КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

На осколок Атлантиды. Путешествие на Бермудские острова [Дмитрий Васильевич Розанов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Д. В. Розанов НА ОСКОЛОК АТЛАНТИДЫ Путешествие на Бермудские острова

ДОЛОГ ПУТЬ НА БЕРМУДЫ

Возможность побывать на Бермудских островах возникла внезапно. Сбылась моя давнишняя мечта совершить дальнее и долгое путешествие. Мечта о настоящих путешествиях — а таковыми я считал только морские — одолевала меня с самого детства, вернее, с тех пор, когда научился читать толстые книги, а еще точнее, когда стал осмысливать прочитанное.

Моя домашняя библиотека почти наполовину состояла из книг о путешествиях, причем путешествиях морских, о Великих географических открытиях. Отец не препятствовал такому увлечению, считая, что география развивает мышление, расширяет знания о мире и в конечном итоге — кругозор. Я любил географию, слыл в классе ее знатоком и легко выигрывал всевозможные конкурсы и викторины.

Любовью к книжным путешествиям я заразил нескольких своих одноклассников, и все свободное время, собираясь вместе, мы читали, фантазировали, мечтали о том времени, когда вырастем и своими глазами увидим то, что было доступно лишь взрослым.

Прошли годы. Настало время подумать о своем будущем, о профессии. Жизнь внесла коррективы в детские и юношеские мечты. Моряками никто из моих одноклассников не стал, путешественниками- тоже, да и «белых пятен» на Земле к тому времени почти не осталось. Друзья стали инженерами, врачами, а я — журналистом. И не пожалел. Журналистские дороги — те же путешествия, и на мой взгляд очень увлекательные, во время которых тоже можно делать свои «открытия». Одна из них и привела меня на Бермудские острова, затерянные в бескрайних просторах Атлантического океана.

Сборы были недолгими, и я выехал в Ленинград. Сразу же с вокзала поехал прямо в порт, где, у стенки грузового причала был ошвартован флагман Балтийского морского пароходства теплоход «Александр Пушкин», который и должен был доставить меня на Бермуды.

Добраться до Бермудских островов не просто и не дешево. Туда заходят пассажирские суда и летают самолеты. Только не наши. Постоянными авиалиниями — прямыми и транзитными — Бермуды связаны с США, Канадой, с Австралией. Прямыми судоходными линиями острова соединены с Соединенными Штатами. Круизные рейсы с туристами совершают туда теплоходы ФРГ, Греции, Франции и, конечно, Англии.

Я попал в юбилейный рейс теплохода «Александр Пушкин»: в августе 1969 года исполнилось ровно четыре года с тех пор, как теплоход был спущен со стапелей верфи в Висмаре (ГДР) и на нем был поднят красный флаг нашей страны.

Путь на Бермуды был долог.

Почти сутки потребовалось судну, чтобы, пройдя через фарватер Кронштадта в Финский залив и миновав узкий каменистый проход между некогда грозными бастионами легендарной крепости Свеаборг, подойти к причалам столицы Финляндии.

Полдня ушло на посадку пассажиров и погрузку их багажа. Затем, когда все было готово и швартовы отданы, маленький, но очень мощный буксир со смешным названием «Примус» сначала оттащил теплоход от причала, а затем медленно, напрягая все силы, вытолкнул его из порта через узкий канал. Началось путешествие по Балтике.

Балтика не тревожила ни судно, ни пассажиров. Лайнер со скоростью до 30 узлов плавно шел по ровной, словно озеро, глади серо-синего моря. Кое-где на горизонте на короткое время возникали миниатюрные очертания шедших навстречу грузовых судов, и вновь тишина, нарушаемая стуком дизелей где-то в глубине судна.

В конце вторых суток, когда сквозь державшуюся весь день хмарь выглянуло катящееся к закату солнце, с левого борта показался берег. О приближении его возвестили стаи крупных чаек, возникших как бы ниоткуда еще тогда, когда суша не просматривалась даже в бинокль. Птицы с криком преследовали корабль на всем протяжении проливов, отделявших Швецию от Дании, и скрылись, когда море и судно окутала ночная тьма. Теплоход замедлил ход и шел теперь сквозь все густеющий мрак, словно на ощупь.

И вдруг — неожиданность. На берегу, который был довольно близко, возникло какое-то бледное феерическое пятно света, а на его светлом фоне — зубчатые очертания, похожие на замок.

— Вот и Эльсинор, замок принца Гамлета, — произнес кто-то рядом. Я обернулся и увидел вахтенного офицера с красной повязкой на рукаве. — Через несколько часов будем в Бремерхафене, — добавил он.

— А почему замок освещен? — полюбопытствовал я.

— Вероятно, в рекламных целях. Для привлечения туристов. Все-таки историческая достопримечательность да и литературная реликвия заодно, — ответил он и добавил — А мы отсчитываем по нему время прихода в порт…

Утро следующего дня застало «Александра Пушкина» в просторной и мелкой Гельголандской бухте, на подходах к порту Бремерхафен. О небольшой глубине бухты говорил и желто-песочный цвет воды, и многочисленные буи и бакены, которыми была расчерчена вся гладь залива, насколько хватал глаз. «Водные дорожки» для судов вели прямо, ответвлялись влево, вправо, каждое ответвление имело еще и свои отроги. Ширина некоторых из них, как мне показалось с самой верхней, так называемой пеленгаторной палубы, не превышала десяти — пятнадцати метров. Настоящее шоссе с отходящими в стороны грунтовыми дорогами. Дорожки поуже — для мелких судов с малой осадкой. Там очень мелко. Дорожки пошире — для крупных океанских кораблей, и они значительно глубже.

«Прогулка» по самой широкой дороге длилась несколько часов. Это было любопытное зрелище. Гладь воды тихая, ровная, ни единой рябинки, ни единого «препятствия». Казалось, иди прямо и придешь в порт. Но судно шло зигзагами, не заходя за пределы коридора, отмеченного пунктирами разноцветных буев. Особенно поразил меня один эпизод, который наглядно объяснил, почему необходимо строго придерживаться фарватера. В одном месте, в нескольких десятках метров от борта теплохода, прямо у линии буев, я увидел лодку и рыбаков. Четверо мужчин стояли… по пояс в воде, забивали в дно залива шесты и растягивали между ними сеть!..

Из западногерманского порта Бремерхафен «Александр Пушкин» взял курс на Лондон, а точнее, на ближайший к городу порт на реке Темзе — Тильбери.

Погода тихая, безветренная, не предвещающая никаких осложнений или неожиданностей в пути. Я лег спать пораньше. Около пяти часов утра проснулся от какого-то громкого звука. Очнувшись, несколько мгновений я никак не мог понять, что это за звук и откуда он исходит. Потом сообразил, что это сирена и звуки ее несутся с верхней палубы. Тревожные, прерывистые сигналы эхом перекатывались над водой, у меня закралось предчувствие какой-то беды. Рев сирены не прекращался. Он рвался сверху с одинаковыми интервалами, будто пытался пробить брешь в стоящей на пути преграде.

Я выглянул в иллюминатор. За стеклом — сплошная вата тумана, не видно палубного ограждения. Вдруг пол под ногами задрожал, и я почувствовал, что винты судна отрабатывают назад. Потом все стихло и воцарилась тишина. И снова задрожала палуба: судно самым тихим ходом двинулось вперед.

Накинув куртку, я выбежал на палубу. Туман. Дышать было трудно, столь же трудно продвигаться. Куда ни взглянешь — белая мгла, почти осязаемая; капельки влаги ложились на лицо, руки, куртку. Стоишь и не знаешь, куда идти, — словно слепой.

Решил ориентироваться на непрекращающиеся гудки сирены и медленно двинулся вперед. Вот трап наверх. Взошел. Несколько шагов вперед. Снова трап, еще выше. Миновал «прогулочную» палубу. Вот и «пеленгаторная». Сирена ревет совсем рядом, оглушительно и по-прежнему тревожно. Иду на звук и упираюсь в поручни ограждения рядом с запасным компасом. Дальше хода нет. Подо мной рулевая рубка и капитанский мостик, а дальше — нос теплохода.

Отсюда сверху в хорошую погоду море как на ладони. Но сейчас — бело-серая мгла. Беспокойство не рассеивается. Сирена с равными промежутками времени ревет, а судно то немного продвигается вперед, то «тормозит», то замирает на месте.

Вдруг справа набежал легкий порыв ветерка, и туманная пелена, словно прозрачная театральная декорация, начала медленно, а потом все быстрее отползать в сторону. Сперва открылось небо над головой и показалась его утренняя яркая синь, а через несколько минут открылся пролив Ла-Манш, такой же синий и спокойный, как и утреннее небо.

И тут моему взору предстала удивительная картина: вся водная гладь вокруг теплохода была усеяна десятками больших и маленьких, пассажирских и грузовых судов. Каких тут только не было! Прямо по носу теплохода, словно гигантское металлическое бревно, чуть развернувшись, застыл низко сидящий в воде танкер под флагом Либерии. В сотне метров, направив острый нос в борт танкеру, тихо покачивался белоснежный английский паром, курсирующий между Англией и Францией. Чуть правее, ближе к английскому берегу, и почти борт в борт недвижно стояли застигнутые туманом два сухогруза — датский и французский. Внизу, под высоким бортом нашего лайнера, словно в дреме, покачивалось маленькое рыболовное суденышко…

Туман быстро рассеялся. Теплоходная сирена смолкла, и тут только я обратил внимание, что над проливом стоит сплошной разноголосый вой сирен дрейфовавших судов. По мере того как туман растворялся и открывал все новые и новые суда, оркестр их гудков замирал и над морем воцарялась привычная для уха тишина, нарушаемая лишь плеском бьющих в борт легких волн.

Вместе с тишиной пролив стал приходить в движение. Сначала тронулись подвижные и юркие рыболовные суденышки, за ними по мере освобождения места пришли в движение более тяжелые суда, ложась каждый на свой курс. И только спустя около часа заработали винты либерийского танкера, который сначала двинулся вперед, а потом, просигналив нам флажками о предстоящем маневре, стал описывать дугу, широкую и пологую, беря курс на юг, к берегам Франции. Видимо, после остановки течение развернуло его в обратном по отношению к курсу направлении.

Часа через полтора пролив очистился от судов, наш теплоход плавно взял право на борт, к устью Темзы, причалам Тильбери.

Несколько часов поднимался лайнер вверх по Темзе мимо низких берегов, усеянных заводскими зданиями, трубами, задымленными домиками рабочих поселков и городков, огромными баками бензохранилищ, газгольдерами и всякими другими исторгающими дым и копоть сооружениями. Хорошо, что стояла жаркая, солнечная погода и было лето, а не осень с печально знаменитыми смогами и дождями. Однако солнце не радовало, а природа не ласкала взор: над землей стлалась сизая дымная пелена, придававшая небу пепельно-серый оттенок. Кое-где виднелись чахлые деревца, и цвет их листвы напоминал цвет использованной копировальной бумаги.

Несмотря на задержку в проливе, в Тильбери теплоход пришел раньше графика. Разгрузка и погрузка судна прошли четко и быстро.

С Англией мы расстались вечером. Теплоход вышел из устья Темзы и, обогнав рейсовый паром, взял курс на французский порт Гавр. Там предстояло взять на борт большую группу пассажиров и туристов, ехавших в Канаду. Сутки спустя «Александр Пушкин» покинул порт и полным ходом уже шел в глубь Атлантики, к берегам Канады.

Еще перед началом рейса где-то в глубине души я побаивался перехода через океан, хотя мне и хотелось «просолиться», увидеть штормовые двенадцатибалльные волны, одним словом, на себе испытать все то, о чем читал в книгах.

Но далеко не всем моим надеждам суждено было сбыться. Прежде всего не было никакой морской качки. Виной тому — инженерная мысль и современная техника. Лайнер был снабжен специальными стабилизаторами — двумя огромными подводными крыльями, которые выдвигаются в обе стороны из корпуса судна, что делает его плавание через океан спокойным. По этой же причине не свалила меня и морская болезнь.

Но все же кое-что досталось и на мою долю. Дело в том, что на протяжении всех семи дней плавания через океан нас преследовала зыбь. Ветра практически не было. Были лишь отдельные его порывы. Они не сбивали с ног, но несли с собой сильную облачность и холод. Спокойно дышал и океан. Волны не набегали на судно, но вода была в постоянном движении. Она вздыбливалась невысокими буграми и тут же проваливалась вниз, снова вздыбливалась на этом же месте и снова падала. Ощущение не из приятных.

Теплоход шел вперед, почти не теряя своей крейсерской скорости, несмотря на выдвинутые в стороны стабилизаторы, которые несколько снижали ее, но зато спасали пассажиров от изнурительной бортовой качки. Однако оставалась качка килевая, продолжавшаяся до того момента, как судно вошло в спокойный залив Святого Лаврентия, уже по ту сторону Атлантического океана. А пока теплоход грузно взбирался на водяные горы и плавно скатывался по обратным их склонам, вспарывая острым форштевнем толщу воды.

Чтобы передвигаться в такую погоду по палубе, нужна сноровка, ибо, когда громада лайнера взбирается на кручу волны, какая-то неведомая сила словно припечатывает ноги к палубе, не давая сделать шага. Зато когда судно скользит по «склону» вниз, трудно устоять на месте — хочется бежать и бежать без остановки. Но повторяю, что это был единственный мой опыт подобного рода, ибо на обратном пути плавание напоминало прогулку на речном трамвайчике по водохранилищу…

Итак, Атлантический океан позади. Затем остался позади и залив Святого Лаврентия, и судно вошло в широкое устье реки того же названия. На протяжении всего многомильного речного пути до Монреаля вокруг нашего теплохода шныряли бесчисленные моторные лодки отдыхающих (был выходной день). Владелец одного довольно большого моторного катера, который, очевидно, оригинальности ради установил на его носу маленькую медную пушчонку, встретил наше судно приветственным салютом, в ответ на который (традиция есть традиция) прозвучала густая сирена «Александра Пушкина», а к верхушке мачты побежали разноцветные флажки…

Трое суток теплоход заправлялся в Монреале топливом, водой, продовольствием, готовясь к рейсу на Бермуды. В эти дни шла покраска палубных надстроек, шлюпок, проверка и ремонт такелажа, профилактика машин и механизмов. Одновременно шла посадка пассажиров. (В скобках замечу: наш рейсовый теплоход «Александр Пушкин», совершающий регулярные рейсы между Ленинградом и Монреалем, в течение нескольких лет дважды в навигацию совершал круизные рейсы на Бермудские острова с канадскими пассажирами на борту. Шел он в круиз и на этот раз.) Наконец, на четвертые сутки стоянки наступил час отплытия. К борту «Александра Пушкина» подошли два маленьких красных буксира. Один из них, зацепившись тросом за носовую часть теплохода, стал отводить его от причальной стенки. Когда он отошел на значительное расстояние, другой буксир стал подталкивать корму. Таким манером вдвоем они быстро развернули неповоротливый гигант вокруг собственной оси на 180 градусов. Теперь — на Бермуды.

Но не сразу теплоход пошел к далеким островам. Ему предстояло сделать одно отклонение и одну остановку, намеченные в плане круиза.

Теплоход на несколько миль поднялся вверх по течению притока реки Святого Лаврентия — Сагэнэй. Затем остановка. Прямо посредине реки на высоком, метров триста, крутом утесе (его называют мыс св. Троицы) стоит величественная скульптура женщины. Когда и кем воздвигнута эта гордая и вместе с тем скорбная камеи пая фигура? Одни пассажиры — канадцы — говорили, что это памятник женщине-вождю когда-то жившего здесь индейского племени. Другие — что это будто бы некий обобщенный образ индейской женщины-матери, скорбящей о своих сыновьях, погибших в войнах с евро-, пейскими колонизаторами. Так или иначе, но большинство сходилось на том, что скульптура — дело рук самобытных индейских мастеров. Только много позднее я узнал, что эта статуя была высечена из дерева французским скульптором Луи Жобином в 1881 году и названа им Сагэнэйской Божьей матерью.

Выйдя из горловины реки Святого Лаврентия, судно вошло в пролив Гаспэ. Здесь внимание привлекает живописный, изрезанный кружевными гротами и промоинами морской мыс.

Теплоход идет дальше к приткнувшимся у самых берегов канадского острова Ньюфаундленд французским островам Сен-Пьер и Микелон.

Внешне острова ничем не примечательны. Голые камни, местами прикрытые почвой. На большем по площади острове Микелон нет ни одного мало-мальски крупного населенного пункта. На меньшем — Сен-Пьер — есть городок того же названия.

Здесь можно наблюдать интересное явление: вода вокруг островов прямо-таки «кипит» даже при полном отсутствии ветра. Причина тому — мощнейшие подводные течения, которые образуют волнения на поверхности, а под водой — незаметные водовороты. Просто диву даешься, каким образом, находясь на «скачущих» лодочках, рыбакам удается вести лов и выбирать вручную сети, не вывалившись при этом за борт. «Прыгают» здесь и более крупные суда. Сильно раскачивался и наш «Александр Пушкин».

Достопримечательностью, а вернее, особенностью островов Сен-Пьер и Микелон являются…. деньги. Да, именно деньги, которые выпускает местный банк. Купить на них товары можно только здесь, на островах. Иностранная валюта в уплату за товары в магазинах не принимается. Однако банк ее берет и охотно меняет на местные денежные знаки. Они не являются международной валютой, но тем не менее быстро исчезают из обращения. Причиной тому — нумизматы. Как ни странно, но именно эти увлеченные коллекционированием люди, приезжая на острова, меняют деньги своих стран на местные ассигнации и монеты, которые имеют довольно высокую коллекционную стоимость.

…Острова Микелон и Сен-Пьер мы покинули под вечер. Погода немного испортилась, вода почернела, небо стало свинцово-синим, подул резкий ветер. Сразу же испортилось и настроение. Однако штурман, взглянув на алевшую на горизонте полоску заката, сказал: «Завтра будет отличная погода. На Бермуды придем с солнцем».

И действительно, утром океан будто подменили. От серой монотонности не осталось и следа. Вода, гладкая как зеркало, сверкала под лучами яркого и теплого солнца сапфировой синевой. Несмотря на резкий ветер, явственно ощущалось приближение теплых широт.

В полдень по судовому радио объявили, что пассажирам, которым не противопоказан загар, можно принимать солнечные ванны — короткие, по четверть часа в день, во избежание ожогов. Совет был незамедлительно выполнен, но с некоторыми поправками. В конце дня у судового врача появились первые обожженные.

На четвертый день плавания около десяти утра на горизонте возникла тоненькая, почти незаметная полоска. Суша! Судно замедлило ход. Пассажиры, вооружившись биноклями, фотоаппаратами и кинокамерами, высыпали на палубу и застыли в ожидании приближения долгожданного объекта съемок. Приготовился и я. Впереди Бермуды!

Судно приближалось к земле. Оно, маневрируя, выписывало на водной глади плавные зигзаги, оставляя за кормой пенный след, в точности повторяющий все маневры корабля. Говорят, что на воде не остается следов, Оказывается, это неверно. След остается. Более того, моряки утверждают, что след, оставляемый винтами крупнотоннажных судов, сохраняется на поверхности воды на протяжении примерно двух миль и в течение около полутора часов.

Несмотря на глубину, подходы к островам сложны и опасны. Бермуды — это вершина подводной горы, самая высокая часть скрытого толщей воды горного хребта. Чтобы подойти к острову и войти в бухту порта Гамильтон, нужно хорошо знать направление всех подводных горных долин и ущелий и по их лабиринту войти в залив. Насколько сложен и опасен подход к островам, я понял, увидев небольшой танкер, который, как-то скособочившись, сидел на рифах у самого берега. Нос его был высоко поднят, а корма осела в воду почти по самую палубу.

Мы подходили к островам с востока — со стороны, противоположной порту. Когда теплоход приблизился к берегу на расстояние 200–300 метров, на высокой скале мы увидели мрачные зубчатые стены старинной крепости. Это был форт Сент-Катрин — средневековая фортеция. Чугунные пушки и сейчас лежат на ее толстых стенах. Но теперь они никому не страшны, точно так же как не представляет опасности вполне современное артиллерийское орудие, которое встретило наш теплоход приветственным залпом. Вслед за ним на флагшток взлетел флаг колонии: Бермуды приветствовали приход советского судна. «Александр Пушкин» дал троекратный сигнал сиреной, и к верхушке мачты побежали разноцветные флажки ответного приветствия.

Пройдя форт, судно пошло на запад вдоль побережья, огибая остров Бермуды с севера. Чем ближе к заливу, в глубине которого притаился порт Гамильтон, тем больше стало попадаться маленьких островков и рифов с плоскими, отшлифованными до блеска головками, словно крупные грибы, выраставшие из глубины океана. Появлялись и более крупные островки, покрытые растительностью, и даже с одним-двумя домиками на вершине. Судно осторожно огибало такие островки, проходя так близко, что порой казалось: вот-вот чиркнет о них бортом. Слева по борту по-прежнему тянулось побережье, все в густой зелени, среди которой белыми и розовыми пятнышками мелькали домики. Над сплошной зеленой стеной густых кустарников поднимались стройные стволы пальм.

Прошел час. Зрительных впечатлений не прибавлялось. Зелень, пальмы, домики. Ласкали взгляд лишь яркие, многоцветные, самой разнообразной конфигурации и размеров паруса яхт, нехотя колыхавшихся невдалеке при полном отсутствии ветра. Они, словно тропические цветы, выделялись на синей, сверкавшей алмазами солнечных бликов гладкой воде. Вокруг же судна, как водомерки, сновали моторные лодки и скутера, оставляя за кормой тонкие нити пенистого следа, словно жирные царапины на поверхности стекла. Воспользовавшись спокойной водой, спортсмены рискнули выскочить на простор океана, правда не удаляясь далеко от берега. Каждый из них старался блеснуть перед нами своим судоводительским мастерством, иногда даже на грани риска. Лихо пролетая вдоль бортов теплохода, они круто поворачивали и ныряли под острый нос судна, проскакивая буквально в двух-трех метрах от острого форштевня.

Но вот впереди показались два небольших буксира, шедшие нам навстречу. Подойдя вплотную, они, как два резвых мустанга, резко осадили и, развернувшись на 180 градусов, пошли «в ногу» с теплоходом — один чуть впереди, другой сзади. С палубы был брошен конец — толстый пеньковый канат, который ловко подхватил матрос переднего буксира и закрепил на корме. В это время задний буксир уперся своим широким, с толстым резиновым амортизатором носом в корму нашего теплохода, застопорившего свои машины, и по принципу «тяни-толкай» они оба стали подводить корабль к причалу порта, который внезапно предстал перед нашими взорами из-за берегового выступа.

Последний крутой поворот. Затем судно аккуратно протиснулось в узенький проход между двумя каменными островками, и оба буксира, теперь уже упершись в стальной борт громадины, гудя и фыркая своими мощными дизелями, придвинули лайнер к причальной стенке.

С верхней палубы нам предстал весь Гамильтон как на ладони. Мы на Бермудах.

КАКИЕ ОНИ, БЕРМУДСКИЕ ОСТРОВА?

Еще в Москве, когда вопрос о поездке был уже решен, я решил разыскать какую-нибудь литературу о тех местах, куда мне предстояло ехать. И вот что я узнал.

Бермудские острова — группа коралловых островов в северо-западной части Атлантического океана, в 900 километрах к востоку от материка Северная Америка. Колония Великобритании. Расположена на вершине потухшего подводного вулкана высотой до 79 метров. Административный центр — город Гамильтон. Климат тропический, умеренно влажный. Средняя температура самого холодного месяца (марта) +16,7 °C, а самого теплого (августа) +26,7 °C. Осадков до 1350 мм в год. Распределение осадков в течение года равномерное. На островах развито производство ранних овощей, фруктов, цветов для вывоза в США, рыболовство. Бермудские острова привлекают много туристов. На острове находится Британская военно-морская и военно-воздушная база, а с 1941 года — военно-морская и военно-воздушная база США. Острова открыты испанцем Хуаном Бермудесом в 1522 году. В английском владении с 1609 года (официально с 1684 года).

Вот, собственно, и все. С таким скудным багажом знаний я вступил на землю английской колонии в Атлантическом океане.

Бермуды состоят из 360 островов, островков, островочков, а также бесчисленного множества рифов — каменных горок, выступающих из воды, словно шапки больших грибов. Площадь колонии, согласно местным данным, составляет 53,3 квадратных километра, население— по данным 1970 года — 53 тысячи человек. Исходя из этих цифр нетрудно подсчитать и среднюю плотность его на квадратный километр.

Если взглянуть на карту островов или посмотреть на острова с воздуха, то своими очертаниями они чем-то напоминают изготовившуюся к обороне большую каракатицу, которая выгнула дугой хвост и ощетинилась щупальцами. «Щупальца» и «хвост» этой каракатицы — цепочки островков и рифов, связывающих между собой три самых крупных и населенных острова: Бермуда, на котором находится столица колонии Гамильтон, Сент-Джордж с расположенным на нем городом того же названия и Сомерсет. Эти острова соединены между собой шоссейной дорогой, извилистой линией пробегающей через лощинки, мелкие каменистые ущелья и зеленые плоские долины с востока на запад. От главной транспортной артерии отходят в стороны многочисленные ответвления, ведущие ко всем населенным островам и ко всем населенным пунктам. Шоссе проходит через многочисленные мосты и мостики. В тех местах, где расстояние между островами слишком велико и мост построить трудно или невозможно, отрезки шоссе соединяются регулярно курсирующими паромами — «ферри». Таким образом, сев в машину у форта Сент-Катрин, самой восточной точки острова Сент-Джордж и всего архипелага, можно, ни разу не выходя из нее, добраться до западного его окончания — острова Айрленд-Айленд.

Береговая линия всего архипелага скорее извилистая, чем изрезанная. Хотя побережье изобилует бухточками и заливчиками, тем не менее очертания его довольно плавные. Южное побережье отдельных островов пологое, с обилием песчаных пляжей. На севере пляжей значительно меньше, и берега там каменистые, спускающиеся крутыми уступами к воде.

На Бермудах нет лесов, а есть рощи. Нет полей, а есть вечнозеленые луга и лужайки. Нет высоких гор, а есть скалы и рифы, сглаженные или изъеденные и изгрызенные волнами океана. Нет на островах и рек. Их заменяют пруды, ложем которых служат углубления в каменистой поверхности островов. Пополняются пруды за счет дождей, а расход воды происходит в результате естественного испарения влаги. Реками на островах служат узкие проливы с тихой водой, отделяющие друг от друга покрытые низкорослой растительностью или серые, голые, каменные островки.

Административно колония подразделяется на районы, именуемые по церковному принципу «приходами».

Каждый приход имеет свое название. Всего приходов девять: Сендиз, Саутхэмптон, Уорвик, Пейджет, Пемброк, Девоншир, Смите, Гамильтон и Сент-Джордж. Любопытно, что названия некоторых приходов не соответствуют названиям входящих в их состав городов и островов. Так, например, столица колонии входит в состав прихода Пемброк, а не прихода Гамильтон, а остров Пейджет относится к приходу Сент-Джордж, хотя в колонии есть район того же названия.

Климат, относительно небольшая удаленность от Соединенных Штатов превратили эту маленькую английскую колонию в курорт для богатых американских туристов, особенно тех, кто проживает на восточном побережье страны. Для американцев Бермуды — наиболее доступный, а главное, романтический уголок земли под чужим флагом.

Острова— большие и малые, с башнеобразными скалами и рифами, каменистыми бухточками, ажурными берегами и сверкающими песчаными пляжами, с яркими птицами и цветами и не менее яркой одеждой островитян, экзотическими плодами и экзотическими вкусами — производят на туристов сильное впечатление. Кроме того, эти места овеяны романтикой пиратства (хотя научных доказательств пока не существует), процветавшего в этих районах несколько веков назад. Острова являются образцом необычной смеси современного комфорта и средневековой (английской и местной) культуры, дошедшей до наших дней в виде архитектурных памятников и редких музейных экспонатов.

Как предполагают некоторые ученые, Бермудские острова — это часть, верхушка подводной горы — потухшего вулкана (острова имеют вулканическое происхождение), который, может быть, является западной или юго-западной оконечностью легендарной Атлантиды. А вдруг Бермуды — это тот самый клочок не поврежденной землетрясением суши, где укрывались от катастрофы последние атланты? Вероятно, все это тоже одна из причин, влекущая сюда армию туристов. Согласитесь, ведь все же интересно побывать на осколке Атлантиды!

Солнце на Бермудах встает сразу, заливая ярким светом море и сушу. От его неумеренной яркости вода становится неестественно синей, я бы сказал, рекламносиней. Рекламно-зеленый цвет приобретает и вся зелень. Цветы здесь необычайно ярки. Любопытно, что цвет воды не сливается с цветом неба. Вода все же чуть-чуть зеленее. Это становится заметным, когда на горизонте просматриваются полоски рифов, обрамленных зелено-сине-желтоватой пеной прибоя.



Обзорная карта Бермудских островов


Океан пульсирует тихо, почти бесшумно. Звуков его не улавливаешь, даже когда стоишь у самой воды. С океана долетают лишь шумы лодочных моторов прогулочных и рыбачьих катеров.

Солнце спускается за горизонт столь же внезапно и быстро, как и встает. Стоит только солнечному диску коснуться кромки воды, как повсюду уже зажигаются огни. Проходят считанные минуты, и. только уличные фонари и неоновые огни витрин освещают путь, по которому идешь.

Красива природа Бермудских островов. В тенистых рощах стволы деревьев опутаны вьющимися растениями, и здесь царит прохлада. Пылают алыми цветами бугенвиллии, естественные заросли которых рассекаются узкими шоссейными дорогами. Над головой разладили свои кроны пальмы, дающие редкую тень. Местами, особенно в районе песчаных пляжей, встречаются высокие колючие и ядовитые молочаи. Ничто на острове не выглядит декоративным, возделанным рукой человека. Даже если взглянуть на садовые участки вокруг домов и коттеджей, на зелень, окружающую их, невольно приходишь к мысли о том, что не зелень высаживалась возле построенного жилья, а жилье строилось среди зелени, которую вырубили специально и ровно столько, сколько нужно для постройки. Правда, некоторые любители сажают цветники перед домами, но даже если бы они этого и не делали, то красота сада от этого не пострадала бы.

Животных, ни крупных, ни мелких, мне не довелось увидеть. Птиц же на островах много. Они привлекают внимание необычайно яркой окраской с преобладанием розового, красного и желтого цветов. На кустах и на полянах с низким травяным покровом они кажутся диковинными цветами.

В прибрежных водах изобилие рыбы. Однако масштабы ловли рыбы и величина пойманных образцов совсем не те, к каким мы привыкли. К примеру, рыба-меч или голубой марлин, на которую любил охотиться знаменитый американский писатель Эрнест Хемингуэй, или, например, барракуда достигают в длину нескольких метров, а вес их доходит до ста, а иногда и больше килограммов. Но я не буду вдаваться в подробности, ибо еще вернусь к этой теме.

Кому же принадлежат острова?

Бермудские острова — колония Великобритании. Один из островов, на котором разместились американские военно-воздушная и военно-морская базы, принадлежит Соединенным Штатам, хотя и временно, так как это арендная территория. Банки в городах принадлежат магнатам тех стран, которые воздвигли их здесь для осуществления своих финансовых операций. Дома и коттеджи частные. Игорные и спортивные клубы, кафе, рестораны, бары принадлежат отдельным лицам. Пляжи тоже частные, вход в них разрешен за определенную плату. Магазины принадлежат частным владельцам. Рощи и луга тоже являются личной собственностью, и как бы напоминанием тому служат проволочные ограды или каменные и решетчатые заборы, на воротах и калитках которых красуются добротные медные или эмалированные таблички с надписью: «Не входить. Частная собственность».

Нельзя высадиться с лодки на островок, у причалов которого белеет дощечка с аналогичной надписью. Нельзя войти и в настежь открытую калитку сада и полюбоваться диковинными цветами или растениями, даже если в этом саду и дома-то нет, а хозяин его живет где-то на континенте. Нарушитель может поплатиться солидной суммой штрафа, если поблизости вдруг окажется полицейский. Остановить может и сосед, ревнитель частной собственности, который непременно препроводит его в ближайший полицейский участок.

К частным владениям относятся не только сады и цветники, но и фруктовые плантации и огороды, на которых местные жители, преимущественно негры, выращивают фрукты и овощи на продажу. Лишь шоссейные дороги, городской автотранспорт (автобус, который служит для экскурсионных целей), «ферри» (паром) да немногочисленные таксомоторы принадлежат муниципалитету.

Население Бермудских островов можно назвать смешанным. В начальный период колонизации, в период первых поселений белых, на островах преобладало цветное население. Белые же составляли главным образом штат колониальной администрации и немногочисленную земледельческую прослойку. С течением времени рост цветного населения происходил за счет естественного прироста, в то время как численность белого населения увеличивалась за счет переселенцев из метрополии, которые стремились начать свое дело и разбогатеть.

Теперь на островах проживает более 50 тысяч человек, из которых цветных немногим больше половины. Остальная часть жителей — это сильно разбухшая администрация колонии, многочисленные служащие английских и американских банков, владельцы фешенебельных отелей, баров, игорных домов, гольф-клубов и яхт-клубов, а также владельцы бензоколонок, священнослужители и миссионеры, представляющие здесь самые разнообразные вероисповедания, и, наконец, съемщики коттеджей.

С тех пор как острова превратились в международный курорт, цветное население, как население занятое, практически потерялось среди масс курортников, приезжающих на весь сезон, и туристов, прибывающих на острова на несколько дней на круизных судах.

Здесь легко найти жилье. В городах Гамильтоне и Сент-Джордже много отелей как фешенебельных, со всеми возможными удобствами, так и небольших, скромных гостиниц, что-то вроде пансионатов или меблированных комнат. Можно снять и целый коттедж или пустующую виллу с садом и даже с лодочным причалом и пляжем. Конечно же, все это стоит немалых денег.

Жизнь здесь идет размеренно и, я бы сказал, однообразно. По утрам местные жители спешат на своих мопедах или мотороллерах к местам работы, а хозяйки, тоже, кстати, не пренебрегающие малогабаритным транспортом, мчатся на базар и в магазины. Если бы не туристы из северных стран, без устали весь день шныряющие по магазинам или «прочесывающие» острова в поисках экзотических объектов для фотосъемок, заполняющие бары и клубы, кафе и рестораны, пляжи и лодочные станции, то города можно было бы назвать почти вымершими.

Как я уже говорил, солнце на Бермудах необыкновенное — яркое, ослепительное и жгучее. Особенно внушительно и удручающе выглядит температура на термометрах со шкалой по Фаренгейту: с января по март +68°; апрель — июнь от +70° до +79°; июль — август от +84° до +86° и, наконец, октябрь — декабрь от +80° до +70°. От жары просто некуда деваться. Тени от пальм и густых высоких кустарников могут спасти лишь от палящих лучей солнца, но не от температуры. Не приносит облегчения и купание в океане: морская вода днем достигает +35° по Цельсию.

Вода имеет резкий горько-соленый вкус, больше горький, чем соленый. Тело после купания в такой воде становится как бы маслянистым, скользким, отчего делается еще жарче. Поэтому большинство пляжей снабжены душевыми кабинами, где из сеточек над головой бьет сильнейшая, как из пожарного брандспойта, струя холодной пресной воды. Только этот поток, температура которого значительно ниже океанской, способен вернуть бодрость, правда на некоторое время, а заодно и более или менее смыть врезавшиеся в тело чешуйки белого, как снег, песка.

Песок бермудских пляжей представляет собой тол-ченую ракушку или коралловую пыль с очень острыми краями. Стоит только лечь, как такие ракушечные песчинки врезаются в кожу.

Сезона дождей в отличие от многих стран тропического пояса на Бермудах нет. Однако влаги на островах больше чем достаточно. Влажность воздуха всегда 100 %. Одежда из синтетики вечно влажная и не сохнет на открытом воздухе. Пять минут ходьбы, и ты чувствуешь себя в ней словно в закупоренной стеклянной банке. Не рекомендуется гулять по солнцу и в рубашке с короткими рукавами или в кожаной закрытой обуви. Учитывая эту особенность климата, магазины предлагают курортникам большой ассортимент хлопчатобумажной одежды и «климатической» парусиновой обуви по значительно… завышенным ценам: парусиновые туфли или сандалии иногда стоят дороже элегантной выходной кожаной пары обуви. Все равно купят, если не хотят мучиться.

В дневное время жизнь повсюду замирает. Закрыты магазины, кинотеатры, почта и даже церкви. Временами создается впечатление, что город мертв. Лишь непоседливые и выносливые мальчишки, завывая моторами своих мопедов, носятся по улицам, не боясь кого-нибудь сбить и выжимая из машин неучтенные резервы скорости. Наверное, именно, из-за жары мало кто ездит на велосипедах. Действительно, попробуй-ка покрутить педаль минут десять на жаре!

Острова просыпаются рано. Это самое приятное время суток, когда солнце еще не успело вскарабкаться к зениту. Открываются магазины, фруктовые базары. Оглашая воздух треском моторов, хозяйки на мопедах, снабженных специальными корзинками и кузовками, спешат сделать до наступления жары покупки. На машинах (их мало), мопедах и мотороллерах едут на работу служащие банков, работники почты, государственные чиновники, фермеры.

Едут все. Едут от дверей одного магазина до другого, даже если расстояние между ними всего несколько десятков метров. Ходить просто невозможно. Лишние движения на жаре невыносимы. Да и узенькие тротуары для пешеходов сделаны лишь в центральных районах городов. И, несмотря на то что пригород начинается без заметного перехода, его сразу же замечаешь: исчезли тротуары, остались одни дороги.

Ездят все. Местные ездят, чтобы спастись от жары. Ветерок, обвевающий едущего на двухколесном моторизованном транспорте, не позволяет быстро растерять тот небольшой запас прохлады, который человек получил за ночь. Мчатся к спортивным площадкам и пляжам курортники. Жарко…

Зелени на островах очень много, несмотря на то что почва на островах маломощная, наносная, а основа — вулканический базальт. Зеленые газоны и лужайки, площадки для гольфа и футбольные поля требуют к себе большого внимания, а главное — поливки. Много ярких цветов, цветущих кустарников. Воздух благоухает от аромата. Но ни один сорванный цветок не живет более получаса — вянет. Мне хотелось поставить хотя бы один такой цветок в баночку с водой, но его даже не удалось донести до дома. Он увял буквально на глазах. Попытки оживить его водой ни к чему не привели. Не удалось и расправить тонкие лепестки, чтобы засушить цветок между страницами книги. Он умер. Жара…

ИСТОРИЯ БЕРМУД НАЧИНАЕТСЯ В СЕНТ-ДЖОРДЖЕ

В колонии два крупных города: Гамильтон, порт и столица, и Сент-Джордж, тоже порт и тоже столица, но бывшая. К ним вплотную примыкают пригороды, состоящие из вилл, белоснежных домиков местных жителей и коттеджей, сдаваемых внаем. Между городами расположены небольшие поселки, напоминающие скорее хутора — так мало в них жилых домов. Их именуют «виллидж» — деревнями. Самая крупная такая деревня с городскими удобствами — Сомерсет-виллидж — третий по величине город колонии на западной окраине архипелага.

Гамильтон и Сент-Джордж — приятные с виду города. В архитектурном отношении они представляют собой пеструю смесь европейского средневековья, классической архитектуры XIX века и образцов нашего столетия. В их облике есть что-то от провинциального спокойствия и одновременно от бурной жизни современных городов.

Но прежде чем перейти к знакомству с основными городами, без которых нельзя себе представить жизнь островов, давайте немного отвлечемся и совершим краткий экскурс в историю этой колонии.

Бермудские острова, как я уже говорил, были открыты дважды. В 1522 году на них «наткнулся» испанский мореплаватель Хуан Бермудес. А в 1609 году их вторично открыл английский адмирал сэр Джордж Сомерс. Отсюда и двойное название архипелага: Бермудские острова или острова Сомерса.

Открытие островов адмиралом Сомерсом было также в какой-то степени случайным. Фрегат «Си Венчер», на борту которого находилось несколько десятков английских поселенцев во главе с сэром Джорджем Сомерсом, надеявшихся достичь берегов Виргинии на Северо-американском континенте, потерпел крушение на рифах у восточного побережья архипелага. Потерпевшие сумели добраться до берега. Позже они построили из обломков фрегата и стволов пальм два небольших парусника и в конечном итоге достигли Америки.

Об этом более чем трехсотлетней давности событии напоминает герб Бермудских островов — британский лев, держащий в лапах геральдический щит с изображением застрявшего на рифах парусника.

Спутники адмирала Сомерса, прибыв в Америку, основали там фирму под названием «Вирджиния компани». Кораблекрушение, которое они перенесли по пути, натолкнуло их на мысль заселить Бермуды. С этой целью была образована новая торговая фирма — «Бермуда компани», купившая у «виргинцев» их долю и взявшая на себя заботы по заселению островов.

Первые поселенцы Бермудских островов отправились в путь на новое место жительства на паруснике «Плаф» («Пахарь»). Их возглавлял Ричард Моор, который в 1612 году и основал первый город на восточной окраине архипелага. Город назвали Сент-Джордж, в честь святого Джорджа — покровителя Англии, а заодно и по имени адмирала Джорджа Сомерса.

Итак, со дня своего основания в 1612 году Сент-Джордж стал столицей Бермудских островов — колонии Великобритании вАтлантическом океане — и оставался ею вплоть до 1815 года, когда резиденция губернатора и здание колониальной администрации были переведены в новый город — Гамильтон.

В Сент-Джордже зародилась и получила свое развитие социальная и политическая жизнь Бермуд как самоуправляемой колонии. Городом управляют мэр, олдермены и Совет представителей, куда входят члены корпорации Сент-Джорджа. На флаге и печати города изображен святой Джордж, поражающий копьем дракона.

Бродя по извилистым улочкам и переулкам города, которые именуются здесь аллеями, останавливаясь у сводчатых ворот, прорезанных в высоких каменных изгородях садов, невольно ощущаешь дух XVII столетия.


С поросшей зеленью скалы открывается вид на Бермудский архипелаг


В жаркое время на улице редко можно встретить человека


На этом высоком утесе играют в гольф


Вид на город Гамильтон со стороны залива


Промышленный лов рыбы на Бермудских островах


На центральной улице Гамильтона


На окраине Гамильтона


Парусный спорт — один из самых популярных на островах


На островах пролетки и легкие экипажи успешно конкурируют с автомобилем


На островах мною тихих заливчиков


Шоссейное полукольцо


Мотоциклы, мотороллеры и мопеды — главный вид транспорта на островах


Одна из церквей в Гамильтоне



Моллюски — излюбленная пища бермудцев


Сент-Джордж — одно из старейших англоговорящих поселений в западном полушарии. Его история тесно связана с миграцией из Англии. Первые поселенцы, возводя город, строили грубые хижины, покрывая крыши листьями карликовых пальм. Они сажали сады и протаптывали между домов первые тропинки, превратившиеся со временем в лабиринт узких улиц и переулков, придающих сейчас городу неповторимый колорит.

Сент-Джордж строился без всякого плана да и в дальнейшем реконструкции и перепланировке не подвергался. Поэтому-то в нем сохранился путаный рисунок улиц и облик европейского средневековья. Приезжий, даже англичанин, удивляется странным названиям улиц города: улица Старой Девы, аллея Печатника, переулок Цырюльника, Удобная улица, аллея Большой Берцовой Кости и так далее. Все они пришли из прошлого…

В городе обычно царит тишина, не прерываемая даже гудками автомашин (подача звуковых сигналов здесь запрещена). Изредка она нарушается лишь гулом взлетающих и идущих на посадку самолетов. Здесь, напротив просторной гавани города, лежит остров Сент-Дейвид, часть которого является арендной территорией Соединенных Штатов и занята под военно-воздушную базу и гражданский аэродром (территория была арендована в 1941 году сроком на 99 лет).

В город можно попасть через Йорк-стрит — главную торговую и деловую артерию. В восточной части Йорк-стрит находится церковь святого Петра. Это старейшая в западном полушарии англиканская церковь. В ней члены религиозного общества «Друзья святого Петра» проводят, как мне показалось специально для приезжих, в некоем роде «ознакомительные проповеди», ловко сочетая при этом догмы англиканской веры с туристской рекламой. Они распространяют листовки в местах наибольшего скопления приезжих — в Историческом музее, в Пороховой пещере, на Гавернмент-хилл (правительственном холме) — там, где расположено здание бывшего парламента колонии. В листовках дается описание красот этих мест, а плюс к этому — реклама церкви, расписание проповедей, их тематика и тому подобное.

Дошедшее до наших дней мощное здание собора святого Петра было построено в 1713 году, а в 1814 году к нему была пристроена колокольня. Производились и еще достройки, последняя из которых была сделана в начале XX века. Сейчас церковь реставрирована, причем почти полностью восстановлены все элементы архитектур XVIII, XIX и XX веков. Целиком воссоздана деревянная отделка внутренних помещений. Не претерпел изменений лишь алтарь — великолепное произведение искусства.

Пройдя немного дальше, невольно задерживаешься на Кингс-сквер. Здесь, возле городского парка, чуть позади, на возвышении находится Стейт-хаус — здание постройки 1619 года, которое считается старейшим каменным зданием на островах.

Недалеко от Кингс-сквер находится Сомерс-гарден — живописный парк. В нем приятно укрыться от палящих лучей бермудского солнца, ощутить тень и легкий ветерок, дующий с моря. Неподалеку от парка Сомерс-гарден находится здание, в котором размещается местное историческое общество. В здании XVII столетия хранятся редкие предметы быта Бермуд еще более внушительного возраста.

Еще одной исторической достопримечательностью Сент-Джорджа является Пороховая пещера. Это — кирпичный каземат, устроенный в толще земляного холма. Арсенал представляет собой просторные хранилища для пороховых бочек. Хранилища окружены галереями и дорожками для часовых. Неподалеку от пещеры — древний склад боеприпасов. Рассказывают, что из этой тщательно охраняемой пещеры в 1775 году была украдена сотня бочек с порохом и тайно переправлена на судах в Америку войскам армии северян.

Есть и другие достопримечательности. Надо сказать, что все они содержатся в хорошем состоянии. И этим они обязаны в первую очередь Бермудскому тресту по охране исторических памятников. Он, например, приобрел у муниципалитета несколько старинных зданий и восстановил их. Есть в городе и еще одна организация с аналогичными функциями. В ее обязанности входит реставрация зданий, представляющих историческую ценность, а также борьба с новыми, «модернистскими» веяниями среди властей и населения, предлагающими реконструировать и осовременить город, лишив его тем самым своего специфического облика.

На Уотер-стрит до сих пор стоит так называемый «дом президента Генри Таккера». В самом начале аллеи Цырюльника расположен Музей античной мебели, изделий из серебра и произведений живописи. В кухне этого дома когда-то жил городской парикмахер Дж. X. Рейни (именно поэтому так была названа улица), бывший невольник с американского Юга, который после победы северян в гражданской войне покинул Бермуды, приехал в Америку и стал первым цветным, избранным в конгресс США.

На Олд-мейдс-лейн (или улице Старой Девы) жил известный ирландский поэт Томас Моор. Здесь, в Сент-Джордже, им был написан ряд известных стихотворений.

Впервые приезжающий в Сент-Джордж непременно совершит поездку к маяку на остров Сент-Дейвид. Попасть туда можно по шоссе, идущему вокруг гавани. В конце этого шоссе и находится каменная башня старого маяка. Сейчас он служит подобием смотровой вышки. С его открытой галереи взору открывается панорама фарватера, отмеченного пунктирной линией бакенов, петляющего между рифами. К северо-востоку на воде выделяется темно-синее пятно. Это открытая якорная стоянка глубиной около 90 метров, на которую без лоцмана не пройдет ни один корабль. На севере целое месиво маленьких и крошечных островков, вокруг которых, словно слаломисты между флажками, носятся катера, лодки и яхты спортсменов. На западе как па ладони видна американская авиабаза и ее мощный грузовой причал с пакгаузами, а за нею — Каслская гавань, как бы отгороженная островками, косами и мысами. Сент-Джордж с вершины маяка кажется словно нарисованным.

Интересное путешествие удалось мне совершить и по кольцевой дороге, а вернее, по шоссейному полукольцу, огибающему остров Сент-Джордж с востока. Сначала путь лежал к старинному порту Гейтс, где адмирал Сомерс в 1609 году построил свои два парусника взамен погибшего фрегата. Далее, минуя еще несколько крепостей, напоминающих о тех днях, когда Бермуды называли Гибралтаром Запада, и в частности форт Александры, неподалеку от которого уже в наши дни спускалась на дно батисфера знаменитого американского исследователя океанских глубин Уильяма Биба, я прибыл в форт Сент-Катрин.

Крепость производит весьма внушительное впечатление. Сейчас форт отреставрирован и превращен в центр туристского паломничества. Казематы форта являются музеем, в котором хранятся копии драгоценных камней из короны английских монархов и исторические диорамы. Как и в былые времена, форт ощетинился стволами пушек. Не так давно его вооружение пополнилось еще одной пушкой, но уже времен второй мировой войны, поставленной здесь, чтобы приветствовать своими залпами входящие в порт суда.

Последний отрезок дороги проходит сквозь густые заросли зелени, минует заливчик со смешным названием Лысый Пруд и залив, называемый Табачным, потом взбирается на невысокий холм, сквозь травянистую поверхность которого проглядывают глыбы черного базальта, проходит мимо одной из исторических достопримечательностей — Пороховой пещеры — и вливается с севера в город.

В Сент-Джордже жизнь протекает за стенами домов, невидимая глазу. Днем люди работают или прячутся от жары дома, а вечерами собираются в кафе, барах, ресторанах, кино с кондиционированным воздухом или в единственном оперном театре.

Если же взглянуть на город со стороны, то создается впечатление пустоты, какой-то музейности. Временами даже кажется, что он создан не для жизни в нем, а для периодических посещений, как посещают музеи, выставки, кинотеатры. Покидая Сент-Джордж, я уносил с собой глубоко укоренившееся во мне чувство его неживой красоты.

САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ СТОЛИЦА МИРА

Гамильтон — одна из самых маленьких в мире столиц, занимает территорию 180 акров или примерно 86 гектаров. Его можно обойти, не пропустив ни одной улицы, примерно часа за три. Однако в нем есть все присущее любому столичному городу, за исключением, пожалуй, метро и троллейбуса да еще подземных переходов. В Гамильтоне есть два «небоскреба» высотой до десятка этажей, в которых размещены отель и банк. Есть порт, есть много магазинов, в которых практически можно купить все. В городе имеются рестораны, бары, ночные клубы с варьете, три кинотеатра и два театра. Так называемый Национальный театр находится почти в аварийном состоянии: двери крест-накрест заколочены досками, в окнах нет стекол, штукатурка облупилась. О том, что это театр, можно судить лишь по вывеске над входом. Но это, пожалуй, единственная постройка, которая выглядит столь мрачно и заброшенно на общем ином фоне.

То, что Гамильтон — столица и крупнейший город колонии, не вызывает сомнения. И географически, и административно он занимает центральное, срединное положение. От аэропорта, расположенного в восточной части архипелага, добрый час езды на машине. Примерно такое же расстояние до столицы и от западной его окраины.

Кстати, несколько слов об аэропорте. Он находится на территории американской военно-воздушной базы Кайндли и носит название «Кайндли-филд», Узнав об этом, я, признаться, несколько удивился столь необычному «сосуществованию». Но все объяснилось просто: военная база выделила под гражданский аэропорт две взлетные дорожки после того, как английская колония стала курортом для американцев. Территория аэродрома столь не велика по размеру, что невольно удивляешься: каким образом летчикам удается сажать здесь свои громоздкие пассажирские «боинги»?

Путь к Гамильтону от аэропорта лежит через залив Касл-Харбор. Далее можно двигаться, огибая залив Харрингтон-Саунд с севера или с юга. Живописная дорога вьется, петляет среди синевато-серых скал по узкой полоске суши, отделяющей заливы Касл-Харбор и Харрингтон-Саунд, а затем врывается в самую «дикую» часть главного острова. На протяжении четырех миль пути океана вообще не видно, хотя ширина острова здесь не превышает мили. Неровная поверхность земли поражает воображение причудливыми нагромождениями из белого мягкого камня, небольшими прогалинами жирной плодородной почвы и буйной растительностью. Самым распространенным деревом на островах является так называемый бермудский кедр, который также именуют виргинским можжевельником. Бермудский кедр чрезвычайно декоративен и одновременно обладает промышленной ценностью. Другие же деревья, среди которых много королевских пальм, обычны для любой субтропической зоны. И повсюду цветы: на диких полянах, в редких рощах, в палисадниках домов. Встречаются целые поля дикорастущих бермудских лилий, которые разводят на островах на продажу и экспортируют во многие страны.

За исключением бесплодных районов коралловых рифов и базальтовых нагромождений, которых больше всего на северном побережье, на острове нет пустующих территорий. Каждый клочок земли используется под цветочные, ягодные, фруктовые или овощные посадки.

Дома выстроены с большим вкусом и выдумкой независимо от того, удобен ли участок земли, взятый под постройку, или нет. Если коттедж стоит на возвышении, то от дома к подножию пригорка сбегают вниз террасами ступени из грубо отесанных камней. Камнем устланы и дорожки в палисадниках. Однако у большинства домов, так не похожих внешне друг на друга, есть одно общее — цвет крыш: белый или серебристый, отражающий солнечные лучи и предохраняющий жилье от чрезмерного перегрева.

Таковы пригороды Гамильтона. Примерно так же выглядит и столица, но к этому надо добавить кварталы прижавшихся друг к другу домов высотой в отличие от коттеджей и особняков в два или три этажа. Но и тут в просветах между домами в самом центре города можно натолкнуться на небольшие участки кустарниковых зарослей, которые, можете быть уверены, отнюдь не «ничейная» земля. Это либо заповедные посадки (хотя таковых немного), охраняемые властями, либо собственность богатых владельцев, которые числятся приусадебными, домашними парками. И доказательством тому служат все те же таблички с надписью: «Вход воспрещен. Частная собственность».

Улицы Гамильтона расчерчены строго по вертикалям и горизонталям, как в Нью-Йорке или в Ленинграде. Запутаться невозможно. Да это и понятно, ведь Гамильтон сравнительно молодой город (он на 203 года моложе Сент-Джорджа) и застраивался по специально разработанному плану, а не хаотически. Архитекторы преднамеренно придали ему строгость и лоск столичного города.

Главной магистралью, торговой и деловой артерией Гамильтона является Франт-стрит. В отличие от многих портовых да и не портовых городов мира, в которых главные улицы запрятаны в глубине кварталов центра, Франт-стрит находится «на краю» и идет вдоль причалов пассажирского порта. Начинается она у слияния пригородного шоссе с одной из вертикально расположенных улиц, Куин-стрит, в том самом месте, где на выкрашенном под зебру треугольнике асфальта красуется единственная в городе и почти всегда пустая будка полицейского-регулировщика. Дома на этой улице расположены только с одной стороны. С другой стороны — залив и гавань, на берегу которой притулились здания таможни и морского вокзала. И тем не менее, несмотря на «однобокость» улицы, деловая жизнь города сосредоточена здесь.

Целый квартал от Куин-стрит до Барнаби-стрит занимают магазины с яркими витринами. На противоположных углах Барнаби-стрит, будто специально отгородившись друг от друга улицей, разместились конторы двух конкурирующих банков.

За конторами банков в доме марроканского стиля с галереей, отделенной от улицы рядом тонких колонн, тесно прижались друг к другу представительства ряда иностранных авиакомпаний. Недалеко от морского вокзала — здание колониального Секретариата. В нем сосредоточены все правительственные учреждения, а также казначейство, в котором среди прочих ценностей хранятся «меч государства» (полагают, что он побывал в крестовых походах), серебряное весло с датой «1697 год», служившее символом бермудского вице-адмиралтейства.

Позади квартала, занимаемого колониальным Секретариатом, в самой высокой точке города разместился Дом сессий и Верховный суд колонии.

Наиболее привлекательными местами Гамильтона являются, пожалуй, усадьба Парла-Виль, «почта Перо», а также «дом Хейла», или «Апотекариз-холл». Все эти три дома тесно связаны между собой. Апотекариз-холл, или, попросту говоря, аптека, была построена американцем-южанином Хейлом в 1860 году. Рассказывают, что аптекарь Хейл и почтмейстер Перо, несмотря на весьма скромный род своих занятий, оставили довольно заметный след в истории колонии.

В ту пору на Бермудских островах еще не были в ходу почтовые марки. Если человеку требовалось отправить письмо, его нужно было принести на почту, заплатить деньги за отправку, и тогда на конверте проставлялся чернильный штамп с указанием стоимости посылки. Такая работа требовала от Перо постоянного присутствия в конторе. Контора находилась в угловой комнате его дома на первом этаже, и Хейл, еще не построивший свою аптеку, частенько заходил к другу помочь в отправке писем.

Но такой способ Перо считал чрезвычайно неудобным. Тогда Хейл предложил: а почему бы не продавать почтовые штампы целыми листами? Например, по двенадцать штук на листе за один шиллинг. Тогда отправители писем, не прибегая к помощи почтмейстера, сами отрезали бы от листа штампы, приклеивали их на конверты и опускали в ящик, который можно было бы повесить на дверях почты… Так появились «марки Перо». В наши дни этих марок — считанные единицы. Их можно приобрести только случайно.

Но, вернемся к Парла-Вилю. Перед входом в дом растет громадное каучуковое дерево, кстати единственное на острове. Его привез из далекой Британской Гвианы в 1847 году Уильям Перо в подарок Хейлу. Деревцо гевеи быстро акклиматизировалось, прижилось и… намного пережило своих хозяев. Эта старая гевея явилась основой живописного парка, ныне похожего на ботанический сад с коллекцией флоры островов, заложенного Уильямом Перо.

Ныне в доме Перо размещена публичная библиотека— главное книгохранилище колонии с филиалом в Сент-Джордже. В ней собрано более 40 тысяч томов книг на разных языках. Кроме того, посетителям предлагается очень широкий выбор английской, французской и американской периодики.

Однако, несмотря на богатый выбор литературы, собранной в библиотеке, который должен бы олицетворять любовь бермудцев к чтению, к книге, я не видел в Гамильтоне ни одного специализированного книжного магазина. Лишь в одном довольно заурядном магазинчике, торгующем всяким галантерейным и сувенирным ширпотребом и цветными открытками, я обнаружил уголок с книгами и журналами. Литература была представлена в основном американскими бестселлерами, а точнее, чтивом по цене ниже полдоллара, с изображенными на обложках полуголыми красавицами и элегантными суперменами с кольтами и винчестерами в руках. На фоне всей этой фривольной литературы почти совершенно терялись стопки свежих газет. Но газеты все-таки раскупались, а журналы, несмотря на их призывную рекламную «красоту», продолжали уныло лежать на своих местах.

На восточной окраине Гамильтона, неподалеку от порта, расположен дом, занимаемый Бермудским историческим обществом. Внешне он ничем не выделяется и напоминает обычный жилой дом новоанглийского периода. Сейчас в здании размещен музей. В нем собраны рисунки, гравюры, фоторепродукции картин с зарисовками сценок местного быта. Очень любопытны образцы средневековой мебели, изделия из серебра, выполненные местными мастерами. Особый интерес представляют чертежи легкого, очень узкого и явно быстроходного парусного судна, построенного здесь, на Бермудских островах. Это судно принимало участие в блокаде американских портов, занятых в годы гражданской войны в США конфедератами.

Самое значительное и, можно сказать, самое впечатляющее сооружение Гамильтона — кафедральный собор.

Его шпиль высоко вознесся над городом и виден с разных точек.

Говорят, что когда-то на месте собора стояла неказистая англиканская церквушка. Но в 1884 году в ней по неизвестной причине возник пожар, уничтоживший все здание дотла. И тогда на месте пепелища было решено воздвигнуть большой собор. Хотя на строительство ушло ровно четверть века, церковные службы в нем начались значительно раньше. Когда здание было полностью готово, специальным законодательным актом собор назвали Бермудским кафедральным.

Гамильтон справедливо называют городом церквей. Их действительно много для такого небольшого города. Одна церковь здесь приходится примерно на двести жителей. Церкви построены в разное время, по различным проектам и представляют разные эпохи и различные религиозные направления.

Надо сказать, что помимо своего прямого назначения — воспитания людей в духе религиозного повиновения местная администрация через церковь проводит некоторые работы так сказать «общественного» характера. Однажды мне в руки попали две листовки: одна на желтой бумаге, выпущенная Бермудским кафедральным собором, а другая на розовой, которую раздавали прихожанам африканской методистско-епископальной церкви. На листовке размером в тетрадный лист, сложенный вдвое, был приведен текст с кратким изложением воскресной проповеди. После текста говорилось о том, что каждый житель города должен хранить и беречь исторические ценности, а потому не должен скупиться и вносить свои посильные средства на ремонт церковных построек, домов, сооруженных в прошлом веке, а также на ремонт улиц и ведение городского хозяйства, имеющего отнюдь не историческую, а повседневную ценность. Далее приводились дни и часы, когда прихожане могли посетить церковь и внести эти деньги.

Подумайте, насколько тонко была высказана просьба! Ведь это означало, что человек не обязан тут же, в день службы, выложить свои денежки. Нет. Ему дается некоторое время подумать, а деньги принести потом, в будни, посетив лишний раз храм божий, а заодно помолиться, поставить свечку своему святому покровителю и тем самым принести церкви дополнительный доход.

Другая листовка, раздаваемая африканской методистско-епископальной церковью, которую посещает в основном цветное население, приглашала на очередные проповеди, предлагая перечень тем, которые будут освещены в будние дни во время вечерних служб. Темы самые разнообразные. К примеру, о том, как воспитывать детей вообще и в духе религиозного повиновения, как, трудясь на благо господа, накопить деньги на приобретение нового жилья, как стать владельцем чего-то ценного, если ты им еще не стал, как найти себе хорошую, послушную жену, не возражает ли бог против смешанных браков и т. д. и т. п. На первый взгляд темы вполне житейские, нужные, но, вдумавшись, видишь просвечивающую в них не только чисто религиозную, но и ярко выраженную капиталистическую мораль.

Выйдя на окраину Гамильтона и свернув в каменную прорубь, по дну которой проходит вырубленная в скале и заросшая плющом дорога, через несколько минут ходьбы оказываешься прямо перед воротами форта Гамильтон— замечательного памятника старины.

В середине XIX столетия, во времена правления королевы Виктории, Британская империя стремилась превратить Бермуды в некий «западный Гибралтар». Миллионы фунтов стерлингов были брошены на сооружение тринадцати мощных фортификаций, расположенных на стратегически важных участках самого большого острова архипелага — Бермуды.

Начатое в 1866 году строительство форта было завершено только в 1889-м. Форт вооружен семью 18-тонными пушками, заряжающимися со ствольной части и стреляющими 400-фунтовыми бомбами.

Несмотря на огромные средства, затраченные на его сооружение, форт никогда не был полностью укомплектован необходимым числом солдат. Во-первых, в этом не было необходимости, а во-вторых, не позволяли санитарные условия. В 1900 году он был попросту заброшен и пустовал вплоть до 1963 года, когда городские власти реставрировали его и провозгласили памятником викторианской эпохи.

Жители любят побродить по стенам форта, обнесенным деревянным заборчиком, посидеть верхом на стволах трех уцелевших пушек и полюбоваться видом города, зайти в подземные прохладные галереи, где хранились снаряды и порох, а также посетить чайную комнату, хотя и расположенную в одном из казематов, но не имеющую никакого отношения к истории форта. Любопытно, что форт закрывается для посещений ровно в пять часов дня, то есть в час начала традиционного у англичан чаепития.

Несмотря на обилие достопримечательностей, местные жители редко посещают их, разве сходят вечером в кино. Семьи белых бермудцев живут, как правило, обособленно. Более состоятельные имеют свои виллы. Менее богатые, но все же зажиточные люди живут в пригородных коттеджах. Большинство цветных жителей строят для себя скромные домики в сельской местности.

Несмотря на внешнее благополучие, жизнь на островах, на мой взгляд, скучна и монотонна. Человек ищет новизны, впечатлений, ощущений, его влечет к передвижению. Здесь же это невозможно. Тем, кто приезжает на архипелаг на сравнительно короткий срок, все интересно, все необычно. Местные же жители задыхаются в болоте обывательщины.

ЭКОНОМИКА ТУРИЗМА

Как только пассажирское судно прибывает в порт Гамильтон, город затопляют толпы людей: они сходят на берег безо всяких задержек, как только спускают трап, словно с подножки трамвая, остановившегося на очередной остановке.

Въездные формальности для западных и американских туристов сведены до минимума.

Задержка, да и то крайне непродолжительная, может возникнуть лишь в том случае, если у пассажиров оказываются с собой фрукты — бананы, апельсины, яблоки. В этом случае негр-таможенник, не произнося ни слова и не слушая никаких объяснений, забирает плоды и молча, прямо на глазах выбрасывает их в рядом стоящую урну. Ввоз фруктов, овощей и вообще всякой растительности и «живности» на острова категорически воспрещен во избежание завоза эпидемических заболеваний.

Туристы, прибывающие на несколько дней на круизных судах, обычно живут в своих каютах. Но некоторые снимают номер в гостинице. Гостиницы в Гамильтоне — нечто среднее между отелем и пансионатом. Они выделяются своим ненавязчивым, нестандартным видом и, что самое главное, — «домашним сервисом».

Гостиницы, отели, пансионаты являются базовыми «предприятиями» индустрии туризма, которая в свою очередь представляет собой основу всей экономики колонии. На островах нет заводов, если не считать небольшой парфюмерной фабрики и электростанции. Все, что может приносить доход, направлено на удовлетворение потребностей приезжающих, на их обслуживание. А приезжает сюда, как правило, публика состоятельная. Отели (а их на островах почти 70) расположены и в городах, и в живописных уголках, и прямо на берегу океана. При них есть бассейны и площадки для игры в гольф, теннисные корты и пляжи, бары под открытым небом и лавочки сувениров. Есть отели, рекламирующие европейскую кухню, отели, специализирующиеся на кухне американской, отели, предлагающие блюда только бермудской кухни.

Все это дает доходы их владельцам, поскольку правительственный бюджет невелик и Бермуды, кроме фруктов, овощей, цветов и парфюмерии, практически ничего не производят.

Чтобы получать больше прибылей, необходимо привлекать как можно больше туристов, а уж турист, особенно с деньгами, как известно, за ценой не постоит и купит все, что угодно, даже безделицу, лишь бы она была поэкзотичнее и напоминала о том, что он побывал не где-нибудь, а на Бермудах!

Итак, реклама. Рекламу можно встретить повсюду: на страницах газет и журналов, на уличных стендах, на стенах домов, в Бюро по обслуживанию туристов, в витринах магазинов и даже в церкви (о чем я уже упоминал). И что вы думаете? Помогает. Помогают и такие немудреные трюки, как изображение герба или флага Бермуд на предметах ширпотреба, где надо и не надо: на обычной дешевой теннисной майке, на простенькой цветной косынке, на носовом платке, на курительной трубке, на мужских носках, галстуках, дешевых шариковых карандашах — одним словом, на различных предметах, вышедших из моды и ставших, так сказать, «торговым балластом».

Но продается не только «балласт». В Гамильтоне много роскошных магазинов. Магазины преимущественно английские и с английскими товарами. Они консервативны как по внешнему своему виду, так и по методам торговли, да и по ассортименту тоже — все, как в «доброй старой Англии». Однако выбор товаров сравнительно широк: кажется, что здесь можно найти вещь для различного сезона и для разной климатической зоны земного шара.

Что же касается цен, то они значительно выше, чем в Англии, так сказать «с наценкой за дальность», что является прекрасной возможностью получать валютные доходы с товаров, не облагаемых пошлинами.

В магазинах принимают любую валюту — американские и канадские доллары, английские фунты стерлингов, западногерманские марки — без предварительного обмена в банке. Ею расплачиваются в отелях, на бензоколонках, в барах, в такси. Например, у каждого шофера таксомотора па ветровом стекле приклеена табличка с обменным курсом валют.

Пользоваться автомашинами на Бермудских островах разрешено сравнительно недавно — с 1946 года. Местные власти в своем стремлении оставить остров «раем тишины» для туристов, за счет которых в основном существует бермудская казна, и по сей день проводят «антиавтомобильную» политику. По закону ограничены размеры и мощность двигателя автомобилей, разрешенных на островах. Собственные автомашины могут иметь лишь постоянные жители колонии. Численность такси ограничена 500 машинами, максимальная скорость движения — 32 километра в час.

Поскольку такие ограничения отбивают охоту торопиться, на улицах Гамильтона и Сент-Джорджа и в их ближайших окрестностях с автомашинами успешно соперничают конные пролетки и легкие экипажи.

На Бермудах большое раздолье для спортсменов — любителей тенниса, гольфа, крикета, футбола, водных и подводных видов спорта. Регулярно организуются спортивные соревнования и турниры как между гостями островов, так и между профессионалами. Иногда любителям разрешают сразиться с профессионалами. Но и здесь надо платить, даже за участие в соревнованиях, ибо спорт тоже — отрасль индустрии туризма и тоже приносит немалый доход.

На островах 20 специально оборудованных пляжей. Из них 15 общественных, или публичных, и пять частных пляжей. Все они платные. В их число не входят пляжи при отелях, собственные пляжи, находящиеся на территории виллы или коттеджа, и просто участки берега, где можно купаться.

Особое место в индустрии туризма как с точки зрения спортивного, активного отдыха, так и с точки зрения прибылей занимает рыболовство. Рыболовство приносит Бермудам двойную прибыль: во-первых, рыба — один из основных продуктов питания, а во-вторых, власти островов получают довольно значительный доход, предоставляя многочисленным любителям рыбной ловли разнообразное снаряжение — акваланги, катера, сети, удочки, а также нужные консультации профессионалов-инструкторов, которые не только на словах помогают обращаться с незнакомым, а порою сложным рыболовным снаряжением, но и обучают методам лова, выходят в море, на практике демонстрируя технику морского рыболовства.

Рыбу здесь не ловят. На нее охотятся, как на крупного зверя. Чтобы поймать барракуду или рыбу-меч, нужен прочный эластичный трос, тяжелый моторный катер или небольшая шхуна, двигатель которой был бы в состоянии противоборствовать силе двух-трехметровой да еще в сто килограммов весом громадине. Поэтому охота на такую «океанскую дичь» без опытного инструктора невозможна, а порою даже опасна. Известны случаи, когда пойманная рыбина, пытаясь отцепиться от крючка, рывком уходила на глубину, увлекая за собой неопытного рыболова, не успевшего вовремя отпустить удилище.

Для того чтобы максимально обезопасить лов, сделать его приятным, успешным и прибыльным, на причалах существуют специальные службы инструкторов-консультантов. Под их руководством с начала мая по конец ноября проводятся соревнования рыболовов-любителей среди приезжающих с обязательным вручением наград победителям, добывшим лучшие трофеи.

Легче и спокойнее ловить рыбу у побережья или в районе прибрежных рифов. Здесь ловится желтоватая, довольно невзрачная рыбка около полуметра длиной под названием помпано. Труднее всего попадает на крючки рыболовов рыба-скелет, отвратительная на вид, но с довольно вкусным мясом. Среди рифов прячется малоподвижная, вечно лежащая на дне рыба-камень. Там же обитают янтарная щука, желтохвостый снеппер и рыба, которую в народе зовут бонито — «лошадиный глаз». Этих рыб ловят, как правило, неподготовленные любители. Занятие это безопасно, и за довольно непродолжительное время можно добиться весьма ощутимых результатов.

На глубинах водятся дельфины (их ловить запрещено), океанские бонито, рыба под названием ваху (рыба не крупная), чернохвостый тунец (или тюна), громадные хищные барракуды и голубые и белые марлины, на которых любил охотиться и так живо описал эту охоту в своей поэме «Старик и море» Эрнест Хемингуэй.

У тех же причалов, от которых уходят в свои полные приключений и опасности походы рыбаки, собираются и любители подводного плавания.

Инструкторы очень внимательно следят за тем, чтобы аквалангисты не брали с собой подводных ружей и пистолетов. Охота с таким видом оружия здесь категорически запрещена. Разрешается брать с собой подводные кино- и фотокамеры. Подводников, особенно тех, кто плавает без резиновых костюмов, всякий раз предостерегают от чрезмерно глубоких погружений и рекомендуют не плавать у самого дна из-за обилия морских ежей.

Лишь только солнце падает за горизонт и острова окутывает ночная влажная прохлада, на улицах вспыхивают яркие неоновые огни реклам — приглашающих, увлекающих, зовущих. Больше всего посетителей собирают рестораны с эстрадной программой.

В Гамильтоне, Сент-Джордже и Сомерсет-виллидж есть стационарные кинотеатры мест на триста, с установками кондиционирования воздуха. Фильмы американские и английские, и количество их на экранах примерно в той же пропорции, в какой их выпускают студии обеих стран. Кинофильмы можно посмотреть и в кинозалах больших отелей, а также по телевидению. Кстати, на Бермудах функционируют две телевизионные компании, а кроме того, можно принимать передачи из США.

Если вам непременно хочется увидеть «островное» экзотическое зрелище, следует побывать на широко рекламируемом «Афрокарибском ревю», насыщенном яркими, красочными, ритмическими танцами, звуками барабанов и некоторыми действительно редкими номерами. Один из них — танец на раскаленных осколках стекла, исполняемый гигантского роста негром — вызывает неописуемый восторг зрителей.

Число людей, ежегодно приезжающих на Бермудские острова, довольно внушительно. В 1920 году, когда Бермуды стали «осваиваться» курортниками и туристами, кх посетило около 13 тысяч человек. В 1939 году эта цифра увеличилась до 86 тысяч. В первый послевоенный год бермудский курорт посетило уже более четверти миллиона иностранцев, а сейчас эта цифра увеличилась почти вдвое.

Исходя из числа приезжающих, а также из того факта, что стоимость жизни значительно выше, чем в метрополии, то есть в Англии, или на континенте, нетрудно себе представить, какую сумму доходов приносит Бермудским островам туристская индустрия, а отсюда напрашивается и еще один вывод: поездка и отдых на Бермудах для человека с низкими или даже средними доходами недоступны.

* * *
Бермудские острова — колония. Самая старая в Атлантике колония Великобритании. В июле 1967 года на Бермудах вступила в силу новая конституция, согласно которой властителем колонии по-прежнему остается королева Великобритании, а представителем королевской власти на островах — английский губернатор. В его компетенцию входят, как и раньше, все вопросы внешней политики, обороны, внутренней безопасности и полиции.

Законодательным органом колонии является двухпалатный парламент, состоящий из законодательного совета и палаты собрания.

В парламенте 51 член, из которых 11 составляют законодательный совет и 40 человек — палату собрания. Палата собрания представлена двумя партиями — Объединенной бермудской (30 мест) и Прогрессивной лейбористской (10 мест).

Обе партии молодые. Объединенная бермудская партия была основана в 1964 году и является партией большинства. Лейбористская хотя и создана на год раньше, но представляет меньшинство в парламенте. Поставив перед собой задачу добиться предоставления Бермудским островам независимости, партия все же не сумела ни завоевать популярности среди населения, ни добиться лидерства в парламенте.

На Бермудских островах существуют и общественные организации. Они представлены двумя профсоюзами. Созданный в 1946 году Бермудский союз индустриальных рабочих насчитывает около 3 тысяч членов, в числе которых рабочие порта, водители автомашин, работники электростанции и аэропорта, а также рабочие парфюмерной фабрики. Однако надо отметить, что название профсоюза сейчас не совсем соответствует профессиям объединенных в нем трудящихся. Его членами стали садоводы и рабочие оранжерей. Примкнули к профсоюзу немногие торговцы и служащие. Первоначальный же состав, а главным образом упоминание в титуле союза «индустриальные рабочие» способствовали принятию его в Международную конфедерацию свободных профсоюзов (МКСП) и Межамериканскую региональную организацию трудящихся (ОРИТ).

Второй профсоюз, именуемый Бермудской ассоциацией гражданских служб, был создан в 1961 году с целью объединить самую многочисленную часть населения. Но за двенадцать лет своего существования он не сумел довести число членов даже до пятисот.

Бермудские острова расположены крайне обособленно. Именно эта уединенность, удаленность от морских торговых путей, а также экономическая незначительность пока позволяли колонии находиться в стороне от мировых событий. Вероятно, по этой причине за Бермудами закрепилась слава «островов, на которых ничего не случается».

Многие местные, да и английские газеты утверждали, что во внутренней жизни Бермуд проявляется «стремление населения к расовой интеграции» с белыми. Это давало буржуазным социологам повод делать явно тендециозный вывод, что колония в ближайшем историческом будущем может стать «образцом решения национального вопроса, эталоном расовой гармонии на Западе».

Подобные утверждения имели целью подвести малоискушенного зарубежного читателя к выводу о том, что политическая и общественная жизнь на Бермудах отнюдь «не кипит» и что на островах вообще невозможны какие-либо конфликты.

Однако это не совсем так.

В конце 1968 года на Бермудских островах произошел трехдневный бунт, в котором приняла участие значительная часть негритянского населения. В связи с этим в экстренном порядке сюда был направлен крупный отряд английских войск. В марте 1969 года специальная комиссия во главе с Хью Вудингом — Верховным судьей острова Тринидад, принадлежавшего Англии, прибывшая на Бермуды для выяснения причин этого бунта, в своем заключении внесла рекомендацию о том, что «лицо Бермуд в прямом смысле этого слова необходимо быстро изменить. Мужчины и женщины негритянского происхождения должны занять ключевые позиции как в правительстве, так и в коммерции, индустрии и других отраслях экономики».

В том же году на Бермудах состоялась конференция негритянской организации «Черная власть». И снова на острова были стянуты английские воинские части.

В 1970 году войска местного гарнизона подавили беспорядки в Гамильтоне, которые, как предполагают, были организованы с целью сорвать визит английского принца Чарлза, намеченный в связи с празднованием 350-летнего юбилея бермудского парламента — второго по возрасту во всем Британском содружестве после Вестминстерского. Лейбористская партия, представляющая, интересы в основном цветного населения, бойкотировала все торжества, в которых должен был принять участие принц, включая церемонию открытия очередной сессии парламента.

В середине 1972 года на Бермудских островах состоялись вторые всеобщие выборы (первые состоялись меньше чем за год до этого). Как и прежде, большинство избирателей отдали свои голоса за Объединенную бермудскую партию — партию парламентского большинства. Но тут произошло неожиданное. Лидером партии стал негр Эдвард Ричардс — первый цветной. Объединенная бермудская партия во главе с Эдвардом Ричардсом, в которую стали вступать представители цветного населения (прежде она была партией белого меньшинства), выработала конструктивные шаги против наметившегося сокращения жилищного строительства, выработала меры по созданию народного контроля за резко колеблющейся платой за жилье, выступила за разработку мер по улучшению условий быта молодежи, по созданию гибкого бюджета, за усовершенствование законодательства в области здравоохранения и контроля над ввозом наркотиков и, наконец, за выработку мер, направленных на стабилизацию уровня стоимости жизни.

Все эти меры говорят о том, что во многих сферах жизни колонии дела обстоят далеко не так благополучно, как это стараются представить буржуазные газеты.

Пока на островах царит спокойствие и снова как будто бы ничего не происходит. Но надолго ли?

Я покидал эти острова с чувством удовлетворенного любопытства. И только. Хотел бы я побывать здесь снова? Не думаю. Пожалуй, все-таки нет. И главным образом потому, что я ни разу не ощутил того чувства гостеприимства, теплоты, уюта, которое мне не раз приходилось испытать, покидая те или иные страны. Здесь все люди чужие, словно временные постояльцы огромного отеля, по-современному отделанного и «делающего» огромные деньги.

…Теплоход уходил перед вечером. Повторилась картина прихода, только в обратном порядке. Два буксира вывели не спеша судно из залива. Потом лайнер медленно двинулся вдоль берегов острова в восточном направлении. Снова потянулся однообразный пейзаж: густая стена зелени ипроглядывающие сквозь нее белые домики. Только теперь это уже не было чем-то безликим, абстрактным, таинственным, что предстояло познать. За стеной зелени оставались знакомые места, конкретные впечатления, образы, но уже не привлекавшие меня.

Вот показался мрачный, приземистый форт Сент-Катрин. Снова над его стенами взлетело облачко порохового дыма, гулко прокатился над водой пушечный выстрел и в последний раз взвилось на флагштоке полотнище флага маленькой колонии в Атлантическом океане.

Через час острова скрылись в предвечерней дымке.


Оглавление

  • ДОЛОГ ПУТЬ НА БЕРМУДЫ
  • КАКИЕ ОНИ, БЕРМУДСКИЕ ОСТРОВА?
  • ИСТОРИЯ БЕРМУД НАЧИНАЕТСЯ В СЕНТ-ДЖОРДЖЕ
  • САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ СТОЛИЦА МИРА
  • ЭКОНОМИКА ТУРИЗМА