Взросление 101 [Лиза Генри] (fb2) читать онлайн

Лиза Генри Взросление 101

Глава 1

Ник: Блин, чувак, нужна твоя помощь!

Девон: С чем?

Ник: Помнишь, отец устроил меня на работу, чтобы я перед колледжем «настроился на ответственный лад»?

Девон: Допустим…

Ник: У нас на работе есть один парень, которому я хочу кое-что сделать. Своим членом и языком.

Девон: Чувак. Давай без подробностей.

Ник: Если я сделаю ему минет прямо на стройке, меня уволят, да?

Девон: Чувак.

***

Джей Хэзенбрук — просто мечта. Во-первых, у него потрясное имя. Если бы Нику дали задание бросить Кольцо Всевластия в жерло вулкана Ородруин, Джей Хэзенбрук был бы, естественно, красавчиком-эльфом в кожаных леггинсах, умеющим с тысячи шагов отстрелить орку яйцо. Сам Ник, понятное дело, был бы мохноногим хоббитом-коротышкой — любителем пошалить с фейерверками, выпить пива и плотно поесть. Даже в мире фантазий Ник реалист.

Что? Он ждет скачка роста, окей? Нет, он не хочет становиться гигантом. Ему хватит сантиметров восьми. Метр семьдесят восемь намного солиднее, чем метр семьдесят ноль.

Ник ждет скачка роста с пятнадцати лет. Сейчас ему восемнадцать, и что-то подсказывает ему, что дальше можно не ждать. Не то чтобы он был одержим темой роста. Для одержимости есть намного более интересные цели.

Например, Джей Хэзенбрук.

Джей высокий, а его скулы можно описать только словом «точеные», если верить любовным романам, которые Ник изучает по вечерам. Хотя, они наверняка врут. Иначе Джей вдобавок был бы миллионером и носил килт. Ладно, неважно. Он высокого роста, у него точеные скулы и фантастические глаза, которые иногда не могут решить, синие они или серые, но всегда сверлят Ника рассерженным взглядом. Словно спрашивая: какого хрена этот пацан вечно пялится на меня?

Ник не всегда умеет скрывать свои мысли.

Окей. Не умеет вообще.

Именно поэтому он убежден, что до конца недели будет уволен.

Отец Ника нашел ему работу в строительной фирме «Гровер Констракшн». Увы, но к персонажу «Улицы Сезам» она не имела ни малейшего отношения — к большому разочарованию Ника, потому что он был бы целиком и полностью за. Харви Гровер — один из клиентов отца. Отец Ника бухгалтер. Дипломированный специалист. Его величайшим сожалением является то, что он — человек, посвятивший свою жизнь материальной ответственности — каким-то образом вырастил сына, который «не понимает ценности доллара». Отсюда эксперимент с «работой».

Слушайте, Нику нравится, что у него есть работа. Просто мистер Гровер вполне резонно не разрешает ему долго болтаться на стройке. Из-за бензопил и пневматических молотков. Так что Ник принимает звонки и ездит с поручениями на объект, а там старается подольше поглазеть на идеальную задницу Джея Хэзенбрука.

Серьезно, она идеальна. Такие задницы вдохновляют поэтов. Ник, конечно, не пишет сонеты — в основном потому, что он не умеет, — но если у него и есть страничка в блокноте, целиком отведенная хайку о задницах, то это его личное дело, окей?

Эта задница просто огонь.

Я бы чпокнул ее.

Да-да-да.

Не самое складное хайку, зато от чистого сердца.

В день, когда отец устроил его на работу, Ник заснул с видениями о горячих строителях, которые плясали у него в голове. Плясали, понятно, видения, а не парни. Парни просто стояли, принимали разные позы и, как в рекламе диетической колы, напрягали свой пресс. Впрочем, Ник даже во сне понимал, что реальность не окажется настолько прекрасной. На стройке не будет завлекающих взглядов от горячих, как солнце, мускулистых парней. Нет. Там будут волосатые спины, пивные животы и почесывание яиц, но не в эротическом смысле этого слова. Ник понимает, что реальность отличается от фантазий.

Именно поэтому в реальности Ника не может существовать Джей Хэзенбрук.

Именно поэтому, когда Ника отправляют на стройку, где работает Джей, или когда Джей приходит за чем-нибудь в офис, у Ника отключается мозг. Сам собой впадает в защитную кому или типа того на случай, если Ник начнет верить в единорогов. Просто не обрабатывает Джея, и все.

Ник твердо настроен познать на вкус его волшебный эльфийский единорожий член, даже если это последнее, что ему предстоит сделать.

Если не в жизни, то в фирме «Гровер Констракшн» — наверняка.

***

Ник: В какой рубашке я смотрюсь горячей? В голубой или в красной?

Девон: Ни в какой. У тебя лицо похоже на жопу.

Ник: Иди в пень. Это срочно!

Девон: В красной.

***

Девон Стэплс — лучший друг Ника с третьего класса, когда мистер Пэкер, их кретинский учитель, не дал никому сесть с друзьями и рассадил их в алфавитном порядке. Увы, но его зловещий план провалился, потому что Ник Сталнекер и Девон Стэплс с тех пор и навеки друзья. Их броманс эпичен. Девон даже водил Ника на выпускной, и это было за гранью невероятного, потому что Девон даже на четверть не би — за вычетом одного эпизода, который случился в бейсбольном лагере, когда им было четырнадцать лет, и о котором они условились не вспоминать. Просто он суперклевый и обожает злить своего отчима, евангельского христианина, который бывает полным козлом. Так что на выпускном было весело.

Еще Девон порой до странного сильно переживает за Ника. Как утверждает сам Девон, потому что он на три месяца старше, чем Ник, и, следовательно, в их бромансе он старший бро. Ник утверждает, что причина — его тайная ревность к парням, которыми увлекается Ник, возникшая из-за нехватки родительского внимания и сомнений в своей сексуальной ориентации. Правда, наверное, лежит где-то посередине, но они никогда не анализируют ее, разве что в шутку. Что бы там ни было, им так нормально, поэтому все хорошо.

Девон, естественно, считает идею с минетом тупой.

— Бро, это тупая идея.

Неудобно зажав плечом телефон, Ник застегивает свою красную рубашку. Это его счастливая красная рубашка. Если все пройдет, как надеется Ник, он повысит ее до своей счастливой красной минетной рубашки. В ней он точно горячее, чем в голубой. Наверное, потому что красная маловата. Она красиво облегает его плечи и бицепсы и при движении растягивается на груди. В ней у него получится все.

— Тупая? — рассеянно говорит он, крутясь перед зеркалом и пытаясь оценить свое отражение. Или он действительно выглядит горячо, или похож на парня, промахнувшегося с размером рубашки. Так сразу и не определишь. — Или крутейшая идея в истории?

— Нет. Не крутейшая. — Девон вздыхает. — Ник, твой отец взбесится, если ты потеряешь работу. А если тебя застукают в процессе минета какому-то типу…

— Дев, Джей Хэзенбрук не просто какой-то там тип, — надменно говорит Ник. — Джей Хэзенбрук — невыразимо прекрасное и опасное существо. Леголас нервно курит в сторонке.

— Чувак, завязывай дрочить на «Братство кольца».

— Их уже можно назвать братством моего…

— Ник!

У Ника появляется ощущение, что он травмировал Девона на всю жизнь. Ха. И поделом ему. В прошлом году Девон напился и рассказал, что видел эротический сон с мамой Ника. Серьезно? И кто после этого перебарщивает с откровениями? Ника до сих пор передергивает, когда мама предлагает его другу печенье. Кажется, что на фоне вот-вот заиграет порнушная музыка, и события примут самый омерзительный поворот.

— Ему бы пошли длинные волосы, — говорит Ник. — И кожаные штаны. Может, они у него уже есть. Как думаешь, стоит спросить?

— Ты хочешь отсосать парню, которого даже не знаешь, и спросить, есть ли у него кожаные штаны? Ты же понимаешь, что в итоге, скорее всего, окажешься не на костюмированной вечеринке по Средиземью, а в садо-мазо-подвале?

Ник обдумывает такой вариант.

— Я был бы не против.

— Чувак.

Да, Ник совершенно точно был бы не против. Он смотрел видео. И читал. Но до конца он не уверен. Как в тот раз, когда Ник попробовал сыр с плесенью. Он выглядел достаточно вкусным, и куче народу понравилось, и Ник сохранял непредвзятость вплоть до момента, пока не положил кусок сыра в рот. Оказалось, что на вкус он как задница. Задница Сатаны. Но Ник не знал этого, пока не попробовал сам. Ну, а как еще выяснять, что тебе нравится, а что нет? Только методом проб. Ник типа как хочет узнать, каким может быть секс с извращениями. Как сыр с плесенью или крутым.

Но эта цель подождет.

Сегодня цель такова: сделать минет Джею Хэзенбруку.

— Все получится, — внушает он своему отражению. — Ты в счастливой красной рубашке, выглядишь горячо, и сегодня тебе точно перепадет кое-чей член.

Голосок у него в голове напоминает, что это самая ужасная идея на свете.

Голосок принадлежит Девону. Он еще здесь. Ник пробует объяснить, что речь не о каком-то левом, случайном члене, а о члене, который может оказаться членом судьбы, но, видимо, эти подробности стоило не высказывать вслух, потому что Девон начинает издавать странные высокие звуки — как во время просмотров ужастиков, когда всюду летают кровь и кишки.

— Ладно, — в конце концов говорит Девон. — Но не приходи ко мне плакаться, когда тебя застукают и уволят.

— Не приду, — обещает Ник.

Придет. Они оба знают об этом.

— Что ж, тогда желаю удачи.

— Бро, удача мне не нужна, — с напускной уверенностью говорит Ник. — Я сегодня шикарен. Даже Джей Хэзенбрук не сможет передо мной устоять.

У него получается верить себе почти до самой двери.

***

К тому времени, как Ник прибывает в офис «Гровер Констракшн», на его счастливой красной минетной рубашке красуется коричневое пятно, потому что чертов бариста из кафе за углом налил ему кофе с верхом. Сначала пророчества Девона, потом это… Словно сама вселенная намекает ему, что, эй, возможно, твоя идея не так уж и хороша. Ник ее игнорирует. Пошла она, эта вселенная. Когда она помогала ему? Никогда.

«Гровер Констракшн» находится на Секонд-стрит и делит парковку с кабинетом дантиста. Из-за стола Нику хорошо видно орущих детей, которых родители волокут лечить зубы. Порой, когда он от скуки по десять раз пересчитывает в степлере скрепки, это даже приятно — знать, что у кого-то день еще хуже, чем у тебя. Работа у Ника жутко занудная. В основном он отвечает на телефон, делает записи и скрепляет бумаги. Иногда их даже не надо скреплять, но Ник все равно делает маленькие блестящие железнодорожные рельсы по верхнему краю листа. Его рекорд — тридцать восемь скрепок за раз. Потом он вспомнил, что должен быть профессионалом, и тридцать семь из них вытащил.

Взрослеть тяжело…

Патриция — офис-менеджер в «Гровер Констракшн». Харви Гровер — ее двоюродный брат. Патриции сорок шесть, и у нее непереносимость лактозы. Ник без понятия, почему ей вздумалось поделиться этими фактами с ним. Он вроде не проводил ночи без сна, гадая, сколько ей лет. И точно не собирался насильно поить ее молоком. Еще Патриция чемпион штата по скрэбблу (оказывается, бывают и такие соревнования). Она держит у себя на столе кучу подержанных словарей и во время обеденного перерыва заучивает сложные слова на букву У.

Единственное, что объединяет Ника с Патрицией, — это всепоглощающая страсть к Джею Хэзенбруку.

— М-м-м, — сказала как-то Патриция после того, как Джей вышел из офиса. Его задница тем утром выглядела особенно эффектно. — Ох, какие ужасные вещи я бы проделала с этим парнишкой.

Ник вытаращил глаза.

— Ты тоже хочешь залезть на него, как на дерево?

— Уж он бы у меня запросился к мамочке.

Вау. Окей, у Ника, возможно, мечты были попроще, но мало ли, что нравится ей. Ник, впрочем, не боится соперничества. Во-первых, Патриция замужем за пожарным, и — детка, алло — не надо быть такой жадной. Заполучив пожарного, ты автоматически срываешь джекпот, спасибо за игру и пока. Во-вторых, Джей Хэзенбрук — гей. Наверное. Наверняка. Ник почти на сто процентов уверен, что нюх его не подвел. Так что, если кому-то в офисе и суждено залезть к Джею в штаны, то этим человеком может стать только Ник.

Не может, а просто обязан.

Сев за стол, Ник играет со своей коллекцией зажимов для документов. Потом проверяет почту, проверяет BuzzFeed, и… какого черта прошло всего восемь минут?

Патриция в маленькой комнате отдыха дальше по коридору, делает чай. Ник слышит, как она напевает. Она пьет какой-то странно пахнущий чай, в котором плавают куски непонятно чего. Ник не фанат ни песен под нос, ни вонючего чая. Все это в офис лучше не приносить. За две с половиной недели он, кажется, научился всему, что полагается знать об офисном этикете, и, как коллега, он точно лучше Патриции. Хотя, когда он берет в руки степлер, у нее начинает дергаться глаз.

Кер-танк. Кер-танк. Кер-танк.

Но скреплять бумаги прикольно, ведь так?

А мерзкий чай — это дрянь.

Но еще мерзкий чай оказывает Нику услугу, потому что Патриции еще нет, когда в кабинете, придерживая под напором кондиционера зачес на лысеющей голове, появляется босс. Харви Гровер моргает, глядя сквозь очки на ее пустой стол, уголки его губ опускаются вниз, а потом он медленно поворачивается. И его взгляд утыкается в Ника.

— О! — восклицает он, словно увидев приятный сюрприз. Конечно, приятный, ведь Ник классный парень, но обычно это мало кто замечает. Мистер Гровер машет большим желтым конвертом. — Ник, нужно отнести вот это управляющему объекта на Джейкобсен-стрит.

Ника сдувает со стула.

— Без проблем, мистер Гровер! Уже выхожу!

Стройка на Джейкобен-стрит.

Джей Хэзенбрук.

Счастливая красная минетная рубашка.

Серьезно, это может закончиться только одним.

Увольнением.

Но сначала… бау-чика-бау-вау!

Ник вылетает из кабинета.

Глава 2

Когда Джей начинает загружать кирпичи в тачку, у него появляется ощущение, что за ним наблюдают. Стоя в окружении строительной пыли, он оглядывается, уже зная, кто позади. Джей не параноик, но это случается каждый день — столько раз, сколько парень находит предлогов, чтобы выйти из офиса и появиться на стройке.

Так и есть. Вон он, маячит за туалетной кабинкой. В красной рубашке и с красным лицом.

Иисусе.

Как только Джей отворачивается с намерением притвориться, что не заметил его, если парень сделает то же, тот вновь появляется из-за кабинки и неловко машет рукой.

— Привет.

Джей забрасывает в тачку кирпич.

— Привет.

Парень, похоже, принимает его ответ за приглашение поболтать и подходит поближе. Когда он идет, ткань его красной рубашки туго натягивается на груди. Он не такой уж и тощий, как Джею показалось сначала. Пожевав секунду губу, он говорит:

— М-м… ты Джей, да?

Джей отряхивает перчатки.

— Каска.

Парень моргает.

— Что?

— Когда приходишь на стройку, нужно надевать каску, — говорит Джей.

— О! — Парень фыркает. — Я на секунду подумал, что ты типа как поправляешь меня или вроде того, и собирался сказать, что Каска — адски странное имя. Туповатое даже для прозвища, да?

Джей выгибает бровь.

— Нет. Я сказал, что тебе нужна каска.

— Ну, я, в общем-то, не на самой стройке, — говорит парень. — А так, на краю.

Джей поднимает взгляд на стальные балки вверху.

— Это стройка.

— Да? — спрашивает парень. — А по-моему, больше похоже на край.

Джей закатывает глаза.

— Хочешь погибнуть — вперед. Мне все равно.

— Окей. — Парень слегка пожимает плечом. — В общем, меня зовут Ник.

Джей в курсе. Не потому, что он спрашивал, а потому, что рабочие подшучивают над ним из-за Ника — настолько всем очевидно, что тот запал на него. Они нормальные парни. В целом, не гомофобы, но если бы Ник был Николь, то они не смеялись бы, а советовали с ним закрутить. Что поделать. Они обычные провинциальные парни из провинциального городка.

— Слушай, пацан…

— Мне восемнадцать, — говорит Ник. — И меня зовут Ник.

— Окей, — говорит Нику Джей. — А мне надо работать.

Ник вспыхивает.

— Да, да, конечно.

Но при этом он как-то незаметно умудряется втиснуться между Джеем и тачкой.

Джей цепляется пальцами за шлевки ремня.

— И мне бы хотелось вернуться к работе прямо сейчас.

Что не совсем правда, но Джей хочет поскорее отделаться от этого странного парня. Он здесь для того, чтобы работать, а не… флиртовать — ну или чем там занимается Ник. Парень так нервничает, что его хочется пожалеть. Но еще больше Джей хочет сбежать.

Джей часто хочет сбежать, как сейчас. От монотонной, скучной работы, из этого маленького городка. Перевозя весь день кирпичи, он мечтает о мире за пределами города Франклин, Огайо.

У него есть три месяца лета на то, чтобы заработать немного денег и волдырей на руках, а потом он сможет на девять месяцев отправиться путешествовать. На этот раз в Аргентину. Джей живет в таком ритме несколько лет. Познавать мир в сотни раз интереснее, чем торчать здесь, во Франклине, и круглый год работать на стройке. Или хуже того, просиживать штаны в офисном кабинете. Его мать утверждает, что он боится осесть. Джей отвечает, что ему просто нравятся перемены.

— У тебя есть кожаные штаны? — внезапно брякает Ник.

— Что-что?

Ник застывает, будто запаниковавший опоссум. Потом его челюсть приходит в движение, но без слов. Его лицо становится алого цвета, глаза округляются, как у совы.

— Все. Я начинаю работать. — Притворившись, что ничего этого не было. Кожаные штаны? Что за бред?

Он хочет было обойти настырного парня, но тот неожиданно ловит его за запястье.

— Подожди! Извини. Извини, это был странный вопрос. Я сам странный. Так что… если б ты смог забыть про кожаные штаны, это было бы круто. — Лицо Ника морщится, как у годовалого малыша, который не хочет есть овощи. — В общем, короче, я сегодня в своей счастливой рубашке и мне бы очень, очень хотелось сделать тебе минет.

На мгновение у Джея в голове устанавливается странный звон. Еще несколько мгновений уходит на то, чтобы переварить его предложение. Потому что… ну, разве утром обычного понедельника люди слышат такие слова? И тем более, разве утром обычного понедельника их говорят?

Длинные, тонкие пальцы отпускают его. Ник поднимает на Джея полные надежды глаза, пожимает плечом и сверкает улыбкой.

— Если, конечно, ты будешь не против.

Три месяца в год Джей много работает и копит деньги. Рано ложится и рано встает.

Остальные девять месяцев он путешествует. Прыгает на канате с мостов, ныряет со скал и делает сотни других сумасшедших вещей, о которых его мать не хочет и слышать.

Два этих мира не сталкиваются.

Не сталкивались. До сих пор.

— Да, — слышит он свой ответ. Его взгляд зафиксирован на Никовом рте. — Я буду не против.

***

В туалетной кабинке пахнет химикалиями и мочой. Там жарко и тесно. Пока Джей с трудом вклинивается в крошечное пространство за унитазом, Ник закрывает дверь. Потом он встает на колени.

— Блин!

— Что? — Джею не видно, что на полу.

— Кажется, я стою на моче.

Впрочем, это, кажется, нисколько не сбивает Нику настрой, потому что через секунду он уже возится с молнией на его джинсах, но ему мешает тяжелый пояс для инструментов, который висит у Джея на бедрах. Джей пытается отстегнуть его, но в итоге попадает им Нику по голове.

— Ой.

— Черт. Извини.

Ник, потирая лоб, усмехается.

— Ничего.

Джей приподнимает свой пояс, и Ник повторно набрасывается на его ширинку. На этот раз ему удается справиться с молнией, после чего он засовывает свою руку прямо Джею в штаны. У Джея уже встал — не до конца, но его член быстро твердеет. Ник издает нечто похожее на восхищенный вздох. Потом стягивает белье Джея вниз, облизывает губы и немедленно приступает к делу.

— Черт. — Голова Джея откидывается назад и с глухим бум стукается о стенку. Но он не ощущает удара и не слышит его. Опустив взгляд, он смотрит на темноволосую голову, уткнувшуюся в его пах, на красную рубашку, обтягивающую угловатые плечи. Одной рукой Джей придерживает свой пояс для инструментов, чтобы тот снова не вышиб Нику мозги, а второй держит его за затылок, запустив пальцы в немного жесткие от геля волосы.

Ник водит языком по всей длине его члена. Неумело и влажно, и Джей не знает, то ли не мешать ему, то ли остановить, а то его словно вылизывает радостный лабрадор. Он мягко отодвигает голову Ника назад.

— Ты когда-нибудь уже это делал?

— Да! — тяжело дыша, откликается Ник. — Типа как. Я посмотрел кучу порно. Реально, целую кучу.

Значит, не делал.

Джей точно отправится в ад.

— Еще я тренировался, — говорит Ник. — На огурце. Чуть не подавился им на прошлой неделе.

Откуда он взялся, этот пацан? Нормальные люди думают, о чем говорят.

— На огурце?

У Ника распахиваются глаза.

— Ты видел ролики на ютубе, где люди пугают своих котов огурцами? — Он снова поднимает лицо. — Извини. Это здесь не при чем. Просто я… — Он наклоняется и обхватывает головку Джея губами.

Джей очень хочет спросить, с какой, все-таки, планеты он прилетел, но сконцентрироваться во время минета непросто. Он стонет и снова прислоняется к стенке.

Ник проводит языком под головкой, и у Джея слабеют колени.

— Да. — Он сжимает волосы Ника. — Да, вот так.

Ник довольно урчит и повторяет свой трюк.

Джей закрывает глаза. Здесь жарко. По его спине течет пот. Содрогаясь, он удерживает себя от попытки вторгнуться парню в рот. Ник оборачивает своими теплыми пальцами его член. Кружит языком по головке, потом подается вперед и сосет.

— Черт, — выдыхает Джей и закручивает в пальцах волосы Ника.

Он уже близко. В последний раз он занимался сексом… Когда? Да, точно. В Ханое. С одной милой шотландкой. Общая спальня хостела и общая бутылка рисового ликера. Она отсосала ему, а он сделал ей такое долгое куни, что у него онемел рот и язык. Частично из-за ликера, но, чтобы кончить, ей понадобилась целая вечность. На следующий день они приняли общий душ и разошлись. Как корабли в ночи и все в таком духе.

Ник отпускает его с громким чпок и переводит дыхание. Его лицо красного цвета.

— Все ок?

— Да. — Джей с трудом сдерживает порыв снова насадить его на свой член. — Я уже близко.

Ник усмехается.

— Круто.

И вновь заглатывает его.

На этот раз Ник действует намного увереннее. Даже проникает языком в щель на головке, отчего Джей чуть ли не взмывает над полом, потом издает тихий счастливый вздох, и Джей, услышав его, начинает кончать.

И тут события начинают разворачиваться молниеносно.

Еще находясь в процессе оргазма, Джей слышит громкий стук в дверь.

Ник с удивленным возгласом отстраняется, и ему забрызгивает все лицо.

— Черт. Черт, извини! — шипит Джей и в тот же момент понимает, что дверной просвет становится все шире и шире… — Черт! Ты что, не запер ее на…

Джея, наверное, вечно будет преследовать выражение, появившееся на лице у прораба, когда тот открыл дверь.

***

Увольнение со столь нужной Джею работы занимает всего тридцать секунд.

Он так спешит убраться со стройки, что только на полпути к дому вспоминает, что не взял свой контейнер с обедом. Ну и хрен с ним. Он не вернется назад.

Он даже не стал тратить время на споры с прорабом. Просто ушел со стройки и все, оставив Ника сидеть на бордюре, а прораба звонить мистеру Гроверу. Ник выглядел бледным и перепуганным, будто вызванный к директору школьник. Джей оглянулся на него на секунду, а Ник поднял глаза, криво улыбнулся и пожал плечом, словно говоря «что тут сделаешь». Ну, для начала, можно не предлагать незнакомцам минет, особенно своим коллегам в рабочее время. Не то чтобы Джей переложил на него свою долю вины. Его же никто не заставлял соглашаться.

Джей находит место, где оставил свой мотоцикл, и уезжает, не обращая внимания на скрежет цепи. У него нет лишних денег, чтобы ее починить, и — о, да — вдобавок он теперь безработный.

Черт.

Джей выезжает из города, потому что идея сидеть в пустом доме не кажется ему привлекательной. Франклин в принципе малопривлекательный городок. Именно поэтому он смылся отсюда сразу по окончании школы и возвращается только на три месяца в год. Да, здесь его родной дом, но, когда бы он ни приехал, ему не терпится снова отправиться в путь. Может, уехать прямо сейчас? Отправиться в другой штат, увидеть что-нибудь новое.

Но в итоге он поворачивает назад. Доезжает до спуска к реке и паркуется у дорожки. Сейчас около десяти — слишком поздно для утренних велосипедистов и бегунов, так что людей рядом немного. Джей смотрит на реку, жалея, что забыл свой обед. Он безработный. Хотя бы устроил себе чертов пикник у реки.

Спустившись к берегу, он вспоминает о том, сколько времени проводил здесь ребенком. Его отец любил реку. Каждое утро он садился на велосипед и проезжал вдоль берега несколько миль. Человек, который следит за собой, не должен умирать от сердечного приступа в сорок один.

Жизнь коротка.

Зачем отказываться от приключений и оседать на одном месте, если завтра тебя может не стать? С другой стороны, люди страдают от рутины везде, куда бы он ни приехал.

Чувствуя себя неприкаянным даже больше обычного, он садится под деревом. На нем до сих пор чертов пояс для инструментов. Джей отстегивает его и кладет рядом на землю. Потом вытирает руки о джинсы и вспоминает, как Ник стоял перед ним на коленях. Вспоминает его усмешку, энтузиазм, то, как он присосался к нему, когда Джей начал кончать.

Его член вздрагивает, как будто сегодняшнего внимания ему было мало.

Вдали человек бросает палку собаке. Палка падает в воду, собака прыгает с берега с реку и плывет за ней, поднимая фонтаны брызг.

Сам не зная, с чего, Джей начинает смеяться.

Безумный день.

Безумный парень.

Чертов безумный мир.

В основном, думает Джей, он смеется, наверное потому, что теперь ему предстоит объяснить своей матери, за что именно он был уволен.

Глава 3

Крис Сталнекер не плохой человек. Для отца даже довольно хороший. Он не козел — ничего такого, — просто скуп на эмоции. Не настолько, чтобы у Ника развился синдром недостатка внимания или патологический страх быть отвергнутым, как у Синдзи в «Евангелионе», просто у Криса и Ника совсем мало общего. Иногда Нику кажется, что они не отец и сын, а пара соседей. Если не считать периодических лекций на тему ответственности — которые Ник вежливо слушает, а потом полностью игнорирует, — его отец с тем же успехом мог быть незнакомцем.

Прямо сейчас Ник жалеет, что это не так.

Если бы речь шла о ком-то другом, было бы уморительно наблюдать, как Харви Гровер объясняет отцу, почему именно Ник больше не работает в его фирме. Но оказывается, когда речь о тебе, это не столько смешно, сколько мучительно стыдно. Потому что между терпимым отношением Криса Сталнекера к ориентации Ника и восприятием им красочных, но непрошенных образов, которые вывалил на него Харви Гровер, лежит огромная — огромная — пропасть. Крису стопроцентно не хочется, чтобы его тыкали в это носом.

Разочаровать Криса стало специальностью Ника.

— Он… что? О, боже мой. О. О, боже. — С каждой секундой лицо Криса бледнеет все сильней и сильней. А он, на минуточку, и без того достаточно бледный. — Спасибо, Харви. Конечно, я понимаю. До свидания.

— Что? — спрашивает мама Ника. — Что происходит?

Застряв на кухне, точно в ловушке, Ник слегка опасается, что если попытаться уйти, то ему отвертят башку.

Когда Ник обреченно плюхается на стул, его отец наклоняется и гневно смотрит Нику в лицо. С глазом, опасно выпирающим из глазницы, и рукой, вцепившейся в галстук, словно тот душит его, Крис похож на маньяка. Вторая его рука по-прежнему стискивает телефон.

— Что? — снова спрашивает его мать.

— Ника выставили с работы, — отвечает отец.

Не в бровь, а в глаз. Хотя на бровь тоже попало, хочет сказать ему Ник, но нет. Ник, молчи.

— Сам скажешь матери, что натворил, или это сделаю я?

— Ну… — мнется Ник. А вообще не рассказывать можно? Наверное, нет. Ему очень-очень не хочется говорить, что случилось, но вынуждать делать это отца очень-очень не хочется тоже. — Меня типа как застукали, когда я делал кое-что одному парню. В туалетной кабинке.

— Кое-что? — переспрашивает его мать.

Криса пробирает дрожь. Ника тоже.

— Ну… минет, — говорит Ник.

О, младенец Иисус, пусть его мама знает, о чем идет речь, и ему не придется ее просвещать. Знает, конечно, из книг, а не потому, что сама… О, господи. Да что у него сегодня с мозгами?

— О, — произносит, наконец, его мать и моргает. — О!

Все замолкают. Наглухо.

Ник морщит нос и смотрит на капельку засохшего кетчупа на столе.

На стене тикают часы.

На кухню забегает собака, бросает на людей один взгляд и улепетывает обратно.

Часы на стене продолжают тикать.

— Э-э… — наконец произносит Ник.

У его отца дергается глаз.

— Нет, — решительно говорит его мать. Идет к холодильнику и начинает звенеть чем-то внутри. Это ее «нет» из серии «Нет, я не позволю тучам испортить пикник. Нет, я не признаю, что стакан наполовину пустой. И нет, моего бесценного ангелочка не застукали за фелляцией в туалете». — Нет, мы не станем превращать это в трагедию. Это не трагедия. Нет.

Ник большими глазами смотрит, как она появляется из-за дверцы с бутылкой вина, потом резким движением откручивает крышечку и делает длинный глоток. Его мать пьет средь бела дня — вот, до чего он довел ее.

— Это вышло случайно? — пробует оправдаться Ник.

— Случайно? — возмущенно выдыхает Крис. — Ты случайно сделал минет?

Если Ник никогда больше не услышит из уст своего отца слово «минет», он умрет абсолютно счастливым.

— Это… — говорит он, потому что, серьезно, ну а что еще тут можно сказать? — Извините?

Его отец багровеет.

— Марш в свою комнату, Ник.

Ника выносит за дверь.

***

Ник: Меня уволили.

Девон: СЕРЬЕЗНО?!?!?!?! :-o

Ник: Мне так стыдно.

Девон: ??

Ник: Его тоже уволили.

Девон: Чувак.

Ник: Да знаю…

Девон: Чувак.

***

Ник, наверное, просидит под домашним арестом до самой смерти в сто лет. Его отец еще не успокоился до такой степени, чтобы так и сказать, но Ник был бы не удивлен. Он заваливается на кровать и принимается за свой комикс. Он рисует его с пятнадцати лет, и у него триста двенадцать подписчиков в интернете. Было бы, наверное, больше — умей он рисовать по-нормальному. Но три года спустя его персонажи по-прежнему выглядят немного коряво.

Уже вечером в окно его спальни забирается Девон — с коробкой пиццы в руках.

— Обожаю тебя, — с жаром говорит ему Ник и набрасывается на пиццу.

— Я знаю, — самодовольно отзывается Девон, и Нику неясно, то ли он подкалывает его, то ли цитирует фильм «Империя наносит ответный удар». — Ну давай, выкладывай. — Тут Девона пробирает дрожь. — Только без кровавых подробностей.

— Я отсосал Джею Хэзенбруку в туалетной кабинке, и нас с ним застукали, — объясняет Ник с полным ртом пиццы. — А потом обоих уволили.

Девон морщится и плюхается рядом с ним на кровать.

— Отсосная ситуация.

Ник закатывает глаза.

Поняв, что сказал, Девон вновь морщится.

— Чувак, ты же знаешь, я не о том.

— Да? — говорит Ник. — Или ты все-таки тайный ублюдок, который принес мне мясную пиццу с дополнительной колбасой только затем, чтобы поржать?

— Я принес тебе мясную пиццу с дополнительной колбасой, потому что ты любишь ее больше всего. — Наклонившись, Девон утаскивает кусок пепперони. — Отец разозлился?

— Тотально. Даже в глаза мне теперь не может смотреть.

Девон вздыхает.

— Сочувствую, бро.

Ник знает, позже Девон еще много раз скажет «а я ведь предупреждал», но сейчас злорадство не к месту, и Девон, что классно, это осознает. Когда нужно, Девон всегда поддерживает его. Он был первым, кому Ник открылся. Нику было шестнадцать. И Девон ни капельки не удивился. Еще бы — после того случая в лагере. Да, возможно, инициатива исходила от Ника, а его друг согласился лишь после того, как Ник заверил его, что среди бро совместная дрочка — обычное дело. Серьезно, Ник не уверен, почему еще два года молчал. А когда он наконец-таки рассказал, Девон только кивнул, обнял его и спросил, прийти ли ему, когда Ник соберется открыться родителям. Девон офигителен, и, если б он не был натуралом, Ник уже планировал бы их свадьбу.

— Мне так стыдно, что из-за меня Джея уволили, — признает, хрустя корочкой, Ник. — В смысле, а вдруг эта работа была ему реально нужна?

— Ну, — размышляет Девон, — он же взрослый, да? Значит… оплачивает квартиру? Страховку и все такое?

Как и Ник, он представляет себе взросление достаточно смутно.

Ник стонет.

— Я такая скотина.

— Слушай. — Голос Девона звучит серьезно и тихо. — Ты же не заставлял его, верно?

— Верно, — соглашается Ник, но ему не становится легче. Ничуть.

— Помнишь, в десятом классе мы включили пожарную сигнализацию? Я мог и не соглашаться идти вместе с тобой.

За срыв экзаменов они три недели оставались после уроков. Но оно того стоило. Стопроцентно.

Они стукаются кулаками.

— Ты не скотина, — говорит Девон. — Просто у тебя начисто отсутствуют чувство меры и самоконтроль.

Это правда. Ник больше не голоден, но по-прежнему набивает рот пиццей. И будет продолжать набивать, пока ничего не останется или пока его желудок не лопнет — смотря, что произойдет первым.

— Да, — печально соглашается он, потом решает, что пора сменить тему. — Как у тебя с Эбони?

Эбони — девушка, по которой Девон сохнет вот уже год. Они вместе работают в пиццерии. Ник держит за них кулаки, потому что Эбони, вроде бы, клевая, но главным образом потому, что, если они сойдутся, то их можно будет звать Дэбони. Или Девони. Он еще не решил.

Девебони?

Пока он уминает пиццу, Девон расписывает, какая Эбони замечательная, какая она умная и веселая, а также очень красивая, вот только она, кажется, думает, что он помогал ей делать плакаты против протестующих против противозачаточных средств только из желания залезть к ней под юбку. Девон хороший парень, но его беспокоит, что Эбони может считать его одним их тех «хороших» парней, которые дружат с девушками только в расчете на большее. И Девон рассчитывает на большее, хотя Эбони, конечно, ничего ему не должна. В общем, все сложно. Девон боится что-либо предпринять, потому что на него давит привилегированное положение мужчин в обществе. Он узнал о его существовании всего с месяц назад, и оно конкретно его потрясло.

— Смотри, — говорит Ник. — Все очень просто. Приглашаешь ее на свидание, а если она отказывается, продолжаешь быть ее другом.

— Но что, если она думает, будто я дружу с ней лишь потому, что хочу стать ее парнем? — спрашивает Девон. Его глаза округляются. — Я не хочу превращаться в одного из тех идиотов, которые ноют, что их бесит торчать во френдзоне, и ненавидят всех девушек за то, что они для них чересчур хороши.

— Ненавижу таких, — говорит Ник. — Они недостойны ни девушек, ни парней. Ни прочих когда-либо живших разумных существ. Но, Дев, ты не такой.

— А вдруг такой, просто еще не знаю об этом? Вдруг жизнь с Льюисом нанесла мне непоправимый урон? Ник, через десять лет я могу быть женат на одной из сестер Даггар! (речь о многодетной семье Даггар, консервативных христианах и героях реалити-шоу — прим. пер.)

— Да ладно тебе. Льюис не настолько ужасен. — Ник шлепает его по руке. — Но, если хочешь убедиться наверняка, наклонись и подари своему лучшему другу-гею большой поцелуй.

— Нет, — твердо говорит Девон. — И не потому, что я гомофоб. Просто я знаю, что именно ты сегодня брал в рот, и что ты наверняка даже не почистил после этого зубы.

— Не почистил, — признает Ник и трет свой набитый пиццей живот.

Когда на дне коробки остаются только жирные пятна, Девон еще раз обнимает его и вылезает через окно. Дерево шелестит, пока он спускается вниз.

Ник отправляет ему несколько воодушевляющих сообщений на тему того, какой он потрясный, и что он обязан пригласить Эбони на свидание, затем заползает под одеяло и пытается не волноваться о Джее и о том, разрушил Ник его жизнь или нет.

***

Убедившись, что на парковке нет машины его бывшего босса, Ник заходит в офис «Гровер Констракшн».

— Привет, Патриция, — говорит он и смущенно машет рукой.

Патриция откладывает свой «Официальный словарь любителей скрэббла».

— Ник!

— Привет.

— Ну ты даешь! — восклицает она, сражаясь с улыбкой. Проигрывает, у нее вырывается тонкий смешок. — О, господи, Ник!

Ник морщит нос и кивает. Его щеки начинают пылать.

— Угу, я даю.

Патриция прижимает к своему мощному бюсту ладонь, словно пытаясь удержаться от смеха.

— Ты ничего не делаешь наполовину, да? — Она поднимает руку, останавливая готовое сорваться с его языка извинение. — Было здорово?

— Ну… типа того. В том смысле, что если бы мне представился шанс повторить, то я, вероятно, не выбрал бы туалет и публичное унижение, но он супергоряч, — говорит Ник. — Просто огонь.

— О, да, — соглашается с томным вздохом Патриция. — Мне будет не хватать его зада.

Ник бочком подходит к ее столу.

— Кстати…

Патриция приподнимает бровь.

— Ты не могла бы дать его адрес? Мне типа как стыдно, что его тоже уволили. Хочется посмотреть, все ли с ним хорошо.

Патрицию раздирают сомнения.

— Ник, ты же знаешь, мне нельзя сообщать данные наших сотрудников.

— Конечно, — говорит Ник, — но ведь он уже не сотрудник…

— Ник…

— Ну пожалуйста. — Ник умоляюще закусывает губу.

По ее тяжелому вздоху он понимает, что она вот-вот согласится.

— Ладно, — говорит она наконец, барабаня пальцами по словарю. — Но, если кто-нибудь спросит, ты взял его сам, когда еще здесь работал.

— Конечно! — Ник так и сделал бы. Определенно. Если бы догадался.

— Личные дела хранятся в подсобке, — говорит Патриция, понимаясь. — Сейчас принесу.

Когда она уходит, Ник перемещается к своему бывшему рабочему месту. Он просидел за ним всего две с половиной недели, поэтому никакой индивидуальности придать ему не успел. Из его вещей здесь только несколько принесенных из дома карандашей, кружка с его именем и блокнот с ужасной поэзией, воспевающей задницу Джея. Ник забирает все это, потом играет со степлером — шлепает им по столу, заставляя бесцельно выплевывать скрепки. Их маленьким серебристым ножкам не за что уцепиться, только за воздух.

Когда Патриция, держа стикер с адресом, врывается в кабинет, он виновато роняет степлер на стол.

— Спасибо. — Ник делает беспомощный жест. — Это… с тобой было приятно работать.

— А тебе, откровенно говоря, больше никогда не следует доверять степлер, — отвечает она. — Удачи в колледже и удачно разобраться с Джеем.

Ник берет стикер и пытается почувствовать хоть какую-то ностальгию по времени, когда он целых две с половиной недели работал офисным клерком.

Нет.

Ничего.

В основном ему было скучно.

Хотя он выучил много новых интересных слов для игры в скрэббл, так что время было потрачено отчасти не зря.

— Спасибо, — произносит он снова и, блеснув напоследок улыбкой, выходит обратно на солнечный свет.

***

Джей Хэзенбрук живет на другом конце Франклина. Франклин, конечно, городок небольшой, но отец конфисковал у Ника машину, значит, в его распоряжении только велосипед. Сейчас лето, и жарко, и Ник, едва выехав в офис, успел свински вспотеть. И Ник знает границы своих возможностей, ясно? Он знает, что он коротышка, что у него волосатые пальцы ног, и что у его кожи бледный оттенок персика в сливках, который выглядит совершенно роскошно весь год — кроме лета. Летом Ник выглядит как недоваренный рак. Серьезно, будь у него хоть капля здравого смысла, он бы вернулся домой, позвонил Девону и упросил его подвезти.

Но Ник никогда не отличался здравым умом. К тому же, он собирается извиниться, а не пытаться кого-либо соблазнить. Верно?

Он рассовывает по карманам блокнот и кружку с карандашами, садится на велик и, сгорбившись над рулем, крутит педали так, словно хочет перегнать ветер.

Глава 4

Утром, когда Джей забредает на кухню, его сестра Кэтрин бросает на него косой взгляд.

— Разве ты не должен быть на работе?

Джей плюхается на стул и утаскивает с тарелки Ронни кусок тоста.

— Меня уволили.

— Эй! — возмущается Ронни, потом ахает. — Что?

— Меня уволили, — повторяет с набитым ртом Джей.

— Но, черт побери, почему?

Джею нравится Ронни. Он неплохой — лучше всех бывших Кэт, это уж точно. Они вместе три года. Старший сын Кэт зовет его папой, из-за чего на них периодически странно посматривают на детской площадке. Кейдену пять. У него голубые глаза, белокурые волосы и такая бледная кожа, что его надо намазывать кремом от солнца, даже если он просто выглядывает в окно. Ронни черный.

— Что случилось? — спрашивает Кэт, поднося ко рту Ноа, который сидит на высоком стульчике, ложку пюре. Он счастливо причмокивает.

Джей хочет было ответить, но тут на кухню врывается Кейден.

— Бабушка говорит, что если вы не почините горячую воду, то она открутит вам жопы!

Ронни роняет голову в руки.

— Мам! — громко возмущается Кэт.

Через мгновение на кухне появляется Дженис, их мать. Вода с ее мокрых волос капает на халат.

— Что еще я натворила?

— Жопы? — говорит Кэт. — Серьезно?

Дженис роняет в тостер пару ломтиков хлеба.

— Я разговаривала сама с собой! Не моя вина, что у малышни такие большие уши. И раз уж зашла речь о неподобающем поведении, то, может, спросишь брата, почему он не на работе?

Кэт, выгнув бровь, бросает на Джея проницательный взгляд. Джей выразительно смотрит на Кейдена.

— Кстати о работе. — Ронни проверяет часы. — Кейден, дружок, обувайся. Нам пора выходить!

Начинается суматошная беготня. Джей откидывается на спинку стула и просто смотрит. Первыми уходят Ронни и Кейден со школьным ранцем через плечо. Потом, минут через двадцать, их мать — чертыхаясь под нос, что опаздывает. Джея всегда изумляет, как быстро совершается ее трансформация из мамы в халате в женщину, одетую в строгий костюм. Свой сомнительный лексикон Дженис, очевидно, выбрасывает где-то по пути в банк, где она работает последние двадцать два года.

После семейного исхода наступает внезапная тишина. Кэт снимает Ноа с его высокого стульчика и опускает на пол, чтобы он мог поползать, пока она моет посуду.

— Ну, — произносит она, — так почему же тебя уволили?

— Застукали за минетом на стройке.

Брови Кэт взлетают на лоб.

— За чем?

— Пожалуйста, не заставляй меня повторять.

— О, боже. — Кэт взрывается смехом.

— Не то слово, — бормочет Джей.

Улыбка Кэт блекнет.

— Но что ты теперь будешь делать? Ты же знаешь, как здесь с работой.

Джей знает, как. Туго. Аргентина медленно уплывает за горизонт.

— Куда-нибудь устроюсь, — говорит он. — В бар или снова на стройку, если Харви Гровер еще не занес меня во всемирные черные списки.

— Окей, — говоритКэт. — Просто… Это может быть не так-то легко.

Джей кивает. С деньгами в данный момент тяжело. Кэт с самого появления Ноа работает в парикмахерской — всего два дня в неделю, хотя хотела бы больше. А Ронни по-прежнему берется за любую работу замещающего учителя, потому что, несмотря на свою высокую квалификацию, постоянного места для него нигде нет. Вот почему они до сих пор живут здесь, а Дженис, как может, им помогает. Джей понимает, что занимать деньги у матери, когда им едва хватает на жизнь, — не вариант.

— Я что-нибудь найду, — заверяет он Кэт.

— Надеюсь. — Она сочувственно улыбается. — Ты же спятишь, если застрянешь здесь на весь год.

— Да уж. — Джей вымучивает улыбку.

Иисусе.

Как же она права.

***

Когда Кэт уходит работать, забрав с собой Ноа, чтобы по пути завезти его в сад, дома снова становится тихо. Джей домывает посуду, аккуратно раскладывает ее на сушилке и уходит в подвал. В его бывшей комнате теперь живет Кейден, а ее стены вместо плакатов альтернативных групп, которые Джей слушал в школе, завешены постерами «Майнкрафта» и покемонов. Раньше он спускался в подвал, чтобы посмотреть с друзьями кино и покурить. Теперь подвал на три месяца в год становится его спальней. Там, в общем, неплохо. Если б не постоянная сырость и запах стирального порошка. Но Джей спал в местах и похуже. Вроде того хостела в Риме, где однажды прорвало канализацию и туалет залило дерьмом.

Он садится на раскладной диван — так и не сложенный после ночи — и открывает свой ноутбук. Проверяет несколько сайтов с объявлениями о работе, но там ничего подходящего нет. Джей не особенно удивлен. У него еще ни разу не получалось найти работу на сайте. Обычно он устраивается через знакомых. На стройку, убирать дворы или в бар. Он открывает новую вкладку и пишет в фейсбук: Нужна работа. Если можете что-то подкинуть — пишите.

Джей уходит наверх принять душ. Его мать не шутила насчет горячей воды — ее почти нет. Выйдя из душа, он слышит стук в дверь.

— Черт. — Затягивая на талии полотенце и капая водой на пол, он бежит в коридор. — Одну секунду! Иду!

Он распахивает дверь.

С порога на него во все глаза таращится Ник.

На траве у него за спиной валяется велосипед. Переднее колесо еще крутится.

Иисусе. Да он ребенок. Хорошо, хоть кепочки козырьком назад нет.

— Что тебе нужно? — спрашивает Джей.

— Соски, — со вздохом бормочет Ник, потом вздрагивает как рыба на суше. Похоже, смущенный румянец и стыд за свою болтовню — его дефолтное состояние. — Черт. В смысле, что?

Джей прикрывается дверью.

— Ник, зачем ты пришел?

— Извиниться. — Ник морщит нос. — Я, конечно, не знаю, нравилась ли тебе та работа, но ведь надо платить по счетам и т.д., и т.п., так что… Вот.

Похоже, рот Ника совсем не умеет воспроизводить связные предложения.

— Ты не виноват, — не особенно искренне говорит Джей.

Он отходит на шаг, думая закрыть дверь, и тем самым совершает тактическую ошибку, потому что Ник принимает это за приглашение зайти внутрь. Джей вдруг замечает, что он держит блокнот и кружку с карандашами.

— Я это… забирал вещи с работы, — говорит Ник, с любопытством оглядывая коридор. — Значит, тут ты и живешь?

— Нет, просто зашел в первый попавшийся дом, чтобы помыться.

Ник секунду молчит, а потом усмехается, и улыбка озаряет все его лицо светом.

— Ха! Смешная шутка, чувак!

Чувак?

Взгляд Ника падает на игрушку, которая валяется на полу.

— О! Это Мьюту? (покемон — прим. пер.)

Джей — уже не впервые — не представляет, о чем он.

— Ну Мьюту. Не помнишь? — Ник резко вдыхает. — О, блин. У тебя есть ребенок? Ты женат? И сейчас твой злой секси-муж даст мне по морде? Или твоя злая секси-жена?

— Ух, сколько выводов сразу, — говорит Джей. — Нет, я не женат, и у меня нет детей. Чем бы ни была та хренотень, она моего племянника.

— Значит, ты гей? — уточняет Ник. — Типа точно?

— Нет. Я точно би.

— И ни с кем не встречаешься? — не унимается Ник.

Черт. Надо было, наверное, не разубеждать его насчет жены и детей. У Джея есть ощущение, что отделаться от этого пацана будет непросто.

— Нет, — признает он. — Не встречаюсь и не хочу.

— О. Хм. А… можно спросить, почему?

Джей поднимает бровь.

— В смысле, я не настаиваю, но если забыть всю фигню с увольнением, то вчера было прикольно, — говорит Ник. — И еще это мое последнее лето перед колледжем, значит, сколько там остается — два с половиной месяца? В смысле, если ты хочешь в следующие десять недель потусоваться и все такое, то я буду совершенно не против. Ну или полностью за. Если только тот мой минет не был ужасным. О чем я вообще-то не знаю. Было бы здорово в какой-то момент услышать фидбек. Ну или типа того. — Он щурится на свои кроссовки и покачивается на носках.

Джей сегодня снова король дурацких решений. Потому что… а почему, собственно, нет? Ник симпатичный. Был бы еще симпатичнее, если б умел вовремя замолкать, но, в принципе, его разговорчивость не помеха. Плюс это всего на десять недель. Потом Ник отправится в колледж, а Джей, будем надеяться, в Аргентину. Почему бы не скрасить ожидание сексом? Или хотя бы минетами?

Ник поднимает глаза и нерешительно улыбается.

— Ты не ответил «нет».

— Еще пытаюсь продраться сквозь твои словесные дебри.

Ник опять усмехается, и на его скулах появляется краска.

— Угу, со мной такое бывает.

— Я заметил.

Ник еще больше краснеет.

— Извини, — совершенно смутившись, говорит он.

Джей пожимает плечом.

— Ничего.

— Просто это… Меня слегка отвлекает, — Ник поводит рукой, — твое полотенце. И твое великолепие в целом.

— Точно. — Джей покрепче сжимает концы полотенца. — Наверное, мне лучше одеться.

Не успевает Ник сказать, что не надо, как он уходит в подвал.

***

Вернувшись, Джей застает Ника около книжных полок в гостиной. Он изучает расставленные там фотографии. Их столько, что не видно корешков книг. На большинстве — Кейден и Ноа. Когда у Дженис родились внуки, Джею и Кэт пришлось потесниться. Хотя одна фотография Джея все же осталась. На ней ему двадцать один. Он сидит на корточках около надгробия на кладбище в Бельгии — стране, где его прадед погиб в Первую мировую войну. Джей подумал, что обязан его навестить. Чтобы дед знал: семья его не забыла.

— Вау! — восклицает Ник. — У тебя были дреды!

Джей трет затылок. Возвращаясь домой, он сбривает волосы начисто, а во время поездок отращивает. Дреды, впрочем, он попробовал всего раз. Через три недели после того, как был сделан тот снимок, он подцепил вшей и с тех пор с дредами больше не связывался.

Ник щурится на фотографию.

— Где это снято?

— В Бельгии, — говорит Джей. — В Варегеме.

— Ого. — Ник засовывает ладони в карманы джинсов. — Круто. Ты много путешествуешь?

— Стараюсь как можно больше, — говорит Джей. — Летом я работаю, а все остальное время в году путешествую.

— Сколько стран ты объездил?

— Около сорока.

У Ника отваливается челюсть.

— Серьезно? Офонареть!

Джей вопросительно выгибает бровь.

— Чувак, лично я выезжал из Франклина типа четыре раза за всю свою жизнь, причем три из них — к бабушке в Мичиган. А четвертый на экскурсию по студии Universal во Флориде, что, конечно, прикольно, но у них тогда даже «Мира Гарри Поттера» не было. — Уголки его рта опускаются. — Меня, кстати, точно отправили бы в Гриффиндор. Я прошел тест на BuzzFeed. Целых три раза, пока он не перестал выдавать Пуффендуй.

Джей не знает, чего ему хочется больше: придушить его или рассмеяться.

Ник чешет нос.

— Так что, наверное, это хреново. Ну, что ты теперь без работы.

— Что-нибудь подвернется, — говорит, пожав плечом, Джей.

— Клево. — Ник вытаскивает из кармана джинсов мобильный. — Ладно. Я пришел, извинился, и вроде все прошло довольно неплохо. Так что теперь я хочу дать тебе свой номер, чтобы ты мог написать, если захочешь замутить со мной или потусить. — Разблокировав экран, он протягивает телефон Джею. — Вот, введи сюда. — Он фыркает. — В смысле, свой номер.

— Ты очень много болтаешь, — говорит Джей, записывая в телефон Ника свой номер.

— Да, — соглашается Ник.

Джей возвращает ему телефон.

— Напиши мне, и у меня тоже будет твой номер.

— Окей. — Опять покраснев, Ник заталкивает телефон обратно в карман. Потом переминается с ноги на ногу и делает шаг к двери. — Ладно, тогда, в общем, пиши. Или звони.

— Окей. Ну, счастливо, Ник.

— Увидимся, Джей.

Через несколько секунд ему становится видно, как Ник за окном победоносно вскидывает в воздух кулак. Он даже исполняет странный коротенький танец.

— Я тебя вижу! — кричит ему Джей.

Ник замирает, словно енот в свете фонарика, потом очень медленно поворачивается к окну и смущенно машет рукой.

— Пока, Ник.

Ник подбирает с травы велосипед.

— Пока!

И, не оглядываясь, уезжает.

***

С ума сойти.

Джей знает, что поступает нехорошо, но ничего не может поделать. Да, в чужих вещах рыться нельзя, но он так шокирован, что не в силах себя отругать, и продолжает листать забытый Ником блокнот.

Просто рехнуться.

Задница Джея. Сонет (не закончен).

Задница Джея просто улет

Я хочу сотворить с ней всякие штуки

Смотрю на нее — и сердце поет

И (что-то, что рифмуется с «штуки»)

Он переворачивает страницу и находит на следующей лимерик.

Есть один парень по имени Джей

Всех на земле он красивей

И если я с ним

Не пересплю,

То закричу: «За что, Иисус, почему?????»

Из него сам собой выплескивается смешок. Ему бы прийти в ужас или взбеситься, но… это такая умора. Ник сумасшедший. Другого объяснения нет. Кем надо быть, чтобы сочинять такие стишки? И более того, не должны ли они насторожить его? Джей пытается представить Ника в роли какого-нибудь сбрендившего маньяка, но у него ничего не выходит. Ник чересчур… неуклюжий? Нелепый? Безнадежный? Смешной?

Пролистав еще с десяток страниц, Джей закрывает блокнот. Потом уносит его вместе с карандашами и кружкой в подвал. Не хватало еще, чтобы блокнот нашел кто-нибудь из родных. Там столько материала для шантажа, что Кэт хватит на долгие годы.

Сев на диван — подальше от пружины, которая по ночам тыкает его в спину, — он достает телефон.

От Ника уже пришла смска. Привет, это Ник.

Джей сохраняет номер в списке контактов.

***

Джей: Ты забыл свой блокнот.

Ник: БЛИН! НЕ ЧИТАЙ!

Джей: Поздно.

Ник: ЕЛРОЕОГШИПГУКШ!!!!!

Джей: Ты возмутителен.

Ник: Но ты еще хочешь, чтобы я снова тебе отсосал?

Джей: Да.

Ник:ЙЕСССССС! :D :D :D

Глава 5

Мыть машину, на которой тебе запретили ездить, это особый вид пытки, но Ник все-таки берется за дело. Он, конечно, попытался сказать, что налет пыли придает его машине характер, но отец очень быстро пресек его речь, спросив: «Чьей машине?». Окей, она куплена на деньги отца, но что же теперь, застрелиться?

Родители оставили для него список дел, и большую часть Ник пусть со скрипом, но переделал. Осталось почистить бассейн, но, если честно, это вряд ли случится. У него есть дела поважней. Например, залезть на GayTube и изучить минетные техники. Потому что шанс переспать с таким парнем, как Джей Хэзенбрук, выпадает раз в жизни, и Ник не намерен его упускать.

Он домывает машину и уносит ведро с мочалкой в гараж, потом идет в дом и разогревает в микроволновке закрытые сэндвичи. Когда половина начинки вываливается на диван, он зовет собаку, чтобы та слизала ее, потом переворачивает подушку, чтобы спрятать пятно.

Затем, несмотря на домашний арест, решает наведаться к Девону, потому что торчать дома скучно. И еще потому, что он не станет сидеть и ждать сообщений от Джея, окей? Пусть он и ерзает, как на иголках, с той самой секунды, когда дал Джею свой номер.

Домашний арест, в целом, фигня. Особенно с учетом того, что оба его родителя на работе. Они не умеют пользоваться приложением Find My Friends, чтобы следить за ним, поэтому Ник переводит звонки с домашнего телефона на сотовый и теперь может идти, куда хочет. Главное, быть дома к пяти. Плюс ему восемнадцать. Серьезно, ну что они ему сделают? Они наверняка понимают, что наказание работает лишь потому, что Ник его принял. Ну, или притворился, что принял.

Взяв велик, Ник едет в «Пиццу Перфекто», где работает его друг. Девон берет много смен, чтобы перед колледжем накопить денег. Он поступил не в Университет штата Огайо, а в Сидарвилл, христианский колледж, за который платит его отчим Льюис. Ник знает, Девона злит, что он не дождался помощи от родного отца, чтобы поступить в какое-нибудь менее иисусо-центричное место, но его папаша вечно лажает. Он редкостный хмырь.

Сидарвилл всего в часе езды от УШО, но Ник уже ощущает боль грядущей разлуки. Как он выживет в одиночку без Дева? Потому-то он и зависает целыми днями в «Пицце Перфекто» и в перерывах между клиентами тусуется с Девоном.

С Эбони тоже классно общаться. Она приносит ему бесплатную газировку и не судит его слишком строго.

— Вы с Девоном пугающе созависимы, — говорит она, усаживаясь напротив.

Она не всегда не судит его слишком строго.

— Он мой лучший бро, — отвечает Ник. — Когда мне было одиннадцать, и умер мой первый пес, он пришел в нам с черепашкой и спальным мешком и не уходил домой всю неделю.

— С черепашкой?

— Он думал, она утешит меня. Но мама заставила вернуть ее в зоомагазин. — Ник ковыряет соломинкой в содовой, разбивая кубики льда. — Суть в том, что у нас не созависимость, а истинная любовь.

Эбони улыбается, показывая кривоватый резец, из-за которого она почему-то выглядит еще красивей. Будь Ник натуралом, он бы точно к ней подкатил.

— Ну и как девушке соперничать с этой вашей любовью?

— Стопроцентно никак, — отвечает Ник, а потом: — Что? — У него отваливается челюсть. — А ты хотела бы, да?

Прибывшая на обед толпа спасает Эбони от ответа.

— Ты можешь с ней посоперничать! — кричит Ник ей вслед. — Еще как!

Девон стреляет в него из-за стойки подозрительным взглядом.

Что?

Если у Ника будет лучшее лето в истории, то почему бы ему не быть таким и у Девона?

Ник сверкает улыбкой и шумно допивает свою газировку.

Да.

Это будет лучшее лето в истории.

***

Планы Ника на лучшее лето в истории дают резкий крен, когда на обратном пути он прокалывает колесо и в итоге опаздывает домой. На подъездной дорожке уже стоит машина отца. У Ника екает сердце. Вселенная явно его ненавидит.

Он бросает велосипед в гараже и идет в дом. Отца нигде нет. Потом замечает, что задняя дверь открыта, выходит наружу, и видит, что отец — еще в костюме и галстуке — сачком вылавливает из бассейна опавшие листья.

— Привет, — говорит Ник. — Я как раз собирался этим заняться.

Крис бросает на него косой взгляд.

— Нет. Не собирался.

Судя по голосу, он даже не зол, отчего Нику становится еще хуже.

— Пап…

— Не надо, — говорит Крис. — Я не хочу этого слышать. — Снова переключив внимание на бассейн, он резко водит сачком по воде.

У Ника нет слов.

Чем бы оно ни было, это что-то новое.

Не разочарование, нет. К разочарованию со стороны отца Ник привык и никогда особенно не заморачивался из-за него, что, видимо, делает его настоящей скотиной, но обычно его отца разочаровывают вещи, которые по мнению Ника совсем не важны. Например, плохая оценка по математике, или неубранный в холодильник пакет молока, или пропущенные мимо ушей наставления. Отец Ника парится по самым незначительным поводам. Которые не считаются.

Но это не разочарование. Не лекция на тему того, что Нику пора браться за ум. Это что-то новое. Это усталость. Ник лажал столько раз, что Крис устал его вразумлять. Ник и не знал, что все настолько серьезно. Да, он не слушался, но ведь по мелочам, разве нет?

— Пап? — Его голос вдруг начинает дрожать.

— Ник, я сказал, что не хочу этого слышать. — Крис ударяет сачком по краю бассейна с такой силой, что ломает пластмассовый ободок.

Ник возвращается в дом.

Закрывается у себя в спальне, садится на пол между стеной и кроватью и делает попытку понять, что именно только что произошло. Он снова чувствует себя малышом. Даже хочет заплакать. Хотя это было бы тупо. Но ему больно. Больно из-за того, что отец считает его эгоистом, которой плевать хотел на то, что его терпение на исходе. В то время, как Ник просто не знал. Он думал, у них все нормально.

Почему никто не сказал ему, что это не так?

Его взгляд падает на уголок распечатки вариантов жилья в УШО, который дала ему мать. За несколько месяцев, прошедших с тех пор, список понятней не стал. Ник должен был изучить его и решить, где будет жить. А не просто наскоро пролистать и ткнуть пальцем в первый попавшийся вариант — как он и сделал. Он так и не прочитал его, но маму, похоже, удовлетворил выбранный вариант, так что… Носком кроссовка Ник пододвигает распечатку к себе. Смотрит на нее какое-то время, потом задвигает обратно.

Он должен думать о колледже.

О том, какие предметы и какой план питания выбрать, и что брать с собой… По идее, он должен типа как радоваться. Но когда мама потащила его в очередной поход в магазин — за одеждой, коробками, полотенцами и постельным бельем, — он так и не понял, сколько энтузиазма ему полагается проявить.

Просто он… Он даже не знает, чего хочет от жизни. Хотя пора бы знать, да? У него в классе были ребята, которые сразу все знали. Тотально. Куда поступать. Кем становиться. Во сколько жениться, покупать дом, обзаводиться детьми. А Ник даже не может решить, какое кино посмотреть.

Это так странно.

В детстве Ник был влюблен в маминого кузена по имени Ли. Нику тогда было шесть, а Ли восемнадцать. Восемнадцатилетние казались шестилетнему Нику настоящими взрослыми. У Ли была машина и все в таком духе. И он был шикарен. В том смысле, который шестилетний Ник не вполне понимал. Он знал лишь одно: что хочет как можно больше играть и бороться со своим дядей. И только годы спустя до Ника дошло, что это было. Он очень надеется, что Ли не понимает этого до сих пор.

Суть в том, что Ли был взрослым, высоким и клевым, и Ник сделал вывод, что такими становятся все. Что в какой-то момент человек вырастает, у него проходят прыщи и приходит способность понимать, что такое акционерные опционы. Но с Ником пока ничего подобного не случилось, и — как он начинает подозревать, — возможно, не случится вообще. Может, взросление не врожденная вещь. Может, для этого надо стараться. Например, вместо Cartoon Network смотреть PBS. Хотя, если честно, это слегка радикально.

Просто он… Его много, что беспокоит, окей? Например, иногда мир кажется Нику настолько дерьмовым, что хочется закричать, а иногда — настолько прекрасным, что хочется плакать. Как на прошлой неделе, когда он увидел, как малыш за окном остановился у кабинета зубного врача и показал на одуванчик, пробившийся сквозь трещину тротуара. Мама малыша тоже остановилась, и они оба склонились над одуванчиком и стали смотреть на его. Потом зазвонил телефон, и когда Ник снова посмотрел за окно, их уже не было. И он подумал, что если бы люди почаще останавливались и замечали одуванчики, то, возможно, мир был бы не настолько отстойным. Но когда он записал эту мысль на обороте блокнота, она показалась ему какой-то тупой.

Вспышка стыда вытягивает его из мрачного настроения.

Его блокнот. Исписанный посвященными заднице Джея стишками. Теперь Джей о них знает.

Ник со стоном закрывает лицо руками.

Джея, вроде, не отпугнули его стихи, что очень круто — и это еще слабо сказано, — но все равно. С чувством собственного достоинства у Ника не очень, но теперь от него остались лишь крошечные ошметки. Если остались вообще.

Он достает телефон и находит свои сообщения Джею. Просто чтобы проверить, что не выдумал их.

Ник: Но ты еще хочешь, чтобы я снова тебе отсосал?

Джей: Да.

Нику нравится это «да». Оно однозначное. Твердое.

Он снова прислоняется затылком к стене и закрывает глаза.

Окей, допустим, взросление действительно ему не дается, но он хотя бы успеет расстаться с девственностью до колледжа, да? Это будет по-взрослому. Если, конечно, Джей захочет зайти так далеко. Но Ник пересмотрел кучу порно. И в целом уверен, что восемнадцатилетние девственники, да еще привлекательные — по крайней мере, при выгодном освещении — ценятся достаточно высоко. Таким образом, в колледже он будет хотя бы приблизительно знать, что надо делать, если у него будет секс. В том смысле, что не опозорится до такой степени, что об этом узнает весь кампус, угу?

Он слышит, как около дома притормаживает машина его матери, а затем, через пару минут, — как родители разговаривают внизу.

Он пытается представить их молодыми. Было ли в их жизни время, когда они делали глупости или чуть не плакали над одуванчиками? Для Ника они всегда были родителями. Он не знает их, как людей. Как-то раз к ним пришли гости, и его мать напилась и заставила всю комнату танцевать конгу. (кубинский танец, участники которого становятся в линию и повторяют движения ведущего — прим. пер.) Самое безумное, что в итоге к «паровозику» присоединился даже его отец, и у Ника появилось ощущение, будто он смотрит на чужих родителей, не на своих. Или на людей, которыми они были до того, как стали родителями.

Это было смешно. И отчего-то грустно. И пугающе. Ник не может сформулировать, почему. Может, взрослея, люди теряют частичку себя? Или он просто воспринимает все, как чертова малолетняя королева драмы?

Ник вытаскивает из-под кровати свой ноут, заходит в фейсбук и открывает окошко чата. Девон онлайн.

Ник: Я боюсь, что мне не понравится в колледже. Или что колледжу не понравлюсь я.

Девон: Бро, та же хрень.

Ник: Я еще даже не понял, чем хочу заниматься, но Ник, обломись, все уже решено. Хотя я выбрал криминологию лишь потому, что в то время пересматривал «Закон и порядок». ТАК НЕ ВЫБИРАЮТ ПРОФЕССИЮ, ДЕВ!

Девон: Чувак, ну поменяеш ее потом на другую.

Девон: *поменяешь

Ник: Дев, это фейсбук. Тут необязательно писать грамотно.

Девон: Да ладно, я же знаю, что в глубине души тебя бесят мои опечатки.

Ник: Бесят. Угу. Потому что я такая скотина.

Девон: Да, именно потому.

Ник: Но я все равно люблю тебя.

Девон: Я тебя тоже.

Ник: Больше всего я люблю, что могу говорить «я люблю тебя», и это не выглядит странным.

Девон: Хочешь, приду и пообнимаю тебя?

Ник: Всегда.

Девон: Тогда до скорого, бро.

Девон выходит из чата, и Ник улыбается.

А потом прекращает, вспомнив, как сильно будет скучать по Девону, когда начнется учеба.

***

Одно приводит к другому, и, проснувшись наутро, Ник обнаруживает себя рядом с Девоном, прилипшим к нему как банный лист. Одно в данном случае пицца. А другое — марафон «Властелина колец». Ник заснул во время «Двух крепостей», прямо на сцене, где Арагорн встречает Эомера, и в середине своего напряженного противостояния они оба полностью подтвердили, что Нику нравятся парни постарше и с бородой.

Джей выглядел бы фантастически с бородой.

В общем, Ник просыпается с Девоном у себя за спиной и слышит осторожный стук в дверь.

Пока он сонно моргает, в комнату заглядывает его мать.

В свое время Нику и Девону пришлось поклясться родителям Ника, что они точно не спят — ну, спят, но только в обычном смысле этого слова, — потому что да, они до странного созависимы и любят валяться в обнимку. Теперь мама Ника и бровью не ведет, когда видит Девона у Ника в постели.

— Завтрак готов, — сообщает она.

Ник толкает Девона в бок, после чего они, пошатываясь и спотыкаясь, словно герои фильмов Ромеро, спускаются вниз.

На кухне Ник садится напротив отца. Девон плюхается с ним рядом.

Мама Ника расставляет перед всеми блины.

— Спасибо, миссис Сталнекер! — говорит Девон.

Мама Ника подкладывает ему на тарелку еще один блин.

— Девон, я тебе сто раз говорила, не миссис Сталнекер, а Марни.

— Точно. — На щеках Девона проступает румянец. — Марни, спасибо.

Ник сердито жует. Он стопроцентно уверен: его мать вряд ли была бы так расположена к Девону, знай она о том его сне. Серьезно, у их броманса должны быть какие-то рамки, ведь так? Нельзя говорить: «Чувак, мне приснилось, что я завалил твою мать!» Просто нельзя.

— Пап, — говорит он. — Извини меня за вчера. Сегодня я сделаю все, обещаю.

Его отец отрывает взгляд от тарелки. Он не выглядит впечатленным. Он выглядит, как человек, который слышал это уже тысячу раз.

Ника пронзает чувство вины.

— Хорошо, — произносит Крис наконец.

— И еще я подумал, может, мне поискать другую работу?

Крис минуту молчит. Потом протыкает кусок блина вилкой.

— Если ты сам этого хочешь.

Ну, не особо. Работа — отстой. Но Нику нужны деньги на колледж. И еще он типа был бы не против, чтобы отец не ненавидел его.

— Хочу. Ты вернешь мне машину?

— Если найдешь работу, верну.

Паршиво. Но справедливо.

— Окей, — говорит Ник. — Спасибо, пап.

На лице отца появляется слабое удивление — в кои-то веки без примеси разочарования, и Ник начинает осторожно надеяться, что, если он снова не напортачит, то быть может, у них с отцом все наладится.

Он искренне хочет, чтобы у них все наладилось.

Может, это и значит взрослеть.

Глава 6

К пятнице Джей так и не смог устроиться на работу. Устав думать о ней, он начинает думать о Нике. Может, позвать его в гости? Джею двадцать пять лет, и до сих пор его связи были спонтанными и недолговечными. Он не умеет договариваться о сексе заранее. Существует ли здесь свой этикет? Что сказать Нику, если он все же решится ему написать?

Кроме того, Джей готов поспорить на деньги, что Ник еще девственник. Джей уже забыл, когда сам был таким. Секс для него — обычная вещь, естественное продолжение взаимной симпатии и дружеского общения. Когда проводишь несколько часов или дней с кем-нибудь интересным, секс случается сам собой, после чего вы расстаетесь друзьями. Без ожиданий, что будет повтор. Попадая в новое место, Джей, бывало, сталкивался с людьми, с которыми спал неделю или месяц назад, и частенько они начинали ровно с того места, где остановились. Но обычно его встречали новые лица, новые истории, новые моменты и новые тела, узнавать которые было весело и ненапряжно. Джей никогда не планировал такие вещи заранее.

Но сегодняшний вечер идеально подходит для встречи. Кэт с Ронни уйдут, а за детьми будет присматривать его мать. К тому же, никаких других планов — вроде выпить по пиву с парнями со стройки — у него нет.

И все равно для него это — большой шаг. Ник сказал, ничего серьезного, но даже десять недель это в десять раз дольше, чем любые предыдущие отношения Джея. Обычно его отношения длятся лишь до тех пор, пока не приходит пора садится в автобус, на поезд или же в самолет. Десять недель — долгий срок.

Джей какое-то время смотрит в экран, а потом все-таки пишет сообщение Нику.

Джей: Привет.

Ник: Привет :)

Боже. Опять эти смайлики. И почему Джей все еще удивлен?

Джей: Что будешь делать вечером?

Ник: Минет тебе. Я надеюсь.

Джей издает непроизвольный смешок.

Джей: Давай ты приедешь, мы посмотрим кино, а там как пойдет?

Ник: Звучит неплохо. Во сколько?

Джей: В восемь?

Ник: Тогда до восьми!

Джей откладывает телефон. Окей, это оказалось легче, чем он ожидал. Он заглядывает в бумажник. Последняя двадцатка и мелочь, но, наверное, все-таки стоит купить чипсы и газировку.

В итоге он идет на заправку и покупает чипсы со вкусом сальсы, бутылку колы и упаковку презервативов. Не то чтобы он планировал склонять Ника к чему бы то ни было, но рано или поздно они все равно ему пригодятся.

Остаток дня он проводит, убираясь в подвале. Хоть и подозревает, что парням, которые делают минет в туалете, должно быть плевать на бардак.

Уборка отвлекает его от тревоги на тему того, во что же он ввязывается.

Но жизнь коротка.

***

Ровно в восемь раздается трель дверного звонка.

— Джей! — орет из гостиной Дженис. — Звонят!

— Да, мам. Я слышу! — отзывается, поднимаясь по лестнице, Джей.

Джей надеется, что ей удастся удержать Кейдена от визитов к дяде Джею в подвал. Чаще всего Джей совершенно не против, но сегодня Кейдену лучше туда не врываться.

Джей открывает дверь.

На пороге с нервной улыбкой, в джинсах и футболке с надписью «Команда Гриффиндора по квиддичу» стоит Ник.

— Привет!

— Привет, — говорит Джей и, впуская его, отходит назад. — Я в подвале.

Ник никак не реагирует на признание Джея — вот еще одно доказательство его возраста. Не то чтобы Джей стыдился того, что живет в подвале у матери, пока копит деньги на путешествия, но он привык, что люди считают, будто он должен думать именно так.

Ник спускается за ним вниз.

— А это… ничего, что я пришел, когда твои родители дома? — спрашивает он по пути.

— Моя мама, — автоматически поправляет Джей. — И мне двадцать пять. Она уже давно бросила говорить, кого я могу приглашать.

— Круто, — говорит Ник, с любопытством оглядывая подвал.

Смотреть особенно не на что.

Тут есть раскладной диван, телевизор, комод, стенной шкаф и книжные полки. Стиральная машина с сушилкой у дальней стены. На которой тоже есть полки, но на них лежит обычное подвальное барахло: старые настольные игры с недостающими фишками, коробки с рождественскими украшениями, семена и почему-то четыре разных ополаскивателя для белья. Помещение выглядит как фотография «до» из передач о ремонте.

Подойдя к полкам, Ник засовывает ладони в карманы своих тесных джинсов и, покачиваясь на пятках, разглядывает книжную коллекцию Джея.

— Ты реально читаешь Фолкнера? — спрашивает он таким тоном, словно это что-то невообразимое. Потом, не дав Джею шанса ответить, перескакивает на новую тему. — Я думал, у тебя будет побольше всего. Типа всяких сувениров и штучек из путешествий. У моей бабушки был целый сервант с фарфоровыми наперстками. И не подумаешь, что на них большой спрос, но они продаются буквально повсюду. Я к тому, что неужели где-то есть целые фабрики, штампующие исключительно фарфоровые наперстки? — Покачав головой, он поворачивается к Джею лицом.

— Я редко привожу сувениры, — говорит Джей.

— Почему?

— Чтобы не тратить деньги на ерунду, плюс они занимают место у меня в рюкзаке, а потом просто пылятся на полке.

— Но как ты запоминаешь, где побывал, если не привозишь всякие прикольные солонки на память?

— Я много фотографирую, — отвечает Джей. — Иногда включаю музыку, которую слушал в поездке, закрываю глаза и снова переношусь туда.

— О. То есть ты типа весь такой дзен?

— Ты хоть знаешь, что значит дзен?

Рот Ника дергается в усмешке.

— Это что-то связанное с уходом за мотоциклом? (отсылка к книге Роберта Персига «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» — прим. пер.)

Если он пошутил, то вышло смешно.

Если же нет…

Если нет, то, по крайней мере, он симпатичный.

Открыв ноутбук, Джей заходит в аккаунт Ронни на Netflix.

— Хочешь посмотреть что-то конкретное?

— Да в общем-то нет, — говорит Ник. Покачавшись секунду на пятках, он, по-видимому, принимает решение и садится рядом с ним на диван. Достаточно близко, чтобы Джей ощутил тепло в том месте, где практически соприкасаются их прикрытые джинсами бедра, но все же оставив микрозазор.

Джей наклоняется и, ставя ноут на столик, прижимается к Нику бедром. И не отодвигается после того, как ноутбук установлен, и им обоим видно экран.

Пока они смотрят «Парки и зоны отдыха», Джей узнает, что, когда Ник смеется, его лицо становится ярко-красного цвета, и он обмякает. Расслабляясь, он все сильнее приваливается к Джею и умудряется засыпать крошками чипсов всего себе. И еще Джея.

— Знаешь, что должно идти после кино? — спрашивает он.

Джей корчит гримасу.

— Не знаю, о чем ты.

— Тебе двадцать пять или восемьдесят пять? — Глаза Ника ярко блестят.

— Молодежь… — ворчит Джей, и Ник смеется.

Они целуются. У Ника вкус сырного соуса, чипсов и сальсы. Его ладони легко ложатся Джею на бедра, их ноги переплетаются, когда они разворачиваются друг к другу. Ник целуется неумело — нерешительно, но с пылким энтузиазмом, крутя туда-сюда головой, — поэтому Джей берет его за подбородок и мягко удерживает на месте. Затем проводит по его сомкнутым губам языком, и они снова приоткрываются. Выманить язык Ника наружу оказывается трудней. Он словно испуганный лесной житель, который прячется в норке. Джей вталкивает язык Нику в рот, потом убирает, делает так еще и еще. После третьего раза Ник понимает намек и наконец-то подключает к действию и язык.

Потом судорожно выдыхает, и поцелуй прерывается.

— Ты… — Не успевает Джей закончить вопрос, как Ник садится верхом к нему на колени и берет Джея за плечи.

Они снова целуются. Джей догоняет языком слабый вкус чипсов у Ника во рту, а потом присасывается к его нижней губе.

Издав удивленный писк, Ник впивается пальцами в его плечи. Он ерзает на коленях у Джея, словно пытается потереться о его член своим и в то же время пытается так не делать.

— Ну… так ты хочешь, чтобы я тебе отсосал?

Джей выгибает бровь.

— А может, я тебе отсосу?

Влажный рот Ника приоткрывается.

— Что?

Джей пожимает плечом.

— Ну, если хочешь.

— О боже. Хочу. — Ник громко сглатывает. — Очень-очень. А то это… Мне еще никогда.

Он словно плохо знает английский.

Джей пересаживает его с себя на диван. Потом, пока Ник наблюдает за ним широко распахнутыми глазами, встает на колени и устраивается между его раздвинутых ног. На Нике такие тесные джинсы, что Джею отчетливо видно, как его эрекция туго натягивает ткань. Он расстегивает пуговицы на ширинке. Ник приподнимается, облегчая доступ к себе.

Джей тянет за язычок молнии.

— Трусы с Капитаном Америкой, — усмехается он. — И почему я не удивлен? Рядом с тобой словно взорвалась поп-культура.

Ник морщит нос.

— Можешь, пожалуйста, не упоминать взрывы, когда ты так близко от моего члена? Я тут на волоске.

Рассмеявшись, Джей стягивает с Ника трусы с Капитаном Америкой. Ник ойкает и весь напрягается. Потом его пальцы оказываются у Джея на голове, царапают стрижку, тщетно пытаясь найти, за что ухватиться. Джей снова смеется. Потом, облизнув губы, наклоняется и берет член Ника в рот.

На вкус он как яблочный гель для душа с нотками пота и мускуса, симпатичный и сильно течет. Яйца симпатичные тоже. Джей медленно перекатывает их на ладони, представляя, как будет растягивать удовольствие, пока Ник не превратится в дрожащее от страсти желе, как взорвет парню мозг, но…

— О черт! — стонет Ник, и все резко заканчивается. Содрогнувшись, он выстреливает соленой струей Джею в рот. Когда Джей отстраняется, Ник закрывает ладонью глаза. — О боже. О боже. О черт.

Все еще прикрывая глаза, он, извиваясь, натягивает белье. Джей перестает улыбаться.

— Ник?

— Э… да. — Ник сглатывает, свободной рукой дергая джинсы вверх. — В общем, это… мне, наверное, лучше уйти. Удалиться с позором. Ну… смертельно униженным или типа того.

— Эй. — Джей берет его за запястье и мягко снимает его ладонь с глаз. — Что случилось?

Лицо Ника пылает, и он не может смотреть Джею в глаза.

— И-извини. Извини.

— Но за что?

Ник смотрит на него, как на психа.

— Ну… за то, что опозорил имя семьи и унизил всех своих славных предков, когда кончил типа мгновенно? За пятнадцать секунд. Чувак, я считал.

— Знаешь, когда мне впервые предложили сделать минет, я обкончал той девчонке весь свитер, как только она открыла рот, — говорит ему Джей и внутренне содрогается.

— Правда? — В голосе Ника проскальзывает нотка надежды. — И теперь ты вспоминаешь тот случай со смехом?

— Угу, — отвечает Джей. — Хотя тогда смеялась только она.

— Упс. — Дергая ворот футболки, Ник пожевывает губу. — Значит… ты не станешь надо мной смеяться?

— Не стану. — Но улыбка все-таки тянет уголки его рта вверх. — Это был своего рода комплимент, разве нет?

К счастью, Ник тоже теперь улыбается.

— Ну не знаю. В таком состоянии я мог бы кончить от сквозняка.

— Окей. — Джей похлопывает его по бедру. — Тогда не буду задирать нос.

— Уж постарайся, — бормочет Ник, но его улыбка становится шире. А румянец красней.

Джей забирается на диван и кивает на ноутбук.

— Хочешь, посмотрим еще одну серию?

— Окей, — говорит Ник. Его плечи опускаются, и он опять расслабляется. — Клево. Давай.

***

Около полуночи Ник уходит.

Джей уносит стаканы и пустую миску из-под чипсов на кухню. Там, поедая мороженое из картонки, разгуливает в халате и тапочках его мать.

— Ты же не развращаешь ребенка? — спрашивает она.

— Ему восемнадцать. — Джей ставит стаканы и миску в раковину.

— Джей, я видела, на чем он уехал. На велосипеде.

— И тем не менее, ему восемнадцать.

— Хорошо, — произносит она. — Потому что я не собираюсь продавать этот дом, чтобы нанять тебе адвоката.

— Буду знать.

Она втыкает ложку в мороженое.

— Раз уж мы выяснили, что я воспитала тебя достаточно хорошо, то когда я с ним познакомлюсь?

— Как насчет никогда?

Дженис приподнимает бровь.

Джей вздыхает.

— Слушай, у нас ничего серьезного, ясно? Мы просто общаемся, а потом он уедет в свой колледж, а я в Аргентину.

— И что? Мне нельзя познакомиться с мальчиком, которого ты приводишь в наш дом? Джей, я хочу поздороваться с ним, а не планировать вашу чертову свадьбу.

— Которая все равно никогда не случится.

— Я знаю. — Дженис протягивает ему мороженое. — Ты как отец. Волк-одиночка.

Его рука замирает над решеткой для мокрой посуды, откуда он собирался взять ложку.

— Что?

Она пожимает плечами.

— О, я не имею в виду, что твой отец был несчастлив или что мы жили во лжи. Просто он был интровертом. Как ты.

— Я не интроверт.

— Интроверт не то же самое, что отшельник, — говорит она. — Интроверты перезаряжают свои батареи, находясь в одиночестве, а не через общение с другими людьми, как твоя сестра или я. Мы сходим с ума, если нам не с кем поговорить. А тебе хорошо одному. Тебе это нравится.

Джей берет ложку и зачерпывает мороженое.

— Вообще-то, мам, у меня куча друзей.

— Временных, — замечает она. — А потом ты собираешь рюкзак и уезжаешь. В этом нет ничего плохого. Так ты устроен. Когда наступит зомби-апокалипсис, ты будешь полностью счастлив, живя в своей хижине на вершине горы в компании одних только птичек.

Зомби-апокалипсис? Иисусе. Да его мать и Ник могут отлично поладить. Ведь ее пример точно пришелся бы Нику по вкусу. Джей не уверен, что хуже: то, что он уже подмечает вещи, которые могут понравиться Нику, или то, что его новый приятель — подростковая версия его матери. Всех мировых запасов мороженого не хватит, чтобы заесть эту страшную мысль.

— Ну а ты во время зомби-апокалипсиса…

— Застрелилась бы, окруженная ордами зомби, чтобы вы могли убежать.

— Немного пугает, что ты не задумалась даже ни на секунду, — говорит он.

Дженис пожимает плечом.

— Джей, это из «Ходячих мертвецов». Неужели ты не смотрел?

— Он есть на Netflix?

— Есть у Ронни на DVD.

— Может, возьму у него посмотреть.

— Может, возьми. — Она бросает ложку в раковину. — И может, когда твой друг придет в следующий раз, ты нас познакомишь.

Он знает, что побежден.

— Хорошо, мам.

— Спокойной ночи, Джей. — Она улыбается, и морщинки в уголках ее глаз становятся глубже.

— Спокойной ночи, мам.

Опустошив половину картонки с мороженым, он отправляется спать.

Глава 7

Ник: Мне вчера сделали мой первый минет!

Девон: Тебя можно поздравить?

Ник: Блин, конечно, поздравь! Только все закончилось слишком быстро :(

Девон: Без подробностей, ок?

Ник: Ну серьезно. Сколько ты продержался, когда тебе отсасывала та ботаничка?

Девон: МНОГО ЧАСОВ, БРО. МНОГО ЧАСОВ. Я был как машина.

Ник: Грязный лжец.

Девон: :D

***

Поскольку родители отпустили его в пятницу к Девону, Ник решает на выходных постараться и, как обещал, найти новую работу на лето. Он не чувствует себя виноватым за то, что вместо Девона собирается к Джею, но понимает, что поскольку тотально злоупотребляет доверием своих мамы и папы, то обязан хотя бы попробовать сделать что-нибудь правильно. Еще будет здорово получить обратно машину и больше не ездить всюду на велике.

Искать работу во Франклине — самое унылое занятие в мире. Ник пять минут изучает рекламные объявления на последней странице местной газеты, потом сдается и открывает секцию юмора. Вау. Оказывается, газеты не просто выходят, но в них до сих пор печатают комикс «Семейный цирк». Ник минут десять гуглит историю «Семейного цирка», потом отвлекается на случайные ссылки и спустя два часа неожиданно обнаруживает, что его засосало в кроличью нору яойных блогов на тамблере.

Что ж, такое бывает.

И признаться, достаточно часто.

До того, как стать одержимым желанием найти Нику работу, его отец был одержим идеей увлечь Ника хобби, или спортом, или еще чем-то таким. Просиживание штанов за компьютером и рисование комиксов явно не совпадало с представлением Криса Сталнекера о том, как его сын должен использовать свое время. Что было довольно несправедливо, потому что комплекцией Ник пошел весь в отца. Он наполовину алебастр, наполовину вампир. И с солнечным светом не дружит. Прошлым летом, пока Девон получал ровный, золотистый загар, Ник облезал, как старая краска. Он превратился в настоящего крокодила. И чесался, как черт. Поэтому уж извините, но Ник предпочитает занятия в помещении.

Он вспоминает, как жарко выглядел Джей, когда работал на стройке, и как жарко там было в смысле погоды. Серьезно, хорошо, что мистер Гровер определил его в офис. Кондиционер — его самая любимая вещь.

От мыслей о мистере Гровере Нику становится стыдно. Он на секунду задумывается, не следует ли написать письмо с извинениями. Наверное, следует, но, наверное, он не напишет. Потому что неловко.

В конце концов Ник отправляется в душ. Когда он возвращается в спальню, то видит там свою мать, которая с блокнотом в руке стоит напротив открытого шкафа.

— Мам? — спрашивает он осторожно.

Она явно что-то подсчитывает в уме.

— Совсем скоро ты уезжаешь в колледж. Нам нужно понять, что тебе надо купить.

Мама Ника любит составлять списки. Она делает списки продуктов, списки вещей для химчистки, списки домашних дел — не только для себя, но и для Ника и отца Ника. Каждую неделю она составляет себе список задач, а после разбивает его на ежедневные списки помельче. Однажды, когда они с отцом Ника уехали на конференцию, она оставила Нику список на три листа. Там было все — отнапоминания кормить пса до номеров всевозможных служб экстренной помощи. Она делает даже списки списков, которые должна написать.

— Если купить все вещи сейчас, то в колледже тебе не придется тратить на них свои деньги, — говорит его мать.

На счету Ника лежит почти четыре тысячи долларов — больше, чем он когда-либо видел. Они кажутся какими-то ненастоящими, потому что это просто несколько цифр. Было бы прикольно пойти в банк и забрать всю кучу однодолларовыми банкнотами, чтобы можно было подбросить их в воздух и устроить денежный дождь. Но счет заведен на имя отца, поскольку тот открыл его, когда Ник был еще малышом, и Крис не перепишет его — он слишком хорошо знает Ника.

Эти деньги отложены на время учебы в колледже. На непредвиденные расходы и вещи, которые родители не станут ему покупать. Денег, вроде бы, много, но его родители беспокоятся, что их не хватит надолго. Они копились всю Никову жизнь, складываясь из десяток оттуда и двадцаток отсюда. Из подарков на дни рождения и Рождество от его бабушек с дедушками, дядь и теть. Из пропущенных комиксов и отказов от мгновенного счастья от покупки чудесных вещей ради того, чтобы в будущем у него были деньги.

И теперь это будущее наступило, но Ник к нему не готов.

С узлом в животе он опускается на кровать.

Он сказал Девону правду. Колледж пугает его, и не только из-за насильственного разделения с Девоном (что будет абсолютным нарушением Женевской конвенции). Нику страшно, потому что он не знает, кем быть, а времени решать больше нет. Ему страшно из-за того, что, по идее, он должен быть взрослым, но не чувствует себя таковым. Но больше всего Ник боится через несколько лет оглянуться назад и не узнать себя. Нику нравится быть собой, ясно? Хоть он еще и не понял себя до конца. Колледж в его представлении — эдакая коробка не в форме Ника, и чтобы втиснуться в эту коробку, ему придется отрезать многие части себя.

Может, он реагирует слишком остро? Просто он никак не может избавиться от идеи, что взросление похоже на капитуляцию перед врагом. Ты словно теряешь что-то бесценное, пусть и настолько неосязаемое, что Ник даже не может сформулировать, что. Как ему испытывать интерес к криминологии, если буквально вчера он был восьмилетним и хотел стать джедаем?

Все, чем он был, и все, что он есть, каким-то образом свелось к этому моменту. К его матери, которая пересчитывает его носки, разложенные в ряд на полу, и каким-то образом закрывает дверь в его детство, расстаться с которым Ник еще не готов. Глядя на эти носки, на наволочки и простыни, мелкие и крупные вещи, Ник чувствует, что не может дышать.

Это словно хвататься за воду.

Ник закрывает глаза и отталкивает от себя вспышку паники.

— Ник? — зовет его мать.

Он открывает глаза.

— Я говорю, что тебе нужно купить побольше носков.

Ник, моргнув, смотрит на разложенные носки и чувствует себя так, словно никогда их не видел.

— Да, мам, — произносит он наконец с шумом в ушах. — Хорошо.

***

В субботу Девон приходит к Нику поплавать. Он приводит с собой Эбони, а та приводит свою подругу Шелли. Шелли всего шестнадцать, но у нее уже есть татуировка. Она показывает Нику татуировку и поддельный ID, который использовала, чтобы набить ее.

— Говорю тебе, бро, — произносит вполголоса Ник, пока они с Девоном покачиваются в глубоком конце бассейна, — мама пересчитывала мои носки, и у меня чуть не случилась самая настоящая паническая атака.

Надо отдать Девону должное: он слушает Ника и почти не смотрит на Эбони, которая сидит в купальнике на краю.

— Думаю, я превращаюсь в какого-то Холдена Колфилда, — говорит Ник. — Со всей его экзистенциальной тоской. А недавно я весь расчувствовался из-за одуванчика — в точности, как если б смотрел, как моя сестренка катается на карусели.

Девон откидывает мокрые волосы назад.

— Хочешь, чтобы я отвел тебя покататься на карусели?

— Нет. Вся суть в том, что нам больше нельзя кататься на карусели. Теперь мы можем только смотреть, как катаются дети!

— Я так не думаю, — говорит Девон, но не особенно убежденно. — Мы можем кататься на любых каруселях сколько нам хочется.

— Но это не будет как раньше, — настойчиво говорит ему Ник. — Теперь уже ничего не будет как раньше.

Девон хмурится.

— Я знаю, но мы же не можем остановить перемены.

Ник знает, что в этом-то и проблема. Именно этого он и боится больше всего.

Девон хочет что-то сказать — наверняка что-то содержательное, воодушевляющее, мудрое, — но его прерывает вопль Шелли, которую Эбони столкнула в бассейн.

***

— Как думаешь, мне сделать татуировку? — в тот же день, только позже, спрашивает Девона Ник.

Девон фыркает.

— Что?

— Татуировку, — говорит Ник, наблюдая за бликом света от фар машины на улице, ползущим по потолку. — Шелли всего шестнадцать, а у нее уже есть татуировка.

— Что хочешь набить? — спрашивает Девон.

Ник задумывается. Ему нравится идея татуировки. Нечто со смыслом, значимое для него, что останется на нем навсегда — здорово, правда? Вот только он беспокоится, что ничего значимого в его жизни нет. Будет ли странно набить имя Девона? Наверное, да. И хотя список того, что нравится Нику, довольно велик — там, среди прочего, и «Властелин колец», и «Гарри Поттер», и «Мстители», — он не уверен, что хочет видеть на своей коже любую из этих франшиз. Он хочет что-то более личное. Только его. Он просто не знает, что это.

— Интересно, у Джея есть татуировки?

— Ты не знаешь?

Ник пожимает плечом и укрывается одеялом.

— Ну, я еще не видел его полностью голым.

— Чувак, ты серьезно?

— А что? Это странно?

— Не знаю, — говорит Девон. — Типа того. В смысле, разве с друзьями по сексу не раздеваются догола?

— Ну его член-то я видел. Просто все остальное — нет.

— Думаю, это начало.

— И это реально очень красивый член, — со вздохом говорит ему Ник.

— Рад за тебя, бро, — стойко отзывается Девон. Для натурала он невероятно поддерживает его. Что лишь справедливо, думает Ник, поскольку ему приходится слушать, как Девон распинается о девичьих прелестях. Их прелести, наверное, классные и все такое, просто совсем не Никова тема. Но Ник тоже оказывает другу поддержку. Однажды, еще в старших классах, он даже помогал Девону гуглить, как делают куни. Серьезно, интернет знает все. Кроме того, что делать со сведенным языком, из-за которого Девон в итоге и опозорился.

Снова вздохнув, Ник перекатывается на бок. Кладет голову Девону на плечо, а Девон одной рукой обнимает его. И Ник — что наверняка является полным нарушением их кодекса дружеских обнимашек — немедленно начинает думать, каково было бы лежать вот так с Джеем.

— Ты сейчас думаешь о Эбони, да? — спрашивает он.

— Какая-то часть меня всегда о ней думает, — признает Девин. — Это делает меня жутким маньяком?

— Ты же не следишь за ней день и ночь?

— Нет!

— Тогда ты не жуткий маньяк.

— Круто, что мы с ней друзья, и мне кажется, она будет не против стать не просто друзьями, но вдруг я спрошу ее, и она скажет «нет»?

Ник ненадолго задумывается.

— А если ты спросишь ее, и она скажет «да»?

— Неслабый такой риск, — тихо говорит Девон.

— Отношения — трудная штука, — бормочет Ник.

— Да уж, — соглашается Девон, качнув головой. — Как по-твоему, мы когда-нибудь в них разберемся?

— Зная нас, наверное, нет.

— Наверное нет, — повторяет Девон. Похоже, он прилично расстроен. — Наверное, мы никогда ни в чем не разберемся.

Или тоска Ника заразна, или она в той или иной степени есть во всех. Но это не утешает.

***

Ночью воскресенья Ника будят тихие звуки музыки. Он выбирается из постели и на цыпочках спускается вниз. В гостиной горит свет. Ник заглядывает за угол.

Журнальный столик отодвинут к стене.

Рядом сидит их собака по имени Скутер и бесшумно постукивает хвостом по ковру.

У Ника отваливается челюсть.

Его мама и папа танцуют. Обнявшись, они медленно переступают ногами, потому что, как думает Ник, не умеют по-настоящему танцевать. Щека его матери лежит у отца на плече. Ее глаза полуприкрыты, на губах играет улыбка. Отец, словно пытаясь уделять внимание ритму, покачивает головой.

Ничего страннее Ник в жизни не видел. А он, на минуточку, видел все фильмы Дэвида Линча.

Неужели люди могут просто так танцевать посреди ночи? Или Ник случайно забрел в параллельное измерение, где его родители — абсолютно другие, странные существа? У них, правда, нет каких-нибудь жутких пуговиц вместо глаз, но они танцуют. Танцуют.

Внезапно на него наваливается целая лавина эмоций, и Ник не может понять, почему. Он даже не может распутать ниточки противоречивых чувств, чтобы узнать, откуда они начались. Это так прекрасно и грустно. Словно крохотный огонек, чересчур глубоко погребенный в будничной жизни, чтобы когда-нибудь засиять.

Его мать обнимает отца за шею, и ее улыбка становится шире.

Его родители влюблены.

Внезапно у Ника сжимается горло, а в глазах начинает щипать.

Он хочет остаться и еще немного понаблюдать и вместе с тем не хочет видеть, как танец заканчивается. Он не хочет видеть, как они расходятся в стороны и возвращаются в свою рутинную жизнь. И потому он уходит наверх — осторожно, чтобы не скрипнула третья ступенька — и снова забирается под одеяло.

И у него, кажется, получается вытащить из клубка сложных эмоций ниточку, которую он узнает. Это зависть.

Было бы здорово, думает он, если б и у него был человек, с которым было бы можно танцевать по ночам.

***

Ник: Какое у тебя самое любимое место на свете?

Джей: 1770, Австралия.

Ник: Это число.

Джей: Это город.

***

Некоторые разговоры нельзя вести по смс. Ник звонит Джею.

— Что такого особенного в том городе, который ты явно придумал?

— Ник, уже полпервого ночи.

Снизу еще доносятся тихие звуки музыки.

— Ну… это важно.

Джей вздыхает. А может зевает.

— Ничего особенного в нем, в принципе, нет. Но однажды у меня кончились деньги, и я застрял там на два дня. Я просто гулял, сидел на пляже, и одна пожилая пара накормила меня, а когда пошел дождь, разрешила переночевать у них в трейлере.

— Значит, дело не в месте, а в людях?

— Угу.

Ник хмурится в потолок.

— Почему тебе нужно уезжать на другой конец света, чтобы встретить хороших людей? Здесь тоже есть хорошие люди.

— Ну… — Джей колеблется. — Суть не в хороших людях. А в том, что ты попадаешь в совершенно новое, незнакомое место и узнаешь, что люди по-прежнему люди. Понимаешь меня?

Ник не уверен.

— Суть в осознании, что мир много больше, чем ты представлял, и вместе с тем — много меньше.

— О. — Вау. Джей и правда дзен или типа того.

Джей снова вздыхает.

— Еще какие-нибудь животрепещущие вопросы?

— У тебя есть татуировки?

На мгновение воцаряется тишина, и Ник думает, что Джей отключился. Но потом слышит смешок.

— Поищи и узнаешь.

Ник ерзает при мысли об этом.

— Вызов принят!

— Спокойной ночи, Ник.

— Спокойной ночи.

Ник засыпает с телефоном, зажатым в руке.

Глава 8

Ник: Я погуглил 1770. Это и правда город.

Джей: Да, я знаю.

Ник: Просто название реально тупое.

Джей: Не я же его так назвал.

Ник: Ну да.

***

Джей находит себе подработку — у Билла Холлистера, который живет неподалеку и занимается стрижкой газонов. Вообще, у него есть постоянный помощник, но он слег с ветрянкой.

— Долбанная ветрянка, — ворчит Билл. — Как можно умудриться подхватить долбанную ветрянку?

Джей просто кивает.

Билл какое-то время возится, заводя свой старый пикап, а потом они тарахтят по дороге на север, где на половине акра земли живет первый клиент. Билл будет ездить на газонокосилке, а Джей выполнять всю работу, требующую ходьбы — то есть, подравнивать траву триммером.

— У тебя еще есть тот мотоцикл? — спрашивает Билл, усаживая себя на газонокосилку.

— Да, — говорит Джей.

Билл похлопывает себя по ноге, которая заканчивается культей на месте, где должно быть колено.

— Yamaha TX семьдесят третьего года. Любил я тот долбанный мотик. И свою ногу тоже любил.

Он заводит газонокосилку прежде, чем Джей успевает придумать ответ.

Работа тяжелая, жаркая, и спустя считанные минуты у Джея появляется чувство, будто он утопает в поту. В этом отношении она очень похожа на работу на стройке, но сейчас он хотя бы не покрыт впридачу и пылью. Только к ногам липнут ошметки травы. На обработку двора уходит около часа, а потом они грузят газонокосилку в пикап и снова пускаются в путь.

Билл любит ездить, опустив стекла и с Led Zeppelin, включенными на полную громкость. Он водит как маньяк и был бы угрозой для прочих автолюбителей, если б его пикап мог разгоняться хотя бы до тридцати миль в час.

На протяжении всего дня Джей то и дело ловит себя на том, что проверяет свой сотовый. Каждый раз, не увидев смски от Ника, он чувствует странное разочарование.

Эти отношения без обязательств… сбивают с толку. Джей понятия не имеет, как вести себя в растянувшиеся перед ним девять недель. Должен ли он писать Нику и спрашивать, как прошел его день? Или они должны связываться только затем, чтобы договориться о времени встречи? Джей не знает. Как, понятное дело, и Ник, потому что ему восемнадцать, и опыт у него минимальный, а может и нулевой. Джей знает одно: что до того утра на стройке Ник никогда не делал минет, что до вчерашнего дня ни разу не получал его и что он все еще девственник — если только он не делает все в обратной последовательности, чему Джей, на самом деле, был бы не удивлен.

Ну и что Джею делать со всей этой информацией?

Он не хочет давить на Ника, но обращаться с ним, как с хрустальной вазой, тоже не хочет. Беспокоиться, не слишком ли они торопятся или не слишком ли медлят, совсем не его дело, да? Они не встречаются. Но Джей — хотя Ник для него по-прежнему практически незнакомец — хочет, чтобы они расстались друзьями. Поэтому им надо поговорить. Насколько далеко Ник хочет зайти и с какой скоростью двигаться?

Иисусе. Почему это должно быть так сложно?

— Тебя что-то беспокоит, пацан? — спрашивает Билл, пока они выгружают газонокосилку у третьего дома за день.

— Да, в общем-то, нет, — лжет Джей.

— Еще бы, — сварливо говорит Билл. — Ты молод, не слишком уродлив, и у тебя две долбанные ноги.

— Спасибо за комплимент, Билл, — говорит Джей, доставая из багажника триммер.

— Обращайся, пацан. — Билл широко ухмыляется, показывая надтреснутый зуб. — А теперь за работу.

Когда приходит время обеда, они покупают сэндвичи, а затем паркуются около старого склада, чтобы поесть. Сначала Джей не понимает, зачем есть именно там, но потом замечает первую кошку. Тощая, жилистая, с оторванным ухом, она бесстрашно подходит к пикапу и запрыгивает на капот. Глядя на них сквозь пыльное ветровое стекло, она безмолвно зевает.

— Вот ведь засранка нетерпеливая, — с нежностью говорит Билл и вытягивает из-под сиденья потрепанный переносной холодильник. Он открывает его у себя на коленях, потом бросает на растрескавшийся бетон кусок ветчины. Когда тот со шлепком приземляется, к нему тут же прыгает кошка.

В итоге к первой кошке присоединяются еще три, и Билл бросает им содержимое холодильника и корочки хлеба от сэндвича. Джей отщипывает от своего пару кусочков куриного мяса и тоже бросает в окно. К ним сразу бросается трехцветная кошка.

— Ладно, — объявляет Билл. — Вернемся к работе.

Когда он заводит мотор, кошки бросаются врассыпную.

На следующий день Джей приносит для них остатки мясного рулета.

***

Джей: Знакомый, с которым я подстригаю газоны, каждый день водит меня на склад, и мы кормим там бродячих кошек.

Ник: ОФИГЕННО.

Ник: Сколько их там?

Ник: Ты с ними играешь?

Ник: Есть фотки?

Ник: Я хочу кошку.

Ник: Представляешь, на Petfinder отдают кошку по кличке Маргаритка — Волшебная Эльфийская Звездочка.

Ник: ЕЕ ТАК ЗОВУТ!!!!!

Ник: Я ХОЧУ ЭТУ КОШКУ!

Ник: То есть, животных МОЖНО называть целыми предложениями? Это же сколько новых возможностей!

Ник: Маргаритка — Волшебная Эльфийская Звездочка находится в Сан-Диего :(

Ник: Почему интернет всегда рушит мои мечты?

Джей: Сочувствую твоему горю. Хочешь потусоваться в пятницу вечером?

Ник: Стопроцентно! :D

***

Ник снова приходит в пятницу вечером, но на сей раз Дженис успевает добраться до двери раньше Джея и вовлекает Ника в неловкий разговор. Ноа спит, примостившись у нее на бедре, а Кейден выглядывает из-за прикрытия ног.

— А чем именно занимаются со степенью в криминологии? — интересуется Дженис, пока Джей поднимается из подвала.

— Ну… — мнется Ник. — Составляют ориентировки или типа того. Или охраняют порядок?

Джей не представляет его в роли копа. Ник тоже — судя по выражению на лице.

— Привет, — говорит он. — Мам, Ник пришел ко мне в гости, а не к тебе на допрос.

Дженис машет рукой.

— О, мы просто болтали, да, Ник?

— Ну… да, — нерешительно соглашается он, но во взгляде его широко распахнутых глаз читается отчаянное «помогите».

— Идем вниз, — говорит Джей, и Ник, протиснувшись мимо Дженис с детьми, удирает в подвал, где падает на диван.

Джей садится с ним рядом и открывает свой ноутбук.

— Я еще никогда не знакомился с чьей-нибудь мамой, — шепчет Ник. — Я имею в виду… Нет, я не знаю, что имею в виду. Мы же просто тусуемся, да? С матерями друзей я, понятно, уже знакомился раньше.

Джей улыбается. Похоже, не он один мучается с этикетом их «дружбы».

— Надеюсь, она не слишком испугала тебя.

— Не.

— Значит, криминология?

Ник заливается краской.

— Я не знал, что еще выбрать! Отец настаивал на чем-нибудь, связанном с бизнесом, но я подумал, что там будет до фига математики. А потом оказалось, что в криминологии есть статистика и всякая хрень, так что я, наверное, облажаюсь и в ней.

— Не любишь математику?

— А кто ее любит? — мрачно откликается Ник.

— Мне в школе нравилась.

— Ну естественно. — Ник закатывает глаза. — Тебе же обязательно надо быть и сексуальным, и умным. — Он сразу морщится. — Черт. Иногда я несу такую бестактную чушь.

— Иногда ты едва говоришь по-английски, — замечает Джей.

Ник усмехается и пожимает плечом, а после переплетается с Джеем пальцами.

— Ты прав.

Они держатся за руки. Джей игнорирует внезапный всплеск беспокойства, но он опять не совсем понимает, как называется то, что они делают. Это приятно. Разве обязательно придумывать название прямо сейчас?

Ник потирает его ладонь большим пальцем, потом поднимает и рассматривает ее.

— У тебя мозоли!

— От триммера. Видимо, он нажимает на другие места, чем лопата на стройке.

— Классно. — Ник морщит нос. — Не мозоли, понятно, а тема с работой.

— Она всего на несколько дней. Я по-прежнему ищу что-нибудь на все лето.

— О. — Ник грустнеет. — Мне правда ужасно жаль, что из-за меня тебя выперли от мистера Гровера. В смысле, я теперь знаю, как сильно тебе нравится путешествовать.

— Ты здесь не виноват. Я уже говорил тебе. — Джей пожимает плечами. — Что-нибудь подвернется.

Ник склоняет голову набок.

— А раньше всегда подворачивалось?

— Всегда, — говорит ему Джей. — Слушай, даже при самом наихудшем раскладе моя мать вряд ли позволит, чтобы я умер от голода.

Ник, отпустив его руку, неуверенно улыбается.

— Значит… ты один из тех парней, которые путешествуют с рюкзаком размером с почтовую марку?

— Он немного побольше, — говорит Джей.

— Насколько побольше?

Джей встает, снимает с полки над стиральной машиной рюкзак, и внутри у него сразу появляется зуд. Желание прямо сейчас сорваться в дорогу, в погоню за новыми горизонтами. Он проводит пальцами по истертой нейлоновой ткани, потом дергает за ремешки.

— Серьезно? — спрашивает Ник. — Да он меньше моего школьного рюкзака! Как туда помещаются все нужные вещи?

— Он на тридцать литров, вообще-то. — Джей снова садится и передает рюкзак Нику. — Довольно большой.

— Что это? Рюкзак для муравьев? — спрашивает Ник и ждет ответа, улыбаясь краешком рта.

— Окей, Зуландер, — говорит Джей, довольный тем, что уловил отсылку.

Ник в восторге смеется.

— Правильно! Его-то мы и будем сегодня смотреть!

Джей ставит ноут поближе и открывает Netflix.

— Хорошая идея. Давай.

***

— А сейчас… — шепчет Ник, жарко и часто сопя Джею в ухо и держась за кромку его футболки. — Сейчас я буду искать твои татуировки.

Согласно кивнув, Джей поднимает руки, позволяя Нику снять с него футболку. Горловина цепляется за его подбородок, потом внезапно уходит вверх, и Джей, открыв глаза, видит, что Ник бросает футболку на пол. А потом прижимает его к спинке дивана, словно хочет забраться к нему на колени или же…

О, окей. Именно это он и пытается сделать. Джей расслабляется, и Ник усаживается на его колени верхом. Джинсы втираются в джинсы. Джей берет Ника за бедра, потому что это же Ник. Он может в любую секунду завалиться назад и убить настроение. Ник выгибается, и Джей просто на всякий случай сжимает хватку покрепче. Затем Ник кладет руку Джею на грудь и закусывает губу. Его пальцы немного дрожат.

— Так… здесь нет, — произносит он, и его щеки розовеют.

— Верно, здесь нет.

У Ника вырывается вздох — кажется, смешанный со смешком. Джей и не помнит, когда его в последний раз касались так робко. Он переплетается с Ником пальцами и прижимает его ладонь к своей коже.

Ник ведет дрожащую руку вниз.

В голове у Джея начинает звенеть.

Хотя нет, не в голове, потому что Ник внезапно лезет в карман и выуживает оттуда свой сотовый.

— Черт.

Джей выгибает бровь.

— Проблемы?

— Просто смска от мамы, — вздыхает Ник. — Пишет, что они с папой купили на ужин пиццу.

Джей непонимающе хмурится.

— Это значит, — говорит Ник, — что они ходили в «Пиццу Перфекто». А значит, увидели Девона и поняли, что я явно не у него — что мне делать у него дома, пока он на работе? А значит, я спалился.

— Спалился на чем?

— Ну, я не сказать, чтоб наказан, — говорит Ник, перехватив его взгляд. — Мне восемнадцать, клянусь! Так написано у меня на правах. Все дело во всей этой «молодой человек, пока вы живете под моей крышей, вы будете следовать моим правилам» ситуации. В смысле, они довольно нормально пережили историю с увольнением, но я как бы не сказал им, что тусуюсь с тобой. Я думаю, они думают, что если отпускать меня не к Девону, а к кому-то еще, то меня каким-нибудь образом занесет в чей-нибудь жуткий подвал.

— Вроде моего?

Ник тыкает его пальцем в плечо.

— У тебя очень симпатичный подвал. Короче говоря, я должен доказывать, что могу вести себя хорошо, а не… — он машет рукой, — …заниматься всем этим.

Судя по лицу, Джей в замешательстве.

Ник соскальзывает с его коленок и плюхается на диван. Потом запускает в волосы пальцы, отчего они начинают торчать под странным углом.

— Они по-прежнему обращаются со мной как с ребенком, хотя по закону я уже взрослый, но, знаешь, я не могу их винить. Я ведь реально не оставил им других вариантов. В том смысле, что я до сих пор ощущаю себя ребенком, и большую часть времени это меня абсолютно устраивает. Взросление переоценено.

— Взросление даже не слово.

— А вот и слово. — Ник усмехается. — «А вот и слово». Видишь? Мне десять лет.

— Пожалуйста, не надо так говорить, — стонет Джей.

— Почему?

— Потому что я начинаю чувствовать себя извращенцем.

— Чувак, — фыркает Ник. — Хочешь, покажу водительские права?

— Нет, — говорит Джей. Но вообще он был бы не против.

Ник снова вздыхает.

— Разговор о моих родителях напрочь убил настроение, да? — Он не ждет ответа. — Ладно. Пойду я, наверное, сдамся.

Джей бросает на него взгляд.

— Это как-то помешает нам тусоваться?

Он впервые замечает, что они стали называть свое совместное времяпрепровождение этим глаголом. Наверное потому, что оба не знают, как еще это назвать.

— Не, чувак. — Ник поднимается на ноги и одергивает свою помятую рубашку. — Ты самая важная часть моего плана до колледжа заполучить в себя член.

Ох, ну и разговор.

Ник делает шумный вдох.

— В смысле, если ты будешь за. Четкое и однозначное согласие и все в таком духе. Но, карты на стол, я бы очень хотел, чтобы ты занялся со мной сексом. Типа, с проникновением. Вот. — Он строит гримасу. — Вау. Такое мерзкое выражение, да? С проникновением.

— Мы можем договориться больше никогда не произносить его, — предлагает Джей. — Но если что, мне тоже этого хочется. А еще я универсал.

— Я знаю. Тебе нравятся и парни, и женщины.

— Да, — медленно произносит Джей и ждет, когда до Ника дойдет. До него не доходит. — Но я имел в виду, что если ты захочешь трахнуть меня, то я скажу «да».

Глаза Ника распахиваются. Он несколько раз то открывает, то закрывает рот.

— Ты серьезно?

Джей наклоняется, чтобы поднять с пола футболку.

— С чего бы мне врать?

Ник долго молчит. Потом заставляет себя очнуться.

— Ну… не знаю. — Он показывает на себя, его руки дрожат. — Потому что я это я, а ты это ты?

— Ты думаешь, что, раз попадаешь под описание твинка, то не можешь быть в сексе активом?

Ник прищуривается, словно подозревая подвох.

— Возможно.

— Тебе нужно смотреть больше порно, — советует ему Джей.

— Поверь, недостаток порно — это не про меня.

— Тогда поищи порно получше. Где взрослых здоровяков шпилят твинки. Посмотри, может, тебе понравится.

Глаза Ника округляются еще больше.

— Я… — начинает он, потом останавливается и делает вдох. — Я займусь этим прямо сегодня. Спасибо, чувак!

Пока Джей гадает, надо ли ему встать и поцеловать его на прощание, или обнять, или просто пожать ему руку, Ник с топотом убегает наверх.

Глава 9

На кухонном столе лежит открытая коробка из «Пиццы Перфекто». Ее дно покрыто крошками и пятнами жира и украшено одиноким ломтиком серого, влажного шампиньона, свернувшегося словно грустный слизняк. У Ника урчит в животе, но он героически игнорирует голос желудка и садится за стол. К его ноге прижимает морду собака. Нику хочется верить, что она, почувствовав его стресс, утешает его, как преданный друг, но скорее всего она просто надеется, что ее угостят пиццей.

— Где ты был? — спрашивает его мать самым будничным тоном, но Ник знает: впереди далеко не будничный разговор.

Его отец стоит со скрещенными руками около стойки. Мать Ника становится возле него, и он немного прислоняется к ней — совсем как в тот вечер, когда они танцевали.

— У друга, — говорит Ник.

Но мама напоминает ему:

— Ты сказал, что будешь у Девона.

К лицу Ника поднимается жар.

— Я был у другого друга. У бойфренда.

Если это слово прозвучало похоже на ложь, то лишь потому, что оно и есть ложь. Но уж лучше соврать насчет Джея, чем огорошить родителей правдой: мам, пап, у меня появился приятель по траху!

Его мать хмурится.

— У тебя есть бойфренд?

Ник кивает.

— Почему ты не… — начинает она.

— Сколько ему лет? — вмешивается отец, и воу, пап, ну зачем хватать сразу за горло? У него что, над головой висит неоновая табличка «Тусуюсь с чрезмерно горячим двадцатипятилетним парнем»? Серьезно, семь лет — не такая уж и огромная разница. Кроме случаев, когда речь идет… окей, обо всем. Например, о жизненном опыте, которого у Ника практически нет. И он точно не станет думать о том, что, когда Джей впервые собрал свой до невозможности крошечный рюкзачок и отправился в путешествие, Ник еще ходил в среднюю школу.

— Ну… лет двадцать, наверное, — лжет Ник.

— Где вы познакомились? — спрашивает его мать.

Взгляд Ника падает на коробку из «Пиццы Перфекто».

— В пиццерии. Он их постоянный клиент.

— Ты должен искать работу и думать о колледже. — В тоне отца звучат жесткие нотки.

— Да, пап, я знаю, — вздыхает Ник. — И я думаю, и ищу… Но я же не торчу у него постоянно. Мы видимся даже не каждый день. Так, пару раз на неделе.

Правда должна звучать иначе, чем ложь, верно? Но они так тесно переплелись у него в голосе, что Ник уже не чувствует разницы. Ему хочется верить, что он лжет из благих побуждений. Он не хочет, чтобы родители волновались. Но еще он не хочет, чтобы они доставали его, поэтому есть вероятность, что его побуждения не совсем альтруистичны. Или совсем не.

— Ты солгал нам, — произносит его отец.

— Да. — Ник мягко тянет собаку за уши. — Извините.

Отец Ника вздыхает. Когда Ник наконец-то набирается смелости поднять взгляд, он уже вышел из кухни.

Его мать садится напротив.

— Ник, ты ведь пользуешься защитой?

Ник заливается краской.

— Да, мам.

— Презервативами, да? — к его ужасу уточняет она.

— Да! — Что не совсем правда, ведь они только обменялись минетами. Которые почти безопасны, угу? Да и потом, Ник ведь здоров. А вот Джей сделал две-три секс-кругосветки. Но с такой внешностью, как у него, кто бы не стал? — Всем я пользуюсь, мам.

Она нерешительно улыбается.

— Может, как-нибудь приведешь своего друга на ужин?

— Ну-у, мы еще не… — Ник пожимает плечом. — У нас типа только-только все началось.

Мама, кажется, огорчается.

— Но я спрошу у него, — говорит Ник. Возможно, еще одну ложь. Он не уверен. — А папа не будет против?

— Конечно, не будет, — говорит его мать.

Ник слышит в ее голосе фальшь. Его мать не такая хорошая лгунья, как он. Но Ник все равно улыбается и притворяется, будто поверил.

***

Девон: Я пригласил Эбони на свидание! В среду мы идем в кино! Охренеть!

Ник: Горжусь тобой, бро.

Девон: Проследи, чтобы я не облажался, ок?

Ник: Не облажаешься! (~˘▾˘)~

Девон: Что это?

Ник: Это объятие, Девон. Я обнимаю тебя.

Девон: Я в экстазе. Но еще в ужасе. Это же ЭБОНИ! ЭБОНИ!

Ник: Дев, все будет нормально. Ты высокий и симпатичный, и у тебя красивые волосы.

Девон: ???

Ник: Еще ты умный, чудесный и лучше всех обнимаешься. Был бы ты геем, я бы давно к тебе подкатил.

Девон: Ты типа так и сделал однажды.

Ник: И ты перенес это молодцом, мой бедный маленький запутавшийся натурал.

Девон: Из-за тебя я целую неделю считал себя геем.

Ник: Не благодари!

Девон: А еще сегодня уволилась Марлин. Поли сказал, ты можешь занять ее место, если пообещаешь не делать в рабочее время минетов.

Ник: СЕРЬЕЗНО? Ты хочешь, чтобы мы работали вместе? О, моя прелесть, ты скучаешь по мне?

Девон: Ты моя половинка.

Ник: О-о… Я люблю тебя.

Девон: И я тебя, бро.

***

Ник с закрытыми глазами лежит, раскинув руки, в бассейне. Уже стемнело, и ветер стал немного прохладным, но ему так хорошо, что не хочется шевелиться. Если пойти в дом, то придется снимать мокрые шорты, искать полотенце, принимать душ… слишком много мороки, когда можно просто покачиваться на воде и чувствовать ласку крошечных волн.

В детстве Нику нравилось лежать на воде лицом вниз и смотреть, как его волосы шевелятся, словно щупальца анемона. Но как-то раз его мама прыгнула полностью одетой в бассейн, потому что подумала, что он утонул, и после этого ему запретили «устраивать розыгрыши» в воде. Согласиться, что он пошутил, было проще, чем объяснить, чем он там занимался. Ник и сам толком не знал.

Еще ему нравилось связывать себе ноги и притворяться русалкой.

Нет, погодите.

Русалом. Он был русалом, черт побери.

Это прогрессировало в другую игру. Он начал связывать еще и запястья и притворяться цирковым трюкачом, у которого кончается воздух. После того, как однажды у него действительно чуть не закончился воздух, Ник дал себе слово навсегда бросить эту игру. Он еще помнит ту тошнотворную дрожь, которая охватила его при мысли, что сейчас он и правда умрет. И то, насколько живым он потом ощутил себя, а мир словно заиграл новыми красками.

Но Ник не адреналиновый наркоман.

Ему даже аттракционы не нравятся.

А нравится ему…

А нравится ему трепет от поцелуев Джея. И делать ему минет, и кончать от его ласк. Ему нравится целовать его и чувствовать дрожь во всем теле. Ему нравится, как прикосновения Джея воспламеняют его, рождая внутри электрическую дугу, словно он плазменный шар. Нику не нужны аттракционы или другие острые ощущения. Он знает, где именно их получить. Сегодня они продвинулись совсем недалеко, но это все равно было потрясающе.

Ник проводит пальцами сквозь толщу воды.

Внутри него расцветает какое-то новое, тихое чувство, которое никак не связано с сексуальностью Джея, и все же Ник остро ощущает ее. Да и как ее можно не ощущать? Джей фантастический. Он адски горяч, и, что делает его еще горячее, нисколько не зазнается. Но ведь он должен осознавать свою привлекательность, да? У него дома наверняка есть зеркала. А если и нет, то он наверняка замечает, как у людей при виде него отваливаются челюсти и выпучиваются глаза, а над головами начинают кружиться сердечки и птички. Но он все равно ни капельки не зазнается.

Ник открывает глаза и смотрит на звезды.

Если бы Ник был таким сексуальным, то он точно зазнался бы и вел бы себя как мудак. Высокомерный мудак, который трахается каждую ночь. Он носил бы футболку с надписью «Не судите меня за мою красоту», и все думали бы, что это ирония. В итоге у него, наверное, появилось бы свое реалити-шоу, потому что люди говорят, что внешность не имеет значения, и главное то, что внутри, исключительно ради того, чтобы утешить себя, когда жизнь доказывает им обратное, а такое случается постоянно.

Девон твердит это Нику всю жизнь.

У них в школе был один парень, на которого Ник серьезно запал. Его звали Эш, и он был симпатичным, и клевым, и тоже геем. Когда Ник наконец-то набрался смелости и подошел к нему, то Эш — Ник даже рта раскрыть не успел — положил ладонь на его грудь и покачал головой.

— Забудь, лилипут.

Вспоминать об этом до сих пор больно. Ник столько месяцев представлял то, что может нравиться Эшу, о чем они могли бы поговорить, какие у них могут быть общие любимые фильмы, но для Эша это не имело значения. Потому что Ник оказался недостаточно высокого роста.

— Просто он идиот, — заявил решительно Девон. — Если он не захотел узнать тебя, бро, то это он в проигрыше, а не ты.

Но с какой стати в проигрыше был именно Эш? Эш найдет себе распрекрасного высокого парня, будет счастлив, и ему никогда даже в голову не придет пожалеть, что он не дал шанс коротышке.

— Неважно, что ты невысокий, — сказал Девон. — Ты хороший парень.

Конечно. Хороший парень, которого в буквальном смысле не замечают.

Джею плевать, что Ник невысокий. Окей, возможно благодаря тому, что Ник предложил отсосать ему. Такие предложения, несомненно, располагают к себе. Но Джею плевать еще и потому, что Джей далеко не пустышка. Наоборот, в нем есть глубина. У него есть крошечный рюкзачок для муравьев, и ему плевать на материальные ценности, и он путешествует по всему миру.

А еще он предложил, чтобы Ник его трахнул.

О-хо-хо.

Воспоминание о том разговоре — словно удар кувалдой в живот.

Так. Ник может или пролежать всю ночь в остывающем с каждым часом бассейне, или унести мысль о Джее наверх и яростно подрочить на нее.

Ник выбирает вариант номер два.

***

Джей: Родители разозлились?

Ник: Ну так. Не особо.

Джей: Хорошо.

Ник: Оказывается, есть целый мир порно, где твинки трахают взрослых парней.

Джей: Я же тебе говорил.

Ник: И это вау.

Джей: То есть, ты хочешь попробовать?

Ник: Еще как!

Ник: Кстати, тебе нравится делать пиццу?

Джей: Не знаю. А что?

Ник: В «Пицце Перфекто» открылась вакансия. Там работает мой друг Девон. Он может устроить тебя туда, если тебе интересно.

Джей: Было бы здорово.

Ник: Если хочешь, я попрошу Дева списаться с тобой.

Джей: Спасибо.

Ник: Оки. Спокойной ночи.

Джей: Спокойной ночи.

***

В понедельник Ник везет отцу на работу ланч. Это мама попросила его, когда, выбегая из дома через десять минут после Криса, заметила, что он забыл взять еду. Так что в одиннадцать, надеясь, что еще не слишком поздно — во сколько вообще его отец ест? — Ник выезжает в сторону даунтауна с пакетом, болтающимся на ручке велосипеда.

Реально, он уже начинает ненавидеть свой велик.

Доехав до работы отца, он хочет было оставить велик на улице, надеясь, что его украдут, но в итоге все-таки закатывает его внутрь и скованно улыбается секретарше Шарлин.

— Ники! — восклицает она, словно он еще пятилетка. — Дорогой, как поживаешь?

— Нормально, — говорит Ник. — Э… извините за велик.

Она машет рукой.

— Можешь прислонить его к стенке вон там.

Крис Сталнекер — партнер в бухгалтерской фирме. Звучит, может, и мощно, но в реальности он работает не в сверкающем сталью небоскребе в Нью-Йорке, а в двухэтажном кирпичном здании в даунтауне Франклина, а ланч приносит из дома. Бутерброд, яблоко и маленький контейнер с салатом. Так себе роскошная жизнь.

Поднимаясь наверх, Ник размышляет о том, хотелось ли Крису когда-нибудь заорать и сбрендить в духе Майкла Дугласа из «С меня хватит». Доволен ли он своей жизнью и тем, что все его дни расписаны по минутам и как две капли воды похожи один на другой? Наверное, он никогда не осмелится спросить Криса в лоб.

Когда Ник заглядывает к отцу, тот разговаривает по телефону. Крис вопросительно хмурится. Ник приподнимает пакет, отец показывает на стол, и Ник, протиснувшись в кабинет, ставит туда его ланч. Потом — решив, что уйти, даже не поздоровавшись, будет грубо, — садится напротив отца.

Отец заканчивает звонок.

— Ник. Мама предупредила, что ты привезешь мой ланч. Спасибо.

Это странно, что его отец зовет его маму «мамой»? Кажется странным, но так делает большинство родителей, да? Когда-то его родители были Крисом и Марни, но потом появился Ник, и они переименовали себя. Подстроились под Ника, и вот это по-настоящему странная вещь. Придется ли им заново учить свои имена, когда он уедет в колледж?

— Без проблем, — говорит он и ждет, когда отец скажет, что проблемы, естественно, есть, ведь Ник не устроился на работу. Потом вспоминает пятницу и как отец вышел из кухни, когда Ник сказал, что был с парнем. — Тебя беспокоит то, что у меня есть бойфренд?

Отец смотрит Нику в глаза.

— Меня беспокоит то, что ты лжешь.

Было бы, наверное, проще, если б отцу не нравилось то, что он гей. Тогда у Ника появился бы повод для бунта, для возмущения, ведь он не может взять и стать натуралом. Но причин бунтовать у него нет. Он сам делает выбор в сторону лжи. Каждый раз.

— Извини.

Его отец придвигает пакет с ланчем к себе и распаковывает его. Достает бутерброд. Яблоко. Маленький контейнер с салатом. Выложив все это в ряд, он сминает пакет и бросает его в корзину для мусора.

— Ник, ты хотел что-то еще?

Вообще, типа да — врубить на полную громкость Fall Out Boy, заорать и поколотить пару стен, — но Ник, отрицательно качнув головой, просто встает.

— До вечера, пап.

— Пока, Ник.

Когда он спускается в лобби и забирает свой велик, то видит, что его ручки оставили на безукоризненно чистой стене черный смазанный след.

Глава 10

В среду утром Джей приходит в «Пиццу Перфекто» и знакомится с ее хозяином Поли. Четверть часа спустя ему выдают ключ от шкафчика и футболку, которая утверждает, что «Пицца Перфекто» — это лучшая пиццерия во Франклине.

— В общем, для начала поставим тебя на дневную смену, — говорит Поли. Ему тридцать с чем-то или около сорока. Он плотный в талии, что неудивительно для хозяина пиццерии, и с темными волосами, которые на макушке начинают редеть. — Народу бывает прилично, а по вечерам так вообще. Чаевые делятся поровну между сменой. Устраивает?

— Вполне.

— В основном тут все работают на полставки, — говорит Поли. — Начнем с испытательного срока в неделю, а потом, если захочешь, добавим дополнительные часы. Теперь, когда Марлин уволилась, мне надо, чтобы кто-то открывал кафе по утрам. Эти дети в десять часов еще спят.

— Я работал на стройке, — говорит ему Джей. — К десяти могу приходить без проблем.

Поли по-быстрому объясняет, как работает касса, и все. Джей официально становится членом команды и заступает на смену, жалея, что ему не дали возможности хотя бы выстирать фирменную футболку. Она новая и колется. Впрочем, работа оказывается довольно простой, хоть и не без странных заказов. Ну кто заказывает пиццу без сыра? В его смену таких клиентов набирается минимум три, а значит, это более распространенный запрос, чем можно было бы ожидать.

Вторую смену Джей получает в четверг и узнает, что да, по вечерам посетителей действительно больше. Курьеры даже не успевают посидеть на улице и поболтать, а команда на кухне работает в таком четком и слаженном ритме, что Джей может только восхищаться ими с безопасного расстояния.

Вечером здесь работает в основном молодежь.

— Ты Джей, да? Я Девон, друг Ника, — представляется высокий парень с лохматыми светлыми волосами и серыми глазами.

Джей пожимает ему руку.

— Приятно познакомиться. И спасибо за помощь с работой.

Девон поводит плечом.

— Ник сказал, она нужна тебе, ну и…

Ну и что? Но Девон не уточняет.

Работать со старшеклассниками и недавними выпускниками и весело, и удручает. Серьезно, неужели Джею одному хватает инициативности, чтобы во время затишья протереть пол и пополнить в держателях запасы салфеток? Видимо, одному, потому что все остальные уходят во двор, врубают там музыку и, вооружившись багетами, играют в бейсбол.

Когда Джей интересуется, что они скажут, если их застукает Поли, Девон смеется.

— Чувак, Поли и научил нас этой игре!

Джей смотрит, как Кейси швыряет оливку в сторону Эбони. Та, замахнувшись багетом, отбивает ее, и оливка улетает в дешевую распечатку Колизея на задней стене.

— Есть! — Девон вскидывает руки в воздух. — Она выбила мяч за стадион!

— Вы ненормальные, — улыбается Джей.

Эта работа обещает стать самой легкой за всю его жизнь.

***

— Ты пахнешь сыром, — говорит Кейден, когда Джей после дневной пятничной смены приходит домой. Увидев, как Джей ставит на столик в гостиной коробку с пиццей, он вспыхивает от радости. — Пицца! Ура! — И выронив джойстик, мчится к коробке.

Его энтузиазм вызывает у Джея улыбку.

Хорошо, что у него снова появилась работа. Джей и не осознавал, сколько груза лежало у него на душе, пока этот груз не исчез. Внезапно будущее стало выглядеть куда ярче. Конечно, на стройке Джей зарабатывал больше, но теперь он может рассматривать в интернете фотографии Аргентины без ощущения, что его планам грозит неминуемый срыв.

Еще это немного облегчило жизнь его маме, потому что безработный Джей этоне просто Джей, живущий в подвале. Это Джей, которого надо кормить. И поскольку с деньгами у них сейчас туго, это представляет проблему. Дженис вряд ли позволила бы ему голодать, но Джей не мог не заметить, что постепенно качественные продукты на кухне уступили место более дешевым аналогам. Да, это мелочь, как и барахлящий кран с горячей водой, но мелочи суммируются. Поэтому, устроившись на работу, он облегчил жизнь всей семье.

Джей садится в продавленное кресло напротив дивана и смотрит на Кэт. На голове у нее рваный, ассиметричный боб ярко-лилового цвета.

— Что у тебя с волосами?

Кэт проверяет, не смотрит ли Кейден, и показывает ему средний палец.

Джей наклоняется за куском пиццы.

— Тебе идет.

— Ронни сказал, я похожа на клоуна.

— Ну, а у Ронни лицо похоже на задницу, — отвечает Джей.

Где-то в глубине дома слышен смех Ронни.

— Я что, сегодня один ходил на работу?

— Как поменялись роли, а? — говорит Кэт. — У меня было полсмены, а у Ронни — новое собеседование. Надеюсь, все сложится.

— Кейден, а ты почему дома?

— Каникулы, — сообщает тот с полным ртом пиццы.

В гостиную с Ноа на бедре заходит Ронни. Кэт пододвигается, и он садится рядом с ней на диван. Когда Ноа начинает ерзать у него на руках, пытаясь дотянуться до пиццы, Ронни убирает с одного кусочка оливки и дает ему попробовать.

— У тебя было собеседование? — спрашивает Джей.

— Да, на постоянное место в старшей школе в Лебаноне.

— Удачи.

— Угу. — Ронни вздыхает. — Она мне точно не помешает. До тошноты устал заменять и уже ненавижу летнюю школу.

Джей видит, как Кэт переплетается пальцами с пальцами Ронни и сжимает их.

Кейден втискивается в пространство между коленями Ронни.

— Пап, поиграешь со мной в «Братьев Марио»?

Ронни проводит свободной рукой по его волосам.

— После пиццы, окей?

— Окей. — Кейден приваливается к нему.

— Может, позовем с собой дядю Джея? — спрашивает Ронни.

Джей фыркает.

— В последний раз я играл в «Братьев Марио» еще на «Нинтендо».

— Отлично. Тогда у меня есть шанс тебя победить.

— Что ж, запускай, — говорит Джей, и Кейден так бурно радуется, что роняет пиццу на пол.

***

В субботу вечером Джей поднимает глаза, чтобы поздороваться с очередным посетителем, и видит перед собой Ника. На нем выцветшая футболка и узкие джинсы.

— Привет.

— Привет. — Ник засовывает руки в карманы и оглядывается. — Битком здесь, ага?

— Уже поспокойней. Если хочешь сесть, то вон то семейство в углу, по-моему, скоро закончит.

— Когда много народу, я обычно тусуюсь на кухне, — говорит Ник. — Поли пофиг.

Угу, Джей более чем уверен, что это девиз Поли по жизни.

За дальним столиком отец расписывается на чеке, а мать вытягивает ребенка из высокого стульчика в ошметках спагетти. Эбони, уже стоя рядом, с улыбкой помогает матери вытащить ножки ребенка из лямок. Как только они уходят, она протирает стол и машет, чтобы Ник подошел.

— Похоже, тебе нашлось место, — говорит Джей.

— Похоже на то, — усмехается Ник.

На часах почти восемь. Это значит, что клиенты, которые приходят поужинать, скоро закончатся, а клиенты навеселе начнут появляться только через пару часов. Обычно они не садятся внутри, а покупают кусок или два, после чего вываливаются с ними на улицу. Еще они невероятно щедры на чаевые. Скомканные банкноты, горсти монет — они слишком пьяные, чтобы считать. Частенько в банку для чаевых попадает все содержимое их карманов: презервативы, визитки, ключи или, как вчера, сотовый телефон.

— Что он заказывает? — спрашивает Джей у Эбони, пока та достает из-под стойки колу для Ника.

— Ник всегда берет нашу особую, — отвечает она.

Наша особая — это любая «случайно» испорченная, но еще съедобная пицца. С не тем сортом сыра, или пригоревшая по краям, или еще с каким-то изъяном, из-за которого ее нельзя продавать. Еще одна вещь, на которую Поли не обращает внимания.

— Но Ник не сотрудник, — говорит Джей.

Лед в стаканчике звякает, когда Эбони толкает его в разливочный аппарат. Она выгибает бровь.

— А мог бы им быть.

Джея отвлекает клиентка, которая прибежала забрать сделанный по телефону заказ. Когда он освобождается, Эбони уже нет, а Ник, сидя за столиком, ковыряет соломинкой лед и что-то читает у себя в телефоне.

Девон переходит за стойку, чтобы забрать чей-то счет.

— Девон?

— М-м? — Девон, потыкав по кнопкам, щурится, глядя в экран, словно сомневается в увиденных цифрах. Очевидно, он любит математику так же сильно, как Ник.

— Ник тоже пробовал устроиться на это место?

— Нет. — Девон, взглянув на него, поводит плечом. — Я предлагал ему, но он сказал, что Поли лучше нанять тебя. Теперь он, наверное, проездит на велике до конца лета.

— Почему?

— Отец не разрешит ему пользоваться машиной, пока он не устроится на работу. Из-за всей этой… — он делает пространный жест, — темы. — Перехватив озадаченный взгляд Джея, он добавляет: — С минетом.

Джей откашливается.

— Понятно.

Девон уносит папку со счетом клиентам, а Джей краешком глаза косится на Ника. Его омывает волна благодарности. Порекомендовать его было таким милым жестом. А может, и больше. Джей не знает, хотел Ник работать здесь или нет. Может, ему приятней бездельничать и ездить на велике, чем на машине, но, если даже и так, это все равно милый жест. Великодушный и щедрый. Он не просто отказался от работы. Он вспомнил, что она нужна Джею.

В перерыве Джей уходит на кухню, кладет на тарелку несколько треугольников «нашей особой» и подсаживается к Нику за столик.

— Привет.

Ник откладывает телефон и усмехается.

— Привет.

Джей двигает к нему пиццу.

— Чувак, я только что съел два куска, — говорит Ник, но все равно берет новый кусок. — До скольки ты сегодня работаешь?

— До десяти.

— Отлично. И потом будешь типа свободен?

— Нет. — Джей дает Нику пару секунд погрустить. — У меня свидание с одним симпатягой. С тобой.

Ник издает нечто среднее между фырканьем и смешком, а потом распахивает глаза.

— О. Вау. Да я неотразим.

Ты очарователен, хочет сказать ему Джей, но вместо этого просто смеется.

— Продолжай себя убеждать.

Они едят пиццу.

***

Ник: ХВАТИТ ПЯЛИТЬСЯ НА МЕНЯ!

Девон: Чувак, да кто пялится?

Ник: Ты! И я нервничаю.

Девон: Он тотально запал на тебя.

Ник: ХВАТИТ ПИСАТЬ!

Девон: Покажи ему сосочек, бро.

***

Ник с воплем подскакивает и, торопясь перевернуть телефон, чуть не сшибает свою газировку.

Джей успевает выровнять качающийся стаканчик.

— Все хорошо?

Ник, сузив глаза, стреляет взглядом в сторону стойки, где Девон по непонятной причине давится смехом.

— Э… да!

— Девон сказал, ты сейчас без машины.

Ник кивает.

— Езжу на велике.

— Я подвезу тебя к себе после смены, — предлагает Джей.

У Ника отваливается челюсть.

— На своем мотоцикле?

— Ты против?

Ник усмехается.

— Наоборот! Только я еще никогда не ездил на мотоцикле. Там есть какие-то тонкости?

— Просто держись за меня. — Он представляет, как Ник обнимает его. — А обо всем остальном позабочусь я сам.

Джей осознает непристойный подтекст своих слов только в момент, когда у Ника широко распахиваются, а затем стекленеют глаза, и он начинает невероятно отвлекающим образом потирать соломинкой свою нижнюю губу.

— Ник?

Ник вздрагивает.

— Да! Да, шикарная мысль! А мой велик отвезет домой Девон. — Он сердито косится на свой телефон. — Он мне должен.

Джей оглядывается на Девона, который внезапно хватает телефонную трубку и начинает очень громко принимать чей-то заказ, хотя Джей мог бы поклясться, что телефон не звонил. Когда телефон неожиданно начинает звонить, Девон роняет его, а потом от смеха сгибается пополам.

— Вы ненормальные, — говорит Джей с улыбкой.

Ник тоже смеется — так сильно, что его лицо становится ярко-красного цвета, — но он может только согласно кивать и хохотать еще громче.

Глава 11

Это, пожалуй, величайший момент в жизни Ника. Кроме минета, который он сделал Джею. И минета, который Джей сделал ему. Но если учитывать только события, о которых не стыдно рассказать в соцсетях, то этот момент — величайший. Бесспорно.

— Не туго? — Джей поправляет ремешок его мотоциклетного шлема, и… окей, ну отлично, теперь Ник чувствует себя пятилеткой.

— Нормально, погнали!

Джей садится на мотоцикл.

И превращается в секс-божество. Его задница туго обтянута джинсами, сухожилия на предплечьях напрягаются, когда он берется за ручки…

Стоп. У мотоцикла они тоже называются ручками? Ник ничего не знает о мотоциклах кроме того, что скоро прокатится на одном, прижимаясь всем телом к Джею. Обнимая его и так далее. С трясущимся двигателем внизу, который будет… трястись. Черт, это невероятно!

— Садись, — с усмешкой говорит Джей.

— На мне шлем, потому что ты думаешь, что я упаду? — Ник рассматривает мотоцикл, пытаясь понять, как же залезть на него.

— На тебе шлем, потому что я взял только один, — говорит Джей. Может, просто уклоняясь от прямого ответа. — Давай забирайся.

— О, боже…

Ник выдыхает и начинает вскарабкиваться на мотоцикл, упираясь в какую-то штуку. Это ведь не педаль газа, а подножка, угу? Наконец ему удается перебросить через мотоцикл ногу и плюхнуться на сиденье. Из-за наклона которого он моментально съезжает вперед и упирается членом в задницу Джея. Своим уже твердым членом. Кажется, он стоит с тех самых пор, когда Джей предложил его подвезти.

Черт.

Кого он обманывает… У него стоит с той самой секунды, когда он впервые увидел Джея и его невероятную задницу в офисе мистера Гровера. Через много лет, повествуя о своем летнем романе, Ник скажет, что сначала обратил внимание на его глаза. Это будет враньем. Ник уверен, что не заметил, были ли вообще у Джея глаза. Ну серьезно. Его задница перетягивает абсолютно все внимание на себя. В буквальном смысле этого слова. Таким совершенным созданиям следует запретить жить за пределами Средиземья или вселенной комиксов Marvel. У Джея наверняка даже ногти на ногах безупречны.

— Держись, — говорит Джей.

Ник обнимает Джея за талию.

Джей заводит мотоцикл.

О бож-ж-же… Это как прислониться к стиральной машине во время отжима, только мотоцикл трясется намного сильней. Очень возможно, что Ник умер и попал в рай. Вибрация двигателя отдается во всем его теле и особенно в яйцах, и производители мотоциклов вообще понимают, какую угрозу для общественной безопасности представляет собой их товар? Как человеку следить за дорогой, если он может думать исключительно о своих яйцах? Ясно теперь, почему мотоциклы настолько опасны.

Когда Джей дает по газам, Ник издает пронзительный писк.

Как Биккет из «Маппет-шоу».

К счастью, двигатель так ревет, что Джей, вероятно, не услышал этого писка. И он, кажется, не возражает, когда Ник судорожно сжимает руки и цепляется за него, словно запаниковавший опоссум.

Ник на секунду зажмуривается. Когда он снова открывает глаза, мотоцикл уже мчится вперед. Витрины по сторонам размываются, что пугает и захватывает намного сильнее, чем если смотреть сквозь лобовое стекло. Наверное из-за того, что его хлещет ветер. Или из-за того, что он ощущает руками и телом, как работают мускулы Джея. Да, определенного из-за второго.

Интересно, засунуть одну руку Джею в штаны будет ужасной идеей?

Да. Наверняка.

И Ник оставляет руки на месте. Увы.

Спустя пару минут Нику начинает казаться, что он привык к мотоциклу, но потом его уверенность вылетает в несуществующую трубу — они делают поворот, и Ник видит, насколько в точности близко к дороге оказывается его голова. Его желудок совершает маневр, отложенный для аттракционов, на которые его периодически уламывает сходить Девон. Впрочем, доверять Джею легче, чем безликим и вероятно некомпетентным проектировщикам аттракционов.

После второго поворота страх Ника трансформируется в бурный восторг. Мотоцикл — это кайф. Это супервесело и сексуально. Когда они останавливаются на светофоре, Ник приосанивается, заметив, что на них с завистью смотрят две дамы в хэтчбеке. С завистью и с вожделением. Потому что Джей умопомрачительно сексуален. Это неоспоримая научная истина — как гравитация. Ник без понятия, как это работает, но и то, и другое — очевидные факты.

И чтоб эти женщины знали, Ник за шлемом тоже может быть умопомрачительно сексуальным. Ему нечасто выпадает возможность претворить свою фантазию в жизнь, поэтому сейчас он получит от этого максимальное удовольствие. Он нарочито медленно проводит по бедру Джея ладонью.

Окей, это было не только ради женщин в хэтчбеке.

Джей, повернув голову, усмехается. Потом говорит что-то, но слова теряются в реве мотора, потому что они опять разгоняются и оставляют хэтчбек позади. Ник очень быстро кладет руку обратно и прижимается к Джею.

Это так круто.

Он даже немного расстраивается, когда они доезжают до дома, и Джей останавливает мотоцикл.

Ник слезает на землю, отстегивает шлем и снимает его. Ну и плевать, что его волосы теперь торчат во все стороны. Ведь он только что прокатился на мотоцикле!

— Это было так круто! — восклицает он, крепко прижав шлем к груди, потому что нет, он никогда его не отдаст, большое спасибо. Если Ник оставит шлем у себя, то Джею придется еще не раз прокатить его, да?

Джей со смехом берет его за руку и ведет в дом.

Уже поздно, и свет везде выключен, но Джей знает дорогу, поэтому Ник просто идет за ним по пятам, надеясь, что ни во что не врежется по пути. Открыв дверь в подвал, Джей щелкает выключателем, и они вместе спускаются вниз.

Ник с сожалением кладет шлем на потрепанный столик, а потом поворачивается и, увидев, что Джей снимает футболку, издает стыдный всхлип. Ему кажется… что вот-вот зазвучит музыка и начнется реклама. Например, лосьона после бритья. Или дорогого одеколона. Или любая другая реклама, на которую Ник мастурбировал до двенадцати лет, пока не обнаружил GayTube. То был день великих открытий и день, вошедший в историю как символ позора. Счастливый, безумный, грязный и залитый чувством вины. Что тут можно сказать? GayTube во многом сформировал Ника, как личность. И извиняться за это он не намерен.

— Я весь пропах пиццей, — говорит Джей. Он стягивает футболку и, скомкав ее, бросает в угол у стиральной машины.

— Я люблю пиццу, — медленно произносит Ник, не в силах отвести взгляд от кубиков его пресса. От этого зрелища его и дикими лошадьми не оторвать. Пусть только попробуют. Ник их убьет.

Улыбка Джея становится чуточку хищной, чему Ник только рад. Джей шагает к нему.

— Может… и ты пропах пиццей?

— Что? Да вроде нет. — Ник принюхивается, потом замечает, что Джей выгнул бровь, и вспыхивает. — Или это был типа намек, чтобы я тоже разделся?

— Он самый.

— Слушай, серьезно, тебе лучше выражаться конкретнее, когда ты… — Ник машет пальцами на великолепный пресс Джея, — стоишь такой весь из себя сексуальный передо мной. У меня сейчас кровь приливает не совсем к мозгу, окей?

Потому что у него такой пресс. И такие соски.

У Ника уже стоит. Окей, у него встал, когда он забрался на мотоцикл, но давайте не придираться к словам? Раньше Ник наивно считал, что если начать регулярно кончать с кем-то помимо своей руки, то у него прибавится самоконтроля. Типа он станет опытным и сможет сказать: «Слушай, стояк, как ты отнесешься к идее немного притормозить?» Увы, но Ник заблуждался. Наверное, ему надо набраться еще больше опыта.

Улыбка Джея и его смех идеальны, и неужели он и впрямь настоящий?

Более того, почему он хочет дурачиться с Ником, когда может заполучить любого мужчину или любую женщину на планете?

Нет, у Ника не супернизкая самооценка, но он реалист. У него есть глаза. Он знает, что, в общем, не тролль. При выгодном освещении он может сойти за скромное альтер-эго супергероя. Но Джей… Джей — словно выигрыш в секс-лотерею. Если б такие лотереи существовали.

Себе на заметку: приберечь эту идею для реалити-шоу. А теперь снять футболку.

Ник стягивает через голову свою футболку с надписью «Пожарная часть Альдераана» и, поскольку настало время решительных действий, подходит к Джею вплотную. Положив руку ему на плечо, он запрокидывает голову для поцелуя.

Джей Хэзенбрук — единственный парень, с которым он целовался. Однажды он поцеловал девочку, но это, наверное, не считается, потому что на него указала бутылка, а еще Ник так напился, что ничего не запомнил. Только на следующий день прочитал на фейсбуке. Но хотя опытным его не назвать, Ник уверен, что они все делают правильно. Для неправильного это слишком приятно. Джей ведет, потому что уж он-то знает, что делать, но вскоре Ник начинает отвечать на его поцелуй и засовывает язык к Джею в рот.

Так странно, сколько ощущений может подарить один мини-контакт. Два мокрых мускула скользят друг против друга… окей, звучит омерзительно, но из-за этого Ника почему-то прошивает электрический ток. Из-за этого в его теле разливается жар, а яйца сладко болят.

Обниматься и целоваться, конечно, круто, но еще жутко раздразнивает его. Жажда более крутых поворотов разгорается в нем все сильней и сильней, и когда он хватает Джея за плечи и пытается вскарабкаться на него, как на дерево, Джей наконец-то сжаливается над ним, подхватывает под ягодицы и поднимает. Но вместо того, чтобы унести его, как предполагал Ник, на диван, прижимает к стене и раздвигает бедром его ноги. Ник усаживается на его ногу верхом. Как недавно на мотоцикл. И да, все снова вибрирует.

Джей отрывается от его губ. Окидывает всего Ника взглядом, а затем наклоняется и проводит языком по его ключице.

Бдыщь.

Внезапно соски Ника тоже присоединяются к вечеринке.

Ник со стоном запрокидывает голову назад. Она стукается о стену, но ему все равно. Он прижимает к затылку Джея ладонь и подталкивает его к нужному место. Джей издает глухой стон. Его язык обрушивается на левый сосок Ника.

Ник смотрит на стиральную машину в дальнем углу и на большой пакет стирального порошка, обещающий белоснежную белизну. Джей лижет его сосок, потому что Ник придвинул туда его голову. А теперь — о боже — сосет его. Если б Ник не находился на грани того, чтобы кончить в штаны, он запаниковал бы, наверное. Ведь это так стремно. Он содрогается, прижимая к себе голову Джея, и пытается не думать о картинах эпохи Возрождения, на которых изображены Дева Мария и младенец Иисус.

Что у него за мозг такой, а? Ну зачем представлять именно это?

А потом Джей кусает его — прямо по-настоящему, — и из-за сенсорной перегрузки в мозгу Ника происходит короткое замыкание.

— О блин!

Рот Ника, впрочем, функционирует. Чтобы работать, ему никогда не нужен был мозг. Спросите кого угодно.

Пальцы Джея быстро расстегивают его молнию, а потом сдергивают его джинсы с бельем до колен. Кстати, о коленях — внезапно Джей падает на свои. Ник слышит влажное чпок, с которым Джей отпускает его сосок, и содрогается, когда влага на нем остывает. Но спустя долю секунды он снова оказывается не в состоянии думать, потому что Джей берет в рот его член.

До свидания, мозг.

У Ника перехватывает дыхание, и он крепко зажмуривается. Нет, он точно не продержится долго. А впрочем, ну и плевать. Это же не соревнование.

Стук, с которым дверь ударяется о стену подвала, звучит оглушительно, словно выстрел.

— Джей? Ты случайно не видел… О черт! Виноват!

Мда.

Итак, Ник в полном ужасе стоит со спущенными штанами у стенки, а его влажный член болтается на ветру. Наверное, именно так чувствовал себя Джей, когда прораб распахнул дверь туалета.

За одним исключением. На ступеньке стоит не прораб со стройки мистера Гровера.

О, склизкая прародительница Ктулху.

Там стоит мистер Грин, его бывший учитель истории.

— Господи, Ронни! — восклицает Джей.

Глаза мистера Грина шокированно округляются, как в тот раз на уроке, когда Ник заявил, что его ответы на тест по истории не могут считаться неправильными, потому что в мультивселенных существует бесконечное количество дат. Попробовать стоило, да?

Ник трясущимися руками дергает белье с джинсами вверх.

Он хочет сказать что-то типа: «Да уж, какая неловкая ситуация», но вместо этого смотрит с разинутым ртом на мистера Грина и думает, кто будет следующим. Его зубной врач? Женщина, которая была его няней в шесть лет? Его мать? Серьезно, ну кто?

— Ник, — говорит мистер Грин.

— З-здрасте, мистер Грин.

Джей, в миг развернувшись, смотрит на Ника.

— О, боже. Серьезно?

Ник не может ответить. Он думает о более важных вещах. Например, есть ли в подвале еще один выход? Или кнопка самоуничтожения? И то, и другое было бы кстати.

— Извините, ребята. — Мистер Грин поднимает ладони. — Пардон.

Он начинает пятиться вверх, продолжая смотреть на них, словно человек, который боится повернуться спиной к дикому зверю.

Дверь закрывается, и Джей поднимается на ноги.

— Черт, Ник… Серьезно, прости.

— Да не, все нормально. — Язык Ника еле шевелится, а его череп словно набили ватой. — Просто это было… Стремно. Угу.

Джей кладет руку ему на плечо.

— Джей, кажется, я хочу поехать домой, — говорит Ник. — Давай продолжим в следующий раз, когда мои яйца смогут выползти обратно из тела?

Лицо Джея смягчается.

— Да. Да, без проблем.

Ник, двигаясь как сомнамбула, забирает со столика шлем.

Его вторая поездка на мотоцикле проходит нисколько не весело.

***

Ник: Тебе когда-нибудь сосали соски?

Девон: ???

Ник: Это странно?

Девон: Не думаю. Мне такого не делали, но иногда я щипаю за них, когда дрочу.

Ник: Мы оба странные?

Девон: Наверное. По ходу, у тебя был увлекательный вечер.

Ник: О да. Помнишь мистера Грина, нашего учителя по истории?

Девон: Ну.

Ник: Он видел мой член.

Девон: Вау. Чегооо?

Ник: Вот-вот.

Глава 12

— Ник Сталнекер… — говорит Ронни за завтраком. — Обалдеть.

— А что такое? — Кэт тоже садится за стол и утаскивает с тарелки Ронни тост.

— Джей встречается с моим бывшим учеником, — сообщает ей Ронни. — Он только месяц назад кончил школу.

— Ему восемнадцать, — сквозь зубы говорит Джей. — И мы не встречаемся.

— Уж лучше согласись, что встречаетесь, — говорит ему Ронни. — Потому что альтернатива звучит несколько извращенно.

— Глупости, — говорит Джей. — Он твой бывший ученик, а не мой. По закону он взрослый.

— Ник — твой ученик? — В проеме двери появляется Дженис. Ее халат распахнут, показывая ночную сорочку, а мокрые волосы сохнут под странным углом. — Ха! Уморительно! Ты встречаешься с одним из школьников Ронни!

— Он бывший школьник, и ему восемнадцать! — парирует Джей. — И мы не встречаемся! И, господи, Ронни, научись стучать в дверь!

Он еще зол. Не на Ронни, но просто вчера вечером он написал Нику, а тот не ответил. Наверное, ему стыдно. Чувство стыда вряд ли присуще парням, предлагающим незнакомцам отсосать в туалете, но оно необязательно должно быть логичным. Ронни его бывший учитель. Стыднее может быть только внезапное появление матери или отца.

— Что случилось-то? — жаждет подробностей Кэт.

— Да идите вы все, — ворчит Джей в свой кофе, а Ронни тем временем энергично двигает кулаком возле рта, а языком толкается в щеку.

— А кто его делал? — интересуется Кэт.

— Я, — рявкает Джей. — Я делал! Понятно?

Дженис становится у него за спиной и массирует его плечи.

— Ох, сын. — Ее сочувствующий тон звучал бы намного правдоподобнее, если б она не пыталась так явно сдерживать смех.

— О-о, это так мило, — говорит Кэт. — Ребята, вы теперь товарищи по несчастью — вас обоих ловили с членом во рту.

— Ну вообще-то… — усмехается Ронни, и Кэт толкает его локтем.

— Это было всего один раз! Всего один, Ронни, заткнись!

— Нет-нет, расскажи! — просит Дженис, и Джей задается вопросом, каково было бы жить в нормальной, сексуально закрепощенной семье.

Он встает, освобождается от рук Дженис и идет к раковине, чтобы поставить туда свою чашку.

— Рад, что вам это кажется настолько смешным. Какая жалость, что Ник не отвечает на мои сообщения, а то я пригласил бы его поучаствовать в вашем празднике смеха.

Кэт перестает улыбаться.

— Джей, извини!

— Да, — соглашается Ронни. — Мы же не знали, что у вас все серьезно.

— Вот еще, — говорит Джей и, мотнув головой, прислоняется к раковине. — Ничего серьезного между нами нет.

Пожалуй, он будет повторять эти слова, пока сам в них не поверит.

***

Джей: Извини за вчера. Ты в порядке?

Ник: Угу.

Джей: Хочешь, встретимся вечером после смены?

Ник: Сегодня воскресенье, да?

Джей: У тебя планы?

Ник: Нет, все круто. В «Пицце Перфекто»?

Джей: Увидимся там.

Ник: :)

***

Старые «тимберленды» Джея не пережили путешествие во Вьетнам. Что, впрочем, неудивительно, ведь он практически не снимал их три года. Бренд не самый дешевый, но лучшей обуви для походов Джей еще не встречал. Перед сменой в «Пицце Перфекто» он едет в «Уолмарт», чтобы присмотреть новую пару и заодно купить там носки. Теперь, когда у него появилась работа, Аргентина снова показалась на горизонте.

На полпути в отдел обуви Джей замечает Ника.

Он стоит напротив полок с коробками для хранения — с полусонным и довольно унылым выражением на лице, — пока женщина у него за спиной нагружает тележку. Это, наверное, Никова мама. Она немного ниже его. У нее такие же темные глаза и выразительный рот, а волосы на пару тонов светлей, чем у Ника, и убраны в растрепанный хвост.

Джей думает было прошмыгнуть мимо них, но Ник уже поднял глаза и увидел его. На его лице появляется трагическая стеснительная улыбка и яркий румянец — он словно вмиг обгорел.

— Так. Нам понадобится минимум три, — говорит женщина. — У этой сломана крышка. Помоги мне достать… Ник, ты меня слушаешь?

Ник вздрагивает.

Женщина поворачивается и, увидев Джея, вежливо улыбается.

— М-м… — Ник чешет в затылке. — Мам, это мой друг Джей. Джей, это моя мама.

— Марни, — говорит его мать. Ее глаза слегка округляются. — Приятно познакомиться, Джей.

— Взаимно.

Джей пожимает ей руку. Интересно, что именно она знает? Ник вообще говорил дома о нем? И если да, то как о не-бойфренде или как о парне, которому он отсосал? Впрочем, неважно. Ни одно из этих определений не могло зарекомендовать его хорошо. Он косится на Ника, надеясь получить от него какой-то намек.

Но увы. Ник выглядит будто олень во всполохе фар.

— Коробки покупаете, да? — спрашивает Джей и немедленно начинает ненавидеть себя. Но он — не в пример Нику — сделал хоть какой-то вклад в разговор.

— Для колледжа, — говорит Марни. — Я все твержу Нику, что ему нужно больше, чем ему кажется, но он просто не слушает. Тебе нужны коробки для хранения, Ник. У тебя больше вещей, чем ты думаешь.

Ник бубнит что-то похожее на «рюкзачок для муравьев».

Марни его игнорирует.

— Вы учитесь в колледже, Джей?

— Нет и никогда не учился, — говорит он и замечает то, каким взглядом она смотрит на его футболку «Пиццы Перфекто».

Как и Ник.

Джей знает, что не обязан объясняться ни перед Марни, ни перед кем-то еще, но ее взгляд все равно задевает.

— Вообще-то, — говорит Ник, — Джей путешествует. Он объездил больше сорока стран.

— О. — Лицо Марни становится непроницаемым. — Как интересно.

Ник заталкивает руки в карманы и сопит, пожевывая губу.

— Было приятно познакомиться, — говорит Джей и ретируется.

Иисусе.

Почему у него создалось впечатление, что у них это не первый поход за коробками? Если Марни приложит усилие, но, наверное, найдет и такую, куда поместится Ник.

Окей, может, это несправедливо. Но даже ему — а он знает Ника всего ничего — совершенно понятно, что парень до паники волнуется из-за будущего, и покупка коробок не вполне помогает ему.

Пока Джей выбирает ботинки, его находит Ник.

— Извини за маму, — бормочет он. — Просто она будто помешалась на подготовке к учебе. При том, что я даже не знаю, хочу ли этого, понимаешь?

Джей берет в руки ботинок и осматривает подошву. Не очень.

— Ты говорил ей об этом?

Ник строит гримасу.

— Дело не в том, что я не хочу ехать в колледж. Господи, я не знаю. Просто… Вдруг вот это вот все, — он поводит рукой, — и есть все, что есть, понимаешь?

— Что, «Уолмарт»? — говорит Джей, пряча улыбку.

— Да, «Уолмарт», — шипит Ник. — «Уолмарт», коробки и списки, быть взрослым, устраиваться на работу, выплачивать студенческий займ и, может, даже сидеть без работы, а потом осознать: я в тупике и, как и раньше, понятия не имею, чем хочу заниматься! — Он останавливается, чтобы перевести дух, — кажется, и сам слегка удивленный этим всплеском эмоций. — Наверное, я в последнее время слишком часто читаю «Над пропастью во ржи».

— Заметно, — говорит Джей. — Правда, когда на меня самого находят мысли о тщетности бытия, то я предпочитаю «Бойню номер пять» Воннегута.

— Которая про инопланетян и чайник?

— Только формально.

— О. — Ник протягивает руку и трогает нос туристического ботинка. Вздыхает. — Как я могу им рассказать? Я словно в клетке и трепыхаюсь внутри, вот только никакой клетки нет. А даже если бы и была, то я был бы зверьком, который боится выбраться из нее, потому что если не колледж, то что еще остается?

— Целый мир.

Ник фыркает, словно он пошутил.

— Не. Совсем не мое.

— Должно же быть место, где тебе хочется побывать.

Ник кривит рот.

— Средиземье?

Джей смеется.

— Короче, — говорит Ник, — еще раз извини и да, это была моя мама. Кстати, она точно просекла, что мы с тобой мутим — на случай, если ты не заметил ее неодобрительного мамского взгляда. Еще, если вдруг спросят, то я, возможно, сказал, что тебе двадцать лет. Но вообще, ты и не выглядишь старше. Еще она хочет, чтобы я пригласил тебя к нам на ужин, потому что я не придумал, как ввернуть в разговор всю эту тему с приятелями по траху.

— То есть, ты приглашаешь меня на ужин? — спрашивает Джей, и его желудок сжимается.

— О, господи, нет! Я не к тому… Ну, ты понимаешь. — Ник смотрит в пол, потом поднимает глаза. — Вау. Кто бы знал, что бывают более неловкие ситуации, чем вчерашняя, да?

— Да, — соглашается Джей.

— Если б ты был моим бойфрендом, то я стопроцентно пригласил бы тебя, — говорит Ник, — потому что ты горячий, как солнце. Но мы занимаемся немного другим.

— Да, — снова говорит Джей.

— Да, — повторяет Ник. На его лице облегчение. — Окей, тогда увидимся вечером, ладно?

— Окей.

— Окей, круто. — Ник выстреливает в него широкой улыбкой и убегает.

Джей теряет его из виду где-то в отделе одежды.

***

На работе Девон на седьмом небе от счастья.

— Со мной провели мужской разговор, — гордо говорит он, когда Джей спрашивает, чего он так рад. — Отец Эбони. Он усадил меня и напомнил о том, что он коп и знает, как спрятать труп. Это было так круто!

Друг Ника такой же странный, как Ник.

— Потому что он теперь знает, что я настроен серьезно! — восклицает Девон. — Именно так оно и работает. Я обещаю не быть козлом и уважать его дочь, а он обещает убить меня, если я облажаюсь.

Эбони у него за спиной закатывает глаза.

— Какой бред!

— Не бред, а традиция!

— Бредовая патриархальная традиция, где с женщиной обращаются будто с вещью, а не как с человеком, способным принимать свои собственные решения.

Девон сияет.

— Думаешь, он проводил такую беседу с девушкой моего брата? — спрашивает Эбони. — Нет. Естественно, нет. Люди до сих пор думают, будто женская сексуальная жизнь должна контролироваться мужчиной, и что женщина, которая занимается сексом, теряет в цене.

— Это, конечно, полная хрень, — соглашается Девон и чуть-чуть морщит лоб, хотя его улыбка не теряет своего блеска. — Но таким образом люди из поколения твоего отца показывают свою любовь к дочерям, разве нет?

— Мой отец родился в семьдесят втором, — говорит Эбони. — А моя бабушка сжигала свой лифчик. Уж он-то должен быть в курсе, что так делать нельзя. (имеется в виду феминистская акция протеста, прошедшая в 1968 году, во время которой сжигались лифчики, бигуди, пояса для чулок и другие женские вещи по аналогии с сожжением повесток в армию протестующими против войны во Вьетнаме — прим. пер.)

— И все равно это было круто, — упирается Девон, и Эбони фыркает. — Ладно, слушай, я знаю, что если окажусь настолько тупоголовым, что облажаюсь, то мне надо будет бояться вовсе не твоего отца.

— Точняк. — Эбони усмехается и проходит мимо них с подносом напитков.

Девон медленно выдыхает.

— Вау. В последнее время я столько всего узнаю о мужском преимуществе. Все сложнее, чем я думал сначала. Чувак, ты хоть понимаешь, как круто, что оно у нас есть? — Он медленно качает головой. — В общем, когда со мной проводили мужской разговор, я подумал, что такой разговор надо бы провести и с тобой.

Джей приподнимает бровь и, сложив руки, опирается боком на стойку.

— Окей. Я тебя слушаю.

Девон резко кивает.

— Окей. В общем, Ник мой лучший друг во всем мире, и я знаю, что у вас с ним не серьезно, но он плакал на «Пробуждении Силы», так что… — Он содрогается. — Ладно, я тоже плакал, но суть не в этом, а в том, что Ник замечательный парень, и у него есть чувства, и если ты сделаешь ему что-то плохое, то я…

Джей ждет.

— Короче, я не особо продумал, что сделаю. Я не коп и не умею избавляться от трупов, и если мы будем драться, то ты стопудово меня победишь. Но если ты причинишь Нику боль, то я расскажу всем в твиттере, на фейсбуке и в тамблере, какой ты козел. — Он пытается сурово нахмуриться. — И в инстаграме.

— О, нет, — с бесстрастным лицом ужасается Джей. — Только не в инстаграме!

— Чувак, — умоляюще говорит Девон.

— Ладно. Считай, что я устрашен.

— Отлично. — Джей вбивает телефонный заказ в кассовый аппарат. — Просто… да, он мой друг.

Джей кивает.

— Девон, я понял. Честное слово.

Девон с облегчением выдыхает.

Джей уходит на кухню, чтобы узнать, почему четвертому столику не приносят заказ. Вернувшись, он видит, что около кассы стоит и жует хлебную палочку Ник.

Джей кивает на столик в углу, и Ник уходит туда.

Удивительно, как быстро Джей освоился тут. С Девоном, Эбони и остальными. И с Ником. Ник такой же неизменный атрибут пиццерии, как скатерти в красно-белую клетку и хлебные корзинки из рафии.

— Нашу особую? — спрашивает его Джей, разобравшись с четвертым столом.

— А сегодня она какая?

— Мясная с анчоусами и ананасом.

— Фу. Кому пришла в голову эта блестящая мысль?

— Я виню Тайлера.

— Хотя, знаешь, такого понятия, как невкусная пицца, не существует, — говорит Ник. — Это научный факт.

— Ну, твою уверенность ждет испытание. Я ее только попробовал, а потом пошел есть в «Сабвэй».

— Вызов принят, — объявляет Ник. — Тащи!

***

Когда смена заканчивается, Ник с Джеем уходят в еще открытый «Сабвэй», и Ник заказывает сэндвич с тефтельками и максимальным количеством возможных добавок.

— Тайлер настоящий подлец, — говорит Ник, уминая сэндвич, пока они стоят на парковке.

— Поверь, сегодня ему сообщила об этом вся смена.

— Черт! — Одна тефтелька выскальзывает и шлепается на потрескавшийся асфальт. — Ту пиццу даже еноты, наверное, не стали бы есть.

Джей смеется.

— Короче, — говорит Ник с полным ртом, — я тут подумал… может, сегодня займемся сексом?

— Ты правда этого хочешь? — спрашивает Джей. Его сердцебиение ускоряется.

Ник кивает и сглатывает.

— Угу. И еще я подумал, может ты будешь активом?

Ох. Его моментально пронзает вспышка тепла. До самых яиц.

— Хорошо.

— Просто я подумал, что будет проще, если в мой первый раз ты сделаешь это со мной, и тогда я скорее всего буду знать, что надо делать, если потом ты еще будешь хотеть, чтобы я сделал это с тобой.

Джей уверен: если б не темнота, то он увидел бы, что лицо Ника стало пунцового цвета. Ему не терпится скорее увидеть, как этот румянец растекается по всему его телу.

— Угу.

— Клево. — Ник заворачивает свой недоеденный сэндвич и сжимает его. — Только сегодня запрем дверь на замок, хорошо?

Джей смеется.

— О да!

— Супер. — Голос Ника немного дрожит, но он улыбается. — Тогда погнали!

И они отправляются к мотоциклу.

Глава 13

Диван разложен в кровать.

На ней, ощущая себя как никогда храбрым и как никогда перепуганным, лежит голый Ник. Сэндвич с тефтельками тяжело покоится у него в животе, и он переживает, как бы его не стошнило. Еще его беспокоит то, что он слишком тощий и у него слишком волосатые ноги и яйца… не стоило ли проэпилировать их или побрить? На телах твинков в порно не особенно много волос. Может, он выдра? Есть же такой типаж. Выдры. Ну вот, теперь он думает о настоящих выдрах. Настоящие выдры очаровательны.

Тут Джей ложится с ним рядом, и Ник теряет способность соображать. Пружины тихо скрипят, матрас прогибается, и внезапно они обнимаются и ласкают друг друга — прямо как раньше, только теперь в деле участвует полная нагота.

Ник пытается забыться в жаре их ласк, но за него продолжает цепляться колючее беспокойство. Еще у него адский стояк, и тот факт, что он не кончил в секунду, когда Джей задел бедром его член, можно считать маленьким чудом.

Он хочет как-нибудь разрядить обстановку. Попробовать, может быть, пошутить на тему своей явной нервозности, но он не может даже представить необходимые для этого трюка слова. А Ник никогда не испытывал недостатка в словах. Это серьезней, чем нервы. Это, наверное, истинный страх. Не только перед возможной болью — как ее может не быть? — хоть он и верит, что в порно не все симулируют приятные ощущения, но еще он боится, что облажается, и потом ему будет дико неловко, и он больше не сможет смотреть Джею в глаза, и это разрушит их отношения. Не то чтобы у них были какие-то отношения… Но все равно.

Серьезно. Его мозг задолбал.

Стремясь отвлечься от мыслей и раствориться в опьяняющих ощущениях, Ник подставляет лицо поцелую. Джей сегодня не брился, и щетина приятно царапает кожу вокруг его губ. Он целует мужчину. Не ровесника (хотя он, естественно, ничего против них не имеет), но мужчину. С жесткими волосами на теле и развитыми мышцами.

Пружины снова скрипят — Джей приподнимается и тянется через Ника. Когда он ложится обратно, в его руках необходимые для дела предметы. Презерватив и пузырек лубриканта. Щелчок, с которым открывается крышечка, звучит громко, как выстрел.

Ник уже баловался со смазкой. Когда заказал в интернете силиконовый член. Он знал, что без лубриканта лучше даже не пытаться пускать его в ход, но, очевидно, смазал его слишком густо, потому что сначала не смог за него ухватиться, а потом, когда попробовал засунуть в себя, член вылетел из его кулака и сбил с книжной полки коллекционную фигурку Арагорна. Следующую попытку он предпринял с меньшим количеством смазки, но смог вставить член только частично, после чего долго-долго переживал, что с ним что-то не так. Может, у него там слишком узко или типа того. Может, однажды выяснится, что его задница — медицинская аномалия, и туда не вмещается ничего больше трех сантиметров. Его задница станет известна в медицинских кругах.

Но тут…

К его входу прижимается палец. Скользкий от смазки. Ник содрогается.

И палец Джея проскальзывает в него.

О. Боги.

Ему не сказать чтоб приятно, но и не сказать чтоб неприятно. Ощущения странные. Немного похоже на позыв сходить в туалет. Что омерзительно. Ладно. Спокойно. Если он не обделается и не оставит Джея с пригоршней понятно чего, то все будет нормально, ведь так?

— Все хорошо? — низком голосом спрашивает Джей.

Ник слегка ежится, потому что неловкость происходящего начинает зашкаливать. Мало того, что Джей держит в его заднице палец, так теперь ему еще и разговор подавай?

— Угу.

— Если захочешь остановиться — скажи, — говорит Джей и целует его.

Ник закрывает глаза. Приподнимает бедра и разводит ноги чуточку шире. Говорит своим тощим, волосатым, нелепым телом то, что не может выразить через слова: «Да. Продолжай».

Что, вероятно, не похоже на четкое, недвусмысленное согласие. Нику не всегда легко обсуждать свои чувства. Кроме как с Девоном. А уж говорить о своих желаниях — тех же чувствах, только относящихся к сексу — потенциально в миллион раз унизительнее. Ну откуда он может знать, что просить, а от чего отказываться, если он не вполне понимает, что происходит? Окей, он смотрел порно — много порно — и знает, что делает Джей, но то, что он чувствует растяжение и странную боль, когда Джей вводит в него второй палец, еще не означает, что когда бы то ни было — в любой реальности любого из параллельных миров — ему будет комфортно произнести в одном предложении слова «палец» и «моя задница». Чтобы попросить Джея добавить еще или остановиться — не суть.

Ника пронзает неожиданный страх. Неужели он относится к людям, которые разрешат сделать с собой все, что угодно, потому что им стыдно попросить прекратить? Боже. Скорее всего.

Он снова открывает глаза.

Джей, неотрывно глядя на Ника, медленно разрабатывает его, и Ник заставляет себя немного расслабиться. Окей, может, Ник и правда из тех, кому легче согласиться на секс, чем побороть чувство неловкости и попросить в середине процесса остановиться, но Джей точно не относится к тем, кто станет к чему-либо принуждать.

Все нормально. Все хорошо.

— Ник?

— Да, — говорит Ник немного придушенным голосом — от страха, но и от облегчения, что Джей спросил его сам. — Все хорошо. Продолжай.

Вау. Значит для того, чтобы обозначить согласие, необязательно говорить прямым текстом: «Пожалуйста, продолжай тыкать мне пальцами в зад». Это открытие удивительно ободряет.

Джей снова целует его, потом немного смещается. Мускулы на его руке напрягаются, он поворачивает кисть, меняет угол направления пальцев и…

Бдыщь!

Ника, как молнией, простреливает мощный взрыв наслаждения.

Привет, простата. Приятно наконец с тобой познакомиться.

Вау. Все, что происходит сейчас… Просто вау. Ник не вполне различает все ощущения, которые проносятся сквозь него, и ему проще просто плыть с ними, куда бы они его ни несли. Он здесь, чтобы получить опыт, но он и представить не мог, что опыт окажется таким… фантастически гипнотическим? Джей и его волшебные пальцы словно ввели его в транс. Немного пугающий, дурманящий и очень, очень приятный. Но пожалуйста, можно еще?

Кажется, он бормочет все это вслух, пока Джей помогает ему лечь на живот.

Прелюдия — это правильная, нужная вещь. Но сейчас у него ощущение, что она растянулась на много часов, и он более чем готов к главному действу.Простыня под ним уже промокла от пота, а Джей по-прежнему всего лишь разрабатывает его. Это должно немедленно прекратиться.

Ник извивается.

Его ноги раскинуты в стороны, изнывающий член истекает смазкой на простыню (и, наверное, на матрас), и он весь словно разобран на части, хотя еще даже не кончил. Если Джей хочет, чтобы он принял непосредственное участие в процессе, а не лежал без капли энергии, как дохлая рыба, то Джею нужно прямо сейчас заменить свои пальцы на член.

Неразборчиво изливая свое недовольство в подушку, он втирается членом в Джеев матрас.

— Что? — Пальцы Джея внутри его задницы замирают. Вторая его рука лежит у Ника на пояснице и успокаивающе гладит влажную кожу.

Ник поднимает голову.

— Я говорю, что я не марионетка, Джей! Просто засунь уже в меня член!

Джей смеется.

— Окей. Подожми под себя колени, угу?

Ник пытается заставить свои тяжелые, неуклюжие конечности подчиниться. По идее, лежать с задранной задницей, полностью выставленной напоказ, в ожидании, когда Джей его трахнет, должно быть унизительно, но Ник уже миновал эту стадию. Просто ему очень, очень хочется кончить. Джей дразнил его целую вечность, и ему восемнадцать, окей? Если надо, он может передернуть в душе за тридцать секунд. Моментальное удовольствие — это типа его суперспособность. Но вот это вот все… Слишком ново. И подобные пытки следует законодательно запретить.

Услышав шорох фольги, он выворачивает шею назад и, разинув рот, смотрит большими глазами, как Джей раскатывает на члене презерватив. Его член выглядит очень прямым и очень сердитым. У Ника во рту, как у распутной собаки Павлова, скапливается слюна. А потом Джей встает у него за спиной на колени, берется за его бедра и тянет к себе. Сначала Ник ощущает только тепло. Но вот последнее расстояние исчезает, стена горячего воздуха между ними сжимается, и их влажные, вспотевшие от страсти тела наконец-то встречаются.

Его пробирает дрожь.

Джей убирает с бедра Ника левую руку, и его обширные познания в порно подсказывают, что Джей занимает позицию и наклоняет член под нужным углом. Вот он. Тот самый ужасный и долгожданный момент.

Ник судорожно выдыхает, чувствуя, как головка горячего члена Джея трется о его скользкий изнывающий вход. А затем она вжимается внутрь.

О младенец Зевс. Джей внутри него, и окей, прелюдия — действительно полезная штука, потому ему даже не больно. Чувствительно, пока член Джея растягивает его, но не больно. Что до того блокпоста, который не смог преодолеть силиконовый член… Невероятный член Джея проталкивается за него без проблем.

У Ника выскакивает прерывистый вздох, и он всхлипывает.

— Все нормально? — Голос Джея граничит со стоном.

— Д-да. — Ник поудобнее упирается локтями в матрас, выгибается, и вау, внутри него целый член. У него возникает внезапный порыв приложить ладонь к животу и попытаться нащупать, как он рвется наружу. Как было в «Чужом». Только это будет не страшно, а горячо. — Ты вошел до конца?

— Почти.

Одна его часть беспокоится, что он еще не готов. Однако вторая уверена, что ему никогда больше не встретить второго такого до невозможности великолепного парня, как Джей Хэзенбрук. Возможно, обеим его частям стоило бы подтянуть самооценку. Но ведь Ник ровно за этим сюда и пришел. В чем цель его связи с Джеем? Потерять девственность, чтобы знать, что надо делать, когда он окажется в колледже, и у него, может, даже появится настоящий бойфренд.

Ник втягивает в себя воздух.

— Продолжай.

У него кружится голова. Как от кислородного голодания. Он пытается чуть-чуть сменить позу, чтобы облегчить давление, но от него просто не скрыться, потому что внутри его тела находится член. Ник может лишь тужиться — спасибо за информацию, интернет! — и ждать, когда его тело привыкнет. Безусловно, ему очень хорошо помогают прикосновения Джея к простате.

Ник стонет. Сквозь него проносятся искорки наслаждения, а его эрекция, которая немного завяла, пока Джей вталкивался в него, вновь расцвела и уделяет событиям большое внимание. Ник по-прежнему чувствует больше давления, чем удовольствия, но его член оптимист. Он уверен, что в конце его ждет счастливый финал.

Это приятно, окей? А еще странно, необычно и непривычно, но уже близко к отметке «Хвала Иисусу» на самой верхушке шкалы. Одна его часть хочет полностью раствориться в процессе, ну а вторая — та самая, которую его мама проверяла на СДВГ, потому что у него было внимание, как у золотой рыбки, и шесть миллионов открытых вкладок в мозгу — занимается каталогизацией всех-всех ощущений, чтобы потом можно было мысленно проанализировать каждый момент. А еще прикидывает, когда у него получится написать Девону и сообщить, что он наконец-то заполучил в себя член. Потому что Ник очень долго этого ждал. Девон впервые занялся сексом в шестнадцать, полтора года назад. И Ник целых полтора года варился в своих завистливых девственных соках. Что фу.

Джей проводит по спине Ника рукой, и Ник выгибается словно вспотевшая кошка. Потом Джей просовывает под Ника ладонь, берет в кулак его член, и — бам! — мозг Ника снова участвует в деле и обещает никогда больше не отвлекаться, честное слово, сэр, никогда-никогда.

— Как ощущения? — спрашивает Джей с напряжением в голосе, и Ник чуть не смеется. Потому что, ну что за вопрос? Его трахает и одновременно дрочит ему самый сексуальный парень вселенной. Это как Рождество!

— Хорошо, — стонет он, толкаясь навстречу движениям Джея. — Черт. Так приятно.

Джей упирается ему прямо в простату и одновременно сжимает в руке его член, и-и… что лучше сделать? Перечислить в уме президентов со столицами штатов и бейсбольной статистикой или плюнуть на все и кончить через три с половиной секунды?

Второе.

Черт.

Конечно, второе.

Он кончает — в безумном взрыве телесных жидкостей, смазанных чертыханий и судорожных спазмов, которые больше подошли бы собаке, скачущей во сне по лугам. Еще он поскуливает, как та же собака, потому что Джей еще не закончил, и все становится странным и гиперчувствительным, и внезапно Ник слишком вымотан, чтобы вносить в дело свой вклад, большое спасибо, но нет, он устал.

Джей крепко хватается за его бедра и типа как содрогается, вжимаясь в него, и — да! — он тоже кончает.

Ник обмякает и принимает решение с завтрашнего же дня начать качать пресс. Потому что ему явно не помешает стать повыносливее. Джею хватает остатков энергии, чтобы подняться с матраса и отойти. Нику типа как хочется повернуться и полюбоваться его голой задницей, но шевелиться нет сил.

Он слышит плеск воды в раковине. Через пару секунд Джей возвращается с мокрым полотенцем и вытирает Никову задницу.

Ник ерзает, фыркает и не может решить, мило это или же стремно. Ему восемнадцать. Достаточно много, чтобы производить техобслуживание своей задницы самостоятельно, да?

— Как ты? Нормально? — Джей наклоняется и целует Ника в плечо.

От этой маленькой ласки Ника переполняет тепло. Он поднимает голову и оглядывается на Джея.

— Кажется, ты сломал меня. В самом хорошем смысле этого слова.

Джей улыбается.

— Хочешь, посмотрим кино?

Ник краснеет и наконец-то переворачивается на спину.

— Давай.

Он думает, не следует ли одеться перед кино, но Джей не надевает даже белья, так что Ник тоже остается лежать нагишом. Джей только натягивает на себя простыню, чтобы не ставить ноут прямо на член, и Ник приникает к нему и в благодарность за судьбоносный секс знакомит с гениальным творением «Атака на титанов».

Пожалуй, это величайший вечер за всю Никову жизнь.

***

Ник: Анус такое уродское слово, да?

Девон: Э… Мне стоит спросить, почему ты думаешь об ананасах?

Девон: *об анусах. Долбанная автозамена.

Ник: Сегодня Джей меня трахнул. Это было так круто!

Девон: Ну, поздравляю, бро!

Ник: Сначала я волновался, что все пройдет плохо, и решил просто дать ему кончить, чтобы хоть кто-то из нас получил удовольствие, но потом все стало супер.

Девон: Стоп, чего? Ты бы просто дал ему кончить?

Ник: Да, но оказалось, что у меня вполне получается говорить о том, что мне хочется, так что я парился зря.

Девон: Ну тогда ладно.

Ник: ЭТО БЫЛО ОБАЛДЕННО!

Девон: Я тут пытаюсь радоваться за тебя, так что, пожалуйста, давай без деталей?

Ник: Что? Ты никогда не давал девчонкам играть со своей задницей?

Девон: Допустим, что нет?

Ник: Попробуй, Дев. Непременно. Наша простата — наш лучший друг.

Девон: Но у меня уже есть вредный маленький лучший друг.

Ник: Бро, я тебе это припомню.

Девон: :D

Глава 14

На следующий день, в понедельник, Джей пишет Нику, чтобы узнать, как у него дела, и вместо ответа получает значок баклажана. А затем палец, поднятый вверх, что в сумме, решает Джей, выглядит позитивно. Утром он пропалывает садик на заднем дворе, потом уезжает на неспешную вечернюю смену в «Пиццу Перфекто». У Девона выходной, и Ник не приходит. Но Джей не волнуется, потому что Ник периодически присылает ему прикольные гифки и мемы с котами. В полночь Джей закрывается и уезжает домой. Ночью он спит как убитый.

Во вторник он остается в кровати до тех пор, пока его мать не уходит, затем поднимается, чтобы стянуть себе завтрак. На кухне он видит, что Ронни тоже собирается уходить.

— На собеседование? — спрашивает его Джей.

— На работу, — говорит Ронни с широкой улыбкой. Морщинки в уголках его глаз, которые Джей привык видеть, сегодня немного разгладились. — Вызвали в Спингборо — одна из учителей летней школы сломала ногу. Жалко ее, но, знаешь ли, слава богу.

— Мои поздравления, — говорит Джей.

— Спасибо! — Ронни целует Кэт в щеку, а Ноа в макушку и уходит к двери. — Кейден, пока!

— Пока, пап! — орет сверху Кейден.

Дверь хлопает, и Джей садится за стол.

Кэт пододвигает ему кружку кофе и буравит испытующим взглядом. Такое же лицо у нее было, когда в одиннадцать лет она нашла мамину коллекцию потрепанных детективов и решила, что тоже умеет разгадывать тайны.

— В воскресенье Ник так поздно уехал.

Джей пожимает плечами.

— Тебе нравится этот мальчик, — наконец произносит она, пристально изучив его.

Джей делает глоток кофе.

— Естественно, нравится.

Что за бред. У него нет привычки спать с теми, кто ему неприятен.

— Я имею в виду, нравится по-настоящему, — не унимается Кэт.

Он шумно выдыхает, дергает ртом в полуулыбке-полугримасе и снова пожимает плечами.

— Он просто нравится мне. Просто. Ни «по-настоящему», ни как-то еще. У нас ничего серьезного. С ним весело. Мы друзья.

— Ну-ну, братец. Конечно. — Ее тон звучит, может быть, и бесстрастно, но брови явно не верят ему. Она ставит напротив него порцию тостов.

Джей еще никогда так не радовался отвлекающему фактору в виде двух маленьких липких ручонок, которые хлопают его по ногам. Он берет Ноа подмышки и усаживает к себе на колени. Ноа что-то счастливо лопочет и шлепает ладошками по столу так, что вилки звенят.

Джей отрывает от тоста корочку и, пока Кэт готовит овсянку, дает ему пожевать.

Кухонный стол покрывают крошки, мазки варенья и масла, лужицы кофе и сока. Так по-домашнему. Джею типа как нравится. Конечно, отчасти из-за того, что он в любой момент может передать Ноа Кэт.

Что он и делает, как только Ноа получает овсянку и решает размазать ее по столу.

Кэт садится и забирает Ноа к себе на колени, а Джей двигает к ней тарелку, чтобы она разбиралась с овсянкой сама.

— Он тебе нравится, — посмеиваясь, повторяет она.

Джей прожевывает кусок тоста.

— Помнишь, когда мы были подростками, ты так умело игнорировала меня, что половина твоих друзей не верили, что у тебя и правда есть брат? Хорошее было время…

— Ага. — Она подносит к ротику Ноа ложку овсянки. — А помнишь, как ты вырезал мои инициалы на новой садовой скамейке, чтобы мне влетело от папы?

— А помнишь, как ты разбила о мою голову зеркало? — дразнит ее Джей.

Кэт закатывает глаза.

— А какие нюни ты потом распустил!

Он смеется.

— Эй, ты сама разрыдалась, потому что решила, что тебе семь лет не будет везти! А я плакал лишь потому, что у меня из головы торчало стекло.

— Я тебя умоляю, — отмахивается она. — Шрамы это брутально и нравятся всем! Так что сказал бы лучше спасибо.

Он непроизвольно трет шрам — короткую, рваную линию на макушке, которая после стрижки стала видна. Его самого это не напрягает, а вот его мама сильно переживала, когда ему выбрили здоровенную лысину, чтобы наложить швы. Его отец только пожал плечами и несколько недель называл Джея монахом.

Воспоминание вызывает у Джея улыбку.

— Готова поспорить, Ник обожает твой шрам, — говорит Кэт, подвигав бровями.

Джей фыркает. Ник, скорее всего, вообще его не заметил. Если честно, у Ника большие проблемы с тем, чтобы поднять глаза выше кубиков его пресса.

— Он такой милый, — произносит она. — Я одобряю.

— Окей, вот твое одобрение мне точно не нужно, — говорит он. — И откуда ты знаешь, милый он или нет?

— Я услышала, как ты собираешься его отвозить. — Ноа хныкает, и Кэт начинает покачивать его на коленях. — И, возможно, подсмотрела в окно.

Джей думает о том, что теперь Ник сидит позади него на мотоцикле намного расслабленнее, чем в первый раз. Ему нравится сцеплять пальцы у Джея на животе и прижиматься к его спине. Это приятно.

— Да. Он милый.

— И он тебе нравится, — добавляет она, наставив на него ложечку Ноа. — По-настоящему.

— Серьезно? Опять начинаешь?

— Я и не прекращала, Джей, — усмехается Кэт.

***

Джей уезжает на мотоцикле за город. Милях в тридцати находится место, куда он часто приезжал вместе с отцом. Ничего особенного, просто берег реки, но он хранит множество воспоминаний о том, как они подолгу сидели вдвоем и просто общались.

Они называли это рыбалкой, но в половине случаев оставляли удочки в пикапе.

Джей припарковывает мотоцикл на обочине.

Когда он был маленьким, здесь не было ни прогулочных, ни велосипедных дорожек. Сейчас это просто еще одно место из миллионов, где на ровном бетоне не остается следов. Впрочем, здесь по-прежнему хорошо. Птицы ныряют за снующими по глади реки насекомыми. Ветви деревьев гнутся под ветром к воде. День теплый и немного ленивый.

Джей спускается по склону к реке. Садится на сухую траву и смотрит на воду.

Он представляет рядом отца и все, что он мог бы ему рассказать.

Прошли годы, но боль не исчезла, только притупилась немного. Рана уже затянулась, но от нее навсегда останется шрам.

Он вспоминает, как Кэт дразнила его, и задается вопросом, как бы к истории с Ником отнесся отец. Он всегда был самым тихим из членов семьи. За ним, очевидно, следует Джей. Наверное, его мама права, и он интроверт. Он никогда не думал о себе в таком смысле, но ему действительно нравится быть в одиночестве, сидеть, думать, мечтать.

Это так странно. Что ему нравится Ник.

Ник его полная противоположность. Ник шумный. Ник говорит все подряд. Он умный, но очень рассеянный, и в нем столько энергии, словно он на диете из сахара и кофеина. По всем законам здравого смысла Ник должен его раздражать. Но почему-то он кажется Джею очаровательным.

Джей улыбается, пожевывая травинку.

Ник хороший.

С ним весело.

Кэт права.

Он нравится Джею. По-настоящему. Да.

***

— Джей! — восклицает Девон, когда Джей появляется на работе. — Суббота, вечер, вечеринка у бассейна. Я приглашаю. Ты не работаешь, так что идешь?

Джей колеблется.

— Ник тоже идет! — говорит Девон с легкой улыбкой. — Ну, я его еще не спросил, но он точно пойдет. Это ж моя последняя вечеринка перед колледжем. Там будут все.

— Окей, — соглашается Джей. Если что, всегда можно по-тихому улизнуть.

— Отлично! — Девон шлепает его по спине. — Мама с отчимом уезжают, и поскольку на днях Льюис и его пастор использовали бассейн для крещения взрослых людей, я рассчитываю, что вы с Ником залезете в воду и как следует оголубите ее.

— Оголубим?

— Угу. — Девон широко улыбается. — Мне надо, чтобы вы применили свою радужную магию и нейтрализовали весь тот фундаментализм, который попал в воду, когда пастор ее освящал.

— Вы с Ником оба одинаково сумасшедшие, — качает головой Джей, но уголки его рта сами собой тянутся вверх.

— О да. — Девон сияет. — Эй! — орет он в сторону кухни. — Где сырные палочки для пятого столика?

Джей уходит в подсобку, чтобы оставить там шлем.

Девон — это что-то с чем-то. Радужная магия? Вот совершенно неудивительно, что они с Ником друзья. Они — разлученные при рождении близнецы.

Сегодня Джей обслуживает столики и надеется, что в какой-то момент появится Ник. А он точно появится, ведь сегодня смена у его близнеца. Спустя пару часов колокольчик над дверью звякает, и в пиццерию заходит Ник. Он идет к стойке, чтобы стукнуться с Девоном кулаком, потом оглядывает зал.

При виде Джея его лицо начинает сиять, и Джей в ответ улыбается.

Он ожидал какой-то неловкости — ну, в большей степени, чем обычно бывает у Ника, — но Ник просто садится за столик и усмехается, когда Джей подходит к нему.

— Ты знаешь, что в Японии есть пиццерия, где работают исключительно кошки?

Джей задумывается.

— Не может такого быть.

— Она называется «Пицца Кот», — сообщает Ник. — Если не веришь, посмотри в интернете.

— Пожалуй, не стану.

— У тебя нет души. — Ник кладет мобильный на стол. — С чем сегодня «наша особая»?

— С подгоревшей корочкой и просроченным на один день сыром.

— Шикарно!

На самом деле не очень, но кто он такой, чтобы судить?

В пиццерии затишье, так что у Джея есть пара минут на то, чтобы прихватить с кухни пиццу и посидеть вместе с Ником. Когда он под столиком толкает Ника ногой, тот усмехается и краснеет. От его улыбки напряжение Джея, о котором он до сих пор и не знал, немного спадает. Вчера у Ника впервые был секс, а баклажан в смске мало что объяснил.

— Как ты? — спрашивает он.

— Нормально, — мычит Ник с полным ртом пиццы, потом с подозрением щурится. — Погоди. Ты имеешь в виду, эмоционально или интересуешься самочувствием моей задницы?

Джей фыркает.

— Наверное, и то, и другое.

— Мы в норме, — говорит Ник. — И я, и моя задница. Ну то есть, когда я посмотрел на сиденье своего велика, то на минуту задумался, действительно ли хочу сюда приезжать, но… — Он пожимает плечами. — Бесплатная пицца.

— Точно. — У Джея есть ощущение, что от второй части вопроса Ник увильнул. — Бесплатная пицца.

Ник заливается краской и быстро опускает лицо.

— Подождешь, пока я закончу? — спрашивает Джей.

Ник морщит нос.

— Не. Мама просила прийти домой к девяти. Нам надо — кавычки — готовиться к колледжу. Она хочет, чтобы мы с отцом расписали еженедельный бюджет и определились с моим планом питания.

Взгляд Ника — как всегда при упоминании колледжа — становится каким-то затравленным, и у Джея сочувственно сжимается сердце. Он помнит это ощущение безысходности, но в его случае мама была не при чем. Дженис знала, что он отчаянно хочет вырваться из их городка. Она, конечно, переживала, как бы он не попал в поездке в беду, но никогда не пыталась остановить. Наверное, знала, что ничего не добьется.

В возрасте Ника Джей уже уехал из Франклина. Он уже путешествовал в окружении людей, языка которых не понимал. Он с головой нырял в неизвестность. Он наслаждался ощущением своей непохожести на всех, кто вокруг. В восемнадцать Джей скривился бы от перспективы остаться во Франклине и обслуживать столики в пиццерии. Или даже учиться. Прозябание в маленьком городке либо годы оболванивания в университете… Оба варианта — как и люди, выбиравшие их — вызывали у Джея только презрение.

В восемнадцать он был идиотом.

Путешествия расширили его горизонты в самых неожиданных смыслах. Он понял, что был напыщенным дураком. Если люди не разделяют его интересы и ценности, это не значит, что их жизни бессмысленны и пусты. Он научился не осуждать. Даже — что было труднее всего — людей с гнусавым среднезападным говором.

Он повзрослел.

У Ника, обкусывающего подгорелые краешки пиццы, все это еще впереди.

Джей задается вопросом, каким, повзрослев, станет Ник, и ему впервые становится чуточку жаль, что он никогда о том не узнает.

— Что ж, тогда забьемся на другой раз. — Джей встает, чтобы вернуться к работе.

— Ага! — соглашается Ник, потом хмурится. — Тупое выражение. Что оно вообще значит? Почему я знаю эльфийский, но не знаю английский?

— Ты знаешь эльфийский? — удивляется Джей.

— Э… я же ботаник, алло. — Ник показывает на свою футболку с логотипом Planet Express.

Джей, смеясь, оставляет его и берет пару меню для только что зашедшей семьи.

Когда ему снова удается взглянуть на Ника, тот полностью погружен в телефон.

***

Джей: «Пицца Кот» это вирусная рекламная кампания «Пиццы Хат».

Ник: Что? Почему ты пытаешься разрушить все мои мечты? И — ха! Ты все-таки посмотрел в интернете.

Джей: Просто хотел убедиться, что не живу в безумном мире, где пиццу делают кошки.

Ник: Испугался, что они оставят тебя без работы?

Джей: Не говори глупостей. Всем известно, что это сделают роботы.

Ник: Ха! Спокойной ночи.

Джей: Спокойной ночи.

Глава 15

В среду, совершенно безобидным утром за завтраком, Крис Сталнекер объявляет о своих планах разрушить Никову жизнь.

— Ник, — говорит он, хмурясь в тарелку. — Иди одевайся. Поедешь на работу вместе со мной.

— Что? — выдыхает Ник. Он вообще еще должен был спать. Он до трех ночи лазил на тамблере. — Серьезно?

— У тебя на сборы двадцать минут, — говорит Крис.

Вау. Окей. Работать с отцом. В принципе, Ник перерос эту фантазию года в четыре. Тогда он каждое утро провожал отца на работу, махал в окошко рукой, а потом упрашивал маму отвезти его в офис, чтобы он мог играть с папочкой целый день. В настоящее время у выражения «поиграть с папочкой» появился другой — порнографический — смысл. К счастью, Нику удалось неимоверным усилием воли побороть ассоциацию первого уровня, благодаря чему он получил возможность наслаждаться тематическим порно, не думая об отце. И теперь все идет как по маслу.

— Ник, — вздыхает его отец. — Двадцать минут.

— Да! — Ник убегает наверх и прыгает в душ.

Спустя двадцать пять минут он скатывается по лестнице вниз — с еще мокрыми волосами и рубашкой, прилипшей к спине. Отец, впрочем, не комментирует его опоздание. Он молча открывает дверь и конвоирует Ника к машине.

Усевшись на пассажирское место, Ник достает телефон, чтобы написать Девону о последних тревожных событиях своей жизни. Происходящее немного похоже на западню. Неужели его отец полагает, что с Ником необходимо действовать именно так? Можно подумать, если бы Ника предупредили заранее, он придумал бы отговорку. Он понимает, что, возможно, придумал бы. Наверное. Ник точно не знает.

— Господи, — бормочет Крис, выруливая на дорогу, — ты словно сросся со своим телефоном.

Ник поднимает взгляд на отца.

— Просто написал Девону, что сегодня мы не сможем потусоваться.

Его отец что-то ворчит.

Ник провожает взглядом соседский двор, проплывающий за окном.

— То есть, это типа на целое лето?

Руки отца на секунду сжимаются на руле.

— Таков план.

— Ясно. — У Ника внутри все обрывается. — А что конкретно я буду делать?

— Сначала вместе с Шарлин отвечать на звонки, разбирать документы. А там поглядим.

— Ну то есть все, что я делал у мистера Гровера, — говорит Ник, и его отец морщится. Ник вспоминает инцидент в туалете и тоже морщится. — Ну, не прямо все… а только всякие офисные дела.

Если честно, ему в каком-то смысле не терпится добраться до нового степлера. Степлеры это прикольно.

— Только всякие офисные дела, — повторяет Крис. Уголки его рта смотрят вниз.

Ник снова утыкается в телефон.

Наверное, его родители никогда не начнут считать тот случай с минетом смешным. Что очень обидно, ведь у этой истории шикарный комедийный потенциал. Он закусывает губу, чтобы спрятать усмешку, и представляет — нет, он не мечтает, чтобы это случилось в реальности, и представляет исключительно в комедийных целях, окей? — как в будущем кто-нибудь встречает их с Джеем и спрашивает, как они познакомились.

Разве не смешно?

Вот интересно, его отец улыбнулся бы хоть чуть-чуть, если б это произошло не с его, а с каким-нибудь посторонним ребенком?

Поездка в даунтаун растягивается на целую вечность. Его отец даже не слушает радио.

— Мама сказала, она познакомилась с твоим бойфрендом, — говорит Крис, когда они останавливаются на светофоре.

— А. Ну да. — Ник ощущает укол чувства вины. То ли из-за вранья родителям о бойфренде, то ли из-за того, что в самых-пресамых глубинах души он тайно типа как хочет, чтобы они… Нет, все нормально. Он взрослый, ведь так? Никаких обязательств и прочей фигни. Но после вчерашнего бесподобного вечера с Джеем он просто не может не представлять, каким бы он был, этот вечер, если бы они и вправду встречались. Может, все было бы точно так же, а может они бы провели вместе ночь, обнимались бы и все такое…

Ему снова становится стыдно. Как он мог хотя бы подумать о том, чтобы изменить с обнимашками Девону, своему бро?

— Его зовут Джей, верно?

— Угу. — Красный свет, похоже, никогда не сменится на зеленый.

— Чем он занимается?

— Работает в «Пицце Перфекто», — говорит Ник, и вид у его отца становится таким же сомневающимся, как у его мамы в «Уолмарте». Что задевает. — Вообще, он путешественник. Типа, девять месяцев в году он ездит по свету, а на лето приезжает сюда и работает. Он побывал в куче мест. Это реально круто.

Крис на миллиметр приподнимает брови и барабанит пальцами по рулю.

— А какие у него планы на будущее?

— Побывать в Аргентине.

— Я имею в виду, в плане карьеры.

Ник пожимает плечами.

— Хэштег ЖивемТолькоРаз?

Его отец морщит лоб.

Ник вздыхает.

— Пап, я не знаю. К чему вообще этот допрос? Мы же не женимся, а просто общаемся, ясно?

— Значит, у вас ничего серьезного?

— Нет, — бубнит Ник. — Мне скоро в колледж, забыл?

— Конечно. — На лице Криса появляется нечто похожее на облегчение.

Потом вспыхивает зеленый, и они едут дальше.

***

Ник: У меня вроде как появилась работа.

Джей: Поздравляю?

Ник: В конторе отца. Ужас как стремно.

Джей: Кем он работает?

Ник: Он бухгалтер.

Джей: А ты у нас фанат математики.

Ник: Фу. Убей меня. Прямо сейчас.

***

Работать с Шарлин совсем не так весело, как было с Патрицией, если не брать в расчет ее одержимость скрэбблом и чайный фетишизм. Проблема в том, решает Ник, что Шарлин знает его с самого детства. Возможно, она даже сидела с ним несколько раз. И меняла Нику подгузник. Неудивительно, что она обращается с ним, как с умилительным розовощеким младенцем. Она хорошая, но не такая неожиданно пошлая, какой часто бывала Патриция.

Впрочем, у Ника есть ключ от шкафа с канцпринадлежностями, так что у его работы имеется и положительная сторона. Он получает в свое распоряжение не только новенький степлер, но и набор стикеров разного цвета. К обеду он успевает сделать флипбук «Атаки на титанов» и набросать раскадровку следующей серии своего комикса.

Бухгалтерия — это настолько же «увлекательно», как и строительство, и Нику даже не светит полюбоваться идеальной задницей Джея.

Вот только на самом деле все ровно наоборот.

Окей, Джей, конечно, не украсит его день неожиданным появлением в офисе, чтобы Ник мог поглазеть на него, но зато Ник теперь может трогать его задницу по-настоящему, а не в мечтах. И еще его пресс. И еще целовать его и делать минет и все остальное. Абсолютно все. И реальность во всех отношениях затмевает фантазию.

Ник жует колпачок своей новенькой ручки — у него их двенадцать — и грезит о том, что сделает с Джеем на субботней вечеринке у Дева. Немного тревожно, но в большинстве его фантазий люди, с которыми он ходил в школу, ошибочно принимают Джея за его бойфренда. Да-да, неудачники, смотрите, кого отхватил себе коротышка.

Лучшее лето в истории обещает стать еще лучше.

Потому что… — Ник ерзает в кресле — потому что Джей сказал, что Ник может заняться с ним сексом в активе, и это невероятно и круто, ведь так? Если это окажется хотя бы наполовину так же приятно, как было в пассиве, то Нику это понравится.

Он составляет список.

1. Погуглить технику секса в активе.

2. Перестать стесняться и купить смазку. Много смазки.

3. Погуглить подготовку!!!

4. Попробовать продержаться как минимум тридцать секунд, когда мой член окажется в самом горячем парне вселенной.

Вы только взгляните, как он расставляет приоритеты. Как взрослый. Отец гордился бы им.

Но на самом деле, наверное, нет. Поэтому Ник, подождав, его полустояк опадет, несет список к шредеру и уничтожает его. Затем снова садится за стол и, уставившись в стену, смотрит на мотивирующий плакат с каплей дождя. И думает, что, возможно, вчера сказал Джею неправду. Не по поводу задницы, нет. Его задница в норме. Но вот эмоции…

У Ника есть кое-какие эмоции, и он не вполне понимает, что с ними делать.

Плакат с каплей дождя не содержит подсказок.

Как и потертый ковер, на который затем переводит внимание Ник.

Какое-то время он играет с офисным телефоном. Накручивает провод на палец, потом распрямляет, потом отпускает, чтобы пружина скрученным щупальцем обхватила его. Потом он замечает, что Шарлин старается не сверлить его взглядом, и прекращает терзать телефон.

После обеда он утаскивает из шкафа с канцпринадлежностями еще одну ручку.

Он называет ее Глорией и решает, что она будет его любимой.

***

— Как здорово, — излишне бодро говорит Марни. — Ужинаем все вместе, как семья.

Ник возит по пюре вилкой и надеется, что его неразборчивое «угум» сошло за согласие.

— Хорошо поработали, мальчики? — спрашивает она, и Ник мысленно заклинает ее не умиляться. Работать вместе с отцом не умилительно, а ужасно и стремно, и если они и дальше будут проводить время вместе, им станет совсем не о чем говорить.

Теперь его отец мычит неразборчивое «угум».

— Нормально, — лжет Ник, потому что его мама заслуживает хотя бы видимости разговора. Она так сильно старается, что ему за нее чуть ли не стыдно.

Ее улыбка становится еще на несколько скованных градусов ярче.

— Прекрасно! Что нового ты сегодня узнал?

Что он скорее перережет себе запястья, чем станет бухгалтером?

— Ну… всякое про прием телефонных звонков, — нерешительно говорит Ник. — Еще Шарлин научила меня составлять расписание встреч.

Не высшая математика, но Ник все равно умудрился несколько раз налажать. Он уверен, что завтрашний день пугает Шарлин не меньше его самого. В офисной работе нет ничего привлекательного. Это душераздирающий ужас, и его не могут компенсировать даже бесплатные канцпринадлежности. Вот только что еще ему остается? У Ника аллергия на физический труд, и сколько бы он ни фантазировал о том, как получает диплом по криминологии и поступает на службу в полицию, вероятность того, что он нечаянно не застрелит себя из своего собственного пистолета, крайне мала. Ник знает, какие у него недостатки. А вот какие достоинства — нет.

— Звучит замечательно, дорогой. — Марни пододвигает к нему блюдо с фасолью.

Ник улавливает намек и перекладывает немного себе на тарелку.

— Так… а теперь ты вернешь мне машину? — спрашивает он. — В субботу у Девона вечеринка, и было бы круто, если б ему не пришлось за мной заезжать.

Отец бросает на него косой взгляд.

— Посмотрим.

Судя по всему, ответа лучше он не получит.

Ник кивает и принимается за фасоль.

А после ужина конкретно лажает.

Конкретно.

Он болтает по скайпу с Девоном и думает, что его родители смотрят внизу телевизор. И он забыл закрыть дверь.

— Дев, это было ужасно! Я чуть не помер от скуки! Серьезно, ты обязан пообещать, что положишь моим мукам конец и убьешь меня, если через двадцать лет я стану таким же скучным, как мой отец. Хорошо?

— Ник…

— Я не шучу!

— Ник! — На лице Девона ужас.

— Что? — В этот момент Ник обращает внимание на движение внутри своего маленького окошечка скайпа. Он разворачивается и успевает заметить, как его отец с напряженным лицом отходит за дверь. — О блин. Блин, блин, блин…

— Бро. — Девон вздыхает. — Бро, это пипец.

Иначе не скажешь. О да.

***

Ник: Все. Отец меня ненавидит.

Девон: Ты поговорил с ним?

Ник: Нет! ТЫ ЧТО, СОВСЕМ?

Девон: Ситуация сама собой не разрулится, Ник.

Ник: Я открытым текстом попросил убить меня, если я стану таким же, как он. От такого невозможно отмазаться.

Девон: Тогда не отмазывайся, а извинись перед ним.

Ник: Не думаю, что извинения сильно помогут.

Девон: Чувак, ну нельзя же просто забить.

Ник: Можно, я поживу у тебя?

Девон: …

Ник: Он НЕНАВИДИТ меня. Я отвратительный человек.

Девон: Не отвратительный.

Девон: Чаще всего.

Девон: Иногда.

Девон: Люблю тебя.

Ник: Еще мама сказала, что завтра я могу не идти с ним на работу. Значит, я победил?

Девон: Это не победа, бро.

Ник: Я просто не знаю, когда между нами все стало так плохо?

Девон: Твой отец не настолько плохой, как ты думаешь. Хочешь, махнемся? Я отдам тебе Льюиса.

Ник: Льюис не настолько плохой, как думаешь ТЫ.

Девон: Тогда махнемся на моего родного отца?

Ник: Нет, спасибо.

Девон: Вот видишь? Твой отец не так уж и плох. Так что будь мужиком и извинись перед ним, иначе он посадит тебя под домашний арест, и тогда ты не сможешь позависать у меня в бассейне с Джеем.

Ник: Аргумент. Я тоже люблю тебя, Дев.

Глава 16

Девон живет к западу от реки, в паре улиц от франклинской старшей школы. Оказавшись в этом образцовом пригородном районе, от которого он так активно отбрыкивался, пока рос, Джей опять ощущает то зудящее, похожее на клаустрофобию чувство из детства. То ли из-за близости школы, которую все прошедшие после выпуска годы ему удавалось обходить стороной. То ли из-за того, что он идет на вечеринку к тинэйджерам.

Да. Наверное, из-за второго.

Когда Джей приходит, вечеринка уже набрала обороты. В доме полно детишек с красными стаканчиками спиртного в руках. В бассейне их еще больше. Грохочет музыка, и вокруг хаос. Джей замечает Ника у столика с чипсами и прочей едой. Когда Джей подходит, он выпрямляется. Его глаза уже слегка в кучку.

— Джей, привет! Ты пришел! Это круто!

Джей обычно не пьет — он предпочитает накуриваться, когда подворачивается такая возможность, — но когда Ник протягивает ему стакан с пивом, все же берет его, а потом задумывается, уж не свернул ли он не туда. Если он даже в школе не ходил на подобные вечеринки, то что он забыл тут сейчас?

Возможно ли в двадцать пять быть занудным брюзгой?

Тут Ник широко ему улыбается, и его слегка попускает.

Кое-кого из гостей Джей уже знает — они тоже работают в «Пицце Перфекто». Остальные же, судя по всему, бывшие одноклассники Ника и Девона. Слушая их, Джей понимает, что в школе Ник не был особенно популярен. Но все любят Девона и потому вроде как терпят его.

— Что это за чувак? — интересуется кто-то, когда Джей отходит, но еще недостаточно далеко. — Не может быть, чтобы Сталнекер шпилился с ним!

Джей не думает, что Ник это услышал, но на всякий случай все равно приобнимает его, потому что пошли эти его одноклассники нахер.

Ник, морща нос, усмехается.

— Привет.

— Привет еще раз.

Ник фыркает. Громко и до нелепого мило.

Сердце вечеринки находится у бассейна, но большая компания собралась и в просторной гостиной. Над телевизором там висит огромная репродукция «Тайной вечери». Кто-то прилепил на лицо Иисусу черные пластмассовые очки.

— Бред! — восклицает Эбони, когда они приближаются.

— Что происходит? — интересуется Ник.

Эбони закатывает глаза.

— Они хотят поиграть в «Семь минут на небесах». Но мы ведь уже не школьники, а взрослые люди!

Кто-то из девушек строит гримасу.

— Эбони, это просто ради прикола!

— Прекрасно. — Эбони берет две чаши с бумажками, на которых написаны имена, вытряхивает содержимое первой в другую и перемешивает. — Теперь тоже хотите играть?

— Я не против, — говорит та же девушка, уперев руки в бедра.

Первыми выпадают имена Анны и Стефани. Они переглядываются, пожимают плечами и уходят в кладовку. Эбони ставит таймер. Кто-то начинает возбужденно хихикать, но Джей приблизительно представляет, что происходит за дверью кладовки, — ничего. Две девушки-натуралки просто стоят там и ждут, когда пройдет семь минут.

Хипстерский Иисус не выглядит впечатленным.

Ник берет Джея за руку и уводит в сторону кухни.

— Ты когда-нибудь играл в «Семь минут на небесах»?

— Нет. — Подобные игры были одной из главных причин, по которым Джей не ходил на школьные вечеринки. Принудительное взаимодействие со случайно выбранным человеком и, как бонус, возможное унижение? Спасибо, но нет. — Я редко посещал вечеринки.

— Серьезно? — Ник таращит глаза. — Но ты же такой секси!

— И занудный брюзга, — говорит ему Джей.

Ник усмехается и подталкивает Джея плечом.

— Не-е, чувак. Ты полный дзен. Типа существуешь в иной плоскости от всех нас. Мы бездушные потребители, а ты медитируешь на закате и постигаешь смысл бытия. Или его бессмысленность. Присяжные еще не определились.

Он балда. И за это Джей целует его.

— Ник! — кричит кто-то, когда они заходят на кухню. Это Девон. Он тоже пьян — или на полпути к этому состоянию. — Ники!

Они обнимаются как после многолетней разлуки, хотя наверняка виделись считанные минуты назад.

— Привет, Джей, — говорит Девон с яркой улыбкой. — Чувак, здорово, что пришел! А то я боялся, что Ник просидит весь вечер как унылая мебель, и я не знаю, заметил ли ты, чем обставлен наш дом, но дополнительная нам не нужна.

Джей фыркает.

— Да, я заметил.

— У моей мамы отвратительный вкус. — Девон опять усмехается. — Ребят, вы не видели Эбони?

— Она в гостиной, ненавидит «Семь минут на небесах» за гетеронормативность, — говорит Ник. — Взяла и перемешала бумажки с именами парней и девчонок.

Улыбка Девона становится прямо-таки тошнотворно влюбленной.

— Она невероятная. — Тут он внезапно перестает улыбаться и хватает Ника за ворот футболки. — Я мудень, да?

— Чего? — Ник давится пивом.

— Ну, мудень. — Девон пожевывает губу. — Такой напыщенный бро.

— Ты мой бро, — решительно говорит Ник.

Они стукаются кулаками, после чего Девон обвиняюще смотрит на свою руку.

— Нет, ну серьезно. Посмотри на меня. Я белый, из среднего класса и из Огайо. Это же описание классического тупоголового мудня, угу? От меня разит привилегиями, чувак! А еще я говорю «чувак»! — Он трагически округляет глаза.

Ник забрасывает руку ему на плечо.

— Девон, никакой ты не мудень. Ты чересчур много думаешь. А мудни много не думают. Они не думают вообще.

— Ты уверен? — спрашивает Девон.

— Абсолютно, — клянется Ник. — Слушай, ты бы попил воды, хорошо?

— Хорошо. — Вид у Девона по-прежнему немного обеспокоенный, но он похлопывает Ника по спине. — Спасибо, бро.

И уходит в гостиную.

— Наверное, мне тоже надо попить воды, — говорит Ник.

— Наверное, — ровно соглашается Джей.

Ник опускает взгляд в свой стаканчик.

— Вот только допью это и попью.

Потом он берет Джея за руку и уводит наверх.

***

— В общем, это комната Девона, — объявляет Ник. Он хлопает по стене рядом с дверью, пока не нашаривает выключатель. Зажигается свет.

— А нам сюда можно?

— Я тебя умоляю. — Ник затаскивает Джея внутрь и закрывает за их спинами дверь. — В комнате Девона мне можно все. — Он подходит к комоду и, открыв нижний ящик, вытаскивает оттуда футболку. — Вот. — Он демонстрирует ее Джею. — Она моя. Я практически тут живу.

Он запихивает футболку обратно, закрывает ящик ногой и ставит стаканчик с пивом на тумбочку. Потом пытается зацепиться пальцами за Джеев ремень. Промахивается, пожимает плечом и, не делая новых попыток, ловит Джея за бедра.

Джей разрешает утянуть себя на кровать и в итоге оказывается на боку рядом с Ником. Их ноги переплетаются. Джей поднимает руку, кладет ее Нику на щеку и целует его горьковатые после пива губы. Ник вздыхает, и его рот под нежным давлением открывается.

— Я сегодня стопроцентно собирался спросить, можно ли мне тебя трахнуть, — сообщает он шепотом, когда Джей заканчивает поцелуй. — Потом выпил пива — ну, типа для храбрости, потом выпил еще, и теперь я такой храбрый, что двоится в глазах, и если у тебя будет две задницы, то я, наверное, не смогу понять, в которую целиться.

Джей смеется.

— Я сказал это вслух, да?

— Именно так.

— Упс.

Джей снова целует его.

— Ничего. Когда ты протрезвеешь, у нас будет предостаточно времени, чтобы ты сделал со мной все, что захочешь.

— У нас несколько недель, — округлив глаза, говорит Ник. — Это далеко не «предостаточно времени». Потом я уеду в колледж, а ты… — Он морщит нос. — В Абиссинию?

— В Аргентину.

— Но это почти то же самое? — еще надеется Ник.

— Даже не близко. — Джей кладет руку ему на бедро и начинает выводить большим пальцем маленькие кружки.

Снизу и с улицы долетает смазанный гул вечеринки. Ритмичная музыка, крики, смех звучат будто бы вдалеке. В комнате Девона уютно и тихо, и Джей думает, что вот так, с Ником под боком, недолго и задремать. Тут ему в грудь упирается острый безжалостный локоть — Ник, извернувшись, как кошка, тянется к полу, потом ложится обратно и с ноутбуком на животе прислоняется к спинке Девоновой кровати.

Джей бросает на Ника вопросительный взгляд и кладет голову ему на плечо.

Ник открывает ноут и вводит пароль.

— Ты знаешь его пароль?

— Я тебя умоляю. У нас один мозг на двоих.

— Ха. — Джей смотрит на загружающийся экран. — И кто же им пользуется в данный момент?

Ник смеется.

В ноуте Девона есть папка под названием «НИК, НЕ ОТКРЫВАЙ!».

— Там порно с женщинами, — объясняет Ник, поводив по папке курсором, и кликает на другую, озаглавленную «КИНО». — Дев бережет мою психику.

Он включает кино.

Это «Братство Кольца». Джей уже видел его. Но посмотрит еще. И, конечно, никогда не признается Нику, что его отношение к этому фильму можно назвать в лучшем случае двойственным. В мире Ника это будет кощунством. И смотреть, как Ник его смотрит, в общем, забавно. Как только на экране появляется Шир, напряжение в Нике вмиг исчезает. Он весь внимание. Его рот приоткрыт, нижняя губа влажно поблескивает. Джея так и тянет лизнуть ее. Но витоге он просто садится поближе и, обняв Ника, притягивает к себе.

— Вот бы жить в Средиземье, — бормочет Ник после того, как хоббиты выступают в поход. — И вот бы кто-нибудь там подошел ко мне и сказал: «Ник, ты должен выполнить одно рискованное задание. От тебя зависит судьба целого мира». Было бы здорово иметь в жизни цель. Быть важным, незаурядным.

Джей переводит взгляд на него.

— Ты считаешь себя заурядным?

Ник сердито фыркает носом.

— Я совершенно обычный, как все на этой тусовке. В детстве нам рассказывают истории о героях, спасающих мир, а когда мы становимся старше, требуют, чтобы мы повзрослели и перестали верить в дурацкие сказки.

— Я не считаю тебя совершенно обычным, — негромко говорит Джей.

Это правда. Он вспоминает слова сестры — Он тебе нравится. По-настоящему! — и подавляет взрыв эмоций в груди, которые состоят наполовину из нежности и наполовину из паники. Ему нравятся люди, и он спит с ними и остается друзьями, но не влюбляется. Любовь в его планы не входит. Совсем.

— Я не знаю, чем хочу заниматься. — Голос Ника становится ожесточенным. — И кем хочу быть. Я даже не знаю, кто я сейчас, а все остальные, по-моему, все про себя уже поняли.

— Лично я еще нет. — Джей встречает его встревоженный взгляд. — И меня это не напрягает. Может, когда-нибудь я найду место, где мне захочется поселиться, осесть, устроиться на работу и все в таком духе, но если нет, ну и что? Мне нравится делать то, что я делаю.

Ник вздыхает.

— Просто я словно… словно попал в какой-то дебильный замкнутый круг. Как будто пытаюсь устроить бунт против системы или типа того, вот только у меня нет поводов бунтовать. И я не тупой. Я знаю, что колледж — это правильно и хорошо, просто не чувствую, что готов туда ехать. А когда представляю, что вот набираюсь храбрости и выкладываю все это отцу, то понимаю, что он или разорется, или в самом лучшем случае скажет: «Ладно, Ник. Если желания учиться у тебя нет, то чем тогда ты хочешь заняться?» А у меня нету на это ответа! — Уголки его рта опускаются. — Серьезно, ну на что мне можно жаловаться? Ни на что. Мне повезло, и я это знаю, но везение ведь не равняется счастью, разве не так?

— Нет, — соглашается Джей.

— Так как же мне быть? — спрашивает Ник с огромными, умоляющими глазами. — Джей, что мне делать?

— Не знаю. — Джей пожимает плечом, и пока хоббитов преследуют назгулы, они сидят в тишине. — Знаешь, я разбираюсь в жизни не больше, чем ты. И я вовсе не дзен, а путешествовать начал лишь потому, что у меня умер отец, и всю мою юность со мной творился полный бардак. Думаешь, ты один бунтуешь непонятно против чего? Господи, видел бы ты в то время меня. Я думал, что если вырвусь из этого города, то это станет гигантским посылом на хер всех, с кем я учился, и что по пути я каким-нибудь образом познаю смысл жизни.

— И ты не познал его? — спрашивает Ник с беспокойством.

— Пока нет, — говорит Джей. — Но это нормально. Мне нравится путешествовать. Главное ведь процесс, а не конечная цель.

— Ты все-таки полный дзен.

— Мне кажется, ты не понимаешь значения этого слова. — Джей подталкивает его локтем.

Ник улыбается.

— Наверное, нет.

Прислонившись друг к другу, они еще какое-то время смотрят кино.

— О! Вот сейчас будет классный момент! — оживляется Ник, когда хоббиты заходят в таверну в Пригорье. — Когда я впервые увидел его лет, наверное, в шесть, то по уши влюбился в Бродяжника.

Бродяжник затягивается трубкой, и угольки, разгоревшись, освещают его лицо.

Ник вздыхает, и ноутбук на его животе опускается.

— Такой секси.

Потом он по какой-то причине, которую можно связать только с количеством выпитого им алкоголя, начинает бесконтрольно хихикать.

Джей, может, и не фанат этого фильма, но Ник, в общем-то, прав. Он забирает с его бешено вибрирующего живота ноутбук и, чтобы они могли продолжить смотреть, переставляет на свой.

***

Девон: Чувак!

Девон: АУУУУУУУУ!

Девон: Бро?

Девон: Я видел как ты пошел с Джеем наверз!

Девон: Не смейте обканчивать мне крвать!

Девон: Я срьезно!

Девон: Ниииикиии!

Девон: Мне нужна моя крвать! Я не хочу занимться этим с Эбони в крвоыти родителей!

Девон: Я щас таааак тебя ненавиду.

Девон: Презвртивы и смащка в верзнем ящике.

Девон: Но я всеранво тебя ненавижу.

Глава 17

Когда Братство Кольца уходит из Ривенделла, Джей засыпает. Поначалу Ник делит внимание между его профилем и экраном, но потом профиль Джея выигрывает. Он такой сексуальный. И еще умный. И хороший. Потому что выслушал весь Ников словесный понос насчет колледжа и душевных метаний, и Ник даже ни разу не уловил у него на лице выражение «Что за хрень несет этот пацан?».

Ник точно слишком увлекся им. С одной стороны, это невероятно, потому что, алло, он не вызывает у Джея радикального отвращения, и все имеющиеся доказательства указывают на то, что Джей не против общаться с ним даже в свободное от минетов и прочего время. А с другой стороны, уехать теперь будет намного труднее.

Намного.

Ник слезает с Девоновой кровати. Ему надо пописать. Сначала он допивает остатки своего теплого пива, потом идет в туалет. Снизу доносится музыка. Видимо, вечеринка, еще в полном разгаре. Может, там осталась еда. Или пиво. Хотя пиво хорошо бы больше не пить. Об этом ему сообщает мутное отражение в зеркале туалета, но что этот типчик знает? Он, наверное, идиот.

Ник моет руки, спускается вниз и незаметно снова оказывается втянут в круговорот вечеринки, когда Оливия — девушка, с которой он сидел рядом на школьном моделировании совета ООН, где она была Швецией, а он был Финляндией, и они не сделали ничего, чтобы Северная Европа ими гордилась — с писком обнимает его.

— Привет, Швеция!

— Hejsan, Ник!

Окей, значит, Оливия старалась чуть больше, чем Ник. Оливии хочется потанцевать, так что они уходят в гостиную и какое-то время танцуют. Оливия рассказывает, что собирается стать детским хирургом, и Ник просто офигевает, потому что, серьезно, откуда все эти люди знают, чем хотят заниматься, и он без вопросов восхищается ею, но неужели в школе был курс, на котором учили, как надо взрослеть, и почему об этом не сообщили ему? Сплошные загадки.

Вечеринка продолжается. Они натыкаются еще на кого-то с моделирования совета ООН, и Оливия бросает его ради Австралии. Ник все пьет, пьет и пьет, но ему весело. Атмосфера на вечеринке насыщена какой-то отчаянной всеобщей любовью, потому что часики их последнего лета тикают, и пусть не все они в школе дружили или хотя бы общались друг с другом, надвигающееся расставание кажется чем-то историческим и колоссальным.

После полуночи Ник вспоминает о Джее и уходит наверх. В нем плещется пиво. Очень большое количество пива. И он понимает, что за ним кто-то шел, только в момент, когда снова выходит из туалета и видит перед собой Логана. Пока Ник моргает, Логан оттесняет его к стене и, возвышаясь над ним, прижимает к ней его плечи. Ник типа как в хлам. Даже не может сфокусировать взгляд. Или заставить работать свой мозг.

Логан кажется достаточно трезвым. Скривив рот в усмешке, он наклоняется.

— Ники, я слышал, что голубые умеют очень круто отсасывать. Да?

Ник оторопело морщится.

— Что?

Он смутно осознает, что в коридоре появился кто-то еще, потому что дверь в спальню Девона открывается, а на стену с ним рядом падает свет.

Логан сжимает его плечи сильнее.

— Ты мог бы здорово меня выручить и отсосать у меня.

У Ника отваливается челюсть, и в его животе взрывается паника. Он не понимает, что происходит. Типа, вообще. Логан несет полный бред.

— Так. — Это Джей. Здесь Джей. Он подходит к ним — весь такой высокий, сильный, взбешенный — и оттаскивает Логана в сторону. — Тебе чего надо, говнюк?

Логан с самым невинным видом поднимает ладони.

— Я просто предложил, чувак. Вы же не вместе, да? В смысле, разве это возможно?

В этот момент Ник замечает, что с верхней площадки на них смотрит, хихикая, кучка ребят. У него обрывается сердце. Он перехватывает взгляд Джея, и ему даже не надо проговаривать это вслух. Замечательно. Именно так в его представлении и должно было кончиться это лето. Небольшой демонстрацией гомофобного буллинга в присутствии Джея. Ник будто вновь перенесся в старшую школу, и его только что пришпилил к шкафчику в раздевалке гнусный качок. Какая банальщина. Как, впрочем, и все в старшей школе, угу?

Джей расправляет плечи. Он выше Логана минимум на полголовы и сложен намного крепче.

— Вообще-то, мы вместе, и если ты еще раз дотронешься до моего бойфренда без его ясно выраженного согласия, я набью тебе морду. Усек?

Моего бойфренда? Что?! Челюсть Ника снова отваливается.

— Чувак, — говорит Логан так укоризненно, словно это был дружеский розыгрыш, который Джей совершенно неправильно истолковал.

Джей проводит Ника сквозь строй ошарашенных зрителей и спускает по лестнице вниз.

— О боже, — говорит Ник, когда они выходят на улицу. — Это что вообще сейчас было?

Джей открывает рот, чтобы ответить, но Ник не слышит его, потому что внезапно складывается пополам, и его выворачивает на газон. Стайка девчонок в бикини взвизгивает и убегает.

Джей гладит его по спине и вздыхает.

— Давай-ка доставим тебя домой, хорошо?

— Хорошо, — чуть дыша, говорит Ник. — О нет. Джей… Я наблевал себе на кроссовок.

***

Джей говорит, что Ник не удержится на мотоцикле, поэтому они оставляют его у дома Девона и уходят пешком. Джей заставляет Ника выпить воды.

— Извини, — в сотый раз мямлит Ник, когда они еще даже десятка шагов не прошли. Ему приходится остановиться, и его опять выворачивает — теперь в водосток. — Реально, чувак, извини.

— Такое бывает, когда напиваешься. А ты сегодня напился, — напоминает Джей.

— И зачем только я так накидался, — стонет Ник. — Отец прикончит меня. Он и так уже меня ненавидит. — Он снова прикладывается к бутылке с водой, а потом широко распахивает глаза. — И кстати, я бы в жизни не стал отсасывать Логану! Даже за деньги! Он тотальный придурок.

— У меня сложилось такое же впечатление.

— Все равно у него, скорее всего, крошечный член.

— Микроскопический, — соглашается Джей.

Ник фыркает. Джей классный.

На дорогу до Никова дома уходит около часа. В основном потому, что они идут медленно, чтобы дать ему хоть полшанса слегка протрезветь.

— Ты когда-нибудь делал что-то реально плохое? — спрашивает Ник, потом отвлекается на почтовый ящик в форме амбара. — Ну, не убийство, но что-то такое, после чего начинал сомневаться, что ты хотя бы периодически неплохой человек?

Джей молчит. Очень долго молчит.

— Мамочки, — шепчет Ник. — Только не говори, что ты убил человека!

— Нет, я просто задумался. Никого я не убивал, честное слово, — говорит Джей. Потом хмурит лоб. — А о каких плохих поступках ты говоришь?

Ник хрустит пластиковой бутылкой.

— Мой отец случайно услышал, как я назвал его скучным.

— Скучным?

— Тупо, я знаю, — бубнит Ник. — Причем, я же не ненавижу его. Он просто… скучный до жути. И все. — У него в животе начинает бурлить чувство вины. А может быть пиво. В данный момент сложно сказать. — Девон говорит, чтобы я извинился, но отец ничего не сказал, так может ему все равно?

Рассказывая, Ник не смотрит на Джея. Не может. А когда тот молчит, не может и, наверное, даже не хочет понять, что это значит.

— Блин, — наконец говорит Ник, щурясь на кошку, пересекающую газон. — Знаешь, давай пойдем дальше и сменим тему. Забудь, что я наболтал про свою домашнюю жизнь и свой говняный характер. Потому что, ну, ты понимаешь. — Он строит гримасу и пожимает плечом.

— Что именно я понимаю? — спрашивает Джей. — Я серьезно.

Ник с подозрением косится на него.

— Что все это здесь ни к чему.

Джей хмурит брови.

— О чем ты?

— О том, что мы просто мутим друг с другом, — напоминает Ник. — Ты не мой личный психолог.

— Но мы же друзья, верно?

Ник слегка ежится.

— Ну… в принципе да.

— Тогда заткнись и пошли дальше, — с улыбкой говорит ему Джей.

— Но ты сказал Логану Миничлену, что я твой бойфренд! — восклицает Ник и захлопывает ладонью рот. Секунду он думает, что сейчас его снова стошнит, но потом кризис проходит, и он, убрав руку, делает вдох. — Или мне это привиделось спьяну?

— Я сказал ему это, чтобы он отвалил, — говорит Джей. — А еще потому, что он откуда-то взял, что мы не можем встречаться.

— Но мы и впрямь не встречаемся, — замечает Ник.

— Нет, но в теории вполне бы могли, — парирует Джей.

Минуту они стоят в ночном безмолвии улицы и глядят друг на друга, а потом в чьем-то дворе звереет и начинает бросаться на сетку собака. Джей берет Ника за руку, и они идут дальше.

Ник не знает, то ли он в шоке, то ли так пьян, что плохо соображает.

— Знаешь, что сегодня было самым паршивым? — спрашивает он, когда они наконец останавливаются у его дома. — Ну, кроме того, что меня вырвало.

— Что?

— Что вечеринка была у бассейна, а мы даже не искупались. — Ник моргает, в свете фонаря глядя на Джея. — Джей! У меня тоже есть бассейн! Мы можем поплавать прямо сейчас!

— Знаешь, пьяным лучше не плавать.

— По-моему, плавать нельзя после еды, — возражает Ник. — И еще, наверное, в океане. И, может, в озере, если оно заросло отвратительной тиной. Да и потом, ты же трезвый, так что не дашь мне утонуть, правда ведь?

— Ник…

— Идем, — говорит Ник. — Я весь потный и мерзкий. Поплавать сейчас — самое то.

Ночь и впрямь очень жаркая, и Ник улавливает момент, когда Джей сдается. Он берет его за руку и триумфально ведет вокруг дома.

Ник пытается открыть калитку бесшумно. Та скрипит, и он прыскает. Сегодня все или трагично, или безумно смешно. Вдруг откуда ни возьмись появляется Скутер и радостно обнюхивает Нику колени, а он гладит ее.

— Привет, Скутер! Я страшный вор, и ты поймала меня! Хорошая девочка! Самая лучшая, да!

На заднем дворе тишина и темнота. От ветерка по глади бассейна бежит легкая рябь. Ник устремляется навстречу воде, снимая попутно футболку. Он надеется, что в серебристом свете луны выглядит, как после инстаграмовских фильтров — эфемерным и безупречным. Наверняка, это не так, а если даже и так, то он портит все впечатление, когда чуть не падает при попытке, не разувшись, снять с себя джинсы.

Серьезно, он ходячая катастрофа. Это не может закончиться хорошо. Впрочем, осознание этого факта еще ни разу не удерживало его от глупых вещей.

Под джинсами у него плавки. Очень тесные плавки, и он надел их на вечеринку специально, потому что туда обещал прийти Джей, а Девон поклялся, что они обтягивают его задницу просто шикарно.

Он заходит в бассейн и, посидев чуть-чуть на ступеньке, соскальзывает в воду.

— Джей, ты идешь?

— Я не взял плавки.

— О. — Ник, поизвивавшись немного, стягивает с себя плавки и выбрасывает их из воды. Они с влажным шлепком приземляются на бетон у Джеевых ног. — Тогда будем без них!

Джей снимает одежду, заходит в бассейн и тоже становится эфемерным и безупречным. Тотально.

Ночь идеальна, тиха и темна. В воде отражаются звезды, и Ник словно плывет по вселенной. А потом рядом появляется Джей — дыхание теплое, кожа блестит. Он мягко прижимает его к бортику и целует. Ник надеется, что у его рта вкус хлорки, а не блевоты.

Застонав, он прикладывает к щеке Джея ладонь. Гладит ее, и капли воды, стекая с него, крошечным водопадом падают обратно в бассейн. Джей прикусывает его губу, и Ник с судорожным смешком обвивает шею Джея руками, потом раздвигает ноги и, когда Джей занимает освободившееся пространство, сцепляет лодыжки у него за спиной. Джей тянется вниз и приподнимает его, отчего их члены начинают соприкасаться. От жара их тел и прохлады воды сквозь Ника проносится дрожь.

— О боже мой, — шепчет он и, склонив голову, слизывает с шеи Джея капли воды. — Нам обязательно надо потрахаться в этом бассейне.

Джей печально качает головой.

— У меня нет презерватива.

— Серьезно? — Он закусывает губу.

— Угу. — Джей зализывает языком оставшиеся от зубов Ника вмятинки. — Извини.

— Ты худший в мире бойфренд, — нерешительно улыбаясь, говорит он.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь. — Джей снова целует его.

Подавшись бедрами вверх, Ник сталкивает их члены вместе.

— Правда?

— Да. — Джей просовывает между ними руку и берет оба их члена в кулак. — Ты милый, смешной и абсурдный. И сексуальный. Охренительно сексуальный.

— Ох, ничего себе. Я сегодня умер от алкогольного отравления, да? — Ник проводит по его щеке языком. — И сейчас лежу где-нибудь в морге, потому что не существует вселенной, где я мог бы назвать своим бойфрендом такого горячего парня, как ты.

Джей лениво втирается в него бедрами.

— Вот еще глупости.

— Это как если б сошлись Фродо и Леголас, — настаивает на своем Ник. — Так попросту не бывает. Даже в фанфиках редко. Хоббиты тусят с хоббитами, как и задумано природой и Богом!

— Ник, — говорит Джей.

Ник щурится.

— Что?

— Перестань. — Джей наклоняется и мягко целует его. — Поначалу это мне льстило, но теперь-то мы знаем друг друга. И если ты видишь во мне только горячего парня…

— О господи, — шепчет Ник. До чего же паршиво он вел себя с Джеем. Меньше всего на земле он хотел вызывать у него чувство неловкости. И меньше всего ожидал, что Джей может быть уязвимым в том смысле, который Ник еще даже не начинал постигать. — Я ужаснейший человек, ты забыл? Я ужас какой недалекий, но честное слово, я не овеществляю тебя. Как точно делал в самом начале, потому что алло! И еще ты видел мои стихи. Но ты мне нравишься. Правда нравишься, очень. Ты хороший и все в таком духе, ты умный и добрый, а я, спроси кого хочешь, дебил.

— Ты не дебил. — Джей мягко покачивается, прижимаясь к нему, и Ник выдыхает.

— Еще какой. — Ник со стоном зарывается лицом Джею в горло. — О черт. Пожалуйста, сделай так, чтобы я кончил.

— Э…

— Что? — несвязно бормочет Ник.

— На меня смотрит ваша собака.

Ник, извернувшись, брызгает в любопытную собаку водой.

— Скутер, сгинь!

Скутер подходит поближе и дышит, глядя на них.

— Блин, — шепчет Ник. — Давай просто не обращать внимания?

Скутер укладывается на краю бассейна.

— Мы же можем не обращать на нее внимания, да? — Ник оборачивает вокруг руки Джея ладонь и сжимает их плоть.

— Да, — слегка задыхаясь, соглашается Джей.

И конечно в этот самый момент, над крыльцом, ослепляя их, включается свет.

Ник и Джей замирают.

— Ник? — спрашивает силуэт человека. — Ник, это ты?

Проклятье.

Это его отец.

***

Девон: Брооо! Джей довел теья?

Девон: Бро?

Девон: Ник, я срьезно. Ты добрался до дома?

Девон: Ты наклюклся, и Эбни слышала, что Лоагн лез к тебе. Ты там в нрме?

Девон: *ЭБОНИ

Девон: ОМГ ты же не лежишь щас мртвый в канаве?

Девон: Ник?

Девон: Я звоню тбе.

Глава 18

— Пап, привет! — восклицает Ник.

Если бы Джей прямо сейчас мог утонуть, это было бы просто отлично. Он отодвигается немного от Ника и надеется, что вода скрывает тот факт, что они оба обнажены.

— Э… это Джей. Мой… бойфренд. Джей, это мой папа.

— Господи боже, — говорит Ников отец, подойдя к краю бассейна, и Джей понимает, что нет, в воде видно все. — Оденьтесь, черт побери!

Он отворачивается, чтобы Ник с Джеем могли выбраться из бассейна. Джей в аду и может думать только о том, что Дженис и Кэт лопнут от смеха, если узнают. А они точно узнают. Они всегда все узнаю́т.

Чертовы злобные ведьмы.

Когда отец Ника наконец поворачивается, Джей берет себя в руки. Ник еще мучается с пуговицей на штанах. Джей хочет помочь ему, но понимает: ситуация вряд ли улучшится, если прямо сейчас его пальцы окажутся вблизи Никова члена.

— Мистер Сталнекер, — говорит он и протягивает ладонь. — Джей Хэзенбрук.

— Крис, — говорит Ников отец и пожимает его руку так осторожно, словно знает, где именно ей довелось побывать.

— Крис, — повторяет Джей. — Э… мне очень жаль, что нам пришлось познакомиться именно так.

А уж мне-то как жаль — написано у того на лице. Вид у Криса Сталнекера — пустые глаза, отрешенность во взгляде — как у солдат после битвы в кино о войне. Или как у печальных собак на плакатах против жестокого обращения с животными. Словно он видел слишком страшные вещи.

Ник еще возится с джинсами. По нему сразу видно — он пьян. Уже не так сильно, как на вечеринке, но до восстановления двигательных функций еще далеко. Застегнув наконец-таки пуговицу, он очень медленно тянет язычок молнии вверх — вторая его рука засунута внутрь, защищая голые причиндалы.

Крис молча смотрит на них.

Господи. Джею двадцать пять лет. У него и раньше был секс. И плохой, и хороший, и прикольный, и неуклюжий, но вот секса, прерванного папой партнера, у него не было еще никогда. Джей вспоминает, как пересекал границу Турции с Грецией и как пограничник — по до сих пор непонятной для Джея причине — отозвал его в сторону поговорить. Ему тогда было двадцать один, и у него перед глазами моментально и очень отчетливо встали сцены из фильма «Полуночный экспресс», где героя поймали с гашишом на турецкой границе и посадили в тюрьму. Он вспоминает, как в Эстонии его ограбили, угрожая ножом. Он вспоминает поездку на поезде в Индии и как тот, визжа, сошел с чертовых рельс. Другими словами, Джей не раз попадал в ситуации, когда у него оставалась доля секунды на то, чтобы примириться с тем, что он смертен, успокоиться и отдаться на волю судьбы. Но сегодняшний случай почему-то хуже их всех.

— Пап… — Ник замолкает, потому что его телефон взрывается звуками «Имперского марша». Секунду он явно не понимает, что происходит, потом выуживает телефон из кармана и перед тем, как ответить, всматривается в экран. — Э… Девон, привет.

— Ник! — Крис сердито глядит на него. — Ты что, пьян?

— Я перезвоню тебе. — Ник отключается и засовывает мобильный обратно, потом встречает взгляд Криса. — Девон просто хотел убедиться, что я добрался домой.

Он перемещается чуть ближе к Джею, и Джей выпрямляется.

Он не вполне понимает, чем вызвано напряжение Ника. Ник явно ищет защиты, но Джей не знает, из-за чего. Из-за ужаса и позора? Или из-за более серьезных причин? Как там Ник назвал своего отца? Скучным? Не особенно совпадает с представлением Джея о деспоте или гомофобе, но откуда он может знать наверняка? То, что Ник общительный, смешной и нелепый, еще не значит, что это не маска.

И не значит, что за закрытыми дверями Крис Сталнекер не лупит его.

Сколько времени Кэт не рассказывала, каким ублюдком был папаша ее старшего сына?

— Она ушла от него, — сказала ему Дженис по телефону.

— Что? — Чтобы лучше слышать, он вышел на улицу. В хостеле полным ходом шла вечеринка.

— Кэт бросила Гэри. — Голос Дженис зазвучал как-то хрупко.

— Почему? — спросил Джей, и у него заранее екнуло сердце.

Впоследствии им пришлось примириться с чувством вины. Кэт никогда и словом не намекала, что что-то не так, но все равно, разве они не должны были догадаться?

Должен ли Джей догадаться о чем-то сейчас?

Он обнимает Ника за плечи и смотрит Крису Сталнекеру прямо в глаза. Без вызова, просто как бы… предупреждая его?

Ник делает глубокий вдох.

— Пап, мне восемнадцать, а Джей мой бойфренд. Мне очень жаль, что ты это увидел, но не жаль, что мы это сделали.

Выражение на лице Криса меняется, и Джей расслабляется. Крис еще зол, но не опасен. Мгновение он выглядит почти уязвимым, словно ему очень сильно не по себе, потом с коротким кивком поворачивается и без единого слова уходит в сторону дома.

— О боже мой. — Выдохнув, Ник слегка обмякает. — Джей, тебе лучше уйти. Поговорим утром, окей?

— Точно? — спрашивает Джей.

— Угу. — Ник отступает назад. Наклоняется, подбирает свои мокрые плавки, выжимает их, и на землю льется вода. — Сегодня ты уже спас меня. Еще один раз, и я превращусь в диснеевскую принцессу. — Он натянуто улыбается. — Все будет нормально. Иди.

— Точно? — спрашивает Джей еще раз.

— Ну да. — Ник выглядит озадаченным, потом у него открывается рот. — О! Нет, он, конечно, взбесился, но это типа как его максимум. Отец никогда не поднимал на меня руку. Типа ни разу. Вообще. И на самом деле, многие скажут, что зря.

Джей фыркает и с трудом сохраняет голос серьезным.

— Ладно. Но если что, позвони мне, окей?

— Хорошо. — Ник снова подходит к нему, привстает на носки и целует. Его глаза, которые еще в кучку, ярко сияют в свете луны. — Потому что ты мой бойфренд и беспокоишься обо мне.

— Да. — Джей тянется вниз и пропускает сквозь его пальцы свои.

Ник улыбается, словно во вселенной царит полный порядок.

— Да, — повторяет он. — Спокойной ночи, Джей.

— Спокойной ночи. — Джей сжимает Никову руку, потом обходит дом, и скрипучая калитка, лязгнув, захлопывается за ним.

***

Когда Джей приходит домой, на часах уже около трех. Сначала ему пришлось вернуться в дом Девона, чтобы забрать мотоцикл, а потом он заехал в фаст-фуд. К своему удивлению он застает в гостиной сестру.

— Привет. — Он прислоняется к дверному проему, держа в одной руке шлем, а в другой пакетик с едой.

Кэт, которая лежит на диване, поднимает глаза.

— Боже, скажи, что у тебя там картошка.

Джей подает ей пакет, кладет шлем на столик и плюхается рядом с Кэт на диван.

— Чего так поздно не спишь?

Она начинает рыться в пакете.

— Кейден меня разбудил, сказал, что не может заснуть. Через двадцать минут он храпел, как медведь, а его бессонница передалась мне. — Она машет на телевизор. — Вот и включила себе «Во все тяжкие», раз уж я единственный человек во вселенной, который не посмотрел его сразу.

— Ну и как тебе?

— Ничего. — Кэт забрасывает в рот горсть картошки. — Как прошла вечеринка?

— Нормально. Ник напился, я отвел его домой, а потом его отец застукал нас голыми в их бассейне.

Кэт фыркает с такой силой, что случайно выплевывает в него непрожеванную картошку.

— Фу!

— О, Джей! — отсмеявшись, восклицает она. — Да что с вами такое? Вы с Ником эксгибиционисты, да? Да?

— Ничего подобного. Честное слово. — Он достает чизбургер и разворачивает пропитанную жиром бумагу. — Я даже не знаю, что это значит.

— Ну и как отреагировал его папа? — спрашивает она, вытирая глаза.

— Примерно так же, как отреагировал бы на его месте любой. — Джей раскрывает свой чизбургер, чтобы Кэт могла стащить ломтики огурца. — В смысле, меня вряд ли в ближайшем будущем пригласят к ним на ужин, но думаю, ничего серьезнее выговора Ника не ждет.

— Ты опасался чего-то другого?

Джей пожимает плечами.

— Всякое бывает.

— О да, — невесело улыбнувшись, соглашается Кэт. Пока он не может найти, что сказать, она склоняет голову набок. — Тебе необязательно со мной осторожничать, Джей. Знаешь, я могу говорить о домашнем насилии без истерик.

— Да, знаю.

— Хорошо. — Кэт съедает еще ломтик картошки. — Ладно, продолжим о Нике. Куда вы с ним движетесь?

— Никуда, — отвечает Джей с полным ртом. — У него впереди колледж, а у меня Аргентина. Ну, мы, наверное, будем оставаться на связи. А если следующим летом оба окажемся в городе, то поглядим, куда это приведет. Если у него будет такое желание и не появится кто-то другой.

Кэт поднимает бровь.

— Мы не обсуждали это, окей? Но не могу же я просить студента о верности, согласись?

— По-моему, до сих пор я еще ни разу не слышала от тебя слово «верность».

— Да уж. — Джей чешет в затылке. — Это совсем неизведанная территория. Сегодня мы решили, что мы бойфренды.

У Кэт раскрывается рот.

— Ты серьезно?

— Это ничего не меняет.

— Конечно-конечно. — Кэт стукает его по плечу. — Продолжай себя убеждать.

Джей бросает ей в голову скомканной бумажкой от бургера.

— Господи, я без сил. Приятного телепросмотра.

— Картошку оставь, — приказывает она.

Джей показывает ей средний палец, оставляет картошку и уходит в кровать.

***

Джей устал, но не может заснуть. Он пишет Нику. Спрашивает, все ли в порядке, хотя в такой час едва ли можно рассчитывать на ответ. В итоге он открывает свой ноутбук. Читает отзывы на хостелы в Буэнос-Айресе, потом рассматривает фотографии водопадов на реке Игуасу. Они выглядят как одно из тех мест, которые слишком прекрасны, чтобы существовать, и Джей задается вопросом, совпадет ли реальность с его ожиданиями. Часто не совпадает, но это не страшно. В новых местах всегда есть некая магия, которую создает хотя бы сам факт новизны.

Он снова ловит себя на мыслях о Нике и вспоминает выражение восхищения у него на лице, когда тот смотрел первые сцены «Братства Кольца». Видимо, магия может таиться в самых разных местах.

В детстве у Джея был глобус. Кажется, еще дедушкин. Он был таким старым, что на нем присутствовал СССР. Мать хотела выбросить его, но Джей отговорил ее. В его представлении глобус был важной вещью. Чем-то из мира кино. Там у важных людей в их важных офисах всегда были глобусы. Большие, блестящие глобусы в рамах из темного дерева, совсем не похожие на пыльную пластмассовую штуковину с вмятинами, которую унаследовал Джей. Но глобус все равно ему нравился. Никто не знал, что у Джея он есть.

Одной ночью после смерти отца Джей полез к себе в шкаф за травой и нашел в дальнем углу этот глобус. Взяв его, он поднялся на крышу — то было единственное место, где он мог накуриться, чтобы запах не учуяла мать. Сидя под звездами, Джей лениво крутил его вокруг скрипящей оси. Ему отчаянно хотелось сбежать. Не из желания повидать мир — оно пришло позже, — но чтобы оставить позади и сам Франклин, и слезы матери, и злость Кэт, и их маленький унылый домишко, где ему еще чудился запах отцовского лосьона после бритья.

Он раскрутил глобус и ткнул в него пальцем.

И попал в Португалию.

Окей. Что ж, о Португалии он хотя бы слыхал.

На него нахлынуло какое-то странное возбуждение. Долгие месяцы он чувствовал себя неприкаянным, раздираемым горем. Никакие оставшиеся кусочки не могли залатать в нем те дыры, оставшиеся после смерти отца. Но теперь у него появилась цель. Убраться к черту из Франклина и отправиться в Португалию.

Решение, принятое годы назад, сформировало и до сих пор формирует его. Он больше не убегает. Сегодня его глаза открыты чудесам мира и смотрят в будущее. Вперед. Может, он никогда не осядет на месте — ему претит сама мысль, — но это неважно, потому что мир — изумителен, и Джею нужно попробовать все, что тот может ему предложить.

Он бросает взгляд на угол подвала, и уголки его губ сами собой тянутся вверх, когда он видит там свой рюкзак и вспоминает, как Ник изумился его скромным размерам. Можно только представить, как он ужаснется, если Джей расскажет ему, как однажды в Лаосе он девять дней кряду проходил в одних и тех же штанах.

Хорошее было время.

Джей потягивается, зевает и неожиданно для себя начинает гуглить туристические рюкзаки, хотя новый ему, в общем, не нужен. Черт, хотя этот, с отстегивающимся отделением и хреновой тучей кармашков, выглядит довольно удобным.

Возможно, он нечаянно покупает его.

Джей закрывает ноутбук. Изучение рюкзаков затянуло его словно порно. Ему давно пора спать.

Засыпая, он смотрит на рюкзак в дальнем углу.

И еще ему давно пора уехать из Франклина.

***

Поли: Можешь сегодня взять еще одну смену? Девон якобы приболел.

Джей: Конечно. Во сколько приехать?

Поли: Сейчас?

Джей: Окей. Скоро буду.

Поли: Спасибо, чувак! Ты мой спаситель.

Джей: Без проблем.

Поли: Чертовы ненадежные тинэйджеры.

Глава 19

Ник заходит на кухню. Там горит свет, а отец наливает из крана воды. Услышав шаги, Крис оборачивается.

— Джей, — произносит он. — Это имя я слышал от Харви.

Упс… Ник рефлекторно сжимает мокрые плавки, которые еще держит перед собой, и на его ноги и на пол начинает капать вода.

— Твой бойфренд и есть тот парень, с которым тебя уволили.

Ник медленно кивает.

— Господи, Ник! — Крис бросает стакан в раковину и проводит рукой по своим редеющим волосам. — Ты же сказал, что познакомился с ним в пиццерии. Почему, черт побери, ты постоянно врешь?

— Потому что тебе не нужна правда, пап, вот почему! — Ник не успевает остановить себя, и слова начинают литься потоком. — Потому что ты не хочешь услышать, какой я болван, и что постоянно совершаю тупые поступки, и не знаю, как повзрослеть, и не хочу идти в колледж, чтобы получить там профессию, в которой все равно облажаюсь и в итоге окажусь на работе, от которой меня будет тошнить!

Криса даже относит назад.

— Ты не хочешь в колледж?

— Не хочу! — восклицает Ник сбивчиво. — Я не знаю! Не знаю, понятно? Я не знаю вообще ничего!

Он сердится на отца за то, что тот вынудил его все это выболтать, но еще больше сердится на себя. Ему и самому отлично известно, какой он болван, но он так старался притворяться, что не такой, и, конечно, облажался и тут, потому что он Ник Сталнекер и умеет только лажать. На его могиле, наверное, будет написано: Ник Сталнекер, никчемный болван. Он типа Холдена Колфилда, только в десять раз хуже. И еще у него нет клевой кепки. Но в остальном они близнецы. Мерзкие нытики-близнецы.

Господи. Все-таки не надо было ему читать эту книжку.

Просто… Просто он хотел быть особенным. Как Люк или Фродо. Иметь особое предназначение, особую цель. Он хотел неожиданно для всех и себя оказаться героем и сделать что-то масштабное. Но в реальном мире, где все гораздо запутанней и сложней, чем в его любимых историях, никакого особого предназначения нет. В реальном мире обычные люди не становятся никакими героями, а Ник самый что ни на есть обычнейший человек.

— Ник, — произносит отец.

Ник ждет, когда он скажет что-то еще, но, судя по всему, у его отца тоже нет слов.

— Извини, — говорит Ник сквозь зубы. — Я пьяный и глупый. Прости.

Он разворачивается и уходит наверх, в глубине души представляя, что будет, если отец догонит его и возьмет за плечо. И может, обнимет. А Ник тогда, может, скажет, что вовсе не считает своего отца скучным, просто то, чем занимается Крис, это не для него, и может, они даже поговорят по душам, и все станет лучше.

Но отец не догоняет его. И ничего этого не происходит.

В спальне он вытирает с лица остатки воды. А может быть, слезы. Сложно сказать.

***

Ник: Отец застукал нас с Джеем в бассейне. Голыми.

Девон: ЧУВАК!!!!!

Ник: Вот почему я не мог говорить, когда ты позвонил.

Девон: Он разозлился?

Ник: Не знаю. По-моему, ему все равно.

Девон: Может, он еще в шоке?

Ник: Может быть.

Девон: Ты в норме?

Ник: Угу. Ложусь спать. Поговорим завтра?

Девон: Конечно, бро. Звони.

***

Ник засыпает под «Две крепости». Даже не дождавшись момента, когда Арагорн с остальными встречает всадников Рохана и Эомера, хотя это его самая любимая-прелюбимая сцена. Из-за бород. И мужественных поз. И кожаных леггинсов. Вообще, там все вызывает отклик в душе. Не сцена, а настоящий киношедевр.

Проснувшись после рассвета с ощущением, словно все орки и пещерные тролли Мории нагадили ему в рот, Ник бредет в ванную, где его тошнит в туалет. Потом заползает в душевую кабинку и сидит под горячими струями до тех пор, пока не начинает хоть чуточку снова чувствовать себя человеком.

Когда он притаскивает себя назад в спальню, то находит на тумбочке стаканчик воды и тайленол. Проглотив пару таблеток, он снова прячется под одеяло. Стук в его черепушке постепенно становится тише под воздействием сна.

К тому времени, как он открывает глаза, уже наступило настоящее утро. За окном чирикают самые громкие птицы в природе, а солнце светит необоснованно ярко. Ника все бесит. В особенности, он сам. Он задумывается, не сходить ли поесть, но желудок предупреждает его не соваться туда. Хотя вот воды можно попить.

Ник тащится вниз. На лестнице он спотыкается — дважды, — но все-таки умудряется устоять на ногах. Пожалуй, тот факт, что он не сломал себе шею, стоит счесть за успех, ведь других хороших событий сегодня можно не ждать. Он пытается вспомнить, что именно орал вчера ночью отцу и насколько это было ужасно.

— Ну что я за человек такой? — бормочет он Скутер, когда та встречает его на последней ступеньке. В ответ она колотит хвостом по стене. Скутер плевать, что он идиот. Собаки… они лучше всех.

Не доходя до кухни Ник останавливается. Ему слышно, как булькает чайник. Как с тихим писком открывается холодильник. Как родители тихо переговариваются между собой. Его несчастный желудок делает кувырок. Неужели он правда наорал на отца?

Несправедливо, что во флешбэках он снова и снова возвращается к стычке с отцом, а не к волшебным мгновениям с Джеем. Если б его бедная измученная голова, проигрывая события вчерашнего дня, вырезала концовку, это было бы круто.

Он делает вдох. Заходит на кухню и осторожно здоровается с родителями:

— Привет.

Так странно. Ник полагал, что привык к разочарованию на их лицах. Что он, как всегда, справится с ним. Но сегодня даже мама глядит на него таким взглядом, словно не узнает. Словно его очередной глупый поступок — а точней, целых три, ведь он не только напился, но еще залез голым в бассейн и попытался заняться там сексом — переполнил чашу терпения, и родители окончательно перестали его понимать. Он будто бы превратился в совершенно незнакомого им человека.

В его внезапном головокружении, понимает Ник, виновато не только похмелье.

— В общем, — Ник переводит взгляд с матери на отца и обратно, — простите меня за вчера. Было жарко, мы решили поплавать… ну и слегка увлеклись. Извините за то, что напился. И за то, что скрывал, что Джей — это тот парень со стройки.

По большей части, думает Ник, ему жаль, что он разочаровал их. Его и самого раздражает, что он вечно извиняется, потом опять лжет, и его опять ловят на лжи. Казалось бы, такая простая ловушка, но он попадается в нее снова и снова, и винить ему в этом некого, кроме себя. Почему это так тяжело — говорить правду? Даже себе самому. Вот например, Ник обещает себе есть только здоровую пищу и начать качать пресс, но в следующий миг опускает глаза и видит, что его рука каким-то образом очутилась в пакетике чипсов. Правда не должна быть такой трудной. Она не должна быть такой ничтожной и слабой.

В сказках правда всегда такая большая. В ее власти сотрясти землю и изменить устройство вселенной.

Гарри Поттер волшебник.

Дарт Вейдер — отец Люка Скайуокера.

Нео избранный.

А в чем правда Ника? В том, что он боится уезжать в колледж.

Такая отвратительно жалкая правда уж точно не заслуживает ни крупного плана, ни драматической музыки. Ни крика «Не-е-е-е-ет!» от Люка Скайуокера, когда тот держался за обрубок руки.

— Извините, — надтреснутым голосом говорит он еще раз.

Его мать поджимает губы. Кожа в уголках ее глаз собирается, как на фотографии «до» к рекламе какого-нибудь волшебного крема против морщин.

Его отец, размешав в кофе сливки, достает ложку из кружки и трижды стучит ею по ободку. Тихий звон словно объявляет следующий бой. К которому Ник, увы, не готов. Он будто стоит, пьяный, на ринге, и из него вот-вот вышибут дух.

— Как ты себя чувствуешь? — совершенно неожиданно для него интересуется Крис.

Он пожимает плечом, потому что в действительности его родителям вряд ли хочется знать, насколько сильно он мучается похмельем. Попытка разжалобить их не принесет ему экстра-очков. Даже если у него самое тяжелое похмелье с момента сотворения мира, в чем Ник убежден. Ему больно даже думать о том, чтобы моргнуть.

Отец коротко оглядывает его поверх кружки с кофе, потом отпивает немного и ставит кружку на стол.

— Прими еще тайленола и еще немного поспи.

Нет, такого Ник точно не ожидал. Его и без того запутавшиеся мозги не понимают, что происходит. Может, это начало мирных переговоров, и отец наконец-то увидел в нем взрослого человека, которому разрешено совершать свои собственные ошибки и учиться на них? Или на него просто махнули рукой? Перерезали якорный трос и отправили плыть в океан. Не жестоко. Без громких скандалов. Разве не об этом он столько мечтал? Вот только, возможно, он еще не готов уплывать. Возможно, он еще не готов перестать быть ребенком, хоть ему и не нравится, когда с ним обращаются, как с таковым.

— Хорошо. — Он идет к холодильнику. Достает бутылку воды и поворачивает ее в липких ладонях. Потом еще раз извиняется, хоть и не знает, принесет ли его извинение толк. Он даже не знает, какой реакции ждет.

Лицо Криса снова становится непроницаемым.

— Иди. Мы поговорим об этом потом.

— Окей, — говорит Ник. — Хорошо.

Он уходит наверх и ложится обратно в постель.

***

Джей: Все хорошо?

Ник: Вроде да. Если не считать адского похмелья.

Джей: Я имею в виду, с твоими родителями.

Ник: Я знаю. Тот же ответ.

Джей: Позвони, если захочешь поговорить.

Ник: Ок. Я, наверное, еще немного посплю.

Джей: Ок.

***

Ник сидит на кровати и смотрит на аккуратно составленные коробки в углу. Скоро ему предстоит сложить туда свои вещи и отправиться вместе с ними в Колумбус, где его ждет заполнение форм, заселение в общежитие, выбор уроков и прочие рутинные вещи, которые по какой-то причине нагоняют на него панический страх. Он станет одним из тех пришибленных ответственностью учеников. Ведь он всегда был таким. Как-то раз он не сделал задание по английскому. И потому прогулял школу. И на следующий день прогулял, потому что знал: у него будут проблемы. Потом еще и еще. Колледж раздавит его. Там будет еще хуже, чем в школе, ведь Девон не сможет его поддержать.

Ник не то чтобы глупый, он просто… Плохо переносит давление, вот. Он никогда не говорил об этом родителям, а признаваться сейчас уже поздно. Прозвучит как очередная его отговорка. Он никогда не говорил, что порой уклоняется от обязанностей не только потому, что ленив и забывчив. Иногда он лежит и думает о них всю ночь напролет, пока они не становятся такими огромными, что он понимает: он просто… не в силах их выполнять.

Он полжизни провел, делая вид, что ему наплевать на свою бестолковость, и теперь никто уже не поверит, что дела обстоят ровно наоборот. Кроме, наверное, Девона. Девон знает его лучше себя. Он стопроцентно понял, что Ник не шутил, когда тот запостил в фейсбук видео «Wind Beneath My Wings» (песня из фильма «На пляже», мелодраматической истории о трогательной дружбе двух девушек — прим. пер.) и отметил его. Хотя они оба и притворились, что это был просто прикол.

Нет. Ник абсолютно точно не справится в колледже в одиночку.

Он вытирает мокрые щеки и отрывает взгляд от коробок.

Дурацкие тупые коробки.

Дурацкий тупой Ник.

Когда матьзаходит проведать его, он притворяется, что рисует свой комикс. На самом же деле он просто царапает страницу карандашом, надавливая на него с такой силой, что на бумаге остаются бороздки.

— Ник?

Он смотрит в блокнот.

— Да?

— Ник, если тебе не хочется в колледж…

Услышав в ее голосе непривычную неуверенность, Ник непроизвольно поднимает глаза. На ее лице беспокойство, лоб пересекают горизонтальные линии, такие же глубокие, как он чертил на бумаге. Мама выглядит немолодой. Она и правда немолода, но он впервые замечает, насколько. Когда в уголках ее глаз появились морщинки, а волосах седина? Почему она не похожа на маму из детства? Раньше они так часто смеялись. Он вспоминает, как она брала его в парк и поднимала, чтобы он мог дотянуться до лазилки на детской площадке.

Мама сжимает на мгновение губы, а потом с них срывается вздох.

— Но если не колледж, то что?

Хороший вопрос. На миллион долларов, да? Уже ведь известно, как он «держится» за работу.

— Я не знаю. — У него обрывается голос. — Я не знал, что к этому времени был обязан во всем разобраться.

— О, Ник… — Она садится с ним рядом. — Это не так.

Ник думает об Оливии, будущем детском хирурге. Говоря откровенно, он типа как чуть-чуть ненавидит ее. И завидует ей. Не потому, что мечтает производить сложные операции на хрупких маленьких существах, но потому что у Оливии есть четкий жизненный план, а у Ника, к сожалению, нет.

— Это ведь никак не связано с твоим бойфрендом? — негромко интересуется его мать.

— Что? — От неожиданности он ломает кончик карандаша.

— Я имею в виду, тебе не хочется в колледж, потому что там не будет его? — Она удерживает голос спокойным, словно это опасная территория, а Ник — дикий зверь, которого ей удалось приманить.

— Джей тут вообще не причем, — говорит он. — Честное слово. Я так себя чувствую уже очень давно.

— Но ты ничего нам не говорил.

Он пожимает плечом. Что тут ответишь?

Его мать улыбается, но ему видно, что ее оптимизм — напускной.

Нет, я не позволю тучам испортить пикник. Нет, я не признаю, что стакан наполовину пустой. И нет, мой маленький ангелок не находится из-за мыслей о будущем на грани нервного срыва.

— Ник, ты просто волнуешься. Такое со всеми бывает, окей?

— Окей, — эхом отзывается он. Звуки эха такие пустые, да? Как и его пустая бестолковая голова.

Его внимание привлекает движение у двери. Он успевает заметить отца, но тот сразу уходит, и Ник задается вопросом, сколько он слышал. Ну, могло быть и хуже. По крайней мере, на этот раз Ник не назвал его скучным.

— Окей, — говорит его мать, потрепав его по плечу. — Тогда я пойду, а ты продолжай…

Они оба смотрят на истерзанную страницу блокнота.

— Заниматься, чем занимался, — договаривает она.

Ник кивает и берет другой, заточенный, карандаш. И ведет им так резко, что на листе остается длинный зазубренный шрам.

Глава 20

Джей не видится с Ником несколько дней. Они переписываются, но это не лучшая форма коммуникации, и Джей не уверен, много ли правды в его заверениях, что все хорошо. Сколько бы смайликов не содержали его смс. У Джея много работы. Девон — не единственный ненадежный сотрудник «Пиццы Перфекто». Лето подходит к концу, близится колледж, и дети не боятся прогулять несколько смен ради последнего шанса потусоваться с друзьями из школы. Джей не жалуется. Ему же лучше. Больше заработает, да?

Поли вся эта ситуация нисколько не радует. Он, конечно, на многое закрывает глаза, — главное, чтобы клиент был доволен, а там пусть делают, что хотят, — но его сердит, когда работники не приходят вообще.

Ну, в той мере, насколько Поли способен сердиться.

— Черт побери, когда-то и я был ребенком, — бубнит он. — Причем, слава богу, не настолько давно! Я вижу этих идиотов насквозь. Но если я обещал прийти на работу, то приходил!

Джей наконец-таки узнает, на что Поли не пофиг.

В среду Джей работает утром и, закончив в два часа дня, обнаруживает, что ему нечем заняться. Он предлагает Кэт сводить Ноа и Кейдена в парк, чтобы она могла чуть-чуть отдохнуть.

Кейден сидит на качелях. Но не качается. За его ноги, словно упрямый маленький якорь, держится Ноа и громко пищит — требует, чтобы старший брат посадил его на колени и покачал. Джей чувствует, что так или иначе дело закончится слезами.

От надвигающейся катастрофы его отвлекает неожиданное появление Ника.

Ник выглядит хорошо. На нем потертые джинсы и еще более потрепанная футболка. Шевелюра взъерошена, словно он только что скатился с кровати. Подъехав к скамье, на которой сидит Джей, он бросает велосипед на траву и садится.

— Привет, — говорит Джей.

— Привет. — Ник щурится на Ноа и Кейдена, потом машет им. — Я это… зашел к тебе, и твоя пугающая сестра сказала, что вы пошли в парк.

— Иисусе, — фыркает Джей. — Готов поспорить, она устроила тебе допрос третьей степени, да? Она хуже мамы.

Ник пожимает плечами.

— Да нет, все было нормально.

В парке почти никого. Только старушка выгуливает маленькую собачку по краю травы. Они обе движутся медленно, поводок провис между них. Наверное, из-за погоды, думает Джей. Сегодня пасмурно. Не лучшая погода для прогулок по парку.

— Как у тебя с отцом?

— Молчим. — Рот Ника дергается в чем-то слишком коротком для нормальной усмешки. Похоже скорей на гримасу. — Да неважно. Все хорошо.

Все явно не хорошо. Джей переплетается с Ником пальцами.

— Извини.

Ник сжимает руку Джея чуть крепче.

Со стороны качелей доносится гневный вопль Ноа — Кейден в итоге не выдержал и оттолкнул его.

— Мне лучше к ним подойти. — Джей встает и уходит к мальчишкам. — Кейден? Сейчас очередь Ноа.

— Нет! Я хочу еще!

— Кейден. Ну же, приятель, давай.

На площадке трое качелей. Одни — для малышей, но они сломаны. Если Ноа хочется покачаться, кто-то должен держать его. А ему очень, очень хочется покачаться. Он уже на грани истерики.

Кейден тоже не отстает.

— Дядя Джей, ты обещал покачать меня высоко!

Цепи соседних качелей скрипят — Ник садится на них и протягивает Ноа ладонь.

— Ноа… хочешь покачаться со мной?

Ноа, прервавшись на всхлипе, подозрительно косится на Ника, и Джей, не давая малышу времени возразить, наклоняется, подхватывает его и усаживает на колени к Нику. Тот, отталкиваясь от земли, приводит качели в движение. Джей тем временем становится позади Кейдена, берется за сиденье качелей и как можно дальше оттягивает его.

Кейден хохочет, когда его отпускают, и Джей с каждым толчком отправляет его все выше и выше.

Ноа и Ник, между тем, мягко покачиваются рядом с ними.

Джею до странного хорошо. Они с Ником хоть раз встречались не ради секса? Не то чтобы у них каждую встречу был секс, но они всегда ощущали его вероятность, предвкушали его. Черт, они только ради секса и стали общаться. И впервые проводят время вот так.

Эта новизна нравится Джею.

Он раскачивает Кейдена еще раз, и тот в восторге визжит.

Он перехватывает Ников взгляд, и Ник отворачивается, словно вдруг застеснявшись.

Джей не знает, что это значит, то это приятно.

***

Кэт: К тебе заходил Ник. Он нашел тебя?

Кэт: Я рассказала ему, где находится парк, но не уверена, что он отличает «лево» от «право».

Кэт: Почему ты не отвечаешь?

Кэт: Пригласи Ника на ужин.

Кэт: Братик, что за игнор? Слишком занят, прогуливаясь по парку со своим новым бойфрендом?

Кэт: Если не ответишь прямо сейчас, я начну думать, что ты похитил моих детей.

Кэт: Господи, что я несу? Можешь похищать их сколько угодно.

Кэт: Так сказать маме ставить Нику тарелку?

***

— Короче, — говорит Джей, пока они идут к дому. Он везет Ноа в коляске, а Ник ведет за руку Кейдена.

— Что? — спрашивает Ник.

— Хочешь остаться на ужин?

Ник краснеет и, пряча улыбку, опускает лицо.

— Ну, можно. Если твоя мама не против.

Дженис, конечно, не против. Как только они переступают порог, и Джей сообщает, что Ник остается на ужин, ее взгляд начинает преследовать их, точно прицел. Кэт ведет себя нисколько не лучше. От Ронни, который обычно в такие моменты выступает спасителем Джея, тоже помощи мало. Но не по своей вине, а потому, что Ник скован и называет его мистером Грином. И еще смотрит с опаской, словно боится, что Ронни по-прежнему может задать коварный вопрос.

Ник пишет родителям. Предупреждает, что поужинает не дома, и, не дожидаясь ответа, просто засовывает мобильник обратно в карман.

— Обычно у нас тут без церемоний, — заявляет Дженис, — но черт побери, раньше мы часто ужинали в гостиной. Джей, иди убери со стола.

Джей бросает на нее критический взгляд. Он уверен: тот стол не разбирали еще с Рождества. Причем тысяча девятьсот девяносто девятого года.

— Я помогу! — с энтузиазмом вызывается Ник.

Стол в гостиной целиком завален принадлежностями для шитья — «Проклятье! На ютубе это выглядело сильно проще!», — а еще там лежит незаконченный паззл, прорезыватель для зубов, стопка старых журналов и объемная косметичка.

— Мне кажется, моя мать пробуется на следующий сезон «Скопидомов», — говорит Джей.

Большую часть барахла убрать довольно легко. Джей заталкивает все, что можно, в пакет и ставит его в угол на пол. Швейную машинку и стопку журналов он относит туда же. Потом хочет смахнуть паззл обратно в коробку, но Ник восклицает:

— Нет! Он не закончен! Его нельзя разрушать. Надо взять какую-нибудь картонку и аккуратно переложить.

Джей уходит в подвал и приносит оттуда фанерку. Он прижимает ее к краю стола, а Ник осторожно сдвигает на нее паззл.

— Моя бабушка часто их собирала, — говорит Ник. — Прямо всегда. У нее был такой классный спецковрик для этого дела, но она никогда им не пользовалась. Просто оставляла паззл у себя на столе, и любой человек мог подойти и чуть-чуть над ним поработать. На один День благодарения к ней приехали практически все — мои дяди и тети, двоюродные братья и сестры, — и мы закончили паззл из десяти тысяч деталей всего за три дня. Это было типа как круто. — Он перехватывает взгляд Джея, и к его щекам поднимается краска. — Ну да, в моем изложении прозвучало не очень.

— Нет. — Джей осторожно кладет фанерку на пол. — Мне кажется, я понимаю, о чем ты. Иногда людей связывают самые мелкие вещи.

— Да. — Ник улыбается. — И еще мы играли с ней в карты. В канасту. И тоже только на праздниках. После ужина никто не смотрел телевизор. Бабушка доставала толстое зеленое покрывало, накрывала им столик, все рассаживались за ним и часами играли и разговаривали. — Он пожимает плечами. — Так бывало только у бабушки. Дома я иногда предлагал родителям поиграть, но втроем не так интересно.

— Это та самая бабушка, которая собирала фарфоровые наперстки?

— Ты запомнил! — Улыбка Ника становится шире. — Да. У меня всего одна бабушка. В смысле, была и вторая, но она умерла, когда я еще не родился.

— Похоже, она была замечательной женщиной, — говорит Джей.

Ник начинает смахивать кусочки паззла в коробку.

— Угу. В смысле, наверное, не для всех. Она была совершенно обычной и делала совершенно обычные вещи. Не спасала сирот из огня или типа того, но для меня она была замечательной. — Он замолкает и крутит кусочек паззла в руках. — На ее похороны, кроме родных, пришло всего шесть человек. Там на входе была гостевая книга… Хотя, наверное, она называется по-другому. В общем, в ней заполнили только половину первой страницы. Это расстроило меня больше всего.

Джей кладет руку ему на плечо.

Ник, встряхнув головой, усмехается.

— Вау. Я наболтал что-то не то, да? Просто она совершенно не виновата, что ей так и не довелось наткнуться на горящий сиротский приют и доказать всему миру, какая она классная бабушка. Это несправедливо. — Его брови сходятся вместе. — Ну, кроме как для сирот. Они наверняка рады, что их дом не сгорел.

Джей не знает, что на это ответить. К счастью, Нику не нужен ответ. Он забрасывает последние кусочки паззла в коробку и ставит ее на стопку журналов.

— Ник! — кричит с кухни Дженис. — Иди сюда и скажи, какие овощи ты не любишь!

— Миссис Хэзенбрук, я готов попробовать все, — отзывается Ник, выходя в коридор.

— Мы уже в курсе! — орет Кэт, и пока Джей качает головой, кухня взрывается смехом.

***

— Мне нравятся твои родственники, — говорит позже Ник, когда в доме становится тихо и они уходят в подвал. — Они такие немного бесцеремонные.

— Немного? — Джей закатывает глаза.

— С твоей мамой и сестрой я еще могу справиться, — говорит Ник. — Но только не с мистером Грином. Нет, я понимаю, что учителя тоже люди и все в таком духе. Просто от них как-то не ждешь шуточек о своей сексуальной жизни. Это очень унизительно для меня.

— Ха. — Джей обнимает его за плечо. — Раз мы заговорили об унизительных случаях, связанных с сексом, то у меня есть для тебя история про бассейн.

Ник толкает его.

— Поддерживаю историю про бассейн и повышаю до истории с туалетной кабинкой.

Джей задумывается.

— Даже не знаю. Было стремно, конечно, но чтобы переплюнуть пришествие твоего папы?

Ник содрогается.

— Ты прав. Бассейн выигрывает.

— Я еще никогда не знакомился ни с чьими родителями, — говорит Джей. — Но уверен, что это знакомство было худшим в истории.

— Да, — соглашается Ник. — Господи, это было ужасно.

— Прости.

— Ну… я вроде как сам предложил купание без трусов. — Ник с полминуты пожевывает губу. — Он ведь оправится от потрясения, да? Лет через десять или типа того.

— Наверное.

Ник фыркает и прокручивает на ноутбуке меню.

— «Нарко» или «Секретные материалы»?

— «Атака на титанов», — решает Джей.

Ник со смехом включает новую серию.

***

Джей просыпается с чувством небольшой дезориентации и не сразу узнает свой подвал. Такой побочный эффект возникает, когда ночуешь на одном месте не больше нескольких раз. Потом ощущает на теле какую-то тяжесть и понимает, что полулежит, прислонившись к подлокотнику дивана, а Ник распластался у него на груди.

Его спина затекла, но не настолько, чтобы он захотел сдвинуть Ника.

Он перебирает Никовы волосы — ласково, осторожно, чтобы не разбудить его.

Ноутбук еще показывает «Атаку на титанов». Сколько серий Джей пропустил? И кто эти типы в зеленых плащах? Ладно, неважно.

Джей лежит в таком положении, пока его мочевой пузырь не начинает протестовать. Он пробует выскользнуть из-под Ника, не потревожив его, но безуспешно.

— Что? — бормочет Ник.

— Я в туалет, — шепотом говорит ему Джей и уходит наверх.

Когда он возвращается, Ник уже сел и не спит. Его лицо помято со сна, волосы торчат во все стороны.

— Который час? — спрашивает Джей.

Ник смотрит на ноутбук.

— Около десяти.

Джей растягивается на диване.

— Хочешь пообниматься немного? — спрашивает Ник.

Джей даже не успевает ответить, как Ник забирается к нему на колени. Рассмеявшись, он начинает целовать Никово горло. Ник всегда от этого извивается. Ник от всего извивается. Джей берет Ника за бедра, а Ник кладет руки Джею на плечи.

Они целуются, и Джей представляет, что они совпадают друг с другом как два кусочка из паззла.

— Хм. — Ник прищуривается.

— Что?

Ник, словно довольная кошка, трется подбородком о его щеку.

— Утреннего дыхания нет.

— Ну, сейчас ведь не утро.

— Да, но я думал, оно связано с самим сном, а не со временем суток. — Ник снова целует его, уже медленнее, и прихватывает зубами его губу. — Видимо, я ошибался.

— Наверное, главное здесь — продолжительность сна. А мы всего подремали.

— Точно. — Ник трется о его бедра. Обжигая дыханием губы, целует его — быстро, дразняще, — потом отстраняется. Его глаза становятся очень большими. Он сглатывает, и на его горле дергается кадык.

— Что? — спрашивает Джей.

Ник шумно вдыхает.

— Джей, а мы можем сегодня потрахаться?

Джей просовывает ладонь за пояс Никовых джинсов и чувствует, как теплая кожа там покрывается мурашками.

— Стопроцентное да.

Ник содрогается.

— Круто.

Джей прижимает губы к его подбородку.

— Ты хочешь заняться этим в активе?

— Д-да, — заикается Ник, и его горло вновь дергается. Он наполовину ликует, наполовину окаменел. — Да!

Глава 21

Страх перед выступлением — серьезная вещь.

Впервые Ник познал его в девять лет, в детской бейсбольной команде. Как оказалось, там требовалось не только протирать штаны на скамейке и ловить комаров или болтаться на краю поля. Типа там шли настоящие матчи — со счетом и всеми делами. И были ожидания тренера. В общем, во время Великой эпидемии-2006, когда полкоманды заболело ветрянкой, Ника внезапно вызвали в строй. И поставили третьим отбивающим. Да-да, все было настолько серьезно. Всю неделю перед игрой Ник тихо паниковал. Ведь на игру собирались прийти его мать и отец. Представляете, да?

Если бы эти события разворачивались на канале «Дисней», он точно сделал бы хоум-ран. Выбил бы мяч аж за пределы площадки — обязательно в слоу-мо и под дикие вопли болельщиков. И под слезы какого-нибудь униженного злодея. В реальности же он так перенервничал, что случился самый жутчайший кошмар: у всех на глазах он выронил биту, и его вырвало на домашнюю базу.

Такие дела.

Но Ник теперь взрослый, угу? Сегодня его не стошнит на домашнюю базу.

Домашняя база — это задница Джея.

Он до ужаса нервничает. Да, секс у них уже был, но в тот раз Ник, в сущности, ничего и не делал. Просто лежал. А главным был Джей. Теперь же ведущая роль типа как у него. Эх, надо было ему смотреть больше порно. И уделять больше внимания технике, а не просто дрочить.

Окей.

Так, ладно, он сможет.

Какое-то время они просто целуются, и Ник старается сконцентрироваться на давлении губ, на щекотке щетины и на клевых вещах, которые Джей проделывает языком, и не беспокоиться о дальнейшем. Главное — концентрация на текущем моменте.

Который хорош. Очень хорош. Целоваться с Джеем точно в топе его любимых вещей. Это словно лежать на прохладной воде в центре бассейна жаркой ночью. Его пальцы теребят край Джеевой футболки, и Джей, прервав поцелуй, на миг отстраняется, чтобы стянуть ее.

Нику так нравится, как мускулы Джея бугрятся и перекатываются под кожей.

Это потрясающе. Человеческие существа, в принципе, потрясающие. Мышцы, сухожилия, кости и кровь соединяются в один до безумия хитро устроенный механизм, который каким-то непостижимым образом двигается, мыслит, целуется. Электрические импульсы превращаются в действия и эмоции. Настоящее чудо.

Да, еще Нику стоило уделять больше внимания биологии.

А еще… а еще совершенно неудивительно, что Джей Хэзенбрук без футболки вызывает у него почти религиозный экстаз.

Ник прячет усмешку, уткнувшись Джею в плечо, и прижимает губы к его теплой коже.

Руки Джея проникают к нему под футболку, скользят по спине. Ник трепещет. У него так мощно стоит. Он начинает раскачиваться, чтобы усилить контакт, и одна рука Джея пробирается за ремень его джинсов.

Ох.

Ник подается вперед.

— Это… может, разложим диван?

Джей выглядит одурманенным, его губы припухли от поцелуев.

— Да… давай.

Ник соскальзывает с него и встает на ноги, не зная, смогут ли они удержать его.

Диван со скрипом и стонами раскладывается в кровать, ножки царапают тонкий ковер. Потом Джей достает презервативы и смазку и бросает их на кровать. Ник подбирает их, и его сердце, пока он скидывает кроссовки, начинает гулко стучать.

Джей расстегивает пуговицу на ширинке.

— Ты как?

Ник испускает прерывистый вздох.

— Уверен, что облажаюсь.

Джей с любопытством глядит на него.

— И как же ты облажаешься, Ник?

— Ну… например, кончу еще на подступах к твоей заднице?

Джей пожимает плечами и сверкает непринужденной улыбкой.

— Ну и что? Тогда мы либо на сегодня закончим, либо пообнимаемся, пока ты снова не будешь готов. Как захотим.

Ник выдыхает нечто, похожее на смешок.

— Все вот так просто?

— Да. — Джей тянет язычок молнии вниз. — Все вот так просто.

Потом спускает штаны, и Ника в момент оглушает ангельский хор.

Потому что всего мирового запаса восхваляющих прилагательных не хватит на то, чтобы описать Джеев член. Он эталон красоты, и при виде него у Ника слюнки текут. Просто он идеален, окей? Идеальной длины и толщины, и даже вены на нем не слишком странные и извилистые. Вдобавок Ник уже знает, как приятно он ощущался в его заднице и во рту.

Он смотрит на этот член с чем-то, похожим на жалость.

Прости, приятель, но сегодня ты не получишь главную роль.

Ничего. Позже он утешит его.

Будем надеяться, не один раз.

Ник долго возится с джинсами и бельем и, выпутавшись из всего этого, замечает, что остался в носках. Не круто. Он нагибается, чтобы снять их. А когда выпрямляется, Джей садится. Пружины скрипят и вздыхают.

— Как мне лечь? — спрашивает Джей.

— Ну… как тебе будет удобней? — Втайне Ник впечатлен собой. Он даже не заикался.

Джей растягивается на животе. Потом кладет руки под голову, словно ожидая массажа. Впрочем, то, что Ник собирается сделать, и есть своего рода массаж. Ник с колотящимся сердцем берет тюбик смазки.

Черт, черт, черт.

Но еще — о боже, о да.

Взгляд Ника скользит по его обнаженному телу и на левом бедре натыкается на блокпост.

Он смеется.

— Нашел!

Татуировку Джея. Которая оказывается стилизованным деревцем. Окей, деревца Ник точно не ожидал. Наверное, это древо жизни или типа того. Или дерево, под которым обрел просветление Будда. В общем, нечто такое, что символизирует взаимосвязь Джея с вселенной.

Он забирается на кровать и мягко прижимает пальцы к татуировке.

— В детстве отец часто брал меня на рыбалку, — говорит Джей. — Мы всегда садились под одно и то же дерево, и перед отъездом из Франклина мне захотелось взять это с собой.

Ник наклоняется и целует Джея в плечо.

— Мне нравится. Классная татуировка.

Он проводит ладонью по спине Джея, и Джей медленно выдыхает.

Так. У него все получится. Он роняет тюбик со смазкой всего один раз и даже не начинает смеяться, когда тюбик, пока он выдавливает смазку на пальцы, издает пердящий звук. Вот она, мать ее, зрелость.

Джей раздвигает ноги.

Его задница такая… такая… Нику хочется укусить ее. Типа как сильно. И кусая, может быть, зарычать. Но он просто кладет на нее сухую ладонь, гладит, и чувствует, как под его пальцами сокращается мышца.

Так. Ладно.

Окей.

Его сердцебиение ускоряется. Он пытается вспомнить, что чувствовал, когда Джей проделывал то же самое с ним. Вот только сейчас он и свое имя вспомнить не может. Он прижимает кончик пальца ко входу. Джей снова ерзает, и Ник всего на фалангу входит в него. Внутри тесно и жарко, но держать палец в заднице Джея не так уж и странно, как он ожидал. Вообще, это даже круто!

Он медленно двигает пальцем.

— Так хорошо?

— Да.

Джей ерзает, словно не может устроиться поудобней, и через секунду Ник понимает, что он трется бедрами о матрас. То есть, ему действительно нравится то, что делает Ник, но этого недостаточно. Сделав это шокирующее открытие, Ник ощущает себя могущественным, как никогда.

Осторожно вытащив палец, Ник вставляет внутрь два. Ведь секс — это просто разновидность физических упражнений, угу? Сначала растяжка. Пальцами, а потом…

Нет. Ник не разрешит себе представлять, как его член проникает внутрь самого сексуального парня вселенной. Иначе он кончит. Наоборот, он намерен на время забыть, что у него вообще имеется член, и сосредоточиться только на том, что его пальцы делают с Джеем. Он зафиксирует все до последней реакции, словно это научный эксперимент.

Ник не вполне понимает, как у него получается пережить следующие пару минут. Или десятилетий. Или веков. Очень возможно, что он вошел в состоянии фуги (диссоциативная фуга — болезнь, во время которой больной из-за психической травмы или невыносимой ситуации полностью забывает всю информацию о себе — прим. пер.). Когда возникает трудная или нетипичная ситуация, его мозг отделяется, словно спасательная капсула звездолета, и уплывает в космическое пространство.

— Ник, — шепчет Джей, задыхаясь. — Ник, сейчас. Я готов.

Джей встает под ним на колени.

Черт-черт-черт.

Ник возится с презервативами. Первый он нечаянно надрывает, а вот второй у него получается раскатать, даже не кончив — ура! — от прикосновения собственных пальцев. На всякий случай он все равно зажимает основание члена, а потом занимает позицию.

Куда конкретно он должен девать колени?

Ладно. Кажется, можно вот так. Да. Теперь надо приставить член к заднице Джея. И… и вот сейчас самое время подумать о бейсбольной статистике. Или, поскольку он ненавидит бейсбол, перечислить всех лидеров Разбойной эскадрильи (подразделение повстанческих истребителей, созданное Люком Скайуокером и другими — прим. пер).

О вау. О боги! Задница Джея открывается для его члена, и это невероятно.

Войдя до упора, Ник крепко зажмуривается и кладет дрожащие руки Джею на бедра. Если он не будет за что-то держаться, то разлетится на миллионы осколков. Потому что внутри так тесно и горячо. Ник еще никогда не ощущал такого божественного давления вокруг члена. Если бы сдерживаться было не настолько мучительно, он бы, наверное, попросил разрешения поселиться в этой заднице навсегда.

— Все нормально? — спрашивает Джей.

— Д-да. Просто пытаюсь тут… — Не кончить, как гейзер.

— Мне так приятно, Ник, — стонет Джей, — так хорошо.

Это, наверное, ложь, но она значительно повышает Нику самооценку. Он отводит бедра назад, затем медленно толкает вперед. Надо в простату целиться, да? Ник приступит к этой задаче, как только разберется с движением, потому что два — уже три — неуклюжих толчка это не ритм.

Вдруг простата у Джея типа того маленького вентиляционного отверстия в корпусе «Звезды Смерти»? И как тогда Нику найти ее? Он же не Люк Скайуокер. И никогда не попадал в глаз вомп-крысы со своего Т-16.

Ладно, сейчас, наверное, не лучшее время вспоминать «Звездные войны».

За третьим толчком следует четвертый и пятый, но шестой, увы, исключен, потому что внезапно Ник начинает кончать. Его пальцы впиваются в Джеевы бедра, тело дрожит, и все напряжение в яйцах выстреливает в презерватив.

— Черт. — Ник, задыхаясь, падает Джею на спину. Сквозь него, словно последние отголоски мощного землетрясения, толчками проносится дрожь.

Ладно. Все закончилось до стыдного быстро, но могло быть и хуже. Так себе утешение, но Ник решает придерживаться его.

Он выходит из Джея и, спотыкаясь, уходит к корзинке в углу, чтобы выбросить презерватив. И еще, может, придумать, как извиниться? Обернувшись, он видит, что Джей с широко раскинутыми ногами лежит на спине и ласкает себя. Словно это нисколько не странно — дрочить перед кем-то, не одному. Хотя, что тут странного? Если учесть, что в его заднице только что побывал Ников член.

Взгляд Джея направлен прямо на Ника, будто на него приятно смотреть, хотя Ник весь потный и красный, как рак.

Джей одной рукой ласкает себя, а второй прихватывает свои яйца. Сжимает их, потом ведет рукой ниже и вводит себе в задницу пальцы. Его пресс напрягается. Тело вздрагивает, и он, содрогаясь в оргазме, забрызгивает себе всю грудь и живот.

Самое эротичное зрелище за всю Никову жизнь.

— Ох черт, — шепчет он, и Джей отвечает ленивой улыбкой.

Ник бредет к раковине, снимает с крючка полотенце, мочит его и возвращается к Джею.

— Это было… хм…

— Это было здорово, Ник. — Джей берет у него полотенце и вытирает себя — сначала живот, потом задницу и внутреннюю сторону бедер.

Ник ложится с ним рядом.

— Надеюсь, в следующий раз у меня получится лучше.

— Мы оба кончили, — говорит Джей. — Я не жалуюсь.

— Я тоже, ты что! Просто… Помнишь, ты советовал порно, где твинки засаживают более крупным парням?

— Угу.

— В общем, может, в следующий раз я захочу оттрахать тебя до потери сознания. Типа устрою настоящий хардкор.

Джей усмехается.

— Я только за.

Интересно, думает Ник, знает ли Джей, насколько он классный? Во всем. Он так спокойно отнесся к тому, что Ник ужасен в постели. Пока. Потому что Ник намерен практиковаться и однажды — причем, очень скоро — взорвет Джею мозг, и это будет невероятно.

Ник пытается думать об этом, не обращая внимания на обратный отсчет у себя в голове. Лето подходит к концу. И все это тоже. Ведь многое, может, и изменилось, но условия их соглашения — нет.

В конце лета они попрощаются.

И это, скорее всего, разобьет ему сердце.

***

Ник: Кажется, у меня появились кое-какие чувства.

Девон: Бро, я так и знал.

Ник: ЧТО?

Девон: Джей клевый парень. Это было типа как неизбежно.

Ник: Козел, может, я вообще не о Джее.

Девон: А о ком тогда?

Ник: Иди в пень.

Девон: Я так и знал!

Девон: Ты еще там?

Девон: Хочешь, приду?

Девон: Все, я приду и заобнимаю тебя до смерти, Ник.

Девон: Если не ответишь, значит, ты хочешь, чтобы я пришел.

Девон: Ник? Ты что, реально обиделся?

Девон: Да?

Девон: Мясную или гавайскую?

Ник: Мясную.

Глава 22

Джея будит грохот на кухне. Он зевает, потягивается, почесывает живот. Потом, когда игнорировать давление в мочевом пузыре становится невозможно, скатывается с постели и идет в туалет. Закончив, он натыкается в коридоре на Кейдена, который в отчаянии переминается с ноги на ногу у двери.

— Хочу пи-и-и-и-иса-а-ать! — вопит он и ныряет под его руку.

Джей заходит на кухню и видит, что Ноа сидит, надев на голову дуршлаг, на полу, Дженис замешивает блинное тесто, Ронни сражается с кофеваркой, а Кэт сидит за столом и что-то читает на телефоне.

— Знаете, что? — говорит Дженис. — К черту все. Может, сходим позавтракать в бургерную? Помните, дети, как ваш отец водил нас туда?

— Угу, — отвечает Джей. — Пока не помешался на здоровой еде.

— И нам всем известно, чем это закончилось, — бубнит Дженис, яростно замешивая тесто.

Кэт с открытым ртом смотрит на Джея, а он на нее.

— Что? — Дженис пробует тесто. — Я лишь говорю, что он с тем же успехом мог обжираться чипсами и не подниматься с дивана. Итог был бы один.

С этим трудно поспорить, думает Джей.

— Господи, мам, — говорит Кэт.

— Что? — повторяет Дженис.

Ронни фыркает, а потом, когда кофеварка начинает шипеть и выплевывать кофе, издает радостный вопль.

— О да!

На кухню влетает Кейден.

— У нас будут блины?

— Так точно, — говорит Дженис. — Как только я найду чертову сковородку.

— Она на сушилке, — отвечает ей Кэт.

— Джей, будешь? — Ронни приподнимает кофейную чашку.

— Да, спасибо.

— Ник ночевал у нас? — спрашивает Дженис.

Джей хмурится.

— Нет.

— Не заводись. Я просто хотела узнать, на скольких человек делать завтрак.

— Да ничего я не завожусь!

— Сейчас точно завелся, — замечает Дженис, ставя на плиту сковородку.

Джей открывает рот, потом закрывает. Это же его мать. Ему никогда не переспорить ее.

Ронни передает ему чашку с кофе.

— Нику, наверное, рано вставать в детский сад, — выдвигает предположение Кэт, и уголки ее рта дергаются в усмешке.

— Ты опять с этой хренью? — взвивается Джей. — Сколько можно, серьезно?

— О, у этих шуток еще долго не вырастет борода, — говорит ему Кэт. — Как и у Ника!

Ронни дает ей пять.

Джей берет кофе и уходит в гостиную.

— Джей! — кричит Кэт ему вслед. — Балда, я же шучу!

Джей, не отвечая ей, плюхается на диван. Сейчас он допьет кофе, потом сходит в душ, оденется и пойдет есть в «Макдоналдс». И возьмет там что-нибудь отвратительное с пластмассовым сыром и большим количеством жира.

— Джей, — говорит Ронни, садясь в кресло напротив дивана. — Ты же знаешь, что мы просто шутили? Обычно тебя не так-то просто задеть.

— Да, только я не особо хочу говорить об этом, окей?

— Не вопрос. — Ронни бросает на него проницательный взгляд. — Больная мозоль?

— Ему восемнадцать. — Джей скрежещет зубами.

— Ага, исполнилось буквально вчера, — говорит Ронни.

— Решил тоже подоставать меня?

— Нет. Я лишь говорю, что Ник повзрослеет еще очень нескоро. Это не плохо, но дела обстоят именно так. — Ронни, покачав головой, улыбается. — Эти детишки… Они ежедневно приходят к тебе на урок, но почему-то считают себя невидимками. Словно учитель слепой и не видит, с кем они дружат, встречаются, ссорятся, когда их подводят друзья или наоборот. Они свято верят, будто учителя понятия не имеют, что происходит в их жизнях. Но мы замечаем все.

Джей вспоминает, как в школьные годы считал, что за границами классов учителей не существует. Он не воспринимал их как обычных людей. Интересно, что они думали, когда видели перед собой озлобленного, колючего парня, который в своей беспредельной наивности верил, что все ответы на его расплывчатые мечты прячутся за горизонтом. Надо только уехать из города, чтобы добраться до них. Теперь Джей стал старше. И хочется верить, немного мудрей.

Скептически усмехнувшись, он поднимает глаза.

— И что ты заметил о Нике?

— О, с чего же начать? — фыркает Ронни. — Смышленый, но очень неорганизованный. Напрочь лишен умения сосредотачиваться. Обычно счастливый. Верный друзьям. Еще не нашел свое место. Типичный восемнадцатилетний пацан.

Джей кивает.

— Одержим Толкином. И каким-то очень подозрительным аниме. — Улыбка Ронни становится шире. — Умнее, чем хочет казаться, потому что ему, как открытому мальчику-гею в маленьком городке, не хватает уверенности нарисовать у себя на спине еще и эту мишень. До смешного взаимозависим от Девона.

Джей отпивает кофе.

— Это я уже знаю.

— Нет, серьезно. Когда Девон как-то раз заболел, то по выражению на лице Ника можно было подумать, что у него на глазах утопили щенка. Ник по-настоящему славный пацан. И это типа как редкость, ведь дети могут быть очень жестоки друг с другом… Но да, он еще и близко не начал взрослеть.

Джей сердито ворчит.

— Твоя мать права. Ты и впрямь мгновенно заводишься, стоит кому-то что-то сказать про него. — Ронни приподнимает бровь. — Он хороший парень — вот, я к чему. Слушай, если ты можешь мириться с тем потоком сознания и ссылок на поп-культуру, который он выдает за речь, то замечательно. Ник — далеко не худший вариант для тебя. Как и ты для него.

Джей обдумывает это с минуту.

— Просто у нас это временно. Скоро он отправится в колледж и встретит там кого-то еще.

— Уверен?

— Разве не этим занимаются в колледжах?

— Мне, как дипломированному педагогу, следовало бы возразить и сказать, что главное назначение колледжа — обучение, но ты прав. — Ронни смеется. — Они нужны, чтобы уехать из дома и переспать с кучей разных людей.

Джей улыбается и игнорирует то, как екает его сердце при мысли, что Ник будет делать именно это.

Ронни пожимает плечами.

— На самом же деле Ник очень закрытый. Он, так сказать, редко выползает из раковины, и в нем намного меньше самоуверенности, чем он пытается показать. В компании Девона он шумный и надоедливый мелкий говнюк, но сам по себе… — Он опять пожимает плечами. — Думаю, в колледже его ждет несладкая жизнь.

— Я думал, они с Девоном будут как сиамские близнецы до конца своих дней, — говорит Джей.

— Увы. Разные колледжи. Им обоим придется непросто.

Правда ли это? Ник нечасто упоминает о колледже — только в контексте того, что не знает, кем хочет стать, — и он точно ни разу не говорил, что они с Девоном будут учиться раздельно. Может, он не видит в этом такую большую проблему, как кажется Ронни. Конечно, его молчание может значить нечто совершенно противоположное. Что ему страшно. Тогда это многое объясняет. Будущее пугает его. Он не признавался в этом открыто, но в тот день, когда он напился, и они пошли в комнату Девона, в его словах содержался какой-то намек. Почему он не может сказать Джею прямо? Думает, Джей не поймет или начнет считать его слабым? Или считает, что у них не те отношения, чтобы говорить о подобных вещах?

Как, черт побери, им узнать точно, если только не попытаться?

***

Ник: Будет странно, если я приглашу тебя на свидание?

Джей: Не странно, но уж точно по-новому.

Ник: Только у меня нету денег. И у тебя тоже нет.

Джей: Да, с деньгами у нас напряженка.

Ник: Вряд ли отец разрешит мне взять часть денег для колледжа, чтобы отвести тебя в ресторан, где готовят каких-нибудь крабов.

Джей: Наверное, нет.

Ник: Крабы хоть вкусные?

Джей: Ничего.

Ник: А если я куплю крабовых палочек, и мы сварим их вместе с лапшой?

Джей: Звучит омерзительно.

Ник: Тогда только лапшу?

Джей: Лапшу я люблю.

Ник: Вечером мой отец будет делать хот-доги на гриле.

Ник: Звучит не особо, но получается вкуснота.

Ник: Что думаешь?

Джей: О хот-догах на гриле?

Ник: Черт. Я должен был в какой-то момент пригласить тебя в гости. Хочешь прийти сегодня ко мне поплавать и поесть хот-догов?

Джей: Хорошо. Мне принести для твоих родителей вино или пиво?

Ник: Ну…

Джей: Они же знают, что мне двадцать пять и по закону я могу покупать алкоголь?

Ник: Может, просто принесешь газировку?

***

Когда Джей приезжает к Нику домой, Крис Сталнекер не подает ему руку, а просто кивает. Но и никак не показывает, что помнит, при каких обстоятельствах они познакомились — когда Джей собирался овладеть его голым восемнадцатилетним сыном в его же бассейне. Джей решает считать это плюсом.

— Привет, Джей! — Ник соскакивает с крыльца. — Э-э… ты же помнишь моего отца, да?

Такое не забывается.

У Криса дергается глаз.

— Ладно… мы, короче, пойдем залезем в бассейн, — покраснев, говорит Ник.

Крис пронзает их испепеляющим взглядом.

— Ну… просто чтобы поплавать, — уточняет Ник, потирая шею. — Джей, идем.

Вода приятно-прохладная. Они садятся на бортик на пару минут, а потом Джей соскальзывает на глубину. Он никак не может избавиться от ощущения, что Крис Сталнекер неотрывно следит за ними через окно.

День медленно перетекает в вечер.

Шум района будто музыка лета из такого далекого детства. Где-то лает собака. В другой стороне ритмично пружинит батут, слышны смех и визги детей. По улице проезжают машины. Открываются и закрываются двери. Звонит телефон. Из-за ограды выплывает тихая музыка — у кого-то работает радио. Чья-то мама загоняет детей в дом и требует, чтобы они вымыли руки, и ее голос звучит далеко-далеко, в тысячах миль.

Джей лениво покачивается на воде в то время, как Ник, улыбаясь, бросает на него робкие взгляды.

Пахнет едой. Кто-то неподалеку делает ужин.

В одном из соседних дворов заводят газонокосилку.

Звуки и запахи уходящего дня, уходящего лета. Они омывают его нежно, словно вода.

Сложно поверить в то, что жизнь в маленьком городке может казаться такой же волшебной и незнакомой, как вьетнамские храмы, баварские замки или бескрайняя пустота Налларбора.

Мир и покой.

Пока Ник со смехом не брызгает ему в лицо водой.

— Что? — спрашивает Джей, и уголки его губ сами собой тянутся вверх.

— Ничего. — Ник отбрасывает мокрые волосы, и они сразу встают торчком, как хохолок попугая. — Просто захотел над тобой приколоться.

— У тебя получилось.

В улыбке Ника появляется что-то непривычное, мягкое.

— Спасибо, что пришел. Я не был уверен, что ты согласишься. Ну, сам понимаешь… из-за родителей. Вот.

Джей переплетается с ним мокрыми пальцами.

— Мы же бойфренды. Бойфренды делают подобные вещи, да?

— Наверное. — Ник морщит нос. — У меня еще никогда не было бойфренда.

— У меня тоже.

— Что, правда? Да ладно, я никогда не поверю!

— Чистая правда.

— О. — Ник краснеет. Молчит. Смотрит вниз, и с кончика его носа падает капля воды. А когда поднимает лицо, то улыбается. — Это очень круто.

Джей глядит на него. Его первый бойфренд. Да, это и впрямь очень круто. Раньше он никогда не испытывал потребности в отношениях, и ему никогда не казалось, будто он что-то там упускает. Но сейчас, когда он случайно попал в отношения, они ему нравятся. С помощью Ника он узнал о себе нечто такое, чего не узнал бы, если бы они пробыли вместе всего пару дней или всего одну ночь. Кроме подобных ярких, но кратковременных связей Джею больше не с чем сравнивать это. Каждое мгновение рядом с Ником, каждый разговор, каким бы прозаичным он ни был, дарит ему открытие за открытием.

Он вспоминает, как заблудился в поездке по Чехии. Вышел на неправильной станции, не представляя ни где он, ни как добраться туда, куда ехал. И там нечаянно наткнулся на замок Локет, о котором никогда даже не слышал. Все было неожиданным, незапланированным. Случайность подарила ему бесценное приключение.

Ник Сталнекер — такой же Локет.

Когда начинает темнеть, на улице появляется Крис. Он жарит хот-доги на гриле, а Марни выносит миску с салатом и картофельную запеканку.

Вообще, Джей предпочел бы не вылезать из бассейна, но он все-таки улыбается Нику, демонстрируя гораздо больше уверенности, чем ощущает, заворачивается в полотенце и садится за столик на заднем дворе для, как он подозревает, допроса.

Все проходит не так уж и плохо.

Не ах, но и не Испанская инквизиция.

Крис умудряется прочесть ему лекцию на тему того, что ему стоит инвестировать заработанное в свое будущее, а не «выбрасывать деньги на ветер». А Марни переживает о том, как сильно, должно быть, переживает за него мать. Она ведь переживает за вас? Ну, наверное, да. Конечно. Так же, как переживает за Кэт, а они — за нее. Как во всех семьях. Но, черт, только не так… как делает это Марни, которая периодически треплет Ника по голове, от чего он пытается увернуться, а потом сидит с горящим лицом и не может смотреть Джею в глаза.

— Извини за них, — бормочет Ник, когда они с Джеем загружают в посудомоечную машину тарелки.

— Все было не так уж и плохо, — говорит Джей.

Ник хмурится.

— Ага, как бы не так. Но спасибо.

Он яростно оттирает тарелку.

— Эй. — Джей берет его за плечо и даже не удивляется, когда Ник откладывает тарелку, поворачивается и обнимает его. Он начинает поглаживает Никову спину.

— Они обращаются со мной, как с ребенком, — тихим голосом говорит Ник. — Что объяснимо, я же не оставил им выбора. Но теперь мы привыкли к такому раскладу, и никто не знает, что делать.

Джею сложно это понять. В день смерти отца его семья раскололась на части. Все изменилось. Особенно его отношения с матерью. Он больше не мог видеть в ней несокрушимую стену, когда столько раз поднимал ее с пола. А она, когда срывался он сам, поднимала его. Они пережили настоящую авиакатастрофу. С горящим остовом самолета и разбросанными повсюду телами. Но они выжили. Вместе.

— Все образуется.Правда.

Ник кивает и шмыгает носом.

— Черт, я идиот.

— Нет. — Джей гладит его по спине. Он чувствует, что у входа на кухню кто-то стоит, оборачивается, но там уже никого. — Ты просто неряшливый пастух нерфов (цитата из диалога Принцессы Леи и Хана Соло — прим. пер).

— Что-то не похоже на комплимент! — Но Ник все равно смеется и снова начинает передавать Джею тарелки.

***

Когда Джей наконец приходит домой, на столе его ждет посылка.

Это его новый рюкзак.

***

Ник: В общем, мои родители не так уж и ненавидят тебя.

Джей: Наверное, это лучшее, на что мне можно рассчитывать.

Ник: Наверное! :D

Джей: Стоило прийти хотя бы ради хот-догов.

Ник: Они были вкусные, да?

Джей: Очень.

Ник: Ты завтра работаешь?

Джей: С двенадцати до восьми.

Ник: Круть. Потом потусуемся?

Джей: Обязательно.

Ник: :D

Глава 23

Конец лета. Ник всегда ненавидел его. Ненавидел, что дни становятся желтыми по краям, словно листы в старой книге. Что солнечное тепло перестает просачиваться под кожу — первый признак смены сезона. В прошлом Ник оплакивал конец лета, подмечая мелкие перемены в мире вокруг, но в этом году у него не будет и этого. К тому времени, как воздух остынет, а дни станут короче, он будет в колледже. В этом году осень значит не просто потерю свободы, но и конец его детства.

С каждой уходящей минутой отчаяние в нем нарастает.

Он зависает то в «Пицце Перфекто», то в бассейне, то в подвале у Джея. А остальное время делит между домом Девона и своим. Шины велика шуршат по пыльным дорогам, как шуршали каждое лето, пока он был ребенком, вместе с милями пожирая оставшееся в его распоряжении время.

Почему он продолжает ездить на велике? Ведь отец сдался и вернул ему ключи от машины. Наверное, из желания как можно дольше оставаться не взрослым.

Он пытается убедить себя, что это было хорошее лето и что он готов ко всему, что наступит потом.

По крайней мере, он уедет из дома не девственником. И да, ему по-прежнему тошно от мыслей о колледже, поэтому он запрещает себе думать о нем. А еще — о том, как будет скучать по Джею, когда он окажется в колледже, а Джей в Аргентине.

Все равно их связь была временной. Без обязательств, без перспектив. Зато, смотрите, как здорово Ник проявил себя в ситуации с бойфрендами? Они даже ни разу не поругались. А каким классным был секс… Джей точно будет тем парнем, с которым все следующие в его жизни бойфренды никогда не смогут сравниться. Он будет существовать в воспоминаниях Ника как эталон, как идеал с сияющим нимбом над головой. Нику надо лишь перестать думать о нем и найти себе нового парня, угу? Джей — всего лишь еще одна сущность, которая уйдет в конце лета. Он должен это принять. Что тут поделаешь. Такова жизнь.

— Ник? Ты меня вообще слушаешь?

Ник вздрагивает.

— А? Что? Ну конечно.

Девон фыркает и падает рядом с ним на кровать.

— Грязный лжец.

Ник тычет друга под ребра.

Девон отскакивает от него.

— Ах ты, ублюдок!

Матрас пружинит, и их сталкивает друг с другом. Ник отворачивается к окну, чтобы не видеть гору коробок у Девонова стола и пустые спортивные сумки.

Он хватает подушку.

— Эх.

— Из-за чего эхаешь?

— Да из-за всего. — Ник вжимается в подушку лицом. Она пахнет Девоновым дезодорантом и каким-то странным шампунем. Яблочным или типа того. С каких это пор Девон пользуется шампунями с яблочным ароматом? О, наверное, это Эбони. Это странно, что Ник нюхает запах волос подруги своего лучшего друга? Наверное, да. Он делает еще один вдох и отбрасывает подушку. — Из-за всего.

Девон ничего больше не говорит и делает то же, что и всегда: обнимает его.

Странно, что многим не нравится обниматься. Как будто бы обнимать можно только детей или, в случае взрослых, только свою половинку. Ник не знает, почему оно так. Кто установил это правило? Почему любой близкий контакт дольше пары секунд просто обязан содержать какой-то подтекст? Обнимашки — лучшее занятие на земле. Хотя, думает он, и не всегда совершенно невинное. Если б сейчас его обнимал Джей, а не Девон, Ник уже расстегивал бы его джинсы. И свои, наверное, тоже. Но если даже в меню одни обнимашки, он и тогда очень им рад.

— Последним человеком, с которым я обнимался у тебя на кровати, был Джей, — бормочет Ник Девону в шею.

Девон фыркает.

— Бро, не порти момент.

Ник усмехается, но еще у него сжимается сердце.

Потому что да, кроме этих моментов, у них ничего больше нет.

***

Ник: Ты работаешь вечером?

Джей: Увы, да. Встретимся завтра?

Ник: Ок!

***

Когда он приходит домой, судьба его добивает. Он видит, что все его вещи разложены кучками на полу, а перед шкафом стоит его мать — с блокнотом в руке и ручкой у губ, похожей на элегантный мундштук у дамы из черно-белого фильма.

— Мам! — Под напором праведного гнева его страх быстро скукоживается. — Ты роешься у меня в шкафу?!

Марни выглядит удивленной, и Ник очень, очень не хочет ничего объяснять. Не может же его мама быть настолько наивной. Она же тоже когда-то была молода. Со своими потребностями и всем таким прочим. Ему совершенно не хочется думать о мамином «всем таком прочем», и он, сердито сопя, благодарит Иисуса за то, что все его порно хранится на ноутбуке. И за то, что в коробке на верхней полке больше нет заначки с травой. Он выкурил последний косяк перед вступительными экзаменами — потому что решил, что это будет прикольно, и чтобы притупить растущую панику. Если говорить честно, то скорее из-за второго. Но когда Ник был честным?

— Господи! — Ник наклоняется и сдергивает верхнюю футболку со стопки — просто потому, что он может. Потом резко выдергивает ящик комода и запихивает футболку туда. — Нам обязательно делать это прямо сейчас?

— Ник, о чем ты?

Ее беспредельно искреннее замешательство окончательно выводит его из себя. Слушайте, он же пытался! Пытался поговорить и с ней, и с отцом, но они просто не слышат его. Он словно в подводной ловушке — задыхается, тонет, машет руками, чтобы привлечь внимание людей наверху, но те только и делают, что улыбаются и машут в ответ.

Ник коленом задвигает ящик комода обратно.

— Вот об этом! Ты только и делаешь, что пристаешь ко мне со своим колледжем, вещами и сборами! Почему ты хоть раз не можешь отстать от меня?

Мама вздрагивает, словно он ударил ее.

Ник знает, что разговаривать в таком тоне с мамой — настоящее скотство. Просто… накричать на нее проще, чем на отца. Это несправедливо по отношению к ней, но так проще.

— Ник? Да что на тебя нашло? — В ее тоне сейчас неуверенность.

Он скотина. Гадкая, отвратительная скотина.

Ник хватает со стола телефон.

— Я на улицу.

Когда он уже почти спустился по лестнице, его мама приходит в себя.

— Ник? — кричит она.

Хлопнув дверью, Ник ныряет в солнечный свет. Подбирает валяющийся около гаража велосипед и выруливает на дорогу.

Он даже не знает, куда собирается.

История всей его гребаной жизни.

***

Отец: Где ты?

***

В конце одной улицы неподалеку от Никова дома есть неглубокий овраг. В детстве они с Девоном часто играли там, потому что алло, это овраг. С землей и насекомыми, а после дождя — с грязью и насекомыми. В одиннадцать лет это было идеальное место для драк с таскенскими рейдерами на Татуине, для поисков пиратских сокровищ, для экспериментов с салютом, а позже — с сигаретами и травой.

Собственно, это скорее свалка, чем просто овраг. Там полно мусора и осколков стекла. Наверняка есть и змеи. Видимо, потому-то родители и не одобряли их походы сюда. Не из родительской вредности, а потому что им не хотелось, чтобы их сыновья заработали столбняк или бешенство, или были похищены злодеем-бродягой, как в черно-белом кино.

Ник бросает велосипед на траву и соскальзывает в овраг.

Ему хочется заглянуть за стекло, за пожухлые клочья травы и куски старой фанеры, исписанные из баллончика матом, и увидеть простор той волшебной страны, созданной их с Девоном воображением. Но в глубине души он понимает, что увидеть ее больше не сможет. И что, если он хотел, чтобы та фантазия осталась жива, то не стоило сюда приходить.

Но он не знал, куда еще можно пойти.

Он утыкается лицом в коленки и плачет.

***

Девон: Ты в норме?

Ник: Да. Все та же старая хрень.

Девон: Бро, позвони своей маме. Она жутко перепугалась.

***

Когда Нику было лет восемь, он убежал из дома. Обиделся, что ему не разрешили одеться как Фродо. Еще бы, ведь он умудрился заполучить приглашение на день рождения одного популярного мальчика — кажется, их мамы были знакомы, — и то была тематическая вечеринка. С пиратами и принцессами. Но черт побери, почему там не могло быть и хоббитов? В общем после того, как мама принесла ему пиратский костюм, Ник так разозлился, что решил убежать. Чтобы они пожалели, как плохо с ним обошлись.

Он убежал не дальше супермаркета в пяти кварталах от дома, где потратил все свои деньги на лакричные леденцы, о чем сразу же пожалел, и заодно пережил паническую атаку. Продавец позвонил его маме, и та забрала его.

После этого мама не повела его на день рождения.

Ник до сих пор не уверен, какой конкретно урок в тот день преподнесла ему жизнь.

Он не оделся как Фродо. И в итоге остался без праздника.

Может, это был не урок. Может, никаких уроков в жизни и нет.

***

Джей: Мне звонил твой отец.

Ник: ЧТО?!?!?!?

Джей: Наверное, взял мой номер у Девона. Он беспокоится за тебя.

Ник: Бе.

Джей: Где ты сейчас?

Ник: Можно прийти к тебе?

Джей: Да.

***

Когда Ник, вспотевший и еще плачущий, появляется на пороге у Джея, тот остается очень спокойным. Ну и ладно, думает Ник. Плевать, как он выглядит. Все равно их «дружба» с Джеем подходит к концу. И разве он когда-нибудь умел сдерживаться?

Джей дает ему стаканчик с водой, а потом уводит в подвал. На ноутбуке уже стоит «Атака на титанов». Джей ничего не говорит. Просто садится с ним на диван, берет его за руку и включает новую серию.

Словно знает, что сейчас Нику нужно именно это. Ни слова, ни вопросы, лишь это.

Ник влюблен в Джея Хэзенбрука.

Впрочем, он не настолько туп, чтобы сказать это вслух. Он сидит с Джеем, пьет свою воду, и они в тишине глядят в ноутбук. Когда начинаются титры, Ник ставит стакан на столик, делает глубокий вдох и говорит:

— В общем, сегодня я наорал на маму как полный козел.

Джей кивает, но по-прежнему ничего не говорит.

— Я не хочу идти в колледж. — Внутри него что-то разламывается, словно не выдержавшая давления дамба в фильме-катастрофе, и внезапно слова начинают литься потоком. — Мне страшно, хоть это и тупо — бояться, но я все равно боюсь и точно знаю, что облажаюсь. Я буду тем самым лузером без друзей, о существовании которого все узнают лишь в тот момент, когда им переносят экзамены, потому что их однокурсник перерезал себе запястья или типа того!

У Джея распахиваются глаза.

— Господи, Ник!

Ник издает стон.

— Нет… я просто к примеру. Наверное. Я не знаю! Я не знаю, чем хочу заниматься и как стать таким человеком, которым в их представлении должен быть, и я понимаю, что веду веду себя как эмо-нытик или типа того, но я просто не смогу со всем этим справиться. Я уже не справляюсь.

— Окей, — говорит Джей. Его голос звучит так спокойно, словно его бойфренд не облил его своим словесным поносом и не подбросил в качестве бонуса намек на суицид. Он берет Ника за руку и сжимает ее. — Ты не обязан определяться со всем прямо сейчас. Или с чем бы то ни было. Все хорошо. Честное слово.

— Но все плохо, — бормочет Ник.

Джей неотрывно глядит на него. Сжимает его руку чуть крепче.

— Тогда мы сделаем все, чтобы это исправить.

— Но как? — шепчет Ник, и его бесит, что он канючит, будто малыш.

А еще, как так вышло, что Джей всего на семь лет старше его, но у него уже есть все ответы? А если и нет, то почему вопросы не вызывают у него желания свернуться в клубок в уголке и заплакать? Как такое возможно?

Джей наклоняется и мягко целует его.

— Это мы с тобой выясним вместе.

***

Девон: Ты в норме?

Ник: Угу.

Девон: Ты дома?

Ник: Я был у Джея. Отец приехал за мной и забрал.

Девон: Ты поговорил с ним?

Ник: Типа того.

Девон: Ты должен поговорить с ним. И сказать, что ты чувствуешь.

Ник: А если я сам не знаю, что чувствую?

Девон: Помнишь, в третьем классе нам задали оценить прочитанные рассказы по шкале от улыбающегося смайлика до хмурого?

Ник: Предлагаешь просто нарисовать отцу хмурый смайлик?

Девон: Я тут стараюсь придумать нестандартный подход.

Ник: Ты идиот. Я люблю тебя, но ты идиот. И еще не думай, что я не знаю, что это ты говорил с моей мамой по телефону.

Девон: Бро, потому что, если ты сам не скажешь им, насколько все плохо, то это сделаю я.

Ник: Я ПЫТАЛСЯ СКАЗАТЬ ИМ!

Девон: Окей, но может, тебе так только казалось, а на самом деле ты, как обычно, увиливал и перескакивал с темы на тему?

Ник: Все. Хватит.

Девон: Ник, я люблю тебя, но в некоторых ситуациях ты ведешь себя, как слепой крот.

Ник: Я сказал, все!

Девон: Окей. Я понимаю, ты бесишься, потому что я действовал у тебя за спиной. Но извиняться за то, что поговорил с твоей мамой, не буду.

Ник: Мне надоел этот тупой разговор. Иди в пень.

Девон: Я люблю тебя.

Ник: Все.

Девон: Поговорим позже.

Ник: Нет.

Глава 24

Каждый год, за две недели до отъезда своих работников в колледж, Поли закатывает в «Пицце Перфекто» грандиозную вечеринку. В среду вечером закрывается в восемь часов и разрешает буквально разнести это место в клочки.

Эбони сидит, скрестив ноги, на стойке.

Тайлер делает из туалетной бумаги гирлянду.

За столиком в дальнем углу кто-то целуется.

На кухне стоит пивной кег.

Повсюду багеты и мелькают оливки — в разгаре очень жестокий бейсбольный матч.

Короче, полный бардак.

— Господи, — говорит Джей, когда оливка пролетает в сантиметре от его головы. — Здесь настоящий дурдом!

— Да пофиг. — Поли с усмешкой пожимает плечами. — Раз в году я плачу за пиво и нанимаю уборщиков, чтобы на следующий день они утопили пиццерию в отбеливателе, но знаешь, что? На каникулах эти детишки возвращаются и работают на меня. А потом советуют поработать здесь своим младшим братьям и сестрам.

Джей фыркает.

— Что? — удивляется Поли. — Хочешь сказать, что через год не вернешься сюда? Неужели тебя так тянет на стройку?

— Не буду врать, Поли. На стройке зарплата побольше.

— Это да, — соглашается Поли, потом машет рукой на вечеринку. — Но когда еще тебе выпадет шанс поработать в таком высококлассном заведении?

В его словах есть резон.

— Вот в «Макдоналдсе» нет такой системы удержания персонала, как у меня, — усмехается Поли. — К черту «Макдоналдс»!

— Да, к черту! — орет Тайлер и скачет по всей пиццерии, а туалетная бумага тянется за ним, будто шлейф.

— А когда у этих детей, пощади нас Господь, — усмехается Поли, — появятся семьи, они будут приводить их сюда.

Джей смеется.

Чуть погодя он замечает, что Девон стоит около стойки, а Эбони обнимает его и гладит по голове. Учитывая хаос, царящий вокруг, в этих объятьях есть нечто чересчур уязвимое. Он подходит к ним.

— Ребята, у вас все нормально?

Эбони поднимает брови.

— Привет. — Девон поворачивается к нему. — Ты сегодня разговаривал с Ником?

— Да. Писал ему утром. Он собирался прийти, но… — Джей пожимает плечом. Потом замечает убитый взгляд Девона. — Дев?

— Они поругались, — отвечает за него Эбони. — Ник злится на Девона, потому что он рассказал его маме о панических атаках, а Девон злится на Ника, потому что он не рассказал ей о них, и теперь между ними старый добрый сумбур, потому что ни тому, ни другому не хватает яиц, чтобы первым предложить помириться.

— Стоп. У Ника бывают панические атаки?

Девон кивает.

— Уже несколько лет. Типа ему становится трудно дышать и все в таком духе. — Он вздергивает подбородок. — И прежде, чем ты ответишь, что ему просто надо собраться и быть мужиком, знай, что панические атаки — это настоящее заболевание! Понял, да? Их нельзя просто взять и перебороть!

— Согласен, только я не собирался ничего этого говорить, — говорит ему Джей.

Эбони тыкает своего бойфренда под ребра.

Джей берет шлем.

— Куда ты? — спрашивает Девон.

— Увидеться с Ником. Я прослежу, чтобы он тебе позвонил.

***

Джей: Итальянский мясной или с курицей терияки?

Ник: Не понимаю вопроса.

Джей: Я привезу тебе сэндвич.

Ник: Зачем?

Джей: Затем, что нельзя каждый вечер есть пиццу.

***

— Здравствуйте, — говорит Джей, когда Марни ему открывает. Он приподнимает на пальце пакет из «Сабвэя». — Я к Нику.

Марни впускает его — но осторожно, словно он какой-то маньяк. Наверное, из-за мотоциклетной куртки, надеется Джей.

— Наверх и направо, — говорит она, показывая на лестницу.

— Кто это, Марни? — спрашивает из глубины дома Крис.

— Это… — Она чуть-чуть запинается. — Это Джей.

Джей уходит наверх.

Комната Ника похожа на зону бедствия. Как Джей и ожидал. Он завалена комиксами и экшн-фигурками, а ее стены от пола до потолка завешены плакатами «Властелина колец», «Звездных войны», Fall Out Boy и еще бог знает чего. Жилище настоящего адепта фэндомов.

Ник сидит на кровати, держа на коленях блокнот. Напротив него открыт ноутбук.

— Вот. — Джей бросает Нику пакет. — Принес тебе сэндвич.

Ник ловит его.

— Спасибо.

Джей кладет шлем на стол, потом садится с ним рядом.

— Девон сказал, вы поругались.

— Угу. — Ник заглядывает в пакет. — У нас с ним все сложно.

— Он переживает, — говорит Джей. — А еще он сказал, что у тебя бывают панические атаки.

— Блин, — бубнит Ник. — Он хоть кому-нибудь не растрепал о них?

Джей пожимает плечом.

Ник открывает пакет и разворачивает свой сэндвич. Откусывает немного, и весь салат высыпается ему на блокнот.

— Черт.

Он смахивает салат на покрывало.

— В общем, я тут подумал… — начинает Джей.

— Да, — говорит Ник с полным ртом. — Конечно. Как скажешь.

— Что?

Ник сглатывает.

— Ты ведь хочешь сказать, что раз через пару недель мы все равно разбежимся, так почему бы не сделать это прямо сейчас? Потому что я коротышка, и слишком странный, и у меня приступы паники, и я ужасен в постели?

— Воу. — Брови Джея ползут на лоб. — Похоже, вы с Девоном думаете, будто умеете читать мои мысли. Ты правда считаешь, что я бы принес тебе сэндвич, если б хотел расстаться с тобой?

Ник глядит на него, раскрыв рот. Потом смотрит на сэндвич, потом снова на Джея.

— Ну… я не знаю, какие тут правила этикета.

— Я не расстаюсь с тобой, Ник.

— Окей. — Ник хмурит брови. — А почему?

— Потому что ты нравишься мне, — говорит Джей. — Мне нравится проводить с тобой время. Даже когда я хочу сказать что-то важное, а ты умудряешься напрочь ввести меня в ступор. И что вообще ты имеешь в виду под «ужасен в постели»?

Ник краснеет.

— Ну… то, что я слишком быстро кончаю?

— В прошлый раз ты продержался гораздо дольше, чем в первый, — говорит ему Джей.

— Правда?

— Угу. Разве ты сам не заметил?

— Знаешь, когда мы трахаемся, довольно сложно следить за минутами, Джей! — возражает Ник, и его голос взвивается. — Меня очень легко отвлечь твоей идеальной задницей и фантастическим членом!

Кто-то внизу что-то роняет.

— Пожалуйста, скажи, что у твоего отца нет ружья, — шепчет Джей, когда наступает внезапная, ужасная тишина.

Ник фыркает.

— Извини. Я не умею прикручивать громкость.

— Ник, мне нравится секс с тобой. Вне зависимости от того, сколько он длится. Мне нравится быть с тобой. Мне кажется, у нас что-то есть, ты согласен?

— Угу, — откликается, распахнув глаза, Ник.

— Хорошо. — Джей улыбается. — Можно теперь я начну этот разговор заново?

Ник машет рукой и откашливается.

— Да, конечно.

— В общем, дело такое. — Джей берет ноутбук и старается не отвлекаться на открытую в браузере картинку. Это что, анимешный герой, которым овладевает нечто со щупальцами? Ну, судя по лицу, ему нравится. И то хорошо. Джей переходит на «Амазон». — На прошлой неделе я заказал новый рюкзак.

Ник переводит взгляд на экран.

— Хороший?

— Хороший, — говорит ему Джей. — Его уже привезли, но дело в том, что у меня рюкзак уже есть. И я подумал, что этот, возможно, пригодится тебе.

Глаза Ника становятся огромными, как у того незадачливого парня из аниме.

— Э-э…

— Паспорт делается за три недели, — говорит Джей. — Я знаю, ты откладывал деньги на колледж, но честное слово, самая крупная твоя трата — это билеты на самолет. Дальше нам хватит шестидесяти долларов в день. А то и меньше, если будем подрабатывать по дороге.

— Джей? — Голос Ника дрожит. Сэндвич падает на блокнот. — Ты приглашаешь меня путешествовать вместе с тобой?

— Да, — говорит Джей. — Там целый мир, и я думаю, он тебе очень понравится.

— Ты… хочешь, чтобы я поехал с тобой в Аргентину?

— Ах да, — говорит Джей и открывает в браузере новую вкладку. — Не совсем.

***

Ник соглашается.

Естественно, соглашается. Он самый импульсивный человек на земле.

Убедить его маму и папу немного сложней. Они уже выписали чек Университету штата Огайо и не готовы в момент его разорвать. Но лучше аннулировать чек прямо сейчас. Если Ник отучится пару недель, а потом сломается и все бросит, деньги будет уже не вернуть.

— Я не хочу, чтобы это выглядело как угроза, — говорит Ник. — Честное слово. Но ребята, для меня это важно. По-настоящему важно. — На его лице появляется выражение ужаса при мысли о том, что родители вложили в него тысячи долларов. Он словно никогда не задумывался о масштабе их инвестиций в него.

Причем, эти инвестиции не только финансовые, чувствует Джей. Ник, может, не согласится, но он ведь не замечает, как его родители обмениваются взглядами искреннего беспокойства за его жизнь.

— Просто я не могу прямо сейчас ехать в колледж, — сглатывая, признается им Ник. — Не могу.

— Но в совершенно другое полушарие, тем не менее, можешь? — спрашивает Крис, слегка дернув ртом. Вот, от кого перенял это Ник.

Ник морщит нос.

— Типа того?

Крис вздыхает, но видно, что он уже уступил.

Это, конечно, не волшебное лекарство от тревожности Ника, но Джей правда считает, что он выживет в большом мире, если Джей будет следить, чтобы он не попал под машину или не свалился в какую-нибудь дыру. И так у него появится время подумать о колледже. Может, в следующем году он захочет учиться. А может, и нет.

Может, тогда они с Джеем еще будут бойфрендами, а может, и нет.

Но Джей уверен в одном: через год Ник будет знать себя куда лучше.

На следующий день он возвращается и вручает Нику рюкзак.

— Рюкзачок для муравьев! — ахает Ник, а потом целую вечность изучает все его ремешки, застежки и отделения. — О мой бог!

Его руки дрожат, сердце колотится. Но это не паника, хотя реакция тела на нее и похожа. Это восторг.

Джей и Ник садятся с Крисом и Марни.

Джей расписывает бюджет. Наверное, намного детализированнее, чем надо, но Крис Сталнекер очень пристрастен к деталям.

— Моя мама работает в банке, — говорит ему Джей. — Однажды в Австралии я остался без денег, и с тех пор она заставляет меня брать в путешествия кредитную карту, которая привязана к ее счету. Это было три года назад, и я еще ни разу ею не пользовался.

— Даже ради экстренной пиццы? — изумляется Ник.

— Даже ради нее.

Крис хоть против воли, но впечатлен.

— Ники, я даже не знаю, — слабым голосом говорит Марни. — Мы же планировали… совершенно другое.

— Знаю, мам, — говорит Ник. — Но может, я сперва хочу попробовать это?

Он нервничает не меньше ее, и Джей берет его за руку и сплетает вместе их пальцы.

— Да, — говорит Ник уже тверже. — Точно хочу.

***

Ник: Я передумал. Это катастрофа.

Джей: Все будет нормально.

Ник: НЕТ, НЕ БУДЕТ! ЭТО КАТАСТРОФА ВСЕЛЕНСКИХ МАСШТАБОВ!

Джей: Минет сможет тебя успокоить?

Ник: Не знаю. Проверим?

***

Дверь подвала распахивается.

Ник издает писк и торопливо натягивает штаны.

— Да чтоб тебя, Ронни! — Джей вытирает рот. — Серьезно? Опять?

Ронни миролюбиво поднимает ладони.

— Просто подумал, вам будет нелишне узнать, что пришли родители Ника.

Ник стонет.

— Ник, рад снова видеть тебя, — усмехается Ронни.

— З-здравствуйте, мистер Грин. Я вас тоже?

— Можешь уже называть его Ронни, — говорит Джей.

— Потому что мне восемнадцать, и я больше не в школе, или потому что он видел мой член? — Ник застегивает штаны. — Дважды.

Джей поднимается на ноги.

— Наверное, по всем этим причинам.

— Джей! — восклицает вдруг Ник. — Моим родным нельзя встречаться с твоими. Это будет ужасно. Как если материя встретится с антиматерией.

— Все будет нормально.

— Их встреча может уничтожить всю нашу вселенную!

— Этого… — Джей наклоняется и целует его. — Этого скорее всего не случится. Ты же понимаешь, угу?

— Понимаю! — хмурится Ник. — Но это все равно может случиться!

Джей берет его за руку и ведет к лестнице.

— Но, возможно, и не случится.

Ник, сжав его руку, вздыхает.

— Ладно, возможно, что нет.

Джей решает довольствоваться и этим.

***

Следующим вечером Джей приходит к Нику смотреть кино. Марни впускает его и просит заглянуть перед уходом на кухню — за печеньем, которое она сделала для его семьи. Крис хочет еще раз обсудить их бюджет, но оказывается, что в действительности он хочет взять с Джея слово, что тот не бросит Ника на другом конце света совсем одного.

— Нет, — понизив голос, говорит ему Джей. — Что бы ни случилось — даже если мы с ним расстанемся, — я никогда так не поступлю. Обещаю, я привезу его домой в целости и сохранности.

Крис кивает, откашливается, и Джей понимает, что он всего-навсего хочет, чтобы у Ника все было хорошо. Внезапно на него нападает острая тоска по отцу, но смех Ника, донесшийся с кухни, рассеивает большую ее часть.

Проходит приличное количество времени, прежде чем они садятся смотреть, собственно, фильм, и на середине Ник засыпает.

Ник очарователен, когда спит.

Как и Девон, который пригласил сам себя на вечер кино.

Джей достает телефон, фотографирует, как они спят, посапывая и прижимаясь друг к другу словно щенята, а потом устраивается позади Ника.

Ну а что еще ему остается? Их же не разлучить.

***

Эбони: ОМГ. Они уморительны!

Джей: Вот-вот. Ну как с таким конкурировать?

Эбони: Как я тебя понимаю.

Джей: Вы собрали вещи для колледжа?

Эбони: Ага. Отец отвезет меня завтра. А Девон уедет в пятницу.

Джей: Решили попробовать отношения на расстоянии?

Эбони: Так называет их только он. А я говорю, что шестьдесят миль — не такое уж и огромное расстояние. Все-таки не другой конец света! Кстати, ты знаешь, что убиваешь их нежный броманс?

Джей: Знаю-знаю.

Эбони: Ты сейчас самодовольно ухмыляешься, да?

Джей: Может, чуть-чуть.

Эбони: Вы уже собрались?

Джей: Ник пересобирал свои вещи уже раза четыре. Представляю, какой шок его ждет, когда я вытащу половину того барахла, которое ему совершенно не нужно.

Эбони: О-о, как же вам будет весело вместе.

Джей: О да :)

Эбони: Я уже скучаю по вам и жду следующего лета. Пицца сама себя не приготовит!

Джей: Кстати, Поли сумел вытащить оливки из ламп?

Эбони: Кто знает. А даже если и нет, ты знаешь Поли.

Джей: Да, Поли пофиг.

Эбони: Спокойной ночи, Джей :D

Джей: Спокойной ночи :)

Эпилог

Три недели спустя

— О боже мой, — шепчет Ник. Его дыхание перед тем, как рассеяться, зависает в воздухе, словно туман.

Петляющая тропинка ведет их вверх по холму. Слева Ник видит озеро, большие деревья и скопление изогнутых дымовых труб. Здесь прекрасно. Наверное, лето и его буйство красок сделают это место еще красивей — Ник в этом уверен, — но зимой здесь тоже прекрасно.

И холодно. Аж яйца звенят. Ночью Ник использовал это, как оправдание, чтобы погреть замерзшие ноги о теплого Джея, но прямо сейчас ему все равно. Сейчас он даже не чувствует холода.

Потому что… о всемогущие боги.

Нет, он не расплачется.

Нет. Точно нет.

Джей усмехается и, обняв Ника за талию, поворачивает его к вырезанным из камня ступеням, ведущим к круглой зеленой двери.

Ник останавливается. Две маленькие девочки, пока их родители неспешно поднимаются по холму, обгоняют их и, хихикая, забегают внутрь.

— Джей, — шепчет Ник. — Джей, это же Хоббитон!

Ник знает, что это всего лишь декорация к фильму. Помещение, вырытое в холме, и в реальности за его дверцей никто не живет. Но вот же он, стоит морозным новозеландским утром перед домиком Бильбо, и он идеален. И все идеально.

Джей обнимает его.

Не произносит ни слова, и Ник тоже молчит.

Наверное, ему потребуется немалое время, чтобы уложить это в голове.

Лет тридцать-сорок. Не меньше.

Не только путешествие в Хоббитон.

Но самого Джея.

И то, как он предложил отправиться в Новую Зеландию, потому что знал, как много эта поездка будет значить для Ника. Причем не только потому, что Ник — безнадежный фанат. Окей, не только поэтому. Просто Джей знает, что мечты — очень важны, и хотел продемонстрировать Нику, что их можно догнать. Джей тогда только пожал плечом и сказал, что Аргентину можно перенести на следующий год. Словно был совершенно не против поставить мечты Ника выше своих.

Джей удивительный.

Еще они путешествуют уже две недели и до сих пор ни разу не поругались. Разве не тянет на серьезный рекорд? Наверное, это благодаря тому, что Ник теперь взрослый и зрелый. Вот, например, вчера он увидел огромную плюшевую гаттерию и целых два раза подумал, покупать ее или нет. Ведь возить за собой такую большую игрушку было бы непрактично.

Ник все равно купил ее, но не суть.

Взросление. У него и впрямь получается понемногу взрослеть.

Они делают множество фотографий — Ник при этом болтает намного больше, чем социально приемлемо в Хоббитоне, а Джей его слушает, — потом отправляются в бар «Зеленый дракон» на обед.

Днем, пока туристический автобус везет их обратно, Ник засыпает, уткнувшись Джею в плечо, и спит всю дорогу до Роторуа.

— Спасибо, — бормочет он, когда Джей на выходе из автобуса помогает ему не шлепнуться навзничь.

— За что? — улыбается Джей.

Ник целует его.

— Джей, за все.

***

Дорогие Девон и Эбони Девони Дэбони Девебони!

В Новой Зеландии ОФИГИТЕЛЬНО, и мне бы очень хотелось, чтобы и вы были здесь. Как дела в колледже?

Сегодня мы с Джеем ездили в Хоббитон, и там было так круто, что я, может, даже поплакал. А завтра в обед поедем на пивоварню, потому что О ДА, здесь можно пить с восемнадцати лет! Возможно, я сюда перееду. Только не говорите пока моей маме.

Я по вам очень-очень скучаю. Когда вижу что-нибудь клевое, сразу хочется вам рассказать, но вас рядом нет. Пока что меня чуть не сбила машина всего один раз. И еще я попробовал сэндвич с ананасом и сыром. Ну и сочетаньице, да?

Скучаю по вам и люблю, и увидимся летом!

Ник

Оглавление

Лиза Генри Взросление 101