========== Глава 1. «Миссия невыполнима». ==========
Они любили друг друга, но ни один не желал признаться в этом другому. – Гейне.
— Здравствуйте, Евгений Сергеевич. Вызывали? — Вика Белая зашла в кабинет начальника, отдав ему честь.
— Вызывал, Белая, садитесь, — ответил генерал Казанцев, указывая на стул.
Вика села.
— Вот, что, Виктория Андреевна, — начал Казанцев. — У нас тут небольшие, но очень неприятные проблемы. Нам поступили сведения (из проверенных источников), что в Киеве проходят переговоры представителей нашей страны с представителями Ближнего Востока. Речь идёт о том, чтобы переправить крупную партию оружия из России через украинскую границу на Восток. Вам надлежит выяснить, являются ли эти переговоры, первое — дезинформацией, второе — реальным фактом, третье — кто организатор — из Украины или России.
— Насколько я вас понимаю, — медленно начала Вика, — если это реальные события, и если оружие попадёт на Восток, и там им воспользуются против США, начнётся серьёзный конфликт с американским правительством по поводу использования вооружёнными силами Востока нашего оружия, что приведёт к ухудшению и напряжённости отношений с США?
— Именно так, подполковник, — ответил Казанцев, глядя на Вику поверх очков. — А это значит, что вы немедленно приступаете к заданию. Все прочие ваши дела могут подождать. Кстати, неплохо бы подключить вашу группировку «Белый лотос», — тут Евгений Сергеевич позволил себе улыбнуться, — а так же ваших информаторов из Украины. Ещё у нас информация, что деньги они берут из холдинга «Электра». Кто инвестирует «Электру»?
— Дана Алексеевна Сколкина, — ответила Вика. — Но за неё можно ручаться. Надо попросить Сколкину устроить проверку в «Электре», её «Альянс» же выступает ещё и как налоговая служба. Если это кто-то из сотрудников холдинга, Дана его быстро найдёт. И тогда, я не шучу, расправа будет короткой. Дана оставит его без денег, без карьеры, с манатками, с вязанкой.
— Я всегда ценил ваше чувство юмора, Белая, — усмехнулся генерал. — И Дану Сколкину я знаю. Как вы сказали, так и будет.
— Евгений Сергеевич, я приступаю к заданию сегодня же, — сказала, посерьёзнев, Вика.
— Кстати, о деле. Вы будете не одна. Я назначил к вам полковника Максима Максимовича Исаева, — сказал Казанцев, и в его глазах блеснул лукавый огонёк.
Вика еле слышно вздохнула. О, Боже, что за судьба?! Она постоянно сталкивала её с этим человеком, с Исаевым. Но никогда, даже в 2009, в Будапеште, когда их судьбы так тесно сплелись, но всё равно не соединились. Вика часто не желала сама себе признаваться в том, как сильно она любит этого мужчину. Каждой частичкой своего тела, своего «Я». Но он ничего не говорил. Когда они где-либо встречались, он стоял (или сидел) и молчал. Просто смотрел и молчал. И у неё всегда не хватало смелости заговорить с ним об этом первой. Она, не боявшаяся никого и ничего в этой жизни, обладавшая железной силой воли, не могла признаться этому человеку в своих чувствах. Они хорошо знали друг друга, на работе очень даже дружески общались, иногда встречались на дне рождении у какого-нибудь из сотрудников, но вне работы Максим, если встречал её где-нибудь, просто здоровался и кроме нескольких общих фраз ничего не говорил. От такого отношения Вика робела и язык прилипал у неё к гортани.
— Спасибо, генерал, — единственное, что нашла сказать Вика, — мне приятно будет поработать с Максимом Максимовичем.
«Может, мы сможем поговорить», — подумала Вика.
— Я рад, что подобрал вам удачного напарника, — улыбнулся Казанцев. — Свободны!
Вика встала, поправила китель и направилась к двери. Отдав на прощание честь, Белая вышла из кабинета.
========== Глава 2. «Труден только первый шаг». ==========
Шло общее совещание в европейском отделе политической разведки Российской Федерации. Уже около часа Максим Исаев слушал скучный доклад младшего сотрудника о политической ситуации в Египте. Он сам помогал майору писать этот доклад, поэтому успел выучить его наизусть. Тем более что сейчас его больше волновал не Египет, а Ближний Восток, в частности, те переговоры, которые, возможно, велись сейчас в Киеве и Москве. Как только Казанцев сказал ему об этом, Максим больше не мог думать ни о чём другом. Евгений Сергеевич сказал, что не только Исаев получил это задание, и что в среду к нему присоединится подполковник Белая. О предстоящей встрече Максим старался не думать, подальше задвигая в подсознание образ Вики, который и так слишком часто и навязчиво являлся ему по вечерам. Когда Исаев встречал Вику в неслужебной обстановке, например где-нибудь в парке или кафе, все темы для разговоров и умные мысли улетучивались у него из головы. Он начинал чувствовать себя неловко и предпочитал в таких случаях просто молчать, предварительно поздоровавшись и поговорив о погоде и политической обстановке в стране. В эти моменты неловкого молчания у Вики делался очень обиженный и недоумевающий вид, а взгляд светло-зелёных глаз несколько потухал. От этого Максиму хотелось провалиться сквозь землю. В такой ситуации он обычно извинялся, прощался и поспешно уходил, а потом, сидя вечером пред телевизором, мучился угрызениями совести и выстраивал план на следующую встречу, на которой, наконец, собирался сказать всё, что думает. Следующая встреча наступала, а Максим так же продолжал молчать.
— Спасибо за доклад, майор Колчанов, — сказал начальник европейского отдела Владимир Борисович Беляков, когда Колчанов закончил.
Дальше последовала короткая презентация, ещё полчаса заняло сообщение о состоянии в Белоруссии. Наконец, Беляков сказал, что на сегодня хватит. Все начали расходиться, и в это время Беляков подозвал Исаева.
— Максим Максимович, сейчас придёт Виктория Андреевна, и вы сможете поговорить насчёт задания.
— Она скоро придёт? — спросил Максим.
Вместо ответа открылась дверь, и вошла Вика. Сердце Максима бешено забилось, а потом упало куда-то вниз с явным намерением там и остаться. В этот момент, как при вспышке молнии, он отчётливо понял силу своего чувства к этой необыкновенной, красивой женщине, под внешним лоском которой скрывались стальная выдержка и воля, недюжинный ум и сердце льва. Максим любил её, любил настолько сильно и глубоко, что у него даже не хватало решимости сказать ей об этом.
— Владимир Борисович, здравия желаю, здравствуйте, Максим. — От звука нежного сопрано Вики сердце Максима вернулось на место.
— Здравствуйте, — сказал Исаев, беря себя в руки и настраиваясь на деловую беседу.
Далее последовал краткий разговор Вики с Беляковым по поводу только что проведённого совещания. Попрощавшись с Викой и Максимом, Беляков ушёл.
— Так, значит, работаем вместе? — спросила Вика, садясь в удобное «кресло Шерлока Холмса», как его называли сотрудники отдела.
— Вместе, — подтвердил Максим, как обычно бывало на работе, обретая свою словоохотливость и остроумие. — С чего начнём? Излагай свой план, потом я выскажу свои соображения, выведем общую схему и вперёд.
— Прежде всего, надо отправить моих в разные точки возможных встреч заговорщиков, — начала Белая. — Далее я предлагаю дать запрос в сферу финансов для проверки…
— Я думаю, не стоит, — прервал её Максим. — Нам надо как можно меньше затрагивать высшие сферы власти. Лучше проверим отчёты через бухгалтерию, там это сплошь и рядом, они уже привыкли и ничему не удивляются. Извини, что перебил.
— Нет, ничего страшного, мы же ведём дискуссию, — ответила Вика и продолжила: — Я хочу обратиться к Дане Сколкиной. Она главный инвестор в «Альянсе», а именно они финансируют «Электру». После, вместе с Даной съездим в эту «Электру», они там боятся налоговую и инвесторов больше дьявола. От результатов проверки уже и будем плясать.
— Ещё неплохо бы отправить шесть-семь человек собирать информацию по отделу. Кстати, можно ещё подключить и твою Лору, журналистку, она ведь костьми ляжет, но добудет всё, что нужно.
— Про Лору, ты хорошо напомнил. Правда, у неё свои методы, но каждый работает как умеет. Ты, вот, убил того немца-провокатора.
— Он рылся в моих вещах, — ответил с улыбкой Максим.
— Ну, надо же, люди добрые, повод нашёл! Это мне, получается, что, брата с его дружками убить надо? — смеясь, ответила Вика.
— И вообще, я его не убивал, просто припугнул, он сам начал убегать, его наши снайперы и пристрелили.
— Таких подробностей не знаю, — ответила Вика. — Однако, к делу.
Вика и Максим ещё час обсуждали все детали. Они договорились завтра съездить к Сколкиной в «Альянс», переговорить, потом решили, если останется время, заехать в банк, навести справки на месте. Так же они позвонили «Лотосу» и Лоре.
— Сегодня ещё есть время, можно немного расслабиться, — сказала Вика. — Перед тем, как устать, надо хорошо отдохнуть.
— Это верно, — согласился Максим. Ему вдруг стало трудно дышать.
— Можно съездить в ресторан «Инфинити», тут недалеко. И брата моего с собой возьмём, — продолжала говорить Вика, набирая номер Лёши.
После продолжительных гудков раздался сонный голос Лёши:
— Алло.
— Мелкий, что делаешь?
— Нихрена. Лежу, смотрю DVD, всасываю косяк.
— Лёша, кончай прикалываться! Опять дрыхнешь после работы в своём «Эльдо Видео». А про косяк — даже на правду не похоже — ты можешь напиться в дрова, но наркотики — это никогда.
— Да знаю я. Просто спал. А что ты хотела? — Лёша уже немного проснулся.
— Хотела позвать тебя со мной и Максимом в «Инфинити», ты пойдёшь, нет?
— Нет, я там завтра на дне рождения буду весь день, так вот и высыпаюсь перед праздником, — ответил Лёша.
— Ну не хочешь, как хочешь, — ответила Вика, в душе ликуя, что Мелкий отказался. Звонок брату — лишь прикрытие для того, чтобы пойти. Он всё равно бы растворился в толпе через десять минут. А она осталась бы с Максом.
— Не поедет? — спросил Исаев, когда Вика заблокировала свой Samsung и положила в карман.
— Нет, он спит, завтра у него пирушка, — ответила Вика.
— Тогда поехали просто вдвоём, — предложил Максим и сам не поверил, что смог это сказать.
— Поехали, — согласилась Вика. — Я сейчас только свой кабинет закрою, встретимся в фойе.
— Хорошо, — кивнул Максим, придерживая дверь, чтобы Вика вышла.
— Кто это держит мне дверь? — засмеялась Вика и направилась в свой кабинет.
Максим постоял немного, затем зашёл к себе, переоделся в штатское: светлую рубашку и чёрные брюки. Пару раз провёл расчёской по волосам, взял куртку, закрыл кабинет и спустился вниз, чтобы, дождавшись Вику, ехать в «Инфинити».
========== Глава 3. «Счастье — это когда тебя понимают». ==========
«Тан-тан-та-та тан» звенел будильник, заведённый на пять часов утра. Дана Сколкина открыла глаза. Первое, что она увидела, была лохматая голова мужа, который тоже проснулся.
— Привет, — сказал, улыбнувшись, Саша, глядя на жену.
— Привет, — ответила Дана.
Саша встал и открыл тяжёлые, светло-голубые шторы. Небо за окном было черным, со множеством весенних созвездий, но тонкая полоска горизонта уже начинала светлеть.
— Пойду, разбужу детей, — сказал Саша и вышел из спальни. Пройдя по светлому коридору, стены которого были обклеены итальянскими обоями, Саша остановился около нежно-жёлтой двери и тихонько открыл её. В просторной детской было тихо. Саша-младший и Даша спали.
— Дети, просыпайтесь, — негромко начал утреннюю процедуру пробуждения Саша.
— Ну, папа, ещё немного, — раздался сонный голос сына. Ему очень не хотелось просыпаться.
— Папочка, пожалуйста, — присоединилась к брату Даша.
Через полчаса Сашенька и Даша, уже проснувшиеся и весёлые, сидели за столом и завтракали.
— Мама, а ты сегодня нас во сколько заберёшь? — спросил Сашенька, проворно съедая кашу.
— Немного попозже, сегодня много дел, — ответила Дана, забирая у сына пустую тарелку.
— Ааа, понятно, — протянул сын соскакивая со стула. — Дашка, давай быстрей.
— Я уже всё, — весело проговорила трёхлетняя Даша, беря пустую тарелку и ставя её на тумбочку, рядом с раковиной. В этом отношении она была аккуратнее брата.
Ещё через полчаса вся семья Сколкиных уже сидела в машине, и Саша, закрыв дистанционно гараж, выехал со двора, оставив вскоре позади красивый двухэтажный дом с просторной лужайкой, на которой уже начала пробиваться первая трава.
Александр Васильевич Сколкин работал продюсером в большой компании «ЭмиСим», а его жена — Дана Алексеевна Сколкина — главным финансистом в компании «Альянс». Саша Сколкин и еврейка Дана Дрейфус познакомились в Сочи в 2003 году. Чувства вспыхнули сразу же и навсегда. Они поженились через две недели после знакомства. Оба семейства сначала были несколько шокированы таким решение детей, но скоро успокоились. Между семьёй Даны и матерью Саши сложились дружеские отношения, и большинство праздников они справляли вместе. Саша тогда был молодым, но подающим надежды телевизионщиком, а Дана только-только закончила юрфак. Через три года после свадьбы родился их первый ребёнок — сын Сашенька. К этому времени они уже переехали на собственную двухкомнатную квартиру, а вскоре был куплен этот дом. Для его ремонта пришлось разменять квартиру, но ни Саша, ни Дана не жалели об этом. Через четыре года после Сашеньки родилась их дочка — Даша. Она родилась, когда Саша уже стал продюсером, а Дана, благодаря тому, что во время декрета работала дома — заместителем главного финансиста.
Дети быстро росли, Дана вышла на работу, Саша старался и преуспевал.
Саша-младший был точной копией своего отца в детстве. Сходство, однако, было не совсем точным — Сашенька пошёл в маму и был блондином.
Правда, отец настаивал на том, что в детстве (просто на чёрно-белой фотографии не видно) тоже был светленьким, но потом потемнел. Однако, к семи годам Сашенька по-прежнему оставался блондинчиком.
Даша тоже была похожа на папу, но у неё были большие, светло-голубые мамины глаза. Брат с сестрой прекрасно ладили, что не исключало ссор и невозможности что-нибудь поделить.
Чёрный «Мерседес-Бенц» выехал на главную дорогу. Часы Саши показывали семь часов. Он проехал перекрёсток, свернул на боковую ветвь, и вскоре они оказались рядом с детским садиком «Светлячок». Проводив детей и пообещав, что сегодня Саша заедет за ними пораньше, родители отправились в обратный путь до ближайшей станции метро. Там Саша высадил Дану, поцеловав её на прощание в щёку, и поехал к себе в «ЭмиСим», где его уже ждал ворох бумаг и непрерывные телефонные звонки.
В половине девятого Дана Сколкина уже была в своём офисе. Секретарша Наташа сообщила, что в девять к Дане придут. Она не сказала, кто точно, так как ей сказали, что передали всю информацию в конверте. Конверт, большой, тёмно-синий, лежал на столе. Дана взяла его в руки и обмерла — на конверте стояла эмблема политической разведки.
— Уау, — только и смогла произнести Сколкина, присаживаясь в кресло. Вот это поворот! Интересно, что могло понадобиться политической разведке от неё, главного финансиста компании «Альянс».
Дана решила пока не думать об этом, чтобы заранее не сгущать тучи и подождать, когда эти люди сами всё скажут. Она встала, подошла к зеркалу, поправила свои красиво уложенные светлые волосы, немного подкрасила губы, улыбнувшись при этом своему отражению, позвонила Наташе, попросив прислать ей отчёт о проведённом вчера в Петербурге совещании их представителя с представителем холдинга «ЭлДрай».
Дана уже углубилась в отчёт, но мысль о конверте не давала ей покоя. Помаявшись так до без десяти девять, Дана всё-таки решила вскрыть конверт. Взяв костяной ножик для открывания писем, Сколкина принялась за дело. В конверте оказались бумаги, отчёты из европейского отдела, копии чеков, выдержки из Конституции РФ и распечатка с официального сайта компании «Альянс».
«Интересно, что же случилось, — думала Дана Алексеевна, пробегая глазами отчёты. — Что же?
Я, насколько знаю, никого не обманывала, деньги не растрачиваю, Наташа тоже ведёт себя примерно. Хотя, нет. Если бы была какая-нибудь недостача, приехала бы налоговая полиция, ну, в крайнем случае, ФСБ. Но не политическая разведка. Ведь для них «Альянс» — мелкая фирмочка, на которую не стоит тратить ни время, ни энергию. Через десять минут узнаем».
Дана сложила бумаги и засунула их обратно. Встав и поправив юбку, она подошла к кулеру с водой. Отпив немного, она присела на тумбочку и продолжала думать. Большие настенные часы показывали без двух минут девять. Дана слезла с тумбочки, подошла к столу и села. Через две минуты она узнает всё.
Ровно в девять в дверь вошла Наташа, а за ней ещё двое людей. Мужчина и женщина. Мужчина был высокий, красивый, лет тридцати трёх-тридцати пяти, с тёмными волосами и голубыми глазами. Весь его облик говорил о том, что это решительный, умный, сдержанный, не лишённый чувства юмора человек. Одет он был в строгий чёрный костюм. Женщина была несколько моложе своего спутника, возможно, лет двадцать восемь-тридцать. Небольшого роста, изящная как фарфоровая статуэтка, темноволосая, с правильными чертами лица и светло-зелёными глазами. На ней был жемчужно-серый, в мелкую клетку деловой костюм.
— Здравствуйте, Дана Алексеевна. Я — полковник политической разведки Максим Максимович Исаев, а это — подполковник Виктория Андреевна Белая, — сказал мужчина, доставая из кармана удостоверение и протягивая Дане. Женщина сделала тоже самое.
— Очень приятно, — ответила Дана, прочитав документы и возвращая их владельцам.
— Дана Алексеевна, как я понимаю, вы ждёте объяснения, почему мы, люди из разведки, потревожили вас, — чётко, спокойно начал Максим. — Дело вот в чём — вы финансируете компанию «Электра»?
— Да, я — ответила Дана. И добавила: — Что же вы стоите? Присаживаетесь, пожалуйста, сюда, — она указала рукой на мягкий кожаный диван.
Максим и Вика, поблагодарив Дану, присели. Исаев продолжил:
— Компания «Электра» с некоторых пор начала активно поставлять средства и часть ваших капиталовложений в закупку у разных преступных лиц крупных партий огнестрельного оружия. Наша служба совместно с полицией и ФСБ смогла поймать все эти группировки. Но как оказалось, они ничего не знают. Они просто продавали оружие «на заказ». Кто делал этот заказ — неизвестно. Мы уверены, что в «Электре» находится человек, или группа людей, с которым организаторы связывались лично. Нам требуется, Дана Алексеевна, ваша помощь. Вы вместе с нами, как главный финансист компании «Альянс» и как человек, обладающий полномочиями налогового инспектора, едете в «Электру» и проводите доскональную проверку. Находящийся там человек, естественно, попытается либо притаиться, либо сбежать. Вы нам поможете?
— Да, конечно, — медленно, тщательно подбирая слова, ответила Дана. Она была несколько в недоумении. — Но у меня есть вопрос: скупка оружия, это, конечно серьёзно, но, согласитесь, не настолько, чтобы привлекать компанию-инвестора. И раз уж вы из политической разведки, то, смею предположить, причины, побудившие вас обратиться ко мне, очень и очень серьёзны. Эти люди, они что, скупают оружие для продажи за границу, а не только по России?
«А она умна, — с уважением подумала Вики. — Сразу поняла, в чём дело. И такая решительная: другие, даже из руководства, робели после предъявления удостоверений политразведки. Молодец!»
— Вы правы, Дана Алексеевна, — ответила Вика. — Да, действительно в этом деле замешаны интересы политической безопасности нашей страны. Я не имею права разглашать все, имеющиеся у нас, сведения, но дать вам намёк могу. Эта страна близко. Очень близко.
«Украина или Прибалтика, — подумала Сколкина. — Или Ближний Восток», — а вслух сказала:
— Я помогу вам. Только, если это возможно, у меня одна просьба: если мы поймаем этого человека, моя семья не попадёт под удар. Мне бы очень этого не хотелось, — Дана, наконец, озвучила то, что не давало ей покоя с самого получения конверта.
— Дана Алексеевна, — мягко, как умел говорить только он, начал Максим. — Вы всего лишь исполнитель — главный финансист, а не директор «Электры», тем более «Альянса». Вы нам помогаете не из каких-либо корыстных целей, а из чувства гражданского долга. Если начнётся заварушка, на вас просто не обратят внимание. Так что нет, вам нечего бояться. Ни вам, ни вашей семье.
— Спасибо, — у Даны отлегло от сердца. — Если вы хотите, можем отправиться в «Электру» прямо сейчас. Я не буду их предупреждать, сработаем на эффекте внезапности.
«Я же говорила, что она умна», — подумала Вика, бросая взгляд на Максима, который, поймав его, чуть заметно кивнул.
— Благодарю за сотрудничество, — с чуть заметным пафосом сказала Белая Дане. Это было в её стиле: несколько высокомерно и с чувством, хотя пользовалась она этим тоном только в официальных случаях. Обычной манерой её речи была умеренная игривость, позитив, остроумие и лёгкая задумчивость.
— Я сейчас скажу Наташе, что уеду и вернусь только после обеда, — говорила Дана, вставая с кресла и начиная собирать сумочку.
— Хорошо, — сказал Максим, и они с Викой тоже встали. — Я пойду пока в машину. Виктория Андреевна, вы идёте? — со странной дружелюбной официальностью (если только официальность может быть дружелюбной) обратился Максим к Вике.
— Нет, я останусь и подожду Дану Алексеевну, — тем же тоном ответила Вика.
Максим вышел из кабинета, бережно прикрыв за собой дверь, и женщины остались одни.
— О, Господи, — проговорила Дана, складывая в сумку пропуск и какие-то бумаги. — Вот так живёшь себе спокойно, и тут бах и случаются такие вот вещи.
— Я вас понимаю, — спокойно и дружелюбно, со свойственной ей искренней добротой, ответила ей Вика. — Когда я начинала работать в разведке, мне тоже казалось, что это нереально. А потом привыкла.
— И как вы с этим справляетесь? — с интересом спросила Дана.
— Просто чётко разграничила себя и работу, — ответила Вика. — Это ваша семья? — вдруг спросила она, указывая на стоящую на столе Даны фотографию в прозрачной рамке.
— Да, — ответила Сколкина, улыбнувшись. — Муж Александр, сын тоже Саша и дочка Даша. — Можно вопрос?
— Да, конечно.
— Он немного бестактный, но всё же. Полковник Исаев, он, что ваш, в каком-то смысле, друг? — спросила Дана и добавила: — Извините.
— Нет, ничего, — беззлобно ответила Вика, правда не обидевшись. — И нет, он для меня просто коллега и хороший человек, которого я знаю очень давно. А в том смысле, про какой вы подумали, нет, не друг. «А жаль», — с сожалением подумала Вика.
Эта мысль, должно быть, отразилась на её лице, поскольку Дана плавно перевела разговор на дело:
— Я сейчас, надену пальто, и мы поедем. Ох, не так я планировала сегодняшний день! — С этими словами Дана Сколкина исчезла в гардеробной.
Вика проводила Дану взглядом и снова посмотрела на фотографию. Большая счастливая семья.
«А я мотаюсь по свету и работаю с человеком, которому наплевать на меня, — с внезапной горечью подумала Белая, но тут же усомнилась в своих словах: нет, Максиму на неё не наплевать, он симпатизирует ей, но… не делает ничего более. Безликая симпатия чужого человека».
Нужен был какой-то толчок, катализатор для их отношений.
В этот момент из гардеробной, уже одетая в чёрное пальто, вышла Дана, на ходу одевая перчатки. Эта одежда дополняла образ Даны Сколкиной, как ещё довольно молодой, чуть за тридцать, успешной красивой женщины, у которой муж — не последний человек в обществе и обладает достаточными средствами. Это был образ женщины, у которой в семье царила гармония и взаимопонимание.
— Пойдёмте, подполковник, — Дана жестом пригласила Вику на выход.
Вика улыбнулась, накинула своё, до этого висевшее на вешалке, тёмно-синее замшевое пальто с двойным воротником и поясом и вместе с ожидающей её Даной направилась в двери. По дороге она бросила взгляд в зеркало, в котором отразилось на редкость красивое, как говорил друг её брата Стас, «дико красивое», с уверенным взглядом зелёных глаз, чуть бледноватое (Вика не признавала солярия) лицо. Тёмные жёсткие волосы красиво уложены. Теперь можно идти.
Дана тоже на дорогу посмотрелась в зеркало: миловидная светловолосая женщина с большими голубыми глазами, маленьким точёным носиком и изящными, пухленькими щёчками.
— Наталья Альяновна, я ухожу. Если кто придёт, скажите, что я буду после обеда. Если кто-то будет звонить — всё потом, часа в три, а может и позже, — сказала секретарше Дана, закрывая кабинет.
— Хорошо, Дана Алексеевна, — ответила Наташа, которой уже полчаса не удавалось разобрать ничего из разговора в кабинете начальницы. Слыханное ли дело: люди из политической разведки. Да ещё и мужчина такой красивый, чем-то похожий, да, да, точно, на Штирлица.
«А у меня только Айсман, — подумала Наташа, вспоминая своего парня. — Ну, ничего мне хватит». — Она действительно осень любила своего Костю.
Вика и Дана вошли в лифт, спустились с двадцатого этажа на первый и прошли на выход. На улице их уже ждал серебристый «Мицубиси», рядом с которым стоял Исаев и разговаривал с кем-то, по-видимому, с кем-то из отдела, по телефону.
— Ну, что поехали, — скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал Максим.
Белая и Сколкина сели в машину, Вика — на переднее сидение, рядом с Исаевым, Дана сзади, и «Мицубиси» выехала со стоянки, на которой Макс долго искал свободное место, и, лавируя в потоке машин, выстроилась в первый ряд и направилась в другую часть центра Москвы, где располагался злосчастный холдинг «Электра».
В машине Вика ещё раз вспомнила фото со стола Даны. Ей не давала покоя мысль, что она где-то видела Александра Сколкина, точно видела, только не могла вспомнить, где. Поразмыслив немного, Вика поняла, в чём дело: человек на фотографии был точной копией актёра Олега Табакова.
«Бывают же на свете до того похожие люди, — подумала Вика. — Вот, например, моя троюродная сестра Анжелика — просто копия своего отца, но как будто в женском варианте, — и тут Вика на секунду замерла. — Как отец… быть не может. Ну, точно. Табаков и этот Саша — одно лицо. Вон, те же голубые глаза, причёска. Довольное широкое хорошенькое лицо. Ну, вылитый. Точно как отец и сын. Да, нет, не может быть. Хотя… чем чёрт не шутит, может и сын».
И Вика Белая с присущей ей проницательностью была права. Александр Сколкин был ублюдком, внебрачным сыном Олега Табакова.
========== Отступление для пояснения последующих событий. ==========
«Спасибо за одно — за сына».
— Предатель, предатель жирный! — в ярости кричала Маша Сколкина, даже не заботясь о том, что её могут услышать. — Сам меня к себе звал, мозги запудрил, воспользовался и бросил! Как только узнал, что я беременна, сразу в кусты. Ты, сволочь, гад, паскуда, ты, Олег, АМОРАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК! — И, не в силах сдержаться, Маша с размаху дала Олегу Табакову крепкую пощёчину, после чего комом повалилась на диван и безудержно заплакала. Она только услышала удаляющиеся шаги и звук закрывшейся двери. Это был звук конца. Маша, тихонько всхлипывая, подняла голову. Комната была пуста. Она осторожно слезла с дивана и вышла в коридор. Тишина. Она пошла на кухню — никого. Во всей квартире никого. Машей овладело отчаяние. Такое, наверное, бывает, когда умираешь. Мир рухнул, надежды растоптаны, они погибли в одночасье, как были убиты в одну страшную ночь все первенцы в Египте. Сердце замёрзло, как больное дитя в холодной колыбели, и смерть приняла его в свои ледяные равнодушные объятия.
Постепенно, перед Машей стала выстраиваться цепочка событий. На какое-то мгновение у неё мелькнула мысль, что во всём случившимся ей некого винить, кроме себя самой. Хотя… Она мысленно вернулась на полгода назад, в тот роковой мартовский вечер 1977 года, когда она была просто молодой, неопытной девушкой, только что закончившей журналистский факультет…
… Маша Сколкина и Олег Табаков познакомились случайно, на одной из столь частых вечеринок в театральных кругах. Машу туда пригласила подруга Ленка, гримёрша из табаковской труппы. Когда Ленка узнала про роман, она отнеслась к этому настороженно и несколько раз намекала Маше, что хорошего понемножку, а Табаков всё-таки женатый человек и не стоит увлекаться его ухаживаниями. Но Маша, без памяти влюблённая, её не послушала. Полгода тайных встреч и мечтаний, романтики и щекочущего страха быть раскрытой и в тоже время подсознательного стремления к огласке, чтобы упиться победой, быть женщиной, к ногам которой упал сам Олег Табаков.
А потом, она хорошо помнила это утро, её начало подташнивать. Сначала Маша списала это на пирожки Ленкиной матушки, которая не была великим кулинаром. Но тошнота и рвота продолжались, хотя стряпни тёти Веры в рационе не было и в помине. Тогда Маша, стараясь отогнать страшную мысль подальше, внутренне съёжившись, пошла в больницу к своей двоюродной сестре Лизе. Лиза, не задавая лишних вопросов, сделала всё, что нужно. Результат, как гром среди ясного неба, был, тем не менее, очевиден. Беременность, срок шесть недель.
Маша не помнила, как вышла из больницы. Она нервно сжимала в руке листочек с результатами анализов и вердиктом, буквы которого складывались, как огненное пророчество на бумаге: “Беременность, срок 6 недель”.
Плохо понимая, что делает, Маша Сколкина подошла к ближайшему телефонному аппарату, дрожащими руками набрала до боли знакомый номер.
— Да, — ответил голос, от которого у Маши ёкнуло сердце.
— Это я, — только и могла произнесли Маша. — Это я.
— У тебя что-то случилось? — спросил, уже несколько настороженно Табаков.
— Да. Да, — Маше не хватало дыхания. — Нам надо встретиться, чем скорее, тем лучше. У меня. Мама с папой и брат на даче, раньше вторника они не приедут. Я буду ждать. Только, пожалуйста, приди! — последние слова Маша произнесла уже с надрывом, чувствуя, как комок слёз подкатывается к горлу.
— Хорошо, — ответил Табаков и положил трубку.
Было восемь часов вечера. Маша ходила из угла в угол, поглядывая на часы. Её била крупная дрожь. Вдруг на площадке послышался звук шагов и в дверь постучали. Сколкина, как ошпаренная, метнулась к глазку. Удостоверившись, что это действительно Олег, она рывком распахнула дверь и глянула на стоящего на пороге Табакова затравленным взглядом.
— Проходи, — коротко сказала Маша, закрывая за Табаковым дверь и проскальзывая в зал.
Такой Машу Олег ещё не видел. Встревоженный, исступлённый взгляд серо-зелёных глаз, нервно сжимающую и разжимающую пальцы. Длинные тёмно-рыжие волосы беспорядочно ниспадают с плеч.
— Маша, что случилось?
— Я… — начала Маша и запнулась: у неё не хватило дыхания. Это оказалось намного труднее, чем она предполагала. — Я… — снова пауза. — Олег, я беременна. — Маша закрыла глаза и вздохнула.
Секунд пятнадцать стояла тишина, и Маша приоткрыла глаза. Табаков по-прежнему стоял посреди комнаты. Только в его облике не осталось и следа той самоуверенности и весёлости.
— Ну! — выдохнула Маша.
Табаков подошёл к ней и понёс совершенную околесицу. Что-то невнятно говорил про своё положение, про работу, про поддержание репутации. Жирно подчёркивал, что он вообще-то женатый человек, что у него дети. Наконец была произнесена фраза, после которой Маша вскинула голову:
— Ты ведь всё это знала. И должна была сделать выводы. Моей вины тут нет.
Тут Мария Васильевна Сколкина не выдержала и взорвалась:
— Так, значит, я во всём виновата?! Я, значит, подошла к тебе в павильоне, это я, стало быть, первая кинулась к тебе со словами любви, я потащила тебя тогда к себе в номер?! Да?! Ну, ответь же мне!
— Маша, давай без истерик, — начал Олег. — Конечно, не ты первая начала, но ведь ты тоже должна была думать, что делаешь.
— Я? А ты мне давал на это времени? Я думала только о тебе, понимаешь, о встрече с тобой. Ты скажи мне только одно, только одно и всё, больше ни о чём тебя не прошу: ты признаёшь, что это твой ребёнок?
— Нет.
Это “нет” эхом отозвалось в пустой квартире. На секунду у Маши остановилось сердце.
— Как я понимаю, ты бросаешь меня? - Злость медленно закипала в ней, вытесняя отчаяние.
— Да. Я ухожу, — ответил Табаков.
Тут Машу прорвало:
— Ах ты дрянь, ах ты старый козёл. Значит, решил уйти. Сделал дело — гуляй смело, так что ли получается? Мол, разгребай свои проблемы сама, а я пойду, тем более что ребёнок, ха-ха, вообще не мой! А я ничего не знаю, моя хата с краю, я белый и пушистый! Я не я, лошадь не моя!..
Маша вернулась из воспоминаний. Она медленно прошла на кухню, нашла ключи отца от маленького шкафчика с алкоголем, достала начатую бутылку заграничного вина, щедро плеснула его в стакан, взяла в руки и уже хотела сделать глоток, но вдруг подумала о маленьком человечке внутри неё, который был абсолютно не виноват в том, что случилось. А она собирается травить его этим вином. Маша подошла к раковине и быстрым движением вылила вино в раковину.
Решение было принято. Она не оглянется назад. От любви к Табакову не осталось ничего. Только ненависть и презрение. Он оказался малодушным негодяем, ничтожеством, полной скотиной. Что ж, теперь это её не волнует. Она продолжит работать, родит этого ребёнка и даже не вспомнит о том, что в её жизни был этот человек.
«Был любимый, да умер, — подумала Маша. — Вернее, человек остался, а любимый умер. Вот такие дела».
Когда родители вернулись во вторник с дачи, Маша, уже спокойная и как будто повзрослевшая, рассказала им всё. Мама, папа и брат, конечно же, были в глубоком шоке. Отец матерился, мама плакала, обнимая дочь, брат всерьёз предлагал собраться с друзьями, подкараулить Табакова и набить ему морду.
— Если что, я могу и один! — кричал Андрей. — За честь сестры, пусть и старшей, пусть и двадцатитрёхлетней, всё равно!
Понемногу все, напившись кто вина, кто валерьянки, успокоились и стали думать, что делать дальше. Решено было, что Андрей, если что, переедет на время к бабушке через улицу, а Маша с ребёнком, которого она уже стала называть Сашенькой, останется пока с родителями. Когда Маша рассказала обо всём Ленке, та долго поносила Табакова в самых отборных выражениях, корила себя, что не уследила за подругой. В довершении всего, Ленка с вызовом уволилась из труппы и ушла на ЛенФильм куда её уже давно звали и администрация, и муж.
Мальчик, которого назвали Александр Васильевич Сколкин, родился ночью двадцать третьего апреля 1978 года. Это был чудесный красавец-ребёнок с большими голубыми глазами и тёмными волосами. Маша сразу поняла, что когда Саша вырастет, он будет как две капли воды похож на отца. В одном она была благодарна Табакову, что у неё есть это чудо — Сашенька. Первый вопрос, кто его отец, Саша задал в семь лет. Вопрос несколько озадачил Машу, и она ответила, что скажет ему, когда Саша немного подрастёт. Любопытство не всплывало ещё лет девять, но в тот день, когда Саша получил паспорт, он вечером напомнил матери, что она обещала ему ответить. Маша вздохнула и рассказала свою историю.
Саша Сколкин проплакал, как ребёнок, весь вечер и половину ночи. Маша сидела рядом с ним и, молча, обнимала его. Сказать тут было нечего.
«Сколько покалеченных душ, сломанных судеб, — думала Маша, нежно проводя рукой по голове наконец успокоившегося и задремавшего сына. — Да, наверное, мы оба виноваты. И я, и Олег».
Сначала Саша очень хотел увидеть отца. А потом он его люто возненавидел за то, что тот его не признал и бросил. Ладно бы просто бросил! А то ещё и не признал, мол, это вообще не я! Однако по прошествии времени, Саше стало немного всё равно, он закончил школу, потом университет, стал работать на телевидении, встретил свою любовь, обзавёлся семьёй, стал успешным и удачливым, счастливым человеком. Именно такое будущее планировала для него Маша.
После того, как за Олегом закрылась дверь, Маша видела его всего один раз. Точнее два. Первый раз, когда она была уже на восьмом месяце и ждала подругу Настю с репетиции в фойе театра, Табаков спускался по лестнице. Она знала, что он её увидел, но предпочла сделать вид, что не знает его. Второй раз это было уже после рождения Сашеньки. Этот раз она не любила вспоминать, а Сашу, когда мама ему рассказала, он вывел из равновесия.
Саше тогда было полтора года. Была ранняя осень, и Маша гуляла с ним в парке, когда земля уже была усыпана опавшими листьями. Саша ковырял листья палочкой, Маша следила, чтобы он сильно не увлекался, как вдруг за её спиной раздался голос, от звука которого Маша чуть не подскочила:
— Здравствуй, Маша.
Она резко обернулась — перед ней стоял Олег Табаков.
— А, это ты, — с пренебрежение сказала Маша. — Что тебе нужно?
— Я шёл в театр и…
— Вот и отлично. Иди себе. Тебя там ждут, нехорошо заставлять людей ждать, хотя кому я говорю, что хорошо, а что плохо? — В словах Маши заключался такой яд, против которого цианид был сахаром.
— Это мой сын? — спросил Табаков, указывая на Сашу, который за несколько секунд успел подойти к луже и сделать попытку наступить в неё.
— Ах, как интересно, мы заинтересовались, — бросила Маша, отводя сына от лужи и теперь не отпуская от себя.
— Я просто шёл мимо и увидел вас, — сказал Табаков, глядя на маленького Сашу, который с интересом его рассматривал.
— Ты просто шёл мимо? Надо же, люди добрые! А если бы ты не шёл мимо, и если бы мы не гуляли в этом парке, ты вообще бы никогда не увидел сына и спокойно прожил бы без этого. Ведь, скажи честно, если бы не эта случайная встреча, ты бы ни разу не поинтересовался бы судьбой своего ребёнка?
— Да, не поинтересовался бы, — ответил Табаков.
— Тогда мне больше не о чем с тобой разговаривать, — сказала высокомерно Маша и пошла с сыном к качелям. Тут она обернулась.
— Прощая, Олег Табаков. — Это прозвучало, как удар хлыстом. — Могу благодарить тебя только за одно — за сына. Спасибо. А теперь — прощай. — Маша развернулась, посадила Сашу на качели и начала тихонько их качать.
Табаков немного постоял, а затем пошёл своей дорогой. Вскоре и Маша с Сашей пошли домой. Своей дорогой.
========== Глава 4. «Допрос с пристрастием». ==========
Во двор компании «Электра» въехал серебристый «Мицубиси». Когда машина припарковалась, из неё вышли Дана, Вика и Максим и направились ко входу. Это увидел из окна начальник компании Горский и тут же кинулся, узнав Дану, к секретарше.
— Таня! Налоговая уже внизу, где бумаги, Таня?! — кричал начальник «Электры», пулей влетая в кабинет секретарши.
Через двадцать минут Геннадий Павлович, нервно переминаясь с ноги на ногу, смотрел, как Дана медленно просматривает подотчётную ведомость. Он молился Богу, что не успел за счёт фирмы слетать в Таиланд и гадал, вскроется или нет, что он снял в декабре тридцать тысяч, чтобы доплатить за шубу жены. В довершении всего, он постоянно натыкался на внимательный взгляд Максима и, не выдерживая его, старался смотреть на японскую вазу, стоящую в углу.
— Дана Алексеевна, принести вам кофе? — через десять минут молчания спросил Горский.
— Нет, пока не надо, — ответила Сколкина, переворачивая лист ведомости. — Лучше позовите Валеру.
Горский исчез, но через пять минут вернулся вместе с программистом Валерой.
— Валера, проверь все электронные счета, всех клиентов, всю базу данных, — сказала, как только программист зашёл, Дана.
Валера молча кивнул и сел за компьютер. В это время Вика слегка кивнула головой в сторону Максима. Он это заметил, и они отошли так, чтобы ни Дана, ни программист с начальником их не услышали.
— Что думаешь? — спросила Вика.
— Как сказать. Начальник, хоть и растратчик, ничего не знает. Он максимум, наверное, оплатил кредит за счёт фирмы, ну ещё, может, купил что-нибудь жене или любовнице. А в чём-то более крупном этот Горский явно не замешан.
Вика отошла. Она углубилась в свои мысли, как вдруг Валера воскликнул:
— Дана Алексеевна, смотрите! Кто-то спешно удаляет базу данных на своём компьютере.
— Где? — тут же подскочили Макс с Викой и бросились к монитору.
— Да вот здесь, на двенадцатом этаже, — ответил взволнованно Валера. — Даже могу сказать, кто. Это наш заместитель главного бухгалтера Степанов.
За Максом и Викой уже захлопнулась дверь. Вика только успела остановиться и крикнуть Дане:
— Дана, продолжайте! — и тут же исчезла за дверью.
Разведчики уже добежали до лестницы.
— Вика, ты на лифте, я по лестнице. — Макс уже взбегал наверх. Вика заскочила в лифт, нажала кнопку «12», на ходу доставая свой маленький, но мощный Mod PP.
На этаже было пусто. Типовой офис со множеством компьютеров. Максим медленно пошёл вперёд и вдруг остановился. Он заметил включенный компьютер. Достав пистолет, Исаев подошёл к столу. Так и есть. Кто-то начал стирать данные и не успел закончить. Максим наклонился к монитору и вовремя: как только он нагнулся, над его головой просвистела пуля.
Исаев действовал отработано и чётко: он пригнулся и оказался на уровне стола, так, чтобы его не мог заметить стрелявший. Раздался ещё один выстрел. Максим пробрался между столами к проходу и заметил стрелявшего — тот притаился за большим шкафом. Максим решил пока не ставить этого человека в известность, что он из разведки. Лавируя в проходах, Исаев подобрался поближе и уже мог достать этого человека, но тут случилось непредусмотренное: мужчина, до этого прятавшийся за шкафом, каким-то образом заметил Максима и кинулся на него.
Макс не успел выстрелить, и его уже пытались повалить на пол. Нападавший был крупнее и тяжелее его, но был, в отличие от Макса, не тренирован. Несколькими ударами, применив пару приёмов, Исаеву удалось немного освободиться, но не до конца. В этот момент, напавшему удалось дотянуться до стоящей на ближайшем столе вазы, и он с силой нанёс удар Исаеву в челюсть. От боли Максим зарычал и немного ослабил хватку, вследствие чего мужчина сумел вырваться и кинулся к лифту. В этот момент двери лифта открылись, и из него выскочила Вика.
— Бросить оружие, руки за голову! — прокричала она, подлетая к немного растерявшемуся и поэтому потерявшего бдительность беглецу. — Я кому сказала, руки за голову и на пол, быстро! — злобно говорила Вика, пока мужчина, бросив пистолет, опускался на пол.
Вика, держа лежащего преступника на мушке, подобрала его пистолет и спрятала в карман. В это момент она увидела вытиравшего с подбородка кровь Макса.
— Он тебя задел? — спросила Вика, не выпуская из поля зрения беглеца.
— Нет, это от удара вазой, — ответил Исаев. — Вика, всё нормально.
— Кого нормально, счастье, что зубы не выбил, — ответила Белая. — Лежать мордой в пол! — прикрикнула она на мужчину, который попытался приподняться.
Вика достала телефон и позвонила в полицию, а также в свой отдел.
— Алло, — сказал Казанцев, снимая трубку.
— Это Белая. Здравствуйте. Мы тут одного человечка задержали, он спешно стирал финансовые данные со своего компьютера. Сейчас отвезём его в ближайший участок и порасспросим, что ему известно, — чётко отрапортовала Вика.
— Молодцы, так держать, — похвалил их Казанцев. — Как что-нибудь узнаете, позвоните.
Вика положила телефон в карман. К ней подошёл Максим.
— Ты точно нормально? — заботливо спросила Вика.
— Да, всё хорошо. — Макс немного удивился: он слышал этот заботливый тон Вики первый раз в жизни. — Что сказал Казанцев?
— Как расколется, чтобы позвонили ему и доложили, — ответила Вика. — Сейчас наряд приедет, и мы в ближайшем участке, допросим нашего Степанова. Да, кстати, надо чтобы Сколкина с Горским и Валерой его опознали, для этого придётся им с нами проехать. Потом, думаю, их отпустим. С этим растратчиком сколкинское начальство само разберётся. Как думаешь, в каком аспекте представить дело для широкой публики?
— Пойман человек, который подделывал доллары или просто казнокрад, — сказал Исаев. — Публика это любит. Что там Лора про репортажи говорила?
— Людям нужны загадочные истории, расследования тайн и сиськи, — процитировала Вика. — К этому списку можно добавить убийства и деньги.
Через двадцать минут приехал наряд полиции, и Михаила Петровича Степанова, заковав в наручники, отвезли в участок. Также с ним отбыл и Дана Сколкина, Горский и пребывавший в упоении, что помог с помощью своего компьютерного гения поймать преступника, Валера. Майор в участке сделал большие глаза при виде удостоверений политической разведки и клятвенно пообещал никому ничего не говорить. Представителей «Электры» и Дану отпустили через полтора часа после подписания всех протоколов и скучных вопросов вроде «а почему?», «а где?» и «а как?».
Горскому пообещали, в честь поимки преступника, немного смягчить наказание, но как, не сказали. Дана тем временем пребывала в неглубоком шоке, так как она ни разу ещё не проходила свидетелем ни по одному делу. В два часа Дане, наконец, сказали, что она может идти. Когда она уже собиралась выйти из здания и пойти в метро, её догнала Вика.
— Дана Алексеевна, — начала Вика. — Хотела перед вами извиниться, что пришлось вас к этому делу привлечь и тащить в участок. Но — бюрократия и всё такое. Больше мы вас, надеюсь, не потревожим.
— Виктория Андреевна, — улыбнулась Дана. — Я была рада вам помочь. Вот моя визитка, если что, звоните.
Девушки пожали друг другу руки, и Дана вышла из здания. Она дошла до ближайшей станции метро и спокойно, без пробок, доехала до «Альянса». Эпизод был закончен, и Дана, поднимаясь к себе, была уже достаточно спокойна.
«Саше расскажу — не поверит», — подумала она, открывая дверь кабинета.
— Наташа, кто-нибудь звонил? — спросила Дана, завидев только что вернувшуюся с обеда Наташу.
— Да, — ответила секретарша. — Двое кредиторов, наш постоянный клиент Измайлов, и ваш муж.
— Кто что хотел?
— Кредиторы придут сегодня, первый — в четыре, другой — в половине пятого. Измайлов спрашивал про инвестиции, я ему всё объяснила, он не придёт. А ваш муж сказал, что не мог до вас дозвониться, и чтобы я передала вам, что он заедет за вами в полседьмого, — доложила по всей форме Наташа
— Спасибо. — Дана устало откинулась на спинку стула. Она, слава Богу, уже успокоилась и могла продолжать работу. А к вечеру произошедшее уже отложилось в её памяти, как неприятная минута жизни, которая прошла и больше не вернётся, так что нечего из-за неё волноваться. А скоро за ней заедет Саша с детьми, она и вовсе успокоится, ведь рядом будет Саша, её любимый Саша. Тогда она вдруг вспомнила Исаева и Белую.
«Я думаю, всё у них получится, — размышляла Дана, сидя за столом и печатая отчёт начальнику «Альянса». — Быть не может, что не получится. Они так хорошо вместе смотрятся, я сначала и подумала, что они — пара».
Вскоре Сколкина уже полностью погрузилась в работу, лишь изредка вспоминая визит в «Электру».
Тем временем в полицейском участке Вика, Максим и следователь допрашивали пленного Степанова. Тот храбрился.
— Я ничего не буду говорить без своего адвоката, — уже пятнадцать минут гнул своё Степанов.
— Послушай, голубчик, не дури, — ещё спокойно спрашивал следователь. — Просто скажи этим людям, кому ты давал деньги и всё. Это же просто.
— Не буду я говорить. И вы меня не заставите.
— Заставим, поверь. Скажи и всё.
В таком темпе разговор, с небольшими вариациями продолжался ещё час. Наконец следовать не вытерпел:
— Ну, как знаешь, — зло проговорил он и повернулся к разведчикам. — Один выход — наши сержанты ему немного напинают, он и расколется.
— Не надо, — ответил Исаев. — Мы сами с ним поговорим. Раз ваши доводы на него не действуют, попробуем наши.
— Дело ваше. Если будет артачиться — зовите, — пожал плечами следователь и ушёл в курилку.
Максим сел на место следователя и неторопливо, чуть улыбаясь, начал:
— Михаил Петрович, какой смысл вам упрямиться? Всё бы вскрылось рано или поздно, так что лучше скажите и всё.
— Я повторю — нет! — огрызнулся Степанов.
Максим понял — этого придется бить, может быть даже ногами. Поэтому он сказал:
— Белая, выйди.
Вика всё поняла и вышла, не став спорить.
— Что, отправил свою бабу, чтобы она не видела, как ты будешь меня месить? Нежная она такая, да? — нагло осведомился Степанов.
— Во-первых, Белая не баба, а женщина, а во-вторых, ты сам напросился. Ты по-человечески не понимаешь. — С этими словами Исаев нанёс зарвавшемуся Мише удар в ухо. — Это тебе за то, как ты меня вазой приложил. Ещё или скажешь?
Степанов молчал. Максим обошёл стол и встал за спиной Миши.
— Лучше скажи, — прошипел Исаев на ухо Степанова. Его пальцы медленно продвинулись к горлу Михаила Петровича, придавив сонную артерию.
Здесь Миша понял, что своя жизнь дороже и раскололся:
— Ну, ладно, ладно, сейчас скажу, только не надо меня трогать. — Максим отпустил артерию, но руку не убрал. — Да, скажу я, убери руку, в самом деле! Брал я деньги, отдавал, себе забирал честные десять процентов.
Исаев, стоя за спиной Миши, улыбнулся. Это был чисто психологический приём, действовавший безотказно. Он вовсе не собирался душить Степанова. Максим начал задавать вопросы, на которые Миша, по-хорошему, должен был ответить ещё два часа назад:
— Кто такой?
— Он назвал имя, но я не знаю, настоящее ли. Сказал, что Павел Морозкин, но по произношению — чистый хохол.
— Приметы, внешность.
— Такой невысокий, но крепкий, лет эдак за сорок, тёмные волосы, глаза такие — фиг пойми какого цвета, но вроде бы какие-то голубые. Говорит на русском, я уже сказал, с украинским акцентом.
— Что ещё?
— Ну, не знаю, вроде всё. Хотя нет, не всё! У него татуировка на запястье — змея себя за хвост кусает и ещё на плече — баба, типа как их того фильма, ну ты наверное знаешь, про кролика. Баба с голубыми глазами и красными губами, такая прям, как девица из кабаре смотрит. И под тату надпись «Больше никогда».
— Что он тебе говорил по поводу, зачем деньги?
— Да ничего он мне не сказал, думаешь, я не спрашивал? Говорил: «Не твоё дело, давай деньги и бери проценты». Я только один раз слышал, как он кому-то по телефону говорил про какие-то стволы, а мне потом здорово наподдал, чтобы не подслушивал.
— Больше ничего не знаешь?
— Ей Богу! Правда, ничего.
— Ну, ладно, поверю. А ты, смотри, больше не дерзи мне.
— Хорошо, не буду, только ты, это, пожалуйста, руку убери с горла, мне как-то не по себе. И прости, что твою жену бабой назвал. Вырвалось.
— Ладно, прощаю, живи. Лейтенант Дёмин! Идите и заберите его, он всё сказал. — С этими словами Максим выглянул в коридор.
— Уже сказал? — Дёмин вышел из курилки. — Что вы его там, душили?
— Маленькая профессиональная тайна. Артерию прижал, он и испугался.
— Ничего себе! Надо запомнить! — Следователь с восхищение смотрел на Максима. — Что-нибудь ещё?
— Я сейчас вам продиктую описание человека, вы его сейчас пробейте по базе, чтобы нам двадцать раз не ездить.
Следователь сел и начал записывать приметы человека, пока известного как Павел Морозкин. Записав, Дёмин удалился в компьютерный кабинет. В этот момент вошла Вика.
— Как дела? — спросила она Максима. — Быстро он сознался, ты ему артерию придавил?
— От тебя ничего не скроешь, — улыбнулся Исаев. — Вика, что тебе говорит татуировка в виде девушки из кабаре с голубыми глазами и надписью «Больше никогда»?
— Татуировка советских времён, тюремная, — ответила Вика, которая в 2009 году писала монографию о татуировках. — Кололи её чаще всего тем, кто был связан с борделями и прочими сутенёрскими штучками.
Пока Вика говорила, вернулся следователь.
— Нашли мы его. Настоящее имя и правда Павел Дмитриевич Морозкин. Родился в Крыму в 1970 году. В возрасте двадцати лет первый раз сел.
— За содержание борделя? — спросила Вика.
— Да, — удивлённо ответил следователь. — Просидел три года и вышел. Он бы меньше просидел, но там ещё прибавили за разбой. Не женат, детей нет. Второй раз сел уже в девяностых, здесь не написано за что. В последнее время занимался перепродажей оружия. Это всё.
— Где Морозкин живёт?
— А он теперь нигде не живёт. Его убили два дня назад.
Максим и Вика переглянулись.
— Вот так как, — присвистнул Исаев. Они с Викой думали об одном и том же: два дня назад им дали задание раскрыть этот заговор. Тот, кто за этим стоял, имел доступ к ним, в разведку.
========== Глава 5. «Не доверяй никому». ==========
Вика и Максим вышли из здания московского РОВД. Некоторое время они ехали в полном молчании, каждый был погружён в осмысление только что услышанного.
— Нам надо где-нибудь поговорить, но так, чтобы нас точно никто не подслушал, — нарушил молчание Исаев.
Вика кивнула:
— Поехали на Арбат, в «ЭльдоВидео», возьмём у Мелкого ключи от его комнаты, а ему я дам свои.
Через десять минут они были уже в торговом зале магазина бытовой техники «ЭльдоВидео». Вика быстро нашла Лёшу в отделе телевизоров. Тот стоял, облокотившись на витрину, и что-то ел, видимо, у него был маленький обед. Когда Макс увидел Мелкого, он невольно подумал, как Вика с братом похожи: те же чёрные волосы, светло-зелёные глаза, чуть надменное выражение лица. Правда Лёша был намного выше сестры и худее её.
— Лёша, привет, — начала Вика. — Слушай, дай мне ключи от своей комнаты.
— Зачем? — Лёша удивился, для чего сестре понадобилась его холостяцкая, убитая комната, в которой он, с ужасом подумал Лёша, он убирался только на прошлой неделе.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — назидательно сказала Белая. — Давай ключи, а сам после работы езжай в мою. Ну как предложение?
Лёша обрадовано достал из кармана джинсов свои ключи. Он соглашался ехать в квартиру сестры хоть сейчас. Для сравнения: или комната в студенческом общежитии три на пять метров или двухкомнатная квартира с евроремонтом на Садовой. Правда, Лёша всегда с каким-то суеверным ужасом ходил по данному адресу, так как квартира Вики располагалась точно над квартирой №50 в доме 302-бис.
«— У меня соседи снизу — «нехорошая квартира», — часто шутила Вика, однако ничего подозрительного никогда не происходило.
— Если, что переночуешь у меня, — сказала Вика, совершив с братом обмен жилплощадью.
— Ко мне сегодня Марти должна была прийти, я её к тебе на квартиру приведу, можно? — спросил Мелкий, благодарно пряча ключи в карман.
— Можно, — покровительственно сказала Вика и добавила: — Кровать мою не трогай, лучше диван расстели.
— Окей, систер. — Лёша шутливо салютовал сестре. Вика засмеялась и направилась к выходу.
Макс посмотрел на Лёшу.
— Максим, у меня разрешение на отношения с Викой спрашивать не надо, я на семь лет младше и моё мнение не учитывается, — сказал Лёша. — Ты, если что приходи послезавтра к нам в общагу, у нас маленький банкет по случаю окончания через два месяца учёбы.
— Да. Я не об этом, — улыбнулся Исаев и подумал: «Нас все так часто за пару принимают, а я, дурак, не могу решиться ничего ей сказать». — А на вечеринку навряд ли приду, у нас много работы. Кстати, Лёха, у тебя же интернет в комнате есть?
— А как бы я, по-твоему, жил без него? — усмехнулся Лёша. — До скорого, у меня обед закончился, ещё ценники переклеивать. — Белый, картинно выбив себе мозги из воображаемого пистолета, направился к кассе.
Исаев тоже направился к выходу.
— Да, кстати. — Лёша уже около выхода догнал Максима. — Закиньте мне в холодильник чего-нибудь покушать, а то у меня второй день ничего нет! — И он опять скрылся за большой картонной фигурой телефона Nokia.
В половине шестого Исаев и Белая, поднявшись на третий этаж общежития для студентов-математиков, вошли в Лёшину комнату.
— И чего он жаловался, нормально живет, — сказал, включая свет, Макс. — Ого, у него плазма!
— Она старая с 2007 года, ему папа покупал. — Вика скинула пальто и плюхнулась на диван, стоявший у стены. Кроме дивана в комнате были ещё стол с компьютером, шкаф, книжный шкаф, совершенно не нужное Мелкому пианино, который он собирался продать, и два кресла. В маленькой прихожей помещались холодильник, печка, разделочный столик и микроволновка. На полу лежал толстый ковёр. Вид из окна выходил точно на помойку.
— Прекрасная комната с видом на помойку, — проговорила Вика, задёргивая шторы. — Макс, сходи, пожалуйста, положи это добро в холодильник.
Полчаса спустя, Вика и Максим уже сидели на диване и пили чай с бутербродами.
— И так, к делу, — сказал Исаев, закончив с едой. — Что мы имеем на сегодняшний день?
— Степанов был лишь исполнителем и ничего более. Думаю, из него не получиться выжать ещё что-нибудь. Морозкин… не знаю, что мог делать Морозкин, кроме сбора денег. Нам надо выйти на того, кому он отдавал эти деньги и купленное оружие. Наконец, и это самое страшное, мы знаем, что кто-то в курсе всей нашей операции. А раз так, и это решено, нам надо как можно скорее раскрыть этот заговор. Я хочу попросить Лору разузнать что-нибудь о событиях в Киеве. Она как раз собиралась туда лететь, на освещение открытия нового международного концертного зала. Вот прямо сейчас ей и позвоню.
Вика взяла телефон и набрала Лору. Ответа не было. Она позвонила ещё два раза — ничего. А Лора и не могла ответить, ведь она находилась очень далеко от своего телефона — в мытищинском РОВД, куда её, оператора Дениса и водителя Ваню забрали ещё утром в качестве свидетелей. Правда, вся эта компания находилась в момент совершения преступления (обычной драки между представителями газеты «Максимум» и журналом «Их жизнь») в другой части зала. Тем не менее, они и ещё пять человек проходили по этому делу, и Лору уже замучили поездки в прокуратуру и суд.
— Не отвечает, ладно завтра к ней домой заеду. — Вика отключила телефон. — Продолжаем. Нам надо срочно выяснить, кто из наших имел доступ к заданию. И надо, чтобы об этой проверке не узнал Евгений Сергеевич.
— Ты думаешь, это Казанцев?
— Я не знаю. Но всё возможно.
— Не думаю. Казанцев тогда не стал бы нам давать так много информации и так тщательно следить за развитием событий.
— Откуда ты знаешь, может он специально всё это устроил?
— А какой ему смысл? Деньги у него есть, причём не маленькие. Месть? Казанцев не такой человек, да и кому ему мстить, продажа оружия — не похоже на месть.
— Похоже, ты прав. Но, согласись, может, дело в какой-нибудь национальной розни?
— Ну, ты, Белая, придумала! Как у Казанцева может быть национальная вражда? Нет, это не то. Я думаю, нет, я уверен — Евгений Сергеевич здесь ни при чём. Это затеял кто-то другой, и мне кажется, не из разведки.
— С чего ты взял?
— Не то поприще. В разведку отбирают тщательно и сейчас не война. Тем более, все друг друга знают. Этот человек, кто бы он ни был, не разведчик.
— Максим, ты меня убедил. У тебя есть способность точно и логично выстраивать цепь рассуждения.
— Подожди, я ещё ничего не выстраивал. Первое — дело нам дали во вторник. Сейчас четверг. Если бы это был кто-то из разведки, он начал бы действовать сразу. Может, и вообще бы не допустил, чтобы дело досталось нам, а не каким-нибудь лейтенантам. И даже если бы это был Казанцев, он точно не дал бы дело нам. Второе — у нас много источников информации, одна Льюис чего стоит. Пошлём её в Киев, она нам оттуда передаст сведения, и мы отправим туда группу захвата. Но одна Лора — это и много и мало, но нам не надо привлекать слишком много народу. Действовать нужно малыми силами. Как думаешь, кого можно отправить кроме Лоры?
— Пока не знаю, надо подумать. Как возникнет необходимость, так и найдём подходящего человека. У меня уже есть несколько кандидатур.
— Кто же, если не секрет?
— Ильин, может Воронцов, пока не знаю, но это проверенные люди. Сколько время?
— Ого, — сказал Исаев, посмотрев на часы, — половина одиннадцатого. Ничего себе мы заговорились!
— Но ведь по делу, — улыбнулась Вика, поднимаясь с дивана. — Ты поедешь домой или переночуешь на полу?
— Не царское это дело, на полу спасть, — пошутил Исаев. — Конечно домой. А ты?
— У меня в квартире Лёша со своей девушкой, как ты представляешь моё появление в этот интимный момент? Хоть это и моя квартира, личная жизнь брата дороже. Проводить тебя?
— Давай.
Максим и Вика спустились вниз. Для апреля погода была тёплая, но Вика всё равно куталась в Лёшин плед. Пока Максим заводил машину, он всё же внимательно смотрел на Белую. Она казалась такой маленькой и беззащитной в сгущающемся полумраке, так зябко куталась в плед, что Макс подошёл к ней и обнял.
— Ты чего? — Вика подняла на Исаева глаза. — Нет, мне приятно.
Так они стояли, обнявшись, несколько бесконечных минут. Сердце Вики гулко билось, и она думала, чувствует ли это Максим. Ей было так хорошо в его сильных объятиях, так приятно прижиматься щекой к его груди. На мгновение Вика подумала, что вот, сейчас, он произнесёт её имя, она поднимет голову, и Максим её поцелует. В этот момент машина запищала, оповещая о том, что прогрелась. Исаев нехотя выпустил Вику.
— До завтра, Вика. — Он нежно похлопал её по щеке и сел в машину. — Не потрать трафик Мелкого! Адью! — И машина, выехала со двора. Когда Макс выезжал на дорогу, он дважды просигналил Вике. Она помахала ему и направилась в подъезд.
Войдя в комнату, Вика сбросила плед и пошла принять ванну. Лёжа в ванной, она смотрела на пузырьки пены, которые медленно летали над водой и чуть слышно лопались. Вика думала про Максима, про то, как он её обнял, нежно погладил по щеке, совсем как Штирлиц Кэт.
«Максимка, мой Максимка», — думала Вика. Теперь она не боялась применять к Исаеву это слово, хотя раньше называла его про себя Максик или Штирлиц. Вика смутно догадывалась, в чём причина, но не могла удержаться за мысль. А всё было просто: ведь он сегодня обнял её, сделав тем самым маленький, первый шажок, которому ни он, ни Вика не придали такого большого значения.
На следующие утра, встав пораньше, Вика поехала к Лоре, но не застала её дома. Пришлось тащиться в редакцию журнала «Светские хроники». Там она и нашла Лору Льюис, которая пребывала в неприятнейшем расположении духа. Когда Вика зашла, Лора оторвалась от созерцания колонки новостей и жестом указала ей на стул.
— Привет. — Вика присела.
Лора кивнула — она явно была не в настроении.
— Можно тебя кое о чём попросить?
Лора опять кивнула.
Вика расстегнула куртку и вкратце изложила суть своего посещения.
— От тебя требуется одно — поехать в Киев и разузнать что там затевается. В случае успеха — почёт и денежное вознаграждение, — закончила Вика и выжидающе посмотрела на Льюис.
— У меня подписка о невыезде, куда я поеду? — Лора встала со стула и подошла к Белой. — Всё этот дурацкий процесс! Я и так должна была лететь в Киев, но надо же было этим идиотам подраться в фойе! Теперь из-за них пол-Москвы проходят свидетелями. Ну, подумаешь тяжкий вред здоровью! Как ведь этот кретин не подумал, что лезет на человека, который его в два раза выше и раз в двести сильнее! Теперь страдают все! — Лора закончила изливать негодование и села обратно. — Уфф, выговорилась! Вика, я бы рада тебе помочь, но… подписка о невыезде! Надо же, слово какое придумали! А здесь, в Москве, чем-нибудь могу помочь? — Лоре вовсе не хотелось оставлять подругу совсем без помощи.
— Можешь, почему нет. Установи неофициальную слежку вот за этими людьми, — Вика протянула Льюис лист в мультифоре, — это — начальник московского ОВД, это — зам.главного прокурора, а это — генерал сухопутных войск.
— Окей, босс, — сказала Лора, убирая лист в маленький сейф. — Понадобится ещё что-нибудь — обращайся.
Девушки попрощались, и Вика вышла из здания редакции. Положение осложнилось — она рассчитывала отправить в Киев Лору, а теперь придётся искать другого человека, такого же надёжного.
«Мне нужен кто-то, обладающий такой же железной настойчивостью и такой беспринципностью, как и Лора, — думала Вика, шагая по улице. — Нужен кто-то, кто не боится «грязи» и кто сможет, если понадобится, допросить свидетеля. Не самой же лететь в Киев! Искать надо, искать, а работы много и здесь. Ладно, отправлю Воронцова на первое время, а там посмотрим. Нет, нужен другой человек, причём быстро!» — так думала Вика, подходя к зданию политической разведки.
Такой человек, бесстрашный и «железный», у неё был, но это было средство на самый крайний случай.
========== Глава 6. «Ах, если бы, если бы, если бы…» ==========
Большая однокомнатная квартира типовой многоэтажки на Арбате. На большой кровати спала девушка, часы показывали три тридцать утра. В этот момент раздался звонок телефона.
— Алло, — сонно ответила девушка, поднимая трубку, — кто это?
— Лора, это Олег Павлович, — ответил Табаков.
— Олег Павлович, вы знаете, что сейчас половина четвёртого? — сонно и недовольно ответила Лора. — Должна быть очень веская причина, для того, чтобы вы разбудили меня в такое время… ну, говорите быстрее, я сейчас опять усну! — Она ткнулась лицом в подушку.
— Лора, мне нужен номер телефона Александра Сколкина. — Табаков, внутренне сжался, произнося это имя.
— Он не продюсирует театральные постановки, только телепередачи и сериалы, — ответила Лора, уже собираясь положить трубку и продолжить спать.
— Лора, мне нужен его телефон или место, где его можно найти!
Лора моментально проснулась. Таких интонаций в голосе Олега Табакова она не слышала никогда — жалобная мольба.
— Так, теперь подробнее, зачем вам нужен Сколкин, я ведь уже говорила, что он не продюсирует театры. Зачем он вам нужен?
— Он мой сын, — просто ответил Табаков.
У Лоры округлились глаза. Она нигде и никогда не встречала упоминания о том, что у Табакова есть ещё один ребёнок. Даже слухов таких не было.
— Олег Павлович, почему же я тогда никогда не слышала о том, что у вас есть этот ребёнок?
— Ну, понимаете, его мама не захотела, чтобы я с ним общался… — начал оправдательную речь «аморальный человек».
— Так, только врать мне не надо. По-любому что-то не так с этой историей. А номер рабочего телефона Сколкина: 33-45-97. Завтра я к вам приеду часов в двенадцать, у меня всё равно сейчас из-за этого проклятого процесса работы мало, — ответила Лора и отключилась.
Она полежала ещё немного, но так и не смогла уснуть. Ей не давали покоя слова Табакова и она, как истинная журналистка, хотела докопаться до правды. Она встала и включила ноутбук, подождала, пока тот загрузится и набрала в поиске “Александр Сколкин”. И обомлела — этот человек был точной копией только что звонившего ей Табакова, такого, какой он был в «Семнадцати мгновениях весны».
«Ой, дура, — подумала Лора, хлопнув себя по голове. — Ну почему я никогда не интересовалась, как выглядит Сколкин? Да мне бы и в голову это не пришло: скандалов не учиняет, живёт спокойно, жена, дети, дом, мама, все дела. Вот я и не обратила на него внимание. Ведь сколько сейчас таких успешных людей в Москве? Тысячи? И не было никаких гарантий, что я обращу внимание именно на него. А он, нате, табаковский сын! Павлович говорил про то, что мама этого Саши не захотела, чтобы Табаков с сыном общался? Чушь собачья. Ну да ладно, завтра, точнее, уже сегодня, всё выясню».
Ровно в двенадцать Лариса Константиновна Малиновская, больше известная в Москве и Питере как Лора Льюис, зашла в кабинет Олега Павловича Табакова, предварительно съездив в редакцию, где отпечатала все сведения о жизни и карьере Александра Васильевича Сколкина, его жены Даны Дрейфус и матери Марии Сколкиной. Лора была высокой, сто восемьдесят два сантиметра ростом, молодой двадцативосьмилетней девушкой. У неё были густые, тёмные, с химической завивкой длинные волосы, карие глаза и тяжёлая, выступающая вперёд челюсть. Она была наглой, циничной, дерзкой, у неё была особенность говорить неудобную правду. Но эти качества причудливо сочетались в ней с заботливостью и внимание, проявляемые к старикам, больным и детям.
Её псевдоним «Лора Льюис» так прочно прилепился к ней, что начисто вычеркнул Ларису Малиновскую. Она работала в команде с оператором Денисом, которого звала Денчик, и водителем телевизионного фургона Ваней. С Олегом Табаковым она познакомилась четыре года назад на открытии его пансионата для приезжих актёров-студентов. Табаков сразу проникся к дерзкой, лезущей с микрофоном наперевес, Лоре какой-то странной симпатией и дружелюбием. Именно Лоре он доверял свои тайны и проблемы как никому другому. На его вопросы и просьбы о совете она отвечала немного раздражённо, но её ответ всегда бил в цель без промаха. На жалобу по поводу того, что кто-то взламывает его шкафчик с едой и что ему с этим делать, она ответила: «Купите сейф». Сейф был куплен тут же, и кражи прекратились. Сама Лора относилась к Табакову с теплотой, следила за его здоровьем, иногда привозила ему что-нибудь с банкетов в редакции. Часто она задавалась вопросом — зачем я с ним вожусь? Ответ был очевиден — Лора воспринимала Олега как старого умного человека и относилась к нему, как к дедушке. По поводу Лоры и Табакова сначала пытались развести сплетню о романе, но Льюис ответила: “Чтобы у меня был роман с этим стариком? Неужели, вы меня так низко оцениваете?” Завершила она свою речь размашистым ударом в челюсть спрашивающего, и дальнейшие вопросы по этому поводу отпали сами собой.
— Здрасте, Олег Палыч, — сказала Лора, плюхаясь на ближайшее кресло и вытягивая ноги, обутые в тёплые кроссовки. На ней были джинсы, синяя водолазка и зелёная пуховая жилетка, с мехом на воротнике и капюшоне. Лора сняла чёрную спортивную шапочку с пампушкой и положила на тумбочку. — Так, рассказывайте, почему разбудили меня в половине четвёртого?
И Табаков начал. Вчера вечером он рылся в шкафу и нашёл свой старый альбом с фотографиями конца семидесятых годов. Олег начал смотреть фото, как вдруг, откуда-то из середины выпала карточка, сделанная моментальным фотоаппаратом.
— Как в романе, — сатирически вставила Лора.
Табаков поднял карточку — это оказалась фото его и Маши. Маша была в светло-зелёном платье, тёмно-рыжие волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы, совсем как у древнерусских красавиц. И на Олега нахлынула волна воспоминаний. Пронеслось видение, как он в первый раз увидел Машу — молодую, робкую. Вот он пригласил её на танец. Она, высокая, одного с ним роста, недоверчиво смотрит ему в глаза. А теперь они уже гуляют. Недоверчивый взгляд Маруси сменился выражение тихой грусти и нежной влюблённости. Они на набережной. Закат. Лучи заходящего солнца отражаются в спокойной глади Москвы-реки. На ней — розовая кофточка с рюшами. Она обнимает его так крепко, и так хорошо и спокойно у него на душе. Лунный свет пробивается в открытое окно снятого на ночь номера в гостинице. Маша, с распущенными волосами, лежит, обернувшись лёгкой простынёй, на кровати. На её лице отражается удовлетворённость и счастье первой ночи.
Вдруг, заслоняя счастливые видения, из глубины сознания возникает другой образ Маши — рыжие волосы взлохмачены, лицо перекошено от ярости, серо-зелёные глаза горят такой ненавистью, что казалось, она никогда не испытывала к нему любви. Как эхо, в голове прозвучали её слова: «предатель». А затем — «аморальный человек» и звук пощёчины. Казалось, Табаков снова ощутил боль от удара.
И как будто со стороны, услышал он собственный голос, произносящий роковые слова: «Нет. Я ухожу». И только теперь, спустя тридцать пять лет, Олег понял, что своими собственными руками убил любовь этой красивой девушки и своё счастье, ведь ни с кем, кроме неё, не чувствовал он себя так спокойно и радостно. Идиот! Как он тогда испугался, когда Маша сказала, что беременна! Он представил объяснения с семьёй, с родными, с работниками театра, воочию увидел заголовки газет, пестреющих надписями типа «Роман Табакова», «Обманутая семья», «Обманутая девушка», «Предатели среди нас», «А мы думали, он честный». И страх затопил его. Страх и что-то ещё. Теперь, спустя время, он понял, что это был мелочный эгоизм, что придётся менять свою жизнь, расстаться с удобствами, что придётся решать что-то с разделом имущества, кому-то что-то объяснять, выставлять себя в невыгодном свете. И он выбрал самый простой и, как казалось в тот момент, верный путь. Он просто ушёл. Бросил девушку, не думая о ней, и ушёл.
«О, чёрт, — подумал Олег, сползая вниз по шкафу и садясь на пол. — Ох, я кретин! Почему не ушёл тогда к ней, к Марусе?»
Ответа он так и не нашёл. Зачем, раз любил Машу, остался с Людой?
«Дурак потому что, — сам себе ответил Табаков. — И теперь вот расплачиваюсь. Всё-таки ушёл от Люды к Марине. А почему ушёл? Да потому что Марина была похожа на Машу, вот почему, а я тогда этого не понял. И что дальше? Антон с Александрой от меня отвернулись, не общаются, внучку я так и не увидел, Люда меня теперь ненавидит больше, чем евреи Гитлера. Судьбой сына, Саши, даже не поинтересовался. Не хотелось. Ни времени, ни желания не было. Я постарался о нём забыть, чтобы не мучиться. А потом, тогда, осенью, встретил Машу. На той самой аллее, что за окном. И она тогда сказала «прощай». Что ж, сам виноват».
Табаков уткнулся лицом в ладони и заплакал. Раскаяние пришло, увы, слишком поздно. После этого, уже ночью, когда он так и не смог уснуть, Олег решил позвонить Лоре.
Лора слушала Табакова, опустив голову, когда она подняла глаза, Табаков увидел, что карие глаза Лоры наполнены прозрачными слезами. Она медленно произнесла:
— Вы животное, Олег Павлович, — это было сказано настолько зло, что Табаков невольно вжался в кресло. — Хотя, нет, вы хуже. Вы, Табаков, аморальный человек.
Олег закрыл глаза. Опять. Опять это словосочетание, как нельзя лучше выражающее его поведение.
— Ладно, — сказала, поднимаясь, Лора. — Извините, но мне теперь намного труднее уважать вас, после того, что вы мне рассказали. Ну, да ладно, не будем о грустном. Я тут принесла материалы про Сколкина, могу зачитать.
— Зачитывайте, — кивнул Табаков.
— Сколкин Александр Васильевич, — начала Льюис. — Родился двадцать третьего марта марта 1978 года, окончил факультет журналистики и связи с общественностью. Работает продюсером в компании «ЭмиСим». Женат с 2003 года. Двое детей, сын и дочь, соответственно семь и трёх лет. Жена — главный финансист компании «Альянс», еврейка, тридцать три года. Живет в собственном коттедже, в Лесной Поляне, это за Москвой. Это основное, вот его фото. — С этими словами Лора положила на стол Табакова фотографию Саши.
Табаков чуть слышно застонал. Сын был его точной копией.
«Тварь, ты Табаков, — мелькнула у него мысль. — Теперь вот живи с этим».
— Вижу, Олег Палыч, совесть вас грызёт не по-детски, — сказала Лора, внимательно наблюдая за реакцией Табакова. — Бросили тогда беременную женщину, а теперь расплачиваетесь. За это вас жизнь наказала. Прежде всего — за неверность жене, а потом за это. Вам по заслугам воздалось. Это было преступление против морали и чести, против совести… Олег Павлович, вы меня слушаете или уже петлю себе мылите?
— Кажется, петлю мылю, — ответил Табаков.
— Ну, ладно, хватит зубоскалить. — Лора налила себе воды. — Ничего уже не поправишь.
— Думаете, не поправить? — прямо-таки с детской наивностью спросил Табаков. — А я хотел позвонить ему и встретиться. Вдруг простит.
— Олег Палыч, — назидательно произнесла Лора, поднимая палец. — Это только в сказке бывает, что брошенный сын кидается в объятия отца, и они все дружно поют и обнимаются. А мы живём в реальном мире. Но, если хотите, звоните.
Табаков вздохнул и набрал номер.
В кабинет Александра Сколкина зазвонил телефон. Он отложил отчёт и снял трубку:
— Александр Сколкин слушает.
— Здравствуйте, Александр. Это Олег Табаков.
Саша не изменился в лице, только губы у него чуть-чуть побелели.
— Здравствуйте, Олег Павлович, — это было сказано с таким холодным спокойствием, что Табаков немного испугался. — Очень приятно, что вы позвонили, но наша компания не продюсирует театральные постановки.
— Александр, мы можем встретиться. Не в деловой обстановке?
— Да, конечно. — Саша решил повидаться с отцом. Большого вреда от этого не будет и вообще, Саша вспомнил своё давнее желание увидеть человека, которому он отчасти обязан своим появление на свет. — Давайте через час в ресторане “Белая роза”. — И Саша повесил трубку.
Через час чёрный Мерседес остановился около ресторана “Белая роза”. Из него вышел, изящно хлопнув дверью, симпатичный молодой человек, лет тридцати трёх-тридцати пяти. Темноволосый, голубоглазый, среднего роста, он казался очень обаятельным и несколько нарочито мягким, но в тоже время производя впечатления сильного духом и решительного, умного человека.
Саша вошёл в ресторан и тут же увидел за боковым столиком в тени дерева Табакова. Сколкин решительно подошёл и сел, положив на стол ключи от машины.
— Ну, здравствуй, отец, — сказал Саша, смерив Табакова пронзительным холодным взглядом голубых глаз.
«Точная копия, — подумал Олег. — А характер — Машин», — но вслух сказал: — Здравствуй, Саша.
— Хочу сказать сразу, я пришёл не ради того, чтобы слушать избитые фразы, вроде «я хотел, но не мог». Ты мог, но не хотел. Если бы ты хотел со мной встретиться, ты бы нашёл для этого и время и место. Поэтому говори, что тебе нужно?
— Саша, — начал Табаков, ему не хватало дыхания. — Саша, я очень хотел с тобой увидеться, но, понимаешь…
— Если ты сейчас ещё раз уклонишься от главной темы, я просто встану и уйду. — Саша перегнулся через столик, его пальцы до боли впились в столешницу.
— Извини. Я хотел сказать, что решил с тобой увидеться.
— Решил, — повторил Саша. — У тебя было тридцать пять лет, чтобы это сделать, а ты решил встретиться тогда, когда в этом уже нет необходимости. Приди ты на пятнадцать лет раньше, может быть я бы тебя и выслушал. А теперь мне на это наплевать. — Саша встал из-за столика и вышел из ресторана.
Табаков увидел только, как Саша садился в свой чёрный автомобиль, и как машина выехала со стоянки и исчезла в потоке движения на Арбате. Олег ещё немного посидел, а потом вышел на улицу. На душе у него было как никогда грустно.
========== Глава 7. «В каждой сказке есть доля правды». ==========
Саша Сколкин гнал машину в направлении своей работы. Он чувствовал себя как нельзя более паршиво.
«Встретился, называется, с отцом, — думал Саша, сжимая руль. — Я думал, он мне хоть скажет, почему, почему он тогда меня бросил. Мне всегда хотелось знать это. А он вместо этого начал мямлить дежурные фразы. Чёрт бы его побрал!»
Саша резко свернул влево на светофоре. Он решил поехать в «Альянс» к жене.
— Сашенька, милый, что случилось, на тебе лица нет, — встревожено проговорила Дана, когда Саша зашёл к ней в кабинет. Она встала и подошла к нему.
— Дана. — Саша обнял жену, сильно прижимая её к себе. — Я сегодня виделся с отцом.
— Продолжай. — Дана, не отрываясь, смотрела на Сашу.
— Он мне позвонил, и мы встретились в ресторане. Он начал говорить про то, что хотел встретиться, да не мог и всё в этом духе. Оправдаться решил, как же! Я просто встал и ушёл. — Сколкин с размаху плюхнулся на диван, на котором вчера сидели Вика и Максим. Дана, у тебя есть что-нибудь покушать?
Дана достала из маленького холодильника «Смайк №35» и положила его в микроволнову, а когда тот согрелся, протянула мужу. Саша кивком поблагодарил её и молча сжевал бутерброд. Дана молчала — Саша всегда, когда волновался, ел.
— Саша, как ты ? — спросила, наконец, Сколкина, беря мужа за руку.
— Да, как сказать, — начал Саша. — Нет, не то, чтобы обидно, но как-то досадно. Я ожидал от этой встречи большего. Понимаешь, нет, ты, наверное, не поймёшь. Ты росла в полной семье, у тебя даже брат есть. А я… господи, как я в восемнадцать лет ненавидел Табакова! Потом мне стало как-то всё равно. А теперь я с ним встретился. Нет, я не переживаю, просто когда он был мне нужен, его не было рядом. Да я даже отцом его назвать не могу — просто Табаков.
Дана сидела, сжимая Сашину руку. Она понимала. Перед свадьбой, он рассказал ей, кто его отец, когда её брат Фокс обмолвился о сходстве будущего зятя с Олегом Табаковым. Дана помнила, как Саша рассказал ей, помнила наизусть.
— Саша, я могу помочь? — спросила Дана, глядя в голубые глаза мужа.
— Нет, само пройдёт, — улыбнулся Саша. — Заберём Сашку с Дашей из садика, приедем домой, поужинаем, я и успокоюсь. Не переживай. — Он легонько поцеловал Дану. — Полетим на следующей неделе на Кубу, там быстро неприятное отойдёт на дальний план. — Саша, уже обретая свой прежний спокойный вид, встал с дивана и решил не тратить время обеда попусту, посидеть с с женой.
Прошло три дня. Всё семейство Сколкиных собиралось в долгожданный отпуск. Дело в том, что они не отдыхали по-нормальному, чтобы паковать чемоданы и ехать в аэропорт, уже четыре года. Сперваремонтировали дом, потом платили кредит, затем родилась Даша, да и времени не оставалось. И вот теперь, когда у Саша и Даны совпало время отпуска, они решили съездить отдохнуть. Решено было лететь на Кубу. Вылет был назначен на семнадцатое апреля.
Маленький Саша с воодушевление говорил сестре, что научит её делать красивые песчаные замки, а Даша заворожено слушала брата, держа в руке маленькое ведёрко с камушками, из которых они с Сашей строили дорогу на заднем дворе. Оживлённое участие в постройке дороги принимал их папа, на которого была возложена обязанность следить, чтобы камни для постройки использовались детьми сугубо в мирных целях.
Вечером, когда Дана и Саша приехали домой, Дана сидела на диване, в большой просторной гостиной и смотрела по телевизору Камеди Клаб. Из соседней комнаты слышались смех детей и какие-то Сашины реплики.
«Сейчас они, должно быть, играют в пилотов», — с нежностью подумала Дана, глядя через приоткрытую дверь на мужа и детей. В это время по комнате летал купленный сыну на Новый год радиоуправляемый вертолёт. Правда, в него играл не только Сашка — Саша-старший тоже был любителем всяких управляемых игрушек. Так что, в данный момент, скорее Сашенька ждал, когда папа наиграется.
Дана погрузилась в созерцание выступления «Дуэта имени Чехова», когда зазвонил Сашин телефон. Она взяла трубку:
— Алло.
— О, Дана, привет, это Витя, — послышался в трубке весёлый голос Сашиного друга и коллеги Вити Жданова. — Я просто свой телефон на столе оставил, лень идти за ним, звоню с Инкиного. Дай Сашу.
— Саша, тебя Витя, — сказала Дана, отдавая мужу телефон. Саша вышел из комнаты.
— Мама, а мы скоро полетим? — спросила дочка, подбегая к Дане.
— Конечно, Даша, — ответила Дана, подхватывая дочурку на руки. Даша улыбнулась маме и погладила маленькой, пухленькой ручкой светлые волосы Даны.
— Рассказывай, во что сейчас с Сашей и папой играли?
— Мы играли в пилотов, — воодушевлённо начала Даша. — Я была штурманом, а Сашка — первым пилотом. Правда, Сашка?
— Да, — важно ответил её брат, забираясь на диван. — Мам, вы же с папой собирались в театр?
Дана совсем забыла про это. Они так увлеклись обновление загран.паспартов, покупкой необходимых с собой вещей, что она совсем за была о том, что они с Сашей завтра вечером едут на премьеру новой пьесы «Зимняя сказка», о которой Витя прожужжал им все уши. В этот момент вернулся Саша, сказал, что Вите удалось через брата снохи жены достать контрамарки. После этого они все вместе поужинали, Дана уложила деток спать, и они с Сашей тоже отправились в спальную. Пока Дана расчёсывала волосы перед сном, Саша незаметно подошёл к ней сзади, обнял за плечи и начал медленно целовать её открытую шею и руки.
— Саша, что ты делаешь? — тихо и игриво поинтересовалась Дана, картинно рисуясь и создавая видимость, что пытается высвободиться.
— Не знаешь, что ли, — так же тихо ответил Саша, поворачивая жену к себе и переходя на шею.
— Знаю. — С этими словами Дана легонько толкнула мужа на кровать. Ночь обещала быть очень насыщенной и приятной.
Вечер. Горят огни автострады. Перед зданием театра имени Чехова съезжаются машины. В фойе театра, украшенном по первому разряду, толпятся мужчины в элегантных костюмах и красиво одетые женщины. Саша и Дана стояли немного в стороне от толпы, ожидая Витю. На Дане было серебристо-белое, на одно плечо, длинное платье. На руке красовался изящный браслет. Саша был одет в чёрный, с отливом, костюм и ослепительно белую рубашку. Дана в тот вечер, увидев вышедшего из комнаты Сашу, назвала его Реттом Батлером. Наконец пришёл Витя с женой Инной, и они вместе прошли в зал, который уже начал наполняться.
Спектакль получился отличный, зрители рукоплескали.
— А говорили, что нет теперь гениев, — стараясь перекрыть шум толпы, прокричала Дана.
— Согласен, — прокричал в ответ Саша, помогая жене выбраться в проход.
В фойе уже началось обсуждение только что просмотренного представления.
— Это просто гениально, — говорила Инна, передавая Дане бокал шампанского. Из толпы вынырнули Саша, Витя и режиссёр «Сказки».
— Пётр Иванович, вы святой, — начала Дана, пожимая ему руку. — Как, скажите, как вы это делаете?
— Секрет, дорогая моя, — ответил Пётр Иванович Майский, польщённый похвалой.
Дана с Инной и мужьями ещё немного поговорили про спектакль, а потом Майский тихонько отвёл в сторону Сашу.
— Александр Васильевич, — начал он. — Я знаю, что ваша компания не продюсирует театры, но, может быть, вы попробуете. Поговорите с нашим ведущим и многоуважаемым артистом, я думаю, мы найдём общий язык.
— Конечно, я ничего не обещаю, но попытка не пытка, — весело согласился Саша, который впервые за полгода выбрался в такое большое общество, да ещё и в неформальной обстановке. — Думаю, ничего не выйдет, это не от меня зависит, но поговорить с артистом — стоящее дело, когда ещё представится такая возможность?
Майский одобрительно улыбнулся и повёл Сашу на второй этаж. Пройдя метров тридцать, они оказались перед дверью кабинета, но в темноте Саша не смог разобрать, что написано на табличке. Если бы он смог это сделать, то никогда бы не зашёл туда. Майский постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл. Тут Саша всё понял и от удивления слегка икнул: за столом сидел его отец — Олег Павлович Табаков.
— Вот, Олег, привёл к тебе продюсера, Сашу Сколкина, — начал Майский, присаживаясь в кресло, где три дня назад сидела Лора Льюис.
Они начали разговор после того, как Майский познакомил Сашу с Табаковым. Пётр Иванович начал вкратце расписывать достоинства Табакова и перспективу их сотрудничества. Саша почти не слушал его, лишь приподнимал с издёвкой бровь, слушая, как Майский разливается.
«Знал бы Петя, что этот человек на самом деле из себя представляет, вмиг бы поскучнел, — думал Саша. — Хорошо хоть он сейчас выпивший, не заметит сходства между нами».
В это время Майский закончил свою пиар-компанию и вопросительно посмотрел на Сколкина.
— Знаете, Пётр Иванович, — зевнул Саша, — извините, конечно, но нашей компании это, увы, не интересно.
— А, ну и ладно, — весело махнул рукой Майский и отпил из принесённого с собой бокала. — Я же просто, так, чисто из спортивного интереса — а вдруг получится! Ну, на нет и суда нет. Вы ещё поговорите, пообщаетесь, а я пойду. Адью! — И Майский, слегка покачиваясь, вышел из кабинета.
Когда за Петром Ивановичем захлопнулась дверь, в кабинете воцарилась гробовая тишина. Казалось, что её можно было потрогать руками. Наконец, Саша произнёс:
— Да, ладно! Я сегодня в хорошем настроении и могу позволить, чтобы мне поканифолили мозги. Давай, начинай!
Табаков начал говорить то, что собирался сказать ещё в кафе. Он говорил о том, что очень сожалеет, что он виноват, что он хотел увидеть сына, но ему всегда мешали обстоятельства…
— Стоп, — резко прервал его Саша. — Начало было хорошим, но теперь пошло сплошное враньё. Ноги у тебя, что ли, были сломаны всё это время или ты был парализован? Нет, уж, давай честно. — Сколкин взял со стола бутылку дорогого импортного виски “Джим Бим”, налил себе в стакан и вопросительно посмотрел на Табакова, держа в руках бутылку, как бы говоря «тебе налить?» Табаков отрицательно мотнул головой. Саша пожал плечами и отпил из стакана.
— Хороший виски, — сказал он, немного поморщившись. — Мы остановились на том, что обстоятельства мешали тебе встретиться со мной.
Табаков решил, что не стоит пытаться обелить себя перед этим человеком, собственным сыном, которого он так предал. Теперь Табаков понимал, что он именно предал, а не просто бросил этого мальчика, который теперь стал взрослым, успешным мужчиной, который, казалось, видел его насквозь. Олег вздохнул и начал свой рассказ. Он рассказал Саше про то, как познакомился с его мамой, как влюбился в неё. Потом она влюбилась в него, как они были вместе и про то, как он её бросил. Саша уже слышал этот рассказ в интерпретации своей мамы, теперь он слушал другую точку зрения на произошедшее. Да, эти люди по-разному видели события, но суть была одна — Табаков бросил Сашу и его маму.
«Теперь он этого не отрицает», — подумал Саша, глядя на сидящего в кресле человека.
— Что же, — произнёс Саша, когда Табаков закончил. — Я тебя выслушал. Теперь моя очередь говорить. Саша сел поудобнее, налил себе ещё виски и начал:
— Сначала, когда мама мне только всё рассказала, я очень хотел с тобой увидеться. Я мечтал, что увижу тебя, мы поговорим. А потом, где-то через год, я тебя люто возненавидел. Ты даже не представляешь, как! Но, спустя некоторое время, мне стало всё равно. Я просто смирился с тем, что у меня нет отца. — Здесь Саша сделал паузу. — И вот, три дня назад ты позвонил мне. Я этого не ожидал, честно. Я признаться, и думать про тебя забыл. И тут этот звонок. Я разозлился. Ох, как я разозлился! Я не мог понять, если ты так хотел со мной увидеться, почему не позвонил раньше? Почему ты позвонил тогда, когда было уже слишком поздно? Когда я уже вырос, и мне уже не была нужна твоя поддержка. В прошлую нашу встречу я сказал, что мне на это наплевать. Это действительно так. Мне не двадцать лет, а тридцать пять, у меня есть своя семья. Вчера вечером, когда Дана играла с детьми в их комнате, я стоял в коридоре и смотрел на них. У меня не укладывалось в голове — как можно бросить своего ребёнка? На миг, на один страшный миг, я представил, что было бы, если бы я их бросил. Мне стало настолько жутко, что я тут же выкинул эту мысль из головы. Как я могу бросить своего сына или дочку? Это невозможно. Но нас с тобой нельзя сравнивать. У нас одна оболочка. Но совершенно разная начинка. Я лишён твоего эгоизма и страха. Но я не умею прощать.
Когда Саша произнёс последние слова, у Табакова как будто выбили почву из-под ног. Он подсознательно, до последнего, надеялся, что сын простит его, но видимо, Лора Льюис сказала правду «это только в сказке прощают».
— Однако, — продолжил Саша, — ты всё-таки позвонил мне. Ты мне, правда, не сказал, что тебя натолкнуло на этот звонок. Что же?
— Я нашёл фотографию твоей мамы, — чуть слышно ответил Табаков. Ему было очень стыдно.
— Фото мамы, — повторил Саша, отпивая из стакана. — А если бы не нашёл, не вспомнил бы обо мне?
— Не вспомнил бы, — эхом откликнулся Табаков, даже не стараясь приврать ради своего оправдания.
— Горькая правда лучше, чем сладкая ложь, — заметил Саша. — Вот что я тебе скажу. — Он немного откинулся на спинку стула. — Я тебя не люблю, но это не значит, что я тебя не уважаю. Уважаю хотя бы за то, что тебе хватило мужества сказать мне правду, а это дорогого стоит. Нам с тобой нет смысла продолжать общение, так как слишком много воды утекло и прошлого не вернуть. И не надо говорить, что вернись ты назад, поступил бы иначе. Это была бы ложь. Если придётся встретиться по какому-нибудь важному делу — Бога ради, помогу, чем смогу, а так — зачем? И знай, я тебя не ненавижу.
Саша встал и направился к двери. Он уже открыл её и собирался уйти, как вдруг неподвижно сидевший до этого Табаков, сказал:
— Спасибо.
Саша приостановился, обернулся, сделал неопределённый жест рукой, и ушёл.
Когда за Сколкиным закрылась дверь, Табаков чуть заметно улыбнулся. Ему не надо было прощения, достаточно было того, что сын его не ненавидит. В тот же вечер, от пережитого волнения, у Олега Табакова случился сердечный приступ. Пока его везли на «скорой» в больницу, он, слушая вой сирены и крики врачей, думал, что, если это конец, он успел увидеть сына и раскаялся. Это был не конец. Табакова откачали, и на следующий день к нему в палату на минутку заглянула Лора.
— А я думала, вы представились, — сказал она, держа в руках пакет с апельсинами. — Как я понимаю, говорили с сыном. Непохоже однако, что он вас простил.
— Саша меня не ненавидит. Мне этого достаточно, — ответил ей Табаков. — Так же как и вашего внимания и ваших апельсинов.
— Не увлекайтесь, а то слипнетесь, — пошутила Лора. — У меня сегодня допрос, может, после него заскочу на пару секунд. Аревуар! — И она удалилась.
В это самое время Саша Сколкин с семьёй уже лежал на песочном пляже Кубы. Саша смотрел на морские волны, которые смывали с песка мельчайшие ракушки, слушал приветливый шелест раскидистых пальм, возвышающихся за линией пляжа. Смотрел на жену, которая стояла по колено в воде в своём зелёно-голубом купальнике и следила за тем, как Сашка и Даша играют в песке. Сколкин перевернулся на спину. Солнце нещадно жарило его, и Дана пришла натереть ему спину солнцезащитным кремом.
— Если у мужчины на спине голый, не помазанный кремом квадрат — он ничей, — процитировала Павла Волю Дана, закончив процедуру. — Ну, вот теперь можешь валяться на солнце сколько угодно. — С этими словами она встала и пошла на береговую кромку, где тёплая волна хлестала по золотому песку, к Сашке и Даше. Александр Сколкин улыбнулся — ему было хорошо.
========== Глава 8. «А вас я попрошу остаться». ==========
С начала расследования прошла неделя, и Вика с Максимом всё больше убеждались, что затеял всё кто-то из высшего командования. Евгений Казанцев сказал им звонить ему в любое время дня и ночи. Все эти дни Исаев и Белая спали по четыре-пять часов в сутки, они ездили по свидетелям, собирали всевозможную информацию, два раза участвовали в захвате преступников, каждый из которых приближал разгадку ещё немного. За это время они выяснили многое: Морозкин был просто связующим звеном, «ложным следом», по выражению Казанцева. Так же им стало известно, что к покупке оружия причастен генерал-майор сухопутных войск Рудкомский. Того тут же загребли, устроив засаду на квартире, и доблестный генерал восемь часов отвечал на вопросы.
Самым грандиозным успехом расследования была поимка Вострикова Ивана Фёдоровича, который после перекрёстного допроса, сознался и рассказал, что оружие собираются переправить на Восток в конце месяца и даже назвал «место встречи» — пойма реки в трёхстах километрах от Киева. По данным координатам был выслан десант и расположился вдоль реки в засаде. Это был существенный шаг вперёд, который практически закрывал дело и оборачивал расследование в пользу разведки. Казанцев, весело посвистывая и наливая себе вина, говорил, что где-то через два-три месяца можно будет получать медали за «Заслуги перед Отечеством». Однако, подчёркивал он, им необходимо, во что бы то ни стало, выяснить, кто стоял за всем этим предприятием и каковы были его мотивы, кроме получения прибыли. Ведь, говорил Евгений Сергеевич, такой человек наверняка преследовал какие-нибудь личные цели, да и вообще, опасно оставлять на свободе такого противника.
Всё это время Вика пребывала в раздумье, отправить или нет в Киев своего человека. Поговорив с начальником, она всё-таки решила обратиться к нему. Дело в том, что этим человеком была Мартина Грант, девушка Лёши. Вика знала, что Марти ей не откажет, но она не хотела говорить брату, кем на самом деле была его девушка до приезда в Россию. Причина состояла в том, что двадцатичетырёхлетняя Мартина была в Америке наёмной убийцей. Полуамериканка, полурусская, она была приговорена к смерти три года назад во Флориде и лишь то, что она пошла на сотрудничество с Россией, спасло её. Она была перевезена в Россию и, получив российское гражданство, стала свободным человеком. Прежде, чем пустить её в страну, с неё взяли обещание никогда больше не возвращаться в Америку. Вопрос был глупый: зачем возвращаться туда, где тебя хотят убить, поэтому Мартина тут же согласилась на все условия, в том числе никогда и никому не говорить о своём прошлом. Так она и жила в Москве в небольшой квартире, работала в магазине бытовой техники продавцом-консультантом. Начальство и сотрудники ценили её за профессионализм, поразительный дар убеждения, настойчивость и отзывчивость. Ни у кого даже и не могла возникнуть мысль, что эта молодая, не лишённая привлекательности девушка, в совершенстве владевшая и русским и английским языками, когда-то с винтовкой наперевес сидела часами в засаде, поджидая жертву, и которой платили за это огромные деньги. Попалась она случайно — её засекла камера в одном из павильонов кинотеатра, куда она пришла за очередной жертвой. Её усыпили дротиком и отдали под суд. Помогла Мартине, наверное, врождённая удача — ей были известны кое-какие секреты, полезные для России в политической борьбе с Канадой, и русское правительство после долгих переговоров выкупило её у США. Там не сильно расстроились — работы меньше, да и денег подзаработали. Так Мартина Грант, чудом избежав электрического стула, попала в Россию.
Когда её спросили, где ей больше нравится, в Америке или здесь, она ответила:
«Эти страны нельзя сравнивать. Здесь всё другое. Что-то лучше, что-то хуже, у России и США разные история и культура».
«В конце концов, — думала Вика, сидя на лавочке в парке, — без помощника трудно, тем более в таком деле. Лору оставлю здесь, а Мартина поедет в Киев. Вот только, согласится ли она?»
В это момент, наверное, сама судьба послала Вике ответ: она подняла глаза и увидела, как по парку идут за ручку Лёша и Марти. Это решило всё.
«Сейчас или никогда!» — Вика вскочила с лавочки и зашагала в сторону парочки. На ней была кожаная куртка и новые сапоги, блестящие, на высоком каблуке.
— Привет! — сказала Вика, подойдя к ним.
— Привет, — приветливо ответила Марти.
— Здравствуй. — Лёша был слегка недоволен, что сестра потревожила его романтическую идиллию.
— Марти, можно тебя на пару слов? — Вика посмотрела на Марти.
— Да, конечно. Лёша, подожди меня. — С этими словами Мартина и Вика отошли в сторону.
Глядя на Мартину, такую тихую и приветливую в своём светлом пальто, Вика думала, что по ней никогда не скажешь, кем та была. Высокая, тонкая блондинка с большими аквамариновыми глазами и крупными выразительными чертами лица, стояла сейчас напротив Вики и выжидающе на неё смотрела.
— Вот что, Марти, — начала Вика, — ты можешь мне помочь? Надо отправиться в Киев и проследить там за проведением операции захвата. Может быть, потребуются твои профессиональные навыки.
— Да, — чётко и веско ответила Марти. — На мне висит долг. Пора заплатить.
— Какой долг? — переспросила Вика и тут же замолчала. Она вспомнила, что Марти имела ввиду, хотя для Вики это было всего лишь задание, и она не думала, что Марти так это воспримет.
— И не пытайся, — продолжила Марти, заметив по выражению лица Белой, что та вспомнила. — Ты спасла меня, а я не забываю добро. Так же как и зло. — Марти усмехнулась, и на секунду Вика подумала, что Марти всё так же и осталась той прежней, в глубине души.
Мартина Грант совершила первое убийство в восемнадцать лет. Тогда на неё после выпускного напали какие-то бандиты и пытались ограбить и изнасиловать. Но Марти, всегда интересовавшаяся боевыми искусствами и неплохо преуспевшая на этом поприще, дала им такой отпор, что трое оказались в реанимации, а двое убиты. Потом Марти убила и этих троих, она сказал, что «если кто-то покусился на мою честь, я хочу точно знать, что он не повторит своей попытки».
Поэтому сейчас, глядя прямо в светло-зелёные глаза Вики, Марти была готова отдать свои долг.
— Спасибо, — с чувством сказала Вика. — Сможешь вылететь завтра, в двенадцать часов?
— Да, конечно, — ответила Марти. — Ты меня проинструктируешь?
— В общих чертах, а там по ходу разберёшься, потому что всё может измениться, — Вика понизила голос, — мы стараемся делать всё как можно тише, даже спецназ отправили, не предупреждая никого. По официальным данным, там сейчас вообще никого нет. Об этом знают только я и Исаев.
В этот момент у Вики зазвонил телефон. Она извинилась и взяла трубку.
— Белая, — раздался в динамике голос Казанцева. — Срочно ко мне! Исаев уже здесь!
По тону начальника Вика поняла, что дело действительно срочное, ибо Казанцев слов на ветер не бросал. Поэтому Вика ответила:
— Через пятнадцать минут буду. — Она положила трубку и повернулась к ожидающей её Марти.
— Марти, срочно вызывают, надо идти. В этой папке документы, вот билет на самолёт Москва-Киев. Завтра, в десять часов вылет. Я тебе позвоню. — И Вика, попрощавшись, быстро побежала ловить такси.
Марти привычным движение спрятала бумаги и билет в сумку и пошла к Лёше.
Вика буквально влетела в кабинет генерала, даже не надев формы. Когда она вошла, оказалось, что Казанцев с Максимом не одни — на кресле сидел, сейчас поднявшийся к ней навстречу, второй заместитель министра Обороны Российской Федерации Андрей Геннадьевич Волков. Это был довольно высокий шатен в очках, лет сорока пяти. Он учтиво поздоровался с Викой.
— Здравствуйте, Виктория Андреевна, вы, должно быть, знаете, кто я?
— Здравствуйте. Да, я знаю, кто вы. — Вика подумала, что этот человек очень любит подчёркивать свою значимость, что было нередко в правительственных кругах.
— Белая, садитесь, — нетерпеливо сказал Казанцев.
— Евгений, зачем так официально? — Волков улыбнулся. — Девушка только с дороги. Однако что-то я заговорился. Дело срочное, Казанцев, расскажите.
— Дело в том, — начал Евгений Сергеевич. По его тону Вика поняла, что тому вовсе не нравится, что кто-то, пусть даже и замминистра обороны, вмешивается в его дела. — Мы получили сообщение, что сделка перенесена на неделю раньше, то есть на послезавтра. Отправлять спецназ рискованно, слишком большая огласка, так что в Киев летите вы и Исаев. Там вас встретит Воронцов, вы вместе выберите отель, переночуете, а потом поедете к месту встречи. Вылет завтра, в двенадцать часов по московскому времени. Всё ясно?
— Так точно, генерал.
— Вот и хорошо, — сказал Казанцев, откинувшись на спинку стула. — Вы можете идти. Андрей Геннадьевич, вы останетесь?
— Нет, — ответил Волков, поднимаясь. — Мне ещё надо успеть в Министерство. До скорого!
И он направился к входу. В этот момент Вика уже поравнялась с дверью и собиралась выйти. Волков усмехнулся и придержал ей дверь.
В кабинете остались только Максим и Казанцев. Всё это время Исаев не сводил с Волкова внимательного взгляда, пытаясь понять, что на самом деле представляет из себя этот с виду учтивый человек. Он так же заметил, что Волков всё это время с интересом смотрел на Вику, а когда тот придержал ей дверь, в Исаеве вспыхнул огонёчек ревности.
«Бесишься, Исаев?» — подумал он в тот момент. Максим поднялся и уже собирался прощаться, как вдруг Казанцев нарушил молчание:
— Исаев, вас я попрошу остаться.
Максим снова сел.
— Послушайте, Исаев, — быстро начал Казанцев, — место встречи они не изменили, что бы там не болтал Волков. Я этого Волкова знаю. Он завистлив до крайности. Когда-то, лет десять назад, он мог стать Министром Обороны Украины, но Колесниченко его опередил. На Волкове это, вроде, никак не отразилось, но как знать. Я думаю, если мы перехватим партию, он попытается присвоить себе наши заслуги. Так что, имейте в виду, не особенно говорите с ним. Впрочем, вы с ним, скорее всего, больше не увидитесь. Я вообще удивляюсь, как он нашёл время и приехал к нам. Теперь можете идти. Да, и ещё кое-что, — он подошёл к Максиму и протянул руку, — удачи, Исаев, — он улыбнулся, — порвите там всех.
Максим пожал руку начальнику и, отдав честь, вышел из кабинета. Он спустился вниз и позвонил Вике:
— Ты где?
— Я еду домой, собираться, а ты?
— Я тоже домой. Завтра за тобой заеду в шесть.
— Хорошо, буду ждать, до завтра.
— Пока. — Макс положил трубку и направился к машине.
Два часа Исаев простоял в пробке и, таким образом, он вернулся домой только в семь. Поздоровавшись с вахтёршей и выслушав все новости, случившиеся за день, поднялся на лифте на десятый этаж. Оказавшись в квартире, Макс зажёг в прихожей свет, разулся и прошёл в зал. Это была довольно большая комната, стены которой были обклеены сливочно-жёлтыми обоями. По поводу этих обоев, мама Макса как-то сказала:
— Цвет, конечно, хороший, но твои дети, года через три их все изрисуют.
Макс тогда засмеялся и сказал:
— Ну, какие дети, маман?
— Какие, какие, твои!
— У меня даже девушки нет.
— Будет!
В этом была вся его мама — добрая, но строгая и которая всегда говорила, что любовь — это как удар молнии, она поражает сразу и со всей силы. Исаев тогда только посмеялся, а на следующий день познакомился с Викой Белой, тогда ещё лейтенантом.
Максим бросил куртку на диван и пошёл в ванну. Он долго умывался, успев основательно забрызгать водой рубашку, после чего разогрел себе вчерашний суп и съел его весь. Пока Максим ел, он думал. Мысли были в основном сосредоточены на задании, но между ними проскальзывал, каждый раз всё чаще, образ Вики, но не её внешности, как это обычно бывало, а характера: умная, надменная, с долей сарказма, с немного заниженным чувством юмора, бесстрашная и волевая. Но именно такая женщина, не идеальная, была ему нужна. Думая об этом, Исаев совсем забыл про то, что они летят завтра в Киев. Он встал, помыл посуду и включил телевизор — шёл сериал «Семнадцать мгновений весны». Макс послушал песню «Не думай о секундах свысока», вспомнил, как Вика однажды сравнила его со Штирлицем, и отправился набирать ванну.
Максим лёг спать непозволительно рано — в одиннадцать. Перед предстоящей поездкой он долго ворочался, но, наконец, засну. Проснулся он по будильнику — в половине пятого. Быстро собрался и поехал к Вике.
Белая уже была готова и ждала Исаева. В прихожей стояли два объёмных кейса с оружием. К ним прилагались бумаги за подписью начальника полит.разведки Казанцева Е.С. Вика, как ни странно, была на взводе. Обычно перед заданием на неё находила странная отрешённость, она как будто видела происходящее со стороны. Её не покидало чувство, что что-то произойдёт, оно появилось ещё накануне, когда она вдруг проснулась ночью, чего с ней никогда прежде не случалось. Вика опустилась на широкий плюшевый диван и меланхоличным взором обвела комнату. Всё как всегда: виниловые, светло-серые обои, натяжной потолок, тонкий серый ковёр, изящная мебель от IKEA. Всё вдруг показалось Вике каким-то чопорным и холодным, а прямоугольник телевизора почему-то напомнил её гроб.
«Что-то будет”, — подумала Белая, вставая с дивана.
В этот момент на площадке послышался звук открывшегося лифта, и по всей квартире разнёсся звонок. Вика пошла открывать.
— Исаев, как ты через домофон прошёл? — спросила она.
— Бабуля какая-то открыла, ещё спросила, чей я жених, — улыбнулся Макс.
— Ааа, баба Нина. Она всегда так. — Вика натянуто улыбнулась — на душе у неё было по-прежнему неспокойно.
— Эй, Вика, что с тобой? — Исаев, потрепал её по плечу, и как всегда от его прикосновения, Вику обдало волной жара, и сердце в груди заныло ещё сильней — теперь уже от любви. — Давай, не кисни, обычная операция, сто раз в таких ситуациях бывали.
— Макс, всё нормально, просто немного волнуюсь. — Вика посмотрела на Исаева снизу вверх. — Всё хорошо, правда.
— Ну, раз говоришь, поверю. — Максим не убирал руку с плеча Белой. — Ты готова?
— Да. — Вике было немного трудно соображать, стоя с Исаевым в тесном коридоре да в такой ситуации. — Я позвонила Марти, её Лёша отвезёт, мы потом в самолёте встретимся. Ты не знаешь, этот Волков нас на самолёт посадит или просто в аэропорт отвезёт?
— Посадит. Ну, что, поехали?
— Поехали, — ответила Вика и, когда Макс взял кейсы, закрыла квартиру.
— Уфф, какие тяжёлые, — выдохнул Исаев, вытащив поодиночке кейсы на площадку. — Что ты туда положила, кирпичи?
— Нет, — Вика немного развеселилась, — Марти их вчера весь день собирала, у нас всё хранилище осматривала. Я, право, не знаю, что именно она взяла.
— Надеюсь, что надо. — Макс примерял, как лучше затолкать кейсы в лифт.
— Исаев, мы работаем с профессионалом. — Вид Максима, перемещающегося вокруг чемоданов с оружием, веселил Вику, и отвлекал от неприятных мыслей.
— А ты бы и помочь могла. — Макс выпрямился.
— Сейчас. — Вика стала держать двери лифта, пока Макс затаскивал в проём кейсы. Наконец, его старания увенчались успехом, и всё четверо оказались в лифте.
— Мы берём с собой в два раза меньше, — сказал Максим, вытирая лоб.
— Это же Марти — она запасливая.
Из лифта выгружались минут шесть. Макс быстро, чтобы не привлекать внимания, перетаскал кейсы к машине. Сегодня он приехал на «BMV X5», чёрном, с затанированными стеклами и вместительным багажником. Открыв багажник, он с помощью Вики, положил туда оружие.
— Поехали. — Макс открыл дверь и сделал приглашающий жест, Вика залезла в машину. Салон внутри был обтянут дорогой чёрной, с серыми вставками, кожей.
— Ты его где взял? — спросила Белая, проводя рукой по сидению.
— Это Казанцева, он сказал, что потом со стоянки отгонит. — Максим завёл машину, и они выехали со двора, оставив позади ухоженный двор элитной многоэтажки, построенной вместо шестиэтажного дома начала двадцатого века.
В это время Марти и Лёша уже сидели в зале ожидания. Лёша давал Марти сотни наставлений и советов, просил звонит раз в пять часов, наставлял, чтобы она не снимала шапку и шарф. Марти слушала его в пол уха — она размышляла. В её голове разрабатывались планы на всевозможные случаи. Перестрелка, нападение, попытка похищения, взрыв и прочее. Она никогда не отрекалась от того, что произойти может абсолютно всё, как бы ни планировалось всё заранее. «У меня всегда есть план» — это было её девизом. В этот момент, она заметила входящих в здание аэропорта Максима и Вику, а с ними — ещё одного человека. Марти не знала, кто это, но решила при случае рассмотреть этого субъекта повнимательней.
Около аэропорта припарковался телевизионный микроавтобус, и из него вылезла Лора Льюис. Она ехала на открытие нового ресторана и решила заехать и проводить Вику.
— Ваня, Денис, подождите, я на две секундочки, — сказала Лора, застёгивая ветровку и накидывая капюшон.
— У тебя своё измерение времени, и ты застрянешь часа на два, — ответил Денис, раскладывая по карманам запасные флешки. — Ты у того старика часами сидеть можешь.
— Он болеет, после инфаркта, я у него стараюсь на этой почве интервью поэксклюзивнее взять, — ответила Лора и скрылась в здание аэропорта. Там она быстро нашла Вику.
— Привет, ну, что, поехали?
— Не поехали, а полетели. Ты что тут делаешь?
— Просто заехала проводить, удачи пожелать. А это кто? — Лора указала на Волкова.
— Лора, это второй заместитель министра обороны, будь вежливей, — ответила Вика.
— Вежливей? Чёрта с два! Никогда не была вежливой, но учтивой быть попытаюсь. — Льюис опять покосилась на Волкова — чем-то он её не понравился, у неё было особое, журналистское чутьё, и Лоре казалось, что от этого человека исходит волна какого-то ледяного холода, несмотря на его, казалось бы, учтивый вид. — Лора Льюис.
— Очень приятно, Андрей Волков, — сказал он, но не подал руки.
— Мне тоже. — Лора вдруг вспомнилось, что с фамилией Волкова связан какой-то скандал, но она не могла точно припомнить какой.
— Внимание, начинается посадка на рейс Москва-Киев, — раздался в динамиках холодный женский голос.
Максим и Вика попрощались с Волковым, и тот пошёл на выход.
— Мерзкий тип, — резюмировала Лора.
— Лора, ты выясняешь то, что я просила?
— Да, к вечеру придут результаты, за ними пришлось ездить в Краснодар, — ответила Лора. — Я позвоню, но если что ночью, в первом часу, у меня ещё освещение открытия нового ночного клуба. Ну, ни пуха, ни пера!
— К чёрту!
— Всё, ребятки, пока. Исаев, береги Вику! — С этими словами Лора исчезла в толпе.
— Пошли, — сказал Максим, перекидывая через плечо сумку, и они направились к накопителю, где их ждал автобус. Было много народу, и Вика подумала, что, в самом деле, стоит ли волноваться? В этот момент они подъехали к самолёту — такому серебристо-белому и мощному, что у Вики совсем отлегло от сердца. В толпе она заметила Марти, и удивилась — на той был чёрный парик-каре. Одета Грант была в чёрную кожаную куртку и ковбойские сапоги с ремешками. Заметив, что Максим смотрит на неё, Вика улыбнулась, и тут же получили улыбку в ответ. Она прошла внутрь самолёта и расположилась на своём месте. Исаев и Марти прошли немного дальше. Выслушав инструктаж и пристегнув ремень, Вика закрыла глаза — самолёт начал разгоняться и в какой-то еле ощутимый момент оторвался от земли. Быстро набирая высоту, он взлетал всё выше, оставляя далеко внизу Белокаменную.
Андрей Волков смотрел на устремляющийся в небо самолёт. Когда тот совсем исчез из виду, он развернулся и пошёл к массивному «Гелинвагену», который ожидал его на парковке. Уже в машине, Волков достал телефон, набрал номер и сказал одну единственную фразу:
— Встретьте в Киеве.
========== Глава 9. «Затишье перед большой бурей». ==========
— Внимание, самолёт «Боинг-747» совершил посадку в Киеве, — сказал холодный женский голос. Было два часа дня, солнце приветливо освещало столицу Украины, на деревьях уже распустились маленькие липкие листочки, которые теперь слегка колыхались на ветру.
Вика, Максим и Мартины вышли из здания аэропорта. На стоянке их уже ждал белый «Вольцваген», рядом с которым стоял Илья Воронцов, внимательно рассматривая выходивших из дверей. В этот момент Марти, как и договаривались, свернула направо, быстро поймала такси и укатила в отель, где они должны были встретиться.
— Привет, — коротко поздоровался Воронцов. — Ну, что, поехали?
Вика и Макс сели в машину. Воронцов сел за руль и выехал на главную магистраль. Немного погодя, со стоянки тронулся чёрный «AUDI», который выстроился во второй ряд через три машины от «Вольцвагена». Через пять минут «AUDI» поравнялся с машиной разведчиков и свернул на перекрёстке, но вместо него за ними поехала светло-серая «Шевроле», которую вскоре сменила «девятка». Так по дороге в отель они сменили восемь «хвостов», так как те были предупреждены о высокой профессиональности объектов. Исаев заметил, что за ними ехал «AUDI», но решил, что это совпадение, когда машина обогнала их. Правда, у него осталось какое-то гнетущее чувство подвоха, которое возникало всегда во время заданий, когда приходилось отчасти полагаться на кого-то постороннего.
Наконец, они подъехали к отелю. Это было высотное здание белого цвета, с пентхаусом и резными окнами, выходившими на дорогу.
— Красота, — сказала Вика, выходя из машины. — Значит, Илья, договорились, встречаемся завтра в пять около чёрного входа и отправляемся на встречу. Какая машина?
— Чёрный «AUDI», — ответил Воронцов, и Макс тут же вспомнил машину по дороге в отель. — Ну, пока, я поехал, завтра при встрече оружие привезу. — Он залез в машину и вскоре скрылся за поворотом.
— Пошли, — сказал Максим, слегка беря Вику под руку, — Казанцев нам номера заранее заказал. — И они вместе прошли в здание отель. Внутри было ещё красивее, чем снаружи: большая зала, с высоким потолком, стены которой были отделаны дорогой греческой мозаикой, большая хрустальная люстра величаво висела под потолком, бросая снопы солнечных бликов на мраморный мозаичный пол. Лучи солнца, потоками озарявшие помещение, играли в прозрачной воде фонтана, в центре которого возвышался летящий ангел из белоснежного мрамора. Всё здесь было грандиозно и пышно, как во дворце.
— Сколько это стоит для простых смертных? — спросила Вика, обводя взглядом всё великолепие этого места.
— Простой люкс — двадцать тысяч рублей, — ответил Максим, шагая к столику ресепшена.
— Тут даже красивее, чем во французском отеле, помнишь, где мы остановились в 2011?
— Согласен.
Исаев подошёл к столику, предъявил бумаги о том, что на имена Ильи Мельникова и Натальи Гореловой заказаны номера на седьмом этаже и, получив ключи, они с Викой направились к лифту, по пути к которому их нагнала Марти.
— Это вы специально, да? Кто выбрал самый дорогой отель Киева? Мне, знаете ли, номер обошёлся в тридцать тысяч рублей, я за эти деньги могу спокойно в обычной гостинице неделю жить.
— Марти, это за счёт разведки, — ответила Вика и подумала, как всё-таки Марти относится к деньгам, особенно к своим. Ведь она, даже когда получала огромные деньги за убийства, жила не так чтобы очень богато: небольшая роскошь, конечно, присутствовала, но во всём убранстве той квартиры всё говорило о том, что её хозяйка знает меру во всём и не хочет, чтобы что-то в её жизни привлекало внимание. Такой Марти была, такой и осталась.
Они поднялись на седьмой этаж и вышли из лифта. Пройдя по коридору, они остановились около дверей «222» и «223».
— Это наши комнаты, — сказал Макс. — А у тебя, какой?
— «229», — ответила Марти, поправляя сумку. — Как договаривались, сбор в одиннадцать вечера в ресторане. — И она направилась в свою комнату. Макс и Вика переглянулись:
— Оружие у неё? — спросила Белая.
— Да, оно у неё в пяти сумках, они стоят в камере хранения внизу.
— Люблю работать, когда всё профессионально. Ладно, до вечера. Я, пожалуй, сегодня никуда не пойду, мало ли что. Зайди за мной в половине одиннадцатого. — С этими словами Вика прошла в номер и закрыла дверь.
Она оказалась в просторной комнате, с большими окнами, из которых открывался потрясающий вид на столицу Украины. Около стены стояла большая кровать, расстеленная роскошным бархатным покрывалом с хитрым рисунком. Она легла на кровать и блаженно потёрлась щекой о ткань покрывала. Казалось, что всё в этом мире состоит из этого тёмно-зелёного королевского бархата, который тяжёлыми складками падал с бугорков подушек. Вика распустила свои жёсткие чёрный волосы, которые облаком легли на подушку. Так она и лежала минут десять, ни о чём не думая, просто так. Затем Белая встала и решила принять ванну.
Тем временем Исаев отправился побродить по городу. Он уже был в Киеве лет пять назад и помнил большинство деталей. Идя по залитому солнечными лучами проспекту, Максим думал, как хорошо было бы приехать сюда летом, когда на улице жара, но ветерок приятно колышет листья на деревьях. Как хорошо, наверное, просто ходить по городу, когда не надо никуда спешить, когда тебя не ждёт опасное задание. Максим сел на скамейку в парке. Он решил поехать сюда в июне, когда у него начнётся отпуск. Может быть, он позовёт с собой Вику, она должна согласиться. Так думал Максим Исаев, наблюдая, как солнце уже начинает клониться к горизонту. Он посмотрел на часы — было полседьмого. Максим встал и направился к отелю. Приближаясь к гордо возвышающемуся белоснежному зданию, Исаев заметил тёмно-синий «Ленд Крузер», стоящий на обочине около входа в отель. Поравнявшись с машиной, Макс увидел в отражении, что в машине никого нет. Уже заходя в раздвижные стеклянные двери, Максим обернулся — автомобиль по-прежнему стоял на месте и казался почти чёрным в наступающих сумерках.
«Странно, — подумал Исаев, поднимаясь на лифте к себе. — Мне кажется, я сегодня уже видел этот «Крузер». А, может, и другой. Что-то неспокойно как-то. Ладно, посмотрим».
Максим вышел из лифта. В коридоре было пусто, только из-под двери Викиного номера пробивалась тонкая полоска света. Он уже собирался пройти мимо, как вдруг, что-то в нём запротестовало. Он не мог просто взять и пройти. Это невозможно. Максим внутренне напрягся — он вспомнил, как три года назад, в Будапеште, он также стоял около двери Викиной комнаты, также хотел зайти, но не решился. Проклятая нерешительность! Сколькими душевными муками он ей обязан! Сколько раз за всё время знакомства с Викторией Белой он хотел просто подойти к ней, не важно, где и поцеловать её, привлечь к себе, смотреть в её светло-зелёные глаза, которые так часто светились мятежным гордым огнём, слышать, как она напевно произносит его имя, чувствовать прикосновение её нежных пальцев. Отступать не было смысла, он решил.
«Сейчас или никогда», — подумал Максим Исаев и постучал в дверь.
— Да, — раздался из-за двери голос Вики.
— Это я, — просто сказал Макс. — Можно войти?
— Валяй!
Максим толкнул дверь и зашёл в комнату. Горела только настольная лампа в зелёном абажуре, который окрашивал проходивший сквозь него свет во всевозможные оттенки зелёного. Телевизор был включен — шла третья серия «Семнадцати мгновений весны», Штирлиц ждал жену в кафе. В этот момент из ванной вышла Вика. На ней была просторная хлопковая рубашка до колена, которую она не успела застегнуть. Она, должно быть, недавно вышла из душа, потому что её длинные чёрные волосы, спускавшиеся вдоль спины, были влажными. Она посмотрела на Исаева, как бы спрашивая: «Почему ты молчишь?».
— Что? — спросила она, вопросительно глядя на Максима.
Вместо ответа Макс быстроподошёл к ней, обнял её и поцеловал. Мир закружился, распался и исчез. В нём не осталось никого и ничего, только они. В динамиках телевизора играла музыка «Я прошу, хоть ненадолго…».
Вика, ответила на поцелуй и сильнее прижалась к Максиму, крепче обвив руки вокруг его спины. Они были вместе, а больше ничего и не надо. Только они и эта комната. То, что должно было, случилось. Барьеры рухнули, платина, сдерживавшая их чувства друг к другу, рассыпалась в прах и воды, неистово хлынувшие в проём, умчали вдаль этот пепел. Теперь поток, когда-то бывший маленьким ручейком, мощными волнами хлестал во все стороны, обдавая брызгами и пеной всё вокруг. А в центре этого потока стояли они — Максим Максимович Исаев и Виктория Андреевна Белая, два одиночества, которые, наконец, нашли друг друга. Воды ревели вокруг, но проносились над ними, унося прочь сомнения, страхи, преграды. Они уносили прошлое, а взамен приносили будущее, неистовое, как горная река, спокойное, как море, изменчивое, как водопад.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Максим и Вика оторвались друг от друга. Они стояли, обнявшись, и смотрели один на другого. Вика улыбнулась:
— Да, — тихо сказала она, — сейчас — да.
Исаев провёл рукой по влажным жёстким волосам Вики. Затем он положил руки ей на плечи и лёгким движением сбросил с них рубашку, которая быстро соскользнула на ковёр. И, вместе с этой рубашкой, так же неслышно упали последние оковы. Исаев притянул к себе Вику и начал целовать её шею, постепенно переходя на ключицы. Он задержался там, обдав кожу Белой своим горячим дыханием, затем начал спускаться ниже, чуть наклонив Вику назад. Белая крепче прижала его к себе, перебирая пальцами короткие тёмные волосы Исаева.
Макс, не переставая целовать Вику, опустил её на кровать, одновременно начиная расстёгивать пуговицы своей серой рубашки.
— Да… — Вика, нетерпеливо оттолкнула руки Исаева и принялась сама терзать пуговицы. — Господи как их много!
Максим решил помочь ей и просто стянул полурасстёгнутую рубашку через голову. Она комом упала на ковёр, рядом с Викиной туникой. За ней последовала и остальная одежда. В этот момент Вика потянулась к выключателю, раздался короткий щелчок, и комната погрузилась во мрак. Из глубины этого мрака раздался высокий, уже начавший хрипнуть от возбуждения голос Вики:
— Сейчас… — полу-вопрос, полу-факт, полу-приказ. А потом непроглядная темнота поглотила и его. Тьма заполнила весь мир, а в её глубине ревел тот самый поток, который мгновения назад унёс с собой всю прошлую жизнь, оставив только две души, две судьбы, ныне соединившиеся.
Мартина Грант спустилась на лифте на первый этаж и прошла в ресторан. Большие настенные часы показывали половину одиннадцатого, и народ уже начинал собираться. Марти, легко шагая на высоких каблуках, прошла вглубь ресторанного зала и села за столик. На ней было чёрное трикотажное платье с довольно глубоки вырезом, маленькая цепочка — подарок Лёши, и чёрные туфли. Мартина была в чёрном парике-каре, который надела ещё в России. Она заказала себе белое вино и начала внимательно осматривать находившихся в ресторане людей. В этот момент к ней подсел какой-то местный богатей, судя по причёске и бородке которого, явно косивший под Тони Старка.
— Такая красавица и одна! — с деланным удивление заметил «Тони Старк», вальяжно развалившись на стуле и поигрывая золотым брелком на цепочке.
— Одна, — сухо подтвердила Марти, ясно давая понять, что не намерена продолжать общение.
— Я тоже одни! — весело, не замечая намёка, ответил богатей, придвигаясь ближе и беззастенчиво рассматривая Грант. — Я сегодня свободен, все дела сделал, поэтому могу показать приезжей красавице все прелести Киева. Хотя, ничто в этот городе не сравнится с твоей красотой.
— Я уже видела город, мерси. — Этот ловелас уже начинал порядком бесить Марти, но она пока сдерживалась, не горя желание устраивать побоище в этот высококультурном месте.
— Видела? В таком случае, можем съездить ко мне на дачу, она недалеко, всего пятьдесят километров, мы на моём «Бентли» за пятнадцать минут долетим, — продолжал соблазн-компанию «Тони Старк». — Шикарное место, знаешь ли.
— В вашему сведению, — Марти окинула ухажёра взглядом ядовитой змеи, — у меня есть жених, а знакомство с вами не входило в мои планы!
— Жених? — засмеялся богатей, — сегодня есть, завтра нет. Держу пари, у него нет большого особняка в Киеве, нет дачи, нет яхты на Чёрном море, нет десятимиллионного банковского счёта. Давай, переходи ко мне, мы с тобой отлично зажжём!
— Может быть, ты ещё гений, миллиардер, плейбой и филантроп? Или от Железного Человека только эта жиденькая бородёнка? — Марти разозлилась всерьёз.
— Я такой, — не заметив сарказма, ответил «плейбой и филантроп». — А ещё, я очень люблю высоких и стройных. — С этими словами он обнял Марти за талию. Это была фатальная ошибка.
Марти перехватила его руку и с такой силой завернула её, что почти вывернула сустав. Делала она это мастерски и незаметно для окружающий. «Тони Старк» струхнул.
— Ну, ладно, ладно, ошибся, — начал бормотать он, стараясь освободиться. — Извини, если я тебя чем-то обидел! Только руку отпусти, пожалуйста!
— Послушай меня, ублюдок, — тихо прошептала Мартина, — я не из тех девчонок, что кидаются к первому встреченному богатенькому парню. И не надо меня лапать. Я за это обычно руки ломаю. Так что убирайся, пока цел! — И она отпустила его. Неудачливый Казанова, со страхом косясь на Грант, проворно двинулся к выходу.
— Жорик, — послышался с улицы его голос, — поехали в другой ресторан, или вообще домой, мне что-то сегодня с женщинами не везёт! — И белый «Бентли» вскоре скрылся за поворотом.
Марти улыбнулась про себя — сколько раз она отшивала таких вот богатеньких, возомнивших о себе, что им всё можно. Она взглянула на часы — одиннадцать, даже уже пять минут двенадцатого.
«Ну, и где они шляются?» — подумала Марти, отпивая из бокала и глядя сквозь стеклянные двери и большие панельные окна первого этажа, рядом с которыми, как и по всему залу, стояли ряды деревьев в резных горшках, на улицу.
Тем временем тёмно-синий «Ленд Крузер» обрёл хозяев — ими оказались двое мужчин среднего возраста, одетые в просторные кожаные куртки. Оказавшись в машине, один закурил и посмотрел в окно на отель.
— Долго ещё? — спросил он у второго.
— Пойдём в двенадцать. Ещё час. — И они продолжали наблюдать за сновавшими в ресторане людьми.
Максим и Вика, молча, одевались в Викином номере. Макс набросил на плечи свою рубашку, уже довольно измятую, и направился к выходу.
— Зайдёшь за мной, как соберёшься, — сказал он и вышел из номера. Оказавшись у себя, Исаев, прошёл прямиком в душ. Ему необходимо было на какое-то время остаться одному. То, что произошло сегодня, было настолько спонтанно и неожиданно, что до сих пор казалось Максу нереальным. Но, глядя на себя в затуманенное зеркало, видя на своих плечах тонкие царапины, оставленные ногтями Вики, он понимал, что это — реальность. Выйдя из душа, Максим быстро оделся в свой чёрный костюм, как вдруг в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Белая. Выглядела она потрясающе — красное вечернее платье, с чёрными перьями боа вокруг декольте. На ногах — чёрные туфли на каблуке, волосы с прихотливой грацией падают с плеч.
— Пошли. — Она сделала рукой приглашающий жест. — Уже половина двенадцатого, Марти там, наверное, рвёт и мечет.
Макс подошёл к ней и слегка поцеловал. Вика хихикнула.
— Не нацеловался ещё? — кокетливо спросила она, когда вместе с Исаевым вышла из номера.
— Нет. — Макс нажал кнопку, и двери лифта бесшумно отъехали в стороны.
— Вы где были? — Марти недовольно покосилась на приблизившихся Максима и Вику. — Где вас черти носили?
— Марти, успокойся. — Максим присел за столик, попутно отодвинув Вике стул.
— Всё понятно, миловались там, пока я тут от нападок местного ловеласа отбивалась, — не желая сменить гнев на милость, говорила Марти, щедро отхлебнув из стоящего рядом стакана виски.
— Ты, что бутылку попросила оставить? — удивилась Вика, беря в руки большую тёмную бутылку золотого напитка.
— Убери руки, женщина, это — священный напиток американских первопроходцев, — ответила Марти, забирая у Вики бутылку. — Уважай чужую историю! Я вас, между прочим, уже час жду, что мне, по-твоему, танцевать идти? Я — профессиональная убийца, а нимфеточка какая-нибудь. Да, ладно, успокойтесь, я просто из-за одного хмыря разозлилась, руки тут распускал.
— Он ещё жив? — улыбнулся Максим, прекрасно зная повадки Грант.
— Ты, что, конечно жив. Я — воспитанная девушка! И не убиваю никого у всех на глазах. Ладно, я в бар. А вы потанцуйте пока что. — Марти встала, забрала бутылку виски и направилась к барной стойке, за которой таилось их оружие.
— Пошли. — Максим взял Вику за руку, и они пошли в танцевальную часть ресторана. Часы показывали без десяти двенадцать. Оставалось ещё десять минут.
Оркестр заиграл медленный танец. Максим, нежно прижимая к себе Вику, смотрел в её большие глаза, смотревшие сейчас спокойно и задумчиво. Одна песня закончилась и началась другая, от звука которой Вика даже подпрыгнула — заиграла мелодия для танго.
— Танцуешь? — Вика игриво посмотрела на Исаева, слегка приподняв одну бровь.
— Да, — в тон ей ответил Максим.
Танец начался. То, как Вика двигалась, невозможно было описать словами — она как будто слилась воедино с этой божественной музыкой, легко скользила по волнам звука, делая резкие повороты в такт музыки. Правду говорил её учитель танцев, урождённый испанец, — танго надо танцевать от души, никакая техника тут не властна. Зазвучали последние аккорды, и в этот момент часы пробили двенадцать.
— Пора, — сказал один из сидевших в машине и просигналил три раза. Двери отеля распахнулись, и внутрь вошли два десятка мужчин с автоматами. Как по команде, они открыли огонь.
Начался хаос — люди кричали и бежали кто куда, многие падали, настигнутые смертоносными кусочками свинца, во все стороны летели осколки мрамора, дерева и стекла. С грохотом рухнули пальмы, разбитые стёкла со звоном падали на пол, смешиваясь с мраморной крошкой и кровью.
При первом звуке выстрела, Максим толкнул Вику на пол, и сам опустился рядом. Они молниеносно проскользнули под столиками и оказались за барной стойкой, куда мгновение назад прыгнула Марти. Она спокойно сидела на полу и пила свой виски.
— Где? — это было первое, что спросил Максим, оказавшись в укрытии.
Марти, молча, указала на нишу под стойкой — там стояли пять чёрных дорожных сумок.
— Ты так спокойна! — сказала Вика, пока Макс переползал через её ноги к сумкам.
— А что мне, волноваться? Это для меня привычная ситуация, — ответила Марти, ставя на пол бутылку. — Они сейчас расстреляют эти магазины и решат проверить, кто выжил. У нас будет восемь секунд, пока они сообразят, в чём дело, и начнут переставлять обоймы. Я так, краем глаза, посмотрела, какое у них оружие — автоматы, похоже, калашниковы, у троих — израильские пистолеты-пулемёты. В целом, стреляют они метко, но нет ни одного снайпера. Похоже, это обычные наёмники. Исаев, открывай две сумки, нет не эти, тут пистолеты, сейчас от них мало толку, хотя, нет, доставай! С двух рук стрелять буду. А ты бери автомат, Вике дай УЗИ. Нет, мне только пистолеты, не признаю ничего кроме них и винтовок! — командовала Мартина, пока Максим доставал из сумок оружие и вставлял обоймы. — Ладно, давай сюда «еврея», так и быть, один раз!
Наконец звуки выстрелов стихли.
— Ну, что, бандиты, в бой, — сказала Марти и резко, одним прыжком вскочила на барную стойку и открыла огонь. Нападавшие этого явно не ожидали, так как двое из них упаси сразу. Остальные кинулись врассыпную, кто за столики, кто за колонны.
— Двое готовы. — В глазах Марти горели огонёчки, от вида которых Максиму стало не по себе. Это были глаза человека, который любит играть со смертью, наслаждается каждым мгновением этой игры. — А теперь — начали! — И она, оттолкнувшись от пола, прокатилась за колонну. Вика осталась за барной стойкой, а Максим отъехал в другую сторону.
Началась перестрелка. Марти стреляла из-за колонный, Макс из-за дерева, Вика просто стояла на барной стойке. Даже в такую минуту, Макс поймал себя на мысли, как же Вика прекрасна — словной маленькая эльфийка, тонкая и гибкая, как сталь клинка, она стояла на высоких каблуках, в своём платье, и стреляла с двух рук из автоматов-УЗИ. По обе стороны от неё летели гильзы. Вика всё время перемещалась по столу, уклоняясь от пуль. Тут выстрелы со стороны противника неожиданно смолкли.
— Патроны кончились, — пропела из угла Марти. — Было всего две обоймы! В таком случае… — Она отбросила пистолеты и быстрым движением скрылась за колонной. В этот момент на Максима накинулись двое — началась рукопашная.
Марти буквально летала по залу, почти не касаясь пола. Она билась мастерски, с удовольствием и знанием дела. Двоих она столкнула вместе, потом ударом ноги отбросила другого к стене. Один из бандитов изловчился и скрутил ей руку, но получил удар осколком мрамора прямо в шею. Заливая Мартину кровью, он сполз на пол. Другой накинулся на неё сзади, но Марти вдруг обернулась и с силой вогнала в него «розочку» из бутылки из-под хереса. Далее кровь лилась уже потоками — Марти сорвала с цепей подсвечник, и это массивное оружие замелькало по всей комнате. На середине зала она столкнулась с Исаевым — у того уже был порван пиджак, в руке он держал металлический штырь.
— Меняемся! — С этими словами Марти бросила Исаеву цепь с остатком подсвечника, а сама перехватила штырь. Цепь ловко обвилась, словно лассо, вокруг бегущего к ним человека, и с силой отбросила его прямо на штырь, подставленный Марти.
— А я так и не научилась его крутить. — С этими словами Грант выхватила из-за спины два ножа и подпрыгнула. В прыжке она настигла одного из напавших и воткнула в него оба ножа.
Бой продолжался ещё минут пять. Наконец, Марти, вытащив из распростёртого на полу тела тонкий прут, оглядела поле битвы. Ничто в этом зале не напоминало о том, что всего десять минут назад здесь царило веселье. Полуоторванная люстра висела под потолком, теперь наполовину погасшая, мраморный ангел, украшавший фонтан, теперь лежал разбитый, с отколотыми крыльями, частью которых Марти убила одного из нападавших. Мозаика была раскрошена и лежала на полу вперемешку с деревянными щепками и кусками деревьев. Все стёкла были разбиты и их осколки усеяли весь пол, похрустывая при каждом шаге. А ещё на полу лежали трупы. Не только два десятка бандитов, но и обычные люди. Марти, переступая через них, поскальзываясь на лужах крови, подошла к Исаеву.
— Вызывай, Исаев, ментов, — сказала она, вытирая со лба пот, смешанный с чужой кровью.
Максим не ответил. Он стоял и настороженно рассматривал лежащих на полу. Её нигде не было, он не мог найти взглядом красного платья.
— Ты что? — Марти встала перед Максимом и посмотрела ему в глаза. — Что? — Она легонько тронула его за плечо, оставив на белой ткани кровавый след.
— Я не могу найти Вику, — ответил Максим и не узнал своего голоса, настолько он был хриплым.
— Она, наверное, вызывает копов, — ответила Марти, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Когда ты её последний раз видел?
— В начале боя. Я крикнул ей, чтобы она уходила. — Максим старался держать себя в руках — неприятная мысль завладевала его сознанием. — Она была около колонны, а потом на меня накинулся тот бугай, которому я сломал шею, и я больше её не видел.
— Пошли. — Марти, осторожно ступая по битому стеклу, прошла к колонне. — Около этой?
— Да, за ней через пять метров выход.
Марти прошла дальше и вскоре оказалась около проёмы, который вёл на лестницу. В коридоре было темно, но она смогла различить очертания какого-то лежащего на полу предмета. Марти наклонилась и подняла с пола телефон. Сенсорный, белый «Samsung» с брелком зайцем из Плейбоя. Но не это заставило Мартину Грант пригнуться ниже и внимательно посмотреть на пол. На деревянном полу, который сегодня утром покрытым новым слоем лака, отпечатались следы тяжёлый мужских ботинок и одна пара — женских туфель. Мужские следы вели от входа и обратно. Во дворе Грант увидела свежие следы шин на гравии. С замирание сердца, она прошла на улицу и увидела то, отчего даже слегка вскрикнула — на земле, по ту сторону двери, лежали чёрные перья боа, сорванные в спешке с красного женского платья.
========== Глава 10. «Из огня да в полымя». ==========
Мартина вернулась обратно в ресторан, издалека уже слышался вой сирены подъезжающих полицейских машин.
«Как всегда, слишком поздно», — подумала Марти, подходя к стоящему в проёме Максиму.
— Там на улице, на земле, чёрные перья боа, сорванные с Викиного платья. — Грант решила сказать всё сразу. — И следы шин.
Макс ничего не ответил, только посмотрел на неё. В этот момент послышался звук отодвигаемого стола, и Максим рванулся в зал. Один из бандитов, уцелевший в перестрелке, пытался выбраться из-под упавшего на него стола.
— Лежать, тварь! — С этими словами Исаев подбежал к лежащему и с силой перевернул его на спину — это был Илья Воронцов.
— Воронцов, мать твою, ты с ними! — Максим не спрашивал, а утверждал.
— Да, с ними и что? — огрызнулся Воронцов, но как раз этого делать не следовало — он получил сокрушительный удар в челюсть. — Ты, что!
— То, — ответил Исаев. Он только сейчас заметил, что у Воронцова прострелено плечо.
В это время в здание вбежал вооружённый отряд полиции. Увидев троих, стоявших посреди зала, главный прокричал единственное, уместное в этот случае:
— Бросить оружие! На пол, руки за голову! Быстро!
— И что теперь? — тихо спросила у Исаева Марти, опускаясь на пол.
— Я сам с ними поговорю, — ответил Максим. — У меня с собой все бумаги, удостоверение в кармане.
— А моё присутствие… — начала Марти, но их прервал капитан:
— Молчать!
Полицейские обыскали арестованных и нашли у Макса удостоверение полковника политической разведки. Даже в другой стране, это возымело чудодейственный эффект — их тут же с извинениями отпустили, предварительно позвонив к себе в отдел и Казанцеву в Россию.
— А этот кто? — спросил капитан, указывая на лежащего Воронцова.
— Это наш, он оказался предателем, но так как он — гражданин России, то допрашивать его мы будем сами, — ответил Исаев, глядя на Воронцова. В его душе снова поднималась буря, и он с ненавистью посмотрел на Илью.
— Помощь точно не нужна? — спросил капитан. — И вам всё равно придётся проехать в участок для дачи показаний.
— Завтра, — коротко сказал Максим, и по его тону стало понятно, что разговор исчерпан.
— Да, — замялся капитан — он не ожидал такого. — Да… ну, что ж, в таком случае, подпишите здесь, это — подписка о невыезде. Тогда завтра придёте в десять, хорошо? — Получив утвердительный кивок, капитан испарился, но вскоре вернулся с бумагами. Максим и Марти расписались.
Когда звуки моторов полицейских «Опелей» замерли вдали, и можно было продолжать действие, не отвечая за последствия, Марти обернулась к Исаеву:
— Что?
— Поехали. — Он махнул рукой в сторону проёма за колонной. — Сгодится любое заброшенное здание, лучше — гараж.
— А что вы собираетесь де….. — Воронцов приподнялся, но не успел договорить — Мартина вырубила его ударом в висок.
— Спасибо, — Максим продолжил, — там попытаемся допросить этого, — легонько пнул Воронцова, — и нам надо делать всё как можно быстрее — через два часа рассвет, а нам надо быть у пункта назначении в восемь. О, Боже, Вика! — Макс уже не мог сдерживаться. — Вика! Ну, почему, почему я не подумал! — Он начал машинально разряжать и заряжать пистолет.
— Исаев, — начала спокойно Мартина, — ты, главное, не нервничай. Мы допросим Воронцова, поедем на место встречи, сейчас главное — найти Вику, а остальное подождёт, тем более, что около реки спецназ, нам там, в принципе, вообще нечего делать, — успокаивающие говорила Марти, гладя Максима по плечу. — У нас есть ещё пять часов. Мы успеем уехать, пока полиция не вернётся.
— Да, пять часов, — тихо повторил Максим. — Поехали. — Он решительно тряхнул головой. — Илью погрузим в багажник.
Пронося бессознательного Воронцова мимо уцелевшего зеркала, Максим посмотрел в него. В зеркале отражалось спокойное, но белое, как мел, лицо. Тёмные волосы взлохмачены и покрыты запёкшейся кровью, голубые глаза смотрят отрешённо и жёстко.
— Красавчик, красавчик, давай быстрее, — поторопила Исаева Мартина, держа за ноги Воронцова. Так они прошли во двор и, положив пленника на землю, отправились к гаражу.
— Выбирай любую, — сказала Мартина, зажигая свет, потоки которого озарили комнату и стоявшие в ней дорогие авто.
Максим не задумываясь, подошёл к иссиня-чёрному «AUDI» и достал из кармана ключи.
— Она твоя? — Мартина, казалось, была поражена.
— Моя, — коротко ответил Максим, открывая вместительный багажник. — Грузим.
— Ты прямо как Перевозчик!
Они погрузили Илью, предварительно связав ему руки и ноги, а затем Марти направилась к выходу.
— Ты куда?
— Забрать сумки с оружием, твои любезные друзья его не тронули. — С этими словами Мартина убежала обратно в ресторан, но вскоре вернулась с сумками. — Я взяла всё по минимуму, там больше обойм, чем стволов. — Грант села в машину. — Поехали!
Чёрный «AUDI» бесшумно выехал из гаража и направился на окраину города, ближе к трассе, которая лежала в направлении поймы реки. Ехали молча. Максим гнал за сто восемьдесят километров в час, сжимая руль и иногда оглядываясь, следя, чтобы не было «хвоста». Когда он обернулся в пятый раз, то заметил, что Мартина успела переодеться. Теперь на ней была чёрная трикотажная кофта с воротником и повязанным сверху кожаным корсетом, брюки в тон, и сапоги с небольшими, но массивными каблуками. Через несколько минут машина остановилась около заброшенного дома на окраине Киева. Хлопнув дверью, Максим вышел из машины и рывком открыл багажник, глядя на пришедшего в себя Воронцова. Сзади неслышно подошла Марти и заглянула в багажник.
— Просыпайся, завтрак ждёт. — С этими словами Макс вытащил Воронцова из багажника и грубо бросил на землю. — Ничего не скажешь? — Воронцов молчал и только смотрел на Исаева. — Бери за ноги, а я за голову. — Макс и Мартина потащили Илью к дому.
Дверь со скрипом открылась, и на вошедших дохнуло запустением — домом явно никто не пользовался несколько лет. Внутри царило запустение: стёкла были частично выбиты, повсюду висела паутина, стены кое-где были покрыты трещинами и плесенью, в некоторых местах слезла краска. Пол, правда, был довольно крепким, хоть и скрипел при каждом шаге. Опустив ноги пленного Воронцова на пол, Мартина пошла вглубь дома и вскоре вернулась, волоча за собой стул.
— Присаживайтесь, — сказала Марти, держа обеими руками спинку стула.
Максим посадил Воронцова на стул и крепко примотал его руки к спинке стула.
— Аааа, — протянул с издёвкой Илья, наблюдая за действиями Исаева. — Пытать меня будете! Ну, ну. Только, знайте — я вам ничего не скажу, честь дороже!
— Молодец, Илюша! Честь вспомнил! А когда нас предавал, о чести не думал? — в тон ему ответил Максим, отходя от стула.
— Ну, я же не страну предал, а только вас с Викой. — Воронцов мерзко хихикнул, когда увидел, как звук этого имени отразился на лице Максима. — Ничего с твоей Викой не будет, успокойся. Она нужна для страховки, чтобы было чем торговаться с Казанцевым. — Тут Воронцов понял, что сказал лишнее. Он тут же замкнулся в гордом молчании.
— Так, значит, для страховки, — повторил Максим, глядя с презрением на Воронцова. — Хреновый ты разведчик, Илюша! Думать надо, прежде чем говорить, или у тебя самомнение зашкалило?
Воронцов не ответил.
— По крайней мере, она жива, — подала голос Мартина, присаживаясь на какой-то ящик в углу. — Так, что, начнёшь?
— Да, — ответил Максим, приближаясь к Илье. — Вопрос первый — где Вика?
— Ой, только не надо соплей! Не скажу я ничего! Мне дела нет! Даже если убьют эту красоточку, что, других нет? — нагло ответил Илья, с ненавистью глядя на Исаева. — Оставь, Исаев, зачем? Я этим зарабатываю!
— Ладно, ответишь потом, — продолжал Максим, стараясь не смотреть на часы, — тогда, поразмысли вот над чем: место встречи прежнее?
— Что ты заладил, вопросы задавать? — протянул Воронцов, демонстративно зевнув. — Не скажу я ничего…
Допрос продолжался в этом же стиле ещё минут двадцать. Что бы ни спросил Максим, на всё Илья отвечал ехидно и не давал никаких точных ответов.
— Ты хочешь ударить меня? — изображая удивление, спросил Воронцов, насмешливо глядя на начавшего беситься Исаева. — Давай! Ооо, — протянул он, получив сильный удар в челюсть и сплёвывая кровь на пол. — Давай, убей меня! А твоя девчонка тем временем, уже сдаёт все секреты моему боссу! А потом, — он улыбнулся, — её и грохнут, нафиг она кому сдалась, никому не нужна, так — в расход!
Этого Исаев не снёс. Он позеленел, на носу проступили веснушки и, подскочил к Воронцову с перекошенным от ярости лицом, Максим, что есть силы, ударил его в челюсть, затем ещё раз и ещё.
— Говори, кто твой хозяин! Говори, гад! Будешь говорить, сука, или будешь молчать! — в гневе кричал Исаев, поднимая Воронцова вместе со стулом в воздух.
— Исаев, отойди! — Мартина оттащила Максима от Воронцова. — Ты злишься и будешь только лупить его, не сможешь задавать никакие правильные вопросы, а я остаюсь хладнокровной в любой ситуации, поэтому дай мне с ним поработать. Я не буду его бить, я буду использовать холодное и тонкое оружие.
— Они забрали Вику, понимаешь, они забрали её!
— Успокойся! — Мартина схватила Исаева за плечи и несколько раз ударила его по щеке. — Успокойся! Твоими криками ничему не помочь, а Воронцов, он, может, ещё и знает. Я применю к нему свои методы, и он расскажет всё. А теперь, успокойся, ты меня понял? Успокойся!
Максим, тяжело дыша, опустился на ящик, оставленный Грант. Он был в ярости.
— Исаев, — начала Мартина. — Я сейчас только схожу к машине, возьму свой кейс и вернусь. Всего две минуты, Исаев. Только подожди и не отвечай на провокации этого субъекта. — Она бросила взгляд на Воронцова, который был весь в крови, но не потерял ещё своего сарказма.
— Нервишки пошаливают, а, Исаев? — издевался окровавленный предатель. — Лечиться надо, право слова!
— Ничего, скоро ты другие песни запоёшь, — холодно и спокойно сказала Марти и исчезла в предрассветных сумерках. Она отсутствовала минуту или около того, и вскоре вернулась, неся в руке небольшой, тонкий чёрный кейс с кодовым замком.
— Мой отец, — начала Мартина, зажигая фонарь, стоявший на полу, и перемещая его на стол, — служил в Персидском заливе в 1991 году. Там, когда они попадали в плен к арабам, их пытали бамбуковой ракой, но, к сожалению, её у меня нет. — Мартина обернулась. У неё в руке был тонкий острый штык, которым делают лоботомию. — А ещё, их пытали, вгоняя в раны лезвия. Этим я и воспользуюсь.
Мартина подошла к Воронцову и, поставив напротив прожектор, включила его. Свет залил лицо Ильи, и он невольно зажмурился. Каким-то шестым чувством Воронцов понимал, что игра началась, и что с этой женщиной шутки плохи. В этот момент Мартина, без предупреждения, вогнала штык прямо в рану на плече Воронцова.
— Нравится? — тихо спросила она, поворачивая штык. Воронцов от боли закусил до крови губу. — Не надо было Максима дразнить. Он человек импульсивный, а я — нет. Я холодна, холодна как лёд. Как я стала такой холодной? — спрашивала Мартина, медленно поворачивая орудие пытки в теле извивающегося, насколько позволяли верёвки, Воронцова.
Максим наблюдал всё действо со стороны, не в силах шевельнуться. Его объял страх, какой-то суеверный ужас, пока он смотрел на двоих людей перед собой. Он не мог оторвать взгляда от лица Мартины, которое теперь, при свете прожектора, он рассмотрел во всех подробностях. Она была не красавицей — теперь Исаев это понял отчётливо. Резкие, крупные черты лица, большие синие глаза, теперь, при ярком свете, почти лишённые зрачков, длинный нос, полные губы. На лице этой женщины, которая так спокойно пытала острым орудием другого человека, читались не удовольствие от творимого, не скорбь необходимости, а то, что было много страшнее — на нём читалась привычка. Привычка к жестокости.
«Да, — подумал Максим, не в силах сдержать невольной дрожи, — вот она — убийца. Холодная и безжалостная. Хорошо, что Вика не сказала ничего брату, а то бы он очень расстроился. — Тут Исаев вспомнил Вику, вспомнил, как видел её последний раз, вспомнил, как будто только что, прикосновение её горячих губ, и невольную жалость к Воронцову, чисто человеческую жалость, как ветром сдуло. — И поделом», — подумал Исаев, глядя перед собой.
Воронцов начал слабеть. Он больше не дерзил, а лишь смотрел, не в силах оторвать взгляда, на Мартину.
— Имя, — сказала Мартина, вгоняя штык глубоко в плечо Воронцова. — Имя, назови имя. — Штык вышел с другой стороны плеча. — ИМЯ!
— ВОЛКОВ! — И Воронцов, не в силах больше терпеть боль, потерял сознание.
— Волков, — повторил Максим, — Волков. — Теперь он понял всё: и странное вмешательство Андрея Геннадьевича, и проводы в аэропорту, и всё остальное. Теперь всё ясно — Волков был главным предателем и инициатором сделки.
— Тот Волков? — переспросила Мартина. — Который провожал вас в аэропорт?
— Да, — глухо ответил Максим, подходя к повисшему на стуле Воронцову.
— Это болевой шок, — ответила Марти на взгляд Исаева. — Разбудить?
Максим кивнул. Грант ушла и вернулась через пять минут с ведром воды.
— Там за домом колодец. — И она выплеснула воду на лежащего без чувств Илью. Тот застонал и пришёл в себя. — Я жду. Говори! — ответила Мартина на испуганный взгляд Воронцова.
Теперь на Илью было жалко смотреть. Он утратил своё бахвальство и презрение, от всего этого остались только страх и какое-то непонятное угрызение совести.
— Что, — чуть слышно спросил он, — что?
— Где штаб–квартира?
— В центре Киева, в большом офисном здании, — начал, задыхаясь от боли, Илья. — Туда нет смысла ехать, они скоро поедут на сделку. В шесть утра они должны выехать и через полчаса будут на трассе, ведущей из Киева. Там на пятом километре будет свёрток, по нему мало кто ездит, они специально его выбрали, там, кстати, путь короче. До места встречи ехать сорок минут или около того, но они собирались пораньше. Оружие уже там, в пойме реки. Им останется только забрать деньги. — Воронцов на минуту замолчал, потом продолжил: — Белую они для страховки забрали, ей, наверное, ничего не сделают, хотя могут и убить. — Тут Воронцов попытался улыбнуться, но посмотрев Мартине в глаза, передумал. — Волков потом за границу собирался, не знаю, куда. Это всё. — Он закончил и посмотрел на Исаева, как бы говоря «Я всё сказал».
— Спасибо, — бросила Мартина, уходя во двор к колодцу, чтобы помыть руки. Она уже начала смывать кровь, как вдруг в доме послышался выстрел. Грант пулей влетела назад и увидела Макса, стоящего возле, теперь уже мёртвого Воронцова, с пистолетом в руке. На полу лежала блестящая гильза.
— Он это заслужил, — сказал спокойно Исаев, глядя на стоящую в проёме Мартину.
— Я знаю, — ответила Мартина. — Он что-нибудь тебе сказал?
— Сказал, что произошло с Викой.
========== Глава 11. «Кто кого». ==========
А с Викой произошло вот что. Когда Максим крикнул ей, чтобы она уходила, Вика быстро выскользнула в проём за колонной. В этот момент зазвонил её телефон. Это была Лора, поэтому Вика, не раздумывая, взяла трубку:
— Вика, я кое-что узнала, — начала вместо приветствия Лора. — Востриков — лишь пешка, за всем этим стоит…
Кто за этим стоит Вика уже не услышала. Тяжёлая рукоять двадцатизарядного «Глока» опустилась ей на макушку, и она отключилась, повалившись на пол. Двое мужчин, ранее сидевших в тёмно-синем «Крузере», потащили её к машине и, открыв дверцу, опустили на заднее сидение.
— На, — сказал один, что помоложе, бросая второму наручники, — на всякий случай. А то, мало ли, вдруг она из спецназа.
— Она — нет, а вот другая — да, — ответил второй, надевая на запястья Вики наручники. Щёлкнул замок. — Так, хорошо. Про твою мысль, что она из спецназа: спецназовец никогда не берёт трубку, разведчики — да. Она — кабинетная дамочка, максимум, что может — это из УЗИ стрелять, или из пистолета. Может, и владеет приёмами, но исключительно для элементарной самообороны. Поехали, давай, босс ждёт. — «Крузер» резко развернулся и поехал в направлении главной автомагистрали.
Ночной Киев был весь в огнях. И тут, и там ярко горели рекламные баннеры, окна домов светились мягким, домашним светом, по улицам шли запоздалые пешеходы и любители ночной жизни. Но Вика Белая всего этого не видела — она по-прежнему находилась без сознания. Тонкая струйка крови стекала по её лицу из-под чёрных густых волос. Наконец, машина остановилась около высотного офисного здания с большим логотипом на фасаде. Вику вытащили из машины и понесли к лифту. Она уже начинала приходить в себя. Когда двери лифта открылись, её пронесли по длинному коридору, и вскоре она услышала звук открывающейся двери. Вику посадили на диван. Она медленно приходила в себя после удара: голова кружилась, её тошнило — симптомы лёгкого сотрясения головного мозга, перед закрытыми веками проплывали оранжевые и коричневые круги. Кто-то поднял её голову и поднёс к губам стакан воды. Силясь разобрать кто это, Вика приоткрыла глаза. Перед ней стоял со стаканом в руке Андрей Волков.
— Вы? — только и смогла сказать Вика, от потрясения мгновенно пришедшая в себя. — Так, значит, это вы во всём виноваты!
— Я, — подтвердил Волков, ставя ненужный теперь стакан на тумбочку и располагаясь в кресле. — Я. А что вы думали, что второй заместитель министра обороны не может продавать оружие, чтобы скопить себе на старость? — Он засмеялся, от чего Вика выпрямилась и в упор посмотрела на Волкова:
— К чёрту формальности, Волков, — произнесла она, силясь сохранить неприступный вид. — Только скажите мне, какой смысл вам продавать оружие, если у вас и так денег — куры не клюют?
— Виктория, вы так ничего и не поняли, — благодушно ответил Волков, наливая себе коньяк. — Вам налить? Как хотите. — Получив отрицательный ответ, Волков отхлебнул из стакана. — И так, раз вы не поняли, я постараюсь объяснить. — Он налил ещё рюмку и начал: — Как вы, наверное, знаете, я десять лет назад мог стать министром обороны Украины. Да. Мог. Но этот проклятый хохол, это мерзавец Колесниченко занял моё место. — Волков на мгновение остановился, чтобы отпить, но потом продолжил: — И так, я вернулся в Россию, зная, что здесь я за кое-какие дела (вам знать необязательно) мог рассчитывать разве что на место второго заместителя мин.обороны. Но мне было этого мало! Нет, я вовсе не хотел стать президентом, хотя было бы неплохо. — Он улыбнулся, заметив презрительный взгляд Вики. — Да, вы сейчас сидите и думаете «вот ведь разливается, дурак». Не отпирайтесь, я по глазам вижу. Вы, дорогая моя, никогда не умели скрывать свои чувства, а это очень и очень плохо, особенно при вашей профессии. Однако я что-то отвлёкся. На чём я остановился? Ах да, перспективе стать президентом. Но я не хотел быть в самом центре, на троне. Это очень ограничивает свободу действия, знаете ли. За троном легче развернуться. Поэтому я согласился на эту скромную должность. Впоследствии я понял, что совсем не обязательно стоять высоко, чтобы повелевать и богатеть. Но мной двигало одно. Я хотел, я безумно хотел отомстить этой мрази за то, что он занял моё место, ведь на нём по праву должен быть я! Меня это оскорбило. И я решился на ответный шаг — испортить ему всю дальнейшую жизнь и карьеру. Как, спросите вы? Вспомните задание, которое две недели назад дал вам бедняга Казанцев. А он чуть было не догадался, хотя списал всё на моё желание заграбастать себе всю славу побед. Дурак! Как, интересно, я поймал бы сам себя?
— Очень хорошо, что дальше? Спящая красавица? — насмешливо ответила Вика, прерывая это излияние, но скорее за тем, чтобы разговорить Волкова и отвлечь его от явно заготовленной речи.
— Дальше? — Волков сделал вид, что не заметил сарказма. — Дальше я решил договориться с Востоком о продаже огромной партии оружия, которая, кстати, больше, чем вы у себя предполагали. Я сделал так, что в случае вскрытия сделки, а, поверьте, моими стараниями о ней станет известно, вся вина падёт на Юрия Сергеевича Колесниченко, а я останусь чистеньким. Его посадят лет на пятнадцать, с конфискацией имущества, а когда освободиться… Ооо, я ему не завидую!
— Значит, это всё — примитивная месть. Вы решили подставить под удар международные отношения из-за личной неприязни. — Вика презрительно посмотрела на Волкова. — Я ожидала от вас большего.
— Девочка моя, — весело начал Волков. — Ты ещё ничего не понимаешь, я вообще удивляюсь, как ты в двадцать пять лет стала подполковником разведки.
— Мне тридцать два, — сухо ответила Вика.
— Надо же, по тебе и не скажешь, — задумчиво проговорил Волков.
— Если это был комплимент, то он не удался. — Вика мрачно посмотрела на сидящего Андрея Геннадьевича. — Дальше что, а то мне как-то скучно. — Она деланно зевнула.
— Я всегда восхищался силой вашего духа, особенно теперь, когда вы загнанны в угол.
— Ни в какой угол я не загнанна, уж по крайней мере, не вами.
— Я лучше продолжу. Так вот, Виктория, когда-нибудь вы поймёте. Придёт время, и появится человек, которого вы возненавидите всей душой.
— А я уже это сделала. — Вика смотрела ему в глаза.
— Вот как? Кого же, если не секрет? — улыбнулся Волков.
— Вас. — Это прозвучало сухо и коротко, как выстрел.
— Меня, — повторил Андрей Геннадьевич, поднимаясь с кресла и подходя к окну. — Ох, женщины, всё вы умеете неправильно истолковать! Никогда не мог понять вашей логики.
— С нашей логикой всё в порядке, — отрезала Белая, — это просто у вас ограниченное мышление, вы ничего не видите, кроме собственных интересов!
— А разве не все люди такие? Вот, например, вы бы отбили полковника Исаева у его девушки, если бы она у него была?
— Вопрос неуместный, вы, Волков, совершенно лишены такта. — Вика боялась, что Волков прочтёт на её лице секундную растерянность при упоминании имени Максима. Слава Богу, тот стоял спиной и ничего не увидел.
— Виктория, с вами невозможно спорить!
— Да, это так. Но, позвольте, один вопрос.
— Какой?
— С какой целью вы меня похитили?
— Фу, как это грубо — «похитили»! Никогда не понимал этого слова! Сказали бы более корректно — «увезли силой». А то, придумали, похитили!
— Не придирайтесь к словам, отвечайте на вопрос!
— Милая, приказы здесь отдаю я! — Волков обернулся.
— Ааа, я задела ваше самолюбие! — торжествующе ответила Вика, понимая, что играет со смертью.
— Давайте, вопросы буду задавать я!
— А давайте, без «давайте». — Вику порядком утомил этот пустой разговор. — Скажите и всё, зачем вы меня «увезли силой»?
— Для страховки, будет, чем торговаться с вашим шефом.
— Вот, теперь мне всё понятно. — Вика деланно небрежно откинулась на спинку стула. — Мы поговорим ещё или как? А то у меня голова болит, — последние слова она подчеркнула.
— Да, — раздражённо отмахнулся Волков, — всё, всё! Эй, вы двое, уведите её! — Он махнул рукой, двоим телохранителям, которые стояли у двери.
— У меня вопрос напоследок, — сказала, вставая, Вика. — Вы уже звонили Казанцеву или просто повезёте меня на место встречи?
— Ладно, скажу — на место встречи!
— Спасибо. Адью! — И Вику вывели из комнаты.
— Ох, Боже! — протянул Волков, опускаясь в кресло и снимая очки. — Трудный народ, эти женщины. Дима, сядь, расскажи, почему вы так долго и где все, кого я послал в ресторан?
— Сначала всё было нормально, — начал Дима, один из мужчин, сидевших в «Крузере», тот, что помоложе. — В двенадцать мы с Ромой дали сигнал, и наши пошли в здание. Андрей Геннадьевич, у них было оружие! Перестреляли половину, потом была рукопашная, мы бы помогли, но вы сами сказали, ничего не делать, только женщину забрать. Они бы, может, с одним Исаевым ещё бы и справились, но с ними была девка — мама не горюй, настоящий киллре! Мочила наших только так! Чуть ли не глотки им перегрызала!
— Что за женщина? — насторожился Волков, у него появилось страшное подозрение.
— Высокая, худая, молодая.
— Красивая?
— Не очень, а что?
— Да, она, — ответил Дима, рассматривая фото. — Только она здесь блондинка, но, похоже, покрасилась. А что?
— Что, что, плохо! — ответил Волков, надевая очки. — Это наёмная убийца высшего класса, попалась, считай, случайно! Не чета вам, бандитам, ни черта работать не умеете!
— Да, что вы, в самом деле, Андрей Геннадьевич, — обиженно протянул Дима. — Работаем, как умеем!
— Ладно, ладно, успокойся! Скажи лучше, сколько время?
— Четыре утра.
— Через два часа выдвигаемся. Кстати, где Воронцов?
— Кажется, убили.
— Не страшно, много таких Воронцовых, — сказал Волков, вставая. — Я попробую поспать, ты пока пойди, проверь всё: деньги, бумаги, снаряжение, машину. В половине шестого разбуди меня. И ещё, — уже в дверях сказал Волков, — с нашей барышни браслеты пока не снимай, а то мало ли, что придумает. Не разговаривайте с ней и следите в оба! — Он ушёл, захлопнув дверь.
Дима постоял немного, перебирая в уме полученные сведения, потом встал и направился исполнять приказания. За окном начинался рассвет.
========== Глава 12. «Быстро, как только возможно». ==========
Было шесть часов утра. Весна всё больше вступала в свои права, и поэтому на деревьях шелестели уже довольно большие листочки. Уже почти рассвело, и лёгкий туман уступал место теплу. По загородному шоссе машины ещё не ходили, и вся природа дышала свежестью и покоем.
В придорожных кустах сидели двое. Один — молодой темноволосый мужчина, другая — высокая блондинка. Оба выжидающе смотрели на дорогу.
— Через десять минут, — сказала Мартина, посмотрев на часы. — Поедем быстро, чтобы догнать машину с брёвнами, она поедет по другой дороге.
— Зачем тебе брёвна? — Максим смутно понимал, что хочет Мартина, но старался об этом не думать.
— Узнаешь.
Они просидели ещё десять минут, затем пошли к стоящему около дома чёрному «AUDI». Макс сел за руль, и машина, выехав на дорогу, с бешеной скоростью полетела к развилке. Вскоре они оказались около поворота, и в этот момент мимо них пролетел кортеж, состоящий из до боли знакомого тёмно-синего «Крузера», белого «Мерседеса» и серебристо-серого «Гелинвагена».
— Чёрт! — прокричала Мартина, высовываясь из окна, держа в руке пистолет. — Опоздали! Гони, Исаев, гони! — Машина, набрав предельную скорость, полетела вслед за тройкой, в голове которой шёл «Гелинваген».
— Это Волков, — проговорил Макс, до пола вдавливая педаль газа.
— Быстрее! — Марти на половину высунулась из окна.
— Ось слететь может, не могу!
— Плевать, гони!
Гонка продолжалась. Машины, маневрируя, сближались. В этот момент из-за очередного поворота возникла машина с брёвнами.
— Сближайся! — Мартина залезла обратно в салон и надела наплечную кобуру с двумя пистолетами. — Ближе, ещё ближе! — «AUDI» шёл почти впритык с грузовиком. Мартина ловким движение вылезла из окна машины, держась за поручни и крышу. Максим только, молча, удивился, до какой степени у этой женщины отсутствует чувство страха. Грант же оттолкнулась от машины, на какую-то бесконечно страшную долю секунды повисла в воздухе над дорогой, а затем схватилась за кузов грузовика.
— Макс, езжай дальше! — И она, перебравшись на брёвна, полезла к кабине. Сидя на её крыше, она, крепко держась за поручни, перемахнула вовнутрь кабины. Водитель в ужасе обернулся на неё. Мартина приставала пистолет к его голове.
— Не дёргайся и делай то, что скажу. Сворачивай! — Тот решил не испытывать судьбу и повиновался. Грузовик съехал с трассы и скрылся за деревьями.
За всей этой сценой наблюдал из своего «Гелинвагена» Волков.
— Вот, видишь, Андрей, как работают люди, — проговорил он, глядя на Мартину, в позе Человека Паука сидящую на крыше. — Ну, и цены у них выше.
Увидев, что грузовик скрылся из виду, Максим прибавил газу. Он понятия не имел, что задумала Грант, но решил полностью ей довериться. Прибавив скорости, он оказался рядом с «Крузером». В ту же секунду из окна машины высунулся человек с автоматом и открыл огонь. Исаев, уворачиваясь от пуль, намного сбавил скорость и, не отпуская руль, взял с сидения пистолет. Перебросив его в левую руку, он высунулся из своего окна. Началась перестрелка. Автоматные пули попадали в бампер и нещадно оставляли в нём дыры. Исаев молился, чтобы стрелявший не попал в двигатель. Наконец, в тот момент, когда у стрелка кончились патроны, Максим, до упора выжав сцепление, рванул вперёд и что было силы начал прижимать «Крузер» к обочине. Так они приблизились к мосту через небольшую реку. Въехав на мост, Исаев немного притормозил, а затем, резко рванулся вперёд и одним точным ударом отбросил «Крузер» к перилам. Машина, налетев на преграду и проломив её, на секунду повисла над рекой, а потом упала носом вниз. В воздух поднялся фонтан брызг. Максим на ходу отцепил гранату и, не оборачиваясь, бросил её из окна вниз. Граната, переворачиваясь, упала точно туда, где уходила на дно машина. Раздался взрыв, от которого даже закачался мост.
«Одни готов, — подумал Исаев. — Теперь на очереди «Мерседес». — И он продолжил погоню.
В белом просторном «Мерседесе» находилось четыре человека: водитель, два охранника и Вика. Вика сидела прямо, наблюдая в зеркало заднего вида за происходящим. Когда «Крузер» полетел с моста, Белая чуть заметно улыбнулась. Улыбка эта, однако, не укрылась от охранников.
— Ты чему радуешься? Мы ещё здесь.
— Ты уверен? — Вика загадочно прищурилась.
— Да, — ответил охранник, пока не понимая, что происходит.
— Абсолютно? — Вика улыбнулась, обнажив при этом ровные белые зубы. В этот момент она была похожа на оскалившуюся пантеру.
— Да, абсолютно, — ехидно ответил мужчина.
— А вот и нет! — С этим криком Вика высвободила руки, бросив наручники в сторону одного из охранников. Пока те замешкались на секунду, Вика молниеносным движением выхватила из кобуры на бедре маленький серебряный револьвер. Она два раза выстрелила в одного, а затем пустила пулю в голову второго. Быстро перегнувшись через переднее сидение, она ткнула дуло пистолета в висок водителя.
— Делай, что говорю или вышибу тебе мозги. — Раздался щелчок взведённого курка. Вика окончательно перелезла вперёд и отстегнула ремень водитель.
— Выметайся! — Вика распахнула дверь и пинком вышвырнула водителя на дорогу, при этом держа руль. — И дверь за собой закрой! — Она захлопнула дверцу и, набирая скорость, устремилась за идущем впереди «Геленвагеном».
Ехавший сзади Максим испытал нешуточное потрясение, когда едущий впереди «Мерседес» вдруг начал маневрировать, оттуда послышались три выстрела, после чего открылась дверца машины, и из неё вылетел на дорогу человек. После этого машина снова набрала скорость и начала догонять автомобиль Волкова. Приблизившись к «Мерседеру», Максим увидел на секунду мелькнувшие в зеркале густые чёрные волосы и понял, что Вика освободилась. Теперь она была ещё злее и опаснее, чем сначала. Поравнявшись с «Мерседесом», Исаев крикнул Вике:
— Давим его с двух сторон! — Белая кивнула, надавливая на педаль газа.
— Андрей, езжай быстрее, они нагоняют, — сказал Волков, глядя, как две машины несутся параллельно за ним. — Девушка, похоже, выбралась. А где другая, что на грузовике?
Погоня продолжалась. Две машины, поравнявшись с «Геленвагеном», начали давить его с двух сторон. Сотрясаемый ударами, автомобиль Волкова вдруг резко сбавил скорость, так что машины Вики и Максима столкнулись, не успев остановиться. Белый «Мерседес» перевернулся и отлетел, крутясь, в кювет. Ударившись о дерево, он опрокинулся на крышу и так и остался лежать.
У Исаева остановилось сердце, пока он, как завороженный, смотрел на то, как «Мерседес» переворачивается. Огнём полоснула мысль, что Вика в машине. Он, на автомате сжимая руль, не мог поверить в случившееся. Пока он сбавлял скорость, машина Волкова уже умчалась вперёд.
— Андрей, ты молодец, мы оторвались! — радостно кричал своему водителю Волков. — Теперь только бы добраться до места встре… Что?!
Он не успел договорить. Из леса вылетел грузовик с брёвнами, перегородив дорогу. Водитель не успел затормозить, и «Геленваген» на всей скорости врезался в кузов. В момент столкновения из кабины грузовика выпрыгнула Мартина. Перекрутившись в воздухе, она приземлилась в придорожные кусты. Быстро вскочив на ноги, она посмотрела на дорогу. От удара машину Волкова отбросило назад, и она стояла теперь, покореженная, посреди дороги.
В этот момент подъехал Максим. Он выскочил из машины, держа наготове пистолет. Они с Мартиной приблизились к машине и распахнули дверь. Внутри никого не было. Только к рулю было прикреплено радиоуправляемое устройство.
— ВАШУ МАТЬ! — проорал Исаев, со злости бросая пистолет на землю и добавляя к сказанному несколько непечатных слов. — Эти ублюдки (непечатные слова) взяли два «Геленвагена», один (непечатные слова) поставили на радиоуправление. И где они теперь?
— Мы здесь! — раздался довольный голос Волкова, вышедшего из леса и теперь с удовольствие смотрящего на Исаева и Мартину. — Хорошая всё-таки штука — рация. Я вёл нашу машину, а Андрей, кстати, вот он, познакомьтесь, другую. Мы ехали по заранее накатанной дороге в лесу, за деревьями. Очень жаль подполковника Белую, бедная девочка теперь уже никогда не сможет надеть генеральскую форму! — И он противно засмеялся. — Ну, раз уж вас поразил столбняк, мы, пожалуй, пойдём.
Он, по-видимому, хотел ещё что-то сказать, но в этот момент раздался выстрел. Волков, по инерции, обернулся. За его спиной стояла Вика с револьвером в руке.
— Ну, вот вам и победа! — Она спустила курок. А потом ещё раз. Волков повалился на землю. Вика, прихрамывая, подошла медленно к нему и нажала на курок ещё раз. Несколько щелчков показали, что патроны кончились. Белая, обессилено выпустив из руки пистолет, повалилась на землю, но её успел подхватить Исаев.
— Вика, девочка моя, Вика! — Но Белая потеряла сознание от пережитого и сотрясения мозга.
— Стоять! — Андрей пытался скрыться, пока его не замечают, но Мартина выхватила пистолет и одним точным выстрелом в голову прикончила водителя. Тот комом рухнул на траву. — Будешь ещё Мартину Грант обманывать, — произнесла по-английски Мартина.
Максим отнёс Вику в машину, устроив её на заднем сидении. К нему подошла Мартина.
— Вызывай своих, — произнесла она, глядя на Исаева. — И ещё надо забрать этого. — Она обернулась, чтобы посмотреть на тело Волкова, но вдруг обомлела. На траве никого не было, только что-то чернело. Мартина подбежала к тому месту и подняла лежащий предмет. Это был сорванный в спешке бронежилет.
— Проклятие, он удрал! — Она кинулась к Максиму.
— Не уйдёт! — С этими словами Исаев бросился в лес. Навстречу ему раздались выстрелы, и он увидел впереди спину Волкова, бегущего к опушке, на которой и должна была состояться встреча. Оказавшись на прогалине, он обернулся к Исаеву, который уже выбежал из леса и теперь остановился.
— Всё кончено, полковник, — прокричал Волков. — Сейчас приедут мои люди для встречи и передачи оружия. Вас с подполковником быстро убьют. Эта чертовка Грант ещё, может, и спасётся, только куда ей идти. Всё кончено! — И он направил пистолет на Максима.
— Он пустой, — спокойно ответил Исаев, подходя к Волкову. — Проверь, если хочешь, но я насчитал десять выстрелов.
Раздался щелчок спускового крючка. Затем ещё раз. Волков затравленно посмотрел на Исаева.
— Да, — медленно произнёс он. — Да. Но, всё равно, мои люди здесь. Выходите!
Из кустов по периметру поляны показались спецназовцы, которые, держа оружие наготове, приблизились к стоящим в центре Волкову и Исаеву. Волков изменился в лице. Казалось, он не верит своим глазам.
— Где мои люди? — прокричал он, в его голосе послышались нотки страха.
— Вон они, — спокойно сказал Евгений Казанцев, вышедший из-за дерева. — Мои люди уже неделю здесь. Час назад приехали твои люди с оружием и представители Востока. Теперь они вон там. — Он указал рукой на бронированные машины с решётками на окнах. — Ты проиграл, Волков.
— Да, я вижу, — сказал спокойно тот, засовывая руки в карманы. — Вы одержали Белую Победу. Но меня вам не посадить! — Он сделал быстрое движение, в его руке блеснул пистолет. Спецназовцы вскинули оружие, Казанцев шагнул за дерево, Исаев упал на землю, взводя курок. Волков страшно засмеялся, поднёс пистолет к виску и, прежде чем кто-либо успел его остановить, нажал на курок. Время Андрея Волкова кончилось.
— Застрелился, — резюмировал Казанцев, подойдя к Волкову. — Знал, что живым отсюда не выйдет, у нас был приказ его ликвидировать. — Ну что, Исаев, помнится, я обещал вам медаль. И вам и подполковнику Белой. Где она, кстати?
— У меня, в машине, её надо доставить в больницу, — ответил Исаев.
Они вместе с Казанцевым прошли к машине Максима, стоящей на дороге. На асфальте перед открытой дверцей сидела Мартина, которая тут же поднялась при виде Максима и Казанцева.
— Здравствуйте, Евгений Сергеевич. — Она приветливо улыбнулась, протягивая Казанцеву руку. — Вижу, всё прошло хорошо?
— Да, спасибо, Мартина, — ответил Казанцев. — Волков, правда, застрелился.
— Слабак, — презрительно бросила Мартина. — Не мог даже предстать перед судом. Или вам дали приказ о ликвидации?
— Последнее. Как Виктория Андреевна? — Казанцев посмотрел на лежащую Вику.
— Я уже вызвала «скорую», но, думаю, ничего страшного. — Мартина подложила Вике под голову свой свитер.
Через полчаса приехала «скорая», МЧС Украины и полиция. Труп Волкова, его водителя Андрея погрузили в катафалк, а пришедшую к тому времени в сознание Вику в обычную машину. Максиму и Мартине напомнили, что они обещали в десять часов приехать для дачи показаний по делу о перестрелке в ресторане. Также следователи нашли в заброшенном доме труп Ильи Воронцова.
— Илюша, Илюша, что же ты Родину-то Волкову продал? — проговорил Казанцев на опознании трупа в морге. — Мартина, это вы его так?
— Не совсем. Пристрелит его Исаев, — ответила Мартина, сбрасывая с плеч халат. — Весело получается — в какой больнице морг, в той же и Вика лежит. Кстати, когда её выпишут? — Она повернулась к Максиму, который держал в руках пакет с апельсинами и соком.
— Через неделю, сотрясение мозга и растяжение связок всё-таки. Они вообще удивляются, что она так легко отделалась.
— Вика, как кошка, всегда приземляется на лапы, — пошутила Мартина.
— Нет, кто приземляется на лапы и обладает везением, так это ты. — Максим дружески похлопал Мартину по плечу. — У Вики в роду все долгожители. А ещё они, Белые, невероятно живучи, у них это от дедушки пошло, он во время Второй Мировой раз десять в госпитале лежал, его и в плен брали, а один раз даже расстреляли. Мне Вика говорила, что дед не любил об этом распространяться, так как сохранил неприятнейшие воспоминания, выбираясь с простреленным плечом из общей могилы.
Разговаривая таки образом, Мартина, Исаев и Казанцев подошли к палате Вики. Та сидела на кровати и писала кому-то SMS. Они сидели у неё довольно долго, но вскоре пришёл её лечащий врач и сказал, что хорошего понемножку, а Вике надо отдохнуть. Попрощавшись и пообещав заглянуть завтра, все трое вышли на улицу и отправились в отель.
***
Пока происходили все события в Киеве, Лора Льюис пребывала в полной прострации. В таком состоянии она пришла с гробовым видом на студию звукозаписи. Там сидели и что-то отмечали Ваня с Денчиком.
— О, Лора! — радостно проговорил Денис, подцепляя на вилку кусок копчёной колбасы. — На похороны или с похорон?
— Не остри, — отрезала Лора, присаживаясь на колонку. — Мальчики, займите две тысячи рублей до среды.
— Лора, ты что? — подавился Денис. — Зачем?
— Наверное, опять не хватает на какую-нибудь дрянь, — съязвил Ваня.
— Это ты сейчас пошутил? К твоему сведению, мне надо купить двадцать белых роз!
— Зачем? Кто-то умер? — У Дениса появилось нехорошее предчувствие.
— Да. — Лоре стало трудно говорить. — Олег Павлович.
— Что?! Как?! — Ваня с Денисом мгновенно забыли про праздник. — Его же откачали после сердечного приступа, ты к нему ведь ходила, относила апельсины!
— Был повторный приступ, он умер в ночь на воскресенье. — Лора не смогла продолжить, её душили слёзы.
— Господи, — произнёс Ваня, он чувствовал себя неловко при виде плачущей Лоры, которая теперь не язвила и не подкалывала. — Царствие небесное! Льюис, тебе налить?
— Что это? — выдавила Лора, глядя на Ваню сквозь пелену слёз.
— Водка. Выпей.
Лора послушно выпила стопочку, не закусывая.
— Денег дадите? — спросила она, вытирая глаза. — Спасибо. — Она положила в карман купюры. — Пока. Кстати, похороны завтра, в два часа дня. — И она вышла из студии.
— Во, дела, — протянул Денис, когда Лора ушла. — Никогда не думал, что увижу Лору Льюис плачущей. Она, что его любила?
— Не как мужчину, как родственника, — ответил Ваня, наливая в стакан воды. — Надо в ломбард заехать, костюмы выкупить.
Новодевичье кладбище. Тишина стояла полнейшая, казалось, что вся природа замерла в знак скорби. По узкой усыпанной гравием дорожке шла похоронная процессия. Впереди несли венки и цветы, далее шли носильщики, поддерживая за позолоченные ручки оббитый бархатом гроб. За гробом шли друзья и родственники. Вскоре процессии остановилась около свежевырытой могилы, рядом с которой стоял, прислонённый к резной ограде православный крест.
Лора стояла, удивительно тихая и спокойная. Она чуть опустила голову, чтобы не было видно, как из её широко раскрытых карих глаз капают слёзы. На ней было простое траурное платье, чёрные чулки и туфли на маленьком каблуке. Тёмные волосы были собраны сзади в узел, на голове — маленькая шляпка с вуалью. В руках, на которые были надеты чёрные перчатки из тонкой замши, она держала огромный букет из двадцати белоснежных роз.
Когда последняя лопата земли упала на поверхность могилы, провожающие начали продвигаться и складывать цветы. Стараясь не поскальзываться на сырой земле, Лора положила свой букет поверх других.
— На земле его не простили, может быть, простят на Небе, — тихо сказала Лора. — Прощайте, Олег Павлович. — Она отвернулась и быстро, не оглядываясь, пошла к машине. — Поехали, — сказала она, пристёгивая ремень. — Иначе, я сейчас расплачусь.
Телевизионный фургон выехал с кладбища и вскоре пропал из виду. Через некоторое время похоронная процессия тоже двинулась в путь. После того, как уехала последняя машина, на подъездной дорожке показался чёрный «Мерседес». Машина остановилась напротив свежей могилы, и из неё вышла высокая женщина лет пятидесяти пяти. Её волосы, ещё не потерявшие свой природный тёмно-рыжий оттенок, были подстрижены под каре. Она была одета в чёрный брючный костюм и белую блузку. Следом за женщиной из машины вышел молодой человек, темноволосый и голубоглазый. Ненадолго остановившись, мужчина открыл калитку, и они прошли в ограду.
— Вот и окончен твой путь, — проговорила со скорбной улыбкой Мария Сколкина. — Ты ушёл, не попрощавшись, как это на тебя похоже! Грешил ты на своём пути много и плодотворно, но Бог тебя простит. Спи спокойно, Олег Табаков, наконец, твоя душа свободна. — Она провела рукой по кресту. — Я уже говорила тебе «прощай», надо сказать ещё раз — прощай! Теперь уже навсегда. — Мария повернулась и пошла к машине.
— Прощай, отец, — сказал Саша Сколкин, глядя на фотографию, с которой ему улыбался Табаков. — Прощай. — Он положил на могилу две алые розы, которые контрастно выделялись на фоне белых.
Саша бережно закрыл калитку и, не оглядываясь, пошёл к машине.
— Ну, вот и всё, — как бы подводя итог, сказала Мария, когда они с Сашей выехали на Центральное Шоссе. — Отмучился.
Саша кивнул. Судьба расставила все точки над «и».
***
Парадно украшенный главный зал в здании разведки РФ. По всему периметру развивались флаги России, оркестр играл военный марш. В зале собрались военные в своей лучшей форме и многочисленные гражданские. Видеосъёмка была запрещена, но снимали все. Наконец, под звуки следующего марша, на ораторскую трибуну вышел начальник Политической Разведки генерал Казанцев. Он обвёл толпу довольным взглядом, подмигнул стоящим за его спиной Вике и Максиму. Взойдя «на пьедестал», как потом выразилась Вика, генерал сделал музыкантам жест. Все звуки в зале смолкли. Казанцев начал:
— За доблестную службу, за геройский подвиг, за преданность Отечеству и отвагу Максим Максимович Исаев и Виктория Андреевна Белая награждаются медалями «За заслуги перед Отечеством»! — воодушевлённо говорил с трибуны Евгений Сергеевич Казанцев, облачившийся по этому случаю в свою выходную генеральскую форму. — Медаль вручается полковнику Исаеву!
Максим вышел вперёд, и Казанцев, аккуратно прикрепил к его кителю медаль. В зале раздались аплодисменты.
— Служу Отечеству! — пафосно воскликнул Максим.
— Медаль вручается подполковнику Белой!
Снова аплодисменты, и возглас Вики:
— Служу Отечеству!
В центре зала сидели кучкой Мартина, Лора и Лёша. Лоре полагалось быть за камерой, но она решила посидеть в зале.
— Лучшее награждение из всех, на которых я была, — воодушевленно говорила Льюис, уже не слушая речь Казанцева.
— Лора, тише, говорят ведь, — одёрнула её Мартина. Она сидела, теперь уже чинная и благородная, в своём сиреневом платье, и ничто не напоминало, что две недели назад она убивала направо и налево.
С этой женщиной Лора спорить не стала, и все трое продолжали слушать речь генерала. После награждения, троица пробилась через толпу к Максиму и Вике.
— А теперь — гуляем! — Лора радостно размахивала принесённым с собой флажком.
Компания отправилась по этому случаю в самый дорогой ресторан Москвы — «Зеркальный замок». Зеркальным его называли, потому что все его стены были увешаны различными зеркалами в дорогих позолоченных рамах. Это обилие смотрящих друг на друга зеркал создавало впечатление бесконечности пространства. Компания присела за заранее заказанный столик, на котором к их приходу уже поставили роскошные тарелки из английского фарфора.
— Эти тарелки дороже всей моей квартиры, — заметил Лёша, беря салфетку. — Марти, сделать тебе оригами?
— Нашёл время, тебе всё хи-хи да ха-ха, — одёрнула парня Мартина, стряхивая с его плеча несуществующую пылинку. В этот момент им подали первое: горячий французский луковый суп и красиво нарезанный хлеб.
— У меня теперь стойкое предубеждение против дорогих ресторанов, — заметила Вика, прикрепляя салфетку к воротнику. — Теперь так и жду, что перестрелка начнётся!
— А ты подумай об этом завтра, как Скарлетт О`Хара, — весело предложил Максим, который всегда утверждал о неком сходстве между Викой и Скарлетт в исполнении Вивьен Ли.
— Кстати, спасибо за совет, попробую, — беззлобно ответила Вика, откусывая кусочек. В этот время принесли шампанское в больших фужерах из прозрачного венецианского стекла.
Лёша поднялся, поправив костюм и, держа в одной руке бокал, а в другой — салфетку, начал:
— Хорошо всё то, что хорошо кончается. Несмотря на все опасности, вы прошли этот путь до конца, не оступились, остались вместе и… ну, и так далее! За Максима и Вику! — Лёша осушил свой фужер и сел. Все выпили своё шампанское и начали вспоминать все подробности пережитого. Лёша обстоятельно рассказал, в каком он был шоке, когда увидел по новостям, что произошло. Его потрясло то, что в этом участвовали и его сестра, и девушка. В ещё больший шок повергло Алексея заявление Мартины, что она была наёмной убийцей. Лора, в свою очередь, кратко пересказала, как она, когда Вику вырубили, побежала со всех ног к Денису за машиной, приехала к Казанцеву домой и всё обстоятельно ему пересказала, и получила втык, что разбудила его посреди ночи.
Подали второе, состоящее из семи замысловатых блюд, которые включали в себя знаменитые Булгаковские «порционные судачки а-ля натюрель». На десерт подали слоёный торт и белое вино. После ресторана все поехали на квартиру к Лоре. Уже основательно выпившие, друзья закупились в ближайшем супермаркете едой и напитками, причём ни на то, ни на другое не жалели денег, дома включили караоке и начали отмечать всё по второму кругу. То и дело раздавались возгласы «пей до дна, пей до дна», играла музыка, веселье только начиналось. Всем, после пережитого, нужна была хорошая разрядка, и вот, случай предоставился.
Праздник затянулся до глубокой ночи, а утром все сидели на кухне и дрожащими руками наливали себе в стакан воду, с растворённым в ней цитрамоном. Никто не помнил всего праздника, но по обрывочным воспоминаниям составилась довольно приличная картина.
Максим резюмировал, что это была лучшая весна в его жизни.
========== Эпилог. ==========
Прошло полгода с памятных событий в Киеве. В этот тёплый августовский день Лора сидела у Вики в кабинете и рассказывала случай из своей журналистской практики:
— Только мы его и видели, — воодушевлённо повествовала Лора, крутясь на стуле. — Нормально, что настоящий сосед Дениса оказался бандитом. Его тоже замочили. Слава Богу, всё хорошо закончилось!
— Красивая история, для столичной жизни, сама придумала? — весело спросила Вика, допивая чай и принимаясь за кусок пирога.
— Кого придумала, всё правда! — Лора, смеясь, взяла свою кружку чая. — Пережили её и то хорошо! Как у тебя-то дела, как Максим? Самое главное, как Наташа?
В этот момент в кабинет Вики зашёл лейтенант:
— Здравствуйте, подполковник, меня попросили зайти к вам за бумагами по ситуации в Сирии.
Вика вздохнула и встала. Взору Лоры и лейтенанта предстал уже довольно большой шестимесячный животик, который ловко маскировала драпировка на Викиной светло-зелёной кофточке. Белая прошла к сейфу, открыла его и, достав оттуда документы, протянула лейтенанту.
— Спасибо, — сказал тот, козырнул, и вышел из кабинета.
— Тебе не тяжело? — спросила Лора, оглядывая Вику, которая теперь стояла перед ней и рассеяно поглаживала живот. — Скоро в декрет?
— Мне тяжело? Пока ещё не очень, — с улыбкой ответила Вика, принимаясь за оставленный пирог. — А в декрет я, как военная, ухожу пораньше, через месяц.
В кабинет вошёл Максим.
— У тебя тут день открытых дверей? Привет, Макс. — Лора посмотрела на Исаева. — Как, готовишься к новой роли?
— Привет. — Максим сел на кресло рядом с Викиным столом, привлекая к себе девушку. — Готовлюсь, как иначе. Ты почему на нашу свадьбу приехала уже пьяная?
— А ты, про это. — Льюис слегка замялась, но быстро нашлась: — Заехала к старой знакомой, к Марине Зудиной. Она, похоже, сильно убивается по Табакову. Мы с ней так, покалякали, тут она про шампанское вспомнила. И пошло-поехало!
Поговорив таким образом минут двадцать, друзья, наконец, разошлись. Лора уехала на съёмку клипа, а супруги Исаевы отправились после работы на набережную. День уже начал убывать, но солнце стояло высоко, бросая, уже начавшие удлиняться тени, на поверхность Москвы-Реки. Погуляв так с полчаса, Максим и Вика присели на лавочку в тени бука.
— Никогда так хорошо не было, — проговорила Вика, вытягивая ноги в белых балетках. — Тепло, хорошо, прелесть! — Она просунула свою ладонь в руку Максима. Тот нежно сжал её.
— Спина болит?
— Фу, ты какой, всю романтику разрушил! — притворно рассердившись, воскликнула Вика. — Да, болит. Но не сильно, — добавила она, проводя рукой по пояснице. — Ой, смотри, сахарную вату продают!
В этот момент в конце аллеи показались Лёша с Мартиной. Лёша, как всегда что-то увлечённо ей рассказывал, а Мартина смеялась. Когда они поравнялись с лавочкой Исаевых, Максим их окликнул. Вчетвером они погуляли ещё немного, но вскоре разошлись, кто куда — Исаевы — домой, Мартина и Лёша — в кино, на премьеру фильма «Форсаж 6».
Когда Максим и Вика выходили из парка, они заметили невдалеке между деревьями семью, расположившуюся на пледе, постеленном на траву. Вика моментально узнала женщину, которая доставала из сумки полотенце — это была Дана Сколкина. Судя по внешнему виду Даны, события полугодовой давности на ней ничуть не отразились. Она по-прежнему была мягкой и спокойной, такой, такой её встретила Вика в офисе компании «Альянс». На ней было простое светло-голубое платье, а светлые волосы были собраны сзади в «конский хвост». Рядом с Даной сидел её муж, и Вика в очередной раз поразилась его сходству с покойным Олегом Табаковым. Вика припомнила, что Лора говорила что-то про незаконного сына Табакова, который с ним так и не помирился. Должно быть, это был он, Александр Сколкин.
Сейчас всё произошедшее казалось страшным, но необходимым сном, ведь, если бы не эти события, они с Максимом ещё долго прожили бы отдельно друг от друга или вообще не высказали бы свои чувства, и было бы как в стихотворении М.Ю. Лермонтова:
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи
Они расстались в безмолвном и гордом страданье
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.
