КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Просроченная [Анастасия Кит N_a] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Клиент всегда прав ==========


— Мистер Титчер скоро придет, — в комнату постучалась администратор и улыбнулась. Я подтягиваю с мыса на колено чулок и благодарю ее за то, что сказала. Она всегда добра к нам всем. Женщина сорока пяти лет, не замужем и никогда не имела длительных отношений. Мне было ее жаль, но лишь тогда, когда я не была одета в яркое неглиже с белыми чулками. Когда после работы собиралась уходить, она всегда ждала меня, последнюю. И по дороге до троллейбуса ее разговоры вились вокруг новой булочной за углом или же старого, но безумно интересного детективного романа. Всех наших бесов мы оставляли за дверью, когда ее закрывали на ключ. Все наши лишние глаза.

Клиенты были разнообразными. В основном, это были мужчины около пятидесяти лет. Почти всегда статные, приходили с букетами или дорогими украшениями. Я уже становилась для них любовницей, а не просто девочкой на одну ночь. Они улыбались, когда видели, что я еще не надела пояс и подтяжки, и просили остаться в таком виде.

Желание клиента для нас — всегда закон.

Мистер Ангус Титчер был немного моложе постоянных клиентов. Ему было тридцать пять, о чем он сказал лишь после пятого или седьмого нашего «свидания». Я посмотрела на него и спросила, сама того от себя не ожидая: «А какая потребность в девушке на одну ночь?». И он не дал ответа. Он улыбнулся и сказал, что это не входит в мои обязанности. Но позже Мистер Титчер сказал, что у него не ладится с девушками с подросткового возраста, а потребности все-таки есть. Я бы не сказала, что он мастер в этом деле, но и не любить его за быстроту, чрезмерно яркий запах тела или волосяной покров его не могли. Он был во всем абсолютно нормальным.

В дверь постучались и открыли. Ангус зашел в комнату и снял с себя толстовку на молнии.

— Аннабель, доброго вечера, — он не присаживается сразу на кровать. Он ждет, пока с ним заговорю.

— Добрый вечер, мистер Титчер.

— Как ты? Как клиенты?

— Все хорошо, мистер Титчер. Выдающихся клиентов не было, — я улыбаюсь ему, а он присаживается и обнимает меня. Его объятия всегда были очень слабыми, будто он боялся сломать меня. Он целует мне шею, плечи, стягивая с меня тонкую кружевную кофточку. Его руки еле касаются моего тела, тонкие пальцы ласкают мои.

— Встань, пожалуйста, — Ангус всегда платил за два часа. Первый час он нежно и трепетно целовал все мое тело, все складки, все потаённости. Следующий час был самым робким сексом, которым мне доводилось заниматься с клиентами. Я почти никогда не была сверху. Он входил в меня в миссионерской позиции всегда. И все полчаса фрикций он целовал меня. Целовал в губы, щеки. Он занимался купленной любовью. Любовью за деньги, но никак не сексом.

Я встаю по его приказанию. Ангус смотрит на мое тело, обнимая за бедра и вдыхая. Мужчина снимает с меня тонкое белое платьице и целует груди. Он утопает в поцелуях, нежных и ласковых, опускаясь ниже, к тонким, еле заметным трусикам. Они тоже уже сняты.

Разные клиенты предпочитают разные интимные стрижки. Ради некоторых можно две недели не бриться, и тогда они получают самое сильное удовольствие. Кто-то просит все сбривать. Все это делается заранее, чтобы точно знать, как угодить клиенту.

Титчер предпочитал полностью все без волос.

Он долгое время ласкает меня языком, даже спрашивает, готова ли я, узнавая мою степень возбуждения. Никто, кроме него, не бывает настолько нежным. Для клиента я должна быть готова всегда, имея на комоде лубрикант.

Титчер сам берет его и смазывает мой вход и клитор. Затем надевает презерватив, его тоже обильно смазывает и входит, сперва поглаживая меня членом. С Титчером мне не приходится по-актерски стонать, потому что наш секс с ним всегда обрамлялся тихой музыкой на фоне, такой же протяжной, как и его фрикции. Он входит, целует меня, выходит. Он продолжает так, иногда начиная двигаться быстрее. Я лишь томно дышу и хватаюсь за его спину.

Когда он кончает, он обязательно спрашивает было ли мне хорошо. Он спрашивает во время секса раз пять статично о моем удовлетворении. Я улыбаюсь и говорю, что он отличный любовник.

Я лежу на кровати. Все еще обнаженная, но уже не так сильно привлекающая его. Ангус одевается.

— Аннабель если бы ты только знала, как мне приятно находиться с тобой, — он застегивает молнию на толстовке и присаживается ко мне. — Иногда я представляю, что ты встречаешься со мной. И что просто у тебя тяжелая работа, требующая частых отъездов, — он пальцами проводит по моей щеке, затем целует. — Мне бы так хотелось пригласить тебя куда-нибудь.

— Клиенты — это клиенты, — тихо шепчу я. — Подойди ты ко мне на улице и не знай я тебя, я бы согласилась на любую забегаловку, — я улыбаюсь, вторя ему. — Но не сейчас.

— Я хожу на другие свидания, — он протирает глаза руками, — но они либо не хотят продолжать общение, либо просто до безумия скучны и вульгарны.

Я смеюсь от слова «вульгарны» и встаю.

— Деньги отдашь администратору, как обычно, — я накидываю теплый халат и иду в ванную, включая воду в душе. Повернувшись обратно, я ожидаю увидеть, что Титчер уже ушел, но он стоит и держит в руке белый шоколад с орехами.

— Просто маленький презент, — он ухмыляется.

— Спасибо, мистер Титчер, — я целую его в губы в момент, когда телефон начинает тихо мурлыкать о законченном времени.

— Спасибо, Аннабель.

Он выходит из комнаты, а я иду в душ. Там, сняв с себя халат, я недолго осматриваю покрасневшие щеки в зеркале и принимаюсь за мытье тела. Будто смывая с себя эти воспоминания, из душа я выхожу бодрая и свободная от лишних мыслей. Администратор стучит в комнату и заходит.

— Да, Хлоя? — зову я ее, вытирая волосы полотенцем.

— Он дал больше обычного, вы меняли условия?

— Нет, все было, как и всегда.

— Видимо сегодня ты была очень хороша, — она смеется. — И шоколадку оставил. Да ты просто.

— Хлоя, без лишних домыслов, — я кидаю полотенце на кровать. — Еще кто-то есть?

— Нет, на сегодня у тебя все. Можешь собираться.

— Отлично, спасибо, — я улыбаюсь администратору и вытаскиваю свой рюкзак из комода.

— Не забудь взять деньги у стойки.

— Такое не забудешь, — мы вместе смеемся.

Я беру деньги и улыбаюсь Хлое.

— Кто-нибудь еще остался?

Женщина смотрит в экран.

— Нет, ты как всегда последняя, — она выключает компьютер и берет сумку. — И почему Ангус приходит последним всегда?

— Работа, может, — пожимаю я плечами. У нас совершенно не принято обсуждать то, какими были наши клиенты. Мы никогда не обсуждали размеры их членов, то, как они вели себя в постели. По нашей одежде всегда было понятно и без слов, каким сексом мы будем заниматься. Если я надела ярко-красный корсет с черными вставками, значит, что еще немного и придет Джордж Марвин. Это значит, что я достану высокие ботфорты черного цвета. Это значит, что будет жесткий секс, который продлится не больше получаса. Все свои предпочтения клиенты заранее обговаривают со мной. Я говорю, что я могу позволить сделать со мной. В роли сабмиссив выступать мне неохотно, а быть доминатрикс я никогда бы не предпочла из-за своего слабого характера.

Девушки-бабочки знали друг о друге совсем немногое. В целом, мы предпочитали не общаться. Мы не знаем, чем кто занимается за своими дверьми. В доме нас всего около пятнадцати. И о других девушках я знала только то, что у всех них выдуманные имена.

Мы не знали, кто занимается БДСМ, потому что на лицах нет табличек, вроде: «избиваю мужчин и наступаю каблуком на мошонку». Мы не знали, есть ли у нас здесь любители копро или золотого дождя. Все это могла знать только Хлоя, потому что цены на все сильно разнились.

За час с мужчиной я зарабатывала около ста пятидесяти евро. Иногда больше, в зависимости от его просьб. За анальный секс я всегда просила надбавку в виде сорока-шестидесяти евро. Если мужчина предпочитал только оральные ласки, то брала с него девяносто.

— Он такой робкий всегда, — она улыбается и смотрит на мою реакцию. — В постели, наверное, точно такой же аккуратный, как и тогда, когда достает свои деньги.

И мы выходим из дома. Дверь захлопывается, а Хлоя меняется в лице, становится безумно уставшей.

— Дома собака ждет, бедная. Придется завтра рано утром встать, чтобы прогуляться с ней.

— Какая у тебя собака?

— Бультерьер. Совсем малышка. Марджери.

— Красивое имя.

— Подглядела его у одной из наших девочек, — она ухмыляется. — У вас всех имена такие скучные на самом деле, а выдаете прямо если не цветок, то точно королевскую особу.

— Марджери как на самом деле зовут? — спрашиваю я с небольшим интересом.

— Джей, — женщина всматривается вдаль, выглядывая последний троллейбус.

— Как все просто, — я достаю свой проездной, завидев свет фар. На проездном красуется мои настоящие имя и фамилия.

— Недолго ждали.

В тишине мы едем до конечной. Хлоя выходит из троллейбуса и спрашивает.

— Ты столько денег зарабатываешь, а все еще не хочешь купить себе машину.

— Хлоя, хватит считать чужие деньги, — я смеюсь. — Ты с наших денег тоже нехилый процент имеешь вообще-то.

— Это не так важно. Самое важное было — подколоть тебя, — она стучит мне по носу и улыбается. — До завтра.

— До завтра.

Я иду к своему дому. Достав ключи, быстро открываю дверь и поднимаюсь на четвертый этаж. Моя квартира уже ждет меня.

Я захожу в квартиру и осматриваюсь. Меня не бывает здесь только по вечерам, но как же приятно снова оказаться здесь. Я раздеваюсь, принимаю еще раз душ и ложусь на кровать, доставая ноутбук.

Меня потянуло зайти на наш сайт.

Сайт не был каким-то вычурно-розовым, где мы описывали все то, что можем делать. На нем были просто наши имена и номера телефонов. Клиенты частенько звонили сперва нам, узнавая как раз то, чем мы занимаемся. Если только они не просили чего-то запредельного. Тогда все переговоры шли с Хлоей и лишь потом с определенной девушкой. Я переключаю вкладку и начинаю смотреть сериал.

В коридоре вибрирует телефон. Лениво потянувшись и прикинув, нужно ли мне проверить, кто пишет, я все-таки встаю и беру телефон. Незнакомый номер.

— Привет, Аннабель, извини, пожалуйста, что я так неожиданно написал, просто сегодняшняя наша встреча, она не дает мне покоя. Я хочу, чтобы мы встретились в обычной обстановке. Я хочу пригласить тебя в кафе или ресторан. Ты чудесная. Ангус.

Я тихо вздыхаю.

— Здравствуй, Ангус. Я не могу встречаться с клиентами. Это против моих личных соображений.

— А ты можешь говорить с ними через экран своего смартфона?

— Ангус, клиенты — это клиенты. Не нужно путать ваше удовольствие с вашей настоящей жизнью.

— Если я скажу, что ты — уже часть моей жизни?

— Я ни за что не поверю в это. Если хочешь со мной увидеться, ты знаешь сумму, по которой я могу в непринужденной обстановке поговорить.

— Тогда какое время завтра свободно?

— Одиннадцать часов вечера. Два часа. Как обычно?

— Пожалуй. Извини за этот разговор.

Я не отвечаю на последнее его смс. Захожу в переписку с Хлоей и пишу.

— Завтра одиннадцать часов вечера. Ангус.

— Ты просто бомба, милочка!

— Или он недалекий романтик.

Я засыпаю, не желая видеть завтрашний день.


========== Вранье — залог счастья ==========


Я проснулась в три часа дня. Это было обыденно для меня, потому что засыпала я около четырех часов утра. Мой кот ластится об руку и мурлычет.

— Дастин, — я чешу его и встаю. Рассчитав, сколько времени мне понадобится до того, как уйти, я готовлю легкий завтрак, пара листьев салата, два отварных яйца и сыр. Все это я перемешиваю в незамысловатый салат и ем. Я смотрю в телефоне время во сколько приходят клиенты. Их было всего трое. Тревор, Паркер и Ангус. Все расположились с пяти часов вечера. Собравшись, я ухожу из квартиры.

Я вхожу в дом. Хлоя сидит за стойкой.

— Добрый вечер, Нил, — женщина улыбается. — Тревор будет в пять.

— Да, я помню. Зови меня по имени, которое написано на нашем сайте.

Я прохожу в свою комнату и захлопываю дверь.

Тревор занимался со мной анальным сексом. Он очень любил ласкать мой анус, иногда переходя языком на клитор, а после просил мне дрочить ему и попутно вставлял мне два пальца в анус. Так он пытался его размять и растянуть. Я каждый раз показываю ему на лубрикант, и он берет его.

Я жду Тревора после того, как сделала клизму и достала необходимую смазку. Он заходит в комнату.

Это был высокий полноватый мужчина. Ему было слегка за пятьдесят, с женой расстался и, в общем-то, больше он мне ничего не говорил.

— Добрый вечер, Аннабель, — он снимает пиджак и присаживается, ожидая, пока я встану на четвереньки. Я выгибаю спину.

Его штаны со звоном падают на пол. Он остается обнаженным.

Язык Тревора ласкает меня. Я постанываю, может, слегка наигранно, но ему это нравится. В ход идут его пальцы, он массирует клитор, пока язык лижет анус.

Все предельно просто, как по сценарию. Мы занимаемся анальным сексом, всегда в презервативах. Он заканчивает и уходит.

Все мои клиенты никогда не жаловались на меня. Я делала все строго по их указаниям. По тому, как они просили или просят.

Паркер приходит с букетом. Ему пятьдесят пять. Он не был одинок, за все время, что он приходил сюда, он сменил где-то пять девушек, при этом еще и имея трех «настоящих» за пределами нашего дома. Он был каким-то бизнесменом, но очень не любил говорить о своей работе. Он приходил всегда с цветами и благодарил за подаренную встречу. Он был иностранец. Взрослый англичанин.

Он любил классику. Я почти всегда была в бордовом эротическом раздельном белье. На моих ногах черные чулки в сеточку, волосы завиты в красивые локоны, а на губах алая помада. Он всегда смеялся с моего макияжа, потому что не понимал, для чего краситься, если все равно потом придется это смыть. Я тихо вторила ему смехом и раздевала мужчину.

Одним из его условий был запрет на поцелуи.

— Погода просто жуть, — он снимает свое пальто и вешает его. — Ох, Аннабель, — завидев меня в новом белье, на его лице появляется приятная улыбка, — для чего только ты так выряжаешься. У меня все равно зрение плохое, — он смеется и подходит, — вижу я только очень-очень близко.

Он обнимает меня и попутно расстегивает лифчик. Я почти целую его, но вспоминаю о запрете. Он, замечая это, слегка хмурится, но продолжает раздевать. Я остаюсь в чулках.

Паркер ложится на кровать и выжидающе смотрит на меня, когда я подойду к нему. Его член, на мое негодование, стоял всегда прямо и безотказно. И он был большим. Паркер внизу был просто громадным, по сравнению с его худощавым телом. Впервые увидев, я немного опешила, не зная, что делать с ним. Но потом, как и все, приноровилась, привыкла, терплю.

Я раздеваю мужчину и сажусь сверху, проводя от подбородка до паха одним пальчиком. Он закидывает голову.

Его член проникает в меня. Я двигаюсь на нем, мои бедра ускоряются. Паркер стонет. От быстроты движений моя смазка выделяется и начинает размазываться по мужскому паху.

Он кончает в тот же момент, когда я слезаю с его члена.

Паркер одевается, выбрасывая презерватив в мусорное ведро, и уходит.

Мне остается ждать Ангуса.

Я сижу и жду его, молясь, чтобы он не устроил какой-нибудь фарс в виде «ты выйдешь за меня замуж?». Бре-е-ед.

Ангуса было немного жаль. Мне стало казаться, что он влюблен в меня. Этой чистой мальчишеской любовью, о которой пишут поэты в своих стихах. Я не люблю стихи. Никогда не находила рифмованные бессмысленно слова чем-то романтичным или приятным. Бредовые истории, в которых лишь одна на миллион — правда.

Дверь открывается, а за ней стоит Ангус. Он принес одну единственную высокую розу, бутон которой еще не расцвел. Он улыбается и подает его мне. Я усмехаюсь и отношу цветок в ванную. Роза необычайно приятно пахнет, ее аромат разносится по маленькой комнате.

Ангус сидит и ждет меня у кровати.

— Доброго вечера, Аннабель.

— Здравствуй, Ангус, — я подхожу ближе к мужчине и целую его.

— Простите меня за эти смс, я немного был настойчив, я… — мужчина на ходу ищет оправдания себе. — Я не находил себе места, мне так хотелось с Вами увидеться. — Его губы целуют мою шею. — Я могу заплатить Вам, чтобы сходить с Вами в ресторан?

— Ангус, это против моих личных убеждений. Если Вы влюбились в меня, то, послушайте совет, никогда не приходите сюда. Чем больше Вы будете видеть меня, тем больше будут Ваши чувства.

— Я просто хочу узнать вас ближе, Аннабель. Я хочу знать о том, что Вы любите, как Вы любите. Я хочу быть самым запоминающимся любовником, Аннабель.

— Мистер Титчер, у людей, подобным мне, бывают запоминающиеся любовники? Вы думаете, вы единственный, кто хотел общения со мной?

Ангус молчит, но потом будто срывается. Он схватывает меня и переворачивает на живот, приподнимая ноги. По оголенным бедрам он больно шлепает ладонью. И я понимаю его. Ангус хочет, чтобы он запомнился для меня тем самым лучшим мужчиной. Только вот, нет их. Лучших.

У меня никогда не было самого лучшего секса. У меня был нежный, странный, грубый, неуклюжий секс. Но никогда не было самого.

Мой первый секс был в музыкальной школе. Я занималась фортепиано пять лет, и на шестой терпение наблюдать за красивыми и тонкими пальцами своего преподавателя лопнуло. Я всегда считала, что он относился ко мне чуть более мягко, чем к остальным ученикам. По нескольку раз заставлял играть одну и ту же композицию, хоть я и знала ее на отлично. Мои пальцы скользили по клавишам, а он не унимался. В один вечер, когда все разошлись, я решила остаться и проследить за его действиями в одной очень компрометирующей ситуации. Обычной компрометирующей ситуации. «Упавший карандаш». Я любила это делать перед парнями в школе, а потом колледже. Обычный карандаш, который целый день прослужил мне для подчеркивания и написания нот. Я смотрю на своего преподавателя, смотрю на его джинсы, туго обтягивающие бедра, и карандаш сам падает. На мне была обтягивающая юбка-карандаш и во мне были пятьдесят пять килограмм страстной натуры. Я наклоняюсь за «упавшим карандашом». И он замечает. Он замечает шестнадцатилетнюю девушку, использующую заводящий маневр «упавший карандаш». Он поднимает мне его.

— Забылись? — мужчина отдает мне карандаш, и я убираю его в сумку.

— Совсем все из головы вылетает, Мистер Вальт. У вас новые штаны?

— Да, недавно купил в Левайс. Одни из немногих, кто делает хорошие джинсы. Тебе нравятся? — он осматривает свои джинсы и возвращает взгляд на меня. На мои ноги в обтягивающей юбке. — Не рано носить такую официальную одежду?

— А я не чувствую себя на шестнадцать, — я улыбаюсь ему и присаживаюсь за рояль. Учили играть нас именно на нем.

— Сыграешь мне?

— А, может, вы сыграете? Уже столько лет учусь, но никогда не слышала полных произведений от ваших рук, — мои глаза осматривают его тонкие венистые руки.

— Время уже позднее, да и я не думаю, что. — мужчина замечает мою блузку, расстегнутую совсем немного, но настолько, чтобы видеть окантовку бордового кружевного бра. — Что вам нужны какие-то потуги недомузыканта.

— Разве что я сама не далека от него и плывем мы с ним в одной лодке? — я привстаю. Мужчина смотрит на мою грудь, слегка облизывается, еле заметно.

— Разве я так плохо тебя учил? — он подходит ближе ко мне и берет за талию. Я не играю с ним в пойманную жертву, ведь жертвой и обедом искушения стал здесь именно он.

— Может, у вас есть идея, как научить меня чему-то более интересному? — я целую его за ухом, поцелуи продлеваю до шеи и его рубашки.

Рубашка и блузка остаются на стуле. Его взгляд утопает в моем бюсте и отлично подобранном по фигуре бра. Он притягивает меня к музыкальному инструменту.

Это можно сравнить с футбольным мячом в свои же ворота. Музыкант, трахнувший девушку на своем любимом инструменте.

Он снимает с меня юбку. Его руки лезут ко мне. К моей плоти.

— Ты уже такая влажная, — он водит пальцами вокруг входа, а затем, подняв руку, облизывает их. — У тебя был кто-то до меня?

Я пытаюсь расстегнуть с него штаны, когда он ставит меня на колени перед собой. Его член освобождается. Я беру его в рот, солоноватый вкус остается в моей памяти. Его член был тонким и аккуратным. Даже неуклюжей девственнице было удобно его сосать.

— Кто был твоим первым? — на этих словах я встаю и пытаюсь запрыгнуть на рояль.

— Надеюсь, будете Вы, — я снимаю трусики и бросаю их на пол.

Мужчина подходит, хорошо сплевывает на руку и смазывает член. У него не было резинки.

Резким толчком он вошел и порвал меня. Нет, крови не было. Он будто порвал во мне то, что сидело уже давно. Какую-то звериную похоть, страсть. Любовь к мужчинам. Всего лишь один толчок, но он был для меня прыжком в утопию страсти.

Он трахал меня долго и страстно. У меня почти не было боли, а если и была, то только от частоты фрикций.

Мой преподаватель кончил, когда вышел из меня. Он нежно поцеловал меня в лоб и прошептал что-то похожее на: «ты золотце». Он говорил так каждому ребенку, который справлялся с его заданиями.

Я собралась, поцеловала его и ушла.

На следующий день его не было на занятиях. И через неделю. После я узнала, что он ушел по собственному желанию, ничем не аргументируя. Я ушла через месяц, потому что мне это было уже не нужно.

Ангус перестал заниматься со мной сексом через полчаса, когда кончил. Когда кончил в меня и понял это по тому, что на нем не болтается презерватив.

— Аннабель, прости, боже, что я натворил, — он присаживается и смотрит на меня.

— Я не больна половыми инфекциями. И я принимаю противозачаточные таблетки.

— О, как хорошо, — он обнимает меня. — Извини, я не хотел быть таким грубым, просто… Мне так хотелось запомниться тебе именно тем мужчиной, который будет самым лучшим.

— Ты думаешь, что из всех парней, с кем у меня был секс, ты стал самым грубым? — я усмехаюсь. — Правда?

Меня начинает переполнять злоба. Я понимаю, что он снял меня на два часа, но желание, чтобы он ушел прямо сейчас не покидает мою голову. Я смотрю на Ангуса, на его чистое лицо, без единой морщины. На слегка крючковатый нос и маленькие редкие веснушки. И я не понимаю, почему он с такой внешностью не нашел себе личной шлюшки. Не той, которую можно снять за деньги. А ту, с которой у него была бы любовь.

Любовь.

Я была лишена почувствовать свою любовь. Ту наивную и детскую, первые поцелуи для меня не были чем-то сокровенным. Мой первый поцелуй был в школе. В выпускном классе я поцеловалась с парнем по имени Алекс. Мы просто тусовались вместе пару недель прежде, чем это случилось. Была какая-то тусовка у него дома, куда, несомненно, была приглашена я. Мы сидели на кровати, пили. И он поцеловал меня, надеясь на большее в этот вечер. Но я была слишком трезвой для такого рода развлечений. Он целовал мои губы, шею, уши. Пытался раздеть. А я просто засмеялась и ушла.

В то же время я лишилась девственности со своим преподавателем по музыке. А на выпускном Алекс не был обделен моим вниманием, и мы с ним переспали после дискотеки в честь нашего ухода из школы.

Это было на той самой кровати, на которой он и поцеловал меня. Это был мой самый неловкий секс. Я была у него первой. Он был чертовски неловок. Первые два презерватива из упаковки он не смог надеть на свой член, один у него упал на кровать, а второй Алекс умудрился порвать. Но единственный третий нас не подвел. Алекс спросил готова ли я, я немного понежилась в его объятиях, и согласилась на секс с ним. Он думал, что он — мой первый мужчина. А я хорошо имитировала девственницу. Он даже не спросил об отсутствии крови, он поверил моим стонам, моим крикам. После секса мы лежали и курили какие-то терпкие сигареты. Он сказал, что не забудет эту ночь никогда. Я легла к нему на плечо и поцеловала, вторя его словам.

Я никогда не вспоминала о ней до сегодняшнего дня.


========== Недосказанность чего-то сокровенного ==========


— Аннабель, послушайте! Давайте мы сходим с Вами в кафе. В ресторан, любое место, Аннабель. Я готов заплатить втрое больше за вечер с Вами, даже не прикасаясь к Вашей наготе. Я просто хочу побыть рядом. Посмотреть на то, какое блюдо ты бы заказала, Аннабель.

— Я ни за что не пойду против своих правил. Вы можете оставить сейчас сколько хотите денег, можете не приходить сюда больше, но никогда и ни за что я не буду встречаться с мужчинами, которые приходят и платят мне за секс, вне этого самого оплаченного времени, — я выдыхаю и сажусь на кровать.

— Я хочу лишь Вас, — он сглатывает и присаживается ко мне. — Мне ни с кем так хорошо не бывает. Ни с какой другой девушкой я даже кончить не могу.

Я не могла кончить. Вообще. У меня была уйма мужчин, но ни один не смог довести меня до оргазма. Мало кто, конечно, старался для этого, но Ангус был одним из тех немногих, кто пытался удовлетворить меня. Он платил мне деньги и делал куни добрые полчаса-час, чтобы убедиться в том, что я готова к сексу. Когда терпение было на пределе, я просто поддавалась ему бедрами, сильно стонала, и он тут же хотел войти в меня.

Когда я услышала о его проблеме, я поняла, что им движет. Ни сильные чувства, ни какие-то нежные потуги, им правила похоть. Привязанность максимально испытывать то, что ему дано.

— Почему?

— Я не знаю, — он потирает глаза. — Простите за этот вечер. Я приду через неделю, Вы не против?

— Понедельник? — только лишь сейчас я понимаю, что мне просто не нужно смотреть на него, как на того, кто готов жениться на мне. Я смотрю на него, как на человека, которым, так же, как и другими, правит похоть.

— В девять вечера. В восемь только работать заканчиваю, — он собирается. — Аннабель?

— Да?

— Какой у Вас любимый шоколад?

— Горький.

Он уходит, закрывая за собой дверь. Я встаю с кровати и чувствую, как по ногам стекает прохладная жидкость. Тихо вздохнув, я иду в ванную.


Хлоя, как обычно, ждала меня с моими деньгами.

Женщина берет свою сумочку и выходит из-за стойки.

— Он опять дал больше, чем обычно.

— Мы ничего не меняли, — я тихо вздыхаю, и мы выходим из Дома. Последний троллейбус уехал пятнадцать минут назад, из-за чего нам пришлось ехать на такси. Хлою высадили первой.


Когда я вхожу домой, меня встречает мой котик. Он трется об мои ноги, мурлыкает и мяукает. Я насыпаю ему корм, а сама иду в комнату, к ноутбуку.

— Хлоя, кто у меня завтра?

— Подожди, я только вылезла из душа.

Печатает…

— Мистеры Финдли и Уайт.

— Ты просто золотце, Хлоя! До завтра.

— Спи спокойно, Нил.


Уайт просил надевать высокие ботфорты. И больше ничего. Его увлечением был мазохизм, и каждый раз долго и со смаком выбирал стек, которым мне приходилось бить его по лицу, телу, члену. Ручка стека была выполнена из красной искусственной кожи, а само основание из черного зажатого материала, тоже смахивающего на кожзам. Он просил привязывать себя к изголовью кровати, так я могла больше овладевать им.

Здесь не правила психология верхнего и нижнего. Я не унижала его. Я выполняла свою работу, а он это понимал. Между нами не было личной связи. Лишь его перверсия.

Он ни разу не входил в меня членом, но изливался каждую нашу встречу. Его возбуждало, когда я сидела у него на лице и терлась об него. Нравилось, как я касаюсь пальцами его члена. Он любил, когда я проводила стеком по основанию члена, а потом слегка била по головке.

У него не было стоп-слов. Я знала грань, которую никогда не должна была переступать.

В этот раз он изменил свои условия, и нижней должна была оказаться я. Мы обговорили заранее все условия, я приготовила те вещи, которые он потребовал. Эти два часа стоили для него втрое дороже, чем обычно. Он взял тот же самый стек и предпочел массажную смазку. Все это ждало его на комоде, когда он пришел. Я же сидела на кровати, как он и просил, полностью раздетая. Без его любимых высоких сапог.

— Здравствуйте, Мистер Уайт.

— Плотная веревка?

— Нижний ящик. Совсем забыла о ней.

Он достает толстую веревку и подходит ко мне.

— Вытяни руки.

Я слушаюсь и вытягиваю. Мужчина перевязывает мне руки, на конце завязывает грейпвайн и тянет их вверх, к изголовью. Там незамысловатым узлом он фиксирует положение.

Терри раздевается. У него было красивое молодое тело. Слегка худощавое, но не до той степени, когда оно может не возбуждать. У него были широкий таз, узкие плечи, ключицы на которых явно выделялись сильнее остального рельефа его тела. Мой взгляд опускается на его пах. Член висит в спокойном состоянии, может, совсем малую часть в возбуждении.

Он берет стек и проводит мне по лицу. Я знаю, что он будет делать и как. Он будет делать все то же самое, что я делала с ним каждую встречу.

Моя щека горит от одного удара. Удар совсем слабый, я даже не уверена, что остался след.

Он тянет стек к груди. Обводит им вокруг сосков и немного бьет.

Я слежу за его возбуждением. Чем сильнее он бьет, тем больше становится его член. Он наливает кровью с каждым ударом по мне.

Я жмурюсь, когда он подносит стек к лицу.

Щека начинает щипать. Я запрокидываю голову, а Терри, тем временем, опускается все ниже.

Самим основанием Мистер Уайт раздвигает внешние половые губы и проводит по внутренним. Он бьет по мне там.

Мне стало казаться, что согласие на другие условия — это крайне мутная затея. Телу становится все сильнее больно, губы изнывают. Но.

Я нахожу баланс между болью и удовольствием. Он проводит стеком вверх, задевая клитор, шлепает по нему. Он проводит еще раз. Я двигаюсь навстречу ему. Двигаюсь быстрее, находя в этом для себя удовольствие. Мужчина берет одной рукой себя за член, смотрит на меня и дрочит.

И это был мой первый оргазм. Первый оргазм в присутствии клиента. Мы кончили с Мистером Уайтом почти одновременно. Он излился на мой живот, когда я была в истоме наступающего оргазма от частых трений об кожаный стек.

Зажав губу, я лежу и жду, когда он меня развяжет. Я потираю руки, освобождаясь из оков веревки.

— Спасибо, Аннабель, — он нежно целует меня и уходит.

Я же встаю с кровати и иду в ванную. Лицо совсем немного покраснело, на теле видны еле заметные следы. Я приглядываюсь к себе. Как только дурные мысли начинают лезть в голову, тут же лезу в холодный душ. Там я смываю с себя воспоминания о первом оргазме и первом опыте нижней.

Только вот следы от стека не проходили еще пару дней.


========== Настоящее свидание не стоит денег ==========


Мистер Финдли не пришел. Он отменил нашу встречу почти перед началом. Я посмотрела на время и поняла, что я могу со спокойствием посидеть в каком-то кафе, поесть что-нибудь вкусное.

Я выхожу и сворачиваю за угол, выбирая кафе, расположенное рядом с нашим Домом. В нем обычно девушки брали кофе перед своей «работой».

Кафе ударяет меня терпким запахом кофе, таким ярким, что все желание выпить его сразу улетучивается. Я сажусь за свободный стол и начинаю листать меню, в котором разнообразия практически не было. Одни пирожные, разновидности кофе. Выбрав что-то более-менее дешевое, я заказываю и жду, когда мне принесут еду.

В кафе звенит дверь. Я дергаюсь и оборачиваюсь на шум.

Входит Ангус. Я поворачиваюсь обратно и зарываюсь лицом в волосы, пытаясь спрятаться. Сама себя я не понимала в этом желании не попадаться, но всей душой я меньше всего хотела общаться с клиентами вне моей комнаты. Я замечаю, что шаги в мою сторону становятся громче. Стул напротив меня отодвигают, и Ангус садится.

- Аннабель, я не ожидал тебя здесь встретить, - восклицает парень и облегченно улыбается. – Позволишь заплатить за тебя?

- Да, пожалуй, - я осмеливаюсь посмотреть на него. Руки Ангуса тряслись, он медленно тянул одну ко мне, чтобы взяться за мою.

Мне приносят заказ, который с интересом рассматривает Ангус, одернув руку назад. Он смотрит на обычный круассан и терпкий кофе с таким будоражащим его интересом, будто на столе произведение искусства из лучшей кондитерской Парижа. Когда я отламываю кусочек от булочки, он протягивает мне антисептическую жидкость в маленьком ярком пузырьке.

- Я подумал, в кафе нет уборной, только для персонала, - он ставит ее на стол и дает мне время, чтобы я протерла руки. Я кладу отломанный кусочек выпечки на тарелку и беру флакончик Ангуса. Открыв его, мой нос услышал сильный запах спирта и едва заметный аромат малины. Я растерла жидкость по рукам, и от них стал исходить приятный запах малинового джема.

- Приятно пахнет, спасибо, - я ставлю его на место, а сама принимаюсь за еду. Я никогда не старалась придерживаться диете, так как сама по себе не была полной. Всегда была либо худенькой, либо нормальной. Единственные дни, когда я старалась есть поменьше – это перед встречами с Патриком или Рубеном. Эти двое мужчин страдали синдромом «чем глубже – тем приятнее». Каждый раз, приходя, они четко обозначали, что хотят горловой минет. И приходилось промывать желудок, либо не есть вообще. Тяги к горловому минету я не понимала ни у кого. Ни у тех, у кого члены были крошечными, ни у тех, чьи были средними. Мужчины с большими членами никогда не просили горловой минет. Как мне кажется, это было связано сугубо с самооценкой. Но клиент должен был всегда получать то, что он хочет. Поэтому и получалось, что мужчины с маленькими достоинствами приходили, выпячивали их у меня перед лицом и как бы всем видом показывали свою власть над ситуацией. Со временем я научилась его делать не только хорошо для мужчин, но и безболезненно и без последствий для себя. Главное в горловом минете – это наипростейшая геометрия. Угол и его градус. Если брать член под прямым углом, то получается весьма удобнее, нежели брать его снизу или сверху.

- Я так хотел с тобой поговорить отдельно от комнаты, - он смотрит на меня каким-то непонятным для меня взглядом. Он не хотел меня, он будто был заинтересован в разговоре со мной. – Расскажи, чем ты увлекаешься?

Я делаю глоток крепкого кофе и начинаю жалеть, что позволила ему сесть за мой стол.

- Ничем.

- Но ведь ты не всегда… Ну.., - он мешкается.

- Я не всегда на работе, - обрываю его на полуслове и договариваю. Ангус начинает краснеть. Он полностью заливается пунцом, даже уши и те становятся красными. – Только вот в остальное время я сплю и кормлю кота, - я не нуждалась в том, чтобы кто-то знал о моих повседневных делах. Но Ангус был слишком настойчив даже в своей нелепости. Я смотрела каждый раз на него и думала, что же можно было сделать такого, чтобы так ему запомниться. У меня было ощущение, что еще немного, и он просто влюбится в меня. Я понимала, что могла впечатлить лишь тем, что мог кончить Ангус лишь со мной. Но я не думаю, что тут было дело именно в моей красоте или привлекательности относительно его. Скорее было то, что можно назвать периодом обхаживания девушки вокруг да около. Это изматывает, и когда наконец-то получаешь то самое и заветное, оно кажется совсем не таким, как должно.

- У вас есть кот? Наверное, такой пушистый, - он сияет улыбкой, смотрит на меня. И его просто переполняет радость о новости с моим котом. – У меня аллергия на кошачью шерсть, - он грустнеет, а я понимаю, что разговор начинает набирать обороты тем, что он рассказывает какую-то свою особенность. – Аннабель, можно пригласить тебя на свидание?

- Никаких свиданий.

- Я готов заплатить сколько угодно, лишь бы ты сидела рядом и просто рассказывала о себе. Я не хочу больше платить за твое тело деньги. Я хочу платить за время с тобой. Мне оно нужно.

Я долго обдумываю его предложение, и что-то торкает. Лишними деньги никогда не бывают.

- Сколько ты хочешь заплатить за это?

- Я оплачу ужин в ресторане, прогулку с тобой и все время, проведенное вместе, по двойной цене за каждый час.

- Ладно, - я привстаю и прошу принести счет. – Ты можешь делать со мной все, что хочешь, весь сегодняшний вечер. Можешь хоть болтать без умолку или там, купить мороженое, - я смеюсь, пока он встает и оплачивает мой круассан и кофе. Он быстро перебегает ко мне и берет за руку.

Я слышу, как он с легкостью выдыхает.

Он действительно в тот день меня повел в дорогой ресторан. Там я заказала какое-то невообразимое блюдо, принесенное мне на доске для разделки мяса, такой деревянной и тяжелой. Оно было просто невозможно большим, что я попросила Ангуса доесть его. Он заказал нам какие-то безалкогольные напитки, которые были, ну, очень сильно газированными. Он рассказал о своей семье, в которой вырос, будучи усыновленным. Рассказал о племяннице, что участвует в забегах на лошадях. Он рассказывал мне много чего. А я послушно слушала и молчала. Я знала цену молчанию, так как единожды была эскорт моделью для одного делового мужчины. Он брал меня на важные собеседования в дорогие пабы и всем рассказывал, как я у него красива, представляя всем свою Аннабель-жену. И тогда мне заплатили за молчание столько денег, что заткнули меня ими на весь вечер и последующий день. Даже когда он трахал меня, я не издала ни звука. Лишь молчание, скрип кровати и его сиплый голос, вторящий мое имя во время оргазма.

- Кроме кота кто у тебя есть? – внезапно задает мне вопрос Ангус, от чего я неожиданно сильно сжимаю его руку.

- Только Дастин. Я не общаюсь с родственниками уже около пяти лет.

- Столько же работаешь в Доме?

Я замялась.

- Не твое дело, сколько я работаю в Доме, извини.

После этого его интерес к моей жизни по ту сторону двери в комнате исчез. Он продолжал рассказывать о забавных случаях в своей молодости, о казусах в личной жизни. О многом. И мы пришли к его дому, куда он пригласил меня на чай.

Я понимала, что этот вечер, хоть и с натянутой улыбкой, но можно было назвать хорошим. И приятным завершением для него был бы секс. Для меня секс не играл никакой роли в плане эмоциональности, поэтому я поспешно согласилась на чай и пошла к нему.

Мы заходим к нему в квартиру, где стоит поистине мужской, холостятский запах. Небольшая спертость воздуха и еле уловимый запах одеколона. Запах чего-то сгоревшего, грязное зеркало, старый диван и грязная кухня. Он заходит следом за мной, снимает обувь и целует меня в губы.

- Спасибо за этот вечер, - он идет на кухню, куда бегу за ним и я. – У меня нет конфет, но есть чипсы.

- Я буду просто чай, - я улыбаюсь ему и присаживаюсь на стул. На столе стоит пустая вазочка из-под конфет, куда он насыпает чипсы и берет парочку пальцами. Прожевав их, он садится напротив меня, но тут чайник начинает свистеть. Ангус быстро его выключает и наливает кипяток, после чего достает пакетики с черным чаем.

- Извини, что такой дешевый.

- Я вообще редко пью чай, так что мог сказать, что он самый дорогой, - я чувствую расслабление. Не знаю уж от чего, то ли это запах чая, то ли запах всей квартиры, но я чувствую себя комфортно здесь и сейчас. В поздний вечер. На секунду я представляю, как этот вечер мог повторяться как день сурка, будь у меня здоровые полноценные отношения с мужчиной. Как мы бы приходили после работы. Я готовила бы этому мужчине. И как бы мне приносили радость его неожиданные и, может, редкие приятные сюрпризы. Только этого не было и не будет.

Я смотрю на Ангуса, который с упорством заваривает нам крепкий чай и жует чипсы с сыром.

- Чипсы с сыром и чай – неплохая затея, да? – спрашиваю я, от чего он ухмыляется.

- Не так гадко, как можно подумать. Ты не против какого-нибудь фильма?

- Я люблю фильмы. Часто смотрю их по ночам, когда прихожу домой.

- Какой любимый жанр?

- Я смотрю все подряд. Просто ищу подходящее в интернете и смотрю. Вчера я смотрела «Общество мертвых поэтов», - я улыбаюсь ему. А он искренне смеется в ответ.

- Тогда, может, пройдем в спальню? Там проектор.

Мы ушли в его спальню. Там действительно стоял небольшой проектор, разложенный диван и экран. Он позволил мне присесть первой, как кошке, которую пускают в новую квартиру, чтобы она ходила по ее комнатам и искала себе удобное место. Я сняла свитер и присела на левую сторону. Ангус обошел диван, включил проектор и присел. На экране сразу высветилось несколько фильмов в рандомном порядке, на один из которых он и щелкнул.

Я прилегла на подушку и стала смотреть фильм, держа руку на его животе. Он гладил ее, с периодичностью брал и целовал. А потом вновь коснулся моих губ.

Его поцелуи не пылали желанием. Он целовал меня с робостью, будто это его первыйпоцелуй и первые отношения.

Так же нежно он стягивал с меня мою майку и расстегивал мои джинсы. Он целовал мои бедра нежнее обычного, целовал лобок и будто каждую родинку на плечах. Он целовал меня всю.

Я присела на него сверху все еще в белье и поцеловала его сама. Я хотела сейчас Ангуса, как мужчину, а не как клиента. Мы целовались и ласкали друг друга очень долго, он будто заново изучал каждую мою интимность. Я впервые видела Ангуса настолько возбужденным и желающим меня.

Он вошел, когда я была сверху. Его руки обняли меня, когда я прилегла на его грудь. Движения Ангуса во мне были небыстрыми, он наслаждался каждой секундой. Ровно так же как и я. Его движения усиливались лишь тогда, когда я начинала громче стонать, когда мне по правде становилось невыносимо приятно. Мое тело выгибалось в немыслимых ощущениях, в эмоциональной страсти с ним. Я любила его этой ночью и любила так же сильно, как и он меня.

В эту ночь я испытала свой второй оргазм с мужчиной. Я испытала его от ласк его пальцев во время нашего секса.

Мы уснули сразу после секса. Ни слова после.

Я проснулась утром и посмотрела на Ангуса. Он еще спал.

Я знала, где находится его дом, и какие маршруты совершает автобус, чтобы доехать до своего дома. Быстро собравшись, я начала обуваться и заметила конверт с деньгами в моей сумке. В нем было написано: «От Ангуса». Я смотрела на него с минуту, а потом выложила из сумки и положила к нему на комод в прихожей.

Мне не нужны были его деньги за настоящее свидание.


========== Позволение лишнего самой себе ==========


Я беру телефон из кармана, когда он начинает вибрировать. Сообщения от Ангуса.

— Ты не взяла деньги? Мы договаривались.

Мне не удается вздохнуть полностью. Внутри меня образовывается ком, я понимаю, что поступила глупо, теша себя каким-то детскими надеждами на то, что Ангус и я… Что это что-то большее, чем просто секс на одну ночь. Что это большее, чем любовь на одну ночь.

Я не буду сама с собой спорить хотя бы в том, что я знаю точно: это была именно любовь. Между нами был союз любви, мы были просто переполнены ею.

Я думаю об этом долго, смотря на потухший экран телефона. Меня одергивает какой-то парень.

— Девушка, вам плохо?

Я недоумевающе смотрю на него.

— С чего вы это взяли? — телефон убираю в карман и продолжаю смотреть на мужчину.

— У вас взгляд такой, будто вы вот-вот потеряете сознание.

Я осматриваюсь. Помимо него и меня в автобусе всего пара человек. Я присаживаюсь к окну и начинаю смотреть в него, продолжая недоумевать из-за чего этот мужчина мог так прилипнуть ко мне.

— Все нормально, я села. Спасибо, — я недолго смотрю на него, но потом быстро отвожу взгляд на машины, едущие быстрее нас. Я смотрела за каждой проезжающей машиной, но чувствовала его взгляд на себе.

— Мое имя Бен.

Я оборачиваюсь.

— Так Вы познакомиться хотите? Извините, но я не знакомлюсь с людьми на улице.

— Мы сидим в автобусе. В помещении. Тут не действует ваш закон. Как вас зовут?

Я смотрю на него снова. У него были смешно растрепанные ярко-рыжие волосы длинной чуть ниже подбородка. Глаза, так пристально изучавшие меня, оказались темно-серыми. Я рассматриваю и изучаю его. Его лицо было каким-то несуразно квадратным, а подбородок выделялся ямочкой. Ямочки были и на его щеках, я заметила их, когда он улыбнулся, довольствуясь своими словами об автобусе.

— Нил, — я наигранно улыбнулась ему. Мне кажется, что иногда людям стоит видеть то, чего они ждут. Так же, как и иногда стоит людям говорить правду. Правду о своем настоящем имени.

Конечно, я не скрывала его ото всех, мои знакомые, которых было крайне мало, знали меня как Нил — «Девочку с Дома». Они вспоминали в разговоре между собой обо мне со словами «о, Нил с Дома». Мне не было обидно. Я знаю свое место.

Более того, я никогда не считала чем-то ужасным и нечеловечным свою работу. Она есть у всех. Работа. Кто-то зарабатывает умом, кто-то силой, а кто-то телом. Будь он моделью или же «девочкой из Дома». Конечно, моя стадия «девочки» давно прошла, но для всех я все еще остаюсь ею.

И я вспомнила свой первый день в этом доме. И он был для меня постыдным.

Я пришла сюда совершенно юной, но, как мне казалось, очень опытной девочкой. За столом в фойе тогда сидела Хлоя. Хлоя, которая была моложе себя настоящей на пять лет. Она казалась еще не такой приземленной, как сейчас. Сейчас я вижу ее все чаще неразговорчивой, грустной. Будто ей только что пришло осознание, где и с кем она работает.

Моя опытность заключалась в пяти партнерах за плечами. Я думала, что именно число партнеров говорит об опыте и понимании секса, как волюты. Но, увы и ах. Мой первый опыт с мужчиной за деньги оказался куда более жестким, чем те, которые были у меня на этой неделе или в этом месяце. Он был из тех, кто заплатит деньги и будет обращаться с тобой, как с грязной шлюхой.

У нас была изначальная договоренность, бартер. Только вагинальный секс. Никакой тогдашней для меня экзотики, никакого анального или орального секса. Только он решил иначе, и я была вытрахана в прямом смысле во все свои дыры, в которые может войти член. И с тех пор я решила для себя две вещи: первая — никогда не доверять мужчинам, вторая — брать деньги уже после, сообщая, сколько он должен. Со вторым я справилась, и мы вместе с Хлоей отрегулировали полностью список услуг и их цены. А вот с первым у меня сложилось все не так гладко, я встречалась с разными мужчинами, но не могла даже доверить простейшую тайну об отсутствии оргазма. Мне казалось, что это не воспримется всерьез.

Даже тогда, когда я испытала свой первый оргазм с мужчиной, я не стала говорить ему об этом.

Это не нужно.

— Повторюсь, Бен. Приятно познакомиться, Нил. Ты очень красивая, — он кладет мне руку на мою, пытаясь как-то нелепо ее поглаживать.

— Извини, Бен, я правда не знакомлюсь ни с кем на улице.

— Да чего ты, — он ухмыляется и убирает ладонь с моей руки. — Ты работаешь сейчас?

— Нет, — смотря в окно, отвечаю я. Я знаю, что он может дальше предложить пойти в кафе или кино, но так же я знаю то, что сама этого я не хочу. Значит, этого не будет.

— Выйдем, погуляем? Парк большой, — он указывает на деревья и лужайки, которые только наполнялись солнечным светом и набухали листьями.

Мой телефон звонит. Это был неизвестный номер. Я присматриваюсь к нему и только после этого беру трубку, косо смотря на парнишку Бена, который ни хуже меня изучал неизвестный номер.

— Да?

— Аннабель? Это Ангус. Почему ты ушла? Что я сделал не так? Почему ты не взяла деньги?

— Мне нужно было быть дома пораньше. Извини.

— Эта ночь была великолепна, Аннабель. Этот день. Он весь, — в трубке слышится тихое шуршание, похожее на дыхание, — он был для меня самым счастливым. Я чувствовал себя счастливым, Аннабель. Я хочу повторить, пожалуйста. Я чувствую с тобой то, чего не бывает с другими. Так почему ты не взяла деньги? Их мало?

— Ангус, — я выдыхаю в трубку и отключаюсь.

На телефоне мигает огонек, оповещая, что мне пришла тут же смс. Я не смотрю ее, встаю и выхожу из автобуса.

Неизвестный Бен остается и смотрит на меня, будто в надежде, что я развернусь и прямо-таки побегу за автобусом.

— Аннабель, что не так? Пожалуйста, скажи мне.

— Ангус, мне не нужны твои деньги. Ты устроил отличное свидание. И оно бесценно. Оставь их себе.

Недолго думая, я набираю еще одно сообщение следом.

— Спасибо за единственное свидание в моей жизни.

— Боже! Аннабель, оно не единственное. Я готов хоть каждый день водить тебя в кафе или в парк, в кино, куда угодно, лишь бы побыть с тобой еще.

— Оно единственное, Ангус, потому, что больше я не хочу видеть тебя у себя в клиентах. Я не буду спать с тобой за деньги.

— Что насчет настоящих отношений?

— Я не буду встречаться с тем, кто был моим клиентом. Извини.

Я удаляю его номер из списка контактов и блокирую. Так будет лучше для пробуждающихся во мне чувств и для его бушующих эмоций. Да, так будет лучше.


Я прихожу домой и снимаю с себя одежду. Из джинс выпадает бумажка.

«Позвони, если я тебе интересен (А я тебе интересен) Бен»

Неугомонный рыжий парень. Я кладу эту записку на стол в прихожей, а сама иду к миске Дастина. Он подбегает и начинает тереться об ногу.

— Пушистый засранец, — я присаживаюсь и целую кота, в свою очередь он мурлычет мне в ответ. Я насыпаю ему корм и ухожу из кухни, захватывая записку с номером.

Я поглядываю на нее с периодичностью раза три в минуту и все же решаюсь позвонить.

— Алло? Кто это?

— Девушка из автобуса.

— Нил? Вот так сюрприз, — смеется. — Я был уверен, что ты позвонишь.

— Ты просто уверен в себе.

— Возможно. Как насчет погулять?

— Где хочешь встретиться?

— Я могу приехать к твоему дому. Я видел, куда ты пошла после остановки.

— И ты это запомнил? — я улыбаюсь.

— Я уже надел штаны и пытаюсь застегнуть толстовку. Выходи через двадцать минут, будем гулять в парке.

Он кладет трубку, а я смотрю на только что стянутые с ног джинсы и поднимаю их.

Одевшись, я выхожу из дома и иду к остановке. Я не знаю, чего я ожидала от мужчины, приставшем в автобусе, но уж точно не того, что сама наберу его номер и буду ему названивать. Я бы назвала эту часть «Отчаяние», но какое может быть отчаяние после того, как мужчины платят деньги каждый день за секс со мной? Отчаяние в поиске? Отчаяние в любви? Отчаяние и отказ верить в саму себя?

На улице потеплело. Я снимаю с себя кардиган и продолжаю идти на встречу фигуре с рыжими волосами.

— Рад встрече, — подходит Бен и улыбается. — Еще раз.

— Куда мы пойдем? — я направляюсь в сторону парка и оборачиваюсь к нему. Он ухмыляется.

— Мне кажется, ты уже решила, куда мы идем.

В парке было необычно зелено и солнечно для начала весны. Снег лишь кое-где проглядывал сквозь позеленевшую траву. Мы садимся на лавочку, Бен поворачивается ко мне.

— Значит, Нил?

— Да. Нил, — я смотрю на его глаза. На них светит солнце, от чего становится виден узор на радужке глаз. Солнце показывает его веснушки, которыми был усыпан нос, немного лба и почти весь подбородок, они были невероятно яркими и крупными. Его нос был слегка вздернут вверх, на самом кончике.

Мы гуляем по парку, с периодичностью присаживаемся на лавочки.

— За последние лет восемь я тут ни разу не был, — задумчиво говорит Бен и осматривается. — Да, годы проходят, он так сильно изменился. Помню, как здесь стояли еще старые площадки для детей, а теперь… Все иначе. Откуда ты ехала сегодня утром?

— Крайне скучно и неинтересно, — я пытаюсь быстро придумать, чем я могла заниматься в восемь часов утра, но не могу придумать ни единой лжи. — А у тебя причина какая?

— С работы ехал. Ночью доставляю в магазины продукты. Считай, грузчик, — он смотрит на землю, а после поднимает взгляд и улыбается. — У тебя такие красивые волосы. Пышные, — он трогает прядку и смеется.

— Они столько пережили покрасок в черный цвет, но все равно мягкие, — я приглаживаю волосы и смотрю на мужчину. Ему лет тридцать, не больше. Руки, и правда, похожи на руки грузчика: все шершавые, грубые. У него были длинные толстые пальцы, на одном из которых было надето широкое кольцо.

— А натуральные какие?

— Мне кажется, светло-русые. Совершенно неинтересный и мышиный цвет. Давно ты грузчик?

— Да уж года два точно. Быстро втянулся, потому что крепким всегда был, а потом и работать стало совсем легко. Днем сплю, ночью живу, под рассвет доставляю еду, — он вновь смеется. — А у тебя что за работа?

— Все такая же скучная и крайне неинтересная, — я опять напрягаюсь и начинаю выдумывать от продавщицы до манекенщицы себе работу. — Официантка, а по ночам подрабатываю в баре, мешаю коктейли.

— И как мешается?

— Вечно бью посуду.

Мы встаем и начинаем бродить по парку. Обходим новые площадки для детей, смотрим на деревья, покрывающиеся листвой. Мы осматриваем парк и друг друга. Он смотрел на меня сзади, когда я слегка обгоняла его. Пытался разглядеть что-то в вырезе майки. Крайне долго смотрел мне в глаза. Он едва касался моей руки и следил за реакцией. А я знала, чего он ждет, и поэтому не сжимала его ладонь.

Наступает обед, в парке люди расходятся по домам. Мы остаемся почти наедине. Воспоминания об Ангусе сопровождают меня все то время, пока мы сидим на лавочке или бродим вокруг детских площадок. Мне просто хотелось уже забыть или притупить те чувства, которые начинали проявляться сквозь годы работы в Доме.

И тут Бен меня спрашивает:

— Ты живешь неподалеку? Я так проголодался.

Я рефлекторно облизываю губы и улыбаюсь.

— Да, я живу за парком. Последняя остановка на троллейбусе. Я могу нарезать тебе салат или сделать яичницу. На большее я не способна.

— Я обожаю яичницу, — он ухмыляется и все-таки берет меня за руку. Мы идем вместе до моего дома.

Поднимаясь на этаж на лифте, он чмокает меня в губы и начинает сильно извиняться за это. На что я лишь целую его в ответ.

Его руки начинали обхватывать мое тело сразу же, как он вошел в квартиру. Без какой-то яичницы или салата. Мы оба знали, зачем пришли. Он стаскивает с меня толстовку и останавливается.

— Если я продолжу, это будет считаться за домогательство? — он целует меня.

— А здесь есть те, кто против? — я опускаюсь к его штанам и стаскиваю их с него прямо в прихожей.

Его ноги были слегка полноваты, как и он сам, но это ничуть не мешало выглядеть ему сексуально. Он схватывает меня за руку и тянет в спальню.

Мы быстро оказались оба раздеты. Его тело было большим, его широкие плечи усыпаны веснушками, а грудь усеяна рыжими волосками. Волосы на лобке тоже были все рыжие. Я опустилась к его паху поцелуями и перешла ими на ствол члена, после чего и на саму головку. Когда я ласкала Бена, он нежно и тихо постанывал.

— Иди ко мне, — позвал Бен и перевернул меня на спину, начиная целовать грудь. Его поцелуи были грязными, грубыми, но безумно страстными. Он целовал, прикусывая, соски, опускался на живот и снова поднимался. Одна рука ласкала мой клитор, а вторая схватилась за бедро.

— На полке смазка.

Он берет ароматизированный лубрикант, смазывает член и меня, после чего старательно водит вокруг входа головкой, как бы играючи. Я двигаюсь ему навстречу и насаживаюсь на член.

Наш секс с ним был таким же, как и его поцелуи. Страстным, грязным и животным. Он, мне казалось, любил заниматься сексом только сзади. Он ставил меня на колени, как только я пыталась сменить позу. Он трахал меня до криков, до самых громких стонов. До еще одного оргазма с мужчиной.

Ощущение, что этот механизм в женщине, работает, как часы. Вставил батарейку, и часы начали работать. Нет, тут нет аналогии с продолговатым видом некоторых батареек. Так получилось, что испытав один оргазм, я смогла получать за ним следующие независимо от способа раздражения моей вульвы или же влагалища. Вагинальный оргазм для меня ничем не отличался от того, который было принято называть клиторальным, лишь способом получения и длительностью состояния предоргазма. Оно длилось намного дольше, я хотела вот-вот кончить, но снова и снова становилось лишь приятнее, без разрядки.

После своего оргазма, Бен рухнул на меня и тихо простонал.

— Я кончил в тебя.

— Хочешь услышать на таблетках ли я?

— Было бы неплохо, — он ложится рядом и целует.

— Я на таблетках.

— Какое облегчение. Мне кажется, мой член даже снова начал вставать от такой новости.

Я украдкой смотрю на член. У него был член размера чуть меньше среднего, но крайне толстый. И, думается мне, это и сработало для моего оргазма. Его толщина. По схемам во всяких книжках по сексуальным мануалам описание точки G приходится на верхнюю стенку влагалища, где-то пять сантиметров от входа. А так как заполнил он меня всю сантиметров на десять точно, то и эту волшебную «кнопочку» раздражать было крайне удобно.

— У тебя есть яйца? — Бен встает и начинает надевать трусы. — Я не врал насчет своего голода.

— Да, они были в холодильнике, — я тянусь и тоже встаю с кровати. — Я все сделаю, ты собирайся пока.

Пройдя на кухню, я останавливаюсь и начинаю наблюдать, как мужчина рассеянно ходит по квартире и собирает наши вещи. Он совсем немного смотрит на меня, после чего приносит мои трусики и бра.

— Дай ножку, — Бен сажает меня на стул, приподнимает мою левую ногу и начинает целовать ее от кончиков пальцев. Его поцелуи идут до бедра, после переходят на другую ногу и тем же маршрутом опускаются к стопе. Он придвигает меня со стулом вплотную к себе. Мужчина целует мои бедра, раздвигая их и лаская языком клитор. Его язык опускался к входу и поднимался обратно, лаская меня. Я выдыхаю.

— Бен, не стоит это делать сейчас, — я приподнимаюсь и подхожу к холодильнику, откуда беру яйца и масло.

— Тебе не нравится? — он вытирает рукой рот и присаживается.

— Ты хотел есть, — я улыбаюсь. — Так, может, я приготовлю уже что-нибудь?

Яичница со сковородки на тарелку, а из тарелки в рот перекочевала довольно быстро. Наевшись, Бен стал вновь рассматривать меня.

— Сколько у тебя было таких же мужчин, как я?

— Пару десятков припомню, — я замечаю, как округляются глаза парня. — Шутка.

— Я уже хотел идти сдавать на ВИЧ, — он вздыхает и наливает себе воды. — Нет, правда, почему ты решила со мной переспать?

— То есть после секса с незнакомкой ты предпочтешь ее расспросить понравилось ли ей, нежели сбежать из квартиры? Этакий надежный любовник на час.

— Я просто считал, что такое только в кино бывает. Так что, Нил, почему?

— Потому что у тебя был добрый уставший от работы взгляд.

— Поощрение?

— Считай, что так.

Через час Бен все-таки ушел, поцеловав меня на прощание.

Воспоминания об Ангусе никак не могли забыться. И я стала бояться того, что чувствую.


========== Достоинство теряет свою силу ==========


На следующий день я вновь пошла в Дом. Все, как и обычно. Лишь осадок от яркого секса с Беном и неугомонности Ангуса мешали полностью расслабиться и отвлечься от всех мыслей. Сегодня у меня был лишь один клиент. Маркус. Как он успел нас заверить, Маркус был девственником. И ему было необходима «легкая рука» проститутки, дабы избавить его от данного клише.

Когда Маркус уже был у меня, я начинаю слышать перепалку из-за двери комнаты в Доме. Голос Хлои становится нервным и озлобленным, а голос второго участника спора мне становится понятен лишь после того, как Хлоя называет его имя.

— Хлоя, мне нужно с ней поговорить. Всеми правдами и неправдами я добьюсь этого разговора.

— Добивайтесь в любое другое время, Ангус. Не тогда, когда у нее мужчина.

Я пытаюсь не слушать их голоса, находясь сверху на Маркусе. Он пришел ко мне в комнату и поздоровался, когда я натягивала второй чулок. Его это рассмешило, или же он просто крайне сильно нервничал перед этим. Он смотрел на меня с жаждой, но когда я присела на его член, то на его лице даже доля разочарования. Я продолжала с ним заниматься сексом, пока не услышала голоса за дверью.

Я слушаю и слушаю, слышу, как Ангус говорит о той замечательной ночи, которую провели мы вместе, о том, как он хотел бы видеть меня за любые деньги. Я продолжаю двигаться на Маркусе, но не могу сосредоточиться на одном.

Парень явно терял интерес к сексу со мной, потому что я чувствовала, как он становился меньше внутри меня. Я слезаю с члена и вижу, как он полностью упал.

— Извините, я не знаю, что со мной, — он вскакивает и начинает одеваться. — Большое спасибо! — парень чмокает меня и выбегает из комнаты.

Я надеваю халат и иду к стойке Хлои, где находятся Маркус и Ангус. Маркус расплачивается и с грустным лицом выходит из Дома. Я смотрю на Ангуса и просто не понимаю, зачем он здесь. Да, чувства. Да, привязанность. Да, оргазмы, что тоже немало важно. Но насколько у него низка самооценка, если он приходит сюда и унижается перед Хлоей, рассказывая о том, что было той ночью. Я все еще не скрываю, что это была любовь на одну ночь. На то тут и есть слова «одну ночь». За пределы этой ночи, одной, черт возьми, ночи ничего не должно было выйти. Я хотела почувствовать себя человеком, влюбленным в кого-то человеком. Я почувствовала. И я не могу сказать, что я не боюсь чувствовать что-то к Ангусу. Я боюсь, потому что это была моя заповедь: «Никогда не встречаться с мужчинами, которые спали со мной за деньги». НИКОГДА.

Я смотрю на него, пытаясь смотреть с ненавистью, но все, что выходит у меня — это ухмылка над его стараниями.

— Аннабель, послушай! — он подходит ко мне и берет за руку. — Пожалуйста, я заплачу любые деньги, лишь бы ты сделала кое-что для меня.

Меня сбивает с толку его «кое-что для меня». Секунду я стою в ступоре, но потом все же беру его за руку и иду в комнату. Я запираю дверь на замок и смотрю на Ангуса. Его руки тряслись так, что это было заметно невооруженным глазом.

— Ты можешь быть моей содержанкой?

Я сглатываю и оборачиваюсь.

— Что?

— У меня скоро встреча выпускников. Десять лет прошло уже. И мы встречаемся в другом городе. Я заплачу столько, сколько ты попросишь, чтобы ты стала на неделю моей девушкой. Пожалуйста. Ты очень красивая, с тобой есть о чем поговорить. Ты та, с кем бы я хотел познакомить и родных, и друзей. Ты идеальна для меня. А та наша ночь, — он вздыхает, — она для меня многое значит, Аннабель. Назови любую цену, и я оплачу.

У меня был опыт в эскорт-девушках. Когда ты просто улыбаешься, занимаешься сексом и ходишь кругом и всюду за мужчиной. Только до этого были мужчины, не привязывающие себя и свой оргазм ко мне. Они просто были клиентами.

Но Ангус.

Я неловко ловлю себя на мысли, что мне хочется провести еще время с ним. Хочется узнавать его. Хочется еще немного времени на любовь по ночам. Мне хотелось быть с ним.

Я соглашаюсь, и будто волной меня захватывает возбуждение. Ангус все так же мил и неловок, как и обычно, и я понимаю, что это привлекает меня. Ни его член, ни его глаза или тело, а этот образ неловкого любовника, который не может найти подход к женщинам, от чего у него и идут проблемы.

— Я стала твоей девушкой уже сейчас?

— Да.

— Тогда выпьем чаю у меня?

Чайник весь выкипел, пока Ангус с упоением вылизывал меня и мои интимности. Его язык ласкал меня очень долго, и только лишь после моего удовлетворения он вошел в меня. И этот секс был снова совсем чужд мне. Он был не сексом, а занятием любовью, как бы я не устала это повторять. Любовью, во время которой я забывала про сотни мужчин, которые занимались со мной точно таким же сексом. И, кажется, теперь я стала понимать значение выражения «Главная приправа к сексу — любовь».


========== О лжи и о любви ==========


Главной приправой — любовью был усыпан весь наш двухдневный платный роман. Он водил меня на встречу с выпускниками, показывал всем, рассказывал обо мне многие вещи. Я, как и полагалось той, кому заплатили лишь за тело, молчала. Молчала, когда спрашивали, кем я работаю, молчала о своем прошлом, молчала о том, как мы познакомились с моим «мужчиной». Я была молчаливой куклой, любовь которой купили, но… Эта любовь будто не была выкуплена за огромные, по мере проституток, денег. Когда мы были одни, мы смеялись, общались. Да, я никогда не говорила о своем прошлом, но я выдумывала смешные и нелепые вещи, от которых Ангус заливался смехом. От которого я верила в их существование.

И только лишь однажды я почувствовала себя шлюхой. И это было для меня откровением — спать с сотнями мужчин и никогда не поддаваться на осознание этого факта. Но сейчас, сидя у Ангуса в номере, я поняла, что действительно оказываюсь той самой шлюхой.

Дело было в том, что каждый день мне писал Бен. И каждый день я общалась с ним. Общалась о его работе, о плюшевых мишках, о глупых передачах по тв, да о чем угодно. Мы общались и здесь не было никакого пошлого контекста. Да, наша встреча, может, и являлась сексом на один раз, но когда человек писал мне о своих собаках или, может, о немытой посуде, вряд ли он хотел трахнуть меня прямо в эту минуту.

Я, честно говоря, находилась и нахожусь в смятении. Ангус был хорошим человеком, который платил мне за любовь, и я, может, чувствовала что-то к нему, но… Я поклялась самой себе, что никаких отношений с клиентами у меня не будет. Никаких и никогда. Я испытывала к нему привязанность, как испытывают люди, которые уже давно вместе. Я испытывала подобие любви. И я хотела, чтобы он был счастлив.

Я не была между двух огней просто потому, что никто не знал друг о друге. Ангус не мог и предположить, что я имею какие-либо отношения, кроме своей работы. А Бен… Бен просто не знал меня и в этом была моя радость. Я не видела осуждающего взгляда, я не слышала ни слова про купленный секс. И я впервые за долгое время получала настоящее удовольствие от секса именно с Беном.

У меня никогда не было серьезных отношений.

Мой последний сексуальный опыт перед тем, как я пришла в дом, был крайне обыденным и скучным. Как-то с другом я заключила пари, что если до восемнадцати он ни с кем не переспит, то моя вагина и я сама к его услугам. И в двадцатых числах января на моем пороге появился он: с цветами в одной руке и презервативами в другой. Цветы были красивыми, а презервативы дорогими и ультратонкими. Я улыбнулась ему и разрешила войти. Мы совершенно недолго находились в смущении, потому что я знала о его чувствах ко мне, а он думал, что я обожаю секс, раз начала им заниматься так рано. Так и сошлись наши интересы и появилось это обещание. Он не был чутким любовником. Как только границы между нашими телами в виде одежды были стерты, он накинулся на меня. И этот секс был самым быстрым. Мы даже толком не подобрали одинаковый темп, как он вышел и сказал, что кончил. А история моего первого оргазма уже рассказана, так что ожидать чуда от моей вагины не стоило. Я просто полежала с ним пару минут, чмокнула и попросила уйти, сославшись на родителей. Он согласился, ушел, так и не узнав, что с родителями я давно уже не живу.

— Нил, а какой твой любимый напиток?

— Напиток?

Набирает сообщение.

— Да. Я вот люблю вишневую колу, готов пить ее бесконечно.

— Не знаю, наверное, виноградный сок, свежевыжатый.

— Черт возьми, Нил! Я о тебе думаю, как сумасшедший. Ты просто прекрасна, Ни-и-и-ил!

Я уже лежала в своей постели после безумного уикенда с Ангусом. Моим отдыхом был сериал, легкий салат и переписка с Беном.

Я стала теряться в своих эмоциях, не понимая, какие чувства я испытываю к одному, и какие эмоции не должна испытывать к другому. И это все копилось в моей голове, воссоздавая туманные воспоминания и нелепые надежды на будущее.

— Нил, боже мой, я хочу сейчас к тебе прийти. Можно? Я развозил неподалеку продукты.

Я беру телефон и набираю его номер.

— Ни-и-и-и-л! Привет.

— Привет, можешь прийти, я не занята сейчас.

За то ничтожное время, что я была в ожидании Бена, я успела лишь помыть посуду. Его стук в дверь заставил мое дыхание быть более учащенным, а сердце как сумасшедшее билось. Я открываю ему.

— Бен, — улыбаюсь мужчине и впускаю его в квартиру. Он входит совсем не спеша, разувается, снимает куртку. И лишь потом подходит ко мне и нежно целует.

— Ты не поверишь, прошло всего три дня, а я так заскучал, — он обхватывает меня руками и приподнимает. — Да ты пушинка!

Его рыжая борода слегка кололась, а небрежные кудри смешно свисали с головы.

— Я тоже скучала, — я обнимаю его голову руками и целую в нос. — Со мной такое впервые.

Все на тех же руках Бена, я оказываюсь в спальне. Бен целует мою шею, утыкаясь в мое лицо своими кудрявыми рыжими волосами. Его руки не были уже такими грубыми, как в первый раз. Он был нежнее со мной.

Сразу после секса Бен встает с кровати.

— Будешь со мной встречаться? — он кидает в меня футболкой и смеется. Я хмурю лоб.

— То есть девушкой твоей стать? Ну, уж нет! — смеюсь я, надевая футболку. Я пыталась вылезти сухой из воды в этой ситуации. Предложение встречаться для меня уже было сродни с предложением быть «навсегда и навечно» вместе. Я начинала бояться слова «вместе», как маленькие мальчики боялись, что их застукают за мастурбацией. Просить о времени на раздумья мне не хотелось, это не то предложение, от которого нельзя сразу отказаться.

— Надеюсь, ты смеешься не от того, какой я придурок, — он присаживается и берет меня за руку. Я не одергиваю ее, просто жду, что будет дальше. — Правда, Нил, я хочу быть с тобой. За последние лет пять ты — единственная девушка, в обществе которой мне комфортно. Мне даже хочется познакомить тебя со своими родными. Ты такая прелесть, Нил, — он берет меня за голову и целует в лоб, после чего прислоняется своим лбом к моему и начинает тихо бормотать, — Нил, ты правда солнце. И мне так хочется, чтобы ты светила мне.

Я набираюсь смелости и на выдохе соглашаюсь на его слова.


И вот тут начинается череда лжи. Как в тех историях о том, что у людей встречается черная полоса в жизни, у меня начинается череда лжи. Огромной, неизмеримой. И такой гадкой.

Я вру Бену, когда говорю, что не буду дома ночью, потому что ночую у подруги или работаю в ночную смену. Я вру, что не могу работать каждый день, потому что у меня в семье разруха. Но у меня нет другой работы, семьи и даже подруги. У меня есть моя огромная ложь. Радовал лишь единственный факт на данный момент: был вечер пятницы. Точнее будет сказать, уже почти ночь. Я еду на троллейбусе до дома, где в подъезде должен был ждать меня Бен. Там мы и встречаемся.

— Привет, милая, — он обнимает меня и целует. — Как ты?

— Устала, — я улыбаюсь, но тут же улыбка на моем лице исчезает. Я ехала после пяти клиентов, два из которых брали меня сзади анально. Один из них предпочел стандартный секс, а еще двое предпочли, чтобы отымела их я. Я чувствовала себя грязной перед Беном, хоть и мылась в душе после каждого клиента и перед выходом. — Чем занимался?

— Сидел в доме за нетерпением встречи с тобой. Нил, не хочешь познакомиться с моими родными? У них сегодня ужин, ты уже приглашена, — он улыбается и смеется. — Ты же не против, я надеюсь?

— Я только помоюсь, и буду вся твоя, подождешь меня?

— Конечно.

Мы заходим в дом, входим в квартиру.

Я снимаю с себя всю одежду еще в комнате и, оставляя Бена в легком вожделении, иду в ванную. Закрыв дверь, я смотрю на свое тело в зеркале, смотрю на свою небольшую грудь, чуть свисающую в силу небольшой тяжести, смотрю на родинки на ребрах, бедрах. Смотрю на свои интимности, на бритый лобок с совсем чуть отросшими волосами. Смотрю на красноватые половые губы. И в то же мгновение оказываюсь в объятиях Бена. Он сжимает эти небольшие груди, целует в шею, прикусывает. Руки властвуют и требовательно ласкают меня. Он тоже раздет, и, кажется, мне больше ничего не нужно было в этот момент. Только он, его тело, и его чувства.

— Я такой грязный, что решил, — рычит он мне на ухо, — что мне тоже необходимо помыться. Ты не против?

Я выдыхаю и переворачиваюсь к нему лицом. Его тело завораживало меня, такое большое, такие рыжие волосы повсюду, такие широкие плечи. Бен сам поражал меня своей красотой.

Включив душ, я захожу в кабинку, а он следует за мной. В моей кабинке нашим телам мало места. Мы прижимаемся друг к другу, даже не стараясь сделать это специально. Вода предательски обжигающая. Слишком мало воздуха для двоих. И слишком жарко.

Он поворачивает меня к себе и опускается на колени. Его руки схватываются за мои бедра, расставляя их. Его кудрявые волосы намочены, я держусь за них, пока он ласкает меня языком.

Бен поднимается, целует меня.

— Я хочу в тебя войти, милая. Перевернись.

Я прижимаюсь к стеклу и выжидающе выдыхаю. Он смазывает меня и резким толчком входит.

Его движения неспешны, вода мешает нам двигаться быстро, пару раз он вновь смазывает член и меня, чтобы было удобнее. Впоследствии, Бен снова поворачивает меня к себе и, приподнимая, входит. Он удерживает меня над собой минут пять, после выходит и кончает на кафель в душе.

— Боже, — выдыхает мужчина и облокачивается. — Ты…?

Я отрицательно машу головой, как красной тряпкой быку. Взгляд после оргазма у Бена становится осознанным, он вытаскивает меня из душа, не выключая воды, и быстрым толчком кладет на холодный пол.

— Как ты хочешь, чтобы я тебя довел? — он идет поцелуями от пальцев ног до внутренней стороны бедра, поднимается к груди и начинает ласкать меня еще не сильно упавшим членом. Вскоре, член он заменяет на пальцы. Пальцами одной руки он входит в меня, а другими ласкает клитор. Мне остается совсем немного, чтобы кончить, но что-то прерывается, и я перестаю чувствовать Бена.

— Все хорошо? — обеспокоенно спрашивает он, выйдя из меня.

— Да, все отлично, — я улыбаюсь и встаю с пола. — Мы так и не помылись нормально, — усмехаюсь.

— Ничего страшного, — он целует меня. — Я, кажется, влюбился в тебя, Нил.


========== Ложь не будет во благо даже самой себе ==========


Мы заходим к его родным домой. Поднимаемся по лифту, но я не волнуюсь. Я боюсь. Я боюсь его чувств ко мне. Говорить, что он влюбляется… Думать о том, влюбляюсь ли я. Это все трудно. Я боюсь лишь одной мысли об этом, но даже сейчас не могу выкинуть этого из головы. Зачем только ему нужно было об этом говорить, я не понимаю. Он мог сдержаться тогда. Но. Двери лифта открываются, и мы выходим прямиком к квартире.

— Полное имя напомнишь? — стоя перед входом и стуча в дверь, спрашивает Бен.

— Нилу, но лучше представь меня, как Нил, — я нервно заправляю волосы за ухо.

Нам открывает дверь приятный мужчина лет шестидесяти. У него седые, но в некоторых местах еще рыжеватые, волосы, широкая улыбка и густые усы, волоски которых растут в разных направлениях. Он одет в обычную футболку серого цвета и штаны.

— Доброго вечера, Бен и его таинственная спутница, — он целует мне руку и хохочет. — Могу спросить как Вас зовут?

— Нил, — я начинаю стесняться, как маленькая девчонка. — А Вас?

— Роберт, — говорит Бен и проходит дальше в квартиру. — Ужин уже готов?

— Нетерпеливый мальчик, — стучит ему по носу отец и удаляется в зал, откуда исходят запахи еды. Мы идем за ним.

Бен отодвигает стул и дает мне присесть. Из грязного животно-подобного мужчины он превратился в галантного кавалера за несколько мгновений. Я снова улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что слишком часто на моем лице улыбка обрамляет уголки губ.

За стол приходит его мать. Мне кажется, что больше никого и не будет, но она выкладывает приборы на пятерых.

Я спрашиваю Бена.

— Кто-то еще будет?

— Брат, он скоро подойдет. Ангус, чудесный старший брат, — Бен улыбается, а я даже не замечаю того, что он мне сказал. — Вроде бы даже девушку хотел пригласить, но судя по тарелкам придет он все-таки один.

— Что за девушка?

— Он о ней так много рассказывал, но имени я не запомнил, — он ухмыляется, но отводит глаза в сторону. — Она какая-то необыкновенная была по его мнению.

На телефон мне приходит смс с незнакомого номера. Я выключаю его и убираю в карман. В дверь квартиры стучат, и Бен бежит к входу. Я слышу знакомый голос и приближающиеся шаги. Бен проходит обратно ко мне и зовет.

— Нил, знакомься, — я встаю со стула и поворачиваюсь к его брату. И вижу в нем Ангуса. Мои ноги начинают трястись, сердце учащает биение, а глаза внезапно, откровением для меня, наполняются слезами. — Это Ангус, мой старший брат.

— Аннабель? — восклицает Ангус, после чего я нетерпеливо начинаю махать головой, пытаясь это сделать заметным лишь для него. — Как зовут твою девушку? — он обращается к Бену, но тот в растерянности лишь смотрит на нас, не пытаясь что-то сказать.

— Я — Нилу, сокращенно Нил. Вы, верно, обознались, — я пытаюсь замять это дело. Мы не виделись с Ангусом буквально пару дней, он не мог забыть, как я выгляжу, я не могла измениться. Он понимал, кто я. А я понимала, что после этого ужина Бена и нашей истории с ним уже не будет. Она будет лишь светлым промежутком между черными полосами в моей жизни. В жизни обычной проститутки, я не буду скрывать от себя правду, кто я есть. Так или иначе, подобная ситуация могла произойти, и я должна была быть готова к этому. Но я не была готова к тому, что это произойдет именно с Беном. Часть меня уже влюбилась в него, и эта часть, эта часть моего тела так погано напоминала о себе. У меня будто болело все тело, будто меня сковали самыми грубыми наручниками.

— Да? Хорошо, Нилу, — его губы еле движутся, он говорит со мной через зубы. — Давайте сядем за стол?

Я присаживаюсь.

Ангус сидел и сильно всматривался в меня. Он пытался узнать во мне ту Аннабель, с безупречной прической и всегда в нежных неглиже, которая нежно шептала ему на ушко неприличности. Ту Аннабель, которая при нем всегда вежлива и улыбчива. Ту девушку, с единственной которой он мог испытать оргазм. Но перед ним сидела Нил. Забредшая Нил, которая запуталась в своей лжи перед двумя близкими ей мужчинами. Ангус был моим любовником уже долгое время, и я никогда перед ним не была собой. Но сейчас я — эта чертова Нил. Которая запутывается в словах и роняет еду на колени. Я — то несуразное и неуверенное создание, что пряталось столько платных встреч. Та самая настоящая и живая. Но он сидел, будто неживой. Он высматривал эту Аннабель, ЕГО Аннабель, а видел лишь девушку его брата.

— Нилу, а как давно вы с Беном вместе? — в его голове, как мне кажется, появился счетчик: он начал высчитывать день, когда я начала встречаться с Беном, чтобы понять, «изменяла» ли я ему с кем-то за бесплатно.

— Да где-то месяца полтора назад мы столкнулись в автобусе, да, Нил? — Бен отвечает за меня, чему я благодарна.

— Месяца полтора, да? — он открывает свой телефон и начинает что-то в нем искать. Вместе с его действиями вибрирует и мой телефон, показывая новое сообщение.

— Аннабель, что это за цирк? Почему ты с Беном? Ты с ним спишь?

Печатает…

— Что вообще происходит? Почему он тебя зовет Нил? Что это вообще такое? Аннабель??? Почему он держит тебя за руку? Ответь мне!

Я выдыхаю, смотрю на Ангуса, который сосредоточен на экране телефона, и начинаю набирать сообщение.

— Ангус, я…

Я стираю сообщение и пытаюсь набрать что-то снова, но ничего не выходит.

— О, Ангус, а Вы живете с родителями?

— До недавнего времени, — я вспоминаю его квартиру холостяка, и мои мысли начинают формировать новые предложения, но он продолжает. — Бен тоже не так давно съехал, не правда ли?

— Да, совсем недавно, — он сжимает мою руку крепче, и чем крепче его рука обхватывает мою, тем сильнее злится Ангус. — ты видела этот бардак в моей комнатушке, — и он целует меня в лоб.

— Аннабель, что это за представление? — пишет мне Ангус. — Что это такое? Почему он целует тебя? Он платит тебе? Ты трахаешься с ним?!

И тут я уже не выдерживаю его напора, я сдаюсь и начинаю писать.

— Уймись. Это семейный ужин, и если ты испортишь его, то тебе спасибо не скажут ни родители, ни Бен, ни, как ни странно, я. Прими то, что увидел.

— Он платит тебе?

— Нет.

— Ты поэтому отказалась пойти со мной на этот вечер? Я заплачу любые деньги, которых он тебе дать не сможет. Ты будешь с ним бедна и несчастна.

— А что дашь мне ты, Ангус? Покупая мое тело, что ты думал? Ты думал о любви или просто о том, что лишь со мной у тебя получается кончить? Что ты мне дашь? Деньги? Продажную любовь?

Я пытаюсь сдержаться, чтобы не сказать лишнего.

— Я дам тебе то, что ты пожелаешь. А Бен не даст ничего. Он оборванец. Посмотри на него, он ужасен во всех своих проявлениях.

— Ты не знаешь, как он ведет себя со мной.

— Я знаю его двадцать семь лет. И двадцать семь лет он доставляет неудобства.

Ангус убирает телефон и встает из-за стола.

— Нил, а можно с тобой пройтись? Хочу знать, хорошую ли девушку выбрал мой любимый братец, — он ожидает ответ от Бена. Тот улыбается.

— Конечно, идите. Нил, там похолодало, накинешь мое пальто?

Я киваю и тоже встаю из-за стола, направляясь в коридор. Мы обуваемся, выходим из подъезда. И в одной из подворотни Ангус останавливается и внезапно прижимает меня к стене. Он обхватывает мое лицо рукой и грязно целует.

— Я видел, как он обращается с девушками, — прерывает слова поцелуем, а потомотходит от меня, отпуская. — Ты хочешь такое же отношение к себе?

— Не прикасайся ко мне. Ни за какие деньги больше я не позволю прикасаться к себе.

— Правда? Ни за какие деньги, Аннабель? Да сколько раз ты мне говорила это? Аннабель или Нил, как тебе удобнее? Ты же грязная шлюха, и я любил тебя, грязную шлюху! — он тычет в мою грудь пальцем. — Я стал себя ненавидеть за то, что не смог тебя завоевать без денег, но теперь, когда оказалось, что ты с ним, знаешь, я перестаю чувствовать эту ненависть. Но зато появляется новое чувство. Это отвращение к тебе. Ты потаскуха, которой не место быть рядом со мной, ни за что, — он выдыхает и набирает легкие воздухом для новой тирады, но я прерываю.

— Но сейчас ты здесь. Ты со мной, и даже успел меня поцеловать. Как ты это объяснишь? Может, тем, что твоя похоть сильнее твоих мыслей? Может, это страх перед тем, чтобы остаться всегда в своем одиночестве, потому что ни одной женщине ты не нравился? Ангус, что ты делаешь сейчас? Что ты хотел от этого разговора? Скажи мне, и мы разойдемся сейчас же, мне не нужны эти крики.

— Я… — он начинает мяться и шептать. — Я хотел тебя, — он схватывает меня за руку и тащит на свободную лавочку перед домом. — Я хотел тебя трахнуть, не заплатив тебе ни гроша.

Я пытаюсь вырваться из цепких лап Ангуса, но его руки слишком сильно сжимают мои запястья. Он срывает с меня пальто Бена, кидая его на грязную землю, а сам начинает залезать рукой ко мне под юбку. Я не кричала в этот момент. Лишь потому, что его рука массировала мой клитор, как прежде никто не мог. Я была в этой ужасной власти желания, которая заглушала мои внутренние крики о том, что это неправильно. Его палец входит в меня, и с губ срывается лишь хриплый стон, но никак не крик.

Ангус наваливается на меня всем телом и входит. Кажется, это был самый быстрый секс между нами. Он кончил спустя каких-то жалких пять минут после того, как вошел в меня. Он вышел, продолжая извергать сперму прямо мне на юбку, и вздохнул.

— И я уйду, не заплатив. Как тебе твои правила, что не должна спать с клиентом не за деньги?

— Ты унизил сейчас лишь себя, Ангус, — я беру пальто и надеваю его на себя. Изнутри оно сырое, в грязи. Поворачиваясь к Ангусу, у меня появляется неимоверное желание дать ему пощечину, но я сдерживаюсь. — Я была в тебя влюблена. В вас обоих.

Он встает и уходит в подворотню, где фонари не светят, и я не вижу его дальнейшего пути. Мне остается лишь вернуться обратно в дом к Бену. Вернуться грязной в прямом смысле и свободной в душевном.


========== Невиновные и виноватые ==========


Я подхожу к подъезду к тому моменту, как о том, что я ушла с Ангусом, забили тревогу Бен и его родители. Бен выбегает, держа в руке мобильный и прислонив его к уху.

- Да, я как найду их, позвоню вам, пап. Конечно, - он замирает, видя перед собой меня: грязную, потрепанную, но радующуюся тому, что ее не бросили. – Я позвоню, - он кладет трубку.

- Все в порядке? – спрашиваю я, зная, что ничего не в порядке. Что мы исчезли на час, а то и на два, телефоны оба не брали.

- Теперь да, - он обнимает меня и целует. – Куда вы с ним пропали? Где Ангус?

- Ушел домой. Мы с ним хорошо провели время, - сдерживаясь, чтобы голос не казался писклявым или слезливым, я пытаюсь что-то сказать. Это вновь было откровением, я стала ежиться и переживать, когда как раньше бы я ни за что не стала бы переживать из-за потери клиента, как бы он не разошелся со мной. Я чувствую виноватой себя перед Беном. Он думает о том, что я с ним полностью откровенна, на столько, насколько это вообще возможно. А я лжива даже с тем, к кому что-то чувствую.

- Пойдем ко мне? – Бен целует меня в макушку и прижимает к себе. Я киваю и утыкаюсь в него. – Что-то случилось? Почему мое пальто такое грязное?

- Я поскользнулась несколько раз и в последний все-таки рухнула в лужу.

- Не ушиблась? Все нормально? – он хватает меня за руку и начинает трясти. – Нил?

- Да, все нормально, - я улыбаюсь, чтобы успокоить его. Улыбка всегда успокаивает, если эта улыбка вовремя.

Мы дошли до его дома, там я придумала историю о том, что мне нужно расслабиться в ванной одной. После парочки острых шуток я все же иду в ванную и смываю с себя позор. Я назвала это позором не потому, что он не заплатил и меня использовали, а потому что мне было позорно за свои эмоции и желания. Я сама хотела этого, как ни странно. Смывая засохшую сперму Ангуса со внутренней стороны бедра, Бен входит в ванную.

- Не против, если я присоединюсь? – ухмыляется Бен и останавливается около стиральной машинки, где лежит моя юбка. На вельветовой коричневой юбке тоже были разводы нашей «любви» с Ангусом. Бен осматривает ее и поворачивает голову ко мне. – Юбку тоже испачкала?

- Чистая случайность. Надо было так вляпаться. Пальто, юбка, сапоги…

- Это не похоже на грязь, - он берет ее и присматривается.

- Бен, ты вроде хотел присоединиться к своей девушке, - я открываю дверку душа и хватаю его за футболку. – Так раздевайся и быстрее залезай ко мне.

Как по сигналу, Бен оказывается обнажен, а в следующую секунду уже позволяет мне нежиться в своих объятиях. Горячий пар и вода жгли лицо и тело, Бен целовал мои плечи, опускался на грудь и поднимался обратно.

- Я люблю тебя, Нил, - он говорит это мне, смотря в мои глаза. Тихо, почти сливаясь с шумом душа, он признается в любви, целует мне руки, приподняв их к себе. Он любит меня в эту же самую секунду. Любит, целует, нежится со мной. Мне так хочется, чтобы я чувствовала тоже самое. Чтобы не было никаких сотен мужчин за спиной.

Я стала жалеть о том, что было. Это гадко и мерзко, обманывать его. Это невыносимо тягостно, когда не можешь сказать человеку, кто ты есть на самом деле, где твоя работа. И что творится у тебя в мыслях.

Мои мысли переполнялись от этого всего, но лишь одна фраза стояла комом и не уходила. Слова Ангуса о том, что я грязная шлюха.

Бен ласкает мое тело в душе, а потом предлагает выйти и перейти к «самому главному» в спальне. Я соглашаюсь с ним и вылезаю, пряча постыдную юбку в барабан стиральной машинки.

В этот раз он быстро подсуетился и усадил меня сверху на член. Я выдохнула, будто с облегчением, и начала двигаться своими бедрами ему на встречу. Мой оргазм, как ни удивительно, не заставил себя долго ждать, он пришел минут через пять после того, как член вошел в меня. Простонав и в изнеможении упав на Бена, я стала ждать, когда кончит он. Мне уже не хотелось заниматься сексом, даже было немного противно, да и больно, но не в этом ли и заключаются отношения? Терпеть, когда не хочешь. Но вот в чем был интересен женский оргазм: я не хотела уже ничего, я просто лежала на Бене, когда он входил, держа меня за бедра, но в один момент я почувствовала нарастающее приятное чувство. Я лежала в исступлении, ожидая второй оргазм. Он случился одновременно с Беном. Мы содрогнулись и с облегчением выдохнули.

- Я люблю каждый сантиметр твоего тела, милая, - он целует меня в нос, ожидая ответ.

- Бен, - я слезаю с него и сажусь на кровать. – Я хочу рассказать одну очень гнусную тайну, после которой ты можешь выгнать меня отсюда пинком под зад.

- Нил, что такое?

Мне нужно время. Я глубоко вдыхаю, так, чтобы в легких стало больно. И выдыхаю.

- Нил, милая, - он садится ко мне и обнимает. – Если ты не хочешь рассказывать, то, может, и не нужно. Мне все равно на твои тайны, главное, что ты со мной.

- Нет, я должна рассказать. Мне стыдно перед тобой. У тебя есть компьютер?

- На стеллаже лежит, - он указывает мне на полки, где я вижу белый ноутбук. Я встаю, беру его и вновь сильно вдыхаю.

Мне нужно что-то сделать. Я решилась лишь на то, чтобы он все узнал сам. В интернете я перехожу на режим инкогнито и ввожу в поисковике наш сайт. Сайт нашего борделя. Я уже не буду называть его «Домом» или работой.

- Нил, что ты ищешь? – и я поворачиваю к нему компьютер. На сайте отображались наши фотографии и наши имена. Я была Аннабель, конечно же. Той самой Аннабель. Глаза Бена расширились, когда он взял ноутбук поближе и стал рассматривать. – Бекка? Марджери? Что все это значит?

Я продолжаю молчать и жду, когда он пролистнет на вторую страницу, где будет моя фотография в нежно-розовом халате с уложенными на одну сторону волосами и еле заметной улыбкой.

- Нил, на кой черт мне проститутки? – после этих слов я не выдерживаю и, отобрав у него компьютер, включаю Бену вторую страницу сайта. Его взгляд скачет по фотографиям девушек, он читает каждое имя, и останавливается на букве А. Аннабель. Он разглядывает мое фото, хмуря брови, перечитывает имя и неожиданно тыкает в экран, после чего снова перечитывает. – Нил?

- Это та тайна, о которой мне нужно было рассказать. Я уйду, если ты захочешь, прямо сейчас.

- Это ты? Ты Аннабель? – он тычет в экран, а потом закрывает глаза рукой, протирая их.

- Здесь и с тобой я – Нил.

- Да сколько у тебя еще имен?! – он вскакивает и яростно откидывает ноутбук. – Может, для еще одного парня ты какая-нибудь Люси, а для другого Вайлет?

- Я Нилу. Здесь и сейчас, и двадцать пять лет я была Нилу. А шесть лет назад я стала еще и Аннабель. Аннабель, чья жизнь никогда никого не касалась, их интересовали лишь мои интимности.

- Аннабелью звали подругу брата. Ангуса, если помнишь.

- Я – та подруга.

- Он платил тебе за секс? Господи, как это мерзко, - он кривится и встает. – Он что, трахал тебя? Нил, ответь, - он трясет меня, а я просто не знаю, что ответить.

- Да, он платил.

- Он же узнал тебя наверняка на ужине. И вы ходили гулять одни, а потом он ушел, он и тогда тебе заплатил? Он знал обо мне? Ты трахалась с ним на улице за деньги? – его голос переходит на крик с хрипотой.

- Он узнал, но не платил. Он не знал о том, что кроме жизни, за которую он мне платил, у меня есть другая. Клиент никогда не знает..

- Замолчи! Клиент, как легко ты говоришь об этом! – он хватается за волосы, а потом берет меня за плечи. – Я не хочу тебя видеть здесь. Уходи.

Я иду в ванную, беру свое белье, надеваю. Иду в коридор, натягиваю юбку. Я замечаю, что моего плаща нигде нет, и иду к Бену с вопросом.

- Где мой плащ?

- Там же, где и мое пальто. Захлопни сильнее дверь.

Я надеваю пальто, смотрю на себя в зеркало и замечаю слезы, которые так и норовили выскочить из глаз, течь по щекам, опускаясь на шею или падая на плащ.

- Бен, я ухожу.

- Счастливой дороги.

Я захлопываю за собой дверь с силой. Спускаясь по лестнице, я держусь, но как только выхожу на улицу, мои слезы начинают катиться из глаз. Стерев одну слезу, появляется другая. Меня всю трясет, и я не знаю, что делать. Я потеряла сейчас единственную надежду на будущее. Я боюсь прогнивать в проституции. Я впервые, боже, боюсь.

Я сажусь на лавочку и горько плачу до самого рассвета, не понимая, как в сутках может быть лишь двадцать четыре часа, а в моих личных их было втрое больше.


========== События, которые обязаны были произойти ==========


Утром я проверяю свой мобильный, и там оказывается сообщение от Хлои.

— Мистер Титчер отказался от встречи. Паррет ждет тебя к пяти, еще один мужчина Виндсен Джордж придет к восьми. В промежуток могу вписать еще одного?

— Они все по часу?

— Да.

— Нет, у меня есть в промежутке дела. Спасибо за напоминание, Хлоя.

— Жду тебя.

К пяти я прихожу в Дом и здороваюсь с Хлоей.

— Ангус отменил с тобой встречу, — она вздыхает. — Это на него не похоже.

— Работа, может. Он мне не писал.

— Хорошо, — она печатает что-то на компьютере и щелкает мышкой. — Паррет придет через пятнадцать минут. Вот его пожелания, — она дает мне распечатанный лист, где написано во что я должна быть одета и каким сексом мы будем заниматься.

Он предпочел анальный секс и глубокий минет. Сумма, которую он должен был мне заплатить, была увеличена вдвое от основной цены на мою вагину, и плюс еще пара десятков евро за глубокий минет. Предпочтений в одежде мужчина никаких не оставил, просил лишь о темной помаде на губах. У всех свои фетиши.

Был однажды парень, который безумно сходил с ума от колготок. Любых, теплых, очень тонких, шерстяных или кружевных. Ему нравились любые колготки, но чтобы они были именно на обнаженном теле. Он сам покупал мне колготки, платил мне около ста евро, одевал на меня их и просил дрочить ногами в колготочках. После чего он рвал их в промежности, проникал в меня и занимался сексом. Это был один из тех случаев, когда клиенты казались мне немного странными.

Не то, чтобы я не наблюдала за собой фетишизма к чему-то, но когда чужие фетиши как-то влияют на тебя, а в моем случае, я этим зарабатывала деньги, ты считаешь это странным.

Паррет пришел и, увидев на моих губах темную помаду, тут же поцеловал.

— Темный шоколад? — спрашивает он, и я понимаю, что это о названии помады.

— Шоколадный маффин, доброго вечера, мистер Паррет, — я целую его в щеку. — Смазка на комоде, презервативы в вазе около смазки. Присаживайтесь.

Он садится на кровать, смотря на комод и читая название смазки. Я расстегиваю его штаны, снимаю их до колен и присаживаюсь сверху на него. Его член оказался не таким большим, как ожидалось, и глубокий минет мог оказаться для меня не таким глубоким и не таким сложным в исполнении. Пока что он был не полностью поднят, я касаюсь его губами, оставляя темный след поцелуя на нем. Мои губы и язык обласкивают его головку, а потом заглатывают член наполовину. Потом чуть глубже. Я дышу носом, заглатывая еще.

— Ох, милая, — он стонет и схватывается за мои волосы.

Я сосу, продолжаю свою работу. Мужчина тяжело выдыхает и останавливает меня.

— Повернись ко мне попкой, милая.

Я встаю на четвереньки и слышу, как мужчина поднимается с кровати и идет к комоду, где берет презерватив и смазку. Сперва он надевает презерватив, а потом смазывает меня холодящим лубрикантом и туго входит.

Он кончил спустя полчаса. Собрался и ушел. Мне осталось лишь ждать следующего клиента.

Ко мне кто-то стучится и открывает. До следующего мужчины у меня около часа, но за дверью скрывалась всего-то Хлоя. Она заходит и присаживается.

— Джордж уже ждет. Такой рыженький и кудрявый, тебе понравится, — она хлопает меня по плечу. — Он предпочел классику и обычное белье, без кружева, сказал, что ему не нужна вычурность. И еще платить втрое больше за секс без презерватива, так что глотай таблеточки, — Хлоя смеется и улыбается. — Я скажу ему, что ты будешь готова через десять минут, хорошо?

— На мне уже надето белье, — я смотрю на свой лифчик и трусы, которые были куплены для личного использования, а не для клиентов. — А таблетки я пью ежедневно. Пусть заходит, я жду его.

— Я про пенициллин. Или придется колоться, — она смеется.

Через мгновение дверь распахивается и за ней я вижу не какого-то нового мужчину, а своего Бена. Я хмурюсь. Зачем ему понадобилось сюда приходить? Хотя… Действительно. Что я могла ожидать, после того, как показала ему наш сайт с картой местности? Дура, одним словом. Я вздыхаю и сажусь обратно на кровать.

— Бен, что ты тут делаешь? Зачем ты пришел сюда? — я схватываюсь за голову руками и трясу волосами. — Тебе не нужно здесь находиться.

— Джордж. Я Джордж Виндсен. Аннабель, у вас есть смазка с ароматом ванили?

Я понимаю. Он пришел сюда проверить работаю ли я после того, как мы разошлись.

— Есть с клубникой, вишней. Впрочем, можете сами посмотреть в верхнем ящике комода.

— Я предпочту, чтобы это сделали Вы, — он смотрит озлобленно на меня, а потом берет за руку и ведет к комоду. — Покажите, что у вас есть.

Я начинаю доставать лубриканты: от обычной самой наипростейшей смазки в голубом тюбике я перехожу к согревающим и охлаждающим. Тем, что замедляют эякуляцию или анальным. Я достаю все и лишь на дне, как по волшебству, находится ванильный аромат.

— Большой арсенал, я смотрю. Я все же остановлюсь на том, что хотел изначально, — он берет ванильную смазку и подтягивает меня к себе.

— Бен, я хочу нормально поговорить… — меня перебивает его поцелуй, который так и показывал, что со мной разговаривать явно никто не хотел.

— Я Джордж, твой клиент. Ты явно с кем-то меня путаешь. Пожалуйста, сними с меня штаны и отсоси мне, детка.

— Фу, так ни один мужчина со мной не разговаривал, — скривившись от мерзости, возникаю я, но тут же замолкаю, наблюдая за Беном.

— Я — твой клиент. И как угодно, так и обращаюсь с тобой. Если ты сама не хочешь снять с меня штаны, я сделаю это самостоятельно.

Он расстегивает штаны и снимает их. Его член опущен, висит и даже нет намека на возбуждение. Я, конечно, понимаю, что в этой ситуации все легко решается ртом или руками, но сам факт того, что его это не возбуждает, заставляет меня думать о том, зачем это вообще тогда нужно, если не для сексуальной разрядки. Я присаживаюсь на колени так, чтобы прямо напротив была его нагота. Я трогаю руками рыжие волосы на лобке, целую член, облизываю яйца. И он снова не возбуждается. Тогда я беру в руку его сморщенный и вялый член, начиная нежно действовать рукой. Но и это не помогает.

— Бен?

Он сильно вздыхает и садится.

— Нил, я хотел прийти с гордо поднятой головой, плюнуть тебе в лицо и уйти, все так же задрав голову.

— Под плюнуть ты, видимо, хотел кончить мне в лицо? Прости за каламбур.

— Я хотел, чтобы тебе было так же противно, как и мне, но я даже не могу нормально наслаждаться тем, за что заплатил деньги, — он поднимает свои штаны и начинает их застегивать. — Извини за это. Я хотел проверить, работаешь ли ты. И, убедившись в этом… Я правда ожидал, что по телефону ваш оператор скажет мне то, что Аннабель больше не работает. Что Аннабель уволилась и мне предложили бы другую девушку. Но я бы к ней не пошел. Я бы позвонил тебе и прибежал бы, черт возьми, с цветами, Нил! Ты мне была так дорога, — он затягивает ремень и садится, протирая глаза. — Ты уже становилась для меня всем и чуточку больше, но ты разрушила это за секунду. За ту ужасную секунду, когда ты взяла и показала мне сайт ваш. Ты сама-то понимаешь, как это гнусно?

— Кто-то зарабатывает умом, — я ежусь и пересаживаюсь дальше от него, но при этом не спускаю с него глаз. — Кто-то силой, как ты. А кто-то телом. Стриптизерша ли, модель, актриса или девушка из борделя. Все мы в одной лодке.

— Только твоя лодка тонет. Ты прозябаешь здесь, Нил.

— Так уходи! — не выдерживаю и вскрикиваю я. — Уходи из этого Дома, уходи из моей жизни! Не появляйся и не поучай меня, раз я такая неисправимая. А если я хочу тонуть? — я не хотела тонуть. Я хотела лишь получать деньги, потому что для меня это был лишь самый легкий способ в их добыче. — Если я хочу прозябать?

— Позволь мне вытащить тебя с этой тонущей лодки? Или разреши быть в этой пучине с тобой?


некоторое время спустя


Бен был для меня самым странным, но при этом самым желанным мужчиной на земле. Мне не нужны были огромные мужики с такими же огромными орудиями в штанах, мне не нужны были романтики с букетами полевых цветов в одной руке и стихами в другой. Мне нужен был Бен.

Мы часто говорили обо всем, что творилось до нашей встречи со мной.

— А как-то пришел и Ангус, — однажды говорю я. — Такой застенчивый, милый парень, он ходил ко мне подряд года четыре из пяти, что я там работала, — с некой тоской вспоминаю я. — У него были проблемы с девушками.

— Причем, всегда, — замечает Бен. — Он рассказывал, что они его, мол, не удовлетворяют. Не понимаю, как это может произойти, ведь механизм не такой сложный, как у женщин, например. А Аннабель, — замялся мужчина, — она его удовлетворяла?

— Действительно хочешь это знать? — я смущенно улыбаюсь, а потом встаю с кровати и потягиваюсь. — Тебе интересно, кончал ли твой брат с твоей девушкой?

— О, вот в таком контексте уже нет, спасибо, — он тянется ко мне и обнимает за ноги. — Нил, почему Аннабель?

— Да не знаю, — вспоминая как я выбрала такое имя, я отвечаю ему. — Вроде бы в каком-то фильме услышала. А потом долго решался вопрос Аннабель или Элизабет. Как видишь, я была Аннабелью и никаких Элизабет.

Я готовила этому мужчине завтрак, обед, даже полдник, что для меня было большим трудом, и ужин. Я была рада делать ему приятности до того момента, пока не закончились деньги. А закончились они ровно через месяц после того, как он стал жить со мной. Мы тратились больше на еду, на услуги по дому. Как бы не говорилось, что ванную принимать вдвоем — экономить воду, это неправда. Счет за воду поверг меня в шок, когда я пересчитывала евро, оставшиеся в кошельке. Я понимала, что, живя для себя, я не ела ни мяса, ни птиц, а тратила деньги лишь на эпиляцию и поиски красивого и дорогого белья.

В один момент я обрадовалась, что силой воли и усилиями других людей я бросила занятие проституцией, но где-то в глубине я понимала: я сгнию быстрее там, где не нужно быть постоянно раздетой. Я сидела изо дня в день, думая о том, что хуже уже не будет, пока вновь и вновь мне не приносили счета, и я с болью рассчитывалась с консьержкой. Бен не приносил денег, сколько было нужно для оплаты, а если и приносил, то мы еле наскребывали на еду.

Мне стало казаться, что возвратиться туда, откуда я выбралась из самых низов, неплохая затея, да и ушла я оттуда совсем спокойно, без лишних слов. Но Бен — это то, что меня удерживает. Он бросился со мной в тонущую лодку, не спасая, тонем вместе, и это будет самым ужасным предательством.

Но… Я все же одеваюсь, жду к вечеру, пока Бен уйдет, и иду в Дом. Открыв дверь, я вижу расплачивающегося клиента и Хлою. Я зачем-то прячу глаза, хоть оно уже того и не стоит. Клиент уходит.

— Привет, Хлоя, — я с опаской смотрю на женщину, боясь осуждения.

— Нил, какая приятная встреча, — улыбается мне она сквозь зубы. — Какими судьбами?

— Да в кафе шла, — я показываю рукой на дверь и снова смотрю на женщину. — Решила заглянуть.

— Странно, наверное, заглядывать на работу, где зарабатываешь не умом, а телом, — язвит Хлоя. — Ангус спрашивал про тебя. Рассказывал, что ты, цитирую, «грязная потаскуха, которой не жалко расставлять ноги и бесплатно». Будто он мог представить другой исход, — она выдыхает. — Он сейчас ходит к Виктории. Платит меньше, но она рассказывала, что такого мужчины у нее еще не было. Агрессивный, страстный.

— Ангусу куда-то надо девать свою злость, — выслушав все слова о себе, я пытаюсь понять, хочу ли я вообще спрашивать про возвращение. И набравшись смелости, все-таки спрашиваю, — Слушай, Хлоя. Прошел всего месяц, как я ушла. Я же могу вернуться в любой момент?

— Это тебе не фриланс, где работаешь на себя и не зависишь от клиентов, — она что-то забивает в компьютере. — Узнав о твоем уходе, некоторые клиенты были настолько раздосадованы, что предлагали купить твой номер и встречаться у них дома. Они все разбежались к другим девушкам, и по большему счету… — она замолкает.

— Что по большему счету?

— Ты уже просроченная*, — говорит мне Хлоя с некой издевкой. — Посмотри на себя. Проститутка, жизнь которой ее потрепала. Ты извини, что так прямо, но у нас куча молодых девочек, которые забрали всех клиентов и теперь. Ты просто никому не нужна. Твой срок истек.

Я киваю, сжав губы, чтобы не расплакаться от больных мне слов, и ухожу. По дороге обратно я рассматриваю себя в маленькое зеркальце: я вижу свои морщины, свои усталые глаза, свой грязный рот, принимавший столько членов, что и представить трудно. Я смотрю, вижу все это. Но в душе просто не верю, как я могла бросить все ради любви, в которую никогда не верила, и боюсь, что не буду верить сейчас.


Шелест денег, и клиент отдает мне пятьдесят евро пятью купюрами. Я складываю их в кошелек и иду к выходу.

— Элизабет?

Оборачиваясь, я замечаю маленький розовый самокат у двери. Наверное, ему было неловко все это время замечать его из спальни.

— Да?

— Спасибо Вам.

— Скорее уж мне стоит выразить благодарность, — я хлопаю по кошельку в заднем кармане. — До встречи, Жан-Жак.

— До встречи, Элизабет.

Дверь захлопывается, обдувая меня сильным потоком воздуха. На душе все так же погано, хоть и с пятьюдесятью евро в кармане. На эти деньги мне нужно купить продукты, выбрать, за что сперва заплатить — свет, вода или газ. Думаю, что вода мне пока нужнее. До оплаты света еще неделя, а готовой едой мне не впервой питаться.

— Успешно продала? — первое, что я слышу, придя домой. Бен сидит на кровати и потягивается. Ему я сказала, что иду продавать свое белье. Якобы совсем неношеное, не обкончанное сотню раз посетителями. Но его я брала для Жан-Жака.

— Она его померила, — я складываю его в стиральную машину и только после этого раздеваюсь. — Узко в бедрах, широко в груди. Сказала, что не возьмет. Ты только встал?

— Да, милая, — Бен подходит ко мне и обнимает сзади. — Я скучал.

— Меня не было все пару часов.

— Без тебя беспокойно спать, — он вдыхает запах моих волос, а я боюсь, как бы он не почувствовал запах другого мужчины. У того мужчины, с которым я была, нельзя было сходить в душ. Он просто-напросто мне запретил это делать. Но желание клиента — все еще закон для меня.

— Я приму ванную?

— Примем вместе? — улыбается Бен и уже стаскивает штаны.

Дверь в ванную была открыта, но я не спешила зайти туда и снять одежду. Я очень боялась, что Бен узнает. Неважно, как. Через маленький кровоподтек над коленом, потому что Жан-Жак был неосторожен в своих поцелуях и засосах, или одеколон от моего тела будет не похож на его. Это все пугало. Я не знаю и не знала, как его отговорить от этой затеи, хоть и понимала, что если он настроен на секс, — значит, он будет. Мое решение тут мало играет роль после того, как я рассказала ему, чем зарабатывала деньги. Он не заботился о моем оргазме, и уж тем более, ему было все равно, получаю ли я удовольствие вообще. Он использовал меня, как мастурбатор, как кулак. И, в момент, когда он кончает, я уже становилась не нужна. Бен просто выходил, ложился или шел в душ. Мы даже не говорили ни о чем. Я просто боялась его этим разозлить и услышать, что я этого заслужила. Это я и так понимала, и не хотела думать об этом еще чаще.

— Бен, — я мельком смотрю на часы. — Бог мой! Ты посмотри, сколько времени?! — время близилось к десяти вечера, а это значило, что он должен был уходить на работу.

— Черт, — смеется он. — Мы успеем по-быстрому, — он хватает меня за запястье и прислоняет к стене. Его свободная рука стягивает с полных мужских бедер трусы и освобождает член, который за все это время был уже в напряжении. Мою руку, схваченную им, Бен кладет на головку и начинает медленно двигать вниз. Но я не хотела. Я и не хочу, если быть точнее. Я была против.

Просроченная. Вот, что сказала мне Хлоя, и что оказалось правдой. Я, как консервная банка, которую опустошили, сполоснули и теперь используют, как пепельницу. В меня вечно пихают окурки, тушат их об меня, сплевывают. Пепельница изнашивается, становится вся грязной, от нее начинает вонять. Но никто не будет ее мыть, потому что никому это не надо. Их устраивает кидать свои окурки в эту ржавую грязную консервную банку. Эта банка давно уже просрочена.

Его тяжелое тело валит меня на маленькое кресло в прихожей. Он с рвением стягивает мои трусы и кидает их в сторону.

— Что такое, Нил? — зло спрашивает он, будто мои подозрения оказываются правдой, и он догадался. Его рука схватывает меня за подбородок и поднимает мое лицо прямо к себе. — Что такое, милая? — он скалится, а потом, отпустив мое лицо, размахивается и ударяет по щеке. Я быстро поднимаюсь с кресла и, протирая щеку от удара, бегу к входной двери.

Со всей силы я пытаюсь ее открыть, что сначала не выходит. У меня начинается паника, я просто не знаю, что мне делать. Я могла сдаться, сказать, мол, «О, милый, все супер!», но это было бы неправда. Он бы продолжил меня жестко трахать, насилуя, и считая, что я это заслужила.

Я заслужила много дерьма, что лилось на меня сейчас, но не понимала того, как любимый человек, с которым мне хотелось быть вместе, все испортил в одночасье. Он будто ненавидел меня и всячески это показывал. Я боялась вздохнуть. Я сидела около двери, взявшись всеми силами за ручку, и смотрела на озверевшего Бена. Нечеловеческий взгляд осуждающе смотрел на меня, брови были сведены будто в одну.

— Моя милая, — он подходит ко мне и опускается на колени. Его голос груб, а руки снова тянутся к лицу. Но на этот раз, я пытаюсь закрыть ладонями щеки. — Милая, что такое? — Бен продолжает разговаривать со мной очень низким и несвойственным ему голосом. — Нилу, ты же только моя? — он берется за мою руку своей и отводит ее от лица. Его губы прислоняются к уху. — Ты же ни с кем больше не трахаешься, милая?

Я сдерживаю крик, что вот-вот готов сорваться с губ и оглушить Бена. Губы трясутся, глаза залиты слезами.

— Нет, Бен. Ни с кем, кроме тебя, — тихо, едва-едва слышно шепчу я, но голос предательски трясется, я не могу овладеть своим телом, мне хочется поскорее убежать отсюда, куда-нибудь, где меня не ударят еще раз.

— Тогда, милая, расставь ножки, — его рука застревает между колен, но с усердием проходит дальше, к внутренней стороне бедра. Голос снова становится тихим, он будто играючи говорит со мной. Будто это все — маленькая игра, проверка, которую я прошла и сейчас будет бонус. Плевать я хотела на эти бонусы. Но я прекрасно понимаю, попытайся я вырваться сейчас, он ударит меня еще раз. Я этого не хотела. Мне просто пришлось сдаться.

Его пальцы, два его пальца, грубо входят в меня. Естественно, ни о каком возбуждении не было и речи, я была сухой. Но его это не останавливало. Он проникал в меня глубже, при этом смотря не грубым взглядом, совершенно нет. Он смотрел на меня с желанием. Со всепоглощающим желанием, которое затмило его остальные чувства.

Бен схватывает мое тело и тащит в спальню, игриво шлепая по оголившимся бедрам.

— Моя девочка, — целуя меня сзади, говорит мужчина и аккуратно кладет на кровать. — Моя, — поцелуями он идет от шеи, расстегивая пуговицы на плаще, к животу. — Милая малышка, — он вдыхает запах моего тела, трогая рукой мою щеку, которую он ударил. Напряжение, когда он касался меня, нарастало, я боялась его и боялась себя. Я боялась, что что-то сделаю не так. Пошевелюсь, не так вздохну или выкрикну. Я просто замолчала и попыталась забыть себя. Свои чувства, свое тело. Забыть все на время, пока он будет заниматься со мной сексом.

Еще несколько раз его губы касались моего тела, совсем не разгоряченного и не жаждущего плоти Бена. Но он, конечно, решил иначе.

Сегодня он пытался заботиться обо мне, лаская меня языком или руками, нежными движениями с сильными толчками, он делал то, от чего я точно бы испытала хотя бы малейшее удовольствие. Но оргазм каждой девушки запрятан напрямую в ее голове. В ней и моих чувствах. Я не чувствовала ничего, кроме отторжения этого человека из своей жизни. Я чувствовала, что меня насильно ласкают. Насильно, потому что я не сказала «Да». Я не сказала «Да» ему. И уж тем более ни за что не хотела говорить себе.

После секса, когда он кончил, он спросил, все ли мне понравилось. Впервые за долгое время после моего рассказа о проституции. Я не ответила, но игриво улыбнулась. И Бен, захлопнув дверь, наверное, не мог и подумать, что сейчас я решусь на что-то серьезное, а не буду просто спать.

Этой ночью в голове возникли слова Ангуса. Уже давно забытого, пройденного мужчины в моей жизни. Слова были такими: «- Я знаю его двадцать семь лет. И двадцать семь лет он доставляет неудобства». Неудобства. Ангус ведь мог быть прав, он знал его куда больше, чем я. Но откуда-то же они взялись, эти мысли. Неудобства, причинение боли. Все это, оно появилось в его фразе не просто так. Не может такого быть, что из-за ненависти и ревности он будет распыляться насчет Бена. Может, он знал девушек… Знал истории между ними.

Я собираю вещи, которые были разбросаны в квартире Бена, беру ключи от своей квартиры и забираю дубликаты мужчины. Он поймет, что я у себя, мне просто некуда идти. Но видеть его больше я не хочу. Не намерена. И не буду.

Собравшись, я оглядываю еще раз квартиру. Не хочу больше никаких воспоминаний, которые окутывали меня и мою плоть здесь. Никакого секса больше между нами. И никакой любви. Какой бы извращенной она и не оказалась. Ни за что. Любовь — это не про меня.

Я столкнулась с ужасающе душащим меня чувством. Чувством предательства. Чувством ушедшей любви. И любви, которую я сама выбросила в воздух. Это чертовски гадкое чувство, скажу я. Мне хочется плеваться желчью, лишь бы не жгло изнутри. Лишь бы так не болела душа. Но она болит. Она душит меня.

По приходу в свою квартиру, я расплакалась. Я расплакалась так сильно, что мои соседи могли слышать истерику. Я расплакалась, а мой милый кот прибежал меня утешать. Будто бы все в этом мире отвернулись от меня кроме него. Я глажу мягкую и пушистую шерстку кота, вспоминаю, как впервые здесь я готовила яичницу Бену, как мы занимались сексом. Как я испытывала оргазм и удовольствие от секса. Как я могла его испытывать.

Мой телефон лежал в стороне. Мои руки потянулись за ним. Тиндер.

Я устанавливаю тиндер себе на телефон. Там начинаю листать парней, который предлагают себя. Один говорит, что может свести с ума любую девушку, а второй не против соврать и стать Пиноккио. Пиноккио я и выбрала. Мы списались с ним, после чего я решила ему позвонить.

— Моя квартира находится на углу, последняя остановка 67 троллейбуса по южному направлению.

— Хорошо, Бетт. Я приеду через минут 15, я уже зашел на троллейбус. У меня в кармане вишневая смазка.

— У меня есть пара наручников и много красивого белья. Какое предпочтешь?

— На твой выбор, детка. Но я люблю светлые цвета.

Он кладет трубку, после чего я начинаю выискивать в ящике нежные комплекты белья. Первым на глаза мне попался нежно-сиреневый комплект с корсетом и едва заметными маленькими трусиками. Его я и решила надеть.

Утешаться одним мужчиной из-за другого я не считала нормальным, пока сама не столкнулась с подобным. Для меня это было уже верным решением. Я думала, что мне это нужно.

Молодой человек, который не представился, постучал в мою дверь в четыре часа утра. Я открыла ему в прозрачном халате и том комплекте белья.

— Пиноккио?

— Оу. — тихо протянул парень, оглядывая меня. — Бетт… Меня зовут Каспер.

— Можешь пройти в душ, если тебе надо, — начиная говорить, как с клиентом, предлагаю ему душ, распахивая халат. Он подходит ближе и нежно обнимает. Его объятия оказываются теплыми и нежными, теми самыми, которые мне нужны. Я целую его плечо через одежду, а он, подняв мое лицо рукой, окутывает в своей теплоте. В теплоте своего поцелуя.

Мы быстро переместились в спальню, где он все так же нежно снимал с меня одежду. Его движения были плавными и тихими. Неспешными. И его прозвище оказалось довольно смешным и правдивым. У него был набит Пиноккио на тазобедренной кости.

Этот секс был отдушиной. Он, конечно, не понимал, что для меня это значило, но Каспер явно наслаждался процессом.

Парень ухватился рукой за изголовье кровати и входил неспешно в меня. Его пальцы крепко держались за кровать, а мышцы на животе напрягались.

Я тоже наслаждалась. Мне было приятно с ним заниматься сексом. После того, как он кончил, он вышел из меня и снял презерватив.

— Ты кончила? — тихо прошептал он, ложась ко мне. Я мялась ответить, что нет, и не хотела врать, что да. Но все же вранье мне искренне надоело.

— Мне трудно достичь оргазма в последнее время, — я сглатываю, потому что на глаза немного накатываются слезы. Я их стираю и вздыхаю. — Это не страшно, поверь. Жила как-то раньше без этого.

— Но до этого у кого-то это получилось? — его пальцы ползали по моему животу, палец переставлял другой.

— Потом кое-что случилось, и больше ничего нет. Это на уровне подсознания.

— Позволишь? — его рука плавно спускается на лобок, пальцы пережимают клитор. Он массирует его, а потом привстает, оказываясь между моих ног. — В куни ничего страшного нет, — пытаясь раздвинуть мне ноги, говорит Каспер.

— Поверь, я знаю, — я смеюсь. — Просто напряжена. Сейчас, подожди секунду.

Я выдыхаю. Стоит успокоиться. Это просто секс. Не любовь. Не проституция. Просто секс.

Он облизывает клитор, опускаясь на вход и поднимаясь обратно. Его маневры совершенно обычны, ничего необычного. И я все так же напряжена.

— Бетт, расслабься.

— Мое имя — Нилу, — я поднимаюсь и прижимаю ноги к себе.

— А я все еще Каспер, Нилу. Слушай меня, расслабься. Я правда хочу тебе сделать приятное.

Я вновь не могла расслабиться, но постепенно напряжение пропадало. Оно уходило с грустными воспоминаниями вместе.

Его язык ласкал меня около получаса, и все это время я получала удовольствие. Я получала удовольствие от его тела, от своих эмоций. От расслабленности. Он целовал меня там, причмокивая и засасывая, его губы нежно касались меня.

Начало нарастать другое напряжение. Будто узел, который пытаются развязать, не поддается. И вот этот самый узел Каспер и развязал. Я чувствую, как мокреет подо мной кровать, как его пальцы, ласкающие меня внутри, выходят. И он тихо что-то шепчет.

— Вау, — он вытирает губы рукой. — Да ты водопад.

Я смотрю на простыню. Она очень сильно подо мной промокла, пятно занимает почти половину кровати. Я ему вторю.

— Вау…

— А надо было просто расслабиться, — он целует меня в щеку. — Я запишу этот оргазм в свой счетчик доставленного удовольствия женщинам.

— Поставь на первое место.

— Обязательно.

Комментарий к События, которые обязаны были произойти

Просроченная Нилу, консервная банка с истекшим сроком… Кому она уже нужна с таким багажом?

Беспросветно я влюблена в Нилу, мою любимую Нилу, персонажа, созданного мною же самой. А как она Вам?

Ваши отзывы греют мне душу. Я благодарю каждого читающего, каждого, кто забрел случайно. Спасибо Вам за отклики. Пишите! Я буду отвечать.

Я люблю и ценю каждого из Вас!


========== Она любила всех, с кем спала, и врала себе, что не любила ==========


Бороться с собой в истерии и непрошенных звонках было тяжелее всего. Я пыталась не отвечать Бену. Я пыталась исключать тиндер из постоянного пользования. Но я тонула, как алкоголик в своем стакане. Только мой метафорический стакан превратился в мужское тело. Я занималась сексом направо и налево, лишь бы забывать обо всем, что было, что будет, что было бы. Я утоляла внутреннюю боль, заглушала ее. Только вот я это делала как алкоголик. Я чувствовала себя отвратительно после секса. Сразу уходила, не хотела смотреть на мужчину, что был во мне.

Я лишь хотела забыться, но и это выходило с трудом. Мои мысли были оставлены далеко, рядом с Беном или Ангусом. Я думала об этих двоих, как помешавшаяся. Испытывая отвращение к ним обоим, я не могла понять, что же так сильно меня притягивало. Я смотрела на страницу Ангуса в социальной сети, куда он выкладывал свои повести, сопровождая иллюстрациями. Он был необычным человеком, был страстно привязан к своему телу, иначе бы он ни за что не ходил ко мне, как клиент. Бен же был жестоким, его можно было описать, как «животное», но до последнего его животная страсть овладевала мной, и я была в ней поглощена.

В тот момент, я поняла, что я хочу встретиться с ними. По отдельности, вместе не представилось должного случая или я его просто еще не придумала. Я написала Ангусу без особой надежды, но он ответил и довольно не скупо.

— Прости, Аннабель, за то, что было тогда. Я должен был еще тогда принять факт того, что твоя работа — это секс. Но секс не является профессией, и ты могла бы заниматься им с кем-то, кто не платит. Прости. Аннабель, у меня есть то, что я тебе не сказал при встрече. Я с радостью увижусь с тобой. Еще раз прости меня за все.

— Встретимся у тебя дома? Я могу надеть твою любимую комбинацию.

— Нет-нет. Я не хочу от тебя секса, я хочу высказать недоговоренности. Приезжай ко мне, как сможешь. Я куплю чай. И чипсы.

И я правда поехала к нему. Подождав троллейбус, а потом и на метро, но я приехала к нему. Постучавшись, я ожидала. Ожидала чего-то, что будет после разговора. Чего мы не добились раньше. Простого разговора, не требующего общения между нашими телами. Лишь лица, губы, разговоры.

Он открывает мне дверь.

— Привет, Аннабель, — его глаза были наполнены слезами, но мне было не дано знать почему. Я лишь молча зашла внутрь и села на тумбочку.

— Все нормально?

Я не должна была с ним общаться так, будто ничего не было, но мне хотелось это сделать. Мне просто было это необходимо. Так я думаю.

— Да, я просто, — он протирает рукой глаза, — очень рад тебя видеть. Присядем на кухне?

Я встаю с тумбы и прохожу вместе с ним. За то время, когда я последний раз была в его квартире, тутвсе изменилось. Появился запах свежей краски, которой были покрашены стены в его спальне. Она была темно-серой. Маленький неуклюжий стол поменялся на прочный, дубовый круглый. Я замечала все больше изменений и заметила бы их еще немало, если бы Ангус не стал говорить.

— Твое настоящее имя Нил?

— Да. Но если удобно звать меня Аннабель, я совсем не против.

— Нет, это неправильно. Нил, в общем, я не знаю, как все эти мысли собрать все вместе, но я постараюсь. Я узнал тогда от Бена, как вы познакомились. Естественно, после того, как ты ему рассказала, что работаешь в Доме. Он узнал от меня, почему я ходил к проститутке. Прости, что называю тебя так, но это была правда. И потом он делился со мной откровениями, что думает, что ты снова начала этим заниматься. Я начал искать в поиске Аннабель, но нашел Бетт. Да, Бетт? Я смотрел на твои фото и не мог понять, какого черта, вызывая столько ненависти, я все равно привязан к тебе. И я понял, что люблю. Люблю тебя, Аннабель, Нил или Бетт. Прости за все то, что было. Прости, что было на улице. Я не хочу об этом даже помнить. Прости меня. Я правда очень сильно тебя люблю. Люблю сильнее, чем ты можешь себе представить. И люблю все это время, что я платил тебе.

— Ангус, не стоит так…

— Нет, стоит, — он обрывает фразу из-за звонка в дверь. Глядя в глазок, его рука сжимается в кулак, и он тихо бьет себя по ноге. — Черт! Это Бен. Он говорил, что тебя ударил, это правда?

— Да.

Ангус рывком открывает дверь и ударяет в лицо брата, от чего я вскрикиваю и ударяюсь случайно об стену. Я перебегаю в его спальню.

— Что ты творишь?

— Ты ударил Нил. Это тебе за нее.

— Я тебе сказал, кто она, — через зубы, плюясь кровью из носа, шепчет Бен. — обычная шлюха. Мы оба это знаем.

Последовал удар. Затем еще один.

— Зачем ты пришел?

— Чтобы сказать кое-что насчет нее. Посоветоваться.

Ангус взглянул на дверь, за которой была я спрятана и через щель которой я смотрела. Он захлопнул ее полностью, так, что я не могла слышать их разговора.


Я зажгла сигарету, придерживая ее одной рукой. Глубоко затянувшись и попытавшись не закашляться, у меня не выходит последнее, и я начинаю кашлять. Ангус входит в комнату. В тот момент, когда моя рука почти выкинула сигарету на его ковер. Он садится рядом и берет окурок из моей руки.

Бен ушел где-то полчаса назад. Они долго говорили о чем-то, Ангус долго извинялся, но сути я не понимала. Лишь отрывки фраз, попытки донести до Бена то, что Ангус говорил мне. Это было все невообразимо трудно, я ощущала себя животным в клетке, которого неизвестно, когда выпустят. Когда ничего неизвестно кроме того, что меня любят. Любит Ангус, как бы он ни был жесток той ночью по отношению ко мне.

— Он тоже тебя любит, Нил, — шепчет мне Ангус, сопротивляясь этим мыслям. В его глазах продолжают стоять слезы. — Черт, это невыносимо! Сначала ужин, прости, боже… Я так облажался. А потом он говорит, что любит тебя. Он правда тебя бил?

— Узнав, что я спала с другими. Снова за деньги.

Ангус закусывает губу и бьет рукой об пол.

— Из всех женщин, с которыми я спал, из всех, которые признавались мне в любви… Ты единственная, с которой я чувствую себя живым. Не проживающим, а живущим. Я лишь с тобой занимался любовью, я жил этой любовью, этим огнем в груди, который не знал, куда выплеснуть. И как же я надеялся, что однажды ты когда-нибудь станешь испытывать такие же чувства ко мне. Нил, ты хоть раз испытывала оргазм со мной?

— Первый оргазм, испытанный с тобой, был тогда, когда мы ночевали у тебя дома.

— Мой первый оргазм с женщиной был с тобой. В двадцать три года. Я переспал с сотней девушек, если не больше, чтобы понять, кто мне нужен. И переспав с нужной, я понял, что не нужен ей и добиться ее не представится возможным. Нил… Я люблю тебя! Черт, прости. Я не хочу это говорить так часто, но я просто не могу заткнуться.

Он молча смотрит на меня, а потом целует. Я любила его. Любила Бена. Любила каждого мужчину, что спал со мной. Любила их всех не потому, что была так одержима. А потом, что любила секс. Любила эмоции, чувства. Я не была бы просто проституткой, если бы я не хотела. У меня была уйма возможностей пойти учиться, пойти работать. Но я выбрала путь, что был в сотню раз легче. Тот путь, по которому можно было пройти спокойно. Пройти по сотням членов, приходя к нужным, ненужным, важным и не очень. Ответ на поцелуй Ангуса не означал, что я стану его навечно, но он замедлил процесс нашего расставания.

Я понимала, что не брошу то, чем я занимаюсь, ради мужчины. У меня был безумный вагон опыта за плечами и еще столько же неизведанных мужчин. Но сейчас я была с ним. И любила я его, а не кого-то из других мужчин.

Мы занялись сексом прямо на полу. Не буду вдаваться в подробности именно этого секса, только лишь скажу, что это было похоже на любовный танец. Обнаженное танго на полу.

Я любила всех, с кем спала, и врала себе, что не любила.


========== Грязь ==========


Я пыталась забыть все, что случилось со мной за все то время, что прошло от Ангуса до Бена, но это было невозможным. Вновь начиная заниматься проституцией, я пыталась забыться, пыталась сделать хоть что-то невозможное для себя одной, но Бен был прав – я тону здесь и сейчас. Секс с Ангусом должен был значить для меня чем-то окончательным, как началом нового этапа и концом забытья в чужих мужских руках, но это опять было неправдой. Я не оправдывала ни его, ни своих надежд. Все было невыносимым сейчас. Его слова о любви. Слова о том, что Бен тоже меня любит. Все это было крайне непонятно для меня самой. Единственное, что я могла придумать сейчас - это начать снова быть собой, забыться. Но я думала обо всем этом, я хотела видеть Бена, я хотела поцеловать Ангуса. Я любила.

Решение, послужившее дальнейшим событием, стало таким: я хотела увидеть их вместе. Это произошло на моей квартире, когда я позвонила им обоим. Но не предупредила друг о друге. Я ждала их в бордовом пеньюаре, совершенно не думая надевать что-то под него.

Сначала пришел Ангус. Всегда приходит первым. Он вошел и поцеловал меня, забываясь о том, за чем я его вообще звала.

- Я скучал, - он обнимает меня, держа за бедра, опускаясь руками ниже. Его руки обхватывают и притягивают к себе сильнее. – Нил, ты любишь меня?

Я бы ответила на этот вопрос без запинки, сказала бы, что люблю, но мне было слишком трудно признаться в этом кому-то еще, кроме себя самой. Я лишь опустила глаза и кивнула. Ангус прижал меня еще сильнее, слегка приподнимая и сияя глазами, полными любви. Любви ко мне, к нам. Но нас не было. Был лишь он и его аллюзии. В этот момент отлично подошло, что подоспел Бен.

- Кто там еще? – спрашивают Ангус, опуская меня обратно на пол.

- Бен. Я хотела поговорить с вами. Всеми вместе.

- Я не понимаю… - тихо произносит Ангус, когда я иду к двери. – Ты хочешь выставить меня посмешищем?

- Я хочу разобраться в чувствах к вам, - моя рука касается замка, чтобы его повернуть, но Ангус кладет руку на мою.

- Нил, подумай сама. Сейчас мы могли бы быть счастливы, не позови ты его. Он никто. Он тебя бил, он унижал тебя. Нил, ты будешь счастлива со мной, я обещаю, - он одергивает мою руку от двери и тянет на себя. – Ты знаешь, что я смогу позволить тебе все. Ты будешь жить в роскоши, в моей большой любви. С ним ты будешь жить в нищете, в побоях и ненависти к человеку.

Я выслушиваю его и открываю дверь, за которой ждал Бен с поникшим взглядом, но сразу преобразившийся, увидев меня. Также мимолетно взгляд поменялся, когда он заметил Ангуса.

Эта встреча обещала быть жаркой, но этого не произошло. Мы просто пытались обсудить все, что происходило между нами. Бен совершенно не хотел вести беседу, зная, что с Ангусом мы видимся не первый раз за небольшой промежуток времени. Он будто знал, что я спала с ним тогда, в тот день, когда он решил извиниться.

Меня тянуло к Ангусу. Я хотела Ангуса. Если Бена я хотела своим животным чувством, то с Ангусом было что-то другое. Было желание любить. Желание заботиться.

Бен ушел, но Ангус настоятельно был против того, чтобы уходить из моей квартиры. Я и не хотела его выгонять. Хотела посидеть с ним еще какое-то время.

- Нил, это было бессмысленно. Мне кажется, мы все поняли твой выбор, когда мы занимались любовью на полу в моей спальне.

- Ты понимаешь, что я не буду работать в офисе?

- Я смогу тебя обеспечить. Все, что ты захочешь, будет твоим. Я твой уже. Осталось только решить, чего ты хочешь еще. У меня есть множество сбережений, которые мы можем потратить на наш совместный быт в будущем. Ты только скажи, и это все станет твоим.

Это было грязно. Он давно хотел купить мою любовь, но сейчас это было грязнее предыдущих попыток. Его попытки купить меня были все сильнее с каждым разом, он думал, что мне нужны лишь деньги и лишь его заработок. Я сама давно потеряла суть всего того, что происходило в моей жизни, я плыла по событиям жизни, как по реке, в надежде, что скоро будет берег. Но, как говорил раньше Бен, я тонула. Моя лодка была вся в пробоинах, прогнивших досках, которые разваливались при новом гребке. И я плыла, тонула, снова заклеивала пробоины и плыла дальше. Я должна была утонуть уже давно, но сейчас я поняла, что на дно меня тянула моя неотточенная система общения с клиентами. Никогда не надо было позволять влюбиться в себя Ангусу. Никаких смс, никакого секса без денег. Ничего такого не должно было быть, но я все нарушила. Все свои правила я нарушала, окунаясь в эту реку, ту самую, по которой я плыву на своей прогнившей лодке, падая с нее, глотая тину. Я глотаю мерзкую грязную воду, мои легкие наполняются водой, и я тону, с обмотанной на шее веревкой из водорослей. Меня душит вода, меня душит уходящий воздух.

Ангус тесно связывал свои перверсии и эмоции, возможность испытать оргазм, с любовью. Он тесно связывал все, что чувствовал во время оргазма, все спазмы, с чувством любви. И он не мог избавиться от своих чувств, как не мог избавиться от зависимости во мне. Его любовь была обусловлена лишь оргазмом, а оргазм затуманивал ему разум. У него не получалось с другими, и, мне кажется, что лишь из-за моей опытности он смог кончить со мной. Здесь была заслуга временем, а не заслуга умения. И уж тем более, это не было знаком высшей любви. Это не были бабочки в животе, но он отчаянно привязывался ко мне сильнее и сильнее с каждым днем, неделей, месяцем. Его любовь была просто иллюзией. И я это, наконец, поняла.

Он продолжал воспринимать меня, как шлюху, просто шлюху, но ту, в которую лишь он может войти и лишь он может кончить. Будто он забронировал мою дырку своими деньгами.

- Ангус, мне не нужны твои деньги, - я выдыхаю. – Мне не нужно ничего. Я не смогу себя перестроить, начать заново жизнь, отпустив ту, к которой я привыкла. Деньги не решат тех проблем, которые будут.

- Какие проблемы? Ты будешь только в моей любви, окутана и приласкана. Ты будешь той, какой мечтают быть миллионы девушек. У меня есть все, что нужно для женского счастья. Ты любишь меня, Нил? – он берет меня за лицо и притягивает к себе. – Ты любишь меня? Скажи, пожалуйста, что любишь, - его голос начинает дрожать, Ангус облизывает губы и жмурится. – Пожалуйста.

- Я люблю тебя, Ангус, - на выдохе вырывается из меня, но я продолжаю. – Но ты любишь не меня. Ты любишь то, что ты испытываешь со мной. Ты любишь секс со мной, ты хочешь был полноценным и испытывать оргазм со мной. Ты привязан ко мне только потому, что однажды ты смог испытать то, что с другими не испытывал. И ты не можешь поверить, что с кем-то еще у тебя что-то получится.

Ангус что-то тихо шептал, но я не могла понять, о чем он говорит. Я слышала лишь свои слова, звоном отражающиеся по стенам. И будто бы слышала, что он осознает, что не прав, что все его притворные желания меня любить были лишь маской перед животным инстинктом.

- Нил, ты не права. Я люблю тебя. Я правда люблю испытывать наслаждение от тебя и твоего тела, я очень хочу тебя всегда. Но это все кроется в слове «люблю», а не в моем желании заниматься сексом ради оргазма.

- Ты сам не можешь этого понять. Ты когда-нибудь кончал с другими девушками? С парнями? С кем-то, кроме меня и себя самого. Был ли хоть еще человек?

- Нет.

- И испытав его со мной, что ты почувствовал?

- Облегчение. Я был так рад, что со мной все в порядке. И ты тогда была такая красивая. Ты выглядела совсем юной, не потасканной жизнью, ты была прекрасной девушкой, - он трогает мои волосы, смотря на меня. – Я влюбился в тебя, твои вздохи, твой голос и твое тело. Я не мог приходить без букета, потому что считал уже это свиданием. Да, я просто занимался сексом с тобой. Но за те немногие моменты перед сексом я пытался как можно дольше смотреть на тебя, дышать твоим ароматом и говорить. Я люблю тебя, ты можешь это понять? Я правда люблю.

Я ему не верила. Все его слова лишь доказывали мою правоту насчет того, что все свои любовные переживания он связал с первым оргазмом. Кто знает, может, если бы я дольше говорила с Мистером Уайтом, я бы начала связывать с ним свой первый оргазм. Но я восприняла его как что-то, что должно было быть. Что оно не было чем-то необыкновенным. Для меня тогда это был грязный петтинг, БДСМ-практика, это не могло быть романтичным. И, конечно, Ангус был в более мягком расположении, когда у него был первый секс со мной. Белые чулки, нежное белье. Тихая музыка, смазка с запахом ананаса и ультратонкие презервативы. Это не могло быть иначе. Он романтизировал мою работу, воспринимая ее, как свидание. Я сама романтизировала образ проститутки, наряжаясь для каждого клиента. Но такие были правила в эскорте, где я работала. Это были прихоти нашего сутенера, который был достаточно солидным и значимым человеком. Его правила делали из нас не просто проституток, а тех самых секс-кукол, красивых, всегда ухоженных и всегда таких, какими хотят их видеть клиенты. Он не мог адекватно понять, что встречается он с проституткой. Что вся любовь – это выдумка. Что все, что происходило за дверями моей комнаты в Доме, там и оставалось. Это просто иллюзия того, чего он хотел получить от меня.

Да, я любила каждого мужчину. Но любила лишь потому, что любила то, чем я занимаюсь. Я любила разделять с ними свое тело. Любила секс. Какой бы он ни был. Я его любила. Любовь крылась где-то далеко и лишь сейчас, обнародовав все свои чувства, я понимаю, что не хочу их ни с кем разделять. Это секрет, который никому не нужно знать.


========== Невесомость ==========


Ангус не уходил из моего дома еще долго, он все пытался изменить мое мнение о себе, но этого не происходило лишь потому, что я этого не позволяла. Он ушел после того, как я уже не вытерпела и начала обвинять его во всем том, о чем я успела подумать. О его желании любить, которое тесно связано с его оргазмами. О его гнусных попытках купить меня полностью. Когда я правда очень сильно распылялась, он просто испугался и ушел. Ушел вовремя для него самого.

Я осталась одна. Совсем одна, лишь кот мурчал и ходил вокруг-да около меня. В молчании, вечной агонии молчания, я продолжала быть собою. Я раскрыла себя, раскрыла свою сущность. И мне было мерзко и плохо от себя, но, в тот же момент было до безумия восхитительно чувствовать свою свободу. Свободу над собой. Ангус ушел из моей жизни, Бен следовал перед ним. Никаких мужчин не оставалось. Я лежала на кровати, слушала тяжелую музыку и не хотела никуда вставать. Мое тело невыносимо много стало весить, я не могла себя поднять. Будто камнем придавленная, я лежала днями и неделями. Я ходила в туалет, в душ. Я перестала есть. Я перестала ходить в магазины, лишь изредка выбиралась для того, чтоб купить моему котику корм. Он нежно мурчал, когда я приходила домой. Он был таким ласковым мужчиной, таким урчащим маленьким комочком. Мы лежали с ним вместе, прибитые моим камнем.

Однажды я обратила внимание на себя в зеркале. У меня никогда не были тонкими ноги, всегда на них было хоть немного пухлости. Сейчас же ноги превратились в две палочки, что держали не такое уж и огромное и неподъемное тело. Вся пышность груди ушла, на месте бывшей груди были небольшие соски и едва заметная кожа. Мои ключицы и раньше были заметной частью, но сейчас они стали вдвойне ярче. Все тело, будто из него выкачали энергию, было серым, таким вдруг старым. Таким ненужным. Я смотрю на свои костлявые руки, на запястья. Когда-то эти руки трогали сотни мужчин, сотни мужчин ласкали эти пальцы. Я поднимаю взгляд выше в зеркале. На мое лицо. Корни волос на голове безобразно отросли уже на сантиметра три, волосы сальными свалявшимися дредами висят и касаются плеч. Я смотрю на это, на это все безобразие. И замечаю ножницы.

Ножницы, маняще, поблескивают от света тусклой лампы в ванной. Они светятся и тянутся ко мне. Пальцами я захватываю ушки ножниц и подношу их к волосам. Одним срезом в раковину падает небольшой кусочек моих волос. Я смотрю в зеркало. Из этого отрезанного кусочка выглядывают уши. Я режу дальше и дальше. Пока раковина не заполняется моими волосами. Все волосы, неровно и рвано, едва касаются ушей. Я смотрю в зеркало. Еще секунду бы, и я отрезала себе нос, пропорола щеки. Еще бы секунду, и я вспорола бы себе все лицо. Кто-то звонит в дверь. Я собираю волосы и выбрасываю их в туалет, нажимаю смыв.

В двери никого. Дети, наверное, балуются. Я иду, кротко замечаю свои ноги. Тонкие, с белой кожей, ноги. Я снова падаю на кровать, невидимым камнем придавливая остатки себя. Котик вертится около, я жду, когда он уснет. Когда усну я.


Комментарий к Невесомость

Это самая маленькая глава. Но и также самая прекрасная, как по мне. У меня есть набросок иллюстрации, как выглядит Нилу. Скоро я его Вам покажу. Спасибо за то, что Вы со мной. Пишите отзывы.


========== Каспер, или непреодолимая тяга ==========


Утром я тихо поднимаюсь с кровати, почти незаметно, чтоб не задеть своего кота. На телефоне несколько новых сообщений; я не спешу их открыть. Я ползу своим хилым тельцем на кухню, пытаюсь поесть. Меня тошнит от запаха еды.

Телефон многозначительно мигает. Я беру его и разблокирую. На нем висит сообщение:

Элизабет, доброго времени суток, вы молода и красива? Обладаете хорошим телом? Есть отличная работа для молодых девушек. Пишите на нашу почту для дальнейших указаний.

Может, это и есть какой-то знак свыше? Что-то, что может указать мне путь дальше. Что сделает жизнь лучше. Из-за безработицы я не могла оплачивать счета. А так я узнаю, смогу ли я оплатить дальнейшую свою жизнь. Мне хватало денег лишь на корм для кота и на куриные яйца. От них меня уже тошнило и лишь коту корм был всегда самым вкусным.

Я пишу им на почту. Через какое-то время, может, часа через полтора, мне ответили и назначили дату, время и место. Это было далековато от меня, придется ехать до конечной троллейбуса. Мне сказали взять красивое белье.

Я приехала на место через несколько часов. Это была какая-то студия, в которой велись фотосессии. Строгий интерьер черно-белой гаммы, большая кровать прямо посередине комнаты, кованая спинка. Большие вазы с цветами хаотично расставлены по полу. Я медленно вхожу, как кошка в новый дом, осторожно и еле-еле ступая по полу.

- Элизабет! Доброго вечера, - улыбчиво здоровается мужчина лет тридцати. – Вы привезли с собой белье? Или нам предоставить Вам белье?

- Я взяла свое.

Я осматриваюсь. Мне кажется, что это фотосессия «ню», но я все еще в сомнениях. В руках я тереблю свое белье, тонкое кружево белого цвета мягко касается моей ладони. Я захожу в гримерку и переодеваюсь. Здесь я замечаю еще несколько пар трусиков и бра разных размеров. Ко мне заходит мужчина:

- Я думал, вы немного полнее, если честно, - он походит и берет меня за талию, будто измеряя. – И грудь побольше, да, ожидалась. Но ничего, Вы очень красивая, Элизабет.

- Спасибо, - я опускаю взгляд на его камеру. – А что вы хотите снять?

- Немного фото, а там, как пойдет. Ваш партнеры по съемкам – Каспер и Эммет, - он указывает на двух парней, что только что пришли. Один из них удивленно вздергивает брови и приближается ко мне. Я помню его лицо, но не помню кто это.

- Какими судьбами? – он ухмыляется.

- Мы знакомы?

Парень снова улыбается и слегка стягивает с себя штаны почти до основания члена. Там я вижу татуировку Пиннокио. Я поднимаю взгляд и теперь уже узнаю его. У меня остается вопрос, ответа на который я пока не получила: что тут будет и почему Каспер здесь. Я забыла о его существовании после того, как он вышел из моей квартиры. Я не помнила ничего. В своем смятении и ненависти ко всему живому я забывала обо всех своих партнерах. И считала правдой то, что сейчас я девственна. Я невинна, я не спала с мужчинами… Больше трех месяцев.

- Твои волосы, - он дотрагивается до рваных кончиков волос, что я срезала не так давно в ванной. – Что такое? У тебя все в порядке? Ты просто… такая худая.

- Новая диета, новая прическа.

- Я рад тебя видеть, - он обнимает меня. – Но ты понимаешь, что мы тут будем делать?

- Если честно, то совсем не понимаю. Меня попросили принести белье.

Он ухмыляется и отводит меня в сторону от другого мужчины. Там он берет меня за руку и серьезно смотрит, будто я провинилась и мне снова надо объяснять как себя вести.

- Нилу, это съемка порно, - тихо шепчет он. – Я, конечно, только за сняться с тобой, но знала ли ты об этом?

- Нет… - я опускаю взгляд. Я решила для себя, что я невинна и съемка в порно все испортит, но, с другой стороны, это будет работа. Я не буду трахаться с ними не за деньги. Я снова становлюсь рабочим классом. Я снова использую свое тело, как работу. И в этом нет ничего плохого. Я невинна для самой себя, я девственна. Я не сплю с мужчинами. Я работаю. – Но я не против и такого поворота событий. Мне сказали, что нужны модели, секс-моделью тоже можно быть.

- Ты такая самоотверженная. Тебе не страшно? – он нежно держит меня за плечо, будто боясь за меня. Только зачем бояться за того, кто тебе безразличен? Мне не нужен мужчина, мне нужны деньги и постоянная работа.

Я мотаю головой. Нет, не страшно. Мне не будет страшно, даже, если будет гэнг-бэнг. Это деньги, это работа. У меня не будет секса, у меня будет работа.

Меня зовет девушка из гримерки. Я подхожу туда, меня начинают красить. Девушка наносит едва заметный тональный крем, совсем незаметный на моей коже, он покрывает пару моих родинок косметической пылью. На щеки она выбирает положить персиковые румяна, снова едва заметные, как и все в этом макияж сейчас. На глаза она клеит накладные ресницы и подводит мне водную линию черным карандашом. Насчет помады она решила посоветоваться со мной, и я выбрала темно-бордовую помаду. Волосы она убирает в тугой хвост, по возможности, собирая по маленьким прядям мои оборванные волосы. Я смотрю на них в зеркало, и мне хочется отрезать оставшиеся волосы.

Я надела свое белье, крупное кружево прикрывало мою наготу. И эта нагота в зеркале отражалась воспоминаниями о всех мужчинах, о всех, кто был в моей жизни. Я смотрела на тонкие руки, на выпирающие кости на своих тонких руках, и видела множество рук, множество пальцев, которые обхватывали меня, которые трогали всю меня, таскали, как мясо, как куски мяса, рвали меня изнутри. Рвали меня. Я рвала себя. Я смотрю на свою грудь, за последнее время так сильно опустившуюся, такую сухую, мягкую, она была будто показателем всего того, что со мной было – как биологические часы у женщин, грудь показывала, что мне далеко не пятнадцать и не двадцать лет. Что мне уже тридцать, что я такая грустная тридцатилетняя женщина, которая потерялась в поиске своей жизни. Все мои знакомые, бывшие знакомые, они уже давно были семейными людьми. Я же долгое время была… Была той, кем я являюсь. Человеком, что сделал свой выбор неправильно и не смог обернуться назад. Жизнь так сложна, вокруг такие сложные судьбы. Я не стою в этой жизни ничего. Я хочу хоть немного, хоть сейчас обернуться и уйти отсюда, но… кому я сделаю от этого лучше? Да никому. Вся моя жизнь сейчас – большой и страшный перфоманс, и не я играю главную роль. Главной ролью в моей жизни были мужчины. Все те, что отворачивались от меня, все те, что хотели быть со мной. Мужчины были вокруг моей жизни с завидной постоянностью.

Я выхожу из гримерки, Каспер снова встречает меня.

- Ты очень красивая, Нилу, - он меня снова трогает за плечо. Своими пальцами я трогаю его руку, нежно поглаживаю. – С тех пор я не мог тебя забыть, - он поворачивает меня к себе. – Ты мне показалась таким потерянным ягненком, которого никогда никто не любил.

- Каспер, мы сейчас здесь не полюбовно встретились. Мы встретились, потому что это работа. Это работа, поэтому я не хочу ее смешивать.

Каспер улыбается снова и кладет мне руку на шею. Все также тихо и незаметно, он касается вдруг моих губ. Нежно и плавно его губы закусывают мои. Он поймал меня в свои лапы, случайно и охотно пытается съесть эту добычу.

- Так! Каспер! Эммет! И.. Элизабет, попрошу вас всех подойти к кровати! – командует мужчина с небольшим фотоаппаратом в руке.

Я подхожу и смотрю на парней: неужели у меня будет съемка сразу с двумя парнями? За всю мою насыщенную сексом жизнь мне не хватало лишь двух опытов – секс втроем и групповой секс. Меня внезапно окутывает страх. А если я не справлюсь? А если.. это больно?

Парень с камерой улыбается и машет нам на кровать.

- Каспер, ты снизу, а Эммет сзади.

Около кровати, в незримом пространстве для камеры, стояло несколько смазок и пачка обезболивающего. Мне даже не дали сделать клизму, но я понимала, что ничего не произойдет, потому что я не ела уже очень давно. Я жду, когда Каспер ляжет на кровать, и сажусь на него. Он не входит в меня, я просто сажусь. Около кровати также были презервативы. Эммет и Каспер берут по одному и надевают. Каспер ухмыляется: «Защита превыше всего». Мы занимались с ним сексом без презерватива у меня дома. Лишь он, я, наша связь и вишневая смазка. За последние полгода я ни разу не сдавала анализы на гепатит и ВИЧ. Ни разу. Парень, который меня сюда позвал, решил перестраховаться, понимал, чем это чревато.

У обоих парней члены стояли колом. Очень твердые, толстые члены.

- Это твое первое ДиПи? – спрашивает меня парень с камерой.

- Да, и я не очень понимаю, что делать, если честно, - оборачиваюсь я.

- Смотри, сейчас мы снимем несколько постановочных фото, они нужны для описания видеоролика. У тебя когда-нибудь был анальный секс?

В моей голове неловко и быстро рождается мысль о том, что если бы у меня не было ни разу анального секса, то мне бы заплатили больше. Но как они узнают, что я их обманула? Никак. Поэтому я неловко мотаю головой и улыбаюсь.

- Ох, - облизывает губы парень, - это супер. Смотри, сейчас присаживайся к нижнему, верхний все сделает сам.

Так и происходит. Я выгибаюсь и тянусь за смазкой. Каспер, как джентльмен, даже в столь комичной ситуации, подает мне ее. Второй парень берет еще одну и выдавливает довольно смазки на руку, размазывает по всему члену. Следом он набирает столько же смазки и начинает отодвигать мои трусики. Его пальцы туго проникают в мое второе отверстие. Он вставляет сначала один, потом второй пальцы мне в попу, растягивая и давая привыкнуть. Спустя несколько минут, он вставляет в меня член. Все также туго он проникает полностью.

Парень с камерой скачет вокруг нас и фотографирует. В тот же момент Каспер входит в меня. Чувство наполненности, чувство, что мой овладели, затмевает мне глаза. Мне очень нравится ощущать в себе два члена сразу. Я чувствую, что снова живу, а не проживаю. Я чувствую все, что творится там, снизу. Я чувствую себя живой. Я чувствую себя такой невинной, негршеной в своих ощущениях. Это новая жизнь с новыми мыслями. Новая я.

Менялись кадры, менялись позы, но я чувствовала себя лучше любых женщин на этой планете. Мне казалось, что весь мир вдруг повернулся ко мне лицом, что будто я – самая важная часть этого мира. Я живу, а не проживаю. Я не просроченная. Дата моей смерти пока неизвестна.

Съемка закончилась, и я пошла переодеваться. Ко мне снова подошел Каспер. Его руки, ловкие и тонкие, тут же хватили меня и обняли.

- Лучше не приходи сюда больше никогда. Тебе это ни к чему, - он целует меня в лоб. – Это грязная работа, а от грязной работы грязные деньги.

Каспер, такой молодой, такой вроде бы несмышленый понимал намного больше меня. Он стоял, смотрел на меня вдруг влюбленными глазами, тер мои пальцы в своих ладонях. Каспер будто боялся за меня. Будто переживал.

- Мы только что занимались сексом, мне странно это предлагать, - он мнется. – Но я хотел бы, чтобы ты сходила со мной погулять или в кафе. Или в кино. Куда угодно, - он подходит снова очень близко и целует. – Согласишься?

- Меня дома ждет лишь кот, - я ему улыбаюсь. – Никого больше. Мы можем пойти ко мне домой. Если ты этого хочешь.

- Я не хочу трахать тебя, я хочу пообщаться с тобой. Ведь о тебе я знаю лишь то, что ты Нилу, а не Бетт и то, что у тебя проблемы с получением оргазма. На этой съемке не было никакого оргазма, да?

- Оргазм – очень трудный механизм, мне кажется, это самый сложный механизм в женской голове, - я собираю свое белье в сумку.

- Но тогда у тебя получилось кончить, - он выхватывает мою сумку у меня из рук. – я понесу. До кафе точно ее несу я.

- Каспер, зачем это все?

Мы выходим из здания и направляемся в сторону оживленной улицы. Я шла с каким-то свербящем чувством. Мне казалось, что все люди вокруг узнали, что у меня только что был секс. Был один из лучших моих контактов за всю мою жизнь. Я будто шла и из меня исходило вокруг ароматом то, что именно я сейчас была занята съемкой в порно. Что именно сейчас и именно меня имели сразу два парня. В одно отверстие и во второе. Сразу… Я не верила этому. Я не верила своим эмоциям от этого, они были чужды мне. Столько радости, робости, как в первый раз. И желание рассказать всем, как это прекрасно. Я не испытывала никогда таких чувств, таких эмоций. Никогда и ни с кем. Я любила Ангуса, Бена, но, даже если и с оргазмом, этот секс был просто каким-то обычным, пресным. Тихим, робким с Ангусом и жестким, животным с Беном. Но я никогда не снимала себя на камеру во время секса. Никогда я не чувствовала присутствия чужого. И сейчас я испытала такие новые эмоции. И теперь мне они кажутся самыми прекрасными на свете. Мне казалось, что у меня на лбу написано, что сейчас я трахалась. Мне хотелось сказать об этом всему миру и даже чуточку больше. Рассказать всем.

Люди вокруг везде и всюду занимались своими делами. Кто-то шел с большим пакетом одежды, а кто-то со стаканчиком кофе. Кто-то голодным заходил в кафе фастфуда, а кто-то выходил из бутика. Мне показался весь мир таким прекрасным. Таким странным и радостным. Будто все люди на свете стали счастливее. Будто помимо меня еще миллиарды людей сейчас радуются. Я излучала самые яркие лучи радости.

Мы дошли до кафе. Жизнь казалась такой необыкновенной, я чувствовала воздух весны, я чувствовала, как пахнет счастье.

Каспер открывает дверь и придерживает, чтобы я зашла.

- Как галантно, - я смеюсь и комично и наигранно кланяюсь. – Спасибо. За мной давно никто не ухаживал.

- Я всегда такой, если не сижу на тиндере.

Мы садимся за круглый столик, накрытый красно-белой скатертью. Официантка быстро принесла нам стаканы и кувшин с водой, а меню уже лежало на столе. Каспер заказал себе какой-то невообразимо большой бургер.

- Мне салат с перепелиными яйцами, спасибо, - я улыбаюсь милой официантке, она уходит, унося меню, перекладывая его на другой столик.

- Ты такая худая, - он берет меня за руку, касается выпирающей косточки на ней. – Что случилось? Почему ты пришла сегодня туда?

- Мне написали, я и пришла, - я усмехаюсь.

- Это плохой заработок для такой хорошей девушки, как ты.

- Каспер? – спрашиваю его я.

- Да?

- Сколько тебе лет?

- Двадцать два, а что? – он удивляется вопросу не меньше, чем я ответу. Двадцать два года… Он такой молодой, такой хороший. И трогает мои грязные от плоти руки.

- А мне почти тридцать, - я убираю от него руку. – Понимаешь? Я сама, наверное, решу, что же не так с моей жизнью и куда мне стоит идти работать, а куда нет.

- Нилу, сколько бы тебе ни было лет, этот заработок – самый грязный из всех, что может быть.

- Ты не прав, это очевидно же, - я нервно подавляю смешок. – Ты не знаешь всего дерьма, что случается иногда в жизни. Почему ты снимаешься в порно?

- Люблю секс! Очевидно же, - он смеется. – Разве это непонятно? Зачем еще нужно порно? – он смеется. – Да деньги мне нужны. И сам процесс не такой противный, как, к примеру, таскать что-то или клеить кому-то обои, красить стены.

- То есть в какой-то степени он все же противный для тебя? – вспоминая его слова про грязный заработок, спрашиваю я.

- Это не секс, - Каспер изменяется в лице. – Считай, просто ты слегка в чьей-то вагине или анусе… или рте. Просто находишься там, пока тебе это нужно. Не для удовольствия своего или девушки, а просто так. Все это я не считаю даже ни на грамм сексом. Это просто работа.

- То есть свой оргазм во время этой «работы» ты понимаешь, как?… – задумчиво протягиваю я.

- Как знак того, что сегодня я получу зарплату. С женским оргазмом там вообще не церемонятся. Если кончила вдруг, то молодец. А если не кончила, то и не беда, - он грустнеет. – Ты кончила сегодня? Только честно.

- Нет, но сложный механизм оргазма девушки не такой и сложный, если найти нужные шестеренки.

- То есть нужный член?

- Скорее, должно все совпасть: желание девушки, партнера, возбуждение и, главное, отсутствие мыслей у первой и присутствие их у второго, - я смеюсь. – На самом деле, мне очень понравился такой опыт. Я считаю это сексом, еще и довольно удачным. Это было очень приятно.

- А кто спорит, что это неприятно? – он берет меня за руку и смотрит на меня. – Я просто говорю о том, что для меня это не секс. Если бы я думал, что это секс, то я бы перетрахал сотни женщин, но это работа. А женщин у меня было не так уж и много.

- Сколько?

- Только не смейся, - он мешкается и начинает прятать глаза во всем, не встречаясь взглядом со мной. – Ты была второй. А после тебя никого и не было, - он закрывает глаза и тут же открывает. – Черт, мне так неловко.

- Неловко от того, что ты был опытным и мог хорошо отлизать даже будучи всего с одним партнером за спиной? Я считаю, что это удача. Некоторые мужчины могут перепробовать множество женщин и так и не понять, как же сделать им хорошо. А ты сделал это с первого раза и незнакомому человеку.

- Твой оргазм я не забуду никогда, - он гладит руку. – Я до сих пор иногда вспоминаю и хочу это повторить… Ты первая, кому я делал куни. Бывшей, той, что была перед тобой, никогда не нравилось. Мы оба были девственниками. Однажды решили попробовать. Попробовали, но ей не понравилось, - Каспер смеется. Ей было шестнадцать, мне кажется, она еще сама не понимала, чего хочет.

- Думаешь? – я отвечаю на его поглаживания и сжимаю крепко его руку. – Каспер, ты такой странный.

- Нилу? – он подсаживается ко мне и тихо шепчет на ухо, так, чтобы его никто не услышал. – Сколько у тебя было партнеров до меня?

- Я не хочу говорить, - мои губы приближаются к его. – Да и какая разница?

- Я рассказал, - я вдыхаю запах его духов. Он так близко. – И ты расскажи.

Он так близко. Такой молодой, красивый, тихий Каспер. Он водит своим носом по моему, играет, пытается меня поцеловать. Не дает и снова делает также.

Вдруг я поняла свою грешность. Я поняла, что на самом деле, грешен даже мой взгляд. Я самая грешная девушка, которая сидит в этом кафе. Я грешна, грешна за каждую свою фразу. Мне так мерзко. Человеческое тело создало столько возможностей для удовольствия, но все это – грехи. Я не хочу быть самым грешным человеком на этой планете. Но я так грешна…

Мои мысли путались, путались бесстыдно и бестактно. Я запуталась в своих эмоциях, ощущениях. Во всем. Я запуталась в себе, я абсолютно не понимала, впервые, не понимала, какую роль играет Каспер в моей жизни. Он не мой любовник, не кто-то еще. Он просто появился в моей жизни.

Мне стало казаться, что он – спасательный круг, который мне бросили, когда я уже уходила ко дну. Но чем он меня спасет? Запретит мне участвовать в съемках? Душу мою никто уже никогда не спасет. Так и зачем стараться?


========== Любовь ==========


Я не помню как, но Каспер оказался со мной в одной постели. Точнее я оказалась у него под одеялом. Помню лишь то, как мы продолжали общаться, а мне вдруг общения стало мало. Мне вдруг захотелось большего. Стало душить чувство, что я давно не испытывала. Стало мною овладевать. И я ему поддалась. Поддалась гнусному чувству похоти.

И что теперь? Мне уйти? Или остаться нежиться в его объятиях. Что мне делать? Я ощущала себя кобелем, который только что связался с сукой и от нее мне больше ничего не надо. Сукой, конечно же, был Каспер.

Каспер лежал спиной ко мне. Его тонкая светлая кожа просвечивала очертания позвоночника и ребер. Его спина была крайне чистой, лишь изредка веснушки где-то могли попадать мне на глаза.

Я тихонько встаю. Не хочу, чтобы он помнил что-то обо мне.

Идя к двери спальни, я слышу, как Каспер шевелится.

— Ты куда? — он привстает с постели, когда я оборачиваюсь. — Ты хочешь уйти? — он смеется и встает. Каспер подходит ко мне сзади и обнимает. Его губы касаются шеи, они щекочут меня. — Я не хочу, чтобы ты уходила, Нилу. Слышишь?

Его губы тянут поцелуи до моего уха, обратно на шею, а следом на плечо. По телу пробегают мурашки. Мне приятно до невозможности. Вдруг я почувствовала себя маленькой школьницей, будто мне впервой все это чувствовать.

Его рука касается моей майки, он немного неловко, но также восторженно для меня, залезает под одежду. Его пальцы касаются моего соска. Он нежно гладит его, немного щипает.

Я всегда думала, что это именно я знаю, куда давить и как, чтобы противник в любовных играх, в роли мужчины, стал податливым и согласным на все. Но я, кажется, ошибалась. Мужчина, казалось бы, такой трепетный, милый и несмышленый, как Каспер, вдруг нашел одну из множества кнопок, которые могут превратить меня в один небольшой мягкий кусочек похоти. Он задел не только мой сосок, но и мое желание в целом. Как тронуть веточку, дернуть ветку у дерева. Листья на ней еще долго могут шелестеть от ветра.

Я оборачиваюсь.

— Да, я хотела уйти, — я говорю ему это на ухо, тихо и томно. — Ты против?

От каждого слова его руки все сильнее хватают меня за талию, он притягивает к себе, смотрит похотливо, как голодный охотник. Ведь он поймал меня. Правда. Я в плену собственных ощущений, вызванных Каспером.

— Я хочу тебя, Нилу, — он берет мою руку и кладет себе на трусы. Я чувствую, что он хочет. — Ты самая красивая девушка, которую я только мог увидеть. Я очень хочу тебя.

Раньше бы меня не тронули его слова об этом, но сейчас передо мной красной тряпкой тряслась его фраза. Они были такими искренними, такими нежными, такими… Наполненными чувствами.

Я не стала ему отвечать, но для себя в голове согласие было дано.

— Нилу, сожми его, — рука Каспера прижимает мою еще сильнее к трусам. — Я так хочу тебя, — он схватывает меня за талию и прижимает к себе. — Ты хочешь меня?

— Да.


========== Невозможность любить ==========


Каспер и я… Это сложная тема. Я не понимала, из-за чего молодой паренек решился жить со мной. Да, наверное, он в меня был влюблен. А мне было выгодно. Я чувствовала себя содержанкой, только человеку, что платит за меня, я была нужна не только для секса. Он ухаживал за мной. Дарил цветы. Он перевез даже Дастина, моего кота, к себе домой. Перетащил все мои вещи к себе в квартиру, решал весь наш быт. Я пропускала все это. Я не очень понимала, почему его ни разу не интересовал тот факт, что я просто сижу дома и ничего не делаю. Каждый день он уходил на работу, приходил, целовал меня, мы занимались сексом и ложились спать. Кот бегал под ногами, мурлыкал и урчал. Мы были будто семейной парой, а кот был нашим ребенком.

Однажды, в один день, Каспер пришел домой и молча заперся на кухне. Я забеспокоилась и решилась подойти. Постучав, я захожу на кухню. На маленьком круглом столе стояло несколько пирожных и два бокала шампанского.

— Нилу… — смущенно улыбается Каспер, увидев меня. — Я хотел устроить сюрприз, — он зажигает одну длинную свечку и ставит на середину стола.

— Я это вижу, — я потираю лоб. — Но к чему это все?

Каспер медленно подходит ко мне и берет за руку.

— Нилу, я не знаю твой фамилии.

— Нилу Джойс Беккер, — я улыбаюсь и целую его. — А ты Каспер Пиннокио…?

— Каспер Шеннон Уайл, — его руки все сильнее сжимает мою ладонь. — Нилу…

— Что, Каспер Шеннон Уайл?

— Я очень люблю тебя, — его губы нежно целуют мои. — И я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь.

Я не очень понимаю, что он под эти имеет в виду. Моя паника приобретает совсем новый окрас, когда Каспер садится на одно колено.

— Каспер, не…

— Нилу Джойс Беккер, — он достает из кармана банально красную квадратную коробочку и открывает ее. Из нее на меня противным блеском смотрит кольцо. — Ты будешьмоей невестой?

Я впадаю в ступор. Зачем он все испортил? Я сажусь на стул и начинаю мотать головой. Каспер хмурится, не понимая, что происходит. А потом, будто тихим воплем в голове, он понимает. Он все также картинно стоя на одном колене, закрывает коробку и садится рядом со мной.

— Почему? — он смотрит на меня. В его глазах отражалось, внезапно для меня, столько боли и ненависти, что нельзя было даже описать эту боль словами. Тихо, скупо по щеке течет слеза. — У тебя есть кто-то постарше? Кто-то лучше?

— Нет, но… Каспер, — я подхожу к нему и присаживаюсь на корточки, так, что его лицо становится на уровне моего. — Я не создана для того, чтобы меня любить.

— Это не тебе решать, любить тебя кому-то или нет. Я, наверное, сам решу, могу я себе позволить влюбиться в тебя или нет. Ты не можешь себе представить, как долго я не позволял этому случиться после той ночи, и когда я увидел тебя на съемках… Я подумал, что если не сейчас, то никогда. Когда я узнал тебя ближе, я понял, что это не просто животная страсть. Что я люблю тебя, — Каспер говорил так тихо и спокойно, будто не он сейчас был отвержен. Чувствовала себя отверженной тут я. Я отвергала и отвергаю любые попытки полюбить себя просто потому, что не могу сама признаться себе в том, что хоть кому-то может быть интересен не только мой сексуальный опыт, но и мои эмоции, чувства. И я не могу понять, за что меня можно полюбить.

— Каспер, прости. Мы можем дальше продолжить жить без этого всего. Просто быть вместе и…

— И что? Любить друг друга? — он плачет, но вытирает слезы кулаком. — Ты любишь меня, Нилу? — он поднимает взгляд. — Любишь? Или любила ли ты хоть кого-то?

— Я пыталась любить, но не вышло. Я могу уйти, только скажи.

— Пожалуй, так будет лучше… — Он поднимается и подходит ко мне. — Прости меня, Нилу. Я, если честно, предполагал такой ответ. Просто не представлял, как он будет. Прости, что все испортил, — он целует меня в лоб. — Я пойду, заведу машину. Собирайся потихоньку, — он отходит, но оборачивается. — Тебе когда-то сделали очень больно?

Я смотрю на него и понимаю, что он видит меня насквозь. Что он видит меня не как девочку на ночь, а как женщину, что прошла через все дерьмо. Что вылезла только сейчас, не успела обсохнуть.

— Дважды.

Он подходит ко мне и обнимает. Обнимает крепко и сильно, с нежностью и любовью. Он долго держит меня в объятиях, после выпускает и смотрит на меня, поправляя волосы на челке.

— Мне очень жаль, что так произошло, — он снова обнимает меня, прижимая к груди. — Не позволяй никому вытирать об себя ноги. Ты достойна всех звезд с ночного неба. Ты достойна всего самого лучшего, — Каспер целует мои губы. — Я люблю тебя, Нилу Джойс Беккер.

— А я хотела бы полюбить в ответ.


========== Последствия просроченности, ужасные ситуации и конец ==========


Я вновь жила одна. В погружении снова в пучину своего сознания не было ничего плохого, лишь то, что кота кормить приходилось дважды в сутки, отвлекая меня от этого процесса. Мне уже не было страшно, не было боязно, мне уже было все равно. Я могла не есть сутками и неделями. Просто забывать. Я даже не выходила на улицу.


Мои накопления я пустила на оплату последних счетов и на новое красивое белье. Зачем оно было мне нужно? Я не знал. по старой привычке я купила себе несколько комплектов, вместе с неглиже и разными парами трусиков. Это был даже не поход в магазин. Я заказала это с доставкой в интернете. Даже здесь я не смогла ничего сделать с собой. Я прозябала, надев на себя новый кружевной бра и натянув на свою тощую задницу новые трусики-шорты. Мне не звонили и не писали. Никто. Все разом забыли про меня, но я от этого была лишь в полном удовлетворении. Я перестала быть посмешищем для своей семьи, я перестала быть возлюбленной Ангуса, Бена, Каспера, кучи других, еще неизвестных мне возлюбленных. Все забыли, а я просто выдохнула полной грудью, запоминая запах свободы и одиночества.


Однажды мне позвонили. Незнакомым номер не был. Мне позвонил Каспер. Он звонил, день, два. Прекращал. А потом звонил вновь. Я шла в ванную, когда телефон стал навязчиво вибрировать. Я смотрю на экран, а там снова его имя. Мне хотелось швырнуть телефон в зеркало, но зеркало уже было разбито. Шрамы на моих ладонях воспоминаниями заныли. Я смотрю на телефон и решаюсь взять трубку.


— Каспер! — напористо начинаю я кричать в экран телефона. — Мы вроде все уладили, зачем ты мне названиваешь?!


Из телефона послышались всхлипы.


— Каспер?


— Нилу… — хриплым голосом слышится ответ Каспера. — Я, как только узнал, я… Я позвонил тебе, Нилу… Как только я все узнал…


— Каспер? — восклицаю я. — Что случилось?


— Посмотри на экран телефона.


Я убираю телефон от уха и смотрю на экран. В экране высвечивается заплаканный Каспер, совсем молодой, но уже такой грустный. Он берет какой-то лист бумаги и показывает его мне. На нем множество анализов, среди которых я замечаю хламидиоз, сифилис, множество других половых болячек. Одна из них обведена красным маркером. Статус ВИЧ.


— Каспер, я не совсем понимаю…


Каспер молча тыкает на обведенные буквы. Там написано: «ВИЧ-позитивен».


— Каспер?..


— Нилу, черт! — взрывается в истерике Каспер. — Прости пожалуйста… — он вытирает рукой нос и продолжает плакать. — Я мудак, трахнул одну из девчонок в клубе… Первый мой секс был на площадке, только потом, перед встречей с тобой, я решил попробовать с нормальной девочкой, не актрисой. У меня не было резинки, а она сказала, что на таблетках. Мы проверяемся каждые две недели, актеры. А перед встречей с тобой… Я совсем забыл провериться, снимались мы в презервативе. А потом… Мы с тобой… Все закрутилось. Нилу… Может, тебе повезет, — он вытирает слезы рукавом толстовки. — Проверься. Я хочу приехать к тебе, я заплачу за анализы. Сдай кровь.


Я смотрю на него и тихо выдыхаю.


— Анализ делается долго обычно.


— Есть экспресс-тесты. Буквально под вечер можно узнать свой статус. Я уже собираюсь, — он выключает видеосвязь. — Пожалуйста, выходи и иди к ближайшей клинике.


— Около меня, в трех домах после остановки, есть «КлиникПлейс», я буду ждать там.


— Я уже вышел, бегу по лестнице. Я молюсь, чтобы с тобой все было хорошо.


— Молитвы не помогут, Каспер, — я усмехаюсь. — Помогли бы контрацептивы.


Я собираю сумку, беру кошелек. Дастин крутится около моих ног, я его поднимаю и прижимаю к себе.


— Ничего, Дастин. Мы проходили через разное дерьмо, пройдем и через это, — я его глажу и опускаю назад. Он муркнул и побежал восвояси.


Каспер заказал такси. Он приехал к клинике чуть позже, чем я подошла. Его лицо, всегда молодое и свежее, пылало красными разводами от слез, а глаза, радостные и полные счастья, были омрачены самым худшим исходом всей его небольшой жизни. Подойдя, он обнял меня и потер спину, мол «все будет хорошо». Я хотела бы начать верить в то, что секс без презерватива с вич-позитивным правда может быть безопасен и мне нечего бояться, но одной из первых лекций нашего агента в Доме была лекция о контрацепции и хитрых клиентах, которые хотели избежать этого.


Множество мыслей, укутавшись сомнениями, томились в голове. Одни мысли рассуждали о том, кто кого заразил, а другие перечисляли все то немыслимое количество партнеров, с кем я спала без защиты. Я отказывалась думать и о том, и о другом.


— Нилу, — мы заходим в клинику. — А ты не ела?


— Да, забыла позавтракать, — смеюсь я.


— Это хорошо, — он подтирает нос рукой, подходя к девушке-администратору. — Нам бы на ВИЧ сдать.


— Десять евро, будет готово через неделю.


— А нам бы экспресс-тест сдать.


— Двадцать пять евро, будет готово к вечеру.


— Да, его, — он вытаскивает купюры из кошелька.


Девушка начинает проходить в кабинет. Она зовет за собою Каспера, а тот качает головой.


— Ой, нет-нет, это не меня, — он смотрит на меня и подталкивает вперед. — Это для нее.


Кровь взяли быстро. Также быстро мы оказались у меня дома.


Вечерело.


— Это полный пиздец, — выпивая третий стакан абсента залпом говорит Каспер. — Мне двадцать два, я учусь на чертового архитектора, вся моя жизнь еще впереди. А какая-то сука, — он выпивает следующий. — лишила меня всего, так еще и заочно может быть заразила человека, который мне очень дорог. Это пиздец, — он взрывается ревом, а после снова начинает плакать.


— Каспер, — я глажу его по спине. — Мне надо кое-что тебе рассказать.


— Что? — он смотрит на меня и наливает себе еще один стакан.


— Я работала в эскорте до того, как познакомилась с тобой.


— Это… Проституткой?


— Да, Каспер, — смеюсь я. — В жизни всякое дерьмо случается. Исход у всех один и тот же, просто прими эту болезнь, как этап. Этап, который ты принял, новая особенность. И живи дальше.


— Но почему ты работала проституткой? — он стучит стаканом по столу. — Тебя били за это?


— Это глупые стандарты, — я улыбаюсь ему. — Я работала из-за того же, из-за чего ты снимался в порно. Нужны были деньги.


— И долго?


— Пять лет.


— Нихрена, — он выпивает еще один стакан. — Тебя там не силой держали?


— Нет, я сама хотела, — я снова смеюсь. Мне приходит смс. По смс мне должны были сообщить мой результат. Я смотрю на потухший экран.


— Включай, блин, Нилу! Не выжидай время, — он, смеясь, отбирает у меня телефон и смотрит смс. Его смех медленно затухает, в комнате начинает появляться тишина. Лишь секундная стрелка часов тикает и напоминает о времени. Каспер смотрит на меня и отдает телефон. Он обнимает меня, крепко-крепко-крепко, не собираясь выпускать. Парень целует мне плечо, а затем, уткнувшись, снова начинает плакать. — Прости меня, Нилу. Я ни за что не хотел, чтобы это случилось с тобой.


Он продолжает держать меня в объятиях. Я держалась, мне казалось, целую вечность. Вечностью застывших пяти минут. Я обнимаю его, по моему лицу катится одна, горькая и сжигающая мою кожу, слеза. Одна слеза, которая обожгла меня всю изнутри. Она была единственной.


Через какое-то время мы поженились. В болезни и здравии, так сказать. В нашем случае, только в болезни, иногда и в здравии. В маленькой церкви, где-то в пригороде, нас расписали, и мы поклялись любить друг друга и быть верными до самой смерти. На нем была клетчатая рубашка, а на мне платье в ромашку. Любовь, такая незаметная, подкралась ко мне. Я влюбилась в Каспера. Мы записались добровольцами в клиники, чтобы на нас тестировали новые препараты. Каспер откуда-то притащил буклет из социальной поддержки ВИЧ-позитивных. Мы записались в группу поддержки ВИЧ-зараженных и ходили туда по пятницам и воскресеньям первой и третьей недели каждого месяца. Люди рассказывали там свои истории, нет, не о сексе. О семье, любви, жизни. Люди заводили детей, будучи ВИЧ-позитивными. Деткам повезло, они, всегда, были ВИЧ-


отрицательны. Там почти не говорили о сексе или наркотиках. Лишь иногда, когда мы отвлекались от позитивного общения с друг другом, когда вспоминали, что рядом с нами, крепко взявшись за руку, идет болезнь.


Каждую пятницу активистка Мэри и ее муж говорили одну и ту же речь, для новеньких. Скрип за скрипом, дверь раскрывалась, и приходили новые люди. Молодые девушки, старики, мужчины со строгими портфелями и женщины в мехе и кожаных сапогах. Всех нас объединяла мерзкая правда, которую мы никогда не озвучивали.


Как-то дверь скрипнула, и на стул в противоположном конце ряда кто-то сел. Каспер крепко сжимал мою руку, изредка поднимал ее для того, чтобы поцеловать. Я обернулась посмотреть, кто же там сидел.


Взрослый мужчина сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. сидел, положив ногу на ногу, рядом с ним стоял темно-зеленый рюкзак. На его носу смешным образом держались очки, да и весь мужской образ портила его футболка с динозавром под пиджаком. Он заметил, что я на него смотрю и обернулся.


На меня смотрел Ангус. Мой первый и последний клиент, с которым я занималась сексом без презерватива. Он быстро отвел взгляд в сторону, раздраженно и нервно. А я еще крепче сжала руку Касперу, понимая, что он никогда не был виноват во всей этой участи, свалившейся на нас.


Ангус не вытерпел и ушел, не дождавшись пончиков и кофе. Каспер молча обнимал меня, целовал в лоб и нос.


— Каспер? — я улыбаюсь ему.


— Что такое, Нил?


— Только здесь и сейчас я хочу тебе кое-что сказать, — я тянусь и целую его. Мои руки обвивают его шею. — Ты — мой спасательный круг. Я почти утонула, но сейчас я живу так, как никогда бы и представить себе не могла.


— Хорошо, Нилу, — он еще раз целует меня в лоб.


— Я люблю тебя, Каспер.


— Я всегда это знал.


В любви и ненависти, в огне и пучине темной воды, важно найти того, кто будет рядом в самую трудную минуту. Каспер, мой хороший, молодой, несмышленый Каспер, оказался моей непробиваемой спиной, моим спасательным кругом. Лишь Каспер смог меня вытащить из дерьма, что творилось. И лишь Каспера я полюбила так сильно и нежно, что была готова даже выйти замуж.


Каспер и я, мы… Мы решились на отвественный шаг, когда он закончил университет. Мы сдали кучу анализов, надеялись на чудо. И чудо появилось. Милое маленькое чудо лежит и сопит рядом со мной, требует из еды только самое сладкое и бегает с таким топотом, что я молюсь, чтобы к нам не пришли соседи. Джойс Уайл теперь бегает по нашей общей квартире и терроризирует Дастина. А мы с Каспером никогда не вспоминаем, что было до всего этого. Мы приняли и прошли все старые и новый этапы нашей жизни вместе. И сейчас я ни о чем не жалею.