Дмитрий НикитинБУМБАРАШИЛИ ЕЩЕ ОДНА ОХОТА НА СНАРКА
Глеб раздвигал стволом карабина пряди мха, свисавшие с толстых, будто надутых зеленых ветвей. Бруно шел за ним, как велели — след в след, старательно обходя лужи с бурой, почти черной водой. Они почти час брели в душной полутьме по прогалине высохшей речушки. Над головами в сплошной свод переплетались кроны здешних безлистных растений.
— Только не Зверобой! Во-первых, нам до зверей еще далеко. А, во вторых…
Впереди из теснины стволов высунулось и закачалось в воздухе что-то длинное, живое, плоское. Тусклый блеск хитиновых пластин, волнообразное движение множества тонких лапок. Покачав передней частью бронированного тела, двухметровая сколопендра плавно соскользнула вниз. В горле Бруно застрял крик, в кобуре — оружие, он не мог оторвать взгляда от устремившейся к нему гигантской многоножки.
— А, во-вторых, я не охочусь! — невозмутимо продолжил егерь и шагнул в сторону.
Бруно отскочил в другую. Сколопендра промчалась между ними и влетела с размаху в ближайшую лужу. Из темной воды тут же появилась сплюснутая голова, собранная из ребристых костяных щитков — без глаз, но с широкой щелью пасти. Глухо хлопнули челюсти, сдавив тисками извивавшуюся многоножку. Ее когти и жвалы беспомощно скользили по панцирю водяного чудовищ, которому, впрочем, тоже оказались не по зубам хитиновые доспехи. После нескольких отчаянных попыток многоножка, наконец, вырвалась, оставив часть лап в пасти врага, и, прихрамывая, скрылась в зарослях. Ее победитель потряс головой, проталкивая добычу в глотку, и ушел под воду.
Бруно успокаивал дыхание:
— Ну, у вас и страшилища!
Глеб усмехнулся, подошел к луже, присел, примерился и, к изумлению Бруно, быстро сунул туда руку. Через мгновение егерь разогнулся, вытягивая за угриный хвост что-то похожее на черепаху. Оно скрежетало челюстями, щелкало, как ножницами, узкими лезвиями костяных плавников.
— Это филолепид. Он, в общем, мирный. Только не любит, когда на голову наступают. — Глеб осторожно опустил черепахо-рыбу обратно в лужу. — Артоплевра, та вообще растительноядная. Бараши, впрочем, тоже… А они из всех местных самые опасные. Ты ведь к барашам прилетел?
— Еще к ложным скорпионам.
— Ну, они друг с другом связаны. — Глеб покрутил головой, словно к чему-то прислушиваясь. — Да, бараши… Ты вот со своим «Зверобоем» Фенимора Купера вспомнил, а мне на ум Кэролл приходит.
— Кэролл?
— «Охота на Снарка». Хотя тебе-то как раз Буджум нужен.
— Почему Буджум?
— У Кэролла есть Снарк и есть Буджум. А у нас есть бараш и… Как его назвать-то? Бумбараш! Ложись!
Последнее слово Глеб произнес таким страшным свистящим голосом, и Бруно, не задумываясь, бухнулся вниз лицом.
Над ним что-то сильно хрустнуло, влажно вздохнуло, по спине ударили дождем горячие капли… Потом вдруг стало очень светло, хоть разглядывай каждый камешек. Спину и затылок пекло как под открытым солнцем. Очевидно, так и было. Бруно продолжал послушно лежать, пока перед носом не появились ботинки Глеба с толстыми, антигравитационными в случае надобности подошвами.
— Что это было? — Бруно разглядывал, задрав голову, аккуратную проплешину в своде ветвей. Через дыру вольно синело небо Девоны.
— Да завелась крупная тварь. Вроде бронтозавра, только без лап. Хотя, может, и есть лапы. Сидит в болотных ямах, хватает всё вокруг. Шею иногда на двадцать метров высовывает. Если это, конечно, шея, а не конечность. — Глеб улыбнулся. — В общем, не знаю. Я же простой техник, хоть и с первичной биоподготовкой. А давай вместе посмотрим на это длинношеее! Всё равно ведь мимо идём. Классифицируем хотя бы предварительно…
— Да и я тоже не биолог, собственно, — признался Бруно, — Работаю на MWESCO, проект SETI. Поиски внеземного разума.
— Разум? — Глеб недоверчиво покачал головой. — Тут же средний палеозой. Как на Земле четыреста миллионов лет назад. Ни один зоотип до высших форм пока не развился. Какие разумные? Если ты про скорпов, им даже до муравьев далеко.
— Понимаешь, не в них одних дело…
За очередным поворотом высохшего русла в конце зеленого тоннеля разлился, наконец, дневной свет. Еще несколько шагов, и перед путниками открылась котловина Малого Скорпионьего озера. Сильно обмелевший водоем обрамляла стена голоросов — трубчатых раниофитов. Дальше вверх по склону простирался лес древовидных плаунов и папоротников с раскидистыми кронами-метелками чешуйчатых ветвей. Еще выше уходило за горизонт пустынное нагорье, изрезанное оврагами и каньонами. Озерная вода искрилась под жаркими лучами местного солнца. У него, в отличие от планеты, не было имени — только безличный номер в галактическом каталоге.
— Вон! — егерь дернул Бруно за рукав, указывая на что-то на дальнем берегу. — Смотри!
Бруно поднёс к глазам бинокль и разглядел большую грузную ящерицу, вернее, конечно, амфибию, которая с трудом волочила по земле объемистое брюхо.
— Стегоцефал?
— Кто? Нет! Какой стегоцефал с таким хвостовым плавником! Ихтиостега это. Стегоцефалу до нее, как нам до утконоса. Ты на скорпов смотри! Вон же они, впереди.
Бруно повел бинокль и действительно обнаружил представителей вида Pseudoscorpionida devonica giganteа. Настоящих скорпионов на Девоне не было, поэтому этих, ложных, обычно звали просто скорпами. Штук десять буро-желтых существ, похожих на продолговатых крабов-переростков, тащили от озера небольшую шипастую акулу. Хищница, видимо, забралась сюда за рыбьей мелочью, но застряла из-за падения уровня воды. Но на акулу, похоже, имела виды и настойчиво бредущая за скорпами ихтиостега.
Скорпы, однвако, не собирались так просто расставаться с трофеем. Половина из них, выставив клешни, атаковали ихтиостегу с боков. Другие направили в морду амфибии длинные палочки, уперев их основания в землю. Отмахиваясь рыбьим хвостом от фланговых нападений, ихтиостега потыкалась в возникший на пути частокол, тяжело развернулась и поползла обратно к озеру. Скорпы тут же подхватили акулу и стали дружно пропихивать ее через заросли.
— Заметил? Они везли акулу на волокуше! А потом разобрали носилки на пики! — выкрикивал Бруно вслед егерю, который вдруг пустился бегом вдоль берега озера. Бруно не поспевал за ним, опасливо поглядывая под ноги. Среди мертвых водорослей возились мокрицы и ногохвостки. — По-моему, использование орудий — признак разумности!
— Не обязательно! — донесся ответ. — Земные муравьи и осы тоже используют. Еще крабы, осьминоги…
Финишировал Глеб с большим отрывом. Осмотрел место битвы с ихтиостегой, подошел к голоросам и, не дожидаясь спутника, взлетел на антигравах и приземлился уже на той стороне зарослей.
Бруно несколько минут колебался — дожидаться егеря в одиночестве на берегу или последовать за ним в лес? С озера послышался всплеск. Бруно оглянулся. На него, стоя в воде, уставилась выкаченными глазами давешняя ихтиостега. А, может, и другая. Та, кажется, была поменьше. Или это потому, что вблизи… Настоящий крокодил, только какой-то мягкий и толстый. Бруно шагнул от берега, достал пистолет и издалека погрозил ихтиостеге. Земноводное широко распахнуло пасть, показав острые щучьи зубы, и двинулось вперед. Хоть и не любил Бруно взлетной обуви, выбора, похоже, не оставалось.
Он еле удержал равновесие над раниофитами, а при посадке отбил подошвы и выронил бинокль, к счастью, на пузыри каких-то грибов. Глеба нигде не было видно. Только следы, уходившие вглубь леса. Подлесок в папоротниковой чащобе отсутствовал, зато повсюду лежали или стояли, накренившись и уцепившись ветками за соседей, поваленные древовиды. Их полусгнившие стволы были густо облеплены нитиевидными и губчатыми мхами, разнообразными грибами и псилофитами. Бруно хотел покричать, позвать егеря, но не решился. Вдруг услышит какой-нибудь хищник? Хотя тут с сухопутными плотоядами, вроде, негусто, но всё же… Он достал пистолет и, вытянув руку вперед, побежал, поскальзываясь, по протоптанном на моховом ковре тропинке.
— Вот она, Тьмускорпионь! — произнес Глеб, когда запыхавшийся Бруно с разбега ткнул ему стволом в спину. — Ты пистолет убери. Всё равно я перед выходом его разрядил, а руки лучше держать свободными.
Пистолет действительно оказался без обоймы. Бруно хотел высказаться, но промолчал. Сунул, не глядя, оружие в кобуру и встал рядом с егерем. На голой поляне поднимался вровень с верхушками деревьев гладкий глиняный конус. Пространство вокруг было усыпано пустыми белыми раковинами, напоминающими закрученные в бараний рог раковины аммонитов.
— Да, это от барашей, — ответил, угадав вопрос, Глеб.
По поляне бегали по кругу со скрежещущим топотом, ритмично стуча поднятыми клешнями, скорпы всех размеров — от молодых, размером с лимон и такого же ярко-желтого цвета до матерых коричневых громил величиною с кабачок. Из леса и из круглых отверстий в основании конуса выбегали всё новые большие и маленькие скорпы, присоединяясь к общему танцу у доставленной к их жилищу акулы. Потом пришел черед пиршества. Первыми подходили самки с утолщениями выводковых камер или с крошечными детёнышами на спинах, за ними — взрослые самцы, следом — подростки. Скорпы аккуратно отщипывали клешнями кусочки рыбы и переправляли ко рту похожими на маленькие ручки хелицерами. Через десять минут от туши осталась лишь разобранная кучка костей, да и те зачем-то потащили в норы.
— А ведь земные паукообразные никогда не были общественными животными! — заметил Глеб, — Может, переименовать девонских в скорпионовидных муравьев или термитов? Хотя морфология у них совсем другая…
— Это всё хорошо, но мы ведь к барашам шли, — нетерпеливо высказался Бруно. — Далеко они?
— Да где-то здесь, рядом. Только как найти? Сегодня скорпы к ним не пойдут, им акулы хватит.
— Что же делать? Мне пустых раковин мало.
— Если дело срочное, давай сами поищем твоих пульмонат. Не должны они быть слишком далеко от скорпионника.
На поиски, однако, ушло несколько часов. Только к вечеру, вдоволь наблуждавшись по сырой лесной чащобе, они набрели на скопление крупных улиток, лениво ползающих под древовидами.
— Осторожно! — повысил Глеб голос. — Не прикасайся! И, вообще, держись от них как можно дальше.
Бруно знал, что из-за барашей на Девоне погибло несколько человек. Большинство улиток были совершенно безвредны, так что вначале их отлавливали и препарировали без всякой предосторожности. Однако, как оказалось, некоторые экземпляры обладали необычным свойством. При умерщвлении или хотя бы значительном повреждении улитки происходил мощный взрыв, уничтожавший не только самого бараша, но и всё, что находилось поблизости. Считалось, что такой природный механизм служит для защиты вида от хищников. По виду обычные и взрывные особи были абсолютно одинаковы, и враги, рискуя схватить «заминированную» улитку, должны были вообще избегать барашей. Главные хищники девонской суши — тригонотарбы и орибатиды — действительно обходили совершенно беззащитных на первый взгляд улиток стороной. Зато куда менее грозные псевдоскорпионы успешно охотились на барашей, как-то различая опасных и неопасных моллюсков.
— Завтра скорпы обязательно сюда придут, — объяснил Глеб. — Утром, когда бараши спать залягут после ночной кормежки.
— Хорошо! Теперь мне тут надо всё занять.
— Снимай, но близко не подходи! Один был у нас смелый, пнул ногой, так голова на пять метров вверх улетела.
— Не бойся. Поставлю, как у скорпов, передвижной автомат, будет снимать дистанционно.
Лагерь они разбили на краю плоскогорья, нависшем над котловиной. Сборное бунгало стояло на левитирующем основании, приподнятом над землей. Наземной живности до жилья теперь было не добраться, а летающих существ на Девоне пока не водилось. Внизу, в долине сгущались сумерки. Разжечь костер не получилось бы из-за отсутствия в этом мире горючей древесины. По крайней мере, в ближайшие миллионы лет. Вместо костра егерь включил инфракрасный фонарь. В его уютном свете они поужинали подогретыми консервами и жареным мечехвостом из криоупаковки. Взошла и поплыла по небу луна — куда большая, чем земная. Зажглись чужие звезды. Сложат ли когда-нибудь их рисунок в созвездия будущие обитатели планеты?
Бруно отправился в бунгало поработать перед сном. Глеб остался снаружи. Странное ощущение. На всей планете сейчас он один мог по-настоящему воспринимать ночные звуки. В этом мире еще не было ушей. И не будет еще очень долго. Да и зачем здесь слух, когда нет ни шелеста листьев, ни криков птиц, ни призывного рева зверей, нет даже гудения насекомых. Только трутся друг о друга ветви папоротников, да плещется что-то в озере. Кстати, сильно плещется. Ихтиостеги рыбу загоняют? Или между собой разбираются? Не похоже. Что-то крупное. Рипидистия какая-нибудь? А как добрался сюда? Егерь представил: двоякодышащая рыбина, здоровущая как земная косатка ползет на кистеперых плавниках по пересохшему руслу. Невероятно! Ладно, утром посмотрим. Егерь поднялся, шагнул к бунгало. Вдруг заметил какое-то шевеление в кроне ближайшего древовида. Переключил фонарь, осветил. На самой верхушке раскачивался, ухватившись клешнями, крупный ложный скорпион. Глебу показалось, что скорп смотрит вверх, на черное ночное небо, на луну и на звезды.
Бруно еще возился со своим нотом. Глеб раскрыл дормикапсулу, но спать ему пока не хотелось.
— Знаешь, Бруно, я вот подумал. Если подходить с точки зрения конвергентной эволюции… Ну, что всегда есть общая пирамида биоценоза, которая строится на любом материале. Отсюда внешнее сходство видов при одинаковых функциях. Как, например, в палеозое амфибии стегоцефалы играли роль позднейших крокодилов, а в мезозое рептилии ихтиозавры занимали нишу дельфинов. Но почему бы тогда, собственно, какому-нибудь существу не занять место высших приматов задолго до появления млекопитающих?
Бруно промолчал.
Глеб не мог остановиться:
— Конечно, после всех этих фантазий о разумных ящерах… Но ведь Кювье оказался не так уж не прав со своей теорией катастроф. Эволюционное развитие рептилий на Земле прервал астероид в конце мезозоя. А такой же в палеозое? Он был посерьезней мезозойского. Девяносто процентов видов вымерли, даже состав атмосферы изменился. Теперь предположим, на какой-то другой планете астероид в их палеозое пролетел мимо. Или вместо астероида рядом вспыхнула сверхновая и подарила сушу членистоногим, которые к радиации устойчивей позвоночных. Как бы там стала дальше развиваться фауна и кто стал бы в конце сапиенсом? Может, ты и прав, что ищешь на Девоне разум…
— Я ищу разум не на Девоне, — непонятно ответил Бруно, убрал нот и закрылся в капсуле.
Глебу ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Утром он проснулся первым и сразу вспомнил о ночном шуме на озере. Спрыгнул с края уступа и, соскользнув по воздушной горке на антигравах в долину. Собирая на голову и плечи обильную росу, пробежал через лес. Скорпы, наверное, как Бруно, — досматривали сны в своем скорпионнике. А вот разная членистоногая мелочь уже завтракала. Быстро сбегали из крон вниз по стволам к земле, выхватывали во мху червячков или мелких многоножек и скорее тащили обратно наверх, пока не появился хищник посерьезнее. Потом Глеб наткнулся на труп ихтиостеги. Тушу неторопливо потрошила парочка тригонотарбов — гигантских десятиногих пауков, закованных в шипастые панцири. Но смерть амфибия, скорее всего, приняла не от них. Ихтиостега была обречена, оказавшись так далеко от воды. Но что заставило ее уйти из озера? Чего так испугалась трехметровая зубастая амфибия, что пошла на сушу, на почти неизбежную гибель? Глеб подумал — не вернуться ли за карабином… Не хотелось терять времени.
Гладь озера выглядела совершенно безупречно. А вчера ее полосовали следы множества рыб и прочих водных обитателей. Залегли в придонный ил или попытались сбежать, как ихтиостега? Глеб включил антигравы и медленно полетел, заглядывая в толщу воды, над которой еще струились разводы седого тумана. Пустота. Даже плавунцы куда-то исчезли. Впрочем, это как раз не удивительно. Крупные девонские рыбы засасывают в глотку всё вокруг, словно пылесосом. Интересно, а ризодонт может выпрыгивать по-дельфиньи? На всякий случай, поднялся повыше. Он парил уже над серединой озера. Внезапно вода под ним вспухла бугром — ее продавливало, поднимаясь, что-то огромное. Глеб сделал резкий вираж, отлетая в сторону. Оглянувшись, обнаружил на поверхности серо-маслянистой тушу, с которой потоками стекали вода. А потом над гороподобной спиной возникла многометровая шея совершенно неуместного здесь динозавра.
Глеб приготовил гарпун-проботборник. «Динозавр» грациозно повернул шею в его сторону. Стало видно, что вместо головы она оканчивалась чем-то вроде широкого раструба. Чтобы не приближаться к этой воронке, Глеб подлетел с другой стороны, прицелился и выпустил гарпун в лоснящуюся спину. К нему взметнулась, вырастая из тела чудовища, вторая шея, следом еще несколько извивающихся отростков щупалец. Вырвав из туши пробоотборник, Глеб понесся к берегу, сматывая на лету гарпунный шнур. Чудовище катилось следом, напоминая уже не плезиозавра, а разъяренного спрута из детских книжек.
Когда он вернулся в лагерь, Бруно пил кофе, уставившись с задумчивым видом в нот.
— Слушай! Наше длинношеее! Помнишь, напугало тебя вчера, ну, этот, бронтозавр!
Бруно равнодушно кивнул.
— Так вот, это оказалось вообще не животное! То есть в какой-то степени животное, но… Конечно, рекордные размеры, необычайная активность…
— Гриб, что ли? — спросил Бруно, не отрываясь от нота.
— Не вполне гриб. Грибовид. Миксомицет, то есть слизевик. Правда, исполинский. Первый раз такое вижу. А я, между прочим, на планете третий год.
— Всё когда-нибудь происходит с нами впервые. Там скорпы к улиткам еще не пошли? Не видел? Ладно, сейчас по камере посмотрю. — Бруно переключил нот. — Пока у себя, но уже оживились.
— Тогда давай собирайся! А я тоже кофе пока попью. Но где теперь, спрашивается, свежей рыбки поблизости раздобыть?
К дремавшим на стволах папоротников улиткам они прибыли чуть позже скорпов. Те уже приступили к своему охотничьему промыслу. На охоту, правда, это было мало похоже. Скорее на сбор урожая. Скорпы действовали слаженно и быстро. Обегали улиток, осматривали их со всех сторон, отдирали выбранный экземпляр от дерева и катили спрятавшегося в раковину моллюска по направлению к скорпионнику. Единственным происшествием стало внезапное появление из сплетения воздушных корней тригонотарба. Очевидно, он сообразил, что улитка, уже отобранная скорпами, не взорвется. Панцирный паук подхватил бараша мощными жвалами, но тут же сам оказался окружен скорпами, часть из которых, как и вчера, были вооружены пиками. Тригонотарб возвышался над скорпами как великан над толпою карликов. Его раздутое тело и покрывала толстая броня, непробиваемая ни для скорпионьих пик, ни для клешней. Хотя грозные жвалы были заняты барашом, тригонотарб умело отбивался когтистыми лапами — то быстро наносил удары, то разом поджимая их, грозя раздавить противников под собой шипастым брюхом. Однако скорпы не растерялись и, выбрав момент, подперли туловище противника упертыми в землю пиками. Продолжая по инерции движение, панцирный великан приподнялся, лапы его беспомощно заболтались. И сейчас же скорпы убрали несколько пик, так что висевший на них тригонотарб опрокинулся и упал на спину, суча ногами и не способный перевернуться и продолжить бой. Скорпы деловито подняли отлетевшего бараша и снова покатили к себе домой.
— Хочешь посмотреть на разделку? — спросил Глеб.
— Там не будет ничего интересного. Все взятые особи безопасны.
— Ты так уверен?
— Я теперь точно знаю, чем отличаются заминированные улитки.
— Значит, ты можешь не хуже скорпа показать, где тут Снарк, а где Буджум?
— Для нас это, как раз, не трудно. Удивительно, что скорпы с этим справляются.
— Ну, давай тогда проверим твою теорию практикой!
— Хочешь, узнать, где тут взрывной бараш?
— Да, бумбараш.
— Что же, — Бруно погрузился в свой нот, перебирая снимки. — Например, например… этот бумбараш, третий слева.
— Так, теперь отходим подальше!
Глеб отодвинул Бруно за спину, сорвал с плеча карабин и выстрелил с лёту, едва опустился ствол.
Улитка с пробитой насквозь раковиной дёрнулась и свалилась на землю. Через мгновение глаза резанула вспышка яркого зеленоватого света. В лицо ударила тугая воздушная волна, сверху с деревьев сыпалась труха и мелкие многоножки. Древовид, на котором сидела улитка, устоял, но накренился; взрыв разворотил ему ствол до мягкой сердцевины.
— Поздравляю, Бруно! Не думал, что справишься всего за день.
— Так я этим на Земле весь последний год занимался. Здесь только последние данные уточнил.
— Так как же скорпы отделяют Снарков от Буджумов?
— Пигментационные пятна. Мы их не различаем, а ложные скорпионы видят в ультрафиолете.
— Что-то такое я и предполагал, если честно. У бумбарашей, значит, просто другой окрас.
— Не так всё просто! Тут своя система…
— Бруно, подожди с научными подробностями! Ты такое открытие сделал! Представь! Теперь мы не будем больше шарахаться от каждой улитки. Просто посмотрим на нее через светофильтр. Давай это отметим! У меня припрятана бутылка шипучки!
— Глеб! Всё гораздо серьезней!
— О серьезном потом!
— Хорошо! Теперь говори, что за система!
Бруно с сомнением посмотрел на повеселевшего после шипучки егеря, но вывел в ноте крупным планом снимок спиралевидной раковины улитки. Потом изменил что-то в настройках, и на витках ракушки проступили линии пятнышек.
— Смотри! Видишь? Последовательно: кружок, треугольник, горизонтальная черта. Ниже: треугольник, черта, круг. Еще ниже: черта, круг, треугольник.
— Похоже на тест для дошкольников. — Глеб потер лоб. — Да ладно, Бруно, каждый видит в случайных пятнах что-то своё. Особенно, если пробует их как-то осмыслить.
— Это был снимок обычного бараша. Из тех, что сегодня взяли скорпы. — Бруно открыл новую картинку. — А вот снимок того, которого ты взорвал. Тот же тест, но в последней линии ошибка: кружок, черта, треугольник. Кружок дважды на первой позиции.
— Слушай, что ты этим хочешь сказать?
— Я не знаю точно, разумны ли девонские ложные скорпионы, но тот, кто рисует им эти пятнышки, определенно разумен.
— Как это рисует?
Бруно глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду.
— Сочинили когда-то фантастическую историю. Как три миллиона лет назад на Земле кто-то воздействовал на питекантропов, чтобы развить у них мышление. Показывал нашим предкам стимулирующие картинки. Похоже, тут проделывают что-то похожее с ложными скорпионами. Стимулируют интеллект. Если скорпы решают логическую задачу правильно — получают еду. Если ошибаются — погибают. Такое вот поощрение умных и отсев глупых. Ты, думаешь, зачем около скорпионника пустые раковины выложены? Я тебе потом съемку покажу. Молодые между раковин бегают, изучают. Школа это у них.
— Так, наверное, это кто-то из ваших и занимаются всем этим прогрессорстом! Только почему мне об этом неизвестно? Секретные исследования?
— Нет, это не наши. Ни с Земли, ни из колоний. Не было никаких похожих проектов. И скрыть такое невозможно. Кроме того, я самые первые снимки барашей отыскал. Экспедиции, что Девону открыла. На них эти тестовые задания уже проявляются… И еще. Самое главное. Изучили образцы тканей этих бумбарашей. Что уцелели при взрыве. Так вот, там без генной инженерии не обошлось. Недоступного для нас уровня.
— Брось! Получается… Чужие, что ли? Другая космическая цивилизация?
— Выходит, да.
— Нет, не может быть, чтобы мы этих братьев по разуму до сих пор не замечали!
— Галактика большая. Может, они навстречу нам идут с другого края Млечного пути. Вот только сейчас и начали друг друга нащупывать.
— Да нет! Я говорю, почему мы на Девоне их до сих пор не нашли. Мы ведь тут уже десять лет, а ты говоришь, что они здесь были с самого начала…
— А пятнышки на улитках почему за эти годы не разглядели? Потому что специально не искали! И пришельцев на Девоне тоже не искали, пока случайно не обнаружили искусственно сделанное существо, и не задумались — откуда оно могло взяться. К тому же самих пришельцев, судя по всему, здесь нет…
— Как нет?
— Перемещение крупных объектов в надримане мы бы зафиксировали. А вот подпространственные инфоропакеты перехватить нельзя. Думаю, когда-то, еще до нас, чужие забросили на Девону автоматические системы, что-то вроде наших наноботов. Они и работают в естественной среде с зародышами улиток…
— Скажи просто — как нам их искать?
— Никак! Не обнаружить этих наноботов нашим оборудованием. Представляешь, как они нас обогнали? Встроить подпространственный передатчик в объект атомарных масштабов! — Бруно выдержал паузу. — Но можно сделать так, чтобы они нас сами нашли!
Глеб воздержался от нового вопроса. А Бруно продолжал:
— Я просмотрел через свои фильтры все старые записи, и заметил одну особенность. Обычные бараши ползают с одними и теми же пятнышками, пока их не заберут и не съедят. Новые тесты — у новых улиток. А вот у бумбарашей, которых отсеивают, не так. У старых улиток через какое-то время пятнышки меняются. Тоже тесты с ошибками, но другие. Как-то их чужие обратно перекрашивают, чтобы снова использовать.
— И что нам от этого?
— Очевидно, их информационный канал — с обратной связью. Наноботы с Девоны информируют свой центр о том, как идет работа, и получают оттуда инструкции. А теперь, предположим, мы на бумбараше таким же пигментом своё послание напишем. Чтобы чужие поняли, что тут, кроме ложных скорпионов, настоящие разумные есть.
— Какое послание? Строение молекулы водорода?
— Что-нибудь попроще. Например, схему местной звездной системы. Девона четвертая планета и единственная с крупным спутником. Вот так и изображу. Кружочками.
— Но рисовать буду я! — заявил решительно Глеб. — . Тебя к бумбарашу, извини, не подпущу. Не имею права. Сам нарисую. Если не взорвусь.
Назавтра егерь при помощи невидимого для человека пигмента изобразил на одном из бумбарашей придуманную Бруно схему с местным солнцем и планетами. Следующим утром скорпы, явившиеся, как обычно, за барашами, оказались в полной растерянности. Они долго бегали от одной улитки к другой, но так и не смогли ни на ком остановить свой выбор. Бруно снял барашей в ультрафиолете и загрузил данные в нот.
— Что они? — нетерпеливо спрашивал Глеб. — Ответили?
— Интересно, интересно! Смотри! Во-первых, на этот раз новые задания на всех барашах. Во-вторых, все задания — на календарь. Вот сначала они дают схему вращения Девоны вокруг своего солнца. А это — их система счета времени. Ага, восьмеричная. Черточка, значит, часть дня. Час, так скажем. В их часе примерно три наших. Восемь черточек — сутки, обозначено крестиком. Восемь крестиков — крестик в кружке, это их неделя. Восемь недель — крестик в двойном кружке, месяц. А год — пирамида. И нужно определить — правильно ли обозначена продолжительность года. В месяцах, неделях, днях и часах. Сейчас пересчитаю…
— Слушай, они нас что, на математику проверяют?
— На элементарную астрономию скорее… Ладно, вот что получается пока с правильными и неправильными решениями. Эти вот улитки — нормальные, а те, которых я отметил, бумбараши. Надо несколько нормальных барашей к скорпионнику отнести, а то пострадали они из-за нас. Пробей им только раковины, чтобы поняли, что безопасные…
— А они точно не взорвутся? — спросил Глеб.
— Обижаешь! Но, хочешь, прострели их на всякий случай из карабина.
— Ладно, соображу что-нибудь. Ну а с бумбарашами что будем делать?
— Продолжать через них диалог. Сейчас я им плоскую проекцию местного скопления дам. И расстояние в световых годах, пирамидках этих, отсюда до ближайших звезд.
— Здорово, Бруно! Это же контакт! Понимаешь, первый контакт! Теперь осталось только галактическими координатами обменяться и можно экспедиции посещения друг к другу посылать!
— Эх, Глеб! Не думаю, что всё у нас получится так сразу…
И точно — следующим утром ничего не случилось. На барашах оказались обычные тесты на общую логику. Бруно предложил егерю предоставить улиток скорпам, а самим запастись терпением. Может, как раз сейчас где-нибудь за тысячи светолет отсюда решается судьба контакта.
Глеб решил, пока есть время, сходить на озеро, проведать слизевика. Настроение у егеря было тревожным, возможно, из-за признаков скорой грозы. Воздух будто отяжелел, пек знойным жаром. Пока дошел до озера, из-за гор уже поднималась мрачная стена грозовой тучи, непрерывно озаряемая вспышками молний. Пока негромко, но уже солидно-басовито гремел отдаленный гром. Глеб не раз был свидетелем сильных гроз, но что-то казалось на этот раз ему необычным. Бурлящая черно-сине-серая изнанка тучи заслонила уже половину небосвода. Солнце какое-то время просвечивало вишневым диском в сгущавшемся сумраке, но потом совсем пропало из вида. Сразу стало темно и холодно, резкие порывы ветра сгибали до земли прибрежные голоросы, в лесу трещали и ломались древовиды, по озеру шли окаймленные белым штормовые волны. Пора было бы бежать в лагерь и срочно заякорить бунгало, чтобы не унесло куда-нибудь вглубь материка. Но Глеб оставался на берегу. Разгул стихии, похоже, заворожил и слизевика. Подняв вверх динозаврью шею, он возвышался утёсом среди бушующих волн.
Раскаты грома раздирали мирозданье. Вспышки молний ежесекундно превращали мрак в слепящий черно-белый контраст. В центре бури возвышался слизевик, он словно притягивал к себе атмосферные разряды, по какой-то причине не причинявшие ему никакого вреда. В какой-то момент над грибоидом застыл столб пульсирующего электрического пламени, стекавший искрящимся потоком по каплевидному телу чудовища. Потом миксомицет засветился сам. Всё ярче и ярче, разгораясь в огромную шаровую молнию — новое злое солнце, взамен прежнего, скрытого тучами. И тут Глеб понял, наконец, что заставляло его ощущать необычность происходящего. Этот слабый ноющий зуд во всём теле — обычно он сопровождает открывающийся межпространственный портал. Но где же принимающая станция? Земля задрожала под ногами, и в следующий миг егерь ослеп от ярчайшей вспышки.
Когда зрение вернулось, с голубого, посвежевшего неба ласково светило обычное солнце. От бури не осталось и следа. Исчез и плававший в озере слизевик. Зато к берегу приближались, вышагивая над водой, не касаясь суставчатыми ногами поверхности, невиданные существа. Угловатые фигуры окутывало облако мерцающей многоцветной пыльцы. Впрочем, угадывалось, что снизу пришельцы напоминают длинноногих крабов, а вверху на их вертикальном туловище имеется несколько конечностей. Голов у них, кажется, не было…
— Ну вот, свершилось! — крикнул Глеб подбегавшему сзади Бруно.
— Всё-таки это были не наноботы, — отозвался тот. — Они как-то встроились в местные грибы. Как я не догадался! Превратили в приборы сети грибниц. Слизевик, видимо, был у них на планете главной лабораторией. А потом послужил одноразовым приемным порталом…
Пришельцы достигли берега. Радостный Глеб шагнул вперед, навстречу братьям по разуму.
Пришельцы прошли мимо него, будто не замечая. Так же, не останавливаясь, миновали они и Бруно. Выстроившись в цепь, чужие двигались в лес, в сторону обиталища ложных скорпионов.
— Куда это они? — недоуменно спросил Глеб и тут же догадался. — Ааа! Они решили, это скорпы им картинки нарисовали! Так, Бруно, давай скорее пигмент. Надо у себя эти знаки пигментом нарисовать. Ладно, потом. Попробую сначала так договориться.
Егерь устремился в лес вслед за пришельцами.
— Слушай, давай осторожней! — в голосе бегущего следом Бруно звучала тревога. — Похоже, это роботы с жесткой программой. Даже более примитивной, чем была у слизевика. Тот хотя бы образцы брал на исследование, тебя поймать пытался. А крабо-светлячков послали в один конец с какой очень конкретной задачей. Надеюсь, построить постоянный портал…
— Чёрт! Что еще там такое?!
Между деревьев пробивался отблеск вспышек жгучего света, трещали мощные энергоразряды.
— Скорее туда! Что-то мне всё это не нравится!
Потом они начали встречать ложных скорпионов. Дымящиеся, скорченные тела Некоторые из них всё ещё сжимали в клешнях пики из выпрямленных рыбьих костей.
Глеб посуровел лицом:
— Может, они первыми атаковали пришельцев? Чужие-то думали, что их ждут, а скорпы решили — это враги… Пришельцам пришлось защищаться. Но нас-то скорпы не трогали!
Бруно хранил хмурое молчание.
Конус скорпионника был срезан одним косым ударом. Вокруг лежали почерневшие тела его обитателей.
Глеб взлетел на антигравах, осмотрелся быстро кругом.
— Сделали дело и исчезли! Профессионалы, будь они прокляты! Сейчас, наверное, рассредоточились и прочесывают лес, ищут оставшихся скорпов. Но почему они их уничтожили? Почему?!
— Ты не понял? — хрипло ответил Бруно. — Мы слишком хорошо ответили на тест! Подставили скорпов перед их благодетелями. А они, оказываются, не любят слишком умных! Боятся, что другие разумные расы рано или поздно выйдут в космос и будут представлять опасность или станут конкурентами. Все эти бараши — не манна небесная, а ловушка для потенциальных сапиенсов. Чтобы выявить их и убрать, пока не выросли. Погасить разум в колыбели. Вот таких мы встретили братьев по разуму!
— Я здесь егерь и не позволю, кому ни попадя, браконьерствовать, слабых обижать! — отозвался Глеб с холодной яростью в голосе. — Всяким там бумбаранам! Тем более, выходит, это из-за нас, из-за меня всё случилось, из-за рисунка этого! Так, ты давай заряди пистолет и сиди тихо, а я с этими мерзавцами потолкую по-взрослому.
И Глеб побежал в лес, сжимая в руках карабин.
Оставшись в одиночестве, Бруно достал из рюкзака и разложил станцию галактической связи. Через минуту перед ним появился офис с эмблемой GSA на казенного цвета стене. Немолодой мужчина в строгом костюме поднял глаза от монитора.
— Да! — коротко сказал Бруно.
— Знаем, — также коротко ответил собеседник. — Хорошая работа! И обнаружили, и спровоцировали на активные действия. Мы взяли пеленг масспереброски. Теперь они в наших руках. Кто они, кстати?
— Чистильщики.
— Кто бы мог подумать? — мужчина еле заметно улыбнулся. — Повезло, что вы живы!
— Мы оказались слишком непохожи. Скорее всего, разумный вид на их планете возник из членистоногих. Поэтому они и заинтересовались такими же на Девоне. А людей, как сапиенсов, они не воспринимают.
— Пусть не воспринимают и дальше, — мужчина откинулся в кресле. — Странно, я думал, вы будет расстроены. Раньше, при отрицательных результатах, вы просто лучились от радости.
Бруно пожал плечами:
— Я расстроен. Ощущение, будто охотился на крокодила, бросив для приманки визжащего щенка… Но я рад, что под мой выстрел действительно появился аллигатор-людоед, а не сердобольный лодочник.
— Вы так и остались романтиком! — засмеялся мужчина. — Эта вселенная слишком жестока для добрых инопланетян!
Из леса послышался шум. Бруно повернулся, заряжая пистолет. На поляну вступил большой отряд скорпов, они осторожно катили белые раковины барашей. Бруно подумал, что это, наверное, запоздавшие фуражиры. Сейчас они обнаружат, что стало с их домом. Только бы не подумали, что это сделал Бруно! Вид разгромленного скорпионника, однако, не вызвал у скорпов заметного шока или удивления. Они, как всегда, немедленно и деловито приступили к работе. Одни расчищали обрушившиеся проходы вглубь жилого конуса. Откуда вскоре появились уцелевшие, некоторых, видимо, раненых, выносили на подобие носилок. Другие скорпы обвязали раковины принесенных ими барашей плетенными веревками и, забравшись на соседние древовиды, зачем-то стали поднимать раковины туда.
Смысл этих действий Бруно понял потом, когда из леса одним прыжком выскочил светящийся робот-краб и застрекотал огненными вспышками по выносившим раненых ложным скорпионам. Скорпы-спасатели бросились врассыпную, часть из них, пораженные разрядами, остались лежать недвижно. Однако другие скорпы — те, кто засел вверху на деревьях, внезапно обрушили на инопланетного робота град белых крученых раковин. И каждая раковина, падая на землю, взрывалась как мощная бомба.
Скоры принесли бумбарашей! — догадался Бруно. — И применили вместо артиллерии!
Несколько близких разрывов разнесли робота-краба на куски. Скорпы яростно накинулись на еще шевелившиеся части тела, разрывая своими клешнями на еще меньшие клочки. И тут из леса выкатился еще один светящийся пришелец. Увидел скорпов, застывших у останков первого робота, повел на них стволом энергетического оружия. А у скорпионьих артиллеристов, таившихся на древовидах, наверное, закончились бумбараши. Или они боялись задеть своих?
Робот дернулся и завалился набок, скребя конечностями. Из отверстий в обшивке выплескивала фонтанчиками какая-то жижа. Светящийся панцирь быстро гас, приобретая тусклый серый цвет.
Бруно посмотрел на пистолет в своей руке, будто не веря, что он смог выстрелить в какой-то степени, вероятно, разумное создание. Но он это сделал!
Потом он увидел приблизившегося к нему старого, буро-черного скорпа. В первый раз один из ложных скорпионов обратил внимание на человека! Старый скорп шевелил стебельками глаз, осматривая возвышавшегося над ним Бруно. У старика была всего одна клешня, в которой он держал короткую пику. А, может, посох… И этим посохом скорп начал что-то быстро чертить на земле. Бруно наклонился, приглядываясь.
Три стилизованные, но узнаваемые фигуры.
Скорп, человек и робот-краб чистильщиков.
Бруно, не найдя подходящей палочки, воспользовался стволом пистолета.
Перечеркнул краба.
Обвел, соединяя в один круг фигуры скорпа и человека.
Может, добрых инопланетян действительно не существует.
Тогда у землян есть шанс стать первыми!
