КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Лебедь и медведь [Ив Лангле] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ив Лангле ЛЕББЕДЬ И МЕДВЕДЬ

Пролог

Жар огня, вскормленного химикатами и годами тяжелой работы, подпаливал усы и жег незащищенную кожу, высасывая влагу из воздуха и оставляя рот сухим. Едкий смрад дыма щекотал подрагивающие ноздри, но усилие позволило сдержать чих. Вот только ничто не могло остановить пожирающее все на своем пути пламя.

«Разрушено! Все разрушено».

А ведь дела шли так хорошо. Неуловимый химический коктейль, который превратил бы даже самых жалких оборотней в существ, заслуживающих уважения, был так близок к завершению.

«Как и мечта всей моей жизни — стать монстром с большими, ужасными клыками — все исчезло в дыму!»

Скрежетание крошечными острыми зубками не помогало, но это был единственный доступный способ снять хотя бы часть напряжения.

Что действительно бы помогло в этот момент, так это месть тому, кто был всему виной. Вина за фиаско лежала на плечах одной раздражающе игривой зайки. Из-за пушистого чудовища и ее друзей в FUC проект всей жизни перешел от почти сокрушительного успеха к горящему провалу.

«Так нечестно!»

И так напоминает о днях на школьном дворе, когда группа популярных оборотней помыкала менее удачливыми, своим генетическим совершенством заставляя остальных падать перед ними на колени. Больше этого не будет. Время сравнять шансы с помощью научных экспериментов и отомстить тем, кто решил встать на пути к успеху, начиная с одной раздражающей пушисто-хвостатой женщины! Миранда заплатит за все, она и все остальные, те, кто принимал участие в уничтожении лаборатории Франкенштейна — и ее коллекции особых созданий.

«Моя гордость и радость!»

К счастью, они так и не нашли лабораторию, насмешливо называвшуюся «Моро», с секретной научной установкой и клетками, полными результатов неудачных экспериментов. Из пепла поражения все возродится заново, успех, наконец, будет достигнут, и месть будет подана холодной.

«Я убью тебя, Миранда, тебя и того большого бурого медведя, которого ты называешь парой! И тогда я захвачу мир».

Муах-кхе-кхе-ерк. Бя. Чертов дым.

Глава 1

Мейсон пытался бороться с этим, действительно пытался, но у него всегда был один недостаток — любопытство, а еще проблемы с самоконтролем. Его бедная мать, когда лупила его по заднице, жаловалась, что он сначала делает, а потом думает. Мейсон же предпочитал размышлять о своих проделках, как об освежающих, спонтанных и веселых. Само собой разумеется, у него было много неприятностей в детстве и теперь, даже когда он повзрослел.

Доказательство оного — дилемма перед ним.

Мейсон знал, что должен уйти.

«Это плохая идея».

Внутренняя совесть действительно пыталась предупредить, но…

Искушение оказалось слишком сильным, чтобы сопротивляться ему, особенно, если учесть, что оно маячило прямо перед ним. Плотно обтянутая мужскими брюками-карго круглая попка умоляла его. Он почти слышал, как она кричит: «Сделай это!»

Мейсон размахнулся и шлепнул покачивающийся зад. К сожалению, результат был не совсем таким, каким он его себе представлял. Обычно, когда он хватался за женскую попку, женщина визжала с притворной обидой, а потом подходила к нему, хлопая ресничками от восторга.

Но не в этот раз.

Женщина, находившаяся под столом, подпрыгнула с испуганным визгом, ударилась головой и разразилась потоком ругательств, которые заставили бы покраснеть и моряков. Мейсон даже не моргнул, поскольку и сам использовал подобные выражения в тот или иной момент, хотя все-таки сделал шаг назад, когда владелица попки начала подробно и красочно описывать, что сделает с ним, когда доберется.

Все еще сгорбившись и пятясь назад, объект его внимания вылезла из-под рабочего стола и встала, развернувшись. Взметнувшаяся шелковистая грива темных волос задела его лицо.

Но Мейсон был совсем не против, особенно когда разглядел девушку.

«С днем рождения меня».

У обладательницы грязного ротика — который мог бы творить с Мейсоном восхитительно пошлые вещи в любое время, когда захочет — были приятные изгибы, за которые можно с удовольствием ухватиться. Настоящее женское совершенство ростом ему по подбородок. А эта темная кожа, блестящая, как самый дорогой шоколад. А эти круглые щечки, полные алые губы, курносый нос и темные, по-настоящему раздраженные глаза.

Как будто этого было недостаточно, мисс Горячая Попка обладала роскошными волосами; длинные, густые, черные как смоль, с небольшими вкраплениями белого, даже по краю челки. Это придавало девушке экзотический вид, который мужчина нашел весьма привлекательным. И его вставший член тоже.

Мейсон принюхался, и пальцы на ногах скрутило от восхитительного острого аромата цитрусов, исходящего от девушки. Ему так нравились фрукты. Он всегда не прочь был полакомиться. После дальнейшего изучения запаха Мейсон решил, что девушка принадлежит к роду птиц, хотя и не смог точно определить, какого именно семейства. Не то чтобы это его волновало. В отличие от своего сноба-брата Мейсон наслаждался дамами всех видов, потому что все знали, что медведи любят мед. Смешайте его с какой-нибудь сладкой киской, и они на небесах.

Рот Мейсона наполнился слюной, как только он представил себе ее вкус. Он улыбнулся своей срывающей трусики улыбкой в тысячу вольт и стал ждать, пока девушка перестанет хмуриться и растает — как и ее сопротивление.

Наверное, ему почудилось, но ее взгляд потемнел, и в глазах появились настоящие кинжалы, десятки клинков, имеющих только одну цель. Определенно этот острый взгляд был направлен на его ухмыляющееся лицо, и это почти заставило Мейсона вздрогнуть.

Столкнувшись с враждебностью, Мейсон решил положиться на свое обаяние. Голосом, который женщины называли «бархатным соблазнением», он сказал:

— Привет. Как у тебя делишки?

Он позаимствовал — ладно, хрен с ним, он украл эту реплику у Джоуи из «Друзей». Почему бы и нет? Тот парень был гением, когда дело доходило до женщин.

Но даже проверенный приемчик не сработал с безумно сексуальной штучкой. Она положила руки на бедра — изящно округлые, созданные чтобы их сжимать — и презрительно скривила губы.

— У меня было все прекрасно, пока не появился ты. У тебя должно быть хорошее оправдание тому, почему ты шлепнул меня по заднице, Мейсон Браунсмит, или ты в скором времени окажешься в камере, полной преступников, которые наверняка найдут привлекательной твою собственную задницу.

Угрозы ему нравились, но одновременно немного встревожили, ведь кто знает, вдруг она действительно собиралась это сделать.

— Милая, ты меня обижаешь. Я просто восхитился твоей изумительной попкой. Я обещаю, каким бы сильным ни было искушение, отныне я буду держать руки при себе, если ты сама не захочешь. — Он поиграл бровями, девушка в ответ тоже выгнула бровь. Черт, это сделало ее еще более привлекательной. — Кажется, ты поставила меня в невыгодное положение. Ты знаешь мое имя, а все, что я знаю о тебе — так это то, что хотел бы познакомиться с тобой поближе.

Мейсон опустил часть с «желательно голышом». Так или иначе, он не думал, что она оценит. О да. Оптимизм — одна из его прекрасных черт.

— Я Джесси Синклер, агент FUC и начальник технического отдела, и я совершенно не впечатлена твоей жалкой попыткой залезть мне в штаны. Я не сплю с коллегами. Я не нахожу штучки типа «эй, красотка» сексуальными и определенно не собираюсь узнавать тебя лучше. И так видно, что ты — самовлюбленный кобель.

Мейсон накрыл ладонью притворную рану на груди, хотя не совсем притворную, учитывая удар по эго.

— Кобель? Грубо. Я предпочитаю термин «эротический специалист орального удовольствия».

Он почмокал губами — хит среди дам, особенно после того, как они снимали штаны — и подмигнул.

Не впечатленная, девушка сильно ударила его ногой в голень.

— Ау! — он прыгал на одной ноге и поблагодарил звезды, что Джесси не целилась выше. На ней были черные военные сапоги, по ощущениям — чистая сталь.

— Выметайся, — Ни грамма сочувствия не отразилось на лице, когда девушка скрестила руки под впечатляющей грудью.

— Но…

— Вон, — прорычала она. — И если ты вернешься, я не отвечаю за последствия.

Понимая, что игру он проиграл, Мейсон подумал, что лучше отступить и перегруппироваться. Он выскользнул за дверь, поджав свой короткий медвежий хвост. Но оказавшись в холле, ощутил, как уверенность вернулась обратно. Ну и что, если один из технических гиков с кожей цвета мокко не посчитал его подарком небес? В конце концов, она поймет и придет сама, умоляя и улыбаясь… И он, конечно, заставит ее кричать от удовольствия. Он не умел обижаться, особенно, когда речь шла о красивых женщинах.

Но пока стоит вернуться к первоочередной миссии — найти свой офис. Временный. Тайный отдел, в котором он работал, — настолько тайный, что большинство перевертышей не знали о его существовании — решил, что с его прикрытием в качестве доброжелательного адвоката было бы непростительно не позволить FUC использовать его услуги.

Для неосведомленных, FUC — это Объединение Пушистых Коалиций.

Сам Мейсон предпочитал оригинальное название, в котором было слово «оборона»[1], но тупые задницы власти решили, что — это слишком. Позор. А ему бы понравилось.

Но название не столь важно. Агентство обеспечивало защиту разным перевертышам, таким, как он сам. В общем, всех пушистых на суше. Птицы и водные обитатели предпочитали иметь свои собственные органы. Немного межвидового расизма, который Мейсон не понимал. Но, несмотря на границы между их видами, они часто работали вместе над делами, которые касались и тех, и других. Они даже нанимали друг у друга агентов со способностями, которые были им необходимы.

Мейсон сам однажды вызвался помочь Мер-альянсу, как назвал себя морской народ. Ношение водолазного костюма и дыхательного аппарата никак не помешало ему увидеть, что же прятали под хвостами русалки. Следовало также отметить, что у тех, кто принадлежал к подвиду акул, были зубы. К слову об опасной работе. Это, кстати, объясняло, почему соотношение мужчин и женщин у меров было настолько разным.

Несмотря на свою волонтерскую работу под водой, он никогда не работал на FUC открыто. Как специальный агент Мейсон обычно работал под прикрытием на правительство перевертышей, отправляясь туда, куда его посылали, чтобы шпионить, распространять свою любовь вокруг и собирать информацию — между прочим.

В отличие от своего старшего брата, который довел свое целомудрие до крайности, Мейсон не видел никаких проблем с доставлением удовольствия противоположному полу.

Хотя с момента его последней миссии дела дома изменились. Мейсон вернулся и обнаружил Чейза помешанным на горячей заднице какой-то пышногрудой блондинки.

Смелый чувак, учитывая, что его пара превращается в сумасшедшую саблезубую зайку. И нет, это не шутка. Мейсон видел много странных вещей со времен начала своей карьеры, но почему-то слюнявая огромная пушистая белая зайка с красными глазами и длинными клыками заставляла его нервничать.

Эта необычная заячья натура Миранды стала причиной того, что и она, и его брат недавно оказались в смертельной опасности, из которой Мейсон их почти единолично вытащил. Он и горстка хорошо расположенных подрывных зарядов. Какой позор, у него не было с собой зефирок, когда они начали эпически взрываться один за другим. Лаборатория, в которой злодей замышлял экспериментировать над похищенными перевертышами, взлетела на воздух в большом огненном шаре. Как раз вовремя, так что человеческие морские пехотинцы, прибывшие через несколько часов, смогли обнаружить лишь тлеющие угли и пепел.

Мейсон хранил тайну перевертышей от людей. Да, определение «герой» прилагалось, и он не забывал напоминать себе об этом, когда вечером отправлялся в бар, чтобы немного повеселиться.

Возвращаясь к недавнему делу, информация, которую они собрали за свой рейд, оказалась бесценной. FUC вместе со специальной оперативной группой Мейсона в конечном итоге обнаружило три других испытательных центра и спасли несколько перевертышей, тех из них, кто не был необратимо травмирован. Другие находившиеся в камерах и клетках умирали или сходили с ума от экспериментов — трагическое напоминание о том, что кошмары не закончились, даже когда злодей уже повержен.

К сожалению, недавняя операция имела неприятный побочный эффект — начальство обнаружило прикрытие Мейсона как секретного агента, и его дни в качестве шпиона были сочтены. Изменив миссию, медведя сделали полевым связующим звеном с FUC и вменили ему канцелярскую работу, как часть новых обязанностей.

Хнык.

Медведь действия, Мейсон был создан, чтобы работать в поле, карабкаться по стенам, вламываться в стан врага, воровать корзинки для пикника. Ладно, последнее он делал просто ради удовольствия.

Но, по крайней мере, ему больше не приходится работать в скучной юридической фирме своего брата, притворяясь, что он знает, какого черта делает. В основном, в его неопытных руках разводы решались в пользу жен к вящей досаде клиентов — мужчин. Упс. Мир разводов и официального раздела имущества, наверное, вздохнул с облегчением, когда Мейсона перевели в местное подразделение FUC.

— Мейсон! — гаркнула новый босс, заставляя его выпрямиться.

Хлоя вытянула длинную шею в его сторону и наклонила голову к открытой двери кабинета. Затем исчезла внутри, не став ждать, пока он последует за ней.

Боже, он обожал женщин-командирш. Жаль, что длинноногая жирафа уже занята. Он был бы не против прощупать почву. Хотя сильнее он хотел пощупать ту сладкую шоколадку со злющим характером.

Войдя в кабинет своего нового босса, он плюхнулся в кресло и улыбнулся с очарованием мальчика-бойскаута, продающего печенье.

Это сработало с Хлоей — она улыбнулась в ответ.

Он не потерял хватку. Какое облегчение.

— Паршивец. Я слышала, ты уже создаешь проблемы.

— Просто здороваюсь со своими коллегами, — невинно ответил он.

— Здоровайся ртом в следующий раз, пожалуйста.

— Ртом. Понял, — согласился он, подмигивая.

Хлоя вздохнула.

— Да уж, видно, что ты мастер на все руки.

Он не смог сдержаться, хоть она и была его боссом.

— Да, на обе.

Хлоя на мгновение потеряла дар речи, прежде чем покачать головой.

— Ох, с тобой будет интересно, как я вижу. Позволь спросить, как твое начальство наказывало тебя, когда ты подкатывал к коллегам-женщинам?

— Круги вокруг тренировочного комплекса, подтягивания и отжимания, мэм. Так я и получил это тело. — Мейсон напряг внушительный бицепс и ухмыльнулся. И следовало отметить, женщины обычно не жаловались на его ухаживания. Наоборот, они стремились соблазнить его. Выражали недовольство лишь другие мужчины.

«А разве это моя вина, что женщины меня любят?»

— Это могло бы объяснить тело, но как насчет дурной головы? — добавил знакомый соблазнительный, но сердитый голос.

— Я знал, что ты не сможешь устоять, — сказал он, вытянувшись в кресле, чтобы увидеть, как красавица Джесси заходит в кабинет.

— Я не могу удержаться от покупки чипсов и соуса. Но это еще не значит, что они полезны для здоровья. Теперь, если ты закончил отпускать нахальные шуточки, которые заставляют меня думать об иске по сексуальным домогательствам на рабочем месте, у меня есть важные новости. Это касается твоего брата и Миранды.

Шутливое выражение сошло с его лица.

— Говори.

Джесси казалась пораженной изменением его образа. Он так долго играл роль грубоватого игривого мишки, что забыл — большинство людей не понимают, это всего лишь игра, которой он наслаждается большую часть времени.

— Я расшифровывала еще одну закодированную информацию на том жестком диске, который вы, ребята, сперли из комплекса. Большая часть самоуничтожилась, как только я попыталась извлечь ее, но мне удалось спасти достаточно, чтобы подвергнуть сомнению тот факт, что злодей, который организовал похищения и эксперименты, погиб в пожаре.

— Черта с два. Там было так горячо, что сталь плавилась, — прервал Мейсон. — Никто бы не смог выжить.

Джесси изобразила зуммер.

— Дзынь! Неверный ответ!

— Почему ты так думаешь, Джесси? — спросила Хлоя, наклонившись вперед и протягивая руку, чтобы забрать распечатки.

Джесси передала их и скрестила руки на животе, рассказывая все, что знала:

— Согласно части электронной переписки, в которой обсуждается аварийная эвакуация, в ключевых точках были построены тоннели выхода на случай, если объект подвергнется нападению. Согласно сведениям мистера Браунсмита и других оперативников, и словам и действиям вражеских сил, предполагалось, что главарь скрылся в кабинете, который, разумеется, находился прямо над одним из этих тоннелей.

— Мы не видели никаких следов даже после того, как огонь утих, — ответил Мейсон, нахмурившись. — Ты уверена?

Взгляд, которым одарила его Джесси, весьма красноречиво говорил, что она думала о его сомнениях.

— Однозначно. В случае необходимости побега срабатывали ловушки. Они должны были взорвать входы, скрыть их существование. Это действительно очень умно. Но вернемся к тому, на чем меня прервали. Злодей, возможно, все еще на свободе, а не мертв, как считалось, и это означает, что есть большая вероятность того, что Миранда и твой брат все еще в опасности. Этот псих был заинтересован в ее крови из-за саблезубости. Я рекомендую охранять все их новообретенное семейство.

— А как насчет остальных? — тихо спросил Мейсон. — Миранда и такие, как она, были не единственными, кого искал злодей. Я видел некоторых подопытных. Люди, нормальные перевертыши, единственное преступление которых — это их существование. Как мы защитим их?

Глаза этих людей все еще преследовали Мейсона вместе с просьбами прекратить их страдания. Никто не должен был проходить через такое. Не говоря уже о том, что его вид не мог понести такие потери без влияния на популяцию.

Сообщество перевертышей хоть и распространилось по всему миру, было немногочисленно. Коэффициент их рождаемости имел тенденцию к снижению, а уровень смертности был выше, чем у людей. Определенные виды, такие, как волки и большие кошки, в основном процветали, но их никогда не становилось слишком много из-за склонности к насилию.

Более слабые, такие как птицы, зайцы — нормальные, в отличие от Миранды — и грызуны часто заканчивали жизнь в виде обеда, когда выходили в дикую природу. Обычным ястребам было наплевать, что мышь, которую они проглотили, работала профессором местного колледжа.

Добавьте людей, охотившихся на перевертышей — тех, кто знал их секрет, и тех, кто видел в них только добычу, — межвидовые разборки, к которым толкает желание власти, плюс этого больного злодея, и их вид вполне может оказаться в списке исчезающих. Черт возьми, панды-перевертыши уже почти исчезли. Нужно было защитить тех, кто остался, и это была важная миссия, за которую Мейсон взялся с радостью.

Он не говорил об этом. Люди обычно смеялись, когда он заговаривал о миссии. Проклятая роль игривого медведя, которую он играл слишком хорошо. Но глядя в серьезные карие глаза — глаза, которые его оценивали, — мужчина хотел доказать, что он не тот, кем кажется на первый взгляд. Глядя в кристально чистые глаза Джесси, он попытался передать эти мысли.

Джесси моргнула, озадаченно нахмурившись.

— Извини, но мы не можем защитить всех. Мы можем только попытаться понять, что может сделать этот извращенец в следующий раз.

— Она права, Мейсон, — сказала Хлоя с сожалением. — Как бы мне ни хотелось обеспечить защиту всем в сообществе, это просто невозможно. Но, может быть, мы сможем использовать эту информацию, чтобы поймать злодея. До этого момента мы считали его мертвым. Что, если дать информацию об этом сообществу, объявить, что так и есть? Если злодей решит, что может действовать безнаказанно, он станет небрежным и попадет к нам в руки.

— Чейзу это не понравится.

— Как будто Миранда позволит ему принять такое решение за нее, — фыркнула Джесси. — Ты с ней познакомился?

Мейсон вздрогнул. Еще как. Он предпочел бы бой с быком.

— Хорошая мысль. Но все равно…

— Я не вижу других вариантов на данный момент. У нас нет улик, кроме тех, скрытых на нескольких жестких дисках, которые мы восстановили.

— И я работаю над ними так быстро, как могу, не упуская из виду другие дела, — добавила Джесси в свою защиту.

— Я никогда не говорила, что это не так, — ответила Хлоя. — Но мы знаем, что диски — это пустая трата времени, потому что не можем быть уверены, что там есть информация о похищениях. Возможно, использование Миранды в качестве приманки — наш лучший способ выманить злодея наружу.

Мейсон совсем не хотел признавать этого, но, вероятно, Хлоя была права. Злодей скрывался от них уже много лет. Если бы не похищения перевертышей, численность которых была и так невелика, и извлечение тел, подвергшихся вивисекции, они, возможно, никогда не узнали бы о его существовании. Перевертыши постоянно пропадали, как правило, становясь жертвами природы.

Знание о том, что кто-то намеренно убил их в рамках какого-то безумного проекта… Это просто бомба. Зная, что безумие может начаться снова, они должны работать, чтобы удостовериться, что у злодея не будет времени перегруппироваться и возобновить свой отвратительный проект.

Однако зная о чувствах брата к его новой паре, Мейсон задумался, а как бы он сам чувствовал себя, подвергая опасности любимую зайку.

«И да, я такой везунчик. Видимо, я совсем не ценный кадр, раз меня решили подставить под удар темперамента братишки-Чейза. О плане-то придется рассказывать мне».

Хорошо, хоть завещание уже готово.

Глава 2

Дверь открылась почти сразу, как он постучал, чтобы явить взору Мейсона яркую улыбку и веснушчатый нос его невестки — угрозы для общества.

Он тут же сунул коробку из пекарни в руки Миранды.

— Это морковный торт с двойной глазурью, — сказал он быстро, пока она не начала злиться и рычать на него.

В первый раз они встретились несколько дней назад: Миранда поймала его, когда он совершал набег на холодильник брата, ситуацию ухудшило еще то, что Мейсон разрушил ее планы на утренний секс. Этот двойной удар стал причиной того, что Мейсона запихнули в шкаф и заткнули ему рот носком. Но это было не самое ужасное, он слушал, как брат и его пара все-таки устроили утренний — и достаточно громкий секс. Он, наверное, никогда не оправится от этой травмы.

— Ну, разве ты не милашка? — воскликнула Миранда. Каким-то образом ей удалось удерживать торт одной рукой и обнимать его другой.

Мягкие изгибы прижались к нему, и Мейсон расслабился, когда шансы умереть от нападения бешеной зайки снизились. Затем снова напрягся, когда увидел, как Чейз смотрит на него поверх плеча Миранды.

Мейсон вырвался, хотя это оказалось нелегко — как будто у Миранды были гены анаконды в родословной. Ее хватка на его руке была почти железной, когда она потянула его внутрь.

— Медвежонок, посмотри, кто пришел в гости.

— Я не слепой, — сухо ответил его брат.

Миранда сияла, как белобрысая Барби или пациентка психушки — Мейсон не стал разбираться в нюансах. Она толкнула его в сторону дивана и упрыгала на кухню, вероятно, чтобы слопать пирог. Мейсон мудро держал свои догадки при себе. Не надо злить пушистую убийцу.

— Говори быстро. Ужин почти готов. — Чейз уселся напротив него, скрестив руки на груди. Раздраженный, сердитый и не боявшийся показывать этого. По крайней мере, некоторые вещи, такие, как благодушие его брата, никогда не меняются.

Мейсон сделал глубокий вдох, чтобы что-то сказать, но тут у него потекли слюни, а потом до его мозга дошло, что обозначает этот аппетитный аромат.

— Ммм, пахнет тушеным мясом, картофелем, морковью в медовой глазури и свежим хлебом?

— Да. И на тебя не хватит.

— Ой, да ладно, совсем немного, — попросил Мейсон. Он не пробовал особое жаркое, приготовленное братом по рецепту их мамы, уже несколько месяцев.

— Нет.

— Ох, Ворчун, — крикнула Миранда из кухни. — Помнишь, что я говорила о том, что надо делиться, особенно с семьей? Это будет отличная практика, прежде чем мы пойдем навестить моих родителей на следующей неделе.

— Но я не хочу идти.

— Тогда можешь распрощаться с медовыми пирогами навсегда, — пригрозила она.

У Чейза задергалась щека и нахмурились брови. Сжав зубы до состояния, когда можно дробить ими гранит, он сказал:

— Хочешь остаться на обед? — Глаза Чейза предупреждали о скорой смерти, если Мейсон согласится.

— С удовольствием, — сказал тот с ухмылкой и поманил Чейза пальцем: «ну, иди, попробуй меня достать».

И Чейз бы, наверное, сорвался и принял его игру, но Миранда выпрыгнула из ниоткуда и приземлилась на колени своей пары — все пять футов изгибов и светлых вьющихся волос.

— Что случилось, док? — спросила она, выражение ее лица было серьезное, но в зеленых глазах светилось веселье.

Чейз фыркнул.

— Ты опять смотришь «Багза Банни»?

— Может, немного. Знаешь, я просто пытаюсь оставаться верной своим корням, особенно учитывая, что у нас скоро появится маленький пушистик.

— Мы спим вместе чуть больше двух недель. Ты не беременна.

Чейз озвучил это как факт, но Мейсон мужским чутьем почувствовал проблеск страха в словах брата. «Сосунок!» О, как сильно он упал.

— Пока нет, — поправила она. — Я думаю, ты не особо стараешься.

— О, я буду сильно стараться, — обещание Чейза вышло тихим и ворчливым.

— Обещаешь? — спросила Миранда, хлопая ресничками.

Мейсон подавился.

— Ох, гадость. Извините, что прервал вашу прелюдию, но на случай, если ты не заметил, здесь сидит твой младший брат.

У старшего вырвался смешок.

— О, бесценно слышать это от тебя, семейного кобеля.

— Эй, что за день сегодня, почему все меня так называют?

— О, кто еще назвал тебя кобелем? — спросила Миранда с широко открытыми от любопытства глазами.

— Джесси в офисе FUC, когда я оценил ее за задницу. Но в свою защиту скажу, что я не был особенно настойчив.

Миранда фыркнула.

— Ха. Не верится. Джесси — крепкий орешек. Она думает только о работе и никогда — о развлечениях. Я все время говорю ей, чтобы она позволила себе расслабиться, но она утверждает, что у нее есть дела поважнее, чем тридцать секунд смотреть, как какой-то парень потеет и кряхтит.

Мейсон поморщился. Тридцать секунд? С таким опытом у него тоже было бы плохое отношение к сексу.

— Значит, она ни с кем не встречается сейчас, я правильно понимаю?

Он пытался не показывать, как заинтересован в ответе, и с треском провалился, судя по подергиванию носика Миранды.

— О, кто-то интересуется Джесси. — Она почти пропела эти слова, подпрыгивая на коленях у своей пары.

— И кому-то здесь все равно, — проворчал Чейз. — Может, мы не будет затрагивать тему Джесси и ее сексуальной жизни? Почему-то мне кажется, что ей это не понравится.

— Нет, не понравится, и она может очень разозлиться, — прошептала Миранда.

— Почему ты шепчешь? — спросил Мейсон.

Миранда подозрительно осмотрелась.

— Когда я защищала Чейза, у нас здесь были установлены камеры, чтобы следить за ним. Они должны быть дезактивированы.

Мейсон понял намек и засмеялся.

— Я уверен, что они деактивированы. С учетом того, чем вы, ребята, любите заниматься, она бы уже ослепла или вырвала бы себе глаза, чтобы не видеть ваших игр.

— Я думаю, кто-то завидует, — самодовольно сказал Чейз.

Завидует, что его брат нашел женщину, которая любит заниматься сексом и сделала его счастливым? Единственную женщину? Одну на всю оставшуюся жизнь?

Ответ должен быть «нет». Разве его девизом не было что-то вроде «разнообразие — это жизнь»? Но наблюдая, как Миранда прижалась к Чейзу, сидя у него на коленях, и как его сварливый старший брат, чье лицо сейчас было нежным и довольным, улыбался, шепча что-то ей на ухо, Мейсон почувствовал укол зависти.

Каково было бы ощущать рядом одного и того же человека? Кого-то, с кем он мог бы делиться секретами, шутить, заниматься любовью каждый день… Как ни странно, на ум пришли искорки шоколадно-карих глаз и дерзкая ухмылка. Он покачал головой.

«Кажется, безумие моего брата заразительно».

Мейсон не был готов остепениться. Ему нравилась холостая жизнь игривого медведя.

— Итак, что мы делаем в первую очередь? Ужинаем или говорим о планах FUC использовать Миранду в качестве приманки?

Да, после этого маленького заявления Чейз ссадил Миранду в сторону, чтобы повалить брата на пол и использовать его голову в качестве молотка. Мейсон осознавал, что использовал эти крышесносящие новости, чтобы отвлечь свой ум и тело от некой красотки с кожей цвета мокко. И это сработало, да, но зависть вновь вернулась, когда Миранда поцеловала «бо-бо» своего ненаглядного Чейза. Челюсть Мейсона пульсировала, но он не получил такого же лечения, хотя тоже был избит.

«Почему у меня нет того, кто поцелует мои „бо-бо“?»

А действительно, почему?

* * *
Джесси раздраженно фыркнула, в основном злясь на саму себя. Перед ее взором разворачивалась настоящая драма.

«Я такая стерва, что подслушиваю разговор между Мирандой, Чейзом, и этой болью в заднице, Мейсоном».

Миранда надрала бы ей задницу, если бы узнала, что Джесси снова активировала настенные камеры. Она сделала это, когда Мейсон огорошил ее своей новостью.

Джесси лгала самой себе и придумала оправдания. Она, конечно же, сделала это, чтобы убедиться, что Мейсон не сдрейфит, но, честно говоря, глупо было отрицать некое нездоровое любопытство. Конечно, она знала о его репутации дамского угодника, и его действия усилили это впечатление. Но все же, он очаровал ее на том уровне, который она не понимала.

Недавний шлепок по заднице застал ее врасплох, но не потому, что не понравился, хоть она и притворилась, что это так, а потому что никто и никогда прежде не осмеливался бить ее по попке. Определенно не ее бывшие, и девушка всегда считала, что это потому что они находили ее задницу слишком большой — «воздушные шары» — вот первое, что приходило им на ум. Джесси не могла отрицать удовольствия от осознания, что кто-то посчитал ее достаточно сексуальной, чтобы шлепнуть. Конечно, тот факт, что шлепнувшая ее рука принадлежала настоящему кобелю, подпортил удовольствие, потому что Мейсон, ясное дело, шлепал все, что попадало в поле его зрения.

Но это не помешало ей испытать девичий трепет — с головы до ног и между ними — когда она увидела лицо Мейсона. Дерзкая усмешка заставила увлажниться ту часть ее тела, которая обычно нуждалась в смазке. Фотографии, которые она видела, не передавали всей его привлекательности. Высокий, широкоплечий и мускулистый; такой твердый и восхитительно мужественный. Мускулы его бедер натягивали джинсы, выпуклости бицепсов — футболку, а взгляд ниже показал, что у этого медведя огромный размер ноги, что хорошо сочеталось с массивными руками. Это заставило Джесси задуматься, а правы ли старые байки….

Как будто этого было недостаточно, он обладал скульптурно вылепленным лицом бога — с квадратным подбородком, орлиным носом и губами, которые изгибались в самой удивительной улыбке. И он это прекрасно знал, мерзавец.

Несмотря на изменения в трусиках, Джесси отказалась признавать очарование Мейсона, потому что это было лишь тем, чем было. У нее — Х-хромосома. У него — Y.

Природа диктовала ему пытаться залезть ей в штаны. Он шлепнул ее, потому что флирт в его мире также естествен, как дыхание.

И все же он очаровал ее. После их встречи в офисе Хлои Джесси провела кое-какое расследование и обнаружила, что большинство файлов Мейсона засекречены. Но это не помешало ей копнуть глубже и поразиться еще большему количеству тупиков. Все, что она нашла — это то, что он хорошо служил сообществу оборотней в течение многих лет, правда, под прикрытием. Мейсону были объявлены несколько благодарностей, и он получил высокую оценку от своего начальства.

Но она ничего не узнала о его личности, ну, кроме того, что у него не было постоянной подруги, и он носил четырнадцатый размер ботинок. Так что да, она шпионила за ним, активируя камеры, которые не успела убрать из квартиры Чейза и Миранды. Услышав упоминание о себе, она выругалась. Состроила недовольную гримасу, когда Миранда раскрыла ее мысли о сексе. Затем покраснела от чувства вины, когда они обсудили то, что она могла наблюдать.

«Вот почему говорят, что подслушивать плохо».

Слышать, что люди говорят о тебе откровенно — всегда больно, даже если они говорят только правду. Однако это не мешало ей смотреть, как Чейз и Мейсон устроили драку на полу, Чейз выиграл только потому, что Мейсон не использовал приемы, которым обучился во время службы, — хороший братский жест, который заставил Джесси нахмуриться. Она ожидала — и ошиблась, — что Мейсон попытается победить любой ценой.

После боя они расселись, чтобы поесть и поговорить, в основном, о том, что Джесси рассказала ему ранее, находясь в офисе Хлои.

Отключив онлайн-трансляцию, она откинулась на стуле и потерла глаза.

«Что со мной не так?»

Этот тип неустойчивого поведения был присущ другим. Ставшая притчей во языцех способность девушки оставаться невозмутимой — одна из лучших черт, которые она унаследовала от своего отца. Несмотря на то, что обычно она оставалась спокойной, если только не сталкивалась с экстремально напряженными ситуациями — или с отцом — Джесси на сей раз не могла скрыть дрожание перышек.

Есть только один выход. Игнорировать игривого медвежонка. Если она продолжит грубо отвечать и не даст ему ни единого шанса, он побродит вокруг и найдет кого-нибудь, чтобы мучить — скорее всего, своим членом, заставляя кричать от удовольствия. Джесси зашипела при мысли о том, что Мейсон перенесет свое очарование на кого-то другого.

«Как я могу ревновать?»

Джесси упала головой на стол и застонала, когда лоб ударился о кнопки клавиатуры.

«Неужели мне так не хватает внимания или любви, что я нахожу интригующим даже известного сердцееда?»

Девушку раздражало даже простое осознание того факта, что она нашла Мейсона привлекательным.

Телефон зазвонил. Обрадовавшись способу отвлечься, Джесси ответила:

— Технический отдел FUC, Джесси слушает.

— Ты еще не одумалась? — холодно звучавший вопрос отца заставил девушку потереть переносицу.

— С головой у меня пока все в порядке, пап. Знаешь, зарабатывать себе на жизнь считается достойным занятием.

— Не тогда, когда ты принцесса, — ответил он.

— Ах да, как я могла забыть? — протянула она с сарказмом. — Извините меня за то, что я хочу жизнь, не предполагающую поцелуи в задницу и перепих с незнакомцем, потому что тебе нужен этот союз.

— Следи за своим языком, Джессика! — рявкнул ее отец.

— Прости, папа, — ответила она, потому что это было проще, чем слушать нотации в ответ на предложение отстать от нее.

Фальшивые извинения не помешали Джесси улыбнуться при мысли о том, что ей удалось поставить на место любителя командовать.

— Нравится тебе это или нет, но ты моя дочь — и принцесса, и поэтому у тебя есть обязанности перед своей семьей и народом. Твой жених, которым ты пренебрегаешь, не был бы чужим, если бы ты вернулась в стаю и к своим обязанностям.

— Ничего не выйдет, папа. Я же тебе говорила.

— Ты не можешь избегать этого вечно, — предупредил ее отец. — Твой жених заждался. Как долго ты будешь играть в эту игру? Ты хочешь войны?

— Ты преувеличиваешь.

Канадские лебеди были, по большей части, спокойной стаей. Ее папа просто хотел альянса, чтобы пользоваться некоторыми из больших нетронутых озер к северу от них.

Как видно, ему никогда не приходило в голову просто спросить. Нет, он решил, что лучший способ получить дешевое место для отдыха — выдать замуж свою старшую дочь. А потом удивляется, почему не получил подарок на День отца.

— Я? Ты думаешь, как эти безумные канадцы воспримут твое очевидное оскорбление?

— Все равно, пап. Этот разговор закончен. Передай привет тете Матильде.

Она повесила трубку, прежде чем отец смог произнести еще хотя бы слово. Каждый разговор в последнее время был похож один на другой, и Джесси устала от этого.

Когда уже ее отец поймет, что жизни, которую он запланировал для нее, просто не будет?

«Меня не волнует, что я — лебединая принцесса по крови. Я выйду замуж за кого хочу и когда захочу».

Храбрые слова. Теперь ей только нужно заставить своего папу поверить им — и не подрезать ей крылья.

Глава 3

Резервная лаборатория работает на полную мощность. Исполнено.

Сбор нового персонала и возвращение части старого. Исполнено.

Продолжение исследования. Исполнено.

Новые материалы для тестирования. Исполнено.

Восстановление контроля над замороженными финансовыми активами. Ожидание.

Месть одной зайке и медведю.

«Черт!»

Он скомкал список и бросил его через всю комнату, однако это не смягчило разочарования. После катастрофической потери главного центра операции чуть больше месяца назад потребовалось время, чтобы восстановиться и начать снова двигаться в направлении успеха. Испытательный центр «Моро» решил некоторые проблемы, связанные с хранением образцов и имеющегося оборудования, однако много ценного, в основном, информация и испытуемые, было все-таки утрачено или находилось в местах, где их было слишком трудно достать.

Еще и ситуация с деньгами. Как правило, короткого звоночка человеку, отвечающему за финансы в Министерстве обороны, было достаточно.

Но не теперь. Контактное лицо в человеческой армии США шарахалось от попыток возобновить отношения. Они даже отвергли предложение бесплатных образцов, опасаясь слухов.

Но если они не хотят играть, это их проблемы. У преступников и государств-изгоев по всему миру не было таких сомнений, и они протягивали загребущие руки к химическим технологиям, предлагаемым им, за определенную цену, конечно.

Несмотря на препятствия на пути к успеху и неприятности, с которыми еще необходимо было разобраться, одна вещь все еще мучила его. Месть наряду с необходимостью завладеть драгоценным образцом крови этой проклятой зайки. С вернувшимися под контроль приспешниками необходимо начать действовать — и желательно, до того, как агенты FUC обнаружат свои бреши.

«Со стопроцентной вероятностью мертв». Отчет в новостях перевертышей, связанный с гибелью одного конкретного лица, стоил хорошего хихиканья и сделал план не совсем честной поимки одной зайки намного проще.

Возможно, они и не вспомнили его имя на вечере встречи выпускников средней школы, большинство даже не соизволило заметить его незначительное присутствие, если только оно не вызывало случайные «упс», когда кто-то задевал хилого коротышку, но вскоре весь мир узнает имя злодея. Или, по крайней мере, его новой и улучшенной версии.

Отец и его скромные идеи. Имя ребенка должно дополнять его, а не становиться поводом высмеиванию. Еще одна причина того, почему эксперименты были настолько важны — никто бы не смеялся над тем, у кого большие зубы и лапы, способные отрывать у мучителей руки и ноги.

«И когда я, наконец, преодолею предел скрещивания грызуна с опасным хищником, я покажу им всем».

Муа-ха-ха-чхуу. Чертова аллергия.

* * *
Прошло несколько недель с тех пор, как Мейсон огорошил всех новостью об использовании Чейза и его пары, как наживки — несколько скучнейших недель охраны брата и Миранды. Больше похожих на пытку.

Сколько раз в день обычная пара могла заниматься сексом? Если бы не график работы с понедельника по пятницу, когда Миранда и Чейз все-таки расставались — правда, с долгими поцелуями и интимными поглаживаниями, — Мейсон бы сошел с ума. Как бы то ни было, выходные чуть не убили его.

Ему пришлось незаметно наблюдать за братом даже на природе — а значит, и за его горячим сексом со своей зайкой. Мейсон уже молился, чтобы поскорее настала зима. Наблюдая, как они смотрят друг на друга через тарелку с макаронами, как ласкают друг друга под столом, он терял аппетит. А что за глупые прозвища?

«Медвежонок» и «медовый пирожок» заставляли его давиться едой. Если он еще раз услышит это, то, честное слово, застрелится.

И Джесси — эта злюка, чье присутствие преследовало его в мечтах и заставляло твердеть член во время ежедневной мастурбации в душе, рассмеялась, когда он пожаловался.

— Почему я должен оставаться в квартире вместе с ними? — застонал он, когда девушка откатилась от своего компьютера.

Несмотря на многочисленные попытки Джесси выгнать его, Мейсон продолжал торчать в ее рабочей зоне. Его притягивала эта девушка — единственная, кто не готов был раздвинуть перед ним ножки, хоть он и отчаянно хотел, чтобы она это сделала.

Мейсон не коснулся ни одной киски с тех пор как встретил красавицу с плотно сжатыми бедрами, и вовсе не потому, что предложений не хватало. Наоборот, женщины почти бросались на него, и это граничило с сумасшествием. Чем больше он аккуратно отвергал их, тем сильнее они старались. Они приближались к нему с полным арсеналом коротких юбок, не оставляющих простора для воображения, откровенных блузок и шаловливых ручек.

К сожалению, они не возбуждали его. Черт, член Мейсона даже не просыпался, если только он не думал в тот момент о Джесси. Одно воспоминание о темных глазах, ухмыляющихся губах или сочной заднице, и он становился тверже стальной балки. Мейсон ежедневно мастурбировал на Джесси, иногда по три раза в день, запершись в ванной. Он включал воду и мучил свою бедную руку. Неважно, сколько раз он кончал, бормоча ее имя — нахмуренное лицо во всей красе ясно запечатлелось в его памяти — заканчивалось все одинаково. Как только он видел ее или думал о ней снова, он снова ее хотел.

Мейсон знал, как решить эту дилемму. Парочка погружений в шоколадную киску, и все дела, вот только пока ему это не светило. Мейсон мог поспорить, что девушка втайне наслаждается тем, что снова и снова его отшивает.

К этому моменту он потерял счет тому, сколько раз и как она говорила «нет», но, как мазохист,пробовал снова и снова. И не мог просто обвинить свое медвежье любопытство. Человек в нем нашел ее увлекательной.

— Ты должен быть рядом. В последний раз, когда злодей решил напасть, камер было недостаточно, — сказала ему Джесси, даже не отрываясь от клавиатуры. — Мы усилили защиту, и Фрэнка, этого чертова шпиона, теперь уже нет, но все же не можем рисковать, злодей не должен пройти мимо нас.

— Я понимаю. Но ты не знаешь, о чем говоришь. Они никогда не прекращают.

— Не прекращают делать что? — рассеянно пробормотала она.

— Трахаться. А ты что подумала?

Пальцы, летающие по клавиатуре, замерли и остановились.

— Ты преувеличиваешь. Я имею в виду, они же должны есть, не так ли?

— Иногда они едят во время этого, — проворчал Мейсон. — Это уже похоже на болезнь.

И чертовски раздражает то, что у него этого нет, а очень хочется.

— Не знаю, в чем твоя проблема. Я имею в виду, ты потратил почти двадцать лет, раздражая своих соседей, пока развлекался со своими подружками. Разве ты не должен быть застрахован от женских стонов?

— Во-первых, я не такой старый, — несмотря на свои двадцать восемь с четвертью, он, конечно, уже развеял по миру свою долю спермы. — Во-вторых, одно дело — участвовать в создании стонов, а другое — слушать их. И мы даже не будем обсуждать рычание. В конце концов, это мой брат. Это отвратительно.

— Приятно видеть, что даже у тебя есть какое-то понятие о такте, — ответила она, обернувшись к Мейсону и ухмыльнувшись, отчего ее глаза заблестели.

— Почему мы не можем заставить Виктора понаблюдать несколько ночей? — проворчал он. — Мне нужен хороший четырнадцатичасовой непрерывный отдых. Знаешь, я — медведь, и мне нужен сон.

— Виктор не может сделать это, потому что Чейз сказал, что оторвет голову кому-то другому, и ты это знаешь. Так что хватит дуться, как ребенок, или я принесу тебе соску и приклею ее к твоему рту.

— Я знаю, что еще ты можешь приклеить к моему рту, — вырвалось из него раньше, чем он смог остановиться.

— Да, мою ногу, когда она пройдет через твою задницу. А сейчас, напомню, некоторые из нас здесь работают.

— Ты так груба со мной. — И, Боже, ему это нравится. Напористая, без глупостей и такая сексуальная, что причиняла ему боль, Джесси воплощала все, что он желал в женщине. К сожалению, кажется, она решила противостоять ему.

— Сейчас заплачу. Иди и пожалуйся кому-то, кого это волнует, — сказала девушка.

И все же Джесси не выгнала его, как делала это в самом начале. В первую неделю она сделала все возможное, чтобы заставить его уйти. Она перчила его обед. Била его по голени, почкам и любой другой части тела. Что еще более жестоко — украла у него мед. Назвала его жирным, когда отправила домой, чтобы сделать отжимания и приседания на ночь. Она даже пыталась сказать, что предпочитает женщин. Что ей аукнулось, когда он сказал, что это завело его еще больше.

Независимо от того, сколько раз она вела себя так, как будто он был самой большой занозой в ее восхитительно округлой попке, Мейсон чувствовал, что втайне нравился ей или, по крайней мере, она терпела его присутствие. Он предпочитал думать, что верно первое, хотя бы потому, что заметил ее страстный взгляд, когда она думала, что никто не смотрит. Мейсон даже несколько раз уловил сладкий аромат ее возбуждения. Это давало ему надежду даже тогда, когда она обращалась с ним так, будто он перенес чуму или какую-нибудь венерическую гадость. Невозможно. Его натура перевертыша давала иммунитет.

— Меня недооценивают, — простонал он.

Джесси хихикнула.

— Ну и дела, вот бы твои многочисленные пассии увидели тебя сейчас, ноющего и стонущего, как маленькая девочка. Что случилось? Твой новый график ограничивает твою сексуальную жизнь?

— Какую сексуальную жизнь? Я не видел голой женщины с тех пор, как начал работать в FUC.

— О, бедный малыш. Ты страдаешь от спермотоксикоза? Я слышала, что есть секс-шоп вниз по улице, там две по цене одной продаются карманные вагины.

— Продолжай насмешки и, может, станешь частью моего лечения.

Ох, это изменило температуру в комнате. Мейсон ощутил мускусный аромат. Ох, как бы ему хотелось попробовать его прямо из источника. К черту тайну корзинки для пикника, он хотел забраться к Джесси в трусики.

Но как обычно, она притворилась, что ей не нравится.

— Если тебе не нравится разговор, то иди хандрить куда-нибудь еще. На самом деле, я даже настаиваю.

— Но мне здесь нравится.

Она повернулась в своем кресле и дала ему возможность ощутить прелесть своего темного взгляда. Мейсон задрожал.

— Почему? Почему ты продолжаешь возвращаться сюда? Ты мне не нравишься. Черт, ты мне даже неприятен. Так почему ты продолжаешь мучить нас обоих?

«Потому что я мазохист».

— Потому что в глубине души ты не ненавидишь меня. Я тебе нравлюсь. На самом деле, ты умираешь от желания прикоснуться ко мне и пройти со мной весь этот грешный путь. И я просто хочу, чтобы ты знала — я совершенно нормально к этому отношусь, — он покосился на нее, поиграв бровями.

Она вздохнула. Громко. Но, по крайней мере, больше не пинала его своими стальными сапогами.

— Ты — долбанный дебил. Я не займусь сексом с тобой, даже если все фаллоимитаторы в мире превратятся в птиц и улетят.

— У тебя есть дилдо?

— Нет! — резко вскрикнула она, но не смогла скрыть предательский румянец на щеках.

— Есть же? — ответил он. — Это так чертовски горячо.

— Проваливай!

— Но я хочу узнать, как ты пользуешься фаллоимитатором. Например, используешь ли ты лубрикант или только натуральную смазку?

Мейсон пригнулся, когда в его сторону полетел степлер. Затем увернулся, когда за ним последовала клавиатура. Уже выбежав за дверь, он не сдержался:

— А батарейки какие? «Дюраселл» или «Энерджайзер»?

Приглушенный крик заставил его улыбнуться от уха до уха.

Насвистывая, Мейсон сунул руки в карманы, чтобы скрыть эрекцию, и побрел обратно к своей каморке. Подумать только, перегородка, один поцарапанный рабочий стол и розовый ноутбук — вот и все офисные запасы, которые FUC выделило новому спецу.

Сидя в кресле, он крутнулся вокруг себя. Мысли о Джесси заполняли его разум. Он знал ее лишь несколько недель и, несмотря на поистине жесткое обращение, хотел ее полностью. Заполучить ее, однако, оказалось довольно сложной задачей. Ничего не помогало, за каждым дюймом, на который он вырывался вперед, следовал пинок на несколько футов назад.

Джесси определенно вышла за рамки, но была секси, ох как секси в своих мешковатых брюках, которые облегали бедра, и в футболке с логотипом, которая облепила ее полную грудь. Если бы он только мог придумать что-то, чтобы приблизиться к ней. Например, похитил бы ее и держал бы в плену — голой в своей постели.

«Хорошая идея».

Сначала Мейсон попробовал обычные средства, но она отказалась от всех предложений встретиться и отклонила все его намеки на секс.

«И что должен делать бедный медведь?»

Спасти ее от опасности? Трудновато, учитывая ее работу.

Купить ей обед? Джесси приносила еду с собой.

Намазать ее медом и облизать, пока она не передумала?

Ммм, мед. Голодный Мейсон влез в ящик и вытащил карамельную конфету. Он сунул ее в рот и открыл ноутбук. На экране возникло изображение с камеры наблюдения из офиса брата. За ним наблюдал Виктор. Хитрый крокодил прятался где-то рядом, но вне поля зрения. Его старый приятель был настоящим гением, когда дело доходило до уловок. Словно чувствуя, что кто-то наблюдает за ним, Чейз, наклонив голову над стопкой бумаг, поднял руку и показал вверх средний палец.

Усмехнувшись, Мейсон переключил экран, чтобы проверить, передают ли сигналы следящие устройства, вживленные в кожу Миранды и Чейза. Синее пятно находилось на карте в офисе Чейза, а прыгающая красная точка — прямо в отделении FUC.

— Как дела, док?

Веселое приветствие Миранды заставило Мейсона подскочить в своем кресле и расположиться так, чтобы между ними оказался стол. Ее зубастая улыбка ничуть его не успокоила.

— Нормуль. Какие планы на сегодня?

Презрительно надув губки, она сказала:

— Еще больше документов. Как я должна быть хорошей приманкой, если меня держат взаперти все время?

— Мы же вчера ходили гулять в парк.

— Да, но Чейз был со мной. Кто будет настолько глуп, чтобы прийти за мной, когда рядом самый страшный гризли в мире?

Мейсон не смог сдержать фырканье.

— Страшный? Серьезно? И это говорит зайка с длинными клыками.

— Чейзу нравится защищать меня, — сказала Миранда, оправдываясь. — И я думаю, что это мило. Так что не смей ничего делать или говорить, иначе все испортишь. Или, — она наклонилась, и ее тон стал угрожающим. — Я отпущу свою зайку и унижу тебя перед Джесси.

— Почему меня должно беспокоить унижение перед Джесси? Мы — просто коллеги.

Миранда перебила его фырканьем.

— Ой, да лаааадно, — протянула она. — Ты выглядишь, как какая-то сумасшедшая корова, когда она рядом, и клянусь, я вижу, как у тебя текут слюнки. Это действительно довольно жалко.

— Говорит девушка, которая хлопает ресницами, каждый раз, как ворчит мой брат.

— Да, но разница между нами в том, что я получаю кое-что, а ты — нет, ворчун.

Сморщив носик и нахально улыбнувшись, Миранда снова упрыгала, оставив его одного.

Откинувшись на спинку стула, Мейсон снова погрузился в мысли о Джесси. Только бы шестое чувство, не подводившее его никогда, перестало говорить ему, что что-то не так. Он встал и направился к лифту, но обнаружил, что ноги тянут его в сторону по коридору, к обеденному залу и уборным для персонала. Шаги замедлились сами, когда он подошел к уборной, но радар заставил продолжать движение.

Из уборной раздался пронзительный злобный гогот, и мужчина побежал к закрытой двери.

Заперто? Мейсон не задумывался — как и почему, он просто врезался сильным плечом в дверь, а когда это едва сдвинуло ту с места, отошел и ударил по ней ботинком.

С треском дверь открылась, и он, ворвавшись внутрь, застыл на месте. Его глазам открылась странная картина. Клочки одежды валялись на полу, а гигантская черная лебедь с распростертыми крыльями и красным клювом пронзительно гоготала, надвигаясь на уродливого кабана. Самое странное, что Миранда стояла рядом с лебедем и казалась… испуганной.

— Вызови свою зайку! — завопил Мейсон, пока махал руками, чтобы привлечь внимание гигантского кабана.

— Я не могу.

Черт. Мейсон знал только одну причину, почему ее тело не могло трансформироваться. Чейз сойдет с ума. Но ей повезло — дядя Мейсон был здесь, чтобы спасти Миранду и все, что она вынашивала в животе. С ревом он превратился в гризли. В реально крутого, ну, так он себе говорил.

Глава 4

По мере того, как шло время, Мейсон доказал свою полезность, но впервые с тех пор, как Джесси встретила мужчину, она действительно оказалась рада его видеть.

Вообще-то, это была не совсем правда. Ее сердце всегда пропускало удар при виде медведя, и Джесси даже начала приносить запасные трусики на работу, но, несмотря на то, что тело наслаждалось его присутствием, ум и сердце отказывались уступать удовольствию, во всяком случае, не без чувства вины.

Тем не менее, девушка позволила облегчению, да и счастью тоже, наполнить ее, когда Мейсон прибыл на помощь — такой гигантский, пушистый и плюшевый. Слава богу, Джесси успела пописать до того, как начался весь беспорядок.

Когда все случилось, Джесси как раз писала, сидя на идиотском высоком унитазе, таком высоком, что ее ноги не касались пола. Разумеется, она и не думала, что ей придется прийти на помощь Миранде, спасая подругу от самого маловероятного подозреваемого.

Джесси только что закончила, когда услышала счастливый присвист, который так хорошо знала. Она чуть не крикнула «привет» Миранде, когда услышала голос Сесиль из отдела кадров:

— Кое-кто с нетерпением ждет, чтобы заполучить тебя в свои руки.

— О чем ты говоришь? — был ответ Миранды, а затем… — Эй, что ты делаешь с этим шприцем? Знаешь, ты не должна употреблять наркотики. Они плохо на тебя влияют.

— Это не для меня, ты, глупая зайка. Я собираюсь вырубить тебя и отнести злодею, и получить за это вознаграждение.

— Предательница! — выкрикнула Миранда.

— Я предпочитаю термин «материально вознагражденная». А теперь будь хорошей девочкой и позволь мне сделать укол.

— Ха! Вряд ли. Готовься к встрече с моей зайкой.

Не волнуясь, — никто, кто встречал зайку Миранды, не выживал, — Джесси ждала, но звука разрывающейся ткани не последовало. Вместо этого раздалось злое хихиканье, и Джесси использовала шум, чтобы скрыть шорох, когда встала и натянула штаны. Девушка подкралась к двери и выглянула через щель.

— Ой-ой-ой, кто-то не может перекинуться? Я знала, что если выждать время, это случится. Ты облегчила мою работу.

— Тебе не сойдет это с рук, — сказала Миранда своим вызывающим непоколебимым тоном. — Я не могу вызвать своего зверя, но все еще могу надрать тебе задницу.

— В человеческой форме, возможно, но справься с этим, сука.

Джесси распахнула дверцу кабинки, когда Сесиль трансформировалась из уродливой и унылой старой девы в еще более уродливую волосатую свинью с острыми клыками и выпученными красными глазами.

— Это не круто, — сказала Миранда, хлопая себя по бедру там, где обычно было огнестрельное оружие — которого не было, так как она теперь делала только канцелярскую работу.

У Джесси тоже не было ни оружия, ни боевых навыков, но это не удержало ее от трансформации. Ее кожа растаяла, явив миру гладкие черные перья с белыми вкраплениями на кончиках. Джесси разинула свой красный клюв и громко загоготала. Переваливаясь, девушка встала между свиньей — предательницей и подругой. То, что они не делали маникюр в одном салоне и Джесси не поддавалась на уговоры Миранды отдаться Мейсону, еще не означало, что ей не нравится эта женщина. По сути, она ей очень даже нравилась, и порой девушка хотела иметь такой же позитивный взгляд на жизнь.

Разумеется, храбрость и верное решение не помогли ей в столкновении с дикими глазами и бивнями слюнявого зверя.

«Из этого не получится ничего хорошего».

Но, с другой стороны, ей не придется выходить замуж. Мысленно приготовившись к встрече с создателем — и, в конечном итоге, к тому, чтобы стать фаршем для пирога из лебедя — Джесси снова закричала и хлопнула своими крыльями.

«Подойди и возьми меня».

И затем появился он, разбив дверь, как герой в каком-то боевике, и отвлекая Сесиль. Как только Мейсон осознал происходящее, он превратился в пушистого громадного гризли, столкнувшись морда к морде с не такой уже и пугающей свиньей.

Вернувшись в свой прежний вид — ну, за исключением того, что одежды на ней теперь не было, Джесси развернулась, чтобы проверить Миранду, которая лихорадочно хлопала в ладоши, пока позади них медведь и кабан надирали друг другу задницы.

— Ты в порядке? — спросила Джесси.

— Я? В порядке. Спасибо, что пришла на помощь.

— Нет проблем.

Джесси не знала, что еще сказать. Но Миранда знала.

— Надери ей задницу, Мейсон! — закричала она, кажется, совсем не обеспокоенная нападением.

Чокнутая зайка. Джесси повернулась, чтобы посмотреть, как Мейсон вырубил Сесиль ударом массивной лапы. В уборную вваливались агенты. Прежде чем Джесси смогла скрыть свое обнаженное тело от толпы, ее обхватило что-то большое и мохнатое.

— Эй! — закричала она только для того, чтобы получить полный рот меха из-за восклицания. — Что ты делаешь?

— Он, кажется, защищает твою скромность, — заметила Миранда рядом с ней.

— Он хватает меня за задницу, — сказала Джесси сквозь зубы. Она подняла голову и могла бы поклясться, что пушистый мишка улыбнулся ей. Да, он определенно щупал ее ягодицу.

Кто-то передал ей одежду, но Джесси пришлось сказать Мейсону, что она двинет ему по яйцам, чтобы тот нехотя отпустил ее и она смогла вернуться в кабинку. Там Джесси переоделась в запасной костюм. В офисе, полном перевертышей, никто никогда не знал, кому и когда может понадобиться запасной комплект одежды. Когда она вышла, Мейсон только что закончил подтягивать штаны, к обморочному восторгу всех офисных куриц, которые собрались вокруг. По какой-то причине это заставило ее перышки встопорщиться. Ненадолго, правда, но ее взгляд буквально прилепился к широкой груди Мейсона. Эта широкая грудь, отметила она с интересом, была покрыта жесткими волосками, которые спускались вниз и исчезали за поясом штанов. Джесси быстро подняла глаза, но мужчина поймал ее взгляд и ухмыльнулся.

— Я одеваюсь слишком быстро? Я могу раздеться, если хочешь, и начать заново.

— Ой, фууу, — ответила Миранда. Спасибо птичьим богам, потому что Джесси почти ответила «да». — Есть только один медведь, которого мне нравится видеть голым. Это напомнило мне о… А кто-нибудь сказал?..

Рев, который эхом разнесся по коридору и очистил комнату от толпы, ответил на вопрос о том, знает ли Чейз о нападении на Миранду.

Мужчина ворвался в уборную, едва контролируя зверя, признаки которого были видны в его диких глазах.

— Миранда! Ты в порядке? — проревел он.

Молниеносно Миранда прыгнула на Чейза, обхватив его руками и ногами.

— Я в порядке, сладкий медвежонок. Джесси держала плохую свинку под контролем, пока Мейсон не пришел на помощь.

— Почему ты сама не расправилась с ней? — спросил он, хмуря брови.

От рывка за руку Джесси споткнулась о Мейсона, который потащил ее прочь от интересной сцены.

— Что ты делаешь? Я хочу посмотреть, — шипела она.

— Если ты не хочешь увидеть, как они занимаются сексом, то я предлагаю уйти сейчас.

— Но разве она не…

— Собирается рассказать ему, что она беременна? Да. И его ответ…

Мейсон замолчал, когда раздался крик: «Что?», заставивший задрожать воздух вокруг них.

— Похоже, он немного удивлен?

— Чейз хотел подождать, но Миранда — это Миранда.

Затем последовал треск, словно кто-то врезал кулаком в деревянную стену и проломил ее.

Джесси бросила испуганный взгляд за спину.

— Мне стоит волноваться?

— Нет, потому что всякий раз, когда Миранда раздражает Чейза — обычно нарочно, — они уже через пару минут оказываются голыми.

Крик, теперь уже наслаждения, заставил рот Джесси округлиться.

— Хм, разве мы не должны поставить какой-то знак или что-то такое, чтобы предупредить людей?

— Ты действительно думаешь, что кто-то настолько глуп, чтобы спуститься сюда и поглазеть? Ты ведь уже видела моего брата?

Ее губы дернулись в усмешке.

— Думаю, никто не рискнет.

Именно тогда Джесси заметила, что Мейсон держит ее за руку, хотя они уже остановились в коридоре. Она бы отстранилась, но мужчина крепко сплел свои пальцы с ее.

— Значит, лебедь? — сказал он, бросив на нее вопросительный взгляд. — Я бы не догадался.

И ему, видимо, было не очень интересно, раз он даже не поинтересовался, ведь почти все в офисе это знали.

— Почему, потому что я не грациозная и изящная? — прошипела она.

— Нет, потому что я думал, что лебеди белые.

Мейсон побледнел, когда сказал это, и поспешил добавить:

— Не то чтобы я был расистом или кем-то еще. Точно нет. Я люблю черный. И белый. И любой другой цвет. На самом деле люблю, — он выглядел таким потрясенным, что она рассмеялась.

— Тебе на лбу нужен знак, который изображал бы открытый рот и большую ногу в нем. Не волнуйся. Это удивляет большинство людей. Моя мать была австралийским черным лебедем. Она мигрировала сюда, чтобы выйти замуж за моего отца, который, кстати, белый.

— Я уже говорил, что думаю, что ты очень красивая? И как лебедь, и как цыпочка, — он усмехнулся, довольный игрой слов.

— И ты все еще не залез мне в штаны, — парировала Джесси, выдернув свою руку из его, несмотря на то, что наслаждалась обволакивающим ее теплом.

— Разве я не заслужил хотя бы поцелуй за спасение твоих хвостовых перышек? — Он поиграл бровями. — Давай. Я испортил любимую пару джинсов, спасая твою миленькую шейку.

Джесси хотела сказать ему, куда он может засунуть свои ожидания, но ее рот открылся и вместо этого произнес:

— Один поцелуй.

Она почти оглянулась, чтобы посмотреть, кто это сказал. Конечно, она не хотела целовать медведя, который так высоко ценил себя. Не хотела почувствовать эти полные губы на своих губах, скользящие…

Мейсон не дал ей возможности передумать. Он буквально поднял Джесси с земли, его большие руки обхватили ее талию, а лицо оказалось на одном уровне с ее лицом.

— Это такая плохая идея, — пробормотала она, приближаясь к соблазнительным губам, преследовавшим ее во снах и наяву.

Потом Джесси уже не могла думать, только чувствовать. Его губы нежно коснулись ее губ, прежде чем плотно прижаться к ним, посылая сквозь ее нервную систему шокирующий импульс удовольствия. У Джесси вырвался вздох, и она подняла руки, чтобы погладить широкую грудь Мейсона, пока он целовал ее — медленно, чувственно исследуя рот, заставляя ее задохнуться от желания.

Все закончилось слишком быстро, когда мужчина внезапно опустил ее и повернулся. Его широкое тело заблокировало девушке обзор.

— Что вы здесь возитесь? Мне нужно допросить тебя и Джесси, — рявкнула Хлоя, закрытая телом Мейсона. — И когда Миранда закончит то, чем она занимается с Чейзом, ей тоже нужно отчитаться.

Щеки Джесси вспыхнули, когда она поняла, что только быстрая реакция Мейсона спасла ее от того, чтобы быть застуканной на работе с одним из известных кобелей.

«Ну, по крайней мере, теперь я знаю, почему дамы любят его. Один поцелуй, и я была готова изнасиловать его сама».

Что касается самого Мейсона, по-видимому, произошедшее не повлияло на него так же, раз он заметил, как появился их босс. Эта холодная доза реальности развеяла возбуждение или большую его часть. Расправив плечи, девушка обошла медведя, чтобы последовать за Хлоей.

Рука поднялась и схватила ее за плечо, развернув.

— Джесси?

Глаза Мейсона горели ярким блеском и, казалось, хотели сказать что-то, что она не могла понять.

— Ты получил свой поцелуй. Так что мы в расчете. Теперь, если не возражаешь, пойдем, прежде чем Хлоя надерет нам задницы.

Мужчина открыл рот, как будто хотел что-то сказать — и она глупо хотела услышать, как он скажет: «К черту Хлою. Давай снова поцелуемся». Или еще лучше, просто сделает это. Но вместо этого Мейсон плотно сжал губы и кивнул.

Удрученная, но не понимающая, с чего бы, Джесси потопала по коридору, напоминая себе, почему связываться с игривым медведем было так неправильно. Но почему-то первая же причина одновременно охлаждала ее пыл и побуждала сдаться. И какова же была эта причина номер один, по которой стоило позволить Мейсону залезть ей в штаны? Потому что это было бы чертовски хорошо.

* * *
Мейсон последовал за восхитительной попкой. Ему пришлось засунуть руки в карманы, чтобы не коснуться ее или, еще лучше, чтобы не схватить Джесси, не перебросить ее через плечо и не сбежать в свою пещеру, хм, квартиру. С тех пор, как он мельком увидел ее обнаженной, — мельком, потому что в нем взыграла подавляющая собственническая потребность скрыть шоколадные изгибы от всех остальных, — он хотел попробовать ее. И когда он ухватил ее за попку, ощущение стало сильнее.

На то, чтобы отпустить девушку, дабы она могла одеться, потребовалась сила воли, но не так много как на то, чтобы закрыть глаза, не смущая Джесси, когда она убежала в кабинку.

К счастью, Миранда и не взглянула на Мейсона, пока он одевался, не тыкала пальцем и не хихикала над его стояком. Да любой мужчина бы возбудился после такого зрелища! Джесси, к счастью, спряталась в кабинке, не подглядывая — он видел по ее ногам, что она стоит спиной, а офисные леди хихикали и таращились на его голую задницу, которая, слава богам, не была волосатой, как у его отца.

Мейсону была до лампочки реакция женщин за его спиной. Он получил удовольствие, видя, как глаза Джесси расширяются от восхищения, когда, выйдя, она увидела его голую грудь. Ему хотелось стукнуть себя в грудь и выйти из уборной с важным видом. Подождите-ка, разве это делают не гориллы?

Неважно. Он все еще хотел встать в стойку и показать всем свое торжество.

И тогда девушка согласилась на поцелуй, чем удивила его до чертиков.

Мейсон ожидал удара в голень и яростного «нет». Какой приятный сюрприз.

Он медленно приблизился, позволив своим губам мягко заявить о правах на ее губы, внутренне обрадовавшись, когда Джесси не оттолкнула его. Не говоря уже о том, что она разожгла его страсть. Он мог целовать ее весь день. Вероятно, сработал еще один защитный инстинкт, когда мужчина услышал приближающиеся шаги. В мгновение ока он переместил Джесси за себя. Стремление сохранить свою женщину в безопасности — «да, свою женщину» — было непреодолимо.

Обдумывая случившееся, Мейсон признал, что должен был просто перебросить девушку через плечо и бежать куда угодно. И тогда ее губы оставались бы мягкими и податливыми под его губами, а не стали бы, как сейчас, сложенными в тонкую линию, так хорошо сочетавшуюся со сверкающими темными глазами.

Мейсон выругал любопытную природу своего медведя: тому было интересно, какие у Джесси глаза во время секса. А медведь обвинил человеческую часть в том, что та раздумывает, а не действует. Обе его стороны не могли дождаться, когда фантазия станет реальностью.

Все еще с обнаженной грудью, не решаясь возвращаться за рубашкой в уборную, где его брат уединился с вздыхающей зайкой, Мейсон направился за Джесси и плюхнулся на стул рядом с ней в кабинете Хлои.

Пока они с Джесси вводили в курс дела Хлою, она хмурила брови, и с каждым словом все сильнее. В конце босс откинулась на спинку стула и вздохнула.

— Это плохо. Мы даже не подозревали, что Сесиль была шпионом. Мы доверяли ей, а ведь мы тщательно отбираем всех после фиаско с Фрэнком.

Фрэнк раньше был доверенным агентом в офисе Объединения, пока не обнаружилось, что он продавал тайны за деньги. Парень умер, пытаясь похитить Миранду, и зачистки начались в офисах по всей стране. Но они больше не нашли шпионов, даже если Мейсон и подозревал, что они существуют.

— Что мы будем делать, чтобы защитить их? — спросила Джесси. — Беременная и не способная перекидываться Миранда может защищаться только голыми руками.

— Она далеко не беззащитна, — сухо заметила Хлоя. — Эта девушка сможет побрить разъяренного быка, если будет необходимость. И я думаю, что те, кто осмелится прикоснуться к зайке, будут иметь дело с гризли-мальчиком Чейзом. Но я согласна, учитывая ее положение, мы не можем использовать Миранду как приманку.

— Мы не можем доверить FUC ее защиту, — добавил Мейсон.

— Эй! — Джесси бросила на него негодующий взгляд.

— Я не говорю ни о ком в этой комнате, но может быть еще одна Сесиль, кто-то под нашим радаром, потому все идет к черту.

Хлоя склонила голову.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Им нужно уйти в подполье. Я бы рекомендовал доверить их защиту специальному члену оперативного отряда. И вам повезло, у нас есть один такой. Виктор знает, что делать. Он может собрать команду перевертышей, которым доверяет, чтобы те помогли ему.

— Я удивлена, что ты не предлагаешь заняться этим сам.

Мейсон улыбнулся, но не своей обычной веселой усмешкой, а ухмылкой зубастого хищника, вдруг обнаружившего что-то вкусное.

— И пропустить забавную охоту на злодея и возможность порвать его в тряпки? Нет, я останусь здесь, приклеенный к Мисс Техногений, пока она не расшифрует еще немного тумбы-юмбы с этих восстановленных жестких дисков. Я хочу быть здесь, когда мы узнаем, где прячется ублюдок.

— Мне не нужно, чтобы ты дышал мне в затылок, — возразила Джесси.

— Я буду дышать на любую часть твоего тела, если это даст нам ответы, — отрезал он. — И ты будешь рада помочь, или у нас на ужин будет жареный лебедь.

— Животное.

— Скорее, реалист.

— Интересный разговор, но, кажется, мы отклонились от темы. Джесси, медведь прав. Сейчас мы действительно нуждаемся в этой информации больше, чем когда-либо. Я освобождаю тебя от повседневных обязанностей, чтобы ты могла сосредоточиться исключительно на дисках, которые мы восстановили. Мы вызовем техника из другого офиса, чтобы тот взял на себя твои обычные обязанности. Мейсон, я хочу, чтобы ты снова проверил всех офисных агентов. Я не могу понять, как человек может работать на психа, но предполагаю, что деньги порой говорят громче, чем честность.

— Мы его поймаем, — тихо пообещал он. — Поймаем больного маленького ублюдка и заставим его заплатить.

Закончив, Мейсон последовал за Джесси в ее кабинет. Она плюхнулась в кресло и сразу начала печатать.

Нахмурив брови, он развернул ее стул, так, чтобы девушка смотрела ему в лицо.

— Не думаешь, что нам надо поговорить?

Она не встретилась с ним взглядом, вместо этого уставилась на его ноги.

— О чем? Хлоя дала нам инструкции. Я дам тебе знать, когда найду что-нибудь.

Упрямая птичка. Руки чесались от желания встряхнуть ее.

— Я имел в виду поцелуй.

Она подняла голову и моргнула.

— А что насчет поцелуя?

Джесси попыталась казаться беспечной, но, кажется, забыла о его остром слухе, который уловил учащенное сердцебиение.

— Между нами что-то есть. — Мейсон смело заявил об этом и ждал ответа. И да, черт возьми, он втайне хотел, чтобы она это признала.

— Ага, взаимная неприязнь.

Она откровенно пыталась лгать, но не могла не облизывать губы, а блуждающие глаза то и дело останавливались на его губах.

Джесси могла придумывать все, что хочет. Но его нутро знало лучше.

— Это не неприязнь.

— Говори за себя.

— Ты действительно собираешься отрицать, что между нами искра?

«О да, отрицай детка, чтобы я мог доказать тебе, что ты не права».

— Ага. То, о чем ты думаешь, это всего лишь благодарность за то, что ты спас меня и не позволил ощипать мои перышки. Ничего больше.

— Правда? — Мейсон даже не потрудился скрыть опасный блеск, вспыхнувший в его глазах при ее скрытом вызове. — Тогда ты без проблем докажешь это.

— Я… м-м, то есть…

Он присел, чтобы их лица оказались вровень.

— Я думаю, — сказал он, удержав ее подбородок, когда девушка попыталась избежать его взгляда, — что тебе понравился тот поцелуй. На самом деле, больше, чем понравился, и я думаю, что это тебя пугает.

— Ты меня не пугаешь.

— Тогда поцелуй меня снова. Если ничего нет, как ты утверждаешь, то никакого вреда от этого не будет, а я оставлю тебя в покое.

— Нам не стоит этого делать, — прошептала Джесси, но не смогла оторвать взгляд от его губ.

— Тогда как ты докажешь, что я неправ?

Прежде чем она успела ответить, в дверях послышался шорох, Мейсон встал и круто повернулся, чтобы увидеть парня почти с него ростом, мускулистого и спортивного, с короной густых платиновых волос. Холодные голубые глаза незнакомца лишь ненадолго задержались на Мейсоне, а затем переместились к Джесси.

— Джессика. Я слышал о произошедшем с тобой, и раз я в городе, то подумал зайти и посмотреть, все ли в порядке.

Парень говорил чопорно, и Мейсон задумался, кто такой этот высокомерный хрен.

«И чего он хочет от моей Джесси?»

— Эрик, тебе действительно не стоило беспокоиться.

Холодный тон Джесси не смутил блондинистого здоровяка с запахом птицы. Он приблизился к девушке и опустился на колени в то положение, в котором был Мейсон несколько минут назад.

— Конечно, стоит. Вообще-то я собирался тебе позвонить. Я нахожусь в городе по работе в течение недели и надеялся, что мы сможем пообедать вместе.

— Нет.

Мейсон не смог сдержать триумфальной улыбки, когда она отшила незнакомца.

— Ты слышал даму. Теперь попрощайся. У нас есть дела.

Дела, заключавшиеся в том, чтобы заставить Джесси признаться, что она хочет его.

Ледяной голубой взгляд встретил его на короткое мгновение, и челюсть Эрика сжалась.

— Это не твое дело. — Затем парень отвернулся от него и повернулся к Джесси. — Я понимаю, что ситуация неприятная, но это больше, чем ты и я. Можем мы хотя бы попытаться?

Разговор почему-то вдруг принял непонятное направление, и Мейсон не смог удержаться от вопроса:

— Джесси, кто этот клоун?

Вздохнув, она посмотрела на него, выражение лица при этом было пустой маской.

— Мейсон, познакомься, это Эрик — мой жених.

Комната закачалась, или это земля наклонила свою ось, потому что что-то, к черту, выбило почву у Мейсона из-под ног.

— Я не знал, что ты помолвлена. — Ему удалось как-то выговорить эти слова, не разъяряясь до состояния гризли.

Блондин встал и протянул руку, ухмылка играла на его губах.

— Эрик Питерс. Я из канадской стаи, здесь по работе и, надеюсь, для удовольствия.

Мейсону пришлось пожать руку другому мужчине, который, как ни раздражающе это было, обладал твердой хваткой, несмотря на блестящие волосы и костюм.

— Ну, полагаю, я должен оставить тебя и твоего жениха наедине, — сказал Мейсон, приклеивая фальшивую улыбку на лицо.

— Мейсон, — Джесси выглядела встревоженной, но не сделала ничего, чтобы остановить его, когда мужчина ушел.

Вот и хорошо, потому что тогда он, возможно, просто поддался бы своей потребности схватить Джесси, убежать далеко-далеко и заняться с ней любовью, пока она не забудет о своем высокомерном хрене-женишке.

По крайней мере, ее помолвка объяснила, почему Джесси продолжала отшивать его, хотя почему она не сказала это ему в лицо при первой возможности, Мейсон не понимал. И почему она согласилась поцеловать его? Он не считал, что Джесси принадлежит к тому типу женщин, которые обманывают любовника.

С другой стороны, она, казалось, относилась к Эрику с еще большим презрением, чем к Мейсону. Почему она согласилась выйти замуж за того, кого, казалось, едва ли терпела?

И почему он хотел это знать?

Мейсон должен был поблагодарить свои счастливые звезды за то, что нашел хорошую причину забыть Джесси. Чтобы держаться подальше от ее колкостей и острого язычка. Подальше от ее непреодолимого аромата и… черт, помолвлена она или нет, казалось, он все еще хотел ее.

Время напиться. Сразу после того, как он убедится, что Виктор спрятал Миранду и брата. Потом Мейсон отправится на свидание с большой бутылкой текилы. А может, и с двумя.

Глава 5

Проклятое FUC и их программа защиты свидетелей. Они хорошо спрятали зайку и ее злобную пару. Они заставили исчезнуть всю ее семью, разрушив план заполучить образец крови. Когда шпиона обнаружили и заключили в тюрьму, в самую глубокую и темную яму, найденную в FUC, возможность выяснить, где они спрятали зайку и ее семью, оказалась равна нулю. Это заставило его топать ножками и скрежетать зубками.

Но истерикой ничего не добиться. Настало время отстать от этой верзайки и сосредоточиться на других. Иногда путь к успеху должен был виться извилистой тропкой вокруг добычи, закручивая спирали ловушки все туже и туже, пока бежать становилось некуда. Поэтому план Б уже введен в действие и должен обеспечить новый уровень развлечений. Конечно, нынешняя цель была более сложной задачей, но выбрать легкий путь — это же трусость. Было бы лучше практиковать смелость и дерзость сейчас, а когда размер и зубы станут больше, проявление смелости станет второй натурой. Кроме того, нынешняя цель была так же приятна, как Миранда и ее медведь.

Дверь в святилище распахнулась.

— Пакет доставлен, — сказала гиена, с трудом сдерживая хихиканье. Верный прихвостень, вернувшийся в отчий дом и готовый служить более рьяно, чем когда-либо.

— Отлично.

Он забарабанил пальцами по рабочему столу, и пузырь радости — злой, вдохновляющий — прорвался.

«Муа-ха-хи-хи-хи. Муа-ха-хи-хи-хи».

* * *
Прошла неделя с момента поцелуя — или, как Джесси вспомнила с отвращением, семь долгих дней с тех пор, как Мейсон узнал об ее женихе и бросил ее, как горячий картофель. Излишне говорить, что неделя была отстойной, благодаря тому, что один большой, раздражающий медведь прекратил приходить, чтобы сводить ее с ума. Она должна была радоваться, до него, наконец, дошел намек. Вместо этого девушка стала угрюмой. Сидя в кабинете, она без конца жевала чипсы.

Что еще хуже, ей постоянно приходилось отказываться от вежливых приглашений на ужин от ее столь же нежеланного жениха. Бедный парень. Он был такой же жертвой рождения, как и она, но, в отличие от нее, кажется, не намеревался бороться с этим. Как жаль, что она не смогла найти в себе ни одной искры интереса к белокурому лебедю, ничего, чтобы облегчить жизнь.

В довершение к уже раздражающей ситуации ей пришлось уворачиваться от гневных обличительных речей отца, у которого была своя точка зрения на решение дочери игнорировать канадского принца. Разговоры, как правило, переходили на оскорбления и угрозы после того, как отец кричал: «Я — твой отец! Ты сделаешь так, как тебе сказано». На что она обычно отвечала: «Да не пошел бы ты куда подальше». Уф, после этого все становилось еще хуже. Да, ее отец давал возможность выпустить пар, но не то чтобы это сильно помогло.

В общем, она никогда не была более несчастной, поэтому, когда Хлоя вызвала ее, чтобы сказать, что администратор FUC получил подозрительный пакет, Джесси поспешила так быстро, как позволяли ее ножки, в приемную, с ящиком инструментов в руке. Поездка в отделение неотложной помощи звучала намного веселее, чем ее нынешний план: хандрить и поедать еще больше чипсов, которые обязательно скажутся на заднице.

В качестве меры предосторожности и в соответствии с инструкцией по технике безопасности были вызваны работники в костюмах пингвинов, а дежурный персонал FUC был отправлен по домам, на случай, если в безобидном контейнере содержится что-то опасное.

«Мне точно повезет».

Сотрудники — два десятка или около того — быстро подали заявки, никто не хотел упускать шанс уйти пораньше, не потеряв при этом деньги.

Как только здание опустело, Джесси приступила к работе.

Она и Хлоя с большим интересом, чем он того заслуживал, осмотрели посылку. Обычная коричневая коробка, заклеенная прозрачной упаковочной лентой по швам, имела белую наклейку с адресом FUC, написанным печатными буквами, и была без обратного адреса.

— Что ты на это скажешь? — прошептала Хлоя.

— Почему ты шепчешь? — спросила Джесси тоже шепотом.

— Что, если внутри есть датчик давления, знаешь, такой, шумовой активатор?

Джесси громко фыркнула.

— Ты видела парня, который привез его, верно? Он же почти жонглировал коробкой, да еще и песню Рианны пел. Ужасно фальшиво, кстати. Нет, если это бомба, то является спусковым крючком что-то другое.

Надев спецочки, девушка наклонилась, чтобы всмотреться в упаковку. Линзы исказили предмет перед ней. Различные цвета и оттенки появлялись в зависимости от плотности, тепла предмета и его содержимого.

Джесси не видела ничего, что могло бы как-то ее встревожить. Затем она запустила рядом с таинственной коробкой счетчик радиации, но тот ничего не зарегистрировал. Сканирование отпечатков пальцев тоже не дало результатов.

Склонив голову, Джесси сдвинула инфракрасные очки на лоб, поднимая челку к пучку на макушке. Она поджала губы, пытаясь придумать другое внешнее тестирование, прежде чем разрезать ленту.

— На что смотрим?

Преувеличенно громкий шепот Мейсона, раздавшийся у нее над ухом, заставил завопить и подпрыгнуть. Руки, взметнувшиеся в панике, задели угол коробки. Они все повернулись, чтобы посмотреть, как будто в замедленной съемке — выражения их лиц были комичны, наполнены одинаковым ужасом — когда безобидная коробка упала на пол.

Джесси моргнула, ее тело напряглось, ожидая реакции. Ничего не произошло. Она резко развернулась и ударила в твердую грудь.

— Ты идиот! Что, если это была бы бомба?

— Но она пахнет печеньем, — сказал мужчина, даже не дрогнув от ее атаки.

Глупый медведь.

— Как это пахнет печеньем? Я ничего не чувствую.

Джесси перестала бить его, чтобы наклониться и поднять коробку. Она прильнула к ней носом. Но даже глубоко вдохнув, она ничего не почувствовала, если не считать запаха картона.

— Поверьте мне, когда я говорю, что это пахнет печеньками. Черт возьми, я выигрывал чемпионат по вынюхиванию корзинок для пикника в течение трех лет. И ты будешь спорить со мной, притом, что точно знаешь, что птицы не имеют такого хорошего обоняния?

Хмурый взгляд был ему ответом.

— Будучи знатоком кондитерских изделий и других вкусняшек, могу сказать, что это тройной шоколад… — Мейсон снова принюхался. — С изюмом и овсяной мукой.

— Отравленные, держу пари.

Он раздул губы в громком пренебрежительном фырканье.

— Ладно, о, подозрительная. Мы раскроем коробку и узнаем?

— Почему бы вам не сделать это, пока я пойду и постараюсь расспросить получше доставщика? — сказала Хлоя и улизнула, пока они стояли, уставившись друг на друга.

Джесси не могла смотреть на медведя. Мейсон исчез после фиаско и, увидев его вновь, она снова вспомнила, почему он преследовал ее мысли. Выглядел он, как всегда, аппетитно, футболка обтягивала грудь и была заправлена в джинсы. Боже, она просто хотела запрыгнуть на него, сорвать одежду с его тела и…

«Сделать действительно грязные вещи».

Плохая птичка. Джесси мысленно встряхнулась и попыталась удостовериться, что на лице сохранилось отстраненное выражение или, по крайней мере, что-то, что не кричало бы: «Возьми меня! Возьми меня сейчас!»

Но его губы искривились, как будто он все равно догадался о ее мыслях.

— Ты слышала босса. Пойдем, проверим эти печеньки.

Он повел рукой, позволив ей идти вперед. Кстати, о подозрениях. Джесси спросила себя, а смотрит ли он на ее попку. Наверняка нет, ведь девушка была сегодня в длинном свитере цвета хаки с кучей карманов. Но даже если так, небольшое дополнительное покачивание никогда не повредит.

Было ли глупо надеяться на игривый шлепок по попке, а затем почувствовать разочарование, когда этого не случилось?

Джесси поставила коробку на стол с большей силой, чем было необходимо, и упала в кресло. Глядя на коробку, она мысленно перебрала тесты, которым могла ее подвергнуть, прежде чем открыть. Стон отвлек ее, чувственный рокот, откоторого мурашки побежали по позвоночнику.

Какого черта?

Повернувшись на своем месте, она моргнула от увиденного.

Мейсон с полуприкрытыми глазами снова рыкнул, протираясь своим большим телом об дверной косяк. Это было захватывающе. Странно, но в то же время чувственно.

— Что ты делаешь?

— Чешусь.

Джесси смотрела, как он энергично раскачивается из стороны в сторону, вверх-вниз, прижавшись спиной к углу. Мейсон издавал звуки удовольствия, пока чесался, и в этот момент выглядел как медведь, даже в своей человеческой шкуре. Ее губы дернулись.

— Ты ненормальный! — воскликнула девушка, немного в шоке от его поведения.

— Но у меня все чешется. Если это так сильно беспокоит тебя, могла бы предложить почесать меня, — он подмигнул и взялся руками за край футболки, потянув ее вверх на несколько дюймов, чтобы оголить тугой пресс.

Джесси сглотнула. В ее голове так легко возник образ того, как Мейсон снимает свою футболку до конца и встает на колени, чтобы она могла коснуться его широкой спины. Боже, этот медведь знал, как соблазнить ее.

— Возьми спиночес, — отрезала она, прежде чем повернуться обратно к коробке.

— Зануда, — пробормотал он, устраиваясь на углу ее стола, когда Джесси вытащила из кармана нож и нацелила его на коробку.

— Разве ты не собираешься проверить эту штуку на отпечатки? — спросил он.

— Мы уже сделали это, прежде чем ты пришел. Она чиста.

Джесси перерезала ленту с одной стороны, аккуратно отделяя ее со всех сторон. Затем девушка сделала глубокий вдох и уже собиралась открыть, когда Мейсон схватил коробку со стола и отвернулся.

— Эй, что ты делаешь?

— Я открою его на случай, если ошибаюсь, и это опасно. Думаю, мое лицо больше подходит в качестве расходного материала, — он повернулся и раскрыл коробку.

— Ты идиот. Что, если бы ты ошибся насчет содержимого?

Он пожал плечами.

— Женщинам нравятся шрамы. Но хватит о моей храбрости и самопожертвовании. Ты можешь поблагодарить меня позже, если захочешь, голой.

Мейсон поиграл бровями. Джесси зарычала сильнее, потому что ее тело мгновенно отреагировало на предложение.

— Нельзя винить медведя за попытку. Поскольку я не получаю награды за свой подвиг, давай посмотрим, что внутри.

— Ты такой идиот.

Но, тем не менее, его неожиданная галантность понравилась ей — и его предположение раздеться вместе согрело ее лучше, чем глоток бренди холодной зимней ночью.

Мужчина поставил коробку на ее стол, и Джесси заглянула, чтобы увидеть пакет «зиплок», наполненный печеньем.

— Зачем кому-то посылать нам печенье анонимно? — размышляла она.

— Потому что кто-то любит нас и хочет сказать «спасибо» за отличную работу?

— Или хочет отравить нас.

— Всегда такая пессимистка, — упрекнул он.

— Я предпочитаю называть это осторожностью, — заявила девушка, поднимая пакет и поднося его, чтобы посмотреть над люминесцентной лампой. Честно говоря, она не знала, что искала. Она не была химиком или даже пекарем, хотя Джесси и Бетти Крокер отлично ладили. Положив печенье, она наклонилась, чтобы открыть нижний ящик и вытащить конверт.

— Что ты делаешь? — спросил Мейсон.

— Посылаю его людям, которые смогут проверить. Я занимаюсь электроникой и тому подобным, а не хлебобулочными изделиями.

— Но это займет слишком много времени.

— У тебя есть другой план? — спросила она, просматривая список контактов в поисках адреса лаборатории.

— Да.

Шорох пакета был единственным предупреждением, которое она получила. Джесси повернулась и разинула рот в удивлении и ужасе, увидев, как Мейсон засунул в рот печенье.

— Ты с ума сошел? — выкрикнула она.

Паника захватывала девушку, пока он задумчиво жевал печенье.

— Ммм. Насколько я могу понять, я был прав — шоколад, изюм, овсянка, ну, и намек на корицу. Они на самом деле очень хороши, — мужчина закинул еще печенье в рот.

— Мейсон.

Она почти простонала его имя, пока он съел еще одну, возможно, отравленную печеньку.

— Ты самоубийца? Да?

— О, поживу еще немного, Джесси. Не все — ловушка.

— Говорит человек, которому осталось жить, возможно, меньше минуты.

Его глаза встретились с ее, и в них вспыхнула страсть.

— Ну, если я помру, то разве ты не должна подарить умирающему человеку последний поцелуй?

— Не время доставать меня, — но Джесси не могла не посмотреть на его рот, голод вторгался в ее мысли — и желание снова попробовать его губы.

Он опустился на колени, оказавшись чуть ниже уровня ее лица, и посмотрел на нее.

— Я думаю, что это идеальное время. На самом деле, я, кажется, чувствую слабость. Быстро, поцелуй меня, Джесси. Дай умирающему медведю что-то, ради чего нужно жить.

Он даже сымитировал удушье в конце своей просьбы.

Она бы сказала «нет». Вероятнее всего. Но он наклонился ближе, прежде чем девушка смогла возразить, и завладел ее ртом, на самом деле, больше, чем завладел, поработил.

Абсолютно. Полностью. Восхитительно.

«О, просто божественно».

Его губы прижались к ее губам, двигаясь так, как она никогда не представляла себе возможным, втягивая и покусывая чувствительную кожу. Она ахнула от потрясения, из-за желания, наполнившего ее от его прикосновений, и медведь воспользовался этим.

Скользя своим языком в ее рот, он дал почувствовать сладость шоколадного печенья.

Мейсон попробовал ее и позволил своему языку танцевать вдоль ее.

Джесси не помнила, как соскользнула со стула или как оказалась у него на коленях, ее ноги обхватили торс Мейсона, а его руки обхватили ее ягодицы.

Не то чтобы она беспокоилась об этом, потому что целовала его в ответ со всей неистовостью, которую сама от себя не ожидала. С потребностью, которой никогда раньше не испытывала. С каждой чувственной лаской, с каждым эротическим движением языка, с каждым жаждущим прикосновением она забывала обо всем, кроме того, что мог дать ей Мейсон.

Ее пальцы запутались в его волосах, притягивая ближе. Жар захватил ее, заставляя все ее тело дрожать, а виски — заныть. Ее щелочка увлажнилась в ожидании. Как она могла не увлажниться, если его твердая выпуклость терлась об нее, обещая восторг, демонстрируя такое страстное желание?

Мужчина отстранился, и она издала возглас недовольства, прежде чем открыть глаза. Веки от страсти налились тяжестью.

— Мы должны остановиться, — простонал он, продолжая массировать ее ягодицы руками.

— Что? — его комментарий не имел никакого смысла, ведь она чувствовала, как его член все еще прижимается к ее промежности.

Девушка не хотела останавливаться, не тогда, когда все ее тело кричало, что взорвется, если не закончит то, что они начали.

Впервые с тех пор, как Джесси попробовала секс — тридцатисекундная возня на заднем сиденье автомобиля, которая заставила ее заскучать — она захотела узнать, почему так много людей бросали осторожность и здравый смысл на ветер ради удовольствия.

Возможно, она испытает оргазм без использования пальцев или фаллоимитатора. Если бы он только повернулся, чтобы поцеловать и поласкать ее.

— Не могу поверить, что говорю это, но мы не можем этого сделать. Это неправильно. Ты помолвлена, — напомнил он ей.

О, поговорим о ливне холодной воды реальности. На этот раз с ужасом, с еще большим ужасом, она сползла с его коленей и прикрыла ладонью рот.

Ее губы все еще покалывало от его прикосновений, и девушка все еще могла ощущать вкус его языка. Да поможет ей бог, она хотела большего.

— Уходи, — мягко произнесла она, и дрожь пробежала по ее телу при виде его глаз, которые говорили, что он тоже хочет ее. Но если он хотел ее, тогда зачем остановился?

— Джесси, — он протянул руку. — Мы должны поговорить об этом. О нас.

— «Нас» нет. И никогда не будет, — она отстранилась от него и соблазна, который он вызвал. Джесси покачала головой. — Ты прав. Мы не можем это сделать.

— Потому что ты помолвлена с другим, — он выплюнул эту претензию, как будто сами слова жгли ему рот.

Ревность? Конечно же, нет. Она подавила удовольствие от этой мысли.

— Мы не можем сделать это, но не из-за Эрика. Даже если бы я не была помолвлена с ним, ты и я, это не может произойти. Во-первых, я не занимаюсь сексом на одну ночь.

— Кто сказал, что это на одну ночь? Ты делаешь что-то со мной, Джесси. Заставляешь чувствовать что-то странное — то, что я никогда не чувствовал раньше.

— Хорошая тактика, часто используешь ее? — огрызнулась девушка, внезапно хорошо осознав его репутацию.

— Никогда. То, что я чувствую с тобой, мне в новинку. Это что-то этакое.

— Я не верю тебе.

— Я не вру. Ты особенная, Джесси.

— Не делай этого, — она дико затрясла головой, пытаясь опровергнуть его, конечно, ложное заявление.

— Чего не делать? Не говорить, что я приходил, потому что ты нравишься мне? Не говорить, что я не могу перестать думать о тебе? Скажи мне, что ты не чувствуешь то же самое. Что ты не думаешь обо мне, когда одна. Давай, спорим, не сможешь?

Как он узнал? Ее чувства к нему были так заметны?

— Я признаю, что ты заводишь меня, но я не раздвигаю ноги для шестидесятисекундного пыхтения только потому, что ты делаешь меня влажной.

— Во-первых, когда мы займемся любовью, это продлится больше минуты, и ты будешь выкрикивать мое имя даже еще до того, как я войду. Это обещание.

— Значит, ты бы подарил мне оргазм. Юху. Я могу сделать это сама, и угадай, что? На следующий день мне не нужно беспокоиться о том, что меня бросят.

Раздражение стало затмевать страсть на его лице.

— Черт возьми, какую часть в словах «я хочу от тебя больше, чем просто секс» ты не понимаешь? Дай мне шанс. Неужели это так сложно?

— Я все еще помолвлена, или ты забыл?

— Да, я забыл, потому что любой идиот увидит, что ты его не любишь. Чего я не понимаю, так это того, что если тебе безразличен твой жених, почему не бросишь его?

Действительно, почему?

— Это сложно.

— Так объясни.

— Я — лебедь.

Слабое оправдание, из-за которого он нахмурился.

— Хрень. А я — медведь. Нет никакого закона, запрещающего нам быть вместе.

Она покусывала нижнюю губу. Сколько она должна ему сказать? Только Хлоя знала о ее фактическом ранге в стае.

— Я не просто лебедь. Я принцесса — лебедь.

Мейсон моргнул. Осмотрел ее сверху вниз, затем снова моргнул, прежде чем разразиться громким смехом.

— Что тут смешного? — спросила Джесси, положив руки на бедра.

— Да ладно. Принцесса-лебедь? Ты не могла придумать лучшего оправдания? Может быть, что-то более правдоподобное?

— Но это правда. Мой папа — король — лебедь, что делает меня принцессой, и поэтому я должна выйти замуж по договоренности за такого же, как я, чтобы укрепить нашу стаю.

Мейсон оборвал смех.

— Серьезно? Так этот клоун Эрик — это какой-то политический чувак, и твой отец устроил свадьбу?

— Именно.

— Ерунда.

— Извини?

— Ты слышала меня. Я думаю, ты несешь чушь. Я знаю тебя, сколько, месяц? Ты не выйдешь замуж за какого-то чертова лузера, который тебе не нравится, просто потому, что твой папа так говорит, лебединая принцесса ты или нет.

Ладно, он действительно ее узнал. Но все же…

— Я возмущена. Я очень серьезно отношусь к своей семье и обязательствам.

— Я уверен, что да, но очень сомневаюсь, что ты позволишь кому-нибудь указывать, с кем трахаться и иметь детей.

Вот это да, он почти процитировал слово в слово ее последнее заявление отцу.

— Не думаю, что с кем или почему я соберусь трахаться — твое дело, — ответила она жестко.

— О, это мое дело, детка. Потому что я нравлюсь тебе. А ты мне. Это только вопрос времени, прежде чем мы окажемся в постели вместе.

Черт, не самое романтичное заявление, но это по-прежнему заставляло ее сердце биться быстрее, что, в свою очередь, раздражало ее.

— Самоуверенный ублюдок, не так ли? Вряд ли.

— Врушка, — он подошел ближе к ней, а она отступила только, чтобы наткнуться на стол.

— Что ты делаешь?

— Я собираюсь доказать, что ты не можешь сопротивляться мне.

— Я помолвлена.

— Свадьба устроена так, что я решил, что это не считается.

Она открыла рот.

— Что значит, ты решил, что это не считается? У меня дома есть кольцо, чтобы доказать это.

— Пригласи меня домой и покажи, — он изогнул бровь в вызове, и, черт возьми, она почти приняла его.

Девушка уже представила себе, как показывает Мейсону кольцо, а он выкидывает его из окна, прежде чем бросит ее на кровать и пройдет с ней весь грешный путь. О Боже, она хотела пройти с ним весь этот грешный путь.

Как ей остановить это? Как заставить его уйти? Должно быть что-то, что она могла сделать или сказать, чтобы заставить его уйти. Чтобы побороть искушение.

— Ты просто хочешь заставить меня сказать это?

— Сказать что? — пробормотал он, прижимая свое тело к ней, его жесткая длина скользнула к местечку между ее ног.

— Ты недостаточно хорош для меня, — она едва сдержалась, чтобы не съежиться, когда это сказала.

Все его тело словно застыло.

— Извини?

— Ты слышал меня. Я — королевская особа, а ты — просто медведь. Я имею в виду, что, ну это ведь и правда так. Ты — крутой качок, прославленный солдат и кобель в придачу. Но ты же всерьез не думаешь, что достаточно хорош для меня.

Ужасные слова вылетали из ее рта и заставляли желудок сжиматься. Они шли против всего, во что она верила, но были знакомы, потому что Джесси слышала их вариации всю жизнь от отца, истинного межвидового и классового сноба.

— Ты, очевидно, сторонишься королевской жизни, иначе тебя бы здесь не было.

— Может быть, но это не меняет того факта, что я — черная, а ты — белый. Смешанные пары не преуспевают в обществе.

— Чертовски правдоподобно. Я не могу поверить, что ты только что это сказала, — прорычал он.

Джесси глубоко вдохнула, прежде чем встретить его сердитый взгляд. Ей потребовались все силы, чтобы не вздрогнуть.

— Да, ну, я пыталась сказать тебе красиво, чтобы ты ушел, но, думаю, ты просто слишком глуп, чтобы понять, белый мальчик. Это не твоя вина. Я понимаю, что ты все-таки из крестьянского сословия.

О, конечно, для нее теперь зарезервировано особое место в аду. Но этим мерзким оскорблением она добилась того результата, которого хотела добиться. Девушка не смогла бы разозлить его сильнее, даже если бы ударила по яйцам.

Мейсон повернулся на каблуках и ушел.

Часть Джесси не могла поверить, что это сработало, даже когда она увидела, как он с важным видом вышел вон.

Она никогда не видела такого и считала это невозможным.

«Мне удалось сделать второго самого жизнерадостного человека, которого я когда-либо встречала — потому что никто не переплюнет Миранду — несчастным». Она заслужила звания «Сука года». Но, по крайней мере, это сработало.

Джесси опустилась на стул, онемение охватило ее руки и ноги. Она поступила правильно, наверное. Трудно сказать, когда слезы першат в горле и наполняют глаза. Даже не подумав, она схватила печенье и съела его. Вкус заставил слезы катиться ручьем, поскольку они напомнили ей о сладости поцелуя Мейсона. Она съела их все, кроме одного, здравомыслие вернулось в самый последний момент.

Упаковка и запечатывание оставшегося печенья в конверт прошли в нечеткой дымке. Она словно плыла в тумане, пока шла домой, ее походка была шаткой, а зрение мутилось.

«Какого черта?»

Даже страдание не могло объяснить вялость, просачивающуюся в ее конечности.

Слишком поздно Джесси пришло в голову, что она была права по поводу отравленного печенья. Разумеется, злорадство могло подождать, ведь из переулка ей навстречу вышли какие-то странные фигуры.

Джесси развернулась, чтобы бежать обратно в безопасный офис, но ее ноги запутались, и она упала головой на асфальт. Последней мыслью, прежде чем тьма поглотила ее, была: «Судьба отплатила мне за то, что я так плохо отнеслась к медведю».

Глава 6

Мейсон ударил по двери мужской уборной так, что она с размаху протаранила стену. Мужчина едва сдерживал ярость.

«Как она могла накормить меня всем этим дерьмом о том, что я недостаточно хорош для нее?»

Потому что он понял, что это полное дерьмо, как только услышал. Даже Джесси не смогла полностью скрыть своего отвращения к тому, что сказала ему. Не смогла скрыть своего отчаяния, когда пыталась заставить его уйти.

Ему было больно. Ему! Мужчине, у которого было больше женщин, чем, вероятно, у всех его друзей вместе взятых. Ему, которого никогда раньше не отвергали.

И теперь, когда Мейсон оказался целиком и полностью очарован — больше, чем когда-либо мог себе представить — женщиной, которую действительно хотел сильнее всех остальных, но она не хотела, чтобы он был рядом.

Хуже того, мужчина не понимал, почему.

Она легко призналась, что Эрик — ее жених, чью рожу Мейсон с удовольствием бы расквасил — ничего не значил для нее. Но он — тот, кого хотел ее отец. Мейсон был уверен, что Чейз скривился бы, узнав, что девушка плюет с высокой колокольни на свой статус или качество крови. А это ее нелепое утверждение, что из-за цвета кожи они не смогут быть парой? Так что же действительно заставило ее сбежать?

«Кобель».

Слово пришло ему в голову из ниоткуда, преследуя его, как издевательство над его прошлыми подвигами. В этот момент его охватила пугающе ясное осознание. Джесси боялась его, потому что правда думала, что он хочет, чтобы она стала еще одной зарубкой на ножке его кровати. Но он же ей сказал, что все иначе. Сказал, что он хочет ухаживать за ней.

И она испугалась. Может ли ответ быть таким простым, как доверие?

Если да, то как заставить ее увидеть, что она что-то значила для него? Что он действительно хотел ее надолго, а не на одну ночи?

Мейсон от волнения ходил по уборной и споткнулся, когда его ноги начали заплетаться.

«Что за хрень?»

Закружилась голова, он протянул руку к стене и удержался. Мужчина покачал головой, борясь со слабостью, которая растекалась по его конечностям.

«Черт, Джесси была права».

Печеньки были отравлены, но кем и с какой целью? Неужели криминальный гений ищет новые образцы для экспериментов? Неужели они до сих пор поджидали идиота, который попадет в их ловушку? Они хотели, чтобы кто-то из перевертышей вырубился, чтобы потом попросту выкрасть его?

Какого черта. Он съел только два, и у него всегда были способности к быстрому восстановлению, отточенные за годы работы в спецназе, где обучали противостоять применению химического оружия. Мейсон засунул голову под кран, открыл холодную воду и поочередно то глотал ее ртом, то умывал лицо. Живительная жидкость отрезвила его, и мужчина откинул голову назад, чтобы удовлетворенно рыгнуть.

Ему стало лучше, и в голову вернулась ясность. Что, если кто-то еще съел несколько отправленных печенек? Кажется, Джесси не поверила ему и, наверно, уже упаковала их для того, чтобы отослать в лабораторию, но на всякий случай…

Мейсон вернулся назад в пустые коридоры FUC к рабочему месту Джесси. Он нашел коробку на ее столе, этикетку, написанную неряшливыми каракулями, так не похожими на ее обычный аккуратный почерк. Подняв конверт с пузырьковой пленкой, Мейсон встряхнул и взвесил его. Ужас заставил мужчину уронить легкий пакет, в котором не осталось ничего. Разве что легкий запах, как напоминание.

«Она съела печеньки!»

Мейсон выбежал из кабинета и рванул мимо лифта к лестнице, перепрыгивая через перила. Он вылетел в главный вестибюль и выбежал через стеклянные двери в стремительно наступающую ночь.

Мужчина осмотрел улицу, но не увидел никаких признаков Джесси. Сделав глубокий вдох, он позволил своему носу отфильтровать несметное количество ароматов. Мейсон почти упал на колени от радости, когда почувствовал знакомый цитрусовый запах. Он рванул вперед, беспокойство заставило его сердце сжаться, а адреналин превратил ноги в пружины.

И все же он чуть не опоздал. Мейсон уже увидел Джесси, в знакомой военной куртке и ярко-красной шапке, и тут упала на землю прямо у ног пары неуклюжих фигур.

Издав рев, который не часто услышишь за пределами леса, Мейсон бросился на мужчин, которые схватили его Джесси и закинули ее в ожидающий их фургон. Бандиты прыгнули в машину, но прежде чем та смогла отъехать, Мейсон вскочил на капот, смяв его, и ударил кулаком в лобовое стекло. Стекло треснуло. Еще один удар кулаком, и он разнес его на куски, которые упали в кабину. Конечно, это сделало задачу для парня, наведшего ствол ему в лоб, намного легче.

— Сваливай или я разнесу тебе мозги, — сказал бритоголовый незнакомец, в его глазах был дикий блеск.

Отлично, он наткнулся на гребаную гиену. Сумасшедшие гребаные ублюдки. Но Мейсон не боялся за себя. Раньше он сталкивался и с худшим. У него даже были шрамы, чтобы это доказать. Он улыбнулся.

— Ты связался не с тем медведем, — не успев это договорить, Мейсон быстро прыгнул на крышу грузовика, не останавливаясь, когда мужчина выстрелил, перевернулся на спину, прислушиваясь и подсчитывая количество выстрелов, сделанных гиеной.

Один, два, три…

Полностью заряженный 9-миллиметровый «глок» делает до семнадцати выстрелов. Когда бритоголовый водитель прекратил стрельбу на шести выстрелах, Мейсон вскочил с того места, куда приземлился на колени, и начал пробираться к переду грузовика. Вместо того чтобы стрелять снова, ублюдок запустил двигатель. Мейсон вытянул руки, ухватившись на металл, когда грузовик газанул от бордюра. Его ноги болтались, и он напряг пальцы, чтобы удержаться. А потом полетел вперед, когда водитель ударил по тормозам. Крутясь и переворачиваясь, Мейсон приземлился, вскочил и, наконец, вытащил свой собственный револьвер из кобуры на лодыжке одним движением. Шины завизжали, когда фургон стал разворачиваться.

Пуф. Пуф.

Мейсон прострелил две передние шины и направился в сторону фургона, снова выстрелил, на этот раз в двигатель, заставляя его захлебнуться и умереть.

Тела высыпались из фургона, и внезапно в ночи раздался свист пуль. Одна из них попала ему в предплечье, но это не имело значения.

В спецназе их всегда обучали стрелять одинаково эффективно с обеих рук. Перекинув оружие в левую, Мейсон стал стрелять, одновременно перемещаясь зигзагом. Мужчина попал одному отморозку в запястье, то завопил — и один пистолет покинул поле боя. Пуля врезалась в его бедро, заставляя зарычать, но Мейсон проигнорировал боль. Он больше был рад тому, что эти идиоты не умели стрелять по движущейся цели.

Рванув вперед, Мейсон несколько раз быстро выстрелил и услышал еще один визг, а затем и топот ног, когда гиена и последние два приспешника скрылись из виду.

Поравнявшись с грузовиком, Мейсон заколебался, разрываясь между желанием поохотиться на ублюдков и необходимостью проверить состояние Джесси. Страх за девушку заставил его ворваться в фургон. Он нашел ее — Джесси лежала на полу на спине, приоткрыв рот и храпя. Подняв ее на руки, Мейсон осмотрел ее на наличие травм, но не увидел ничего, кроме расцветающего синяка на лбу.

Резкий вой сирен наполнил ночь, их звук усиливался, приближаясь. Выскочив из фургона и морщась из-за боли в бедре, мужчина отошел на расстояние около двадцати футов, а потом повернулся и выстрелил в бензобак. Тот загорелся, и Мейсон быстро повернулся и побежал прочь, склонившись над своей драгоценной ношей, на случай, если летящие обломки достигнут их, когда автомобиль позади взлетит на воздух.

В более контролируемых обстоятельствах он бы вызвал FUC и заставил их отбуксировать фургон вместе с двумя телами, лежащими рядом с ним, но с человеческими властями нужно было действовать быстро — и так, чтобы скрыть улики.

В городе все время происходили перестрелки, однако единственное, чего никогда не допускали перевертыши — так это чтобы их кровь попала в руки людей.

Как бы то ни было, их местный полицейский чистильщик, крот, сделает так, что некоторые улики исчезнут, чтобы ничего не вызвало подозрений. Переложив Джесси на другую руку, Мейсон прошел несколько кварталов, держась ближе к зданиям и теням, избегая любопытных взглядов незнакомцев. Вечерняя апатия буквально окутывала город, вероятно, это и было единственной причиной, по которой мужчине сошел с рук побег с такой драгоценной ношей.

В конце концов, он вернулся в здание FUC к своей машине на подземной парковке. Теперь Мейсон стал более осторожным. Он молча извинился перед Джесси, когда перекинул ее с рук на плечо, чтобы снова вытащить пистолет и выставить его перед собой, подкрадываясь к машине. Никого. Вздохнув с облегчением, он осторожно положил девушку на заднее сиденье своего «доджа-челленджера». Опустившись на свое место, Мейсон поморщился. Не из-за боли в ранах, а из-за пятен крови, которые он наверняка оставит на кожаных сиденьях.

Войдя в свой дом, квартиру на верхнем этаже кондоминиума, которую в последний месяц он посещал чаще, чем в последние несколько лет, он поблагодарил звезды за лифт, который начал движение и не прекращал его, пока не остановился на нужном этаже. Высокотехнологичная функция для тех, кто любит себя, предпочитая неприкосновенность частной жизни, даже так близко к дому.

Процесс укладывания Джесси на кровать подарил Мейсону извращенное удовольствие, хотя он знал, что девушка наверняка разозлится и ударит его, когда придет в себя. Но это не помешало ему снять с неё шапку и пальто, а также сапоги. Мейсон укрыл Джесси одеялом, а потом направился обратно в гостиную, чтобы позаботиться о себе.

Ему пришлось убрать сотовый от уха, когда Хлоя, хоть и по понятным причинам, стала орать как сумасшедшая, разглагольствуя об их безответственном отношении к работе. Мейсон мог только спокойно согласиться, огорченный тем, что его неосторожное пренебрежение собственной безопасностью стало угрозой жизни Джесси. Однако, несмотря на его глупость, из этого испытания получилось что-то хорошее. Хлоя приказала ему охранять Джесси днем и ночью, на случай, если попытка отравления была целенаправленной, а не случайной.

Какая тяжелая работа. Защищать принцессу-лебедь. Он мог бы приклеить себя к ее телу, чтобы удержать в безопасности. Боже, иногда он любил свою работу. Мейсон с удовольствием согласился с новой должностной инструкцией и закончил разговор.

Покончив с работой, Мейсон, наконец, собрал и выложил на тумбочку в ванной медицинские инструменты, необходимые, чтобы позаботиться о ранах.

С одной стороны, в спецназе обучают первой помощи при ранениях. С другой, бойцы ненавидели применять эти знания, потому что это означало, что они были небрежны или самонадеянны.

Он разделся до боксеров — белых со счастливой рожицей. Мейсон не носил трусы. Его «мальчикам» нужно было пространство, чтобы дышать. Раны на руке и бедре все еще кровоточили, кожа вокруг была испачкана засохшей кровью. Мейсон поднял бутылку антисептика и сделал глубокий вдох, прежде чем вылить её на раны. Чертовски жгло, но он стиснул зубы, а потом, взяв пинцет, занялся пулей в бедре. Ему пришлось немного покопаться, но потом он все-таки вытащил сплющенный кусочек металла и кинул его в раковину, куда пуля со стуком упала.

Мейсона удивило, что пули были изготовлены из обычного металла, а не из серебра.

Серебро ослабляло иммунную систему перевертыша, и, тем не менее, войска злодея редко использовали его. Одну пулю еще предстояло достать, и Мейсон не стал долго раздумывать над этим.

К сожалению, к другой ране на предплечье оказалось сложнее добраться, и, несмотря на все ухищрения, он не смог вытащить металл.

— Черт, черт!

Громко выругавшись, Мейсон швырнул пинцет в раковину.

— Что ты делаешь? — спросил кто-то заплетающимся языком.

Мейсон повернулся, чтобы увидеть, что Джесси опирается на дверной косяк его ванной. Ее глаза все еще блестели от наркотиков.

— Эй, это же лебединая принцесса вернулась в страну живых. Я вижу, ты переработала те наркотики, что были в печенье.

— Ты!

Джесси подняла палец и ткнула им в Мейсона, затем куда-то влево, а потом вправо, не переставая моргать.

— Прекрати двигаться.

— А я и не двигаюсь. Это наркотик, который тебя вырубил.

— Я так и знала. Ой. Вспомнила, что хотела сказать. Я же тебе говорила.

— О печеньках? — Он улыбнулся. На лице Джесси было написано торжество, хоть и немного смешанное с растерянностью. — Да, ты была права. Я склоняюсь перед твоей великолепной и точной дедукцией. А теперь, почему бы тебе не устроиться поудобнее на минутку, пока я закончу?

Ее глаза расширились, прежде чем сфокусироваться на нем. Плотно сжимая губы, девушка ткнула пальцем в дыру в его руке, потом — в рану на бедре, а затем — в окровавленные инструменты рядом с запятнанными тряпками на стойке.

— Тебя подстрелили, — заявила она.

— Пустяковая рана, — сказал Мейсон, цитируя старых добрых «Монти Пайтонов»[2].

Джесси посмотрела на него.

— Да ну?

Она ткнула в рану на его руке, и мужчина вскрикнул.

— Идиот. У тебя дыра в твоей дурацкой руке. Почему ты не пошел к доктору Брюстеру, чтобы он проверил и зашил тебя?

Мейсон пожал плечами.

— Мой дом был ближе, и, кроме того, у меня на руках была храпящая принцесса, о которой нужно позаботиться.

— Я не храплю.

— Если вы так говорите, мисс Храпуша. Теперь, если ты закончила издеваться над моими ранами и слабым мозгом медведей, позволь мне закончить?

Она тяжело вздохнула.

— Сядь.

Мейсон сморщил лоб.

— Зачем?

— Так мне будет легче ударить тебя, — сказала она, призрачная улыбка появилась на ее губах. Мужчина попятился, и ее улыбка стала шире.

— Трусишка. Я не собираюсь умышленно делать тебе больно, как бы заманчиво это ни звучало. Но извлечение пули наверняка не особо приятно.

— Я могу потерпеть. Знаешь, я большой медведь.

Он подмигнул, чтобы Джесси поняла, в чем суть. Плохая идея. Она ударила его по раненой руке.

— Ты когда-нибудь можешь быть серьезным?

— Что? Я просто говорю правду. Хочешь посмотреть?

Она издала страдальческий вздох и посмотрела в небо, бормоча: «Почему я?»

— Потому что…

Она прервала его.

— Нет. Не говори этого. Уверена, что это снова будет что-то грязное, а я не в настроении. Передай мне пинцет, прежде чем я потеряю терпение.

— Тебе не обязательно это делать, — мягко сказал он, заметив, как Джесси тяжело сглотнула и неглубоко вздохнула, когда снова сосредоточилась на его ране.

— Я большая девочка. И смогу сделать это, но только ты знаешь, что я не люблю вид крови.

— Это предупреждение, что ты можешь упасть в обморок, и мне нужно поймать тебя?

— Нет, всего лишь предупреждаю, что меня может стошнить, и все это, вероятно, потечет тебе на колени.

Выражение его лица, несомненно, не заслуживало громкого смеха, и Джесси расхохоталась. Он попытался просверлить её в ответ взглядом, но ее лицо светилось смехом, губы изогнулись в широкой улыбке, а глаза засияли, и он подумал, что никогда не видел ее более красивой.

Мейсон сел на унитаз — не самое, конечно, благородное место, — и решил, что сможет справиться с чем угодно, если это означало, что девушка прикоснется к нему. Но на всякий случай он не стал закрывать крышку и развел ноги, молясь, чтобы, если ее все-таки стошнит, она не промахнулась.

Пальцы нерешительно коснулись его руки, и Мейсон посмотрел на Джесси, любуясь тем, как девушка прикусила нижнюю губу, когда уставилась на его рану.

— Ты спас меня.

Она сказала это скорее, как утверждение, чем как вопрос, и он кивнул.

— Как только я увидел, что ты съела печенье, я пошел искать тебя. И почти опоздал.

Осознание того, как он был близок к потере, прошибло его, и Мейсон вздрогнул.

— Тебе холодно. Я постараюсь побыстрее.

Джесси прикоснулась к его ране трясущимися руками.

— Я буду жить, — сказал он сухо. — Ты не должна делать этого. Я, в конечном итоге, сам свалял дурака.

Но даже с трясущимися руками Джесси могла бы извлечь пулю менее болезненно и бескровно, чем если бы он делал бы это сам.

— Я могу сделать это, — пробормотала Джесси, склонившись к ране, ее лицо было достаточно близко, чтобы дыхание трепетало на его коже.

Мейсон ничем не мог удержать растущий интерес своего члена, не мог перестать вдыхать ее запах, позволяя теплому, цитрусовому аромату омывать его ноздри.

Купаясь в удовольствии от ее близости, он даже не вздрогнул, когда девушка ткнула пинцетом в рану на руке. Не издал ни звука, когда она неуклюже прощупала его рану, хотя и заскрипел зубами. В конце концов, она выдернула проблемный кусок металла с возгласом: «Есть!» Ее торжествующая улыбка стоила этой боли, но удовольствие быстро уменьшилось, когда беспощадная принцесса полила рану антисептиком и схватила иглу.

— Хм, я не думаю, что это необходимо, — сказал Мейсон, когда Джесси закрыла один глаз. Кончик ее розового языка показался из ротика, пока она пыталась попасть ниткой в ушко смертоносной иголки.

— Не будь маленьким медвежонком.

— Это твой способ сказать мне, что у тебя большой опыт в штопке? — спросил Мейсон с сомнением.

— Я — принцесса. Я никогда в своей жизни не штопала вещи, но сейчас это не имеет значения, — сказала она с яркой улыбкой. Девушка опустилась на колени и посмотрела на него с озорной улыбкой. — Я уверена, что это не повредит.

Так мило, от одного этого взгляда его член снова стал подниматься.

Она положила руку с иглой на его бедро и посмотрела вниз.

Мужчина понял, что Джесси заметила его «счастливое» состояние, потому что ее глаза расширились, а рот распахнулся.

— Собираешься позаботиться и о другой проблеме? — поддразнил он.

— Не думай, что мне стало жаль тебя, — прорычала она, проткнув его кожу иглой, а затем поморщилась от его вскрика.

Он положил руку поверх ее.

— Думаю, будет достаточно заживляющего спрея, если ты не возражаешь.

— Решай сам.

Джесси встала и протянула ему бутылку со спреем, прежде чем отойти. Конечно, она выглядела злой, но Мейсон все равно улыбнулся, потому что, несмотря на ее досаду, он точно знал одно. Девушка хотела его. Запах возбуждения щекотал его чувства и заставлял мужчину торопиться с перевязкой, потому что он заполучил принцессу-лебедь в свою берлогу и не собирался отпускать. Даже искушение, спрятанное в украденной корзине для пикника, не возбуждало его так сильно, как мысль о том, что он коснется и попробует Джесси. Туристы могут спать спокойно.

* * *
Джесси шагала по гостиной, оформленной в спокойных тонах, но в новом, современном стиле. По телу проносилось множество эмоций. Облегчение — ведь Мейсон спас ее. Огорчение — ведь он был ранен. Возбуждение от его полуголого состоянии.

И самое главное — досада, потому что, несмотря на все причины не делать этого, несмотря на ее слова, он, очевидно, все еще желал Джесси, и, черт возьми, она тоже хотела его.

Вот почему ей нужно уехать. Сейчас. К счастью, ей не нравились кошельки, поэтому у нее был полный карман денег, да и ключи оказались с собой — не большое утешение, но все же.

Единственная дверь, которая была двойной, как лифт, не открылась.

— Она активируется ключ-картой, — сказал Мейсон совсем близко.

Джесси резко обернулась и отметила, что хоть он он надел широкие штаны, скрывающие нижнюю часть тела, но все равно оставил свою грудь голой на ее обозрение.

Взгляд на темные волоски на его груди не ослабил ее возрастающее возбуждение, а лишь усилил его. Девушка ткнула его в твердый пресс в надежде, что он отступит.

— Отойди, а?

Мужчина шагнул ближе.

— Что ты делаешь? — отрезала она.

— Мне было приказано держаться рядом с тобой в случае, если попытка похищения была преднамеренной.

— Я сомневаюсь в этом. Теперь открой дверь, чтобы я смогла пойти домой.

— Нет.

Он прижался к ней, и, несмотря на то, как крепко ей пришлось вжаться в стену за спиной, девушка не смогла избежать его жара и твердости.

— Что значит «нет»? Ты не можешь просто держать меня здесь.

— Ну, вообще-то, могу.

— Я звоню Хлое.

— Которая поддержит меня, потому что твоя безопасность имеет первостепенное значение.

— Я… Я звоню своему отцу.

Дыхание Мейсона затрепетало у ее виска, прежде чем он потерся губами о ее кожу.

— Сомневаюсь, что ты пойдешь на это. Или ты действительно хочешь выйти замуж за эту чопорную палку, которую выбрал тебе отец?

Нет, но все же… она не могла оставаться здесь. Не могла остаться и допустить, чтобы эти губы путешествовали по щеке и дальше. Ей необходимо остановить это безумие. Мейсон был бабником. Он трахнет ее и бросит. Хуже того, он, вероятно, доставит ей столько удовольствия, что потом она не сможет смотреть на других мужчин… не то чтобы она хотела кого-то другого. Не так, как хотела Мейсона.

— Это неправильно, — прошептала девушка, когда его рот скользнул по ее челюсти.

— Если это неправильно, то почему это так хорошо? — пробормотал он, прежде чем захватить ее губы в плен.

А затем Джесси забыла, почему ей нужно держать его на расстоянии. Ее больше волновало, хочет ли он ее только для перепиха. Было наплевать, что отец ожидал, что она выйдет замуж за незнакомца или что она пожалеет об этом утром. Все, чего она хотела — еще. Еще Мейсона. Больше жаркого удовольствия, которое так сильно взрывалось в ее теле.

К черту последствия. Ее похитили, и она чуть не оказалась обезьяной в какой-то сумасшедшей лаборатории. Девушка заслужила момент блаженства, чтобы вспомнить, что жива. И Мейсон заслужил приз за спасение.

Джесси обняла его и прижалась губами, яростно ответив на поцелуй, который породил цепную реакцию. Его рот стал твердым и упрямым, жестким и требовательным. От горячей похоти у девушки перехватило дыхание, она задыхалась, ее рот раскрылся для страстного, настойчивого языка.

Завязалась влажная дуэль — их языки скручивались и извивались в танце, она ощущала прикосновения Мейсона каждой клеточкой тела до самых пальчиков. Но больше всего наслаждалась этим ее киска, увлажняясь и дрожа от болезненной потребности.

Повернувшись, Джесси вдруг поняла, что поменялась с Мейсоном местами, чтобы оттолкнуть его к стене, жадно взяв под свой контроль поцелуй. Никогда еще она не действовала так агрессивно. С такой страстью. Она хотела поглотить каждый его дюйм. Вкусить упругую плоть, которая соблазняла ее в течение нескольких недель. Джесси оторвалась от его губ и поцеловала в ложбинку на шее.

Мейсон застонал, и его руки легли ей на ягодицы, сжали их, вызвав у девушки жар удовольствия. Она уткнулась лицом в волосы на его груди, потираясь щекой, прежде чем наброситься на один из его плоских сосков. Он зарычал, и Джесси усмехнулась, когда потянула его плоть.

— Нравится пожестче? — поддразнила она, когда снова прикусила, восхищаясь тем, как его бедра приподнялись в ответ, чтобы потереться о ее прикрытую одеждой киску.

— Может быть, — он крутанул ее так, что девушка снова оказалась прислоненной к стене.

Его темные глаза впились в ее, когда мужчина позволил своим рукам найти подол длинной рубашки и потянуть его вверх — до тех пор, пока его ладони не коснулись голой кожи на ее талии. Там, где путешествовали, скользя по коже, ладони, оставался огненный след, и девушка подняла руки без просьбы, чтобы Мейсон мог снять с нее рубашку. Джесси немного застеснялась, когда он уставился на ее пышную грудь и округлый животик. Ее белый бюстгальтер резко контрастировал с кожей, но, если его пламенный взгляд был каким-то показателем, то мужчине нравилось, что он видел.

— Такие роскошные, — пробормотал Мейсон, опуская голову. Он поцеловал ложбинку между ее грудей, а руки опустились на ее тяжелые полушария, сжимая их.

Дыхание Джесси сбилось, когда он поймал ее сосок в рот через ткань, тонкие кружева на пути не мешали палящему жару его губ. Схватив Мейсона за голову, девушка потянула за волосы, притягивая его ближе, тихонько рыча, пока он всасывал ее грудь в рот.

Ей хотелось ощутить его в своей киске, вбивающимся в ее плоть, сжимать его все крепче и крепче. Мужчина издал звук протеста, который умер, когда Джесси поднесла руки к поясу его штанов и сдернула их. Она позаботилась о том, чтобы стащить его боксеры со штанами, позволив его члену, наконец, освободиться. Длинный и толстый, он коснулся ее живота. Девушка обвила руками ствол, восхищаясь тем, как Мейсон зашипел и дернул бедрами.

Пока она ласкала твердый ствол, очарованная контрастом своей и его кожи, руки Мейсона нашли и расстегнули ее штаны, позволяя им с легкостью упасть с бедер. Джесси не отпускала его, пока скидывала сапоги и освобождалась от брюк, сжимая и тихо смеясь над его сдавленными стонами удовольствия. Стонами, которые вскоре стала издавать и сама, когда его рука оказалась между ее бедер.

Мейсон тихо рычал, — сексуальный гул, который заставил ее задрожать, когда мужчина коснулся ее влажных трусиков.

Одно мимолетное прикосновение, и она чуть не кончила. Девушка задвигала рукой на члене быстрее, ее бедра двигались в такт.

— Если ты не остановишься, это будет слишком быстро, — простонал он.

— Ха, как будто я не видела этого раньше, — возразила Джесси, все еще слишком очарованная его размером, но чувствуя, что нужно остановиться.

Но ее слова вызвали неожиданную реакцию. Следующее, что девушка осознала — это что ее руки прижаты к стене над головой, а тело Мейсона прижалось к ее обнаженной горячей коже. Его взгляд скользил вниз, вспыхивая и впиваясь в нее.

— Я не один из тех парней. И хотя первый раз может быть немного быстрым, я обещаю, что к концу этой ночи ты не просто забудешь всех тех неумелых мальчиков, ты никогда не будешь хотеть кого-то еще.

Именно то, чего она боялась. На мгновение сомнения относительно происходящего захватили ее, но, будто прочитав ее мысли, Мейсон сжал девушку крепче. Его губы почти наказывали ее поцелуем. Мужчина пожирал ее рот, сжимая рукой ее запястья. Другая прошлась по ее телу до бедра. Раздался звук разрываемой ткани — Мейсон сорвал с нее трусики.

Джесси возбужденно раздвинула бедра под настойчивыми исследующими пальцами. Она понимала, что пойдет до конца, и на этот раз она действительно хотела его, но вместо этого мужчина просто положил ладонь на ее киску. Это должно было показаться странным или глупым, но жар его ладони сделал ее еще болеевозбужденной, и Джесси изогнулась от прикосновения, молча прося большего. Он провел пальцем по ее складочкам, смачивая ее желанием, прежде чем покружить вокруг бугорка. Девушка хотела протестовать против медленной пытки, но его губы захватили ее, предотвращая любой звук.

И затем он коснулся ее, потирая гладким пальцем клитор. Заставляя ее тело дрожать, как никогда раньше. Учитывая сильное возбуждение Джесси, этого было достаточно, чтобы заставить ее кончить, ее крики восторга он поглотил поцелуем.

Когда Мейсон отпустил ее руки, чтобы схватить за талию и поднять, она подумала о том, что наделала, и решила, что просто подождет, пока он сам себя удовлетворит. Обычно так и было с ее мужчинами. Но как только кончик его члена прижался к ее по-прежнему дрожащей киске, судорога прошла сквозь нее, и Джесси обнаружила, что хочет, чтобы он был внутри. Хочет, чтобы Мейсон вошел в нее и потребовал ее. Снова.

Девушка обняла его за бедра, направляя в себя. Но он сдержался, входя осторожно, с мучительной медлительностью, которая заставляла ее хныкать от нужды. Когда Мейсон, наконец, полностью ввел себя, она издала долгий стон, восхищаясь тем, как он наполнил ее и как крепко ее плоть сжала его член. Джесси не думала, что это может быть еще лучше, пока он не начал двигаться короткими ударами, из-за которых ее возбуждение всего лишь за несколько минут из ничтожного возросло до сильнейшего, доводя ее до края блаженства с почти безумной быстротой.

Его руки скользнули по ее талии, чтобы ухватить за ягодицы. Впившись пальцами в ее мясистые ягодицы, он все быстрее и быстрее врезался в нее, их тела были скользкими от пота. Каждый глубокий удар заставлял Джесси вскрикивать, пока она не кончила снова, пока подавляющие волны удовольствия не накрыли ее, пока она не закричала его имя, крепко прижимая мужчину к себе.

Мейсон закричал, когда достиг кульминации, его тело в последний раз дернулось, распространяя теплый, ароматный, жидкий жар, заставивший ее содрогаться, пока толчки проносились сквозь них обоих.

Она обмякла, как лапша, и почти тут же задремала. Девушка не протестовала, когда Мейсон отнес ее в кровать, их тела были все еще тесно переплетены.

Черт возьми, она даже не смогла отвернуться, когда мужчина забрался в постель рядом с ней, когда его большое тело окутало ее. Вместо того чтобы что-то сделать, например, одеться и уйти или хотя бы оттолкнуть его, Джесси уснула с улыбкой на губах и неожиданным теплом в сердце.

Глава 7

Мейсон проснулся с десятками планов, переполняющих его ум, все они включали способы заставить Джесси кричать его имя от удовольствия. Снова. «Не могу поверить, что я уснул после этого умопомрачительного секса». Он планировал заниматься с ней любовью всю ночь. Это он исправит совсем скоро.

Радостный от того, что наконец-то займется любовью со своей шоколадной принцессой, Мейсон был по понятным причинам раздражен, когда проснулся с пульсирующей головной болью, да еще и не в своей спальне. И как будто лишить его шанса на утренний секс с неотразимой лебединой леди было недостаточно, похитители надели на Мейсона серебряные наручники, распластав его совершенного голого у стены. Не то чтобы он стеснялся своего тела. Мужчина находился в отличной форме и был оснащен, как медведь, — впечатляюще, если не сказать больше — и обычно у него не было проблем с обнажением. Добровольным обнажением. Но кто-то захватил его, пока он спал, и приковал. Мейсон был зол.

Тем не менее, ни одно из его чувств не сравнилось с яростью, когда он увидел Джесси в таком же положении в следующей камере.

«Кто осмелился коснуться моей птички?»

Мейсон взревел, ярость заставила его тут же трансформироваться. Его зверь, более сильный и мощный, чем человек, легко выдернул удерживавшие его наручники из цементной стены в какофонии кричащего металла. Медведь зарычал, направившись к решеткам клетки, лишь одна мысль была в его сознании.

«Спасти свою женщину». О, и закрыть ее от возможных шпионских глаз. Эта голая кожа принадлежала ему и только ему одному.

Он ухватился за прутья решетки, приготовившись согнуть их, но его тело сотряс удар. Запах паленой шерсти защекотал ноздри. Джесси закричала, чтобы он выпустил прутья, и вытаращилась на его опаленные электричеством лапы. Упс!

«Уроды». Они электрифицировали решетку. Почему его похитили? Из-за животного? В этом случае законы дикой природы никто не отменял, это означает, что убийство и насилие определенно были в меню. Он взревел, готовый драться.

— Эй, Смоки, не можешь на минутку успокоиться?

Мейсон услышал мягкое поддразнивание Джесси и поднял мохнатую голову, чтобы с отчаяньем посмотреть на девушку, тоже закованную в цепи.

«Как я мог быть таким беспечным?»

Мейсон винил себя в их нынешнем положении. Он должен был бежать с Джесси, спрятать ее, чтобы никто не смог получить ее в свои руки или лапы. Вместо этого он позволил своему члену управлять разумом, позволил себе заниматься с ней любовью, а потом их накрыл сон — и теперь он понимал, что этот сон был неестественный. Единственное, чего Мейсон не мог понять, как они нашли их.

Он не оставлял нигде свой адрес.

Квартира, так же, как и все коммунальные услуги, были оформлены на прикрытие, поэтому его практически невозможно было найти. И Мейсон знал, что за ним никто не следил. Так как они их нашли и когда успели накачать? И что более важно, где они с Джесси теперь оказалось?

Нужно поговорить с ней. Мейсон перекинулся обратно в свое человеческое тело.

— Извини, что потерял контроль. Я, по понятным причинам, раздражен. Ты в порядке? — спросил он.

Джесси умолкла, чтобы недоверчиво взглянуть на него.

— Ты это серьезно сейчас спрашиваешь? Я прикована к стене, кстати, еще и голая, сижу в клетке, и ты хочешь знать, в порядке ли я?

Мужчина пожал плечами, едва сдерживаясь, чтобы не покраснеть.

Она была права, но что еще он мог сказать?

«Эй, секс был фантастическим прошлой ночью, и, кстати, извини, что уснул, прежде чем показать тебе нирвану полтора десятка раз. Ох, и еще прости за то, что мы стали жертвой ловушки, в которую поймали нас обоих».

Ему было стыдно, что кто-то проник в его квартиру. А еще больше разозлило его то, что он проспал всю эту херню. Его сержант надрал бы ему задницу за такую ошибку. Тем не менее, порка не поможет.

Ну, если только Джесси не владеет кнутом. Плохой медведь. Ему нужно вытащить свой мозг из сточной канавы. Его лебединая принцесса нуждалась в помощи.

— Хорошо, признаю, ситуация слегка… тяжелая. Не волнуйся. Я что-нибудь придумаю. Я — мастер побега.

— Надо же. Учитывая, насколько хорош был твой первый план, я чувствую себя уже намного лучше, — ответила она с сарказмом, бросив взгляд на его обожженные руки.

Черт, а она знала, как использовать свой язычок. Мейсон спрятал доказательства своего провала за спиной. С глаз долой, из сердца вон.

— Поможет, если я скажу, что ты в этих цепях очень сексуальна?

Он улыбнулся. Она впилась взглядом в его лицо.

Некоторые вещи никогда не изменятся. Но на самом деле она выглядела очень сексуальной, когда извивалась в цепях: полный груди, красивое тело, изгиб рук. Мужчина может сделать много всего с таки сладким телом.

— Может, достанешь свой мозг из штанов на достаточно долгий срок, чтобы найти способ вытащить нас отсюда?

Он взглянул на член, и, конечно же, несмотря на то, что ситуация оказалась серьезной, кое-кто был счастлив увидеть Джесси обнаженной и очнувшейся.

Вероятно, помогло бы, если бы он перестал пялиться на ее тело, но, блин, это такая сложная задача, особенно теперь, когда он знал о страсти, скрывающейся под ее холодным внешним видом.

— Откуда ты знаешь, что это — не часть моего плана помочь нам сбежать? — спросил он, качнув бедрами, чтобы указать на свою эрекцию. И даже тряхнул членом для эффекта.

— О, Мейсон, спасибо господу за твое массивное оружие уничтожения, — прошептала она. Потом ухмыльнулась. — Хочешь сказать, что у тебя волшебная сперма? И она разъест прутья решетки и поможет нам бежать?

— О, она волшебная, детка. Попробуй ее, и увидишь.

Он преувеличенно внимательно посмотрел на Джесси, надеясь на улыбку. Она вздохнула со смирением.

— Мы никогда не сможем убежать, не так ли?

— Опять ты со своим негативом. Забавно, прошлой ночью у тебя не было проблем с криком «да!»

Это что, румянец окрасил ее щечки? О да, и это хорошо сочеталось с неясным ароматом возбуждения, который щекотал его нос.

— Прошлая ночь была единственной. Ты разрядил свои яйца. Я уняла зуд. Теперь мы можем сменить тему?

Зуд? Она сравнила три своих громких оргазма с грубыми физическими потребностями? Мейсон откинулся на стену и скрестил руки на груди.

— Нет. Я хочу обсудить прошлую ночь. Ведь веришь ты в это или нет, мы собираемся заняться любовью снова. И снова. В самых разных позах.

— О нет, не собираемся. Ты получил то, что хотел. Пора двигаться дальше.

— Неа. Я с нетерпением жду повторения прошлой ночи. На самом деле, я думаю, что мы проведем много времени, голыми и вместе.

Потому что он понял кое-что на этой неделе, когда пытался избежать своей очаровательной лебединой принцессы. Мейсон нуждался в ней больше, чем на одну ночь.

— Нет никаких нас, — прошипела Джесси. — Прошлая ночь была исключением. Это была благодарность за спасение.

— Ну, если ты так говоришь спасибо, то думаю, что спасу тебя снова. Возможно, ты хочешь подготовиться. Я не собираюсь сидеть здесь долго.

— Ты относишься к чему-нибудь серьезно?

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— О, я серьезно отношусь к задаче заставить тебя снова кричать мое имя, пока ты впиваешься в мою спину ноготками.

— Я же сказала, что это больше не повторится.

— О да, это повторится.

Джесси поджала губы.

— Ты чертовски упрям.

— Люди, которые живут в стеклянных домах, не должны бросаться камнями, — парировал он.

— Ты — медведь. Я — птица. Некоторые виды действительно не должны скрещиваться.

— Не согласен. Я думаю, что разнообразие отлично подходит для отношений.

— Правда? И на чем же ты основываешься?

— Хочешь яркий пример? Чейз вполне доволен своей зайкой.

— Зайкой-убийцей. А я, я — просто занудная лебедь в одном шаге от превращения в фаршированную Пышечку на ужин.

— У меня есть кое-что, чтобы наполнить тебя, — ухмылялся он, вращая бедрами и привлекая ее взгляд книзу.

Джесси подняла голову и недоверчиво посмотрела на него.

— Держи свои грязные мысли и член подальше от моего пирожка.

— Ммм. Ты должна была напомнить мне, насколько ты вкусна, ведь правда? У меня ведь даже не было шанса попробовать тебя.

Он показал Джесси язык, и девушка зашипела от разочарования. Черт, даже учитывая ситуацию, Мейсон испытывал массу удовольствия от искушения своей принцессы.

— Ты невыносим.

— Хочешь, чтобы мы его убили? — вопрос был задан голосом, по которому Мейсон признал вчерашнего вооруженного гиену.

— Ты!

Мейсон подошел к решетке, стараясь не касаться прутьев, и уставился злым взглядом на грязного бандита, который сумел их поймать.

— Да, я. Должен сказать, босс был очень озадачен, когда ты не использовал атаку как повод, чтобы броситься к брату и его жене. Мы очень надеялись, что ты так же глуп, как выглядишь.

— Ты никогда не найдешь Чейза и Миранду, — похвалился Мейсон. Не то чтобы он знал их местонахождение, но, зная Виктора, можно было быть уверенным, что тот спрятал их хорошо.

Гиена пожал плечами и улыбнулся. Мейсон не поверил этой улыбке — слишком уж безумным был блеск в глазах шавки.

— Возможно, еще нет, но вместо того, чтобы беспокоиться о них, разве ты не должен подумать о том, что случится с тобой?

Не совсем. Мейсон не торопился узнать, потому что сомневался, что ему это понравится.

— Почему бы тебе не войти сюда и не показать мне?

Широкая улыбка провоцировала. Тем не менее, в ответ раздался громкий хриплый смех.

— Тебе бы этого хотелось, не так ли? У меня есть идея получше. Почему бы мне не зайти в клетку твоей девушки? Я слышал, она крикунья. Мы проверим это утверждение?

— Подойди ко мне, и я что-нибудь у тебя откушу, — выплюнула Джесси.

— Ты будешь слишком занята криками, — сказал гиена, вынимая из кармана шприц. — Видишь ли, даже без этой глупой крови зайки мы придумали прототип. Конечно, поиск объектов для тестирования стал более сложным. Многие умирают. Или сходят с ума, что затрудняет оценку успеха.

— Не смей, черт возьми, — голос Мейсона звучал резко и холодно. Его бросило из ярости прямо в ледяной страх.

— И как ты собираешься остановить меня? — с хихиканьем, граничащим с безумием, гиена подошел к Джесси, которая снова пыталась освободиться, широко раскрыв глаза при виде приближающейся иглы.

«Щелк». Мейсон переключился в режим безумия с почти слышимым звуком. Он мгновенно изменил форму и бросился на решетку, врезавшись в нее телом, игнорируя испепеляющую боль от электричества, которое жгло кожу.

«Бабах!» Он снова бросился на решетку, прогибая металл. По крайней мере, гиена трусливо замер на месте.

Мейсон, не в силах разговаривать в этой форме, все же зарычал низким, зловещим рыком, обнажив острые зубы. И снова бросился на клетку, пока гиена со шприцом в руке не повернулся к нему лицом.

Но Мейсону было все равно. Если это спасет его Джесси. Он приготовился снова ринуться на прутья решетки, когда шум у двери привлек их внимание. Какой-то человек вбежал внутрь, его нос подергивался.

— Босс. Нас обнаружили. Орлы уже приземляются.

Что? Мейсон был так же озадачен, как и гиена.

— О чем ты, черт возьми, болтаешь? Орлы-оборотни вымерли.

— Скажи это гигантским белым птицам, пикирующим с неба, — огрызнулся подчиненный.

— Вот черт. Папа здесь.

Отвращение в голосе Джесси удивило Мейсона.

Он взглянул на нее и увидел, что Джесси закрыла глаза, только губы двигались, пока она что-то бормотала себе под нос.

— Черт возьми, — разразился проклятиями гиена, когда прошагал к двери, слуги расступились перед ним. Перед тем, как уйти, он обернулся и с ехидной улыбкой сказал:

— Погоди. Думаю, я кое-что забыл.

Быстрее, чем мог заметить человеческий глаз, бандит бросил шприц, как дротик с флуоресцентно-зеленой каплей, выступившей на кончике иглы. Он с безошибочной точностью пролетел через решетку и ударил Джесси в бедро. И хотя поршень не был нажат, она закричала.

О Боже, она закричала.

Сумасшедший смех гиены едва был заметен на фоне рева Мейсона, который снова бросился на решетку. Он вырвался на свободу, сжигая мех и кожу и бросился к Джесси, когда что-то укололо его между лопатками, а затем еще и еще.

Взревев, он хотел повернуться к ублюдку, который посмел напасть на него со спины, но вялость уже просачивалась сквозь его конечности.

«Дерьмо. Снова накачали».

Падая на землю, как в замедленной съемке, Мейсон протягивал мохнатые лапы к Джесси. Агония в ее остекленевших глазах — самое мучительное, что он когда-либо испытывал, и эта агония будет его кошмаром.

Глава 8

И вот уже во второй раз Джесси проснулась, не зная, где находится. Уставилась на белый потолок над собой и позволила болящему телу насладиться мягким матрасом. Она была свободна. И, кажется, ее помыли. Она спросила себя, где находится, но тут же заметила знакомый герб, высеченный на изголовье кровати.

Значит, она в доме отца, больше похожем на особняк, хотя и не в комнате, в которой выросла. Видимо, в припадке бешенства после ее отказа ходить по струнке старый добрый папочка решил переделать комнату в театр. Джесси подумала, что темная комната заметно лучше, чем стерильный белый цвет большинства других помещений в доме. Ее папе серьезно не хватало воображения, когда дело доходило до декора.

Определив собственное местоположение, она позволила себе прокрутить последний момент, который помнила. Не очень приятный, потому что был связано с болью — ох, как много ее было — и действительно раздраженным бурым медведем. Забудьте о Йети. Мейсон в форме перевертыша был тем типом лесных медведей, которые заставляют туристов держаться подальше. Джесси, однако, хотела бы быть к нему поближе, потому что весь бешеный норов медведя проявился из-за опасности, в которой она оказалась. Опасности, от которой Мейсон явно хотел ее защитить. Как мило. Как неправильно. Как странно.

Но она подумает о своих чувствах к медведю — и о его сказочной привязанности — позже. Девушка вспомнила о гиене, которому надо поправить шейку, а предпочтительнее — свернуть, ведь он всадил в нее иглу, содержащую какую-то смертельную сыворотку, ну, или так он считал.

Взволнованная, Джесси села в постели и проверила себя. Руки, ноги, ладони, стопы — все казалось нормальным. Цвет кожи был таким же, как раньше. Ее лицо? Она соскользнула с кровати, попутно обнаружив, что одета в белую ночную рубашку до середины бедра, и отправилась на поиски зеркала, которое нашла в ванной. Тревожно рассматривая себя, Джесси вздохнула: никаких признаков третьего глаза или шишки, указывающей на опухоль, или выросших лишних конечностей.

Видимо, гиена, намеревавшийся накачать ее, напутал с дозировкой или просто оказался неудачником. В любом случае, если не считать небольшой болезненности в мышцах, она чувствовала себя прекрасно.

«А как же Мейсон?»

Девушка спросила себя, исцелился ли он от травм. Даже в том хаосе, который их окружал, она успела заметить ожоги на его теле, когда Мейсон бросился на клетку, пытаясь вырваться в безумной попытке спасти ее.

Ей необходимо найти его.

Не потому что сердце колотится в груди от волнения. Не потому что тело трепещет в ожидании его прикосновения. И уж точно не потому, что он ей нравился. Нет. Э-э-э. Она пошла бы его искать, чтобы убедиться, что ему помогли. Ничего другого.

«Лгунья».

Позже она корила бы себя за обман. Но прямо сейчас Джесси умирала от желания узнать, что стало с Мейсоном.

Однако выйти в двери ей не удалось. Та распахнулась, прежде чем Джесси дошла до середины комнаты, и с отвратительным выражением лица перед ней предстал отец. Он был похож на спятившего от ярости гуся — а вовсе даже и не на царственного лебедя. Джесси мысленно хихикнула. Присутствие отца, тем не менее, сразу заставило ее воспрянуть духом. Она опустилась на кровать и приготовилась к уничтожающим нападкам.

— Ты проснулась. Отлично.

Его ложная веселость не обманула ее ни на мгновение.

— Я чувствую себя хорошо. Спасибо, что спросил.

Сарказм не задел ее отца.

— Я вижу, что твоя речь не пострадала. Священник будет рад.

— Священник? Какой священник? Я умираю? Он придет, чтобы в последний раз причастить меня?

На мгновение девушка заволновалась, недоумевая, что она пропустила.

— Ты не умираешь, хотя почти умерла, работая на это некомпетентное агентство. Могу поспорить, мои адвокаты преподнесут мне их задницы на блюдечке.

— Это не их вина, — вступилась Джесси.

— Нет? Тогда чья? Медведя? У меня запланировано специальное наказание для этого гризли.

— Мейсон жив?

— Хищник-переросток жив. Пока, — зловеще сказал отец.

Ее сердце заколотилось в груди.

— Оставь Мейсона в покое. Он пытался меня спасти.

— Его беспечность, не говоря уже об отсутствии у тебя здравого смысла — это и есть причина ваших проблем.

— О чем ты?

— Медведь? Ты серьезно, Джессика? Я понимаю, что твоя цель состоит в том, чтобы поставить семью в неловкое положение, но, если ты чувствуешь потребность распутничать до брака, неужели ты не могла бы, по крайней мере, придерживаться своих?

— Ты имеешь в виду трахаться с Эриком? — Ей нравилось, как грубые слова заставляют его губы сжиматься. — Я бы предпочла групповуху с животными, рыбами и земноводными одновременно.

Это неправда, но ей нравилась такая ложь. Белая кожа ее отца стала ярко-красной.

— Клянусь, если бы я не сделал тест на ДНК, я бы захотел узнать, из чьего яйца ты вылупилась.

Она обиделась бы, если бы сама не проверила дважды — просто чтобы убедиться. Джесси очень хотела оказаться подкидышем. Она часто думала, взрослея, что действительно могла бы быть гадким утенком, подкинутым в лебединое гнездо.

— Ну и дела, не задуши меня своей любовью, папуля. Я могу просто задохнуться. Насколько бы увлекательным ни был наш разговор, мне нужно идти. Есть дела, которые необходимо сделать. Люди, которых нужно увидеть. Медведи, с которыми надо трахнуться. Ну, все такое. Забавные вещи.

Ледяная улыбка, растянувшая губы отца, ни капли не согрела ее. Триумфальный блеск в его глазах заставил Джесси задрожать.

— Есть только одна вещь, которую ты сделаешь, когда выйдешь через эту дверь, и она включает в себя священника, принца и слово «да», которое ты скажешь, когда зададут вопрос.

Испуганный вскрик, вырвавшийся из горла Джесси, сделал ухмылку ее отца шире.

— Ни хрена, — отрезала девушка. — Я мирилась с этим фарсом достаточно долго. Либо ты говоришь Эрику, что помолвка расторгнута, либо я. И если ты продолжишь настаивать, я закончу это публично, и это опозорит тебя до скончания века.

— Ослушаешься, и некий медведь в подземелье превратится в пальто для твоей тети Матильды.

Шок заставил ее ахнуть.

— Ты не посмеешь!

— А рискни. Твой любовник уже вызвал у меня достаточно раздражения.

Не очень хорошо для Мейсона.

— Ты не можешь этого сделать. Мы живем не в средневековье, папа. И ты не можешь заставить меня выйти замуж.

— Могу и заставлю.

— Нет, не заставишь. — Тихую, но твердую фразу произнес Эрик, стоявший в дверном проеме в джинсах и футболке.

Джесси моргнула; повседневная одежда придавала ему… приличный вид.

— Она просто боится — заявил отец. — Она справится с этим. Разве ты не должен быть одет? Пора начать церемонию.

— Нет, не пора.

Опять же с твердой уверенностью. Несмотря на ситуацию, Джесси почти начал нравиться этот парень. Но не настолько, чтобы выйти за него замуж.

— Я терпел этот фарс, потому что моя мама заставила меня пообещать. К счастью для меня, моя мать действительно любит меня, и, увидев, как мне не нравилась мысль о женитьбе по расчету без — хотя бы — привязанности, она освободила меня от этой клятвы. Принцесса.

Эрик поклонился ей, его ясный голубой взор встретился с ее.

— Я освобождаю тебя от нашей помолвки и желаю успехов в жизни.

— Спасибо, — мягко сказала Джесси.

— Пожалуйста, — печальная улыбка появилась на его губах. — Думаю, что при других обстоятельствах, возможно, все развивалось бы по-другому.

— Может быть. Хорошего полета.

— И тебе тоже, принцесса, — с коротким поклоном принц ушел.

К сожалению, ее отец этого не сделал.

— О, это просто здорово, — процедил он, от волнения ероша волосы. — Как я должен объяснить, что свадьбы не будет?

— Не мои проблемы. Может быть, если бы ты уделил время и выслушал свою дочь, а не просто диктовал бы свои правила, таких вещей не случилось бы.

Опасный блеск появился в глазах ее отца.

— Это все твоя вина. Если бы ты выказала Эрику больше одобрения, он никогда бы не расторг договор. Но нет, ты предпочла запятнать себя прикосновением дикого животного. Ну, так и быть. Раз тебе так сильно нравится медведь, то я надеюсь, что ты сможешь терпеть его вечно. Стража!

Недоумение заставило ее нахмуриться. Дюжие охранники отца вошли в комнату. Лебеди на стероидах не были красивыми ни в виде человека, ни в виде птицы. Когда они схватили ее за руки, Джесси с изумлением посмотрела на отца.

— Ты отрекаешься от меня? — спросила она, тайно надеясь, что ответ будет «да».

— Нет.

— Изгоняешь меня?

— Нет.

— Заточишь меня в подземелье?

— Попробуй еще раз. На этот раз, однако, подумай о свадебных колоколах и медведе.

Свадьба и… Ее глаза расширились.

— Ты не можешь заставить меня выйти замуж за Мейсона.

— Почему нет? Он был достаточно хорош, чтобы переспать с ним. Так как ты предпочла его своему собственному виду, почему бы не сделать эти отношения постоянными?

— Ты не можешь этого сделать! — закричала Джесси, когда охранники подняли ее на руки. — Мейсон никогда не согласится.

— Разве я говорил, что у него есть выбор? Ни у кого его нет, разве что ты предпочтешь смерть.

— Смерть по какой причине? — зашипела она.

— Ах, видишь ли, общаясь с медведем и, следовательно, обрекая наш ожидаемый союз с канадцами на неудачу, ты совершила предательство.

— Ты сошел с ума.

— Нет, я — король, но ты, кажется, это забыла. Хотя, как только ты выйдешь замуж за зверя, кто я — не будет иметь значения, так как у них матриархальное общество. Надеюсь, его мама-медведица полюбит тебя, иначе ты, скорее всего, станешь обедом.

И с этими последними словами отец оставил ее, пока Джесси выкрикивала проклятья.

Однако все крики в мире не мешали охранникам нести ее вниз по лестнице в тронный зал, заполненный гостями. И, к ее вечному смущению, все взгляды повернулись к ней.

Поэтому она сделала то, что обычно делала в ситуациях, которые причиняли ей неудобство или раздражали ее — Джесси показала им всем средний палец.

* * *
Обгладывая кость в углу темной темницы, небритый, немытый и не слишком счастливый Мейсон ждал своего шанса на побег.

Два дня — по его подсчету — медведь провел в плену. Два мучительных дня он задавался вопросом, как там Джесси. Мыл свои болящие ожоги прохладной водой и жевал сухой хлеб и протухшее мясо. Его единственным развлечением и источником белка была буквально насмешка судьбы. Гиену, того самого, который осмелился похитить его и Джесси, в итоге кинули в одну с ним клетку. Его крики только порадовали темную сторону Мейсона и немного удовлетворили его голод — на короткое время, прежде чем он снова стал расхаживать по камере.

Он мог бы, наверное, перекинуться, сорвать дверь с петель и полезть на рожон, что сделает его героем — среди ему подобных в любом случае. Он, вероятно, в конечном итоге наживет врагов среди птичьего семейства, и это был тот факт, который играл ему не на лапу. Если Джесси выжила, — он молился об этом каждую секунду каждого дня, — то она, вероятно, не очень хорошо отнесется к тому, что он начинит ее семью каштанами и хлебными крошками, медленно поджарит до хрустящей корочки и съест. Черт возьми, с тех пор, как Мейсон встретил ее, он чувствовал вину за каждый кусочек вкуснейшей индейки, который съел. Но ему нравилась индейка, и, слава богу, эти уродливые индюки еще не добрались до высшего уровня перевертышей.

Так что, несмотря на потребность в ответах и действиях, он сдержал свою пламенную ярость и агонию внутри. Мейсон выжидал время, потому что они не могли держать его здесь вечно. У медведя было много терпения, и как только они исчерпают его…

Стук ботинок заставил его подняться и посмотреть на дверь. Щелчки многочисленных замков — и дверь скользнула с места и распахнулась. Слабый свет проник в темноту клетки. Не то что бы ему нужно было освещение, чтобы разглядеть какого-то мужика, одетого в белое с головы до ног, в окружении ражих охранников. Даже кожа и волосы мужика казались белыми. Судя по золотой короне на голове, это был король-лебедь, и Мейсон понял, что наконец-то встретился с отцом Джесси. Плотно сжатые губы и сердитые глаза птичьего монарха говорили, что они не поладят.

— Значит ты — мерзкое животное, с которым общалась моя дочь. Отвратительно.

— Забавно, я бы сказал, что я — спасение от ее скучного жениха.

— Бывшего жениха, — отрезал король. — Из-за тебя принц разорвал помолвку и ушел.

Мейсон не смог сдержать расплывающуюся улыбку.

— Ну, с днем рождения меня.

— Ты думаешь, это забавно? Невежественный медведь. Ты должен был держать свои грязные лапы при себе.

— Зачем мне это делать, когда Джесси их так любит?

Ладно, ему не стоило раздражать старую птицу, но серьезно, папочка Джесси выглядел так, словно ему в задницу забили кол.

Холодная улыбка лебедя должна была предупредить Мейсона, что ему не понравятся следующие слова.

— Я рад, что ты так любишь мою дочь, потому что вам придется провести остаток жизни вместе.

— Почему, ты убьешь нас и положишь в одну могилу?

— Нет.

— Заточишь ее здесь, со мной? Круто.

Это заявление взъерошило несколько перьев.

— Нет.

— Поженишь нас? — Мейсон хмыкнул от такого варианта развития событий, и чуть не поперхнулся смешком, когда лебедь ответил:

— Вообще-то, да.

Неверие заставило медведя рассмеяться.

— Секундочку. Ты хочешь, чтобы мы обручились?

— Я хочу больше. Прежде чем этот день закончится, ты и Джесси будете мужем и женой. Или я должен сказать, лебедем и медведем. Подходящее вознаграждение, или я должен сказать, наказание за ваше развлечение.

«О-о».

— Джесси это не понравится.

Он уже мог представить себе ее недовольное шипение.

Может быть, врежет ему пару раз. Определенно будет хмуриться.

— Как будто меня волнует, что думает лебеденок. А что насчет тебя? Ты не будешь рычать и бить себя в грудь, как первобытный зверь, угрожая мне и ища пути к отступлению?

Он? Мейсон подумал о браке, добавил к размышлению образ Джесси, сверился со своими растущими чувствами и воспоминанием о раскрасневшемся лице девушки, когда он занимался с ней любовью.

Результат?

— Зачем мне протестовать? Я люблю вашу дочь.

Черт его подери. Удивительно, что ему потребовалось так много времени, чтобы понять свои чувства.

— И, кроме того, кто я такой, чтобы отказываться от халявной свадьбы и еды? Ведь будет еда, да, папулька?

Его живот громко заурчал. Очень вовремя.

Бесстрастный ответ или «папулька» — что заставило короля-лебедя покраснеть от злости? Мейсону было все равно, потому что он на самом деле собирался жениться на лебединой принцессе. И не просто на принцессе.

На своей Джесси.

Черт, она будет злиться, но не так, как его мама, когда обнаружит, что ее не пригласили на свадьбу.

Глава 9

Джесси перестала вырываться из рук охранников, как только они добрались до установленного на возвышении алтаря, накрытого белым материалом и усыпанного розами. Ей пришлось, ведь девушка заметила, что каждое движение ног демонстрировало собравшейся стае ее трусики. А стая кудахтала, как безмозглые куры.

Птичьи мозги.

Как неловко. Не только из-за происходящего, но и из-за слов отца. Забавно, как он на каждом шагу обвинял дочь в своем унижении, а ведь сам и был тем, кто все это заварил. Выдать ее замуж за медведя. А если отец не шутит? Нет, даже у него не хватит смелости, серьезно, он не приведет в исполнение свою угрозу. Но это не значит, что отец ничего не сделает с ней или бедным Мейсоном.

Несмотря на то, что Джесси не знала, что произойдет, она не могла не предвкушать, как снова увидит своего медведя. Это заставило девушку признать, что она скучала и беспокоилась об этом гигантском комке шерсти. И когда он успел пробраться в ее сердце и заставить ее переживать? Придурок.

Терпение не было одной из ее сильных сторон, и, пока тикали минуты, Джесси задавалась вопросом, что задержало мужчин. Отец передумал? Он рассказал Мейсону о безумном плане поженить их? Неужели Мейсон потерял рассудок и убил его? И…

Бесчисленные вопросы и предположения, возникшие в ее голове, не смогли подготовить Джесси к реальности. Освободившись от стражей, Мейсон появился через гигантские арочные двери в дальнем конце комнаты.

Одетый в белый костюм, который он, должно быть, позаимствовал, лицо выбрито, голова высоко поднята, и… он выглядел восхитительно. Нет, подождите, она хотела подумать «выглядел здоровым».

Нет, все же определения «сексуальный» и «восхитительный» были гораздо более уместны. Джесси смотрела, как медведь шагает по проходу с дерзкой уверенностью в каждом шаге, его губы растянулись в широкой улыбке, но взгляд тут же стал хмурым, когда он заметил державших ее руки охранников.

Добравшись до алтаря, Мейсон зарычал:

— Отпустите ее, пока я вас не съел.

Угроза в его голосе только заставила идиотов сжать ее руки сильнее, и девушка вздрогнула. Мейсон сделал шаг вперед, его губы скривились в рычании. Несмотря на возможность кровопролития, она нашла это довольно сексуальным.

— Сделайте так, как говорит медведь, — раздался из-за трона голос отца.

Он появился в поле зрения с угрюмым видом. Ничего необычного, на самом деле, но в его взгляде на сей раз не было ледяных кинжалов. Просто целью была не она. На этот раз отец не пытался убить своим взглядом дочь. Вместо этого он атаковал Мейсона. А большой плюшевый идиот улыбнулся еще шире.

— Мейсон, — зашипела она. — Ты должен уйти, прежде чем мой папа раскроет свой коварный план.

— Коварный? Нет ничего постыдного в том, чтобы желать соединить мужчину и женщину вместе в священном браке, — ответил король, продолжая фарс.

— Хватит игр, отец. Ты уже достаточно опозорил семью, не находишь?

— Я опозорил? — спросил ее отец насмешливым голосом. — Это не я завел хищника в качестве любовника.

— Может, и следовало бы. В конце концов, хищники точно знают, что такое — хороший тр…

Джесси толкнула Мейсона в живот, прежде чем он успел закончить. Но слишком поздно. Тишина доказала, что скандализованная толпа уже заполнила пробел.

— Наглый медведь!

Если бы не беспокойство за Мейсона, Джесси насладилась бы фиолетовым оттенком, который приобрело лицо отца.

— Игнорируй его, пап. У него проблемы с самоконтролем.

Девушка с трудом пыталась найти способ отвлечь внимание своего отца.

— Я — та, на кого ты злишься. Помнишь? Мятежная дочь. Черный лебедь.

Буквально.

Холодные глаза внимательно смотрели на нее.

— Я благодарю Господа, что твоя мать не дожила до того дня, когда ее дочь принесла такой позор стае. По крайней мере, выйдя замуж за это животное, ты не оставишь пятна на стае. Пусть начнется церемония.

Джесси уставилась на своего отца, когда пожилой пастор, — его окрас был пестрым от возраста, — шагнул на помост.

— Ты не можешь этого сделать. Твоя проблема во мне, а не в нем. Отпусти его.

— Это стало его проблемой, когда он соблазнил тебя.

— Но люди все время занимаются сексом. Это не значит, что каждый раз они должны жениться, — сказала она.

— Принцессы должны оставаться целомудренными, — отрезал отец. — Плохо, что ты не смогла дождаться брака. Прелюбодействуя с четвероногим животным, ты предопределила свою судьбу. Священник, обвенчай их.

Запаниковав, Джесси повернулась к Мейсону, извиняясь за происходящее взглядом. Большие карие глаза встретились с ее, и взгляд Мейсона мгновенно согрел девушку, но не так сильно, как его рука, когда он схватил ее и притянул к себе.

— Не волнуйся, детка, — прогрохотал он низким тоном. — У меня все под контролем.

Мейсон подмигнул, и Джесси расслабилась. Если кто и мог спасти их от этого фарса — так называемой «свадьбы» — так это Мейсон, похотливый медвежонок. Он никогда не позволит себе на всю жизнь привязаться к одной женщине.

Она верила в это на протяжении всей церемонии, до тех пор, пока не услышала, как Мейсон сказал:

— Я согласен.

Джесси начала сомневаться. Что за план у него?

Священник попросил ее ответить, и Джесси посмотрела на Мейсона. Он кивнул и улыбнулся. Доверяя ему, она прошептала: «Согласна».

— Тогда, властью, данной мне, я объявляю вас лебедем и медведем. Ты можешь поцеловать свою птицу.

Знакомые большие руки обернулись вокруг. Мейсон заставил ее откинуться в его объятьях, и прежде чем девушка успела сказать хоть слово, его губы коснулись ее губ, отметая прочь сомнения.

Джесси словно пылала в огне. Она забыла, где находится. Забыла, что только что произошло. Черт, она не была уверена, что помнит ли свое имя в тот момент. Однако Джесси знала, что хотела большего. Ее руки поползли вокруг его шеи, когда она вернула ему нежный поцелуй. Язычок уже был готов скользнуть по его языку, но резкий крик заставил Мейсона отстраниться.

Отец впился в нее взглядом.

— Невероятно.

— Нет, потрясающе, — протянул Мейсон. — И позже, вероятно, это будет феноменально и громко. Очень громко. И, вероятно, громче в два. Нет, в три раза.

Джесси моргнула, пытаясь осознать, что он говорит, но не смогла от смущения — да, от смущения — вымолвить ни слова. Мейсон, однако, не имел такой проблемы. Все еще крепко прижимая ее к себе, он сиял, как медведь, вполне довольный своей жизнью. Джесси смогла только издать приглушенный стон, когда он сказал:

— Эй, папулька, разве ты не говорил, что на вечеринке будет еда? Мне понадобится энергия, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Подмигивание, вероятно, было последней каплей.

Их уход был довольно быстр, но не груб. Мейсон не позволил охранникам, которые окружили их, последовать за ними или прикоснуться к ней даже пальцем. Вместо этого, он обхватил ее своими большими руками, — ночная рубашка плотно обтянула попку, охраняя ее скромность более или менее — и покинул замок, насвистывая бодренький мотивчик песенки довольного собой мужчины.

Оказавшись на улице, Мейсон отпустил ее и подошел к припаркованной машине, шофер которой прислонился к ней с сигаретой в руке.

— Я голоден и нуждаюсь в колесах, — заявил он. — Итак, какую из моих потребностей ты удовлетворишь?

Мейсон усмехнулся и клацнул зубами. Гусь с криком бросил ключи ее новому мужу, прежде чем убежать прочь. Мейсон нажимал на кнопку на ключах, пока не прозвучал сигнал разблокировки, а потом поманил Джесси к себе.

— Карета подана, принцесса.

Бедный Мейсон. Казалось, время, проведенное в подземелье, заставило его потерять те крохи разума, которыми он владел. Если бы она уже не поклялась никогда больше не говорить с отцом, она бы точно наорала на него.

«Надеюсь, найдется пещера с хорошим ручьем и рыбой для утративших разум медведей. Место, где кто-то позаботится о нем, кивая и улыбаясь, пока он будет бродить вокруг. Безумное существо».

— Почему ты выглядишь так мрачно, детка? Ты, видимо, обижена, что мы не стали разрезать свадебный торт и не станцевали первый танец, но не волнуйся. Я восполню это сегодня вечером, когда мы доберемся до отеля.

— Прости? Что ты мелешь? Не будет отеля. Нам нужно как можно скорее добраться до штаб-квартиры FUC и сообщить об этом.

— Я уже все сделал, принцесса, пока готовился к свадьбе. Хорошо, что твой экс-жених был почти моего размера, а то мне пришлось бы жениться на тебе с голой грудью. Он на самом деле порядочный парень, если так подумать. Плюс сто очков в карму за то, что отошел в сторону, чтобы ты досталась мне.

В голове все вертелось и крутилось, но сначала Джесси сосредоточилась на самом легком.

— Притормози и повтори. Ты позвонил в FUC?

— Ага. Сказал Хлое, что случилось. В данный момент мы с тобой вне зоны доступа. Считай себя под моей защитой. На этот раз я обещаю работать лучше.

— Но в последний раз это была не твоя вина.

Он повернул голову, чтобы смотреть на нее, серьезность его выражения почти настораживала.

— Моя. И это больше не повторится. На этот раз я знаю, что происходит.

— Я почти боюсь спрашивать, что ты знаешь?

— Ну, Грегори был самым близким…

— Придержи коней. Кто такой Грегори?

— Он — гиена, который послал нам отравленные печеньки и пытался похитить тебя. Он был правой рукой главаря.

— Ты говорил с ним?

— Ну да, когда он оказался под рукой. Твой отец подумал, что забавно бросить маленького ублюдка в одну камеру со мной. Лебединые приспешники не смогли заставить гиену заговорить.

Она ущипнула себя за переносицу, головная боль нарастала:

— И что заставило его говорить с тобой?

— Ну, я пригрозил ему откусанными лапами. Не знаю никого, кто стал бы молчать под угрозой съедения.

Это должно было оттолкнуть ее. Заставить закричать от отвращения. Передернуться, может быть, даже от страха. Вместо этого мысли о Мейсоне, который откусывает от гиены кусок за куском, пока тот рассказывает свои секреты… рассмешили ее. И больше, чем просто рассмешили, она хихикнула и тут же захохотала в истерике, слезы побежали по ее щекам.

Конечно, это было немного тревожно, но в то же время, серьезно, кто смог бы это сделать?

— Рад, что ты так хорошо это принимаешь. Охранники были не так впечатлены. Во всяком случае, я заставил его разболтать кучу секретов, которые уже передал FUC. В основном, которые мы уже знали или о которых догадывались, например, что злой гений использовал перевертышей для извлечения ДНК, а затем тестировал сыворотку на других перевертышах. Похоже, они добились незначительных успехов в краткосрочной перспективе улучшения организма человека. Но временные и постоянные изменения в формах перевертышей — истинная цель вдохновителя, все еще ускользают от них.

— Черт побери.

— Точно, — согласился медведь. — Один облом, даже притом, что мы узнали так много. Грегори не мог дать мне точное местонахождение новой лаборатории. Он просто продолжал говорить: «Кто есть самый главный бог?» Пофиг, что это должно означать. Но я уверен, что кто-то разберется. Подсказка, этот кто-то — принцесса-компьютерщик.

Джесси показала ему язык, но не смогла сдержать удовольствия, сворачивающегося спиралью внутри. Так приятно, что Мейсон думал, что она решит загадку гиены.

— Так кто же лидер?

Вопрос, который каждый раз возникал в ходе расследования.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Хотя Грегори знал много дерьма, единственное, что он не мог мне рассказать — кто его босс. Похоже, у него был какой-то ментальный блок или что-то в этом роде, потому что его челюсть постоянно отвисала каждый раз, когда я спрашивал.

— Это хреново. Мы топчемся на месте.

— Пессимистка. Мы поймали его правую руку. Мы вырвались из его лап. Я бы сказал, что мы на много миль впереди и скоро все закончится.

— Если ты так говоришь.

— Говорю. Хотя твой отец не был так впечатлен моими методами получения информации от противника. Мне пришлось слушать его вопли, пока я одевался. Недолго, правда, потому что я сказал ему, что тоже его съем. Извини, но он действительно действовал мне на нервы.

Джесси хихикнула.

— Без обид. Я почти жалею, что он тебя не вывел. Тогда, возможно, нас бы не принудили к этому фарсу.

— Этодействительно фарс? Я имею в виду, ты нравишься мне, а я тебе. Нам хорошо вместе, особенно когда мы голые.

— Почему-то я не думаю, что секс — это то, чем измеряются такие вещи, — сухо ответила она. Даже если он прав. Секс с ним был просто улетным, лучше всего, что у нее было раньше.

— Хочешь, чтобы у нас было больше секса? Ух, ты!

— Нет, не хочу, — почти кричала она.

Джесси пыталась казаться возмущенной, что было действительно трудно с сосками, торчащими, как маяки, сквозь ее тонкую рубашку, и киской, достаточно влажной, чтобы намочить трусики. Один вздох рассказал ему все что нужно.

— Ха. Ты такая врушка. Не волнуйся, моя принцесса-лебедь. Скоро мы будем в отеле.

— С отдельными комнатами. Я больше не сплю с тобой, Мейсон.

— Но это наша брачная ночь.

Он надулся? Да нет. Она отвела взгляд, чтобы не поддаться искушению его полных губ. Как же она мечтала впиться в них.

— Это не настоящий брак. Я уверена, что мы можем аннулировать его до момента, пока не займемся сексом.

— Но я не хочу его аннулировать, — прорычал он.

— А я не хочу неверного мужа, — выпалила Джесси. Ей было страшно. Она не собиралась поддаваться.

Мейсон резко нажал на тормоз и вильнул. Они припарковались на обочине дороги.

— Я никогда не предам тебя, Джесси, — он схватил ее за руки и, когда она не стала смотреть на него, приподнял ее подбородок так, чтобы их глаза встретились. — Я знаю, ты думаешь, что я какой-то похотливый медведь, но на самом деле я просто искал подходящую женщину. Тебя. Я искал тебя. И теперь, когда я нашел, никуда не пойду. Ты обречена быть со мной, принцесса.

— Я тебе не верю.

Но как же она хотела.

— Тогда я тебе это докажу, — пригрозил он, усаживая ее себе на колени.

Девушка подняла руку, чтобы не дать Мейсону поцеловать ее.

— Как ты собираешься что-то доказывать?

— Может быть, если я буду заниматься с тобой любовью дюжину раз на дню в течение следующих пятидесяти лет, ты, наконец, поверишь мне, когда я скажу снова, что ты та, кого я хочу.

— Но…

Ладно, она надеялась, что он заткнет ее поцелуем.

Это сработало. Это на мгновение помогло развеять ее беспокойство. Он целовал ее, как влюбленный мужчина. Мужчина, вышедший из-под контроля и жаждущий ее тела. Другими словами, он соблазнил ее своим ртом, и она взяла то, что он предложил, и попросила больше. Ее руки ухватились за его широкие плечи, и Джесси было жаль, что ткань рубашки разделяла их тела.

Стук в окно со стороны водителя вызвал у него рычание и стон, отдавшийся в ее теле. Смутившись от потери контроля, Джесси снова опустилась свое на место, а Мейсон открыл окно и обратился к полицейскому, который их спугнул.

В то время как ее муж — «О боже, это слово меня пугает» — говорил с офицером, который обвинял их в непристойном поведении — а ей хотелось больше непристойности — девушка старалась охладить собственный пыл и напомнить себе, почему связываться с медведем было неправильно.

Очень неправильно, даже если с ним ей было очень… очень, очень хорошо. Черт, почему единственный человек, который гарантированно сбежит от нее, должен одновременно быть тем, кто заставил ее захотеть отбросить осторожность и сделать что-то безрассудное? Почему она не могла наслаждаться этим уровнем возбуждения и интриги с Эриком? Это облегчило бы жизнь.

Взглянув на суровое лицо Мейсона, она прикусила язык, чтобы не вздохнуть. Ни одна логика в мире не могла объяснить, почему игривый мишка заставляет ее чувствовать себя женщиной. И не просто женщиной, а сексуальным, желанным созданием с ненасытной потребностью.

Когда они уехали прочь, Джесси попыталась притвориться, будто последних минут не было. Однако Мейсон не хотел притворяться. Его рука легла на ее бедро — голое бедро, потому что он сдвинул пальцами подол короткой ночной рубашки, чтобы коснуться ее.

Нужно оттолкнуть его руку.

Хорошо, она попыталась. Рука просто не сдвинулась с места. Жар его ладони клеймил ее кожу, и Джесси не могла не заметить контраст. Черное дерево и слоновая кость. Разве станет хуже, если она позволит ему снова залезть между ее бедер? Его загорелая белая плоть между ее бедрами цвета какао. Это будет как вкусное «Орео»[3] с дополнительным густым белым кремом.

Она застонала и высунула голову из окна.

— Что случилось, детка?

— Все.

Обжигающие пальцы поползли вверх по ее бедру, заставляя дыхание прерваться, когда один палец погладил край трусиков.

— Не волнуйся. Мы будем в гостинице через минуту, и я позабочусь о тебе.

И словно почувствовав ее возражение, он зарычал:

— Не заставляй меня снова останавливаться. На этот раз, полицейский или нет, я не остановлюсь, пока ты не станешь дергать меня за волосы и кричать мое имя.

О, это вызвало дрожь. И, честно говоря, Джесси устала бороться, и не просто с ним, но и со своим влечением к нему. Но она не просто закрыла на все глаза. Она прекрасно знала, что он был игривым мишкой. Это не продлится долго. И в то же время, спрашивала себя Джесси, почему бы не попробовать?

Она была современной женщиной, достаточно умной, чтобы держать свои эмоции под контролем. Так почему бы не развлечься?

Припомнив страницу из книги Миранды, она решила схватить медведя за яйца. Буквально. Сделав это, она хрипло сказала:

— Прекрати говорить и двигайся быстрее.

Черт возьми, этот автомобиль мог летать!

* * *
Поиск ближайшего мотеля и регистрация заняли целую вечность, особенно с учетом возбужденной лебеди, прижимающейся к нему, отвлекающей его своими легкими касаниями и многообещающими улыбками.

Когда они, наконец, добрались до комнаты, Мейсон задыхался, как будто пробежал милю. Что-то из его взрывающихся эмоций должно было проявиться в выражении его лица, потому что Джесси облизнула губы. Но не отступила. О нет, его принцесса — «моя жена» — сняла с себя ночную рубашку и стояла там, в одних хлопковых трусиках.

Мейсон почти кончил в штаны, как какой-то неопытный слюнтяй.

Если бы он пытался объяснить свое чрезвычайное возбуждение, то сказал бы, что это отчасти из-за ее красивого горячего тела, плюс хорошая порция любви, но, прежде всего, это из-за трепета и волнения от осознания того, что женщина перед ним была его женой и принадлежала ему. Технически или нет, но она согласилась, и они поженились. Она была его. Он был ее. И Мейсон не мог быть счастливее.

Нет, подождите. Как только он попробует этот вкус между бедер, вот тогда будет абсолютно счастлив. Или когда войдет в нее, или… к черту. Он думал обо всем этом, пока смотрел на нее, как глупый идиот. Или влюбленный медведь.

Мейсон порвал свою одежду, чтобы добраться до своей жены побыстрее, но Джесси не заметила, встречая его с такой страстью, что заставила его сердце колотиться. Если его объятья были яростными, то ее ответный поцелуй был жестким. Требовательным. Она толкнула его на кровать, и мужчина позволил себе упасть, подпрыгнув на матрасе. Джесси уставилась на него, и он приподнялся под ее пристальным взглядом, его член болезненно пульсировал.

Руки Джесси легли на талию, пальцы зацепили трусики, стягивая их вниз.

— О да, детка, — вздохнул медведь, когда девушка показала шоколадные завитки. — Ты такая красивая.

— Может, для тебя и красивая, — сказала она неуверенно, забираясь на кровать.

По какой-то причине это его обеспокоило.

— Тебе не нравится твоя внешность?

Замерев — кончик его члена напряженно прижимался к ее пышному животу — Джесси посмотрела на него.

— Мне нравится, иначе мы, вероятно, погасили бы свет. Но только то, что мне нравится мое тело, не значит, что мужчины считают его привлекательным. Я совсем не маленькая девочка.

— Я знаю. Ты идеальна.

— Ты что, слепой? — спросила она, озадачено морща лоб.

Она привстала и уселась на его живот. Влажная киска касалась его кожи, отвлекая.

Положив ладони на ее талию, Мейсон позволил своим большим пальцам погладить ее мягкую кожу.

— Я знаю, что вижу, а вижу я красивую женщину с изгибами, которые я хочу лизать и ласкать весь день. — Он поднял руки, чтобы накрыть ими ее полную грудь. — Я вижу женщину, которая наслаждается едой и при этом остается фантастически здоровой. — Он потянул ее к себе, пока ее губы не оказались рядом. — Я вижу свою жену. Самую красивую женщину, которую когда-либо мог вообразить, со сладчайшим ароматом, самыми заманчивыми изгибами и, самое главное, острым, но озорным умом.

Ее дыхание коснулось его губ.

— О, Мейсон.

— Да?

— Ты уже получил меня в постель голой, так что вместо лести почему бы тебе не использовать свой язык… более приятным способом? Или все, чем ты хвастался в прошлом месяце, не соответствует действительности?

Она сомневается в его языковых навыках в спальне? Черт. В мгновение ока он перевернул Джесси на спину и устроился между ног.

К его бесконечной радости, она испустила приглушенное хихиканье, которое быстро превратилось в стон, когда Мейсон прижал свой рот к внутренней стороне ее бедра. Аромат цитрусовых окутал его вместе с пьянящим ароматом меда — признаком ее желания. Мейсон уткнулся носом ей в бедро, прежде чем тихонько подуть на ее киску.

Джесси дернулась. Он усмехнулся, обхватив руками ее бедра, и поднял, прижимаясь. Время для медового пирога.

Используя свой длинный язык, он лизнул ее от нижнего края ее расщелины прямо до клитора. О, ее прошибла дрожь. Мужчина делал это снова и снова, лихорадочные облизывания заставляли ее стонать и дрожать, пока Джесси умоляла его одновременно продолжать и прекратить мучить ее. Он раздвинул ее губки и позволил себе исследовать ее обалденное горячее влагалище своим чувствительным языком, ловя дрожь, когда ее тело отреагировало на его прикосновения. Вкусил ее мед, сладкий, как амброзия, и закрыл глаза, чтобы не откинуть голову от удовольствия.

Пока язык близко знакомился с ее киской, его губы сжались вокруг ее клитора и потеребили его.

Упс, это заставило ее кончить, жестко и быстро. Не то чтобы он остановился. Даже когда Джесси выкрикивала его имя и вырывала волосы на его голове, Мейсон продолжал трахать ее языком, посасывая клитор губами. Он не унимался, даже пока ее тело содрогалось. Мейсон продолжал делать это, пока она снова не закричала, ее второй оргазм заставил киску сжаться вокруг его языка — просто восхитительно. Так восхитительно, что он не мог больше ждать.

Он расположился над ней, кончик члена касался ее входа.

Джесси со страстью обняла его бока ногами и сжала. Мейсон стремительно вошел в ее киску, дрожь ее кульминаций пульсировала, сжимая его член. Она была такая теплая, влажная…

— О Боже, детка, — простонал он, погружаясь глубоко и позволив себе задержаться в ней на мгновение.

— Трахни меня, Мейсон, — прошептала Джесси в его ухо. — Трахни меня сильно, — умоляла она. Затем жестко укусила его за мочку уха.

Боже, он любит эту женщину. Мейсон вздрогнул, его бедра толкнулись вперед, прижавшись к ее бедрам. Он чувствовал себя чертовски хорошо. Мужчина снова толкнулся вперед, и снова, и снова.

Ее пальцы впились в его спину, когда она встретила его, подавшись вперед до упора. Джесси застонала: «Еще!». Снова и снова. Поэтому он дал ей это, чувствуя, как ее влагалище сжался вокруг него, как бархатный кулак. И когда она дернулась от третьего оргазма, Мейсон не смог сдержать себя, крича ее имя, и почти теряя сознание от интенсивности оргазма.

Он рухнул на нее сверху, так как все его мускулы превратились в кашу. Ему пришло в голову, что он должен подвинуться, но, как будто почувствовав его мысли, Джесси обхватила его руками и ногами.

Лицо девушки оказалось у его плеча, беспорядочное дыхание овевало кожу.

Момент был совершенным. Правильным. Мейсон не мог с собой совладать.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

В ответ она столкнула его с кровати.

Глава 10

— Я люблю тебя.

Он произнес эти три слова с абсолютной искренностью, и на совсем ничтожное мгновение Джесси позволила себе насладиться ими. А потом реальность ударила ее по голове.

Она столкнула его ничего не подозревающую тушу на пол.

Усевшись на матрасе так, что возвышалась над ним, Джесси положила руки на бедра и пристально смотрела на медведя.

— Что с тобой? — закричала она. — Зачем ты все испортил?

— Я? Кто столкнул мужа с кровати после умопомрачительного секса?

— Ты мне не муж.

— Скажи это священнику, который венчал нас.

— Это была вынужденная договоренность. Мы можем все аннулировать.

— Вообще-то нет. Твои липкие бедра говорят иначе.

Она смогла только выдавить нечленораздельный крик.

— Детка, знаешь, это не так горячо, как когда ты кричишь во время оргазма, и все еще не объясняет, почему я нахожусь на полу.

Джесси сделала несколько глубоких вдохов. Они не успокоили ее.

— Ты сказал слово на букву «Л».

— Ну, извини меня за мои чувства к тебе.

— Ты не любишь меня, — непреклонное заявление, даже если какая-то ее часть желала обратного.

— Не хочу тебя огорчать, но это так.

Паника затрепетала внутри, часть ее стремилась поверить его словам.

Более рациональная часть разума натолкнулась на попытку сердца пуститься по этому чрезмерно оптимистичному пути. Как кобелю можно верить? Вероятно, он говорит это всем девушкам. Она просто не знала, почему он ждал окончания секса, чтобы использовать свою смертельную Л-бомбу.

— Возьми свои слова обратно!

— Заставь меня.

Мейсон встал и посмотрел на нее: шесть футов ощетинившегося, обнаженного мужчины с эрекцией. Боже, он выглядел таким чертовски горячим и неотразимым.

Джесси зажала волосы своего мужа в кулак и притянула к себе для поцелуя, который превратился в грубые объятия, где каждый из них соперничал за господство.

Мейсон повалил ее на матрас, тяжелое тело придавило девушку сверху, колено раздвинуло ее бедра. Он удерживал ее, думая, что контролирует ситуацию. Джесси прикусила губу мужчины, и тот застонал от ее агрессивности, его язык скользнул по ее губам.

Джесси кончила уже три раза. Ей должно было хватить на несколько месяцев. Ну, или недель, по крайней мере, но от его явного желания ее тело загоралось еще больше. Ее клитор пульсировал от его прикосновений. А киска дрожала от желания, которое мог удовлетворить только Мейсон.

Жаль, что она не могла убежать от него.

Она хотела бы отвергнуть его утверждение о любви. Забыть о принудительном браке. Но не могла бороться с тем, что он заставил ее чувствовать. Мейсон заставил ее тело ныть, а саму Джесси — кричать от удовольствия. Он заставил ее сердце жаждать того, чего, как она думала, она не может иметь. Но она может притвориться хотя бы на несколько минут.

Толкая его назад, Джесси попыталась вернуть себе контроль.

Он не двигался с места. Зубами ухватив его за нижнюю губу, она приказала:

— Ложись на спину.

Почти мгновенно он перевернулся на спину. Джесси села верхом на него, горячий ствол члена прижался к ее спине. Она обхватила свои груди и сдвинула их вместе. Мейсон зарычал, его глаза с отяжелевшими веками внимательно наблюдали за ней. Девушка наклонилась вперед, пока одна из ее грудей не оказалась перед его ртом. Он потянулся, принимая предложение, его горячий рот начал посасывать нежную горошинку, вырывая из нее стон. Черт, это было хорошо.

Пока Мейсон терзал ее соски, Джесси выгнула спину и стала кружить своей киской над его членом, вращаясь так, чтобы потираться о головку клитором. Она дразнила его, наслаждаясь тем, как его гладкая, влажная и припухшая головка гладит ее чувствительный клитор. Видимо, ему тоже это понравилось. Большие руки сжали ее бедра, и Мейсон толкнул Джесси вниз, пронзая ее. И ей это понравилось. Она приподнялась на нем, низкий, хриплый стон скользнул с ее и его губ одновременно, и они оба застыли от интенсивного удовольствия.

Прижав ладони к груди Мейсона, Джесси задвигалась, медленно раскачиваясь, надавливая на клитор. Ее киска пульсировала.

— Еще, — задыхался он.

Она извивалась, насаживая себя на его член, наслаждаясь ощущением пульсации и растягивания. Он был таким диким. Джесси делала это снова и снова, их дыхание стало резким и прерывистым, удовольствие нарастало. Его пальцы впились в ее бедра, когда он захрипел: «Да», снова и снова. Девушка находилась на пороге блаженства, когда внезапно комната задвигалась: Мейсон перевернул их так, чтобы она лежала под ним.

Ему удалось это сделать, не разделяя их, и он приземлился между ее бедрами.

Боже, как это хорошо.

Обхватив Мейсона ногами за талию, Джесси позволила себе на мгновение забыться.

Позволила ему думать, что он главный, пока Мейсон снова и снова вонзался в ее податливую плоть.

И вот его голова откинулась назад, а глаза закрылись, и она снова повалила его на спину. Это движение разъединило их на мгновение, а потом она снова с громким стоном насадила себя на его член.

Джесси скакала на нем, пока он беспомощно стонал под ней, его мускулы напрягались, пока мужчина старался сдерживаться. Когда Мейсон попытался снова перевернуть их, она зарычала:

— Не двигайся.

Он подчинился. Джесси скакала на нем быстро и жестко, наклоняясь вперед, чтобы тереться клитором, глубже загоняя его член.

Мейсон потерял контроль. Его член дернулся внутри нее, наполняя влажным жаром. Видя, как он подчинился, Джесси кончила.

Она достигла своей кульминации, выиграв раунд за господство.

Мейсон взял реванш во время третьего раунда в душе, когда трахнул ее на кафеле.

Насытившись, наконец, и слишком устав, чтобы говорить, они упали в постель, прижались друг к другу, как любовники. Или как муж и жена.

* * *
Она проснулась от того, что он любил ее; его тело все еще прижималось к ней, член скользил в ее теплом влагалище. Какой великолепный способ начать день.

Хотя он никогда не повторял признание — даже во время жесткого секса — оно висело между ними. И Джесси не знала, что с этим делать. Одно дело было заподозрить, что она что-то почувствовала к Мейсону, опасаясь, что она уже потеряла свое сердце, другое — что он признал, что любит ее.

Не то чтобы она поверила ему. Конечно, он действовал, как влюбленный мужчина, лаская ее тело с благоговением, не часто встречавшимся за пределами церкви. Но все же… медведь и лебедь? Бабник и ботаник? Не похоже, чтобы такое встречалось постоянно.

«А как насчет того, что мы женаты?»

Девушка знала, что должна противостоять тому, что он намеревался сделать. Страх удерживал ее.

Что если он продолжит утверждать, что любит ее и хочет, чтобы они остались вместе?

Как скоро она поверит ему и впустит в сердце?

А скоро мишка наткнется на свежее мясо — вероятно, со светлыми волосами и маленькой задницей — и что тогда произойдет? Как она могла позволить себе доверять ему, зная его репутацию?

Внутренний диалог, впрочем, не мешал ей заниматься сексом. Мейсон был слишком хорош, чтобы сопротивляться. И во время этого умопомрачительного секса говорить о чем-либо еще, особенно об эмоциях, не было возможности.

Они оставались в этом состоянии подвешенности в течение двух дней, часами находясь в дороге, пока Джесси не вынуждала его съехать на обочину.

Затем со свирепостью, которая волновала ее, Мейсон занимался с ней любовью, как животное, их тяжелое дыхание заставляло окна запотевать, их горячее соединение раскачивало и сотрясало автомобиль, проверяя на прочность амортизаторы.

В эти моменты она не хотела думать ни о будущем, ни даже о завтра. Она просто хотела чувствовать, что он действительно любит ее и никогда не устанет от нее, никогда не покинет ее. Джесси надеялась, что это не отчаяние заставляет ее так страстно заниматься сексом.

Черт возьми, чего бы только она ни отдала за ружье. Она бы пристрелила себя за глупость. Что случилось с ее невозмутимостью и спокойствием?

Она и вправду была готова пришибить этого медведя за одну только попытку прикоснуться? Все прошло, как только он улыбнулся и схватил ее.

По крайней мере, их частые секс-остановки сделали путешествие приятным. Что касается места назначения? Он отказался сказать ей, куда они направляются, только сообщил, что ей понравится.

Придурок.

И он ничего больше не сказал о том, что узнал от гиены, которого съел. Единственное, что она знала наверняка — несмотря на то, что гиена знал злодея, какой-то психический блок помешал бандиту рассказать им что-нибудь интересное об этом вдохновителе. Он даже не мог его описать. Или так утверждал Мейсон.

Джесси приходило в голову, что Мейсон солгал ей из-за неуместного чувства долга, чтобы уберечь ее. Но опять же, действительно ли она хотела узнать больше о безумном ученом, который хотел поэкспериментировать с ней? Нет, если она хочет спать по ночам. Подождите, она не спала по ночам из-за некоего похотливого медведя.

На пятый день, за полчаса до места назначения — как сказал медведь — они остановились, и Джесси вывалилась из машины, размять ноги и освежиться. На самом деле, ей нужно было больше, чем размяться. Ей нужен был хороший трах, как это называла Миранда. Зная, что они скоро не смогут быть наедине, Джесси подумала, что это может быть их последний шанс на интимную близость.

Да, она хотела уйти от Мейсона и его эротического влияния и попытаться восстановить свое хладнокровное спокойствие, но одновременно боялась этого, потому что действительно наслаждалась не только сексом.

Нагнувшись, она прикоснулась к пальцам ног, пошевелила попкой — смелый кокетливый маневр, который его вдохновлял. Никогда раньше мужчина не заставлял ее чувствовать себя такой желанной, такой сексуальной. Ощущая явную страсть Мейсона, Джессм расцвела в сексуальное существо, которым, как она думала, никогда не будет.

Снова покачивая попой, она улыбнулась, когда услышала заинтересованный рык. Возможно, это было связано с тем, что она надела юбку, которую он купил ей, без трусиков. Мейсон настаивал, что с ее фигурой просто преступлением будет носить брюки. Она ответила на его самонадеянность в выборе ее гардероба отсутствием трусиков.

Это сводило его с ума, в хорошем смысле. Ей нравился взгляд, которым Мейсон окидывал ее, поднимая юбку и глядя на ее обнаженную щелочку. Она думала, что ей никогда не надоест этот взгляд. Но, несмотря на удовольствие, которое они испытывали, Джесси беспокоилась, что придет день, когда ему станет скучно. И тогда медведь пустится на поиски нового меда. Эти мысли угнетали ее.

Выпрямляясь, она вскрикнула, когда его руки подняли ее юбку и обхватили голую попку.

— Этот медовый запах для меня? — прошептал Мейсон ей на ухо, прежде чем поцеловать в шею.

— Нет, — солгала она, но сердце уже начало биться.

— Ты такая дразнилка, детка. Наклонись для меня. Я хочу попробовать.

— Ты хочешь. Я не в настроении.

— Врунишка.

Боже, она любила их ласки.

— Докажи, — сказала она и сорвалась с места.

Он гонялся за ней вокруг машины, а потом поймал. Мейсон крепко обнял ее, пока она задыхалась.

— Я тебя не хочу вот нисколечко.

Вызов брошен и принят. Мейсон схватил девушку за талию и уложил на капот машины. Разводя ее колени, он разместился между ее бедер. Схватив Джесси за руки, он зажал их в одной ладони, удерживая над ее головой. Не то чтобы она сильно сопротивлялась.

Вспыхнула самоуверенная улыбка. Мейсон сдвинул ее юбку, обнажив киску, и Джесси не могла побороть дрожь, что прошла сквозь нее, когда мужчина провел пальцем по губкам, задержавшись на чувствительном клиторе.

— Знаешь, — сказал он обыденным тоном, который вовсе не сочетался с его пылающим взглядом. — Раньше я думал, что лучшие лакомства можно найти в корзинах для пикника. Конечно, в украденных.

— Что, пересмотрел «Йоги» в детстве? — спросила она, затаив дыхание, пока Мейсон двигал пальцем в ее киске.

— Ах, Йоги. Мой герой. Его приключения в мультфильмах и заставляли меня воровать корзинки.

— И ты чемпион в этом конкурсе. Я уже знаю это. И что ты об этом скажешь?

Она качнулась, надеясь, что он поймет и заменит палец членом.

Мейсон склонился и горячо подул на ее открытую щелочку.

— Корзины для пикника, ням-ням, но они на втором месте после меда между твоих ножек.

Что-то сказать в ответ оказалось невозможным, если только за ответ не считать ее стоны. Но ему, похоже, понравился ее ответ.

Мейсон приподнял ее ягодицы и набросился на киску, его аномально проворный язык играл с ее плотью, доставляя удовольствие. Джесси кончила, крича, и тут он вошел, наконец, в ее киску своим твердым членом.

— И это, — прохрипел он, вгоняя себя в ее плоть, — в сотни раз лучше, чем соты.

— Ненормальный, — и она притянула его к себе для поцелуя.

Это продолжалось, — он трахал ее, удерживая руками за бедра, иначе она соскользнула бы с капота, — пока насмешливый голос не прервал их совокупление.

— Сынок, как мило с твоей стороны принести птицу на обед.

Потрясенная от того, что ее поймали, чего она должна была бы ожидать в какой-то момент, учитывая то, что занимались они сексом на улице, Джесси дернулась, пытаясь прикрыть себя, пока Мейсон потянулся за штанами, пряча член.

Что еще интереснее, он покраснел. Впервые. Ничто обычно не смущало его.

— Мама, ты выбрала неудачное время!

Ее временный муж обернулся вовремя, чтобы попасть в объятия медведицы, которая подняла его с земли.

Вот дерьмо. Джесси хотела спрятаться за каким-нибудь камнем или хотя бы провалиться сквозь землю — как вариант. Все, что угодно, чтобы скрыться от смущения за то, что ее застукали с Мейсоном, — и не просто кто-нибудь, а его мать.

Старая медведица выпустила своего сына из объятий и бросила критический взгляд на Джесси. Та выпрямила спину и встретила пристальный взгляд.

Будучи принцессой, она знала, как надо выглядеть достойно в любых обстоятельствах, даже если чуть не намочила трусики, когда большая медведица — просто громадная — посмотрела на нее сверху вниз убийственным взглядом.

Джесси не знала куда отвести взгляд. Хоть нагота и была естественной в мире перевертышей, встреча со свекровью в чем мать родила все-таки не подходила под это определение.

Джесси постаралась не вздрогнуть, когда мать Мейсона подошла и обнюхала ее.

— Лебедь?

— Да, мэм, — ответила она.

— Не называй ее мэм, — вмешался Мейсон, подмигивая Джесси, как бы говоря: «не волнуйся, все под контролем». — Мы все-таки женаты, поэтому ты должна называть ее мамой.

Вопли Джесси и ее новой свекрови, вероятно, можно было услышать за несколько миль. А одинаковые подзатыльники, опустившиеся на голову Мейсона? В его ушах, вероятно, будет звенеть еще несколько часов, но он вполне заслуживает наказания за то, что сбросил такую бомбу.

— Женаты? Ты не любишь свою мать достаточно сильно, чтобы пригласить ее на свадьбу? — бушевала медведица. Джесси видела, что мать Мейсона возмущена и обижена.

— Это вышло своего рода экспромтом, — ответил Мейсон, смущенно пожав плечами. — Что я могу сказать, момент был подходящим, и я просто не смог сдержаться.

— Не лги своей матери, — сорвалась Джесси. — Мой отец заставил его жениться на мне. Это вынужденный брак.

— Правда? — протянула его мать. — И могу я спросить, почему твой отец почувствовал потребность связать вас двоих?

Джесси покраснела, пытаясь найти деликатный способ сказать, что ее папа не оценил, что она спаривается с медведем.

— Ее папе не понравилось то, что я не смог держать свои руки подальше от его дочери. Ты можешь обвинить меня? Она чертовски горячая. И видя, как я люблю ее…

Джесси ударила его.

— Что я тебе говорила об использовании слова на букву «Л»?

— Я буду использовать его, если захочу. Любовь. Любовь. Лю-ю-ю-бо-о-о-вь, — пробормотал он, когда уклонился от удара Джесси.

Его мать только смотрела на них, возможно, спрашивая себя, не сошли ли они с ума.

Он, наконец, перестал дразнить ее, но, будучи умным мужчиной, спрятался за мать. Джесси глянула на него и позвала «Кис-кис-кис».

Мейсон высунул язык и подвигал им. Джесси зарычала.

Его мать затрясла головой.

— Дети, не заставляйте меня доставать деревянную ложку.

Мейсон поцеловал маму в макушку и пробормотал:

— Прости.

— Ну, раз ты женат на птичке, значит, я не смогу попробовать свой рецепт лебединого супа, — сказала пожилая медведица с тяжелым вздохом.

— Мама! Не могу поверить, что ты это сказала. Она же стоит прямо здесь.

Джесси прикусила губу, чтобы не рассмеяться в шоке. Веселое выражение появилось на лице его матери.

— Дерзкий детеныш. Мы обсудим это в доме.

С этими прощальными словами его мама трансформировалась в массивную медведицу и сбежала.

Бедный Мейсон. Ужас только начался.

Джесси пошла в атаку. Она ударила Мейсона по груди и завопила:

— Ты сошел с ума? Зачем ты привел меня к своей матери?

— Ну, да, мои родители живут здесь.

— Ты псих. Зачем ты рассказал ей про наш временный брак?

— Он не временный.

— Да, временный.

— Нет, не временный. И я заставлю тебя повторять, что это навсегда, если ты продолжишь спорить. Ты действительно хочешь заставить меня сделать это, зная, что моя мать снова выглянет на улицу, если мы не войдем в дом в ближайшее время?

По мере того, как Мейсон озвучивал угрозы, Джесси успокаивалась. Она плотно сжала губы и забралась обратно в машину. Но то, что она не стала с ним спорить об этом сейчас, не означало, что она не заставит его заплатить как-нибудь потом.

Например, можно лишить его секса.

— Что теперь? — наконец, спросила Джесси сквозь сжатые зубы.

Медведь, насвистывая, направил машину по ухабистой грунтовой дороге, окантованной огромными деревьями.

— Теперь мы пойдем к родителям и будем наслаждаться хорошей старомодной домашней кухней.

— Я замужем за маменькиным сынком, — проворчала она.

— Да, и горжусь этим. Выше нос и улыбнись, мы уже почти на месте.

— Я убью тебя за это.

— Встань в очередь, принцесса. Если только ты не хочешь связать и мучить меня. Если это так, то я собственноручно отдамся в твою власть и предоставлю наручники.

— О боже, лучше отдайте меня тому извращенцу, — простонала она, снова ударяясь о стекло. Ладно, может быть, это было слишком, но теперь девушка не могла перестать воображать Мейсона в наручниках, обнаженным и в ее милости. Черт, она столько могла с ним сделать. Ее соски сжались, внизу стало влажно. И это была его вина. Ну, она отказалась страдать одна.

— О, Мейсон, — промурлыкала она.

— Что? — спросил он рассеянно, когда они выехали на выложенную гравием подъездную дорожку возле гигантского коттеджа, который конкурировал по размерам с большинством гостиниц.

— Говоря о наручниках… Хочу связать тебя и вылизать путь по груди к твоему толстому члену. Умираю, как хочу сосать твой большой-пребольшой член, касаясь себя. И когда ты будешь пульсировать, а моя киска станет влажной, я собираюсь наклониться и… — Она не договорила и выпрыгнула из машины, разглаживая юбку.

— Джесси! — прорычал он вслед за ней. — Ты не можешь оставить меня в таком состоянии. Пойдем со мной, пока мама не увидела нас. Я знаю место в лесу.

— О, мама, мы здесь! — пропела Джесси, скрещивая руки на груди и бросая на него дьявольскую ухмылку.

— Злая лебедь, — пробормотал он, опуская руки, чтобы прикрыть эрекцию.

— Я предпочитаю «орально одаренная», — Джесси подмигнула ему, облизывая губы, затем хихикнула, наклонившись, и подняла солнцезащитные очки, которые специально уронила.

Сдавленный стон был ответом, которого она добивалась. Поднявшись, Джесси подошла к входной двери коттеджа. Почти тут же та распахнулась, и из нее вылетел и бросился к ним светловолосый вихрь.

— Джесси! — счастливый визг Миранды чуть не сделал ее глухой.

— Миранда? Какого черта ты тут делаешь? — спросила девушка, ошеломленная восторженными объятиями подруги.

— Ну, после нападения Сесиль Виктор решил спрятать нас в самом безопасном месте, которое смог придумать.

— Как проживание с родителями Чейза и Мейсона может быть безопасным?

— Потому что только идиот может встать между мной и моим первым внуком, — сказала медведица, с которой она познакомилась раньше. — А у меня есть отличный рецепт для идиотов.

— Приятно знать. Хотя теперь я удивлена, как Мейсон вообще пережил свое детство.

Три женщины повернулись, чтобы взглянуть на бурого медведя, который ухмылялся им с нескрываемым весельем.

— Я тоже, — пробормотала его мать. — Я Келли, кстати.

— Джесси, — ответила девушка, протягивая ей руку.

— Добро пожаловать в семью, Джесси, — попав в медвежьи объятия, девушка подумала, что лучше не упоминать о временном аспекте отношений.

Не буди спящего медведя, так, кажется.

И так началась самая странная неделя в ее жизни. А также самая лучшая.

Она встретила отца Мейсона в тот же день за обедом, которым можно было накормить целую армию.

Большой мужчина по имени Пит настоял, чтобы она называла его папа-Медведь, и обнял ее так крепко, что она, вероятно, уменьшилась в размерах.

Джесси восстановила размеры обратно, когда съела достаточно еды, — по настоянию каждого — что заставило ее задуматься, а не пытались ли они ее откормить к Рождественскому ужину. В течение следующих нескольких дней она узнала, что такое настоящая семья.

Она научилась делать печенье с нуля с мамой Мейсона и шлепать Мейсона, когда тот приходил, чтобы украсть несколько. Игла и нить перестали быть ее врагами. Она проводила вечера, играя в настольные игры, не в силах остановить хихиканье, когда в середине каждой игры Чейз обвинял Мейсона в мошенничестве и выводил его на улицу одарить братской любовью. Мейсон на самом деле обманывал и, что было еще более забавно, позволял брату думать, что тот был более крупным и злым, чем он сам во время этих поединков. Это то, что заставило сердце Миранды смягчиться и вызывало ее хихиканье.

Папа-Медведь стал называть и ее, и Миранду дочками, принося им угощения каждый раз, когда приходил с работы домой и ругал парней, когда они ныли о том, что они ничего не получили. Папа-медведь также раздавал лучшие объятия: одновременно грубые и все же безумно ласковые. Поведение Келли демонстрировало ее собственную привязанность. Джесси не могла не полюбить родителей Мейсона. Это то, чего она всегда хотела. Жаль, что она не сможет оставаться рядом.

Мейсон продолжал их брак-фарс, называя ее женой при каждом удобном случае, не важно, сколько синяков она оставила на его голенях. Ночью ей приходилось прикусывать щеку, чтобы не кричать, когда он доводил ее до кульминации — как правило, два-три раза — прежде чем переворачивался на спину, прижимая девушку к себе.

Какое прекрасное время. Какая ужасная игра. Джесси хотелось плакать.

И кто-то, наконец, это заметил.

На третий день Миранда вытащила Джесси во двор и передала ей пистолет. Та посмотрела на него непонимающе.

— Ты самоубийца? — спросила она.

— Глупая птица. Конечно, нет. Но я подумала, что ты хотела бы знать, как стрелять, в случае, если появятся плохие парни.

Джесси знала, что Миранда была столь же умной и заботливой, сколь и легкомысленной.

— Ты действительно думаешь, что мне нужно защищать себя?

— Не. Мейсон скорее отрежет свою руку, чем позволит тронуть перышко на твоей шейке.

— Пока, — мрачно ответила Джесси.

— Что ты имеешь в виду, говоря пока? Ты замужем. Он всегда будет защищать тебя.

— Разве Чейз не сказал тебе? Потому что я знаю, что Мейсон рассказал ему. Мой отец заставил нас пожениться.

Раскаты смеха сотрясали Миранду, когда она, обняв себя, захохотала.

— О, скажи мне, что ты на самом деле так не думаешь? — задыхалась она между хихиканьем. — Ты видела Мейсона, верно? Ты действительно думаешь, что комната. полная лебедей, могла бы заставить его делать то, чего он не хотел?

Джесси нахмурилась.

— Я думаю, нет. Но все равно, у него не было выбора, если он не хотел убить несколько человек.

— Поверь мне, когда я говорю, что Мейсон мог бы сбежать, если бы захотел. Этот мужчина этого не сделал. Разве это тебе ничего не говорит?

— Он сказал, что любит меня, — призналась Джесси.

— И?

— В первый раз я столкнула его с постели, сказала, что он лгун и потаскун, — ей, по крайней мере, хватило совести покраснеть за свое признание.

Миранда уставилась на нее.

— Ой. Вау. А я думала, что это мне с Чейзом было трудно.

Джесси нахмурилась.

— Уф? Я не понимаю. Ты говоришь, что Мейсон будет упрямиться по поводу всего этого фальшивого брака?

— Нет. Я говорю о том, что ты пытаешься отрицать то, что чувствуешь к нему. Поверь мне, Лютик, ты любишь Мейсона.

— Нет.

— Да.

— Нет, не люблю.

— Не заставляй меня стрелять в тебя, — угрожала Миранда, наставляя на нее пистолет. — Ты любишь медведя, и это дерьмо пугает тебя.

Раздражение заставило Джесси ответить коротко.

— Ну да, потому что, скорее всего, когда все уляжется, он найдет себе новую телку, чтобы преследовать, а я останусь в дураках.

— О, Джесси, ты, бедная заблуждающаяся птичка. У меня есть новости для тебя. Мейсон любит тебя. Знаешь ли ты, что он никогда — НИКОГДА — не проводил ночи с девушкой до тебя?

Нет? Ее пульс ускорился.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что, как и у меня, у Мейсона проблемы с границами, и он говорит гораздо больше о своей личной жизни, чем нужно. Я знаю, что он очень редко когда-либо брал одну и ту же девушку дважды и никогда не оставался с ней надолго. А сколько он был с тобой? Больше недели?

— Ну и? Не похоже, чтобы у него был большой выбор.

— Он никогда не брал девушку на встречу с родителями.

— Он сделал это, чтобы защитить меня.

Миранда снова прицелилась.

— Перестань отрицать это! — закричала она. — Просто скажи это!

Была ли психо-зайка права? Несмотря на все ее предупреждения, она любила Мейсона? И мог ли он искренне любить ее?

— Я…

— Продолжай. Скажи это. Скажи это, ты, трусливая птица.

— Я…

— Миранда! Я купил тебе морковный торт.

Чейз увидел, как Миранда вытаскивает пистолет из рук Джесси и убирает его в карман, прежде чем отскочить, ее лицо светилось от голода. Но через плечо она бросила:

— Поживи немного, Джесси. И начни немного доверять. Ты, может быть, будешь удивлена.

— Как насчет нашего урока стрельбы?

— Ты спятила? — ответила блондинка. — Ты с пистолетом? Знаешь, я не самоубийца.

Нет, но она знала одну зайку, чей компьютер надо будет заразить вирусом.

Или нет.

Ведь Миранда дала ей пищу для размышлений и хороший пинок под хвост. Может быть, она должна успокоиться и последовать за своим сердцем. Самое худшее, что может произойти — она останется с разбитым сердцем, и все, кстати, из-за Миранды. И если это произойдет, то она вспомнит слова Элмера Фадда: «Это кроличий сезон, и я охочусь на зайку».

* * *
Мейсона не должно было удивлять, что Джесси и его мать так хорошо поладили. И как им не поладить, когда их лучший прошлый раз сводит его с ума? По крайней мере, эта зарождающаяся дружба держала их рядом друг с другом и с Мирандой, и освободила его от некоторого беспокойства.

Мама будет держать Джесси в безопасности. FUC использовало их в качестве приманки, лакомого кусочка, и Мейсон почти видел, как Чейз отрывает ему голову за то, что он подверг опасности Миранду. Однако нрав его брата не беспокоил его и вполовину так сильно, как реакция Джесси, когда она узнает, что он соврал.

Он не сказал ей все, что рассказал Грегори. Как и о том, что их плен позволил выиграть время. Злодей хотел, чтобы в FUC думали, что Джесси и Мейсон в опасности. Он надеялся, что их спрячут в том же месте, где прятали Миранду и Чейза. Видимо, в то время, как он и Джесси были в отключке, гиена ввел им GPS-трекеры, а потом рассказал отцу Джесси, куда их поставил.

Почему ему не приходило в голову спросить короля-лебедя, как он узнал, где их найти? Грегори недооценил лебединых охранников, оказался пойман и выдал им свои секреты — и внутренности, которые Мейсон отдал крысам в подземельях. Эти твари были длиннее бедра человека.

С тех пор, как он узнал о маячке, он хотел только найти и удалить его. Но Хлоя, с которой Мейсон консультировался по телефону, остановила его.

— Это может быть наш единственный шанс. Ты действительно хочешь провести следующие несколько месяцев или лет вот так: оглядываясь, беспокоясь о том, что они похитят Джесси?

Слова Хлои подействовали на него больше, чем он думал. Мейсон не хотел беспокоиться о том, что Джесси попадет в плен. Он хотел, чтобы она была в безопасности. Хуже того, он знал, что Джесси бы вызвалась, если бы знала. Так почему он не сказал ей?

Потому что он не хотел видеть ее испуганной, постоянно оглядывающейся. В отличие от Миранды, которая может надрать задницу даже в качестве человека, Джесси была мозгом любой операции. Дай ей компьютер, она может уничтожить врага. Поставить ее перед бандитом с оружием или когтями, и она станет ужином.

Нет уж, если Джесси и будет чьим-то лакомым кусочком, то только его.

Однако чтобы сохранить секрет в безопасности, ему нельзя носиться вокруг нее.

В противном случае она что-нибудь заподозрит.

Виктор и другие его приятели из спецназа, к которому Мейсон когда-то принадлежал, патрулировали и прятались в лесах, окружавших его дом детства. Мейсон чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы привести Джесси в одно из своих любимых мест, на ручей. Погода была аномально теплой в середине ноября, это был, вероятно, последний шанс насладиться ею до весны.

— Ах, как красиво, — воскликнула Джесси. Увидев бурлящую воду, она сразу же сняла ботинки и пробралась в ручей. Все еще одетая в юбку, которую он купил, вместо брюк, которые Миранда одолжила ей, она выглядела идеально и непринужденно в вяло текущей воде.

— Это больше, чем красиво, — сказал Мейсон, снимая свои ботинки и закатав штаны. Он повесил рубашку на ветке дерева — универсальный знак для своих братьев-оперативников: «я буду занят, так что уходи отсюда». Потом вошел в воду, его пальцы зарылись в мягкое дно.

— Это место, где мы собираемся ловить наш ужин на вечер.

— Ты привел меня сюда на рыбалку? — Темные глаза недоверчиво уставились на него.

— Если я скажу «да», то я в беде? — спросил он, оценивая свое решение. Рыбалка заняла первое место в пятерке его любимых занятий в прошлом, и он хотел разделить эту любовь с женой. Или это была одна из тех вещей, которые он должен был сохранить для себя?

Она засмеялась свободным, хриплым смехом, который послал дрожь по его спине — и прямо в член.

— Я люблю рыбалку, но мой отец запретил мне делать это, когда мне исполнилось двенадцать. Видимо, это было неприлично для принцессы — ловить свой ужин.

— Неприлично кричать «ВПЕРЕД!», когда скачешь на мне, но это не мешает тебе, — ответил Мейсон с ухмылкой.

Боже, этот образ, вероятно, останется выжженным в его разуме как самый эротический в мире. Единственное, что он мог добавить, чтобы сделать его еще более совершенным — белый «стетсон»[4]. Слава Богу, Рождество было не за горами.

— Ты ловишь мне рыбу? — спросила она, положив руки на бедра, на ее губах появилась самоуверенная улыбка.

— Спорим, что я поймаю первым, — похвастался он.

— Ха, — быстрая, как молния, она наклонилась и погрузила лицо в воду. Спустя несколько секунд Джесси выпрямилась, рыбка извивалась в ее зубах. Она выгнула бровь.

— Ты чертовски идеальная, — простонал он.

Бросив рыбу на берег, она облизнула губы и улыбнулась.

— Докажи.

Шлепая по мелководью, она ринулась прочь, стаскивая одежду, пока не оказалась обнаженной в лучах солнца. Она подошла к более глубокой части ручья и нырнула, всплыла через несколько метров с мокрыми волосами и жемчужинами воды на коже. Джесси поплыла обратно к нему с дерзкой улыбкой и остановилась, когда стало достаточно мелко. Богиня, поднимающаяся из волн, и ему нужно поклоняться ей. Или, по крайней мере, слизать капли воды, висящие на кончиках ее сосков.

Но принцесса бросилась прочь из объятий своего мужа. Смех танцевал по воде, щекоча его кожу. Мейсон перестал преследовать ее и громко взревел от разочарования. Не то чтобы девушка чувствовала жалость к нему. С ухмылкой она направилась обратно на большую глубину и нырнула: на поверхности мелькнули округлые изгибы ягодиц и все.

Его недовольство, казалось, забавляло ее, но оно привлекло внимание других. Из кустов вдоль ручья выскочили две медведицы. Они двигались, превращаясь в светловолосых близняшек, Элизу и Азалию. Вообразите, кукол, сделанных «Маттел»[5], и увидите похотливых сестер, которые с интересом смотрели на него.

— Мейсон! — закричала Элиза.

— Мы очень хотели увидеть тебя снова.

— К черту, просто увидеть, — сказала ее сестра, облизывая губы.

— Она хочет сказать, что мы не переставали думать о тебе с прошлого раза. Ты был потрясающим.

— Спасибо. Но видите ли, я…

— Возбужденный. Мы слышали.

— Мы позаботимся об этом за тебя.

На самом деле, его член съежился до невероятно малых размеров, когда они подошли. Он просто знал, что Джесси смотрела и, наверное, злилась. Это наверняка воскресит ее беспокойство… Или он мог использовать это в своих интересах?

— Извините, леди, у нас были прекрасные времена в прошлом, но теперь я женатый человек.

Смех встретил его заявление.

— Ты такой шутник, — шагнула к нему Азалия, качая бедрами.

— Без шуток. Я познакомился и женился на самой прекрасной женщине на свете.

— Красивее, чем мы? — спросила Элиза, обхватывая свою грудь. Но не такую полную, как у его Джесси.

— В миллион раз, к сожалению. Она умна и слишком хороша для меня, — близняшки изумленно уставились на него.

— Ты говоришь, как будто влюблен.

— Я влюблен. И однолюб, к тому же. Извините, но вы должны рассказать другим, что я теперь занятой мужчина и очень горжусь этим.

Увидев, как взгляд блондинки переместился на что-то позади него, Мейсон не был захвачен врасплох, когда скользкая рука обвилась вокруг его талии, и пара сочных грудей прижалась к спине.

— Если вы не возражаете, — сказал он с усмешкой, — Мы с женой хотели бы уединиться.

Он не стал смотреть, как уходят близнецы. Его член снова ожил, было просто не до того. Он повернулся к Джесси и улыбнулся ей.

— Эй, принцесса. Я же сказал, что поймаю тебя.

Она фыркнула.

— Ты и твой язык опасны, и я говорю не только о случаях, когда ты используешь его между моих ног. Не могу поверить, что ты их отверг.

— Я могу, потому что они ничто по сравнению с тобой. Ты не понимаешь, Джесси? Я люблю…

Ее глаза расширились, и она толкнула его в сторону, прежде чем он смог закончить. Отступая в воду, он не увидел, но услышал выстрел. Еще более страшный звук издала его Джесси: она ахнула, а затем запахло медным запахом крови.

— Джесси! Нет!

Его драгоценная принцесса упала в воду, и он подхватил ее, дырка в верхней части плеча кровоточила и сводила его с ума.

Вокруг гремели выстрелы, один едва не задел его жену. Положив ее на плоскую скалу, чтобы голова оказалась над водой, Мейсон позволил медведю взять верх. С ревом, который обращал в бегство всех вокруг, он в одно мгновение обратился и понесся в направлении стрелка, или лучше сказать стрелков. Близняшки с одинаково пустым выражением лица держали ружья. Элиза обстреливала все вокруг, в то время как Азалия, прицеливаясь, все еще пыталась попасть в него и Джесси, пули летели мимо в опасной близости. Прежде чем он смог добраться до них и оторвать им головы, Виктор вылетел из кустов.

Выведя из строя неожиданных убийц, Мейсон изменил форму и вернулся к Джесси, обнял ее и стал укачивать на руках.

— О, детка, зачем ты оттолкнула меня в сторону? Я бы принял пулю за тебя. Все мы здесь, чтобы охранять тебя.

Ее ресницы дрогнули.

— Почему тебе всегда быть героем? — прошептала она.

— Потому что я люблю тебя, черт возьми.

— Да, я тоже люблю тебя, ты, гигантский пушистик, — ее губы скривились с намеком на улыбку, хоть лицо и было искажено от боли.

— Любишь?

— Да. Но не смей задирать нос больше, чем уже есть.

Вне себя от радости Мейсон целовал ее висок, щеки, даже кончик носика, шепча: «Я люблю тебя» снова и снова.

— Вы прекратили эти телячьи нежности? — закричал Виктор с берега. — Я сейчас блевану.

— Хочешь крокодиловые сапоги? — спросил жену Мейсон, пока нес ее на отмель.

— И кошелек тоже, — ответила Джессм, прежде чем закрыть глаза. Расслабленность ее тела дала ему понять, что она потеряла сознание.

В панике он едва не оторвал руку Виктора, когда крокодил шлепнул компресс на рану и сильно надавил.

— Ох, черт возьми, Мейсон, — проворчал его старый друг. — Все хорошо, с ней все будет в порядке.

— Заткнись. Подожди, пока найдешь ту самую, и ей причинят боль. Тогда посмотрим, какой ты храбрый.

Виктор вздрогнул.

— Никогда. Я видел, что это сделало с тобой и Мирандой. Я предпочитаю держать свои яйца в сохранности.

— Ты не знаешь, что теряешь, — ответил Мейсон, отводя волосы Джесси от лица. — Теперь скажи мне, почему я не должен убивать тебя за то, что ты позволил двум стрелкам приблизиться достаточно близко, чтобы навредить ей в первую очередь. А что насчет Миранды и Чейза? Если нас атакуют, что происходит в коттедже?

— Да, мы не подозревали сестер. Они только что вернулись из колледжа, и твоя мама поклялась, что они никогда не предадут их, — смущенно признался Виктор.

— Что, ты не заметил пару медведей с оружием? — огрызнулся Мейсон.

— У них его не было, когда они гуляли. После того, как вы поговорили с ними, они направились к яме с каким-то упавшим бревном. Следующее, что мы поняли — девушки стреляли.

Мейсону это не нравилось. Это казалось слишком безрассудно и ненормально.

— Выражение на их лицах напомнило мне о гиене, когда я спросил его о злодее.

Оно же сохранялось на лицах близняшек, когда прибыли другие оперативники — и заковали их в наручники.

— Как будто им промыли мозги или загипнотизировали. Что касается твоего брата и Миранды, они в безопасности. Те, кто атаковал коттедж, были обычными вооруженными наемниками, и людьми в придачу. Мы легко их обезвредили, и Миранда невредима, хотя Чейз едва не спятил и угрожал скосить лес, чтобы никто не смог больше снова подобраться так близко.

— Как думаешь, всё закончилось?

Виктор пожал плечами.

— Сомневаюсь. Пока мы не захватим злодея, есть вероятность, что никто из нас не будет в безопасности.

«В таком случае, я должен быть более бдительным с моей женой».

А еще он должен был заставить Джесси повторить слова, сказанные раньше.

Глава 11

Джесси потянулась и вздрогнула от боли в плече.

«Меня подстрелили».

Хуже, чем воспоминание о травме, было осознание того, что она сказала Мейсону, что любит его. Девушка застонала вслух.

— Эй, разве этот звук не должен раздаваться, когда я прикасаюсь к тебе? — Тут же пожаловался объект ее мыслей.

Она открыла один глаз.

— Уходи.

— Нет.

— Пожалуйста?

Мейсон наклонил голову, словно раздумывая.

— Неа.

— Я была в бреду, когда сказала это, — объявила Джесси, переходя в наступление.

— Врушка. Ты любишь меня. Я не могу винить тебя. Я ведь потрясающий.

— И самовлюбленный.

— Не забывай о красивом и удивительном любовнике.

— И раздражающий.

— Да, и все же, ты все еще любишь меня.

Он засмеялся и крикнул:

— Она любит меня!

Девушка хмуро смотрела на него, хотя у нее дергались губы. И все-таки перестала бороться с улыбкой и позволила ей расцвести.

— Отлично. Я забочусь о твоей облезлой тушке. Что ты собираешься делать?

— Любить тебя, конечно, — ответил он недвусмысленным тоном.

— О боже, во что я влипла.

— Ни во что, но мне не терпится войти в тебя, — он нахмурил брови, и внизу живота у нее все сжалось.

— Ладно, банальные шутки и намеки в сторону. Что случилось после того, как я упала в обморок, как девчонка?

Мейсон залез в постель, прежде чем ответить, скользнул рядом и обнял ее. Он рассказал о том, что она пропустила, закончив словами:

— Мы поместили близнецов на серьезное депрограммирование, но пока смогли обнаружить только то, что они посетили какую-то вечеринку в университетском городке и напились там в стельку. Мы полагаем, что предложение убить нас было внедрено тогда. Что касается пушек, никто не знает, как, когда и кто их передал.

— А Миранда?

— В безопасности, если не чокнется, потому что Чейз не позволяет ей выходить из дома. Но не волнуйся, она заставит его заплатить за это. Миранда взяла мужа в оральное рабство. Мой брат совсем уже замучился. Я думаю, он отпустит ее из заточения, прежде чем закончится день.

— Вернутся ли они? Как думаешь, сможем ли мы убежать и спрятаться от злодея и его приспешников?

— Нет.

Затем он начал рассказывать ей об GPS-слежении и приманке. Джесси уже знала об этом, но оценила его запоздалую честность. Хоть и заставила его помучиться.

— Итак, позволь уточнить, ты мне солгал. Выставил меня, как лакомый кусочек, в качестве приманки. И теперь я не могу даже быть уверена, что меня не подстрелят снова.

Тело Мейсона напряглось.

— Я знаю. Это было неправильно. Прости. Я…

Джесси рассмеялась. И смеялась, пока чуть не заплакала. Сменив свою позицию, пока они не оказались лицом к лицу, она ухмыльнулась, глядя на него.

— Что смешного, принцесса?

— Ты. Я уже все это знала. Ты действительно думал, что Хлоя оставит меня в неведении? Я агент FUC, Мейсон, и это так мило, что ты хочешь защитить меня, но я знала, когда взялась за эту работу, что здесь есть опасность. Меня пугает не это.

— А что?

— Потерять тебя, — прошептала она, внезапно кашлянув.

Сразу же его взгляд смягчился.

— Никогда, Джесси. Я люблю тебя. Каждый твой хмурый, пышный дюйм.

— Докажи.

— Но твое плечо?

— Я в порядке. Теперь ты позаботишься обо мне, или я должна сделать это сама?

Как обычно, ее слова заставляли его действовать. Медведь нежно поцеловал ее — ласка заставила девушку задыхаться и наполнила сердце любовью. Но она не хотела нежности. Она хотела, чтобы Мейсон взял ее жестко, быстро и потно.

Потянув его за волосы, пальцами она пробралась сквозь шелковистые пряди. Джесси открыла рот и позволила своему языку скользнуть по его, агрессивно взяв под контроль объятия, пока его тело, мощное и твердое, не оказалось прижатым к ее естеству. Назад и вперед — они сражались за контроль над поцелуем, их языки скользили друг по другу, а зубы сталкивались, пока они пытались подобраться ближе. Джесси разорвала поцелуй и схватила мужа за подбородок.

— Я хочу, чтобы ты пометил меня по старинке, — задыхалась она.

— Правда? — его голос стал хриплым от страсти.

— Сделай меня своей, Мейсон.

С рычанием он скатился с нее и сдернул простынь, которая разделяла их, прежде чем перевернуть ее на живот. Горячие поцелуи покрыли на ее тело от позвоночника прямо до расщелины между ягодицами. Он поднял ее на колени и раздвинул бедра, его дыхание опаляло жаром ее киску.

Джесси закрыла глаза и издала стон, когда медведь лизнул ее — медленно, влажно, оказавшись у клитора. Пока его язык вылизывал чувствительный бугорок, пальцы раздвинули ее складочки, погружаясь во влажный жар, и девушка сжалась вокруг него.

Мейсон застонал.

— Боже, ты чертовски влажная. Я не могу ждать, детка. Мне нужно утонуть внутри тебя.

Хорошо, потому что она была слишком близка к оргазму. Мейсон разместился между ее ног, головка его члена расположилась у ее входа. Она толкнула бедра назад и поглотила его, наслаждаясь тем, как его пальцы впились в плоть ее попки. Он заполнил ее так прекрасно. Так полно. Медленно и ровно он двинулся, член скользнул внутрь, затем вышел, растягивая ее, доставляя удовольствие, пока Джесси не захныкала от нужды.

Мейсон увеличил темп, влажный звук их тел становился громче, заглушая резкое дыхание и стоны. Он сжал рукой ее волосы и слегка дернул, причиняя боль, заставляя ее ахнуть. Джесси вскрикнула, и ее киска запульсировала вокруг его члена, пока Мейсон быстрее вбивался в ее плоть.

Пальцы одной руки по-прежнему держали ее волосы, другая рука обвилась вокруг ее талии, Мейсон приподнимал Джесси тело до тех пор, пока его губы не смогли коснуться кожи ее плеча. Ее бедра все еще двигались, когда он укусил ее, зажав кожу, пока не прокусил. Когда Мейсон присосался к нанесенной ране, его горячее семя выстрелило в нее, и это было как удар грома среди ясного неба.

Джесси не верила в магию или странные эзотерические силы, но не могла отрицать, что что-то почувствовала в тот момент — какое-то странное чувство связи и правильности, за которым последовало ощущение большой любви. Конечно, все эти вещи могли быть безумным результатом ее второго оргазма, который потряс ее так сильно, что из груди вырвался беззвучный крик, а тело сжалось.

После этого они могли только рухнуть на постель кучей уставших тел.

— Ладно, это было очень хорошо, — призналась Джесси, когда вновь обрела дар речи.

— Всего лишь очень хорошо? — спросил мужчина с недоверием.

Она улыбнулась ему.

— Хочешь доказать, что лебедь не права, медведь?

И он доказал. Даже несколько раз. И она показала ему, что лебеди прекрасно работают ртом.

А потом Джесси едва умерла от смущения, когда разговор за ужином того же дня зашел о достоинствах звукоизоляции гостевых спален.

Но, несмотря на красные щеки, сидя за исцарапанным деревянным столом, сделанным для гигантов, в окружении Мейсона, его семьи и Миранды, она никогда не чувствовала себя более счастливой. Или более любимой.

Лебедь и ее медведь: несовместимы, но счастливы.

Она должна сделать снимок и послать его папе. Он, вероятно, взбесится. Это забавно.

Эпилог

Искушение виляло перед глазами, умоляя. И Джесси поддалась влиянию одного плохого медведя — и не удержалась. Она подскочила и шлепнула по соблазнительной заднице мужа. Затем рассмеялась, когда он ударился головой о раковину, которую чинил.

— Нечестно, — добродушно проворчал Мейсон, отступая. — На мне слишком много одежды.

— И ей нужно остаться, — хихикнула Джесси, положив руки поверх его руки, которые уже расстегивали пряжку ремня.

Мейсон не любил терять время, когда был шанс заняться с ней любовью.

— Твой брат и Миранда будут здесь в любую минуту.

Он побледнел.

— Ты ненормальная?

— Ой, да ладно. Она не такая уж страшная. Она больше не может превращаться в свою зайку.

— Эта женщина опасна, скажу я тебе. Эти гормоны беременности сделали ее чертовски злой. Ты уверена, что у нас достаточно морковного пирога, чтобы осчастливить ее? Может, пойти и купить еще полтора десятка.

— Успокойся. Я уже купила парочку вместе с мороженым, соленьями, сырным пирогом и арахисовым маслом.

— Я все еще не понимаю, зачем ты их пригласила. Разве мы не проводили с ними достаточно времени у моих родителей?

— Мне очень нравится болтать с подружкой. Так что терпи, медвежонок, или сегодня вечером ты не получишь сладенького.

— Ты жестокая. А мы вместе посмотрим фильм?

— Что за шедевр кинематографа это будет?

— Пожалуй, «Бэтмен навсегда» с Вэлом Килмером, ведь он самый лучший Брюс Уэйн.

— Вэл Килмер, — пробормотала Джесси. Имя актера что-то ей напомнило, и она подошла к ноутбуку, чтобы поискать его.

— Ладно, я немного ревную, — сказал муж, поднимая ее, чтобы посадить на колени. — А если ты ищешь фотки этого парня обнаженным, я даже могу немного взбеситься.

— Есть только один мохнатый зверь, которого мне нравится видеть в чем мать родила, так что успокойся.

— Опять прелюдия. Отмени ужин. Давай снова сыграем в «Что у тебя в корзине для пикника?».

Она проигнорировала его — пока. Они поиграют голышом позже.

— Ага!

Обнаружив то, что искала, она наклонилась, чтобы Мейсон смог прочитать с экрана.

— Вижу целую кучу киноработ парня, которые я, лично, не считаю привлекательными.

— Нет никого более сексуального, чем ты, а теперь сосредоточься. В каком фильме снимался Вэл Килмер в деяносто шестом? Ну же, разве ты не видишь? «Остров Доктора Моро».

— О чем он? Разве не о безумном ученом, который экспериментирует на людях и животных?

— Да. Я не могу поверить, что раньше не замечала. Я прочитала книгу в колледже и смотрела фильм. Это оттуда взялась линия «Кто есть Бог?». Помнишь, что тебе сказал гиена? И угадай, что! Существует фармацевтическая компания в другом штате под названием….

— «Моро Айленд Индастриз», — Мейсон встал, чуть не опрокинув ее на пол. Он схватил жену и сжал, крепко целуя.

— Боже, я люблю, когда ты становишься умной и странной. Раздевайся, пока я позвоню.

Она ухмыльнулась, когда Мейсон позвонил в офис FUC и сообщил им, что их цель может называться «Моро Айленд Индастриз». Она разделась и наклонилась у дивана, пока он выдавал инструкции для немедленного расследования.

С тех пор, как они вернулись из глуши, все шло великолепно. Похоже, что исчезновение перевертышей приостановилось, но Мейсон не выпустил ее из поля зрения. Они переехали в его квартиру, и Джесси насладилась шоком своего отца, когда объявила ему, что они не разводятся. Старикан подумал, что он, наконец, сделал все, чтобы заставить ее ходить по струнке и подчиняться.

Ха. Как будто это возможно. Она сказала бы папе спасибо за то, что заставил ее выйти замуж с дробовиком. Из-за него она нашла любовь и никогда ее не отпустит.

Даже лучше, Мейсон всерьез взялся исполнять свое обещание, доказывая свою любовь к ней несколько раз в день. Заставляя кричать от удовольствия, конечно.

И лебединая принцесса жила долго и счастливо со своим медведем.

* * *
Примерно через неделю, «Моро Айленд Индастриз».


Виктор прострелил замок на последней камере, уже содрогаясь в предчувствии ужаса, который наверняка ждет его внутри. Другие грязные камеры с их содержимым будут преследовать его вечно: подопытные существа, эксперименты, прошедшие не так, как надо. Совсем не так. Любое подобие человечности или здравомыслия давно исчезло из этих стен.

«Вдохновитель заплатит за все».

Расшифрованная Джесси подсказка помогла им найти местонахождение вдохновителя. Снаружи учреждение казалось совершенно законным: лаборатория для тестирования и создания препаратов от геморроя и сиропа от кашля. Но тайное обследование показало большое количество перевертышей и наемников, замаскированных под охрану.

Виктор распахнул последнюю в этом мрачном подземелье дверь и приготовился к очередному кошмару. Отсутствие вони удивило его. Все остальные клетки воняли отходами и гнилью. Возможно, они убрали все здесь, когда жертва умерла.

Шагнув в комнату, Виктор поначалу решил, что она пуста, пока не заметил движение. Повернув голову влево, он увидел, как в углу сгорбленная фигура подняла голову. Спутанные рыжие кудри, глаза, светящиеся ярким золотом. Они моргнули, и, несмотря на то, что он не мог видеть лица за массой спутанных волос, Виктор был зачарован красотой этих глаз.

— Ты можешь говорить? — спросил он, пока девочка с длинными ресницами продолжала смотреть на него. — Все нормально. Теперь ты в безопасности. Я пришел, чтобы спасти тебя.

— В безопасности? — Она определенно спрашивала. Возможно, не верила, что спасение наконец-то прибыло.

— Да, в безопасности.

— Ты… — Мягкий голос стих.

Она вскочила на ноги, грязное платье опустилось, прикрывая фигуру до колен, и очертило изгибы, которые изменили его первое впечатление. Это был определенно не ребенок. Девушка. Виктор отвел взгляд от изгибов и заставил себя посмотреть в лицо с мягкими чертами. Девушка подняла острый подбородок, пряди волос упали с грязного лица с задорным носиком и полными губами. Смело глядя Виктору в глаза, она спросила:

— Ты мой отец?

Боже, он надеялся, что нет, потому что реакция его тела была совершенно неуместна. Рассудок напомнил о себе.

— Конечно, я не твой отец. Разве ты не помнишь, кто ты?

— Я — Проект Х081.

Он отпрянул при звуке этого холодного и безразличного именования.

— А до того, как они начали экспериментировать над тобой? Как тебя звали?

Морщинка появилась на ее лбу.

— Раньше? Я родилась здесь. Всегда жила здесь.

Сама мысль привела его в ужас. Виктор протянул руку.

— Тогда пойдем со мной, и посмотришь, что такое свобода.

Тонкие пальцы скользнули в его, и Виктор почти отдернул руку, когда ощущение ее присутствия обрушилось на него волной. Он боролся с этим, пока вел ее обратно через темницу, вмещавшую в себя целую череду неудач и одну сексуальную загадку. Виктор позволил девушке спрятаться за его спиной, когда они проходили мимо других агентов. Лаборатории обыскивали в поисках хоть какой-то зацепки.

Перед самым выходом на улицу Виктор остановился и торжественно сказал:

— Добро пожаловать в реальный мир.

Он распахнул дверь и впустил солнечный свет внутрь.

Его необычная спутница бросила взгляд на огромное зеленое поле, голубое небо, солнце. А потом она повернулась и побежала обратно, туда, откуда они пришли, вереща от ужаса.

* * *
Чертово FUC и чертов Грегори. Он выдал все их планы, и теперь все было разрушено. Спецназ перевертышей захватил комплекс с автоматами наперевес. Персонал и охранники приняли доблестный, но бесполезный бой. Некуда было бежать, и враг приближался, и вдохновитель сделал единственное, что мог.

Когда спустя пятнадцать минут дверь камеры открылась, он заплакал от счастья и прошептал:

«Спасибо. Спасибо, что спасли меня».

Дураки купились.

Пока они вели к ожидающему их вертолету рыжий Проект и всех тех, кто все еще мог ходить, план начал разрабатываться заново, коварные винтики завертелись в закоулках разума… кажется, слишком громко, ибо подозрительный охранник слишком пристально на него уставился.

Муа-ха-кхм-кхм-кхм.

Он втирал притворные слезы, и ухмылка грозила прорваться наружу.

«Пока я дышу, еще не все потеряно».

Примечания

1

Мейсон говорит об аббревиатуре FUCD, которая выглядит так же, как название известного американского порносайта.

(обратно)

2

Популярнейшая комик-труппа из Великобритании, чье влияние на юмор сравнивают с влиянием «Битлз» на музыку. Речь идет об эпизоде сражения между двумя рыцарями, одному из которых противник отрубает сначала одну, потом другую руку. Безрукий рыцарь видит свои отрубленные руки и говорит: «Пустяковая рана», после чего продолжает сражаться с противником ногами.

(обратно)

3

Печенье, состоящее из двух шоколадно-сахарных черных коржиков-дисков и сладкой кремовой начинки между ними.

(обратно)

4

Ковбойская шляпа.

(обратно)

5

Производитель кукол Барби, «Монстер Х ай» и других.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Эпилог
  • *** Примечания ***