порой). Судя по тому, что он видел перед собой Адмиралтейский шпиль, а также фрагмент металлического моста (Николаевского, вероятно), точка обзора находилась на набережной Васильевского острова (недалеко от его альма матер, то есть Петербургского горного института). Минут через пять Лазарев пришел к выводу, что наблюдаемая жизнь относится к 50-60-ым годам 19 века: пароходы по реке вовсю снуют, но авто еще нет, а дамы пока носят платья с кринолином. Мост же Николаевский (он помнил) был построен в 1850 г.
- Однако что это за портал, - с неудовольствием подумал Дмитрий, - нельзя ли эту дырочку расширить до двери или хотя бы окна? Впрочем, - спохватился он, - пусть сначала увеличится до размеров яблока....
И сосредоточился на этом желании. Квадратик мигнул и скачкообразно расширился до заказанного размера! Лазарев счастливо рассмеялся: слушается "существо", идет навстречу!
- А теперь закрыть портал, - скомандовал он. И окошко в старый Питер готовно закрылось.
"Хм, а если попробовать открыть его недалече, например, в наш парк и время задать наше? А там сделать переход и попробовать открыть назад, в квартиру? Иначе толку от этого портала будет немного....".
Сказано-сделано. Портал вновь открылся и именно в том укромном уголке парка, который Д. Н. представил. Правда, на высоте 2 метров над землей. По голосовой команде окошечко спустилось до уровня пояса, а по другой развернулось в рост Лазарева. Он хотел было шагнуть в проем, но вдруг в него метнулась незаметно подкравшаяся Пума и стала носиться по снегу.
- Пума, ко мне! - грозно потребовал хозяин и овчарка, сделав дополнительный круг, впрыгнула в квартиру.
- Ах ты пси-ина, - потрепал ее Дмитрий Николаевич за уши. - Вижу, что с тобой все в порядке. Ну, пойдем вместе побегаем. А портал пока закроем....
Последующие дни были заполнены у Лазарева (помимо обычных занятий) подготовкой к визиту в Петербург 19 века. Самым канительным делом стало изготовление на компе и принтере документа эпохи императора Николая Павловича, удостоверяющего личность. Слава богу, в интернете нашлось свидетельство о выходе некоего поручика в отставку - с него и слепил себе подобие на плотной бумаге с гербом (ее подбор и изготовление - отдельная песня!). "А может и пару ассигнаций тиснуть? Впрочем, поймают за руку, не отмажешься, ну его к бесу. Лучше прикупить у нумизматов металлических рубликов и копеек той поры да раздобыть карманные часы с маркой "Swiss Made" на продажу. Хотя я ведь не собираюсь там подолгу жить, вечерком строго домой. А вообще-то надо взять отпуск....".
С одеждой у него проблем не было. Тут кстати пришелся шерстяной костюм-тройка темно-синего цвета, который Дмитрий Николаевич почти не носил, а также низкие коричневатые сапоги-мокасины. Его черное пальто с пуговицей под горлом тоже было натуральным, тонкого сукна. К нему в тон подходило кепи с наушниками. Еще повязать галстук (в обиходе пренебрегал), взять перчатки, белое кашне, трость-зонтик - и вперед, на улицы старого Питера!
Выход он наметил на вечер пятницы (здесь вечер, там-то будет день), решив открыть портал в том же парке. Жене сказал, что договорился устроить со своими приятелями вечерушку на даче (с преферансом и, конечно, выпивкой). Та милостиво кивнула, зная, что в той компании дам не бывает, да и алкоголем они давно не злоупотребляют. И вот уже привычное заклинание и портал открылся посреди лабиринта из желтоцветных деревьев, крестов, оградок и узких дорожек, то есть, как и было задумано, на Смоленском кладбище Петербурга. Дмитрий Николаевич вышел из него, огляделся и, не увидев поблизости людей, велел закрыться. Потом пошел в юго-восточном направлении, попав в итоге на Малый проспект.
Погода в этот день была солнечной, хотя и с неприятным северным ветерком. Малый проспект, как и в современном Петербурге, был не слишком оживлен, и хронопутешественник перешел на проспект Средний. На этой улице движение было не в пример активнее: разнообразные повозки, влекомые одной или двумя лошадьми, катили одна за другой, средь них кареты и коляски с тонно одетыми пассажирами привилегированных сословий. Еще больше людей было на тротурах проспекта, а также в боковых "линиях" - они, само собой, были одеты кто во что горазд, но преимущественно просто или даже плохо. Лазарев выглядел на их фоне со своим кепи, кашне и зонтом, пожалуй, вызывающе. Впрочем, все встречные девушки и женщины поднимали на него глаза, и в них Дмитрий Николаевич читал одобрение его внешности, а то и готовность к знакомству.
Кроме разглядывания фемин попаданец успевал фиксировать названия лавочек и магазинов по обе стороны улицы, досадуя, что в них отсутствуют стеклянные витрины. Вдруг в глаза ему бросилось название "Часы", он тотчас вспомнил о своем "швейцарском хронометре" и вошел внутрь лавочки. Вот здесь стеклянная витрина уже была, вернее, был длинный стол, имевший вместо деревянной крышки стеклянную. В столе лежали, естественно, часы, все сплошь карманные, но
