КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Как жили мы на Сахалине [Константин Ерофеевич Гапоненко] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

любопытством человека, перед которым вдруг ожила географическая карта. Мне было интересно все: сосновые леса, тянувшиеся на километры и хранившие свет и тепло жаркого лета; деревеньки на опушках, холмы, покрытые перелесками и полями; бегущие навстречу пассажирские поезда; телеги у переезда, грузовики с водителями, изнывающими от жары; железнодорожные откосы, обрамленные побеленными кирпичами. Откосы часто украшала надпись, выложенная камешками: «Слава великому Сталину!». А то вдруг открывалась панорама городка, окаймленного речкой. И мне хотелось пробежаться по отлогому берегу, окунуться в речку, показать барахтающимся пацанам, что и я не последний пловец, запросто перемахну до другого берега. Мое внимание привлекал и отдельный домик с роскошным палисадником; и стрелочник, державший на вытянутой руке развернутый флажок; и старик, смотревший на нас из-под ладони; и женщины, шедшие с поля и остановившиеся, чтобы пропустить наш поезд; и парень с гармошкой, в фуражке набекрень, сопровождаемый двумя девушками; и торговки на маленьких станциях и полустанках.

Мы подъезжали к Москве, когда кто-то закричал, будто открытие сделал:

— Дачи! Дачи!

О дачах я имел представление по произведениям Чехова. Там вечерами собирались его герои, мечтали, спорили, разыгрывали спектакли, говорили о высоком предназначении человека на земле. Кто же там живет теперь?

Наш поезд остановился на каком-то полустанке, и прямо за забором я увидел двухэтажный деревянный дом, сад, беседку, две юные пары. Одна девушка сидела на перилах и беспечно болтала ногами, другая стояла рядом, грациозно опершись. Девушки были в легких цветастых платьях, на ногах у сидящей были белые туфельки и белые носочки. Юноши в картинных позах стояли напротив. Меня поразила их одежда — светлые отутюженные брюки. В таких брюках у нас в селе никто не ходил. Стоявшая грация о чем-то весело говорила, плавно жестикулируя. Она скользнула взглядом по нашему вагону, но на лице ее не отразилось ничего. Другие в нашу сторону даже не повернулись. По виду это были старшеклассники, мои ровесники, наслаждающиеся летними каникулами.

Дача давно уже исчезла за деревьями, а я все еще никак не мог объяснить себе, чем меня больно задели те дачники. Что же за жизнь была у них, если летом, в пору самых напряженных уборочных работ, они предавались праздности?



Неласковой оказалась к нам и столица. Я увидел лишь какие-то заборы, множество товарных вагонов, закопченные глухие стены. Наступили сумерки, дальние громады засветились желтыми окнами, над городом повисло огромное пугающее зарево. Мне стало совсем тоскливо.

Зато я радовался, встречаясь с тем, что было мне знакомо по книгам. Вот Волга, воспетая Некрасовым. На ее берегах выросли Горький и Шаляпин. Здесь встретились Телегин и Даша. Этим простором мы любовались в любимом кинофильме «Волга-Волга». Жаль, что по мосту поезд прогромыхал слишком быстро, я увидел лишь лодки у берега и фигурки людей возле них.



А вот Арзамас, городок-родина Аркадия Гайдара. К нашему вагону подошли женщины, предлагая хромовые сапоги. Они расхваливали свой товар, сбавляя цену, и мне сделалось обидно, что никто даже не вспомнил знаменитого писателя.

Наконец-то я впервые увидел горы — седой Урал, где обитали герои сказок Бажова, персонажи произведений Мамина-Сибиряка, тени рудознатцев и мастеров. Горы поразили своей угрюмостью, закопченными зевами туннелей. Когда мы проникали в них, то вагон погружался во тьму и наполнялся дымом. Одна из женщин в это время громко молилась. Мысленно я рассказывал оставшимся друзьям о беспредельной Западно-Сибирской равнине, о том, что видел собственными глазами хмурый Байкал, даже пил из него воду и расхваливал ее потому, что хвалили остальные. Тысячи станций и полустанков мелькали передо мной, я даже не подозревал, что их имеется такое количество, и везде было что-то новое: то чистая река, у которой было видно дно на большой глубине; то высокая скала, на вершине которой был высечен бюст Сталина одним заключенным; то самый длинный мост через Амур; то пограничники в зеленых фуражках, наследники легендарного Карацупы. Я был переполнен богатством внешних впечатлений, которые стали хмелем, вызывавшем брожение в моем худосочном сером веществе, еще больше осложняя и запутывая скудные мысли и незрелые чувства.



Когда поезд втягивался в большой город между темными заборами, длинными складскими помещениями, грязными мастерскими, кучами металлического хлама и надолго останавливался на запасной колее, я пробирался между вагонами на вокзал и бродил по залу ожидания. Меня поражали громады зданий, высокие лепные потолки, гигантские люстры под ними, больших размеров картины. Залы похожи были стандартной мебелью и убранством, в глубине помещали либо