тебя, матушка, ни от Польши государство, Tertium-quid…
– Да, он уверен, что ты ищешь короны: тебе понравилось быть гетманом Малороссии.
– И запорожским кошевым атаманом «Грицьком Нечосою», – поспешил добавить Нарышкин, делая шутовскую гримасу. – Не полагайся на него, матушка: он думает быть счастливее Мазепы… Любопытно будет взглянуть на «Грицька Нечосу» в короне.
Императрица искренне рассмеялась.
– Ах, Левушка, и не надоест тебе всю жизнь глупости говорить и делать, – сказала она.
– Ах, матушка-государыня, делать глупости легче, чем говорить… Вон Цезарю легче было бы сделать глупость, перейти Рубикон и нарваться потом на меч Брута и Кассия… А то легко сказать: «Лучше первым в деревушке, чем вторым в Риме», – философски рассуждал Нарышкин, нюхая табак и обсыпая им свое жабо.
– Да и Фитц-Герберт сравнивает Григория Александровича с Цезарем, – заметила императрица. – Он давно дал ему в девиз: necс viget quidquam simile aut secundum.
В это время в кабинет быстро вошел Захар.
– Вот, матушка-государыня, капли от зубов… Насилу отыскал… Они были не на спальном столике… Их уже успела засунуть в походный ларец твоя верченая комар-фря.
– Не фря, Захар, – улыбнулась Екатерина, – а камер-фрау.
– Все едино, матушка, фря и есть фря.
Примечания
1
И, конечно, был там страшный серный запах, от которого сестра Гюон чуть не задохлась. Все как следует.
(обратно)
