Рабочий день 2 февраля 1921 года был у Владимира Ильича Ленина, как всегда, до предела напряженным.
После трехлетней гражданской войны начинался первый мирный год. Кончалась эпоха военного коммунизма. Слово «нэп» еще не было произнесено, но Ленин уже всесторонне продумывал переход к новой экономической политике. Контуры ее вырисуются в марте, на X съезде партии. Хотя и тогда Ленин ответит тем, кто потребует точного прогноза последствий и границ новой политики: «Вы скажете, что это неопределенно. Да, и надо, чтобы это было до известной степени неопределенно. Почему это надо? Потому что, чтобы было вполне определенно, надо до конца знать, что мы сделаем на весь год. Кто это знает? Никто не знает и знать не может». Ленин подчеркивает: «Теоретически это мыслимо». А «как это сделать – это дело практики».
О новой экономической политике Ленин скажет в марте. А пока февраль, второе число. Один из дней, когда обдумывались и теоретические основы и возможные практические последствия перехода к нэпу.
В этот день Ленин председательствует на заседании Экономической комиссии Совнаркома. Участвует в заседании Политбюро ЦК РКП(б). Беседует с приехавшими из Сибири о положении в тамошней деревне. Встречается с председателем комиссии ГОЭЛРО – своим старым другом и «однодельцем» Кржижановским, с которым вместе отбывал ссылку на берегах Енисея по делу об организации петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
Кржижановский приходит не один – с инженером Ружичкой. В тот же день Ленин знакомится с замечаниями по плану ГОЭЛРО другого инженера-электрика – Козьмина.
С окончанием войны потребовались не только экономические реформы, но и изменение системы образования. В этот же день Ленин дважды председательствует на заседании комиссии по реорганизации Наркомпроса.
Получена телеграмма от секретаря Петроградского губкома партии – население голодает и страдает от холода. Ленин отвечает телефонограммой о принятых мерах. Решено закупить за границей 18,5 миллиона пудов угля (вместо войны – торговля: новая политика!). Дело с продовольствием тоже улучшится – ожидаются эшелоны с зерном. В Малый Совнарком Ленин пишет записку, в которой поручает проконтролировать «злободневнейший вопрос» – о квартирах (имеется в виду заселение всего лишь десятка домов – так бедна еще страна).
Но Ленин вовсе не в хозяйственной текучке. Дело идет об изменении политики. Чтобы сказать через месяц «Теоретически это мыслимо», надо все глубоко продумать. Ленин думает, советуясь с друзьями, с специалистами. И еще – с Марксом и Энгельсом.
В этот февральский день в книге исходящих документов, которую вели секретари Ленина, появилась короткая запись: «2/II. № 159. Рязанову 2 книги Энгельса и письмо».
Давид Борисович Рязанов – директор Института Маркса и Энгельса. 8 декабря 1920 года пленум ЦК РКП(б) принял решение о создании «первого в мире музея по марксизму», причем охарактеризовал это как задачу «исключительного международного значения». Вслед за этим – решение ЦК о создании института. Институт пока крохотный – помещается в шести комнатах на углу Воздвиженки и Шереметьевского переулка. Это лишь сектор Социалистической академии. Вся его библиотека – 200 – 300 томов. Все документальное имущество хранится в двух шкафах – деревянном и стальном. Из рукописей – только восемь писем Маркса к Руге, полученных от дочери Маркса Лауры.
Но письмо Ленина, отправленное 2 февраля, предвещает и здесь решительные перемены.
Владимир Ильич писал:
«т. Рязанов!
Большая просьба:
…1) Не знаете ли, откуда взяты подчеркнутые места из писем Энгельса? (Значит, в книжечках были письма Энгельса? – И.А.) 2) Было ли и где это напечатано полностью? 3) Если было, нельзя ли найти и получить? 4) Нельзя ли нам купить у Шейдеманов и Ko (ведь это продажная сволочь) письма Маркса и Энгельса? или купить снимки? 5) Есть ли надежда собрать нам в Москве все опубликованное Марксом и Энгельсом? 6) Есть ли каталог уже собранного здесь? 7) Письма Маркса и Энгельса собираем мы (или копии), или это не осуществимо?
С ком. приветом Ленин».
Сбоку письма приписочка: «Верните книжечки», вслед за которой семь вертикальных черточек – верно, напоминание об обязательной необходимости возвращения книг Энгельса.
По сути, с ленинского письма и началась история «фонда № 1». Под этим номером в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС ныне значится около семи тысяч рукописей Маркса и Энгельса.
А само письмо Ленина находится в этом же институте – в «фонде № 2», в который входит все, что относится к рукописному наследию Владимира Ильича.
Такого полного собрания ленинских рукописей, как «фонд № 2» Института марксизма-ленинизма, само собой
