В глубокой старости его не миновала саркома, и бедолаге отрезали ногу.
***
Денег едва хватает на еду, поэтому спиртное – роскошь. Если, к примеру, неожиданно появляется
гость, то меня посылают в магазин за бутылкой вина за 1.02 («Плодово-ягодное») или 1.22 («Белое
крепкое») рубля.
Другие «перебиваются» самогоном, который обходится примерно в такую же сумму, как вино, но
в среднем в 2,5-3,0 раза крепче шибает в голову (первач – тот вообще с ног сшибает!). Увы, у нас –
проблема. Заниматься самогоноварением, которое осуждает закон и мораль, отец не может себе
позволить. Однако иногда на рьяные уговоры матери все же поддается. Но в день, когда «процесс»
переходит в активную фазу, из дому …уходит. Дабы, так сказать, не видеть нарушения закона.
***
Дядя Антон самостоятельно овладел профессией портного и всю жизнь шил не только себе, но и
на продажу галифе с толстенного сукна. Жил (примаковал) в с. Дащенки Варвинского района
Черниговской области. Детей не имел. Его жены я никогда не видел, а в гостях у них никогда не
был.
При жизни заработал неплохие денежки, о чем сам не раз говорил. Держал их на сберегательной
книжке. А сам всю жизнь ни летом, ни зимой не снимал темных суконных галифе и сапог.
Под конец земного пути сильно болел (подозреваю, что это был рак) и кончил свои дни в сарае
двоюродной сестры, которая не хотела держать его в доме. За то, что «присмотрела», дядя, по
слухам, отписал ей свои накопления.
***
Тетя Ольга, влюбившись в молодого солдата, ему отдалась. А когда тот ее бросил, от отчаяния
выпила, разведя, дуст. Жизнь ей спасли, но не здравый смысл.
Она превратилась в тихую добрую причинную – ко всем приветливо улыбалась. Часто оставляла
подворье, путешествуя (довольно регулярно посещала и нас) и возвращалась в Белоцерковцы.
А однажды исчезла навсегда.
***
Лишь однажды, уже женатым, я был у тетки Натальи, жительницы с. Яцыны Пирятинского
района. Вместе с отцом, женой Надеждой и товарищем-студентом Георгием Лелюхом помогали
посадить огород.
Ее муж оказался пьяницей, которого она вытурила. Родила четырех детей – трех сыновей и дочь
Нину. Старший из сыновей окончил военное училище, женился, дослужился до полковника и жил
в Москве. Вытащил в Первопрестольную и братьев с сестрой.
Что всегда удивляло, так это то, что дети, имея приличные зарплаты, не очень беспокоились о
матери. Во всяком случае, одна из стен ее избушки была подперта огромными кольями, поскольку
валилась наземь (в щель свободно проходила рука взрослого человека). И женщина так жила на
протяжении многих лет. Сыновей и дочь, которые частенько наведывались в отпуска, ситуация не
тревожила.
Еще один нюанс: наезжая в Яцыны, москвичи, как мы их называли, дорогой и туда, и обратно
останавливались на ночевку у нас. Как и положено, их щедро угощали, давали гостинцы (помню, когда Нина, выходя замуж, не имела приданого, моя мать вручила ей все постельные
принадлежности). А вот они в дом заходили неизменно с пустыми руками...
Под глубокую старость тетку, как говорят у нас, «забрали в Москву дети». Дальнейшая ее судьба
мне не известна, скорее всего, женщины уже нет в живых.
***
Моя мать, Бондаренко Анна Антоновна, родилась 28 ноября 1927 в с. Майорщина Пирятинского
района Полтавской области. Имела двух братьев – Николая и Михаила. Ее мать (а, следовательно, моя бабушка) Клавдия была из довольно зажиточной семьи: в приданое родители ей дали не
только корову, но и пару лошадей. Однако семейная жизнь у нее не сложилось: муж оказался
гулякой и мотом.
После развода молодая женщина осталась с тремя детьми. А тут – голод 1933 года. Выжили, по
воспоминаниям моей матери, благодаря корове, которую, кстати, держали в доме, рядом с собой: боялись, что ночью кормилицу украдут.
В середине 30-х бабка, забрав с собой мою мать и Николая и оставив маленького Михаила с
бывшим мужем, двинулась на Пирятин. За деньги, вырученные за корову, купила на Заречье
небольшую избушку. Перебиваясь случайными заработками – стирала у евреев, полола людям
огороды – отправила дочку в школу (брат не захотел) и та успела до войны закончить семь
классов. Кстати, всю жизнь она очень гордилась похвальной грамотой за хорошие успехи.
А еще часто вспоминала, какой вкусной была печеная тыква, что его мать давала в школу. И как
не имея терпения дождаться перерыва, украдкой совала руку под парту и пальцем отковыривали