Владимир Владко
НОВЫЙ ДЕД МОРОЗ
Теперь было самое время осмотреться вокруг. Охваченный черным дымом и голубоватым пламенем горящего бензина самолет, врезался в гущу соснового бора и исчез. Только столб дыма указывал место где он упал. Николай Ярцев только успел заметить недалеко на востоке, на опушке леса небольшую ферму — и больше ничего. Везде было одно и то же — все покрывал пушистый снег. Он шел уже двое суток, не давая возможности летать.
"Прежде всего — подальше от фермы. Где ферма, там — люди, — размышлял Ярцев. Привычным движением он подобрал стропы с одной стороны. Парашют, качнувшись, легко скользнул в сторону. Белые верхушки заснеженных деревьев с каждой секундой росли, приближаясь.
"Не очень удобное место для приземления" — еще успел подумать Ярцев, перед тем как мягко ударился о ветки. Облако снежной пыли осыпало его; казалось, сверху рухнули целые сугробы снега. Ярцев проваливался все ниже и ниже, ветки с сухим хрустом ломались под ним. С минуту он лежал в снегу неподвижно, чувствуя, как натянулись стропы парашюта, зацепившегося вверху за ветви. Было совсем тихо, так тихо, что Ярцев услышал, как возле щеки упал с дерева ком снега.
Он открыл глаза. Вокруг смеркалось. Ярцев сел, потом встал, и вдруг провалился по пояс. Снежные сугробы были почти с метр высотой.
— Да… здесь пешком не пройдешь, — тихо сказал он.
И все равно, нужно идти. Если не замерзну в лесу, то найдут белофинны. Ведь, наверняка, они видели, как я спускался на парашюте… вот, были бы лыжи…
Лыж, конечно, не было. Да и откуда могли взяться лыжи у летчика, который, сбив три белофинских самолета, вынужден был выпрыгнуть на парашюте из своей машины, которая загорелась от последних пуль третьего вражеского самолета?.. Теперь Ярцев был один среди соснового бора, на "ничьей" земле. Еще позавчера под стремительным натиском Красной Армии белофинны снова отступили, бросив много оружия и боеприпасов. Они бежали так быстро, что части Красной Армии еще не успели занять брошенную белофиннами территорию, с глубокими балками и густыми лесами. Еще мешал глубокий снег. Да, так вот — ели бы лыжи…
Невольно Ярцев потянул за стропы, еще не отцепленные от лямок. И вдруг мелькнула мысль:
"Вот они, лыжи! Настоящие охотничьи лыжи!"
Летчик достал из кармана нож, отрезал стропы. Теперь у него были длинные, метра по два, тонкие, прочные веревки. Срезать ветки нужной длины тоже было недолго. Ярцев скрутил ветки кольцом, перевязал веревками, сделав густой переплет. Одно кольцо, второе… Теперь привязать их к ногам… Готово!
Ярцев выпрямился. Он стоял на круглых охотничьих лыжах — снегоступах. Они не катились по снегу, это верно. Однако, и не проваливались в снег, можно было идти по сугробам. Ярцев шагнул несколько раз: отлично!
Он проверил направление по карманному компасу. Там будет северо-восток, левее от фермы, которую он видел с парашюта. Вперед, Коля, вперед!
Лес неожиданно быстро закончился. Вот и опушка. В сумерках, справа, угадывалась ферма. Эге, это ее постройки! Значит, нужно было забирать еще левее. Хорошо! Вроде, нет никого. Вон слева кажется плотина. Там можно будет пройти незаметно.
Широкими шагами, наклонившись, чтобы меньше было видно, Ярцев пошел к плотине — и вдруг остановился. Сердце застучало в груди. Неужели?..
На полпути к ферме он увидел человека. Женщина? Да, женщина. Она смотрела сюда, она видела его. Э, тогда надо бежать! Скорее, к плотине.
— Стой! Эй! — услышал Ярцев испуганный девичий голос, но не остановился.
Вот он уже возле плотины. Еще немного — и можно будет перебраться через нее, и скрыться… Но, нет! На него бросились, выскочившие из-за плотины финны. Ярцев упал лицом в колючий снег.
"Теперь уже конец!" — мелькнула мысль.
Он попытался вырваться. Бесполезно! Финских солдат было трое. Один скручивал ему руки веревкой.
— Поднимайся, большевик! — услышал Ярцев. Вражеские руки подтолкнули его. Он встал. С лица падал мокрый снег. Белофинны с интересом осматривали его с головы до ног.
— Летчик, — сказал один, указывая на шлем Ярцева.
— Наверно, с того сгоревшего самолета, который сбил трех наших, — отозвался второй. Они говорили на финском языке. Ярцев его хорошо понимал, но решил этого не показывать.
— Хватит болтать, — решительно сказал третий. — Поведем к капитану. Тот лучше разберется. — И он грубо подтолкнул Ярцева киркой, которая была у него в руке. Зачем у солдата кирка?.. Ответа на этот вопрос Ярцев пока не знал.
Они подошли к ферме. Хотя уже почти совсем стемнело, Ярцев хорошо видел невысокую стройную девушку, которая прижалась к воротам. Ее глаза были устремлены на пленного. Они были широко раскрыты и, казалось, смотрели на него даже с жалостью. Ярцев отвернулся. Он услышал, как один из солдат засмеялся и сказал:
— Вот спасибо, Эльза! Это ты помогла нам поймать большевика. Как закричала, мы и выбежали. А то могли бы и пропустить за работой…
Девушка молчала. Солдат заговорил снова:
— И чего ты такая гордая, Эльза? Ладно бы еще барыней была. А то, гляди — простая батрачка. Ну, погоди!
— Иди, иди, — гневно сказала девушка. — Тебе, конечно, к господам ближе!
Ярцева ввели в жарко натопленную комнату. За столом сидели двое в офицерской форме. Они поспешно оглянулись. Один из них, младший, с льняными коротко стрижеными волосами, нервно спросил:
— Кто такой?
— Большевика поймали, господин лейтенант, — доложил солдат, стоявший ближе к столу. — Летчик…
— Летчик? — удивился офицер и присмотрелся к Ярцева. — Действительно, летчик. Господин капитан, это, очевидно, тот самый…
Второй офицер, постарше, темноволосый, в очках, внимательно рассматривал Николая. Пальцы его ровно стучали по краю стола.
— Летчик? — отрывисто спросил он Ярцева на русском языке. Ярцев наклонил голову: сам, мол, видишь.
— Какой части? Где расположена?
Ярцев молчал.
— Советую говорить, — продолжал старший офицер. — Иначе заставлю другими средствами. — Холодные глаза пронзительно смотрели на Ярцева. — Сколько самолетов в твоей части?
Николай молчал, сжав за спиной связанные руки.
— Предупреждаю, что ты у меня заговоришь, — яростно процедил сквозь зубы капитан. Потом повернулся к лейтенанту, и сказал уже по-фински:
— Вам придется им заняться. Надо узнать у него все: какая часть, сколько самолетов, что слышал об их наступлении, пойдут ли они в этом направлении… Этот летчик должен многое знать… и кроме того, вы знаете, как редко к нам в руки попадают живые летчики-большевики. Понимаете, я уверен, что мы разместили мины по нашему плану правильно и в достаточном количестве… в частности, вдоль плотины… но — может, надо добавить немного на севере? Надо узнать у него все… хоть сожгите его живьем, но узнайте, слышите?
— Слушаюсь, господин капитан, — ответил младший.
— Но… приготовьте все, и сразу возвращайтесь. Сначала нужно нанести на карту все до конца, чтобы немедленно ее отправить. А тогда уже возитесь с этим большевиком.
Ярцев шел, высоко подняв голову. Пусть никто не подумает, что советский летчик может чего-нибудь испугаться. Пусть режут, пусть сжигают заживо, как пригрозил этот капитан. Он будет молчать!.. Так вот почему солдаты были с кирками! Они закладывали мины под плотину! Выходит, здесь все заминировано?.. А когда подойдут части Красной Армии, тогда… О, Ярцев хорошо знал, какой урон могут нанести замаскированные мины.
Окруженный солдатами, он миновал двор и подошел к сараю. Внутри горела маленькая лампа. Ярцева втолкнули в сарай. От удара он упал.
— Привяжите его здесь, — распорядился лейтенант. — Так. И пусть он немного полежит, отдохнет. Ганс, приготовь угли на жаровне. Принесешь сюда минут через пятнадцать, когда я вернусь.
Лейтенант погасил лампу и вышел. Вслед за ним вышли и солдаты. Послышался скрежет засова. Ярцев остался один в темноте.
— Плохи ваши дела, Николай Ярцев, — подумал он. — То, что им не удастся ничего узнать от меня, это ясно. Но терпеть придется от этих фашистских палачей немало, это тоже ясно. А главное — мины… сколько наших может погибнуть!..
Ярцев закрыл глаза. Вот — идут красноармейцы… они не знают о минах… ведь белофинны отступали так быстро… и вдруг взрыв замаскированной мины… второй… третий… э, черт!
Вдруг он весь напружинился и прислушался. Неужели уже прошло пятнадцать минут? Вот мягко, почти бесшумно отодвинулся засов, скрипнула дверь. Яркий белый луч электрического фонарика упал ему на лицо, ослепил. Невольно Ярцев прищурился.
— Тише… тише… — услышал он приглушенный девичий голос. Свет погас. Ярцев ничего не понимал. Кто-то подошел в темноте, присел возле него. Снова засветился фонарик. Это была та самая девушка, что своим криком помогла фашистам поймать Ярцева! Если бы не она… но что она здесь делает?..
Николай Ярцев услышал взволнованный шепот:
— Надо немедленно бежать, бежать… я сейчас перережу веревки… возле этого сарая, около самых дверей стоят лыжи… возьми маузер… и обоймы… я все приготовила… потому что я ненавижу, как и все мы, их, господ офицеров, отвратительных фашистов, которые мучают нас… они негодяи, убийцы, жестокие палачи…
Она разрезала одну веревку за другой.
— И я не хотела, чтобы они тебя поймали… Я закричала, чтобы ты не шел на плотину, потому что там мины… я знаю… а ты не понял и побежал прямо на них, тех фашистов… и они поймали тебя и хотят пытать… беги, беги…
Ярцев уже стоял на ногах. Он смотрел на девушку. Глаза у нее горели, она тяжело дышала от волнения. Вот она дала ему электрический фонарик и маузер:
— Беги! Быстрее! Прямо на восток по склону вниз. Здесь всего три километра — и ваши части. Я знаю, офицеры говорили об этом… и они сегодня же будут убегать… они говорили так… а, может ты не понимаешь по-фински?.. а я же не умею по-русски… — в отчаянии сказала она.
— Понимаю, Эльза! — вырвалось у Николая. Он схватил маузер, сунул его за пояс, положил обоймы и фонарик в карман. Освободив руки, Ярцев в темноте обнял девушку и крепко поцеловал ее.
— Спасибо! Жди, я скоро вернусь сюда… вместе с нашими… тогда, Эльза, поговорим как следует. Спасибо тебе! — И он выбежал за дверь. Руки его нащупали лыжи. Это были хорошие военные лыжи, на которых можно быстро бежать, да еще и с палками! Вот девушка!
Взгляд Ярцева упал на дом. Окно светилось. Там сидят над картой эти двое… офицеры…
"Стой, Коля, стой! Одну минутку!" — сказал он себе.
Долго раздумывать не приходилось. Не надевая лыж, держа их в руках Ярцев осторожно прокрался к окну. Да, оба офицера склонились над картой… ага, вот и дверь… но, все надо сделать мгновенно!
Двери с грохотом распахнулись. Офицеры обернулись и окаменели. Прямо на них смотрело дуло маузера. Спокойный, чуть вибрирующий голос пленного летчика произнес на чистом финском языке:
— Руки вверх, господа фашисты! Иначе обоих перестреляю! И два шага назад!
С удовольствием Ярцев увидел, что офицеры послушно подняли руки и отступили от стола.
— Да, и пожалуйста, без фокусов. Я, знаете ли, ворошиловский стрелок, — сказал он, забирая со стола карту с множеством пометок красным карандашом. — А теперь оставайтесь, господа фашисты, мне никогда!
Он выпрыгнул за дверь. Карта была уже у него за пазухой. Через несколько секунд он уже мчался на лыжах вниз по склону. Сзади раздались выстрелы. Ярцев быстро оглянулся: наверху мигали желтые вспышки.
— Ну, это можете сколько угодно, — улыбнулся он. — Стреляйте, меня вы все равно не видите!
Снег весело поскрипывал под лыжами. Ярцев бежал на восток, на восток…
* * *
…Один из бойцов, лежа в передовом дозоре, услышал странные звуки. Как будто кто-то, ничуть не прячась, бежал на лыжах — и прямо сюда, с вражеской стороны. Красноармеец прислушался еще, посмотрел вперед. В темноте ничего не было видно. Но теперь уже стал ясно слышен скрип лыж.
— Стой! — кликнул боец, клацнув затвором.
— Свои, свои! — услышал он совсем близко.
— Такое мы уже слышали! Стой, стрелять буду!
— Да ты посмотри, товарищ, вот я сам себя освещаю! Разве же враг так будет делать?
В темноте блеснул яркий луч, осветивший запорошенную снегом фигуру человека в комбинезоне летчика, в шлеме с красной звездой.
— Все равно, стой, — не унимался красноармеец с винтовкой наготове. — Сейчас к тебе подойдут, проверят!..
…Через несколько минут Николай Ярцев стоял перед командиром части. Его комбинезон теперь уже был весь в снегу, снег лежал на шлеме, укрывал плечи, таял и падал с лица. Ярцев смеялся, отряхиваясь:
— Вот, получите! Все было в порядке. А как осветил себя фонариком — так что же мне оставалось делать? — так после этого сразу ослеп. Ну, и упал в яму…
— Ага, и вид, как у настоящего Деда Мороза, — засмеялся и командир. — Даже борода из снега…
— А что вы думаете, товарищ командир? — живо откликнулся Ярцев. — Я и есть праздничный Дед Мороз, — и с подарком, да еще с каким!..
Он пощупал грудь — за пазухой хрустнула карта с отметками о заложенных фашистами замаскированных минах.
— Ну, помогите мне, товарищ, поскорее добраться до командира участка. У меня такой для него подарок, такой подарок, что для этого я готов был бы еще раз совершить это путешествие. Старому сказочному Деду Морозу даже и не снилось принести кому-нибудь такой драгоценный подарок, как мой. Пойдемте же, пойдемте!
И Николай Ярцев почти выбежал из комнаты, не отнимая руки от груди, где лежала фашистская карта.
* * *
В. Владко. Новий Дiд-Мороз (1941).
Опубликовано в сборнике "Давній ворог", Киев-Харьков: Держлітвидав, 1941 г.
Перевод Семена Гоголина.
Оглавление
Владимир Владко
НОВЫЙ ДЕД МОРОЗ
