КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Первый луч рассвета [Светлана Казакова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Казакова Светлана Первый луч рассвета

Из дневника Вероники.

Темно перед рассветом. В последнее время эта фраза в разных вариациях попадается мне буквально повсюду. И в книгах, и в журналах, и даже в случайно услышанных разговорах проходящих мимо людей. Это одно из утверждений, которые очень любят те, кто ратует за так называемое позитивное мышление. Даже странно, что школьная психолог не повесила плакат с этими словами у себя в кабинете.

В этом кабинете я была всего один раз, и этот единственный визит начисто отбил у меня желание наведываться туда снова. Сама не знаю, что я рассчитывала услышать от этой пухленькой кудрявой женщины, но точно не то, что она сказала, а именно: «Появится кто-то, кто увидит эту красивую умную девочку и влюбится в неё». Под красивой и умной девочкой подразумевалась я, ха-ха. Наверняка у психолога заготовлено множество таких шаблонных ответов, поскольку она уверена, что главная проблема, которая может возникнуть в моём возрасте, заключается в двух словах — нет парня. Но у меня совсем другая проблема: как не убить своих одноклассников и не попасться в руки инквизиторов, если ты ведьма?

Разумеется, я не задала ей этого вопроса. Да у неё, очевидно, и не имеется на него ответа. Как и ни у кого другого.

Где-то я прочитала, что для тренировки самоконтроля нужно выработать у себя определённые условные рефлексы и придумать то, на что можно переключаться. Обдумав, решила, что в моём случае это будут стихи. Необязательно из школьной программы, подойдут и любые другие. Если стихотворение мне нравится, я запоминаю его довольно быстро без дополнительных усилий. А выученные стихи можно читать про себя.

Но, увы, переключаться на стихи получается далеко не всегда. Иногда приходится просто убегать из класса, спортзала, школьного коридора так, словно я внезапно почувствовала себя плохо или же ощутила настоятельную потребность оказаться где-нибудь в другом месте. Например, на улице. Или, если это в данный момент невозможно, у открытого окна, возле которого можно вдохнуть свежего воздуха и хоть немножко прийти в себя.

В последний раз это случилось сегодня, когда я задержалась в раздевалке после урока физкультуры и обнаружила, что к моему рюкзаку прилепили чью-то пожёванную жвачку. С обратной стороны, так что, не заметив этого, я бы нашла её позже, но уже в волосах или на одежде. Хорошо, что там в это время никого не было.

Сначала накатила злость. Потом — жалость к себе. Ненависть к тому, кто это сделал, кем бы он ни был. Хотя, скорее, она, а не он. Раздевалка-то для девочек.

Чересчур много слишком сильных эмоций. Виски будто стиснуло ледяным обручем, а к пальцам, наоборот, прилил такой сильный жар, что я невольно отдёрнула руку от подоконника, словно тот мог загореться. Все стихи разом выветрились из головы, поэтому пришлось просто стиснуть зубы и прижать ладони к прохладному стеклу. Энергия поднималась во мне, бурлила и грозила вырваться наружу, как пар из-под крышки. Будь она одушевлённым существом, я бы сказала, что эта сила точно играет со мной, зовёт за собой и лукаво уговаривает рискнуть. Выпустить её на свободу. Посмотреть, что из этого получится.

Само собой, на следующий урок я опоздала. Не уверена, что оттирание жвачки с рюкзака (не слишком, надо сказать, успешное) можно назвать уважительной причиной, но об этом я учительнице докладывать не стала. Вместо этого сказала, что у меня разболелась голова, и в чём-то это даже правда. Похоже, вид у меня был соответствующий, то есть, не самый здоровый. Хорошо, что это оказался последний урок, и к тому времени, когда я вернулась домой, всё уже окончательно прошло.

Дома я собиралась пообедать и сразу же продолжить чистить рюкзак (а, может быть, даже постирать его, хотя лучше делать это перед выходными, потому что он долго сохнет, а запасного у меня нет), но вместо этого, по-быстрому перекусив, отправилась в место, которое всегда поднимает мне настроение. В библиотеку. Там тихо, хорошо пахнет, и мне разрешают брать книги из читального зала, потому что я, по их выражению, зарекомендовала себя как хороший читатель. С шести лет, когда меня в эту библиотеку записали, а позже я стала ходить туда одна, ведь и находится она близко, прямо на соседней улице. Набрала книг, сколько смогла унести, и едва удержалась от того, чтобы не начать читать прямо по дороге.

В дверях подъезда я столкнулась с Элкой, которая учится на год младше. Она уже вернулась со своей второй смены и теперь бежала в магазин покупать новый флакон любимых духов, на который сумела выпросить денег у родителей всего за три дня. Это рекорд — мне потребовалась бы как минимум неделя. Но, в отличие от соседки, я пока не обзавелась любимыми духами, без которых не смогла бы жить. Помню, в детстве мне очень нравились духи дальней родственницы, которая почти месяц жила у нас в квартире, когда поступала в институт. Мне казалось, что они пахнут вишнёвым вареньем, хотя больше никто почему-то так не считал. Элка шепнула мне, что после магазина собирается в кино с каким-то парнем, и попросила прикрыть её, если что.

Сейчас уже вечер. В круге света настольной лампы страницы дневника выглядят желтоватыми, и кажется, что это старинная тетрадь, найденная на пыльном, но большом и загадочном чердаке какого-нибудь старого дома или даже замка. Надеюсь, с этой тетрадкой в твёрдой обложке такого не случится, и я успею уничтожить её раньше, чем кто-нибудь отыщет её и прочитает все мои неуклюжие мысли.

* * *
Почти неделю ничего не писала в дневник, задавали много уроков. Да и настроения не было, если честно. Хорошо, что среди книг, которые в прошлый раз принесла из библиотеки, попалось много интересных. Ни одну не захотелось бросить. Я очень люблю книги. Старые и новые, толстые и тоненькие, с картинками и без. Иногда, зачитавшись, могу забыть обо всём — о времени, о том, что завтра в школу, о разных мыслях, которые не дают мне покоя.

Самую мою любимую книгу подарила мне бывшая соседка Владислава Лукьяновна. Когда прохожу мимо её квартиры, где сейчас живут совсем другие люди, вспоминаю про неё. Про тот день, когда она рассказала мне о себе, а заодно и обо мне. Я, конечно, всегда знала, что ведьмы и маги живут среди обычных людей, но и не подозревала, что настолько близко. Дома у неё было очень уютно, и уже с порога чувствовался аромат сдобных булочек с корицей, от которого становилось теплее. Ничего в её квартире не напоминало о том, что здесь живёт ведьма в пятом поколении. Даже карты Таро и другие необходимые для гадания предметы она держала не на виду и показала мне их лишь тогда, когда я сама об этом попросила.

Именно от Владиславы Лукьяновны я чуть больше узнала про то, как однажды представители магического мира перестали прятаться от людей и заключили своего рода договор с Инквизицией. А позже, не так уж давно, для контроля магического сообщества наравне с инквизиторами и расследования преступлений, совершённых с помощью магии, образовалась организация под названием Магический Надзор (или просто МН). Совместно ими был принят закон о том, что до достижения двадцати одного года магию применять нельзя, и меры за его нарушение могут быть предприняты весьма строгие.

Тогда мне было двенадцать лет. С того памятного разговора прошло уже почти четыре года, а я всё никак не могу привыкнуть к мысли о том, что я тоже ведьма. Очень-очень любопытно, кто из моих родных обладал теми же способностями? Родители или более дальние предки? Узнаю ли я об этом когда-нибудь? Большинство из моих знакомых не знает о том, что меня когда-то удочерили, а про то, что я ведьма, мне и вовсе никому говорить не хочется. После переезда Владиславы Лукьяновны мне не с кем об этом поговорить — кроме, разумеется, дневника.

Сегодня на уроке поправила учительницу, когда она сказала неправильно, а она вдруг заявила, что я знаю русский язык лучше её. Посмотрела на меня странно — то ли с гордостью, то ли сердито. Остальные только посмеялись, но на перемене не преминули мне об этом напомнить не в самых лестных выражениях.

Учителя придерживаются политики «Если я чего-то не вижу, значит, этого не существует», поэтому предпочитают ничего не замечать. С начальной школы только и слышу, что класс у нас умный, сильный, побеждающий на олимпиадах, а то, что не очень дружный, так это не самое главное. Кстати, да. Приближается олимпиада по литературе, а преподавательница со следующей недели уходит на длительный больничный. Интересно, кто её заменит?

Зато в школе вдруг решили бороться за нравственность. «Плечевой пояс должен быть прикрыт!» — провозглашает учительница по труду. Почему нельзя сказать просто: «Не ходите в школу в топиках!»? Многие пользуются тем, что ношение школьной формы добровольное, поэтому нередко заявляются полуголыми, когда на улице тепло, а, когда холодно, то можно же снять пиджак или свитер и остаться в майке. Это те, кому есть, что показать, разумеется.

Борцы за нравственность выступают и против, скажем так, откровенной демонстрации отношений. С этим я целиком и полностью согласна. Вот, например, сегодня на большой перемене наша школьная сладкая парочка (Л. и Р.) так увлеклась, что буквально рухнула, сжимая друг друга в объятиях, на первую попавшуюся им горизонтальную поверхность. Скажете, это мило и романтично? Возможно. Но почему им надо было падать именно на мою парту?! Причём, на парте в тот момент лежали мои вещи, а я за ней, между прочим, сидела и даже пыталась что-то повторить к следующему уроку.

Приступов пока больше не было, но я на всякий случай выучила несколько новых стихов. До конца учебного года ещё немало дней. Впереди и олимпиады, и финальные оценки, и школьный вечер, для которого наши красотки наверняка уже выбирают платья.

Позавчера забегала Элка. Рассказывала про парня, с которым уже несколько раз ходила в кино. Её сложно назвать постоянной — в девятнадцатом веке сказали бы, что она кокетка и вертушка. В молодёжном журнале соседка вычитала рекомендации, как проверить чувства. Не завидую я этому парню.

Журнал она оставила почитать, и меня вдруг потянуло к косметическим экспериментам. Заморозила лёд из молока. Им нужно было протирать лицо, шею и область декольте, хм. Авторы статьи не предупредили, что лёд начнёт таять сразу же, как его вытащат из морозилки. Кухня, ванная и коридор между ними оказались залиты молоком.

Мне кажется, будто что-то должно вот-вот случиться. Жду, сама не понимая, чего. Может быть, каникул? Это мои последние школьные каникулы. После них начнётся новый учёбный год, и всё. Придёт ли мне приглашение из Университета Магии?

* * *
Наверное, мне не хватает целеустремлённости. Когда я думаю о своём будущем, то не вижу в нём ничего определённого. Не могу представить, чем стану заниматься, что меня ждёт, каким это будет. Владислава Лукьяновна рассказывала, что в Университете Магии через некоторое время после начала обучения студенты выбирают себе специализацию. Мне кажется, это непросто — один выбор и на всю жизнь. А вдруг, ошибёшься, и что тогда? Будешь заниматься тем, для чего ты не предназначен?

Смотрю на своих одноклассников, слушаю их разговоры и не замечаю, чтобы они ставили какие-то конкретные цели. Скорее, решают за них. Например, есть у нас один парень, отличник с первого класса. Все учителя уверены, что однажды он непременно поступит в самое престижное учебное заведение страны и прославит школу. Делают ему разные поблажки. Например, когда я несколько дней проболела и не нарисовала контурную карту по истории, мне сразу влепили двойку, не желая ничего слушать. А ему — просто сказали, чтобы сделал и принёс.

Иногда мне кажется, что впереди ждёт огромное количество неизвестных и удивительных возможностей. Стоит только выйти за порог школы, и со мной начнут происходить чудеса, которым, как известно, и положено случаться. Но, когда я начинаю об этом думать, становится страшно. Потому что надежды на лучшее могут не сбыться. Приглашение изучать магические науки может не прийти. Разумеется, я готова и дальше жить жизнью обыкновенного человека. Живу ведь так почти шестнадцать лет, и ничего.

Но это будет означать, что я никогда не смогу заниматься магией. Ведь для этого недостаточно одной силы, нужны ещё знания и навыки, чтобы её применять, а этому можно научиться только в университете. Поэтому, если я туда не поступлю, то так и останусь ведьмой-неумехой.

Порой мне снится, какой может быть магия, если перестать её бояться. Это как полёт на старых качелях, когда тебя подхватывает ветер, а ногами почти касаешься веток деревьев. Как путь по тонкой планке забора, когда знаешь, что, оступившись, упадёшь в мягкий снежный сугроб.

Но это всего лишь сны.

Тем временем, в школе продолжается борьба за нравственность. Теперь у нас будут уроки только для девочек. Вести их будет школьная медсестра, но, подозреваю, ничего нового мы там не узнаем.

А ещё недавно был медосмотр, где нас всех измеряли и взвешивали. Даже это не обошлось без спектакля. У одной из моих одноклассниц окружность грудной клетки оказалась практически девяносто сантиметров, а Р. весь день потом повторяла: «Это у неё спина широкая!».

Р. завидует, похоже, абсолютно всем. Тем, кто получает хорошие оценки. Тем, кого выбирают солировать в выступлениях на школьных праздниках. Тем, кто получает больше валентинок. Тем, кто лучше смотрится в модных мини-юбках. Она завидует даже мне, потому что у меня вьющиеся волосы и, чтобы быть с локонами, не нужны бигуди или щипцы для завивки. «Зато у меня нет веснушек», — говорит Р., показывая в мою сторону.

Сегодня был урок литературы. Его не отменили, из чего можно было сделать вывод о том, что новый учитель всё-таки появился. Я думала, это будет кто-нибудь из преподавателей других классов, но это оказался человек, которого мы увидели впервые.

Его зовут Княжевич Дарий Андреевич. Он совсем не похож на учителя. Слишком молод. Слишком хорошо выглядит. Но за старшеклассника его тоже нельзя принять. Никто из них не одевается так элегантно-небрежно, не держится с такой спокойной уверенностью и не умеет разговаривать с таким неуловимым сарказмом, как мы выяснили на уроке. Кстати, этот первый урок был посвящён поэзии двадцатого века, и никогда ещё мне так не нравилось слушать, как кто-то читает стихи.

Само собой, наши красотки тут же начали с ним кокетничать. Им всё равно — что учитель, что дядя Стёпа-милиционер. К тому же, большинство моих ровесников сложно назвать даже симпатичными. Прыщи, дурацкие спортивные штаны (хотя, их разрешено носить только на физкультуре) и непомерное самомнение. Говорят, что девушки взрослеют раньше, поэтому некоторым из моей параллели можно навскидку дать лет двадцать, если не знать, что они учатся в десятом классе. Но может ли взрослый внешний вид означать, что и внутренне они старше? Очень сомневаюсь, хотя, скажи я это вслух, со мной бы ещё как поспорили.

Новый учитель обращается ко всем на «вы», зато называет нас по именам, а не по фамилиям, как наша классная руководительница. Показалось или во время ознакомительной переклички он, в самом деле, посмотрел на меня внимательнее и дольше, чем на остальных? Наверняка показалось. Мне совершенно нечем сражать его с первого взгляда. Разве что феноменальной неуклюжестью. Когда вставала, умудрилась уронить сначала учебник, затем сумку, а за ней и стул, и всё с жутким грохотом. Хорошо хоть, что такое бывает со мной не слишком часто.

Подготовка к школьному вечеру идёт полным ходом, хотя до него ещё недели три. Хотят даже пригласить каких-то заезжих артистов. Я бы с удовольствием отвертелась от необходимости на него идти, но присутствовать велено всем. Хуже всего, что девочки непременно должны быть в платьях. Никаких джинсов или хотя бы брючных костюмов.

* * *
Как я и думала, эти уроки только для девочек оказались полнейшей бессмыслицей. Для начала нам прочитали несколько лекций о половом созревании, то есть о том, что и в какой последовательности происходит с телом девочки-подростка в этот отвратительный (зачёркнуто) непростой период жизни. Неужели только мне показалось, что с рассказами об этом они несколько запоздали?

Но это оказалось только начало. Медсестре мало было просто заставить нас написать об этом конспект, она захотела ставить оценки. На следующем же уроке она потребовала, чтобы я пересказала всё, не заглядывая в записи. Стыдно признаться, но у меня не получилось. Видимо, мой мозг устроен так, что не желает запоминать вещи, которые ему уже не пригодятся. Она разозлилась и заявила, чтобы я ответила то же самое на следующем уроке. Но и этот ответ её не устроил, так что она сказала, что я должна снова всё назубок выучить и опять повторить бесплатное шоу (зачёркнуто два раза), а именно ответить на следующем занятии.

Хуже всего, что другие учителя тоже словно взбесились в ожидании потепления и начали всё больше нагружать нас заданиями. Приходишь домой после уроков и не знаешь, за что хвататься в первую очередь. Так что, сам понимаешь, дорогой дневник, было не до этих бестолковых заучиваний. Но куда деваться, если она дала понять, что ни за какие коврижки от меня не отстанет, пока не отвечу так, как ей хочется? Пришлось открыть тетрадку, чтобы снова и снова повторять конспект в коридоре на переменах.

Сначала мне было неудобно при мысли, что вдруг кто-то заглянет через плечо, я то и дело оглядывалась, но в какой-то момент перестала обращать на это внимание, расслабилась, а зря…

— Весьма познавательно, — сказал кто-то прямо за моей спиной, на что я сначала автоматически недовольно отозвалась, а уже потом обернулась.

— Не очень. Ой! Извините, — выпалила я.

— Вам не за что извиняться, Вероника, — ответил Дарий Андреевич, а это был именно он, разгуливающий по школе в качестве дежурного учителя. — Это мне нужно попросить прощения, потому что не следовало подглядывать. Но любопытно же стало, что это вы с таким сосредоточенным видом изучаете…

«Издевается, — подумала я, захлопывая тетрадку. Почувствовала, как к лицу прилила кровь, и наверняка покраснела, как помидор. — Любопытно ему!».

Княжевич стоял слишком близко, и я не могла не почувствовать, что от него очень вкусно пахнет. Этот запах хочется есть ложками. Я даже подумала, а не спросить ли у него название туалетной воды (одеколона, лосьона после бритья?), но тут зазвенел звонок, и я поспешила к нужному мне кабинету, а он направился в другую сторону.

Это был первый раз, когда мы разговаривали не на уроке. Даже удивительно, потому что за ним не было замечено стремления идти на сближение с учениками и другими учителями. Это и понятно, ведь он здесь временно. Зато среди моих одноклассниц множество желающих с ним сблизиться. В ход пошла тяжёлая артиллерия. Одеваются, будто на церемонию вручения «Оскара» собрались, отвечать к доске выходят, как на подиум, разговаривают приторными голосами, кривляются и строят ему глазки на каждом уроке. Как же это раздражает.

Медсестра наконец сжалилась и поставила мне «четвёрку». Но следующая её лекция оказалась ещё хуже. О методах контрацепции. Да уж, очень актуально. Только не для меня.

Сегодня со мной снова это случилось. Прямо на середине урока, на котором мне в очередной раз дали понять, что в школе есть своя иерархия, и в ней я занимаю не самое престижное место. Да и пусть, я вполне готова с этим мириться, лишь бы меня не трогали! Но сложно одновременно быть и в коллективе, и отдельно от него. Даже если не хочешь принимать участие в этом нелепом спектакле, тебя всё равно в него насильно затаскивают.

Мне повезло. Раздалась сирена, началась учебная тревога, и нас всех отправили из класса на улицу. В коридоре я улучила момент, чтобы оторваться от остальных в надежде, что смогу где-нибудь пересидеть и переждать приступ ярости и желания сравнять школу с землёй. Интересно, смогла бы я это сделать? Подошла к окну, которое выходит на улицу, попыталась открыть форточку, но не получилось, и я в отчаянии стукнула по стеклу ладонью.

Совсем легонько стукнула. Но почему-то по стеклу зазмеилась трещина. Пока я в ужасе на это смотрела, даже не заметила, как за моей спиной послышались шаги.

Снова Дарий Андреевич, всё ещё дежурный учитель. Проверял, все ли ученики вышли по тревоге и нашёл меня. Надо было прятаться в женском туалете.

— Вероника, вы не слышали сигнала? — спросил он. — Все остальные уже на улице и ждут дальнейших распоряжений. Какие-то проблемы?

— Всё нормально, — быстро ответила я, надеясь, что он не заметит случившегося со стеклом и не инкриминирует мне порчу школьного имущества, хотя это обвинение было бы, пожалуй, справедливым.

Я думала, что он пойдёт за мной, но Княжевич остался в коридоре. Не пожелал меня конвоировать? Я вышла, как и положено, через запасной выход, вдохнула свежего холодного воздуха. Но легче мне стало ещё до этого, несколькими минутами раньше. В то мгновение, когда он оказался рядом.


Дарий Княжевич.


Было ещё холодно и неуютно, но ветер казался чуть менее пронизывающим и чуть более приятным, чем неделю назад, а это означало, что лето не за горами. Город пробуждался от зимней спячки, постепенно готовясь к жаркому солнцу, раскалённому асфальту и долгим летним дням. До конца учебного года оставалось не очень много времени, как и до окончания его работы в школе. Во всяком случае, так планировалось изначально. Задерживаться на следующий учебный год, пожалуй, нужды не было.

Дарий остановил машину возле нужного здания, и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Вспоминал испуганное выражение лица Вероники, когда он застал её возле окна в школьном коридоре. В то время все остальные уже успели убежать по тревоге, и лишь она задержалась. Он почти сразу понял, по какой причине. А, когда увидел перерезавшую оконное стекло длинную трещину, убедился в этом окончательно.

Княжевич солгал бы, если б сказал, что ему это было неведомо. Знакомо, и ещё как. Когда что-то особенное в тебе растёт, с каждым днём набирая силу и превращая в того, кем ты и должен быть. В мага. В того, кому подвластно то, что не могут сделать другие. Это одновременно и пугает, и переполняет эйфорией, и подталкивает идти на риск. Проверить свои силы, убедиться в том, что ты, в самом деле, способен справиться с чем-то невероятным.

Но, увы, всё это далеко не так замечательно, как может показаться. Магия коварна. Если не обуздать её, магия овладеет тобой и сделает послушной марионеткой, по своей глупости и наивности уверенной в том, что именно она управляет ситуацией. Начнёт казаться, будто ты неуязвим и всесилен, обладаешь возможностью взять верх над другими и правом ими распоряжаться. Очарование власти — вот как это называется, и немало магов, поддавшихся такому, уже дорого за это заплатили. Но с Вероникой подобного не случится. Он этого не допустит.

Добравшись до своего кабинета, Дарий принялся раскладывать бумаги, надеясь успокоить себя монотонной работой, до которой у него несколько дней не доходили руки. Это не слишком-то хорошо помогало. Мысли вертелись вокруг случившегося в школе, и он вдруг поймал себя на мысли о том, что начинает ненавидеть тех, кто довёл девушку до такого состояния.

— Кого я вижу! — воскликнул его непосредственный начальник Аркадий Фогль, как всегда, без стука появившись в дверях. — Я уж думал, ты совсем про нас забыл. Ладно, хоть про своё дежурство вспомнил. А то пришлось бы мне тут за тебя сидеть. Чем занимался вчера вечером?

— Сочинения проверял! — ответил Княжевич, ныряя под стол, чтобы поднять очередную ускользнувшую от него бумажку. — Работа такая. Ты ведь сам отправил меня в школу, так что мог бы и догадаться, что это будет отнимать время.

— А что тебе не нравится? — тут же пошёл на попятную собеседник. — Работка не пыльная! Светлые кабинеты, удобное месторасположение, симпатичные старшеклассницы! Курорт, а не школа! Можно только позавидовать!

— Так, может, сам этим займёшься? — вопросительно приподняв бровь, осведомился Дарий. — А я пока в отпуск схожу. Года три в нём не был.

— Забываешься, молодой человек! — прорычал Фогль. — Поговори у меня ещё! Сказал, в школе, значит, будь в школе, но и про другие дела не забывай. Вон сколько бумаг накопилось! А личного секретаря тебе пока не положено.

Княжевич поморщился. Разумеется, Аркадий не мог не сделать попытку как-то уесть его и напомнить о своём неприкосновенном начальническом положении. Это действовало на нервы, хотя внешне он сохранял невозмутимый вид. Неожиданно ему, в самом деле, захотелось, чтобы поскорее наступило утро, и он смог бы отправиться в школу. У десятого класса как раз целых два урока литературы по расписанию…

Возможно, работать под началом Фогля было бы проще, если бы Дарий не знал о том, что может быть иначе. Если бы не вспоминал постоянно другого человека, много лет занимавшего этот пост. Человека, который научил его многим важным вещам, касавшимся магии и той работы, которую они здесь выполняли.

— Как девчонка? — спросил Фогль.

— В порядке, — буркнул Княжевич, сделав вид, что полностью поглощён чтением какого-то документа.

— Скажи на милость, и почему я тебе не верю?

— А смысл мне врать?

— Ну, например, обнаружил что-нибудь интересненькое и решил заграбастать себе все лавры.

Дарий поднял на него глаза и ничего не ответил.

— Так она точно ведьма? — продолжал Аркадий. — Ты уверен? Нейтрализации не произошло? Жаль-жаль! Шикарная была версия!

Он хотел сказать что-то ещё, но его отвлёк звонок телефона в соседнем кабинете, откуда чуть позже донёсся голос, вызывающий Фогля ответить. Когда тот скрылся, Княжевич раздражённо отбросил бумагу в сторону, едва не сбив на пол всю стопку, и устало потёр лоб. Дежурство, несомненно, станет куда более сносным и спокойным, когда начальник наконец-то уйдёт домой.

Но он ошибался. Не успел Аркадий уехать, как раздался звонок. За ним последовал ещё один. Два вызова подряд, и в обоих случаях дежурившим сегодня следовало поторопиться. Вскоре Дарий уже сидел в машине, сжимая в ладони бумажку с нужным адресом и надеясь, что они успеют добраться туда не слишком поздно.

Погода, ещё недавно казавшаяся почти хорошей, очевидно, решила показать всем, что рано радоваться, и снова испортилась. Сгустился туман, который местами прорезали яркий свет фар и тусклое свечение фонарей. Стало ощутимо холоднее, низко нависшее над городом вечернее небо полностью затянули тучи, сквозь которые не было видно ни луны, ни звёзд.

Дорога привела их на окраину города, заставленную старыми частными домами. Во многих из них не имелось даже водопровода, и жителям приходилось пользоваться притулившимися поблизости колонками. Некоторые дома огораживали заборы, кое-где снабжённые объявлениями о злых собаках, но были и те, которые не могли этим похвастаться. Сказав напарнику, чтобы пока оставался на месте, Дарий вышел из машины, запоздало вспомнив о том, что забыл на работе куртку, и направился к нужному дому. Холодный ветер тут же набросился на него, взъерошив волосы и заставив поплотнее запахнуть пиджак.

Чтобы определить недавнее использование магии, ему не требовались специальные приборы, хотя, разумеется, имелись в его распоряжении и такие. Чем выше собственная магическая ступень, тем лучше чувствуешь чужую магию. Он мог бы распознать и застарелые следы, а эти были свежими, яркими, как пятна недавно пролитой крови. В стоящем на отшибе домишке совсем недавно произошло что-то очень нехорошее, и с каждым шагом Княжевич чувствовал это всё сильнее. Когда-то из загнанного волчонка он превратился в охотника, но чутьё осталось по-звериному острым и почти безошибочным. Вот и сейчас интуиция его не подвела. Приближаясь к дому, Дарий насторожился, сжимая кулаки и с напряжённым вниманием поглядывая по сторонам.

Было тихо. Полная, неестественная тишина. Ни звука шагов, ни скрипа двери, ни голосов. Когда его пальцы легли на ручку двери и повернули её, Княжевич оглянулся, но за его спиной не обнаружилось ничего подозрительного. В это время электрический свет за тёмными шторами в одном из окон несколько раз моргнул и погас окончательно.

Осторожно войдя в оказавшийся незапертым дом и стараясь двигаться как можно тише, Дарий вдохнул застоявшийся воздух. Пахло здесь странно — хозяйственным мылом, нафталином и почему-то лавандой. Как будто перед ним сюда зашёл кто-то, в чьих духах преобладала именно эта цветочная нотка.

Княжевич заглянул в приоткрытую дверь, но в темноте разглядеть что-либо было непросто. Пришлось пойти на риск обнаружить себя раньше времени. Через секунду в воздухе появилась небольшая сфера, от которой исходил не слишком яркий, но вполне достаточный свет. Комната оказалась пуста. Если где-то в доме и происходили некие события, то явно не здесь.

Дарий двинулся дальше. Круг света медленно плыл чуть впереди, освещая неширокий коридор, заваленный всяким хламом, некогда наверняка составлявшим часть жизни обитателей дома — ту часть, с которой они не захотели расстаться. Старый детский велосипед, остановившиеся часы с кукушкой, запылённая картина в массивной деревянной раме. Осматривая дом, Княжевич отмечал всё это машинально, краем сознания, продолжая оставаться наготове и надеяться, что всё обойдётся. Споткнувшись обо что-то, он наклонился и поднял с пола попавшийся ему под ноги предмет.

Это оказалась бронзовая статуэтка — такая же старая, как и всё, что находилось в коридоре. Она изображала обнажённую женщину, сидящую верхом на каком-то звере семейства кошачьих. Статуэтка не была лишена изящества, в фигурах чувствовались жизнь, грация, сила, страсть и азарт.

Он всего на несколько мгновений отвлёкся, но этого хватило, чтобы всё изменилось. В доме больше не было тихо. Теперь он услышал скрип половиц, шорохи и какой-то ритмичный стук, словно рядом играли с мячом, кидая его в стену. В это же время захлопнулась дверь комнаты за его спиной, а где-то впереди зажёгся свет. Следом послышался неприятный резкий звук — будто чем-то провели по стеклу.

Продолжая сжимать в руке статуэтку, Дарий сделал несколько шагов и почти сразу же услышал ещё один звук. Это был плач — негромкий, но надрывный и отчаянный. Он доносился из той комнаты, где сейчас горел свет, и именно туда Княжевич направился, ещё не зная, что там увидит.

Комната оказалась спальней или даже, пожалуй, детской. Двухъярусная кровать, телевизор с игровой приставкой в углу, мягкие игрушки, небольшой письменный стол, на обоях картинки с героями диснеевских мультфильмов. Здесь, должно быть, было уютно, но лишь до тех пор, пока не случилось то, из-за чего его сюда вызвали.

Постельное бельё было разорвано и лохмотьями свисало с кровати, экран телевизора разбит, игрушки, из которых клочьями вылезала обивка, разбросаны по всей комнате, стол перевёрнут, а обои безнадёжно испачканы. Сжав губы, Дарий ещё раз обвёл взглядом помещение, а затем наконец-то увидел её обитателя. Он выглядывал из шкафа, придерживая дверцу, будто готовясь вот-вот снова её захлопнуть и спрятаться.

— Магический Надзор, — произнёс Княжевич. Он попытался улыбнуться и говорить как можно более тихо и успокаивающе. — Это ты нам звонил?

Тот кивнул и, чуть помедлив, выбрался из своего убежища.

Мальчик смотрел недоверчиво даже после того, как Дарий сообщил, кто он такой. На вид ему было лет двенадцать. Нахмуренные брови, карие глаза, ёжик тёмных волос, заживающая ссадина на коленке под обрезанным краем стареньких джинсов. Чёрная футболка с фотографией группы «Ария» была ему слегка великовата, и мальчик время от времени дёргал плечом в попытке не дать ткани сползти. Одной рукой он всё ещё придерживал дверь шкафа.

— Это ты плакал? — спросил Княжевич.

— Нет, — мотнув головой, ответил мальчик. Голос оказался хрипловатым, как будто у него болело горло. — Она.

Из шкафа высунулась ещё одна голова, и пара заплаканных тёмных глаз опасливо уставилась на Дария. Второй обитательницей комнаты оказалась девочка. Выглядела она чуть хуже, чем её, судя по всему, брат. Подол длинного, ниже колен, цветастого платья порван и усеян красными пятнами, а на локте, который она зажимала пальцами другой руки, виднелись следы подсохшей крови. Две наполовину распущенные косички доходили ей почти до пояса.

— А взрослые есть? — спросил Княжевич, переводя взгляд с одного ребёнка на другого. В доме снова замерли все звуки, и теперь лишь тихое всхлипывание девочки напоминало о том, что он только что слышал. Дарий не слишком-то умел ладить с детьми и, к тому же, сомневался, что они смогут связно поведать, что здесь происходило до его появления.

— Они там, — быстро заговорила девочка, испуганно покосившись в сторону прикрытой двери в коридор. — Она сказала, что согласится, если он нас не тронет. Но я ему не верю…

— Кто она и кто он?

— Наша сестра. Старшая, — сказал мальчик. — Этот урод… маг, её знакомый… хочет забрать себе её силу. Он всё тут разнёс, пока заставлял её согласиться. Я хотел за ними, а она не пустила, — добавил он, кивнув на девочку.

Дарий перевёл взгляд на мальчика, который в эту минуту с силой сжал кулаки и, казалось, преисполнился решимости немедленно отправиться спасать старшую сестру. То, о чём он говорил, напомнило о том, что Княжевич уже однажды слышал. Ритуал передачи силы принадлежал к запрещённым магическим практикам, информация о которых в настоящее время была засекречена. Демоны знают, откуда этот маг её нашёл. Хотя, может статься, именно они и помогли.

— Они ещё здесь, я знаю! — выкрикнул мальчик и бросился к выходу из комнаты. Хлопнула дверь, в коридоре раздались быстрые шаги. Девочка сделала попытку последовать за ним, но Княжевич удержал её, перехватив за плечо.

— Оставайся в комнате! — приказал он и, надеясь, что она послушается, отправился вслед за мальчиком. Коридор был пуст. Темнота, казалось, стала ещё гуще, и Дарий зажёг новый светящийся шар — предыдущий он оставил в комнате.

— Подвал! — внезапно крикнула девочка, выглянув из скрипнувшей за его спиной двери. — Они могли пойти в подвал! Лестница за дверью в конце коридора!

Княжевич двинулся дальше, проклиная тех, кто конструировал этот лабиринт. Он больше не слышал шагов мальчика. Тот наверняка уже спустился в подвал, и если его сестра и угрожавший ей маг, в самом деле, там, случиться может всякое. Дарий на мгновение подумал, не позвать ли ему напарника, но нельзя терять времени. Передача магических сил, как указано в описании ритуала, должна происходить лишь по добровольному согласию обеих сторон, но на что не согласишься, если близким грозит опасность?

Княжевич прибавил шаг и, открыв последнюю дверь, едва не свалился с первой ступеньки. Лестница начиналась сразу от входа и круто уходила вниз. Было тихо, но он инстинктивно почувствовал, что там кто-то есть. Дарий спускался осторожно, стараясь не шуметь, однако, услышав женский крик, заспешил, уже не беспокоясь об этом. Лестница привела его к ещё одной двери, которая неожиданно легко поддалась, когда он толкнул её.

Подвал оказался на удивление полупустым, хотя после захламленного множеством вещей коридора он ожидал увидеть и в этом месте то же самое. В самой его середине скорчилась на полу темноволосая девушка в светлой блузке и длинной чёрной юбке. Мальчик стоял у противоположной стены, а рядом с ним находился ещё один действующий персонаж разыгрывающейся здесь сцены. Худощавый паренёк с блестящими глазами и всклокоченными волосами неопределённого цвета мог показаться совсем безобидным типом, если бы не держал нож, прижатый к горлу мальчика. Он заметил вошедшего не сразу, а, когда увидел, его рука дрогнула, и на коже заложника показалась кровь.

— А это ещё кто? — спросил он у девушки, которая, повернувшись к Дарию, с надеждой посмотрела на него, а затем перевела взгляд на парня и пожала плечами. — Не отвлекайся! Я бы взял силу твоего брата, но её пока недостаточно, правда?

— Неправда! — выпалил мальчик.

Дальше всё произошло почти одновременно. Девушка резко вскочила на ноги. Княжевич вытянул вперёд руку, зашевелив губами в заученном до последнего слова боевом заклинании. Мальчик дёрнулся, и над его головой на мгновение вспыхнуло яркое индиговое сияние. Удерживающий его парень, разжав пальцы, выронил нож и тяжело рухнул на пол.

Чуть позже, пощупав пульс лежащего на полу мага, Дарий покачал головой.

— А вот теперь у нас новая проблема, — проговорил он, остановившись взглядом на мальчике.


Денис.


Они вчетвером сидели на кухне, не пострадавшей в результате произошедшего. Примостившись на краю табуретки, Денис покачивал ногой, не сводя взгляда с дырки на носке — прямо на большом пальце. Почему-то огорчение из-за того, что старшей сестре придётся снова покупать очередные новые носки или штопать эти, казалось ему сейчас важнее всего остального.

Даже важнее того, что он только что убил человека.

Человек из Магического Надзора, который приехал по его звонку, сидел прямо напротив. Он хмурился, отводил со лба тёмные волосы, выслушивал всё то, о чём ему сбивчиво рассказывала Лиля, снова хмурился, что-то ей отвечал. Звуки их голосов и тиканье старых часов с кукушкой были единственными, что нарушало тишину. Денис знал, что уже через несколько минут часы станут отсчитывать новый час, и кукушка выглянет из своего деревянного домика, чтобы об этом оповестить. Он посмотрел на тяжёлые гири часов и снова перевёл взгляд на свой носок.

— Это моя вина, — говорила его старшая сестра Лиля, и её бледные пальцы то и дело начинали мелко дрожать. — Я сама его сюда привела. Надеялась устроить личную жизнь, — добавила она с нервным смешком и сцепила руки, как будто хотела запретить им вздрагивать.

— А он мне сразу не понравился, — вставил несколько слов Денис, за что получил её укоризненный, но бесконечно усталый взгляд. От этого ему противоречиво захотелось и замолчать, и продолжать спорить. Разумеется, если бы он сказал, что считал, будто всё так и будет, это оказалось бы неправдой, и сестра об этом прекрасно знала. Никому не дано знать будущее. Даже ведьмы и маги, которые специализируются на гаданиях, могут лишь представить приблизительные варианты развития событий.

Младшая сестра Зоя, которую все называли Сойкой, примостилась на стуле у окна и, казалось, почти не реагировала на разговор. Лиля сразу после того, как они вышли из подвала, отыскала йод и пластырь, после чего обработала локоть Сойки. Хотела сделать то же самое и с Денисом, но он заявил, что справится сам. К тому же, кровь от пореза уже не текла. Ну, почти.

— Я виновата, — повторила уже в который раз Лиля, умоляюще взглянув на человека из МН, который представился как Дарий Андреевич. — Я скажу, что это я его убила. Пожалуйста, подтвердите мои слова.

— Что ты хочешь сделать?! — воскликнул Денис, вцепившись в руку сестры. — Только попробуй! Ты хоть представляешь, что будет с нами, пока ты будешь сидеть в темнице? Что будет с ней? — добавил он, кивнув на Сойку. — Нас же отправят в детский дом!

Он говорил сбивчиво, торопливо, как будто боялся, что его не успеют выслушать, и Лиля всё же сделает так, как задумала. Но его ей не переупрямить. В конце концов, он уже не ребёнок и может сам принимать решения, не дожидаясь, пока это сделают за него.

Будто протестуя этим мыслям, вдруг появились воспоминания о прошлом лете. О друзьях. Об играх, которые отыскивала и изобретала их богатая на выдумки фантазия. О зеленоглазой девочке, которая приезжала в город на каникулы. Если бы у него спросили, нравится ли она ему, Денис бы всячески это отрицал. Но почему же то и дело вспоминались её глаза, лукавая улыбка и те моменты, когда, играя в «колечко», она склонялась к нему, глядя из-под светлой чёлки, и её руки легко касались его ладоней? И сейчас, так некстати, тоже.

Лиля порывисто вздохнула и обняла себя за плечи, будто ей стало холодно. На её лице всё ещё оставалась растерянность, но она уже взяла себя в руки. Придвинулась чуть ближе к Сойке, пригладила растрёпанные волосы, затем неуверенно протянула руку к нему, и Денис, хотя обычно не выносил всех этих нежностей, покорно позволил проделать с ним то же самое.


Дарий Княжевич.


По правде говоря, с таким он сталкивался впервые. То, что силы двенадцатилетнего мальчишки, хватило на убийство взрослого, да ещё и мага, было необычно. Но ещё удивительнее оказалось отчаянное желание членов этой семьи до последнего заступаться друг за друга и, если потребуется, взять на себя чужую вину.

Сама семья была довольно маленькой, не очень обеспеченной и, похоже, одинокой. Их мать приехала из другого города. Ведьмы не слишком часто выходили замуж за мужчин, не принадлежащих к магическому сообществу, но случалось и такое. К тому же, после свадьбы она почти не практиковала магию, посвятив себя домашнему хозяйству и работе в ближайшем магазинчике тканей. Но появившиеся дети унаследовали магические способности — все, кроме младшей девочки.

Родители погибли в автокатастрофе несколько лет назад, и с тех пор главой семьи стала Лилия, которой на тот момент исполнилось двадцать. Она оставила Университет Магии, чтобы пойти работать. О том, что является ведьмой, девушка предпочитала не рассказывать никому, но молодой человек, с которым она однажды познакомилась, оказался магом и, войдя в доверие, стал приходить в дом на правах её приятеля, а затем и бойфренда.

Главным качеством Павла, как его звали, было непомерное тщеславие. Увы, способности у него оказались самые средние. Далеко не лучший выпускник университета, практически не имеющий значительных перспектив в магическом мире. Разумеется, его бесконечно злило то, что молоденькая ведьма, которая даже не окончила учёбу и была дочерью обычного человека, обладала куда большими магическими силами, чем он. Но поначалу он умело это скрывал, притворяясь внимательным, ласковым и любящим. Сам же потихоньку искал способы разузнать больше о древнем ритуале, о котором где-то когда-то услышал. Однажды ему это удалось, и для того, чтобы получить согласие девушки, он решил надавить на неё, угрожая не только ей, но также её младшему брату и сестре.

К тому моменту, когда в дом заглянул его уставший ждать напарник, Дарию удалось убедить Лилию в том, что у них нет выбора. Придётся рассказать инквизиторам, как всё было, подробно остановившись на том, что опасность угрожала жизни мальчика. Пусть у Дениса пока не имелось собственного защитного амулета, его магия перед опасностью инстинктивно вырвалась наружу, причём это произошло одновременно с боевым заклинанием Княжевича, усилив эффект.

Таким образом, выходило, что вину за случившееся они могут разделить на двоих. Но, если учесть возраст мальчика и запрет на использование магии до двадцати одного года, очевидно, что инквизиторыцеремониться не будут. Что же касается самого Дария, то здесь неприятности ожидают и его, и Фогля, и напарника Семёна, которого в доме вообще тогда не было. Представив себе выражение лица начальника, когда тот обо всём узнает, Дарий поморщился. Лучше с этим разговором не затягивать, как бы ни хотелось…

Княжевич устало потёр лоб и ещё раз пообещал обеспокоенной девушке, что он сделает всё от него зависящее, чтобы защитить мальчика и уберечь его ещё больших проблем в будущем. В конце концов, Денис ни на кого не нападал первым и не собирался этого делать. Именно на этот факт и следует упирать в надвигающемся судебном разбирательстве.

Дорога обратно оказалась чуть длиннее. Как выяснилось по приезде в офис МН, со вторым вызовом, на который выехали ещё двое, всё обошлось куда благополучнее. Демона удалось отправить обратно, и даже услуги мага-целителя не понадобились. Оставшись в самом кабинете, Дарий, несмотря на то, что уже давно дал себе обещание не примешивать к работе эмоции, думал об этом мальчике, так напомнившем его самого. А ещё — о том, что завтра в школе он снова увидит Веронику.


Из дневника Вероники.


Поскорее бы лето. Всегда очень его жду. Не только из-за каникул, но в первую очередь, конечно, из-за них. Не нужно ходить в школу и почти каждую минуту думать о том, как держать себя в руках. Можно целыми днями читать то, что нравится, а не то, что требуют учителя во главе с нашей классной руководительницей Анной Аркадьевной. Наверняка и она просто мечтает о том, чтобы поскорее и подольше от нас отдохнуть. Да и другие учителя тоже.

Но пока лето, хоть и приближается с каждым днём, кажется практически недостижимой мечтой. Холодно, промозгло, ноги, даже если не наступать в лужи, постоянно кажутся промокшими и озябшими. И скользко местами. Вчера вечером, когда шла в магазин, изо всех сил старалась не упасть, в итоге продвигалась очень медленно, и шедший позади парень толкнул меня и наступил на ногу. Ещё и обхамил напоследок, сказал, что путаюсь под ногами. Теперь прихрамываю. Не слишком заметно, но всё ещё немного больно.

Правда, проснувшись сегодня утром, первым делом я вспомнила совсем не об этом крайне неприятном событии, а о своём сне. Сон оказался очень необычным и таким ярким, что, когда я открыла глаза, на какой-то момент мне показалось, что реальность была именно там, а не здесь. Но будильник едва не лопался от звона, напоминая о том, что пора собираться в школу, и сон я до конца так и не досмотрела. Даже не знаю, рассказывать о нём или нет… А, впрочем, ведь никто, кроме меня, не будет читать этот дневник, так что расскажу про этот диковинный сон во всех подробностях.

Во-первых, в нём я совершенно не боялась ни своей магии, ни инквизиторских запретов по её применению. Я чувствовала, как эта энергия покоряется мне, перетекая между ладонями и сосредотачиваясь на кончиках пальцев. Тёплая, живая, искрящаяся. Совсем-совсем не пугающая. Это ощущение было ни на что не похоже, и в реальной жизни я ещё никогда ничего подобного не испытывала.

Во-вторых, я находилась там, где прежде не бывала, но почему-то во сне это место казалось знакомым. Не могу даже с уверенностью сказать, является ли оно частью нашего города, поскольку я ещё не весь его обошла. Там были высокие здания с неожиданно плоскими крышами, по которым можно гулять без опаски, будто по асфальту, и балкончиками, увитыми цветами. Ах да, там уже успело наступить лето. Помню, что на мне оказались любимые джинсовые шорты и клетчатая рубашка с короткими рукавами.

А ещё — и это самое странное — в этом сне присутствовал Дарий Андреевич Княжевич собственной персоной. Да-да, мой учитель литературы (не забыть бы только, что временный, а то я уже попривыкла к его урокам). Что он там делал? Ничего особенного — просто стоял рядом и смотрел на меня. Но смотрел как-то странно. Очень внимательно, не сводя глаз и незнакомо улыбаясь. Никогда не видела у него такой тёплой улыбки наяву.

Дарий Андреевич как раз собирался мне что-то сказать, когда будильник напомнил о себе, и я так и не услышала его слов. Но и без того в этом сне оказалось предостаточно странностей. Почему он мне приснился? Я ведь совсем о нём не думала накануне, да и вообще в последнее время. Нет, то есть, немножко злилась на себя, вспоминая, как он прочитал мой конспект. И ещё гадала, как он оценит моё сочинение. Кстати, о сочинении… я получила пятёрку.

Наяву Дарий Андреевич был совсем не такой, как во сне. Хмурый, усталый и чересчур погружённый в свои мысли. Небрежно хлопнув по учительскому столу стопкой тетрадей, кивнул дежурному, чтобы раздал. Сам сел на стул и, откинувшись на спинку, ненадолго прикрыл глаза, словно совсем не спал ночью. Поначалу я даже чуть-чуть смущалась смотреть на него. Как будто он мог догадаться о том, что мы виделись во сне, но так, конечно же, не бывает. Надеюсь, у него ничего не случилось, а то что-то мне совсем не понравилось его сегодняшнее состояние.

На школьном празднике, который все (кроме меня) с таким нетерпением ждут, будет концерт. Сегодня, задержавшись после уроков, я нечаянно стала свидетельницей репетиции. Это, как мне кажется, выглядело даже интереснее самого выступления. Забавнее уж точно. Все то и дело забывали слова песен, чуть ли не на каждом шагу спотыкались в танце, запутавшись в своих ногах и меняя местами последовательность движений, а затем сами же над этим смеялись. Но как-то беззлобно. Совсем не так, как смеются надо мной, когда у меня не получается что-нибудь из того, что от нас требуют на уроках физкультуры.

Почему я не могу быть похожей на тех девушек, которые участвуют в этом концерте, и на моих одноклассниц, уже примеряющих наряды для праздника? Быть такой же смеющейся, беззаботной, уверенной в своей привлекательности. Пусть у них нет магического дара, и они не принадлежат к числу тех, кто после школы будет учиться в Университете Магии, зато у них есть что-то другое, чего нет у меня. Да и моё поступление в этот университет пока под большим вопросом. Ведь приглашение учиться там может и не прийти. Чем я стану заниматься дальше, если всё так и случится? Уже пора задуматься над этим вопросом, но мне каждый раз становится не по себе, когда мне задают вопросы о том, кем я собираюсь стать в будущем, поэтому всегда стараюсь увильнуть от ответа и тут же сменить тему.

А ведь маги с ведьмами, как мне рассказывала Владислава Лукьяновна, тоже должны выбирать для себя специализацию ближе к концу обучения. Некоторые из них занимаются тем, что берут на себя решение вопросов, с которыми техника и наука пока не могут справиться, — только магия. Она говорила, что однажды я тоже пойму, к чему у меня лежит душа, и остаётся лишь надеяться, что так и будет.


Дарий Княжевич.


Фогль злился. С начала рабочего дня он был не в духе, а, когда пришло официальное письмо от инквизиторов, и вовсе стал мрачнее тучи. Поэтому все, кто у кого были дела вне офиса, тут же на них отправились, а остальные предпочли попрятаться кто куда. Ситуацию нагнетали неприятности не только на работе, но и на личном фронте. В своё время родители Аркадия по какой-то причине пренебрегли широко распространённой в магическом сообществе традицией заключать договорные помолвки и браки, так что начальник до сих пор не был женат. Об этом весьма сожалел не только он сам, но и работники МН. Глядишь, был бы примерным семьянином, исправно торопился с работы домой и пореже срывался на тех, кому больше повезло в этом плане.

Но, увы, с женщинами, причём, не только ведьмами, у начальника обычно не складывалось. Каждая сорвавшаяся с крючка рыбка добавляла головной боли не только самому неудачливому Ромео, но и всем его подчинённым. Причём, больше всего он завидовал Княжевичу, который, кстати, женат тоже не был, но и на отсутствие личной жизни пожаловаться не мог.

Вот и сейчас Дарий, бросив взгляд на экран мобильного телефона, отклонил вызов от молодой женщины, с которой в недавнем прошлом провёл несколько приятных дней. Проблема заключалась в том, что она расценивала их отношения как перспективные и собиралась растянуть их на всю оставшуюся жизнь. Княжевич этого намерения не разделял, поскольку то противоречило его собственным планам на будущее и целям, которые он перед собой ставил. Вот и приходилось увиливать от телефонных разговоров и надеяться, что вскоре она сама перестанет его преследовать. Ведь существовали же в её жизни мужчины, ищущие так называемых серьёзных отношений. Как и в его — особы, которым это было не нужно. Впрочем, сейчас, когда он, можно сказать, работал одновременно в двух местах, времени на общение с ними практически не оставалось.

Ещё и история, которой закончилось его предыдущее дежурство… Именно из-за этого психовал Фогль. По той же причине и сам Дарий, отменив несколько уроков в школе, притащил в свой кабинет несколько толстенных папок из архива МН и копался в их содержимом, отыскивая в документах упоминания об аналогичных случаях.

— Мы должны расследовать и предотвращать убийства с помощью магии, а не провоцировать их! — провозгласил Аркадий, в трагической позе застыв в дверях кабинета.

— Угу, — буркнул Княжевич, не поднимая головы от разложенных на столе бумаг. — Хорошо звучит. Внеси эти слова в трудовой договор. А лучше — сразу в устав. Ах ты ж! Какая сволочь залила отчёт кофе?! — возмутился он, перелистнув очередную страницу.

— Не меняй тему, — хлопнув дверью так, что со стены едва не рухнула картина, сказал начальник. — Мне, по правде говоря, плевать, что будет с мальчиком. Но ты мне пока нужен на рабочем месте, а не в инквизиторской темнице.

— Уточнение «пока» особенно утешает, — хмыкнул Дарий и посмотрел на Фогля. — А мне не плевать на судьбу этого мальчика, — твёрдо произнёс он. — И я намерен спасти от Инквизиции не только себя, но и его. Кстати, у него большой потенциал. Если он выберет как специализацию боевую магию…

— А я знаю, почему ты так за него беспокоишься! — вдруг воскликнул Аркадий, обвиняюще направив на него толстый указательный палец. — Просто этот пацан напоминает тебя самого. Скажешь, нет?

— Возможно, — вздохнув, отозвался Княжевич, поднялся со стула и почти сразу же отвернулся от собеседника к окну. От долгого пребывания в одной позе в спине возникло неприятное ноющее ощущение. Сейчас бы спуститься в тренировочный зал, размяться… А лучше — оказаться где-нибудь подальше от Фогля с его назидательными беседами, в которых то и дело проскальзывали интонации доморощенного психолога. Но работы ещё непочатый край. — Однако я не хочу, чтобы этот мальчик повторил мою судьбу. Его нельзя разлучать с семьёй.

— Приютов больше нет, — заметил начальник.

— Это не значит, что их методы сильно изменились, — ответил Дарий. Вид за окном был не самым приятным — ничем не примечательная городская улица, заставленная грязными в такую пору автомобилями. Мелькнула идея поменять этот пейзаж с помощью магии. На морское побережье, например. Или на заснеженные горные вершины, куда не ступала нога человека.

— Слушай, а тебе никогда не хотелось быть обычным? — поинтересовался вдруг Аркадий. — Ну, знаешь, как большинство. Получить какое-нибудь образование — не в Университете Магии, само собой. Просто жить, где-то работать, жениться. Никакой магии. Никакой опасности в виде Инквизиции. И никаких… — поймав взгляд повернувшегося к нему Княжевича, Фогль осёкся и пожал плечами.

— Даже если и хотелось, я предпочитаю мыслить не сослагательным наклонением, — проговорил Дарий, отогнав мысль о том, что в чём-то он сейчас обманывает самого себя. — Жизнь его не приемлет. Если у тебя всё, я, пожалуй, пойду. Хочу сделать перерыв. Я сегодня, кажется, не обедал.

В это время дверь приоткрылась, и в неё заглянула секретарь из приёмной.

— К вам пришли, — сообщила она. — Какая-то Лилия Корсакова. Я попросила её подождать.

— Пригласите её сюда, — ответил Княжевич.

— Ты, кажется, собирался сделать перерыв, — напомнил начальник.

— Сделаю позже.

Фогль покинул кабинет вслед за секретарём, а через несколько минут вошла Лилия с видом человека, принявшего какое-то непростое решение — одновременно уверенным и обречённым.

Дарий предложил девушке присесть на стул, который каким-то чудом оказался не заваленным бумагами. Она села, осматриваясь вокруг. Проследив за взглядом Лилии, Княжевич будто увидел свой кабинет её глазами. Ну да, уборка тут не помешала бы, а лучше — сразу ремонт. Ворох бумаг грозил вот-вот рухнуть со стола, удерживаясь на его поверхности лишь каким-то чудом. Примерно так же выглядели и прибитые к стене полки. Единственная украшавшая кабинет картина, держащаяся на одном гвозде, изрядно покосилась, а чахлый кактус на подоконнике выглядел так, словно вырос в пустыне.

— Я рассказала вам не всё, — проговорила Лилия Корсакова, сжимая тонкие пальцы на ремешке сумки. Её приятное лицо было бледным, не тронутым косметикой. — Дело в том, что у меня уже были однажды… беседы с инквизиторами.

— Вот как? — отозвался Дарий. Он ещё при первой беседе чувствовал, что что-то нечисто. Девушка о чём-то умалчивала, но сейчас всё же решила сообщить ему об этом.

— Только не думайте, что я специально вас обманула. Я не хотела говорить при детях, — поспешно произнесла она. — Они не знают.

— О чём?

— Когда я… ну, поняла, что уже едва ли вернусь к занятиям магией, то пошла к ним и попросила лишить меня её совсем.

Княжевич посмотрел ей в глаза, подавив первую пришедшую в голову фразу. Едва ли ей сейчас хотелось бы услышать предположения в неадекватности. Этой молодой ведьме и так пришлось несладко в последнее время. Обманутое доверие к людям и их намерениям сложно восстановить. К тому же, в чём-то он мог её понять, учитывая, что о многом она не была осведомлена, поскольку так и не окончила учёбу в университете.

— Они отказались, — продолжила Лилия. — Сказали, что я пока не совершила ничего противозаконного, чтобы со мной так поступать. Даже посмеялись. Может быть, я зря сопротивлялась тогда, когда Павел? Если бы он провёл ритуал до конца…

— Послушайте меня, — прервал её Дарий. — Лишение магического дара подобно хирургической операции. Очень сложной операции с крайне малым шансом на благополучный исход. Если её проводят опытные врачи в стерильной операционной и с набором всех необходимых инструментов, даже тогда не гарантируется, что пациент выживет и не расстанется с жизнью в ближайшее время. А если… дилетант в грязном подвале и с подручными инструментами, тут уж вовсе остаётся только один вариант.

— Правда? — переспросила она, и сумочка, выскользнув из её рук, оказалась на полу.

— С тем же успехом он мог бы выстрелить вам в голову, — подтвердил Княжевич. — На редкость мало магов-преступников, которых лишили силы, продолжают жить. А ведь инквизиторы уже набили руку на подобных процедурах, — добавил он, пожав плечами.

Ему не хотелось запугивать девушку. Достаточно было дать ей понять, что даже отсутствие образования и магической практики не означает того, что она сможет жить без собственного дара. Это неотъемлемая часть мага, его личности, души, мыслей и чувственного мира.

— Но ведь с Денисом они такого не сделают? — спросила она. — Я надеялась, что он будет учиться и станет настоящим магом, что ему удастся всё, что не вышло у меня. Кто мог даже предположить, что такое случится?

Её губы задрожали, и, закрыв лицо руками, девушка разрыдалась — тихо, но с таким невыносимо-горьким отчаянием, что любому при взгляде на неё стало бы не по себе. Дарий поднялся с места и не без неловкой растерянности подошёл к ней. Ему не так уж часто приходилось успокаивать плачущих женщин, а дежурные слова говорить не хотелось.

— Я помогу вашему брату, — сказал он, коснувшись её плеча, обтянутого светлой тканью плаща, слишком тонкого для такой погоды. — Из него получится замечательный маг. Я в этом уверен. Может быть, когда-нибудь он будет работать здесь. Нам такие кадры как раз нужны.

— Правда? — подняв на него покрасневшие глаза, отозвалась Лилия.

Княжевич кивнул, всё сильнее чувствуя уверенность в том, что дело выгорит. Едва ли кто-то в здравом уме посчитает это убийство предумышленным. Разве что инквизиторы привяжутся к возрасту мальчика, как они любят. Увы, об этом он знал не понаслышке. Но и с данной проблемой можно справиться. Главное, взяться за дело с нужного конца и непременно учесть подобные прецеденты, имевшие место в прошлом. Именно их поиском он сейчас и занимался.

Дверь негромко скрипнула, и в кабинете снова появился Аркадий Фогль.

— Я тут кое-что… — начал он, но, не договорив, остановился в дверях. На его губах появилась ухмылка. — Я вам не помешал?

Осознав, что именно в этот момент предстало глазам начальника, Дарий мысленно выругался. Девушка смотрит на него, его рука всё ещё лежит на её плече, а сам Княжевич наклонился к ней, оказавшись слишком близко. Превосходный повод обвинить его в злоупотреблении служебным положением.

— Нет, — произнёс Княжевич, возвращаясь к противоположному краю стола. — Надеюсь, ты принёс хорошие новости. Я как раз говорил о том, что нет причин так сильно беспокоиться о предстоящем судебном заседании. Мы позаботимся о будущем Дениса Корсакова, — подчеркнув последнюю фразу, проговорил он. — Лилия, это Аркадий, мой начальник.


Лилия Корсакова.


Лужи, затянутые тонкой корочкой льда, прилипчивая грязь под ногами и колёсами машин, пронизывающий ветер. Зима отчаянно не желала уступать свои права и всячески чинила препятствия весне. Подходя к трамвайной остановке, Лиля спрятала руки в карманах плаща и пожалела о том, что забыла захватить шарф и перчатки. Слишком торопилась, слишком волновалась, выходя из дома, боялась передумать. Да и сейчас, когда запланированный разговор остался позади, по-прежнему нервничала и ругала себя. Расплакалась, не сдержавшись, говорила одно и то же, как попугай. Что они, должно быть, о ней подумали!

После случившегося в тот вечер Лиля почти перестала спать. Стоило закрыть глаза, как перед глазами вставали картины, похожие на кадры киноплёнки. Вот их первая встреча с Павлом. Вот они сидят в кафе, и он, протягивая через столик руку, легко касается её ладони, заставляя взглянуть ему в глаза. Вот она впервые приводит его домой и знакомит с младшими. Денис хмуро здоровается, засунув руки в карманы. Сойка застенчиво прячется за спиной брата — она не любит чужих.

Пока ещё мирные, даже приятные картины, которые когда-то хотелось запомнить навсегда. Теперь их хочется выбросить из памяти, сложить в тёмный чулан и запереть на множество тяжёлых замков, а затем потерять ключ. Очень быстро эти воспоминания сменяются другими, и в них всё переворачивается вверх дном. Прекрасный принц превращается в злого колдуна, а она сама будто на какие-то несколько мгновений перестаёт существовать. Чтобы не слышать постоянно звучащих в ушах криков сестры: она пытается подбежать к Лиле, но девочку резко отбрасывает назад, ударяя о стену детской комнаты. Чтобы не чувствовать под ладонями ледяной пол подвала. Чтобы не видеть, как вспыхивают незнакомым огнём глаза Дениса: в этот момент она не узнаёт брата и понимает, что боится его.

Когда-то приятельницы то и дело донимали её расспросами о молодых людях. В ответ Лиля только смущённо отнекивалась. Какие романы, когда на твоём попечении двое школьников? Одежды на них не напасёшься, учебники регулярно дорожают, вот и приходится браться за всевозможные подработки, оставляя для себя всё меньше свободного времени. Она даже в кино сходить не могла — некогда, да и не по карману. А затем в её жизни появился Павел, стал другом, потом — кем-то большим, и она позволила себе поверить ему. Начала мечтать об их совместном будущем.

Нужный трамвай всё не торопился, и, окончательно продрогнув, Лиля обвела взглядом улицу, ища ближайший магазин, в который можно зайти, чтобы погреться. Как назло, рядом оказалась только парикмахерская. Не выдержав больше, она нырнула в дверь и схватила замёрзшими пальцами первый попавшийся журнал.

— Хотите стрижку, покраску? — спросила девушка, раскладывающая ножницы и расчёски перед пустым креслом.

— Но я не записывалась, — ответила Лиля, неуверенно покосившись на дверь.

— А у меня как раз клиентка запись отменила. Так как? Хотите что-нибудь поменять?

Вопрос прозвучал так, словно речь шла вовсе не о причёске. Лиля посмотрела на себя в зеркало и стянула с головы шапку. Затем перевела взгляд на собеседницу и с неожиданной для самой себя решительностью кивнула.


Дарий Княжевич.


— Какая фигурка! — воскликнул Фогль, стоило девушке выйти из кабинета. — А я-то ещё удивлялся твоему служебному рвению! Ради такой и я бы… постарался.

— Уймись уже, — пробормотал себе под нос Дарий. — Дело не в этом. Всё совсем не так.

— Хочешь сказать, она тебе не нравится? — Аркадий поправил очки и прислонился к двери, будто хотел помешать подчинённому покинуть кабинет и наконец-то сделать перерыв на чашку кофе.

— Её парень некоторое время назад едва не вытянул из неё магическую энергию, перед этим угрожая убить её младших брата и сестру, — произнёс Княжевич.

— Это не имеет отношения к моему вопросу, — парировал начальник.

— Думаешь, ей сейчас до отношений? С таким-то опытом. К тому же, она боится потерять брата, теперь уже по вине инквизиторов. И я её понимаю, — добавил Дарий. Мысли об этом подстегнули волну горьких, как полынь, воспоминаний, которым только дай волю — тут же начнут преследовать его не только ночью, но и при свете дня.

— Вот именно! — оживившись, провозгласил Фогль. — Ты — весь такой понимающий — становишься защитником её брата, и вуаля! Дело в шляпе, как говорится.

Княжевич поморщился, уже не в первый раз задавшись вопросом, за какие прегрешения ему в начальство достался именно Аркадий.

— Так она тебе нравится? — повторил тот, не подозревая о мыслях собеседника, которые постепенно принимали всё более кровожадное направление. — Рассчитываешь на благодарность? Мне-то уж можешь сказать!

— Кажется, это ты не так давно напоминал о том, что нельзя смешивать личную жизнь и работу, — сказал Дарий.

Невольно он вспомнил, с какой надеждой смотрела на него Лиля несколько минут назад. Чёртов Фогль со своими вопросами! Вот уж точно — у кого что болит! Да, она ему понравилась, и он по-настоящему ей сочувствовал. Но Княжевич даже себе самому боялся до конца признаться, что ещё сильнее его тянет совсем к другой девушке.


Из дневника Вероники.


Прошло ещё несколько дней, и мы стали чуть ближе к долгожданному лету. Как было бы хорошо, если бы с людьми происходило то же самое, что с природой! Обновление, очищение, новая жизнь. Но — увы! — ничего подобного не случается. Во всяком случае, в нашей школе. Как всегда, она остаётся похожей на стоячее болото. А всякие новшества, которые нам преподносят как важные изменения, на самом деле, ведут только к тому, чтобы всё усложнить.

Например, очередное повышение цен на учебники, которые постоянно выходят где-то в столице, и наши учителя решают, что вот новая-то версия будет идеальной! Но появляется следующий учебник — другого автора, например — и тоже начинает считаться наиболее подходящим вариантом, а нам раскошеливайся. Вернее, родителям. Разумеется, они недовольны. А кто бы на их месте радовался?

Несколько дней Дария Андреевича не было в школе. Его заменяла Нина Антоновна — преподавательница МХК (мировой художественной культуры). Тут мы просто взвыли, потому что эта замена дала ей желанную возможность взваливать на нас как можно больше. И книг, которые нужно было прочитать в ограниченные сроки, и сочинений по ним, и рисунков, требуемых от нас же. Никогда не представляла себя художником-иллюстратором, да и нет у меня надлежащего таланта. А это, как можно догадаться, ещё один повод для того, чтобы надо мной посмеяться. Но я отыскала несколько листочков синей копировальной бумаги, затем подобрала в своих детских книгах кое-какие подходящие картинки, а дальше — дело техники! Кое-что из получившегося учительница даже оставила себе для показа следующим поколениям. Раньше у меня так только сочинения забирали.

Когда Княжевич наконец-то вернулся, Нина Антоновна радостно за него ухватилась и заявила, что теперь он просто обязан заменить её хотя бы на один урок. Дескать, она с нами совершенно переутомилась, выполняя двойную программу. Это кто ещё переутомился! В общем, от такого напора ему только и оставалось, что согласиться провести следующий урок МХК даже без предварительной подготовки. Для нас это стало сюрпризом (надо сказать, приятным).

Дежурные раздавали проверенные контрольные работы по геометрии, когда в класс вошли Нина Антоновна и Дарий Андреевич. Поскольку была ещё перемена, никто не сел на места. Все продолжали изучать свои листочки и перекрикиваться с вопросом «А ты что получил?».

— О любви думайте, а не о том, кто, что получил! — провозгласила учительница, грозно потрясая «Ромео и Джульеттой». — Вот, посмотрите только на них! Стая диких обезьян и то вела бы себя приличнее.

Княжевич рассеянно кивнул. Я заметила, что вид у него снова довольно усталый. Может быть, он болел, поэтому и отсутствовал на нескольких уроках подряд? Мне показалось, что он вовсе не слышит того, что ему говорит собеседница. Вернее, слышит, но не обращает внимания, как будто это всего лишь включенное для звукового фона радио, громкость которого не помешало бы немного убавить.

— Так, скоро звонок! — спохватившись, воскликнула Нина Антоновна и передала Княжевичу книгу. — У всех есть Шекспир?! Пусть читают вслух!

— Как вслух? — переспросил Дарий Андреевич.

— По ролям, конечно! — ответила она.

— Это как… э… в начальной школе? — уточнил он.

— Скажете тоже! — фыркнула вестница мировой культуры и посмотрела на него с сомнением, будто вознамерилась вместо учительского стола усадить и его за парту. — Кто же будет читать такие пьесы в начальной школе? Пусть читают, а я убегаю!

Проводив её взглядом, я вытащила из сумки книгу и, перелистав, открыла на нужной странице. Очень вовремя — как раз прозвенел звонок. Все кое-как расселились по своим местам, и Княжевич, тоже раскрыв книгу с оставленной Ниной Антоновной закладкой, обвёл класс внимательным взглядом.

— Кто хочет почитать? — спросил он. В ответ, само собой, тишина. — Вероника?

Книга, которую я нечаянно сдвинула на самый край парты, едва не свалилась на пол, когда я попыталась подняться.

— Не надо вставать, читай за Джульетту, — проговорил Дарий Андреевич, после чего назначил на роль Ромео парня, который явно не слишком любил читать, поэтому делал это в несколько раз медленнее, чем я. В результате всё выглядело так, словно Джульетта тараторила, будто замёрзла и желала поскорее сбежать с балкона, Ромео же монотонно и неторопливо бубнил свои реплики. Княжевич поморщился, затем нахмурился. — Так, стоп! Будь вы в театре, зрители бы давно сбежали.

— Она говорит слишком быстро! — возмутился мой напарник.

— Это он читает по слогам! — не осталась в долгу я.

— Ладно, я почитаю за Ромео, а ты постарайся произносить слова помедленнее, представь себя на сцене, — попытавшись найти компромисс, предложил Дарий Андреевич. В обращённых на меня взглядах одноклассниц мелькнула зависть — а надо было поднимать руку, когда искали желающих! Я снова опустила глаза к странице.

Если представить себя на сценических подмостках я с натяжкой всё же могла, то непосредственно с образом Джульетты всё куда сложнее. Как можно мысленно вжиться в эту роль и прочувствовать слова о любовных клятвах, если не испытывал ничего подобного? Ведь и я ни в кого никогда не была влюблена, и в меня…


Дарий Княжевич.


Перед началом коротких весенних каникул в школе было запланировано провести вечер с угощением, концертом и последующей дискотекой. Обязательная явка требовалась не только от учеников, но и от учителей, а на Княжевича ещё и школьное дежурство, как назло, свалилось. Можно подумать, ему больше нечего делать, кроме как отлавливать по углам старшеклассников, притащивших в школу запрещённый алкоголь! Но отвязаться не получилось. К тому же, в школе даже не знали о его второй — настоящей — профессии. Фоглю каким-то образом удалось раздобыть документы, которые нельзя было отличить от настоящих. Кроме того, устраивая его сюда на временную работу, начальник воспользовался своими связями, паучьей сетью охватывающими весь город.

Поскольку у него так и не вышло отвязаться от присутствия на школьном мероприятии, Дарий приехал чуть раньше и, воспользовавшись тем, что за ним никто не наблюдает, незаметно накинул на помещение отслеживающее заклинание. Теперь, если ученики вздумают смешать лимонад или сок с чем-то покрепче, он безошибочно отыщет нарушителя. Жаль только, что действие заклинания на всё школьное здание не распространялось — только на обширный зал, в котором должно было состояться концерт. Это означало, что проверять классы и различные укромные уголки, куда могли забиться нарушители, придётся отдельно. Но ничего, это всего лишь один вечер, и скоро дополнительная работа останется в прошлом.

Как и Вероника…

Она стояла в некотором отдалении от него, находясь в окружении одноклассников и всё же оставаясь отдельно от них. Как у неё это выходило — случайно или намеренно? Было заметно, что она чувствует себя неловко в нарядном платье, которое, надо заметить, выглядело куда скромнее, нежели у других девушек. Пока Вероника смотрела на сцену, где пели, танцевали и в микрофон объявляли следующие номера и конкурсы, Княжевич наблюдал за ней, не впервые задаваясь вопросом, отчего учителя в этой школе предпочитают не обращать внимания на то, как складываются — вернее, совершенно не складываются — отношения между учениками. Почему люди вообще не замечают того, чего не хотят видеть?

Однажды, проходя по школьному коридору, Дарий увидел Веронику плачущей. Это был последний урок, и дверь класса, в котором он шёл, оказалась открытой. Очевидно, Вероника не выдержала очередной колкости учительницы или кого-то из одноклассников. Никто из тех, кто тогда находился в классе, не заметил Княжевича, остановившегося напротив двери и не отводящего взгляда от девушки за первой партой. А он в напряжении сцепил пальцы, отчаянно надеясь, что она снова сумеет справиться с той необузданной силой, которая — он точно знал — в эти минуты захлёстывала её, угрожая громадной волной накрыть и потащить за собой не только хрупкую фигурку девушки, но и всех окружающих. Она справилась. Решительно смахнула с лица слёзы и тут же поставила перед собой учебник, отгородившись им от остальных.

Погрузившись в воспоминание, Дарий не сразу услышал слова подошедшей к нему молодой учительницы, которую тоже назначили дежурной на вечер. В это время Вероника, будто почувствовав взгляд, вдруг обернулась и посмотрела прямо на него. Концерт подходил к концу, и толпа, собравшаяся вокруг сцены, начала расступаться.

— Сейчас дискотека начнётся, — повторила учительница, подойдя чуть ближе. По случаю мероприятия она тоже принарядилась в длинное платье из лилового шёлка. — Хоть бы уж всё прошло хорошо.

— Будем надеяться, — рассеянно отозвался Княжевич.

Спустя некоторое время вечер продвигался полным ходом. Музыка гремела, освещение мерцало, ученики танцевали, хихикали и неуклюже флиртовали друг с другом. Немного расслабились и учителя. Отслеживающее заклинание помалкивало, не подавая никаких сигналов о нарушении. Прислонившись к стене, Дарий смотрел по сторонам, время от времени поглядывая на часы. Вероника стояла в такой же позе на противоположной стороне зала. Быстрые танцы она игнорировала, а на медленные — объявили уже третий — её не приглашали.

Ему вдруг представилось, как он пересекает зал, протягивает руку, сжимает в пальцах узкую ладошку. Всего один танец под звучащую сейчас старую песню — и плевать, что будет потом. В конце концов, он не настоящий учитель, хотя здесь об этом никто и не знает.

Княжевич с досадой тряхнул головой и потёр щёку, отгоняя нахлынувшую на него непрошеную фантазию. Захотелось, чтобы этот вечер поскорее закончился, к тому же, завтра обещается сложный день — назначено первое слушание по делу Корсаковых. Он ещё раз окинул взглядом зал и заметил, что Вероники напротив больше нет — она успела куда-то уйти.

Чуть позже Дарий всё же решил проверить классы, ключи от которых вполне могли попасть в руки учеников. Школьные коридоры были почти полностью погружены в темноту и тишину, но музыка долетала и сюда, приглушая звуки шагов. Веронику он обнаружил в одном из них — она сидела на подоконнике и, покачивая ногой в чёрной туфельке с ремешками вокруг щиколотки, смотрела в окно. В это мгновение её природное одиночество, такое знакомое, привычное и родное и ему самому, особенно бросалось в глаза. Она не повернула голову и не заметила того, как, некоторое время постояв рядом, он развернулся и скрылся в полумраке пустого коридора.


Денис.


— Стой смирно! Не вертись! Оставь карманы в покое! — командовала шёпотом Лиля, то и дело бросая на него быстрые взгляды.

— Нарядила меня, как манекен! — хмурясь, отвечал ей Денис. Костюм был неудобным, колючим и новым — до этого дня он успел надеть его лишь на первое сентября. Что же касается белоснежной рубашки, то её сестра не только безупречно отгладила, но и накрахмалила. Нынешним утром она придирчиво осмотрела брата, поправила воротничок рубашки и самолично причесала. В заключение этой процедуры ещё и от души побрызгала каким-то мужским парфюмом, от которого щекотало в носу, — откуда он у неё, Денис спрашивать не стал.

Сама Лиля тоже выглядела так, будто наряжалась к какому-то приятному мероприятию, а вовсе не к слушанию их дела в инквизиторском суде. Тёмно-синее с белой отделкой платье казалось строгим и кокетливым одновременно. Из украшений на сестре наличествовала только нитка жемчуга, подаренная родителями на восемнадцатый день рождения. Теперь Лиля была блондинкой — вернулась как-то домой с новым имиджем. Длина волос тоже стала другой, раньше они доходили почти до поясницы, а теперь лишь прикрывали плечи. Поначалу им с Сойкой было немного непривычно видеть старшую сестру такой, но потом попривыкли. К тому же, Лиле к лицу пришлись эти перемены в её облике.

Постепенно менялось не только внешность, но и поведение, а также настроение сестры. Само собой, она всё ещё нервничала из-за того, что случилось, да и кто бы оставался спокойным в такой ситуации? От внимания Дениса не ускользало то, что свет в комнате сестры не гас до самого утра, к завтраку она выходила с красными глазами и дрожащими от нервозности и недосыпания руками, а на лице её почти всегда сохранялось безрадостное выражение. Но в последнее время Лиля всё меньше походила на бледного призрака, мучимого тысячелетней печалью, и даже начала улыбаться. У Дениса были кое-какие подозрения на этот счёт, но он благоразумно предпочитал помалкивать. В конце концов, личная жизнь и нежные чувства старшей сестры его не касаются. Особенно после того, как он помог отправить на тот свет её бывшего парня.

О том, как это получилось, ему рассказал Дарий Андреевич. От используемого им заклинания такого эффекта не ожидалось, оно должно было всего лишь вырубить Павла и вывести его из игры. Но, когда Денису, которому тот угрожал ножом, вздумалось доказать, что не только сестра, но и он не обделён способностями, два магических импульса наложились один на другой и одновременно ударили по объекту.

* * *
Лилия Корсакова.


Дышать глубже, не цепляться, как пьяная, за все попадающиеся на пути предметы. Лиля напоминала себе об этом как минимум в тридцать пятый раз. Денис стоял рядом, с ненавистью глядя на костюм, который она заставила надеть. Будь его воля, он бы отправился сюда в дырявых джинсах и растянутой толстовке с капюшоном и какой-нибудь жуткой картинкой во всю грудь. Сделать младшего брата образцом элегантности всё же не удалось — собственноручно и тщательно причёсанные ею тёмные волосы всё так же упрямо топорщились на его голове, а руки, стоило отвести от него взгляд, снова и снова оказывались в карманах пиджака.

Дарий Княжевич, который подошёл к ним через несколько минут, выглядел значительно лучше, хотя непонятно, как это ему удавалось при всей кажущейся небрежности его облика. Стоило признать, что строгий костюм с тёмно-синим — в тон её платья — галстуком ему весьма к лицу. Когда он подошёл ближе и поздоровался, сердце учащённо забилось, и Лиля приписала это ещё одному признаку волнения из-за того, что им предстояло. Если же у её реакции на его появление были иные причины, то об этом она постаралась не задумываться. Во всяком случае, сейчас не самое подходящее время для подобных мыслей и пугающих открытий.

Фогль тоже был здесь, хотя, как сказал Дарий, ему вовсе не обязательно было присутствовать. Почему-то этот человек ей не нравился, несмотря на все его улыбки, который он щедро расточал при разговорах. В присутствии Аркадия Лиля чувствовала себя неловко, хотелось посильнее закутаться в одежду, чтобы избежать направленного на неё взгляда, а лучше — поскорее скрыться с его глаз. Впрочем, так смотрел не только он. С тех пор, как она сменила цвет волос, стала ловить проблески плохо скрываемого мужского интереса даже со стороны тех, кто прежде не обращал на неё никакого внимания.

Когда объявили их фамилию, по коже пробежала холодная дрожь, и Лиля едва не позавидовала брату, который опять засунул руки в карманы. Увы, на платье карманов не имелось. Пришлось просто сцепить пальцы почти до боли и решительно пойти вперёд. Денис шёл следом. Княжевич держался рядом. Этот факт радовал её и заставлял чувствовать большую уверенность в удачном исходе предстоящего им испытания. Как будто его присутствие давало ей дополнительную силу.

Позже, вспоминая этот день, Лиля обнаружила, что она практически ничего не запомнила. Ни вида большого зала, в котором проходило слушание. Ни лиц инквизиторов и представителей Магического Надзора, которые там присутствовали. Ни собственной речи, в которой она перед незнакомыми людьми — преимущественно мужчинами — говорила о том, как поступил с ней некогда любимый человек. Кажется, она на них даже не смотрела — не сводила глаз с Дария, словно, как в тот вечер, когда всё это случилось, рассказывала обо всём только ему.


Некоторое время спустя.

Дарий Княжевич.


А он и забыл, что в школах бывают субботники. Правда, проводились они тут, как выяснилось, по пятницам, перед выходными. Как-то незаметно в город пришла самая настоящая весна, да и лето было уже не за горами. Школьники, чувствующие приближение каникул, успели расслабиться, поэтому не желали ни учиться, ни работать. Впереди их ожидали такие долгие и, в то же время, короткие три месяца, за которые нужно было успеть отдохнуть впрок, насытиться солнцем, ветром, теплом, чтобы в сентябре снова отправиться в не самое любимое каждым подростком место.

Классная руководительница десятого класса попросила Дария присмотреть за её оболтусами, когда он уже собирался ехать домой. В кои-то веки у него выдался выходной в МН, и хотелось как следует отоспаться. Но отказываться он не стал. В это время в коридоре появилась Вероника. В ней, как и в остальных учениках, не чувствовалось никакого энтузиазма, но, похоже, убегать с субботника она всё же не решилась.

Спускаясь по выщербленной школьной лестнице в вестибюль, Княжевич вспоминал недавний разговор с Фоглем.

— Итак, объекту исполнилось шестнадцать, — провозгласил начальник. — А ничего интересного, наблюдая за ней, как я понимаю, мы так и не обнаружили. Увы-увы.

— Пожалуйста, не называй её так, — поморщившись, ответил Дарий.

— Подумаешь! — фыркнул Аркадий. — Раньше тебя подобная терминология почему-то не напрягала. Как твой отчёт?

— Пишется, — буркнул Княжевич.

— Хочу сказать, что тебе следует постараться не пересекаться с ней в будущем.

— Это приказ?

— Скорее, дружеский совет.

— Вот как? — вопросительно приподняв бровь, отозвался Дарий. Что-то новенькое. На роль друга Фогль ранее не претендовал. — Слишком уж наставительно звучит для дружеского совета. Не находишь?

— А что, ты к ней уже привязался? — тут же парировал начальник.

— Я этого не говорил.

— А что у тебя с Лилией?

— Я не намерен обсуждать свою личную жизнь на работе, — отрезал Княжевич. Плевать, если он превышает субординацию, ибо выслушивать инсинуации Аркадия ему уже надоело. — У них последнее слушание через два дня, так что ей тоже не до этого — ждёт вердикта.

— Ну да, разумеется, — недоверчиво произнёс Фогль, искривив губы в усмешке.

С того разговора прошла неделя. Решение по делу Корсаковых было принято положительное, хотя инквизиторы пообещали держать Дениса под наблюдением, пока ему не исполнится двадцать один год. Что же касается Лили, то она отыскала возможность вернуться к учёбе в университете для магов и ведьм. Дарий был рад за неё. Они виделись несколько раз, и, пожалуй, эти встречи даже напоминали свидания, хотя они оба и сознавали, что это ненадолго — он вернётся к своим нечастым и необременительным отношениям с женщинами, а она постарается однажды снова кому-то поверить.

Всё меньше дней оставалось до окончания его временной работы в школе. Скоро десятиклассники уйдут на каникулы. На следующий учебный год к ним вернётся их прежняя учительница литературы или придёт новая. А он допишет свой отчёт, продемонстрирует его Фоглю и сдаст в архив. Жизнь пойдёт своим чередом, и однажды ему покажется, что этого никогда не было.

И кого он сейчас пытается обмануть?

— Вероника, я вижу, вы не торопитесь приступить к работе, — произнёс Дарий, оборачиваясь.

— Это всё шнурок, — отозвалась она, выпрямляясь. Её тёмные волосы растрепались, россыпь веснушек на светлой коже казалась особенно яркой в это время года. В окружении акселератов из старшего класса, которые сбегали по лестнице, девушка казалась особенно хрупкой и беззащитной.

Просто написать отчёт и жить дальше. Забыть. Постараться не пересекаться в будущем.

Ученики приступили к уборке на пришкольной территории. Судя по всему, объём работы им предстоял немалый. На дворнике здесь, видимо, экономили.

Княжевич засунул руки и прислонился к стене, ожидая, когда сможет передать вахту классной руководительнице. Задумавшись, будто очнулся от громкого вскрика. Он и сам не заметил, как почти сразу же оказался рядом.

— Сильно ушиблись? Давайте руку.

Вероника поднялась на ноги и скосила глаза на разорванные джинсы. В это время появилась АннаАркадьевна. Дарий посмотрел на неё со злостью — что за субботник, где девушек заставляют поднимать такие тяжести? Он сказал ей, что проводит ученицу и направился к машине, увлекая Веронику за собой. Та последовала за ним без малейшего возражения.

Княжевич не разбивал коленок уже целую вечность, да и к услугам обычной медицины тоже практически не прибегал, но догадывался, что в этом случае требуется как минимум пластырь. Поэтому и остановил машину возле ближайшей аптеки. А затем повернулся к сидящей на заднем сидении девушке и… не удержался.

— Скажите, Вероника, как давно вы знаете?

— О чём?

— О ваших, так сказать, особых способностях.

Разговор получился коротким — о многом она уже знала от соседки, а про родителей сказала только то, что они не маги, умолчав о том, что те ей не родные. Девушка смотрела на него с испугом и растерянностью. Но было в её взгляде что-то ещё… проблеск доверия, надежды?

Почти не задумываясь, зачем он это делает, Княжевич протянул ей свою визитную карточку и сказал, чтобы звонила ему, если возникнут какие-нибудь проблемы или вопросы. Фоглю бы всё происходящее не понравилось. Но ему совсем не обязательно об этом знать.

В аптеке он взял первую попавшуюся упаковку пластырей. Те оказались детскими, с картинками. Вернувшись в машину, Дарий первым делом положил руку Веронике на колено в прорехе джинсов. Он, конечно, не маг-целитель, но кое-что всё же умел. В его работе без базовых целительских умений никуда. Правда, Княжевич забыл её предупредить о причине своего поведения, но девушка была слишком ошеломлена тем, кем он оказался, поэтому даже вопросов задавать не стала. Сняв боль, он приклеил пластырь и попросил её сказать адрес.

— Надеюсь, этот разговор останется между нами, — остановив машину и протягивая ей остальные пластыри, сказал он.

— Конечно, — пообещала она.

* * *
Примерно год спустя.

Из дневника Вероники.

Давно ничего не писала. Слишком уставала от экзаменов и прочего. Зато сейчас нашла свой дневник и решила рассказать о последних событиях. Ведь больше некому. Элка окончила десятый и вовсю планирует свои последние каникулы, а Вадим занят поступлением. К тому же, они оба не знают о том, что я ведьма. Я так и не смогла рассказать.

Вспомнила, что о Вадиме не сообщала здесь вообще ничего. Это мой знакомый Может быть, даже больше, чем знакомый. Приятель. Но не бойфренд, нет. Мы уже договорились, что не будем портить всё романтикой. Наверное, в плане отношений между полами я безнадёжна, но нельзя сказать, чтобы это так уж сильно меня огорчало.

Визитку Дария Андреевича я храню в книге. Наверное, он про меня уже и думать забыл. Интересно, как проходит его жизнь?

Школа осталась позади. Я так долго ждала этого, что сейчас мне даже не верится. Как и в окончание школы, так и в то, что прямо сейчас передо мной лежит конверт с единорогом на круглой печати.

Приглашение в Университет Магии.