Доверься неаполитанцу (СИ) [Юрий Ржепишевский] (fb2) читать онлайн

Ржепишевский Юрий
Доверься неаполитанцу

Доверься неаполитанцу

1

Что-то странное Баразотти почувствовал еще днем (дело было в пятницу, в конце июля), когда из магазина позвонил домой за какой-то надобностью. Трубку подняла служанка и на его просьбу позвать Антонеллу к телефону ответила, что синьора уехала из дому утром и пока не возвращалась.

- Уехала? Куда?

- Синьора ничего не передавала.

Как это не передавала? Такого за ней водилось, Антонелла всегда ставила его в известность, где она и с кем.

Вернувшись домой, директор нашел пустую квартиру, а на столике в спальне - записку: "Уехала в Виджевано, когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще. Не спрашиваю, как прошел день. Чао, дорогуша!"

В Виджевано жила семья Палуццини, родители Антонеллы. Сейчас, правда, в живых оставалась только ее мать, синьора Луиза.

Встревоженный запиской, а точнее, ее странной многозначительностью, Баразотти тут же позвонил к Палуццини. К телефону подошла Антонелла, однако вместо обычного ее щебета его встретил обескураживающе холодный тон. Директора словно водой окатили.

- В чем дело, Нелла? Что произошло?

- Ничего не произошло.

- Ты уехала, ничего не сказала... И что означает эта записка?

- Неужели не понятно? Там все ясно сказано.

- Что - ясно сказано? "Вернусь ли вообще..." Что это должно означать?

- Мог бы и сам догадаться.

- Постой-постой, Неллина, я ничего не понимаю...

- Ну конечно, он ничего не понимает! Ничего не знает! Ни о чем не ведающий чистый младенец...

- Дорогая, прекрати говорить загадками. Ты ведь не хочешь сказать, что собираешься меня бросить?

Это ужасное предположение, кажется, было небезосновательным.

- Ты сегодня на удивление догадлив, - ответила Антонелла. - Как-то даже не похоже на тебя.

- Неллина, нам надо встретиться!

- Встретишься с моим адвокатом.

После чего она просто бросила трубку.

2

Рикардо Баразотти родом был из Неаполя. Перебравшись в Милан и разбогатев (большой магазин "Белиссима", что у площади Дуомо, принадлежит ему, он же им и управляет), Баразотти обзавелся здесь некоторой недвижимостью, в частности, большим стильным особняком в фешенебельном пригороде, сразу за Порта Виттория, где и проживал со своей законной женой и двумя детьми - пятнадцатилетним сыном Чезаро и дочерью Сереной, девицей семнадцати лет. Имелась у него также роскошная квартира на Виа Сан Далмацио, недалеко от театра Ла Скала. Из-за удобства расположения большую часть времени семья проводила именно там. Помимо всего этого имелся у Баразотти еще и небольшой летний дом в Беладжио - многие с полным правом назвали бы его настоящей виллой, - на самом берегу озера Комо.

Несмотря на свои неполные пять десятков и довольно основательное брюшко, - не говоря уже о заметной лысине в курчавой шевелюре, - Баразотти был все еще мужчиной крепким, во цвете зрелой мужской привлекательности. Достоинства своей драгоценной половины он, конечно, ценил, но про себя считал, что жены одной недостаточно, а потому имел и любовниц. Последнюю из них звали Винченца Родари, она работала моделью в агентстве "Теста Нуово", демонстрировала наряды на подиумах. На одном из таких показов директор и взял ее на крючок. Привлекательная эта девчонка прибыла в Милан из Потенцы - ей едва исполнилось девятнадцать. Она была свободна, не замужем, и как всякая одинокая женщина, нуждалась, разумеется, в надежном покровителе - импозантном, внушительном и богатом. Именно в таком, как директор Рикардо Баразотти.

Что до его жены, Антонеллы, то это была достойная женщина из весьма почтенной семьи - род Палуццини считался достаточно древним - все еще красивая, моложавая, с пышными формами, хотя и несколько замкнутого характера. Директору пришлось в свое время изрядно попотеть, чтобы добиться взаимности, претендентов на ее руку хватало. Жену свою Рикардо любил, почитал, хотя, по правде сказать, и побаивался. А потому предпринимал все возможное, чтобы она ни о чем не догадывалась - ни о каких его проделках на стороне.

И все же, как ни предусмотрителен был директор, пришел день, когда бомба, как говорится, разорвалась, тайное стало явным. Кто-то, видимо, постарался, доложил обо всем его супруге. Ну что тут сделаешь, любил Баразотти появляться на людях в компании своей красотки-манекенщицы. Нравилось ему это - несмотря ни на что. Да и кому бы не нравилось, на его-то месте?

3

После телефонного разговора с супругой, Баразотти, полный самых дурных предчувствий, сел в свою машину (персикового цвета BMW с откидным верхом) и спешно отправился в Виджевано, где обитала мать Антонеллы.

Дверь ему открыла сама синьора Луиза. Старая дама держалась холодно и неприступно - так, словно он был нарушителем дорожного движения, а ей прислали извещение о штрафе.

- Добрый вечер, синьора. А где Антонелла? Она у вас? Могу я поговорить с ней?

- Нет-нет, уходите, прошу вас. Сейчас не время...

- Что случилось? Что за дурацкий спектакль! - Баразотти был взбудоражен, хоть и старался держать себя в руках. - Почему я не могу увидеться с собственной женой?

Однако синьора Палуццини все так же стояла в дверях и, молча жуя губами, сверлила его невидящим взглядом.

Чертова старуха! Не дожидаясь ответа, директор оттолкнул ее и взбежал на второй этаж, где находились спальные апартаменты.

Когда он открыл дверь в комнату Антонеллы, та стояла у окна, видимо, наблюдала, как машина подъехала к дому. Баразотти раскинул руки и состроил удрученную физиономию - словно оперный тенор перед началом драматической арии.

- Неллина, дорогая!

Антонелла вздрогнула, обернулась, но тотчас застыла в надменной позе. Лицо у нее было помятое, а глаза - красные от слез.

Стоило ему приблизиться к ней, как она отшатнулась.

- Нет-нет, не подходи, не притрагивайся ко мне!

- Дорогая, нам надо поговорить.

С оскорбленным видом Антонелла отвернулась к окну.

- О чем еще говорить?

- Эй, женщина, что на тебя нашло? - молвил Баразотти, разом меняя высокую трагедию на приторно-шутливый тон. - Ты на меня сердишься? Помилуй, за что? Тут явно какое-то недоразумение!

- Недоразумение?

- Да-да, недоразумение! Какая-то ошибка! Нам обоим следует прежде всего успокоиться и...

- Я совершенно спокойна.

- ...и мы сразу же найдем общий язык, - продолжил между тем директор с выражением лицемерного оптимизма.

Антонелла возмущенно затрясла головой.

- Он еще способен шутить! Как будто ничего не случилось...

- Дорогая, я с тобой совершенно согласен, - директор снова сменил тон, теперь уже на серьезно-озабоченный, - ситуация нелепая. Я просто не знаю, что и думать.

- Ну так проясни ее.

- Что прояснить?

- Ситуацию.

- Это я должен прояснять? Но что именно? - Баразотти удивленно развел руками.

Действительно, прежде чем что-то прояснять, следовало сначала прощупать почву. Ведь пока совершенно непонятно, из-за чего весь этот сыр-бор. Вполне может быть, что из-за какого-нибудь пустяка - вроде того, что случилось прошлым летом: он пообещал Антонелле провести неделю отпуска с нею, а сам укатил с друзьями на юг, под видом срочной деловой поездки. Объясняться с супругой пришлось потом чуть ли не полгода.

Секунду поколебавшись, Баразотти начал вкрадчиво, издалека:

- Ладно, Неллина, ну подумай сама, стоит ли нам ссориться? Что нам с тобой делить, ты ведь хорошо меня знаешь... Сколько лет мы с тобой женаты? Дай-ка сообразить... Уже почти двадцать пять лет! Четверть века! Скоро можно будет отметить эту прекрасную дату. И разве когда-нибудь я давал тебе повод жаловаться? Отказывал тебе в чем-то? Или плохо к тебе относился?

С непроницаемым видом Антонелла смотрела в окно, за которым сгущались сумерки.

- Может, я тебя чем-то обидел? - продолжал осторожно допытываться Баразотти. - Случайно, ненароком. Так скажи, я готов извиниться.

Антонелла все так же хранила молчание.

- Ты исчезла, уехала, ничего не объяснила... А тут еще эта дурацкая записка. - С недоумевающим видом Баразотти извлек из кармана смятую бумажку. - "Когда вернусь, не знаю. И вернусь ли вообще. Не спрашиваю, как прошел день. Чао, дорогуша!" - Он скорбно покачал головой. - Мы ведь, кажется, друг другу не чужие? Зачем же ты со мной так?

Антонелла повернулась к мужу:

- А ты со мной? - Голос ее предательски дрогнул. - Или, по-твоему, это уже совершенно не важно?

- Но дорогая, что я такого сделал?!

- А ты не знаешь?

- Нет, конечно.

- И тебе не в чем себя упрекнуть?

Баразотти воззрился на жену взглядом невинного ребенка:

- Разумеется! Я совершенно чист перед тобой.

- И эта, как ее там... Винченца Родари... Она тебе, конечно, незнакома?

- Хм... Винченца? - Баразотти на миг пришел в замешательство. - Кто это тебе рассказал?

- Значит, это правда?

Он замялся.

- Ну, Винченца... Это просто одна из манекенщиц "Читта ди Мода". Ты же знаешь, мы с ними тесно сотрудничаем.

- Вот как! Он с ними тесно сотрудничает! - едко отозвалась Антонелла.

- Да, да, именно так, если ты не в курсе. А как бы ты хотела? Сказано же: нету пчел, нет и меда. В прошлом месяце в "Белиссима" была их демонстрация моделей, все прошло на ура.

- На ура, ну конечно!

- А как иначе? Должны же мы изучать спрос, интересоваться модными тенденциями...

- Модными тенденциями! Ну разумеется, чем же еще?

- ...проводить исследования, привлекать клиентуру.

- Ха-ха. Клиентуру!

- Прости, дорогая, но что тут такого странного? Сама знаешь, бизнес есть бизнес, постоянно приходится что-то изобретать. Се ля ви, проза жизни. - Лицо директора обрело слегка меланхоличное выражение. - Ради чего, скажи мне, я верчусь, мучаюсь, страдаю? Притом один за всех... Очень просто: я человек положительный. Ответственный. У меня семья. На меня смотрят, на меня полагаются... уповают, можно сказать. Ну и как, спрашивается, я могу кого-то подвести? Постоянно в трудах, забываю о себе...

Сей весьма убедительный монолог на этом, однако, и закончился. Мадам Баразотти слушала мужа молча, с презрительным видом, как вдруг, ни с того, ни с сего, вспыхнула, словно порох в петарде.

- Хватит морочить мне голову! Надо же, разговорился - прямо тебе Демосфен! Сотрудничают они... Рассказывай это кому-нибудь другому, я не идиотка. Знаю я это ваше сотрудничество. И эти ваши исследования! И эту твою клиентуру!.. Это он, видишь ли, ответственный! Мамма миа! Да ты знаешь вообще, что это такое? Каким был когда-то, таким и остался: жалкий и ничтожный, как и все твои недоделанные родственники из Неаполя.

Благородный порыв Баразотти - замять инцидент - был отвергнут в зародыше. Директор знал, что в такие минуты его супруга в один миг превращалась из респектабельной синьоры в отвратительную языкастую мегеру. Так случилось и на сей раз: упреки и проклятия так и посыпались из нее.

- Надо же, какой подлец... лицемер... Нет, вы только представьте - променять собственную семью на какую-то шлюху... На размалеванную цацу с панели! Ах, нет, простите, не с панели - с подиума!

- Женщина, подумай, что ты такое несешь, - попытался остудить ее Баразотти. - Ты это серьезно? Антонелла, учти, очень скоро ты пожалеешь об этом!.. Ты, наверно, хочешь, чтобы я ушел? Пожалуйста, уйду хоть сегодня!.. А как же дети - о них ты подумала? По-твоему, им не нужен отец?

Но мадам его словно и не слышала.

- Распутник, Казанова... - продолжала она кипятиться, - похотливый самец... И ведь мне говорили: Антонелла, будь осторожна, неаполитанцам нельзя доверять. Это мошенники, чистые мошенники! Пройдохи, с самого рожденья... - Она то вздымала свой взор к потолку, словно взыскивая высшей справедливости у небес, то скорбно опускала его долу. - Будь осторожна - разве не дельный совет? И почему я его не послушала? Не дожила бы до такого позора. Целыми днями его нет, я думала, он и в самом деле работает... Как же! Развлекается с проститутками!

Впрочем, парочка слов нашлась у Антонеллы и для него лично:

- Ты хотел свободы, ну так что ж, на здоровье! Хочешь уйти - уходи, живи один, тебе никто не будет мешать. Развлекайся, прожигай жизнь. Спи с кем попало. Вот же счастье! Этого тебе хотелось?

Широкий жест, как бы предоставляющий Баразотти полную свободу действий, завершил эту речь. Затем Антонелла повернулась и царственным маршем покинула комнату. Дверь за ней захлопнулась. Затем снова открылась.

- А эту твою потаскушку я разыщу! - пообещала она напоследок зловредно. - Хочу посмотреть ей в глаза. Выясню, что там у вас было на самом деле. Да-да, пойду и найду ее, можешь не сомневаться!

Разгневанная синьора исчезла, а Баразотти остался стоять посреди комнаты, потрясенный до глубины души, - так, словно его укусила розовая диванная подушка, на которую он с полным доверием облокотился, надеясь отдохнуть.

Со двора послышалось рычание мотора. Баразотти подбежал к окну. В темноте, за зарослями акаций таяли, удаляясь, задние огни ярко-красной "симки", машины Антонеллы.

4

Сидя в своем BMW, и прокручивая в голове случившееся, Баразотти предавался невеселым размышлениям. Признаться, струхнул он не на шутку: что и говорить, произошло нечто действительно серьезное. Привычные устои мира неожиданно пошатнулись.

"Антонелла и вправду собирается бросить меня, или это с ее стороны только угроза? - думал Баразотти. - Может, она просто блефует? Хочет заставить меня помучиться? Ладно, и что же теперь? Еще раз поговорить с ней? Объясниться, попытаться ее успокоить... Мы ведь толком и двух слов не связали, она была так возбуждена. Да-да, завтра же снова поеду к ней - вымолю прощение, покаюсь..."

Чувства Баразотти к жене, весьма жаркие поначалу, за долгие годы успели, разумеется, поостыть. И все же ссориться ему с ней не было никакого резона. А уж тем более расставаться. Однако теперь мирная семейная жизнь со всеми ее привычными радостями с каждой минутой казалась ему все более далекой и эфемерной - словно крошечный коралловый остров в окошке самолета, проплывающий где-то там, внизу.

Директор почувствовал, как его охватывает невольная дрожь.

Прежде всего следовало, конечно, предупредить Винченцу, уж она-то ни в чем не виновата. И лишние неприятности ей ни к чему.

Баразотти схватил мобильник и набрал номер своей подружки-модели.

- Ченцина, дорогая, это ты? Нам срочно нужно поговорить... Нет-нет, не по телефону... - Он непроизвольно понизил голос. - Ах, у вас репетиция? Показ? Где это, в "Читта ди Мода"? Хорошо, я сейчас подъеду. Целую и обнимаю, моя принцесса!

Он повернул ключ зажигания, и автомобиль тронулся с места.

5

Баразотти обвел глазами вспомогательный рабочий зал "Читта ди Мода", где вовсю шла подготовка к вечернему шоу. Левая часть помещения была заставлена большими картонными коробками, часть из которых была открыта. Рядом стояли бесчисленные вешалки с одеждой. Справа вдоль всей стены тянулся длинный стол с осветительной арматурой и зеркалами для макияжа; у некоторых из них сидели девушки, и вершилось священнодействие. Остальное пространство зала занимала толпа уже одетых и загримированных для дефиле манекенщиц. Царила атмосфера премьеры, напряжение висело в воздухе.

Директор еще раз внимательно огляделся кругом - Винченцы нигде не было видно.

Прямо перед Баразотти, облокотившись на стойку неработающего юпитера, стояла девушка-модель. На ней были свободные бриджи до колен, странного вида раскосый пиджак, под ним - простая белая майка с большим вырезом. На голове у нее красовался огромный кок, а рот был размалеван кричаще-красной помадой. В целом она была похожа на большую, ярко раскрашенную куклу. И эта кукла неотрывно пялилась на директора. Баразотти в замешательстве отвернулся, однако спустя мгновение снова встретился с ней взглядом. Кукла смотрела и как бы даже подмигивала ему.

И тут Баразотти распознал в ней свою юную пассию.

- Ченцина, дорогая, это ты? Тебя не узнать! Во что они тебя превратили? В какого-то дурацкого арлекина...

Кукла ожила и направилась к директору.

- Рикардо! А я тебя сразу узнала!

Тая от нежности, он обнял любовницу, стараясь, впрочем, не вымазаться гримом у нее на лице. В туфлях на платформе она казалась выше его чуть не на голову.

- Чего это ты вздумал приехать? Решил посмотреть шоу?

- Винченца, нам срочно нужно поговорить. Дело чрезвычайной важности. - Тон Баразотти ясно свидетельствовал, что ему не до шуток.

- Что еще за дело?

- Ты могла бы сейчас освободиться?

- Сейчас? О чем ты говоришь?! Невозможно! Показ вот-вот начнется, и я...

Директор опасливо огляделся по сторонам. Ему вдруг пришло в голову, что если здесь окажется Антонелла и увидит его с манекенщицей, всякие отпирательства будут бесполезны.

- Послушай, дорогая, мы можем на минутку выйти отсюда? Моя машина в переулке, налево от входа. Мы могли бы там спокойно поболтать.

- Не знаю... Разве что на минутку.

Неожиданно Баразотти вздрогнул: прямо перед ним вырос внушительного вида мужчина. Под тонким тесным пиджаком рисовались мышцы.

- Простите, вы кто? - Тон у мужчины был вежливый, но холодный. - Вы приглашены?

Директор попытался принять авторитетный вид:

- Мм... Я здесь по делу.

- У вас есть разрешение? Или особый пропуск?

- Я близкий друг Винченцы Родари. Вот этой самой девушки. Она модель.

- Это я вижу. Однако посторонние сюда не допускаются, это рабочая зона. Вам придется пройти к выходу.

- Позвольте, я, кажется, не посторонний, - проговорил директор с апломбом. - И потом, взгляните вокруг...

Охранник был неумолим. Директор вскипел:

- Я - Баразотти!

- И что с того? Я вас не знаю. Или предъявите пропуск, или...

- Ладно, ладно! Уже и поговорить нельзя с человеком. - Директор раздраженно махнул рукой и повернулся к Винченце. - Так что же, жду тебя в машине?

- Хорошо, но только нужно предупредить.

6

Винченца открыла дверцу авто и забралась в середину.

- Что произошло, Ричи? Ты можешь мне объяснить?

Баразотти приник к ней долгим жарким поцелуем.

- Как мне тебя не хватает, дорогая! И почему мы не можем видеться чаще?

- Ну, будет, будет, папуль... - Она со смешком потрепала его по волосам, подставляя плечи и шею для ласк. - Скучал по мне?

- Конечно! Разве я мог забыть о тебе хоть на минуту?

Директор продолжал ее обцеловывать, одновременно больно стискивая ей бедро, так что девушка наконец отстранилась.

- Ричи, хватит, достаточно! Лучше скажи, зачем приехал. Все это так неожиданно...

- Постой. Давай отъедем.

Баразотти повернул ключ зажигания, автомобиль выехал на магистраль.

- Эй, Рикардо! - забеспокоилась Винченца, - Куда ты меня везешь? Мне же скоро на выход!

- Не волнуйся, сделаем небольшой круг - и обратно. Не хочется торчать у входа, у всех на виду.

Вырулив в правый ряд, Баразотти обернулся к девушке:

- Ченцина, дорогая, отчего бы нам не кутнуть сегодня? Посидим в ресторане, отметим ваш замечательный показ. Что скажешь?

- Прекрасно, почему бы и нет? - оживилась она. - Вечер тогда оставляю за тобой. - Винченца приспустила со своей стороны окно и зажгла сигарету. - Так это и было твое срочное дело?

Директор многозначительно посмотрел на нее.

- Есть разговор.

- Правда? - Она выпустила струю дыма в окошко и с интересом повернулась к нему.

- Потом объясню, - махнул рукой Баразотти. - После показа. Кстати, когда там у вас заканчивается?

- Ну вот, опять "потом"... Не очень-то ты любезен со своей amico! - Винченца недовольно отодвинулась. - До начала - полчаса, ну и само дефиле...

- Значит, всего около часа?

- Да нет, какое там! Около полутора, наверное. Если не все два. Пока переоденемся, то да се...

- Порядком. - Баразотти покачал головой. - Хорошо, тогда к концу я за тобой заеду. Выпьем по коктейлю, а потом поедем в Бреру, в один изумительный ресторан.

Вздохнув, девушка вновь повернулась к нему.

- Ты меня балуешь, дорогой.

- Мне это только приятно. - Директор вытянул руку, коснулся ее подбородка. - Но давай договоримся, ты ждешь меня здесь - и отсюда ни шагу.

- Ладно, подожду, - успокоила его Винченца. - Если только не явится какой-нибудь шейх в белом кадиллаке и меня не похитит, - добавила она со смешком. - А может, зашел бы в зал, посмотрел? Как-никак - Баленсиага.

- Дорогая, мне сейчас не до этого. В другой раз.

Баразотти остановился на светофор у ярко освещенного перекрестка, стекла в машине были опущены. Со своей невообразимой прической и гримом Винченца тут же оказалась в центре внимания - из стоящих рядом машин на нее уставились какие-то типы.

Директор закипятился:

- Ну, чего глаза выкатили? Никогда не видели манекенщицы? Нашли аттракцион. Смотрите лучше на дорогу!

Он поспешно закрыл окна в машине, и, лишь только на светофоре зажегся желтый, нажал на газ.

- Вот болваны! Чего им нужно? Вытаращились, как в зоопарке...

Немного поостыв, Баразотти обернулся к девушке:

- Не хочу, чтобы о нас с тобой болтали. Милан - город маленький, приходится быть осторожным.

Винченца, ничего не говоря, отвернулась к окну.

- Послушай, Ченци... - На лице у директора появилось заискивающее выражение. - Я тут собирался спросить тебя кое о чем. Не хотела бы ты куда-нибудь съездить?

Она посмотрела на него удивленно.

- А почему бы нет? - продолжал Баразотти. - Недельки на две. Взгляни, лето в разгаре, все в отпусках. Поедешь - отдохнешь, развлечешься. Положим, у тебя тоже отпуск...

- Ричи, ты наверное шутишь? - возразила Винченца. - Ну какой сейчас может быть отпуск? Ты ведь знаешь, у меня контракт, работа. Никто меня не отпустит!

Баразотти раздраженно взмахнул рукой:

- Работа, работа! Надо же когда-то и отдыхать.

- Я очень тебе благодарна, Рикардо. Только не совсем понимаю...

- Допустим, мне захотелось доставить тебе удовольствие. Сделать сюрприз. Куда бы ты хотела поехать? Говори, не стесняйся! - Директор расплылся в улыбке доброго Санта-Клауса.

- Сразу и не сообразишь.

Вдруг на лице у Винченцы появилось лукавое выражение.

- Кажется, знаю. Как насчет Рио?

- Рио-де-Жанейро? - опешил директор.

- Ну да, Рио-де-Жанейро.

- Так это же где, у черта на куличках! Бразилия! Поближе ты ничего не могла придумать?

Винченца мечтательно прикрыла веки.

- Копакабана... Пляжи... Шикарные отели на берегу... Самба... Карнавал...

- Ну все, - обескуражено вздохнул директор. - Добро пожаловать в Бразилию!

Винченца открыла глаза и похлопала своего patrono по коленке.

- Не волнуйся, Ричи, я просто пошутила. Нет-нет, уехать - об этом пока нет и речи. Никак не получится. Даже в Лигурию, позагорать у моря... какое уж там Рио-де-Жанейро! - Она вздохнула и, пожав плечом, добавила уже другим тоном: - А теперь, прошу, отвези меня скорей обратно. Ты не представляешь, какие там у нас строгости.

7

Подрулив ко входу "Читта ди Мода", Баразотти простился с Винченцей, а затем отъехал пару кварталов и остановил машину у обочины. После чего откинулся на сиденье и несколько минут сидел неподвижно, закрыв глаза, расслабившись, без каких-либо мыслей.

Затем очнулся, пришел в себя. Ждать еще почти целых два часа, уйма времени. Баразотти озабоченно потер затылок - что-то сейчас поделывает Антонелла? Куда отправилась? Наверняка к каким-нибудь знакомым, в поисках родственной души - поделиться, поплакаться. Но куда именно?

Баразотти сидел и, ничего не видя, смотрел перед собой. Если уж на то пошло, ему самому требовалось сейчас утешение. Чья-то манишка, чтобы в нее уткнуться - выговориться, облегчить душу. Посоветоваться, наконец. Одному, похоже, ему с этим не справиться.

Эта мысль его немного взбодрила. Правильно: посоветоваться. Но с кем?

Он снова достал телефон.

"Этторе, как дела, дорогой! Как поживаешь?.. Все хорошо? Прекрасно, рад за тебя. Послушай, могли бы мы встретиться? Если ты, конечно, не против..."

Этторе Ди Кастро знали в Милане многие. Интересный, ухоженный, элегантный - в стиле этакого героя из американских кинолент - он жил, казалось, для одних удовольствий: играл в баккара, в бридж, в очко, небрежно водил машину, умел смешивать коктейли, бросать шары в боулинге, даже танцевать. Все это так, однако, если бы вы вдруг решили, что Этторе - обыкновенный плейбой или ловелас, то сделали бы ошибку. Конечно, он не был женат, и женщины обращали на него внимание. Но пользовался он этим не слишком, тут он был немного старомоден. Или, точнее сказать - осторожен.

Как раз это и выводило из себя некоторых знакомых с ним дам.

- Не слишком ли разборчив красавчик? - говорили они. - Что он о себе вообразил? Что он Ален Делон?

Делон не Делон, но у Этторе была своя личная жизнь, в которую он впускал далеко не каждого и о которой старался не распространяться.

При знакомстве Ди Кастро обычно представлялся журналистом, но вряд ли кто-то сказал бы вам определенно, на кого он работает. Вроде бы на какое-то латино-американское агентство. А может и вовсе поживал на вольных хлебах. Относительно безбедное существование ему позволяла вести рента на небольшой капитал, сколоченный его покойным родителем; в свое время тот был довольно крупной шишкой, занимаясь финансовыми и другими инспекциями на юге - в Палермо, Сорренто, Неаполе - и на Сицилии. Сам Этторе был родом из Неаполя - точно так же, как и Баразотти. Вероятно, в этом и крылся секрет их приятельских отношений: принадлежность к общим корням связывает неаполитанцев крепче всякого цемента. Для мужского доверительного разговора, в котором нуждался сейчас директор, трудно было бы найти кого-то более подходящего. Уж это вне всяких сомнений.

8

Когда Баразотти вошел в бар казино, Этторе уже поджидал его, сидя за столиком у окна. Перед ним стояла кружка с пивом, пиджак на Этторе был небрежно расстегнут, ворот рубашки тоже. Галстук отсутствовал, как и платочек в нагрудном кармане пиджака. Ко всему, он был небрит, что сильно бросалось в глаза. Он выглядел сонным и недовольным, словно муха вытащенная из воды - хотя вытащили его всего-навсего из постели.

- Привет, дружище! - Широко улыбаясь, Баразотти пожал ему руку. - Как поживаешь?

- Ничего, спасибо. - Этторе держался невозмутимо, как и подобает истинному южанину.

Директор уселся напротив, достал сигарету.

- Что там у тебя? Пиво?

- Пиво.

- Пиво пьешь, до ста доживешь.

- Это точно, - бесстрастно подтвердил Этторе. И, чтобы поддержать разговор, добавил: - Ну и пекло же сегодня, мамма миа!

Директор состроил в ответ кислую мину - мол, уж кому бы знать...

Он подозвал официанта.

- Двойной бренди и содовую отдельно. - Вспомнив о компаньоне, добавил: - Эй! То же самое и для него.

Покончив с заказом, Баразотти закурил сигарету и вновь повернулся к приятелю.

- Рад видеть тебя, дорогой. Действительно рад. Что поделываешь?

Этторе пожал плечами:

- Ты же знаешь... То же, что и всегда.

- Надеюсь, не без успеха?

- Грех жаловаться. Ну, а как у тебя?

- Да вроде неплохо. Жена передает тебе привет.

Этторе внимательно пригляделся к Баразотти. Несмотря на весь свой сияющий вид и лучезарный оптимизм, который, казалось, никогда не покидал директора, выглядел тот странновато. Как бы слегка не в себе.

Между тем директор рассеянно огляделся вокруг. Большой, слабо освещенный зал был заполнен наполовину. Над баром светился экран телевизора, в сторонке трое или четверо мужчин гоняли шары по бильярдному столу, другие - пытали счастья, дергая за ручки игорных автоматов. Среди посетителей были и женщины - сильно накрашенные, со взбитыми прическами и алчущим взглядом, они восседали на табуретах у стойки, перед каждой стакан с алкоголем, в руке - сигарета. Присутствие здесь проституток никого особенно не смущало, в ночные часы район Дарсена - место довольно своеобычное.

Некоторое время Баразотти молча наблюдал за ними. И вдруг затрясся от смеха.

- Что я говорю! - Он смеялся, не в силах остановиться. - Привет!.. Какой еще привет?

Этторе встревожено посмотрел на него.

- В чем дело, Рикардо?

- Да нет, ничего. - Директор утер невольную слезу, удрученно вздохнул. - Прости, дорогой. Истинно говорят: никогда не знаешь...

Официант принес бренди, содовую, соленый арахис. Баразотти поднял свой стакан, - "чин-чин!", - сделал пару небольших глотков. Затем, не слишком вдаваясь в подробности, обрисовал ситуацию. Неаполитанец внимательно слушал.

- Ну и как тебе все это? - закончил свой рассказ директор. - Живешь себе тихо-спокойно, радуешься жизни... И вдруг - бац!

С минуту помолчав, Этторе соболезнующе покачал головой:

- Очень тебе сочувствую, Ричи, ситуация и в самом деле скверная. Ну кто мог такое предположить?.. - Он приготовил в уме длинную утешительную сентенцию.

Однако директор едва слушал его.

- И что она теперь сделает? - продолжал он. - Не станет же требовать развода? Это было бы катастрофой! Инцидент попадет в газеты, вся история выйдет наружу, и - прощай, репутация! Столько усилий, столько лет упорного труда, и что в результате? Кошачье дерьмо!.. А дети, что будет с ними? Как я посмотрю им в глаза? Это же проклятье какое-то! А я еще собирался выдвигать свою кандидатуру в Городской Совет... Э-э, да что я тебе рассказываю, ты и сам все прекрасно знаешь. - Директор с потерянным видом махнул рукой.

Этторе сидел молча, безучастно глядя в пространство, и Баразотти с поспешностью добавил:

- Не все, конечно, так плохо, обстоятельства пока под контролем. Но делать что-то нужно.

Неаполитанец огляделся по сторонам, словно ища у кого-то поддержки. Поняв, зачем его сюда позвали, он сразу помрачнел. Антонелла прогнала своего обожаемого муженька, вот это новость! В самом деле, пронюхали бы об этом газетчики... Ладно, и что теперь? Давать ненужные советы, говорить сочувственные фразы, как на похоронах? Кому это поможет? И почему он только не остался дома!

Помедлив, Этторе заговорил:

- Послушай, Ричи, а может, не спешить, подождать немного? Обычно на следующее утро все видится в другом свете. Да и Антонелла успеет поостыть.

- Вряд ли она успокоится так быстро, - возразил Баразотти. - Еще таких понаделает делов.

- Ты же мужчина. Не торопись, подожди денек-другой, прояви выдержку.

- Нет-нет, нужно что-то предпринять. - Директор нервно заерзал на стуле. - Нельзя пускать дело на самотек.

- Не знаю, на что ты надеешься, - слегка раздраженно заметил Этторе. - Хочешь успеть повсюду и остаться при своих?

- А что ты предлагаешь? Ждать, пока весь этот снежный ком рухнет мне на голову?

Этторе вздохнул, потер переносицу, передвинул бокал с пивом с места на место.

- Я тебя понимаю, Ричи, не думай, - продолжил он дипломатично. - Конечно, твоему положению не позавидуешь. Полагаю, тебе сейчас очень несладко. И все-таки... - Неаполитанец сделал небольшую паузу, как бы для того, чтобы его слова прозвучали убедительнее. - И все же попробуй взглянуть на происходящее со стороны. Тебе не кажется, что ты немного, как бы это сказать... перегибаешь? Хочешь объять необъятное. Ты ведь знаешь, кто хочет слишком многого - теряет все. К тому же, ты хочешь опередить события. Должен заметить, поспешность в таких делах еще никому не приносила пользы. Не знаю, я бы на твоем месте...

Откровенно говоря, проблемы директора казались Этторе надуманными. Уж кто-кто, а Баразотти вполне мог бы обойтись без подобных эксцессов - при его-то удачливости, при его положении, при его богатстве. А особенно при такой жене, как Антонелла!.. Баразотти определенно повезло с ней. И разве такая супруга не достойна любви и всяческого уважения? А то, что Рикардо постоянно водил ее за нос, затевая амуры с молодыми шлюшками, разве не выглядело все это глупым ребячеством? Не говоря уже о том, что это всегда безумный риск... А теперь, похоже, его и вовсе прижали к стенке. Ну не абсурд?.. Правду говорят, никто не может иметь все сразу, и не платить за это.

Этторе смущенно повертел головой, подыскивая нужные формулировки. Ничего подходящего под рукой не нашлось, а посему он отбросил лишние экивоки и заключил:

- Не лучше было бы плюнуть, приспустить флаги и повернуть корабли обратно?

- Повернуть корабли? Проклятье! Что ты имеешь в виду?

- Да разве не ясно? - Неаполитанец сделал нетерпеливый жест. - Бросить эту твою манекенщицу, поплакаться перед женой... Глядишь, все и устроится в лучшем виде.

Баразотти развел руками:

- Э-э, дорогой! Ты не знаешь Антонеллы, измены она не простит. Лучше всего - это спрятать концы в воду.

- Простит, если любит, - возразил Этторе. - И если ты по-настоящему раскаешься. Да и какая это измена, подумай сам. Всего лишь случайный проступок - ну ошибся, с кем не бывает! Разве ты собирался по-настоящему изменять ей? Нет! В душе ты всегда оставался ей верен, правильно? Немного теплых слов, внимания...

На какое-то время директор пришел в задумчивость.

- Ты так считаешь? - спросил он, потирая рукой подбородок.

- Разумеется. Сейчас для тебя лучшая тактика - это откровенный разговор.

Баразотти поежился, словно пытаясь свыкнуться с этой мыслью.

- Вероятно, ты прав. Ведь Неллина действительно меня любит. Что ж, наверно, я так и сделаю. Все ей объясню, попрошу прощения. Собственно, я и сам собирался...

- Видишь, дело не такое уж и сложное, - облегченно вздохнул Этторе.

- Сам посуди, что такое мужчина без жены? Так, недоразумение одно. - Спохватившись, Баразотти бросил на неаполитанца виноватый взгляд. - Прости, дорогой...

Вместо ответа тот лишь отмахнулся. А директор тут же добавил:

- Но Винченцу я тоже не хочу терять. Да и зачем? Она моя единственная радость.

- Опять эта Винченца! - Этторе с обреченным видом огляделся вокруг. - А без нее никак, что ли?

- Конечно, нет! Ну объясни мне, почему мужчина должен всю жизнь спать с одной и той же женщиной? Всю свою долгую жизнь... Это же полная чепуха! Абсурд! В корне неверно, ибо противоречит мужскому естеству.

- Да, но в твоих обстоятельствах...

Баразотти пренебрежительно взмахнул рукой.

- Большое дело - переспать пару раз с манекенщицей! Да ты посмотри вокруг, все вокруг трахаются - и ничего. Мир же не перевернулся из-за этого?

- Если это все, что тебе нужно... - Неаполитанец кивнул в сторону сидящих у бара женщин. - Как насчет этих? Тут тебя, по крайней мере, никто не упрекнет в измене.

- Проститутки? - В голосе директора зазвучал сарказм. - Что я, по-твоему, студент, чтобы снимать проституток? И потом, есть ведь и чувства. Я люблю ее, мою маленькую Ченцину. Она мне как дочь.

Неаполитанец кисло усмехнулся:

- Ну, тогда бросай Антонеллу и женись на этой своей бамбине.

- Ты в своем уме? - Баразотти удивленно взглянул на него. - Она же манекенщица. Кто женится на манекенщице? Да и молода она слишком. Меня же засмеют. - Он с неуверенной улыбкой помотал головой. - Нет-нет, с манекенщицами хорошо спать, но жениться...

Какое-то время они сидели молча, поглядывая по сторонам и потягивая из своих стаканов. Над столиками висел сигаретный дым и гул разговоров, посетители приходили и уходили, женщины у стойки - все так же продолжали сидеть, погруженные в свое безучастное ожидание.

- Ладно, и что теперь? - спросил Этторе, чтобы прервать, наконец, паузу.

Баразотти в ответ лишь апатично пожал плечами.

- Может, ее увезти куда, эту твою красотку? - со вздохом предложил неаполитанец. - Пока буря не утихнет.

- Увезти?

- Ну да. Увезти, спрятать. Не было никакой Винченцы - и точка.

Баразотти слегка одушевился:

- Я уже думал об этом. Правильно, увезти. Пока у Антонеллы не пройдет истерика. Но только куда?

- Отправь ее в круиз.

- В круиз? По Средиземному морю?

- Почему бы и нет?

Директор помолчал, взвешивая в уме предложение.

- Идея неплохая, но боюсь... - Он снова удрученно поскреб подбородок. - Не то, чтобы я пожалел чего-то для Винченцы, но ты ведь знаешь эти круизы... Это просто помешательство какое-то. Все сломя голову бросаются на поиски приключений - сексуальных, я хочу сказать. Женщины охотятся на мужчин, мужчины - на женщин. Получается не судно для отдыха, а сущий бордель. Представь ее там, среди всего этого.

Неаполитанец усмехнулся краем губ: ну разумеется, невинное дитя на арке греха - что может быть ужаснее?

- Спрячь ее тогда где-нибудь у себя.

- И где же?

- Да хоть на Комо. У тебя же есть там домик?

- В Беладжио?

- Ну да. Вы с женой часто там бываете?

- Довольно редко. Антонелле там никогда не нравилось. Даже летом, в этакую жару. Предпочитает сидеть на вилле в Порта Виттория и бегать по своим парикмахерским. - С довольным видом директор откинулся в кресле. - А что, Беладжио - это мысль!

- Согласен? Ну так вот, отвези девчонку туда. Кто ее там будет искать? И ей не будет скучно - чудный городок, прекрасные виды.

Директор одобрительно покачал головой:

- Действительно! И я мог бы подъехать туда в свободный день - это ведь рядом, под боком. А то, видишь, сразу тебе - Бразилия! Рио-де-Жанейро!

- Рио-де-Жанейро? - удивленно переспросил Этторе.

- Да нет, это я так... - Баразотти смущенно прочистил горло. - Хотел сказать, что идея с Беладжио неплохая.

Этторе прикончил свой бренди, с облегчением встряхнулся.

- Ну вот, можно считать, дело улажено, - сказал он, поднимаясь из-за стола.

- Похоже на то, - ответил Баразотти, тоже вставая. - Не знаю, что бы я без тебя делал, дорогой. Теперь остаются пустяки: уговорить Винченцу.

- Ну, здесь проблем не будет.

- Как сказать. Она девушка современная, бездельничать не желает, деньги зарабатывает. Кстати, у нас с ней встреча, не опоздать бы. - Директор озабоченно взглянул на часы. - Хотя времени еще достаточно. - Он кивнул в сторону лестницы, ведущей наверх, в казино. - Может, пойдем, сыграем?

- Хочешь сыграть?

- Ну да, отвлечься немного. В блэк джек или в покер. Не везет в любви - так хоть в картах должно повезти. - Баразотти скорбно улыбнулся. - Составишь компанию?

Неаполитанец невозмутимо качнул головой.

- Почему бы и нет?

Проходя мимо бара, директор поймал взгляд одной из сидящих за стойкой красоток и игриво подмигнул ей.

9

Свободная блузка на бретельках, черная с отливом мини-юбка, черные лаковые туфли на каблуке. Сумочка у бедра, через нее перекинута легкая блестящая куртка-плащевка. Волосы гладко расчесаны и стянуты в хвост на затылке.

Без клоунского макияжа и нелепого костюма Винченца ничем не напоминала ту эпатажную модель, которая совсем недавно вышагивала по ярко освещенному подиуму. Сумочка-баульчик была от Азаро, туфли - от Бальдинини. И то, и другое она взяла напрокат у своей подруги-манекенщицы, только на этот вечер. Запястье приятно холодил украшенный рубинами платиновый браслет-змейка, подарок директора. Что касается юбки, то из-за своей фатальной длины она выглядела, скорей, элементом декора, нежели сколько-нибудь функциональной частью гардероба. Весь этот чувственный и определенно вызывающий наряд подходил Винченце почти идеально.

Показ в "Читта ди Мода" закончился, публика разошлась. Девушки-манекенщицы, успевшие переодеться, по одной или в сопровождении своих amorosi выходили из вращающихся стеклянных дверей парадного входа.

Винченца огляделась по сторонам: не видно ли где персикового BMW Баразотти. У входа его не было. Она заглянула в переулок - машины директора не было и там.

Винченца достала из сумочки телефон и набрала номер своего покровителя. Отозвался автоответчик. Что за ерунда?.. Недолго думая она отправила ему письменное сообщение, после чего вернулась к главному входу и с независимым видом стала прохаживаться там.

Вечерний Милан может быть разным. Интригующим, волшебным. Но может быть и опасным. Бояться ей, собственно, было нечего, однако ждать кого-то вот так, стоя на улице одной, в темноте - перспектива была не из приятных.

"Ходишь здесь, стучишь каблуками... Чего доброго, примут за проститутку, начнут приставать..."

Мысль эта развеселила Винченцу. Вид у нее конечно, подходящий. Что, если к ней действительно начнут клеиться ночные забулдыги? Как ей с ними разговаривать? Начать торговаться?

Прошло еще минут десять-пятнадцать, однако директора все не было. По мостовой проносились машины, одинокие прохожие торопливо шли по своим делам, едва удостаивая ее взглядом. Город погрузился в сумерки, лишь неоновые вывески и фонари освещали кое-где тротуар. В воздухе становилось прохладно. Винченца зябко поежилась, остановилась, чтобы набросить курточку. А затем еще раз набрала номер - все с тем же результатом. Теперь она с полным правом могла отправляться домой, ей было уже не до развлечений. Но ведь Рикардо просил никуда без него не уходить. И где же он, черт возьми? И что ей теперь делать?

Неожиданно прямо рядом с нею затормозил темно-вишневый спортивного вида автомобиль. Дверца со стороны тротуара распахнулась.

- Не желает синьорина прокатиться?

Голос был мужской, низкий. Незнакомый, но приятный.

"А вот и первый клиент", - подумала Винченца, нервно посмеиваясь. Она слегка нагнулась, чтобы увидеть лицо мужчины за рулем. Похоже, не старый. Темноволосый. Джинсы, светлая рубашка с открытым воротом... Больше в темноте ничего нельзя было разглядеть.

- Ну так что, синьорина? - переспросил незнакомец.

- Нет-нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.

- Чего там! Приятно будет развлечь вас. Давайте, залезайте.

- Боюсь, вы немного ошиблись. Я жду своего друга, он должен сейчас подъехать.

- Не похоже, чтобы он торопился. Может, я вам его заменю?

- Это вряд ли.

- Ну почему? Садитесь, я вас не обижу.

- Поезжай, дорогой, не стоит зря беспокоиться. У меня другая профессия.

Винченца пошла по тротуару, прочь от машины. И привязался же на ее голову! Или она непонятно объяснила?

Машина двинулась за ней.

- Ладно, синьорина, садитесь, бояться нечего. - Голос незнакомца зазвучал примирительно. - Вы ведь Винченца, правильно? Я от Баразотти. Рикардо попросил меня заехать за вами.

Она остановилась.

- От Рикардо? Что это еще за шуточки?

Свет уличного фонаря упал на водителя. Выглядел он вполне нормально, по-человечески. Только вот был слегка небрит.

- Я Этторе ди Кастро, его приятель. - Мужчина убрал лежащий на сиденье пиджак, бросил его назад. - Прошу.

- Вы приятель Ричи? Вот как! - Страх у Винченцы тут же прошел. Она с облегчением рассмеялась, скользнула в машину. -Решили меня разыграть?

10

Темно-вишневый форд-мустанг мчался по залитой огнями Виале Абруцци. Винченца сидела впереди, рядом с водителем, наслаждаясь столь неожиданной развязкой.

С насмешливой улыбкой Этторе повернулся к ней:

- А вы попались! Напугал я вас?

- Ну, еще чего! Мне шестнадцать, что ли? - Она снисходительно фыркнула. - Кстати, куда это мы так разлетелись? И где Ричи? Почему он сам не приехал?

Ее черная с кружевами юбка слегка задралась, беззастенчиво обнажив пару длинных стройных ножек. Столь ошеломительных конечностей Этторе видеть, кажется, еще не приходилось. По крайней мере, за последнее время.

- Рикардо сейчас в "Красном и Черном", - ответил он, старательно отводя взгляд. - Это в Дарсена. Знаете это место? Туда мы и направляемся. Сам он приехать, к сожалению, не мог.

- Почему?

Этторе пожал плечом:

- Был занят.

- Занят? - Винченца почувствовала себя задетой. - Интересно, чем же?

- Играет.

- Что?

- Он играет в карты.

- Играет в карты?! - Девушка удивленно уставилась на него.

- Ну да. Рикардо большой любитель по этой части. А вы не знали?

- Нет, что он любит играть, мне известно... - Винченца на мгновение умолкла, пытаясь осознать услышанное. - И вас он послал за мной?

- Да, попросил съездить. Не бросать же вас неизвестно где.

- Ну конечно. Разумеется! - По ее лицу пробежала целая гамма эмоций. - Нет, вы подумайте, - проговорила она с растерянной улыбкой, - я там стою как дурочка, а он...

Этторе попытался ее успокоить:

- По-вашему, это он специально? Хотел посмеяться над вами? Не думаю.

- "Отправимся в роскошный ресторан, устроим праздник!.." - продолжала Винченца, заводясь все больше. - Да что вообще происходит? За кого он меня принимает?

- Ладно, ладно, остыньте. Приедем, там ему все и выложите.

- Чертов cornuto! Считает меня, наверно, какой-нибудь дешевой шлюхой. Если я ему нужна, мог бы и сам приехать. Или, наконец, позвонить...

- Да успокойтесь вы! Рикардо вообще-то не виноват.

- Не виноват? Да пошел он к черту!

Вконец разобиженная, девушка отвернулась к окну.

- Все очень просто, - попытался Этторе объяснить ситуацию. - Мы сидели с ним в казино, в баре, в этом самом "Красном и Черном", болтали. Он собирался встретить вас, но время еще оставалось, и мы решили пойти развлечься, сыграть в покер. Знаете, что такое покер? Это такая игра, довольно любопытная, если разобраться. Так вот, поднялись мы наверх, - игорный зал там наверху, над баром, - а тут какой-то его знакомый. "Привет - привет..." Ну, они с Баразотти и решили сыграть на пару. Ричи - человек азартный, сами знаете. Подошли к столу, понемногу увлеклись - в общем, как всегда бывает...

Винченца молчала, переваривая услышанное. Неаполитанец добавил:

- У Рикардо неприятности. Он подумал, игра поможет ему отвлечься.

- Неприятности? Какие еще неприятности? - переспросила она. - Мне он ничего не говорил.

Этторе почувствовал, что поторопился с информацией.

- Не говорил? Значит, я проболтался.

Казалось, эти его слова заставили девушку немного поостыть.

- Что там у него еще, какой-то секрет? Вообще-то он хотел мне что-то сказать.

- Еще скажет, я думаю. - Этторе попытался отвлечь ее от щекотливой темы: - Знаете, в игре... там свои правила. Если карта пошла, останавливаться нельзя. Собьешь удачу. И если проигрываешь - тоже нельзя.

- Даже если проигрываешь? Почему?

- Нужно переждать - пока ситуация не переменится. А потом отыграться.

Винченца встревоженно заерзала на сиденье.

- Так что, Рикардо выигрывает или проигрывает?

Неаполитанец замялся:

- Ну, не знаю, что там в данный момент...

Машина свернула на Виа Карикаменто. Впереди замаячила, среди других, большая неоновая вывеска:

************************

======= Казино ======

\\\КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ///

************************

- огненные буквы над изображением игральных костей, в обрамлении картуша из звездочек, на переливающемся фоне.

У входа Этторе притормозил.

- Похоже, приехали.

11

Поднявшись по широкой круговой лестнице, неаполитанец и девушка очутились в большом ярко освещенном помещении - главном игорном зале казино. Публики за столами было немного, поэтому не составило труда убедиться, что Баразотти тут нет. К ним приблизился менеджер зала.

- Могу я чем-то помочь?

- Не исключено, - отозвался Этторе. - Вы случайно не видели здесь... - Он назвал имя директора и описал его в общих чертах.

- О да, конечно! Следуйте за мной.

По узкой лестнице они поднялись еще на этаж, а затем мужчина повел их по длинному, раскрашенному под зеленовато-желтый мрамор коридору. Этторе и Винченца обменялись недоуменными взглядами. Куда это их ведут? Этторе приходилось слышать о существовании особых комнат, где можно играть без соблюдения обычных правил, установленных в казино. Так сказать, сервис для избранных. Может, и здесь что-то в том же роде?

В конце коридора они свернули направо, сразу за поворотом показались три небольших двери. Мужчина постучал условным стуком в одну из них, дверь тотчас приоткрылась.

- Прошу, господа. Входите.

Внутри царил полумрак, только над карточным столом горели три лампы под большими зелеными абажурами. Баразотти, весь взмокший, сидел у столика и безучастно отмахивался от воображаемых мух. Его партнеры по игре казались строгими и неподкупными, словно коллегия присяжных. Их было трое, еще четверо стояли у них за спиной. На каждом из них был хорошо отутюженный черный смокинг, галстук бабочкой, золотые часы, жемчужные запонки на рубашках. Взятки уже были выложены на стол, и все молчали.

Едва Винченца и Этторе успели войти в комнату, как Баразотти тяжело поднялся со стула и проговорил:

- Что ж, синьоры... Благодарю за компанию и за приятно проведенное время.

Этторе с Винченцой переглянулись: вид у директора был явно не триумфальный.

- Рикардо, хочешь, отыграйся, нет проблем, - сказал тот, что сидел напротив, толстый лысоватый блондин неопределенного возраста. Он выглядел утомленным и осторожно-вкрадчивым - будто вышедший в отставку дамский кутюрье. В ухе у него болталась сережка.

- Я уже отыгрался, пожалуй, - с кривоватой улыбкой ответил Баразотти. - Теперь мне лучше поехать домой.

- Никто никого не заставляет, - проговорил мужчина, сидящий слева от толстяка. - Хочешь играть - играй, не хочешь...

- Он, кажется, испугался, - добавил кто-то из них.

- В самом деле, Рикардо? - усмехнулся толстый. - Если боишься, что ж, поезжай. Фортуна благосклонна к решительным, робким она отказывает.

- Мне бояться нечего, - ответил директор. - Просто нет особого желания.

Этторе приблизился к Баразотти.

- Что случилось?

Тот отвел Винченцу и неаполитанца в сторону.

- Все мои деньги у них, - проговорил он бесцветным тоном. - Я проигрался вчистую.

- Ты шутишь!

- Какое там. Все, что было на моем счету в Италия-банке...

На мгновение Этторе утратил свой невозмутимый вид.

- Как говорится, не везет, так не везет. И много там было?

- Эээ!.. - Директор только махнул рукой.

Винченца в ужасе взирала на своего patrono. Баразотти заметил наконец ее присутствие.

- Ченци, дорогая, прости, что так получилось. Заставил тебя там ждать. - Он обнял ее за плечи. - Надеюсь, обошлось без происшествий?

- Без. Да это и не важно. - Она сжала его руку в своей.

- И что, - поинтересовался Этторе, - никакого шанса отыграться?

- Может, и есть, но играть-то я не могу. Больше не на что.

- Сыграй под честное слово.

- Под какое честное слово? Господа понимают только наличные. Или чеки.

Этторе оглянулся. Странные типы в смокингах продолжали все так же сидеть за столом, невозмутимо куря сигары и неторопливо переговариваясь. Похоже, спешить им было некуда.

- Что это за симфонический оркестр? - спросил он. - Где ты их откопал? Это твои знакомые?

Директор неопределенно взмахнул рукой.

- Да нет! Сам не пойму, откуда они взялись.

- А куда подевался твой приятель?

- Ушел. А этих я знать не знаю.

- Зато они тебя знают, - продолжил неаполитанец, приглядываясь к обществу за столом повнимательней. - На музыкантов они не похожи. Если не ошибаюсь, эти ребята явились сюда прямиком с Сицилии.

Баразотти посмотрел на него удивленно.

- С Сицилии?..

- Посмотри на них. Ты, что, не понял? Это же "братья", сицилианцы.

- Да ты что! Сицилианцы-мафиози?

- Сицилианцы, калабрийцы - откуда мне знать? Ясно, что южане.

- Мамма миа! - Директор обернулся, словно ища подтверждения его словам. - Нет, это вряд ли.

Этторе пожал плечами:

- Подойди - спроси.

- С чего ты взял, что это мафиози?

- Ты думаешь, их нет в Милане? Поверь, их здесь предостаточно!

- Почему они не уходят? - спросила Винченца, стараясь унять беспокойство. - Может, лучше тогда нам...

- Они не уйдут, пока я не решу, что мне делать, - прервал ее Баразотти. - Если я захочу продолжать...

Девушка выглядела сильно встревоженной.

- Может, лучше все-таки остановиться?

- Игра - дело такое. Все еще может повернуться иначе.

Этторе удивленно воззрился на Баразотти:

- Ты же говоришь, играть больше не на что?

- Да, но... можно их как-то заинтересовать.

- Лучше не стоит, Ричи, - попыталась остановить его Винченца. - Не искушай судьбу!

- Фортуна благосклонна к решительным, - ответствовал директор.

С этими словами он повернулся и направился к столу под зелеными абажурами.

- Если синьоры не против, я бы продолжил.

- И что будем ставить? - спросил тот, что с серьгой.

- Я мог бы играть под расписку.

- Под расписку? Рикардо, не стоит делать ничего, что могло бы тебе повредить. Ты все усложняешь. Зачем нам твоя расписка? И, главное, зачем она тебе самому?

Сидящие за столом обменялись понимающими улыбками.

- Может, ты хотел бы поставить что-то реальное? Магазин, например? У тебя ведь есть магазин?

- Магазин? - Директор посмотрел на толстяка изумленно. - Какой магазин? "Белиссима"?

- Ну да. Он, кажется, так называется.

- Вы с ума сошли! - пробормотал Баразотти. - "Белиссима"! Это же все, что у меня есть.

- Не прибедняйся, Рикардо. У тебя много чего есть.

Этторе с Винченцой стояли в тени поодаль и молча наблюдали за происходящим. Девушку бил легкий озноб.

- Фортуна, дом, жена, детишки... - продолжал между тем толстяк с серьгой. - Семья... Это ведь немалого стоит?.. Здоровье, наконец. Здоровье для человека главное, разве не так? Без него, как говорится, и жизнь не в радость. Ты ведь не станешь с этим спорить? - Он застенчиво осклабился. - К тому же вон еще и девчонка.

Толстяк повернул голову в сторону Винченцы. Вслед за ним оглянулся и Баразотти. В своей куцей блузочке на бретельках и короткой ажурной юбке девушка являла собой воплощенный соблазн.

- Это ведь твоя бамбина? Или не твоя?

Баразотти запнулся.

- Ну да... моя.

- Милашка у тебя что надо. - Толстый плотоядно прищелкнул языком. - Ну, что ж. Не хочешь на магазин, может, тогда на нее и сыграем?

- Как? Что вы имеете в виду? - оторопело переспросил Баразотти. - Сыграть на кого? На Винченцу?

- Так ее зовут Винченца? Неплохое имя. Ну да, твоя ставка - Винченца. Согласен?

- Я не совсем понимаю... О чем вообще речь?

Толстяк пояснил:

- Если хочешь продолжать игру - вот тебе триста евро. По-старому, шестьсот тысяч лир. В кредит. Ну а твой залог - девчонка. Отыграешься - твое счастье. Если же нет... - Он снисходительно пожал плечами. - А как ты хотел? Ты ведь бизнесмен, должен понимать: нет инвестиций - нет транзакций.

Баразотти молчал, будто его хватил столбняк. Мрачная компания в смокингах все так же безмолвно наблюдала за происходящим.

- Девчонка - это ж не магазин, - продолжал толстяк, поигрывая серьгой в ухе. - И не дочка она тебе. Ничего не потеряешь. А повезет - все твое останется при тебе. - Он повернулся к одному из своих спутников. - Растолкуй ему, Орландо.

Тот встал из-за стола, подошел к директору вплотную и приглушенным голосом стал что-то объяснять.

- Теперь понятно? - поинтересовался толстяк. - Всего три дня: пятница, суббота, воскресенье. Ну, а потом получишь ее обратно, никуда она не денется. В конце концов, мы же не звери какие-нибудь. Какой тут для тебя риск? И убытка никакого.

Директор с минуту смотрел на толстяка, перевел взгляд на упомянутого Орландо, а затем - на Винченцу.

- Что вы мне здесь предлагаете? - проговорил он наконец с мрачным пафосом. - Думаете, я соглашусь? Никогда.

Сделав это свое заявление, он повернулся и торжественно прошествовал в угол.

- Ну что? - спросил Этторе.

- Ты видел? - Баразотти, казалось, кипел от возмущения. - Предлагают мне играть на Винченцу. Хотят заполучить ее...

- Заполучить ее?

- Ну да, провести с ней уик-энд. - Непримиримое выражение на его лице сменилось вдруг на потерянное.

Девушка, широко раскрыв глаза, смотрела на директора. Тот ответил ей виноватым взглядом.

Все еще недоумевая, Этторе переспросил:

- Как это - уик-энд?

- Ну как-как - сегодня же пятница. Этот толстый, который с серьгой... он ее хочет, чертов cazzo. - Баразотти помотал головой, словно взнузданный конь.

- Но ты же не собираешься... - начала было Винченца.

Неаполитанец тоже попытался что-то сказать, однако директор прижал вдруг палец к губам:

- Тсс! У меня идея...

Затем проговорил тоном заговорщика:

- Что, если сделать ход конем?

- Ход конем?

- Послушайте...

Он на секунду умолк, а затем, понизив голос, продолжил:

- Предположим, я сделаю вид, что я не против. Ну, что якобы согласен на их предложение. Нет-нет, ничего такого, это будет только видимость! Представим все дело так, как будто... - Он сделал нетерпеливый жест. - Словом, я начну играть - чем закончится игра, неизвестно. Могу выиграть, могу, конечно, и проиграть. Ну а вы тем временем попытаетесь исчезнуть. Ну да, скроетесь - незаметно для всех. Теперь понятно?

Директор напряженно вглядывался в обращенные к нему лица. Большого восторга на них почему-то не отразилось. Баразотти продолжал, будто уговаривая их сыграть в салочки:

- Они глядь: вас нету! Исчезли. Растворились. Как, почему - непонятно. Будто вас и не было. Короче, обведем их вокруг пальца... Искать Ченцину они, конечно, не станут - какой им с этого прок?

Он обернулся к девушке:

- Что ты на это скажешь?

Та отвела взгляд в сторону, ничего не говоря.

- Послушай, доверься мне, - отеческим тоном стал увещевать ее Баразотти. - Ты можешь мне довериться?

- Поступай как хочешь. Мне все равно.

- Как это - все равно? Если тебе это неприятно, я не сделаю и шагу!

- Я же сказала, как хочешь, так и делай, - нервно повторила Винченца. - Если тебе это нужно - играть, рисковать чьей-то жизнью...

- Прежде всего, не будем так волноваться. - Директор миролюбиво потрепал девушку по плечу. - Я же чувствую, мне должно в конце концов повезти. Это интуиция.

Она пренебрежительно хмыкнула:

- Интуиция!.. Ну что ж, давай. Рискуй! Выигрывай!

- Эк ты настроена... нелюбезно, - пробормотал Баразотти, заметно обескураженный. - Но отчего бы, в самом деле, не рискнуть?

Не говоря в ответ ни слова, Винченца лишь передернула плечом.

Решив считать это знаком согласия, Баразотти повернулся к неаполитанцу:

- Этторе, ну а ты меня поддержишь? Если да...

- Хочешь их обставить? - с колебанием произнес тот.

- А думаешь, не получится?

- Сомневаюсь.

- Должен же я как-то вернуть свои деньги! - Директор раздраженно оглянулся. - Почему бы не попробовать? Попытка - не пытка.

Этторе развел руками:

- Но как тут исчезнешь незаметно? Шапок-невидимок у нас нет. И потом...

- Что?

- Откуда нам знать, может, они вооружены.

- Вооружены?..

- Ну да. Эта публика на все способна. Мы действительно рискуем.

- Хм. Конечно. - Лицо Баразотти скривилось в снисходительной усмешке. - Ну, так и что? Это тебя пугает?

Этторе вздохнул.

- Да нет, не особенно. Только зачем глупо подставляться? Сам подумай: даже если нам удастся улизнуть, они ведь этого так не оставят, это господа с самолюбием. Станут искать Винченцу. И конечно найдут - для них пара пустяков. Да и тебе не поздоровится. К чему заваривать всю эту кашу? Я не против риска, но только когда в этом есть смысл.

- Если кто здесь и рискует, так это я сам. - Директор пренебрежительно взмахнул рукой. - Но вообще-то ты прав, разыскать Винченцу им будет нетрудно... Хорошо, отвези ее тогда в Беладжио. Побудете там вдвоем, пока все уладится.

- В Беладжио?

- Ну да. Мы ведь с тобой об этом говорили. - Баразотти бросил на неаполитанца красноречивый взгляд.

В ответ Этторе лишь пожал плечами - это могло означать что угодно. Затем обернулся к Винченце:

- А вы согласны туда ехать?

Не подымая глаз, девушка кивнула.

- Ну хорошо, а с тобой как же? - Неаполитанец вновь оборотился к директору. - Вдруг проиграешь...

- Обо мне не беспокойся, как-нибудь выкручусь.

- Ладно, - проговорил наконец Этторе без особого энтузиазма, - упрямый всех переупрямит. Но как мы туда попадем? Я имею в виду, в этот твой дом, в Беладжио. Там же все на замке?

Увидев, что Этторе согласен, Баразотти разом оживился:

- Нет проблем! Войдете с заднего двора, со стороны террасы. У двери стоит китайская каменная ваза с крышкой. Откроете ее - внутри есть запасные ключи.

- Понятно.

- Побудете там денек-другой... Ни о чем не заботьтесь, живите там, пейте, ешьте - все расходы я беру на себя. - Баразотти сделал нетерпеливый жест. - О`кей? У нас должно получиться!

В голосе директора зазвучали нотки победного мажора. По мнению Этторе - несколько преждевременные.

Баразотти приблизился к игорному столу.

- Что ж, господа, я к вашим услугам.

- Так ты согласен? На девчонку. Если проиграешь - она останется с нами до понедельника.

Директор кивнул.

- Согласен. Я был не вполне уверен, но теперь...

От его показного высокомерия не осталось и следа.

- Ладно, - произнес толстяк. - Стало быть, играем вдвоем, ты и я, до двух раз... Если счет окажется равный, играем по третьему.

Баразотти согласно кивнул головой:

- Идет. Как в теннисе.

- Как в теннисе?..

- Ну да: два сета, а если что - выходим на тай-брейк. Обожаю теннис.

Оптимизма у директора хватило бы на четверых.

Не прошло и четверти часа, как Баразотти проиграл и полученный кредит, и любовницу.

Лишь только исход игры стал ясен, Винченца сделала вид, что ей срочно понадобилось в туалет. Следом за нею вышел один из подручных толстого, судя по всему, из его охраны. Этторе попытался было последовать за ними, но его остановили:

- Эй, ты куда!

Винченца вошла в женскую комнату, мужчина дежурил снаружи, у двери. Минуту спустя девушка вышла и, ужом проскользнув мимо охранника, побежала по коридору к выходу. Охранник догнал ее и схватил за локоть. Винченца попыталась вывернуться, но не тут-то было - верзила держал ее, словно клещами. Винченца дернулась и с отдачи заехала ему в живот своей сумочкой-планшетом. Верзила согнулся, а неожиданно подоспевший откуда-то сзади Этторе обрушил ему на голову подвернувшийся под руку металлический бачок для мусора. Охранник смежил веки и тихо осел на пол - как будто внезапно решил отдохнуть.

- Бедняга! - вся трепеща от ужаса, проговорила Винченца. - С ним все в порядке?

- Не беспокойтесь, - ответил Этторе, аккуратно усаживая его под стеночкой, - как-нибудь очухается. А вот что будет с нами, это еще вопрос. Давайте-ка, руки в ноги - и на выход.

По залу казино они прошествовали чинно, не торопясь, иначе на них обратили бы внимание. Этторе придерживал Винченцу под локоть. Спускаясь по круговой лестнице, они уже бежали.

Это было самое трудное. Остальное выглядело уже пустяками: быстро разыскать автомобиль на стоянке, открыть дверцы, запрыгнуть внутрь, включить зажигание и нажать на газ.

К удивлению, их никто не преследовал. Похоже, такого нахальства от них не ожидали.

Едва машина тронулась с места, Винченца издала победный клич. Рисковать, выигрывать - что может быть восхитительней?

12

Асфальтированное шоссе мягко светилось в неверном свете луны. Раздвигая темноту фарами, по нему резво бежал маленький темно-вишневый автомобиль - одинокий, затерявшийся в ночи путник. По обеим сторонам дороги мелькали спящие дома, здания складов и павильончики придорожных закусочных, за ними вытянулись во тьме долины и холмы Ломбардии. Упругий ночной ветерок с ароматом мяты и кипарисов врывался сквозь приспущенные боковые окна машины. Внутри, в салоне, царил полумрак, светились только датчики и индикаторы на приборной доске. Из радиоприемника лилась негромкая музыка. Этторе, непринужденно откинувшись за рулем, следил за дорогой, а сидящая рядом Винченца бросала рассеянные взгляды на пробегающие мимо окрестности. В руке у нее дымилась тонкая длинная "Грисогоно".

- Вы не против, если я сниму туфли? - спросила она. - Страшно устаешь в них. Эти каблуки...

Возражений не последовало, поэтому Винченца без долгих слов сбросила туфли одну за другой и закинула их на заднее сиденье.

- Классно выглядят, но неудобно - жуть, - добавила она словно в оправдание. - Десять сантиметров каблук! От Бальдинини, между прочим. Собиралась в них в шикарный ресторан...

Винченца с сожалением вздохнула, затем непринужденно вытянулась в кресле - насколько позволяло тесное пространство авто. Ее ноги, выпроставшись из-под куцей мини-юбки, тихо светились в полумраке салона, будто излучая собственную внутреннюю энергию. Этторе наблюдал за девушкой, осторожно скосив глаза.

Она поймала его взгляд, поправила юбку и улыбнулась.

- Не очень-то подходящий наряд для экскурсий.

Неаполитанец смущенно отвернулся. Затем, словно спохватившись, произнес:

- И как это у вас, у женщин, получается - ходить в таком? Мужчинам этого не понять.

- Это вы о чем? О туфлях? - сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, поинтересовалась Винченца.

- Ну да. А еще в них и бегать!

Она фыркнула.

- Верно, пришлось побегать. Осваивала, так сказать, модель... А что оставалось? Другой обуви не было. Хорошо, каблуки не отлетели. - Она взмахнула рукой, огонек сигареты прочертил в темноте причудливую дугу.

- Н-да, - задумчиво протянул Этторе, - оказаться в подобной заварушке... С утра, небось, и не думали, что на вас свалится такое?

- Да и вы, наверно, не думали. Удивительно, что у нас вообще что-то получилось.

- В самом деле. Как Баразотти и предполагал, - вздохнул неаполитанец.

- Тут он оказался прав.

Этторе сделал неопределенный жест.

- Трудно было угадать заранее. Это же была чистая авантюра.

- Что верно, то верно. - Винченца вновь улыбнулась, вспоминая подробности инцидента. - А вы не испугались, действовали смело.

- Да и вы не растерялись, - ответил он, тоже с улыбкой.

- Правда? Это как раз от страха. Я даже в кино дрожу, в таких эпизодах. А вот вы орудовали - это было что-то. Настоящий Джеймс Бонд.

Неаполитанец был польщен, хоть и не подал виду.

- Может, нам с вами податься в артисты? Составим дуэт - вы да я. Будем выступать вместе.

- Выступать? И где же, в цирке?

- Да нет, в кино. На экране.

- Ах, на экране!.. - Она рассмеялась, слегка принужденно.

- Дельный Марлоу и его девушка, отважная Мак-Брайт... Как вам такое?

Винченца не отвечала. Дымя сигаретой, она глядела перед собой на дорогу с неясным выражением на лице.

- Ладно, расслабьтесь, - миролюбиво сказал неаполитанец. - Все уже позади, вечеринка закончилась.

- Верно, все позади... Даже жаль немного.

Нервное возбуждение, вызванное недавним происшествием в казино и их внезапным бегством, казалось бы, улеглось. Можно было спокойно ехать, спокойно разговаривать. Однако беспокойство все никак не оставляло Винченцу, пульсируя у нее где-то в кончиках пальцев.

- Для Баразотти, я думаю, вечеринка еще не закончилась, - проговорила она. - Остался там один, с этими бандитами. Что они с ним сделают?.. И деньги свои потерял.

- Как-нибудь не пропадет.

- Вы так считаете?

- Конечно. Он изворотливый малый, всегда найдет выход.

- Надеюсь. - Винченца затянулась и выпустила дым в приоткрытое окно.

Помолчав немного, Этторе добавил:

- Потеря денег для него сейчас, пожалуй, не самое скверное.

Девушка удивленно вскинула голову:

- А есть что-то еще?

- Он же хотел вам рассказать. Только не успел.

- Ах да, этот его секрет! Расскажите вы.

- Нет-нет, не мое это дело.

- Хм... Может, все-таки поделитесь? Я вас не выдам.

Неаполитанец помолчал, словно раздумывая. Наконец заключил:

- Не могу. Он сам должен.

- Ну вот, заинтриговали и молчок. - Винченца с усмешкой отвернулась к окну. - Надо же, какой щепетильный!

Узкое шоссе лентой вилось теперь между высоких склонов - почти сплошь покрытые соснами, вверху они терялись в темноте. Воздух, пропитанный запахами леса - сосновой хвои, прелых листьев, сырости - ударял в ветровое стекло, щекотал ноздри. Встречных машин почти не было, лишь изредка пролетали мимо станции бензозаправки, зазывно сияющие огнями и совершенно пустые. В отсвете фар лица Этторе и Винченцы казались утомленными, как бы слегка поблекшими. Какое-то время они оба молчали, занятые каждый своими мыслями.

С удрученной миной познавшего жизнь философа Винченца вдруг изрекла:

- Н-да, удивительно, как может все измениться буквально за час. Буквально с ног на голову... Человек не знает, что его ждет. Сегодня он Рокфеллер, а завтра кто? Никто, последний нищий...

Этторе удивленно посмотрел на нее.

- Это вы про Рикардо, что ли? Положим, до нищеты ему далеко - даже если он и в самом деле потерял какие-то деньги. Уж можете мне поверить. У него должны быть счета не только в Италия-Банке. Кроме того, есть еще бизнес, недвижимость.

Винченца обернулась к нему:

- Но Дино же сказал...

- Что он банкрот? А вы приняли за чистую монету? - Неаполитанец насмешливо сощурился. - Это блеф, дорогуша. Игрок должен уметь блефовать, иначе действительно все потеряет.

Винченца растерянно помотала головой, усваивая услышанное.

- Деньги, они как женщина, - добавил Этторе с конфиденциальным лицом. - Любят, чтобы о них заботились, берегли, напоказ не выставляли.

Она усмехнулась:

- В самом деле?

- Разумеется. Ты любишь деньги - деньги любят тебя.

- Ну да, такая вот взаимная любовь, - хмыкнула Винченца. - Без прощаний и расставаний.

Этторе продолжал развивать свою мысль:

- Конечно, ты-то можешь их любить, но деньги любят не всякого. Только определенных людей.

- Вроде Баразотти?

- Да, вроде Баразотти.

Винченца опять усмехнулась, теперь уже с неприязненной иронией.

- И поэтому вы с ним... - Она умолкла на полуслове.

- ...якшаетесь, - закончил за нее Этторе. - Это вы хотели сказать? Ну да, якшаюсь, а как вы думали.

- Ничего я не думала.

- Думали-думали. И потом, это же естественно.

Ее охватило вдруг раздражение.

- Что - "естественно"? Ничего особо естественного не вижу. Чего ради вы впутались в эту историю? Бросились ему помогать, меня спасать... Или вы всегда такой безотказный?

Неаполитанец с улыбкой покосился на нее.

- Он мне не платит, если вы об этом.

- То есть, вы - абсолютный бессребреник. Так надо понимать? Честный и благородный, как Дон Кихот. Без страха и упрека.

- Если хотите, - небрежно согласился он.

В ответ Винченца только снисходительно покачала головой. Дон Кихот, конечно!.. Скорее, просто искатель приключений, богатенький бездельник, которому захотелось острых ощущений.

- Видите ли... - Этторе на секунду умолк, словно раздумывая, как получше сформулировать. - Возможно, для вас это прозвучит глупо... Ну да, Рикардо - старый пройдоха, любитель пустить пыль в глаза. И все такое. Но мы оба с ним из Неаполя.

- Вот оно что! Так вы тоже неаполитанец!

- Да, представьте... И репутация у нас, неаполитанцев, известно какая. Мол, то да се... Может, в этом и есть доля правды, не стану спорить... Но если, скажем, два неаполитанца встречаются где-то за границей, они, считай, друзья навек, почти как родственники.

- Ну конечно, все неаполитанцы друг за друга - горой! - заметила она не без ехидства.

Этторе выразительно промолчал.

Винченца тоже помолчала, затем добавила:

- Да, должна признать, интересные у вас с ним отношения.

- Интересные?.. - Он с простодушным видом пожал плечами. - Может, и так. А у вас другие?

- Может, и другие.

- Какие же?

Винченца, не отвечая, смотрела куда-то в сторону. Какие ни есть, ему-то что за дело?

Этторе покосился на платиновый браслет у нее на запястье. Камешки рубина, почти черные в темноте, вспыхивали и тлели, словно угольки потухающего костра.

- Красивый браслетик.

- Да, неплохой.

- Рикардо подарил?

- Угадали.

- Заботится о вас.

Винченца с демонстративной гордостью покрутила рукой с браслетом.

- Да, он заботливый. Платья мне покупает, духи. Что бы я без него делала?

- Вот как?

- А что вы думали? Человек из лучших побуждений... И потом, я же не Синди Кроуфорд, зарплата у меня небольшая.

- Похоже, действительно вас любит.

- Не сомневайтесь.

- А вы его? - поинтересовался Этторе как бы невзначай.

Винченца нахмурилась: может, хватит с нее? Еще один дурацкий вопрос!.. Она попыталась отшутиться:

- Ну а что, с толстяками весело.

- Как говорится, от старого петуха - хоть бульон.

Она вспыхнула:

- А еще говорится: лучше живой осел, чем мертвый доктор. Живу, как хочу, никого не спрашивая. И эти ваши остроумные замечания - ни к чему. Впрочем, что мне тут с вами... Бесполезно!

Винченца отвернулась, выставила руку в окно, навстречу свежему ветерку.

Автомобиль пролетел ажурный металлический мост над расщелиной. Отвесная каменная стена по правую сторону вдруг исчезла, и показались огни, золотой полоской обрамляющие Лаго ди Комо. Само озеро было не различить, невидимое, оно лежало внизу тяжелым металлическим слитком, только лишь узкая лунная полоска серебрилась на его поверхности. Шоссе бежало теперь у подножия горы, почти буквально повторяя очертания береговой линии. Вдали, на противоположном берегу можно было различить игрушечный городок, рассыпавшийся по склону домами-кубиками. Над ним смутно рисовался подавляющий своим величием силуэт Швейцарских Альп.

Этторе сбросил скорость.

- Как вам пейзаж? Впечатляет?

Она оторвалась от своих грустных мыслей.

- Прямо как на открытке...

- Уже бывали здесь?

- Нет, не приходилось.

- Как, разве Баразотти не привозил вас сюда?

- Нет, ни разу.

Этторе покачал головой:

- Большое упущение с его стороны. Видите домики на том берегу? Это Лекко. Еще минут десять-пятнадцать и будем на месте.

- В Беладжио? Ну, наконец-то.

Винченца повеселела.

13

Часы на бортовой панели показывали четыре часа утра. Форд-мустанг осторожно въезжал на мощеную дорожку перед перед летним домом Баразотти.

- Гараж нам не открыть, - сказал неаполитанец. - Разве что изнутри. Ладно, машина и тут постоит, никуда не денется.

Они выбрались из машины. Винченца потянулась, огляделась по сторонам.

Дом, погруженный в предутренний сумрак, обрамляли кусты декоративного лавра и зонтики пиний. Он выглядел еще не старым и был выкрашен в традиционный для этих мест кирпично-красный цвет терракоты. Окна и в первом, и во втором этажах были скрыты за глухими деревянными ставнями - они придавали постройке мрачный и покинутый вид.

Девушка окинула строение взглядом.

- Санта Мария! Да это же прямо дворец.

- Вам должно здесь понравиться, - сказал Этторе. - Сейчас, правда, ничего не видно. Придется подождать до утра.

Он указал в сторону спускающегося к воде склона:

- Там пристань. Одна из яхт - "Аурелия".

- "Аурелия"? И чья же она? Тоже Баразотти?

- Ну, а чья же? Завтра я вам все покажу.

Неаполитанец открыл заднюю дверцу авто, достал оттуда пиджак и большую бумажную сумку с продуктами, предусмотрительно купленными по дороге.

- Ну что, вперед?

Отперев дверь ключом, найденным в каменной вазе, Этторе подхватил сумку и вошел в гостиную. Из-за закрытых ставен внутри было совершенно темно.

- Давайте, смелее за мной, - скомандовал он. - Входите же!

Винченца стояла на пороге и робко всматривалась в непроглядную темень.

- Эй, а свет здесь включается? Я темноты с детства боюсь...

Этторе поискал выключатель, но без результата.

- Ладно, чего вы? Бояться совершенно нечего, - приободрил он девушку. - Тут вот ступенька, осторожно, не споткнитесь... Постойте, давайте я вам помогу.

Он переложил пиджак и сумку в одну руку, другую протянул Винченце, она ухватилась за нее. И тут же споткнулась. Этторе попытался подхватить ее, и они крепко стукнулись лбами.

- Охх!..

- Уммг... Прошу прощения. Родственниками будем.

Внезапно зажегся свет - без чьей-либо помощи. И очень яркий.

Прямо перед ними стояла мадам Баразотти.

Этторе, держа в одной руке сумку, а другой прижимая к себе девушку, оторопело уставился на Антонеллу. Винченца держалась рукой за ушибленный лоб и изумленно хлопала глазами.

- Добрый вечер, синьора! - пробормотал Этторе. - Не ожидали вас здесь увидеть.

Антонелла выглядела не совсем обычно. Без косметики, с раздерганной прической, в домашнем халате и тапочках она казалась поблекшей и жалкой.

- Этторе, это вы? - проговорила она каким-то странным, не своим голосом. - В такое время? Что вы здесь делаете? Я уж думала, воры... И кто это с вами?

На такое количество вопросов обычно трудно ответить сразу - тем более в таких обстоятельствах. Но у неаполитанца не было выбора.

- Я... мы... Рикардо разрешил нам пожить здесь... - сказал он, запинаясь, - какое-то время. Ммм... да... У Винченцы сейчас отпуск, и мы решили провести его вместе. Вдвоем. Именно здесь... Верно, Винченца? А Рикардо не возражал. Ну да, когда я спросил его, не будет ли он возражать... Но если вы против, мы тут же...

- Стойте! - Антонелла решительно пресекла этот мутный поток. - Вы сказали, Винченца?

- Совершенно верно.

Этторе выпустил девушку из объятий и представил присутствующих:

- Донна Винченца Родари - синьора Антонелла Баразотти. - Тон у него был сугубо официальный.

Этот обычный ритуал в данной ситуации выглядел столь нелепо, что Винченца едва не расхохоталась.

- Да это ж его любовница, - произнесла мадам, взирая на девушку свысока. - Что ей здесь нужно?

- Нет-нет, вы ошибаетесь! - энергично возразил Этторе. - Это... Это моя невеста, уверяю. У нас с Винченцой... мм... помолвка, и по этому случаю...

- Рассказывайте! - Женщина решительно повернулась и направилась к лестнице, ведущей в бельэтаж. - Помолвка! Это все Рикардо... Не мог придумать ничего лучше, как отправить эту девку сюда! Хотел ее от меня спрятать! Глупец!

- Антонелла, постойте! Вы неправильно поняли. Позвольте объяснить...

Однако та уже поднималась по ступеням, возмущенно бубня себе что-то под нос.

- Так что, нам теперь, видимо, лучше уехать? - крикнул ей вдогонку неаполитанец.

- Уезжайте, оставайтесь - мне все равно. Делайте, что хотите. Вы же говорите, вам разрешили?

Мадам скрылась, а Этторе с Винченцой продолжали стоять на месте, как пригвожденные.

- Ушла, - проговорил наконец неаполитанец с обескураженным видом.

- Ну да. Видать, решила, что мы ей не компания.

- Пожалуй, так и есть...

Винченца глубоко вздохнула, переводя дух.

- Ну и ну, - с досадой сказала она, потирая лоб. - Сначала одно, потом другое. С вами не соскучишься!

- Прошу прощения, - Этторе сокрушенно помотал головой, - но я тут совершенно не при чем. Сами должны понимать.

Сделав пару неуверенных шагов, Винченца остановилась.

- Наверно, нам лучше сразу убраться отсюда.

- Погодите, не спешите. Если мы сразу уедем, - тут Этторе опасливо покосился в сторону лестницы, - у Антонеллы могут возникнуть подозрения.

- Какие еще подозрения?

- Что мы с вами никакие не обрученные.

- А-а!.. Ну да, конечно. Тогда что же, остаемся?

- Пожалуй, так будет лучше. - Он жестом пригласил ее в комнату. - Проходите, чувствуйте себя как дома.

- Благодарю. Вы так любезны.

Девушка проследовала за ним в гостиную и стала осторожно, словно кошка, расхаживать по ней, разглядывая обстановку.

Просторное помещение было декорировано в типично средиземноморском вкусе. Стулья и диванчики из ротанга, с сиденьями, обтянутыми яркой цветной обивкой, стояли тут и там, полки уставлены морскими украшениями и сувенирами - медными буссолями, барометрами, причудливыми морскими раковинами. На камине центральное место занимала большая красивая модель парусника; изготовленная с невероятной тщательностью, она выглядела в точности как настоящая яхта. Пол в комнате был выложен светлой керамической плиткой, а в центре, перед диваном, лежал ковер в виде шкуры белого леопарда. Несколько ярких размашистых морских пейзажей на стенах - в духе раннего Клода Моне - завершали картину.

Закончив осмотр, Винченца опустилась на диван, сбросила туфли и достала из сумки сигареты.

- Что ж, теперь, по крайней мере, ясно, о чем Дино собирался мне поведать, - сказала она. - А то все темнил, крутил мне голову.

- Ну вот, теперь вам все известно.

- И надо было делать из этого тайну?

Этторе ничего не отвечал.

- Ладно, и что теперь? - спросила Винченца, закуривая.

- Не знаю. Наверно, надо выработать какую-то стратегию. На всякий случай.

- Тэк-с... - Она выпустила в воздух струю дыма и рассеянно потерла нос. - Утром мне, пожалуй, стоит вернуться в Милан.

- В Милан?

- Ну да, в агентство. Пока там не успели меня хватиться.

Этторе в сомнении повертел головой.

- Не думаю, что это необходимо. При данных обстоятельствах.

- Как это? Поднимется переполох, начнут меня искать. И потом, как же моя работа? Меня просто уволят.

- Денек-другой ничего не изменит. Лучше посидеть здесь тихо - так будет безопасней и для вас, и для всех остальных.

- Вы думаете, мы сможем пробыть здесь пару дней? А она как же? - Винченца мотнула головой в сторону лестницы.

- Антонелла? Надеюсь, с ней проблем не будет...

- Думаете, ей и правда все так уж безразлично? Думаю, она хотела бы остаться одна...

Этторе сделал неуверенный жест.

- Давайте поживем какое-то время здесь, ни о чем не беспокоясь. Зачем беспокоиться? Отдыхайте, развлекайтесь - чем плохо? Пусть беспокоятся другие.

В ответ Винченца досадливо нахмурилась:

- Вы как Рикардо. Он тоже: "Бросай все, поезжай куда хочешь, ни о чем не беспокойся! Представь, что у тебя отпуск..."

- И правильно, представьте.

- Ладно, не командуйте. Я сама знаю, что для меня лучше. - Винченца стряхнула сигарету мимо пепельницы и продолжила: - "Не беспокойся!" Это же полная ерунда, легкомыслие. А как же быть с гардеробом? Прикажете все время ходить в этом? - Она раздраженно провела рукой по своей скупой одежонке, пригодной разве что для ночного клуба или для дискотеки. - И денег на покупки у меня с собой нет.

Этторе посмотрел на девушку с удивлением. С того момента, как они здесь, Винченца заговорила совершенно другим тоном. Что это с ней? Человека словно подменили.

- Вы же слышали, - сказал он. - Баразотти за все готов платить. Почему бы вам этим не воспользоваться?

- У вас есть его банковская карта?

- Хватит пока и своей. Так что ни о чем не тревожьтесь и наслаждайтесь моментом.

После недолгой паузы она проговорила, словно снисходя:

- Что ж, ладно. По мне здесь даже неплохо. Можно позагорать, спокойно все обдумать на досуге.

- Вот и прекрасно. Мы с вами в Беладжио, на Комо!.. Радуйтесь! Когда у вас еще будет такое?

Вместо ответа Винченца лишь недовольно взмахнула рукой. Поднявшись с дивана, она подошла к камину и стала разглядывать расставленные на нем безделушки, изящный парусник, раковины. Затем остановилась у висящей на стене картины: ярко расписанные рыбацкие лодки на песке, у синей воды. Пейзаж был исполнен неправдоподобной красочности, будто, рисуя его, художник пребывал в состоянии некой эмоциональной эйфории. На следующей картине тоже изображены были лодки, только уже не на берегу, а в море: под туго натянутыми парусами они стремительно неслись вперед, вздымая белоснежные буруны.

Девушка оторвалась от картин, опустилась в кресло и, непринужденно подтянув под себя одну ногу, принялась растирать руками ступню, словно балерина на репетиции. Несколько секунд Этторе, как завороженный, наблюдал за нею.

- Думаю, нам следовало бы связаться с Баразотти, - произнес он наконец, отрываясь от искусительной картины и приходя в себя. - Сообщить, что Антонелла здесь.

- Да-да, скорей звоните! - едко подбодрила его Винченца. - Скажите, что беспокоиться больше не о чем.

- Что значит - не о чем?

- Супруга его нашлась, любовница разоблачена, прятки закончились.

Слегка опешив от этих слов, прозвучавших чуть ли не как окончательный судебный вердикт, Этторе умолк. Затем сказал осторожно:

- Ладно... Пусть приезжает и сам во всем разбирается.

- Да-а, - протянула Винченца с кислой миной, - вот обрадуется, наверно! Как узнает, его кондрашка хватит! Подождите хоть до утра.

Неаполитанец не отвечал, повернувшись к окну и дергая зачем-то за оконные ручки. На какое-то время в комнате повисла ничем не нарушаемая тишина. Сверху, из спален, тоже не доносилось ни звука. Винченца все так же молча массировала уставшую ступню.

Возможно, из-за закрытых ставен атмосфера в помещении царила немного странная: сонно-тягучая и как бы лишенная ощутимых звуковых колебаний - словно они оба, Винченца и Этторе, оказались вдруг, как рыбы, в доверху наполненном водой аквариуме.

- Поспать бы, - сказал неаполитанец. - Хоть бы пару часиков. Чувствую себя совершенно измотанным.

- С чего бы это?

- Уж вы-то, кажется, могли и не спрашивать.

- Ах да, ну конечно...

- А вы что, совсем не устали?

- Есть немного.

Винченца оставила в покое ступню, переместилась к дивану и с наслаждением вытянулась на нем.

- Правильно, можете пока вздремнуть, - сказал Этторе. - Наверно, где-нибудь здесь найдется одеяло...

- Нет, спасибо. Вряд ли я сейчас усну.

- Попробуйте хотя бы.

- Не знаю. Сегодня столько всего, не успело еще утрястись.

- Не хотите спать, давайте тогда хоть перекусим немного.

Она оживилась:

- О, вот это мысль! Давайте.

- Сиюминуту, мадам.

Неаполитанец направился к стойке, отгораживающей кухню от гостиной, и стал выкладывать там продукты из сумки. Винченца наблюдала за ним с дивана.

Когда все было готово, Этторе позвал:

- Ну что же, можно начинать. Двигайте сюда!

Однако никто не откликнулся. Он посмотрел в сторону диванчика: Винченца уже спала.

14

Утро начиналось мирно. Дверь на террасу была открыта - через нее и через приотворенные наружные ставни в гостиную пробивался холодный утренний свет. В одном из кресел, у самого окна, расположилась Винченца. Она курила свою первую за утро сигарету и любовалась пейзажем - насколько его можно было разглядеть сквозь щели жалюзи. В это же время Этторе хозяйничал на кухне, отвлекаясь иногда на глоток пива из бутылки. Все утро он пытался дозвониться до Баразотти, однако без результата - телефон директора почему-то молчал, не было слышно даже гудка. Строить какие-то предположения на сей счет было преждевременно, поэтому неаполитанец первым делом занялся приготовлением завтрака. Что до Антонеллы, то внизу она не показывалась. Похоже, просто не успела еще встать с постели.

После того как они с Винченцой позавтракали, Этторе сделал еще одну попытку дозвониться в Милан. Однако и она осталась безуспешной. Все, что оставалось им при этих условиях - ждать развития событий.

Солнце уже поднялось и окрасило вершины гор в розовые и оранжево-палевые тона. Плавающая внизу белая пелена тумана медленно подымалась и таяла в солнечных лучах, а в воздухе витали запахи альпийской сосны и эвкалипта. Покончив с оставшейся после завтрака грязной посудой, Этторе с Винченцей переместились на террасу, куда Этторе вынес пару стульев и пару ротанговых кресел.

Однако Винченце на месте не сиделось.

- Это что же, - сказала она, - мы так и будем торчать здесь, забившись в клетку, словно пара перепуганных кроликов? И сколько же так - день, два? Неделю?

- Странно вы рассуждаете, - ответил Этторе. - Разве тут уместно слово "клетка"? - Он махнул рукой в сторону обрыва, где за деревьями смутно угадывалось укрытое туманом озеро, а над ним - огромный горный массив. - И потом, я вам не сторож. Если на то пошло, можете шагать на все четыре стороны.

Она состроила кислую мину:

- Но хоть прогуляться мы можем? Спуститься к озеру, например.

- Подождите. Сперва нужно выяснить, в каком настроении Антонелла. Мы же не можем оставить ее здесь так просто...

Этторе выглядел, как обычно, невозмутимым, однако во взглядах, которые он бросал время от времени на окна спален бельэтажа, чувствовалось беспокойство.

От Винченцы это не укрылось.

- Что, переживаем? - с ехидцей поинтересовалась она.

- О чем это вы?

Она молча повела подбородком в сторону дома.

- Антонелла? - холодно уточнил Этторе. - Ну да, Антонелла задерживается. Наверно, еще не пришла в себя. Хочет побыть одна, отлежаться. Вполне естественно.

Винченца с невозмутимым видом кивнула:

- Отдохнуть ей следует, конечно.

- Как и всем нам.

- Разумеется. - Закурив сигарету и наслаждаясь первыми лучами солнца, девушка лениво растянулась в кресле. - Думаю, скоро появится все же.

- Не сомневаюсь.

- Только зачем вам эта cozza? - Она сделала презрительный жест. - Появится, и опять жди каких-то сюрпризов.

Этторе опасливо повертел головой:

- Нет уж, от сюрпризов избавьте! Этого всем хватило, и нам, и ей.

- А ей-то особенно. Это ж надо было видеть ее лицо, когда мы сюда заявились! - заметила Винченца с легким смешком.

- Ну-ну, не судите поспешно, - вступился за мадам Баразотти Этторе. - Вы же ее, по сути, совсем не знаете.

- Хм, вчера ее видела.

- Во-первых, вчера она была совершенно не готова... мм... к приему гостей. Это ж понятно. Видели бы вы ее в нормальной обстановке. Там она совершенно другая.

- Другая? И какая же?

Вопрос застал неаполитанца врасплох. Секунду он поколебался с ответом.

- Ну что вам сказать. Это светская дама, прежде всего. Серьезная, утонченная... аристократичная... Умеет себя держать.

Характеристика, которую Этторе дал синьоре Баразотти, наверное, больше говорила о нем самом, нежели о ней, во всяком случае, она могла бы служить прекрасным свидетельством того, что один и тот же человек разным людям и в разных обстоятельствах видится совершенно по-иному.

- Аристократичная? Умеет себя держать? - с иронией переспросила Винченца.

- Как истинная синьора.

- А еще и сексуально привлекательна...- предположила она коварно.

- Что ж, так и есть, - после некоторой заминки ответил Этторе. - Как женщина она привлекательна, несомненно.

Уловив в тоне Этторе нотки скрытого смущения, Винченца с любопытством вгляделась в его лицо.

- Похоже, эта дама еще способна вызывать в ком-то священный трепет.

- Что вы там такое болтаете! - возмутился Этторе. - Мне это совершенно ни к чему. Да и ей, кстати, тоже. Антонелла искренне преданна своему мужу.

Винченца скептически хмыкнула.

- Не женщина, а прямо идеал. Она, часом, не баронесса?

- Не баронесса. Хотя вполне могла бы ею быть - у ее семьи богатая родословная.

- Ну да, куда ж без этого! - Она насмешливо качнула головой.

- Понимаю, такое не каждому нравится, но что есть, то есть.

Винченца помолчала, а затем, приняв вид совершенно незаинтересованный, спросила: - Вы и вправду считаете, что она красивая?

- Как на чей вкус. Но раз вы меня спрашиваете, отвечу - да. А вы сомневаетесь? Подождите, увидите сами. - Слова Этторе прозвучали легко, как нечто само собой разумеющееся, так что Винченца почувствовала неожиданный укол ревности.

- О как!.. - заметила она язвительно. - У нее, оказывается, и поклонники есть. Будет ей здесь кому поплакаться в жилетку.

- Какие, к черту, поклонники, - запротестовал Этторе. - О чем это вы!

- Да ладно, я же вижу. Чего стесняться, вот были бы вы ее любовник...

- Только этого не хватало!

- А может стоит попробовать? - поинтересовалась Винченца с ехидцей. - Тут вам и карты в руки.

Этторе лишь смущенно отмахнулся.

Нежные тонкие краски утра постепенно сменяли более привычные тона дневного освещения. Солнце поднялось повыше, и в его свете пейзаж обрел отчетливость и привычные глазу контрасты. Белесый туман над озером уже почти разошелся, и теперь без труда можно было различить противоположный берег, тянущееся по нему шоссе и ряд нарядных игрушечных домиков вдоль дороги.

Этторе, некоторое время молча созерцавший эту идиллию, повернулся, окинул внимательным взглядом сидящую в кресле Винченцу, помедлил, сделал пару шагов по террасе. Его лицо приняло вдруг озабоченное, комично-серьезное выражение.

- Послушайте. Надо нам продумать, как себя вести. Выработать, так сказать, линию поведения. Нельзя допустить, чтобы Антонелла нас раскусила.

- И что вы предлагаете?

Этторе неуверенно покосился на девушку.

- Я думаю, следует поддерживать у нее иллюзию, что мы с вами действительно... мм... в близких отношениях.

Винченца приподнялась на кресле и посмотрела на неаполитанца с веселым интересом.

- Ах да, мы же с вами обручены!

- А что такого? Это необходимо... пока. - Вид у него был все тот же, комично-озабоченный и чуть растерянный.

- И держаться нужно соответственно? - каверзно продолжала Винченца.

- Ну да. Понятное дело.

- Это как же? Ворковать, обниматься?

- Вам не нравится мое предложение?

- Почему же? В нем есть свои привлекательные моменты. - Она ухмыльнулась.

В ответ Этторе нетерпеливо взмахнул рукой.

- Сейчас не время для шуток. Я говорю серьезно.

- А я, по-вашему, не серьезно? Мы с вами без пяти минут муж и жена - какие тут шутки!

Неаполитанец сделал досадливый жест, словно сомневаясь, продолжать ли эту бесплодную дискуссию. А Винченца продолжила в том же тоне:

- Когда вы вчера это сказали, я чуть на месте не упала.

Он нехотя усмехнулся:

- Должен же я был что-то говорить? Чушь, конечно, но хотя бы смахивает на что-то реальное.

- Думаете, Антонелла вам поверила?

- Не знаю, может и так.

- Это вряд ли. Играли вы неубедительно.

Этторе пожал плечами:

- Однако ж нас пока не выкинули отсюда.

Винченца с сомнением покачала головой:

- Не знаю. У бедняжки уже, наверно, не осталось на это сил. - После чего, помолчав, добавила: - И ведь зачем-то прикатила сюда. Одна.

- Решила, наверно, покататься на яхте.

Она рассмеялась:

- Это бы ей помогло, определенно.

Этторе промолчал, видимо, давая понять, что ирония здесь неуместна. А Винченца добавила уже другим тоном:

- В любом случае, мне ее жаль почему-то. Может, только поэтому я и соглашаюсь на все это.

- Соглашаетесь? На что?

- Как на что? Сидеть здесь и изображать вашу нареченую!

По чести говоря, Винченцу мало заботили страдания жены Баразотти. С какой это стати она должна ей сочувствовать? Мало у нее, что ли, своих проблем? Все, что Винченце сейчас действительно требовалось, так это срочно вернуться в Милан. Если она не объявится в агенстве сегодня-завтра - прощай, работа! Вот это была бы и впрямь загвоздочка. Да и с уютной квартирой, которую она снимала на пару с подругой-манекенщицей, придется расстаться. Однако же что-то удерживало Винченцу от отъезда. Вряд ли она могла бы сейчас отчетливо сформулировать эту причину. Скорей всего, дело было исключительно в женском любопытстве: чем же все-таки закончится вся эта нелепая история? Если Антонелла здесь, значит, скоро должен появиться и ее муж, Рикардо. А тут еще этот неаполитанец, друг семьи... В чем здесь его интерес?.. Довольно странный тип, судя по всему - явный женоненавистник. Однако сыграть перед Антонеллой и Рикардо роль его невесты - такая возможность была определенно не лишена пикантности!

Выслушав девушку, Этторе неуверенно вздохнул:

- Правильно, нужно попытаться. Иначе все пойдет насмарку. Если же Антонелла поверит в нашу... мм... игру, все встанет на свои места. Она вернется к мужу, Рикардо вернет семью, а вы...

- ...а я останусь, как и раньше - наивной маленькой дурочкой, - едко закончила Винченца.

Этторе обернулся к ней.

- Ну-ну, не надо! Обойдемся как-нибудь без этих ваших мелодрам.

- Скажите лучше - без комедий. Как раз там простофили и требуются.

- Не знаю, что вас так расстраивает. Раньше нужно было думать.

- Раньше? О чем?

- О чем, о чем!.. Прекрасно знаете, о чем.

Винченца сердито поджала губы.

- Вас что-то во мне не устраивает? Так скажите прямо, что именно. Чем вы так недовольны? Наверно, думаете, что я бесчувственная деревянная кукла с головой, набитой опилками?.. Ну да, вы ведь так считаете. Манекенщица! Дешевая шлюшка с сердцем из пробки! Спит с богатеньким Ричем из-за каких-то его подарков... Разбивает семью! Что там она может чувствовать... - Выпалив это, Винченца на секунду перевела дух и продолжила: - Ну, а если даже и так? Каждый живет, как умеет, по своим представлениям. Не надо делать из меня святую Агнессу!

Ввиду этой внезапной вспышки Этторе разом утратил весь свой апломб. Всем своим видом демонстрируя безразличие, он опустился на стул, и на террасе на какое-то время воцарилась тишина.

- И потом, сами видите, не так уж я ему и нужна, - уже с другой интонацией закончила Винченца.

- Не знаю... - ответил неаполитанец, покачав головой. - Думаю, все-таки нужны.

Винченца снова вспыхнула:

- Ну, конечно! Вчера вечером это было особенно заметно. Хотя вам-то что, он же ваш дружок...

- Это не значит, что я готов его всегда защищать.

- Разумеется, с чего бы вы его защищали!.. Вы же такой безупречный. Без пятна, без изьяна! Всегда на страже добрых дел.

Глаза у Этторе удивленно округлились. Похоже, эта красотка далеко не так безобидна, как ему сразу показалось.

- Что вы хотите этим сказать?

- То, что слышали. Считаете себя непогрешимым? Благородный Дон Кихот!.. Только Росинанта не хватает и кирасы битой... Рядом с вами и стоять-то неловко, с вашей-то безупречностью.

Неаполитанец усмехнулся, его так и подмывало на колкость. Язвительным тоном он проговорил:

- Это вам за меня неловко? Посмотрели бы лучше на себя!

- Ну, знаете... Я порядочная девушка. У меня есть работа.

- А еще и старый богатенький fornicatore. Всегда под рукой.

Винченца на мгновение утратила дар речи. Когда это с нею еще так разговаривали? Едва сдерживая себя, она вскочила с кресла.

- Что вы такое говорите? Разве Рикардо уже не ваш приятель? А кто-то мне тут рассказывал...

Они уставились друг на друга, словно пара рассерженных индюков. Винченца внезапно повернулась, вбежала в дом, схватила свою сумочку, лежавшую там у дивана, и, выскочив обратно, решительно направилась прочь.

Этторе вскочил со стула.

- Эй, куда это вы?

- Куда-куда... В Сиену на скачки.

- Постойте! Вы не можете так просто...

- Еще как могу. Сами же сказали: двигайте на все четыре стороны.

- Винченца, не глупите. Дождемся хотя бы Антонеллы!

- Вот вы ее и ждите, а я пока схожу прогуляюсь. Посмотрю окрестности...

- Я за вас головой отвечаю!

- С каких это пор? Я что, ребенок, по-вашему? Тогда попробуйте меня остановить.

- Но вы ничего здесь не знаете. Заблудитесь, потеряетесь...

- Не потеряюсь.

- Подождите, я с вами!

- Не стоит. Как-нибудь сама.

С этими словами Винченца подбежала к невысокой ограде, отделяющей лужайку перед домом от обрыва, подергала деревянную дверцу в ней и, поскольку та не поддавалась, ни секунды не думая, перелезла через нее и исчезла за густой зеленой изгородью. На лице неаполитанца отразилось неподдельное возмущение. Ему понадобилось серьезное усилие, чтобы тут же не сорваться с места и не кинуться вслед за ней.

15

Впрочем, выдержать ему удалось недолго. Минут пять или десять он, бормоча что-то себе под нос, расхаживал по террасе, а затем перемахнул через ту же дверцу и бросился по тропинке к причалу.

Утренняя гладь озера была тихой и пустынной. Таким же пустынным выглядел и деревянный настил у причала. У него дремали парочка моторных посудин с пестрыми полотняными навесами для отдыхающих и с десяток белоснежных яхт, где-то здесь стояла и директорова "Аурелия". Только на одной или двух из них было заметно какое-то движение. Похоже, время для любителей водных прогулок еще не наступило.

Этторе приблизился к одному из парусников. Среднего возраста господин в потрепанной морской фуражке и в видавшем виды кителе возился на нем с такелажем. Неаполитанец взмахнул рукой в знак приветствия.

- Эй, уважаемый! Вы не видели здесь случайно молодую девушку? Довольно симпатичная, темноволосая...

- ...длинные ноги, смешная юбчонка, - добавил господин на яхте, продолжая флегматично сматывать трос.

- Вот-вот! Она самая.

- Как не заметить... Это ваша подруга? Поздравляю, девчонка что надо. Побежала вон туда. - Кэптен махнул рукой вдоль причала, по направлению к городку.

- Куда? В город?

- Это уж вы у нее спросите.

Не мешкая, Этторе поспешил в указанном направлении. Минут через десять он уже шагал по скверу у городской набережной. Сквер, весьма оригинально именуемый тут Бельведером, был отделен от пляжа высоким каменным парапетом и усажен пальмами, стрижеными кипарисами и благоухающими кустами роз. Здесь также царили тишина и безмятежность, только на редких скамьях, обращенных к воде, можно было заметить человеческую фигуру. Судя по всему, туристы в гостиницах все еще были заняты утренним туалетом и завтраком.

Поняв, что его ждет, Этторе невольно чертыхнулся: городок немаленький, вот и ищи ее теперь здесь, как иголку в сене. Впрочем, пока улицы еще пусты, заметить Винченцу в ее экстравагантном наряде будет нетрудно. Если, конечно, она не успела забиться в какую-нибудь щелку, словно мышь.

Обойдя сквер и не обнаружив там девушки, он углубился в одну из тесных улочек, ступенями взбирающихся по крутому склону. Возможно, Винченца сюда и направилась: она ведь, должно быть, любопытна, как всякая другая женщина...

Кафе и магазинчики были уже открыты, поэтому неаполитанцу ничего не оставалось, как тщательно обследовать каждое из попадающихся на пути заведений. Пройдя из конца в конец одну улицу, Этторе занялся следующей, потом еще одной - по тому же принципу. За полчаса он обошел практически весь город, однако без результата. Разочарованный, он решил зайти в парикмахерскую - побриться, а заодно немного там передохнуть.

Утреннее раздражение уже почти покинуло Этторе. Сидя в кресле и глядя на себя в зеркало, он готов был даже посмеяться над собой - эк, мол, его занесло! Мог ведь спокойно оставаться на вилле, Винченца никуда бы не делась, нагулялась и вернулась бы обратно. Так нет же - стреканул за ней во все лопатки. Чертов адреналин... Или всему виной чувство ответственности? Да нет, какое там, к черту ответственность, только этого ему не хватало! Это все девчонка, думал он, откровенно говоря, она просто невыносима. Ну да, конечно, он обещал Рикардо позаботиться о ней, а обещания следует выполнять. К великому сожалению. Поэтому, как ни крути, а его действия никак не назовешь неоправданными или лишенными смысла.

Покинув парикмахерскую, Этторе выпил в баре пива, после чего, чувствуя себя вполне отдохнувшим, снова спустился вниз, к Бельведеру.

Примыкающая к набережной улица, обсаженная деревьями, с гостиницами и ресторанчиками по сторонам, выглядела живой и нарядной: от пестрых вывесок, тентов и больших ярких зонтов на террасах рябило в глазах, синие и красные автобусы приезжали и уезжали, у вынесенных на улицу столиков суетились официанты.

Здесь ему ее не найти, подумал он, слишком много народу. Никаких шансов, не стоит и пробовать. И что же теперь? Просто вернуться на виллу и там ее дожидаться?

Если, конечно, она еще захочет вернуться туда.

Захочет ли?..

Не успел Этторе проникнуться всей сладостью - или горечью? - этой мысли, как тут же увидел Винченцу: она сидела неподалеку, на террасе небольшой траттории, и с беспечным видом ела мороженое в вафельном стаканчике. За этим же столиком рядом с нею сидел молодой коротко стриженый блондин в джинсах и голубой футболке, туго обтягивающей его бицепсы; он расселся на стуле, непринужденно развалив бедра, и что-то такое говорил, не спуская с девушки глаз.

Неаполитанец почувствовал, как у него камень с души свалился. Перейдя дорогу, он не спеша приблизился к ее столику, отодвинул свободный стул и тяжело опустился на него.

- Вот вы где. А я уж вас обыскался...

Вместо короткого черного платьица "секси" на Винченце была теперь светлая майка с коротким рукавом и голубые джинсовые шортики до колена. На ногах вместо туфель - легкие сандалеты. Несмотря на обыкновенность наряда, выглядела она в нем ничуть не хуже, чем раньше. А может, и еще привлекательнее.

При виде явившегося из ниоткуда пришлеца брови у парня слегка приподнялись.

- А это кто? Ваш знакомый? - поинтересовался он у Франчески.

Та в ответ лишь недоуменно пожала плечом.

- Похоже, девушка вас не знает, - проговорил парень к Этторе. - Ведь так? - он снова обернулся к ней. - Похоже, амико прикалывается. Правда не знаете его?

- Откуда мне его знать, - сказала Винченца, стараясь не смотреть на своего злополучного опекуна. - В первый раз его вижу.

- Не дурите, - сердито сказал Этторе, не обращая на парня никакого внимания. - Вы как ребенок. Не надоело еще?

Парень внимательно пригляделся к нему.

- Похоже, дяде просто поболтать... Или мороженного захотелось. Ну, так и на здоровье, заказывайте. Деньги-то у вас есть?

Этторе тяжело вздохнул.

- Послушайте, уважаемый, - не знаю, как вас там зовут, - оставили бы нас с девушкой в покое. Поверьте, здесь вам ничего не светит.

- Даже так? Уверены? Хотите, чтобы я ушел?

- Да, было бы неплохо.

Парень иронически хмыкнул и обернулся к Винченце.

- А вы хотите?

Винченца отрицательно помотала головой.

- Вот видите, - сказал парень. - Так что расслабься, дорогой, еще неизвестно, кому уйти, а кому остаться.

Этторе раздражала вся эта глупая болтовня. Что это еще за кретин здесь выискался? Что ему нужно? Парень явно из породы дешевых курортных donnaiolo, любителей секса на скорую руку. Да и девчонка тоже хороша, решила повеселиться за чужой счет. Нет, чтобы просто отшить его. Послать куда подальше. Совершенно ведь ясно, что это за субчик. Вон, развалился, словно тюлень на солнышке. Хотя ей, видно, к такому не привыкать. Липнут к ней всякие, а она и счастлива.

Что касается Винченцы, то, по правде говоря, она была рада, что ее наконец нашли. Она искоса поглядывала на Этторе и с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Хоть сейчас он вроде и сердился на нее, но вид у него при этом был презабавнейший!

- Ладно, - сказал неаполитанец, адресуясь к парню. - Сидите, если вам так угодно. Но только вот девушка доест мороженное и сразу уйдет со мной.

Парень с любопытством выслушал его.

- Да-да, уйдет, как же, вы такой обаятельный. - Он сделал насмешливый жест. - Пойди намажь волосы, амико, встанут торчком.

На лице Этторе появилось вдруг отрешенно-невозмутимое выражение, он помолчал пару секунд, а потом спокойно проговорил:

- Вот что я вам скажу, любезный: нравится здесь сидеть - сидите. Этого я вам запретить не могу. Но только на вашем месте я бы не стал так упорно демонстрировать свое остроумие. Как бы чего не вышло.

- Хотите сказать, что мне лучше заткнуться?

Этторе промолчал. Объясняться с глупцом, сам обратишься в глупца - старая истина. Хоть иногда и приходится. Или этому болвану хочется устроить здесь разборку? Что ж, всегда к услугам!

Минуту спустя Винченца с Этторе поднялись из-за столика. Клеившийся к ней парень остался сидеть на своем стуле; ироническая улыбка, застывшая на его лице, не могла скрыть явного недовольства.

Винченца шла рядом с Этторе, чуть впереди, победно размахивая сумкой.

- Правда? Искали меня?

Он в ответ лишь молча взмахнул руками.

- А вы, я гляжу, побрились! Сияете, как новый пятак, - заметила Винченца без перехода.

Он печально вздохнул:

- А вы, я гляжу, успели принарядиться.

- А как же! Надо же соответствовать обстановке.

- Должен признать, вам очень идет.

Винченца приосанилась: приятно, когда мужчины замечают...

- Не понимаю, к чему было тратить деньги? - тут же недовольно добавил неаполитанец. - Я вполне мог купить вам все, что нужно.

- Да ну! К чему лишние хлопоты? Да и все эти тряпки обошлись мне, в общем, недорого. - Тон у Винченцы был миролюбивый, похоже, ей совсем не хотелось сейчас спорить или выяснять отношения.

- Ладно, как хотите...

Этторе так и подмывало задать ей хорошую взбучку - за побег и за ее строптивость, но что-то его останавливало. День был такой солнечный, лучезарный, и рядом с ним шла такая солнечная, лучезарная девушка. Стоило ли портить атмосферу нравоученьями?

- Есть тут небольшой кинотеатр, крутят фильмы, - сказал он. - Хотите, пойдем?

16

Когда они вернулись на виллу, было около шести. Окно в спальне Антонеллы было приоткрыто, однако ее самой не было видно. Ни внизу, ни на террасе, ни где-либо еще.

Едва войдя в гостиную, неаполитанец решительно направился к лестнице.

- Пойду, гляну, все ли у нее в порядке.

- Может, не стоит? - попыталась остановить его Винченца.

- Буду вежливым, скажу "добрый день".

- Что ж, и от меня приветик.

Этторе скрылся и через какое-то время появился опять.

- Сейчас выйдет. Уговорил ее спуститься поесть.

Наткнувшись на насмешливо-понимающий взгляд Винченцы, он добавил:

- Она тоже человек. Почему бы не проявить немного деликатности?

Винченца молча пожала плечом. "Проявить немного деликатности..." - бог ты мой, какие мы чуткие!

Минут пятнадцать-двадцать спустя появилась Антонелла. Она была немного бледна, с красными глазами, однако на ресницах лежал внушительный слой туши, а ярко-красный лак ногтей способен был повергнуть в дрожь. Безупречно одетая, причесанная - впрочем, как всегда - она ничуть не напоминала то нелепое создание, которое им довелось лицезреть этой ночью.

Заметив на Винченце новый наряд, Антонелла окинула девушку ироническим взглядом:

- Вас не узнать. Или это не вы были здесь прошлой ночью?

- Скорей всего, я.

- Н-да, преображаться вы умеете. Я хотела сказать - менять личину. Впрочем, что ж удивительного - это ваша профессия, в конце концов.

Винченца ничего не ответила, только закусила губу.

Этторе пригласил женщин за стол. Мадам Баразотти с достоинством прошла на кухню, включила стоящий там на полке телевизор, после чего молча уселась на свое место.

Обед проходил в молчании. Во взглядах, которые Этторе украдкой время от времени бросал в сторону мадам Баразотти, чувствовалось смущение: похоже, Антонелла вовсе не собиралась рьяно устанавливать истину или из-за чего-то там препираться. Не то, чтобы она выглядела дружелюбной, однако агрессии или вчерашнего высокомерия в ней не было и следа. Похоже, вчерашние сбивчивые объяснения Этторе не пропали даром. Тогда как Винченца поглядывала на синьору даже с некоторым вызовом. Это не укрылось от неаполитанца, и, пытаясь предупредить всякую неучтивость, он делал девушке через стол многозначительные гримасы.

По телевизору шла какая-то местная передача - новости, вперемежку с музыкой. Дикторы, мужчина и женщина, непринужденно перебивая друг друга, говорили о каких-то новых выставках в Фьерамилано, затем - об открытии нового участка метро на северном направлении и о связанных с этим удобствах для пассажиров.

Покончив с завтраком и прибрав за собой, Антонелла направилась к лестнице со словами:

- Кстати, если хотите, можете пользоваться холодильником. Спальня для гостей - наверху, последняя дверь направо от лестницы. Спать на креслах, видимо, не слишком удобно? Там есть ванная и все что необходимо. И пооткрывайте же, наконец, здесь ставни...

Телевизор между тем продолжал бубнить:

- "...известного шефа сицилианского клана Рафаэле Аквиллу и шестерых его подручных. Преступники сдались без особого сопротивления. Нашу доблестную полицию, таким образом, можно поздравить с невероятной удачей. Парни в мундирах еще раз доказали, что деньги налогоплательщиков уходят на них не зря. С преступниками задержан еще один неизвестный, личность его на данный момент установлена - это некий Рикардо Баразотти, миланец. Как нам удалось выяснить, это состоятельный гражданин Милана, член Совета зоны. По его словам, он никак не причастен к захваченной группе мафиози и удерживался ими по неясным причинам, в качестве заложника. Полиция занимается сейчас проверкой и выяснением всех обстоятельств дела..."

Ухватившись за перила и неподвижно глядя перед собой, Антонелла застыла на середине лестницы. Затем медленно повернула голову. На экране телевизора возникло растерянное лицо Баразотти, он несколько раз сморгнул, а затем проговорил в подставленный ему микрофон:

- В чем меня обвиняют? Я ни в чем не виноват! По сути, я оказался там совершенно случайно... Этих парней я знать не знаю, никогда их раньше не видел. Я ничего им не должен. Если они в чем-то провинились, судите их, ради бога, но я-то здесь при чем? Я честный человек. У них свои проблемы, у меня - свои...

Камера слегка развернулась, показав берущего интервью журналиста. Лицо у мужчины было весьма проницательное.

- Что они с вами делали? Издевались над вами? Вы не могли бы поподробней?

- Вас интересуют детали? Спрашивайте об этом у комиссара полиции. Все, что со мной произошло вчера - сплошной ряд ужасных недоразумений...

- Ваши близкие в курсе? Как это скажется на вашей личной жизни?

Баразотти сложил ладони в умоляющем жесте.

- Как скажется? Да откуда мне знать?! Прошло и слава богу... Мне и без этого не сладко. Господи, если бы это были все мои проблемы!

- У вас еще неприятности? Какие? - ухватился за нехотя оброненное признание журналист. - Может, поделитесь?

Вид у Баразотти был едва не плачущий.

- Ну что я могу сказать? Перед вами несчастнейший из смертных, никому подобного не пожелаю. У меня жена пропала, второй день не могу ее нигде найти.

- А домой вы звонили? Может она там и спокойно вас дожидается?

- Да нет ее там, я проверял. Я так за нее беспокоюсь!

- Возможно, здесь тоже замешана мафия? - поинтересовался журналист с проницательным лицом.

- Мафия? - озабоченно переспросил Баразотти. - Очень может быть. Не исключено. Вероятно, вы правы, здесь тоже мафия...

Странно всхлипнув, Антонелла осела на ступеньку, ноги ее не держали. Этторе с Винченцой смотрели на нее с испуганными лицами.

- Что происходит, в конце концов? - пробормотала она.

- Постойте, - кинулся к ней неаполитанец, - я сейчас вам все объясню...

После того, как Этторе рассказал Антонелле о событиях в казино - умалчивая, разумеется, о какой-либо причастности к ним Винченцы, а также об их с Винченцой побеге, - синьора пришла в негодование:

- И вы бросили его там! Одного... Как вы могли!

Неаполитанец пытался оправдаться, говоря, что они с девушкой уехали из казино по желанию Рикардо, притом, не подозревая, что ему может что-то грозить.

- Все выглядело как обычно... Люди спокойно играли, развлекались... Откуда нам было знать, что там у них произойдет?

Это был единственный способ не запутаться в объяснениях. Однако Антонелла ничего уже не хотела слушать. Она вернулась на кухню, достала из бара бутылку с ромом, налила себе в стакан приличную порцию и залпом опрокинула ее. Встрепенулась. После чего вывела свою ярко-красную "симку" из гаража и тут же умчалась в Милан.

17

Весь остаток дня Винченца ходила за Этторе и надоедала ему:

- Послушайте, никакой опасности больше нет. Зачем нам здесь оставаться? Мы можем спокойно вернуться в город.

Этторе возражал:

- Думаете, мне это очень нужно - сидеть здесь с вами? Я свое дело сделал и могу спокойно умыть руки. Но давайте дождемся, пока позвонит Баразотти. Мы не знаем всей ситуации.

- Баразотти! Баразотти!.. Можно подумать, он ваш начальник. Чего это вы ходите у него на поводке? Вы что, у него в коадъюторах?

Чтобы отвлечь девушку от ненужных мыслей, после ужина Этторе предложил ей спуститься к пирсу, полюбоваться яхтами.

Ближе к ночи забренчал пузатый белый телефон на столике в гостиной. Этторе поднял трубку, в ней раздался голос Баразотти:

- Это ты, дорогой? Ну, наконец-то! Как там у вас, все спокойно?

Этторе в нескольких словах описал все, что произошло за эти сутки на вилле. Сообщил, что Антонелла, как только услышала сообщение в новостях, тут же уехала.

- А что там насчет этих парней, из казино? - спросил он у директора.

- О-о, ты был совершенно прав, дружище, это были сицилианцы-мафиози. Самые настоящие.

- Да, мы слышали репортаж.

- Так вот, полиция их накрыла. И чего, спрашивается, этим ребятам не сидится дома? Всем бы жилось спокойней. Мерзавцы держали меня, не хотели отпускать...

- Но почему ты сразу не позвонил?

- Думал с ними договориться. Они смеялись, пытались меня запугать, разбили мне телефон - в общем, пришлось натерпеться. Хорошо, полиция появилась. Очень вовремя!.. Ладно, потом все расскажу в подробностях.

- А что Антонелла? Вернулась домой? - поинтересовался Этторе.

- Вернулась, с ней полный порядок. Она меня простила, можешь себе представить? Прямо гора с плеч! Эта история с мафией так на нее подействовала, что она тут же забыла обо всем остальном.

- Вот и отлично, - ответил неаполитанец, - все хорошо, что хорошо кончается. Очень рад за тебя! Кстати, Рикардо, должен тебе сказать... - Он понизил голос. - Антонелла думает, что мы с Винченцой помолвлены. Пришлось как-то объяснять ей наше появление здесь.

- Да-да, она говорила, - подтвердил директор. - Молодцы, вовремя нашлись, не растерялись.

- Было бы неплохо, если бы и ты держался этой версии. - Этторе сделал небольшую паузу и продолжил: - Как-никак, это пока единственное твое алиби. Единственное правдоподобное.

В ответ в трубке послышался тяжелый вздох.

- Ладно, Этторе, - проговорил Баразотти, - оставайтесь пока с Винченцой в Беладжио. Кажется, кому-то из этой шайки удалось сбежать. Боюсь, что и остальных отпустят. Кажется, эти сицилийские олухи думают, будто это я навел на них карабинеров. Не знаю, почему они вбили это себе в голову... Так что лучше будет перестраховаться. Надеюсь, ты меня понял?

- Ну, спасибо, - разочарованно протянул Этторе. - Обрадовал! И сколько нам еще здесь торчать?

- Может, дня три - четыре... Дорогой, это необходимо! Развлекайтесь, не скучайте. Воспользуйтесь моей яхтой, поплавайте по озеру. Разве не здорово? Скажите охране на пристани, что вы мои гости. Можете взять шкипера Чарпетту, он мой приятель и отлично вас покатает. Его там все знают, Массимо Чарпетта, не забудь... Когда все уляжется, я тут же дам вам знать, договорились? Передай, пожалуйста, трубку Винченце, хочу сказать ей два словечка...

18

Две недели промелькнули, как один день. В доме Баразотти наступили тишь, покой и благолепие - Рикардо ходил на цыпочках, а жена его не проявляла никаких признаков раздражения или гнева. Из чего можно было заключить, что все самое худшее уже позади. Этот внезапный поворот от ужасного шторма к штилю для директора был даже удивителен - впрочем, ко всему хорошему быстро привыкаешь. В один из дней Баразотти решил проведать свою припрятанную любовницу. Вместо того, чтобы отправиться утром, как обычно, в свой магазин и засесть за счета, он завел машину, опустил откидной верх и с ветерком помчался в Беладжио.

К полудню он был уже на месте.

На вилле, однако, никого застать не удалось. В кухне на столе лежали остатки завтрака, окна гостиной были чуть приоткрыты.

Директор вышел на террасу. Там тоже не было ни души. Слегка недоумевая, он заглянул в гараж - стоит ли машина. Гараж был пуст. Он достал свой мобильный телефон и набрал номер Этторе.

- Это ты, приятель? Приветствую, как поживаешь? Ты где сейчас?.. Ну да, я понимаю, что в Беладжио... - Баразотти добродушно хохотнул. - Но где в данную минуту? В каком именно месте? Ты и Винченца. Дело в том, что я... Ну да, приехал повидаться.

Минуту-другую он прислушивался к голосу, звучащему в трубке.

- Ах, вот как, "Три паяца"... Это ведь, кажется, внизу, на Бельведере? Что, если я к вам присоединюсь? Не против?.. Знаю, знаю... Ждите меня, я сейчас!

Винченца и Этторе сидели за столиком на террасе траттории "Три паяца". Народу было немного. С площадки, обнесенной каменным парапетом, открывался восхитительный вид на озеро.

Увидев показавшегося со стороны входа директора, неаполитанец с девушкой переглянулись.

- Салют изгнанникам! - издали приветствовал их Баразотти.

Лучась жизнерадостной улыбкой, он наклонился к сидящей Винченце и поцеловал ее в щеку, тогда как Этторе он просто фамильярно похлопал по плечу.

- Могу я присоединиться?

Директор отодвинул стул и без церемоний расположился у столика. Эмоции прямо-таки переполняли его.

- Ну разве здесь не чудесно! Вы только взгляните на вид... И какой воздух! А мы все коптим в этом ужасном городе... - Он обернулся к сидящим за столом: - Ну, рассказывайте, как вы тут без меня. Надеюсь, не скучали? Должен сказать, выглядишь ты неплохо, - проговорил он, обращаясь к Винченце. - Я же говорил, отдых пойдет тебе на пользу.

Нельзя было не признать справедливости этих слов. Винченца посвежела, легкое светлое платье красиво оттеняло ее потемневшую от загара кожу. Волосы, расчесанные и схваченные сзади узлом, местами выгорели от солнца. Что до Этторе, то он выглядел даже помолодевшим. В светлых брюках, свободной рубашке-поло и элегантных белых туфлях его вполне можно было принять за профессионального швейцарского инструктора по лаун-теннису.

- Да, здесь неплохо, - отозвался он вместо Винченцы. - Где и отдохнешь, как не у Комо.

- Удачно все-таки сложилось, что вы смогли сюда приехать, - великодушно добавил Баразотти.

Этторе с удивлением взглянул на директора.

- Да уж конечно, - ответил он, - не без твоей помощи. Ну, а у тебя как? Дома все в порядке?

- Ничего, нормально.

- Как Антонелла?

- Антонелла? Чудесно!.. Вернулась домой без звука, я и поверить не мог. Совершенно переменилась - не женщина, а шелк. Никаких тебе упреков или слез... - Директор расплылся в каверзной улыбке. - И как это вам с Винченцой удалось так ловко обвести ее вокруг пальца?

Баразотти подозвал официанта и заказал себе кружку пива. После нескольких общих фраз Этторе поинтересовался:

- Ладно, а чем же там все-таки кончилось? В "Красном и Черном"...

- О, это была та еще комедия! - развеселился Баразотти. - Когда вы убежали, меня сделали заложником... Без шуток! Я начал переговоры, пообещал им заплатить - иначе меня бы, наверное, прикончили. Представляете? Сейчас смешно, но в ту минуту мне было не до смеха. Пришлось импровизировать на ходу. В конце концов мне все же удалось их уболтать, мы пришли к полюбовному соглашению. - Директор самодовольно усмехнулся, словно школьник, хитростью избежавший розог. - А потом вдруг нагрянула полиция. В общем, все обошлось. Все чеки, что я успел им выписать, аннулировали, так что я ничего не потерял. А в чем-то даже выиграл.

Он многозначительно посмотрел на Винченцу. Та ничего не отвечала, с безучастным видом тянула из трубочки свой апельсиновый коктейль и разглядывала публику по сторонам. Баразотти перевел взгляд на Этторе - тот был занят тем, что изучал ногти у себя на руке.

- Эй, друзья мои! - воскликнул директор. - Что-то вы скучные сегодня.

Этторе обменялся с девушкой странным загадочным взглядом, а затем неуверенно произнес:

- Рикардо, думаю, тебе будет интересно... - Он запнулся.

Директор повернулся к нему:

- Да-да, слушаю тебя.

- Хотя...

Этторе опять умолк. Однако энергичный толчок под столом, полученный им от его спутницы, тотчас привел его в надлежащий настрой. Он прочистил горло.

- Прости. Я тебе уже рассказывал, что когда мы приехали сюда, и увидели Антонеллу...

- А-а, ну да, конечно, - закивал Баразотти. - Ты сказал ей, что Винченца- твоя девушка. И что вы якобы приехали на Комо поразвлечься.

- Верно. Я сказал, что мы обручены...

- Ну-ну.

- ...и решили побыть какое-то время здесь, на твоей вилле.

Баразотти иронически хмыкнул, расслабился в кресле.

- Не уверен только, поверила ли во все эти сказки Антонелла, - отвечал он легкомысленным тоном. И, заговорщицки подмигнув Винченце, добавил: - Возможно, только сделала вид.

Между тем неаполитанец, вновь покосившись на девушку, продолжил:

- Но это еще не все.

- Не все? - удивленно обернулся к нему Баразотти. Неаполитанец шумно вздохнул и, собравшись с духом, проговорил:

- Рикардо, возможно, для тебя это прозвучит неожиданно... Так вот... Чтобы слова не слишком расходились с делом, я предложил... Ну да, предложил Винченце стать моей женой. Именно так. Так что мы теперь официально помолвлены.

Баразотти с недоумением переводил взгляд с Этторе на девушку и обратно.

- Что значит, помолвлены?

- Очень просто, - отвечал Этторе, смущенно глядя на своего приятеля. - А почему бы и нет? У нас с Винченцой все очень серьезно.

Он сделал паузу, чтобы Баразотти мог осмыслить услышанное, а затем добавил успокоительным тоном:

- Рикардо, ты только не переживай, не так все плохо. Попробуй посмотреть на случившееся со стороны.

- Со стороны? - тупо переспросил Баразотти.

- Да-да, именно. Ведь ты теперь, считай, разделался со всеми своими проблемами.

- Со всеми проблемами? - эхом отозвался директор.

- Ну конечно. - В голосе неаполитанца все еще проскальзывали нотки смущения. - Ситуация разрешилась с пользой для тебя же. Подумай сам: семья в безопасности, газеты ни о чем не узнают. Ты сможешь, наконец, вздохнуть свободно, жить, ни о чем не беспокоясь. Сможешь даже баллотироваться в Городской Совет.

- Что-то я не пойму, о чем вы здесь толкуете.

Однако постепенно до Баразотти стал доходить смысл происходящего. Он побагровел. Какое-то мгновение директор не мог издать ни звука, беспомощно разевая рот, словно рыба, вытащенная из воды.

- Так вот оно что, - наконец выговорил он, от возбуждения елозя пальцами по столу. - Этторе!.. А я-то думал, мы с тобой друзья!

Неаполитанец осторожно потрепал директора по руке, стараясь погасить его гнев.

- Да не волнуйся ты так, Рикардо. Конечно, друзья - почему же нет? И останемся друзьями...

Однако достичь ему удалось лишь обратного эффекта. По мере того, как случившееся открывалось Баразотти во всей полноте, он приходил во все большую ярость.

- И ты хочешь, чтобы все осталось по-прежнему? После всего этого? Я ведь просил тебя присмотреть за ней... Всего лишь присмотреть! А тебе захотелось увести ее у меня. Украсть среди бела дня...

На них стали оглядываться с других столиков.

- Ну-ну, Ричи, зачем же так? - произнес Этторе урезонивающе. - Винченца не вещь, которую можно взять и украсть. У нее своя голова на плечах.

- Своя голова? Да ты просто сбил ее с толку! - Возмущению Баразотти не было предела. - Воспользовался случаем. Соблазнил. А я-то, старый дурень, сижу там, радуюсь... оплачиваю их удовольствия.

Лицо неаполитанца стало вдруг непроницаемым.

- Кстати, Рикардо, насчет удовольствий. Если ты помнишь, пока что я не взял у тебя ни одной лиры. За все то время, что мы здесь.

- И не дождешься.

- А разве кто-то просит?

Баразотти схватился за голову:

- Какой же я осел! Надо же, доверил женщину неаполитанцу! Лисе стеречь курятник... Антонелла совершенно права - неаполитанцам нельзя доверять. И как я мог довериться неаполитанцу?

Этторе невольно улыбнулся.

- Послушай, здесь становится неудобно. Может, поговорим в другом месте?

- Пожалуй... - Директор, весь красный от возбуждения, поднялся из-за стола. - Хотя не знаю, о чем еще тут говорить. Ченцина, дорогая... Хватит его слушать, пойдем отсюда.

Он схватил молчавшую до сих пор девушку за руку и решительно двинулся к выходу. Однако Винченца тут же вырвалась.

- Эй, Ричи, поосторожней! Дергаешь, будто я тебе какая-то кукла.

Баразотти оторопел.

- Но... ты ведь не собираешься оставаться здесь?

- Почему? Может, и собираюсь.

- Как это?

- Очень просто: остаюсь и все.

- Так ты что же, - директор с недоумением воззрился на девушку, - с ним заодно?

- Тебе ведь ясно сказали.

- И вы действительно обручены?

- Действительно. - Винченца, не поднимая глаз, кивнула. - Мы с Этторерешили пожениться.

Баразотти выглядел совершенно растерянным.

- Я понимаю, ты сейчас немного не в себе, - добавила Винченца, стараясь казаться спокойной, - и вряд ли согласишься с этим. - Она замолчала, потерла покрасневшее запястье. - Не думала, что тебя это так расстроит.

- Расстроит? Да ты просто разочаровываешь меня! Ужасно разочаровываешь. Пытаешься со мной хитрить.

- Рикардо, не горячись. Я говорю, как есть, мне хитрить ни к чему. - От сдерживаемых эмоций на лице ее выступили пятна. - Ты, наверное, думал, что у нас с тобой что-то серьезное? Что я обязана быть с тобой до скончания веков? Или, может, ты надеялся, что я так думаю?.. Только я не такая сладкая дурочка, как ты себе вообразил.

- Ченцина, постой... - в замешательстве проговорил директор. - Так ты что же, хочешь меня бросить? А мне что делать тогда? Исчезнуть? Постричься в монахи? Уйти в монастырь, жить в одиночестве?

Она насмешливо скривила губы.

- Прошу тебя, Ричи, не надо этих громких фраз. Уйти в монастырь!.. Жить в одиночестве!.. К чему этот театр? И с каких это пор ты в одиночестве? У тебя есть жена, если я правильно помню. Дети, семья. Да и потом, сам посуди, что я для тебя такое? Так, всего лишь развлечение. Приятный бонус на выходные... Разве я не права? Ты даже не постеснялся проиграть меня в карты - словно я какое-то глупое животное... коза или теленок!

В голосе у Винченцы явственно зазвучали вдруг мелодраматические нотки - так что Этторе даже встревоженно оглянулся на нее.

- Дорогая! - воскликнул Баразотти. - А что мне было делать? Ты же видела мое положение.

- Ну конечно, кто же не видел? Тебе прямо-таки ничего не оставалось. - Она сделала пренебрежительный жест. - Или отдать меня бандитам, или...

- И потом, вам же удалось убежать.

- Слава Святой Лючии! А если бы нет? Ладно, что тут еще говорить. Хорошая была пьеса, только быстро кончилась.

Винченца обернулась в сторону неаполитанца, взгляд ее потеплел.

- Что касается Этторе... сама не знаю, как это вышло. Ты его, Рикардо, пожалуйста, не вини. Тут я зачинщица, так что все претензии ко мне.

С ошеломленным видом Баразотти смотрел на Винченцу и не узнавал ее. Его всегда послушная "бамболина" взбунтовалась.

19

Солнце еще не успело раскалить прозрачный утренний воздух, он был свеж и полон пьянящих летних ароматов. Темно-вишневый форд-мустанг вновь, как и две недели назад, мчался по прямой как стрела автостраде "Ломбардия". Только теперь в обратном направлении.

На переднем сиденье, рядом с Этторе сидела Винченца. Левой рукой она крутила ручку радио на панели авто, в правой держала длинную тонкую "Грисогоно". В радиоприемнике слышались обрывки музыки, какая-то речь, треск и шорохи эфира.

- Ничего, что я курю? - спросила она. - Надымила тебе тут.

- Да ничего, кури. Запах приятный.

- Говорят, девушкам не идет сигарета.

- Кому как. Но вообще-то так оно и есть.

- Если хочешь, я брошу.

- Ну, раз ты так решила...

Винченца выключила приемник, сделала новую затяжку, выпустила дым в окно.

- Ладно, подумаю над этим, - сказала она, тихо улыбаясь и глядя перед собой на дорогу.

Невысокие сельские строения и амбары перемежались перелесками и лужайками, заросшими травой и цветами. Машин на шоссе становилось все больше. Далеко вдали можно было уже различить пригороды Милана.

Большое поле с правой стороны дороги было усеяно аккуратными желтыми цилиндрами - скошенным и скатанным в валики сеном. Поле наискосок прорезала узкая взлетная полоса, по ней катился маленький белый самолетик. Он слегка подпрыгнул над полосой, а затем стал быстро набирать высоту. Винченца следила за ним взглядом, пока он не растворился в небе. Зеленовато-карие глаза девушки стали на мгновение совсем голубыми.

- Хорошо как сегодня... Легко...

Этторе оглянулся на нее, коснулся ее руки.

- Хочешь, остановимся здесь?

- Во-о-он тот лужок, - как бы в шутку добавила Винченца. - Видишь?

- Хороший лужок.

- Пойдем туда?

- Охотно.

- Пособираем цветочки? - Слова ее сопровождались многозначительной улыбкой.

- И это тоже.

Этторе остановил машину у обочины и привлек девушку к себе. Затем склонился над ней, чтобы поцеловать. Прошла минута, а может и больше, пока он оторвался от ее губ.

Винченца не сразу пришла в себя. А когда, наконец, очнулась, спросила:

- Ладно. А цветочки?

- Все, как говорится, в наших руках. - Сказав это, Этторе продолжал, однако, сидеть, по-прежнему сжимая Винченцу в объятиях и любуясь ею. Что это за девушка, спрашивал он себя. Откуда она взялась?

- Я правда тебе нравлюсь? - спросила Винченца с кокетливым любопытством.

Ответа, собственно, и не требовалось - все, что Этторе мог бы сказать по этому поводу, легко можно было прочесть у него в глазах.

- Ну, так как же, - продолжила она с деланным недоумением. - Когда, в таком случае? Завтра? Или в четверг, после дождичка?

- Извини, не совсем понимаю...

- Что там с цветочками? Говорят, в Неаполе люди медлительные, не любят торопиться. Готовы все отложить на потом.

- На потом? Ну да, может быть, и так. Но только не это! - заверил ее Этторе.

- Что - не это? - Винченца помедлила, безуспешно стараясь удержать улыбку. - Что - не это?.. Скажи еще, что хочешь совратить бедную невинную девчонку. Совратить, сбить с пути... Только, знаешь, я еще не уверена, что соглашусь. Надо будет хорошенько подумать. Я тут слышала, неаполитанцы народ ненадежный. Можно ли им доверять?

****

_