что-нибудь?
— Они, сударь, страсть торопились и волновались ужасно. Говорить-то они говорили, это точно, да только по-французски.
Доктор Шпехт на минуту задумался.
— Где у вас телефон?
— Наверху, в канцелярии.
Комиссар бросился вверх по лестнице.
На первой площадке он столкнулся с встреченным им уже раньше агентом Губером.
— Слава богу, наконец-то я нашел вас, господин доктор. Вот уж столько времени ищу вас, точно иголку в стоге сена. Десять минут назад вам звонили по телефону и просили немедленно ехать на Грилльхоферштрассе, номер сорок шесть. Там произошло убийство.
— Убийство! На Грилльхоферштрассе?! В номере сорок шесть? — закричал комиссар.
— Так точно, господин доктор. Господин начальник полиции изволил сам звонить.
Комиссар отер со лба крупные капли пота.
— Извозчика… скорей!
Минуту спустя Шпехт уже был в пути. Вдруг извозчик так внезапно остановил лошадь, что комиссар едва не упал с сиденья, — мимо, по направлению к городу, преграждая им путь, промчался автомобиль.
При свете уличных фонарей Шпехт мог видеть, как он несколько раз появлялся, пока не исчез в море домов. Это был… зеленый автомобиль.
Глава II
Перед домом номер 46 по Грилльхоферштрассе толпилось, несмотря на позднее время, множество народа. Наиболее любопытные влезали на карниз, чтобы через окно заглянуть в комнату.
Сплетничали, судачили, рассказывали всевозможные страшные происшествия последних лет. Спорили горячо, стараясь лишь говорить не особенно громко — ведь как-никак, а там, в доме, лежал мертвец. Правда, никто не знал его, не знал и подробностей его смерти, но дело-то само по себе было больно таинственным, даже страшным!
Перед домом стоял на страже полицейский, унимавший наиболее предприимчивых и любопытных.
От него-то доктор Шпехт и узнал, что именно произошло.
С час назад один из обитателей дома, живший на первом этаже, был найден мертвым, с простреленной головой.
Никто не слышал выстрела и не видел в квартире постороннего человека. Поэтому вначале думали, что имело место самоубийство, пока комиссия не установила несомненный факт убийства.
Комиссар поднялся по низенькой лесенке, ведущей в дом.
Две-три старухи и несколько человек домашней челяди, судачившей на пороге, указали ему дорогу. Он миновал переднюю, отделенную от кухни перегородкой из матовых стекол.
Сквозь полуоткрытую дверь доносились голоса. По всей вероятности, там-то и разыгралась кровавая драма.
Тусклая, коптящая маленькая лампочка и две мерцающие свечи освещали трепетным светом бедную, неприглядную обстановку комнаты.
Потолок и стены были грубо выкрашены одной краской, короткие грязно-белые занавески едва прикрывали треть окна. Две выгоревшие картинки религиозного содержания были прибиты над грубо сколоченной кроватью, около которой помещался железный умывальник с дешевеньким прибором.
Посередине комнаты стоял старый деревянный стол, вокруг него три соломенных стула, около стула, находившегося против окна, лежал на полу труп молодого человек в том самом положении, в каком был обнаружен.
Судя по платью, покойный был рабочим.
Лицо и руки были прокопченные и огрубевшие, как у человека, занимавшегося тяжелой грубой работой. Он лежал, вытянувшись во весь рост, на полу, не мытом, должно быть, уже несколько месяцев. Сбоку, на виске, виднелась маленькая круглая ранка с резко очерченными краями.
В комнате не было никого, кроме чинов полиции, составлявших протокол.
Посреди комнаты стоял начальник сыскной полиции Вурц, человек большой энергии и опыта, и отдавал распоряжения. Спокойно и внимательно изучал он обстановку, не упуская в то же время из виду ни одного движения своих подчиненных. Сразу было видно, что этот высокий, стройный человек чувствует себя хозяином положения.
Когда доктор Шпехт вошел в комнату, присутствующие как раз были заняты составлением протокола.
— Адольф Штребингер был убит выстрелом из револьвера, пулей девятимиллиметрового калибра, — диктовал один из полицейских.
— Постойте, — остановил его начальник тайной полиции, — эта рана не может быть нанесена оружием такого большого калибра.
С этими словами Вурц поднял лежавший на полу револьвер и поднес его к лампе.
— Ну, конечно, все патроны еще находятся в барабане.
Он посмотрел сквозь дуло на свет.
— Из этого револьвера вообще еще не стреляли.
Только теперь заметил он доктора Шпехта, выжидательно остановившегося у дверей.
— А, добрый вечер, доктор. Какова история! Вы уже знакомы с подробностями?
Комиссар ответил отрицательно.
Вот в кратких чертах картина преступления.
Часов в девять вечера сторож Штольценгрубер, находившийся на дежурстве, проходил мимо окна и случайно заглянул в него. Человек, лежащий теперь мертвым на полу, сидел за столом, а полчаса спустя сторож снова увидел его оживленно беседующим с элегантным господином в дорогой
