КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Свадьба датского принца (СИ) [Ореанна] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Свадьба датского принца Ореанна

1

Каждый принц истопчет семь пар в поисках любимой


Приятным светлым днем начала октября по пустым улицам обычно оживленного города шла женщина. До часа пик, даже до его предвестника, когда из контор выскакивают первые крысы, еще было время, и потому улицы стояли пусты и тихи, и, как будто, умыты солнцем. Это было время свободных людей, и женщина тоже была свободна.

Свободной она была так недавно, что все еще радовалась этому. В крови еще бурлил восторг победы и высказанных слов, и мысли о будущем еще не успели его извратить. Первые листья падающей осени ложились под туфли, свет золотил дома, а небо светилось нежно-голубым, как бывает только в бабье лето. Но нас, конечно, интересуют не эти лирические отступления, а ее внешность, так что покончим с этим вопросом раз и навсегда.

На 10 лет старше и на 10 кг больше, чем требуется по законам жанра. Увы, читатель, ни торчащих коленок и ключиц, ни нескладной, по-детски худой фигуры, ни густой гривы рыжих, белых или хотя бы черных волос. Среднего роста, с волнующими женскими изгибами, короткими темными волосами и миловидным лицом. Ничего такого одухотворенно-героического.

Дома действительность сразу же напомнила о себе. Стены сказали, что за квартиру придется заплатить уже меньше чем через месяц, или съехать обратно к родителям. Комп напомнил, что интернет скоро вырубится, а впрочем, в сети все равно нет никого стоящего. Мебель услужливо показала последствия недавнего (неудачного) романа, если это можно так назвать. А потому не оставалось ничего больше, как сходить за тортиком, шампанским и просидеть в сети до трех утра.


Этому дню суждено было стать особенным, потому что вечером того же дня, но далеко от нашей героини происходили следующие события.

Трое сидели на террасе ресторана, лениво разглядывая течение медленной реки и уже не пили. Пьют молодые. Пьют старики. Пьют волокиты и алкоголики. Эти трое не были ни молоды, ни стары, ни пьяны. Алкоголь теперь служил им лишь внешним поводом находиться вместе, хотя общество друг друга было им так же скучно, как и общество любых других людей. Как, впрочем, и одиночество. Богатые, здоровые, ухоженные. Единственная женщина в этой группе была немыслимо красива – так красивы кинозвезды прошлых лет. Но даже это не интересовало мужчин. Они привыкли к ней так же, как привыкли к себе и своей жизни.

Один из мужчин также имел в облике что-то киношное. Величавый блондин с красивыми чертами лица и гордой осанкой. Третий участник беседы на их фоне не казался сколько-нибудь значительным, хотя именно на него смотрели оба и его ответов они ждали.

- Ваш с Марго пример – тому иллюстрация. Безверие убивает вас. - Между тем сказал он, продолжая давний неоконченный разговор.

Марго поморщилась, провела пальцем по краю своего бокала и лениво продолжила:

- Поправка: наш общий пример.

- Или так.

- Секс, кровь, власть, наркотики, деньги, смерть – все это в итоге сводится всегда к одному. Всегда власть над жизнью и смертью. И чем больше власти, тем больше жажда новой власти. И тот, кто остался не у дел, лезет из кожи вон, чтоб вернуть…

- Вал, заткнись. – Коротко сказал третий, и блондин, начавший уже воодушевляться собственной речью, оборвал себя на полуслове. Марго снова поморщилась.

- И все же, - сказала она, - чем ты намерен тут заняться? Я чувствую себя, как в духовке. К тому же мы не приставлены ходить за тобой следом, как бы это ни выглядело со стороны. Признаться, нам с Валентином до смерти надоел стандартный набор европейских развлечений.

- И курортных тоже.

- И курортных. Так что же?

- Я думаю… не поверишь, я подумываю о браке.

- Ты? – Если красавицы бывают удивленными, то это было удивление.

Дугообразные брови чуть приподнялись, губы скривились, шевельнулись черные кудри. Но тут же прекрасное лицо приняло прежнее безмятежное выражение.

- Это новость. И на ком же?

- В этом все дело: мне все равно. Ты сама можешь выбрать кандидатуру, я заранее согласен.

- Пошел к черту! У твоих шуток дерьмовый привкус.

- Я не шучу. У тебя прекрасное чутье и здравомыслия хватит на нас троих. Я соглашусь. Честно.

Он отвернулся к реке, и, словно напряжение ослабло, двое других – Валентин и Марго обернулись друг к другу. Обменявшись быстрыми, понимающими взглядами, они что-то сказали друг другу, что-то оспорили и что-то решили за несколько секунд, как бывает в слаженной паре.

- А что, пойдет. – Сказал Валентин. - Я бы доверил ей жизнь. В сущности, это так и есть.

- Газеты поднимут вой. – Это было уже не возражение.

- Потому мы и уехали сюда. - Лениво сказал он.

- И потом, - продолжила Марго, - мальчики, вы все-таки не пуп земли и не центр Европы. Может, пару недель и будет внимание, но мы пустим несколько отвлекающих акций, и все пройдет тихо.

Наконец ее оставило прежнее безмятежное выражение, и в глазах появился блеск. Это была уже не та Марго, оба мужчины посмотрели на нее, оба вспомнили в этот момент что-то из общего прошлого. Валентин взял ее руку в свою, а второй тихо сказал:

- Молодец, Марго. Такой я тебя и люблю.


Так это и началось.

2

Зачем еще нужны старые друзья, если не для поисков работы


- Аргентина! Бред!

- Бред!

Побродив по собеседованиям - с нулевым успехом, увидев, что сроки поджимают, а толку ноль, она взялась за голову и сделала то, что давно надо было сделать: позвонила старой университетской подруге. Зачем еще нужны друзья, если не для спасения шкурки? К тому же, что очень кстати, последние десять лет Марина работала в рекрутинговых агентствах.

И вот, немного везения, немного ума и уйма энергии – и девушки засели в конторе, обсуждая найденный вариант.

- Бред, - заявили обе, но вариант был так заманчив, что отбрасывать его, все же, не хотелось.

Звучал он так: «Женщина до 30 лет привлекательной внешности с высшим гуманитарным образованием, разговорным английским, французским или итальянским на должность свадебной гостьи. Работа по контракту, срок – два месяца. Зарплата …» Бред. Все умные люди поняли бы это с первого взгляда. Но было в объявлении и несколько загвоздок.

Первая: объявление пришло по очень официальным, надежным каналам. Марина трижды проверила источник, прежде чем поверить своим глазам. Агентство «Родионов и Кэт» не могло позволить себе игры с продажей девушек в публичные дома, не тот уровень. Она даже позвонила самой «Кэт» - Катарине фон Трауберг – основательнице и администратору центрального офиса, и получила подтверждение истинности пришедшего запроса и его высокого уровня. Сам источник, однако, Кэт назвать отказалась.

Второе: зарплата. Ну и, конечно, место. Аргентина.

- Но почему Аргентина?

- А *** знает.

- Что за свадебная гостья? Это что, голой на столе танцевать?

- Голой на столе столько не платят.

- Мдааа…

Голой на столе действительно столько не платят.

- Слушай, Ленка. Довыпендриваешься. Ты все равно без работы сидишь, а тут – Аргентина, пальмы, мачо и зарплата – и всего два месяца! Поезжай, а?

- В Аргентине пальм нет!

- Зато тепло!

- И мачо тоже.

- А нах тебе те мачо, я б сама поехала на таких условиях, да кто меня пустит тут.

- Это точно какая-то афера.

- Неправда. Наш юрист все проверил, а потом мы на всякий случай проконсультировались у партнеров. Контракт действителен, безопасность гарантирована, с консульством договорено – там проследят, если что. Абсолютно безопасно.

- Ну, слушай, Марина, ну какая из меня «привлекательной внешности»?

- Да? Накрасишься, подкрасишься и вперед.

- Мне после тридцати!

- На лбу это не написано. Да и тебя еще не взяли. Нужно записать видеоролик, выслать копии дипломов и прочая хренотень. Вот возьмут, тогда и будешь отказываться. Место библиотечной крысы всегда за тобой.

И все же она бы не поехала… Не поехала бы, если б не склонность к авантюрам, дикость натуры и непредсказуемый нрав. Как ни странно, ролик был одобрен, документы приняты, аванс выплачен, вещи упакованы, билет куплен. И хотя еще за час до отлета она не была вполне уверена в том, что: а) самолет не взорвется на взлетной полосе, б) билет не украдут международные террористы, в) родители не примчатся в аэропорт с криками «не пущу!» и, главное, сама она не испугается затеи – азарт пути приятно шебуршал где-то в животе и не позволял вернуться.

В конце концов, все в жизни происходит неожиданно.


Некоторые люди рождаются на деньгах. А некоторые – на мафии. Марго родилась на транснациональной корпорации (что суть то же), основная деятельность которой была связана с торговлей … скажем так – скобяными изделиями. Конечно, до английского королевского дома семье было не совсем рукой подать, но где-то рядом в том списке они находились. Сама Марго происходила из боковой линии, мало причастной к основному семейному бизнесу. Ее предки уже несколько поколений занимали почетные должности мальчиков на побегушках, сама же она была женщиной, что окончательно выбраковывало ее из мальчишеских игр. Никакого шовинизма – традиция.

Обладая деятельным и властным характером, она чувствовала бы себя несчастной, если б не нашла себе иного применения. Она занимала высокую должность в одной из тех организаций, о которых не принято говорить всерьез, которых и нет-то толком, и которые представляют собой сборище смешных подростков-перестарков, играющих в средневековые игры, но которые на самом деле есть и действуют. Титул у нее тоже был.


Красота, деньги, власть, много свободного времени, отсутствие сиюминутных целей и желаний. Ум, жесткость, обаяние, редкая сила характера. Она опасна.


Тем удивительнее, что такая женщина ухватилась за высказанную вскользь мысль. А она увлеклась идеей и проделала немалую работу.

Сначала были перебраны и отброшены кандидатуры близкого круга. Конечно, и среди т.н. «высшего света» можно всегда найти старого маразматика с подходящей внучкой или племянницей на выданье, которая соответствует требованиям и принца, и ее, Марго. Но это не то, скучно – слишком просто. Слишком большой счет у нее к принцу, слишком много он задолжал.

Можно подобрать пустоголовую дурочку из киношных кругов – это бы очень понравилось либералам, здорово развеселило бы семью и вызвало бы восторженный рев СМИ. Банкирская дочка. Это даже звучит скучно. Нет, такой миг не случается часто, она ждала его тринадцать лет и хотела насладиться местью.

Итак, она определила критерии отбора.

Это должна быть славянка или женщина из Восточной Европы. Не слишком привлекательная и не слишком умная, без ярких черт, обычная работяжка. Она должна быть похожа на ту, другую.

И нужно, чтоб принц имел выбор. Лучший выбор, конечно, это когда враг имеет иллюзию разнообразия при равноценных вариантах. Поэтому внешность, род деятельности, голос, стиль – все должно незначительно колебаться вокруг того… образа той. И это нельзя спихнуть на ассистентов. В общих чертах разъяснив критерии, Марго добилась того, что из нескольких сот предложенных роликов ее помощники выбрали шестьдесят три варианта, но затем пришлось сесть и просмотреть все самой. В итоге осталось шесть главных претенденток, двадцать восемь отвлекающих вариантов и пять экзотических – для создания иллюзии выбора. Эти сойдут со сцены достаточно быстро.


Но главная, трудная часть впереди. У той, которую выберет принц, будут какие-то внешние признаки, нравящиеся ему, конечно. Но начинка – та, которую вложит Марго.

3

Летайте самолетами аэрофлота


Лучшее время – то, которое проводишь в дороге. Сначала ты собираешься, и это головная боль, морока, напряжение и сорванные нервы. Выбор вещей колеблется от пары маек до запасного утюга, который то кажется совершенно необходимым, то с презрением выкидывается как лишний хлам. А аптечка! А обувь! Ну, ведь невозможно предугадать, не выпадет ли снег в те семь недель, что придется провести в Аргентине. А вдруг танцы? Блин, а платье, что делать с платьями? Эти, конечно, надеть в приличное место нельзя, но не покупать же новые. Да и кто их знает, что там носят! А свитера? Там будет холодно, или нет? Это, конечно, Аргентина, но? А книги?

Но хуже всего, конечно, документы. Эти, если не положить их в сумку, обязательно смоются. Даже если положить, то они превращаются в дикого зверя: обязательно удерут, как только откроешь сумочку. Теперь открытие и закрытие сумочки превращается в наваждение: необходимо поминутно проверять ее содержимое (на месте ли паспорт и зубная щетка - ну конечно, их можно было забыть! – и кредитки), при этом ни в коем случае нельзя дать зверю-паспорту и зверю-билету убежать в образовавшуюся щель.

Так, сумки: сумка-одна, сумка-вторая, сумка-третья, сумища и, конечно, сумочка. Да сумочка номер два! Проверяем: паспорта, деньги, ключи, билет, снова паспорта, кредитки, деньги, ключи и билеты. Свет выключила? А утюг? Плиту?

Но это с этой стороны пути. С той стороны будут новые люди, новые требования, непонятные еще заботы и необходимость что-то изображать. Это будет там.


А в промежутке есть чудесные несколько часов, когда ты никому не нужна и никому не известна. Прошлое умерло, будущее еще не родилось, все зависит от других, и ты знаешь, что бежать некуда. А значит, в пути не произойдет ничего опасного. Почти кожей Лена ощущала, что, что бы ни происходило во внешнем мире, те несколько часов, которые проводятся в пути, всегда будут самыми спокойными и мирными.

Итак, аэропорт. Паспортный контроль. Сумки в багаж (количество сократилось до трех: сумища, сумочка номер два и сумочка в самолет). Напряженные нервные люди. Некоторые из них сейчас боятся лететь. А вот она любила летать. В этом – особенно в моменте взлета, было что-то от полетов в космос.

Посадка, сидушки, ремни, сумочка на коленях, стюардесса проделывает свой танец – как будто ее телодвижения хоть когда-нибудь хоть кому-нибудь хоть что-то объясняют. Лучше бы они сказали все то же самое по-английски, по-русски, украински и на всех других языках.

Теперь можно оглядеться.

Семьи, старики, уродцы, командировочные. Вот пара интересных потенциальных объектов. При ближайшем рассмотрении первый – дурак, второй невротик с развивающейся психосоматикой, скорее всего гастрит и импотенция на фоне повышенной нервозности и самомнения. Так, через проход – парочка. Он – ниче так, кабинетный работник, давно не упражнялся. Она – ходячий концерт. Демонстративный истероид. Будучи сама эмотивным циклотимом, Лена прекрасно понимала и любила наблюдать истероидов, но иметь с ними отношения вблизи? Брр! Хуже только ригидные эпилептоиды. Вот невоспитанные дети. И о чем думает мамаша?- ага, понятно о чем. Одиночка, ребенок – дитятко ненаглядное и свет в окошке и «я ж тебя, заразу, трое суток рожала, а ты…» А вот девушка наискось и чуть впереди. Тут при первом взгляде понимаешь, как мгновенно возникает женская ненависть: девушка очень красива. Ну как кукла!

Так, а кто у нас соседи? Левый: женатый бабник, временно свободен (на время полета) и правый - просто болтун. Нет, не просто болтун, а болтун-доктор-наук. Это теперь надолго. Каких хоть наук? Ах да, исторических. ****ь.

Слушая вполуха, кивая, поддакивая, она пыталась постепенно затормозить источник красноречия, но тема была уж очень увлекательной и затихать сосед не хотел: я великий, просто я, я и снова я. Да, мое поколение тоже книжки читает. Иногда. Некоторые. Извините, мне страшно хочется спать. Самолет, знаете ли, всегда так на меня действует, укачивает, что ли? Нет, что вы что вы, мне страшно интересно!

И вот источник красноречия понемногу затихает. Но в дело вступает другой сосед. Как бы ненароком, его рука скользит по колену, выползает за пределы сидушки и ложится поверх ее бедра. Это может быть и случайностью. Глупо, в самом деле, орать: «Уберите это!» - еще до того, как к тебе пристанут. Но неприятно.

Она оборачивается, смотрит в ухмыляющееся лицо (да, конечно извиняю, правда, эти кресла очень узкие) и говорит одно слово:

- Нет.

Рука исчезает.

Она отворачивается и снова смотрит на красивую соседку. И – вот чудо – та смотрит в ответ и улыбается. А у нее умные глаза и хорошая улыбка. Лена улыбается в ответ.

Остаток пути они провели рядом (присоседили доктора-наук и псевдодуховного качка) и проболтали о мужчинах, жизни и Аргентине. Соседку звали Светланой, и она летела по тому же контракту.


Девушки прибывали разными рейсами, их встречали и развозили по отелям. Девушек разбили на группы, смешанные по составу и расселили отдельно: незачем им знать масштабы игры, в которой они участвуют. Каждой группе провели инструктаж: основная легенда, правила поведения, распорядок дня, обязанности. Для контроля использовался двойной метод: наблюдение и кредитные карты. Поскольку свободных денег на руках у девушек не было, расплачиваться в городе они могли бы только картами, выданными организатором, информация по счетам поступала к Марго, таким образом, она знала, кто чем занимался на протяжении дня.

Отели, выбранные для конкурсанток - Room Mate Carlos (яркий, современный, в центре города, почти у Обелиска), Hotel Etoile (стильный, уютный, с видом на парк Риколетто), Лена и Света попали в Be Hollywood (в центре Палермо), сама же она остановилась в Faena Hotel, прельстившись мрачновато-изысканным красным декором.

Отели намеренно были выбраны среднего, очень среднего уровня. Ни особой торжественности, ни изысканности, ни дороговизны, но не дешевка. Для приличного места они еще слишком неотесанные, что кидалось бы в глаза. А тут можно было спокойно провести начальное обучение и отбор.

4

Если девушка в беде, то это начало нового увлекательного романа


Самолет приземлился в Буэнос-Айресе поздно вечером. У выхода их встретил приятный молодой человек с табличкой, на которой было написано: Светлана Моногарова, Елена Попова, Диана Менди, Рамона Черноуерова.

- О, так нас много! – обрадовано воскликнула Светлана, и повернулась высматривать других девушек. Но в потоке выходящих пассажиров никто не выделялся, и по внешнему виду нельзя было определить этих Рамону и Диану. Лена, тем временем, подошла к молодому человеку. Затем из толпы вышла, сначала, одна – высокая брюнетка с большими красивыми глазами, затем - пухлая шатенка. Итак, все были в сборе. Молодой человек, его звали Серджо (высокий рост, широкие плечи, прямая спина, серые глаза, короткая стрижка, аккуратная голубая рубашка и джинсы. Военный) отвез всех в отель, распределил по номерам, спросил, у кого какие пожелания и ушел.

Наутро всех разбудила серьезная дама и дала полчаса на сборы. В 9.30 все сошлись в конференц-зале. Всего было девять девушек, все белые, от 25 до 30, симпатичные. Как обычно, Лена почувствовала себя старой кошелкой на фоне других и сделала вид, что внимательно слушает.

Говорили по-английски – к счастью, на различимом американском-английском, а не английском-английском, который понимают только сами англичане. Сначала была вводная часть: как мы счастливы, что вы все сюда приехали. Потом интересная и неправдоподобная история о том, зачем нужны иностранные гости на чужой свадьбе (да ладно, мы и так все не верили, просто учтем), потом личное знакомство, оглашение распорядка дня, и, наконец, завтрак.

Рамона, Диана, Светлана, Татьяна, Клара, Эстрелла, Лина, еще одна Татьяна и Елена. Самой красивой была Светлана. Русских, кроме них двоих, еще одна из Тань, остальные – польки, румынка, чешка, гречанка и болгарка.

Днем девушки были заняты: языки (большинство неплохо говорило на английском, но акцент! Лексика тоже хромала), культурология, современная история, танцы, этикет. Вечером они были предоставлены себе, хотя предполагалось, что без обсуждения маршрута с администрацией и без охраны никто в город не пойдет. В город, все же, ходили.


- Ленка, идем с нами! – Света ворвалась в номер, как обычно, без предупреждения. – О, я вижу, ты уже куда-то собралась! Куда?

- Да так, по делу.

- Брось! Какие у тебя могут быть дела? Тут?

- А вы куда собрались?

- Прошвырнуться по магазинам, потом потанцевать. Рамона говорит, она уже здесь была в прошлом году - Рамона говорит, тут есть классный мужской стрип-бар.

- Да ну его, устала, голова кругом.

- Красишься, да? Красишься? По делу, значит? У нее сви-да-ни-е! Девочки, у Ленки свидание!

Лена показала язык и продолжила докрашивать глаз.

- Ну скажи, ну скажи, правда?

- Неа, - второй глаз.

- А это что?

- Боевая раскраска!

- Да ну тебя, зануда!

- Вы Сержу сказали? Или этому, как его, Пабло.

Теперь отмахнулась Света:

- Да ну их, всю малину испортят.

- Ну, смотрите. Помнишь правило: параграф 15 пункт а…

- Никаких скандалов!

- Параграф 14, пункт 6…

- No sex to staff. Да ну их. Так, мы пошли. Не пойдешь? Пожалеешь!

И она умчалась.

При несомненных достоинствах, нужно признать, Света была навязчивой и слишком болтливой.

И еще, у Лены действительно было свидание, и это не та вещь, о которой хотелось говорить вслух после чтения всех пунктов и параграфов. Она действительно лучше бы не пошла, но чувствовала себя обязанной выполнить обещание.

В минуты хандры она забиралась в сеть. Это давняя привычка, которую она бросала каждый месяц. Очередной приступ пришелся как раз на дни, когда решался вопрос об этом контракте, и тогда Лена влезла на Аргентинские сайты. Все равно нужно было узнать побольше о месте, куда, возможно, поедешь. Почему бы не узнать от людей? Так появился Педро (смешное сериальное имя). Сначала как обычный собеседник, потом ставший настырным поклонником, засыпавший ее короткими бессодержательными посланиями по мылу, требующий и канючащий внимания. В общем, она пообещала. И потом, на безрыбье… а вдруг.

Be Hollywood располагался в квартале под названием Палермо, а ехать надо было в Барракас. Конечно, она не знала ни города, ни испанского, но запаслась картами и очень рассчитывала на такси.

Оставим восторги красотами города за скобками. Все крупные города красивы по ночам.

Педро оказался старше, чем на фото. У него был неприятно мягкий, слабовольный голос, бегающий взгляд и неправильный запах. Неприятная ситуация. Все ясно с полуслова, но приходится сидеть еще час, чтоб не показаться слишком грубой. К тому же он был скуповат и его интересы не выходили за пределы работы, костюмов, политики, других мужчин и секса. Но вот это тягостное рандеву стало подходить к не менее тягостному концу. В его словах и взглядах все явственнее читался вопрос, а руки все как-то настырнее тянулись к телу. Наконец, ужин закончился, заплатили (каждый за себя), и тут Лена обнаружила, что потратила все свободные деньги, осталась только кредитная карта. А с нею до отеля не доберешься, придется воспользоваться любезной помощью Педро.

- Подвезете меня до отеля?

- Конечно, моя дорогая.

Дорога к отелю почему-то проходила мимо его дома и включала обязательным пунктом заход в гости, поэтому тут пришлось его ударить и расстаться. Она понадеялась, что сможет снять деньги по пути в каком-нибудь банкомате.

Было около десяти вечера и от улицы Мираве до улицы Хумболь, если верить картам, около 30 километров. Пройдя примерно двести метров, она выбралась на более людную Велес Сарсфилд и медленно побрела в нужную сторону. Рано или поздно встретится автобус или банкомат. А, может быть, такси, которое можно будет уговорить подождать под отелем, пока она сбегает за деньгами. Ну, и на крайний случай остается вариант позвонить кому-то из мальчиков, попросить забрать. Правда, придется объяснять, что она тут делает, далеко от дома, ночью, нарушая режим. У них наверно и без меня работы много, подумалось ей. Девчонки сегодня гуляют.


Вечер выдался хлопотный. Шесть из девяти отправились в город. Их вели Пабло и Хосе, Серджо и Римарес остались присматривать за остальными. Но уже в одиннадцать Хосе позвонил и потребовал помощь. Эти идиотки не ограничились магазинами и ночными клубами, их потянуло купаться в фонтане, что было бы полбеды, но дальше они начали выкрикивать лозунги националистического характера и спровоцировали драку. В общем, вытягивать их пришлось уже из полиции. Это было дело нескольких минут, однако кто-то должен был уладить отношения с пострадавшими, замять шум и подмазать где надо. Рук не хватало.

Исчезновение Елены Поповой Серджо обнаружил только после того, как доставил в отель остальных девушек и проверил список. Одной не хватало, но с другими она не выходила. По словам Светланы Моногаровой, она собиралась на какую-то встречу. Последнее использование кредитки зарегистрировано в магазине на Авеню Касерос, поблизости от парка. Там он ее и нашел: она сидела на скамеечке в парке напротив культурного центра, окруженная группой молодых людей, что-то рассказывая и смеясь.


Не панки, не наркоманы, не рокеры, кажется, почти не пьяны, угрозы нет. Двое слева – лидеры, один сзади – поддержка, нервная девица-подружка вожака может быть непредсказуемой, остальные ничего не значат. Быстро оценив ситуацию, он выбрал роль «приятного парня» и вошел в круг парней.

- О, Серджо! Присоединяйтесь, - сказала она, словно встретить его тут было самое обычное дело. – Я заждалась.

- Я отвезу Вас в отель.

- Минутку, только попрощаюсь с ребятами.

Отъехав недалеко от парка, он заглушил двигатель, включил свет и окинул ее быстрым взглядом. Повреждений нет, зрачки нормальные, кожа бледная, запаха алкоголя нет.

- В чем дело?

- Вы в порядке?

- Да, просто очень устала.

- Что произошло?

Она кратко пересказала историю со свиданием, и ему стало смешно. Как это по-детски!

- Почему Вы ждали меня?

- На нас потрачено столько денег, что вряд ли ваши хозяева позволят себе потерять кого-то из нас так просто.

- По-вашему это было просто?

- Но Вы же меня нашли!

Женская логика.

- Ладно, поехали.

- Что Вы им расскажете?

- Боитесь неприятностей?

- Да.

На секунду он поймал себя на мысли, что напугать ее было бы хорошим возмездием за все неприятности этого вечера. Но тут же одернул себя.

- Ничего, я расскажу только то, что необходимо.

- Спасибо.

- Вам что-нибудь еще сегодня нужно?

- Пара книг и пачка зеленого чая. Но уже поздно, это подождет до завтра.

Перед сном он еще составил и отправил отчеты. Один Марго, официальный. И второй, более полный и эмоциональный – принцу. И уже ложась спать, вдруг подумал: ведь у нее в номере нет чайника. Что она будет делать с чаем?

5

Белые начинают и проигрывают


15 лет назад

Воздух у лица колебался. Одной щеке было холодно, другой жарко. Пот, предательски, собирался у подмышек. Уколы, ритуальные фразы, непроизвольное возбуждение и легкий испуг. И вот снята повязка, и с удовольствием и удивлением он находит вокруг себя знакомые лица тех, о ком подозревал, догадывался, и о ком даже не думал.

А потом – буйная вечеринка в кружке «своих». Таким запомнил он свое посвящение в первую ступень.

В ту же ночь Магерит стала его любовницей. Магерит Торвальдсен II, гроза мальчишек и собак, украшение университета, детская мечта. Им суждено было быть вдвоем.

Если бы зависти не вызывал он сам по себе, обладание Марго и быстрый взлет в Ордене, будущие перспективы делали ее неизбежной.

Так длилось несколько месяцев, а потом начались сомнения.

Ему стали сниться кошмары. Там было несколько разновидностей снов. В одних – приходили и садились на грудь какие-то почти невесомые существа. Они поражали невообразимой злобностью. Они собирались поглотить его без остатка, после чего произошло бы нечто более страшное, чем смерть. Но что?

В других – разлагались и гнили фрукты в вазах на столе. Вяли цветы на ветвях, как только протянешь руку, чтоб прикоснуться к ним, гибли незнакомые, призрачные люди. Животные поворачивали к нему свои получеловеческие лица и что-то пытались сказать.


Тогда он заинтересовался психологией и даже взял несколько курсов психоанализа, глубинного анализа, психосемантики и символики текстов. Знатоком он не стал, но в привычных полупопойках-полудиспутах научился применять новые словесные схемы. Психоанализ не помогал. Впрочем, как он успел понять, это не помогало никогда.

Магерит высмеивала сны. Ей они тоже снились, но она никогда не рассказывала о них, а форму борьбы выбрала противоположную. «Если не можешь избавиться от лошади, ты должен оседлать ее» - сказала она однажды, и занялась осознанными сновидениями. Вообще Магерит опережала его во всем. Она была умнее, талантливей, быстрее, смелее, циничней, популярней. Во всем, кроме одного: он был принцем, а она нет.


В строгом смысле слова это было не совсем так. Его родители были кронпринцем и кронпринцессой, так что право наследования у него было – косвенное – в порядке очереди, где-то пятым (после братьев). Но потом королем стал другой человек, а де Гарсиа потеряли свои права. Впрочем, он никогда и не рассчитывал на трон. Европа забита принцами без прав, потому что принцев всегда рождается больше, чем есть королевств. Кроме существования старших братьев, Кристиан Фредерик Эйрик де Гарсиа знал, что работа принцем – это, по сути, работа актером, играющим принца. А, кроме того, власть не лежит на троне. Как сказал однажды Старик:

- Запомни, мальчик, власть никогда не дается. Власть берут.

Потом он сказал совсем уж странную вещь:

- Я никогда не стремился стать тем, кем стал, но здесь - ты или берешь все в свои руки, или умираешь. Я бы хотел, чтоб однажды мне наследовали ты и Себастиан, но выбирать вам, мальчики.

Эйрику де Гарсиа было тогда двенадцать, и он промолчал, отложив ответ до тех времен, когда сможет понять сказанное. Себастиану было семнадцать, и он отвечал деду.


Теперь, спустя тридцать лет, Себастиан Алоиз Карл де Гарсиа был мертв, а Франц Иоганн де Гарсиа спился. Эйрик же все еще оставался принцем – он был любимцем Старика, а кроме того, владельцем десятой доли семейного бизнеса. Власть не произрастает на троне, она лежит у его подножия.


13 лет назад

Снова колебалась завеса, и снова шевелился воздух у лица. Но больше это не было волнительной игрой, это было необходимостью и правилами игры – совсем другой игры.


Эйрик, Валентин и Марго – неразлучная троица. Но больше нет обсуждений, дискуссий и попоек, это больше ни к чему. Круг друзей сократился, вернее все, кто был «внешним» к их маленькому обществу, отпал.

Сны продолжались, но он научился с ними жить. Хуже было другое: Бог больше не слышал его. До того, как все началось, может, он и не был таким уж хорошим католиком, но, все же, примерно раз в месяц он бывал на мессе, несколько раз в год исповедовался и причащался. Он помнил чувства, которые когда-то испытывал в церкви, но они больше никогда не повторялись. Бог спал, Он больше не слышал его молитв и оправданий.

Валентин – теперь уже адепт гностицизма, объясняет это рассказами про Демиурга и эоны, и, кажется, он действительно верит в эту чушь. Но, к тому времени, Эйрик уже погрузился в церковную историю, историю западного средневековья и ранневизайтийский период. Прощайте, глубинный анализ и сказки о тамплиерах, розенкрейцерах, иллюминатах, столь любимые читающей публикой. Наступление New Age, движение Aggiornamento, секуляризация общества, теперь уже не только западного, рост суицидальных тенденций, аутоагрессия молодых, проявляющаяся в их поведении, их вкусах, их образе жизни, сокращение населения в странах Европы – все теперь укладывается в схему. Но говорить об этом не с кем: есть истерические издания, но они врут и, к тому же, они на другой стороне баррикад, есть Валентин – он не меняется. Спустя годы, он произносит те же речи о Кибеле-Артемиде, и все так же ревниво следует по пятам за ним и Марго. И Марго – она ни о чем не говорит, а, слушая Валентина, презрительно хмыкает. Ее интересует только власть.

И вновь шевелится воздух.

И отвращение охватывает его душу и в ужасе отшатывается он от того, что увидел там, познав пределы своей низости.

Ближайшие дни он оставляет Орден, добивается аудиенции у Старика и говорит с ним о Марго, Валентине, Ордене, себе. В итоге он добивается кое-чего, но эта сделка – вещь обоюдоострая.

Затем он оставляет прежние занятия и уходит в армию.


10 лет назад

Он стоит у гроба Рамоны и маленькой Анны. Слез нет.


5 лет назад

Разыскан след родных Рамоны. Это он обещал ей еще перед свадьбой и до сих пор не сумел исполнить. Из всей семьи сохранились отец, двоюродная тетка и младший брат. Он не может встретиться с ними лично, это слишком опасно. Возможно, так даже лучше. Но он делает так, что мальчик получает необходимую подготовку, находит работу во Франции и, через какое-то время, становится телохранителем Марго.

И проходит еще пять лет.

6

Любовь случается неожиданно и непонятно зачем


- Он позвонил мне! Он позвонил мне! Урра!! – Светка носилась по комнате, подпрыгивала и швыряла вверх маечки, которые начала примерять до звонка. – Ну, он! Тот, из лифта! Ты что, не помнишь?

Еще бы не помнить! Последние дни о нем столько было говорено, что, бедняге, пожалуй, икалось без перерыва.

Три недели после того решительного забега прошли относительно спокойно. Несколько девушек были уволены и отосланы обратно, остальные взялись за голову. Все то же: этикет, искусствоведение, танцы, визаж, костюмер. Дни заполнены с утра до вечера, а вечером такая усталость, что остается забраться на кровать, надеть наушники и уснуть. В выходные – экскурсии по городу и вокруг него. В основном, музеи. Лене было интересно, а другим девочкам не очень.

А почти неделю назад всех собрали для собеседования. Собеседование происходило в шикарном здании делового центра, и проводила его злая женщина по имени Марго. Девушки поднимались к ней по одной. Те, чья очередь еще не дошла, ждали в вестибюле. Впервые Лена увидела остальных участниц этого странного мероприятия, до сих пор все занимались отдельными группами.

Их было много, наверно, более двадцати. Все разные, в основном, симпатичные. Хотя и тут нашлось бы не больше двух-трех, которых можно было бы счесть настолько же привлекательными, как Свету. Она как раз разговорилась с девушкой по имени Мирра (густые брови, полные губы, уравновешенный характер, дружелюбие), как наступила ее очередь.

- Я тебя провожу, - вдруг сказала Света.

Лена удивилась было этой неожиданной солидарности, но возле лифта все поняла. В лифте, кроме них, ехало еще три человека, один из них – мужчина, который тоже какое-то время находился в вестибюле. Краем глаза она отметила его присутствие еще минут пять назад, но после увлеклась разговором и забыла.

Примечательно было то, как эти двое смотрели друг на друга. Он – спокойно, почти даже равнодушно. Света же краснела, отводила и вновь поднимала глаза, сглатывала и только что не хихикала, как делают очень молоденькие девушки, флиртуя в метро. Он улыбнулся – и она улыбнулась – и стала еще красивее, если это вообще возможно. И Лена улыбнулась тоже. Как бы то ни было, а эта девочка ей нравилась – она воплощала все то, чем ей самой хотелось, но не удалось стать.

Оказалось, что всем троим выходить на одном этаже, и даже идти в одну сторону. После нескольких поворотов, Лена нашла нужный кабинет и вошла, оставив тех двоих договариваться в предбаннике.

В роскошном, может, даже, чуть кричащем, кабинете, ее ожидала женщина с колючими темными глазами. Самоуверенная, умная, нервная, недобрая. Морщинки у губ. Овальное лицо, напоминающие Грету Гарбо правильные черты, черные кудри ниже плеч. Дорогой костюм, взгляд сквозь собеседника, словно через несуществующее стекло. От нее несло арктическим холодом и непредсказуемостью. Возможно, это она – автор всей это нелепости, подумала Лена. Сгруппируйся. Что тут нужно? Глупая девочка? Синий чулок? Стерва?

Женщина подняла лицо от бумаг. Устала. Одинока. Горда. Полна собой. Она ни в ком не предполагает существование сколь-нибудь значимой личности, кроме себя.


«Пустое место» - разновидность «Бледная немочь». Женщина подняла глаза, и за секунды, которые потребовались для этого, Лена ссутулила плечи, наклонила голову вперед и сделала напряженно-внимательное выражение лица.

Женщина задала несколько формальных, незначащих вопросов и отпустила ее. Выходя, она увидела за спиной того же мужчину (о котором уже успела забыть второй раз).

За дверью ожидала взволнованная Светлана…

А теперь она прыгала по комнате, вопя, как невменяемая.

- Так он позвонил?

- И у нас вечером свидание! Ленусик…

- А?

- Ты дашь мне свою белую кофточку? Ту, что с воланами?

- Да бери, конечно.

- Лен…

- Да?

- И зеленые сережки! У меня тоже глаза зеленые…

- Хорошо, бери.

- Лен…

- Что?

- А вдруг я ему не понравлюсь?

- С чего бы это?

- Ну, а вдруг?

- Ну, тогда я найду его и…

- И что?

- И укушу.


С этого дня Фред окончательно поселился в их номере. Если его не было тут во плоти, то виртуально он присутствовал все время, когда Светлана не была чем-нибудь занята… где-нибудь в другом месте. Но и там, скорее всего, она носила его с собой и в себе.

Фред был самым красивым, самым умным, самым добрым, самым сексуальным, самым потрясающим мужчиной во всем мире. Ага. Но как только Лена пыталась узнать подробности, она выслушивала целый водопад (от природы болтушка, сейчас Света стала говорить со сверхсветовой скоростью, проглатывая окончания слов и целые фразы), вроде такого: «ой, у него потрясающие глаза!» Или: «а знаешь, он еще сказал, что ему очень нравится, как я произношу «овощи»!» Т.е. ничего существенного.

Но у нее не было особого времени задумываться о происходящем. Через несколько дней девушек перевезли в Мендосу и поселили красивом доме - настоящем дворце, в центре. Каждой выделили отдельную комнату, пусть и небольшую, зато свою. Возня с костюмерами и преподавателями стихла, зато по вечерам добавились званые обеды и ужины, на которых все должны были присутствовать и проявлять себя. И бывали дни, в которые девушки не видели друг друга.


Приближалось время действий.

Стоя в вестибюле, Эйрик еще раз вернулся к разговору со Стариком, проговаривая про себя отдельные фразы.

«…Торвальдсены! Гнилая порода!

Когда Лиса вбила себе в голову выйти за этого Олафа, я дал ей всю информацию. Я дал ей чемодан доказательств! Но у него, видишь ли, притягательный взгляд! Этот негодяй посадил ее на иглу. Я убил его, но было уже поздно.


Магерит не трогай. С остальными можешь делать все, что угодно, но Магерит моя единственная внучка».

«…Они всегда играли в эти игры. А я так скажу – ты Бога не трогай и Он не тронет тебя. Но их все время тянуло в конспирологию. Пять поколений извращенцев и садистов.

- Сэр, но разве де Гарсиа…?

- Заразная дрянь. Кого не возьмешь, все когда-то этим перебесились. Я рад, что ты завязал».

«…Я хочу, чтоб ты уехал. Как можно дальше.

- Я и сам думал об этом.

- Что ты там думал! Оставь это при себе.

Ты уедешь на пять-шесть лет, пусть все рассосется, все подумают, что ты струсил. На меня нажмут, и я нехотя отдам тебя на растерзание волкам. Надеюсь, ты не жмот?

Вернешься и все наверстаешь».

«…Стар я уже. Сам такую комбинацию не проверну. И смотри за этим мальчишкой Гилмор. Когда-нибудь он всадит тебе в спину нож».

Время приближалось. Он имел основные договоренности с Семьями Рима, Венеции, Парижа и Кордовы. В каждой Семье назрела необходимость избавиться от раковой опухоли, которая разъедала изнутри. Места встреч определены, компроматы собраны. Даты назначены.

Магерит удалена, спрятана и под охраной. Ее голову требовали вместе со многими другими, но ее удалось выговорить, пойдя на уступки. Если честно, он и сам не был до конца уверен в том, как поступит с ней.

И пришлось выдумать это дурацкое шоу с поиском жены. Он перебирал разные варианты, от болезни до психушки, но любая неожиданность с Марго всполошит всю ее сеть. И другая женщина – это наверняка. Это то, что привлечет ее внимание и заставит сидеть как на привязи.

Эйрик поднял глаза и поймал на себе взгляд больших зеленых глаз. Молодая девушка смотрит на него, не отрываясь. Проститутка? Агент Марго? Может быть, она достаточно хороша для этого: прекрасная грудь, широкие бедра и тонкая талия, длинные светлые волосы, нежное личико.

Ага, она способна смущаться. Ну, Марго, если ты думаешь, что меня можно так легко купить, подумай еще. Вспомни зеленые глаза Рамоны и ее белую кожу – то, чему ты сама завидовала, когда мы были вместе, смуглянка Марго.

Он повернулся и пошел в сторону лифта. Пора навестить кузину. Девушка, как на привязи, шла следом. Они вошли в лифт. Она смотрит, смущается, не может удержаться и снова смотрит, вспыхивает и отворачивается. Хорошо сыграно. Он улыбается, девушка растеряна и счастлива. Лифт останавливается, посторонние выходят, но девушка и ее подруга остаются и едут дальше. Это, наверняка к тебе, дорогая. Что ж, мы пройдем вместе.

Они выходят. Подруга улыбается чему-то своему. А она не так проста. Заходит к Марго. Красавица остается перед дверью и, видимо, разрывается между желанием заговорить и убежать. Что ж, пора.

- Как приятно, что нам оказалось по пути!

- Да…

- Вы разрешите представиться? Обычно я этого не делаю, но сегодня мне почему-то захотелось заговорить с Вами.

- Да… - кажется, дурочка совсем потеряла голову. Если это не игра.

У нее нежная белая кожа, видно синие жилки на руках. Взгляд потерянного и найденного ребенка. Что ж ты делаешь, Марго, тварь. Втаптывать в грязь детей, вроде этой. Если б Анна не умерла, ей было бы сейчас двенадцать. Ненамного меньше, чем этой.

Именно поэтому я и делаю то, что делаю. Именно потому.

Он оставляет ей свой телефон и заходит внутрь.

Там та, другая, он уже и забыл о ней. Серая мышка, и что она тут вообще делает?


Разговор окончен, она встает, разворачивается и идет к дверям. И, проходя мимо, едва заметно улыбается, и ее глаза смеются. И теперь это уже другой человек. На секунду или две он чувствует прикосновение чего-то доброго, чего-то большого, дающего силу. Все становится наместа – Рамона, Анна, девочка в лифте, Марго – все не так сложно, как казалось.

Но вот она вышла – и все закончилось.

7

Мужская работа


Девушка оказалась глупенькой, но милой. То, что она - человек Марго, Эйрик отбросил почти сразу. Даже Марго не под силу вбить в эту симпатичную головку больше двух идей одновременно. Но, на всякий случай, дал команду проверить биографию.


Во всяком случае, внимание Марго было ему теперь обеспечено. Полное и всецелое.

Вечером 17-го пришло сообщение, которого он долго ждал. Испанский агент сообщал, что через десять часов в Лондоне состоится встреча Магистров Шотландской и Мемфиской Лож. Только глупец мог бы подумать, что можно достать Магистра на его собственной территории, тем более, окруженного удвоенной охраной в присутствии «брата». Это будет выставка снобизма и тщеславия, подкрепленная оружием. Но именно поэтому в Лионе в течение суток будет затишье. Несколько часов подготовки, перелет и возвращение мастера – на этот срок дорога свободна...

Он поцеловал руку девушки напротив. Временами ее болтовня начинала утомлять, он отвлекался, тогда Света начинала дуть губки (нужно признать, очаровательно и… раздражающе) - этот прием обычно на время нейтрализовал ее возмущение. И продолжил размышления.

…сегодня ночью премьеру станет плохо. Инфаркт. Бедняга, поизносился на работе. Вернее сказать, поистаскался. Оппозиционному министру другой страны не повезет. Желудок не справится с фаршированной рыбой. Бывает. Произойдет с десяток арестов и несчастных случаев. В целом, немного по всей Европе.

В течение ближайших месяцев случится несколько сотен отставок, увольнений, инфарктов и инсультов – уже не только по Европе, но в целом мире. Волна пройдет – и утихнет, успокоится рябь. И все начнется заново, но не сразу. На раскрутку таких организаций уходят годы, и в следующий раз чистку проводить придется кому-то другому. Если общество не научится само нейтрализовать их. Что вряд ли.


Но есть кое-что, что нужно сделать лично. Летние ночи коротки.

… Звучали Скорпионз. Он поморщился. Хотя вот эта вещь ничего.


Он снова поцеловал руку, погладил ладошку, заглянул в глаза и сказал:

- Моя дорогая, я хотел бы показать Вам кое-что. Придется поехать за город, Вы не обидитесь? Это смелое предложение, я бы не хотел Вас оскорбить.

Она колеблется. Легко можно прочесть, что происходит в ее головке сейчас. А не подумает ли он, что она слишком доступна? «А не бросит, если я откажу? А что, если соглашусь? А если отказать – позвонит ли еще?»

- Вы не боитесь?

- С Вами я ничего не боюсь.

Декабрьская ночь в Аргентине чуть больше девяти часов. Полет туда, там потребуется от трех до пяти часов, полет обратно. Он едва успеет вернуться к обеду.


Дорога не заняла много времени, но почему-то страшно захотелось спать. Света старалась не зевать, но через некоторое время сдалась. Как нехорошо получилось! Первый раз он пригласил ее к себе, а она просто засыпает в машине!

Минут через сорок, с трудом разлепив глаза, она увидела громадину дома. Потом сильные руки подхватили ее и помогли выйти из машины. Голос что-то говорил, куда-то ее вели…несли… но потом наступила ночь.

Утром светило солнце, пели птицы, сладко и пряно пах воздух – и раскалывалась голова. Нежные простыни… у! вспомнив вчерашнее, она зарылась с головой в подушку и натянула на голову простыню. Это ж надо было так напиться!


Мужчина мечты первый раз зовет тебя в гости, а ты отключаешься как последняя дура! Да он же больше меня никогда не пригласит!

Выползла из постели и осмотрелась. И захотела убить себя об стенку. Такая комната! Да такая красота бывает только в сказках и кино! И вот тут, на этой кровати - у нас вчера ничего не вышло! Так умирают сказки.

Она постояла перед зеркалом – вот он, портрет дуры в полный рост! Смотрите все.


Этой девушке в стекле не помешало бы почистить зубы и принять душ. За ним и побрела по коридору – как была – в халате. Где же тут ванна у них, елки-палки! Стоило строить такой дом, если не хватило ума сделать ванну.

Одна из следующих комнат, по-видимому, была кабинетом. Полки до потолка, высоченные кресла, столы, камин, фотографии. Много бумаг и книг. Она растерянно бродила по кабинету, забралась в кресло, поджала ноги, задумалась.

Тут и нашел ее тот - Сережа.

- Что Вы тут делаете? – спросил он?

Тоже мне, моралист. Ванну ищу, разве не понятно?

- Я искала ванну.

- Это по коридору и налево.

- Ясно.

- Завтракать будете?

Так тут еще и завтрак дают…

Она умылась, поела, оделась и села ждать Фреда. Ну, прямо как верная жена. Долгий день.


Армейские навыки полезны и долгое время спустя. Он мягко посадил самолет, завел в ангар и оставил механикам. От аэропорта до дома – двадцать минут. Скоро четыре. Но он уехал из города со Светланой и вернется обратно с ней. Ночь вдвоем в его доме, что еще? Все можно проверить, но кто станет это делать.

Девочка, конечно, болтушка. Придется держать ее при себе какое-то время. Боже, как я устал.

Он нашел ее в кабинете. Поджав ноги, она сидела в кресле и спала. И, наконец, молчала. Красивая, нежная, с тонкой кожей, испуганная. Совсем не такая, как Рамона, хотя чем-то похожа. Но только внешне. Рамона была сильной и цельной. И очень доброй.


Первый раз он увидел ее, когда его группа вошла в разрушенное Кралево – в то, что от него осталось. Несмотря на порванное платье и расцарапанное лицо, она и тогда была такой…светлой. Рыжеватые волосы цвета опавшей листвы, спутанные. Белая кожа. Овальное лицо, веснушки. Похожая на лисичку. А эта – похожа на актрису.

Тогда он кинулся в любовь, как в спасающие руки матери. У Рамоны всегда хватало нежности, чтоб успокоить все его метания. Она была… она была очень терпеливой. Она родила ему дочь.

Девушка в кресле застонала во сне, шевельнулась. Золотистые волосы упали, открыв шею. Не тот цвет.

Красивая шея, чистая. У Рамоны тут была маленькая бородавка.


Когда ему сказали об аварии, он сразу все понял. Он схватил машину и долго ехал – в другой город, через границу. Ему не нужно было объяснять, он знал, что увидит, прикоснувшись к волосам, как только останется наедине с ней.

И он это нашел. С трудом дождавшись, пока посторонние выйдут из комнаты, запер дверь, взял тряпку и стер грим, которым пытались украсить то, что уже не было ею. И нашел следы порезов – тут, на шее, у висков, у запястий и возле сердца. Так входит в тело жертвенный нож. Так когда-то они с Марго поступили с другой женщиной в темной овальной комнате в Лионе.

На войне случалось и худшее. Что бы ни говорили, война – это худшая подлость и большая грязь из всех. И грех убийства – всегда грех. Но этот грех не сотрешь и не отмолишь.

Девушка открыла глаза. Не те глаза. Эти глаза просят о помощи, а те дарили радость. Ничего не говоря, девушка протянула руки и обняла его за шею. И облако ее волос окутало лицо.

Если сейчас она уйдет, ее спросят – как ты провела эту ночь? И она скажет: я была с принцем, он отвел меня к себе, но потом я уснула, и он ушел. Я долго его ждала, он вернулся вечером. Между нами ничего не было.

Он целовал ее губы, пальцы расстегивали платье и гладили тело.


Теперь, если ее спросят, она скажет: я была у принца, и мы занимались любовью всю ночь, и это было великолепно! Ну, может не так уж и великолепно на самом деле, но когда это юные девы говорили о принцах что-то другое?

У Рамоны были крупные ступни и плотное мускулистое тело. Ни следа того изящества, что тут. Она часто смеялась и пела на своем непонятном диалекте.


Запах роз и жасмина, дорогого мыла и духов. А Рамона пахла нагретой солнцем кожей.


Бело-золотистые волосы, изящные кисти. А у Рамоны они были цвета янтаря. Она любила шерсть и шутила, что настоящая северянка носит пальто даже в Африке. А тут – шелк.

Полутемная спальня, прикосновения, стоны… с тех пор у него бывали и другие женщины. Иногда это требуется по протоколу. Всегда недолго.

Марго, ты не пожалела даже ребенка.

- Ты плачешь? – девушка удивленно прикасается к его щекам.

Она не знает, что только что – не тринадцать лет назад, а тут и сейчас – он только что похоронил жену.


«Светлана Моногарова, 23 года, пединститут, бросила на втором курсе. Год работы аниматором в Турции, затем – танцовщица в стрип-клубе Гамбурга. Сбежала через месяц, вернулась домой, закончила институт, засветилась на телевидении: массовка танцевального шоу. Основная работа – гувернанткой». Один из работодателей, телережиссер и дал рекомендацию для поездки в Аргентину. Глупая, вульгарная, совсем никакого вкуса - посмотреть на ее кричащие тряпки. Экзотический вариант.


Надо было отослать еще две недели назад. А теперь девочка вообразила о себе лишнее после того, как стала встречаться с принцем. Называет ее, Марго, старой уродливой коровой.

Нам пора поговорить.

8

Белые проигрывают снова


Вечер выдался, как обычно, скучным. Уже пошли сообщения об арестах и смертях, но Марго, отрезанная от источников информации и увлеченная игрой, получает только часть сообщений. Ее они удивляют, но не настораживают. Приходится продолжать шоу, благо осталось недолго. Через неделю он сообщит о своем выборе, назначит день свадьбы на далекое будущее, через полгода Светлане надоест ждать… что будет дальше, пока не продумывал, но не важно. Бегство с молодым любовником, полюбовное соглашение - варианты есть. Может, он даже женится. Это самый простой способ заставить ее молчать. Впрочем, даже напиши она книгу о своем романе с принцем, кто свяжет размолвку влюбленных с непроизошедшим еще событием?

Проталкиваясь сквозь толпу приглашенных (прием у мера), Эйрик наткнулся на группу – посол, герцог Р-й, Марго, Вал и еще одна женщина. Валентин, как всегда, разглагольствует. То еще ничтожество. Марго вышла за него замуж, как только их отношения расстроились.

- Многие путают символизм изображения с реальностью. Но что поделаешь, на одного практика всегда приходится не один десяток кастратов, которые одним своим видом искажают представление о магии, эзотерике и оккультизме. – Все то же стремление быть в центре внимания. Вот вокруг него уже собираются слушатели.

- У нас все еще сильна практика древних магов, особенно по селам. И не все из них профаны. – Это посол.

- Увы, увы! Настоящий бунт встречается редко. В большинстве случаев, даже если вы имеете дело с известными именами, это задавленные предрассудками cлабаки. Мятеж – вот суть бытия, конфликт – отправная точка любого развития! Лишь объединение противоположностей ведет к целостному человеку, живущему полной жизнью! А вы что скажете, дорогая? Разве юнгианское наследие – не ваша сфера приложения? – Это он обращается к незнакомке. Она оборачивается. Ах да, «подруга». Ну-ка посмотрим. Мало кто, на его памяти, мог победить Валентина в словесных перепалках. Обладая прекрасной памятью, начитанный, увлеченный узкими рамками своих теорий, он засыпал собеседника фактами до тех пор, пока они не отказывались от дальнейшего разговора. На его глазах это происходило не раз. Его не останавливали авторитеты, он не боялся ничего. И все же - ничтожество. Удивительное соединение свойств.

- Вы говорите сейчас о гностицизме. – Ответила женщина. – Вы знаете, я встречала много гностиков, да и сама когда-то увлекалась. И вот, - она улыбнулась, - прошли года, недавно я нашла старых знакомых и посмотрела, чем они живут. И никто не изменился. Никто не изменился к лучшему, разве что постарел и опустился. И то, чем они живут – повторение одних и тех же формул.

- О чем я и говорю! Лишь единицы способны выдержать напряжение и пройти путь настоящего мага. Тысячи, да что там! – сотни тысяч жалких ничтожеств начинают этот путь и – деградируют.

- Хорошее слово – деградация. Думаю, мы не ошибемся, если станем его использовать. И Вы абсолютно правы – это происходит с большинством из тех, кто занимается магией. Следовательно, причина в самом способе жизни, в мировоззрении, в том, чем они занимаются. Если это происходит со всеми, кто выбрал этот путь, значит, неверен сам путь.

- Не все! Были и есть единицы, достигающий вершин развития духа! Я не имею в виду себя, молодая леди, гм… Но возьмем Алистера Кроули, этого метра современной оккультной философии.

- То, чем занимался Кроули, не было философией. Наркотики, венерические болезни, сексуальные извращения, странные смерти адептов – которые продолжаются и до сих пор, много после его смерти. Так выглядит путь, о котором Вы говорите.

- Профаны никогда не были способны понимать происходящее. Для них оно скрыто пеленой предрассудков. Но внутреннее развитие Духа, великая мудрость, обретаемая избранными…

- Разорванное мышление, искаженная перцепция, опошленные мелочные чувствования, неспособность к целостному видению мира, к анализу – это не похоже на мудрость.

- Вот пример того, как опошляются великие идеи.

- Но разве идеи не проверяются жизнью?

Жизнь – единственный критерий истинности сказанного. И единственный ответ.

На ней синее платье. У нее округлое лицо, и вообще все округлое и мягкое. Она улыбается.

- Браво, Эллен! – это Марго. – Вал, тебя сделали, ну признай же. Эллен, познакомьтесь.

Она подводит женщину к нему.

- Эллен, это полковник Фердинанд де Гарсиа. Полковник, это Эллен. Обратите внимание, это наша сенсация дня.

Эллен протягивает руку. У нее теплые пальцы. Она хмурится.

- Что, Вы не любите военных?

Ах, черт бы побрал это выразительное лицо! – Подумала она про себя. Не до комплиментов, когда тебя читают, как раскрытую книгу.

- Н-нет, не очень. Мне кажется, это злое и бессмысленное занятие. Ну и еще бокс.


Она пытается уйти от ответа и смягчить возможный конфликт.

- Кто-то должен стоять между слабыми и хаосом.

- Удивительно, Вы военный, а говорите как философ. Кто Вы?

Это была просто попытка уйти от конфликта и сменить тему. Но для него эти слова оказались значимыми. Он вспоминал ее всю следующую бессонную ночь, а утром решил жениться.


Светлана исчезла. Она перестала отвечать на звонки, ее номер все время пуст. Так похоже на влюбленных! Лена не видела ее уже три дня.

В памятный вечер знакомства она выбрала темно-темно-почти-черно-синее платье, в основном, предвкушая скуку. Синий – значит скучно – на ее личном языке символов. Платья, по крайней мере, входили в гонорар. Было бы мелочно отбирать у девушек платья, которые, из-за особенностей фигуры каждой, потом все равно никому не отдашь. И надо признать, платья были хорошо сшиты. Правда, костюмеру приходилось подолгу объяснять чего именно хочешь и почему это должно быть так, как хочешь, а не так, как тут принято.

Итак, длинные рукава, юбка в пол, благородный клеш – узко вверху, но расходится на уровне колен, внизу волан, треугольный вырез – никаких ля-ля! Вообще-то черное было бы лучше, но вечер ожидался скучный.

Лет десять назад можно было бы надеяться подцепить кого-то на приеме и влюбить в свои прекрасные глаза. Но дело не в молодости и красоте, а в опыте – такие глупости никогда не случались раньше, они не случатся и сейчас. И, она подозревала - они не случаются вообще.

Итак, синее платье. А тут еще этот полковник придолбался. Так, значит, это и есть тот самый Фред. Это с ним мы встретились у Марго. Интересно, а где же Светлана? Она обязательно должна быть где-то рядом.

Утром ее разбудил звонок.

- Да, что? Кто? А, это вы, Фред… - сонно пробурчала она в трубку. – Да, почему бы и нет.

Положила трубку и только потом удивилась. Это что, свидание? В восемь утра? Ну, по крайней мере, он должен знать, куда делась Света.


- В этом разница между нашими культурами. Ваш юридизм стоит выше милосердия, выше любви. Это делает жизнь такой ограниченной и убивает суть христианства. Это, даже, где-то - возвращение к иудаизму.

- Я не уверен, что нам вообще стоит говорить о христианстве. Современный мир быстро возвращается в язычество.

- Так было всегда, да и… мы там, дома, так яростно рвемся в Европу, а вы, там, в Европе, так быстро мутируете в ислам, что когда мы к вам доползем, мы обнаружим совсем другой мир. Может быть, нам с вами не стоит сейчас об этом беспокоиться.

Она улыбалась, он курил. Тихое дешевое кафе в центре, несколько посетителей. Они пробыли тут уже достаточно долго, скоро придется уйти. «Выходите за меня», - хотелось сказать ему. Но вместо этого он закуривал следующую.

- Вы верите в прощение?

- А без него невозможна жизнь.

- Давайте проверим, скажите мне, Марго – как она Вам?

- Они ненавидят друг друга.

- Почему?

- Ну, смотрите. Первое: вчера, Вас еще не было, она подозвала его к себе и сделала так, - ее рука повторила отрицающий жест. – Очень слабо. При этом улыбалась, но у глаз появились морщины – вот тут, и сузились веки. Потом, в споре она его унизила. И намеренно стравила нас, а как только Вы подошли – оборвала разговор. У меня четыре признака, а у Вас?

- А те двое?

- Эти? Один охранник, не скажу только, ваш или мой, а второй – голубой. Случайно зашел и уже полчаса пытается заигрывать, бедняга.

- Видите, наши культуры не так уж и разнятся – Вы уже умеете определять геев.

- Уже да. – Она рассмеялась. – Лет десять назад это было бы неслыханно. Прогресс.

- Выходите за меня.

- Что?

- Давайте поженимся.

- Я старый солдат, я не знаю слов любви… - она снова рассмеялась.

- Что?

- Это старая русская шутка.

- А в чем смысл?

- Это необъяснимо.

- Пойдемте.

- Обратно к станку…

Он не был уверен, возможно, это еще одна русская шутка.

На улице начинались сумерки. Он замялся, подбирая слова:

- При следующей встрече…

- Да?

- Возможно, я не подойду к Вам и не стану здороваться.

- Я не обижусь. Вы женаты?

- Что? Нет, разве что на работе.

- Хорошо. Хорошо, что не женаты.

- Но я бы хотел что-то сделать для Вас. Вы подарили мне редкий спокойный день, для меня это ценность. У вас есть пожелания, пока Вы тут?

- Нет, пожалуй… хотя…

Он почему-то не удивился.


Следующие несколько дней они не встречались, потом, встретившись на очередном приеме, прошли мимо. Ей хотелось подойти и заговорить, она даже, пожалуй, ждала знака с его стороны. Но знака не было. Он прошел мимо, как будто она была частью стены. И это было грустно. Теперь она и ждала, и боялась встречи со Светой. Разговор обязательно зашел бы о Фреде, а этой темы лучше не касаться. Но ее номер все еще был пуст и телефон не отвечал.

Это Светкин мужчина, повторяла она про себя. Она красивая. Он интересен. У меня просто давно ничего и никого не было, я просто слишком устала. Еще неделя и все закончится. И я поеду домой.

И вовсе я ничего не жду. И не ждала. И все.


Светлану нашли на пятый день.

Ему сообщили по телефону. Он отправил в морг Серджо. Он знал, что должен пойти сам, но не смог – его захлестнули вина и стыд. Впрочем, Серджо знал, что искать.

Бедная девочка, этого не должно было случиться с ней. Я должен был проследить, но я слишком расслабился.

После позвонил Серджо с подтверждением. Он дал распоряжения, а потом набрал Эллен.

9

День, когда для него решилось все


Влюбленные делают глупости – он швырнул трубку на предпоследней цифре и заходил по комнате. Звонить нельзя! Как можно было не подумать о прослушке? Это должно быть на рефлексах, он чуть все не сорвал, болван!

Он подверг ее опасности еще тогда, днем, проведенным вместе. Нет, важные вещи нужно делать как будто мимоходом. Поэтому он оделся и пошел на прием.


Там пришлось проторчать три часа, выслушивая и говоря пошлости, переходя из комнаты в комнату и лениво цедя спиртное. Наконец, в промежутке между стареющей девицей в розовом и толстяком с орденами, ему удалось выкроить минуту для разговора.

- Эллен, - сказал он, подойдя, будто ничего не случилось между ними до этого, - помните мое обещание? Завтра в полшестого мой человек заберет Вас, ложитесь сегодня пораньше.

И ушел.


Она опоздала только на двадцать минут. Неплохо. Было еще темно, предвестники рассвета еще даже не появились в небе, а ночные огни уже погашены. Воздух свеж, звуки приглушены, запахи пронзительны – как всегда по ночам. Хорошее время – еще весь день впереди.

Можно было бы полететь, это заняло бы каких-нибудь полчаса, и было бы так банально. Нет, он предвкушал долгие часы вдвоем в пути, раз уж удалось выкроить время. К тому же сейчас ночь, и вряд ли что-то случится с ней до того, как она выйдет из-под охраны дворца. Если Марго планировала что-либо сделать, она вряд ли решилась бы действовать в помещении муниципалитета, набитом охраной. Нет, до рассвета Эллен не вышла бы из дома, и ни у кого не было возможности перехватить ее. Он успел раньше.

Эллен вышла через черный ход. На ней было что-то очень легкомысленно-пестрое, но смотрелось здорово. Босоножки на высокой платформе (внимание, каблук), сумочка. Ладно, это он предусмотрел.

Она зевала на ходу и почти сразу уснула, забравшись на сидение.


Бамц, сумочка улетела в ближайший мусорник на перекрестке. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Скорее всего, там был паспорт, кредитка, телефон, и тысяча других необходимых женских вещей. Что ж, эти документы ей больше не понадобятся. А личные вещи – ты уж прости.

Теперь туфли. Он успел осмотреть их – толстая сплошная подошва, каблук встроен в платформу, две белые ленточки держат все это сооружение на ноге.

- Эллен, Вам будет удобнее, если Вы разуетесь, - говорит он ей.

Она недовольно бурчит, но расстегивает пряжки и засыпает снова. Прощайте туфли. Он захватил шлепки взамен – обычные дешевые шлепки из магазина на окраине. Они будут великоваты на ее ноге.

Платье. Это уже сложнее: невозможно сказать женщине, которую уважаешь, «разденься, я проверю на тебе маячки» - прямо на улице в пять утра.

Из Мендосы выехали по тринадцатому маршруту. Узкая шоссейная дорога вела к подножию гор, пыль, прибитая росой, начнет подниматься позже. Заросли кустов высотой в полметра, разбросанные там и тут деревья, темнели на фоне синего неба, мелькали мимо машины, как силуэты притаившихся в засаде разбойников. Миновали ручей, оставили позади небольшое ранчо.

Постепенно дорога стала подниматься вверх, и приблизились горы. Их изогнутые складки, похожие на смятую с утра постель, прорезала узкая линия пути, вьющаяся и с каждым поворотом поднимающаяся все выше. За холмами лежала чаша гладкого спокойного озера – оно мелькнуло и исчезло. Снова долина и лежащие по бокам белесые хребты. Все так изменчиво, и, в то же время, однообразно здесь.

В маленьком городке Успальята с ними случилась неприятность – случайно пролилось кофе, купленное на заправке. И надо же – на платье! Безнадежно испорчено, ничего не поделаешь. Мужчины так неловки в важных вещах!

Было еще слишком рано, чтоб ломиться в магазины. По счастью, Фред оказался страстным рыбаком, и как раз недавно ездил на озеро с племянником, чьи запасные штаны и рубашка все еще валялись в багажнике. Переодеться удалось в туалетной кабинке.


Туговато в бедрах и длинно везде в других местах. Штаны пришлось подворачивать, рукава закатывать, полы связывать. Тот еще вид. Куда-то пропали туфли, шлепки болтались, еле удерживаясь на пальцах ног.

А белье пришлось оставить - придумывать племянницу он не рискнул. Это, пожалуй, было самое смешное похищение женщины в истории.

В Успальяте машина свернула на международную трассу, теперь это была асфальтированная дорога в несколько рядов. Начинался рассвет, вдоль дороги высокими рядами стояли тополя, их то и дело обгоняли автобусы и большие вантажи. Эллен ничего не спрашивала о дороге, она вообще сидела тихо, и он не знал – была ли это сонливость, усталость, страх или осознание ситуации. Он вообще плохо ее понимал. Иногда казалось, что вот – все просто, а потом оказывалось, что думает она и говорит совсем не о том. Одно было не так, как раньше – не возникало никаких ассоциаций с Рамоной. Эллен была слишком собой, и с ней не приходилось заполнять пустые лакуны образами прошлого.

Наступил рассвет, и разгоралось утро. Утро в горах, в громадах камней, сплошной пелене неба - свет заливал огромные пространства плоскогорья, равнин, снова чуть затенялся ущельями, опять вырывался наружу над лентами рек, разветвляющихся и переливающихся, как эта дорога, как сама жизнь. Ничего чужеродного не бывает в пути.

Только сейчас она поняла, что жить нужно только в горах. Непонятно, конечно, как жить – далеко от городов, от уюта электричества, цивилизации и маленьких магазинов – но эта жизнь казалась более настоящей, чем сами города и магазины. Хотелось и смеяться и плакать от осознания фальшивости прошлого, от нереальности этих минут, от того, что они закончатся и потому еще, что оставаться в них все равно было бы невозможно. Потому она и молчала.

Границу пересекли около восьми. Машина остановилась на несколько минут, к ним подошел человек, что-то спросил и сразу отошел.

- Что это? – спросила она.

- Мы проехали в Чили.

- Это Чили? Граница? А разве мы не должны были…?

- Нет, не должны.

- Все равно, я, наверно, должна показывать документы…

Только тогда она заметила пропажу сумочки.


В Сантьяго прибыли уже после девяти.

- Раз уж у меня ничего нет, остановите тут и дайте мне денег, - сказала она напротив небольшого магазинчика. И снова он не был вполне уверен, дуется она, смеется или говорит серьезно.

Зашли в магазин, она купила себе два платка, одним обвязала бедра, а второй накинула на голову. Некоторым женщинам не идет платок – ее он просто уродовал.

- Вы зайдете со мной? – спросила она.

- Нет, это не моя церковь. Я подожду Вас здесь.

- Хорошо.

И она ушла.

За этим они и проделали такой долгий путь. Территориально это была ближайшая к Мендосе русская церковь. Но будь это даже не так, он все равно не повез бы ее в Буэнос Айрес, где так сильно влияние Марго или даже – в далекий Посадос, где ничего невозможно предугадать.


Это не его церковь и не его жизнь, но ему было приятно проделать такой долгий путь рядом с человеком, с которым можно так уверенно молчать. И ему была приятна ее просьба, она сама, и даже весь этот беспокойный мир, в котором можно что-то для кого-то сделать и не быть понятым ложно.

До чего же светлое утро!

Ее не было очень долго, Эйрик устал ждать. Потом ему пришло в голову, что ее могли выкрасть прямо из церкви, вывести через другой вход, здесь, в нескольких метрах от машины.

Он вбежал следом. После яркого утреннего света полумрак ударил по глазам. Необычный щекочущий запах наполнил ноздри, пели люди. Музыка казалась одновременно грустной, величавой и зовущей. Высокий купол, украшенный росписью, стены, позолота, мерцание свеч, музыка, мрамор пола, звон, шорох, перешептывание – все нахлынуло волной, в памяти вдруг выстрелил образ: вот он с матерью идет в храм на мессу, ему десять лет и мама еще молода и … жива.

Но где же Эллен? Людей не очень много, хотя и больше, чем в знакомых ему храмах. Кто-то стоит, кто-то сидит на стоящих рядами скамеечках. Стоят группками, большей частью женщины. Он переходит от группы к группе, всматриваясь в лица – во многих, нет, в большинстве была сосредоточенность и спокойствие. То спокойствие и та умиротворенность, которые поразили его в Эллен там, в кабинете Марго. Та легкость, которую он знал и любил в Рамоне.

Лучи света упали из верхних окон на плиты пола, высветили пылинки в воздухе, убранство икон у стены и лица женщин, среди которых была Эллен. Вот люди запели – быстро, многоголосо, в тон. А он стоял и смотрел на нее до конца службы.


Служба закончилась. Эллен обернулась и подошла к нему.

- Подождите меня, пожалуйста, где-нибудь тут, - сказал он, - только не выходите на улицу. Я долго ждал Вас, теперь Вам придется ждать меня.

Ему нужно поговорить со священником.


- Спасибо, что привезли меня сюда, - сказала она потом, когда они вышли на воздух и стояли у машины, еще на полпути между прошлым, которое уже ушло, и будущим, которое еще не началось.

- Нет, Вам – что Вы привезли меня сюда.

Ведь это правда. Не важно, кто кого привез. Иногда люди, которых мы провожаем, оказываются лишь формальным поводом куда-то прийти.

- Эллен.

- Да?

- Вы верите мне?

- Н-не знаю…

- Мне нужно, чтоб Вы сделали для меня кое-что. Мне нужно, чтоб Вы поехали со мной, в мой дом и оставались там примерно сутки. Только сутки. Никуда не выходя и выполняя все, что я скажу.

- Почему?

- Не спрашивайте, просто сделайте это.

- Хорошо.

А, в общем, был ли у нее выбор? Еще раз бродить по чужому городу, теперь уже в Чили, без документов и телефона, и Серджо на подстраховке. И потом, сейчас и здесь - кто был ей ближе?

От церкви сразу поехали в аэропорт. Там уже ждал маленький самолетик – Фред, оказывается, не просто полковник, он еще и пилот.

Очень хотелось есть, но как-то речь об этом не зашла. Несколько часов перелета, дорога от второго аэропорта к дому – большой светлой громаде из камня. Он только ввел ее в дом, спихнул на руки вездесущему Серджо, приказал слушаться и сидеть в доме, и повернулся уходить.

- Эй! – крикнула она в спину. – А предложение еще в силе?

- Мы поговорим об этом, когда я вернусь.

Надвигался вечер, и он шел к Марго.

Двадцать первое декабря, канун праздника Йоль.

10

Так много шума из-за женщины


В эту ночь Марго прогонит всех чужих и останется одна, возможно, с двумя-тремя особенно надежными людьми.

В ее доме темно, свет горит только в нескольких комнатах. Стоило ли убивать себя капля за каплей, чтоб, в итоге, заслужить право сидеть в одиночестве в дорогом и темном доме, двадцать первого декабря, когда ночь длиннее всего?

Правда, в Аргентине все наоборот.

Он прошел сквозь длинную череду комнат, пока не нашел ее. Как всегда, занятая бесконечными бумагами и мечтами, она, как будто, почти не заметила его присутствие.

- Сколько же я знаю тебя, Марго? Думаю, я первый раз увидел тебя на Мальте, в доме деда. Я сразу же решил тогда, что вырасту и женюсь на тебе. Мне было восемь.

- Зачем теперь говорить об этом?

- Ты очень красивая, Марго. И очень умная. И гордая. Поэтому ты никогда не принимала меня всерьез. А мне нужно, чтоб ты отнеслась к моим словам серьезно.

Он достал из кармана револьвер и выстрелил, пуля разбила вазу за ее спиной, по пути пронизав кудри на расстоянии сантиметра от головы.

- Пабло! – Взвизгнула женщина.

- Пабло не придет. – Он убрал револьвер обратно в карман. – Теперь, когда я имею твое внимание, слушай меня очень хорошо.

Лионский отдел уничтожен. Ты получишь сообщение об этом через, - он взглянул на часы, - примерно два часа. Сегодня Йоль, они все будут там, когда случится неприятность. Так что тебе будет некуда пойти.

Ты еще не знаешь, но я дам распоряжение – и ты получишь к утру полную информацию о том, как обстоят дела в других отделах.

И к поверенным деда ты тоже не можешь обратиться. Вот письмо. – Он швырнул запечатанный конверт на стол. – Прочтешь, когда я уйду. Он написал его для тебя еще десять лет назад, перед смертью. Ты узнаешь, что он передал все твои дела мне, и все эти годы тебе плачу я. Я купил тебя.

Ты тунеядка, Марго. Ты никогда ничего в своей жизни не сделала сама. Если тебя оставить без специально нанятого человека, ты умрешь от голода, потому что не умеешь готовить. Ты очень красива, Марго. Но твоя красота – это наряды, салоны, хорошая еда, удобная жизнь в дорогих домах, молодые мужчины, курорты и остальная бессмысленная мишура. За все это плачу я.

Я отдаю тебе Аргентину. Это большая страна, ты придумаешь, чем тут заняться. Но, если ты выйдешь за ее пределы – ты умрешь. Я не стану убивать тебя сам, я просто сообщу Ривейрам, что ты больше не под моей защитой. И ты знаешь, что они сделают. И не думай, что добьешься своего при помощи уловок: если твои дела выйдут за пределы Аргентины, ты умрешь. Никакой политики, черного рынка, экономических сделок, ничего.

Тебе остаются все твои дома, все предприятия, которые тут у тебя есть.

- За что ты так меня ненавидишь?

- Возможно, за Рамону.

- Но я не убивала Рамону! Это сделал Валентин. И ее и вторую – Светлану.

- Валентин – ничтожество, зачем ему это делать?

- Он всегда хотел обладать тем, что принадлежало тебе. Поэтому он на мне и женился.

- Это теперь уже не важно. То, кем мы были, кем стали, кем могли стать… я не ненавижу тебя – теперь уже нет.

- Но ты не оставляешь мне никакой надежды.

- Вздор. Надежда есть у всех – даже у тебя, Марго.

Он вышел. В коридоре за дверью его ждал мужчина. Эйрик кивнул ему и сказал:

- Я снимаю тебя с этого поста. Больше ты мне тут не нужен.

Мужчина тоже кивнул и пошел следом.

Что-то… что-то, какая-то мысль, какое-то воспоминание крутилось на краю сознанию всю дорогу домой. Что-то о прошлом, о нем, Валентине, деде… «Следи за этим мальчишкой Гилмор. Однажды он всадит нож тебе в спину».


«Поговорим об этом, когда вернусь» - это значит да или нет? Черт бы побрал этих полковников, пусть они и умеют летать!

Она побродила по дому – огромной нелепой махине, заставленной безвкусной аляповатой мебелью. Мой дом, мой дом – значит ли это, что он тут живет или он им владеет? Ну, она и так знала, что он не беден. С такими мужчинами нельзя иметь отношения - они для этого не годятся.

Посмотрела в окна – с южной стороны разбит большой парк, за ним, как она помнила по приземлению, должен начинаться лес и в нем овальное озеро, мелькнувшее жемчужиной. Осторожно заглянув в несколько спален и гостиных, она нашла, наконец, кабинет и обосновалась там. Серджо принес ей ужин – очень, кстати, неплохой – они немного поболтали. Хороший мальчик, вот за кого нужно замуж, а не за этих полковников, которые так много летают.

За следующий час она изучила книги на полках, отбраковала большинство, заглянула в некоторые, мельком просмотрела ящики шкафа и нашла бар – пустой, если не считать откупоренной бутылки коньяка, посмотрела фотографии и бумаги на столе. Рыжеволосая узкоглазая женщина улыбалась с фото, на одном она прижимала к себе девочку, у обеих был вид согретых на солнышке кошек. А под фотографией лежала зеленая сережка.

Это была не просто знакомая сережка, это была ее, Ленина сережка, подарок мамы. Цветок на веточке с тремя листиками, зеленые, из малахита – последствие увлечения сказками Бажова в детстве. Именно эти сережки Света выпросила у нее перед первым свиданием с Фредом, и их Лена так безуспешно пыталась вернуть последние недели.

Однако, вот она сережка – значит, Света была тут. А теперь ее нигде нет, ее телефон не отвечает, ее номер закрыт, и произошло это после того, как она побывала здесь! В мгновение Лена поняла все.


Домой он уже почти бежал.

Берегись этого мальчишку Гилмор. Берегись.

Он убил Рамону и Анну, он убил Светлану. Он всегда был на вторых ролях, всегда шатался поблизости незваный и ненужный. Всегда разглагольствовал, а когда Марго ввела в ложу Эйрика, вступил в нее и Валентин. Он женился на Марго после их разрыва – и Эйрик всегда объяснял интерес Валентина к себе этим любовным треугольником.


После войны Валентин первым встретил его и ввел в свой, теперь уже более высокий по социальному уровню, круг общения. Тогда он тоже объяснял это любовью и ревностью к Марго. И даже потом, когда брак Марго с Валентином из скрытно-неудачного перерос в явную формальность, и все трое продолжали делать вид, будто школьная дружба держит их рядом – он считал это результатом привычки.

Валентин, этот раб тщеславия. Жаждущий того, чем не может обладать никогда, живущий отраженной жизнью других. Настолько мелкий, что Эйрик не счел необходимым даже включать его в список уничтожаемых врагов. Неизвестно, как много он знает. Хотя нет, известно: он выкрал Светлану, а сделать это под носом у них с Марго, так что оба думали друг на друга – для этого нужно быть осведомленным о жизни обоих. Он держал ее при себе три дня и лишь потом убил, бедную глупышку. Несомненно, к тому моменту он уже знал все, что знала она.

«Он маньяк» - подумал Эйрик. Если так долго и с таким постоянством Валентин отнимал у него женщин, то теперь у него опять есть женщина. Он не сможет обладать ею, значит, захочет убить.


Бабник! Он водит сюда женщин, а потом отсылает их обратно домой! Светы нет, потому что она уже неделю в своем Хабаровске. А теперь он взялся за нее. «Верите ли Вы мне, Эллен?» - А она и уши развесила, поверила и даже увлеклась немного. Чуть на шею ему не бросилась! Дура.

Она заметалась по кабинету, глаза застилала пелена, в груди что-то жгло. Внутренний голос сказал: ну и что, что ты его любишь, это еще не значит, что он должен тебя любить. Он же в этом не виноват. Кто любит? – ответила она этому голосу. Никто никого не любит: ни я его, ни он меня. Нужно успокоиться, и все пройдет. Она подошла к бару и вытащила бутылку, так что можно утверждать, что в дальнейшем виноват коньяк.

А ну брось! – сказал внутренний голос, но она его не послушала. Господи, я ведь была хорошей! Я старалась, правда! Мне тридцать один, я не сделала в своей жизни ничего хорошего. Я никогда не была замужем и уже не буду. Я все время училась и работала, потом снова работала и училась и работала опять. Ты знаешь, я почти не делала глупостей, я даже ни разу не привела домой ни одной бездомной собаки, потому что хорошие девочки так не делают. Когда-то я жила в чужой стране, в маленьком городе и там был чудесный парк, и в нем озеро. Стояла жара, и я так хотела купаться – и я ни разу не вошла в него. Потому что боялась, что меня поймают, пристыдят и вышлют. А я ведь так хотела искупаться!

Еще через час она была порядком пьяна. Она никогда не пила ничего крепче вина, но в баре был только коньяк. Ростки неуверенной слабой любви, наткнувшись на преграду, дали плоды – за время сомнений, возрождения и краха надежд произошла та самая кристаллизация, о которой учат в университетах, и которую можно только пережить, но не объяснить.

Скоро кончается мой контракт, подумала она. Все закончится, и я уеду. Все закончится даже еще быстрее, потому что сегодня он придет домой и буду ли я с ним или нет – после этого мы расстанемся. Мне даже все равно, что он обо мне подумает, я просто хочу, чтоб он пришел. Но до этого я сделаю то, на что не решилась годы назад.

Через стеклянные двери она вышла на террасу, спустилась в парк и пошла искать озеро. Была ночь, жара спала, поднялся туман, и она бродила среди плодовых деревьев, наугад разыскивая дорогу.

Поэтому ее не было в доме, когда пришел убийца.

11

Принц сказал – принц сделал


Все это похоже на фильм ужасов, в котором жертва маньяка бродит по темному пустырю, а сзади за ней крадется тень. Причем все знают, сколько уже было предупреждений и намеков, и сам маньяк заранее сообщил о своих намерениях, и охреневшие зрители кричат в спину: «Обернись!». Она и оборачивалась – маньяка там не было. Так что она шла дальше, тем более в тумане дорога к дому уже потерялась. У нее всегда было не-женски хорошее чувство направления, так что лес она все-таки нашла. Если в саду звезды еще как-то светили (не наши, огромные звезды) и как-то пыжилась луна, то в лесу стало совсем темно. Корни ставили подножки, кусты норовили выколоть глаза.

Интересно, а есть ли тут скорпионы? И эти, как их, змеи. А еще бывают тигры, львы и крокодилы, медведи, собаки, волки, лоси и белочки. Нет, белочки – это уже из другой оперы. Так вот, есть ли тут змеи? Знала бы, не пошла бы, но теперь уже поздно. Поздно и страшно.

Озеро на самом деле оказалось не таким романтичным, как казалось с высоты. Оно лежало в маленьком углублении, дорога к нему вела по небольшому руслу ручья, усеянному валунами. В темноте, да еще босиком – шлепки уже давно слетели, а земля кололась тысячей маленьких камешков – пробраться туда было не просто. Но она все же добралась до берега, окунула пальцы ног в воду и задумалась. А пирании тут есть? И крокодилы? Или кто-нибудь еще такой же страшный. Холодно, брр. Но долг есть долг. Она разделась и влезла в воду.

Вода оказалась неприятно освежающей и сладковатой на вкус. Поплескавшись немного, Лена побрела к берегу и в этот момент правую ногу пронзила жуткая боль. Она закричала так, что, наверно, было слышно в соседнем городе, упала и зарыдала. Но скоро боль начала затихать, рыдания тоже. Сидя по шею в воде, она задумалась. Ходить невозможно, это исключено. До берега можно доползти. Одежда – где-то там, на берегу. Если долго ползать, ее можно найти. Даже одеться. Тут никого нет, так что никто не узнает о ее глупости, не пристыдит, и, тем более, никуда не прогонит. Но и обратная сторона – никто не найдет. До дома недалеко, к утру – в крайнем случае, к обеду – она доползет.

И тут все изменилось: по берегу кто-то шел. Судя по звукам, существо было большим и настроено серьезно. Кто-то ломился сквозь кусты. Животное? Человек? Друг или враг? А она – по шею в воде, и голая.

Звук стих, затем наверху показался силуэт человека и знакомый голос произнес:

- Дайте руку, Эллен.


Валентин не станет убивать ее быстро. Его больное место – тщеславие, а потому он станет красоваться. Его излюбленное орудие – нож, а жертва должна быть напугана и обездвижена. Он станет делать это медленно. Если бы мог, он постарался бы заполучить свидетеля, а лучший свидетель - Эйрик.

По какой-то причине Эйрику не было страшно. Он прекрасно понимал теперь логику движений Валентина, причины его поступков, знал, как серьезна ситуация и как близок враг – но радость, найденная утром, все еще заставляла верить в то, что Эллен в безопасности.

Дом стоял темный, видимо, слуги уже легли. Они разделились – Пабло взял на себя восточную часть дома, Эйрик – западную. В спальне ее не было, не было и в гостиных.


В центральном зале горел камин, в кресле у огня сидел человек.

- Мерзавка сбежала, - сказал он. – Ее нет в доме. Или ты так хорошо ее спрятал?

- Зачем она тебе?

- Она меня опозорила! Тогда, на приеме.

- Брось, Вал, ты же не серьезно.

- Приведи ее! – Валентин взмахнул пистолетом и снова нацелил его на Эйрика.


Идиот, забыл, с кем имеет дело. Он и в спортзале, наверное, былпоследний раз в университете. Тихо, стараясь делать это плавно, он сдвинулся еще на шаг вперед. Револьвер лежал в рукаве куртки, готовый упасть в руку в нужный момент, в голенище привычно держался на ноге кинжал, еще один – в чехле за поясом. Рассредоточенный взгляд одновременно охватывал большую часть комнаты: вот камин, вот в кресле, обезображенный страстью, кривляющийся человек, вот за креслом лежащий неподвижный темный силуэт – видно только часть ноги. Мужской ноги. Вот в зеркалах впереди отражение комнаты за спиной. Приоткрывается в дверь, и в комнату плавно вплывает Пабло, мгновенно оценивает ситуацию и застывает неподвижно, готовый к броску. Время растянулось.

- Стой там! – закричал Валентин и снова взмахнул пистолетом. И в этот момент Пабло прыгнул – и получил пулю в грудь. Прогремел выстрел, и Валентин осел в кресле, теперь уже навсегда. Эйрик убил его.

- Как ты? – спросил он, все еще продолжая двигаться вперед.

- В порядке - плечо. Кретин не умеет стрелять.

- Справишься сам?

- Конечно.

Дальше все было очень быстро. Эйрик нажал кнопку вызова, достал аптечку, осмотрел лежащего на полу Серджо (еще один, кто не принимал Валентина всерьез), вколол ему стимулятор и болеутоляющее, успел увидеть, как загорелся свет в доме персонала и вышел во двор. В доме есть врач, как требует протокол – теперь это его работа. Он же должен найти Эллен.

В доме ее нет, тут он склонен доверять Валентину. И Серджо – друг, слуга и цепной пес – умер бы рядом, защищая ее. Значит, в доме ее нет.

Куда она пошла в этом тумане, в незнакомом месте, из дома, окруженного полями? Есть только один яркий ориентир, он двинулся туда.


- Вашу руку, Эллен.

- Не могу.

- Почему?

- Не могу встать, я сломала ногу.

- Тогда я спущусь.

- Нет!

- Почему?

- Я голая.

- И что?

- Мне стыдно.

- И что же делать?

- Не знаю. Я подумаю… Предложение еще в силе?

- Да, конечно.

- Тогда спускайтесь и заберите меня отсюда.

Домой ее пришлось нести на руках.


В своем темном дорогом доме, оформленном со вкусом, и пустом, Марго сидела в той же комнате, где ее оставил Эйрик. Занимался рассвет, поступали новые сообщения, все было так, как он сказал. Стол завален бумагами, перед ней лежит револьвер.


Он сказал, что оставит все как есть, не станет мстить. Что он знает! Он не будет мстить! Ну, тогда мстить будет она!

Где будут все твои расчеты, если я убью себя? Свои подачки забирай обратно. Ты не сможешь насладиться новой любовью, если она будет испачкана смертью.

Женщина колебалась. Жизнь или смерть? Рука ее то тянулась к револьверу, то отползала обратно. Жизнь. Смерть. Да. Нет.

Рассвет медленно вползал в комнату.


Пока добрались домой, пока перевязали ногу – это оказался только вывих – было близко к утру. Оба забрались на узкий диван в гостиной и, как были, в одежде и грязные, уснули, прижавшись друг к другу.

На рассвете Эйрик встал, принял душ и съездил в больницу к Серджо. Врачи обещали поставить его на ноги через несколько недель, так что все обошлось.

К двенадцати привезли официальное лицо, которое и зарегистрировало брак. Все прошло тихо, почти без свидетелей, если не считать Пабло с перевязанным плечом. Невеста нахмурила брови, услышав перечень всех его имен и званий, но промолчала. Разговор состоялся после того, как посторонние вышли.

- Почему ты не сказал мне?

- Разве это для тебя важно?

- Конечно, важно! Да это же все меняет! Это совсем другая жизнь, если б я знала, я бы ни за что…

- Почему?

- Я не смогу вернуться домой, я не смогу увидеть родителей, меня возненавидят все твои родственники, мы погрязнем в церемониях и будем делать то, что от нас ждут совсем чужие нам люди!

- У меня не осталось родственников, которые могли бы мне что-то приказать. Я не имею прав на трон, поэтому церемонии сводятся к минимуму, ну а что касается других людей – до сих пор они нам не мешали.

- Да, но…

- Но что?

- Что же нам делать?

- Не знаю, любимая, - сказал он, усаживае ее себе на колени. – Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

В конечном итоге, жизнь – штука непредсказуемая. Кто бы мог подумать еще неделю назад, что сегодня у него появится взбалмошная, капризная русская красавица-жена.


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11