Gilbert Keith Chesterton. The Napoleon of Notting Hill. To Hilaire Belloc.
Г.К.Честертон. Наполеон Ноттингхильский. ХИЛЭРУ БЕЛЛОКУ.
For every tiny town or place God made the stars especially; Babies look up with owlish face And see them tangled in a tree; You saw a moon from Sussex Downs, A Sussex moon, untravelled still, I saw a moon that was the town's, The largest lamp on Campden Hill.
Все города, пока стоят, Бог одарил звездой своей. Младенческий совиный взгляд Найдет ее в сетях ветвей. На взгорьях Сассекса яснела Твоя луна в молочном сне. Моя -- над городом бледнела, Фонарь на Кэмпденском холме.
Yea; Heaven is everywhere at home The big blue cap that always fits, And so it is (be calm; they come To goal at last, my wandering wits), So is it with the heroic thing; This shall not end for the world's end And though the sullen engines swing, Be you not much afraid, my friend.
Да, небеса везде свои, Повсюду место небесам. И так же (друг, слова мои Не без толку, увидишь сам), И так над скоротечной жизнью Героики витает дух, И лязг зловещих механизмов Не упразднит ее, мой друг.
This did not end by Nelson's urn Where an immortal England sits- Nor where your tall young men in turn Drank death like wine at Austerlitz. And when the pedants bade us mark What cold mechanic happenings Must come; our souls said in the dark, "Belike; but there are likelier things."
Она пребудет, освятив Аустерлица кровь и тлен, Пред урной Нельсона застыв, Не встанет с мраморных колен. Пусть реалисты утверждают, Что все размечено давно, Во тьме неведенья блуждая, "Возможно,-- говорим мы,-- но..."
Likelier across these flats afar These sulky levels smooth and free The drums shall crash a waltz of war And Death shall dance with Liberty; Likelier the barricades shall blare Slaughter below and smoke above, And death and hate and hell declare That men have found a thing to love.
Еще возможнее другое -- В просторах благостных равнин Под барабанный грохот боя Возникнет новый властелин. Свобода станет жизнью править И баррикады громоздить, А смерть и ненависть объявят, Что явлено -- кого любить.
Far from your sunny uplands set I saw the dream; the streets I trod The lit straight streets shot out and met The starry streets that point to God. This legend of an epic hour A child I dreamed, and dream it still, Under the great grey water-tower That strikes the stars on Campden Hill
Вдали холмов твоих, в ночи Мне грезилось: взметались ввысь Под небо улицы-лучи И там со звездными сплелись. Так я ребенком грезил, сонный. И ныне брежу этим сном Под серой башней, устремленной К звезде над Кэмпденским холмом.
G. K. C.
Г.-К. Ч.
BOOK I.
Книга первая.
CHAPTER I.
Глава 1.
INTRODUCTORY REMARKS ON THE ART OF PROPHECY.
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ЧАСТИ ПРОРОЧЕСТВА.
THE human race, to which so many of my readers belong, has been playing at children's games from the beginning, and will probably do it till the end, which is a nuisance for the few people who grow up.
Род людской, а к нему относится немалая толика моих читателей, от века привержен детским играм и вовек не оставит их, сердись не сердись те немногие, кому почему-либо удалось повзрослеть.
And one of the games to which it is most attached is called, "Keep to-morrow dark," and which is also named (by the rustics in Shropshire, I have no doubt) "Cheat the Prophet."
И есть у детей-человеков излюбленная игра под названием "Завтра -- небось не нынче"; шропширцы из глубинки именуют ее "Натяни-пророку-нос".
The players listen very carefully and respectfully to all that the clever men have to say about what is to happen in the next generation.
Игроки внимательно и почтительно выслушивают умственную братию, в точности предуказывающую общеобязательное будущее.
The players then wait until all the clever men are dead, and bury them nicely.
Потом дожидаются, пока братия перемрет, и хоронят их брата с почестями.
They then go and do something else.
А похоронивши, живут себе дальше как ни в чем не бывало своей непредуказанной жизнью.
That is all. For a race of simple tastes, however, it is great fun.
Вот и все, но у рода людского вкус непритязательный, нам и это забавно.
For human beings, being children, have the childish wilfulness and the childish secrecy. And they never have from the beginning of the world done what the wise men have seen to be inevitable.
Ибо люди, они капризны, как дети, чисто по-детски скрытничают и спокон веков не слушаются мудрых предуказаний.
They stoned the false prophets, it is said; but they could have stoned true prophets with a greater and juster enjoyment.
Говорят, лжепророков побивали каменьями; но куда бы вернее, да и веселее побивать пророков подлинных.
Individually, men may present a more or less rational appearance, eating, sleeping, and scheming.
Сам по себе всякий человек с виду существо, пожалуй что, и разумное: и ест, и спит, и планы строит.
But humanity as a whole is changeful, mystical, fickle, delightful.
А взять человечество? Оно изменчивое и загадочное, привередливое и очаровательное.
Men are men, but Man is a woman.
Словом, люди -- большей частью мужчины, но Человек есть женщина.
But in the beginning of the twentieth century the game of Cheat the Prophet was made far more difficult than it had ever been before.
Однако же в начале двадцатого столетия играть в "Натяни-пророку-нос" стало очень трудно, трудней прямо-таки не бывало.
The reason was, that there were so many prophets and so many prophecies, that it was difficult to elude all their ingenuities.
Пророков развелось видимо-невидимо, а пророчеств еще больше, и как ни крутись, а того и гляди исполнишь чье-то предуказание.
When a man did something free and frantic and entirely his own, a horrible thought struck him afterwards; it might have been predicted.
Выкинет человек что-нибудь несусветное, сам себе удивится, и вдруг его оторопь возьмет: а ведь это небось ему на роду предуказано!
Whenever a duke climbed a lamp-post, when a dean got drunk, he could not be really happy, he could not be certain that he was not fulfilling some prophecy.
Залезет тот же герцог на фонарный столб, или, положим, настоятель собора наклюкается до положения риз -- а счастья ни тому, ни другому нет: думают, а ну
