========== Часть 1. О чувствах и долге ==========
2996 год от сотворения мира, 10 число месяца Альдебарана
— Она хоть красивая?
— Какая разница?
— Ну как… — Альба даже растерялся. — Тебе с ней до конца жизни в одной кровати спать…
— Это ты загнул, друг, — наследный принц империи хмыкнул. — С ней мне достаточно поспать один раз. Я бы даже сказал, хватит пяти минут.
— Если красивая, то можно и дольше.
— Может, красивая. А вдруг при этом дура дурой? И что мне с ней делать? Нет, Аль, в женщине главное — мозги. Красота ее тебе понадобится только для того, чтобы встало, а разговаривать придется каждый день. И о чем разговаривать с женщиной, которая даже истории не знает? Ну вот о чем? Я ее, допустим, спрошу, — принц на секунду задумался, — кто основал твой город? Она скажет — не знаю. Я ее спрошу, что любят феи на завтрак, а она пошлет к поварихе. Я ее позову на охоту, а она наденет красное платье, рюши и эту дурацкую фату с бубенчиками, по которой тащатся эльфийки. Поэтому, Аль, лучше бы спросил, умная ли она. Красота — дело десятое.
— Да тебе не угодишь! — юный лорд Альба, не в силах сдержать эмоции, всплеснул руками. — А остальные девять дел какие? — с интересом спросил он.
Михаэль Аустенос довольно улыбнулся своему отражению в стекле. Бледные пряди волос постоянно выбивались из-под короны наследника. Он в очередной раз поправил их и ответил:
— Во-первых, как я говорил, первая леди империи должна быть умной. Во-вторых, она должна быть воспитанной. Что может быть хуже принцессы, которая не знает правил этикета. Вот представь, идем мы на встречу, например, с королем Аланды, а эта дурочка надела желтое платье с оранжевой накидкой и при этом вставила красную розу в волосы! И прогулочные туфли при этом.
— Жуть.
— Вот-вот! А она подойдет к королю и протянет руку в знак приветствия. Еще и первой подойдет! Сразу скандал начнется. Нет, Аль, баба должна знать, что с чем сочетается и что подходить она должна после меня и вообще кланяться должна, а не руку подавать. В-третьих, скромной. Принцесса не должна хохотать, как ты, Аль.
— Тебе не нравится, как я хохочу?
— От твоего хохота даже пауки начинают плести себе удавку. Принцесса не должна показывать своего настоящего отношения к кому-либо. Если уж улыбаешься, то всем, если ненавидишь — то молчи и улыбайся. На комплименты нужно реагировать адекватно, а не алеть как твоя мать, уж прости. И уж тем более не заливать пол своим удовольствием.
— Что?
— Ты меня понял, не делай вид, что шутка не зашла.
— Шутка на грани провала, друг.
— Смотри-ка какой ценитель! Вот еще, Аль, у женщины должно быть чувство юмора. Легкое такое, воспитанное, чтобы даже на провал откликнуться кокетливым «ха-ха-ха».
Лорд Альба прищурился. Развалившись на диване императорской кареты, он закурил и, выпустив облачко дыма, заявил:
— Это чтобы было не так обидно?
Михаэль последовал его примеру и тоже достал сигару. Пока названная мать, леди Астрея, не контролировала юного принца, тот вытворял всё, что ему запрещали. Вырвавшись из-под опеки, Михаэль Аустенос первым делом приказал кучеру привезти его в бордель. Лорд Альба выбрал очаровательную рыжеволосую эльфийку, с которой они прекрасно провели первые два часа своего пути — и которую, дав пару сотен вистов, выкинули посреди поля в одном плаще.
— В-четвертых, не должна быть ревнивой, — вспомнив эту выходку, заявил Михаэль. — Я наследник, какого черта какая-то девчонка будет меня контролировать? Я ей что, вещь? С кем хочу, с тем и провожу время. Пусть я с тем же королем Аланды особо интимную аудиенцию провожу, ее это волновать не должно. О, а эта шуточка тебе зашла, как я погляжу?
Лорд Альба мигом сбросил улыбку с губ.
— Продолжай, ценитель и знаток женщин.
— Спасибо за разрешение, — поблагодарил Михаэль. — В-пятых, женщина должна быть послушной и исполнительной. Я ей сказал идти нахрен — ну пусть и идет туда быстро, а не выбирает легчайший путь! Если я хочу суп с мидиями — на ужин непременно должен быть суп с мидиями. Если мне не нравится ее платье — пусть избавляется от него.
— Хорошо, что ты принц, друг, а то бы остался девственником с такими запросами.
— Да я тебя умоляю, — фыркнул Михаэль, кинув взгляд на собственное отражение. Нет, с такой красотой девственником не останешься, тут Альба привирает. На душе стало легче. В очередной раз пригладив волосы, Михаэль Аустенос продолжил: — В-шестых, женщина должна быть экономной. Она и так должна быть благодарна, что стала принцессой моей империи, пусть не просит эти камушки и бесконечные платья по последней моде!
— Я тебя понял, можешь не продолжать, — сказал Альба. — Надоел. А все-таки баба должна быть красивой. А то мужики жалеть начнут.
— Я думаю, что принцесса довольно симпатична, — признал Михаэль. — И ее мать, и отец довольно красивые эльфы. Правда, мать плоская, как доска.
Лорд Альба рассеяно улыбнулся. Каре-зеленые глаза подернулись мечтательной дымкой.
— А мне нравятся худые…
— Не путай худых с плоскими! И вообще, женщина должна быть в теле. Это… ну ненормально это! Держаться не за что.
— Зато не надо биться о волны.
— Зато мозоль натрешь, пока будешь скакать по скалам, — отрезал Михаэль и выглянул в окно. — Когда мы уже въедем в этот проклятый Верберг? Я устал.
Наследный принц империи раздраженно упал на спинку дивана и вытянул ноги. Десять часов назад его карета выехала из столицы Света — Анлоса, направляясь в Верберг, столицу королевства эльфов. Королевство располагалось к югу от империи и представляло собой назойливый прыщ на карте мира, который никак не удавалось сковырнуть. Восемьсот миль, столь нужные Правительнице, никак не желали вступать в союз; уничтожать же королевство, считала Астрея Аустенос, — довольно опрометчиво. Стоит поступить дурно с Вербергом, как потеряется доверие всех соседей.
К счастью, у королевской семьи эльфов имелась дочь, имя которой Михаэль пока не знал. Впрочем, его это не слишком волновало. Михаэля Аустеноса мало волновало, кого названая мать выбрала ему в жены. Какая бы она ни была, а его роль в дипломатическом ходе короткая, буквально на пару действий, не отличавшихся разнообразием. Сделать — и уйти. Михаэль станет свободным от обязательств и сможет, наконец, уделить время своей личной жизни именно тем способом, которым всегда хотел.
Свадьба была назначена на послезавтра, и леди Астрея наконец соизволила отпустить единственного уцелевшего потомка на знакомство с невестой. Компанию Михаэлю составил старый друг Альба Мэйбс — парень старше его на два года, наглый и развязный. Можно даже сказать, лучший друг. Именно в сопровождении Альбы Михаэль выбирался из внутреннего замка Анлоса, чтобы оторваться. Выпивка, девушки, погромы и прочие не слишком благородные способы времяпрепровождения всегда были Михаэлю по душе.
Всегда…
Нет, не всегда. Семь лет назад, когда были живы отец и мать, а вместе с ними Элиза, все было по-другому.
Михаэль прикрыл глаза. Элиза.
— Ты что, заснул? — раздался голос Альбы.
— Я думаю, — пробурчал принц.
— О чем?
Михаэль не стал говорить правду. Он вообще мало кому говорил правду.
— О том, каковы постели в Верберге.
— Ну-ка! Ты уже прикидываешь, что будешь вытворять с той девчонкой?
— Да, именно про это, — съязвил Михаэль, но Альба, как обычно, не понял. — Вдруг слишком мягкие? Утонем там с ней, никакой точки опоры… Я спать уже хочу, болван, вот почему я про них думаю.
Однако Михаэль предчувствовал, что ляжет спать ой как не скоро. Когда они доедут до Верберга? Судя по тому, что леса только начались, не раньше заката. Потом нужно непременно встретиться с королем и королевой, поулыбаться им, может даже, увидеть эту… невесту. Сколько это займет? Не меньше часа. Скорее всего, эльфы устроят роскошный ужин в его честь. Еще пара часов.
Какая же она? Умная ли, красивая? Всё может быть. Михаэль не вправе отказаться. У него нет выбора. Он, как наследный принц, обязан жениться на ней. И даже если бы ему предложили жениться на старой бабке, ему пришлось бы согласиться. Потому что таков долг. А тут… всего лишь юная принцесса.
Девственная, неуклюжая, неопытная, неизвестно как выглядевшая, неизвестно какая по характеру — но вот первые три слова ей в любом случае подходят. Эльфы в этом плане истинные моралисты. Ни дай Звезда какую-нибудь внебрачную связь! Порицание до конца жизни. Если бы они знали, каков Михаэль, то никогда бы не дали согласие на брак. Предпочли бы, наверное, войну. И как он будет жить с этим памятником чистоты, незапятнанной статуей добродетели? Михаэль представлял как.
Не факт даже, что они будут спать в одной кровати. Обязательный завтрак вместе, натянутые улыбки, и более никакой встречи до обеда. А потом никакой встречи до ужина. Главное сохранять призрак счастливой семьи, зачать ребенка, а остальное — неважно. Михаэль даже не будет обязан разговаривать со своей женой. Зачем? Если умна — заговорит, если глупа — зачем тратить нервы? Она будет его женой только формально. Любовь Михаэля погибла во льдах северного моря, и едва ли какая-либо женщина сумеет ее воскресить.
Михаэль приоткрыл один глаз. Деревья за стеклом стали реже — кажется, в Верберг они прибудут раньше, чем он предполагал. Дорога явно стала шире, карету трясло уже меньше. Михаэль пнул Альбу, успевшего заснуть.
— Вставай, мы подъезжаем.
Лорд вздрогнул и открыл глаза.
— Совсем с ума сошел? — ядовито спросил он, зевнув во весь рот. — Подъезжаем и подъезжаем… Не подъехали же!
— В порядок себя приведи, — снисходительно бросил Михаэль. — Весь мятый, будто в хлеву со свиньями спал, а не в борделе Анлоса. Ты тут принца компаньон, забыл?
Альба что-то проворчал.
К тому времени, когда карета прибыла к королевскому дворцу, солнце уже коснулось глади западного моря. Принц, зевнув напоследок, вышел из кареты и огляделся. Во дворце он уже был, так что пятиэтажное здание, выстроенное из латунного камня, добываемого в здешних копях, Михаэля не впечатлило. Альба же, наоборот, открыл рот при виде великолепия, что предстало пред его взором. Выпучив глаза, семнадцатилетний лорд смотрел на винтажные окна, горящую черепицу и полотно цветов, окутавших здание благоухающим садом. Принцу даже стало стыдно за него.
— Король стоит, твою мать, — зашипел Михаэль, одернув друга. — Соберись.
Альба усилием воли выпрямился и повернулся в сторону венценосного семейства, окруженного свитой.
Первым, на кого ложился взгляд, был король Лиоран Второй, облаченный в парадную мантию фиолетового цвета — цвета эльфийской крови. Высокий, худой, он с вежливой улыбкой смотрел, как Михаэль и Альба подходят ближе. Лицо короля было довольно приятно, но принц все равно ощущал волну неприязни, что возникла внутри при виде Лиорана.
Справа от него стояла королева Лаймила, такая же высокая, бледная, огненноволосая. Ее одежды были так же выполнены в сиреневых тонах. Королева Лаймила поклонилась в традиционном приветствии эльфийской расы, заставив взгляд скользнуть по декольте и разочарованно уйти.
Слева же стояла маленькая девочка в пышном фиолетовом платье. Девочка тоже склонилась в поклоне. «Ей лет… Десять? Одиннадцать?» — прикинул Михаэль и одернул Альбу:
— Смотри, невеста тебе растет!
Альба хотел было что-то сказать, но не стал.
— Король Лиоран, — вместо этого произнес он и поклонился. Принц последовал его примеру и перехватил инициативу.
— Королева Лаймила! — с улыбкой воскликнул Михаэль. — Вы стали еще прекрасней с момента нашей последней встречи!
Королева сдержанно улыбнулась в ответ. «Тоже ненавидит, — отметил принц. — Что ж, Лаймила, взаимно. Наверное, весь объем твоей груди оказался в голове. Понимаешь истинное положение дел, молодец. Не то что твой муж-дурак».
— Моя дочь, принцесса Аделайн, — сказала королева. Девочка, стоявшая слева от короля, склонилась в поклоне, покраснела. — Вы ведь ни разу не видели мою единственную дочь, принц Михаэль?
Принц не сразу понял смысла сказанного, но насмешка в голосе Лаймилы до него дошла.
К чести лорда Альбы, тот сумел загасить улыбку.
Опешив, Михаэль посмотрел на Аделайн. «Да ей же лет десять! — в ужасе подумал принц. — Десять!» Совершенно невинное дитя. Ребенок. Ребенок! Михаэлю подумалось, что над ним издеваются. Но нет, весь вид короля Лиорана говорил о том, что все серьезно. Снова переведя взгляд на будущую невесту, Михаэль сглотнул. Синие глаза глядели с таким страхом, что принцу самому стало страшно. Эта девчонка боится его, как огня!
«А ведь это неплохо…» — мелькнула в голове довольно странная мысль, и Михаэль все же сумел выдавить из себя приветливую улыбку, даже не похожую на оскал.
Остаток дня иначе, как страшный сон, воспринимать Михаэль Аустенос не мог. После знакомства с королевской семьей юного принца и Альбу Мэйбса отвели, как и положено по правилам гостеприимства, в тронный зал. Просторное помещение, залитое светом, было украшено так, будто свадьба должна была состояться уже сегодня: всюду стояли чаши и вазы со свежесрезанными цветами, морские и речные феи, весело треща ажурными крыльями, летали в воздухе, брызгая пыльцой, окна, распахнутые настежь, словно приглашали всех желающих присоединиться к веселью. Перед троном Лиорана стоял обеденный стол, полный разнообразных блюд и напитков; всё остальное пространство пустовало. Михаэль сразу понял, что это значит.
— Будут танцы, — шепотом сообщил он Альбе. Мэйбс приосанился. Танцы он, в отличие от Михаэля, любил.
— Как думаешь, мадам Досточка соизволит покружить со мной?
— Я больше боюсь, что мне придется повальсировать с мелкой…
Михаэль не мог решить, что пугает его больше, перспектива танца с принцессой Аделайн или перспектива танца в принципе. Безусловно, принц империи Света умел танцевать. Говорили даже, что довольно хорошо. Но святые Звезды, как он не любил этого делать! Михаэль каждый раз чувствовал себя шутом. К тому же, сама мысль о том, что он изображает любовь с какой-то женщиной, вызывала отвращение. С другими, кроме Элизы, он мог делать что угодно — но не любить. Нет, любить кого-то — предательство. Михаэль твердо решил это про себя.
Празднование, к счастью, началось именно с обеда. Служанки усадили Михаэля и Альбу за стол; король и королева прошли к своим тронам, а малышку Аделайн усадили практически напротив принца империи. Дамы, изредка ахая и охая, принялись обсуждать платья друг друга, к ним присоединились даже некоторые мужчины. Большинство эльфов-мужчин сидели молча, разглядывая дам, или изредка переговаривались. Внесли арфы, клавишные, духовные, зал пронзила веселая мелодия, в которую вплетался нежный голос эльфийки, которую гости Верберга не видели. Альба, оказавшийся единственным человеком в зале, принялся за еду, а Михаэль наконец получил возможность рассмотреть свою невесту. Аделайн сидела тихо-тихо и задумчиво мешала тростинкой лед в стакане, что стоял перед ней. Приятно-смуглая, нежная, она, кажется, только-только вступила в возраст созревания. Детская пухлость еще не сошла, но лицо уже начинало вытягиваться, губы краснели. Под синими глазами Аделайн залегли тени и первые морщинки. «Кажется, ей все же не восемь, — подумал Михаэль. — Слишком грустная она для десяти лет». Темные волосы были стянуты в косы, спускавшиеся к тонкой-тонкой талии. Михаэлю подумалось, что если их заставят танцевать вместе, то он ее точно переломит.
Какие же они разные! Бледности Михаэля позавидовал бы сам потолок Верберга. Цвет его волос немногим отличался от цвета кожи. Нос Аделайн задорно поднимался вверх, а нос принца, фамильная черта, был тонкий и прямой. Глаза Михаэля темнели на лице, а глаза Аделайн — сияли. Вот она, разница эльфов и обладателей серебряной крови. Лютый контраст. Выскочки и аристократия. Хмыкнув, Михаэль взял в руки бокал. Альба за это время осушил третий и впал в прекрасное настроение.
— Девочка, ты что такая грустная? — обратился Мэйбс к Аделайн, как к единственной, у кого не было компании. Собравшиеся по какой-то причине не собирались заговаривать с гостями, а вместе с ними и с принцессой. Впрочем, Михаэль знал, по какой причине. Их троих окружала такая трескотня, Альба едва слышал собственный голос.
— Я не грустная, — произнесла Аделайн, покраснев. — Я… я думаю!
Бровь Михаэля сама собой вздернулась — еще одна фамильная черта.
— О чем же может думать такой невинный ангелочек? — проворковал Мэйбс, соорудив на лице самую обольстительную улыбку из всех возможных.
Михаэль решил подыграть. Будет весело. Заставлять краснеть мелкую девчонку, окруженную мужским вниманием, которого она явно никогда не чувствовала… Что может быть лучше? Аустенос отпил бокал.
— Наверное, о том, что будет послезавтра? — как можно ниже сказал он.
— О да, наверняка о этой лиловой вуали! Любая баба о ней мечтает с детства. Лиловая вуаль, черные туфельки с завязками… И это, обрезание волос у алтаря. Косичек не жалко будет, киса?
— А после алтаря проезд по Вербергу, — протянул Михаэль, — до самого замка. А потом…
Аделайн отчаянно покраснела. Альба, не выдержав, засмеялся.
— Ты хоть знаешь, как это происходит, киса? — еле выдавил он.
— Знаю! — вдруг возмутилась она. — Знаю! Мне не шесть лет!
— Неужели целых семь?
— Я скоро буду совершеннолетней! — с торжеством в голосе воскликнула она.
— Подумать только! — ахнул Альба, но на самом деле был удивлен и он. Михаэль с сомнением посмотрел на принцессу. Да в каком месте она пересекла границу совершеннолетия? Он-то в то время уже… Аустенос, наклонившись к ней через весь стол, тихо произнес, чтобы услышали лишь она да Мэйбс:
— Но тебе только рассказывали, не так ли?
— Не надо меня пугать!
А девчонка-то с характером! Тем интересней. Михаэль сел обратно. Эта коза Аделайн умудрилась разжечь огонь любопытства. Пожалуй, пятью минутами он все же не ограничится.
Альба же продолжал смущать принцессу.
— Не рассказывали? Неужели смотрела?
— Не зашла шуточка, Аль, — заметил Михаэль.
— Не смотрела! — выпалила Аделайн. — Я… я… я просто знаю!
— Слушай, по-моему она нас обманывает!
— Пусть обманывает, — махнул рукой принц. — Мне не помешает ее «незнание».
Неизвестно, чем бы закончился разговор — криком ли, плачем или даже истерикой Аделайн, — если бы голос за их спинами не возвестил о танцах.
Король взял под руку королеву, красавчика Альбу, уже поддатого, захомутала какая-то придворная дама, а вот Михаэль, видимо, по умолчанию должен был танцевать с Аделайн. Делать этого он, однако, не торопился. Пока остальные носились по залу, принц с принцессой сидели за столом в полном молчании. Без Альбы дразнить Аделайн было не так интересно. И только когда король Лиоран панибратски хлопнул по плечу Михаэля, тот встал и одним взглядом пригласил принцессу на танец, даже не заметив ее реакции.
Аделайн едва доставала ему до плеча и банально утыкалась носом в грудь, которой, к слову, явно пошла в маму. Михаэль без особо энтузиазма вальсировал ее, заставляя тяжело дышать, краснеть и спотыкаться. В какой-то момент принц решил приподнять Аделайн; она же явно не собиралась покидать плоскость пола. Вцепившись в будущего мужа, как дикая кошка, принцесса взвизгнула и с ужасом взглянула на Михаэля. Аустенос, хмыкнув, вернул Аделайн на землю. Одно из двух: либо она боится высоты, либо до потери пульса боится его. Второе — идеально.
— Поверь, ты у меня часто будешь вздымать под небеса, — пообещал он шепотом, наклонившись с острому ушку принцессы.
— Вот вы все обещаете… А вдруг я разочаруюсь? — прозвучало в ответ, и улыбка Михаэля разом погасла, будто он проглотил особо кислый фрукт с Мёрланда. Десятилетней давности и явно контрабандный.
— Если только в Верберге не сто восемнадцать шахт, а сто девятнадцать, — нашелся принц. До того с ним никто не осмеливался разговаривать так нагло. Что она себе позволяет?
— А в Анлосе вообще, говорят, шахт нет. Кирки плохие, наверное.
Нет, это просто возмутительно! Михаэль закружил принцессу в новом танце, чтобы у той сбилось дыхание и она заткнулась. Кто ж знал, что у нее настолько острый язык! Обидно. Больше он с Аделайн разговаривать не решался. В таком молчании и прошли все танцы.
Спустя два часа было объявлено о конце банкета, и Михаэля и Альбу отвели в спальни. Комнаты гостям, разумеется, предложили разные. Михаэль остался один.
Из коридоров доносился смех и веселье, разговоры, а в душе наследного принца империи зияла пустота.
Полуприкрыв глаза, он смотрел в окно, занавешенное полупрозрачной шторой. Спальня, выделенная ему, выходила в сторону юго-запада, на залив. Замок стоял на возвышении, на самом берегу; вдалеке загадочно мерцала огнями земля Кэрлимы. Никто так и не побывал в вампирских землях, но Михаэль знал — когда-нибудь дойдет очередь и до них. Надо благодарить судьбу, что в жену ему выбрали эльфийскую принцессу, а не деву из рода вампиров. Тогда все было бы куда печальней. С этими кровососами сложно остаться гордым. Одной из первых девушек в жизни Михаэля Аустеноса была именно вампирша. Серебристая кровь не давала принцу обратиться; каждый укус дарил такой экстаз, что принц хотел получить его снова и снова. К счастью, Михаэль вовремя одумался. Тогда ему было двенадцать лет.
Он обязан жениться на Аделайн, не взирая ни на какие чувства. Обратная сторона медали — Аделайн тоже вынуждена выйти за него. Даже если они возненавидят друг друга, брак это не разрушит. Чистая формальность, ни грамма чувств. Как можно полюбить, зная, что ты обязан это сделать? Наверное, потому он так хамски ведет себя с Аделайн, и она тоже — по той же причине. Михаэль не видел смысла исправлять ситуацию. Брак не равнозначен любви. Часто брак — всего лишь вынужденная мера, действие в угоду обществу и семьи. Михаэлю необходимо продолжить династию, об этом твердили все. Чувство долга не давало сбежать. Отвратительно… Как отвратительно искать вторую половину, чтобы она лишь бы была! Ведь это обман. Михаэль не собирался обманывать Аделайн. Пусть принцесса знает, как он ее презирает, пусть понимает, на основе чего построен их брак. Честность лучше обмана, даже если обман этот сказан во благо.
И дети их тоже будут знать, что родители не любили друг друга. «Дети?» — тут одернул он себя. Нет, леди Астрея разрешила завести только одного ребенка. Этого хватит, чтобы укрепить веру в династию. Стоит завести нескольких детей, как начнутся войны за влияние и наследство. Империи это не нужно. Астрея останется Правительницей, Михаэль, как наследник, будет жить в столице, а его сын — непременно сын! — отправится на войну. Умрет — придется жениться еще раз.
Аделайн покинет мир намного раньше него самого. Может быть, Михаэль никогда не умрет. Серебристая кровь дарила вечную жизнь, если ее не прерывали ударом меча или магией. Эльфы… эльфы не нужны империи. Астрее нужны лишь земли. От эльфов придется избавиться, рано или поздно.
Включая Аделайн.
На душе Михаэля было гадко. Может, ему и стоило бы быть помягче с принцессой. Хотя бы из-за этого.
Стоило бы. Однако он не станет этого делать.
Завтра — последний день перед свадьбой. Примерка костюма, репетиция — день закончится так быстро, но будет идти так медленно.
Михаэль Аустенос отвернулся от окна к темноте. Вскоре он заснул — Аделайн из Верберга не смогла заснуть до самого утра, терзаемая слезами разочарования и страха перед будущим.
========== Часть 2. О принцессах и королях ==========
Михаэль Аустенос никогда в своей жизни не вставал раньше полудня. Проводя ночи где угодно, кроме собственной спальни, он редко когда засыпал до рассвета. Путешествие заставило изменить привычкам. Оно настолько измотало принца, что он заснул до неприличного рано, не дождавшись полуночи. Тем странней оказалась картина, представшая перед его глазами после сновидений: солнце еще даже не готовилось вставать. Обманки-звезды продолжали сиять. «Замечательно, — подумал Михаэль. — Сна-то ни в одном глазу. И что мне делать до утра?»
Михаэль Аустенос не любил мечтать. Подобное времяпрепровождение принц считал бессмысленным. Мечты ничего не изменят. Случится только то, что уготовано. Мысли об ушедшем не исправят прошлого. Долгие рассуждения уничтожат удачное время. Одним словом, Михаэль крайне рационально относился к собственной жизни, насколько это можно было ожидать от принца, одержимого удовольствиями. К этому приложила руку леди, воспитавшая его — Астрея, Правительница империи. Михаэль не любил мечтать, а Элиза — любила.
Когда-то они даже вместе думали о будущем. Элиза грезила о роскошных балах и танцах, о множестве детей, о радостных днях бесконечной жизни, которую она желала получить от леди Астреи. Михаэль разделял эти мечты. Но…
Но стук в окно.
Михаэль приподнялся на локтях. За шторами прятался лорд Альба. Запутавшись в них, он шептал что-то бранное, явно не подходящее к чистоте Верберга.
— Ты что, пьян? — поинтересовался Михаэль, понаблюдав за другом с полминуты.
— Нет! — Альба снова выругался и дернулся вперед, разодрав сдерживающие его путы. Жемчужная нитка порвалась, а сами жемчужины разлетелись по всей спальне. Михаэль поймал одну.
— И все-таки пьян, — констатировал он, разглядывая светящуюся сферу. — Почему не спишь? Тоже проснулся, как и я?
— Я и не ложился, — лорд выдохнул и отряхнулся.
— И что же делал все это время?
— Не поверишь!
— Что?
— Тут нет борделей! — в отчаянии выпалил Альба. — Я искал их всю ночь! Ни одного! Да как тут люди живут?!
— Люди здесь и не живут, — заметил принц.
Лорд явно прослушал его фразу.
— Ходил по улицам, спрашивал… Одна женщина влепила мне пощечину! — в легком ужасе рассказывал Альба. — Пощечину! Слушай, ты же не собираешься оставаться тут? Если да, то мне тебя жалко. У тебя выбора не будет, кроме своей принцесски…
О, нет, Михаэль не собирался задерживаться в Верберге. И он, и Аделайн уедут в Анлос при первой же возможности. Леди Астрея сделает всё, чтобы чета новобрачных оказалась под ее крылышком как можно быстрее. Михаэль не выдержит в Верберге и недели. Да что там, трех дней. Он надеялся, что карета умчит его на север сразу после свадьбы. Возможно, в ней и случится то, ради чего затевалась помолвка. Улыбочка сама появилась на губах Михаэля Аустеноса.
— Выглядишь как мой младший брат, когда папа впервые взял его на охоту, — заметил Альба. Принц махнул рукой.
— Сколько вообще времени?
— До рассвета час, — сообщил друг.
— Прекрасно, — Михаэль напоследок зевнул и встал. — Пошли, прогуляемся.
— Но я только пришел!
Аргумент Михаэля не удовлетворил, и он произнес свой:
— Принцесску нашу навестим.
Альба присвистнул, а Аустенос, все так же улыбаясь, стянул с себя ночное одеяние, оставаясь в одном нижнем белье. Первыми на изнеженном теле принца оказался вамс из светлой, светящейся изнутри ткани, обшитый по бокам сапфиринами, которыми Верберг так гордился. Изумрудная длинная рубашка завязывалась на шее тусклым шнурком. Пригладив волосы, Михаэль выпинал из-под кровати туфли. Вот и всё. Альба ждал его не более минуты.
— Ты знаешь, где ее комната? — спросил Мэйбс с интересом.
— Конечно.
— Откуда?
— Слушать надо, друг, — Михаэль выразительно постучал по лбу и нечаянно зевнул. — Принцессочка обитает в восточном крыле, там один этаж. У них ведь дворец совсем маленький, это тебе не Анлос. Не город, а большая деревня.
В королевском дворце Верберга было настолько тихо, что слышалось даже дыхание моря. Михаэль уверенно вывел их из дворца (выход никем не охранялся), и парни ступили на тропу парка, окружавшего резиденцию. Отсутствие фонарей не дало разглядеть им вторую гордость Верберга. Тропинка виляла меж кустов и деревьев, как девица легкого поведения, начала спускаться вниз, к озеру. Михаэль помнил его, принц часто сидел на берегу эльфийского озера во время прошлого посещения Верберга. Дорожка превратилась в настил, ведущий по берегу к восточному крылу дворца.
Как и западный, где расположились Михаэль и Альба, он совершенно никак не охранялся — от кого? В его комнатах не горел свет, не звучали голоса. Восточное крыло обуял такой же сон, который выходцы из Анлоса собирались нарушить.
Мэйбс заглянул в первое окно.
— Пусто, — сообщил он.
— Дохлый город, — откликнулся Михаэль. — Эльфов ждет лишь смерть, если они не присоединятся. Мир сам пожрет их.
Спальня Аделайн обнаружилась практически в самом конце крыла, за две комнаты до веранды-выхода. Принц, заглянув в ее окно, тоже подумал в начале, что комната пуста, и собрался уже идти дальше, когда случайно увидел изнеженную руку, выбившуюся из-под одеяла. «Как мило, — мимоходом подумал Аустенос. — Малышка спряталась в одеялке от мира». Михаэль толкнул створку, отозвавшуюся скрипом, и подтянулся, залез на подоконник. Фигурка в одеяле задвигалась. Уже не скрываясь, Аустенос прошествовал к кровати; Альба, кряхтя, пытался залезть следом.
— Муж пришел, — сообщил Михаэль, откидывая одеяло. На секунду принцу подумалось, что он ошибся и в кровати лежит вовсе не единственная наследница Верберга, а кто-то другой. Однако на него смотрели широко распахнутые синие глаза Аделайн. «Даже не кричит?» — с некоторым разочарованием подумал Михаэль.
— Ты мне еще не муж, — вместо этого огрызнулась Аделайн. — Так что уходи!
— Формальности, — отмахнулся принц, демонстративно садясь на ее кровать. — Всюду формальности, никуда не деться, ты сама знаешь. Мэйбс, ты долго будешь кряхтеть там?
Принцесса бросила испуганный взгляд на окно. Ответа не последовало.
— Залезть не может, слишком жирный, — объяснил Михаэль. — А я вот залез к тебе.
— Зачем? — прозвучал внезапный вопрос.
Действительно, зачем? К чему эти издевательства, игры? Ведь выбора нет ни у него, ни у нее. Аделайн из Верберга ни в чем не виновата. Зачем он это делает?
— Заснуть не мог. Думал.
— Пришел, чтобы мешать думать мне?
Аделайн приподнялась на кровати, прислонилась к спинке. Одеяло девочка… девушка прижимала к груди. В полутьме ее руки казались настолько бледными и хрупкими, что Михаэлю стало немного не по себе. Сможет ли он сделать то, что должен, когда они встретятся вновь при схожих обстоятельствах?
— Нет, я просто хотел сказать кое-что, — медленно начал Михаэль, не будучи уверенным в том, что принял правильное решение. — Я не буду тебя любить и хочу, чтобы ты это ясно понимала. Сказки не будет. Наш брак — брак по расчету. Поверь, того захотел не я. Я выполню то, что должен, не взирая на все чувства, и жду того же от тебя, Аделайн. Для нас обоих лучше, если всё пройдет гладко и быстро.
Девушка не сразу ответила.
— Я знаю, что по расчету. Но если мы обречены прожить вместе всю жизнь, почему бы хотя бы не попытаться полюбить друг друга? — сбивчиво сказала она.
Михаэль опустил взгляд, остановив его на одеяле. Полюбить? Полюбить ее? Что за бред?
— И все-таки ты даже не знаешь, как это происходит.
— Я говорю не про то, Михаэль, — заявила Аделайн.
— Ты, как я понимаю, имеешь в виду похожесть душ и прочую чушь?
— Ты любишь гулять по утрам? — вместо ответа спросила принцесса. — Тебе нравится прохладный морской воздух, горячий песок под ногами? Что ты вообще любишь?
— Оставь эти фантазии при себе, — раздраженно откликнулся принц. — Мои интересы не играют никакой роли. Если тебе интересно, я очень люблю гулять по ночам, но далеко не в тех местах, о которых ты мечтаешь.
— Как грубо.
Михаэль встал. Ощущение того, что он больше Аделайн по меньшей мере в два раза, чуть успокоило ярость. Разговор же не привел ни к чему.
А Альба Мэйбс уже бросил попытки подняться в комнату.
— Да, я совершенно не тот принц, на которого ты рассчитывала. Я не эльф, ваша мораль мне чужда. Женщины, выпивка нравятся мне во много раз больше рассветов-закатов. Мы действительно обречены прожить друг с другом всю жизнь, но опять же, формальности повсюду. Я подарю тебе замок, чтобы не видеть рядом с собой, это легче, чем полюбить. Спокойной ночи, — буквально выплюнул он и развернулся.
Ловко перемахнув через подоконник, Михаэль Аустенос оказался на траве. Альба уже ушел, принц остался один. Да, разговор закончился совсем не так, как он ожидал. Он пришел, чтобы поступить достойно, сказать правду. На сегодняшней репетиции свадьбы Аделайн могла поверить в его чувства, и после пришлось бы разбить ей сердце. Михаэль Аустенос редко когда поступал достойно и в последнее время всё реже, не находя отклика. Как сейчас. Он пытался, действительно пытался. Однако в душе Аделайн — всего лишь ребенок, верящий в сказки. Михаэль и сам был таким когда-то.
Пусть так. Слова были сказаны, Аделайн их услышала. Значит, разговор все же не прошел зря. Конечно, у принцессы останется надежда…
— Михаэль! — раздался шепот из покинутой им комнаты. Принц обернулся. С оконного проема свешивалась Аделайн, одетая в одну ночную сорочку.
— Что?
— Если ты не хочешь любить меня, то хотя бы уважай, — произнесла принцесса и закрыла окно.
«Уважай?» — повторил Михаэль про себя. И что она имеет в виду? Может, вспомнила все те непристойные фразы, что принц произнес сегодня в ее адрес? Михаэль вдохнул прохладный утренний воздух, окинул взглядом гладь озера впереди, заметил росу на траве и подумал, что утренние прогулки все же полный бред. Начинали петь птицы; где-то вспыхнул свет; звезды-обманки поблекли над головой принца. Наступало утро. Следовало уйти в спальню, чтобы не привлекать внимание.
Уже на самом мосту Михаэль Аустенос встретил Мэйбса. Лорд Альба лежал на деревянном мосту, раскинув руки и едва слышно храпел под аккомпанемент из пения птиц. Ухмыльнувшись, Михаэль прошел мимо. Наверное, эльфы очень удивятся, увидев представителя почтенного рода, спящего на улице в столь ранний час.
Впереди был очень длинный день. Зевнув, Михаэль ускорил шаг, наблюдая, как окна дворца начинают загораться один за другим.
***
— Тут подшейте, сюда я хочу вышивку, — говорил Михаэль Аустенос, разглядывая себя в зеркале. — Дракона призрачно-голубого цвета. Оно так и должно стелиться по полу?
— Да, — кивнула эльфийка.
— Что за дурацкая мода!
Время шло к полудню, а нервы Михаэля были уже на пределе. Всё утро он провел у модистки и тщетно пытался внушить ей, что предпочел бы одежду нормальную, принятую в Анлосе, но, как оказалось, традиции были сильнее влияния наследного принца империи, стремительно захватывающей королевство за королевством. Михаэль уже пережил негодование главного жреца, что волосы жениха недостаточно длинны, чтобы заплести их в ритуальные косы. Принцу вполне хватало того, что на его голове красуется эльфийская шапочка, изображавшая солнце. Золотые лучи шапочки царапали всё, чего Михаэль касался, обруч натирал виски. «Кто придумал эту ерунду?» — ворчал принц про себя. Белое платье, расшитое золотом и изумрудами, довело его до белого каления. Узкое, узкое везде, кроме бедер, расклешенное, как юбка, оно попросту выводило из себя. Горло натирало, полупрозрачная накидка цеплялась за пресловутые лучики. На подол Михаэль обязательно наступал. Кроме того, он слышал, что на саму свадьбу ему нанесут ритуальную краску. Сейчас, к счастью, всего лишь репетиция.
— Я вышью дракона до завтра, — пообещала эльфийка.
— Да уж соизвольте! — фыркнул принц.
В руках он держал листочек с клятвой. «Клянусь волнами Аэрмиссе и Риорре…» Михаэль заочно возненавидел того, кто придумывал эти слова. Конечно, сегодня он их прочитает, пообещает, что выучит до завтра. Однако на самой свадьбе их не произнесёт. Михаэль не знал, откуда в нем взялось такое бунтарство, но настроен Аустенос был решительно. «Лучами солнца и луны». Астрея должна была приехать завтра, прямо на свадьбу, и забрать их в Анлос сразу же после ритуального отрезания кос. Более родственников со стороны жениха не намечалось. Михаэлю оставалось лишь с улыбкой представлять лица эльфов, если бы свадьбу явился представитель луны.
Модистка наконец отпустила его, и Аустеноса забрал жрец храма, низкорослый эльф в черной хламиде и длинными, увешанными ритуальными серьгами ушами. Завтра, как только солнце встанет в зените, принц Михаэль и принцесса Аделайн должны встретиться на берегу Риорре. Невесту будет сопровождать жрец южного океана, жениха — жрец северного. Там их оставят, и Михаэль должен произнести слова клятвы — под ветер, уносящий слова, и шум прибоя. Позже их повторит Аделайн; они возьмут друг друга за руки и пройдут в храм Верберга.
Что будет дальше, принц пока не знал. Знал лишь то, что ему предстоит отрезать косы Аделайн, символизируя то, что девушка стала женщиной. Незнание заставляло нервничать.
— Идете прямо, не смотрите по сторонам, только вперед, — внушал ему жрец. — Не слишком быстро, чтобы прийти одновременно с принцессой Аделайн. Там будет стоять камень, на него ориентируйтесь. Вы меня слышите, принц?
— Да, — скривился в ответ Михаэль.
— Мы оставим вас за пять шагов, — продолжил жрец. — Когда говорите вы — принцесса Аделайн садится на колени, когда говорит она — садитесь уже вы. После этого беретесь за руки, смотрите на океан, повторяя про себя слова клятвы, разворачиваетесь и идете в храм.
— Репетиции не будет? — с подозрением спросил Михаэль.
Жрец нервно кивнул головой.
— На берегу шторм, — ответил он. — Мы боимся, что принцесса Аделайн заболеет. Главное, запомните, что я вам сказал! Обязательно!
— Разумеется.
— Репетицию мы проведем только в храме, — пояснил жрец. — Она будет даже важнее — все соберутся там. Осторожнее, принц, пол в обители довольно скользкий. Нам сюда.
Храм представлял собой сравнительно высокое деревянное здание без окон. Как оказалось позднее, окно все же было, гигантское, на всю западную стену, выходящее в город. Служанки до блеска натирали полы, художники освежали краски на фресках, эльфийки вышивали шторы золотыми нитями. Да, свадьба стала неожиданностью, ее никто не ждал. Михаэль сам узнал о ней четыре дня назад.
Аделайн стояла у алтаря с огнем в самом обычном платье из светло-зеленого батиста и ждала его. Длинные темные косы принцессы спускались к груди.
— Доброе утро, принц, — поприветствовала она его.
— Доброе утро, принцесса, — с ехидством в голове ответил Михаэль, и Аделайн чуть покраснела. Аустенос был уверен, что со злости.
— Дорогой Виа, — прощебетала принцесса, — можно, пожалуйста, отрепетировать все быстро? Столько дел перед свадьбой, — Аделайн миленько улыбнулась.
— Конечно, — кивнул жрец. — Это займет не более пяти минут.
— Поверь, это единственная наша встреча, которая займет менее пяти минут, — не удержавшись, вставил Михаэль, заставив Аделайн вскинуть потемневшие глаза. Жрец, к счастью, не понял смысла этой фразы. «Потому что все эти святоши — жалкие импотенты», — подумал принц.
— Тогда стоит начать, милейший Виа.
— Итак, вы заходите вдвоем через этот вход, — жрец указал рукой на западный вход. — Держась за руки, разумеется. Вы, принц, идете справа. Завтра тут постелют дорожку.
— Нам нужно остановиться тут? — подсказала Аделайн.
— Да-да, именно тут, — поспешно продолжил Виа. — Мы с жрецом Миссе будем ждать вас у алтаря. Вы встанете вот тут, напротив огня, мы прочитаем Обращение, потом слова возьмут ваши родители, королева сыграет Молитву к морю. После этого… Принц! Вы слушаете?
— Да-да, конечно, — отозвался Михаэль, отрывая взгляд от эльфийских служанок.
— Вы, принц, возьмете в руки этот нож, когда я к вам обращусь, — строго сказал Виа, протягивая ему пластину из вулканического стекла. — Принцесса, вы встанете на колени перед принцем. Вот здесь.
— Здесь? — Аделайн послушно опустилась на пол.
— Да, выпрямитесь, а то принц не дотянется. Принц, попробуйте. Вы должны отрезать косы и кинуть их в…
Жрец храма осекся. Аделайн запунцовела. Михаэль еле сдерживал улыбку.
— Простите, — извинился он с нарочитым ужасом на лице и прокрутил в пальцах косу принцессы. — Не знал, что нож такой острый.
Аделайн вырвала собственные волосы из его пальцев и встала. Утыкаясь будущему жениху в грудь, она зло выдохнула:
— Мерзавец!
— Я сделал это с уважением, — произнес тот в ответ.
К чести Аделайн, она не стала поднимать крик. Не без труда влепив Михаэлю пощечину, принцесса Верберга стремительно развернулась и вышла из храма. Аустенос огляделся. Все безисключения эльфы смотрели на него, кто с ненавистью, кто с удивлением, кто с недопониманием. Михаэль коснулся щеки и поморщился. Кто бы мог знать, что в мелкой девчонке столько силы.
— Спасибо за потраченное время, жрец Виа, — сказал он. — Думаю, я все понял. После того, как я кину косы принцессы Аделайн в огонь, что нужно делать?
Жрец ничего не ответил, продолжая смотреть на Михаэля, будто он осквернил храм. Может, так оно и было.
— Ну, как знаете, — пожал плечами Аустенос и вышел вслед за Аделайн.
Насвистывая, принц гулял по улочкам Верберга. Его и городом-то было сложно назвать. Хлипкие домики прятались среди деревьев или в них самих, так что создавалось впечатление, что идешь просто по лесу. Единственным напоминанием о цивилизации были мосты через речушку, название которой Михаэль не знал. Он шел, сам не зная куда, и без особо интереса разглядывал мощенные морскими камнями улицы, ведущие в лесные чащи. Как тут можно жить? Замок Эйон-иссе, северной столицы, Анлос, чьи яркие башни были видны издалека, молодой Аливьен-иссе, Аланда, наполовину находящаяся под водой… и Верберг! Верберг, главный замок которого был меньше конюшни Анлоса.
Ничего, империя поменяет всё. В этом Михаэль был свято уверен.
Астрея передала ему эту идею. Империя Света станет великой, захватит все западные земли любой ценой. Она уже начала это делать. Остался лишь Верберг, пустыни Инити, просторы за Аландой, северные земли, которые Михаэль жаждал сровнять с землей, а потом — долины за горами Мийэрдина, занятые лишь глупыми зверушками. Она станет великой… Земли Запада и Востока схлестнутся в вечной схватке за власть. Как говорил Темный король…
— Да брось, не говорил я такого, — прозвучал голос около уха. Михаэль вздрогнул. Рядом шел Майриор, одетый в традиционное платье эльфийского мужа и сливавшийся с толпой. Принц немедленно опустил взгляд и процедил:
— Что вы тут делаете?
— У моего друга свадьба, разве я могу ее пропустить? — беззаботно откликнулся Темный король, взяв его под руку. — Это ведь такое счастье! Счастье, Михаэль! До гроба!
— До ее гроба, — не преминул заметить любящий правнук.
— Ну почему же? — зашептал Майриор.
Темный король, правитель чуждой Свету Стороны, частенько приходил в Анлос подействовать на нервы леди Астрее и выходцам серебристой крови. Михаэлю он даже нравился, принц чувствовал в Короле родственную душу. Та же леди Астрея в корне отличалась от него, будучи до невозможного пресной и скучной. Конечно, присутствие Короля создавало угрозу благополучию империи, но Михаэль любил те дни, когда Анлос или Эйон-иссе озарялись призрачной луной.
— Что вы хотите им сказать?
— Я хочу предложить сделку, — заявил Майриор. Они завернули на другую улицу, более темную. — Ну, так, формальности, как ты говоришь, я все сделаю даже в случае твоего отказа. Так вот. Эта твоя Аделайн — премилая девочка, эльфийка. А мне очень нужна эльфийка для экспериментов. Она не пострадает, как бы тебе этого ни хотелось. Но я вполне могу сделать ее бессмертной. Что скажешь?
— Зачем мне ее бессмертие? — фыркнул Михаэль.
— Ты ж мой потомок, почему такой глупый? — раздраженно ответствовал Майриор, сверкая безумно-голубыми глазами. — Тебе охота бесконечно жениться? Женись один раз и делай всё, что хочешь, эта Аделайн и вякнуть не посмеет.
Принц хмыкнул. До него дошло.
— Заманчиво…
— Конечно. Я ведь тебя понимаю, Михаэль, — Темный король ободряюще хлопнул принца империи по плечу. — Представишь меня своим другом? Хочется подействовать на нервы Астрее.
— Вы совершенно не изменились, — заметил Михаэль. — Может, скажете, где мой настоящий друг?
Майриор остановился.
— Спит в парке на скамейке, — сообщил он. — Альба Мэйбс, Альба Мэйбс… Ты ему не говори, но он через лет пятнадцать-двадцать женится на девице с Аланды, Йонсу вроде бы, хотя все может поменяться. Потом начнется война… Недолго ему осталось, к сожалению. А вот его женушка всех переживет. Так что, по рукам? Не думаю, что эльфы настолько сложны. Я изучу Аделайн за пару минут, она станет бессмертной и свободной, как птичка в полете.
— Мне все равно, — фыркнул Михаэль. — Делайте, что хотите. Единственное, мне бы не хотелось, чтобы об этом узнала леди Астрея.
— Ей будет все равно, — пообещал Темный король. — Абсолютно точно. Думаю, бессмертие твоей жены придется ей по вкусу. По рукам? — Майриор вынул руку из кармана, и бледная ладонь повисла в воздухе.
Михаэль последний раз окинул взглядом черты лица Темного короля, столь похожие на его собственные, и пожал руку.
— Чудно, — сказал тот и растворился в воздухе, а в воздухе разлился раскат грома. Начался дождь. Ощутив холодные капли на щеках, Михаэль Аустенос побежал в сторону дворца Верберга.
========== Часть 3. О предательстве и сожалении ==========
В то утро, словно по волшебству, непогода отступила, сменившись ясностью неба и жаркими лучами. Дожди ушли на восток вместе с ветром. Залив ласкал побережье эльфийского поселения совершенно бесшумно, морская вода из серой превратилась в изумрудно-бирюзовую, приятно, пряно пахнущей водорослями. Михаэль проснулся от того, что ему стало душно и жарко. Над Вербергом стояло безветрие, что вкупе с летним солнцем создавало изнуряющую погоду. Масла в огонь подливала высокая влажность в городе; вырвавшись из пустых снов, кронпринц подумал о бане, на которую Верберг стал очень похож. Одеяло прилипло к телу, как вторая кожа, даже мысли стали жарки и обжигали. Скинув с себя ткань и оставшись совершенно обнаженным, Михаэль подумал: а не Темный ли король подкинул ему такую подлянку в день свадьбы?
Свадьба…
Михаэль внезапно ощутил такой прилив гнева, что вырвал подушку из-под головы и уткнулся в нее лицом. Ему явно не хотелось видеть никого и ничего. Все слова, которыми кронпринц убеждал себя в нормальности и неизбежности супружества с Аделайн, исчезли из памяти. Да что он сделал такого, что судьба подкинула брак по расчету с девушкой, которая выглядит в два раза младше его?! Злость взыграла в Михаэле; лишь когда лучи лазера пробили перьевую подушку насквозь и коснулись потолка, кронпринц заставил себя успокоиться. Долг. Таков долг перед Империей и Астреей. Отец, которого он совсем не помнил, желал бы того же. Мама же… Михаэль знал, какой несчастной стала Адора в браке. Иногда он задумывался, что был зачат насилием и именно этот факт наложил отпечаток на паршивый характер юного кронпринца. Михаэль Аустенос никогда не парил в облаках и даже к себе относился строго и честно. Пожалуй, в браке между ним и Аделайн более несчастливой станет последняя. Однако эльфийская принцесса связана таким же долгом. Как же мерзок этот мир, если даже любовь и семью принято строить на понятии долга!
«Пора вставать», — решил Михаэль и приподнялся на кровати. Стоило ему это сделать, как кронпринц оглушительно чихнул. Потом еще раз. И еще. Пока слезы не выступили из глаз и не зачесался нос. Михаэль ощупал подушку, содрогаясь от приступа. Да, так и есть. Перьевая.
— Идиоты, — пробурчал юноша, едва ли ни бегом направляясь к окну с целью его распахнуть. — Не знать, что принц Империи — аллергик…
Почувствовав легкое дуновение свежего воздуха на лице, Михаэль даже улыбнулся. После чего, пару раз вытерев назойливые слезы, потянулся к одежде. День предстоял долгий.
Утро прошло в беготне и всеобщей суматохе. К полудню Михаэлю хотелось стать монахом какого-нибудь провинциального храма и уйти в горы, познать безмятежность. Он уже ненавидел и себя, и свое происхождение, и эльфов, и свадьбу. Аделайн кронпринц возненавидел в два раза больше. Его драили, мыли ни один час, укладывали волосы, прикрепили ритуальную косу, нанесли краску на лицо, в которой он, по мнению Михаэля, напоминал клоуна. Нарядили в глупые, неуклюжие одежды — как Михаэль ни бился, против желания Астреи он пойти не смог.
Императрица прибыла около одиннадцати утра. Бледная, спокойная, словно мраморная статуя или снежная королева, фригидная и бесчувственная, в идеальном платье, с идеальной прической и идеальной улыбкой на неживом лице. Михаэль боялся ее с детства. Это жуткое существо называло себя его прабабушкой. Лишившись родителей, кронпринц вынужден был называть ее уже мамой — зачем? Настоящей мамой Михаэля всегда останется леди Адора, главный пример жертвы неудачного брака. И это странное желание Императрицы положило начало ненависти кронпринца к Астрее Аустенос. Она управляла его жизнью, Михаэль не знал настоящей свободы…
— Что с тобой? — шепотом спросил Альба, глядя на перекошенное лицо кронпринца. Михаэль смотрел на родственницу так, как если бы увидел труп.
— Ничего, — процедил тот. Голос его по теплоте не слишком отличался от голоса короля и королевы Верберга. Страх, ненависть сквозили в них; Астрея не чувствовала к себе никакой неприязни. Может, ей было попросту все равно. Как бы то ни было, появление Императрицы заставило всех эльфов крепко взяться за подготовку к свадьбе, что Михаэль ощутил на себе со всей болью. Примерка одежды, нанесение краски, укладывание волос происходило при Астрее, которая оказывалась недовольной всем подряд. Императрица любила порядок и точность; эльфам более по душе приходился хаос. Михаэлю казалось, что бедная портниха и «мама» происходят из разных планет, а то и разных миров. А он находится где-то посередине, на перепутье, не может найти места между холодным рационализмом и желанием жить, дыша полной грудью. Бесчувственность Михаэль взял от отца; человечность — от матери. Два противоположных качества сводили с ума. Никогда прежде кронпринц не понимал этого с подобной отчетливостью. Примеры стояли перед глазами.
Белая основа покрывала его лицо, грудь и руки. В любой другой день юноша обрадовался бы нежным девичьим рукам, скользящим по коже, но сегодня Михаэль думал совсем о другом. Где же Темный король, когда он так нужен? Вместо дальнего родственника, который стал самым близким из всех, рядом сидела ненавидимая Императрица.
— Нёрлэй был другим, — говорила Астрея часто, с разочарованием разглядывая внешность потомка, как если бы находилась в музее. Более всего она презирала янтарные глаза, доставшиеся от Адоры; да и в целом осуждала мягкость многих черт. Что Михаэль мог сделать? Ничего. Разве что сравнивать себя с отцом и дедом, чьи портреты висели в коридоре. Испорченная внешность, испорченная кровь, жалкое подобие великих предков…
Фиолетовые линии, изображавшие море, рисовали особенно долго. Рисовали, стирали из-за недовольства Императрицы, намечали заново. Кожа кронпринца горела от жгучего сока. Создавалось впечатление, будто их рисуют ядом или чем-то, что организм носителя серебристой крови не мог принять. «Серебро — оно как зараза…» — совершенно некстати пришла странная мысль, когда юная художница проводила кончиками пальцев по его скулам.
Золотые пятна нанесли быстрее всего. Этот цвет Михаэль всегда любил. Золото напоминает солнце.
— Клоун клоуном… — проворчал кронпринц, смотря в зеркало.
— Да, — раздался голос Астреи. — Твой отец выглядел большим клоуном в Аланде, когда пытался выловить невесту. Всего-то нужно было ударить ее льдом по голове, чтобы успокоилась, но Нёрлэй понял то не сразу.
Михаэль никак не ответил на сказанное и лишь отрешенно разглядывал белый халат, что нарекли в Верберге костюмом жениха. Абсолютно бабский костюм. Не хватало только ненавистного обруча-солнышка, который, к счастью, не могли найти. Тщетно кронпринц пытался не представлять сцену, описанную Астреей. Бьющуюся на побережье сирену, отца, управляющего водой, и окровавленный кусок льда. В горле стоял комок; Михаэль настойчиво изучал золотую вышивку на вороте.
— Когда мы вернемся в Анлос? — спросил Михаэль вполголоса, чтобы тишина не действовала на нервы.
— Выезжаем сегодня, — последовал ответ. — Свадебная карета сразу отправится в столицу. Я останусь здесь на пару дней, нужно многое обсудить с эльфийскими выскочками. За главного в Анлосе остаешься ты, поэтому не забудь про северный город. Желательно даже, чтобы ты переехал туда. Не доверяй выродку гор, — бросила она странную фразу, намекая на красноокую деву майомингов, что охраняла тайны семьи и мира.
— Разумеется. Ты учила никому не доверять.
— Кроме меня.
— Кроме тебя… мама.
«И в итоге я доверяю только Темному королю, — подумал Михаэль. — Даже смешно. Когда он придет?»
Он ждал его, как никогда ранее.
Темный король не появился ни во время подготовки, ни во время поездки по городу в закрытой карете до пляжа, ни во время одинокого стояния на берегу.
Небо оставалось девственно-чистым, ветер смолк, волны утихли — какой контраст со вчерашним днем! Солнце палило, грозя оставить ожоги на нежной коже… если бы ее не защищала краска. Михаэль устало, болезненно прикрыв глаза, смотрел на воды эльфийского залива. Где-то там, за туманной дымкой, скрывается земля вампиров. И почему он думает об этих проклятых созданиях даже сейчас?.. Михаэль выдохнул. Жарко. Температура словно повышалась с каждой минутой, дышать становилось труднее. А еще это глупое «солнце», сдавливающее лоб… Вспылив, Михаэль сорвал его и швырнул в залив, с мстительным удовольствием отметив круги на воде. Юноша сам не ожидал от себя подобных радикальных мер. Обычно он сохранял дьявольское ироничное спокойствие даже в минуты стресса. Однако день выводил из себя.
— Святая Мёрландия ее дери, — процедил кронпринц. — За такие страдания, Аделайн должна мне по меньшей мере… — что именно должна сделать вербергская принцесса, Михаэль так и не решил. В голове крутились мысли одна пакостнее другой. Он отказался от них, признав, что Аделайн тоже несладко. И вообще едва ли считает сегодняшнее событие праздником.
А солнце светило…
Увидев впереди алый флаг, который являлся сигналом к действию, Михаэль едва не расплакался от счастья. Поганые эльфы не додумались натянуть ткань под тем местом, где стоял кронпринц. Наследник Империи ощущал, что наряд прилип к нему второй кожей — как покрывало утром. Песок жег через подошву, глаза болели. Послав к святой Мёрландии все местные обычаи, Михаэль быстрым шагом направился навстречу Аделайн, чья лиловая фата наконец появилась на пляже. Какое ему дело до традиций! Через пару лет эльфы будут верить в Звезды и считать его, Михаэля, Верховным меморием, как остальные. Титул он ненавидел и рассчитывал отдать Астрее. «Показуху» кронпринц презирал. Эльфийская свадьба вполне подходила под это определение.
Задул долгожданный ветерок, вырвав у Михаэля полувздох, полустон. Зализанные назад волосы прядка за прядкой высвобождались из прически. Обувь зарывалась в песок, пару раз юноша наступил на юбку. Ему было все равно. Лишь бы встретить Аделайн и исчезнуть в полутьме церкви. В каком виде — то уже неважно. Любой, кто после припомнит его, будет сожжен на главной площади столицы. Мнение жрецов, эльфийских правителей, народа Верберга принца не интересовало.
Принцесса отчаянно показывала ему, чтобы Михаэль остановился, но юноша упрямо шел вперед. Тогда девушка, подобрав юбки, побежала навстречу. Искусственная коса вилась за спиной невесты хлесткой змеей. Аделайн не успевала за ним, как бы сильно ни хотела этого. Лишние шаги будущий муж успел сделать. Он прекрасно понимал содеянное. Наверное, по эльфийским меркам это подлинное богохульство.
— Всё, моя дорогая! — крикнул Михаэль издалека. Один вид Аделайн заставил пробудиться отменной серебристой вредности. — Теперь в браке буду верховодить я, ты будешь надо мной в других местах! Святые традиции нарушены!
На Аделайн было надето сиреневое с белым платье, пышное до такой степени, что жениху пришла на ум марля. Впрочем, на него тоже надели марлю. Озлобленная невеста откинула фату. Разукрашенное лицо принцессы от души повеселило Михаэля.
— Ты как панда, — сказал он, стоило суженной оказаться рядом.
— А ты… — выдохнула Аделайн. — Горный козел, вот ты кто. Неужели нельзя вести себя нормально хотя бы на свадьбе?! Я думала, ты издеваешься надо мной, но хотя бы осознаешь ответственность! Ты же совсем идиот! Боги теперь никогда не осветят наш брак! Корона… это наша реликвия, ей три века! И ты выбросил ее в море! Как только великая Аэрмиссе не забрала тебя с собой!
Глядя на взбешенную невесту, Михаэль не мог сдерживать радости. Кто бы мог подумать, что принцесса настолько религиозна? Хитро прищурившись, позабыв про жару, он произнес:
— Может, я специально это делаю? Чтобы…
— Чтобы я тебя возненавидела? Преуспел.
Он хотел сказать другое. Сглотнув комок в горле, Михаэль чинно произнес:
— Про панду я серьезно. Краска потекла от жары.
Аделайн в ужасе коснулась лица. На подушечках осталась бело-золотая краска. Принцесса всхлипнула, глядя на пальцы. Михаэль же, почувствовав каплю, сбегавшую по щеке, философски произнес:
— И у меня тоже…
Не выдержав, девушка расплакалась. Слезы, которые она сдерживала три дня, сдерживала сейчас, вырвались наружу. Линии на коже смешались, краска расплавленной маской потекла вниз, на ворот, на грудь, на юбку. Золотые дождинки упали на подол. Вздохнув, кронпринц отер лоб рукавом — и с мстительным удовольствием увидел на белой ткани след. Вековые традиции были осквернены окончательно и бесповоротно. Как он хотел.
— Это все ты виноват… — донесся до Михаэля злой шепот. — Разгневал собой богов… Святая Аэрмисса…
Кронпринц фыркнул. Он даже в любовь верил больше, чем в высшие силы. Женские же слезы нервировали.
— Помилуй, какая Аэрмисса? Хватит рыдать, я устал тут стоять. Жара невыносимая, сейчас растекусь. Заканчивай, говори свои молитвы и пошли отсюда.
Девушка шмыгнула носом и, в последний раз отерев щеки, одарила злым взглядом Михаэля.
— Какие молитвы, — резко сказала. — Единственное, что я хочу говорить, это проклятия. Ты смог испортить единственный день, проведенный с тобой, который я бы вспоминала с удовольствием. Я просила уважения, неужели нельзя бы хоть один день побыть нормальным, раз кронпринц Империи — невыносимый…
— Лунный свет сжигает быстро, — произнес Михаэль. Радужка его засветилась. Аделайн дрогнула и сразу же воспряла, гордо выпрямившись.
— Теперь ты мне угрожаешь. Спасибо. Всегда мечтала об этом в свой день рождения и совершеннолетия, — выплюнула она.
— Оу, — вырвалось у юноши. Он даже почувствовал себя неудобно. На пару секунд. — Смешно, — заметил Михаэль, поняв, что невеста отмечает праздник в дни Альдебарана. — Моя мощь — свет луны и ночи, твоя — солнца и дня. Даже трогательно, как мы непохожи. Извиняться не буду.
— Не сомневалась, принц Михаэль.
— Есть такое выражение: милые бранятся — только тешатся, — раздался третий насмешливый голос.
Небо мгновенно потемнело, тучи затянули его плотным покрывалом. Ветер ударил принца и принцессу в лицо. Лиловая фата сорвалась с Аделайн и полетела в сторону моря. Холодная волна окинула молодоженов, заставив взвизгнуть девушку, а Михаэля — подпрыгнуть от неожиданности, отскочить и едва не растянуться на побережье. Вторая волна оказалась выше, злее первой. Она намочила одежду по колено, Аделайн вовсе ощутила касание моря по пояс. Не успел Михаэль слова сказать, как гром разрушил тишину побережья окончательно. Вербергская принцесса взвизгнула снова. Она дрожала. «Боится?» — понял юноша, и тут молнии ударили прямо в морскую пену. Вспышка явилась во тьме бури.
И еще одна, серебристая и особо яркая.
Темный король стоял за спиной Аделайн, прижимая к себе обмякшую деву. Пальцы скользили по телу невесты в ирреальном сиянии, с редкими всполохами фиолетовой краски. Голова принцессы опустилась, руки повисли, ноги подкосились. Михаэль, кинув взгляд в сторону эльфийского храма, негромко спросил:
— Решили выдрать ей сердце?
Конечно же, он знал традиции Синааны. Руки Короля по локоть в крови. Он выдирает смертное сердце каждый раз, когда к нему приходит очередная потерявшаяся во тьме душа, чтобы заменить его новым, бессмертным и получить очередного слугу Синааны. Демонов, демонесс.
— Зачем мне ее сердце, если твое достаточно черно? — спросил Король со снисходительной улыбкой.
Да, черно. Как земли Оссатуры, о которых Михаэль столько слышал. С ожиданием он смотрел, как чудотворные силы правителя востока изучают чужое его воле создание, чтобы подчинить себе всю расу, проклясть остатки народа и их землю. Сделать такими же алчными и беспокойными, какими стали люди. Кронпринц Империи продал невесту и, вместе с ней, счастье и благоденствие тысяч жителей Верберга. Осознанно. Михаэль понимал, что делает. Темный король — не добрая фея, которая выполняет желания просто так. Да, бессмертие Аделайн — это плюс, безусловный плюс. Однако Майриор Десенто получит гораздо больше, чем Михаэль Аустенос. А вербергская принцесса, наверное, не простит мужа никогда.
Сияние прекратилось. Дальний родственник с интересом взглянул на залитое бледностью лицо Аделайн.
— Интересные создания… — прошептал Король. — И насколько глупые… Ты проживешь долгую жизнь, Михаэль, — вдруг обратился он к принцу Империи. — Очень долгую, пустую и бессмысленную. Лови свой единственный смысл, — Майриор Десенто разжал пальцы, и принцесса упала на песок, даже не очнувшись. — Какая неудача. В следующий раз ты тоже ее не поймаешь, но будешь жалеть об этом до последнего дня. Мы увидимся позже, Михаэль. Вздохни поглубже.
Темный король исчез в радужной вспышке; принц выругался и опустился рядом с Аделайн. Непогода чуть успокоилась, ветер прекратился, но начиналась холодная морось. Капли падали на лицо принцессы, учащаясь. Невеста надрывно дышала, хрипела, будто задыхаясь. Ресницы ее дрожали. Руки стучали по песку.
— Аделайн? — с тревогой окликнул ее юноша. — Ты…
Да, она умирала, умирала так глупо и непонятно, что принц рассмеялся. Воздух не доходил до легких девушки. Король обещал невесте бесконечную жизнь… Что в итоге? Майриор Десенто спокойно может обмануть, как обманывал десятки жертв до кронпринца. Михаэль, дурак, купился на обещания. Королю нет нужды выполнять чужие желания, даже если оплата получена. Хаос приятнее для владыки Синааны, за ним интересно наблюдать. Если Аделайн умрет, проблемы принц Империи будет решать много лет: извинениями перед Астреей, войной с эльфами, новым браком.
Вздохни поглубже…
— Никакой фантазии, — проворчал Михаэль и, выполнив последнее напутствие Короля, припал к раскрытым губам принцессы, закрыв ей нос. После первого раза Аделайн слабо застонала, перестала двигаться. После третьего — открыла полные страха глаза. Четвертый не понадобился. Михаэль отстранился. Всего лишь прощальная шутка от Короля…
— Ты упала в обморок, — сказал кронпринц. — Уверен, виноваты корсеты и жара. Ты в порядке?
На губах продолжало гореть жалкое подобие поцелуя. Аделайн запунцовела.
— Мне кажется, я видела… — девушка замолчала и взглянула на небо. Начинался дождь.
— Ничего ты не видела. Вставай и отряхнись, — приказал Михаэль. — Мне тебя нести еще — весь костюм испортишь песком. Не то что бы я о нем беспокоюсь, тем более он в краске… Вставай! — принц встряхнул Аделайн, и девушка наконец очнулась. Адель встала, чуть пошатываясь.
Она была настолько легкой, что Михаэль подумал: диванная подушка тяжелее. Дождь усиливался. Принц гадал: что с Аделайн сделал Темный король? Майриор Десенто обещал изучить эльфийскую расу, дать девушке бессмертие. Она же едва не задохнулась в руках принца и теперь, едва живая, с лихорадочным румянцем на щеках, лежала в его объятиях, прислонившись к плечу жениха. Наверное, они выглядели прекрасно: мокрый насквозь принц и измученная, в песке и пятнах принцесса. Он — без украшения-солнца, она — без фаты. Бедных эльфов ждала трагедия, но юноше было все равно. Перед глазами мелькал образ повзрослевшей Аделайн, который никак не желал исчезать. Безусловно, морок наслал Темный король. Михаэль слышал голос-колокольчик, веселый и юный, как у девчонки. Она называла его имя — «Мишель» — и смеялась. Тонкая фигурка Аделайн — вот что видел он да синие глаза, полные любви.
«Ненавижу тебя», — зло подумал Михаэль, обращаясь к Майриору Десенто. Подобные мысли посещали его первый раз. Аделайн молчала.
— И все-таки я видела Темного короля, — вдруг произнесла она тихо. Кронпринц ничего не ответил на это.
Эльфийская тропа привела промокших, продрогших молодоженов к толпе, за которой скрывался храм двух океанов. Толпа немедленно загомонила, обсуждая странную пару и не менее странную погоду. Кто-то открыто возмущался осквернению традиций. Аделайн прятала заплаканное лицо, прислонившись к плечу будущего мужа. Михаэль, высокомерно подняв голову, шел вперед, не смотря по сторонам. Картина изменилась, когда пара зашла под крышу храма. Атмосферой в ней стала ненависть. Король и королева, сидящие в ложе правителей, разом побледнели, но не сказали ни слова. С жрецов и монахов словно сошла краска. Одна Императрица явно не понимала ужас происходящего. Астрея только приподняла бровь, увидев мокрые следы за кронпринцем. Михаэль, чудом сохраняя серьезное выражение лица ступил на алтарь, где стоял ничего не понимающий Виа. Осталось только обрезать фальшивые волосы под полные ненависти взгляды…
— Именем Аэрмиссе и… — после минутного замешательства начал жрец, но тут что-то негромко взорвалось, прервав речь, и обрушилось с потолка блестящими искорками, как праздничная хлопушка. Михаэль снял с головы зачарованный обрезок фольги и перевел взгляд на служителя храма. Тот едва не упал в обморок от негодования. «Опять ты!» — ясно говорил его вид. Вздохнув, Виа начал снова:
— Именем Аэрмиссе и…
На этот раз взорвалась по меньшей мере петарда. Аделайн взвизгнула, отгоняя облачко от лица; Михаэль чихнул.
— Принц! — возмутился жрец.
— Это не… — Михаэль снова чихнул. — Это… да это же пыльца! — и снова чихнул. Принц Империи страдал аллергией на цветы.
Толпа загудела. Посекундно чихая, жених плакал и не мог остановиться. Аделайн выглядела абсолютно потерянной. Кажется, сегодняшний день не снился ей в самых жутких кошмарах. Жрец беспомощно оглянулся на ложе с правителями. Разъяренный король требовал найти шутника; леди Астрея выглядела так, словно проглотила жабу.
Следующий взрыв раздался практически около нее — половина лица суровой северной правительницы покрылась рыжей краской. Короткое ругательство возвестило, что у Астреи все же имеются чувства. К Императрице немедленно подбежала свита с платками. Пятно отказывалось стираться и только расползалось по коже. Слуги мысленно считали дни до казни.
На том беды не кончились. Платье королевы Лаймилы стало мигать, как синаанский светофор, иногда вовсе становилось прозрачным. Эльфийская дама визжала, кричала, прикрывала наготу ладонями, плащом мужа, накидкой Астреи, но те тоже исчезали. Потом из алтаря начали пробивать весенние почки. Шутника поймать не удавалось. Его никто не видел.
Михаэль продолжал чихать и плакать. Краска окончательно сползла с его лица, запятнав одежду. Он-то знал, кто буйствует в храме. Разумеется, Темный король. Именно по его воле у придворных дам вдруг начала продираться борода, груди сдулись, как дырявые воздушные шары. Мужчинам доставалось реже, но злее. Кто-то лысел, кто-то становился черным, как сажа, а кто-то лишался одежды и убегал из храма.
— Я приказываю найти!..
Если бы король Лиоран мог что-то сделать. Шутник оставался неуловимым духом. Эльфы бегали по кругу, пытаясь уйти от заклинаний. То там, то здесь раздавались новые взрывы. Цветные порошки разукрашивали лица и стены, фольга танцевала в воздухе, как осенние листья. Пол покрывал тонкий слой праздничных блесток. Один раз над головой королевы Лаймилы взорвалась петарда с мягким олененком. Игрушку мгновенно разорвали до поролона воинствующие стражи. Императрица сидела с бесстрастно-презрительным выражением лица.
— Я тебя ненавижу, Михаэль, — сказала Аделайн, внешний вид которой ясно говорил, что мысленно девушка находится далеко-далеко, подальше от храма. Ее шалости не касались никак. Видимо, Майриор Десенто полагал, что день принцессы испорчен достаточно.
Спустя десять минут странные происшествия кончились. Зал опустел наполовину, почки на алтаре раскрылись и опали. Платье королевы Лаймилы прекратило исчезать, к Михаэлю вернулось дыхание. Только Императрица продолжала сидеть с рыжим пятном на лице. Жрец Виа, испуганно озираясь, скороговоркой прочитал молитву-обращение. Ничего не произошло, слуга океана вытащил из кармана одеяния ритуальный нож, которым кронпринц вчера из вредности отрезал Аделайн волосы. Сегодня требовалось повторить очередную традицию, но уже используя актерское мастерство. Михаэль, чувствуя, что сегодня пакостей достаточно, послушно отрезал косу безмолвной зареванной невесты и кинул волосы в огонь.
Пламя выплюнуло «подарок» обратно ему в грудь.
— Святая Мёрландия ее дери! — выругался Михаэль, зашипев от боли. Одеяние загорелось, но парой хлопков пламя удалось потушить. Жрец стоял ни жив ни мертв. Неизвестно, что добило его: странное поведение священного огня или ругательство в храме.
Кронпринц кинул косу еще раз — то снова прилетело обратно, но на этот раз Михаэль успел отскочить, и волосы, шипя, упали на ковровую дорожку. Поднял их уже мужчина в белом костюме, появившийся из ниоткуда. При виде него Императрица вскочила. Безразличие сменилось холодной злостью.
— Не нужно оваций, Астрея, — лениво произнес нежданный гость. — Лучше несите воду. — Коса в его руке вспыхнула и с новой силой взлетела на воздух, распространяя искры. Шторы загорелись, по стенам пополз огонек. Начинался пожар. Остатки толпы бросились наружу. Слуги спешно уводили эльфийских правителей; когда же попытались увести Астрею, та оттолкнула желающих помочь. Выхватив из колонны кусок камня, Императрица кинула его в Короля. Майриор Десенто остановил снаряд ладонью. С любопытством взглянув на соперницу, он произнес:
— Спасибо за продуктивный день, Михаэль. За эльфийскую суть, за веселье. Мы сейчас разнесем этот храм вместе с Астреей, поэтому…
Поняв намек, кронпринц подхватил невесту за руку и повел было за собой, но Аделайн сразу же вырвалась.
— Не прикасайся ко мне, — сказала она и бросилась вон к выходу.
Зависнув на пару минут, кронпринц побежал следом, но его остановил требовательный возглас Астреи:
— Михаэль!
Императрица ждала помощи, и кронпринц не мог отказать. Изгонять тьму с земель света — его прямая обязанность, роль в глобальной игре противоположных сил. А Аделайн… Аделайн никуда не денется. Простит и свадьбу, и то, что он оставил ее.
По крайней мере Михаэль Аустенос на это надеялся. В чем-то Альба Мэйбс прав: видеть вербергскую принцессу ему предстоит каждый день.
До того момента, пока кто-то из них, бессмертных, все-таки умрет.
