Всемирная история в 24 томах. Т.9. Начало Возрождения [Александр Николаевич Бадак] (fb2) читать онлайн

НАЧАЛО ВОЗРОЖДЕНИЯ

*ЧАСТЬ I *

ЕВРОПА В XIV - XV ВЕКАХ

-=ГЛАВА 1=-

ИТАЛИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ

РЕМЕСЛА

РАЗДРОБЛЕННОСТЬ ИТАЛИИ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ТИРАНИИ

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИТАЛЬЯНСКИХ ГОСУДАРСТВ

ПОСОЛЬСКОЕ ДЕЛО

ИСКУССТВО ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

КУЛЬТУРА ИТАЛЬЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ XIV — XV ВЕКОВ

ИТАЛЬЯНСКОЕ ИСКУССТВО XV ВЕКА

-=ГЛАВА 2=-

ФРАНЦИЯ ВО ВРЕМЯ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

БОРЬБА С ПАПСТВОМ

«СОСЛОВНАЯ МОНАРХИЯ»

НАЧАЛО СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

ПАРИЖСКОЕ ВОССТАНИЕ

«ЖАКЕРИЯ»

ФЕОДАЛЬНЫЕ УСОБИЦЫ

ПОБЕДА ФРАНЦИИ В СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ

БОРЬБА ЗА ОБЪЕДИНЕНИЕ ФРАНЦИИ

ЛЮДОВИК XI И КАРЛ СМЕЛЫЙ

КУЛЬТУРА ФРАНЦИИ XIV—XV ВЕКОВ

-=ГЛАВА 3=-

АНГЛИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

ИЗМЕНЕНИЯ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

ВЫСТУПЛЕНИЕ ВИКЛЕФА ПРОТИВ ЦЕРКВИ

ВОССТАНИЕ КРЕСТЬЯН В 1381 ГОДУ

ВОЙНА АЛОЙ И БЕЛОЙ РОЗЫ

КУЛЬТУРА АНГЛИИ XIV — XV ВЕКОВ

КУЛЬТУРА ШОТЛАНДИИ XIV — XV ВЕКОВ

-=ГЛАВА 4=-

ГЕРМАНИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

РАЗДРОБЛЕННОСТЬ ГЕРМАНИИ

ТЕВТОНСКИЙ ОРДЕН

«НАТИСК НА ВОСТОК»

ОППОЗИЦИОННЫЕ ДВИЖЕНИЯ

СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА

ДВИЖЕНИЕ МИСТИКОВ

«МОЛОТ ВЕДЬМ», «МУРАВЕЙНИК», «БИЧ»

-=ГЛАВА 5=-

СКАНДИНАВСКИЕ СТРАНЫ В XII — XV ВЕКАХ

КАЛЬМАРСКАЯ УНИЯ

ГРЕНЛАНДИЯ, ИСЛАНДИЯ И ФИНЛЯНДИЯ

КУЛЬТУРА ДАНИИ И ИСЛАНДИИ

КУЛЬТУРА НОРВЕГИИ

НАУКА И КУЛЬТУРА ШВЕЦИИ И ФИНЛЯНДИИ

-=ГЛАВА 6=-

ЧЕХИЯ И ПОЛЬША В XIV — XV ВЕКАХ

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕХИИ В XIV ВЕКЕ

ОСНОВАНИЕ ПРАЖСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

ЯН ГУС

ГУСИТСКИЕ ВОЙНЫ

ЗАВЕРШЕНИЕ ГУСИТСКИХ ВОЙН

СОЗДАНИЕ ЕДИНОГО ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

БОРЬБА С ТЕВТОНСКИМ ОРДЕНОМ

УНИЯ С ВЕЛИКИМ КНЯЖЕСТВОМ ЛИТОВСКИМ

СИТУАЦИЯ НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА

ГРЮНВАЛЬДСКАЯ БИТВА

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

ПОЛЬСКОЕ КОРОЛЕВСТВО ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА

КУЛЬТУРА ЧЕХИИ XI — XV ВЕКОВ

АРХИТЕКТУРА

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО ЧЕХИИ XI—XV ВЕКОВ

ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

ЛИТЕРАТУРА

МУЗЫКА

ФИЛОСОФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

КУЛЬТУРА СЛОВАКИИ XI—XV ВЕКОВ

АРХИТЕКТУРА СЛОВАКИИ

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ XI—XV ВЕКОВ

АРХИТЕКТУРА

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

-=ГЛАВА 7=-

КОРОЛЕВСКАЯ ВЛАСТЬ И КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ

КУЛЬТУРА ИСПАНИИ В XIV — XV ВЕКАХ

ИСПАНСКАЯ НАУКА В XIV —XV ВЕКАХ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПОРТУГАЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

НАУКА

КУЛЬТУРА

-=ГЛАВА 8=-

КИЛИКИЙСКАЯ АРМЕНИЯ И КИПР

*ЧАСТЬ II*

ВОЗВЫШЕНИЕ ОСМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

-=ГЛАВА 1=-

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

ЗАВОЕВАНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ТУРКАМИ

ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАВОЕВАНИЯ МЕХМЕДА II

-=ГЛАВА 2=-

БОСНИЯ И ХОРВАТИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

АЛБАНИЯ. СКАНДЕРБЕГ

КУЛЬТУРА

ВЕНГРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

НАУКА И КУЛЬТУРА ВЕНГЕРСКОГО КОРОЛЕВСТВА

ВАЛАХИЯ, МОЛДАВИЯ И ТРАНСИЛЬВАНИЯ

КУЛЬТУРА МОЛДАВИИ

ПАДЕНИЕ ВИЗАНТИИ

ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ ВИЗАНТИИ

СЕМЬЯ И БРАК

ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ

ДЕТИ И РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ В ВИЗАНТИИ

НАУЧНЫЕ СПОРЫ И УВЛЕЧЕНИЯ

ВИЗАНТИЙЦЫ И ИНОСТРАНЦЫ

ПРАЗДНИКИ, ЗРЕЛИЩА, РАЗВЛЕЧЕНИЯ

*ЧАСТЬ II*

ОБЪЕДИНЕНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ ВОКРУГ МОСКВЫ

-=ГЛАВА 1=-

МОСКОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО РУСЬ НАКАНУНЕ ОБРАЗОВАНИЯ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ГОСУДАРСТВА

УСИЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА

ДИПЛОМАТИЯ НА РУСИ XII — XV ВЕКОВ

РУССКО-ТАТАРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

НАШЕСТВИЕ ТОХТАМЫША

ФЕОДАЛЬНАЯ ВОЙНА НА РУСИ В XV ВЕКЕ

-=ГЛАВА 2=-

ОСВОБОЖДЕНИЕ РУСИ ОТ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ

РУССКАЯ КУЛЬТУРА XIV—XV ВЕКОВ

-=ГЛАВА 3=-

УКРАИНА, БЕЛОРУССИЯ, ПРИБАЛТИКА В XIV—XV ВЕКАХ

ОБРАЗОВАНИЕ УКРАИНСКОЙ И БЕЛОРУССКОЙ НАРОДНОСТЕЙ

БОРЬБА С ИНОЗЕМНЫМИ ЗАХВАТЧИКАМИ

КУЛЬТУРА БЕЛОРУССКОГО НАРОДА

КУЛЬТУРА УКРАИНЫ

ЛИТВА

ЛИТОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО В ПРАВЛЕНИЕ ГЕДИМИНА

ЛИТВА В ПРАВЛЕНИЕ ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ ОЛЬГЕРДА И КЕЙСТУТА

МЕЖДОУСОБИЦА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ

ОКОНЧАНИЕ МЕЖДОУСОБНЫХ ВОЙН В ЛИТОВСКОМ КНЯЖЕСТВЕ

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ В КОНЦЕ XIV ВЕКА

ЭСТОНИЯ И ЛАТВИЯ

КУЛЬТУРА ЛИТВЫ

КУЛЬТУРА ЛАТВИИ

КУЛЬТУРА ЭСТОНИИ

НАЧАЛО ВОЗРОЖДЕНИЯ

*ЧАСТЬ I *

ЕВРОПА В XIV - XV ВЕКАХ

-=ГЛАВА 1=-

ИТАЛИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

В XIV — XV веках Италия являлась одной из наиболее развитых стран Европы. За сто лет до этого итальянские города отстояли свою независимость в борьбе с войсками германских императоров. После падения династии Гогенштауфенов окончательно утвердилась фактическая независимость Италии от империи.

Однако временное объединение части городов для борьбы с империей не привело к уменьшению экономической и политической раздробленности Италии.

В XIV веке южную часть Апеннинского полуострова занимало Неаполитанское королевство. Значительная часть Центральной Италии входила в Папскую область. Ее правителем являлся папа римский, хотя в течение большей части XIV века папы проживали во Франции.

В Центральной Италии также располагались республиканские города-государства Сиена, Пиза и Флоренция. Наиболее крупными государствами Северной Италии были Миланское герцогство, республика Генуя на побережье Лигурийского моря, которая владела островом Корсика, и Венеция с территорией на Апеннинском и Балканском побережьях Адриатического моря. Менее значительными были феодальные владения герцогства Савойя, маркграфства Монферрато, Салуццо и Фриуль.

С середины XIII века в Италии началось освобождение крестьян от крепостной зависимости. В некоторых областях Италии в результате экономического подъема, связанного с развитием городов, была сломлена политическая власть феодалов. Эти города-государства воспользовались своими возросшими политическими правами для проведения на подвластной им территории освобождения крестьян от крепостной зависимости.

Так, коммуна Болоньи приняла официальное решение, которое вынуждало окрестных феодалов продать коммуне своих крепостных за определенную плату. После этого крепостные получили личную свободу, но их наделы и движимое имущество остались у феодалов. В 1257 году это решение было оформлено торжественной декларацией.

В 1289 году было проведено освобождение крепостных крестьян и на землях, подчиненных Флоренции. Во второй половине XIII века освобождение крестьян произошло в Сиене, Ассизи, Верчелли, Парме.

Одной из главных причин освобождения крестьян городами была нужда в сельскохозяйственных продуктах. После ликвидации крепостного права продукты могли направляться в город без каких-либо помех со стороны феодалов. К тому же часть земель феодалов переходила в руки новых владельцев — богатых горожан.

Одновременно с освобождением крестьян города подчинили себе и сельские коммуны. Отныне города назначали должностных лиц сельских коммун, вводили принудительные низкие цены на продукты сельского хозяйства, издавали распоряжения и устанавливали выгодную для горожан оплату труда сельскохозяйственных рабочих. Однако свою внутреннюю организацию сельские коммуны сохранили.

Города нуждались в новых налогоплательщиках и в свободных рабочих руках. Значительная часть крестьян, освободившаяся от крепостной зависимости и одновременно лишенная земли, ушла в города.

Ставшие лично свободными, но не ушедшие в город крестьяне, были вынуждены арендовать землю у феодалов на крайне тяжелых условиях, обычно — за половину урожая. Это была так называемая испольщина — «медзадрия». В XIV веке собственник давал испольщику рабочий скот, а иногда и денежную ссуду на обзаведение скотом.

КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ

Однако далеко не во всех областях Италии произошло массовое освобождение крестьян. Освобождение крестьян в широких масштабах не проводилось в Неаполитанском королевстве, в Пьемонте, Монферрато, Савойе и Фриуле, Папской области и Миланском герцогстве.

Хотя некоторая часть крестьянства этих регионов была лично свободна и держала земельные участки на условиях ограниченного оброка, все возраставшие обязательные «дары» феодалу делали жизнь крестьян очень трудной. Не улучшалось и положение большинства лично свободных арендаторов. Усиление эксплуатации крестьян толкало их на открытое возмущение.

В 1300 году в Парме был сожжен на костре выходец из крестьян проповедник Сегарелли. Он призывал бедняков к неподчинению господам и требовал общности имущества.

Проповедь Сегарелли поддержал его ученик — смелый и энергичный Дольчино. Дольчино призывал крестьян трудиться лишь на самих себя. Он заявлял, что должны наступить новые времена, когда «погибнут алчные хищники — папа и епископы», феодалы и их приспешники.

В 1304 году в области Верчелли вспыхнуло восстание, подготовленное сектой «Апостольских братьев». Основателем «Апостольских братьев» был Сегарелли. А возглавил восстание его преемник — францисканский монах Дольчино. Целью повстанцев было установление «царства равенства и справедливости». Тысячи крестьян заняли долину реки Сессии и основали здесь вольную крестьянскую общину.

К повстанцам-апостоликам отовсюду стекалось подкрепление. Посланное против них войско местных феодалов было разгромлено. Тогда папа римский по просьбе верчелльского епископа объявил крестовый поход против «Апостольских братьев». Дольчино пришлось увести свой отряд дальше в горы к границам Савойи.

Несмотря на зимнюю стужу и недостаток продовольствия, крестьянская армия Дольчино не только продолжала существовать, но и нанесла феодалам новое поражение. В ряды апостоликов вступали не только местные крестьяне, но и бедняки из других областей Италии, а также из Швейцарии и Австрии.

Рыцари окружили лагерь повстанцев, но Дольчино с большим искусством вывел свой отряд по горным тропам из окружения и укрепился на малодоступной горе Цебелло. Апостолики построили на горе Цебелло ряд укреплений. Все попытки рыцарей взять штурмом цитадель восставших терпели неудачу.

Тогда рыцари заняли прилегающие к Цебелло местности и выселили из соседних деревень крестьян, которые помогали апостоликам. Таким образом повстанцев пытались принудить к капитуляции под угрозой голодной смерти. Однако апостолики продолжали оказывать упорное сопротивление.

В марте 1307 года войскам епископа Верчелли удалось захватить первое укрепление восставших. Дольчино решил выйти в открытое поле и дать генеральное сражение. Бой длился целый день. Более тысячи крестьян пало смертью храбрых. В живых осталась лишь небольшая часть апостоликов, захваченных в плен. Пленные были подвергнуты мучительной казни. Дольчино и его жена Маргарита, оставшиеся верными своим убеждениям, были подвергнуты зверским пыткам и сожжены.

Восстание под предводительством Дольчино было первой крестьянской войной в Западной Европе в XIV — XVI веках.

В 1382 году в Северной Италии вспыхнуло новое крупное восстание крестьян. Оно произошло в Савойе — области, где крепостное право еще продолжало существовать и положение крестьян было особенно тяжелым. В историю оно вошло под названием восстания «тукинов». Это наименование произошло от воинственного клича повстанцев: «Все как один!» На местном наречии это звучало «Тукин!»

Крестьянские отряды разрушали замки сеньоров. В замках повстанцы захватывали оружие и различные осадные приспособления для новых нападений на замки. Повстанцы уничтожали хозяйственные постройки в поместьях, на корню сжигали господский хлеб и уводили с собой рабочий скот. Между крестьянами и отрядами сеньоров происходили кровавые стычки.

Повстанцы требовали уничтожения крепостной зависимости и власти сеньоров. В то же время своим верховным государем они признавали герцога Савойского Амедея VII, который слыл среди крестьян «добрым правителем».

Савойский герцог выступил с войсками на выручку осажденным в замках сеньорам. Однако возмущение крестьян, открыто заявлявших о «нежелании служить своим господам», было таким сильным, что герцог был вынужден пойти на уступки повстанцам. Крестьянам было предоставлено право передавать земельные держания по наследству по своему усмотрению, а также право вступать в брак без разрешения сеньора.

Была сокращена барщина. Сеньорам запрещалось произвольное обложение крестьян. Воспользовавшись страхом сеньоров перед повторением этой крестьянской войны, Амедей VII укрепил свою власть над вассалами и значительно пополнил казну. В 1387 году все крестьяне восставших районов, оставаясь зависимыми от сеньоров, были объявлены подданными герцога, которому они должны были теперь вносить денежный налог.

РЕМЕСЛА

В XIV веке внутри ремесленного цехового производства произошли большие изменения. Несмотря на то, что цеховые уставы препятствовали росту конкуренции между отдельными ремесленниками внутри цеха, она все больше росла. В связи с ростом внутреннего и внешнего рынка отдельные ремесленники расширяли свое производство за пределы, установленные цеховой регламентацией.

Владельцы крупных мастерских начали практиковать сдачу работы мелким мастерам. Они снабжали их сырьем и получали готовые изделия.

Средневековое ремесло в Италии было основано на ручном труде. Для обучения требовалось продолжительное время. Срок обучения ремеслу в разных ремеслах и цехах колебался от 2 до 7 лет. Были цехи и с 10—12 годами ученичества. При длительном сроке обучения крупный мастер мог с большой выгодой для себя очень долго пользоваться трудом своего уже получившего значительную квалификацию ученика.

Нередко мастера переуступали друг другу за определенную сумму денег свои права на учеников. Это прямо фиксировалось в официальных документах как «продажа».

Очень велика была продолжительность рабочего дня подмастерьев. Судил подмастерьев цеховой суд, в котором заседали опять-таки мастера. К концу XIVВека положение учеников и подмастерьев резко ухудшилось. Раньше ученик, пройдя стаж ученичества и став подмастерьем, а затем проработав некоторое время у мастера и накопив небольшую сумму денег, мог сам стать мастером. Затраты на устройство мастерской были невелики. Теперь доступ ученикам и подмастерьям к званию мастера оказался фактически закрыт.

Стремясь отстоять свои привилегии в условиях растущей конкуренции, мастера начали всячески затруднять получение звания мастера. Произошло «замыкание цехов». Звание мастера стало практически недоступным для подмастерьев, разве что они становились близкими родственниками мастеров.

Все другие, чтобы получить звание мастера, должны были уплатить в кассу цеха крупный вступительный взнос, выполнить требующую больших денежных затрат образцовую работу — так называемый «шедевр», и устроить дорогое угощение для членов цеха. Лишенные таким образом возможности открыть собственную мастерскую подмастерья превращались в «вечных подмастерьев».

Пришедшие в город крестьяне, которые не имели никакой специальности, поступали в качестве чернорабочих в сукнодельческие мастерские Флоренции и Сиены на условиях самой низкой оплаты труда. В сукнодельческих мастерских работали и разорившиеся, потерявшие самостоятельность городские ремесленники. Обычно они выполняли более сложные работы на сукновальных мельницах, на горизонтальных ткацких станках, в мастерских по вытягиванию и окраске сукна.

Каждый работник был занят только одной операцией. Таких отдельных операций насчитывалось тогда в сукнодельческой мастерской свыше двадцати. В «Трактате об искусстве обработки шерсти» подробно описывается процесс изготовления сукна в мастерских Флоренции. Прежде всего, шерсть кипятили в больших чанах для удаления пота, жира и сора. Затем промывали в холодной речной воде, сушили на солнце, очищали от мелкого сора и кусочков мяса. После этого ее трепали и, сложив в пучки, отправляли для окраски или на дальнейшую обработку. В последнем случае ее снова смачивали водой, пропитывали растительным маслом, перетряхивали и расчесывали гребнями или щетками.

Чесаная шерсть шла на прядение, а очески подвергались дальнейшей обработке. Чесальщики шерсти и чернорабочие, которые кипятили шерсть, промывали и трепали ее, назывались во Флоренции «чомпи». Прядением занимались крестьянки окрестных деревень. Шерсть пряли при помощи веретена или ручной прялки, снабженной колесом или ручным приводом.

В одной из своих новелл Боккаччо повествует о такой прядильщице — Монне Бельколоре, жене крестьянина Бентивенья дель Маццо из деревни Варлунго. Она получала сырье для пряжи, которую должна была сдавать по субботам во Флоренцию. Нужда заставила ее заложить свое единственное праздничное платье и праздничный пояс мужа, без которых, по ее словам, «нельзя появиться ни в церкви, ни в другом приличном месте».

При возвращении в центральную мастерскую пряжа взвешивалась и распределялась по сортам, затем подвергалась снованию и направлялась ткачам. Один кусок сукна обычно ткали два человека на горизонтальном ткацком станке. Готовая продукция вновь поступала в центральную мастерскую, где ее качество проверялось контролерами.

Сукно кипятили в воде, очищая от клея и жира, валяли, снова промывали, сушили и прессовали на винтовом прессе. В XIV веке для валяния применяли сукновальные мельницы, приводимые в действие силой речной воды.

Разделение труда внутри мастерской между отдельными работниками наблюдалось также на строительстве кораблей в Венеции и Генуе, в металлургии и горном деле, в частности в медных и серебряных рудниках Тосканы и Ломбардии. Основная работа в шахтах выполнялась постоянно работавшими в них наемными рабочими. Плавильные печи находились во владении нескольких компаний предпринимателей и обслуживали ряд шахт. При шахтах и плавильных печах работало также большое число чернорабочих, вчерашних крестьян.

В одной лишь Флоренции в XIV веке насчитывалось около 30 тысяч человек, которые работали в городе и окружавших его деревнях на владельцев крупных шерстоткацких и сукнодельческих мастерских. Владельцы крупных мастерских объединяли свои средства и составляли компании. Эти компании занимались одновременно торговой, промышленной и банковской деятельностью. Продукцию своих мастерских они сбывали главным образом на внешнем рынке — в странах Европы и Восточного Средиземноморья.

В экономически наиболее развитых городах Италии появилась мануфактура, возникли новые формы учета и банковских операций. Широкое распространение получила двойная итальянская бухгалтерия, которая явилась основой современной бухгалтерии, а также перевод денег по векселю. Итальянские города вели обширную торговлю со странами Западной Европы, Восточного Средиземноморья и Азии, а также с генуэзскими и венецианскими факториями в Северном Причерноморье — городами Кафой (Феодосией) и Таной.

С торговыми операциями были тесно связаны и банковско-ростовщические компании Сиены и Флоренции — компании Барди, Перуцци, Веллути. Они выступали в качестве кредиторов и сборщиков папских доходов в Англии, Франции и Неаполитанском королевстве. Нередко эти компании получали монополии на сбор налогов в названных странах, разработку руды и вывоз продуктов, например, шерсти из Англии, зерна из Неаполитанского королевства.

Шерстобиты, горняки и кораблестроители обязаны были являться на работу с восходом солнца и работали до заката. Рабочий день длился по 14—16 часов в сутки. Работа протекала под строгим надзором надсмотрщиков. Хозяева имели право судить и наказывать рабочих по своему усмотрению. Пользуясь тем, что нанимавшиеся на работу были лишены средств к существованию, хозяева давали им аванс, без отработки которого покидать мастерскую запрещалось.

Несмотря на крайне низкую оплату труда, с рабочих взыскивали бесчисленные штрафы за малейшие проступки или упущения в работе. Флорентийский писатель XIV века Саккетти рассказывал, что для того, чтобы кое-как прокормить свою семью, рабочий-шерстобит должен был весь день работать в мастерской, а его жена днем и ночью прясть шерсть дома.

Рабочие-шерстобиты ютились в низких деревянных лачугах, куда свет и воздух проникали только через открытую дверь. С церковных амвонов им доводилось часто слышать проповеди, в которых звучали угрозы отлучения от церкви за нерадивое отношение к работе.

ГОРОДСКИЕ ВОССТАНИЯ

В 1343 году во Флоренции произошло первое крупное выступление наемных рабочих. Четыре тысячи чесальщиков шерсти прошли по улицам с криками: «Долой налоги!» и «Смерть жирным горожанам!» Под «жирными горожанами» подразумевались крупные предприниматели, купцы и банкиры.

В 1345 году чесальщик шерсти Чуто Брандини создал во Флоренции организацию чесальщиков и красильщиков. Брандини призывал их к политическим выступлениям, но вскоре был арестован и казнен. Арест и казнь Брандини вызвали стихийную забастовку чесальщиков шерсти.

В мае 1374 года вспыхнуло восстание шерстяников в Перудже. В июле того же года началось еще более грозное восстание в Сиене. Чесальщики потребовали от своих хозяев увеличения оплаты труда. Получив отказ, они двинулись ко дворцу синьории. Однако проникнуть во дворец они не сумели. Их предводители были схвачены, подвергнуты пыткам и осуждены на смерть.

Тогда восставшие вооружились, осадили дворец синьории и добились освобождения приговоренных — Франческо д’Аньоло и других руководителей. Восставших шерстяников поддержали другие ремесленники. В Сиене было образовано правительство «тощего народа», как называли в то время наемных рабочих в итальянских городах. В состав нового правительства вошел и Франческо д’Аньоло.

В городе сохранились старые порядки. Прежние хозяева продолжали владеть мастерскими и лавками. Из Сиены были изгнаны лишь наиболее ненавистные хозяева. Богатые горожане подкупили «капитана народа» Франчино Наддо, который ведал охраной города. Наддо должен был открыть ворота города и про пустить в него отряды феодалов.

Предатель Франчино Наддо был разоблачен и арестован, но это произошло слишком поздно. Заранее подготовленные отряды вооруженных богатых горожан внезапно осадили дворец. Правительство «обездоленных» пало. Отряды богатых горожан истребляли бедняков без различия возраста и пола. «Не было по отношению к ним жалости, чтобы не поощрять тех, кто зарился на многое, но не имел ничего»,— свидетельствовал хронист того времени.

В 1378 году произошло крупное восстание чомпи во Флоренции. Их положение крайне ухудшилось весной того года в связи с разорительной войной, которую вела Флоренция с папой. В июле доведенные до отчаяния чомпи двинулись к Старому дворцу, резиденции правительства. Вскоре запылали дома богачей, а их владельцы бежали из города.

Однако политику правительства определяли «жирные горожане». Они арестовали одного из вожаков чомпи и подвергли пытке. Узнав об этом вероломстве, чомпи вновь взялись за оружие и приступили 21 июля к захвату правительственных зданий. 22 июля правительство «жирного народа» покинуло Флоренцию.

Повстанцы образовали новое городское правительство. Его возглавил Микеле ди Ландо. Многие чомпи не знали, что он был не чесальщиком шерсти, а надсмотрщиком над чесальщиками, к тому же подкупленным богачами. В состав новой синьории были включены трое чомпи, трое представителей ремесленников и трое «жирных горожан».

Восставшие чомпи, не входившие ни в какой цех, требовали образования своего цеха, представители которого должны были занимать в синьории третью часть мест. Чомпи требовали повышения заработной платы на 50 процентов, отсрочки уплаты долгов и создания народной гвардии.

В ходе восстания чомпи добились участия в руководстве синьории и создания своего цеха. Однако мастерские оставались в руках прежних хозяев, которые закрыли их. Тем самым чомпи оказались в бедственном положении. Во Флоренции начались безработица и голод.

Проведению актов саботажа во многом способствовал предатель Микеле ди Ландо. Убедившись в этом, руководители чомпи организовали собственный комитет, который повстанцы считали своим настоящим правительством, и попытались захватить власть. Во дворец направилась делегация во главе с Доменико Туччио и Марко Гаи. Микеле ди Ландо набросился на них с мечом в руке и приказал немедленно заключить всю делегацию в башню дворца.

В ответ на это злодеяние в конце августа вспыхнуло новое восстание чомпи. Синьория поспешила дать согласие на выполнение всех требований повстанцев. Но чомпи уже не доверяли ей и избрали новую синьорию, целиком из своих представителей. Новый состав городского правительства напутал многих торговцев и ремесленников, собственников мелких мастерских, которые являлись членами так называемых «младших цехов». Как и во время сиенского восстания, они отошли от чомпи и примкнули к лагерю их врагов. Этот шаг во многом определил дальнейший ход событий.

В конце августа вооруженные отряды наемников в союзе с ополчением феодалов разгромили повстанцев. Несмотря на неравенство сил, чомпи героически сопротивлялись. После подавления восстания начался кровавый террор. Первыми были казнены Доменико Туччио и Марко Гаи. Они не просили пощады у палачей, но обратились с речью к народу: «Наша смерть — величайшая несправедливость, но если наша жертва принесет благо родной земле, мы умираем с радостью».

РАЗДРОБЛЕННОСТЬ ИТАЛИИ

В XIV — XV веках Италия не представляла собой сильного государства и не имела единой королевской власти. Экономически развитые города-государства Италии являлись между собой конкурентами, и ожесточенно соперничали на внешнем рынке. Их интересы сталкивались как на восточных, так и на западноевропейских рынках. Эти города вели беспощадную войну друг с другом на суше и на море.

В борьбе за преобладание на внешнем рынке столкнулись Венеция и Генуя. В 1298 году генуэзцы разбили венецианский флот недалеко от самой Венеции. Они привезли в Геную тысячи пленных, среди которых был и знаменитый путешественник венецианец Марко Поло.

Однако Венеция быстро оправилась после такого удара. А к 1380 году она превратилась в могущественную морскую державу. Венеция владела большим количеством колоний и обладала флотом в несколько тысяч кораблей. В том же году Венеция нанесла своей сопернице Генуе сокрушительное поражение.

На протяжении всего Средневековья итальянский юг находился под властью французских и арагонских правителей. Это обособляло юг Италии от остальных регионов страны и препятствовало воссоединению. Централизации Италии препятствовали и походы германских императоров.

Папское государство разрезало Италию надвое. Сами папы неоднократно призывали чужеземных захватчиков с целью усиления собственного политического престижа и пополнения папской казны.

В 1347 году произошло восстание в Риме. Повстанцы образовали республику и призвали итальнские государства к объединению. Руководителем восстания был провозглашен Кола ди Риенцо. Он получил звание «народного трибуна». Римский феодалы были принуждены дать республике клятву в верности. Был наведен порядок в налогообложении, отменены тяжелые пошлины, которые препятствовали развитию торговли.

В Рим явились представители 25 городов. Однако они не осмелились принести домой «знамя Италии». Города-государства не хотели объединения ни с Римом, ни друг с другом, опасаясь потерять свою самостоятельность. Наоборот, каждый из этих городов желал усилиться за счет ослабления соседа. Эта попытка объединения Италии не имела успеха.

Политический строй итальянских государств был различен. Например, во Флоренции власть контролировалась так называемыми «жирными горожанами» — владельцами мануфактурных мастерских, торговых и банкирских контор. Из населения Флоренции в XIV веке (90 тысяч) политическими правами обладали лишь 6 тысяч человек.

Они избрали правительство Флорентийской республики — «приорат», или синьорию, состоявший из 7 человек. Возглавлял ее «гонфалоньер» (знаменосец) правосудия. С помощью наемников во главе с их предводителями — «кондотьерами» — правительство Флоренции вело активную захватническую политику.

В Венеции власть контролировалась городским патрициатом — владельцами земель, верфей, солеварен, текстильных и стекольных мастерских, банкирских домов. Во главе республики стоял «дож», который представлял исполнительную власть и командовал вооруженными силами.

Власть дожа сильно ограничивалась Большим и Малым советами, которые состояли из представителей патрициата. Организация венецианской дипломатии считалась тогда лучшей в Европе. Соперница Венеции — республика Генуя также управлялась городским патрициатом.

Милан — так называемый «замок полуострова» — стал столицей могущественного герцогства. Учреждения миланской коммуны превратились в герцогские ведомства. До середины XV века Миланским герцогством правила династия Висконти. С 1450 года ее сменила династия Сфорца. Внешняя политика герцогства отличалась чрезмерной воинственностью. В результате многочисленных войн оно овладело значительной частью Ломбардии.

Малейшие проблески городской свободы в Милане были окончательно подавлены. Террористические акты одиночек, которые покушались на герцога, приводили лишь к смене одного правителя другим.

Типично феодальным государством являлась Папская область. В конце XIV века после временного пребывания в Авиньоне в Италию вернулся папа римский. Его возвращение итальянские города встретили рядом антипапских восстаний.

Неаполитанским королевством правила Анжуйская династия. В 1442 году ее сменила Арагонская династия. В Неаполитанском королевстве повсеместно сохранилось крепостничество. Огромные средства растрачивались на невиданную роскошь при дворе, а также поглощались непрерывными войнами с внешними врагами и вечно бунтующими баронами.

Флорентийские и венецианские банкирские компании, которые обслуживали короля, успешно воспользовались этой сложной обстановкой и подчинили своим интересам всю экономику Неаполитанского королевства. Они получили право сбора налогов и монопольной торговли хлебом.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ТИРАНИИ

Крестьянские и городские восстания привели к смене во многих городах-государствах Италии республиканских режимов единоличной диктатурой.

После подавления восстания чомпи во Флоренции установилась диктатура нескольких богатых семейств. В конце XIV и в начале XV веков во главе республики стояли богатые роды Альбицци, Уццано и Строцци. С 1434 года к ним присоединились и крупнейшие банкиры Италии — Медичи.

Воспользовавшись неудачами своих соперников Альбицци в войне с городом Луккой, Козимо Медичи добился их изгнания. В результате с 1434 по 1464 годы он являлся фактическим правителем государства. Порвав по сути с республиканскими методами правления, Козимо все же сохранил чисто внешнее соблюдение республиканских форм. При нем правительственная комиссия — «балья», состав которой назначался лично Козимо, избирала на пятилетний срок должностных лиц на все главные посты государства.

Ни одно государственное мероприятие не проводилось без одобрения Козимо. Поголовный налог Медичи заменили подоходным. Это разоряло конкурентов Медичи и оттесняло их от политической власти. Однако эта мера значительно облегчила податное бремя населения.

Своего апогея тирания Медичи достигла в правление внука Козимо — Лоренцо Великолепного (1469— 1492). Постоянная правительственная комиссия 70-ти полностью контролировалась Лоренцо Медичи. Пышность его двора поражала воображение современников.

Лоренцо постоянно затевал празднества и турниры. Он часто приглашал к своему двору писателей, поэтов и художников. Используя политическую власть, Медичи увеличивали свое богатство путем крупных банковских операций и прямого ограбления государственной казны. В тог же время Медичи сблизились с папством. Один из сыновей Лоренцо даже сделался папой римским.

В других итальянских городах также возникли тирании. Во главе их встали их военачальники наемных отрядов — кондотьеры, например, Сфорца в Милане или Монтефельтро в Урбино, или же династии вроде д’Эсте в Ферраре или Скалигеров в Вероне.

Тирании еще более усиливали раздробленность Италии. Между тиранами разных городов-государств происходили постоянные столкновения в борьбе за внешний рынок и за территории внутри самой Италии.

В Италии так и не возник единый национальный рынок в масштабе всей страны. В итальянской деревне мануфактура распространилась весьма незначительно.

В XV веке в итальянских городах значительно сократилась мануфактурная промышленность. Богатые горожане начали переводить свои средства в сферу сельскохозяйственной деятельности.

В этот период положение итальянских крестьян резко ухудшилось. Испольщик арендатор должен был сверх половины урожая отдавать собственнику земли часть продуктов своего труда и в виде обязательных «приношений». Запутавшиеся в долгах, испольщики попадали в еще большую зависимость от владельцев земли. Над испольщиком устанавливался личный контроль хозяев.

В этот период к натуральной арендной плате испольщиков прибавлялись еще и отработки на землях собственников. За плохую обработку земли испольщика могли наказать отобранием доли урожая, а иногда и просто прогнать с участка. В XV веке система испольщины расширилась, укрепилась и получила официальное закрепление в противоположность вольнонаемному труду. Горожанам-землевладельцам испольщина давала постоянную дешевую рабочую силу.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИТАЛЬЯНСКИХ ГОСУДАРСТВ

По мнению большинства исследователей, именно Италия явилась родиной современной дипломатии. Этому способствовало и то, что в Италии находилась резиденция папы — центр католичества, с бесчисленными международными связями и сношениями.

Венеция, Генуя, Пиза, Флоренция и Милан обеспечивали защиту интересов своих граждан за границей путем организации консульской службы. Важнейшую роль в этом отношении сыграли крестовые походы и основание крестоносцами государств в Сирии и Палестине.

Крестоносцы получали немалую помощь от Венеции, Генуи и Пизы. Силами этих городов было завоевано побережье Леванта с его гаванями, которые играли огромную роль в восточной торговле. За эту услугу итальянским городам была предоставлена крупная доля в добыче.

Пизанцам достались главные выгоды в княжестве Антиохийском и в графстве Триполи, венецианцам я генуэзцам — в Иерусалимском королевстве. Они получили по кварталу почти в каждом городе и образовали целый ряд итальянских колоний, которые пользовались особым управлением и были изъяты из общей системы администрации и суда.

Итальянские колонии возглавляли особые должностные лица из итальянцев же. Они носили титул «виконтов», имели свои трибуналы или курии. С конца XII века появился общий глава для всех венецианских колоний в Иерусалимском королевстве — «байюло». Во главе генуэзских колоний ставятся два консула. Пизанцы сначала назначали трех консулов, потом — одного.

Все они жили в столице Иерусалимского королевства — в Акре. Эти представители, как правило, назначались из метрополии и выбирались там так же, как и прочие должностные лица итальянских республик. Но иногда они выбирались и населением самой колонии.

Между местными властями и итальянскими консулами нередко происходили столкновения. Попытки Иерусалимских королей, а также графов Триполи и князей антиохийских нарушить привилегии итальянцев вызывали со стороны последних жалобы папе римскому. Тот грозил нарушителям соглашений отлучением от церкви.

В конце концов, разграничение прав между местными властями и консулами определились договорами. Обычно уголовная юрисдикция, особенно по важнейшим делам, оставалась в руках местной власти. В руках итальянских консулов сосредотачивалась гражданская и торговая юрисдикция по делам их соотечественников.

Примеру итальянцев последовали торговые колонии, основанные на востоке купцами Прованса и Каталонии. Положение дела не изменилось, когда крестоносцы были вытеснены из Сирии и Палестины и власть там перешла в руки мусульман.

Венецианцы имели две фактории в Александрии. Во главе их колонии стоял консул, который имел право на десять ежегодных аудиенций у султана. На Кипре свои консульства имели Генуя, Пиза, Монпелье и каталонские города. Издавна существовали итальянские колонии в Константинополе. Глава венецианской колонии — константинопольский байюло — исполнял важные дипломатические поручения республики и, таким образом, представлял собой одновременно и консула и посла Венеции в Константинополе.

После взятия Константинополя турками венецианская колония сохранила свое самоуправление и своего байюло с его судебными и административными функциями. Байюло стал одновременно и постоянным дипломатическим представителем Венеции при дворе султана.

Флоренция поставляла дипломатов даже для иностранных государств. Когда папа Бонифаций VIII устроил в 1300 году первый юбилейный год, то среди многочисленных послов, которые прибыли в Рим от разных народов, оказалось 12 флорентийцев. Они представляли не только свой родной город, но и Францию, Англию, Чехию.

В связи с этой универсальностью флорентийцев папа римский шутя назвал их «пятой стихией». В длинном и блестящем списке выдающихся флорентийцев-дипломатов встречаются такие всемирно известные имена, как Данте, Петрарка, Боккаччо в XIV веке, Макиавелли и Гвиччардини в начале XVI века.

Среди дипломатов других итальянских государств также встречалось немало известных фигур. Так, в Милане в середине XV века во главе дипломатической службы стоял Франческо Сфорца — наставник Людовика XI в тайнах итальянского дипломатического искусства. Наиболее блестящими дипломатами среди пап были Григорий VII и Иннокентий III.

Венецианский дож Энрико Дандоло, энергичный 90-летний старик, умудрился превратить четвертый крестовый поход в блестящую торговую операцию. Однако для республики святого Марка характерны не отдельные дипломаты, как бы талантливы они ни были, а вся система, вся организация дипломатического дела, создавшая из Венеции, как тогда говорили, «школу дипломатии для всего мира».

Венецианской дипломатии были свойственны как дух тайны и ревнивого недоверия, так и систематичность и целеустремленность, которыми оказалось проникнуто все государственное управление этого города-государства. Переняв у Византии методы и приемы ее дипломатии, Венеция подняла их до степени искусства.

Все способы обольщения, подкуп, лицемерие, предательство, вероломство, шпионаж в дипломатическом ведомстве Венеции были доведены до виртуозности. В этот период крестоносное ополчение собралось на островках венецианской лагуны, чтобы оттуда предпринять поход на Египет. Следовало заплатить огромную сумму за перевозку войска крестоносцев и за его снабжение.

Но наличных денег и собранной в дополнение к ним золотой и серебряной утвари у баронов оказалось далеко не достаточно. Тогда слепой дож Дандоло выступил нанародном собрании с речью, в которой указал, что крестоносцы не в состоянии заплатить всей суммы, и что венецианцы собственно вправе были бы удержать полученную часть денег.

«Но как посмотрит на нас весь мир?! — вдруг патетически воскликнул Дандоло.— Каким позором покроемся мы и вся наша страна! Предложим им лучше следующую сделку. Венгерский король отнял у нас город Зару в Далмации — пусть эти люди отвоюют ее . нам, а мы дадим им отсрочку для уплаты».

Предложение Дандоло было принято. В одно из ближайших воскресений, во время богослужения, собравшего в церкви святого Марка множество венецианцев и крестоносцев, Дандоло опять обратился к народу с речью. В ней, прославляя возвышенную цель крестоносного ополчения, он заявлял, что Хотя он и стар и слаб и нуждается в отдыхе, но сам возьмет крест и отправится с крестоносцами.

Как свидетельствует участник и летописец четвертого крестового похода Виллардуэн, «великая жалость охватила народ и крестоносцев, и немало пролилось слез, ибо этот славный человек имел полную возможность остаться: ведь он был очень стар, и хотя имел красивые глаза, но ровно ничего ими не видел». Плакал не только народ. Рыдал и опустившийся на колени перед алтарем старец Дандоло, которому нашивали в это время на плащ крест.

Четвертый крестовый поход привел к подчинению крестоносцам Константинополя и почти всей Византийской империи. Венецианцы получили огромную часть добычи. Венецианские дожи прибавили к своему титулу звание «господина одной четверти и одной восьмой Римской империи».

В 1494 году молодой и честолюбивый французский король Карл VIII предпринял свой знаменитый итальянский поход. В связи с этим походом Карл VIII отправил в Венецию — лучший наблюдательный пункт за деятельностью итальянских дипломатов — умного и наблюдательного Филиппа Коммина.

Коммин сообщал своему королю, как уже задолго до Венеции, в подвластных ей итальянских городах, его принимали с большим почетом. У первых лагун его встретили 25 знатных венецианцев, облаченных в дорогую пурпурную одежду. По прибытии в Венецию Филипп Коммин был встречен новой группой вельмож в сопровождении послов герцога Миланского и Феррарского, которые приветствовали его речами.

На следующий день Коммина принял дож, после чего его опять возили по разным достопримечательным местам в Венеции, показывая ему дворцы, церкви, коллекции драгоценностей. Так в течение восьми месяцев Коммина непрерывно занимали празднествами, концертами и прочими развлечениями, а в это время плелась сложная интрига — подготовлялся союз против Карла VIII. В союз против французского короля вошли Венеция, Милан, папа римский, германский император и испанский король.

Послы всех этих держав собрались в Венеции. Слухи о намечающемся союзе стали распространяться по всему городу. У Коммина появилось подозрение, что ему «говорят одно, а делают другое». В синьории, куда Коммин обратился за разъяснениями, от него отделались ничего не значащими фразами. Дож посоветовал Коммину не верить тому, что говорится в городе, ибо в Венеции, по его словам, всякий свободен и может говорить все, что хочет. Дож добавил к этому, что венецианская синьория вовсе и не помышляет о создании союза против французского короля. О таком союзе, де, в Венеции никогда и не слыхивали. Наоборот, имеют в виду составить лигу против турок, в которую намерены привлечь французского и испанского королей, а также германского императора.

Эта комедия тянулась до получения известий о взятии Неаполя Карлом VIII. Коммин еще не имел сведений об этом, когда его пригласили в синьорию. Там французский посланник застал несколько десятков вельмож и дожа, страдавшего припадком колик. Дож сообщил ему о полученном известии с веселым лицом, но, писал Коммин, «никто другой из всей этой компании не умел притворяться так искусно, как он».

Другие венецианские вельможи сидели озабоченные, с понурыми лицами и опущенными головами. Коммин сравнивал действие полученной новости с эффектом, который произвело на римских сенаторов сообщение о победе Ганнибала при Каннах.

Этот громкий успех Карла VIII ускорил переговоры о создании лиги против французского короля. Все существовавшие между ее участницами разногласия были устранены. Через короткий срок после своего визита в синьорию Коммин был опять приглашен туда ранним утром.

Дож сообщил ему о союзе, заключенном пятью державами якобы против турецкого султана. Усиленно подчеркивая чисто оборонительный характер союза и слова «сохранение мира», которые фигурировали в договоре, дож предложил Коммину сообщить об этом французскому королю.

«Члены синьории высоко держали головы и ели с большим аппетитом,— с горечью сообщал королю Филипп Коммин.— У них совершенно не было того вида, который они имели в тот день, когда сообщили мне о взятии неаполитанской крепости».

В тот же день послы союзников проехали под звуки музыки в 40 гондолах под окнами занимаемого Коммином помещения. Миланский посол сделал вид, что не знаком с Коммином и не ответил на его приветствие. Вечером вся Венеция была иллюминирована и разукрашена. Коммин одиноко катался в гондоле мимо дворцов, где происходило пиршество, но куда он не был приглашен.

Венеция имела представителей во всех государствах, с которыми была связана торговыми и политическими отношениями. Наряду с этими официальными лицами на службе республики был огромный штат секретных агентов и шпионов. Как и Византия, Венеция особенно охотно пользовалась услугами монахов и женщин, которые имели возможность проникать туда, куда не было доступа другим.

В ряде случаев венецианцы использовали для секретных целей и врачей. Так, они доставили медиков молдавскому и валашскому воеводам, а также в ряд других стран. Эти врачи отправляли в Венецию настоящие дипломатические, политические и экономические отчеты о странах, где протекала их деятельность.

Кроме того, в большинстве стран венецианские посольства располагали так называемыми «верными друзьями». На дипломатическом языке того времени это означало специальный вид секретных агентов. Посольства могли требовать от них отчетов. Их использовали для доставки секретной корреспонденции.

Эти агенты действовали различными способами. То это были переодетые монахи, то странствующие пилигримы. Некоторые из этих секретных агентов были прикреплены к посольствам. Их специально посылали в разные страны для получения информации. Нередко таким «верным другом» был какой-нибудь щедро оплачиваемый местный житель высокого или, напротив, совершенно незначительного социального происхождения.

В пограничных областях Венеция использовала шпионаж. Если синьория считала нужным выслушать самого шпиона, то его переодетым пропускали во дворец дожа и вводили в особые апартаменты.

Итальянские банки, столь многочисленные во Франции, являлись для своей родины в такой же мере политическими, как и финансовыми агентствами. Например, представители дома Медичи в Лионе содержали своего рода осведомительное бюро о политических делах во Франции.

Венецианцы отличались особым умением использовать в дипломатических целях своих купцов. Нередко венецианские посольства получали информацию и от приезжих иностранных купцов и даже иностранных студентов.

Венецианское правительство широко практиковало систему тайных убийств, щедро платя за них. В июне 1495 года некий делла Скала, изгнанный из Венеции, предложил синьории поджечь пороховой склад Карла VIII, а также с помощью «некоторых надежных и верных средств» добиться смерти короля.

Венецианский совет единодушно и горячо приветствовал это «лояльнейшее» предложение делла Скалы. Ему были обещаны помилование и большое вознаграждение. Но, поразмыслив, кандидат в цареубийцы нашел свое предприятие делом весьма нелегким, поэтому он предложил ограничиться одним диверсионным актом — поджогом порохового склада.

Собравшаяся синьория опять единодушно приняла и это предложение, повторив свое обещание амнистии и вознаграждения, которое, да, позволит изгнаннику вести в Венеции почетную и привольную жизнь.

ПОСОЛЬСКОЕ ДЕЛО

В организации посольской службы Венеция не имела соперниц. Остальные итальянские государства лишь следовали ее примеру. Сохранившиеся источники позволяют судить о том, что уже с XIII века началось издание ряда постановлений, в которых до мелочи регулировалось поведение и деятельность заграничных представителей республики.

Послы должны были по возвращении передавать государству полученные ими подарки. Им запрещалось добиваться при иностранных дворах каких-нибудь званий или титулов. Послов нельзя было назначать в страны, где они располагались собственными владениями. Им запрещено было беседовать с иностранцами о государственных делах республики.

Послам не разрешалось брать с собой жен, чтобы те не разгласили государственных тайн. Однако послам было позволено брать собственного повара, чтобы не быть отравленными. Когда устанавливались постоянные представительства, посол не мог покинуть свой пост до прибытия преемника.

В день возвращения в Венецию посол должен был явиться в государственную канцелярию и занести в особый реестр, которым заведовал великий канцлер, сообщение о своем прибытии. По возвращении посол обязан был представить отчет о произведенных им расходах.

Вознаграждение послов было довольно скромным и далеко не соответствовало расходам, которые им приходилось нести по должности. В своих донесениях послы горько жаловались на это обстоятельство. Как указывается в донесении одного из них, «неудивительно, если многие граждане предпочитают оставаться в Венеции и жить там частными лицами, нежели отправляться послами в чужие края».

Уже в XIII веке против уклонявшихся от этой почетной, но обременительной миссии стали применяться меры в виде штрафов или запрещения занимать какие-нибудь государственные должности. Послы нередко разорялись на своем посту и влезали в долги, которые потом приходилось выплачивать республике.

Но венецианское правительство обыкновенно вознаграждало бывших дипломатов разными назначениями и, в частности, выгодными постами в левантийских владениях республики.

Исключение в материальном отношении представлял пост байюло в Константинополе при турецком владычестве — самый ответственный дипломатический пост республики святого Марка. При всей важности для венецианской республики ее владений в восточной части Средиземного моря и ее левантийской торговли, а также при сложности и деликатности ее взаимоотношений с завоевателями Константинополя, должность тамошнего байюло требовала особенного опыта. Поэтому обыкновенно на нее назначались старые, искушенные дипломаты, для которых она являлась венцом их политической карьеры.

Первоначально продолжительность посольств, пока они еще не являлись постоянным институтом, а вызывались теми или иными особыми обстоятельствами, зависела от большей или меньшей степени важности вызвавшего их дела. В XIII веке она обыкновенно не превышала 3—4 месяцев.

Однако с упрочением дипломатических связей этот срок удлинялся. В XV веке было постановлено, что время пребывания посла за границей не должно превышать двух лет. В следующем столетии этот срок был продлен до трех лет.

Послы обязаны были держать правительство венецианской республики в курсе дел государства, в котором они были аккредитованы. С этой целью они регулярно — первоначально раз в неделю, а, с улучшением средств связи, значительно чаще — отправляли на родину депеши. Эти стекавшиеся из всех стран донесения давали как бы мгновенный снимок политического положения мира.

В этот период в Европе говорили, что ни один двор не осведомлен так хорошо, как венецианская синьория. На депешах ее умных и наблюдательных послов основывалась в значительной мере вся дальновидная политика Венеции.

Части депеш или даже целые депеши были нередко зашифрованы. Дипломатические шифры всегда были объектом усиленного внимания венецианских правителей, ревнивых к тайнам собственной дипломатической корреспонденции. Уже с ранних времен венецианское правительство имело особых шифровальщиков, а в дальнейшем Совету 10-ти было поручено следить за государственными шифрами и заботиться об изобретении новых.

Искусство шифрования находилось тогда еще в зачаточном состоянии. Попав в чужие руки, шифры сравнительно легко разгадывались. Шифр обычно заключался в замене букв латинского алфавита либо другими буквами, либо арабскими цифрами, черточками, точками, произвольными фигурами. Одной букве нередко соответствовали два или три знака. Вводились также знаки, которые не имели никакого значения,— для того, чтобы запутать шифр и затруднить его разгадку для посторонних.

Другие государства Италии также начали применять шифр в своих дипломатических посланиях. В канцелярии папы римского шифры применялись уже в первой половине XIV века и сначала заключались в замене некоторых слов другими, условными. Так, вместо «гвельфы» писалось «сыны Израиля», вместо «гибеллины» — «египтяне», вместо «Рим» — «Иерусалим». Хорошо разработанные системы шифров применялись уже в XV веке в Милане и во Флоренции.

Шифрованная дипломатическая переписка вызывала неудовольствие, а иногда протесты и репрессии со стороны заинтересованных дворов. Так, султан Баязид II, узнав, что венецианский байюло Джероламо Марчелло посылает своему правительству шифрованные письма, приказал ему в три дня покинуть страну. Султан заявил, что он вообще не намерен терпеть у себя при таких условиях венецианского байюло.

Несмотря на длительные переговоры, венецианская колония в Константинополе долго после этого случая оставалась без главы. Депеши венецианских послов дополнялись другими весьма важными документами — итоговыми отчетами закончивших свою миссию дипломатов.

Согласно установившемуся с давних пор обычаю посол в течение 15 дней по возвращении обязан был прочесть в торжественном заседании синьории речь, которая представляла подробное донесение о состоянии государства, при котором он был аккредитован. По окончании заседания посол передавал текст своего донесения великому канцлеру, который немедленно помещал его в секретный архив дипломатических актов.

Этот своеобразный обычай сохранился до последних дней республики и был закреплен особым постановлением. Согласно этому постановлению послы должны были собственноручно записывать свои наблюдения после их произнесения и передавать их затем для хранения в архивы секретной канцелярии.

«Таким образом,— говорится в постановлении об этих документах,— о них сохранится вечная память, и чтение их сможет быть полезным для просвещения тех, кто в настоящее время управляет нами, и кто в будущее время будет к этому призван».

Донесения венецианских послов очень ценились иностранными государствами, которые всячески стремились раздобыть их. Несмотря на всю окружавшую эти документы тайну, многочисленные копии с них все же проникли во внешний мир.

В своих донесениях послы давали подробные характеристики государей и вообще руководящих лиц страны, в которой выполняли свои обязанности, описывали придворные группировки, материальные, финансовые и военные ресурсы государства. Послу при отправлении его в миссию давалась подробная инструкция, в которой указывалось, что он должен был делать, что и как говорить, за чем наблюдать.

Венецианскому послу Контарини, отправленному в 1492 году к французскому двору, было вручено обстоятельнейшее наставление, тщательно перечислявшее все пункты его поздравительной речи по случаю бракосочетания Карла VIII; посол должен был выразить удовлетворение республики святого Марка по поводу столь радостного события.

«И эти вещи,— гласила инструкция,— вы постараетесь высказать со всевозможным красноречием и изысканностью стиля». Чем красноречивее будет посол, тем, мол, лучше выполнит он желание республики. Однако, предостерегала инструкция, посол должен высказать все это в ни к чему не обязывающих, общих выражениях, как это и подобает посланникам.

Затем инструкция переходила к поздравительной речи королеве, напоминала о необходимости посетить виднейших вельмож Франции и заканчивалась наставлениями о преподнесении королеве подарка из драгоценных венецианских тканей. Так руководила своими послами Венеция.

По сравнению с тем хаосом, в котором находились в XV веке административные функции большинства европейских государств, столь точная регламентация деятельности заграничных агентов Венеции представляла строгое и стройное целое. Талантливые и блестящие дипломаты были тогда вообще нередким явлением. Но дипломатия как таковая впервые была доведена до степени искусства и системы именно в Венеции.

По свидетельству Филиппа Коммина, в Венеции «в настоящее время дела ведутся более мудро, чем в какой бы то ни было монархии или республике мира».

Приемы итальянской и особенно венецианской дипломатии оказали сильнейшее влияние на дипломатию складывавшихся в это время в Европе монархий Испании, Англии, Франции, Швеции и Австрии.

ИСКУССТВО ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

То, что принято называть Возрождением, было утверждением преемственности великой античной культуры, утверждением новых идеалов. Результатом вступления Западной Европы на новый путь в экономическом и политическом развитии были весьма важные перемены во всей культурной жизни. Возникло экспериментальное естествознание, произошло открытие и изучение памятников античной культуры, развивались искусства и светское мировоззрение, ослабившее духовный диктат церкви, возникли литературы на новых современных языках и появился профессиональный театр.

Изменения коснулись всех сторон духовной жизни. Эти явления казались возрождением науки, философии, литературы и искусства, существовавших в античном мире, особенно у греков. Сам термин «Возрождение» возник как следствие убеждения, что только через возрождение античной культуры после тяжкого средневековья можно прийти к истинному познанию и изображению самой природы.

Быстрое развитие торговли обусловило интерес к тем отраслям экспериментальной науки, которые имели непосредственное отношение к передвижениям на дальние расстояния. Результатом этого были значительные достижения в области корабельного дела. В области кораблестроения таким достижением было создание португальцами каравеллы — небольшого парусного судна, способного при лавировании двигаться против ветра. Использование компаса, систематические сводки географических сведений, составление карт мира предварили великие географические открытия XV века.

Образование общества европейских картографов на острове Майорка способствовало созданию многочисленных энциклопедий и всевозможных прозаических и поэтических «картин мира». Наряду с чисто географическими сведениями в этих энциклопедиях имелись интересные замечания по ботанике, астрономии, математике и медицине, давались сведения о целебных травах, об иноземных обычаях, об охоте и т. д.

Искусство становится неотъемлемой частью общественной жизни и шедевры его вызывают подлинно народное ликование. В эпоху средневековья художник считался ремесленником, его место было на низших ступенях социальной иерархии, а личность стушевывалась перед заказчиком.

Во времена Возрождения, когда человеческая личность была высоко вознесена во всеобщем сознании, творческая индивидуальность художника стала привлекать внимание всех, кто интересовался его творчеством.

Культура Возрождения нашла свое выражение прежде всего в произведениях итальянских живописцев, скульпторов, поэтов. Отсюда — специфический характер эпохи Возрождения в Италии и то громадное значение, какое имели искусства в это время.

Большинство представителей живописи, скульптуры и архитектуры являлись интеллигенцией, которая сложилась в обстановке богатых городов Италии и работала по заказам богатых горожан.

Художники Возрождения славили земную красоту. Но в отличие от идеалов античного мира, где человек представляется игрушкой рока, они возвеличивают человека, считают его властелином своей судьбы, отдают должное его личным качествам и воле. В этом заключается основное величие эпохи Возрождения, совершившей переворот в сознании людей.

КУЛЬТУРА ИТАЛЬЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ XIV — XV ВЕКОВ

Решительный рост светских тенденций в мировоззрении общества, осознание духовной ценности земного человека привели к яркому расцвету искусства, оплодотворенного новым взглядом на мир. Это движение в области культуры, стремившееся выйти за рамки средневековья и получившее название Проторенессанса, во многом подготовило почву для Возрождения и обогатило мировое искусство такими явлениями, как скульптура Никколо Пизано, живопись Джотто, поэзия Данте.

Латинский язык был основным литературным языком средневековья. На рубеже XIII — XIV веков его постепенно стал заменять современный народный язык. Знаменитая канцона болонского юриста Гвидо Гвиницелли «Любовь гнездится в сердце благородном» написана на тосканском диалекте. Стихотворное мастерство Гвидо Гвиницелли получило дальнейшее развитие во Флоренции. Это направление получило название «сладостный новый стиль». К нему примкнули Гвидо Кавальканти, Чино да Пистойя и величайший из всех — Данте Алигиери.

Творчество Данте имеет огромное значение для всего последующего развития литературы. Произведения Данте написаны на итальянском языке. Его ранний цикл стихотворений «Новая жизнь» воспевает его любовь к Беатриче, начиная с первой встречи, когда ему было 9 лет, и до смерти его возлюбленной, когда ей исполнилось 18 лет. Здесь впервые в литературе чувство любви рассматривается в развитии. Оно перестает быть неподвижной характеристикой «благородного сердца», как у предшественников Данте.

В своем неоконченном произведении «Пир», написанном около 1308 года, Данте пытается изложить всю схоластическую ученость своего времени в виде 14 канцон и прозаического комментария к ним. Во введении Данте касается вопроса о необходимости применения итальянского языка в своем произведении.

К вопросу о языке Данте возвращается в специальном трактате «О народной речи», написанном по-латыни, так как этот трактат предназначался для ученых. Данте указывает на три новых литературных языка, доказавших свою жизнеспособность: старофранцузский, провансальский и итальянский. В последнем он различает много диалектов и доказывает, что наибольшими возможностями стать общелитературным языком в Италии обладает тосканский диалект.

Величайшим произведением Данте считается «Комедия», получившее у потомков название «Божественной». Автор обратился к более широкому языковому материалу, чем сам предусматривал в своем творческом труде «О народной речи». В своем произведении ему пришлось воспользоваться не только языком поэтов «сладостного нового стиля», но и поэзией, близкой разговорной речи.

В «Божественной комедии» итальянский язык приобрел такое богатство, получил такую законченность и устойчивость, какой не знал ни один западноевропейский язык того времени. Создатель «Божественной комедии» по праву считается творцом итальянского литературного языка.

Весьма знаменательно, что своим провожатым по «Аду» и «Чистилищу» Данте выбрал античного поэта Вергилия, называя его «Учителем».

Проторенессансные веяния проявились в итальянской культуре и в общем мироощущении уже в XIII веке. В 1316 году в Болонье были прочитаны лекции по анатомии человека — первые в средневековой Европе на тему, от которой, согласно церковному вероучению, следовало отворачиваться с краской стыда на лице.

В Пизе, где уже в романскую пору был создан знаменитый архитектурный ансамбль, выражающий особые, радужные устремления итальянского художественного гения, скульптор Никколо Пизано закончил около 1260 года работу над кафедрой для крещальни.

Этот мастер, прибывший в Пизу с юга Италии, долго изучал скульптуру древнего Рима. В рельефах, украшающих кафедру, он создал изображения не столько евангельских сцен, сколько чисто светских событий. Никколо Пизано считается зачинателем Проторенессанса в итальянской пластике.

Его сына Джованни Пизано также следует признать одним из замечательных ваятелей Протеренессанса. Его ярко индивидуальное, темпераментное художественное творчество исполнено пафоса и динамизма.

Работавший в Риме на рубеже XIII — XIV веков живописец Пьетро Каваллини столь же ревностно, как и Никколо Пизано, искал в античном искусстве путей к преодолению как готических, так и византийских традиций. Вдохновляясь примером позднеантичной живописи, он старался оживить светотенью свои фигуры, передать в них не абстрактную идею, а зрительное впечатление. Примером может послужить его фреска «Страшный суд», где образ Христа уже не символ, не лик, а исполненный достоинства прекрасный муж с открытым лицом. Каваллини по праву считается зачинателем Проторенессанса в живописи.

Вслед за Каваллини, но с большей силой и уверенностью заколдованный круг византийской традиции преодолел флорентиец Джотто — первый по времени среди титанов великой эпохи итальянского искусства.

Он прежде всего был живописцем, но также ваятелем и зодчим. Джотто отбросил символику византийского искусства, и от Византии осталось лишь величавое спокойствие. Угадана высшая простота: ничего лишнего, никаких узоров, никакой детализации. Все внимание художника сосредоточено на главном, и дается синтез, грандиозное обобщение.

Джотто отказался от плоскостного характера византийских иконописных изображений, от их условных фонов и старался передать глубину пространства. Изображение человека было для него главной задачей. Все действующие лица в картинах Джотто делаются участниками одного драматического события, все они способствуют раскрытию единого замысла.

Каждый отдельный персонаж становится у Джотто носителем определенных переживаний, определенного характера. Традиционные религиозные сюжеты наполняются глубоко человеческим содержанием. И в картинах на евангельские темы ставятся вопросы, волнующие современников.

Это хорошо видно в знаменитых фресках Джотто в Капелле дель Арена в Падуе. В сцене «Поцелуй Иуды», одной из самых впечатляющих во всем мировом искусстве, головы Христа и Иуды приближены друг к другу, и каждая выявляет человеческий характер: первая — исполненный благородства и мудрости, вторая — низменного коварства. Это не индивидуальные портреты, но и не символы. Это как бы образы самого человеческого рода, в контрасте добра и зла утверждающие его величие.

Решительный шаг в построений светской культуры был сделан гуманистами, идеологами Возрождения. Гуманисты подчеркивали ценность человеческой личности самой по себе. Поэтому у них на первый план выдвигался интерес к человеческим делам — человеческая, а не религиозная точка зрения на все явления жизни и в особенности защита человеческой личности.

Франческо Петрарка (1304—1374) был одним из первых гуманистов. В стихах, в которых он воспевал свою возлюбленную при жизни и после ее смерти, поэт с невиданной дотоле тонкостью описывает свои переживания. В отличие от Беатриче в «Божественной комедии» Данте, Лаура — земная женщина, а не символ.

Другом и любимым художником Петрарки был Симоне Мартини. Ему Петрарка заказал портрет Лауры. Мартихил принадлежал к сиенской школе живописи. О его творчестве можно судить по прекрасному образцу — «Мадонне». Здесь уже нет мощи и эпической монументальности Джотто. Икона Симона Мартини пленяет прелестью цвета и певучестью линий.

Основателем сиенской школы был Дуччо, чье главное произведение — огромный алтарный образ «Маэста»: мадонна на троне, окруженная ангелами и святыми.

3 июня 1311 года, когда Дуччо закончил создание этого образа, с утра были закрыты все сиенские лавки и мастерские. При звоне колоколов жители города вышли на улицы. Торжественная процессия направилась к дому художника, приняла от него икону и понесла ее в собор. Тот день в Сиесте был праздничным.

Примерно в это же время, в 1313 году, родился Джованни Боккаччо, ставший впоследствии одним из первых учеников и последователей Петрарки.

Самым значительным художественным произведением Боккаччо является его «Декамерон», сборник 100 новелл, написанных с 1350 по 1353 годы. До Боккаччо литературный итальянский язык употреблялся лишь в поэзии. Новелла возникла задолго до Боккаччо, но впервые у него получила законченную форму.

Сюжетное богатство «Декамерона» необычайно велико. Весь сборник новелл пронизан здоровым и жизнерадостным мироощущением. В нем восхваляются смелость и находчивость, упорство в достижении своих целей, остро сказанное слово и ловкая проделка.

Первые гуманисты были друзьями и последователями Петрарки. Колуччо Салютати, превосходно знавший латынь, стал с 1375 года секретарем Флорентийской республики. Он первым начал пользоваться для дипломатической переписки классической латынью. С тех пор флорентийцы всегда избирали на должность секретаря республики прославленных знатоков латыни.

Таким знатоком не только латыни, но и греческого языка был Леонардо Бруни, прозванный по месту своего рождения Аретино. В своей «Истории Флоренции», от основания города до 1401 года, составленной с использованием архивных материалов, он подражал Титу Ливию. Это был крупный шаг в построении исторической науки.

Начало новой науке — эпиграфике дал купец и банкир Джаноццо Манетти, который во время своих путешествий на Восток стал собирать сохранившиеся античные надписи. Он же признал необходимым изучение третьего древнего языка — еврейского, нужного для понимания книг Ветхого завета. Тем самым он лишал церковь ее многовековой привилегии: изучение «священного писания» переходило в руки светских ученых-филологов.

ИТАЛЬЯНСКОЕ ИСКУССТВО XV ВЕКА

Художники XV века входили в объединения по профессиональному признаку — живописцы, скульпторы, архитекторы, ювелиры, и состояли в виде самостоятельных корпораций в одном из официально признанных цехов. В большинстве случаев художники строили, украшали статуями и расписывали фресками храмы и общественные учреждения по договору с заказчиками. Кроме того, во многих городах, в частности во Флоренции, было нечто вроде общественной организации художественной жизни: богатые цехи брали на себя строительство, ремонт и украшение главных городских храмов.

Для этого они создавали специальное попечительство, члены которого были подотчетны цехам. Эти цехи создавали специальные комиссии, своеобразные жюри из крупнейших художников, для распределения заказов, организации конкурсов и для приема законченных работ.

Одним из величайших итальянских зодчих XV века был Филиппо Брунеллески, создавший новый тип здания, имевшего светское назначение. Это был Воспитательный дом, самые формы которого своей открытой в сторону площади колоннадой с красивыми полуциркульными арками выражали приветливость и гостеприимство и совсем по-новому оформляли площадь — один из самых ярких и самых красивых городских ансамблей Ренессанса.

В этом здании, как и в других своих постройках, Брунеллески широко пользовался методами и формами античной архитектуры. Пропорции, ритм членений, обработка деталей в постройках Брунеллески служили для выявления конструктивных особенностей, а своей гармоничностью и простотой ориентировались на человека, поднимая его значение.

Особое впечатление на современников произвел грандиозный купол флорентийского собора Санта Мария дель Фьоре, который Брунеллески воздвиг без лесов. Диаметр купола — 42 метра.

В средневековой Италии совершенно не умели возводить большие купола. Поэтому сооружение купола собора Санта Мария дель Фьоре было делом исключительно трудным, многим казавшимся неосуществимым. Брунеллески проработал над ним восемнадцать лет. У него не было никаких предварительных расчетов, устойчивость конструкции ему пришлось проверять на небольшой модели.

Глубокое изучение античной архитектуры позволило Брунеллески по-новому использовать достижения готики: ренессансная четкость членений придает могучую плавность общей устремленности ввысь знаменитого купола, строгой гармоничностью своих архитектурных форм уже издали определяющего облик Флоренции.

Искусство Брунеллески основывалось на логике, подтвержденной математическими расчетами. Он первым из художников Возрождения понял, какую помощь искусству может оказать математика. Он был одним из основателей научной теории перспективы, открывателем ее основных законов, имевших огромное значение для развития всей тогдашней живописи.

Теоретические изыскания Брунеллески развил его ученик и последователь Леон Баттиста Альберти. Он разработал планомерное применение античных ордеров и показал в своей постройке палаццо Руччелаи во Флоренции способы их применения и сочетания. Возрождение античного зодчества давало в руки архитекторов новую строительную систему, принципиально отличную от готики.

Масштабы и пропорции античной ордерной системы соответствовали масштабам и пропорциям человеческой фигуры. Возрождение системы, неразрывно связанное с именем Брунеллески, соответствовало новому эстетическому мышлению, основным принципом которого являлась соразмерность человеку.

Именно ордер обеспечил переход от замкнутого средневекового замка-крепости к красивому и открытому для внешнего мира классическому палаццо итальянского Ренессанса.

Другом Брунеллески был великий итальянский ваятель Донателло. Связывая пластику с архитектурой, он первый по примеру древних создает статуи, свободно стоящие, со всех сторон обозримые, сами по себе полноценные, что, однако, не исключало их гармонического сочетания с архитектурой.

Донателло первый добивается в рельефе истинного впечатления пространства. В соблюдении законов перспективы он сближает раннеренессансную пластику с живописью и окончательно отходит от принципов и форм готики.

Новаторство Донателло продолжает его статуя юного Давида — первая совершенно обнаженная скульптура в итальянском искусстве XV века, а его статуя кондотьера в Падуе — первый конный монумент Ренессанса и родоначальник всех конных статуй, воздвигнутых в европейских городах в последующие века.

Диапазон творчества Донателло обширен. Один из его шедевров — знаменитая кафедра для певчих во флорентийском соборе, украшенная рельефными изображениями пляшущих младенцев-ангелов.

В этот период продолжается работа по расширению теоретических основ искусства. Живописец Пьеро делла Франческо на склоне лет изложил правила линейной перспективы.

Правила эти были представлены в виде последовательной системы определений, аксиом и теорем. Тем самым было положено начало новой математической науке — начертательной геометрии.

Занятия анатомией становятся обязательными для всех художников. Так что художники по необходимости становятся учеными — математиками и анатомами. Видными художниками пишутся трактаты по правилам рисунка, по законам композиции.

Гигантский скачок в истории европейской живописи знаменует творчество друга Брунеллески и Донателло живописца Мазаччо. Рано умерший, ему не было и двадцати восьми лет, Мазаччо считался первым художником после Джотто, понял суть его творчества и развил его.

Его фреска «Троица» как бы раздвигает стены храма, создавая иллюзию углубленного пространства с соблюдением научно обоснованных законов перспективы. Вся композиция покойна и торжественна. В умении распределять свет и тени, в создании четкой пространственной композиции, в силе, с которой он передает объемность, Мазаччо намного превосходит Джотто.

Кроме того, он первый в живописи изображает обнаженное тело и придает человеку героические черты, прославляя человеческое достоинство.

На знаменитых фресках Мазаччо в капелле Бранкаччи в церкви дель Кармине во Флоренции — таких, например, как «Чудо со статиром» и «Изгнание из рая» — много лет после их создания будут учиться величайшие мастера Высокого Возрождения: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль.

Мазаччо связывал фигуру и пейзаж единым композиционным замыслом и единым настроением, придавая невиданную ранее естественность постановке фигур. Он первый ввел в религиозную композицию портретные изображения заказчиков, как, например, в «Троице».

Изменение социальных условий отражалось на общей направленности итальянского искусства второй половины XV века. Флоренция, номинально продолжающая сохранять республиканский строй, оказалась под властью крупного торгового и банкирского дома Медичи. Власть Медичи особенно укрепилась при Лоренцо Великолепном — некоронованном повелителе Флоренции, искусном правителе, покровителе художников и поэтов. При его дворе культивировалось искусство не столько величественное и героическое, сколько изысканное и утонченное.

Масляные краски, изобретенные к тому времени в Нидерландах, сыграли большую роль в овладении колоритом как одной из основ живописи, позволяя смягчать световые контрасты, оживлять игрою света цвет, достигать в цветовых сочетаниях единства тона.

Первым, применившим технику масляной живописи в Италии, был венецианец по рождению Доменико Венециано. Свет пронизывает работы этого художника, свет и цвет служат великолепным фоном для его изящных образов. Такой же всемогущий свет разлит в живописи великого Пьеро делла Франческа.

«Монарх живописи», как называли его современники, Пьеро делла Франческа сочетал в своих композициях ясность и органическую геометричность с никем до него не достигнутой воздушностью идеально чистых тонов. Незабываемы его монументальные фрески в церкви Сан Франческо в Ареццо на темы о чуде животворящего креста.

Фрески отличаются строгой внутренней архитектоникой. Их колорит гармоничен и легок, персонажи размещены в пределах ограниченной пространственной зоны, применение ракурсов вызывает ощущение глубины пространства. Предельная сдержанность эмоциональных проявлений героев делает их почти имперсональными.

Пьеро делла Франческа был родоначальником умбрийской школы живописи. Его ученик Мелоццо да Форли унаследовал приверженность Пьеро к монументальным образам. Фреска Мелоццо «Учреждение Ватиканской библиотеки Сикстом IV» представляет своего рода групповой портрет, один из первых в мировой живописи.

К числу ведущих мастеров умбрийской школы принадлежал и Пьеро Перуджино, создавший своеобразный лирический тип мадонны. Свободно владея пространственной композицией, он мастерски писал архитектурные и пейзажные фоны, в которых особенно наглядно проявился поэтически-созерцательный дух его искусства.

Мастерство пространственной композиции было в большой мере присуще и Пинтуриккьо, который во фресках сиенского собора искусно изобразил пейзажи и интерьеры с многофигурными сценами.

Творчество Луки Синьорелли, суровое, даже мрачное, исполнено холодной патетики. Изображение в сложных ракурсах и подчеркнуто резкая моделировка обнаженного тела приобретают у него самодавлеющий характер.

Развитие ренессансных принципов в творчестве художников флорентийской школы живописи характеризуется необычайным многообразием. Переработка реалистических тенденций в духе лирической мягкости и большей утонченности форм характерна для мастеров семьи Роббиа.

Бернардо и Антонио Росселлино, Дезидерио да Сеттиньяно, Бенедетто да Майано создали ряд мраморных алтарей, богато разработанных стенных надгробий, характерных скульптурных портретов. Их искусство получило известность и за пределами Тосканы, найдя себе приверженцев даже на юге Италии.

Известная рассудочность и экспрессивность сочетаются в технически виртуозном искусстве Антонио дель Поллайоло и Андреа дель Верроккио. Оба они были рисовальщиками, живописцами, скульпторами, ювелирами и во всех этих областях достигли значительных высот мастерства. Кроме того, Поллайоло был одним из первых итальянских художников, работавших в гравюре на меди. На его знаменитой гравюре «Битва десяти обнаженных» передана стихия движения, доведенная до самых крайних, казалось бы немыслимых, пределов.

Андреа Верроккио по праву считается крупнейшим ваятелем кватроченто после Донателло. В своем бронзовом «Коллеони» — памятнике прославленному кондотьеру Бартоломео Коллеони в Венеции,— Верроккио передает неудержимую поступь грозного военачальника, созерцающего мир с высоты боевого коня. Эта работа — воплощение ренессансного индивидуализма, воинственной дерзости и беспримерной уверенности героя в своем превосходстве над окружающими людьми.

Мастерская Верроккио, из которой вышел Леонардо да Винчи, стала подлинной школой теории и практики реалистического направления в итальянском искусстве во 2-й половине XV века. Изскульптурных работ мастера известны еще ряд портретов и изящная статуя Давида. Верроккио известен также как живописец. Одну из работ — «Крещение» — он написал совместно с Леонардо да Винчи.

Жанрово-повествовательные и монументальные тенденции флорентийской живописи сочетаются в творчестве Доменико Гирландайо. В его искусно скомпонованных фресках на темы из жизни Марии и Иоанна Крестителя видное место занимает изображение быта флорентийской знати.

В атмосфере духовного аристократизма и патрицианских вкусов, сложившейся при дворе фактического правителя Флоренции, поэта и мецената Лоренцо Медичи, расцвело искусство Сандро Боттичелли. Непревзойденный мастер игры прихотливых линейных ритмов и изысканных сочетаний холодноватых неярких прозрачных тонов, Боттичелли был автором многочисленных работ.

Среди его произведений выделяются картины «Весна» и «Рождение Венеры», а также необычайные по эмоциональной остроте и духовной напряженности портреты современников.

В более поздних работах Боттичелли звучит уже не робкая печаль, а отчаяние, как, например, в его двух «Оплакиваниях Христа», исполненных глубокой скорби. В картине «Покинутая» написана одиноко сидящая на каменных ступенях женщина, с горем которой Боттичелли, возможно, отождествляет свое собственное.

Творчество этого художника стоит особняком в искусстве итальянского Возрождения. Боттичелли был сверстником Леонардо да Винчи, но трудно причислить его к типичным мастерам как Раннего, так и Высокого Возрождения.

Нарастание экзальтации и драматизма в позднем периоде творчества художника было во многом связано с мистическими проповедями монаха Савонаролы. Боттичелли стал настолько ревностным его почитателем, что, по некоторым сведениям нес на костер собственные работы. В последние годы он уже ничего не писал.

На севере Италии, где искусство развивалось главным образом при дворах местных властителей, готические традиции изживались медленнее, чем в Тоскане или Средней Италии.

Крупнейшим североитальянским художником первой половины XV века был Пизанелло. Его фрески и картины проникнуты аристократическим духом, порой окрашены рыцарской романтикой. Ренессансные черты творчества Пизанелло отчетливее проявились в его рисунках и портретных медалях.

Во второй половине XV века готические элементы дают о себе знать в скульптуре болонца Никколо дель Арка, в живописи Феррары, выдвинувшей столь разных по своему творческому облику мастеров.

Примером может служить творчество Франческо дель Косса, с его поэтическим восприятием человека и природы, стремлением к светлой гармонии, с его трепетной влюбленностью в многообразие окружающего мира. Знамениты его фрески во дворце Скифаноя со сценами рыцарского и сельского быта.

Отличительной чертой живописи Козимо Тура было тяготение к напряженной ритмике жестких линий, в то время, как Эрколе де Роберти прославился как эмоциональный и тонкий колорист. В картинах же Лоренцо Коста величавый покой общего настроения сочетается с изящной игрой готических линий.

Активно утверждал ренессансные тенденции в североитальянском искусстве Андреа Мантенья. Воспитанный в гуманистических кругах Падуи, он внес в свою суровую по духу живопись подлинную страсть к римской античности, вдохновляясь которой, создал свой обобщенно-героизированный образ человека, как, например, на фресках в капелле Оветари церкви Эремитани в Падуе.

Расписанная Андреа Мантеньей «Камера дельи Спозе» в замке Сан-Джорджо в Мантуе являет первый в искусстве Возрождения пример цельной системы декоративной росписи. И в стенных фресках, и в плафоне с изображением бездонного неба с облаками блестяще воплощен эффект пространственной глубины.

Знакомство художника с венецианской живописью позволило ему добиться необычайной колористической выразительности его картин и фресок. Мантенья прославился и как крупный мастер гравюры на меди, отмеченной исключительной четкостью форм.

Творчество Мантеньи оказало отчасти прямое, отчасти косвенное влияние на всю североитальянскую живопись второй половины XV века, способствуя становлению ренессансных принципов в искусстве Ломбардии, Лигурии и Венеции. Венецианские художники уделяли особое внимание проблеме колорита, ставшего в их живописи одним из главных выразительных средств.

Основоположниками искусства Возрождения в Венеции были Якопо Беллини, Джентиле Беллини, Витторе Карпаччо, Антонелло да Мессина, Джованни Беллини.

Якопо Беллини известен главным образом как график. С именем его сына Джентиле — автора больших красочных полотен с изображением пышных многолюдных церемоний и религиозных процессий — связано зарождение венецианской жанровой исторической живописи.

Карпаччо в своих огромных картинах для религиозных братств увлеченно, с наивно-поэтическим отношением к деталям, изображал и многофигурные сцены, и жанровые эпизоды, и красочный морской пейзаж. Карпаччо был одним из учеников Джентиле Беллини.

Выходец с юга Италии Антонелло да Мессина сложился под воздействием нидерландской школы живописи. В дальнейшем, под влиянием знакомства с искусством Пьеро делла Франческа и Мантеньи, он вошел в число передовых представителей ренессанского движения. Его пронзенный стрелами святой Себастьян скорее напоминает античного героя, чем великомученика. Антонелло да Мессина прославился также как крупный мастер реалистического портрета.

Творчество Джованни Беллини, учителя Джорджоне и Тициана, знаменует постепенный переход к принципам Высокого Возрождения. Художник сложился под сильным воздействием Андреа Мантеньи и долгое время сохранял верность героически суровому, порой жестокому реализму последнего, сочетая в своем искусстве монументальность образа с четкой характеристикой деталей и форм.

В дальнейшем в картинах Беллини усиливается зрительная связь людей и окружения, возникает объединяющая эмоциональная атмосфера. Контуры утрачивают резкость, смягчаются светотенью, которая создает эффект воздушной среды, образ человека становится идеально-гармонический. Примером может служить его «Мадонна на троне в окружении святых» в Венеции в церкви Сан-Дзаккария.

Создавая в основном произведения на религиозные темы, Джованни Беллини вместе с тем сделал заметный вклад и в развитие ренессансного портрета. Написанный Джованни Беллини портрет дожа Леонардо Лоредано занимает особое место в венецианской живописи. Старческие черты дожа предельно выразительны. Тонкая линия рта сразу выдает замкнутость его натуры.

Игра света, озаряющая эти черты, сочетание теплых тонов лица с холодными тонами его парадного облачения — все это выявляет психологическую остроту образа.

В области архитектуры новый стиль строительства намечается в Венеции в последней четверти XV века. Переплетаясь с укоренившимися традициями «венецианской готики» и развиваясь в уникальных условиях города, расположенного на островах, архитектура Возрождения приобрела здесь исключительно своеобразный характер.

Ценность каждой пяди земли в городе, изрезанном многочисленными каналами, привела к нерегулярности и предельной тесноте застройки. Необходимость строительства на сваях обусловила максимальное облегчение конструкций.

Широко применялись в зданиях всех типов не каменные своды, а деревянные перекрытия, относительно тонкие стены. Безопасность островного города и широкий образ жизни богатейших на заморской торговле высших слоев населения предопределили открытый характер архитектуры Венеции, праздничное великолепие ее дворцов и общественных зданий, высокий уровень архитектуры всей, в том числе и рядовой застройки.

В отделке зданий цветная штукатурка и различных оттенков кирпич сочетались с облицовкой из цветного мрамора, тончайшей резьбой и инкрустациями. Строители любовно относились и к самым скромным архитектурным элементам оформления города, начиная с резных чаш колодцев и кончая причалами, горбатыми мостиками через каналы, балюстрадами и мощением из мраморных плит.

Наряду с завершением работ над фасадом собора святого Марка и продолжением строительства Дворца дожей, в Венеции конца XV века разрабатывался ряд присущих ей одной типов сооружений. Для массовой жилой застройки характерны блокированные дома с двухэтажными квартирами.

Существовал и другой тип жилого дома, так называемый «ауле» — секционный дом или несколькими квартирами в секции и группировкой комнат в квартирах вокруг общих помещений. Оба упомянутых типа жилого дома встречались не только в частном, но и в государственном строительстве. Такие дома имели отдельные входы и лестницы в каждую квартиру и нередко торговую лавку на первом этаже.

Для моряков и других служащих республики строились также блокированные дома-общежития.

Не менее своеобразны так называемые «скуолы» — здания религиозных братств, служившие для благотворительных и просветительских целей. Среди построек этого типа наиболее известна Скуола Гранде ди Сан-Марко, играющая ведущую роль в одном из красивейших ансамблей города. Ее двухъярусный ордерный фасад отражает асимметричное расположение в плане вестибюля и главного зала. Увенчанный полукружиями, украшенный перспективными мраморными рельефами, он трактован как фантастическая, построенная на тончайших нюансах цвета театральная декорация.

Создателями этого выдающегося памятника архитектуры Возрождения были ведущие зодчие Венеции XVвека: Пьетро Ломбардо, Мауро Кодуччи и венецианский скульптор Туллио Ломбардо.

Для дворцов Венеции характерны лоджии на главном фасаде и вызванные теснотой асимметрия планов и небольшие размеры дворов. Первый этаж служил складом товаров, на втором располагались парадные помещения. Типичен в этом смысле Ка д’Оро, изысканно украшенный резьбой и инкрустациями. Но он еще принадлежит готике. Более новы по духу и характеру форм дворцы Дарио и Корнер-Спинелли.

Первый подлинно ренессансный дворец — Вандрамин-Калерджи — приписывается Мауро Кодуччи. Здесь флорентийский принцип поэтажного ордерного членения фасада сочетается с традиционным для Венеции выделением его средней, ажурной части с лоджиями.

В церковном зодчестве начало постепенного перехода к Ренессансу знаменует храм Санта-Мария деи Мираколи, отделанный белым, зеленым и черным мрамором, словно драгоценный ларец. Его деревянное сводчатой формы перекрытие выведено на фасад в виде полукруглого фронтона. Алтарная часть увенчана одним куполом.

Однако в культовом зодчестве Венеции чаще встречается многократное использование купольных ячеек, которое восходит к византийским прототипам — церкви Сан-Дзаккария, Сан-Сальваторе и другим церквям.

Особое направление сложилось в ломбардской архитектуре. Она сохранила приверженность к средневековым традициям строительства из кирпича, которое обогатилось применением терракотового декора.

Архитектуру Ломбардии отличают не столько поиски принципиально новых типов композиции, сколько стремление к богатству декора и полихромии. В этом стремлении проявилось праздничное жизнелюбие эпохи. Свободно сочетая византийские, романские, готические и, наконец, античные формы, ломбардцы создали подчас атектоничный, но пленяющий своей живописностью стиль. Такова, например, облицованная разноцветным мрамором капелла Коллеони в Бергамо.

Более широкий поворот к новому стилю наметился в архитектуре Ломбардии лишь в последней четверти XVвека. Появление в ломбардской архитектуре новых принципов строительства связано с творчеством Донато Браманте, зодчим Высокого Возрождения.

-=ГЛАВА 2=-

ФРАНЦИЯ ВО ВРЕМЯ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

В начале XIV века Франция переживала период экономического подъема во всех областях своего хозяйства. В городах росло количество жителей. Увеличивалось число ремесленников. Так, по налоговым спискам 1328 года в Париже и соседнем с ним городке Сен-Марселе подымным налогом было обложено уже 61098 «очагов».

Преодолевалась обособленность изолированных прежде районов. Города, расположенные по Сене, Луаре, Марне, Уазе и Сомме, находились уже в постоянных торговых сношениях друг с другом. Отдельные области Северной Франции начинали специализироваться на производстве определенных продуктов для продажи. Нормандия — на производстве сукна, разведении скота, добыче соли и железной руды. Шампань — на производстве сукна, полотна и вина. Париж — на изготовлении всевозможных ремесленных изделий.

В начале XIV века постепенно складывался единый внутренний рынок Франции. Главными предметами купли-продажи на рынках и ярмарках были уже не предметы транзитной торговли, а продукты местного производства. Увеличивалось расслоение внутри цехов.

Цеховые мастера отделялись от подмастерьев и учеников и начинали занимать по отношению к ним особое, привилегированное положение. В интересах мастеров стала вводиться ночная работа для подмастерьев. Согласно ордонансу 1351 года устанавливался максимум заработной платы и затруднялся доступ к «метризе» — к получению звания мастера.

В связи с этим подмастерья стали объединяться в особые союзы-братства и вести борьбу с цеховыми мастерами за свои права. Одновременно с расслоением внутри цехов выделялись из их числа более богатые цеха суконщиков, меховщиков и золотых дел мастеров. Эти цеха подчиняли своему влиянию менее богатые цеха.

В стране продолжалась внутренняя колонизация. Шло интенсивное освоение новых земель, расчистка лесов под пашню. Вводились новые сельскохозяйственные культуры — гречиха и рис — развивалось садоводство, связанное с культурой цитрусовых деревьев, а также виноградарство в разных частях страны. Повсеместно росло поголовье скота.

До XIII века основным видом крестьянского держания продолжало оставаться сервильное держание. Сервы составляли большую часть французского крестьянства. Однако постепенно число сервов стало уменьшаться в связи с начавшимся процессом освобождения крестьян от крепостной зависимости.

К началу XIV века этот процесс сделал заметные успехи. Имея теперь возможность приобрести желаемый товар на рынке, сеньоры начали стремиться к переводу отработочных и натуральных повинностей крестьян в денежные. Барщина и продуктовый оброк заменялись денежной рентой.

Из сервильного состояния крестьяне стали переходить постепенно в вилланское, т. е., оставаясь по-прежнему зависимыми людьми, они превращались в наследственных и лично свободных держателей земли сеньоров.

Освобождение сервов выражалось в уничтожении различных повинностей, которыми они были обязаны сеньору в силу своей личной зависимости. Условия выкупа личной свободы были тяжелыми. Уплатить выкупные платежи сразу же были в состоянии лишь наиболее имущие крестьяне.

Указом 1315 года король Людовик X предписывал штрафовать тех крестьян, которые отказывались платить выкуп за освобождение. Крестьяне пытались освободиться от личной зависимости и бегством от сеньоров в еще не обжитые места. Сами сеньоры стремились привлечь крестьянских переселенцев на неосвоенные земли. Новые поселенцы назывались «гостями» («госпитами»), а их держания — «гостизой».

Положение госпитов было значительно легче, нежели положение сервов. За свое держание (гостизу) они уплачивали феодалу определенный денежный взнос — «ценз». Госпиты подчинялись юрисдикции серьора и платили поборы, связанные с его баналитетными правами.

На барщине госпиты обычно не работали, не несли они и повинностей, связанных с личной несвободой. Кроме того, госпиты обладали сравнительно широкими правами на гостизу — могли передавать ее по наследству в пользование другому лицу, иногда же, с согласия сеньора, продавать тому лицу, которое обязывалось нести все лежащие на гостизе сеньорские повинности.

Другим видом свободного держания к началу XIV века явилась «цензива» — небольшой участок земли, который присоединялся сеньором к крестьянскому держанию на основе особого договора между собственником земли и «цензитарием» (лицом, получившим цензиву).

Цензитариями могли быть и сервы, и госпиты, и вилланы, и горожане. Земли, отдаваемые в цензиву, брались сеньорами из домениальных земель, из пустовавших и неразработанных земель, из общинных угодий, а также из бывших гостиз и сервильных держаний. При этом обязательным условием, под которым давалась цензива, являлась выплата цензитарием землевладельцу денежного ценза.

Значительно реже цензитарий нес за полученную землю натуральные повинности, уплачивая так называемый «шампар» — долю урожая, составлявшую одну девятую, одну десятую и даже одну двадцатую часть его. Будучи длительным и наследственным держанием, цензива могла переходить из рук в руки — продаваться, дариться и завещаться, но при обязательном условии, что покупатель, лицо, принимавшее дар, или наследник брали на себя все повинности, лежавшие на цензиве.

Сеньор сохранял право собственности на землю, обрабатываемую цензитарием, давал разрешение на те или иные операции, связанные с ее передачей другому лицу, и требовал при этом обязательной уплаты особого побора. Кроме того, по отношению к цензитарию сеньор сохранял и всю полноту юрисдикции.

В результате продажи цензива могла дробиться или укрупняться. Появление цензивы создало возможность для перехода земли из рук в руки, для утраты ее неимущими крестьянами и скопления ее в руках у имущих крестьян. Крестьяне все больше связывались с местным рынком, продавая на нем сельскохозяйственные продукты и покупая изделия городского ремесла.

Со второй половины XIII века сервильные держания начали постепенно заменяться цензивами. Сеньоры по-прежнему оставались собственниками земли. На крестьянских держаниях продолжали лежать все возможные повинности.

БОРЬБА С ПАПСТВОМ

К концу XIII века королевский домен охватывал уже большую часть территории Франции. Король Филипп IV, правивший в 1285—1314 годах, пытался еще более увеличить свои владения. Придворные летописцы называли короля Красивым. В результате династического брака к домену Филиппа Красивого присоединилось богатое и обширное графство Шампань. Уже с XII века Шампань славилась своими ярмарками.

Однако попытка Филиппа IV Красивого расширить королевский домен за счет Фландрии — последнего независимого графства на севере — не удалась. В это время во Фландрии большое развитие получило шерстоткацкое ремесло. В результате Фландрия оказалась непосредственно связанной с Англией, которая поставляла ей шерсть.

Фландрские городские ремесленники не желали подчиняться власти французского короля и не хотели платить в его пользу дополнительных тяжелых налогов. Во французской оккупации они видели прямое препятствие экономическому развитию своей родины. Очень скоро против французской оккупационной армии вспыхнуло открытое восстание.

Оно началось в 1302 году в городе Брюгге и известно под названием «фламандской», или «брюггской заутрени». Возглавил это восстание простой ткач Пьер Конинг. Рано утром повстанцы напали на французский отряд и целиком уничтожили его.

За восстанием в Брюгге последовали восстания и в других городах Фландрии. Часть французских войск была уничтожена, часть изгнана. Филипп Красивый направил во Фландрию новую армию. В битве при Куртрэ в том же 1302 году французское войско было наголову разбито отрядами фландрских ткачей. Сотни пар позолоченных шпор были сняты с убитых французских рыцарей и сложены горожанами в одну большую кучу как трофеи победы. Сама битва получила наименование «битва шпор».

Французские войска были окончательно изгнаны из всех городов Фландрии, за исключением небольшой ее части, присоединенной к Французскому королевству. В результате победы при Куртрэ Фландрия стала фактически независимой. Однако борьба за Фландрию явилась одной из причин целого ряда военных столкновений между Францией и Англией, которые получили название Столетней войны.

Из-за непрекращающейся борьбы за объединение Франции Филипп IV Красивый испытывал постоянную нужду в деньгах. Он добывал деньги самыми различными способами. Он делал займы у городов и превращал затем эти займы в постоянные налоги. Король позволял сеньорам откупаться от военной службы. Он портил монету, уменьшая фактическое содержание в ней золота.

В результате этой махинации Филиппа IV прозвали в народе «королем-фальшивомонетчиком». Король делал многочисленные займы у Ордена тамплиеров. Но все же денег не хватало. И тогда Филипп IV обратил внимание на доходы французского духовенства. Он обложил его налогами без разрешения папы римского.

Семидесятишестилетний Бонифаций, избранный в 1294 году папой, был выучеником римской курии, посвященным во все важнейшие интриги папского двора, при котором он успел пройти весьма поучительную карьеру и основательно разбогатеть. Этот надменный старик был известен своей неиссякаемой энергией и необоримым упрямством, которых не укротили и годы.

Петрарка писал, имея в виду, Бонифация, что не знал «владыки более неумолимого, которого трудно сокрушить оружием, а склонить смирением или лестью невозможно». В лице Бонифация VIII папство в последний раз, перед тем как впасть в ничтожество, обычно называемое «вавилонским пленением пап», померилось силами с окрепшей королевской властью и потерпело в этой борьбе сокрушительное поражение.

Чрезвычайные налоги, взимаемые с французского духовенства, намечалось использовать для целей нового крестового похода. Однако Филипп Красивый пользовался этими огромными средствами по личному усмотрению. В результате последовала грозная булла Бонифация — под угрозой отлучения она запрещала светским государям взимать какие бы то ни было чрезвычайные налоги с духовенства. Духовенству запрещалось что-либо уплачивать светским властям без разрешения папы римского.

В ответ на эту буллу Филипп IV прибег к решительным мерам — запретил вывоз золота и серебра из Франции. Тем самым римская курия лишалась всех поступлений от французского духовенства. Папа римский в это время оказался в очень тяжелом положении в Италии. Поэтому он был вынужден пойти на уступки Филиппу.

Кое-как конфликт между папой римским и французским королем был на время улажен. Но вскоре он разгорелся с еще большей силой из-за притязаний Бонифация на верховенство папской власти. Последовала искусная кампания против папы, организованная знаменитыми легистами, ближайшими советниками Филиппа Красивого — Флотом, Ногарэ, Дюбуа.

В ход были пущены фальшивки — вымышленные папские буллы и вымышленные же ответы на них короля. Впервые в истории Франции были созваны Генеральные штаты, которые одобрили линию поведения Филиппа IV. Вслед за этим эмиссары французского короля отправились в Италию. Там с помощью золота против папы был составлен форменный заговор, к которому были привлечены самые могущественные враги Бонифация VIII.

Заговорщики проникли в папский дворец в Ананьи, где подвергли папу тяжким оскорблениям. Надломленный этой катастрофой, Бонифаций вскоре скончался. Правление следующего папы римского было кратковременным. В 1305 году папой был избран архиепископ бордоский, который считался врагом Филиппа Красивого, но на самом деле давно состоял с ним в тайном соглашении. Климент V перенес свою резиденцию из Рима во Францию, в город Авиньон. Папская курия пробыла в Авиньоне с 1309 по 1377 годы. В течение всех этих семи десятилетий «авиньонского пленения» пап они являлись послушным орудием французского короля.

Таким образом, была бита последняя ставка папства в борьбе с королевской властью.

«СОСЛОВНАЯ МОНАРХИЯ»

В своей внутренней политике Филипп IV Красивый ориентировался на дальнейшее усиление королевской власти. Главную роль в этой политике играли так называемые «легисты» — королевские чиновники, главным образом из горожан, знатоки римского права и французских законов. Они стремились всеми способами упрочить централизацию государственного управления.

С помощью легистов Филипп Красивый уничтожил Орден тамплиеров. К началу XIV века Орден рыцарей-храмовников, основанный крестоносцами в Палестине после первого крестового похода, превратился в богатейшую организацию. Тамплиеры владели землями в различных странах Европы и занимались всевозможными растовщическо-банкирскими операциями.

По свидетельству современников, у Ордена тамплиеров «было значительно больше разных грамот и счетных книг, чем трактатов о вероучении». Согласно многолетней традиции, духовно-рыцарские ордены подчинялись непосредственно римскому папе. Стремление тамплиеров к политической самостоятельности вызывало большое недовольство у королевской власти.

Филипп IV хотел также одним махом избавиться от своего огромного долга рыцарям-храмовникам. Поэтому 13 октября 1307 года Филипп Красивый приказал арестовать всех тамплиеров во Франции, ссылаясь на то, что у них процветают кощунственные обряды и всевозможные безнравственные обычаи. Богатейшая казна Ордена попала в руки Филиппа.

К этому времени Орден тамплиеров имел свои командорства на Кипре, в Триполи, Антиохии, в Кастилии и Леоне, Португалии и Арагоне, во Фландрии и Сицилии. Тамплиеры располагали неслыханным по тем временам доходом в 112 миллионов франков ежегодно.

Король Арагона и Наварры Альфонс IV даже объявил Орден тамплиеров своим наследником на престоле. Беспринципность и вызывающая надменность тамплиеров сделались пословицей.

Поступок французского короля вызвал одобрение у всех христианских королей, которые были возмущены соперничеством тамплиеров с госпитальерами. Нарекания вызывало и то, что тамплиеры неоднократно вступали в союз с неверными, вели войны с Антиохией и Кипром, свергли с престола сюзерена Иерусалимского королевства, созданного крестоносцами, а также опустошили Грецию и Фракию.

Во Франции список прегрешений тамплиеров был отягощен отказом участвовать в выкупе из египетского плена короля Людовика Святого, а также поддержкой Арагонского королевства против французского Анжу.

Один из рыцарей-храмовников, осужденный за свои прегрешения великим магистром на пожизненное заключение, бежал с помощью французских властей из подземной тюрьмы Ордена и сделался главным хулителем своих недавних братьев.

Арест великого магистра храмовников Жака де Моле был осуществлен не без помощи папы римского Климента V. По просьбе папы великий магистр оставил Кипр, где был в безопасности, и приехал в Париж якобы на совещание по поводу новых военных акций в Святой Земле. Вместе с Жаком де Моле прибыли 60 рыцарей, которые привезли с собой 150 тысяч золотых флоринов и большое количество серебра. Эти сокровища, доставленные в кладовые Тампля, могли покрыть все неотложные долги Французского королевства.

Чтобы притупить бдительность великого магистра Ордена тамплиеров, Филипп IV окружил его подчеркнутым уважением. Жак де Моле являлся крестным отцом дочери короля, а когда невестка короля внезапно скончалась, де Моле было поручено нанести погребальное покрывало.

На следующий же день после похорон Жак де Моле и его ближайшее окружение были брошены в темницу Тампля — бывшей резиденции Ордена во франции. Король разослал всем бальи в провинциях тайное повеление арестовать, согласно предварительному исследованию инквизиции, в один и тот же день всех тамплиеров, а до времени хранить это дело в глубочайшей тайне.

По поводу разгрома Ордена во Франции Филипп Красивый писал:

«Событие печальное, достойное осуждения и презрения, подумать о котором даже страшно, попытка же понять его вызывает ужас, явление подлое и требующее всяческого осуждения, акт отвратительный; подлость ужасная, действительно бесчеловечная, стала известна нам благодаря сообщениям достойных доверия людей и вызвала у нас глубокое удивление, заставила нас дрожать от неподдельного ужаса».

Полицейские власти Франции выполнили предписание короля с неукоснительной точностью. В роковой день ареста рыцари-храмовники были застигнуты врасплох. Арестованных подвергли немедленному допросу с применением пытки. Тем, кто, не выдержав мучений, соглашался оговорить себя на суде, обещали прощение. Упорствующим грозили костром.

Филипп IV поручил вести следствие самым доверенным лицам — личному исповеднику Имберту и канцлеру Ногарэ. Инквизитор Имберт сам выбрал остальных следователей. Лица, руководившие дознанием, руководствовались при этом заранее присланным из Парижа списком вопросов. Таким образом, суд начался процедурой, возможной только по византийско-римским понятиям о правах и отправлении судебного процесса. Подобный способ ведения дела полностью противоречил законам и обычаям франков.

Ход следствия лишь умножил число явных и тайных несправедливостей. Всем стало ясно, что французский король находился в очевидном сговоре с судьями и прокурорами. На защитников тамплиеров было оказано сильнейшее давление как со стороны светской, так и духовной власти. Приговор был предрешен.

Под пытками тамплиеры один за другим сознавались в самых чудовищных грехах. Следствие над тамплиерами еще не было завершено, когда по приказу короля Филиппа приступили к казням. В 1310 году под Парижем, на поле возле монастыря святого Антония были сожжены на медленном огне 54 рыцаря-храмовника, которые осмелились отказаться от своих вынужденных показаний. Один из них перед смертью крикнул судьям слова, которые стали потом достоянием истории: «Разве это я взял на душу чудовищный и нелепый плод вашей фантазии? Нет! Это пытка вопрошает, а боль отвечает!»

По решению поместных соборов Реймса, Пон дель Арка и Каркассона вскоре сожгли еще несколько десятков «упорствующих» тамплиеров. Слухи о несправедливости процесса против тамплиеров вызывали глухой ропот в среде народа. Это заставило Филиппа Красивого дать согласие на то, чтобы привезенным в столицу тамплиерам было разрешено прибегнуть к законной защите генерал-прокурора Ордена Петра Булонского. Однако это стало лишь пустой формальностью, так как все защитительные акты генерал-прокурора суд оставил без внимания.

Под давлением французского короля папа римский созвал в октябре 1311 года во Вьенне XV Вселенский собор. Но из королевских особ на соборе присутствовал лишь сам Филипп Красивый. Остальные владетельные особы прислали только своих представителей. Собор отказался уничтожить Орден тамплиеров. Кардиналы пожелали выслушать командоров Ордена и потребовали беспристрастного расследования.

После шести месяцев бесплодных пререкательств французский король явился на собор во главе внушительного отряда солдат и потребовал у папы римского единоличного решения по вопросу о тамплиерах. Папа Климент, напуганный угрозами Филиппа, подписал 2 мая 1312 года грамоту, в которой упразднялся Орден Храма.

Однако, согласно этой грамоте, казна тамплиеров должна была отойти не французскому королю, а католической церкви. Филипп пришел в ярость, но, по совету канцлера Ногарэ, проявил смирение и даже согласился с тем, что наследником рыцарей Храма будет Орден иоаннитов. Однако затем имения храмовников были опутаны такими долгами, что иоаннитам пришлось согласиться на передачу Филиппу всего наследства тамплиеров.

Спустя два года были казнены руководители Ордена.

Крупным событием внутриполитической истории Франции в начале XIV века явился созыв общефранцузских Генеральных штатов. Они состояли из представителей трех сословий. Генеральными они назывались потому, что во Франции существовали еще местные собрания сословий — штаты, собиравшиеся отдельно в южных и северных областях страны.

Французское духовенство считалось первым сословием. Сеньоры принадлежали ко второму сословию. Горожане получили наименование третьего сословия. Крестьянство в Генеральных штатах представлено не было.

Каждое из трех сословий, заседавших в Генеральных штатах, представляло особую палату и решало дела отдельно. Совместное собрание сословий про-

исходило только в момент выработки общего ответа королю. Рознь между тремя сословиями, а также политическая разобщенность отдельных областей Франции явились причиной относительной слабости Генеральных штатов.

Постепенно главной функцией Генеральных штатов стала выдача разрешений французскому королю на сбор новых налогов. Созыв Генеральных штатов вошел в практику управления государством. Французское королевство приобрело форму монархии с сословным представительством.

С развитием экономики городов во Франции появился новый общественный слой в лице горожан. О том, что этот новый слой пользовался определенным влиянием, свидетельствует привлечение городской верхушки в Генеральные штаты и к решению вопросов, связанных с введением во Французском королевстве новых налогов.

Усиление королевской власти было в известной мере обусловлено включением значительной части Франции в состав королевского домена. Получая в Генеральных штатах полную поддержку со стороны первого и второго сословий, имевших всегда большинство, так как каждое из сословий обладало одним голосом, король обычно не испытывал никаких ограничений и со стороны представителей городской верхушки. Заметную политическую роль в Генеральных штатах представители городов играли лишь тогда, когда королевская власть попадала в критическое положение.

НАЧАЛО СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

Переломным моментом в политическом развитии Франции явились события Столетней войны. В 1328 году прекратила свое существование (после смерти сыновей Филиппа Красивого) династия Капетингов. Престолом Франции овладела боковая ветвь рода в лице Филиппа VI Валуа.

Но права на французский престол заявил также и Эдуард III Английский, который являлся внуком Филиппа IV Красивого по женской линии. Однако его притязания были отвергнуты на том основании, что по салическому закону женщины не имеют права на престол.

Эдуард III был тонким политиком и дипломатом. Внешне он покорился обстоятельствам и даже принес ленную присягу за Гиэнь, но одновременно стал копить силы для неизбежной борьбы с французским королем. Эдуард реорганизовал и улучшил военное дело. Он стал искать себе союзников, не жалея на это денег.

Началась необычайно сложная дипломатическая игра. Постепенно в эту игру оказались втянутыми почти все главные силы Европы того периода — папа римский, император Германии, короли Шотландии, Сицилии, Кастилии, а также многочисленные владетельные князья.

Сторону Филиппа VI Валуа приняли папа римский, граф Фландрский, которому король помог подавить восстание в городах Фландрии, и шотландский король. Согласно установившейся со времен Филиппа Красивого традиции, французские короли помогали шотландским в их борьбе с Англией за независимость. Этот союз с Шотландией, столь искусно созданный Филиппом IV, просуществовал вплоть до XVII века.

Со своей стороны Эдуард III также развернул целую систему союзов. В 1337 году он за 300 тысяч флоринов привлек на свою сторону германского императора Людовика Баварского, который находился под отлучением. Таким же образом Эдуард III купил помощь графов Геннегауского, Брабантского, Зеландского и нескольких других второстепенных князей.

Настоящей причиной войны являлись не столько династические притязания, сколько борьба Англии и Франции за овладение промышленной Фландрией. Английский король стремился вернуть в свои руки те территории на континенте, которые были утрачены Англией при Иоанне Безземельном. Французский король, в свою очередь, надеялся окончательно вытеснить из Франции англичан, которые еще владели частью Гиены в Аквитании.

Богатые и могущественные фландрские города были озлоблены против своего графа и французов. Фландрия была заинтересована в получении английской шерсти, поэтому высказалась в пользу благожелательного по отношению к Эдуарду III нейтралитета. Впоследствии этот нейтралитет превратился в открытую помощь.

Тогда Филипп Валуа заявил о конфискации Гиани. В ответ на это Эдуард III объявил Филиппа VI узурпатором и возобновил свои притязания на французскую корону. Попытки посредничества с целью примирения враждующих сторон папы римского ни к чему не привели.

В 1338 году начались военные действия. Эдуард III открыто провозгласил себя королем Франции.

Первоначальный успех в войне был на стороне англичан. Они одержали крупные победы над французскими войсками в двух больших битвах — при Креси в 1346 году и при Пуатье в 1356 году.

Вся Франция была потрясена разгромом французской армии при Пуатье. Один из современников писал: «К рыцарям, вернувшимся с поля сражения, народ относился со столь великой ненавистью и с таким осуждением, что в добрых городах все их встречали палками...»

Военные поражения сильно подорвали авторитет первых Валуа. На созванных после поражения при Креси Генеральных штатах горожане открыто высказали свое недовольство политикой Филиппа VI, а также советниками короля.

Война подрывала ремесло и торговлю. Ремесленники отказывались закрывать свои мастерские и выбрасывать подмастерьев и учеников на улицу. Тяжелые налоги, которые платили горожане на ведение войны, пропадали, как они полагали, совершенно напрасно, ибо французское рыцарство терпело одно поражение за другим.

Неудачное ведение войны красноречиво свидетельствовало о неспособности правительства организовать оборону страны. Наиболее ярко недовольство правительством, которое охватило все слои городского населения, проявилось в столице королевства — Париже.

ПАРИЖСКОЕ ВОССТАНИЕ

В результате неудачных военных действий французский король Иоанн Добрый попал в плен к противнику. Его наследник — дофин Карл — собрал в 1356 году Генеральные штаты. Вскоре участники Генеральных штатов оказались фактически в руках горожан и под их давлением предъявили Карлу ряд требований.

Главным из них явилось требование, чтобы король подчинялся во всех своих действиях контролю особого совета, избранного Генеральными штатами. Дофин Карл отказался выполнить эти требования. Он распустил Генеральные штаты.

В ответ на эти действия Карла в Париже вспыхнуло восстание. Его возглавил купеческий старшина города Этьен Марсель. Дофин Карл был напуган восстанием. В 1357 году он был вынужден созвать новые Генеральные штаты. Однако на этот созыв не явились многие представители духовенства и дворян, которые также испугались усиливавшегося восстания.

Таким образом, Генеральные штаты 1357 года вновь оказались под сильным влиянием горожан. Теперь горожане уже потребовали коренной реформы государственного управления.

Под давлением Генеральных штатов дофин Карл был вынужден опубликовать так называемый «Великий мартовский ордонанс» (указ). В этом указе намечалось проведение ряда реформ. Фактически вся полнота политической власти переходила в руки Генеральных штатов.

Согласно этому ордонансу Генеральные штаты получали право собираться для обсуждения государственных дел регулярно два раза в год самостоятельно, без королевского разрешения. Категорически воспрещалось взимание налогов без соответствующего одобрения Генеральных штатов. Генеральные штаты получили право назначать королевских советников.

Скоро дофин Карл заключил перемирие с англичанами. Он запретил населению Франции повиноваться комиссии, избранной Генеральными штатами. Этот поступок дофина вызвал новое восстание в Париже в феврале 1358 года. Автор «Больших хроник» писал:

«В четверг, 22 февраля 1358 года, утром... купеческий старшина (Этьен Марсель) велел собраться на площади святого Ильи близ дворца всем парижским ремесленникам вооруженными. Их собралось около 3000 человек... После этого купеческий старшина в сопровождении нескольких приверженцев поднялся в комнату монсиньора герцога (дофина Карла) во дворце, помещавшуюся в верхнем этаже; они нашли там герцога, к которому купеческий старшина обратился вкратце с такой речью: «Монсиньор! Не изумляйтесь тому, что вы увидите, так как необходимо, чтобы это было совершено!»

Затем бунтовщики накинулись на двух представителей высшей знати, которые в этот момент находились в комнате дофина, и убили их. Самому дофину Карлу Этьен Марсель гарантировал полную безопасность и покровительство.

После этого купеческий старшина отправился в городскую ратушу, где обычно заседал городской совет, и там обратился с пламенной речью к большой толпе вооруженных ремесленников, которые дожидались его на площади. Этьен Марсель заявил, что все совершенное было сделано исключительно в интересах Франции и попросил у собравшихся поддержки.

Повстанцы единодушно ответили, что они все одобряют и «готовы жить и умереть с купеческим старшиной». Дофин Карл, смертельно напуганный происшедшей на его глазах резней, принял все требования бунтовщиков и подтвердил «Великий мартовский ордонанс» 1357года.

После всего происшедшего дофин Карл не мог чувствовать себя в безопасности в Париже. Вскоре он тайно бежал из столицы и начал собирать войска для расправы с повстанцами. Спустя некоторое время дофин с помощью собранных отрядов сеньоров сумел занять ряд крепостей на севере Франции. Дороги, по которым в Париж доставлялся провиант, оказались отрезанными. Угроза голода стала реальной для парижан. Однако положение было неожиданно спасено тем, что у парижан появился новый союзник — восставшие крестьяне.

«ЖАКЕРИЯ»

Восстание крестьян на севере Франции началось в конце мая 1358 года. Это было одно из величайших крестьянских восстаний в Западной Европе в эпоху Средневековья. Оно получило название «Жакерия» от прозвища французских крестьян «Жак-простак», которое им дали дворяне. «Жакерия» явилась ответом крестьян на все более усиливающуюся в условиях войны эксплуатацию их сеньорами и непомерный рост налогов.

Английские войска хозяйничали во Франции, как у себя дома. Они разоряли крестьянские хозяйства бесконечными реквизициями. Французские рыцари поступали аналогично. В перерывах между военными действиями крестьян грабили оставшиеся не у дел наемники.

Один из хронистов XIV века Жан де Венетт в 1358 году описывал положение французских крестьян следующим образом:

«...виноградники, источники благотворной влаги, веселящей сердце человека, не возделывались; поля не обсеменялись и не распахивались; быки и овцы не ходили по пастбищам; церкви и дома... повсюду носили следы всепожирающего пламени или представляли груды печальных, еще дымящихся развалин... Самая отчаянная нищета царила повсюду, особенно среди крестьян, ибо сеньоры переполняли их страдания, отнимая у них имущество и их бедную жизнь. Хотя количество оставшегося скота — крупного и мелкого — было ничтожно, сеньоры все же требовали платежей за каждую голову: по 10 солидов за быка, по 4 или по 5 — за овцу. И все же они редко обременяли себя заботами о том, чтобы защищать своих вассалов от набегов и нападений неприятелей Правительство непрестанно требовало с обнищавших крестьян уплаты высоких налогов, а после битвы при Пуатье — новых платежей для выкупа короля и сеньоров из плена.

Крестьянское восстание вспыхнуло стихийно. Когда дофин Карл распорядился отрезать все подходы к Парижу, то сеньоры начали приводить свои замки в окрестностях столицы в боевую готовность. Все работы по укреплению замков пали на плечи крестьян. К тому же крестьяне подвергались бесконечным насилиям со стороны солдат дофина Карла, живших грабежом местного населения.

25 мая 1358 года один из таких солдатских отрядов мародеров был уничтожен крестьянами. После этой победы крестьяне решили выступить с оружием в руках против своих сеньоров. Начавшись в Бовези, восстание быстро распространилось в Пикардии, Иль-де-Франсе и отчасти в Шампани, охватив значительную часть территории Северной Франции.

Восстание развивалось без какого-либо заранее продуманного плана. Повстанцы громили замки сеньоров, истребляли их обитателей и сжигали все документы, в которых были зафиксированы крестьянские повинности. Восставшие не имели письменной программы. Свои требования они формулировали устно, сводя их к одному: «Истребить всех знатных людей до последнего!»

Один из хронистов писал:

«Некие люди из деревень собрались без вождя в Бовези, и вначале их было не более 100 человек. Они говорили, что дворянство королевства Франции — рыцари и оруженосцы — опозорило и предало королевство и что было бы великим благом их всех уничтожить». Хронист свидетельствовал, что за несколько дней восставшие крестьяне» ... умножились настолько, что их было уже добрых В тысяч; всюду, где они проходили, их число возрастало, ибо каждый из людей их звания за ними следовал...

Во главе восстания вскоре встал Гильом Каль, родом из бовезийской деревни Мело. Он был хорошо знаком с военным делом. Гильом Каль стал «генеральным капитаном жаков». Он организовал нечто вроде канцелярии при своей особе, имел собственную печать и издавал приказы.

Гильом Каль организовал восставших крестьян в десятки. Во главе каждого десятка он поставил десятника. Этих десятников он подчинил капитанам, а капитанов — уже непосредственно себе. Гильом Каль оказался умным и дальновидным руководителем. Он превосходно понимал, что разрозненным и плохо вооруженным крестьянам необходим могущественный союзник в лице горожан.

Гильом Каль пытался установить связь с Этьеном Марселем. Он отправил в Париж делегацию с просьбой помочь крестьянам в их борьбе и сразу же двинулся в Компьен. Однако состоятельные горожане не пустили туда восставших крестьян. То же самое произошло в Санлисе и Амьене.

Богатые горожане были не прочь использовать крестьянское восстание для разгрома ближайших замков сеньоров и для оказания давления на дофина Карла. Но они опасались идти на союз с восставшими крестьянами, так как боялись за свое собственное имущество и положение.

Горожан более устраивали уступки со стороны королевской власти, нежели союз с восставшими крестьянами. Повстанцам сочувствовали лишь малоимущие слои горожан, которые оказали поддержку восставшим крестьянам в Амьене и Бове. Однако эти слои не определяли политику городов, ибо беднота не имела в них большого влияния.

Этьен Марсель вступил в связь с отрядами повстанцев и даже послал им на помощь отряд парижан.

Этот отряд разрушил возведенные между Сеной и Уазой укрепления сеньоров, которые мешали подвозу продовольствия в Париж. Но в тот момент, когда отряд парижан был больше всего нужен Гильому Калю, Этьен Марсель отозвал его для охраны столицы.

Крестьяне оказались один на один с прекрасно вооруженным противником. Быстрые успехи крестьян в первые дни восстания объяснялись растерянностью застигнутого врасплох и объятого паникой дворянства, которое искало спасения лишь в бегстве. Но к этому времени сеньоры уже оправились от страха.

Против повстанцев выступил король Наварры Карл Злой. Он желал захватить в свои руки французский престол. Карл Злой попытался воспользоваться всеобщей растерянностью, которая охватила правящие круги Франции после пленения короля Иоанна Доброго англичанами. Таким образом, против крестьян одновременно выступили отряды дофина Карла и отряды короля Наваррского Карла Злого.

Первый удар повстанцам был нанесен Карлом Злым. С хорошо обученной армией в тысячу человек он подошел к деревне Мело, где расположились главные силы восставших. Гильом Каль понимал, что победить в бою на открытом месте крестьяне не сумеют, так как у них напрочь отсутствовала воинская выучка. Он предложил крестьянам двинуться к Парижу.

Однако крестьяне не желали слушать уговоров своего предводителя. Они заявляли, что не отступят ни на шаг, так как достаточно сильны, чтобы сражаться с армией наваррского короля. Гильому Калю ничего не оставалось, как выстроить свое войско для предстоящего сражения.

Он удачно расположил крестьянские отряды на холме, который господствовал над окружающей местностью. Свою армию Гильом Каль разделил на две части — по 3 тысячи человек каждая. Из повозок и всякой клади он велел сделать вал и на первую линию выдвинул стрелков из луков и арбалетов. Отряд конницы численностью в 600 человек был построен отдельно.

Позиция, занятая отрядами повстанцев, выглядела очень внушительно. Крестьяне были преисполнены такого боевого пыла, что Карл Злой в течение недели не решался атаковать противника. Наконец король Наварры пошел на хитрость. Он пригласил к себе в лагерь Гильома Каля якобы для переговоров.

Поверив слову короля, Гильом Каль не обеспечил своей безопасности заложниками. 10 июня он явился в лагерь Карла Злого. Тот приказал немедленно его схватить и заковать в цепи. Одновременно был дан сигнал к атаке на крестьянский лагерь. Оставшиеся без опытного и умелого предводителя повстанцы были разгромлены.

Современник этих событий писал:

«Карл, король Наварры, со всем своим отрядом, который был очень велик, обрушился на пеших жаков и истребил их всех, за исключением очень немногих, укрывшихся в одном хлебном поле и ночью убежавших...»

Другой дворянский отряд, шедший на помощь Карлу, встретил восставших крестьян и тотчас же атаковал их. Без всякой пощады было перебито свыше 2100 человек. 300 повстанцев, укрывшихся в монастыре, были там сожжены. По свидетельству современников, до 24 июня было истреблено не менее 20 тысяч человек.

Кровавая расправа над восставшими прекратилась лишь в августе 1358 года, когда сеньоры испугались, что некому будет убирать урожай с их полей. Гильома Каля король Наварры подверг мучительным пыткам. Он приказал «короновать» Гильома раскаленным треножником как «крестьянского короля». Затем Гильом Каль был казнен.

В подавлении «Жакерии» принимали одинаковое участие как французские, так и английские рыцари. Перед лицом общей опасности со стороны восставших крестьян они забыли в этот момент о своих разногласиях. Англичане с равной жестокостью уничтожали повстанцев.

Несмотря на то, что «Жакерия» была подавлена, сеньоры еще долго не решались увеличивать налоги с крестьян. Они опасались нового социального взрыва. «Жакерия» способствовала более интенсивному освобождению крестьян от личной крепостной зависимости.

После подавления крестьянского восстания наступила очередь восставшего Парижа. Правление купеческой верхушки не принесло значительного улучшения жизни широким слоям населения Парижа. Беднота и горожане со средним достатком не желали дальше поддерживать Этьена Марселя в его борьбе с дофином.

Это вынудило Этьена Марселя начать переговоры с Карлом Злым о капитуляции. Однако свое намерение Этьен Марсель не успел осуществить. Однажды ночью, во время обхода сторожевых постов, он был убит сторонниками дофина Карла. После убийства Этьена Марселя ворота Парижа были открыты перед дофином Карлом, который жестоко расправился с главными участниками городского восстания.

ФЕОДАЛЬНЫЕ УСОБИЦЫ

В 1360 году королевское правительство заключило в Бретиньи мир с англичанами. Согласно условиям этого мира англичане получили захваченную ими еще в 1347 году крепость Кале, а также весь юго-запад Франции. В 1364 году дофин Карл наконец короновался.

Мир в Бретиньи был использован им как передышка перед новой войной. Все эти годы он собирал новые силы для борьбы с противником. Им была упорядочена налоговая система, созданы наемные отряды и усовершенствована артиллерия. Вскоре французская армия одержала ряд побед над англичанами.

В 1380 году, к концу царствования Карла V, в руках англичан осталось только 5 приморских городов — Кале, Брест, Шербур, Бордо и Байонна. Однако после смерти Карла V в истории Франции наступил период упадка центральной власти. В стране возникают феодальные смуты — так называемый «феодализм принцев».

Развал страны на отдельные владения был связан с ослаблением королевской власти в годы правления Карла VI (1380—1422). Этот король потерял рассудок, за что был прозван Безумным.

В это время борьбу между собой повели две основные партии знати. Одну из них возглавляли герцоги бургундские — так называемая «партия бургундцев». Во главе второй группировки находились сторонники герцога Орлеанского и его свойственников — графов Арманьяков. По их имени эта «партия» королевской ориентации получила название «партия арманьяков».

Обе группировки с равным усердием ослабляли политическое единство Французского королевства. Бесконечные денежные поборы со стороны представителей этих клик большой тяжестью ложились на плечи крестьян и городских ремесленников, которые совершенно обеднели за время войны и феодальных усобиц.

По свидетельству авторов хроник, крестьяне продавали все вплоть до соломы, на которой они спали, и все-таки не были в состоянии заплатить даже половину того, что с них требовали. Они бежали из деревень и наполняли предместья Парижа, увеличивая число безработных. Ремесленники покидали мастерские и уходили за границу.

Слабое королевское правительство не было в состоянии ни наладить порядок внутри страны, ни организовать сопротивление англичанам, которые не прекращали своих вторжений во Францию. К началу ХV века англичане практически полностью опустошили Нормандию, Пикардию, Пуату и Аквитанию.

Конец XIV — начало XV веков были отмечены полным разорением Франции и дезорганизацией ее государственного аппарата в результате непрерывной борьбы дворянских группировок за власть в королевстве. В 1382 году вспыхнуло восстание в Руане, где поголовному истреблению подверглись королевские чиновники, высшее духовенство и представители городской верхушки. Почти одновременно произошли народные восстания в Лионе, Орлеане, Манте, Амьене, Сен-Кантене, Реймсе, Лане и Суассоне.

В том же 1382 году в Париже разразилось восстание так называемых «майотенов» — «вооруженных молотами». Оно началось как движение, направленное против высоких налогов, а затем обратилось против высшего духовенства и городской верхушки.

4 тысячи ремесленников и мелких торговцев напали на склад оружия и захватили боевые свинцовые молоты. От этих молотов восстание и получило свое название. Бунтовщики заявляли, что этими молотами они добудут свободу всей Франции. Повстанцы осадили богатейшие аббатства Парижа и подвергли их полному опустошению. Из городских тюрем были освобождены все заключенные.

Напуганное королевское правительство поспешно согласилось отменить дополнительные налоги, а также даровать всеобщую амнистию восставшим. Одновременно отряды состоятельных горожан, которые опомнились от первоначальной паники, начали разоружать восставших горожан. Предводители были арестованы. Несмотря на обещания амнистии, многие арестованные были преданы королем смертной казни.

Спустя несколько лет после этих событий началось крестьянское движение в Центральной и Южной франции — Овернь, Лангедок, Пуату и Дофине. Оно получило название «движения тюшенов» — «скрывающихся в лесу». Это движение развивалось одновременно с восстанием крестьян в Северной Италии — тукинов.

Повстанцы уничтожали дворян и королевских чиновников. Одновременно тюшены вели партизанскую борьбу с англичанами. Наибольшего размаха это движение достигло в 1384 году. Его сумели разгромить только объединенными отрядами королевского наместника в Оверни и Лангедоке герцога Беррийского, сеньоров и богатых горожан.

В 1413 году в Париже вспыхнуло новое вооруженное восстание. По имени своего вождя — Симона Кабоша — оно получило название «восстание кабошьенов». В этот период Париж являлся крупнейшим торгово-ремесленным центром страны с многочисленным населением. По свидетельству современников, в столице насчитывалось свыше 40 тысяч ремесленников и 350 разнообразных цехов и торговых корпораций.

Среди них особенно выделялась корпорация мясников Большой бойни. Ей подчинялись цехи живодеров, дубильщиков кож, скорняков. Эти цехи приняли самое активное участие в восстании кабошьенов. Кроме них, в восстании участвовали ремесленники, которые прибыли в Париж из других городов в поисках работы, а также большое количество крестьянской бедноты, бежавшей под защиту городских стен от бесчинств сеньоров.

Парижское восстание продолжалось с 27 апреля по 4 сентября 1413 года. Повстанцы требовали от правительства немедленного проведения государственных реформ, налаживания порядка в стране и одобрения действий восставших. По их словам, эти действия имели в виду благо Французского королевства и самого короля.

Королевское правительство было вынуждено опубликовать ордонанс. Наибольшее место в нем было уделено реорганизации финансового, судебного и военного управления. Однако эти намерения так и остались неосуществленными, несмотря на чрезмерную недемократичность этого ордонанса — проведение государственной реформы декларировалось при сохранении за королем всей полноты власти. Сразу же после подавления восстания кабошьенов военными отрядами арманьяков этот ордонанс был отменен. Многие из повстанцев были подвергнуты казни, изгнанию и заключению в тюрьму.

ПОБЕДА ФРАНЦИИ В СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ

Военная мощь Франции к концу правления Карла Безумного была ослаблена непрерывными феодальными усобицами. Англичане незамедлительно воспользовались этим обстоятельством.

В 1415 году английский король Генрих V возобновил военные действия. Он предъявил претензии на французскую корону, сходные с теми, какие в свое время предъявлял Эдуард III. Сторону англичан в этой борьбе приняла клика бургундского герцога, который считал себя гораздо более связанным с Англией, нежели с Францией. В начале XV века в состав Бургундского герцогства входили такие области, как Фландрия и Брабант.

В том же году англичане одержали победу над французскими рыцарями в битве при Азенкуре. После этой победы англичане стремительно овладели всем севером Франции и вошли в Париж. Генрих V провозгласил своего сына наследником французского престола. Сын и законный наследник Карла VI Безумного дофин Карл — будущий французский король Карл VII — был вынужден скрываться в Центральной Франции.

Франция оказалась разделенной на две части. Севером владели англичане, а центр и юг страны оставались в руках у французов. В таком состоянии Франция находилась несколько лет.

В 1428 году англичане развернули новое наступление и осадили Орлеан, который являлся опорным пунктом Карла VII. Захват Орлеана создал бы возможность для продвижения английской армии в глубь Франции. Поэтому вокруг Орлеана были сосредоточены лучшие французские силы.

Хозяйничанье англичан в Северной Франции ложилось невыносимым гнетом на французский народ. Гнет усугубляли голод и эпидемии. Разоренные бесконечной войной крестьяне начали создавать партизанские отряды для борьбы с англичанами. Наиболее мощное партизанское движение развернулось в Нормандии. Отряды крестьян и ремесленников вели там повседневную борьбу с англичанами.

Свое единственное спасение французы видели в изгнании англичан. Для этого они считали необходимым всемерно укреплять королевскую власть, которая, по их мнению, могла спасти Францию от оккупантов и прекратить бесконечные распри между дворянами.

Выразительницей этих патриотических настроений французского народа стала Жанна д’Арк, простая крестьянская девушка. Она родилась в 1412 году в селении Домреми, расположенном на границе Шампани и Лотарингии. Современники событий свидетельствовали, что в тринадцать лет у девочки начались галлюцинации.

Она утверждала, что слышала голоса святых покровителей Франции, которые уверяли Жанну, что именно ей предназначено спасти королевство от захватчиков. Потрясенная этими видениями, Жанна отправилась в ближайший городок Вокулер и рассказала там о якобы возложенной на нее святыми освободительной миссии. Ее рассказ произвел огромное впечатление на жителей Вокулера. Убежденные ее искренностью, они сложились и купили ей военную одежду, оружие и коня.

Жанна отправилась в Шинон, где в это время располагалась резиденция дофина Карла. Карл в это время испытывал давление бесконечных военных поражений, угрожавшей Орлеану опасности и шаткости собственного положения при дворе. Поэтому он не отказал Жанне в аудиенции.

22 апреля 1429 года королевским указом Жанна д’Арк была назначена «руководительницей военных действий». В начале мая 1429 года по приказу Жанны началось генеральное сражение за Орлеан. Вдохновленная личным примером Жанны д’Арк, французская армия пережила невиданный доселе патриотический подъем.

Осада с города была снята. Жанну начали называть в народе Орлеанской девой. После битвы за Орлеан Жанна потребовала от нерешительного Карла похода на Реймс, чтобы там короновать дофина. Влияние Жанны и ее сторонников после орлеанской победы было так велико, что дофин согласился с ее проектом и отправился вместе со всем двором в Реймс.

По пути французы овладели рядом городов, находившихся под властью англичан. В Реймсе была осуществлена торжественная коронация Карла. Слава Жанны в этот период достигла высшей степени. К ней обращались с просьбами и письмами. Король возвел ее в дворянское звание и преподнес богатые дары. Но Жанна отказалась от богатства и почета. В качестве награды она попросила только, чтобы жители ее родной деревни были освобождены от уплаты налогов.

Жанна продолжала лично участвовать в военных действиях и была ранена при попытке взять Париж. Французская знать была напугана популярностью простой крестьянской девушки и готовила предательство. Весной 1430 года в сражении против бургундцев у крепости Компьен Жанна не смогла при отступлении укрыться в городе. Городские ворота заперли перед ней.

Жанна попала в плен к бургундскому герцогу и была продана им англичанам за большую сумму денег. Англичане перевезли Жанну в Руан. Ее заперли в одной из башен города с оковами на ногах и цепью на шее. День и ночь при ней неотлучно дежурила английская стража.

На суде Жанну обвинили в том, что она носила мужское платье, что она покинула семью и, что она была послана дьяволом. Суд признал Жанну виновной в ереси. 24 мая 1431 года Жанну возвели на эшафот и прочитали приговор, согласно которому она обрекалась на сожжение. Спустя несколько дней Жанна была сожжена, а ее пепел брошен в Сену.

Карл VII не предпринял никаких усилий для того, чтобы спасти Жанну. В 1430 году он разослал во все свои города письма, в которых отрекался от Жанны. Огромный авторитет Жанны д'Арк в народе казался королю чрезвычайно опасным.

Спустя много лет, чтобы отвести от себя упреки в том, что он был коронован колдуньей и еретичкой, Карл VII приказал пересмотреть судебное дело. Жанна д’Арк была признана осужденной невинно.

Казнь Орлеанской девы не спасла англичан. Бургундский герцог перешел на сторону Карла VII, так как опасался, что англичане захватят Фландрию. Патриотический подъем французского народа, выразившийся в партизанском движении и в поддержке Жанны д’Арк, не только не ослабевал, но становился все более могучим.

Англичане начали терпеть одно поражение за другим. В самой Англии начались феодальные смуты. В 1453 году Столетняя война завершилась победой французов. В руках у англичан остался лишь порт Кале.

БОРЬБА ЗА ОБЪЕДИНЕНИЕ ФРАНЦИИ

После победы над английскими захватчиками начало восстанавливаться сельское хозяйство. Постепенно оно становилось все более интенсивным. По пару стали высеваться кормовые травы, которые затем шли на сено для скота. Более широкое употребление получили удобрения — навоз, торф и мергель.

Вновь возобновилась многократная вспашка полей. Помимо прежних сельскохозяйственных культур, большое распространение получили посевы растений, которые давали всевозможные красящие вещества. Наряду с водяными мельницами все большее применение находили ветряные.

О возросшей строительной технике свидетельствовало возведение грандиозных готических соборов. Близ Понтуаза и в Овернской области получил развитие каменоломный промысел. Широкие масштабы приняла выделка кирпича для зданий. Значительно развилось и металлургическое дело, непосредственно связанное с введением огнестрельного оружия. Это способствовало разработке горных рудников в Лионе.

В конце XVI века во Франции началось производство чугуна. Был открыт процесс превращения чугуна в сталь путем усиления дутья. В области горячей металлообработки появились новые изобретения — плющильные молоты с применением водяного колеса. В текстильном деле появилась самопрялка. Вертикальный ткацкий станок окончательно сменился горизонтальным.

Широкое распространение получили сукновальные водяные мельницы. Развилось производство шелковых тканей. С 70-х годов XV века во Франции появилось книгопечатание. Экономические связи между отдельными областями Франции, прерванные событиями Столетней войны, начали восстанавливаться.

Быстрыми темпами формировался единый внутренний рынок. В Северной Франции большое развитие получили ярмарки в Нормандии, в Северо-Восточной — ярмарки в Шампани. Интенсивная торговля осуществлялась по Сене, Соне и Роне от Руана на севере до Марселя на юге.

Всеевропейское значение получили ярмарки в Лионе, которые находились под особым покровительством королевской власти. Здесь встречались торговавшие сукнами купцы из Нормандии с купцами из Лангедока и Пуату. Сюда доставлялись полотна из Фореза, меховые изделия из Оверни и Лимузена, красящие вещества из Альбижуа и ремесленные изделия из Парижа.

Экономические связи между южной и северной частями Франции значительно укрепились. Гораздо слабее были развиты внутрирыночные связи на юге страны. Там по-прежнему процветала транзитная торговля с Востоком, Италией и Испанией. Лангедокские города, которые подверглись опустошению во время альбигойских войн, так и не смогли вернуть прежнее цветущее состояние.

В XV веке процесс объединения Французского государства пошел особенно быстро. В результате победы над Англией с территорией Французского королевства окончательно воссоединились его юго-западные владения, которые долгое время находились под властью англичан.

Из испытаний Столетней войны и сопровождавших ее разрухи и разорения Франция вышла более единой и крепкой. Она первая явила образец тех сильных национальных монархий, которые возникли на рубеже средних веков и нового времени. Но к этому моменту на восточной окраине Франции выросло могущественное бургундское государство.

Бургундский герцог играл предательскую роль по отношению к французскому королю в самые критические моменты Столетней войны. При Карле VII (1422—1461) королевская власть усилилась. Однако он еще не чувствовал себя достаточно сильным для борьбы с восточным соседом.

За время своего царствования Карл VII провел две важные реформы — финансовую и военную. Он ввел постоянные налоги и постоянную наемную армию, которая всецело зависела от королевской власти. Уже Карл VII подготавливал ту систему союзов, которая была необходима для борьбы с бургундским герцогом и независимыми князьями внутри самой Франции.

Осуществление этой задачи выпало на долю его сына Людовика XI (1461—1483). При Людовике XI Французское королевство сделало значительный рывок вперед по пути государственного объединения. Центральная власть одержала решительную победу над политической раздробленностью страны.

Людовик XI жестоко расправлялся с сеньорами, которые восставали против его власти. Это был крупный политический деятель, который стремился всеми способами покончить с раздробленностью своего государства.

ЛЮДОВИК XI И КАРЛ СМЕЛЫЙ

Людовик XI по праву считается родоначальником современного дипломатического искусства. Этот король, действительно, являлся непревзойденным дипломатом для своего времени.

Ни один государь до Людовика XI не относился столь презрительно к рыцарской военной славе. Людовик XI не любил войны. Он не доверял военному счастью, страшась потерять в случае неудачного сражения в один день плоды долголетних усилий. Излюбленным орудием Людовика XI была дипломатия.

В борьбе со своими многочисленными врагами он, по возможности, старался избегать лобовой атаки. Людовик был глубоко убежден, что хитрость лучше, чем сила. Одной из основных черт Людовика XI была склонность к интриге. Как отмечает его историограф Коммин, Людовик XI день и ночь «оттачивал все новые замыслы».

Ссорить своих врагов, создавать им тысячу препятствий, неожиданно выступить в роли арбитра между ними и добиться таким образом в нужный момент перемирия или мира — такова была тактика Людовика XI. Особой вкрадчивостью и тонко разыгранной сердечностью этот черствый, искусный притворщик умел обольщать и очаровывать людей.

Бургундский хронист Молинэ писал о нем: «Это была сирена». Миланский посол Малета, который зорко следил за дипломатической игрой Людовика XI, сказал о нем: «Похоже на то, как будто король всегда жил и воспитывался в Италии».

Еще будучи дофином и непрерывно интригуя против своего родного отца, смерти которого он так нетерпеливо дожидался, Людовик в течение ряда лет вел тайные переговоры с Венецией, Флоренцией и Франческо Сфорца, герцогом Миланским. Благодаря постоянному общению с итальянцами и особенно с Франческо Сфорца, которого Людовик считал образцом дипломатического искусства, этот способный ученик в совершенстве усвоил манеры и методы итальянских дипломатов. В первую очередь — их гибкость, умение приспособляться к обстоятельствам, их склонность к сложной интриге, коварству и обману.

Людовик XI пользовался славой ловкого соблазнителя. Он не брезговал ничем, чтобы добиться расположения людей, в которых нуждался. Как пишет Коммин, великолепно изучивший характер своего государя, никто так не старался «склонить на свою сторону человека, который мог быть ему полезен или способен был ему повредить. Он отнюдь не смущался первым отказом человека, которого пытался расположить, но упорно продолжал начатое дело, осыпая его щедрыми обещаниями и действительно давая ему деньги и должности, которые должны были его соблазнить».

Скупой по природе, Людовик бывал щедр под давлением политической необходимости. Людовик XI был глубоко убежден в том, что всякого человека можно купить, и что в этом отношении нет никакой разницы между английским королем Эдуардом IV и его, Людовика, брадобреем, а когда нужно, то и палачом, шпионом и вором, пресловутым Оливье де Дэн.

Людовик XI был в курсе всех политических дел, вникал во все детали. Он заявлял, что в политике нет ничего неважного. Большую часть своего времени Людовик тратил на то, чтобы разузнать о нужных ему людях и обстоятельствах, чтобы лично ознакомиться с положением дел и с людьми.

Постоянно измышляя политические комбинации, Людовик XI находил время для оживленной переписки со своими «добрыми и верноподданными городами» и целой массой как высокопоставленных, так и совсем незнатных людей. «Ни один человек,— писал о нем Коммин,— так не прислушивался к людям, не расспрашивал о стольких вещах, не хотел знать стольких людей, как он. И, действительно, он знал всех значительных, пользовавшихся влиянием людей в Англии, Испании, Португалии, Италии, Бургундии и Бретани так же, как своих подданных».

Людовик XI имел у себя на службе разветвленную шпионскую сеть, владел целым рядом досье, в которых хранил тайны, раскрытые им, купленные или украденные. Будучи самым разносторонним образом осведомленным о делах и людях, Людовик мог благодаря этому использовать обстоятельства в своих интересах и предвидеть события.

Людовик XI делал вид, будто дает полную свободу своим дипломатам при ведении переговоров. Он просил их не спрашивать у него слишком часто советов и лишь держать его в курсе всего, что они предпринимают. Но особенно настаивал король на исчерпывающей информации, когда дела шли негладко.

Так, Людовик XI писал своему советнику: «Когда дела идут хорошо, меня надлежит лишь извещать, но когда они идут плохо, то я должен быть в полном курсе, чтобы помочь».

Во время дипломатических переговоров между Францией и Максимилианом Габсбургом в 1480 году, король дал своим послам директиву: «Действуйте, как вам покажется нужным». В действительности же Людовик руководил каждым шагом своих послов. Он решительно высказался против ведения переговоров в больших собраниях.

Он писал своим послам: «Господа, вы дураки, если думаете, что подобные дела надо решать на большом собрании... Там, где много народа, всегда держатся очень заносчиво и много запрашивают, да к тому же перед таким стечением народа было бы стыдно признаться, что нуждаются в чем-нибудь».

Людовик XI советовал своим послам подкупать слуг своих врагов. Он считал даром неба искусство преуспевать в этом деле. Эта система Людовика была в совершенстве усвоена главным дипломатом французского короля Коммином, который сформулировал ее следующим образом: «Послы не выходят из рамок своих обязанностей и не злоупотребляют своим долгом, предаваясь шпионажу и торговле совестью».

По мнению Людовика, наибольшие политические усилия следовало направлять на то, чтобы обмануть врагов. Особенно король предостерегал своих дипломатов, чтобы они не дали себя провести. Когда во время переговоров 1480 года его послы оказались обмануты человеком, к которому отнеслись с излишней доверчивостью, король пришел в ярость.

В совершенном исступлении Людовик писал послам: «Вы же видите, кровавые собаки, что ему нельзя доверять, верьте только тому, что вы сами увидите». Свое послание король Франции заключал выразительным наставлением: «Они вам лгут. Ладно! Лгите им больше». В этой заповеди была заключена важнейшая суть дипломатии, как ее понимал Людовик XI.

Людовику XI было 38 лет, когда он вступил на французский престол. Наиболее сильным и могущественным врагом короля был бургундский герцог Карл Смелый, который владел также богатыми землями по Нижнему Рейну, Маасу, Шельде и побережью Северного моря. Карл Смелый располагал огромными материальными средствами. Он стремился не только к сохранению своей политической самостоятельности, но и к захвату ряда территорий, уже находившихся под властью французского короля.

В этой борьбе Людовик XI выступил представителем центростремительных сил, а Карл Смелый — выразителем сил центробежных. Поначалу их борьба приняла характер открытых военных столкновений. Французский король потерпел в них полную неудачу. Тогда Людовик XI обратился к излюбленным методам.

Серьезнейшим испытанием его дипломатических талантов стала борьба с образовавшейся против Французского королевства обширной коалицией дворянской знати — так называемой «Лигой общественного блага». Душой этой Лиги был Карл Смелый, который использовал недовольство крупных дворянских владетелей Франции центристскими тенденциями Людовика XI.

Карл Смелый неоднократно заявлял: «Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней шесть государей вместо одного». Подлинной целью Лиги общественного блага было всеми средствами закрепить раздробленность страны на уделы.

Чтобы справиться с этой опасностью, Людовик XI уступил Геную Франческо Сфорца и приобрел этим хитрого и ценного союзника. Искушенный кондотьер дал Людовику совет, которым в дальнейшем определялась вся борьба короля с Лигой. «Разделите своих врагов,— сказал Франческо Сфорца,— временно удовлетворите требование каждого из них, а затем разбейте их поодиночке, не давая им возможности объединиться ».

Совет Сфорца пришелся по вкусу Людовику. Чтобы избавиться от своих врагов, рассорить и обмануть каждого из них в отдельности, Людовик согласился на все деспотические требования союзников, которые стремились поделить между собой Францию.

В октябре 1465 года Людовик заключил мир в Конфлане с герцогом Бургундским и особый договор с остальными союзниками в Сен-Море. Этими договорами фикция общественного блага была разоблачена до конца. Во время мирных переговоров каждый из восставших вассалор, забыв об общественном благе, хлопотал лишь о том, чтобы урвать себе большую часть добычи. Коммин ядовито прокомментировал это событие: «Общественное благо превратилось в частное благо».

Теми же методами — золотом, подкупами, шпионажем и нескончаемой сетью интриг, которую так-искусно умел плести этот, по выражению хрониста, «всемирный паук» — Людовик XI пользовался в борьбе с другими своими противниками. Так, он сумел отвлечь от чрезвычайно опасного для Франции союза с Карлом Смелым ленивого и целиком поглощенного развлечениями английского короля Эдуарда IV.

Людовик подкупил Эдуарда щедрой ежегодной рентой. Французский король зло посмеивался над тем, что англичане надменно называли эту ренту данью. Кроме того, он платил тайные пенсии министрам и фаворитам Эдуарда IV. Людовик утверждал, что война с Англией стоила бы Франции дороже.

Коммин свидетельствует, что в парижской счетной палате хранились квитанции всех английских пенсионеров Людовика, за исключением главного камергера Гастингса. Гастингса пришлось очень долго упрашивать перейти на содержание французского короля, так как он уже находился на жалованье у герцога Бургундского.

Однако Людовик XI нашел выход из положения. Узнав, что Гастингс получает от герцога пенсию в 1тысячу экю, Людовик предложил платить ему 2 тысячи экю. Сделка состоялась. Но при этом Гастингс выговорил себе условие, что деньги будут вручаться ему без расписок.

«Я не желаю,— заявил Гастингс,— чтобы говорили, что главный камергер был пенсионером французского короля, или чтобы мои квитанции были найдены в его счетной палате».

Таким же образом Людовик XI приобрел себе союз швейцарцев, заключив так называемый «вечный союз» с восемью кантонами, из которых тогда состояла швейцарская федерация. Этот договор стал основой всех соглашений, которые заключались между Францией и Швейцарией на протяжении трех последующих столетий. Этот договор давал Франции право вербовать швейцарскую пехоту, а швейцарцам обеспечивал ежегодную ренту от французского короля.

Обеспечив себе нейтралитет Англии, Людовик XI перешел к тактике натравливания против Карла Смелого его собственных вассалов. Французскому королю удалось возбудить против Карла Смелого не только города Фландрии и кантоны Швейцарии, которые опасались агрессивных намерений со стороны бургундского герцога. Король умудрился даже привлечь на свою сторону Лотарингию, которую Карл Смелый попытался завоевать с согласия самого Людовика XI.

В результате всех этих сложных интриг, переговоров и подкупов Людовик XI сумел уничтожить своего главного врага. В 1477 году, когда бургундский герцог осаждал в Лотарингии город Нанси, он был предан своими же итальянскими наемниками, которых подкупил французский король.

После смерти Карла Смелого Людовик XI без труда присоединил к королевскому домену герцогство Бургундию и Пикардию. Последняя была отдана в руки бургундских герцогов согласно Аррасскому договору 1435 года еще Карлом VII в качестве платы за то, что бургундцы покинули англичан и перешли на сторону французов.

Нидерланды и графство Франш-Конте перешли в руки дочери Карла Смелого — Марии. Мария Бургундская вышла замуж за Максимилиана Габсбурга, сына германского императора. Таков был финал франко-бургундской тяжбы, в которую оказались втянуты почти все государства Европы.

Из других территориальных приобретений Людовика XI особенно важным стал Прованс с его богатым торговым портом на Средиземном море — Марселем.

В период своего царствования Людовик XI неизменно опирался на поддержку городов в борьбе с дворянами. Этому королю удалось добиться объединения всех французских земель, за исключением Бретани, в единое целое. Королевская власть одержала решительную победу над феодальной раздробленностью. Силы крупных сеньоров, которые оказывали сопротивление центральной власти, были сломлены.

Правление Людовика XI, которое имело столь важное значение для централизации Франции, оказало огромное влияние и на развитие всей европейской дипломатии. Методы Людовика XI совершенно изменили весь характер и формы европейской дипломатии.

Еще в первые годы своего правления Людовик сумел оценить, какое большое значение для правительства имеют хорошие дипломатические кадры. Известны имена 70 лиц, являвшихся дипломатами Людовика XI. Число же его тайных эмиссаров, которые сыпали пригоршнями золото повсюду, где можно было получить информацию или иную помощь, было огромно.

Людовик XI расширил число дипломатических миссий, которые направлялись им в различные страны, и сделал их пребывание там более длительным. Особенно стремился Людовик превратить временные дипломатические сношения в постоянные представительства при дворах, в которых был наиболее заинтересован, как, например, в Бургундии и Англии.

Со своей стороны и те страны, в которые Людовик посылал представительства, были вынуждены оформить у себя посольское дело и выработать систему своей внешней политики. Вскоре ни одно европейское государство, ни один двор уже не могли обходиться без разработанной дипломатической службы.

Дипломатический механизм, заведенный Людовиком XI, побудил связанные с ним европейские государства приступить к организации дипломатического дела на тех основаниях, на каких оно уже давно существовало в Италии и в частности в Венеции. Тенденция Людовика XI сделать ведение дипломатических сношений монополией государства и лишить своих могущественных вассалов права дипломатического представительства была перенята у французского короля и другими европейскими государями.

В то же время Людовик XI очень боялся чужих дипломатических представителей у себя в стране, видя в них шпионов и соглядатаев. Однако король относился к ним как к неизбежному злу и разработал сложные правила, чтобы по возможности обезопасить себя от их любопытства. Дипломатические правила Людовика XI быливозведены в стройную систему Филиппом Коммином, который писал по этому поводу следующее:

«Отнюдь небезопасное дело отправлять и принимать большое количество посольств. Очень часто дело идет при этом о многих дурных вещах. Тем не менее необходимо и отправлять их, и принимать. Те, кто прочтут эти строки, могут спросить, какие же я знаю средства против этого?.. Так вот, что бы я сделал. Я был бы за то, чтобы оказывать наилучший прием посольствам, исходящим от подлинных друзей, в отношении которых нет оснований для подозрений... Но все же они не должны оставаться подолгу, ибо дружба между государями недолговечна.

Если же тайные или явные послы исходят от государей, ненависть которых такова, как я наблюдал постоянно между всеми сеньорами... то, по моему мнению, это весьма небезопасная вещь. С ними, разумеется, нужно хорошо обходиться и принимать их с почетом: их следует встречать, удобно размещать, приставлять к ним для сопровождения умных и надежных людей. Это является делом честным и верным, ибо таким образом можно узнать, кто к ним приходит, и помешать легкомысленным и недовольным людям сообщать им сведения.

Я бы стоял за то, чтобы по возможности скорее их выслушивать и отсылать назад, так как мне кажется очень опасным держать у себя врагов. И за одного посла, которого враги нам дают, я бы им послал взамен двух. Я позаботился бы и о том, чтобы такому послу было скучно и чтобы он просил не посылать его больше, ибо нет лучшего и более верного шпиона, лучшего соглядатая и собирателя слухов. К тому же при наличии нескольких наших послов при чужих дворах они могут следить друг за другом, чтобы кто-нибудь из них не вел разговоров с посторонними лицами. Мудрый государь всегда старается иметь какого-нибудь друга у своего врага... (На дипломатическом языке того времени «верный друг» означал тайного агента). Скажут, пожалуй, что ваш враг может этим возгордиться. Ну и пусть! Зато таким путем можно получить больше сведений, что весьма важно, ибо преуспевающие всегда в чести...».

Создавшееся к концу правления Людовика XI единство территории королевства, усиление экономических связей между различными областями, а также формирование единого французского языка, который заменил различные диалекты северофранцузской народности, свидетельствовали, что уже создались предпосылки к образованию французской нации.

Характерной чертой деятельности Людовика XI являлась его покровительственная политика по отношению к торговле и ремеслу. В них Людовик видел важнейшие условия укрепления государства и обогащения королевской казны, поэтому всемерно содействовал их развитию.

В деятельности этого короля по отношению к ремеслу и торговле проявились зародыши позднейшей системы «меркантилизма», которая была направлена на обеспечение в стране активного торгового баланса. Франция должна была вывозить больше товаров, чем ввозить. При этом вывозить она должна была продукты своей промышленности, а ввозить сырье.

Благодаря такой политике Людовика XI во Франции к концу XV века уже создалась экономическая база будущего национального государства. Об успешном развитии французской экономики свидетельствовал и непрерывный поток поступлений в королевскую казну. Так, при Карле VII общая сумма взимавшейся с населения тальи составляла 1800 тысяч ливров. А при его сыне Людовике XI эта сумма уже достигла 4800 тыс. ливров.

Правление Людовика XI стало преддверием абсолютной монархии во Франции. Король стремился править с помощью своих королевских чиновников и Государственного совета. Генеральные штаты созывались все реже и реже. Таким образом, политическая надстройка Франции начала приобретать новую форму. Созданная Людовиком XI государственная система просуществовала до революции 1789 года.

Вся деятельность Людовика XI способствовала тому, что «государственный интерес» стал рассматриваться как высшее мерило в политике. «Государственный интерес» возводился на уровень «общего блага», которое должно было осуществляться королевской властью в случае надобности даже путем насилия.

Значительно позднее эти новые взгляды на государство и политику были сформулированы Макиавелли, одним из замечательных политических мыслителей XVI века.

Политика Людовика XI создала надежный фундамент для упрочения международного влияния страны и усиления Французского королевства за счет слабейших соседей, какими уже в следующем столетии станут Испания и Германия.

КУЛЬТУРА ФРАНЦИИ XIV—XV ВЕКОВ

Исторический процесс, происходивший в XIV — XV веках в Италии, направлял художественное творчество различных западноевропейских стран к тому идеалу, которому, часто минуя готику, суждено было воплотиться в искусстве Ренессанса или Возрождения. Во Франции с ее чисто средневековой традицией новые культурные веяния обусловили благодаря своему быстрому нарастанию переход от романского стиля к готическому.

Готическое искусство представляет следующую после романского ступень развития средневекового искусства. Название это условно. Оно было синонимом варварства в представлении историков Возрождения, которые впервые применили этот термин, характеризуя искусство средних веков в целом.

Готика — более зрелый стиль искусства средневековья, чем романский. Он поражает единством и целостностью художественных проявлений во всех видах искусства. Религиозное по форме готическое искусство более чутко, чем романское, к жизни, природе, человеку. Оно включило в свой круг всю сумму средневековых знаний, сложных и противоречивых представлений и переживаний.

В мечтательности и взволнованности образов готики, в патетическом взлете духовных порывов, в неутомимых исканиях ее мастеров ощущаются новые веяния — пробуждение разума и чувств, страстное стремление к прекрасному. Повышенная одухотворенность готического искусства, нарастающий интерес к человеческим чувствам, к остроиндивидуальному, к красоте окружающего мира подготовили расцвет искусства Возрождения.

Основой романского храмового здания служила сама каменная масса. Эта масса с ее толстыми, глухими стенами поддерживалась и уравновешивалась подпружными арками, столбами и прочими архитектурными деталями, выполнявшими опорные, функции. Для большей устойчивости здания романский зодчий увеличивал толщину и крепость стены, на которой и сосредотачивал главное внимание.

Именно совершенствование опорной системы произвело истинную революцию в тогдашнем зодчестве.

Создание высочайших крестовых сводов на стрельчатых ребрах, или нервюрах, принимающих на себя всю тяжесть перекрытия, увеличение числа нервюр, выходящих из каждого столба, образуемого пучком колонн, введение так называемых аркбутанов — полуарок, переносящих давление верхних стен среднего нефа на продолженные вверх могучие наружные столбы — контрфорсы боковых нефов — все это настолько обогатило опорную систему, что она приобрела самостоятельное значение.

Лишившись за ненадобностью своей романской толщи, безбоязненно прорезанная огромными окнами в ярких многоцветных витражах и исчезающая в кружеве резного камня, стена утратила свой определяющий характер в общей структуре здания. Так что все здание свелось к остову — в преодолении тяжести чудесно разросшемуся ввысь каркасу, ставшему основой всей готической архитектуры.

Одним из непосредственных результатов этой архитектурной революции было торжество вертикали над горизонталью. Высота в 18—20 метров была предельной для среднего нефа романского храма. В Парижском соборе, самом раннем в готической архитектуре, эта высота возросла до 32 метров, затем в Реймском — до 38 метров и, наконец, в Амьенском — до 42 метров.

В Париже, ставшем в позднее средневековье уже не только фактической столицей государства, но и общепризнанным центром его культурной жизни, насчитывалось в начале XIII века около ста цеховых организаций каменщиков и ваятелей.

Церковное строительство, которым прежде ведали монастыри, переходило к горожанам. Готический собор воздвигался по заказу и на средства городской общины. Вся постройка и украшение храма, на которые часто уходили десятилетия, являлись уже общегородским делом.

Назначение храма не ограничивалось всеобщим общением в молитве,— он служил и средоточием общественной жизни. В городском соборе совершались не только богослужения, в нем читались университетские лекции, разыгрывались театральные представления «мистерии» и подчас даже заседал парламент.

Переход строительной инициативы от монастырей к городам имел еще одно существенное последствие. Строительным делом завладели ремесленники-миряне, объединенные в профессиональные артели, часто не связанные с определенным городом и выезжавшие туда, где намечалась большая стройка. Это содействовало распространению новой, готической архитектуры.

Артели каменщиков имели особый, весьма отличный от прочих цеховых объединений, характер. Их члены считали себя братьями, овладевшими тайнами высочайшего искусства архитектуры, которые не надлежало открывать посторонним. Они собирались в крытых помещениях — ложах, так сначала назывались мастерские, а затем название перешло к артелям. Ложи подразделялись на мастеров, подмастерьев и учеников, подчинялись старшему мастеру и особому капитулу. Вступая в ложу, ученики приносили присягу в верности товариществу и соблюдении тайны. Члены артели пользовались символическим языком, ревниво оберегали от внешнего мира свои профессиональные знания и придерживались на своих собраниях, в частности при приеме новых членов, строго разработанного церемониала. Все это свидетельствует об исключительном значении, придаваемом средневековыми каменщиками своему искусству. Впоследствии эти принципы организации артелей заимствовало уже ничего общего не имеющее со строительством философско-политическое сообщество «вольных каменщиков» — франкмасонов.

Наиболее быстро и широко готический стиль получил развитие в северных провинциях Франции: Пикардии, Шампани и Нормандии — с такими цветущими городами, как Амьен, Реймс и Руан — истинными сокровищницами готического искусства.

Знаменитый собор Парижской Богоматери — самый внушительный и, несомненно, самый замечательный памятник ранней готики, которым и открывается новая эра в истории западноевропейской культуры. Собор, несмотря на многочисленные достройки, отличается целостностью внешнего вида.

Он выстроен в центре древней части Парижа, на острове Сите, образованном течением Сены. Это только начало готики, поэтому горизонталь еще соперничает с вертикалью. Но именно это соперничество создает здесь такую несравненную четкость.

Стена еще не исчезла, но не она уже определяет облик этой грандиозной пятинефной базилики. Главный фасад ее легок, причем горделивая высота башен как бы находит свое завершение в тонком изящном шпиле над средокрестием, стремительно возносящемся к небу. Огромное ажурное окно, так называемая роза, сияет в центре второго яруса над устремленными ввысь стрельчатыми арками углубленных порталов. Фланкирующие розу стрельчатые окна освещают залы первого этажа башен.

По всей ширине фасада проходит так называемая «галерея королей». Украшенный резьбой карниз и изящная аркатура из тонких колонок придают легкость и стройность верхней части здания.

Скульптурный декор собора сохранился лишь на тимпанах, на вогнутых поверхностях портала, в цокольном ярусе. Постоянно варьируемая форма стрельчатой арки сообщает фасаду динамичность, создает ощущение устремленности всех форм ввысь.

Каждый готический собор имел свое индивидуальное лицо. Также и изобразительное убранство соборов в целом, включая статуи, рельефы, витражи и алтарную живопись, мыслилось как своеобразная энциклопедия средневековых знаний, конечно, подчиненных богословию.

В каждом соборе прослеживается главная, сквозная тема. Парижский посвящался богоматери и всему, что с ней могло быть связано. Амьенский собор выражал идею мессианизма: на его фасаде фигуры пророков. Собор в Лане выдвигает на первый план аллегории наук и свободных искусств и рассказывает о чудесах творения. Реймс — наиболее национален и историчен: в нем особая роль отведена портретам французских королей. Бурж прославляет добродетели святых. Шартрский собор «энциклопедичен», он охватывает все разветвления средневековой мысли и представляет широкую символическую картину мира небесного и мира земного.

По мере развития нового направления во французской архитектуре происходит дальнейшее совершенствование каркасной конструкции, нарастание вертикализма линий и динамичной устремленности ввысь. Обилие скульптуры и витражей обогащает изобразительно-зрелищный характер соборов.

Законченный в XV веке Реймский собор, место коронования французских королей, воплотил национальный творческий гений Франции. Он воспринимался как символ национального объединения. Гигантский храм стопятидесятиметровой длины с высокими восьмидесятиметровыми башнями — одно из самых цельных созданий готики, замечательное воплощение синтеза архитектуры и скульптуры.

По сравнению с Собором Парижской Богоматери все формы западного фасада Реймского собора стройнее, стрельчатые арки заострены. Неудержимый поток линий и масс, устремленных вверх, лишь слегка задерживается горизонтальными членениями.

Основная тема выражена в энергии нарастающего ввысь движения гигантских стрельчатых порталов и примыкающих к ним контрфорсов. Движение замедляется, успокаивается в центре второго этажа огромной розой и стремительно нарастает в боковых частях в фиалах, острых стрельчатых арках галерей, завершаясь мощным взлетом башен.

Многочисленные скульптуры собора как бы перекликаются с шумной городской толпой, заполняющей в праздник площадь. Фигуры святых то выступают стройными рядами, образуя фризы, то собираются в группы, то стоят в одиночку на фоне порталов или в нишах, как бы встречая посетителей.

Статуи сплетаются в орнаментальные ряды, подчиняются основным архитектурным линиям. Архитектурно-скульптурные декорации собора пронизаны единым ритмом и воспринимаются как завершенное целое, как выражение высшего порядка, как некий идеальный, поражающий многосложностью мир. От зодчих поздней «пламенеющей» готики можно было услышать такое суждение: «Кто хочет построить совершенный собор, тот должен взять от Шартрского — башни, от Парижского — фасад, от Амьенского — продольный корабль, от Реймского — скульптуру».

Крупнейшим из готических храмов Франции является Амьенский собор: его площадь составляет 7700 квадратных метров. Головокружительная высота нефа, чистота профиля всех нервюр свидетельствуют о полном овладении законами равновесия.

Свет в изобилии льется из сплошь остекленного хора и четырехчастных окон нефа, словно расцветающих каждое тремя розами. Соотношение масс и пролетов постройки, значительность главной аркады создают замечательную пространственность интерьера. Простота и целеустремленность его архитектурных линий контрастируют с многоплановой структурой фасада, насыщенного резьбой и скульптурой.

В Амьенском соборе проявляются и черты готики типа, переходного к ее позднему этапу,— пламенеющей готике. Нет полной гармонии между его внутренним и внешним обликом. Чеканная богатая отделка фасада с тремя углубленными порталами воспринимается лишь как оболочка огромного внутреннего пространства, окаймленного витражами, с опоясывающими стены скульптурными лиственными гирляндами. Классическое равновесие пропорций нарушается, утрачивается соразмерность частей.

В XIII веке религиозно-строительным пылом были охвачены все северо-западные провинции Франции: имеются в виду соборы в Суассоне, Руане, Бурже, Бове, дерзновенная высота сводов и башни которых приводили к неоднократным обрушениям. Готические сооружения появляются в Оверни, Лангедоке, Бургундии.

Даже на юге Франции, где религиозные альбигойские войны продлили функциональную обусловленность традиционного типа церкви-крепости, появляются нервюрные своды, как в соборе Сент-Сесиль в Альби.

XIV век, знаменовавшийся разрухой, войной и потерей завоеванных Англией территорий, освобождение которых происходит лишь в начале XV века, был не только временем длительных перерывов в работе над многими сооружениями. Ряд произведений свидетельствует об усилении тенденции к динамизму, воздушности форм, к орнаментальному богатству. Эта тенденция к концу 14 века вылилась в серьезное изменение художественных вкусов.

Архитектурные членения либо теряют свой тектонический смысл, либо скрываются под изобильным декором. Появляются фантастические корчащиеся фигуры, искривленные синусоидные линии. Складывается так называемый «пламенеющий стиль».

В XIV веке еще продолжают достраивать начатые соборы, но типичным становится строительство небольших капелл по заказу гильдий или частных лиц.

Чудесное создание развитой французской готики — двухэтажная королевская Святая капелла, выстроенная на острове Сите в Париже при Людовике IX. Она отличается безукоризненным изяществом общей композиции и совершенством всех пропорций, устойчивостью и пластичностью внешнего облика.

В ее верхней церкви стены полностью заменены высокими пятнадцатиметровыми окнами, заполняющими простенки между тонкими опорами сводов. Изумительный эффект в этом хрупком здании создают многоцветные пурпурно-алые витражи, сияющие чистыми звучными красками. Западный фасад украшен прорезывающей его во всю ширину розой.

Одной из жемчужин высокой готики, самой восхитительной из королевских дворцовых капелл считается эта капелла, предназначенная для привезенных Людовиком IX с Востока реликвий.

Опыт строительства, накопленный в культовой архитектуре, был применен в общественных зданиях светского назначения. Францисканский и доминиканский монашеские ордена, основанные еще в начале XIII века, вели проповеди в среде горожан и строили свои обители в городах.

Здания, первоначально входившие в состав монастырей, становились типами нарождающейся гражданской архитектуры. Странноприимные дома, госпитали с большими палатами и с капеллой во главе, с кухней, аптекой, помещениями для обслуживающего персонала возводились при городских соборах или монастырях, образуя вместе с гостиницами, трапезными, кулуарами и залами капитула сложноразвитые комплексы, как при Нотр-Дам в Париже.

В богатых городах Северной и Северо-Восточной Франции были сооружены монументальные здания ратуш. Ратуша в Сен-Кантене имела лоджию в нижнем этаже и богато украшенный, выходящий на площадь фасад, увенчанный тремя ажурными стрельчатыми фронтонами.

Строились здания ремесленных цехов, Дворцов правосудия, колледжей, университетов, библиотек. Их разнообразные помещения чаще всего цепочкой обрамляют внутренние дворы, а готический декор, перенесенный из церковного строительства, в этих зданиях теряет свою тектоническую обусловленность.

В домах богатых горожан, светской и духовной знати появились комнаты для членов семьи, большой зал. Различные по функциям корпуса группировались вокруг двора, иногда обведенного по первому этажу галереей, как, например, в доме королевского казначея Жака Кёра в Бурже.

Дворец герцога Беррийского в Пуатье, архиепископские дворцы в Сансе и Лане и другие дворцы крупнейших сеньоров отличались импозантностью внешнего облика, парадностью обширных, крытых деревянными стропилами залов.

В готический период серьезное развитие получило фортификационное строительство, усовершенствованное на основе достижений крестоносцев.

Принцип построения замков крестоносцев — «крепость в крепости» — позволял обороняться во все суживающемся кольце по мере захвата отдельных частей крепости осаждающими. Стратегическое использование рельефа местности, возвышающиеся над стенами башни, комплексы воротных и мостовых укреплений, вынесенные на машкулях зубцы, ряды бойниц, а позднее и амбразур, соединенные галереями и ходами, позволяли вести бой в нескольких уровнях.

С середины XIV века в замках большое внимание уделялось функциональным требованиям жилища, комфорту. Замки все более приобретали характер дворца.

Все более причудливым становится декоративное оформление готических сооружений в XIV — XV веках. Краббы — декоративные детали в виде стилизованных листьев, укрепляющие щипцы или фронтоны над окнами и дверными проемами; так называемые из-за сложности криволинейной формы «рыбьи пузыри», вытянутые в длину в оконных переплетах и парапетах наподобие «языков пламени»; порталы, одетые в самые пышные, подчас фантастические украшения, и многое другое, столь же цветистое, что часто кажется лишь нанизанным на архитектуру,— вот приметы зданий этого времени.

Все это само по себе очень эффектно, поражает буйным изобилием и впрямь пламенеющей роскошью. Архитектура уже заслонялась безудержным декоративным расточительством. Готический стиль отошел от достигнутой ясности, от своего совершенства.

С готическим зодчеством неразрывно связано развитие пластики. Ей принадлежало первое место в изобразительном искусстве того времени. Она усиливала эмоциональность и зрелищность готической архитектуры, в ней наиболее очевидно проявлялось стремление к чувственно-поэтическому, изобразительному воплощению не только религиозных представлений времени, но и наивно обоготворенной человеком природы и его самого как совершенного порождения.

Особенно богато украшался готический собор, который можно образно сравнить с гигантской книгой. Главное место в его внутреннем и внешнем убранстве принадлежало статуе и рельефу. Композиционный и идейный замысел скульптурного декора был подчинен разработанной теологами программе.

В храме, олицетворяющем, как и прежде, образ вселенной, теперь наиболее развернутой в зримых чувственных формах, представлялась религиозная история человечества с ее возвышенными и низменными сторонами, с ее жизненной многосложностью.

Тысячи статуй и рельефов выполнялись в мастерских при соборах. В их создании часто принимали участие многие поколения художников и подмастерьев.

Средоточием скульптурных композиций стали порталы, где большие по размеру статуи апостолов, пророков, святых располагались вереницами, как бы встречая посетителей. Тимпаны, арки порталов, промежутки между ними, галереи верхних ярусов, ниши башенок украшались горельефами, декоративными рельефами и статуями.

Множество мелких фигур и отдельных сцен размещалось на консолях, поколях, постаментах, контрфорсах, крышах. Капители и карнизы заполнялись изображениями птиц, листьев, цветов, разнообразных плодов.

Готическая скульптура — органическая часть архитектуры собора. Она включается в архитектурную конструкцию, входит в состав функциональных элементов постройки. Взаимодействие архитектуры со скульптурой и живописью порождало то неповторимое разнообразие впечатлений, которым готика восхищала современников.

Статуи сохраняют теснейшую связь со стеной, с опорой. Фигуры удлиненных пропорций как бы вторят вертикальным членениям архитектуры, подчиняясь динамическому ритму целого, образуя единый архитектурно-скульптурный ансамбль. Размеры их находились в точном соотношении с архитектурными формами, зависели от установленных религиозными канонами месторасположений.

" Поднялось и самостоятельное значение скульптуры. Готика продолжила начатое романскими ваятелями обособление человеческого образа от общего декоративного убранства. Стала более свободной трактовка художественной формы, усилилась роль статуарной круглой пластики, ее взаимодействие с окружающей пространственной и световоздушной средой.

Статуи часто отделялись от стены, помещались в нишах и на отдельных постаментах. Легкие изгибы, повороты торсов и перенесение тяжести тела на одну ногу, характерные живые позы и жесты придают фигурам динамичность, которая несколько нарушает вертикальный архитектурный ритм собора.

Огромную эмоциональную выразительность статуям придавали драпировки одежд, подчеркивающие пластичность и гибкость человеческого тела, его жизнь в пространственной среде. Складки приобрели естественную тяжесть. Глубоко западая, они порождали богатую игру светотени. Часто сквозь тонкую одежду просвечивало тело, красоту которого начали признавать художники и поэты.

В характеристике святых появились человечность и мягкость. Их образы становились разнообразными, остроиндивидуальными, конкретными, возвышенное сочеталось в них с житейским. Человеческое лицо оживлялось выразительным взглядом, мыслью или переживанием.

Появляются скульптурные группы, объединенные сюжетом и драматическим действием, разнообразные по композиции. Возрождая пластические завоевания античности — профильное изображение, трехчетвертной поворот головы, готические мастера идут своим путем. В античном изобразительном искусстве был значителен перевес общего над частным, идеального над характерным. В готическом искусстве можно наблюдать прорыв к личному, к характерности, который воспринимается с особой остротой как раз потому, что не стал еще общим, осознанным законом искусства.

Человеческое лицо, как красивое, так и уродливое, для средневекового мастера было отблеском вечной красоты и мудрости мироздания. Отсюда интерес к характерным жизненным деталям, которыми обогащали пластику.

Готическое искусство говорило о жизни. А жизнь была не только интересна, но и жестока и драматична. Стоит только вспомнить крестовые походы и безрассудное мужество отчаяния тех людей, которые пускались в эти походы. «Процессы ведьм», сжигания на кострах, эпидемии болезней, опустошавших целые области, постоянные междоусобные войны, массовые истребления жителей завоеванных городов. Сама атмосфера средних веков определяла преобладание драматического пафоса в произведениях готики.

Человек как личность был фактически бесправен его чувство достоинства подвергалось постоянному унижению. Поэтому образ страдающего, оскорбленного человека — внутренний стержень всего готического искусства.

Недаром готика так возлюбила сюжеты, связанные с мученичеством и мучительством: истязания Христа палачами, распятие, оплакивание, избиение младенцев. Эти жестокие сцены исполнены экспрессии скорби, иногда доходящей до экзальтации.

Художники не щадят душевного покоя зрителей, не останавливаясь перед самым обнаженным, подчеркнутым изображением страдания. Характерный тип распятого Христа: голова в терновом венке беспомощно свесилась на грудь, ребра грудной клетки выпирают наружу, кровь льется по изможденному телу. Эта израненная фигура на кресте воспроизводится готическими художниками в тысячах вариаций повсюду, вплоть до мелких костяных и металлических изделий.

До готики искусство знало Христа — доброго пастыря, Христа во славе, Христа — грозного судью. Готическое искусство трактует Христа как сына человеческого, претерпевшего великие страдания. Нищий странник, экстатический проповедник, обличающий грешников и плачущий над страданиями человечества — таков готический Христос.

Это особенно очевидно в народных, «низовых» течениях средневекового искусства. Там сложился особый иконографический тип «Христа скорбящего». Он не на кресте и не во славе — он сидит, подперев голову рукой и опершись на колено, с выражением скорби и глубокого раздумья.

В таком искусстве красоте физической, как ее понимали и выражали в античности, не могло придаваться большое значение. Готике чужда влюбленность в красоту нормальных, соразмерных форм, гармоничных пропорций, которые так характерны для античного искусства. Готика предпочитала выражение вдохновенного экстаза в некрасивом, истощенном теле.

Такое предельное напряжение душевной жизни, какое встречается в готических фигурах и лицах, не могло быть воплощено в границах классического вкуса. Смятенный и возмущенный дух беспощаден к своему телу.

Готические художники знали не только пафос страданий. Они умели передавать чувство сострадания, душевной близости, родства. Они находили язык для этих целомудренных чувств, которые не выставляются напоказ, а выражаются сдержанно — в бережных прикосновениях рук, в наклонах голов, во взглядах.

Высшие достижения готической скульптуры связаны со строительством Шартрского, Реймского и Амьенского соборов, насчитывающих до двух тысяч скульптурных произведений, которые отличаются высоким эстетическим пафосом. Здесь вырабатывались классические приемы скульптурного декора и разрабатывался синтез всех искусств под эгидой архитектуры. Часто собственно архитектурные детали сами превращались в изображения.

Шартрские мастера создали ряд превосходных по яркой индивидуальной характерности и одухотворенности образов, например, мудрых «ветхозаветных» царей западного портала — с печатью надменности и замкнутости в лице или в состоянии внутреннего напряжения.

Зрелым мастерством отличается статуя святого Феодора с южного портала — в нем воплощен идеальный чистый образ христианского рыцаря с доверчивым открытым лицом юноши, сосредоточенного, немного грустного и вместе с тем непоколебимо мужественного. Меняя точку зрения, зритель обнаруживает различные аспекты характера воина.

Исключительна по сложности и многогранности внутреннего мира портретная голова Ренье де Мусона.

В статуях святых — Мартина, Григория и Иеронима южного портала Шартрского собора сделан решительный шаг в совершенствовании построения человеческой фигуры. Мастер оживил фигуры святых едва заметным движением — легким поворотом голов, сдержанным жестом. Каждый образ — определенный характер с соответствующим состоянием: Мартин — — гневен и властен, Григорий — сердечен, Иероним — вдумчив. Вместе с тем все три фигуры объединены ощущением нравственной силы и душевного благородства.

В связи с возросшим культом Марии ей посвящается большинство тимпанов, увеличивается количество ее изображений с младенцем Христом.

Среди реймских статуй особой силой пластического выражения отмечена скульптурная труппа «Посещение Марией Елизаветы» на центральных вратах западного портала. Скульптуры отличаются мягкой обработкой поверхности камня, необычайно гармоничной ритмикой одеяний и основных композиционных линий.

Традиционная готическая «беседа святых» трактуется как лирическая, проникнутая высокой духовностью тема. Очень жизненный, наделенный сложной гаммой душевных переживаний образ Марии из этой группы по мнению многих исследователей стилистически близок к древнегреческим Парфенона.

Однако уже в соседней с этой группой композицией «Принесение во храм» в фигурах Иосифа и Анны проявляются нарядность и известная манерность.

Утонченность и рафинированность, созвучные рыцарской куртуазной культуре XIV века, находят отражение в статуях разумных и неразумных дев на западном фасаде собора Нотр-Дам в Париже. В искусстве поздней готики стремление к манерной миловидности вытесняет подлинную одухотворенность образа.

В большинстве готических соборов скульптурное убранство преобладало над живописью, если не считать Витражи, игравшие значительную роль в светоцветовом решении интерьера.

По своему эмоциональному воздействию сюжет витража, переданный рисунком, стоял на последнем месте. Первое место принадлежало цвету и вместе с ним свету.

По мере утверждения каркасной системы, стена становилась все более ажурной. В храме оставалось мало места для настенной росписи. Ее заменил витраж. Огромные оконные проемы собора сверху донизу заполнялись оправленными в свинец цветными или раскрашенными окнами.

Витраж не просто заменил фреску. Он открыл новые возможности для цветовых эффектов, в которых средневековые живописцы видели конечную цель своего искусства. Игра света и цвета, то торжественная, сверкающая, то приглушенная в час заката, рождала под головокружительными готическими сводами волнующе сказочное настроение, увлекавшее молящихся от земного, конкретного, к небесному, неосязаемому, но лучистому.

Свет, льющийся с неба через цветные стекла витража, означал идущий от бога свет, наделенный всеми чарами цвета. В период своего расцвета, приходящегося на XIII век, витражная живопись, монументальная по своей сути, не стремится передать пространственную глубину, которая в ней не более, чем фор. Четкие контуры изображения прежде всего лишь отделяют один цвет от другого. Рисунок выполнял только подсобную функцию.

Позднее подражание картине, смешение тонов, поиски светотени вместе с перерождением самой готики привели и к перерождению витражного искусства.

Из дошедших до нас витражных ансамблей один из самых замечательных в Сен Шапель в Париже, включающий 146 окон с 1359 различными сюжетами, тематика и стиль которых близки миниатюрам того времени, но витражи более лаконичны по художественным средствам.

Высочайшим живописным произведением, созданным в Западной Европе до Джотто, считается витраж Шартрского собора «Богоматерь с младенцем». По звучности и насыщенности цветовой гаммы этот витраж — великое произведение живописи, в котором цвет явился решающим средством художественного выражения.

Высокого расцвета достигло в XIV веке искусство миниатюры, искусство средневековой книги. Их развитие было вызвано усилением светских тенденций в культуре. Различен характер украшаемых рукописей: это небольшого размера псалтыри и часословы для домашнего употребления, рыцарские романы, басни, переводы античных авторов.

Все большее место в художественном творчестве занимает любовная тематика. Переплетение культа девы Марии и культа «Прекрасной дамы», рыцарские романы и воспевания любви как тонкой «куртуазной» игры служили изящным украшением придворной жизни.

Многочисленные мастерские, главным образом парижские, обслуживают преимущественно светских лиц. В «Псалтыри Людовика Святого» архитектурные мотивы и пестрый клетчатый фон играют значительную роль в декоративном оформлении листа. Фигуры приобретают большую живость, их пропорции готически удлиненны, умело и правдиво запечатлены сложные ситуации.

В XIV — XV веках значительно расширяется тематика, иллюстрации дополняют и комментируют текст. Появляется динамичный стилизованный орнамент, сливающийся в одно целое со шрифтом, инициалами и страничными иллюстрациями.

Эти черты типичны для «Бельвильского бревиария» Жана Пюселя. Во второй половине XIV века в связи с возросшим интересом к историографии создаются «Большие французские хроники» с иллюстрациями. Их авторы стремились точнее и полнее отразить описываемые события, сохраняя в целом художественные приемы миниатюры — орнаментальный фон, обилие золота, плоскостность.

В миниатюрах «Псалтыри герцога Беррийского» заметны попытки придать фигурам объем. Это связано со знакомством французских мастеров с достижениями итальянских художников.

В миниатюрах «Часослова маршала Бусико» исчезают орнаментальные фоны. Изображения интерьеров построены по правилам линейной перспективы. Миниатюры выглядят как крошечные станковые картины.

Под сильным влиянием итальянских и нидерландских мастеров во Франции создаются первые станковые картины. Известный мастер миниатюры Жан Фуке, проиллюстрировавший многие рукописные книги, в том числе сочинения Боккаччо, прославился портретами короля Карла VII и придворных, а также диптихом Этьена Шевалье с изображением мадонны.

Этот диптих наглядно свидетельствует о том, насколько глубоко светский дух проник в религиозную живопись. На одной створке Этьен Шевалье, заказчик, изображен рядом и в одном масштабе со своим покровителем — святым Стефаном, обнимающим его за плечи. На другой створке в виде мадонны предстает фаворитка Карла VII Агнесса Сорель.

В том, как пикантно обнажена у нее одна грудь, а другая обрисовывается под узким корсажем, есть уже привкус того изящного, холодноватого эротизма, который звучит в стихах Ронсара и который гораздо позже воцарился во французской живописи.

В XIII — XIV веках рост городов приводит к дальнейшему развитию городского ремесла. Заказчиками предметов декоративно-прикладного искусства становятся знать и богатые горожане.

Появляются многочисленные костяные складни и фигурки мадонн для домашних часовен. В статуэтках мадонн мастер стремится воплотить не столько идею божественного величия, сколько представление о прекрасной даме, изящной и грациозной, с кокетливой улыбкой.

Произведения золотых и серебряных дел мастеров очень индивидуальны, хотя внешне подчиняются тем же стилистическим принципам, что и резьба по кости: композиции заключаются в готическую архитектурную рамку, фигурки изящно изгибаются, а преобладающими сюжетами остаются «страсти христовы» и мадонна с младенцем.

Позднеготическое ювелирное ремесло достигает наивысшего расцвета в Бургундии. Появляется прозрачная эмаль на серебре, серебряные и позолоченные круглые статуэтки.

Франция наряду с Фландрией была крупным центром производства шпалер. Наиболее крупной была мастерская в Париже, где была исполнена серия шпалер «Анжерского Апокалипсиса». Первоначально она состояла из 7 ковров и включала более ста сюжетов. Яркие краски, богатство фантазии, легкий юмор в изображении страшных чудовищ говорят о народных истоках этих шпалер.

В XV веке ведущая роль в ковроткачестве переходит к мастерским Арраса и городов Турени. Композиции заметно усложняются, сцены населяются различными персонажами, часты куртуазные и пасторальные темы. Даже религиозные сцены проникаются духом придворно-рыцарской культуры. Примером может служить серия шпалер с житием святого Пьята и Элевтера из собора в Турине.

-=ГЛАВА 3=-

АНГЛИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

ИЗМЕНЕНИЯ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

В Англии этого времени развивались товарно-денежные отношения и шел процесс постепенного складывания единого внутреннего рынка. Это создавало условия для формирования нации.

В экономике происходили крупные перемены. Развитие промышленности, а также рост населения городов повысили спрос на продукцию сельского хозяйства — сырье и продукты питания — и требовали оживления обмена между городом и деревней.

Прежняя система феодального хозяйства, основанная на малопроизводительном подневольном труде крепостных, тормозила дальнейший рост производительных сил.

Крестьяне тесно были связаны с рынком. Являясь основными товаропроизводителями в сельском хозяйстве, они уже в XII — XIII веках были переведены на денежную ренту.

Некоторые феодалы пытались повышать производительность барского хозяйства путем усиления барщины, что не давало нужного результата, а только вызывало недовольство крестьян. По этой причине в XIV веке барщинная система пришла в полный упадок. Землевладельцы отказывались от барщины и переводили крестьян на денежный оброк.

Однако замена барщины денежными платежами еще не означала облегчения крестьянских повинностей. Хозяева нуждались в деньгах и для удовлетворения своих потребностей увеличивали денежные поборы. И все-таки денежная рента давала крестьянам большую свободу от надзора поместной администрации. Вместе с тем денежная рента вела к личному освобождению крестьянства от крепостной зависимости, к его выкупу.

Крепостное право в Англии начало клониться к упадку с XIV века.

Наживаясь на торговле сельскохозяйственными продуктами, некоторые крестьяне обогащались. Так возникла зажиточная верхушка в среде крестьянства.

Но какая-то часть крестьянства беднела в этих условиях, запутывалась в долгах и разорялась, увеличивая ряды малоземельных и безземельных бедняков, которым приходилось наниматься в батраки, чтобы заработать на жизнь.

Упадок барщинной системы принудил крупных землевладельцев совсем ликвидировать барскую запашку и сдавать землю за денежную плату. Брали землю по таким условиям в основном зажиточные крестьяне.

Более мелкие землевладельцы (рыцари) сохраняли барскую запашку и вели на ней хозяйство руками наемных работников из малоземельных и безземельных крестьян.

Страшная чума 1348—1349 годов (так называемая "Черная смерть") произвела большие опустошения по всей Европе, в том числе и в Англии. Это вызвало в стране нехватку рабочих рук и вздорожание продуктов питания. Несколько повысилась заработная плата в городе и деревне.

В интересах нанимателей король и парламент провели ряд законодательных мер, которые оказались невыгодными для сельских батраков, слуг, подмастерьев и всех лиц, получавших заработную плату.

Например, изданный королем Эдуардом III ордонанс предписывал всем взрослым людям обоего пола в возрасте от двенадцати до шестидесяти лет, не имеющим собственной земли и других средств к жизни, наниматься на работу за ту плату, которая была обычна до эпидемиичумы. За уход от нанимателя до истечения срока или за отказ от найма на таких условиях грозила тюрьма. Наниматели и рабочие, которые уплатили или получили более высокую плату, наказывались штрафом.

Затем последовал ряд статутов. Ордонансом назывался королевский указ, статутом — закон, утвержденный королем по предложению парламента. Эти появившиеся статуты подтверждали предыдущие постановления и усиливали наказания за их нарушения.

«Статут о рабочих», который появился в 1351 году, предписывал забивать в колодки и сажать в тюрьму тех, кто нарушил правила найма. При этом наниматели продолжали наказываться только штрафом. Согласно статуту 1361 года рабочие за уход от нанимателя объявлялись уже вне закона и клеймились раскаленным железом.

Палата общин представляла рыцарство и городскую верхушку. Эти слои населения были более всего заинтересованы в дешевой рабочей силе. Поэтому палата общин засыпала короля и палату лордов петициями с требованиями принятия новых, более суровых и действенных мер против рабочих.

Со стороны наемных людей «рабочее законодательство» вызвало активный отпор. Вопреки запрещениям статутов батраки создавали союзы, которые вели борьбу за повышение заработной платы. Нередко случались нападения на судей по делам о рабочих и освобождения арестованных.

Многие мелкие ремесленники в городах и сельских местностях становились зависимыми от купцов-скупщиков. Внутригородское управление в это время было сосредоточено в руках богатых купцов и цеховой верхушки, которые и представляли города в парламенте. Городская верхушка преследовала свои интересы, перекладывая главную тяжесть налогов на рабочих. Это вызывало ожесточенные противоречия между цеховыми мастерами и подмастерьями. Подмастерья организовывали союзы для защиты своих интересов.

Всякое неповиновение и сопротивление вызывало усиление репрессий со стороны государства. Нечистоплотность королевских судей и чиновников, мошеннические проделки откупщиков налогов, недобросовестность налоговых сборщиков вызывали у народа все большую ненависть к органам государственной власти.

ВЫСТУПЛЕНИЕ ВИКЛЕФА ПРОТИВ ЦЕРКВИ

Происходящие перемены в Англии отразились и в области идеологии. Это прежде всего выразилось в том, что различные общественные группы и политические силы выступили с требованиями реформы католической церкви. Горожане враждебно смотрели на богатую церковь. Они требовали удешевить ее, упростить обрядность. Были требования и лишить церковь земельных владений, а также освободить ее от подчинения папе, чтобы прекратить вмешательство пап в церковные дела Англии.

Выразителем этих реформаторских идей был профессор Оксфордского университета Джон Виклеф (1320—1384).

Виклеф заявил, что государство не зависит от церкви. Дело должно обстоять иначе — церковь обязана подчиняться в гражданских делах светской власти. Виклеф требовал коренной реформы церкви. Он даже подвергал критике основные догматы католицизма. Виклеф отвергал учение католической церкви об особой благодати, которой якобы обладает духовенство и которая дает ему силу отпускать грехи и спасать человеческие души. Он отвергал индульгенции, тайную исповедь и почитание святых.

Виклеф провозгласил священное писание единственным источником вероучения. Он хотел сделать его общедоступным. Для этого он принял участие в переводе Библии с латинского языка на английский.

В течение двух последующих столетий учение Виклефа оказывало заметное влияние на учения всех реформаторов церкви.

Виклеф защищал право короля на секуляризацию церковных земель. Подобные идеи пользовались поддержкой королевского правительства и некоторых крупных феодалов во главе с Джоном Ланкастером — сыном короля.

Королевская власть в Англии тяготилась своей зависимостью от папства. Папы вели враждебную политику, поддерживая в Столетней войне Францию. Поэтому Эдуард III издал закон, который запрещал переносить в папскую курию дела, разбирающиеся в церковных судах. Это нанесло большой урон папской казне. Еще со времени Иоанна Безземельного Англия платила дань папе в тысячу марок серебром. Король Эдуард отказался далее платить эту дань.

Несметно богатая церковь уклонялась от государственных налогов. Король и парламент стремились наложить руку на доходы и на земельные владения церкви, подчинив ее королевской власти.

Придворная знать, некоторые крупные землевладельцы и значительная часть рыцарства рассчитывали в свою очередь увеличить собственные владения за счет конфискованных церковных земель.

Недовольство католической церковью росло и среди простого народа, прежде всего среди крестьянства. Церковь до последнего держалась за сохранение крепостного права и барщины.

Широкое народное движение против католической церкви нашло поддержку и среди низшего духовенства, многие представители которого влачили полунищее существование. Они тоже ненавидели богатую церковь и понимали народные нужды.

Появились народные проповедники. Их называли лоллардами, то есть бедными священниками. Одетые в грубые шерстяные рясы, они ходили по всей Англии и в своих проповедях резко выступали против богатой и властной церкви.

Среди этих проповедников было много учеников Виклефа и последователей его учения. Но они шли дальше своего учителя, потому что были ближе к народу и отражали его стремления.

В этих проповедях очень ясно звучали социальные мотивы.

Не только против представителей церкви выступали они, но обличали королевских чиновников в их злоупотреблениях и критиковали саму несправедливость строя, при котором одни должны весь свой век трудиться на других.

Если учение Виклефа не выходило за пределы требований церковной реформы в рамках существующей системы, то лолларды открыто выступали против государственного устройства и стремились уничтожить существующий строй.

Виклеф резко отмежевался от таких своих последователей. Он был представителем умеренной бюргерской ереси.

Своим талантом и силой убеждения среди народных проповедников особенно выделялся Джон Болл. Слушать его собирались огромные толпы народа. Он говорил, что Бог сотворил людей равными, и заявлял: "Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто тогда был дворянином?" Проповеди Джона Болла и лоллардов выражали интересы городской и крестьянской бедноты.

ВОССТАНИЕ КРЕСТЬЯН В 1381 ГОДУ

Все чаще стали возникать открытые выступления крестьян против существующих порядков в Англии. Многие крестьяне бежали в леса и составляли вооруженные отряды. Они становились грозой для феодалов, богатых купцов и королевских чиновников.

В поданной в парламент петиции дворяне жаловались на то, что почти в каждом поместье вилланы ведут борьбу с сеньорами, сплотившись в союзы, скрепленные присягой о взаимной помощи. Вилланские союзы распространялись по всей стране. Призывали к сопротивлению помещикам и королевским чиновникам рукописные агитационные листовки, которые пересылались из деревни в деревню. Особым успехом среди крестьян пользовались рифмованные листовки Джона Болла.

При Ричарде II (1377—1399) возобновилась война с Францией. Это привело к новым налоговым требованиям, которые вызвали сильнейшее возмущение. К тому же парламент ввел единовременный поголовный налог, который через два года был взыскан снова. Через год после этого новый поголовный налог увеличил обложение еще втрое.

Эти налоги и злоупотребления при их взимании послужили непосредственным поводом к восстанию, которое вспыхнуло весной 1381 года в Юго-Восточной Англии. Во многих местах образовались крестьянские отряды. Они громили усадьбы и монастыри, уводили скот, уносили имущество и жгли документы, где были записаны крестьянские повинности. В ряде графств крестьян поддержала городская беднота.

Одним из видных участников этого восстания был Джон Болл. Он был непримирим в своих призывах к истреблению всех сеньоров и их пособников — королевских судей. Дело пойдет хорошо только тогда, говорил он, когда все имущество станет общим, когда не будет ни вилланов, ни дворян и все будут равны.

Деревенский ремесленник из Кента стал вождем восстания. Его звали — Уот Тайлер. По его имени обычно и называют восстание 1381 года. Этот кровельщик был хорошим организатором и пользовался огромным авторитетом среди народа.

Крестьяне Эссекса и Кента двумя отрядами подступили к Лондону. Мэр приказал запереть ворота, но городская беднота помешала этому. С помощью присоединившихся городских ремесленников, подмастерьев и бедноты крестьяне вступили в столицу. Они стали жечь и разрушать дома ненавистных королевских советников и богатых иноземных купцов. Восставшие предавали смерти королевских судей, разбивали тюрьмы и выпускали заключенных на свободу.

Крестьяне потребовали, чтобы король Ричард II явился к ним для переговоров. И король был вынужден согласиться на это требование. Свидание состоялось в Майл-Энде — предместье Лондона.

Король получил от крестьян так называемую «Майл-Эндскую программу». Она требовала отмены крепостного права, ликвидации барщины и замены всех крестьянских повинностей невысокими денежными платежами, введения свободной торговли во всех городах и местечках Англии, а также амнистии для восставших.

Королю пришлось согласиться с требованиями. Он согласился со всей крестьянской программой и приказал выдать подтверждавшие это грамоты.

Королевскому слову крестьяне в основной своей массе поверили, покинули Лондон и отправились по домам. Но многие из крестьян, особенно малоимущие, не были удовлетворены этими уступками. Им нужна была земля и отмена жестоких законов против рабочих. Эти люди вместе с Уотом Тайлером и Джоном Боллом остались в Лондоне.

Король Англии получил новое требование устроить свидание. И на этот раз Ричард II согласился встретиться с крестьянами. Свидание состоялось на Смитфилдском поле близ городской стены.

«Смитфилдская программа» шла значительно дальше «Майл-Эвдской». Крестьяне требовали не только отмены крепостного права, но и конфискации земель у епископов, монастырей и священников и раздела этих земель между крестьянами. Они требовали отмены всех привилегий сеньоров, уравнения сословий и возвращения крестьянам захваченных сеньорами общинных угодий.

Таковы были требования крестьянской бедноты.

Но уже оправились от первого испуга лондонские богачи и успели приготовиться к сопротивлению. Во время переговоров в Смитфилде Уот Тайлер был предательски убит мэром Лондона. На помощь королю прискакал хорошо вооруженный отряд из рыцарей и богатых горожан. Крестьян, оставшихся без вождя, уговорили разойтись по домам, надавав всяческих обещаний. Крестьяне дали себя обмануть и покинули Лондон.

Тут же от имени короля по графствам был разослан приказ всем рыцарям собраться в Лондон.

Организовав отряды, рыцари направились вслед за крестьянами. Те уже частью разошлись по домам, то есть растеряли былую организованность. Рыцари обрушились на крестьян и многих уничтожили. Затем во все районы восстания были посланы королевские судьи. И те произвели там жестокую расправу — замучили и повесили множество крестьян. В Лондоне на рыночной площади положили бревно, на котором рубили головы городским беднякам, принимавшим участие в восстании.

Жестокая участь постигла Джона Болла и других вождей народа.

Отныне крестьяне по приказу короля должны были беспрекословно слушаться своих сеньоров и выполнять все те повинности, что они несли до восстания.

Парламент одобрил действия короля. Особенно усердствовали члены нижней палаты. Они заявили, что готовы скорее умереть в один день, чем согласиться на освобождение вилланов.

Однако казни все-таки пришлось прекратить. Опасались того, что это вызовет новое восстание.

Свирепая расправа и на самом деле не дала больших результатов. Крестьянские волнения продолжались в разных частях страны. Вилланы упорно отказывались отбывать барщину и платить повышенную ренту. Государству пришлось все-таки пойти на уступки и осуществить на практике ряд крестьянских требований.

Важную роль восстание Уота Тайлера сыграло в уничтожении крепостного права в Англии. В течение XVвека почти все крестьяне были переведены на денежные платежи. Большинство крестьян выкупилось на волю.

Сеньор по-прежнему являлся собственником земли, а крестьяне оставались держателями и несли повинности в его пользу. Но в большинстве своем крестьяне были уже лично свободными людьми. Их повинности теперь не были столь тяжелы, как прежде. В руки крестьян на условиях аренды попали обширные господские земли. С падением барщинного хозяйства крестьяне стали главными производителями товаров для внутреннего и внешнего рынка.

Разбогатевшие крестьяне были главными арендаторами господских земель. Наиболее преуспевшие из них сами становились дворянами. Появилось так называемое новое дворянство. Оно было близко по своим интересам к купечеству и вообще к богатым горожанам.

Произошли перемены и в организации ремесленного производства, особенно в области сукноделия, которое стало в XV веке ведущей отраслью английской текстильной промышленности. Если прежде в основном вывозилась шерсть, то с середины XIV века все большую роль в вывозе начало играть сукно.

Старые города с их цеховой системой стесняли развитие крупного производства. Поэтому началось перемещение преуспевающих отраслей промышленности, и прежде всего сукноделия, в деревенские округа.

В деревне предприниматель был ближе к источникам сырья и не чувствовал стеснения цеховыми предписаниями.

В крестьянских домах появились ткацкие станки. Женщины начали заниматься чесанием и прядением шерсти. Производили сукна и мелкие самостоятельные кустари, покупавшие шерсть небольшими партиями и продававшие свои изделия на местных рынках, и более крупные предприниматели, главным образом из купцов.

Отчасти сукна скупались в самой Англии иностранными купцами — фламандцами, итальянцами и ганзейцами. Но в заморской торговле все более деятельное участие начинали принимать английские купцы.

Многие крупные сеньоры не сумели приспособиться к новым отношениям, к новым формам промышленного производства и перестроить свое хозяйство. Они искали источников наживы в войнах, в разбое. Крупные феодалы нападали на поместья соседей, захватывали у них земли и ценное имущество, разбойничали на больших дорогах и даже вступали в сражения с правительственными войсками.

При короле Генрихе V с новой силой возобновилась война с Францией. Англичане терпели неудачу за неудачей и постепенно потеряли почти все свои территориальные завоевания во Франции, кроме порта Кале.

В 1450 году юг Англии охватило новое восстание. Центром его явилось графство Кент.

Во главе восстания стоял Джек Кэд, бывший опытным солдатом. Собрав армию в двадцать тысяч человек, он двинулся на Лондон. Под давлением городской бедноты лондонские власти впустили в город восставших. Начались казни некоторых королевских советников, что удалось захватить в столице. Но уступки лондонской городской верхушки длились недолго. Городские богатеи во главе с мэром взялись за оружие и с помощью гарнизона вытеснили восставших из города. Дворяне и зажиточные крестьяне стали покидать ряды восставших. Кэд отступил от Лондона и попытался пополнить свою армию новыми силами, но правительству удалось этому воспрепятствовать.

Кэд был схвачен и убит.

Правительство устроило над восставшими страшную расправу, оставшуюся в народной памяти под наименованием «жатвы голов».

ВОЙНА АЛОЙ И БЕЛОЙ РОЗЫ

Богатых горожан и новое дворянство восстание Кэда заставило возложить все свои надежды на сильную королевскую власть, которая противостояла бы с одной стороны народной стихии, а с другой сдерживала бы своеволие сеньоров.

В противовес династии Ланкастеров они стали поддерживать герцогов Йоркских. Это были родственники королевского дома, крупнейшие землевладельцы Англии. Они заявили о своих правах на престол.

Возникли две враждующие группы, которые стали готовиться к открытой борьбе. Между сторонниками Йорков и сторонниками правящей династии Ланкастеров в 1455 году произошло первое вооруженное столкновение.

Это положило начало междоусобной войне, которая длилась с перерывами с 1455 по 1485 год. Она получила название — «Война Алой и Белой розы». В гербе Ланкастеров была алая роза, а в гербе Йорков — белая.

За Ланкастеров стояло большинство крупных феодалов. Особенно поддерживали их привыкшие к политической самостоятельности феодалы севера. Они обладали большими вооруженными силами.

За Йорков стояла часть крупных феодалов более развитых экономически южных и восточных районов страны, а также значительная часть нового дворянства и богатых горожан.

Для группировок той и другой стороны эта война была еще и предлогом для грабежа, разбоя и усиления своей политической независимости.

Окончание Столетней войны увеличило военные силы отдельных сеньоров, которые свои отряды пополняли оставшимися без дела наемниками.

Война Алой и Белой розы была временем наибольшего разгула и беззакония английской аристократии.

Между обеими партиями произошел ряд кровавых столкновений. Эдуард Йоркский занял Лондон. Он был провозглашен королем под именем Эдуарда IV (1461—1483).

Новый король Англии жестоко расправился с противниками. Но он не доверял и своим сторонникам, а поэтому приближал к себе представителей рыцарства, раздавая им титулы и владения.

После смерти Эдуарда IV престол перешел к его сыну, малолетнему Эдуарду V. Но тот был свергнут своим дядей Ричардом, а потом по его приказанию задушен в тюрьме.

Бароны выдвинули своего кандидата на престол. Это был дальний родственник ланкастерского дома Генрих Тюдор.

В 1485 году произошло большое сражение при Босворте между войсками Ричарда III и Генриха Тюдора. Оно окончилось полным поражением Ричарда III и его гибелью.

Генрих Тюдор был провозглашен королем Англии. Он стал основателем новой династии Тюдоров, вел непрерывную борьбу с самостоятельностью баронов и всячески укреплял королевскую власть.

Проведение этой политики для него облегчалось тем, что война Алой и Белой розы привела к гибели значительной части старой английской знати. Одновременно росло землевладение и социальное значение нового дворянства, которое было сильно заинтересовано в усилении королевской власти.

С прекращением после 1485 года кровавых междоусобиц, раздиравших Англию, возникла устойчивая общность территории.

КУЛЬТУРА АНГЛИИ XIV — XV ВЕКОВ

На развитие английской архитектуры в XIV веке значительное влияние оказывали традиции романского стиля. Развитие романской архитектуры в Англии приходится на XI — XII века и связано с вторжением в Англию в 1066 году норманнов, положивших начало централизованному феодальному государству.

Вильгельм Завоеватель начал обширное строительство замков и крупных церквей. Основной целью этого строительства было утверждение норманнской власти в покоренной стране.

Города в земледельческой Англии в XII веке были развиты слабее, чем на континенте. Как правило, они вырастали на месте бывших римских поселений. В основу планировки этих городов легла регулярная сетка римских лагерей, небольшая территория которых со временем окружалась беспорядочной и скученной средневековой застройкой.

От римлян была унаследована схема пересекающихся под прямым углом осевых артерий, но, в отличие от городов на континенте, центры не акцентировались. Ратуши были исключением, а соборы нередко располагались в стороне от центра.

Фортификационная архитектура развивалась медленно, так как страна находилась в условиях политической централизации и была защищена морем.

В конце XII века сложилась устойчивая композиция раннеанглийского усадебного дома — деревянного, реже каменного, со складом внизу и жильем на втором этаже.

Новая династия Плантагенетов, связанная с Францией и покровительствовавшая больше городам, чем монастырям, способствовала утверждению нового стиля — готики. Однако еще очень стойкими были романские традиции.

Построенный французским мастерам хор собора в Кентербери не вызвал подражаний со стороны местных мастеров. Даже в конце XII века еще строились романские соборы, притом с деревянным перекрытием, как в Питерборо.

К тому же потребность в новых соборах была невелика, поскольку прежние были достаточно крупными. В результате готические одежды часто лишь покрывали романское ядро.

С начала XIII века бурно развивались овцеводство, торговля и ремесла, города восточного побережья богатели на вывозе шерсти, росло влияние торгово-промышленного сословия. Строительная инициатива перешла от монастырей в руки горожан.

Города соревновались, перестраивая громады романских храмов в импозантные, подобные дворцам, готические соборы. В этих соборах сосредоточилась не только религиозная, но и вся общественная жизнь города.

Расцвело ремесленное мастерство. В XIII веке широко внедрялся в строительство местный пербекский мрамор, легко поддающийся резцу. Его добывали на полуострове Пербек в Дорсетшире. Скульптура и пышный растительный орнамент дополняли готические формы.

Английский готический стиль примечателен не столько своими конструктивными, сколько декоративными особенностями. Он сохранил от романского стиля простоту объемно-пространственных решений, вытянутость и приземистость основных масс, господство прямых линий, отчетливый ритм горизонтальных и вертикальных членений, могучие прямоугольные башни и прямоугольное завершение хора.

Стена с контрфорсами осталась основой конструкции, потребность в акбутанах возникала редко, поскольку высота сводов была сравнительно небольшой.

План, легко воспринимающийся по внешнему объему, имел прежнюю форму латинского креста.

Не порывая с плоскостной трактовкой стены, строители одевали ее ритмически богатым, разнообразным декором, как бы живущим самостоятельной жизнью.

Лучшие западные фасады английской готики, такие как у собора в Йорке или фасад собора в Линкольне,— своеобразные декоративные экраны, не отражающие внутренней структуры здания. Они вытянуты в ширину больше, чем на континенте, подчас шире самого здания и затянуты прихотливой сеткой пластического декора.

Орнаментальная фантазия английских мастеров проявилась и в сложном, иногда чисто декоративном, переплетении нервюр. Поэтому закономерна периодизация английской готики по эволюции декоративных элементов: форма окон, рисунок оконных переплетов.

Принято выделять три основных стилистических периода в развитии английской готической архитектуры: «раннеанглийская» — период от последней четверти XII века до второй половины XIII века, «украшенная» — период до второй половины XIV века, «перпендикулярная» — до середины XVI века.

В первый период господствуют ланцетовидные очертания арок и проемов. Постепенно усложняются нервюрные своды, а также формы опор, как, например, в хоре собора в Линкольне, где столб окружают четыре свободных ствола. Скульптура вытесняет геометрический орнамент. Лучшим образцом этого периода считается собор в Солсбери.

Для второго периода характерно исчезновение заостренности форм. Окна становятся больше и шире, подчас заполняя собой фасад. В усложненных переплетах преобладает геометрический рисунок, вместе с тем появляется пристрастие к изогнутым линиям, криволинейному «пламенеющему» декору, проникшему во второй половине XIV века во Францию.

Воздвигаются более стройные, устремленные ввысь башни, опоры обрастают пучками мраморных стволов. Яркий декоративный эффект создает сочетание арок с опрокинутыми «контрарками» в средокрестии собора в Уэльсе. В декоре роскошный растительный орнамент приближается к местной природе.

Лучшие образцы этого периода собор в Эксеторе, западный фасад собора в Йорке, зал капитула при Вестминстерском аббатстве в Лондоне, «капелла богоматери» в Или.

Эпидемия чумы — «черная смерть» 1348—49 годов — истребила большинство искусных городских мастеров. Это ускорило конец «украшенной» готики — золотого века для мастеров художественной обработки камня.

Городских мастеров сменили сельские каменщики. Следствием явилось упрощение основных очертаний построек и оживление народных традиций в зодчестве: передача в камне деревянных конструкций каркаса и панели, замысловатый резной декор.

Эти изменения отвечали новым общественным условиям. Формирование централизованного абсолютистского государства и консолидация нации побуждали к выработке национального стиля.

В архитектуре усиливались светские тенденции. Церковное строительство быстро теряло свою ведущую роль. Изменения, происходящие в общественной жизни, требовали новых архитектурных типов и пространственных решений.

В церковном зодчестве «перпендикулярный стиль» характерен главным образом для небольших сооружений — капелл, гробниц, балдахинов.

Зато он расцвел в университетских зданиях Оксфорда и Кембриджа, где «перпендикулярные» формы удержались до конца XVII века.

Торгово-промышленные корпорации пристраивали к церквам роскошные цеховые капеллы, возводили богато отделанные гильдейские дома и «банкетные залы». Характерны для этого периода полные света зальные помещения с большими окнами. Свободному ощущению пространства способствовали частичная замена массивных опор консолями и рождение упрощенной «арки Тюдоров».

Особенно показателен декор из бесконечного ряда бегущих ввысь «перпендикуляров» и сложнейшего ювелирного плетения нервюр веерообразных, сетчатых, сотовых, звездчатых и иных сводов. Теряя конструктивную ясность, своды нередко превращались в декоративные потолки, вырезанные из дерева или напоминающие деревянные конструкции.

Первое выражение «перпендикулярного стиля» — перестроенный хор собора в Глостере, высокий зал с огромными окнами, своеобразный каменный фонарь.

Затем последовали постройки собора в Кентербери, хора в Йорке, сводов собора в Оксфорде, сооружение великолепных капелл в Вестминстерском аббатстве, университетских и цеховых построек.

Фортификационная архитектура была мало оригинальна и, если не считать королевских замков, крупнейший из которых находился в Виндзоре, сводилась к укреплениям на шотландской границе и юго-восточном побережье. В условиях централизующего режима феодальные замки превращались в загородные резиденции Знати, а к концу XV века строительство замков прекратилось.

На смену мрачным замкам в поместьях сооружаются роскошные замки-дворцы: Саттон-Плейс, Хэмптон-Корт и другие. Главная часть этих замков-дворцов — холл, обширное входное помещение с внутренними лестницами и галереями.

С приходом к власти в 1485 году династии Тюдоров, оплотом которых являлось мелкопоместное дворянство, церковное строительство значительно сократилось, а позже, в 1534 году с Реформацией почти прекратилось.

Преобладающее значение получило жилищное строительство, в котором стали применяться новые материалы и технологии. Еще в XIII веке высокий холл слился с двухэтажным домом, где в нижнем этаже стали размещать прихожую — «парлор», а в верхнем — жилье.

Верхние помещения часто выходили в «длинную галерею», служившую для прогулок и обозрения окрестностей. Свободная и удобная композиция этих жилищ, хорошо сочетавшаяся с природным окружением, скоро вошла в традицию, а затем распространилась за пределы Англии.

Принцип расположения жилых помещений на двух этажах укоренился и в английских жилых городских домах. Основной конструкцией стал фахверк, издавна применявшийся на Юге и Юго-Западе.

Английское средневековое искусство недостаточно известно. Многие его памятники уничтожены в результате иконоборчества, связанного с церковными реформами Генриха VIII в XVI веке и победой пуритан в середине XVII века. Многое погибло от времени и неумелых реставраций, а сохранилось не всегда самое лучшее. Об искусстве Англии XIV — XV веков можно судить главным образом по миниатюре.

Одним из главных художественных центров было Уинчестерское аббатство. Уже в начале XII века английская миниатюра с ее энергичным ритмом криволинейного узора, богатой красочностью или легким, живым штрихом занимала первое место среди европейских школ.

В XIII — XIV веках английская книжная миниатюра становилась все более изысканной и утонченной по стилю, почти неотличимой от французской. К этому же времени относятся и дошедшие до нас стенные росписи, близкие к миниатюре того времени по иконографическим мотивам и по своему линейно-графическому стилю.

В XIII веке были исполнены циклы росписей в Вестминстере, соборах Сент-Олбанса и Уинчестера. Шедевр английской готической живописи — тондо в капелле епископского дворца в Чичестере, изображающее мадонну с младенцем. Оно отличается необыкновенной тонкостью контурного рисунка и нежной красочной гаммой, выдержанной в розовых, голубых и золотых тонах.

В XIV — XV веках английская монументальная живопись сохранила свою самобытность. В сельских церквах появились изображения Христа в виде простого пахаря, навеянные популярной тогда религиозной поэмой Ленгленда «Видение о Петре-пахаре» 1362 года.

В этот период складывается и станковая живопись. Декоративной красотой, редким мастерством исполнения, тонко подмеченными характерными деталями выделяется так называемый Уилтонский складень 1389 года, относимый к франко-английской школе.

На правой его створке изображена мадонна с младенцем, стоящая в окружении апостолов и ангелов, на левой — коленопреклоненный король Ричард XI среди святых.

Один из ранних образцов английской портретной живописи — большой портрет короля Ричарда XI в Вестминстерском аббатстве, написанный в 1390-х годах. Эта работа по своим размерам и индивидуальности образа не имеет аналогов в европейском искусстве того времени.

В XV веке в Англии начинает сказываться влияние нидерландской школы живописи — как в портрете, так и в монументальной живописи. Примером может служить цикл стенных росписей «Чудеса богоматери», выполненных в 1479—88 гг. Бейкером в капелле Итонского колледжа. Исторические события XV — XVI веков воспрепятствовали естественному развитию национального стиля Возрождения в английском изобразительном искусстве.

В средневековой Англии ювелирное дело и искусство резьбы были уже высоко развиты благодаря кельтским и англосаксонским традициям. Резьба по кости, резные каменные кресты и плиты, оклады книг, ювелирные изделия с чеканкой, перегородчатой эмалью, филигранью и инкрустацией показывают совершенство английских мастеров.

Европейскую славу завоевала английская вышивка, изысканная по расцветке и рисунку. Расцветает искусство изощренно-декоративной резьбы по слоновой кости.

«Украшенная готика» примечательна филигранной резной отделкой каменных капителей, порталов, аркад, тогда как «перпендикулярный стиль», культивировавший малые формы архитектуры, выдвинул виртуозных мастеров обработки дерева, достигавших ювелирной тонкости в резьбе перекрытий, алтарных преград, церковных скамей.

В готический период получило развитие ковроделие, яркого расцвета достигло известное еще с романского времени искусство витража.

Профессиональными носителями народной музыки в средневековой Англии были бродячие музыканты и певцы. Они играли на различных инструментах и исполняли эпические и героические сказания и народные песни военного, лирического, любовного, шуточного содержания.

Особым своеобразием отличалась шотландская, ирландская, валлейская народная музыка, что вызвало в более позднее время интерес к ней со стороны многих выдающихся музыкантов — Гайдна, Бетховена, Глинки.

В английском и особенно шотландском фольклоре следует выделить значение жанра баллады. У кельтских племен народные певцы назывались бардами. Не осталось без воздействия народной музыки рыцарское музыкально-поэтическое искусство английских трубадуров, расцвет которого приходится на XIII век. Известным трубадуром был король Ричард Львиное Сердце.

В XIV веке в городах возникают братства менестрелей. В области культовой музыки в Англии господствовал католический «григорианский» хорал. В культовое пение было введено параллельное движение двух голосов терциями — гиммель, а затем трех голосов терциями и секстами — фобурдон.

Еще в X веке в соборах и церквах Англии существовали большие органы, как, например, орган с 400 трубами в Винчестере. Одним из наиболее ранних образцов имитационной полифонии в области светской музыки является шестиголосный двойной канон, так называемый «Летний канон», приписываемый Джону Форнсету.

В конце XIV и в начале XV веков в Англии образовалась школа полифонистов, во главе которой находился выдающий композитор Данстейбл, автор большого количества духовных и светских произведений.

Вокальные эпизоды вводились в сценические представления. Музыка являлась существенным компонентом спектакля.

В XIV — XV веках получили развитие мистерии и моралите, сочетавшие церковные сюжеты с элементами народной сатиры и фарса. В представлениях мистерий участвовали ремесленные гильдии. Спектакли происходили на площадях и улицах, гдe сценическими подмостками служили специальные двухэтажные подвижные площадки-повозки — пэдженты.

К концу XV века обозначился переход от религиозных тем к светским. Ученые-гуманисты стали пользоваться формой моралите для пропаганды новых идей.

В период Возрождения в Англии получают распространение идеи гуманизма, начинает развиваться опытная наука. Одним из первых деятелей английского Возрождения был богослов Джон Колет, положивший начало свободному исследованию текста библии. В 1516 году появилось одно из ранних произведений утопического социализма «Утопия» Томаса Мора. Начинаются поиски новых земель. Так Джон Кабот открыл Лабрадор и Ньюфаундленд.

В XIV веке в Оксфордском университете сильно сказывается влияние восточной, в частности среднеазиатской — Ибн-Сина, и арабской — Ибн-Рошд, науки и философии, со свойственными им естествоведческими тенденциями. В этой обстановке складывается своеобразная философия Роджера Бэкона с ее ярко выраженным стремлением к опытному знанию и интересом к естествоведению и математике.

Новаторские тенденции выражал также номинализм Дунса Скота и, в особенности, Уильяма Оккама. Номиналисты утверждали, что идеи не имеют независимого существования, что это лишь «имена» для групп реально существующих отдельных вещей.

В XIII — XIV веке начался процесс образования английской нации, что повысило роль складывающегося английского языка. В этот период на английском языке появляются и светская поэзия — рифмованная хроника Лайамона «Бретт» с древнекельтскими сагами о короле Артуре, и рыцарские повести и романы, и фольклорные «споры», фаблио, а также произведения религиозной лирики «Моральная ода» и «Ормулум» монаха Орма.

Волна религиозных ересей и народных восстаний XIVвека нашла отражение в аллегорической поэме Ленгленда «Видение о Петре Пахаре». В 1390 году выходит в свет произведение «Исповедь влюбленного» Джона Гауэра — поэта рыцарства и старинных традиций. В 1381 в поэме на латинском языке «Глас взывающий» он с гневом обрушился на восстание Уота Тайлера.

Основоположник английской реформации Виклеф принял участие в переводе библии на английский язык. Но самое большое значение для развития национальной литературы и формирования литературного английского языка имел Джеффри Чосер — крупнейший писатель, начинающий раннее английское Возрождение. Свойственные Чосеру оптимизм и юмор, гуманизм и народность речи отражены во всех его произведениях, особенно в «Кентерберийских рассказах».

С конца XIV века войны и междоусобицы привели английскую литературу к упадку. На фоне многочисленных богословских сочинений, эпигонских рыцарских романов, прозы подражателей Чосера почти единственным замечательным памятником этого времени является народная поэзия, особенно баллады о Робин Гуде с их драматизмом и народным юмором.

К периоду XIV — XV веков относятся также зачатки драматической поэзии в виде религиозных пьес — мистерий и моралите и комических интерлюдий.

КУЛЬТУРА ШОТЛАНДИИ XIV — XV ВЕКОВ

В ходе многовековой — с XII по XVII века — борьбы за независимость своей страны сложилась шотландская народность с яркой самобытной культурой. Хотя с присоединением Шотландии к Англии различия в их культурном развитии стали стираться, шотландское искусство, особенно народное, сохранило целый ряд специфических особенностей.

В архитектуре Шотландии, в народном жилище, замковом и культовом строительстве, примечательно сочетание суровой простоты, компактности масс с живописной композицией архитектурных комплексов.

В изобразительном искусстве заметно тяготение к простой, несколько прямолинейной композиции, активной эмоциональной выразительности, к цельным, энергично выявленным человеческим характерам. Смелость декоративного ритма, жизнерадостные контрастные сочетания цветов отличают декоративное искусство Шотландии.

В XI веке возникло единое шотландское королевство, тесно связанное с Англией. Равнинная часть Шотландии находилась под сильным влиянием норманнской строительной культуры, но уже с XIII века в Шотландии распространилась готика. Церковь аббатства Холируд в Эдинбурге, построенная при участии французских и фламандских мастеров, имела готический свод. Однако в Шотландии предпочитали деревянные перекрытия над центральным нефом, как, например, в величественном соборе в Глазго.

Пышным геральдическим орнаментом украшен дубовый потолок гранитного собора в Абердине, имеющего две башни на западном фасаде и продиктованные материалом упрощенные формы. Крупнейшим из готических культовых зданий Шотландии был собор в Сент-Андрусе с высоким хором и центральной башней.

С конца XIII века начались войны за независимость с английскими захватчиками, пытавшимися подчинить Шотландию. Пробуждение национального самосознания способствовало выработке своеобразных форм шотландской церковной архитектуры. Наряду с нервюрными, несколько грубоватыми и низкими сводами распространились непопулярные в Англии цилиндрические своды, часто усиленные под-пружными арками.

Характерны невысокие башни, широкие опоры, восьмигранные и круглые, с базами в форме колоколов, раскрашенный и позолоченный геральдический орнамент. Небольшие однонефные приходские церкви строились из тесаного камня и сплошь покрывались цилиндрическим сводом. Хор часто отсутствовал, а неф делился на два помещения. В XVI веке после реформации эти перегородки были убраны, чтобы облегчить проповедь, а в больших церквах — в Линлитгоу, Стерлинге, в Эдинбургском соборе, где одному священнику было трудно проповедовать, неф разделяли поперек глухими стенами на отсеки.

В XIV веке возродилась крепостная архитектура. Шотландия — классическая страна замков. Значение их было обусловлено постоянными вторжениями английских феодалов и распрями воинствующих кланов.

Сложился тип шотландского замка — вздымающаяся прямо от земли глухая, обычно четырехгранная башня-донжон, имевшая наверху зубцы, машикули, башенки-турели. В толще стен устраивалась винтовая лестница. Гористый характер страны усиливал неприступность замка.

В замке Танталлон начала XIV века донжон вынесен вперед, играя активную роль в обороне замка. По мере прекращения войн замки перестраивались и оборонные соображения приносились в жертву комфорту.

Исчезали зубчатые парапеты, двускатные кровли сменяли плоское покрытие, машикули превращались в декоративный карниз. Но башни, считавшиеся символом величия рода, сохранялись.

С конца XV века при замках сооружали двухэтажные холлы-дворцы. В Линлитгоу свободно стоявшие башни были на рубеже XV — XVI веков объединены встроенным между ними холлом.

Со временем холл оказывался центром ансамбля и замок становился «дворцом с башней». Ряды круглых или прямоугольных в плане башенок возникают ряд верхними этажами и создают типичный для «баронского стиля» силуэт замков Келберн, Фрейзер, Стюарт, Килкой и других замков.

Благодаря французским связям знати в архитектуру шотландских замков в конце XV века проникали черты ренессанса. Возможно, первой ренессансной постройкой на Британских островах была капелла замка Стерлинг, возведенная по рисункам побывавшего в Италии авантюриста Кокрена. В замке Кричтон одна изстен двора облицована квадрами с алмазной гранью. Красивая ренессансная постройка возникла в начале XVI века в ансамбле замка Дерлтон.

Шотландия усеяна и меньшими башнями — остатками укрепленных жилищ горцев и овцеводов. Сложенная на известковом растворе каменная башня была лучшим укрытием в беспокойное время. Необходимость защиты от нападений и суровый климат определили облик шотландского дома.

Это было здание с толстыми каменными стенами, узкими дверями, небольшими окнами, высокими дымовыми трубами. Камень грубо штукатурили и белили, наличники окон красили в яркие цвета. В средних областях Шотландии преобладают хуторские поселения, на Севере — деревни с уличной планировкой.

С окончательной утратой независимости строительство замков в Шотландии прекратилось, а с утверждением кальвинизма перестали строить и церкви старого типа. Лучшие архитекторы-шотландцы Ванбру, Гиббс, Чеймберс, братья Адам почти перестали строить на родине, предпочитая богатую Англию и ее растущие промышленные центры.

Средоточием строительной деятельности стали города. В горной Шотландии почти все города недавнего происхождения.

Но в долинах еще в раннем средневековье поселения городского типа возникали вокруг аббатств, королевских замков, университетов: Эдинбург, Линлитгоу, Глазго, Сент-Андрус, Аберин и другие города.

«Высокая», то есть главная, улица служила центром, где располагалась ратуша — «толбут», и другие важнейшие городские сооружения.

В рядовой застройке преобладал рваный камень, грубо оштукатуренный и побеленный. Двускатные кровли крылись соломой и сланцем.

Войны за независимость, требовавшие напряжения всех сил нации, вызвали наступление периода длительного застоя в шотландском искусстве, обнищание страны, замедленное развитие городов и ремесел. Поэтому сохранилось немногое: известны единичные иллюминованные рукописи, отдельные образцы массивной мебели конца XV века, резные деревянные панели в интерьерах «баронских замков», каменные резные фонтаны и солнечные часы, ковры с орнаментом и придворными сценами, роспись, резьба и лепка на потолках и стенах замков.

Серебряные потиры, посуда из серебра и олова показывают мастерство шотландских ювелиров, внимание их к форме изделий и сдержанную простоту декора.

Шотландская литература развивалась в южных и восточных областях преимущественно на шотландском языке, сделавшемся в XV — XVI веках литературным языком страны, затем также на литературном английском языке. В северных и западных горных областях употреблялся главным образом гэльский язык.

Наиболее ранние литературные памятники шотландского народа относятся к XIII веку. К этому времени приурочивают творчество легендарных поэтов Томаса Рифмача и Хухона, автора написанного на библейские темы «Послания о бедной Сусанне». В этот же период было создано несколько рыцарских романов о короле Артуре.

В борьбе против Англии за национальную и политическую независимость в конце XIII и начале XIV веков возникла и развилась литература Шотландии. После освобождения от английского владычества шотландский язык становится государственным и литературным языком вплоть до Реформации.

Герою национальной борьбы за освобождение посвящена поэма «Брюс» 1375 года Джона Барбора. Период жизни и творчества этого поэта, считающегося «отцом шотландской поэзии», приходится на 1320—1395 годы.

Продолжателем Джона Барбора был поэт середины XV века Гарри Слепой, являющийся автором патриотической поэмы «Уоллес». В переработке, которая была сделана в XVIII веке, эта поэма стала в Шотландии одной из самых популярных народных книг.

Восстание шотландского народа против английских захватчиков, вспыхнувшее в ответ на попытку английского короля Эдуарда I присоединить к Англии Шотландию, завершилась полным изгнанием англичан из страны. Это героическое сопротивление английской агрессии вызвало интерес к истории страны, результатом которого было написание в 1420 году древнейшей хроники на шотландском языке «Хроника Шотландии» монаха Андру из Уинтауна.

В XV веке народно-героические образы Барбора и Гарри Слепого уступают место ученой, аристократической поэзии.

Центром культуры и искусства того времени являлся эдинбургский двор. Основоположником нового «изящного» стиля в поэзии был король Яков I, находившийся у власти с 1394 по 1437-годы. Он является автором аллегорической любовной поэмы «Книга короля».

Значительное влияние на шотландскую литературу конца XV века оказывает литература Англии. К традиции английского писателя Чосера примыкал поэт Роберт Генрисон, обогативший шотландскую литературу жанрами пасторали — «Робин и Макайн» — и литературной басни.

Традициями английской литературы проникнуты произведения крупного поэта Шотландии Данбара. Его творчество, отличающееся смелыми сатирическими мотивами, яркостью и реализмом бытовых картин предваряет шотландскую литературу Возрождения. Известны такие его произведения, как «К купцам Эдинбурга» и «Танец семи смертных грехов».

На литературу Шотландии конца XV века оказала воздействие и культура Возрождения европейских стран. Пробудился интерес к античной культуре. Младший современник Данбара, Дуглас переводит на шотландский язык античные произведения, в частности, «Энеиду» Вергилия.

Последним крупным представителем шотландской литературы «золотого века» был поэт и сатирик Давид Линдсей, обличитель злоупотреблений светской и духовной власти.

На грани между книжной литературой и народной поэзией находятся анонимные поэмы XV века, главным образом из крестьянской жизни. Их отличительной особенностью являются демократизм, юмор, яркое изображение массовых народных сцен, праздников и ярмарочных гуляний. Наибольший интерес из произведений этого жанра представляют «Свинья Коклби», «На празднике в Пиблсе» и «Христова церковь на лужайке».

XV век был расцветом устной народной поэзии, живая традиция которой в следующие два столетия постепенно замирает в результате экономических и политических перемен в шотландском обществе. Мировую известность получили развившиеся в эту пору шотландские народные баллады с их острым драматизмом, сжатой и энергичной манерой рассказа.

Наряду с национально-героическими рассказами, такими как группа «порубежных» баллад о столкновениях и битвах на границе Шотландии и Англии, в балладах отразились мотивы родовых и семейных распрей, а также любовного соперничества. Запись и собирание этих баллад началось в XVIII веке, в период возрождения литературы на шотландском языке, связанный с пробуждением интереса к национальной культуре.

Литература на гэльском языке Северной Шотландии возникла значительно позднее, чем литература равнинной Шотландии. Это запаздывание было следствием своеобразия экономики и быта горных областей, в которых до середины XVIII века сохранялся клановый родовой строй.

Здесь господствовала устная поэзия, хранителями которой были местные родовые певцы — барды. Их репертуар составляли лирические, хвалебные и военные песни. Значительным распространением, благодаря близости языков, пользовалась более развитая ирландская литература.

Первая запись древних поэтических памятников была сделана в начале XVI века. Это — собрание песен бардов на шотландско-гэльском диалекте, записанных Макгрегором,— «Книга Лисморского настоятеля». Среди песен этого собрания имеются древнейшие по времени записи шотландских баллад на мотивы оссиановского эпического цикла, получившего впоследствии мировую известность благодаря Макферсону.

Другой старейший сборник поэзии бардов составлен в конце XVII века Макре. Кроме того, сохранились составленные бардами родовые хроники клана Макдональдов — «Красная и черная книги Кланре-нальда».

Валлийская или уэльская литература развивалась в атмосфере непрекращающейся борьбы бриттов, позднее валлийцев, с англосаксонскими завоевателями. Героическая поэма барда Анейрина «Гододин» повествует об отчаянной борьбе бриттов и полна скорби по их былой боевой славе.

Ожесточенное сопротивление оказали валлийцы и завоеванию норманнов, что обусловило воинственный характер валлийской поэзии вплоть до покорения Уэльса в 1282 году.

Выдающимся памятником этого времени является прозаический сборник «Мабиногион». Этот сборник содержит рассказы на излюбленную тему о подвигах короля Артура и рыцарей Круглого стола, обработку кельтских мифов, рыцарских легенд и народных преданий.

Валлийцы не примирились с завоевателями, о чем свидетельствует написанная Гриффид-аб-ир-Инад-Кохом элегия последнему валлийскому принцу. В XIV веке Давид-аб-Гуйлим создал стиль лирической поэзии, сохранившийся в валлийской литературе и в XIX веке. Свободолюбивая валлийская поэзия заставила английского короля объявить бардов вне закона, что сковало развитие литературы Уэльса.

-=ГЛАВА 4=-

ГЕРМАНИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

В четырнадцатом веке продолжался распад «Священной Римской империи». Эта империя формально занимала огромные пространства. На востоке она граничила с землями Тевтонского ордена, Польшей и Венгрией, а на западе — с графством Фландрия, Францией и герцогством Бургундия. На севере границы империи достигали Балтийского моря, а на юге проходили местами по берегам Адриатического и Средиземного морей, включая в свой состав некоторые государства Северной Италии и французское графство Прованс.

На самом же деле эти границы были номинальными. В их пределах существовали самостоятельные государства — североитальянские, Чехия и Швейцарский союз. Но и собственные германские земли вместе с захваченными территориями западных славян представляли собой целый ряд экономически и политически обособленных образований.

К этому времени развитие производительных сил в разных частях Европы и Азии привели к значительному расширению мировых связей. На севере Европы велась оживленная торговля между странами, расположенными по берегам Балтийского и Северного морей. В этой торговле участвовали скандинавские города, Лондон, Новгород, нижнерейнские и нидерландские города. Не менее значительной была торговля между Западной Европой и странами Востока, которая велась по Средиземному морю.

Занимая выгодное положение, Штральзунд, Росток, Висмар, Любек, Гамбург и другие северогерманские города стремились сосредоточить в своих руках всю посредническую торговлю между Россией, Скандинавскими странами, Англией и Нидерландами. Для этой цели они объединились в четырнадцатом веке в так называемый Ганзейский союз (Ганзу), основавший свои заграничные торговые конторы в Новгороде, Каунасе, Бергене, Стокгольме, Брюгге, Лондоне и в других городах.

Южногерманские и рейнские города сумели использовать свое центральное положение на мировых торговых путях, принимая участие в торговле между Западом и странами Востока. Северный район торговли и крупные торговые центры на Средиземном море — Венеция и Генуя — были связаны торговым путем, проходившим через Альпийские проходы и по Рейну, то есть также через Германию. Немецкие купцы были единственными иностранными купцами, которые имели в Венеции свое торговое подворье и за которыми североитальянские города признавали право свободного плавания по Средиземному морю.

Естественно, что выгодное положение Германии на путях мировой торговли имело большое значение для развития ее промышленного производства. Одно содействовало другому. К пятнадцатому веку выделка шерстяных тканей сделалась в Германии, как и в других странах, главной отраслью производства, работающего на далекие рынки. Этому благоприятствовало развитие овцеводства в Северной Германии и наличие основных красящих веществ. Грубые сукна из германской шерсти, более дешевые, чем сукна Фландрии и Англии, по качеству более тонкие, находили выгодный сбыт в районах северных морских торговых путей. Они были практичнее для холодного климата.

Но германские производители, особенно в городах Нижнего Рейна, много внимания обращали на выработку и тонких сукон, используя для этого английскую шерсть. Заметные успехи были достигнуты и в других отраслях текстильной промышленности. Так к примеру хлопчатобумажные изделия и полотно хотя и производились главным образом для продажи на местных рынках, однако находили сбыт также в Италии, Испании и других странах.

Большие изменения произошли в эти века и в области обработки металлов, центром которой стал крупнейший тогда в Германии город Нюрнберг.

Немецкие купцы проявляли все больше инициативы и деловитости. Благодаря им начала развиваться горная промышленность.

Горные богатства являлись собственностью князей и императоров, которые, нуждаясь в деньгах, отдавали рудники в заклад различным денежным магнатам за крупные суммы. Так в конце пятнадцатого и в начале шестнадцатого веков богатейшие горные промыслы Германии — разработки серебра, свинца, меди и золота в рудниках Саксонии, Гарца, Шварцвальда, Зальцбурга и Тироля, попали в руки крупных торгово-ростовщических фирм, прежде всего Фуггеров и Вельзеров. Эти промышленники прибегали к расширению разработок, к углублению шахт и к установке в них водоотливных и воздухопроводных сооружений. Потребность в продукте, которая все более росла благодаря торговле, вызывала необходимость усовершенствовать методы добычи.

Но были и обстоятельства, которые тормозили развитие экономики Германии. Отдельные города и районы страны плохо были связаны между собой, а то и вообще связь отсутствовала. Успехи овцеводства и производства шерстяных тканей на севере Германии мало затрагивали другие области страны. То же самое происходило с промышленностью южногерманских городов, которые более были связаны с рынками Италии и Испании, со средиземноморской торговлей.

Между востоком и западом Германии почти не было никакого обмена. А ведь имелось, кроме того, много таких мелких городов, которые находились в стороне от главных торговых путей и представляли собой замкнутые центры.

Горнопромышленные районы, где в производстве господствовали крупные торгово-ростовщические дома, тоже экономически мало зависели от других частей страны. И получалось так, что росту мировых связей не предшествовало внутреннее экономическое объединение. Германия в этом смысле как бы повторяла путь Италии. Расцветающие немецкие городам начали играть центральную роль в мировой торговле, а внутренний национальный рынок еще не сложился. Не было единства даже между немецкими городами одного и того же района. Показательным примером может служить характер торгового союза северогерманских городов — Ганзы.

Образование этого союза в четырнадцатом веке объяснялось не внутренними потребностями, а задачами внешней торговли. Поэтому получалось так, что каждый город, член Ганзейского союза, придерживался своих интересов и не однажды вступал в борьбу с другими членами союза. Экономическая раздробленность, естественно, вызывала и политическую раздробленность, господство и произвол территориальных князей, приниженное и подчиненное положение в политическом отношении городов.

Первые элементы капиталистического производства в Германии встретили мощное препятствие в существующем феодальном строе.

РАЗДРОБЛЕННОСТЬ ГЕРМАНИИ

Немецкие города росли и крепли, развивая торговлю и промышленность. А это приводило к значительным изменениям в сельском хозяйстве и в самом положении крестьян. В стране появилось обилие иностранных товаров. Немецкое дворянство стремилось к роскоши. А чтобы увеличить доходы, необходимо было увеличить нажим на крестьян.

Со второй половины четырнадцатого века по всей Германии стало наблюдаться стремление феодалов усилить личную зависимость крестьян и увеличить разнообразные повинности. Это происходило по разному в отдельных частях страны и зависело от особенностей их экономического и политического развития.

На востоке Германии в связи с началом активного вывоза хлеба из некоторых стран Северо-Восточной Европы за границу — в основном во Фландрию и Северные Нидерланды — уже в пятнадцатом веке наметился подъем хозяйственной активности в среде дворянства. По сообщению одного польского хрониста, летом 1481 года из польского порта Гданьска отплыли на запад — в Голландию и во Фландрию тысяча сто больших и малых кораблей, груженных польским и немецким хлебом. Немецкий город Любек старался не отставать от Гданьска.

Он стал центром хлебного вывоза для северовосточных земель Германии.

Другие города Ганзейского союза — Росток, Вис-мар и Штральзунд — старались занять такое же положение, как и Любек.

Вывоз хлеба за границу вел к повышению цен на него в городах Северо-Восточной Германии и породил у дворянства стремление расширить свои хозяйства. А это можно было сделать только за счет крестьянских наделов. Автор Любекской хроники конца пятнадцатого века писал, что «дворяне этих земель вместе с жадными купцами сделались хлеботорговцами по причине большой дороговизны хлеба во Фландрии... Они отправляют рожь на кораблях во Фландрию и тем самым повышают цену на рожь в Любеке...»

При всем желании феодальных господ восточно-германских областей сгон крестьян с земли и перевод их на барщину еще не могли быть осуществлены в широком размере в пятнадцатом веке. Немецкие крестьяне в этих землях находились в относительно привилегированном состоянии. Эти земли были захвачены у славян и литовцев. На тех и ложилась основная тяжесть гнета немецких феодалов.

Несколько иное положение было в Северо-Западной Германии. Здесь первостепенное значение для сельского хозяйства имело развитие местного рынка. Все более и более увеличивался спрос на хлеб со стороны ближайших и бурно развивающихся городов.

Производство шерстяных материй в городах Северо-Западной Германии, которое развивалось все более успешно, усилило здесь спрос на шерсть и тем самым стимулировало овцеводство. В этой части Германии уже во второй половине четырнадцатого века проявилось стремление феодалов к расширению своих хозяйств за счет крестьянских наделов.

Но здесь имелась сильная зажиточная прослойка крестьянства, связанная с местным рынком и использовавшая в своих интересах существовавшие в северо-западных землях противоречия между князьями и рыцарством. Это обстоятельство сильно препятствовало осуществлению намерений феодалов в больших размерах.

Население Германии в своем большинстве было сосредоточено в южной и юго-западной ее частях. В сельском хозяйстве этих областей Германии хлебные культуры занимали сравнительно небольшое место. Главное в этой части Германии значение имели огородные культуры, культуры винограда и льна, а также животноводство. Основная масса продуктов производилась в мелких крестьянских хозяйствах, с которых феодалы взимали натуральные и денежные поборы.

Возросший спрос на продукты питания и на сырье для текстильного производства, что было вызвано быстрым ростом городов, побуждал феодалов увеличивать поголовье овец и крупного рогатого скота, расширять посевы льна и других технических и сельскохозяйственных культур.

Этот спрос побуждал феодалов захватывать повсюду общинные луга, леса и другие угодья. Этим захватам не трудно было придавать законный вид и представлять их в виде "судебных решений", потому что суд находился в руках феодалов. Крестьянам отводились худшие и недостаточные для них угодья. Но и те облагались особыми поборами и повинностями.

Все больше распространялась в этих краях барщина, что было связано с расширением площади виноградников, посевов льна и других технических культур в барском хозяйстве.

Расширением хозяйств за счет крестьянских наделов и общинных угодий феодалы не довольствовались. Они стремились также к увеличению своих доходов от самих крестьянских хозяйств, которые опутывались новыми поборами и повинностями в дополнение к прежним, как регулярным, то есть взимающимся ежегодно, так и «случайным» (связанным с рождением, браком, смертью крестьянина и т. д.)

Для пятнадцатого века характерно также стремление феодалов часто изменять условия крестьянского держания. Тут активно помогали хозяевам юристы, уверявшие, что они руководствуются нормами римского права, согласно которым землевладелец может распоряжаться земельной собственностью по своему усмотрению, а крестьяне никаких прав на землю не имеют.

Все более усиливалась личная зависимость крестьян, то есть их возвращение в крепостное состояние, которое утратило свою силу в тринадцатом и начале четырнадцатого веков, когда происходил процесс внутренней колонизации захваченных ранее земель к востоку от Эльбы. Усердствовали в массовом и насильственном превращении поземельно зависимых крестьян в крепостных монастыри.

Автор одного политического памфлета тридцатых годов пятнадцатого века, возмущаясь тем, что одни люди объявляют других своей «собственностью», писал о тяжелом положении крестьян: «Им запрещают пользоваться лесами, их облагают поборами, у них отбирают повседневное питание без всякого милосердия. Отнимают у них насильственно и вместе с тем живут за счет их труда. Ведь без них никто не может существовать. И зверь в лесу, и птица в воздухе нуждаются в крестьянине».

Каковыми же были политические условия того времени?

В обстановке раздробленности и отсутствия единого центра в стране господствовала феодальная анархия. Происходили постоянные столкновения императора, князей, городов и рыцарей.

В этих столкновениях в основном выигрывали князья. Немецкие князья считали себя и не без оснований настоящими государями своих территорий. Однако императорская власть им была выгодна, она подавляла народное недовольство. Кроме того, они использовали императорскую власть для расширения своих территорий за счет городов и рыцарей и для осуществления своих агрессивных планов против соседних народов. Только этим можно объяснить то, что крупные немецкие князья после длительного междуцарствия (1254—1273 гг.), когда в Германии не было императора, избрали на пустующий престол одного из князей — Рудольфа Габсбургского (1273—1291 гг.).

Положение императора в Германии тоже было своеобразным. Время от времени он собирал общеимперские съезды (так называемые рейхстаги) на которых рядом с князьями выступали также представители имперских городов. Однако ни у императора, ни у рейхстага не было никакого исполнительного аппарата. Император сам был одним из территориальных князей и распоряжался войсками своего княжества. Вся сила его в этом и заключалась — сколько войск, столько власти.

В стране не было ни общего законодательства, ни общего имперского суда, ни общих имперских финансов.

Далеко не во всех княжествах существовали ландтаги, то есть учреждения, состоявшие из представителей дворянства, духовенства и городов. В силу ничтожной политической роли городов немецкие ландтаки ни в какой степени не ограничивали произвола князей.

Сам император и поддерживающие его князья использовали престол для усиления тех домов, которым они принадлежали. Не все князья, а только самые крупные имели право выбора императора и их называли курфюрстами, то есть князьями-избирателями. И конечно же, эти избиратели старались выбирать такого императора, который бы не ограничивал их самостоятельность и помогал или не мешал усиливать могущество каждого.

Выборы императора являлись большой политикой князей.

Когда Габсбурги, занимая императорский престол, захватили Австрию и славянские земли и в связи с этим очень усилились, курфюрсты выдвинули на престол второстепенного князя — графа Люксембургского. Когда же Генрих VII Люксембургский (1308— 1313 гг.), используя императорский титул, в свою очередь стал чешским князем и присоединил Чехию к своим родовым наследственным владениям в результате династического брака, Люксембурги, ставшие столь могущественными, также сделались для курфюристов нежелательными.

Поэтому после смерти Генриха VII курфюрсты избрали германским императором Людвига Баварского (1314—1347 гг.). Затем еще при жизни Людвига Баварского князья избрали нового императора снова из династии Люксембургов — Карла IV, который являлся в это время королем Чехии.

Политическая раздробленность Германии при Карле IV получила свое юридическое закрепление. В 1356 году была издана «Золотая булла» — грамота с золотой висячей печатью.

В этой императорской грамоте основным являлось утверждение за князьями суверенитета, то есть полной верховной власти в их владениях — право суда, сбора таможенных пошлин, чеканки монеты, использование горных богатств. Официально закреплялось и положение о том, что семь курфюрстов, образующих особую коллегию, выбирают императора, вместе с которым образуют имперскую власть.

В этой «Золотой булле» были узаконены частные войны между феодалами. Запрещалось лишь ведение войны вассалом против своего непосредственного сеньора.

Таким образом «Золотая булла» стала законным обоснованием немецкой раздробленности.

ТЕВТОНСКИЙ ОРДЕН

В этот период крупные князья на западе и на юге Германии боролись между собой за расширение своих территорий и ради усиления собственного могущества. С этой целью они вели авантюристическую политику, стремясь подчинить себе военные силы и средства мелких владетелей.

Восточнонемецкие князья пытались покорить славян и прибалтийские народности. Ярким выразителем интересов этой части немецкой знати стал Тевтонский орден. Феномен этого ордена представляет собой уникальное в истории явление, когда духовно-рыцарское объединение создало могущественную державу, которая занимала важное место в Восточной и Центральной Европе того времени.

Своего наивысшего могущества Тевтонский орден достиг в конце XIV — начале XV веков на землях древней Пруссии. Однако истоки этого необыкновенного духовно-рыцарского объединения находились далеко от места и времени его расцвета.

Периоду «Натиска на Восток» Священной Римской империи предшествовал «Натиск на Юг». Орден появился на землях Палестины в XII веке во время разгара крестоносных походов, когда бесконечные войны европейских рыцарей с мусульманами шли с переменным успехом.

Начальная история Тевтонского ордена покрыта мраком. И она во многом легендарная. Прообразом ордена явилось объединение вокруг госпиталя в Иерусалиме, которое возникло в 1129 году. Один немец, имени которого не сохранилось в анналах истории, осел в Иерусалиме вместе с семьей после захвата города крестоносцами. Он начал принимать в свой дом убогих и давать приют больным соотечественникам. Больных было много, так как местный климат очень тяжело переносился уроженцами Европы.

Позднее этот человек за свой счет построил госпиталь и при нем часовню во имя Девы Марии. Жена этого человека основала особый женский госпиталь. У этих людей появились последователи. Многие немцы жертвовали свои сбережения в пользу госпиталя и работали в нем.

Среди этих людей было много рыцарей и дворян. Они принимали участие в присмотре за больными и одновременно воевали. Так при госпитале образовалось рыцарское объединение. Оно взяло себе за образец уставы уже существующих орденов иоаннитов и тамплиеров.

Во время боевых действий члены этого объединения делились на две части. Старые и калеки оставались прислуживать при госпитале, а боеспособные отправлялись в поход. Эта двойная служба дала им название братьев-госпитальеров, или рыцарей Девы Марии по названию часовни госпиталя.

Некоторое время рыцари Девы Марии подчинялись великому магистру Ордена иоаннитов. Но затем у нового объединения возникли серьезные разногласия с иоаннитами.

Официальное образование ордена произошло спустя шесть десятилетий. Это случилось в 1190 году, во время осады крестоносцами Акры — города на побережье Средиземного моря. В армии европейских рыцарей тогда свирепствовали голод и болезни.

Несколько немцев — уроженцы Бремена и Любека — сделали из корабельных парусов палатку, собрали в ней больных и раненых, и присматривали за ними. Активное участие в этой благотворительной акции приняли и немецкие рыцари, одновременно исполняя свои воинские обязанности.

К ним присоединились и братья-госпитальеры, которые оставили занятый мусульманами Иерусалим. Швабский князь Фридрих, ставший предводителем немецких крестоносцев после смерти Фридриха Барбароссы, принял эту акцию под свою опеку.

Фридрих задумал создать на основе добровольного объединения особый рыцарский орден. Швабский князь энергично ваялся за дело. Он созвал большую часть светских и духовных владетелей, которые находились в тот момент в Палестине, в том числе великих магистров иоаннитов и тамплиеров.

Это собрание дворян одобрило идею Фридриха и постановило составить новый орден — его устав и структуру — на основе иоаннитского и тамплиерского. Было решено взять от иоаннитов то, что касалось присмотра за больными, а от тамплиеров — военные обязанности.

Таким образом, Тевтонский орден с самого начала стал духовно-рыцарским в отличие от предшественников, из которых орден святого Иоанна поначалу был исключительно госпитальным, а орден тамплиеров госпитальным вообще никогда не был.

Папа римский очень быстро утвердил устав нового ордена. Он уполномочил иерусалимского патриарха назначить членам нового ордена белую рясу с черным крестом в качестве их особой одежды. Центром нового ордена был назначен Тевтонский госпиталь Девы Марии в Иерусалиме.

Со своей стороны император Священной Римской империи уполномочил иерусалимского короля и Фридриха Швабского к утверждению ордена и опоясыванию первых рыцарей (главная часть обряда приема в рыцари — опоясывание рыцарским поясом). Этим первым рыцарям давалось право принимать в орден новых членов, но только из дворян древних родов.

В торжественный день перед немецкими князьями предстали 40 человек из старых дворянских родов и попросили их принять в новый орден. Иерусалимский король опоясал первого рыцаря. Фридрих Швабский — второго, прочие князья следующих. Затем новые рыцари встали на колени и приняли обеты.

Патриарх передал им Иерусалимский госпиталь и название — «братья-рыцари Тевтонского дома Девы Марии в Иерусалиме». Иерусалимский король от имени императора Священной Римской империи призвал новообращенных быть настоящими рыцарями, вставать на оборону Святой земли и всех христианских земель, поддерживать и оборонять костел, духовных лиц, вдов, сирот и убогих.

После окончания обряда посвящения иерусалимский король, швабский князь и прочие владетели избрали из числа 40 рыцарей первого магистра Тевтонского ордена. Ему были заранее переданы во владения все те земли, которые рыцарям удастся добыть с помощью меча «у неверных».

В 1191 году папа римский Целестин III, а в 1192 году германский император Генрих VI утвердили этот орден, выбравший себе в качестве патронов Деву Марию и святого Юрия. Первый магистр ордена занялся выработкой регламента жизни и структуры объединения. При этом магистре сформировался основной внутренний строй организации, которая подчинялась непосредственно папе римскому.

Это объединение задумывалось и получилось необычайно мощным, главным образом, из-за ограничения доступа в него новых членов. Такая сцементированность в немалой степени способствовала невероятному взлету значения и могущества Тевтонского ордена. Однако та же кастовость стала и одной из причин его упадка.

Устав Тевтонского ордена был суровым и в первые столетия существования очень детализированным. При принятии новых членов или избрании магистра руководствовались подробно описанными процедурами, так же как и во всем распорядке жизни.

Тот, кто желал быть принятым в орден, должен был быть сильным, здоровым и принадлежать к немецкому дворянству. О своем желания этот человек заявлял во время капитула — собрания членов ордена, который владел руководящими функциями.

Магистр, или его заместитель, задавал кандидату вопросы: не принадлежит ли он к другим орденам, не служит ли где-нибудь, не является ли чьим-нибудь подданным, человеком простого звания, не имеет ли долгов или тайной болезни? После ответов кандидата на вопросы ему сообщали о тех обетах, которые он должен будет принять.

Кроме трех главных обетов — бедности, безбрачия и послушания — член ордена обязан был также присматривать за больными, воевать с врагами Креста, сознательно выполнять приказы магистра, присутствовать на капитулах и помогать в делах советом. Никто не имел право оставить орден, кроме как с соизволения великого магистра.

Если кандидат соглашался со всеми вышеперечисленными условиями, ему позволяли присягать. Он клал два пальца на Библию и говорил: «Обещаю и клянусь, что воздержание тела будет одним из моих обычаев, буду послушен Богу, святой Марии, а потом магистру ордена Немецкого дома и вашим заместителям согласно устава и обычаев ордена Немецкого дома до самой смерти».

Затем новому брату описывали его обязанности в следующих словах:

—Если ты полагаешь, что будешь иметь в этом ордене покой и приятную жизнь, то ты ошибся, ибо в этом ордене принято так: если хочешь есть, то обязан поститься, если хочешь поститься, то обязан есть. Если хочешь идти спать, то обязан бодрствовать, а если хочешь бодрствовать, то должен идти спать. Если прикажут идти туда или сюда или стоять, то не можешь отказаться. Обязан отца, мать, брата, сестру и всех друзей ниже ордена поставить, а ордену быть послушнейшим и вернейшим, нежели им. За это орден тебе дает только хлеб и воду, да скромную одежду и ничего более домогаться не смеешь. Если со временем приобретем лучшее и большее, тогда будем пользоваться наравне со всеми и на этом все.

Затем нового члена ордена при полном вооружении вели в костел и во время богослужения опоясывали рыцарским ремнем. Магистр, провинциальный магистр или командор (комтур) наносил новому брату удар и говорил:

—Рыцарь, лучший за слугу, во имя нашей наисветлейшей Девы; рыцарь, лучший за слугу, будь послушен своему ордену. Стерпи этот удар, но ни одного больше.

Затем с нового брата снимали оружие и священник одевал рыцаря согласно определенного обряда.

Тевтонский орден состоял из трех категорий членов. На первом месте в иерархической лестнице находились рыцари, затем ксендзы и, наконец, служивое братство. Униформой рыцарей являлась черная туника и белый плащ с черным крестом на левом плече.

Ксендзы — не обязательно дворяне по происхождению — справляли богослужения, уделяли таинства веры рыцарям и больным в госпиталях. Во время боевых действий они становились капелланами. Священники ордена носили такую же одежду, как и рыцари, только тунику и плащ имели более длинные.

Служивые братья происходили не из дворян. К ним принадлежали оруженосцы рыцарей и наемники, которые временно принимали обеты. Они носили серые плащи с «полукрестом» — крест без верхней части, в виде буквы «Т». Они выполняли в армии функции младших офицеров, заведовали кузницами, конюшнями, имениями и госпиталями.

Существовал также институт полубратьев. Они жили в миру, но были связаны с орденом. К полубратьям относили меценатов ордена. Но эта категория друзей, как и институт орденских сестер, не получили значительного развития.

Первые десятилетия существования Тевтонского ордена его члены жили вместе, спали на твердом ложе, питались в скудных столовых. Если великий магистр, или, как его еще называли, гофмейстер, садился за общий стол, ему давали немного большую, чем остальным, порцию.

Рыцари обязаны были присутствовать на богослужении или читать определенное количество молитв. Они не могли без разрешения своего непосредственного начальника выходить из дома, писать и получать письма, хранить что-либо под замком, чтобы не возникло даже помысла о собственности.

Одежда у орденских братьев была простой, как и оружие с конской сбруей. Рыцарям надлежало иметь хорошего боевого коня и качественное снаряжение. Член ордена не имел права разговаривать с женщинами, особенно молодыми. Он не мог даже поцеловать родную мать. Однако разрешалось держать женщину для работы на дому.

Военная организация Тевтонского ордена в Палестине опиралась на служивое братство, завербованных солдат и вспомогательные мусульманские отделы бедуинов и «туркопулов». Поэтому в уставах упоминается должность туркопулера, а рыцарские слуги еще назывались караванными даже тогда, когда деятельность ордена переместилась из песков Палестины в леса Прибалтики.

Уставом ордена скурпулезно регламентировались способ марша и привала рыцарей, нахождение на постоях и в битве. На войну брали по три-четыре коня. Орденская боевая единица — копье — состояла из тяжеловооруженного рыцаря, имевшего длинное копье, меч и щит, легковооруженного слуги или оруженосца, стрелка с луком или арбалетом. Четвертый конь служил рыцарю для переходов.

На марше запрещалось поить коня без приказа, который отдавал хорунжий. Рыцарь ехал на походном коне. Его сопровождал неотступно оруженосец. Если не было непосредственной опасности, боевой конь нес на себе часть вооружения.

В битве рыцари пересаживались на боевых коней. Походных коней оставляли слугам, которые оставались в тылу под командованием одного со служивых братьев. В сражении рыцари строились не отдельно, как их западноевропейские собратья, а сомкнутыми подразделениями. Приказы передавались не трубою, так как в шуме побоища ее нельзя было услышать, а хоругвью.

На привале рыцарь не мог слезть с коня без приказа. Вначале ставили палатку для полевой часовни и командира. И только затем можно было слезть с коня и размещаться на отдых. На привале нельзя было отходить от товарищей дальше, чем на несколько десятков шагов. Во время переходов и привалов приказы передавались звуками сигнальной трубы.

На войне не было общей кухни. Каждому рыцарю готовил пищу его коневод или слуга. За рыцарским войском двигались полевая кузница, обоз с продуктами и фуражом. Добытую пищу, за исключением травы и овощей, передавали в хозяйственные службы. Крестоносцы не раздевались перед сном и не снимали обуви. Они ели дважды в день, а в постные дни — один раз.

На войне и в мирное время в Тевтонском ордене господствовала суровая дисциплина. Взыскания можно было заменить на наказание кнутом, которое рыцарь получал в палатке магистра. Во время отбывания взыскания у рыцаря отбирали коня и оружие, и временно передавали другому рыцарю. Это считалось самым унизительным наказанием.

В мирное время наказывали кнутом, снятием плаща и работой вместе с невольниками. Высшей мерой наказания являлось изгнание из ордена без освобождения от обетов. Такое положение ставило виноватого вне общества. Такое наказание присуждалось за побег с поля боя, отступление от веры, скотоложество, продажу должностей и званий.

Самым легким наказанием являлось лишение права ношения плаща сроком на один год. Оно присуждалось за уничтожение документов ордена.

В мирное время, чтобы не утерять профессиональных навыков, крестоносцы обязаны были стрелять из луков по птицам или охотиться на львов. Армия Тевтонского ордена сильно отличалась от армий Европы того времени своими образцово дисциплинированными подразделениями и большим количеством мастеров военного дела.

Крестоносцы умели штурмовать и строить замки. Они всегда имели разветвленную систему разведки.

Руководство ордена имело четко очерченные и хорошо отрегулированные функции. Возглавлял эту организацию великий магистр, или по-немецки «гофмейстер». Он избирался пожизненно генеральной капитулой, которая состояла из краевых магистров генеральной капитулой, которая состояла из краевых магистров (ландмейстеров), высших чинов ордена и членов столичного конвента. Конвент являлся органом местного самоуправления и состоял из рыцарей, священников и служивого братства.

После смерти великого магистра его одежду отдавали убогим, а одного нищего кормили целый год.

Избранный заместитель сообщал о смерти руководителя провинциальным магистрам и назначал день выборов нового гофмейстера.

В день выборов великого магистра после молитвы и богослужения о Святом духе читали правила и устав ордена. После этого каждый брат 15 раз прочитывал «Отче наш» и угощал 13 нищих.

Затем наместник, который сам не участвовал в выборах, выбирал одного брата, который руководил выборами, тот выбирал другого выборщика, другой третьего и так далее до 13. В их числе были 8 рыцарей, ксендзы, служивые братья. По мере возможностей старались избирать представителей разных провинций ордена.

Выборщиком не мог являться незаконнорожденный, либо тот, кто в это время отрабатывал взыскание. Выборщики присягали, что ничего не сделают из-за неприязни, ненависти или страха, но будут голосовать за самого достойного. Вместе с высшими чинами все члены капитулыдавали присягу признать итоги выборов под страхом изгнания из ордена.

Если кто-то из выборщиков сам являлся кандидатом на должность гофмейстера, то его отсылали в капитулу, а оттуда присылали другого брата. Чтобы стать великим магистром, необходимо было набрать более половины голосов выборщиков — не менее семи.

После выборов звонили во всех костелах и праздновали это событие. Заместитель вел нового гофмейстера через алтарь в храме, напоминал его обязанности, вручал перстень и печать. Если во время выборов гофмейстера не было на месте, то об избрании оповещали только на капитуле.

Великий магистр являлся руководителем ордена, властелином орденского государства и главнокомандующим войска. Однако его власть была ограничена генеральной капитулой, которая собиралась ежегодно 14 сентября. Гофмейстер также вынужден был считаться с голосом столичного конвента, комтуром которого был он сам.

При великом магистре постоянно находился так называемый компаньон — «адъютант». Гофмейстер не мог назначить своего заместителя, а только рекомендовал кандидата на эту должность. Чувствуя приближение смерти, великий магистр передавал печать одному из доверенных рыцарей и тот вел дела до выборов нового гофмейстера. Капитула имела право выбирать нового заместителя великого магистра.

После переезда резиденции великого магистра ордена из Палестины в Пруссию, в Мальборк, при нем был создан совет, который не предусматривался уставом. Совет включал в себя пять высших сановников — великого комтура, великого маршала, великого госпитальера, великого шатного и великого казначея — а также одного из комтуров. Эта шестерка составляла малый совет.

Временами этот орган расширялся за счет включения в него орденских экономов — кенигсбергского и мальборкского — и нескольких комтуров. В следующем столетии функции большинства сановников отмерли, за исключением маршала и казначея, а титулы сохранились.

Во главе орденских провинций находились провинциальные магисты — "ландмейстеры". Во времена расцвета Тевтонского ордена их было 7— прусский, немецкий, инфлянцкий (ливонский), австрийский, апулийский, греческий, армянский. Уже в XV веке их количество сократилось.

Великий комтур являлся заместителем гофмейстера в вопросах управления государством. При отсутствии великого магистра, в случае прямой и явной угрозы, он имел право командовать армией. В мирное время великий комтур заведовал арсеналами, производством снаряжения, складами зерна. На войне он командовал обозом и являлся главным интендантом армии. Ему подчинялся наземный и водный транспорт ордена. Он являлся одним из двух чинов, который располагал ключами от сундука с печатью ордена. Помощником великого комтура был малый комтур.

Великий маршал являлся заместителем великого магистра в вопросах управления войском. В период отсутствия магистра он являлся руководителем армии. В период между боевыми действиями великий маршал следил за воинской подготовкой. Во время боевых действий он наблюдал за порядком при движении на марше, высылал дозоры, разведку и сторожевое охранение. Великий маршал не имел права начинать битву без разрешения великого магистра.

Великий шатный заведовал складами одежды и оружия. Пока членов ордена было немного, он всех их держал в поле зрения и следил за состоянием их одежды. Новая униформа выдавалась членам ордена раз в год.

Великий госпитальер заведовал госпиталями, количество которых со временем достигло нескольких сотен, но в первую очередь — главным госпиталем ордена.

Должность главного казначея была введена в 1240 году. До этого казной ордена ведал великий комтур. Главный казначей вел счета и распоряжался богатствами ордена. Золото и серебро принимались и складывались в сокровищницу в присутствии великого магистра и великого комтура. Каждый из этих трех человек имел по одному ключу от сокровищницы. Но открыть сокровищницу могли только все трое.

Казначей выплачивал деньги согласно поручениям великого магистра, великого комтура или главного маршала, и ежемесячно отчитывался о расходах.

Орденское государство в Пруссии имело несколько экономий. Два эконома — мальборкский и кенигсбергский — назывались великими. Экономы руководили всей торговлей ордена. Мальборк экспортировал в первую очередь зерно, Кенигсберг — хрусталь, лен и лес.

Государство Тевтонского ордена делилось на округа — «комтурии». Каждый округ возглавляли комтуры, которые обладали большой властью и самостоятельностью. Комтур командовал войском своей округи, самолично либо через заместителя судил в земских судах, утверждал смену управителей в имениях, собирал налоги. Ему помогал вице-комтур.

Институт комтурства существовал там, где собирался полномочный конвент — собственный монастырь крестоносцев. В конвенте должно было быть не менее 12 братьев-рыцарей, 6 братьев — священников и по два служивых брата на каждого рыцаря — всего 24 человека. Ксендзов обычно было менее 6, часто только 1. Остальное количество добирали из числа клириков или псаломщиков.

Духовенство не играло значительной роли в жизни Тевтонского ордена. Конвент являлся самостоятельной единицей, которая распоряжалась доходами с комтурства по собственному усмотрению. Там, где рыцарей для полного конвента не хватало, руководил не комтур, а прокуратор, назначенный соседним ком-туром или самим великим магистром.

Суровый устав Тевтонского ордена, по сути, предназначался для воспитания аскетов, отринувших земные радости и посвятивших себя борьбе за веру. Однако братья-рыцари вовсе не были такими набожными аскетами, как это может показаться после ознакомления с их уставом. Они просто выполняли службу средством, характерным их сословию — с оружием в руках.

Создание Тевтонского ордена, как и ордена тамплиеров было вызвано естественным стремлением крестоносцев иметь хорошо организованную боеспособную силу для борьбы с мусульманами, силы которых значительно превосходили силы европейцев.

Дальнейшие события продемонстрировали жизнеспособность этого духовно-рыцарского объединения и его способность успешно действовать в разных условиях.

С самого начала, встав в ряды воинства Креста, рыцари Тевтонского ордена понесли большие потери. Во время битвы с турками-сельджуками в марте 1210 года погибла большая часть членов ордена. Великий магистр получил смертельную рану.

Избранный на его место Герман фон Зальца в первой же своей речи заявил, что был бы рад потерять глаз, лишь бы иметь к концу жизни хотя бы десяток боеспособных рыцарей. В дальнейшем благодаря исключительно кипучей энергии Германа фон Зальца дела ордена начали улучшаться.

Герман фон Зальца не имел высокого аристократического происхождения. Однако он обладал редкими организаторскими способностями и пост великого магистра ордена дал ему возможность проявить их в полной мере. Он был опытным дипломатом и умудрился сохранить привязанность двух самых значительных сил Западной Европы — папства и римских императоров именно в тот момент, когда те враждовали друг с другом.

Герман фон Зальца выступил даже посредником при их примирении. При этом великом магистре папа римский и император Священной Римской империи передали ордену главные привилегии на имущество в Апулии, Армении, Венгрии и почти во всех немецких землях.

Император присвоил Герману фон Зальца и всем его преемникам титул князя Священной Римской империи с разрешением помещать изображение имперского орла на гербах и хоругвях. Указом 1221 года Тевтонский орден брался под опеку императора вместе со всем движимым и недвижимым имуществом, как настоящим, так и приобретенным в будущем. Члены ордена освобождались от всех налогов и повинностей.

Папа римский также провозгласил гофмейстера Германа фон Зальца князем и подарил ему ценный перстень. Тот передал перстень своему преемнику. Отсюда произошел обычай передавать каждому новому великому магистру вместе с крестом и перстень папы римского.

Тевтоны были активными участниками всех военных акций крестоносцев и зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Однако дальновидному Герману фон Зальца уже было ясно, что, в конечном итоге, победа останется за мусульманами. Поэтому он развернул бурную деятельность по обеспечению Тевтонскому ордену иного поля деятельности.

«НАТИСК НА ВОСТОК»

В 1211 году венгерский король Андрей II пригласил рыцарей Тевтонского ордена в Семиградье, чтобы они организовали отпор кочевничьим набегам. Крестоносцы прибыли туда в большом количестве и успешно справились с поставленной задачей. Однако в скором времени Андрей II выгнал крестоносцев из королевства. Спустя одиннадцать лет он вернул тевтонцам подаренные земли, но затем снова их отобрал. Закрепиться в Семиградье Тевтонскому ордену не удалось.

Неожиданно крестоносцам пришло приглашение из Польши. Мазовецкий князь Конрад решил с помощью тевтонцев защитить свои земли от набегов воинственных племен пруссов. Еще не были завершены боевые действия в Палестине, а члены Ордена уже высадились в Прибалтике.

Пруссы были язычниками. Это оправдывало присутствие крестоносцев как организации по борьбе с неверными. Конрад Мазовецкий уже пробовал лично организовать специальный орден для войны с пруссами. 14 поляков из древних дворянских родов были одеты в белые плащи с вышитыми красным мечом и звездой, и объявлены орденом Христа.

Князь Конрад передал этому новосозданному ордену замок Добжынь. Поэтому названное рыцарское объединение известно как Орден добжыньских братьев. Однако в сражениях с пруссами рыцари из Добжыня периодически терпели поражения. Орден добжыньских братьев распался, так и не окрепнув.

Тогда Конрад Мазовецкий решил обратиться за помощью к могущественной организации, члены которой отлично зарекомендовали себя на поле сражений. Конрад отправил послов к великому магистру Тевтонского ордена Герману фон Зальца с просьбой прибыть на помощь вместе со своими рыцарями. Мазовецкий князь обещал за эту услугу отдать ордену Хелминскую и Добжинскую землю, а также все то, что крестоносцы сумеют отвоевать у язычников.

В марте 1226 года император Священной Римской империи Фридрих II издал акт, которым навеки закреплял передачу ордену Хелминской земли и всех тех земель, которые будут добыты у неверных. В этом акте римский император объявил себя властелином еще не завоеванной Пруссии.

В середине XIII века Пруссия состояла из 12 областей, населенных балтийскими племенами. На востоке эта страна соседствовала с Жемойтией и Литвой, на юге — с Польшей. В письменных источниках все 12 областей именовались «прусскими землями». Но эти земли не были заселены единым этносом.

В VI — XI веках пруссы населяли лишь полуостров Самбию и юго-восточное побережье Балтийского моря. Лишь к началу XII века под прусское влияние попали территории, которые позднее получили название «земель» — Помезания, Погезания, Натангия, Бартия, Надровия. Соседние племена скальвов, ломатов и ятвягов полностью либо частично приняли общественную организацию пруссаков.

Тевтонским орденом был начат крестовый поход непосредственно против пруссов. Поэтому в целях оправдания территориальных претензий тевтонцам было выгодно называть все эти земли «прусскими». Именно орденские завоевания предотвратили процесс создания государства на западной окраине балтийского ареала.

Пруссия представляла собой плоскую равнину, имевшую лишь на востоке и на севере возвышенности, перемежаемые озерами. Лето здесь всегда теплое, осень переменчивая, а зима достаточно суровая. На плодородных почвах произрастали пшеница, рожь, овес, ячмень, просо, горох, лен, конопля и хмель. Почти всю территорию страны покрывали непроходимые леса, в которых в те времена водились туры, буйволы и лоси. Пруссы торговали с соседями мехами и янтарными украшениями.

Герман фон Зальца отправил к мазовецкому князю 2 рыцарей и 18 сопровождающих на осмотр и выяснение обстоятельств на месте. Когда те прибыли к мазовецкому двору, самого князя не оказалось дома. Гостей приняла жена Конрада Мазовецкого. Она попросила тевтонцев подождать возвращения мужа.

Как раз в это время на Мазовию вновь напали пруссы. Тевтонским рыцарям представилась возможность продемонстрировать свои боевые качества. Они возглавили организацию обороны.

Битва с пруссами продолжалась целый день. В конце концов мазуры не сумели сдержать натиск пруссов и обратились в паническое бегство. И тут крестоносцы прекрасно показали себя, прикрывая отступление до тех пор, пока не упали под градом стрел. Победа досталась пруссам дорогой ценой. В ту же ночь захватчики отступили.

Раненых рыцарей выходили и они приступили к переговорам с возвратившимся Конрадом. Обсуждение всех деталей будущего сотрудничества было завершено в 1230 году. Этот год является исходным в истории построения в Пруссии орденского государства.

По просьбе крестоносцев Конрад Мазовецкий построил для них на горе левого берега Вислы замок, который получил название Фогельзангам. В этом замке обосновался первый тевтонский гарнизон, который успешно отразил штурм пруссов и выдержал длительную осаду. Фогельзангам (в переводе с немецкого — «песня птицы») выполнил роль плацдарма Тевтонского ордена в Пруссии.

Великий магистр прислал в Пруссию подкрепление из Палестины — 10 рыцарей и 100 конных воинов. Рыцари получили титулы правителей еще не завоеванных провинций. Главным среди них был Герман Балк, носивший титул наместника Пруссии. Вместе с ним назначение в новую провинцию получили маршал, комтур, командант замка и госпитальер.

Наполнение номинальных должностей конкретным содержанием зависело от самих рыцарей. Поэтому они бурно ввязались «в дело», то есть в сражения, потому что никаких иных средств за исключением войны, даже не представляли себе. Герман Балк сразу же по прибытии приказал начать строительство нового замка над Вислой. Этот замок получил название Нешава.

Привилеем 1230 года Конрад Мазовецкий передавал Тевтонскому ордену на вечные времена Хелмин-скую землю с реками Дорвенца и Мокрая. Единственной обязанностью крестоносцев была борьба с пруссами до тех пор, пока те не примут христианство. Римский император подтвердил решение Конрада Мазовецкого.

Папа римский объявил новый крестовый поход против пруссов. Его участникам отпускались все грехи наравне с крестоносцами, которые воевали за Святую землю. Обеспечив таким образом себе правовую основу для экспансии в славянские земли, тевтонцы приступили к активным боевым действиям.

В 1231 году Герман Балк с небольшим отрядом переправился на лодках через Вислу и добрался до одного из прусских святилищ. Там находился дуб, которому поклонялись местные жители. Крестоносцы укрепили это место — окружили его рвом и валом, повесили на дубе свою хоругвь. Им удалось отбить все атаки пруссов, которые стремились уничтожить иностранцев, посягнувших на святыню.

Спустя несколько месяцев на месте покоренного прусского святилища тевтонцами был заложен замок и город Торунь. В скором времени Герман Балк с помощью прибывших из Европы крестоносцев прогнал пруссов из всей Хелминской земли. На месте сожженного прусского городища был заложен город Хелмна. Хелмна был объявлен столицей Пруссии.

В 1234 году объединенная армия Тевтонского ордена, Конрада Мазовецкого, силезского князя Генриха Бородатого, поморского князя Святополка и великопольского князя Владислава нанесла пруссам тяжелое поражение на реке Сиргуна. Эта победа придала импульс строительству новых замков крестоносцев.

В 1237 году был заложен замок Эльбланг, спустя два года — Балга. Орден постепенно продвигался в глубь Пруссии вдоль рек Висла и Нагота, а затем и Вислянского залива. Делалось это с целью не терять водной связи с базами на Хелминской земле.

Так закладывались основы орденского государства в Пруссии. Завоевание новых земель осуществлялось по простой и надежной схеме. На границе территории, которую планировалось покорить, строился замок. Этот замок использовался в качестве опорного пункта для войска, которое отправлялось в поход. Затем на расстоянии 15—30 миль в глубь вражеской территории, не более одного дня пути, закладывался новый замок. Спустя еще день пути — новый замок, и так далее.

Возникала сеть замков, которые со временем покрыли всю территорию Пруссии. В XIII веке крестоносцы еще не строили замков в привычном смысле этого слова — не хватало средств на столь дорогие постройки. Обычно делали сооружение из двух параллельных стен из лежащих бревен. Пустоту между стенами заполняли камнями и глиной. Сверху отсыпали вал из глины и сооружали деревянные башни.

Строительство каменных замков началось лишь в XIV веке. Вокруг замка проводили ров с водой. Через него к воротам вел опускающийся мост. Тевтонский орден принял на вооружение нормандско-сицилийский тип замков — квадрат с башнями.

В XIII веке строились и нерегулярные замки с одной — двумя башнями, или с башней над воротами. Там, где из рыцарей собирался полный конвент, возводился собственный замок со строениями по всему периметру стен, а также внутренний замок за стенами с хозяйственными строениями.

Там же, где не набиралось полного конвента и руководил не комтур, а прокуратор, замок имел один или два корпуса около стен. В замке всегда располагались часовня и общая столовая. Обычно они находились на втором уровне строений. Первый этаж занимали оружейная, кладовки, жилище прислуги. Ниже этого уровня находились подвалы. Комтур обычно располагался на втором этаже строения. Под крышей находился оборонительный ярус с бойницами.

Вскоре Пруссию посетил Герман фон Зальца. Как человек, привыкший все делать основательно, он продумал комплекс мер, который способствовал привлечению на прусские земли колонистов из Германии. Для этого новооснованным городам и их жителям предоставлялись всевозможные льготы и привилегии.

Города Хелмна и Торунь получили самоуправление согласно магдебургскому праву. Была организована военная служба на феодальной основе. Тот, кто получал в лен от ордена определенное количество земли и иное имущество, обязан был по первому же призыву отправляться в войско в полном вооружении и в сопровождении двоих оруженосцев.

О стабильном положении Тевтонского ордена на покоренных землях в этот период свидетельствует тот факт, что великий магистр приказал отливать в Хелмне монету из чистого серебра. Большую помощь ордену в завоевании Пруссии оказали прибывшие из Европы крестоносцы, а также польские князья, ожесточенные многолетними набегами пруссов. Только по этой причине завоевание прусских земель осуществлялось такими стремительными темпами.

Уже через семь лет боевых действий крестоносцы приступили к завоеванию новых прусских областей — Вармии, Натангии и Бартии. Однако случались у тевтонцев и серьезные неудачи. Так, в 1237 году во время осады прусского городища Балга был практически целиком уничтожен отряд крестоносцев.

Однако тевтонцы быстро оправились от этого поражения. Они двинулись к Балге с новыми силами, захватили городище и вырезали его население поголовно. Однако и реакция пруссов оказалась быстрой. Они обложили в этом же городище самого ландмейстера Германа Балка вместе с его отрядом. Тот спасся только благодаря неожиданной помощи немецких крестоносцев.

В скором времени жители Вармии, Натангии и Бартии, дабы избежать поголовного уничтожения, вынуждены были покориться и принять католическое вероисповедание. Чтобы закрепить эту победу, началось спешное строительство замков: Кройцбурга в Натангии, Бартенштейна, Резеля и Висемберга в Бартии, Брунсберга и Хейлзберга в Вармии.

Местные земли были поделены между немецкими дворянами, которые изъявили желание поселиться в Пруссии на основе ленной службы. Местную молодежь высылали в Германию, где из них воспитывали проповедников христианства.

В 1237 году к Тевтонскому ордену присоединился орден Христа. Членов ордена Христа по изображению меча на плащах называли также меченосцами. Это рыцарское объединение более известно как Ливонский орден. В тот период меченосцы переживали трудные времена. Они непрерывно воевали с русинами, ливами, курами, эстами, семигалами и в то же время конфликтовали с рижским архибискупом.

Орден меченосцев занимал в Ливонии довольно скромное место — из всех завоеванных земель он получал только третью часть. Две остальные части получал местный архиепископ. Объединением с Тевтонским орденом меченосцы надеялись поправить свое положение в Прибалтике. Объединение было ускорено тяжелым поражением, которое нанесли меченосцам литвины под командованием князя Миндовга в 1236 году. В том сражении погиб магистр меченосцев.

Ливонским провинциальным магистром был назначен неутомимый завоеватель Пруссии Герман Балк. Некоторое время он также совмещал и функции прусского ландмейстера. В 1239 году умер Герман фон Зальца — выдающийся деятель Тевтонского ордена, создавший основу построения будущей орденской державы.

Тевтонские рыцари принимали участие в войне с татаро-монголами в 1240—1241 годах, однако неудачно. Татары наголову разгромили объединенные христианские войска в битве под Лагницей в 1241 году. В этом сражении был тяжело ранен прусский ландмаршал.

Вскоре в союз против Тевтонского ордена с пруссами вступил поморский князь Святополк. Он первый среди славянских правителей понял, что после покорения пруссов придет очередь соседних христианских земель. После непродолжительной, но кровопролитной войны тевтонцы с помощью польских князей победили Святополка.

Согласно договору 1243 года Святополк обязался помогать крестоносцам во всех войнах с неверными. Однако спустя непродолжительное время Святополк объединился с пруссами Судовии, опустошил Хелминскую землю и разгромил тевтонское войско. В этой битве погиб прусский маршал.

Святополк потребовал вернуть сына, который находился в руках крестоносцев как заложник верности отца. Рыцари отказались это сделать и призвали поморского князя покориться ордену. Святополк построил на острове посреди Вислы замок Зантырь, перекрыв этим крестоносцам водный путь.

В ходе новой войны с поморами и пруссами тевтонцы, с помощью крестоносцев из Германии и Польши, вновь одержали верх. В 1246 году Святополк был вынужден заключить новый мир. Он обязался порвать отношения с пруссами, помогать тевтонцам в войне с язычниками и оставить родного сына в заложниках.

Однако вскоре Святополк вновь поднял восстание против крестоносцев. И лишь в 1248 году, окончательно исчерпав свои силы, Святополк при посредничестве папского легата заключил мирный договор с крестоносцами.

С помощью того же легата и при его посредничестве 7 февраля 1249 года крестоносцы заключили соглашение с новокрещеными пруссами из Померании, Вармии и Натангии. Местные христиане получили определенные права. Они имели право самостоятельно покупать и продавать землю, распоряжаться движимым имуществом и вступать в брак.

Со своей стороны пруссы гарантировали придерживаться христианства, сохранять верность ордену и не сжигать своих мертвецов. Однако пруссов-христиан было еще очень мало и они нетвердо придерживались принятых обязательств. В скором времени они объединились с язычниками, устроили засаду на дороге между рыцарскими замками и уничтожили крупный отряд крестоносцев.

Ордену вновь оказали поддержку европейские рыцари, которые прибыли в Пруссию в 1257 году в большом количестве. С помощью этого крупного воинского контингента были покорены Померания, Вармия, Натангия, Бартия и Галиндия. Местные жители были вынуждены принять христианство.

В 1252 году Тевтонский орден завоевал Поморье. Спустя год крестоносцы заключили новый мир со Святополком на условиях, что в случае его нового выступления против ордена, он будет лишен города Гданьска.

С помощью западноевропейских рыцарей тевтонцы покорили в 1254 года Самбию. В 1255 году был основан Кенигсберг, который впоследствии стал одним из крупнейших портов Балтийского моря. Однако в 1259 году объединенное войско Тевтонского и Ливонского орденов вместе с датскими рыцарями потерпели сокрушительное поражение от литвинов под командованием князя Миндовга в битве при озере Дурбе.

Сразу же усилилось сопротивление пруссов. В том же году орден меченосцев возобновил боевые действия против местных племен Восточной Прибалтики, а также предпринял опустошительные рейды в направлении русских городов Пскова и Новгорода.

В сопротивлении с неверными крестоносцы не считали обязательным придерживаться норм христианской морали. В 1260 году орденский прокуратор Вармии и Натангии Вальрод Мирабилис пригласил на пир в замок Ленценберг местных прусских аристократов. Подобные собрания случались уже не раз, поэтому пруссы пришли, не предприняв никаких мер безопасности.

В самый разгар пиршества по приказу прокуратора в помещении, где собрались прусские аристократы, были заколочены двери и окна, а сам дом подожжен. Никто не сумел вырваться из огня. В ответ на это злодеяние во всех прусских землях вспыхнуло восстание.

Верность крестоносцам сохранили только Хелминская земля и Помезания. Они были почти целиком заселены колонистами-христианами. В восстании приняли участие самбийские, натангийские, варминские, бартийские и погезамские пруссы. Размах восстания в сентябре 1260 года был настолько мощным, что орденское государство едва не рухнуло.

В ряде случаев повстанческие отряды возглавили пруссы, которых крестоносцы в младенческом возрасте отправили в Германию для воспитания в христианском духе. Те христиане, которые не успели укрыться в замках, были убиты прямо в своих колониях. Повстанцы сжигали костелы и убивали священников.

Как сообщал орденский хронист, одного священника пруссы положили головой между двух бревен и, сжимая их, постепенно задушили, говоря с издевкой, что не смеют проливать кровь такой святой особы. Некоторых пленных пруссы приносили в жертву своим богам. Так, в полном вооружении, на коне был живьем сожжен один из пленных рыцарей.

Рыцарские гарнизоны были осаждены в замках. Дважды из Германии к ним на помощь приходило подкрепление, но оба раза орденское войско было разгромлено пруссами. Повстанцы успешно осаждали такие крупные замки, как Кройцбург и Бартенштейн. Гарнизон Кройцбурга оставил замок и спасался бегством. Однако пруссы догнали рыцарский отряд и поголовно уничтожили.

Та же участь едва не постигла гарнизон Бартенштейна. Однако на этот раз крестоносцы пошли на хитрость. Весь рыцарский отряд ночью тихо вышел из замка, оставив там лишь старого тевтонца, который регулярно звонил в колокол церкви, как бы созывая братьев на богослужение. Пруссы не сразу заметили этот обман.

Однако осада Кенигсберга окончилась неудачно. Долго сумел продержаться замок Хейлсберг в Вармии, несмотря на многочисленные штурмы и обстрелы из осадных орудий. В конце концов, гарнизон Хей-лсберга сумел прорвать кольцо блокады и укрыться в замке Эльбланг. Вместе с собой они привели 12прусских заложников. Пруссов ослепили и отпустили «на все четыре стороны».

Тем временем ожесточение с обеих сторон нарастало. Ландмейстер Эльбланга узнав, что два рыцаря вошли в тайный сговор с осаждавшими, приказал живьем сжечь предателей. Если бы казненные были язычниками, то этот поступок не вызвал бы возмущения среди прочих крестоносцев. Однако за чрезмерную жестокость по отношению к христианам ландмейстер был лишен должности.

Повстанцы захватили все малые орденские замки, а крупные держали в плотной осаде. Верные ордену Хелминская земля и Помезания были опустошены. В 1263 году крестоносцам удалось подавить восстание в Самбии. Однако война продолжалась в остальных землях.

Натангийские пруссы разгромили войска крестоносцев в Хелминской земле. В одном из кровопролитных сражений погибли ландмейстер и несколько десятков рыцарей. Почти до основания был разрушен замок Радзынь. Его дважды захватывали повстанцы и дважды отбивали крестоносцы.

Из Германии непрерывном потоком в Пруссию прибывали подкрепления. Благодаря этому притоку рыцарей с конца 1272 года Тевтонский орден начал брать ситуацию под контроль. После 14-летней войны были приведены к покорности Вармия, Натангия, Бартия.

В 1274 году возобновилось завоевание новых областей Пруссии — Скаловии, Надравии и Судовии. Однако в некоторых землях восстание еще продолжалось и крестоносцы подавляли его с большой жестокостью. По приказу прусского ландмейстера Конрада фон Цирберга почти все жители Погезании были выселены в западные области. Многие местные жители, спасаясь бегством, уходили вместе с семьями в соседнее Литовское княжество и оседали в предместьях Гродно.

Восстание пруссов постепенно угасало. Свидетельством тому явилось освобождение орденом части своего войска от борьбы с повстанцами для новых завоеваний. В это время мемельский комтур хитростью захватил в плен одного из руководителей повстанческого движения в Скаловии. На привале пленного привязали к дереву, чтобы тот не убежал. Когда стража уснула, прусс сумел освободиться. Однако, вместо того, чтобы убегать, он схватил меч у одного из спящих и атаковал крестоносцев. Повстанец убил рыцаря и трех кнехтов, а четвертому отрубил руку. Остальные крестоносцы проснулись, разбуженные шумом, и зарубили взбешенного повстанца.

В 1283 году была завоевана последняя прусская провинция — Судовия. Она оказалась сильно опустошенной — много пруссов погибло в сражении. Часть была выселена крестоносцами в иные земли, часть пруссов бежало в Литву. На место погибших и бежавших являлись колонисты из Германии. Те местные жители, которые приняли католическую веру под принуждением, еще долгое время, до XVI века, сохраняли втайне свою языческую веру.

Для того, чтобы покорить Пруссию в течение полувека, потребовались колоссальные усилия не только Тевтонского ордена, но и дворянства всей Священной Римской империи. Местному населению в результате 52 лет ожесточенной борьбы были нанесены такие невосполнимые потери, что, в конце концов, пруссы перестали существовать как самостоятельный этнос.

Внутренняя политика орденской державы на территории Пруссии строилась умело и целеустремленной Чтобы привлечь на обезлюдевшие земли побольше немецких колонистов, крестоносцы утвердили новое хелминское право. Было введено фламандское право наследственности — равенство в этом вопросе мужчины и женщины. Согласно венгерскому праву разрешалась свободная охота на диких зверей, за исключением бобров. Использовались также магдебургское и польское право.

Пруссы были разделены на две категории — вольные и рабы. Те, кто сохранили верность ордену во время восстания 1260—1274 годов, имели больше прав. Бывшие повстанцы — невольники — жили в особых деревнях, имели небольшие хозяйства и работали на крестоносцев. Они не могли селиться в городах. Местное дворянство было онемечено.

До 1350 года в Пруссию прибывало ежегодно много колонистов. Затем этот миграционный поток значительно поубавился. Крестоносцы основали 1400 новых деревень. К началу XV века в Пруссии уже было 93 города. Население орденского государства к этому времени насчитывало около полмиллиона человек.

Хозяйственная жизнь страны тщательно контролировалась орденом. Крестоносцы создали двойную систему доходов — через отработки, денежные и натуральные налоги, которые платили и дворяне, а также через собственное хозяйство (земледелие, животноводство, ремесло, кредит, торговля).

Главным объектом торговли были овсе, ячмень и солод. Крестоносцы злоупотребляли своей властью — собственных экономов они ставили в более выгодные условия торговли, нежели остальных купцов Пруссии. Благодаря такой системе хозяйствования за несколько десятков лет Пруссия превратилась в одну из самых процветающих стран Европы. Это еще более укрепило позиции Тевтонского ордена. «Натиск на Восток» продолжался.

ОППОЗИЦИОННЫЕ ДВИЖЕНИЯ

Немецкие князья своей не ограниченной законами деятельностью создавали во всех частях страны состояние политического хаоса. Господствовало кулачное право. А потребности все более увеличивались. Росли расходы на придворную жизнь. Для кулачного права надо было содержать войска. На это требовались деньги.

Эти необходимые средства добывались и крупными, и мелкими князьями при помощи налогов. Тяжесть налогов наваливалась на плечи крестьян.

Но были и другие пути. На всех дорогах в империи — у замков и границ владений, у мостов и переправ — феодалы ставили многочисленные заставы для взимания проездных пошлин. Вымогательства и грабежи князей и рыцарей мешали нормальной торговле. А это в свою очередь вызывало недовольство и оппозиционные настроения в средних слоях городского бюргерства.

Но не только в городах росло недовольство, оно охватывало и немецкое крестьянство. Большое влияние на крестьянское движение в Германии оказало гуситское антифеодальное выступление в Чехии.

Пятый крестовый поход против гуситов в 1431 году окончился крахом. Он был организован германским императором и римским папой. Чешская армия, основную силу которой составляли крестьяне, вышла за пределы Чехии. Она проникла в Баварию, Австрию, Силезию и Венгрию. Эхом прошли выступления крестьян в других частях Германии, особенно в окрестностях рейнских городов. Большую тревогу у феодалов и представителей городской аристократии вызвало крупное восстание крестьян в районе города Вормса. Имеющие власть опасались, что под влиянием чешских событий это местное восстание может Извратиться в общее нападение на всех господ в Германии.

Феодалы других стран и католическое духовенство с тревогой следили за событиями в Германии. На происходившем в Базеле церковном соборе особое внимание обращалось на чрезвычайную опасность, которая грозила в Германии власти князей и самому существованию империи.

Один из участников этого церковного собора, проезжавший через Германию в 1432 году, писал, что на Рейне происходят массовые выступления крестьян не только против клириков, но и против знати и что скоро, по его мнению, все крестьяне в Германии перейдут на сторону чехов. Крестьянское движение приобретало в условиях раздробленной Германии большое политическое значение.

Наиболее прогрессивные представители бюргерства сочувствовали крестьянскому движению. Они видели, что оно подрывает силу князей и всю систему феодальной раздробленности. Все громче раздавались голоса, которые требовали установления государственного единства и признания за Германией подобающего ей места среди других народов.

Отражением настроений этого слоя бюргерства явился политический памфлет «Реформация императора Сигизмунда». В нем выдвигались требования — превратить Германию в централизованное государство, прекратить бесконечные феодальные войны, подчинить местные власти общегосударственным законам, заменить феодальные привилегии системой государственных прав и обязанностей и создать единое судопроизводство, систему единых пошлин и единой монеты.

В этом памфлете говорилось также об улучшении условий ремесла и торговли, об упразднении цеховых стеснений и ликвидации крупных торгово-ростовщических компаний.

По мнению автора памфлета инициатива государственного объединения должна была принадлежать городам. Они объявлялись «хранителями государственного права» в империи. Любопытно было и то, что анонимный автор считал, что преобразования невозможны без активной роли «малых» и «простых» людей. Он требовал отмены крепостного состояния крестьян и упразднения ряда феодальных повинностей.

В конце тридцатых и начале сороковых годов пятнадцатого века юго-западные земли Германии не раз подвергались нашествию наемников французского короля. Арманьяки, как называли этих наемников, пользовались неразберихой, вызванной крестьянским движением. Французский король Карл VII с намерением присоединить к своим владениям юго-западные земли Германии направил туда военные отряды под предводительством дофина Людовика, будущего Людовика XI. Арманьяки разоряли немецкие земли, совершали грабежи, поджоги и убийства.

Но странно вели себя немецкие князья и феодалы. Даже император не принимал никаких мер против действий арманьяков. Наоборот князья сами призывали их в свои земли и помогали им, надеясь таким путем подавить сопротивление крестьян и покончить с нарастанием оппозиций в городах. Внешний враг был им менее страшен.

Энергичный отпор чужеземцы встретили со стороны самого народа. Крестьяне Юго-Западной Германии, бежавшие от захватчиков под защиту городских стен, образовали там отряды для борьбы с врагом. Они обращались ко всему народу с призывом присоединиться к ним в целях общей борьбы. Крестьянские отряды выступали под своим знаменем, на котором рядом с изображением богородицы был нарисован башмак с длинными шнурками. Изображение башмака на знамени являлось символом народных сил, вступающих в борьбу со всеми феодалами и знатными людьми, носившими сапоги.

Под знаменем «Башмака» крестьянские отряды изгнали арманьяков из Эльзаса и Зундгау в 1439 году. Под этим же знаменем велась борьба с французскими наемниками и при последующих их вторжениях.

Около пятидесяти тысяч конных рыцарей и наемников под командованием дофина Людовика вступили в пределы Германии в 1444 году. К арманьякам примкнули большие силы немецких рыцарей. Дофин планировал захватить территории на правом берегу Рейна, плодородные земли и богатые города. Но и на этот раз удача не сопутствовала французам, шварцвальдские крестьяне отбросили захватчиков, которые уже переправились через Вейн, обратно.

Тогда образовалось тайное общество «Башмак» для дальнейшей борьбы с врагами. В Эльзасе под знаменем «Башмака» действовали в эти годы отряды партизан. Они устраивали засады, нападали на отдельные группы арманьяков, отнимали у них лошадей и обозы, сжигали захватчиков в домах, где те укрывались, хватали и бросали их в Рейн.

Народные отряды превратили огромную армию дофина Людовика в разобщенные группы голодных и оборванных бродяг, нарушая связь между отрядами и лишая их снабжения. Партизанам помогало население и это имело огромное значение в борьбе.

Не так однозначно вело себя немецкое бюргерство. Сначала оно занимало чрезвычайно пассивное положение в борьбе с арманьяками. Оно ограничивалось подачей петиций императору о необходимости путем переговоров добиться ухода захватчиков из Германии. Но эти петиции не имели результатов. А зимой 1444—1445 годов движение против арманьяков охватило уже огромный район Юго-Западной Германии. Борьба превратилась в подлинно народную войну. И тогда к сопротивлению присоединились Страсбург и некоторые другие города.

Знамя «Башмака», впервые поднятое во время войны с арманьяками, означало призыв к общей борьбе против князей и княжеской политики. И естественно, это знамя внушало страх господствующим в империи силам.

В 1460 году восстали крестьяне земли Гегау (на юго-западе Германии). Они тоже подняли знамя «Башмака». Восстание не вышло за пределы этого района. Требования восставших были направлены только против введенных недавно новых поборов и повинностей. Но крестьянские волнения вызвали большую тревогу среди феодалов.

В 1493 году был раскрыт новый заговор. Его готовили в союзе крестьяне и горожане. Это произошло в Эльзасе. План участников заговора заключался в том, чтобы захватить город Шлеттштадт, поднять знамя «Башмака», которое, как были уверены заговорщики, привлечет в их ряды массу «простого народа». Этой силы будет достаточно для овладения другими городами и замками в Эльзасе.

После захвата власти члены союза намеревались внести изменения в область судопроизводства, упразднить некоторые из княжеских налогов и поборов, а также ликвидировать ростовщичество.

СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА

Император из габсбургского дома Фридрих III занимал престол довольно длительное время (1440— 1493). Этот дом был самым могущественным в империи. Он обладал крупными военными силами. При Фридрихе III к наследственным землям Габсбургов были присоединены Нидерланды и графство Бургундия. Это придало дому значительную политическую силу в Европе.

Немецкие князья увидели теперь в Габсбургах тот самый оплот, что мог противостоять нарастающей волне народных движений. Многие из князей соперничали с Габсбургами и боялись их могущества, но поддерживали реакционную политику этого дома, особенно внешнюю, направленную на порабощение соседних народов.

Между тем нарастало народное движение внутри страны. Усложнялась и международная обстановка в Европе в связи с завершением в ряде стран процесса государственной централизации. Это заставило немецких князей искать пути к«имперской реформе».

Именно эти поиски привели к созданию «Швабского союза», крупного политического и военного объединения, которое возникло в конце 80-х годов XV века. Формально «Швабский союз» представлял собою объединениерыцарей и имперских городов Юго-Западной Германии. К этому объединению присоединились крупные князья Гогенцоллеры, Габсбурги, герцог Ульрих Вюртембергский и другие.

На самом же деле союз находился полностью в руках этих князей, которые признали своим руководителем одного из курфюрстов — майнцского епископа Бертольда. Города и рыцари занимали в «Швабском союзе» подчиненное положение.

Союз показал свою силу при расправе над крестьянами Кемптенского монастыря, которые оказали решительное сопротивление новому закрепощению. Впоследствии «Швабский союз» стал главным орудием господствующих сил при подавлении Великой крестьянской войны 1525 года.

К 1500 году возглавляющие союз князья на рейхстагах провели свой проект «имперской реформы».

Главным решением было объявить в империи «земский мир», то есть запрещение внутренних войн. Для этого необходимо было создать общеимперское управление и общеимперский суд для улаживания споров между территориальными князьями.

Новые общеимперские учреждения должны были по мысли авторов обеспечить новое закрепощение крестьян. Кроме того, хотелось закрепить подчиненное положение городов. Реформы были направлены и на то, чтобы возвратить власть империи над соседними народами, которые вступали на путь самостоятельного развития. Имелись в виду прежде всего швейцары и чехи.

«Швабский союз» и должен был явиться реальной силой для проведения этих далеко идущих целей. Ему должны были помогать местные союзы, которые предполагалось создать в остальных частях страны, не нарушая при этом суверенитета территориальных князей.

«Имперская реформа» по сути дела означала не ликвидацию мелкодержавия и политической раздробленности, а, наоборот, их закрепление.

Но даже эти цели оказалось трудно достичь из-за постоянных раздоров между княжескими кликами. Попытка «Швабского союза» и Максимилиана I (1493—1519) реализовать пункт о подчинении Швейцарии окончилась провалом. Затеянная война против Швейцарского союза в 1499 году привела к окончательному разрыву всех связей Швейцарии с империей.

ДВИЖЕНИЕ МИСТИКОВ

В XIV веке оппозиционное движение немецких бюргеров проявилось и в области идеологии — в религиозном движении так называемых мистиков, возглавляемом кельнским теологом мейстером (магистром) Эккартом и его учениками — Иоганном Таулером и Генрихом Сеузе.

В католической церкви господствовала в то время механическая чисто внешняя религиозность. Сам человек, считалось, не играет никакой роли в деле спасения своей души, так как «благодать» сообщается ему в готовом виде духовенством при совершении церковных таинств. Мистики придавали решающее значение внутренним религиозным переживаниям человека. Они стремились подчеркнуть значение и роль самих людей в движении к Богу. В их учении содержались в зародыше идеи будущей Реформации.

Для мистиков было важным освободить сферу деятельности человека от власти католической церкви и это придавало движению некоторые политические тенденции. Но оппозиционное течение мистиков не получило широкого характера. И причиной тому было то, что оно относилось главным образом к области религии, не затрагивая житейских реалий.

Для Германии имело важные последствия изобретение Иоганном Гутенбергом (1400—1468) способа книгопечатания, распространившегося по всем странам Европы. Искусство книгопечатания содействовало развитию в Германии светской образованности, так как первые книги были не только теологического, но и светского характера.

Дешевые и удобные для чтения книги пришли на смену дорогим и редким рукописям. Издавались они в большом количестве, обыкновенно — тысячей экземпляров. Книги стали доступны большому количеству людей.

Церковники выражали обоснованную тревогу по поводу этого изобретения. Об этом красноречиво свидетельствуют памфлеты церковников. Дело в том, что духовенству грозила потеря его монопольного положения в деле образования. Опасались даже того, что массовое распространение Библии приведет к ее переводу на немецкий язык и что Библия таким образом попадет в руки простого народа, который может не до конца разобраться и дать свои толкования, отличные от церковных, библейским текстам.

И в те времена новое принималось с трудом.

Само собой разумеется, что развитие гуманистической мысли в Германии затрагивало только незначительный слой образованных горожан. Гуманизм здесь зародился в университетских городах. Правда, сами немецкие университеты оставались твердынями старых схоластических направлений. Однако среди массы студентов выявились уже такие, которых схоластическая наука не удовлетворяла.

Эти новых устремлений студенты жадно слушали молодых профессоров, развивающих в своих лекциях идеи раннего итальянского Возрождения. Представители этого нового движения выражали настроения тех передовых горожан, которые видели причины своего униженного положения в жалком состоянии раздробленной Германии. Немецкие гуманисты высоко ценили культуру итальянского Возрождения. И стремились развить самобытную культуру.

В университетских городах стали появляться ученые и поэты, которые высказывались о богословских вопросах в духе гуманистического учения. О ценностях светского образования, о возможности заниматься богословием с учетом светского образования — по таким вопросам возникали горячие споры.

Это были первые признаки острой борьбы нового со старым, которая разгорелась в Германии в начале следующего века. Если до этого все средневековые направления в положительной науке стремились к подчинению богословию, то гуманисты — как итальянские, так и немецкие — решительно отстаивали самостоятельный и независимый характер опытных наук по отношению к богословию.

Дух того времени хорошо передает сатирическое произведение профессора Базельского университета Себастьяна Бранта (1457—1521) «Корабль глупцов». В этом сочинении автор выступает как сторонник государственного единства Германии, он резко порицает князей за их корыстную политику и предательство ими государственных интересов. В остроумных стихах с интересными иллюстрациями автор высмеивает католическое духовенство и монахов, извращавших, по его мнению, сущность христианской религии.

Под острым пером Бранта оживали рыцари, которые занимались разбоем на большой дороге, знатные господа, что кичились своим благородством.

В ком нет ни чести, ни стыда, И доблестным кого я не считаю, В том благородства никогда, Будь родом князь он,— не признаю!

Так писал Брант. Общедоступная, полная сатиры и обличений книга «Корабль глупцов» стала популярной в широких кругах населения.

Начатки гуманистического образования появились в пятнадцатом веке и в других немецких университетах — в Тюбингенском, Кельнском и Эрфуртском. Главными центрами гуманизма к концу века стали Страсбург и южнонемецкие города. Нюрнберг и Аугсбург.

Стремление к сочетанию научных занятии с поэтическим творчеством было характерно для первых немецких гуманистов. Такое сочетание удавалось лишь немногим, одаренным поэтическим талантом. К примеру, Себастьян Брант, увлекавшийся сочинением стихов по поводу всех событий своего времени, не отличался особым дарованием в области стихосложения. Подлинным лирическим поэтом-гуманистом второй половины пятнадцатого века был Конрад Цельтис.

Конец XV века в целом для Германии был только периодом подготовки возрождения литературы, настоящий расцвет которой должен быть отнесен на первую половину последующего века.

Общая тенденция к отходу от чисто церковных трактовок наметилась и в области изобразительных искусств. Художники все больше стремились к восприятию и изображению реальной окружающей жизни. Наряду с религиозными сюжетами для живописи и гравюры XV века характерно изображение бытовых сцен, нередко отображающих современные для той эпохи конфликты.

Особенно заметен этот поворот к реализму и социальной трактовке в творчестве выдающегося живописца и гравера Мартина Шонгауэра. На его гравюрах изображены фигуры подмастерьев, крестьян, идущих на рынок, и так далее. И в скульптуре этого времени проявилась тенденция к реализму и народным мотивам.

Особо отличается творчество нюрнбергского скульптора Адама Крафта, трактовавшего религиозные сюжеты как массовые народные сцены. Ярким примером является его рельеф «Весовщик», исполненный в 1497 году на стене здания, в котором стояли городские весы в Нюрнберге.

Гораздо в меньшей степени проявились тенденции эпохи Возрождения в архитектуре и деревянной скульптуре. Традиции церковной идеологии в области архитектуры и скульптуры сказались в устойчивости пережитков готического стиля.

Примером этого является начатая в XV веке Бременская ратуша.

«МОЛОТ ВЕДЬМ», «МУРАВЕЙНИК», «БИЧ»

5 декабря 1484 года папа римский Иннокентий VIII опубликовал буллу против ведьм. В этой булле также осуждалось всякое противодействие светских властей миссии инквизиторов в пределах Священной Римской империи.

Поводом к изданию этой буллы послужили жалобы инквизиторов Генриха Инститориса и Якова Шпренгера, которые в разных германских землях встречали явное либо скрытое противодействие своим акциям. Согласно папской булле, отныне никто во всей Империи не смел оспаривать у Инститориса и Шпренгера их права самым жестоким образом преследовать еретиков. Преследование еретиков должно было беспрепятственно осуществляться во всех странах Западной Европы.

За относительно короткий срок по приказу Инститориса и Шпренгера было сожжено 48 ведьм. Магистр Констанцкой епархии Иоанн Гремпер, приданный в помощь инквизиторам в течение одного лишь года сжег в Вормсе 85 человек. Эти три инквизитора хотели придать борьбе с ведьмами на землях Священной Римской империи такой размах, который далеко превосходил бы все, что до этого периода делалось в области преследования еретиков вообще.

Однако кровавая энергия инквизиторов натолкнулась на народное возмущение в целом ряде местностей. В австрийском городе Инсбруке, в момент подготовки торжественного сожжения ведьм, Генрих Инститорис встретил мощное сопротивление горожан, это вынудило его отказаться от практического применения изложенных в папской булле 1484 года «великих истин». Инститорис был выпровожен за пределы города.

Эта неудача вдохновила Инститориса на издание «священной книги», которая со ссылками на Ветхий и Новый Заветы, с доказательствами, почерпнутыми у авторитетов церкви, навечно утвердила бы священное право инквизиции преследовать наиболее опасных еретиков. Вопреки каноническим правилам, Инститорис полагал, что ведьма заслуживает смертной казни даже тогда, когда раскаивается в своем преступлении и не является ни упорствующим, ни закоренелым преступником.

Инститорис привлек к написанию этой книги товарища по инквизиционной деятельности профессора теологии и члена доминиканского ордена Якова Шпренгера. Свою книгу инквизиторы называли «публичным инструментом», который должен был упрочить дело искоренения дьявольских ересей и устранить все препятствия для деятельности инквизиции.

В мае 1487 года была издана книга «Молот ведьм». Во введении к ней было написано: «В наше время, когда вечер мира клонится к полному закату, старое зло, не прекращавшее ни на одну минуту, в силу неиссякаемого вреда своего падения, насылать на мир полную яда заразную чуму, особенно отвратительным образом проявляет себя, так как в своем великом гневе чувствует, что в его распоряжении осталось мало времени».

Самыми опасными еретиками Инститорис и Шпренгер считали ведьм, которые «заключили союз с адом и договор со смертью». Именно против них и был направлен теоретический «молот» инквизиторов.

Авторы «Молота ведьм» писали, что в их книге нет ничего нового, ранее не сказанного великими учителями церкви и авторитетными представителями богословской мысли. «Наша книга одновременно и стара, и нова: она одновременно и коротка, и длинна. Она стара по содержанию и авторитету; она нова по компиляции мыслей и по их расположению; она коротка, потому что произведения многочисленных авторитетов приведены в кратких отрывках; она длинна, потому что тема бесконечно велика и неисчерпаемо применяемое ведьмами зло».

Инститорису и Шпренгеру казалось их соавторство недостаточной гарантией того, что «Молот ведьм» получит одобрение в христианском мире. Поэтому они обратились за санкцией к наиболее авторитетному тогда в Германии учреждению — к теологическому факультету Кельнского университета. Под маркой этого университета и был опубликован «Молот». Для обоих инквизиторов это было тем важнее, что специальными постановлениями пап Пия II и Сикста IV Кельнскому университету было предоставлено право высшей цензуры.

На долю «Молота ведьм» выпал неимоверный успех — в течение девяти лет книга выдержала 9 изданий. С момента своего появления «Молот ведьм» вызвал бесконечное множество восторженных отзывов. Знаменитый нидерландский юрист XVI века Иодокус Дамгудер в своей популярной «Практике уголовных дел» заявил, что «книга эта имеет для мира силу закона». Творцы баварского Кодекса Максимилиана исходили при составлении отдела наказания еретиков из книги Инститориса и Шпренгера как из незыблемых и прочно установленных предпосылок.

Папы Александр VI, Лев X и Адриан VI неоднократко подчеркивали правильность всех основных положений «Молота ведьм» и выпустили по этому поводу специальные указания.

Успех «Молота ведьм» объяснялся отнюдь не литературными дарованиями или ученостью авторов.

Оригинальность суждений напрочь отсутствует в книге. Само название также оказалось позаимствованным. Еще святого Иеронима в начале V века называли «молотом еретиков». Позднее этот титул носили Бернард из Ко и Гергард Гроот. Написанная в изуверском тоне против евреев книга инквизитора Иоанна из Франкфурта, опубликованная в 1420 году, носила название «Молота иудеев».

Успех этой книги в Германии объяснялся именно ее типичностью, а не оригинальностью. «Молот ведьм» был доступен самому невзыскательному читателю и не мог натолкнуться ни на какие возражения с его стороны. Воспринимаемая так же естественно, как погода, книга стала всенародным достоянием.

В «Молоте ведьм» было сконцентрировано все, что могла дать богословская мысль того времени. Инститорис и Шпренгер использовали цитаты из трудов Аристотеля и Фомы Аквината, папы римского Григория Великого и рабби Моисея, Бонавентуры и Иоанна Златоуста, Оригена и Вильгельма Парижского.

«Молот ведьм» состоит из трех частей. Первая часть — теоретическая. Она заключает 18 головоломных вопросов, на которые даны простые ответы. Например, на вопрос может ли дьявол через инкуб и сук-куб производить людей, после ссылки на Фому Аквината следует положительный ответ.

На вопрос, почему ведовством занимаются преимущественно женщины, следует ответ, что женщина по существу своему склонна к меньшей вере, нежели мужчины. Известно также, что женская похоть не знает границ и что женщина есть «красиво окрашенное естественное зло».

Некоторые вопросы авторы книги решали путем ссылок на собственный опыт и на общеизвестные факты. Например, вопрос о том, могут ли ведьмы превратить людей в животных, получил решение путем рассказа о молодой девушке, которая стала кобылой, но была спасена святым Макарием. Такой же была аргументация и по вопросу об истреблении детей во чреве матери — было приведено свидетельство папского инквизитора из Комо о том, как в его области на ночном собрании ведьм был съеден неродившийся ребенок. По этому поводу в Комо была сожжена 41 ведьма.

Самим инквизиторам колдуньи не страшны, так как они, де, творят правое общественное дело. Попавшая в руки инквизиции колдунья делалась уже как бы застрахованной от вмешательства в ее пользу дьявола. Самое большее, на что могла рассчитывать арестованная ведьма,— самоубийство, внушенное дьяволом. Множество документов этого периода свидетельствуют о частых самоубийствах в тюрьмах инквизиции. Самоубийство осуждалось инквизиторами, так как оно лишало их возможности обнаружить других виновных.

Вторая часть «Молота ведьм» посвящена двум коренным вопросам — кому не приносит вред колдовство и какими средствами можно устранить колдовство?

Третья часть — юридическая. В ее 35 вопросах рассматривалось, как следует начинать процесс против ведьм, как его вести и как закончить. В этой части разрешались побочные юридические казусы и устанавливалось, что позорное пятно ереси так велико, что к разбору этого преступления допускаются даже крепостные для свидетельства против своих господ, а также преступники и люди, лишенные прав.

«Молот ведьм», в первую очередь, был адресован светским властям. Инститорис и Шпренгер подчеркивали, что европейские правители не должны стоять в стороне в вопросе об искоренении ведомства. Еретички и грешницы являются, де, одновременно преступницами и зловредительницами.

Эти положения Инститориса и Шпренгера получили полное одобрение Латеранского собора 1514 года. Собор постановил, что ведовство является смешанным преступлением, и оно должно подлежать наказанию как с канонической точки зрения, так и со светской.

Это решение имело огромное значение. Уже в конце XV века в ряде западноевропейских государств инквизиция потеряла свои позиции. Светское законодательство получило от него в наследство преследование ведовства. Следуя ему, законодательство тех стран, где была уничтожена инквизиция, сурово карало всякое проявление колдовства, считая его исключительным видом преступления и применяя к «колдунам» методы инквизиционного судопроизводства.

Возражения некоторых юристов о невозможности для светского суда руководиться в своей практике «невидимыми преступлениями», каковыми являлись ночные полеты ведьм, оспаривались церковью на том основании, что уже давно доказана специфичность ведовских преступлений, которые, де, требуют совершенно иного к себе подхода.

Из других произведений, которые предшествовали печально знаменитому «Молоту ведьм» следует отметить также знаменитое сочинение «Муравейник» известного доминиканца и инквизитора Иоанна Нидера, венского профессора теологии, впоследствии приора доминиканских монастырей Нюрнберга и Базеля.

«Муравейник» был опубликован в 1441 году и в короткие сроки переиздавался семь раз. В нем подробно сообщалось о похождениях дьявола и утвердительно решался вопрос, может ли родиться ребенок от сношения дьявола с человеком. По мнению Нидера, забеременевшая от дьявола девушка часто не теряет девственности. Однако «подобная беременность зачастую — одна лишь видимость: разрешение от бремени кончается ветром».

Причину этого Нидер видел в «муравьиных яйцах», которые дьявол заставлял проникать в женское тело. В качестве доказательства автор «Муравейника» приводил следующий факт. Когда он был еще студентом Кельнского университета, одна 16-летняя девушка проглотила муху, залетевшую ей в рот. Муха, де, оказалась дьявольского происхождения, и девушка с тех пор сделалась одержимой.

Нидер знал также одну «святую женщину», которую изнасиловал дьявол, причем оплодотворил ее настоящим мужским семенем в таком количестве, которым «могла обладать разве тысяча мужчин».

В 1453 году большую популярность в Священной Римской империи завоевало обширное сочинение инквизитора Северной Франции Николая Жакье. Это сочинение было посвящено доказательству реальности колдовского могущества.

По словам Жакье, в колдовских сектах участвовали не только женщины, но и мужчины. Даже духовные лица и монахи зачастую не могут, де, устоять, против заманчивых предложений демонов, которые дают им возможность насылать на людей болезни, сумасшествия и смерть. Находящиеся под покровительством демонов могут портить плоды, жатву и супружескую жизнь.

Жакье писал: «На собраниях, которые чаще всего происходят по четвергам, оплевывается крест, остии подвергаются издевательству, происходят кровосмесительство и интимная связь со злыми духами».

Утверждение некоторых свидетелей шабаша о том, что они, де, на собраниях видели ведьм, но не демонов, Жакье толковал в том смысле, что демоны умеют «одним показываться, а для других быть невидимыми». В заключении своей книги Жакье требовал, чтобы никакое раскаяние не спасло одержимых, а тем более союзников дьявола, от возмездия — они, безусловно, должны передаваться в руки светским властям.

Сочинение Николая Жакье «Бич» сразу же было воспринято как руководство к действию не только инквизиторами Германии, но и других земель.

-=ГЛАВА 5=-

СКАНДИНАВСКИЕ СТРАНЫ В XII — XV ВЕКАХ

Особенностью скандинавского феодализма, отличавшей ее от феодализма других западноевропейских стран, было более замедленное его развитие.

Крепостное право уже исчезло в Италии, Франции и Англии, а в Дании оно только оформлялось. Когда в Италии и в Германии цеховая организация ремесел становилась уже помехой нарождающемуся капитализму, в Швеции она только появилась.

Церковь на скандинавском севере боролась с дохристианскими культами в то время, когда в других странах Западной Европы ей уже приходилось вести борьбу с бюргерской ересью.

И рост производительных сил отличался также достаточной замедленностью. Еще в XIII веке даже в самой развитой и густонаселенной Дании трехполье сочеталось с двухпольем, а из высеваемых злаков преобладали рожь и ячмень. В горах было еще обычным явлением мотыжное земледелие.

Огромную роль в хозяйственной жизни Дании, Швеции, а особенно Норвегии и Исландии, продолжало играть экстенсивное пастбищное скотоводство, горное и лесное. Естественно, процветал рыболовный, а на океанском побережье и китобойный промыслы. Мореходство обеспечивало, прежде всего Норвегии и Дании, постоянную связь с континентом. Богатые горные разработки железа и меди давали Скандинавским странам металл для выделки орудий производства, а впоследствии и для экспорта.

Средневековая Скандинавия, кроме отдельных районов Дании, почти не знала крупных феодальных поместий. Удобных для землепашества земель на севере было очень мало. Потребность скандинавской знати в барщине была невеликой. И это обстоятельство делало излишней крепостную зависимость крестьянства.

Специфическим скандинавским явлением был работник, наделенный клочком земли или усадьбой (хусмен). Подлинными же владельцами земли являлись короли и церковь. Скандинавии стала присуща своеобразная форма внеэкономического принуждения — принуждение малоземельных и неимущих сельских жителей к труду по найму у крепких хозяев.

Более быстро процесс феодализма шел в Дании. К XIV веку основную массу крестьян составляли уже лично зависимые держатели. А в XV веке аграрный строй местами мало отличался от северогерманского.

В Швеции процесс этот шел гораздо медленнее. В старейшем областном законе этой страны — «Вестъётской правде» начала XIII века нет даже специальных шведских терминов для обозначения феодалов, которые оказывались таким образом как бы скрыты в формально равноправной массе свободных собственников — бондов.

Очень долго в Швеции сохранялось рабство. Держатели чужой земли составляли даже в XV веке меньшинство крестьян.

Причина этого отставания Швеции от своих скандинавских соседей заключалась, скорее всего, в том, что она находилась в сравнительной изоляции как от Западной Европы, поскольку южная часть Скандинавского полуострова в средние века была датской, так и от Восточной, поскольку торговые пути пришли в упадок. Татаро-монгольское нашествие косвенно сказалось и на Швеции.

Несколько иную картину представляло развитие Норвегии. Ряды крестьян-собственников таяли тут быстрее, большая часть земли в стране сосредотачивалась в руках короля, светской и особенно духовной знати. В то же время Норвегия, как и Исландия, отражала основные черты, определявшие отсутствие в Скандинавии признаков феодализма, которые были свойственны таким странам Западной Европы, как Франция, Англия и другие. Причиной тому были система хуторов, удаленных и изолированных друг от друга, и та важная роль, которую в экономической жизни этой страны играли морской промысел и горное скотоводство.

Процесс феодализации, начавшийся в Норвегии раньше, чем в Швеции, как бы остановился на своей первичной стадии. Хотя крестьян-владельцев было меньше, чем в Швеции, их права были еще ближе к полной собственности, чем права шведских крестьян. Точно так же крупные землевладельцы-феодалы определились в Норвегии раньше, но оказались малочисленнее и слабее шведских.

Скандинавские страны не знали или почти не знали феодальной раздробленности. Держатели королевских бенефициев, в Скандинавии их называли ленами, как правило, не становились здесь наследственными владельцами пожалованных земель и не получали над населением этих земель столь широких прав (например, судебных), как немецкие или французские феодалы. «Варварские» королевства эпохи викингов непосредственно развивались здесь в централизованные раннефеодальные монархии, окончательно сложившиеся в Дании к середине XII века при королях Вальдемаре I и Вальдемape II, в Норвегии — в середине XIII века при потомках Сверри, а в Швеции — в конце XIII века при сыновьях ярла Биргера — Фолькунгах.

На рубеже XIII — XIV веков после напряженной борьбы между королями и знатью феодалы Скандинавских стран удовольствовались ограничением королевской власти при помощи съездов знати и постоянного государственного совета. Датский король был обязан давать при вступлении на престол особое обязательство соблюдать все вольности дворянства. Обязательство это фиксировалось в так называемой капитуляции.

Государственный совет — риксрод — стал важнейшим правительственным учреждением в Скандинавских странах, нередко решавшим вопрос об избрании короля, распределении ленных пожалований и направлении внешней политики.

Сильная и поддерживаемая знатью центральная власть позволила Скандинавским государствам возобновить свою внешнеполитическую экспансию. Во второй половине XII века датские короли огнем и мечом покорили поморских славян, а в начале XIII века — часть Эстонии и немецкие города в районе Нижней Эльбы. Почти все эти завоевания были, впрочем, вскоре утрачены датчанами.

Короли Швеции уже с середины XII века стремились захватить Финляндию, но первый решающий шаг к ее завоеванию был сделан лишь сто лет спустя ярлом Биргером. Попытка вторгнуться в пределы Руси окончилась поражением шведского войска на Неве в 1240 году.

Покорение Финляндии шведским королям удалось завершить лишь в XIV веке.

Экспансия норвежских королей в северном направлении — к Кольскому полуострову — была остановлена новгородцами.

Особенностью развития Скандинавских государств было еще и то, что аристократия отдельных стран предпочитала ради сохранения своих политических вольностей и могущества иметь королей-чужеземцев и шла на заключение личных уний. То, что эти унии заключались между Скандинавскими странами, объяснялось их этнической языковой -и культурной близостью. Немалое значение имели и тесные имущественные и родственные связи представителей знати.

КАЛЬМАРСКАЯ УНИЯ

В 1363 году на шведский престол был приглашен северогерманский герцог Альбрехт Мекленбургский. Появление короля-немца на скандинавском престоле говорило о широком проникновении в Скандинавию германских элементов.

С одной стороны ганзейские купцы и саксонские ремесленники способствовали росту производства и торговли в Скандинавии. Но в то же время германская колонизация грозила Скандинавским государствам потерей территориальной целостности и даже независимости.

Немецкие феодалы сумели заставить датскую знать признать так называемую «Вальдемарову конституцию». Согласно ей датский король впредь сохранял лишь номинальную власть над Шлезвигом, этой важной составной частью средневековой Дании. Штральзундский мир закрепил победу шестидесяти ганзейских городов над датским королем Вальдемаром Аттердагом. Он утвердил их господство на Балтийском море и дал право вмешиваться в самое избрание короля.

Постепенно Ганза сосредочила в своих руках всю торговлю страны, в частности жизненно важный подвоз хлеба.

Это обстоятельство наметило упадок Норвегии в XIV веке.

Общая опасность колонизации с германской стороны заставила объединяться Скандинавские страны. Дело объединения возглавила самая сильная из них — Дания.

В 1389 году в личной унии во главе с королевой Маргаритой Датской оказались уже все Скандинавские страны. Через восемь лет на съезде знати в Кальмаре уния была утверждена в качестве вечного политического союза, при сохранении внутренней самостоятельности каждой из примкнувших к унии стран. Королем всех трех королевств был торжественно провозглашен Эрик Померанский, внучатый племянник королевы Маргариты.

Кальмарская уния таким образом стала сговором в первую очередь между датскими и шведскими феодалами. Что же касается Норвегии, то к исходу XIV века сказался явный ее упадок. Причины этого упадка до сих пор еще не вполне выяснены. В момент заключения Кальмарской унии Норвегия не играла значительной политической роли.

В противовес местным феодалам, особенно шведским, датские короли в первые годы унии выступали как носители прогрессивных исторических тенденций. Но не прошло и четверти века, как стали проявляться отрицательные черты унии.

Выявилось то, что уния оказалась выгодной в первую очередь Дании. Норвегия и Швеция, втянутые в тяжелую войну короля Эрика с Ганзой, страдали как от небывалого податного гнета, та и от блокады их побережий. Королевские наместники являлись, как правило, датчанами или немцами. Они вели себя в Швеции и Норвегии подобно завоевателям и жестоко притесняли простой народ.

Эти притеснения вызывали недовольство и в 1434 году в Швеции вспыхнуло восстание крестьян и рудокопов. Возглавил ее богатый горный мастер из мелких дворян Энгельбрект Энгельбректсон. Восстание имело успех, Энгельбрект стал фактически главой Шведского государства.

Народно-освободительная война укрепила сословно-представительное собрание — риксдаг Швеции — с участием не только городских, но и крестьянских выборных. В 1436 году разразилось восстание в Норвегии, а через пять лет последовало антифеодальное восстание датских крестьян.

Эрик Померанский был низложен во всех Скандинавских государствах, не исключая самой Дании. И в этой стране политика короля вызывала растущую оппозицию знати.

В начале восстания шведская знать примкнула к восставшим. Но через какое-то время организовала предательское убийство народного героя Энгельбректа. Крестьянское движение обратилось теперь и против шведских феодалов. Силам знати удалось жестоко подавить восстание и восстановить унию, но уже при условии полновластия шведской аристократии во внутренних делах страны. Кальмарская уния со временем становилась все более призрачной. Напротив, датско-норвежская уния в 1450 году была скреплена «навечно». При этом зависимость Норвегии от Дании неуклонно росла.

Датско-норвежская уния просуществовала до 1814 года.

В целом XV век был веком дальнейшего подъема скандинавских городов. Впереди шла Дания. В начале этого века наметилось ослабление Ганзы. Это создало благоприятные условия для развития приморских городов Дании — Копенгагена, Роскильде и Лунда.

В Дании имелся и самый сильный городской патрициат — местное купечество. Городские вольности в Скандинавских странах были незначительными. Исключение составлял лишь норвежский Берген, где всеми городскими делами управляли ганзейские купцы. Более слабыми были города у шведов.

В XV веке в Швеции разросся и приобрел международное значение горнорудный промысел — медные и железные рудники. В металлургии также получило распространение производство чугунного литья. Оно предшествовало позднейшим централизованным мануфактурам.

ГРЕНЛАНДИЯ, ИСЛАНДИЯ И ФИНЛЯНДИЯ

Впервые Гренландия была обнаружена исландским моряком Гунбьёрном в 875 году. Сам Гунбьёрн на берег не сходил.

В 982 году исландец норвежского происхождения Эйрик Рауда (Рыжий) произвел первое обследование острова и назвал его Гренландией. В 983 году на юге Гренландии были основаны исландские поселения. Эти колонии просуществовали до XV века.

В XI веке население Гренландии, в том числе и коренное — эскимосы, приняло христианство. В 1126 году в Гренландии было основано первое епископство. С 1262 года до начала XVIII века остров фактически принадлежал Норвегии.

Экономическая жизнь Гренландии в этот период сосредоточилась на узкой, свободной от материкового льда прибрежной полосе, которая занимала примерно 15 процентов общей территории, главным образом на юго-западе острова. Коренное население промышляло зверобойным промыслом — добычей тюленей и китов.

Заселение Исландии началось в 870 году. До этого остров был пустынным. Первые поселенцы застали на нем лишь нескольких ирландских отшельников. Большинство колонистов составляли норвежцы, но переселялись и выходцы из скандинавских колоний Ирландии, Шотландии и островов Северной Атлантики, а также из Швеции.

Колонисты дали острову название «Страны льдов». К 930 году побережье было в основном заселено. В конце XI века насчитывалось свыше четырех с половиной тысяч сельскохозяйственных дворов. Пастбищное скотоводство и морской промысел стали главными занятиями населения. Земледелие имело подсобное значение. Жители Иснии нуждались во ввозе зерна. Значительную роль играло мореходство.

В 1000 году исландские мореплаватели достигли берегов Северной Америки.

Характер заселения Исландии определялся особенностями ее социального и политического строя. Ведущую роль среди поселенцев играли представители родовой знати, которые приплыли на остров с многочисленными домочадцами, рабами и вольноотпущенниками.

Вновь прибывавшие иммигранты селились во владениях знатных первопоселенцев, оказываясь под их патронатом.

Знать пользовалась большим общественным влиянием в местном управлении в качестве жрецов («годи») и руководителей судебных собраний («тингов»), В 930 году было впервые созвано общенародное собрание— «альтинг». В 931 году первым исландским законом было закреплено деление Исландии на округа («годорны»), во главе которых стояли годи.

Во второй половине X века Исландия была разделена на 4 административные области («четверти»), В XII веке началось объединение годорнов в руках наиболее могущественных представителей родовой знати. Характер заселения острова, изолированность Исландии от внешнего мира, особенности экономической жизни обусловили длительную сохранность родовых традиций.

В 1000 году в Исландии было принято христианство. Однако долгое время оно не могло окончательно вытеснить язычество. Вплоть до XIII века политическая власть не была полностью отделена от народа. Основным социальным слоем были рядовые свободные люди — «бонды». Этот период истории является периодом народовластия.

Основой исландского хозяйства на протяжении средневековья был обособленный сельскохозяйственный двор. В первый период после заселения острова в усадьбах зажиточных бондов наряду с членами их семей жили рабы, слуги и другие зависимые люди. У крупных бондов арендовали землю мелкие хозяева и вольноотпущенники.

В XIII веке отношения поземельной зависимости мелких крестьян от средних и крупных землевладельцев получили повсеместное распространение. Однако арендатор в Исландии отнюдь не лишался личной свободы. Его зависимость от собственника земли не приобрела черт феодальной зависимости.

Исландская знать в особенности могущественный род Стурлунгов обладавшая большими богатствами и окружившая себя дружинами, в XIII веке отстранила мелких бондов от участия в управлении.

Воспользовавшись внутренними раздорами среди исландской знати, в 1262—1264 году, остров захватили норвежцы. Исландский альтинг лишился большей части законодательных функций. Он не прекратил своего существования, но реальная власть перешла в руки наместника норвежского короля.

Исландцы были обязаны платить налоги норвежским чиновникам и подчиняться законам, введенным норвежским королем. Владения опальной знати стали собственностью норвежской короны. Одновременно ускорился процесс превращения мелких крестьян в арендаторов.

Эксплуатация Исландии норвежскими правителями явилась одной из главных причин упадка экономической жизни и прогрессировавшего обнищания народа. Политическая зависимость Исландии от Норвегии усугублялась ее зависимостью от ввоза многих товаров, которые отсутствовали в самой Исландии.

В 1380 году Исландия вместе с Норвегией оказалась в унии с Датским королевством. С 1397 года Исландия была включена в состав датско-шведско-норвежской Кальмарской унии. Эпидемия чумы 1402—1404 годов привела к резкому сокращению численности населения острова и дальнейшему упадку страны.

В XV веке за счет исландского народа наживались ганзейские и английские купцы, рыболовы и пираты. В конце XV века ганзейцев начало успешно оттеснять с исландского рынка датское купечество.

В XII — XIII веках Финляндия была завоевана шведами.

В 1323 году между Шведским королевством и Русью был заключен мир в Орехово, на котором впервые была определена государственная граница между этими государствами. Согласно условиям договора Финляндия признавалась составной частью Шведского королевства.

Завоевание страны сопровождалось процессом феодализации. Во второй половине XIII века к шведской короне перешли функции управления и налогообложения. Ранее эти функции находились в ведении католической церкви.

На основе старых племенных границ было проведено административное деление территории Финляндии. Центрами гражданского управления становятся Выборг, Тавастгус и крепость Або. Появляются привилегированные сословия, в основном шведского происхождения,— дворяне и духовенство.

Финское крестьянство оставалось лично свободным и сохраняло землевладельческие права. Однако вскоре оно было обложено новыми государственными повинностями по строительству крепостей и содержанию гарнизонов. Налоги с крестьян составляли подавляющую часть шедших в Стокгольм поступлений.

В период Кальмарской унии территория Финляндии пользовалась относительно широкой внутренней автономией. Во время антидатского восстания 1434— 1436 годов в Швеции финское дворянство выступило в роли посредника между враждующими сторонами. Миротворческая миссия финских дворян получила высокую оценку в Швеции. С 1362 года за финским дворянством было закреплено право участия в общешведских королевских выборах.

Финские крестьяне оказывали упорное сопротивление проникновению датчан в страну. В 1438— 1439 годах в Сатакунте, Тавастланде и Карелии вспыхнули антидатские восстания.

КУЛЬТУРА ДАНИИ И ИСЛАНДИИ

Образы и сюжеты древней датской эпической поэзии известны из хроник и народных баллад, а также из древнеисландской поэзии и саг, из англосаксонского эпоса «Беовульф». Первые литературные памятники, которым предшествовали краткие рунические надписи, появились в XII веке на латинском языке. Наиболее значителен среди них труд Саксона Грамматика (1140—1208) «Деяния данов».

В XII—XIV веках все большую роль играют памятники литературы на датском языке, в значительной мере переводные. Расцветает народная баллада.

В Дании со времени создания единого королевства в X веке и принятия христианства в 960 году начинается строительство деревянных церквей. С середины XI века начинают строить каменные, базиликальные церкви.

В романский период — XII — начало XIII веков — в Датском королевстве возводятся соборы с планом в виде вытянутого (латинского) креста. Соборы в Рибе и Выборге отличались массивными, приземистыми формами. Своеобразны круглые церкви на острове Борнхольм, с толстыми стенами, сторожевыми ходами и брустверами.

Со второй половины XII века в строительстве стал применяться кирпич. Среди построек этого времени выделяется церковь в Калунборге с планом в виде равноконечного (греческого) креста и с восьмиугольными башнями на его концах, а также с квадратной башней в центре.

В росписях романских церквей (например, «Христос во славе», церковь Себю на острове Зеландия) навеянные византийским искусством изображения сочетаются с местным орнаментом. Местный орнамент занимает видное место и в скульптуре, отличающейся наивно-выразительной пластикой (алтарь из церкви в Лисбьерге).

Первые письменные свидетельства о датской музыке присутствуют в исторической хроникеСаксона Грамматика 1200 года. До XII века национальная музыка ограничивалась жанрами народного творчества — героические и эпические песни, а также танцевальная музыка.

Носителями музыкальной культуры были бродячие музыканты — «лагеры». При дворах датских феодалов служили «скальды» — скандинавские певцы-поэты, которые исполняли хвалебные песни и «стихи на случай» сложной поэтической структуры.

После проникновения в Датское королевство христианства большое значение для национальной музыки стало иметь введение григорианского песнопения. Первые образцы профессиональной музыки (культовой) появились в XII веке. В XV веке началось развитие светского придворного музыкального искусства. В королевской капелле были струнные и духовные исполнители, а также трубачи и вокалисты.

Истоки исландской литературы восходят к традициям древнескандинавского фольклора, который сохранился в сборнике XIII века мифологических и героических песен «Эдда Старшая». Поэзия «скальдов», крупнейшим из которых был Эгиль Скаллагримссон (910—990), посвящена событиям IX — XIII веков. Она характеризуется сложной системой аллитераций, рифм и традиционных условных перифраз.

Важнейший вклад Исландии в мировую литературу — «саги». «Веком саг» считается период с 930 по 1030 год. Наиболее самобытными из тех многочисленных жанров, которые представлены в богатейшей древнеисландской литературе, явились так называемые «родовые саги», или «саги обо исландцах».

В исландском языке «сагой» называется всякое прозаическое повествовательное произведение — устное или письменное, реалистическое или фантастическое. Родовые саги были прежде всего реалистическими, чуждыми всякой фантастике произведениями.

От родовых саг отличаются саги, которые представляют собой исторические повествования о норвежском государстве: так называемые «королевские саги», из которых самая замечательная — «Хеймскрингла» Снорри Стурлусона. «Сага о Вольсунгах» — наиболее известная из тех, в которых пересказывается содержание древнегерманского эпоса. Основным содержанием так называемых «лживых саг» являлась сказочная фантастика.

Повествовательная манера родовой саги выработалась еще в устной традиции. Правдивость сведений, содержащихся в сагах, подтвердилась топографическими и археологическими данными. В родовых сагах описывалось общество, в котором еще очень сильна была связь личности с родом. Отсюда и происходит название этих саг.

Хотя обычно в родовой саге выделяется главный герой, как, например, Эгиль в «Саге об Эгиле», или Ньяль в «Саге о Ньяле», жизнь этого главного героя всегда изображается как звено в цепи поколений того рода, к которому он принадлежит. В «Саге о людях из Лаксдаля» главные герои принадлежат к седьмому из восьми поколений, история которых рассказывается в саге.

Объединяющим стержнем в родовой саге очень часто является родовая распря. Родословные героев играют в родовых сагах также очень большую роль. Именно стремление к фактической точности объясняется необычайная широта охвата фактов в родовых сагах.

В каждой из больших родовых саг действует или, по меньшей мере, упоминается по нескольку сот исландцев, а в «Саге о Ньяле» — свыше шестисот. В сущности исландские родовые саги в своей совокупности — это история всех хоть чем-нибудь проявивших себя исландских бондов «века саг».

КУЛЬТУРА НОРВЕГИИ

В конце XII века монахом Теодориком была написана на латинском языке «История норвежских королей». В этот же период на древнеисландском языке была написана «Сага о Сверрире». В конце XIII века была написана анонимная на латинском языке «История Норвегии», несколько позднее — первые саги о короле Олафе Святом.

XIII веком датируется и анонимная хроника «Извлечение из саг о норвежских королях» — первый исторический обзор Норвегии на норвежском языке. Ряд произведений, в которых излагается ранняя история Норвегии, в том числе «Хеймскрингла» и «История норвежских королей», был написан в Исландии или исландцами в Норвежском королевстве.

Многие черты норвежской литературы восстановлены по данным древнеисландской литературы. Она создана переселенцами из Норвегии, которые развивали традиции устного народного творчества, принесенные ими в Исландию. Зачинатели древней скальдической поэзии — скальды Браги Боддасон, Эйвинд Финсон, были норвежцами.

Сохранившиеся памятники чисто норвежского происхождения были связаны с христианством — поэма «Сонное видение» и дидактический диалог «Королевское зерцало» (XIII век), в XIV — XV веках возникла баллада. Общее развитие литературы было подорвано упадком страны в этот период и подчинением ее Датскому королевству. Литературным языком Норвегии на длительный период становится датский язык.

В XI веке в норвежской архитектуре сложился глубоко своеобразный в конструктивном и художественном отношении тип деревянной церкви — «ставкирка». Церкви в Урнесе (1060—1130) и Боргунне (около 1150) представляют собой наивысшее достижение средневекового зодчества в Норвежском королевстве.

В XII — XIV веках в стране начала приживаться каменная архитектура. На ее развитие большое влияние оказывали английская романская (собор в Ставангере, 1130—1300 года) и готическая архитектуры (собор в Тронхейме, 1140—1320 года).

В сельских местностях Норвегии распространились поселения хуторского типа — так называемый «горд», с комплексом жилых и хозяйственных построек, располагающихся компактными группами или цепочкой (в гористых районах), либо замкнутым каре на территории со спокойным рельефом. Несколько «гордое» составляли селение — «гренн» или «тун». Преимущественно строились деревянные дома на каменном фундаменте, окруженные галереями и украшенные резьбой. Большую роль в крестьянском быту играло прикладное искусство — появились литые и кованые изделия из металла, выточенные из дерева фигурные сосуды, также развивалось ткачество, вышивка, вязанье и кружевоплетение.

О древнем происхождении норвежской музыки упоминалось в родовых сагах. Инструментами скальдов являлись скрипки гиг и фель, рог лур, ручные арфы крогарп и лангарп. Норвегия издавна славилась народными скрипачами-виртуозами. В XII — XVI веках большое распространение в Норвегии получили лирико-эпические песни о викингах, рыцарях и первых королях. Средневековая церковная музыка Норвегии развивалась в русле европейских влияний.

НАУКА И КУЛЬТУРА ШВЕЦИИ И ФИНЛЯНДИИ

В XIII веке на территории Шведского королевства появились первые школы. Их основателями были монастыри францисканского и доминиканского орденов. В XIV веке возникли и городские школы, в которых обучали счету и письму. К концу XV века в стране насчитывалось около двух десятков церковных и монастырских школ, а также около десятка городских школ.

Развитие философской мысли в Швеции в XIV веке было тесно связано с христианской мистикой и схоластикой. Ярким примером церковной литературы этого времени являются «Откровения святой Бригитты», знатной шведской монахини.

В середине XIII века в Швеции появились церковные хроники на латинском языке. В XIV веке — более содержательные рифмованные хроники. «Хроника Эрика» была написана на древнешведском языке. Первый известный по имени историк Швеции — профессор богословия Упсальского университета Эрик Олан, который жил в XV веке.

Самые ранние из сохранившихся памятников шведской литературы — рунические надписи героического содержания на камнях, например, аллитерирующие стихи IX века на так называемом «Рёкском камне».

В период распространения христианства возникла религиозная литература на латинском языке — «Жизнь Кристины из Струмбелена» Петруса де Дация (1235—1289), «Откровения святой Бригитты» (XIV век). В XIV — XV веках распространились баллады-песни. В начале XIV века появились исторические хроники и куртуазная поэзия. Томас Симонсон из Стренгнеса создал первые патриотические песни.

В XI — XII веках в Шведском королевстве строились грузные каменные церкви романского стиля в Сигтуне, Старой Упсале и Лунде. В XIII — XV веках началось возведение готических храмов со стройными башнями — церковь Сторчюрка в Стокгольме, собор в Упсале. В период Раннего Возрождения в стране выросли города с густой сетью узких улиц. Развивались декоративная живопись и скульптура, а также книжная миниатюра.

В этот период своего расцвета достигло народное искусство — деревянное зодчество, ткачество, гончарное дело, обработка металла, кожи, резьба по дереву и кости.

В XV веке в Швеции получили распространение школьные театры.

В Финляндии в XII — XIII веках складываются традиции каменной архитектуры — замки Олавинлинна у города Савонлинна и в городе Турку. Финские каменные храмы, например, собор XIIP—XV ве-

ков в Турку, близки шведским церквям романской эпохи. Для XIV века были типичны небольшие сельские каменные церкви — прямоугольные в плане, с высокой двухскатной кровлей и низкими постройками — ризницей с северной стороны и притвором с южной.

В церквях в Лохье и Хаттуле XIV — XV веков стены возводились из неотесанного камня, а своды из кирпича. Деревянное зодчество, тесно связанное с традициями народного строительного мастерства, сохранило сравнительную независимость. Напряженной динамикой и экспрессией отмечены произведения деревянной скульптуры XV в.— распятия, многостворчатые алтари.

-=ГЛАВА 6=-

ЧЕХИЯ И ПОЛЬША В XIV — XV ВЕКАХ

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕХИИ В XIV ВЕКЕ

Чехия в XIV веке значительно укрепила свое политическое положение в Средней Европе. Этому способствовало успешное хозяйственное развитие. Росли международные торговые связи, что тоже играло немалую роль в укреплении Чешского государства. Становление Чехии проходило на фоне наметившегося распада «Священной Римской империи германской нации». Чехия до середины XIV века занимала в ней первостепенное положение.

Характерно было для этого времени антифеодальное движение народных масс. Чешский народ выступал и против иноземного засилья, против папской курии.

Продолжался хозяйственный подъем. Новых успехов достигло горное дело страны. Увеличивалась добыча железа и меди. Улучшились способы плавки железа, происходившей в печах, куда воздух подавался мехами, которые приводились в движение при помощи водяной энергии. Появились механические молоты. Применение их было крупным достижением в области средневековой металлургии. Большое значение получили в XIV веке новые разработки залежей серебряных руд в районе Кутна-Горы. Эксплуатация серебряных рудников ускорила развитие монетного дела. Парижский грош стал основной монетной единицей обращения и получил распространение также в Германии, Польше и Великом княжестве Литовском.

Экономическое развитие чешских земель в XIV веке особенно ярко проявилось в росте Праги и других городов. В Праге рядом со старым городом выросли Новый Город и Малая Страна. Ко второй половине века Брно насчитывал восемь тысяч жителей, Пльзень — пять тысяч человек.

Окончательно утвердился цеховой строй в городском ремесле. В некоторых городах было свыше полусотни сехов, что говорило о росте специализации ремесла и больших успехах ремесленного производства. Улучшалось качество, расширялся ассортимент, увеличивалось количество производимых ремесленных изделий.

Всеевропейскую известность приобретало чешское стекло, росла слава «богемского хрусталя».

Основой экономики однако все еще оставалось сельское хозяйство. Оно тоже заметно развивалось. Применялись удобрения, использовалось травосеяние, усовершенствовались орудия труда. Повсеместно росло число мельниц, как водяных, так и ветряных. Росли посевы льна и конопли. Интенсивно развивались овцеводство и свиноводство. Расширялись площади виноградников. Появлялись во многих районах рыбные садки.

Спрос на продукты сельского хозяйства обуславливался развитием товарно-денежных отношений.

Чтобы увеличить доходы, феодалы стремились расширить свои владения. Пражское архиепископство, например, владело во второй половине XIV века более чем 900 селами, местечками, крепостями и городами. Крупнейшие светские феодалы сосредотачивали в своих руках громадные владения. Обогащение одних приводило к обнищанию других. Среднее дворянство утрачивало постепенно свое прежнее положение, а мелкая шляхта — земаны — зачастую лишались и земель, и самостоятельности.

Менялось к худшему и положение крестьянства.

Преобладающим видом феодальной ренты являлась рента денежная, но в центре и на севере страны усиливалась барщина. Она доходила местами до шести дней в неделю. Источники того времени свидетельствуют и о неограниченной барщине по воле господина.

Характерной особенностью южночешского поместья являлось довольно значительное, по сравнению с другими районами страны, применение наемного труда феодально зависимых крестьян. В условиях малоземелья на юге Чехии зависимые крестьяне вынуждены были систематически отдавать на очень невыгодных условиях свой труд.

Происходило расслоение крестьянства. Выделялась немногочисленная зажиточная верхушка. Ухудшалось положение основной массы. Росло число малоземельных и безземельных крестьян. Расслоение крестьянства было наиболее глубоким в южных районах страны. Там денежная рента вытесняла все остальные виды ренты.

Основной фигурой чешской деревни оставались сед ляки — владельцы половинного и четвертного, реже трехчетвертного надела.

Заметно усилилось бегство крестьян из феодальных поместий. Часто наблюдались случаи отказа выполнять вводимые вновь повинности и платить повышенные поборы. Имели место и более активные и агрессивные методы борьбы — поджоги господского хлеба и усадеб, угон скота и так далее. Борьба крестьян, а также ремесленников и плебса чешских городов против феодального насилия принимала и форму на-родно-еретических движений. В XIV веке эти движения были настолько частыми, особенно в Южной Чехии, что пражский архиепископ учредил специальный трибунал для расправы над еретиками.

Очень сложными были противоречия в чешских городах. С одной стороны, шла борьба внутри цехов. Она шла между привилегированным слоем чешских мастеров и массой чешских же неимущих подмастерьев и учеников. С другой стороны, чешские мастера участвовали в общей с подмастерьями борьбе против городского патрициата. Он являлся преимущественно немецким' и пользовался особыми привилегиями. Управлял городским хозяйством и финансами в своих интересах.

Несмотря на внутренние социальные противоречия, Чешское государство продолжало укрепляться. В 1347 году чешский король Карл I — представитель династии Люксембургов — стал императором «Священной Римской империи» под именем Карла IV. Его политика в основном была направлена на расширение владений Люксембургской династии. Ради этих устремлений в жертву систематически приносились общеимперские интересы.

Ядром владений Люксембургской династии являлась Чехия. Карл старался способствовать развитию в ней ремесла, оказывал покровительство чешским городам, содействуя в то же время укреплению во многих из них немецкого патрициата.

Чтобы обеспечить Чехии преобладающее политическое влияние в империи, Карл обнародовал на сейме в Праге грамоты, в которых закреплялась наследственность чешского престола, а Моравия, Силезия и Лужицы объявлялись ленами чешской короны. Карл присоединил к землям чешской короны и Бранденбург.

Согласно «Золотой булле», опубликованной Карлом в качестве главы Германской империи, чешский король становился первым из семи курфюрстов, которым предоставлялось право избирать германских императоров.

Однако сопротивление чешских панов политике государственной централизации Карлу не удалось сломить до конца, хотя он был одновременно и чешским королем, и императором. Например, Карл предложил на утверждение чешского сейма проект уложения, которое защищало интересы феодалов, но вместе с тем усиливало королевскую власть, вводя одинаковые для всего государства нормы феодального права. Сейм резко воспротивился желаниям Карла. Усиление короля грозило панам — по их мнению — серьезным ущемлением своей власти. Сейм отказался утвердить уложение Карла в целом. Только некоторые выгодные для панов статьи были приняты в качестве законов.

Учредив Пражское архиепископство, Карл освободил тем самым Чехию от церковной зависимости по отношению к германскому духовенству и усилил политическую роль королевства. В целом своей церковной политикой Карл содействовал укреплению в Чехии позиций католического духовенства. Он усматривал в католическом духовенстве важнейшую опору для себя и своей политики. Карл содействовал росту влияния католического духовенства, увеличивал его земельные владения и жестоко подавлял народное еретическое движение.

ОСНОВАНИЕ ПРАЖСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Не оставалась в стороне от общего развития и чешская культура. Переводы на чешский язык отдельных частей Библии, а также написанные в XIV веке произведения — стихотворная хроника Далимила и хроника Петра, аббата збраславского, свидетельствуют о значительном развитии чешского литературного языка. Крупными писателями того времени были Смил Фляшка из Пардубиц и Томаш Штитный. Росло число произведений на чешском языке.

Архитектура и изобразительные искусства также получили высокое развитие. Творчески усваивая достижения лучших зодчих соседних стран, мастера основывались на традициях чешского народа. Основными памятниками чешской архитектуры того времени являются мост в Праге через Влтаву, собор св. Витта, замок Карлштейн и Стараместская ратуша в Праге.

В 1348 году был основан Пражский университет, что стало событием в культурной жизни Чехии. Это был первый университет в Центральной Европе.

В Пражском университете имелось четыре факультета — богословский, юридический, медицинский и факультет «свободных искусств». Все слушатели университета распределялись по четырем землячествам (или «нациям») — чешскому, баварскому, польскому и саксонскому.

К началу XV века Пражский университет стал одним из крупнейших центров средневекового просвещения не только в Чехии, но и во всей Европе. В Праге было более двух тысяч учащихся. Число преподавателей доходило до трехсот. Так как в руководящие университетские органы выдвигалось равное количество лиц от каждой «нации», руководство университетом оказалось в руках немцев и других иностранцев. Это вызвало острые внутренние противоречия. Магистры-чехи, опираясь на поддержку части студентов, вели борьбу против иноземного засилья в академической среде. Борьба внутри университета была составной частью борьбы чехов за свою национальную культуру.

Чехия вместе с Силезией и Верхними Лужицами после смерти Карла досталась его сыну Вацлаву IV (1378—1419). Он являлся до 1400 года одновременно германским императором. Другой же сын Карла I получил Бранденбург и стал венгерским королем. Позже он был избран германским императором. Этим наследникам Карла и пришлось столкнуться с революционным движением чешского народа — Великой крестьянской войной.

Крестьянство Чехии подвергалось жестокой феодальной эксплуатации. Оно и явилось основной силой движения. Важное значение в деле общей борьбы различных слоев народа имело чешское бюргерство. Оно было возмущено произволом немецких правителей городов и поведением онемеченных чешских панов, которые поддерживали посягательства германского императора на независимость Чехии. Мелкое и среднее дворянство примыкало к бюргерам. Оно в свою очередь было недовольно крупными феодалами, которые грабили его и бесцеремонно обращались с ним. Национальный и социальный конфликт осложнялся антицерковной борьбой, в которой на первых порах принимали участие все сословия феодальной Чехии. Антифеодальная борьба быстро переросла в национально-освободительную. Знаменем этой борьбы сделалась Реформация — движение за ликвидацию церковных богатств и против политического влияния католической церкви.

Во второй половине XIV века проповедь реформационных идей пользовалась большим успехом среди чешского бюргерства. В шестидесятых годах этого века с критикой духовенства выступил в Праге монах-августинец Конрад Вальдгаузер. Приблизительно в то же время выступил Ян Милич. Он обличал пороки прелатов и клеймил духовенство за его богатство и роскошь. После смерти Яна Милича проповедь реформационных идей подхватил Матвей из Янова. Он окончил Пражский университет, а жил то в Париже, то в Праге. По этой причине он известен под именем Парижского и Пражского. Матвей призывал вернуться к простоте нравов первоначального христианства. Он требовал ликвидации всех монастырей и заявлял, что имения церкви должны принадлежать бедноте. Сословия феодального общества Матвей считал изобретением дьявола. По его мнению, в мире должно было быть установлено всеобщее равенство.

У Матвея были свои ученики и последователи. Один из них выдвинул требование ввести причащение всех мирян, а не только лиц духовного звания, «под обоими видами», то есть причащение всех верующих хлебом и вином. Дело в том, что один из догматов католической церкви утверждал, что только духовенство может причащаться «под обоими видами», светские же люди должны причащаться лишь хлебом, а не вином, то есть вкушать лишь «тело христово», но не его «кровь».

Значение этого догмата состояло в том, что он служил обоснованием привилегированного состояния духовенства и его выделения из мирян.

Острая борьба, которая развернулась в Пражском университете между чешскими и немецкими магистрами, оказалась сразу же связанной с первыми выступлениями чешских реформаторов. Наряду с их идеями в Пражском университете стало распространяться близкое им учение английского реформатора Джона Виклефа. Чешских магистров и студентов в богословских и философских сочинениях Виклефа привлекали критика католического духовенства и отрицание его прав на богатства и земельную собственность.

Вождем чешской Реформации стал магистр Пражского университета Ян Гус.

ЯН ГУС

Ян Гус родился в бедной семье в 1371 году. Первоначальное образование он получил в приходской школе. Одаренный от природы он получил хорошее образование, закончив Пражский университет со степенью бакалавра. Позднее ему была присвоена ученая степень магистра «свободных искусств». С 1398 года Ян Гус стал преподавать в университете и в том же году выступил на публичном диспуте в защиту учения Виклефа. Через пять лет Ян Гус стал ректором Пражского университета. К этому времени он имел также сан священника и был проповедником Вифлеемской часовни.

Ян Гус, будучи ректором Пражского университета, старался обеспечить в нем руководящую роль чешских ученых.

В 1409 году король Вацлав IV был вынужден предоставить чехам в управлении университетом три голоса, а немцам — только один. Потеряв свое господствующее положение в университете, немцы ушли из него и создали свой собственный университет в Лейпциге.

В самых широких кругах чешского общества имя Яна Гуса приобрело популярность. На первых порах проповедь Яна Гуса встречала одобрение не только бюргеров и земанов, но и крупных светских феодалов и даже самого короля Вацлава IV, охотно поддерживавших мысль, что церковь должна вернуться к «евангельской простоте» и отказаться от огромных земельных владений.

Против Гуса выступило католическое духовенство во главе с пражским архиепископом. Оно обвинило его в подрыве церковного авторитета и власти, в распространении еретических учений. Не только сам Гус, но и его сторонники были отлучены от церкви. Но Гус продолжал выступать с проповедями в вифлеемской часовне. И к тому же ряды его сторонников росли, пополнялись горожанами и крепостными крестьянами Чехии.

Церковь продолжала бороться с Гусом, но каждый ее шаг вызывал новую волну возмущения по всей Чехии и еще больший подъем реформационного движения.

Деятельность Гуса напугала короля и крупных феодалов. Они видели, что реформационное движение расширяется, что растет конфликт между Гусом и церковью, в его проповедях появляются антифеодальные идеи и прежде всего идея о том, что не следует подчиняться «неправедным властям». От прежней политики нейтралитета король и феодалы перешли к репрессиям.

В 1412 году Гус выступил против объявленной папой Иоаном XXIII публичной продажи индульгенций в Чешском государстве. Иероним Пражский, сторонник и близкий друг Гуса, призвал народ организовать манифестацию протеста. Многие отозвались на этот призыв.

Состоялось шествие. Участники его предали сожжению папские буллы.

Открытое выступление сторонников Гуса вызвало карательные меры и случилось это незамедлительно.

Власти приказали казнить троих участников антипапского выступления. Сам Гус по приказу короля был вынужден покинуть Прагу и поселиться вблизи Козьего Замка, неподалеку от того места, где возник впоследствии город Табор.

Свое учение Гус сформировал в ряде трактатов. Его отрицание католических догм шло гораздо дальше реформационных учений предшественников. Гус объявлял католическую церковь нехристианской, отвергал все, что не находило подтверждения в священном писании, и признавал право каждого верующего руководствоваться в делах веры собственным толкованием писания. По характеру требований проповедь Гуса была бюргерской. Но с обострением борьбы Гус критиковал церковь все более решительно и непримиримо.

Если определять его учение в самом общем виде, то оно заключало в себе требования плебеев и требования крестьян. Одновременно с Гусом в Праге имелись и проповедники, которые выражали интересы только плебса. Так, Николай и Петр из Дрездена требовали, чтобы церковные земли были немедленно конфискованы и переданы бедноте. Сам Гус все более приближался к массам, к интересам всего простого народа Чехии.

Росла тревога среди духовенства и светских феодалов других государств Европы. Они пристально следили за реформационным движением в Чехии. Католическое духовенство и государи понимали, что удар, нанесенный в Чехии, потрясет основы церкви и подорвет ее авторитет и в других странах.

Больше всего встревожило чешское движение немецких князей и германского императора. Для них католическая церковь была главной помощницей утверждения власти среди славянских народов. Таким образом «чешский вопрос» приобрел серьезное международное значение.

Император Сигизмунд пригласил Гуса в имперский город Констанц на церковный собор, который был созван в конце 1414 года. Гус получил охранную грамоту от императора. Она гарантировала ему полную безопасность. И Гус согласился приехать.

Одним из главных вопросов на соборе был вопрос о «гуситской ереси». Уверенный в своей правоте Гус готов был вступить в спор. По дороге Гуса приветствовало не только чешское население, но и жители многих немецких сел и городов. Реформационное учение Гуса, направленное против богатств и привилегированного состояния котолического духовенства, было понятно и близко народным массам Германии.

Гус не ожидал, что по прибытии он будет обвинен в ереси, что вслед за этим его предательски схватят и бросят в тюрьму, заковав в кандалы. Но случилось именно так. Собор потребовал от Гуса отречения от его взглядов. Однако Гус отказался покориться, он был тверд в своих убеждениях.

6 июня 1415 года собор постановил сжечь все сочинения Гуса, а его самого, как нераскаявшегося и непримиримого еретика, предать в руки светской власти. Наказание со стороны властей не заставило себя ждать. В тот же день Гус был сожжен на костре. Та же участь постигла и Иеронима Пражского, который отправился в Констанц, чтобы помочь своему другу.

Власти спешили расправиться с Гусом и его последователями, стараясь задушить крамолу в зародыше. Но было уже поздно. Сожжение Гуса вызвало во всех слоях чешского общества, за исключением верхушечной знати, бурю негодования и протеста. Четыреста пятьдесят два чешских и моравских дворянина обратились к Констанцкому собору с обвинительным письмом, в котором заявляли, что сожжение Гуса они рассматривают как оскорбление всего чешского народа. Средние и мелкие феодалы Чехии объявили себя сторонниками Яна Гуса наряду с магистрами Пражского университета и чешскими бюргерами. Все они образовали в дальнейшем умеренный лагерь и стали называться «чашниками», потому что одним из требований было: «Чаша для мирян!» Это означало причащение мирян не только хлебом, но и вином из чаши.

Движение протеста городских низов, бедных ремесленников и плебса, а также крестьянства приняло несравненно больший размах. Главным центром революционных выступлений явился юг Чехии. Крупные восстания произошли в Писеке, Клатови, Пльзене и других городах. Росло число народных проповедников. Яркой фигурой этого периода был священник Вацлав Коранда из Пльзня. Он проповедовал секуляризацию церковных владений и отрицал церковные обряды.

Тысячи и тысячи людей собирались на выступлениях народных проповедников, призывавших своих слушателей «препоясаться мечом» и выступить против угнетателей. Излюбленным местом народных собраний стала гора Табор в Южной Чехии. Это же название получил и город, основанный восставшим народом несколько позднее.

Участники крестьянско-плебейского лагеря получили название таборитов.

Собрания, которые собирали многие тысячи людей, особенно участились к концу весны 1419 года. Это время и можно считать началом Великой крестьянской войны в Чехии.

Не оставались в стороне городские низы Праги. Пламенным проповедником новых идей в Праге был бывший монах Ян Желивский, открыто призывавший народ к восстанию. Он сам участвовал в крестных ходах гуситов по улицам Праги, держа в руках высоко поднятую чашу, которая являлась общим символом гуситского движения.

Восстание в Праге вспыхнуло 30 июля 1419 года.

Сам бургомистр и его советники были выброшены из ратуши, которой овладел народ. Началось поспешное бегство из города монахов и богатых иноземцев. К августу народное восстание в Праге приняло наибольший размах. К этому времени внезапно скончался король Вацлав IV. Королевский престол занял злейший враг чешского народа, палач Яна Гуса император Сигизмунд.

Гуситы объявили Сигизмунда лишенным чешского престола.

Гнев восставшего народа в первую очередь обрушился на монастыри и патрицианские дома; они разрушались и сжигались. Вооруженные силы, которые усилились прибывшими к Праге крестьянскими отрядами из других мест Чехии, штурмом овладели укрепленным замком Вышеград.

В этот напряженный период главными руководителями восставших были выдающиеся политические деятели и талантливые военачальники Микулаш из Гуси и Ян Жижка.

ГУСИТСКИЕ ВОЙНЫ

Пражских бюргеров испугали успехи народа.

13 ноября 1419 года они заключили перемирие с королевской армией, обязавшись вернуть ей Вышеград. Повстанцы в силу этого соглашения вынуждены были вывести свои отряды из Праги. Этим воспользовались чашники, они овладели Прагой и другими городами.

Сигизмунд был непримирим к любой оппозиции. По этой причине чашники были вынуждены действовать совместно с таборитами.

Весной 1420 года папой был объявлен «крестовый поход» против гуситов. Стотысячная немецкая армия, в которой находились и собравшиеся по призыву папы феодалы-крестоносцы из других стран, под руководством императора Сигизмунда вторглась в Чехию.

Армия встретила отчаянное сопротивление со стороны чешского народа. 14 июля того же года Сигизмунд и его крестоносная армия были разгромлены под Прагой таборитами под командованием Яна Жижки. Первого ноября 1420 года после нового поражения Сигизмунда капитулировал Вышеград.

Победа подняла еще выше боевой дух чешского народа и усилила позицию таборитов, которые выдвинули свою собственную программу, отличную от программы чашников.

Чашники — чешские бюргеры и рыцари — стремились ослабить могущество католической церкви, устранить засилье духовенства и расширить светское землевладение за свет церковного. Программа чашников сводилась по сути к требованию «дешевой церкви». Они не хотели социальных перемен в Чехии. Они добивались принятия так называемых четырех пражских статей, а именно — секуляризации церковных земель, свободы проповеди в духе гусизма, ликвидации исключительного положения католического духовенства путем внедрения причащения «под обоими видами» и наказания лиц, виновных в так называемых «смертных грехах».

Программа чашников была антикатодической, а также направлена против чужеземного засилья.

Табориты, выражавшие интересы крестьянских масс и городских низов, считали четыре пражские статьи приемлемыми для себя. Однако табориты толковали их иначе, чем чашники. Табориты требовали полной и безусловной свободы проповеди. Из требования равенства, символом которого была чаша, подчеркивали отрицание феодальных сословий и уничтожение имущественных различий.

Шляхта и бюргеры, захватив церковные земли, думали только о том, как удержать свои приобретения.

Табориты же требовали раздела отобранных земель. Исходным пунктом программы таборитов являлось их учение о начавшемся мировом перевороте, который должен закончиться победой добрых людей над злыми. Переворот табориты представляли как акт насильственного устранения «грешников и противников закона божьего», под которыми они мыслили феодалов, высший церковный клир и чиновников феодального государства.

Как «дело бога» рассматривали табориты этот переворот, но при этом утверждали, что он должен быть начат руками «верных», руками «ревнителей божьего дела», под которыми они понимали людей, принадлежащих к трудящемуся народу.

«Лично проливать кровь противников Христа» и «омывать свои руки в крови его врагов» — такие призывы были свойственны таборитам в обращениях к своим сторонникам.

На освобожденной от врагов земле табориты намеревались уничтожить все феодальные порядки и вернуть крестьянству общинные угодья. Впредь запрещалось крестьянам и всем подданным платить какой бы то ни было чинш и десятину феодалам. Было намерение установить в своем крае «царство божье», при котором «исчезнет всякий властитель, прекратится дань и всякое светское государство».

Полный переворот предусматривался таборитами и в делах церкви. Существовавшая церковь и все ее порядки должны были быть уничтожены, а имущество церкви отдано народу. Табориты шли значительно дальше Яна Гуса в своих планах новой церкви. Они заявляли, что нет нужды и в самом Евангелии, ибо «новый закон Христа будет записан в сердце каждого». Упразднялось и почитание святых, а также действие всех церковных постановлений и предписаний святых отцов. Табориты призывали народ ввести новый порядок в освобожденном крае и удерживать этот порядок силой меча вплоть до общего мирового переворота, который по ожиданиям будет делом рук самого Христа.

Таким образом программа таборитов была прежде всего антифеодальной.

Табориты сумели организовать народные массы в борьбе с феодалами. Они ввели в своем лагере строгий порядок и железную дисциплину, общее пользование запасами продовольствия и другими предметами потребления. Всякая роскошь запрещалась.

Но несмотря на строгость и требовательность к порядку, еще осенью и зимой 1420 года в лагере таборитов стали заметны некоторые расхождения. Все более выделялись крайне левые революционные секты. Их называли хилиастами или пикартами. Они выражали смутные неясные чаяния городской бедноты и крестьянства и выступали с программой примитивного коммунизма, отрицая всякую собственность. Социальные требования они облекали в фантастическую религиозную форму. Они утверждали, что уже наступило время «тысячелетнего царства божия» и «райской жизни» на земле.

Мартин Гуска, Петр Каниш, Ян Быдлинский, Ян Чапек и другие, являясь главными идеологами пи-картов, постоянно проповедовали, что не существует ни бога, ни дьявола в том виде, как учит церковь, но что первый из них живет в сердцах добрых и праведных людей а второй — в сердцах злых. Себя пи-карты называли бессмертными и равными Христу, которого они считали простым человеком.

Эти воззрения устраивали далеко не всех таборитов. Идеи пикартов отпугивали многих крестьян, особенно зажиточных, и казались им кощунством и безбожием. Зажиточные элементы стали оказывать все возрастающее давление на левых сектантов. Хотя беднота и симпатизировала пикартам, все же они оставались сравнительно малочисленными и в решительный момент не получили поддержки народных масс.

Но как бы там ни было, а проповеди пикартов, какими бы ни казались они фантастичными для своего времени, сделали свое дело, они будили умы и вызывали протест против феодалов в народной среде, всегда желавшей земной справедливости и равенства.

К весне 1421 года в развитии гуситского движения наступил критический момент. Умеренные табориты обратились к пражским магистрам с письмом. В нем они писали, что Мартин Гуска и четыреста других пикартов не хотят читать святой алтарь, выливают на землю «кровь христову», ломают и продают «священные чаши».

Пикарты были изгнаны из Табора.

Но противники не довольствовались этим. Они не оставили в покое пикартов, когда те укрепились неподалеку от Пршибенице. Укрепление было осаждено и затем взято приступом. Пикарты отбивались отчаянно, но силы оказались неравными. Большинство пикартов погибло в бою. В руки победителей попало живыми не более сорока человек.

Вызывает изумление твердость убеждений пикартов. Никто из пленных не принял предложение раскаяться. Все пикарты бесстрашно взошли на костер к Клокотах на глазах жителей Табора.

Долгое время пытали Мартина Гуска. Но он остался тверд. Замечательный проповедник и оригинальный мыслитель был сожжен на костре в Руднице.

Жестокая расправа с пикартами нанесла тяжелый удар гуситскому движению. Она усилила позиции шляхты и бюргерства. Но революционную армию еще ждали крупные победы.

Чашники при всей неприязни к таборитам не могли обходиться без них, тем более, что готовился новый «крестовый поход». Им удалось так провести гуситский сейм в 1421 году, что во временное правительство, состоявшее из двадцати директоров, попали только два представителя таборитов. Это правительство находилось полностью под контролем чашников.

Заигрывая с таборитами накануне нового «крестового похода», чашники в то же время завязали переговоры с польским королем Владиславом II Ягайло и с великим князем литовским Витовтом, предлагая одному из них занять чешский престол. Это предложение диктовалось не только стремлением усилить гуситов в борьбе против императора Сигизмунда, но и страхом перед растущим таборитским лагерем. В Чехию после этих переговоров прибыли польско-литовские войска под командованием племянника Ягайло Сигизмунда Корибутовича. Однако под давлением папства польско-литовские феодалы перешли в антигуситский лагерь.

Новая попытка немецких феодалов и епископов усмирить гуситов кончилась неудачей. Под руководством Яна Жижки табориты обратили в паническое бегство войска противника.

Ян Жижка еще в 1421 году во время атаки одного замка был ранен и ослеп совершенно. Но он продолжал командовать народной армией.

Разгром второго «крестового похода» таборитами вызвал у чашников еще большую тревогу, они активнее стали стремиться к тому, чтобы укрепить свои позиции. В марте 1422 года пражские чашники вероломно убили руководителя народных масс столицы Яна Желивского и сделали попытку устранить его сторонников из городского управления. Горожанам удалось тогда отстоять свои права. Но убийство одного из вождей таборитов показало, что чашники уже вступили на путь предательства народных интересов.

Был еще третий поход «крестоносцев». И снова табориты одержали победу. После этого чашники вступили в прямые переговоры со вчерашними врагами о совместных действиях против революционного народа.

ЗАВЕРШЕНИЕ ГУСИТСКИХ ВОЙН

Вооруженная борьба в Чехии содействовала созданию народного войска и появлению кадров опытных военачальников. Ян Жижка и другие полководцы выработали особую тактику. Она была основана на массовом применении пехоты и боевых повозок, на использовании легкой артиллерии и гибкости маневра, а также быстрых и скрытых передвижений. Вожди таборитов не придерживались старых канонов ведения боя, каждый раз находили новые решения, сочетали взаимодействие различных видов оружия, умело определяя направление главных и неожиданных для противника ударов.

Выдающиеся способности Яна Жижки и других полководцев играли огромную роль в победах, но главная причина успешного ведения войнызаключалась не только в этом. Революционная армия была подлинно народной и тем отличалась от рыцарских ополчений и наемных отрядов. Тем объясняется то, что и после смерти Яна Жижки она не потеряла своего могущества.

Великий чешский полководец умер в октябре 1424 года.

Прокоп Большой, которому помогал другой военачальник — Прокоп Малый, взяли на себя руководство армией. Оба Прокопа проявили недюжинные способности в организации военных действий. Они не ограничивались оборонной тактикой. После разгрома четвертого «крестового похода» революционная армия таборитов перешла в широкое наступление и вторглась в Силезию, Баварию, Австрию, Франконию и Саксонию, Силы таборитов и их влияние в самой Чехии и Европе значительно возросли после провала четырех «крестовых походов».

Табориты стремились расширить свое влияние в Европе. Осенью 1429 года возобновились наступательные походы на Германию. Чешское войско вступило также в Венгрию. Польша получила помощь от гуситов в борьбе против Тевтонского ордена.

Отклики в Словакии, Венгрии, Германии и Польше свидетельствовали о международном значении гуситских войн. Проезжая через Германию и наблюдая крестьянские волнения, иностранцы выражали предположение, что «скоро все немецкие крестьяне возьмут сторону чехов».

В 1431 году открылся церковный собор в Базеле. Представители католического духовенства с ужасом говорили о гуситских войнах, о массовых восстаниях крестьян в рейнских землях Германии и об угрозе антифеодальных выступлений во Франции и Италии.

Тогда же возникла идея о проведении пятого «крестового похода» против гуситов. И на этот раз главная роль отводилась войскам немецких феодалов.

Один из организаторов Базельского собора кардинал Юлиан Чезарини требовал, чтобы «крестоносцы» предали Чехию уничтожающим грабежам, пожарам и полному опустошению. Но при всем ожесточении «крестоносцы» снова потерпели поражение, были наголову разбиты.

Противник на этот раз окончательно убедился в несокрушимости восставшего народа. Было решено добиться раскола гуситов посредством дипломатических маневров и уступок чашникам в религиозных вопросах.

Уполномоченные Базельского собора вступили в переговоры с гуситами. Переговоры длились несколько месяцев и закончились 30 ноября 1433 года. Принято было четыре пункта. Позднее они получили название «Пражских компактов». В них признавалось причащение «под обоими видами», устанавливалась свобода церковных проповедей, упразднялась юрисдикция церкви по уголовным делам; духовенству в том случае, если оно будет вести «апостольскую жизнь», предоставлялось право владеть церковным имуществом.

Умеренный лагерь гуситов, который состоял из чешского дворянства, а также из зажиточных горожан, соглашение принял одобрительно. Поэтому чашники выступили против недовольных соглашением таборитов. Произошел губительный раскол среди гуситов.

30мая 1434 года табориты были разбиты в бою под Липанами. Оба вождя таборитов — Прокоп Большой и Прокоп Малый — пали на поле сражения.

Борьба таборитов на этом не завершилась, но силы их после поражения оказались сломлены. Причиной этого было то, что крестьяне, которые составляли основную массу таборитов, были не в состоянии вести организованную борьбу за свержение феодального гнета. К тому же был взят в плен и казнен один из последних руководителей таборитов — Ян Рогач.

Поражение таборитов привело к подлинной феодальной реакции. Используя результаты борьбы чешского народа, феодалы-чашники завладели обширными церковными владениями, укрепили свое положение и выступили против крестьянства.

Вчерашние победоносные воины должны были вернуться к прежним своим господам или стать зависимыми от других. Без разрешения феодала крестьяне не имели теперь права уйти из его владений. Те же из крестьян, что обосновались в городе и овладели каким-либо ремеслом, вынуждены были вернуться к своим господам, иначе они становились подсудными, считаясь беглыми. Чтобы скорее восстановить свои хозяйства, феодалы старательно увеличивали крестьянские повинности, особенно барщину.

Когда полностью были разбиты табориты, реакция принялась за чашников, принесших раскол в гуситское движение ради собственных выгод. Папа объявил «Пражские компакты» недействительными. Если раньше католики пошли на уступки чашникам, то теперь отказались от них. Возникшая борьба между католиками и чашниками закончилась неким компромиссом. На сейме в Кутна-Горе была провозглашена свобода вероисповедания для католиков и чашников.

Трудно переоценить значение гуситских войн в истории чешского народа. Восставший народ по сути потерпел поражение, не добившись свобод для себя, но его героическая борьба содействовала прогрессивному развитию страны. Громадное влияние эти войны имели на самосознание народа и на развитие его культуры. Немаловажным было уже одно то, что чешский язык получил преобладание во всех областях жизни Чехии.

Идеи народовластия и социальной справедливости, выдвинутые гуситами, потрясли европейские страны. Сторонники революционных перемен в других государствах с большим уважением и любовью относились к памяти Яна Гуса и его последователей, а себя считали последователями их дела.

СОЗДАНИЕ ЕДИНОГО ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

Во второй половине XIII века постепенно возникали экономические предпосылки объединения польских земель в единое государство, чему способствовало развитие производительных сил и укрепление всесторонних связей между отдельными областями.

Внешняя опасность — агрессия немецких феодалов, которая осуществлялась Тевтонским орденом и Бранденбургом,— значительно ускоряла процесс воссоединения польских земель. Крупные феодалы отстаивали выгодную им раздробленность, но центральная власть активно опиралась на мелких и средних феодалов — шляхту. Польское духовенство тоже было готово поддержать центральную власть в ее объединительной политике, потому что это давало возможность оттеснить немецкое духовенство, а значит — увеличить свои доходы и повысить политическое влияние.

Широкие слои народа также были заинтересованы в усилении центральной власти, потому что феодальные усобицы крайне тяготили их.

Не была заинтересована в централизации Польского государства высокая знать польских городов. Влиятельный немецкий патрициат Кракова, Вроцлава, Познани и других городов, связанный не с внутренней, а с транзитной торговлей, был силой, которая активно боролась против создания в Польше единого государства.

Таким образом в Польше города не сыграли той роли в создании единого государства, которая принадлежала им в истории ряда других европейских стран. При таких условиях в состав Польского государства не вошли Силезия и Поморье, отдельным княжеством оставалась и Мазовия. Внутри государства сохранили большое влияние крупные феодалы — магнаты-можновладцы.

Начиная со второй половины XIII века во внутриполитической борьбе значительную роль играл вопрос о том, какая группа феодалов — малопольские или великопольские — возглавит объединение польских земель. Поначалу первенство держали великопольские феодалы, потому что именно в Великой Польше наиболее остро ощущалась необходимость решительной борьбы с германской феодальной агрессией. В конце века во главе великопольских феодалов стал князь Пшемыслав II, который распространил свою власть на всю Великую Польшу и присоединил к своим владениям Краковскую землю и Восточное Поморье.

В 1295 году Пшемыслав стал польским королем.

Его положение сильно осложнялось борьбой с маркграфом Бранденбургским и чешским королем Вацлавом II, которому он вынужден был уступить Краковскую землю.

Через год после восшествия на престол польского короля Пшемыслав был убит агентами, подосланными из Бранденбурга.

Брестско-куявский князь Владислав Локетек продолжил борьбу за объединение польских земель. Он подавил восстание немецкого патрициата Кракова и сломал сопротивление патрициата ряда великопольских городов во главе с Познанью, а затем овладел всей Великой Польшей и присоединил ее к Малой Польше.

В 1320 году Владислав Локетек стал королем единого Польского государства.

Изнурительная борьба с Тевтонским орденом и Люксембургами, правившими Чехией, проходила с переменным успехом. При преемнике Владислава Лекетека Казимире III было заключено перемирие с Люксембургами. Посредником этого соглашения выступила Венгрия. Переговоры проходили в Вышегроде. Люксембурга отказались от притязаний на польский престол, но сохранили в своих руках Силезию.

Позднее было заключено соглашение и с орденом, который был вынужден пойти на некоторые территориальные уступки Польше.

В середине XIV века польские феодалы после тяжелой борьбы захватили Галицкую Русь. Местное население оказывало яростное сопротивление. В то же время Волынь была захвачена Литвой. Между Литвой и Польшей завязалась длительная борьба за галицко-волынские земли.

Экономическому развитию польских земель способствовало политическое объединение страны.

Продолжалось интенсивное заселение лесных районов и расчистка под пашню новых земельных площадей. Эта внутренняя колонизация проводилась в основном силами польского крестьянства, которое старалось таким образом уйти из-под власти феодалов. Но и на новых землях они попадали в зависимость от крупных землевладельцев, хотя первоначально и более легкую.

В XIV веке свободные крестьяне в Польше почти исчезли. Феодалы переводили крестьян на единообразный оброк — чинш, вносимый натурой и деньгами. Все более широкое распространение принимала в средневековой Польше денежная рента. Однако наряду с точно установленным и регулярно взимавшимся чиншем феодалы всячески стремились сохранить в видоизмененной форме старинные поборы с крестьян. Кое-где практиковалась и барщина.

Распространенным явлением стали побеги крестьян. В Вислицком статуте, изданном Казимиром III для Малой Польши, прямо указывалось, что из-за ухода крестьян без всякой на то законной причины имения их господ часто пустуют и остаются без обработки.

Довольно активную борьбу вело крестьянство и против невыгодной для него натуральной повинности, так называемой «сноповой десятины», в пользу церкви. Крестьяне добивались замены ее денежными взносами.

Выступления крестьянства и городской бедноты часто облекалось в форму ереси. Так широкое распространение получила ересь вальденсов. Сторонники этой ереси призывали к имущественному равенству. Они резко нападали на богатства и развратную жизнь католического духовенства.

Для борьбы с ересями в Польше была введена инквизиция. Только в 1315 году в Силезии на кострах были сожжены несколько сот вальденсов. Но ереси продолжали распространяться. В Малой Польше появилась ересь «бичующихся». Они проповедовали аскетический образ жизни.

Среди крестьянства и городских низов получило широкий отклик гуситское движение. Большую роль в народном движении играли пламенные проповедники, так называемые «убогие ксендзы». Много польских крестьян и городских бедняков принимало участие в крестьянской войне в самой Чехии. «Низшие», «плебеи» и «кметы», как говорится в польских источниках, создавали боевые отряды и отправлялись на помощь боровшейся Чехии.

Между тем продолжалось экономическое развитие. Наблюдался дальнейший прогресс в ремесленном производстве. В это время Силезия славилась своими ткачами. В документах перечисляются ремесленники самых разных специальностей — ткачи, сукноделы, литейщики, стекольщики, резчики, маляры, столяры и сапожники. Цеховые организации значительно выросли и окрепли.

Внешняя торговля Польши также значительно расширилась в этот период. Первостепенную роль играла транзитная торговля со странами Западной и Восточной Европы. В XIV веке приобрела особое значение торговля с генуэзскими колониями на побережье Черного моря. Это касалось в первую очередь Кафы (Феодосии). На польский рынок из Кафы шли шелка и пряности, квасцы и другие ценные товары. Оживленную торговлю вела Польша с русскими городами. Постоянные торговые отношения установились с Венгрией и Словакией. Из Польши вывозились свинец, соль и сукна. Устанавливались разнообразные торговые связи и с другими государствами. Многие польские города, как например Краков, Вроцлав, Щецин и Колобжег входили в состав Ганзейского союза городов.

Росла и внутренняя торговля. Крепли экономические связи между городом и его сельскохозяйственной округой. Появились и получили широкое распространение ярмарки. Купечество играло в жизни польских городов большую роль. Возникали объединения богатых купцов — гильдии.

Крупные городские центры в XIV — XV веках добились самоуправления. Помимо Кракова, Вроцлава, Познани в этот период городское право получили также Люблин, Тарнов, Быдгощ, Варшава и некоторые другие города.

Представители верхушки городских ремесленников добивались участия в управлении городом. Иногда они получали поддержку от королевской власти. Казимир III предписал, к примеру, чтобы в городской совет Кракова входили наряду с представителями патрициата представители цехов.

Торгово-ремесленное польское население городов требовало, чтобы присяжные (лавники) избирались не только из немцев, но и из поляков и чтобы в городских учреждениях употребляли польский язык.

Время настоятельно требовало разработанного законодательства, что было связано с развитием Польского государства. Но пока же вместо единого законодательства при Казимире III были выработаны отдельные своды законов для Малой Польши — Вислицкий статут и для Великой Польши — Петрковский статут. Эти статуты отражали важные социально-экономические сдвиги, происшедшие в стране. Они охватывали разные стороны гражданского и уголовного права, вопросы суда и судопроизводства.

Духовенство и богатая шляхта не были заинтересованы в укреплении королевской власти, потому что при этом они теряли какие-то свои полномочия. Они пользовались всякой возможностью ограничить королевскую власть в свою пользу.

Когда престол занял племянник Казимира III Людовик Анжуйский (1370—1382), король Венгрии, для панов появилась такая возможность. Людовик не имел в Польше прочных позиций. Он был вынужден пойти на ряд уступок польским магнатам. Через четыре года после восшествия на престол Людовик опубликовал так называемый Кошицкий привилей. Согласно этому положению шляхта освобождалась от всех повинностей, кроме военной службы и незначительного налога. Это укрепило позиции крупных панов, усилило их политическое влияние в стране и тем самым ослабило королевскую власть.

БОРЬБА С ТЕВТОНСКИМ ОРДЕНОМ

В 1283 году в отношениях между Польшей и Тевтонским орденом произошел перелом. Покорив не без помощи польских рыцарей Пруссию, крестоносцы вознамерились осуществить то же самое и с польскими землями.

Однако первый этап борьбы крестоносцев со славянами начался задолго до этого периода. Еще в самом начале «Натиска на Восток», в привилее 1245 года германского императора Фридриха II были выдвинуты претензии на славянские земли. По просьбе великого магистра император передавал в вечное пользование Тевтонскому ордену территории Куронии, Семигалии, а также белорусские земли, которые в тот период имели общее название — «Литва».

Еще ранее, в начале XIII века проявились агрессивные намерения ордена меченосцев по отношению к Литве. Поначалу меченосцы сами оборонялись от литовских набегов. Но затем, укрепившись между Двиной и Финским заливом, они перешли к осуществлению ответных рейдов.

Потерпев сокрушительное поражение под Шаулами в 1236 году, меченосцы уже в следующем году объединились с Тевтонским орденом. Отныне главной задачей крестоносцев стало соединение Пруссии и Ливонии по суше. Дорога из Ливонии в Пруссию вела через Куронию. Поэтому крестоносцы неоднократно совершали опустошительные рейды в эту область.

Исключительным явлением в отношениях между славянами и тевтонцами является мирное соглашение великого князя литовского Миндовга с ливонским ландмейстером. Поражение, нанесенное литовцами крестоносцам в битве при озере Дурбе сильно ослабило позиции ордена как в Пруссии, так и в Инфлянтии.

В 1283 году Тевтонский орден выступил с претензиями на территорию Великого княжества Литовского. При этом крестоносцы ссылались на фальшивую дарственную грамоту Миндовга. Согласно содержанию этой грамоты великий князь передавал свое государство ордену в том случае, если останется без потомков.

Случилось так, что все дети Миндовга погибли в междоусобной борьбе. Был убит заговорщиками и его преемник великий князь Войшелк. Поэтому тевтонцы и выдвинули свои претензии. Сразу после завоевания Судовии ландмейстер Конрад фон Цирберг совершил первый набег на Литву. В 1284 году был разрушен Гродно.

На самом же деле литовские территории не могли удовлетворить все возраставшие аппетиты крестоносцев. В расчеты Тевтонского ордена входила также и оккупация польских земель. В этой разгорающейся борьбе Литва, по сути, являлась буферным государством. На территории Литовского княжества поляки, чье влияние все более возрастало на этих землях, вели борьбу с Тевтонским орденом руками литовцев.

В 1291 году пала последняя крепость крестоносцев в Палестине — Акра. Великий магистр Тевтонского ордена отплыл на корабле в Европу и обосновался в Венеции. В 1310 году великий магистр окончательно переносит свою резиденцию в Пруссию. С этого времени Прибалтика становится главной ареной деятельности Тевтонского ордена.

Военные походы в Литву и Польшу были введены в систему. Их организаторами обычно выступали ландмейстер, ландмаршал и пограничные комтуры. Началась непрерывная война, которая состояла из мелких и крупных набегов, стычек, засад, отступлений, пpeследований. Набеги с обеих сторон осуществлялись по одной схеме. Собиралось войско в количестве от нескольких десятков до нескольких тысяч воинов и отправлялось в поход на вражескую территорию.

Поход продолжался от 2—3 дней до нескольких недель, если участвовал большой воинский контингент. Целью этих набегов был захват одного или нескольких замков, разграбление окрестностей, сжигание жилищ, уничтожение либо пленение населения, угон скота.

Выигрывал тот, кто сумел сконцентрировать силы подальше от границы, неожиданно ударить и стремительно отступить с добычей и пленными. Соответственно, обороняющиеся стремились узнать либо предусмотреть время и направление вражеского удара, собрать в определенном месте значительные силы и нанести ему поражение во встречном бою либо в погоне.

Большую роль в этой пограничной войне играл фактор неожиданности. Войска собирались тайно. Район атаки держался в секрете. Иногда специально распускали слухи о намерении напасть на одну область, а направлялись совсем в другую. С обеих сторон существовала хорошо организованная служба пограничной охраны и разведки.

В целях тактической разведки использовались странствующие монахи и торговцы. Однако неожиданные нападения случались часто. Пока собирали войско для организации отпора, проходило много времени. С самого начала нападающие имели преимущество в инициативе. В том случае, если жители атакуемого района были предупреждены, они укрывались в замке со всем своим движимым имуществом. Но иногда, благодаря фактору неожиданности, атакующим удавалось захватить и замок.

Несмотря на постоянные войны, в те времена было невозможно концентрировать в одном месте значительные силы по той простой причине, что их невозможно было прокормить. В результате постоянных набегов между орденским государством, Польшей и Литвой образовалась практически незаселенная пограничная область. Жизнь в этой области была очень опасной — постоянно перемещались воинские отряды, бесчинствовали банды грабителей, на дорогах устраивались засады.

В конце XIII века вспыхнуло восстание пруссов в Натангии, Самбии и Судовии. Поляки поддержали повстанцев, однако крестоносцам удалось подавить это выступление почти в самом начале благодаря предательству одного из прусских аристократов.

В Ливонии тем временем разгорался конфликт между меченосцами и рижским архиепископом. Рижский магистрат заключил договор с великим князем литовским Витенем о совместной борьбе против меченосцев. Витень ввел свои войска в Ливонию и в 1298 году нанес сокрушительное поражение крестоносцам. В этом сражении был убит ливонский ландмейстер. И только весомая помощь кенигсбергского комтура вынудила литовцев отступить в пределы своего княжества.

Уже в 1303 году великий магистр Тевтонского ордена Готфрид фон Гогенлоэ принял решение перенести свою резиденцию из Венеции в Пруссию. Его выбор пал на Мальборк, или по-немецки Мариенбург. Перенос столицы в Пруссию был совершенно логичен, так как именно в Прибалтике для ордена открывались наилучшие перспективы.

Для завоеваний тут еще существовали огромные Просторы. В отличие от Палестины, Германия находилась совсем близко. Оттуда всегда поступала быстрая помощь. Однако из-за внезапной смерти Готфрид фон Гонеглоэ не успел осуществить свое намерение. Перенос резиденции Тевтонского ордена в Мариенбург был осуществлен его преемником Зигфридом фон Фойхтвангеном.

К началу XIV века Тевтонский орден владел Пруссией, Курляндией, Семигалией, частью Ливонии и несколькими областями Жемойтии. В его ряды охотно вступали как мелкие, так и крупные дворяне. В ордене для них открывалась реальная перспектива получить власть, почетную должность и немалые материальные приобретения.

Суровый устав Тевтонского ордена не выдержал испытания властью и богатством. Тевтонцев уже нельзя было назвать объединением аскетов и фанатиков христианской идеи.

Сразу после своего избрания великий магистр Тевтонского ордена Зигфрид фон Фойхтванген выехал в 1309 году в Мариенбург. Пост прусского ландмейстера оказался ненужным. Великий магистр назначил Генриха фон Плотцке великим комтуром с функциями присмотра за морским флотом ордена.

Великий комтур поселился при дворе великого магистра так же, как и великий казначей. Прусский маршал имел свою резиденцию в Кенигсберге, главный госпитальер — в Эльбланге, главный интендант — в Христианбурге.

В этот период тевтонцы уже настолько уверились в собственном могуществе, что, не прекращая набегов на Великое княжество Литовское, ввязались в кровавую войну с Польским королевством за Поморье (1309—1343 года). В этой войне крестоносцы уже не могли приводить в свою пользу аргументы о борьбе с язычниками.

Тевтонцы ввязались в войну за христианские земли с конкретной целью — овладеть значительным участком побережья, который напрямую соединял орденское государство со Священной Римской империей. Владение Поморьем давало гарантию постоянной связи с Германией по суше.

На владение Поморским княжеством, кроме собственных князей, претендовали также бранденбургский маркграф и польский король. В 1294 году Пшемыслав установил в Поморье польскую власть. Однако в 1296 году Пшемыслав был убит бранденбуржцами. Борьбу за Поморье продолжил Владислав Локетек.

В 1295 году бранденбургский маркграф получил у германского императора привилей на вечное владение Поморьем. Локетек не обладал достаточными силами для того, чтобы отвоевать Поморье у бранденбуржцев. Поэтому польский король обратился за помощью к Тевтонскому ордену.

Согласно условиям договора крестоносцы обязались защищать от бранденбуржцев Гданьск. Спустя год они должны были получить соответствующую плату и покинуть Гданьск. Тевтонцы успешно защитили замок и в следующем году потребовали платы. Однако Владислав Локетек не заплатил им, так как польская казна была истощена.

Тогда крестоносцы заковали в железо всех поляков, которые находились в замке, а спустя некоторое время вырезали польский гарнизон в городе и овладели Гданьском. Затем орден заплатил 10 тысяч гривен отступного бранденбуржцам и те отказались от своих прав на Поморье в пользу тевтонцев. Сделка состоялась в сентябре 1309 года.

В 1311 году германский император утвердил не только эту сделку, но и будущие приобретения Тевтонского ордена в поморье. Довольно быстро крестоносцы овладели всеми поморскими замками. Одни были захвачены в результате неожиданного штурма, другие капитулировали без боя. Дольше всех оказывал сопротивление польский гарнизон в Швеце, но и его, в конце концов, принудили к сдаче.

Таким образом, Тевтонский орден укрепился на обоих берегах реки Вислы, начиная от Польши и до впадения в Балтийское море.

Не прекращались боевые действия и с Литовским княжеством. В 1305 году великий князь литовский Витень собрал совет влиятельнейших князей Литвы и Жемойтии. Как раз в это время самбийский прокуратор Филипп фон Голанд совершил рейд в пределы княжества и сжег две деревни, находившиеся под личной юрисдикцией великого князя.

Разгневанный Витень отправился в погоню с войском присутствовавших на совете князей. Крестоносцы уже достигли границы своего государства, поэтому чувствовали себя в относительной безопасности. Как раз в этот момент на них напали литовцы. Сразу же был убит сын прокуратора. Филипп фон Голанд отсек мечом голову литовскому воину, но и сам был тут же изрублен на куски.

Ливонские крестоносцы построили в устье Двины замок, благодаря которому начали контролировать торговлю на реке. Этим они еще более усилили конфликт с рижским архиепископом. Тот написал папе римскому длинную жалобу на меченосцев, в которой обвинял рыцарей во всевозможных грехах — от убийства христиан до добивания своих же братьев-рыцарей, раненных в боях, и сожжении их тел по языческому обычаю.

Активные боевые действия велись на берегах и водах Немана. Комтур Рагнеты придумал соорудить большой и высокий корабль — настоящий плавучий замок. На этом корабле он отправился во главе большого отряда по Неману. Однако вскоре корабль сел на мель. Жечь его было жаль, так как на строительство были потрачены значительные средства.

Комтур надеялся со временем вывести судно на глубокую воду. Поэтому он оставил на страже четырех лучников, а сам отправился с некоторым количеством воинов за помощью. Литовские воины окружили корабль на лодках и предприняли штурм. В это время корабль сам собой сошел с мели и поплыл по течению. Четыре лучника мужественно отстреливались с бортов, но, в конце концов, были все перебиты. Корабль литовцы сожгли.

Боевыми действиями с Литовским княжеством в этот период руководили, главным образом, великий маршал и комтуры пограничных замков. Великий магистр был занят исключительно войной с Польшей за Поморье.

В 1320 году Тевтонский орден потерял одного из своих талантливейших военачальников — великого маршала Генриха фон Плотцке. Во время боевых действий у Медников в Жемойтии он вместе со своим отрядом попал в окружение. Отряд крестоносцев с боем осту пал по единственной свободной дороге. Но она оказалась перекрытой срубленными деревьями.

В безнадежном сражении вместе с Генрихом фон Плотцке погибло 20 рыцарей и много конницы. В числе пленных к литовцам попал и самбийский прокуратор. По свидетельству орденского хрониста, его в полном вооружении привязали к коню и сожгли живьем — в жертву языческим богам.

Литовцы совершали опустошительные рейды не только в Пруссию, но и в Польшу. Король Владислав Локетек понимал, что его главным противником остается все же Тевтонский орден. Поэтому он повел политику на сближение с Великим княжеством Литовским. Польский король отправил к литовскому князю Гедимину послов с предложением мира и просьбой руки его дочери Альдоны для своего сына Казимира. Гедимин дал согласие и в качестве приданого дочери выпустил на свободу 1000 пленных поляков.

Перемирие с Тевтонским орденом заканчивалось в 1326 году. Однако уже до наступления этого срока Владислав Локетек начал громить их союзников. Польским войском были опустошены земли мазовецкого князя. Затем наступила очередь Бранденбургского маркграфства.

В 1326 году польские войска, в составе которых находился и крупный литовский воинский контингент во главе с воеводой Давыдом Гродненским, опустошил окрестности Франкфурта-над-Одером. На обратном пути на привале Давыд Гродненский, зять великого князя Гедимина, был убит ударом в спину мазовецким дворянином.

В 1327 году ответными действиями крестоносцы вместе с мазовецким князем Вацлавом опустошили Куявы. В следующем году Владислав Локетек опустошил Хелминскую землю, а крестоносцы и мазуры совершили рейд в Куявы, где были разгромлены.

В 1341 году во время осады одного из рыцарских замков выстрелом из пушки был убит великий князь литовский Гедимин. Борьбу с Тевтонским орденом продолжили его сыновья Ольгерд и Кейстут.

В том же году крестоносцы захватили Добжыць. Польский король, получив помощь из Австрии, Литвы, Венгрии, совершил новый рейд в Хелминскую землю. Однако на этот раз он был встречен рыцарским войском на берегу реки Дрвенца. Король 10дней простоял лагерем на одном берегу реки, а крестоносцы — на другом.

Наконец польские разведчики нашли новый брод. Возле этого брода затаились несколько польских отрядов. Остальные во главе с королем направились берегом к Бродницы. Рыцари двигались параллельным курсом по другому берегу. Спрятанные Локетком отряды переправились через реку и дымом подали условный знак королю.

Тогда Владислав Локетек резко развернул свою армию и во всю прыть помчался к броду. Крестоносцы также развернулись, но их закованные в броню кони не успевали за легкими польскими и венгерскими всадниками. Поляки благополучно переправились через реку и вступили в Хелминскую землю.

Понимая, что в открытом сражении не победить, великий магистр приказал тевтонским рыцарям отступить.

Между поляками и крестоносцами было заключено перемирие. Спорные вопросы было решено передать на суд чешского и венгерского королей. Тогда же тевтонцы заключили перемирие и с литовцами, обязавшись вернуть завоеванную часть Жемойтии.

Ливонский ландмейстер осадил Ригу. После продолжительной обороны богатый город из-за нехватки продовольствия капитулировал в 1330 году на унизительных условиях. Члены рижского магистрата были вынуждены прийти к ливонскому ландмейстеру и сложить у его ног все списки своих привилегий.

Ландмейстер приказал засыпать часть городских рвов, разрушить стену на 30 локтей в ширину. В этот пролом он вступил во главе своего войска в Ригу. Ландмейстер был очень толст, поэтому одна рижская женщина, наблюдавшая этот въезд, заявила во всеуслышание, что не удивляется нежеланию крестоносца въехать через ворота, как все нормальные люди. Эти слова сразу стали популярными в Ливонии.

Чтобы удерживать город в повиновении, крестоносцы заложили в Риге свой замок. Папа римский наложил на меченосцев проклятие за нежелание вернуть Ригу архиепископу. Но крестоносцы долго и без особенных хлопот прожили под этим проклятием.

В это время в истории Тевтонского ордена произошло неслыханное событие. В Мариенбурге под личным присмотром великого магистра долгое время находился рыцарь порочных наклонностей Иоганн фон Бендорф. За очередную провинность Бендорф был лишен коня. В день святой Елизаветы, когда великий магистр выходил из часовни без сопровождения, Бендорф нанес ему смертельный удар ножом. Но собака великого магистра начала так ужасно выть, что тотчас сбежались люди. Убийца пытался скрыться, но был опознан по пятнам крови на плаще. Его задержали. Однако тевтонцы не желали проливать кровь своего брата. Поэтому дело было передано на рассмотрение папы римского. Тот приговорил Иоганна фон Бендорфа к пожизненному заключению на хлебе и воде.

17 февраля 1331 года генеральная капитула избрала нового великого магистра. Были приняты специальные меры для личной безопасности руководителя ордена. Ему была придана охрана из нескольких рыцарей и солдат. Капитула установила обычай выбора великим магистром в постоянное товарищество одного рыцаря, который назывался компаньоном (адьютантом).

В обязанности компаньона входило следить за безопасностью великого магистра, принимать обращения и просьбы на его имя. Со временем при великом магистре состояло уже три или четыре компаньона.

Закончилось перемирие Тевтонского ордена с Польшей, не принеся мирного разрешения спорных вопросов. Война продолжалась. Крестоносцы оккупировали всю Добжынскую землю. Посредники — венгерский и чешский короли — постановили вернуть Куявскую и Добжынскую земли полякам, а Поморье сохранить за орденом.

Крестоносцы отказывались вывести свои войска с оккупированных земель, требуя от нового польского короля Казимира письменного согласия с этим решением посредников. Казимир долго отказывался выдать письменное согласие, но наконец подписал в 1343 году в Калише мирный договор с тевтонцами. Согласно условиям этого договора, польский король окончательно отказывался от всех прав на Поморье, Хелминскую и Михаловскую земли. Крестоносцы со своей стороны передали полякам Куявы и Добжынь.

УНИЯ С ВЕЛИКИМ КНЯЖЕСТВОМ ЛИТОВСКИМ

После заключения мира с Польшей война Тевтонского ордена против Великого княжества Литовского повелась с невиданным доселе размахом. С 1340 по 1410года крестоносцы осуществили 97-крупномасштабных походов в Литву. Объектами атак являлись селения в Жемойтии, а также города Гродно, Вильно, Тракай, Брест, Лида, Новогрудок.

Литовцы за этот же период нанесли 55 ответных рейдов. Рыцарские походы численностью до нескольких тысяч человек осуществлялись в 1382,1383,1384, 1390, 1391, 1394, 1402, 1403 годах. Вместе с тем ежегодно совершалось 4—8 мелкомасштабных грабительских набегов, которыми руководили комтуры пограничных Рагнеты, Балги, Астроды.

В 1360 году в плен к тевтонцам попал сам великий князь литовский Кейстут. Попав в окружение, он отдал оружие ливонскому ландмейстеру. В скором времени князя обменяли на множество пленных немцев.

Однако спустя несколько лет Кейстут, который правил Литвой вместе с братом Ольгердом, вновь попал в плен. В одном из сражений его скинули с коня, связали и доставили в Мариенбург. Стража находилась день и ночь у дверей темницы, куда был брошен Кейстут.

В камеру к литовскому князю не имел право доступа никто, за исключением крестоносца из придворной службы магистра. Он носил Кейстуту пищу. Этот крестоносец был родом литовец. Его молодым взяли в плен тевтонцы и окрестили под именем Адольфа. Долгой и верной службой ордену Адольф заслужил благорасположение самого великого магистра.

Кейстут обнаружил в одной стене темницы выемку, которая имела глубину на две трети стены. Кейстут склонил Адольфа на свою сторону, получил от него инструменты и расширял отверстие, пока не пробил выход. Ночью Кейстут спустился в ров, взобрался на другой край рва, облачился в плащ крестоносца и беспрепятственно выехал из Мариенбурга.

Добравшись вместе с Адольфом до леса, Кейстут бросил коней и несколько дней скрывался в болотах. Затем лесами, двигаясь по ночам, беглецы достигли Мазовии, где их укрыла княгиня Данута — дочь Кей-стута.

После смерти в 1377 году великого князя Ольгерда соправителем Кейстута стал сын Ольгерда Ягайло. В конце 1379 года у реки Нарвы произошла встреча великого магистра Тевтонского ордена, великих князей Кейстута и Ягайлы. На этих переговорах обе враждующие стороны пришли к соглашению. В Тракае был подписан мир сроком на 10 лет между пограничными районами Пруссии и Литвы.

Согласно условиям Тракайского договора с обеих сторон не должно было осуществляться никаких нападений. Жители пограничных районов могли в составе армий своих стран участвовать в походах в глубинные районы иной враждебной страны.

Ягайло, который желал единолично править в Литовском княжестве, вошел в тайный сговор с крестоносцами против Кейстута. В 1380 году было заключено секретное соглашение, согласно которому Ягайло гарантировал Тевтонскому ордену вечный мир и безопасность. Если орден будет опустошать владения Кейстута или его сыновей, а Ягайло выведет свои войска в открытое поле, то и в этом случае мир не будет считаться нарушенным. Войско Ягайлы, де, не будет вступать в битву с крестоносцами. Если же войска ордена по неведению вторгнутся на земли Ягайлы, нанесут урон или уведут местных жителей в плен, то всех пленных следует вернуть без выкупа. Но с целью сохранения договоренности в тайне следует, де, сделать вид, будто выкуп заплачен.

В 1381 году крестоносцы развернули военные действия против Кейстута и опустошили Жемойтию. Кейстут организовал ответный поход, который готовился в тайне. Однако крестоносцы оказались готовы к отпору. Эта осведомленность тевтонцев о литовском рейде чрезвычайно удивила старого князя. Однако ему все стало ясно, когда он получил информацию о секретном договоре Ягайлы с Тевтонским орденом.

Кейстут сообщил о предательстве соправителя своему сыну Витовту. Витовт с детских лет был дружен с Ягайло, поэтому он отказался верить этим сведениям и даже заверял отца в их лживости.

Спустя несколько недель Кейстут неожиданной атакой овладел Вильно и арестовал Ягайло. Были найдены переписка с крестоносцами и текст тайного соглашения. Из Гродно в столицу княжества прибыл Витовт. Отец предоставил ему для ознакомления секретный договор между его другом детства и немцами.

Ягайло был вынужден отказаться от соправительства. Он получил в управление мелкий удел и осел в Крево. Однако уже в следующем году Ягайло возобновил связь с орденом. Крестоносцы нанесли новый удар по литовским землям. Собрав значительные силы, Ягайло неожиданно атаковал виленский гарнизон под командованием Витовта и занял столицу. Витовт отступил к Тракаю, а затем к Гродно. К Вильно подступили войска крестоносцев. Ягайло соединился с ними и занял виленский замок — самую мощную крепость в Великом княжестве Литовском.

Кейстут и Витовт также собрали большое войско и подступили к столице. Две противоборствующие армии сошлись и встали на расстоянии 4 полетов стрелы друг от друга. Ягайло послал своего брата Скиргайлу с предложением мира и согласия. Кейстут поддался на уговоры Витовта, который поверил присяге Скиргайлы о безопасности.

Кейстут и Витовт без охраны выехали к войску противника. Ягайло в сопровождении большого отряда выехал к ним навстречу, как бы для того, чтобы приветствовать. Когда Кейстут сказал о цели своего визита. Ягайло предложил проследовать для переговоров в Вильню. Охрана Ягайлы окружила приехавших и начала теснить их на виленскую дорогу.

В Вильно отца разлучили с сыном. Кейстута заковали в кандалы, вывезли в Крево и бросили в темницу. К воинам Кейстута прибыл гонец, который от его имени передал, что князь благодарит их за верную службу и больше в их помощи не нуждается. Войско Кейстута тотчас же разъехалось по домам.

На пятую ночь заключения в Крево Кейстут был задушен смотрителем замка Прором. Ягайло приказал привезти тело дяди в Вильно и устроил ему пышные похороны. Находившийся в Вильно Витовт заболел

и был также вывезен в Крево. Его жена Анна добилась разрешения быть рядом с мужем.

После смерти отца Витовт понял, что скоро наступит и его очередь. Он решил спасаться бегством. Княгиня Анна взяла охранную грамоту для поездки в Мазовию. Однажды она, как обычно, пришла навестить мужа и задержалась дольше обычного. Витовт переоделся в платье одной из служанок по имени Алена, а та заменила его.

Ночью Витовт спустился по веревке с замковой стены к коням, которых прислал волковысский управляющий — доверенное лицо Кейстута. Витовт быстро достиг Слонима, затем через Брест он проследовал в Мазовию, и уже на пятый день оказался в Плоцке.

Княгиня Анна вместе с детьми также покинула Крево. Служанка Алена так хитро вела себя, что бегство Витовта открылось только на третий день. Смотритель замка Прор получил приказ Ягайлы с почестями доставить Витовта в Вильно. Придя в темницу, Прор обнаружил подмену и, разгневавшись, убил Алену. Некоторые хронисты пишут, что на месте Витовта оставалась его жена.

Витовт обратился за помощью к Тевтонскому ордену и получил ее. Междоусобная борьба в Литовском княжестве была на руку крестоносцам. Обосновавшись в Пруссии, князь разослал по Жемойтии людей с тем, чтобы они созывали войско. Подданные Витовта долго не могли поверить, что их князь вступил в сговор со своими злейшими врагами — тевтонцами.

Положение Ягайло в Великом княжестве Литовском становилось все более неустойчивым. Спасением для него явилось предложение польских магнатов жениться на юной польской королеве. Взамен Ягайло должен был присоединить к Польскому королевству Литовское княжество.

Ягайло согласился принять польскую корону. В 1385 году были выработаны условия Кревской унии ослиянии двух государств. В следующем году Ягайло принял католичество и короновался под именем Владислава. Официально Ягайло считался правителем Литвы и Польши в 1385—1392 годах. На деле же его власть в Литовском княжестве становилась все болееноминальной.

Эти семь лет были заполнены ожесточенной борьбой Витовта за отцовский престол. Эта борьба, в конце концов, увенчалась победой. В 1392 году в Острове было подписано соглашение между Ягайлой и Витовтом. Ягайло признавал за своим родственником законные права на Великое княжество Литовское, а сам оставался лишь польским королем. В утешение себе Ягайло придумал титул верховного князя Литвы. Витовт на этот титул не обращал никакого внимания и с авторитетом Ягайлы совершенно не считался.

СИТУАЦИЯ НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

К концу XIV века отношения между Тевтонским орденом, Литвой и Польшей оставались напряженными. Смертельные враги — польский король Владислав и великий князь литовский Витовт — хорошо понимали, что дальнейшее усиление «Натиск на Восток» несет гибель их государствам. Они также понимали, что не в состоянии бороться с крестоносца ми поодиночке.

Агрессивные намерения Тевтонского ордена, чьи границы неуклонно раздвигались, и подвигнули на военный союз Литовское княжество и Польское, королевство. Во имя государственных интересов король и великий князь забыли давние обиды и личную неприязнь. Тяжелее всего решиться на такой шаг было Витовту, так как между ним и Владиславом-Ягайлой лежала смерть отца — великого князя Кейстута.

В свое время Ягайло воспользовался помощью крестоносцев в борьбе за верховную власть в Литовском княжестве. Затем Витовт вынужден был обратиться к тевтонцам за помощью против Ягайлы. Теперь двоюродные братья, отбросив все противоречия, заключили равноправный союз двух государств.

Об антитевтонской направленности этого союза свидетельствует тот факт, что после разгрома Тевтонского ордена в Великой войне союз Польши и Литвы сразу же распался. Поводов для войны и у Польши, и у Литвы было более чем предостаточно. Крестоносцы довольно бесцеремонно включали в орбиту своего влияния земли, которые поляки и литовцы издавна считали своими.

Основной зоной конфликта между Тевтонским орденом и Великим княжеством Литовским была Же мойтия. Еще в XIII веке крестоносцы стремились любой ценой заполучить эти земли, чтобы напрямую соединиться с Ливонией. Во всех переговорах с литовскими князьями взамен за помощь либо при заключении мира тевтонцы требовали себе Жемойтию.

Такие прецеденты имели место в договорах Витовта с крестоносцами в 1384 году, 1390 году, в литов-ско-тевтонском договоре 1398 года, в польско-тевтонском договоре 1402 года и, наконец, в польско-литовско-орденском трактате 1404 года в Ратяже.

Все эти акты являлись проявлением славянской дипломатии. Жители Жемойтии отказывались признать власть Тевтонского ордена. Поэтому крестоносцы чуть ли не ежегодно совершали опустошительные рейды на земли, которые формально им уже принадлежали.

Под давлением угрозы очередного такого рейда жемойты передали крестоносцам большое количество своих заложников. В начале января 1401 года в Мариенбурге было устроено показательное крещение жемойтийских аристократов. Однако уже спустя два месяца те же самые аристократы возглавили новое восстание против крестоносцев.

Владислав и Витовт оказали поддержку повстанцам. Началась война, которая закончилась подписанием трактата 22 мая 1404 года в Ратяже. Согласно условиям Ратяжского трактата Польша получала право выкупа у крестоносцев Добжынской земли, но Жемойтия оставалась за крестоносцами. Восстание жемойтских князей было подавлено.

Войско тевтонского ордена вновь начало совершать карательные рейды в жемойтские земли. Тем не менее, Жемойтия всегда была готова восстать, а Польша и Литва поддержать ее в нужный момент.

Сложными оставались и отношения Тевтонского ордена с Польским королевством. В 1392 году тевтонцы выкупили Добжыньскую землю у князя Владислава Опельчика. У поляков не было достаточно сил для того, чтобы ввязываться в войну с могущественным орденом, поэтому они ограничились лишь дипломатическими протестами. Однако Польша не собиралась отказываться от своих прав на Добжыньскую землю и на Поморье.

В 1402 году король Сигизмунд Венгерский намеревался передать Польше Новую Марку — область у западной границы Польского королевства — в качестве заклада за крупную денежную субсидию. Однако тевтонцы узнали об этом и дали Сигизмунду взаймы гораздо большую сумму, нежели мог пожертвовать польский король. Таким образом, Тевтонский орден без пролития крови приобрел территорию Новой Марки.

Польское королевство оказалось отрезанным от союзных западно-поморских княжеств. Проиграв дипломатическую войну, польский король Владислав повел переговоры с крестоносцами относительно некоторых замков на границе Польши с Новой Маркой, в первую очередь о Дрезденке.

Владелец Дрезденки Ульрих фон Ост в свое время присягнул польскому королю, но, когда Новая Марка досталась Тевтонскому ордену, не колеблясь перешел на сторону крестоносцев. Великий магистр не пожелал уступить полякам в этом споре ни на йоту, чтобы хоть немного сгладить горечь их крупной потери. Владения Ульриха фон Оста были также куплены Тевтонским орденом.

Непримиримые противоречия между славянскими государствами и тевтонской державой все более обострялись. Становилось ясно, что этим державам никак не удастся избежать военного столкновения. Владислав и Витовт держали свой оборонительный союз втайне. Крестоносцы же до последнего момента не теряли надежды поссорить их.

Обе стороны вели активную дипломатическую подготовку к войне. Орден заполучил поддержку всего католического мира Западной Европы. Разными способами крестоносцы умудрились заполучить себе в союзники даже поморских князей. Согласно заключенному между крестоносцами и поморами договору, поморские князья обязались за 4 тысячи коп денег оказать военную помощь в борьбе против польского короля и великого князя литовского.

Уже в ходе боевых действий крестоносцы оплатили и союз с Сигизмундом Венгерским. Хотя Сигизмунд и заключил мир с Владиславом до 1413 года, однако, получив фантастическую по тем временам сумму в 300 тысяч дукатов, он обязался напасть на Польское королевство.

Польша и Литовское княжество были поделены между Тевтонским орденом и Сигизмундом Венгерским. Согласно тайному договору, в случае победы в войне Сигизмунду должны были достаться Подолье, часть Руси и Молдавия, а крестоносцам — Литва, Жемойтия, Добжыньская земля и Куявы.

Дабы придать своим действиям вид пристойности, Сигизмунд Венгерский записал в договоре непременное условие — он, де, поможет Тевтонскому ордену лишь в том случае, если польский король Владислав-Ягайло вступит в союз с язычниками либо схизматиками. Заранее было известно, что вместе с поляками против крестоносцев выступят литовцы, жемойты (язычники), русские (схизматики) и татары (мусульмане).

Чешский король Вацлав также имел дружественный договор с Владиславом. Однако и Вацлав был подкуплен тевтонцами.

В свою очередь, великий князь литовский Витовт 14 сентября 1408 года заключил мир с Московским княжеством. Таким образом, Литва могла не опасаться удара в спину в самый разгар военных действий. Большим успехом дипломатии Витовта явилось и то, что в этот период ливонские меченосцы не участвовали в войне на стороне тевтонцев.

Во всех европейских дворах велась активная дипломатическая борьба. Главным козырем крестоносцев была святость их борьбы с язычниками и схизматиками. Польского короля-католика Владислава тевтонцы обвиняли в поддержке язычников Жемойтии.

Владислав в ответ писал, что орденские братья еще в своем государстве не привели окончательно к Богу всех пруссов, а уже пекутся о христианизации Жемойтии и Литвы. В 1407 году по всей Европе распространялись жалобы жемойтов на неслыханную жестокость Тевтонского ордена. Все эти жалобы сочинялись в королевской канцелярии Владислава.

И хотя симпатии всех европейских дворов традиционно остались на стороне Тевтонского ордена, однако дипломатическая активность поляков дала свои плоды. В этой войне крестоносцы получили от Священной Римской империи гораздо меньше финансовой и материальной помощи, нежели раньше.

Последовательность событий указывала на непрерывно возраставшее военное напряжение. В 1391 году силезский князь Пяст Владислав Опельчик заложил ордену часть Добжыньской земли и Куявов. Тевтонская армия разгромила польские войска, посланные Владиславом удержать область. В 1392 году по предложению того же Опельчика великий магистр аннексировал Добжыньскую землю, которая фактически уже была оккупирована крестоносцами. В том же году Витовт занял отцовский престол в Великом княжестве Литовском.

В 1392—1394 годах крестоносцы совершили три крупномасштабных рейда в Литовское княжество. Витовт начал искать путей сближения с Польшей, армия которой не уступала по боеспособности литовской.

В 1396 году польский король занял ту область Куявии, которая еще не была заложена ордену. С согласия чешского короля Вацлава, выступавшего посредником при решении всех спорных вопросов между славянами и крестоносцами, Владислав оккупировал владения Опельчика в Силезии.

В 1398 году литовский князь Витовт был вынужден подписать мирный договор с Тевтонским орденом. Согласно его условиям Жемойтия отходила во владения Прусского государства. Взамен крестоносцы обещали оказать помощь в войне с татарами, которую собирался начать Витовт. В том же году с помощью морского десанта Тевтонский орден овладел островом Готланд.

В 1399 году татары нанесли сокрушительное поражение князю Витовту в битве при реке Ворска. Витовт временно отказывается от намерений расширять свое государство за счет южных и восточных соседей. Его целью становится возвращение Жемойтии в состав Великого княжества Литовского.

В 1401 году вспыхнуло восстание жемойтской аристократии. Тевтонский орден начал боевые действия против Литвы, которая поддержала повстанцев. Это дало повод Владиславу и Витовту заключить оборонительный союз. В 1402 году Тевтонский орден приобрел у Сигизмунда Венгерского территорию Новой Марки.

В следующем году Владислав заполучил от папы римского буллу, в которой крестоносцам запрещалось совершать военные походы против христиан-литовцев. В 1404 году Польша получила право выкупа Добжыньской земли, а тевтонцы приобрели Жемойтию.

В 1407 году великим магистром Тевтонского ордена был избран Ульрих фон Юнгинген, который являлся сторонником активной политики на востоке. Его избрание сделало невозможным мирное урегулирование конфликта. Враждующие стороны начали активно готовиться к войне.

6 января 1408 года в Ковно для решения спорных вопросов приехали Владислав, Витовт и Ульрих фон Юнгинген. На встрече присутствовал также ландмейстер меченосцев. Посредником в урегулировании вопросов между Польским королевством и Тевтонским орденом был избран Витовт.

Владислав потребовал у великого магистра возвращения Польше Дрезденка. Тот попросил отложить решение этого вопроса до 24 июня, а сам тем временем выкупил владения фон Оста. Ковенская встреча закончилась безрезультатно. В июне 1408 года прокуратор тевтонцев в Новой Марке сжег несколько пограничных польских деревень.

Летом 1408 года Ульрих фон Юнгинген осмотрел пограничную с Польшей и Литвой территорию. Великий магистр проинспектировал замки Астрода, Торунь, Штрасбург и Голуб. Он распорядился привести в порядок их арсеналы, организовал доставку из Мариенбурга пушек, лично проконтролировал обеспечение пограничных отрядов снаряжением и съестными припасами.

Великий магистр распорядился также ускорить строительство замков Тильзит и Рагнета. Тевтонский прокуратор Жемойтии получил приказ разорвать все отношения с Великим княжеством Литовским. Литовцам было запрещено покупать в Жемойтии мед, зерно и живность. Нарушителей границы ждала смерть.

В это время младший брат Владислава Свидригайло попытался свергнуть Витовта с помощью крестоносцев. Однако заговор провалился и Свидригайло бежал в Москву. Там он начал подговаривать московского князя идти войной на Литву. С целью предотвратить возможный конфликт Витовт организовал демонстрацию военной силы на границе с Московским княжеством. Там был устроен смотр всего литовского войска.

7 сентября 1408 года Дрезденка перешла во владения Тевтонского ордена. Той же осенью на совете высших чинов ордена жемойтийский прокуратор и комтуры пограничных областей сообщили, что жемойтскую границу неоднократно пересекали литовцы, русские и татары, часто переодетые купцами, и призывали местное население к восстанию.

В декабре 1408 года Владислав и Витовт тайно встретились в Новогрудке. На этой встрече был одобрен план совместных действий против крестоносцев.

Витовт не хотел начинать крупномасштабных боевых действий преждевременно. Поэтому он игнорировал явные вызовы крестоносцев и удивлял их умеренностью своих оценок. Весной 1409 года один из послов ордена, раздраженный тем, что уже которую неделю не может добиться от Витовта конкретного ответа — кого он будет поддерживать в случае пограничного конфликта, Польшу и Мазовию либо Тевтонский орден — позволил себе оскорбительные высказывания в адрес великого князя. Посол громко заявил, что Витовт уже трижды изменял ордену, а теперь намерен изменить в четвертый раз, в то время как рыцари всегда держали свое слово.

Витовт послал к магистру ордена запрос — уполномочивал ли тот своего посла делать высказывания подобного характера? Великий магистр попросил прощения за своего посла. Однако эта дерзость в дальнейшем стоила головы бранденбургскому комтуру Маркварду фон Зальцбаху. Во время Грюнвальдской битвы этот крестоносец был изрублен на куски литовскими воинами.

В своих посланиях руководству Тевтонского ордена литовский князь Витовт заявлял о намерении сохранить мир во что бы то ни стало. Этим он на время ослабил бдительность тевтонцев. Великий князь стремился выиграть время для лучшей подготовки к войне. Крестоносцы не доверяли ни Владиславу, ни Витовту, однако первыми боевых действий не начинали, так как хотели предстать перед Европой в качестве обороняющейся стороны.

31мая 1409 года в Жемойтии вспыхнуло восстание. Восставшие неожиданным ударом овладели Христмемелем и сожгли его дотла. В середине июня на помощь повстанцам пришел со своим отрядом соратник и доверенное лицо Витовта — староста Румбольд Валимунтович. Сам великий князь продолжал делать вид, будто он здесь ни при чем.

Между поляками и литовцами существовала договоренность начать боевые действия «как поспеет рожь» — это значит в конце июля. 10 июня польский король Владислав выслал в Эльблангу посольство, которое передало великому магистру жалобы насчет пограничных конфликтов.

Так как Тевтонский орден еще не полностью подготовился к войне, Ульрих фон Юнгинген согласился удовлетворить большую часть претензий поляков. В свою очередь великий магистр отправил к польскому королю торуньского комтура с жалобой на Витовта, не без помощи которого было поднято восстание в Жемойтии.

Затем к Владиславу прибыло еще одно посольство Тевтонского ордена, которое должно было выяснить — будет ли Польша помогать Литовскому княжеству и восставшим жемойтам? Ягайло-Владислав ответил, что не может дать окончательного ответа, пока по этому поводу не выскажется Коронная Рада, которая должна была собраться 17июля.

Коронная Рада, собравшаяся в Ленчицах, решительно высказалась за союз с Великим княжеством Литовским. Владислав тотчас же отправил своих послов в Мариенбург. 1 августа они предстали перед Ульрихом фон Юнгингеном. Польский король соглашался мирно решить все спорные вопросы через третейский суд при условии, что крестоносцы до начала суда не будут нападать на Жемойтию.

Великий магистр потребовал у послов ответа на конкретный вопрос — окажет ли польский король поддержку жемойтским повстанцам? Ульрих фон Юнгинген обещал оставить в покое и Польшу, и Литву, если те не будут мешать крестоносцам подавлять восстание в жемойтских землях.

Руководитель посольства гнезненский архиепископ Николай Куровский запальчиво заявил, что если Тевтонский орден вступит в войну с Литовским княжеством, то польский король Владислав явится в Пруссию во главе своего войска. Великий магистр поблагодарил архиепископа за ясное выражение позиции Владислава и пообещал направленную против Литвы войну обратить на Польшу.

6 августа 1409 года из Мариенбурга было послано официальное уведомление о начале боевых действий. Польский король Владислав получил его 14 августа.

16августа войско крестоносцев перешло границу и начало опустошать польские земли.

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА

Наступление крестоносцев было хорошо организовано и спланировано. Согласно указаниям Ульриха фон Юнгингена, оно осуществлялось из нескольких пунктов. Главный удар был направлен на Добжыньскую землю. Командовали этим походом сам великий магистр и главный маршал. Добжынь была взята штурмом, гарнизон вырезан, замок сожжен, а город разграблен. Затем были захвачены Рыпин, Липна и Бобровники.

Упорное сопротивление крестоносцам оказал гарнизон Злотарии. Однако и этот замок, который являлся последним пунктом обороны в Добжыньской земле, капитулировал 2 сентября.

Одновременно комтуры из Тухолы и Члухава опустошили Краину — область на западе от Быдгоща. Затем они двинулись по направлению к Быдгощу и в своих донесениях великому магистру сообщали, что на протяжении 8 дней сжигали на своем пути все. В Швеце крестоносцами был освобожден из польского плена комтур Генрих фон Плауэн — будущий спаситель Тевтонского ордена.

Швец был взят крестоносцами без боя — ворота замка открыли предатели. 1 сентября фон Плауэн во главе крупного отряда прибыл в Быдгощ и подготовил тамошний замок к обороне. В то же время прокуратор Новой Марки Арнольд фон Баден опустошил окрестности Дрезденка на северо-западной пограничной полосе Польши. Комтуры Астроды и Бранденбурга опустошили владения князя Януша Мазовецкого.

Тут крестоносцы столкнулись с серьезным сопротивлением. Сын Януша Мазовецкого Болеслав ворвался в Пруссию, сжег Зольдау и опустошил окрестности Растенбурга.

Начало войны оказалось полнейшей неожиданностью для польского короля. Владислав надеялся затянуть переговоры с Тевтонским орденом на более длительный срок. 4 сентября польское войско было разбито рыцарями под Велунем на территории Новой Марки.

В конце августа литовское войско соединилось с силами жемойтских повстанцев. Это был первый открытый шаг великого князя литовского к присоединению Жемойтии. Литовцы овладели замком Фреденбург. Рыцарский гарнизон оставил Дубису, сжегши перед отступлением замок.

Вскоре литовцы овладели крупным портом Мемель. Однако мемельский замок остался в руках крестоносцев. Чтобы остановить дальнейшее продвижение литовского войска, великий маршал тевтонцев совместно с комтурами Балги и Бранденбурга собрал новую армию. Однако выступить навстречу Витовту тевтонцы не смогли из-за того, что неожиданно началась полоса сплошных дождей. Среди крестоносцев свирепствовали болезни. Поэтому великий маршал ограничился оборонительной тактикой, закрыв литовцам дорогу в глубь страны.

Тем временем под Ленчицами собралось новое посольское ополчение. Главный маршал сообщал великому магистру тевтонцев о тайной встрече, которая произошла у Витовта с Владиславом. На этой встрече польский король и великий князь литовский пришли к полному согласию относительно дальнейших действий.

23 сентября новое польское войско выступило в поход. Спустя пять дней был осажден Быдгощ. 30 сентября в результате успешного штурма рыцарский замок был взят. В лагерь Владислава прибыло посольство чешского короля, которое потребовало немедленного прекращения боевых действий и решения спора через посреднический суд короля Вацлава.

5октября великий магистр предложил заключить перемирие на следующих условиях — Ягайло-Владислав снимает осаду с Быдгоща и соглашается на посредничество короля Вацлава. Владислав написал, что охотно примет предложение, но лишь в том случае, если орден выведет свои войска из Добжыньской земли и до начала суда отдаст управление ею в руки представителей чешского короля.

6 октября поляки овладели Быдгощем. Это событие ускорило ход переговоров. Спустя два дня между представителями польского короля и великого магистра Тевтонского ордена было заключено перемирие сроком до заката солнца 24 июня 1410 года. Согласно условиям этого перемирия обе стороны оставались при тех владениях, которые имели к моменту его подписания.

Спор между Польшей и крестоносцами передавался на рассмотрение Вацлава Чешского. Он должен был объявить свое решение не позднее первой недели поста, это значит 9 февраля 1410 года. Польская сторона принимала обязательство никоим образом не оказывать поддержку восставшим жемойтам и тем, кто помогает язычникам.

Если кто-то из участников перемирия нарушал хотя бы одно из его условий, чешский король получал право помогать его противнику всеми средствами до тех пор, пока мир не будет восстановлен. Это перемирие развязывало крестоносцам руки для нового захвата Жемойтии и войны с Литовским княжеством.

Заключением этого перемирия завершился первый этап Великой войны 1409—1411 годов. Он характеризовался военным и дипломатическим успехом крестоносцев в Польше. Добжыньская земля оставалась в руках тевтонцев. С посредником — чешским королем — Ульрих фон Юнгинген собирался договориться с помощью большой взятки. Перемирие с Польским королевством давало Тевтонскому ордену возможность окончательно сокрушить Жемойтию и Литовское княжество.

В мирное разрешение конфликта не верил никто — ни воюющие стороны, ни сам посредник. Заключенное между Польшей и Тевтонским орденом соглашение отнюдь не исключало продолжения военных действий в Жемойтии или Литве. Однако, получив прекрасную возможность расправиться со своими врагами поодиночке, Тевтонский орден не воспользовался этой возможностью.

Существуют разные мнения на этот счет. Во-первых, крестоносцы не хотели воевать до объявления решения чешского короля из дипломатических расчетов — они были уверены в решении в свою пользу. Во-вторых, на время перемирия самораспустилось наемное войско тевтонцев. Крестоносцы в один миг растеряли армию для непосредственных боевых действий. Основная же часть собственно войска Тевтонского ордена была рассредоточена по многочисленным замкам.

В этот период крестоносцы даже не сумели организовать отпор рейду литовцев, которые уже после заключения перемирия опустошили окрестности Дзялдова и Ниборка. Не открывая военных действий против Литвы, орден организовал очередную попытку развязать в княжестве междоусобную войну.

Едва было заключено перемирие с польским королем Владиславом, как великий магистр подписал тайный договор с его братом Свидригайлом. Тевтонцы обещали ему помочь добыть великокняжеский престол и не заключать мира с Витовтом до тех пор, пока эта цель не будет достигнута. Свидригайло собирался тайно переправиться на территорию орденского государства, чтобы оттуда начать войну против князя Витовта.

Однако посланная орденскими властями охранная грамота была перехвачена литовцами. Заговор был раскрыт, а Свидригайло арестован. Его судьба была решена на личной встрече Витовта и Владислава. Владислав заточил брата в тюрьму с тем, чтобы в будущем использовать как вероятного кадидата на престол Литовского княжества.

Приближалось время объявления решения Вацлава Чешского. В Прагу съезжались литовские, польские, мазовецкие и немецкие послы. Король Вацлав не выдержал установленного срока. Его решение было оглашено не 9, а 15 февраля. Послы Тевтонского ордена — великий госпитальер Вернер фон Теццинген и торуньский комтур граф Альбрехт Шварцбург — привезли Вацлаву 60 тысяч флоринов « компенсации за дружественное посредничество».

Решение Вацлава Чешского было следующим — каждая из враждующих сторон остается при тех землях, какие имела перед началом войны и на которые имеет право согласно документам папы римского, властелина Священной Римской империи, королей и князей. Добжыньская земля возвращалась Польскому королевству, а Жемойтия — Тевтонскому ордену.

Однако Владислав получал Добжыньскую землю не раньше, чем крестоносцы полностью овладеют Жемойтией. До этого времени Добжынем будут управлять представители чешского короля. Если условия, связанные с Жемойтией, будут выполнены надлежащим образом, то Добжыньская земля будет возвращена польскому королю, если же нет,— останется за Тевтонским орденом.

Все ранние договоры Польши и крестоносцев сохраняли силу. Ни одна из враждующих сторон не имела права пользоваться помощью язычников либо помогать им. Послы Великого княжества Литовского были изгнаны с переговоров, письма Витовта отвергнуты и уничтожены перед всеми участниками.

Такое решение было явно на пользу Тевтонскому ордену. Крестоносцы всегда могли предъявить документы на владение Поморьем, а Польша не хотела смириться с утратой этой области. Тевтонцы также располагали документами, подписанными еще князем Миндовгом, на владение Литовским княжеством.

Связав передачу Польскому королевству Добжыньской земли с овладением орденом Жемойтией, Вацлав Чешский создал прецедент для разногласий между Владиславом и Витовтом. Но польская делегация не согласилась с этим решением. Еще во время его чтения представители польского короля и мазовецкого князя покинули зал заседания в знак протеста против того, что документ читался по-немецки.

В начале июня 1410 года крестоносцы получили от Вацлава подтверждение решения и свидетельство о том, что они придерживались условий перемирия в отличие от поляков. В связи с невыполнением польской стороной своих обязательств Тевтонский орден также считал себя свободным от дальнейшего выполнения условий перемирия.

Продолжение войны стало неизбежной реальностью. Каждая сторона развернула усиленную военную и дипломатическую подготовку. Между Польшей и крестоносцами началось новое соперничество за союз с влиятельным венгерским королем.

И хотя у Сигизмунда Венгерского был мирный договор с поляками до 1413 года, он начал склоняться к союзу с тевтонцами. За это предательство Сигизмунд получил от Тевтонского ордена крупную взятку. В то же время венгерский король не открывал своих истинных намерений Владиславу, отделываясь от него ничего не значащими обещаниями. Сигизмунд согласился даже принять от литовского князя Витовта богатые подарки, в том числе 12 коней, подкованных золотыми подковами.

Витовт вручил эти дары лично на встрече с Сигизмундом в Кежмарке. От венгерского короля просили только одно — придерживаться мира до 1413 года. Сигизмунд принял дары, но затем дал понять, что в случае эскалации войны поляков с крестоносцами он не сохранит мир. В доверительной беседе Сигизмунд предложил Витовту сменить княжеский титул на королевскую корону и заключить союз против Владислава.

Литовский князь наотрез отказался от этого предложения. Когда Витовт вернулся во двор, где располагалась литовская делегация, неожиданно в этой части города вспыхнул пожар. Возникла паника, во время которой имела место попытка убить литовского князя. Витовт немедленно покинул город.

В миле от Кежмарка литовского князя догнал венгерский король и попрощался с ним, но в дальнейшие переговоры вступать не стал. После возвращения из Кежмарка литовский князь встретился с Владиславом. Польский король и Витовт подробно обсудили дальнейшие действия против крестоносцев, после чего правитель Литвы поспешил на родину.

Уже на четвертый день пути Витовт прибыл в Брест, откуда разослал приказ всем литовским землям готовить ополчение для войны с крестоносцами. В Бресте Витовт провел совещание с литовскими и мазовецкими князьями, после чего устремился в Слоним.

В это время великий маршал крестоносцев осуществил стремительный и дерзкий рейд на Брест с целью захвата Витовта в плен. 16 марта 1410 года неожиданным штурмом рыцари овладели Волковыском, сожгли его и перебили людей, которые собрались на богослужение. Но схватить литовского князя, который уже достиг Слонима, тевтонцам не удалось.

В мае Тевтонский орден предложил великому князю литовскому перемирие. Оно было принято сроком до 24 июня, как и с Польшею. Во все европейские дворы отправились послы враждующих сторон с ценными подарками и красноречивыми письмами. В письмах, которые старательно распространялись послами, враг осыпался самыми нелестными эпитетами.

Однако успех имели лишь те обвинения, которые подкреплялись звонкой монетой. Преимущество Тевтонского ордена в финансовой области было слишком очевидным. Послы крестоносцев активно вербовали наемников в Чехии, Австрии, Мейсене, Силезии и Швейцарии. Послы польского короля Владислава вербовали наемников там же.

Таким образом, получалось, что швейцарские наемники воевали друг против друга на стороне немцев и славян. Были случаи, когда польские вербовщики перекупали у немецких целые воинские отряды. Случалось и наоборот. Великий князь литовский для вербовки наемников-профессионалов прислал Владиславу крупную сумму денег.

Тевтонский орден имел реальную возможность с помощью своего ливонского филиала не допустить активных действий литовцев в Пруссии. План Ульриха фон Юнгингена предусматривал, что ливонские меченосцы будут атаковать литовское войско с северо-запада в то время, как прусская армия разгромит войско польского короля.

В мае великий магистр выслал распоряжение ливонскому ландмейстеру — в случае неудачи июньских переговоров объявить войну Великому княжеству Литовскому. Ландмейстер меченосцев Конрад фон Фетингоф ответил, что по условиям мирного договора с Литвой война может начаться лишь спустя три месяца с момента получения ее официального объявления.

Получалось, что если Фетингоф объявляет войну Витовту в начале июня, то военные действия могли начаться только в начале сентября. Объяснялось это тем, что местные интересы ливонцев, которые не были заинтересованы в войне, взяли верх над общим делом ордена.

В конце 1409 года великий князь литовский наладил дружественные отношения с Новгородской и Псковской республиками. Меченосцы опасались этого литовско-новгородско-псковского союза. Фетингоф был вынужден держать свою армию в постоянной боевой готовности, поэтому он даже не выслал подкрепления в Пруссию.

Эта задержка стала одной из главных причин поражения Тевтонского ордена. Трехмесячный срок между объявлением войны и ее началом дал возможность полякам и литовцам выиграть Грюнвальдскую битву. Ливонские меченосцы высадились в Пруссии лишь в начале сентября.

Весной 1410 года Сигизмунд Венгерский предложил свое посредничество Владиславу и Ульриху фон Юнгингену для мирного разрешения конфликта. Обе стороны договорились начать переговоры в Торуни 17июня. Но подготовка к решающей схватке уже шла полным ходом.

Экономический потенциал Прусского государства был безусловно выше, нежели в Польском королевстве и Литовском княжестве вместе взятых. Система хозяйствования Тевтонского ордена являлась образцовой. Казна в Мариенбурге располагала значительными средствами в полноценной монете. Кроме того, значительными сокровищами располагали и некоторые тевтонские сановники. Крупными средствами обладали главные орденские экономы — мариенбургский и кенигсбергский. Тевтонский орден содержал огромное по тем временам наемное войско.

Польские и литовские сокровищницы не имели такого объема свободных денег. Но союзники имели ряд других преимуществ. Прежде всего, преимущество было в количестве населения и размерах территории. Особенно это касалось Великого княжества Литовского, чьи границы неуклонно раздвигались от Балтийского до Черного морей. В отличие от маленькой Пруссии, Польша и Литва являлись слишком большими -«кусками» для того, чтобы их можно было легко «проглотить» тевтонцам.

Другим преимуществом противников крестоносцев являлась оппозиция Тевтонскому ордену со стороны прусского дворянства. Кастовость ордена, фискальная политика и обособленность от населения остальной Пруссии вызывали сильное недовольство среди дворян.

Тевтонский орден обладал значительной поддержкой в Западной Европе, особенно в немецких землях. Костяк Тевтонского ордена составляли младшие сыновья дворян Священной Римской империи. Во многих немецких княжествах существовали филиалы Тевтонского ордена со своими владениями и замками. Эти филиалы также обладали значительным экономическим потенциалом и свои средства они тратили на проведение пропагандистской кампании, а также на мобилизацию для нужд Тевтонского ордена.

Мобилизационной и боевой единицей этого времени являлось «копье». Оно состояло из тяжеловооруженного рыцаря, который имел двух коней, с пикой, мечом и щитом, одного или двух легковооруженных оруженосцев, стрелка с луком или арбалетом. Еще двое слуг рыцаря находились в таборе.

Оруженосец, как и рыцарь, являлся дворянином. Стрелок мог быть мещанином или крестьянином. По сути, «копье» включало в себя самое меньшее — троих всадников. Состоятельные рыцари в своем «копье» имели больше оруженосцев и стрелков.

«Копья» составляли полки, или хоругви. Количество копий в полках могло быть от 20 до 150. Главной ударной силой копья являлся сам рыцарь в стальных доспехах и с тяжелым вооружением. Рядом с ним обязан был сражаться оруженосец в более легких доспехах. Стрелки имели панцири или полупанцири.

Конница Великого княжества Литовского и Польского королевства, в отличие от тевтонской, состояла из легковооруженных всадников. Она была незаменима в разведке или погоне за отступающим врагом. Татарская конница в составе армии союзников делилась на тяжелую и легкую.

Тяжелая кавалерия имела панцири из закаленной на огне шкуры буйвола, шлемы с нашейником, который защищал шею от ударов сзади и с боков, из такой же шкуры. Она имела на вооружении сабли, пики, арканы и чеканы.

Легковооруженные татарские кавалеристы не носили панцирей. Они имели только сабли, арканы, копья и по два лука. Пехота в польской армии состояла исключительно из мещан и крестьян. Пехотинцы находились, главным образом, при обозе, в обозной охране. Приходилось приблизительно по одному копейщику на одного возницу. Польские пехотинцы были вооружены пиками, луками, арбалетами, топорами и щитами.

Тевтонские пехотинцы были вооружены значительно лучше. Они имели полупанцири, железные шлемы с нашейниками. Кроме обычного вооружения, крестоносцы имели также алебарды.

В период Средневековья и Раннего Возрождения, в зависимости от обстоятельств, на войну мобилизовывалось от 3 до 30 процентов населения страны. В 1410 году Тевтонский орден провел максимально возможную мобилизацию. Объединенная армия крестоносцев состояло из собственной армии ордена, войска 4 прусских епископов, прусского земельного ополчения, ополчения прусских городов, наемных контингентов, войска поморских князей и «дружественных полков» — европейских рыцарей.

Общая численность тевтонского войска под Грюнвальдом, по оценке польских историков, составила 33 тысячи человек. Из них 21 тысяча были всадники, 6 тысяч — пехотинцы, и 6 тысяч — челядь. Кроме того, часть рыцарского войска осталась в замковых гарнизонах. На левом берегу Вислы базировалась крупная группировка крестоносцев под командованием Генриха фон Плауэна для прикрытия направления возможного удара. Вопреки ожиданиям Ульриха фон Юнгингена, не прислали обещанных подкреплений земли Новой Марки и Ливонии.

Мобилизационные возможности Польского королевства и Литовского княжества были несравненно большими. Так, великий князь литовский взял с собой в поход меньшую часть своего войска. Большая часть литовского войска осталась прикрывать обширные границы юго-восточной части государства от реки Ока до Черного моря, а также северные и западные границы с Ливонией. В замках оставались многочисленные гарнизоны.

Благодаря тому, что в литовском войске отсутствовали немобильные пехота и артиллерия, оно сумело совершить быстрый марш и соединиться с войском

польского короля. Войско Витовта по большей части состояло из кавалерии. Оно насчитывало 11 тысяч человек, что составляло одну треть всей армии Великого княжества Литовского.

Польская армия под Грюнвальдом насчитывала 5 18 тысяч конницы, 3 тысячи пехотинцев и 18 тысяч человек в обозе. Литовская пехота составляла всего 500 человек. Позже к ним присоединились и отряды профессиональных наемников, завербованных польским королем на деньги литовского князя.

Каждый полк армии союзников брал с собой питание на 5 недель. Кроме харча, транспортировали палатки, обмундирование, запасное оружие, кухонную утварь. Всего в объединенном войске было 10 тысяч подвод. Эта обозная масса значительно замедляла движение союзников.

Количество татар, участвовавших в походе на Грюнвальд, составило 2 тысячи всадников. Их возглавлял хан Джелал-ад-Дин, который рассчитывал на помощь Владислава и Витовта в междоусобной борьбе за власть в Золотой Орде. В состав польского войска входил и отряд молдавских рыцарей.

Польский историк Ян Длугаш, который писал о Великой войне спустя полвека после ее окончания, сообщал, что в этом походе приняли участие 50 польских и 48 литовских полков.

На стороне Тевтонского ордена в боевых действиях приняли участие немцы из всех земель Священной Римской империи. В орденской армии были также поляки из Пруссии, окатоличенные пруссы и отряды из западнопоморских земель под командованием князя Казимира Щецинского. Наемные отряды крестоносцев были сформированы из чехов, моравцев и швейцарцев.

Таким образом, Грюнвальдское сражение можно с полным основанием назвать «битвой народов».

На вооружении противоборствующих армий имелась и артиллерия. Однако она не оказала значительного влияния на ход войны. Главным образом, использовались бомбарды, которые стреляли каменными ядрами разных калибров. К легким бомбардам относились те, которые стреляли ядрами величиной с кулак и весили до 10 фунтов. Средние ядра весили от 10 до 25 фунтов. Крупными считались бомбарды, которые стреляли ядрами размером с человеческую голову—свыше 25 фунтов.

Кроме того, крестоносцы располагали пушками, которые стреляли свинцовыми ядрами. Они имели небольшие, реже средние калибры. Наименьшими из них являлись ручные пушки. Тевтонский орден владел сотней таких пушек.

В 1408 году в литейной мастерской Мариенбурга была отлита особенно большая бомбарда. Для ее изготовления было использовано около 231 центнера металла — смесь меди, олова и свинца. Бомбарда стреляла ядрами весом в 9 центнеров. Боевой запас бомбарды во время похода 1409 года составлял 14 ядер. Каждое ядро везли на отдельной повозке. Эта бомбарда способствовала захвату тевтонцами польских замков в Добжыньской земле.

У поляков артиллерии было намного меньше. Литовский князь вообще не взял с собой в поход артиллерию, за исключением ручных и легких бомбард.

В начале декабря 1409 года польский король Владислав прибыл в Брест на тайную встречу с князем Витовтом. Кроме планов кампании 1410 года, обсуждалась и судьба брата Владислава Свидригайло. Польский король не согласился на казнь брата, но пообещал в качестве компенсации после войны отдать Великому княжеству Литовскому Подолье — область, поддержавшую мятежного Свидригайло.

План продолжения войны был детально разработан Владиславом. Стратегическое планирование польского короля значительно превосходило уровень своего времени. Главной, а порой и единственной целью средневековых войн почти всегда был захват какой-нибудь пограничной области. На сей раз король Польши задумал и блестяще осуществил крупномасштабную операцию по разгрому военной мощи всего Тевтонского ордена.

На Брестской встрече были оговорены место и время концентрации союзных армий, их соединения, а также направление марша, средства важнейших переправ. Соединение польского и литовского войск в одну армию и неожиданный удар в центр орденского государства — на Мариенбург, давали ряд преимуществ союзникам.

Во-первых, Польское королевство и Великое княжество Литовское с самого начала брали инициативу ведения боевых действий в свои руки. Во-вторых, военные действия переносились на вражескую территорию. Тем самым оберегались от опустошений военного времени Литва и Польша. В-третьих, великий магистр Тевтонского ордена вынужден был сконцентрировать все свои силы в одном месте, чтобы помешать маршу союзников. В результате этого маневра должна была состояться решающая битва, во время которой должно было проявиться численное превосходство союзной армии над орденской.

Выполнение задуманного в значительной мере зависело от того, сумеют ли Владислав и Витовт сохранить свой план в тайне до назначенного времени, когда польское и литовское войска будут приведены в полную боевую готовность. Для того, чтобы скрыть подлинные намерения, польский король устраивал демонстрации военной силы на границе сПруссией.

Великий магистр Тевтонского ордена избрал оборонительную тактику. Ульрих фон Юнгинген оперировал категориями своего времени и того же ждал от своих противников. Он готовился к массированным ударам со стороны Польши либо Мазовии. Крестоносцы были полны решимости отразить эти удары и сохранить за собой Добжыньскую землю и, возможно, даже Куявы.

Тевтонцы энергично готовились к обороне в своих замках и городах. На рубежах с Великим княжеством Литовским оборону должны были держать комтуры Рагнеты, Рьгну и Мемеля. Оборонять Новую Марку и Дрезденек был назначен прокуратор Новой Марки Михаил Кухмейстер, Поморье — комтуры Члухово, Тухолы, Швеца, а также крупный отряд из рагнетского комтурства. Добжыньскую и Михайловскую земли охранял комтур Бежглова, а рубеж по реке Дрвенцы — комтуры Бродницы и Астроды.

Главные силы Тевтонского ордена во главе с великим магистром были сконцентрированы под Швецем. Действия крестоносцев корректировались в зависимости от изменения ситуации.

Между тем, приближалось окончание перемирия. Своей активностью на границе с Поморьем и Новой Маркой польский король всячески демонстрировал желание нанести удар по Гданьскому Поморью. Комтуры с литовской границы доносили великому магистру о концентрации войск Витовта и его намерении ударить по Рагнете либо Астроду.

26 мая великий князь литовский подтвердил перемирие с Тевтонским орденом. 28 мая Витовт принял венгерского посла, в беседе с которым подтвердил свои мирные намерения. Литовская конница тем временем уже двигалась по направлению к Жемойтии.

В начале июня произошел сбор литовского войска у реки Нарев. Оттуда великий князь Витовт возглавил марш на соединение с польским войском. Крестоносцы тем временем продолжали укреплять пограничные замки. Рыцарское войско начало собираться под Швецем. 10 июня Ульрих фон Юнгинген прибыл в Энгельбург около Швеца.

С закатом солнца 24 июня перемирие Тевтонского ордена с Польским королевством и Великим княжеством Литовским официально завершилось. В этот день наёмные отряды короля Владислава соединились около Волбажа близ Петриково с ополчением Малопольши. С запада к ним шло на соединение ополчение Великопольши. Готовилось к походу мазурское ополчение.

Неожиданным рейдом поляки опустошили окрестности Торуни. Войско, оставленное князем Витовтом в Литве, совершило поход под Юрборг и Клайпеду. Сам литовский князь в это время находился на марше между Бугом и Наревом. Великий магистр Тевтонского ордена прибыл в Торунь и направил к польскому королю посольство с предложением продлить срок перемирия до 4 июля. Владислав охотно согласился. Литовцев это соглашение не касалось.

26 июня войско во главе с Владиславом совершило бросок на север по направлению к Любохни. Рыцарские комтуры Члухова и Тухолы совершили рейд на пограничные польские области. Польский король тем временем проследовал через Высокиницы и Сеймицы. 29 июня Владислав въехал уже в Козлово, где получил весть от литовского князя, тот сообщал, что уже прибыл к месту впадения Нарева в Вислу.

30 июня войско Владислава соединилось с ополчением Великополыпи в Червеньске. Польская армия переправилась через широкую Вислу по плавающим мостам. На следующий день к Владиславу присоединилось литовское войско и мазурское ополчение.

2июля закончилась концентрация союзной армии. Крестоносцы тем временем совершили марш к бродам на реке Дрвенцы под Кужетником и начали их укреплять.

3 июля союзная армия начала поход к границе орденского государства. Начальник польского гарнизона в Быдгоще перешел границу и разбил войско крестоносцев под командованием фон Плауэна. 4 июля завершилось новое перемирие, которое обе стороны уже не считали нужным продлевать. Войско фон Плауэна получило сильное подкрепление — 600 копий наемников.

5 июля в лагерь союзной армии под Ежевым прибыли послы венгерского короля, который продолжал выступать посредником в этом конфликте. Они попросили сообщить им те условия, при которых Польское королевство и Великое княжество Литовское согласятся на мир с Тевтонским орденом. Владислав сообщил им следующее: Добжыньская земля должна быть возвращена Польше, Жемойтия — Литве.

На следующий день польский король и великий князь литовский провели перед послами смотр своих войск. 7 июля союзная армия достигла реки Вкры.

8июля союзники совершили последний привал перед переходом прусской границы. 9 июля поляки и литовцы пересекли орденскую границу, взяли штурмом и разрушили Лаутенбург.

Отряд крестоносцев направился из Сольдов к Кужетнику. Туда же устремилась и армия союзников.

11июля польско-литовское войско неожиданно повернуло к Линдбарку и совершило марш-бросок на Делдово. 12 июля Владислав и Витовт получили от Сигизмунда Венгерского уведомление о начале боевых действий против Польского королевства. Войску эта новость не была сообщена, чтобы не подорвать боевой дух.

В тот же день крестоносцы переправились на левый берег Дрвенцы по 12 местам под Братяном и совершили марш в северо-восточном направлении. Вечером 13 июля орденское войско достигло Фригнова, который находился в 10 милях от Дубровны. На следующий день великий магистр отдал приказ готовить позиции к предстоящей битве.

Польско-литовское войско тем временем захватило Дубровно и отдыхало там. Действия польского короля и великого князя литовского происходили согласно разработанному ранее плану. Чтобы до последнего момента скрыть объединение своих армий, союзники демонстрировали намерение воевать поодиночке.

Владислав концентрировал войска на границе с Новой Маркой будто бы для нанесения удара по Гданьскому Поморью. Та часть литовского войска, которая была оставлена Витовтом, совершила рейд в Пруссию.

Главная часть польско-литовского плана — объединение армий была выполнена блестяще. Заключив перемирие с Тевтонским орденом, литовский князь беспрепятственно провел свое войско по маршруту в 600 миль вдоль прусской границы в Польшу.

Соединение польской и литовской армий явилось полной неожиданностью для великого магистра Тевтонского ордена. Этот случай продемонстрировал не только успех дипломатии Витовта, но и полный крах системы тевтонской разведки. Когда один из свидетелей переправы союзной армии через Вислу поклялся Ульриху фон Юнгингену, что видел там литовского князя, тот не хотел верить. Великий магистр со смехом обратился к присутствовавшим при этом венгерским послам:

—Это пустяки. Все, что осмелился рассказать этот человек, очень похоже на выдумку. Потому что самые надежные наши разведчики принесли весть, что польский король находится и разъезжает около реки Вислы и пробует, что правда, но не может переправиться через нее. Уже много его воинов погибли в волнах во время попытки перейти ее вброд. Витовт же стоит у реки Нарев и не осмеливается ее перейти.

Польский король и литовский князь не случайно выбрали местом соединения своих армий Червеньск. Он был достаточно удален от прусской границы, чтобы не опасаться неожиданного удара. Концентрация союзной армии у Червеньска могла свидетельствовать о намерении ударить в любом направлении. Это было сделано с целью запутать разведку крестоносцев.

Сразу после соединения у Червеньска поляки и литовцы устремились в поход на Мариенбург. Союзники хорошо продумали и организовали переправу через Вислу. Сделанный за зиму и весну понтонный мост был подготовлен к подходу войск уже 30 июня. После переправы мост разобрали и сплавили до Плоцка, чтобы использовать на обратном пути.

Польский король превосходно ориентировался в обстоятельствах, которые ежедневно менялись, и всегда принимал верные решения. Когда Владислав увидел, что бой на броде под Кужетником заранее ставит союзную армию в невыгодное положение, то приказал отступить и вновь повернул на старый маршрут. Владислав понимал, что орденская армия все равно попытается преградить путь на столицу. Таким образом, путь на Мариенбург был рассчитан так, чтобы не переходить реку, потому что было ясно — крестоносцы не дадут это сделать без боя. При этой переправе поляки и литовцы могли понести значительные потери, что делало бы бессмысленным дальнейшее продвижение в глубь орденского государства.

Оборонительный вариант Ульриха фор Юнгинге на, одобренный военным советом тевтонцев, имел много недостатков. Объединению польской и литовской армий в значительную силу могло помешать только решительное наступление крестоносцев. Распыление же части орденского войска по многочисленным замкам для охраны границ привело к тому, что в решающем сражении не приняли участие мощные группировки Генриха фон Плауэна и Михаила Кухмейстера.

Сборный пункт орденской армии — Швец — был выбран с расчетом на опыт ведения предыдущих войн. Вероятный удар неприятеля Ульрих фон Юнгинген ожидал в направлении на запад от Вислы. Так получилось, что крестоносцы напрасно укрепляли броды у Кужетника, хотя благодаря данным орденской разведки было точно рассчитано время прибытия туда врага.

Берега Дрвенцы были укреплены палисадами и земляными рвами, за которыми поставили пушки. Ульрих фон Юнгинген планировал дать сражение в этом выгодном для себя месте. Однако эта дорога оказалась не единственной на Мариенбург. После отступления польско-литовского войска от бродов великий магистр направил свое войско, чтобы перекрыть направление к столице, в район между озером Лубень и селом Таненберг. Крестоносцы успели закрепиться на указанных Юнгингеном позициях.

ГРЮНВАЛЬДСКАЯ БИТВА

Польские летописи сообщают о сильной буре, которая разыгралась накануне Грюнвальдского сражения. На лунном диске явственно проступило изображение пронзенного мечом рыцаря. Орденские хронисты пишут, что в утро сражения у великого магистра Ульриха фон Юнгингена на глазах выступили слезы от предчувствия неизбежной смерти.

В этом сражении крестоносцы применили военный порядок, который оставался у них неизменным со времен Позднего Средневековья. Несмотря на то, что тяжелая панцирная кавалерия уже терпела поражения в столкновениях с крестьянской пехотой, все же главной боевой единицей западноевропейских армий оставался закованный в броню рыцарь.

В одном строю с рыцарем бились его оруженосцы, стрелки и слуги. В бою рыцари становились в ряд на некотором отдалении друг от друга. На неровной местности тевтонцы использовали построение клином — колонной, которая суживалась к началу. Во время атаки рыцари плохо держали строй. Поэтому после первого же удара битва распадалась на отдельные схватки.

Европейским рыцарям были характерны индивидуализм и нежелание подчиняться командам. Пехота выделялась в отдельные полки. Пехотинцев вместе со стрелками ставили впереди конницы и часто случалось так, что кавалеристы, устремлявшиеся в атаку, топтали собственных пехотинцев, которые не успевали очистить для них место.

Этой малодисциплинированной и неманевренной армией было тяжело руководить. Обходные маневры и засады устраивались крайне редко. На полях Европы битвы осуществлялись следующим образом — сходились противоборствующие армии, долго готовились к бою и наконец наносили удар. В сражениях время от времени устраивали перерыв для отдыха. Побеждал тот, кто оставался на поле боя. Часть сил выделялась в резерв. Главнокомандующий армией обыкновенно вставал во главе войска и вел своих воинов в атаку, воодушевляя их личным примером. Отступающего противника чаще всего даже не преследовали.

Войско Тевтонского ордена отличалось большей дисциплинированностью и организацией. Прусские крестоносцы воевали непрерывно. Однако во время Грюнвальдского сражения собственно орденское войско составляло явное меньшинство среди ополчения прусского дворянства, полков наемников, союзников и вспомогательных сил из Европы.

Именно европейские рыцари своим поведением внесли панику в ряды крестоносцев во время сражения и дезорганизовали управление.

Военное искусство польской армии находилось на более высоком уровне. Активно используя рыцарскую конницу, поляки многое переняли и усовершенствовали из военного мастерства восточных и южных соседей.

Польская армия отличалась дисциплинированностью, подвижностью. Она была способна совершать в ходе битвы такие сложные маневры, как фланговые удары, обход, мнимое отступление с подведением врага под удар отрядов в засаде.

Все эти качества были превосходно продемонстрированы польской армией во время сражения, которое развернулось на неровной местности между селениями Грюнвальд и Танненберг. В орденских летописях эта битва также называется Танненбергской, а в литовских Дубровенской — по названию ближайшего города.

Поле битвы с трех сторон было окружено лесами. Покатые пригорки высотой до 200 метров были разделены широкими долинами. Ульрих фон Юнгинген, точно рассчитав маршрут противника, первый прибыл сюда с войсками и принял меры к укреплению позиции. Были выкопаны и замаскированы ямы-ловушки, расставлены пушки, арбалетчики и стрелки из луков.

Великий магистр рассчитывал задержать вражескую конницу перед укреплениями, расстрелять ее из пушек, арбалетов и луков. Отбив таким образом атаку и нанеся противнику большие потери, Ульрих фон Юнгинген планировал затем двинуть в бой свою конницу. Такими тактическими хитростями великий магистр пытался хоть как-то компенсировать преимущество союзной армии в количестве бойцов.

В ночь с 14 на 15 июля перед восходом солнца польско-литовская армия вышла из лагеря под Дубровно и двинулась в направлении Грюнвальда. Спустя 10 миль союзники встали обозами у озера Лубень. Владислав в специальной походной часовне как раз собирался слушать богослужение, когда получил сообщение о появлении крестоносцев. Это была тевтонская разведка. Однако польский король не прервал богослужения.

По окончании богослужения польский король и великий князь литовский оговорили, как будет вестись командование. И Владислав, и Витовт обладали хорошим боевым опытом. Было решено, что Витовт будет находиться на переднем крае, руководить войсками непосредственно в бою и вдохновлять воинов личным примером. Литовский князь взялся организовать маневр с мнимым отступлением. Владислав же решил остаться позади войска с тем, что иметь общее представление о ходе дела и влиять на него, вводя в бой резервы.

При построении напротив крестоносцев литовские полки заняли правый фланг, польские — левый. Значительные силы были размещены в резерве по лесам. Польско-литовское войско заняло фронт такой же длины, как и орденское войско, однако имело значительно большую глубину построения.

В связи с тем, что местность была пересеченной, войска стояли не в линию, а сомкнутыми колоннами. Правый фланг литовской армии опирался на болотистую пойму реки Марензи. Левый польский фланг, как и правый фланг крестоносцев, прикрывало болото.

В полках Великого княжества Литовского сражались уроженцы виленской, гродненской, Троцкой, ковенской, новоградской, лидской, медницкой, смоленской, полоцкой, витебской, киевской, пинской, брестской, волковыской и дрогичинской земель. Литовские магнаты возглавляли собственные полки. Заместителем Витовта был один из лучших литовских полководцев князь Семен-Лингвен, брат польского короля.

Когда противоборствующие армии выстроились, битва долго не начиналась. Неприятели занимали покатые склоны холмов. Их разделяла долина. Тот, кто первый шел в атаку, должен был вначале спуститься вниз, а затем подняться на противоположный склон. Крестоносцы были заинтересованы в том, чтобы поляки и литовцы первыми пошли в атаку.

Несмотря на то, что Витовт рвался в бой, Владислав медлил. Польский король долго надевал латы, усаживался на боевого коня и осматривал поле. Затем, вернувшись в долину, Владислав неожиданно начал посвящать в рыцари своих воинов. Польский король еще не закончил речь перед новоиспеченными рыцарями, когда к нему прибыли два посланца великого магистра, которые передали два обнаженных меча и вызов к бою.

—Если великому князю и королю не хватает места, то мы готовы отступить на какое угодно расстояние! — воскликнул один из крестоносцев.

На самом же деле орденское войско отступило назад, чтобы между ними и атакующими остались тайные ямы-ловушки. Передовые отряды крестоносцев просто отступили к основной группировке. После этого литовское войско с кличем «Вильно!» и польское с пением «Богородицы» устремились в атаку.

Впереди двигалась легкая маневренная конница, ее потеря от ям-ловушек оказались незначительными. Пушки крестоносцев успели дать только два залпа. После этого тевтонские артиллеристы, стрелки и пехотинцы, прикрывавшие их, были уничтожены атакующими. Затем в бой вступила тяжелая кавалерия. На правом литовском фланге и левом польском фактически происходили две отдельные битвы.

Польский хронист Длугаш писал о битве:

«Когда ряды сошлись, то поднялся такой шум и грохот от ломания пик и ударов о доспехи, словно обрушилось некое огромное строение, и такой резкий лязг мечей, что его хорошо слышали люди даже на отдалении нескольких миль».

Великий князь литовский находился в первых рядах атакующих. Спустя час под натиском крестоносцев часть литовских полков отступила. Это было мнимое отступление, которым руководил Витовт. Тевтонцы, однако, посчитали, что враг бежит и устремились в погоню. Однако в лесу крестоносцы натолкнулись на засаду. Литовский князь собрал полки и вновь обрушился на ошеломленного противника.

Часть крестоносцев, которые погнались за беглецами, была окружена и уничтожена у литовского табора. Смоленские полки во время этого маневра литовский князь оставил на месте, чтобы прикрыть правый фланг поляков и не дать тевтонцам ударить им в спину. Три полка Смоленской земли справились с этой задачей, хотя понесли большие потери, а один из них был целиком уничтожен.

На левом фланге союзной армии поляки и немцы без особенных маневренных хитростей шли стенка на стенку. Эта битва продолжалась несколько часов без перерыва. Люди не могли выдержать такой нагрузки, поэтому войска на переднем крае постоянно менялись.

Неожиданно поле битвы покинули наемники из Чехии и Моравии. Они остановились в лесу. Только после того, как королевский подканцлер Николай Тромба пристыдил их, наемники вернулись на поле битвы.

Под натиском крестоносцев упала королевская хоругвь с изображением белого орла. Однако ее тут же подхватили и подняли вновь. В тевтонских колоннах после падения неприятельского флага послышалось победное пение «Христос восстал!» Это был критический момент сражения.

Именно тогда польский король послал подкрепления, которые исправили положение. Через лес пошли войска для обхода правого фланга крестоносцев с запада. В ряды орденского войска вернулась та часть рыцарей, которая поначалу преследовала литовцев во время их мнимого отступления.

Ульрих фон Юнгинген увидел, что положение меняется не в пользу Тевтонского ордена и предпринял решительную попытку переменить судьбу сражения. Он сформировал из остатков своего левого фланга и резервов ударную группу в 16 хоругвей, лично возглавил ее и атаковал королевскую армию.

Во время этой атаки едва не погиб король Владислав. Король со своим окружением находился немного в стороне от направления атаки. Чтобы орденские рыцари не узнали короля, был спущен малый королевский флаг с белым орлом на красном поле. Владислава со всех сторон окружали рыцари.

Неожиданно из рядов атакующих вырвался рыцарь Леопольд фон Кекеритц, опоясанный золотым поясом и, разогнав коня, прицелился пикой в короля. Согласно правилам рыцарского этикета Владислав обязан был принять бой. Он поднял свое копье, выехал навстречу и собственной рукой ранил крестоносца. Королевский секретарь Збигнев Алешницкий заехал с другой стороны, ударил Кекеритца копьем и тот упал с коня мертвым.

В это время польский рыцарь Добеслав Алешницкий напал на великого магистра, но тот избежал удара легким отклонением головы и подбил копье поляка вверх. Алешницкий поскакал к своим. Ульрих фон Юнгинген погнался за ним и ранил его коня, но вынужден был вернуться, чтобы не попасть в плен к полякам.

Отчаянная атака ударной группы в 16 хоругвей могла решить исход битвы, если бы не многочисленность польско-литовского войска. Полки литовского князя после уничтожения крестоносцев, которые прорвались к их обозам, вернулись и атаковали группу великого магистра с тыла и фланга. Посланные в обход польские отряды начали окружать правый фланг крестоносцев с запада.

Ударная группировка Ульриха фон Юнгингена и правый фланг орденской армии были окружены по отдельности. Некоторое время они еще сдерживали натиск, но в конце концов были разбиты. Сдались на милость победителя рыцари Хелминской земли. Затем передали свою хоругвь полякам и европейские рыцари. Их осталось в живых всего 40 человек.

Однако это еще не был конец битвы. Многие крестоносцы сумели вырваться из окружения. Они закрепились в обозе с намерением держать глухую оборону. Однако решающей атакой эта оборона была сломлена. Почти все рыцари-немцы были перебиты польскими пехотинцами, которые были укомплектованы из крестьян и мещан. Жестокость пехотинцев объяснялась тем, что простолюдины не могли получать выкуп за пленных. Поэтому пехота просто не брала пленных. Именно пехотинцами был убит великий магистр Тевтонского ордена Ульрих фон Юнгинген.

Кроме великого магистра, в Грюнвальдском сражении были убиты великий комтур, великий маршал, казначей, а также много комтуров. Во время бегства был убит Генрих фон Швельбок — командующий тухолского полка. Был взят в плен и доставлен к Витовту бранденбургский комтур Марквард фон Зальцбах, который за год до этого публично оскорбил великого князя. По приказу Витовта Зальцбаха обезглавили.

Битва под Грюнвальдом была закончена до захода солнца. Наступившая ночь помешала преследованию беглецов с поля боя. В этом сражении погибли 18 тысяч крестоносцев, 14 тысяч попали в плен. Спаслись бегством всего около полутора тысяч человек.

16 июля на поле боя было найдено тело великого магистра. Тело Ульриха фон Юнгингена и тела нескольких высших сановников Тевтонского ордена были отправлены для похорон в Мариенбург. Остальных убитых похоронили на этом же поле. Затем польским королем были отпущены на свободу под слово чести не воевать больше с Польшей и Литвой рыцари за исключением тех, кто принадлежал к ордену.

В польском плену остались также союзники Тевтонского ордена — щецинский и олешницкий князья.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ

Дорога на столицу орденского государства была открыта. Вместо обещанного трехдневного привала польско-литовская армия отдохнула только один день. Уже 17 июля Владислав двинул войско к Мариенбургу, до которого оставалось всего 120 миль.

Союзное войско проходило в день 15 миль, занимая города и замки, которые не оказывали сопротивления. Большая часть орденского государства, в том числе и прусские епископства, признали власть победителей. В ряде случаев прусские дворяне сами атаковали орденские замки, изгоняли из городов рыцарские гарнизоны и передавали укрепления союзникам.

Орденский хронист сокрушенно признавался, что предательства в подобных масштабах не знавало ни одно государство христианского мира. Главной причиной такого молниеносного и бескровного покорения Пруссии был небывалый разгром войска Тевтонского ордена. Дала себя знать и кастовость ордена, обособленность от своих подданных, и ненависть к нему дворянства и мещан.

25 июля польско-литовское войско подступило к стенам Мариенбурга. Однако король Владислав опоздал — столица оказалась готовой к отпору. Еще 18июля в Мариенбург с подчиненным ему войском прибыл Генрих фон Плауэн. Согласно указаниям великого магистра фон Плауэн командовал группировкой, которая прикрывала путь на Поморье.

Но как только фон Плауэн получил весть о разгроме орденского войска и гибели великого магистра, то не растерялся, а поспешил спасать столицу государства. За три дня войско фон Плауэна преодолело расстояние в 100 миль и к приходу союзников успело подготовить город к длительной осаде.

В момент появления польско-литовского войска рыцарский гарнизон Мариенбурга состоял из 2 тысяч человек, не считая обслуживающего персонала. Мариенбургский замок являлся одним из лучших оборонных сооружений Европы того времени.

26 июля польско-литовское войско приступило к организованной осаде Мариенбурга. Генрих фон Плауэн выяснив, что единственный уцелевший высший сановник Тевтонского ордена — главный госпитальер Вернер фон Теццинген — не думает о власти, решил присвоить ее себе. Собрание мариенбургских рыцарей избрало фон Плауэна временно исполняющим обязанности великого магистра на срок до окончания войны и выборов нового великого магистра.

Главной своей задачей Генрих фон Плауэн считал удержание Мариенбурга любой ценой. Это был единственный шанс спасти Пруссию. Тевтонский орден имел еще войска в Ливонии, ожидалась помощь из Европы.

По приказу Генриха фон Плауэна был сожжен город и мост через реку Ногатан. Пушечный обстрел замка союзниками не дал ощутимых результатов. Это вынудило польского короля начать переговоры с фон Плауэном. Великий магистр предложил мир на следующих условиях — за Тевтонским орденом остается только Пруссия как земля, завоеванная у язычников христианской кровью. В ответ ему предложили капитулировать. Фон Плауэн отказался.

Осада Мариенбургского замка поляками и литовцами не была плотной. Очень скоро осажденные получили весть о том, что князья Священной Римской империи намерены оказать помощь крестоносцам, и воспряли духом. Рыцарский гарнизон начал осуществлять успешные вылазки против осаждающих.

У Владислава было три варианта решения прусской проблемы — захват замка, заключение мира либо отступление. Захватить замок было практически невозможно, поэтому к штурму даже не готовились. Фон Плауэн уже даже слушать не хотел о мире.

Во второй половине августа к Кенигсбергу прибыло войско ливонских крестоносцев под командованием ландмаршала фон Хевельмана. В начале сентября заканчивался срок трех месяцев между объявлением и началом войны ливонцев с Великим княжеством Литовским. Однако силы ливонцев были недостаточны для борьбы с армией союзников.

Поэтому представители ливонского ландмаршала заключили с литовским князем новое перемирие на 10недель. Витовт во главе 12 хоругвей выехал навстречу ливонцам под Кенигсберг. 8 сентября он встретился с Хевельманом. Ландмаршал обязался быть посредником в переговорах между фон Плауэном и союзниками. Он просил прекратить боевые действия на срок с 9-го по 22 сентября, чтобы в этот период встретиться лично с фон Плауэном и довести дело до заключения мира.

На самом же деле ливонцы стремились любой ценой выиграть время, так как со дня на день ожидалось прибытие подкреплений из Германии. Владислав и Витовт поверили ливонскому ландмаршалу и пропустили его в Мариенбург. В результате доверительных разговоров ливонского ландмаршала с фон Плауэном, союзники не получили предложений не только омире, но даже о перемирии.

Между тем, события складывались не в пользу союзников. Польское ополчение с каждым днем все более рвалось домой. Не были целиком оплачены услуги европейских наемников. Сигизмунд угрожал Польскому королевству с запада. Возвращения домой требовала и дворянская конница, которая не привыкла к таким длительным походам. Приближалась зима.

19 сентября польский король распорядился снять осаду с Мариенбурга. Сохранение фон Плауэном Мариенбурга означало, что орденское государство не погибло. Как только польско-литовское войско покинуло территорию Пруссии, ситуация в ней начала резко меняться.

Так же стремительно, как за два месяца до этого Пруссия капитулировала перед поляками, ныне она возвращалась под власть старых хозяев. Прусские дворяне, которые еще недавно захватывали рыцарские замки для поляков, захватывали их вновь, но уже для крестоносцев.

Первым было возвращено под власть Тевтонского ордена Делдово. Польский гарнизон Делдово был застигнут врасплох и пленен. Ливонский ландмаршал взял штурмом Эльбланг. Затем один за другим начали сдаваться и прочие прусские замки. В руках польского короля остались только замки в Торуни, Радзыне, Броднице и Нешаве. Власть крестоносцев отказались признать города — Старый Торунь и Гданьск.

Казалось, военное счастье вернулось к Тевтонскому ордену. Крестоносцы возвратили почти всю орденскую территорию. Объединенная армия Генриха фон Плауэна и ливонцев очистила от врага почти всю Пруссию и северную часть Поморья. В области Новой Марки за счет подкреплений из Западной Европы усилилась группировка Михаила Кухмейстера. В количестве 4 тысяч человек она выступила на соединение с армией фон Плауэна.

Однако в битве под Короновым меньшее по количеству войско польского короля разгромило войско Кухмейстера, а его самого захватило в плен. Реваншистские устремления крестоносцев сразу ослабели. Европейские рыцари со все меньшей охотой участвовали в этой войне, где противника было невозможно победить в открытом бою.

Война продолжилась рядом мелких рейдов и стычек на территории Польского королевства и Великого княжества Литовского. Сигизмунд Венгерский, отрабатывая орденскую взятку, в начале 1411 года предпринял рейд на польскую территорию. Этот рейд завершился сокрушительным поражением 12 венгерских хоругвей. В конце января венгерский король предпринял новый поход на Польшу, который также завершился безрезультатно, хотя и придал бодрости крестоносцам. Генрих фон Плауэн заявил по поводу действий Сигизмунда, что, де, венгерский король не отработал, как положено, орденских денег.

9ноября 1410 года Генрих фон Плауэн был официально утвержден в должности великого магистра Тевтонского ордена. В этом новом качестве он сразу же развернул подготовку к началу мирных переговоров. Война становилась непосильным бременем для всех враждующих сторон.

В конце 1410 года было заключено перемирие, которое в отличие от прошлогоднего перемирия, касалось всех — Тевтонского ордена, Польского королевства, Литовского княжества и Мазовии. 26 января 1411года на острове посреди Вислы под Торунью начались переговоры. Крестоносцев на них представлял ливонский магистр фон Фетингоф, союзников — великий князь Витовт.

Главной проблемой на переговорах явилась судьба Жемойтии. Орден не хотел от нее отказываться, литовский князь — тем более. В конце концов, в результате долгих дискуссий, был найден компромисс по этому и другим вопросам. 1 февраля подготовили текст мирного договора. Польская и литовская стороны сразу же заверили его своими печатями. Тевтонский орден и представители прусского дворянства должны были ратифицировать договор позднее, на встрече под Злотарией.

Спустя несколько месяцев на поле у города Злотария произошла торжественная встреча польского кораля, литовского князя и великого магистра Тевтонского ордена в окружении своих придворных.

Соглавно Торуньскому мирному договору, все замки и города, захваченные во время войны, возвращались их прежним владельцам. Жемойтия передавалась Витовту, но после его смерти она должна была быть возвращена крестоносцам. Добжыньская земля передавалась Польскому королевству. Поморье, Хелминскую и Михайловскую землю, а также часть Куявов Тевтонский орден сохранил за собой.

На встрече под Злотарией великий магистр разрешил литовскому князю Витовту охотиться на дикого зверя во всех пущах ордена. Взамен фон Плауэн получил такое же разрешение на охоту во всех литовских пущах.

Условия мира были очень благоприятны для Тевтонского ордена. Тем не менее, польский король Владислав согласился на них. Он понимал, что отныне крестоносцы больше не являются серьезным врагом для Польши. С другой стороны, великий князь литовский был совершенно не заинтересован в ликвидации орденского государства, так как от этого раздела больше выиграла бы Польша, а не Литва.

Польский хронист писал по этому поводу:

«...стараниями Витовта, великого князя литовского (князь больше всего стремился только к воссоединению своего Литовского княжества и возвращения себе Самагитской земли, которой его лишили крестоносцы) был заключен, утвержден и подписан мир на условиях для Польского королевства несправедливых и невыгодных».

Несоответствие условий Туруньского договора масштабам победы, одержанной польско-литовским войском под Грюнвальдом, дало повод орденским хронистам оценить его как «проигранный мир» для поляков. Хронист Длугаш полагал, что Грюнвальдская победа «...не принесла никакой пользы Польскому королевству, но большую выгоду Великому княжеству Литовскому».

При заключении Торуньского мирного договора дипломатия Тевтонского ордена достигла максимума возможного после Грюнвальдского поражения. Однако победа союзных армий в этой битве имела значительно большие последствия, чем это казалось ее современникам. Грюнвальдская победа подорвала основы государства Тевтонского ордена в Пруссии и знаменовала начало его упадка.

ПОЛЬСКОЕ КОРОЛЕВСТВО ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА

В 1454 году был утвержден Нешавский статус. Его условия ограничили королевскую власть. Польская шляхта получила право создавать собственные выборные земские суды. Запрещалось объединение в одних руках важнейших должностей королевского наместника и стоявшего во главе местного управления воеводы.

Королевская власть не имела права без согласия шляхты, собранной на общем земском съезде, издавать новые законы и объявлять войну. К концу XV века воеводские и общегосударственные съезды шляхты превратились в решающие органы польской государственности — сеймы и сеймики.

После победы Польши в Великой войне с Тевтонским орденом в самый разгар гуситских войн чашники обратились к королю Владиславу II с предложением занять чешский престол. С помощью Чехии Польское королевство могло серьезно облегчить себе борьбу за возвращение исконно польских земель, прежде всего Силезии, которая находилась во владении Люксембургов. Однако против этого выступили иерархи католической церкви в Польше. План чешско-польской государственной унии был ими сорван, а сторонники гуситов преследовались в Польше и подвергались жестоким наказаниям.

У Юго-Восточной и Центральной Европы появился новый опасный враг — турки-османы. Их активные действия начались в XIV веке. Польша не осталась в стороне от общеевропейских событий и приняла участие в борьбе против армий турецкого султана. Перед лицом этой опасности в 1440 году была заключена польско-венгерская личная уния. Польский король Владислав III — сын Ягайло — был провозглашен королем Венгрии. Совместно с венгерской армией под командованием знаменитого венгерского полководца Яноша Хуньяди (Гуниади) польские войска участвовали в битвах, которые привели к тяжелым поражениям турецких войск. Однако 10 ноября 1444 года в битве под Варной Владислав III был убит, а его войска наголову разбиты огромной турецкой армией. Это поражение имело роковое значение, оно облегчило Турции полное завоевание Балканского полуострова и захват Константинополя.

Польско-венгерская уния после битвы под Варной была ликвидирована.

На польский престол был избран брат Владислава III великий князь литовский Казимир Ягеллончик. Польская шляхта добилась восстановления прекратившейся при Владиславе III личной польско-литовской унии.

Тевтонский орден в 1454 году сделал новую попытку завоевать потерянные земли, началась война, которая закончилась победой Польши. По Торуньскому миру Польша возвратила себе Восточное поморье в Гданьском, Хелминскую землю и часть Пруссии. Таким образом для Польши вновь был открыт выход к Балтийскому морю. Тевтонский орден признал себя вассалом Польши.

КУЛЬТУРА ЧЕХИИ XI — XV ВЕКОВ

Чехия с древних времен была районом, где сходились и перекрещивались различные культурные влияния и возникали многообразные художественные традиции. В VII веке Чехия вошла в государственное объединение славян — Само, а в IX — X веках — в состав Великоморавской державы.

Культура Великой Моравии, впитавшая достижения современной ей западноевропейской цивилизации, стала одной из важных основ развития средневекового искусства Чешского княжества. Именно к эпохе расцвета Великоморавской державы и возвышения Чешского княжества Пршемысловичей восходит история художественной культуры Чехии.

На развитие искусства в этот период оказали влияние принятие христианства в IX веке и, как следствие, борьба между католическим и православным вероисповеданиями за господство в чешских землях.

С падением Великоморавской державы в начале X века католическая церковь вытесняет православную, что сказывается на развитии искусства. Оно в полной мере воспринимает западноевропейские художественные влияния, но не порывает и с византийскими традициями.

В XI веке происходит постепенное укрепление Чешского государства. Провозглашение Чехии в 1198 году королевством способствовало экономическому и культурному подъему чешских земель. В этот период в Чехии широко распространяются романские постройки, сооружаемые главным образом монашескими орденами.

Во второй половине XIII — начале XV веков, в эпоху укрепления королевской власти и бурного роста городов, на смену романскому стилю приходит готический.

Крупнейшим европейским культурным центром становится Прага, где в эпоху короля Карла IV, бывшего в 1347—78 годах императором Священной Римской империи, основывается в 1348 году университет. Яркий расцвет переживают архитектура, живопись, скульптура, декоративно-прикладное искусство, в которых черты готического реализма сочетаются с ренессансными тенденциями.

АРХИТЕКТУРА

В XI веке с упрочением государства начинается расцвет средневековой культуры Чехии, расширяется строительство. С середины XI века проводятся реконструкция Пражского Града, замена деревянных построек, укреплений, жилых помещений каменными.

Напротив Града, на правом берегу Влтавы, в XI — XIIвеках возникает поселение торговцев и ремесленников Старе-Место с каменными домами, нижние этажи которых часто перекрываются сводами. На территории Града по образцу построек оттоновского времени сооружаются монументальные раннероманские каменные храмы с суровыми, глухими стенами, плоским деревянным потолком и эмпорами в западной части. Примером может служить трехнефная базилика святого Йиржи, построенная около 1142—51 годов.

Строгой простотой облика и ясностью пропорций отличается сохранившийся интерьер базилики святого Йиржи с целостными плоскостями стен центрального нефа, сложенными из ровных камней и редко расчлененными трехчастными проемами эмпор. Боковые нефы отделены от главного арочными проемами на массивных и приземистых столбах и колоннах.

В провинции наряду с трехнефными, такими как церковь святого Вацлава в Стара-Болеславе XI века, строились и небольшие однонефные храмы с апсидой и башней в центре западного фасада, сложенные из грубых кв ад ров песчаника.

Среди уникальных раннероманских памятников светского зодчества — остатки крепости Пршемысловичей в Оломоуце второй половины XI века. Сохранился фрагмент стены дворца с окнами, обрамленными коринфскими капителями.

В XII веке архитектура романского стиля получила широкое распространение благодаря деятельности многочисленных монашеских орденов. В это время началось строительство монастырей — Страговский монастырь в Праге, и феодальных замков — Кршивоклат, Звиков, Хеб, Йиндржихув-Градец, Чески-Крумлов и другие.

В XII веке на территории Пражского Града был сооружен королевский дворец с большим парадным залом, перекрытым цилиндрическим сводом на подпружных арках, с капеллой, лестницей, ведущей на второй этаж, и с трехчастными романскими окнами.

Возводились крепостные стены с надвратными башнями. С конца XII века начался интенсивный рост городов. Сооружавшиеся в этот период каменные жилые дома обычно имели мастерские и торговые помещения на первом этаже, а жилые комнаты — на втором. В центре каждого из этажей находились парадные помещения, перекрытые крестовыми сводами. Своды иногда опирались на колонны с простыми кубическими капителями.

Вытянутые в глубину участка дома обычно выходили на улицу торцовыми сторонами. Крепостные и жилые постройки Праги вместе с соединявшим два берега Влтавы так называемым мостом Юдифи представляли собой уникальнейший городской комплекс в Центральной Европе.

Романский стиль в церковном зодчестве окончательно сложился и переживал расцвет в конце XII — начале XIII веков. Его формы отражали широкие связи со странами Европы — Германией, Францией, Северной Италией.

В провинциальном зодчестве романские формы перерабатывались в духе местныхдороманских традиций. Здесь строились преимущественно однонефные церкви, в композиции которых проявлялось стремление к компактности и вертикальному устремлению форм. К короткому высокому нефу часто примыкали массивная полукруглая апсида и величественная западная башня, занимавшая почти всю ширину фасада.

Ясностью и соразмерностью пропорций, богатством архитектурно-скульптурного декора выделяется храм святого Якуба 1165 года близ Кутна-Горы. Южный фасад его нефа расчленен двумя ярусами стройных аркад, разделенных аркатурным пояском. В верхнем ярусе между аркадами размещены горельефные фигуры святых. Массивная западная башня прорезана в верхней части двумя ярусами трехчастных окон. Стройные аркады апсиды опираются на колонки с узорными капителями.

В XI — XII веках продолжалось и строительство храмов-ротонд, развивавшее древние местные традиции. Ротонда святого Йиржи на горе Ржип, ротонда замка в Зноймо и другие сооружения подобного типа приближаются по композиции к романским церквам.

Наивысший расцвет средневековой архитектуры Чехии связан с эпохами ранней и зрелой готики, которые приходятся на период со второй половины XIIIвека до начала XV века. Это было время укрепления королевской власти, роста могущества чешского государства, подъема городской культуры.

В XIII—XV веках сооружались новые и перестраивались старые гброда. Чаще всего города вырастали на берегах и в излучинах рек, у подножия замка, реже — монастыря. Обычно они имели подчиненную рельефу местности иррегулярную планировку, узкие кривые улицы и скученную застройку. Подобную планировку имели Градец-Кралове, Пардубице, Пльзень, Тельч, Чески-Крумлов, Писек, Ряби, Страконице. Ческе-Будеевице, район Нове-Место в Праге и ряд других городов были застроены по регулярному плану.

В центре городов располагались главные площади, на которых находились храм, ратуша, здания цехов, дома наиболее состоятельных ремесленников и купцов.

Обычно перестроенные из романских построек, жилые здания завершались треугольным щипцом на главном, торцевом фасаде. Постройки, выходившие на главную площадь, имели в первом этаже наземные аркады, которые образовывали сплошные галереи.

Здания ратуш, как правило возводившиеся на протяжении нескольких столетий, иногда имели многоярусные башни, завершенные шатрами, как в ратуше в районе Старе-Место в Праге. Готический по очертаниям главный портал декорировался достаточно скупо.

Богатством готического резного декора отличается портал ратуши в Брно. В ряде ратуш сохранились перекрытые готическими нервюрными сводами парадные внутренние помещения, например, в ратуше в Таборе.

Среди выдающихся памятников светского готического зодчества — так называемый Каменный дом в Кутна-Горе 1485—95 годов с двумя стрельчатыми арочными входами в первом этаже, нарядным резным эркером в центре второго и третьего этажей и с высоким фронтоном, богато украшенным декоративной скульптурой.

Смелостью арочных конструкций отличаются сохранившиеся мосты из камня в Писеке XIII века и в Роуднице 1333—38 годов.

В XIII — XV веках велось широкое строительство замков крупных феодалов. Их композиция определялась природными условиями и рельефом местности. Однако все они имели защищенные валом и каменными стенами первый двор, так называемое преддворье, жилые и хозяйственные постройки во втором дворе и возвышающийся над остальными строениями монументальный донжон в третьем дворе.

Замки включали часовню или небольшой храм. Оборонительная система состояла из рва, крепостных стен, защищенных ворот и угловых башен. Все эти элементы со временем перестраивались и совершенствовались.

Донжон уже в XIV — XV веках терял свое первоначальное значение как убежища во время осады, а жилые постройки приобретали облик парадных дворцов.

Одним из древнейших королевских замков был замок Кршивоклат, восходивший к XI веку. Ядром сохранившейся постройки является огромная цилиндрическая башня, возведенная в 1230—60 годах. Остальные сооружения относятся к XIV — XV векам.

Замок славится двором с раннеготическими аркадами, галереями в старой, проезжей части внутреннего двора, нарядными сетчатыми сводами капеллы и парадного зала.

Замечательны раннеготические аркады внутреннего двора замка Звиков, возведенного около 1260 года,— одночастные в первом ярусе и трехчастные со строгим резным декором — во втором ярусе.

Наиболее выдающимся памятником крепостного зодчества является замок Карлштейн близ Праги, основанный королем Карлом IV в 1348 году. Замок расположен среди покрытых лесом гор и имеет три двора, расположенные уступами по склону скалы, и пятиэтажный королевский дворец, верхняя часть которого первоначально была фахверковой. Дворец с помощью висячего моста соединен с находящейся выше Костельной башней, включающей церковь Богоматери и капеллу святой Катержины.

Нижняя часть стен капеллы святой Катержины облицована разноцветными полудрагоценными камнями, придающими их облику светскую праздничность.

Над замком господствует донжон, издавна являвшийся местом хранения королевских реликвий. Расположенная в его верхнем этаже капелла святого Креста отличается изяществом и богатством декоративного убранства.

Величественные башнеобразные постройки замка с редкими узкими окнами и высокими шестискатными кровлями органически сливаются с природной средой и образуют целостную и стройную композицию.

Наивысшие достижения готического искусства Чехии связаны с культовым зодчеством. Готический стиль в церковном строительстве пришел в Чехию из Франции и Германии, но быстро приобрел здесь самобытные национальные черты.

Храм цистерцианского монастыря в Тишнове 1233—50 годов, хор храма монастыря кларисок в Праге 1234—80 годов и другие первые готические памятники еще сохраняют романские черты.

Чаще всего это трехнефные или пятинефные базиликальные храмы с укороченным трансептом и хором, лишенным обхода. Их нефы перекрыты простыми крестовыми сводами на массивных нервюрах. Стены, прорезанные трехчастными оконными проемами, еще не лишены своей конструктивной роли и материальности.

Своеобразен храм в Кутна-Горе конца XIII — начала XIV веков. Это пятинефная базилика с высоким средним нефом. Его стены с большими окнами в верхней части опираются на строго профилированную аркаду на мощных восьмигранных столбах.

Готические монастыри Чехии имеют, как правило, обширный клуатр и залы капитула с покоящимися на столбах строгими крестовыми сводами. Их стены, как в зале капитула монастыря в Вышши-Броде 1270 года, прорезаны нарядными узорными розами.

Период наивысшего расцвета готической архитектуры Чехии совпадает с эпохой наибольшего могущества чешского государства и связан с Прагой, где по инициативе короля Карла IV велось обширное строительство.

В 1344 году в Пражском Граде на месте романской базилики святого Вита был заложен новый храм. Его первым строителем был приглашенный королем французский зодчий Матье из Арраса. Собор был задуман в духе классической французской готики, по образцу соборов Тулузы и Нарбонна во Франции.

Матье из Арраса успел заложить фундамент хора с пятью капеллами и закончить возведение нижней части его стены до уровня трифория. С 1356 года строительство было продолжено молодым архитектором Петром Парлержем, который творчески пересмотрел концепцию Матье из Арраса.

Над созданным основанием он возвел легкую и стройную каркасную конструкцию с облегченными пилонами и возносящимися вверх лизенами, вертикальное устремление которых уравновешивается широкими плоскостями больших окон, украшенных изящными витражами, и спокойным ритмом стрельчатых аркад перед обходом хора.

Принятое Парлержем конструктивное решение придало интерьеру собора праздничную легкость и пространственную соразмерность. Его уникальную особенность составляют размещенные в нижнем и верхнем трифориях хора выразительные скульптурные портреты, выполненные Парлержем совместно с помощниками.

Парадной величественностью и уравновешенностью форм, сдержанностью нарядного резного декора отличается наружный облик храма со спокойным, стройным ритмом аркбутанов, завершенных фиалами контрфорсов, высоких узорных окон.

При богатстве структурных и декоративных элементов храм не лишен конструктивной ясности и материальности. Одновременно со строительством собора святого Вита Петр Парлерж выполнил и ряд других построек в Праге.

Вместо разрушенного весенним половодьем в 1342 году моста Юдифи он построил в 1357 году новый мост, получивший название Карлова моста. Этот арочный мост имел ширину 11 метров, а длину 516 метров. На обоих его концах возведены величественные, квадратные в плане предмостные башни, завершенные шатрами.

Староместскую башню, снабженную арочным проездом внизу, успел закончить и украсить в верхних ярусах скульптурой и резным декором сам Петр Парлерж. Ритмически строгий, сдержанный накладной готический декор четко расчленен на ярусы и как бы * подчеркивает структуру постройки, величественную гладь ее каменных стен. Скульптурные группы над пилонами Карлова моста выполнены главным образом в конце XVII — начале XVIII веков в стиле барокко.

Петр Парлерж начал также строительство храма Тынской Богоматери в районе Старе-Место в Праге. Работа была завершена в 1510 году. Монументальные западные башни храма с одним большим и четырьмя маленькими шпилями по углам, повторенными также в центре главного шпиля, возносятся над городом.

Петр Парлерж принимал участие в сооружении хора собора святого Бартоломея в Колине в 1360— 78 годах, собора святой Барбары в Кутне-Горе и других постройках. Его творчество сыграло решающую роль в сложении чешского национального варианта готического стиля. Влияние этого мастера чувствуется во многих постройках второй половины XIV— XV веков. Его традиции получают развитие и в эпоху поздней готики, переход к которой совершается в середине XV века, после кратковременного прекращения строительства, вызванного гуситскими войнами.

Главными ее особенностями в Чехии являются все возрастающий декоративизм, усиление светского научала и постепенное формирование ренессансных тенденций.

Наиболее крупным представителем поздней готики в Чехии является Рид. Созданные им путем усложненного пересечения нервюр нарядные, так называемые лепестковые своды обширного «Владиславского» зала и в королевском дворце Пражского Града, придающие постройке светскую праздничность и парадное великолепие, обозначили отход от конструктивной ясности структуры готического перекрытия.

Эта тенденция была доведена Ридом до своего логического конца в сводах «Кавалерийской» или «Рыцарской» лестницы того же дворца, где архитектор использовал в качестве декоративного эффекта сложное пересечение и даже облом как бы повисающих в воздухе массивных нервюр, контрастирующих с гладью стен.

В выполненных Ридом внутренних порталах дворца причудливо сочетаются готические и ренессансные формы. Тяготение к декоративности свойственно так-

же звездчатым сводам хора храма святой Барбары в Кутна-Горе и лепестковым сводам его главного нефа.

В эпоху поздней готики получил распространение так называемый тип зальной церкви, вытеснивший базиликальный. Этот вид церкви, лишенный трансепта и средокрестия, давал возможность приблизить богослужение к толпе прихожан, что, вероятно, отвечало демократическим веяниям эпохи. Среди зальных построек — храм Тынской Богоматери и районе Старе-Место в Праге, завершенный последователями Петра Парлержа в 1510 году, а также трехнефный храм Вознесения Марии в городе Моек 1517—48 годов с пластически выделенными, изысканными по очертаниям лепестковыми сводами.

Монастыри и церкви сыграли важную роль в развитии изобразительного искусства в Чехии. При них с X века создавались артели каменщиков, резчиков и живописцев.

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО ЧЕХИИ XI—XV ВЕКОВ

Романская пластика Чехии, сохранившаяся фрагментарно, тесно связана с архитектурой и во второй половине XI века — в XII веке отражает освоение позднеантичных традиций. Так к коринфским близки капители колонок, обрамляющих окна княжеского дворца крепости в Оломоуце.

Влияние искусства Италии, и в особенности Ломбардии, сказывается во второй половине XII века в эпоху правления короля Владислава II, принимавшего участие в битвах на итальянской территории. Античные традиции проявляются и в горельефных статуях святых, расположенных между ложными аркадами на южном фасаде церкви в селе Якуб близ Кутна Горы. Мягко обобщенные, материально весомые фигуры обособлены друг от друга. Сдержанный ритм их движений и пластика драпировок подчинены тектонике архитектурных форм.

Близок к ним по стилю и рельеф с изображением короля Владислава II и поклоняющегося ему мужчины, украшавший башню моста Юдифи в Праге.

Ясностью моделировки отличаются и несколько примитивные по формам разномасштабные фигуры Богоматери с Христом и поклоняющихся им аббатис Млады, Берты, Анежки и короля Пршемысла Отакара I, помещенные на трехчастном барельефе над южным порталом базилики святого Йиржи в Пражском Граде 1220—28 годов.

Высокого уровня достигло искусство миниатюры, предназначенное для украшения церковных книг. В начале XI века его мастера освоили художественные приемы оттоновского и воспринятые через его посредство позднекаролингского искусства.

Рукописи этого времени, такие так «Гумпольдова легенда о святом Вацлаве» 1006 года, относятся к ранней стадии романского стиля. Выдающимся памятником является «Вышеградский кодекс», выполненный к коронации первого чешского короля Братислава.

Страницы рукописи обрамлены строгим растительным и геометрическим орнаментом или украшены миниатюрами во всю полосу. Композиции этих миниатюр монументальны и торжественно застылы. Плоскостная, обобщенно-схематическая трактовка фигур, выразительные, несколько тяжеловесные линии и насыщенный цвет, построенный на изысканных сочетаниях темно-зеленых, голубых, малиново-красных и оранжево-коричневых тонов, уподобляют миниатюры нарядному витражу и придают образам суровую экспрессию.

В пражской мастерской короля Братислава были исполнены и другие рукописи, близкие по стилю к «Вышеградскому кодексу».

В XII веке миниатюра Чехии обнаруживает близость к зальцбургской школе. Наряду с пражскими получает известность скрипторий в Оломоуце. В миниатюрах XIII века романские традиции испытывают воздействие византийского искусства. Об этом свидетельствует украшенная инициалами с жанровыми сценками и фигурами святых, а также народным плетеным и растительным орнаментом рукопись начала XIIIвека «MATER YERBORUM».

Наиболее ранние образцы настенной живописи Чехии относятся к XII веку. Известно, что при короле Собеславе I, правившем с 1125 по 1140 год, росписями был украшен собор в Вышеграде. Уникальны росписи ротонды святой Катержины в Зноймо.

Безвестным средневековым мастерам принадлежит замысел соединить в монументальной композиции, опоясывающей храм и разделенной на четыре яруса, сцены из жизни Христа, изображения князей из рода Пршемысловичей и эпизоды легенды о происхождении этого рода.

Композиция росписей представляет собой ритмически стройный ряд изображений, следующих одно за другим. В двух верхних ярусах, отличающихся особой торжественностью, изображены правители Чехии и моравские князья. Удлиненные хрупкие фигуры, переданные обобщенными контурными линиями, полны наивно-непосредственной выразительности. Изысканные сочетания светлых и темных охристых и серо-белых тонов с мягкими зелеными и голубыми оттенками фона говорят о связи с зальцбургской школой, осваивавшей достижения византийской художественной культуры.

Настенная живопись XIII века несет отпечаток нового течения, родина которого — в Саксонии и Тюрингии. Стремление к одухотворенности и экспрессии заметно во фрагментах росписей базилики святого Йиржи в Пражском Граде.

Наряду с заострением линейного ритма усиливается и пластическое начало в живописи. Тонко моделированная форма и насыщенная цветовая гамма придают эмоциональную выразительность фреске с изображением двух королей и королевы, украшавшей жилой дом в районе Старе-Место в Праге. Росписи костела Рождества девы Марии в Писеке второй половине XIII века с их драматизмом и динамической игрой ломких линий предвосхищают появление готического стиля.

Черты готики проявились ранее всего в декоративной скульптуре Чехии, тесно связанной в начале XIIIвека с процессом формирования художественного комплекса готического собора.

Богатством орнаментальных и фигурных изображений отличается строгое, архитектонически ясное убранство портала романско-готического собора в Пршедклаштержи близ Тишнова 1240—1250 годов. В среднем его ярусе расположен фриз из стоящих на колонках статуй святых, отличающихся спокойной торжественностью, ясностью пропорций, мягкостью обобщенной пластической моделировки.

С начала XIV века получает развитие круглая скульптура, что говорит о контактах с искусством франции и Южной Германии.

Наиболее ранние статуи мадонны, такие как «Мадонна из Страконице», отличаются канонически строгой и отвлеченной трактовкой образов, слабо расчлененными, обобщенно-статичными объемами фигур.

Однако уже во второй четверти XIV века позы мадонн становятся более гибкими и естественными, образы проникаются мягкой одухотворенностью и лиризмом.

Эти тенденции находят отражение в творчестве первого крупного мастера готической скульптуры в Чехии — Мастера Михельской мадонны, работавшего на рубеже XIV—XV веков. Его статуи, говорящие об освоении французской пластики, при мягкой обобщенной лепке и слабой расчлененности объемов отличаются утонченным ритмом виртуозно отработанных ниспадающих складок одежд. Эти характерные черты особенно заметны в «Михельской мадонне» и «Мадонне из Зноймо».

Памятники алтарной живописи средневековой Чехии позволяют судить, как преломлялись в живописи общие принципы готического искусства. В отличие от Византии чешская иконография религиозных сюжетов была весьма вольной: строго установленных композиционных схем не было. Как и скульптура, чешская готическая живопись в высшей степени экспрессивна, драматична и вместе с тем полна неутомимого любопытства к реальному миру, к его разнообразным увлекательным подробностям. Только по большей части эти детали не объединяются в одно пространственное целое, а связываются между собой орнаментально. Детали, излюбленные готическими художниками, иногда делаются настолько крошечными, что видны только при рассмотрении вплотную, а иногда их обнаруживает только фотоглаз.

Готические картины не чужды идее пространства, но пространственные отношения трактуются, скорее, символично и переводятся на плоский орнаментальный язык линий. Фигуры и предметы разномасштабны, перспектива, если она есть, то — «обратная», то есть люди на первом плане меньше по размеру, чем на втором, линии предметов, уходящие в глубину, расходятся, а не сходятся.

Может быть, прием «обратной перспективы» возникал в связи с тем, что когда действие мыслилось происходящим в нескольких пространственных планах, то главные лица помещались в центре и соответственно своему значению были больших размеров. Готические художники вообще старались акцентировать среднюю часть композиции, так как согласно общим оптическим законам второй план всегда смотрится в первую очередь.

Нередко в одной композиции объединяются и разновременные явления, которые сюжетно друг друга продолжают и поясняют. В этих случаях их разномасштабность является символом их большей или меньшей удаленности во времени от основного события.

Центрами развития живописи в эпоху готики были Прага и Южная Чехия. С первой половины XIV века здесь получила распространение станковая живопись, опиравшаяся как на итало-византийские, так и на центральноевропейские художественные традиции.

«Роудницкая пределла» с изображениями Иоанна Евангелиста, святых Петра и Ондржея 1340 года и другие первые дошедшие до нас произведения тяготеют к человечности и жизненности изображений, им свойственно сочетание изысканного контурного рисунка с попытками пластической моделировки форм.

К середине XIV века относится ряд изображений Богоматери — «Мадонна из Моста», «Мадонна из Вевержи», «Страговская мадонна»,— говорящих о широком распространении ее культа в Чехии.

Монументальность обобщенных силуэтов сочетается в них с мягкой пластикой объемов и ювелирной тщательностью трактовки деталей.

Итало-византийские традиции, обогащенные распространенными в Чехии французскими художественными влияниями, нашли наиболее яркое и оригинальное воплощение в творчестве выдающегося живописца — Мастера Вышебродского алтаря.

Выполненные им десять алтарных картин на темы жизни Христа при условности пространства и разномасштабности фигур отличаются целостностью и жизненной убедительностью художественного решения, мягкой человечностью образов.

Тонко подмеченные и любовно воспроизведенные детали развивают и углубляют сюжетное повествование, придавая ему достоверность, и погружают сцены в особую поэтическую атмосферу. Мастер сумел соединить изысканную готическую линейность и декоративную красочность с попытками объемной трактовки форм и перспективного построения пространства. Творчество Мастера Вышебродского алтаря оказало влияние на развитие живописи и скульптуры.

Реалистические и гуманистические традиции эпохи зрелой готики достигли своей вершины во второй половине XIV века, в эпоху правления короля Карла IV. Благодаря широкому строительству оживилась деятельность живописных и скульптурных артелей, сосредоточивших ряд выдающихся, европейски образованных мастеров.

Усилились связи Чехии с художественной культурой Франции. Из коллектива безвестных мастеров выделились яркие творческие индивидуальности, что говорит о возросшем интересе к человеческой личности и ее неповторимости.

Прогрессивные тенденции в живописи были связаны прежде всего с творчеством мастера Теодорика, бывшего главой придворной живописной мастерской Карла IV. Ее мастерами выполнено живописное убранство капеллы святого Креста в королевском замке Карлштейн близ Праги 1357—65 годов.

Капелла, расположенная в донжоне, предназначалась для хранения королевских драгоценностей Священной Римской империи и реликвий, собранных Карлом IV.

В 129 монументальных станковых образах, покрывающих в несколько ярусов стены капеллы, помещены погрудные изображения святых и так называемого «Небесного воинства». Над оконными проемами сохранились фрески с изображением сцен из Апокалипсиса и из жизни Марии и Христа.

Стиль Теодорика, проникнутый реалистическими устремлениями, ярко своеобразен и не имеет прямых аналогий в европейском искусстве.

Сохраняя «иконное» расположение фигур и мастерски связывая их с фоном, покрытым рельефным декоративным узором, Теодорик наделял изображения физической мощью и материальной осязаемостью, яркой жизненной индивидуальностью.

Выполненные им образы святых, выступающие из фонов благодаря смелой обобщенной пластической лепке объемов, отличаются монументальностью и духовной значительностью, попытками раскрытия внутреннего состояния и оттенков движения чувств, жанрово-психологической мотивировкой изображений — святые изображены читающими, держащими книги и тому подобное.

Звучный локальный колорит, построенный на использовании обширных цветовых плоскостей, придает ансамблю изображений торжественную праздничность.

Творчество Теодорика оказало большое влияние на развитие живописи Чехии и сыграло важную роль в сложении так называемого «мягкого стиля», получившего широкое распространение в эпоху поздней готики.

Близок к творчеству Теодорика неизвестный мастер, выполнивший «Распятие» для Эмаусского монастыря в Праге конца 1360-х годов, отмеченное пластичностью и яркой характерностью образов.

К кругу мастера Теодорика относится также алтарный образ Яна Очко из Влашима, представляющий собой двухярусную композицию, в которой наряду с фигурами святых помещены портретные изображения Карла IV, его сына Вацлава IV и пражского архиепископа Яна Очко. Образ выделяется лиризмом, живой непосредственностью характеристик, мягкостью колорита.

Ведущую роль в скульптуре Чехии во второй половине XIV века играло творчество Петра Парлержа и его мастерской в соборе святого Вита в Праге, воплотившее смелые художественные искания эпохи.

Реалистические тенденции и гуманистические идеалы получили наиболее полное раскрытие в галерее портретов, помещенных на трифориях хора собора святого Вита. Галерея включает 21 погрудное изображение представителей Люксембургской династии, архиепископов, руководителей строительства собора и ух его архитекторов — Матье из Арраса и Петра Парлержа.

Бюсты стилистически не однородны. Вершиной портретного мастерства этой эпохи является изображение Петра Парлержа. Работа отмечена яркой индивидуальностью и вместе с тем идеальной возвышенностью образа, строгой цельностью и ясностью обобщенной пластической лепки.

В исполнении портрета Вацлава из Радеча при сохранении жизненной убедительности образа проскальзывают черты сухой описательности.

Петр Парлерж и его помощники создали также для собора святого Вита монументальные надгробия князей из рода Пршемысловичей. Петру Парлержу приписываются надгробия Спитигнева II, Пршемысла Отакара I и Пршемысла Отакара II. Автором статуи святого Вацлава 1373 года, отличающейся тонкой к одухотворенностью и изяществом, является Йиндржих Парлерж.

Резчики и каменотесы артели Парлержа в соборе святого Вита проявили неудержимую фантазию и безупречное мастерство при исполнении декоративного убранства собора — резных галерей и колонок трифориев хора, узорных завершений окон, слагающихся из трилистников, крестоцветов, многолепестковых орнаментальных фигур, нарядного накладного растительного орнамента и узоров в виде многоярусных башенок на южной башне собора.

Они достигли ясности и композиционной строгости в убранстве Староместской башни Карлова моста в Праге, органически вписав в ритмически четкий Ц накладной узор стен статуи святых и фигуры Карла IV и Вацлава IV.

Традиции школы Петра Парлержа оказали большое влияние на развитие чешской и словацкой, а так-

же центральноевропейской средневековой пластики. Со школой Парлержа в Чехии связано возникновение нового типа скульптуры — так называемой горизонтальной Пьеты, получившей широкое распространение в конце XIV века. Пьета из собора святого Томаша в Брно, выполненная в 1381—87 годах Йиндржихом Парлержем, поражает смелой жизненной непосредственностью и драматизмом образов, сдержанностью в проявлении чувств.

В эпоху поздней готики в Чехии в алтарной живописи появляется новое направление. Напряженность духовной атмосферы в период, предшествующий возникновению движения гуситов, отразило творчество выдающегося средневекового живописца Чехии Мастера Тршебоньского алтаря.

Выполненный им для собора святого Ильи в городе Тршебонь цикл алтарных картин на тему «страстей христовых» отличается одухотворенностью и вместе с тем индивидуальной заостренностью образов, внутренним эмоциональным напряжением и драматизмом. Сохранились три картины — «Моление о чаше», «Воскресение Христа» и «Положение во гроб» с фигурами святых на оборотных сторонах. Несмотря на наличие повествовательности и множество занимательных деталей, в композициях охарактеризованы не столько „события, сколько их духовная атмосфера. Трепетным мистическим чувством пронизаны и люди, и окружающая их природа. Необычно решает мастер свою композицию «Воскресение Христа». Тржебоньский мастер изобразил стражей не спящими и не проснувшимися, а полуспящими: они и сами не знают, видят ли все это во сне или наяву. Один смотрит, подняв голову, прямо на Христа опухшими от сна, но расширившимися глазами. У другого глаза хоть и открыты, но смотрят невидящим, несознающим взором. Третий испуган, четвертый еще спит, но и во сне чувствует какую-то смутную тревогу. Лица их грубоваты, простонародны, очень реальны, каждое обладает своим характером.

Таинственный сон стражей — ядро всего замысла. Художник строит его на экспрессивных вспышках. Из полумрака выступают фрагменты фигур, где одна только голова, где рука, виден шлем, съехавший на глаза, блеснувшие в порывистом взоре белки глаз, бессильно повисшие во сне пальцы.

Беспокойный, изрезанный силуэт скал и деревьев темнеет на огненно-красном небе. В разрыве скал золотой нимб воскрешённого кажется диском светила, неожиданно вспыхнувшего среди ночи.

И повсюду искрами, звездами, светящимися точками из тьмы выхватываются отдельные детали: кольца гроба, острие шлема, лезвие оружия,— и непременные птички, сидящие на уступах гор.

В цвете господствует сочетание глухих оливковых и красных цветов. В этом заложен символический смысл: первые символизируют смерть, давящую тяжесть гроба, вторые — воскресение.

В фигуре стражника, сидящего в нижнем углу, красный цвет звучит приглушенно, но он становится пламенеющим в пеленах Христа и его кровоточащих ранах и затем мощной доминантой звучит в верхней части картины, в небе.

Экстаз религиозных надежд, живые психологические черты, реальность типажа, неприкрашенная натуральность отдельных мотивов, орнаментальность целого — образуют поразительный сплав в произведениях Мастера Тршебоньского алтаря. Ему принадлежит также «Поклонение младенцу Христу» и «Роудницкая мадонна», отмеченные тонким лиризмом.

Высокий художественный уровень свойственен и многим стенным росписям Чехии второй половины XIVвека. Подробной повествовательностью и наивной выразительностью контурных изображений отличаются многофигурные росписи на темы жизни святого Йиржи в Старом дворце замка Йиндржихув-Градец.

Стремлением к гибкой пластичности и жизненной убедительности изображений, использованию выразительных возможностей светотени проникнуты фрески Эмаусского манастыря в Праге. Выделяются также росписи в замке Карлштейн и сакконской капелле собора святого Вита в Праге.

XIV век был временем яркого расцвета чешской миниатюры. Ее главными центрами в начале столетия являлись мастерские епископа Яна из Дражице в Праге и королевы Рейчки в Брно. Известными мастерами в Брно были Ольдржих и Пашек.

Требник епископа Яна из Дражице и другие их работы говорят о творческом освоении традиций южнофранцузского, итальянского и саксонского готического искусства.

Прихотливым изяществом орнамента, живой выразительностью рисунка и нарядным колоритом отличается «Пассионал аббатисы Кунгуты», настоятельницы монастыря святого Йиржи в Праге.

С середины XIV века в миниатюре усиливаются итальянские влияния, проникнутые проторенессансными тенденциями. Убранство рукописей отличается богатством и целостностью декоративного замысла, и изысканностью нарядного звучного колорита.

Фигуры святых, сцены на евангельские темы, а иногда и эпизоды из чешской истории, изображенные во всю страницу на архитектурном фоне или же органически включенные в обрамляющий текст сочный растительный орнамент, отмечены мягкой пластичностью, свободой пространственного расположения, поэтичностью пейзажных фонов и жанровых деталей. Наиболее излюблены праздничные сочетания красного и синего цветов, оттененные белыми, золотистыми, охристо-зелеными и мягко-коричневыми оттенками.

К числу шедевров европейской готической миниатюры можно отнести миниатюры молитвенника Яна из Стршеды 1364 года. К ним близки миниатюры «Райградского молитвенника», молитвенника архиепископа Арношта из Пардубице, Книги прав города Брно.

В работах миниатюристов короля Вацлава IV получают развитие ренессансные тенденции предшествующего периода. Их работы с изображениями во всю страницу, выполненные яркими, пестрыми красками, отличающиеся пластической передачей объемов, включают веселые и нравоучительные жанровые сценки.

На рубеже XIV—XV веков Чехия становится одним из ведущих в Европе центров так называемого «мягкого стиля».

В Чехии он получил название «красивого стиля» или «стиля прекрасных мадонн». Его предпосылки возникли в скульптуре мастерской Петра Парлержа, в живописи Теодорика и Мастера Тршебоньского алтаря.

Новое направление получило широкое развитие в различных областях, включая книжную миниатюру, и достигло своей вершины в скульптуре.

Характерные для этого стиля несколько идеализированные статуи мадонн с младенцем Христом на руках отличаются мягким лиризмом, тонкой передачей еле уловимых оттенков чувств, грациозностью и естественностью, хотя и некоторой манерностью, движений фигур, утонченной ритмической игрой мягко ниспадающих пышных драпировок одежд.

Среди лучших образцов этого стиля в Чехии — «Крумловская мадонна» конца XIV века и «Пльзенская мадонна» 1395 года.

Мастер «Крумловской мадонны» выполнил для собора в Сливице статую святого Петра 1395 года, воссоздающую сложный духовный мир человека. Реалистические тенденции проявились и в «Пьете» из собора в Йиглаве, созданной в мастерской этого же скульптора.

С начала XV века «мягкий стиль в скульптуре Чехии приобретает все усиливающуюся и несколько поверхностную декоративность.

Лирические настроения получили развитие в станковой живописи «мягкого стиля». «Святовитская мадонна», «Йиндржихув-градецкая мадонна» и другие произведения этого стиля сочетают изысканную линеарность и обобщенность контуров с попытками передачи объемов и любовным воспроизведением декоративных деталей одежд. Чуть позже живопись «мягкого стиля» становится более условной и отвлеченной, хотя и не теряет музыкальности линейных ритмов.

Искусство Чехии первых двух десятилетий XV века отличается противоречивым характером. Наряду с «красивым стилем» развивается направление, отражающее сложность духовной жизни в период возникновения и развития гуситского движения.

Значительным скульптором этого времени был так называемый Мастер «Распятия» из церкви Тынской Богоматери, связанный с традициями школы Петра Парлержа. Он придерживался строгого монументального пластического стиля. Его «Пьета» из Вшемержице 1410 года, «Скорбящий Христос» из зала заседаний ратуши в районе Старе-Место в Праге 1413 года полны внутреннего драматизма и внутреннего эмоционального напряжения.

Духовные устремления гуситской эпохи проявились и в творчестве Мастера Райградского алтаря, автора монументальных алтарных композиций на тему «страстей христовых» для монастыря в Райграде. Райградский мастер не остался в стороне от влияний «красивого стиля», но в его живописи усилился монументально-эпический повествовательный момент.

Сценическая площадка в его работах «Голгофа», «Несение креста» и других представляет собой мону-

ментальный фриз, на котором размещено множество фигур, расположенных в неглубоком пространстве, тесно прижатых друг к другу и охваченных единым движением.

Мастер слабо выделяет фигуры Христа, Марии и других действующих лиц, располагая их в людской толпе. Он подчеркивает контраст между благородным обликом одних персонажей и резкими, почти гротескными чертами других.

В сценах, проникнутых напряжением и тревогой, отразилась эпоха социальных потрясений. Впечатление напряженности и драматизма усиливается благодаря дробному чередованию красных, белых и зеленых пятен цвета, положенных на золотой фон.

С начала XV века центр развития скульптуры и живописи перемещается в Южную Чехию, которая становится не только оплотом гуситского движения, но и центром консолидации католической церкви, особенно во владениях графов Рожемберков.

В пику гуситскому иконоборчеству здесь возникает и охранительное движение в искусстве. Во многих произведениях южночешской скульптуры в это время заметны черты «красивого стиля», подчас в несколько упрощенном и огрубленном виде.

В последнюю четверть XV века чешское искусство переходит в завершающую фазу позднеготического стиля.

Художественная жизнь Чехии в конце эпохи готики и начале эпохи Возрождения отличается многообразием. Возникает ряд живописных и скульптурных школ, не уступающих по значению пражской,— в Хрудиме, Пльзене и других городах. Усиливается воздействие нидерландского искусства. В Чехии работает много мастеров из различных стран.

Важное значение сохраняет скульптура Южной Чехии. Здесь, в городе Ческе-Будеевицы, возникла одна из самых крупных скульптурных школ эпохи поздней готики, во главе которой стоял выдающийся художник — так называемый Мастер «Оплакивания» из Жебрака. Выполненное им многофигурное «Оплакивание Христа» 1510 года с несколько уплощенными и удлиненными фигурами, исполненными грациозности и живой выразительности, отмечено напряженным психологизмом, графически изощренным и беспокой-

ным линейным ритмом. В позднем творчестве мастера заметно влияние ренессансных веяний, появляется стремление к большей пластичности и передаче пространства.

В станковой живописи конца XV века скрещивались и перерабатывались французские, немецкие, австрийские и нидерландские художественные влияния. В рамках позднеготического стиля постепенно возникали новые художественные принципы Ренессанса.

К первым памятникам нового направления относятся росписи Смшпековской капеллы в храме святой Барбары в Кутна-Горе. Величавые многофигурные сцены размещены на многообразных архитектурных фонах, как бы воссоздающих реальную окружающую среду. Живая повествовательность, праздничный светский дух, перспективное построение пространства и другие ренессансные особенности уживаются в росписях с чертами готической линейности, с удлиненностью и бесплотностью фигур.

ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

В раннесредневековом искусстве Чешского княжества X—XI веков сохранялись художественные традиции Великой Моравии. Произведения моравских мастеров, достигших высокого совершенства в изготовлении ювелирных изделий, соединили в себе позднеантичные, древнеславянские, аварские, византийские традиции.

Изготавливались различные сложные ювелирные изделия. Например, серьги из золота и серебра с луновидными и гвоздеобразными привесками. Известны были техники чеканки и прессовки, зерни и филиграни.

Своеобразными изделиями моравских мастеров являются так называемые гомбики — шаровидные подвески из двух прессованных половинок, покрытые сетью мягкого геометрического и стилизованного растительного и зооморфного орнамента. Его мотивы — круги, ромбы, пальметты, птицы — говорят о восприятии классических орнаментальных традиций Восточного Среднеземноморья.

Новый этап в развитии декоративно-прикладного искусства Чехии начинается в XII веке в эпоху сложения романского стиля. В этот период закладываются традиции ювелирного дела, в том числе эмальерного искусства, и художественного ткачества, связанные с центральноевропейским кругом. Яркое развитие они получают в эпоху готики.

С конца XIII века существовала ювелирная мастерская при монастыре в Бржевнове, где был создан ряд уникальных для своего времени памятников: реликварии-бюсты святой Людмилы и святого Вита.

Вершиной готического ювелирного дела являлось искусство эпохи правления Карла IV. В мастерской Петра Парлерже при соборе святого Вита в Праге был выполнен ряд выдающихся художественных изделий — надгробие святого Вацлава в одноименной капелле собора святого Вита в Праге, украшенное драгоценными камнями, рельефами и чеканными статуями святых, а также бюст Карла Великого, «трехбашенный» реликварий и так называемая Чешская корона.

Традиции мастерской Петра Парлержа со свойственной ей архитектонически ясной и строгой трактовкой форм сохраняются в многочисленных предметах церковного обихода.

В XIV веке переживало расцвет и искусство художественной вышивки, воспринявшее влияние Передней Азии и Византии, а также Северной Италии.

На алтарных завесах, одеждах священнослужителей и других предметах культового обихода встречались шитые многофигурные композиции на религиозные темы, выдержанные в нежной, изысканной гамме и близкие аналогичным изображениям в станковой живописи. Для знати по восточным и итальянским образцам изготовлялась парча с тканым мелким растительным орнаментом или с мотивом граната, а также со стилизованными растительными и зооморфными изображениями.

С XIV века широкой известностью пользовались изготавливавшиеся в Чехии кафельные плитки с расписными и рельефными орнаментальными мотивами, а иногда и с сюжетными композициями, например, кафель с рельефным изображением Яна Жижки на коне.

ЛИТЕРАТУРА

Возникновение в Чехии славянской письменности связано с деятельностью братьев Кирилла и Мефодия во второй половине IX века. В X веке римская церковь становится господствующей. Единственным письменным языком у чехе» становится латынь. На латыни написана «хроника Богемии» Козьмы Пражского 1045—1125 годов.

Среди хроник, написанных стихами на чешском языке, выделяется Далимилова хроника начала XIV века. Патриотической направленностью отличается чешская «житийная» литература — религиозные песни, молитвы и легенды. Некоторые житийные произведения, например, «Легенда о святой Екатерине»

XIVвека, имели светскую окраску.

С начала XIV века появляется «рыцарская» литература, развиваются сатирические и дидактические жанры, связанные с жизнью города: драма «Продавец целебных мазей», диалог «Конюх и школяр». Зарисовки народного быта и нравов содержат «Сатиры о ремесленниках».

С укреплением чешского государства религиозная и светская литература достигает большого расцвета. Этому способствовало открытие в Праге в 1348 году университета.

К концу XIV века в произведениях чешских авторов проявляются реформаторские идеи. Фляшка в своем дидактическом произведении «Новый свет» отразил противоречия между королем и феодалами, обрисовал черты идеального правителя. Деятельность Томаша из Штитного и других литераторов подготовила почву для гуситского движения.

В этот период возникают новые литературные формы: антикатолические проповеди Яна Гуса и Яна Жилевского, эпистолярные произведения Яна Жижки, манифесты, стихотворные воззвания, например, так называемая «Будишинская рукопись».

Особенно распространенным литературным жанром того времени были песни, выражающие мечту о социальной справедливости, а также мужество и героизм гуситских воинов. Известен сборник гуситских песен «Истебницкий канционал» XV века. Произведенные Яном Гусом преобразования в области чешского языка оказали воздействие на дальнейшее развитие чешской литературы.

После поражения радикального крыла гуситов в 1434 году писатель и мыслитель Петр Хельчицкий выступает как автор важного богословского сочинения «Сеть веры», в котором он осуждает характер существующего государства. В целом же произведение проникнуто идеей непротивления злу.

Важным событием в культурной жизни Чехии явилось начало книгопечатания на чешском языке в 1468 году. В это время усиленно издается научная литература: грамматики, словари, дневники путешествий и тому подобное.

МУЗЫКА

Чешская музыкальная культура развивалась на основе богатого народного творчества. С давних времен в Чехии были широко распространены любовные и обрядовые песни. В их мелодике и образном строе выявляется общность с песнями других славянских народов.

Большое развитие в Чехии получила народная инструментальная музыка. Старинные чешские народные музыкальные инструменты: волынка, различные струнные инструменты, свирели, бубен. В XI веке праздничные народные хороводы сопровождались игрой на флейтах и барабанах, позднее, в XIII веке, в летописях упоминаются трубы, литавры, цитры, широко применялись также арфы и псалтериумы.

В развитии профессионального музыкального искусства большую роль сыграл факультет свободных искусств Пражского университета. В нем обучались многие видные чешские музыканты. Среди них магистр Завиш из Зап — автор литургических песнопений на латинские тексты и первой дошедшей до нас песни на чешском языке середины XIV века. Авторство более древних чешских песнопений — коронационной, приветственной, боевой песни «Господи, помилуй нас», песни «Святой Вацлав», не установлено. Мелодии этих песен были использованы в творчестве многих чешских композиторов.

Эпоха гуситских войн была периодом расцвета песенного творчества. Песни гуситских воинов, особенно гимн таборитов, отличаются выразительной силой, своеобразием мелодики и ритма. Гуситские песни разнообразны по содержанию. Наряду с религиозными сюжетами встречаются и сатирические песни. На протяжении последующих столетий в чешской музыке сохранялись и развивались традиции гуситских песен. Их мелодии зазвучали впоследствии в произведениях Сметаны, Дворжака, Фибиха и других чешских композиторов.

ФИЛОСОФИЯ

Одним из первых чешских философов был Томаш Штитный, предшественник гуситской Реформации. В XIV—XV веках передовые общественно-политические идеи в Чехии были развиты крупным идеологом ранней Реформации, вождем бюргерской оппозиции Яном Гусом и представителями гусизма.

В своих философских взглядах Ян Гус не выходил за рамки религиозного мировоззрения, но его толкование библии отличалось от канонического толкования католической церкви. Гус выступал против учения онепогрешимости папы и отрицал право католической церкви на посредничество между богом и человеком и право церкви на владение имуществом. Он выдвинул идею подчинения светских и духовных властей закону «божьей справедливости».

Наиболее левые гуситы, например таборит Мартин Гуска, считали, что на земле с помощью божьего вмешательства будет установлен справедливый общественный строй. Вмешательство они понимали в том смысле, что представители восставшего народа как носители «божьей воли» уничтожат при помощи насилия силы старого мира и установят новый порядок.

Великий гуситский мыслитель Петр Хельчицкий в труде «Сеть веры» 1440 года считал, что нельзя добиваться добра через насилие. В отличие от потерпевших к тому времени поражение таборитов, он проповедовал идею непротивления злу.

Гуманистические идеи Возрождения получили распространение в Чехии в XV веке. Изучается философское наследие Платона, Аристотеля, Эпикура, Цицерона. Растет интерес к идеям гуманистов Марсилио Фичино, Эразма Роттердамского и других. Гуманистическое мировоззрение проникало и в работы, относящиеся к другим областям знания, например к юриспруденции.

ИСТОРИОГРАФИЯ

Начало историографии относится к концу IX века, когда были созданы жития на церковно-славянском и латинском языках, канонизировавшие выдающихся славянских просветителей Кирилла и Мефодия.

С XII века получают развитие хроники, из которых особое значение имеют: хроника первого чешского хрониста Козьмы Пражского на латинском языке, отличающаяся относительно критическим отношением к мифологическим элементам и горячим патриотизмом, а также хроника Далимила, направленная против засилья немецких феодалов — первое историческое сочинение на чешском языке.

Большинство хроник XIV века прославляют короля Карла I. Период гусизма создал принципиально новую историографию, отличающуюся острой полемичностью, новыми формами хроник, заменой повествования цитированием документов, расширенным кругом авторов, например записи солдат.

Историография этого периода, произведения Яна Гуса и его последователей, произведения Петра Младеновица, хроника Вавржинца из Бржезова, «Хроника таборитов» Мюсулаша из Пельгржимова, отразили борьбу различных течений в гусизме.

КУЛЬТУРА СЛОВАКИИ XI—XV ВЕКОВ

Расположенная, как и Чехия, на главных европейских торговых путях, Словакия с древних времен была районом, где перекрещивались многие как локальные, так и общеевропейские культуры и традиции.

В IX веке Словакия вошла в ядро Великоморавской державы. Сложению в Великой Моравии раннефеодального строя способствовало широкое распространение христианства в виде православия. Культура Великой Моравии, воспринявшая достижения современной ей европейской цивилизации, и в первую очередь Византии и славянских государств северо-запада Балканского полуострова, Чехии, сыграла определяющую роль в становлении раннесредневекового искусства Словакии.

На протяжении IX века велась напряженная борьба между православной и католической церквами за господство над землями Словакии. С утверждением католичества и расширением связей Чешского королевства со Священной Римской империей византийские традиции в искусстве Словакии дополняются западноевропейскими, в том числе позднекаролингскими и оттоновскими.

АРХИТЕКТУРА СЛОВАКИИ

В IX—XII веках на территории Словакии начали сооружаться каменные замки феодалов с небольшими, прямоугольными или округлыми в плане церквами-капеллами, позже неоднократно перестраивавшиеся.

Интенсивное строительство началось в XIII веке. Вокруг замков стали разрастаться городские поселения. Города, возводившиеся на равнинных местах, имели правильную сетку улиц и прямоугольную площадь в центре, на которой находились церковь и ратуша. Планировка городов в гористых областях подчинялась характеру рельефа местности. Над городом, как например в Братиславе, господствовал замок феодала. Городская застройка состояла из плотно примыкавших друг к другу одно-двухэтажных деревянных домов.

В церковном строительстве с XIII века распространился романский стиль. Дошедшие до нас немногочисленные романские церкви были обычно трехнефными базиликами с двумя башнями у западного фасада.

Мощные стены из тесаного песчаника с небольшими редко расположенными окнами имели сдержанную скульптурную декорацию — аркатурные пояски в верхней части стен, как, например, в церкви в Дьяковице 1228 года. В соборе в Спишска-Капитуле 1245— 75 годов междунефные столбы в интерьерах завершались упрощенными по формам растительными капителями.

Расцвет средневековой архитектуры в Словакии относится к концу XIII—XV векам. Распространяющийся стиль готики формируется под воздействием соседних стран — Германии, Австрии, Чехии, Польши, однако быстро приобретает самобытные черты.

Для готической архитектуры Словакии характерны простота и сдержанность, тяготение к конструктивной ясности форм. В XIV веке сооружались главным образом трехнефные базиликальные храмы. Выдающимся памятником готической архитектуры является собор святой Альжбеты в Кошице 1382—1499 годов — величественная трехнефная базилика, план которой имеет центрические тенденции.

Храм отличается монументальной компактностью и уравновешенностью объемов, сдержанностью и конструктивной логикой нарядного резного декора, не разрушающего, а выявляющего величественную гладь стен. Ажурный орнамент, покрывающий фронтоны, разбит на прямоугольные и треугольные фигуры.

Большие окна с сочно профилированным стрельчатым обрамлением имеют нарядное, ажурное, узорное завершение. Богатством и ясностью композиции отличается и скульптурное убранство порталов, подчиненное конструктивной логике архитектурных форм. Резной готический декор сочетается в них с многофигурными рельефами и статуями святых.

В виде трехнефной базилики был построен и храм монастыря Гронски-Бенядик конца XIV века. Однако позже базиликальные церкви вытесняются зальными.

Внешний облик церквей Словакии, близких постройкам южной Польши, Австрии, Словении, Трансильвании, обычно сдержан и прост.

Гладкие стены, украшенные плоскими контрфорсами, имеют высокие стрельчатые окна с узорными завершениями. Над церковью господствуют одна или две монументальные многоярусные банши западного фасада с двухчастными или трехчастными окнами в каждом из ярусом. В верхней части, увенчанной шатром, они часто бывают окружены деревянной галереей, как в соборе святого Эгидия в Бардееве. Сдержанны по облику и небольшие капеллы, примыкающие к храму с южной и северной сторон.

Изяществом готического убранства выделяется капелла Запольских и церкви в Спишски-Штвртоке 1475 года со стройными стрельчатыми окнами, а также близкая ей капелла Запольских в соборе святого Мартина в Спишска-Капитуле.

Интерьеры церквей с второй половины XV века перекрываются нарядными сетчатыми и звездчатыми сводами, которые проникли в Словакию из Чехии, но получили здесь более сдержанную и простую трактовку. Наиболее интересны своды собора святой Альжбеты в Кошице, собора святого Эгидия в Бардееве, собора святого Мартина в Спишска-Капитуле.

Ясностью и строгостью рисунка выделяются «лепестковые» своды оратория святого Яна Альмужника в церкви Вознесения Богоматери в Банска-Бистрице конца XV века.

В этот период облик готических церквей Словакии все более приобретает светский характер. В их интерьерах на сводах появляются пышные орнаментальные росписи. Нарядные расписные узоры покрывают иногда и верхнюю часть междунефных столбов.

В XV веке ведется строительство готических ратуш в городах Братиславе и Левоче с парадными залами и въездами, перекрытыми крестовыми сводами. Однако завершается оно в XVI веке уже в ренессансных формах.

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Первые памятники средневекового искусства Словакии относятся к последней трети XII века. Выполненные около 1175 года фрески церкви в Дехтице, отражающие североитальянские влияния, отличаются линеарностью и плоскостностью, торжественной статичностью образов, условностью золотых фонов.

Скульптура XII—XIII веков представлена лишь фрагментами архитектурного декора: фигура донатора из церкви в Нитре, схематично трактованные охотничьи сцены на капителях церкви в Бине 1250 года.

Итальянские влияния усиливаются в начале XIV века, в период правления венгерского короля Карла Роберта Анжуйского. Характерный для его двора романо-византийский стиль со свойственной ему изысканной линеарной манерой отражают фрески церкви в Дравце начала XIV века и собора в Спишска-Капитуле.

Укрепление городов, расширение связей с Чехией, Германией и Польшей приводят к утверждению готического искусства. Получают распространение деревянные вотивные кресты с экспрессивными плоскостными рельефными изображениями, а также створчатые алтари со статичными фигурами святых. Интересны в этом плане церкви в Матеевце, Левоче и Криге.

Скульптурный декор церквей в конце XIV — начале XV веков отражает воздействие искусства Петра Парлержа. Реалистические тенденции сочетаются в них со стремлением к ясности композиции и пропорциональности изображений.

Таковы сцена «Коронование Богоматери» на портале церкви в Спишска-Нова-Вес, консоли собора в Кошице и церкви вознесения Богоматери в Банска-Бистрице с маскаронами, изображениями портретных человеческих голов. Однако фигуры еще фронтальны и схематичны.

Получающие распространение с середины XIV века статуи мадонн, выполнявшиеся, очевидно, иностранными мастерами, несут отголоски французской готической пластики. Статуи отличаются спокойствием и душевной просветленностью образов, мягкой обобщенностью тонкой пластической лепки.

На рубеже XIV—XV веков под воздействием искусства Чехии и Германии они приобретают черты «мягкого стиля» с характерной для него изощренной игрой мягко падающих декоративных драпировок.

На поздней стадии «мягкого стиля» в Словакии распространяются створчатые алтари с фигурами святых в центре и рельефными изображениями на боковых створках. Они отличаются грациозностью образов, естественностью движений фигур.

В стенной живописи XIV века — фресках и росписях «а секко», линеарный стиль постепенно сменяется живописнопламтическим. Итальянские воздействия скрещиваются здесь с польско-силезскими влияниями. Условность изображений постепенно уступает место стремлению приблизиться к натуре.

Постепенно нарастающее народное начало в искусстве приводит к усилению непосредственности в передаче чувств, к введению светских жанровых мотивов.

Наибольшей популярностью пользуются сцены «Рождества» и «Положения в гроб», изображения битвы святого Владислава с турками. Близкие живописи сиенской школы, росписи церквей в Римавице и Римавска-Бане свидетельствуют о том, что при дворе короля господствует аристократическое направление.

В начале XV века распространяется живопись «мягкого стиля». Однако вскоре повсеместно утверждается готическая живопись среднеевропейского круга с характерным для нее тяготением к передаче пространства, естественности жизненных ситуаций, характерности образов. Примером могут служить росписи гимназического костела в Левоче 1400 года. Аналогичные черты присущи алтарной живописи, развивающейся с конца XIV века и отличающейся интенсивностью мягкого сияющего колорита.

Миниатюра XIV—XV веков представлена немногочисленными, нередко привозными работами, отражающими как французские и итальянские, например требник кошицких доминиканцев начала XV века, так и чешские влияния, например «Кремницкий протокол 1426 года мастера Михала».

Во второй половине XV века наступает переходный период в развитии изобразительного искусства Словакии. Расцвет городской культуры, гуманистические веяния эпохи гуситских войн в Чехии привели к усилению реалистических тенденций, к углублению интереса к окружающему миру, изменению представления о человеческой личности.

Проводником воздействия ренессансного искусства Италии во второй половине XV века был король Матвей Корвин, при дворе которого работали итальянские мастера.

Яркого расцвета достигает в этот период деревянная алтарная скульптура, в которой традиции поздней готики сочетаются со светскими, гуманистическими веяниями эпохи Возрождения.

Главными художественными центрами становятся Кошице и Левоча. Алтари конца XV века со свойственными им лиризмом образов и тяготением к декоративизму сохраняют связь с традициями «мягкого стиля».

В главном алтаре собора святой Альжбеты в Кошице гармонически сочетались статуи святых с живописными панно на боковых створках.

На рубеже XV—XVI веков в Словакию проникают влияния немецкой позднеготической и ренессансной скульптуры, особенно творчества Фейта Штоса, которые перерабатываются здесь в духе местных традиций. Получают широкое распространение алтари со скульптурным изображением сцен «Рождества Христа» и «Смерти Богоматери».

Своей вершины скульптура этого периода достигает в творчестве мастера Павла из Левочи, автора Большого алтаря в соборе святого Якуба в Левоче 1508—15 годов с изображением сцен «Рождества» и «Тайной вечери». Его работам, рельефам и статуям свойственна яркая жизненная выразительность и характерность образов, пластическая ясность мягких, обобщенных форм, смелое построение планов, скульптурных объемов и плоскостей, убедительность композиционного решения многофигурных сцен. Из мастерской Павла Левочского вышло много работ, в том числе статуя святого Юрая в церкви в Спишска-Соботе 1516 года и алтарь церкви в Спишска-Нова-Вес.

Алтарная живопись Словакии конца XV века отличается интересом к пространственным построениям, одухотворенностью и динамической выразительностью образов. Эти качества свойственны работам мастера алтаря из церкви в Метеевце 1450 года.

В ряде произведений алтарной живописи Словакии проявляется влияние Нидерландов, однако с начала XVI века господствующим становится воздействие дунайской художественной школы. Одним из крупнейших центров последней в Словакии была Банска-Штявница, где работал монограммист, творчество которого занимает важное место в истории искусства Словакии и Венгрии.

Работам этого неизвестного мастера свойственны и позднеготические, и ренессансные черты. Утонченный линейный ритм, драматическая выразительность фигур сочетаются в них с эмоциональной взволнованностью и одухотворенностью образа природы.

КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ XI—XV ВЕКОВ

Искусство Польши восходит своими древними истоками к художественной культуре протославянских племен. Своеобразие польского искусства определилось в условиях постоянных устремлений народа к единству нации и утверждению национального достоинства. Вместе с тем в нем оригинально преломлялись многообразные западные и восточные влияния, которым была открыта страна, находящаяся в центре Европы, на скрещении главнейших торговых путей.

АРХИТЕКТУРА

Укрепление феодального государства способствовало развитию торговли и ремесел, росту городе». С принятием христианства в форме католичества в 966 году развивается каменное культовое зодчество. Наряду с базиликальными соборами, как в Познани и Гнезно, строятся родственные каролингским капеллы-ротонды с одной или несколькими апсидами, сложенные из тонких плиток песчаника. Такие капеллы, нередко примыкавшие к прямоугольным в плане княжеским палатам, являлись частью укрепленного «града».

Со второй половины XI века архитектура Польши приобретает черты романского стиля. Романские костелы Польши, строившиеся под влиянием архитектуры Саксонии, Бургундии, Чехии и Италии, имели чаще всего форму трехнефной базилики. Небольшие замковые и приходские костелы были однонефные, с квадратной или круглой западной башней и порталом на севере или юге.

Романскую архитектуру Польши отличали суровая монолитность и геометрическая простота объемов, строгость наружного убранства. Массивные стены костелов складывались из грубых кадров гранита, известняка или песчаника. В верхних ярусах башен помещались узкие арочные проемы, наверху стен — глухие аркатуры.

Гармоничный по пропорциям монументальный костел в Туме примечателен изысканным сочетанием розового гранита стен со скупым декором из серого песчаника. Центральные нефы костелов перекрывались плоским деревянным потолком, боковые — крестовыми сводами.

С западной стороны или над боковыми нефами иногда устраивались арочные трифории. И капители украшались разнообразным орнаментом — плетенкой, стилизованными растениями, фантастическими животными и птицами.

Среди немногочисленных сохранившихся романских крипт выделяется трехнефная крипта святого Леонарда в соборе на Вавеле в Кракове, перекрытая крестовыми сводами.

В XIII веке развитие ремесел, расширение международной транзитной торговли вызвали интенсивный рост городов. В стороне от замков и примыкавших к ним городских поселений возникли новые города Краков, Гданьск, Варшава с самостоятельной линией укреплений.

Начало распространяться кирпичное строительство. В каменных костелах цистерцианских монастырей в Енджеюве и Вонхоцке в К елецком воеводстве появляются готические элементы: крестовые нервюрные своды со слабо выраженными стрельчатыми очертаниями. Готический стиль распространяют ордены французсканцев и доминиканцев.

В XIV—XV веках объединение польских земель и укрепление государственной власти способствовали расширению строительства, расцвету городской культуры. Сложились школы польской готической архитектуры — южная, включающая в себя Малую Польшу и Силезию, и северная, включавшая Поморье, Мазовию и северную часть Великой Польши.

На юге преобладали влияния Южной Германии, Франции, Чехии, на севере — Северной Германии и Нидерландов.

Города начали застраиваться по регулярному плану с прямоугольной торговой площадью в центре, с шахматной сетью улиц и близкой к овалу линией укреплений. В Гданьске, Эльбонге и других городах Поморья рынок располагался на набережной.

Вокруг городов вырастали высокие каменные стены р воротами, башнями, иногда с круглыми в плане предвратными укреплениями — «барбаканами», завершенными машикулями и башенками. На фасадах ратуш стрельчатые окна чередовались с плоскими нишами.

Среди построек этого времени выделяются торговые ряды цеха суконщиков в Кракове, «Двор Аргуса» в Гданьске с просторным залом, перекрытым звездчатыми сводами, а также здание Ягеллонского университета «Коллегиум Майус» в Кракове с внутренним двором, окруженным арочной галереей.

Готический декор применялся и в многочисленных утилитарных постройках — зернохранилище в Торуни, воротах с подъемным устройствам в Гданьске.

Двух-трехэтажные жилые дома имели узкие фасады, завершенные высокими треугольными или ступенчатыми щипцами, небольшие окна и стрельчатые ниши. В сводчатых помещениях первого этажа, как правило, располагались мастерские или лавки со складами, на верхних этажах — жилые комнаты. Стены и деревянные потолки жилых помещений нередко украшались нарядной декоративной росписью.

Костелы Девы Марии и святой Катажины в Кракове, костел святого Якуба в Торуни и другие готические костелы XIV — XV веков — чаще всего трехнефные базилики с сильно вытянутым хором. Прямоугольные хоры кафедральных костелов имеют, как правило, обход и венец капелл.

В XIV веке сложилась «краковская» система конструкций — в костелах Кракова нет наружных аркбутанов, стены выложены из кирпича, а конструктивные элементы — из камня. В кирпичных костелах Поморья, Силезии и Великой Польши междунефные столбы укрепляются внутренними аркбутанами, проходящими под крышей над сводами боковых нефов.

Облик готических костелов Польши сдержан и строг, их объемы величественны и монолитны. Гладкие стены с высокими стрельчатыми окнами контрастируют J с нарядными узорными завершениями порталов и окон, с венчающими здание треугольными щипцами, украшенными декоративными башенками и стрельчатыми нишами.

Величественные квадратные башни западных фасадов костелов Польши обычно расчленены на ярусы и завершены многогранными шатрами. Узкие окна на каждом из ярусов нередко обрамлены оштукатуренными нишами.

Выразительность просторных интерьеров, перекрытых стрельчатыми крестовыми, шестидольными, звездчатыми или трехдольными «пястовскими» сводами, определяется ясной структурой, строгим ритмом аркад, яркой полихромией витражей.

Выдающимся памятником готики является краковский костел Девы Марии со стройным силуэтом многоярусной северной башни, увенчанной восьмериком и нарядным деревянным шатром. Великолепен его интерьер с алтарем и красочными витражами.

В конце XV века нарастает декоративность, усложняются формы, теряется конструктивная ясность. Появляются кристаллические своды с живописной орнаментацией. Таковы своды трансептов костела Девы Марии в Гданьске и цистерцианского костела в Пельплине.

Деревянные костелы сохраняют связь с народными традициями. Это простые однонефные постройки с высокой нависающей двускатной крышей, небольшим прямоугольным хором и расширяющейся книзу квадратной в плане шатровой колокольней.

Замки XIV — XV веков в Польше имеют нерегулярный план, обусловленный рельефом местности. Каменные или кирпичные стены оснащены квадратными или круглыми башнями и завершены зубцами. Иногда сооружаются донжоны.

С внутренней стороны к крепостным стенам примыкают связанные друг с другом постройки, включающие сводчатые залы, жилые комнаты и часовню. Простые геометрические объемы замков, как правило, лишены декора. Лишь в Цехануве башни опоясаны наверху полосой геометрического орнамента.

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Романская скульптура Польши, обобщенная по формам, составляла часть архитектурного декора. На каменных рельефах в тимпанах порталов изображались Богоматерь или Христос с поклоняющимися фигурами. На междунефном столбе костела Троицы в Стшельно вырезаны три яруса аркатур с фигурами святых, чередующиеся с поясами сочного растительного орнамента.

Шедевр романской скульптуры — бронзовые двери костела Девы Марии в Гнездо 1170 года. На них изображены сцены из жизни святого Войцеха, выполненные в невысоком рельефе и обрамленные каймой нарядного растительного орнамента. Двери отличаются декоративной целостностью, ясностью общей композиции, разнообразием построения сцен, спокойным тоном повествования.

Пластичная моделировка лиц и фигур сочетается с графичной трактовкой одежд. В ряде изображений проскальзывает живая наблюдательность.

Живопись Польши XII — XIII веков отличает плоскостность контурных изображений, локальность расцветки. Характерны в этом плане фрески костелов в Туме и Червиньске.

Уникальна гипсовая плита с изображением молящихся фигур, окруженным орнаментальным бордюром на полу костела в Вислице. Рисунок, отличающийся декоративным изяществом, нанесен резцом и заполнен черной пастой.

Польским миниатюрам этого времени, таким как в «Понтификале краковских епископов» начала XII века и в «Краковском календаре» 1254 года, присущи мягкость упрощенных форм, повышенная орнаментальность.

В скульптуре Польши XIII века зарождаются готические тенденции. В декоративных рельефах цистерцианских костелов появляются растительные мотивы, взятые из окружающей природы. Стремление передать религиозным сценам жизненную достоверность сочетается с орнаментальной трактовкой композиции.

В XIV — XV веках в Силезии и Малой Польше распространяются надгробия из камня и надгробные j плиты из бронзы с готическими скульптурными фигурами умерших. Трактовка фигур, изображенных на надгробии Казимира Великого в соборе на Вавеле в Кракове, декоративна и схематична, но в лицах точно воспроизведены индивидуальные черты.

Фигуры плакальщиков на боковых сторонах саркофага Генриха IV своей живой выразительностью близки к скульптуре собора в Наумбурге.

Широко распространяется деревянная скульптура: лиричные «мадонны», драматичные «распятия» и «оплакивания», близкие наивно-поэтическому народному восприятию. Под влиянием «мягкого стиля» создаются «прекрасные мадонны» с играющими младенцами на руках. Их индивидуализированный облик исполнен естественности и одухотворенности, мягко падающие тяжелые складки одежд скрывают «готический» изгиб тела.

В середине XV века в скульптуре Польши появляются ренессансные тенденции. Композиция мраморного надгробия короля Владислава Ягелло в соборе на Вавеле в Кракове исполнена спокойной торжественности. Рельефные изображения плакальщиков с гербами польских земель на саркофаге отличаются экспрессией, обобщенной моделировкой и польским типом лиц.

Неотъемлемой частью костелов становятся резные деревянные алтари, выполнявшиеся как местными, так и приезжими мастерами. Скульптор Вит Стош создал в Польше свое главное произведение — величественный алтарь костела Девы Марии в Кракове. Экспрессивный реализм и тенденции поздней готики сочетаются в алтаре с веяниями Возрождения.

Праздничная полихромия статуй и рельефов, богатство жизненных типов, драматическая сила чувств,подчеркнутая напряженным ритмом складок одежд, внутренняя значительность и пластическое совершенство целого и деталей ставят краковский алтарь в ряд лучших памятников мировой скульптуры.

Среди работ Стоша в Польше выделяется исполненное суровой выразительности мраморное надгробие Казимира Ягеллончика с богатым растительным декором.

Для живописи рассматриваемого периода характерно обилие местных школ. В Силезии и Малой Польше сказывалось воздействие чешского искусства. В Поморье господствовало влияние нидерландского Возрождения. Восток Польши имел контакты с искусством Галицко-Волынской Руси. В XV веке русские, белорусские, украинские и литовские художники, приглашенные в Польшу королем Владиславом Ягелло, выполнили ряд росписей, в том числе в капелле замка в Люблине и в соборе в Сандомеже.

В стенных росписях появляются утонченность линейного ритма, зачатки светотени, жанровые и пейзажные мотивы, праздничная орнаментация стен и сводов. Сплошь покрыт красочной росписью — декоративными растительными и геометрическими мотивами, фигурами людей и животных — интерьер деревянного костела в Дембно.

Переживает расцвет алтарная живопись Малой Польши и Поморья. В ней плоскостность обобщенных силуэтов, нарядная орнаментация золотых фонов сочетаются со стремлением к передаче характеров, национальных типов, жизненных ситуаций.

Живописи краковской школы свойственны лиризм образов, нежный колорит. В XV веке в ней появляются наивно-поэтические пейзажные фоны с фантастическими замками и реками между скал и деревьев, как, например, на алтаре из доминиканского костела в Кракове 1460 года.

С расцветом городской культуры нидерландские влияния усиливают интерес к пространству и объему, сюжетной повествовательности, острой драматической экспрессии. Примером может служить алтарь со сценой « Оплакивания» 1485 года из костела в Олькуше, «Избиение младенцев» из алтаря костела Девы Марии в Гданьске.

Но сохранилась и любовь к нарядному узорочью тканей, изысканным и звучным сочетаниям чистых цветов. Наиболее интересна в этом плане работа живописца Мартина Черного — триптих с «Успением Богоматери» в костеле в Бодзентыне 1508 года.

В миниатюрах, отличающихся тонкостью рисунка и богатством орнаментальных мотивов, проявляется возрастающий интерес к окружающему миру. Во всякий сюжет вторгаются реальные страсти и тревоги современности.

-=ГЛАВА 7=-

ОБЪЕДИНЕНИЕ ИСПАНИИ. ОБРАЗОВАНИЕ ПОРТУГАЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА ИСПАНИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

На протяжении XIV и большей части XV веков Испания оставалась еще разъединенной на Леоно-Кастильское и Арагоно-Каталонское королевства, из которых каждое в свою очередь распадалось на множество феодальных сеньорий.

Правление королей Хуана II и Генриха IV было заполнено бесконечными смутами, выступлениями богатых сеньоров, которые значительно увеличили свои владения во время реконкисты, против королевской власти. Они расхищали королевский домен, то есть земельное имущество, разоряли села, зависевшие от городов, и старались нанести ущерб самим городам, которые, как правило, выступали на стороне королевской власти.

К этому времени успешно стали развиваться города. Если в XII веке ремеслами занималось исключительно население отдельных городов, например, Сант-Яго, то с XIII века ремесла получили распространение во всех крупных городах. Особенно быстро они развивались в тех городах, что находились на отвоеванной у арабов территории, где они существовали еще при арабском господстве.

Статуры цехов и братств свидетельствовали о развитии в городах Испании производства шерстяных и шелковых тканей, оружия, ювелирных изделий и так далее.

Эти ремесла в XIV в. удовлетворяли уже не только местный рынок. Продукты ремесленников вывозились за пределы страны.

Пути сообщения внутри страны были очень плохие. Но и при этих условиях росло значение ярмарок. Особое значение приобрела ярмарка в Медине дель Кампо, ставшая торговым центром для северных и северо-западных городов и центральных районов Кастилии.

В городах, находившихся на побережье Средиземного моря, ремесла и торговля развивались особенно быстро. Наиболее крупным городским центром там являлась Барселона.

Каталонские города имели своих консулов в таких итальянских городах, как Генуя и Пиза. Каталонские купцы торговали во Франции, их суда проникали в Северное море и в Балтику. Торговое право Барселоны было принято в городах Франции.

Получавшие немалые доходы от внешней торговли короли Арагона и сеньоры всячески поощряли купцов и давали городам различные привилегии и льготы. Но существовавшие тогда порядки создавали одновременно множество препятствий в виде многочисленных таможенных застав и пошлин. Это стесняло внутреннюю торговлю. Не редкими были и грабежи на больших дорогах и на морских путях...

Историческая наука собрала недостаточное количество данных для определенных выводов относительно сельского хозяйства и положения крестьян в Испании в изучаемый период. Можно отметить лишь основные факты. Среди них — дальнейшее развитие овцеводства наряду с зерновым хозяйством и в ущерб ему, особенно в Кастилии. Принадлежащие крупным сеньорам огромные стада перегонялись из Кастилии в Эстремадуру на зиму и обратно весной из Эстремадуры в Кастилию (так называемые «перегонные стада» - «меринос»). Организованные еще в XIII веке в особое привилегированное общество «Места», владельцы этих огромных стад пользовались правом выпаса на государственных и общинных землях. Это вело к разорению хозяйств мелких крестьян.

Шерсть мериносов вывозилась в большом количестве за пределы Испании и пользовалась спросом.

В Кастилии, как и в других областях страны с развитием товарно-денежных отношений начался процесс так называемого освобождения крестьян. Это означало выкуп крестьянами ряда повинностей, связанных с их личной зависимостью. Но крестьянин оставался держателем земли, обязанным уплачивать ренту, главным образом в денежной форме, и подчиненным сеньору в судебном отношении.

Крестьянин имел право уйти от сеньора куда угодно, но при этом должен был оставить сеньору землю.

Оброк постоянно увеличивался. Это вызывало естественное недовольство крестьян.

Недовольство переходило в крестьянские восстания. Крестьяне требовали отмены «дурных обычаев» и крепостничества. Короли Арагоны не раз издавали указы об отмене «дурных обычаев», но сопротивление знати, а частично и городов, у которых тоже были зависимые крестьяне, сводило практическое значение этих указов к нулю.

Под предводительством мелкого дворянина Вернтальята в Каталонии началось волнение крестьян во второй половине XV века. «Адам,— заявляли восставшие,— умер, не оставив завещания, следовательно земля должна быть разделена на равные участки между всеми людьми — его детьми, так как несправедливо, чтобы одни владели ею, а другие оставались без земли».

Эти волнения приобрели характер организованного движения. Крестьяне осадили ряд городов. Война длилась целых десять лет. Король был вынужден отменить некоторые из «дурных обычаев» и уменьшить особо тяжелые повинности.

Однако вскоре все эти льготы были ликвидированы и крестьяне оказались в прежнем положении.

В 1484 году крестьяне снова поднялись на борьбу. Во главе теперь стоял крестьянин Педро Хуан Сала. Но и на этот раз крестьянские отряды были разбиты. Захваченного в плен Сала казнили. Но крестьянское движение продолжалось, принимая формы партизанской войны. Сеньоры наконец согласились на компромисс, в результате чего были отменены «дурные обычаи» и крестьяне освобождены от личной зависимости. Однако все платежи за землю остались на практике.

Сеньоры оставались сторонниками политической раздробленности Испании. Но к этому времени усилилось политическое влияние городов, которые выступали за королевскую власть. Складывались предпосылки для политического объединения Испании.

Способствующие установлению единства страны силы все более крепли в лице городских союзов, враждовавших с феодальной знатью. Все более отчетливо горожане заявляли о своих интересах на кортесах, самую влиятельную часть которых они составляли.

Но еще большие трудности стояли на пути к централизации власти в Испании.

В основном противодействовали ходу объединения крупные сеньоры. Притязания их были понятны — собственные привилегии, с которыми не хотелось расставаться.

Сеньоров поддерживала патрицианская верхушка городов. Они хотели сохранить свои средневековые вольности и привилегии. Они готовы были поддержать королевскую власть, если она нисколько не ограничит их права. Но усиление королевской власти не могло произойти при условии неприкосновенности всех этих вольностей сеньоров и городского патрициата.

Опорой королевской власти являлось мелкое и среднее дворянство, для которого сильная центральная власть была гарантией стабильности своего положения.

Поддержка, которую оказывали королевской власти дворянство и города, а также экономическое развитие Испании ускорили политическое объединение полуострова. Оно произошло в 1479 году, когда королем Арагона стал Фердинанд, вступивший ранее в брак с Изабеллой Кастильской.

Возникла крупная держава, в состав которой вошли — большая часть Пиренейского полуострова, Балеарские острова, Сицилия, Сардиния и Южная Италия.

Крупные сеньоры не отказались от мысли сохранить политическую раздробленность страны. С помощью дворянства и горожан короли начали с ними борьбу. В первую очередь у крупных сеньоров отобрали права чеканки монеты и ведения войн. Были произведены конфискации коронных земель, расхищенных ранее знатью. Король не был в состоянии ликвидировать духовно-рыцарские ордены, которые возникли в период реконкисты и обогатились огромными земельными приобретениями. Тогда король стал их магистром и таким образом получил в свое распоряжение все их имущество.

В борьбе со своими противниками король использовал военную силу городов, которые объединились в союз — «святую эрмандаду».

Городские отряды стояли заставами по большим дорогам и вели ожесточенную борьбу с бесчинствующими сеньорами.

Когда знать с помощью городов была в основном покорена, королевская власть принялась постепенно ограничивать и права городов на самоуправление, подчиняя их королевским чиновникам.

Фердинанд и Изабелла,укрепив свою власть в стране, начали войну с Гранадой — последним оплотом арабов в Испании. Война эта продлилась десять лет и закончилась взятием Гранады.

КОРОЛЕВСКАЯ ВЛАСТЬ И КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Испанские короли в борьбе за власть опирались на католическую церковь. В Испании католическая церковь была сильна, как нигде. Реконкиста проводилась под лозунгом борьбы «креста с полумесяцем», то есть борьбы христианских народов против мусульман. Это создало благоприятную почву для католической церкви в Испании. Вера доходила до фанатизма.

Королям выгодно было поддерживать свою власть, новый политический порядок всей силой церковного авторитета.

Беспощадные гонения на мусульман, евреев и еретиков начались с 1480 года, когда организовалась инквизиция. После взятия Гранады эти гонения усилились особенно. Евреям и мусульманам было предложено или покинуть страну, или принять христианство. Ради своей веры десятки тысяч людей, главным образом ремесленников и торговцев были вынуждены покинуть страну.

Те же из евреев и мусульман, что приняли христианство, чувствовали постоянную опасность. Стоило кому-либо донести, что они придерживаются прежней веры, их тут же предавали суду инквизиции, которая была скора на расправу.

Более того — политическая оппозиция королю стала приравниваться к церковной ереси. Теперь врагов королевской власти стали привлекать к суду инквизиции, как вероотступников. Таким образом инквизиция жестоко расправлялась не только с евреями и мусульманами, но и с испанцами-христианами, если они подозревались во враждебном отношению к королю и церкви. Последняя превратилась в самое страшное орудие абсолютизма.

Аутодафе означает в переводе — дело веры. Это казнь еретиков. Эти казни в Испании проводились в виде мрачного церковного представления. Сожжение еретиков происходило на площадях в присутствии королевского двора, сеньоров и горожан. Впереди важно вышагивало духовенство под пение религиозных гимнов, а за ним вели осужденного на казнь. На кострах сжигали массу людей.

Широкую и мрачную известность получил инквизитор Торквемада. За годы, что он возглавлял инквизиционный трибунал, было сожжено более восьми тысяч «неверных» (мусульман и евреев) и еретиков.

В пользу инквизиторов и доносчиков шла треть имущества осужденных. Это подогревало усердие инквизиции в преследовании еретиков. Остальное имущество казненных доставалось королю.

Освободив страну от арабов, испанский народ попал под деспотическую власть короля и церкви.

КУЛЬТУРА ИСПАНИИ В XIV — XV ВЕКАХ

Атрибуты реальной жизни отразились на культуре Испании. В поэме «Книга о благой любви» Хуана Руиса (1283—1350) самым ярким образом проявилось народное и бюргерское влияние. Форма повествования этой биографической поэмы напоминала позднейшую «плутовскую новеллу», в которой слуги, выходцы из простого народа, оказываются более умными и ловкими, чем их благородного происхождения сеньоры.

В литературе высших слоев тоже стали заметны существенные изменения.

Испанская аристократия потерпела поражение в борьбе с усилившейся королевской властью. Она превратилась в придворную знать. Замкнувшись в узком кругу сословных предрассудков, она стала культивировать «рыцарские» добродетели и верноподданнические чувства. Широкое распространение получили в этой среде поэтические произведения провансальских трубадуров, французские рыцарские романы и старинные романсы, воспевающие героику борьбы с маврами.

Замечательный памятник литературы — драматизированная новелла «Селестина» — появилась в конце XV века. Автором ее был, по-видимому, Фернандо де Рохас. В этом произведении явно проступают плебейско-демократические черты — борьба нового человека против старых обычаев, требование полной свободы личного чувства и стремление к реализму.

Нашли свое отражение новые явления экономической и социальной жизни и в изобразительном искусстве. Главным образом это произошло в архитектурном оформлении пышных дворцов испанской аристократии, в великолепных, выстроенных каменщиками и ремесленниками, городских ратушах и соборах, сочетавших в себе элементы готики, мавританского (арабского) стиля и раннего итальянского Возрождения. Все эти здания отличались богатством декоративных украшений и художественной резьбой по камню и дереву.

Достигло большого развития керамическое производство. Образцом так называемой испано-мавританской керамики можно считать знаменитую вазу Фортуни, расписанную люстром. Она называется так по имели своего владельца испанского живописца Мариано Фортути.

Культура того времени отразила дух Испании в пору ее становления, объединения в единое государство.

Клерикально-рыцарская литература занимала особое место в литературе испанского Раннего Возрождения. Родоначальником «ученой» литературы на испанском языке стал поэт де Берсео, умерший после 1246 года. Он написал сборник «Чудеса Богоматери» и несколько житий. В XIII веке популярностью пользовались анонимные авантюрно-дидактические романы «Книга об Аполлонии», «Книга об Александре» и «Рыцарь Сифар».

Важную роль в развитии прозы сыграли составленные под руководством Альфонса X (1221— 1284 года) «Первая всеобщая хроника» и другие труды.

Мотивы гуманизма были характерны для крупнейших произведений «ученой» литературы XIV века — сборника новелл-притч «Граф Луканор» (1328— 1335) Хуана Мануэля (1282—1348), стихотворной «Книги о благой любви» (1343) Хуана Руиса (1283— 1350) и «Поэмы о придворной жизни» (1385—1403) Лопеса де Аялы (1332—1407).

В XV веке особое распространение получили народные романсы и сатирическая поэзия. Влияние народной поэзии ощущается в творчестве Лопеса де Мендосы (1398—1458). Он впервые обратился к опыту итальянской ренессансной поэзии. В «Строфах на смерть отца» (1476) поэта Манрике (1440—1479) мысль о всесилии смерти сочетается с прославлением честно прожитой жизни.

Литература галисийского национального меньшинства, живущего на северо-западе Пиренейского полуострова, развивалась на галисийском диалекте португальского языка. Уже в VIII — XI веках существовала богатая народная поэзия. Частично она была представлена в сборниках IV века «Песенники». Там же публиковались и стихи выдающихся поэтов XIIIвека де Бонавала, Айраша и Гомиша Шарину, а также легендарного трубадура XIV века Масиаса. С конца XV века галисийская литература бытует преимущественно в устной традиции. В печати появлялись лишь немногие произведения просветителей Сармьенто и Фрейре Кастрильона.

Литература на каталонском языке и его диалектах развивалась в Каталонии и Валенсии, на Балеарских островах и юго-западе Франции. В XIII веке большое распространение получила народная поэзия «джогларов», а с конца XII века — письменная религиозная литература.

Светская поэзия до конца XIII века создавалась на провансальском языке. Стремление к национальной самобытности заметно в хрониках ДжаумеI(1208—1276). «Книга о Бланкерне» 1284 года Раймунда Луллия — первый опыт романа на каталонском языке. Дидактическое произведение де Вилановы «Авиньонское размышление» 1309 года содержало выпады против распущенного духовенства.

В аллегорическом «Сне» 1398 года поэта Медже ощущалось влияние итальянской ренессансной литературы.

Готика в испанской архитектуре была лишена стилистического единства. Соборы в Бургасе, Толедо и Леоне, строительство которых было начато в первой половине XIII века, лишь некоторой приземистостью и частностями композиции отличались от французских готических храмов.

Более самобытными были каталонские церкви, часто однонефные или с очень широким средним нефом. В Жеронском соборе XIV века ширина нефа составляет 24 метра, стройные опоры в нем легко несут поднятый на большую высоту огромный свод.

В Каталонии был создан и лучший образец гражданских сооружений эпохи готики — биржа («лонха») в Пальме. Она была построена в 1426—1451 годах и послужила типологическим примером для бирж Валенсии и Сарагосы. В других районах Испанского королевства, особенно в бедных камнем Арагоне и Валенсии, готика проявила себя лишь в отдельных композиционных приемах как составной элемент стиля «мудехар».

Стиль «мудехар» насаждали мастера-нехристиане, которые остались на отвоеванных испанцами землях. Эти мастера исходили из принципа мавританской архитектуры. В их постройках из кирпича орнаментальная кладка, декор из алебастра и стука переплетались с готическими мотивами, образуя чисто декоративный эффект. Этот эффект был совершенно чужд тектонической ясности готики.

Церкви с башнями-колокольнями в виде минаретов (Сан-Сальвадор в Теруэле, XIV век) напоминали мечети, а мечети и синагоги повсеместно перестраивались в христианские храмы, например, собор Ла Сео в Сарагосе, или церковь Санта-Мария ла Бланка в Толедо.

Грандиозные позднеготические соборы в Севилье, Саламанке и Сеговии, возникшие по замыслу или под влиянием иностранных мастеров, были лишены целостности композиции. Сдержанное убранство их интерьеров противоречило традиционной для испанского искусства тяге к декоративности.

Каталонские, валенсийские и арагонские художники обретали в готических храмах широкое поле деятельности при создании пышных -«ретабло» — заалтарных образов в архитектурном обрамлении, которые включали в себя скульптуру и живопись. Для испанского искусства XIV — XV веков было характерно нарастание интереса к деталям быта, непосредственность и живость поз и лиц. Этими чертами отмечены росписи капеллы Сан-Мигель в монастыре Педральбес в Барселоне, выполненные в 1346 году художником Феррером Бассой, а также статуи в порталах соборов Бургоса и Леона, скульптурные изображения на величественных мраморных гробницах и книжная миниатюра этой эпохи.

Завершение Реконкисты к концу XV века стимулировало бурную строительную деятельность в испанском королевстве. Но Испании не довелось испытать расцвета культуры Возрождения, так как экономический подъем государства совпал с утверждением в нем клерикального режима.

Градостроительная мысль не обогатилась новыми идеями. Вырастая за пределы средневековых крепостных стен, города сохраняли прежнюю структуру. Новые районы застраивались так же стихийно, как и старые. Не изменился и характер массовых жилищ. Усилие архитекторов сосредоточились на постройках для знати и на отдельных общественных сооружениях.

Традиционная склонность к пышной декоративности породила стиль «платереско», в котором богатое скульптурное убранство как бы накладывалось поверх стены, без учета структурных членений постройки. Платереско стал национальным стилем испанского Возрождения.

Наряду с элементами готики и стиля мудехар платереско включил в себя мотивы итальянского Ренессанса, завезенного и по-разному интерпретированного немецкими, французскими и нидерландскими мастерами. Уже с начала XV века иностранные мастера плодотворно работали в Испании.

В Кастилии — главной области развития платереско — есть ряд храмов с причудливым декором этого стиля, но светский по своему духу, он нашел более полное свое выражение в роскошных фасадах коллегии Санта-Крус в Вальядолиде (1487—1491 года, архитектор де Эгас) и дворца Каса де лос Пикос в Сеговии.

С расширением торговых, политических и культурных связей с итальянскими государствами ренессансные формы искусства стали проникать оттуда в Испанское королевство. Примером этого влияния служит дворец Карла V в Гранаде, который был начат архитектором Мачука.

Но по мере роста миродержавных устремлений испанских королей эти формы, усваивавшиеся испанскими художниками, стали служить целям создания некоей вненациональной культуры, лишаясь своего гуманистического содержания, предельно упрощаясь и огрубляясь. Появляются рассудочно сухие и строго официальные здания.

В этот период ускорилось формирование испанской музыкальной культуры. Ее первым проявлением стали героико-эпические песни исторического содержания, которые культивировались трубадурами и жонглерами. Со временем эти песни трансформировались в романсы — музыкально-поэтическую форму, в которой сочетались профессиональное искусство трубадуров и народное творчество.

Романсы, тематика которых охватывала все стороны жизни и быта испанского народа, пелись на народном романском языке под аккомпанемент виуэлы — предшественницы гитары. В XIV веке поэзия и музыка трубадуров достигли расцвета. Трубадуры разработали свои жанры — кантиги, альбады, пасторали и ретроэнсы.

В простом народе особое распространение получили вильянсикос (песни сельского происхождения с разнообразной тематикой — от любовных до религиозных сюжетов — и развитой музыкальной и поэтической структурой) и кантарсильос — более простые по форме песни строфического членения с регулярным метром.

Оба эти жанра интенсивно развивали крупнейшие композиторы второй половины XV века де Анчиета, Пеньялос и дель Энсина. Дель Энсина стал родоначальником испанского музыкального театра.

Историческое развитие Испанского королевства и его специфические географические условия определили многообразие местных музыкальных культур и стилей, из которых в этот период выделились пять основных.

Первый стиль — это музыка потомков древних иберов — басков. Этот стиль в наиболее чистом виде сохранил архаические черты в ладовой сфере и в метроритмической структуре. Ему характерны духовные инструменты (чисту, альбока) и различные барабаны (тун-тун, пандерета).

Второй стиль — галисийская музыка, имеющая древнюю кельтскую основу. По колориту и ладовому складу (частое применение особых видов мелодического и гармонического мажора) этот стиль стал связующим звеном между испанской и португальской музыкой. В народной галисийской музыке преобладают лирические песенные формы. Национальный местный инструмент — гайта гальега (галисийская волынка).

Третий стиль — каталонская музыка Каталонии и Балеарских островов. Она стилистически близка народной музыке Южной Франции, особенно Прованса. В этом сказались культурные контакты между двумя королевствами в эпоху расцвета трубадуров. В каталонской музыке песенные формы преобладали над танцевальными. Из инструментов ей были характерны маленькая флейта пронзительного тембра и тамбурин.

Четвертый стиль — кастильская музыка. Именно ей были наиболее присущи общеиспанские черты. Она богата и песенными, и танцевальными формами. Для нее характерны стихотворная метрика романсов и сегидалий, сочетание внутренней энергии с внешней строгостью, малый диапазон мелодий. Главный аккомпанирующий и сольный инструмент кастильской музыки — гитара.

Пятый стиль — андалусийская музыка. Она была представлена собственно андалусийской музыкой и фламенко. Во фламенко древняя иберийская основа смешалась с исполнительской манерой цыган. Наиболее полное выражение фламенко находила в песенных формах солеарес, канья, сигирийя, петенера и поло.

Собственно андалусийской музыке XIV — XV веков был присущ экзотический колорит, обусловленный повышенной экспрессивной манерой исполнения.

До этого периода испанский танец сохранял некоторые формы, которые встречались еще в эпоху эллинизма. В Испанском королевстве танец был любимым развлечением как в народе, так и при дворе. Танец входил во все театральные представления.

С конца XV века во всей Европе приобрела популярность испанская «мореска» — музыкально-танцевальная сценка.

Сольные, парные, групповые и круговые народные танцы различных провинций Испании исчислялись сотнями. Каждый из них имел свое музыкальное сопровождение.

Чрезвычайно богата танцами была Андалусия. Здесь исполнялись малагуэнья, роиденья и гранадина, генетически связанные с наиболее популярным танцем фанданго, а также сегидилья — парный танец, сопровождающийся игрой кастаньет или гитары. Популярная в Галисии альборада исполнялась под звуки рожка, свирели и тамбурина.

Хота из Арагона и Валенсии — парный танец острого ритма — сопровождался пением, игрой на гитаре или мандолине, а также на кастаньетах. Каталонская сардана — хороводный танец,— исполнялась с ансамблем духовых и ударных инструментов. Непременной частью ежегодных деревенских празднеств XV века стали танцы басков с кинжалами и кубками.

Танцы фламенко бытовали у цыган южной Испании. В них применялись сложные и разнообразные выстукивания или чередование ударов каблуков и носков. Кастаньеты использовались редко и обычно женщинами. Танцы фламенко исполнялись в сопровождении гитары, выкриков и хлопков в ладоши. Во фламенко допускалась несравненно большая импровизация, чем в других народных танцах.

Разработка и регламентация национальных танцев Испанского королевства привела к образованию испанского классического танца, которому сейчас обучают в школах — болеро, сегидилья из Ла-Манчи, малагуэнья, валенсийская хота, андалусийские петенерос, оле и панадерос.

Испанский танец XIV — XV веков отличался исключительным ритмическим богатством, эмоциональностью и разнообразием форм. Этим объяснялась его широкая популярность в странах Европы. Сарабанда исполнялась перед началом комедий в итальянских театрах, а чакона превратилась во Франции в придворные танцы.

Регулярные театральные представления, которые устраивались в Испании еще в эпоху римского владычества, в XIV — XV веках воплотились в форму религиозного театра с его литургическими драмами и мистериями. С окончанием Реконкисты в испанских театрах начали ставиться «священные действа» — аллегорические драмы на сюжеты истории, мифов и легенд.

Народно-комедийный театр, несмотря на преследования католической церкви, оказал большое влияние на дальнейшее формирование сценического искусства Испании. В середине XIV века появились и зачатки придворного театра — спектакли, разыгрывавшиеся актерами-любителями из знати.

В конце XV века начали возникать первые профессиональные театральные труппы. В зависимости от количества актеров они назывались булюлю, ньяке, гарнача, фарандула. Главным образом, они ставили фарсовые сценки и использовали при этом примитивный реквизит.

Королевская власть поддерживала придворный театр и всемерно ограничивала деятельность свободных театральных трупп. В результате введения строгой духовной цензуры число действующих трупп в Испанском королевстве начало неуклонно сокращаться. На представления светских театров часто налагались запреты.

Позиции в этой области духовной жизни испанской нации также поспешила захватить церковь. Церковные братства добились от короля монополии на театральные представления и создали постоянные публичные театры в Мадриде — так называемые коррали — «Корраль де ла Крус» и «Корраль дель Принсипе». Эти театры ориентировались на широкие круги городского зрителя.

ИСПАНСКАЯ НАУКА В XIV —XV ВЕКАХ

В этот период крупнейшими научными центрами Испанского королевства, наряду с университетом в Кордове, становятся Севилья и Толедо. В Толедо сформировалась знаменитая школа переводчиков, которая познакомила ученых всех стран Европы с сочинениями выдающихся арабских мыслителей аль-Фараби, Ибн-Сины, Ибн Гебироля, Ибн Эзры.

Значительный вклад в развитие науки в XIII веке внес кастильский король Альфонс X Мудрый. Широкое распространение в ученом мире получили его комментарии к алхимическим трактатам. Составленные под его руководством таблицы движения планет в течение трех веков считались лучшими в Европе.

Испанец Раймунда Луллий был первым, кто пытался механически моделировать логические операции. Арнальдо де Виланова был одним из выдающихся алхимиков своего времени.

XIV — XV века сопровождались созданием новых центров испанской науки. В 1300 году возник университет в Лериде, в 1334 году — в Уэске, в 1346 году — в Вальодолиде, в 1450 году — в Барселоне, в 1500 году — в Валенсии.

В 70-х годах XV века в Испании появилось книгопечатание. Развитие торговли и промышленности, связанное с объединением Испании, обусловило прогресс кораблестроения, навигации, картографии. Испанская научная мысль этого периода создала предпосылки для морских путешествий и географических открытий.

В конце XV века главным центром научной активности становится Севилья. Здесь была организована Торговая палата, при которой были созданы кафедры математики, астрономии, картографии, гидрографии и артиллерии. Разработка проблем астрономии, навигации и картографии содействовала развитию вычислительной математики в последующие века.

Исследования в области физики и химии также стимулировались потребностями мореплавания, горного и металлургического дела.

В XIII веке в Испанском королевстве началась деятельность крупнейшего и весьма своеобразного схоласта Раймунда Луллия. Основным центром философской мысли в XIII — XIV веках был город Саламанка.

В XV веке в Испании зародилось гуманистическое мировоззрение. Против церковной ортодоксии выступили философы Турмеда, Тостадо и Антонио де Небриха. В своей борьбе со схоластикой испанские философы Педро де Лерма и Альфонсо Вальдес опирались на традиции западноевропейского вольнодумства и гуманизма.

XIV — XV века знаменуются углубленным изучением в Испании юридической науки. В 1348 году королем Альфонсом XI были утверждены компиляции королевского права и обычных норм — так называемые «Семь партид», относящихся к периоду правления кастильского короля Альфонса X Мудрого.

В период Реконкисты деятельность испанских ученых-юристов была тесно связана с Болонской школой права. В XIV веке испанец Каррильо де Альборнос основал испанскую коллегию Болонской школы. Благодаря усилиям этой коллегии сложилась школа политического и международного права, которая получила большое развитие в последующем.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПОРТУГАЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА

В X веке гористые области Пиренейского полуострова к северу от реки Дору лишь номинально подчинялись арабским завоевателям. В середине XI века эта область освободилась от арабского господства и вошла в состав королевства Леон.

В 1094 году продвижение войск короля Леона Альфонса VI на юг было приостановлено Альморавидами, которые разгромили его войска в битве при Лиссабоне. С целью укрепления западных рубежей Леона Альфонс VI создал в следующем году на португальской территории особое графство и пожаловал его в качестве лена своему зятю Генриху Бургундскому.

С этого времени бургундский герцог стал титуловаться еще и графом португальским — по названию резиденции Портус-Кале (современный Порту). Генрих Бургундский отстоял графство Португалию от Альморавидов и одновременно добился его фактической независимости от Леона.

В 1139 году сын Генриха Бургундского Альфонс Энрикиш провозгласил себя королем под именем Альфонса I. В том же году войска Альфонса разгромили арабов в сражении под Орики. В 1143 году независимость Португальского королевства, столица которого находилась в городе Коимбра, была признана королевством Леон.

Совершить этот шаг леонского короля вынудило давление папы римского. Португалия была объявлена в вассальной зависимости от папы римского с обязательством ежегодной уплаты значительной денежной суммы. Католическое духовенство получило в свое распоряжение огромные земельные владения. Оно получило освобождение от налогов.

Португальское духовенство постоянно вмешивалось в управление государством. Когда папа римский не получал от португальского короля требуемых денежных сумм, местное духовенство подвергало народ всевозможным церковным карам. Поэтому в течение трех последующих столетий португальские короли упорно боролись против притязаний папы римского и за полное подчинение местного духовенства государственной власти.

В 1147 году португальский король отвоевал у арабов Лиссабон. Реконкиста на территории Португалии завершилась в 1250 году завоеванием территории Алгарви. В ходе освободительных войн часть населения Португальского королевства переселилась с севера страны на юг, занимая новые земли.

Из-за неравномерного экономического развития в предыдущие периоды феодальные отношения в северных и южных областях Португалии развивались неодинаково. Процесс феодализации к северу от реки Тежу протекал замедленно. Крестьяне — основная сила Реконкисты — до ее завершения сохраняли в своем большинстве личную свободу, но попали в поземельную зависимость от сеньоров.

В ходе заселения отвоеванных у арабов земель возникали самоуправляющиеся территориальные общины — так называемые «консельюш». Консельюш успешно отстаивали свою независимость от притязаний сеньоров. Королевская власть, нуждавшаяся в военной силе для борьбы с арабами, была заинтересована и в скорейшем освоении освобожденных земель. Поэтому король поддерживал консельюш, жалуя им хартии («фораиш»), которыми гарантировались их вольности и привилегии.

Однако по мере того как отодвигались к югу границы Португальского королевства, росло притеснение крестьян со стороны сеньоров. В северной Португалии значительная часть крестьянства в XII веке была закрепощена. Возникли крупные светские и духовные сеньории. Постепенно формировалось высшее дворянское сословие и рыцарство.

К югу от реки Тежу еще в период арабского господства значительного развития достигли товарноденежные отношения. Во время освободительных войн сеньоры захватили в южной части Португалии обширные земли. Основная масса крестьянства здесь не была закрепощена. Широкое распространение получили различные формы кабальной аренды.

Реконкиста велась под знаменем религиозной войны.

Это способствовало усилению не только португальского духовенства, но и духовно-рыцарских орденов, которые действовали на этой территории,— Сантьяго, Калатрава, Ависского ордена, иоаннитов и тамплиеров.

В ходе религиозно-освободительных войн формировалась португальская народность, складывались элементы португальской культуры. С середины XIII века ускорился рост городов. Этому способствовало выгодное географическое положение Португальского королевства на стыке торговых путей из Англии и других государств Северной Европы в страны Средиземноморья.

В 1256 году столица Португалии была перенесена в Лиссабон. Этот город приобрел значение крупного центра транзитной торговли. Развитию ремесла и торговли благоприятствовала также и политика веротерпимости, которой придерживались португальские короли до конца XV века по отношению к иноверцам — приверженцам ислама, иудаизма,— игравшим видную роль в этих областях экономики.

Города явились опорой королевской власти в ее борьбе против сепаратизма сеньоров. За это они получили новые привилегии и права самоуправления. Представители городов начали присутствовать на заседаниях кортесов. В 1261 году представители городов добились недопустимости введения новых налогов без согласия кортесов.

С оформлением в XIII веке кортесов в Португальском королевстве установилась сословная монархия. В XIV — XV веках в северных районах страны с расширением товарно-денежных отношений постепенно исчезла и форма личной зависимости крестьян. Значительного развития достигла денежная рента.

Одновременно шло быстрое разложение консельюш. Большая часть общинных земель захватывалась сеньорами. В ходе этих изменений обезземеленные крестьяне попали в экономическую зависимость от крупных земельных собственников.

В 1383 году умер последний король Бургундской династии Фердинанд I. В Португалии началась смута. В страну вторглось войско кастильского короля. Его претензии на португальский престол поддержала часть португальской знати. Перед угрозой иноземного порабощения разнородные социальные слои португальского народа — мелкое и среднее дворянство, городские верхи и широкие массы крестьянства — сплотились в поддержке другого претендента на престол — великого магистра Ависского ордена Жуана. В 1385 году кортесы избрали его королем.

В августе 1385 года Жуан I разгромил кастильские войска в битве при Алжубарроте, отстояв независимость Португальского королевства. Затем он подавил мятежи дворян и в дальнейшем последовательно проводил политику, направленную на централизацию государства. В правление Жуана I был составлен свод общегосударственных законов.

В XV веке в Португалии усилился процесс вытеснения крупной родовой знати служилой знатью. Уменьшилась роль кортесов во внутренней жизни страны, но увеличились прерогативы королевской власти. Король Жуан II, который правил в 1481—1495 годах, ограничил юрисдикцию сеньоров и жестоко подавил дворянский мятеж 1483—1484 годов, казнив его зачинщиков — герцогов Брагансы и Визеу.

Португальские короли покровительствовали разработке железных и золотых рудников, кораблестроению и морской торговле. Король Диниш I выписывал мастеров из Генуи, которые хорошо знали кораблестроение. По его приказу на склонах гор вдоль восточной границы государства начали высаживать деревья, которые впоследствии дали отменный мачтовый лес.

Интерес в развитии кораблестроения португальских королей имел вполне определенные причины. В середине XIII века уже были в основном завершены войны с арабами и многочисленное португальское дворянство оказалось не у дел. Никаким иным, кроме военного дела, дворяне больше не владели.

Мореходство давало португальским дворянам возможность продолжить борьбу с берберами и арабами на африканском побережье, куда те были оттеснены. После победоносного завершения Реконкисты арабы продолжали время от времени совершать набеги на португальские берега. Это служило поводом для ответных опустошительных рейдов на берега Африки.

Морская торговля португальских городов требовала искусных мореходов и капитанов. Это обстоятельство способствовало тому, что постепенно португальские дворяне сменили коней на корабли. Из доблестных рыцарей они превратились в отважных мореходов, которым Португальское королевство обязано важнейшими географическими открытиями как в Атлантическом океане, так и на путях в Индию.

Сын короля Жуана I принц Генрих выступил инициатором морских экспедиций португальского флота к островам центральной части Атлантического океана и берегам Африки. За это Генрих получил у потомков прозвище «Мореплаватель», хотя сам не плавал. На средства Ордена Христа, главой которого он стал, Генрих Мореплаватель основал в Сагрише обсерваторию и мореходную школу.

В середине XV века в португальском флоте начала преобладать каравелла. В 1432—1435 годах португальские мореплаватели открыли Азорские острова, в 1434—1457 годах — Зеленый мыс, реки Сенегал и Гамбию, острова Бижагом, а в 1456 году — острова Зеленого Мыса.

По инициативе Генриха Мореплавателя в Португалию начали ввозить африканских рабов. Капитаны Триштан и Фернандиш в поисках золота и охотясь за рабами в 1434—1460 годах обследовали и нанесли на карту около трех с половиной тысяч миль западноафриканского побережья от Западной Сахары до Гвинейского залива.

Исходным пунктом продвижения португальцев на западное побережье Африки стал захват крепости Сеуту в 1415 году. К 1485 году Португальское королевство овладело рядом опорных пунктов на западном побережье Африки, островами Мадейры, Зеленого Мыса, островами Сан-Томе и Принсипи, а также Азорскими островами.

Открытие в 1498 году Васко да Гамой морского пути в Индию положило начало португальской экспансии в Восточную Африку, Индию и Юго-Восточную Азию.

НАУКА

В XIII веке в результате завершения освободительных войн, усиление городов, относительной веротерпимости, а также использования достижений арабской науки в Португалии наблюдается подъем естествознания и техники. В 1290 году был основан Лиссабонский университет.

Географическое положение Португальского королевства определили развитие в эпоху Раннего Возрождения картографии, астрономии и математики. Португальскими учеными была усовершенствована техника навигации. Началось строительство быстроходных судов нового типа — каравеллы.

Наряду с испанскими португальские экспедиции открыли эру Великих географических открытий. В XIV веке были составлены карты и «рутейру» (лоции) для значительной части Атлантического океана. Навигационная и картографическая науки Португалии вплоть до конца XVI века оставались образцом для всей Европы. Много лет на службе у португальского короля находился ученый Бехайм — автор первого дошедшего до нас глобуса (1492 год). Во всеобщем употреблении до XVIII века были составленные в конце XV века королевским астрономом Закуто таблицы склонения для определения долготы.

КУЛЬТУРА

Наиболее ранние образцы литературы Португальского королевства — сохранившаяся в отрывке героическая поэма XIV века Жиралдиша о победе испанопортугальских войск над арабами в битве при Саладу в 1340 году. Этим же столетием датируются некоторые произведения народной лирики — так называемые «коссанты» и романсы.

Рыцарская лирика Португалии, испытавшая влияние провансальской литературы, сохраняла связь с традициями народной поэзии, особенно в таких жанрах, как «песни о милом», «издевочные и хулительные песни», а также примитивные музыкальные драмы «вильянсикуш».

Многочисленные образцы рыцарской лирики XIII — XV веков содержатся в сборниках «кансьонеро». В них представлены стихи короля Диниша I(1261—1325), рыцаря Гарсиа ди Гальяди, каноника Нуниша (XIV век).

В XIII веке клерикальная литература переходит с латыни на народный язык. Появляются своеобразные версии бытовавших в европейской литературе житий святых и религиозных легенд, а также переработки французских рыцарских романов, особенно «бретонского цикла». С начала XV века создаются исторические хроники Лопиша и Эаниша ди Азурары. В этих хрониках достоверные факты сочетались с легендами и вымыслом.

В конце XV века в Португальском королевстве возникла литература Возрождения. Один из ее зачинателей Висенте (1470—1536), основоположник португальского театра, в своих пьесах критиковал общественные пороки и церковь.

Для большинства писателей Возрождения была характерна ориентация на итальянские ренессансные образцы. К пасторали обратился Рибейру (1482— 1552), к традиции Петрарки — поэт Са ди Миранда (1481—1558), писавший также и бытовые комедии.

В португальской архитектуре до XII — XIV веков господствовал романский стиль. Романский внешний облик сохранялся в монастырских храмах XIII века, готических по плану и пространственной композиции интерьера. Поздняя готика стала конструктивной основой для национального декоративного стиля «мануэлино».

Апогея стиль мануэлино достиг в правление короля Мануэла I (1495—1521). Своей сочной пластичностью этот стиль резко отличался от современного ему испанского «платереско». Мануэлино сочетал причудливо-натуралистические детали — изображения корабельных канатов, раковин и кораллов — с готическими, мавританскими и даже индийскими мотивами.

Скульптурный декор романских храмов Португалии по технике исполнения напоминал резьбу по дереву. На период XIII — XV веков пришелся расцвет готической пластики, крупнейшим центром которой стал город Коимбра. Беспокойной живописью и напряженной динамикой отмечены ренессансные про-

изведения, которые создавались преимущественно выходцами из Франции — Никола Шантерен, Филипе Ударте.

Живопись Португальского королевства XV века была проникнута сильнейшим влиянием ранненидерландского искусства. Произведениям мастеров этого времени была характерна острая индивидуализация характеристик. Произведения мастеров школы Визеу — Вашку Фернандиш и Гашпар Ваш — архаичны, но насыщены суровой одухотворенностью. Творчеству Мора были близки придворные портреты.

К XII веку относятся первые сведения о представлениях импровизационного характера, которые разыгрывались актерами. В XIII веке в Португалии уже ставятся литургические драмы. В конце XV века становление культуры эпохи Возрождения способствовало развитию театра и драматургии. Родоначальником португальского национального театра стал драматург, актер и композитор Ж. Висенте.

Народная португальская музыка, как и испанская, с которой она имеет общие истоки, обладает древними традициями, отличается богатством и разнообразием. В ее ладовом строе наряду с мажороминором сохранились и средневековые лады.

В этот период песенные и песенно-танцевальные жанры развивались в Португалии более интенсивно, нежели инструментальные. Самой распространенной песенной формой стала «фаду» — сольная лирическая песня под аккомпанемент гитары. Самый популярный танец — -«вира».

Основными песенными жанрами стали «шула», «мальян», «маррафа», «канинья-верде», «эшталадинью» и «фаррапейра».

На XII — XIII века в Португалии приходится эпоха искусства трубадуров. К выдающимся представителям этого искусства принадлежали короли Альфонс III и Диниш I. В XV веке большого развития достигла вокальная и инструментальная полифония.

-=ГЛАВА 8=-

ЕГИПЕТ, СИРИЯ И КИЛИКИЯ В ХIII — XIV ВЕКАХ ЕГИПЕТ ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ ФАТИМИДСКОГО ХАЛИФАТА

В XIII веке страны Восточного Средиземноморья — Египет, Сирия и Киликийская Армения — оказались в центре скрещения двух захватнических движений — монголов с востока и крестоносцев из Западной Европы. Таким образом, эти государства оказались в центре международной политики того времени.

В XIII веке в экономической жизни Египта наблюдался некоторый подъем. Проводились работы по улучшению ирригационных сооружений Нильской долины, а также по поднятию земледелия. Увеличивался объем внешней торговли Египта с другими странами. Султаны из династии Эйюбидов заключили торговые договоры с государствами Западной Европы. Самыми крупными торговыми партнерами Египта стали торговые дома Венеции и Генуи. Вскоре между этими двумя итальянскими городами-государствами началась ожесточенная борьба за лидерство на египетском

рынке. Эйюбидские султаны поддерживали эту конкуренцию в своих интересах.

На короткое время основателю династии Салахад-дину удалось объединить Египет, Хиджас, Палестину, Сирию и Верхнюю Месопотамию. Но после его кончины наследники разделили между собой эти владения. Египет стал обособленным государством.

Египет оказался достаточно сильным, чтобы отразить вторжение крестоносцев. В 1250 году высадившееся у Дамиетты сильное ополчение французских крестоносцев было разбито. Остатки были взяты в плен и вместе с ними — король Людовик IX. Они были отпущены только за большой выкуп.

Одной из причин общего краха крестоносцев явилась неудача попыток утвердиться в Египте.

При династии Эйюбидов было очень велико политическое влияние гвардии мамлюков. Верхи этой гвардии — эмири были главными обладателями военных ленов (икта). Немного времени спустя после победы над крестоносцами у Дамиетты последний эйюбидский султан Салих скончался. После прекращения этой династии в течение двух с половиной столетий султаны Египта выдвигались из эмиров двух мамлюкских корпораций — сперва из бахри («речных»), потом из бурджи («башенных»).

К этому времени образовалось монгольское государство Хулагуидов. Монголы захватили Багдад в 1258 году. Это поставило Сирию и Палестину, а вслед за ними и Египет под угрозу монгольского завоевания.

Монголы не однажды занимали Сирию при поддержке крестоносцев и Киликийского армянского царства. Поддержка крестоносцами монголов объяснялась тем, что сами крестоносцы не смогли бы удержаться в своих владениях, если бы вреждебный им Египетский султанат сохранил свою военную мощь.

Дальнейшие события оправдали опасения крестоносцев. В 1260 году мамлюкский султан Египта ввел свои войска в Сирию и наголову разбил монгольские отряды. Победитель монголов султан Бейбарс, по происхождению кыпчак (половчанин), выдающийся полководец, отнял также ряд пунктов у крестоносцев. Он взял штурмом богатую Антиохию. Это послужило концом созданному крестоносцами Антиохийскому княжеству. Город был полностью разрушен и уже не мог восстановиться. В 1277 году монгольские силы были разбиты войсками Бейбарса при Альбистане. Вскоре мамлюкским султанам удалось полностью вытеснить крестоносцев из Сирии.

Эти победы заставили хулагуидского государя Аргун-хана отправить в Европу посольство во главе с несторианским монахом уйгуром Раббан Саумой для переговоров с государями.

Франции, Англии, с Генуей и римским папой об организации нового крестового похода в целях совместного завоевания Сирии и Палестины. Но Франция и Англия отнеслись к предложениям осторожно и ограничились обещаниями.

Несмотря на это, хулагуидский государь Газанхан двинулся в Сирию, занял Алеппо и Дамаск. Но удача не долго сопутствовала сыну Аргун-хана, он потерпел от мамлюков тяжелое поражение.

class="book">После этого хулагуиды уже не пытались более покорить Сирию и Палестину. Эти страны, опустошенные долгими войнами, остались под властью мамлюкских султанов Египта.

Египет мамлюкского султана оказался первым государством, которое оказалось в состоянии не только остановить наступление монгольских войск, но и отбросить их. Причиной этого была все еще большая мощь Египта. Она заключалась в крепкой военной организации и относительно сильной султанской власти. Упадок производительных сил, развитие внутренних противоречий и рост раздробленности ослабили наступательные силы Хулагуидского государства.

Султаны Египта заключили военный союз с монголами Золотой Орды, направленный против Хулагуидского государства. Отряды Орды нападали на Хулагуидов на Кавказе. Хулагуидские правители оставались союзниками христиан. Это послужило поводом для того, чтобы борьба мамлюкских султанов с ними велась под идеологической основой «защиты ислама».

Еще после взятия монголами Багдада и гибели Аббасидского халифата (1258 год) «правоверный (суннитский) ислам лишился единого духовного главы — халифа. В Каире появился беглец из Багдада, который утверждал, что является дядей последнего аббасидского халифа. Происхождение беглеца вызывало большое сомнение. Однако в Каире сочли благоразумным отбросить сомнения и поверить беглецу.

С тех пор мамлюкские султаны держали при своем дворе в Каире так называемых аббасидских халифов в качестве главных духовных лиц. Своим религиозным авторитетом халиф утверждал власть султанов.

К Египетскому султанату в Африке были присоединены Ливия и Барка. Бывшая тогда еще христианской Нубия тоже была присоединена к султанату.

Мамлюкские султаны сохранили власть и над Хиджазом с его священными для мусульман городами — Меккой и Мединой.

КИЛИКИЙСКАЯ АРМЕНИЯ И КИПР

Династия Рубенидов правила Киликийским армянским царством с 1080 года по 1375 год. Чаще всего оно находилось в союзе с крестоносцами Сирии и в вассальной зависимости от государства хулагуидов. После изгнания крестоносцев из Сирии и падения государства хулагуидов Киликийская Армения оказалась в еще более тяжелом положении. Войска мамлюкских султанов постоянно вторгались в Киликию, сжигали селения и города, уводили жителей в плен для продажи в рабство.

Киликийская Армения не раз обращалась за помощью к Франции, к римскому папе, генуэзцам и королю Кипра. Но эти призывы не дали сколько-нибудь значительных результатов. Государства Западной Европы в XIV веке утратили интерес к крестовым походам. Папство же давало Киликии пустые обещания военной помощи. На самом же деле оно добивалось того, чтобы армянская церковь вступила в унию с римско-католической церковью и таким образом полностью подчинилась папе.

Оказавшись в одиночестве, Киликия не могла противостоять мамлюкам, которые в 1375 году покончили с существованием армянского царства, взяв его столицу — горную крепость Сис.

Опустошенная и разоренная Киликия была присоединена к владениям египетского султаната.

Большие неудобства и хлопоты доставляло Египту основанное крестоносцами островное государство Кипр. В нем королевская династия и высшая знать состояли из французов, а масса же основного населения — из греков. В 1365 году кипрский флот захватил и ограбил Александрию. В начале следующего века мамлюкский султан Барсбей высадил на Кипре крупные силы, взял в плен кипрского короля, заставил его признать себя вассалом султана Египта и платить ему дань.

Главным транзитным центром до начала монгольских завоеваний для караванно-морской торговли Средиземноморья с Индией оставался Багдад. Но этот торговый город был разрушен монгольскими войсками. Тогда транзит стал производиться через Египет, Красное море, Индийский океан. Это обстоятельство сильно повысило торговые обороты Египта.

В транзитной торговле Египта с Индией основную роль при мамлюках играла купеческая корпорация каремитов. Она держала главные конторы в Каире и Кусе. Не меньшую роль играл банк, который заключал сделки на крупные займы с итальянскими и с другими купеческими компаниями.

Свои кварталы, церкви, госпитали, торговые склады и своих старейшин имели купцы из Венеции, Генуи, Пизы и других городов в Александрии, Дамиетте, в Каире. Венецианский консул в Александрии оказывал влияние на внешнюю политику мамлюкских султанов, нередко выступая в роли посредника при заключении договоров со средиземноморскими государствами. Например, один из генуэзских купцов был личным другом султана Бейбарса и торговал от его имени с Крымом, Константинополем и так далее.

Мамлюкские султаны установили монополию казны на ввоз некоторых товаров, которые сам Египет не производил. Это косалось особенно леса, смолы и железа, а также ископаемых — квасцов, селитры, изумрудов.

В государственных мастерских в Тунисе, Дамиетте и других городах по-прежнему производились шелковые и полушелковые ткани, которые тоже вывозились на внешний рынок. Большую долю в египетской торговле занимали тростниковый сахар, золотой песок и рабы.

Среди предметов индийского транзита преобладали пряности, дорогие ткани и предметы роскоши.

При транзите товаров через Египет размеры пошлины доходили до пятнадцати процентов стоимости товаров. Впоследствии они еще больше выросли, доходили до тридцати пяти процентов и выше.

Были и льготные тарифы, достигающие всего десяти процентов. Их платили, например, купцы из Пизы, которые привозили в Египет лес и железо. Эти товары они обязаны были прежде всего предлагать государству. В свою очередь государство платило за товары деньгами не более одной трети стоимости. Остальное возмещало квасцами и другими египетскими товарами. На эти товары государство имело монополию. И цены на них назначало более высокие для местных купцов, чем для иностранных.

Такая торговля в конце концов разорила египетских купцов.

Процветавшая транзитная торговля с Индией была сильно подорвана к половине XV века. И причиной тому послужили непомерно высокие пошлины и выпуск неполноценных монет.

К этому времени совершилось открытие морского пути вокруг Африки и португальцы захватили важнейшие порты на пути к Индии — Ормуз, Аден и другие. Это нанесло окончательный удар транзитной торговле, а вместе с тем и экономике Египта.

Заслуживает внимания государственный строй, государственное устройство Египта при мамлюках.

Гвардия мамлюков в этот период превратилась в привилегированную правящую военную корпорацию. Она в основном была наследственной по составу и лишь частично пополнялась путем покупки юных иноземных рабов — кыпчаков, черкесов, грузин, греков и так далее. Став воинами, мамлюки были особенно преданы интересам мамлюкских военачальников, потому что своим происхождением были совершенно чужды населению Египта.

Не желая делиться ни с кем землями и привилегиями, мамлюкская верхушка стала ограничивать число членов мамлюкской корпорации. К началу XV века численность мамлюков-бурджи не превышала четырех тысяч.

Из выслужившейся мамлюкской верхушки — эмиров, иначе беев — войско выдвигало султанов. Нередко трон захватывался путем мятежей или дворцовых переворотов.

Однако до середины XVвека центральная власть султана оставалась достаточно сильной. Эта власть опиралась на большой бюрократический аппарат. При мамлюкских султанах он еще более разросся.

Характерной чертой существовавшего режима была милитаризация государственного аппарата, то есть все государственные должности были заняты военными.

Во главе аппарата стоял «заместитель» султана — наиб, иначе мухтасар, что означает по-арабски — малый султан. Он назначался из эмиров. В его обязанности входили, кроме всего прочего, и внешние сношения.

Из многих диванов наиболее важную роль играли диваны военные. Они в основном влияли на управление государством.

Если прежде основные поступления в казну складывались из поземельной подати, то в связи с постепенным упадком земледелия и ростом военных ленов, которые пользовались налоговым иммунитетом, эти доходы оскудели. Новым источником стали высокие пошлины с местной, внешней и индийской транзитной торговли. Пополняли казну и многочисленные мелкие сборы с горожан — мукус. Они брались с торговых помещений, ремесел, жилых домов, разных монополий и так далее.

Все эти пошлины и сборы давали правителям государства огромные средства, но медленно и последовательно подсекали основы ремесла и торговли. Общая сумма податей одного Египта в начале XV века достигала 4257тысяч золотых динаров в год.

Эти средства султаны и эмиры расходовали на войско, флот и организацию войн, на двор и на пышные постройки, которые воздвигались ради собственного прославления.

Таковы цитадель в Каире, построенная Саладином и расширенная при мамлюках, мечеть и госпиталь султана Калауна, медресэ и мавзолей султана Насира Мухаммеда, великолепная мечеть султана Хасана, медресэ и мечеть-мавзолей султана Каит-бея и многие другие.

Политический упадок Египетского султаната вызвали экономическое ослабление государства, сокращение его доходов, а также центробежные стремления крупных ленников. Во второй половине XV века египетским султанам часто приходилось подавлять мятежи эмиров, особенно в Сирии.

Для морского могущества и средиземноморской торговли Египта создало угрозу усиление османской Турции. Этим объясняется то, что мамлюкские султаны, начиная с последней четверти XV века, вели войны с османской Турцией в союзе с Венецией, которая поставляла в Египет пушки и прочее огнестрельное оружие.

В начале XVI века османские войска завоевали Сирию и Египет, потерявший к тому времени былое могущество.

В годы мамлюкского султаната не получили большого развития ни философия, ни точные науки. Не способствовало этому и господство фанатического мусульманского духовенства.

Главной отраслью знания, получившей дальнейшее развитие, явилась история. Исторические произведения писались на арабском языке.

Замечательными арабо-египетскими историками этого периода были Макризи и Ибн Халдун.

Макризи написал немало трудов по истории мамлюкских султанов и по истории коптов, а также составил историко-географическое и топографическое описание Египта, которое является ценнейшим источником по его социально-экономической истории.

Ибн Халдун первый из арабских историков попытался создать теорию исторического процесса. Определяющим для истории народа Ибн Халдун признавал влияние географической среды. К примеру, господство кочевников в Азии он объяснял тем, что кочевое скотоводство в странах теплого климата больше отвечает условиям географической среды, нежели земледелие.

*ЧАСТЬ II*

ВОЗВЫШЕНИЕ ОСМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

-=ГЛАВА 1=-

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

Большая часть оставшихся еще на северо-западе Малой Азии владений Византии была завоевана Османом I (приблизительно 1282—1326), который был главой одного из десяти эмиратов Румского султаната Сельджукидов.

Осман дал свое имя династии и своему эмирату. Малоазиатских турок, вошедших в состав Османского государства, стали также называть османами.

Воспользовавшись упадком и крайним ослаблением Византии, османские турки с самого начала направили свои завоевания против нее. На службу к Османскому государству привлекалось много добровольцев-воинов разного этнического происхождения. В основном это были турецкие кочевники из малоазиатских эмиратов. У кочевников все мужчины были воинами. А легкая конница турок, как и у всех кочевников, обладала большой подвижностью. Это давало возможность Османскому государству за короткое время сосредоточить крупные военные силы для нападения.

Кочевые племена сохранили патриархально-феодальные отношения. Они делали более сплоченными и крепкими ополчения, которые отличались, кроме того, высокими боевыми качествами. В этом отношении ополчения Византии и ее балканских соседей значительно им уступали.

Турецкая знать поддерживала Османское государство в его завоеваниях, потому что получала от государя значительную часть вновь завоеванных земель в ленное владение. При сыне и преемнике Османа I — Орхане (1326—1359), взявшем Никею, завоевание византийских владений в Малой Азии было завершено.

На Румелию, как называли турки Балканский полуостров, они поначалу совершали только набеги ради военной добычи. Но в 1354 году они заняли важный опорный пункт на европейском берегу Дарданелл — город Галлиполи и приступили к завоеваниям Балканского полуострова.

После смерти Орхана его сын Мурад I, носивший уже титул султана, завоевал Адрианополь, а затем почти всю Фракию, Филиппополь, долину реки Марицы и стал быстро продвигаться на запад. Свою резиденцию Мурад I перенес в Адрианополь. 15 июля 1389 года турки одержали важнейшую победу на Косовом поле.

Войска Мурада I во всех битвах имели численное преимущество. Силы Балканских государств выступали разрозненно. К тому же часть болгарских и сербских князей перешли на сторону турок, приняли ислам, чтобы сохранить свои владения. Завоевательные войны османских султанов отличались большой жестокостью, ограблением захваченных территорий, уводом мирных жителей в плен, опустошениями, пожарами и резней.

Греческий историк XV века Дука сообщает, что из-за массового угона в плен населения османскими войсками и резни «вся Фракия до самой Далмации стала пустынной». Болгарский автор монах Исайя Святогорец писал: «...Одни из христиан были перебиты, другие уведены в рабство, а тех, кто остались там (то есть на родине), косила смерть, ибо они умирали от голода. Опустела земля, лишилась всех благ, погибли люди, исчезли скот и плоды. И поистине тогда живые завидовали тем, которые умерли раньше».

Оставшиеся христианами князья, признавшие себя вассалами султана, платили дань. Однако и она не всегда спасала их владения от набегов.

Сын и преемник Мурада I — Баязид I (1389— 1402) закончил покорение Македонии, завершил завоевание Болгарии и наложил дань на Северную Сербию.

Баязид завоевал всю Малую Азию, кроме Киликии и Трапезунтского греческого царства, присоединив к Османскому государству земли прежних малоазиатских эмиратов. Кочевые феодалы Малой Азии долго еще не хотели мириться с утратой своей независимости. Порой они восставали против османского султана, ничего однако не добиваясь.

Византийские императоры Иоанн V и Мануил II еще с 1370 года платили султану дань и посылали ему вспомогательные ополчения. Но несмотря на это, Баязид все же отнял у Византии Фессалонику и подверг блокаде Константинополь, добиваясь его сдачи.

Турецкая военная верхушка ко времени правления Баязида перешла к оседлому образу жизни и сменила простой и суровый быт кочевой орды на утонченную роскошь и блеск. При этом наметились противоречия между оседлой и оставшейся кочевой знатью.

Среди массы турецкого населения, селившегося на вновь приобретенных землях, особенно в Румелии, также происходил процесс перехода к оседлости.

Но в Малой Азии этот процесс совершался гораздо медленнее.

В обширных османских завоеваниях Венеция и Генуя видели большую угрозу для своих владений и своего торгового преобладания в Восточном Средиземноморье. Другие государства Западной Европы опасались в свою очередь вторжения османских войск на их территории.

В конце четырнадцатого века против османской Турции был предпринят крестовый поход с участием венгерских, чешских, польских, французских и других рыцарей. Однако бездарное руководство венгерского короля Сигизмунда и разногласия между крестоносцами были причиной того, что их армия потерпела сокрушительное поражение при Никополе на Дунае.

Десять тысяч крестоносцев попали в плен, остальные бежали.

Для устрашения своих врагов Баязид перебил почти всех пленников, кроме трехсот знатных рыцарей, которых отпустил за огромный выкуп.

После этой победы османские войска вторглись в Венгрию. Это случилось в 1397 году. Турки безнаказанно и систематически опустошали венгерские земли, уводя десятки тысяч людей в рабство.

Крестовый поход, хотя и неудачный, а затем вторжение войск Тимура в Малую Азию помешали Баязиду овладеть Константинополем.

Между войсками Тимура и Баязида 20 июля 1402 года произошла решительная битва при Анкаре.

Во время боя ополчения бывших малоазиатских эмиратов вдруг увидели своих эмиров в лагере Тимура. И они, изменив османскому султану, внезапно ударили в центр его войска. Это решило судьбу сражения.

Османское войско было разбито. Сам Баязид был схвачен во время бегства и вскоре умер в плену.

Тимур опустошил Малую Азию и ушел, восстановив семь из десяти прежних малоазиатских эмиратов. Османская держава была на какое-то время обессилена.

Гибель Византии оказалась отсроченной. Византия вернула себе Фессалонику.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

В османском государстве существовало четыре вида земельной собственности: государственные земли (мири), земли султанской фамилии (хасс), земли мусульманских религиозных учреждений (вакф), и частновладельческие земли типа аллода (мульк).

Большая часть государственных земель была роздана в наследственное условное пожалование военным чинам конного феодального ополчения (сипахи). Мелкие лены назывались тимарами, крупные — зиаметами. Ленники-сипахи обязаны были жить в своих владениях и по указу султана являться в ополчение начальника округа с определенным, в зависимости от доходности лена, числом вооруженных всадников из подвластных людей.

Так образовалась османская военно-ленная система. Она в значительной мере способствовала военным успехам Турции.

Во владения крупным военным и гражданским сановникам раздавалась часть султанских доменов на время отправления определенной должности. Такие пожалования назывались, как и султанские домены, хасс и были закреплены за определенными должностями.

Собственность на землю и воду в крупных масштабах сочеталась в Османском государстве с мелким крестьянским держанием. Крестьяне были прикреплены к своим земельным наделам и без разрешения владельца земли не имели права перехода.

Был определен срок сыска беглых крестьян.

Рента взималась частью в пользу государства, частью в пользу землевладельцев, в смешанной форме — в продуктах, деньгах и в виде принудительных работ. Земледельцы-мусульмане платили десятину (ашар), а христиане от двадцати до пятидесяти процентов урожая (харадж).

Постепенно появилось и много других налогов.

Султанская власть, чтобы обеспечить интересы военной и гражданской знати, вела постоянные войны с немусульманскими государствами. Завоевательные войны создавали обильный приток и дешевизну рабов-пленников. Часть их использовалась в качестве дворовых, челяди, евнухов и так далее, но труд рабов применялся и в производстве — в кочевом и полукочевом скотоводстве, на пахотных работах, в садоводстве и виноградарстве, в султанских рудниках, а также на военных галерах, которые назывались каторгами, где гребцами были рабы.

Таким образом государственная организация Османской империи представляла из себя военнофеодальную деспотию. Наследственный султан из династии Османов с неограниченной светской властью соединял в своих руках и духовную власть (инамат) над мусульманами Турции. Первым сановником султана был великий визир. С XV века появились также другие визиры. Вместе с великим визиром они составляли диван — высший совет.

Во время походов великий визир имел право составлять указы от имени султана, назначать сановников и раздавать лены.

Важными сановниками считались те чиновники, что занимались сбором податей и финансами. Был .особый сановник, который подготовлял указы от имени султана и вычерчивал на них тугру — шифр с монограммой государя. Большую государственную печать к указам прикладывал великий визир.

Власть визира, второго лица в государстве, была велика, но султан в любой момент мог сместить его и даже казнить, что часто и случалось.

За исключением тяжб между иноверцами сун находился в руках мусульманских духовных людей — кади.

Округами управляли санджак-беи, которые вместе с тем командовали местными ополчениями, собирая их по указу султана и являясь с ними на место сбора войск всей империи.

Османское войско состояло из трех главных частей — конного ополчения, конницы — акынджы и корпуса регулярной пехоты — янычаров.

Акынджы составляли иррегулярный конный авангард войск, они получали не лены, а только долю военной добычи. По этой причине они снискали репутацию самых свирепых грабителей.

Ряды янычаров комплектовались в первое время из пленных юношей, но с XV века янычарские войска стали пополнять путем принудительных наборов. Сначала эти сборы проводились раз в пять лет, а позже все чаще. Проводились они из христианского населения Румелии — сербов, болгар, албанцев и греков, иногда из армян и грузин. При этом подбирались наиболее физически полноценные мальчики и юноши.

Янычары все без исключения воспитывались в духе мусульманского фанатизма и считались дервишами ордена бекташиев. Вплоть до XVI века им запрещалось вступать в брак.

Янычары делились на роты, питались из общего котла. Котел — казан — считался символом их войска. Янычары пользовались рядом привилегий. Они получали щедрые подачки. Из янычарских командиров многие выдвигались на высшие военные и административные должности империи.

Наподобие мамлюкской гвардии в Египте и в других мусульманских государствах юридически янычары считались рабами султана. Захват многочисленных рабов, наборы мальчиков и юношей в янычары служили средством насильственной ассимиляции покоренного населения.

Высокое податное обложение немусульман — гяуров, их неравноправие и режим произвола также служили средствами той же ассимиляции. Но именно эта политика в конечном счете потерпела неудачу.

Сыну и преемнику Баязида I Мехмеду (1402— 1421) пришлось вести войну со своими братьями — претендентами на престол, с сельджукскими эмирами, восстановленными Тимуром в их владениях, особенно с эмиром караманским, который ограбил и сжег Бурсу, а также с венецианцами, разгромившими османский флот у Галлиполи.

С Византией же Мехмед I, напротив, заключил союз, вернув ей некоторые приморские города.

Бесконечные войны разоряли мелких ленников. В результате они подняли восстание. К ним присоединились крестьяне и ремесленники.

Это восстание переросло в настоящую гражданскую войну. Сторону восставших возглавлял дервишеский шейх Бедр ад-дин Симави. Он развернул свою деятельность в Румелии. Действовавшие от его имени в Малой Азии дервиши Берклюдже Мустафа и Торлак Кемаль требовали установления социального равенства всех людей и общности всякого имущества, «кроме жен», а именно — «пищи, одежды, запряжки, пашни». Главное — это общность владения землей. Восставшие ввели одинаковую для всех простую одежду и общие трапезы. Они провозгласили равенство трех монотеистических религий — мусульманской, христианской и иудейской.

Берклюдже Мустафа при посредстве своего друга, христианского монаха с острова Хиос, призывал греческих крестьян восстать против османской знати во главе с султаном. И действительно, крестьяне Эгейского побережья Малой Азии, как турки, так и греки, восстали почти поголовно.

Только года через два султан, наконец, подавил движение и учинил жестокую расправу над непокорными.

Уже после этого, к концу 1418 года, в Румелии было разбито ополчение шейха Бедр-ад-дина.

ЗАВОЕВАНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ТУРКАМИ

Султан Мурад II (1421—1451) сумел укрепить Османскую державу и возобновить завоевательные войны.

Смертельная опасность снова нависла над Константинополем. Но на этот раз судьба пощадила город. Мурад II осадил его, однако пока безуспешно. В 1430 году он занял Фессалонику.

Участники нового крестового похода (венгры, поляки, сербы и валахи) под предводительством короля Польши и Венгрии Владислава и знаменитого венгерского полководца Яноша Хуньяди дважды разбили войско Мурада II и заняли Софию.

Но в следующем году (1444) крестоносцы потерпели тяжелое поражение при Варне от численно превосходивших сил Мурада II.

После этого попытки римских пап организовать новый крестовый поход против Турции уже не встречали сочувствия в Западной Европе.

Последний крестовый поход и начальные победы войск Яноша Хуньяди все же облегчили борьбу за независимость Албании. Она была почти завоевана османскими войсками. Но албанский народ под руководством своего прославленного полководца и крупного государственного деятеля Скандерберга еще в течение более двадцати лет успешно боролся с турецкими войсками.

Мурада II заменил на троне его юный сын Мехмед II(1451—1481). Он носил прозвище Фитих, что означало — «Завоеватель».

Личность Мехмеда II хорошо обрисована в греческих и итальянских источниках. Он получил хорошее образование, знал пять языков. Был знаком с западной культурой, чуждался религиозного фанатизма. И одновременно обладал всеми качествами капризного и жестокого деспота.

К началу правления Мехмеда II Византийское государство переживало глубочайший упадок. Постоянные дворянские междоусобицы и борьба за престол сопровождались дальнейшим ослаблением центральной власти, расстройством финансов и падением боеспособности армии.

В начале XIV века Византия потеряла большую часть своих владений. Византийские императоры фактически превратились в вассалов турок-османов. Владения Византии сводились к Константинополю с нескольким близлежащим восточнофракийским городам, Фессалонике и Пелопоннесу, которые были отрезаны от столицу турецкими владениями.

В 1430 году турки захватили Фессалонику. В этой обстановке византийское правительство решило любой ценой получить помощь Западной Европы. Император Иоанн VIII лично направился в Италию в сопровождении константинопольского патриарха и епископов.

В 1439 году на Ферраро-Флорентийском церковном соборе была заключена уния между католической и православной церквами на условии признания главенства папского престола. Однако, купленная такой ценой уния никакой реальной помощи Византии не принесла. Флорентийская уния была использована папой римским исключительно в целях укрепления своего престижа в странах Европы.

В 1449 году византийским императором был провозглашен Константин XI. Турки захватили последние находившиеся под его властью города и осенью 1352 года начали непосредственную подготовку к штурму Константинополя.

В начале апреля 1453 года султан Мехмед II осадил город.

Около двух месяцев заняла осада Константинополя турками. В мае 1453 года город пал. После взятия и трехдневного грабежа Константинополя Мехмед II въехал в город. Проследовав к церкви св. Софии, он сошел с коня и совершил в этом храме первую мусульманскую молитву.

Город почти полностью обезлюдел из-за резни и увода населения в рабство. Надо было его заселять заново. Мехмед II перевел туда всех жителей малоазиатского города Аксарая. Но»турецкого населения оказалось все-таки маловато. Тогда султан переселил в Константинополь много греков из Морей и других мест, а также армян и евреев.

Основанная во второй половине XIII века генуэзская колония Галата в предместье Константинополя тоже была вынуждена сдаться.

Генуэзцы сохранили личную свободу и имущество, но потеряли свою автономию. Галата с тех пор управлялась турецкой администрацией.

Столица Османской империи была переведена из Адрианополя в Константинополь (Стамбул).

Свод законов («Кануп-намэ»), изданный Мехмедом II в 1476 году, определил функции государственных сановников и размеры их жалования, установил организацию мусульманского суннитского духовенства, режим военных ленов и так далее. Был установлен султаном также статут немусульманских религиозных общин. Он утвердил православного (греческого) и армянского патриархов и еврейского главного раввина в Константинополе.

Православные народности — греки, болгары, сербы, часть албанцев, грузины и молдаване — рассматривались отныне как одна «греческая община». Константинопольский патриарх пользовался в ней не только церковной, но и судебной властью. Патриарх и епископы могли выносить судебные приговоры православным вплоть до ссылки на каторгу (галеры).

Но если православный судился с мусульманином, то дело разбиралось у мусульманского духовного судьи, кади.

Патриарх и епископы вели контроль над школами и книгами у православных народностей. Им были присвоены некоторые личные привилегии. Такие же права над своими общинами получили по закону армянский патриарх и еврейский главный раввин.

Султанское правительство держало в повиновении иноверцев с помощью их же духовенства.

ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАВОЕВАНИЯ МЕХМЕДА II

Султан Мехмед II завоевал слабое греческое Трапезунтское царство и все малоазиатские эмираты. Его войска захватили генуэзские колонии в Крыму с важнейшим торговым городом Кафой,— нынешняя Феодосия,— и подчинили Турции Крымское ханство.

Это произошло в 1475 году.

Для Польши, Литвы, Украины и Русского государства эти завоевания стали настоящим бедствием. Отныне крымские татары при поддержке османской Турции чуть ли не ежегодно стали производить глубокие конные рейды в эти страны с целью захвата военной добычи, особенно пленников, перепродаваемых потом в Турцию.

Мехмед II завоевал Сербию, греческое княжество Мореи и герцогство Афинское, а также славянское королевство Боснию.

Одновременно Турция начала длительную войну с Венецией, которая шла с переменным успехом.

В 1456 году кончилась тяжелой неудачей для турок попытка взять Белград, защищаемый Яношем Хуньяди. И в Албании османские войска потерпели тяжелое поражение при осаде крепости Круи. Не удалась попытка захватить принадлежащий рыцарям-иоаннитам остров Родос. Валахия подчинилась только после долгом сопротивления, сохранив свою автономию.

Уже после смерти Скандерберга в 1479 году османскому войску удалось, наконец, занять Албанию, но албанцы не покорились и еще долго продолжали партизанскую войну в горах.

В 1479 году был заключен мир с Венецией. Она уступила Турции свои острова на Эгейском море и обязалась платить ежегодную дань в десять тысяч дукатов. Но Венеции удалось сохранить острова Крит и Корфу, а также получить право экстерриториальности и беспошлинной торговли для венецианцев в Турции.

Мехмед II летом 1480 года высадился в Южной Италии. Он решил покорить эту страну и разорил дотла город Отранто.

Но вскоре после этого Мехмед II умер.

Баязид II Дервиш (1481—1512), сын Мехмеда II, отказался от плана завоевания Италии, хотя и вел в общем безуспешную войну с Венецией. Продолжались войны с Венгрией, австрийскими Габсбургами и Египтом. Молдавия признала сюзеренитет Турции, путем переговоров добившись себе автономии.

Формально оставаясь с Россией в мире, османская Турция очень часто натравливала на нее полчища крымского хана, стремясь получить оттуда, так же как и с Украины, пленников для невольничьих рынков и для галер.

-=ГЛАВА 2=-

БОРЬБА НАРОДОВ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ ПРОТИВ ОСМАНСКОГО НАШЕСТВИЯ БОЛГАРИЯ В XIII—XV ВЕКАХ

Наиболее характерной чертой развития Болгарии в XIII — XV веках являлось постепенное усиление предпосылок для объединения Болгарского феодального государства. В начальный период развития Второго Болгарского царства, существовавшего с 1187 по 1396 годы, Болгария еще не преодолела феодальной раздробленности. Наряду с Болгарским царством было образовано еще несколько болгарских феодальных княжеств, которые оказывали сопротивление попыткам первых государей Второго Болгарского царства усилить государственную централизацию.

Феодалами были убиты болгарские цари — братья Петр, Асень, правившие с 1187-по 1196 годы и Калоян, правивший с 1197-по 1207 годы. В царствование Борила с 1207 по 1218 годы от Болгарского государства откололось еще несколько феодальных княжеств. Однако широкие круги болярства стремились к усилению государственного аппарата. Известную роль в укреплении Болгарского государства сыграли и крупные внешне-политические успехи в первой половине XIII века. Болгары заняли почти всю Фракию, а в 1230 году после победы над эпирским деспотом овладели почти всей Македонией и значительной частью Эпира.

Во второй половине 70-х годов из-за непрерывных опустошительных набегов татаро-монгольских войск начинается стихийная партизанская война с иноземными захватчиками. Эта война сливается с борьбой против боляр. В результате в 1277 году в Болгарии вспыхнуло крупное крестьянское восстание.

Попытки царя Константина Тиха, правившего с 1257 по 1277 годы, подавить восстание окончились полной неудачей. Царские войска или разбегались, или переходили на сторону восставших. После смерти Константина Тиха крестьяне провозгласили царем наиболее популярного вождя восставших пастуха Ивайло. Весной 1278 года население новой столицы Болгарии Тырнова открыло ему ворота.

Ивайло поддержали некоторые из боляр, а жена убитого царя вышла за него замуж. Но большинство боляр обратилось за помощью к Византии. В результате восстание было подавлено с исключительной жестокостью, а сам Ивайло в конце 1280 года был вынужден бежать из Болгарии и вскоре после этого погиб. Власть с 1280 по 1292 годы перешла к богатому болярину Георгию Тертерию.

В 1330 году вспыхивает война между Болгарией и Сербией за гегемонию на Балканском полуострове. Война завершилась поражением болгарских войск и первенство перешло к Сербии. Наступление турецких войск с юга, а венгерских с северо-запада оборвало развитие Болгарского государства. Междоусобная борьба за власть привела к тому, что к моменту решительного наступления Турции в 80—90 годах XIV века Болгария оказалась раздробленной на три части.

Освобождение от византийского ига создало предпосылки к объединению Сербии в феодальное государство. Рост экономических связей в пределах отдельных областей и между ними, развитие внешней торговли, угроза агрессии со стороны соседних государств требовали усиления центральной власти.

Объединение страны было начато Стефаном Первовенчанным, который правил с 1196 по 1224 годы. Он присоединил к своим землям несколько сербских княжеств и около 1220 года короновался сербским королем. При его младшем сыне Уроше I объединение страны было почти закончено.

С конца XII века в Сербии начались беспощадные гонения на богомилов. Борьба была настолько острой, что феодалам пришлось принимать срочные меры.

В этом смысле большое значение имела законодательная деятельность Стефана Душана, правившего с 1331 по 1355 годы. При нем был составлен обширный «Законник» — очень важный и интересный памятник средневекового права.

На специально созванном соборе сербских феодалов в 1349 году была утверждена основная часть «Законника». В целях усиления государственного аппарата в местные органы власти были привлечены крупные землевладельцы. Были юридически обозначены формы сложившейся к тому времени в Сербии феодальной собственности на землю. С особой тщательностью были разработаны права баштинников — наиболее влиятельного слоя феодалов. Ряд статей «Законника» оформлял бесправное положение отроков, целиком подтверждались все уже существующие повинности зависимых крестьян — меропхов, которые закрепощались уже полностью. Были закреплены и расширены права и привилегии сербской церкви. В связи с массовыми выступлениями крестьян в дополнениях к «Законнику», внесенных в 1354 году, были значительно усилены наказания за нарушения принятых установлений.

Сербское государство вело весьма активную внешнюю политику. Особенно расширилось оно при Стефане Душане: была завоевана вся Македония, Фессалия, Эпир, Албания и Акарнания. В 1346 году Стефан Душан короновался королем сербов и греков. На севере от венгров были освобождены Белградская область и Мачва. Сербия превратилась в одну из крупнейших держав Юго-Восточной Европы. Однако почти непрерывные нападения венгерских феодалов и турецких завоевателей не позволили Сербскому государству расширятся дальше. Уже при преемнике Душана, Стефане Уроше V, стоявшем у власти с 1355 по 1371 годы, от Сербии отпали Македония, Албания, Эпир, Фессалия, Акарнания и некоторые другие области. Однако Сербия по-прежнему оставалась единым государством.

БОСНИЯ И ХОРВАТИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

После освобождения Боснии от византийского ига, началось возрождение государства. Но темпы развития Боснии были довольно медленными из-за той изнурительной войны, которую ей приходилось вести с венгерскими и сербскими королями. Особенно трудной была для Боснии борьба с венгерскими феодалами, которые с благословения римских пап чуть ли не каждое пятилетие, начиная с 1234 года, организовывали походы против боснийцев. Опустошительному разорению подвергались целые области. Несколько раз Босния теряла независимость, попадая под власть Венгрии.

Наивысшего расцвета Босния достигла при бане Стефане Твртко, правившем с 1353 по 1391 год, который в 1377 году провозгласил себя королем.

В отличие от Боснии Хорватия находилась в династическом союзе с Венгрией. Она считалась королевством и венгерские короли, вступая на престол, короновались хорватской короной отдельно. Но, начиная с XIII века короли венгерских династий смотрели на Хорватию как на источник дополнительных средств для укрепления своей власти в Венгрии. Все это затрудняло объединение страны. В 1242 на Хорватию обрушились татаро-монгольские завоеватели. И хотя в битве на Иелинском поле хорваты остановили татарских ханов, значительная часть Хорватии была полностью опустошена.

АЛБАНИЯ. СКАНДЕРБЕГ

В 1354 году турецкие войска переправились через Дарданеллы и закрепились на Галлиполийском полуострове. Началось завоевание Османским государством юго-востока Европы. Вместе со славянами активную борьбу с турками вел албанский народ.

После распада государства Стефана Душана на территории Албании образовалось несколько мелких, независимых княжеств. Однако на завоевание Албании туркам пришлось затратить почти целое столетие. Причиной этого являлось то, что в этот период в Албании сохранились в значительных масштабах свободное крестьянство и крестьянские общины. Албанские князья смогли составить крестьянские ополчения и добиться победы над отдельными отрядами турецкой армии. Однако в середине 20-х годов XV века албанцы потерпели поражение.

Борьба продолжалась и первые успехи были достигнуты уже в 1432 году под руководством Андрея Топия. Особенно же успешно борьба против турок развернулась тогда, когда во главе албанцев стал крупнейший политический и военный деятель средневековой Албании Георгий Кастриот. Отданный в юности в заложники турецкому султану, он на службе в армии проявил выдающиеся военные способности, за что получил титул бея и в честь Александра Македонского имя Искандер. В 1443 году Георгий Кастриот бежал из плена с отрядом преданных ему албанцев и возглавил восстание в Албании, где он получил имя Скандербег, которое произошло от искаженного Искандер-бей. Скандербег одержал ряд значительных побед над турецкими войсками. Вместе с тем он принимал энергичные меры для прекращения внутренних междоусобиц, раздиравших страну на части. По его инициативе в 1444 году была создана «Лига албанских князей», объединившая почти всех феодалов.

Борьба продолжалась и после смерти Скандербега. Совершенно разоренная и обессиленная Албания была захвачена турецкими войсками лишь в 1479 году, после почти вековой борьбы.

КУЛЬТУРА

В период с XIII века по XV век в Болгарии и Сербии было создано много памятников средневековой письменности, архитектуры и живописи. Стефан Первовенчанный, архиепископ Савва и игумен Доментиан составили «Жития» виднейших политических деятелей Сербии. «Жития» положили начало новому этапу в агиографии — очень популярном жанре средневековой публицистики. Усиливается интерес к истории — в Болгарии появляются новые переводы исторических произведений, развивается собственное летописание. В Болгарии во второй половине XIV века была проведена реформа орфографии, оказавшая влияние на развитие не только болгарской, но и сербскойписьменности.

Широкое распространение получили эпические песни. В Сербии они явились основой знаменитого сербского народного эпоса — одного из выдающихся сокровищ мировой литературы.

Самыми выдающимися памятниками архитектуры являлись: в Болгарии церковь Сорока мучеников и Боннская церковь, а в Сербии — церкви в Милешове и в Сопочанах. Сохранились и прекрасные фресковые росписи.

Эти памятники средневековой культуры впитали в себя все лучшее из созданного болгарским и сербским народами. Сохранившиеся литературные и художественные произведения со всей очевидностью показывают, что культура балканских народов, при всех ее связях с культурой Италии, развивалась прежде всего на основе народного творчества. Культура южнославянских городов представлена различными жанрами поэзии, которая свидетельствует о высоком уровне самосознания и вкуса горожан. Яркие, красочные карнавалы и мистерии, давшие в дальнейшем толчок развитию драматургии и музыки, имели свои корни в народной культуре. В архитектуре использовались излюбленные пропорции, орнаментика, а часто и планировка сельского жилища.

Именно в этот период еще более окрепли связи южных славян с Русью. Дальнейшее развитие получил процесс проникновения к южным славянам патриотических идей лучших образцов русской письменности. Это оказало влияние на творчество таких выдающихся писателей, как Доментиан. Сербский писатель начала XV века Константин Костенчский в сочинении «О письменах» назвал русский язык «тончайшим и краснейшим».

ВЕНГРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

Периодом расцвета ремесла и торговли был для Венгрии период с XIV по XV века. Происходит быстрый рост городов, в них появляются цеховые организации. Характерно, что среди патрициата и части бюргерства было сильно влияние иностранцев —немцев и итальянцев,— интересы которых лежали вне Венгрии. Расширяется внешняя торговля: венгерское вино, скот и продукты животноводства вывозятся в Германию, Чехию, Польшу и Италию.

Борьба за венгерский престол началась после смерти Андраша III в 1301 году. Папа Бонифаций III для того, чтобы расширить в Венгрии свое влияние, через венгерских епископов добился того, что венгерский сейм избрал королем Карла Роберта. Тот был представителем Анжуйской династии, которая правила Неаполем и пыталась овладеть всеми государствами, примыкавшими к Адриатическому морю.

При Карле Роберте и его сыне Лайоше I, правившем с 1342 по 1382 год, прекратилась феодальная анархия, усилилась королевская власть, но полной централизации достичь не удалось.

На сейме 1351 года был принят и обнародован новый свод законов. Было установлено наследственное право дворянского землевладения, почти полностью закрепощались крестьяне.

Во внешней политике венгерские короли стремились распространить свое влияние на огромную территорию. В 1370 году Лайош I добился при поддержке шляхты польской короны; в результате войны превратил ряд итальянских государств в свои вассальные владения, заставил Венецию выплачивать ежегодную дань. Однако эти успехи не были прочными. После его смерти завоеванные территории вновь отпали от Венгрии.

Непрерывные войны, походы против южнославянских государств привели к ослаблению Венгрии и облегчили нашествие турок.

Во время правления Сигизмунда Люксембургского, преемника Лайоша I, у границ Венгрии появились турецкие войска. Война, которую Сигизмунд вел с Неаполитанским королем, бесплодная борьба за возвращение своей династии польской короны, схватки с боснийцами облегчили возможность турецкому султану Баязиду I покорить сербов, болгар и валахов и выйти к границам Венгрии. Крестоносное войско, собранное Сигизмундом, в сентябре 1396 года было разгромлено в битве при Никополе. Все последующие попытки Сигизмунда повысить обороноспособность страны не дали никаких результатов.

Тревогу внушало и внутреннее положение в стране. Вспыхивали крестьянские восстания, а в конце 40-х годов XV века началось движение так называемых братиков. Движение возглавлял Петр Аксамит. В период наибольшего подъема отряды братиков насчитывали 15—20 тысяч воинов, а их влияние распространялось на всю Словакию. Лишь в 1467 году венгерским феодалам удалось разгромить главные силы братиков. Петр Аксамит пал в бою. Все эти народные восстания еще больше ослабляли обороноспособность государства перед лицом новых турецких нашествий, которые возобновились в 30-х годах XV века.

Коренные интересы Венгерского государства заключались в совместной со славянскими народами борьбе против Османской империи. Виднейшим представителем этого направления был талантливый полководец Янош Хуньяди. В 1440 году сторонники Хуньяди призвали на венгерский престол польского короля Владислава III. Хуньяди, возглавивший военный отпор войскам Мурада II, одержал ряд блестящих побед, взял Софию, занял балканские перевалы и заставил Мурада II заключить 10-летний мир на выгодных для Венгрии условиях. Но вскоре мир был нарушен и борьба возобновилась. После нескольких поражений в сражении под Белградом в 1456 году Янош Хуньяди добился решительной победы.

В 1458 году королем Венгрии был избран младший сын Яноша Хуньяди — Матьяш Корвин. Политика Матьяша была направлена на создание в Венгрии особой церковной организации, что имело огромное значение для централизации страны. Тем не менее католическая ориентация Матьяша и отход от политики сближения со славянскими соседями содействовали ослаблению Венгерского государства, подрывали позиции короля.

НАУКА И КУЛЬТУРА ВЕНГЕРСКОГО КОРОЛЕВСТВА

С 1367 года до середины XV века в Пече существовал университет. Росло число городских школ. Долгие столетия просвещение в Венгрии находилось под безраздельным влиянием церкви.

Одним из первых представителей свободомыслия в венгерской философской науке стал живший в XV веке поэт-гуманист Янус Паннониус. Позднее в философской науке начинает наблюдаться явная борьба католического и протестантского влияний.

Переход к гуманистической историографии, развивавшейся в Венгрии при королевском дворе, нашел отражение в «Хронике венгров» Яноша Туроци, жившего в XV веке. Позднее «Хронику венгров» переработал и существенно дополнил Антонио Бонфини.

В XIV — XV веках религиозная литература на венгерском языке переживает подъем в связи с деятельностью нищенствующих монашеских орденов и с гуситским движением. В 1430 году гуситские проповедники Тамаш и Балинт выполнили перевод Библии. Учившиеся в Италии и служившие при дворе короля Матиаша Я. Витез (1408—1472) и Я. Паннониус (1434—1472) были первыми глашатаями свободной от теологических оков, насыщенной земными переживаниями гуманистической литературы.

В XIV — XV веках в Шопроне и Пеште сооружаются готические замки. По всему королевству строились многочисленные замки с высокими стенами и башнями. Они имели как регулярный план, например, в Диошдьёр, так и нерегулярный, как в Вишеграде.

Станковая живопись Венгрии конца XIV — начала XV века была типичной для среднеевропейского круга. Скульпторы второй половины XIV века братья Мартон и Дьёрдь Каложвари создали ряд уникальных для того времени бронзовых статуй венгерских королей и святых. Большое развитие получила и деревянная скульптура.

Высокого расцвета достигло искусство во второй половине XV века при короле Матьяше Хуньяди (Корвине). Привлечение в Венгерское королевство итальянских архитекторов и художников способствовало распространению культуры Раннего Возрождения. Оживленное строительство велось в Буде и Вишеграде, где были сооружены королевские резиденции с галереями и лоджиями, внутренними дворами и террасами, украшенными статуями и фонтанами.

Светский дух был свойственен и церковным постройкам этого времени — капелле Бакоца с ордерным декором при соборе в Эстергоме, однонефным церквям с сетчатыми сводами в Ньирбаторе и Сегеде.

Реалистические ренессансные тенденции проявились наиболее полно в скульптуре — так называемой «Мадонне Батори». В алтарной живописи XIV — XV веков поэтическая одухотворенность ландшафта сочетается с взволнованным линейным ритмом. Расцвет переживает искусство украшения книги. Об этом свидетельствуют рукописи с пышным ренессансным орнаментом из библиотеки Матьяша Корвина.

Декоративное искусство венгерского Раннего Возрождения представлено ювелирными изделиями, стеклом и майоликой, выполненными с большим совершенством.

ВАЛАХИЯ, МОЛДАВИЯ И ТРАНСИЛЬВАНИЯ

Воспользовавшись ослаблением татаро-монгольских завоевателей, а также внутренним кризисом в Венгрии, в начале XIV века воевода Бесараб I объединил разрозненные воеводства Валахии в одно государство со столицей в Кымпулунге. В 1324 году Бесараб I стал великим воеводой всей Валахии. Преемники Бесараба I продолжали проводить политику укрепления связей со славянскими народами Болгарии и Сербии. С их помощью они противостояли агрессии Венгрии.

Это направление особенно усилилось при сыне Бесараба I Николае Александре, правившем с 1352 по 1364 годы. В противовес венгерской католической церкви он опирался на поддержку православной церкви и в 1359 году основал первую православную митрополию.

Молдавия же в первой половине XIV века продолжала оставаться под властью татаро-монгольских завоевателей. После ухода татаро-монголов Молдавию захватило Венгерское королевство. Вскоре вспыхнуло восстание против венгерских завоевателей, которое возглавил мелкий боярин Богдан. В 1359 году восставшие во главе с Богданом изгнали венгерского наместника из столицы Молдавии Байи и провозгласили независимость.

Однако Молдавии не удалось долго сохранить свою независимость. Уже при сыне Богдана Лацку Молдавия попала в вассальную зависимость от польского короля.

В XIV веке широкое распространение получила внутренняя торговля. Она содействовала укреплению связей между Валахией и Молдавией. Торговле способствовало и благоприятное расположение ряда городов Валахии и Молдавии, через которые проходили важные торговые пути из Польши и Германии на Восток и в Византию. Росли города, которые обладали некоторыми правами самоуправления и подчинялись непосредственно господарю. Значительного развития достигла транзитная торговля. В городах Валахии и Молдавии встречались русские, украинские, армянские, греческие и немецкие купцы. Укрепляются торговые связи с Трансильванией, откуда вывозились оружие, ткани, металлические изделия и другие товары.

Крупными наследственными землевладельцами в Валахии являлись бояре. Основную часть крестьянства составляли свободные крестьяне, но в XIV веке их число заметно сокращается. Появляется новый слой — дворяне. Это были люди, получившие землю за службу.

Процесс превращения Валахии и Молдавии в централизованные государства проходил очень сложно. Эти государства окружали сильные соседи, стремившиеся расширить свои границы за их счет. Молдавия испытала почти столетнее татаро-монгольское иго, а затем вместе с Валахией находилась под постоянной угрозой нападения со стороны Венгрии и Польши. Господарь, стоявший во главе каждого из этих княжеств, во всех вопросах должен был считаться с мнением бояр. В руках великих бояр находились все высшие правительственные органы. Они же избирались на высшие должностные посты государства.

Власть венгерской короны в Трансильвании была значительно ограничена широкими привилегиями крупных феодалов и католической церкви. Трансильванский воевода, являвшийся наместником венгерского короля, фактически был полностью подчинен дворянскому сейму.

Укрепление в Валахии централизованной княжеской власти происходило в сложной обстановке. Существовала постоянная угроза нападения Османской империи. В поисках союзников Валахия сблизилась с Польшей, а затем заключила договор с венгерским королем Сигизмундом, направленный против турок. В 1394 году господарь Мирче Старый нанес туркам серьезное поражение, однако войска Османской империи все равно заняли Валахию. И хотя объединенные силы валашских и венгерских войск изгнали затем турок из княжества, угроза нового турецкого нашествия заставила Мирчу стать вассалом турецкого султана. В борьбе против Османской империи укреплялись связи Валахии, Молдавии и Трансильвании. Так в 1444 году валашские войска участвовали в битве против турок на стороне трансильванского воеводы Яноша Хуньяди.

Дальнейшее укрепление княжеской власти происходило

и в Молдавии. Был проведен ряд мер по усилению государственного аппарата, упорядочена фискальная система, усилена армия. В 1457 году на Молдавский престол вступил Стефан III, который решительно выступал против сепаратистских стремлений молдавской знати. Сломив сопротивление великих бояр, Стефан III добился почти неограниченной власти в княжестве.

Значительных успехов добился Стефан III и на международной арене. В борьбе с турками он заручился поддержкой Польши, а после победы над вторгшимся в Молдавию венгерским королем Матвеем Корвином, заключил выгодный для Молдавии мир. Война с турками шла с переменным успехом. Положение осложнялось тем, что польский король нарушил договор и стал готовиться к нападению на Молдавию. В этих условиях Стефан III заключил мир с турками, что дало ему возможность подготовиться к нападению Польши. В 1497 году состоялось сражение, в котором польское войско было уничтожено. Через два года Молдавия и Польша заключили мир.

КУЛЬТУРА МОЛДАВИИ

С XV века в Молдавии уже существует летописание. Оно велось на церковнославянском, молдавском и частично на греческом языках. В разных летописях проблема борьбы за независимость отражалась по-разному. Анонимные летописи середины XV века были написаны по заданию господарей с позиций строго провиденциализма. Идеи национально-освободительной борьбы в них полностью отсутствуют.

С другой стороны, в летописях Г. Уреке, посвященных событиям 1359—1592 года, отражается идеология крупного боярства. В них выражены антитурецкие настроения и заметны первые ростки гуманистических воззрений.

Созданию молдавской письменной литературы предшествовало богатое устное народное творчество — календарная и семейная обрядовая поэзия, сказки и героический эпос, исторические песни и народные легенды, пословицы и поговорки, лирические песни и баллады.

В этот период среднеболгарский язык молдавской редакции являлся как официальным языком церкви и государства, так и литературным языком. На этом языке была создана значительная религиозная и историческая литература («Житие святого Иоанна Нового» и проповеди Цамблака — иерарха молдавской церкви в 1401—1403 годах).

С середины XIV века начала интенсивно развиваться архитектура Молдавского княжества. При Стефане III Великом города с крепостью и посадом быстро разрастаются и обносятся стенами. Деревоземляные укрепления заменяются каменными. С конца XV века строятся крепости с мощными башнями и арочными въездами. Складывается местный трехчастный тип православного однонефного бескупольного храма с притвором, центральной частью и апсидой.

С XV века в молдавских церквях устраивались усыпальницы с нишами в стенах. Появилась оригинальная «молдавская система» перекрытий — 2 яруса арок, которые поддерживают барабан. Снаружи храмы украшались плоскими нишками и арочными поясками.

Гражданские здания XIV — XV века — дворцы, бани — были деревянными или землебитными, а позже каменными. В Старом Орхее сохранились остатки замка XIV—XV веков, построенного из тесаного камня и кирпича.

В XIV веке декоративно-прикладное искусство Молдавского княжества испытало сильное влияние ремесел Византии и мусульманского Востока. Рукописи XV века богато украшались ритмичным растительным узором и гармоничными по цвету миниатюрами. Шитье XIV — XV веков отличалось изысканностью цвета, обилием серебра и золота.

В XIV веке в Молдавии начали выступать придворные и бродячие театральные труппы «Пеливань», «Мэскэричь» и «Суитарь». Элементы искусства, смежного с цирковым, содержались в выступлениях молдавских скоморохов, так называемых «пехливанилор», и кукольников, «пэпушарилор». Комедийносатирическими гранями, близкими к клоунаде, отличались любительские представления.

ПАДЕНИЕ ВИЗАНТИИ

В XIV — XV веках в экономике Византийской империи все более значительную роль начали играть товарно-денежные отношения. В Константинополе появились первые мануфактуры. Однако в это время наблюдается и упадок ремесла и торговли.

Причиной экономического упадка Византии стала относительная слабость ее внутреннего рынка, а также все усиливающийся финансовый диктат итальянских купцов и владельцев ремесленных мастерских. Со времени крестовых походов, подорвавших экономику Византии, ее купцы были вынуждены уступить свои позиции венецианцам и генуэзцам.

К этому времени крупное землевладение почти полностью вытеснило свободную крестьянскую общину. Произошло расширение «эскуссии» (иммунитета). Помимо права налогов, крупные землевладельцы приобрели широкие административные и судебные права по отношению к зависимому населению.

В поздней Византии формы зависимости крестьян были весьма многообразны. Основную массу крестьянства по-прежнему составляли «парики» — зависимые наследственные держатели. Часть зависимых крестьян находилась на положении дворовых. Имелись также крестьяне-издольщики, обрабатывавшие участки земли, которые сдавались им в аренду за определенную долю урожая.

В византийской деревне XIV — XV веков значительно усилилась имущественная дифференциация. Главной причиной, которая порождала рост имущественного неравенства, явилось развитие производства хлеба на рынок. Такие города, как Родосто, Фессалоника и Монемвасия стали в XIV веке крупными центрами хлебной торговли.

Следствием развития производства хлеба на рынок явилось образование зажиточной прослойки крестьян, которые добились замены отработочных и натуральных повинностей денежными.

В документах XIV — XV веков часто упоминаются так называемые «актимоны» — неимущие. Это были обезземеленные крестьяне. Из их среды выходили наемные работники — так называемые «мистии», которые обрабатывали домениальные земли феодалов.

Большое развитие в конце XIV века получило ростовщичество, которое также способствовало разорению значительной части крестьян. Не случайно современники называли ростовщиков, которые «обращают соплеменников в рабство» не иначе, как «дикими зверями».

Постепенно народные движения в деревне и городе объединялись в единые выступления против правительства. Примером совместной борьбы крестьян и горожан явились восстания, которые охватили в 40-х годах XIV века Фракию и Македонию.

Восстание вспыхнуло в обстановке кровопролитной борьбы за трон василевса двух клик византийской знати. Одна дворянская партия защищала представителя правящей династии — Иоанна V Палеолога, а другая провозгласила императором Иоанна VI Кан такузина.

Движение началось в 1341 году в Адрианополе. Городские ремесленники и беднота совместно с крестьянами окрестных деревень подняли восстание против знати, которая поддерживала Кантакузина. Во главе восстания стал Вран, по свидетельству современников, — «человек из народа, землекоп, едва добывающий средства к жизни».

В, 1342 году вспыхнуло восстание в крупнейшем городе Македонии — Фессалонике. Восставшие зилоты одержали победу и Фессалоника была провозглашена независимой республикой. Независимость своей республики зилоты отстаивали вплоть до 1349 года. Смелость радикальных реформ зилотов вызывала страх византийской знати, которая обратилась за помощью к своему злейшему врагу — Османской империи. В результате, несмотря на героическое сопротивление зилотов, Фессалоника пала.

Внутреннее положение Византии в XIV — XV веках характеризуется постоянными междоусобицами и борьбой за престол, ослаблением центральной власти, ухудшением боеспособности армии. Византия потеряла большую часть своих территорий и фактически превратилась в вассала турецких завоевателей. К началу XV века все ее владения сводились к Константинополю с несколькими близлежащими восточнофракийскими городами. В этой обстановке византийское правительство решило любой ценой получить помощь западных государств, но все попытки потерпели полный крах.

В начале апреля 1453 года султан Ахмед II со 100-тысячной армией осадил византийскую столицу. Несмотря на упорное сопротивление константинопольцев, турецкие войска ворвались в город и подвергли его трехдневному разорению. С гибелью Константинополя прекратила существование и Византийская империя.

ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА

В Византийской культуре конца XIII — XV веков усилился интерес к греческой культуре. Это была своего рода реакция на «латинское» влияние во время владычества крестоносцев в Византии в XIII веке. В области философии разгорелась борьба двух направлений. Одно из них представлял Григорий Палама, проповедовавший исихазм, то есть полный уход от жизни и «общение с божеством» путем особой молитвы, так называемой исихии. С этим учением боролись представители другого направления и прежде всего видный ученый и философ Варлаам. Варлаам считал авторитет церковного учения ниже разума и что «нет ничего выше и больше эллинской мудрости...», ибо «ничто другое не в состоянии привести к знанию причин всего сущего».

В науке и литературе появилось новое направление, родственное гуманизму. Выдающимися представителями этого направления были мыслитель Мануил Хрисолор и философ-неоплатоник Георгий Гемист Плифон. Преклонение перед античной культурой, внимание к человеческой личности, приоритет силы разума перед догмой — таковы характерные черты византийских философов-гуманистов XV века.

В области народного творчества огромным успехом пользовался особый жанр сатирических песен на бытовые темы. Сатирическая повесть из жизни птиц «Пулолог», народные басни и песни высмеивали нравы современного византийского общества. Сохранился и ряд лирических произведений, одним из образцов которых являются «Родосские песни любви».

Новые гуманистические направления несколько изменили и устоявшиеся схемы церковного искусства.

Сильнее всего это сказалось в живописи. Художники перешли к реалистическому изображению человека с его страстями, печалями и радостями. Замечательными памятниками этого направления являются мозаики монастыря хора в Константинополе, созданные около 1303 года. Выдающимися произведениями искусства начала XV века были фрески церквей Перивлептос и Пантанассы в Мистре.

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ ВИЗАНТИИ

В XIV — XV веках по численности городское население Византии превосходило другие страны средневековой Европы. Однако и здесь сельские жители преобладали над городскими. Деревни, будто ореолом, окружали каждый сколько-нибудь значительный город.

Большие села встречались редко. Обычно (особенно на Балканах) в деревнях насчитывалось десять-тридцать дворов, а в хуторах, принадлежавших частным лицам, и того меньше.

Не только размеры, но и социальный статус сельских поселений были весьма различны.

В наиболее привилегированном положении среди свободных поселений находились деревни крестьян, внесенных в воинские списки и обязанных по первому зову властей являться с конем, оружием и телегой.

Были деревни, жители которых служили гребцами и воинами-матросами на военных судах; были деревни, приписанные к ведомству дрома (почты и внешних сношений), следившие за состоянием государственных дорог и обязанные обслуживать следовавших по ним официальных лиц.

Некоторые деревни привлекались к строительству казенных судов, мостов, крепостей, к выжигу угля для железоплавильных печей и так далее. Подавляющая же масса свободных поселян платила государству многочисленные налоги и выполняла иные разнообразные повинности.

Жители свободных деревень составляли общину. Они сообща решали вопросы пользования лугами, лесами, угодьями, вопросы найма общественного пастуха или сторожа полей, распределения воды, строительства мельницы, моста, устройства водоема.

Сообща они праздновали и хоронили, участвовали в крестном ходе, и вели тяжбу с соседней деревней или крупным собственником. На общинной сходке распределялись внеочередные штрафы и налоги, повинности и взносы в казну.

С ростом феодализации стало быстро расти число несвободных сел. Зависимые поселения представляли собой и небольшие поместья, и крупные села с господским домом, и хутора, где крестьяне не только вели земледельческое хозяйство, но и разводили скот. Имелись здесь сыроварня или гончарная мастерская.

Жители больших деревень, зависевших от крупного землевладельца, также составляли общину; они платили подати господину и исполняли повинности в его пользу или одновременно и в его пользу и в пользу казны, если их хозяину не предоставлялись налоговые льготы.

СЕМЬЯ И БРАК

Аморфность корпоративной структуры византийского общества, неустойчивость сословных социальных связей обусловили особенно значительную роль родственных отношений в жизни ромея.

Семья для него являлась в сущности единственной опорой. Ее поддержка была тем более существенной, что византийская семья, и в высшей и в низшей социальной среде, представляла, как правило, не индивидуальную малую, а большую семью, включавшую в себя несколько индивидуальных семей.

Женатые сыновья редко отделялись от родителей, во всяком случае — до достижения ими имущественной правоспособности (до 24—25 лет).

Чрезвычайно ранние браки приводили к тому, что в одном доме нередко жили вместе с родителями и дедами даже женатые внуки. В такой семье отнюдь не молодожены — почти дети, а представители старшего поколения определяли весь уклад и распорядок жизни.

Закон разрешал браки для юношей с пятнадцати лет, а для девушек — с четырнадцати либо соответственно — с четырнадцати и тринадцати лет. Источники пестрят сообщениями о женитьбе зрелых мужей и даже старцев на юных девушках, почти девочках.

Случаи нарушения возрастных ограничений были более характерны для состоятельных кругов, чем для простонародья. Митрополит Апокавк расторг брак между 30-летним мужчиной и 6-летней девочкой, наказал епитимьей родителей и растлителя, а священника, освятившего этот акт насилия, отстранил от службы.

Среди простых людей брак обычно заключался с трезвым расчетом на дополнительные рабочие руки, а не лишний рот.

Устанавливая возрастные ограничения для вступающих в брак, закон исключал также браки для лиц, состоящих в родстве вплоть до шестого колена. Непреодолимым препятствием признавалось духовное родство: кумовья (крестные отцы и матери) и их дети считались родственниками по духу.

Например, за брак (и за связь) крестного отца с крестницей карали, как за кровосмесительство, отсечением носа. Запрещались браки христиан с язычниками, еретиками, мусульманами, иудеями. Препятствием к браку служили душевная болезнь, заразный недуг, тяжкое увечье.

Чаще всего, однако, планы молодых людей, решивших вступить в брак, рушились из-за отказа родителей дать на него согласие, или практически почти ни один брак не заключался без определенных, прежде всего материальных, расчетов старших представителей обоих вступающих в родство семейств.

Именно эти расчеты обусловили широко распространенный в Византии обычай обручения малолетних (с семи лет, а для девочек — с еще более раннего возраста). Помолвка сопровождалась церковной церемонией; заключался договор, в котором оговаривались размеры приданого, величина предбрачного дара жениха, условия наследования имущества, указывалось место жительства жениха и невесты до брака и тому подобное.

Если жених отказывался вступить в брак, его предбрачный дар, согласно закону, оставался у невесты, которая сохраняла за собой все свое приданое.

Обычай обручения был официально признан законом и контролировался властями. Расторжение помолвки (без достаточных оснований) одной из сторон влекло за собой не только уплату неустойки в пользу другой стороны, но и взыскание штрафа в казну.

Сохранилось несколько детально описанных дел, связанных с расторжением помолвки. К примеру, философ Михаил Пселл рано потерял дочь и взял на воспитание сироту. Когда девочке исполнилось семь лет, он обручил ее с 18-летним юношей Элпидием Ценхри. Пселл дал за удочеренной пятьдесят литр золота в качестве приданого, причем двадцать из них с согласия Элпидия засчитал за выхлопотанный им для жениха титул протоспафария, который приносил одну литру золота в год в качестве руги.

Элпидий не оправдал надежды Пселла: он оказался бездельником (а должность получил — опять таки благодаря Пселлу — для его лет весьма почетную), кутилой и повесой; оскорблял невесту и Пселла.

Философ возбудил дело о расторжении помолвки. Как инициатор разрыва Пселл должен был уплатить Элпидию неустойку в пятнадцать литр и отдать ему предбрачный дар невесте (пять литр), а юноша обязывался вернуть приданое. Любопытно, что суд признал законным приравнять хлопоты Пселла о титуле протоспафария к реальной сумме в двадцать литр. Элпидий вернул тридцать литр, и философ, проигравший процесс, не потерял в сущности ничего.

В другом случае попытка расторжения помолвки не удалась вообще, несмотря на знатность возбудившего дело жениха. Его ссылка на то, что он подписал договор, будучи несовершеннолетним, принята во внимание не была.

Еще большую строгость проявлял суд при рассмотрении бракоразводных дел. Тенденция к ограничению поводов для развода усиливалась. Огромную помощь светской власти оказывала при этом церковь: далеко не всякий и не всякая в то время были способны перенести моральное осуждение церкви и находящейся под ее влиянием среды.

Уважительными причинами для расторжения брака считались: супружеская неверность, ересь, сумасшествие, покушение на жизнь супруги (или супруга) и умолчание о подобном умысле других, проказа, импотенция (со дня свадьбы до истечения трех лет).

При разборе бракоразводных дел, предупреждает законодатель, нужна крайняя осторожность: если показания о вине ответчика дают его родственники по крови, то это достойно веры, если же хула идет от родичей истца, то чаще это клевета (за нее полагалось отсечение носа).

Личная неприязнь или любовь к другой (либо к другому) менее всего могли оправдать иск о разводе в глазах и судей, и родителей супругов.

Закон все-таки был более снисходителен к мужчинам: чаще всего он подчеркивал ответственность женщин за прочность брака, устанавливая для них и более суровые наказания. Застигнув на месте неверную жену, муж имел право безнаказанно убить ее вместе с любовником.

Недаром один из видных чиновников, уличенный в связи с замужней женщиной, бросил все и в страхе бежал на остров Лемнос.

Мог муж в таком случае и выгнать жену из дома немедленно, а сам, оказавшись в таком положении,— отделаться двенадцатью палочными ударами.

Строже карал закон мужчину, которой, будучи женатым, разрушал чужую семью: тогда и он, и замужняя матрона подвергались упомянутому выше наказанию, ибо такие дела, подчеркивалось в судебнике, ведут к «разорению детей и нарушению заповедей господних».

Муж, знавший об измене жены и ничего не предпринявший, подвергался публичному бичеванию и изгонялся.

Церковь и светский закон отрицательно относились уже ко второму браку, с огромным трудом и всякого рода ограничениями допускали третий и совсем запрещали четвертый. По мнению Кекавмена, второй брак не приносит счастья, а в тех случаях, когда в новой семье имеются сводные дети, даже гибелен для нее: возникают раздоры, и все идет прахом.

Закон иногда обходили. Встречались и «четверобрачники». Но сожительство таких супругов не считалось законным в глазах властей.

ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ

Оценивая положение женщины в византийском обществе, ученые давно уже обратили внимание на одно существенное противоречие: закон запрещал проявление какой-либо активности женщин в общественной жизни и содействовал уравнению их имущественных прав с правами мужчин. В первой трети нашего столетия в историографии возник спор: одни историки считали, что в целом византийская женщина находилась в приниженном положении и в семье и обществе, другие отстаивали мнение, что она пользовалась гораздо большим уважением и имела больше прав, чем женщина в странах средневекового Запада.

Ближе к истине, пожалуй, первые. Закон в Византии не разрешал женщине свидетельствовать на суде, представлять перед судом других лиц, осуществлять опеку, вступать в качестве равноправного члена в большинство торгово-ремесленных корпораций, занимать какую бы то ни было официальную должность.

Знатные женщины носили неофициально титул, присвоенный их мужьям (жена протоспафария — протоспафарисса), присутствовали на торжественных приемах во дворце (но только вместе с мужьями), окружая императрицу в соответствии со своим рангом.

Специально для женщин в X—XII веках предназначались два титула (без должности), правда, весьма почетных: зоста-патрикия и севаста. Обе в числе пяти-шести высших вельмож империи допускались к трапезе за одним столом с василевсом. Но этой параднопредставительной функцией и ограничивалась роль даже севасты, если она только не пользовалась неофициальным влиянием как фаворитка императора.

Совершенно иная тенденция обнаруживается в византийском законодательстве более раннего периода при определении прав женщины в семейно-имущественных отношениях. Государственная власть стремилась к обеспечению имущественных прав женщины, особенно жены и матери, все более настойчиво подчеркивая ее равноправие с главой семьи — мужем.

Хотя на практике в указанный период имущество жены и мужа объединялось и все чаще становилось общей собственностью, закон сохранял право распоряжаться приданым (в ее денежной оценке) исключительно за женой. Сохранение прав женщины на приданое являлось своего рода гарантией имущественного обеспечения ее и ее детей в случае какой-либо беды..

Приданое (в кругах знати оно достигало порой ста литр золота) судебные власти не имели право отбирать для погашения долгов несостоятельного должника-мужа.

Если жена умирала бездетной, муж получал четверть ее приданого, остальное отходило ее наследникам по завещанию; жена же в подобном случае наследовала половину имущества мужа, а если имела от него детей — то все имущество.

Особенно тщательно регулировал закон имущественные права вдовы, обремененной детьми (налоги с нее устанавливались официально по более низким нормам).

Отношение супругов в семье определялось не столько законом, сколько обычаем и религиозно-нравственными правилами. Значительную самостоятельность в семейных делах проявляли порой представительницы социально полярных кругов общества. Существенной была роль жены в хозяйственной жизни бедняка. В состоятельных семьях военнообязанных крестьян жена в отсутствие мужа управляла всем хозяйством, а чем позже, тем чаще на ее долю приходилась и основная тяжесть физического труда на поле (крестьянин-воин, уходя в поход, вся реже оказывался в состоянии нанять мистиев).

Несмотря на наличие особых управляющих, велика была роль жены-хозяйки и в поместьях знатных вельмож, полководцев и сановников, служивших иногда в отдаленных провинциях.

Социальный вес ближайших родственников женщины и размеры ее приданого оказывали, разумеется, заметное влияние на ее положение в семье мужа.

Колоритную сцену супружеской ссоры нарисовал Федор Продром. Высокообразованный, но не занимавший постоянной должности, а потому плохо обеспеченный, как часто бывало с поэтами, он взял в жены представительницу средних городских кругов, приданое которой в сущности составляло все достояние семьи. Его жена исполнена презрения к учености и музам мужа, не стяжавшим ему славы и неспособным прокормить семью. Она обрушила на голову неудачливого поэта потоки брани и упреков: ходит она в обносках, даже рубашку ей приходится шить самой себе, не в чем выйти на улицу, стыдно сходить в баню — столь бедны ее одежды; она и сукновальщица, и портниха, и пряха, и ткачиха, кроит и шьет плащи и штаны; ест же раз в день, а два сидит впроголодь... и у мужа она, как прислуга, на побегушках, « а он — нищий побродяжка, одетый в старье; спал он некогда на соломе, а она — на перине; он и ныне живет на подачки, кормит его она — благо есть приданое, а он сидит, как курица, и ждет обеда. Не можешь иметь семью, заключает потерявшая терпение женщина,— не надо было жениться, а женился — так помалкивай и слушайся...

Как ни велика была роль беднячки-труженицы или знатной хозяйки, в большинстве полноценных семей женщина редко добивалась полного равенства с мужем. Источники сообщают о многочисленных жалобах простолюдинок, просивших у суда защиты от тирании мужей, от непосильного труда и побоев.

Власть мужа или тестя была непререкаемой, она имела прочные традиции, восходя к «власти отца семейства» эпохи Римской империи.

Целиком оправдывала тиранию мужчины в семье и христианская этика: природа женщины объявлялась потенциально порочной — именно женщина была виновной в «первородном грехе». Намекая на это, философ советует глаз не спускать с жены, невесток и подросших дочерей как способных на любой неожиданный поступок. Их позор, поучает он, причина уныния всей родни, укус ехидны в сердце.

В средних и высших слоях общества женщины были обычно затворницами в кинекеях. Лишь изредка знатная дама или девушка решалась отправиться на богомолье или в публичную женскую баню (и то в окружении служанок).

В одном источнике описывается разорение арабами города. И приводится одна деталь, по мнению автора способная сама по себе дать представление о грандиозности постигшей город катастрофы. Описывая картину убийств и разбоя, автор поражается, что «женщины не желали сдерживать себя и прятаться от глаз мужчин, не испытывая смущения, носились по городу с распущенными волосами, презрев всякое приличие» и издавая вопли.

И это делали, удивляется автор, не только матроны, но даже девушки-затворницы, «лелеемые для брака».

ДЕТИ И РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

Вступив в брак, супруги с нетерпением ожидали появления детей — их отсутствие воспринималось как божья кара. В житиях нередко рассказывается о бесплодии женщин, о растущей неприязни мужа и, наконец, о чудесном «вмешательстве» свыше.

Особую радость вызывало рождение мальчика — кормильца под старость. Когда в семье с небольшим достатком рождалось несколько сыновей, то родители нередко оскопляли одного из них. Как правило, сын-евнух отправлялся в город, чаще всего в столицу, мечтая сделать там духовную карьеру (много евнухов было среди епископов, митрополитов, диаконов крупных церквей и даже патриархов) либо устроиться в кинекее или мужских покоях вельможи, а возможно, и самого василевса.

Немало евнухов занимали важнейшие дворцовые должности, а порой, и не занимая их, в качестве спальничих — доверенных лиц императора — играли значительную роль в политической жизни государства.

Иногда сына оскопляли и в ожидании от него духовного подвига. По словам одного хрониста того времени, евнухов в императорском дворце было больше, чем мух в загоне для скотины.

Мер к ограничению рождаемости супруги не принимали. Попытки вытравить плод (законный или внебрачный — безразлично) расценивались как великий грех и сурово карались и властями, и церковью.

В отличие от Западной Европы в Византии все сыновья и дочери одной и той же родительской пары имели равные права на наследство. Лишить кого-либо из них законной доли можно было только в исключительных случаях (если дети бьют и оскорбляют родителей, клевещут на них, отрекаются от сидящего в тюрьме отца, вступают в связь с мачехой, заключают без согласия родителей брак, оставляют их без ухода при потере ими рассудка и так далее).

Если завещание отсутствовало, то суд поровну распределял имущество умерших родителей между их детьми.

За внебрачными детьми закон также признавал некоторые права на наследство родителя. Но в целом положение «от блуда рожденного» в обществе было тяжелым, особенно если отцом его являлось духовное лицо (греховность рождения как бы удваивалась).

Если незаконнорожденный оставался на нижних ступенях социальной лестницы, его жестоко травили, если он взбирался по ней вверх, положение дела нередко менялось: незаконнорожденный помыкал законнорожденной знатью. Случалось и такое.

В империи имелось немало детей-сирот.

Если сирота наследовал имущество, над ним устанавливалась опека. Опекуны — частные лица часто обкрадывалиопекуемых, и закон поэтому рекомендовал богоугодным заведениям осуществлять опеку над сиротами.

Часть сирот-нищих государство устраивало в казенные орфанотрофии (приюты) при церкви и монастырях, ведал ими особый дворцовый чиновник, а обслуживали их клирики и монахи. Дети погибших видных воинов зачислялись в особый воинский отряд, членов которого называли «бессмертными», ибо на место каждого убывшего тотчас заступал новый.

Большинство сирот не попадало ни под опеку, ни в приюты. В житиях частенько мелькает фигура деревенского сироты-пастушка, который пасет коз или свиней за черствый кусок в зной и в холод, ночует в поле и едва не умирает от голода.

Именно на детях в ту пору в первую очередь отражались стихийные бедствия и общественные катаклизмы. Дети-рабы и дети-евнухи наполняли дома вельмож. Но таким сиротам, можно сказать, повезло. Другие просили милостыню на папертях, принуждались к непосильному труду, шныряли по рынкам под надзором взрослых воришек, а девочки-сироты стояли «на своих местах» в зловонных переулках и на площадях.

Спасения или помощи можно было ждать главным образом от родственников.

Помни о родственниках и оказывай им благодеяния, поучал Кекавмен: не исключено, что именно для этого господь даровал тебе успех. Послушание отцу — первая заповедь, почтение к матери — первейший долг.

Порой, во время мятежей аристократии, василевс призывал мать мятежника, убежденную в греховности сына, и отправлял ее в качестве парламентера: бывали случаи, когда ее увещевания и угроза родительского проклятия приносили василевсу бескровную победу.

Помимо многочисленных родственников, проживавших в одном доме, в семье ромея, особенно богатого и знатного, жило множество людей, не связанных узами родства с хозяином (воспитатели детей, друзья, нахлебники, наемные работники, слуги, рабы и так далее).

Числу таких домочадцев у столичного аристократа было порой столь велико, что он мог в случае нужды сформировать из них значительный вооруженный отряд.

Богатые дома в Константинополе занимали целые кварталы и представляли собой сложный комплекс с многочисленными постройками, амбарами, помещениями для прислуги, скотными дворами, конюшнями, погребами и обширным внутренним двором с портиками и галереями.

Тем не менее византиец, как правило, проявлял величайшую осторожность при допуске посторонних в свой дом. Византийская семья была тщательно отгорожена от чужих глаз и постоянно готова к осаде.

Полководец Кекавмен, вообще крайне недоверчиво относившийся к дружбе, советовал не оставлять в доме иногороднего друга даже на несколько дней: друг, оказывается, может соблазнить жену, невестку или дочь, вызнать размеры доходов, изучить недостатки в домашнем распорядке, чтобы потом забавлять своих домашних рассказами. Лучше послать другу какую-нибудь вещь в знак внимания.

Слуги в доме, даже не свободные, занимали самое разное положение. Некоторые удостаивались безграничного доверия хозяина, служили управителями и телохранителями.

Бывшие слуги, в особенности потомственные, получали иногда высокие официальные посты, если счастье улыбалось их господину. Слуга отца Алексея Комнина — Лев Кефала стал известным полководцем, другой слуга этого императора — первым советчиком василевса, его поверенным и духовником.

Большинство слуг, однако, находилось под строгим надзором господина и его управителей. Слуги могли не только «пожрать прибыль» хозяина, как говорил современник, но принять участие в политической интриге, изменить господину и даже посягнуть на его жизнь.

Широкие родственные связи каждого магната и сановника, значительное число лиц, зависимых от них, и множество приверженцев, превращали их семьи в значительную политическую силу.

Поэтому заключение брака в знатной среде все чаще становилось не только средством, способствующим укрепить экономическое положение семьи, но и важной политической акцией, укреплявшей влияние всего родственного клана.

Заранее тщательно продумывали, чью поддержку себе обеспечить, какие противоречия сгладить, к какой группировке примкнуть.

Устройство брака было для скучающих обитательниц царского гинекея своего рода развлечением и видом благотворительности: императрица и знатные дамы подыскивали женихов для девушек-сирот, для вдов и невест из некогда видных, но обедневших семей.

Однако подчас заключение важного брака не обходилось без вмешательства гораздо более влиятельных лиц, вплоть до самого василевса. Брак по воле самодержца являлся порой и рассчитанной карой: навязывали уродину или безродную.

С начала правления Алексея I Комнина в среде византийской аристократии стал утверждаться западный обычай: у государя испрашивалось разрешение на брак. Таким образом император делал систему брачных связей одним из важных рычагов своей политики в сложной внутренней борьбе за власть. Особую осмотрительность император проявлял при заключении брачных связей членов своего рода.

Некогда, еще в X веке, в царской семье поступали совсем иначе. Константин VII разрешил своему сыну жениться на дочери простого харчевника — красавице Феофано, которая стала матерью Анны, жены русского князя Владимира I.

С тех пор ничего подобного не случалось вплоть до 1453 года. Исчез навсегда и старый обычай смотрин невест для василевса и его наследника, свозившихся в столицу из провинций и принадлежавших не к одному социальному кругу. К концу XII столетия постепенно утверждается феодальный принцип наследственности «благородства» — проникнуть в среду аристократии «чужакам» становится все труднее.

Материальные расчеты, политическая игра, неравные браки — все это отнюдь не означало, что любовь была неведома для византийцев. Не всегда она предшествовала браку, но очень часто сопутствовала.

В сборниках поговорок и изречений («Пчелах») утверждается мысль, что высшее счастье для мужчины — обретение любящей благонравной жены. В сказании о Стефаните и Ихнилате говорится, что «высшим благом обладает человек», для которого соединились воедино три компонента: разум, добрый советчик и любимая жена. Смерть хорошей жены считалась равносильной утрате половины «или еще больше» — всех жизненных благ. Тогдашний автор писал, что любящий принадлежит не себе, а предмету любви: муж, любя жену, всего себя отдает ей, ею лишь дыша и о ней только мечтая.

Нарядить любимую жену, украсить драгоценностями даже ее коня было не только долгом, но и радостью для знатного супруга, да и сам он, спеша к жене после разлуки, стремился предстать перед ней во всем блеске. «Нет в мире большей радости,— говорил Дигенис Акрит,— чем радость нежной страсти».

Воспевая любовь царственных супругов Иоанна III и Ирины, историк и поэт XIII века Георгий Акрополит говорил от ее имени:

И с ним я сочеталась, с юным — юная,

И по любви взаимной мы в одно слились.

Связало нас законное супружество.

Но крепче страсть связала обоюдная:

Супружество смесило нас в едину плоть,

Любовь же душу нам дала единую!

Идеалом византийца была не только послушная, заботливая и богатая жена, но также красивая и образованная. Однако даже обученная риторике богатая красавица не могла надеяться на хорошую партию, если начинала ходить молва о ее нескромном поведении.

Вопрос о девственности невесты считался весьма важным при заключении брака. Обманутый супруг-молодожен, при соблюдении точно оговоренных условий, мог по закону уже утром расторгнуть брак.

Знатные ромейки заботливо следили за своей внешностью. Бывшие в ходу тогда медицинские трактаты давали множество рецептов по уходу за кожей лица, по борьбе с морщинами, выпадением волос, дурным запахом изо рта.

Некрасивость или уродство воспринимались как трагедия.

Старшая дочь Константина VIII Евдокия, в детстве болевшая оспой, едва став подростком, поспешила уйти в монастырь. Полумонашескую жизнь вела и ее некрасивая младшая сестра Феодора, так и оставшаяся в девках. Зато средняя из сестер, Зоя, отличавшаяся красотой и легким нравом, сделала из своих прелестей подобие культа. Чем естественней честолюбец и корыстолюбец падал в «обморок», «сраженный» ее красотой, тем большие награды его ожидали.

Зоя сама, в своих покоях, в невыносимой духоте, даже будучи старухой, варила дорогие косметические средства и, по свидетельству современников, ее лицо до 70 лет сохраняло свежесть и привлекательность.

Следует коротко остановиться и на явлениях, способствовавших распаду семьи, то есть прежде всего — на проблеме адюльтера. В наше время в историографии высказываются мнения, что к началу XIII века в Византии стали снисходительно смотреть на адюльтер среди женатых мужчин и замужних женщин. Действительно, те строгие законы, что были непреложны раньше, стали соблюдаться, по-видимому, в этот период не всегда последовательно.

Их нарушали сами императоры, призванные обеспечивать действенность официального права. И Мануил I Комнин, и Андроник I Комнин имели детей от родных племянниц. Закон же предусматривал в таких случаях не только отсечение носа и казнь. Однако императоры остались, естественно, безнаказанными.

Скандальные связи Константина IX Мономаха не раз вызывали волнения в столице. Едва женившись на Зое (это был ее третий брак), Мономах ввел во дворец свою фаворитку Марию Склирену. Царская спальня была устроена так, что покои василевса совмещались со смежными помещениями Зои и Склирены. Ни одна из них не входила к Константину без стука. Многочисленный дворцовый люд подражал императору, уверенный в безнаказанности. Народ бурно протестовал, требуя удаления Склирены.

Анна Комнина уверяет, что со времен Мономаха женская половина дворца пребывала в разврате.

Любовь Склирены, кстати говоря,— один из немногочисленных сохраненных источниками примеров самоотверженной женской любви.

Происходившая из богатого и знатного рода, Склирена полюбила опального вдовца Константина и, продав свои владения (имущество Мономаха было, видимо, конфисковано), последовала за ним в ссылку на остров Лесбос, где они прожили вместе семь лет.

Безусловный ценитель подлинной культуры, тонкий наблюдатель и психолог, Пселл много лет спустя после смерти Склирены с восторгом писал о ее уме, такте, воспитанности, образованности, скромности и умении слушать. Она не была красавицей, заключает писатель, но обаяние ее личности действовало неотразимо.

Щедрый и негневливый, но недалекий и ветреный Мономах окружил Склирену роскошью, но вряд ли тем вознаградил ее за большую любовь. Когда Склирена внезапно умерла, василевс, по словам Пселла, каялся в горестном недоумении и плакал, как ребенок, жалуясь каждому встречному.

В крупных городах Византии жили образованные и богатые гетеры. Об одной из них рассказывается в сатирическом сочинении «Путешествие в ад». Ее посетителями были высокопоставленные знатные лица, но когда влюбившийся в эту красавицу некий «неразумный» чиновник хотел взять ее в жены, император не разрешил.

Дома терпимости находились почти в каждом из многочисленных кварталов Константинополя, имея официальный и неофициальный статус.

Среди их обитателей было немало девочек-сирот, которые в бедных кварталах едва добывали себе на пропитание. Занимались они также прядением шерсти. Власти иногда превращали дома терпимости в исправительные колонии, загоняли гетер в монастыри, но все это давало лишь временный эффект.

В целях сохранения интересов семьи закон сурово преследовал и сожительство с рабынями и весьма распространенные в империи издавна (видимо, под влиянием Востока) разного рода пороки. Однако в источниках приводится множество примеров нарушения закона и почти не приводятся упоминания о наказаниях.

За сожительство с чужой рабыней полагались штраф и порка, за сожительство с собственной — полагалась продажа ее в пользу фиска. Но рабыни находились в полной зависимости от господ. В одном из житий нарисована яркая сценка: рабыня, удостоенная внимания господина, дерзит хозяйке, заносится перед домочадцами, а когда хозяйка жалуется на нее мужу, он награждает плетью не рабыню, а супругу.

Почти в каждом уставе мужского монастыря содержался строжайший запрет принимать в число братии и допускать в ограду обители мальчиков, юношей и евнухов и даже содержать на монастырском дворе самок животных. Однако аномалии такого рода отнюдь не были специфически монашескими. Мальчиков-евнухов, учитывая их внешность, как уже упоминалось, охотно покупали или брали на службу самые богатые господа.

Итак, несмотря на то, что семья в империи являлась одной из наиболее прочных ячеек общества, она постоянно испытывала неблагоприятное воздействие немалого числа специфических для Византии факторов.

Важнейшим из них был недостаток мужского населения вследствие непрерывных, продолжающихся десятилетиями войн и существования множества мужских монастырей, а также распространения некоторых восточных обычаев и пороков. Проблема семьи отнюдь не безразлична для уяснения вопроса о сильных и слабых сторонах общественной структуры государства. Отмеченные факторы развития семьи в Византии оказывали отрицательное влияние прежде всего на самый процесс воспроизводства и роста населения империи. Кроме того, неполноценная семья — почти всегда экономически менее устойчивая, располагала худшими потенциальными возможностями к накоплению средств, необходимых для развития и расширения производства.

ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ В ВИЗАНТИИ

О воспитании детей в Византии историкам известно не слишком много, так как византийская литература — это литература без детей.

Занимаясь описанием жизни своего отца, Анна Комнина исключает из «Алексиады» все детство своего героя, ибо «детские забавы не стоят повествования». Это не значит, что чадолюбие было чуждо византийцам.

Скорее напротив: если ты еще не породил, пишет Кекавмен, то узнай — нет ничего в мире желанней детей.

Рожали ромейки у себя дома. К роженице звали повитуху-самоучку, которая, согласно медицинскому трактату, должна была обладать опытом в пеленании и в «выпрямлении лба и носа».

Большинство состоятельных матрон не кормили своих детей грудью. Тот же трактат рекомендовал нанимать кормилицу не тучную телом, но и не слишком тощую; предписывался также режим питания и состав пищи кормилицы.

С особой торжественностью обставлялось рождение ребенка в семье василевса. Императрица рожала в Порфирной палате, входившей в комплекс женских покоев царского дворца,— в здании с пирамидальной крышей близ пристани Вуколеон. Пол здания был выложен мрамором, стены — облицованы дорогим камнем пурпурного цвета.

О воспитании заботились тем меньше, чем ниже был социальный статус семьи. Мальчики обычно наследовали профессии отцов. В семьях простолюдина мальчика к шести-семи годам уже привлекали к посильной работе в доме и поле, в мастерской или лавке, и труд становился его главным воспитателем.

Питались дети за общим столом: с раннего детства их питание ничем существенно не отличалось от питания взрослых членов семьи.

В 14—15 лет юноши обычно выполняли уже настоящую мужскую работу и становились главной опорой семьи, если в ней не было зрелого мужчины.

Совершенно иначе протекало детство мальчиков в состоятельных семьях. В раннем детстве ребенок находился на попечении обитательниц гинекея и редко видел своих родичей мужчин. Поскольку матери зачастую были молоды, четырнадцати-пятнадцати лет, огромную роль в воспитании играли сначала бабки, а затем — деды.

К пяти-семи годам мальчика освобождали от женской опеки. В знатных семьях он попадал в этом возрасте в руки наставника-педагога (дядьки), который наблюдал за играми ребенка, развлекал воспитанника и учил его грамоте.

Нередко знатный мальчик проводил свое детство попеременно то в деревне, то в городе: провинциальные магнаты, как правило, имели дома в городах и жили там значительную часть года, городские же сановники владели поместьями в пригородных деревнях, куда выезжали с семьями во время сезонных работ.

Иногда по нескольку лет мальчик из знатной семьи жил или в доме невесты, обрученной с ним, или у отцовского столичного друга, проходя курс обучения, или во дворце императора, так как было в обычае у василевсов брать детей из знатнейших семей в собственную свиту и в свиту наследника.

Росшие вместе с василевсом его сверстники состояли с ним и впоследствии в особых отношениях: предполагалось, что они обладают далеко не всякому предоставляемой льготой — «парисией», то есть правом на высказывание своего мнения в присутствии императора.

Из среды отроков, окружавших василевса в детстве, выходило немало крупных гражданских сановников и видных полководцев.

Характер воспитания и образ жизни наследника зависели от воли отца или определялись собственными склонностями будущего василевса.

Сам наследник довольствовался нередко минимумом как образования, так и физических и воинских упражнений.

Как правило, однако, дети императоров-полководцев проходили полный курс военных наук, читая стратегиконы и обучаясь владению оружием под присмотром особых наставников. Среди знатных юношей, занимавшихся воинскими упражнениями вместе с наследником престола, бывали и евнухи; некоторые из них становились впоследствии искусными полководцами.

Помимо военных навыков, военная аристократия стремилась выработать у своих детей такие качества, как невозмутимость и сдержанность в проявлении чувств. Бурно радоваться, возмущаться, ударять себя по бедрам от удивления значило тотчас выдать свое низкое происхождение.

К началу XIII века провинциальные магнаты стали ценить превыше всего физическую силу, выносливость, отличное владение мечом, копьем, луком, палицей, искусством верховой езды, знание стратегии и тактики, умение ладить с подчиненными и поддерживать железную дисциплину в войске.

Большинство аристократов готовило своих сыновей к военной карьере и после начального курса обучения и ознакомления со стратегиконами не утруждало их изучением наук.

Все чаще высказывалась мысль, что физическое и военное воспитание будущему василевсу (высшему полководцу империи) совершенно необходимо: он должен быть готов к суровым испытаниям, а нега и наслаждения делают человека с детства непригодным к ратным подвигам.

Разумеется, воспитание знатных юношей, особенно в крупных городах, полных соблазнов, далеко не всегда отвечало идеалам их родителей и наставников. Юноши нередко уклонялись от занятий, ускользали от надзора воспитателей, проводили время на ипподроме и на пирушках с мимами и танцовщицами, бродили ватагами по улицам, приставали к прохожим, издевались над юродивыми.

Кекавмен советует поэтому с ранних лет воспитывать у детей «страх божий» и покорность родителям.

Еще меньше, чем о воспитании мальчиков и юношей, знают историки о воспитании в Византии девочек и девушек. Кекавмен обещал написать трактат на эту тему, но его сочинение либо не сохранилось, либо так и не было составлено.

С определенностью можно сказать лишь, что девочку с самых ранних лет готовили к единственной роли — роли жены и матери. Весь «курс наук» простолюдинки, как правило, неграмотные (в лучшем случае они умели с трудом читать и считать), проходили на кухне, в саду, в поле, за прялкой. Рождению девочки в те времена радовались обычно меньше, чем рождению мальчика,— надежды семьи, будущего кормильца; детство девочки еще раньше кончалось, чем детство мальчика, свобода ее была резко ограничена.

Положение в знатных семьях было, конечно, несколько иным: здесь девочки и девушки располагали некоторым досугом, могли они, если родители не запрещали, заниматься и науками, и художественным рукоделием.

Иногда девочка воспитывалась не на глазах матери, а в доме жениха, слушая с ним вместе одних учителей.

Обучали, видимо, знатных девиц и верховой езде: Анна Далассина, мать Алексея I, во время мятежа сына, намереваясь вывезти из столичного дома весь гинекей, приказала оседлать коней и мулов женскими седлами.

Отношение к грамоте в Византии, в целом положительное, не было, однако, одинаковым в разные времена и среди разных слоев населения: отличались оценки уровня знаний, по-разному определялся и круг наук, которым обучали детей и юношество.

Для большинства народа грамотность детей представлялась трудно исполнимой мечтой. Бедные люди хорошо знали, что грамотность не всегда вела к благополучию, но им известно было также, что она не допускала до нищеты.

Уровень образования и сроки обучения определяли, исходя из сугубо практических расчетов: к занятиям какой профессией предназначали ребенка, как скоро рассчитывали получить его помощь, сколь долго могли платить за его обучение.

Когда Михаил Пселл достиг пяти лет, семейный совет решил дать ему лишь начальное образование, а затем обучать ремеслу. Дело поправили мольбы грамотной матери Пселла Феодоты, заметившей незаурядные способности сына.

Простые люди иногда полагали, что обучение музыке и пению важнее обучения грамоте, так как участие в хоре какой-либо церкви города или даже дворца сулило приличное вознаграждение. Многие еретики выступали вообще против обучения грамоте — они называли грамотеев «фарисеями» и избегали их.

Но такое отношение к грамотности — редкость. Оно было следствием либо жизненных неудач (грамотность не помогла), либо озлобления угнетенных против чиновников, которые использовали свою грамотность как орудие произвола и насилия.

Впрочем, даже философ начала XIV века Иосиф Ракендит, сам вышедший из бедной семьи, полагал, что простым людям, занятым физическим трудом, изучать науки не только не надо, но и вредно: так вреден огонь для стоящего к нему слишком близко.

Другой писатель — Михаил Аплухир вложил в уста некоего ритора монолог о том, что нет проку от наук: каменотес, грубый сапожник и торгаш, не могущий связать двух слов, живут, не ведая нужды, а ученый мудрец — в нищете, так как ум на рынке не продашь.

Таких жалоб ученых людей на свою участь сохранилось немало, но несравненно больше принадлежащих им же подлинных панегириков образованию и наукам.

Тот же Ракендит, уроженец Итаки, ушел пешком, «одетый в рубище», чтобы пополнить образование у эрудитов столицы.

На положении ученых людей в обществе и на судьбах образования обычно серьезно отражалось отношение к грамотности и образованности правящего василевса. Одним это отношение было при Ираклии, который нередко использовал книги как орудие для избиения провинившегося сановника, другим — при Льве VI и Константине VII, которые не только читали книги, но и с охотой сочиняли их сами.

Вскоре после Константина VII наступил, видимо, упадок образованности в империи.

Получить хотя бы начальное образование в Византии (научиться читать, считать, немного писать и разбираться в псалтири) было непросто во все времена. Безграмотность в византийской деревне была преобладающей. Немало неграмотных имелось и в городах, встречались они даже среди сановников и полководцев, вышедших из низов и не обучившихся грамоте в детстве. Сохранились документы, под которыми вместо подписи видного представителя власти стоит крест.

Прежние начальные школы, содержавшиеся в эллинистическую эпоху в городах и крупных селениях на общественный счет, давно исчезли. Дети из состоятельных и знатных семей получали начальное образование, как упоминалось, преимущественно дома, у наемных воспитателей. Публичные школы были в основном платными и частными.

Обучение детей при церквах и монастырях осуществлялось клириками и монахами и имело целью подготовку кадров низшего духовенства лишь для собственного учреждения.

Государственных школ было мало.

Обучение элементарной грамотности начиналось обычно с пяти-семи лет. Широко было распространено убеждение, что для успехов в учебе недостаточно прилежания и способностей — необходима также помощь господня, которую усердно испрашивали.

Восхищаясь познаниями Пселла, Анна Комнина пишет, что он достиг вершин науки благодаря не только природному уму, талантам и упорству, но и молитвам матери, которая, не смыкая глаз, стояла на коленях перед образом богоматери в храме Кира.

Высшее образование было уделом главным образом представителей знатных и богатых слоев общества. В понятие высшего образования включалось овладение философией, которая делилась на философию теоретическую и философию практическую.

К первой относили богословие, астрономию, геометрию, арифметику, медицину, музыку; ко второй — этику, политику, историю, риторику, юриспруденцию.

Но деление было нечетким: под философией все чаще понимали собственно богословие, выделяя его из всех прочих наук.

Приобрести познания в этих науках самостоятельно можно было только при исключительных благоприятных условиях. Первейшее из этих условий — наличие необходимых книг. Они были дороги в те времена. Редкая бедная семья оказывалась в состоянии приобрести несколько книг.

Петр Сицилиец сообщает, что некий диакон, возвращаясь из плена, остановился на отдых в деревушке и сумел щедро расплатиться с гостеприимными хозяевами: он отдал им евангелие и апостол, которые ему удалось сохранить. Малоазийский землевладелец Евстафий Воила, завещав свою библиотеку церкви (в ней имелись книги и светского содержания), оговорил в документе право дочерей пользоваться этой библиотекой и впредь.

Книги, особенно церковные, постоянно упоминаются в церковных описях в числе наиболее ценных предметов.

Образованные люди обменивались книгами: пересылали их для чтения или для кодирования порой из одного конца империи в другой. В городе закон предусматривал условия аренды целой библиотеки. Образованный византиец не разлучался с книгой.

Патриарху Николаю в ссылке страдания и лишения казались невыносимыми именно потому, что император приказал не давать ему книг, а стражниками поставить неграмотных воинов, «неспособных утешить».

Книга писалась преимущественно на дорогом пергаменте, украшалась миниатюрами, переплеталась в кожу. Иногда к переплету крепили золотые или серебряные пластины, усыпанные драгоценными камнями и покрытые художественной чеканкой.

Позже появились книги на дешевой бумаге и скромно переплетенные, но они также дорого стоили, так как переписка требовала кропотливого труда. В житии Власия прославляется труд монаха-переписчика: он годами, изо дня в день переписывая книги, принимал пищу только в сумерках, когда уже нельзя было разобрать букв. Переписывал книги и патриарх Евфимий, и сам император Лев VI, подаривший владыке переписанную им самим и богато украшенную книгу.

Получить высшее образование в провинции можно было у некоторых высокообразованных епископов и митрополитов, по собственному почину обучавших молодых людей, которые избрали духовную карьеру.

Но подлинным средоточием наук оставался Константинополь, куда устремлялось юношество, уходя из отчего дома или тайком, вопреки воле родителей, или открыто, с их благословения. Многие из этих юношей — искателей знаний — устраивались в доме ученого, слушали его лекции и в свою очередь передавали свои познания детям и внукам хозяина.

Были ли в Византии, хотя бы в столице, до XI века высшие государственные учебные заведения, неизвестно. Лишь при Константине IX по специальному указу василевса были созданы высшие школы (или одна, делившаяся на два факультета: философский и юридический). Пселл в этой школе преподавал философию, а его друг Константин Лихуд, крупный юрист, затем патриарх,— юриспруденцию.

Изучали воспитанники школы почти исключительно греческую науку, но юристам было предписано вновь, как несколько веков назад, овладевать основательно забытой в империи латынью.

Факультеты дробились на более мелкие подразделения, возглавлявшиеся одним из преподавателей. Особо отличившийся студент становился помощником преподавателя, а затем — по одобрении советом преподавателей — учителем в своем отделении. Акт этот утверждался самим василевсом.

Образованные византийцы гордились своими познаниями. Они не упускали случая отметить, что тот или иной сановник, а то и философ, воспитавшиеся в деревне, так и не избавились от диалектизмов, что облик «деревенского невежды» — по-прежнему проглядывает в его осанке, походке и повадках. Так философ Иоанн Итал, по словам Анны, «съедал» слоги и окончания, был груб, вспыльчив, нечетко выражал мысль, прибегал к жестикуляции, в спорах доходил до рукоприкладства, хотя потом плакал и каялся.

Невнятно, «по-деревенски», отмечает Пселл, говорил презиравший образованность Василий II.

НАУЧНЫЕ СПОРЫ И УВЛЕЧЕНИЯ

Византийские ученые были обычно энциклопедистами (разумеется, применительно к той эпохе). Свою главную цель они видели в освоении и запоминании уже накопленных ранее знаний, а никак не в развитии наук, не в создании новых теорий и концепций.

Анна Комнина пишет, что она, «укрепив разум» арифметикой, геометрией, музыкой и астрономией и изучив досконально эллинскую речь, не пренебрегла затем риторикой и перешла к философии, а потом — к сочинениям поэтов и историков, упорно работая над своим стилем. Когда смертельная болезнь отца оторвала ее от наук, она сетовала, что в эти скорбные дни забросила даже философию.

Наука становилась для некоторых страстью, а не только средством существования, единственной отрадой и утешением в беде.

На склоне лет труд над «Алексиадой» стал для Анны Комнины смыслом существования: опальная и старая, она вновь жила, вспоминая минувшее.

Чрезвычайно много времени уделяли ученые византийцы комментированию сочинений античных авторов. В образованном мире, даже среди деятелей церкви, высоко ценилось искусство вовремя и к месту блеснуть цитатой из сочинения классика, использовать образы древней мифологии применительно к современности.

Время от времени появлялись прямолинейные ревнители православия, гневно обрушивавшиеся на приверженцев античной науки и культуры, но полной победы они никогда не одерживали.

Никифор Григора высмеивал в XIV веке унылый практицизм тех, кто готов «вытолкать за дверь» великого Гомера, поскольку его песни якобы приносят пользы для жнецов не больше, чем цикады в зной.

Иоанн Мавропод, придворный поэт и митрополит Евхаитский, выразил в одном из своих стихотворений надежду, что Платон и Плутарх «по милосердию божию» как неповинные в своих заблуждениях (они не могли быть христианами) будут избавлены от мук ада, ибо, не ведая «истинного бога», они держались все-таки его «законов».

Придворное византийское общество, видимо, неплохо знало античную литературу, о чем свидетельствует эпизод, рассказанный Михаилом Пселл ом.

Фаворитка Константина IX Мономаха, уже упомянутая Мария Склирена, живет во дворце бок о бок с законной женой василевса, возведшей Мономаха на престол.

Склирена присутствует на торжественных приемах и шествует непосредственно за царственной парой. Ситуация остро пикантная для нравственных понятий той эпохи — крайне скандальная. И вот однажды, в напряженной тишине, один из находчивых придворных честолюбцев вполголоса роняет всего два слова: «Нет, недаром (ахейцы)...» Неловкое напряжение исчезает, храбрец получает благодарный взгляд Склирены. Но главное — большинству присутствующих в обширном зале было ясно, что придворный процитировал обрывок стиха из «Илиады» Гомера — то место, где говорится о красоте Елены, из-за которой ахейцы затеяли кровавую и длительную войну с троянцами — Елена стоила того.

Увлекавшийся античной философией смелый мыслитель Иоанн Итал вынес споры с коллегами на константинопольские площади. Прибегая к превосходно изученной логике, при большом стечении народа он развивал свои идеи, отдавая порой предпочтение разуму перед верой.

Итал, пишет Анна, вызвал смятение в народе, увлек умы некоторых вельмож и даже самого патриарха Евстафия Гариды. Конец его популярности (в то время он занимал должность ипата философов, сменив Пселла, постригшегося в монахи) положил Алексей I.

Немало сил образованные византийцы отдавали изучению риторики — своеобразного искусства составления речей для торжественных случаев (победа василевса, рождение наследника, заключение мира и так далее).

Подлинные события в обширных и цветистых речах-панигириках сознательно были закамуфлированы аллегориями (образы античной мифологии переплетались с библейскими), далекими от существа дела сравнениями; подлинные имена, названия местностей и даты старательно удалялись. Угадывание за каждой аллегорией реальных событий, за каждым библейским именем подлинного лица современника превратилось в своего рода интеллектуальную игру. Риторика наложила отпечаток и на столь интимный жанр литературы, как эпистолография.

Образованные люди, то есть люди, причастные к науке и литературе, были, как правило, знакомы друг с другом. Если они не могли встречаться, то вели постоянную переписку: в письмах порой просили помощи (один преуспевал, а другой бедствовал), но чаще делились мыслями, научными сомнениями, чувствами. Ожидание письма от ученого друга было иногда томительно (в захолустье оно могло прибыть только с оказией), зато получение становилось праздником.

Принято было одновременно с письмом посылать какой-нибудь подарок: книгу, лекарство, благовония, вяленую или сушеную рыбу, а порой — и коня, мула или осла. Пселл, узнав, что ему намерены подарить мула, просил учесть его рост, чтобы не нарушить «соразмерность».

Конечно, представителей высшей византийской интеллигенции не следует идеализировать. Были среди них такие, чья нравственная сила, самоотверженность, истинное сочувствие к угнетенным, ненависть к тирании и самодовольному невежеству заслуживают глубокого уважения. Но были и другие: их откровенно пресмыкательские, исполненные сервилизма, слезливые и трусливые послания к василевсу и к влиятельным чиновникам, содержащие просьбы о деревеньке с крестьянами, о налоговой льготе или попросту — о деньгах, вызывают отвращение.

Показательна в этом отношении фигура Пселла. Благодаря искусству интриги, тонкой лести и легким сделкам с совестью, он оставался близким советчиком семи императоров, хотя трое из них были свергнуты их преемниками.

Втайне презирая царственных благодетелей, он пресмыкался перед каждым из них. Пселл исходил из принципа: нет ни одного поступка, который при желании нельзя бы было истолковать и в хорошую и в дурную сторону. С одинаковой легкостью и убедительностью он писал и гневный памфлет против вши и панигирик ей же.

Бывал этот философ и обличителем, но только дома, в четырех стенах. Когда дело касалось самого Пселла и его друзей, он возмущался чиновным произволом, а когда насильник-откупщик был его приятелем, Пселл умолял наместника провинции о снисхождении к нарушителю закона: откупщик-де поиздержался, ему надо поправить свои дела, что стоит наместнику только сделать вид — слышать, мол, не слышал и видеть не видел.

Скромные же ученые, которые пренебрегали карьерой и в уединении писали книги не имели возможности претворить в жизнь свои идеи.

Неумеренное самовосхваление сменяется порой у одних и тех же византийских авторов крайним самоуничижением.

Деятели ромейской науки разделяли со своими невежественными современниками веру в знамения, предсказания и чародейства, вещие сны и наговоры, не говоря уже о мощах, иконах и прочих реликвиях. Закон определял суровую кару для знахарей и колдунов, которых обвиняли в связи с демонами и приравнивали к еретикам, но знахари и колдуны не переводились.

Анна Комнина пишет, что Алексей I изгнал из столицы астрологов как шарлатанов, но этот же василевс, когда поползли тревожные слухи по поводу появления кометы, поинтересовался мнением эпарха Василия, который сам оказался астрологом. Константин IX готов был объявить о святости Зои, увидев на отсыревших покровах ее гробницы выросший гриб. При похоронах Исаака I Комнина в его могиле скопилась вода — одни сочли это знаком гнева господня за дела покойного, другие — признаком раскаяния усопшего.

Ученейший аристократ Михаил Атталиат глубокомысленно отметил, что оба толкования «полезны», одно вызывает страх перед богом, а другое питает надежду на его милосердие.

Итак, сколь ни трудно было в Византии получить образование, по сравнению с передовыми странами Западной Европы Византия заметно выделялась и относительной распространенностью грамотности в широких слоях простого (особенно — городского) населения и уровнем образованности своей интеллигенции.

Византийцы учили детей грамоте не только потому, что грамотный человек, как правило, с большим успехом обеспечивал себе сносные условия существования, но и потому, что образованность ценили и уважали в самых широких кругах византийского общества.

ВИЗАНТИЙЦЫ И ИНОСТРАНЦЫ

В течение всей своей жизни византиец постоянно слышал вокруг себя иноплеменную речь. Вплоть до начала XIII века Византийское государство было многоплеменной державой.

Иноплеменники — жители империи могли бегло говорить по-гречески, могли изъясняться с трудом, могли вовсе не знать этого языка.

И тем не менее, если они жили в пределах империи, то считались такими же «ромеями», как и греки по рождению. «Ромеями» не признавались только те подданные империи, которые не были правоверными христианами, как, например, подвластные империи арабы-мусульмане в малоазийских пограничных районах, язычники (печенеги и половцы) на Балканах, евреи на Пелопоннесе и в столице, армяне-монофиситы Фракии.

Но со временем в византийском привилегированном обществе стали все чаще обращать внимание и на этническое происхождение «ромея» — грек ли он родом, а если нет — то насколько ему удалось овладеть господствующей греческой культурой, уподобиться по мироощущению греку — представителю византийской элиты.

Стать «истым ромеем» было важно иноплеменнику, чтобы сделать карьеру и занять прочное положение в обществе.

Подавление самобытной культуры покоренных народов и внедрение культурно-этнических норм господствующей народности (то есть эллинизация или ромеизация) не всегда были сознательно направляемыми властями процессами (исключением являлось лишь отношение к иноверцам). Но ромеизация вытекала из всего уклада жизни и организации власти в империи.

В своих наиболее заметных формах она выступала в тех случаях, когда иноплеменник-индивид попадал в тесный круг ромеев-греков, связанных между собой общими служебными, профессиональными или семейными узами (церковный причт, канцелярия и т. д.).

Новобрачная иноплеменница, попав в греческую семью, получала даже новое имя — греческое. Рожденных «варваркой» детей воспитывали, разумеется, как истинных греков.

Своеобразная ситуация складывалась в контактных зонах, на рубежах империи и внутри нее, в пограничных областях между компактным греческим и иноплеменным населением. Неустойчивые границы империи были размыты обширным поясом буферных княжеств и эмиратов.

Одни из них находились в зависимости от империи, другие — в полузависимости, третьи — в союзе, четвертые — в состоянии постоянной вражды. Население, примыкавшее к этим районам с обеих сторон, испытывало двухстороннее влияние, не всегда знало и желало знать, каково его подданство.

В Северной Фракии и в Македонии, в контактной зоне, греческое население, примыкавшее к ней с юга, подвергалось серьезному славянскому влиянию, а славяне соседних с греками районов испытывали сильное воздействие греческой цивилизации.

В городах империи, особенно в Константинополе, всегда находилось множество иностранцев: купцов, богомольцев, церковных деятелей, приезжавших по делам к патриарху, монахов, подвизавшихся в греческих или в своих монастырях, воздвигнутых в византийских монашеских центрах, иноземных наемников, служивших в течение краткого или продолжительного срока в войске и расквартированных как в городах, так и в селах, постоянно поселившихся лиц иностранного происхождения, дипломатов и посланцев иностранных государей, проживавших в столице в течение недель или многих месяцев и даже нескольких лет.

Росли, занимая целые кварталы с пристанями, постоянные купеческие колонии иностранцев, в особенности итальянцев. Привилегированные колонии итальянцев практически были совершенно независимыми. Спаянные единством интересов, жившие на чужбине купцы и судовладельцы всегда приходили на помощь друг другу, причиняя порой прямой ущерб приютившей их стране.

Местные ремесленники и торговцы не раз поднимали восстания, в ходе которых громили итальянские кварталы.

Некоторыевасилевсы пытались ограничить деятельность итальянцев в столице, но делали это крайне непоследовательно. Империя нуждалась в военной помощи итальянцев, особенно их флота, и после погромов императоры выплачивали итальянцам компенсацию.

Иноземцы упрочивали свои позиции в империи.

Сознание своего превосходства над «варварами» и озлобление, испытываемое после неудачных попыток противостоять торгово-промышленной конкуренции, порождали у ромея чувство неприязни не только к «латынянам», но и к таким же православным, как и он сам, грузинам и русским.

В привилегированном положении находились иностранные наемники, служившие в Константинополе, особенно — в дворцовой гвардии. Они размещались в зданиях дворца, всегда окружали василевса и пользовались его щедротами. Им доверяли и жизнь императора, и проведение наиболее важных акций (например, арест патриарха).

В таком положении долго были русские и варяги.

При провозглашении нового василевса вельможи и их ставленник испытывали особое беспокойство и страх, если дворцовая гвардия не торопилась его славословить. Узурпаторы более всего опасались верности наемников законному василевсу.

Кекавмен предупреждал, что наемные воины не должны получать важных титулов и должностей: они обязаны нести службу «за хлеб и одежду», «посматривая на длань императора», высокая плата и почести могут развратить их, а главное — оскорбить чувства ромеев, охладить их служебное рвение. Возвышение иноземцев опасно и для международного престижа империи — на родине наемника будут смеяться над ромеями, вознесшими никчемного человека, не сумевшего ничего добиться у себя дома.

Но этим рекомендациям императоры обычно не следовали ни до, ни после Кекавмена. Они проявляли особую щедрость по отношению к тем знатным иностранцам, которые навсегда поселялись в империи. Эти люди быстро продвигались по службе, становились сановниками, порой командовали основными военными силами государства.

ПРАЗДНИКИ, ЗРЕЛИЩА, РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Праздники в Византии были общенародными и местными, религиозными и политическими, профессиональными и семейными, регулярными и экстраординарными, официально дозволенными и запрещенными.

Один из наиболее стойких феноменов народной культуры, праздник воспринимался каждым новым поколением как неотъемлемый элемент устоявшегося жизненного распорядка, унаследованного от предков.

Наиболее древними, восходящими к античной и эллинистической эпохам, являлись языческие празднества, которые продолжали бытовать в христианском византийском обществе, медленно и трудно сходили со сцены, исчезали и возрождались, маскировались под христианские праздники или под местные обычаи, справлялись тем смелее, чем дальше от крупных центров, высших церковных и светских властей находилась та или иная местность.

Эти враждебные православию рудименты язычества в среде иноплеменного населения империи имели и древнеэллинское и свое, так сказать, отечественное происхождение. Они явственнее ощущались в тех провинциях, которые позже вошли в состав империи (например, некоторые армянские и грузинские земли, северо-западные районы Балкан (и где население вело более замкнутый образ жизни) например, влахи, албанцы). В основном, однако, оригинальные языческие обычаи и обряды иноплеменных ромеев успели тесно переплестись и слиться с чисто эллинскими, подверглись переосмыслению и даже некой ритуальной «христианизации».

Знаменательно, что число языческих торжеств и веселий даже увеличивалось с распространением христианства: языческие праздники приютились самозванцами в лоне самой ортодоксальной веры и вместе с нею наследовались неофитами. Поэтому церковь вынуждена была идти не по пути полного искоренения языческих обычаев, а по пути их адаптации, «обезвреживания» несовместимых с христианством идейных норм и истолкования древних игрищ в качестве обрядов, связанных, например, с циклами крестьянской трудовой деятельности.

Общенародными языческими праздниками в Византии были календы, брумалии и русалии.

Календы по-латыни — вообще первое число каждого месяца, но как праздник они отмечались в начале января и стали справляться на востоке Средиземноморья со времени установления римского господства. Под именем «коляд» этот праздник вместе с христианством проник и на Русь.

Сначала календы праздновали с 1 по 5 января, а с утверждением христианства в качестве господствующей государственной религии начало празднования календ было приурочено к важному церковному празднику — рождеству (25 декабря), и календы стали 12-дневными.

Каждый наряжался, как мог, чаще всего мужчины переодевались женщинами, а женщины — мужчинами. Надевали маски. Ряженые бродили от дома к дому с песнями и плясками, стучались в двери, участвовали в пиршестве у незнакомых людей, выпрашивали дары. Немало народу толклось в трактирах и кабаках -и заполняло ночные улицы.

Во дворце в ночь на второе января устраивались так называемые готские игры, во время которых приглашенные на праздник вельможи, а также члены цирковых партий «голубых» и «зеленых», певцы и музыканты, прославляли василевса и его наследников.

Петь подобающие для случая песни были обязаны и сановники. Пение перемежалось плясками ряженых и нескольких «готов», вооруженных мечами и щитами. «Готы» пели особые песни, имевшие когда-то ритуальный характер, но затверженные теперь на столь неузнаваемо испорченной латыни, что смысла их уже никто не понимал.

Брумалии праздновались незадолго до календ (слово «брума» по-латыни означает «самые короткие дни в году», то есть время зимнего солнцестояния).

Народ праздновал брумалии и календы почти одинаково.

Во дворце же для брумалий был разработан особый ритуал. Сановники плясали в хороводе и пели с горящими свечами в руках. Император одаривал их золотом, а представителей рядового населения столицы — серебром.

Вечером устраивалось многолюдное пиршество (как и во время календ), на котором присутствовал василевс, сидевший с семьей за отдельным столом.

Русалии — весенний праздник цветов — устраивались после пасхи, накануне троицы.

О том, как этот праздник отмечали в сельской местности, можно составить некоторое представление по судебному решению охридского архиепископа Димитрия Хоматиана (первая треть XIII века), вынужденного разбирать дело об убийстве во время русалий.

Сельская молодежь устроила танцы, игры, пантомимы и «скакания» — все это полагалось делать, чтобы получить дары зрителей. Пастух в овечьем загоне, у которого молодые люди потребовали сыра, отказался его дать, вспыхнула ссора, пастух был убит.

Назначая эпитимьи виновникам случившегося, архиепископ замечает, что русалии, как и брумалии,— воистину бесовские игрища, соблюдаемые как обычай «в этой стороне» (Македонии).

Однако особенно торжественно все слои населения Византии без исключения отмечали религиозные праздники, официально установленные церковью.

Твердо определился круг так называемых престольных церковных праздников (рождество, крещение, пасха, троица и так далее). Широко праздновались по всей империи дни таких почитаемых святых, как св. Георгий (23 апреля) и св. Димитрий (26 октября).

Кроме того, отмечались праздники в честь местных святых, памятные события, связанные с данной местностью, городом, церковью, монастырем и так далее.

Религиозный праздник требовал от прихожан присутствия на церковной службе в храме, а нередко и участия в торжественной процессии. В престольные и другие праздники совершался выход императора. В соответствии с церемониалом процессия проходила из дворца по украшенным улицам и площадям в св. Софию, где василевс с семьей присутствовал на праздничном богослужении, совершаемом самим патриархом.

Иногда процессия направлялась в иной храм, порою — на конях, порою — на судне. После официальных торжеств начинались игры, а за ними шли пиршества.

К праздничной трапезе готовились задолго до наступления праздника, запасали продукты, экономили. Простолюдины нередко ограничивали себя перед праздником в течение многих недель.

Накануне пасхи такое воздержание было приписано христианам самой церковью: пасха праздновалась после великого поста.

Этот праздник в Константинополе отмечался по традиции особенно пышно.

Помимо церковных праздников византийцы отмечали государственные праздники, ежегодные (например 11 мая — день основания Константинополя, день рождения императора) и экстраординарные, нерегулярные (коронация василевса, его свадьба, рождение наследника).

В такие дни вновь славословили государя, несли дары ему или его детям. Василевс повелевал выдавать народу медные деньги, выставлять на площадях, на специальных длинных столах, даровое угощение, устраивать на ипподроме массовые зрелища.

Народ водил на улицах хороводы, пел обрядовые песни и гимны в честь виновника торжества. Во дворце пировала высшая знать.

Государственным праздником, по крайней мере для жителей столицы и окрестностей, становился день вступления в столицу победившего узурпатора. В город он въезжал на белом коне, в сопровождении свиты, отряда телохранителей, отборного войска. В соответствии с определенным ритуалом, с песнопениями и славословиями его встречали сановники, высшее духовенство, руководители корпораций, толпы народа.

Поводом к объявлению всенародного праздника могло стать также возвращение василевса в столицу после победоносного похода.

Справлялся триумф.

С величайшей пышностью, например, обставлялся въезд в столицу иноземной принцессы — невесты императора или его наследника.

Праздничные встречи на пути и в столице устраивали также мощам известного или новоявленного святого, доставляемым из провинции, из отвоеванных районов или дарованным василевсу иноземным государем.

Так, например, при Константине VII торжественно и празднично встречали раку с рукой Иоанна Предтечи.

Помимо праздников общих для населения империи или жителей города, справлялись праздники профессиональные, корпоративные, квартальные.

Константинопольские врачи праздновали 27 июня день св. Сампсона — покровителя медиков: они совершали поклонение его останкам в храме св. Мокия, а затем собирались за общим пиршественным столом.

Церковный приход отмечал совместно обычно день памяти святого своей церкви, сослуживцы канцелярии — повышение по службе чиновника, корпорация — избрание нового члена.

На семейные торжества, которые также очень часто начинались в церкви (крестины, обручение, свадьба), приглашали тем больше народу, чем богаче была семья. Знатный хозяин стремился поразить гостей роскошью обстановки жилища, богатством одежды и украшений членов семейства, разнообразием блюд.

На таких семейных праздниках, даже в глухой деревне общество услаждал специально приглашенный певец или музыкант. В городах в подобном случае состоятельный хозяин нанимал целую группу бродячих музыкантов, фокусников, мимов и акробатов, представителей нередко весьма низкопробного искусства.

Своеобразными зрелищами для обывателей становились праздничные шествия, крестные ходы, встречи, даже похороны знатных лиц. С полным правом к разряду зрелищ следует отнести торжественное богослужение, церковную литургию,— здесь прихожанин становился участником пышно театрализованного магического действа.

Однако особенно популярными у столичного населения были специальные игрища, устраиваемые по традиции, начиная с античных времен, на ипподроме, подобном современному стадиону, расположенном по соседству с Большим императорским дворцом.

Основным видом зрелищ на ипподроме были конские ристания — соревнования в искусстве управления лошадьми.

Во всех случаях, когда празднества и увеселения носили массовый характер, их главными организаторами неизменно выступали церковь и государство. Первоначальный акт учреждения ежегодного праздника церковью и государством мог давно забыться — праздник становился народной традицией, но его социальная роль не исчезала.

Праздники объединяли население Византии.

*ЧАСТЬ II*

ОБЪЕДИНЕНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ ВОКРУГ МОСКВЫ

-=ГЛАВА 1=-

МОСКОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО РУСЬ НАКАНУНЕ ОБРАЗОВАНИЯ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ГОСУДАРСТВА

В результате татаро-монгольского нашествия Русь в своем развитии стала отставать от передовых европейских стран. Необходимость борьбы с иноземным игом являлась ускоряющим фактором в создании Русского централизованного государства. Однако в этот период экономическая и политическая раздробленность на Руси была еще не преодолена.

Сельское хозяйство находилось на крайне низком уровне, но все же уже расширялось применение плугов и сох с железными наконечниками. Было достаточно развито огородничество и садоводство. Важное место в сельском хозяйстве занижало скотоводство. Из промыслов были распространены охота, рыболовство и бортничество.

Основная часть земли находилась в руках светской и церковной властей. Характерной чертой такого землевладения была раздробленность участков и наличие чересполосицы внутри них. Свою вотчину землевладелец имел право передавать по наследству и отчуждать. Наряду с вотчиной на Руси издавна существовал другой вид землевладения: часть земель князь передавал своим слугам — дворянам во временное владение при условии несения воинской службы. Фондом для раздачи поместий служили государственные и дворцовые земли, а также земли, конфискованные у бояр. Все земельные собственники были связаны друг с другом рядом служебных и военных обязательств. На вершине «пирамиды» находился великий князь, стоявший во главе отдельного самостоятельного княжества. В вассальной зависимости от него находился удельный князь, возглавлявший уделы, из которых состояло великое княжество. Далее следовали бояре и вольные слуги.

В XIV — XV веках натуральный оброк и выполнение барщинных работ занимали основное место среди крестьянских повинностей. Размер и форма этих повинностей определялись «стариной» — обычаем и отдельными грамотами, выдаваемыми князьями. Позже очень незначительное и далеко не повсеместное распространение получила денежная рента. Кроме того, крестьяне должны были нести дань в пользу государства. До свержения татаро-монгольского ига часть дани передавалась князьями в Золотую Орду.

В период господства политической раздробленности на Руси юридическое положение крестьян регулировалось отдельными соглашениями землевладельцев. Позже крестьяне постепенно лишались права ухода от своих владельцев к другим. С образованием единого государства и изданием в 1497 году «Судебника» по всей территории государства на все категории крестьян было распространено правило о Юрьеве дне. Для крестьян срок расчета с землевладельцем с правом ухода от него был установлен за неделю до Юрьего дня, 26 ноября, и в течение недели после этой даты.

Наряду с восстановлением разрушенных во время татаро-монгольского ига городов, растут новые русские города. Основную часть населения городов составляли ремесленники. Продукция кузнецов, слесарей-замочников вывозилась в другие страны Европы. Работы русских оружейников ставились выше сирийских, турецких и Итальянских. Широкое развитие получило литейное дело. Распространенным видом этого ремесла было литье колоколов, а позже и пушек.

Высокого уровня достигло ювелирное дело. Значительных успехов добились русские мастера в области ковки, чеканки, гравировки, черни и художественного литья. Об этом свидетельствуют золотые пояса, иконы, переплеты книг, золотая и серебряная посуда. Выделился особый вид ремесла — монетное дело. На рынок были рассчитаны кожевенное и гончарное ремесла. Выделывались разнообразные виды посуды, игрушки, а также строительные материалы, потребность в которых по мере развития зодчества возрастала.

В Москве, Твери и других городах происходит строительство каменных церквей. Строили преимущественно из белого камня.

В городах ремесленники имели свои организации, отдельные профессии занимали целые улицы. На звание мастера требовался экзамен с предоставлением образцовых изделий.

Особенно важное значение имели Москва, Тверь и Новгород, центры ремесленничества, находившиеся на узлах основных торговых путей. Развивались торговые связи Руси с соседними государствами. Торговля велась с генуэзскими и венецианскими колониями на южном побережье Крыма. Через Москву на Русь поступали товары из Северо-Западной Европы. По Волге проходила торговля с Ордою, Ираном и Средней Азией. Купцы пользовались значительными привилегиями. Даже в договорах между князьями включалось обязательство оберегать купцов.

УСИЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА

Наиболее крупными княжествами на Руси в начале XIV века были Московское, Тверское, Рязанское и Суздальско-Нижегородское. Главой Северо-Восточной Руси являлся князь, получивший от золотоордынского хана право занятия Владимирского княжения. Великие князья заключали между собой договоры, устанавливающие границы княжеств, торговые обязательства и определяющие общую политику и дипломатию. Удельные князья, являющиеся самостоятельными властителями в своих уделах, подчинялись великому князю. Они обязаны были собирать для него дань со своих земель и по его приказу выступить в поход или послать на помощь боевые отряды. Правом сношений с Золотой Ордой пользовался только великий князь, который отправлял туда дань.

Иное положение сложилось в Новгородской земле. Высшим органом власти в Новгороде было общее собрание горожан — вече. Оно заключало договоры с князьями, приглашаемыми в Новгород на княжение, имело право на объявление войны и заключение мира, утверждения новых законов и отмены старых, а также осуществления верховного суда. Однако на деле власть была сосредоточена в руках крупного новгородского боярства и осуществлялась через боярский совет. Высшие должностные посты — посадник, тысяцкий и староста — выбирались из среды боярства на определенный срок. С властной структурой было тесно связано купечество. Вече использовалось боярами в качестве органа, мешающего князьям укрепить свои политические позиции в Новгороде. В то же время форма вечевой демократии помогала им удержать власть над остальными горожанами.

На протяжении XIV — XV веков центром объединения русских земель стала Москва. Возвышение Москвы объясняется рядом причин. Это был центр развитого земледелия. В Москве имелся значительный торгово-ремесленный посад. Население отдавало предпочтение сильной княжеской власти перед боярством. Москва располагалась на пересечении важных торговых путей, а ее удаленность от восточных и западных границ способствовала уменьшению вероятности опустошительных набегов как золотоордынцев, так и литовских князей. Москва находилась в центре формирующейся великорусской народности.

Расширение Московского княжества шло за счет подчинения соседних княжеств — Рязанского, Смоленского и других. В 1318 году московский князь Юрий Данилович после борьбы с тверским князем добился великого Владимирского княжения. Великокняжеская власть сосредоточила сбор золотоордынской дани в своих руках. Но во время междоусобиц московских и тверских князей Юрий Данилович был убит, а ярлык на великое княжение получил тверской князь Александр Михайлович.

После смерти Юрия в Москве с 1325 по 1340 годы правил его брат Иван Данилович Калита. Для укрепления своей власти он использовал интересы Золотой Орды. Для подавления восстания против татаро-монгольского ига в Твери в 1327 году, Иван Калита привел туда войско из Орды. Восстание было подавлено, а основной соперник, тверской князь Александр Михайлович, бежал.

После получения Иваном Калитой в 1328 году ярлыка на великое княжение, борьба между Москвой и Тверью закончилась и великое Владимирское княжение теперь, как правило, занимали московские князья. Большое значение для расширения влияния Москвы имело перенесение туда из Владимира митрополичьей кафедры. Москва становится и духовным центром нарождающегося государства.

Захватом русских земель сопровождалось усиление Великого княжества Литовского во время правления Ольгерда. Были захвачены Чернигово-Северское, Киевское, Переяславское и Смоленское княжества. Новгород, Тверь, Псков и Рязань были подчинены литовскому влиянию. В это же время Руси с северо-запада угрожали шведы.

В 1348 году войска шведского короля Магнуса Эрихсона высадились в устье Невы и захватили город Орешек. Вскоре объединенными московско-новгородскими силами Орешек был освобожден.

В 1368 году великий литовский князь Ольгерд в союзе с тверским князем Михаилом собрал большие силы и выступил в поход на Москву. Спешно сформированный и высланный навстречу врагу московский сторожевой полк был разбит. Однако взять Москву Ольгерд не смог.

Во второй раз с большим войском, состоящим из литовцев, тверской и смоленской дружин, Ольгерд двинулся на Москву в 1370 году. Под Волоколамском состоялась решительная битва. Так и не взяв город, Ольгерд подошел к Москве. Простояв десять суток под стенами, Ольгерд начал мирные переговоры и в результате было заключено перемирие.

Третий поход на Москву состоялся летом 1372 года. На этот раз московская дружина разбила сторожевой отряд Ольгерда, заставив его отступить с обещанием о невмешательстве в дела Москвы и Твери.

В 1375 году произошла битва московского князя Дмитрия Ивановича с тверским князем Михаилом. Михаил сумел получить от золотоордынского князя ярлык на Великое Владимирское княжение, а Дмитрий отказался его признать. В походе на Тверь приняли участие военные силы из всех русских земель, в том числе и из удельных княжеств самой Тверской земли. Тверской князь под натиском крупных военных сил вынужден был сдаться. Ему пришлось отказаться от самостоятельного ведения внешней политики.

ДИПЛОМАТИЯ НА РУСИ XII — XV ВЕКОВ

Со второй половины XI века Киевское государство распадается на уделы, то есть происходит распад на ряд обособленных княжеств, который начался после смерти Ярослава и завершился в XII веке. Но сношения Киевской Руси с Византией и Западной Европой при этом не прекратились.

С Византией постоянная связь поддерживалась благодаря подчинению русской церкви константинопольскому патриарху. Но связи были не только церковные. У Руси и Византии был общий враг — половцы, одинаково угрожавшие благосостоянию обеих стран.

Если в X веке Империя натравливала печенегов на Русь, то теперь она нуждалась в союзе с русскими князьями, чтобы ослабить опасность со стороны половцев. Между византийскими императорами и русскими князьями заключались наступательно-оборонительные союзы.

Проводником византийской политики на Руси был митрополит киевский, назначенный патриархом из греческого духовенства и фактически являвшийся агентом константинопольского правительства.

О тесных связях с Византией в эту эпоху свидетельствуют и брачные связи между русскими княжескими домами и византийским императорским домом. Владимир Мономах был по матери внуком императора Константина Мономаха, от которого и принял свое греческое прозвище «единоборца». Дочь самого Владимира была замужем за Леоном, сыном императора Диогена, одна из внучек — за царевичем из дома Комнинов.

Сохранялись стародавние связи и со странами Северо-Западной Европы. Владимир Мономах был женат на Гите, дочери англосаксонского короля Гаральда.

Особенно прочные и оживленные отношения существовали между Южной Русью и непосредственно к ней примыкавшими Польшей и Венгрией.

На общих «снемах» (съездах) с венгерским королем и польскими князьями обсуждались вопросы международной политики. Снемы сопровождались увеселениями — пирами и турнирами. Так, венгры, прибывшие на помощь к Изяславу Мстиславичу киевскому, устроили наездничьи потехи: «играли на фарях (конях) и на скакунах», и киевляне «дивились венграм, множеству их слуг и коням их».

Немалое политическое значение имели в эту эпоху и брачные союзы русских князей с правящими домами соседних государей. Напрасно греческое духовенство внушало русским князьям, что «недостойно зело благоверным князьям отдавать дочерей своих в страны, где служат на опресноках». Политические соображения брали верх над религиозными предписаниями.

По наблюдению одного из исследователей польскорусских отношений, Линниченко, польский двор зорко следил за политическим положением в Руси и искал браков с той княжеской линией, которая в данную минуту была могущественней.

Политическое значение брачных союзов между Венгрией и Русью видно хотя бы из обручения Даниила Романовича галицкого в детстве с малолетней дочерью венгерского короля Андрея. Вступали русские князья в брачные союзы и с чешскими князьями.

Две самые могущественные политические силы средневековой Европы — Германская империя и папство — не остались вне дипломатического кругозора Киевской Руси. Сын Ярослава Мудрого Изяслав в борьбе с братьями искал содействия у германского императора. Его соперник и брат Святослав избежал вмешательства Германии только путем непосредственных переговоров с немецким императором. Успех, достигнутый им, объясняется тем, что сам он был женат на сестре одного из крупнейших германских феодалов, Бурхарда, епископа трирского, который и служил посредником в переговорах.

Искал сближения с Германией и третий сын Ярослава Всеволод. Его дочь Евпраксия была замужем за маркграфом Бранденбургским и, овдовев, обвенчалась с императором Генрихом IV.

В поисках союзников для своего восстановления на киевском троне Изяслав Ярославич послал сына в Рим к папе и даже признал себя данником римского престола, принес должную присягу «в верности князю апостолов» и «принял царство опять, как дар св. Петра» из рук папы Григория VII. Демарши папского престола в Польше в пользу Изяслава привели к возвращению его в Киев при содействии Болеслава Смелого.

В другом случае инициатива сближения шла от самого папского престола. В 1245 году под влиянием паники, охватившей всю Европу перед лицом монголо-татарской опасности, папа Иннокентий IV держал собор в Лионе о положении «святой земли» (Палестины) и об отражении монголо-татар. На соборе было решено обратиться за помощью к «русскому королю», то есть Даниилу Романовичу галицкому.

Завязавшиеся сношения завершились торжественным примирением католической церкви с русской, но церковная уния преследовала чисто политические цели — создание союза для борьбы с монголо-татарами.

Очевидно, ту же задачу имело и папское посольство к новгородскому князю Александру Ярославичу (Невскому). Союз между папским престолом и ЮгоЗападной Русью был закреплен коронованием Даниила Романовича королевской короной из рук папских легатов. Международное значение этого акта само собой очевидно. Принять предложение папы убедили Даниила польские князья и вельможи, заявив ему: «возьми венец, и мы тебе на помощь против татар».

С возникновением торговых немецких городов в Прибалтике между ними и русскими городами завязались оживленные торговые сношения, заключались договоры, носившие торговый характер. Эти договоры имели задачей урегулировать условия торговых сношений русских городов с немецким купечеством.

Договоры Новгорода 1192, 1257 и 1270 годов и Смоленска 1229 года с немецкими городами Прибалтики еще сохраняют черты, характерные для X века. Купец, находясь в чужой стране, должен был дипломатическим путем устанавливать свои взаимоотношения с местным населением как в области гражданской, так и в уголовной и политической. Поэтому и здесь уделяется много места порядку разрешения возможных столкновений и исков. И тут в основу полагается русское право, к этому времени уже кодифицированное в «Русской правде».

Впрочем, ввиду трудности полного подчинения иностранцев действию русского права, новгородские договоры допускали применение жребия — своеобразного «суда божия»,— порядок, который сохранялся в Северо-Восточной Руси в отношении иностранцев еще в XVI и XVII веках.

Особо оговаривалось обоюдное обязательство: купцов «в дыбу не сажать и в погреб» (тюрьму); оно гарантировало личную безопасность торговцев в чужом государстве. В условиях постоянных междоусобных войн очень важно было соглашение о признании купцов, ездивших с товарами, нейтральными лицами, которым предоставляется «путь чист» через воюющие между собой земли.

Большое место в договорах с немцами занимали чисто торговые вопросы: пути, которыми должны следовать иностранные гости, порядок уплаты долгов, единство мер и весов, размеры торговых пошлин и так далее.

При политической раздробленности Русской земли дипломатические отношения не могли ограничиться только теми или иными отношениями с соседними государствами.

Особое значение приобретали дипломатические отношения между отдельными княжествами, на которые распалось Киевское государство.

Урегулирование мелочных споров и взаимных претензий между мелкими государями — вотчинниками — составляет главное содержание этой дипломатии. Лишь временами князья объединяются перед лицом общей опасности.

Уже вскоре после смерти Ярослава установилась практика разрешения междукняжеских споров на таких же снемах (съездах), на каких разрешались международные конфликты. На снемы съезжались заинтересованные князья и в общем шатре, «сидя с братьями своими на одном ковре», совместно с наиболее доверенными дружинниками, обсуждали все очередные вопросы.

Этим путем разрешались поземельные споры. На съездах решались общие военные предприятия. В 1103 году на Дол обском съезде Владимир Мономах и его двоюродный брат Святополк Изяславич, после длительных споров, в которых принимали активное участие их дружинники, сговорились об общем походе на Половецкую землю.

На съездах же принимались и общеобязательные для всех союзников правовые нормы: так, на общем съезде сыновья Ярослава утвердили дополнения к «Правде» их отца.

Таким образом, на съездах устанавливались принципы общей политики, обязательной для всех князей. На Любечском съезде, который попытался разрешить споры из-за волостей, было провозглашено прекращение феодальных усобиц: «Почто губим Русскую землю, сами на себя котору делая?» — заявляли князья. Тогда же, по-видимому, было принято решение, что князь, нарушивший постановление о том, что «отныне имемся по едино сердце!», лишается волости (княженья), а боярин — головы.

Решения съездов, подобно международным постановлениям, скреплялись крестным целованием. Участники соглашения брали на себя обязанность силой проводить его в жизнь, памятуя об общей пользе.

Действительно, когда после Любечского съезда один из его участников, князь волынский Давид Игоревич, вероломно захватил и ослепил галицкого князя Василька, то прочие князья, участвовавшие на съезде, во главе с Владимиром Мономахом, выступили против него и его соумышленника князя киевского Святополка Изяславича.

Со Святополком они вскоре помирились, потребовав, чтобы он принял участие в карательной экспедиции против Давида, а самого Давида заставили явиться на новый снем. Здесь было решено отнять у него Владимир-Волынский, «затем, что ты вверг нож в нас, чего не бывало в Русской земле!»

Наряду со снемами в силе были и соглашения между отдельными князьями. Характерно, что и в таких случаях к дипломатическим переговорам привлекались третьи лица — союзные князья и их дружинники.

Иногда посредниками выступали женщины из княжеской семьи. Так, мачеха Владимира Мономаха, вдова его отца Всеволода, по просьбе киевлян, примирила своего пасынка с киевским князем Святополком. Владимир «преклонился на просьбу княгини, потому что чтил ее, как мать, отца ради своего».

Очень крупную роль играли в переговорах церковные феодалы — епископы и настоятели монастырей. В переговорах между Владимиром Мономахом и киевлянами, кроме его мачехи, принимал участие и митрополит, и это тоже оказало влияние на его решение, потому что он «и митрополита также чтил, сан святительский, и не преслушал мольбы его».

Епископы постоянно выступали в качестве послов. Среди них были выдающиеся дипломаты. Такие черты наблюдаются, например, у черниговского епископа Порфирия, который в 1187 году был посредником между рязанскими князьями и владимирским великим князем Всеволодом Большое Гнездо, «милость прося у него, дабы умирить его с рязанцами». При содействии обманутого им владимирского епископа Луки это ему удалось, и он сам, по просьбе Всеволода, поехал с его дружинниками в Рязань с «миром». Но в Рязани он повел свою линию, «утаився от Всеволодовых дружинников», так как его симпатии лежали всецело на стороне Рязани, которая входила в состав его епархии.

Он действовал, по словам владимиро-суздальского летописца, «не по-святительски, но как переветник и лжец» и «инако изворотил речь», то есть проявил те свойства, которые в последующие века долгое время считались основными качествами настоящего дипломата.

Договоры между князьями нередко заключались непосредственно в присутствии епископов или в стенах почитаемых монастырей.

Все это давало широкую возможность духовенству вмешиваться в международную политику.

Характерен случай, имевший место в 1127 году, когда игумен одного из киевских монастырей, Григорий, при поддержке созванного им церковного собора понудил киевского князя Мстислава Владимировича нарушить договор с черниговским князем, заявив: «на мне пусть будет грех, если преступишь крестное целование». Мстислав сотворил волю духовенства и, по словам летописца, раскаивался в этом всю жизнь.

В тех случаях, когда князья не принимали участия лично в ходе переговоров, дипломатические отношения осуществлялись посредством послов.

При отсутствии налаженных сношений и элементарной безопасности в пути вопрос о неприкосновенности послов был одним из наиболее важных. В Смоленском договоре 1229 года устанавливается двойная вира (плата) за убийство посла. Точно также и Новгородский договор 1270 года за убийство новгородского посла требует двадцать марок серебра и столько же за немецкого посла вместо обычных десяти марок.

Указанные оговорки не всегда были излишними. Когда в 1223 году к русским князьям, выступившим в поход против монголо-татар, пришли татарские послы, то они были перебиты.

Впрочем, в данном случае между русскими и монголо-татарами было состояние войны, что могло оправдать в глазах русских князей поступок, нарушающий основной закон международного права.

Еще чаще послы подвергались насильственному задержанию. В 1142 году, например, послы новгородские были задержаны в Южной Руси, потому что не сговорились с киевским князем относительно того, кто будет князем в Новгороде. Также поступали владимирские великие князья и другие.

При сношениях между русскими князьями послы пользовались содержанием и средствами передвижения (корм и провоз) за счет того князя, к которому они были посланы,— обычай, который, может быть, следует возводить к византийской традиции.

Помимо исполнения своих прямых обязанностей в переговорах послы содействовали распространению различных сведений международного значения. При отсутствии каких-либо других способов внешнеполитической информации эта роль дипломатических представителей являлась явно существенной.

Поэтому Владимир Мономах и рекомендовал своим сыновьям оказывать честь и послу и купцу, «ибо они, ходя мимо, по всем землям прославляют человека либо добрым, либо злым».

После завоевания и опустошения Русской земли монголо-татарами международное значение русских княжеств очень пошатнулось.

Юго-Западные русские земли подпали постепенно под власть великих князей литовских и Польши и на долгое время утратили свою самостоятельность. Северо-Восточная Русь, отрезанная Литвою и немецкими рыцарями от общения с Западной Европой, угнетенная татарским игом, которое не только давило, но и оскорбляло душу народа, была почти совершенно оторвана от общения с другими народами.

В течение XIV и даже первой половины XV века международные отношения Северо-Восточной Руси ограничивались почти исключительно Золотой Ордой, Византией, Литвой и торговыми сношениями Новгорода с немецкой и шведской Прибалтикой.

Связь Северо-Восточной Руси с Византией поддерживалась зависимостью русской церкви от константинопольского патриарха. Отношения с Литовским великим княжеством определялись почти исключительно необходимостью обезопасить русские земли от наступления литовских феодалов. Сношения Новгорода с прибалтийскими городами, объединившимися в XIV веке в сильный Ганзейский союз, велись в тех же направлениях, какие намечались в договорах двенадцатого и тринадцатого веков.

Характерная особенность новгородских договоров четырнадцатого и пятнадцатого веков заключалась в том, что хотя они и писались от имени великого князя, но фактически заключались выборными властями боярской республики, каковой был тогда Новгород, — епископом, посадником, тысяцким, иногда при участии представителей «концов» (на которые делился город) и отдельных разрядов новгородского населения.

РУССКО-ТАТАРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

Решающим моментом во внешней политике северовосточных русских княжеств было в эту эпоху их отношение к Золотой Орде.

Вассалы золотоордынских ханов, русские князья должны были не только платить им дань и нести другие повинности, но и подчинять всю свою внешнюю политику их воле, являясь по ханскому приказу со своими войсками к ним на помощь.

Хан своим вмешательством регулировал важнейшие внешнеполитические вопросы. Так, хан Менгу-Темир (конец XIII века) обратился с указом («Менгу-Темирово слово») к великому князю владимирскому Ярославу Ярославичу о предоставлении свободного проезда немецким купцам через территорию его княжества: «дай путь немецкому гостю на свою волость!»

Впрочем, вмешательство хана в международные отношения «Русского улуса» ограничивалось теми случаями, когда эти отношения непосредственно затрагивали интересы Золотой Орды. В остальном русским князьям предоставлялась возможность действовать совершенно самостоятельно, заключать договоры и вести войны, с кем они хотели. Зато, эксплуатируя всячески Русь, ханы были крайне заинтересованы в том, чтобы не ослабевала вассальная зависимость от них русских князей, и настойчиво требовали всех внешних выражений этой зависимости.

Князья утверждались в своем звании ханскими «ярлыками» (грамотами) и сажались на престол лицами, уполномоченными ханом.

По первому зову они должны были незамедлительно являться к хану и уклонение от немедленного прихода рассматривалось как государственная измена.

В Орде не только княжеские послы, но и сами князья должны были исполнять самые унизительные обряды — кланяться в землю хану, стоять перед ним на коленях.

«О, злее зла честь татарская!» — восклицает летописец по поводу приезда в Орду Даниила Романовича галицкого.

Татарские послы, приезжавшие на Русь с ханской «пайцзе», то есть золотой или серебряной дощечкой с ханской тамгой (условным знаком) или соответствующей записью, принимались с раболепной угодливостью.

«Не разбирая, имеет ли ханский посол высший или низший чин,— пишет один китайский писатель XIII века,— все наперерыв ему кланяются... сажают его на высшее место; правители сами чинят коленопреклонение и оказывают всевозможное усердие».

Этому порядку приема ханских послов долгое время подчинялись и русские князья. По словам Герберштейна, даже Иван III будто бы, «когда приближались татарские послы, выходил к ним навстречу за город и выслушивал их стоя, тогда как они сидели».

Постоянные унижения, непрерывная опасность татарских набегов, наконец, отсутствие личной безопасности князей, жизнь и смерть которых зависела от произвола хана, способствовали выработке особых дипломатических приемов в отношении Золотой Орды. Начиная с великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича и его знаменитого сына Александра Невского, князья в основу своей золотоордынской политики полагали старание всячески угождать хану, не давать повода для его гнева, задабривать его и его приближенных подарками и покорнj исполнять все требуемые обряды.

Даже Дмитрий Донской вынужден был согласиться оставить в Орде своего сына в качестве заложника.

Малокультурные татарские феодалы, уверенные в своей силе, в общем легко поддавались этой довольно элементарной дипломатии слабых и не всегда замечали, как под прикрытием подобострастия и покорности ихрусские вассалы в самой Орде плели политические козни и сводили собственные счеты, вовлекая самих ханов в эту игру.

Русские князья успешно пользовались той феодальной раздробленностью, которая господствовала в Орде. У каждого из них были свои благожелатели среди татарских беков — вассалов хана. Щедрыми подарками хану, его советникам и женам можно было достигнуть очень многого.

Политика Золотой Орды, заключавшаяся в том, чтобы не давать одному князю усиливаться за счет другого, открывала простор для широких интриг. Постепенно ханы сами стали попадать в сети искусных в деле дипломатии московских князей. Например, вся политика Ивана Калиты заключалась в том, чтобы, играя роль послушного орудия в руках хана, этим путем заимствовать власть у него и затем обращать эту власть против соперников-князей.

Этой политике следовали и все преемники Калиты вплоть до Ивана III.

Если международные отношения Северо-Восточной Руси с XIII века, главным образом, сосредотачиваются на Золотой Орде, то отношения между мелкими «полугосударствами», на которые эта Русь разбивалась, были гораздо сложнее.

В отличие от предшествующего периода, когда междукняжеские отношения определялись обычно словесными «обетами», скрепленными клятвой, то в XIV — XV веках договоры между князьями заключались в письменной форме.

Междукняжеские договоры обеспечивали в первую очередь политическую независимость каждого отдельного, даже небольшого владения.

Этот принцип выражался в формуле «тобе знати своя отчина, а мне знати своя отчина».

В договорах оговаривалась неприкосновенность суверенных прав каждого князя на территории своего княжества. Князья обязывались в чужой удел не давать жалованных грамот. Запрещено было даже покупать в чужом уделе села и держать «закладчиков», то есть зависимых людей.

Особое значение имели статьи, касавшиеся княжеских вассалов, которые имели право выбирать себе любого сеньора: «а боярам и слугам меж нами вольным воля».

К числу особо сложных вопросов, которые приходилось разрешать дипломатическим путем, относилась выдача беглых. Феодалы, естественно, были заинтересованы в том, чтобы не выпускать из своих рук зависимых людей, и в том, чтобы карать нарушителей феодальных порядков.

Утверждая независимость отдельных княжеств, договоры предусматривали и необходимость в известных случаях общих действий договаривающихся князей. Это особенно касается внешней политики. Обычно речь идет о военном оборонительном и наступательном союзе. Союзническая формула гласила так: «А кто будет мне, брату твоему старейшему, друг, то и тобе друг, а кто будет мне недруг, и тобе недруг. А тобе, брату моему молодшему, без мене не доканчивати, не ссылатися ни с кем; тако же — и мне без тобе».

При существующей раздробленности приходилось регулировать дипломатическим путем и торговые сношения между отдельными княжествами. В первую очередь необходимо было добиться единства таможенного обложения в союзных княжествах, и договоры тщательно оговаривали размеры таможенных пошлин и запрещение заводить новые «мыты» (таможенные заставы).

Процесс начавшегося государственного объединения Северо-Восточной Руси выражался на данной стадии в установлении вассальной иерархии между отдельными независимыми князьями. В договорах отношения между сеньором и вассалом выражаются в стереотипной форме: «держати ти подо мною княжение мое великое честно и грозно, а добра ти мне хотети во всем, а мне, князю великому, тобе, брата своего, держати в братстве, без обиды во всем... А тобе, брату моему молодшему, мне служити без ослушания по згадце (договору)... а мне тобе кормити по твоей службе».

По принятому в те времена обычаю место каждого князя на феодальной лестнице определялось терминами семейного права и устанавливалось тоже договорами.

Так, Дмитрий Донской обязал своего двоюродного брата Владимира Андреевича серпуховского иметь его, великого князя, отцом; его сына, своего фактического двоюродного племянника, Василия,— «братом старейшим», второго, Юрия,— просто «братом», а «детей меньших» — «братьею молодшей».

Положение русских княжеств под властью золотоордынских ханов ставило перед княжеской дипломатией ряд новых задач и вопросов, которых не знала дипломатия предыдущих веков.

Великие князья владимирские и «всея Руси» стремились сосредоточить в своих руках все сношения с Ордой и не допускать самостоятельных выступлений других князей или по крайней мере контролировать эти сношения: «Орду знати тобе, великому князю, а мне Орды не знати»,— обязывался князь боровский Василий Ярославич в договоре с великим князем Василием Темным. Наоборот, тот же Василий Темный должен был предоставить великому князю тверскому Борису Александровичу «к царю путь чист».

Наличие большого числа слабо между собой связанных или даже совершенно независимых княжеств вызывало между ними частые конфликты. Это привело к созданию особой формы третейских судов для мирного разрешения таких конфликтов.

«А что учинится между нами, князьями, какое дело,— сказано в договоре Дмитрия Донского с великим князем тверским Михаилом Александровичем в 1368 году,— ино съедутся на рубеж, да меж нас поговорят, а не уговорятся, ино едут на третьего на великого князя Олега (рязанского): на кого помолвит — виноватый перед правым поклонится, а взятое отдаст. А чьи судьи на третьего не поедут...— то правый может отнять, а то ему не в измену».

В некоторых случаях «третьим» был митрополит, в других — спорящим сторонам предоставлялось право «ехать им на третий, кого себе изберут, там, ехав, перемолвятся ».

Порядок избрания «третьего» устанавливается в договоре великого князя Василия Дмитриевича с Федором Ольговичем рязанским. «А рати не замышлять, а третий меж нас — кто хочет, тот называет трех князей христианских, а на кого идут, тот себе изберет из трех одного». В том же договоре великий князь берет на себя функции исполнителя постановления третейского судьи по спорам между рязанскими князьями.

На таких условиях строились взаимные отношения как между князьями, принадлежащими одной семье, так и между великим князем владимирским и местными великими князьями. Так же слагались отношения великого князя владимирского и с другими наиболее крупными вассалами — с Великим Новгородом и митрополитом.

Многочисленные крестоцеловальные грамоты, которые великие князья давали Новгороду, по существу лишь в деталях отличались от междукняжеских. В них оговаривались обязательства Новгорода к великому князю, как к сеньору, а с другой стороны, гарантировалась неприкосновенность новгородской территории и сохранение новгородских порядков.

Единственный сохранившийся договор между великим князем Василием Дмитриевичем и митрополитом Киприаном является точным примером аналогичных и междукняжеских договоров.

В междукняжеских отношениях по-прежнему большую роль играли церковные феодалы, особенно митрополиты, которые служили посредниками между отдельными княжествами. Под договорными грамотами обычно ставили свои подписи митрополиты, которые были как бы гарантами исполнения договоров.

Митрополиты являлись носителями идеи объединения Руси и весь свой авторитет направляли на поддержку политики московских великих князей. Когда в 1329 году князь Александр Михайлович тверской, выгнанный из Твери Иваном Калитой, укрылся во Пскове, то митрополит пригрозил наложить проклятие на этот город. Это вынудило Александра покинуть и его. «Братья мои, не буди на вас проклятья из-за меня! Еду вон из вашего города!» — заявил он псковичам.

Выдающимся дипломатом был митрополит Алексей, русский по происхождению, которого константинопольский патриарх даже обвинял в том, что он слишком много внимания уделял политике в ущерб церковным делам.

Алексей сумел, благодаря своему такту, приобрести значительное влияние в Золотой Орде; свидетельством его дипломатических успехов в Орде являются полученные им от хана Тайдуллы ярлык и перстень.

После смерти великого князя Ивана Ивановича Красного, благодаря настояниям Алексея в Орде, великокняжеское достоинство осталось за малолетним сыном умершего — Дмитрием Донским.

Широко пользовался Алексей своими прерогативами как митрополит и в борьбе Москвы против сепаратистских стремлений других князей. Правой рукой в этом деле был игумен Троицкого монастыря Сергий. Когда, например, суздальско-нижегородский князь Борис Константинович не подчинился требованиям Дмитрия Донского, в Нижний прибыл Сергий звать Бориса в Москву, а когда тот отказался ехать, затворил церкви, то есть наложил интердикт на весь Нижний Новгород.

Другой раз Сергий ездил в Рязань для заключения мира с Олегом рязанским, и князь Олег «переменил свирепость свою на кротость».

В Новгороде вся внешняя политика фактически возглавлялась новгородским «владыкой» (епископом). Переговоры как с немцами и шведами, так и с великим князем владимирским велись при его непосредственном участии. Договоры заключались по его благословению, и в договорных грамотах его имя со стороны Новгорода ставилось на первое место. В отношении немецких купцов во время их пребывания в Новгороде он выступал в качестве патрона и посредника при их столкновениях с новгородцами.

Новгородский владыка являлся посредником и между Новгородом и великим князем. В 1397 году, когда между великим князем Василием Дмитриевичем и новгородцами произошел разрыв, архиепископ Иоанн обратился к нему с ходатайством, «чтобы ты, господин и сын, князь великий, благословение мое и слово принял и новгородское челобитие, а с Новгорода — с мужей вольных — нелюбье сложил, а принял бы их в старину».

Но князь великий отказался принять условия, предложенные митрополитом, и мира не дал. Таким образом, новгородский архиепископ выступал защитником новгородского боярства и брал на себя охрану «старины», то есть порядков феодальной раздробленности.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

В середине XIV века начался распад некогда могучего улуса Джучи. Эмиры, беки и нойоны выказывали все меньше покорности ханам Золотой Орды. В 1357 году по наущению темника Тоглубая царевич Бердибек убил своего отца хана Джанибека, расправился со своими двенадцатью братьями и завладел престолом.

Тогда же началась головокружительная карьера молодого темника Мамая, который был женат на дочери Бердибека. Вскоре был убит и Бердибек. Сам Мамай не мог занять ордынский трон, так как не являлся чингизидом. Однако в его руках находился контроль над многотысячной армией. Эта сила давала ему возможноть влиять на внутреннюю и внешнюю политику Золотой Орды.

Сначала Мамай возвел на трон в Сарае Тимурходжу. Однако, когда Тимур-ходжа начал проявлять слишком большую самостоятельность в управлении делами Орды, Мамай сверг его и посадил на ханский трон Абдаллака. Однако в другой столице Орды, Новом Сарае, на престол взошел враждебный Мамаю хан Мурид.

Дмитрий Московский внимательно следил за междоусобной борьбой в Золотой Орде. Он даже заключил с Мамаем договор о совместных действиях против хана Мурида. Именно Муриду, Ново-Сараевскому хану, Москва должна платить «ордынщину», дань.

Хан Мурид натравливал на Москву Нижегородско-Суздальского великого князя Дмитрия Константиновича. Тем временем могущество Мамая возрастало. Он подчинил себе Великие Булгары, Северный Кавказ и Астраханское ханство. Однако объединить снова всю Золотую Орду под своей властью и завладеть богатыми поволжскими городами Мамаю не удалось. Тем не менее, к 1375 году Мамай стал наиболее сильным татаро-монгольским правителем.

Однако уже в следующем году соперник Мамая, Арабшах, захватил Новый Сарай. Астраханское ханство подчинилось другому сопернику Мамая — Черкесбеку. От Мамая отложились Булгары.

Но за Мамаем оставалась еще вся волжская Орда, занимавшая обширные степные пространства от низовий Волги до Крыма. На севере владения Мамая граничили с владениями Рязанского княжества. Утвердить свою власть в Орде Мамай собирался за счет богатого русского улуса. В Золотой Орде давно считали — кто владеет Русью, тот крепко сидит на троне улуса Джучи.

В 1376 году войско Дмитрия Московского неожиданно появилось на Волге около стен Великих Булгар. Булгары покорились, приняв московского даругу — наместника и сборщика дани. Но уже в следующем году войско Арабшаха двинулось на Русь. Военная разведка своевременно донесла московскому князю о движении татар.

Дмитрий Московский вышел со своим войском навстречу врагу, но татары словно сгинули. Подождав и поискав их на Оке и Суре, великий князь московский вернулся назад, а полкам приказал выставить вокруг караулы и нести охранение. Однако воеводы не выполнили приказ Дмитрия. Им донесли, что татары находятся еще далеко. Воеводы устроили пир, а воины, побросав оружие и доспехи в телеги, разошлись окрест.

Тем временем мордовские князья провели татарское войско через лесные чащи прямо к русскому обозу. Татары полностью разгромили русское войско, которое оказалось неготовым к битве. Затем татары захватили и сожгли Нижний Новгород. Многие жители спаслись от татар в лодках, выплыв на середину Волги.

В 1378 году на Русь нагрянуло татарское войско под командованием темника Бегича, посланного Мамаем. Мамай планировал в этот поход окончательно разгромить Московское княжество. Опираясь на покорный русский улус, Мамай намеревался затем завладеть Новым Сараем и волжскими городами.

Передовые полки Бегича прошли через союзное Рязанское княжество и направились к Коломне. На реке Воже, притоке Оки, татар встретило русское войско. Татары атаковали первыми, переправившись вброд на лошадях. Ответный удар русского войска оказался сокрушительным. Темник Бегич потерпел поражение.

В 1379 году московская рать под командованием князя Серпуховского, воеводы Дмитрия Боброка-Волынского и Андрея Ольгердовича Полоцкого, брата великого князя литовского Ягайло, вторглась во владения Литвы — в Северную землю. Были захвачены Стародуб и Трубчевск. Трубчевский князь Дмитрий Ольгердович, так же как и его брат Андрей, перешел на сторону великого князя московского, принес ему присягу на верность и получил в держание Переяславль-Залесский.

В 1380 году Мамай организовал новый поход на Москву. В состав его войска входили не только татары, но и наемные отряды из числа народностей Северного Кавказа, отряды генуэзских колоний в Крыму. С огромным войском Мамай подошел к устью реки Воронеж и стал готовиться к решительному наступлению. Мамай получил согласие на участие в совместных действиях великого князя литовского Ягайло и рязанского князя Олега. Оба союзника татар были заинтересованы в максимальном ослаблении Московского княжества и разделе его владений.

Едва было получено известие о начале движения татар, Дмитрий Московский начал готовиться к походу. Требования прибывших в Кремль послов Мамая обуплате дани в повышенном размере были отвергнуты Дмитрием. Смотр собранного войска московский князь назначил в Коломне.

Перед тем как отправиться в поход Дмитрий Московский отправился в Троицкий монастырь под Москвой, чтобы спросить совета у тамошнего игумена Сергия, чей авторитет был непререкаем в русских землях. Игумен Сергий благословил московского князя на битву с татарами и послал ему в помощь двух своих иноков — Александра Пересвета и Андрея Ослябю.

Однако прежде, чем начались боевые действия, Дмитрий Московский отправил к Мамаю послов с дорогими подарками и просьбой не разорять русскую землю. Мамай ответил послам, что намерен вернуть на Русь стародавние обычаи хана Батыя.

20 августа войско московского князя вступило в рязанские земли. Однако, вопреки ожиданиям, Дмитрий не подверг Рязанское княжество опустошению, чтобы не настраивать против себя местное население накануне опасного сражения. Мамай тем временем ждал под городом Воронежем, когда к нему присоединятся Ягайло и Олег Рязанский.

Чтобы помешать татарам соединиться с литовским войском и рязанской дружиной, Дмитрий приказал войскам переправиться через Оку, границу русских владений, и нанести татарам удар в Диком Поле. 1 сентября русское войско переправилось через Оку и двинулось к Воронежу по Муравской дороге. В тот же день к московскому войску присоединился 46-тысячный отряд во главе с Андреем и Дмитрием Ольгердовичами.

7 сентября русское войско переправилось через Дон и разбило лагерь вблизи Куликова поля. Дмитрий Московский выбрал для сражения это место потому, что поле было нешироким, и это лишало татарскую конницу возможности маневра. За спиной у русских воинов протекал Дон, лишая их этим надежды спастись бегством в случае поражения. Русским, по замыслу Дмитрия Московского, оставалось либо погибнуть, либо победить.

Сражение произошло 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы. Оно началось с поединка лучших татарского и русского воинов — Челубея и Пересвета. Затем в атаку устремилась татарская конница. Этим натиском был практически уничтожен передовой полк русского войска.

Однако на узком Куликовом поле Мамай не мог применить свою излюбленную тактику — охватить своей конницей все русское войско с флангов, чтобы затем нанести сокрушительный удар в тыл. Татары были вынуждены двигаться на нешироком пространстве друг за другом. Задние ждали, когда под русскими мечами полягут их передние товарищи, и лишь затем вступали в бой.

Место уничтоженного переднего полка русского войска занял главный полк. Мамай попытался зажать противника «в клещи», однако посланные им войска натолкнулись на отчаянное сопротивление русских полков правой и левой руки. Дмитрий Московский сражался в рядах главного полка в одежде и доспехах простого воина. Его плотным кольцом окружали московские дворяне.

По свидетельству очевидцев сражения, огромное пыльное облако, поднятое всадниками, закрыло солнце и сделалось темно, как ночью. Мамай бросал в бой все новые и новые подкрепления. Под их натиском дрогнули городские ополченцы. Был убит Михаил Бренко, который надел на себя княжеские доспехи Дмитрия Московского. Погибли все белозерские князья, которые охраняли великого князя московского. Сам князь Дмитрий был ранен.

Но в тот момент, когда татары окружили русский полк левой руки, в спину им ударил отряд Дмитрия Боброка, оставленный в засаде. Благодаря этому неожиданному удару татары, которые, казалось, окружили главный полк и левый фланг русского войска, сами оказались в окружении. И тогда в татарских рядах началась паника. Татары развернулись и побежали с поля боя. Позднее московский летописец так описал это событие: «И обратишася погании и даша плеща и побегоша...»

Попытка Мамая остановить бегущее войско, которое по численности все еще превосходило русское, не увенчалась успехом. Тогда и сам хан поскакал вслед за убегающими воинами. Русским достались большие трофеи — обоз противника и огромные стада коней, волов и верблюдов.

В этом сражении русское войско потеряло убитыми 40 московских бояр, 12 белозерских князей, 20 коломенских и 40 владимирских бояр и так далее. Похоронив убитых и отслужив молебен, русское войско двинулось назад на север.

Мамай после поражения в Куликовской битве бежал в кочевья на реку Мегу, а оттуда — в Кафу. В Кафе он был убит. Голову Мамая кафинцы доставили в подарок ордынскому хану Тохтамышу.

Перед возвращением русского войска с Куликова поля рязанский князь Олег бежал из своей вотчины, испугавшись мести Дмитрия, который отныне получил прозвище Донской.

Победа русского оружия на Куликовском поле положила начало полному разгрому Золотой Орды и освобождению от татаро-монгольского ига народов Восточной Европы. Москва являлась центром национального объединения в борьбе за освобождение от иноземного ига. После Куликовской битвы ее значение еще более выросло и окрепло.

НАШЕСТВИЕ ТОХТАМЫША

После сокрушительного разгрома в битве на Куликовском поле Мамая единовластным правителем Золотой Орды стал хан Тохтамыш. Чтобы возвратить себе утраченную власть над русскими землями, он в 1382 году предпринял поход на Москву. Тохтамыш нашел себе союзников из тех русских князей, которые были противниками объединительной политики, проводимой московским князем. Рязанский князь Олег указал Тохтамышу броды на реке Оке, нижегородские князья присоединились к его войску и вместе с ним двинулись на Москву. Московский князь не сумел быстро организовать оборону. Куликовская битва значительно ослабила боеготовность русских войск. Организованному отпору мешали и несогласованные действия московского князя и бояр.

В то время, когда московский князь Дмитрий Донской выехал в Переяславль, а затем в Кострому для сбора ратных сил, митрополит Киприан и несколько московских бояр, испугавшись нашествия, бежали из столицы. Горожане и жители окрестных сел и деревень вооружались и требовали защиты города. Тех, кто пытался выехать из Москвы, в том числе «великих бояр», избивали и забрасывали камнями.

Взять Москву Тохтамышу помогла изменническая политика князей Нижнего Новгорода, которые при помощи дипломатических интриг уговорили москвичей открыть врагу ворота города. Татаро-монгольские войска разорили город. Тохтамыш заставил московские власти вновь платить дань в Орду. Однако он уже не смог восстановить над Русью прежнюю власть. Поражение, которое понесла Золотая Орда на Куликовом поле, ослабило ее. Об этом свидетельствует тот факт, что ярлык на великое Владимирское княжение, которым имели право распоряжаться только ордынские ханы, Дмитрий Донской передал своему сыну Василию I по завещанию в качестве наследственного владения.

На протяжении следующих лет Московское княжество продолжало расширяться. К нему, в частности, было присоединено княжество Новгородское. Нижний Новгород, являющийся одним из крупнейших центров торговли и ремесла, был связан с юго-востоком. Оттуда приходили караваны бухарских, хивинских и закавказских купцов. Существовали торговые связи и с северо-западом Руси. Выгодное расположение Нижнего Новгорода делало его ключом к различным регионам страны..

В то же время Нижний Новгород для Золотой Орды был одним из опорных пунктов наступления на Русь. Поэтому борьба с иноземным игом выдвигала перед московскими князьями задачу подчинения независимого Нижегородского княжества. Эта проблема встала со всей остротой после набега Тохтамыша, на стороне которого выступили нижегородские князья.

Для решения поставленной задачи московский князь Василий I добился от Тохтамыша, ослабленного войной с Тимуром и поэтому не желающего осложнений с Русью, согласия на присоединение Нижегородского княжества к Москве. Перед открытым выступлением Василий I заключил предварительное соглашение с нижегородскими боярами. После этого в 1392 году московские и татарские войска подступили к Нижнему Новгороду. Не выдержав осады, нижегородские бояре выдали своего князя московским властям.

Однако борьба Москвы с соседями на этом не прекратилась. Двинская земля, входившая в нижегородские владения, согласилась на предложение Василия I перейти под протекторат Москвы. Землевладельцы Северной Двины были не довольны политикой новгородского боярства. После назначения в Двинскую землю московского великокняжеского наместника, двинское боярство и купечество получили ряд привилегий. Однако в 1398 году новгородские дружины вновь отвоевали Двинскую землю. Осенью того же года новгородцы заключили в Москве мир с Василием I. По договору часть новгородских владений перешла под власть московского князя. В состав Русского государства вошли также земли в бассейне Вычегды, населенные народом коми.

Централизация Русского государства происходила в очень сложной внешнеполитической обстановке. Тохтамыш потерпел поражение от Тимура, войска которого в 1395 году двинулись на русские земли. Получив известие о начавшемся походе, Москва начала готовиться к обороне. Московский князь Василий I двинулся навстречу врагу. Но Тимур, простояв две недели у границ Рязанского княжества, не пошел вперед, а повернул на Золотую Орду и разгромил ее. Такая ситуация была сразу же использована московским правительством. Русские земли перестали уплачивать дань Золотой Орде.

Новыми военными походами угрожало Москве Литовское княжество. Опираясь на военную помощь Ливонского ордена, литовский князь Витовт намеревался захватить Псков и Новгород. В поисках новых союзников, Витовт вмешался в междоусобицы в Орде. Он принял у себя изгнанного Тимуром хана Тохтамыша и в 1399 году предпринял поход на Орду с тем, чтобы вернуть Тохтамышу ханский престол. С помощью Золотой Орды Витовт надеялся подчинить русские земли. В состав войск Витовта входили польские, литовские, а также татарские отряды, приведенные Тохтамышем. Однако поход окончился полным разгромом военных сил Витовта войсками эмира Едигея.

Внешнеполитические неудачи не заставили литовского князя Витовта отказаться от планов захвата русских земель. Несмотря на восстания, вспыхивающие на захваченных ранее русских землях, он продолжает вторгаться на пограничные земли Московского княжества. Его угроза Новгороду в 1406 году вызвала ответные походы московских военных сил. Нестабильность внутриполитического положения в стране, а также усилившееся военное давление со стороны тевтонских рыцарей, побудили Витовта к заключению мира.

В результате внутренних междоусобиц среди татаро-монгольских ханов власть в Золотой Орде перешла к ставленнику Тимура эмиру Едигею. С целью восстановить прежнюю зависимость Руси от Орды тот в 1408 году предпринимает поход на русские земли. Военные силы Едигея разорили Серпухов, Дмитров, Ростов, Переяславль, Нижний Новгород и другие города. Однако овладеть Москвой Едигей так и не смог. Продержав около месяца город в осаде, Едигей потребовал откуп и отвел свои войска. Отражение набегов татаро-монгольских захватчиков осложняла междоусобная борьба русских князей.

ФЕОДАЛЬНАЯ ВОЙНА НА РУСИ В XV ВЕКЕ

Длительная война между сторонниками централизованной великокняжеской власти и боярами самостоятельных княжеств разгорелась во второй четверти XV века. Войну начал князь удельного Галицкого княжества Юрий Дмитриевич с сыновьями. Внешнеполитическая обстановка благоприятствовала замыслам галицкого князя. В это время литовский князь Витовт в союзе с тверским князем Борисом начал наступление на Псков и Новгород. На сторону захватчиков перешли князья рязанский и пронский.

Войска галицкого князя дважды занимали Москву, заставляя бежать московского князя Василия II Васильевича. Смерть Юрия не прервала феодальных распрей между князьями. Борьбу противников великокняжеской политики возглавили сыновья Юрия — Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Территория, охваченная военными действиями, расширялась. Война уже вышла за пределы Московского княжества. В войну оказались втянуты Новгородская боярская республика, земли владений Хлынова, Вологды, Устюга.

Положение осложнялось вмешательством в разгоревшуюся войну соседних государств. Так польский король и великий князь литовский Казимир IV заключил с новгородскими боярами договор, согласно которому он поручал право собирать контрибуцию с некоторых новгородских областей, а также назначать своих наместников в новгородские пригороды.

Не оставляла попыток подчинить новые земли сфере своего влияния и римская курия. Война с Турцией вынудила Византию просить о помощи папу и западноевропейские государства. Византия начала вести переговоры о церковной унии. Кандидатом в митрополиты на Русь византийское правительство предложило грека Исидора, который был сторонником заключения церковной унии. В 1437 году Исидор прибыл в Москву, а затем отправился в Италию, в Феррару и Флоренцию, где активно выступал за проведение унии. В 1439 году на Флорентийском соборе было принято постановление об унии церквей на условиях принятия православной церковью католических догматов и признания главенства римского папы при сохранении православных обрядов. Однако представители русской православной церкви отказались подписать акт об унии. По инициативе великого князя Василия II собор высших иерархов русской церкви вынес решение о низложении Исидора.

В 1448 году митрополитом был утвержден уже управляющий фактически делами русской церкви епископ Иона. Константинопольский патриарх признал это решение незаконным и отлучил русских от церкви. Таким образом, русская церковь приобрела независимость от византийской церкви, что повысило ее политические позиции.

Татарские князья по-прежнему стремились к захвату русских земель и упрочнению своей власти над ними. Во второй четверти XV века татаро-монгольские нападения на Русь участились. В пограничном с владениями Москвы и Литвы городе Белеве обосновался изгнанный из Орды Едигеем один из потомков Джучи-Улу Мухаммед. Затем Улу Мухаммед перешел со своей ордой в Нижний Новгород и совершал оттуда грабительские набеги на окрестные русские земли и даже на Москву.

Весной 1445 года татаро-монгольские войска под предводительством сыновей Улу Мухаммеда совершили. на Русь очередной набег. Они разбили под Суздалем московское войско и взяли в плен самого московского князя Василия II. Когда известие о пленении князя дошло до Москвы, там началась паника. К тому же страшный пожар уничтожил почти всю столицу. Княжеская семья и бояре бежали в Ростов. Но посадское население так же, как и во времена нашествия Тохтамыша, решило защищать свою столицу и жестоко расправлялось с теми, кто решался бежать. Татарские войска не решились нападать на приготовленную к обороне Москву и отошли к Нижнему Новгороду.

Через некоторое время великий князь Василий II был отпущен в свою столицу. С него было взято обещание внести за себя откуп. Василий II вернулся в Москву, связанный клятвой вернуть огромный долг. Из-за просчетов во внутренней политике и военных неудач, допущенных князем во время борьбы с монгольскими завоевателями, московское население и служилые люди перестали оказывать ему поддержку. Этим положением воспользовался Дмитрий Шемяка. Он организовал заговор с целью свержения московского князя. В заговоре приняли участие тверской и можайский князья, ряд московских бояр, монахи Троице-Сергиева монастыря, крупные купцы. Василий II был свергнут, ослеплен, откуда и его прозвище «Темный», и сослан в Углич. Москва перешла в руки галицкого князя.

В отличие от правивших до него московских князей, Дмитрий Шемяка проводил политику восстановления независимости отдельных частей государства. Так он признал самостоятельность Новгородского княжества, вернул местных князей в Суздальско-Нижегородское княжество. Такая политика Дмитрия Шемяки вызвала острое недовольство московского посада и служилых людей. Они стали добиваться возвращения в Москву на престол Василия Темного. Дмитрий Шемяка, видя, что многие прежние сторонники покидают его, был вынужден выпустить из заточения Василия II.

Очутившись на свободе, Василий Темный начинает борьбу за возвращение себе московского престола. Он отправляется к тверскому князю Борису Александровичу, который принял его сторону. К Василию Темному в Тверь стали съезжаться московские бояре и служилые люди. В конце 1445 года Василий Темный возвращает себе власть, послав в Москву небольшой отряд во главе с боярином Михаилом Плещеевым. Этот отряд занял Москву, фактически не встретив никакого сопротивления. Дмитрий Шемяка, поддерживаемый враждебным московскому князю новгородским боярством, в течение ряда лет совершал набеги на северные районы московского княжества — Устюг, Вологду.

После поражения Дмитрия Шемяки почти все княжества Северо-Восточной Руси подчинились московскому князю. Война с Новгородским княжеством началась в 1456 году. Новгородские Дружины потерпели поражение от Василия Темного. В Яжелбицах был заключен договор, по которому на Новгород налагалась большая контрибуция. Новгород был значительно стеснен в праве вести самостоятельную политику. Почти так же сильно был ограничен суверенитет и Псковской боярской республики.

Политическое объединение основной части русских земель было завершено при сыне Василия Темного — Иване III, правившем с 1462 по 1505 годы.

ПРИСОЕДИНЕНИЕ НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКИ, ПРИКАМЬЯ, СЕВЕРНОГО ПРИУРАЛЬЯ, ТВЕРСКОГО КНЯЖЕСТВА

Основной задачей, стоящей перед московским правительством в 70-х годах XV века, была окончательная ликвидация независимости Новгородской республики. Новгородские бояре во главе со вдовой посадника Марфой Борецкой проводили враждебный Москве политический курс. В ноябре 1471 года они пригласили в Новгород на княжение литовского князя Михаила Олельковича, внука Ольгерда. Весной следующего года новгородское боярское правительство заключило договор о помощи с литовским великим князем Казимиром IV.

В такой политической обстановке в Москве был разработан план военного похода на Новгород. Несколько княжеств выставили свои дружины для участия в походе. Помощь, на которую рассчитывали новгородские бояре, оказана им не была. Литовский князь Казимир IV опасался восстаний на захваченных им русских территориях. Русское население в Литве поддерживало политику московского князя и надеялось на его помощь в борьбе с литовскими захватчиками. Литовский наместник тоже уехал из города. Войско, которое наспех собрали новгородские бояре, обладало слабой боеспособностью и не желало сражаться с московским войском за боярские интересы. В сражении на реке Шелони новгородское войско потерпело поражение.

В местечке Коростыни был заключен договор, по которому Новгородская республика теряла всякое право вести самостоятельную внешнюю политику. Новгородские бояре обязались быть «неотступными» от Московского княжества и прекратить сепаратные отношения с Литвой. Однако Новгород еще не был включен в состав единого централизованного государства, потому что политическая власть боярства была еще достаточно сильна. Чтобы подорвать политическое значение своих потенциальных противников, Иван III использовал в желательном для себя направлении вражду новгородского посада к местному боярству.

В 1475 году Иван III совершил поездку в Новгород. Во время своего там пребывания он разбирал жалобы от крестьян и ремесленников на бояр. После разбора он осудил виднейших представителей новгородского боярства, которые были связаны с Литвой. Их он отправил в ссылку в Москву и другие города. Эти репрессии, которые московский князь обрушил на новгородское боярство, снискали ему на время поддержку «черных людей». Кроме того, была обескровлена боярская оппозиция.

Новый поход московского войска на Новгород был организован в 1477 году. Новгородское правительство было вынуждено просить Ивана III о мире. Московский князь согласился на мир при условии введения в Новгородской земле порядков, уже существовавших во всех остальных областях русского централизованного государства. Через год это условие было официально ратифицировано новгородским правительством. Вечевой колокол — символ независимого Новгорода — был снят и отправлен в Москву. Основная часть новгородских земель перешла во владение Москвы.

Земли Карелии вошли в состав Русского государства одновременно с Новгородом. Значительная часть карельских земель находилась под властью новгородских бояр. Широко здесь было развито земледелие, рыбные промыслы и охота. Из ремесел особенно выделялись кузнечное дело, судостроение и ткачество. На Беломорском побережье производилась выварка соли. В Карелии существовали города, из которых наиболее крупными были Корела и Орехов.

Издавна жизнь карельского народа была тесно переплетена с судьбой русского народа. Оба народа жили на одной территории, происходило постоянное взаимодействие в области культурного обмена. Например, общими мотивами пронизаны русские былины и карело-финский эпос «Калевала».

Область в верховьях Вычегды и Камы, населенная народом коми, имела важное стратегическое значение. В 1472 году «Великая Пермь» была включена в состав Русского государства, открыв тем самым путь в Зауралье. Югорскую землю населяли вогулы (манси) и остяки (ханты). В 1483 году туда была отправлена экспедиция во главе с Федором Курбским. Экспедиция побывала на Тоболе, Иртыше, Оби и привела к зависимости от Москвы ряда югорских князьков. В 1489 году московские войска взяли главный город Вятской земли — Хлынов. Москва приобрела новые территории и, соответственно, доходы. Одновременно шла колонизация «черных людей» за Урал.

Тверское княжество потеряло свою самостоятельность вслед за потерей независимости Новгородом. Бояре и служилые люди, чувствуя бесполезность дальнейшего сопротивления московскому князю, стали переходить к нему на службу. Тверское купечество, заинтересованное в расширении торговых связей, тоже не поддерживало своего князя. Тверской князь Михаил Борисович, лишенный социальной опоры в своем княжестве, для продолжения своей борьбы с Москвой пошел на союз с великим князем литовским Казимиром IV. Этот союз создавал угрозу для Москвы. Он послужил поводом для двух походов московских войск на Тверь. Последний из них, состоявшийся в 1485 году, закончился ликвидацией независимости Тверского княжества. Тверской князь Михаил бежал в Литву.

-=ГЛАВА 2=-

КРУШЕНИЕ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

ОБРАЗОВАНИЕ КАЗАНСКОГО, АСТРАХАНСКОГО, КРЫМСКОГО И СИБИРСКОГО ХАНСТВ

Своим расцветом Золотая Орда в значительной мере была обязана беспощадному ограблению покоренных народов. Как государство Орда была лишена единой экономической базы. Постоянные распри ордынских ханов и непрекращающиеся восстания завоеванных народов делали неизбежным распад Золотой Орды. Упорная борьба многих народов и прежде всего русского народа против татаро-монгольского ига была могучим фактором, который способствовал падению Золотоордынского государства.

Победа, одержанная русскими полками на Куликовом поле над войсками Мамая, ускорила распад Золотой Орды на отдельные ханства. Основное ядро татаро-монгольского государства — Большая Орда — все более слабело. Большая Орда кочевала в низовьях Волги. После ее распада образовалось несколько новых государств. Во второй четверти XV века в Среднем Поволжье возникло Казанское ханство. Оно вело борьбу с русским государством за господство в Среднем Поволжье. Первые казанские ханы Улу Мухаммед и его сыновья Юсуф и Махмутек грабили русские земли, порой угрожая самой Москве. Но в то время, когда в русских землях шел процесс объединения, в Казанском ханстве происходила постоянная междоусобная борьба за власть.

Другое феодальное государство — Астраханское ханство возникло в середине XV века в Нижнем Поволжье. Это также был источник постоянных набегов на Русь.

Сибирское ханство образовалось на территории Западной Сибири, между реками Тоболом, Турой, Иртышем и Обью. Оно подчинило себе местные народы хантов и манси.

На просторах от Волги до Иртыша кочевала Ногайская Орда, возникшая в конце XIV века. Она пользовалась большим политическим влиянием в Казанском, Астраханском и Сибирском ханствах.

Под властью новообразованных государств оказались многие народы, занимающиеся преимущественно земледелием и скотоводством. Важную роль в их жизни играли промыслы — охота и рыболовство. У народов Поволжья выделилась своя знать, начинали строиться города. Укрепленные города строили и татаро-монгольские завоеватели. Подать с местного населения взималась натурой — «ясак».

Завоевание татаро-монголами Поволжья не прервало связей Руси с соседними народами. В конце XIV века нижегородские князья подчинили себе часть Мордовской земли. С потерей самостоятельности Нижегородского княжества эти земли вошли в состав Русского централизованного государства.

Татаро-монгольские завоеватели обосновались на Крымском полуострове в XIII веке. Здесь было образовано особое татарское наместничество, подчиненное Золотой Орде. Татарская знать стремилась закрепить в своем владении Крымский полуостров. Захватывались близлежащие земли, грабилось население. Татаро-монгольское присутствие в Крыму отрезало от Руси Северное Причерноморье. Ситуацией воспользовались итальянцы для утверждения своих колоний.

В XIII веке с разрешения монгольского великого хана в Крыму была основана генуэзская колония Кафа. Генуэзские колонии существовали и в других городах: в Херсонесе, Чембало, Сугдее, Керчи.

Венецианские купцы вели ожесточенную борьбу с генуэзцами за право торговли с Крымом. Из колоний вывозились зерно, соль, меха, лес и тому подобные товары. Татарские ханы сбывали через итальянские колонии рабов, получая драгоценности, ткани, оружие. Колонии были обязаны платить день, а в случае отказа подвергались разорению.

К 20-м годам XV века относится образование Крымского ханства. Литовское княжество, заинтересованное в ослаблении Золотой Орды, помогло утвердиться в Крыму в качестве хана Хаджи Гирею. Такую же цель преследовало и Русское правительство. Поэтому оно стремилось поддерживать с Крымским ханством дипломатические отношения. Кроме того, русские купцы были оченьзаинтересованы наладить через гавани Северного Причерноморья торговые связи со странами Южной Европы.

После падения Константинополя и захвата Балканского полуострова, к завоеванию Крымского полуострова стала стремиться Турция. Она уже владела Дарданеллами и Босфаром. В 1454 году турецкие военные действия начались с обстрела Белгорода, а затем осады генуэзской колонии Кафы. В 1475 году турецкий флот вновь подверг город бомбардировке и принудил к сдаче. Затем турецкие войска захватили Судак, Мангуп и Тану на Азовском море. Вся прибрежная полоса Крыма перешла во владения султана в качестве новой территориальной единицы с центром в Кафе. Здесь располагались крупные военные силы турков. Вся северная, степная часть Крыма, а также нижнее течение Днепра по договору с Турцией находились под властью Менгли Гирея. Крымский хан находился в вассальной зависимости от Турции.

С захватом турецким султаном южного побережья Крыма увеличилось число грабительских набегов на Русь со стороны крымских ханов. Основной целью этих нападений становится охота за рабами, на которых был постоянный спрос на невольничьих рынках Турции. Увеличилась опасность и со стороны Казанского ханства, которое султан мог использовать как союзника в осуществлении своих внешнеполитических планов.

ОСВОБОЖДЕНИЕ РУСИ ОТ ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОГО ИГА

В 1472 году состоялся завоевательный поход хана Большой Орды Ахмед-хана на русские земли с целью упрочить над Русью свою власть. Неудачное окончание этого похода обнаружило полную невозможность для Большой Орды привести Русь к покорности.

В 80-е годы внутреннее и внешнеполитическое положение Русского государства крайне осложнилось. Войска Ливонского ордена под командованием магистра Бернгарда фон дер Борха напали на Псковские земли. Польский король и великий князь литовский Казимир IV готовился к новому походу на Москву. Угроза вторжения со стороны внешних врагов осложнялась и неустойчивым внутренним положением в стране. Против московского князя Ивана III подняли мятеж его братья удельные князья Андрей и Борис. Они перебрались из своих владений ближе к западной границе, надеясь на соединение с литовскими войсками. С ними уехали их семьи, бояре и слуги. В то же время был раскрыт заговор новгородского боярства с целью передачи Новгорода польскому королю. Воспользовавшись такой благоприятной для себя обстановкой, Ахмед-хан осенью 1480 года выступил в поход на Русь. Он двигался по направлению к литовской границе, к верховьям Оки, а затем к ее притоку Угре.

С целью подавления мятежа и примирения со своими братьями, Ивану III потребовалось, оставив войско в Коломне, прибыть в Москву. Однако посадские люди заподозрили его в трусости и потребовали вернуться к войску. Иван III стремился достигнуть победы без больших потерь. Поэтому он не прибегал к активным действиям, стараясь выиграть время.

Международная и внутренняя обстановка скоро сложилась в пользу замыслов Ивана III. Ему удалось примириться со своими братьями и даже получить от них военную помощь. Крымский хан Менгли Гирей по наущению московских дипломатов совершил набег на владения Польского короля и литовского великого князя Казимира IV. Таким образом Казимир IV, отражая нападение, не смог оказать военной помощи Ахмед-хану. Русскими дружинами было отражено и нападение на северо-западные земли ливонских рыцарей. Не получив никакой помощи от своих союзников и опасаясь приближающейся зимы, Ахмед-хан был вынужден отвести свои войска от Угры. Ограбив земли своего несостоявшегося союзника Казимира IV, Ахмед-хан отправился в низовья Волги, где был убит ногайцами.

Таким образом, в результате длительной и упорной борьбы русского народа с захватчиками, в 1480 году татаро-монгольское иго было свергнуто. Это событие было подготовлено политикой московский князей в течение долгого предшествующего времени. В освобождении от иноземного ига определяющую роль сыграл процесс внутреннего объединения русских земель, образования единого централизованного государства. Этот процесс был окончательно закреплен при Иване III.

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

После свержения татаро-монгольского ига, Москва оставалась центром, вокруг которого объединились основные русские земли. Псков формально еще сохранял свою независимость. Однако для борьбы с Ливонским орденом и литовским князем он постоянно нуждался в поддержке Москвы и потому признавал власть московских наместников. В такой же зависимости находилось и Рязанское княжество. Часть русских земель находилась под властью литовского князя. Это были смоленские и чернигово-северские земли.

В состав Русского государства входило много народов нерусской национальности. Однако существовали условия для развития тесных связей этих народностей с русским народом. Их культура и экономика взаимодействовали с более высокими по своему уровню экономикой и культурой русского народа.

После окончательного закрепления централизации Русского государства произошли изменения в государственном аппарате. Он уже не отвечал новым потребностям времени. До периода объединения русских княжеств при князе состоял совет из бояр, так называемая «боярская дума». Видную роль в боярской думе играли предводитель городского ополчения — тысяцкий, церемониймейстер — окольничий и хранитель княжеской казны — казначей. Во главе княжеского дворцового хозяйства стоял дворецкий. В городе и волости посылались для управления наместники. В системе дворцовых учреждений не было четкого разграничения функций государственного аппарата княжества и хозяйственно-административного аппарата княжеских дворцовых владений. Население частновладельческих земель находилось под вотчинной властью владельца, который обычно обладал иммунитетными правами. Такие владения полностью или частично освобождались от суда княжеских наместников и от уплаты государственных повинностей.

По мере развития Русского государства происходила централизация государственного аппарата управления. Формой правления на Руси была феодальная монархия. В 80-х годах XV века политические права удельных князей московского дома были значительно урезаны, а сами они низведены до положения служилых вотчинников.

Боярская дума приобрела характер постоянного учреждения. Возникли особые формы управления, развившиеся позже в приказы. Иммунные привилегии феодалов-вотчинников урезались. Так они были лишены права суда по наиболее важным вопросам — об убийстве, разбое и тому подобным. Эти дела рассматривались княжеским наместником. Контроль за деятельностью наместника осуществлялся со стороны великокняжеской власти.

До образования централизованного государства великие и удельные князья имели свои военные отряды. Отряды, в основном, состояли из дворовой челяди. Во главе этих отрядов стояли бояре и слуги вольные. Воинскую службу несли также крестьяне и ремесленно-торговое население городов. Причем служба бояр и «слуг вольных» считалась добровольной. Они имели право «отказаться» от князя.

После объединения русских земель московские князья стали брать с бояр «присяжные» записи с обязательством о верности. Происходили изменения и в организации вооруженных сил. С ростом территориальных владений и усилением централизации Русского государства ширилась социальная база для увеличения вооруженных сил страны. Выходцы из Литвы, бояре из княжеств, потерявших самостоятельность, бывшие удельные князья являлись на службу к московскому великому князю со своими военными отрядами. Увеличивалась численность городского и крестьянского ополчения.

Со временем была упразднена должность тысяцкого. Власть над ополчением окончательно перешла в руки великого князя.

Ряды служилого дворянства формировались из бывших «слуг вольных» великокняжеского двора, а также дворов ранее самостоятельных князей и боярских военных слуг из числа холопов. Получила развитие поместная система — система наделения землей служилых людей. Улучшалась техника военного дела, совершенствовалось оружие. В Москве в конце XIVвека впервые появилось огнестрельное оружие — пушки. Поначалу артиллерия применялась при осаде городов, при обороне укреплений. Позже пушки стали применяться и при полевых военных действиях.

Происходило дальнейшее укрепление органов финансового управления. Податные привилегии крупных самостоятельных землевладельцев были значительно урезаны. В особую систему управления выделились дворцовые великокняжеские земли. Происходит замена некоторых барщинных работ денежными повинностями. Система податного обложения требовала периодических переписей населения. С образованием централизованного государства переписи стали систематически проводимым государственным мероприятием.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

После освобождения Руси от татаро-монгольского ига перед Русским государством встало несколько важных внешнеполитических задач. Для борьбы с набегами татарских ханов необходимо было укрепить юго-восточные рубежи государства. По-прежнему стояла проблема борьбы за возвращение в состав Русского государства отторгнутых Польшей и Литвой русских земель. Требовала своего решения задача отражения агрессии рыцарей Ливонского ордена.

Крымские ханы, Турция и Ногайская Орда проводили свою, направленную против Руси, политику при посредстве Казанского ханства. С целью прекратить опустошительные набеги казанских ханов русское правительство усилило свое политическое влияние в Казанском ханстве. Для получения опоры в Казани оно поддерживало тех казанских князей, которые искали пути сближения с Русью. Вместе с тем русское правительство организовало несколько походов на Казань, наиболее крупным из которых является поход 1487 года. Результатом этого похода было свержение хана Али. Вместо него был поставлен сторонник Москвы хан Мухаммед-Эмин.

Для борьбы за возвращение русских земель, захваченных правителями Польши и Литвы, русское правительство вошло в дипломатические сношения с потенциальными союзниками. К противникам польских Ягеллонов относились австрийские Габсбурги, Венгрия и Молдавия. К 80—90-м годам Россия добилась установления крепких связей с Молдавским и Венгерским государствами.

На протяжении ряда лет велась борьба русского правительства с Литвой за земли в районе Новгорода, Смоленска, в верховьях Оки и Угры. Чернигово-северские князья, чьи владения находились на этих землях, разрывали свои отношения с Литвой. Они передавали свои владения под власть Русского государства. Мирные переговоры, которые начала Литва с Русским правительством, закончились заключением договора 1494 года. К России отошли земли в бассейне верхней Оки и ряд городов Смоленской области.

Агрессия рыцарей Ливонского ордена вызвала посылку в 1481 году русских войск в Ливонию. Ливонские немцы были вынуждены заключить перемирие. В 1492 году для защиты русских границ напротив Нарвы была построена каменная крепость Ивангород. В 1493 году русское правительство заключило договор с Данией и через год после этого закрыло ганзейский двор в Новгороде, так как Ганза являлась соперницей Дании.

В 1472 году состоялся брак Ивана III с племянницей последнего византийского императора Софьей Палеолог. Этот брак был устроен папской курией с целью добиться политического влияния в России. Однако вопреки намерениям папской курии этот династический брак способствовал росту международного значения Русского государства. Русская дипломатия использовала этот брак в своих интересах, утверждая, что Россия является третьей мировой империей, унаследовавшей славу древнего Рима и Византии.

Попытку установить дипломатические связи предпринял император Фридрих III. В 1486 году в Москве побывал силезский рыцарь Николай Поппель. Он собрал сведения о Русском государстве и передал их съезду германских князей в Нюрнберге. После этого Поппель был вторично отправлен в Москву, уже в качестве посла императора Фридриха III. Ивану III был предложен королевский титул, а также выдвинут проект брака племянника императора и одной из дочерей московского государя. Эти предложения были сделаны с целью установления вассальной зависимости русского государства от Фридриха III. В Москве эти предложения были решительно отвергнуты.

Интересы торговли требовали от правительства Ивана III расширения сферы дипломатических связей. Были завязаны дипломатические отношения с Венецией, Неаполем и Генуей. В 1492 году русское правительство поставило перед Турцией вопрос о регулярных торговых и дипломатических отношениях. В 1497 году в Турцию был отправлен посол Михаил Плещеев, который сумел добиться от султана заключения соглашения о торговле с Россией.

Устанавливались дипломатические отношения со странами Востока. Восстанавливались древние связи России со странами Кавказа, Закавказья и Средней Азии.

РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ

В этот период русская философская и общественно-политическая мысль продолжала свое развитие. С одной стороны, выделяются идеи и круг источников, которые сплачивали народ в трудных условиях чужеземного господства и диктата, звали его на борьбу, взывали к духовной стойкости; с другой стороны, происходит усложнение философской проблематики, возникают элементы критического отношения к действительности.

Жанровый и тематический охват расширяется, переводятся и распространяются новые памятники зарубежной литературы, создаются собственные оригинальные творения.

К концу XIV века Русь накопила силы для решительного перелома в своем политическом, экономическом и духовном развитии, для свержения сдерживавшего ее потенциал иноземного владычества и объединения утраченных и раздробленных земель некогда единой Киевской державы в Российское государство с центром в Москве.

В конце XIV века объединительная политика Московского княжества увенчалась крупным воинским успехом — победоносной битвой на Куликовском поле в 1380 году.

Этот успех, хотя впоследствии ордынцы и обрушивались на Русь неоднократно с опустошительными набегами, вселил уверенность в победу над завоевателями, «злогорькое» иго которых было свергнуто сто лет спустя. Сама же битва по своему значению является важнейшим событием русской истории.

Куликовская битва вызвала патриотический подъем, ей посвящено немало произведений литературы, искусства, народного творчества.

Новое оптимистическое видение мира проступает в литературных произведениях Куликовского цикла: «Задонщине», «Сказании о Мамаевом побоище», кратких и пространных летописных повестях о Куликовской битве, «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» и ряде других письменных источников.

В честь победы было воздвигнуто несколько храмов-памятников.

В их числе кремлевская «зело чудная» церковь Рождества Богородицы (в день церковного праздника 8сентября 1380 года произошла битва), построенная вдовой Дмитрия Донского княгиней Евдокией в 1393 году.

Она сохранилась до сих пор.

Во многих произведениях живописи, графики, шитья отразился духовный подъем, вызванный переломом в истории развития русского народа.

Наиболее ярким произведением является «Задонщина», созданная рязанцем Софонием непосредственно по следам этого события.

После небольшого вступления в «Задонщине» повествуется о бедах русской земли, затем идеи описание похода и битвы, скорбь о погибших воинах и торжественный финал. Автор осмысляет события от Калкской трагической битвы до «Мамаева побоища», прославляет стольный град Москву, дает картину всенародного сбора сил: «На Москве кони ржут, звенит слава по всей земле Руской, трубы трубят на Коломне, бубьни бьют в Серпугове, стоят стязи у Дону великого на брезе».

Сменилась наконец печаль на Русской земле радостью, восклицает автор, зато поникло веселие гордых завоевателей.

Великими жертвами оплачена победа, но честь Руси была восстановлена.

Уверенно, с сознанием торжества и веры в грядущее звучат слова Дмитрия Донского, обращенные к Владимиру Андреевичу, князю серпуховскому: «И пойдем, брате, князь Владимир Андреевич, во свою Залескую землю к славному граду Москве и сядем, брате, на своем княжение, а чести есми, брате, добыли и славного имени!»

Созданное позднее «Сказание о Мамаевом побоище» является самым пространным сочинением Куликовского цикла. Сочинение это беллетризировано, в нем содержится ряд подробностей (о послах к Мамаю, о посещении Дмитрием Троицким монастыря и благословении его на битву Сергием Радонежским, о поединке Пересвета с Челубеем и так далее). В повествовании имеются исторические неточности. Например, митрополит Киприан описан как один из вдохновителей ратных дел Дмитрия Донского, хотя в действительности великий князь изгнал митрополита — во время битвы тот находился в Киеве.

И подлинные, и придуманные детали введены были с целью подчеркнуть единство Руси: князей и бояр, правителей и народа, светской и духовной властей, чтобы подчеркнуть, что только оно, это единство могло обеспечить окончательную победу над врагом.

Подобная подгонка реальной истории под идеологические принципы характерна не только для древнерусской, но и всей мировой литературы, особенно в напряженные и ответственные периоды существования народов и государств.

В этом произведении порицается рязанский князь Олег, занимавший двойственную позицию, которая оценивается как скудоумное предательство. Рассказ о заискивании Олега перед Мамаем завершается философской цитатой из библейских текстов: ...«погибнут нечестивые, приняв на себя досаду и поношение».

Описка о том, что Ослябя и Пересвет посылаются на борьбу «с погаными половци» имеет свой глубокий подтекст, ибо Куликовская битва была одной из важнейших век, но не первой и не последней, в тысячелетней борьбе Руси со степными кочевниками, названия которых совмещались в исторической памяти народа.

Перед походом Дмитрий идет помолиться об успехе предприятия в Архангельский собор и обращается к своим предкам, лежащим в великокняжеском пантеоне. Укрепившись духом в правоте своего дела, князь отважно отправляется в путь.

Многие воины противостоявших войск перед грозной битвой ощутили на себе ужасающую тень смерти. В целом «Сказание» — не сухая хроника, а взволнованный, полный глубоких, нередко философских, раздумий, рассказ о неотвратимости, жестокости и великом смысле сражения двух миров: отстаивающего право на собственное бытие народа и многоплеменного, алчущего добычи войска завоевателей, которых так много со всех сторон приходило и придет еще пограбить Русскую землю.

Ярко описан образ Куликова поля, прогибающегося от невиданного множества людей перед великой грозой, которая потрясет все земли. В жестокой сече схватились оба войска, земля покраснела от крови — огненными языками обозначена она в миниатюрах лицевых списков, где на головы погибающих воинов из облака спускаются мученические венцы.

Автор скорбит и страдает, это гуманистическое неприятие трагической гибели людей проходит сквозной темой через всю древнерусскую культуру.

Победа принесла Дмитрию вечную славу и прозвище Донского. Отступник же Олег Рязанский бежал из своего княжества, и «князь великий посади на Рязани свои наместники».

Такой значительной фразой об укреплении могущества Москвы заканчивается «Сказание о Мамаевом побоище».

Центрами формирования великорусской народности были Ростов, Суздаль, Владимир и Москва. В складывании русской народности принимали незначительное участие и неславянские племена, жившие на территории междуречья Оки и Волги.

В этот период в области устного народного творчества сложился ряд замечательных памятников фольклора. В Новгороде возникли былины о Василии Буслаеве и Садко богатом госте. Во многих народных произведениях нашла отражение тема героической борьбы русского народа с татаро-монгольскими и другими захватчиками. На основе песен русского народа созданы дошедшие до нас повести о битве на Калке, о славном защитнике Рязанской земли от полчищ Батыя Евпатии Коловрате, о защитнике Смоленска Меркурии.

О восстании в 1327 году в Твери против татарского баскака Шевкала рассказывается в песне о Щелкане Дудентьевиче. Эта песня была широко распространена за пределами Тверского княжества. При воспевании победы русского народа над полчищами Мамая на Куликовом поле старые, всем известные образы древних киевских богатырей использовались слагателями былин для создания произведений, посвященных борьбе против золотоордынского ига.

Русская литература того времени, отражая процессы, происходящие в обществе, была посвящена обоснованию исторической необходимости образования единого государства. Целый цикл сказаний был связан с борьбой Руси против татаро-монгольского ига под главенством Москвы.

О героической обороне своей столицы, которую бросили князья и бояре, рассказывается в повести о разорении Москвы Тохтамышем в 1382 году. В повести ярко описан подвиг городского населения. «Плач» о разорении Москвы проникнут глубоким лиризмом.

В «Слове о жизни и преставлении царя русского, великого князя Дмитрия Ивановича» проводится идея о необходимости сильной великокняжеской власти. Это произведение было созвучно тем процессам объединения, которые происходили в стране.

Завоевание турецкими захватчиками Константинополя и славянских стран Балканского полуострова также вызвало свой отклик в русской литературе. Большую популярность на Руси имела повесть Нестора Искандера о взятии Константинополя. В повести на примере обороны города ярко выступает мысль о необходимости защиты отечества, столь близкая русскому народу.

В Москве XIV—XV веков при княжеском дворе и митрополичьей кафедре возникают летописные своды. В них проводилась идея политического объединения русских земель. Международное значение Москвы, как столицы складывающегося единого Русского государства, определило интерес к вопросам всемирной истории. Известный писатель Пахомий Логофет составил «Русский хронограф», в котором проводит мысль о единстве славянских народов. В своем произведении он исследует историю развития братских народов, проводит параллели их исторических судеб с исторической судьбой русского народа, обосновывает необходимость связи Руси с южными и западными славянами.

Помимо борьбы военной и политической, помимо экономического подъема важное значение имели рост народного самосознания, концентрация духовных сил общества, воспитание высоких моральных качеств личности.

Этим целям служила агиографическая литература, имевшая учительский характер в Средние века и сложившаяся в Древней Руси в один из наиболее развитых жанров. Особенно важны для объективной роли этой литературы в рассматриваемый период жизнеописания деятелей отечественной истории, созданные древнерусскими авторами.

«...Древнерусский биограф своим историческим взглядом смелее и шире летописца обнимал русскую жизнь»,— писал историк В. О. Ключевский.

Если в XII—XIII веках изображения людей статичны и монументальны, напоминают собой геральдические фигуры, то в житийной литературе XIV — начала XV веков все движется, все меняется, насыщено эмоциями, полно экспрессии. В русской агиографии элементы проявления эмоционально-экспрессивного стиля связывают с именами Киприана, Епифания Премудрого, Пахомия Логофета.

Глубокой философичности достигает агиографический жанр в творчестве Епифания Премудрого. Об этом писателе и мыслителе известно, что он родился в Ростове, постригся в местном монастыре, большую часть жизни прожил в Троице — Сергиевой обители, совершил путешествие в Палестину и на Афон, умер около 1420 года.

Главные его творения «Житие Стефана Пермского» и «Житие Сергия Радонежского».

Широко образованный человек, щедро одаренный от природы Епифаний пишет о себе смиренные слова: что слаб умом и словом невежественен,— тут же опровергая самого себя своим писательским талантом.

Лично знавший Стефана, много беседовавший с ним, Епифаний собрал все фактические сведения после его кончины и написал торжественным возвышенным стилем его жизнеописание.

В центре описания помещено описание высокого духовного подвига Стефана — просвещения языческого народа, жившего в Пермской земле. Стефан создал азбуку для неимевшего письменности народа, потому он сравнивается со славянским первоучителем Кириллом Философом и просвещёнными эллинами.

Пермская земля получила начало духовного просвещения. Стефан явился просветителем высокого уровня, приобщившим малый народ к развитой славянской и европейской цивилизации, став прообразом тех русских просветителей, которые несли достижения культуры многим народам многонационального Российского государства.

Епифаний не идеализирует реальную действительность. Он ярко и психологически достоверно изображает языческие обряды пермяков, их поклонение священной березе, описывает противоборство Стефана с волхвом Памом, защищавшим древние верования местного населения.

Жрец Пам пытается скомпрометировать Стефана, через которого власть Москвы ляжет тяжелой рукой на дикое, но свободное население. Здесь у агиографа проступает понимание сложности и неоднозначности отношений великокняжеской власти и подчиненных ей народов, которые вырастут в серьезный национальный вопрос, и тот станет одним из труднейших в будущей Российской империи и позднейшей истории.

Так в рамках житийной литературы осмыслялись сложные проблемы политического и культурного развития Руси.

Более документально и повествовательно «Житие Сергия Родонежского», которое Епифаний написал уже на склоне лет.

Епифаний подробно освещает детские и юные годы отрока Варфоломея (мирское имя Сергия). Обычно в житийной литературе описывается, как святой с младых лет поражает всех успехами в учебе. Но в данном житии отрок долго не мог уразуметь книжную грамоту, пока явившийся ему старец не просветил Варфоломея.

После смерти родителей юноша покидает отчий дом, уходит с братом в пустынное лесное место и ставит первый небольшой деревянный храм во имя Троицы.

Сквозь все житие проходит тема Троицы, которая будет осмысляться на Руси не только в литературе, но и в искусстве как один из наиболее философических символов, выражающих тайну бытия природного и человеческого.

В этом же построенном им храме он принимает в двадцать три года постриг под именем Сергия и начинает иноческую жизнь.

В жизнеописании Сергия есть немало ключевых эпизодов, выражающих подлинную суть этого человека. Показателен один из них, называемый «О бедности одежды Сергия и о некоем крестьянине».

Сергий всегда носил самую бедную, худую и простую одежду. И пришел однажды слышавший о его славе крестьянин, чтобы поклониться ему. Вместо знатного, богато одетого, полного величия, окруженного слугами духовного владыки он увидел работающего в огороде старца, одетого худо и нище. Привыкший отличать сильных мира сего по внешнему великолепию, невежественный земледелец не мог сразу постигнуть духовное величие старца. Лишь потом, после дружеской беседы, после почета, оказанного Сергию приезжим князем, устыдившийся крестьянин проникся глубоким уважением к подвижнику.

Подобные эпизоды, выражающие философскую притчу о подлинном величии и внешнем почитании, нередко встречаются в мировой литературе. По Диогену Лаэртскому, философ Зенон одного из своих учеников, отличавшегося красотою и богатством, намеренно посадил на грязную скамью, чтобы тот испачкал свою одежду, а потом отвел ему место среди нищих, чтобы он терся об их лохмотья с тем, чтобы смирить его заносчивость: «Ничего нет неприличнее гордыни, а в молодых людях особенно».

Ни одного письменного источника не сохранилось от Сергия, ни одного сочинения он не создал, но за мудрость свою был прославлен уже современниками и еще более потомками (подобно Сократу, не писавшему книг и ставшему, несмотря на это, олицетворением древнегреческой мудрости).

Сергий Радонежский оказался причастным к судьбам многих великих людей Руси. Глава русской церкви митрополит Алексий, как и великие князья, убеждал Сергия стать его преемником, но тот не захотел уходить из Троицы, где и был положен после кончины в построенном им самим храме.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА XIV—XV ВЕКОВ

Расцвет русской культуры в XIV—XV веках связан не только с экономическим и политическим развитием страны, с ростом народного сопротивления, с победоносной Куликовской битвой, но и с проникновением Предвозрождения на русскую почву, которое породило новое видение мира, усилило интерес к человеческой личности и духовному развитию.

Высокого уровня развития достигло искусство русской живописи. Создалась замечательная школа, выдающимся представителем которой был русский художник Андрей Рублев.

Использовав и переработав художественное наследие предшествующего периода, Андрей Рублев довел его своим гением до невиданного совершенства. Кисти Рублева принадлежит икона «Спаса» из собора Саввино-Сторожевского монастыря и замечательный иконостас владимирского Успенского собора.

Преподобный Сергий Радонежский, под влиянием идей которого сформировалось мировоззрение Андрея Рублева, был выдающейся личностью своего времени. Он ратовал за преодоление междоусобиц, деятельно участвовал в политической жизни Москвы, всячески способствовал ее возвышению, мирил враждовавших князей, содействовал объединению русских земель вокруг Москвы.

Особой заслугой Сергия Радонежского было его участие в подготовке Куликовской битвы. Своими советами и духовным опытом он помогал Дмитрию Донскому, укреплял в нем уверенность в правильности избранного пути. Наконец, именно он благословил русское воинство перед Куликовской битвой.

Личность Сергия Радонежского обладала особым авторитетом для современников, на его идеях было воспитано поколение людей эпохи Куликовской битвы. Андрей Рублев как духовный наследник этих идей воплотил их в своем творчестве.

Замечательным творением Рублева является иконостас Троицкого собора в Троице-Сергиевом монастыре и особенно иконы «Троица» и «Жены-мироносицы у гроба Христа».

Другом и ближайшим помощником Андрея Рублева был Даниил Черный. Ими была воспитана целая плеяда русских живописцев.

Работы Андрея Рублева и художников рублевской школы были созданы в пору наивысшего расцвета московской живописи в XV веке. Приобщившись в силу исторических условий к византийскому искусству, оказавшему воздействие на культуру большинства стран восточнохристианского мира, московские мастера сумели преодолеть византийское наследие, усвоив его отдельные элементы и приемы.

Андрей Рублев и художники его школы отказались от аскетизма и суровости византийских образов, от их отвлеченности, однако их античную, эллинскую основу претворяли в своем искусстве. Традиционные образы они наполняли новым содержанием, соотнеся его с главнейшими идеями времени: объединением русских земель в единое государство и всеобщим миром и согласием.

Ведущая роль во всем русском изобразительном искусстве того времени принадлежала иконописи, без которой не могла обойтись ни одна церковь. В 70-х годах XIV века в Новгороде, где уже сформировалась самобытная художественная школа живописи, появляется выходец из Константинополя — Феофан Грек. Огромна роль этого художника в развитии сначала новгородской, а затем московской школы живописи.

Преемником высоких традиций живописи Андрея Рублева стал художник Дионисий с сыновьями Феодосием и Владимиром. Они расписали церковь в Пафнутьево-Боровском монастыре и Собор Иосифо-Волоколамского монастыря. Самым выдающимся памятником творчества Дионисия являются фрески Ферапонтова монастыря.

Эпоха, когда творил Дионисий, была отлична от рублевской. Раздробленная Русь уступила место централизованному государству. Искусство было призвано выражать величие и славу Московской державы, и особенно ее верховной власти, что во многом определило творчество этого художника.

Формирование Русского централизованного государства выдвинуло задачу широко развернуть строительство крепостных сооружений в городах и монастырях. а в Москве возводить храмы и дворцы, отвечающие ее значению. Для этого в столицу были приглашены зодчие и каменщики из других русских городов, итальянские архитекторы и инженеры по фортификации.

Основным строительным материалом стал кирпич. Московский Кремль, вмещавший в себя резиденцию великого князя, митрополита, соборы, боярские дворы, монастыри, был расширен до нынешних размеров, а посад охватил его с трех сторон и был прорезан радиальными улицами.

Возникла Красная площадь, часть посада — Китай-город — была окружена каменной стеной, а затем каменная стена Белого города и дерево-земляная стена Земляного города окружили столицу двумя кольцами. Это и определило радиально-кольцевую планировку Москвы.

Монастыри-крепости, защищавшие подступы к городу, были созвучны Кремлю по своему силуэту. Со временем они стали композиционными центрами окраин Москвы.

Радиальные улицы с бревенчатыми мостовыми вели к центру через увенчанные башнями ворога Земляного и Белого городов. Жилая застройка городских улиц состояла в основном из двух-трех этажных домов.

Кремли других городов, как и в Москве, следовали в своих планах рельефу местности, а на ровных местностях имели правильные прямоугольные планы. Навесные бойницы и зубцы в виде ласточкиного хвоста, примененные итальянскими архитекторами в Московском Кремле, появились и в Кремлях Новгорода, Тулы, Коломны и других городов.

Свободнее от новых влияний были крепости дальних Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей. Их мощные стены и башни сложены из крупных валунов и почти лишены декоративных украшений.

Сохранившаяся часть великокняжеского дворца в Москве, созданная архитекторами Марком Фрязиным и Петром Соларио, наделена чертами западной архитектуры, но по композиции близка к деревянным хоромам.

В архитектуре Успенского собора Московского Кремля, который было предложено строить наподобие одноименного собора во Владимире с целью подчеркнуть преемственность власти Москвы, архитектор Аристотель Фьораванти существенно переосмыслил традиции владимиро-суздальского зодчества. Собор в Москве мощнее по пропорциям и монументальнее своего прототипа.

Попытку перенести в русский храм мотивы раннего венецианского Возрождения предпринял архитектор Алевиз Фрязин при строительстве Архангельского собора.

От XIV—XV веков сохранилось несколько деревянных церквей. Более ранние — «клетские» — напоминают избу с двухскатной крышей и пристройками. Более поздние — высокие, восьмигранные, крыты шатром. Их стройные пропорции, контрасты суровых рубленых стен и резьбы галереек и крылец, их неразрывная связь с окружающим пейзажем — свидетельства высокого мастерства народных мастеров.

Росту научных знаний и просвещения способствовал процесс централизации Русского государства. Широкое гражданское и церковное строительство помогало развитию навыков в области техники. Введение в практику стенобитных и метательных орудий и артиллерии требовало расчета силы и дальности полета камней и ядер. Стенобитные орудия действовали при помощи рычага. Появление в Москве и Новгороде часов указывает на знакомство русских мастеров с системой зубчатых колес.

Кузнечное дело, оружейное производство, чеканка монеты, устройство труб для добычи соли, действовавших при помощи поршневого насоса, составление известкового грунта для стенной живописи — все это было связано с ростом прикладных знаний.

В России делались попытки реального объяснения явлений окружающего мира, появлялись работы, посвященные отдельным отраслям знаний. Летописцы отмечали наблюдаемые астрономические явления — описывали прохождения комет, солнечные затмения. Начали появляться специальные астрономические трактаты «О широте и долготе зимой», «О расстоянии между небом и землей» и тому подобные. Развивались медицинские знания.

Включение новых земель в состав Русского государства способствовало повышению интереса к географическим наукам. Русские торговцы и путешественники, налаживая связи с ближними и дальними странами вносили значительный вклад в развитие географических знаний, оставляя записи о виденных ими странах.

Таковы записи о путешествии новгородца Стефана в Константинополь, Игнатия Смольнянина в Константинополь, Палестину и Афон. Существовал дневник путешествия русского посольства в Феррару и Флоренцию на церковный собор в 1439 году и описание поездки посла Толбухина в Венецию.

Новгородец Стефан уделяет в своих записках большое внимание строительному материалу, особенно мрамору, отмечая его свойства и цвет. Автор описания путешествия русского посольства в Феррару и Флоренцию внимательно изучал европейские города: Любек, Люнебург, Аугсбург, Брауншвейг, Венецию, Флоренцию. Он интересно описывает существующие там ремесла, торговлю, благоустройство городов и строительную технику.

Одним из выдающихся путешественников второй половины XV века был тверской купец Афанасий Никитин. В 1466 году вместе с другими купцами он отправился в восточные страны. Через Шемаху, Баку, Ормуз он сумел добраться до Индии. Афанасий Никитин оставил интересное яркое описание своего странствия на основе личных наблюдений Индии и Ирана, а на основе расспросов — также Цейлона, Китая и других стран.

В Русском государстве были известны произведения античных писателей и философов. Автор «Жития» Дмитрия Донского был хорошо знаком с философскими идеями Пифагора и Платона, архиепископ Вассиан Рыло — с идеями Демокрита.

-=ГЛАВА 3=-

УКРАИНА, БЕЛОРУССИЯ, ПРИБАЛТИКА В XIV—XV ВЕКАХ

ОБРАЗОВАНИЕ УКРАИНСКОЙ И БЕЛОРУССКОЙ НАРОДНОСТЕЙ

Древнерусская народность, образовавшаяся в период существования Древнерусского государства, являлась основой возникновения великорусской, украинской и белорусской народностей. Процесс формирования украинской народности происходил на территории Киевской, Черниговской, Галицкой, Волынской земель, Подолии, Закарпатья и Буковины. Белорусская народность складывалась на территории между Западным Бугом и Сожем.

В XIV—XV веках определились фонетические, морфологические и лексические особенности украинского и белорусского языков. Название «Украина» ранее применялось для обозначения части юго-западных земель — Среднего Преднепровья. Позже этот термин приобрел новое значение и был перенесен на всю территорию, заселенную украинским народом.

В результате ослабления древнерусских земель, явившегося в значительной мере следствием татаро-монгольского нашествия, украинские земли, оторванные от остальной Руси, в XIV веке переходят под власть литовских, польских и других иноземных феодалов. Литовские князья подчинили большую часть Украины — Киевщину, Чернигово-Северщину, Волынь и Подолию.

Польские феодалы захватили часть Западной Волыни, Галичину, а позже и Западную Подолию. Закарпатье, несмотря на попытки украинского населения освободиться, продолжало оставаться под властью венгерских королей.

Часть украинской территории, известная под названием Буковины, была включена в состав Молдавского княжества. Включение большей части Украины и Белоруссии в состав Литовского княжества давало ему возможность успешно бороться против немецкой агрессии.

Более высокая культура украинских и белорусских земель оказала значительное влияние на развитие Литвы. Литовские князья, стремясь закрепить свою власть на Украине и в Белоруссии и приостановить усиление Московского княжества, к которому тяготело украинское и белорусское население, а также для отпора агрессии немецких рыцарей, заключили в 1385 году с польскими панами Кревскую унию.

Разорительные нападения Золотой Орды, а с конца XV века — султанской Турции и ее вассала Крымского ханства, а также господство польских, литовских, венгерских и молдавских феодалов крайне тяжело отражалось на хозяйственном развитии Украины и Белоруссии. Польские короли и литовские князья содействовали укреплению в украинских и белорусских городах привилегированного положения польских и немецких купцов и ремесленников.

Все это задерживало экономическое развитие Украины и Белоруссии, но не могло его остановить. Продолжало развиваться сельское хозяйство. Наиболее распространенной системой земледелия являлось трехполье. Употреблялись плуги и сохи с железными наконечниками, не только взрыхлявшими землю, но и переворачивавшими пласты ее. Применялось унавоживание почвы. Для размола зерна применялись преимущественно водяные мельницы.

Сохранялизначение и промыслы: охота, рыболовство и пчеловодство. Продукты этих промыслов часто поступали на рынок.

Развивались ремесла. Происходила значительная специализация ремесла в городах и деревнях. Росли города как торгово-ремесленные центры. В некоторых городах насчитывалось до двух — трех десятков мастеров различных специальностей. Особенно выделялись кузнецы, слесари, бочары, каменщики, сапожники, ткачи, портные, скорняки.

Ремесленники объединялись в цехи. Во Львове были цехи портных, седельников, сапожников, кузнецов, пекарей и резников, а в Киеве — цехи ювелиров, лучников, кузнецов и портных. Подмастерья в целях защиты от притеснения мастеров создавали особые организации — господы.

Зажиточное ремесленно-торговое население крупных городов — Бреста, Киева, Гродно, Полоцка, Минска — получали от польских королей и литовских великих князей право самоуправления — так называемое «магдебургское право». Введение магдебургского права обострило социальные, национальные и религиозные противоречия в городах, так как его получали в первую очередь польские и немецкие горожане — католики.

Наряду с внутренней торговлей развивалась и торговля с другими странами. Полоцк, Минск, Витебск, Киев, Львов имели торговые связи с Москвой, Новгородом, Псковом, Смоленском и другими русскими городами.

На украинских и белорусских ярмарках бывали русские, польские, молдавские, чешские, венгерские, немецкие и итальянские купцы. Городское торговоремесленное население было заинтересовано в развитии экономического общения с Русью.

Развивались торговые связи Украины и Белоруссии также и со странами Малой Азии, Ираном, Крымом. Из-за границы привозились преимущественно предметы роскоши. Вывозились из Украины и Белоруссии мед, воск, меха, кожи, скот, дерево, хлеб и рыба. Выделялись богатые купцы и ростовщики, часто владевшие своими землями. К средним слоям принадлежали цеховые мастера и рядовые торговцы.

Основную массу украинской и белорусской народности составляло крестьянство, находившееся под властью как местных, так и иноземных феодалов. На протяжении XIV—XV веке» шел процесс уничтожения общинного самоуправления и общинных судов. Землевладельцы ставили своих старост, наместников — «державцев», и те с помощью приставов и десятников из числа зажиточной крестьянской верхушки принуждали крестьян к повиновению.

Число панских имений — «фольварков» росло за счет крестьянских общинных земель. Феодальное право юридически оформляло власть землевладельцев над крестьянами. По привилею — жалованной грамоте — великого литовского князя Казимира IV 1447 года за феодалами были закреплены на правах собственности земли, находившиеся в их фактическом владении.

В жалованной грамоте провозглашалось также право феодалов судить население своих земель. И наконец было запрещено принимать в свои имения крестьян, бежавших от других феодалов. «Судебник» Казимира IV 1468 года установил смертную казнь за переманивание чужих крестьян.

Основной повинностью крестьян Украины и Белоруссии была рента продуктами. Однако с развитием товаро-денежных отношений феодалы стали переводить натуральные повинности крестьян на денежные. Но так как господство натурального хозяйства сохранялось, денежная рента не превратилась в основную форму крестьянских повинностей.

Во второй половине XV века украинские и белорусские феодалы, не отказываясь от натуральной и денежной ренты, усиленно расширяли свою запашку за счет крестьянских земель, увеличивали барщину. В результате площадь крестьянского землепользования уменьшалась, росло число безземельных крестьян.

БОРЬБА С ИНОЗЕМНЫМИ ЗАХВАТЧИКАМИ

Борьба украинского и белорусского народов против гнета местных и иноземных феодалов принимала различные формы. Крестьяне отказывались выполнять феодальные повинности, убивали феодалов и поднимали крупные восстания, охватывавшие большую территорию.

Крупные крестьянские восстания происходили в Закарпатье во второй четверти XIV века. Для их подавления венгерское правительство прибегало к военной силе. Так, после нескольких лет борьбы при помощи крупных военных отрядов было подавлено восстание под руководством старосты одного из округов Петра Петровича.

В 1340 году на борьбу с польскими панами поднялось все население Галицкой земли. Польские и венгерские феодалы были оттуда изгнаны, но позже с трудом вновь овладели Галицией. В 1370 здесь вспыхнуло новое восстание, которое продолжалось два года. Крестьяне нападали на шляхетские имения, убивали их владельцев, жгли костелы. В 1469 году опять пылали барские имения, в селах действовали вооруженные отряды повстанцев.

Наиболее значительным из народных восстаний в Галиции было восстание 1490—1492 годов под предводительством Мухи. Это было совместное выступление на борьбу с угнетателями молдавских и украинских крестьян. Общая численность восставших доходила до 10 тысяч человек. Не в силах подавить вспыхнувшее восстание польский король попросил военной помощи у Тевтонского ордена. Муха был заточен в тюрьму в Кракове и умер там от голода. Восстание было жестоко подавлено. Значительная часть повстанцев — казнена.

В борьбе против гнета местных феодалов украинский и белорусский народы вместе с тем боролись и за освобождение своих земель от власти иноземных захватчиков. Местные феодалы, хотя и были недовольны политическим господством иноземных захватчиков, однако в борьбе против этого господства занимали нерешительную, компромиссную позицию, так как преследовали свои интересы.

Стремясь укрепить свою власть на территории Украины и Белоруссии, литовские великие князья ликвидировали здесь наиболее крупные удельные княжества. В 1471 году было уничтожено Киевское княжество.

С той же целью литовские князья добились отделения православной церкви Украины и Белоруссии от Московской митрополии и создания особой Киевской митрополии. Кроме того, Литва пыталась осуществить унию православной церкви и католической. Таким образом национальная борьба за освобождение слилась с религиозными выступлениями за сохранение православной веры.

Часть украинских и белорусских земель стала ареной борьбы за обладание ими между Польшей и Литвой. В 1430 году польские войска захватили Западную Подолию, через год напали на Волынь и опустошили ее. Все украинское население этих земель поднялось на борьбу с захватчиками. Польские войска были изгнаны и население освобожденных земель объявило себя свободным.

Жители Киева во главе с воеводой Юрщей не дали литовскому князю Сигизмунду овладеть городом и в течение нескольких лет украинское население Подолии и Волыни не подчинялось власти Литвы.

Лишь к концу 30-х годов XV века Сигизмунду удалось при поддержке Польши подчинить Литовскому княжеству отпавшие от него украинские, белорусские и русские земли.

В 40-х годах XV века от Литвы снова отпали Волынь и Подолия. Однако крестьянское ополчение потерпело поражение и эти земли вновь попали под власть литовского князя.

В этот же период Украине стала угрожать новая опасность со стороны Турции и Крымского ханства. В конце XV века начались нападения турецких войск на Галичину и Подолию. Одновременно начались набеги татар Крымского ханства, которое в 70-х годах XV века признало вассальную зависимость от турецкого султана.

В 1482 году крымские татары подвергли Киевскую землю страшному разорению. После этого набеги крымских татар на украинские земли стали учащаться. Татары разоряли города и села, уводили и продавали в рабство мирных жителей.

Большую роль в судьбе белорусского и украинского народов оказала поддержка Русского централизованного государства их борьбы за освобождение от иноземного ига.

Авторитет Руси в украинских и белорусских землях, входивших в состав Великого княжества Литовского, особенно возрос после победы русского народа в битве на Куликовом поле.

Уже при Иване III Русское государство стремилось включить в свои границы все восточнославянские земли, входившие некогда в состав Древнерусского государства.

В то же время часть русских, белорусских и украинских князей, недовольных политическим господством польских и литовских феодалов, начала выходить из-под их власти под власть московского князя.

Русское правительство одновременно принимало меры к защите от опустошительных набегов крымских татар. Южные границы укреплялись и заселялись военно-служилыми людьми, в частности украинцами — выходцами из пределов Литовского государства.

КУЛЬТУРА БЕЛОРУССКОГО НАРОДА

На протяжении XIV—XV веков Белоруссия, расположенная на стыке различных владений, неоднократно становилась ареной военных действий. Монументальное строительство было в первую очередь оборонным. Сооружения возводились главным образом из дерева. Феодальный замок был центром обороны города. К замку примыкала торговая площадь, вокруг которой располагался торгово-ремесленный посад. Замок и его ближайшее окружение находились в труднодоступном месте для нападающей стороны, как правило, в устье реки.

Со временем наиболее крупные города получили так называемое «магдебургское право», давшее им возможность самоуправления. В связи с этим в городах стали возводить ратуши, обычно на одной из сторон торговой площади. Другим ключевым зданием в ансамбле торговой площади был приходской храм.

Крупные города, особенно пограничные, такие как Могилев, Витебск, Полоцк, Дисна, Пинск, помимо замка, имели укрепления вокруг посада, состоявшие из деревянных стен и башен, окруженных рвом. Деревянные замки не сохранились.

В XIV веке в систему городских укреплений, помимо рва и деревянных стен, входила кирпичная квадратная, как в Новогрудке, или круглая, как в Каменце, Гродно, Бресте, сторожевая башня. Каменные замки в Лиде, Крево, Гродно представляли собой сооружения из кирпича и валуна с мощными стенами и квадратными башнями.

Небольшие замковые церкви находились среди двора замка и, в отличие от русского кремля, служили только для феодала и его придворных. Сам замок к концу XV века утрачивает чистоту и аскетизм строго оборонительного сооружения, жилое здание замка увеличивается, в нем появляются обширные парадные залы. Декор приобретает ренессансный характер, как, например, во дворце короля Стефана Батория в Старом замке в Гродно.

В каменном культовом зодчестве сложился своеобразный архитектурный тип церкви-крепости, близкий к украинским церквам-крепостям. Начинается строительство католических костелов. Это мощные однонефные или трехнефные сооружения, служившие не только культовым, но и оборонным целям.

Немногочисленные сохранившиеся памятники белорусской живописи XIV—XV веков свидетельствуют о самобытном характере белорусских художников, в меньшей мере стесненных рамками традиционных канонов, чем, например, живописцы Новгорода.

Таковы миниатюры евангелий XIV века — Мстижского и Оршанского, с пластично трактованными человеческими фигурами, а также миниатюры «Шерешевского евангелия». Автор последних, вне сомнения, находился под влиянием фольклорных художественных представлений. Об этом говорит и жанровый оттенок в трактовке сюжетов, и простонародный облик изображенных евангелистов. В декоративном оформлении «Шерешевского евангелия» впервые проявляется одна из характерных черт белорусской средневековой живописи — широкое использование орнаментальных мотивов: геометрический узор на нимбах, изображение мебели с резными ножками, «плетенка» в качестве заставки. К раннему периоду развития белорусской живописи относится и пропавшая во время первой мировой войны икона XIV века «Дмитрий Солунский».

Памятники монументальной живописи этого периода до нас не дошли, но, несомненно, существовали. По свидетельству исторических документов, белорусские монументалисты вместе с русскими и украинскими расписали фресками ряд замков и храмов Литвы и Польши.

В формировании скульптурной школы Белоруссии большую роль сыграло воздействие традиций Западной Европы. К числу наиболее ранних памятников принадлежат близкое к романской пластике деревянное «Распятие» и деревянная статуя из Полоцка «Святой Войцех». Высокой техникой резьбы отличается рельефная многофигурная композиция пинского резчика Анания «Премудрость созда себе дом».

Высокого уровня достигли белорусские мастера в области декоративно-прикладного искусства. Широкое развитие получили различные художественные ремесла: гончарное производство, художественное шитье, ювелирное дело, художественная ковка, тиснение кожи. Славились мастерством резчики по дереву и камню, создавшие особый стиль — так называемую «белорусскую резь», для которой характерны пышный растительный орнамент, вплетенные в него изображения птиц и зверей.

Ярким образцом орнаментального творчества мастеров Белоруссии служат и плетенные из соломы царские врата.

КУЛЬТУРА УКРАИНЫ

С начала XIV века, одновременно с возрождением древнерусских городов, начинается интенсивный рост городских поселений на Украине. Их число с 87 до татаро-монгольского нашествия увеличилось к концу XVвека до приблизительно 270. Новые города возникали на удобных для обороны мысах или на полуостровах, омываемых реками, но процесс градообразования был уже иной. Господствующий над округой замок магната или королевского наместника не смыкался с посадом, как в русских городах, а как бы противостоял ему.

По мере получения городами самоуправления эта разобщенность замка и города возрастала. Оборонительные городские стены отделяли поселение от замкового холма, оно развивалось вокруг собственного центра — рыночной площади с ратушей и с регулярной сетью городских улиц.

Башня ратуши, шпили католических и купола православных храмов, перед которыми также возникали небольшие площади, ворота и башни укреплений, возвышаясь над деревянной застройкой города, определяли живописную свободу его силуэта на контрасте с глухим, монолитным объемом замка.

В городах западных областей, где были преимущественно каменные стены, под застройку отводились узкие участки, на которых возводили двух-трехэтажные дома. В городах восточных областей, где преобладали дерево-земляные укрепления, которые легко было перемещать по мере роста заселяемой территории, застройка одноэтажными деревянными домами велась на обширных участках, включавших сады и огороды.

В обстановке продолжавшегося дробления земель, а также в связи с угрозой татаро-турецких набегов оборонное зодчество являлось ведущим на Украине вплоть до XVII века. По образцам западноевропейской фортификации на Волыни возводили башни-донжоны. В остальных землях Украины замки, как правило, не имели донжонов. Замки включали в себя сложный комплекс жилых, культовых и хозяйственных построек и на первых порах напоминали древнерусскую укрепленную княжескую усадьбу.

С развитием артиллерии в оборонительных сооружениях все большее значение приобретают высота и мощь стен и башен, скрывающих постепенно за собой остальные постройки. В начале XIV века многие укрепления начинают перестраивать в камне и кирпиче. Они сохраняют планировочные и архитектурные приемы деревянных крепостей, но приобретают монументальность, лаконизм и строгость форм.

Наиболее яркий образец — замок в Хотине, окруженный мощными каменными стенами с пятью башнями, слегка выделяющимися по высоте. Стены замка украшены орнаментом из красного кирпича — наподобие народной вышивки.

В архитектуре культовых зданий с наибольшей полнотой отразились творческое своеобразие архитектурных школ, сложившихся в различных районах Украины, взаимосвязь между деревянными и каменным зодчеством, черты самобытности украинской архитектуры.

В ранней каменной культовой архитектуре получили распространение небольшие однонефные или центрические храмы-ротонды с уютными интерьерами, как, например, церковь Василия во Владимире-Волынском и церковь в селе Горяны близ Ужгорода. В их оформлении присутствуют элементы как древнерусского, так и западноевропейского зодчества.

Появление готических элементов не только в декоре, но и в формах православных храмов придавало им известную светскость. Примером могут служить церкви Рождества Христова в Галиче и Рождества Богородицы в Рогатине.

Памятников монументальной живописи этой эпохи сохранилось не много. Декоративная система на Украине приобрела особую гибкость благодаря разнообразию форм архитектурных сооружений. Приходилось расписывать и базилики, и крестово-купольные, романские, готические храмы.

Фрески в капелле Анны Павлианского аббатства, в ротонде церкви в селе Горяны — несут в себе черты романской живописи, итальянского Проторенессанса и готики.

Особую группу составляют росписи, выполненные украинскими и другими мастерами в готических храмах Польши. Это костел Вислицкой коллегиаты, часовня святой Троицы в Люблине, собор в Сандомеже, капелла святого Креста на Вавеле в Кракове. Росписи в этих храмах представляют собой сложный набор разных стилей, разных творческих манер и школ.

Здесь отразились тенденции развития средневекового искусства Европы, сочетавшие византийскую иконографию со склонностью фиксировать реальные наблюдения в распространенном в XIV — XV веках цикле «пассий»-страстей Христа.

Фрески Вислицы отличаются монументальностью, энергичной манерой письма, скупой красочной палитрой, заимствованной в народной культуре, а также акцентированием сцен страдания.

В люблинских фресках, выполненных мастером Андреем, впервые появляются попытки изобразить глубину пространства, передать душевное состояние человека, выявить психологическую связь между зрителем и изображенными персонажами.

Фрески капеллы святого Креста на Вавеле, превосходно вписанные в изящный готический интерьер, выполнены мастерами, близкими галицкой и псковской школам, и свидетельствуют о близком взаимодействии культур славянских народов.

Более поздние фрески Успенской церкви в Лужанах обнаруживают приверженность древнерусским традициям и перекликаются с балкано-славянскими и молдавскими памятниками, а иногда наследуют черты искусства народа, их создавшего. Так ясно прослеживаются характерные черты армянской живописи во фресках Армянского собора во Львове.

Особая система росписей присуща деревянным храмам. Сохраняя архитектоническую соподчиненность с основными конструктивными элементами сооружения, они единым ковром покрывают стены, свободно размещаясь в их плоскости.

В росписях церкви святого Духа в селе Потелич стенописи выполнены в несколько наивной манере, близкой народному творчеству. В них наблюдаются многочисленные бытовые подробности, верно подмечены детали архитектуры, костюмов. Отдельным персонажам приданы яркие украинские черты. Народный юмор и жизнерадостность особенно проявляются в гротескных изображениях книжников и фарисеев, пьяниц и иноверцев. В манере письма традиционная контурная линия своеобразно сочетается с богатыми тональными переходами, четкая графичность рисунка — с тонкой живописью.

Значительное место в монументальной живописи принадлежит средневековым фрескам Крыма, сохранившимся в городах и горных районах. Это композиция с изображением трех всадников в храме некрополя в Эски-Кермене XIII века, росписи в пещерном храме Успения в Эски-Кермене XIV века и фрески церкви Иоанна Предтечи в Верхоречье.

Иконопись этого периода наиболее стойко сохраняла древнерусские традиции. Немногочисленные памятники XIV века, такие, как «Волынская Богоматерь», решены в строгих обобщенных формах, близких монументальному искусству лаконичной композицией, четким силуэтом, энергичной светотенью.

Популярным становится изображение воина — богатыря Ирия Змееборца. Его необычайно яркий образ воплощен в иконе из села Станыля. Плоскость и лаконизм композиции, отсутствие второстепенных деталей, чистый и острый рисунок, локальный цвет усиливают впечатление силы и мужества образа.

Эта плоско-графическая декоративная манера при одновременном стремлении придать известную объемность лицу становится характерной чертой иконописи XV века. Одновременно в иконописи продолжает усиливаться стремление к раскрытию внутреннего состояния персонажа, как в иконе «Богородица» из села Красова.

Во многих иконах конца XV века появилось стремление к нарядности, получили распространение рельефные орнаментированные нимбы, орнаментальные рамки, а затем и весь фон украшался рельефным геометрическим или растительным орнаментом, как в иконе «Богородица» в Успенском соборе во Владимире-Волынском 1497 года.

Расширение внешних связей, рост знаний вызвали возрастающий интерес к книге и ее украшению. Ранние образцы графики стилистически тесно связаны с монументальным искусством. В них преобладают спокойные, крупные фронтальные композиции, широкая живописная манера рисунка. В выполненных дьяком Спиридонием миниатюрах «Киевской псалтыри» 1397 года система расположения рисунков, изящество исполнения, богатство колорита восходят к лучшим византийским образцам.

ЛИТВА

Процесс развития Литовского государства в XIV — XV веках происходил в условиях непрекращающейся агрессии со стороны Ливонского и Тевтонского рыцарских орденов, которые поддерживала римская курия и западноевропейские феодалы. Тевтонские рыцари выстроили замки и крепости на границах Литовского государства и, захватывая литовские земли, возводили укрепления на территории самого Литовского княжества.

В ответ, для защиты от немецких рыцарей литовские князья строили замки на берегах Немана — Велюона, Каунас и другие, вдоль границ владений ордена и внутри страны — Ариогала, Укмерге. Литовский великий князь Гедимин начал постройку более крупных замков в Тракай и в Вильнюсе.

Для борьбы с Тевтонским орденом Гедимин в 1325 году заключил союз с Польшей. Неоднократно литовские князья заключали союзы с русскими князьями против немецких рыцарей.

Интересы обороны от иноземных захватчиков ускоряли развитие Литовского государства. Страна еще не преодолела феодальной раздробленности. Господствующее положение занимали крупные феодалы — байоры, или паны. С введением в стране католичества католическое духовенство получило большие привилегии.

В привилее 1387 года подтверждалось право собственности феодалов на землю, как на наследственные имения, так и на приобретенные владения. Литовские байоры-католики освобождались от натуральных повинностей в пользу великого князя. Все они находились в вассальной зависимости от литовского великого князя, который являлся крупнейшим феодалом.

Наиболее распространенной формой крестьянских повинностей была натуральная рента, дополнявшаяся в ряде случаев денежными поборами и барщиной. Крестьянское население делилось на несколько разрядов. «Челядь невольная» включала в себя крепостное население, которое байоры могли дарить, отдавать в приданое и так далее. «Койминзы» — представляли собой крестьяне, имевшие свои земельные наделы и выполнявшие свои повинности в виде барщины или внесения оброка. Близки по положению к ним были «закупы» — крестьяне, лишенные собственных орудий труда.

В XIV веке усиливается роль городов. Крупными торгово-ремесленными центрами были Вильнюс, Каунас, Тракай. Города пользовались правом самоуправления — магдебургским правом. Большое значение для Литвы имела торговля с русскими и украинскими землями, в частности с Москвой, Киевом и Новгородом. В Вильнюсе был специальный гостиный двор для купцов, приезжавших из Русского государства, а в Москве гостиный двор для литовских купцов.

В то же время, используя феодальную раздробленность русских земель, ослабленных татаро-монгольским игом, литовские князья захватывали и подчиняли русские, белорусские и украинские земли. Литовский князь Витень, например, захватил Полоцк, изгнав оттуда в 1307 году рыцарей Ливонского ордена, подчинил Литовскому государству Турово-Пинское княжество и Черную Русь с Волковыском.

Экспансия литовских князей ослабила их стремление возвратить захваченные Тевтонским орденом земли западных литовцев. Включенные в состав великого княжества Литовского русские, белорусские и украинские земли с более высокоразвитой культурой оказали благотворное влияние на развитие собственно литовской культуры.

Присоединение Полоцка к Литовскому княжеству произошло на основе договора, который гарантировал полочанам сохранение местных законов и суда, а также общую неприкосновенность «старины». Этот договор скрупулёзно продлевался при каждом новом великом князе литовском. Следы этого договора прослеживаются вплоть до середины XVI века в так называемых «полоцких привилеях».

Присоединение к Литовскому княжеству городов на берегах реки Неман в часы правления Витеня также отвечало интересам обеих сторон. Для Литвы эта территория являлась важным источником людских и материальных ресурсов для борьбы с Тевтонским орденом. Неслучайно эти земли в скором времени стали объектом опустошительных рейдов крестоносцев.

Особенно натиск тевтонцев усилился в начале XIV века. Вторжение в Новоградскую землю происходило в 1305 году, дважды в 1306 году и трижды в 1311 году. В 1314 году министр Тевтонского ордена Генрих фон Плотцке безуспешно штурмовал Новоградский замок и сжег город.

Рейды крестоносцев сопровождались тотальным опустошением — что делалось с целью подорвать экономическую базу противника. Это обстоятельство ставило под сомнение те выгоды, которые приобрело местное население, сменив зависимость от татаромонгольских ханов на покорность литовским князьям.

Однако местные бояре-землевладельцы бывших удельных княжеств были заинтересованы в сильном, но далеком правителе, который защищал бы их от врагов, но не препятствовал бы расширению собственных имений за счет местных крестьян. Особенно местных дворян устраивало то условие, что наместниками городов могли быть представители из их окружения. Интересы крупных землевладельцев и позволили Литовскому княжеству укрепить союз с Понемоньем.

После уничтожения татарами в XIII веке общерусского государства, политические и экономические перспективы удельных княжеств, на которые оно было раздроблено, неуклонно сужались. Служба провинциальному князьку, во владениях которого находился один мелкий городок с предместьями, не обещала ни звучной славы, ни богатой добычи, ни выслуги новых имений.

Служба же у могущественного литовского князя обещала местным дворянам возродить все эти возможности. Местные князья ничего не теряли под сюзеренитетом Литовского княжества. Великий князь принимал обязательство не вмешиваться во внутренние дела уделов. Все, что требовалось от местных князей — выходить под своим флагом и со своей дружиной, когда правитель собирал войско в поход. За это им была гарантирована защита литовского войска от внешнего врага, а также беспристрастный суд великого князя в случае спора с соседями.

На первых порах лишь православное духовенство было недовольно действиями литовских князей-язычников на новоприсоединенных землях. Чтобы не портить отношений с очень влиятельной частью местного населения, литовским правителям пришлось проявить веротерпимость, которая на долгие столетия станет традиционной для Великого княжества Литовского. Человек получал право придерживаться любого вероисповедания, если взамен гарантировал лояльность по отношению к новым властям.

Таким образом, распространение власти великого князя литовского Витеня на славянские земли проходило сравнительно мирно и незаметно. В литовской экспансии не наблюдалось тех изнурительных войн, которые сопровождали каждое перемещение татар или крестоносцев.

В 1316 году князь Витень умер от удара молнии. Его правление представляло собой успешное противостояние Тевтонскому «Натиску на Восток» с одновременным усилением влияния на соседние русские земли. При Витене к Литовскому княжеству окончательно присоединились территории, которые находились еще под контролем «литовского императора» Миндовга в XIII веке: Жемойтия, Полоцкое княжество и русское Понемонье.

ЛИТОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО В ПРАВЛЕНИЕ ГЕДИМИНА

После смерти Витеня на литовский престол взошел Гедимин. В этот период в княжестве уже ощущалась потребность в централизации власти. Связано это было с тем, что общество переходило на качественно новый уровень своего существования. Структурные изменения охватили весь государственный аппарат Литвы. Необходим был сильный координирующий центр, чтобы страна не стала легкой добычей воинственных соседей.

В самом начале правления Гедимину удалось ликвидировать потенциальный очаг междоусобицы — захватить в плен и казнить претендента на великокняжеский престол Пелюзе, который помогал Тевтонскому ордену покорять Пруссию.

Когда Гедимин пришел к власти, у него были два брата — Воин и Федор, и шесть сыновей, из которых Манивид, Наримонт и Ольгерд уже вступили в возраст активной деятельности. Это обещало раздробление вотчин в будущем, но пока способствовало распространению власти единой, многочисленной и тесно связанной княжеской семьи.

Появление нового политического центра на Руси не прошло без внимания константинопольского патриарха. Он позволил основать самостоятельную митрополию с центром в Новгородке (Новогрудке). Новогородская митрополия охватывала полоцкое и туровское епископства. С 1317 по 1329 год литовским митрополитом был Феофил.

Гедимин быстро подчинил своему влиянию смежные с Литвой удельные княжества и земли. На восток от Полоцка лежало Витебское княжество. Витебский князь не имел детей. В 1317 году Гедимин заключил с ним и витебским боярством соглашение — дочь витебского князя Мария выходит замуж за сына Гедимина Ольгерда. После смерти местного князя Ярослава витебляне должны были признать своим князем Ольгерда.

Ярослав умер спустя три года. Воцарение Ольгерда в Витебске сопровождалось заключением такого же договора, как и ранее с Полоцком — «не рушить старину» и не вмешиваться во внутренние дела Витебска. Сына Наримонта Гедимин посадил во главе Пинского княжества.

Некоторые удельные князья сохранили свои вотчины благодаря ленной присяге на верность Гедимину и его сыновьям. Минский князь Василий и Семен Свислоческий признали себя вассалами Гедимина. Друцкие князья также признали себя вассалами, но не непосредственно Гедимина, а его сына Ольгерда.

В начале правления Гедимина произошел конфликт Великого княжества Литовского с Галицко-Волынским княжеством. Северная область Владимиро-Волынского княжества — Подляшье и Брестская земля — были захвачены литовцами. В этот период государство Гедимина приобрело те границы, которые почти совпадают с современными границами Литовской республики и Республики Беларусь.

Войско Галицко-Владимирского княжества отправилось в поход с целью отвоевать у Литвы эти приобретения. Однако Гедимин успешно отразил этот поход.

В первой четверти XIV века четко обозначились два потенциальных центра объединения русских земель — Залесье, где еще не окончилась борьба за первенство между Москвой и Тверью, и Литва, которая обрастала русскими землями с быстротой снежного кома.

Константинопольский патриарх переходит к новой политике — поддержке церковного единства Руси. После смерти Феофила константинопольский патриарх не назначил нового митрополита, а подчинил туровскую и полоцкую епархии митрополиту «всея Руси» Феагносту. Феагност возглавлял кафедру во Владимире с 1328 по 1353 год и крайне отрицательно относился к попыткам создать иные митрополии. В 1331 году Гедимин предпринял попытку возродить митрополию в Галиче, однако стараниями Феогноста она была провалена — константинопольский патриарх не утвердил проект великого князя литовского.

Главным врагом Великого княжества Литовского в этот период оставался Тевтонский орден. С начала правления Гедимина крестоносцы вели почти непрерывные атаки на берега Немана в его нижнем течении. Эта область была, по сути, «воротами» в глубь княжества. Поэтому Гедимин стремился надежно закрыть эти «ворота» оборонительными замками.

Ниже по течению Немана крестоносцы сооружали свои замки, которые служили для отражения литовских набегов и как опорные базы для дальнейшего продвижения на юго-восток. Сначала таким форпостом был замок Рагнета. В 1313 году выше по течению Немана тевтонцы основали новый замок — Христкемель.

В борьбе против Тевтонского ордена Гедимин имел превосходного помощника — князя Давыда. Поначалу Давыд был наместником в Гродно, а позднее стал главным воеводой. Практически ни одна победа над крестоносцами как в оборонительных, так и в наступательных операциях не обходилась без его участия. Давыд Гродненский пользовался огромным влиянием при дворе великого князя. Гедимин даже отдал за него свою дочь.

Гедимину также угрожал отдаленный восточный враг—Золотая Орда. При хане Узбеке возобновились попытки татар склонить Литовское княжество к уплате дани. С этой целью в 1315 и 1324 годах были предприняты татарские походы на Литву.

Чтобы удержать золотоордынских ханов от новых набегов Гедимин активизировал дипломатические усилия и часто слал послов с богатыми подарками в Сарай-Бату. Это дорого стоило казне, но Гедимину было свойственно решать по возможности проблемы не военными, а дипломатическими средствами.

С целью предотвратить новые набеги крестоносцев Гедимин отправил в Рим несколько писем, в которых высказал намерение принять католичество, но лишь в том случае, если крещение будут осуществлять папские легаты, а не миссионеры Тевтонского Ордена.

Безусловно, этот шаг лишил бы действия крестоносцев их пропагандистской основы, но его осуществление было связано с большим риском. Неизбежно усилилось бы влияние римской курии на внутренние дела Великого княжества Литовского и его внешнюю политику. Крещение в католицизм не могли не вызвать оппозицию как среди сторонников язычества, так и среди православного населения государства.

Но сам великий князь всегда стремился к максимальному сближению с Западной Европой. Это открывало Литве более широкие возможности для отечественной торговли, позволяло привлекать квалифицированных мастеров, в которых молодое государство ощущало сильную потребность.

Непрерывные войны, которые была вынуждена вести Литва, требовали постоянного притока кузнецов и оруженосцев, но наибольшая нужда ощущалась в строителях — при Гедимине впервые разворачивалось массовое строительство каменных укреплений.

Используя старые связи князя Витеня с рижским магистратом, Гедимин добивается в 1323 году нормализации отношений с Ливонией. Была принята совместная декларация, которая объявляла территории Пруссии, Ливонского архиепископства и Литовского княжества зоной мира и свободной торговли. Одновременно Гедимин издал привилей, в котором приглашал жителей немецких вольных городов переселяться в Литву на льготных условиях.

Столицу Великого княжества Литовского Гедимин перенес в Вильно (современный Вильнюс). Существует красивая легенда про основание великим князем этого города после вещего сна, который приснился ему после охоты. На самом же деле археологи полагают, что город на месте позднейшего Кривого замка на Лысой горе уже существовал с XIII века. Город был основан на месте поселения древних кривичей.

С именем Гедимина связано основание каменного замка на горе, которая сейчас носит его имя. Такие же первоклассные по тем временам крепости возникли в Медниках, Креве, Лиде и Тракае. Тогда же в Великом княжестве Литовском появляются и первые католические костелы — два в Вильно и один в Новоградке.

Однако бурная реформаторская деятельность Гедимина вызвала сильную негативную реакцию части населения страны. Среди литовцев и жемойтов вера предков и заветы старины воспринимались как символ борьбы с агрессивными крестоносцами. Против сближения с Западной Европой выступила партия «непримиримых», вокруг которых сплотилась вся оппозиция княжества.

Одновременно курс Гедимина на сближение с Западом вызвал отчаянное противодействие Тевтонского ордена. Крестоносцы развернули через своих представителей по всей Европе агитацию против соглашения папы римского с Гедимином. Все это привело к тому, что крещение Литвы сорвалось в последний момент.

Когда папские легаты прибыли в Вильно, им сказали, что беседы о крещении Литвы объясняются недоразумением, некачественным переводом писем великого князя. Гедимин вынужден был отказаться от намерения крестить Литву под сильным давлением оппозиции.

Однако реформы Гедимина не были окончательно свернуты. Государственная веротерпимость, возведенная в ранг закона, сохранялась. Продолжали существовать и действовать католические костелы. Но одновременно в долине Свинтарога, у самых стен виленского замка, пылали по ночам священные огни на языческих капищах. Мир с Ливонским орденом продержался до 1330 года.

Дипломатическим успехом Гедимина способствовала многочисленность его потомков. У него родилось семь сыновей и семь дочерей, что позволяло укреплять международные соглашения браками на любой вкус. Сыновья Гедимина имели право наследовать престолы тех княжеств, династии которых обрывались, а дочери выступали залогом добрососедских отношений с зятьями.

Одна дочь Гедимина стала женой Давыда — лучшего литовского полководца. Другая — Данмила, в крещении Альжбета, вышла замуж за мазовецкого князя Вацлава Плоцкого. Третья дочь Мария в 1320 году вышла замуж за тверского князя Дмитрия Грозные Очи. Четвертая дочь Алдона, в крещении Анна, вышла замуж в 1325 году за единственного сына польского короля Владислава Локетека — королевича Казимира. Пятая дочь Августа в 1331 году обвенчалась с сыном великого князя московского Ивана Калиты Семеном. Шестая дочь Офка — с сыном Трайдена Мазовецкого Болеславом. Седьмая дочь Гедимина вышла замуж за последнего правителя Галицко-Волынского княжества Юрия Андреевича.

Союз Великого княжества Литовского в 1325 году с Владиславом Локетеком знаменовал собой полную смену политической ориентации в польских делах. Если раньше великий князь Витень, а затем, на первых порах, и Гедимин поддерживали врагов Владислава Локетека, например, Вацлава Плоцкого, то брак Анны Гедиминовны с наследником польского трона положил начало союзническим отношениям двух государств.

Владислав Локетек в это время продолжал ожесточенную борьбу за единство Польши и против домогательств на ее корону чешского короля Яна Люксембурга. Объединив под своей властью Краковскую и Сандомирскую земли, Великопольшу и большую часть Куявии, Владислав Локетек провозгласил себя .в 1320 году королем. В качестве противодействия Чехии Локетек использовал хорошие отношения с новым венгерским королем Карлом-Робертом Анжуйским, за которого в 1320 году выдал свою дочь Альжбету.

В свою очередь, Ян Люксембург создал вместе с Вацлавом Плоцким и Тевтонским орденом коалицию против Польского королевства. Против этой коалиции и был направлен союз Владислава Локетека с великим князем Гедимином.

В 1326 году объединенное польско-литовское войско во главе с Давыдом Гродненским прошло через Польшу на земли Бранденбургского курфюрства и достигло Франкфурта-на-Одере. На обратном пути это войско опустошило владения Вацлава Плоцкого и южные районы Пруссии. Этот поход казался последним для Давыда Гродненского. Он был убит находящимся в его войске мазовецким рыцарем, подкупленным крестоносцами. Главным воеводой Великого княжества Литовского стал боярин Маргелис, который находился на этой должности с 1329 по 1336 год.

Однако опустошительный рейд Давыда Гродненского по немецким и мазовецким землям не предотвратил войны Чешского королевства против Владислава Локетека, которая началась в 1327 году. В 1329 году чешский король в союзе с Вацлавом Плоцким выступил и против Великого княжества Литовского.

Раздорами среди соседей воспользовался Тевтонский орден, который захватил Добжыньское княжество и часть владений Владислава Локетека в Куявии. В 1330 году умер Вацлав Плоцкий. Позднее скончался в возрасте 73 лет Владислав Локетек. Сын Локетека Казимир добился прекращения этой войны в 1335 году.

За крупную денежную компенсацию Ян Люксембург отказался от притязаний на польский трон. Польскому королю Казимиру пришлось смириться с окончательным переходом Силезии в состав Чешского королевства. Борьба Польского королевства с крестоносцами за Добжыньскую землю определила внешнюю политику страны на последующие несколько десятилетий.

Гедимин активно помогал польскому королю в этой войне, так как она объективно была составной частью обороны собственно литовских земель от Тевтонского ордена — союзника Люксембурга. В 1328 году в результате успешных военных действий литовцев крестоносцы были вынуждены оставить свой далеко выдвинутый форпост — замокХристкемель.

Великий магистр Вернер фон Арселн, который лично руководил обороной Христкемеля, пообещал мирно передать замок, так как исчерпал все возможности обороны, и пригласил знатных литовцев принять сооружение под свой контроль. Когда литовское посольство приехало внутрь, крестоносцы закрыли ворота и живьем сожгли литовцев вместе с деревянным замком. У одного из крестоносцев, очевидца этого злодеяния, помутился рассудок и позднее он зарезал коварного магистра.

В 1330 году вспыхнула война Великого княжества Литовского с Ливонским орденом с таким ожесточением, словно и не было предыдущего временного улучшения отношений. Враждующие стороны вновь начали обмениваться опустошительными набегами.

В правление Гедимина начинают широко использовать новое название его государства — Великое княжество Литовское, Жемойтское и Русское. Последнее название подчеркивало претензии Литвы на экспансию в восточном направлении. Под «Литвой» в этот период понимались стародавние владения литовской династии — Аукштайтия, Жемойтия и понеманские города от Гродна до Новоградка. Под «Русью» подразумевались те земли, что приняли литовских князей по договору либо вошли в вассальную зависимость от Литвы — Полоцкое, Минское, Витебское, Свислочское, Пинское и Киевское княжества, а также те земли Киевской Руси, которые Гедимин намеревался подчинить в дальнейшем.

Великий князь литовский активно готовился к продолжению экспансии на славянские земли, так как война с Тевтонским орденом уже не поглощала всех ресурсов его державы. Как и ордынские ханы, Гедимин вмешался в борьбу между Москвой и Тверью за Великое княжество Владимирское.

Гедимин сделал ставку на Тверь. В 1327году тверской князь Александр совершил отчаянный по тем временам поступок — поддержал восстание горожан против ханского баскака Чол-хана. Это было первое открытое неподчинение Золотой Орде со времен суздальского восстания 1262 года — первое на памяти всех, кто населял Русь в этот момент. С помощью московского князя Ивана Калиты хан Узбек легко подавил тверское восстание. Гедимин дал политическое убежище князю Александру. Несмотря на угрозы татарских набегов, Гедимин не выдал тверского беглеца Орде, а в 1331 году помог Александру устроиться на княжение во Пскове. В том же году Гедимин попытался провести своего кандидата на вакантное место епископа в Великом Новгороде, однако эта попытка литовского князя провалилась из-за активного противодействия русских православных иерархов.

Однако Гедимин продолжил борьбу за Великий Новгород, который обеспечивал контроль над русским Севером. В 1333 году новгородцы призвали к себе на княжение сына Гедимина Наримонта. В 1338 году Наримонт посадил вместо себя малолетнего сына Александра.

Союз с Великим княжеством Литовским заключил и смоленский князь Иван Александрович. С помощью Гедимина он пытается вести политику не зависимую как от монгольского хана Узбека, так и от московского князя Ивана Калиты. В 1339 году против Смоленского княжества организуется поход с участием татар и московского войска. Однако поход окончился безуспешно.

Попытка литовского князя посадить своего ставленника в Брянском княжестве не увенчалась успехом. В Брянске вспыхивает восстание, во время которого был убит Глеб Святославович — ставленник Гедимина. Новый брянский князь Дмитрий, утвердившийся на престоле благодаря смуте, был враждебно настроен, как по отношению к Ивану Смоленскому, так и к Гедимину.

В 1336 году правитель Галицко-Волынского княжества Юрий Андреевич скончался в 30-летнем возрасте, не оставив наследника. Угасание некогда могущественной династии галицких князей вызвало острую борьбу агрессивных соседей за галицко-волынские земли.

Верховный хан Золотой Орды Узбек попытался сыграть роль сюзерена и вступить во владения галицко-волынской вотчины. Однако татары сразу же столкнулись с противодействием нескольких сильных политических противников — местного населения, Польского королевства, Великого княжества Литовского и Венгерского королевства.

Все попытки татар добиться своего не увенчались успехом. Им не удалось рассорить между собой своих противников. Князем Галицкой земли был провозглашен Болеслав Мазовецкий — зять Гедимина. После перекрещения в православие Болеслав принял имя Юрия. Князем Волынской земли Гедимину удалось посадить своего младшего сына Любарта.

Сына мазовецкого князя галичане приняли на княжение с условием, что он не будет склонять местное население к католицизму. Однако Болеслав-Юрий не выполнил этого условия, за что и поплатился жизнью — в 1340 году он был отравлен придворными. Борьба за Галицко-Волынское княжество перешла на новый виток.

В конце концов, галицко-львовское боярство присягнуло польскому королю Казимиру, а владимиро-луцкое — князю Любарту Гедиминовичу. Некогда могущественная держава оказалась разделенной между двумя соседями.

Гедимин устраивал своих сыновей на княжение в тех городах, жители которых еще являлись данниками Золотой Орды. Дань шла из Владимира, Луцка, Бреста, Пинска и Витебска, который подчинялся зависимому от татар Смоленску. Воцарение литовских князей в этих городах не вызвало военного конфликта с Золотой Ордой сразу только потому, что было найдено компромиссное решение: новые князья придерживались двойного вассалитета — от татарского хана и от литовского князя.

Дань с этих земель по-прежнему поступала в Золотую Орду, правда, в несколько уменьшенных размерах. Такую же дань выплачивал с Галицкой земли до 1357 года польский король, за что его упрекал в своих посланиях папа римский Иннокентий V. С Волынских земель дань в Золотую Орду поступала вплоть до конца XIV века — уже при внуках Гедимина.

Гедимин вынужден был пойти на этот компромисс, так как не мог позволить себе роскошь вести войну с гигантской Золотой Ордой в то время, как крестоносцы усиливали свой натиск с севера. Специальный налог — так называемая «ордынщина» — был возложен не только на волынские и поднепровские земли, но и на собственно литовские земли. В некоторых случаях «ордынщина» шла не в качестве дани татарам, а в великокняжескую казну на расходы, связанные с поддержанием мира с Золотой Ордой — посольские миссии, подарки и взятки ханам. Позднее литовские князья начали целиком оставлять этот налог себе, но его старинное название — «ордынщина» — осталось.

Войны Гедимина с Тевтонским орденом продолжались все эти годы с переменным успехом. Колоссальные жертвы, которые несли враждующие стороны, не давали преимущества никому из противников. В 1331 году литовцы совместно с войском Владислава Локетека разгромили крестоносцев в битве цод Пловцами в Польше.

В 1333 году произошел новый крестовый поход во главе с герцогом Баварским, во время которого была захвачена и сожжена важная литовская крепость Велона на реке Неман. По соседству с развалинами Велоны началось строительство мощного замка, который получил название Баербург.

В 1336 году ниже по течению Немана великий магистр тевтонцев Дитрих фон Альтенбург восстановил крепость Юргенбург. Таким образом, литовскопрусская граница неуклонно продвигалась на юг. От устья Немана ее уже отделяло свыше полутора сотен миль. С этого плацдарма крестоносцы получили превосходную возможность непосредственно угрожать не только Жемойтии, но и крупным городам Великого княжества Литовского.

Граница с государством крестоносцев пролегла в сорока милях от Каунаса, и в ста тридцати — от Вильнюса (Вильно). В 1337 году в Баербурге был основан католический костел, который должен был стать центром новой провинции после быстрого, по мнению руководства Тевтонского ордена, крещения Литвы.

Одновременно рыцари Ливонского ордена усилили свой напор с северо-востока. В 1334 году ливонский магистр Эберхард фон Мангейм дошел во главе своего войска до стен столицы Великого княжества Литовского и разграбил окрестности.

Гедимин предпринимал отчаянные попытки переломить ход событий в свою пользу. С этой целью он осадил в 1338 году Баербург. Однако осада завершилась тяжелым поражением литовцев. Магистр фон Альтенбург даже заявил, что под Баербургом был уничтожен весь цвет литовского рыцарства, поэтому, де, в дальнейшем крестоносцам не следует опасаться получить серьезный отпор в Литве.

Однако на этот раз великий магистр Тевтонского ордена выдал желаемое за действительное. Уже спустя три года литовцы перешли в новое наступление. В 1341 году им все же удалось захватить Баербург. При осаде этого замка князь Гедимин был смертельно ранен выстрелом из малой пушки — оружие, которое только начинали использовать крестоносцы.

ЛИТВА В ПРАВЛЕНИЕ ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ ОЛЬГЕРДА И КЕЙСТУТА

В середине XIV века Прибалтика ускоренными темпами догоняла страны Западной Европы. На территории Пруссии под властью крестоносцев уже выросло третье поколение людей, которые не знали ни язычества, ни политической независимости. Большая часть Пруссии уже была очищена от густых лесов. На их месте были основаны города, заселенные, главным образом, немцами из земель Священной Римской империи. По архитектуре прусские города ничем не отличались от обычного немецкого города, вроде Бремена или Лейпцига. Планировка улиц в них была прямоугольной, они все обязательно имели рыночную площадь и здание ратуши.

Дворы прусских землевладельцев и местных нобилей были неукреплены. Тевтонский Орден запрещал светским феодалам строить замки в своих владениях. Только имения у литовской и польской границ имели для обороны башни-донжоны. Знатные пруссы, привлеченные некогда привилегиями крестоносцев, в значительной степени онемечились и смешались с немецкими мигрантами.

По другую сторону границы, в жемойтских землях десятилетия сосуществования выработали своеобразный «прифронтовой» стиль жизни. Каждая жемойтская деревня имела тайное убежище в лесу. Все тропинки к этому убежищу охраняли волчьи ямы и натянутые самострелы. Для скрытного маневра войск через болота были проложены не видимые сверху подводные гати, которые были известны лишь местным проводникам. Эти болотные гати позволяли литовской коннице атаковать противника в самый неожиданный момент в самых неожиданных местах.

За четвертьвековое правление Гедимина на месте укрепленных частоколом укрытий были сооружены каменные замки с мощными башнями. Вильнюс, Тракай (Троки) и Каунас (Ковно) превратились в многолюдные города. Новая система торговых и политических связей, сориентированная Гедимином на Неман, а не на Днепр, как раньше, способствовала росту значения древних городов Понемонья — Новогородка (Новогрудка), Гродно, Слонима, Волковыска. Боярство Полоцкого и Витебского княжеств жило, в основном, своими внутренними проблемами. Они имели совещательные функции при местном князе и по очереди управляли волостями и замками. В отличие от них понеманское боярство в значительной степени уже ориентировалось на службу при дворе великого князя литовского.

Еще при жизни Гедимин наделил каждого своего сына уделом. Старший сын Манивид владел бывшей столицей Литвы Керново и слонимскими землями. Наримонт, а после крещения — Глеб, одновременно княжил в Полоцке и Великом Новгороде, а также в пинских землях. Ольгерд владел Крево и Витебском, Кейстут — Тракаем и Жемойтией, Подляшьем, а также городами Гродно и Брест. Кариат правил в Новогрудке. Любарт княжил во Владимире и Луцке на Волыни.

Своим преемником Гедимин загодя назначил не старшего сына, а одного из младших — Явнутия. Явнутий был старшим сыном последней жены Гедимина. В удел Явнутий получил столицу вместе с городами Вилькомир, Ошмяны и Браслав. Однако этот династический порядок продержался лишь четыре года после смерти Гедимина.

В 1345 году Явнутий был свергнут с литовского престола в результате заговора двоих более энергичных братьев — Ольгерда и Кейстута. Спасая свою жизнь, Явнутий бежал в Москву, где принял крещение под именем Ивана. Фактически верховная власть Явнутия уже с 1342 года была номинальной.

В этом году Ольгерд и Кейстут, без согласия Явнутия, предприняли совместный поход против ливонских крестоносцев, чтобы помочь Псковскому княжеству. Сын Ольгерда Андрей был окрещен по православному обряду и считался псковским князем, но фактически эту роль исполнял наместник Ольгерда — литовский боярин Юрий Витовтович.

Междоусобица в Великом княжестве Литовском была на руку московскому князю Семену Гордому, который легко заполучил в Золотой Орде ярлык на Великое княжество Владимирское. Семен Гордый стремился возродить власть Москвы над той частью Руси, которая при Гедимине начинала склоняться к Литве. Чтобы вернуть Брянское княжество в орбиту внешнеполитического влияния Московского княжества Семен Гордый добился в 1341 году брака дочери брянского князя Дмитрия со своим младшим братом Иваном.

Литва же, чтобы сохранить в сфере своего влияния Смоленское княжество, помогла смолянам в 1341 году отбить у Московского княжества город Можайск.

После переворота в 1345 году в Литовском княжестве в Великом Новгороде, где княжил Наримонт с сыном Александром, усилилась промосковская партия. Посадник Евстафий всенародно обозвал великого князя Ольгерда «псом». С целью возобновления контроля над Великим Новгородом, Ольгерд предпринял успешный военный поход. Промосковская партия новгородцев была разгромлена, посадник Евстафий убит на вече.

В 1341—1347 годах внутри константинопольской епархии шла ожесточенная борьба. Ольгерд и Кейстут воспользовались церковной междоусобицей и возродили Галицкую митрополию. Ей были подчинены волынские епархии, Полоцк и Туров. Однако в 1347году по требованию митрополита «всея Руси» Феагноста новая митрополия была вновь ликвидирована. За этими событиями стояла борьба за влияние на русские земли.

Тем временем в Пруссии шла форсированная подготовка к новому крестовому походу на Литву. Ольгерд попытался искать помощи у татарского хана Джанибека, который пришел к власти после смерти Узбека, уничтожив двоих старших братьев. В Золотую Орду было отправлено литовское посольство во главе с Кариатом Гедиминовичем. Однако в результате интриг московских послов Семена Гордого Джанибек не только не оказал военной помощи Великому княжеству Литовскому, но даже задержал его послов.

Однако и без татарской помощи литовцы сумели успешно отразить поход крестоносцев. В рыцарском походе 1345 года участвовали сын старого короля Чехии Яна Люксембурга Карл I, венгерский король Людовик Анжуйский, бургундский герцог из Франции и князья Священной Римской империи. Это пышное войско завязло в принеманских болотах и было вынуждено повернуть назад.

После этой неудачи инициатора похода великого магистра Генрих Дусмер осуществил зимой 1347—1348 годов новый поход. В битве с крестоносцами на реке Страве литовское войско потерпело поражение. Был убит брат Ольгерда Наримонт, который командовал дружинами Полоцка и Пинска, а также ополчением из Великого Новгорода.

После смерти Наримонта Великий Новгород окончательно сменил внешнеполитическую ориентацию и стал все более подпадать под контроль Московского княжества. Однако главной своей цели — подчинения Литвы Тевтонскому ордену—крестоносцам не удалось.

После свержения Явнутия братья Ольгерд и Кейстут разделили Великое княжество Литовское на две части. Делалось это с целью более последовательного проведения политики в двух направлениях — в отражении натиска Тевтонского ордена и присоединении русских земель на юге и востоке.

Ольгерд, которому в 1345 году исполнилось 50 лет, взял под свой контроль восточную часть страны с центром в Вильнюсе. Под его непосредственной юрисдикцией находились такие города как Вилькомир, Утяна, Керново, Медники, Крево и Ошмяны. Позднее к этой области присоединился Слоним, после смерти брата Ольгерда Манивида — и Минск, где угасла династия местных князей.

На договорных началах под контролем Ольгерда находилась вотчина его жены Марии — Витебское княжество, а также Полоцк, который после смерти Наримонта принял на княжение сына Ольгерда Андрея. В остальных уделах восточной части государства правили местные князья, которые находились с Ольгердом в вассальных отношениях.

Центром владений Кейстута, которому в это время исполнилось 35 лет, стал Тракай. Ему принадлежала Жемойтия, а также города Каунас, Пуня, Гродно, Волковыск, Брест и земли Подляшья. Его вассалом был волынский князь Любарт.

Вскоре с новой силой вспыхнула война за наследство Галицко Волынского княжества. Литовское княжество и Польское королевство отнюдь не отказались от намерений целиком овладеть этими землями. Те же цели преследовали Золотая Орда и Венгерское королевство.

Галичинские бояре и молодой князь Даниил Острожский попытались использовать помощь татар, чтобы изгнать поляков, однако победа осталась за польским королем Казимиром. После поражения литовского войска в битве на Страве Казимир получил возможность предъявить претензии и на волынские земли. В 1349 году Польское королевство аннексировало города Белз, Холм, Владимир и Ратна. У Любарта Волынского остались только Луцк и Кременец.

В этих условиях, когда Польша из союзника превратилась в смертельного врага, Великое княжество Литовское не могло портить отношений с Московским княжеством. Иначе западный и восточный соседи Литвы могли бы легко договориться о разделе этого государства. Безусловно, Москву и Польшу поддержали бы Тевтонский орден, Золотая Орда и Венгерское королевство.

Перед угрозой оказаться в полной политической изоляции Литовское княжество в 1349 году пошло на соглашение с московским князем Семеном Гордым. Литва временно отказывалась от попыток утвердить своих ставленников не только в Великом Новгороде, но и в Пскове, где в это время литовский наместник князь Юрий Витовтович погиб в битве с крестоносцами, а его жена и дети бежали в Литву.

За большой выкуп Семен Гордый согласился выпустить на волю Кариата и других послов, переданных ему татарским ханом Джанибеком. По традиции этого времени, соглашение между Литвой и Москвой закрепилось браком овдовевшего Ольгерда с тверской княжной Ульяной Александровной — родной сестрой жены Семена Гордого. Одновременно Ольгерд и Кейстут примирились с изгнанником Явнутием. Явнутий отказался от претензий на верховную власть в Великом княжестве Литовском и вернулся на родину, где получил в удел небольшое Заславское княжество.

После примирения с Московским княжеством литовцы с новой силой обрушились на Польское королевство. В 1350 году войско под совместным командованием Ольгерда, Кейстута и Любарта захватило потерянные накануне города и вошло во Львов. Чтобы заручиться поддержкой папы римского, литовские соправители отправили в Рим послов, которые от их имени изъявили готовность принять католичество.

В 1351 году польский король нанес тяжелое поражение литовскому войску. Князья Кейстут и Любарт попали в плен. Кейстут поклялся, что не поднимет больше меча против «польской короны» и был отпущен на свободу. Любарту пришлось внести за себя выкуп.

Результатом этой войны стал компромисс — Любарт сохранил за собой прежние владения, Луцк и Владимир, а в Белзе был поставлен на княжение сын Наримонта Юрий, который принял двойной вассалитет— от Литвы и от Польши. Львов, Холм и Галич сохранялись за Польским королевством. Подольские земли удержала Золотая Орда, представители которой выступили посредниками на переговорах.

В это время в Европе вспыхнула пандемия легочной чумы, так называемая «черная смерть». Объяснялось это явление тем редким случаем, когда в результате многочисленных мутаций возникают новые формы болезней, от которых человечество еще не имеет иммунитета. Этой новой формой болезни стал вирус легочной чумы. В активной фазе заболевание сопровождалось характерным кровохарканьем. Эта болезнь при том уровне медицины в считанные дни сводила человека в могилу.

Пандемия возникла в Китае, откуда через торговцев попала в Европу. В 1346 году чума опустошила города Прикаспия, Причерноморья, а также владения Золотой Орды. В 1348 году в Западной Европе от чумы умерла треть населения. В 1349—1350 годах чума вспыхнула в Скандинавских государствах, откуда проникла в Пруссию. Эпидемия чумы сорвала новый крестовый поход на Литву.

На Русь чума проникла в 1352—1353 годах. Многолюдность и засоренность городов благоприятствовали ее распространению. Летописцы свидетельствуют, что в результате чумы целиком, до последнего человека вымер город Глухов в Черниговской земле. В Костроме, Нижнем Новгороде и Переславле-Залесском ежедневно умирало от пятидесяти до ста человек при общей численности населения в две-три тысячи жителей.

В 1353 году жертвой чумы стал великий князь московский Семен Гордый. Его участь разделили два его сына, а также младший брат Андрей. В том же году скончались митрополит Феагност и новгородский епископ Василий.

Население Руси, не успевшее достичь количества, которое существовало до татарских погромов, вновь резко сократилось. Наибольшие потери от эпидемии чумы понесло городское население. В Великом княжестве Литовском, где крупных городов было еще мало, результаты эпидемии почувствовались гораздо слабее, нежели в соседних государствах.

После того, как эпидемия чумы угасла, военные конфликты возобновились с тех же самых позиций, на каких их застигла эта беда. В августе 1353 года Ольгерд с Кейстутом и его сыном Патиргом совершили рейд в Пруссию в ответ на опустошение крестоносцами Жемойтии. Обмен набегами возобновился, однако со стороны Тевтонского ордена он осуществлялся более вяло. Это объяснялось тем, что приток новых рыцарей и колонистов в Пруссию из опустошенной Европы очень ослабел.

В это время скончался правитель Свислоческого княжества Семен, не оставив наследников. Свислоческие земли были присоединены непосредственно к великокняжеским владениям и поделены между Вильнюсом и Тракаем поровну. Еще в 1345 году Кейстут и Ольгерд согласились делить пополам каждое новое приобретение Великого княжества Литовского.

В результате этого раздела Свислоческое княжество исчезло как самостоятельная единица. Оно было превращено в совокупность нескольких волостей, доход от которых шел непосредственно в Вильнюс и Тракай. Это двойное подчинение Любашенской, Свислоческой и Бобруйской волостей вдоль рек Свислочь и Березина сохранялось еще в первой половине XVI века.

После раздела Свислоческого княжества Ольгерд задумал начать экспансию на ту часть древнерусских земель, которые находились под властью Великого княжества Владимирского и Золотой Орды. Объяснялось это тем, что активного политика Семена Гордого сменил на московском престоле князь Иван Иванович, получивший прозвище Красный.

Хотя Иван Красный добился в ханской ставке ярлыка на княжение в Великом княжестве Владимирском, однако в дальнейшем он старался не столько присоединить к своей вотчине новые земли, сколько сохранить и защитить приобретения предшественников.

Другой враг Великого княжества Литовского — Золотая Орда от бывшей монолитности уже вступила в ту фазу децентрализации, при которой русские земли уже отделялись. Уже хан Джанибек столкнулся с сепаратизмом местной знати, которая из экономических соображений была заинтересована не в «дальнем», а в «ближнем» правителе.

В 1356 году Джанибека сменил на ханском троне его сын Бердибек. В его правление наместники отдаленных улусов, например, могущественный правитель Хорезма Тимур-Кутлуг, фактически превратились в самостоятельных политиков, которые обзавелись пышными титулами и начали открыто игнорировать распоряжения из Сарай-Берке. Сепаратистские тенденции в Золотой Орде, как в свое время и на Руси, имели поддержку в среде ханских родственников.

С целью воспрепятствовать своеволию родственников, которые угрожали единству империи, Бердибек приказал перебить всю свою ближайшую родню. Был убит даже восьмимесячный брат Бердибека. Спустя три года и сам Бердибек был убит. Отсутствие законного наследника трона привело Золотую Орду к политической анархии. Распад монгольской империи на полусамостоятельные улусы ускорился.

В такой ситуации Золотая Орда не могла препятствовать попыткам Ольгерда подчинить себе наследство Киевской Руси. В 1355 году Ольгерд впервые применил титул правителя «всея Руси». После смерти от чумы митрополита владимирского Феагноста, великий князь литовский предложил на это вакантное место своего кандидата — Романа, родственника его жены Ульяны Тверской. Однако византийский патриарх утвердил на эту должность ставленника Москвы Алексея.

Тогда, в качестве компенсации, Ольгерд потребовал согласия с возрождением отдельной митрополии на русских землях, включенных в состав Великого княжества Литовского. Константинопольский патриарх утвердил Романа митрополитом литовским с резиденцией в Новогрудке. В подчинение Романа перешли Полоцкое и Туровское епископства. Позднее к ним присоединились Владимирское, Луцкое, Холмское, Галицкое и Перемышльское епархии на территории Малой Руси.

Между литовским и владимирским митрополитами, а фактически между литовским и московским княжествами, которые руководили их действиями, развернулась борьба за контроль над южнорусскими землями. Результатом церковных интриг стало то, что в 1356 году патриарх в Константинополе подтвердил полномочия митрополита Алексея на Киевскую и Владимирскую епархии. Таким образом, Киев, некогда духовный центр русских земель, уходил из-под контроля литовского митрополита.

Новогрудский митрополит проигнорировал решение патриарха и провозгласил себя самовольно митрополитом киевским. В 1358 году в Киев приехал митрополит Алексей. Сразу же по прибытии он был арестован по приказу великого князя литовского и заточен в темницу. Спустя два года Ольгерд, под давлением патриарха, приказал отпустить Алексея.

В 1361 году митрополит Роман скончался. Митрополит Алексей подготовил проект о сохранении единства митрополии всех русских земель «на все последующие времена». Однако проект был отклонен, так как византийский патриарх хотел оставить за собой свободу маневра в русских делах.

В 1355 году Ольгерд посадил своего наместника в крупнейшем центре Смоленского княжества — городе Белая. В следующем году в Брянске скончался князь Василий, который незадолго до того прибыл с ханским ярлыком на княжение. После его смерти в городе вспыхнула междоусобная борьба. Ольгерд воспользовался этим и посадил на брянский престол своего сына Дмитрия.

В том же году ставленник Великого княжества Литовского был посажен на престол в Ржеве. В 1359 году скончался союзник Литвы Иван Смоленский. Литовский князь аннексировал почти половину Смоленского княжества — присожские земли с городами Мстиславль, Торопец, Пропойск, Попова Гора, Мглин и Дроков.

В 1358 году Ольгерд декларировал свою внешнеполитическую задачу. В беседе с послами главы Священной Римской империи он заявил, что «вся Русь должна принадлежать Литве». Очень скоро Великое княжество Литовское посягнуло на непосредственные владения Золотой Орды.

Между тем, в самой Орде за четыре года сменилось десять ханов. Монгольское государство раскололось на две враждебные части, граница между которыми проходила по реке Волга. Литовский князь посадил своих сыновей Владимира и Константина на княжение в бывших ордынских провинциях — Киевской и Черниговской землях.

Позднее Киев и Чернигов регулярно продлевали с великими князьями литовскими тот же самый федеративный договор, который в свое время заключили Полоцк и Витебск. Местные волости и города получали наместников из Киева и Чернигова.

Гигантская, но малозаселенная территория Малой Руси сразу увеличила площадь Литовской державы примерно на треть. Однако их связь со столицей была относительно слабой. Фактически связь новоприсоединенных провинций с Литвой обеспечивалась личной договоренностью Владимира и Константина со своими отцами. Такие же отношения сложились у Великого княжества Литовского с Брянским княжеством, где правил сын Ольгерда Дмитрий.

В 1363 году Ольгерд возглавил крупный военный поход против трех татарских царевичей, которые обо с обились от Золотой Орды и совместно управляли Подольем. В сражении при Синих Водах, на реке Синюсе, притоке Южного Буга, татарское войско трех царевичей было разгромлено.

Эта победа позволила Ольгерду присоединить Подолье к своим владениям. Таким образом, из владений бывшей Киевской Руси почти вся юго-западная часть перешла в состав Литовского княжества. В этот период Ольгерд уже не делит новоприобретенные территории пополам с соправителем Кейстутом, а подчиняет их непосредственно себе.

Кейстут в это время отражал натиск крестоносцев с севера. Он попытался покончить с этой изнурительной войной дипломатическим путем. Литовский князь предложил послам Священной Римской империи перевести владения Тевтонского ордена из Пруссии, где крестоносцы, де, свою задачу уже выполнили, в причерноморские степи — для борьбы с татарами.

Однако крестоносцы выдвинули встречное предложение — немедленно окрестить все население Литовского государства по католическому обряду. На этот шаг литовские соправители не могли пойти, так как влияние партии «непримиримых» в стране было очень велико.

По своему мировоззрению Ольгерд и Кейстут оставались язычниками. Своих детей от Марии Витебской Ольгерд крестил по православному обряду исключительно с целью утверждать их на княжение в русских землях. Сыновья же Ольгерда от Ульяны Тверской, как и дети Кейстута, при жизни отцов вообще не приняли христианства.

Язычество литовских правителей, как и сыновья массы населения, оправдывало в глазах католической Европы жестокие действия Тевтонского ордена. В 1351 году великим магистром ордена был избран Винрих фон Книпроде. Он занимал эту должность свыше тридцати лет. При нем война крестоносцев с Великим княжеством Литовским велась с наибольшим размахом. Между тем, личные отношения между фон Книпроде и князем Кейстутом всегда соответствовали нормам рыцарского этикета.

Рыцарские рейды на Литву происходили в 1353, 1354, 1356 и 1358 годах. На каждый из этих походов Кейстут отвечал опустошительным вторжением в пределы Прусского государства. В 1357 году литовцы захватили крепость Велону по соседству с разрушенным после смерти великого князя Гедимина Баербурга.

Успехам Кейстута в войне с крестоносцами способствовало мирное соглашение, заключенное с польским королем Казимиром до 1366 года. Главным помощником Кейстута в эти годы был его старший сын Патирг. Обычно в походах они действовали совместно.

В 1361 году литовское войско было разгромлено крестоносцами. Великий князь Кейстут попал в плен, откуда бежал с помощью крещеного литовца, которого тевтонцы назначили прислуживать за пленником. Патирг был сбит с коня и спасся бегством. Великий маршал Генрих Схиндеркопф сжег Каунасскую крепость, которую безуспешно защищал другой сын Кейстута Войдат.

В 1363 году крестоносцы совершили новый рейд в Жемойтию. В 1364 году после долгой осады Велона открыла ворота крестоносцам. Великий маршал Схиндеркопф обещал защитникам Велоны сохранить жизнь в случае их капитуляции, однако нарушил свою клятву.

Успехи крестоносцев объяснялись чрезмерным увлечением князя Ольгерда расширением своих владений за счет Руси. Военного потенциала одного Кейстута и его части княжества явно не хватало для эффективного противодействия наступлению Тевтонского ордена.

В 1365 году был раскрыт заговор литовских дворян против Кейстута. Во главе заговора стоял сын Кейстута Бутовт. Виленский наместник хотел предупредить Кейстута о возможном покушении на его жизнь, однако был убит заговорщиками. После раскрытия заговора соратники Бутовта укрылись во владениях крестоносцев.

В том же году было осуществлено два крестовых похода на Литву. Одним командовал родственник польского короля Владислав Белый, вторым — германский аристократ Ульрих фон Хатнов. Участвовали в этом походе преимущественно английские и шотландские рыцари.

Когда крестоносцы ворвались в окрестности Гродно, у сына Кейстута Патирга, возглавлявшего оборону, не оставалось сил для противодействия. Тогда Патирг отправил навстречу крестоносцам церковную процессию с крестами и хоругвями. Иноземные рыцари не знали местных обычаев и растерялись. Они собирались воевать с язычниками, а вместо этого увидели христианскую атрибутику. После этого английские рыцари повернули назад.

Однако вскоре Кейстут узнал, что Патирг тоже был замешан в заговоре брата Бутовта и, вместо награды, перевел сына из Гродно на восточную границу, где тот вскоре был убит татарами. Бутовт крестился под именем Генриха и позднее находился при дворе германского императора как возможный кандидат на литовский престол.

В 1366 году между Польским королевством и Великим княжеством Литовским вспыхнул новый конфликт из-за волынских земель. Однако конфликт удалось быстро ликвидировать, заключив новое соглашение. Любарт Гедиминович сохранил за собой Луцкое княжество. Его племянники также остались княжить на Волыни, однако были вынуждены принести присягу на верность польскому королю Казимиру. Северную область волынских земель получил пятый сын Ольгерда Федор. Брестская земля оставалась в руках Кейстута, а Галицкая — в руках Казимира Польского.

В Золотой Орде в это время власть постепенно переходила в руки правителя Крымского улуса Мамая. Он не являлся прямым потомком Чингисхана и потому не мог претендовать на ханский трон. Однако уже при хане Бердибеке, на дочери которого он был женат, Мамай занимал высшую придворную должность беклерибека.

Во время междоусобицы в Орде Мамай выдвинул одного из кандидатов на престол царевича Абдулаха, который целиком находился под его влиянием. С весны 1361 года от имени хана Абдулаха, возведенного на трон силой оружия, Мамай правил западной частью монгольской империи — степными просторами от Южного Буга до Волги.

Так как все силы Мамая были направлены на борьбу за власть над Ордой, ему ничего другого не оставалось, как примириться с аннексией Ольгердом южнорусских земель. Скоро между Мамаем и великим князем литовским был заключен союз, направленный против усиливающегося Московского княжества. Официально этот союз был оформлен, когда Ольгерд получил ярлык из рук представителя Мамая на княжение в землях, которые уже находились в составе Великого княжества Литовского.

Уже в этот период Ольгерду стало ясно, что воссоединение всех русских земель под его эгидой может осуществиться лишь тогда, когда будет уничтожен другой объединительный центр — Московское княжество. После смерти в 1359 году Ивана Красного на московский престол взошел девятилетний сын Ивана Дмитрий.

Ольгерд рассчитывал, что при малолетнем князе в Москве разгорится междоусобица. Однако митрополит Алексей, который в 1360 году вернулся в Москву из литовского плена, сумел сплотить московских бояр в интересах объединительной политики.

В 1362 году интригами и щедрыми взятками митрополит Алексей умудрился заполучить для князя Дмитрия татарский ярлык на Великое княжество Владимирское, который до этого был передан Мамаем суздальскому князю Дмитрию Константиновичу. Возмущенный Дмитрий Константинович организовал поход против Московского княжества, но в решающем сражении суздальское войско было разгромлено московским.

В 1366 году московский Кремль был обнесен высокими мощными стенами — впервые во Владимиро-Суздальской Руси. Московские бояре изгнали из Ростова, Галича и Стародуба оппозиционно настроенных по отношению к ним мелких князей и заменили их своими ставленниками.

Попытка Москвы посадить своего ставленника в Тверском княжестве не увенчалась успехом. С помощью литовского войска князь Михаил Александрович свергнул с тверского престола своего дядю, промосковски настроенного князя Василия Михайловича, которого отправили в его Кашинскую вотчину.

В лице Михаила Тверского Великое княжество Литовское приобрело надежного союзника. Теперь Ольгерд стремился нанести военное поражение Московскому княжеству и добиться у Золотой Орды ярлыка для Михаила на Великое княжество Владимирское. Если бы это удалось, влияние Литвы на русские земли стало бы неоспоримым.

Московский князь Дмитрий пригласил на переговоры Михаила Тверского, но, когда тот прибыл, поверив охранной грамоте, приказал его бросить в темницу. Митрополит Алексей простил московским боярам грех нарушения клятвы. Однако казнить Михаила не решились, так как Мамай пригрозил Москве татарским набегом. Правители Золотой Орды уже начинали понимать, что возвышение Московского княжества несет угрозу их контролю над Северо-Восточной Русью.

В 1368 году Ольгерд осуществил рейд на Московское княжество. Война началось при благоприятных для Литовского княжества обстоятельствах — московский князь Дмитрий оказался в полной политической изоляции. Михаил Тверской, Дмитрий Суздальский, Олег Рязанский и Мамай выступили в союзе с литовцами против Москвы.

В этом походе приняли участие и Кейстут со своим сыном Витовтом. Кроме того, Ольгерд вынудил отправиться в этот поход со своим войском и нового смоленского князя Святослава Ивановича, владения которого уже были почти со всех сторон окружены литовской территорией. Святославу пришлось нарушить договор, который он ранее заключил с Московским княжеством о ненападении. За это митрополит Алексей отлучил смоленского князя от церкви.

Однако осуществить задуманное Ольгерд не сумел. Многим русским идея объединения в единое государство вокруг Москвы казалась более привлекательной, нежели подчинение язычнику-иноземцу Ольгерду. В Северо-Восточной Руси начинало разворачиваться национально-освободительное движение, которое имело сильную религиозную окраску, даже с элементами фанатизма, против татарского ига.

Сказалась и та безусловная поддержка, которую оказывали московскому князю митрополит Алексей и очень авторитетный в русском народе игумен Сергий Радонежский. Они неустанно призывали всех русских объединиться против общего внешнего врага. В этих условиях население земель бывшей Киевской Руси все более начинало воспринимать Москву как координирующий центр, обладающий наиболее реальной силой, могущей привести к освобождению. Поэтому московским князьям, несмотря на то, что временами их политика носила вероломный характер, многое прощалось. Литовские же князья, пользовавшиеся поддержкой Золотой Орды, не могли рассчитывать на подобную популярность среди русского населения.

Симпатии по отношению к Москве распространялись даже на подвластных Ольгерду территориях. Выразителем интересов промосковски настроенной партии при дворе Великого княжества Литовского стал собственный сын Ольгерда — Андрей Полоцкий. Всего за несколько месяцев до начала литовского похода на Москву Андрей Полоцкий совершил набег на земли Михаила Тверского — главного союзника своего отца.

Однако Ольгерд не поддался влиянию этой придворной партии и осенью 1368 года вторгся в пределы Московского княжества. Удар был нанесен внезапно и стремительно. Войско Великого княжества Литовского появилось под стенами московского Кремля как раз тогда, когда его никто там не ждал. Был сожжен московский посад и сильно опустошены окрестности.

В этой критической ситуации все решила позиция горожан, которые засели в Кремле во главе с юным князем Дмитрием Ивановичем и митрополитом Алексеем. Надежды Ольгерда на капитуляцию москвичей не оправдались — защитники Кремля готовы были умереть, но не открыть ворота. Чтобы не отягощать войско в походе, Ольгерд пришел под Москву без камнеметов и таранов. Взять же московскую твердыню без осадных орудий оказалось невозможно.

Простояв под стенами Кремля три дня и не отважившись на холодную и голодную зимнюю осаду, Ольгерд приказал войску отступить. Московский летописец позднее сравнил эту «литовщину» с результатами карательного татарского похода на Тверь в 1328 году.

Московское княжество сумело быстро оправиться от этого удара и восстановить свой боевой потенциал. Уже в следующем году московский князь возглавил ответный поход на Смоленское княжество. В 1370 году московское войско вторглось в пределы Тверского . княжества.

Литовское княжество не сумело оказать своим союзникам полноценной военной помощи, так как именно в этот момент на ее северные земли обрушилась в очередной раз крестоносцы. Еще в 1367 году, пользуясь тем, что все силы литовцев были переброшены на восток, Тевтонский орден основал новый форпост Мариенбург на левом берегу Немана, чуть ли не под самым Каунасом. Ближайшие литовские волости при этом были подвергнуты опустошению, а их население чуть ли не поголовно перебито.

Ольгерд и Кейстут были вынуждены отказаться от борьбы с восточным соседом, чтобы освободить силы для ответного похода в Пруссию. Большой вспомогательный отряд литовским князьям прислал союзник Мамай. В сражении на льду замерзшего болота около Рудово был убит великий маршал Тевтонского ордена Схиндеркопф, но и литойцы понесли такие тяжелые потери, что были вынуждены без промедления отступить. Быстрое отступление литовского войска дало крестоносцам повод присвоить победу в этом сражении себе.

В следующем году против Великого княжества Литовского был организован новый крестовый поход, в котором приняло участие много добровольцев из Австрии и Баварии. Этот рыцарский натиск был отбит литовским войском с большими потерями.

В 1370 году скончался польский король Казимир, не оставив наследников. Сразу же после его кончины князь Любарт прогнал из Владимира-Волынского польского вассала Александра Кариатовича. Князь Белза и Холма Юрий Наримонтович перешел в ленную зависимость от Литвы. Польское королевство фактически потеряло власть над волынскими землями. Чтобы закрепить этот успех, Ольгерд, Кейстут и Любарт предприняли совместный поход в глубь польской территории в период «бескоролевья».

Михаил Тверской получил долгожданный ярлык от Мамая на Великое княжество Владимирское. Однако московский князь Дмитрий считал себя уже достаточно сильным для того, чтобы проигнорировать этот факт. Московский наместник не позволил тверскому князю въехать во Владимир. Михаил Тверской был вынужден укрыться в Великом княжестве Литовском.

Московский князь возглавил поход против Брянского княжества. Тогда, спасая союзника, немедленно выступил в поход против Москвы и Ольгерд. Узнав об этом, Дмитрий сразу же повернул назад и заперся в Кремле. Литовское войско двигалось стремительно, однако не успело перехватить московского князя до того, как он укрылся в неприступном Кремле.

Ольгерд, Кейстут и Святослав Смоленский простояли под стенами Кремля восемь дней, но предложений о капитуляции от Дмитрия так и не дождались. Перевес сил был явно на стороне литовцев, поэтому московский князь игнорировал предложение выйти со своим войском в открытое поле, предпочитая отсиживаться в безопасности.

Неожиданно вмешались природные явления. В декабре необычайно ранняя зима сменилась оттепелью — сошел снег, а вместе с ним исчез и санный путь. Литовское войско, подготовленное для действий в зимних условиях, оказалось как бы в ловушке бездорожья. Ольгерду ничего не оставалось, как заключить мирное соглашение с осажденным в Кремле противником. Перемирие было закреплено согласием на брак дочери Ольгерда, которая быстро перекрестилась под именем Елены, с двоюродным братом Дмитрия Московского, Владимиром Андреевичем.

В 1369 году Мамай сверг хана Абдулаха, который уже ему надоел, и заменил его на такого же марионеточного хана Муххамед-Булаха. Михаил Тверской прибыл в Сарай-Берке просить новый ярлык на княжение. Мамай дал ярлык. Однако и новый татарский ярлык, который отвез в Москву татарский посол Сыроходжай, не помог — Дмитрий просто отказался признать его. Сыроходжай пригрозил татарским набегом. Тогда Дмитрий лично отправился в Золотую Орду с богатыми дарами. Этот рискованный шаг оправдал себя — Мамай, ощущавший крайнюю нужду в деньгах для борьбы за власть в Орде, пошел на примирение с московским князем. Тверской князь ни с чем вернулся в свою вотчину.

Такое развитие событий не могло удовлетворить старого Ольгерда. В 1372 году он предпринял еще одну попытку обессилить Московское княжество — он выслал на помощь Михаилу Тверскому войско во главе с князем Кейстутом. Объединенное литовскотверское войско опустошило окрестности Переяславля-Залесского и Дмитрово.

Вскоре, нарушив договор о мире, Ольгерд возглавил третий поход на Москву. На этот раз московская разведка своевременно донесла Дмитрию о начале литовского наступления. Дмитрий не стал прятаться в Кремле, а собрав большое войско, двинулся навстречу врагу.

У города Любецка, на стыке Тарусского и Новосильевского княжеств, две армии сошлись по разным сторонам глубокого яра. Силы у литовцев и москвичей были приблизительно равны, поэтому никто из них не рисковал первым перейти этот яр, так как атакующий должен был понести наибольшие потери. Простояв так несколько дней, великий князь литовский и Дмитрий Московский согласились разойтись с миром. Ольгерд был вынужден смириться с тем, что его враг сохранял гегемонию в объединении земель Северо-Восточной Руси.

МЕЖДОУСОБИЦА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ

В 1377 году, в возрасте 82 лет скончался великий князь литовский Ольгерд. Перед смертью он назначил своим преемником в соправители Кейстуту любимого сына Ягайло, который родился в 1348 году. Ягайло рано проявил себя как бесстрашный воин — уже в двадцатилетием возрасте он участвовал в походах под Рудово и Москву.

Кроме Ягайло, Ольгерд оставил после себя пятерых сыновей от первого брака, семерых сыновей от второго брака и не менее шести дочерей. Старшие братья Ягайло — Андрей и Дмитрий — в свое время вызвали гнев отца своими промосковскими настроениями, которыми прониклись в русских вотчинах. Поэтому Ольгерд своевременно отстранил обоих старших сыновей от престола.

Все пятеро сыновей Ольгерда от первого брака с Марией Витебской к этому времени уже были князьями полусамостоятельных уделов. Только энергичный Ягайло, по мнению Ольгерда, мог удержать гордых братьев в подчинении верховной власти.

В правление Ольгерда и Кейстута Великое княжество Литовское стало одним из самых крупных могущественных государств Западной Европы. После присоединения брянских, киевских и черниговских, а также подольских земель территория Литовского княжества более чем в два раза превосходила территорию соседнего Польского королевства. Однако военный потенциал этих государств был примерно равен, что показала война за волынские земли. Большинство территории Великого княжества Литовского, особенно окраины, находившиеся под двойным контролем,— Вильнюса и Золотой Орды,— были населены значительно реже.

К концу правления Ольгерда между Литовским и Московским княжествами был достигнут определенный баланс сил. Однако то обстоятельство, что литовские соправители не сумели уничтожить молодое Московское государство еще в тот период, когда оно только начинало объединять вокруг себя русские земли, имело далекоидущие последствия.

В новых условиях объединение всех русских княжеств под единой властью было невозможно. Русь оказалась разделена политической границей. В течение следующих столетий Литва и Москва сумеют только временно передвигать эту границу в ту или иную сторону, оспаривая друг у друга права на наследство Киевской Руси. Население обеих частей будет считать себя «настоящей» Русью, а соседей называть «московитами», либо, соответственно, «литвинами».

Таким образом, древнерусская народность окончательно разделилась на два ареала, в одном из которых началось формирование белорусского и украинского этноса, а в другом — великорусского. Носителем политического единства Руси пыталась выступить православная церковь, которая активно противодействовала расколу древнерусских земель.

Под давлением русских церковных иерархов константинопольский патриарх отказался продолжать практику назначения двух митрополитов — литовского и владимирского. Отныне митрополит, независимо от его резиденции, должен был быть только «Киевский и всея Руси».

Однако в 1370 году византийский патриарх соглашается с предложением польского короля Казимира и возрождает митрополию в Галиче для тех земель Руси, которые были включены в состав Польши. Кейстут также требовал, чтобы патриарх назначил митрополита, которому подчинялись бы все политически независимые от Московского княжества территории — Киев, Малая Русь, Тверь. Чтобы найти компромисс в этом запутанном вопросе, константинопольский патриарх отправил в 1373 году на Русь доверенное лицо — монаха Киприана. Однако миссия Киприана не привела ни к какому результату.

Со второй половины XIV века в связи с окончательной ликвидацией политического единства Руси все чаще начинают использоваться локальные названия ее составных частей — Русь Великая, Малая Русь, Белая Русь, Черная Русь, Красная Русь. Термин «Малая Русь» впервые зафиксирован в XIII веке. Он использовался по отношению к Галицко-Волынскому княжеству.

Позднее в окружении византийского патриарха термин «Малая Русь» начали использовать по отношению к землям Великого княжества Литовского, особенно Волыни. В Польском королевстве термин «Малая Русь» использовался для обозначения галицких и западно-волынских земель, которые были включены в состав королевства.

«Черной Русью» называли понеманские земли, Полесье и северные области Киевщины. «Красной Русью» — галицкие и западноволынские земли.

В разное время, в зависимости от устойчивости и стабильности своего положения, Ольгерд называл себя то великим князем литовским, то присваивал себе титул «король Литвы и присоединенной Руси», то «великий князь Литвы и присоединенных земель» или «властелин Литвы и правитель всея Руси». На гигантской территории его владений литовский этнос оказался в значительном меньшинстве. Территория этнической Литвы занимала не более одной десятой части площади Великого княжества Литовского. Правда, впоследствии разрыв в количестве населения был значительно меньше, потому что после татарских набегов население русских земель значительно поредело.

В политике же княжества доминировала именно литовская знать. Она группировалась, в основном, в Вильнюсском и Тракайском княжествах и составляла ближайшее окружение соправителей. Литовская знать долго придерживалась традиций языческого фундаментализма. Литовское боярство еще только находилось на пути от племенной аристократии к служивой знати.

Земельные владения литовских бояр пока ограничивались одним-двумя дворами с немногочисленной челядью. Еще не был выработан механизм перехода земельных выслуг от отца к сыну. Делопроизводство при дворах великих князей велось на двух языках. Вся документация, связанная с западными странами, писалась на латинском языке, а предназначенная для использования внутри самого государства либо для восточных соседей — на древнерусском.

В 1376 году между Польским королевством и Литовским княжеством вспыхнула новая война за галицкие земли. Королем Польши и Венгрии в это время был Людовик Анжуйский. Его рыцарское войско разгромило литовскую армию под командованием великого князя Кейстута.

После этой победы Людовика галицкие земли навсегда были закреплены за Польским королевством. Это способствовало постепенному формированию самостоятельного украинского этноса. В 1375 году в Галиче в дополнение к православной митрополии было создано и католическое архиепископство. Вскоре ленную присягу на верность польской короне принесли и подольские мелкие князья.

Великое княжество Литовское пока сохранило за собой Владимир-Волынский, Луцк, Ратну, Кременец, Карец, Острог, Четвертню и Несвич.

В 1375 году московский князь Дмитрий, собрав большое войско, осадил Тверь. После изнурительной осады литовский союзник князь Михаил капитулировал. Он отказался от всех претензий на Великое княжество Владимирское. Только на этих условиях за ним была оставлена Тверь.

Этот поход Дмитрия Московского, который означал начало междоусобных войн на Руси, вызвал гнев константинопольского патриарха и его эмиссара Киприана. Великие князья литовские умело использовали этот гнев для возобновления переговоров о создании независимой от Москвы Литовской митрополии.

Византийский патриарх пошел навстречу «огнепоклонникам», как он сам называл литовских князей, и в конце 1375 года назначил Киприана митрополитом Киевским и Литовским. Правда, патриарх сделал оговорку, что после смерти владимирского митрополита Алексея обе эти митрополии должны объединиться. Константинопольский патриарх должен был согласиться на создание Литовской митрополии, так как Ольгерд и Кейстут пригрозили, что в противном случае примут в своих владениях «епископа от латинской церкви».

Уже в это время правители Великого княжества Литовского рассматривали переориентацию в сторону католичества как возможный шаг. Еще в 1373 году папа римский официально обратился к ним с предложением принять католическое вероисповедание. Однако Ольгерд и Кейстут колебались. Они еще не теряли надежды подчинить себе все русские земли, а для этого необходимо было поддерживать православную церковь.

В 1377 году на территории Литовского княжества существовало около двадцати крупных полусамостоятельных уделов, во главе которых находились дети Ольгерда и Кейстута. По сути, это означало возрождение удельной системы, которая привела к краху Киевскую Русь. Эта система не могла не породить политических конфликтов. Кроме того, удельная система княжения препятствовала становлению класса рыцарей-магнатов, на хозяйстве которых держалось благосостояние соседнего Польского королевства.

В Литве назревал кризис удельной системы. Однако, благодаря тому, что это государство не было моноэтничным, а также благодаря присоединению части русских земель, которые уже пережили этот период, кризиса удалось избежать. Избегнуть дробления княжества удалось также и благодаря все возрастающему польскому влиянию на внутреннюю и внешнюю политику Литвы.

Провозглашение соправителем Кейстута Ягайло вызвало сильное недовольство его старших братьев — Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. В знак протеста против занятия младшим братом великокняжеского престола в обход старших братьев Андрей Полоцкий открыто провозгласил себя сторонником Московского княжества. В начале 1378 года он вместе со своей дружиной и сыновьями бежал из Полоцка в Псков, где горожане приняли его на княжение. После этого князь Андрей отправился в Москву, где принес вассальную присягу на верность московскому князю Дмитрию, которого назвал «отцом и господином», хотя Дмитрий годился ему в сыновья.

В том же году другой сын Ольгерда Федор перешел со своим Ратненским княжеством в вассальную зависимость от короля Людовика Анжуйского.

После бегства князя Андрея Ягайло попытался посадить княжить в Полоцке своего брата Скиргайло, который только что вернулся из дипломатической поездки в Тевтонский орден. Однако полочане отказались принять Скиргайло в князи, так как он был язычником. Скиргайло посадили на коня задом наперед и с позором изгнали из города.

Положение Ягайло на великокняжеском престоле было очень шатким, так как во всех делах главенствовал Кейстут, которому в 1377 году исполнилось 67-лет, в то время как сыну Ольгерда было только 29. Боярские группировки Вильнюса и Тракая начали борьбу за право господствующего положения при дворе.

Отношения между литовскими соправителями стремительно портились. Этим умело воспользовался великий магистр Тевтонского ордена Винрих Книпроде, которому было выгодно подтолкнуть Великое княжество Литовское к междоусобной войне. Свою дипломатическую игру Книпроде построил на заинтересованности литовцев в мирной передышке на западном фронте.

В сентябре 1379 года представители великого магистра и князя Кейстута заключили договор о мире на 10 лет. Однако этот договор не касался Ягайло. В марте 1380 года Ягайло заключил с представителями Тевтонского ордена секретное соглашение, в котором обязался не оказывать военной помощи соправителю в случае его столкновения с крестоносцами.

Книпроде позаботился о том, чтобы Кейстут узнал о вероломстве Ягайло. Этим он добился того, что литовские соправители начали подозревать друг друга в измене.

Ягайло согласился участвовать в совместном с татарами походе на Москву, который был намечен на начало осени 1380 года. Мамай выступил инициатором этого похода, так как за два года до этого Дмитрий Московский разгромил татарский карательный отряд на реке Воже и перестал выплачивать «ордынщину». Как раз в это время Мамай готовился к битве с новым правителем заволжской части Орды — ханом Тохтамышем. Поэтому отказ Московского княжества платить дань сильно подорвал политический престиж Мамая.

Собрав большое войско, Мамай двинулся на Москву. Ему навстречу вышел Дмитрий Московский. Ягайло отправился со своей армией на соединение с Мамаем, однако вскоре вдруг замедлил движение. Объяснялось это тем, что Ягайло столкнулся с сильной православной оппозицией в рядах собственного войска. Православные подданные Ягайло не желали сражаться с москвичами ради восстановления татарского ига на Руси.

Кроме того, в войске Дмитрия Московского находились два брата и политических конкурента Ягайло — Андрей и Дмитрий. Литовский князь вполне мог ожидать, что кто-то из его русских вассалов по примеру мятежных Ольгердовичей в решающий момент перейдет на сторону неприятеля. Учитывая все эти факторы, а также то, что совместная с татарами победа над московским войском ухудшит отношения с православным населением Великого княжества Литовского, Ягайло воздержался от участия в Куликовской битве.

Мамай напрасно прождал его в условленном месте целую неделю, а затем был вынужден в одиночку сражаться с московским войском. Потерпев поражение в Куликовской битве, Мамай спустя некоторое время был разгромлен ханом Тохтамышем, которого поддерживал могущественный Тамерлан. Вскоре после этого Мамай был убит при попытке укрыться в Крыму.

С этого времени Ягайло начал ориентироваться в своей политике на Тохтамыша, который спустя всего два года после Куликовской битвы сжег Москву и восстановил плату «ордынщины». Не принимавшие участия в битве, литовские воины все же подошли к Куликовскому полю в сентябре 1380 года. Отдельные литовские отряды атаковали обоз русского войска, в котором везли раненых. Атаковать главные силы Дмитрия Московского Ягайло не решился.

Поход 1380 года сильно подорвал престиж Ягайло. Его осуждали и за то, что он начал этот поход и за то, что не довел его до победного конца. Чтобы укрепить свои позиции в государстве, Ягайло решил опереться на помощь крестоносцев. В следующем году совместно с тевтонцами он осадил Полоцк, чтобы посадить там на княжение своего брата Скиргайло.

Союз Ягайло с крестоносцами вызвал гнев у старого Кейстута. Не меньший гнев вызвало у него и то, что Ягайло выдал свою сестру Марию замуж за фаворита Войдилу — безродного по происхождению. Кейстут внезапно нагрянул в Вильнюс, где в канцелярии Ягайло обнаружил компрометирующие того документы.

Ягайло был смещен с великокняжеского престола. Но по просьбе своего сына Витовта Кейстут оставил за Ягайло Кревские и Витебские уделы. Войдило был повешен. Скиргайло бежал из Полоцка под защиту Тевтонского ордена.

Ягайло, однако, не утихомирился. С помощью столичного купечества он поднял в Вильнюсе восстание, а затем во время переговоров вероломно схватил Кейстута и Витовта. Позднее Кейстут был задушен по приказу Ягайло в башне Кревского замка. Витовт бежал, переодевшись в платье служанки своей жены Анны Смоленской. Он был вынужден отдаться под защиту своих недавних врагов — Тевтонского ордена.

Ягайло вновь стал великим князем, а своего брата Скиргайло назначил на место Кейстута в Тракай. Таким образом, был восстановлен порядок, существовавший до свержения Кейстута. Вскоре Ягайло помирился и с остальными братьями. Вновь на полоцкий трон вернулся Андрей Ольгердович. В Литву вернулся и Дмитрий Ольгердович.

Великое княжество Литовское фактически разделилось на полусамостоятельные уделы, а Ягайло пока не имел достаточно сил для преодоления раздробленности и подавления своеволия братьев.

В 1382 году умер Людовик Анжуйский, не оставив наследника. Судьба Польского королевства оказалась в руках магнатов, у которых появилась возможность увеличить свои права за счет дальнейшего ограничения монархии. Соответствующие требования они намерены были предъявить новому кандидату на польский трон.

Старшая дочь Людовика Анжуйского, Мария, еще в детстве была сосватана за сына чешского короля и германского императора — Сигизмунда Люксембурга. Марина должна была получить в наследство польскую корону, а ее младшая сестра Ядвига — венгерскую.

В момент смерти Людовика Анжуйского Сигизмунду Люксембургу, как и Марии, исполнилось лишь 14 лет. Вскоре он прибыл в Краков со своей юной невестой. Однако перспектива появления на польском троне одного из Люксембургов — заклятых врагов Польши на протяжении нескольких десятилетий, вызвала активное противодействие польских магнатов. Польская знать отказалась от клятвы, которую дала умирающему Людовику Анжуйскому. Сигизмунду Люксембургу и его невесте было отказано в польской короне.

В Краков привезли 9-летнюю дочь Людовика Анжуйского Ядвигу. Одна часть польских дворян прочила в мужья Ядвиге Вильгельма Габсбурга, сына австрийского герцога Леопольда, другая — князя Мазовии Земовита. Кандидатуру Земовита поддерживали, в основном, уроженцы Великой Польши, в то время как представители Малой Польши отстаивали кандидатуру Вильгельма. Очень скоро между представителями Земовита и Вильгельма Габсбурга вспыхнула настоящая гражданская война.

И тогда в борьбу за польский трон включился великий князь литовский Ягайло, который к своим 35 годам еще не успел жениться. Это обстоятельство позволило ему выдвинуть себя самого в претенденты на руку королевны Ядвиги.

Большой части польской знати именно этот кандидат показался оптимальнейшим со всех точек зрения.

Объединив военную мощь Польского королевства и Великого княжества Литовского, можно было не только противостоять натиску Тевтонского ордена, который перекрывал обеим державам выход к морю, но даже перейти в контрнаступление. Династическая уния Польши и Литвы обещала устранить конфликт относительно галицко-волынских земель. Ягайло принял католичество под именем Владислава и обещал распространить эту религию на подвластные ему земли.

В самом Великом княжестве Литовском положение Ягайло оставалось неустойчивым. Оппозиция начала группироваться вокруг его родственника, а ныне заклятого врага Витовта. Витовт скрывался по-прежнему во владениях крестоносцев. Он с огромным трудом добился того, чтобы Ягайло отпустил к нему жену с тремя маленькими детьми, а также младших братьев.

Великий магистр Тевтонского ордена намерен был использовать Витовта как пешку в своей хитроумной игре. Он вынудил Витовта принять католичество под именем Вигонда. В качестве наместничества Витовт получил за это один из замков на границе с Жемойтией. Он участвовал в нескольких рыцарских набегах на родные места. В сентябре 1383 году Витовту удалось на некоторое время захватить Тракай, однако долго удержаться там он не сумел.

Нахождение Витовта под опекой Тевтонского ордена как бы давало крестоносцам основание захватывать литовские территории. Крестоносцы охотно дали Витовту войско для возвращения трона отца, а взамен соорудили свой замок в захваченном Каунасе.

Ягайло, занятый борьбой за польский трон, отказался от Жемойтии в пользу Ордена. В июне 1384 года Витовт подписал с крестоносцами соглашение по которому обязывался все свои вотчины, которые надеялся вернуть, передать в ленную зависимость тевтонцам. В случае смерти Витовта его маленькие дети должны были остаться под опекой Тевтонского ордена. Если же умрут и дети, то единственную дочь Витовта великий магистр мог выдать замуж по собственному усмотрению, оставаясь при этом верховным сюзереном ее наследства. Младшие братья Витовта — Тавтивил и Сигизмунд — также обязались передать свои владения под опеку крестоносцев.

Вскоре маленькие дети Витовта, которые находились в замке Кенигсберг, были отравлены. Над головой самого Витовта нависла смертельная опасность. В случае его смерти крестоносцы могли бы без помех вести борьбу за половину Великого княжества Литовского от имени его дочери.

Здесь с Витовтом помирился Ягайло. В тот момент, когда польская корона вот-вот могла оказаться у него в руках, Ягайле была необходима сильная поддержка внутри самого Литовского княжества. Добиться поддержки Ягайло мог только заручившись помощью оппозиции во главе с Витовтом.

Тотчас же после примирения Витовт со своей дружиной захватил несколько пограничных замков крестоносцев, сжег их и ушел в Литву. Ягайло организовал пышную встречу беглецу и вернул ему часть отцовских владений — Гродно, Волковыск, Подляшье и часть Брестского княжества.

Гарантией того, что Ягайло не нарушит в очередной раз свою клятву и не убьет Витовта служил договор последнего с Тевтонским орденом. Пока Витовт был жив и считался союзником Ягайло, этот договор не представлял особой опасности для Литовского княжества. В случае же убийства Витовта, тевтонцы получали повод для вмешательства в литовские дела «на законных основаниях».

Сразу же по возвращении на родину Витовт перекрестился из католичества в православие под именем Александр. В сентябре 1384 года он совместно с Ягайло осуществляет поход на рыцарский замок в Каунасе. После нескольких недель осады замок был взят.

В начале 1385 года наиболее доверенные люди Ягайло отправились в Польшу сватать королевну Ядвигу. Тем временем мать Ядвиги, венгерская королева Альжбета Боснийская, прислала на помощь Вильгельму Габсбургу войско. Это войско нанесло сокрушительное поражение армии Земовита Мазовецкого, исключив его, таким образом, из числа претендентов на польский трон.

После этого вся антигермански настроенная часть польской знати высказалась за кандидатуру Ягайло. Скиргайло, прибывший сватать Ядвигу, пообещал от имени брата расширить дворянские привилегии. Позднее Ягайло обещал польским магнатам, что в случае женитьбы на королевне Ядвиге, он фактически присоединит Великое княжество Литовское к Польше. Столицей нового государства должен был стать Краков.

14 августа 1385 года в своем Кревском замке Ягайло подписал соглашение на польских условиях. Однако, несмотря на это соглашение, в начале 1386 года в Краков прибыл Вильгельм Габсбургский, чтобы жениться на королевне Ядвиге. В любой момент Вильгельма Габсбурга могло поддержать войско Альжбеты Боснийской. Однако польские магнаты собрали армию, которая превосходила по численности войско Вильгельма. Габсбург вынужден был покинуть Краков.

В феврале 1386 года в столицу Польского королевства прибыл Ягайло. Он обвенчался с 14-летнею Ядвигой, а спустя несколько дней был торжественно провозглашен новым польским королем под именем Владислава II. Как и его предшественник Людовик Анжуйский, Владислав-Ягайло начал свое правление с издания грамот, в которых подтверждались и закреплялись права рыцарского сословия.

ОКОНЧАНИЕ МЕЖДОУСОБНЫХ ВОЙН В ЛИТОВСКОМ КНЯЖЕСТВЕ

Тевтонский орден был крайне раздосадован начавшимся сближением Польского королевства и Великого княжества Литовского. Великий магистр завязал новую интригу. На этот раз — с братом Ягайло Владислава Андреем Ольгердовичем, которому в это время уже исполнилось 60 лет. После избрания Ягайло королем Польши возведение Андрея на великокняжеский трон привело бы к ликвидации унии двух государств.

В 1386 году крестоносцы подписали соглашение с Андреем и смоленским князем Святославом Ивановичем о совместных действиях. Вместе с тевтонскими и ливонскими рыцарями Андрей Ольгердович вскоре захватил Лукомль, а Святослав Смоленский осадил Мстиславль.

Андрей Ольгердович декларировал свою политику, направленную на возрождение Киевской Руси в союзе с Московским княжеством. Его поддержала православная часть литовского дворянства, которая лично для себя не видела никаких перспектив в присоединении к католической Польше.

Однако это выступление было быстро подавлено войском под совместным командованием Скиргайло и Витовта. Смоленский князь Святослав был убит под Мстиславлем, а его войско разгромлено. Скиргайло посадил на княжение в Смоленск своего старшего сына Юрия, который принес вассальную клятву на верность Великому княжеству Литовскому.

На протяжении 1386—1387годов большинство удельных князей Литвы принесли новую присягу на верность королю Владиславу II. Фактическим правителем Литовского княжества стал его брат Скиргайло. С целью укрепления своих позиций в Польском королевстве Владислав выдал за недавнего соперника в борьбе за корону, Земовита Мазовецкого, свою младшую сестру Александру. Он также активно раздаривал польским магнатам литовские имения.

Исполняя взятые на себя обязательства, Владислав начал крещение Великого княжества Литовского в католичество. В грамоте от 22 февраля 1387года Владислав декларировал:

«Мы уверяем, дав священную клятву, что все народы, которые населяют Литовское княжество, обоих полов, любого сословия и звания, будут приведены к католической вере и послушанию святой римской церкви. Они будут привлечены туда, призваны и согнаны, в какой бы вере ни находились».

Одновременно всем литовским католикам были даны права в отношении земельного имущества, которые уже имела польская шляхта — возможность свободно передавать в наследство, дарить и продавать свои имения, волости и села, а также самостоятельно выдавать замуж дочерей-наследниц, но только за католиков.

Выполнение этой программы Ягайло возложил на Скиргайло. По его приказу литовских язычников начали насильно крестить в католичество. На территории Великого княжества Литовского были основаны новые костелы — в Вилькомирё, Кернове, Неменчине, Быстрице, Медниках и Крево. Католическая церковь сразу же стала крупнейшим землевладельцем в Литве. Так, монахи кафедрального костела Святого Станислава в Вильнюсе получили в приписку сразу несколько волостей в разных концах государства.

В Вильнюсе была основана епископская кафедра. Первым католическим епископом в 1388 году стал бывший суфраген (заместитель епископа) города Гнезно Андрей Васила — польский дворянин из рода Ястребцов.

Радикальная политика Ягайло и Свиргайло вызвала резкое недовольство православной знати Литвы и языческих жрецов. Даже те литовские дворяне, которые приняли католичество, привлеченные привилегиями по польскому образцу, были недовольны тем, что все дела в государстве вершили фавориты Ягайло и его брата.

Непримиримая оппозиция вновь начала группироваться вокруг Витовта, который к этому времени уже был оттеснен Скиргайло от управления страной. Ягайло наотрез отказывался возвратить ему титул соправителя Литвы.

В начале 1389 года, когда Скиргайло выехал из столицы в Полоцк, Витовт со своими соратниками попытался захватить Вильнюс. Для этого он замаскировал свою дружину под купеческий обоз, который должен был въехать в город, не привлекая внимания. Однако в его окружении оказался предатель, который выдал планы Витовта Скиргайло. Попытка захвата столицы Великого княжества Литовского сорвалась.

Вместе с семьей и младшими братьями Витовт вновь бежал под защиту недавних врагов — тевтонцев. На этот раз прежде, чем предоставить Витовту войско для борьбы со Скиргайло, крестоносцы взяли в заложники его семью. В том же году, во главе рыцарского войска Витовт осуществил успешный набег на Керново.

В 1390 году Витовт набрал войско из рыцарей Западной Европы. В их числе находился и английский принц Генрих — будущий король Англии. Во главе этого войска Витовт двинулся на Вильнюс. Войско Скиргайло было разбито, однако взять столицу Витовту не удалось.

В ответ на эти действия Витовта Ягайло передал его владения своему вассалу Янушу Мазовецкому.

Неожиданно на помощь Витовту пришло Московское княжество, где в 1389 году князя Дмитрия сменил его старший сын Василий. Витовт договорился с Василием Дмитриевичем о совместных действиях и выдал за него замуж свою единственную дочь Софью. Кружным путем, через Псков и Гданьск, московское посольство добралось до Витовта в Пруссию, забрало его дочку и отвезло в Москву.

Брак Софьи и Василия Дмитриевича состоялся в 1391 году. Помощь зятя помогла Витовту перейти в решительное наступление. На помощь Витовту крестоносцы организовали новый крестовый поход, который возглавил принц Генрих Нортумберлендский.

В 1392 году объединенная армия Витовта нанесла сокрушительное поражение войскам Скиргайло. Не желая допустить окончательного отпадения Великого княжества Литовского от Польского королевства, Ягайло признал его победу. Он предложил Витовту мир и великокняжеский трон, но с единственным условием — он должен признать себя вассалом польской короны.

Витовт принял эти условия. За оказанную крестоносцами помощь он передал Жемойтию под власть Тевтонского ордена, Скиргайло в качестве компенсации получил Подолье. С Московским княжеством в благодарность за оказанную помощь была заключена договоренность о совместном управлении Великим Новгородом. Отныне вместе со служилыми литовскими князьями в Новгороде правили и ставленники великого князя московского — обычно это были представители ростовской и белоозерской династий.

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ЛИТОВСКОЕ В КОНЦЕ XIV ВЕКА

Витовт был приведен к власти литовским боярством, которое в принципе было согласно и с окатоличиванием и с заимствованием польского образа жизни, но не с государственным подчинением Польскому королевству. Традиционную поддержку Витовту оказало и православное дворянство Понемонья, которое в свое время поддержало и его отца, Кейстута, в борьбе за великокняжеский престол.

На первых порах Витовту пришлось учитывать интересы этих группировок. Внутренняя политика великого князя была отныне нацелена на ликвидацию семейных уделов Гедиминовичей и замену их наместничествами. В этом же был заинтересован и Ягайло. Сложилась парадоксальная ситуация — польский король начал поддерживать своего недавнего смертельного врага против удельных князей, которые были родными братьями самого Ягайло.

В 1393 году умерла старая княгиня Ульяна, вдовьим уделом которой был Витебск. В обход сына Ульяны, Якова, Витовт посадил на княжение в Витебск своего наместника Федора Весну. Тогда Яков Витебский поднял мятеж против великого князя литовского. К мятежу присоединились оршанский и друцкий князья.

Ягайло прислал на помощь Витовту польское войско, которым командовал Скиргайло. В первую очередь каратели обрушились на Друцк. Слабые друцкие князья не решились сопротивляться Витовту и принесли клятву о вассальной покорности. За это Витовт оставил за ними Друцкое княжество, но уже на новых условиях — они получали его не как наследственное имущество, а как подарок правителя Великого княжества Литовского.

Орша не открыла ворота карателям. Витовт приказал осадить город. После того, как Орша капитулировала, Витовт посадил там своего наместника и устремился к центру восстания — Витебску. Город также был осажден. После длительной осады витебляне капитулировали, а князь Яков бежал во владения Тевтонского ордена. И хотя после этого за Витебском были сохранены внутренняя самостоятельность и местные обычаи, однако с этих пор общегосударственные интересы в нем представлял наместник великого князя литовского.

Этот апробированный метод Витовт вскоре применил и по отношению к остальным полусамостоятельным уделам Литвы. Правителям уделов было предложено отказаться от статуса наследственных правителей и перейти в ранг пожизненных наместников, хотя и с очень широкими правами.

В ответ на это требование князь Новгород-Северского сразу же поднял восстание, однако был разгромлен со своей дружиной и лишен трона. Присягу на новых условиях отказались подписать князья Владимир Киевский и Константин Черниговский. Их сопротивление также было быстро подавлено.

Наместником в Киев был отправлен недавний великий князь литовский Скиргайло. Однако вскоре агенты Витовта отравили этого наиболее опасного соперника великого князя. Непокорного подольского князя Федора Кариатовича Витовт посадил в тюрьму, а смоленского князя Федора Святославовича перевел на княжение в Ростов. В Смоленске был посажен наместник Витовта.

Эти действия Витовта расценили при московском дворе как аннексию Великим княжеством Литовским Смоленского княжества. Московский князь отдал приказ готовиться к походу на Литву. Тогда Витовт, чтобы продемонстрировать возросшую мощь своей армии, совершил опустошительный рейд в далекое Рязанское княжество. Московский князь решил пока не ввязываться в войну с Литвой.

Напуганные демонстрацией военной мощи Литвы, клятву на верность Витовту принесли мелкие княжества, которые находились в верховьях реки Ока. Василий Московский вынужден был согласиться с этими изменениями. Государственная граница между Московским и Литовским княжествами отныне проходила по реке Угра, левому притоку Оки.

В этот период силы Золотой Орды, Литвы и Москвы стали примерно равны. Своему сыну Василию Дмитрий Московский передал Великое княжество Владимирское в наследство как личную вотчину. Татары смирились с этим, так как сил на новое покорение Руси у них уже не было. В Москву переехал из Владимира митрополит «всея Руси» Киприан.

Москва вступала в эпоху борьбы за русские земли, находившиеся под властью Великого княжества Литовского. Но пока эта борьба велась в скрытой форме. Василий Московский не отваживался бросить прямой вызов своему могущественному тестю. Ни Москва, ни Литва не были готовы к продолжительной войне. Поэтому, несмотря на принудительное крещение Литвы в католичество, даже митрополит Киприан предпочел не портить отношения с великим князем литовским.

Золотая Орда продолжала оставаться союзником Литовского княжества. В 1396 году Тамерлан разгромил войска хана Тохтамыша, а затем и опустошил его кочевья. Потеряв власть, Тохтамыш укрылся во владениях Витовта. Литовский князь использовал насильственное свержение Тохтамыша как повод для нескольких опустошительных рейдов в Северное Причерноморье. Витовт заявлял, что хочет вернуть Тохтамышу его законные владения. На самом же деле он хотел включить в состав своих владений население причерноморских торговых факторий. Витовт желал получить выход в Черное море. Это способствовало бы расцвету литовской торговли и экономики.

В конце XIV века Великое княжество Литовское занимало наибольшую в своей истории территорию — около миллиона квадратных километров. Владения Витовта, который все меньше считался с Ягайло, простирались от Немана и Двины до низовий Днестра и Днепра.

В 1397 году Витовт задумал колоссальную авантюру — он вознамерился присоединить к своим владениям часть провинций Золотой Орды, а также новгородские, псковские земли и Великое княжество Владимирское. Для этого он собирался возвести на трон Золотой Орды хана Тохтамыша. Тохтамыш обещал в случае успеха выдать Витовту татарский ярлык на все эти земли. Витовт передал хану-изгнаннику в кормление Лидский замок и начал готовиться к походу.

Во всех европейских дворах гонцы Витовта объявили о том, что великий князь планирует величайший поход всего христианского мира против неверных. Это сообщение произвело большой резонанс во всей Европе. Папа римский освятил проект литовского князя как крестовый поход.

К войску Великого княжества Литовского присоединились польские рыцари во главе со Спыткой Мелынтинским, полузависимые от Витовта господари Молдавии и Валахии. Даже Тевтонский орден прислал на помощь Витовту крупный отряд. Витовт пригласил участвовать в походе и зятя, Василия Московского. Но московский князь владел гораздо более полной информацией о настоящем военном потенциале Золотой Орды, поэтому предусмотрительно отказался от этой авантюры.

На одном из пиров в 1398 году литовские бояре провозгласили Витовта «королем Литвы и Руси». По сути, это означало фактическую ликвидацию как условий Кревской унии 1385 года, так и условий договора между Витовтом и Ягайлой в 1392 году. Однако окончательно решить этот сложный вопрос Витовт собирался уже после возвращения из похода против ордынцев.

К весне 1399 года в Киеве, где Витовтом был назначен общий пункт сбора, собралось большое войско — около 20 тысяч рыцарей и много артиллерии. В начале лета эта армия под командованием великого князя литовского двинулась к границам Золотой Орды. Московский летописец писал, что в походе Витовта участвовало 50 князей. Вместе с собой Витовт взял всю высшую знать Великого княжества Литовского, даже старших братьев — Андрея и Дмитрия, которым в это время уже исполнилось за семьдесят.

Безусловно, отправляясь в этот поход, Витовт переоценил собственные силы и недооценил могущество противника. Хану Тимур-Кутлуку, который свергнул Тохтамыша, подчинялась гигантская территория Золотой Орды от Причерноморья до Иртыша. Его поддерживал сам Тамерлан, властелин половины Азии.

Большое татарское войско ожидало европейских рыцарей на самой границе — на реке Ворскле. Хан Тимур-Кутлук начал переговоры, соглашаясь на большие уступки. На самом же деле он ожидал подкрепление — войско полководца Тамерлана — Эдигея. Витовт выдвигал все большие требования. Переговоры затягивались.

Но едва к татарскому войску прибыло подкрепление, как тон Тимур-Кутлука резко переменился. Отныне ни о каких уступках Великому княжеству Литовскому не могло идти и речи. Старые литовские полководцы, предчувствуя неизбежный разгром, предлагали Витовту отступить, заключив для приличия с татарами почетный мир. Однако польские рыцари посчитали это предложение позорным. Поляков поддержали молодые литовские рыцари. Витовт отважился на сражение.

Битва произошла на том самом поле, где спустя три с половиной столетия произойдет знаменитаяПолтавская баталия между русскими и шведами. Артиллерия, на которую великий князь литовский делал главную ставку, оказалась неэффективной в полевых условиях. Уровень маневренности литовской артиллерии и мастерство бомбардиров оставляли желать лучшего.

В сражении на Ворскле войско Витовта было окружено превосходящими силами татар и разгромлено. В этом побоище был уничтожен цвет литовского и польского дворянства.

Тимур-Кутлук по следам отступающего Витовта дошел почти до Киева и, только получив большой выкуп, вернулся в свои владения. Попытка Витовта стать гегемоном всей Восточной Европы потерпела крах. Его политический престиж был сильно подорван. Великое княжество Литовское потеряло в этой авантюре почти всю свою армию. Теперь у Витовта уже не было сил для отделения от Польши. Наоборот, теперь литовский князь был заинтересован в более тесном союзе с Польским королевством.

Результатом похода Витовта в Причерноморье явилось переселение в Литву нескольких сотен семей татар — сторонников Тохтамыша и прочих беглецов из Орды. Литовский князь поселил основную массу татар в глубине своей державы — в окрестностях Тракая, Минска, Лиды и Узды. Татары-переселенцы получили земельные уделы на правах мелких дворян с обязанностью исполнять военную службу. Им, как мусульманам, запрещалось иметь в зависимости православную челядь. В дальнейшем литовские татары всегда составляли наиболее боеспособную часть армии Великого княжества Литовского.

Летом 1399 года в результате осложненных родов умерла польская королева Ядвига, которая пользовалась огромной популярностью среди подданных. По ее инициативе в Кракове был восстановлен университет, основанный еще Казимиром Великим. Отношения же Ядвиги с Витовтом всегда были крайне напряженные — польская королева считала необходимым реализовать условия Кревской унии в полном объеме.

Смерть Ядвиги сильно поколебала положение Ягайло, так как своей короной он был обязан исклю-

чительно браку с ней. Сохранить польскую корону он мог только, предоставив новые привилегии магнатам и шляхте. Витовт, также был не заинтересован в возвращении Ягайло в Великое княжество Литовское, где им неизбежно пришлось бы вновь делить власть.

Оба правителя нашли выход из создавшегося положения в новом польско-литовском сближении. Результатом этого сближения стала новая уния, подписанная в 1401 году. Условия этой унии означали более тесную экономическую и политическую интеграцию Литвы и Польского королевства. Эта уния положила начало военному союзу двух государств в борьбе против Прусской державы Тевтонского ордена.

Этот союз обеспечил победу союзных армий над войском крестоносцев в битве при Грюнвальде в 1410 году. После возвращения в состав Литовского княжества Жемойтии и присоединения Смоленского княжества государство приобрело устойчивые внешние границы, которые будут сохраняться без изменений в течение последующего столетия.

После разгрома Тевтонского ордена Пруссия и Ливония стали главными экономическими партнерами Литвы. Рига стала главными торговыми воротами в Западную Европу для литовских торговцев.

С конца XIV века литовское боярство все активнее начало требовать федеративного устройства княжества. В первую очередь федеративного статуса, которым пользовалось большинство русских земель в составе Литвы, требовало жемойтское боярство. Однако федеративный статус Жемойтия и некоторые другие земли получили только спустя сорок лет.

ЭСТОНИЯ И ЛАТВИЯ

В период существования Древнерусского государства народы Эстонии и Латвии были тесно связаны с русским народом. Агрессия немецких рыцарей, поработивших народы Прибалтики, насильственно прервала эти связи.

На территории Эстонии и Латвии возник ряд феодальных владений, принадлежавших Ливонскому ордену, католическим епископам. Все они находились в вассальной зависимости от германского императора, римского папы, Датского королевства. На территории Ливонии господствовала феодальная раздробленность, шли постоянные междоусобицы и войны.

Завоевание Эстонии и Латвии ливонскими рыцарями осложнило развитие этих государств. Властные структуры сложились в основном из завоевателей — немецких рыцарей. Им принадлежали все земли и сами крестьяне. Первоначально завоеватели взимали с крестьян десятину с урожая, чинш — годовой налог зерном, подать со скота, поземельный налог. Позже стало развиваться барщинное хозяйство.

На протяжении XIV — XV веков были введены новые виды барщины. К ним относились разовая работа и толока — сезонные работы срочного характера. Крестьянские суды были ликвидированы. Право суда вплоть до вынесения смертного приговора принадлежало землевладельцу.

Законодательство, посвященное вопросу о беглых крестьянах, требовало возврата помещикам тех из них, чьи имена значились в вакенбухах — списках поместных крестьян-плательщиков, которые были прикреплены к феодальным поместьям.

Была создана особая должность судей, решавших дела о беглых крестьянах. Однако побеги усиливались. Крестьяне уходили в Россию, Литву и Польшу.

К концу XV века в связи с захватом землевладельцами под «мызы» — господские участки, где велось барщинное хозяйство, крестьянских земель появилось большое количество малоземельных и безземельных крестьян. В то же время выделились зажиточные крестьяне, которые иногда становились мелкими землевладельцами.

Среди городов наиболее крупное значение имела Рига, входившая в Ганзейский союз городов и являвшаяся посредником в торговле между Западной и Восточной Европой. Из ремесел в Риге развивались преимущественно те, которые были связаны с экспортом или перевозкой товаров. В Риге торговали и русские купцы.

Орган городского самоуправления — магистрат, находился под контролем городского патрициата, крупнейших купцов и ростовщиков. Рижские бюргеры объединялись в цехи и гильдии. Большая гильдия объединяла и купцов, Малая — ремесленников. Гильдии вели борьбу с патрициатом, который стремился отстранить их от участия в управлении Ригой.

Социальные противоречия в Риге осложнились национальными. Немцы отстранили латышей от участия в торговле, стесняли их занятия ремеслами. В частности немецкие купцы захватили в свои руки внешнюю торговлю прибалтийских городов с Новгородом. Это приносило им огромные прибыли. Латыши занимались преимущественно подсобными работами. У них были свои объединения — братства весовщиков, грузчиков, разносчиков и тому подобные. Из других городов наиболее крупными были Цесис, Валмиера в Латвии, Таллин, Тарту и Нарва в Эстонии.

Политика немецких феодалов вызвала массовые народные восстания. Наиболее крупным было восстание эстонского народа, известное под названием Юрьевой ночи, которое продолжалось с 1343 по 1345 годы. Оно охватило Харьюмаа, Ляанемаа и Сааремаа. Восставшие убивали светских и духовных феодалов, поджигали их имения и церкви.

Восставшие эстонцы получили помощь от русского населения Псковской земли. Для подавления этого движения Ливонскому ордену потребовалась военная помощь из Пруссии. Часть участников восстания нашла убежище на Руси.

Задачи внешней и внутренней политики вызвали необходимость создания в Ливонии центрального государственного органа, который бы представлял сословные интересы крупных землевладельцев и зажиточных горожан. Таким органом с 20-х годов XV века стал периодически собиравшийся ландтаг — совещание представителей всех территорий Ливонии.

Ландтаг состоял из четырех коллегий: епископы, орден, вассалы и города. Однако и с учреждением ландтага политическая раздробленность в Ливонии преодолена не была.

В конце XV века земли Латвии и Эстонии становятся ареной ожесточенной борьбы крупных соседних держав за укрепление своих позиций в районе Балтийского моря. В это же время начинается борьба Русского государства с Ливонским орденом за прибалтийские земли. Кроме того, русское правительство стремилось приобрести выходы в Балтийское море. Недовольство внутренней политикой немецких крестоносцев и епископов, насильственно насаждавших католицизм, помогло России найти поддержку со стороны эстонского и латышского народов.

КУЛЬТУРА ЛИТВЫ

На протяжении XIV — XV веков литовцы вели борьбу со стремившимися их поработить рыцарями Тевтонского ордена. Это обусловило развитие оборонного зодчества. Велось интенсивное строительство деревянных и каменных замков. В XIV веке в Вильнюсе, Тракае и других важнейших центрах Литовского государства возводились целые оборонительные комплексы, состоящие из нескольких замков.

Каменные замки были четырехугольными или многоугольными в плане. Стены были выложены из валунов и обожжённого кирпича.

После Грюнвальдской битвы, положившей конец агрессии рыцарей ордена, расширились экономические связи Литвы со странами Западной Европы, что способствовало быстрому росту городов. Их планировочная композиция весьма характерна для средневековых городов Запада.

Недалеко от замка находилась торговая площадь, на которой обычно возводилась ратуша. Вокруг площади располагался посад. Ведущие к площади дороги составляли костяк городского плана. Вильнюс и некоторые другие города были окружены кольцом каменных стен, в большинстве случаев построенных уже после того, как структура города сложилась.

Городская застройка не была очень плотной. В основном она была деревянной, но главные улицы застраивались жилыми и общественными зданиями из кирпича. Первый этаж жилого дома занимало торговое помещение, на втором этаже — жилые комнаты. Этим домам были свойственны черты готики, которая утвердилась в Литве в конце XIV века. Сохранился фронтон Дома Перкуно с характерным для «кирпичной готики» насыщенным и затейливым декором.

С конца XV века обогащается декоративная обработка фасадов. Зодчие все больше стараются преодолеть глухой массив стены. Примером могут служить церкви Юрге в Каунасе, бернардинцев в Вильнюсе. Если в простом, порой суровом обличье готических построек раннего периода находят отклик общественные настроения недавней эпохи борьбы с орденом, то памятники поздней литовской готики, с их праздничной нарядностью, прихотливой игрой декоративных форм, отражают растущее самосознание города.

Такова церковь Онос в Вильнюсе. Ее изысканный наружный декор выложен из разных видов фасонного кирпича и включает множество элементов.

В области декоративно-прикладного искусства высокого уровня достигли: ювелирное дело, художественная ковка, керамика, резьба по дереву и кости. Появляются витражи, получают распространение вышивка, кожевенное ремесло, выделка декоративных тканей.

КУЛЬТУРА ЛАТВИИ

Территория Латвии была захвачена немецкими рыцарями и объединена с Эстонией под общим названием «Ливония». В XIV — XV веках Латвия оказалась втянутой в орбиту художественной культуры западноевропейского средневековья. На первых порах завоеватели утверждали эту культуру насильственно, игнорируя местные традиции. В дальнейшем она приобрела своеобразный характер под влиянием местных условий, в известной мере став формой проявления эстетического сознания латышского народа, наряду с продолжавшим свое развитие народным искусством. Широко велось монументальное строительство, сначала в романских, затем в готических формах.

Архитектура средневековой Латвии носила преимущественно оборонный характер. Воздвигнутые крестоносцами замки стали центрами обороны городов, развивавшихся на базе более древних поселений. Вначале местные жители привлекались к строительству как подсобная сила. Со временем возникли латышские цехи каменщиков, участвующие в монументальном строительстве.

В XIV веке сложились различные формы прибалтийского замка: башня, как в Турайде, «конвентский дом» в Вентспилсе, придорожный замок в Айзпуте и так называемый замок нерегулярного типа, конфигурация укреплений которого следовала очертаниям склонов замкового холма.

От фортификационной системы и плана замка зависели планировка города и форма его оборонительного пояса. Между замком и линией городских укреплений располагались торгово-ремесленные посады, имевшие, как правило, деревянную одноэтажную застройку.

В романский период основным строительным материалом был известняк. В период перехода к готике в употребление вошел кирпич: он применялся для возведения сводов, арок и вместе с валунами для лицевой кладки забутованных стен.

В XIV веке полуциркульные романские своды и арки стали уступать место стрельчатым, появился сдержанно применяемый скульптурный декор — фигурный и орнаментальный.

Наиболее выдающийся памятник переходного периода — романо-готическая церковь в Риге. Внешний облик здания величав и суров благодаря романской массивности стен, преобладанию свободных от декора глухих поверхностей. Интерьер Домской церкви отличается большими размерами, тектонической ясностью, крупным масштабом членений.

В XV веке в Латвии широко распространяется «кирпичная готика». Башни церкви Екаба, фронтон церкви Яня в Риге и другие верхние части различных готических построек Латвии этого периода зрительно облегчены введением декоративных ниш, аркатурных поясов и белых оштукатуренных поверхностей.

В период «кирпичной готики» складывается тип бюргерского жилого дома. Такие дома, вплотную примыкавшие друг к другу, имели высокую двухскатную крышу и ступенчатый фронтон. Жилое помещение и кухня находились на первом этаже, погреб и многоярусный чердак служили складами для товаров.

КУЛЬТУРА ЭСТОНИИ

Часть территории Эстонии была захвачена немецкими крестоносцами и объединена с Латвией в Ливонию. В Таллине и Северной Эстонии господствовало Датское королевство. Иноземные мастера ввели в употребление новые материалы: кирпич, известь, стекло; строительные приемы: кладка на известковом растворе; конструкции: арки и своды. Но уже в XIV веке большую роль в развитии средневекового искусства Эстонии играли местные цеховые мастера из больших городов, главным образом из Таллина.

Позднероманский период в зодчестве Эстонии был кратковременным и не оставил значительных памятников. К середине XIII века появляются первые готические архитектурные формы — стрельчатые арки, кубкообразные капители, а к концу века типичный для готики растительный декор.

Готика утвердилась в Эстонии благодаря деятельности мастеров Вестфалии и острова Готланд.

Главные идеи и основные мотивы готики были сильно упрощены и интерпретированы в духе большей строгости, деловитости и простоты. Существенную роль в этой трансформации сыграли художественные программы цистерцианского и доминиканского монашеских орденов, тяготевших к аскетизму.

В начале XIV века готика распространилась повсеместно, но в постройках сохраняется унаследованная от романского стиля тяжеловесность и слабая расчлененность архитектурного объема.

В период расцвета готики в Эстонии были построены многочисленные церкви: в Каарме, Ридале, Кихельконне, Пейде, Мярьямаа, для которых характерны куполообразные крестовые своды. В южной Эстонии, где было особенно сильным влияние Вестфалии и Северной Германии, церкви возводили главным образом из кирпича. Почти единственный сохранивший первоначальный облик памятник готической архитектуры в южной Эстонии — церковь в Ныо. Скульптурный декор в церквях южной Эстонии как правило отсутствовал.

Самостоятельными архитектурными центрами стали города: на севере — Таллин, на юге — Тарту. В архитектуре Тарту заметно влияние готики Северной Германии.

В Таллине опорными точками в плане города были церкви и монастыри, вокруг которых группировалась остальная застройка. Древнейшее сооружение Таллина — Домская церковь. В ее интерьере и во внешнем облике доминируют большие нерасчлененные плоскости стен, лишенные декора строгие перспективные порталы с прямыми импостами.

Лаконичность и простота архитектуры Домской церкви стали характерны как для таллинской, так и для североэстонской готики.

Строгая простота плана и наружного облика присуща позднеготическим церковным постройкам Таллина. Их внешний облик определяется мощной западной башней и монументальными профилированными порталами, высеченными из известняка. В интерьерах господствуют простые нерасчлененные плоскости стен.

Этот строгий стиль нашел выражение в перестройке церквей Нигулисте и Олевисте. Дальнейшим развитием этого стиля стали Доминиканский монастырь Катайрины и цистерцианский монастырь Михкли.

В начале XV века была завершена постройка таллинской ратуши. Строгая форма и функциональная система расположения жилых помещений, свойственная архитектуре ратуши, присущи и последующим постройкам таллинской поздней готики.

В тесной связи с церковной архитектурой развивалась скульптура Эстонии. Лучший из сохранившихся образцов позднероманской каменной резьбы — купель церкви в Вальяле. Позже в резьбе по камню проявляются натуралистические тенденции, воспринятые из позднеготического искусства Германии и скандинавских стран.

Богатым скульптурным убранством отличается церковь Яани в Тарту. Около тысячи терракотовых скульптур и рельефов размещались на фризах фасадов, столбах и нишах псевдотрифория. Наряду со святыми здесь расположены и представители различных сословий, рангов.

Древнейшими образцами стенной живописи в Эстонии являются многочисленные фрагменты росписей в технике а секко в церквах в Вальяле, Муху, Каарме, Ридале и Карье, близкие по стилю готическому искусству Германии и скандинавских стран.

Древнейшие эстонские народные напевы относились к рунической песенной форме. Наряду с трудовыми, календарно-обрядовыми, свадебными и колыбельными песнями развивалась и необрядовая лирика. Меньшее распространение получили лирикоэпические песни.

Несмотря на то, что напевы в своем большинстве не были связаны с определенным текстом, можно обнаружить их жанровые особенности, а также локальные отличия. В песнях Южной Эстонии наблюдалось некоторое сходство с латышской и литовской музыкой.

В Северной Эстонии многие песни отличались удлиненными звуками в конце фраз или полуфраз. Рунические песни обычно исполнялись запевалой и хором. При этом доминировало одноголосие. В Южной Эстонии встречалось бурдонное двухголосие.

В районе Сету в Юго-Восточной Эстонии образовалось своеобразное многоголосие — основной нижний голос, исполняемый хором, сопровождался верхним («звонким») голосом солиста. Позднейшие народные напевы уже были связаны с новой рифмовой и строфической песенной формой.