Былое было лишь прологом [Стив Берри] (fb2) читать онлайн

Диана Гэблдон и Стив Берри

Диана Гэблдон — бывший ученый с четырьмя научными степе­нями, в том числе в сфере поведенческой экологии. В восьмиде­сятых годах в ее голове родилась история о шотландце из се­редины XVIII века и вздорной англичанке. Чтобы сделать свою историю интереснее, она включила путешествие по времени. В результате на свет появился роман «Чужестранка», став­ший настоящим бестселлером, — по всему миру выпущено двад­цать семь миллионов экземпляров. К настоящему времени напе­чатано семь книг о Джейми Фрэзере и Клэр Рэндолл. А теперь создан еще и телевизионный сериал, ожививший персонажей для новых поколений.

Мир Дианы благоденствует в прошлом, что сделало ее идеаль­ным партнером для Стива Берри, который пишет современные триллеры, опирающиеся на уникальные события прошлого. Пер­сонаж Стива, Коттон Малоун, стал главным героем двенадца­ти романов. Малоун — вышедший на покой агент министерства юстиции, живущий в Копенгагене, где у него собственный магазин старых книг. Однако, вопреки его желаниям, прежняя профессия постоянно его находит.

Как и в случае с Сандрой Браун, Стив не любит писать расска­зы. Он это умеет, но ему требуются серьезные усилия. И, как Си Джей Бокс, Диана отлично владеет этим искусством. В результа­те они вместе со Стивом придумали сюжет рассказа, после чего Диана набросала черновик. Стив его отредактировал и перепи­сал. Любопытно, что это единственный рассказ во всей антоло­гии от первого лица. И в настоящем времени, ни больше ни меньше.

Но этим отважным писателям пришлось столкнуться с се­рьезной проблемой. Как соединить мир XVIII века Дианы Гэблдон

ДУЭЛЬ 117

(в том числе путешествие во времени) с современным героем Коттоном Малоуном?

Они мастерски вышли из положения. Поклонники обоих писателей полюбят...

Былое было лишь прологом.

БЫЛОЕ БЫЛО ЛИШЬ ПРОЛОГОМ

Я люблю Шотландию.

И всегда любил.

Меня завораживает калейдоскоп зеленых и серых красок. В осо­бенности я люблю замки Шотландии и сейчас в окно машины смотрю на Ардсмур, который возвышается над северными шот­ландскими торфяниками, словно сам Господь Бог высек его в древних скалах. Должен признаться, я никогда не видел менее гостеприимную груду камней, но не следует забывать, что сто­летия назад здесь была тюрьма. Я приехал прямо из аэропорта Инвернесса и вышел из машины под холодный дождь и прони­зывающий ветер.

– Мистер Малоун, – слышу я голос, едва перекрывающий грохот стихии.

Я поворачиваюсь и вижу спешащего ко мне через вымощен­ный камнем двор мужчину с красным зонтиком, который он с трудом удерживает в одной руке, и электрическим фонариком в другой. Я тороплюсь поскорее оказаться в укрытии, но снача­ла забираю дорожную сумку у водителя, выдав ему пять фун­тов чаевых.

– Очень рад, что вы сумели до нас добраться, мистер Мало­ун. – Мужчина с зонтиком засовывает фонарик под мышку, и мы обмениваемся рукопожатием. – Меня зовут Джон Макрей.

– Называйте меня Коттон. – Я ныряю под зонтик. – И, ради бога, давайте поскорее спрячемся от непогоды. Это напоминает мне бури на юге Джорджии.

Внутри стены выстроены из такого же сурового гранита, только здесь они служат фоном для мечей, щитов и голов оленей, украша­ющих вестибюль. К счастью, рев дождя и ветра смолкает. Я ставлю свою дорожную сумку. Макрей поспешно берет мое пальто, кото­рое я отдаю неохотно, – привычки к слугам у меня нет.

118 ЛИ ЧАЙЛД

– Джентльмен – и леди, – с улыбкой добавляет Макрей, – находятся в гостиной с мистером Чаббом. Позвольте мне по­казать вам дорогу, а я распоряжусь, чтобы вашу сумку отнесли к вам в спальню. Там уже разожгли камин.

Я следую за Макреем и вхожу в гостиную, большое уютное помещение с темными потолочными балками и тяжелой ме­белью. Со стен на меня смотрят очередные головы животных. Внимание моего тренированного взгляда привлекает необыч­ный пустой глобус, его ребра определяют широту и долготу. Как и обещано, в камине, сложенном из камня, пылает такой мощный огонь, что на нем вполне можно зажарить быка. Я сра­зу направляюсь к камину, едва успевая пожать руку хозяина, Малькольма Чабба. Наши пути с ним уже не раз пересекались на различных книжных аукционах в Лондоне, Париже и Эдин­бурге. И всякий раз шотландец был в стильном костюме с Сэвил-роу¹. Теперь он больше похож на рождественскую елку – пылающий красно-зеленый килт до колен и накидка через од­но плечо из такого же материала, закрепленная изумительной бронзовой брошью.

—  Отвратительный вечер, – извиняется хозяин дома перед тем, как вручить мне бокал с односолодовым виски. – Мы не рассчитывали, что вы до нас доберетесь, но очень рады, что у вас получилось.

В принципе, я не пью. Но знаю, как шотландцы относятся к своему виски. Поэтому я поднимаю бокал к свету, чтобы насла­диться его золотым сиянием. А потом позволяю горькой жидко­сти проскользнуть в мой пищевод, что позволяет телу немного оттаять, и прихожу в себя настолько, что начинаю изучать ком­нату. Вдоль стен располагается дюжина или даже больше про­давцов и коллекционеров книг; они пьют виски, степенно уго­щаются закусками, которые разносят слуги, и негромко беседу­ют друг с другом.

Двое из них – мужчина по имени Аркрайт, с ним я знаком, и женщина, ее вижу в первый раз; несомненно, «леди», упомяну­тая Макреем ранее, – стоят у дальней стороны застеленного ска­тертью стола, восхищаясь дюжиной книг в бархатных футлярах.

___________

¹Сэвил-роу — улица в Лондоне, на которой традиционно распо­лагаются самые дорогие ателье модной мужской одежды.

ДУЭЛЬ 119

Незнакомые люди всегда заставляют меня держаться насто­роже, и я не спускаю внимательного взгляда с дамы, когда обра­щаюсь к Чаббу:

—  Я бы ни за что это не пропустил. – Перевожу глаза на килт хозяина. – Клан Макчабб?

—  Если бы... Нет, шотландская кровь у меня по линии матери. Клан Фаркварсон. Разве не ужасно? – Чабб взмахивает рукой в сторону кисточек своего споррана¹, отчего они начинают рас­качиваться. Когда я немного присматриваюсь, оказывается, что это мертвый барсук, боже мой... Вы будете рады, когда узнаете, что мы приготовили кое-что именно для вас.

Не обманывает ли меня слух?

—  Для меня?

—  Именно так, – говорит Чабб. – Да, это очень важное собы­тие. Мы ждем прессу... впрочем, с учетом погоды, они могут при­слать младшего репортера из «Инвернесс курьер». Но все, дей­ствительно все, в том числе и фотографы, приедут на завтрашний книжный аукцион. Так что времени, чтобы изучить выставлен­ные на нем вещи, будет вполне достаточно. Но вы ведь наверня­ка захотите на них взглянуть перед тем, как переодеться к обеду?

—  Да, с радостью.

Я допиваю виски, Чабб забирает мой пустой стакан, отдает его мгновенно возникшему рядом официанту и манит меня к столу. Когда я подхожу ближе, мной овладевает диковинная дрожь, по­нять которую может лишь истинный библиофил. Я люблю кни­ги. И хотя сначала служил морским офицером, потом работал адвокатом, а затем – оперативником американской разведки, в конце концов книги стали для меня близкими друзьями. Те­перь же я вышел в отставку из «Магеллана», тайного подразде­ления Министерства юстиции Соединенных Штатов, и владею старым книжным магазином в Копенгагене, который славится среди коллекционеров тем, что в нем можно отыскать практиче­ски все, что им нужно. И хотя моя прежняя профессия шпиона имеет обыкновение снова и снова навещать меня, книги заняли в моей жизни главное место.

Я шагаю к раздвижному столу, ощущаю сухой аромат старых

________________________________

'Спорран— кожаная сумка с мехом снаружи (обычно с кисточка­ми); часть костюма шотландского горца.

120 ЛИ ЧАЙЛД

переплетов и восхищаюсь книгами, которые завтра будут выстав­лены на аукцион.

«Дирская книга», X век, что следует из короткой информаци­онной карточки. Я знаком с этим ирландским Евангелием, од­ним из самых древних уцелевших манускриптов, появившихся в Шотландии. «Книга декана острова Лисмор», сборник поэзии XV века, настоящее сокровище; в мире существует всего несколь­ко экземпляров. Авторами стихов были странствующие барды. Несколько других столь же редких кельтских томов...

Но по-настоящему меня заинтересовала вторая с конца книга. Если повезет, я даже увезу ее с собой в Данию, потому что у меня есть для нее покупатель. Все остальные предложения также пре­восходны, каждый том по-своему очень ценный, но это — настоя­щая инкунабула, из чего следует, что она напечатана до 1501 года, во времена ручного набора. Кроме того, насколько мне известно, существует только один экземпляр данной книги.

Гримуар. Книга волшебства.

В ней приводятся заклинания, сведения по алхимии и тому, что считалось черной магией в XV веке. Название происходит от французского слова grammaire, которое сначала обозначало все книги, написанные на латыни, но постепенно стало относить­ся только к посвященным магии. Я не осмеливаюсь к ней при­коснуться, хотя мне очень хочется. В соответствии с обычной практикой аукционов, книгу будут демонстрировать, страницу за страницей, во время тщательного изучения, предшествующе­го аукциону; при этом страницы переворачивают при помощи палочки с тампоном — и руками в перчатках.

Сейчас книга открыта на странице с ксилографическим изо­бражением изысканного крылатого льва, которого либо атакует, либо обнимает бескрылый лев. На следующей странице я вижу латинский текст, начинающийся с красивой заглавной «О», обви­той виноградной лозой и змеями. К моему удивлению, оказывает­ся, что это не единственный выставленный на аукцион grammaire, но однозначно самый лучший. Есть и два других: один относится к концу семнадцатого века, другой — к середине восемнадцатого.

– Все эти книги из коллекции предыдущего владельца зам­ка, – говорит Чабб из-за моего плеча, глядя на меня сквозь бифо­кальные очки, примостившиеся на кончике его носа. – Мы счи-

ДУЭЛЬ 121

таем, что книга пятнадцатого века является копией значительно более позднего тома. Возможно, она написана рукой самого Сен- Жермена. «Le grimoire du Le Compte Saint-Germain»¹.

Это очень знаменитое имя. В большей степени легенда, чем факт. Придворный и одновременно искатель приключений, изо­бретатель, пианист и алхимик. Наделенный почти божественным могуществом и бессмертием. Но никто не знает, существовал ли он на самом деле.

—  Это серьезное заявление, – говорю я. – А у вас есть дока-зательства?

—  Только надежда, мой добрый друг, – говорит Чабб. – Всего лишь надежда. Прежний обладатель гримуара имел удивитель­ную тягу к необычным вещам. Как к естествознанию, так и са­мым странным ветвям оккультизма. Он владел огромным коли­чеством книг по магии, хотя большинство из них не представля­ет особого интереса. Совсем не как эта красавица.

—  А как его звали? – спрашиваю я, подходя ближе, что­бы взглянуть на впечатляющее издание Альберта Себа «Das Naturalien Kabinett», открытое на страницах с изображением изящного ри-сунка рыбы фугу, кажущейся удивленной и раздра­женной одновременно.

—  Эплтон, – говорит Чабб. – Англичанин. Странный чело­век, как мне кажется. Однажды он бесследно исчез. Закон тре­бовал подождать семь лет, чтобы объявить его мертвым. Вот по­чему эти предметы появились на рынке только сейчас. – Он ки­вает в сторону книг.

—  Он исчез? Предполагается преступление?

Чабб пожимает плечами.

—  На это ничто не указывает – ни в физическом смысле, ни в его делах. Полиция провела тщательное расследование. Но вы же знаете, отвесные скалы совсем рядом. Если бы не сильный дождь, мы бы слышали шум прибоя. Если он пошел прогулять­ся и упал со скалы... течения здесь очень быстрые и опасные. Те­ло могло унес-ти в открытое море.

К нам подходит один из слуг, кланяется и что-то шепчет Чаббу, тот кивает и поворачивается ко мне.

—  Обед будет накрыт через двадцать минут. Вам лучше пере­одеться. Найджел вас проводит.

_____________________________________

«Гримуар графа Сен-Жермена» (фр )

122 ЛИ ЧАЙЛД

* * *

Малькольм Чабб не шутил насчет переодевания.

На кровати с балдахином лежит приготовленный для меня килт со спорраном, чулками, туфлями со странными шнурками и короткая куртка. Килт из чистой шерсти в серо-голубую клет­ку. В камине горит уютный огонь, озаряющий комнату золотым сиянием. По календарю уже наступила весна, но погода на ули­це похожа на зиму или позднюю осень. Я не слишком люблю су­ровую шотландскую погоду.

Впрочем, это часть очарования Шотландии.

Добро и зло приходят вместе, как гласит пословица.

Я раздеваюсь и несколько мгновений не знаю, что делать с нижним бельем, но потом пожимаю плечами и надеваю килт на голое тело.

Какого дьявола.

Если ты в Шотландии...

* * *

Когда я спускаюсь в гостиную, Чабб знакомит меня с осталь­ными гостями в костюмах горцев. Даже одинокая женщина на­дела длинное платье с корсажем из шотландки в синюю и лаван­довую клетку.

– Мадам Леблан. – Чабб делает паузу и кланяется. – По­звольте представить вам моего близкого друга, мистера Гароль­да Эрла Коттона Малоуна.

Передо мной высокая крашеная блондинка – у корней более темные волосы, однако светлые великолепно оттеняют смуглое лицо. Улыбка вызывает появление легких морщинок вокруг ис­крящихся карих глаз. Я делаю вывод, что она богата и привык­ла к хорошим вещам. Женщина протягивает руку и, прежде чем я решаю, следует ли мне ее поцеловать, довольно крепко сжима­ет мою ладонь.

– Я очарована, мистер Малоун, – говорит она. – Если хоти­те, называйте меня Элеонор.

Я улавливаю слабый французский акцент, но ее манеры и энергичность кажутся мне американскими.

– Называйте меня Коттон.

– Какое имя... Могу спорить, что за ним скрывается интерес­ная история.

ДУЭЛЬ 123

Я улыбаюсь.

– И очень длинная.

Я хотел бы продолжить разговор с ней, но Чабб уже подводит меня к следующему гостю, одетому в килт. Фотографическая па­мять, подаренная мне при рождении матерью, быстро заносит их в каталог. Вот Джон Симоне, лондонский продавец книг, невы­сокий, в очках, в черном килте и клетчатом галстуке. Вильгельм Фенстермахер из Берлина, которого я встречал много лет назад, представляющий Немецкий исторический музей. Найджел Соме из Эдинбурга, частный коллекционер, которого я несколько раз встречал на аукционах «Сотбис». И Александр Кузнецов, мрач­ный тип со стальными зубами хищника, одетый в темный килт. Скорее всего, его отправил сюда какой-то русский олигарх, один из тех, что владеют серьезными деньгами в России. Но кто я та­кой, чтобы судить? Ведь я сам покупаю для других.

За обедом мое место оказывается рядом с Элеонор Леблан. Она искусно делит свое внимание между мной и сидящим с дру­гой стороны Фенстермахером, что производит особо сильное впе­чатление из-за того, что она без всяких усилий переходит с ан­глийского на немецкий и обратно. Мне всегда легко давались языки — еще одно преимущество необычной памяти. Я свобод­но говорю на нескольких, поэтому понимаю ее разговор с Фен­стермахером. Наконец, я спрашиваю, что именно интересует ее на этом аукционе, ведь всегда полезно знать своих конкурентов.

—  Почти наверняка, – с легкой улыбкой отвечает она, – то же, что и вас. Инкунабула, колдовская книга.

Я не пытался скрыть свой интерес к этой книге, но слегка удивляюсь, что она его заметила.

Улыбка Элеонор становится еще шире, когда она видит вопро­сительное выражение, появившееся у меня на лице.

—  У меня личный интерес к этой книге, – объясняет она. – Ее хранили многие поколения моей семьи. В конце восемнадцатого века мой разорившийся предок продал ее, и книга странствова­ла от одного хозяина к другому. Я была очень взволнована, ког­да увидела ее в каталоге.

—  Значит, если вы сумеете ее купить, то планируете оставить себе? Такая сентиментальность обойдется вам очень дорого.

Она изящно пожимает плечами и подмигивает мне.

124 ЛИ ЧАЙЛД

– Возможно, я собираюсь ею воспользоваться. Мне говорили, что в книге множество интересных заклинаний...

Я смеюсь тому, как она ловко уходит от моих вопросов.

После этого разговор становится общим – настоящий обед, но с очевидными подводными течениями, когда каждый оцени­вает остальных, решая, насколько глубок карман у конкурентов. Я люблю частные аукционы. В них полностью возрождается ин­трига моей прежней профессии, вот только ты не рискуешь по­гибнуть.

Когда слуги уносят тарелки после десерта, на меня навалива­ется усталость, и я радуюсь, что трапеза закончилась. Часть го­стей просит еще раз показать им книги, выставленные в гости­ной, но я пасую и, галантно поцеловав руку мадам Леблан, остав­ляю ее с гостями.

* * *

Я сплю долго и крепко — сказываются виски, обильный обед и усталость после вчерашнего путешествия из Дании. Но все рав­но просыпаюсь рано, чувствуя себя таким же свежим, как насту­дивший новый день. В щель между шторами пробивается яркий солнечный свет, а когда я раздвигаю их, вижу зеленый, заросший вереском участок. По небу бегут облака.

Открываю свою дорожную сумку. Моим глазам предстают мя­тые рубашки и брюки. Вчера я слишком устал, чтобы развесить вещи в шкафу. Я снова выглядываю в окно, пожимаю плечами, нахожу в сумке наименее мятую рубашку и шерстяной свитер я добавляю к ним вчерашний килт, спорран и чулки. Нужно со­хранять настроение.

Душ и бритье бодрят меня еще больше.

Внизу меня поджидает шотландский завтрак, точнее, англий­ский выбор: яйца, колбаса, бекон, тосты, кексы, жареные поми­доры, грибы на гриле и телячий рубец. Также имеется скромное упоминание о каше – единственном, что спасает шотландцев от эпидемии запоров. Я щедро наполняю свою тарелку и заказываю кашу, после чего направляюсь к столику, где только что устрои­лась мадам Леблан.

—  Могу я к вам присоединиться?

—  Конечно.

ДУЭЛЬ 125

Она выбирает легкий завтрак, состоящий из кусочков дыни и малины, – очевидно, специальный заказ, в буфете я ничего по­добного не видел – с крошечным кусочком жареного мяса и ка­пелькой печеных бобов.

Мадам Леблан наклоняется ко мне.

– Вы уже слышали?

– Единственное, что я слышал, так это крики чаек на крыше.

Она смеется.

– Их я тоже слышала.

Я намазываю маслом тост, добавляю несколько ломтиков бе­кона, яичницу, жареные помидоры и грибы, создавая собствен­ный шотландский яичный макмаффин. Мадам Леблан наблюда­ет за мной со снисходительной улыбкой, но я вижу, что она чем-то встревожена.

– Складывается впечатление, что одна из книг, предназначен­ных для аукциона, исчезла, – говорит она мне, искоса погляды­вая по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

Но в столовой совсем немного народа. Большинство гостей еще спит.

Я чувствую, как в моей крови закипает адреналин, который всегда толкал меня к действию, когда я занимался своей преж­ней профессией. Однако я знаю, как ценно бывает сохранять не­возмутимость. Поэтому продолжаю оказывать внимание своему сэндвичу.

– Насколько я понял, речь не о том, что книгу просто пере­ложили в другое место? Вы хотите сказать, что ее больше нет?

По губам мадам Леблан пробегает быстрая озорная улыбка, но глаза остаются серьезными.

– Малькольм не хочет поднимать тревогу. Пока. Он еще не сделал заявления, но вчера я долго не могла заснуть и, когда спу­стилась в два часа вниз, увидела, что повсюду горит свет. И слуги были на ногах – у меня сложилось впечатление, будто они что-то старательно искали. Малькольм увидел меня на лестничной площадке и рассказал, что произошло.

Она рассказывает, что все книги были заперты в стеклянных футлярах сразу после того, как гости закончили с коктейлем. Я ее слушаю. Малькольм и его управляющий, Джон Макрей, вошли в гостиную в полночь, чтобы проверить, всё ли в порядке перед

126 ЛИ ЧАЙЛД

началом аукциона. Все выглядело должным образом, но интуиция заставила Малькольма вернуться и еще раз осмотреть гостиную.

– Пропала инкунабула. Маленькая книга заклинаний, – про­должает она. – В футляре лежала книга такого же размера, в гру­бом кожаном переплете, но так, что была видна только задняя об­ложка. Когда книгу перевернули, оказалось, что это первое из­дание «Совершенного рыболова» Исаака Уолтона. Несомненно, ценная, но несравнимая с гримуаром пятнадцатого века.

Приносят мою кашу, свежую и горячую, а также серебряный кувшинчик со сливками и блюдечко с кусковым сахаром.

– О, это выглядит неплохо, – говорит Элеонор, вдыхая под­нимающийся над тарелкой пар.

– Вот что я вам скажу. Вы берите мою кашу, а мне нужно сде­лать телефонный звонок. Я закажу себе еще, когда вернусь.

Я встаю, с поклоном ставлю тарелку перед ней и покидаю сто­ловую.

* * *

У меня вызывает тревогу пистолет, лежащий в моей сумке.

Я прилетел чартерным рейсом, который организовал Маль­кольм Чабб. В моей прошлой профессии я никуда не выезжал без оружия, а сейчас у меня имеется значок Министерства юстиции Соединенных Штатов, гарантирующий мне льготы при досмотре. Я все еще ношу этот значок, хотя и неофициально, полученный мной от бывшего босса Стефани Нелл, потому что часто рабо­таю на нее на контрактной основе. Мой значок вполне удовлет­ворил шотландскую таможню. Но в этом доме – совсем другое дело. Присутствие пистолета может вызвать множество вопросов.

Когда Элеонор рассказала, что слуги обыскивают замок, мне сразу пришло в голову, что они станут заходить в комнаты гостей. Скорее всего, будут действовать аккуратно, после того, как го­сти спустятся завтракать. Так и оказывается. Как только я вхожу в коридор, где находится моя спальня, то сразу вижу горничную со стопкой свежих полотенец в руках, оправдывающих ее появ­ление, которая тихонько стучит в дверь одной из комнат. Я стою в коридоре и смотрю, как горничная, не получившая ответа, от­кладывает полотенца в сторону и тихо входит внутрь. Я быстро открываю собственную комнату, нахожу «Беретту», убираю ее за пояс килта и прикрываю сверху свитером.

ДУЭЛЬ 127

Затем, держась за гладкие перила, по винтовой лестнице спу­скаюсь на первый этаж. Теперь здесь больше людей, и я сразу ощущаю напряженность в обрывках разговоров. Я не думаю, что дело может дойти до обыска гостей. Во всяком случае, на данном этапе. Но мне совсем не хочется объяснять, зачем мне пистолет в уединенном шотландском замке. Поэтому я решительно про­хожу через вестибюль к входной двери.

Там торчит молодой слуга.

Или стоит на страже?

– Отправляетесь на утреннюю прогулку, сэр?

Я киваю.

– Жаль пропускать такое приятное утро.

– Тогда вам лучше поспешить, – говорит молодой человек. – Погода здесь меняется каждые четверть часа. Если вы намерены прогуляться по утесам, то лучше не отходить от размеченной тро­пы. Ее невозможно пропустить – некоторые гости отправились на прогулку менее десяти минут назад.

Я весело машу ему рукой.

– Тогда постараюсь не выпускать их из виду.

У ворот стоит еще один слуга, одетый в куртку фирмы «Бар- бур», шляпу с низкой тульей и килт – очевидно, он верит в хо­рошую погоду не больше, чем его коллега. Второй слуга совету­ет мне придерживаться дороги, если я хочу погулять по вереско­вым пустошам.

– Они выглядят плоскими, но это не так, – говорит молодой человек. – Все время то вверх, то вниз. Стоит потерять замок из вида, и ты уже не понимаешь, где находишься.

Я заверяю его, что буду соблюдать осторожность, и выхожу на мощеную дорогу. И мгновенно понимаю ценность получен­ного от слуги совета. Почти сразу чувствую, что дорога уходит вверх, потом начинается пересеченная местность. Я не боюсь за­блудиться, просто сейчас мне требуется убить немного времени и подождать, пока в замке все немного успокоится. После того как мою комнату обыщут и ничего там не найдут, я смогу поло­жить «Беретту» обратно в сумку. Должно быть, Малькольм Чабб охвачен паникой: ведь исчезнувший гримуар стоит несколько де­сятков тысяч фунтов...

Я гуляю около часа, пока не замечаю небольшую низину с ку­чей бледных валунов, которых почти не видно со стороны до-

128 ЛИ ЧАЙЛД

роги. Это практически первая веха, и я схожу с дороги, чтобы получше рассмотреть валуны. Тропа оказывается не слишком ровной и удобной, и у меня почти сразу промокают туфли и но­ски. Шершавый вереск и другие колючие растения цепляются за гольфы и нижний край килта. Я нигде не вижу тропинки, веду­щей к камням, и мне приходится потратить почти полчаса, что­бы до них добраться. Я не понимаю, почему что-то словно тол­кает меня к ним.

Просто я должен там оказаться.

Я останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями. Бросив взгляд назад, убеждаюсь, что не оставил никаких заметных следов, – ди­кая вересковая пустошь мгновенно поглощает все признаки мо­его присутствия. Кроме того, теперь меня никто не может уви­деть из замка, который уже довольно давно скрылся из вида вме­сте с дорогой.

Наконец я выбираюсь на открытое пространство возле камней.

Когда-то они образовывали круг, но сейчас валялись в про­извольном порядке, словно зубы во рту, за которым давно пере­стали ухаживать, и обломки покрылись лишайником. Не Сто- унхендж, конечно, но один из валунов гордо торчит вверх, точ­но большой палец человека, пытающегося остановить на дороге машину, и я направляюсь к нему. На нем высечен какой-то знак, настолько стершийся, что мне ничего не удается разобрать. Воз­можно, полукруг с чем-то вроде креста над ним?

На небольшом холмике у основания камня я вижу цветущее растение, голубые лепестки которого сразу привлекают к себе мой взгляд. Затем обращаю внимание на то, что вереск сломан и несколько веточек клонится к земле. Причем сломан недавно. Листья не успели завянуть. Я приседаю на корточки и замечаю нечто, не похожее на растение. Может быть, булыжник? Нет, не то... Я засовываю руку в небольшое углубление, которое кто-то выкопал под вереском, и нахожу там небольшой прямоугольный пакет, аккуратно завернутый в прозрачный пластик.

Книга.

Размером пять на семь дюймов.

– Положите то, что взяли, на прежнее место, – раздается го­лос у меня за спиной.

Я удивляюсь, ведь в течение последнего часа я слышал лишь шум ветра в вереске. Встаю и медленно поворачиваюсь, держа

ДУЭЛЬ 129

пакет в левой руке. Передо мной стоит русский, Кузнецов, оде­тый так же, как и я, – в килт и куртку. Однако в руке он держит пистолет, направленный в мою сторону.

Я стою неподвижно и спокойно оцениваю ситуацию.

Очевидно, этот человек находился здесь все это время и на­блюдал за моим приближением. К счастью, это не первое мое родео и я видел множество направленных на меня пистолетов.

—  Это ваше? – спросил я, слегка приподняв завернутую в пластик книгу.

—  Я же сказал вам, положите ее на прежнее место.

Я решаю проверить, насколько хладнокровен этот русский.

—  Ну, если она вам все еще нужна, ловите.

И делаю вид, что бросаю ему книгу через разделяющие нас де­сять футов. Одновременно ныряю за единственный стоящий вер­тикально камень, выхватываю «Беретту» и стреляю над камнем. Тут же следует ответный выстрел, пуля ударяет в валун и рико­шетом уходит в сторону.

Мне в лицо летят осколки и пыль.

Я хватаюсь за камень, чтобы сохранить равновесие, готовясь к следующему выстрелу.

И тут мир выворачивается наизнанку.

Камень, вереск, небо и даже я. Все разлетается в стороны в ди­ковинном быстром делении на составные части. Словно голово­ломка, которую одновременно разбирают на множество кусочков. На долю секунды я ощущаю, что все еще нахожусь за камнем, а в следующее мгновение начинаю бороться за сохранение соб­ственной физической целостности. Ослепительный свет вспы­хивает у меня перед глазами, и на меня набрасывается ошелом­ляющая невероятная сила.

Никогда прежде я ни с чем подобным не сталкивался.

И я не могу сражаться.

* * *

Я прихожу в себя.

И обнаруживаю, что лежу на небольшом мокром участке тор­фяника. Холодная вода просачивается мне между ног через килт. Я переворачиваюсь и приподнимаюсь на четвереньки. В отяже­левшей голове перекатывается боль, мысли путаются. И тут я

130 ЛИ ЧАЙЛД

замечаю лежащую на земле книгу, завернутую в пластик, – оче­видно, я ее выронил. И тут только понимаю, что мои онемевшие пальцы все еще сжимают пистолет.

Я смотрю в небо.

Появились новые тучи, но солнце никуда не ушло – оно все еще находится на той же высоте. Значит, прошло немного вре­мени. Постепенно ко мне возвращаются события, произошедшие у камня, в крови закипает адреналин, я вспоминаю Кузнецова.

Вскакиваю на ноги и оглядываюсь. Никаких следов русско­го. Я опускаю взгляд на пистолет – и вижу клочья почерневшего пластика, прилипшего к моим пальцам в тех местах, где прежде была рукоять. Пистолет уничтожен. Ударник расплавлен и по­терял форму.

Какого дьявола?

Я стряхиваю пластик, как неприятное насекомое.

Наклонившись, поднимаю книгу и сквозь прозрачный пла­стик вижу, что это исчезнувший гримуар XV века, принадлежа­щий Чаббу. Сколько времени я находился без сознания? Я смо­трю на часы. Стандартный «магеллановский» образец с датчиком GPS. Но на стекле и циферблате я обнаруживаю почерневшую по краям дыру размером с отпечаток указательного пальца.

И тут я замечаю нечто странное.

Края дыры вывернуты наружу, словно взорвалось что-то вну­три. Значит, именно из-за этого я потерял сознание?

Я снимаю ремешок с часами и отбрасываю их в сторону, к бес­полезному пистолету.

В моем сознании роится множество вопросов, и я встряхи­ваю головой, чтобы избавиться от головокружения. Мне нужно подумать. Но прежде всего следует вернуться в замок. Кузнецов исчез. Либо ранен, однако сохранил подвижность и направил­ся обратно в замок за медицинской помощью, или не пострадал и возвращается обратно, чтобы опередить меня. Но, скорее всего, русский получил пулю. В противном случае он забрал бы книгу...

Некоторое время я раздумываю, не следует ли мне перепря­тать гримуар, но потом решаю не делать этого. Если я принесу столь ценный приз в замок, то произведу положительное впечат­ление. К счастью, я не разворачивал книгу. Значит, на ней нет мо­их отпечатков, но, если повезет, остались отпечатки Кузнецова.

ДУЭЛЬ 131

Я засовываю книгу за пояс килта за спиной и направляюсь об­ратно к дороге, на ходу стряхивая со свитера траву. Вскоре вы­бираюсь на дорогу, но та изменилась. Она больше не мощеная, а земляная. Я перепутал направление? Меня предупреждали, что в вересковых пустошах такое часто случается...

Я не слишком быстро бегу по дороге, и влажный килт коло­тит меня по ногам. В течение получаса мне удается не сбавлять темп, но я нигде не вижу следов Кузнецова. Мог ли он полу­чить серьезное ранение, забрести куда-то в сторону от дороги и упасть? Очень скоро я узнаю. Увеличив скорость и стерев пот со лба, я бегу дальше.

Впереди появляется замок Ардсмур.

Но его громада выглядит как-то иначе. Большие факелы у во­рот исчезли вместе с мощеной подъездной дорожкой. Сам замок выглядит не слишком привлекательно, вокруг валяются облом­ки каменной кладки, в стенах зияют дыры, одна из башен рух­нула... Ничего подобного я вчера не видел.

Ворота замка распахиваются.

Инстинкт заставляет меня покинуть дорогу и спрятаться за колючим кустарником, откуда я наблюдаю за происходящим, оставаясь невидимым. Сначала до меня доносятся далекий скрип и стук, потом они становятся громче, и я вижу запряженный ло­шадьми фургон, за которым бредет группа оборванных мужчин в грязных рубашках и портках.

Большинство из них закованы в кандалы.

Заключенные.

Потом появляются солдаты в красных мундирах, у каждого на плече мушкет. Солдаты выглядят почти такими же оборван­ными и немытыми, как заключенные. Их покрытая грязью алая форма выцвела, ее множество раз штопали. До меня долетает по­рыв ветра, и я чувствую отвратительную вонь людей, которые живут в своей одежде, никогда не моются и не пользуются даже тряпками, чтобы вытирать задницы. Мое чувство времени иска­зилось, и я в немом ошеломлении наблюдаю за странным спек­таклем. Сначала у меня возникает мысль о том, что это истори­ческая реконструкция, но я сразу ее отбрасываю, и ее место за­нимает еще более невероятное предположение.

Фургон проезжает мимо, группа заключенных проходит по дороге вслед за ним настолько близко от меня, что я слышу об­

131 ЛИ ЧАЙЛД

рывки разговоров. Это не английский или любой другой извест­ный мне язык. Беспристрастный комментатор, сидящий у меня в сознании, которое уже окончательно прояснилось, чьему голо­су я давно научился доверять, говорит мне, что это может быть гэльский язык¹.

Один из заключенных сбивается с шага, спотыкается и пада­ет в грязь.

Высокий рыжий мужчина в кандалах, сложением напомина­ющий дуб, подбегает к упавшему пленнику. Все остальные также собираются вокруг них, солдаты устало переглядываются и сжи­мают в руках мушкеты. Еще одна рабочая команда – если я все правильно понимаю – медленно выходит из ворот замка. Она выглядит столь же ужасно, как и первая, если не хуже.

Рыжий великан-заключенный поднимается на ноги, крестит­ся и кричит солдатам:

– Этот человек мертв.

По-английски, с шотландским акцентом.

Солдаты немного расслабляются, одновременно выражая не­удовольствие, словно это неприятность, с которой они сталкива­ются постоянно. Один из них подходит, чтобы проверить, лени­во пару раз пинает тело сапогом и отступает назад.

– Уберите его с дороги.

Мне кажется, что рыжему великану приказ не нравится. Он на фут выше низкорослого солдата и делает к нему шаг, тот ис­пуганно отступает и опускает ружье. Нет, не ружье.

Мушкет.

– Мы положим его в фургон, – ровным голосом говорит ры­жий великан. – И похороним где-нибудь в пустоши.

Солдат невольно оглядывается через плечо на старшего, по­жимает плечами, хмурится и кивает.

Кризис разрешился мирно.

Заключенные поднимают мертвеца, оказывая ему знаки ува­жения. Я слышу звон инструментов в фургоне, где освобождают место для мертвого тела.

Что все это значит?

Но в одном я не сомневаюсь: замок Ардсмур перестал быть безопасным местом.

__________

¹Язык шотландских кельтов.

ДУЭЛЬ 133

Издалека до меня доносится шум прибоя, говорящий о бли­зости моря. Солдаты и заключенные выглядят погруженными в свои мысли. И я, воспользовавшись шансом и оставаясь на корточках, начинаю отступать от дороги. Наконец выпрямля­юсь и бегу через вересковую пустошь и сворачиваю к проселоч­ной дороге, чтобы прибавить скорость.

У себя за спиной я слышу крики.

И звук, не вызывающий сомнений – стреляют из оружия, ко­торое приводится в действие черным порохом.

* * *

Я останавливаюсь.

Стреляли не в меня, но я принимаю решение не ждать, ког­да меня заметят, и продолжаю бежать. Я в хорошей форме для парня, которому перевалило за пятый десяток. Наконец я по­нимаю, что меня не преследуют, и останавливаюсь, чтобы отдо­хнуть и подумать, что делать дальше. С того самого момента, как я пришел в себя возле камней, для меня стало очевидно: что-то пошло не так, и с каждой минутой ситуация становится все ху­же. Логика подсказывает, что я просто вижу все в неверном све­те, совершил ошибку, свернул не в том месте и сделал неправиль­ный вывод. Но мой аналитический мозг говорит, что я больше не в Канзасе¹. Я вспоминаю, что деревушка под названием Клебост находится в получасе езды на машине от замка Ардсмур и доро­га, на которой я сейчас нахожусь, ведет именно туда.

Мне кажется разумным отправиться в деревню и попытаться выяснить, что происходит.

Проходит два часа – и все это время я иду быстрым шагом, – но мне не удается увидеть никаких признаков жизни, если не считать чаек и лисы, перебежавшей дорогу. Природа вокруг про­изводит мрачное, даже зловещее впечатление; она кажется мир­ной, но от нее веет какой-то жутью. Затем я замечаю приближа­ющихся ко мне двух всадников и решаю их остановить.

Мужчина и женщина.

Пожилой мужчина явно плохо себя чувствует, он горбится и едва держится в седле. Женщина – высокая, с тонкой талией

______________

Аллюзия на сказку Л. Ф. Баума «Удивительный волшебник из Стра­ны Оз», в которой ураган переносит девочку Дороти и ее собаку из Кан­заса в Страну Оз.

134 ЛИ ЧАЙЛД

и полногрудая; молочно-белая кожа великолепно сочетается со светлыми волосами, уложенными в свободную прическу, напо­ловину скрытую кружевной голубой шляпкой. У нее темно-зеле-ные глаза, в которых я вижу искру интереса, когда она смотрит на меня. Их одежда ни в коей мере не соответствует двадцать первому веку и выглядит сильно потрепанной, как и мои нервы.

Я решаю использовать свое южное обаяние.

– Прошу прощения. Вы не могли бы сказать мне, как далеко отсюда до Клебоста?

– Кто вы такой? – спрашивает женщина.

Слегка раскосые глаза с длинными ресницами добавляют ей таинственности.

– Меня зовут Гарольд Эрл Малоун, – отвечаю я, решив, что «Коттон» слишком долго объяснять. – А вас?

– Мелисанда Робишо, – говорит она, но я сразу понимаю, что она лжет – уголок ее рта слегка опускается. – А это Дун­кан Керр, – добавляет она, небрежно кивнув в сторону своего спутника.

Пожилой мужчина с хриплым булькающим стоном соскаль­зывает с лошади, словно хочет что-то сказать. Пошатываясь, де­лает несколько шагов к кустам, его рвет, и он падает.

– Я предупреждала его, чтобы он не ел желе из угря, – про­износит Мелисанда. – Но мужчины никогда не слушают... А от­куда вы здесь появились?

– Из замка Ардсмур. Я приехал туда вчера вечером. Из Страт - пеффера.

– Неужели? – спрашивает она, не спуская с меня присталь­ного взгляда. – Вы ехали, верно?

Я улавливаю в ее голосе понимание и тут же перестаю сдер­живаться.

—  Вы знаете, о чем я говорю?

—  Да, может быть... – Мелисанда задумчиво прикрывает ве­ки. – Но, если вы остановились в замке, что вам нужно в Клебосте?

Я понимаю, что она увиливает от прямого ответа, но решаю следовать за ней.

—  После завтрака я вышел погулять по вересковым пусто­шам, перестал обращать внимание на то, куда иду, и заблудил­ся. – Я жестом указываю на окружающие нас зеленые просто­ры. – Но если я сумею добраться до деревни, то смогу догово­риться с кем-нибудь, чтобы он доставил меня обратно в замок.

ДУЭЛЬ 135

Я очень тщательно подбираю слова, но у меня складывается впечатление: она поняла, что я имел в виду, когда сказал «при­ехал». Она соскальзывает с лошади, взмахнув множеством ниж­них юбок, быстро приводит в порядок одежду и делает ко мне шаг. Я не могу оторвать глаз от кремовой кожи в вырезе ее пла­тья. Мне кажется, что Мелисанда прекрасно знает о своей при­влекательности и заметила мой интерес. Уголки ее губ слегка приподнимаются.

– У меня для вас предложение, мистер Гарольд Эрл Малоун. Мне просто необходим мужчина.

«Черт бы тебя побрал», – думаю я.

От этой женщины исходят такие сильные сексуальные флюи­ды, что мне кажется, еще немного, и я смогу их потрогать рукой.

Но я решаю не испытывать судьбу.

Выражение ее лица остается уверенным и спокойным, и она не спускает с меня внимательного взгляда, изучая и оценивая. Ее кожа испускает мягкое сияние персика и ванили, и она улы­бается мне, показывая зубы, но не мысли.

А потом нежно касается моей руки.

– Дункан на сегодня потерял способность к действию, – ска­зала она, небрежно махнув в сторону мужчины, лежащего возле кустов. – А у меня: Срочное дело. Если вы мне поможете, я поза­бочусь о том, чтобы вы благополучно вернулись домой.

– О каком деле идет речь? – осторожно спрашиваю я, и она показывает на запад, откуда доносится слабый шум невидимо­го океана.

– Мне нужен мужчина, который сможет доставить меня на лодке на один крошечный островок, неподалеку от побережья. Он совсем близко, но там коварное течение, и потребуется силь­ная спина. Это не займет много времени, – добавляет она, заме­тив мой любопытный взгляд. – Я верну вас на берег, и вы отпра­витесь домой еще до заката.

Все радары моего сознания предупреждают об опасности, я стараюсь успокоиться и перестать ставить под сомнение фан­тастическую реальность. Чувство, обострившееся за годы рабо­ты в качестве полевого агента, подсказывают, что она в беде, но какой у меня выбор? Мои возможности предельно ограничены. И опыт научил, что в каждой операции наступает момент, когда

136 ЛИ ЧАЙЛД

возможен только один вариант действий – слепой риск, – где следует поверить в то, что при других обстоятельствах кажется абсурдным, и надеяться на лучшее.

Каксейчас.

И я говорю ей «да», надеясь, что она не заметит моих сомнений.

Мелисанда кивает с довольным видом и предлагает мне осво­бодившуюся лошадь, оставив своего прежнего спутника лежать в кустах. Мы едем дальше – она впереди, – через пустошь, к уте­сам, потом вниз по крутой горной тропе, ведущей к маленькому поселению, расположенному на берегу. Там она на гэльском язы­ке быстро договаривается со старым рыбаком и отдает ему не­сколько монет. Рыбак тщательно их пересчитывает и показыва­ет на маленькую перевернутую лодку, лежащую на каменистом берегу, чуть выше линии прибоя. Женщина снимает седельную сумку со своей лошади, кивает мне и ведет к морю.

– Мы возьмем эту, выкрашенную в красно-желтый цвет, – го­ворит она. – У нее такой цвет, который должен отпугивать злых духов и помочь вернуться с хорошим уловом, вы понимаете?

– Вы говорите, как знаток.

Мелисанда качает годовой.

– Нет, но я слышала, что многие так считают.

У маленькой деревянной лодки нет уключин, но мне удается поймать нужный ритм, чтобы преодолеть полосу прибоя и вы­плыть на открытую воду. Женщина сидит на планшире, прикры­вая одной рукой глаза. Я оглядываюсь через плечо и вижу по меньшей мере шесть маленьких островков, чьи размеры колеб­лются от небольшого выступа над водой, где сидят чайки, до бо­лее крупных, до которых, нужно плыть не менее получаса. По не­бу бегут тяжелые тучи, приближается буря. Если и не здесь, то где-то – почти наверняка.

– Какой именно вам нужен? – опрашиваю я и едва не роняю весло, когда непредсказуемое течение ударяет в корму я разво­рачивает нас.

Мелисанда смеется, увидев мою ошибку, и указывает куда-то над моим левым плечом.

– Вон тот, остров селки¹.

_____________________

С е л к и – мифические существа из шотландского и ирландского фольклора, морской народ, прекрасные люди-тюлени.

ДУЭЛЬ 137

Я знаю, что селки – это тюлени. И уже слышу их хриплый лай, обрывки которого доносит ветер. Быстро оглянувшись че­рез плечо, стараясь не потерять весла и следить за волнами, я вижу остров – темный и круглый, с плоскими уступами, усеян­ный влажными удлиненными телами тюленей. Еще пятнадцать минут борьбы с течением, и я спрашиваю, почему она не попро­сила рыбака отвезти ее на остров.

– Потому что он здесь живет, – отвечает Мелисанда. – Я не хочу, чтобы он знал, куда я направляюсь и что буду делать, когда туда доберусь. А вы, – тут она улыбнулась каким-то своим мыс­лям, – вернетесь к себе домой еще до наступления ночи.

Течения здесь просто убийственные, холодный ветер бросает нам в лицо ледяную пену, и я чувствую облегчение, когда мы до­бираемся до острова. Я гребу вдоль берега, пытаясь найти под­ходящее место для высадки, отгоняя в сторону нескольких лю­бопытных обитателей острова, которые оказываются в воде ря­дом с лодкой. Наконец замечаю небольшую расселину, в которую могла пройти лодка, и направляю ее туда. В конце расселины ви­жу тропу, ведущую наверх.

– Оставайтесь здесь, – говорит Мелисанда, выбираясь на берег. – Позаботьтесь о том, чтобы не потерять лодку. На этих островах вечерами становится дьявольски холодно. Передайте мне сумку, пожалуйста.

Ей нравится отдавать приказы. Однако я люблю сильных жен­щин. И даже в таком странном месте продолжаю их привлекать. Она немного возится с сумкой и достает деревянную коробку длиной в фут и шириной полфута. Я слышу звон монет – звук, который невозможно ни с чем спутать, – смотрю на женщину, но она ничего не говорит и будто не замечает моего взгляда. Молча протягивает мне сумку, приподнимает юбки и начинает подни­маться вверх по тропинке, даже не обернувшись.

Я гляжу ей вслед, пока она не скрывается из вида, потом об­вязываю фалинь вокруг торчащего выступа скалы в форме боль­шого пальца. У меня отчаянно болят плечи, и я надеюсь, что те­чение на обратном пути не будет встречным.

Громкий лай заставляет меня подпрыгнуть на месте.

Большой тюлень решает изучить гостя, и я вижу в его жел­то-коричневых глазах подозрение. Поднимаю весло, приготовив-

138 ЛИ ЧАЙЛД

шись к обороне, но селки лишь угрожающе мотает головой, из­дает еще пару лающих звуков и отступает под хриплый хор сво­его гарема. А потом, выдохнув облако пахнущего рыбой воздуха, исчезает под водой.

Несколько минут я просто сижу и жду.

Жуткий холод камня, моря и ветра постепенно вытягивает тепло из моего тела, вспотевшего во время гребли, и я дышу на ладони, чтобы согреть их. Мне хочется есть. Через полчаса я под­даюсь искушению, беру сумку и заглядываю внутрь.

И нахожу там еду.

Пакет сильно пахнет сушеной рыбой. Я достаю плоские овся­ные лепешки, похожие на картон, и головку твердого, как камень, белого сыра. Отламываю кусок и ем сыр с лепешками. Не самая вкусная трапеза в моей жизни, но достаточно сытная.

В сумке также лежит несколько маленьких бутылок с проб­ками, каждая завернута в грубую ткань с надписью на латыни. Я открываю одну и нюхаю острый травяной аромат темной жид­кости. Маленькая деревянная коробка с отодвигающейся крыш­кой полна сушеными морскими водорослями с сильным запахом йода. В другой такой же коробке я нахожу каких-то мертвых жу­ков. А на дне сумки обнаруживаю нечто особенно интересное – маленький квадратный пакет, сверху обернутый бумагой; внизу промасленный шелк.

Оглядываюсь по сторонам – лишь скалы и тюлени, Мели- санды не видно. Тогда я разворачиваю пакет и нахожу внутри книгу. Тянусь себе за спину и нащупываю там спрятанную кни­гу. Гримуар Малькольма Чабба все еще на месте, внутри своего пластикового кокона.

У моей находки мягкий переплет, без жесткого картона, сде­ланный из великолепно выделанной кожи. Я осторожно провожу по ней рукой. Возможно, это кожа нерожденного ягненка. Текст внутри рукописный, язык – французский, но архаичный и не­знакомый мне; кроме того, в книге множество красивых иллю­страций со следами цветных красок.

Я почти сразу понимаю, чему посвящена книга.

Алхимия.

Переворачиваю еще несколько страниц, которые сохранились в отличном состоянии, несмотря на солидный возраст. И тут мои

ДУЭЛЬ 139

брови ползут вверх, когда я вижу на удивление откровенный ри­сунок, сделанный, впрочем, с большим мастерством, – женщи­на совокупляется с четырехрогим козлом. Я решаю, что мне не следует и дальше подвергать воздействию стихий это сокрови­ще, и захлопываю древнюю книгу. И тут обращаю внимание на название на титульном листе.

Le grimoire du Le Compte Saint-Germain.

Я достаю из-за спины другую книгу и сравниваю их размеры и толщину. Они примерно одинаковые. Почти идентичные. Что там говорил Чабб о гримуаре XV века? «Мы считаем, что книга пятнадцатого века является копией значительно более позднего тома. Возможно, она написана рукой самого Сен-Жермена». Зна­чит, у меня в руках оригинальный манускрипт книги, с которой напечатана копия Чабба?

Внезапно мне приходится оторваться от размышлений.

Я слышу крик.

* * *

Я стою в лодке и прислушиваюсь, но до меня долетают толь­ко голоса чаек. Возможно, я принял один из таких криков за че­ловеческий.

Тщательно заворачиваю книгу Мелисанды и убираю ее в сум­ку. И замечаю на дне еще один крупный предмет. Порывшись среди бутылочек и коробок, извлекаю готовый к стрельбе крем­невый пистолет в кобуре. На коже выгравировано имя.

Джейлис.

Интересно.

Имеет ли это имя отношение к Мелисанде?

Трудно сказать наверняка, но пистолет кажется превосход­ным. К тому же он весьма эффективен, если стрелять с близко­го расстояния. Его присутствие поднимает множество вопросов по поводу моей благодетельницы, часть из которых я уже себе задавал. Поэтому я решаю, что не стоит рисковать. Беру писто­лет и вытряхиваю на ладонь пулю и пыж. Затем засовываю их в свой спорран, после чего возвращаю на место, ставшее беспо­лезным оружие.

Начавшаяся среди тюленей паника предупреждает меня, что кто-то приближается, и я вижу Мелисанду, которая пробирает-

140 ЛИ ЧАЙЛД

ся между скалами, только коробки с монетами у нее в руках уже нет. Она идет быстро и энергично, грудь вздымается при каж­дом вдохе.

– Нам пора возвращаться, – говорит она, забираясь в лод­ку. – Течение должно скоро поменяться.

Я киваю, но ничего не говорю. Мне, как и Мелисанде, хочется поскорее вернуться на сушу – возможно, даже больше ее. Блед­ное небо угрожающе хмурится, и я понимаю, что она права. Здесь не стоит задерживаться. Относительно течения Мелисанда так­же не ошиблась. Оно меняется, и я вижу, как бурлит после каж­дой набежавшей волны вода.

Я гребу, стараясь попасть в ритм с раскачивающейся лодкой.

Наконец мы добираемся до суши, и течение, сделав послед­нее усилие, выталкивает нас на каменистый берег рядом с чер­ным утесом, где стоят маленькие, крытые тростником домики. Там и тут в узких оконцах мерцают язычки пламени. Мелисанда наклоняется, чтобы взять сумку, а я спрыгиваю на берег и при­вязываю лодку к ржавому железному кольцу, забитому в ска­лу. Уже заканчиваю завязывать веревку, когда слышу за спиной щелчок, сказавший мне, что из пистолета выстрелили. Я обора­чиваюсь и вижу Мелисанду, которая стоит с наведенным на ме­ня пистолетом. На лице у нее мешаются гнев, презрение и удив­ление.

К счастью, мои подозрения оправдались.

– Я не так глуп, – говорю я ей.

Затем я замечаю сверток в прозрачном пластике в тени под одним из сидений.

Проклятье.

Я забыл взять гримуар Чабба.

Мелисанда перепрыгивает через планшир, и я замечаю свер­кнувший у нее в руке нож. Его лезвие описывает широкую ду­гу, я хватаю ее за запястье, но она оказывается очень сильной и начинает извиваться, как змея. Ударяет коленом в мое бедро, и меня ведет в сторону. Мелисанда вырывает руку с ножом и де­лает несколько быстрых выпадов, но я всякий раз легко ухожу от них. Затем решаю, что хватит быть джентльменом, и ударяю ее тыльной стороной ладони в челюсть. Ее голову отбрасывает назад, волосы каскадом окутывают голову, зубы громко щелка-

ДУЭЛЬ 141

ют, и ей приходится отступить на пару шагов. Ее глаза широко раскрываются, и она со стоном падает на землю, разметав в сто­роны юбки.

– Хой!

Звуки отлично распространяются на воде. Я поворачиваюсь и вижу три лодки со стоящими в них людьми, которые машут ру­ками. Двери ближайших домиков распахиваются, и наружу вы­скакивают дюжие мужчины. Неожиданно Мелисанда встает на колени. Из ее губы течет кровь.

– Помогите мне! Он убийца! – кричит она.

В глазах женщины плещется ярость. Похоже, все ее планы рухнули.

У меня не остается времени, чтобы подобрать упавшую книгу. Поэтому я отступаю к тропе и принимаюсь быстро лезть вверх, не обращая внимания на щебень, который сыплется из-под мо­их ног. Задыхаясь, поднимаюсь на вершину; все мое тело зали­то потом. Бросив быстрый взгляд вниз, я вижу, что Мелисанда больше не лежит на земле, а пара рыбаков и несколько других мужчин бегут вверх по тропе. Я мчусь через пустошь куда гла­за глядят. Несколько раз перехожу с бега на шаг и обратно; мои легкие работают, как кузнечные меха. Наконец я замедляю шаг, уверенный, что меня никто не преследует. Один лишь Бог зна­ет, что эта женщина рассказала своим «спасителям» или какую историю поведала бы им, если б убила меня.

Вы вернетесь домой еще до заката.

Да, конечно, домой. Точнее, в царство мертвых.

Теперь я точно знаю, почему Мелисанда не наняла местного рыбака. Она хотела оставить труп человека, которого никто не знает и не будет искать.

Я жалею об утрате гримуара, но у меня нет возможности вернуться и подобрать его. Сейчас там слишком много людей. Я понимаю, что мне нельзя оставаться на месте, однако я слиш­ком устал, мои чувства притупились, в голове мешаются мысли, и лишь ветер неизменно шумит в ушах. Постепенно начинает темнеть. Наконец я останавливаюсь, сдаваясь не только устало­сти, но и растерянности. Никакие тренировки не могут подгото­вить человека к такому опыту. В чем бы этот опыт ни состоял. Прошлое и будущее безнадежно переплетаются.

142 ЛИ ЧАЙЛД

Лишь настоящее имеет значение.

Я решаю, что никуда не пойду в сгущающихся сумерках.

Я нахожу небольшой холмик, где нет луж, прячусь за каким- то кустом и почти сразу погружаюсь в сон без сновидений.

* * *

Меня будит утренний дождь, поливающий лишенные дорог холмистые пустоши. Ночной холод пробрал меня до костей. По­следние несколько часов невозможного проходят со спокойной неизбежностью через мое сознание. Невидимое солнце не позво­ляет сориентироваться, поэтому я иду дальше, прислушиваясь лишь к шуму далекого моря и надеясь найти человека, способ­ного мне помочь. В тревожных сферах сна мой разум, похоже, принял безумное предположение о том, что я переместился во времени. Кроме того, теперь мне очевидно, что к моей проблеме имеет какое-то отношение группа старых валунов. Поэтому мне нужно их отыскать. Валуны. И выяснить, произойдет ли что-то, если я снова коснусь их.

Я иду несколько часов, с каждой минутой промокая все силь­нее. Несколько раз прохожу мимо каких-то строений, старых и разрушенных, как покрытая выбоинами дорога. Однажды я читал, что толстая шерсть килта и свитер удерживают тепло те­ла, как гидрокостюм – у ныряльщика. К моему удовольствию, выясняется, что это хотя бы частично соответствует истине. Я не чувствую себя комфортно, но и не мерзну.

Просто промок.

И хочу есть.

Мне следовало съесть побольше запасов Мелисанды из се­дельной сумки. Размышляя о ней, я вспоминаю про Дункана Керра. Что могло заставить старика оказаться в компании такой смертоносной суки? Вернулась ли она за ним? Или так и остави­ла в кустах? Я отбрасываю эти мысли и шагаю дальше.

Вскоре я слышу едва различимые голоса. Ускоряю шаг, но стараюсь оставаться на обочине. Через несколько минут вижу заключенных, добывающих торф. Похожие на кирпичи куски мха разложились, превратившись в черную пористую субстан­цию, которую выбивают из земли при помощи шестов с кривы­ми лезвиями на концах. Присутствие людей вселяет в меня на-

ДУЭЛЬ 143

дежду. Я могу подождать, а потом последовать за отрядом к зам­ку, откуда они вышли вчера. Хотя замок — совсем не обязательно безопасное место, я не хочу рисковать и проводить еще одну ночь в пустошах.

Я нигде не вижу солдат в красных мундирах. Но тут замечаю небольшой парусиновый навес в стороне от заключенных, из-под которого выплывают клубы голубого дыма. Очевидно, солдаты прячутся там от дождя.

Я осторожно приближаюсь к работающим заключенным, не зная, с кем лучше заговорить – с ними или с солдатами. Оказав­шись рядом, понимаю, что это та же группа, виденная мной вче­ра. Я узнаю высокого рыжего мужчину в кандалах, который вы­бирается из темной расселины, пересекающей зеленую пустошь. Рыжий Великан замечает меня и поспешно направляется в мою сторону. Каждый его шаг сопровождает звон кандалов.

– Как ты можешь носить килт, charaidh? – спрашивает он, внимательно глядя на меня.

У него хриплый, немного замогильный голос. Я решаю не от­ступать.

– Но мы ведь в Шотландии, не так ли? Разве здесь не носят килт?

Великан коротко и невесело смеется.

– Никто не носит килт вот уже десять лет. Ты рискуешь быть убитым на месте, если попадешься на глаза солдатам. Или тебя сначала арестуют, чтобы повесить позднее, если им будет лень стрелять...

Рыжий Великан смотрит в сторону навеса, и я следую его при­меру. Оттуда доносятся возбужденные голоса, солдаты о чем-то спорят.

– Пойдем, – говорит шотландец, схватив меня за руку и ув­лекая за собой в расселину. – Спрячешься в земле. И веди се­бя тихо.

Великан отходит в сторону, а я выполняю его приказ, прыгаю вниз и прижимаюсь спиной к черной осыпающейся стене. Слы­шу быстрый обмен репликами на гэльском языке, доносящий­ся сверху, и шепот других заключенных. Потом голоса англичан удаляются, Рыжий Великан спрыгивает в расселину и оказыва­ется рядом со мной.

144 ЛИ ЧАЙЛД

– Кто ты такой, друг? Ты не шотландец, не немец и не ирлан­дец, и на тебе килт, не принадлежащий ни к одному клану горцев.

– Меня зовут Коттон Малоун. А тебя?

– Я Джейми Фрэзер.

* * *

Я оценивающе смотрю на стоящего передо мной мужчину.

Фрэзер высок, его рост больше шести футов, и хотя он такой же худой, как остальные, у него мощная грудь лесоруба, а пред­плечья бугрятся мышцами. Высокие скулы, длинный заострен­ный нос, сильные челюсти; длинные рыжие волосы завязаны в хвост, доходящий до самых лопаток. Взгляд темно-синих глаз в первое мгновение кажется открытым, но потом я улавливаю в нем настороженность и тревогу.

– Откуда ты? – спрашивает он.

Я провожу рукой по небритому лицу, понимая, что у меня нет внятного ответа на его вопрос, поэтому решаю сразу перей­ти к делу.

– Я уже два дня блуждаю по пустошам. Мне нужна группа камней, которые образуют круг. Их пять или шесть, а один, са­мый высокий, стоит вертикально. На нем высечено кольцо с на­ложенным на него крестом. Тебе доводилось видеть что-то по­добное?

На смену недоумению в синих глазах шотландца приходит понимание. Фрэзер промок до нитки, ткань его рваной рубашки прилипает к телу, как целлофан, струи воды катятся по сильной шее и широким плечам. Внезапно он сжимает рукой мое плечо.

Невозмутимая маска исчезла.

– Ты знаешь про тысяча девятьсот сорок восьмой год?

Какой странный вопрос для человека из такого далекого вре­мени... Но ему удается привлечь мое внимание. Во всяком слу­чае, теперь я тут не единственный безумец. Его жесткий взгляд долго не отрывается от моего лица – возможно, шотландец так­же попал сюда из другого времени. Потом я вспоминаю об осто­рожности.

– Да, знаю.

Взгляд шотландца становится удивленным, и в нем появля­ется возбуждение.

ДУЭЛЬ 145

– Тогда – да. Мне известны эти камни.

Кровь быстрее бежит в моих жилах. Но сначала я решаю, что должен кое-что узнать.

– Какой сейчас год?

– Тысяча семьсот пятьдесят пятый.

Мое потрясение сменяется благоговением. Я погрузился в прошлое на 262 года... Проклятье, это совершенно невозмож­но. И есть только один способ вернуться назад.

– Ты можешь рассказать мне, как найти те камни?

– Я могу сказать, куда нужно идти.

Я сглатываю в предвкушении, когда мы выбираемся из рас­селины, и Джейми показывает мне невидимые прежде ориенти­ры в пустошах.

– Скоро тучи разойдутся, и в течение двух часов будет све­тить солнце, а луна уже взошла. Она должна оставаться за тво­им правым плечом.

Может быть – всего лишь может быть – еще остается шанс, что происходящее будет иметь какой-то смысл... Я крепко сжи­маю его руку. Она покрыта мозолями и жесткая, как дерево.

– Спасибо тебе.

Он возвращает мое рукопожатие и отступает назад, словно не хочет иметь со мной ничего общего. Но одно мне очевидно: этот человек понимает мою проблему.

– Если... – начинает шотландец, но потом сжимает губы.

– Скажи мне. Я сделаю для тебя все, что в моих силах.

– Если ты снова найдешь свой дом. И если встретишь жен­щину по имени Клэр... – Он сглатывает и качает головой. – Нет, не имеет значения. – Его лицо становится печальным, и он от­ворачивается.

– Скажи, что собирался.

В моем голосе появляются повелительные нотки.

Фрэзер снова смотрит на меня. Он не спешит, но все-таки принимает решение. Расправив плечи, он говорит официаль­ным голосом:

– Да. Если ты встретишь женщину по имени Клэр Фрэзер... нет, она будет носить имя Клэр Рэндолл... – По его лицу пробе­гает темная тень, но он решительно отбрасывает мрачные мыс­ли. – Целительница. Скажи ей, что Джеймс Александр Маль-

146 ЛИ ЧАЙЛД

кольм Маккензи Фрэзер, владелец Лаллиброха, благословляет ее и желает ее ребенку здоровья и радости. – На мгновение его взгляд становится далеким, потом он снова сглатывает и добав­ляет, понизив голос: – И скажи, что муж по ней скучает.

Мне следовало бы задать ему несколько вопросов, но време­ни нет.

– Я передам, – только и говорю я.

– У тебя есть женщина? Ну, я имею в виду, там.

Я киваю.

– Ее зовут Кассиопея.

Я произношу имя и не могу сдержать улыбки. Он бросает на меня пристальный взгляд, чтобы проверить, не шучу ли я, убеж­дается, что я вполне серьезен, и кивает.

– Думай о ней, когда подойдешь к камням. Иди с богом, и пусть Михаил и Невеста хранят тебя.

– Спасибо, – говорю я, чувствуя неполноценность своего от­вета.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мой взгляд падает на па­русиновый навес, откуда доносится пьяная песня.

– А кто-нибудь пытается сбежать? Это выглядит не таким уж сложным...

Джейми смотрит на бесконечные вересковые пустоши, и в его глазах я не вижу ни малейших иллюзий по поводу возможного исхода.

– И куда мы пойдем? Все, что мы знали, исчезло, и теперь все, что у нас есть, – это мы сами.

* * *

Когда я нахожу камни, уже совсем темно, но высоко в небе сквозь безмолвные облака пробивается луна на три четверти, придавая окружающему миру сюрреалистическое сияние цвета слоновой кости. Я успеваю заметить беззвучное падение звез­ды в южной части купола небес. Знак удачи? Остается надеять­ся... Впрочем, уханье филинов может служить зловещим преду­преждением.

С минуту я стою и смотрю на камни, опасаясь, что они исчез­нут, если я моргну. Над руинами поднимается вызывающий оз­ноб воздух страданий. Я уже давно не чувствую голода и с тру-

ДУЭЛЬ 147

дом держусь на ногах от усталости, а не отсутствия пищи. Я по­нятия не имею, что скажу, если вернусь в собственное время. Как объясню Кузнецова? Утраченный гримуар? Где я находился, ког­да все это происходило? Как агент «Магеллана», я участвовал в невероятных событиях, но два последних дня выходят далеко за рамки моего списка самых поразительных.

Я обхожу камни и улавливаю низкий гудящий звук, похожий на жужжание множества шмелей. Прежде я его не замечал. Мне следует произнести какие-то магические слова? Я улыбаюсь, поду­мав об этом. А потом вспоминаю, что сказал мне Джейми Фрэзер.

Думай о ней, когда подойдешь к камням.

Шотландец имел в виду нечто особенное. Клэр. Его жена. Вос­поминания, причиняющие боль.

Я решаю последовать его совету.

– Кассиопея, – шепчу я, положив руку на самый высокий камень.

* * *

Мои глаза закрыты, но беспорядочные воспоминания мель­кают в сознании, то исчезая, то усиливаясь. На этот раз я не по­чувствовал такого мощного движения, как в первый, – или про­сто знал, чего ждать; теперь это больше походило на беззвучный процесс изменения света и формы.

У меня дрожат губы.

Моим разумом вдруг овладевает паника. Знакомые лица, ко­торые я почти забыл, поднимаются из глубин памяти, тут же рас­плываются и исчезают.

Затем наступает тишина.

Я с трудом поднимаю веки и понимаю, что меня заливает ос­лепительный свет, обжигающий зрачки. Надо мной нависают какие-то тени. Приближаются и отступают лица. Я поднимаю руку, чтобы защитить глаза, и слышу крик:

– Он жив!

Я стараюсь сфокусировать взгляд и вижу, что меня укладыва­ют в фургон. Мне удается разглядеть лишь луч фонарика, под­твердивший все, что мне требуется знать. У меня получилось. Потом я улавливаю запах крови и смерти. Рядом со мной в фур­гоне, на листе синего пластика, лежит огромный мертвый кабан. Внутрь фургона забирается мужчина. Во рту у меня пересохло,

148 ЛИ ЧАЙЛД

язык едва ворочается, и рев мотора заглушает первые слова, ко­торые я пытаюсь произнести.

– Ты пришел в себя, приятель? – слышу я голос шотланд­ца. – Как ты себя чувствуешь?

Ко мне обращается мужчина лет пятидесяти с обветренным и дружелюбным лицом, одетый в водоотталкивающую куртку.

– Куда мы едем? – спрашиваю я, с трудом подавляя желание оттолкнуть фонарик в сторону.

– Ну, если тебя зовут Малоун, мы подумали, что тебя стоит доставить к твоим друзьям в замок... Ну, а если ты – не он, отве­зем тебя в деревню. Там у нас есть небольшая больница.

– Я Малоун, – заверяю я мужчину и снова закрываю глаза, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Возможно, все это было лишь сном?

Чем-то нереальным?

К тому моменту, когда фургон сворачивает на мощеную подъ­ездную дорожку, ведущую к замку, вновь озаренному ярким элек­трическим светом, я уже сижу и пью из фляги, которой обмени­ваюсь со своими спасителями.

– Арчи Макандерс, поставщик свежей дичи, – говорит мне мужчина, дружески похлопав по боку мертвого кабана. – Мы с моим парнем направлялись в замок, когда увидели, как ты бре­дешь из пустошей. Сначала я подумал, что ты напился, но потом вспомнил, что мистер Чабб показывал мне твое фото, когда мы вчера привозили фазанов.

– Они... меня искали?

– О да. Когда они нашли Нецкого, или как там его, на боло­тах с пулей в груди, пошли clishmaclaυer¹ отсюда до Инвернесса. Когда они обнаружили разные вещи в его карманах, то подума­ли, что ты...

– Вещи? — спросил я. – Какие вещи?

– О, я точно не знаю, но там вроде были куски слоновой ко­сти или иконы... Что такое икона, Роб? – громко спрашивает он, обращаясь к кабине. – Что было у того русского?

– Драгоценные камни, так говорили, – слышу я голос Роба, перекричавшего шум мотора.

Фляжка возвращается в мои руки.

__________

¹ Болтовня, сплетни (шотл.).

ДУЭЛЬ 149

– Выпей еще... Кажется, мертвеца звали вовсе не Нецкий. Он был из Восточной Европы. Полиция его знала.

Я делаю еще пару глотков из фляжки. Разговор о Кузнецове заставляет меня подумать об исчезнувшем гримуаре, найденном мной в нише под камнем. Потом я оставил его в лодке. Я протя­гиваю руку за спину, но книги там нет.

Фургон останавливается, и задняя дверца открывается.

Голубое небо над головой обещает новое начало.

Я возвращаюсь в замок Ардсмур.

* * *

Вопросы следуют один за другим, но я считаю, что лучше сол­гать, чем говорить, что я провалился на 262 года в прошлое. Кро­ме того, я не уверен, что все эти события вообще произошли со мной. Однако Кузнецов совершенно точно мертв, и ничто не свя­зывает меня с его гибелью. Очевидно, мой пистолет не нашли. Так что лучше всего прикинуться сержантом Шульцем¹. Я ниче­го не видел. Я ничего не слышал. Я ничего не знаю.

– Вам совсем нечего сказать? – деловито спрашивает мест­ный полицейский. – Вы вообще не видели русского?

Я качаю головой.

– И не знаете, как его убили?

Мы возвращаемся к этому вопросу уже в четвертый раз, но я знаю, как делаются подобные вещи. Нужно заставить человека повторять одно и то же, пока он не совершит ошибку.

– Я уже говорил: я понятия не имею, что с ним случилось.

– Детектив-инспектор, – вмешивается Малькольм Чабб. – Мой друг измучен. Он почти два дня провел в пустошах без пи­щи. Ради бога, посмотрите на него. Неужели нельзя подождать до завтра?

Тон Чабба не допускает дальнейших дискуссий, и полицей­ский выглядит недовольным.

– Да, на сегодня достаточно. Но позже я обязательно вернусь.

Инспектор выходит из гостиной.

– Не хотите привести себя в порядок, дружище? – спраши­вает Чабб. – Я организовал сэндвичи и кофе, но если вы скажете «да», то вам принесут бифштекс с яичницей или омлет.

_____________

Персонаж американского сериала «Герои Хогана» (1965).

150 ЛИ ЧАЙЛД

– Сэндвичи с кофе меня вполне устроят.

Приносят обещанное, и я принимаюсь за еду. По сравнению с вересковыми пустошами гостиная выглядит настоящим оази­сом уюта. В камине потрескивает огонь, удобное кресло, спокой­ное тепло... Чабб сидит рядом и дружелюбно наблюдает за мной.

– Естественно, мы отложили аукцион после того, как наш­ли Кузнецова – или как там на самом деле его звали, – говорит он. – Гости должны были остаться для допросов, а поскольку все решилось, полиция согласилась, чтобы мы провели аукцион завтра. Если вы все еще интересуетесь тем древним гримуаром...

Я запиваю последний сэндвич с ветчиной первой чашкой из второго кофейника.

Наступает время признаний.

Но прежде, чем я открываю рот, Чабб продолжает:

– Судя по всему, это единственное, что Кузнецов не украл. Мы перевернули весь замок вверх дном, стараясь не привлекать к обыскам внимания, и уже начали обдумывать, как задавать во­просы гостям, когда стало известно, что обнаружено тело Кузне­цова. И все отправилось к чертям.

Я жду дальнейших объяснений.

– Вы же знаете, как бывает, когда вы что-то теряете... Вы по­стоянно возвращаетесь к одному и тому же месту, не веря, что вещи там нет. – Чабб кивает в сторону застекленных витрин. – И будь я проклят, но книга снова лежит там. Можете взглянуть. Я сам не мог бы в это поверить, но проклятая штука вернулась на прежнее место.

Я встаю и подхожу к шкафам.

Чабб отпирает замок, распахивает стеклянную дверцу, наде­вает белые перчатки и осторожно достает книгу, держа ее как ре­ликвию. Я в изумлении смотрю на нее. Это та самая инкунабула, гримуар XV века, украденный Кузнецовым; именно ее я нашел у камней, а потом книга отправилась вместе со мной в 1755 год.

Эту книгу я оставил в лодке.

У меня по спине пробегает холодок.

Как такое возможно? А потом я понимаю. «Книга многие поколения хранилась в моей семье». Так сказала Элеонор Ле­блан. «В конце восемнадцатого века мой разорившийся предок ее продал».

Хранилась?..

ДУЭЛЬ 151

Чабб закрывает стеклянную дверцу; он явно доволен тем, как все завершилось.

Мне в голову приходит цитата из Шекспира: «К чему былое было лишь прологом»¹.

Похоже, инкунабула попала к Мелисанде Робишо случайно. Ее оставил в лодке мужчина, который отвез ее на остров селки, а затем гримуар передавали от поколения к поколению в тече­ние столетий, пока она не оказалась здесь. Чепуха. Смехотвор­но. Все это сон. Пропавшая книга просто нашлась в замке, как сказал Чабб.

Хозяин замка наливает мне щедрую порцию виски, и тишину, воцарившуюся в гостиной, нарушает звон бутылки о край бокала.

– Вы уверены, что с вами всё в порядке, дружище?

– Я в норме, – говорю я, понимая, что теперь могу никому ничего не рассказывать.

Беру стакан и с наслаждением делаю глоток. У виски тот са­мый торфяной солодовый вкус, который очищает разум от бе­зумных снов.

Именно то, что мне сейчас нужно.

Но тут мне в голову приходит новая мысль. Кремневый пи­столет в лодке. Я протягиваю руку и открываю висящий на по­ясе спорран.

Внутри лежат пыж и пуля.

Я улыбаюсь.

Нет, не сон.

Интересно, попадут ли когда-нибудь ржавые обломки моих часов и пистолета к какому-нибудь коллекционеру?

___________

У. Шекспир «Буря», пер. Г. Кружкова.