Сергей. Он запаниковал и уже подумывал позвонить Марату, на случай, если брат начнет буйствовать. — Если дети проснуться, Мина нас убьет!
— Да, убью, — услышал он спокойный голос.
Мина смотрела на них, приоткрыв дверь, с распущенными волосами, в одной комбинации.
— Миш, ради Бога, можно потише?! — сердито прошептала она. Перевела взгляд на Сергея:
— Сережа, ну что ты, в самом деле! Час ночи уже!
— Боже! — как-то совсем по-детски заныл Миша и закрыл рукой рот, глядя на супругу во все глаза.
— Боже! — бурчал он сквозь пальцы, глядя, как медленно жена приближается к нему, как складывает руки лодочкой, словно собирается отбить волейбольный мяч, как замахивается и бьет его по голове. Бьет так сильно, с таким необычным свистом, что голова Миши с хрустом склоняется на бок.
Сергей вздрогнул и сморгнул, пытаясь согнать с глаз вязкую слезливую пленку, из-за которой ему привиделся какой-то совершеннейший бред. Но в глазах не прояснилось, а стало еще страшнее: черная струйка крови выглянула из Мишиного уха, юрко скользнула по заросшей щеке, дошла до носа и повисла на самом кончике. Его брат умирал, изо рта доносился какой-то хрип, его грудь рывками вздымалась от стремительно наступавшего паралича дыхания. «Шестой признак!» — мелькнула в голове последняя мысль. Он хотел что-то сказать, но, резко развернувшись, не предъявляя никаких объяснений, Мина нанесла Сергею удар кулаком в бок, разом проломив ему грудную клетку.
Среди предсмертных звуков, она стояла между ними, а за ее спиной молча смотрели ее дети, которые не были на самом деле ее детьми.
— Машину загнать во двор! — тихо сказала она, чуть склонив голову вправо, в сторону дочери.
— Бутылку спирта! — сказала она тем же тоном, перевесив голову влево, в сторону сына.
Дети молча принялись за работу. Она подняла перед собой свои изуродованные руки и вышла из комнаты.
