Замороженное сердце [Джорджия Ле Карр] (fb2) читать онлайн

Джорджия ле Карр

«Замороженное сердце»

Переведено для группы Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ

Переводчик Костина Светлана

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! 

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Аннотация:

Кейд

Я приехал в Догвуд Маунтин сломленным человеком, пытаясь убежать от всего в своей жизни, от моего непристойного богатства, моей семьи, моих, так называемых, друзей и своих грехов. Мне нужна была отдаленность, свежий воздух и горечь выживания на негостеприимной земле.

Спустя два года мою изоляцию разрушили.

Почему из всех гор в добрых Штатах, ей пришлось разбить свою машину на моей. И почему из всех женщин мира, она — самое прекрасное создание, которое я видел.

Теперь я застрял в маленькой хижине с запахом ее кожи, ее ясными глазами, которые не отпускают меня, и мягкими изгибами ее тела, которые меня соблазняют.

Когда она смеется, ее смех напоминает мне о прошлом, которое я оставил позади.

До ее появления, мое сердце было глыбой льда, но теперь в моей крови течет огонь, и я испытываю желание в паху. Это невозможно отрицать. Я хочу попробовать ее на вкус и сделать своей.

Мне только этого еще не хватало.

Я уговариваю себя, говоря, что утром избавлюсь от ее искушения, отвезу ее в город и попрощаюсь, но радио обещает затянувшуюся метель.

Похоже, нам придется просидеть здесь несколько дней.

Боже помоги мне, но если я возьму ее сейчас... отпустить ее у меня не будет шансов.

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,

предназначена для 18+

Пролог

Кейд

https://www.youtube.com/watch?v=MDM0yAJjlBo

Я не оторвал голову от электронной таблицы, которую изучал, когда жена вошла в комнату. Она со стуком закрыла дверь.

— Чего ты хочешь, Кристин?

— Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня.

Я отметил пальцем графу, на которой остановился, и поднял на нее глаза. Она выпила. Щеки раскраснелись. Ее припухшие губы дрожали, а кулаки сжимались по бокам бедер от раздражения. Она была похожа именно на ту, кем и была — избалованная, богатенькая девочка, капризам которой не собирались потакать.

Мы уставились друг на друга. Сейчас она мало походила на ту женщину, на которой я женился пять лет назад. Тогда она часто смеялась, молодо выглядела, при этом была по уши влюблена в меня. Ее лицо было тогда совершенно другим. С тех пор она сделала массу пластических операций, накачала силиконом, что-то немного удалила, что-то чуть-чуть прибавила. Пока не стала выглядеть, как пародия на саму себя.

— Чего ты хочешь, Кристин? — Повторил я.

— Сегодня на улице меня пытался снять мужчина.

— Ты пошла с ним?

— Пошел ты, — закричала она. — Почему ты не можешь быть нормальным? Почему ты не можешь быть таким, как другие мужья. Им не нравится, что их жен хочет трахнуть другой. Хоть раз сделай вид, что ревнуешь. Покажи, что тебе не все равно. — Она сделала шаг вперед. — Я красивая?

— Ты прекрасна, — ответил я. Не для меня, без сомнения, но для многих других мужчин.

— Я хочу тебе нравится, хочу, чтобы ты думал, что я красивая. Мне всего-то нужно — немного внимания, Кейд. Когда-то ты хотел меня. Помнишь, как нам было хорошо. Тогда я была для тебя настолько хороша, ты женился на мне.

— Я женился на тебе, потому что ты была беременна, — холодно напомнил я.

— Разве ты не рад, что женился? Благодаря мне у тебя есть Ария и Арон? Или ты предпочел бы, чтобы я сделала аборт?

Я поднял палец от строчки на странице, выражение моего лица не изменилось. Иногда мне хотелось, чтобы жена больше никогда не разговаривала со мной, потому что во время подобных разговоров, моя нелюбовь к ней становилась только больше. Образ моих настолько чистых близнецов промелькнул у меня в голове.

— Какая мать в здравом уме будет говорить нечто подобное о своих собственных детях?

— Мать, отчаянно нуждающаяся в любви своего мужа, — воскликнула она.

— Я не люблю тебя, Кристин. Никогда не любил и не полюблю. Ты можешь притворяться всему миру, что являешься любимой женой Кейда Мотенсона и матерью его детей, но ты не можешь требовать от меня чего-то еще, кроме того, что я дал тебе свою фамилию. Ты заключила сделку с дьяволом, когда решила обмануть меня этим фиктивным браком.

— Ты же знаешь, я сделала это, потому что любила тебя. Я все еще люблю тебя, — со страстью заявила она.

— Не трать на меня свою любовь. На твоем месте я бы давно ее уничтожил.

— Ты бессердечный монстр, Кейд. У тебя нет сердца. Но я преподам тебе урок. Я покажу тебе, что такое испытывать боль. — Она резко развернулась и вылетела из моего кабинета.

Я отыскал строку в своей электронной таблице и продолжил анализировать статистику по сделке «Транскорп», стоимостью больше миллиарда долларов. Миллиард мне был не нужен, но мне нравился сам процесс приобретения. Я был убежденным трудоголиком. Единственно от чего в жизни я испытывал кайф, это заключение грандиозных крупных сделок, испытывая чистую победу.

Еще до того, как каблуки моей несчастной жены затихли в коридоре, я уже забыл об ее угрозах. Но она не забыла.

Она сдержала свое обещание, причем таким образом, что я даже не мог себе вообразить.

1.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=yTCDVfMz15M

(Ты должна подняться и пытаться, пытаться, пытаться)

— Эй, девочка! — раздался мужской голос.

Я мгновенно развернулась, будучи начеку, и увидела мужчину, вставшего со своего стула у закусочной и направляющегося ко мне. Прежде чем начать восхождение по перевалу Догвуд, я остановилась у придорожного магазинчика в долине, чтобы купить бутылку воды и пакетик печенья.

Он хлопнул себя по бедру, словно не в силах был сдержаться от волнения.

— Блин, я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова.

Я почувствовала, что он только что выкурил косяк.

— Чак… Чак Пирсон, — выдал он с широкой улыбкой.

Я нахмурилась, тупо разглядывая его. Я так и не могла припомнить его лицо, имя мне тоже ничего не говорило, и я также не могла понять его энтузиазм и дружелюбие или... это могло означать только одно.

— О, эм…

— Ты очень далеко забралась от дома. Как поживаешь? Что ты делаешь в этих краях? Ты же здесь не живешь, не так ли? — Он выстреливал в меня вопросы быстрее, чем я была способна ответить.

Я сделала шаг назад.

— Нет, просто проезжаю мимо.

— На до же!

Я вежливо улыбнулась, он почесал подбородок.

— Чувиха, сколько же прошло? Почти два года с нашей встречи?

Он знал меня два года назад? Ух ты! Жизнь в долине Догвуд Пас должно быть по-настоящему спокойная, без происшествий. Я сделала еще один шаг назад.

— Да, хорошо, прости, но я не могу тебя вспомнить.

— Конечно, не можешь, — сказал он кивая, наклонился ближе и опустил глаза мне на грудь. — В конце концов, это была всего лишь одна ночь в Денвере. — Он подмигнул, как будто знал какие-то неприличные мои секретики. Я застегнула куртку, чтобы убрал подальше от моей груди свои развратные глазки.

— Должно быть, ты меня с кем-то путаешь, Чак. Я не была в Денвере уже несколько лет.

— Нет, это была ты. Я узнаю тебя где угодно, дорогая.

— Послушай, мне уже пора.

— Ой, да ладно. Подожди, съешь вишневый пирог со мной. У них здесь хороший кофе.

Я схватила свой коричневый бумажный пакет с прилавка.

— Мне действительно нужно идти. Нужно перебраться через перевал, пока снегопад не усилился.

— Хорошо, хочешь я надену цепи на твои шины? — прокричал он мне вслед.

— Спасибо, но я справлюсь. Со мной все будет в порядке.

— О, я уверен в этом, Катрина. Уверен. — Он рассмеялся так, что мне стало тошно. Он думает обо мне так же, когда встретил меня в Денвере.

2.

Катрина

Я злилась, кровь кипела, пока надевала цепи на шины. Чертовы мужчины. Всю жизнь от них одни неприятности. Единственный способ выбраться из-под обломков моей жизни — играть в их игру. Так или иначе, но я стала все же выплывать из чувства надломленности, но эй, такова жизнь, когда девушка на своих плечах тащит больную сестру.

Я села в свою раздолбанную машину и оглянулась в сторону магазина. Чак вышел на улицу и пялился на меня, потом поплелся к своему грузовику. Его улыбка исчезла.

У меня скрутило живот.

— Тебе лучше за мной не ехать, — пробормотала я себе под нос. Этот ублюдок, теперь сидя в машине, продолжал пялиться на меня. Решив не давать ему возможности запугать себя, я потерла замерзшие руки друг о друга и повернула ключ, но, конечно, мой древний двигатель выбрал самое удачное время, чтобы разогреться. Я чувствовала, что Чак наслаждался моим дискомфортом, но, наконец, моя машина взревела, и Чак запустил свой двигатель в ответ.

— Мудак, — выругалась я, облачком пара. Выезжая, я поехала окольным путем на автостраду, просто чтобы посмотреть, не планирует ли Чак двигаться прямо. Он ехал за мной. Я нажала на газ, когда на светофоре зажегся красный, а Чак был зажат двумя машинами позади меня.

— Ха-ха. Тупая свинья! Езжай своим путем.

Снег мягко падал, я выехала на шоссе, идущее к узкому горному перевалу. Перевал Догвуд был одним из самых живописных перевалов в Америке, но и одним из самых опасных. Прежде чем отправиться сюда, я ознакомилась с информацией о нем и узнала, что он был известен спиралевидными поворотами и проходами без ограждений. Ошибки могут стоить жизни.

— Снегопад только будет усиливаться сегодня вечером, люди! Поставьте будильники пораньше и подготовьте лопаты. Нас завалит снегом, — сказал ди-джей.

Оказывается, я слушала поп-канал. Какая-то группа безмозглых подростков запела о вечной любви. Я стала искать радио станцию классического рока, чтобы не слышать раздражающее вытье, но было бесполезно. Радио выдавало одни помехи, если учесть, что оно не было высокотехнологичным и новым в моей древней машине. Я его выключила.

Тук, тук, тук, тук

Черт, звук, который издавали цепи, мне совсем не нравился. Я остановилась на смотровой площадке в верхней части перевала. Натянув шапку и перчатки, я выскочила из машины, чтобы проверить колеса.

— Дерьмо.

Я мало что знала об автомобилях, но со стороны пассажирского сиденья цепь определенно держалась на честном слове. Если мне повезет, она выдержит преодоление перевала, но мне придется все равно заменить ее, как только я доберусь до долины. Не то, чтобы у меня были деньги на цепи, но я что-нибудь придумаю. Всегда так делала.

Несколько туристов фотографировали открывающийся вид. Я улыбнулась одной паре, которая быстро сфотографировалась, а потом бегом ринулась обратно к машине. Они не хотели отморозить себя задницы также, как и я.

— Вот и все, насладились красотой, — сказала я с сарказмом, но как только произнесла эти слова, поняла, что кроме своих шин даже не осмотрелась по сторонам. Что весьма прискорбно, потому что вокруг было совершенно потрясающий вид. Настолько прекрасный, было трудно поверить, что он реален. Я изумилась от величия гор.

Затем я втянула глубоко обжигающий холодный воздух в легкие и загадала, что это место станет серединой между моей старой и новой жизнью, о которой я мечтала. Мне оставалось только сделать одно единственное, и все, начнется новая жизнь. Все просто, и, если я доберусь до финиша, то смогу заплатить за операцию своей сестры.

А как только моя сестра встанет на ноги, я смогу начать все сначала. Изменить всю свою жизнь, потому что, честно говоря, я с каждым днем все больше и больше ненавидела свое существование. И у меня был только один шанс получить ту новую жизнь, которую я хотела.

А что, если ты потерпишь неудачу?

По крайней мере, я не буду вечно себя ненавидеть за то, что не попыталась и не застряла в тяжелой рутине, в которую превратилась моя жизнь.

Ветер поднял в воздух белый вихрь снега, а я подняла глаза ввысь.

Небо было серым от снега, который будет идти всю ночь. Мне пора двигаться. Вернувшись в машину, я взглянула на карту, пытаясь запомнить местонахождение подъездной дороги, на которую мне необходимо было свернуть. В пути я не смогу сверяться с картой, все мое внимание будет сосредоточено на дороге.

Уезжая, я обратила внимание на замершую пару в припаркованной машине. Они обнялись, согревая теплом друг друга. И насколько им было хорошо вместе, и как они не смотрели на окружающие их горы, у меня вызывало мимолетную грусть, мне даже стало холодно от этого.

Чаще всего мне нравилось быть одной. Я приняла решение, что мне лучше обходиться без любви. Люди были жадными, уродливыми, мелочными, эгоистичными, неверными существами. Мне такого не нужно, я не нуждалась в жалком подобие любви, чтобы скрыть страх одиночества. Я сталкивалась с худшими качествами в людях, и честно говоря, нет, спасибо.

Но иногда…

Замечая что-то по неосторожности, например, эту пару в машине, я тоже хотела того же. Черт, я испытывала грусть, глядя на них. И хотя хотелось иметь кого-то рядом не для секса, хотя это тоже никому не мешало, но… Мне хотелось с кем-нибудь посмеяться, чтобы кто-то заботился обо мне, оберегал. Я хотела друга, которого у меня никогда не было. И если бы он был слишком сексуальным... это стало бы глазурью и вишенкой на торте.

— О Боже, прекрати, Катрина. Ты говоришь, словно малолетка. Хватит распускать нюни. Отрасти яйца.

Я начала подниматься вверх в машине по серпантину, борясь со шквальным ветром. Ручей внизу был своеобразным указателем моего поворота. Я была уже близко. Я посмотрела вниз. Господи Иисусе.

— Лучше смотреть вперед или вверх, — пробубнила я себе под нос.

Низ живота сжался от негостеприимного ущелья внизу. Одно неосторожное движение и все будет кончено. Я устремила взгляд в лобовое стекло, но это не помогло, занервничала еще больше, увидев следующую картину.

Осиновые деревьев блокировали вид на нижней дороге, где я только что проезжала. Они рухнули, как подкошенные, и краем глаза я увидела грузовик.

— Дерьмо. — С сомнением произнесла я себе под нос. — Этого не может быть.

Еще один виток закручивающейся спирали. Я вытягивала шею, пытаясь разглядеть в окно сквозь ветки деревьев, не был ли этот грузовик бежевым Чака Пирсона. Поскольку наступали сумерки, я была не уверена, что это он. Но я все равно нажала на газ. Густая роща из деревьев обступала дорогу, создавая еще больший полумрак и скрывая своими ветками водителя позади меня. Я не снижала скорости. Дорога изогнулась в форме буквы «C», придавая горе форму чашки. Когда я выскользнула с нижней стороны, грузовик точно такой же, как у Чака вошел в верхнюю.

— Чертов стервятник.

— Давай, детка. Мы сможем это сделать, — сказала я, вдавив в педаль газа. Машина издала жалобный скрежещущий звук. — Черт, почему у меня такая дерьмовая машина?

Я увеличивала разрыв между нами. После въезда в следующий крутой вираж, я оказалась на дороге среди густых деревьев, день быстро клонился к ночи. Но фары грузовика Чака все еще парили позади меня. Я не хотела, чтобы он видел, как я сворачиваю на подъездную дорогу, поэтому до последней минуты ждала, а потом резко повернула.

Я держалась за руль двумя руками, чтобы вывернуть машину, но видно слишком быстро повернула. Цепь со стороны пассажирского места лопнула, шины стали скользить. Я пыталась выровнять управление, но это было так наивно с моей стороны. Я полностью потеряла контроль над машиной. Я билась фактически о каждое дерево на горе.

Забавно то, о чем ты начинаешь думать в такие моменты, когда не знаешь, умрешь или нет. Машина подпрыгивала, как спичечный коробок, издавая чудовищные звуки, но я даже не кричала от страха.

Время замедлилось.

И когда машина неслась прямиком к массивному дереву, для меня ничего больше не имело значения. Абсолютно ничего. Делала ли я когда-то что-то правильно или неправильно в прошлом, о чем я мечтала. Мои мечты, мои цели на жизнь пронеслись буквально за долю секунды в голове, которая показалась длинной в миллион лет.

Впервые за всю свою жизнь я не беспокоилась ни о чем и ни о ком. Ни о своей сестре. Ни как найти для нее деньги. Что я собиралась делать дальше. Я испытывала настоящее чувство облегчения. У меня с плеч упала гора ответственности. Я ничего не могла поделать, никак не могла изменить то, что происходило, или то, что происходило раньше.

Если все это сгинет в темноте, то меня это вполне устраивало.

Моя жизнь все равно была дерьмовой.

3.

Кейд

Для меня в этом мире сейчас не существовало ничего, кроме потрескивающего огня в дровяной печи, снега, тихо падающего за окном, и заточки топора. Пока чудовищный звук удара внезапно не нарушил эту тишину. Он проник в меня, как невидимая сущность. Голова дернулась вверх, я застыл на месте, прислушиваясь, пока слушал эхо, разносившееся по лесу от удара.

И тут же все вспомнил.

Вид покареженного металла, впившегося в еще теплое человеческое тело. Белая кость, сломанная и торчащая из человеческой плоти, алая кровь хлестала, капала, ее становилось все больше. Тело, которое я любил. Его вид навсегда запечатлелся в памяти, в моих клетках. Я не смог забыть, как бы ни старался.

Дрова продолжали трещать, а металл чудовищно скрежетал за дверью. Бессмысленно я вскочил на ноги. Топор с гулким ударом ударился об пол. Я распахнул дверь и побежал в сторону звука. Я уже делал это раньше. Бежал в сторону ужаса.

Может я сумасшедший?

Я специально скрылся здесь, чтобы убежать от кошмара, и вот сейчас бегу опять к нему. Мои ботинки со стуком неслись по ледяной земле, оказавшись на скользкой дорожке. Я пришел в равновесие, спрыгнул с замерзшей дорожки, и понесся по девственному чистому снегу. Мчась через заснеженные поваленные деревья и кустарники, я спешил спуститься вниз с горы в последних лучах уходящего дня.

Не перестаешь удивлять, насколько жизнь может измениться в одно мгновение. Минуту назад я расслаблено сидел перед огнем, звук заточки моего топора убаюкивал, я пребывал почти в волшебном состоянии, пока большие, мягкие снежинки падали в ручей.

Теперь легкие горели от бега, кровь застывала от страха того, что я мог там обнаружить. Я знал уже этот пронзительный звук. Сможет ли демон прошлого, от которого я убегал два года, вонзить свои зубы в мою плоть и снова затянуть меня к себе?

Я встал на валун и огляделся вокруг. Было трудно что-либо разглядеть, последние лучи солнца скрылись за горой, но я увидел машину, застрявшую между осинами в пятидесяти футах впереди, чуть ниже Догвуд Пас. Ой, бл*дь! Я заставил себя побежать к ней.

Пожалуйста, лишь бы там не было детей.

Через лобовое окно я увидел длинные золотистые волосы, раскинутые по надутой подушке безопасности. Женщина была одна и, очевидно, без сознания. Сердце сильно колотилось в груди, когда я рванул на себя дверь и осторожно освободил ее от подушки безопасности. У нее был небольшой порез над бровью, но даже при этих обстоятельствах, в сумерках, невозможно было не обратить внимания насколько она была прекрасна.

Я приложил пальцы к ее шее, чтобы проверить пульс. Устойчивый... ее кожа была теплой и шелковистой.

Становилось холоднее и снегопад усиливался. Она была ранена. Последнее, о чем я мечтал, это взять на себя ответственность за незнакомку, но у меня не было выбора, кроме как отнести ее в свою хижину и уложить у огня. Когда она придет в себя, я расскажу ей, что случилось, а завтра отвезу ее в город. И на этом все закончится. Моя жизнь не должна измениться ни в коем образе.

Я поступлю достойно.

По крайней мере, у меня не было выбора.

Я расстегнул ее ремень безопасности, одной рукой обхватил ее за спину, другой — под колени, и вытащил из машины. Она была стройной, но я почувствовал ее мягкие формы, прижимающиеся ко мне. Чертовски давно, я прижимал так близко женщину к себе.

4.

Кейд

Сердце заколотилось сильнее, когда я ногой открыл дверь своей хижины. Здесь не было удобств, даже ничего отдаленно напоминающего кушетку. Придется ей довольствоваться полом. Я положил ее на ковер перед дровяной печью и сунул под голову старую подушку. Затем нашел несколько одеял в деревянной коробке и обернул вокруг нее. Ее лицо закрывали волосы, как шелковые золотые пряди. На секунду я замер, затем убрал их, чтобы рассмотреть ее черты. В свете камина черты ее лица выглядели мягкими и нежными. Ее губы напоминали вишенку на взбитых сливках.

Я ощутил примешивающийся сексуальный голод.

Как у дикого волка.

Не удивительно, учитывая, что я был без женщины два года. Испытывая к себе отвращение, я вскочил и отошел от нее. Нервничая положил бревно в дровяную печь и огляделся, пытаясь найти чем бы себя занять. Я наполнил чайник со свистком пресной водой и поставил на газовую плиту. Задув спичку, повернулся взглянуть на нее. Она не двигалась. От вида этой женщины, такой красивой в моей однокомнатной хижине, я начинал задыхаться. Взволнованно потер затылок. Мне нужно было что-то сделать с руками. Я решил вернуться к заточке ножей на завтра.

Но я не мог сосредоточиться.

Я вспомнил старую горбатую подушку, которую засунул ей под голову. Наверное, она пропахла дымом. Нож упал на пол, поднявшись по лестнице к кровати над нами, я схватил свою подушку. Приподняв ей голову, положил подушку на пол. Ее волосы заструились по моим пальцам. Я с ужасом смотрел на них.

Черт, мне не хотелось от нее отходить.

Я все же заставил себя опустить ее голову и вернуться к заточке ножей.

Находясь сам с собой, я мог полностью погрузиться в этот процесс, слушая определенный звук ритма лезвия о точильный блок. По какой-то странной для меня причине скрежет лезвия о камень не казался мне раздражающим и зловещим звуком, наоборот — невероятно умиротворяющим.

Но сегодня дзена-покоя от заточки ножей я не испытывал.

Во мне усиливалось только переплетающаяся петля желание и беспокойства. Черт, мне хотелось, чтобы она пришла в себя, чтобы я мог снять с нее одежду и провести руками по внутренней стороне ее пышных бедер…

— Черт.

Я отвернулся от нее и стал затачивать сильнее. Прямые лезвия нужно затачивать восемь раз по камню. Назад и вперед, вперед, перевернуть и назад, я стал увеличивать свой темп. Мысль о ней промелькнула в голове, я потерял концентрацию. Нож соскользнул, и я порезался. И вид собственной крови вывел меня из беспокойного транса. Тут же засвистел чайник. И прежде чем я направился к нему, блондинка нервно поднялась и села с широко открытыми глазами. Ее огромные глаза смотрели прямо на меня. Они были изумительного цвета — изумрудно-зеленые.

Мы смотрели друг на друга довольно долго, нереально долго. Она была так чертовски красива, что лишила меня дара речи. Выглядела, как ангел, по крайней мере, я именно так представлял себя ангела. Длинные светлые волосы, огромные зеленые глаза, лицо в виде сердечка. Наконец я пришел в себя. Бросил нож на пол и направился к чайнику, чтобы снять его с плиты. У меня над головой на веревках висела футболку в дырках, я сорвал ее и оторвал полоску. Перемотал руку.

— Привет, — сказал я.

Она молча продолжала пялиться на меня.

— Ты разбила свою машину. У тебя... порез на лбу.

Она слегка приоткрыла губы, но ничего не сказала. Просто смотрела на меня своими огромными зелеными глазами. И на меня нахлынули старые чувства и эмоции еще до той ужасной аварии. Я не тогда, не сейчас так и не научился проявлять нежность. Я ощущал это чувство, но оно застряло у меня где-то в груди, а наружу так и не вышло. Я подошел к шкафу на кухне, достал аптечку и опустился рядом с ней на колени.

— Ты говоришь по-английски?

Она посмотрела на аптечку, затем опять на меня и, наконец, кивнула.

— Ты помнишь, кто ты и все такое? Откуда ты появилась здесь?

Она снова кивнула.

Я оторвал еще одну полоску от старой футболки.

— Хочешь, я сначала прокипячу ее, чтобы ты смогла продезинфицировать рану?

Она отрицательно покачала головой, и я протянул ей полоску ткани, она забрала и прижала ко лбу.

К счастью, у нее была всего лишь царапина, но она поморщилась от боли.

— Ах!

Я подошел к окну. Снегопад усилился. Сильный снегопад и сильный ветер означали, что завтра мы никуда не поедем, а если он не прекратится, то и послезавтра тоже. Что было для меня очень плохой новостью.

Хижина уже пропиталась моим желанием к ней. Я не знал, что мне следует сказать, с чего начать разговор. Да, у меня не было практики два года, но я и раньше особо не был хорош с женщинами. Я использовал их в очень ограниченном направлении. Все без исключения они ненавидели меня с такой же страстью, с какой ранее любили.

Даже моя жена.

Мне не нужно было поворачиваться к ней, потому что спиной я чувствовал ее взгляд на себе и запах ее тела. Я посильнее обернул повязку вокруг пореза на руке и завязал ее зубами. Подняв глаза, я увидел ореол вокруг ее волос, блестящих как золото в стекле. Наши глаза встретились. Она не должна находится в моей хижине. Я ощущал свою поднимающуюся похоть, даже грудь сдавило.

Она прикусила губу.

Я отвернулся и сел напротив на деревянный стул. Снова взялся за нож.

— Куда ты направлялась? У тебя есть кто-нибудь, кто бы смог позаботиться о тебе?

Она выглядела испуганной, словно задавалась вопросом не убийца ли я с топором или что-то типа того.

Я нахмурился.

— Послушай, я не причиню тебе никакого вреда. Твоя машина застряла между осинами. Ты не сможешь сегодня поехать на ней. Я хочу сказать, что с такой погодой за окном, нет никакой возможности заставить кого-то выйти из дома, чтобы отбуксировать твою машину, особенно на Догвуд. Дорога уже, наверное, закрыта. Тебе придется остаться здесь, как минимум до утра.

Похоже, она поняла, что я сказал, но все равно ничего не ответила. Я вернулся к своему точильному камню.

— Как тебя зовут?

Ее голос напугал меня. Я ожидал услышать тихий, нежный голос, как у ангела, которого я представлял, но он был совсем другой. Хриплым, соблазнительным, когда слетал с ее губ. Она застигла меня врасплох.

— Что?

— Я спросила, как тебя зовут?

— Кейд.

— О! — Она оттолкнула сапогом угол одеяла на пол.

— Что-то не так с моим именем Кейд?

— Нет, нет, все нормально. Мне нравится. Просто я ожидала услышать совсем другое для такого бородатого мужчины гор, живущего одиноко в хижине. — Вдруг она улыбнулась мне, и смех из глубины груди, кувыркаясь повалился из нее. Настолько ласкающий слух, упоительно-соблазнительный, без унции фальши. И он еще сильнее воздействовал на меня. Видно я слишком долго прожил на горе, если женский смех способен был завязать мои внутренности в жесткий узел. Я отвернулся от нее.

— А какое имя должно быть у мужчины гор?

— Не знаю, Гризли, Джедидая, что-то в этом роде, а?

— Не уверен. Я просто Кейд. — Я старался меньше находится рядом с ней, поэтому встал и вышел на крыльцо. Мне нужно было вздохнуть холодного, пощипывающего морозного воздуха. Пройдя пару шагов, я пнул ногой по поленнице дров. И пришла запоздалая мысль, что мне стоило оставить ее там, и тогда бы кто-то другой нашел ее, и этот кто-то другой оставил бы у себя ее на ночь. На этой горе живут и другие мужчины. Они, наверное, тоже слышали скрежет металла.

Для меня ее присутствие рядом было опасным. Мне необходимо жить одному, как можно подальше ото всех, чтобы больше не причинить никому боли. Сейчас мне совершенно не нужны эти осложнения. И самое странное было тем, что она мне нравилась, хотя я не хотел и не умел никого любить.

Все же у меня так было хорошо, даже можно сказать прекрасно, но теперь, когда она лежала на полу моей хижины, я был в настоящей опасности, что все может снова пойти не так. Я стал уговаривать себя, что она останется всего лишь на одну ночь. Завтра я точно найду способ доставить ее вниз. Каким-то образом.

— Меня зовут Катрина.

Я обернулся, она стояла позади меня, кутаясь в одеяла, ее волосы обмотались вокруг. Она выглядела сногсшибательно. К черту все. Я не мог больше этого выносить.

— Я отвезу тебя в город завтра утром.

Что-то промелькнуло в ее глазах, словно мой отказ ее расстроил.

— Разве ты не хочешь посмеяться над моим именем?

— Нет. — Я отвернулся, не в состоянии смотреть на нее. Мне хотелось съесть и напиться ею. Я хотел увидеть ее тело, исследуя каждый дюйм своими руками, губами, членом. — Я найду возможность доставить тебя в город завтра. Ты сможешь там позвонить. Позвать кого-нибудь, кто поможет тебе.

— Меня никто не ждет. Никто не скучает по мне уже давненько.

— В это трудно поверить, — пробормотал я себе под нос, надеясь, что она меня не услышит. Я вел себя как полный идиот. — Послушай, если ты голодна, у меня есть суп. Вяленое мясо. Больше ничего. Я не очень часто готовлю.

— Суп будет неплохо. Я могу помочь? Прости, что причинила тебе столько хлопот.

— Я не собираюсь варить его тебе. Хочешь суп, можешь сама его приготовить. Он находится в шкафу.

Она оглянулась на старый деревянный стол, где я обычно готовил еду, затем на шкаф.

— А ты? Разве тебе не хочется есть?

— Нет. — Знаю, я выглядел окончательным придурком.

Между нами установилась тишина, похожую на непроницаемую стену.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, она была расстроена. Затем моргнула, словно сдерживая слезы. Должно быть, она до конца не отошла от шока. Черт, какой же я черствый.

— Что случилось на дороге?

— У меня оборвалась цепь. Я потеряла контроль и съехала с дороги. Если бы это произошло на другой стороне, машина могла бы упасть в ущелье. Это было ужасно.

Она содрогнулась, одеяло соскользнуло с ее плеча. Мой взгляд тут же упал на изгиб ее шеи. Она повыше натянула на себя одеяло.

Прекрасно, нечего сказать. У меня горело все тело, а ей было холодно.

— У меня есть немного виски. Хочешь глоточек?

Она засмеялась, своим сладким, хрипловатым смехом.

— Теперь ты заговорил как настоящий горец. Да, думаю, глоточек как раз то, что мне сейчас нужно.

5.

Катрина

— Он согреет тебя. — Кейд передал мне стакан с виски, а сам сделал глоток прямо из бутылки. Несколько капель упали ему на бороду. Он стер их рукавом фланелевой рубашки в клетку. Если подумать, он выглядел как настоящий горец с головы до ног, и одежда на нем смотрелась отлично. Я даже не могла предположить, что буду сегодня вечером сидеть в хижине посреди леса с мужественным мужчиной-медведем, отшельником, который, очевидно же, это было очень заметно, совершенно не хотел моей компании. Факт, показавшийся мне неожиданно приятным.

Наши глаза встретились, и я опустила взгляд на его руки. Они были грубыми, обветренными, покрытые маленькими трещинами и порезами. Мне нравилось, как он время от времени проходился руками по своей бороде, поглаживая ее, или как его сильные руки расслабленно падали на колени или дотрагивались до мускулистой груди.

— Хочешь еще немного?

— Нет, спасибо. Я не хочу напиваться и глупеть. Немного вполне достаточно от головной боли и тело согреется.

Кейд хмыкнул, добавив еще одно бревно в печь. Я наблюдала за его уверенными, целенаправленными движениями, чувствуя легкое трепетание в животе. Это было безумие. Должно быть, я сильно ударилась головой. Последнее, что я помню, как в глуши пыталась обогнать Чака-извращенца-Пирсона, а сейчас находилась с этим великолепным, безумно сексуальным горцем, которому, похоже, не нравилась идея разделять свое пространство со мной.

И мысли мои кружили, как я скольжу по его телу. На самом деле, мне хотелось провести ладонями по его спине, чтобы почувствовать, как перекатываются и бугрятся его мышцы, ощутить насколько он широкоплечий и горячий. А потом мне хотелось, чтобы он уложил меня у печки и наслаждался моим телом. Мне хотелось увидеть насколько он сильный, когда двигается внутри меня. Я никогда не ощущала ничего подобного к мужчинам. Никогда. Обычно мне были ненавистны их голодные взгляды и измены.

Но с ним?

Мне захотелось вернуть его в мир живых, показать ему все, чего он лишился, оставшись здесь в полном одиночестве на этой неприветливой горе. Мне хотелось... Да, да, это определенно были последствия сотрясения мозга.

— В этом ящике лежит открывалка для консервов.

— Что? — Я покраснела как рак.

— Суп, — напомнил он, нахмурившись.

— О. О да, хорошо... если ты не будешь есть, то я тоже не хочу. — Я краем глаза взглянула на него. Пока я пялилась на него, не выдали ли я своего тяготения к нему? Я провела по губам, не пускала ли слюни от своих фантазий. Нет, все хорошо, но на самом деле, хорошо было то, что я сидела под одеялами, потому что мои соски стали достаточно твердыми, и даже могли выпирать через куртку. Мне даже было больно.

— Прекрасно. Я поем с тобой, — выдал он, безропотно вздохнув.

Сбросив одеяла на пол, я обратила внимание, что Кейд наблюдал за мной. Я поправила волосы, подумав, считает ли он меня привлекательной? Многие считали, но мне хотелось, чтобы он считал меня более чем привлекательной. Я желала, чтобы он почувствовал непреодолимое желание заняться со мной сексом. Чтобы он испытывал тоже безумное желание, что и пробудил во мне. Я сняла ботинки у двери и повесила куртку рядом с его. Затем оправила большой толстый свитер на бедрах и подтянула леггинсы, он продолжал смотреть на меня. Я ничего не могла поделать, но все мои движения были специально замедленными и сексуальными.

— Я приготовлю суп, — коротко заявил он.

— Хорошо, давай я помогу.

— Я сказал, я приготовлю.

Неловкое молчание повисло между нами. Я не знала, куда себя деть, негде было скрыться в однокомнатной хижине, кроме как залезть по лестнице на уровень выше. И с того места, где я стояла, заметила, что там умещался только матрас и больше ничего. И если ночью вдруг скатиться из постели, то можно грохнуться прямо на пол первого этажа.

6.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=Lj6Y6JCu-l4

Я смотрела, как он открывает банки с томатным супом Campbell и выливает их в кастрюлю с почерневшим дном. К тому времени, как теплый знакомый запах заполнил маленькое помещение, я не могла больше молчать.

— Мне кажется, что я так и не поблагодарила тебя. За то, что вытащил меня из машины.

Он стоял ко мне спиной, выливая суп в две эмалированные миски, молчал.

Я сделала глубокий вдох, можно с таким же успехом попробовать выжать воду из камня.

— Итак, спасибо тебе. Скорее всего, я бы замерзла там в лесу.

— Вот. — Он протянул мне миску и кусок черствого хлеба и сел на стул. Я оглянулась в поисках другого стула.

— Я не привык принимать гостей, — сказал он. — Хочешь присесть сюда?

— Нет, нет, все нормально. Я сяду на пол.

Он хмыкнул и все свое внимание сосредоточил на еде.

— Поэтому ты предпочитаешь находиться здесь?

— Да.

— К тебе когда-нибудь кто-нибудь приходил? Старые приятели, друзья?

— Нет.

— Никто? Даже семья?

Он опять ничего не ответил.

— У тебя есть родственники? — Поинтересовалась я, макая черствый хлеб в суп.

Он не ответил, но посмотрел на меня. Тогда-то я и заметила, насколько необычными были его глаза — цвета лесного ореха с золотыми вкраплениями. Он поставил пустую миску на стол и уставился на меня.

— Разве ты не знаешь, что невежливо быть настолько любопытной?

Я проглотила еду.

— Хорошо, извини. А ты не знаешь, что это тоже невежливо, когда твой гость чувствует себя нежеланным?

— Ты не мой гость.

Он был прав. Меня не приглашали сюда, но все равно его слова задевали. Мне хотелось, чтобы он был рад меня видеть. И тут во мне вспыхнул гнев, потому что я не видела причин для его такого поведения. Пока я здесь находилась, я выслушала от него слишком много дерьма, поэтому поставила свою миску и вскочила на ноги.

— Конечно, я не твоя гостья. И ты меня сюда не приглашал, но принес против моей воли. Пока я была без сознания! Откуда мне знать, что ты не ударил меня по голове веткой дерева... и... и не притащил сюда, как какой-то неандерталец, чтобы насладиться женщиной, фантазируя, живя здесь в своем мире горца? — Я кипела внутри, но слова, вылетавшие из моего рта, звучали нелепо.

Он с недоверием пялился на меня.

— Ты попала в аварию. Была без сознания. Какого хрена, я должен был делать? Оставить тебя там замерзать? И уверяю тебя, у меня нет таких фантазий. Если ты думаешь, что тебя здесь удерживают против твоей воли, пожалуйста, уходи. Давай, это и будет для меня наслаждением.

Вот мудак. Ему не следовало быть таким категоричным и принципиальным. Теперь он совсем мне не нравился, отчего я сжала кулаки от разочарования.

— Ты что, издеваешься? — Закричала я. — Там медведи, горные львы, и Бог знает, что еще, не говоря уже о снежной буре, если ты не заметил.

— Заметил. Так что сядь, заткнись и перестань орать.

Мы оба снова замолчали. Я молчала, поскольку сама была в шоке от того, что устроила такой необоснованный скандал, учитывая обстоятельства, в которых оказалась. Сидела и думала, если бы моим спасителем был миленький старичок или женщина, я бы вела себя совсем по-другому. Была бы вежливой и постоянно благодарила, сидела бы тихо, никого не беспокоя до самого утра. Он же был таким сексуальным, таким красивым, с выточенными скулами, великолепными глазами, со своей отстраненный, мужской манерой, и, естественно, мне захотелось познакомиться с ним поближе, а также хотелось, чтобы он мне ответил тем же. А когда он дал мне понять, что ничего подобного ему не нужно, я ничего не могла поделать, как вызвать у него хоть какую-то реакцию, даже если это был гнев.

— Тебе придется спать на полу, — резко произнес он.

— Да, хорошо. Я заметила, что у тебя только одна кровать, и решила, что буду спать на полу. — Сарказм в голосе сдержать не удалось.

Его глаза опасно сузились.

— Почему? Думаешь, мне стоит предложить тебе свою кровать?

— Нет, я не это имела в виду, — отказалась я. Я должна научиться держать язык за зубами, иначе все только усложнится.

— Ты думаешь, я должен быть рыцарем или как?

— Ну…

— Сейчас у тебя появились фантазии.

— Слушай, я нормально отношусь и к полу. Не нужно особо обо мне заботиться. Ты решил для себя, что ты герой, спасший меня, чтобы я не замерзла в дикой природе.

— Позволь мне кое-что тебе сказать, блондиночка, ничего бы такого не произошло, если бы ты не ехала слишком быстро через перевал. Ты порвала цепи, значит мчалась, как летучая мышь из ада. О чем ты только думала?

Я смущенно вздохнула, решив рассказать ему о мудаке у себя на хвосте.

Он неприветливо покачал головой.

— Мне необходимо было придать ускорение. Там был один парень…

— О, вот мы и добрались до сути. Всегда есть какой-то парень.

— Он следил за мной, — вспыхнув, пробормотала я.

— Боже, как бы я хотел оставить тебя в той машине. А теперь у меня тут будет больной любовью дурак, который пойдет на твой запах. Если ты хочешь таким образом заставить своего парня ревновать, предупреждаю, я не играю в подобные игры.

— Он не мой парень.

— Ну, кем бы он для тебя ни был. — Его голос стал жестким и уверенным.

— Он ничтожество. Он просто парень, который решил, что встречался со мной. Он преследовал меня, как придурок. Вообще-то, он меня напугал. Я пыталась от него скрыться. — Я смахнула слезу с щеки, прежде чем он заметил, что я плачу. — У меня... у меня все равно нет парня, раз уж ты спросил.

— Я не спрашивал.

— Ну, да, ты не спрашивал, но предполагал. Я просто уточняю.

Он не раскрывал информацию о себе, но, глядя на его окружение, было довольно ясно, что я была единственным человеком, с которым в данный момент он как-то взаимодействовал за довольно долгое время. Он взъерошил волосы на затылке. Мне пришлось заставить себя отвести глаза, не пялиться. И его движения, в его походке было что-то сексуальное, почти как приглашение. Он подошел к двери и открыл ее. Сильный порыв морозного ветра подул внутрь. Он занес лопату для снега внутрь и подпер ею дверь.

— Зачем это?

Он насмешливо улыбнулся.

— На случай, если утром мне придется разгребать снег, чтобы расчистить дорогу.

— О.

— Я собираюсь лечь спать. Утром первым делом отвезу тебя в город.

— Хорошо. Да, мне тоже лучше немного поспать. Спасибо еще раз. За то, что помог мне.

— Все, что угодно.

— Спокойной ночи, — мягко произнесла я.

Он остановился на полпути к кровати и посмотрел на меня. Я видела по его красивым глазам, что он хотел сказать что-то еще, но должно быть передумал. Несмотря на это, я все же испытала маленькую толику нежности в его голосе, когда он сказал:

— Спокойнойночи.

Мне снилась моя сестра Анна. Мы находились в нашем старом семейном доме. Она забралась на верхушку шаткого старого дерева, росшего на заднем дворе, но боялась спуститься.

— Оставайся там! Я сейчас приду, — закричала я, но она не слушалась.

Она плакала и пыталась найти ветку, на которую могла бы поставить ногу. В жизни моя сестра передвигается в инвалидном кресле, ее кормят через трубку, и она дышит через трахею. Но в моем сне она была вполне здоровой. Ее тело было нормальным, еще не подвержено болезни.

— Прошу тебя, просто подожди меня там, — умоляла я. — Я заберусь наверх и спущу тебя вниз на своей спине!

— Нет! Ты не можешь. Мы обе упадем, — отчаянно закричала она.

Вдруг раздался вдалеке гул и грохот. Напоминало товарный поезд, гул увеличивался, заполняя вокруг воздух. Словно торнадо, несущееся со всех сторон. Я в страхе огляделась вокруг. Бежать было некуда. От силы этого гула дерево, на котором сидела Анна, содрогнулось. Я замерла на месте, словно мои ноги попали в цемент. С дерева стали падать ветви. Анна потеряла равновесие и упала.

Я проснулась прежде, чем она упала на землю. Грохочущий и вибрирующий звук из моего сна все еще продолжался. Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь. У меня перехватило дыхание от ужаса, я поднялась. Какого черта? Как только я окончательно проснулась, все затихло. Я испуганно озиралась вокруг. Лунный свет отражался от снега, наполняя комнату мирным синим светом.

— Лавина, — произнес Кейд сверху.

Голова непроизвольно дернулась вверх.

— Что?

— Все закончилось. Давай спать. — Спокойно, без лишних эмоций сказал он.

Боже мой, это безумие. Что я здесь вообще делаю?

7.

Кейд

https://www.youtube.com/watch?v=0sw54Pdh_m8

Этим утром я проснулся раздраженный. Одной мысли о том, что она спит прямо подо мной, оказалось достаточно, чтобы моя кровь бешено неслась по венам, словно я бежал за зайцем на охоте. Мало того, я был жестким, как камень. Как, черт возьми, я смогу спуститься к ней в таком виде?

Я перевернулся и стал ее рассматривать.

Ее лицо было слегка повернуто к окну, утреннему свету, и она выглядела такой прекрасной, как ангел или богиня. Я мог бы лежать так и вечно на нее смотреть. Мне нужно было предложить ей свою кровать, но для меня это было все равно что дразнить гусей. И говоря о дразнить гусей, я умирал от желания облегчиться. Я всегда спал голым, моя рука сама собой сжала член.

Да пошло оно все. Это чушь собачья.

Обернувшись одеялом ниже пояса, я спустился по лестнице. Совершенно голый, под двумя слоями шерстяного одеяла и пледа, босиком, я замер, как только скрипнула половица. Она зашевелилась и выгнулась под одеялом, выставив напоказ изгиб шеи.

Все хватит. Я перешел все границы дозволенного.

Я развернулся на пятках, навалился на дверь, снега навалило по щиколотку, дверь с трудом открылась. Ноги ступили в густой снег, когда я побежал вперед по белой пустыни. Я продирался нагишом через густой снег в пятистах ярдах от хижины к ручью.

Ах, радости горной жизни.

У меня так разгорячилась кровь от Катрины, единственное, что могло охладить это ледяная вода ручья. Я уронил одеяло с пледом на берег, поставил ступни на круглые камни, находящиеся под водой и выпирающие вверх, и начал колотить пяткой по тонкому, как бумага, слою льда, который треснул, я провалился сквозь дыру во льду в воду.

Ой, бл*дь! Ледяная вода, схватившая меня за яйца, заставила эрекцию угомониться моментально.

Ручей был достаточно глубоким, вода доходила до груди. Я прыскал водой на себя широко разведенными руками. Любой, увидевший меня, подумал бы, что я сумасшедший.

Черт возьми, может я, правда, сошел с ума.

Я позволил женщине вытащить меня из теплой постели и нырнуть в замерзший ручей с утра пораньше. Было так чертовски холодно, что долго оставаться в воде было невозможно. Я выбрался из воды на берег, где бросил свое одеяло с пледом, быстро обернул их вокруг себя, и стал возвращаться назад по снегу.

Мой план состоял: вернуться в хижину за какой-нибудь одеждой, затем пойти в мастерскую, не разбудив ее, но, когда я вошел, она сидела на полу в своей постели и надевала свитер. Подняв руки вверх, с обнаженной грудью. Ее соски напоминали камушки. Почему, черт возьми, она не одевалась за пледом, который я специально для нее перебросил через веревку, на которой сушил выстиранные вещи?

Я почувствовал, что должен вернуться обратно к ручью и начать все сначала.

Наконец, она одела через голову свой свитер. У меня кровь опять побежала быстрее. Я пялился на нее, как олень в свете фар, поймав себя на мысли через секунды, что она также пялится на меня. Не потому, что я вошел и увидел, как она одевается, а потому, что мой плед с одеялом приоткрылись. Собственно, смотреть там особо было не на что, кроме моих яиц и члена сморщенных и красных от холода, но… на самом деле, не совсем сморщенных, потому что я уже находился в полустоячем положении. Может, она подумает, что я так реагирую на утренний лес. Я подсобрал одеяло с пледом вокруг талии и направился к джинсам, футболке и фланелевой рубашке.

— Ты весь мокрый, — заметила она. — Куда ты ходил?

— Искупаться в ручье.

Она выгнула блондинистую бровь.

— Отлично. У тебя должно быть крыша поехала от полного одиночества. — А потом у нее в глазах появилось озорство. — Или, может, мне стоит называть тебя Ледяным человеком.

Я бросил на нее взгляд, и она сменила тактику.

— Я поставила кофе на плиту, — сказала она. — Надеюсь, что все будет в порядке.

Возможно, я что-то пробубнил. Сегодня утром я чувствовал себя настоящим гребаным медведем.

— Я не могу никуда поехать, не выпив кофе, — добавила она.

У этой женщины была потрясающая способность выводить меня из себя.

— Интересно, и куда же ты собралась?

— Эм... я думала, что ты отвезешь меня в город, чтобы я смогла позвонить кому-нибудь и отбуксировать машину? Таков был твой план, правильно?

Я даже не стал ничего объяснять, (неужели она не замечает очевидных вещей!) просто молча продолжал напяливать на себя одежду.

— Просто... мне казалось, ты не можешь дождаться, как бы избавиться от меня, поэтому я подумала, что мы поедем в город первым делом сегодня утром.

Я засучил рукава фланелевой рубашки и подошел к радио. Здесь ловило мало станций, но главное, когда наступала такая непогода все станции сообщали об этом, поэтому я включил первую, чтобы эта городская цыпочка услышала все своими ушами, почему она никуда не сможет сегодня поехать.

— Я ничего не понимаю. Скажи мне что-нибудь, пожалуйста.

Я включил радио и отрегулировал волну, чтобы не было помех.

8.

Кейд

«Официальные источники предупреждают о дальнейшей лавинной опасности в районах высокогорья Колорадо из-за сильного бурана и снегопада, выпадет еще три фута снега и будет сильный ветер в горах. Отчеты показывают, что такого не наблюдалось в течение двадцати лет. Примерно на мили Догвуд Пасс перевал покрыт снегом. Так что он будет полностью закрыт до соответствующего уведомления. Погибших до сих пор нет, но лавина вот-вот может сойти, так как этот зимний буран движется в горы».

— О. Полагаю, что мы застряли здесь? — спокойной спросила она.

— Да.

— На сколько?

— На сколько потребуется.

— А что насчет еды? Что мы собираемся есть?

— Форель.

— Форель?! Боже мой, я не могу все время есть форель, пока нас не спасут.

Мне показалось забавным увидеть ее такой испуганной. Она строила из себя крутую, будто очутилась в каком-то странном приключение, а теперь плюхнулась в реальность, без привычного, современного комфорта и удобств на неизвестный период времени. Ни Facebook, ни Google, ни Tinder. Мне было смешно, когда она стала заводиться.

— Над чем ты смеешься?

Я пожал плечами.

— Великолепно. Просто великолепно. Я рада, что ты находишь эту ситуацию такой забавной. Это не совсем то, что я планировала на эти выходные. Торчать в хижине с одной комнатой с самым недружелюбным спасателем, словно Чудовище, спасший Белль.

— Боже, помоги мне, мне повезло, что у меня есть чертова диснеевская принцесса в моей хижине. Бьюсь об заклад, это именно то, чего ты хотела. Такие девушки, как ты, хотят сказочной романтики. Вы ищите именно «это», потому что уверены, что заслуживаете жить в совершенном мире сказки. Слушай сюда, девочка, я скажу тебе прямо сейчас, что жизнь устроена совсем не так.

Ее глаза расширились, пока она молча стояла и меня слушала. Я почти видел, как ее фантазии начинают трещать и трескаться от моих слов, под лучом реальности, который я направлял на них. Я вспомнил, как видел этот же взгляд — с тоской и надеждой раньше, до того дня, когда все пошло к черту. Я не хотел увидеть его снова.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — расстроено пробормотала она.

Потом она подошла ко мне. Она была намного ниже меня, но я не удивился бы, если бы она запустила в меня свой «взрыв пакет». Мой член шевельнулся. Черт побери! Она была в дюйме от меня. Ее зеленые глаза пылали. Она явно была вспыльчивой и страной натурой, я просто не знал насколько.

— Не суди меня только за то, что я не из этих краев, я могу сказать по твоем произношению, мистер... что ты тоже. Не так много лесорубов, горцев, ходивших по перевалу, получивших образование на востоке в университете Лиги Плюща. Итак, сколько ты уже живешь здесь, питаясь форелью и вытирая задницу осиновыми листьями? Ты хочешь здесь жить, чтобы чувствовать себя выше всех потому, что ты живешь вне общества? И это все?

Ладно, сейчас она была храброй, вспыльчивой принцессой.

Мы пристально смотрели друг на друга, храбрая вспыльчивая принцесса и я. Я видел, ей хотелось крикнуть на меня, достучаться. У меня же были совершенно другие мысли, пока я смотрел, как ее восхитительная грудь поднимается и опадает.

И в этот накаленный момент раздалось бульканье кофейного перколятора, привлекшее наше внимание, но, если этот чертовый перколятор задержался бы на секунду, возможно, она или ударила бы меня или поцеловала своими восхитительными губами. Я не был уверен со вторым. Она сделала шаг к кухне и открыла дверцу шкафа. Я выдохнул. Мне нужно было успокоиться. Мы застряли в моем проклятом доме на несколько дней, а я уже позволил ситуации и так стать слишком неустойчивой.

— Есть только одна чашка... извини, — сказал я, пытаясь быть с ней не таким уж суровым.

— Хорошо. Я попью из миски. Я пью обычно очень много кофе. К тому же, не так давно я была студенткой, поэтому могу пить из чего угодно. Полагаю, у тебя нет молока?

— Я пью черный.

— Конечно, вот, — прошептала она, протягивая мне кофейную чашку.

Мы пили в полном молчании. Она смотрела на снег за окном. Я смотрел, как ее губы дуют на подымающийся пар от миски, и как красиво изгибается ее рука вокруг миски. И этот момент, который напоминал полный сюр, я вдруг понял, что убежал от всех атрибутов цивилизации, но цивилизация меня все равно отыскала сама.

Потому что я хотел эту женщина так сильно, что даже забыл, что способен так кого-то вообще хотеть. Я хотел, чтобы ее бедра были вокруг меня, а ее соски у меня во рту. Я знал, почему был так напряжен. Я постоянно пытался себя контролировать и отталкивать мое всепоглощающее желание к ней.

— Полагаю, когда я выйду на улицу, чтобы воспользоваться туалетом, который у тебя имеется, я точно не буду подтираться волнистой мягкой туалетной бумагой, — сказала она, приподняв брови.

— Не листьями осины, но и не волнистой, — с издевкой ответил я.

— Когда же нас спасут?

— Никто не собирается нас спасать. Здесь это так не работает. Весь смысл жизни здесь в этом и состоит. Мне никто больше не нужен. Никто не беспокоится обо мне, и я ни о ком не беспокоюсь. Снег растает, дороги расчистят, такое бывает каждый год. Ты могла бы также найти себе занятие на несколько дней.

Я встал и направился к ботинкам у двери.

— Эй, Кейд, подожди.

Она подошла ко мне к двери, переложив волосы на одну сторону.

— Если мы застряли здесь вместе, может нам стоит попытаться поладить? Разве мы не можем быть милыми, приветливыми, пока я не уеду отсюда, и ты тогда сможешь снова меня ненавидеть и не любить, или что ты там себе думаешь? — Она еще приблизилась, протянув руку для рукопожатия, с ослепительной улыбкой на лице. — Ну, что ты скажешь? Друзья?

Я не доверял себе прикоснуться к ее руке. Я бы не смог от нее оторваться, я накинулся бы на ее сексуальный рот и попробовал бы каждый дюйм ее тела.

— Конечно, мне без разницы. — Я отвернулся и направился в свою мастерскую, прежде чем успел передумать быть таким мудаком.

9.

Катрина

Кэйд оставил меня одну в хижине и направился к какой-то пристройке, которую я видела из окна. Он был крепким орешком, который трудно будет расколоть. Я не могла поверить, что он не согласился на перемирие. Чем больше ему хотелось остаться одному, тем больше мне хотелось вернуть его к людям, … то есть к себе.

Как только он исчез за дверью, я окинула хижину взглядом. Лавина звучала ужасно пугающе, но результаты бурана и горы за окном были абсолютно прекрасными.

Снег покрывал все на сколько хватало глаз большими, толстыми сугробами, похожими на блестящие, взбитые сливки. И увидеть всю эту красоту при дневном свете было завораживающе. Горы виднелись повсюду, вроде бы как защищали, а с другой стороны, могли и покарать. Кейд сделал себе жилье в живописном уголке дикой природы у ручья. Вид был совершенно потрясающий. Такая природная красота может заставить даже самое крепкое городское сердца умиляться. Даже мое.

До того, как развелись мои родители, мы ходили в горы гулять всей семьей, но это было так давно. Остались только я и сестра. Жизнь не давала никаких гарантий. Даже настоящая любовь может пасть. Я понимала, почему человек решил жить здесь, желая находиться вдали от всего, но я никогда не хотела жить одна. У меня забрали почти всех, кроме сестры, но я бы никогда добровольно не отказалась от связи со всеми и своей семьей, чтобы остаться одной.

Этот красивый пейзаж вызывал у меня грусть и сентиментальность. Я отвернулась от окна.

По своей природе я была двигателем, поэтому не планировала отсиживаться в хижине весь день, ожидая, пока снег растает. И прежде всего мне нужно было выйти на холод, для того, чтобы проверить туалет, созданный Кейдом.

Кабинка туалета Кэйда выглядела так, будто стояла здесь сто лет или больше. Туалет во дворе. Казалось, что это первое, что он построил, или, по крайней мере, первое, что выстояло. Кусочки свежеспиленной древесины, связанные вместе, образовывали толстые доски. Через узкие щели они пропускали свет и морозный холодный воздух, пока я сидела на деревянном сиденье унитаза.

И самая показательная вещь в его маленьком, деревенском мужском туалете был пучок высушенной лаванды, который он повесил на веревке, для свежести. Парень был не таким крутым, как одевался. Я громко рассмеялась, когда увидела лаванду. По правде говоря, он мне нравился. Он сделал то, что хотел и как хотел. В нем не было ничего льстивого. Он создал образ медведя-гризли, едкой персоны, и все же, я заметила проблески нежности и магнетизма в нем. Две противоположности притягивали меня к нему совершенно неконтролируемо.

Я оторвала несколько прямоугольников туалетной бумаги и вытерлась. Бумага была не волнистой и мягкой, но и не слишком грубой. Определенно я попала в самую странную ситуация, в которой когда-либо оказывалась, с мужчиной.

Я должна была сделать это в последний раз, а потом брошу все, чтобы начать сначала, так что все было бессмысленно, почему я все время пребываю в крайнем возбуждении, как идиотка, с этим раздражительным мужчиной. Неудивительно, что утром он прыгнул в ледяной ручей. Вероятно, и в его жилах течет ледяная водица. Я правда хотела подружиться с ним.

Возможно от того, что он почти издавал пульсацию силы и офигительной сексуальности. И видеть его большой и сердитый член сегодня утром, мне это тоже совсем не помогло и не успокоило.

— Возьми себя в руки, Кэт. Принеси пользу. — Я громко выругалась и натянула на задницу штаны.

10.

Катрина

Остаток утра я провела, занимаясь уборкой в хижине. Не ради Кейда, а ради себя, как какая-то домохозяйка 1950-х годов, потому что спала на отвратительном полу со стружкой и клубами пыли. Плита и кофеварка тоже нуждались в хорошей чистки, поэтому потом я перешла к ним. Не успела я опомниться, как все кругом убрала. Домик выглядел милым и уютным, с шерстяными одеялами, удобными подушками, фонариками с лампочками и поленьями, уложенными у печки.

Дома, каждый раз, когда я делала генеральную уборку, мне нравилось потом куда-нибудь уходить, чтобы вернуться и восхититься насколько хорошо все выглядит. Глупо, знаю, но этими мелочами я наслаждалась.

Не яркое зимнее солнце достигло самой высокой точки в небе, поэтому я отправилась в разведывательный поход по окрестностям. Мне хотелось вздохнуть свежего горного воздуха, пока не пошел снег. Я подошла к деревьям и стала пониматься выше на гору.

В задней части хижины я заметила огромную припертую к стене штуковину, непонятного вида. Я отцепила металлическую дверную защелку, распахнула дверцу и обнаружила страну чудес из замороженных продуктов. Здесь было мясо, овощи, кое-какие фрукты, даже молоко, которое можно хранить очень долго. Так что можно было обходиться не только консервированным супом и форелью. Лживая задница. Если он думает, что мы сегодня будем есть на ужин консервированный суп, то его ждет разочарование. Возможно, мне придется готовить самой, но сегодня у нас будет праздничный стол.

Я шла довольно медленно, из-за глубокого снега, и крутого склона, поднимаясь все выше. Я прыгала по валунам, которые были бы выше плеч, но с толстым снежным покровом, они доходили мне только до колен. Примерно через двадцать минут непрерывной ходьбы я согрелась и разогрелась. Я вышла на поляну, где было очень мало деревьев. Она находилась между двумя горами c наклоном. Когда я подошла ближе, то увидела поднимающийся пар. Я слышала о людях, которые путешествовали по этим горам в поисках двух десятков природных горячих источников. Должно быть это один из них. Я почувствовала прилив радости, как будто наткнулась на сокровищницу. Вдоль низовья горы были небольшие валуны. Природа сама создала бассейн.

Я решилась подойти ближе. Раздеваться на морозе было бы абсолютно холодно, но и абсолютно потрясающе, как только я смогу залезть в воду. Кроме того, как еще я сегодня приму ванну? Если только не натереться пучками лаванды из комода Кейда, у меня не было шанса помыться следующие несколько дней. Одежда может промокнуть во время пути назад, но я могла бы высушить ее у огня в хижине. Вода выглядела очень привлекательной.

Я собиралась искупаться.

Хихикнула, представив себе медведя, которого, наверное, хватит инфаркт, обнаружив голую тетку, сидящую в этом источнике. Я разделась просто с бешенной скоростью, на какую была способна. Чем меньше времени я буду почти голая на пронизывающем ветру, тем лучше. Сначала куртка, свитер, потом все остальное, кроме лифчика. Я развязала шнурки на зимних ботинках и поднялась на один из камней на краю бассейна горячего источника. Сняла леггинсы, сложила одежду сбоку, скинула лифчик и трусик, прыгнув в эту восхитительную горячую воду.

Опустилась по плечи и застонала от удовольствия. Кончики волос намокли, но я собрала волосы на затылке в узел, чтобы они оставались сухими. Я не хотела, чтобы намокли волосы, но бассейн выглядел так привлекательно, что я не могла остановить себя. Поднялась из воды и посмотрела насколько он глубокий. Грудь тут же обожгло морозным воздухом, соски сжались от холода. Я вновь погрузилась в воду до подбородка и стала дуть на поверхность, чтобы рассеять поднимающийся пар. Это было великолепно — горячая ванна в холодный зимний день.

Интересно, знал ли Кейд об этом горячем источнике. Может, он все время приходит сюда купаться. Я не заметила на его территории душевой или ванны. Хотя его жилище могло нуждаться в уборке, а его борода была длинной и не совсем ухоженной, и выглядел он взъерошенным, но я не почувствовала от него запаха немытого тела. На самом деле, его запах был настольно приятным. Я решила, что он явно относился к тем мужчинам, которые предпочитают ухаживать за собой.

Я позволила своему воображению дать волю, поддавшись восхитительной фантазии. Мое либидо просто умоляло об этом. Я представила, как Кэйд из долины шел ко мне к бассейну, почти маршируя, не разу не сбившись с шага, словно нацеленный вперед снаряд. В двадцати футах от меня, он начал сбрасывать с себя одежду. Сначала снял шляпу, проведя руками по волосам, потом снял фланелевую рубашку. Бросив ее на своем пути, продолжая уверенно вышагивать в моем направлении.

Я не стала задумываться о той части, где он наклонился, подставив свою голую задницу ветру, чтобы снять сапоги, потому что от этого я не смогла сдержать смех. Я опять перефокусировалась на его мускулистую грудь, пройдясь по кубикам мышц груди и пресса, на которые старалась не так явно пялиться этим утром.

Смех утих, и сексуальное чувство вернулось с новой силой. Я представляла, как он опускается медленно в воду. Опустившись с головой. От одной мысли я выгнулась всем телом. Его голова показалась на поверхности воды, он резко повернул голову, что стряхнуть воду с волос. Я представила его руки, сильные, обветренные, скользящие по воде, тянувшиеся ко мне. Как он смотрел на меня своими глазами, подплывая ко мне, держа голову над водой.

И вдруг он снова нырнул под воду, схватив меня за щиколотки, проведя руками по ногам, по бедрам, затем по всему телу, между моими грудями, вынырнув из воды, прямо лицом к лицу ко мне. Я представляла наш поцелуй, слишком явственно ощущая его твердое тело, прижимающееся ко мне. Мои фантазии уводили меня все дальше и дальше, я смогла вернуться назад, когда почувствовала насколько набухшим стал клитор, который был вполне реальным, и совсем не касался моего воображения.

Отчего мои глаза широко распахнулись.

— Это просто смешно! Соберись, Кэт.

Он всего лишь очередной парень, причем не очень дружелюбный. Возможно, даже женоненавистник. Все мужчины в этом большом мире такие, а я почему-то веду себя так, будто он последний мужчина на земле. Почему я ощущала себя с ним ненормальной? Он был груб, необщителен, неприветливый, манер тоже не было. Он солгал мне по поводу еды. И если как следует подумать, то фланелевые рубашки с длинной бородой никогда не были у меня в приоритете. Должно быть, со мной что-то не так.

А потом вдруг у меня возникла мысль, как борода настолько неприветливого мужчины будет смотреться у меня между ног. Помоги мне, Господи. Я прикрыла глаза, пытаясь стереть его возбуждающий образ, пытаясь перевести мысли в другое русло, но вместо этого у меня перед глазами возникли его натруженные, грубые руки, скользящие по моему телу. Я представляла, как его мышцы передвигаются на коже в солнечный день, на его загорелом теле, блестящем от пота. Должно быть, это выглядит очень красиво.

Я вспоминала о поленьях, которые он сложил на крыльце. Готовая поспорить, что он самолично нарубил их топором, причем без рубашки.

Мои пальцы снова дотронулись до клитора.

Ох, какого черта? Ведь я никому не причиню вред, если чуть-чуть предамся фантазиям? В конце концов, в жизни стоит фантазировать о вещах, которых в реальной жизни никогда не совершил бы. Я бы не стала заниматься с ним сексом по-настоящему. Даже если бы он попросил!

Итак, вы заказывали фантазию. Не обычную фантазию. Эта фантазия и мечта была такой особенной... разве часто девушка сталкивается с таким мужчиной, как Кейд? Я закрыла глаза и позволила себе погрузиться в мир своих фантазий…

11.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=FbQfE2Oi6Wo

Я полировала столик в хижине, в хижине Кейда, которая в моих фантазиях была побольше и по роскошнее. Внизу стояла кровать, полы блестели. Мне было жарко, поэтому я сняла всю одежду, надела только маленький французский фартук, туфли на высоких каблуках и черные чулки. Волосы собрала в хвост на макушке.

Полироль была с запахом лаванды.

Я услышала, как Кейд вошел через парадную дверь, и повернула голову посмотреть на него. Он был без рубашки, прислонился к двери. И все поцелованные солнцем, сильные, бугрящиеся мышцы предстали передо мной. Он откинул голову назад, и под грубой бородой на шеи проступили толстые вены. Провел рукой по своим отросшим волосам, бицепсы напряглись.

Мой взгляд уловил красоту его движений, опускаясь по его скульптурной груди с выпирающими мышцами. Его торс был выточенным совершенством с шестью кубиками. Да, все его тело было живым произведением искусства. Мои глаза бродили по темной дорожке волос, опускаясь все ниже.

О боже! Я знала, что он стал жестким, я была почти голой. Он был так красив и так сильно хотел меня.

— Привет, — тихо произнесла я, пытаясь скрыть свою похоть.

Он не ответил, просто направился ко мне, расстегивая джинсы, вытаскивая свой огромный член. Оказавшись позади меня, он прошелся языком по моей коже от ключицы до уха, вымученно застонав.

— Я…

— Тссс... — прошипел он, опуская руку между нами и проведя мозолистыми пальцами по моей киски.

— Хорошо, хорошо, Катрина. Ты видно убиралась здесь. Но, почему же ты такая мокрая, мать твою? — зарычал он.

— Ничего не могу с собой поделать, — прохрипела я.

— Раздвинь ноги по шире, — приказал он.

Я повиновалась.

Он опустился на колени и провел своим бархатным языком по моей киске, затем притянул меня за бедра к себе, выгибаясь, погружая свой язык в мои складки. Он начал слизывать и сосать мои соки, как будто не мог насытиться ими.

— О, да. Да, — закричала я, зажмурившись.

Но вдруг его горячий, ненасытный язык пропал. Я открыла рот от шока, пытаясь запротестовать, но он засунул в меня два пальца и начал ими трахать.

— Ты ждала этого? — хрипло спросил он. — Вот почему ты оделась как неприличная девчонка?

— Пошел ты, — сказала я, дрожа от нетерпения.

Он тихо усмехнулся и поднялся на ноги. Я услышала, как его джинсы упали на пол. Одной рукой он схватил меня за грудь, сжав и дернув за сосок. Я застонала от настолько сильного ощущения. Другой он намотал мои волосы на кулак.

Оттянув мою голову назад, он с силой толкнулся в меня членом. Без презерватива, без защиты. Без всего, его голый член полностью вошел в мою киску, и его жесткий пресс и плотно прижались к спине. Я стонала от наслаждения.

Я не была девственницей, но он был настолько шикарно сложен, вонзившись в меня, что я почувствовала, будто все остальные мужчины были по сравнению с ним мальчиками с неразвитыми пенисами. С Кейдом казалось, будто он разрывает меня на части изнутри.

— Боже, ты такая тугая, — простонал он, я наклонилась вперед, прислонившись бедрами к нему. В таком положении начали болеть икры.

Я чувствовала бесконтрольную дрожь по телу, когда он продолжал сильно и быстро входить. Он убрал руку с моей груди и опустил на мой клитор, продолжая глубоко погружаться внутрь. Клитор дико запульсировал под его пальцами, и я поняла, что больше не выдержу.

— Ты хотела пойти вразнос. Ты хотела, чтобы я грубо, без разрешения взял тебя? — зарычал он.

— Да, — почти бессвязно пробубнила я от удовольствия. — Я сейчас кончу, — закричала я.

Затем по всему моему телу прошла судорога, меня стала бить дрожь, и я сжала его член своей киской. Пока моя киска доила его, он укусил меня за плечо, продолжая безжалостно трахать. Потом я почувствовала его горячую сперму внутри себя, и это было самое потрясающее, самое изысканное ощущение в мире...

Сердце так стучало в груди, как пульсировал мой клитор, и меня била судорога оргазма. Потом я все же набралась храбрости, мысленно готовясь к морозному воздуху, и выскочила из воды, без шуток, холод окутал, как ледяное одеяло. Я чувствовала, как вода на теле превращается в лед. Энергично вытираясь внешней стороной объемной куртки, я оделась за рекордные сроки. Гораздо быстрее, чем раздевалась. Леггинсы плохо натягивались на мокрую кожу, но я тянула их с такой силой, что они чуть не порвались.

Когда присела, чтобы зашнуровать ботинки, мое внимание привлекло какое-то движение среди деревьев. Прекрасная лань. Она пыталась найти еду, но ничего не находила. Она даже уперлась передними ногами в ствол дерева, чтобы дотянуться до вечнозеленых листьев. Бедняжка. Она, наверное, отчаянно хотела есть. Был уже конец зимы, но признаков весны в ближайшее время не предвиделось.

Стараясь не делать резких движений, я медленно поднялась в вертикальное положение, наблюдая за ней. Я никогда раньше так близко не видела оленя. Я внимательно разглядывала ее красивую морду, большие глаза, тонкие черты, такие же тонкие и изящные ноги. Жаль, что я не догадалась взять с собой мобильный телефон. Я бы с удовольствием ее сфотографировала.

Я восхищалась ею.

Она, живущая в суровых условиях жизни, выглядела такой прекрасной и красивой, как будто окружающая дикость природы совсем ее не пугала. Но жизнь пугала меня. Я все время боялась, что большой, плохой мир поглотит меня, заморит голодом или заберет мою сестру. Я чувствовала отчаяние этой лани, но даже представить себе не могла, каково это. Нет, я была не очень хорошим человеком. Но думаю, делала просто то, что мне необходимо было сделать, вот и все.

Ветер поменялся, самка вздрогнула, принюхиваясь к воздуху. Возможно, она уловила мой запах и испугалась, или уловила запах кого-то большего с зубами, ревущего позади меня. Я инстинктивно обернулась, но все было тихо.

Я решила не задерживаться и не выяснять, что напугало животное. Сейчас пришло самое время вернуться в хижину и посмотреть, что я могу выудить из морозилки Кейда на ужин. Я пожелала лани удачи и отправилась тем же путем, что и пришла.

12.

Кейд

Зимнее солнце стояло низко, и я решил закончить на сегодня. Не то, чтобы работа, которую я делал была закончена, просто не мог больше отвлекаться на мысли. Весь день я думал о Катрине. Образы вспыхивали в моем мозгу — ее обнаженное плечо, взъерошенные волосы, спадающие на спину, приоткрытые губы.

Мои руки были покрыты маленькими трещинками и крошечными порезами, когда я терял концентрацию и дрейфовал в своих мыслях о ней. В основном голой.

Чертов дьявол все утро сидел у меня на плече, пытаясь соблазнить, чтобы я зашел в хижину, схватил ее хихикающую и уволок вверх по лестнице в свою кровать. В моих мыслях она так реагировала на мои действия. В действительности же она как всегда включила бы свою нахальность вспыльчивой принцессы и заставила бы меня вкалывать по каждому дюйму, продвижения вперед.

— Какого хрена, приятель? Ты должен убрать эту женщину из своего дома. Она морочит тебе голову.

Я подумывал отвести ее в хижину Бо. Он был слишком стар, чтобы беспокоиться по поводу своей эрекции, и был бы очень благодарен мне, если бы я привел ему отраду для глаз. Он жил дальше в долине, всего в паре часов пешком, но для городской девушки дорога к нему займет половину дня. Может, завтра я отведу ее к нему.

Когда я подошел к хижине, увидел мигающий огонь в камине, открыл дверь и меня накрыл поток божественных запахов.

— Что за черт? — С порога произнес я.

На ее лице промелькнула досада, но она изобразила улыбку.

— Привет, — радостно ответила она, — я взяла на себя смелость приготовить нам ужин. Я нашла немного мяса в морозилке и кучу овощей, все вместе побросала в миски и добавила немного специй и масло. Надеюсь, тебе понравится.

Запах был восхитительный, я даже уже не помнил, когда ел что-то похожее на такую еду. Мне хотелось поблагодарить ее, но я не смог. Похоже, она даже успела прибраться в хижине. Она пробыла здесь меньше дня, а уже сделала этот дом более приятным и комфортным для жизни, чем я за два года. В каком-то смысле мне понравилось, но с другой стороны, всплыли воспоминания и все то, отчего я пытался сбежать, и все что она сделала мне теперь уже не нравилось.

Она нахмурилась, глядя на мое выражение лица.

— Извини, но я не могла второй день подряд есть суп из банки на ужин. Я люблю хорошо поесть, и мне нравится есть хорошую еду!

— Готовить для себя хорошую еду не входит в список моих приоритетов, но я не против.

— Хорошо. — Она повернулась к дровяной печи, и мне показалось, что я увидел проблеск довольной улыбки на ее губах, когда она развернулась, чтобы вытащить две обернутые фольгой миски. Тогда-то я и заметил на ней знакомую фланелевую рубашку в клетку.

— Однако мне интересно, почему ты надела мою рубашку?

— О, да! — Она засмеялась своим глубоким, с хрипотцой смехом, который был настолько сексуальным и неповторимым, что заставил мой живот сжаться. — Прости. Моя одежда промокла насквозь, поэтому, когда я сегодня вернулась в хижину, я надела твою рубашку, пока моя высохнет. — Она махнула в сторону бельевой веревки.

— Хорошо смотрится на тебе, — сказал я и тут же пожалел о своем комментарии.

Она не сказала «спасибо», но ее большие зеленые глаза загорелись. Явный признак того, что она прочитала в моем комплименте то, чего там не было. Я нахмурился. Неважно, в конце концов, о чем она думала, завтра это будет проблемой Бо.

— Ну. Мои вещи скоро высохнут. Я могу переодеться сейчас, если ты настаиваешь.

— Я бы предпочел, чтобы ты переоделась, как только они станут сухими.

— О. Хорошо. — Она выглядела подавленной, как щенок, которого пнули ногой.

— Давай, просто поедим, — сказал я.

— Да, я не хочу, чтобы это остыло.

Я хмыкнул.

— Ну, надеюсь, ужин будет вкусным. — Она сняла фольгу с двух мисок. Внутри были сочные кусочки мяса с луком, кабачками и помидорами, посыпанные розмарином. Она добавила еще ложку риса, который впитал сок мяса и овощей. Также положила кукурузный початок и дала мне свернутое кухонное полотенце, чтобы я не обжегся о горячую миску. Я схватил вилку, она взяла свою и села на пол.

Мы ели молча. После долгого рабочего дня, еда показалась на удивление вкусной, полностью завладев моим вниманием, пока мы почти все не съели. Тогда я вспомнил ее слова, которые сейчас мне показались странными.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что вернулась в хижину? Куда ты ходила?

Она вытерла рот и радостно улыбнулась.

— Сегодня я пошла прогуляться. Мне было нечего делать здесь, поэтому я решила осмотреть окрестности и нашла один из тех бассейнов с горячим источником, которые так хотят отыскать приезжающие сюда. Я видела, как некоторые туристы покупали карты в магазине в долине, но я никогда не сталкивалась с ними. Это просто потрясающе. Мне кажется, ты должен туда постоянно ходить. Считай, что у тебя при таком горячем источнике появилась собственная гидромассажная ванна. Я подумала, что ты ходишь туда, чтобы принять ванну.

Я опустил вилку и уставился на нее.

— Ты столько прошла до горячего источника?

13.

Кейд

— Ну, это было не так далеко. Хочу сказать, я отлично прошлась и получила массу впечатлений.

— Ты знаешь, что могло случиться с тобой там в одиночку?

— Возможно. Но все равно, тебе лучше попридержать свое остроумие при себе и начать ходить по округе. Так ты получишь жизненный опыт, а не сидеть взаперти в маленькой хижине, лишая себя всего этого. Ты так не думаешь? Или возможно, я спрашиваю не того человека.

— Я не знаю, к чему ты клонишь и кого собираешься спрашивать на этот счет. Я говорю о том, что мне не хочется сообщать шерифу, что у меня есть девушка, убитая медведем или разорванная в клочья горным львом. От тебя и так достаточно неприятностей, и ты навлечешь на меня еще больше неприятностей, если умрешь.

— Понятно. Очень любезно с твоей стороны таким образом довести до моего сведения свою основную мысль. Надеюсь, тебе понравился ужин. — Она скатала фольгу в шар и бросила в мусорное ведро в кухне. — Я сниму твою рубашку сию же минуту. — Она перебросила одеяло через веревку и начала за ней раздеваться. Ладно, она определенно разозлилась.

— Черт. — С раздражением вздохнула она. — Не мог бы ты передать мне мою одежду, пожалуйста? Она висит под твоей кроватью.

Вещи были сухими и теплыми. Я не торопился снимать их с веревки, принюхиваясь, проводя пальцами. Также я хотел выиграть время, чтобы подумать, что мне следует сказать, чтобы компенсировать промах. Но говорил я ей исключительно прямо противоположное тому, о чем, на самом деле, думаю. Я с ума сходил от желания к этой женщине, а говорил, что от нее одни неприятности, особенно, если она умрет. Я вел себя, как маленький мальчик на детской площадке, тянущий девочку за хвостик.

— Я беспокоюсь о тебе, когда ты одна ходишь по дикой местности, — хрипло произнес я, перекинув ее свитер через веревку. Мысль о том, что она стоит там голая, всего в нескольких дюймах от меня по другую сторону лоскутного одеяла, заставила почти заскрежетать зубами от похоти.

— Если бы я знал, что ты собираешься пройтись, я бы пошел с тобой, чтобы защитить в нужный момент.

Я перекинул ее леггинсы и футболку через веревку.

— Мне нужно все остальное, — резко произнесла она.

Я повесил на веревку ее лифчик и трусики.

— Прости... я не самый... ну, я не всегда знаю... прости, что я такой засранец. — По ту сторону одеяла я слышал, как она одевалась, и уловил что-то еще… подозрительное, похожее на еле уловимый ее запах. Дерьмо. — Если завтра по-прежнему будет объявлен снегопад, я пойду с тобой, если тебе захочется прогуляться. Хорошо? — Откуда это выплыло? Я же должен был отвести ее к Бо. Я выдохнул. Может, она останется еще на одну ночь, чтобы я все же смог загладить перед ней вину за то, что оказался таким придурком.

— Конечно, — согласилась она, но ее голос слегка дрожал, и я почувствовал, что у меня еще есть основания для извинений.

— Ты приготовила ужин, я сделаю нам выпить.

Я подошел к шкафу и вытащил бутылку красного вина, которую спрятал на те моменты, когда мне захочется попробовать вкус моей старой городской жизни. Тогда я пил вина, которые стоили больше, чем $ 2000 за бутылку. Эта бутылка была из местного магазина. Почти непотопляемая. Я вылил вино в кастрюлю. Не так уж много осталось, половина бутылки. Я поставил кастрюлю на плиту и добавил специи из пакетика. Убавив огонь, я оставил кастрюлю медленно греться.

— Я сейчас вернусь, — сказал и вышел на улицу.

Решил разжечь костер, хотя внутри меня полыхало пламя. Но было бы неплохо выпить вина у костра, смотря на залитый лунным светом пейзаж. Кроме того, мне было здесь намного проще находиться с ней вместе, чем сидеть в помещении, купаясь в ее запахе. Я не долго смогу это вынести. Мне нужно остыть физически.

Я взял пару сухих бревен из мастерской. Те, что были сложены снаружи, были слишком влажными, быстро огонь с ними не разгорится. Я подумал об огне между Катриной и мной. Он сожжет все. Может, искры летят только с моей стороны. Может, я слишком долго засиделся здесь для собственного проклятого спокойствия, что вид великолепной женщины вызывает во мне настоящий пожар. Но, возможно, она не ощущает того же.

— Эй, — сказала она в открытую дверь хижины. — Что бы ты не готовил на плите, пахнет очень хорошо, но вот-вот закипит.

Я подул на искры, чтобы разжечь пламя и поджечь бревна, и шагнул обратно в хижину. Она стояла в дверях, глядя на огонь костра, отчего мне пришлось протискиваться рядом с ней. Я вошел в дверной проем, и ее грудь коснулась моего пресса. Я остановился и увидел отражение пламени в ее глазах, почувствовал такой жар внутри, никакой ледяной ветер и снег не могли бы охладить меня.

Она повернулась ко мне, и я проскользнул в хижину, трясясь от желания. Власть она имела надо мной поразительную.

— Да, я сниму кастрюлю с огня. Вино не должно кипеть. Мы же не хотим, чтобы выпарился алкоголь, — как можно спокойнее произнес я.

— Итак, что ты приготовил? Конечно, любая борматуха не пахнет так замечательно.

Я проигнорировал ее насмешку.

— Глинтвейн. Когда-нибудь пробовала раньше?

— Нет, никогда о таком не слышала.

— Он идеально подходит для снежной ночи, как сегодня. Я подумал, что мы могли бы выпить бокал или два возле костра снаружи. Ты не против посидеть на холоде?

— Не против. Пока я рядом с огнем, со мной все будет в порядке.

— Вот.

— Ха, настоящий бокал с вином. И у тебя есть даже два бокала! Это превращается во что-то особенное! Откуда у тебя два бокала для вина?

Я не ответил на ее вопрос, откровенно проигнорировав ее сарказм. Налил себе бокал горячего, пряного вина и вышел к огню.

— О, захвати с собой стул, — сказал я.

— Эм, конечно.

Она, видно, ждала, что я принесу ей стул. Проблема состояла в том, что я, черт побери, хотел принести ей этот гребанный стул. Но не хотел быть настолько милым и обаятельным, это навлечет на меня еще больше неприятностей. Мне и так было достаточно трудно держать ее на расстоянии вытянутой руки, когда единственное, что хотелось обнимать ее до конца этой ночи и несколько ночей потом. Я не мог себе представить, что когда-нибудь смогу насытиться ее вкусом. Я отправился в заднюю часть хижины и отыскалстарый стул. Он был немного шатким, но для меня сойдет и такой.

— Очень мило, — сказала она, пока мы сидели у костра и пили. — Для меня большая честь находиться здесь и получать подобный опыт в дикой природе. Я имею в виду, что вокруг, действительно, дикие места.

— Если ты так считаешь, означает ли, что завтра ты будешь есть форель?

Она засмеялась.

Это меня задело. Ее смех был самым соблазнительным смехом, который я когда-либо слышал. Слушая его, мне хотелось упасть перед ней на колени, раздвинуть ее бедра и просто смотреть на ее сладкую киску. Я хотел прижаться своим языком к ее теплой, влажной плоти, слегка посасывая. Мне хотелось, чтобы она выгнулась, подняла свои груди к небу, а я мог лизать их и поглощать звуки, которые она издавала.

— Да, я буду есть форель, если это принесет мне подлинный опыт жизни в дикой природе. Хотя я не искала ничего подобного на этой неделе, но я оказалась здесь. И готова смириться с этим.

Мои штаны уже были натянуты. Я вернул свои безумные мысли к легкому разговору.

— Итак, чтобы я завтра не поймал, мы это съедим.

Она усмехнулась.

— Хорошо, договорились. У тебя есть стейки в морозилке, если мне не понравится то, что ты поймаешь.

— Ты будешь есть то, что тебе дадут, городская цыпочка. Но, да, у меня есть стейк из оленины в морозилке.

— Ты только что улыбнулся? — радостно воскликнула она. — Впервые. Никогда не видела твоей улыбки. Тебе следует почаще улыбаться, она очень тебе идет.

Я промолчал. Правда, я ей улыбнулся. Настоящая улыбка не появлялась на моем лице два года. Меня поразил этот факт. Каким образом она заставила меня улыбнуться? Мне очень долго казалось, что мне больше нельзя улыбаться. Во мне опять появилось чувство вины. Я залпом выпил остатки пряного вина и пошел за второй порцией.

— Итак, стейки из оленины…

Произнесла она, чтобы как-то заполнить тишину, которая повисла, как свинцовый шар. Как только мой стакан оказался полон до краев, я наполнил ее и бросил кастрюлю в снег, все еще злой на себя за свою улыбку.

— Знаешь, я видела лань, когда гуляла сегодня после того, как поплавала в горячем источнике. Тебе стоит поплавать со мной. Просто восхитительно. Я думала о тебе, пока взбиралась на гору. Знаешь, тебе не стоит упускать того, что так близко находится к твоей хижине. Вот и все.

— Ты видела лань?

— Да, лань. Она испугалась чего-то позади меня, и я пошла обратно.

— Ты знаешь, чего она испугалась? — Спросил я.

— Не знаю. Я ничего не увидела и не хотела выяснять, пока кто-то появится. Я решила поскорее убраться оттуда. Если Бэмби бросилась наутек, я тоже решила не терять времени.

— Говорят, что если появляются олени, то за ними по следу идет горный лев. Вероятно, горный лев выслеживал лань. А ты стояла между ними.

Она радостно улыбнулась.

— Ну, я же выбралась оттуда живой. Выходит, мы с этой самкой доживем до следующего дня. Ничего плохого не случилось.

— При таком отношении к дикой природе, ты долго здесь не проживешь. Сделай одолжение, больше никуда не ходи одна. Мой дом — мои правила.

— Хорошо, прекрасно. — Она отпила теплое вино. — Как ты думаешь, сколько еще дней нам придется пережидать снежный буран?

Сейчас самое время сообщить ей, что снежный буран и лавины она будет пережидать не со мной, а с Бо.

— Не знаю. Сегодня снова пойдет снег. Утром проснемся и посмотрим.

— Моя машина так и будет завалена снегом? — нахмурившись, спросила она.

— О, я могу ее откопать. Но это меньшая из твоих проблем. Нужно спросить у горы, которая спускает лавины. Гора говорит, когда мы сможем отправиться в город. Ее дом. Ее правила. Я просто выполняю ее правила.

Она снова улыбнулась. Большой искренней улыбкой, которая растопила бы сердце любого мужчины.

— Хорошо, я поняла. Я больше не буду никуда уходить одна. Намного веселее, если ты поедешь со мной.

Веселее? Прошло много времени с тех пор, как я слышал или использовал это слово. Я еще не знаю, готов ли к веселью. Особенно с ней.

14.

Катрина

Я проснулась утром, с чувством свинцовой усталости. В хижине никого не было. Кейд должно быть отправился на рыбалку, чтобы поймать форель. Не такая уж и плохая на вкус, правда? Я оделась.

Перед сном, в одиночку раздевалась со слабой надеждой, что ночью к моим одеялам на полу придет посетитель. Но за полночь моя надежда на то, что на моем теле окажется настоящий мужчина, умерла, и я перешла к своей обычной привычке мысленно просматривать свой список дел, которые мне необходимо выполнить, что-то добавляя, о чем даже не подозревала.

Я поставила вариться кофе и выглянула в окно.

Снаружи остались яркие напоминания о нашем совместном вечере. И то, что ночью напоминало романтическую интерлюдию, при утреннем свете дня выглядело совсем по-другому. Отброшенная в сторону кастрюля покрылась свежим снегом, торчала только ручка, стулья находились слишком далеко друг от друга, потушенные угли были завалены грудой мокрого снега, вообщем вид был опустошающим, а не романтичным.

Я не поняла, с какого момента все пошло не так вчера вечером. Вроде все шло хорошо, или может мне так казалось. Но Кейд в какой-то момент стал напряженным, затем замкнулся в своих думах, поднялся на кровать, не сказав мне ни слова.

Не то, чтобы это останавливало меня от надежды и ожидания. Мне кажется, я была немного возбуждена, поэтому не могла заснуть, находясь почти рядом с ним. Я не могла перестать вспоминать, как его торс коснулся моей груди. И соски мгновенно затвердели. Боже, я хотела его с такой силой.

Целую вечность я лежала и думала о Кейде. Другую половину ночи я боролась с вопросом: «Что мне делать с моей сестрой?». Не повредит ли ей, если я смогу начать все заново? Я боялась, что моя жизнь останется таким же подобием жизни до самой моей смерти, бесконечный крысиный бег по кругу в попытке заработать достаточное количество денег для нас с сестрой, чтобы удержать всех волков в страхе. Настанет ли когда-нибудь день спокойствия, когда я смогу перестать переживать? И наступит ли когда-нибудь день, когда мне всего будет хватать? И сможет ли моя сестра дожить до такого дня?

В голове крутились разные варианты. Разные схемы, как быстро разбогатеть и вакансии работы, которые не заслуживали моего внимания в моральном смысле, прокручивались у меня в голове, соблазняя.

Затем, наконец, когда я больше уже не могла ничего придумать, я вспомнила о варианте, в котором уже принимала участие и будет преследовать меня вечно из-за своей аморальности. Ближе к утру измученная своими мыслями, я заснула.

Я надела куртку, ботинки и вышла на улицу.

Еще несколько дюймов снега выпало за ночь, но большой разница не было видно, учитывая, что все кругом стояло в снегу. Но вид неба казался мне каким-то зловещим. Было туманно и влажно, воздух был колючим и холодным.

Мне не понравилось.

Я вытащила кастрюлю из снега, отряхнула табуретки и занесла их обратно в хижину. Решила выпить кофе одна, поэтому налила себе чашку. Горячая жидкость была райским наслаждением. Пожалуйста, Боже, пусть снег закончится до того, как у нас закончится кофе.

Кейд все не появлялся. Я надеялась выпить с ним кофе. Тогда мне пришла в голову блестящая идея отнести ему фляжку с кофе к ручью. Может, к тому времени, как я туда доберусь, он уже поймает форель. Я наполнила фляжку черным кофе и открыла входную дверь.

С крыльца я увидела следы ботинок Кейда на снегу, ведущие к ручью. Он сказал мне вчера, что ручей находится не очень далеко, за поворотом через деревья, вниз к воде. Я пошла по его следам, подстраиваясь под его большие отпечатки шагов. Я смеялась над собой, имитируя его ходьбу. У Кейда была сексуальная, уверенная походка. Подстраиваясь под его шаги, я же не была уверена, что выгляжу также сексуально, как он.

Когда я добралась до ручья, его там не было. Я посмотрела направо, потом налево вдоль берега. Его шаги больше никуда не вели, пропадали у самой воды, значит он вошел в ледяную воду, и, хотя я знала, что он любил купаться в ручье, для меня это выглядело безумным. Ну, зачем кому-то добровольно лезть в ледяную воду? Ручей был красивым, звук журчания воды был настолько успокаивающим, что можно было ощутить, как груз забот просто исчезает.

Скорее всего, он не ходил на рыбалку сегодня утром. Наверное, предполагает, что мы съедим еще одну банку супа на ужин. Неправильно. Прежде чем отправиться назад, я сняла перчатку и положила руку на один из маленьких круглых камней размером с ладонь. Вода так успокаивающе давила мне на руку. Но было холодно, по-настоящему морозно, я бы лучше отправилась к горячему источнику, чтобы понежиться в природной ванне, чем нырять в ледяной ручей.

Обратно я тоже пошла по его следам. Когда почти подошла к хижине, услышала звук, доносящийся из флигеля, находящегося в двух шагах. Это была квадратная постройка, стоявшая на некотором расстоянии от хижины, и если бы не было столько снега я бы обязательно заметила ее раньше. Аккуратные снаружи двери были оформлены в виде круглых стволов деревьев и более длинных кусков бревен. Не знаю, почему я не подумала, что он мог находиться там. Я свернула с тропинки и направилась к этому строению.

Дверь была приоткрыта, чтобы я смогла заглянуть внутрь. С обеих сторон стояли столешницы, как в камбузе. Все четыре стены имели окна. Я не собиралась подглядывать и шпионить за ним. Я планировала как-то обозначить свое присутствие и войти, но я была настолько поражена, увидев его, полностью погруженным работой с куском дерева, что не могла оторвать от него глаз. Мне нравилось, как его высокая мускулистая фигура двигалась вокруг полена, как будто он кружил, защищая, толкая, поправляя, подтягивая, будто своим телом он передавал этому куску дерева жизнь. Словно что-то рождал.

Кусок дерева, с которым он работал, был закреплен сверху на пьедестале, он орудовал стамеской и деревянным молотком, вырезая. Стружка падала, он проводил своей сильной рукой по гребням и бороздам, закручивающимся и изгибающимся, как вода в ручье. Пальцы его проходились по гладкой деревянной структуре, словно он ласкал это дерево, просил его рассказать о своей жизни, которую оно прожило, о бурях и сильных ветрах, животных, которых приютило под своей кроной. Его движения были такими же чувственными, как у пантеры, крадущейся к реке в сумерках. Я не слышала, но не удивлюсь, если он разговаривал с ним. Он полностью был поглощен своим творением.

Не обращая внимания на меня, он смотрел только на скульптуру. Затем он поставил стамеску на дерево, поднял в воздух молоток и ударил. Металлическое лезвие заскользило вниз.

Загипнотизированная, я вглядывалась в его лицо, когда он наклонился посмотреть на результат своего удара. И сейчас он был совсем другом. Выражение его лица было целеустремленным, решительным, твердым, таинственным и безумно красивым.

Ухватившись за края платформы, на которой стояла скульптура, он развернул ее так, чтобы начать работать с другой стороны. И тогда я увидела ту сторону. Бюст женщины. Линии, которые он пытался высечь на ее спине были прядями волос – дикими, неравномерными.

Ее лицо все еще было незавершенным, но в каком-то смысле оно было красивым, даже при не законченной скульптуре. Я видела необузданную силу его гения. Я была поражена, что он смог сотворить такой шедевр из бревна, небрежно сложенных за дверью.

Я наблюдала, наверное, за ним целую вечность. Только когда Кейд остановился вытереть пот со лба рукавом, только тогда он заметил меня в дверном проеме.

15.

Катрина

— Что ты там делаешь? — резко произнес он, выражение на его лице мгновенно изменилось.

Я толкнула дверь по шире, отчего она заскрипела, и вошла в мастерскую.

— Прости, я не шпионила! Я просто не хотела прерывать тебя. Ты выглядел очень занятым.

— Я и был занят.

— Можно взглянуть? Это прекрасно. Ты очень талантлив.

— Нет, она еще не закончена.

Я проигнорировала его замечание и обошла с другой стороны, чтобы разглядеть ее лицо. Мне хотелось увидеть объект его безумного внимания. Наверное, ревность мотивировала меня, пока я представляла кем же может быть эта женщина, настолько пленившая в творческом плане Кейда, что он решил запечатлеть ее в деревянной скульптуре, причем работая над ней, как одержимый мужчина. Я слегка повернула пьедестал, провела большим пальцем по ее щеке. Дерево было прохладным и гладким под подушечкой пальца и еще запах, запах дерева. Он кружился вокруг этой скульптуры, как невидимый призрак. Внезапно я поняла, до кого дотрагиваюсь.

— Черт побери, Катрина. Ты даже не должна здесь находиться. Я не хочу, чтобы меня здесь беспокоили.

Его резкий голос рикошетом отразился от стен комнаты, но я не сдвинулась с места. Шепотом, с паром изо рта в холодный воздух его мастерской, произнесла:

— Это я, не так ли?

Пауза была слишком долгой, чтобы следующие его слова оказались правдой.

— Конечно, нет. Ты самая тщеславная женщина, которую мне доводилась встречать. Просто потому, что у скульптуры красивое лицо, ты решила, что это ты?

Я крутанула голову к нему.

— Конечно, это я! Да ладно, она выглядит точно так же, как мое лицо, и это полностью мои волосы! Это точно я.

— Вынужден огорчить. — Он пожал плечами. — Спустись на землю! Это не ты. Я вообще-то пытаюсь работать, так что, если не возражаешь, можешь убраться из моей мастерской?

— Боже, ты такая грубая свинья. — Я повернулась, направившись на выход, но бросила через плечо: — Я тебе не верю. Это я. Даже, если ты еще не понимаешь, что это я.

Он смотрел на меня, не улыбаясь.

— Ты можешь уйти?

Я продолжила свой путь на выход, а затем вспомнила нашу беседу накануне вечером.

— Просто вчера вечером ты сказал, что поймаешь нам форель. Я думала, ты ушел на рыбалку, когда проснулась утром. Я проснулась и обнаружила, что тебя нет. Я спустилась к ручью, но тебя там тоже не было.

— Ты предполагала, что я разбужу тебя перед уходом?

— Нет, но было бы неплохо знать, где ты находишься.

Его глаза расширились.

— Ты считаешь, что мне нужно сообщать тебе, куда я иду. Что за черт? Тогда ты не будешь беспокоиться обо мне? Серьезно?

— Да, — выстрелила я в ответ не отводя глаз. — Неужели так трудно поверить, что я хочу знать, где ты находишься и что тебе ничего не угрожает?

Он с отвращением покачал головой.

— Ты пытаешься играть со мной в какие-то игры? Почему тебя так волнует, что мы должны есть вместе, вместе пить кофе по утрам? Какого черта здесь происходит?!

— Никакого черта не происходит! Чтобы я не волновалась за тебя.

— Послушай, мне не нужно, чтобы кто-то волновался за меня. Ты даже меня не знаешь, так какого черта, тебя это волнует?

— Ха. Кажется, прошлой ночью ты сильно разволновался, что я ходила одна к горячим источникам и могла попасть в неприятности. Ты беспокоился обо мне. Ты меня тоже даже не знаешь!

— Мы здесь пережидаем снежную лавину, как только ситуация с погодой измениться, я вытащу тебя отсюда навсегда. Когда ты уйдешь, больше никогда не вспомнишь обо мне, а я не буду думать о тебе.

Я ощутила себя маленькой глупой девочкой. Я позволила своей похоти к этому парню ввести меня в отчаянье. Но, очевидно это был классический случай, когда он-просто-ничего-в-тебе-не-увидел, и лучше я узнала об этом сейчас прежде, чем выставила бы себя полной законченной дурой. Все признаки были на лицо, особенно сегодня утром. Какой идиоткой я была. Мне было стыдно за себя и захотелось побыть одной, причем подальше от него.

16.

Катрина

Я бежала по стружке, покрывающей пол мастерской, на выход, выскочив на улицу, мимо хижины, костра, пикапа, заваленного снегом, вниз с горы, где, как мне казалось, должна была находиться моя машина, чтобы сбежать от своего позора. Очередной всплеск стыда накрыл меня, как только я вспомнила насколько уверенно утверждала, что была той женщиной, которую он выстругал из дерева. Не знаю, почему я так решила. Ее лицо было даже не закончено. Я запала на этого парня, пуская слюни и распространяя зловоние отчаяния с тех самых пор, как оказалась у него в хижине. Я никогда так не вела себя, никогда, и мне было больно, что он меня так решительно отвергал.

Мне необходимо взять себя в руки. Он всего лишь обычный парень.

Мокрый, сильный снег не давал быстро бежать, передвигалась с трудом. И вдалеке зависал туман. Но я не сдавалась, ни разу не обернувшись. Я пробиралась по снегу, стыд подталкивал меня вперед, дальше с горы. Я хотела спуститься вниз одна и не нужна мне никакая помощь. Я всю жизнь сама о себе заботилась, мне не нужен ни он, никто-то еще, не нужно меня спасать.

Конечно, он меня спас, когда я врезалась в дерево, но он сделал это только лишь потому, что у него не было выбора. И с того самого момента он постоянно давал понять, что я ему не нужна, но мне все же хотелось понравиться ему. Со стороны выглядело дольно жалко.

Я следовала вперед, ведомая своими инстинктами по валунам, где должна была находиться моя машина на закрытом перевале Догвуд Пасс. К сожалению, мои инстинкты были не такими отточенными, как гвоздь. Моя машина была где-то там между деревьями, покрытая снежным покровом, спрятанная от моих глаз. На самом деле, я осознала, что не могу найти ее в этой вечной белизне, окружающей меня.

Измученная и дезориентированная, я присела на камень и прислонилась спиной к камням позади меня. Внезапно меня накрыла волна эмоций. Я почувствовала себя побежденной, потому что все происходило неправильно. Слишком старалась его соблазнить, но не получилось. Слезы полились по холодным щекам. Я ощущала себя такой глупой, потому что плакала, но что, черт возьми, мне оставалось делать? Я застряла в совершенно нелепой ситуации.

Он не испытывал ко мне ничего, и, хотя с моей стороны было не так, но я тоже не буду ничего испытывать к нему, мне очень хотелось поскорее выбраться от сюда, но я не могла. Дело в том, что я не могла выбраться, пока не перестанет снегопад и сход лавин. Как только природа успокоиться, я уйду и вернусь к сестре. Я закрыла лицо руками. Без денег, как я буду оплачивать ее медицинские счета?

Мне нужны деньги. Я должна выжить и найти для нее деньги. Так или иначе, я должна найти способ.

Я огляделась вокруг.

Было так красиво, но у меня не было времени наслаждаться этой красотой. Я подавила свои рыдания. Нет, я еще не побеждена. Я никогда не сдавалась. Попробую еще раз. И решила отправиться назад к хижине Кейда, поднявшись в гору, и мирно, каким-то образом, существовать с ним вместе. Мы будем совершенно без эмоционально относиться друг к другу, пока не сойдет снег, и я не выберусь отсюда. Было так холодно, что слезы застывали у меня на лице.

Я поднялась, смахнула слезы и направилась назад сквозь туман.

В следующее мгновение, я толком не поняла, как все произошло, трудно было в это поверить. Остались только воспоминания произошедшего. Мой ботинок заскользил по мокрому снегу. Я покатилась вниз, чувствуя себя немощной, пока тело ударялось о жесткие камни по всему пути в тридцать футов. Когда я остановилась, лежала раскинув руки и ноги. Прежде чем я успела вздохнуть, явно ощутила присутствие кого-то или чего-то.

Черт!

Я чувствовала силу ее взгляда. Знала, что должна двигаться, попытаться спугнуть ее, закричать или запрыгать, бросить камень или то, что подвернется под руку, но я не сделала ничего. Просто застыла. Со страхом, шоком и каким-то трепетом я пялилась в ее желтые глаза.

Она была великолепным золотым животным, словно из королевской семьи. Здесь она была королевой с потрясающей угловатой мордой, огромными пушистыми лапами и глазами, которые знали, какой силой обладали. Почти кокетливо она щелкнула хвостом, который оказался таким же длинным, как и ее тело, и толще, чем я ожидала.

Я никогда не видела горную львицу так близко.

Должно быть, она находилась от меня всего лишь в пятидесяти футах. Она спускалась с горы прямо ко мне, пригнувшись, готовясь к прыжку, прислушиваясь. Готова побиться об заклад, что она точно слышала, как колотиться мое сердце, чувствуя запах, исходящий от меня. Она передвигалась с одного валуна к другому грациозно, уверенная в себе, не отводя от меня глаз. Я поняла, что она не упускает меня из вида, выискивая лучшую точку обзора.

Мне необходимо было что-то сделать, но я не знала, что.

Ее шерсть была густой и роскошной, и сила виднелась в мышцах, перекатывающихся на спине. Я бы никак не смогла противостоять ей, если бы она напала на меня даже в мой самый лучший день, а тем более сейчас, когда я ударилась при падении. Хотя я не чувствовала боли, видно из-за шока. И в голове пронеслась мысль, что даже если она вонзит в меня свои зубы, я, скорее всего, боли тоже не почувствую.

Именно в этот момент я решила, что должна подняться, но поняла, что это будет не так просто. Время словно поползло в замедленной съемке. Я попыталась встать, но тут же опять свалилась на снег.

Колено прострелила жгучая боль.

О, сейчас я ее почувствовала. Боль распространялась по ноге, сменяя страх, который испытывала к горной львице и превращаясь в настоящую панику. Видно, она почувствовала мои эмоции. Я заметила насколько изменилась ее походка. Она стала приближаться быстрее. Теперь она знала, что одержит верх.

Я снова попыталась встать, хотя каждая моя клеточка кричала от настоящего, неподдельного страха. И за эти несколько секунд я подумала о своих родителях, что они бы опечалились, если бы узнали, что меня сожрала горная львица. Я подумала о Кейде, что он пытался предупредить меня, но я опять оказалась настолько глупа, что не послушалась его. В эти секунды я даже ощутила грусть, что у нас с Кейдом так ничего и не будет.

Потом я подумала о своей сестре. Что произойдет с ней без меня?

Я должна собраться с силами и бороться за свою жизнь.

И ужасный гортанный звук вдруг вышел из моего горла, которым я попыталась ее отпугнуть. Она заткнула меня таким ревом, которого я никогда в жизни не слышала. Свирепым и диким. И в неподвижном горном воздухе ее рев слышался в сто раз сильнее. Она дала понять, что не пушистая большая кошка. Она дала мне понять, что является машиной для убийства, предпочитающей мясо, особенно в конце зимы, которое придаст ей сил выжить и встретить наступающую весну.

Зависнув на одной ноге, я потянулась за палкой и бросила в ее сторону, потом снова рухнула на снег. Палка, казалось, отвлекла ее от готовности к прыжку на столько, что я смогла дотянуться до другой палки и камня. Я бросала их по одному за раз. Львица двинулась к другому валуну, на одном уровне находившемуся со мной, посматривая на меня, и, наверное, удивляясь, почему я продолжаю барахтаться, оттягивая неизбежное. У нее сложилось впечатление, что ей предстояло помучиться со мной, я так просто не сдавалась. Мы обе знали, что, в конце концов, у меня закончатся палки и камни, которые я кидаю.

Я снова закричала, запрыгав на одной ноге. И подумала об Анне. Я думала насколько она будет одинока в этом мире и какой мучительной будет ее смерть. Этого не должно было произойти. Пока еще нет. Я обещала родителям заботиться о ней. Еще не пришло для меня время умирать. Я готова была сразиться с львицей голыми руками, если бы пришлось.

Ее лапы подкосились, и она упала на снег.

Грохот был ошеломляющим, волной ударившийся в мое тело. Потом я услышала стук и грохот, доносившийся у меня из-за спины. Я повернулась, позади меня стоял Кейд. Он приподнимал меня за талию все выше и выше, продолжая орать. Львица была уже ближе, чем на пятнадцать футов от меня, не прерывая зрительный контакт со мной.

Она была в ярости.

17.

Кейд

Львица приближалась.

Я готовился к такой встрече все время, пока здесь жил, но так и не столкнулся. Я видел, как львица, буквально считывала каждое вздрагивание наших тел, движение глаз и каждый вздох.

— Подними руки вверх! И рычи!

Катрина высоко подняла руки и зарычала.

Я рычал и топал, пытаясь сделать из нас огромного льва. Если львица почувствует, что противник намного больше ее, она отступит.

— Разведи руки в стороны!

Львица вздрогнула и сделала шаг назад. Она захотела вернуться на возвышенность, оглядываясь. Видно, она пыталась выяснить, что за существо привлекло ее внимание, которое буквально через мгновение стало выше и шире. Или, может, она подумала, что мы ненормальные и с нами не стоит связываться. Мы продолжали орать, рычать и топать.

К счастью, она решила сбежать.

Я медленно опустил Катрину на землю. Мое сердце выпрыгивало из грудной клетки, мне не хотелось, чтобы она слышала. Адреналин зашкаливал, пока мы наблюдали, как львица удаляется от нас рысцой, несколько раз оглянувшись.

Я перевел свой взгляд на Катрину.

— Ты в порядке?

Она подняла на меня глаза. Ее прекрасные глаза были огромными, а ресницы мокрыми. Должно быть, она плакала.

— Эм, да... со мной все хорошо. Невероятно, — хрипло ответила она.

Я промолчал, все еще удерживая ее за талию и прижимая к себе. Что такого было в этой женщине? Я не мог отвернуться от нее ни на минуту, чтобы она не попала в очередную передрягу.

Она дрожала всем телом.

— Она могла убить нас обеих. Я думала, она съест меня до твоего появления.

Я улыбнулся.

— Ну, она же этого не сделала. Я добрался до тебя первым. — Господи, я почти готов был сказать: «Поэтому съем тебя я».

— Да. Добрался. — Она повернулась в моих руках, чтобы посмотреть в ту строну, куда скрылась львица. — Почему ты решил спуститься сюда?

Я не хотел рассказывать о ее влиянии на меня. Все другие женщины, которые были в моей жизни, были для меня… ну, я мог позволить им запросто уйти. Независимо, плачут они передо мной или испытывают боль. Мне было на них наплевать. Но не с ней. Я испытываю настоящую физическую боль, когда вижу, что она страдает.

— Давай убираться отсюда, пока мы не повстречались с другими недружелюбными местными обитателями.

Я все еще по-прежнему с силой сжимал ее в своих руках, видно сказывался адреналин и страх. Поэтому мне пришлось разжать руки, тем самым давая ей шанс отойти от меня. Но она стояла все на том же месте, держала меня за плечи и пытливо глядя мне в глаза.

— Хорошо, давай уйдем. — Она сделала шаг и поморщилась от боли.

Инстинктивно я подхватил ее.

— Что ты с собой сделала?

— Ааа! Это мое колено. Должно быть, я сильно ударилась.

Я нахмурился.

— Когда?

— Когда упала.

Я раздраженно покачал головой.

— Ты еще упала? Серьезно, ты рискуешь собой на каждом шаге.

— До встречи с тобой я была сильной независимой женщиной. — В ее голос послышались напряженные нотки.

— Может, ты не женщина гор, — сказал я, не желая снова с ней спорить. Я не хотел сейчас переживать из-за того, что с ней случилось. Она ничего для меня не значила. Как только снег растает, она возвратиться в город. Сейчас мне нужно просто разрядить обстановку, общаться легко.

— О, горы привыкнут ко мне через какое-то время и полюбят меня. Все так делают.

Да, бьюсь об заклад, что ее любили все. Рассердившись на ее слова, что ее любили все, обнял за талию, чтобы она смогла на меня опереться.

— Вот так, навались на меня всем своим весом.

Она ковыляла на одной ноге, большую часть ее веса поддерживал я. Мы медленно поднимались в гору, но мне было приятно находиться рядом с Катриной, наши тела идеально синхронизировано двигались вместе. Всякий раз, когда что-то попадалось нам на пути, и мы шли не в ногу, она стискивала зубы от боли. Это напоминало мне наши перепалки с того самого момента, когда я вытащил ее из машины. Каждый раз, когда мы сходили с ума друг от друга, она чувствовала боль от моей грубости.

Я сожалел, что в мастерской вел себя с ней, как последний мудак. Она застала меня врасплох, я не знал, как мне реагировать, когда Катрина увидела мою скульптуру. Конечно, это была она в дереве, но я не предполагал насколько хороши мои художественные навыки, что она сможет себя узнать. Возможно, у меня имеются определенные способности. Я был настолько потрясен, что она узнала себя, и был так обескуражен и смущен, что неоправданно набросился на нее, тем самым причинив боль. Я не хотел, чтобы она поняла, что запала мне в душу с того самого момента, как я только вытащил ее из машины.

— Знаешь..., — я не мог найти подходящих слов, чтобы каким-то образом объяснить ей, что произошло в мастерской. Вернее, я не мог сказать о чувствах, потому что даже не предполагал, как это сказать. Мало того, я не думал, что когда-нибудь смогу сказать нечто подобное. Но, по крайней мере, порядочным я все же мог быть. — Прости меня. По поводу того, что произошло в мастерской. Я никогда никому не показывал свои скульптуры. И я еще не закончил.

— Я тоже извиняюсь, что подглядывала. В следующий раз я постучу, хорошо?

Она улыбнулась, и в глубине моего живота заискрились и заструились искры по всему телу. Как такое возможно, что женщина может вызвать такую химическую реакцию у противоположного пола только улыбкой — это просто немыслимо!

— Тебе нужно отдохнуть, чтобы двигаться дальше?

— Нет, я могу продолжить идти. Давай поскорее вернемся в хижину, и может ты сможешь сделать мне потом еще один тот напиток, бутылку которого припрятал.

Впереди я заметил камень, и понял, что не хочу увидеть еще одну гримасу боли у нее на лице, поэтому обхватил ее руками и водрузил себе на плечо. Она завизжала от удивления, потом засмеялась своим хрипатым, как галька, сексуальным, уверенным смехом, который мне очень нравился. Звук был настолько прекрасным в этом пустынном пейзаже. Когда она уйдет, я буду вспоминать ее смех среди этих гор. И мне пришло в голову, что ее смех изменил для меня эти горы. Они станут другими. Они не будут содержать в себе одиночество, которое я так здесь ценил, они станут опустевшими для меня.

— Я слишком тяжелая, чтобы ты смог меня нести всю дорогу, — возразила она.

Я чувствовал восхитительное тепло от ее бедра, прижимающегося к моей щеке. Боже, я был просто одержим этой женщиной.

— Ты совсем не тяжелая. Стоит взглянуть на твое колено, когда вернемся.

— Может у тебя имеется что-то, что способно облегчить боль, то, что ты тоже скрываешь?

— Ну, я придумаю что-нибудь, что смогло бы помочь, — пробормотал я.

Она снова засмеялась.

— Постой-ка, ты только что флиртовал со мной? Нет, правда, это то, что я думаю? Что ж, я просто поражена!

Ее слова заставили меня рассмеяться.

— О, Боже мой, а теперь ты смеешься. Ты один и тот же человек?! У тебя случайно нет злого близнеца-брата? Я все это время была со злым Кейдом, а теперь появился хороший близнец?

— Эй, это не совсем справедливо с твоей стороны. Злой Кейд вытащил тебя из разбитой машины. Я был милым... немного..., правда же?

С ней было весело смеяться.

— И я совсем не собирался с тобой флиртовать, кстати. Ну, хотя вроде как само собой вышло, но, на самом деле, я имел в виду ледяную воду для твоего колена. Купание в ручье может как раз тебе очень помочь. Ледяная вода снимает любой отек. Именно поэтому я каждое утро окунаюсь в ручей.

— Ты не…! — Она так громко засмеялась, что я побоялся, что сойдет еще одна лавина с гор. — Я не могу поверить, что ты только что сказал! Ты правда ходишь к ручью каждое утро, чтобы снять отек? Это уморительно. Знаешь, ведь существуют и другие способы сделать это.

— Ты флиртуешь со мной?

— Возможно. Я еще не решила, стоишь ли ты таких хлопот. Тебя трудно разгадать, понимаешь?

— Да. Думаю, понимаю.

— Почему? Почему ты такой непредсказуемый?

— Думаю, что это, на самом деле, не так.

— Тогда, в чем дело? Почему ты так серьезно настроен против меня? Словно на тебя накатывает темное облако.

— Ничего подобного. Я совсем не непредсказуемый. Просто ты слишком многое хочешь во мне увидеть.

— Ладно.

Должно быть, она решила, что злой близнец Кейд вышел на поверхность, поэтому оставшийся путь молчала. И перестала смеяться, больше не задавала вопросов. Только тихо лежала у меня на плече, а я сосредоточился на подъеме в гору, стараясь не травмировать свое колено. Может, она правильно сделала, что отстала от меня.

18.

Кейд

Как только мы оказались в хижине, я усадил ее на стул.

— Как ты?

— Думаю, немного устала от путешествия. Адреналин и эндорфины сошли на нет. Это был крутой опыт повстречаться горной львицей. Сейчас я начинаю чувствовать последствия.

Я сделал шаг назад и неловко провел руками по волосам. Она была права, адреналин прошел, и мы вернулись к тому с чего начали.

— Ладно. Давай дадим тебе обезболивающее.

— Как насчет ирландского кофе? Я пила кофе, когда утром отправилась тебя искать. Ты можешь его подогреть на плите и добавить туда стопку виски. Это поможет моему колену.

Я зажег плиту, чтобы подогреть кофе. Пока мы ждали, чтобы огонь в печи разгорелся, я сделал на полу для нее лежанку, собрав все подушки и одеяла, которые у меня были в хижине.

— Могу я спросить тебя кое о чем?

— О личном?

— Мне так не кажется.

— Тогда давай.

— Когда я посетила твою мастерскую, не видела других скульптур. Где все остальные твои работы? Ты продаешь их в городе или что?

— Я не продаю свои работы, — коротко сказал я.

— О-о, тогда что ты с ними делаешь?

Я не стал поворачиваться к ней лицом.

— Я разбиваю их и использую потом на дрова.

— Что? Почему?

Я не ответил, некоторое время стояла полная тишина.

— Почему бы тебе не продавать их?

— Ты начинаешь что-то продавать, если тебе нужны деньги. Мне не нужны.

— Но почему ты не хочешь оставить их себе?

— Ты оставляешь себе, хранишь что-то, если это ценишь. Я не ценю эти куски дерева.

— Но скульптура, над которой ты сейчас работаешь, очень красивая. Странно тратить столько времени на такую вещь, а потом ее сжечь.

— Всему в этом мире суждено сгнить и превратиться в пепел, в конце концов, Катрина.

— Да, но как ты можешь разрушать то, во что вложил столько любви и души?

И у меня перед глазами всплыли воспоминания, покареженный металл, разрывающий плоть, которую я создал и любил. Образ был настолько яркий, что мне захотелось заткнуть рот кляпом. Я повернулся к ней лицом.

— Ты должна поднять свое колено. Ложись здесь и положи колено на стул.

— Ладно.

Мне казалось, она предполагала, что я помогу ей спуститься на пол, обхватив за талию и поддерживая. Вместо этого, я обхватил ее за талию и под колени, поднял на руках.

Положил на пол, желая продлить этот момент. Когда я отпустил ее, почувствовал, как ее тело расслабилось на полу, будто она приглашала меня присоединиться. Инстинкт подтолкнул меня к этому моменту близости с ней, но что-то внутри меня остановило от следующего шага. И правда заключалась в том, что она меня пугала.

Кофе закипел, пузырясь на плите.

— Один лекарственный кофе почти готов, — сказал я, отходя от нее.

— Ты тоже будешь пить? Я не хочу пить в одиночку.

— Да. Выпью с тобой.

Я нашел в шкафу запасную сколотую чашку и наполнил ее кофе, затем добавил по рюмке виски в каждую, вручив ей хорошую чашку.

— Спасибо.

Я почувствовал себя неловко, не зная, куда девать, поэтому включил радио, чтобы послушать новости о погоде.

— Знаешь, я поймал сегодня утром форель.

— Поймал? Ну, я ужасно проголодалась, думаю, мне придется ее попробовать.

— Я приготовлю ее на улице, иначе нам придется жить с этим запахом несколько дней. Если ты голодна, я сейчас же положу ее на огонь.

— Ну, ты можешь сначала выпить кофе.

— Нет, и так сойдет. Выпью на улице. Мне все равно нужно развести огонь.

Мне необходима была причина, чтобы убраться подальше от нее. Мой аппетит к ней рос, как и страх перед тем, насколько сильно я ее хотел. Но прежде, чем я вышел за дверь, мое внимание привлек голос диктора по радио:

«Доброе утро, Скалистые горы! Через несколько минут как раз будет полдень, и у нас имеются для вас отличные новости от Национальной метеорологической службы. Недавний зимний буран, который принес сильный снегопад в долины и центральные горы, как и ожидается продолжится в ближайшие 24 часа. Снегопад вызвал серьезные перебои на дорогах, привел к закрытию школ в нескольких графствах. Мы все знаем, что если закрываются школы в Колорадо, то значит дела обстоят плохо, да?

Кроме того, департамент транспорта Колорадо сообщает, что дороги начнут очищать в следующие 24 часа, когда туман, висящий над нами, начнет рассеиваться. Сильный туман до сих пор не позволял дорожным бригадам убирать не только выпавший снег, который обрушился на нас за эти несколько дней, но и дороги, закрытые из-за лавины, спустившейся с Догвуд Пасс. Там полный бардак, но конец уже виден, и, в конце концов, весна не за горами!»

— Итак... похоже, я скоро смогу исчезнуть с глаз твоих.

— Ага. Похоже на то. — Я попытался сохранить веселый тон.

— Может уже завтра, а?

— Ну, мы должны дать им шанс сначала очистить все дороги. Так быстро это не случиться, как они говорят.

— О, хорошо. Мы будем слушать сообщения, чтобы понять, когда сможем добраться до города?

— Эм, да. Так что, думаю, может, завтра или после завтра.

— Нам стоит тогда сделать что-то особенное на ужин. Может, я еще раз ограблю твою морозилку и приготовлю что-нибудь вкусненькое. Ты не будешь против? В том смысле, до сих пор я же не наступала тебе на пятки своей готовкой.

Я подумал об этом и мне не понравилась мысль, что ее больше не будет.

— Нам совсем не обязательно что-то особенное готовить. Это была просто идея, — быстро добавила она, неуверенно прикусив губу.

— Нет, звучит хорошо. Но ты должна подождать рыться в морозильнике, пока не попробуешь форель. Возможно, она тебе так понравится, что ты снова пошлешь меня к ручью, чтобы я поймал еще. — Я улыбнулся, глядя на нее. — Все может случиться.

Я вышел на улицу к яме для костра, прежде чем испортил еще один отличный разговор, превратившись снова в мудака. Услышанные новости должны были быть для меня хорошими, но на самом деле не были. Мне следовало избавиться от нее еще на второй день. Оставить ее на несколько дней здесь было ошибкой с моей стороны, потому что она, однозначно, каким-то образом вошла в мою жизнь. Я хотел ее, хотел, чтобы она была рядом, и, если ее не будет рядом, мне станет больно. Я не мог себе представить, что она вдруг уйдет. Забавно, как можно быстро привыкнуть к человеку за столь короткое время. Я привык, что эта раздражающая, постоянно бесящая меня, сексуальная, умная, красивая женщина находится рядом.

Остатки моей ранее сделанной скульптуры лежали в яме, по дереву расползался огонь. Мне нравилось разводить костер. Это было одно из простых удовольствий в жизни.

— Эй, я решила, что тебе это может понадобиться. — Катрина вышла из хижины, ковыляя, с фольгой и баночкой с приправой.

— Спасибо. — Я забрал у нее фольгу и баночку, почувствовав электрический разряд, когда наши пальцы соприкоснулись. — Ты должна поберечь ногу.

Она широко улыбнулась.

— После кофе с таким количеством виски, я чувствую себя намного лучше. Отек начинает немного уменьшаться.

Она опустилась на бревно рядом с огнем, умело балансируя на одной ноге.

— Впечатляет, — прокомментировал я.

Ее глаза сверкнули.

— Да, у меня есть баланс танцора.

Между нами воцарилась тишина, я снова прервал разговор. Дело не в том, что я не умел вести беседы с людьми. Я прекрасно понимал, что есть фразы, которые люди специально бросают при разговоре, после которых вы должны задать им вопрос, чтобы они могли продолжить рассказ о себе. И я понял, ее желание. Но мне это не понравилось. Я не хотел, чтобы меня подлавливали на душевный разговор. Мне больше нравилась тишина. Но в моем случае с Катриной, я хотел избавить ее и себя от рассказов.

— Ты уверена, что хочешь смотреть? Я буду чистить рыбу. Вытащу кишки ей наружу. Если хочешь, можешь зайти внутрь, я тебя позову, когда закончу.

— Нормально. Я сильная.

Я спрятал улыбку.

— Ты кажешься сильной, но я бы не стал заходить так далеко.

— Да? И где вы, Мистер Крутой парень, научились чистить рыбу? Смотрели видео на YouTube? — Она засмеялась, поддразнивая меня. — Ты абсолютный позер горца. Я росла с более грубыми вещами, чем ты когда-либо видел.

— Я здесь сейчас.

— Да, ты здесь.

На этот раз Катрина позволила тишине встать между нами. Через некоторое время она сказала:

— Ну, и как ты тут оказался? Какой была твоя жизнь до этого?

— Я ..., — я поворошил огонь палкой, пытаясь подобрать слова, какие мог бы ей озвучить, чтобы она не убежала от меня сию минуту. Образы, воспоминания мелькали у меня в голове, но все они были ужасными. Я не мог ей ничего рассказать, ничего такой девушке, как она.

— Знаешь, что, ты просто сконцентрируйся на чистке ужасно пахнущей рыбы, у которой все еще имеются глаза, которые смотрят на меня, а я расскажу тебе о себе. О себе до тех пор, пока я не врезаласьздесь в деревья.

Она была полна энтузиазма, будто хотела рассказать мне историю своей жизни. Я не мог представить себе ничего хуже, чем ответить ей взаимностью.

— Нет! Не стоит мне ничего рассказывать, — резко произнес я.

Она была шокирована и смущена моей вспышкой гнева.

— Но… Я хочу.

— Да, но не стоит. Я не хочу. Я не хочу слушать ни о тебе, ни о прошлом, ни о том, как ты добралась до этих деревьев, бежав от какого-то парня через перевал Догвуд…

— Я же говорила, что почти не знаю его.

— Я знаю, что ты говорила. Послушай, я не хочу снова тебе грубить, я знаю, что вел себя грубо с тех пор, как ты только появилась здесь, но если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что я хочу дистанцироваться от того, кем я был до того, как пришел на эту гору. Иначе меня бы здесь не было. Поэтому я не хочу выслушивать историю твоей жизни, потому что не смогу ответить взаимностью. По крайней мере, не сейчас.

Я снова покопался в огне. Катрина смотрела на пламя и искры, которые поднимались вверх, и мне захотелось взглянуть на выражение ее прекрасного лица. Я заставил себя отвернуться.

— Все, что я могу тебе предложить — это форель в данный момент.

Ее взгляд скользнул по мне, и она улыбнулась, как невинное дитя. Счастливо. Я был рад, что не испортил очередное наше общение своими ужасными манерами.

— Хорошо. Я согласна. Но тебе придется хорошенько приправить эту форель, потому что последняя форель, которую я ела, была на вкус как вода из ручья.

Я запрокинул голову и расхохотался. О, Катрина. Неужели, гора, действительно, привела тебя ко мне?

19.

Катрина

— Ладно, ты сделал форель на вкус как... рыбу.

Кейд снова засмеялся, и это было просто великолепно. Он выглядел еще более сексуальнее в расслабленном состоянии, когда был довольным. Он забрал фольгу с моих колен и высыпал остатки в огонь. У меня сердце екнуло, как только его рука коснулась моего бедра.

— Нельзя оставлять здесь остатки еды. Медведи придут ночью и будут лакомиться. Я научился этому на своем горьком опыте.

— Похоже, у тебя здесь много пушистых друзей. Ты когда-нибудь сталкивался с кем-нибудь на двух ногах?

— Не совсем. Дальше, выше по горе, живет Бо, но обычно здесь только я и дикие животные, если я не езжу в город.

— Должно быть, трудно было привыкнуть жить среди диких, опасных животных?

— Не опаснее, чем жить среди людей. — Его губы искривились. — На самом деле, здесь даже безопаснее.

— Итак... город. Думаю, завтра мы поедем в город. Ты проследишь, чтобы мой кусок металлолома отбуксировали с горы.

Кейд посмотрел на меня, а потом в сторону ручья. Он потер колено, чего я раньше за ним не замечала, о чем-то размышляя.

— Прежде чем мы куда-нибудь отправимся, давай попробуем вылечить твое колено.

— Как? Я точно знаю, что с ним случилось. Я уже так стукалась на работе, и со временем оно само заживет.

— Пойдем к ручью.

— Что? Я не войду в ледяную воду!

— Да. Я так не думаю. — Он улыбался во все тридцать два белых, прямых зуба.

Этот человек был загадкой. Он принимал ледяные ванны в ручье, хотя был горячий источник, жил в маленькой хижине, ел из жестяных банок, и все же заботился о себе в физическом плане. Он выглядел так хорошо и вкусно, я была полностью готова шагнуть в ледяную воду, если он скажет. Он встал и перешел на мою сторону костра, остановившись прямо передо мной. Он улыбался мне хитрой улыбкой.

— Что? — Нервно спросила я.

Прежде чем я поняла, он стащил меня с пня и понес к ручью.

— Ааа! Отпусти меня. Кейд, пожалуйста, отпусти меня, — закричала я, но он просто рассмеялся, и чувство веселья от него начало вливаться в каждую клетку моего тела. Я прижалась к нему, пока он бежал со мной на руках, а его ноги стучали по снегу.

Он подошел прямо к краю воды и сделал вид, что собирается бросить меня. Я тут же стала карабкаться в его руках, обхватив его за широкую спину. Я всем телом прижалась к нему. Мы были так близко, что я слышала, как быстро бьется его сердце.

Наш смех внезапно утих, и мы остались стоять на снегу, прилипшие друг к другу. Тихий звук журчащей воды рядом с нами создал прекрасный момент. Я посмотрела в его глаза с золотыми вкраплениями, затем мой взгляд намеренно скользнул вниз к его чувственным губам. Я открыто показала ему, что хочу, чтобы он меня поцеловал.

Он с трудом сглотнул.

— Давай вылечим твое колено. Держись за меня, и я опущу тебя в воду.

Я не показала своего разочарования.

— А как же мои джинсы?

— Они промокнут... если ты их не снимешь?

Я подыграла.

— Хм. Это ведь твоя идея, правда? Принести меня сюда к этой ледяной воде и заставить раздеться?

— Доверься мне. Ты почувствуешь себя лучше. Давай, по крайней мере, снимай ботинки и носки.

— Не волнуйся, я не стесняюсь. Я сниму и джинсы. Кроме того, кто хочет возвращаться в хижину в заиндевелых джинсах? Ты планируешь также нести меня обратно? Ну, я особо не буду рассчитывать на это, потому что никогда не известно, сколько продлятся наши дружеские отношения, прежде чем я снова тебя не разозлю.

Он поставил меня на землю и, опустившись передо мной на колени, стянул с меня ботинки, пока я держалась за его большие накаченные плечи.

— Возможно, ты не захочешь снимать мои носки. Они могут вонять, — пошутила я.

Он стащил первый носок и, глядя мне в глаза, поднес его к носу и вдохнул. На мгновение я остолбенела от чисто животного, первобытного движения. Я заметила, как потемнели его глаза, потом он опустил голову и стянул другой носок. Он поднялся и отошел на шаг. Я тяжело сглотнула. Воздух вокруг нас изменился, запульсировал от сексуальной энергии друг друга.

Я спустила джинсы к щиколоткам. Переступила через них, повесила на плечи и завязала спереди на груди. Интимные части тела были скрыты моей объемной курткой, но ноги были голыми. Он осмотрел их сверху вниз.

— Ну, это зрелище для услады глаз.

Я засмеялась от его замечания.

— О Боже, я не могу в это поверить. Это первый комплимент, который ты мне сделал. Вот что я тебе скажу, я подожду комплиментов еще получше, а потом начну их считать.

Он пожирал меня глазами, и, если бы я была с другим мужчиной, была бы уверена, что вот-вот он меня поцелует — поцелуй уже был в пути, но он обламывал меня слишком много раз, и я не собиралась делать первый шаг на этот путь, пока он не возьмет меня за руку и сам не приведет туда.

Я обхватила себя руками.

— Итак, что я должна сделать, просто стоять здесь на морозе и надеяться, что опухоль спадет? Или я должна упасть в эту воду, О, мудрый, горец?

— Эм… да, дойди до середины ручья, чтобы твое колено было в воде.

— Ты издеваешься надо мной?! Нет, ковбой, так не будет. Если я войду в воду, ты войдешь со мной. Снимай ботинки и носки! Давай!

Он улыбнулся и игриво опустил голову.

— Ну, ладно. Ты сама напросилась.

20.

Катрина

Кейд снял ботинки, стянул носки и встал напротив меня. Он был намного выше. Сверху смотрел мне в глаза, улыбнулся. Затем он снова подхватил меня на руки и занес в воду, сам одетый в джинсы.

— Подожди! Так не честно!

Кейд отнес меня на глубину. Он присел на колени в воде, чтобы мое колено было погружено в ледяную воду.

От жуткого холода я потеряла все свое самообладание и заорала от шока.

Он рассмеялся и сказал:

— Расслабься. Побудь тут минутку, и все будет хорошо. Твое колено будет как новенькое.

— Ааа! Здесь так холодно! Ох. Я больше не могу этого выносить. Пусти меня. Кейд, дай я выйду. Прошу. Это больше не смешно.

Но он крепко держал меня за талию, мы оба стояли по пояс в ледяной воде.

— Можешь. Просто постарайся продержаться. Ты сможешь.

— Я не могу! Отпустите меня! – Орала я.

— Всего лишь минуту, пожалуйста. Одну минуту, и мы выйдем отсюда и вернемся к огню. Думай об огне. Теплом одеяле, в которое я тебя заверну. И горячем кофе с виски, который согреет тебя изнутри.

Кейд тихо уговаривал меня, стать храбрее. Я перестала кричать. У меня перехватило дыхание.

— Глубоко вздохни. Ты сможешь, у тебя получится.

После пары вздохов я начала замедлять темп своего дыхания. Я смотрела вперед на ручей, бегущий по камням, на горы вдалеке, на красивого, сильного мужчину, крепко держащего меня в своих объятиях и уговаривающего, чтобы я пересилила себя, не сдалась. Он пытался мне помочь. Я перестала выбираться из его рук. Чувствовала себя странно, немного сконфуженно. Он был хорошим человеком. Возможно, я влюбилась в него в тот момент.

— Хорошо. Молодец. Еще тридцать секунд, а потом мы уйдем отсюда. Я обещаю тебе, твоему колену станет намного лучше. Ты почти выстояла. Почти получилось, отличная работа. — Его голос был успокаивающим, почти гипнотическим. Ледяная вода кружилась вокруг нас, а я смотрела ему в глаза.

— Хорошо, — прошептала.

Правда состояла в том, что я была полностью поражена тем, что для меня сделал Кейд. Кому-то это может показаться глупым, но для меня ничего подобного ни один мужчина никогда не делала… никогда. Может, мне и не везло с ним в сексе, но он, казалось, вполне искренне в данный момент заботился обо мне. Он не обращал внимания на холод, а сосредоточился исключительно на мне, чтобы помочь. Его рука, плотно обернутая вокруг меня, передвинулась, чтобы мягко очертить мой подбородок.

Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. Хотелось почувствовать его полные чувственные губы на своих, а потом почувствовать намного больше; намного сильнее. Мне всего лишь нужно, чтобы он первым меня поцеловал. Я должна точно удостовериться, что он хочет того же, чего и я. Он должен сделать первый шаг, чтобы все получилось. И мысленно про себя я кричала, чтобы он наконец-то сделал этот шаг. «Сделай! Пожалуйста, сделай.»

— Время вышло. Мы должны выбираться из ледяной воды сию минуту.

— Угу.

Я не могла поверить, что хотела бы остаться в этом холоде. Буквально за минуту до этого я кричала, чтобы он меня отпустил, и я вышла, но сейчас я все бы отдала, чтобы остаться здесь столько, чтобы дождаться поцелуя от этого ужасного грубияна, сильного, честного, заботливого, таинственного мужчины.

Он вынес меня на берег и просунул ноги в ботинки. Опустился на колено, поднял мои носки и ботинки.

— Вот, возьми. Я тебя отнесу.

И с хрустом под ногами снегом, он двигался вперед, переводя дыхание. Мы молчали, но между нами тишины не было. В наших головах кружились разные мысли, что может дальше произойти. По крайней мере, в моей точно. Может, он опять решит побыть один, сбежать в свою мастерскую подальше от меня. Я все же надеялась, что он думает о нас. Я обхватила его за шею, молясь про себя, чтобы он не сбежал.

Дневной свет клонился к исходу, когда мы вернулись в хижину. Все кругом окрасив в розовый оттенок. О более романтической обстановке не стоило и мечтать. Кейд усадил меня на лежанку из одеял и подушками на полу. Я не настаивала, отказываясь его провоцировать. Я бы не поверила, что это было его искреннее желание, если бы сделала первый шаг сама, но клянусь, я посмотрела на него своим самым мягким взглядом, давая зеленый свет, типа приди и возьми, на который была способна.

— Я должен разжечь огонь, чтобы согреть тебя, — сказал он, но остался стоять передо мной на коленях.

Я облизнула губы и увидела, как его взгляд переместился на мои губы.

— А ты? Разве тебе не нужно снять мокрые джинсы?

Он моргнул.

— Хм... да, нужно. Я... Эм... должен их снять. Ты в порядке?

Мы говорили о мокрой одежде, но, на самом деле, не о мокрой одежде. Мы удерживали взгляд друг друга, как бы заключая тайное негласное соглашение, что займемся сексом. У меня зудело все тело. У меня перехватило дыхание от представления этого красиво вылепленного мужчины, который не был с женщиной достаточно долгое время, и который так восхищал меня. Одна лишь мысль о прикосновении тут же вызвало ответную реакцию моего тела. Я почувствовала, что намокла от желания к нему.

Кейд поднялся, чтобы разжечь огонь в дровяной печи. Он поставил наши ботинки рядом высушить, повесил наши носки на веревку. Его движения были целенаправленными, будто проделывая все это, он проверял. Единственное, чего он, на самом деле, хотел, это упасть ко мне на одеяла и подушки.

Я сняла свитер, который оказался мокрым по всему низу, и осталась в футболку и мокрых трусиках. Колену стало намного лучше, а может от предвкушения, которое бушевало во мне.

Кейд стоял посреди комнаты.

— Мне сделать нам горячий напиток? Чтобы согреть тебя изнутри?

Я раздумывала, стоит ли мне клюнуть на его предложение. Мне бы хотелось, чтобы он сам согрел меня изнутри.

— Да, звучит замечательно. — Что, черт возьми, со мной не так? Меньше всего на свете мне хотелось выпить в данную минуту. И с уверенностью могла сказать то же самое о нем. Но со мной что-то случилось. Я вдруг стала стеснительной. Я безумно хотела, чтобы все началось, чтобы мы смогли преодолеть нашу неловкость, поэтому сейчас изображала скромную девушку. Кейд возился с чем-то на кухне. Через несколько секунд я почувствовала запах ванили и корицы.

— Вау, пахнет восхитительно. Это наши напитки так вкусно пахнут? — Я обернулась, чтобы взглянуть на Кейда в кухонной зоне.

— Нет, я зажег свечу.

— О.

Я смотрела, как он снимал мокрые джинсы, повесил их на веревку. Его ноги были длинными, стройными и сильными. Он выглядел рассеянным.

— Не возражаешь, если мы попозже сделаем горячий напиток?

— Нет, хорошо…

И прежде чем я успела закончить фразу, Кейд пересек комнату, взял мое лицо в свои сильные руки и поцеловал. Поцелуй напоминал, словно я засунула пальцы в розетку. По всему телу пошло электричество. Мы оказались, словно двумя половинками, которые очень хорошо подходили друг другу, но так долго это отрицали, что наше соединение было жестким. Как только губы соприкоснулись, мы стали пожирать друг друга, напоминая животных. Оголодавших и безумных. Его губы были настоящим совершенством, я даже не могла себе такого представить. И от его поцелуя что-то дикое, первобытное, сильнее похоти наполнило мое тело.

21.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=mQZmCJUSC6g

Кейд толкнул меня на пол, поцелуй стал еще более яростным. Я с отчаяньем царапала его рубашку, он стягивал мою, затем вырвался из нашего поцелуя, как мне показалось на достаточно долгое время, чтобы снять эту мою чертовую рубашку через голову.

Он посмотрел на мою грудь под кружевным лифчиком. Взгляд в его глазах был напряженным и горячим, я чувствовала себя так, словно на меня никогда раньше так не смотрел ни один мужчина. Он распластал свои большие руки вокруг моей груди и застонал. Проведя указательным пальцем по внутренней стороне кружева, коснулся соска. Меня словно пронзило электричество. Я снова зашипела и выгнулась.

Наши взгляды соединились, его глаза были такими темными, наполненные желанием, что в паху у меня за пульсировало. Потрясенная, я наблюдала за мириадами эмоций на его лице. Да, раньше я тоже видела отблеск желания в его глазах, но как сейчас, так на меня он не смотрел. С адским желанием. Как будто слишком долго он отказывал себе в этом удовольствие. Словно он хотел проглотить меня целиком.

Все время, пока мы были вместе, он усиленно выстраивал стену между нами, и все же, сейчас мне показалось, что я уже давно его знаю… всегда его знала. Будто я всегда принадлежала ему душой и телом. И кроме него у меня никого не было.

— Ты хоть представляешь, что ты делала со мной все эти дни? — хрипло спросил он.

Я почувствовала несказанную радость от его слов.

— Покажи мне.

Он приспустил кружево лифчика, чтобы появился сосок. Он зарычал от удовольствия при его виде. Нагнувшись. Я чуть не закричала, когда он накрыл губами мою плоть и начал сильно сосать. Другой рукой он потянулся к моим трусикам, и я потеряла всякое здравомыслие. Бедра дернулись вверх, как только его язык щелкнул по моему соску.

Приняв вертикальное положение, он начал быстро скидывать с себя одежду. Я наблюдала за ним расширенными глазами.

Обнаженный, он был таким потрясающим с выступающими мышцами, сильный, мужественный, с красивыми синими татуировками. Я с благоговением провела руками по его широкой груди, твердому прессу, спустилась ниже, сжав в ладони его эрекцию. Все еще стоя на коленях, он запрокинул голову назад, выгнув спину, наслаждаясь.

— О, черт, — простонал он. — Ты такая сексуальная. Ты сводишь меня с ума. — Он вырвался из моей хватки и убрал мою руку, чтобы замедлить свою физическую реакцию. Толкнув меня обратно на пол. Он стал целовать мне шею, провел рукой по волосам.

Кейд облизывал и целовал меня в шею от ключицы к груди. У меня большая грудь для моего хрупкого телосложения, я ненавидела этот факт, особенно когда училась в школе. Он стал сосать один сосок, проводя большим пальцем по другому.

Я выгнула спину, мне нравилось, подталкивать свои бедра к нему. Он с вниманием всматривался в язык моего тела, кружа по соску, другой рукой, скользнув по животу мне в трусики. Ему потребовалась всего секунда, чтобы найти то местечко, где и следовало быть.

Аааа! Это было несказанное удовольствие. Я приподняла колени и раздвинула ноги. Мне хотелось большего. Я ничего не соображала, находясь на грани экстаза.

— Постой... — с трудом дыша, произнес он. — У тебя нет... у тебя есть что-нибудь?

— Нет, — сказала я. — Я имею в виду, в машине есть. А разве у тебя ничего нет?

— Черт возьми, конечно, нет. Я живу тут в одиночестве на горе. Я не ожидал оказаться в таком положении.

Мы посмотрели друг на друга. Его глаза были остекленевшими, желание струилось из каждой поры его тела. В тишине хижины, его сердце стучало, как барабан, даже я слышала.

— Черт побери, — выругался он.

— Я не собираюсь рисковать своим здоровьем. Я вижу здесь только один вариант.

— Я вижу шестьдесят девять вариантов.

Я бы громко рассмеялась, но находилась уже на грани оргазма.

— Сначала леди, — сказал он, грубо схватив меня за ноги.

Я завизжала, когда он широко развел мои ноги. Без всякого предупреждения он опустил свой горячий рот между моих бедер и стал сосать мою киску. В истории самых быстрых оргазмов, наверное, никто не сможет сравниться со мной.

Схватив его за голову, я кончила.

Вот так.

Выплескивая свои соки ему в рот, крича его имя, молотя по его пояснице ногами, пока он держал клитор в плену, рыча от удовольствия, потому что так легко заставил меня воспарить. Это было потрясающе, и я все еще продолжала стонать, когда все закончилось. Восхитительное ощущение его бороды на внутренней поверхности бедер и его движения языком заставили меня решиться, я тоже захотела, чтобы он выкрикивал мое имя.

— Твоя очередь, — объявила я, подняв голову, хотя после такого убийственного оргазма, голова все еще кружилась.

22.

Катрина

Кейд поднял голову.

— Я еще не закончил.

Его голос был темным, глубоким, грубым и сексуальным. У меня волосы встали дыбом. Произошедшие напоминало сенсорную перегрузку.

— Мне нужен перерыв, детка. Давай я сначала тебя обслужу, ладно?

Он смотрел на меня пару секунд, потом лег на спину. Я была шокирована его размером. Мне так захотелось опуститься на его член до самого основания, черт побери, эти презервативы, но я все же опустилась на карачки и поползла к нему. Когда моя грудь приблизилась к его рту, он захватил сосок, другой рукой разминая другую грудь. Я снова поняла, что стала мокрой для него, такое разве вообще возможно. Я хотела сказать ему, чтобы он прекратил, но то, что он вытворял со мной, слишком меня отвлекало, манило, у меня не хватало сил его останавливать. Его рука нашла мою киску, он вставил в меня один палец, другим играя с клитором.

О, Господи, ты Боже мой.

Я не могла пошевелиться. Думать. Я стояла, как замороженная в этом положении, пока не перешла грань. Оргазм был настолько интенсивным, что я рухнула плашмя на Кейде и на пол. Я представила себе, как мой вопль покидает хижину и путешествует по заснеженной горе.

Он погладил мои волосы.

— Теперь настала твоя очередь.

Я чувствовала его запах, на головке его эрекции выступила капелька. Его запах сводил меня с ума, сладкий, резкий и абсолютно мужской. Я подтянулась вперед и скользнула языком по его горячей эрекции. На вкус он был таким же, как и его запах. Очень соблазнительным.

Я начала сосать, забирая больше в рот, губы скользили по атласной коже, пока его член не врезался мне в заднюю стенку горла. Когда я немного расслабилась, чтобы не подавиться им, я почувствовала, как он сжимает свои бедра. Сразу же я стала продвигаться вниз. Мне нравился его вкус и ощущение его члена у себя во рту, пульсирующего, не хотелось его выпускать.

Он был полностью моим. До каждого последнего дюйма.

Я взяла его яйца в руку поглаживая. Вдыхая через нос, я опускалась все ниже. У него расширились глаза, пока его член скользил по моему горлу.

— Господи, Катрина, я не могу больше сдерживаться.

Не знаю, как он собирался сдерживаться, но я решила довести до завершения свою работу, опускаясь все ниже, пока весь его член не был похоронен у меня во рту. Мне очень хотелось, чтобы он был внутри меня, но я проигнорировала свою тягу и сосредоточилась исключительно на своем удовольствии. Я ласкала его языком.

— О, черт, я кончаю, — прорычал он. Его пальцы вцепились мне в волосы, он попытался вытащить свой член, поскольку его бедра стали неудержимо двигаться.

Я схватила его за бедра, удерживая на месте.

Его пресс вжался, на коже выступил пот.

— Хочешь, чтобы я кончил тебе в рот?

Глядя ему в глаза, я кивнула.

И он потерял контроль. Выгнувшись он стал трахать мой ротик сильнее. Я позволяла ему толкаться мне в горло, наблюдая за ним. Он наслаждался каждой секундой. Откуда-то из глубины его груди раздался рев, его погружения в мой рот становились все быстрее.

Но я не выпускала его. Вверх и вниз по всей длине. У меня начала болеть челюсть, потому что я пыталась сосать. Его движения стали более сильными, как у поршня. Я почувствовала, как его член стал толще у меня во рту, выступили вены, которые я отчетливо ощущала своим языком, а потом последовала первая струя соленой спермы, попавшая в горло.

Схватив меня за голову, он вонзился, выплескивая остатки своего оргазма. Я так и не смогла отвести от него глаз. Ощущая, как его горячее семя скользит по моему горлу и наполняет мой живот. В конце концов, его толчки замедлились, а затем утихли.

Пока он пытался отдышаться, я начисто облизала его член. Потом я посмотрела на него и усмехнулась.

— Ну, мы могли бы пройти через остальные шестьдесят девять вариантов и спуститься к моей машине на рассвете.

Он почесал подбородок и глянул в окно. На улице была кромешная тьма.

— Хороший план, я полагаю.

— Подзаправимся аперитивом, так сказать, и дождемся основного блюда. — Я вздохнула, смирившись с перспективой ожидания. Я отказывалась рисковать своим здоровьем. В моей жизни не было места для детей или болезней. Повеселиться можно и без полового акта.

— У меня есть идея, — добавила я.

— Судя по твоего взгляду, клянусь, что мне она понравится.

— Садись на стул. Я станцую для тебя приватный танец. Своего рода я специализируюсь в этом.

— О, Боже мой.

— У тебя есть музыка?

— Только по радио.

Я крутила ручку на радио, пытаясь найти хоть что-то подходящее, чтобы можно было танцевать. Первая станция с большими помехами передавала классическую музыку. Не совсем сексуальная, но потом я нашла канал, играла група Карли Саймона «Ты настолько тщеславный». Под это я могла танцевать.

Посередине хижины находилась балка из бруса. Я мог бы использовать ее, как шест, чтобы показать свою силу и гибкость, и заставить его пускать слюни. На мне почти не было ничего, кроме трусиков, поэтому стриптиза как такового показать не удастся.

Я повернулась к нему спиной, спрятавшись за бревно. Выворачивая свое неповрежденное колено, я провела одной ногой вверх по икре другой, а затем выпрямила ее в сторону. Схватившись рукой за бревно, другой рукой ухватилась за пятку вытянутой ноги. Подняв ногу в сторону и вверх, я фактически села на шпагат только стоя.

— О, Боже мой, — воскликнул Кейд.

Я держалась за бревно и стала опускаться так, чтобы показалась моя задница. Полностью завладев его вниманием, я танцевала вокруг бревна, выгибаясь и извиваясь, как змея в Эдемском саду. Я задвигала бедрами и очень близко подвинулась к Кейду, чтобы он уловил мой запах, он беспомощно вдохнул, протянув руку, чтобы схватить меня, но я ускользнула.

Я следила за темпом музыки, но также наблюдала за реакцией Кейда. Я хотела, как можно больше возбудить его своим танцем, чтобы он стал не просто голодным, а подсел и пристрастился до того, как мы перейдем к следующему раунду.

Я снова сосредоточилась на бревне, отпустила вытянутую ногу и обернула ее вокруг дерева позади себя. В таком положении, удерживая равновесие, я наклонилась всем телом вниз, отчего мои груди заколыхались. Затем я перекрутилась набок, все еще цепляясь ногой, чтобы как бы показать ему предмет моей гордости.

— Господи, помилуй.

Я хихикнула от его замечания, но продолжила главный номер программы. Изящно, схватила длинный шарф, свисающий с крючка, и перекинула один конец через потолочную балку. Повернувшись к Кейду, я взялась за два конца шарфа и начала выгибаться назад, медленно отрываясь от пола. Свисая на шарфе с балки, я резко развела ноги, держа их под прямым углом.

Да.

Он должен увидеть все. Вся моя киска была на уровне его глаз, открытая и желающая. Я знала, что мокрая, и показывала ему, насколько.

— О Боже, я больше не могу этого вынести. — Кейд вскочил на ноги.

Я повернулась к нему своей задницей и начала сексуально трясти.

В мгновение ока он натянул джинсы и рубашку. Не говоря ни слова, схватил фонарик с полки и выскочил за дверь, по дороге захватив ботинки.

Я разразилась смехом.

23.

Кейд

Я влетел в дверь со всем багажом, который нашел в ее машине. У нее имелась не одна сумка, а целых три — сумка на ночь, сумочка и коричневый пакет с продуктами.

— Ты все принес?

— Да, я не знал, в каком из них презервативы, поэтому принес их все.

Она засмеялась.

— Я рад, что тебе смешно, потому что я бежал по горам в кромешной темноте, полуголый, с массивным стояком, мне не хотелось бы дважды бегать туда обратно.

Она каталась по полу, абсолютно голая и потрясающе красивая, ее волосы обвивались вокруг нее.

И я почувствовал, как что-то щелкнуло внутри меня, будто загорелся фитилек. Я давно этого не ощущал, на самом деле, мне потребовалась целая минута, чтобы понять на что это было похоже. Радость.

Я бросил сумки на пол рядом с ней.

— Давай, найди эти чертовы презервативы. Я хочу продолжить с того места, на котором мы остановились, до моего безумного спринта по горам.

Пока она садилась и открывала одну из сумок, я потирая грел замерзшие руки у печки, прежде чем дотронуться до ее теплой кожи. Она нашла упаковку презервативов, и с сияющим взглядом, торжествующе подняла ее вверх.

— Теперь покажи мне свою киску еще раз, — приказал я. — Именно так, как ты мне тогда показывала.

От возбуждения она задрожала. Ее глаза стали затуманенными, она легла на спину, широко раздвинув ноги, показывая мне свою сладкую киску. Ее плоть была розовой и мокрой. Очень мокрой. Мать твою, я истекал слюной, только лишь смотря на нее. Член был твердым и готовым трахнуть. Между нами что-то происходило, что-то очень напряженное. Член так налился, что было больно, я сбросил одежду и присел между ее ног. Она была так чертовски красива, выглядела просто нереальной на полу моей хижины.

Я раскатал резинку и положил руку ей на живот. Вид моих мозолистых, грубых рук на ее нежной коже, заставил мои яйца сжаться. Мне никогда не хотелось заклеймить женщину. Установить флаг на своей территории, так сказать, черт побери. Но она заставляла меня действовать именно таким примитивным образом.

От этой женщины у меня перехватывало дыхание.

Запах ее милой киски наполнил мои ноздри и сводил с ума, заставляя кровь нестись по венам. Я просунул два пальца в ее тугой вход, она то ли всхлипнула, то ли застонала. Ее тело изогнулось, полные груди приподнялись, обнажая сливочного цвета горло. Я чуть ли не расплавился от сексуального жара.

— Ты наконец-то исполнишь свое желание. Обхвати ногами меня за бедра, детка.

Ее губы раскрылись, дыхание участилось. Клянусь, я никогда за всю свою жизнь не видел ничего более сексуального, чем она.

Я прижал головку члена к ее мокрому входу.

— Боже, Кейд, — сипло выдохнула она.

Медленно я стал проникать в нее, хлюпая ее соками.

— О, Боже мой, — ахнула она, когда я стал входить глубже длиной. Я остановился, позволив ей приспособиться ко мне. Она подняла голову и ее губы отыскали мои. Поцелуй был горячим и влажным, наше дыхание смешалось. Я выходил и входил снова, ныряя вперед, похоронив себя до самого конца, проглотив ее крик от шока и экстаза. Она уткнулась лицом мне в шею и своими маленькими зубами прикусила меня за кожу. От чего я подавил ругательство и вошел в нее глубже. Я трахал ее так, словно не собирался останавливаться. Она сжав ухватила меня за волосы, заглушая свои стоны, уткнувшись мне в шею. С каждым жестким толчком ее клитор набухал, потираясь о мою лобковую кость, ее тело начало дрожать. Это было потрясающе. Она широко открытая лежала подо мной, забирая каждый мой дюйм.

— О Боже, — с трудом выдохнула она мне в шею.

Пока я двигался, за волосы оттянул ее голову, захватив ее рот в жестоком поцелуе. Я стал имитировать своим языком толчки члена, она с каким-то остервенением сосала мой язык. Я чувствовал, как оргазм набирает силу в ней. Ее киска начала сжиматься вокруг меня. Это было чистое блаженство. Я продолжал двигаться и на ее набухшем клиторе, пока она не закричала.

— Боже мой. Оооооооо. – Ее рассудок затуманился, каждый дюйм тела вытянулся, как только обрушилась первая волна экстаза. Ее киска сжималась вокруг меня, как кулак, сводя от этого с ума. Член стал пульсировать. Я с силой вошел в последний раз, потом мои яйца сжались, и я начал разгружаться. Продолжая входить в нее, позволяя выжимать из меня все, до последней капли семени. Даже когда я закончил выплескиваться в нее, мой оргазм продолжался. Ее тело била дрожь подо мной.

— Это было потрясающе, — прошептала она, ее глаза потемнели, стали с поволокой.

У меня не было слов…

Мы цеплялись друг за друга, будто пережили что-то невероятное, неистовое и неожиданное.

24.

Кейд

Внезапно я проснулся. Мне приснился странный сон, моя мама сидела у меня в конце кровати и расчесывала свои волосы. Я нахмурился. Странно, я не видел свою мать два года и за это время почти о ней не вспоминал.

Теплое, гладкое тело Катрины лежало рядом со мной.

Я повернулся, взглянуть на нее. Голубой рассвет пролился через маленькое квадратное окошко. Ее золотые волосы от раннего утреннего света превратились в серебряные. Стараясь не разбудить ее, я провел носом по ее шее, вдыхая ее аромат. Она все еще пахла сексом и возбуждением.

Не желая ее будить, я молча наблюдал, как она спит.

Теперь я понял, почему так сопротивлялся, стараясь держаться подальше от нее. Я всегда знал, что стоит мне что-то начать, я не смогу остановиться. Я уже догадался, что потерялся в ее запахе, вкусе и теле.

Я обвил ее рукой, и она ответила взаимностью, переплетя свои ноги с моими.

— Доброе утро, — пробормотала она, еще полусонная. Я смотрел, как она пытается открыть глаза, но должно быть так и не смогла, потому что что-то пробурчала и перевернулась на бок. Легла спиной ко мне, она устроилась своей голой задницей, прижавшись к моей эрекции, и погрузилась в сон.

Прошло несколько невероятно долгих секунд, пока я завороженно рассматривал ее золотую гриву волос. Потом она замерла и повернулась ко мне лицом, ее глаза все еще были заспанными, но сексуальными, о, такими сексуальными.

— О, ты, действительно, существуешь. Я думала, что все еще сплю.

Мне пришлось улыбнуться. Это была самая милая реакция в моей жизни на утренний стояк. Она застенчиво смотрела на меня.

— Ты фантазировала обо мне, детка?

Ее щеки тут же запылали.

— Возможно, — пробормотала она и, перевернувшись ко мне спиной, уткнулась щекой в подушку.

Во мне зашевелилось любопытство. Я перевернул ее на спину, перекинул на нее ногу и, опираясь на согнутые в локтях руки, навис над ней.

— Да? Расскажи, что ты представляла?

— О, у меня было несколько вариантов, — ответила она, стараясь не встречаться со мной глазами.

Изображения моментально замелькали у меня в голове, сексуальные, интригующие образы, отчего член моментально стал большим, даже больно. Я поцеловал ее розовый сосок.

— Скажи мне.

Она облизала губы.

— Это не так уж и интересно. Обычные фантазии о заурядном мужчине гор.

Я усмехнулся. Она не покинет эту кровать, не рассказав.

— Какие фантазии о заурядном мужчине гор?

— Ну, знаешь, заурядная рубка дров, бородатый человек. Ничего особенного.

— Расскажи подробнее. Я хочу знать, что тебя возбуждает.

— Я бы очень хотела сохранить это в тайне, если ты не возражаешь, — пробормотала она.

— А что, если я расскажу тебе… потом свои фантазии, ммм?

Ее глаза расширились.

— Ты фантазировал обо мне?

— Причем, как одержимый, — сухо признался я.

Она улыбнулась.

— Ну, ладно, главная — я убираюсь в хижине. Очень жаркий летний день, поэтому на мне ничего нет, кроме одного из тех черно-белых с оборкой фартуков, которые обычно носят французские горничные. Ты заходишь без рубашки, конечно, и берешь меня со спины. Очень жестко... и... мы не используем презерватив.

Я смотрел в ее прекрасные глаза.

— Я не говорю, что хочу заниматься сексом без презерватива, я никогда такого не делаю. Я очень осторожна в этом вопросе. Как ни странно, но именно мой отец посадил нас с сестрой за стол и прочел нам лекцию на эту тему, когда мне было тринадцать лет. Мы обе были настолько ошеломлены и удивлены, чтобы очень смущались. На самом деле, длительных отношений у меня не было с шестнадцати лет. По любому, мне было не до этого, даже если бы и захотела такие отношения. Я не принимаю противозачаточные. Я знаю, знаю… слишком много информации с утра пораньше я вывалила на тебя. Когда мне стыдно, я начинаю нести все подряд.

Боже, она была такой невинной.

— Презервативам нет места в фантазиях, — промурлыкал я. — Я тоже не надевал его, когда представлял, как бесконечно трахаю тебя.

Ее глаза расширились от удивления.

— Ты представлял.

Я медленно кивнул.

— И насколько ты был… со мной?

— Ты не поверишь. Я брал тебя во всех мыслимых позах. Ты даже не захочешь узнать некоторые из них. Они… назовет их так, несколько грубые.

— Но ты так прохладно со мной обращался, был таким… таким…

— Спиши это все на мое отчаянье. Я был, мать твою, так чертовски возбужден все время, наблюдая, как ты толчешься рядом со мной, даже не подозревая, что ты со мной вытворяла.

Она хихикнула.

— Ты мастурбировал?

— Возможно, так и было. А ты?

Она покраснела.

— Да.

Мои брови удивленно взлетели вверх.

— Здесь внизу, когда я спал наверху?

— Нет, в горячем источнике.

— Когда ты была голой?

— Конечно.

— Давай, покажи мне, как ты играла сама с собой.

— Позже..., — она приподнялась к моему лицу. Наши губы соединились, и она медленно откинулась на подушку, потянув меня за собой, приглашая исследовать ее. Боже, с ней я ощущал себя потрясающе.

Ее язык прошел между моих губ, я лизнул ее губы, попробовав на вкус. Они были мягкими и вкусными, как теплый персик. Руки сами собой заскользили по ее шелковистой коже. Меня звала потребность в ней, но я не хотел торопить события. Я хотел ее, но хотел все сделать медленно, не торопясь.

Она дернула бедрами вверх, и меня ударило током прямо в основание позвоночника. Черт. Она постоянно все усложняет.

Я зарылся лицом между ее грудей, но ее аромат чуть не заставил меня кончить. Я не мог ничего поделать с собой, лизнув и дегустируя ее кожу. Внезапная дрожь во всем ее теле, вызванная простым прикосновением моего языка, свела меня с ума. Ее голова прижалась к подушке, показывая изгиб шеи. Я ничего не соображал от желания. Мне безумно хотелось, чтобы она опять выкрикнула мое имя, пока я буду двигаться внутри нее. Я прикусил мягкое местечко, где ее шея переходила в плечо, и она вскрикнула. Я схватил подушку, приподнял высоко ее бедра, просовывая подушку под ее задницу.

А потом я стал лакомиться ее киской.

Она подталкивала меня, пока я лизал и сосал, кусал и поклонялся у алтаря ее сладкой чувственности. Глубоко просунув в нее язык, облизывал мокрые складки, она лепетала, как сумасшедшая, умоляя дать ей удовлетворение.

Я опустился ниже и облизал тугое кольцо мышц ее задницы. Она бесконтрольно дернула бедрами. Никто такого с ней не вытворял. Она скулила, как животное. Я сунул палец в ее киску и вставил большой палец в ее поблескивающий слюной задний проход.

Палец вошел легко. Я добавил еще один палец, скользнув в ее теплоту. Ее жар там сводил меня с ума.

— Трахни меня туда, — сказала она, приподняв бедра и раздвинув еще шире ноги.

Ой, мать твою. Мой член подпрыгнул от вида ее полной капитуляции. Я вытащил пальцы и устроился между ее раздвинутых ног. Член встал также вверх от нетерпения. Боже, она была настолько сексуальная.

Презерватив был распакован, я просунул пальцы в ее киску и использовал ее соки, чтобы покрыть ими резинку. Я прижал влажную головку эрекции к ее крошечному розовому кольцу мышц. Наблюдая за ее лицом, я видел, как она замедляет дыхание и расслабляет мышцы. Губы приоткрылись при выдохе, и головка эрекции вошла, но я был потрясен, насколько спокойно к моему вторжению отнеслось ее тело. Она вздохнула, как я только проскользнул еще больше внутрь.

Я толкался туда обратно снова и снова, труднее проходя вперед до яиц. Только тогда отвел взгляд от ее глаз, взглянув вниз. Ее киска была широко открыта, а мой член находился полностью в ее заднице. И я почувствовал себя настоящим собственником от того, как ее тело обернулось вокруг меня. Эта женщина была моей. Это была только моя привилегия, больше ничья.

Я вставил пальцы в ее киску, большим пальцем стал кружить вокруг клитора.

Ее глаза стали огромными.

— О, да. Даааа.

Я усилил свои толчки. Ее страсть соответствовала моей, направляя мои движения, пока я не ощутил себя поршнем. Мы были идеальны и безупречнв в тандеме. Жар и тугость ее мышц придавала неописуемые ощущения.

Потом она стала умолять меня дать ей кончить и это довело меня до крайности. Я трахал ее как обезумевший демон, ее голова моталась из стороны в сторону, из киски лились соки на мои пальцы, а губы раскрылись в крике блаженства.

Я сжал ее бедра и еще быстрее стал входить до тех пор, пока не кончил сам. Я сросся и слился с ней полностью в одно единое.

Ой, бл*дь!

25.

Кейд

Когда мы снова проснулись, солнце ярко светило высоко на небе. Похоже день обещал быть прекрасным. Сегодня можно было бы поехать в город по старым горным дорогам.

Не было и речи, что я займусь своей рутиной — принятием ледяной ванны в ручье, выпью чашку кофе, а затем укроюсь в мастерской. Сегодня я должен был отвезти ее в город, чтобы узнать кто сможет забрать ее машину. А может это будет день, когда я оставлю Катрину во внешнем мире?

Пару дней назад я предполагал, что хочу именно этого. Но сейчас мысль о том, что она может уйти, заставляла меня занервничать. Мне хотелось, чтобы она осталась. По крайней мере, на еще немного, а если она не захочет остаться? Я ничего о ней не знал. Скорее всего ее ждет другая жизнь за пределами этой хижины. Господи, каким же гордым дураком я был, отвергнув все ее попытки рассказать мне о себе.

Мне необходимо было время подумать.

Чтобы осуществить свои планы.

Я, наконец, оторвался от нее, нежно убрал волосы с ее лица и с трудом вытащил себя из постели, передвигаясь как можно тише. Когда я спускался по лестнице, наши лица оказались напротив друг друга, она вдруг открыла глаза.

— Кейд?

Единственное, чего я хотел, это вернуться в постель, зарывшись глубоко в ее тело, сообщив, что без меня она никуда не уйдет. Остынь, чувак.

— Привет. Я поставлю кофе на печку. Хочешь?

— Да. Я никогда не откажусь от кофе.

— Ладно. — Я сделал еще один шаг вниз по лестнице.

— Кейд, подожди…

— Что?

— Я хочу, чтобы ты знал... я не знаю, как сказать. Погода достаточно хорошая, я же могу поехать в город,да?

У меня не дрогнул ни один мускул.

— Да, погода выглядит довольно приемлемой.

— Наверное, мне пора перестать тебе надоедать, а?

Я спустился по ступенькам и развел огонь в дровяной печи для кофе. Думаю, я был ошеломлен. Она не хотела оставаться здесь! Должно быть это карма. Всю свою жизнь женщины хотели остаться со мной, а я их выгонял, отталкивал. Порой не слишком мягко. И теперь, когда я нашел ту, с которой хотел бы остаться, она не хочет. Было бы смешно, если бы не было так чертовски больно.

— Эй! — Катрина высунула голову, смотря на меня. — В городе есть какое-нибудь симпатичное кафе?

— Я не уверен насчет симпатичных, но иногда я беру что-нибудь поесть в закусочной Фрэнка. Там пластмассовые столы и есть бумажные салфетки в подставках, если это в твоем понятии симпатичное кафе?

— Мне подходит. Не хочешь позавтракать со мной в городе, пока мы будем выяснять начет машины? Я плачу.

— Эм, да. Мы можем позавтракать.

— Я могла бы убить за оладьи прямо сейчас. Сколько времени потребуется, чтобы откопать твой пикап из снега?

— Мало. Нужно вскипятить чайник и облить лобовое стекло. Она любит разогреться, прежде чем ехать.

Она засмеялась.

— Ты говоришь о своем пикапе так, словно это женщина?

— Да.

— Может у нее есть... имя?

— Да, но я скажу тебе, только если ты пообещаешь не смеяться над ней. Она... чувствительна к такому.

К ее чести, она сохранила невозмутимое лицо.

— Давай. Обещаю. Не смеяться. До смерти хочу его услышать!

— Дорис.

— Дорис! О, Боже мой. Ты самый анекдотичный горец, о котором я когда-либо слышала.

Потом она рассмеялась своим сексуальным смехом и швырнула мне подушку в голову. Конечно, я поднялся по лестнице на кровать, забыв про кофе и разведения огня в печи.

26.

Кейд

Завтрак медленно перешел в стадию бранча к тому времени, когда мы были готовы двинуться в путь. Я откопал шины грузовика от снега, пока Катрина была в хижине. Она вышла с сумками и встала рядом с кабиной водителя.

— Эй. Мне интересно, знаешь... э... ну... каков план? Я вернусь сюда с тобой позже, пока не починят мою машину? Или мне захватить сейчас все свои вещи или вернуться за ними потом?

Я перестал копать и посмотрел на нее, пытаясь запомнить этот момент. Она была прекрасна не передать словами. Все в ней было идеально. Шерстяная шапочка, которую она надела на голову, отчего шелковистые пряди обрамляли ее розовые щеки. И то, как она нервно облизывала губы.

Сглотнула.

— Знаешь, что? Мы закончили или купим еще презервативов в деревне? Я имею в виду, как ты к этому…, чтобы ни было между нами. Мне так неловко, говорить об этом.

— Ты хочешь, чтобы мы вернулись с большим количеством презервативов?

— Типа того, — фыркнула она, поднимая руки вверх. — Он все свалил на меня! Конечно, я не скрываю своих чувств, как некоторые.

— Ну, да, на самом деле, скрываешь. Что ты хочешь сказать?

— Я имею в виду, разве мы не повеселились прошлой ночью? А сегодня утром?

Я медленно улыбнулся.

— Ага, повеселились.

— Тьфу. Мужчины! Ты не можешь просто прочитать между строк моих слов?

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я осталась? Или мне уйти сейчас, или ты хочешь, чтобы я осталась с тобой здесь на некоторое время?

— Я хочу, чтобы ты отнесла назад в хижину свои сумки и купила больше презервативов в городе. Этого достаточно на данный момент?

Она уставилась на меня.

— Да.

— Хорошо.

— Ну, и ладно.

Наступило неловкое молчание между нами. Мне казалось, что мы оба хотели проявить свою радость от шага, который только что совершили, но так как испытывали некоторое раздражение, нам было неудобно прыгать от счастья.

Через несколько минут уже по пути Катрина начала хихикать.

— Что? Над чем ты смеешься?

— Над нами. Мы такие странные.

— Почему ты так подумала?

— Потому что, мы такие есть. Сама ситуация странная. Представь, если кто-то спросит, как мы познакомились. Я скажу, что разбила машину, и ты спас меня от холода, а потом мы просто... жили вместе. Все так, когда встречаешь горячего мужчину гор. Ты убийственно сексуальный тип, напоминаешь лесоруба. Мечта каждой женщины! — сказала она, откинув голову назад и заливаясь.

Она была права. Мы совершенно странные.

— Однако я должна сказать, — добавила она. — У меня много подружек, которые будут писать кипятком от ревности, когда услышат мою историю — любовь в бревенчатом домике.

Любовь в бревенчатом домике?! Это звучало не очень хорошо и все же замечательно.

— Ты ведь не собираешься никому рассказывать?

Она кинула на меня косой взгляд.

— Ты что, черт побери, стыдишься меня или как?

— Тьфу. Нет, не могла бы ты перестать сразу делать поспешные выводы, которые на три шага опережают здравый смысл? Господи, успокойся. Я был здесь один долгое время, ты же знаешь. Внезапно появилась ты, и не пойми меня неправильно, я хочу, чтобы ты здесь была. Мне нравится с тобой жить. Просто... не торопи меня. Я не хочу сейчас думать о том, как мы будем объяснять людям, как познакомились. Например, я не люблю людей.

Она нахмурилась.

— Ты мне нравишься. Мы можем пока просто оставить все как есть? Дай мне время медленно приспособиться, хорошо? — произнес я.

— Хорошо, я никому не буду рассказывать о нас. Прости, что задела за живое.

— Ты не задела за живое. Мне все равно, кому ты расскажешь.

Мы ехали молча несколько минут, пока Катрина не сказала:

— Видишь, я же говорила тебе, что мы странные.

Я засмеялся. Она меня поражала всякий раз. Помимо того, что она была насколько красивой и сексуальной, еще упрямой и доброй, такой сладкой и абсолютно веселой. Она заставляла меня смеяться только от того, что она была именно такой, и было весело находиться рядом с ней.

27.

Кейд

В закусочной Фрэнка было полно народу, мы нашли столик в глубине, я не был любителем такого скопления людей. Я сел лицом к стене, а Катрина лицом к залу. Местные, наверное, предполагали, что она очередная туристка-лыжница, с которой я переспал. Очень немногие живут здесь круглый год, поэтому жители, которых я встречал в нечастых поездках в город, начали меня узнавать, здороваться и завязывать обычный ничего не значащий разговор, типа – «Как дела?» к моему несказанному раздражению.

— Привет, ребята, что вам принести? — спросила Барбара наша официантка. — Ну, здравствуй, Кейд. Я не узнала тебя!

Я воспринял это как плохой знак, потому что ее обычная вежливая улыбка превратилась в огромную дружелюбную улыбку, когда она многозначительно хмыкнула. Как я и боялся, она тут же перевела взгляд на Катрину.

— Это кто же у нас тут?

Я про себя застонал.

— Барбара, это Катрина.

— Очень приятно познакомиться, дорогая. Я все время видела только одного Кейда, так что ты уж точно желанный гость.

— О, мне тоже очень приятно познакомиться, Барбара.

Барбара повернулась ко мне.

— Как вы пережили лавину? У тебя дома все в порядке?

— Да, все хорошо. На меня лавина почти не повлияла.

Катрина переводила взгляд с меня на Барбару, будто не верила в наш разговор.

— Эм, кроме того, что я разбила свою машину недалеко от его хижины, и ему пришлось взять меня на несколько дней к себе? А в основном, на него не сильно повлияла лавина.

Барбара нахмурилась.

— Ты говоришь, что разбила свою машину?

— Да, мэм. На Догвуд Пасс рядом с домом Кейда. У меня оборвалась цепь, и я врезалась в дерево. Кейд услышал грохот и пришел меня спасать. Я была без сознания. Я бы замерзла, если бы он не спас меня.

— Боже мой, дорогая. Ну, тебе точно повезло, что Кейд тебя нашел. Если бы ты протянула милю вверх по шоссе, и попала бы в аварию рядом с домом старика Гаффорда, я тебе скажу прямо сейчас, тебе не захотелось оказаться на его территории.

— Почему, а что такого в старике Гаффорде? — Спросила Катрина.

— О, он просто дикий. Не могу ничего о нем сказать хорошего. Он стреляет во все, что пересекает его территорию, будь на четырех или двух ногах. Просто самый недружелюбный человек, которого вообще можно встретить.

— Хорошо, теперь я поняла. Ты будто описывала Кейда лет этак через тридцать.

Барбара рассмеялась. Я не привыкла, чтобы со мной так открыто общались, но в ее словах я увидела смешное сравнение. Кроме того, поддразнивать ее было безвредным занятием, я поняла, что она приняла меня в своей круг общения, как одного из местных жителей.

— Твоя машина все еще на перевале, дорогая?

— Да, мы и приехали в город, чтобы позаботиться о ней.

— Ну, Кейд, ты же знаешь моего мужа Барри, он работает в гараже, не так ли? Он починит, если ты сходишь к нему.

— Спасибо, Барбара. Мы сходим потом.

Приняв наш заказ, она отошла, оглянувшись на меня через плечо, подмигнула, таким образом говоря, что одобряет Катрину. И случилось самое странное. Вместо того, чтобы раздражаться, потому что, на самом деле, ее это совсем не касалось, у меня разлилась по телу теплота от ее одобрения. Для меня это было, действительно, очень странно. Еще до того, как я решил жить на перевале, стать частью общины города я уж точно не стремился. Люди мне надоели. Я находил их слишком любопытными и самонадеянными. Когда они узнавали, кто ты, они вели себя так, будто вкладывали какие-то инвестиции в твою жизнь и получали право комментировать твой выбор.

Всякий раз, когда я приезжал в город с тех пор, как поселился на горе, я избегал любых разговоров, бежал от них, как от чумы, молча кивая или что-то бубня. Как только начинаешь себя так вести, следует продолжать в том же духе. Потому что для тебя же будет гораздо лучше, если ты не хочешь ни с кем общаться, чтобы жители города считали тебя капризным одиночкой и предпочитали держать с тобой дистанцию.

— Этот город очень милый, — сказала Катрина. — В нем есть все необходимое, и он уютный и дружелюбный. Бьюсь об заклад, люди, которые здесь живут, очень счастливые.

— Только не говори, что ты хочешь жить в таком маленьком городке. Я точно знаю, что ты городская цыпочка.

— Нет, нет, вовсе нет. Я имею в виду, я выросла в городе, да, но для своей жизни я хочу несколько другого. Я люблю такие маленькие городки, где все знают твое имя и твои проблемы, ты всегда можешь найти кого-то, чтобы посидеть и выпить кофе, если приедешь в город. Здесь живет уже не одно поколение семей, приезжают туристы, которым не хватает экстремальных ощущений, чтобы покататься с гор и посорить здесь деньга, устав от развлечений повседневной жизни. Я всегда хотела жить в таком маленьком городке, как этот.

— Правда?

— Да, тебе он не нравится? Я имею в виду, что привело тебя сюда?

И так она снова начала капать.

— Если мы сейчас начнем эту большую дискуссию, прежде чем я съем свой стейк, у нас обоих будут неприятности. Я становлюсь таким засранцем, когда голодный.

Катрина рассмеялась.

— Эй, я вижу прогресс. Хорошая работа, Кейд, что заранее предупредил меня. Я прислушаюсь.

28.

Кейд

Погода была хорошая, поэтому после закусочной, я направился в аптеку за большой пачкой презервативов, Катрина сидела на скамейке, поджидая меня и греясь на зимнем солнце. Я стоял в дверях магазина и наблюдал за ней. И то, что произошло между нами, казалось реальным. Она уже стала частью моей жизни. Я больше не мог представить свою жизнь в этих горах без нее. Как только она заметила меня, помахала мне рукой.

Я шел к ней, она направилась ко мне, поцеловав. Хотя мы стояли на обочине улицы, в общественном месте, мне захотелось поднять ее на руки и заняться с ней сексом прямо здесь.

Она предложила прогуляться по городу до гаража Митчелла. После долгой зимы солнце светило ярко, пригревая. Мне даже показалось, что под его лучами я стал оттаивать внутри. Груды снега с тротуаров и дорог представляли сугробы, доходящие нам до пояса, медленно тая, образуя лужи повсюду. Катрина рассмеялась и назвала эту грязь из снега и луж очаровательной. Мы проходили мимо крошечного магазинчика, владелец которого настаивал, чтобы его магазинчик называли художественной галереей, хотя он был больше похож на обычный местный сувенирный магазин для туристов, Катрина остановилась перед витриной.

— Мне нравится эта картина. Такая дикая и красочная, но я, действительно, узнаю это место. Вид здешний, не так ли? Могу поклясться, что проезжала мимо этого вида по дороге сюда.

— Уверен, что именно так. Здесь вставлены все произведения местных художников.

— Правда? Ты должен поговорить с владельцем о своих скульптурах!

Я нахмурился. Я не собирался продавать свои работы, вернее мне и в голову такое не приходило.

— Давай, пойдем в гараж. — Я потянул Катрину за локоть, но мы успели сделать всего лишь пять шагов.

— Привет, Кейд.

Я обернулся со вздохом.

— Ох, привет, Пол.

— Я рад, что поймал тебя. Ты ведь давно не был в городе, да? Я должен тебе кое-что сказать. Пойдем в магазин, я хочу тебе кое-что передать.

— О, мы немного торопимся. Я зайду в следующий раз, когда буду в городе.

— Нет, — сказала Катрина, и потянула меня за руку, быстро последовав за Полом в его магазин. Словно она была знакома с ним уже много лет. Клянусь, эта женщина способна познакомиться с каждым встречным. И мне было бы очень трудно жить отшельником с ней. Совершенно неохотно я шагнул в дверной проем.

— Ну, осмотритесь здесь, — говорил Пол Катрине. — Если вы увидите что-нибудь, что вам понравится, я сделаю вам хорошую скидку.

Здесь были выставлены акварельные картины знакомого местного пейзажа, глянцевые черно-белые фотографии горных полевых цветов на ветру, раскрашенные вручную поздравительные открытки с большим количеством гор и цветов или с тотемным животным. Ничего впечатляющего, и совсем близко не было к тому, что я когда-либо покупал в галерее.

— Что случилось, Пол?

Он подошел к столу, открыл ящик и достал толстый конверт.

— Вот, держи.

Я не стал брать конверт.

— Что это?

— Твои деньги. Восемьсот долларов. Я продал твою скульптуру, Кейд!

Я нахмурился.

— Какую скульптуру?

Он торжествующе усмехнулся и устремился ко мне.

— Ту, которую Бо нашел возле твоей мастерской. Он сказал, что ты их все сжигаешь. Сказал, что не хочешь за них денег, но он подумал, что она слишком красивая, чтобы ее сжигать. Он был уверен, что я смогу ее продать, и он оказался прав. На самом деле, я надеялся, что ты появишься в городе после, как пройдет лавина, чтобы попросить у тебя еще что-нибудь на продажу.

В этот момент откуда-то из задней части магазина раздался телефонный звонок, и Пол сунул конверт мне в руку, исчезнув за другой низкой дверью, оставив Катрину и меня одних.

— Вау! Это так здорово, — прошептала она. — Я, действительно, рада за тебя. Не хочешь отпраздновать?

— Ну, вообще-то, нет. На самом деле, это всего лишь магазин для туристов. Все знают, что это не настоящее искусство, если ты продаешь свои работы в магазине, состоящем из одной комнате, в каком-то захолустье.

— Ты перестанешь быть таким чертовым снобом? Что, черт возьми, с тобой происходит? Не понимаю, что тут такого плохого, если ты продаешь свои произведения людям, которые хотят взять частичку своих воспоминаний об отпуске. Да еще, имея такого милого человека, как Пол, который будет продавать твои работы. Тебе нужно взять себя в руки, горец. Нечего стыдиться, что ты высекаешь такие красивые скульптуры. Ты думаешь, что можно стать настоящим художником, только если выставляешься в какой-нибудь большой городской галерее. Живи моментом, чувак. И перестань быть таким снобом.

Если бы Катрина встретила меня два года назад, ее обвинения в снобизме были бы оправданы. Восемьсот долларов я платил за букет экзотических цветов, заказанный в специализированном цветочном бутике. Она бы не узнала меня в моих итальянских туфлях ручной работы и костюмах за $ 75,000, сделанных на заказ. Я был другим человеком. И если уж быть до конца честным, то я даже не заметил бы такую, как она.

Пол вернулся.

— Простите. Жена звонила. — Он потер ладони. — Во всяком случае, как я уже говорил, у меня постоянный поток туристов, но самое смешное, что я никогда не мог предположить, что так много людей проявят интерес к одной твоей работе. Она им понравилась. Мне кажется, я продешевил. Я мог бы получить намного больше. Так что, если у тебя есть и еще какие-то скульптуры, которые ты хотел бы продать, приноси, или я могу съездить к тебе и посмотреть, что у тебя есть. Я возьму все, что у тебя есть. Большие и маленькие. Все. — Его глаза загорелись от этой мысли.

— Э... нет. На данный момент у меня нет никаких скульптур для продажи. Даже, когда я их делаю, я потом разжигаю ими огонь. — Я схватил Катрину за руку и потянул к двери, подняв конверт вверх. — Спасибо за это.

Он сделал шаг к нам навстречу.

— Ты уверен, что я не могу к тебе подъехать? Может ты думаешь, что они не продадутся, но я скажу тебе точно, когда посмотрю.

— Нет. Ничего нет. Увидимся.

— Пол, он привезет свои скульптуры как можно скорее. Я позабочусь об этом! — сказала Катрина до того, как я вытащил ее за дверь.

— Что ты ему наобещала? — Раздраженно спросил я.

— Ничего, — ответила она и пошла вперед по дороге. Я покачал головой. Бо еще предстояло мне объяснить, зачем он это сделал.

29.

Катрина

— Тотально? Что вы имеете в виду? — С ужасом спросила я.

Митчелл, владелец гаража в городе, поднялся с нами в горы на своем эвакуаторе к тому месту, где моя машина застряла между деревьев.

Он пожал плечами.

— Я имею в виду, что этот автомобиль не стоит тех денег, в которые обойдется его ремонт. Он окончательно разбит.

Сердце быстрее забилось в груди. Совсем некстати еще и эти расходы, которые поставят под угрозу все мои планы.

— Хорошо, о какой сумме идет речь?

— Трудно сказать прямо сейчас, так как я не могу залезть под капот, пока не вытащу ее из деревьев, но могу предположить, поскольку бампер разбит, будет стоить дороже, чем сам автомобиль, это еще до ремонта кузова. Не говоря уже о повреждениях, которые мы найдем.

— Просто назовите цифру.

— Более тысячи наверняка.

— Что? Но у меня нет тысячи долларов. По крайней мере, сейчас. Скоро будет несколько тысяч. Вы не можете все починить, а я заплачу вам, как только появятся деньги?

— Лучше потратьте эти деньги на новую машину, когда они у вас будут, — сказал Митчелл.

— Отбуксируй машину, Митчелл. Я разберусь с тобой с деньгами.

Я была слишком расстроена, чтобы что-то ответь. Молча стояла рядом с Кейдом, пока Митчелл распиливал тощие сосны, между которыми застряла моя машина. Потом он присоединил машину к своему эвакуатору. Мы наблюдали, как Митчелл поехал с моей маленькой побитой грустной машинкой.

Уже давно в любой ситуации я научилась, вернее меня научила этому жизнь, находить в любой ситуации положительные моменты. И если рассматривать этот трагический сценарий с положительной точки зрения, думаю, что мой автомобиль мог бы символизировать определенный этап моей жизни. Словно он собрал в себе все старое дерьмо, которое я столько времени терпела, и открыл путь для чего-то совершенно нового. Я постаралась сосредоточиться на своих целях и желаниях, какой бы хотела видеть свою жизнь, и это было частью начала, о котором я всегда мечтала.

— Не переживай об этом. Ты найдешь что-нибудь другое. Я помогу тебе, — сказал Кейд.

— Да, знаю. Но когда приходится иметь дело с новой машиной — это как заноза в заднице. Тьфу. Проблемы с деньгами так меня напрягают.

— Правда? Деньги заставляют всех нервничать независимо от того, много их или мало. Смирись с этим, потому что так будет всегда.

— Ха,… говорит человек, который родился с золотой ложкой во рту.

Он тут же прищурился, ощетинился, с подозрением уставившись на меня.

— Откуда ты знаешь, что я родился с деньгами?

Я удивленно уставилась на него. От одной моей фразы, сказанной в сердцах, он превратился во враждебного незнакомца. Оказывается, я совсем не знала его. Я почувствовала, как побледнела даже на морозе.

— Я не знаю. Это всего лишь предположение, ты... не совсем похож на горца. Произношение, твое образование. И то, что ты спокойно бросаешь в огонь свои произведения искусства. Когда Пол дал тебе конверт, ты даже не открыл его. На самом деле, ты выглядел так, будто не хотел его брать.

Кейд не стал комментировать. Он выглядел задумчивым, а потом улыбнулся. У меня в животе от беспокойства все перевернулось, словно сковало железом. Может я совершила огромную ошибку, ненароком высказав свое предположение? Боже, этот мужчина с легкостью вызывал у меня то радость, то дикий страх.

— Извини. Я не имела ввиду ничего плохого. Просто нервничаю, что мне придется понести неожиданные расходы, с финансами сейчас итак полный бардак.

Он кивнул.

— Забудь. Прости, что налетел на тебя. Давай вернемся в хижину.

По дороге в хижину мы почти не разговаривали. Я понятия не имела, о чем он думает, больше сосредотачиваясь на том, на сколько мне придется раскошелиться, купив новую машину, и каким образом я смогу это сделать, находясь в его хижине, здесь в горах.

Когда мы вернулись в хижину, Кейд притянул меня к себе. Приподняв пальцем мой подбородок, сказал:

— Послушай, у меня больше денег, чем мне необходимо. Я куплю тебе машину, так, что все будет хорошо. Без всяких обязательств с твоей стороны. Назовем это подарком.

У меня не было слов. По какой-то странной, совершенно безумной причине я готова была разрыдаться, но сдержалась, покачав головой. Не могу точно сказать, почему отказывалась от его денег, но я себя почему-то чувствовала от его предложения каким-то куском дерьма.

— Мне не нужны деньги, — тихо сказал он.

Я прикрыла пальцами его рот. Если бы я могла хоть что-то произнести, я бы рассказала ему все. Рассказала бы все, но в ту минуту не могла, он обнял меня, положил на одеяло перед печью, где мы занимались любовью. Слезы катились у меня по лицу. Он настороженно, с удивлением смотрел на меня.

— Эй, — позвал он. — Это совсем не главное. Мне здесь не нужны деньги.

Отчего я зарыдала еще сильнее. У этого раздраженного, упрямого, дикого мужчины, на самом деле, было золотое сердце. А я ощущала себя шлюхой. Он нежно стал целовать мои веки, снимая с меня одежду. Он целовал каждый дюйм моего обнаженного тела, пока я извивалась под ним от желания, как змея.

Когда он, наконец, вошел гладкой и массивной эрекцией, я прокричала его имя и стала царапать ногтями ему спину.

Потом я приготовила два стейка с салатом, которые мы купили в городе. После еды Кейд на улице развел костер, и мы стали жарить зефир. Наверное, именно тогда, прижавшись у костра к Кейду, я вдруг начала понимать какую ужасную, убийственную ошибку совершила.

30.

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=bnVUHWCynig

— Как насчет поездки к горячим источникам? – спросил Кейд, когда мы поздно проснулись на следующее утро.

Я облизнула губы. Откладывать разговор больше было нельзя. Всю длинную ночь я проворочилась, обдумывая этот вопрос со всех сторон. Мне следовало быть честной с ним. Независимо от последствий.

— Но сначала нам стоит поговорить. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Он вздохнул.

— Это может подождать до вечера? Мне тоже нужно кое-что тебе сказать.

Я распахнула глаза.

— Тоже?

Он кивнул.

— Ага.

Я улыбнулась.

— В таком случае, рассчитывай на меня.

— Но есть кое-что, о чем я должен позаботиться в первую очередь, — произнес он, стягивая с меня одеяло. Я хихикнула, как только его колючая борода опустилась между моими бедрами.

— Как твое колено? Ты сможешь осилить небольшой поход? Я могу подъехать на пикапе ближе к источнику, — предложил он.

— Было бы здорово, спасибо.

На его словно выточенном, бородатом лице появилась ухмылка, и мне захотелось ее съесть, и чтобы он съел меня. Он подхватил меня под колени и усадил себе на ноги. Каждый взгляд и прикосновение таило с ним что-то радостное и интересное. Сердце забилось быстрее от мысли, что я буду голая с Кейдом в горячем источнике.

— Итак, может нам стоит раздеться в машине, а потом пробежаться к источнику или прямо там раздеться? — Спросила я с нахальной усмешкой.

Кейд задумался на секунду.

— Хотя первое и заслуживает внимания, должен сказать, если ты начнешь снимать одежду в машине, я не смогу сдержаться, и мы отсюда так и не выберемся. Лучше всего, если ты, действительно, хочешь купаться, должна подождать и снять одежду на берегу.

Я хихикнула.

— Ладно. По рукам. Мы снимем нашу одежду на берегу.

Он припарковал грузовик примерно в пятидесяти ярдах от бассейна с горячей водой, мы сидели в кабине, наслаждаясь теплом от радиатора.

— Ты идешь первым.

Кейд засмеялся, мне нравилось слышать его смех.

— Нет, мы пойдем вместе! — сказал он.

— Ну, я думала, что ты пойдешь первым. Разденься вон у той большой скалы, а я посижу еще здесь в тепле несколько минут и полюбуюсь великолепным видом на горы, сосны и солнце. Я хочу сказать, что здесь такой вид, который просто необходимо впитать в себя. Такие краски и величие! И голый мужчина будет выглядеть еще лучше на таком виде.

— Что? Я не буду стоять на холоде, пока ты будешь пялиться на меня!

— Не будешь? А я столько времени провела, когда на меня пялились, так что иди первым. Взамен ты получишь награду от моего вида. Я просто хочу сначала посмотреть на тебя.

— Ну, ладно. Но тебе лучше не задерживаться. — Кейд открыл дверцу машины и вышел. И прежде чем закрыть ее, он обернулся: — Не смей бросать меня там надолго одного. Я сейчас взорвусь. — Произнес он с серьезным выражением на лице. Он очень сильно меня хотел.

— Не буду, — сладко прощебетала я.

Он снял куртку, повесил ее на боковое зеркало. Я наблюдала за ним, пока он шел к источнику, словно пантера. Целенаправленно и уверенно. На пару секунд я попыталась представить его где-нибудь еще, не в этих горах. Там, где он должно быть жил раньше, но он словно почувствовал, обернулся и махнул мне рукой, образ тут же исчез.

Он стянул свитер через голову, расстегнул фланелевую рубашку и положил их на камень, как я ему и сказала. Повернулся ко мне и улыбнулся, отчего его лицо осветилось. Боже, он был так красив, что у меня все сжалось внутри груди. Он снял рубашку и прошелся руками по коже на морозе. Потом Кейд присел на камень и аккуратно поставил свои ботинки с носками рядом со сложенной одеждой. Он снова поднялся и расстегнул джинсы.

Я ухватилась за приборную панель, пытаясь успокоиться.

Он стянул джинсы, оставшись в трусах. Мне казалось, что он ждал, когда я выйду из грузовика, но я специально заставляла его ждать. Я хотела увидеть его всего.

Все еще в трусах, он дотронулся до выпирающего пениса, поведя рукой. Другой рукой он махнул мне, предлагая последовать за ним. Я отрицательно покачала головой. Он спустил трусы, они упали вниз, больше сдерживаться я не могла. Быстро избавилась от пальто с такой скоростью, насколько могла, начав раздеваться в кабине грузовика. Я повесила лифчик на зеркало заднего вида, а трусики — на руль, мне хотелось, чтобы он обнаружил мои развешанные вещи. Я не собиралась надевать нижнее белье, чтобы назад доехать до хижины.

Полностью раздевшись, вытащила презерватив из сумки. Видно, Кейд погрузился уже в воду, потому что пропал из поля моего зрения. Я заставляла его ждать… еще чуть-чуть. Теперь готова пойти к нему.

Я медленно открыла заскрипевшую дверь пикапа и опустила босую ногу в снег. Черт, было так холодно, что тело тут же покрылось гусиной кожей, но желание к Кейду согревало меня изнутри, особенно внизу живота. Уже с большей уверенностью, которой я раньше в себе особо не замечала, я отправилась к скале.

Кейд вынырнул из воды, наблюдая за моим приближением. На самом краю я остановилась, чувствуя жуткий холод, пробирающий до костей, потом опустила ноги в горячую воду. Я развязала сзади хвост, волосы каскадом упали на плечи.

Кейд обхватил меня руками за щиколотки и потащил вглубь. Я почувствовала, как соскальзываю вниз по его телу, медленно погружаясь вместе с ним в чувственное удовольствие горячего источника. Он поцеловал меня, и мне захотелось остаться с ним здесь в этом волшебном месте навсегда.

31.

Кейд

— У меня уже вся кожа сморщилась от горячей воды. Давай, вернемся в хижину и сядем у огня, — сказала Катрина.

— Хорошо, но сегодня я хочу заняться резьбой. С тех пор, как ты приехала, ты постоянно отвлекаешь меня.

— Ты жалуешься? — ахнула она.

Я спрятал улыбку.

— Ха! — Выбрался из воды и протянул ей руку, помогая выйти. Она прижалась ко мне и нахмурилась.

— Нет, не жалуюсь, — тихо произнес я.

— Давай, наперегонки, — крикнула Катрина, выскользнув из моих объятий и голая ринулась к машине. Я смотрел, как она бежит к грузовику, полностью игнорируя ушибленное колено. — Давай, поедем голышом. Это будет весело. Я никогда не ездила в машине голая. А ты? — крикнула она и оглянулась, посмотреть на меня.

В середине зимы? Я отрицательно покачал головой. Она явно была с приветом, но почему-то заставляла мое сердце биться сильнее, я улыбнулся. Схватив одежду со скалы, я ринулся за ней. Водил ли я когда-нибудь машину голым, конечно, нет, но почему бы и нет в конце концов? Здесь не было никого, кто мог бы потом сказать, что я окончательно сбрендил, что в середине зимы, решил проехаться голым в машине.

В любой другой день я бы отказался, но только не сегодня.

Когда мы подъехали к хижине, перед домом увидели серебристый спортивный мерседес моей матери, которая ждала нас, прислонившись к капоту. На ней была потрясающая длинная кремовая норковая шуба, без сомнения, русский мех, и черные сапоги.

— Мать твою, — выругался я.

Катрина тут же прикрыла грудь руками и завизжала:

— Кто это?

— Моя мать, — пробормотал я.

Мать разглядывала нас через лобовое стекло, у нее явно отразилось на лице недоверие вместе с удивлением. Неудивительно, ведь мы оба были голыми, словно только родились. Я быстро стал натягивать одежду, Катрина беспорядочно разбросала свою одежду по салону пикапа, поэтому ей приходилось рыскать везде, буквально чуть ли упираясь голой задницей в окно. Когда она стала натягивать леггинсы, суровое лицо моей матери, отталкивающее суровое лицо моей матери внимательно разглядывало ее через окно сбоку от Катрины.

Я застегнул джинсы, надел рубашку, поведя плечами, и вылез из грузовика. Моя мать была не так хороша в улыбке и общении, но я был зол на нее за то, что она пялилась на Катрину, а не отвернулась, как любой нормальный человек.

— Да ладно тебе, матушка. Дай ей немного уединения, чтобы она могла одеться, — произнес я, приблизившись к ней.

— Уединения? — усмехнулась она. — Ей следовало подумать об этом заранее до того, как она разделась под открытым небом.

Я подхватил ее под локоть роскошной шубы и повел к хижине. Она никогда не навещала меня, поэтому оглядывалась по сторонам с нескрываемым ужасом.

— О, Кейд. Меня тошнит от мысли, что ты все это время здесь жил один. — Она подобрала подол шубы, чтобы та не волочилась по грязи на моем крыльце. Переступив порог, она прикрыла рот тонкой рукой от шока. — О, боже мой! — Она рассматривала стропилы, печку, бельевую веревку и единственную кровать в нише. Затем повернулась ко мне, не сказав ни слова.

— Что ты здесь делаешь, мама? — Спросил я.

Она надула губы от моей грубости. Я знал, что она проделала долгий путь, добираясь сюда, но ее снисходительное отношение выводило меня из себя.

— Простите! — Произнесла Катрина, запыхавшись, ворвавшись внутрь и наткнувшись на дверной косяк, натягивая второй ботинок. — Очень сожалею! Здравствуйте, как поживаете? Я Катрина. — Она протянула руку, чтобы пожать руку моей матери, но мама глубоко вздохнула и окинула Катрину ледяным взглядом.

— Кейд, я совсем не ожидала тебя увидеть здесь с ней…

— Успокойся, матушка. Мы оба взрослые люди.

— Ты сказал, что тебе нужно уединение, что ты хотел побыть один, чтобы поразмышлять о жизни. Вместо этого ты голышом бегаешь по лесу. Она может подождать снаружи, пока мы поговорим?

— Мама, это Катрина. Катрина, это моя мама — Линн. Нет, она не будет ждать на холоде.

— Минуту назад ее не страшил холод, — саркастически огрызнулась мать.

Катрина покраснела и неловко переминалась с ноги на ногу у двери. На ее лице было такое выражение, которого я раньше никогда не видел.

— Без проблем. Я могу подождать и снаружи, — ответила она, делая шаг назад.

— Нет, останься, — твердо приказал я. — Все, что моя мать захочет мне сказать, может спокойно сказать и при тебе.

— Кейд, я хочу поговорить с тобой наедине. Я даже не знаю ее.

— О чем ты хочешь со мной поговорить? Что-то случилось?

— Нет, ничего не случилось.

— Тогда что же? Зачем ты проделала этот путь, что хотела сказать мне?

— Кейд, я потрясена твоей бессердечностью. Я твоя мать не видела тебя два года. Ни одного звонка или поздравительной открытки! Ты даже не приехал домой на Рождество. У нас не было с тобой связи. И сейчас я нахожу тебя в этой глуши, живущим как бездомный, разъезжающим посреди зимы голым, это просто невообразимо. Только посмотри на отросшую бороду. Я никогда не видела тебя таким. О, я так потрясена! Чувствую себя просто ужасно, мне кажется ты мог бы позаботиться о своей матери. Мне даже не предложили присесть! У тебя хотя бы есть стул здесь?

Катрина вытащила для нее стул.

— Вот, пожалуйста, Линн, — сказала она, мама с презрением посмотрела на нее, как будто Катрина не имела права даже называть ее по имени.

— Вам есть куда отправиться, молодая женщина? Я хочу побыть со своим сыном, а не…

— Мама, держи себя в руках, — перебил я, прежде чем оскорбительное сравнение сорвалось с ее губ. — Катрина здесь живет, ты — нет.

— Ну, я прожила на свете дольше, чем ты. Я знаю этот типаж женщин.

— Ради всего святого, мама. Ты же не проехала полстраны, чтобы оскорблять мою девушку? Что тебе надо?

— Твою девушку? — Мама в шоке уставилась на меня. Как будто я совсем обезумел. Потом она посмотрела на Катрину, затем перевела взгляд снова на меня. Потом прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. — О Боже, — пробормотала она, опуская плечи.

Мать сколько я ее помню страдала от ужасных мигреней. Они преследовали ее всю жизнь. С тех пор, как я был маленьким, помню, как она лежала в затемненной комнате часами, иногда даже днями. Я быстро подошел к ней, подводя к стулу. Она села, ее великолепная норковая шуба опустилась на пол. Должен признаться, пока я не увидел, что ей стало наплевать на свою шубу, циник во мне задавался вопросом — может она специально разыгрывает весь этот спектакль.

— У тебя есть с собой лекарства? — Спросил я.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, но у меня есть с собой рецепт. Ты не мог бы съездить в город и привести мне лекарство, Кейд? — прошептала она. — Иначе я не смогу выбраться отсюда до темноты.

Я нахмурился.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? Хочешь поедем вместе?

— О, я не переживу эту извилистую дорогу. Я останусь здесь с…

— Катриной, — подсказал я.

— Точно, Катриной, позволь мне загладить свою вину и начать с твоей девушкой все сначала.

— Ты уверена?

Я не верил в искренность своей матери, она переехала в Нью-Йорк в восемнадцать, чтобы играть на сцене. Она была довольно хорошей актрисой, пока не вышла замуж за богатого, красивого сына магната недвижимости, после чего ей очень понравилось жить в роскоши, чем следовать за своей мечтой.

Она похлопала меня по руке.

— Да, конечно. Я хочу извиниться.

— Ты не против, Катрина? — Спросил я.

Она слабо улыбнулась.

— Все нормально. Конечно. Да, езжай, привези маме лекарство. Я составлю ей компанию.

— Решено. И ты поедешь назад, пока не стемнеет. Я нервничаю от одной мысли, что ты ездишь по этим ужасным дорогам. — Она протянула мне ключи от своей машины. — Рецепт в бардачке. Ты можешь взять мою машину, оставить свою рухлядь здесь.

Мне трудно было поверить в искренность матери, так же, как и любому человеку, с кем она знакомилась. Но по сути мать была не плохая. Просто ее соотношение весов хорошего и плохого все время колебалось. И часто, когда казалось, что она совершает что-то из подлости, оказывалось, что из благих побуждений. Но, к сожалению, также было и наоборот. И я мог только скрестить пальцы и надеяться, что в данный момент она не замышляет ничего плохого.

Я собрался выйти, но Катрина схватила меня за руку. Она открыто посмотрела мне в глаза и сказала:

— Пожалуйста, приезжай побыстрее. — А потом тихо произнесла: — Я отлично провела с тобой время сегодня. Лучшее, что было.

Я нахмурился.

— Я вернусь меньше чем через два часа.

Она выглядела так, как будто пыталась подавить слезы.

— Хочешь поехать со мной? — Спросил я.

Она повернулась к моей матери, затем снова ко мне.

— Я ей не нравлюсь, — прошептала она.

Я обратился к маме:

— Может, мне взять Катрину с собой?

— Не оставляй меня здесь одну. Я останусь с Катриной. Давай, Кейд, я же не разрежу ее на мелкие кусочки! С нами, девочками, все будет хорошо.

Катрина улыбнулась.

— Конечно, она права. Все будет хорошо.

— Она драконша, но не причинит тебе вреда. — Я поцеловал Катрину в щеку и прошептал: — Я вернусь как можно скорее.

— Я буду скучать по тебе, — ответила она. И это была не шутка. Она, действительно, сказала, что будет скучать по мне, пока меня не будет. Это было настоящее безумие, но, черт возьми, я тоже буду скучать по ней.

32

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=xvvayd3x5ka

Как только дверь за Кейдом закрылась, Линн перестала хвататься за виски, вытянула шею, чтобы выглянуть в окно. Она подождала, пока Кейд не сядет в машину и уедет, прежде чем заговорить. Думаю, она не желала, чтобы он вернулся и услышал наш разговор.

— Зачем ты приехала? — Спросила я. — Я думала, что должна сообщить тебе, когда будет все закончено.

Она встала и осмотрела концы своей роскошной шубы.

— А еще не закончено?

Я прикусила губу.

— Не совсем.

Она подняла глаза и насмешливо улыбнулась.

— А я слышала совсем другое. Я слышала, как мой сын целовался с тобой вчера на улице. И твоя маленькая поездка голышом в горы — это что-то, думаю, твоя работа выполнена. На самом деле, ты зашла слишком далеко. Ты будешь скучать по нему?! Это попахивает переигрыванием. Неудивительно, что мой сын думает, что ты его девушка!

— Ну, я и есть его девушка. Это не притворство!

Ее глаза заблестели.

— Мы так не договаривались, юная леди. Я наняла тебя, чтобы вернуть его в общество. Хочешь еще раз перечитать свой контракт, чтобы освежить память? У меня как раз с собой имеется копия, — сказала она, вытаскивая конверт из своей объемной шубы, конверт выглядел знакомым, но у меня было такое чувство, словно я подписала его в другой жизни.

— Боже, нет! Мне не нужно освежать память. Я помню, что там написано.

— Правда? Тогда почему ты говоришь о себе, как о его девушке. Не могу поверить, что ты все испортила. Я сказала тебе вернуть его. А ты сделала все наоборот, стала жить с ним в этой лачуге. И ты извратила его до неузнаваемости, вбив ему в голову какие-то дурацкие мысли. Ты все испортила.

— Мне очень жаль. Я не знаю, как это все произошло. Когда я согласилась на эту авантюру, все было... не так, как я себе представляла. Я хочу сказать, это была работа, я не ожидала, что влюблюсь в него, но я влюбилась.

Она прищурилась, и стала очень похожа на Кейда.

— Ты хочешь получить больше денег?

— Нет, ни в коем случае! — воскликнула я.

— Потому что все похоже идет именно к этому, ты решила заарканить большую рыбу. — Холодно произнесла она.

— Нет, нет, Линн, послушайте меня. Оставьте свои деньги, мне все равно. Я пошла на это только, чтобы помочь своей сестре.

— О, избавь меня от слезной истории. Это просто ужасно, но я заплачу тебе полностью, я всегда выполняю свою часть сделки и ожидаю, что ты сделаешь то же самое.

— Послушайте, я просто хочу кое-что сказать. Забудьте про деньги. Я не хочу, чтобы Кейд узнал, что я согласилась на этот контракт!

— Боюсь, все не так просто.

Линн вернулась и посмотрела в окно. Она стала пролистывать контракт. Мне от одного его вида было противно, Господи, на что я подписалась.

Эта «работа», если ее можно так назвать, была хороша по деньгам, чтобы я смогла оплатить операции и уход за сестрой. Я работала на двух работах, преподавала и танцевала в клубев течение двух лет, пытаясь содержать сестру в медучреждении. Там хорошо заботились о ней, но ей нужна была операция, чтобы удалить повреждения на позвоночнике, а также вторичные операции для устранения мышечных травм, вызванных ее болезнью —параплегией. Я бы сделала все, чтобы ей помочь.

И когда агент Линн предложил мне кругленькую сумму за то, что я помогу вернуть ее сына в цивилизованное общество, и смогу помочь сестре, я бросила танцы у шеста, до конца не веря в свою удачу, не говоря уже о том, чтобы упустить такую возможность. Тогда мне казалось это идеальным решением всех моих бед. Я никому не собиралась причинять вреда. На самом деле, мне казалось наоборот, что я помогая человеку, потерянному для своей семьи, вернуться в мир.

— У нас мало времени. Мой водитель уже в пути, — сказала Линн.

— Что?

— Мне нужно, чтобы ты вернулась туда, откуда приехала. На следующей неделе сумма, о которой мы договорились, будет переведена на твой счет.

— Я не могу просто так уйти. Как же Кейд?

— Кейд больше тебя не касается. Ты все испортила, он еще больше укрепился в своей бессмысленной идее остаться жить в горах. Когда он вернется, я скажу ему, что ты не могла остаться ни на минуту в этом ужасном месте без Интернета, желая выложить фотографии или селфи, как вы их там называете, в соцсети. Если ты согласишься убраться сию минуту, несмотря на то, что ты все испортила, наш договор, твоя оплата останется в силе.

— Линн, мне кажется, вы не понимаете, что я вам говорю. — Я пересекла комнату, выглядывая в окно из-за ее плеча. Впервые я почувствовала уверенность. Мои чувства к Кейду взяли вверх над запугиванием с ее стороны, женщины, которую я считала лучшей во многих отношениях. И как тогда, когда встретилась с горным львом, я посмотрела ей открыто в глаза, чтобы она почувствовала мою силу.

— Нравится вам или нет, но я девушка Кейда. Мы влюбились друг в друга. Кейд хочет быть со мной, а я хочу быть с ним.

33

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=2FkdleIkFyo

— Ты может и можешь обмануть моего сына, но не меня. Я чувствую твой тип за милю. Тебе нужны только деньги. Ты думаешь, я не навела о тебе справок? Я исследовала всю твою семью. У тебя ничего нет. И никого! Ты полное ничтожество.

— Обмануть? Это вы его обманываете. Воспользовались мной, чтобы выманить его с этих чертовых гор. Вы когда-нибудь думали, что хочет вас сын? Как вы могли так поступить с ним?

Она вздернула подбородок.

— Я сделала это только лишь потому, что люблю его. Разве так должен жить мужчина с его талантом, способностями и богатством? Он сгниет здесь. У него есть семья, которая его любит, красивые дома, огромное состояние, важная работа, друзья, которые переживают за него. Вся его жизнь закончилась после той аварии. Пора ему вернуться туда, где ему самое место.

Я молча смотрела на нее, она была уверена на все сто процентов, что делает для своего сына все правильно.

— А ты вообще думала о том, что делаешь? Ты что планировала жить здесь с Кейдом, одна в этой крошечной хижине, без работы, без друзей, не встречаясь со своей бедной больной сестрой, так что ли?

Я не думала сколько еще мы здесь пробудем. Меня беспокоило, что я далеко находилась от сестры. Здесь, в горах, я была слишком далеко от нее и не могла бы регулярно ее навещать. Я вызывающе подняла подбородок.

— Мы с Кейдом еще не разобрались с этим вопросом. У нас только начались отношения.

— Или твой план скорее всего состоял в том, чтобы выжать из этой путаницы лжи с моим сыном как можно больше денег? Крутя перед ним сиськами и задницей ради денег, как ты делала со всеми этими мужчинами? — Линн достала из шубы стопку фотографий, она не протянула мне их, а специально швырнула на пол.

Фотографии были моих танцев в клубе, доллары засунуты под стринги и чулки, и деньги были везде на полу кабинета. Фотографии были сделаны тайком, темные, грязные, но меня можно было безошибочно узнать. Были фотографии, где я танцевала на коленях у мужчин, и совсем ужасные были те, где мужчины, которые платили больше, чтобы я их трогала. У нее даже имелись фотографии меня с другой девушкой из клуба. Мы находились посередине специальной комнаты в глубине здания на небольшой сцене, вокруг нас сидели мужчины в креслах. Мальчишник. Мы заработали много, но и шоу было сильным.

Моя подруга, с которой я работала на частных вечеринках, и я получили деньги за полчаса, которых хватило нам оплатить квартиру за месяц. Мы целовались и делали вид, что испытываем друг к другу страсть на вращающейся платформе, чтобы парни видели нас со всех сторон.

Они всего лишь хотели за нами наблюдать, как мы наслаждались друг другом. Это было шоу. Мы разыгрывали это шоу, думая о деньгах. Всякий раз, когда мне приходилось участвовать в разных шоу, я мысленно погружалась в свой мир, даже забывая о парнях.

Но сейчас глядя на эти фотографии, я видела лица мужчин, наблюдающих за мной. Слишком много мужских лиц на всех этих фотографиях. Они все смотрели, как я корчилась перед ними.

И у всех был один и тот же взгляд. Я выступала перед ними, только чтобы удовлетворить их потребность, они хотели за мной наблюдать, им это нравилось. И я выступала для них только для того, чтобы они кончили, испытали оргазм.

Внезапно я опустилась на колени и стала ползать по полу, собирая эти унизительные, отвратительные фотки, которые оскверняли место, где началась наша любовь с Кейдом. Я чувствовала себя такой грязной. У меня начали скатываться слезы по щекам, пока я ползала и собирала эти ужасные фотографии.

— Не плачь. Давай, поскорее вытащим тебя отсюда, пока Кейд не вернулся и не увидел тебя в таком виде.

— Но я люблю его.

Линн засмеялась.

— Успокойся, дорогая. Это самые нелепые слова, которые я когда-либо слышала.

— Но ведь это правда. Я, действительно, люблю его, — настаивала я.

— Посмотри на эту фотографию. — Линн присела рядом со мной и поднесла фотку к моему лицу. Я танцевала на коленях у огромного мужчины во всех смыслах этого слова. Он был выше меня на целый фут, с огромным пузом. У него все пальцы были унизаны золотыми кольцами, и он был лысым. Он втайне дрочил за моей спиной. — Похожа эта на фотографию, которую захотел бы увидеть Кейд? Если я покажу ему ее, ты все еще будешь считаться его девушкой?

У меня потекло еще больше слез по щекам. Мне было так стыдно, что каждая клеточка тела сжалась. Что я с собой сделала? Я не могла позволить Кейду увидеть меня такой. Я не хотела видеть, как свет любви будет угасать в его глазах.

— Моему сыну требовалось время и уединение. Он получил время и уединение. Пора ему возвращаться домой. И, моя дорогая, даже если ты последуешь за ним, ты просто не сможешь вписаться в его мир, в котором мы живем. Все в нашем кругу образованные, богатые люди, они принадлежат определенному классу общества. Все друзья Кейда принадлежат обществу. Ты сразу же поймешь, что ты другая. Они поймут, что ты другая. Ты почувствуешь, что в обществе Кейда не любят тебя. Они всегда будут шептаться о тебе. Ты будешь чувствовать себя неловко, что и понятно, Кейд начнет стыдиться тебя, это причинит тебе боль.

— Но что, если мы останемся здесь, в Колорадо? — Спросила я сквозь слезы.

— Нет, это не для него. У него есть своя жизнь. Бизнес. Он развалился после трагедии, ему нужно было побыть одному какое-то время. Теперь пора с этим заканчивать, отчасти благодаря тебе.

— Я люблю его.

Она моргнула. Я заметила, что ее терпение на исходе.

— У Кейда есть обязательства в Нью-Йорке. Он возвращается со мной, и если ты попытаешься встать у него на пути, то... — она порылась в фотографиях, все еще лежащих на полу, нашла ту, которую искала. — Ах, эта одна из моих любимых. — Она подняла ее и стала рассматривать, словно это была выдающаяся картина известного художника, которая, действительно, ей очень нравилась. — Я покажу Кейду вот эту фотографию и все остальные тоже.

Я отказалась смотреть на выбранную ею фотографию.

— А что он подумает о своей матери, когда ты все ему расскажешь? Может, мне остаться здесь дождаться Кейда, посмотрим, как он отреагирует на то, что мы обе сделали.

Она придвинулась ближе, ее глаза блеснули смехом.

— Ты думаешь, он предпочтет тебя мне? Шлюха, которая раздвигала ноги ради денег.

— Неужели ты не понимаешь, что я люблю его?

Я поняла это по ее глазам, она решила сменить тактику.

— Дорогая, ты молодая и красивая. У тебя вся жизнь впереди. Возьми деньги, скорее всего для тебя это очень большие деньги, ты никогда таких не видела и больше никогда не увидишь. Помоги своей сестре. Это очень благородно с твоей стороны и начни все сначала. Просто начни новую жизнь. Езжай куда захочешь, делай, что захочешь. В жизни есть еще кое-что, гораздо большее, чем ты видела, поэтому ты и влюбилась в Кейда. Готова поспорить, что за всю свою жизнь ты просто не встречала такого порядочного, соответствующего классу общества мужчину, поэтому даже угрюмый отшельник, живущий один в горах, похож для тебя на луч света, который осветил твое убогое существование до сих пор. Обещаю, однажды ты поблагодаришь меня. — Линн похлопала меня по спине, будто мы только что сыграли с ней партию в теннис. — В мире полно хороших мужчин, Кейд не твоего поля ягода.

Я была убита горем, услышав ее слова. После аварии, случившейся со мной, я полностью потеряла из виду контракт, который с ней заключила, свое место в мире, романтика затуманила мне разум. Я почувствовала себя такой дурой.

— Давай. — Линн помогла мне встать, взяла мою сумку через плечо и протянула, держа перед собой, словно боялась что-нибудь подцепить. И словно по божественному указу именно в этот момент подъехала машина. — Вот, машина уже здесь. — Она начала подталкивать меня к двери.

Двигаясь мимо ямы для костра, я остановилась. Рядом с ямой валялся маленький кусочек дерева, с которым Кейд возился вчера вечером. Сегодня я не обратила на него внимания, но сейчас подняла и провела пальцами. Горный лев. Он вырезал величественную морду льва, которого мы встретили с ним на горе.

— Передай ему, что я напишу ему письмо и все объясню. Пожалуйста, передай ему.

— Катрина, дорогая, не делай глупостей. Ты подписала контракт, который не имеешь права разглашать или окажешься за решеткой. А теперь будь хорошей девочкой и садись в машину.

— Ты ведь не покажешь ему мои фотографии, правда? Прошу тебя.

Она отрицательно покачала головой.

— До тех пор, пока ты будешь соблюдать свою часть сделки. Я тоже буду соблюдать свою.

— Я выполню свою часть контракта.

— Тогда он никогда их не увидит. — Она улыбнулась мне вежливой, холодной улыбкой. — Прощай, Катрина.

34

Кейд

Я быстро ехал на мерседесе по извилистым горным дорогам. Через пару часов стемнеет, мне даже думать не хотелось о матери, как она будет добираться назад, когда стемнеет, но я отчаянно хотел побыстрее вернуться в хижину совсем по другой причине.

Что-то было не так. Я чувствовал это нутром. С Катриной что-то происходило. Как только появилась мама, я почувствовал перемену в ней. Она словно закрылась. Может я себя накручивал зря, она стеснялась, что моя мать застала ее голой, но мне хотелось, чтобы моя мать не появлялась рядом с хижиной.

Зачем она приехала спустя два года, для меня это было загадкой.

Я выключил двигатель и фары, схватил с пассажирского сиденья лекарство для нее и выпрыгнул из машины. Быстро шагая по снегу к хижине.

Но я уже понял.

Прежде чем открыть дверь, я понял, что Катрины там нет. Не знаю, как я это понял, понял и все. Хижина казалась пустой без нее. Я толкнул дверь, мама сидела на стуле, поджидая меня.

— Привет, дорогой, — тихо произнесла она.

— Где Катрина? — Потребовал я ответа с порога.

Она пожала плечами.

— Ей пришлось уйти.

— Пришлось уйти? — Повторил я недоверчиво. — Пешком?

Моя мать рассмеялась, но смех был вынужденным, искусственным.

— Не говори глупостей. Конечно, нет. Роберт приехал и забрал ее.

Я хмуро смотрел на нее, а в голове закрутились мысли.

— Роберт, твой водитель?

— Да.

У меня лицо превратилось в камень, секунду мы оба молчали, уставившись друг на друга. Потом она произнесла:

— Я твоя мать, ужасно скучаю по тебе, Кейд, дорогой. Неужели это так плохо? От этого я что похожа на монстра? Конечно, нет.

У нее не было мигрени. Меня просто искусно выставили вон. Я закрыл дверь и вошел в комнату.

— Мама, лучше расскажи мне всю правду. Начни с самого начала и не упусти ни одной детали.

Голос был таким жестким и холодным, что я заметил, как она вздрогнула.

35

Линн

Я смотрела на своего сына. Ребенка, которого я выносила. Моего мальчика. Моего любимого ребенка. Всю свою жизнь я незаметно манипулировала всей семьей, заставляя их делать то, что хотела. У меня мигрень, слезы и они готовы были выполнить все, я обладала реальной властью за троном.

Но теперь что-то изменилось.

Он изменился.

Я просчиталась.

Она заставила, эта женщина, заставила его измениться. Даже невозможно себе такого представить, но он, действительно, влюбился в эту стриптизершу. Но его чувство, наверное, еще не окрепло, и путы, которые она обмотала вокруг его сердца, были еще молодыми и слабыми. Я смогу их разорвать. Смогу. Мне следует только правильно разыграть свои карты. Действовать очень осторожно.

Я сложила руки вместе. Его лицо ничего не выражало, глаза смотрели враждебно. Никогда не видела его таким, никогда не видела у него такой ледяной взгляд.

— Ты отсутствовал два года, Кейд. Два года. Что мне оставалось делать? Разрешить тебе провести весь свой остаток жизни здесь, на этой горе? Оглянись вокруг, Кейд. Разве так можно жить? Какой смысл в такой жизни? Все твои деньги покрываются пылью в банках. Я твоя мать. Проси меня о чем угодно, но я просто не могла позволить тебе жить в этой ужасной хижине дальше.

— Что ты сделала, мама?

— Я наняла ее.

Он прищурился.

— В качестве кого?

— Я наняла ее, чтобы она приехала к тебе и дала понять, что в жизни есть нечто большее, чем жить отшельником.

— Она разбила свою машину.

— Я не просила ее об этом. Она должна была добраться до тебя до бурана, и ты бы позволил ей остаться у себя на несколько дней, чтобы переждать снегопад.

— А что потом? — Его голос звучал настолько тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать его вопрос.

— Я велела ей использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы вернуть тебя к цивилизации.

— Ты думала, что секс с женщиной способен на это?

Я почувствовала, как жар стал подниматься по шеи.

— Ну, раньше тебе это нравилось.

— Тогда зачем ты приехала сейчас сюда, если она должна была выполнить свою работу?

— Я кое-что о ней узнала.

— Что?

— Вот. — Я протянула ему фотографии. Самая первая лежала та с парнем, мастурбирующим перед ней, пока она танцевала у него на коленях.

Он взял ее из моей руки и опустил взгляд. Я заметила, как он вздрогнул от шока. Потом поднял голову, его глаза стали черными, выражение лица мрачным.

— Как они у тебя оказались?

— После того, как я наняла ее, я стала подозревать кое-что. Поэтому наняла частного детектива, который сделал эти фотографии. Большинство из них из доступных открытых источников.

Он сжал пачку фотографий в кулаке, тяжело дыша.

— Итак, ты продела такой путь на эту гору, чтобы припугнуть ее.

— Я думала о тебе.

— Чушь собачья, мама. Брось.

— Можешь верить или нет, но я люблю тебя. Никто никогда не будет любить тебя так сильно, как я.

Он отвернулся к окну, полностью контролируя себя.

— Тебе лучше поехать, пока не стемнело, мама.

Я поняла, что он разозлился на меня. Даже когда он был маленьким, он становился очень тихим, когда сильно злился. Мой второй сын и дочь начинали плакать и кричать, Кейд был не таким. Его гнев всегда тревожил меня, потому что он пытался его контролировать, заталкивая поглубже в себя. Сейчас я чувствовала, что он с трудом сдерживается. Ярость исходила от него волнами, хотя совершенно незнакомому человеку он со стороны он мог показаться вежливым и учтивым.

— Я поеду, но обещай мне, что не будешь на меня злиться. Я пыталась сделать, как лучше. Возможно, была неправа, вмешиваясь в твою жизнь, но я обязана была что-то предпринять. Я была в отчаянии. Ты — мой сын. Я готова сделать для тебя все, что угодно.

— Я не сержусь на тебя, мама. Мне очень тебя жаль. Ты никогда не поймешь. А теперь, пожалуйста, уходи. С наступлением темноты горные дороги становятся опасными. — Он подошел к двери и вышел. Я постояла посреди его хижины. Ему потребуется время, чтобы прийти в себя. Он всегда так делал. Он все же был моим сыном.

Потом я последовала за ним на улицу. Он осматривал шины на мерседесе, высматривая цепи все ли на месте и хорошо ли установлены. Мой сын любил меня. Когда-нибудь он простит меня.

Она не подходит ему. Я поняла это с самого первого раза, как только ее увидела. Хотя понимала, что играю с огнем и оказалась права. Она могла принести неприятности. Но я от нее избавилась. Я остановилась у двери со стороны водителя.

— Мне очень жаль, Кейд. Жаль, что у вас ничего не вышло. Она выглядела такой милой девушкой. Откуда мне было знать?

— Езжай осторожно, мама.

Я села в машину, а он стоял и смотрел, как я уезжаю. Я не отрывала глаз от зеркала заднего вида. Он просто стоял в полном одиночестве, глядя мне вслед, пока я не свернула за угол. Я проехала меньше пятисот ярдов, когда услышала ужасающий, раздирающий душу рев, эхом отскакивающий от гор.

Я ударила ногой по тормозам и прислушалась, но больше не было не звука. И у меня из горла вырвались рыдания, Господи Боже мой! Что же я наделала?

Мой любимый сын призывал к себе свою пару.

36

Катрина

Я почти ничего не видела в окне по дороге домой. Неподвижно сидела на заднем сиденье и невидящими глазами смотрела в окно. Я догадывалась, что Линн скажет Кейду. В глубине души понимала, что она покажет ему все фотографии. Как еще она могла ему помешать поехать за мной? Я старалась не представлять выражение его лица, когда она ему их покажет, но ничего не могла с собой поделать. Разочарование… одно разочарование. Он доверял мне, а я предала его. Он будет думать, что я спала с ним из-за контракта.

Если бы Линн не появилась, я сама бы все рассказала ему.

На самом деле, сегодня утром я готова была ему все рассказать, но он попросил подождать, потому что тоже собирался мне что-то сказать. Как бы я хотела, чтобы можно было все переиграть, чтобы я не согласилась тогда ждать. Мне стоило настоять на своем и просто покончить с этим.

Может он сильно бы разозлился, но все равно бы простил меня. Он бы посмотрел мне в глаза, заглянул в мое сердце и понял, что я никогда его не обижу и не причиню ему вреда. И мотивы мои, соглашаясь на этот контракт, были не такими уж плохими. Я сделала это ради своей сестры. Не желая причинять ему боль или страдания, но теперь, когда Линн собиралась все ему объяснить, шансы оправдаться у меня были нулевые.

Она уж постарается обрисовать меня дешевой шлюхой.

Ох, уж эти фотографии.

Я закрыла лицо руками. Господи, если бы я все рассказала ему сегодня утром. Я бы тогда сказала, что даже не собиралась с ним спать. Мой контракт с его матерью был простым. Я должна была разбудить в нем желание к жизни. Заставить его почувствовать, что жизнь там у подножия горы бьет ключом. Он должен был захотеть заново начать строить свою жизнь в городе.

Секс не входил в эту часть уравнения, но я ничего не могла с собой поделать.

Меня безумно влекло к нему. И он так отличался от того высокомерного, элегантного, прекрасно одетого, отлично подстриженного мужчины на фото, которое Линн показала мне. На той фотографии я видела очень красивого мужчину, настолько не моего круга, что сказала Линн, когда встретилась с ней в отеле, что у меня не получится вернуть такого мужчину, как он, но она уверила меня, что я обладаю всеми качествами, которыми он всегда восхищался в женщине.

Она сказала, что выбрала меня из сотен фотографий. Тогда в отеле она предстала передо мной совсем с другой стороны. Была доброй, сочувствующей, дружелюбной. Я рассказала зачем мне нужны деньги, она выразила настоящее беспокойство о здоровье моей сестры. Я по простоте душевной, решила ей помочь, постараться. Мне хотелось сделать для нее все, что в моих силах, а она в это время думала обо мне как о расходном материале. Как об отбросах общества.

Стоило мне переступить порог кварты, которую мы снимали со Сьюзи, моей соседкой, когда она делала один из своих знаменитых сэндвичей с ветчиной, сыром и французской горчицей, как она воскликнула:

— Боже мой, что с тобой случилось?

Я хотела держать себя в руках, но выражение ее лица вызвало у меня море слез. Она оставила свой сэндвич, подошла ко мне и обняла.

— Эй, эй, что бы это ни было, это не так уж плохо, как ты думаешь, а?

Я слышала эту фразу столько раз, больше, чем хотелось бы. Каждый раз, когда мы сталкивались с очередной проблемой, говорили друг другу именно эти слова, мне становилось легче, но не в этот раз. В этот раз я, действительно, облажалась.

— Я влюбилась в него, Сьюзи.

— О, черт.

Она подошла к холодильнику, налила мне большую порцию водки и разбавила апельсиновым соком.

— На, выпей.

Я сделала глоток, но вкус был совсем другой. Во рту стало холодно и безвкусно.

— Не хочешь рассказать, что случилось? — спросила она, плюхнувшись рядом со мной на диван.

Я кивнула и излила душу.

— Какая сука! — воскликнула она с горечью, когда я закончила.

— Я думаю, тебе стоит выждать месяц, а потом связаться с Кейдом, — сказала она. — Не думаю, что эти фотографии настолько отвратительны, как тебе кажется.

Я отрицательно покачал головой.

— Тебе стоило их увидеть, Сьюзи. Они были просто ужасны. Действительно, ужасны. Когда я работаю в клубе кажется все нормально, просто работа, все мы, в конце концов, в одной лодке, но эти фотографии. Они были ужаааасными.

— Знаешь, такие люди, как эта сука, его мать, меня очень сильно злят. Она почему-то решила, что лучше тебя, раз ты танцуешь на коленях у мужчин, но при этом она хочет, чтобы ты достучалась до ее сына. Тогда ты была для нее слишком хороша, не так ли?

— Мне так стыдно, — прошептала я.

— Не смей стыдиться самой себя из-за ее слов, за то, что ты делала на работе. Ты хочешь сказать, что не будешь таким образом зарабатывать на жизнь ради своей сестры?

Я моргнула, глядя на Сьюзи.

— Тебе так стыдно будет танцевать в стрипклубе, что ты не станешь этим заниматься ради Анны?

Я отрицательно покачала головой.

— Вот именно. Ты не сделала ничего плохого. Ты никого не обманывала, никому не причинила вреда. Ты использовала свое Богом данное тело, чтобы своим танцем доставить удовольствие одиноким мужчинам и помочь сестре. Черт возьми, я восхищаюсь тобой.

— Но получается, что я обманула Кейда.

— Нет, это не так. Это был контракт, Катрина. Как думаешь, чем шпионы занимаются каждый день? Шпионят, у них такая работа, у тебя другая, но это работа. Кроме того, как только у тебя появились чувства к нему, ты же собиралась ему все рассказать, так? Если бы его мать не появилась сегодня, ты бы все ему рассказала, да? Потому что... ты очень честная. В отличие от нее, скорее всего, она наврала очередной раз Кейду.

Слезы навернулись у меня на глаза и потекли по лицу.

— Я люблю его, Сьюзи. Я никогда никого так не любила, никогда не испытывала ничего подобного. Никогда. Я так сильно его люблю, что мне аж больно. Очень больно, — всхлипнула я.

— О, милая моя. Мне очень жаль. Ты этого не заслуживаешь.

Я высморкалась.

— Не знаю, о чем я только думала. Конечно, у нас ничего не могло получиться. Он миллиардер, а я всего лишь стриптизерша.

— Перестань, пожалуйста! Ты хороший человек и он не похож на свою мать. Он бросил все свое состояние и уехал жить в хижину. Он не стал искать светскую львицу. Он знал, что у тебя нет денег. Он увидел, тебя со всем этим хламом и все же захотел тебя.

— Он был так мил, что пообещал купить мне машину вместо той, разбитой, — всхлипывая, причитала я.

— Вот видишь. Он тоже к тебе что-то чувствует.

— Ты так думаешь? — Мне хотелось услышать эти слова, даже если это была неправда.

— Ты прекрасна, Катрина. Внутри и снаружи. Не забывай об этом. Линн может делать вид, что ты дешевая шлюха, но она выбрала именно тебя из сотни женщин, потому что поняла, что в тебе что-то такое есть. И еще кое-что, ты должна запомнить. Мне кажется, она боится тебя. Она боялась, что ее сын в тебя влюбится, поэтому она примчалась в горы именно в тот момент, когда пронюхала, что кто-то увидел, как ее сын целуется с тобой.

Я с такой силой сжала кулаки, что костяшки пальцев побелели.

— Думаешь, он влюбился в меня?

— Определенно, и она это поняла. Вот почему она решила побыстрее от тебя избавиться. До того, как ты выполнила свою работу, чтобы вернуть его к цивилизации.

— Что мне теперь делать?

— Пока ничего не делай. Сейчас полный бардак. Пусть пыль уляжется. Ты должна получить деньги на следующей неделе, да?

Я кивнула.

— Не думаю, что она посмеет обмануть. Так что работай как обычно и жди денег, которые должны упасть тебе на счет. Поможем Анне, а потом посмотрим, что можно будет сделать, хорошо?

На сердце было тяжело, но я все равно кивнула в знак согласия. Может Кейда у меня так и не будет, может мечты так и останутся мечтами, но у меня будут деньги для сестры, и на этом мне следует сосредоточиться.

37

Кейд

https://www.youtube.com/watch?v=ncbast507wa

Я сидел в своем черном ламборджини на парковке у клуба, Катрина выступала уже целый час, а я все обдумывал правильность решения. Обдумывал целый час, почти минуту за каждую фотографию Катрины, которые показала мне мама. У меня перед глазами все покраснело, как только она вложила эти фото мне в руку. Мне хотелось наброситься на нее и ударить, как только увидел первую, которая лежала сверху, но сдержался. Пришлось с такой силой сжать зубы, что заболела челюсть.

Мать начала плакать.

Возможно, ее слезы были и не крокодиловыми слезами, но я усвоил урок. Даже у самого ужасного психопата имеется свой предел. Я был виноват в истерики Кристины и не хотел отвечать за предел возможностей своей матери. Ей нужно было еще добраться до дома. А я не хотел, получить плохое известие, которое бы осталось на моей совести, хотелось, чтобы она не вернулась домой в целости и сохранности.

После того как она уехала, я даже не стал рассматривать фотографии.

Просто сжег их в печки. Все.

Едкий запах химии повис в хижине, мне пришлось открыть все окна и двери. Снова пошел снег, но магия исчезла. Моя хижина больше не походила на убежище. Я огляделся вокруг и увидел убогость маленького, безрадостного домика.

Я забрал свои инструменты и направился в мастерскую, начал работать с такой сумасшедшей самоотдачей, как ненормальный. В течение двух дней и ночей я вырезал из дерева, только останавливаясь поесть и урвать пару часов сна.

И пока я вырезал думал, чего хотел бы в жизни, что для меня важно, а что нет. Как бы мне не хотелось выбросить Катрину из головы, я не мог этого сделать.

Она постоянно была у меня на уме.

Я вспомнил фильм «Манхэттен», когда герой Вуди Аллена, лежа на диване, записывал на магнитофон свои ответы, задаваясь вопросом, почему стоит жить, ради чего. Для него это были Гручо Маркс, Вилли Мэй, вторая часть симфонии Юпитера, «Блюз картофельной головы» Луи Армстронга, шведские фильмы, сентиментальное образование Флобера, Марлон Брандо, Фрэнк Синатра, невероятные яблоки и груши Сезанна, крабы Сэма Во и, наконец... лицо его любви в жизни — лицо Трейси.

У каждого из нас были свои драгоценные воспоминания.

Воспоминания, которые заставляли биться наши сердца и переживать. То, что делало нас людьми. Мой список был еще более скудным, чем у героя Вуди Аллена. До прихода Катрины, моя жизнь была пустой и бессмысленной. Я неделями что-то стругал, а потом уничтожал.

Выражение на лице Катрины было всем. Она снова сделала меня человеком. Ну и что, что моя мать заплатила ей? Я знаю и чувствую, что между нами что-то было. Нечто большее, чем деньги. Что-то настолько редкое и драгоценное. Мне было совершенно наплевать, кому и перед кем она танцевала, чтобы выжить. Я переживал о женщине той, которую узнал сейчас.

Когда я закончил вырезать, погрузил дерево в кузов пикапа, оглянулся на свою хижину. Да, она мне нравилась. Она спасла мне жизнь в какой-то момент, когда моя жизнь стала совершенно бесполезной, смерть была бы для меня предпочтительней. Но это время закончилось.

Я попрощался с горами и уехал.

Я заехал к матери, узнать адрес клуба, где работала Катрина. Когда я уходил, мать выбежала из дома и крепко меня обняла.

— Пожалуйста, не думай обо мне плохо, дорогой. Я сделала все это ради тебя. Я очень сильно тебя люблю, — сказала она. И тогда я понял, что все это время она манипулировала нами, и когда-нибудь я узнаю обо всех ее манипуляциях, но сначала найду Катрину.

Итак, сейчас я сидел на парковке в своей машине возле клуба, где танцевала Катрина. То, что Катрина была там я знал наверняка, потому что позвонил и уточнил заранее. Я не собирался появляться там, не будучи уверенным, что сегодня ее смена. Это было не очень-то по-горски, но Катрина была права, я больше делал вид, что горец, чем был на самом деле.

Леопард не меняет своих пятен.

Я был миллиардером.

И никогда не рисковал.

Я всегда старался убедиться во всем на все сто.

Я планировал зайти, сесть куда-нибудь подальше, не привлекая лишнего внимания, выпить пива, посмотреть, что происходит на сцене. Я планировал легко и медленно провести время, потусоваться, сделать так, чтобы она меня заметила. И как только она меня заметила бы в другом конце комнаты, я подумал, что она обязательно бы ко мне подошла, обняла бы и поцеловала.

Ее босс тут же бы рассердился на нее и уволил на глазах у всей публики, на что она сказала бы ему, как всегда, что-нибудь едкое, в своем духе, рассмеявшись своим замечательным, незабываемым смехом, мы направились бы к дверям на выход в обнимку. Вот как я представлял себе свое пребывание в этом клубе.

Реальность разыгралась совсем по-другому.

Я подошел к швейцарам, они расступились передо мной, как Красное море. Улыбаясь белоснежной улыбкой, как на подбор. Мне даже не пришлось платить, чтобы меня впустили. Вот в чем преимущество, подкатить ко входу на роскошном спортивном автомобиле. Меня тут же провели в огороженную кабинку с пометкой VIP. Я не успел произнести и слова. Здесь было темно и прохладно, шумный мальчишник был в самом разгаре в зале. У меня уже сформировался план.

Подошла официантка в длинном черном платье с разрезом от бедра. Я заказал шампанское. Лучшее, что здесь было, спросил, работает ли Катрина.

Она улыбнулась.

— Конечно. Думаю, она скоро освободится.

— Я бы хотел заказать с ней приватный танец.

Ее улыбка потеряла часть блеска.

— Мне кажется, Катрина больше не танцует приватные танцы, но я уверена, что любая другая девушка будет рада вам угодить.

— Я хочу приватный танец только с Катриной, — сказал я.

Она прочистила горло.

— Если вам не трудно, подождите минуту, я позову менеджера, и вы обсудите этот момент с ним.

Ко мне тут же заспешил мужчина в черном костюме. У него были грустные глаза и длинное бледное лицо. Он радостно улыбался и повторял то, что сказала официантка. Я достал из бумажника свою карточку JP Morgan Palladium Visa, положил ее на стол и подтолкнул к нему. Карта была сделана из настоящего палладия и золота, по ней не был установлен лимит на расходы. У него чуть ли глаза не вылезли из орбит, словно у рыбака, поймавшего сокровище своей сетью.

— Я готов потратить безумную сумму денег в этом заведении на один приватный танец с Катриной. Начнем с бутылки шампанского каждой танцовщицы здесь…

Он сглотнул, адамово яблоко подпрыгнуло.

— Конечно. Я... я все организую сию минуту, сэр, для вас.

38

Катрина

https://www.youtube.com/watch?v=DfIcZtjAch8

Я водила пальцем по ободку стола в гримерке, ожидая своего выхода. Осталось одно выступление. Через два дня я получу деньги от матери Кейда и закончу с этой работой.

Дверь открылась, наш управляющий проскользнул внутрь.

— Привет, Арни, — поздоровалась я, глядя на его отражение в зеркале.

Он широко улыбнулся, и это было удивительно, потому что Арни был всегда самым суровым и мрачным человеком. В его мире — стакан никогда не мог быть наполовину полон, он всегда был наполовину пуст. Он был скучным занудой, но мне нравился, часто поддерживал меня в прошлом. Всякий раз, когда мне необходимы были дополнительные денежные средства, он всегда меня выручал.

Он нервно почесал левую руку, и тогда я повернулась к нему лицом.

— Что случилось, Арни?

Он прочистил горло прежде, чем ответить:

— Вместо шоу ты сможешь станцевать приватный танец?

Я нахмурилась.

— Нет, я же сказала, что больше не хочу танцевать приватные танцы, Арни. Найди кого-нибудь другого.

— Послушай, тебя заказал мужчина.

Я застыла.

— Меня заказал?

Он восторженно кивнул.

— Ага.

— Он с бородой?

— Нет. Он чисто выбрит и похож на сердцееда. Приехал на ламбо.

Он мог и побриться.

— Как его зовут? — С нетерпением спросила я.

— На его безлимитной карте была выгравирована фамилия Мортенсон.

У меня ухнуло сердце. Это был не он.

— Пожалуйста, прошу тебя, станцуй для него, исключительно ради одолжения лично мне.

Я отрицательно покачала головой, будучи очень разочарованной, мне казалось, я вот-вот заплачу.

— Прошу тебя, Арни. Попроси кого-нибудь другого. Я не могу танцевать, ничего больше не чувствую. Он зря потратит свои деньги.

Арни сделал шаг вперед.

— Катрина, ну, прошу тебя. Если ты станцуешь для него, то можешь не появляться в следующие два дня на работе, и я отдам тебе всю выручку от этого танца. На самом деле, после сегодняшнего танца тебе даже не придется беспокоиться о уплате аренды.

Я с удивлением уставилась на него.

— Что?

— Послушай. Просто станцуй ему. Я лично сам буду сидеть в комнате наблюдения, и, если он хоть пальцем тебя тронет, я его вышвырну. Просто станцуй этот танец ради меня. В качестве одолжения.

Я уставилась на него. Ого, видно, Арни должно быть, на самом деле, высоко ценил этого парня, раз умолял меня совершить нечто подобное.

— Прошу тебя, за все то сколько я тебе помогал, — уговаривал он.

Я вздохнула.

— Хорошо. Но предупреждаю, если этот парень сделает хотя бы одно движение в мою сторону, я переломаю ему все пальцы.

Он усмехнулся.

— Не беспокойся. Вышибалы будут поджидать снаружи. Одно неверное движение с его стороны и…

— Хорошо.

— Тогда я провожу его в комнату В5?

— Да. Я буду там через пару минут.

— Спасибо, Катрина.

— Все нормально. Ты всегда мне очень помогал, поэтому для меня это просто пустяк.

Мы улыбнулись друг другу. Смешно, но мне показалось, что я буду по нему скучать. Он был хорошим парнем… где-то в глубине души. Я посмотрела на себя в зеркало. Выглядела плохо — мало спала, под глазами залегли темные круги, которые не мог скрыть даже макияж. Я натерла себя блеском и поднялась со стула. На мне было длинное мерцающее зеленое платье, разгладила невидимые складки по телу. Прежде чем выйти из гримерки еще раз обернулась и посмотрела на себя в зеркало.

Я оказалась перед дверью в номер В5 и глубоко вздохнула. До конца не понимая, что меня так тревожит, по идеи должна быть счастлива в данный момент, а не противиться. Это было мое последнее выступление — приватный танец. Я уже поняла, что больше никогда не буду танцевать за деньги, поэтому схватилась за ручку и распахнула дверь.

Как только мои глаза встретились со взглядом мистера Мортенсона, весь воздух выскочил из легких. Он откинувшись сидел в кресле, с вытянутыми ногами. Бутылка шампанского в ведерке со льдом и два бокала стояли рядом с ним на столике.

Сердце забилось с такой скоростью, что я не могла нормально вздохнуть. Без бороды он выглядел чужестранцем, недостижимым, и все же невероятно красивым незнакомцем. Он выглядел именно, как сердцеед, как и сказал Арни, в сшитом на заказ костюме, который стоит гораздо больше, чем я смогу заработать за год.

Заиграла музыка. И я вошла внутрь комнаты…

Секунду я просто стояла и смотрела на него. Потом закрыла дверь и сделала кое-что, чего никогда в этом клубе раньше не делала. Я нажала кнопку, которая останавливала камеру наблюдения. Другие девушки, желающие подзаработать несколько лишних баксов, часто ею пользовались. В данный момент я не хотела подзаработать, просто хотела побыть с ним один на один. Я заметила, как он перевел взгляд на кнопку, которую я нажала, и понял зачем.

Я открыла рот, чтобы объясниться, но Кейд отрицательно покачал головой.

— Потанцуй для меня, Катрина.

И я начала танцевать. И танцевала так, как никогда в своей жизни не танцевала. Я выражала своим танцем все, что чувствовала к нему. Я медленно выскользнула из платья, а когда мой лифчик от бикини распахнулся, я наклонилась к его лицу. Как и должно было быть, он тут же захватил мой сосок в рот и стал сосать.

— Кейд, — простонала я. Мне очень хотелось сдаться его власти и позволить овладеть мной, но ничего подобного я не сделала. Вместо этого повернулась к нему спиной, мои ягодицы были в нескольких дюймах от его лица, наклонилась полностью вниз, стягивая маленькие черные стринги по ногам.

Я выдохнула, почувствовав, как его огромные мозолистые руки обхватили мои бедра, а его язык скользнул вверх-вниз по моей киски.

— Ты такая мокрая.

У меня не хватило сил произнести ни слова. Я полностью сосредоточилась на том, что его язык скользнул в мою киску. Прижимаясь к его рту, я пыталась получить свое облегчение, но, видно, у него были другие планы. Он прошелся губами, поцеловал меня и медленно стал облизывать мое бедро. У меня не оставалось выбора, только стоять вот так — кверху задницей, пока он с жадностью сосал и лизал, и когда я уже, наконец, поняла, что готова превратиться в полную лужу у его ног, он предоставил мне оргазм.

А потом резко развернул к себе. Я наблюдала, как он расстегивал брюки. Ему не стоило спрашивать моего согласия. Я широко раздвинула ноги и тут же опустилась на его оголенный член. О, Боже, как я скучала по нему, когда он был внутри меня.

— Черт побери, — прорычал он, как только я до самого конца опустилась на него, у меня было такое чувство, будто он упирался мне в живот.

Он взглянул в мои глаза.

— Мать твою, Катрина. Ты выглядишь потрясающе. Попрыгай на моем члене, детка.

Я ухватилась за его плечи и медленно стала подниматься, потом опускаясь. Соки из моей киски блестели на его члене. Это было так сексуально. Сначала я медленно опускалась на нем, затем все более и более жестоко, пока не взяла его целиком. Пока полностью не поглотила его член своей киской.

Чертовски было приятно — быть наполненной и растянутой. Затем он одновременно схватил в обе руки мою грудь, крепко сжал ее и стал сосать. Теперь, когда мои соски получили тепло его рук, он убрал их. Начав играть с моим клитором. Я чуть не закричала от избытка удовольствия. У меня перехватило дыхание. Я замерла на его члене.

— Отпусти себя, Катрина, — простонал он.

Со стоном я кончила, пока моя киска доила его член, разбрызгивая его семя вокруг. Я прижалась лбом к его груди, выжидая, когда смогу восстановить дыхание, слушая его сердцебиение. Быстрое и усиленное. Мне хотелось бы остаться на нем навсегда. С толстым членом внутри себя, зная, что очень быстро он станет жестким, и ему потребуется опустошить себя снова, я понимала, что мы должны привести себя в порядок и вернуться к реальности. Нам необходимо было поговорить. Медленно я скользнула вверх, сперма также медленно вытекала. Я хотела подняться, но он удержал меня на своих коленях, заторможено вставив в меня два пальца. Он наблюдал, как его пальцы входят и выходят из моей киски. Затем поднес их, покрытые нашими смешавшимися соками, к моим губам. Глядя ему в глаза, я поймал его пальцы и стала сосать.

Он вытащил свои пальцы из моего рта и вставил их обратно в мою киску, затем поднес их к своим губам и тоже стал сосать, как и я. Он прикрыл глаза, пробуя их на вкус.

Затем он поймал мою руку и положил ее себе на член, который снова стал твердым.

— Надень пальто и жди меня у ресепшен. Мы уезжаем, — произнес он.

Я встала, быстро оделась и открыла дверь. И решила вернуться в свою гримерку не через клуб, а через сцену, а затем выйти через заднюю дверь. Это был самый короткий путь.

39

Кейд

Кактолько она вышла за дверь, я быстро оделся и встал. Даже если бы я не понял этого раньше, то окончательно понял сейчас. Катрина была моей. Она не останется в этом заведении ни секунды. Я открыл дверь и увидел Катрину у сцены. Было ясно, что она хотела пройти через нее.

Но когда она была уже близко к противоположному выходу, одинокий мужчина что-то ей сказал. Я не слышал, что он ей сказал, потому что был слишком далеко, но видел, как она отреагировала на его слова, и почувствовал ярость. Должно быть, он сказал что-то грязное, неприличное, что так ее расстроило. Она что-то ответила ему, но я опять не смог разобрать ее слова, отчего он сердито встал. И как он слегка споткнулся, я понял, что он достаточно пьян.

Поэтому пошел в ее сторону.

Она меня так и не видела.

Мужчина тыкал в нее пальцем и кричал:

— Вернись на сцену, маленькая сучка!

Я перешел на бег. Он набросился на Катрину, схватив ее за щиколотку. Она сумела стукнуть его кулаком по голове, но парень был настолько пьян, что с таким же успехом она могла ударить его доской два на четыре метра, ему бы все было не почем.

Он стал тащить ее со сцены. Мне захотелось убить этого засранца.

Она закричала, и вдруг все вокруг стало замедленно двигаться. Я почувствовал, как ее крик эхом отразился вокруг меня, пока она падала на спину, этот мудак продолжал тянуть ее вниз. Но я успел и поймал ее во время приземления. Она снова оказалась в моих объятиях и смотрела на меня с замешательством и шоком, до конца не понимая, как я тут оказался.

— Я поймал тебя, детка, — прошептал я ей на ухо.

Как раз в этот момент появились вышибалы и занялись этим идиотом. Но у меня все же было искушение пнуть его ногой в живот. Меня остановило только одно — я успокаивал себя тем, что получил то, зачем пришел сюда.

С Катриной на руках я вышел из клуба полный уверенности в правильности своего решения, как и тогда, когда вытаскивал ее из машины в горах, относя к себе в хижину. Вокруг нас царил полный хаос, но я был совершенно спокоен.

На улице на холодном воздухе я опустил Катрину на землю, снял пиджак и накинул ей на плечи. Она взяла мое лицо в руки.

— Мне не хватает твоей бороды. — Тихо, даже застенчиво произнесла она.

— Она очень быстро отрастет.

— Нет, мне кажется, таким ты мне тоже нравишься.

Я хмыкнул, и вдруг она обняла меня, зарывшись в мои руки, заплакала.

— Прости меня, Кейд. Все так запуталось. Ничего такого не должно было произойти, я клянусь тебе. Мне очень жаль, что так все вышло.

— Все хорошо. Сейчас я с тобой.

— Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — всхлипывала она у меня на груди.

— Прости меня, что я так долго шел к тебе. Мне нужно было собраться с мыслями.

— Я не проститутка. И не должна была спать с тобой. Я просто не могла перед тобой устоять. — Она отстранилась и заглянула мне в глаза.

— Ты должен знать, что я работала в этом клубе из-за своей сестры. Она нуждается в постоянном уходе, а по-другому я не могу заработать деньги.

— Все хорошо. Это не важно. Ничто сейчас уже не важно.

Мы долго стояли в объятиях в прохладном воздухе ночи. Мне было так приятно прижимать ее к себе. Хотя казалось, что это не самое романтичное место, по которому время от времени пошатываясь проходили пьяные мужчины, но для меня это место было просто прекрасным.

— Ты пойти ко мне в гостиничный номер?

— Сейчас?

— Да, нам нужно поговорить.

— Хорошо, я пойду с тобой, куда скажешь.

40

Кейд

Когда мы прибыли в «Гранд отеля», где я забронировал номер, она посмотрела на меня со странным выражением.

— Это и есть ты настоящий, Кейд?

— Да, это я, но я же и тот мужчина, с которым ты делила хижину, это тоже я. Думаешь, ты справишься?

Она прикусила губу и улыбнулась.

— Смогу справиться с чем угодно, пока ты со мной.

Консьерж открыл дверь, и мы вошли.

— Добрый вечер, мистер Мортенсон, — поздоровался менеджер.

— У тебя другая фамилия, не как у матери? — спросила она.

— Да, но думаю, что с тобой заключала контракт она под ложной фамилией.

Она кивнула.

— Мне кажется, она показала тебе фотографии.

— Да.

Двери лифта распахнулись, и мы вошли внутрь. Я держал руку у нее на пояснице и мне хотелось опустить ее ниже, но она точно знала, к чему это могло привести. Сначала нам необходимо было поговорить. Мне необходимо было разобраться во всем этом бардаке. И тоже было что сказать и в чем признаться. Я никогда никому ничего подобного не говорил.

Лифт остановился на нашем этаже, двери открылись. Мы подошли к номеру, я вложил ключ-карту в щель. Как только мы вошли в номер, Катрина повернулась ко мне, беспокойно оглядывая меня взглядом.

— Кейд, с тобой все в порядке?

Как мне начать то, что я хотел ей рассказать? Чувствуя внизу живота огромный зажатый клубок, который не знал, как распутать.

— Да, со мной все хорошо.

— Просто ты выглядишь сейчас как... я не знаю даже.

— Нет, все хорошо. Я должен тебе кое-что рассказать ужасное. Я знаю, что то, что я скажу... меня будет мутить от этого.... Но ты должна узнать, только тогда мы сможем поговорить о «нас». В смысле, если ты захочешь. Возможно, после моего признания ты не захочешь иметь со мной ничего общего. — Я глубоко вздохнул. — Я знаю, что чувствую к тебе нечто особенное. Я не могу избавиться от тебя ни на минуту, постоянно думаю, особенно, когда ты уехала. Надеюсь, ты чувствуешь то же самое, но…

— Я тоже постоянно думаю о тебе и безумно по тебе скучаю. Мне плохо без тебя, Кейд. И я очень переживала, что ты подумаешь обо мне, увидев те фотографии. Поэтому, чтобы ты мне не сказал, я все равно буду не против…

— Прошу тебя, остановитесь. Лучше послушай то, что я собираюсь тебе рассказать, прежде, чем ты будешь делать выводы. — Волна эмоций захлестнула меня, мне пришлось сесть, закрыв лицо руками. Глаза жгло от слез, голос дрожал. Давние, похороненные эмоции зашевелились внутри, как какой-то торнадо, готовый вырваться наружу и сокрушить все вокруг. Это было ужасно, страшно и невыносимо.

— Я внимательно тебя слушаю. Не торопись. — Катрина опустилась на колени передо мной, потирая мне спину.

— Если коротко, то я на самом деле, ужасный монстр. То, что я сделал…

— Кейд, прекрати. Чтобы ты не сделал, сейчас все будет хорошо. Послушай, я столько времени танцевала для этих ужасных мужчин, и ничего. Я понимаю, что ты хочешь мне рассказать о чем-то ужасном, таком же, как и мое прошлое. Наше прошлое перекроет друг друга. — Она обняла меня, пытаясь утешить, но мне стало еще больнее. Я убрал с себя ее руки и посмотрел ей в глаза.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что подтолкнуло меня поселиться на той горе? Совсем одному в той хижине?

Она улыбнулась.

— Я решила, что может ты пытался скрыться от матери? Разве не так?

Катрина вызвала у меня улыбку своими словами.

— Если бы все было так просто.

Она нахмурилась и с тревогой посмотрела на меня.

— У тебя были проблемы с законом?

— Нет. — Я глубоко вздохнул и начал с самого начала. — Не знаю сколько ты обо мне знаешь, но я занимался финансами. Ничего за свою жизнь не построил, ничего не создал. Я покупал и продавал всевозможные компании. За долю секунды я мог, благодаря своим суперкомпьютерам, заработать миллионы долларов. Я был будто вампир, сосущий кровь, пот и слезы обычных людей. Но я этого ничего не замечал. Вообще ничего. Также, как и мое окружение, которое считало меня важной шишкой. Частенько меня приглашали на лучшие вечеринки и чествовали на всевозможных мероприятиях.

Я остановился и уставился на маленькую звездочку на ковре.

— Я испытывал настоящий, абсолютный кайф от подобного убийства компаний, у меня хорошо все получалось. Очень хорошо. С уверенностью могу сказать, что вся моя жизнь — была работой. Заядлый трудоголик. Я работал все дни недели и большую часть выходных. Даже, после женитьбы.

— Боже. — Катрина присела на один из стульев. — Ты женат?

— Нет, не женат. Уже нет. Выслушай меня до конца, прошу тебя.

Она побледнела.

— Прости, продолжай.

— Мы с Кристиной были из одного окружения, начали встречаться, она забеременела, поженились. Глупое решение. Оглядываясь назад, мы не должны были связывать себя узами брака. Определенно наш брак был заключен не на небесах, я не любил ее. В очередной раз поддался на уговоры матери в этом вопросе. Так или иначе, брак без любви развалился очень быстро. В основном из-за меня. Меня все время не было дома. Никто бы не согласился строить со мной жизнь. Почти сразу после рождения близнецов мы стали чужими, но я ее не бросил. Я не хотел ее, но при этом не хотел и других женщин, так продолжалось несколько лет. Я оставил ее в покое и сосредоточился на своем бизнесе. Я зарабатывал так много денег и стал настолько влиятельным, что меня пригласили на встречу в клуб Бильдерберг. Дети росли и были счастливы. Боже, я не могу об этом спокойно говорить!

Я встал и с отчаянием пнул ножку кресла. Стыд и гнев, которые испытывал к себе, снова нахлынули на меня. Я вспомнил то время. Я ненавидел слова, которые должен был произнести. Сделав несколько глубоких вдохов, снова повернулся к Катрине.

— Продолжай, Кейд. Скажи это. Ты меня пугаешь.

— Прости. Не бойся. Я просто никогда никому не рассказывал об этом раньше, и я ненавижу себя… тем, кем я был тогда.

Она поднялась и коснулась моей руки.

— Ты видел мои фотографии. Я ненавижу ту себя.

Я сел на диван рядом с ней, но не мог говорить. Она решила, что ее фотографии танцев для мужчин были ужасными. Она понятия не имела, насколько я был ужасен. Я обхватил голову руками.

— О, Кейд, — прошептала она.

— Мои дети, — произнес он сорвавшимся голосом.

— Близнецы, — подсказала она.

Я кивнул.

— Мальчик и девочка.

— Они живут со своей матерью? Ты встречаешься с ними? — спросила Катрина.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Почему? — поинтересовалась она, и в ее голосе послышался страх.

— Потому что... потому что... однажды ночью... я очень поздно пришел с работы. — Я встал и отошел от Катрины, подошел к окну и остановился. Я смотрел в темное небо и вспоминал ту ночь.

41

Кейд

Два года назад

https://www.youtube.com/watch?v=2shR99NnwCA

Я пришел домой, как обычно, поздно, вошел в дверь, почувствовав странный запах. Запах чего-то подгоревшего. Я прошел через пустой дом и увидел, что в столовой на столе стояли свечи.

Она сожгла мой ужин.

Я нахмурился, поскольку ни одного назначенного ужина не пропускал.

Поднялся по лестнице, за раз перепрыгивая через две ступеньки, направляясь прямо в детскую. Дети спали. Я поцеловал их, понимая, что слишком многое пропускаю в их жизни. Я видел, как быстро они росли, судя по тому, насколько тесно им становилось в своих кроватках. Я ослабил галстук и решил, что пришло время изменить свою жизнь. Мне не хотелось совсем упускать их детство. Я пошел в нашу спальню, Кристина сидела у камина. Она пила, глаза были остекленевшие.

— Ну и ну, — пробормотала она. — Посмотрите, кто пришел.

— Я буду спать в гостевой спальне, — сказал я, отворачиваясь.

— Правильно, убегай. Маленький трус, — насмешливо ответила она.

Я обернулся.

— Зачем ты пьешь, если не можешь сдерживаться?

— Зачем ты пьешь, если не можешь сдерживаться? — передразнила она меня. — Я пью, потому что несчастна, Кейд. Потому что чертовски несчастна.

Я ничего не почувствовал от ее слов.

— Ты хочешь развестись?

— Развод, — завизжала она. — Вот твой ответ на все, да?

— Ну, если ты так недовольна мной и наше соглашение тебя не устраивает, я подумал, что лучшим решением будет развестись. Я не в восторге от нашей ситуации, — ответил я, как мне казалось разумно.

Она вскочила с кресла.

— Ты не в восторге! Раньше ты мог меня обмануть, но не сейчас. У меня сложилось впечатление, что ты именно этого и хотел, безбожный, бессердечный человек. У тебя есть положение в обществе, работа, деньги, жена, которая просит у тебя хотя бы немного любви, двое прекрасных детей. Чего еще можно желать?

Я пожал плечами.

— Спокойствия, когда я возвращаюсь с работы.

По ее реакции было такое впечатление, словно я нажал какую кнопку. Она на глазах у меня превратилась в ненормальную. Ринувшись ко мне, визжа, как ведьма, с искаженным лицом, пытаясь расцарапать мне лицо. Я поймал ее за руки и удержал.

— Успокойся, Кристина. Успокойся, черт возьми.

Как только она перестала брыкаться и кричать, я отпустил ее. Она отступила и посмотрела мне в глаза с ненавистью.

— Я попрошу Стивена завтра начать готовить бумаги о разводе.

— Для тебя все вот так просто, да?

— Я тебя не понимаю. Ты меня ненавидишь. Ты со мной несчастна, но не хочешь выбраться из этой ситуации. Что тебе надо?

— Я хочу, чтобы ты любил меня, — воскликнула она.

Я посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Неужели она ничего не поняла? Нельзя заставить себя полюбить кого-то, либо чувствуешь любовь к кому-то, либо нет, я ничего к ней не чувствовал. Никогда.

— Прости, но я не люблю тебя, Кристина.

Она отрицательно покачала головой.

— Какой же я была дурой! Я столько отдала тебе своей любви. Ну все, хватит. Давай, иди спи в гостевой спальне. Спокойной ночи.

Я постоял еще минуту, потом повернулся и пошел в гостевую спальню. На самом деле, последнее время я очень часто там спал, даже большая часть моего гардероба уже переехала туда. Уже давно перевалило за полночь, но мне необходимо было поработать, поэтому я, лежа на кровати, подпирая спину подушками, включил свой ноутбук. И я был настолько поглощен цифрами на экране, что почти не слышал, как завелся двигатель автомобиля. Но в ночной тишине все звуки кажутся очень громкими. Я отложил ноутбук и подошел к окну. Как раз увидев, как уезжает моя жена и меня пробил холодный пот. Я бросился в детскую спальню.

Она забрала детей.

Я позвонил ей.

Она ответила на звонок, рыдая.

— Кристина, вернись. Давай поговорим, — сказал я как можно спокойнее, насколько мог, хотя сердце колотилось от страха. Я слышал, как заплакал сын у нее в машине.

— Заткнись, — прикрикнула она на него.

— Кристина, послушай, вернись. Ты выпила. Ты не должна вести машину.

— Вернуться для чего?

— Просто возвращайся. Я изменюсь, стану другим.

— Ты лжец, Кейд Мортенсон. Большой, огромный лжец.

— Прошу…

Остальные ее слова были прерваны леденящим кровь криком и звуком удара. Несколько секунд я не мог даже пошевелиться, отказываясь верить. Я не отключил телефон, я все слышал. Я не мог отключиться, хотя звуки, которые слышал, были ужасными. Я никогда их не забуду. Я стал звать ее, услышал ее хриплое дыхание, а потом она сказала.

— Надеюсь, теперь ты счастлив.

Адреналин пульсировал в крови, я позвонил в полицию, пока сбегал вниз по лестнице. Запрыгнул в машину и помчался вперед, проехал не много. Ударил по тормозам, каждый нерв в моем теле был, словно в огне.

Она врезалась в десятитонный грузовик, от машины ничего не осталось. Я не побежал к месту аварии, а просто в оцепенении направился к дымящейся груде металла, понимая, что в живых никого не осталось.

И то, что я увидел не забуду до конца своих дней.

42

Катрина

Я прочистила горло и попыталась прийти в себя, скрыть свой ужас. Не думаю, что мне это удалось. Я даже представить себе не могла, через что ему пришлось пройти. Я готова была станцевать для миллиона мужчин, чем пройти через такое.

— Я поступил беспечно, — прошептал он. — Она была права. Я был бессердечным монстром, думал только о себе. Я должен был обратить внимание, что она находится на грани срыва и не должен был ее отпускать. И если бы я подумал об этом, все было бы по-другому. Моя девочка может и не проснулась, но я слышал, как мой сын плакал на заднем сиденье. Я виню себя в их смерти, только мне стоит нести ответственность за то, что случилось.

— Нет, это не твоя вина, — страстно воскликнула я. — Это не ты сел в машину в пьяном состоянии. Не ты же врезался.

Он повернулся и посмотрел на меня с мукой в глазах.

— Вина только моя. Она поехала к матери. Через три мили, она была бы у нее. Если бы я ей не позвонил, она доехала бы до дома матери.

— Мы никогда не узнаем доехала или нет. Но ужасные, трагические несчастные случаи происходят каждый день. Они сокрушают наши сердца, но мы не властны над ними. И это тоже случайная авария.

Он рассеянно провел руками по волосам.

— Эти воспоминания разбередили мне душу, Катрина. Не думаю, что наступит такой день, когда я буду чувствовать себя менее виноватым. Не знаю, смогу ли я жить здесь с людьми. Мне было лучше, когда я был в горах.

— Тогда почему ты спустился с гор?

— Потому что я должен был найти тебя. Без тебя в горах находиться невозможно.

Я улыбнулась.

— Тогда я пойду с тобой в горы и буду там жить. Можно ведь жить в горах и постепенно начинать общаться… совсем по чуть-чуть с обществом, а?

Он кивнул. Но аура печали вокруг него не сдвинулась. Может она так и останется с ним навсегда, но я чувствовала, что смогу его сделать счастливым. Когда-нибудь у нас появятся дети и постепенно я смогу вернуть его к цивилизации.

Я все исправлю.

Поэтому я подошла к нему и прижалась щекой к его груди.

— Я мало знаю о тебе, почти ничего, но я люблю тебя, Кейд, — прошептала я. — Ты не тот, кого я встретила несколько дней назад. Ты моя вторая половинка. Я всегда тебя знала.

Он обхватил меня руками.

— Не знаю любовь ли это, но мое сердце так долго было заморожено… но чувства настолько сильные, что я готов подняться в горы, пересечь моря и умереть ради тебя.

Я смотрела на него со слезами на глазах.

— Если это не любовь, то я не знаю, что это такое тогда.

— В таком случае, я люблю тебя, Катрина. — Он остановился и почесал подбородок. — Черт, я даже не знаю твоей фамилии.

Я усмехнулась.

— Катрина Блэк.

Он нежно улыбнулся.

— Думаю, это не особо имеет значения. Катриной Блэк ты будешь не долго.

У меня сердце готово было выскочить из груди.

— Мы будем делать шаг за шагом, хорошо. По одному в день. У нас есть все время в мире.

Он коснулся моей нижней губы.

— Знаешь, иногда я представлял тебя ангелом. Ты словно появилась из ниоткуда, принесла радость и свет в мой мир.

— Вообще-то, мое сценическое имя Ангел. Я выхожу в маленьком белом костюме с крыльями.

Он улыбнулся.

— Он должен тебе идти. Иногда, глядя на тебя, спящую внизу, я чувствовал себя Сайлесом Марнером, когда он смотрел на золотые волосы девочки, которая к нему пришла, и думал, что он отыскал свои потерянные золотые монеты. Ты — мое потерянное золото. Но я хочу бросить тебе вызов, если ты готова будешь его принять. («Сайлес Марнер» роман Джорджа Элиота, — прим. пер.)

— Какой? — С любопытством спросила я.

— Твоя задача, чтобы я не превратился в старика Гаффорда. Если ты останешься со мной, у меня будет меньше шансов превратиться в несчастного старого горца-отшельника. Готова ли ты к этому?

Я улыбнулась.

— О, не так уж мне трудно будет тебя поддерживать в нужной форме. Я уже поняла, хотя была с тобой всего несколько дней, как я смогу это осуществить.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, именно этим ты и занималась.

— Но я хочу рассказать тебе свою версию истории с твоей матерью, а потом хочу рассказать тебе о своей сестре.

И мы рассказывали друг другу час, потом второй, всю ночь и следующей ночью, и следующую-следующую ночь. …

Эпилог

КАТРИН

Прошел год

— Выглядит так красиво, — вздохнула я, с удивлением оглядываясь вокруг. Моя сестра сделала для нас самую красивую арку, под которой мы могли бы пожениться. Потом она нашла парней в городе, которые установили ее у ручья, украсили свежими полевыми цветами с гор. Сверху арки стояли кремовые свечи, она была деревенской, простой и красивой.

— Ты это серьезно? Я просто хочу сказать, что у тебя могла бы быть самая грандиозная свадьба, которую видела Америка. Лучше, чем свадьба Ким Кардашьян.

— Которая по счету?

— Хорошо, хорошо, — со смехом ответила она.

Я посмотрела сестре в глаза. Они сверкали силой и здоровьем, мне пришлось тяжело сглотнуть, чтобы не заплакать. После первой операции она открыла глаза и поблагодарила меня. Она сказала, что я не ее сестра, а ангел, посланный ей Богом. Я покачала головой и сказала, что это она ангел, посланный Богом мне. Если бы она не заболела, я бы не заключила бы контракт с Линн. И никогда бы не встретила Кейда. Моя жизнь была бы скучно и будничной.

— Да, клянусь, что именно такую свадьбу я и хотела, — ответила я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать ее в щеку. — Главное, что ты здесь, и Кейд, а остальные не нужны.

Она засмеялась.

— Меня это устраивает. Если ты счастлива, то я тоже счастлива.

— Я счастлива. Дико, необоснованно, невероятно счастлива.

Она усмехнулась.

— Вот и хорошо.

— Тогда пойдем, мне нужно надеть платье.

Мы помахали Большому Биллу и оставили его ждать снаружи. Большой Билл был единственным парнем в городе, кто мог нас поженить. Мне кажется он был сторонником какой-то спиритической группы, где и получил право росписи молодых, но неважно. Он был очень хорошим парнем и был рад провести для нас церемонию в обмен на несколько недавно пойманных форелей из ручья и бутылку домашнего джина.

Да, я сама стала готовить джин. Я обнаружила, что у меня особый талант к изготовлению спиртного.

Мы вошли в хижину. Говорила ли я, что хижина теперь выглядела совсем по-другому? Кейд ее расширил, в два раза. Я настояла на одном, чтобы наше спальное место было больше, но таким же на возвышении, как и в той хижине. По какой-то странной причине, ночью забираясь в постель к Кейду, я каждый раз чувствую трепет внизу живота. Иногда мне немного грустно, что мы больше не живем здесь постоянно.

Как-то летним утром Кейд объявил, что он закончил прятаться в горах. Он захотел начать совершенно новую жизнь и собирался перевезти скульптуру, которую вырезал с меня, когда мы только познакомились, из хижины в наш дом в городе. Это было первое полено, которое он не смог выбросить и уничтожить. Он сказал мне, что пытался, но, когда поднял топор, просто не смог ее разрубить. Что-то в нем изменилось навсегда.

Мы с Кейдом стали проводить все больше времени в городе. Иногда приезжали сюда, когда хотели побыть вдвоем.

Однажды, когда мы рыбачили, он встал на колени и сделал мне предложение. И ответить ему «да» для меня оказалось самым простым решением, которое я когда-либо принимала в своей жизни. На самом деле, мне даже и не нужно было ничего принимать. Я всегда знала, что он — моя судьба. С того момента, когда я тогда открыла глаза и увидела мужчину, похожего на медведя, мое сердце уже поняло, что я откусила больше, чем смогу проглотить.

И это было правильно. Не жевать.

Он проглотил меня целиком.

Я не сказала Кейду, что старушка из города сшила мне свадебное платье. Великолепное, простое белое платье с декольте и открытой спиной. Все было идеально. Простое и красивое, как и все вокруг, как и наши отношения с Кейдом. Анна помогла мне его надеть, потом она вставила цветы мне в волосы.

— О, боже мой, Катрина. Ты такая красивая.

— Если бы только мама и папа могли видеть нас сейчас.

— Они смотрят на нас сверху, Катрина. Они смотрят на нас, — тихо сказала она.

У меня на глаза навернулись слезы.

— Я люблю тебя, Анна.

— И я люблю тебя еще больше.

Когда я вышла из хижины и пошла по тропинке к арке у ручья, Кейд повернулся в нашу сторону. Выражение его лица, когда он увидел меня в белом платье, навсегда останется у меня в памяти. Он моргнул пару раз, чтобы смахнуть слезы, а потом, конечно, я начала плакать, как чертов водопад. Слава Богу, тушь была водостойкая.

Он приподнял большим пальцем мой подбородок и сказал:

— Ты — моя жизнь.

Я знала, что у нас не всегда будут только счастливые моменты в нашей совместной жизни, но хорошие моменты настолько хороши, что они смогут перевесить любую проблему, которая может возникнуть.

Позже вечером я собираюсь сказать ему о малыше, который растет у меня в животе.

Эпилог 2

Линн

— Не понимаю, почему ты хандришь. Ты должна танцевать от радости. Кейд спустился с гор, ты же так и хотела, не так ли? — посмеиваясь спросил Мейсон, мой младший сын.

— Он женится на стриптизерше, — огрызнулась я.

Мейсон засмеялся. В отличие от Кейда, который всегда заботился, чтобы я была счастлива, Мейсону было, однозначно, наплевать счастлива я или нет.

— Что тут смешного? Тебе не стыдно иметь стриптизершу в качестве невестки? Все наши друзья, должно быть, потешаются над нами.

Он пожал плечами.

— Теперь я понимаю, почему она ему понравилась.

— Не будь таким пошлым.

Мейсон снова засмеялся.

— Не надрывайся так, мама. Он счастлив. К тому же, он простил тебя за то, что ты натворила, думаю, ему далось это не легко. Я лично не думаю, что простил бы.

Я проигнорировала насмешки моего сына.

— Если он так счастлив, почему меня не пригласил на эту чертовую языческую церемонию, которую она называет свадьбой?

— Наверное, поэтому и не пригласил, раз для тебя эта церемония языческая.

— А как бы ты это назвал? В горах, без семьи. Человек, который их расписывает, даже не проповедник. Не могу поверить, что мой старший сын так со мной поступил.

— Он никак с тобой не поступил. Он просто наслаждается и живет своей жизнью. Ты не думаешь, что он заслуживает счастья после того, что с ним произошло?

— Да, да, конечно, но почему его счастье должно быть обязательно с ней?

Он вздохнул.

— Тебе лучше с ней помириться. У меня такое чувство, что скоро мы услышим топот маленьких детских ножек.

Я села в свое кресло.

— Может они расстанутся.

— Не рассчитывай на это. В последний раз, когда я ужинал с ними, Кейд был полностью и целиком поглощен ею также, как и она.

Я выпрямила спину.

— Когда это было?

— Месяц назад.

Я посмотрела на него с упреком.

— И ты не додумался пригласить меня?

Мейсон улыбнулся.

— Чтобы испортить отличный ужин. Нет, спасибо.

Я нахмурилась.

— Не знаю, что я такого сделала, что заслужила таких сыновей — тебя и твоего брата.

Мейсон встал.

— Ну, хорошо. Мне пора идти.

— Куда ты направляешься?

— У меня очень интересное свидание.

Я почувствовала себя немного грустно. Один сын меня бросил, другой собирался на интересное свидание.

— С кем?

— С одной нахальной женщиной, которая подыскивала для себя фальшивого жениха, чтобы пойти с ним на свадьбу своего бывшего. Поскольку мне нечем было заняться, я согласился.

Я закрыла глаза и почувствовал, как начинается головная боль.

История Мейсона. Скоро