Жил-был на свете волшебник. Не такой, как рисуют в книжках — длиннобородый старец в длинной мантии с посохом — а самый обычный молодой волшебник, в джинсах и куртке, и посоха у него тоже никакого не имелось. Но все-таки это был самый настоящий волшебник и жил, как полагается, за городом, в отдельном доме с садиком, где росло много магических трав и прекрасных цветов.
И любил он сидеть вечерами у себя в садике и разговаривать с огнем в костре. Бывало, сложит дрова, разожжет пламя, сядет на низком складном стульчике и давай беседовать с пляшущими языками. Получалось всегда одно и то же:
— Вот мне говорили, что все на свете поет и откликается. И камни поют, и трава, и деревья, и облака. Спросишь воду — а она журчит тебе в ответ. На куст посмотришь — а он ветками шелестит-приветствует. Иной раз такие беседы получаются — будто с мудрецом поговорил. Только я ничего этого не слышу. Камни молчат, трава и деревья колышутся под ветром, а вода просто бежит по течению. Вот и ты, костер, трещишь, искры мечешь, а я и слышу один треск.
И как всегда, костер трещал и метал искры, а волшебник тихо вздыхал и смотрел в усыпанное звездами небо.
Однажды волшебник по обыкновению снова развел костер и принялся сетовать:
— Мне как-то говорили о мелодии, которая звучит во всем вокруг. А иногда стихает, и все вокруг опять становится обычным… И дорога, уходящая сквозь лес за горизонт, перестает быть загадочным путем в таинственные Закатные Земли. Она становится просто дорогой на лесоперевалку и дальше в Сорокино. Так вот, понимаешь… река, ветер, ты, огонь — для меня не звучат. Совсем.
Волшебник замолк, продолжая смотреть в костер. Огненные языки продолжали плясать, искры взлетали к небу. И вот пламя взметнулось особенно высоко, а вслед за этим костер заговорил! Его безмолвный голос был похож на самую обычную мысль в голове, только звучал иначе и говорил вовсе не то, о чем думал волшебник.
«Что же ты, — сказал костер. — Каждый день ты приходишь сюда и жалуешься, и каждый день я отвечаю, но ты упорно не слышишь».
Поначалу волшебник очень удивился и даже немного испугался, но все-таки он разбирался в магии и поэтому быстро взял себя в руки.
— Как же так? — осторожно спросил он. — Ведь костры не умеют разговаривать.
«Это кто тебе сказал? — возразил костер. — Ты же слышишь меня».
— Наверное, это я фантазирую и на самом деле придумываю твои ответы, — ответил волшебник неуверенно.
«Нет. Мне стало тебя жаль, и я постарался изо всех сил».
— Но почему же я раньше тебя не слышал?
«Потому что раньше ты говорил сам и не давал мне слова вставить. А сегодня замолчал».
Волшебнику даже слегка обиделся на это и поэтому сказал:
— Злой ты, костер. Все тебя любят, а ты никого не любишь, тебя даже потрогать нельзя.
«Неправда, я очень люблю тех, кто дружит со мной. Просто природа у меня такая, не всякому подойдет. Но ведь ты не пойдешь на лучшего друга с кулаками, а это все равно что залезть в огонь».
— Не знаю, может, ты и прав, конечно…
Они еще немного поговорили, а потом наступила ночь. Волшебник затушил огонь и пошел в дом, спать.
На следующий вечер он не вышел во двор и не сел перед костром, как обычно. И на другой вечер он не вышел, и на третий. Угли в кострище оставались холодными, а дрова отсырели, когда прошел дождик.
Прошла неделя, и как-то вечером волшебник снова вышел во двор! Его волосы торчали взъерошенные во все стороны, лицо осунулось, одежда была вся измята. Дрожащими руками он достал и сложил сухие дрова, зажег огонь и, едва показались первые язычки пламени, сел на свой низкий складной стульчик и начал говорить:
— Я ушел в дом и зажег все свечи, включил воду, поставил на стол все горшки с цветами и достал мою коллекцию камней. Я сидел перед ними целую неделю и пытался их услышать, но ничего не получилось! Я не спал ночью, почти не ел, забыл о делах и друзьях! Но даже самый маленький камушек и самый маленький цветок так и не сказали ни слова. Скажи мне, костер, что я делаю не так? Почему, кроме тебя, никто не отвечает мне? Неужели и наш разговор я просто выдумал и ты тоже только и умеешь трещать и разбрасывать искры?
Он с жадностью всматривался в пляшущие языки пламени, ожидая ответа. «Ну давай же, скажи что-нибудь», — думал волшебник, чуть не прыгая от нетерпения, как до того целую неделю. Он вскочил со стульчика и принялся расхаживать вокруг костра, горестно восклицая:
— Теперь и ты молчишь! Вы все молчите, как и всегда! Цветы не умеют разговаривать, а камни не поют! Не бывает никакой музыки, и дорога ведет в Сорокино, а не в неведомые страны!
Так он метался, заламывая руки, пока не рухнул в усталости на свой стул. Сил ни на что не осталось, ни на злость, ни на отчаяние. Так он и сидел, уронив голову на ладони, не думая ни о чем. В голове стало пусто, и волшебник посмотрел в костер, просто так, лишь бы куда-то смотреть.
И в этот момент он
