ответил: «В чем-то ты, наверное, прав, но главного ты не понимаешь: она не такая, как все женщины». Теперь она уже не ходила к его родственникам и вовсе перестала появляться у их старых друзей, и все без стеснения перемывали ей косточки: и пила она, как мужик, и деньги тратила направо и налево, и пыль никогда из штор не выбивала, и язык у нее был как змеиное жало; а он отвечал: «Да, она за словом в карман не лезла». И еще говорил: «Днем она никогда не пила. Только вечером: с гостями, у друзей, в ресторане. Она всегда садилась за руль, когда я… а-а, да что тут объяснять!» И еще: «Женщины, которые ничего не умеют, кроме как стирать, подметать, да мыть, да чистить, мне и даром не нужны. Тоже мне причина развода — пылесос!» С родственниками, знакомыми и друзьями, согласившимися быть свидетелями в суде, он говорил уже без прежнего пыла: «Конечно, ревность — это болезнь, своего рода помешательство. Но разве может быть лишена этого чувства жена, истинно любящая своего мужа? Разумеется, я не давал ей ни малейшего повода к ревности, и вы это отлично знаете. Но, — рассуждал он, — разве не является благородная ревность — как выражение страха потерять любимого — conditio sine qua non[14], а значит, доказательством искренней любви? Или, лучше сказать, той ценой, какую мы платим за свою любовь? Да-да, за любовь тоже надо платить». Своих будущих свидетелей он впутывал в бесконечные дискуссии, из которых, понятно, выходил победителем. Адвоката он навещал теперь уже просто по привычке. Но однажды тот сказал: «Вы только сотрясаете воздух, а полезного не предпринимаете ничего. Но, к счастью, господь бог дал нам такие козыри, о каких мы и не мечтали!» И сообщил следующее: один его коллега часто ездит на уикенд в Земмеринг играть в теннис, как-то вечером заходит он в бар, видит парочку — подвыпивший хвастунишка, да и женщина тоже не слишком трезвая, оба занимают комнату как раз напротив него, познакомились, договорились обязательно повидаться вновь: «все пьяные, когда трезвеют, испытывают печальную потребность повидаться вновь», сказал адвокат и: «Короче говоря, мой коллега, вспомнив имя своей знакомой, выясняет ее данные по регистрационной книге в отеле, описывает мне женщину, и — что бы вы думали? — это ваша жена. Ну-с, что вы теперь скажете?» Он сухо ответил, словно его заставили выслушать плоский анекдот: «Всякое в жизни случается». Он слушал адвоката, но смотрел в сторону, бездумно уставясь на ряды папок с делами. А потом, не поворачивая головы, сказал адвокату, остановив поток его красноречия: «Неужели какие-то россказни стоят больше того, что я знаю о ней сам?!» И: «Прошу вас, забудьте о моем деле!» Потом, встрепенувшись, точно нашел главный аргумент в споре, спросил, глядя адвокату в глаза: «Одного не пойму: почему я давно не с ней?» Адвокат знал почему, но промолчал.
Примечания
1
Жареная картошка (франц.). — Здесь и далее примечания переводчиков.
(обратно)
