Эгоманьяк [Ви Киланд] (fb2) читать онлайн

— После второго раунда мы примем ванну. Как тебе такое?

Божественно.

— Ты собираешься оставить опцию с ванной, если я буду слишком уставшей для второго раунда?

— Не волнуйся. Я сделаю все сам. Ты можешь просто лечь на спину, наслаждаться моим языком и мечтать о ванне.

— Только подумать: я отказалась вчера от всего этого.

— Это был последний раз, когда ты отказала мне.

— Неужели?

— Ты ставишь на это свою чертову задницу. Теперь, когда я знаю, как хорошо нам вместе, ты можешь сказать «нет», но я не приму это за ответ.

***

— Я оставил метку.

Дрю набрал в ладони теплой воды и позволил ей стекать большими каплями по моему напряженному соску. Я была зажата между его ног, когда мы вместе нежились в ванной.

— Где?

— Здесь, — он указал на красную отметину на моей груди, которую я не заметила.

— Все нормально. Скорее всего, ее никто не увидит.

Он застыл.

— Скорее всего?

— В смысле, она будет скрыта моим бюстгальтером, так что если я даже разденусь перед кем-то, например, в спортзале или у врача, они, скорее всего, ее не увидят.

— То есть ты не собираешься трахаться с кем-то, пока она не сойдет?

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Так эта акция не одноразовая?

Дрю изучал мои глаза.

— Нет.

— Тогда ладно. Никто другой не увидит мою помеченную кожу, так что нам не о чем беспокоиться.

Его челюсть расслабилась.

— Хорошо. Потому что эта отметина не единственная.

— Что? Где еще?

— Здесь, — он коснулся пятнышка на моей ключице. — Здесь, — указал на место чуть ниже моего уха. — И абсолютно уверен, что ты обнаружишь несколько на внутренней стороне бедер.

Я рассмеялась.

— Против этих я точно не возражаю. Но ты не можешь оставлять засосы на шее, где их могут увидеть мои пациенты. Многие из них переживают тяжелые времена в своих отношениях, и им не стоит видеть доказательство того, как хорошо я провела ночь.

— Усек. Я ограничусь отметинами на твоих сиськах, бедрах, киске и заднице.

— Ты знаешь, что у тебя грязный рот?

Он ущипнул меня за сосок.

— Ты не выглядела недовольной, когда я был внутри тебя.

— Ага.

Мне было нечего сказать, учитывая его правоту. А еще я почувствовала жар на щеках.

Дрю хмыкнул.

— Ты объезжала мое лицо, но сказанные мной «сиськи» и «киска» до сих пор заставляют тебя краснеть.

— Заткнись.

Я брызнула в него водой.

Дрю смахнул брызги, и я расслабилась в его руках, наслаждаясь гидромассажем. Бурлящий звук был белым шумом и оказывал на меня успокоительный эффект. Последний час у меня в голове кружилась кое-какая мысль, и я не могла вытряхнуть ее.

Через некоторое время бурление прекратилось, и я снова стала нервозной.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Твоя задница прижата к моим яйцам. Полагаю, это не тот вопрос, на который я захочу отвечать, раз уж ты выжидаешь, чтобы озвучить его.

Такой умник. Я все равно спросила:

— Что такого произошло в вашем браке, что вы решили развестись?

Он вздохнул.

— У тебя уже кожа поморщилась. Уверена, что хочешь это услышать? К тому времени, как я закончу вываливать все дерьмо, случившееся с Алексой, ты будешь выглядеть на девяносто.

Алекса. Я уже ее ненавидела, просто за имя.

— Расскажи краткую версию.

— Познакомились в мой последний год в колледже. Через три месяца занятий сексом забеременела.

У него есть ребенок?

— Ого. И ты женился?

— Ага. Не самое умное решение, как показала практика. Но она казалась милой и носила моего ребенка. А еще ее жизнь сильно отличалась от моей, я рос в деньгах, так что хотел обеспечить Алексу и своего ребенка.

— Это очень благородно.

— Мне кажется, ты путаешь благородство с наивностью.

— Ни капельки. Думаю, это невероятно, что ты хотел убедиться в том, чтобы у них была хорошая жизнь.

— Ага, ладно… Короче говоря, она не была хорошим человеком, которым претендовала называться в начале, но я пытался в течение долгого времени.

— Что тебя в конце концов подтолкнуло покончить с этим?

Некоторое время Дрю молчал. А когда снова заговорил, его голос сломался.

— Это закончилось в ту ночь, когда она попала в автомобильную аварию с моим сыном.

Глава 25

Дрю

Канун Нового года.

Три года назад.

Я смотрел на крест, висящий на стене моего сына. Это вдохновило меня на молитву ровно год назад. Детская кроватка, которую я вешал, исчезла, ее сменила пластиковая, в форме гоночного автомобиля. Я бы перевесил крест после того, как Бог ранее намекнул, что мне не повезло с осуществлением желания о здоровье моего отца. Он умер три дня назад.

После утренней службы несколько человек вернулись к нам на обед. Я был благодарен, что теперь они ушли, мне нужна была тишина. Еще мне хотелось немного выпить в спокойствии. Я покрутил янтарную жидкость в своем стакане.

Дверь распахнулась, но я не потрудился повернуться. Руки, обернувшиеся вокруг моей талии и соединившиеся спереди, накрыли пряжку моего ремня.

— Что ты здесь делаешь? Бэк в игровой с сестрой. Он не вернется еще час или два.

— Ничего.

— Приходи в гостиную. Позволь сделать тебе массаж плеч.

Последний год между мной и Алексой был трудным. Не то чтобы мы много ругались, но новизна уже давно испарилась из наших отношений. Общих у нас было всего три черты: мы оба любили секс. Деньги — я зарабатывал, она тратила. И наш сын. Но когда ты работаешь по десять часов в день, а ночами и в выходные заботишься о своем буквально умирающем на твоих глазах отце, даже секс отходит на второй план.

Прежде чем мой отец начал так быстро угасать, я пытался заинтересовать свою жену новыми хобби, дать нам что-то общее. Но кроме посещения спектакля, который играл ее новый класс, это не было легко. Я отрепетировал с ней реплики, но она сказала, что я не вкладываю достаточно сердца в свою игру. Вероятно, это происходило потому, что я не был гребаным актером. Я ходил смотреть на ее репетиции, но она говорила, что мое присутствие заставляет ее слишком много думать о своем выступлении. В конце концов я оставил попытки. Хотя последние несколько дней она была абсолютно невероятной.

Я развернулся и обнял жену, целуя в макушку.

— Ладно. Идем. Мои плечи напряжены. С радостью.

Примерно через пятнадцать минут я начал расслабляться, пока Алекса не вернула напряжение моим плечам.

— Мы должны сегодня вечером пойти на вечеринку Сейдж.

— Я похоронил отца два часа назад. Единственного родителя, учитывая, что моя мать свалила со своим бойфрендом, когда я был немного старше нашего сына. Я не в настроении для вечеринки.

— Но это наша годовщина. И канун Нового года.

— Алекса, я не пойду на ебаную вечеринку сегодня. Поняла?

Она прекратила массаж.

— Тебе не обязательно быть придурком.

Я сел.

— Придурком? Ты ожидаешь, что я пойду на вечеринку в день похорон моего отца? Не думаю, что именно я веду себя как придурок.

Моя жена была раздражена. Наша разница в пять лет иногда ощущалась как все двадцать.

— Мне нужна вечеринка. Последние несколько месяцев были депрессивными.

Не то чтобы она помогала мне с отцом или что-то в этом роде. Каждые выходные, пока я ухаживал за ним, она тусила с друзьями, обычно на шопинге или обедая бог знает где. Ее эгоизм наконец дошел и до меня.

— Какая часть последних месяцев была депрессивной? Проживание на Парк Авеню и просаживание тысяч на шопинг каждую неделю? Или, может, няня, приглядывающая за нашим сыном, чтобы ты могла посещать актерские классы и ходить на ланчи? Как насчет трехнедельной поездки в Атланту, чтобы навестить своих незрелых друзей, та поездка, где ты летела первым классом и остановилась в самом центре Сент Реджинс, вместо того чтобы остаться в захолустном доме своего брата? Это, должно быть, было удручающе.

— Мои друзья не незрелые.

Я рассмеялся и собрался ответить, но решил, что лучше выпью, чем продолжу этот разговор. Из всего сказанного мной ее задели только слова о том, что ее друзья были незрелыми? У нее извращенное, блядь, чувство приоритетности. Я пошел на кухню и налил себе еще одну порцию.

— Алекса, иди на вечеринку сама.

К тому времени, как я открыл глаза, солнце уже садилось. Алекса взяла Бэка в торговый центр, чтобы купить еще одно новое платье, а я отрубился на диване после того, как допил свой напиток и поспорил с ней. Сев, я пробежался пальцами по волосам. Мне не стоило удивляться тому, что Алекса планировала пойти сегодня на вечеринку. Не дай бог, она пропустит вечеринку, особенно в канун Нового года. Вероятно, я проявил к ней больше доверия, чем она заслужила по части самоотверженности.

Желудок заурчал. Я не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Может, вчера? Думаю, это был обед в итальянском ресторане между утренней и обеденной встречами в похоронном бюро. Покопавшись в холодильнике, я достал тарелку, заказанную этим утром, и набрал антипасти пальцами. Пока набивал рот, начал звонить мой телефон, и сначала я его проигнорировал. Но сразу после этого он снова зазвонил, и я потянулся, чтобы проверить звонившего. Это был местный номер, один из знакомых мне. На третьем звонке я покопался в телефонной книжке в своей голове и наконец понял, почему он мне знаком.

Я связывался по нему последние несколько месяцев, каждый раз, когда здоровье моего отца ухудшалось. Звонила Больница Ленокс Хилл.

***

Водитель такси кричал на меня, когда я побежал к входу в отделение неотложной помощи. По-видимому, я вышел в такой спешке, что забыл закрыть дверь машины.

— Мои жена и сын попали в автомобильную аварию. Их доставили на скорой, — крикнул я женщине в круглое отверстие в стене из оргстекла, за которой она сидела.

— Фамилия?

— Джаггер.

Она посмотрела вверх и приподняла одну бровь.

— Эти губы, я должна спросить. Какое-нибудь отношение к Мику?

— Нет.

Она сделала важное лицо, но указала на дверь слева от меня.

— Комната 1А. Я позову вас.

Тупая травма живота. Вот что сказал нам доктор два часа назад. Алексе были нужны несколько швов на голове, но Бэк не был настолько удачлив. Его автокресло приняло на себя весь удар, когда водитель цветочного фургона не справился с тормозами и проехал на красный свет на переезде через пробку. Он пытался избежать столкновения, но в конечном итоге удар пришелся на заднюю часть автомобиля Алексы. Как раз в то место, где сидел Бэк.

Врачи заверили нас, что его травмы не угрожают жизни, но УЗИ показало угрозу его левой почке, по крайне мере, небольшой разрыв, который нужно было сразу исправить. Теперь я ждал, пока медсестры принесут мне бланк согласия на операцию. Бэк мирно спал, когда я сидел возле его кроватки. У Алексы был очередной неврологический тест в соседнем кабинете.

После того как пришёл врач и рассказал мне о рисках процедуры, медсестра принесла пачку форм для заполнения. Медицинское согласие, согласие на обработку конфиденциальных данных, страховые данные, последняя форма была о прямом переливании крови.

Медсестра пояснила, что перед операцией Бэка у них не было времени на сбор крови от нас, и на тот случай, если ему понадобится кровь, ему могут дать ее из банка крови. Тем не менее, мы могли бы сдать нашу и хранить ее для его дальнейшего использования, если понадобится. Я заполнил форму, чтобы можно было подобрать и сопоставить образцы крови, пока мы ждем, и попросил медсестру получить подпись Алексы в соседнем кабинете. Я не хотел оставлять Бэка одного на случай, если он проснется.

Следующие несколько часов, пока мой сын был на операции, были адом. На то, чтобы к нам вышел и поговорил ассистент хирурга, ушло два часа. Он спустил бумажную маску.

— Все не так просто, как мы изначально думали. Повреждение почки вашего сына обширнее, чем показало КТ. Сейчас мы пытаемся зашить разрыв, но он окружает сосудистую ножку, которая содержит артерии и вены, соединяющие ее с аортой. Мне нужно, чтобы вы поняли, существует шанс, что мы не сможем сделать это достаточно хорошо, чтобы безопасно оставить почку внутри тела вашего сына. Если это так, ему нужно будет пройти частичную или полную нефрэктомию.

Он пытался убедить нас в том, что иметь одну почку — это прекрасно. Я знал кучу людей с одной почкой, но если мы были рождены с двумя, я хотел, чтобы мой сын использовал обе, если есть такая возможность.

Мы с Алексой почти не разговаривали, кроме случаев, когда я убеждался, что она в порядке. Я сфокусировался на Бэке, и часть меня злилась на нее из-за аварии. Не то чтобы это была ее вина, но если бы она не была так обеспокоена покупкой еще одного чертового платья для сегодняшнего выхода, ничего из этого не случилось бы.

— Я видел кофейный аппарат возле лифтов. Хочешь кофе?

Алекса кивнула.

Когда я вернулся с двумя кофе, Алекса уже разговаривала с медсестрой.

— О, мистер Джаггер. Вот ваша карта крови. В ней ваша группа, если вам когда-нибудь это понадобится. Мы даем такую всем, кто претендует на донорство.

— Спасибо. Я подхожу Бэку в качестве донора?

— Позвольте глянуть его карту. — Она подошла к изножью кровати, где была приколота медицинская карта. Пролистав страницы, она сказала: — вы везунчик. Не часто случается, чтобы приемный отец мог стать донором.

— Я его настоящий отец, а не приемный.

Медсестра повесила медицинскую карту обратно на переборку изножья кровати и вернулась к папке, которую принесла с собой. На ее лице отразилось недоумение.

— Ваша группа нулевая. У Бэккета — четвертая. — Она нахмурилась. — Вы говорите, что Бэккет ваш биологический сын?

— Да.

Она посмотрела на Алексу, затем — на меня и покачала головой.

— Это невозможно. Человек с нулевой группой генетически не может зачать ребенка с четвертой.

Я был истощен от одного адского дня, между похоронами отца и аварией, в которую попали мои жена и сын. Я, наверное, недопонял.

— Значит, в лаборатории допустили ошибку?

Медсестра покачала головой.

— Обычно они точны… — она снова пробежала взглядом между мной и моей женой, — но я попрошу их повторить процедуру.

После этого она практически выбежала из комнаты.

Я повернулся, чтобы посмотреть на жену, чья голова была опущена.

— Это ведь ошибка в лаборатории, правда, Алекса?

Меня чуть не вырвало, когда она подняла взгляд. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы я знал ответ.

Ошибки не было.

Не было гребаной ошибки!

Бэк не был моим сыном.

Глава 26

Эмери

— У тебя есть сын? — я вывернула шею, чтобы посмотреть назад на Дрю. Мы все еще были в ванной, поэтому, сидя между его ног, маневрировать было не так-то просто.

Дрю кивнул с закрытыми глазами, прежде чем открыть их и посмотреть на меня. В выражении его лица было столько боли; мой желудок упал в ожидании того, что последует далее.

— Длинная история. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, пока буду объяснять?

— Ладно.

Дрю вылез первым, чтобы достать для нас полотенца. После того как вытерся, включая трехсекундное поглаживание волос полотенцем, он обернул его вокруг талии и предложил мне руку.

Его лицо все еще выражало задумчивость, и мне хотелось поднять ему настроение. Что бы он ни собирался рассказать о своем сыне, было ясно, что история будет непростой.

Я взяла его руку и вышла из ванны.

— Сейчас ты выглядишь так, словно можешь стать лицом рекламы геля для бритья, а я, вероятно, выгляжу, как мокрая мышь.

Волосы прилипли к лицу, и я обрадовалась запотевшему зеркалу, так я могла не видеть своего отражения.

Дрю обернул меня роскошным полотенцем и начал вытирать.

— Вы предоставляете прекрасные спа-услуги, — поддразнила я, когда он потянулся, чтобы вытереть одну ногу, а затем — вторую.

Он подмигнул.

— Это идет в комплекте с моими исследовательскими услугам.

— Твои исследования также были невероятными.

— Я — парень, предоставляющий полный спектр услуг.

Когда он покончил с вытиранием моего тела (грудь и область между ног были особенно хорошо высушены за то время, что он там провел), Дрю обернул полотенце вокруг моей груди и заправил уголок. Его милая сторона все еще проявлялась, когда он переплел наши пальцы, выходя из ванной.

В кухне он выдвинул стул из-под гранитного островка и похлопал по нему.

— Присаживайся.

Я крутанулась на нем несколько раз, пока Дрю доставал продукты из шкафчиков и холодильника. Вспомнив, что мы сделали со стеклом пару часов назад, я перестала крутиться и посмотрела на окно. Снаружи уже стемнело, и я отчетливо могла видеть огни города.

— Могут ли люди… они на самом деле видят то, что внутри?

Смесь паники и смущения подкралась к моим щекам, когда я вспомнила, как моя грудь была прижата к стеклу. В тот момент казалось захватывающим, что кто-то мог увидеть, это добавляло эротизма. Но я однозначно не хотела засветиться на YouTube, потому что какой-то крипер заснял нас через телескоп.

Дрю ухмыльнулся.

— Нет. Это стекло одностороннее. Я бы не подверг тебя такому риску. — Он потянулся над моей головой, чтобы схватить сковороду, и поцеловал меня в макушку, когда убирал руку. — Плюс, своим я не делюсь.

Первая часть его ответа позволила моей рациональной части выдохнуть с облегчением, а оставшаяся — растечься теплу внутри меня.

Дрю все еще был одет только в полотенце, обернутое вокруг талии, и я наслаждалась видом мускулов на спине, напрягающихся, когда он нарезал лук, тогда я заметила шрам. Он шел по диагонали его торса, расширяясь от передней части к задней. Отметина выгорела до более светлого оттенка загара — определенно не новая, но случилось что-то серьезное.

— Тебе делали операцию? — спросила я.

— Хмм?

Дрю кинул немного масла на разогретую сковороду и повернулся с поднятыми бровями.

Я показала.

— Твой шрам.

На его лице появилась какая-то вспышка. Грусть, полагаю. Он отвернулся, отвечая.

— Ага. Операция несколько лет назад.

Возможно, я перегибала со слежкой, вникая во все, что он делал, но не могла на это повлиять. Мой мозг пытался сложить воедино пазл без знания, как выглядела картинка целиком.

Дрю нарезал кучу всего еще, отказываясь от моей помощи. Когда он разложил по тарелкам два восхитительных Западных омлета, они выглядели так, словно могли быть приготовлены в одном из пафосных ресторанов Болдуина.

Болдуин.

Я не могла потратить еще три года, томясь в ожидании мужчины, не собиравшемся отвечать взаимностью на мои чувства. Я нуждалась в напоминании, что Дрю не был заинтересован ни в чем помимо секса. Привязанность и набирающие обороты чувства к этому мужчине не были вариантом.

Все же… Я не могла остановить ощущение некого единения с Дрю. Как будто была причина того, что меня ограбили, и я оказалась в его офисе в канун Нового года. Глупо, знаю. Я понятия не имела, какая связь была между нами, но была решительно настроена это выяснить.

Мы немного поболтали во время ужина, а затем я убрала со стола. Посуды было не так много, чтобы запускать посудомоечную машину, так что я мыла, а Дрю вытирал. Вместе мы работали слаженно, и я поймала себя на мысли о том, что на работе наши мнения и советы настолько сильно разнились, но физически мы были так синхронны.

— Хочешь выпить? Бокал вина или что-то еще? — спросил он, когда кухня снова была приведена в порядок.

— Нет, спасибо. Я объелась.

Он кивнул.

— Пошли присядем в гостиной.

Дрю передвинул подушки на диване, положив одну в конец для моей головы, а затем указал на нее.

— Ложись.

Он стоял, ожидая, пока я комфортно устроюсь. Затем он поднял мои ноги и положил к себе на колени.

— Боишься щекотки?

— Ты собираешься сделать это вызовом для себя, если ответ будет отрицательный?

Он подарил мне кривоватую ухмылку.

— Нет. Я собирался размять тебе стопы.

Я улыбнулась и подняла одну ногу, предлагая ему.

— Я не чувствительна к щекотке. Но когда признаешься в этом, люди считают своим долгом хватать пальцами за ребра, оставляя синяки, чтобы доказать твою неправоту.

Дрю взялся за мою ступню и начал массажировать. Его пальцы были сильными, и, когда он взялся большими пальцами и ловко потер пятку в том месте, где каблуки брали на себя большую часть моего веса, я слегка замурчала.

— Хорошо?

— Лучше, чем хорошо, — выдохнула я.

После нескольких минут массажа все мое тело расслабилось, а Дрю начал негромко говорить:

— Бэку было пять, когда он попал в аварию с моей бывшей женой.

О, боже.

— Мне жаль. Мне так жаль.

Брови Дрю нахмурились, а затем он осознал, о чем я подумала.

— О, дерьмо. Нет. Я не собирался заставить тебя подумать… он в порядке. Бэк в норме.

Моя рука метнулась к шее.

— Господи, ты чертовски напугал меня. Я думала…

— Ага. Сейчас я это понял. Прости. Он в порядке. Страшно было после аварии, но теперь ты даже не сможешь понять, что он прошел через три операции.

— Три операции? Что с ним случилось?

— Мини-вен доставки врезался в машину Алексы, и она собралась в букву V вокруг фургона.

— Это ужасно.

— Сиденье Бэка и часть двери машины врезались ему в бок, разрезав почку. Хирурги пытались восстановить ее, но из-за расположения и размера разрыва им пришлось удалить часть. В день аварии ему сделали частичную нефрэктомию левой почки.

— Ого. Сожалею.

— Спасибо, — он прервался на минуту и продолжил. — Пока он был в хирургии, медсестры предложили нам сдать кровь. Я чувствовал себя беспомощным и хотел сделать хоть что-то.

— Само собой.

— В любом случае они провели анализ крови и наш с Алексой перекрестный анализ, чтобы узнать, совпадали ли мы, чтобы сдать и сохранить кровь для Бэка. Оказалось, что никто из нас не подходил.

— Я не знала, что бывает так, что ни один из родителей не может стать донором для своего ребенка.

Дрю убил меня взглядом.

— А так и не бывает.

Осознание того, о чем он говорил, заняло несколько ударов сердца.

— Ты узнал, что Бэк не твой сын.

Он кивнул.

— Я был там в качестве донора и был чертовски уверен, что он биологический сын Алексы.

— Не знаю, что сказать. Это отвратительно. Она знала, что ты не его отец?

— Знала. Она этого не признает. Но она с самого начала знала. Бэк родился раньше на несколько недель. Я не задумывался над этим, — он покачал головой. — Если бы не было необходимости в операции, я мог бы так этого и не узнать.

— Господи, Дрю. Ты узнал об этом, пока он был на операции. К слову о стрессе на пике стресса.

— Ага. День удачным не был. Оглядываясь назад, могу сказать, что это был один из череды не очень удачных дней. Следующие несколько дней стали еще хуже.

— Что случилось?

— Мы с Алексой порвали еще до того, как покинули больницу тем вечером. Откровенно говоря, с нами было покончено задолго до аварии. Но у нас с Бэком…

Дрю на несколько секунд отвернулся, и я увидела, как он сглатывает. Я знала, что он борется со слезами. В его руках все еще лежала моя нога, но он перестал двигаться. Я понятия не имела, что собираюсь сказать или сделать, но я хотела предложить ему то утешение, которое могла. Поэтому я села и забралась к нему на колени. Обернувшись вокруг его тела, я подарила ему самые большие объятия, какие только могла.

Через несколько минут я отодвинулась и тихо заговорила:

— Ты больше ничего не должен мне рассказывать. Может, в другой раз?

Дрю подарил мне маленькую улыбку.

— Тот день изменил мои чувства к Алексе, но не изменил ничего в моих чувствах к Бэку. Он оставался моим сыном.

— Конечно.

— В общем, через несколько дней после операции Бэка, у него поднялась температура. Его рана заживала, но было похоже, что ему снова стало хуже. Они назначили ему антибиотики внутривенно для лечения возможной инфекции, связанной с операцией, но те не помогли. Докторам пришлось снова разрезать его и удалить часть почки, которую они оставили. А тем временем другая почка начала проявлять признаки проблем с функционированием. Это на самом деле не редкость после того, как одна почка удалена полностью или частично, другая некоторое время может иметь трудности с правильной работой.

— Бедный малыш. Наверное, ему было так больно. Авария, операция, начало заживления, а потом снова операция.

Дрю тяжело вздохнул.

— Дни, когда он расстраивался, на самом деле больше утешали, чем те, когда он был слишком слаб, чтобы испытывать какие-либо эмоции. Самое худшее ощущение в мире — когда ты смотришь, как там лежит твой ребенок, но не можешь сделать ничего, чтобы помочь.

— Даже не могу представить.

— Еще неделю спустя ситуация не намного улучшилась. Инфекция ушла, но вторая почка так и не начала нормально функционировать. Они начали диализ, который позволил ему лучше себя чувствовать, и он начал выздоравливать, но также доктора завели разговор о том, чтобы включить его в донорский список, если функциональное тестирование покажет снижение результата.

— Люди годами висят в этом списке. А взять пятилетнего ребенка, который временами через день чувствует себя лучше после диализа… Поэтому я попросил их проверить меня на совместимость. И, что удивительно, учитывая, что я не являюсь его биологическим отцом, моя почка подходила. Когда он был достаточно здоров для следующей операции, я отдал одну свою почку, которую они трансплантировали ему с левой стороны, откуда удалили поврежденную. Таким образом, у него было две почки, если бы вторая не заработала, то у него появился шанс, что хотя бы одна из них будет работать.

Я вспомнила о спине Дрю.

— Так вот откуда шрам?

Он кивнул.

— Чтобы сократить и без того достаточно длинную историю, трансплантация прошла успешно, а спустя несколько недель запустилась вторая почка и начала нормально функционировать. Сейчас он здоров как конь. Но тогда было охренительно страшно.

Во всем рассказе было столько всего сложного для восприятия. У меня было много мыслей, но одна выделялась.

— Ты прекрасный мужчина, Дрю Джаггер. И я говорю не о внешности.

Я наклонилась и проложила дорожку поцелуев от начала его шрама и до конца.

— Ты думаешь так только потому, что я опустил часть, где собрал все дерьмо Алексы и вывез его еще до ее возвращения домой, — поддразнил он, хотя я знала, что это не было шуткой.

— Она заслужила. Я бы нарезала дырок в промежностях всех штанов этой тупой суки.

Дрю откинул голову, на его лице было веселье.

— Такой совет для отношений ты бы дала мне, если бы я появился в твоем кабинете в поисках консультации?

Я размышляла минуту. Как бы я поступила?

— Я работаю только с парами, которые искренне хотят, чтобы это сработало. Если бы я услышала твой рассказ, посмотрела тебе в глаза, я бы не взяла тебя в качестве клиента. Потому что фактически я бы дала ложную надежду той половинке, которая действительно хотела положительного результата. Не говоря уже о том, что было бы неправильно брать деньги за что-то, из чего, как я знаю, никогда ничего бы не получилось.

— С тобой такое раньше уже случалось? Были клиенты, один из которых хотел, чтобы это сработало, а второй — нет?

— Случалось. В начале я провожу индивидуальные консультации, так что партнеры могут говорить свободно без боязни обидеть свою половинку. Я обнаружила, что во время таких сеансов произносится больше правды, чем в других ситуациях. Когда я только начала, у меня была пара, прожившая в браке двадцать семь лет — состоятельная, очень социально активные люди с двумя взрослыми дочерями. Мужчина был геем и жил той жизнью, которой, по своим ощущениям, должен был жить, потому что вырос с ультра консервативными, религиозными родителями. Это отняло у него много времени, пока ему не стукнуло пятьдесят два, но он вылез из раковины и сказал своей жене, что им следует расстаться. Он чувствовал себя ужасно и вынужден был оставаться, потому что любил ее, только не так, как стоит мужу любить жену. Я посоветовала им разойтись и помогла ей пройти через это.

— Дерьмово. Я бы хотел, чтобы тогда мы делили офис. У меня для нее было бы отличное решение, — пошутил Дрю.

Я толкнула его в грудь.

— Думала, ты представляешь только мужчин.

— Насколько они были богаты? Я мог бы сделать исключение.

Я рассмеялась.

— Почему ты работаешь только с мужчинами? Из-за того, что тебе сделала бывшая жена?

Дрю покачал головой.

— Не-а. Просто с мужчинами работается лучше.

Ответ был расплывчатым, и у меня сложилось впечатление, что отвечать он не хотел.

Я прищурилась.

— Скажи настоящую причину, Джаггер.

Он изучал мои глаза.

— Ты, скорее всего, не захочешь ее слышать.

— Что ж, теперь мне любопытно, так что хочу я это услышать или нет, ты должен мне сказать.

Челюсть Дрю сжалась.

— Гребаная злость.

— Что, прости?

— Когда я представлял женщин, которые были озлоблены или разъярены, они хотели поквитаться.

— Что ж… они были огорчены. Это нормально во время развода.

Дрю выглядел смущенным.

— Они хотели поквитаться со своими мужьями даже с моей помощью.

— Ты спал с клиентками?

— Я этим не горжусь, но да. Я только что развелся и был озлоблен. Злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.

— Разве секс с клиентами не противоречит каким-то адвокатским правилам или что-то в этом роде?

— Как я и сказал, это были не лучшие мои моменты.

Я могла видеть, что Дрю не просто говорил, что стыдился. Он на самом деле сожалел о своем поступке и был честен в то время, когда мог солгать. Не мне было судить его за прошлое. Я бы предпочла оценивать честность, которую он сегодня продемонстрировал.

— Злостный секс, да? — я пыталась спрятать улыбку.

Он легонько кивнул, осторожно за мной наблюдая.

— Ну, думаю, ты распутный, эгоистичный, сосредоточенный на себе придурок.

Дрю откинул голову.

— Какого хрена? Ты хотела, чтобы я был честен.

— Я не думала, что ты будешь настоящим засранцем.

Он уже собрался снова ответить, когда я подвинулась ближе и хитро улыбнулась.

— Я тебя разозлила.

— Ты пытаешься меня разозлить?

— Я слышала, что злостный трах может не слабо помочь временно ослабить эту ярость.

Прежде чем я поняла, что происходит, Дрю поднял меня в воздух и кинул спиной на диван.

Он навис надо мной.

— Славно. В таком случае я рад, что раздражаю тебя ежедневно. Нам предстоит много работы по управлению гневом.

Глава 27

Дрю

Канун Нового года.

Три года назад.

Судьи ненавидят слушания в канун Нового года, но я знал, на что рассчитывала моя бывшая. Она думала, что если затянет меня в суд на нашу годовщину с каким-то неопределенным срочным ходатайством, то это меня расстроит. Она на самом деле была охренительно невежественна? Она думала, что я сидел дома и тосковал по ней спустя три месяца после того, как был завершен наш развод? Я получил от нее то, что хотел во время развода: свободу и либеральную совместную опеку над нашим сыном. Независимо от того, был ли он моим биологическим ребенком, это не изменило моих к нему чувств. Он был моим сыном. Ни один тест на отцовство не доказал бы мне обратного.

Самым умным поступком, когда-либо совершенным Алексой, было отсутствие борьбы за совместную опеку. После моего предложения выплачивать гигантские ежемесячные алименты — хотя технически я, вероятно, мог ничего не платить — она внезапно миролюбиво отнеслась к совместной опеке. Деньги всегда были единственным, что интересовало мою бывшую жену. Даже во время моего брака с ней. Думаю, глубоко внутри я знал правду.

Я звонил ей около полудюжины раз, чтобы узнать, на какой хер она рассчитывала, но она, конечно, не ответила. Ее манипуляторная сторона подняла свою уродливую голову в те дни, когда я упаковал ее сумки и перевез их в арендованную квартиру в паре кварталов от меня, за которую платил до сих пор. Если бы это было не для Бэка, я бы вышвырнул ее дерьмо в окно в тот самый момент, когда сменил замки. Но я хотел, чтобы мой сын был рядом, и он не заслуживал жить в квартире, которую Алекса едва могла себе позволить.

— Канун Нового года. Какого жалкого ушлепка ты творишь и не даешь несчастным нормально встречать Новый год? — пошутил судебный исполнитель Джордж у входа в суд по семейным делам, сканируя мое удостоверение. Он делал «левую» работенку для Романа, прикрывая ночную слежку, и за прошлый год мы стали друзьями.

— Жалкий ушлепок. Бывшая жена так и осталась сукой.

Он кивнул, потому что услышал о моей ебанутой ситуации однажды вечером за пивом с Романом. Возвращая удостоверение, он спросил:

— Идешь сегодня вечером на вечеринку к Роману?

— Жду с нетерпением.

— Увидимся там. Удачи сегодня.

Алекса и ее подонок-адвокат Уэйд Гаррисон уже сидели в зале суда, когда я вошел. Было сложно не засмеяться над ее юбкой до колен и декольте, грозящим ее задушить. Особенно учитывая тот факт, что у меня были тысячи ее фотографий на вечеринках в обтягивающих настолько коротких юбках, едва ли прикрывающих ее зад и показывающих достаточно, что ее можно было бы принять за проститутку. Это были комплименты Романа после нашего расставания — на случай, если они бы мне когда-нибудь понадобились.

Бывшая жена смотрела прямо перед собой, отказываясь смотреть на меня. Если я что и знал об Алексе, так это, что она избегала моего взгляда, когда вела себя как невообразимая тварь.

Судебный пристав назвал наш номер из списка дел к слушанию, а я, убедившись, что опередил их, открыл дверь, чтобы встретиться с Алексой взглядами.

— Ты надела это ради вечеринки братства, которую посетишь сегодня? — прошептал я. — Возможно, захочешь надеть бюстгальтер лучше. Твои сиськи выглядят отвисшими. Наверное, из-за грудного вскармливания.

Она зыркнула на меня. Я улыбнулся шире.

— Что у нас здесь, ребята? Я прочитал ходатайство и понятия не имею, почему вы сегодня стоите передо мной и тратите мое драгоценное время, — сказал судья Хикстон.

— Я бы тоже очень хотел узнать, почему мы здесь, — добавил я.

Судья Хикстон обратил свое внимание на другую сторону зала суда.

— Почему бы вам не пролить свет, советник?

Гаррисон прочистил свое толстое горло. Как, черт возьми, он мог говорить с таким туго затянутым воротником? Выглядело так, будто ему нужно было вытянуть шею с двадцати трех дюймов до двадцати четырех.

— Ваша честь, у нас на самом деле есть исправленная петиция, которую мы бы хотели представить вместе с письменными показаниями из лаборатории Нью-Йорка.

Судья приказал приставу собрать документы.

— Они были представлены оппоненту?

— Нет, ваша честь. Письменные показания были получены только прошлой ночью. У нас, конечно же, есть копия для мистера Джаггера.

Пристав передал мне документы, как и судье Хикстону, и мы оба взяли минутку, чтобы ознакомиться с ними. Я пропустил исправленное ходатайство и результаты теста на отцовство из лаборатории и перешел прямо к аффидавиту [5]. Мне нужно было прочитать только первую страницу:

Мы, Алекса Томпсон Джаггер и Леви Арчер Бодин, прочитали и осознали последствия, альтернативы, права и обязанности в отношении этого аффидавита, были должным образом приведены к присяге и утверждаем:

Я, Алекса Томпсон Джаггер, являюсь биологической матерью Бэккета Арчера Джаггера, что зарегистрировано в Свидетельстве о рождении номер NYC2839992, выданного в Нью-Йорке.

Я, Леви Арчер Бодин, являюсь биологическим отцом Бэккета Арчера Джаггера, ребенка, упомянутого в заключении Нового лабораторного корпуса Нью-Йорка в деле под номером 80499F.

В связи с тем, что отцовство Леви Арчера Бодин было научно установлено с вероятностью 99,99%, мы выражаем совместное желание внести коррективы в свидетельство о рождении, указав Леви Бодин отцом. Также хотим в полной мере осуществлять родительские права, включая совместное попечение и посещения.

Голос судьи Хикстона был полон сочувствия, когда он заговорил.

— Мистер Джаггер, желаете взять несколько дней для ответа на ходатайство?

Мое сердце было тяжелым от гнева и печали. Мне казалось, что весь мой мир был из меня вырван. Я прочистил горло, чтобы побороть слезы.

— Пожалуйста, ваша честь.

Все, что было после этого, произошло словно в тумане. Гаррисон попросил о временном посещении Бодина, которое судья отклонил, чтобы дать мне время пересмотреть законность представленного тестирования. Дата возобновления была назначена через две недели, считая со вторника, а затем грохнул молоток.

Когда Алекса с адвокатом покидали зал суда, я все еще оставался на месте.

Леви Арчер Бодин. У мужчины было такое же среднее имя, как и у нашего сына. Алекса дала ему это ебаное среднее имя. Я предложил воспользоваться одним из имен наших отцов, но она настояла на том, что ей нравится среднее имя Арчер. Она всегда мечтала дать своему маленькому мальчику среднее имя Арчер.

Ебаная лгунья.

Но почему его имя было настолько знакомым?

Леви Арчер Бодин.

Леви Арчер Бодин.

Леви Бодин.

Я откуда-то его знал.

В конце концов, ко мне подошел пристав и тихо сказал, что я должен покинуть помещение, чтобы он мог вызвать участников следующего дела.

Ошеломленный, я прошел через здание суда. Я прошел мимо нескольких людей, которых знал, но проигнорировал. Слышал их голоса, но не мог понять, о чем они говорили. Это было до тех пор, пока я не вышел на свежий, бодрящий воздух, который рассеял мой туман. Это было идеальное время, чтобы увидеть, как Алекса садится в ярко-желтый Dodge Charger с номером девять, нарисованным сбоку.

Глава 28

Дрю

— Твоему клиенту стоит больше беспокоиться о потере медицинской лицензии, чем о недвижимости на Виргинских островах. Ее пациент записал на видео, как она склонилась над экзаменационным столом, пока он делал ей ректальный осмотр при помощи своего члена, Алан. После разделения активов считай это видео моим. Мой клиент выложил двадцать кусков за покупку этого видео, но я бы сказал, что его стоимость в сотни раз выше.

Я сидел в конференц-зале и вел переговоры с адвокатом оппонента Аланом Авери. Мы прошли вместе достаточно много дел, чтобы он знал, что я не блефую. Роман обнаружил секс-видео еще до того, как о нем узнала доктор Эплтон. И теперь мистер Эплтон хотел алименты и все семейное имущество.

Но Алан сосредоточился не на возможных последствиях этой записи. Его разум, казалось, витал где-то в другом месте. А когда я повернулся через плечо посмотреть, на что он смотрит, был зол еще больше, чем просто на то, что он тратит мое время.

— Это твой новый секретарь? — спросил он.

Эмери стояла в конце коридора, расписываясь за посылку, доставленную UPS. Ее задница выглядела феноменально в коричневой облегающей юбке.

— Нет. Временный субарендатор, — коротко ответил я.

— Замужем?

— Мы можем вернуться к соглашению? — Я захлопнул свой файл. — Мой клиент не даст доктору «ЧленВЗаднице» ни одного гребаного цента.

— Это просто смешно. Ее муж уходил от нее годами. Она оплатила все совместное имущество со своей медицинской практики.

— Ага, ладно, передай ей, что мы благодарны за подарки на праздники. Она может заработать еще немного. Уверен, она очень популярный проктолог.

— Она ЛОР.

— Правда? А на видео выглядит как человек, специализирующийся на ректальных осмотрах.

— К слову о засранцах. Какая муха укусила тебя сегодня утром? Ты в ударе.

— Давай просто покончим с этим дерьмом. У меня загружен день, — пробурчал я.

Спустя несколько минут в открытую дверь постучала Эмери.

— Мне жаль вас прерывать, но у тебя, Дрю, телефонный звонок. Она утверждает, что это срочно.

— Кто это?

Эмери колебалась.

— Не знаю. Она не назвала имени.

— Скажи, что я перезвоню. Наверняка это настольконеважно, что она даже не представилась.

Эмери встретилась со мной взглядом.

— У звонящей четкий южный акцент. Я подумала, что из Джорджии.

Отлично. Гребаная Алекса.

Я встал и сказал Алану:

— Прости, я на минуту.

— Не торопись. Пока тебя нет, мы с твоим новым арендатором сможем познакомиться поближе.

Просто великолепно.

Я не придержал дверь, хлопнувшую позади меня, когда закрывался в своем кабинете и поднимал трубку.

— Дрю Джаггер.

— Женщина, поднявшая трубку, такая неприятная.

Я издал раздраженный вздох.

— Что ты хочешь, Алекса? У меня встреча.

— Я остаюсь в Атланте еще на две недели.

— Кто бы, нахрен, сомневался. Мое посещение в пятницу, а ты уже пробыла там на неделю дольше тех двух, о которых мы договорились. Я не видел сына больше трех недель.

— Ты можешь приехать сюда навестить его.

— Я не могу бросать все и летать в Атланту каждую неделю, потому что тебе вздумалось поиграть с друзьями. Бэку нужно вернуться домой, в школу, к привычной жизни.

— Ему также нужно узнать своего отца.

Я знал, что именно она имела в виду.

— Пошла ты, Алекса. Он знает своего отца!

— Биологического отца. Леви хочет познакомиться с ним поближе. Это важно.

Я почувствовал повышение кровяного давления.

— Правда? Раз уж это настолько важно, почему гребаных семь лет назад ты не рассказала ему о своей беременности? И почему он не пытался узнать нашего сына, тогда как знает правду уже больше двух лет? Не говоря уже о том, оказывает ли он финансовую поддержку?

Я потратил следующие десять минут своей жизни на еще один бесполезный спор с Алексой. Ради блага Бэка я растянул свое терпение настолько, насколько это было возможно, и не повесил трубку. Я не доверял своей бывшей жене, чтобы позволить ей разыграть единственную оставшуюся карту в ее очень потрепанной колоде: вернуть меня в суд, чтобы сократить частоту посещений. Даже после подтверждения отцовства и замены моего имени именем Леви в свидетельстве о рождении моего сына, ее бывший быдло-парень никогда не стремился узнать Бэка. Мы договорились вне суда о порядке опеки, и я согласился оказывать значительную помощь и выплачивать алименты на ребенка, хотя мог бы подать ходатайство о прекращении поддержки в связи с тем, что отцовство было оспорено, но в глубине души я всегда ждал подвоха, особенно сейчас, когда она, вероятно, снова начала общаться с Леви. До сих пор мой сын понятия не имел, кем был этот мужчина.

Осведомленность о том, насколько мстительной может быть Алекса, удержало меня от множества поступков, которые я хотел совершить, чтобы сделать ее несчастной, например, повесить трубку.

Спустя минуту тишины Алекса, наконец, достигла темы разговора, ради которой звонила. Я бранил себя за то, что заглотил аргументационные наживки, которые она для меня приготовила.

— Если ты так настаиваешь на возвращении Бэка в Нью-Йорк, мы можем что-нибудь придумать с этим.

— Чего ты хочешь, Алекса?

— Ладно, у Леви большая гонка на следующей неделе, и я хочу быть там.

По какой-то причине я не испытывал такой же ярости к Леви, как к Алексе. Часть меня даже сочувствовала идиоту. Она порвала с сосунком, назвав его жирной обезьянкой, если правильно помню, в пользу того, чтобы быть трахнутой мужем с более толстым банковским счетом. Но теперь, когда жирная обезьянка стала спонсированным гонщиком NASCAR, он внезапно снова стал приемлемым для общения.

— У этой истории есть развязка?

— Ну, на гонках достаточно шумно, между прочим. Предположила, что ты мог бы приехать сюда и забрать с собой Бэка на неделю, я могла бы остаться здесь до возвращения в Нью-Йорк. А еще я на мели прямо сейчас, и мне нужно дополнительно немного карманных денег, чтобы поехать посмотреть на гонку.

Я хотел ей предложить пойти и трахнуть себя, но вместо этого произнес:

— Я куплю билеты себе и Бэку. Напишу тебе время прилета моего самолета, и ты привезешь его в аэропорт на встречу со мной. Ты получишь тысячу наличными, но за большим не звони.

— Отлично.

После того как повесил трубку, я еще с минуту посидел за своим столом, пытаясь собраться с силами. Эта женщина вынуждает меня хотеть выпить крепкого алкоголя еще до обеда. Минутка или две помогли лишь немного, хотя гнев, который мне удавалось подавить, всплыл на поверхность, когда я вернулся в конференц-зал и обнаружил все еще болтающего с Эмери Алана. Она смеялась над тем, что он только что сказал.

— Так быстро закончил? Тебе больше не нужно совершить никаких звонков? Мы с Эмери как раз знакомились поближе.

— Может, тебе стоило провести последние пятнадцать минут, размышляя над тем, как клиент будет оплачивать твои услуги, когда я оставлю ее ни с чем, за исключением медицинской лицензии?

— Рад видеть, что этот телефонный звонок поправил твое настроение, Джаггер.

Я пробормотал что-то наподобие пожелания засунуть себе это в зад и пошел присесть на место.

— Дрю? — позвала Эмери. — Могу я поговорить с тобой, прежде чем ты вернешься к работе?

Я кивнул и последовал за ней в ее кабинет. Она закрыла за нами дверь.

— Алан выглядит милым.

— Он бабник.

На самом деле я понятия не имел, так ли это, слова просто вырвались.

Эмери улыбнулась.

— Могу понять почему. Он, ко всему прочему, привлекательный.

Я свирепо зыркнул на нее.

— Ты хочешь трахнуть Алана?

— Это тебя разозлит?

— Ты прикалываешься надо мной? Потому что я только что поговорил с бывшей женой, и у меня и так достаточно ужасное настроение, чтобы еще ты рассказывала мне о том, как заинтересовалась первым вошедшим в офис парнем, после того как этим утром выскочила из моей постели.

Эмери подошла к столу и облокотилась на него бедром.

— Удержи этот настрой. Позже мы повернем это в правильное русло.

Я был на ней через две секунды. Пальцы прижались к ее бедрам, и я зажал ее между своим телом и столом.

— Мило. Хочешь злостный трах? Я более чем готов обеспечить его тебе прямо сейчас.

— Тебя ждет Алан.

— Алан может послушать, как ты выкрикиваешь мое имя, пока я хороню в тебе свой член.

Желание ударило в меня как кирпичная стена, и мой рот немедленно столкнулся с ее. Я проглотил звук ее вздоха, когда рука проскользнула от бедра к груди и сжала ее через блузку. Руки Эмери обернулись вокруг меня и сжали задницу, вторая моя рука проследовала к ее шее, чтобы наклонить ее голову под правильным углом и открыть ее еще больше для меня. Она невероятно пахла, кожа вибрировала под моими пальцами, а ее горячий ротик был охренительно вкусным.

Мы оба задыхались, когда разорвали поцелуй. Эмери выглядела немного ошеломленной, а я почувствовал себя слегка хмельным, как от наркотиков.

— Какие планы на день?

Она задумалась на минутку.

— Последняя консультация — это видеоконференция с трех до четырех. А у тебя?

— Будь в моем кабинете в 4:01. — От нашего поцелуя ее помада размазалась. Я вытер большим пальцем помаду с кожи и размазал ее по нижней губе. — Прежде чем прийти, нанеси помаду. Я хочу трахнуть этот рот, накрашенный ярко-красным.

Эмери все еще казалась лишь маленькой оболочкой, когда я поправил ее и свою одежду. Посмотрев вниз, я обнаружил, что мне не удастся скрыть возбуждение в штанах. Надеялся, что оппонент не будет в непосредственной близости рассматривать мой член. Хотя… если подумать, надеюсь, что будет.

Как только мы оба были в порядке, я подарил Эмери быстрый поцелуй.

— 4:01, — напомнил я.

Она сглотнула и кивнула. Когда моя рука достигла двери, Эмери наконец заговорила:

— Дрю?

Я повернулся.

Она показала на уголок губы.

— У тебя здесь немного… помады. Прямо здесь.

Я ухмыльнулся.

— Хорошо.

***

Дрю: Американ Эйрлайнз, рейс 302, приземляется в 17:05 в пятницу вечером. Обратный рейс в 18:15. Найди коридор и жди меня там.

Алекса: У них есть что-то более позднее? По дороге домой трафик из аэропорта будет ужасный.

Как будто мне не насрать, что она застрянет в пробке.

Дрю: Нет.

Я предполагал, что получу сообщение стервозного содержания, но вместо этого я получил звонок.

Я неохотно ответил.

— Не буду менять рейсы.

Дверь моего кабинета была наполовину открыта, и внимание быстро переключилось на Эмери, проскользнувшую вовнутрь и закрывшую за собой дверь. Я потерял счет времени, и взгляд скользнул к верхнему правому углу монитора компьютера. 4:01.

Алекса была занята тем, что начала проверять расписание рейсов на следующую неделю для своего обратного полета, но цены были слишком высоки. А я не мог сосредоточиться. Вместо этого наблюдал, как Эмери запирает дверь и устремляется ко мне. С озорным блеском в глазах она начала расстегивать блузку по дороге.

Достигнув кресла, она положила руки на высокую спинку и повернула меня лицом к себе. Я почти выронил телефон, когда девушка облизнула губы и медленно опустилась на колени передо мной.

Господь всемогущий.

Эмери начала расстегивать мои штаны, и пока я не услышал визг Алексы и вспомнил, что я все еще говорю с ней по телефону.

— Ты там? — заскулила Алекса.

— Сколько тебе нужно?

— Еще тысячу.

Если бы она только знала; я бы дал ей сотни тысяч, чтобы она отключилась, а я смог бы спокойно поместить член в ротик Эмери.

— Отлично. Я привезу. Больше мне не звони, — я нажал отбой, швырнул телефон на стол и посмотрел на прекрасный вид передо мной. Эмери смотрела вверх сквозь длинные ресницы, и я осознал, что губы у нее были накрашены ярко-красным.

Вот так, твою мать!

Она расстегнула брюки и потянула на себя, чтобы снять их. Я с радостью подчинился и помог ей снять с меня боксеры вместе с брюками. Мой жесткий член вырвался на свободу. Одна из ее изящных ручек обернулась вокруг ствола и несколько раз проскользила по нему, пока маленькая капля предэякулята не заблестела на кончике.

Мой взгляд был приклеен к ней, когда она наклонилась и слизала ее. Ее глаза закрылись, когда она спрятала язык обратно в рот и облизнулась.

— Блядь, — простонал я.

Она широко улыбнулась.

— Все еще зол?

— Гнев быстро рассеивается.

Не уверен, тянула ли она время или просто мой мозг играл со мной в игры, но она широко открыла рот, и все происходило как в замедленной съемке. Эмери наклонилась к моему члену, ее язык немного выглядывал изо рта, а затем красные «трахни-меня» губы обернулись вокруг головки и сомкнулись на ней. Она засосала меня, поглотив всю длину за один долгий, жесткий глоток.

— Господи. Блядь, Эм.

Это было очень странно, но вместо чувства облегчения от пребывания моего члена у нее во рту, зная, что мое освобождение не займет много времени, вдруг почувствовал, что напряжен и скован. Я был зол, когда понял, что она хороша в работе ртом, зол на то, что она, должно быть, научилась этому, практикуясь на каком-то другом парне.

Она медленно отодвинулась, отсасывая, когда ее губы скользили по моей длине, в то время как язык прижимался к пульсирующей вене. Затем, медленно проскользив вверх почти полностью, она сразу же проглотила меня. С каждым движением ее головы вверх и вниз, я чувствовал разные эмоции, колеблясь между гневом, потому что она была хороша в этом, и благодарностью богу, что это так.

Она поочередно брала меня глубоко и посасывала основание, когда ее ловкий язычок кружил вокруг головки. Если бы я был внутри нее, мне бы не потребовалось много времени, чтобы кончить, и это было бы неловко. Тем не менее, прошло меньше пяти минут, прежде чем я, сдерживаясь, должен был предупредить ее, что вот-вот взорвусь.

— Эм, я собираюсь… — издаю полустон, пытаясь говорить, но она должна понять. — Эм… — последний раз предупреждаю я. Но вместо того чтобы убрать голову и высвободить меня из ее рта, она поймала мой взгляд и удерживала его, когда заглотила меня до задней стенки горла.

Чертовски великолепно. Ее голубые глаза смотрели на меня, кремовые румяные щечки были наполнены моим членом, а красные губки сомкнулись на последних дюймах. Я запустил пальцы в ее волосы и произнес ее имя словно молитву, когда взорвался в ее горло. Она застонала, закрывая глаза, и проглотила каждую каплю моей спермы.

Неспособный разговаривать, я потянулся и поднял девушку, усадив к себе на колени, чтобы у меня была возможность зарыться лицом в ее шею. После того как успокоилось дыхание, я поцеловал шею Эмери.

— Это было… невероятно. Странно чувствовать желание поблагодарить тебя после такого. Но, блин, спасибо.

Она захихикала. Звук вынудил меня улыбаться как идиот.

— Не стоит благодарности.

Я долго держал ее на коленях. Когда кровь, наконец, вернулась к мозгу, я вспомнил, что говорил с Алексой.

— Останься со мной на ночь снова. Завтра днем мне нужно лететь в Атланту, так что я рано покину офис.

— Ох. Как долго тебя не будет?

— Только ночь. Длинная история. Но я лечу, чтобы забрать сына и через час вместе с ним вылететь назад. Алекса остается там еще на неделю, а я не хочу, чтобы он летел в одиночку.

— Мило. Так он будет полностью твоим на протяжении недели?

Даже не подумав, я говорю:

— Ага. Он тебя полюбит. Он настоящий дамский угодник.

Она улыбнулась.

— Я бы с радостью осталась сегодня и не могу дождаться встречи с твоим сыном.

Я раньше никогда не знакомил Бэка ни с одной женщиной. Но по какой-то причине я хотел познакомить его с Эмери. Возможно, лучший минет в моей жизни не позволял ясно мыслить, но у меня было такое чувство, что он должен был с ней встретиться.

Глава 29

Эмери

Я проснулась первой, хотя и была совой, но именно Дрю был тем, кто все еще спал в почти семь тридцать утра. Он лежал на животе, простыни были обернуты вокруг талии, выставляя на обозрение подтянутую задницу. Обе руки закинуты над головой и засунуты под подушку, когда он мирно спал лицом ко мне. У него выросла щетина, а волосы были в полном беспорядке, мы легли спать всего четыре часа назад, но он, если это возможно, выглядел еще сексуальнее, чем вчера.

Он мог стать еще сексуальнее? Возможно, но вероятнее было то, что я стала ценить его больше. Здорово, что сын Дрю должен пробыть с ним всю следующую неделю. Быстро привязаться было несложно, но последнее, что мне нужно, это перепрыгнуть от человека, который не интересовался мной, к человеку, который не интересовался отношениями.

На ночном столике завибрировал мой телефон, и я потянулась за ним прежде, чем тот разбудил бы Дрю. Введя пароль, я увидела новое сообщение.

Болдуин: «Касабланка» вечером? Я принесу марокканские фрикадельки из «Маррак» с Пятьдесят третьей.

Я вздохнула. Это было нашим. Мы оба любили брать фильмы в прокате и просматривать их во время ужина. Раньше в колледже мы по очереди выбирали фильмы, а другой из нас должен был принести еду к нему. Я выбирала «Милый дом Алабама», и он приносил жареную курицу по-южному. Он выбирал «Побег из Шоушенка», я приносила болонские сэндвичи.

Две недели назад я бы с радостью согласилась на киновечер с Болдуином, но сейчас почему-то испытывала противоречивые чувства. Не похоже, что мы с Дрю встречаемся, но даже если бы так, Болдуин в любом случае не был заинтересован в чем-то большем, чем дружба. Так почему согласие ощущается так неправильно? Может, потому что я обнаженной лежала в постели с одним мужчиной, раздумывая над построением совместных планов с другим. Похоже, именно это вызывало диссонанс. Я нажала кнопку с боку на телефоне и решила подумать, прежде чем дам ответ Болдуину.

Раз уж мочевой пузырь уже не выдерживал, я решила воспользоваться ванной, а затем сделать кофе, прежде чем ускользнуть. Мне нужно было попасть к себе в квартиру за чистой одеждой и быстрым душем до моей девятичасовой встречи внизу.

Закончив, я оставила записку под пустой кофейной чашкой на кухонном островке и отправилась к метро.

В районе второй остановки я поняла, что забыла телефон на ночном столике Дрю. По крайней мере, мне не придется идти далеко, чтобы забрать его, потому что немногим позже я пойду на работу.

***

Офисный телефон звонил, когда я вошла за несколько минут до прибытия клиентов, с которыми назначена встреча. Я перегнулась через стойку ресепшена и подняла трубку.

— Офис Дрю Джаггера. Чем могу помочь?

— Мне нужно поговорить с Дрю.

Я слышала голос Алексы всего однажды, но знала, что это была она. Не у многих из его клиентов был южный акцент и темперамент.

Приторная сладость сочилась из моего голоса.

— Могу я узнать, кто звонит?

— Не можете.

Сука.

Я посмотрела через стойку на телефон и увидела, что линия Дрю была красной. Он уже разговаривал по телефону.

Я улыбнулась, возвращаясь на линию.

— Мистер Джаггер сейчас недоступен. Хотите оставить сообщение?

Она запыхтела.

— Скажите ему, чтобы перезвонил Алексе.

Затем она бросила трубку.

Проходя мимо кабинета Дрю, я слышала, как он разговаривал, поэтому я написала сообщение в блокноте, чтобы приклеить стикер на его стол до начала своей встречи. Но когда я вернулась в его кабинет, он уже повесил трубку.

— Доброе утро, — я улыбнулась, пока шла к нему. — Я только что получила сообщение, пока ты говорил по телефону.

Дрю откинулся в кресле с невозмутимым видом.

— Я тоже получил для тебя сообщение.

— Оу?

Он скользнул моим телефоном по столешнице.

— Я думал, что это ты звонишь проверить, оставила ли ты у меня свой телефон, так что я ответил.

Существовало всего два человека, которые могли позвонить мне рано утром. Учитывая странное поведение Дрю, я поняла, что это не была моя мама.

— Кто это был?

Челюсть Дрю сжалась.

— Болдуин. Он хочет знать, заказывать ли ему на сегодняшний вечер Марокканские фрикадельки.

Дерьмо. Это кажется еще более странным, чем утром. Я почувствовала необходимость объясниться.

— Он написал сегодня утром и спросил, хочу ли я взять фильм в прокате и поужинать. Мне нравится связывать пищу с сюжетом фильма. Я еще не ответила.

Выражение лица Дрю было нечитаемым.

— Что ж, он ждет твоего ответа.

Мы глазели друг на друга, мой мозг прыгал туда-сюда, пытаясь понять, каких действий или слов ожидал от меня Дрю. К счастью, в дверь позвонили. Я посмотрела на свои часы с облегчением от того, что клиенты, пришедшие на консультацию, появились на несколько минут раньше.

Дрю встал.

— Это к тебе?

— Думаю, да. У меня консультация в девять. Пойду, впущу их.

— Я это сделаю. У меня конференц-звонок, так что дверь будет закрыта, но мне не нравится, когда люди думают, что ты здесь одна.

Он вручил мне мобильный, проходя мимо.

— Ты не хочешь заставлять ждать Профессора членоголового.

***

Иронично, но проблемой пары, только что покинувшей мой офис, было то, что они не говорили, что на самом деле думали. Они не открылись друг другу. Лорен хотелось больше орального секса, но она стеснялась просить. Ее жених Тим хотел, чтобы она чаще была инициатором занятий сексом. В то время как мы с Дрю еще не столкнулись ни с какими проблемами в постели, я понятия не имела, чего он от меня хотел. И вот она я, дающая людям советы о том, что ключ к любым успешным отношениям — это общение, хотя все еще пряталась от Дрю в своем кабинете, чтобы избежать разговора, который, как я знала, еще не закончен.

Я просидела за столом еще полчаса, чувствуя разочарование и злость на себя. Не говоря уже о том, что Дрю был тем типом мужчин, которые озвучивают именно то, что думают, так почему же он не сказал мне о своем отношении к моему ужину с Болдуином? И почему я так зациклилась на том, что думал Дрю, если мы просто трахались?

Чем дольше я сидела за столом, тем сильнее томилась. Мне нужно было прояснить, что между нами происходит. Если не сделаю этого до его отъезда сегодня днем, эта рана начнет гноиться. Так что я решила последовать совету, который постоянно давала. И было лучше покончить с этим, пока я была раздражена.

Встав, я сделала глубокий вдох и промаршировала в кабинет Дрю. Когда я вошла, он разговаривал по телефону.

Взглянув на мое лицо, он сказал:

— Дай мне время подумать. Я перезвоню тебе на следующей неделе, ладно, Френк?

Повесив трубку, откинулся в кресле в точности, как сделал утром, и кивнул.

— Эмери.

— Дрю.

Мы смотрели друг на друга.

Когда он ничего не сказал, я закатила глаза.

— Что мы делаем?

— Прямо сейчас? Ты стоишь в моем кабинете, выглядя слегка раздраженной.

Я прищурилась.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Не уверен в этом.

— Мы… — я показала на нас, — просто спим вместе?

— Мы проводим вместе большую часть дня, разделяем практически всю пищу, а когда доходит до сна, мы получаем его совсем немного, когда находимся вместе в постели.

Дрю выглядел позабавленным. Я — нет.

— Эти… отношения эксклюзивные?

Он встал и обошел стол. Из его тона внезапно улетучилось дурачество.

— Ты спрашиваешь меня, нормально ли, если ты трахаешь кого-то еще?

— Нет!

Да? Нет? Возможно? Не было никого другого, с кем бы я хотела быть. Как ни странно, мысль о том, чтобы переспать с Болдуином, уже не была настолько привлекательной, но хотелось знать, будет ли странно, если я проведу время с другим мужчиной.

— Так о чем ты спрашиваешь?

— Не… не знаю.

Между нами повисла тишина. Я буквально видела, как крутятся колесики в его голове, пока он глазел на меня, большой палец гладил нижнюю губу. Через минуту он оттолкнулся от стола и этот же палец положил мне на подбородок, и поднял его.

Он говорил, глядя мне в глаза.

— Я не планирую спать с кем-то еще и ожидаю, что и ты не станешь. Я думал, мы установили это вчера в ванной.

Мой голос был слабым.

— Хорошо.

— Я так понимаю, это из-за сообщения, которое я передал тебе ранее?

Я кивнула.

— Хочешь знать, что я думаю о тебе, коротающей вечер в одиночестве в своей квартире или ужинающей и смотрящей фильм с придурком?

Я снова кивнула.

— Ладно, — он посмотрел в сторону, казалось, задумавшись над ответом, а затем сказал: — Ты мне нравишься. Мне нравится, как ты выслушиваешь дерьмовые проблемы людей целый день, но все еще веришь, что это можно исправить. Мне нравится, что ты готова ко всему, что тебе одинаково нравится просмотр старых фильмов и поход в бильярдную. Мне нравится, как загораются глаза, когда ты рассказываешь о родителях. Мне на самом деле нравится ощущение, когда я внутри тебя, и то, как ты стонешь мое имя, кончая. Мне нравится, что прежде, чем уйти этим утром, ты сварила мне кофе, и даже то, как беспокоишься, что я думаю о твоем ужине с Профессором Размазней. — Он остановился. — Думаю, все это должно подсказать тебе, что для меня это больше чем просто трах. Тем не менее, скажу прямо, ненавижу мысль о том, как ты льнешь на диване во время просмотра фильма к какому-то мудаку, в которого была влюблена в течение трех лет. Но я не собираюсь просить тебя не проводить с ним время. Это решение, которое ты должна принять сама, и я буду иметь дело с тем, что бы ты ни выбрала, потому что понимаю, что мои проблемы с доверием исходят из ситуации, не имеющей к тебе никакого отношения.

Я сглотнула. Этого было слишком много, чтобы впитать за один раз. И это было намного больше, чем я от него ожидала.

— Ладно.

— Все хорошо? Потому что у меня есть лишь четыре часа на то, чтобы сделать восьмичасовой объем работы. Затем прыгну в самолет, чтобы моя ленивая бывшая жена могла пожаловаться на трафик, доставляя моего сына в аэропорт, пока я преодолеваю девятьсот миль, чтобы забрать его и затем сразу вернуться, пролетев еще девятьсот миль домой. И мне нужно как минимум полчаса из этих четырех, чтобы я мог трахнуть тебя, наклонив над твоим столом. Потому что ты смогла приготовить мне кофе сегодня утром, но не задержалась достаточно долго, чтобы я мог войти в тебя, и планирую исправить это до того, как отправлюсь в аэропорт.

Моя голова, вероятно, шла кругом, но в одном я была точно уверена. Ничего я не хотела больше, чем того, чтобы Дрю поскорее закончил со своей работой и воплотил в жизнь свои планы.

Я встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Иди. Почему ты стоишь здесь? Тебе нужно закончить работу.

Глава 30

Дрю

— Посмотри, какие у нее длинные ноги.

К чертям биологию. Парень определенно был моим сыном. Бэк смотрел на стюардессу с самыми длинными ногами, которые я когда-либо видел. Она потянулась, чтобы вложить багаж в верхний отсек над сиденьем перед нами, и увидела Бэккета, наклонившегося к проходу.

— Как тебя зовут? — улыбнулась она ему.

— Бэккет Арчер Джаггер.

Он произнес это с такой гордостью, что у меня не хватило духу сказать, что неприлично называть свое первое, второе имя и фамилию незнакомцам. Стюардесса со щелчком закрыла отсек и опустилась перед ним на колени.

— Что ж, здравствуйте, Бэккет Арчер Джаггер. Я — Даниель Мари Уоррен, и ты очарователен. Сколько тебе лет, милый?

— Шесть и три четверти.

— Шесть и три четверти? Мне тридцать один с половиной. — Она подмигнула мне и продолжила разговаривать с Бэком. — Только обычно я округляю с тридцати одного с половиной до двадцати семи. Могу я предложить тебе что-то попить, шести-с-тремя-четвертями-годовалый Бэккет Арчер Джаггер? Может, сок?

Он кивнул, а затем добавил:

— У вас ноги как у жирафа.

— Бэк, — пожурил я.

Стюардесса рассмеялась.

— Все в порядке. Прежде я уже это слышала. Когда я была твоего возраста, дети подшучивали надо мной за длинные ноги. — Она указала на бейдж, на котором было написано «Дэнни». — Мое имя — Даниэль, но все сокращенно зовут меня Дэнни. И когда я была в начальной школе, мальчишки называли меня «Дэнни — длинные ноги». Знаешь… — она пошевелила пальцами, — как у паукообразных? «Дэнни — длинные ноги».

Бэккет хмыкнул.

— У мамы есть прозвище для моего папы.

— Правда? Бьюсь об заклад, это что-то лучше, чем «Дэнни — длинные ноги».

Я перебил.

— Не уверен, что мы хотим повторять любое из прозвищ, которыми сейчас мамочка называет папочку. — Я посмотрел на стюардессу и пояснил. — Мы разведены.

Она улыбнулась и подмигнула.

— Как насчет того, чтобы я принесла тебе сок до взлета? И для папочки тоже что-то особенное.

Спустя несколько минут она вернулась со стаканом яблочного сока в пластиковом стаканчике с крышкой и соломинкой, а также со стаканом прозрачной жидкости со льдом, наполненном на два пальца.

Передавая их, она сказала:

— Мы отправляемся с небольшой задержкой в ожидании благоприятной для взлета погоды. Надеюсь, у вас на вечер не было планов. — Она посмотрела на Бэка и поддразнила: — У тебя не назначено свидание или что-нибудь в этом роде?

Он скривился так, как будто она только что сказал ему, что он должен съесть все брокколи и свеклу. Давай надолго отсрочим это, сынок. Я еще даже не разобрался с женщинами. Я далек от того, чтобы дать тебе хоть какой-нибудь совет.

Поскольку ни у меня, ни у Бэккета на сегодняшний вечер не было никаких планов, комментарий Дэнни Длинные ноги заставил меня задуматься над тем, какие планы решила построить Эмери на этот вечер. После нашего общения утром она больше ничего не упоминала. Вероятно, потому что все, к чему свелось наше общение днем — это я, шепчущий ей на ухо, пока она была склонена над своим столом с задранной юбкой за двадцать минут до моего ухода. Кончить на мой член было гораздо лучшей альтернативой дискуссиям о Профессоре Мудаке.

Но сейчас это меня поедало. Сидела ли она дома рядом с придурком, по которому сохла более трех лет? Мудак мог вести себя более утонченно, но раз уж об этом зашла речь, мы оба были мужчинами, а Эмери — красавицей. Я видел, как он повел себя, когда предположил, что, возможно, между мной и Эмери происходило. Он начал защищать свою территорию, не ревновать. Что чертовски многое поведало мне о его мыслях. Люди ревнуют, когда хотят иметь то, что принадлежит другим. Они защищают территорию, когда заботятся о том, что у них уже есть. Этот долбоеб знал, что она у него есть уже долгое время.

Интуиция подсказала мне, что он избегал связи с Эмери, потому что хотел весело провести время — трахать преподавателей и студентов, избегая любых отношений. И как же на самом деле я узнал это, встретившись с чуваком всего пару раз? Потому что знал выражение лица таких типов. Я ежедневно смотрел на такого в зеркало в течение последних двух лет с момента моего гребаного развода.

Бэк достал свой планшет и рисовал жирафа. Я засмеялся, задумавшись, как часто рисовал, разговаривая по телефону. Воспитание чаще всего побеждало природу. Я отчетливо мог видеть, как рисую жирафа прямо сейчас, если бы этот карандаш оказался у меня в руке. Хотя у моего жирафа, вероятнее всего, были бы сиськи, потому что с момента достижения мной десятилетнего возраста у всех нарисованных мной персонажей были сиськи.

И если в детстве все напоминало мне о сиськах, прошлая неделя напоминала об Эмери. Реклама ярко-красной помады в аэропорту. Ярко-красные губы Эмери обернуты вокруг моего члена. Предположение стюардессы о том, что наши планы на вечер могут быть разрушены отложенным полетом. Планы Эмери — была ли она прижата мудаком к дивану? Мой сын рисует жирафа. Если бы я нарисовал жирафа, у него были бы сиськи. Сиськи Эмери невероятные. Все дороги в моем сознании в последнее время были перенаправлены в одно единственное место.

Я опрокинул половину напитка за один глоток и достал телефон из кармана.

Дрю: Чем решила заняться сегодня вечером?

Затем я ждал характерного жужжания, подающего сигнал об ответе Эмери. И ждал.

***

Я свихнулся на киске. Уже в третий раз за утро я проверял телефон. Ничего. Двадцать часов прошло.

После приготовления шоколадных блинчиков, которые были больше похожи на чипсы, чем на тортик, я спросил Бэка, чем бы он хотел заняться. Ответ был всегда одинаков: катание на коньках. Парень был помешан на хоккее. Поэтому я надел на маленького монстра три слоя одежды, связал вместе наши коньки и перед выходом перебросил каждую пару через плечи.

Мы спустились в лобби, и я сказал Бэку, что мне нужно заскочить в офис. Все еще не получив ответа от Эмери, я начал думать, что, возможно, мне стоило волноваться, вместо того чтобы испытывать раздражение по поводу того, чем она занималась.

В моем офисе играла негромкая музыка. Что-то инструментальное, и сердцебиение ускорилось от осознания, что дальше по коридору была Эмери. Не уверен, волнение мной двигало или гнев, но я слышал, как в ушах шумела кровь, когда я добрался до ее кабинета.

Дверь была наполовину открыта, но она не выглядела так, будто слышала, как я вошел, поэтому я постучал, не желая ее напугать. Учитывая то, что она запрыгнула на стул, я бы сказал, что план не сработал.

Инстинкт заставил меня поднять руки в знаке поражения. Снова.

— Это просто я.

— Ты охренительно напугал меня.

В этот момент Бэк, стоящий позади меня, выскочил из-за моих ног.

Эмери накрыла рот ладошкой.

— О Боже. Прости. Мой язык.

Бэк ответил за меня.

— Мой папа выражается похуже.

Я улыбнулся и потрепал его волосы, но нужно запомнить, что позже мне стоит поговорить с ним о том, чтобы не выдавал мои секреты.

Эмери слезла со стула, подошла и присела, протягивая руку.

— Ты, должно быть, Бэк.

— Бэккет Арчер Джаггер.

Губы Эмери растянулись, и она посмотрела вверх на меня. Я пожал плечами.

— Что ж, приятно познакомиться, Бэккет Арчер Джаггер. Я — Эмери Роуз.

— Роуз — твое среднее имя или фамилия?

Эмери улыбнулась и рассмеялась. Это был тот же вопрос, который я задал при нашей первой встрече.

— Фамилия. У меня нет второго имени.

Бэккет, кажется задумался на минутку, так что я вмешался.

— Не хотел тебя напугать. Мы с Бэком собираемся покататься на коньках. Я просто волновался, когда прошлым вечером ты не ответила на мое сообщение, — я встретился с Эмери взглядами.

Она отвернулась и подошла к своему столу, поднимая разбитый мобильный телефон, который болтался у нее между большим и указательным пальцами.

— Уронила прошлым вечером. Уже купила новый и сейчас пытаюсь разобраться, как выгрузить из облака контакты. Не могу запомнить ничьи номера.

Я выдохнул. Она мена не покидала. Это на самом деле просто пожирало. Кажется, гораздо сильнее, чем должно было.

Обычно, если женщина, в которой я заинтересован, не отвечает… Следующая. В море еще куча рыбы. Только с Эмери отсутствие ее ответа меня не просто заставило беспокоиться… Мне совсем не понравилась мысль о прочесывании моей телефонной книги в поисках другого номера, в поисках следующей…

— Хочешь помочь? Я разбиваю по телефону в месяц.

Она посмотрела на коньки на моих плечах.

— Ох. Не хочу задерживать вас, ребята, на пути к веселью.

— Бэк не возражает. Правда, приятель?

Мой сын был так спокоен. Он пожал плечами.

— Не-а. Пап, можно я порисую за твоим столом?

— Конечно. Правый нижний ящик.

Бэк выбежал. Ему нравилось сидеть за моим большим столом и рисовать. Он мог заниматься этим часами.

Я прошел на другую сторону стола Эмери.

— Он очаровательный, — сказала она.

— Спасибо. Хороший ребенок, — я отодвинул ее кресло. — Сядь. Покажу тебе, как загрузить все в новый телефон.

Я, конечно, мог бы присесть и сделать это за пару секунд, но предпочел наклониться к ее плечу и зажать ее между своим телом и столом. Намеренно говорил тихо и позволил дыханию касаться ее шеи.

— Нажимаешь на эту папку, — я положил свою руку на ее, лежащую на мышке, и нажал. — Потом на эту. А затем в выпадающем меню нажимаешь «восстановить».

Увидев, как ее кожа покрылась мурашками, я приблизился к ее уху.

— Тебе холодно?

— Нет. Я в порядке.

Я улыбнулся, пробежав еще по нескольким экранам. Затем ее новый телефон, уже подключенный к ноутбуку, загорелся и начал выкачивать информацию из облака.

— Ух ты. Я уже час пытаюсь это сделать.

— Ну, так как ты его разбила?

— Обещай не смеяться, если расскажу.

— Но я все еще могу над тобой стебаться?

— Нет. Ты в любом случае не можешь этого делать.

Я встал.

— Тогда в чем прикол слышать твой рассказ?

Эмери рассмеялась.

— Эй, задница, как прошла поездка в Атланту?

— Полет задержался на несколько часов из-за погоды. Но все было отлично. В конце концов, Алекса не устроила мне истерик.

Только что Эмери дала мне отличный шанс все выяснить. Я ненавидел то, что нуждался в ответе, но, к черту, это так и было. Я пытался, по крайней мере, звучать непринужденно.

— Как вчера прошел твой ужин?

Эмери нахмурилась, а потом поняла, о чем я спрашиваю.

— Ох. Я только заказала себе одной китайскую еду.

— Не было ужина с придурком?

Она прикусила нижнюю губу и покачала головой. Я подошел ближе.

— Почему нет?

— Просто… это не чувствовалось правильным поступком.

Мы договорились, что в сексуальном плане друг у друга будем только мы, и я уже абсолютно был готов сказать ей, что между нами больше, чем просто химия, но совершенно не хотелось говорить, что она не может поужинать с другом. Не поймите неправильно, это именно то, что я хотел ей сказать… Но с тех пор, как эта мысль напугала даже меня, я решил, что должен держать это дерьмо при себе.

Вместо того чтобы раскрыть свою «внутреннюю киску», я подошел к двери. Мои глаза не покидали ее, когда я крикнул:

— Бэк, все в порядке?

— Ага! — крикнул он в ответ.

— Хорошо. Буду через несколько минут, приятель.

Затем я тихо прикрыл дверь.

— Иди сюда.

— Что ты делаешь?

— Подойди.

Эмери выполнила мою просьбу и встала в пределах моей досягаемости.

— Что?

— Я думал о тебе весь полет домой.

Она сглотнула.

— Правда?

— И в душе сегодня утром. Я был вынужден включить ледяную воду, чтобы взять член под контроль, потому что каждый раз, закрывая глаза, видел твою задницу, лежащую на моем столе.

Ее глаза расширились.

— Твой сын прямо в соседнем кабинете.

— Знаю. Вот почему ты прямо сейчас не склонена над столом, но я собираюсь немного насладиться твоим вкусом.

Она облизнула губы, и я, учитывая то, что Бэк мог в любой момент прийти проверить меня, решил не терять время. Схватил ее за затылок и притянул ближе, прижавшись грубым поцелуем к губам. Второй рукой обнял за талию, и она захныкала, когда я прижал ее тело к своему. Эмери так чертовски приятно пахла. Смесь сладких духов с ее настоящим сексуальным женским ароматом была пьянящей. Потребовалась вся моя сдержанность, чтобы не развернуть ее и не прижать к двери. Когда схватил ее за задницу, и Эмери простонала в мой рот, я практически растерял этот контроль.

К тому моменту когда я освободил ее рот, мой член уже пульсировал. Я уже был готов двинуться дальше, но услышал, как меня зовет сын.

— Блядь, — прорычал я, прислоняясь своим лбом ко лбу Эмери. — Мне нужно спрятать стояк, чтобы он не задавал вопросы, на которые я отвечать пока не готов.

К счастью, я был одет в черные джинсы и смог поправить себя до того, как отправиться к Бэку.

— Что случилось, приятель?

— Мы можем выпить шоколад перед катанием?

— Только что ты получил на завтрак шоколадные чипсо-блинчики. Тебе не кажется, что для утра достаточно шоколада?

Сын был умным.

— Но снаружи будет холодно, а он согреет меня изнутри.

Эмери подошла и стала рядом со мной. Она улыбнулась.

— Он мыслит в правильном направлении.

— Ты пойдешь с нами кататься на коньках? — спросил Бэк.

— Не думаю, что это хорошая идея. Я не умею кататься.

— Папа может тебя научить. Он хорош во всем.

Мило.

Эмери посмотрела на меня в поисках помощи.

Я пожал плечами.

— Устами младенца глаголет истина. Я хорош во всем.

Она закатила глаза, а затем заговорила с Бэком.

— Вам с папой не стоит терять время из-за меня.

— Мы никогда не ходили на каток с кем-то. Я могу показать тебе свои движения.

Эмери повернулась ко мне с одной поднятой бровью.

— Так у него есть свои движения? Точно как у его папы.

Я понизил голос.

— Идем. Позволь ему показать свои движения, и позже я покажу тебе свои.

Глава 31

Эмери

— Не думаю, что она сломана. — Доктор на скорой держал мою опухшую лодыжку, которая уже практически приобрела синий оттенок. — Но мы сделаем рентген, чтобы убедиться.

— Спасибо.

— Через пару минут подойдет медсестра, чтобы уточнить кое-какую информацию, а потом позовет на рентген.

— Хорошо. — Я повернулась к Дрю. — Это все твоя вина.

— Моя?

— Да. Ты заставлял меня ехать слишком быстро.

— Слишком быстро? Бабуля, толкавшая по льду ходунки, обогнала нас. Тебе не стоило отпускать мою руку.

— Я испугалась.

Мы катались на коньках уже более двух часов, и я до сих пор не смогла этому научиться. Потому что ездила на трясущихся ногах, лодыжки постоянно качались вперед и назад, что ослабило фиксацию коньков. Когда упала в последний раз, мои лодыжки ничем не поддерживались, и я подвернула эту чертову часть тела. Было больно, но не думаю, что сломала ее.

Дрю взглянул на припухлость всего раз и решил, что нам нужно поехать в больницу. Спорить с ним было бесполезно. Его приятель Роман встретил нас на входе в больницу и забрал Бэка к Дрю домой, чтобы тот мог остаться со мной.

Вошла медсестра с клипбордом.

— Мне нужно задать вам пару вопросов. Если хотите, ваш муж может остаться, но он должен выйти, когда придет рентгенолог, чтобы сделать рентген.

— Он не… — я указала на нас. — Мы не женаты.

Медсестра улыбнулась. Не мне, Дрю. И она положила глаз на него?

Серьезно?

— Что ж, тогда вынуждена попросить вас выйти, — сказала она ему. — Я позову вас после того, как закончу опрашивать вашу…

Она ждала, пока Дрю заполнит бланк.

— Девушку.

— Ох. Да. Япозову вас, когда закончу с вашей девушкой.

Мне показалось, или она разведывала, вместе ли мы? Дрю поцеловал меня в лоб и сказал, что вернется. Как только он вышел, медсестра начала задавать медицинские вопросы. Только тогда меня поразило, что Дрю назвал меня своей девушкой.

***

— Я могу ходить.

Дрю только что в десятый раз подхватил меня на руки. Он носил меня с катка в такси, из такси — в больницу, из больницы — в такси и всю дорогу из такси к его квартире, где продолжал усаживать меня на диване с поднятой ногой. Все согласно инструкции доктора.

А сейчас после доставки еды он нес меня к столу.

— Доктор сказал ее не нагружать.

— Нога в порядке. Это просто растяжение. Фиксатор в любом случае не позволит мне ее сильно нагружать.

Бэк выставил стул, когда его отец подошел со мной на руках. Роман, достающий бумажные коробки с едой из контейнера доставки, смотрел, забавляясь. Сегодня я впервые с ним встретилась, и он, вероятно, полагал, что я королева драмы.

— Мне так стыдно. Клянусь, обычно я не такая недотепа.

Роман продолжал наслаждаться развернувшейся перед ним сценой, глядя, как Дрю усадил меня и продолжил накладывать еду на тарелку передо мной. У меня было такое ощущение, что Роман был тем, кто ничего не упускал.

— Все в порядке. Флоренс Найтингейл[6] не должна была позволить тебе упасть.

Дрю прорычал:

— Я не позволял ей упасть. Она отпустила мою руку.

Я подмигнула Роману, давая понять, что мы на одной волне, затем невозмутимо заметила:

— Он позволил мне упасть.

— Чушь собачья, — Дрю застыл с подносом в руке. Он и так уже слишком много натолкал в мою тарелку. А затем посмотрел на меня и на Романа. — Я не ронял ее, но собираюсь опрокинуть тебя, если начнешь все это дерьмо.

— Следи за языком, — сказала я.

Роман только хмыкнул.

Ужин был далек от мирного. Сначала мы с Дрю не достигли согласия, разговаривая о политике, а потом у Романа, Дрю и Бэка разгорелась горячая дискуссия о том, кто выйдет в плей-офф в этом хоккейном сезоне. Было шумно, и мы время от времени разговаривали друг с другом, но я не могла вспомнить, когда в последний раз так сильно наслаждалась приемом пищи.

После ужина Дрю настоял на том, что я не могу помочь с уборкой, и отправил меня назад в гостиную. Роман, которого Дрю инструктировал, чем тот может помочь, вместо этого открыл пиво и присоединился ко мне в гостиной.

— Хочешь пива?

— Нет, спасибо, — Я опустилась на диван и сложила руки на животе. — Я слишком переполнена двадцатью фунтами пасты и курицы пармиджано, которые Дрю навалил на мою тарелку.

Роман сделал глоток пива, глядя на меня поверх бутылки.

— Вы много воюете?

Я улыбнулась.

— Так и есть.

— Так он и говорит.

Видимо, смущение отразилось на моем лице, потому что Роман поставил пиво на колено и продолжил:

— Мы встретились на шестом году обучения. Я украл его девушку…

Я перебила:

— А по версии Дрю, это он украл твою девушку прежде, чем ты заболел ветрянкой.

— Он рассказал тебе об этом?

Я кивнула.

— Рассказал. Это невероятно милая история. Он рассказал ее с почтением.

— В любом случае весь шестой год мы сражались. Но он также мой лучший друг. Он и его старик были ближе друг к другу, как никакие другие отец с сыном, которых я когда-либо встречал. Они воевали ежедневно. Это не совпадение, что он тем же зарабатывает на жизнь. — Роман отпил пива и, казалось, размышлял над своими следующими словами. — Хочешь узнать, как я понял, что с Алексой у него ничего не выгорит?

— Как?

— Они никогда не спорили. Только в конце, когда она начала показывать свое истинное лицо эгоистичной суки, которой всегда была. Но это другой вид борьбы, отличающийся от того, как сражается Дрю, когда влюблен.

— Мы не…

Роман откинулся на спинку дивана с легкой улыбкой.

— Знаю. Я могу видеть то, что ни один из вас еще себе даже представить не может. Поговори со мной через месяц или два.

***

— На Сорок девятой ночной ремонт, тебе стоит попробовать по Пятьдесят первой.

— Господи, ты — заноза в заднице, — пробубнил Дрю, резко сворачивая влево.

Мы полчаса спорили до моего отъезда домой. Он хотел, чтобы я осталась у него, чтобы помочь мне. Но это было неправильно, учитывая присутствие его сына. В конце концов, он сдался, но мы дождались, когда Бэк отправился спать. Роман остался, чтобы Дрю мог отвезти меня домой.

Подъехав к зданию, я предприняла слабую попытку поспорить с ним, чтобы он не нес меня на руках, но потом сдалась. Обернув руки вокруг его шеи, я прижалась к нему, наслаждаясь.

— Возможно, ты захочешь подумать о сокращении употребления количества бургеров, — поддразнил Дрю.

— Смотри у меня! Любые шуточки про вес, и я урежу всю еду.

— Держите меня семеро. Тебе слишком нравится мое мясо.

— Ты такой самовлюбленный.

— Может быть. Но ты, тем не менее, будешь заполнена мной примерно через пять минут.

Дверь лифта открылась.

— У нас нет на это времени. Ты должен вернуться, чтобы Роман мог уехать домой.

— К черту Романа, — одна из рук, прижимающая меня, соскользнула к заднице и жестко ее сжала. — Твоя попка целый день была в моих руках. Мы раздеваемся.

— Что, если я тебя не приглашаю войти?

— Хорошая попытка. Тогда, может, мне стоит трахнуть тебя прямо в этом лифте? — подбородком он указал на маленькую камеру в углу. — Наверное, кто-то смотрит. Устроим для них хорошее шоу.

Моя голова лежала на груди Дрю, так что я отстранилась, чтобы посмотреть на него. Его взгляд был наполнен жаром. Если бы мы не добрались до приватной обстановки моей квартиры, у нас на самом деле был шанс устроить шоу. Но почему мы так и не сдвинулись с места?

— Ты нажал кнопку моего этажа?

— Блядь, — хихикнул Дрю и наклонился вперед, чтобы нажать кнопку на панели лифта.

Как раз перед закрытием двери чья-то рука ее заблокировала.

Конечно, это должен был быть Болдуин.

Он посмотрел на меня на руках Дрю, а потом заметил фиксатор на моей лодыжке.

— Эмери? Что случилось?

Я чувствовала, как усиливается хватка вокруг меня.

— Упала, катаясь на коньках. Просто растяжение.

Болдуин посмотрел на Дрю.

Что за черт? Ему нужно подтверждение?

— Ее осмотрели. Нога не сломана, — коротко сказал Дрю.

Его челюсть была настолько плотно сжата, что я могла видеть желваки.

Дверь лифта закрылась, и внутри кабины образовалась более чем неловкая атмосфера. Это ощущалось как… удушье. Двое мужчин стояли рядом. Внезапно я ощутила желание поспорить подольше, чтобы меня не носили. К тому времени когда мы доехали на третий этаж, я была уверена, что в тихой кабине не хватало кислорода. Болдуин пропустил нас вперед.

Я попыталась отыскать ключи в сумке, но в таком положении это было сложно. Когда Дрю остановился возле двери, я сказала:

— Ты мог бы поставить меня на ноги, чтобы я нашла ключи?

Он мягко опустил меня, придерживая рукой, чтобы не нагружать ногу.

Болдуин остановился у моей двери.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Я открыла рот для ответа, но Дрю меня опередил.

— Я позабочусь о любых ее нуждах.

Болдуин его проигнорировал.

— Могу отвезти тебя в офис утром и потом забрать.

— У меня есть машина, — проворчал Дрю, забирая ключи из моей руки и отпирая дверь.

— Нет необходимости тебе приезжать. Мы живем в одном доме, и я могу подвезти ее по дороге в университет.

Я проигнорировала прожигающий меня взгляд и повернулась к Болдуину.

— Было бы здорово. Спасибо. Или я могу взять такси. Не хочу, чтобы Дрю пришлось ехать на окраину утром, тем более тянуть с собой сына.

— Тогда договорились. Напиши утром, если нужна помощь, чтобы собраться или еще в чем-то.

— Спасибо.

Болдуин кивнул Дрю и, наконец, удалился в свою квартиру. Все общение длилось не более трех минут, но ощущалось как несколько часов.

Внутри я включила свет и начала снимать пальто. Дрю притих, и я почувствовала, что грядет комментарий. Через минуту я начала расслабляться и подумала, что это, возможно, было лишь в моей голове, и неловкость испытывала только я, неправильно оценив ситуацию.

Ошиблась.

— Этот парень придурок.

— Что он сделал?

Дрю, похоже, расценил мой ответ как защиту Болдуина. Все его поведение поменялось.

— Хочешь его трахнуть?

— Что? Нет! Откуда это нахрен появилось?

Он пробежался рукой по волосам.

— Мне лучше уйти. Не хочу, чтобы Бэк, проснувшись, не застал меня дома.

Насколько я помню, он не очень торопился возвращаться. Дрю только что за пять минут разогнался от нужды быть со мной до необходимости свалить.

— Что сейчас произошло?

— Хочешь, чтобы я снял с тебя этот фиксатор или сделал что-то еще перед тем, как уеду?

Расстроенная, я сорвалась на него.

— Нет. Просто уходи.

Я прижалась головой к двери после того, как закрыла ее за мужчиной. Голова кружилась, но в мыслях витал один и тот же вопрос:

Действительно ли я хочу спать с Болдуином?

Глава 32

Дрю

Следующим утром я около полудюжины раз спорил сам с собой, чтобы не поехать домой к Эмери, прежде чем решил, что мое появление сделает все еще хуже. Я не хотел, чтобы мои извинения выглядели поверхностными, потому что мне было неприятно, что Придурок вез ее на работу. Конечно, я не хотел, чтобы Членоголовый подвозил ее. Потребовалось около двух часов длительного взбивания подушки, и я наконец-то понял…

Мое дебильное поведение не имело никакого отношения к Эмери. Между изменой бывшей жены и ежедневной дозой клиентов, которые сожгли своих супругов или сгорают по их вине, я не был таким уж доверчивым. Я все еще не думал, что ошибался насчет Болдуина — парень был мудаком, и моя интуиция подсказывала, что что-то должно произойти, как только он поймет, что на обочине Эмери его больше не ждет. Но ее это не касалось.

На часах было десять, когда она, наконец, появилась в офисе. У Бэка сегодня сокращенный день в школе, и я надеялся, что у нее не запланировано утренних консультаций, в которые она должна сразу окунуться. Я внимательно прислушивался, едва она успела войти, как уже был на ресепшене.

А с ней — мудак. Его рука была обернута вокруг ее талии, он помогал ей передвигаться. Я мог видеть по выражению ее лица, что вся эта ситуация доставляла ей дискомфорт.

— Утро.

— Доброе утро! — Эмери выдавила печальную улыбку. — Я сказала Болдуину, что ему не обязательно провожать меня, но он настоял.

Мне удалось ответить намеком на искренность.

— Тебе нужна помощь. Доктор сказал не нагружать щиколотку.

Проявляя решимость, я отодвинулся и позволил ему проводить ее в кабинет, в то время как сам вернулся к себе. Я бы солгал, если бы сказал, что не подслушивал. Он спросил, во сколько ему стоит забрать ее, а Эмери ответила, что у нее есть планы после работы, и она доберется сама.

Как только Придурок ушел, я глубоко вдохнул и пошел в ее кабинет. Девушка устанавливала ноутбук на док-станцию.

— У тебя сейчас есть пациент?

— Не-а.

Она не подняла головы.

— Так мы можем поговорить?

Она посмотрела на меня.

— Ох. Так теперь ты в настроении поговорить?

Я заслужил это.

— Наверное, мне стоит сейчас начать с извинений.

Ее черты смягчились, но она скрестила руки на груди, готовая жестко торговаться.

— Было бы неплохо.

— Прости за мое поведение прошлым вечером.

— Ты говоришь о том, как обвинил меня в том, что я хочу трахать другого мужчину после того, как мы договорились, что спим только друг с другом?

— Да. За это.

Эмери вздохнула.

— Я не такой человек, Дрю. Даже если бы я и хотела спать с кем-то еще, то не стала бы, пока у меня есть обязательства перед другим человеком.

Она случайно попала в мое больное место. Я провел полночи и все утро, осознавая, что у меня были проблемы с доверием, в этом было легко обвинять других людей. Это была вина Алексы. Работа убила мою веру в человечество. Но когда коснулось ее, мне нравилась эта женщина, может, даже больше, чем должна была после столь короткого времени, и это чертовски меня напугало. Она провела последние несколько лет в ожидании, что некий парень обратит на нее свое внимание, и я не был уверен в том, что произойдет, когда это, наконец, случится.

Конечно, я ревновал. Но еще был охренительно напуган. И мне определенно не нравилось это чувство.

Я подошел к ней, не столько чувствуя необходимость в близости из-за того, что собирался сказать, а потому что ненавидел находиться в другой части комнаты, когда мог быть рядом с ней.

Сегодня на улице было особенно холодно, и ее щечки порозовели, соответствуя цвету кончика носа. Я взял в ладони ее лицо, наклонился и оставил на ее губах нежный поцелуй.

Затем отстранился так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Прости, что был ревнивым придурком. Я хотел сказать тебе, что это произошло не по моей вине — моя жизнь и работа сделали меня таким, и, возможно, частично это правда. Но не вся. Откровенно говоря, истина настигла меня несколько минут назад.

— И в чем она?

— Мне нужно услышать, в каком направлении вы с этим парнем движетесь. Ты последовала за ним через полстраны несколько месяцев назад. Знаю, что ты испытывала к нему глубокие чувства. Ты говоришь, что поставила бы меня в известность, если бы хотела прекратить наши отношения, я тебе верю. Но мне нужно знать, говорил ли он тебе сегодня о своих чувствах, которые спровоцировали бы тебя прервать наши отношения?

Эмери притихла, и какая-то вспышка появилась на ее лице прежде, чем наши взгляды встретились.

— Почему бы тебе не присесть?

Глава 33

Эмери

Следуй в жизни тому, что сам проповедуешь.

Это трудно осуществить, когда на вас уставился Дрю Джаггер в ожидании ответа. Он хотел знать, что бы произошло, если мужчина, по которому я сохла последние несколько лет, ради шанса на отношения с которым я переехала в Нью-Йорк, внезапно решил, что хочет быть со мной. Этот вопрос я задавала себе с того момента, когда прошлым вечером оба мужчины оставили меня в покое.

Я задолжала Дрю откровенность. Черт, я задолжала ее самой себе.

— Я так долго испытывала чувства к Болдуину, что уже не помню, как это — не иметь этих чувств.

Дрю облокотился о мой стол, раздвинул ноги и поставил их в позицию, которая одновременно была мужской и доминирующей, что-то настолько простое, но напомнившее мне, что я собиралась сказать — правду.

— Но что бы я ни испытывала к Болдуину, это сильно отличается от того, что происходит между нами.

Глаза Дрю вспыхнули, и мне пришлось сжать бедра, чтобы удержаться от возбуждения из-за его нарастающей злости. Не было сомнений, что выводить друг друга из себя было какой-то ненормальной прелюдией для нас, но сейчас было неподходящее время.

— Болдуин умен и учтив. Мы разделяем страсть к психологии и социологии. Он не использует нецензурные выражения, водит меня в модные рестораны и ни разу не повысил на меня голос.

Дрю задумался.

— Лучше бы там речь шла о сексе, но всему свое время.

Мои губы дрогнули. Мне нужно было пройти через сложную часть прежде, чем я предоставлю ему его «но».

— Так и есть. Но я хочу быть полностью откровенной.

Его взгляд подсказал мне подойти к сути. Он кивнул, побуждая продолжать.

— Я бы солгала, сказав, что не испытывала чувств к Болдуину, но потом появился ты. Ты до чертиков меня пугаешь, и я понятия не имею, куда нас приведет то, что между нами происходит, но есть одна вещь, в которой я абсолютно уверена.

— Какая?

— Глядя на тебя, я понимаю, почему это никогда не сработает с ним.

Его взгляд смягчился.

— Я полный профан в доверии.

— Знаю.

— Я все равно буду орать и использовать «ебать» как существительное, прилагательное и глагол.

Я ухмыльнулась.

— Я изучила моменты, когда твой язык действительно работает на меня.

Дрю потянулся и провел двумя пальцами по моей скуле, вниз по шее, вдоль ключицы, прежде чем продвинуть их к декольте.

— О, правда?

Этого было достаточно. Глубокий хриплый шепот с этим его «о, правда?» и простое движение. Я могла объяснить свои чувства к Дрю так же, как описать вкус воды. Тем не менее, он стал для меня потребностью, и я никак не могла смириться с засухой.

Я прошептала:

— Где Бэк?

Глаза Дрю проследили за пальцами, которые углублялись в кофточку.

— В школе. Мне нужно забрать его не раньше, чем через час.

Мое тело колотилось при мысли о том, как мы могли бы провести этот час.

— Клиенты перед этим?

Он начал расстегивать маленькие жемчужные пуговки на моей кофточке.

— Не-а. У тебя?

Я покачала головой.

После этого все терпение, которое проявлял Дрю, вылетело в окно. В следующую минуту он поднял меня с кресла, сорвал трусики и усадил на стол лицом к креслу, с юбкой, задранной до талии. А я все это время берегла больную ногу.

Затем он устроился в кресле лицом к моей открытой киске и ослабил галстук.

— Что ты делаешь?

— Демонстрирую свое сожаление. Раздвинь шире.

О боже.

Я раздвинула ноги и задрожала от того, как он смотрел туда. Пока он облизывал губы, подвигал кресло ближе и дергал, пока моя попка не оказалась на краю, я уже была на полпути к оргазму, а он не коснулся меня даже пальцем.

— Я, может, и не поклонник вычурных ресторанов, но ты всегда будешь накормлена, а я буду поедать тебя, пока не начнешь выкрикивать непристойности.

Это точно работало на меня.

***

После утреннего разговора все изменилось. Появилась какая-то близость, некая связь, которой раньше не было. Дрю забрал Бэка из школы и принес обед для всех нас, прежде чем они двое уехали в библиотеку, а затем снова катались на коньках. Мне очень понравилось, что Дрю сделал свои дни с сыном частью работы и частью игры для них обоих. Бэк создавал истории, сидя на детском коврике, в то время как Дрю работал над делом в соседней комнате. Когда они закончили, Бэк прочитал книги Дрю, за что в награду получил катание на коньках.

Послеобеденное время у меня было забито пациентами и так вплоть до почти половины седьмого вечера. Я чувствовала обновленную надежду на то, что проблемы любых пар исправимы. Мой оптимизм в хорошем смысле влиял и на консультации.

Я паковала ноутбук, когда услышала, как открылась входная дверь, а затем маленькие ножки прибежали к моему кабинету.

— У нас есть все для вечера кино! — прокричал Бэк. Его пухленькие щечки были румяными от мороза, и укутан он был как снеговик.

— О, правда? Что планируете смотреть?

Бэк поднял два пальца.

— У нас два фильма. Один для ужина, а второй для десерта.

Я не совсем поняла, что он имел в виду, но его взволнованность была заразительной.

— Звучит отлично. Какой будете смотреть первым?

Позади мальчика появился Дрю.

— Он заставил меня высадить его на обочине, чтобы не ехать со мной в гараж и побежать к тебе, чтобы первым об этом рассказать.

Бэк настолько широко улыбался, что я практически могла пересчитать его маленькие молочные зубки. Он поднял футляр от CD.

— На ужин у нас «Облачно, возможны осадки в виде фрикаделек».

Затем он указал на отца, державшего пакет с едой.

— Лучшие фрикадельки города делают «У мамы Терезы».

Бэк быстро кивнул, затем достал второй футляр с диском.

— А на десерт у нас «Белоснежка и семь гномов».

Бэк указал на своего отца. Выглядело так, словно они разыгрывали маленькую сценку.

Дрю поднял второй пакет.

— Пирог с крыжовником из французской кондитерской.

Я улыбнулась.

— Что такое, кстати, пирог с крыжовником?

Дрю пожал плечами.

— Черт его знает. Но нам пришлось обойти три кондитерские, чтобы его найти, а еще эта штука стоит двадцать шесть баксов, так что ей лучше быть вкусной.

Бэк добавил:

— Я собираюсь съесть свой кусок с ванильным мороженым. Хотя это не является частью твоей киновечеринки.

— Моей киновечеринки?

— Папа сказал, что ты любишь тематические киновечеринки. Можешь прийти?

Откололся еще один кусок стены, которую я выстроила вокруг своего сердца по причине страха влюбиться в этого мужчину.

Дрю наблюдал за мной, оценивая реакцию. Даже если бы и хотела, я не смогла бы ее скрыть.

Моя рука метнулась к груди.

— Вы невероятно милые. Не могу поверить, что ты устроил тематический киновечер для меня. Я с радостью приду.

Стремясь начать, Бэк припустил по коридору с криком:

— Я вызову лифт!

— Не входи без меня, — предупредил Дрю.

Я закончила собирать вещи и пошла к двери. Поднявшись на носочки, я нежно его поцеловала.

— Спасибо.

Он подмигнул.

— Пожалуйста.

Дрю подхватил меня, потому что мне, по-видимому, не разрешалось ходить, пока не снимут бандаж, и пошел к лифту.

Понизив голос, он сказал:

— Думаю, мне понравится этот ужин и тематическая кино-штука, наконец-то моя порно-коллекция будет использована правильно.

Глава 34

Эмери

Остаток недели был почти таким же невероятным, как и киновечер. Время, проведенное дома вместе с Дрю и Бэком, дало мне больше информации о мужчине, чем я получила бы на десятках свиданий. Если подумать, это должно стать частью ритуалов свиданий. На второе или третье свидание мужчине стоит привести ребенка, возможно племянника или племянницу, если своих детей у него нет, чтобы девушка могла увидеть, как они общаются между собой. Это было бы лучше, чем шесть месяцев отношений.

Неважно, завтракали мы или ужинали каждый день вместе, Дрю всегда умудрялся выкраивать время как для всех троих, так и для уединения двоих из нас. Это начало ощущаться как моя собственная маленькая семья. Но краем сознания я понимала, что так все продолжаться не будет. Завтра должна была вернуться Алекса, и я не представляла, что за этим последует. Я, конечно же, ею интересовалась.

Сегодня днем я сама присматривала за Бэком, пока Дрю давал показания, которые не смог перенести. Он планировал попросить одного из ассистентов учителей из школы Бэка, который периодически присматривал за мальчиком, но я настояла, что смогу это сделать.

У Дрю был тайник фильмов, которые мы могли смотреть наверху в его квартире, и я купила немного старомодного попкорна «Jiffy Pop», который могли приготовить на плите. Работа няней могла стать сладкой как кусок пирога.

Или так я думала.

А затем мне пришлось позвонить Дрю на мобильный и прервать дачу показаний через десять минут после начала, чтобы сказать ему, что нам нужно в больницу.

***

— Мне так жаль, — в миллионный раз сказала я.

Мы были в той же маленькой комнатке с занавеской в отделении скорой, в которой сидела я со своей вывихнутой лодыжкой всего лишь неделю назад. Только на этот раз помощь оказывали Бэку.

— Бывает. Это был несчастный случай. Теперь он дважды подумает, прежде чем трогать печку.

— Мне стоило думать дважды.

Мы с Бэком вместе готовили попкорн. Он никогда не видел такого приготовления кукурузных зерен. Его шоколадного цвета глаза становились похожи на блюдца с каждым разом, когда он смотрел, как серебристая фольга раздувалась от взрывов ядер. Когда фольга перестала расти, и взрывы сократились, я переставила сковороду с горячей конфорки на холодную и проткнула верхушку фольги, чтобы вышел пар. Когда Бэк пошел выбрать фильм, я, ничего не подозревая, отправилась в ванную. Я отсутствовала в комнате не более трех минут, думая о прекрасном дне, когда мыла руки… тогда и раздался крик.

Бедный мальчик вернулся к печи, не подозревая, что часть горелки была еще горячей, хоть уже и не подсвечивалась оранжевым, и попытался подпрыгнуть, чтобы посмотреть, как выходит пар через верхушку «Jiffy Pop». Он по незнанию положил ладошку на все еще горячую конфорку.

— В кухне его матери используется газ. Мне стоило еще объяснить ему, что поверхность остается горячей, когда я купил эту печку год назад. Это не твоя вина, а моя.

Бэк пожал плечами. Мальчик был молодцом.

— Она уже даже так не болит.

Доктор сказал, что это был простой ожог первой степени, и обработал лосьоном Сильваден, затем забинтовал руку Бэка, наложив марлю с одной стороны, и тугую повязку — с другой.

Я положила руку на колено Бэка.

— Мне так жаль, милый. Мне стоило сказать тебе, что она остается горячей даже когда меняет цвет.

Немногим позже вошла медсестра и дала инструкции по перевязке, тюбик крема и немного марли, чтобы использовать ее на следующий день, так что нам не пришлось сразу же идти в магазин. Несмотря на то что все относились к этому как к рядовому случаю, я все равно чувствовала себя дерьмово.

В первый же раз, когда Дрю оставил меня с сыном, я все испортила.

***

— Я выгляжу как боксер! — объявил Бэк по дороге домой из больницы. — Пап, сможешь забинтовать мне вторую руку? И, может, покрасить это в красный? — он указал на эластичный бинт.

— Конечно, приятель.

Они оба вернулись к своему обычному поведению, но я все еще чувствовала себя отвратительно. Дрю потянулся и накрыл мое колено рукой, когда вел машину.

— Люди будут забавляться, видя меня с вами двумя.

Я нахмурила брови.

— Ты в фиксирующем ботинке, а он — с перебинтованной рукой.

Я прикрыла рот рукой.

— О, господи. Представь себе, они смотрят на тебя, забавляясь, в то время как оба случая — полностью моя вина.

Дрю заговорил тише.

— Серьезно, я смотрю, как ты сидишь там и испытываешь безмерное чувство вины. Это был несчастный случай. На твоем месте я бы мог готовить этот попкорн, и могло бы случиться то же самое.

— Но было не так.

— Перестань заниматься самобичеванием. Два месяца назад у него был подбитый глаз, потому что он влетел в шкаф, пока за ним присматривала мать. Он маленький мальчик. Они совершают дерьмовые поступки, не думая о последствиях, и доставляют себе боль.

— О, нет.

— Что?

— Я даже не подумала о его маме. Она меня возненавидит.

— Не волнуйся о ней. У нее и так не много поводов, чтобы тебя любить.

Отлично. Просто отлично.

Глава 35

Эмери

— Вы кто?

Всего два слова дали четкое представление о том, что вошедшая в офис женщина — сука.

Джинсы в обтяжку, коричневые кожаные ботинки на высоких каблуках на длинных стройных ногах и короткий тоненький топ, демонстрирующий кожу талии, несмотря на то что был конец января и мороз в Нью-Йорке. Я не хотела выглядеть выше. Мне хотелось пойти домой и переодеться во что-то менее профессиональное и более сексуальное. У меня не было сомнений, кто она.

С опаской я прошлась взглядом до самого верха и встретилась с лицом таким же красивым, как и тело. Ну конечно.

— Эмери Роуз. А вы?

— Алекса Джаггер. Жена Дрю.

Внезапно Дрю возник рядом со мной в лобби.

— Бывшая жена.

Его суженные глаза соответствовали реакции.

Алекса закатила глаза.

— Какая разница? Нам нужно поговорить.

— Запишись на прием. Сегодня утром я занят.

Полностью проигнорировав Дрю, она обошла его и направилась к нему в кабинет.

На секунду мы оба остались стоять в лобби.

Я мягко сказала:

— Что ж, она милая.

Дрю сделал глубокий вдох.

— Тебе, вероятно, понадобятся беруши.

***

— Мы едем!

— Ты не заберешь его в дорогу, чтобы следовать за гонщиками через всю страну, и не переведешь его на домашнее обучение! Поезжай, если хочешь, но Бэк останется здесь.

— Что он с тобой будет делать? Ты работаешь по шестьдесят часов в неделю.

— Я все устрою. В конце концов, здесь его школа, привычный уклад, дом.

— Не устроишь. Ты сбросишь его на няню. Я наслушалась этим утром о новой няне. И, видимо, она некомпетентна в присмотре за ним, раз уж он обжег руку.

Дерьмо.

Крик стих и я знала, что Дрю пытался контролировать себя. Я представила, как сжалась его челюсть, и ходили желваки, когда он дышал огнем, пытаясь выдуть лед.

Когда Дрю наконец заговорил, его тон был более, чем злой; он балансировал на грани смертоносного.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я не сплавлял своего сына няне. Все это время он был со мной и моей девушкой и о нем хорошо заботились.

— Девушкой? — выплюнула Алекса. — Теперь ты водишь моего сына к своей шлюхе на месяц?

— Нашего сына, — прорычал Дрю. — И она не шлюха на месяц. В отличие от тебя, я никогда не знакомил Бэка со случайными встречными. Каждый раз, когда он упоминал о мужчинах рядом, я держал рот на замке и верил, что ты была осторожна и внимательна к нему. И ожидаю такого же отношения к Эмери.

— Эмери? Женщина, которую я встретила в лобби? Ты трахаешь наемного работника?

— Мы субарендаторы. Она психолог, а не наемный работник. И какая тебе, нахер, разница, если бы она даже мыла здесь полы? У нее, в конце концов, есть работа. Это может заставить тебя оценить ботинки за тысячу долларов, которые на тебе сейчас.

— Я воспитываю нашего сына. Это круглосуточная работа.

— Забавно как он становится нашим сыном, когда идет упоминание о том, что я оплачиваю эту круглосуточную работу. Но исключительно твоим, когда ты хочешь забрать его шататься по стране за NASCAR.

— Я его забираю, — огрызнулась она.

— Не забираешь.

— Не думаю, что это то, за что ты хочешь бороться. Бэк должен узнать своего отца и провести с ним время.

Я приготовилась к реву, который, я знала, непременно должен последовать.

— Он проводит время с отцом!

— В смысле, своего биологического отца.

— Это не было моим выбором. Ты позаботилась об этом. Господь знает, хрен бы я женился на тебе, если бы знал, что ты шлюха, беременная чужим ребенком!

— Пошел ты!

— Убирайся, Алекса. Просто свали отсюда нахер.

Несмотря на то что я ожидала, что так произойдет, все же подскочила, когда она распахнула дверь кабинета Дрю и та ударилась о стену. Алекса шумно прошагала и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Несколько минут я подождала в своем кабинете, не уверенная в том, дать ли Дрю время остыть или попытаться успокоить его. В конце концов, не услышав ничего, кроме тишины, я решила заглянуть к нему.

Кресло Дрю стояло в стороне от стола, а сам он сидел, держа в руках голову и поставив локти на колени.

— Ты в порядке? — мягко спросила я.

Отвечая, он не поднял взгляда, голос был хриплым.

— Ага.

Я сделала несколько нерешительных шагов по кабинету.

— Что я могу сделать?

Дрю несколько раз покачал головой, затем поднял взгляд.

— Можешь сделать меня настоящим отцом маленького мальчика?

У меня в груди сжалось сердце, когда я увидела выражение поражения на его лице. Глаза были красными и наполненными непролитыми слезами, и я даже смогла почувствовать боль, которую видела на его лице.

Я стала перед ним на колени.

— Дрю, ты и есть его настоящий отец.

Несмотря на то что он меня слушал, я до него не достучалась. Поэтому решила рассказать историю, которой ни с кем никогда не делилась.

— Когда мне было девятнадцать, я решила, что хочу узнать, кем была моя настоящая мать. Понятия не имею почему, все ведь было в порядке. Думаю, обычное любопытство. В любом случае усыновление было открытым. Если бы захотела, то смогла бы получить доступ к информации. Не желая ранить чувства своих родителей, я решила ничего им не рассказывать и самой раздобыть все необходимые данные.

Теперь Дрю сосредоточил свое внимание на мне, поэтому я продолжила:

— Однажды в субботу я сказала родителям, что еду в гости к подруге, а вместо этого проехала четыре часа через штат туда, где жила моя настоящая мать. Я села возле ее дома и ждала, пока она выйдет. Затем проследовала за ней к месту ее работы, в закусочную. Спустя еще пару часов я собралась с силами, чтобы войти туда. Я наблюдала через окно, поэтому знала, какие столики она обслуживает, и заняла столик возле окна, так чтобы она была моей официанткой.

Несмотря на то что Дрю был тем, кому причинили боль, он потянулся и сжал мое плечо в ободрении.

— Что случилось?

— Она подошла взять мой заказ, и я спутала все слова, выходящие из моего рта, но все же смогла заказать тост и чай, пока глазела на нее, — я сделала паузу, мысленно возвращаясь в тот день. — У нее были рыжие волосы.

Дрю погладил мою щеку.

— Короче, пока она принимала заказ у следующего за мной столика, зазвонил мой телефон, и я увидела, что звонит моя мама. Я отправила ее на голосовую почту, потому что мне казалось, что каким-то образом она поймет, что я зла и чем занимаюсь. Но, слушая ее сообщение, я поняла, что она просто проверяла как у меня дела и звонила узнать, все ли в порядке. Мама сказала, что накануне я выглядела слегка подавленной. Нужно заметить, что я чувствовала себя чертовски виноватой. Когда спустя несколько минут официантка — моя биологическая мать — принесла мне тост, я плакала. Она посмотрела на меня и даже не спросила, все ли у меня в порядке. Она не могла дождаться, чтобы швырнуть тост на стол и исчезнуть.

Я вздохнула.

— Еще раз взглянув на женщину, подарившую мне жизнь, я поняла, что моей мамой была женщина, оставившая голосовое сообщение. Биологически я была связана с той официанткой, а она не чувствовала ко мне ничего большего, чем чувствовала бы к обычному незнакомцу. Потому что именно ею я и была… абсолютной незнакомкой. Я оставила на столе двадцатку и больше никогда не возвращалась.

Я поймала взгляд Дрю.

— Быть родителем — это выбор, а не право. До того момента я в самом деле не понимала, почему мои родители празднуют День усыновления. Ты — отец Бэка, ничем не отличающийся от моего отца Мартина Роуз. Любой может стать отцом, но для того чтобы любить и растить ребенка как своего, нужен настоящий отец.

— Иди сюда, — Дрю поднял меня с пола и усадил к себе на колени. Он заправил прядь волос мне за ухо. Его злость ушла, а грустный взгляд смягчился. — Откуда ты взялась?

— Я вломилась к тебе в офис и показала свою задницу, помнишь?

Он рассмеялся, и я почувствовала, как рассеивается напряжение, когда он заключил меня в объятия и поцеловал в макушку.

— Спасибо. Мне это было нужно.

Я была взволнована тем, что успокоила его. Всю неделю Дрю был с Бэком, и это первый день, когда мы остались наедине.

— У меня нет встреч ближайшие два часа, и если тебе здесь больше ничего не надо.

Дрю стоял со мной на руках фактически еще до того, как я закончила предложение. Я вскрикнула от внезапного движения. Ожидая, что он разложит меня прямо на своем столе, я была удивлена, что он пошагал к двери офиса.

— Никакого секса на столе?

— Стол для траха. А я хочу заняться с тобой любовью.

Глава 36

Дрю

Я мог бы привыкнуть к такому.

Я только выбрался из душа и пошел на кухню. Эмери стояла у плиты, одетая только в мою рубашку, достающую ей до колен, и готовила что-то пахнущее почти так же хорошо, как она сама. Играла музыка, и я облокотился на дверь, глядя как она качнулась в сторону, напевая неизвестную мне песню.

Словно почувствовав меня, через минуту она повернулась и улыбнулась.

— Завтрак почти готов.

Кивнул, но задержался еще на минутку, любуясь ею. Пять дней назад, когда Алекса ворвалась в офис и ругалась со мной, желая забрать Бэка в дорожное приключение, я был уверен, что неделя станет дерьмовой, как и всегда после нашей ссоры. Но у Эмери был способ успокоить меня, заставляя сфокусироваться на положительном. Возможно, помогло и то, что она была в моей постели каждую ночь, снимая мой стресс. А также то, что я проснулся этим утром, когда ее голова была под одеялом, и она лизала меня так, словно я леденец.

Эмери улыбнулась и подмигнула, слегка покраснев.

— Садись. Теперь моя очередь кормить тебя.

Ага. Существует большая вероятность, что я могу привыкнуть.

***

— Во сколько твоя первая консультация? — спросил я.

Мы закончили завтракать, затем я трахнул ее на кухонном островке еще до того, как помыть тарелки, пока она собиралась. Сейчас она намазывала какое-то дерьмо на ресницы, склонившись к зеркалу.

— В десять. Но сначала мне нужно заскочить к себе. А у тебя?

— До обеда никаких встреч, но до того времени я должен составить ходатайство и подать его в суд по семейным делам. А что тебе нужно из квартиры?

— Одежда. Если, конечно, ты не думаешь, что я могу составить из этого наряд, совместив с поясом и туфлями.

Она указала на мою распахнувшуюся рубашку, под которой ничего не было. Обожая такой легкий доступ, я взял одну ее грудь и потянулся поцеловать торчащий сосок.

— Почему бы тебе не перевезти часть вещей на тот случай, когда остаешься на ночь, так тебе не придется делать домой марш-бросок во вчерашней одежде?

Несмотря на то что предложение выскочило из меня необдуманно, я не испугался после того, как озвучил его. Странно.

Эмери посмотрела на меня.

— Ты предлагаешь мне переехать?

Я пожал плечами.

— Возьми половину одежды, если хочешь. Мне не нравится мысль о тебе, бегающей по городу в юбке без нижнего белья по утрам, хотя я также не понимаю, почему ты не можешь просто вывернуть их и надеть снова.

Она покривила носик.

— Это мальчишеская фишка.

После нанесения макияжа она взяла сумочку, оделась и поехала в свою квартиру. Я позвонил Алексе и оставил сообщение, что сегодня в пять вечера я заеду и заберу Бэка на выходные.

Счастливый от того, что вместо нее попал на голосовую почту, все еще в хорошем настроении пошел вниз сделать кое-какую работу, только чтобы быть встреченным судебным курьером, ждущим у двери. Я был адвокатом по разводам, для меня не было ничего необычного в том, чтобы с самого утра встретить доставку. Необычным было то, что курьер был из суда Атланты.

***

Я заканчивал в пятый раз перечитывать тот же самый параграф ходатайства.

Со времени вынесения последнего решения об опеке произошли изменения, требующие внесения изменений в порядок посещения ребенка. Эти изменения не были известны на момент принятия окончательного постановления и оправдывают пересмотр условий соглашения об опеке.

Я остался сидеть в кресле, вместо того чтобы направиться в квартиру Алексы, потому что боялся того, на что способен, после прочтения остальных.

К данному соглашению добавлялось приложение об установлении отцовства Леви Арчера Бодин, и теперь ему, а не ответчику, устанавливался график посещений в окончательном постановлении об опеке.

Заявитель просит об изменениях в равной совместной опеке, а также разрешить посещение опекаемого каждые выходные в течение восьми часов. Возросшее число посещений заявителя должно предоставить время для знакомства биологического отца с несовершеннолетним ребенком.

Кроме того, участие ответчика в совместной опеке должно быть сокращено в связи с недавними случаями безнадзорности ребенка. А именно, ответчик отличился поведением, которое подвергало ребенка риску в результате взаимодействия с известными преступниками. Непосредственно в результате такого поведения ребенок пострадал.

Таким образом, у заявителя есть основания для беспокойства по поводу безопасности несовершеннолетнего ребенка, и он просит немедленно внести изменения в постановление об опеке.

Прилагаемая документация в поддержку ходатайства включала копию последнего ареста предполагаемого преступника и отчет отделения неотложной помощи. Преступником была Эмери, и, конечно, это была лишь частичная копия обвинений в непристойном разоблачении. Не было никаких упоминаний о том, что она была подростком или что обвинение было снято в прошлом месяце. В дополнение к этому кувшину дерьма была копия отчета отделения неотложной помощи с диагнозом случайного ожога, а также аффидевит от медсестры, который подтвердил, что Бэк был доставлен со своим отцом и женщиной, которая наблюдала за ним вовремя травмы: Эмери Роуз.

***

После третьего попадания на голосовую почту, я больше терпеть не мог и отправился к Алексе лично. Это была не лучшая идея, учитывая мое настроение, но я должен был с ней это разрулить. У меня было только одно, с помощью чего я мог управлять этой женщиной: деньги. Я бы заплатил ей больше, чтобы она покончила с этим дерьмом. Снова. Эта маленькая игра была возмездием за мои слова о том, что она не может взять с собой Бэка в двухнедельную поездку на NASCAR. Ей нужно было показать мне, кто все контролирует. Я знал свою бывшую, она была хитрой и делала все, чтобы убедиться, что одержит верх. Наша война и, возможно, встреча с Эмери вызвали у нее чувство, что меня нужно поставить на место.

Первый стук в ее квартиру остался без ответа, что только подстегнуло меня и заставило стучать громче. После пары минут нетерпения достал свой ключ. Когда я вышвырнул Алексу и снял ей это место, то оставил для себя копию ключа. У меня никогда не было повода воспользоваться им, но меня достало то, что она меня избегает.

Сначала замок заклинило, но после минуты прокручивания ключа я почувствовал некоторое облегчение, услышав громкий звон, когда он открылся. Не желая получить сковородой по голове, я толкнул дверь и крикнул:

— Алекса?

Ответа нет.

Еще раз:

— Алекса?

В коридоре было тихо, и из глубины квартиры тоже не раздавалось ни звука. Решив, что путь свободен, я открыл дверь.

И мое сердце остановилось от увиденного.

Глава 37

Эмери

Что-то было не так.

Офисные двери хлопали всю вторую половину моей телефонной консультации. Последние десять минут начался крик. Один голос принадлежал разъяренному Дрю, а второй — недавно прибывшему Роману. Он часто проводил расследования для Дрю, но что бы там ни происходило, носило, похоже, более личный характер.

После очередного извинения перед пациентом, с ложью и рассказом о том, что вынуждена пойти поговорить со строительной бригадой об их манере общения, я положила трубку и двинулась к закрытой двери своего кабинета. Я остановилась, услышав свое имя.

— Эмери? Какое, нахрен, она имеет отношение к этому?

— Алекса упорно утверждала в суде, что я сплю с бывшей осуждённой.

— Бывшей осуждённой? Что она совершила? Получила штраф за парковку?

— Это длинная история, но в прошлом месяце она была арестована за непристойное поведение.

— Что?

— Это случилось, когда она была подростком. Ее привлекли за купание нагишом, обернувшееся ордером, потому что штраф она не оплатила. Этот проступок… ничего серьезнее штрафа за парковку. Но, Алекса, конечно, делает из этого целое событие. В ходатайстве ее называют бывшей осужденной, склонной к непристойному обнажению. К этому она добавляет, что эта же заключенная повинна в недавнем ожоге Бэка.

— Пиздец.

— Ага. Пиздец. Но это не худшая часть. Я мог бы порассуждать об этом здесь в Нью-Йорке, где судьи каждый день слышат подобное дерьмо. Но она подала ходатайство об изменении опеки в Атланте.

— Как она может такое провернуть, если вы оба живете здесь?

— Я только приехал из ее квартиры. Она исчезла. Консьерж сказал, что она уехала вчера, оставив свой новый адрес. Квартира пуста. Она, блядь, переехала!

***

Дрю не был пьяницей. Он мог выпить по случаю стакан виски и одно-два пива, но я никогда не видела, чтобы он напивался.

До сегодняшнего вечера.

Несмотря на то что он заверял меня, что все это не было моей виной, я все равно чувствовала себя виноватой, что выступила катализатором, и он выглядел как недостойный родитель.

Мы сидели в квартире Дрю, перед этим очистив свои расписания. Я пообещала Роману, что завтра утром Дрю будет в аэропорту и готовым к полету. Они оба улетали в Атланту, чтобы попытаться поговорить с Алексой, и я была действительно рада, что Дрю не полетит один. Он даже не мог произнести имени бывшей жены без рычания.

Закрыв дверь за Романом, я заперла ее на замок, подхватила выпивку Дрю с кухонного островка и вылила остаток в раковину. Затем подошла к дивану, где он лежал, закрыв глаза ладонью. Его ноги были длиннее дивана, и с края свисали ступни. Я расшнуровала его туфли и начала стягивать их.

— Пытаешься меня раздеть? — невнятно спросил Дрю. — Хрен с ними, с туфлями. Сними мои брюки.

Я улыбнулась. Даже в отключке мужчина все еще оставался собой.

— Уже почти одиннадцать. Твой вылет в десять. Мне кажется, тебе нужно поспать. Утро может не стать добрым для твоей головы.

Его огромные туфли грохнулись на пол, когда я стянула их, а следом и носки.

— Я не могу потерять сына.

Мое сердце разбилось, когда я услышала боль в его хриплом голосе.

— Не потеряешь. Если не сможешь откупиться от нее, то убедишь судью, что сын в тебе нуждается.

— В нашей системе правосудия этого правосудия не так-то много. Такие как я ежедневно крутятся в этом.

Я не знала, как на это отвечать. Просто хотела сделать все возможное, чтобы ему стало лучше. Поэтому разулась, забралась на диван и заключила его в свои объятия, прижавшись к его шее.

— Мне жаль, что это происходит. Ведь так очевидно, насколько ты любишь малыша. Судья должен это увидеть.

Он обнимает меня в ответ. Спустя несколько минут я подумала, что он провалился в сон, но он снова заговорил, слова походили на шепот.

— Ты хочешь детей, Оклахома?

— Да. Я бы хотела нескольких и, может, еще и усыновленных.

— Однажды ты станешь хорошей мамой.

***

— Мы не смогли ее найти. По адресу, который она оставила, живет ее брат. Парень — лузер. Я приехал к нему около двух, а он все еще спал, — хихиканье Дрю трещит в телефонной трубке. Ну, в смысле, спал ровно до того момента, пока не оказался поднятым в воздух с помощью рук Романа.

— Вы туда вломились?

— Не было необходимости. Дверь даже не была заперта. Поверь мне, в этом нет необходимости. Даже тараканы не захотят заходить в это место.

— Он рассказал тебе, где Алекса?

— Он не знал.

— Лжет ради сестры?

— Не думаю. Он был готов ее сдать. Его тощая наркоманская задница была так напугана Романом, что он обоссался. Плюс, я знаю его. Если бы он располагал какой-либо информацией, то попытался бы мне продать ее за сумму, достаточную для покупки следующей дозы. За двадцать баксов парень продал бы собственную мать.

— Так что теперь будешь делать?

— Я добрался в суд до закрытия и подал срочное ходатайство о запретительном ордере с просьбой перевести рассмотрение дела обратно в Нью-Йорк. Наше соглашение об опеке не позволяет никому из нас вывезти Бэка из штата без разрешения другого. Они добавят ходатайство в расписание рассмотрения ее заявления о смене опеки на послезавтра. Если мы не найдем ее к четвергу, Алексе придется хотя бы явиться в суд.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Нет. Спасибо, детка. Для меня уже облегчение слышать твой голос.

Я улыбнулась.

— Может, позже вечером я позвоню тебе и смогу сказать тебе этим голосом что-то грязное.

— В самом деле?

Я закусила губу.

— Я — командный игрок. И хочу помочь, чем смогу.

— Чуть позже я избавлюсь от Романа. Он любит посидеть в баре, потягивая виски в конце дня. Не думаю, что после вчерашней ночи буду долго составлять ему компанию. Гораздо приятнее слышать, как ты кончаешь и рассказываешь, насколько сильно скучаешь по моему члену.

— Ты это получишь. Я скоро собираюсь домой.

— Хорошо, детка. Позвони позже, как будешь на месте.

— Дрю?

— Да?

— Просто, чтобы ты знал. Я скучаю по тебе и твоему члену.

Он прорычал мое имя.

— Скорее возвращайся домой.

***

У меня никогда не было секса по телефону, и я на самом деле не могла дождаться звонка Дрю. Настолько сильно, что по этому случаю надела шелковые шортики с топ и нанесла духи. Было немного больше десяти, и я рассудила, что он уже тоже устроился. Взяв телефон, набрала номер и улыбалась, пока ждала его ответа хриплым голосом.

— Ты обнажена?

— Нет, но могу быть.

Моя рука легла на выключатель в кухне, и я уже была готова с телефоном в руке отправиться в постель, когда кто-то постучал в дверь. Дрю это тоже услышал.

— Кто-то пришел?

— Думаю, да. Повиси секунду.

Я прошла к двери и заглянула в глазок, хотя и без этого знала, кто пришел. Не то чтобы у меня в городе было много друзей, тем более таких, кто может просто заскочить ко мне.

— Я могу перезвонить тебе через несколько минут?

— Я хочу знать, кто там?

— Скорее всего, нет. Дай пару минут избавиться от него.

После того как закончила звонок, я достала из шкафа кардиган и набросила его на себя перед тем, как открыть дверь.

— Болдуин? Все в порядке?

— Да, отлично. Просто хотел тебя проверить. Я стучал вчера вечером, но тебя дома не было. Потом попытался утром, но тебя все еще не было, и ты не отвечала сегодня на сообщения. Я начал волноваться.

Мои чувства к Болдуину были настолько спутаны, что я уже и забыла о том, что последние несколько лет он был мне хорошим другом.

— Прости. Не хотела заставлять тебя волноваться. Я в порядке. Все в порядке. Просто вчера был сумасшедший день, переросший в сегодняшнюю суматоху.

Он не выглядел убежденным, поэтому я решила быть откровенной.

— Я начала кое с кем встречаться. Вчера на ночь осталась у него.

— Ох, — он подарил мне грустную улыбку, показавшуюся вымученной. — Что ж, я рад, что у тебя все хорошо.

Когда я не предложила ему войти, он пробежался взглядом по моему лицу, словно искал что-то. Я стояла молча в этой неуютной тишине, запахнув кардиган.

В конце концов, Болдуин коротко мне кивнул, и его взгляд метнулся к моим голым ногам.

— Это адвокат?

Почему-то меня раздражало то, что он назвал его не по имени, а адвокатом.

— Дрю. Да.

Он посмотрел мне в глаза.

— Ты счастлива?

Над ответом мне даже не нужно было думать.

— Да.

Глаза Болдуина медленно закрылись, и он снова молча кивнул.

— Может, на этих выходных мы могли бы выпить кофе и наверстать упущенное?

Я улыбнулась.

— Конечно.

Кофе в Старбакс, вероятно, было лучшей идеей для возобновления нашей дружбы. Возобновлением это было только для меня, потому что Болдуин на самом деле никогда не был заинтересован во мне в том смысле, в котором была заинтересована я. Но теперь, когда я кое с кем встречалась, выход с ним на ужин не чувствовался как что-то правильное. Может, однажды в будущем, когда пройдет больше времени между тем, что я испытывала чувства к Болдуину и стартом новых отношений, но сейчас это ощущалось бы неправильным.

После того как мы пожелали друг другу доброй ночи, я в течение минуты перестроила мысли и отправилась в спальню, чтобы перезвонить Дрю. Прошло много времени с того момента, когда появились мои чувства к Болдуину. Я не могла избавиться от них окончательно, но что-то определенно поменялось. Часть меня будет скучать по безусловному комфорту, который я обретала с Болдуином, когда меня ничего не сдерживало, но гораздо важнее было уважать границы, которые, Дрю установил для нас. Такие, как, например, не приглашать так поздно мужчин в квартиру, будучи облаченной в симпатичную коротенькую пижамку.

Поймав настроение, я выключила свет и забралась в кровать, набирая номер Дрю на мобильном.

— Привет, — произнесла я.

— Посетитель ушел?

Сомнение прокралось в самоуверенный тон Дрю.

— Это был Болдуин. Он хотел узнать как я. Похоже, он стучал прошлым вечером и сегодня утром, а из-за того, что сегодня я не отвечала на его сообщения, он разволновался.

— Что ты ему сказала?

— Я сказала, что ночевала у своего парня и была занята, но все в порядке.

— У своего парня, да? Так вот кто я?

В его голосе появилось облегчение.

— Предпочитаешь, чтобы я называла тебя как-то иначе?

— Не знаю. Какие еще есть варианты?

— Хммм… Давай-ка посмотрим… Как насчет «Мужчина, дарящий мне многочисленные оргазмы»?

— Звучит как индейское имя.

Я рассмеялась.

— Как насчет «Арендодатель с привилегиями» или «капитан Пролактинатор»?

— Можешь как угодно называть меня перед Профессором Придурком, пока он знает, что ты моя.

Моя. Мне нравилось, как это звучало. Не знаю, как это произошло. Отношения зародились в середине ссоры и расцвели, когда он склонил меня над своим столом, но независимо от того, как дошли до этого момента, каким-то образом мы это сделали. И я поняла, что больше нигде не хотела бы быть.

— Ты один?

— Роман внизу в баре. Бармен — женщина. Не думаю, что он скучает по моей компании.

— Ладно, хорошо, — потянулась к ночному столику и открыла ящик. — Ты это слышал?

— Только не говори, что он снова стучит.

Вытянув вибратор из ящика, я решила, что после этих ужасных двух дней Дрю требуется отвлечься. Я включила его и поднесла ближе к телефону на несколько секунд, перед тем как спустить его ниже по телу.

— Это…

— Мой вибратор. Ему было одиноко последние несколько недель.

Дрю зарычал.

— Блядь. Мне бы хотелось быть рядом и смотреть на тебя.

— Думаю, мне бы понравилось. Может, когда вернешься.

— Не «может». С самолета я еду прямиком к тебе.

Его реакция распалила меня. Я прошлась вибратором по клитору и заговорила надломившимся голосом.

— Как насчет того, чтобы для начала ты кончил другим способом?

Глава 38

Дрю

— А у нее есть яйца, — не слишком тихо шептал мне Роман, пока Алекса, улыбаясь нам, прогуливалась по суду со своим адвокатом Аттикусом Карлайлом.

Мои руки сжались в кулаки. После полутора дней напрасных поисков Алексы, я не знал, откуда взялось удивление, что она выбрала этого мудака. Я ненавидел этого мерзкого чувака почти так же сильно, как она ненавидела меня. Он был помесью хорошего южного мальчика с тягучим произношением, галстуком-бабочкой и Богом в своих вступительных и заключительных речах. Он также был единственным адвокатом, которому я проиграл судебное дело. И нам посчастливилось получить в судьи того, кто наложил на меня санкции в результате того разгрома. Начинало казаться, что это не было совпадением.

Мне нужно сохранить хоть какое-то подобие спокойствия, оставшееся у меня, чтобы я смог хотя бы взглянуть на другую сторону зала суда. Судья Уоллифорд занял место, и пристав назвал номер нашего дела. Он несколько минут читал в очках, съехавших на кончик носа, затем поднял взгляд.

— Так-так-так, поглядите-ка, что у нас тут. Кажется, трое из нас танцевали этот танец прежде (пре-ежде-е), не так ли?

— Да, ваша честь, — ответил я.

— Конечно, ваша че-е-есть. Рад снова вас видеть, — протянул адвокат второй стороны.

Уоллифорд перетасовал какие-то бумаги и снял очки, затем откинулся в кресле.

— Мистер Джаггер, почему вы считаете, что это дело должно рассматриваться в суде Нью-Йорка вместо этого суда в Атланте? Вы не верите в то, что колеса правосудия здесь крутятся на той же скорости, к которой вы, северяне, привыкли?

Как, черт возьми, должен был на это ответить? Я подал ходатайство о смене штата, в котором будет рассматриваться дело, на основании места жительства сторон. Прочистив горло, заговорил:

— Нет, ваша честь. Уверен, что данный суд проделал хорошую работу по каждому из рассмотренных дел, но поскольку мы с истцом являемся жителями Нью-Йорка, я считаю, что надлежащей юрисдикцией будет суд Нью-Йорка. В соответствии с нашим соглашением…

Вмешался Карлайл:

— Ваша че-е-есть, мой клиент — житель прекрасного штата Джорджия. Она родилась и выросла здесь. На протяжении короткого брака с мистером Джаггером она была временным жителем Нью-Йорка, но недавно купила дом в округе Фултон, и это штат ее проживания. — Он поднял какие-то бумаги и продолжил: — У меня здесь есть копия документа на ее новый дом, водительское удостоверение, выданное в Атланте, и копия договора аренды, подтверждающая ее временное проживание в Нью-Йорке. Вы увидите, что даже договор аренды был не на имя миссис Джаггер.

— Чушь собачья. Аренда была на мое имя, потому что я ее оплачивал. Она прожила там два года.

Еще даже не закончив, я знал, что совершил огромную ошибку своим импульсивным порывом.

Судья Уоллифорд погрозил пальцем.

— Я не потерплю такой речи в своем зале. Вы, северяне, может и находите приемлемым такое общение, но это не прокуренный бар или какая-то подворотня. Уважайте это место. Предупреждаю, мистер Джаггер. После вашей последней выходки в этой комнате вы на коротком поводке.

И это было лучшей частью моего дня. Судья Уоллифорд отклонил мое ходатайство о переносе слушания в Нью-Йорк и назначил полноценное рассмотрение дела на основании изменений в иске, заявленных Алексой. Двухнедельный процесс начинался в понедельник. Единственное, в чем он пошел мне навстречу — оставил прежний опекунский график, по которому я забирал Бэка на ночи пятницы, субботы и воскресенья, а также в среду на обед. Хотя он приказал мне осуществлять посещения, как вы догадались, в великом штате Джорджия.

Я ждал, пока мы покинем здание, прежде чем даже приблизиться к Алексе. Последнее, что мне было нужно, это чтобы она начала кричать домогательстве и чтобы Уоллифорд меня закрыл.

Я стиснул зубы.

— Алекса, могу я с тобой поговорить, пожалуйста?

Карлайл коснулся ее локтя.

— Алекса, не думаю, что это хорошая идея.

Я проигнорировал его, глядя в глаза своей бывшей жене.

— Ты должна мне хотя бы это. Прошло уже больше двух лет с того момента, когда все выяснилось, и это все еще чертовски больно, но я никогда не позволял Бэку видеть или чувствовать что-то отличное от того, кем он для меня является. Неважно, о чем свидетельствуют какие-то вонючие тесты, он — мой сын. — Она отвернулась. — Посмотри на меня, Алекса. Посмотри на меня. — Когда она, наконец, встретилась со мной взглядом, я продолжил: — Ты меня знаешь. Как думаешь, я сдамся, даже если через две недели проиграю?

Подошел ее адвокат.

— Вы угрожаете моему клиенту?

Я продолжил смотреть в глаза Алексе.

— Нет. Я прошу ее поставить на первое место нашего сына и не затягивать с этим.

Она сделала глубокий вдох.

— Он не твой сын. Пойдемте, мистер Карлайл.

Спасибо, господи, Роман стоял рядом. Он обернул руки вокруг моей груди, так что я не смог погнаться за ней, даже когда она ушла.

***

Перед вылетом домой я безуспешно пытался синхронизировать свой календарь так, чтобы провести понедельник, вторник и половину среды в Нью-Йорке, а затем вернуться в Атланту на ужин с Бэком в среду вечером. Потом я бы остался в Атланте и поработал удаленно четверг и пятницу, чтобы забрать Бэка на выходные. Было бы нелегко впихнуть целую неделю встреч с клиентами, показаний и выступлений в суде в два с половиной дня, но какой у меня был выбор? Мой сын на первом месте. Он уже был выбит из колеи внезапным переездом и невозможностью провести выходные у папы. Также я не сомневался, что если пропущу хоть один визит, судья Уоллифорд услышит об этом. Я не должен давать ему больше оружия, которое может быть использовано против меня.

Несмотря на то что сын был моим приоритетом, по возвращении на землю Нью-Йорка у меня был другой фокус. Я не был уверен, что смогу успеть на последний рейс домой из Атланты, поэтому не упомянул Эмери, что есть шанс на мое возвращение сегодня вечером. Было поздно, почти полночь, но я все равно дал таксисту ее адрес вместо своего.

Все шесть дней моего отсутствия мы общались каждый вечер, и почти все вечера заканчивались тем, что я дрочил под жужжание ее вибратора. Это помогало снять напряжение, но в то же время делало меня голодным к реальным событиям.

Внутри ее дома было тихо. Я прошел к лифту, и никто не задал мне ни одного вопроса, потому что в ее доме не было консьержа. Хотя я это ненавидел. Ей нужно более безопасное место для проживания, любой придурок мог постучать к ней в дверь. К слову, один как раз собирался. Поставив сумки на пол, чтобы постучать, я посмотрел на соседнюю квартиру.

Точно. Она определенно нуждалась в более безопасном жилье.

После двух кругов стука — второй был настолько громким, что, наверное, перебудил парочку соседей, — заспанная Эмери подошла к двери.

На ней не было контактных линз, вместо них были надеты очки. Господи, я обожаю ее в этих штуках.

— Привет. Что ты…

Я не дал ей возможности закончить, даже не поздоровался. По крайней мере, не использовал слов. Вместо этого я сам себя впустил внутрь, оттеснив ее назад, не слишком нежно взял ее лицо в руки и поцеловал девушку. Целовал ее жестко и долго, захлопывая дверь позади себя и поднимая ее так, чтобы она могла обернуть ноги вокруг моей талии. Ощущение было невероятное — словно лекарство от вечного отстойного чувства, которое у меня было на прошлой неделе.

Когда я запустил руку под ее сексуальные шортики для сна и схватил за задницу, она простонала мне в рот, и у меня появилось непреодолимое желание поставить ее вниз, чтобы исполнить победный танец. Но это бы означало, что я должен убрать свой полностью эрегированный член из тепла между ее раздвинутых ног. Не было ни единого гребаного шанса, что это произойдет. Вместо этого я каким-то чудом прошагал до дивана, не споткнувшись, и бесцеремонно кинул девушку на него, накрыв своим телом.

— Я охренительно соскучился по тебе, — мой голос был грубым.

Глаза Эмери были полуприкрыты, а взгляд — счастливым.

— Я догадалась по твоему приветствию.

Я начал посасывать ее шею, а руки стягивали шортики вместе с трусиками.

— Ты скучала по мне?

Она впилась ногтями мне в спину, пока я прокладывал дорожку поцелуев от шеи к уху.

— Да, — выдохнула она. — Скучала. Очень.

Я укусил мочку уха, погладив ее киску вверх и вниз двумя пальцами.

— Насколько? Ты мокрая для меня?

Я, конечно, уже знал ответ, но ждал, пока она мне скажет.

— Да.

Я погладил клитор большим пальцем.

— Что «да»?

— Да. Я мокрая для тебя.

— Скажи, что твоя киска мокрая для меня. Я хочу услышать, как ты произносишь это.

Я уже расстегивал брюки. Кто знал, насколько я мог быть ловким — каким-то образом раздеть одной рукой нас обоих, пока посасываю ее шею, ухо, губы, а второй рукой потираю ее мокрую киску.

— Моя… киска мокрая для тебя.

Господи, не было ничего сексуальнее того, чтобы слышать из уст Эмери, как она возбуждена из-за меня. Вся прошлая адская неделя стала отдаленным воспоминанием, а все, о чем я мог думать — это как оказаться внутри нее.

— Я так по тебе соскучился, — повторил, потому что это было чертовски правдиво.

Все что мне было нужно — оказаться внутри нее. Она была вынуждена принять большого толстого «должника» в качестве предварительной ласки в этот раз, хотя, судя по тому, как она задыхалась и насколько была мокрой, девушка, видимо, не возражала. Медленно толкнулся внутрь, мое тело трясло от необходимости удерживать контроль. Когда вошел полностью, я мог бы поклясться, что потрепанные нервные окончания возродились к жизни впервые за многие годы. Ее тугая киска обволакивала мой член, а ноги обернулись вокруг талии, сжимая еще крепче.

Господи, я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько хорошо.

Я начал двигаться, в основном потому, что хотел чувствовать, как узкие тиски доят меня, пока я скольжу внутрь и наружу, и стало понятно, что не продержусь слишком долго. Это было слишком невероятно. Эмери открыла глаза, когда я вышел, и наши взгляды встретились. Взяв ее за руки, я переплел наши пальцы и поднял их над ее головой. Я хотел поцеловать ее, но никак не мог перестать смотреть на девушку. Зрелище того, как она задыхалась каждый раз, когда я входил, и стонала каждый раз, когда выходил, было завораживающим.

Ее бедра соединились, покачиваясь с моими в унисон. Вверх и вниз, внутрь и наружу.

— О боже, Дрю. Вот так. Не останавливайся.

Каким-то чудесным образом я смог продержаться достаточно долго, чтобы она кончила. Я смотрел, как меняется ее лицо — голова наклонилась в сторону, глаза, закатившись, закрылись, полные губы разъединились, и это было самое красивое зрелище в мире.

Когда она начала приходить в себя, я увеличил скорость, толкаясь все сильнее и быстрее, продлевая ее оргазм, а мой перекинул меня через край. Как только собрался взорваться, то понял, почему ощущения так отличались, почему впервые проснулся каждый нерв.

Я не надел презерватив. Дерьмо. Я собирался…

— Эм, я не… — я попытался объяснить, почему собирался испортить ее удовольствие, но у меня заканчивались слова так же быстро, как и выносливость. — Нет презерватива.

Она посмотрела мне в глаза.

— Все в порядке. Я на таблетках. Кончи в меня. Пожалуйста.

Ничего я не хотел больше, чем излиться в нее. Мое тело болело за это с животной потребностью, но когда я отпускал, мне также казалось, что я даю ей что-то, что удерживал на более глубоком уровне.

Впервые с вечера, когда познакомился с Алексой, и она сказала мне, что на таблетках, я решил довериться кому-то. Только по какой-то причине это не ощущалось как шанс с Эмери. Просто чувствовалось правильным.

Глава 39

Эмери

Я почувствовала, как прогнулась кровать, когда Дрю встал.

— Куда ты идешь?

— Я пытался не разбудить тебя, — он подошел ко мне и поцеловал в макушку. — Сейчас рано. Возвращайся ко сну.

— Который час?

— Пять тридцать.

Я облокотилась на локти в темноте.

— Почему ты встал так рано?

— Надо пойти в офис и попытаться втиснуть шесть дней работы, уже втиснутые в пять, в два дня недели на некоторое время.

— Я так понимаю, ты день или два не заглядывал в свой календарь?

— Пытался, но долбаная штука была заблокирована и не синхронизировалась.

Я снова откинулась на кровати и натянула одеяло.

— Твоя первая консультация не начнется раньше десяти. Я не думала, что ты вернешься до сегодняшнего утра, иначе начала бы сегодня пораньше. На следующие две недели у тебя все перестроено. Это будут длинные дни, но у меня получилось назначить все встречи на два дня недели. Я реорганизовала одну встречу в телефонную консультацию, и проведешь ты ее из Атланты в следующий четверг, но все остальное остается. Я также переделала свое расписание в противоположном порядке, так что я свободна в те дни, когда ты здесь, и занята, когда ты в отъезде. Таким образом, я могу помогать тебе с любыми заданиями секретаря, которые ты можешь мне поручить, чтобы облегчить твой день.

Дрю был тихим с минуту, и я начала волноваться, что, возможно, перегнула, и мне не следовало лезть в его календарь. Но я хотела помочь. В спальне было темно, и я слышалось только шуршание его одежды, хотя не была уверена, снимает он ее или надевает, пока Дрю не забрался обратно в кровать. Я почувствовала его теплое тело, прижимающееся к моему боку. Он все еще молчал, так что я повернулась к нему лицом.

— Я перегнула?

Он погладил мою щеку.

— Нет, малышка. Не перегнула.

— Ты был таким тихим. Я подумала, что, может, расстроила тебя.

— Просто думаю.

— О чем?

— Насколько я сейчас ощущаю себя дома, хотя моя нога не ступала в квартиру неделю.

Это, вероятно, было самым милым, что мне когда-либо говорили. Он был прав. Всю неделю я нервничала и не осознавала до этого момента, что со всем в своей жизни определилась, когда минуту смотрела в глазок прошлой ночью.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты заставляешь меня чувствовать спокойствие. Быть в мире с собой, я думаю.

— Правда?

Его рука скользнула по моей щеке, а большой палец потер впадинку на шее.

— Ага.

— Я рад. — Он поцеловал кончик моего носа. — Знаешь, о чем я сейчас думаю?

— И о чем же?

— Как мне отблагодарить тебя за мое новое расписание? Мне стоит использовать рот и съесть тебя на завтрак или развернуть тебя и взять сзади, пока буду играть пальцем с твоей попкой?

Я хихикнула.

— Грубиян. Ты превратился из милашки в свинью за десять секунд.

Его рука с моей шеи опустилась к груди, где палец задел ее, а затем он сжал ее… жестко.

— Тебе нравится мой грязный рот.

Приняв его правоту, я не стала бороться с правдой.

— Опять же, какой у меня был выбор?

Я слышала смех в его словах.

— Рот или на четвереньках?

Я сглотнула.

— Почему только одно? Тебе не нужно быть в офисе до десяти.

***

— Хочешь еще кофе?

Было уже больше шести вечера, а Дрю ждал еще одного клиента, и ему предстояла дюжина телефонных звонков.

— С удовольствием. Спасибо.

Я приготовила такой кофе, как он любит, и принесла ему в кабинет. Дрю читал что-то в синей обложке, которую я заметила час назад.

— Спасибо, — сказал он, не поднимая взгляда.

— Кажется, ты сегодня меня очень много благодаришь.

— Просто подожди, пока не узнаешь, что у меня еще припасено в рукаве на сегодня, — ответил он.

Я знала, что он был занят, поэтому не хотела отнимать его время, ошиваясь вокруг. Он остановил меня, когда уже дошла до двери.

— Вечером у меня? Ты можешь отсыпаться, когда завтра у меня рано начнется работа, или принять ванну. Мой новый секретарь — рабовладелец загрузила меня с семи утра.

— Уверен, что не выспишься лучше ночью, если я останусь дома? Тебе нужен отдых со всеми этими путешествиями и стрессом, который ты переживаешь.

Дрю позволил документам, которые он читал, упасть на стол.

— Иди сюда.

Я вернулась и встала перед его столом.

— Ближе.

Когда я встала рядом с ним, мужчина удивил меня, потянув на свои колени.

— Четыре часа сна рядом с тобой лучше восьмичасового в пустой постели.

— Тебе надо быть осторожным, Джаггер. Ты теряешь свою грубость и становишься милым со мной.

— Я был милашкой при первой нашей встречи, когда ты пыталась надрать мне задницу. Теперь иди. Забери свои вещи. Тебе не надо торчать здесь, если ты закончила, и нам, наверное, стоит взять немного сливок позже вечером.

Я ушла и выполнила инструкции Дрю, собрала сумку для ночевки и отправилась назад.

Всю дорогу домой я не могла перестать думать о нем. Дрю был из тех людей, которые не подпускают к себе близко, трудно попасть в их зону доверия. Но результат стоит того… На прошлой неделе казалось, что наши отношения уже не те, что были.

Я даже позвонила родителям, пока паковала сумку и решила рассказать им о новом мужчине в своей жизни, что я делала редко. В последнее время — примерно три года — так происходило, потому что не было нового мужчины, к тому же я знала, что мама будет обо мне беспокоиться. Она переживала, что мне причинят боль или волновалась, что я по незнанию начну встречаться с серийным убийцей, потому что, конечно же, все, кто живет в большом городе, рискуют оказаться близко к серийному убийце. Поэтому я была осторожна с новостями.

— Это прекрасно, милая. Как вы встретились?

Ах… он ворвался в мой офис, а на следующий день вытянул меня из тюрьмы. Лучшее в мире первое свидание.

— Он владелец моего нового офиса.

— И он милый молодой человек?

Мы не… воевали сегодня.

— Да, мам. Очень милый.

— Чем он зарабатывает на жизнь?

Ну, этот мужчина процветает благодаря женоненавистническим наклонностям, которые он развил из-за своей лживой, изменяющей бывшей жены и попыток вытащить мужчин из их неудачных браков, оставив женщин без гроша.

— Он адвокат. Семейное право.

— Адвокат. Очень хорошо. И семейное право. Это благородная профессия. Когда мы встретимся с этим парнем?

— Не знаю, мам. Он сейчас так занят работой.

И борьбой за опеку над своим сыном… который технически не является его сыном, потому что бывшая жена-сука использовала его как источник дохода, будучи беременной от другого мужчины.

Она вздохнула.

— Просто убедись, что у него правильные ценности. Деньги и красивое лицо часто вызывают временную слепоту.

— Хорошо, мам.

Мы еще немного поболтали, а потом я задала вопрос, неведомо откуда взявшийся и вылетевший из моего рта.

— Как ты поняла, что папа твой единственный?

— Глядя в будущее, я перестала использовать слово «Я».

— В смысле?

— До встречи с твоим отцом все мои планы были именно такими — моими планами. Но после того как я его встретила, даже через несколько недель я перестала рассматривать будущее как свое и стала видеть его нашим. Некоторое время этого даже не замечала, но планируя грядущих мероприятия — субботние вечера, праздники, что угодно — я стала говорить «мы», а не «я».

***

На обратном пути к офису я остановилась в супермаркете, чтобы купить продуктов для ужина. Дрю собирался жить в отеле Атланты, а здесь работать все время, так что я подумала, он оценит домашнюю еду. Он вошел, когда я вынимала лазанью из духовки.

— Здесь хорошо пахнет.

— Надеюсь, ты любишь лазанью.

— Это мое второе любимое блюдо.

— А какое первое?

Он подошел ко мне сзади, перебросил волосы на одну сторону и поцеловал шею. Его слова вибрировали на моей коже.

— Ты.

— Держи себя в руках. Ты должен наслаждаться домашней едой, когда есть такая возможность. Следующие пару недель у тебя будут заняты.

Я открыла ящик справа от плиты, чтобы взять лопатку, и обнаружила две игрушечные машинки размером со спичечный коробок и старый телефон-раскладушку вместе с кухонными принадлежностями.

— А я думала, где же те держишь игрушечные машинки.

Дрю хихикнул.

— Когда я прошу Бэка убраться, он просто рассовывает дерьмо, куда ему захочется. В прошлом году в ящике для ложек я нашел мелки. Он вытащил ложки и все выкинул в мусор. Когда я спросил зачем, он пожал плечами и сказал, что они нам не нужны, потому что удобнее все брать руками, и в отличие от мелков, ими нельзя даже рисовать.

Я улыбнулась.

— А он дело говорит.

Дрю потянулся к ящику и достал телефон.

— Помнишь, при нашей первой встрече я смотрел фотографии на твоем телефоне?

— Да. Ты сказал, что лучший способ кого-то узнать — это посмотреть фотографии на его телефоне, когда он меньше всего этого ожидает. Затем, когда я позволила тебе посмотреть мои, я обнаружила, что твой телефон пуст. — Я наигранно вздохнула. — Засранец.

Дрю открыл телефон, нажал пару кнопок и протянул его мне.

— Я собираюсь пойти в душ и переодеться перед ужином. Это телефон Бэка. Он без связи, но ему нравится использовать его, как фотоаппарат. Каждый раз, когда я начинаю сомневаться, правильно ли я поступаю, оставаясь в его жизни, и спутываю все карты, не отступая и не позволяя его биологическому отцу вмешаться, я прокручиваю эти фотографии. Взгляни.

Дрю пошел в ванную, я налила себе бокал вина и села за обеденный стол, чтобы посмотреть фотографии.

На первом фото был изображен бреющийся Дрю. Он стоял в ванной, одетый только в обернутое вокруг бедер полотенце. На левой половине лица была пена, и он держал бритву возле подбородка, сбрив уже одну полосу. Вторая щека была полностью побрита. С другой стороны в зеркальном отражении можно было увидеть Бэка, держащего камеру одной рукой, а другой — шпатель, которым он наносил пену на свое лицо; оно было уже наполовину покрыто белой пеной.

На следующем фото Бэк стоял в реке. Похоже, это могло быть где-то на севере штата. Вероятно, это было сделано год назад, учитывая, насколько изменилось лицо Бэка. Он был в резиновых сапогах и широко улыбался на камеру, подняв маленькую рыбку, которую, должно быть, только что выловил из реки.

Я продолжила листать: фото, как Бэк катается на коньках со своим отцом; изображение их, сидящих в метро; Дрю, читающий в кровати Бэка «Гарольд и фиолетовый мелок»; снимок, на котором они катаются на велосипедах в Центральном парке с Романом; снимок, из-за которого, чтобы убедиться, что смотрю на него правильно, пришлось перевернуть телефон — на нем Бэк, делающий фото, сидя на плечах Дрю. Он наклонился, чтобы снять их лица.

Фото за фото отражали их совместную жизнь и показывали, насколько Дрю был отцом Бэка, независимо от результатов лабораторных тестов.

Самый последний снимок меня удивил. Я даже не знала, что у Бэка был телефон в то время, когда он был сделан, тем более я не знала, что он снимал. День, когда мы катались на коньках — до того, как я упала и повредила лодыжку. Бэк, должно быть, стоял на одной стороне катка, в то время как Дрю и я были на другой, а я пыталась кататься на коньках. Мои ноги были широко расставлены, ничего не могла с этим поделать тогда, и я смеялась, двигаясь к падению и неприятному растяжению. Дрю обхватил меня одной рукой за талию, пытаясь поднять обратно, и смотрел на меня сверху вниз, пока смеялся. Мы выглядели такими счастливыми — почти… как будто влюбленные.

В груди подскочило сердце. Дрю был прав. Лучший способ узнать кого-либо — это взглянуть на его фото. Он просмотрел фотографии и увидел любовь отца и сына—напоминание о том, почему ему нужно бороться. Я видела хорошего мужчину, страстно увлеченного тем, что любит, и который сделает все, чтобы защитить это. Потирая пальцем по экрану, глядя на нашу фотографию, на то, как падаю, я поняла, что в тот день произошло нечто большее, чем просто падение.

Я была вынуждена сморгнуть слезы, чтобы эмоции не взяли надо мной верх, и решила, что мне нужно встать и порезать лазанью, чтобы занять себя.

Все еще озадаченная, я задумалась и схватила горячую форму с лазаньей.

— Черт.

Потрясла рукой и повернула кран, чтобы холодная вода попадала на мой ожог. Я достигла вершин совершенства с этой печкой.

Естественно, в этот момент появился Дрю.

— Что случилось?

— Я взялась за горячую форму. Все не так плохо, просто немного печет.

Дрю вытянул мою руку из-под потока холодной воды, проверил ее и вернул, закончив осмотр.

— Я помогу. Садись. Не хочу уже в третий раз за этот год оказаться в больнице.

Мы провели весь ужин, наверстывая упущенное, так как точно не говорили слишком много прошлой ночью или этим утром, если не считать общения наших тел. Дрю рассказал мне о своей стратегии судебного дела по опеке, а я ему о своих новых клиентах. Все это казалось странно домашним и естественным. После того как мы закончили есть, Дрю загрузил посудомоечную машину, пока я убирала стойку и стол.

— Где вы сделали фотографию, когда Бэк рыбачил? Он выглядит очаровательно в резиновых сапогах.

— Северная часть штата. У Романа есть хижина в горах в Нью-Пальтц. Она в деревенском стиле, но в ней есть большая ванна на ножках, которая тебе бы понравилась. Нам стоит поехать туда весной.

— Я бы с радостью.

Несколько часов спустя мы чистили зубы, готовясь ко сну, когда Дрю сказал:

— Сегодня звонила Тесс.

— Кто?

— Мой секретарь. Она говорит, что ее доктор разрешил ей вернуться на полставки через две недели. Восстановление после операции на бедре проходит лучше, чем ожидалось, и движение полезно как часть ее физической терапии.

— Это прекрасно.

В вихре событий последнего месяца я не искала новый офис. Только в первую неделю позвонила одному агенту по недвижимости, который показал мне офис размером со шкаф в таком районе, за который я точно не хотела бы платить сумму, в два раза превышающую мой бюджет. После этого я взяла перерыв. Хотя на данный момент мысль о том, что могу получить за свои деньги, не была и вполовину такой же удручающей, как мысль о том, чтобы не видеть Дрю каждый день.

— Прости. Мне нужно было вернуться к поиску нового помещения.

Брови Дрю нахмурились.

— О чем ты говоришь?

Я сполоснула рот и заговорила с Дрю, глядя на него в зеркало.

— Наша сделка. Ты позволяешь мне оставаться, пока нет твоего секретаря, в обмен на мою помощь и ответы на телефонные звонки, а я ищу себе новое место.

Он развернул меня, держа за плечи.

— Ты никуда не съезжаешь.

— Я не могу заплатить свою долю арендной платы за твой офис.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Но…

Он заткнул меня поцелуем и держал свое лицо близко к моему.

— Мы придумаем что-нибудь. Дай нам просто пройти через это дерьмо в Атланте, а потом мы сядем и все обсудим, если хочешь. Хорошо?

Я не хотела добавлять еще больше к томустрессу, который он уже испытывает, так что просто кивнула.

— Хорошо.

Только когда мы легли спать, пробежавшись в уме по целому дню, я расставила некоторые точки над i за последние несколько часов.

— У Романа есть хижина в горах в Нью-Пальтц. Нам стоит поехать туда весной.

— Мы придумаем что-нибудь. Дай нам просто пройти через это дерьмо в Атланте…

— Как ты поняла, что папа твой единственный?

— Глядя в будущее, я перестала использовать слово «Я».

Дрю погряз в «нас» так же, как и я, был ли он об этом осведомлен или нет.

Когда он уснул рядом, я крепко обняла его. Может быть, никто из нас не нашел единственного до теперешнего времени… просто потому что мы тогда еще не встретились.

Глава 40

Дрю

Эти три недели должны были стать самыми длинными в моей жизни.

Судебный пристав созвал всех на заседание суда. Судья Уоллифорд не торопился, уверен, он бы назвал это течением времени по-южному — идти к своему месту. Затем он сидел и рылся в куче бумаг. Роман сидел в первом ряду галереи прямо за мной, и он наклонился вперед, чтобы сжать мое плечо в поддержку, пока я ждал, чтобы узнать, насколько мои посещения будут урезаны. Я знал, что это произойдет. Просто понятия не имел, насколько все будет плохо.

В последний раз, когда так нервничал, я был на грани из-за того, что же будет с остатком моей жизни; это был день моей женитьбы на Алексе. И мы знаем, каким дерьмом все обернулось. Я смотрел на свою очень консервативно одетую бывшую жену. Она, конечно, делала все, чтобы не встретиться со мной взглядом. Эта женщина была сама деловитость.

Наконец Уоллифорд перестал шнырять среди бумаг и прокашлялся, погружаясь в формальности записи судебного дела.

— Дело но-омер 179920-16. Джаггер против Джаггера. Ходатайство о сокращении опеки. Встречный иск о вынужденном переезде и соблюдении ранее подписанного соглашения об опеке.

Затем он, наконец, поднял взгляд.

— Пре-е-ежде чем я озвучу решение, я хотел бы уделить минутку тому, чтобы сказать, дело было непростым. Нужно было учесть права обеих сторон, присутствующих в зале суда, права биологического отца, лишенного многолетней связи с сыном, а самое главное — взять во внимание то, что будет лучшим для мальчика.

Он посмотрел прямо на Алексу.

— Миссис Джаггер, я считаю, что вы в значительной степени ответственны за беспорядок, который мы имеем здесь сегодня. Если у вас было хоть малейшее подозрение, что ваш муж не может быть отцом мальчика, вы должны были добраться до истины, когда родился этот благословенный ребенок.

Впервые я почувствовал надежду. Уоллифорд никогда не раскрывал своих истинных мыслей, и я предположил, что он влюбился в южное очарование, которое Алекса щедро распространяла с первого дня. Но то, что вылетело из его рта дальше, еще больше шокировало меня.

— Мистер Джаггер, я хотел бы поблагодарить вас за вашу преданность юному Бэккету. Понятно, что вы любите и заботитесь о ребенке, несмотря на то как все могло сложиться с результатами теста на отцовство несколько лет назад.

Внутренне я подскочил вверх и вытянул кулак, но каким-то образом мне удалось изобразить смирение.

— Спасибо, ваша честь. Эти слова из ваших уст значат очень много.

— Точно. Что ж, как было сказано, давайте вернемся к делу, запланированному на сегодня. По ходатайству миссис Джаггер об опеке я не нахожу никаких обстоятельств, которые бы требовали изменения. Порядок посещения Эндрю М. Джаггером настоящим подтверждается без изменений.

Он посмотрел на Алексу.

— Миссис Джаггер, тот факт, что ваше ходатайство об увеличении опеки было подано с целью позволить мистеру Бодину начать посещать вашего сына, является шагом в правильном направлении. Однако не остается незамеченным тот факт, что мистер Бодин ни разу не появлялся на этих заседаниях. Откровенно говоря, отсутствие у него интереса и участия заставляет меня сомневаться в его приоритетах и желании занимать какое-то место в жизни сына. Несмотря на это, он отец мальчика, и я собираюсь предоставить мистеру Бодину некоторые посещения. Но время будет взято из вашего времени с сыном, а не времени мистера Джаггера. Настоящим суд удовлетворяет ходатайство Леви Бодина об опеке в размере восьми часов в неделю. После того как отношения будут установлены, и мистер Бодин докажет суду свое желание участвовать в жизни его сына, я рассмотрю возможность дополнительных посещений. Тем не менее, это, вероятно, также будет взято из вашего времени, миссис Джаггер.

Я стоял перед судом совершенно ошарашенный. Мысленно, я прорывался сквозь желтую ленту на финише с поднятыми руками, закончив почти четырехнедельный марафон, который бежал. Я просто не мог поверить, что выиграл.

Позади меня Роман издал победное «да», а я стоял ошарашенный, чувствуя, словно это сон, и в любую секунду я могу проснуться, тогда кошмарная реальность ударит меня.

Затем судья Уоллифорд подытожил:

— Наконец, что касается встречного иска о принудительном переселении Алексы и Бэккета Джаггеров домой в Нью-Йорк, он отклонен.

Погодите. Что?

— Ваша честь, если я сохраняю свои посещения, как вы можете отклонить мое ходатайство о возвращении моего сына домой?

— Разве это не очевидно, мистер Джаггер? Ваш сын будет здесь, в великом штате Джорджия. Вам стоит подумать о переезде.

Он стукнул молотком и встал, чтобы покинуть зал суда.

— Чушь собачья! У меня в Нью-Йорке практика. А у Алексы здесь даже нет работы.

Уоллифорд застыл на полушаге.

— Употребление такой речи в моем зале суда обойдется вам в тысячу долларов. Вам не нравится мое решение? Можете подать апелляцию.

***

Я схватился за стену уборной, чтобы продержаться как можно дольше в вертикальном положении и помочиться, а затем, спотыкаясь, прошагал назад к барному стулу. Галстук и пиджак бог знает где, молния все еще расстегнута, рубашка наполовину выправлена — я выглядел так же паршиво, как и чувствовал себя.

— Я возьму еще один со льдом, — я подвинул бармену свой бокал из-под коктейля. Он посмотрел на Романа, а потом на меня. — Ты должен спросить разрешения у папы или что? Просто дай мне чертову выпивку.

Я упоминал, что, когда напьюсь, я еще больший козел, чем обычно?

Мой телефон запрыгал по стойке. Эмери. Она звонила уже третий раз. И третий раз я не отвечал.

— На этот тоже не ответишь? — спросил Роман.

Я пробормотал:

— Какккая разззницаа?

— Как насчет того, чтобы позволить леди спокойно спать этой ночью? Господь знает, у тебя сон будет замечательным, когда ты упадешь в обморок к пяти утра, эгоистичный ублюдок. — Роман отпил пива и поставил его на стойку. — Она любит тебя. Ты заставишь это заработать.

— Заработать что? Все кончено.

— О чем ты говоришь? Не будь идиотом. Она — первая женщина, в которую ты влюбился на моих глазах. Как долго мы дружим?

— По всей видимости, слишком долго, если ты собираешься отчитывать меня.

— Что я говорил тебе в задней части церкви как раз перед твоей женитьбой на Алексе?

В том состоянии, в котором я находился, большая часть моей жизни была размыта, но то утро было кристально чистым в моей памяти. Я не один раз думал о том, как Роман предложил мне ключи от своей машины, чтобы я свалил.

— Машина сзади, если ты хочешь свалить, — сказал он. Когда напомнил ему о том, что Алекса носила моего ребенка, и я поступал правильно, он сказал: — К черту правильные поступки.

Бармен принес мой напиток, и раз уж я все еще был в состоянии помнить ту часть своей жизни, которую не имел желания вспоминать, то быстро высосал половину бокала.

Затем повернулся посмотреть на Романа, ладно, на двух Романов.

— Ты никогда не говоришь «Я же тебе говорил».

Он покачал головой.

— Не-а. Не скажу, если ты не последуешь моему совету и не разберешься с Эмери. Не люблю тыкать в лица людей их плохим выбором.

— Иногда выбор обусловлен обстоятельствами.

Роман хмыкнул.

— Это бред и тебе это известно, — он сделал паузу. — Помнишь Нэнси Ирвин?

Мне потребовалась минута, чтобы пробраться к глубинам сознания сквозь замаринованный алкоголем мозг.

— Девочка с ветрянкой?

Он указал на меня пивом.

— Именно.

— И что с ней?

— Помнишь о пакте, который мы заключили? Никогда не ухаживать за одной и той же девушкой?

— Ага.

— После того как переедешь в Атланту и оставишь Эмери с разбитым сердцем, потому что ты слишком туп, чтобы придумать способ, чтобы это сработало, я буду там, поддержу ее… среди прочего. Расплата та еще сука.

— Пошёл ты.

— Какая тебе разница? Она просто киска для твоего развлечения. Не стоит твоих хлопот.

Как будто по сигналу, мой телефон засветился именем Эмери, сообщая о принятом сообщении. Я схватил его и свой напиток из бара и встал.

Покачиваясь, наклонился к другу.

— Пошел ты.

Затем я поковылял в поисках отельного лифта.

Глава 41

Дрю

Если бы я только мог вскрыть себе череп и выпустить парочку маленьких барабанщиков из ловушки, тогда у меня был бы шанс встать с дивана.

Просто чудо, что я вообще попал в самолет. Этого бы никогда не случилось, если бы не Роман, который вытащил мою похмельную задницу из гостиничного номера в шесть часов утра.

Сейчас был обед. Я дома уже час; наконец отрастив яйца, ответил Эмери.

Я написал сообщение.

Ага. Яйца. Как же.

И я солгал.

Это было не впервые. И точно не в последний раз.

Дрю: Прости за прошлый вечер. Был болен как пёс. Отравление. Полагаю, плохие суши.

Сразу же запрыгали маленькие точечки.

Эмери: Просто рада, что ты в порядке. Я волновалась. Что произошло в суде?

Принятие правды означало бы, что надо переходить к действиям, а я был еще не готов.

Дрю: Судья отложил вынесение решения до следующей недели.

Эмери: Вздыхаю. Ладно. Что ж, наверное, это хорошо. Он на самом деле внимателен.

Я мог быть хреном, когда она пыталась оставаться позитивной.

Дрю: Возможно.

Эмери: Когда ты возвращаешься?

И вот когда я начал ощущать себя полнейшим дерьмом. Одно дело было не рассказывать ей о решении. В своей голове я мог бы оправдаться тем, что не хотел причинять ей боль, но сидеть наверху и лгать, когда она, вероятно, внизу отвечала на мой телефон… это было просто трусостью.

Осознание этого не сделало меня меньшим засранцем.

Дрю: Вероятно, вылечу последним рейсом сегодня. Вернусь поздно.

Эмери: Не могу дождаться, когда тебя увижу.

Я, наконец, сказал что-то, что не было ложью.

Дрю: Ага. Я тоже.

***

В лобби было большое зеркало, в котором отражался коридор, ведущий к кабинетам. Я остановился, когда в отражении увидел Эмери, такую охренительно красивую. Милую и сладкую, в полном порядке. Мои ладони начали потеть, пока я стоял и смотрел на нее. Дверь была приоткрыта, она писала что-то на доске, вероятно, нечто позитивное о том, как заставить отношения работать. Это заставит меня чувствовать себя еще большим подлецом, если прочитаю эту фразу.

Я провел последние двадцать четыре часа, думая о том, как это должно произойти, что причинит ей наименьшую боль. В том чтобы рассказать ей о решении суда, не было смысла. Она верила, что отношения могут выдержать все, если два человека над ними работают. Я не сомневался, что она захочет попытаться остаться вместе, пока мы будем разделены почти девятьюстами милями. Поначалу это даже может сработать. Но в конце концов начнет вылезать дерьмо. Мы, вероятно, даже не поймем, насколько все стало хреново, пока это не ударит нас по лицу. Эмери только начала устраивать свою жизнь в Нью-Йорке, и позволить ей жить этой жизнью будет правильным.

Единственное, что я мог сделать — быстро с этим покончить. Не вытягивать дерьмо и не растягивать процесс, потому что это будет лишь тратой ее времени. Она потратила три года своей жизни, цепляясь за придурка Болдуина, я же не собирался вести ее в таком направлении. Быстрое и полнейшее отделение — как сорвать пластырь. От этого больно, просто пиздец, но когда вы впустите свежий воздух, то перейдете от укрывания раны к заживлению.

Она закрыла маркер и сделала шаг назад, читая то, что написала. Медленная улыбка расползлась на ее лице, и головная боль, от которой я избавился, вернулась с удвоенной силой.

Я сделал глубокий вдох и направился к себе в кабинет.

Эмери вышла из своего как раз тогда, когда я уже почти прошел мимо.

— Привет, соня, — она обняла меня за шею. — Очень жаль, что ты не повалялся дольше. Я уже собиралась подняться и разбудить тебя. — Поцеловала меня в губы и добавила: — Голой.

— Эмери… — я прочистил горло, потому что мой голос был жалким и хриплым. — Нам нужно…

Я так и не закончил предложение, зазвонили оба наши телефона, а из лобби послышался крик курьера из UPS. Вместо того чтобы все это игнорировать, я обрадовался отсрочке, как будто был безъяйцевым ушлепком.

После ухода парня из доставки ко мне пришел управляющий зданием поговорить о том, что они собираются провести какие-то работы и для этого на два часа завтра отключат воду. К тому времени когда я закончил этот разговор, на двадцать минут раньше явился мой клиент на назначенную встречу. Я не мог заставлять его ждать в лобби, пока бросаю свою девушку, поэтому мой разговор с Эмери откладывался минимум на час.

Но одна консультация перетекла в следующую, один час — в два, и неожиданно наступило уже почти семь часов вечера. Эмери целый день только улыбалась и выглядела счастливой от моего возвращения. Она даже заказала мне обед и десять минут занимала пустой болтовней моего клиента, чтобы я мог проглотить еду. Сейчас все мои отмазки были исчерпаны, и в офисе наступила тишина.

Я смотрел в окно, попивая кофе, который волшебным образом появился на столе полчаса назад, когда Эмери зашла в мой кабинет. Я знал это по тому, как стучали ее каблучки, а не потому, что повернулся.

Она подошла сзади и обернула руки вокруг моей талии.

— Сумасшедший день.

— Ага. Спасибо за все. Обед, кофе, ответы на звонки и встречи целый день. За все.

Она прислонилась головой к моей спине.

— Конечно. Мы — хорошая команда. А ты как думаешь?

Я закрыл глаза. Черт. Просто сорви пластырь, киска Дрю. Сорви его нахрен. Я сглотнул и повернулся к ней лицом.

— Эмери… я не могу быть командой.

Она рассмеялась, вероятно, не до конца понимая, что я сказал. Взглянув вверх и увидев мое угрюмое лицо, ее улыбка сникла.

— О чем ты говоришь? Ты прекрасный командный игрок. Я на подхвате, когда ты во мне нуждаешься и делаешь то же самое для меня.

Сорви ебаный пластырь. Быстро.

— Нет, Эмери. Это делает арендатор для своего арендодателя. Мы не команда.

Она выглядела так, словно ее физически ударили. Ее пухлая нижняя губа дрожала полсекунды, а затем она перестроилась — все ее поведение изменилось. Руки, небрежно свисающие по боками, сплелись на груди в защитной позе, и она распрямила спину. Самой ебанутой вещью было то, как я завелся, когда она перешла в режим борьбы. В конце концов, мы начинали весь этот бардак со споров. Но сейчас точно было не подходящее время и место, чтобы думать членом.

— Все отношения проходят стадию, когда один больше нуждается в поддержке другого. Настанет день, когда мне нужна будет твоя опора.

Консультант по отношениям нанес свой удар, и я понял, что должен быть прямолинейным. Вместо того чтобы сорвать пластырь, я нанес новую рану.

— Ты не должна полагаться на меня, Эмери. Нужно закончить все между нами.

Она сделала шаг назад, так что я проявил инициативу и припечатал:

— Мой сын в приоритете. И в моей жизни больше нет места ни для кого.

Голос Эмери превратился в шёпот.

— Понимаю.

— Мне жаль.

По привычке я потянулся к ее плечу, чтобы утешить, но она попятилась, как будто моя рука была в огне.

Глядя вниз, она произнесла:

— На твоем столе я оставила сообщения, первая консультация была перенесена на семь тридцать.

Было так много всего, что мне стоило сказать, но я просто кивнул. Она этого даже не увидела.

Эмери пошла к двери моего кабинета, и все, о чем я думал, это как вернуть последние пять минут, отмотать время и сказать ей, что не хочу быть лишь частью ее команды, я хочу быть всей ебаной командой. Но вместо этого я стоял и смотрел, как она уходит. Потому что труднее будет через месяц или год, отношения на расстоянии нихрена не работают. Всем будет гораздо хуже, когда пройдет время, и один из нас изменит.

Эмери исчезла в своем кабинете и вышла мгновение спустя, одетая в пальто, с перекинутой через плечо сумкой и ноутбуком в руке. Мягко закрыв дверь кабинета, настолько тихо, что я почти не слышал, как она ушла. Возможно, это было правильное решение. Уже все сделано, но когда поднял глаза, чтобы в последний раз бросить на нее взгляд, то увидел, что она плачет. Мне пришлось сжать спинку кресла, стоящего передо мной, чтобы сдержаться и не побежать за ней.

Затем она исчезла.

Стоя следующий час на месте и прокручивая все дерьмо в мозгу, я мог думать только о том, кого в этой ситуации я пытался защитить?

Ее… или себя?

Глава 42

Дрю

Я не представлял, что можно стать более несчастным, чем на прошлой неделе. Мы с Алексой ругались целый час, когда я забирал Бэка, а когда через два дня вернул его назад, она продолжила с того, на чем остановилась. Все выходные мой сын чувствовал себя не очень хорошо и спрашивал, почему мы не могли больше ездить ко мне домой. Я не знал, что ему сказать, и чем дольше оставлял это дерьмо в подвешенном состоянии, тем труднее становилось.

Что еще хуже, мой обратный рейс в Нью-Йорк был отложен на шесть часов, а последний приличный сон у меня был в ночь перед тем, как судья вынес решение. Даже стюардесса поинтересовалась, хорошо ли я себя чувствую. Правда в том, что я был чертовски несчастен, пытаясь осознать переезд в Атланту. Хотя не это было настоящей причиной моей свежеприобретенной ненависти к жизни.

Мой самолет приземлился в аэропорту имени Кеннеди в полночь. Я был так измотан из-за недосыпа, что подумал, казалось, что могу упасть в обморок, закрыв наконец глаза, в чем так нуждаюсь. А потом я совершил ошибку, остановившись в офисе, чтобы осмотреться.

Там было тихо. Я и не ожидал, что застану Эмери здесь так поздно. В любом случае до моего отъезда в Атланту она избегала меня любыми путями — приходила в офис рано только на консультации и сразу после уходила. Я предположил, что оставшуюся часть работы она выполняла дома. К тому же, имея доступ к моему расписанию, она могла знать, когда я должен был вернуться ранее вечером, так что уверен, ее не будет в офисе в это время.

Я бросил сумки на ресепшен и пошел через устрашающе тихий офис. Дверь Эмери была закрыта, и я изо всех сил старался пройти мимо, но просто не смог. Несмотря на то что я знал, что там никого нет, сначала постучал, затем медленно толкнул дверь. Внутри было темно, но освещение из коридора давало достаточно света, чтобы видеть что там. Я был уверен, что темнота вызывает игру воображения. Поэтому включил свет. Я застыл, а мое сердце подскочило к горлу.

Пусто.

Кабинет был, нахрен, пустым.

Я несколько раз моргнул, надеясь, что это галлюцинация, но нет, она исчезла. В этот раз на самом деле.

***

— Мне нужно, чтобы ты отследил кое-кого для меня.

— И тебе, солнышко, доброе, мать его, утро.

Роман свалился в кресло для гостей напротив моего стола.

Когда я написал сообщение в шесть утра, он был уже на пути к моему дому. Раз уж я не спал всю ночь, то решил продуктивно использовать свою бессонницу и предложил ему встретиться со мной в офисе.

— Ничего в нем доброго нет.

Я подвинул папку, которую держал в руках, по столу и потер глаза.

— Дерьмово выглядишь, мужик.

Роман откинулся в кресле и закинул обутые в ботинки ноги на мой стол, скрещивая их в лодыжках. Обычно я бы их сбросил, но этим утром меня мало что заботило.

— Это меня поездки добили.

— Ага, причина именно в этом.

— Что это должно означать?

— Ничего. Что тебе нужно?

— Хочу, чтобы ты последил для меня за Эмери.

— Какого хрена? Разве она не проводит полдня по другую сторону коридора от тебя?

— Она выехала.

— Когда это произошло?

— Предполагаю, е несколько дней назад. Вернулся в полночь, а ее офис вычищен.

— Полагаю, это объясняет то, что ты выглядишь, словно не спал двое суток.

— Мне просто нужно убедиться, что она нашла новое место под офис. Я собираюсь снять в Атланте небольшой домик. Дейв Монро устроиться ко мне на полставки, возьмет на себя ту часть работы, в которой моим клиентам будет все равно, если я не буду заниматься этим лично. Между этим и удаленной работой, думаю, я смогу приезжать два раза в месяц, а не мотаться туда-назад каждую неделю. Нет никаких причин, по которым ей нужно съехать. Избегать меня будет легко.

— Так ты в самом деле это сделаешь? Собираешься оставить практику и переехать в Атланту?

— А какой у меня есть выбор? Я подам апелляцию, но гарантии, что что-либо изменится, нет. Бэк чувствует себя в подвешенном состоянии. Я не могу жить в номере отеля — он никогда не осядет, если у него не будет собственного жилья, чтобы спать и хранить свои вещи. Ему нужно чувствовать себя как дома, а я хочу быть там, когда понадоблюсь — школьные мероприятия, походы к доктору. Он только создал мини-команду по хоккею. Что делать, если его игры будут проходить в те дни, когда я буду в Нью-Йорке каждую неделю? И я не могу мотаться туда-назад пятьдесят раз в год, втискивая сорок часов работы в два дня. Через время станет тяжело.

— Как надолго сдается найденный тобой дом?

— На год. — Мои плечи резко опустились. — Полагаю, пройдет месяцев девять, прежде чем мне назначат дату устных показаний по апелляции в вопросе опеки.

— Ты уже подписал его?

— Еще нет. Встречаюсь с владельцем в конце недели.

— Хорошо. Дай мне ещё пару дней.

— Для чего?

— У меня в Атланте есть парень, который делает для меня кое-какую работенку.

— Хочу ли я вообще знать?

Роман улыбнулся.

— Блядь, нет. Тогда ты не сможешь быть замешан.

Я впервые рассмеялся с момента… не уверен, с какого. Таков был Роман — человек с планом, прикрывающий мою спину.

— Ладно. Что бы это ни было, спасибо.

— Так как ты намерен поступить с Эмери? Просто следить за ней? Как насчет намека, что я ищу?

— Мне просто нужно знать, что она в порядке. Посмотри, нашла ли она офис, находится ли он в безопасном районе.

Роман поднял бровь.

— Так ты не хочешь, чтобы я узнал, трахается ли она с кем-то?

Я так сильно сжал челюсти, что практически сломал зубы.

— Нет. Если ты разузнаешь, даже не рассказывай мне про это дерьмо. Особенно, если это тот придурок Болдуин, который просто кидает ее.

— Как ты?

— Какого черта это значит? Я не кидал ее. Так сложились обстоятельства. Я делаю то, что для неё лучше.

Роман встал.

— Не собираюсь спорить с тобой, дружище. Я прослежу за ней, если это то, чего ты хочешь. Но тебе, возможно, стоит спросить себя, не будет ли для Эмери лучше принимать свои собственные решения на тему, как сохранить ваши отношения.

Глава 43

Эмери

— Ты была невероятной, — сказал Болдуин, стоя у двери.

Я подняла взгляд от материалов лекции, которые упаковывала.

— Как долго ты там простоял?

— Застал последние пять минут.

— Ты очень добр. Я была натянутым нервом.

Он улыбнулся.

— Станет легче. Но если серьезно, то этого не было видно.

Два дня назад Болдуин позвонил и сказал, что один из сотрудников факультета неожиданно уехал, а затем спросил, не хочу ли я его заменить. Это практически гарантировало мне должность преподавателя, на которую у меня завтра было назначено собеседование, так что я согласилась, хотя не имела ни малейшего желания что-то делать в эти дни. Подъем с кровати стоил усилий.

После того как закончила собираться, я подошла к двери.

— Ты направляешься в класс?

— Не-а. Только закончил разбирать документы и хотел проверить как ты. Пообедаем? В паре кварталов отсюда есть отличное бистро, и они готовят лучший салат с тунцом.

В последний месяц я избегала Болдуина из уважения к Дрю, но теперь для этого не было оснований. Хоть у меня и не было настроения для компании сегодня, но знала, что запереться в квартире и грустить — это не совсем здорово.

— Конечно. С радостью.

Мы с Болдуином ели свой обед снаружи возле горячих ламп, потому что день был прекрасным. В какой-то момент я поднялась, чтобы сходить в уборную и заметила мужчину, сидящего в автомобиле, припаркованном недалеко от нас. Когда мы ели, машина была у меня за спиной, поэтому я понятия не имела, как долго уже она там, но готова поклясться, что внутри сидел Роман. После обеда я снова обернулась, на машина уже уехала.

Позже в тот же день после выполнения заданий я вернулась домой, чтобы провести онлайн-консультацию. Невозможно было даже полностью открыть дверь, потому что квартира заставлена офисной мебелью. Видимо, это было не самой умной идеей — съехать до того, как найду новое место, но я просто не могла оставаться там дальше. Даже когда Дрю не было, все, о чем я могла думать, был он. Избавив себя от созерцания стола, на котором мы занимались сексом, и копировальной комнаты, в которой мы встретились впервые, я надеялась, что буду думать о нем меньше. К сожалению, мысли путешествовали со мной, вместо того чтобы остаться в офисе.

Пока я настраивала ноутбук так, чтобы мои пациенты не увидели комнату с бардаком в виде офисной мебели, в дверь постучали. Я ненавидела себя за надежду, зародившуюся во мне при мысли, что это может быть Дрю. Но увидев через глазок Романа, я была сбита с толку.

Пришлось открыть дверь.

— Роман?

Он стоял, держась за верхушку дверного косяка.

— Мне было приказано следить за тобой.

— Мне показалось, что сегодня я видела тебя в ресторане.

— Могу я войти? Я не отниму много времени.

— М-м-м… конечно. Естественно. Только должна тебя предупредить: здесь бардак. Я перевезла офис в свою крошечную квартирку, а у меня мало места, так что мебель заняла фактически всю гостиную. — Я открыла дверь настолько широко, насколько могла, и Роман вошел. — Могу я предложить тебе что-то выпить?

Он поднял руку вверх.

— Все в порядке.

По дивану была разбросана куча файлов. Я начала собирать их, чтобы он мог присесть.

— Хочешь присесть? Расположись поудобнее и расскажи, почему преследуешь меня?

Он хмыкнул.

— Разумеется.

Я села в офисное кресло напротив него и ждала, пока он начнёт.

— Дрю попросил следить за тобой. Он заявляет, что хочет убедиться, что твой новый офис находится в безопасном месте.

— А если бы и не был? Что он собирался делать с этой информацией?

Роман пожал плечами.

— Когда мужчина влюблен, подобное дерьмо не всегда имеет смысл.

— Влюблён? Ты пропустил ту часть, в которой он меня кинул?

— Никогда не думал, что скажу такое о своём лучшем друге. Знаю мужика с начальной школы, и у него всегда были стальные яйца, но сейчас он боится.

— Чего?

— Влюбленности. Мать изменяла его отцу и свалила, когда он был ребенком. Жена врала ему, что ребенок, которым она беременна, от него, затем продолжила трахать бывшего любовника после их свадьбы. Он чертовски полюбил паренька, а она отняла у него отцовство. К тому же ежедневное напоминание на работе о том, как складываются отношения… особенно те, где пары не проводят достаточно времени вместе. С тобой он наконец-то обрел что-то хорошее в своей жизни. Мне ненавистно смотреть, как он губит это, потому что слишком боится рискнуть. Дрю хотя бы сказал тебе, что судья позволил Алексе остаться в Атланте, и он переезжает туда?

— Нет.

В груди стало больно. То, как он покончил с нами, теперь обрело немного смысла. Часть меня понимала, почему Дрю так скептически относился к тому, как все могло пойти между нами. Его прошлое в полной мере показало ему, что то, что ты любишь, в итоге будет отобрано. Но это не меняло того, что он сделал. Правда заключалась в том, что он даже не попытался бороться за нас. Он даже не рассказал мне о том, что произошло.

— Мне жаль, что он проходит через такое. Все это так несправедливо по отношению к нему. Но даже если он все еще обо мне заботится, что я могу с этим поделать? Я не могу заставить его перестать бояться. Дрю даже не захотел попробовать. Видимо, я не стою для него того риска. Я должна быть выше этого.

Роман кивнул.

— Понял. Просто… я видел тебя с тем профессором сегодня за обедом.

— Мы с Болдуином друзья. Да, у нас есть история, или мне стоит сказать, что это у меня есть история с чувствами к Болдуину. Но я влюблена в Дрю, и это показало мне, что те чувства, которые я испытывала к Болдуину, даже любовью назвать нельзя. Потому что с Болдуином это никогда не было таким… То, что я чувствую к Дрю, — это совсем другой уровень.

Роман улыбнулся.

— Ты сказала «есть», не «было».

— Конечно. Я не могу выключить чувства только потому, что мне больно. Отгораживание от Дрю потребует усилий.

— Сделай мне одолжение. Не старайся пока слишком сильно. Я все еще питаю надежду, что мой друг вытянет голову из задницы.

Глава 44

Дрю

Я не милашка.

Я встал в зале суда и проехал по скамье брюками, когда свидетель изменил показания, а судья глазел на меня поверх своего носа… ничего страшного. А еще сегодня как-то мне пришлось протереть лоб салфеткой, которая прилипла к моим потным ладоням.

Почему я должен был сегодня это делать? Я был не готов. Бэк был не готов, но это не остановило бы мою бывшую жену. Она обещала рассказать Бэку, когда я верну его сегодня вечером, если этого не сделаю я… Несмотря на то что Алекса не была человеком слова, я был уверен, что она воплотит угрозу в жизнь.

Уже второй раз за столько недель я представлял себе своего отца. «Сорвать пластырь» было его любимым клише. Я только надеялся, что выражение лица моего сына будет не таким, как было у Эмери, когда я обрушу это на него.

Я повернулся к Бэку, который заливисто смеялся над мультфильмом, и посмотрел на часы. Дерьмо. У меня было недостаточно времени, чтобы откладывать этот разговор.

— Бэк? Приятель? Перед тем как ты сегодня вернешься к маме, мне нужно обсудить с тобой кое-что. Можешь выключить телевизор?

Он повернулся ко мне, такой милый, беспечный мальчик.

— Хорошо, папочка.

После того как встал и взял пульт со стола, он сел назад и повернулся, полностью сосредоточив на мне свое внимание. Внезапно во рту пересохло, что усложняло разговор. Не было легкого пути донести это до ребенка, как бы я не подслащивал пилюлю.

— Все в порядке? Ты выглядишь как я перед тем, как меня стошнит. — Бэк встал. — Хочешь, я принесу тебе ведро, как ты приносишь мне, когда меня рвет?

Я нервно рассмеялся.

— Нет, дружище. Мне не нужно ведро. — По крайней, мере, я так думаю. — Присядь. Речь обо мне как о твоем папе.

Его лицо поникло.

— Ты больше не собираешься быть моим папой? Вот почему ты не хочешь брать меня к себе домой?

Мне, в конце концов, может понадобиться ведро.

— О, господи. Ничего такого. Я никогда не перестану быть твоим папой. Но… — К черту, пора. — Но некоторым детям везет, и у них больше двух родителей.

Его глаза загорелись.

— Ты собираешься жениться на Эмери?

Господи. Это настолько сильно ранит.

— Не думаю, что это случится, Бэк. Нет.

Он был взволнован и сменил тему.

— Потому что у Макайлы из школы есть приемная мама. Ее родители развелись, как вы с мамочкой, и теперь у нее две мамочки.

— Нет. Ну, да. Нет. Типа того. Дело в том… я и есть твой приемный отец.

— Так у меня два папы?

Он скривил нос.

— Да. Когда ты родился, мы с мамой поженились. Я не знал, что ты не был моим…

Я чувствовал, как слова застревают в горле, и вынужден был прочистить его несколько раз, чтобы не показать, насколько подавленным я был. Мне было нужно, чтобы Бэк понял, что то, чем я поделюсь, не повлияет на наши отношения, а мои слезы не помогут правильно донести это до него.

Я начал снова:

— Я не знал, что ты не был… моим сыном, биологически, на протяжении нескольких лет с твоего рождения.

— Если не ты мой биологический отец, тогда кто?

— Мужчина по имени Леви. Мама говорит, что ты несколько раз встречался с ним.

Его глаза загорелись.

— Гонщик?

У меня был эмоциональный конфликт. Несмотря на то что для меня было ужасным его волнение по поводу родственной связи с тем мудаком, но раз это облегчало ему принятие новости, я не возражал.

— Да. Гонщик.

— Он водит крутую машину! С воздухозаборником в капоте и она громкая.

Я выдавил улыбку.

— Мама спланировала твое знакомство с Леви, но это не означает, что между нами с тобой что-то изменится.

С минуту он поразмыслил над тем, что я только что произнес, а затем спросил:

— Ты все еще любишь меня?

Бэку было почти семь, и он становился слишком крутым для того, чтобы держать меня за руку по дороге в школу, но сейчас все это было отброшено. Я поднял его до своего уровня и сказал, глядя прямо в глаза:

— Я люблю тебя больше всего в мире.

— Так ты не бросишь меня, потому что у меня появился новый папа?

— Нет, Бэк. Я бы никогда тебя не оставил. Люди не оставляют того, кого любят. Они навсегда остаются рядом. Вот почему я переезжаю в Атланту. Твоя мама перевезла тебя сюда, а я следую за тобой.

— Мой биологический отец меня не любил, поэтому мы жили в Нью-Йорке?

Господи. Он задавал такие прямые вопросы.

— Я понимаю, это сбивает с толку, но когда ты родился, Леви не знал, что ты его сын. Так что у него не было шанса познакомиться поближе с тобой. Теперь, когда узнает, обязательно тебя полюбит, я уверен.

Пришло время сесть и поговорить с Леви, чтобы убедиться, что мой сын будет в приоритете, как и должно быть. Если он собирался быть частью его жизни, ему бы лучше не исчезать.

— Он тоже будет здесь жить?

— Не уверен, приятель.

— Но ты говорил, что любящие люди не уходят. Так если он уйдет, это значит, что он не любит меня?

Боже, я знатно опростоволосился.

— Иногда, когда ты кого-то любишь, но вынужден отсутствовать физически, например, по работе, ты все равно придумываешь что-то, чтобы присутствовать в его жизни ежедневно. Когда я говорил, что любящие люди не уходят, я не имел в виду, что они лично должны присутствовать рядом ежедневно. Просто тебе нужно быть более изобретательным, чтобы найти пути быть вместе, когда не можешь присутствовать лично. Как мы с тобой в последний месяц, когда я должен был возвращаться на работу в Нью-Йорк.

— Как общение по ФейсТайму на мамином Айфоне?

— Именно.

— Как снэпчат?

— Я не в курсе, что это, но раз ты так говоришь.

Бэк кивнул и на какое-то время притих.

Здесь многое нужно было осознать, особенно ребенку его возраста. Я по сей день едва мог осмыслить это.

— У тебя есть какие-то вопросы, дружище?

— Могу я все еще называть тебя папой?

Мое сердце опустилось.

— Да, однозначно можешь. Я собираюсь навсегда остаться твоим папой.

— Тогда как я буду называть Леви?

Мысль о моем сыне, называющего другого мужчину папой, причиняла физическую боль. Но моя боль не имела значения.

— Уверен, ты с мамой и Леви в конце концов разберетесь с этим.

Несколько минут спустя Бэк спросил, может ли он вернутся к просмотру мультфильмов. Он не выглядел пострадавшим от услышанного. Я же, с другой стороны, чувствовал себя так, словно сражался десять раундов в тяжелом весе со связанными за спиной руками. Я был морально и физически истощен.

Той же ночью, после того как отвез Бэка к Алексе, я лежал в постели отеля, снова и снова прокручивая наш разговор. Для меня было важно придерживаться того, что сказал сегодня сыну. Дети больше учатся у родителей по их поступкам, а не словам. Мне нужно было показать, что я здесь надолго, учитывая то, что не мог контролировать действий Алексы и Леви.

Когда я попытался уснуть, одна мысль кружила в моей голове, не позволяя успокоиться. То, о чем я сказал. Хотя я верил, что слова правдивы, если быть честным с самим собой, я не совсем соответствовал своему собственному убеждению. И это не имело никакого отношения к моему сыну.

Люди не оставляют того, кого любят. Они всегда крутятся неподалеку.

***

На следующее утро мое беспокойство возросло. Корень этого произрастал в течение последних нескольких недель, но после моего разговора с Бэком он вырос как виноградная лоза и поселился в моем животе, голове. Что-то обвилось вокруг моего сердца так туго, что я едва мог дышать.

Мне нужно было вытянуть себя из постели и добраться в аэропорт. На заднем сидении такси я проверил время отлета и заерзал. Я знал себя и то, как могу зацикливаться на всяком дерьме, поэтому мне нужно было знать… Сдавшись наконец, я написал сообщение Роману в пять утра.

Дрю: Она встречается с кем-нибудь?

Он ответил через нескольких минут, как всегда. Роман был единственным знакомым человеком, кому требовалось меньше сна, чем мне.

Роман: Я думал, что не должен тебе этого говорить.

Дрю: Просто скажи.

Роман: Уверен, что сможешь это выдержать?

Боже мой. Я не был до конца уверен, что смогу. Но раз уж он спрашивал, значит, все было не так хорошо.

Дрю: Скажи.

Роман: К ней подкатывает сосед. Прислал ей цветы — огромный букет желтых роз. А еще недавно водил ее в шикарное место на обед, с большим ценником и дурацкими маленькими порциями.

Блядь.

Дрю: Что-то еще?

Роман: Начал приглядывать за ним. Прошлым вечером повел на ужин какую-то девушку. Высокую. Отличные ножки. В середине обеда мне показалось, что у них разразилась ссора. Она разыграла какое-то драматическое дерьмо, встала, бросив салфетку на стол, а затем в бешенстве умчалась. Думаю, он ее бросил.

Тревожным нутром я почуял наличие причины для этого. Я мог потерять ее навсегда, если не вытащу голову из задницы. Подъезжая к аэропорту, написал последнее сообщение другу перед выходом из такси.

Дрю: Спасибо, Роман.

Он незамедлительно ответил.

Роман: Иди и заполучи ее. Давно, блядь, пора.

***

Я нервничал почти так же, как и вчера, когда должен был выложить новости Бэку, но в моих ощущениях присутствовало и нечто другое. Решительность. Не важно, чего это будет стоить, я собирался заставить Эмери простить меня и дать еще один шанс. Я облажался и мог бы обвинить в этом миллион событий своей жизни, но правда была в том, что я облажался. А теперь собирался это исправить.

На двух лифтах в ее доме была вывеска о поломке. Я стоял перед единственным функционирующим, постукивая ногой и наблюдая, как на дверях меняются цифры. Он застрял на девятом на тридцать секунд, затем остановился на восьмом так же надолго. У меня нет на это времени. Осмотревшись, я увидел указатель к лестнице и сорвался на бег. Мое сердце колотилось, когда я перескакивал по две ступеньки, взбегая на третий этаж.

Затем я остановился у двери Эмери, и меня впервые осенило, что я понятия не имел, о чем собирался говорить. Два часа в самолете, а у меня даже не было вступительной речи. К счастью, я из той категории людей, которые полагаются на свою интуицию, когда дело доходит до устной аргументации.

Я сделал глубокий вдох, собрался с силами и постучал.

Когда открылась дверь, я понял, насколько был неподготовлен.

Потому что из квартиры на меня глазел Болдуин.

Глава 45

Дрю

— Где Эмери?

— Она одевается. У нас встреча за завтраком в колледже. Не то чтобы это тебя касается.

Профессор Мудак все еще стоял внутри, а я был тем, кто оставался снаружи. Символизм вгрызался в меня. Я прошел мимо него в квартиру Эмери.

— Конечно, заходи, — саркастично пробубнил он.

Я повернулся к нему лицом, скрестив руки на груди.

— Теперь уходи.

— Что, прости?

— Мне нужно поговорить с Эмери наедине, так что я буду признателен, если ты исчезнешь.

Онпокачал головой.

— Нет.

Мои брови подскочили. Не думал, что придурок был таким. В другое время меня впечатлила бы его стойкость. Но прямо сейчас меня это дико раздражало.

Я сделал шаг вперед.

— Или ты уйдешь сам, или я помогу тебе. В любом случае ты уходишь. Так каким способом?

Осознав, что я не играю, он сделал правильный выбор и открыл дверь.

— Скажи Эмери, что я позже встречусь с ней в колледже.

— Ага. Я сделаю все, чтобы она получила твое сообщение.

Я толкнул дверь, закрывая ее и задевая его каблуки.

Повернувшись, я увидел гостиную Эмери, забитую офисной мебелью. Даже до этого в комнате едва ли было место для дивана. Теперь она была практически заполнена столом, офисными стульями, файлами, компьютерной техникой и всем остальным из ее кабинета.

Дверь в ванную скрипнула, и вышла Эмери, глядя вниз и листая что-то на своем телефоне.

— Я нашла биографии психологов на сайте колледжа. Скажи мне еще раз, с кем мы встречаемся? Я так плоха запоминаю имена.

Мои слова остановили ее на полпути.

— Только я и ты.

Голова Эмери дернулась, и она несколько раз моргнула, как будто от мысли, что мужчину, стоящего в ее гостиной, нарисовало ее воображение.

— Дрю? Что ты здесь делаешь? — Она посмотрела за меня. — И где Болдуин?

— Ушел.

— Куда ушел?

Я минуту смотрел на свои туфли, а затем поймал ее взгляд. В моей груди было ощущение подавленности, и я нашел в ее взгляде то же чувство, которое скрывалось внутри меня.

Мой голос был низким и сиплым.

— Ты любишь его?

Она смотрела на меня долгие секунды, в ее голове крутились колесики. Все это время я задерживал дыхание. Наконец она покачала головой.

Слава богу.

Это было все, что мне нужно знать. Все остальное — что угодно — мы могли бы решить. Я сделаю так, чтобы она меня простила, Эмери снова научиться доверять мне, но я смогу заставить ее разлюбить другого мужчину. Она все еще стояла в дверном проеме ванной комнаты, и внезапно мне показалось, что между нами слишком большое расстояние. Я подкрадывался к ней, плевать, если это было похоже на поведение пещерного человека. Непреодолимое желание прикоснуться к ней перевешивало любую необходимость следовать этикету.

Она не двигалась. С каждым шагом мое сердце билось все быстрее. Эмери все еще не шевелилась, когда я потянулся и взял ее лицо в ладони, мягко коснулся ее губ своими, проверяя. Приняв это за согласие или, во всяком случае, отсутствие сопротивления, я двинулся дальше. Когда мои губы коснулись ее, вся нежность улетучилась, и я начал жестко ее поцеловать. Она приоткрыла рот и застонала, вспыхнув напротив меня. Звук выстрелил прямиком в член, и жесткий поцелуй превратился в безумный. Она пахла невероятно, на вкус была такой же сладкой, как я запомнил, а ощущение ее прижатого ко мне тела было лучше того, что я когда-либо испытывал.

Господи, я был таким идиотом. Как я вообще мог отказаться от этого?

Поцелуй длился долго. Когда он закончился, ей не потребовалось много времени, чтобы сомнения и страх вернулись, не говоря уже о гневе.

— Ты не можешь просто появиться…

Мои губы обрушились на нее, прерывая слова. В этот раз она пыталась со мной бороться. Она сделала слабый толчок мне в грудь, что заставило меня еще сильнее обнять ее. В конце концов ее сопротивление ослабло, и она снова сдалась. Когда поцелуй закончился, я отстранился, но не далее, чем на дюйм от ее губ — как напоминание, что меньше удара сердца назад я целовал их.

— Просто дай мне минуту, прежде чем ты начнешь ругаться на меня. Ладно?

— Шестьдесят секунд, — ответила она.

Уголок моей губы дернулся вверх. Боже, я соскучился по этому ротику. И это чувство касалось не только ее мягких губ и податливого языка, я скучал по ее дерзости. Проведя двумя пальцами по ее щеке, я выложил все напрямую. Мой голос был хриплым, когда я положил все это к ее ногам.

— Я люблю тебя.

Улыбка надежды расцвела на ее красивом лице. Но потом она вспомнила… Она вспомнила о том, как я поступал с ней несколько недель назад, и улыбка угасла.

— У тебя странный способ демонстрировать это. Ты бросил меня, потому что любишь?

— Судья не изменил мой график посещений Бэка, но позволил Алексе остаться в Атланте. Я должен переехать.

— Я знаю все об этом. Роман мне рассказал.

— Роман?

— Да, Роман.

— Какого хрена?

— Не смей мне тут хренами бросаться. По крайней мере, Роман любезно объяснил мне, почему ты ведешь себя как мудак.

— Я был напуган.

— Как и я. Но я не сбегала.

Я опустил взгляд.

— Знаю. Я мог бы миллион раз извиниться за свой поступок, пытаясь оправдаться. Но все эти причины приводят к одному. — Я прервался и снова заговорил, глядя ей в глаза. — Я боялся.

— А теперь? Больше не боишься?

Я покачал головой.

— Я осознал, что потерять тебя боюсь больше, чем рискнуть и причинить себе боль. Полагаю, ты можешь сказать, что я отрастил пару яиц.

Она смягчилась. Выглядело так, будто она хотела мне поверить, но относилась к этому скептически. Я не винил ее..

— Как я могу быть уверена, что они снова не загнутся и не исчезнут? — ее голос ломался. — Ты сделал мне больно, Дрю.

— Мне жаль. И я знаю, что прямо сейчас мои слова не имеют для тебя большой ценности. Но я клянусь тебе, Эм, если ты дашь мне еще один шанс, в этот раз я его не просру.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты будешь жить в Атланте, я буду здесь ежедневно, иногда работая в колледже с Болдуином. Как вообще это может сработать?

— Однако же нужно, чтобы это сработало. Мы будем делать это по очереди. В одну неделю ты будешь приезжать в Атланту, а в следующую я — в Нью-Йорк. Или в любую другую, если это слишком для тебя. А еще мы будем дохрена сексемеситься и секс-ФейсТаймиться. Я пока не распланировал все это, но мы что-то придумаем. Будет нелегко, но со временем все будет хорошо. Я люблю тебя, Эмери. Я бы триста шестьдесят четыре дня мучился жаждой, если бы это значило, что рано или поздно выпью тебя.

По ее щеке стекла слеза, и я поймал ее пальцем.

— Пожалуйста, Эм, скажи, что это слезы счастья.

— Не думаю, что отношения на расстоянии сработают.

— Мы заставим их заработать. Пожалуйста. Прошу тебя, дай мне еще шанс.

Она быстро покачала головой.

— Нет.

— Но…

Я сделал попытку изменить ее мнение, но в этот раз она заткнула меня.

Эмери прижалась своими губами к моим.

Поцелуй был наполнен таким количеством сумасшедших эмоций, что я мог чувствовать, как они пульсируют в моих венах и в нашей связи. Когда поцелуй прервался, она задыхалась, а я был в гребаной панике. Она прощается.

— На расстоянии это не сработает.

— Эм, мы сделаем так, чтобы сработало.

— Нет. Я еду с тобой в Атланту.

— Мы сделаем так, что… погоди, что? — Я глазел на нее в неверии. — Повтори.

— Я сказала, что поеду с тобой в Атланту.

— А что насчет работы в колледже, для который ты проходишь собеседование? Твои пациенты?

— Я помощник преподавателя до конца семестра. Я только прошла собеседование на должность приходящего преподавателя. Они могут меня даже не взять. Семестр заканчивается через три месяца. До этого времени мы будем кататься туда и назад. С тем небольшим опытом, указанном в моем резюме, мне, возможно, будет там легче найти работу на неполный рабочий день. И большинство моих клиентов мобильны — они и до этого получали консультации по видео-связи. Может, я даже оставлю несколько встреч в месяц и буду возвращаться сюда, когда ты будешь встречаться здесь со своими клиентами. Тебе нужно быть рядом с сыном, и я тоже хочу с ним познакомиться ближе. Он — часть тебя.

— Ты серьезно? Ты практически довела меня до сердечного приступа, сказав, что отношения на расстоянии не работают.

Она улыбнулась.

— Хорошо. Это послужит тебе уроком после того, через что ты заставил меня пройти за последние несколько недель.

Без предупреждения я подхватил ее и поднял. Эмери вскрикнула, но улыбка на лице подсказала, что она была счастлива. Ее ноги обернулись вокруг моей талии, руки — вокруг шеи, и я сжал ее настолько сильно, что побоялся, что мог причинить ей боль.

— Господи, я чертовски люблю тебя.

— Лучше бы так и было.

— Так и есть.

Я захватил ее рот в поцелуе и пошел с ней, пока не нашел свободную поверхность, чтобы усадить ее. Этой поверхностью оказался кухонный островок, который, так уж случилось, был идеальной высоты. Мой член был уже твердым от ощущения ее жара через брюки.

Каким-то образом нам удалось сорвать одежду друг с друга, не разрывая связи. Я посасывал кожу под ее ушком, а пальцами сминал попку, пока она расстегивала мои брюки. Когда брюки упали, я стянул нижнее белье и член подпрыгнул к животу.

Глядя между нами, я сказал:

— Мы скучали по тебе.

Она рассмеялась.

— Я тоже по вам скучала.

Мне нужно было оказаться внутри нее.

— Прелюдия будет короткой, но я заглажу свою вину в конце. Вместо этого будет «послелюдия».

Я потянулся вниз и схватил член, опустив его ниже, чтобы потереться им и размазать ее влажность. Она была мокрой и готовой, а я был настолько нетерпелив, что толкнулся внутрь. Эмери смотрела вниз между нами, глядя как член исчезает внутри нее, пока я медленно толкался.

Войдя почти полностью, я поднял ее подбородок.

— Смотреть на то, как ты наблюдаешь за моим членом, когда я вхожу в тебя, — это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.

Она улыбнулась.

— Я рада, потому что зрелище мне на самом деле нравится.

Я погладил ее щеку большим пальцем.

— С другой стороны, эта улыбка может быть самым сексуальным, что я когда-либо видел в жизни.

Я начал двигаться, сначала медленно, скользя внутрь и наружу. В этот раз что-то было по-другому, как будто все преграды между нами исчезли, и я, наконец, обрел свободу, чтобы любить ее.

Я нежно поцеловал ее губы.

— Я люблю тебя.

Она посмотрела мне в глаза.

— И я люблю тебя, Дрю. Я не знала этого, пока на самом деле не почувствовала, но не уверена, что вообще когда-нибудь любила до встречи с тобой.

Ощущение было такое, словно она надела корону на меня. В тот момент я был долбаным королем. Я не знал, что совершил, чтобы заслужить ее, но был достаточно жадным, чтобы не париться по этому поводу. Она была моя, и в этот раз я сделаю все, чтоб удержать ее навсегда.

Несмотря на то что прошло всего лишь пару недель с момента, когда я в последний раз был в ней, это все равно слишком долго. Я пытался быть медленным, но, когда она обернула ноги вокруг меня, а ее киска сжалась вокруг моего члена, я знал, что долго не продержусь. Ей нравились мои разговоры во время секса, и я прошептал все, что хотел с ней сделать, ей на ухо — как не мог дождаться того, когда зароюсь лицом в ее киску, как хочу кончить на ее сиськи и позже я собирался перегнуть ее через островок, на котором она сидит, взять ее сзади, кончив на ее ягодицы, которые будут красные и горячие после того, как я отшлепаю ее.

Она громко стонала, выкрикивая мое имя, умоляя трахать жестче. Я ускорил темп и после того, как почувствовал спазм ее тела вокруг меня, кончал внутри нее долго и жестко. Не было ни единого шанса, что соседи не слышали наш захватывающий оргазм — а я очень надеялся, что один отдельно взятый сосед наслаждался услышанным.

После того как наше дыхание успокоилось, я убрал с ее щеки локон и посмотрел в насыщенные голубые глаза.

— Так ты действительно переезжаешь со мной в Атланту?

— Да.

— Я нашел небольшой домик с двориком, который сдается в аренду. Может, ты приедешь посмотреть его, и мы решим, хотим ли мы больший.

— Я шесть месяцев жила в обувной коробке, все будет казаться больше.

— В нем три спальни, большая ванна, а хозяин сказал, что я могу перекрасить его по своему желанию.

— Ты говоришь, что позволишь мне добавить в твою жизнь красок?

— Я говорю, что ты уже это сделала. Ты — красный в моем черно-белом мире.

Эпилог

Эмери

Год спустя

— Ты привез?

Роман потянулся в карман пиджака и достал конверт.

— Есть. — Он покачал головой. — До сих пор не могу поверить, что ты это провернула.

Я увидела, как Дрю идет по коридору.

— Спрячь. Он идет.

Роман спрятал конверт снова в карман, а вместо него достал флягу. Открутив крышку, он предложил мне:

— Глоточек?

— Нет, спасибо.

Дрю вошел, как раз когда Роман прикладывал потрепанную старую металлическую флягу к губам.

— Ты все еще таскаешь эту штуку с собой?

— Друг мой, никогда не знаешь, когда потребуется шот Хеннеси.

Я была удивлена, что Дрю не начал пить шоты последние несколько дней. Я практически сводила его с ума, готовясь к сегодняшнему вечеру. Через несколько минут должны были приехать мои родители, а еще должны прийти полдюжины друзей Бэка. Несмотря на то что на данный момент мы уже около года прожили в Атланте, это был на самом деле первый раз, когда у нас собирается компания. За исключением Романа, который гостем не считался. Для Дрю он всегда был семьей, а за прошедший год стал и моей. Он как заботливый брат, которого я всегда хотела.

Иногда во время его визитов я заставала их с Дрю, играющими в видео игры в два часа ночи. Иногда он вынуждал Дрю пропустить рейс в Нью-Йорк, удерживая его от слежки. Но всегда он был здесь для нас. У большинства людей от ветрянки остаются шрамы. Дрю же достался бесценный друг на всю жизнь. Каким-то образом для этих двоих это имело смысл.

Со стороны двора ворвался Бэк. Его одежда была мокрой, а с головы стекала грязная вода.

— Я полил весь сад!

— М-м-м… ты полил сад или он — тебя? — Я указала на ванную. — Иди прими душ, пока все не собрались.

— Могу я просто пойти голым в бассейн?

Он прыгал вверх-вниз, держа руки в молитвенном жесте.

— Нет, не можешь. Соседи тебя увидят.

Бэк надулся и опустил плечи перед тем, как развернуться и направиться в ванную, волоча ноги.

— Мы с Романом собираемся пойти купить пива, — объявил Дрю. — Тебе что-то нужно? Забрать заказанный тобой торт?

— Мои родители заскочили в пекарню по пути сюда. Они традиционно платят за торт. Не спрашивай, — солгала я.

Дрю поцеловал меня в щеку.

— Как хочешь. — Затем он прошептал: — В тот вечер тебя не волновало, увидят ли соседи тебя голой в бассейне.

Полагаю, он был прав. В свою защиту могу сказать, что перед этим у нас три недели пробыл Бэк, пока его мама была в медовом месяце на Бали, я выпила бокал вина, а Дрю только вернулся из спортзала, так что его мускулы особенно выделялись. Плюс, было темно, и… черт возьми, я уже упоминала о том, что его мускулы особенно сильно выделялись?

Десять минут спустя я как раз закончила готовить салат с шариками дыни, когда в дверь позвонили.

Родители приветствовали меня, размахивая в воздухе руками.

— Счастливого дня усыновления!

***

Войдя внутрь, чтобы заглянуть в ванную комнату, я несколько минут стояла, наблюдая за вечеринкой во дворе из окна кухни. Все шло великолепно. Родители общались с новым бизнес-партнером Дрю и его женой, Роман флиртовал с одинокой мамой одного из друзей Бэка (я, возможно, немного раньше упомянула об одиноком статусе каждого из них), а Бэк забрался в домик на дереве, который они со своим отцом мастерили месяцами после нашего переезда.

И сегодня День усыновления. Родители были здесь, и этот год должен стать самым особенным из всех.

Дрю заметил меня со двора и извинился перед новым другом, прерывая общение. Он прокрался в дом и встал позади, обнимая меня за талию, присоединившись ко мне и глядя в окно.

— На что смотрим?

— На мою жизнь.

— Неужели? — Он развернул меня и подарил сладкий поцелуй. — Теперь я тоже смотрю на свою.

Мое сердце дрогнуло.

— Люблю, когда ты так мило со мной разговариваешь.

— Прошлой ночью тебе нравились мои грязные разговоры.

Я обняла его за шею.­

— Может, я просто люблю тебя.

— Я довольно невероятный.

Закатив глаза, я рассмеялась.

— Эгоманьяк.

Дрю поцеловал меня в лоб.

— Твои родители очень хотят торт. Думаю, твоя мама любит сладкое.

Родители начали доставать меня из-за торта, когда только вошли. Только не по тому поводу, о котором думал Дрю. Солнце начало садиться, и я, вероятно, уже час назад должна была подавать торт, но тянула время. Меня охватила внезапная нервозность после более шести месяцев тревожного ожидания этого момента.

— Я обещала Бэку, что он поможет мне вынести торт. Почему бы тебе не приготовить кофе, а я пойду заберу его?

Я нашла Бэка, а когда сказала ему, что время пришло, он помчался к дому. Мальчик улыбался от уха до уха, и это навеяло мне так много воспоминаний об ажиотаже от празднования моего первого дня усыновления.

Глядя на радостное лицо своего сына, Дрю сказал:

— Это, должно быть, торт.

— Он в моей комнате. Дядя Роман сказал, что положил его мне под подушку, потому что он лучше феи, — прокричал Бэк через плечо уже на полпути в коридор.

Дрю нахмурился, я без объяснений протянула ему руку.

— Идем.

Комната Бэка была ярко-желтой. Мы разрешили ему выбрать цвет, когда я переехала в Атланту сразу после окончания семестра. Сдержав слово, Дрю не возражал против красок, которые я добавила в дом. Каждая последующая комната была ярче предыдущей, за исключением нашей, которую я сделала матово-серой. Я выбрала его, потому что, спросив Дрю, в какой бы цвет он хотел покрасить нашу спальню, получила ответ, что я была именно тех цветов, в которых он нуждался. Так что я решила дать своему мужчине то, что ему нравилось в спальне, потому что это было место, в котором он дарил мне то, что люблю я.

Бэк стоял возле своей кровати с конвертом за спиной. Он выглядел так, будто может лопнуть от волнения, настолько широкой была его улыбка.

Я кивнула ему.

— Давай.

Бэк вытянул конверт из-за спины и протянул его отцу.

— С днем усыновления.

Дрю нерешительно взял толстый белый конверт и посмотрел на меня.

— Это мне? Но это твой день, детка.

Я покачала головой.

— Открой.

Дрю вытянул документы из конверта и развернул их. Он был адвокатом, так что у него не заняло бы много времени понять что это, даже если бы заголовок не сказал обо всем. Он замолчал, прочитав заголовок, а затем шокировано посмотрел на меня.

Я кивнула.

Получив подтверждение того, что было четко написано на верхней части бумаги, Дрю быстро пролистнул дюжину скрепленных страниц, чтобы добраться до последней. Я знала, он искал подписи, чтобы убедиться, что все официально. И там они были, черным по белому, как ему нравилось. Подписи судьи Раймонда Клэпмена и Леви Арчера Бодин.

Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были полны слез.

— Как…

— Счастливого дня усыновления, пап. Ты усыновил меня в день усыновления! Теперь вы с Эмери можете праздновать один и тот же праздник!

Конечно, это была только формальность. Дрю всегда был отцом Бэка в их сердцах, ничем не отличаясь от нас с родителями. Но иногда официальное закрепление некоторых моментов становится бантиком на том, что уже является величайшим подарком. Позже я бы сказала Дрю, что следующие примерно десять лет мы будем платить алименты, хотя знала, что ему плевать.

Когда я согласилась взять на себя алименты, положенные к выплате Леви в обмен на подписание документов об усыновлении, я в любом случае намеревалась платить их из своего заработка. Это должно было стать поддержкой для ребенка, который стал моим за последний год.

Оказалось, что Леви не очень был заинтересован в отцовстве Бэка. Он также не был заинтересован в Алексе, сковывающей его стиль жизни гонщика. Очевидно, что всем тем женщинам, с которыми он спал, это тоже не нравилось. Менее, чем через две недели после того, как Алекса заставила Дрю сообщить сыну, что у него другой биологический отец, Леви бросил ее. Он ничего не хотел делать для того, чтобы узнать Бэка. Единственное, что их связывало, — огромная часть заработка, которую, благодаря Алексе, государство отобрало у него в качестве алиментов, после того как он ее взбесил.

Так что несколько месяцев назад, пока Дрю был в Нью-Йорке по работе, а гонки NASCAR — в Джорджии, мы с Романом отправились в короткое путешествие, чтобы поговорить с Леви. Мой план по подкупу был однозначно лучше состряпанного Романом. Это был план, включающий в себя друга его друга, служащего в Департаменте полиции Атланты, который арестует Леви за вождение в состоянии интоксикации, что лишит его возможности учувствовать в гонках, если он не откажется от родительских прав.

Мне казалось маловероятным, что он подпишет документы об усыновлении в обмен на алименты, но терять мне было нечего, я могла только обрести выгоду для Дрю. И иногда рискованная ставка окупается. Теперь же, когда Алекса нашла новую кормушку, она не возражала против опеки. В глубине души она знала, что это правильно, в конечном счете, ежемесячно она получала чек с алиментами, и у нее под боком был мужчина.

Дрю, не веря, глазел на документы. Я думала, что он пытался сдержать слезы, но, когда капелька упала на бумаги, поняла, что он плакал, не сдерживаясь. Широко разведя руки, одной он обнял меня, а второй — сына и притянул нас к себе. Затем он дал волю эмоциям. Его плечи тряслись, а тело дрожала, пока он тихо рыдал.

Я не смогла ничего с собой поделать и присоединилась. Это был прекрасный момент, напомнивший мне о моем собственном дне усыновления и слезах моих родителей. Тогда я не понимала, из-за чего вся эта суета, но сегодня многое стало ясно.

После того, как мы вытерли глаза, Бэк спросил, можно ли уже поесть торт.

— Вперед, дружище. Почему бы тебе не взять торт и не вынести его на улицу? Мы с Эмери встретимся там с тобой через несколько минут.

— Хорошо, пап.

Бэк выскочил из комнаты, оставляя нас наедине.

Дрю уставился на меня удивленным взглядом.

— Не могу поверить, что ты это сделала. За всю мою жизнь никто и никогда не делал ничего настолько значимого для меня.

Я снова была готова расплакаться.

— Роман помогал.

Дрю заправил мои волосы за ухо.

— Уверен, что так. Но именно ты дала мне то, о чем я только мог мечтать.

Я погладила его руку.

— Это справедливо, потому что ты дал мне то же самое.

Он отпустил мою руку и сделал шаг назад.

— Пока еще я не подарил тебе всего. Но я намереваюсь, если позволишь.

То, что случилось дальше, происходило как в замедленной съемке. Дрю засунул руку в передний карман и вытянул ее с маленькой черной коробочкой, прежде чем опуститься на одно колено.

— Всю последнюю неделю я носил это в кармане, пытаясь придумать, как отдать его тебе. Мне хотелось, чтобы это было как-то особенно. Я подумал, что сегодня подходящий день, но ждал идеального момента. Не могу представить себе более идеального, как думаешь?

Одна моя рука метнулась ко рту.

— Ты прав. Он идеален.

Дрю погладил мою вторую руку.

— Эмери Роуз, с того дня, когда ты ворвалась в мой офис, хулиганила в нем и показала мне свою попку, я чувствовал, что отсутствует часть меня, если тебя нет рядом. Ты — цвет в моем черно-белом мире. До встречи с тобой я не понимал, почему с кем-то другим у меня ничего не выходит. Но теперь я наконец понял, это потому, что они не были тобой. Пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня, все остальное ты мне уже отдала. И единственное, чего мне не хватает в жизни, это ты с моей фамилией.

Ощущение было такое, словно я во сне. По моим щекам текли слезы.

— Это правда? Это на самом деле происходит прямо сейчас?

— Это настолько реально, насколько возможно, детка. Ты, я, Бэк… может, один у тебя в животе и еще один, которого мы однажды усыновим. Мы уже семья. Сегодня ты официально подарила мне Бэка. А теперь подари мне и себя официально. Скажи «да».

— Да! Да! Да!

Я была настолько взволнована, что схватила Дрю, сбила его с того места, где он стоял на коленях, и мы оба оказались на полу.

Мы оставались в таком положении некоторое время, пока мой будущий муж сцеловывал слезы.

— Твое предложение было таким милым. Могу я сказать «романтичным»? Я не думала, что в тебе это есть, Джаггер.

Он перевернул нас, оказавшись сверху.

— Есть. Но это окажется в тебе настолько скоро, насколько я смогу выгнать отсюда к чертям всех людей.

Я улыбнулась.

— Это говорит извращенец, которого я знаю и люблю.

— Просто хочу, чтобы ты была самой счастливой, детка, — он прервался, — и голой.

И я буду. Потому что где-то между скандалами и срывающим одежду сексом я безумно влюбилась в непредсказуемого мужчину в самое неподходящее время. А оказалось, что это именно то, в чем мы оба нуждались.

КОНЕЦ

[1] Афалина — вид дельфинов, еще называется «бутылконосый дельфин».

[2] Prilosec — лекарственное средство, угнетающее секрецию желудочной кислоты и используемое в лечении язв желудка и синдрома Золлингера — Эллисона.

[3] Мистер Кливер — герой сериала «Предоставьте это Биверу», он и его жена являлись прототипами к движению бэби-бум.

[4] Jagged (англ.) — шероховатый, с зазубринами.

[5] Аффидавит — в праве Великобритании и США письменное показание или заявление лица, выступающего в роли свидетеля, которое, при невозможности его личной явки, даётся под присягой и удостоверяется нотариусом или иным уполномоченным должностным лицом.

[6] Флоренс Найтингейл — сестра милосердия и общественная деятельница Великобритании.