Возвращение. Полночь [Лиза Джейн Смит] (fb2) читать онлайн

Лиза Джейн Смит Дневники Вампира 7: Возвращение. Полночь

Глава 1

«Дорогой дневник,

Я так напугана, что едва могу держать ручку

Я печатаю, а не пишу от руки, потому что, так я лучше себя контролирую.

Чего я так боюсь, спросишь ты.

И тогда я отвечу «Деймона». Ты не поверишь, если не видел нас всего пару дней назад.

Но что бы понять, ты должен узнать кое–что.

Тебе знакомо выражение «Ставки сделаны»?

Это означает, что может случиться все что угодно!

Так, что кто–либо, кто понимает шансы и принимает ставки у людей отдает назад им их деньги.

Потому что Джокер владеет ситуацией.

И ты даже не думаешь о вероятности принять ставку.

Вот каково мне.

Вот почему мое сердце испуганно бьется в горле и его удары отдаются в голове, ушах и пальцах.

Ставки сделаны.

Видишь, даже мои напечатанные буквы дрожат.

Возможно, мои руки так же дрожат, когда я его вижу? Я могла бы уронить поднос.

Я могла рассердить Деймона.

И тогда могло бы случиться все, что угодно.

Я не объясняю это правильно.

Всё, что я должна сказать — это то, что мы вернулись: Дэймон, Мередит, Бонни и я.

Мы пошли в Темное измерение и теперь мы снова дома, со Звездным шаром и Стефаном.

Стефан был обманом забран заманен туда Шиниши и Мисао, братом и сестрой китсун, или злыми лисами–духами, которые сказали ему, что если он пойдет в Темное измерение, то сможет снять поклятие–быть вампиром, и снова стать человеком.

Они обманули.

Все, что они сделали, это оставили его в ужасной тюрьме, где ни еды, ни света, ни тепла…пока он не оказался на грани смерти.

Но Деймон, тот, который, настолько отличался от теперешнего, согласился возглавить нас, чтобы попытаться его найти.

И, ах, я не могу описать Темное измерение даже себе.

Но главное, что мы нашли Стефана и чтобы его освободить, нашли две половинки лисьего ключа.

Но он был скелетом, бедным мальчиком

Из тюрьмы мы вынесли его на соломенном тюфяке, на котором он спал. Позднее Мэтт спалил тюфяк, посольку он кишил паразитами.

Но той ночью мы помогли ему принять ванну, уложили в постель …. и накормили его.

Да, нашей кровью

Все делали это кроме

Миссис Флауэрс, которая делала компрессы, прикладывала их к костям, торчащим из кожи.

Они его морили голодом!

Я могла бы убить их своими собственными руками или силами крыльев, если бы только я могла пользоваться ими должным образом.

Но я не могу.

Я знаю, что есть заклинание «Крылья уничтожения», но я понятия не имею,

как его вызывать.

По крайней мере, я видела, как Стефан расцветал, когда его кормили человеческой кровью

Я признаю, что несколько раз тайно кормила его, прекрасно понимая, что моя кровь отличается от крови других людей — она намного насыщенней, это и помогло Стефану быстрее поправиться.

И так, Стефан выздоровел на столько, что на следующее утро он был готов спуститься вниз, чтобы отблагодарить миссис Флауэрс за её снадобья

Остальные из нас, хотя — все люди — были полностью измученны.

Мы даже не подумали о том, что произошло с букетом, так как для нас он не представлял особого интереса.

Мы получили его, когда покидали Темное измерение от доброго белого лиса, заточенного в клетку напротив клетки где находился Стефан, до того как мы совершили побег.

Он был так прекрасен! Я никогда не думала, что лис может быть добрым. Но он дал Стефану эти цветы.

Так или иначе, этим утром Деймон также проснулся.

Конечно, он не смог пожертвовать ни капли своей собственной крови, но я честно говоря думаю, что он бы это сделал если бы имел такую возможность.

Таким уж он был.

И поэтому, я не могу понять откуда взялся этот страх, который я испытываю сейчас.

Как ты можешь бояться того кто целовал и целовал тебя … и называл тебя своей дорогой и своей возлюбленной, и своей принцессой?

И кто смеялся вместе с тобой, смотря на тебя озорным взглядом?

И кто держал тебя за руку когда, ты была напугана, и успокаивал тебя, говоря, что тебе нечего бояться пока он рядом?

Того, на кого достаточно было лишь взглянуть, что бы узнать о чем он думает?

Того, кто будет защищать, целыми днями, в независимости от того как дорого это будет ему стоить.

Я знаю Деймона.

Я знаю все его недостатки, но еще я знаю какой он, глубоко внутри.

И он не такой, каким хочет казаться другим людям.

Он не холодный, не высокомерный и не жестокий.

Это лишь фасад за которым он прячется, который надевает как одежду.

Проблема в том, что я не уверена знает ли он сам об этом.

Сейчас он растерян

Он может измениться, и стать таким, каким хочет казаться — потому, что он запутался.

Тем утром только Деймон не спал.

Он был единственным кто видел букет

Поэтому он снял с него все магические защиты и обнаружил в центре розу, черную как смоль.

Деймон пытался найти чёрную розу годами, только для того, чтобы полюбоваться ею, я так думаю.

Но когда он ее увидеи и понюхал… и бах! Роза исчезла!

И вдруг он стал болен, и болела голова, и он не мог уловить ни один запах, и все его остальные чувства были сильно притуплены тоже.

Я не знаю сколько времени понадобилось Деймону, чтобы осознать, что он стал человеком, серьезно, и никто не мог ничего с этим сделать.

Черная роза была для Стефана; это должно было осуществить его мечту — снова стать человеком

Тогда я увидела, как он недовольно смотрел на меня и оставшихся людей — представителей вида, которого он так ненавидел и презирал.

Можно подумать, что Деймону было бы легче снова превратиться в вампира.

Но он хочет стать таким же могущественным вампиром как и прежде — и нет никого кто мог бы обменяться с ним кровью.

Даже Сейдж исчез до того, как Дэймон смог спросить у него.

Так что Деймон застрял до тех пор пока не найдет достаточно сильного и могучего вампира, который мог бы пройти с ним весь процесс изменения.

И каждый раз, когда я смотрю в глаза Стефана, в эти изумрудно–зеленые глаза, что светятся доверием и благодарностью — я чувствую страх.

Страх, что каким–то образом его вновь вырвут прямо из моих объятий.

И… страх, что он как–то узнает, что я начала чувствовать к Деймону.

Я и сама не понимала как много Деймон стал для меня значить.

И я не могу… остановить… мои чувства… к нему, даже если он меня теперь ненавидит.

И, да, черт возьми, я плачу! В ту самую минуту когда я должна отнести ему ужин.

Я прошу тебя, Господи, не дай ему возненавидеть меня!

Я думаю, что дела в Фелс Черч хуже чем когда–либо.

С каждым днем одержимых детей, ужасащих своих родителей, становится все больше.

С каждым днем родители всё больше злятся на своих одержимых детей.

Но я даже думать не хочу о том, что происходит.

Шиниши… Он сделал много предсказаний о нашей группе, о вещах, которые, мы хранили друг от друга.

В одном нам повезло. У нас есть семейство Сетоу, чтобы помогать нам.

Ты помнишь Изобель Сетоу, которая ужасно сильно исколола себя, когда была одержима?

Сейчас ей намного лучше, она стала хорошим другом и ее мать миссис Сетоу и бабушка Обаасан, тоже.

Они дали нам амулеты–заклинания на самоклеющихся листиках или на картах, чтобы держать это зло подальше от нас.

Мы им очень благодарны за помощь.

Может когда–нибудь мы сможем вернуть им все.

Закрыть дневник означало столкнуться лицом к лицу со всеми теми вещами, о которых она только что писала.

Когда она шла в кладовую комнату пансиона, она заметила, что ее руки дрожали так сильно, что все, что она несла на подносе звенело.

В кладовку не было входа изнутри, поэтому кто хотел видеть Дэймона, должен был выйти через переднюю дверь и обойти вокруг дома к огороду.

Логово Деймона, как называли это сейчас.

Когда она вошла в сад, Елена искоса взглянула на дыру в середине дягиля, которая была выключенными воротами, через которые они прошли из Темного Измерения.

Она колебалась у двери кладовой. Она все еще дрожала, и она знала, что это не было правильным способом появиться перед Деймоном.

Просто расслабся, сказала она себе. Думай о Стефане.

Стефан получил страшный удар, когда узнал, что ничего не осталось от розы, но скоро стал как обычно, сдержанным и спокойным, когда он касался щеки Елены, сказал, что был бы рад просто быть с нею.

Именно близость, это все что он просил для жизни.

Чистая одежда, качественное питание, свобода — за все это стоит бороться, но Елена была важнее всего.

И Елена заплакала.

С другой стороны, она знала, что у Деймана нет стремления оставаься тем, кем он теперь был. Он мог делать что — нибудь, рисковать… чем — нибудь чтобы изменить себя.

Это было действительностью, Метт, который, предложил звездный шар как решение для условия Деймона.

Мэтт, не понял ни про розу, ни про Звездный шар, пока не объяснили, что Звездный шар, вероятно принадлежал Мисао и содержал все, или почти все ее силы, и он становился более блестящим, когда вбирал в себя жизни, которые она забирала.

Черная роза, вероятно, была создано с помощью жидкости аналогичного Звездного шара, но никто не знал сколько и в сочетании с какими компонентами.

Метт нахмурился и спросил, если роза может превратить вампира в человека, может ли Звездный шар превратить человека в вампира?

Елена была не единственной, кто увидел, как медленоо поднимается склоненная голова Деймона и проблеск в его глазах, когда они шли по комнате к Звездному шару, наполненному властью.

Елена могла практически услышать его логику. Мэтт может быть на верном пути… но было одно место, где человек мог быть уверен, что найдет сильных вампиров.

В Темном Измерении, ворота которого, находились в саду пансионата.

Ворота были закрыты сейчас…из–за отсутствия силы.

В отличии от Стефана, Деймон не испытывал абсолютно никакого беспокойства о том, что произойдет, если он использует всю жидкость Звездного шара, что приведет к смерти Мисао.

Да, ты напугана, так совладай с этим, — свирепо приказала себе Елена.

Деймон провел в той комнате уже около пятидесяти часов, и никто не знает, что он придумал, чтобы завладеть Звездным шаром.

Тем не менее, кто–то должен заставить его поесть, и по правде говоря «кто–то», это я.

Елена стояла у двери так долго, что ее колени начали затекать. Она сделала глубокий вдох и постучала.

Но никто не ответил и свет внутри тоже не загорелся. Деймон был человеком. А сейчас было довольно темно на улице.

— Деймон? — это должно было прозвучать как призыв. Но получился только тихий шепот.

Ни ответа. Ни света.

Елена сглотнула. Он должен быть там.

Елена постучала сильнее. Ничего. Наконец, она потянула за ручку.

К ее ужасу она была не заперта, и она распахнулась, показывая темноту внутри, как ночь вокруг Елены, как пасть ямы.

Волосы на затылке Елены приподнялись.

«Деймон, я вхожу," она шепнула, как бы убеждая себя тишиной, что там никого нет.

Я стою против света на входе. Я ничего не вижу, так что у тебя все преимущества. У меня поднос с очень горячим кофе, печеньем, и стейк тартар без приправ. Ты можешь почувствовать запах кофе.

Странно, однако чувства Елены подсказывали, что не было перед нею никого, ожидавшего, когда она столкнется с ним.

Ладно, подумала она.

Начну маленькими шагами. Шаг первый. Шаг второй. Шаг третий — я должно быть уже в комнате, но было слишком темно, чтобы хоть, что–то разглядеть. Шаг четвертый…

Из тьмы появилась сильная рука, сжимая ее талию железной хваткой, и приставила нож к ее горлу.

Елена увидела, как темнота взорвалась серой вспышкой, после чего все погрузилось во тьму.

Глава 2

Елена была без сознания всего несколько секунд.

Когда она пришла в себя, все было прежним- хотя ей было интересно, как она перерезала собственное горло ножом не смертельно.

Она знала, что поднос с едой и кофе летал в темноте в то первое мгновение, когда руки не подчинялись ей.

Она узнала захват, она узнала запах, и она поняла почему нож был у ее горла.

И она была рада тому как поступила, потому что она не упала в обморок, как до этого Сейдж.

Она не была слабее!

Сейчас она безвольно обвисла в руках Деймона, за исключением того места, где был нож.

Чтобы показать ему что она ничем не угрожает.

«Здравствуй, принцесса» — над самым ее ухом произнес голос похожий на черный бархат.

Елена задрожала, но не от страха.

Нет, больше было похоже на то, что все у нее внутри растаяло.

Но он продолжал держать ее.

— Дэймон, — сказала она хрипло, — я здесь чтобы помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне. Ради тебя.

Железная хватка на ее талии исчезла так же внезапно, как и появилась.

Нож перестал впиваться ей в кожу, но ощущение острого лезвия у ее горла было вполне достаточно, чтобы понять, что Деймон был наготове.

Перемена захватов.

Щелчок, и комната вдруг озаряется светом.

Елена медленно повернулась, чтобы посмотреть на Деймона.

И даже теперь, когда он был бледным, потрепанным и осунувшимся от голода, он был настолько великолепен, что ее сердце, казалось, проваливается во тьму.

Его черные волосы, беспорядочными прядями ниспадающие на лоб; его совершенные, точеные черты; его высокомерный, чувственный рот — сжатый сейчас в тонкую задумчивую линию…

«Где это, Елена?» коротко спросил он.

Ни что.

Где.

Он знал, что она не глупа, и, конечно, осознавал, что люди в пансионе намеренно прячут от него звездный шар.

«Это все, что ты можешь сказать мне?» прошептала Елена.

Она увидела как взгляд его беспомощно смягчился, и он сделал шаг ей навстречу, словно ничего не мог с собой поделать, но в следующее мгновение он вновь помрачнел.

— Ответь мне и потом может быть я продолжу.

— Я… вижу. Что ж мы установили систему два дня назад, — сказала быстро Елена.

«Все принимают в этом участие и прилагают значительные усилия. Человек, который получает бумагу с отметкой «Х», берет звездный шар с центра кухонного стола, после чего все остальные расходятся по своим комнатам и остаются там до тех пор, пока он не спрячет звездный шар. Сегодня была не моя очередь, поэтому я не знаю, где он. Но ты можешь проверить меня».

Деймон протянул руку и медленно провел рукой ниже уровня ее волос.

Он может ударить ее головой об стену или бросить через всю комнату.

Он запросто мог зажать ее шею между ножом и рукой до тех пор, пока ее голова бы не отвалилась.

Елена знала, что он пребывал в том состоянии духа, когда мог выплеснуть свои эмоции на человека, поэтому она ничего не делала.

Ничего не говорила.

Просто стоял и смотрел ей в глаза.

Деймон медленно нагнулся к ней и слегка коснулся — так нежно — своими губами ее губ.

Елена зажмурила свои глаза.

Но в следующий момент Дэймон вздрогнул и убрал руку из под её волос.

Следующая мысль которая посетила Елену было то, что случилось с едой которую она ему принесла

Почти остывший кофе обрызгал её руку и впитался в джинсы на её бедре.

Осколки чашки и блюдца валялись на полу.

Лоток и печенье отскочили за стул.

Тем не менее, тарелка со стейком тартар чудесным образом оказалась правильно расположенной на диване.

Кухонные приборы были повсюду.

Голова и плечи Елены поникли под тяжестью страха и боли.

Прямо сейчас ее ближайшей реальностью были страх и боль.

Подавляющие ее.

Вообще–то она не была плаксой, но сейчас не могла сдержать слезы, которые набегали на глаза.

«Черт!» — подумал Деймон.

Это была она.

Елена.

Он был уверен, что противник шпонил за ним, один из многих его врагов выследил его и устроил ловушку… кто–то, кто узнал, что сейчас он слаб как дитя.

Ему даже в голову не приходило, что это была она, что он держал ее тело одной рукой, ощущал парфюм, сходящий от ее волос, в то время как держал другой рукой острое лезвие у ее горла.

А затем он включил свет и увидел то, о чем уже и так догадался.

Невероятно!

Он не узнал её.

Он был снаружи в саду, когда увидел дверь в чулан открытой и понял что там злоумышленник.

Но так как его чувства притупились он не смог сказать кто именно был внутри.

Но никакие оправдания не могли скрыть факт.

Он ранил и испугал Елену.

Он ранил ее

Он твердил себе, что не боялся ее.

Что он машинально держал нож.

— «Я был снаружи. Ты же знаешь, каким образом мы, люди, не можем видеть?» — сказал он, зная, что фраза прозвучала равнодушно и даже без нотки раскаяния.

— Это все–равно, что быть завернутым в хлопок, Елена: Мы не можем видеть, не можем чувствовать запах, не слышим. Мои рефлексы, как у черепахи, и я голодаю.

— Тогда почему бы тебе не попробовать мою кровь? — спросила Елена, неожиданно спокойно.

— Я не могу, — сказал Дэймон, стараясь не смотреть на тонкое ожерелье, обвивающее белоснежное горло Елены.

— Я уже порезалась, — сказала Елена, и Дэймон подумал, порезала себя сама? О боги, эта девушка бесценна! Как будто это была всего лишь маленькая авария на кухне.

— Ты сможешь по человечески оценить кровь, какова она будет на вкус теперь, — сказала Елена.

— Нет.

— Ты знаешь, что собираешься сделать. Я знаю, ты знаешь. Но у нас не так уж много времени. Моя кровь не будет течь вечно. Ах, Дэймон, после всего …что произошло всего–лишь на прошлой неделе…

Он смотрел на нее слишком долго, он знал.

Не только на кровь.

Сказав что–то сдавленным голосом, прищуря глаза, Деймон взял Елену за руки.

Он ожидал, что она непроизвольно отшатнется, как это было, когда он схватил ее сзади.

Но этого не произошло.

Вместо этого, он увидел как яркое пламя вспыхнуло в ее широких малахитовых глазах

Губы Елены непроизвольно приоткрылись.

И он знал что это непроизвольно.

У него было много лет чтобы изучить действия молодых женщин.

Он знал что означает ее взгляд, поднимавшийся к его глазам и вдруг остановившийся на губах.

Я не могу поцеловать ее еще раз.

Я не могу.

Это человеческая слабость, то как я на нее реагирую.

Она не осознает что это такое быть столь молодым и невероятно красивым.

Когда–нибудь она поймет.

Вообще–то я мог бы случайно научить ее прямо сейчас.

Елена закрыла глаза, словно услышала его слова.

Она откинула назад голову и внезапно Деймон обнаружил что помогает ей удержаться на ногах.

Полностью погруженная в собственные мысли, она показывала ему, что несмотря ни на что она все еще верила ему, все еще…

… все еще любила его.

Дэймон и сам не осознавал, что собирался сделать когда наклонился к ней.

Он умирал от голода. Голод рвал его на части словно когти волка.

Это заставляло его чувствовать ошеломление, головокружение и он выходил из под контроля.

Пол тысячелетия заставило его поверить что единственная вещь способная утолить этот голод — это алый фонтан из разорванной артерии.

Некий темный голос, исходивший вероятно с самого Адского Суда, прошептал, что он может сделать, что делают некоторые вампиры — разорвать горло, будто оборотень.

Теплая плоть может облегчить голод человека.

Что бы он мог сделать оказавшись в такой близости к губам Елены, к ее кровоточащему горлу.

Две слезинки выскользнули из–под темных ресниц и скатились по лицу прежде чем затеряться в золотистых волосах.

Демон попробывал одну прежде чем успел подумать.

Все еще девушка

Как и следовало ожидать, Стефан был слишком слаб чтобы встать.

Но посреди всех этих циничных мыслей к нему вдруг пришел образ и всего лишь несколько слов: дух чистый словно выпавший снег.

Неожиданно он почувствовал другой голод, другую жажду.

И единственный способ утолить это желание был рядом.

Отчаянно, быстро он начал искать и нашел губы Елены.

И он осознал, что окончательно утратил над собой контроль.

То в чем он больше всего нуждался было здесь, рядом. И хоть Елена и дрожала, она все же не оттолкнула его.

Так близко что он купался в этой ауре такой же золотой как и волосы которых он нежно касался.

Он был доволен собой когда она вздрогнула от удовольствия и он понял что может ощущать ее мысли.

Она была сильным проектором, а телепатия единственной силой, что у него осталась.

Он не имел ни малейшего представления о том, почему он все еще обладал ей, но он обладал.

И прямо сейчас он хотел настроится на Елену.

Но что за девица! Она вообще ни о чем не думала!

Елена предложила свое горло, полностью капитулировав, отбросив все мысли, кроме лишь тех, в котрых она хотела помочь ему, хотела, чтобы его желания стали ее.

Сейчас она была так сильно увлечена поцелуем что даже не строила планы — что было для нее редкостью.

Она любит тебя — произнесла та его маленькая частичка что еще могла думать.

Она никогда этого не говорила! Она влюблена в Стефана! — подсказывало его нутро.

Ей и не нужно говорить. Она это показывает. И не притворяйся что не замечал этого раньше!

Но Стефан!

А разве о Стефане она сейчас думает?

Она раскрыла руки для голодного волка.

Это не однодневное увлечение, не быстрый перекус и даже не постоянный донор.

Это сама Елена.

Я могу воспользоваться ей. И если она любит — она не сможет защититься. Она все еще дитя. Я должен сделать что–то.

Поцелуи дошли до такой стадии что даже тот маленький голос разума стремительно увядал.

Елена уже не могла удержаться на ногах. Ему следовало уложить ее куда–нибудь или дать возможность прийти в себя.

Елена! Елена! Я знаю, ты слышишь меня. Отвечай же!

Деймон? — едва слышно. О Деймон, теперь–то ты понимаешь?

Даже слишком хорошо, моя принцесса. Я воздействовал на тебя, так что я знаю.

Ты…? Нет, ты лжешь!

Зачем мне лгать? По каким–то необъяснимым причинам мои телепатические способности сильны как никогда.

И я все еще хочу того же что и прежде.

Но возможно ты хочешь подумать пару минут, барышня.

Мне не нужно пить твою кровь.

Я человек и при том изголодавшийся.

---

Дэймон блокировал ее взгляд, как обычно создав вокруг себя ореол загадочности.

Он посмотрел на нее лучшим взглядом своих непроницаемых черных глаз.

«Зачем мне лгать?» повторил он.

«Я просто подумал что ты достойна шанса сделать свой собственный выбор. или ты уже решила отказаться от младшего брата, пока он вышел из строя?»

Рука Елены взлетела вверх, но тут же опустилась.

---

Это было так, существовавшие огнем в сердцевине золотой истины.

Теперь он мог просто сидеть, и пусть горечь грызет его, а этот чистый дух следует за ее сознанием.

Он думал об этом, чувствуя как теряет ее ослепительный свет, который отступил, когда он почувствовал, что ножа уже не было.

Мгновение спустя когда ужас нахлынул на него, он буквально вытаскивал нож из ее горла.

Его телепатический порыв был полностью рефлекторный.

Какого черта ты делашь? Пытаешься убить себя из–за того, что я сказал? Этот нож острый, как бритва!

Елена застыла в нерешительности. — «Я просто хотела сделать надрез.».

«Ты итак почти сделала надрез, который брызнул на шесть футов вверх!». По крайней мере, он снова мог говорить, не смотря на комок в горле.

Елена тоже пришла в себя.

«Я сказала тебе что знаю что ты должен сначала попробовать кровь, прежде чем попробуешь есть. Я чувствую как она вновь стекает вниз по моей шее. На этот раз не трать ее попусту.»

Она всего лишь говорила правду.

По крайней мере она не сильно поранила себя.

Он видел как свежая кровь сочится из нового пореза, который она так опрометчиво сделала.

Будет глупостью попусту истратить ее.

На этот раз будучи совершенно бесстрастным Деймон за плечи привлек ее к себе.

Он слегка приподнял ее подбородок чтобы рассмотреть мягкое округлое горло.

Несколько новых рубиновых порезов кровоточили.

Инстинкт выработанный за пол тысячелетия твердил Деймону что именно это нектар и амброзия. Лишь там он найдет пропитание, отдых и эйфорию.

Вот здесь, где были его губы, когда он наклонился к ней во второй раз… и ему надо было лишь попробовать кровь, выпить…

Он отпрянул, попытался заставить себя проглотить и не выплюнуть.

Это не было… это не было совсем уж отвратительно.

Он видел, как люди, с их деградировавшими чувствами, могли бы использовать разнообразных животных.

Но эта свертывающаяся кровь, в этой дегустации не было крови…ни одного из ее ароматных букетов, пьянящего богатства, сладкого, бархатного, провокационного, живительного, невыразимого ее атрибута.

Это было вроде плохой шутки.

Он был соблазнен возможностью укусить Елену, провести клыком по ее сонной артерии, сделать крошечный надрез, чтобы испытать небольшую вспышку, которая вознесет его до небес, чтобы сравнить, убедиться, что вещество было реальным.

Фактически он был более, чем искушен; он делал это.

Но кровь перестала идти.

И он остановился где то на середине мысли.

Он нанес все царапины правильно, будто это были потертости.

Он даже не повредил кожу Елены.

Тупые зубы.

Деймон начал водить языком по клыкам желая удлинить их, всей душой желая заточить их.

И… ничего. Ничего. Он мог бы весь день на это потратить. Опечаленный, он позволел Елене повернуть голову.

«И это все?» произнесла она дрожащим голосом.

Она так старалась быть храброй рядом с ним!

Бедная светлая обреченная душа со своим демоническим любовником.

«Деймон ты можешь пытаться снова», сообщила она ему. «Ты можешь укусить сильнее»

«Ничего хорошего», сказал он. «Бесполезно — "

Елена почти осела на пол

Он удерживал ее в вертикальном положении пока рычал ей в самое ухо: «Ты же знаешь что я имел ввиду. Или ты предпочитаешь быть моим обедом нежели моей принцессой? "

Елена молча покачала головой.

Она отдыхала в его объятиях, её голова напротив его плеча

Он немного удивился тому что она нуждается в отдыхе после того что он сделал с ней.

Но то, что она посчитала его плечо комфортным… это было свыше его сил.

Сейдж! Деймон послал гневную мысль на всех частотах, которые были ему доступны, равно как он делал на протяжение всего дня.

Если бы он только мог найти Сейджа, все его проблемы были бы решены.

Сейдж, потребовал он, где ты?

нет ответа

Все, о чем было известно Деймону, так это то, что Сейдж смог открыть ворота в Темное Измерение, которые даже сейчас находились в саду мисисс Флауерс, бессильные и бесполезные.

Деймон присел.

Сейдж всегда был ослепляюще быстр, когда взлетал.

И почему он взлетел?

Вызов Империи? Иногда Сейдж получал их. От Файлена Первого, который жил в суде Инферно, в самом низу Темного Измерения.

И когда Сейдж получал их, он должен был мгновенно оказаться в этом измерение, на середине слова, середине ласк, середине чего угодно.

Сейджу нужно было преодолеть не малый путь, к определенному сроку, Дэймон знал это.

Он знал это потому что Сейдж до сих пор был жив.

Днём, после того как Дэймон обнаружил букет, Сейдж оставил на каминной панели записку благодарящую мисисс Флауерс за гостеприимство, и даже оставил свою огромную собаку, Сабера и своего сокола — Талона, для защиты хозяйства- записка несомненно заранее написанная.

Он ушел так же как и всегда, непредсказуемо как ветер и не попрощавшись.

Несомненно, он думал, что Дэймон легко найдёт выход из ситуации.

В Феллс Черч было много вампиров.

Всегда было.

Линии Лей Чистой Силы привлекают их даже в спокойные времена.

Проблема была в том что все вампиры были одержимы малахами–паразитами которыми управляли злые духи лис(кицуны). Они не могут быть ниже в иерархии вампиров.

И, конечно же, Стефан был полным неудачником.

Даже если он не был бы так слаб что попытка обратить Дэймона в вампира убила бы его, даже если бы его гнев по поводу «кражи его человечности» Дэймоном прошёл, он бы просто никогда не согласился бы из–за его убеждений что вампиризм- проклятье.

Люди никогда не знали о таких вещах как иерархия вампира потому что это не касалось их пока, как правило, они сами не были обращены в вампиров

Иерархия вампиров была жесткой, от бесполезных и неблагородных до клыкастой аристократии.

Древние входят в последнюю категорию, также как и другие прославленные и влиятельные вампиры.

Чего Дэймон хотел так это быть превращён в вампира тем сортом женщин которых знал Сейдж, и он был полон решимости найти знатную женщину–вампира, достойной его.

Другие мысли мучили Дэймона, который провёл два бессонных дня, обдумывая их.

Возможно ли что белый кицуне который дал Стефану букет, и изготовил розу, превращавшего первого кто её понюхает в человека надолго?

Это была бы самая большая мечта Стефана.

Белый лис наслушался бреда Стефана, не так ли?

Он видел что Елена плакала по Стефану.

Он видел влюбленных вместе, Елену кормящую Стефана своей кровью через колючую проволку.

Только судьба могла знать какие идеи были в пушистой белой голове лиса, когда он приготовил розу, которая «вылечила» Дэймона от «проклятья».

Если это необратимое «лечение»…

Если Сейдж не достигнет успеха..

Внезапно Дэймон осознал что Елена замёрзла.

Это было странно так как ночь была теплой, но она сильно дрожала.

Ей нужен его пиджак или…

Она не замёрзла, тихий голос где–то глубоко внутри его, сказал.

И она не дрожит.

Она дрожит из–за всего что ей пришлось пройти.

Елена?

Ты забыл обо мне. Ты держал меня, но ты совсем забыл о моем существовании …

Если бы, подумал он с горечью. Ты клеймо на мою душу.

Дэймон внезапно разозлился, но этот гнев был отличным от злости на кицуне и Сейджа и мира.

Это был тот гнев который перекрыл его горло и заставил его грудь сжаться.

Это был гнев, который заставил его поднять ошпаренную руку Елены, которая покрывалась алыми пятнами, и обследовать её

Он знал что бы сделал будь он вампиром: провёл бы прохладным языком по ожогам, ускоряя процесс заживления.

А теперь … он ничего не мог с этим поделать.

"

Это не больно", сказала Елена. Она могла стоять.

«Ты лжешь, принцесса,” сказал он. “ Твои брови дёрнулись. Это — боль. И твой пульс подскакивает —”

«Ты можешь понять это, не касаясь меня?»

«Я могу увидеть это, в твоих висках. Вампиры», с порочным акцентом на то что он всё ещё вампир, в сущности, «замечают такие вещи. Я сделал тебе больно. И ничем не могу помочь. Кроме того "​​, «Ђ„~ «Ѓ«Ђ«w «p„| «Ѓ„|«u„‰«p„}«y," „„«Ќ «x «p„}«u„‰«p„„«u„|«Ћ„~«p„‘ „|«s«…„~«Ћ„‘.„` «y„}«u«ђ «r «r «y«t«…, «x «r«u «x«t„~«Ќ«z «Љ«p„‚. "

«Ты всегда сможешь узнать когда я вру?»

«Ангел», сказал он устало, «это легко. Ты — или счастливый обладатель звездного шара на сегодня …, или ты знаешь, кто.»

Снова, Елена опустила голову в испуге.

«А ещё," легко сказал Деймон", вся история с жеребьевкой- ложь.»

«Подумай о том, что тебе дорого,” сказала Елена с, по крайней мере, частью ее обычного огня в голосе. «И ты сможешь избавится от этого беспорядка, также.»

Как только она повернулась чтобы уйти, Дэймона озарило. «Г-жа Флауэрс!» воскликнул он.

«Неправильно," Елена отрезала.

«Елена, я не говорил о звездном шаре. Даю слово. Ты знаешь как трудно лгать телепатически-

Да, я знаю и поэтому, если и есть единственное в мире дело которое ты. практикуешь. на…

Она не смогла закончить.

Не смогла продолжить.

Елена знала, что слово Дэймона значит для него.

Я никогда не скажу тебе, где он, послала она телепатически Деймону.

И я клянусь тебе, что г-жа Флауэрс не скажет, тоже.

«Я верю тебе, но я всё еще собираюсь увидеть её.»

Он легко поднял Елену и перешагнул через разбитую чашку и блюдце.

Елена автоматически схватил его за шею обеими руками, чтобы не упасть.

«Милый, что ты делаешь-?» Елена заплакала, потом остановилась, широко раскрыв глаза, два ошпаренных пальца, подлетели к её губам.

В дверях, а не в двух метрах от них, стояла маленькая Бонни Маккалоу, с бутылкой вина Черная магия, безалкогольным, но мистически волнующим напитком, высоко поднятой в руке.

Но как заметила Елена, выражение лица Бонни поменялось в одно мгновение. Была торжествующая радость.

Теперь же был шок.

Это было неверие, которое не смогло удержаться.

Елена точно знала о чём она подумала.

Весь дом был переделан для того чтобы Деймон чувствовал себя комфортнее — а Деймон украл то, что по праву принадлежало Стефану — Елену.

К тому же он лгал о том, что больше не был вампиром.

И Елена даже не боролась с ним.

Она называла его «милый»!

Бонни выронила бутылку и развернувшись, побежала.

Глава 3

Деймон прыгнул.

В тот же момент Елена почувствовала, что теряет равновесие.

Она попыталась сгруппироваться так, чтобы упасть набок.

Но произошло что–то странное — почти сверхъестественное.

Она переместилась направо вниз и оказалась на противоположенной стороне дивана рядом с тарелкой на которой лежал стейк тартар.

Тарелка подпрыгнула, возможно, дюйма на три или четыре и затем вернулась в исходное положение.

Елене также повезло увидеть окончание этого героического спасения — Деймон приземлился на пол и успел схватить бутылку драгоценного Черного магического вина, до того как она ударилась о пол и разбилась.

Он не имел тех молниеносных рефлексов, когда был вампиром, но он был все еще значительно быстрее человека

Прыгнув, он удержал падающую девушку, приземлив ее на что–то мягкое, еще прыжок, и он в последний момент ухватив бутылку, не дав ей разбиться.

Восхитительно

Но был еще один признак того, что Деймон не являлся больше вампиром — он больше не был устойчив к падениям на твердую поверхность.

Елена осознала это только в тот момент когда услышала его затрудненное дыхание, он задыхался.

Она дико перебирала в своей голове все несчастные случаи с спортсменами-и вспомнила один, с Мэттом, когда ему спёрло дыхание.

Тренер схватил его за воротник и ударил его по спине.

Елена подбежала к Деймону подхватила его под руки, перевернув на спину.

Она приложила все свои усилия чтобы переместить его в сидячее положение.

Она сцепила руки в замок.

Изображая Мередит, которая состояла в бейсбольной команде Старшей школе им. Роберта Е. Ли и у которой было.225 ERA, она качнулвсь в сторону Деймона так сильно, как только могла и ударила его кулаками в спину.

И это сработало!

Вдруг Деймон захрепел, а затем задышал снова

Елена встала на колени и попыталась поправить его одежду.

Как только он смог нормально дышать, его конечности перестали быть мягкими под ее пальцами.

Он мягко сложил ее руки.

Елена задалась вопросом возможно ли что, они зашли так далеко за пределы слов, что они могут не использовать их снова.

Как это всё могло случиться?

Деймон подхватил её — возможно потому что она обожгла ногу, или возможно потому что он решил Миссис Флауэрс владеет звездным шаром. Сама себе она абсолютно точно сказала, «Деймон, что ты делаешь?»

А затем на середине предложения она услышала как сама произнесла «дорогой» и — но кто когда–либо поверит ей — Это никак не было связано с тем чем они занимались до этого. Это была случайность, оговорка.

И она произнесла это прямо перед Бонни, единственным человеком, который вероятнее всего воспримет это серьёзно.

И Бонни убежала до того как она успела все объяснить.

Дорогой! И это тогда, когда они снова стали противостоять друг другу.

Это наверняка была шутка. Потому, что он был нацелен только на то, чтобы заполучить звёздный шар. Она видела это в его глазах.

Чтобы назвать Деймона «дорогой» серьёзно, ты должна быть… безнадежно… беспомощно, отчаянно влю….

О, Боже…

Слёзы побежали по щекам Елены.

Но это были слезы откровения.

Елена осознавала, что она сегодня не в лучшей форме.

Она плохо спала последние три дня — слишком много противоречивых чувств — слишком много неподдельного страха сейчас.

Но всё же она боялась узнать изменились ли её чувства.

Она не просила об этом. Всё о чем она просила — это чтобы два брата прекратили враждовать между собой. И она была рождена любить Стефана; она знала это! Однажды он был готов жениться на ней. Но с тех пор она была вампиром, духом и новым воплощением спустившимся с небес, она может только надеяться, что однажды он решит жениться на новой Елене тоже.

Но новая Елена была озадачена своей новой уникальной кровью, которая для вампиров, по сравнению с кровью текущей по венам большинства девушек, соотноситься как ракетное топливо и бензин. Озадачена своими Силами Крыльев, такими как Крылья Искупления, большую часть которых она не понимала и ни одни из которых не могла контролировать. Хотя не так давно она видела начальную стадию Крыльев Разрушения. Это когда–нибудь может очень пригодиться, подумала она мрачно.

Конечно некоторые из них уже были полезны Деймону, тому кто не так давно был просто союзником, врагом и союзником снова. Тому кто хочет украсть, то в чем нуждается весь город.

Елена не хотела влюбляться в Деймона, но … о Боже! Что если она уже влюбилась! Что если эти чувства нельзя остановить! Что она сможет сделать?

Осознавая, что она никогда не сможет рассказать о своих переживаниях Деймону, она подавила слезы наворачивающиеся на глаза. У него был дар прозорливости и прекрасное понимание эмоций других. Если бы она рассказала ему о своих чувствах до того как разобралась с ними окончательно, он бы похитил её. Он бы уверился в том, что она забыла Стефана и что это к лучшему, также как она мимолетно забыла о нем сегодня.

«Стефан», прошептала она. «Прости меня…»

О тех чувствах которые она испытала сегодня, Стефан также не должен знать. И Стефан для неё единственный.

«Мы должны избавиться от Шиничи и Мисао» — сказал Мэтт уныло. Я хочу сказать, мне необходимо как можно быстрее прийти в форму, в противном случае штат Кентукки отправит меня обратно с штампом «Брак». Он и Мередит сидели на уютной кухне миссис Флауэрс, кушая имбирное печенье и наблюдая как она старательно готовит говядину карпаччо — второй из двух рецептов приготовления мяса из своей древней кулинарной книги. «Стефан идет на поправку, так что через пару дней мы сможем побросать старый мяч», добавил он с сарказмом, — «если бы все в городе просто перестали быть такими одержимыми. Ах, да, и если бы копы прекратили преследовать меня за нападение на Кэролайн.»

При упоминании имени Стефана, миссис Флауэрс заглянула в котел, который кипел на плите так долго и сейчас из него исходил такой ужасающий запах, что Мэтт дже не знал кто достоин большей жалости: тот кому достанется огромный кусок сырого мяса или тот кто в скором времени попытается попробывать то что находиться в этой кастрюле.

«И так, исходя из того что ты жив — ты будешь рад возможности покинуть Феллс — Черч когда придет время?» — спокойно спросила его Мередит.

Мэтт чувствовал себя так. как–будто она только что дала ему пощёчину. «Ты шутишь, неправда ли?» — он сказал, поглаживая Сабер загорелой босой ногой. Огромный зверь издал некое подобие ворчливого мурлыканья. «Я имею ввиду, до этого, было бы неплохо снова сделать пару передач Стефану — он самый умелый, которого я когда–либо видел — "

«Или когда–либо ещё увидишь», Мередит напомнила ему. «Я не думаю, что многие вампиры увлекаются футболом, поэтому Мэтт даже не думай предполагать, что он и Елена последуют за тобой в Кентукки. Кроме того, я буду рядом в этот момент, предлагая им отправиться в Гарвард со мной. И хуже всего то, что мы оба проиграем Бонни, потому что этот неполный колледж — все равно — намного ближе к Феллс — Черч и к всему тому, что они так любят.»

«Ко всему что Елена так любит» — не удержался и поправил Мэтт. «А все чего хочет Стефан — это быть рядом с Еленой».

«Так–так», сказала миссис Флауэрс.» Пусть все идет своим чередом, хорошо, мои дорогие? Мама сказала что мы должны поддерживать в себе силы. Она беспокоилась — ты же знаешь что она не может предвидеть все что может произойти.

Мэтт кивнул, но он должен был сглотнуть, прежде чем сказать Мередит, «Итак, ты полна желания быть подальше от Ivied Walls,не так ли?»

«Если бы это не был Гарвард — если бы я только могла отложить поступление на год, не потеряв стипендии…» голос Мередит затих, но тоска звучавшая в нем была очевидна.

Миссис Флауэрс похлопала Мередит по плечу и затем сказала, «Я беспокоюсь о Стефане и Елене. Елена не может жить здесь, так как все уверены в том что она мертва.

«Мне кажется они больше не рассматривают вариант о том, чтобы уехать куда–нибудь далеко–далеко», сказал Мэтт. «Я могу поспорить, что сейчас они видят себя защитниками Феллс — Черч. Они приживутся как–нибудь. Елена может изменить прическу.» Мэтт пытался сказать это непринужденно, но слова словно свинцовые воздушные шары сорвались с его губ.

«Миссис Флауэрс говорила о колледже», Мередит повысила голос. «Они собираются быть супер–героями ночью и отдыхать днем? Даже если они хотят поступить куда–нибудь на следующий год, они должны поразмыслить об этом сейчас.»

«Хорошо… Как на счет, Далкреста?»

«Где? "

«Ну, это небольшой университет в Дайере. Он маленький, но футбольная команда там действительно — хотя Стефану это вряд ли будет интересно насколько они хороши. Но зато этот университет в получасе езды отсюда.»

«Ах, этот. Спорт может быть там и на высоком уровне, но в любом случае он не идет ни в какое сравнение с Лигой плюща, и тем более с Гарвардом.» — Мередит — бесчувственная, загадочная Мередит — произнесла это так, как будто у неё был заложен нос.

«Да," сказал Мэтт, и только на секунду взял тонкую холодную руку Мередит и пожал ее. Он еще больше удивился, когда она соединила ее холодные пальцы с его, взяв его за руку.

«Мама, всегда говорила «чему быть того не миновать», Миссис Флауэрс сказала спокойно. «Главное, по моему мнению, это спасти дорогой сердцу старинный городок и конечно же людей его населяющих.»

«Без сомнений это так», сказал Мэтт. «Мы будем стараться изо всех сил. Слава Богу, что в этом городе живет человек который понимает японских демонов.»

«Ориме Сайто». произнесла миссис Флауэрс слегка улыбнувшись. «Благослови её Господи за её амулеты.»

«Да, их обоих», Сказал Мэтт, подумав о бабушке и маме с одинаковыми именами. «Я предполагаю что нам понадобится большое количество этих амулетов, которые они изготавливают», добавил он мрачно.

Миссис Флауэрс хотела что–то добавить, но заговорила Мередит, которая всё ещё сосредоточенно размышляла о чем–тосвоем.

" И всё–таки, Стефан и Елена могут ещё рассматривать вариант, о том чтобы уехать далеко–далеко», сказала она печально. " И с этой точки зрения ни один из нас может даже не пытаться предлагать им наши колледжи…» Она пожала плечами.

Мэтт до сих пор сжимал её руку, когда Бонни рывком открыла дверь в фойе, о чем–то причитая. Она хотела быстро проскользнуть через фойе к лестнице минуя кухню, но Мэтт отпустил руку Мередит и они оба преградили ей путь. Мгновенно все насторожились. Мередит сильно сжала руку Бонни. Миссис Флауэрс вышла в фойе, вытирая руки о кухонное полтенце.

«Бонни, что случилось? Это Шиничи и Мисао? Мы атакованы?» спрашивала Меридит тихо, но с интенсивностью через истерику

Мэтта словно пронзил болт изо льда. Никто не знал где находятся Шиничи и Мисао прямо сейчас. Возможно в чаще — это все что осталось от Старых Лесов — возможно прямо здесь в пансионе. «Елена!» — он крикнул. «О Боже, она и Деймон оба там! Они ранены? Шиничи добрался до них?»

Бонни закрыла глаза и покачала головой.

«Бонни, успокойся. Это Шиничи? Это полиция?» — спросила Мередит. А Мэтту сказала: «Ты бы лучше проверил, посмотрел из–за занавески там». Но Бонни все ещё отрицательно мотала головой.

Из–за штор Мэтт не увидел ни сигнальных огней полиции ни каких признаков атаки Шиничи или Мисао.

«Если мы не атакованы», Мэтт мог слышать как Мередит говорила Бонни, «то что тогда случилось?»

Невыносимо, Бонни только качала головой.

Мэтт и Мередит переглянулись. «Звёздный шар», мягко произнесла Мередит, в тот же момент Мэтт проворчал, " Этот гад.»

«Елена не сказала ничего, кроме заготовленной истории," сказала Мердит. А Метт напряженно пытался прогнать из сознания образ небрежно растрепанного Деймона и корчащейся в агонии Елены.

«Возможно это одержимые дети — те которые ходят вокруг, наносят себе раны или ведут себя как безумные», сказала Мередит, взглянув на Бонни, и сильно сжимая руку Мэтта.

Мэтт расстерялся и попытался размышлять логически. Он сказал, «Если это S. O.B. старается забрать звездный шар, Бонни бы не убежала. Она смелее когда она испугана. И кроме того она убила Елену, с ней что–то не так — "

Мередит мрачно сказала, «Поговори с нами, Бонни», своим наиболее успокаивающим сестринским голосом. «Что–то же должно было случиться, что довело тебя до такого состояния. Сделай глубокий вдох и расскажи мне что ты видела.»

А потом слова непрекращающимся потоком полились из уст Бонни. «Она… она называла его ДОРОГОЙ," сказала Бонни обеими руками сжимая ладонь Мередит. «И вся ее шея была измазана кровью. И… ох, я уронила ее! Бутылку Черной Магии!»

«Ну что ж," мягко начала Миссис Флауэрс. «Не стоит плакать над пролитым вином. нам просто нужно…»

«Нет, вы не понимаете," ахнула Бонни. «Я слышала их разговор пока спускалась по лестнице — я шла очень медленно что бы не оступиться. Они говорили про звездный шар! Сначала я думала, что они спорят — но она обнимала его за шею. И все эти разговоры о том, что он больше не вампир? Все ее горло было в крови и у него на губах тоже была кровь! Когда я спустилась он взял ее на руки и отбросил в сторону и я не все видела но он двигался недостаточно быстро. Она должно быть отдала ему звездный шар! И она все еще называет его 'дорогой'!»

Метт встретился с Мередит глазами, они оба покраснели и быстро отвернулись. Что если Деймон снова стал вампиром — если он каким–то образом достал звездный мяч из тайника — и если «отнести еду» было для Елены лишь предлогом чтобы дать ему кровь…

Мередит все еще пыталась найти происходящему разумное объяснение. «Бонни, может ты преувеличиваешь? Как бы там ни было, что случилось с подносом Миссис Флауэрс с едой?»

«Еда была разбросана повсюду. Они только что отбросили ее. И он держал ее, одной рукой под колени а другой придерживал за шею, и ее голова была запрокинутаназад, и волосы рассыпались по плечам!»

В помещении воцарилось молчание, все пытались представить себе ситуацию которая соответствовала бы последним словам Бонни.

«Ты хочешь сказать, что он придерживал ее чтобы она не упала?» Спросила Мередит, ее голос неожиданно опустился до шепота. И Метт понял почему. Стефан, должно быть, спал наверху, и Мередит не хотела будить его.

«Нет! Они… они смотрели друг на друга," воскликнула Бонни. «Смотрели. Друг другу в глаза.»

Миссис Флауэрс мягко продолжила. «Но Бонни, дорогая — может быть Елена Елена упала и Деймон просто поднимал ее.»

Теперь Бонни заговорила безжалостно и смело. «Ну лишь в том случае если тоже самое происходит со всеми этими женщинами на обложках сентиментальных книжек… как вы их там называете? "

«Любовные романы?» — Несчастным голосом предположила Мередит, поскольку все остальные молчали.

«Да, точно! Любовные романы. И он держал ее так же как и там. Я имею ввиду, мы же все знали — между ними произошло что–то в Темном Измерении, но я думала, что все это прекратилось когда мы нашли Стефанаю Как выясняется — не прекратилось!»

Метт почувствовал накатывающую волнами дурноту. «Ты хочешь сказать что в эту самую минуту Елена и Деймон там внизу… целуются и прочее?»

«Я не знаю, что я хочу сказать!» воскликнула Бонни. «Они говорили о звездном шаре! Он обнимал её словно невесту! И она не сопротивлялась ему!

С леденящим усасом, Метт видел проблему, он видел ее как могла ее видеть Меридит. Даже хуже, они смотрели в противоположные напрапвления. Метт смотрел наверх, на лестницу, где появился Стефан. Меридит смотрела на кухонную дверь, один взгляд показывал Метту, что Деймон входил в фойе

Что Деймон делал на кухне? Гадал Метт. Мы были там до последней минуты. И он что, стоял в стороне и подслушивал.

Так или иначе, Метт попытался разрядить обстановку. «Стефан!» сказал он бодрым голосом, который заставил его внутренне содрогнутся. «Ты готов к небольшой чашечке крови спортсмена на ночь?»

В крошечной части сознания Метта возникла мысль: нет, вы только на него посмотрите. Всего лишь три дня после освобождения из тюрьмы и он уже такой же как и прежде. Три ночи назад он был похож на скелет. Сегодня он кажется лишь немного худым. Он даже снова достаточно красив для того что бы заставить девушек сходить по нему с ума.

Стефан слегка улыбнулся ему, придерживаясь за перила. На фоне бледного лица его глаза казались поразительно живыми, ярко–зеленые, они и в самом деле сияли как драгоценные камни. Он не выглядел расстроенным, и это заставило сердце Метта болезненно сжаться. Как они ему скажут?

«Елена ранена» сказал Стефан. Возникла немая пауза, все замерли на своих местах. «Но Деймон не смог помочь ей, поэтому и привел к миссис Флауэрс.»

«Верно," холодно произнес Деймон из–за спины Метта. «я не смог помочь ей. Если бы я до сих пор был вампиром… но я больше не вампир. Елена обожглась, в основном. Все что я смог придумать это принести ей немного льда или какую–нибудь припарку. Сожалею, что разрушил все ваши заумные теории. "

«О Господи!» воскликнула миссис Флауэрс. «Ты хочешь сказать, Елена сейчас на кухне ждет припарку?» Она поспешила из фойе в сторону кухни.

Стефан продолжил спускаться по лестнице, окликнув, «Миссис Флауэрс, она ошпарила руку и ногу. Она говорит что это потому что Деймон не узнал ее и толкнул. Он подумал что в его комнате злоумышленник и ножом порезал ей горло. Мы будем в гостинной если вам понадобится помощь.»

Бонни воскликнула, «Стефан, может быть она и невиновна, но он — нет! Даже если исходить из твоих слов, он обжег ее — словно пытал — и приставил нож к ее горлу! Может он угрожал ей, чтобы заставить сказать то, что мы хотели услышать. Возможно она до сих пор у него в заложниках, мы же этого не знаем!»

Стефан покраснел. «Это так трудно объяснить," сказал он очень тихо. «И я все пытаюсь настроиться. Но до сих пор некоторые мои силы растут… быстрее чем способность контролировать их. Большую часть времени я спал, так что это не имеет значения. Я спал еще несколько минут назад. Но я проснулся и Елена говорила Деймону, что у Миссис Флауэрс нет зведного шара. Она была расстроена и ранена — и я чувствовал где она была ранена. И вдруг я услышал тебя, Бонни. Ты очень сильный телепат. А потом я услышал все что вы говорили о Елене…»

Боже мой. Как безумный думал Метт. Он начал лепетать что–то невразумительное — «Конечно, конечно, мы ошиблись». Он последовал в гостиную за Мередит, так словно его ноги были привязаны к ее итальянским босоножкам.

Но кровь на губах Дэймона…

Должно быть разумное объяснение и для крови тоже. Стефан сказал что Деймон порезал Елену ножом. И поэтому кровь оказалась размазанной повсюду; Метту не показалось что это напоминает вампиризм. Он был донором для Стефана по крайней мере десяток раз за последнее время и процесс всегда был очень аккуратным.

Это было странно и он также подумал о том, что никому из них никогда не приходило в голову что даже из верхней части дома Стефан мог отчетливо слышать все их мысли.

Он всегда мог это делать? Метт гадал делает ли он тоже самое прямо сейчас.

«Я стараюсь не прислушиваться к чужим мыслям, если только меня не пригласили, или если у меня нет на это веской причины," сказал Стефан. «Но когда кто–то упоминает Елену, особенно если упоминание звучит расстроенно — тут я ничего не могу с собой поделать. Это словно ты находишься в шумном месте и едва можешь различать голоса, но если кто–то произнесет твое имя — ты немедленно услышишь.»

«Это называется Феномен Коктейльной Вечеринки," произнесла Мередит. Его голос был тихим и полным раскаяния, словно она пыталась успокоить подавленную Бонни. Метт почувствовал как его сердце в очередной раз сжалось.

«Что ж, ты можешь называть так все что тебе заблагорассудится," сказал он, «и на самом деле это означает что ты можешь слушать наши мысли когда тебе захочется.»

«Не всегда," поморщившись, сказал Стефан. «Когда я пил кровь животных я был недостаточно силен для этого, если только я целенаправленно не работал над этим. И кстати, думаю моих друзей обрадует тот факт что собираюсь вернуться к охоте на животных завтра или через пару дней, в зависимости от того, что скажет миссис Флауэрс», добавил он обводя комнату многозначительным взглядом. Он остановился не Деймоне, который в свою очередь стоял у окна прислонившись спиной к стене и выглядел растрепанным и очень, очень опасным. «Но это не значит что я забуду о тех, кто спас мне жизнь когда я был на грани смерти. За это я им бесконечно обязан и искренне благодарю их — и думаю придет день когда мы отметим это.» Он напряженно моргнул и отвернулся. Две девушки сразу же растаяли и даже Мередит всхлипнула.

Деймон преувеличенно–тяжело вздохнул. «Кровь животных, да? Блестяще! Давай, делай себя настолько слабым, насколько это возможно, братишка, даже с тремя или четырьмя добровольными донорами рядом с тобой. И когда дело дойдет до финальной схватки с Шиничи и Мисао от тебя будет столько же пользы, сколько от куска влажной салфетки».

Бонни начала говорить. «И если будет схватка, то насколько… скоро?»

«Как только Шиничи и Мисао смогут управлять этим," тихо сказал Стефан. «Я думаю они не собирались давать мне время чтобы поправиться. Весь город должен погрузиться в огонь и пепел, вы же знаете. Но я не могу и дальше просить вас, и Мередит, и Метта, и Елену, давать мне кровь. Вы и так поддерживали во мне жизнь последние несколько дней, и я не знаю как отплатить вам за это.»

«Становись сильным, этим ты нам отплатишь," сказала Мередит своим тихим, ровным голосом. «Но Стефан, могу я задать тебе несколько вопросов?»

«Конечно," сказал Стефан, стоя за стулом.

Он не садился до тех пор, пока Мередит с Бонни сидящей практически у нее на коленях не опустились на софу.

И тогда он сказал: «Задавай»

Глава 4

— Первое, — спросила Мередит, — Дэймон прав? Если ты вернешься к крови животных, ты будешь серьезно ослаблен?

Стефан улыбнулся. «Я буду таким же как был, когда мы впервые познакомились», сказал он. «Достаточно силен для того чтобы сделать это». Он наклонился к каминным приборам, которые находились прямо под локтем Деймона, и рассеяно пробормотал, «Прошу меня извинить» и взял кочергу.

Деймон закатил глаза. Но затем Стефан, одним быстрым движением, изменил форму кочерги, обратно вернул ей прежние очертания и поставил её на место. Мэтт мог поклясться, что заметил жгучую зависть в обычно бесстрастных глазах Деймона.

«И это было железо, устойчивое ко всем воздействиям сил элдрича», размеренно сказала Мередит. как только Стефан отошел от камина.

«Естественно, если брать во внимание что у него была постоянная подпитка от трех очаровательных девушек, — не говоря уже о том ядерном источнике энергии которым стала Елена», сказал Деймон медленно похлопав три раза. «Ах…я болван. Прошу меня извинить — Я не хотел отождествлять тебя с девушками. Без обид.»

«Проехали», сказал Мэтт сквозь зубы. Если бы он только хоть один раз смог, стереть эту лучезарную ухмылку с лица Деймона, он мог бы умереть спокойно, подумал Мэтт.

" По правде говоря ты довольно рьяно изъявил желание стать донором для дорогого Братишки, неправда ли?» — добавил Деймон, его губы слегка подергивались, было ощущение, что только строгий самоконтроль удерживал его от того чтобы не рассмеяться.

Мэтт сделал два шага в сторону Деймона. Это все что он мог себе позволить, еле сдерживаясь от того чтобы не ударить Деймона. Хотя когда у него возникали подобные мысли, внутреннее «я» обычно кричало — «это самоубийство».

«Ты прав», сказал Мэтт, пытаясь вести себя как можно более не принужденно. «Я отдавал свою кровь Стефану, также как это делали девушки. Он мой друг и пару дней назад он выглядел так как будто только что вышел из концлагеря».

«Конечно», пробормотал Деймон, так как будто был пристыжен. Но затем он продолжил даже более мягким голосом, «Мой маленький братишка всегда был популярен среди обоих… Ммм, так как среди нас дамы, Я скажу полов. Даже среди лисиц мужского пола; И это конечно же и есть причина тому, что я в такой лаже.

Метт буквально видел все в красном цвете, как будто он смотрел сквозь кровавую дымку на Деймона.

«Раз мы уже затронули эту тему, Деймон, что произошло с Мудрецом? Он был вампиром. Если бы мы смогли найти его, твоя проблема разрешилась, не так ли?» спросила Мередит.

Это был отличный ответный удар, в духе Мередит — всегда находить остроумные ответы. Но Деймон ответил не отводя своих бездонных черных глаз от лица Мередит. «Чем меньше ты знаешь и говоришь о Мудреце, тем лучше для тебя. Я бы с твоей стороны не говорил о нем так непринужденно — у него есть друзья там внизу. Но чтобы не оставить твой вопрос без ответа: Нет, я не позволю Мудрецу сделать меня вампиром. Это только все усложнит.»

«Шиничи пожелал удачи в поиске ответа на вопрос. кем он является», все ещё спокойно произнесла Мередит. «Ты знаешь что он имел ввиду?»

Деймон плавно пожал плечами. «Что я знаю. это моё личное дело. Он проводит время на самых низких и мрачных уровнях Темных Измерений.»

Бонни не удержалась, «Почему Мудрец ушел? И… и, Деймон, он ушел из–за нас? Почему тогда он оставил Талон и Сабер наблюдать за нами? И..и..и Деймон, мне очень жаль. Мне очень очень жаль!» Она соскочила с «любовного» местечка и наклонила свою голову так, что были видны только кудри цвета клубники. Со своими бледными опушенными руками, она выглядела так как будто была готова приклонить свою голову и упасть к его ногам. «Это все моя вина и сейчас все злятся — Но это было так ужасно! И я вообразила себе самые ужасные вещи!

Этот монолог Бонни разрядил обстановку. Почти все смеялись. Это было так похоже на Бонни, и так похоже на них всех. Так по–человечески.

Мэтт собирался усадить Бонни обратно на «любовное» местечко. Мередит всегда была лучшим «успокоительным» для Бонни. Но когда уже Мэтт собрался сделать это он обнаружил что еще две пары рук пытались проделать тоже самое. Одна из них была рука самой Мередит длинная тонкая, цвета оливки, а другие были руки мужчины даже более длинные с тонкими пальцами.

Рука Мэтта сжалась в кулак. Пусть Мередит заберет её, подумал он, и в этот же момент его неуклюжий кулак каким–то образом достиг пальцев Деймона. Мередит легко взяла Бонни и усадила её обратно на «любовное» местечко. Деймон поднял свои темные глаза на Мэтта и Мэтт увидел в них абсолютное понимание.

«Ты действительно должен простить её Деймон», Мередит, как обычно беспристрастный судья, сказала прямо. «В противном случае, я не думаю что ей удастся заснуть сегодня вечером»

Деймон пожал плечами, холодный как айсберг. «Может быть… когда–нибудь»

Мэтт почувствовал как его мышцы сжались! Какой сволочью надо быть, чтобы сказать это маленькой Бонни? Потому что конечно она все слышала.

«Будь ты проклят," Сказал Мэтт себе под нос.

«Извини?» Голос Деймона уже не был больше томным и приторно вежливым, он вдруг стал резким.

«Ты слышал меня," зарычал Мэтт. «А если нет, то может быть мы лучше выйдем наружу, чтобы я смог повторить это погромче», добавил он с бравадой.

Он не обратил внимание на вопль «Нет», исходящий от Бонни, и элегантное «Хм» от Мередит. Стефан сказал, «Вы оба — " командным голосом. но затем он запнулся и закашлялся, что позволило Мэтту и Деймону проскользнуть к двери.

Снаружи было всё ещё тепло. Они стояли на крыльце пансиона. «И это место, где произойдет убийство?» Деймон спросил лениво, когда они спустились по ступенькам и остановились рядом с дорожкой из гравия.

«По мне так нормально», сказал Мэтт кратко, ощущая каждой косточкой в своем теле что Деймон будет вести грязную борьбу.

«Да, это определенно хорошее место». сказал Деймон, одаривая Мэтта ненужной обворожительной улыбкой. «Ты можешь кричать о помощи, пока мой маленький братец в фойе. и у него будет достаточно времени чобы спасти тебя. И сейчас мы собираемся решить проблемы, о том почему ты суешь нос не в свое дело, и почему …»

Мэтт ударил его кулаком в нос.

Он понятия не имел что Деймон собирался делать. Если ты попросил парня выйти на пару слов, ты попросил его выйти на пару слов. И если ты вышел, ты не должен стоять и разглагольствовать. Если ты попытаешься заговорить оппонента, то тебя назовут «трусом», или и того хуже. Деймон не был похож на того, кому надо было это разъяснять.

Но тогда, Деймон был способен отразить любую атаку, тем временем как он выслушивал столько оскорблений сколько ему было угодно … до этого момента.

До этого момента, он бы просто сломал каждую кость в моей руке и открыл бы тралю на меня. предположил Мэтт. Но сейчас … Я почти также быстр как он, и я застал его врасплох.

Мэтт согнул осторожно руку. Конечно, это всегда больно, но если Мередит смогла ударить Каролину. то и я тоже смогу это сделать …

Деймон?

Черт, Неужели я только что вырубил Деймона?

«Сматывайся Ханникат», ему показалось что он услышал голос своего старого тренера, который говорил ему: «Сматывайся. Беги из города. Поменяй имя.

Пробовал. Не сработало. Никогда еще не получал футболку, думал Мэтт.

Но Деймон не вскакивал как огненный демон из ада, с глазами дракона и силой бешеного быка, чтобы уничтожить Мэтта. Это больше было похоже на то, что он был шокирован и возмущен от кончиков своих растрепанных волос до кончиков измазанных в земле ботинок.

«Ты…невежественный…инфантильный…» Он перешел на итальянский язык.

— Слушай, — сказал Мэтт. — Я здесь, чтобы бороться, хорошо? И самый умный парень, кого я когда–либо знал, сказал: если ты собираешься бороться, не болтай. Если ты собираешься болтать, не борись.

Дэймон пытался рычать, в то время как вставал на колени и вытащил колючую ворсянку и колючий шелк из его проблемных черных джинс. Но рычание не вышло правильным. Может быть, это была новая форма его клыков. Может быть, это просто не хватало убеждения за ним. Мэтт видел достаточно побежденных парней, чтоб знать, что этот бой окончен. Пришел странный восторг. Он собирался сохранить все его конечности. Это был драгоценный, драгоценный момент.

Хорошо. Может быть мне протянуть ему руку и помочь встать? Размышлял Мэтт. И тут же сам себе ответил, «Конечно если ты решил предложить руку помощи временно ошеломленному крокодилу. В любом случае зачем тебе нужны все десять пальцев?

Ну, подумал он разворачиваясь и направляясь к двери ведущей в фойе, он будет помнить этот момент всю свою оставшуюся жизнь, хотя надо признать что после того что произошло она не будет слишком долгой.

На входе он столкнулся с спешащей Бонни

«Ах, Мэтт, Мэтт» причитала она, дико озираясь вокруг. «Ты поранил его? Он поранил тебя?»

Мэтт один раз ударил кулаком в ладонь своей руки. «Он всё ещё сидит там» — добавил он услужливо.

«О. нет!» Ахнула Бонни и побежала к двери.

Хорошо. Одна из менее зрелищных ночей, но все–таки тоже довольно хорошая.

«Они сделали что?» спросила Елена Стефана. Холодные компрессы были надежно закреплены тугими повязками на её руке, кисти и бедре — миссис Флауэрс пришлось обрезать её джинсы — и миссис Флауэрс вытерала запекшуюся кровь на её шее при помощи трав.

Ёё сердце билось и она ощущала огромную боль! Даже она не осознала, что Стефан ощущал всех в доме когда проснулся. Все что она могла сделать это неуверенно поблагодарить Господа, что он спал пока она и Деймон — нет! Она должна прекратить думать об этом прямо сейчас!

«Они вышли на улицу чтобы подраться», сказал Стефан. «Это идиотство, конечно же. Но это также дело чести. Я не мог препятствовать.»

«Хорошо, Но я то могу — если вы закончили миссис Флауэрс.»

«Да, моя дорогая» сказала миссис Флауэрс. обматывая бинты вокруг горла Елены. Теперь столбняка у тебя точно не будет.»

Елена остановилась на середине движения. «Я думала вы заработали столбняк из–за ржавых лезвий» — сказала она. «Да — но этот. он выглядел как новый.»

«Столбняком заражаются от грязных лезвий. моя дорогая," поправила её Миссис Флауэрс. «Но это — он подняла бутылку — это личный бабушкин рецепт, который помог не распространяться болезням во многих ранах в течение столетий.»

— Вот это да, — сказала Елена, — я никогда раньше не слышала о бабушке. Она была целительницей?

«Ах. да," сказала миссис Флауэрс серьёзно. «Её фактически обвинили в том что она ведьма. Но по её делу они не смогли ничего доказать. Её обвинители даже были не способны к связной речи.»

Елена взглянула на Стефана лишь для того чтобы убедиться что он смотрит на неё… Мэтт был в опасности, его должны были судить по обвинению в нападении на Кэролайн Форбс. Это было тогда, когда он находился под воздействием какого–то неизвестного и ужасного наркотика. Все что относилось к судам было интересно им обоим. Но смотря на обеспокоенное лицо Стефана, Елена решила не развивать эту тему дальше. Она сжала его руку. «Мы должны идти, но давайте поговорим о Бабушке позже. Я думаю это должен быть увлекательный рассказ.»

«Я помню её, как капризную старую отшельницу, которая терпимо относилась к дуракам и думала, что все и были дураками.» сказала миссис Флауэрс. " Я шла тем же путем, пока вы не пришли, дети, и заставили меня сидеть и предупреждать. Спасибо.»

«Мы единственные кто должен благодарить Вас," Сказала Елена, обнимая старую женщину и чувствуя что её сердце перестало биться так быстро. Стефан смотрел на неё с нескрываемой любовью. С ней все будет в порядке.

Я беспокоюсь о Мэтте, подумала она, проверяя телепатическую связь со Стефаном. Деймон всё ещё достаточно быстр — и ты знаешь что Мэтт ему нисколько не нравиться.

Я думаю, ответил ей Стефан с усмешкой, ты преувеличиваешь. Но я также думаю что ты не должна волноваться до тех пор пока мы не увидем кто вернется побитым.

Елена заметила улыбку на лице Стефана, и на секунду представила себе импульсивного, спортивного Мэтта. Затем она улыбнулась в ответ. Она одинаково чувствовал себя виноватой и защищенной — в безопасности. Стефан всегда давал ей чувствовать себя в бзопасности. И прямо сейчас, она хотела испортить его.

На переднем дворе Бонни находилась, унижая себя. Она невольно подумала, даже сейчас, про то как Дэймон красиво выглядит, какой дикий и темный, свирепый и великолепный. Она не могла не подумать о временах, когда он улыбался ей, смеялся ей, приходил, чтоб её спасти по её срочному призыву. Она честно думала, что когда–то… Но сейчас она чувствовала, как её сердце раскалывалось надвое.

«Я просто хочу прикусить свой язык» сказала она «Я не должна была предполагать что–либо из того, что я увидела»

«Как ты наверняка могла знать что я не пытаюсь украсть Елену у Стефана?» Деймон произнес устало. «Это то что я обычно делаю.»

Нет, это не так! Ты сделал так много, чтоб освободить Стефана из тюрьмы — ты всегда сталкивался с опасностью сам — и ты защищал нас от боли. Ты сделал все это для других людей

Внезапно по плечам Бонни провели руками, которые были настолько сильны, что ее ум был залит стереотипами. Хватка железа. сильная, как стальные обручи. Неизбежный захват.

И голос. похожий на ледяной ливень дошел до неё.

«Ты не знаешь ничего обо мне, или о том, чего я хочу, или что я делаю. Все что ты знаешь я мог построить прямо сейчас. Так что никогда не позволяй мне слышать, как ты говоришь о таких вещах или представлять что я не убью вас, если вы встанете на моем пути.» сказал Дэймон

Он встал и оставил Бонни сидеть, глядя ему вслед. И она бы была неправильной. Она не была вне слез на всех.

Глава 5

«Я думал, что ты хочешь выйти чтобы мы могли поговорить с Деймоном," сказал Стефан, он по–прежнему шел рука об руку с Еленой. Она резко повернулась направо на шаткой лесенке ведущей на на второй этаж и, что куда важнее, на чердак к Стефану.

«Ну, раз уж он несколько занят тем, что убивает Метта, почему бы нам не отложить этот разговор до завтра». Елена обернулась к Стефану и улыбнулась так, что проступили ямочки на щеках. «Я решила последовать твоему совету и подумала немного об этих двоих. Метт очень сильный квотербек и они оба сейчас люди, не так ли? Как бы там ни было — время ужина».

«Ужина?» клыки Стефана автоматически удлинились, к слову произошло это ошеломляюще быстро. Ему на самом деле нужно было перекинуться парой слов с Деймоном и убедиться что Деймон понимает что он находится в пансионе на правах гостя — и не боле — но это на самом деле можно было отложить до завтра. Более того завтра этот разговор может оказаться куда более эффективным, поскольку к тому времени Деймон выплеснет весь накопившийся в нем гнев.

Он нажал языком на клыки, пытаясь загнать их обратно, но небольшое давление лишь заставило их заостриться, и поцарапать его губы. Теперь они приятно болели. И все это было реакцией на одно лишь слово: ужин.

Елена через плечо бросила на него дразнящий взгляд и захихикала. Она относилась к той счастливой категории женщин, которые обладали красивым смехом. Но этот озорной смех относился к временам ее шаловливого, коварного детства. Стефану захотелось пощекотать ее что бы вновь услышать его; ему захотелось смеяться вместе с ней; захотелось заключить ее в объятья и потребовать объяснить причину ее веселья. Но вместо этого он спросил, «В чем дело, любовь моя?»

«У кого–то режутся зубки», невинно ответила она и вновь захихикала. На секунду он потерял самообладание от восхищения и так же внезапно потерял ее руку. Ее смех переливался как музыкальный каскад белых волн ударяющихся о скалы. Она побежала вверх по лестнице, вперед него, как бы поддразнивая и показывая что она находится в отличной форме, подумал он. Если бы она дрогнула и оступилась он бы решил что ей вредит то что она делилась с ним кровью и Елена это понимала.

Пока это, похоже, не наносило вреда любому из его друзей, а то бы он настаивал на отдыхе для этого человека. Но даже Бонни, нежной, как стрекозе, казалось, не было хуже от этого.

Елена мчалась вверх по лестнице, зная что Стефан улыбался ей, и не было и тени недоверия в его мыслях. Она знала, что не заслуживает этого, но это только сделало ее более стремящейся угодить ему.

«Ты обедала?» спросил Стефан, когда они достигли его комнаты.

" Давным–давно, приготовленный ростбиф» улыбнулась она.

Что сказал Дэймон, когда, наконец, понял, что это ты и посмотрел на пищу, которую ты принесла?

Елена вновь заставила себя захихикать. Слезы в ее глазах были нормальны: боль от ожогов и порезов, а так же эпизод с Деймоном прощали любое количество слез.

Он назвал это «чертовым гамбургером». Это был стейк тартар. Но, Стефан, я не хочу говорить о нем сейчас.

«Нет, конечно, ты этого не будешь делать, моя любовь». Сразу же раскаялся Стефан. И он так старался не спешить кормиться, но он даже не мог контролировать клыки.

И Елена была не в настроении, чтоб прохлаждаться. Она сидела на кровати, осторожно разматывая повязку миссис Флауэрс, но была только рана. Стефан вдруг смутился.

Любовь, — он резко остановился.

Что? Елена заканчивала с бинтом, изучая лицо Стефана

Ну — могу ли я принять это от твоей руки вместо тебя? Тебе больно и я не хочу обманывать миссис Флауэрс с лечением против столбняка.

Там еще много места вокруг этого, сказала Елена весело.

Но укус в верхней части этого… Он снова остановился

Елена смотрела на него. Она знала своего Стефана, Было что–то о чем он хотел поговарить. Скажи мне, нажала она на него

Стефан, наконец, встретил ее глаза сразу, а затем приложил свои уста близко к ее уху. «Я могу исцелить разрезы, прошептал он. «Но–это будет означать, их открытие снова, таким образом они могут кровоточить. Это будет больно".

И это может тебя отравить.» резко сказала Елена. " Разве не видишь? Кто знает, что туда положила миссис Флауэрс»

Она могла чувствовать его смех, который направил теплые мурашки вниз по ее спине. «Ты не можешь убить вампира так легко», сказал он. «Мы умираем только, если ты пронзишь нас в сердце. Но я не хочу причинить тебе боль, даже, чтобы помочь тебе. Я мог бы влиять на тебя, чтоб не чувствовать ничего»

Еще раз Елена оборвал его. «Нет! Нет, я не возражаю, если это больно. Покаты не получишь столько крови, сколько тебе нужно. "

Стефан уважал Елену достаточно, чтоб знать, что он не должен задавать тот же вопрос дважды. И он едва мог удержаться дольше. Он смотрел на нее ложась, а затем протянулся рядом с ней, изгибаясь, чтобы добраться до зеленых окрашенных порезов. Он лизал мягко сначала довольно неуверенно, по ранам, а затем побежал атласным языком над ними. Он понятия не имел как процесс работал или какие химические вещества он разглаживал по травмам Елены. Это было автоматически, как дыхание для человека. Но через минуту, он тихо засмеялся

Что? Что? потребовала Елена, улыбаясь сама себе, так как его дыхание щекотало

Твоя кровь с добавкой лимонного бальзама, ответил Стефан. Бабушкин исцеляющий рецепт был из лимонного бальзама и алкоголя в нем! Лимонное вино!

Хорошо или плохо? Спросила Елена неуверенно

Это хорошо для разнообразия. Но я все еще люблю твою чистую кровь. Это не слишком больно?

Елена могла чувствовать как покраснела. Дэймон исцелил ее щеку таким образом, еще в Темном измерение, когда Елена, своим собственным телом, защищала истекающую кровью рабыню от ударов кнутом. Она знала, что Стефан знал эту историю, и должен знать, каждый раз как он видел её, эту почти невидимую белую линию на её скуле, он нежно гладил её для исцеления.

По сравнению с этим, эти царапины ничего, послала она. Но внезапно озноб прошел по ней.

Стефан! Я никогда не извинялась за защиту Ульмы, рискуя быть не в состоянии, чтоб спасти тебя. Или, что еще хуже, за то, что я танцевала, в то время, как ты голодал. Для общества, под предлогом, чтоб мы могли получить двойной лисий ключ.

Ты думаешь, я переживаю об этом? Голос Стефана был поддельно зол, в то время как он нежно заделывал один порез на горле. Ты сделала все, что должна была, чтоб найти меня, спасти меня, после того, как я оставил тебя здесь одну. Ты думаешь, я не понимаю? Я не заслужил спасение.

Елена почувствовала, как её душит небольшое рыдание. Никогда не говори так! Никогда! И я полагаю, я полагаю, я знала, что ты простишь меня, или я бы чувствовала каждый драгоценный камень, что я носила, как горящее тавро. Мы должны были преследовать тебя внизу, как лиса с собаками и мы были так напуганы, что один неверный шаг может означать, что тебя бы повесили … или нас.

Стефан держал ее крепко сейчас. Как я могу заставить тебя понять? спросил он. Вы оставили все, даже свою свободу в обмен на меня. Вы стали рабами. Вы–вы–были «Дисциплинированными»

Елена дико спросила: «Как ты об этом узнал? Кто тебе сказал?

Ты сказала мне это, любимая. В своих снах, в своих мыслях.

Но, Стефан — Деймон забирал мою боль? Ты знал это?

Стефан молчал, потом ответил, я … вижу. Я не знал этого раньше.

Сцены разбросанные из Темного Измерения пузырились в мыслях Елены. Это город запятнан безделушками–призрачным блеском, где хлыстовые удары раздаются через стены крови. И празднуется, как горсть рубинов, разбросанных по тротуару.

Моя любовь, не думай об этом. Ты последовала за мной, и ты спасла меня, и теперь мы здесь вместе, сказал Стефан. Последние раны были закрыты и он лежал с ней щекой к щеке. Это все, что меня волнует. Мы с тобой — вместе

Елена была в не себя от радости тому что она прощена — но было что–то внутри неё — что–то что росло и росло и росло в те недели которые она провела в Темном Измерении. Чувство возникшее к Деймону, и это отнюдь не было чувством признательности за его помощь. Чувство которое Елена надеялась Стефан поймет. Чувство которое даже может изменить отношения между ними троими: ней, Стефаном и Деймоном. Но сейчас Стефан казалось считал что все вернется на круги своя, как было до его похищения.

Зачем беспокоиться о завтрашнем дне, когда сегодня уже произошло достаточно событий, заставивших её плакать от радости?

Это было самое прекрасное чувство в мире — сознавать то что она и Стефан были вместе. и она заставила Стефана обещать ей снова и снова что он больше никогда не покинет её независимо от того как кратка будет разлука и независимо от того какие цели он будет преследовать.

Сейчас Елена даже не могла вспомнить что беспокоило её до этого. Она и Стефан в объятьях друг друга всегда чувствовали себя словно в раю. Они предназначены друг для друга. Ничего больше не имеет значения, сейчас, когда она дома.

«Дом» где она и Стефан были вместе

Глава 6

Бонни не могла уснуть после того, что Деймон сказал ей. Она хотела поговорить с Мередит, но Мередит уже заснула.

Единственное что пришло ей на ум — это спуститься на кухню и устроиться в кабинете с горячей чашкой какао, наедине со своими переживаниями. Бонни не любила быть одной.

Но в конечном итоге, когда она спустилась вниз, она не направилась на кухню. Она отправилась прямо в кабинет. Было темно и все выглядело странным в этом тихом полумраке. Включи она свет, это сделало бы все ещё более мрачным. Но все–таки она умудрилась, дрожащими пальцами щелкнуть выключатель на настольной лампе за диваном. Теперь если бы она только смогла найти книгу, или что–нибудь…

Она держала свою подушку, словно это был плюшевый мишка, когда голос Деймона рядом с ней произнес, «Бедная маленькая красная птичка. Ты же знаешь что уже слишком поздно.»

Бонни замерла и закусила губу.

«Я надеюсь, что тебе, больше не больно» ответила она холодно с достоинством, что подозревала она прозвучало не очень убедительно. Но что ей оставалось делать?

Правда была в том, что у Бонни не было никаких шансов победить в словесной дуэли с Деймоном — и она это знала.

Деймон хотел сказать «Больно? Для вампира человеческая боль как эта была …»

Но к сожалению он тоже был человеком. И это причиняло боль.

Но не надолго, пообещал он себе, глядя на Бонни.

" Я думала что ты больше никогда не захочешь меня видеть " — сказала она, её подбородок дрожал. Это даже для него казалось слишком жестоким использовать эту уязвимую маленькую красную птичку. Но какой выбор был у него?

Я рассчитаюсь с ней как–нибудь, когда–нибудь — ей–богу, подумал он. И по крайней мере сейчас почему бы не сделать ей приятно.

«Это не то что я сказал," ответил он, надеясь что Бонни не помнит в точности что он ей сказал. Если бы он только мог использовать Влияние на дрожащего «ребенка» перед ним … но он не мог. Теперь он был человеком.

«Ты сказал, что убьешь меня.»

«Слушай, Меня тогда только что вырубил человек. Я предполагаю ты не хочешь знать что это значит, но этого не случалось со мной с тех пор как мне было двенадцать лет, и когда я ещё был обыкновенным человеческим мальчиком.»

Бонни перестала плакать, но её подбородок все еще дрожал. Ты храбрее тогда когда напугана, подумал Деймон.

«Меня больше всего беспокоят остальные," сказал он

«Остальные?» Бонни моргнула.

«За последние пятьсот лет жизни я умудрился заработать впечатляющее количество врагов. Я не знаю, возможно это потому что таков уж я есть, или возможно это просто неотъемлемая черта вампира.

«О, нет!» воскликнула Бонни.

«Какое это имеет значение, красная птичка? Длинная или короткая жизнь, она вся пролетает незаметно.»

«Но, Дэймон»

«Не волнуйся, котенок. У меня есть прекрасное природное лекарство.» Деймон вытащил из нагрудного кармана небольшой флакон, от которого несомненно пахло Черной Магией.

«Ты спас её! Как ловко!»

«Попробуешь? Дамы первые»

" Я даже не знаю. Я становлюсь ужасно глупой от неё»

«Мир глуп. Жизнь глупа. Особенно когда ты уже обречен шесть раз до завтрака.» Деймон вытащил пробку.

«Ну, ладно!» С нескрываемым восторгом от того что «будет выпивать с Деймоном», Бонни сделала небольшой глоток.

Демон прокашлялся, чтобы скрыть улыбку. «Тебе бы лучше пить большими глотками, красная птичка. Или вся ночь пройдет пока наступит моя очередь.»

Бонни сделала глубокий вдох, а затем большой глоток. Примерно после трех таких глотков, Деймон решил что она готова.

Теперь Бонни не переставая хихикала. «Я думаю … Мне уже достаточно?»

«Какие цвета ты видишь?»

«Розовый? Фиолетовый? Правильно? А разве сейчас не ночь?»

«Ну возможно Северное Сияние заглянуло к нам. Но ты права. Я должен отвести тебя в постель.»

«О нет! о да! о нет! нет нет нет да!»

«Шш»

«ШШШШШ!»

Ужас, подумал Деймон; Я перестарался.

«Я думаю тебе пора спать», сказал он твердо. Только тебе. Послушай, я провожу тебя до спальни на первом этаже.»

«Потому что я смогу упасть с лестницы?»

«Можно и так сказать. И эта спальня намного лучше той что ты делишь с Мередит. Теперь иди спать и никому не рассказывай о нашей встрече.»

«Даже Елене?»

«Не кому, Иначе я рассержусь на тебя»

«О, нет! Я не расскажу, Деймон: Клянусь твоей жизнью!»

«Это — забавно," сказал Деймон. «Спокойной ночи»

Лунный свет освещал дом. Густой туман не давал пробиваться лунному свету через него. Стройный, скрытый за капюшоном человек, воспользовался преимуществом темноты так умело, что даже если бы кто–то наблюдал за ним он бы проскользнул незаметно. Но никто за ним не следил.

Глава 7

Бонни находилась в своей спальне на первом этаже и была сбита с толку. Черная магия всегда ее забавляла, а затем очень усыпляла, но почему–то сегодня ночью ее тело отказывалось спать. Ее голова болела.

Она только собиралась включить свет у постели, когда знакомый голос сказал, " Может немного чая для твоей головной боли?»

«Деймон?»

Я приготовил чай из трав Миссис Фловерс и решил поделиться с тобой. Разве ты не счастливая девушка?«Если бы Бонни слушала внимательней, она могла бы различить, что за этими веселыми словами скрывается нечто почти презрительное по отношению к себе — но она не расслышала.

«Да!» утвердительно сказала Бонни. Разновидности чая Миссис Фловерс как правило имели приятный аромат и вкус. Вот этот чай был особенно хорош, но на языке ощущались гранулы.

И не только чай был приятный, но и Даймон оставшийся поговрить с ней, пока она не допила чай. Это было очень мило с его стороны.

Странным образом, этот чай сделал ее не то чтобы сонной, она скорее была способна сконцентривроваться только на одной вещи за раз. И Деймона она видела как то расплывчато, словно в тумане.

— «Чувствуешь себя более расслабленной?» — спросил он.

— Да, спасибо. — Все страннее и страннее. Даже ее голос звучал медленно и тягуче.

«Я просто хотел проверить, что никто сильно не был груб с тобой из–за глупого недоразумения с Еленой», — объяснил он.

«Все впорядке, правда». — сказала она. «Вообще–то все были гораздо более заинтересованы вашей с Меттом дракой» — Бонни закрыла свой рот рукой. «О нет, я не это хотела сказать! Прости!»

«Ничего. Пройдет до завтра».

Бонни не понимала, почему все так боятся Деймона, который был настолько мил, что принес ей чашку чая и пообещал отнести ее обратно на кухню. Это было как раз то, что надо, т. к. у нее не было сил встать, даже если бы это было жизненно необходимо. Так уютно и спокойно.

«Бонни, могу я спроить тебя еще об одном?» — Деймон остановился. «Я не могу сказать тебе зачем, но… я должен узать, где хранится звездный шар Мисао» — серьезно сказал он.

«Ах… это», — захихикав промямлила Бонни.

— «Да, это. Мне, прада очень жаль просить тебя, поскольку ты так моода и невинна… но я точно знаю, что ты скажешь мне парвду».

После того как ее похвалили и успокоили, Бонни ощутила себя так, как будто может летать. «Он все это время был в одном и том же месте," сказала она сонно с раздражением. «Они хотели заставить меня думать, что они перепрятали его … но затем я увидела его скованным и спускающимся в погреб. Я знала что они не перепрятали его. В темноте послышался зевок и можно было увидеть легкое движение кудрей. «Если бы они действительно собирались перепрятать его … они должны были по крайней мере отправить меня подальше или что–нибудь вроде этого.»

«Ну, может они беспокоились о тебе?»

«Что?» — Бонни снова зевнула, не уловив, что он имел в виду. «Ну серьезно, старый престарый сейф на кодовом замке? Я говорила им… эти старые сейфы… на самом деле… очень просто… отк..» Бонни издала что–то похожее на вздох и замолчала.

«Я рад, что мы поговорили», — прошептал в тишине Деймон.

Никакого ответа не последовало.

Натягивая Бонни простыней так высоко, как она налазила, он позволил этому упасть вниз. Она охватывала большую часть ее лица. «Requiescat in pace,«(лат. покойся с миром) сказал Дэймон тихо. Затем он покинул свою комнату, не забыв взять кружку.

Итак… прикованный испускающийся вниз в корневой погреб». Деймон размышлял и осторожно мыл кружку, а затем положил её обратно в шкаф. Звучало странно, но все же у него на руках были все зацепки, и все это было довольно легко. Все что было ему нужно — это ещё 12 успокаивающих пилюль миссис Флауэрс и две полных тарелки сырой говядины. У него были все ингредиенты… но была одна загвоздка — он никогда не слышал о корневом погребе.

Вскоре после этого он открыл дверь в подвал. Нет. Не соответствует критериям «корневой погреб» он посмотрел на свой мобильный. Раздраженный и знающий, что в любой момент кто–то, вероятно, блуждает внизу зачем–то, Дэймон повернулся в отчаяние. Были продуманно резные деревянные панели напротив подвала, но ничего больше.

Проклятье, ему не помешают в этом пункте. Он хотел бы свою жизнь в облике вампира, или он не хочет никакой жизни вообще!

Чтобы подчеркнуть настроение, он хлопнул кулаком по деревянной панели перед ним.

Удар прозвучал глухо.

Раздражение сразу же прошло. Деймон тщательно осмотрел панель. Это была не панель, а дверь, и она, вне всяких сомнений, вела в погреб, где хранился звездный шар.

Ему не понадобилось много времени, чтобы найти место, где дверь открывается, т. к. его чувствиткльные пальцы были более восприимчивими, чем у большинства людей. Дверь распахнулась и он увидел лестницу. Он засунул свой сверток под мышку и спустился.

По освещению небольшого фонарика он прошел из кладовой, корневой погреб был таким же, как описан: влажная земляная комната для хранения фруктов и овощей до изобретения холодильников. И сейф был такой же, как Бонни сказала: древний, ржавый комбинированный сейф, который любой злоумышленник может свистом открыть за почти шестьдесят секунд. Это займет у Дэймона около шести минут, с его стетоскопом (он слышал когда–то, чтоб вы могли бы найти что–нибудь в пансионе, если вы посмотрели достаточно хорошо, и казалось, это правда), и каждый атом его существа сосредоточился на слушании тихого щелканья бокалов.

Во–первых, однако, был Зверь, чтобы подавлять. Сабер, черный цербер развернулся, проснулся и был предупрежден с момента, как тайная дверь открылась. Несомненно, они использовали одежду Дэймона, чтобы научить его безумно выть на его запах.

Но у Дэймона были свои знания о травах и он ограбил кухню миссис Флауэрс, чтобы найти горсть орешника ведьмы, небольшое количество клубничного вина, аниса, немного масел перечной мяты, и некоторых других эфирных масел, у нее на складе, сладких и резких. Смешавшись, это создало острый лосьон, который он осторожно применял к себе. Смесь образована для Сабера — невозможный клубок сильных запахов. Единственное, что теперь — сидящая собака знала, что Дэймон, конечно не сидит на крыльце, бросая шарики гамбургеров, и обдирает филе миньон, каждый из которых он проглотил. В это время Дэймон наблюдал, как собака пожирает смесь снотворного и сырого мяса, помахивая хвостом на полу.

Через десять минут цербер Сабер счастливо растянулся без сознания.

Через шесть минут Дэймон открывал железную дверь.

Через секунду он вытягивал наволочку из старого сейфа миссис Флауэрс.

В свете фонарика он обнаружил, что он действительно имел Звездный Шар, но он был наполнен лишь наполовину

Что же это значит теперь? Существовали очень аккуратные отверстия, просверленные и закупоренные вверху так, что ни одна драгоценная капля не должна потратиться впустую

Но кто использовал остальную жидкость и почему? Дэймон сам видел Звездный Шар переполненным опалесцирующей, мерцающей жидкостью несколько дней назад.

Так или иначе, кто–то использовал жизненную энергию около тысячи отдельных людей.

Пытались ли другие делать удивительные дела и потерпели крах ценой сжигания столько Силы? Стефан был слишком добр, чтобы использовать так много, Дэймон был в этом уверен. Но …

Сейдж.

С Вызовом Императора в его руке, Сейдж, скорее всего, ничего не делает. Таким образом, через некоторое время после привезения сферы в пансион, Сейдж вылил почти половину жизненной силы из Звездного Шара, а затем, несомненно, бросил остальных для болван или еще кого–нибудь, чтоб спрятать.

А такое колоссальное количество Силы могло быть использовано только лишь для… открытия Ворот в Темное Измерение.

Очень медленно Дэймон выдохнул и улыбнулся. Было только несколько способов, чтобы попасть в Темное Измерение, и как человек, он, очевидно, не мог поехать в Аризону и проходить через общественные Врата, как он это делал в первый аз с девочками. Но сейчас у него было кое–что получше. Звездный Шар, чтоб открыть свои собственные Врата. Он знал, что нет другого пути, чтоб перейти, если не повезло иметь один из почти мифических Мастерских ключей, которые позволяли странствовать по измерению беспрепятственно.

Несомненно, когда–нибудь в будущем, в каком–нибудь уголке миссис Флауэрс найдет другое благодарственное письмо, на этот раз вместе с чем–то, что буквально неоценимо — нечто изысканное и бесценное, и, вероятно из измерения, довольно далекого от Земли. Это было так, как делал Сейдж.

Наверху было тихо. Люди полагались на своих спутников — животных. Что хранили их сейф. Дэймон одарил корневой подвал взглядом и не увидел ничего большего, чем совершенно пустая комната, за исключением сейфа, который он сейчас закрывал. Сбрасывая свои собственные атрибуты в наволочку, он похлопал Сабера, который тихо похрапывал, и повернулся к лестнице.

Это было, когда он увидел фигуру, стоящую в дверях. Фигура затем плавно шагнула за дверь, но Дэймон видел достаточно.

В одной руке фигура держала боевой кол почти такой же высокий как он сам.

Что означало, что это был охотник–убийца. Вампиров.

Дэймон встретил нескольких охотников–убийц, вкратце, в свое время. Они были, по его рассмотрению, фанатичные, необоснованные, и еще более глупые, чем обычный человек, потому что они обычно были воспитаны на легендах о вампирах с клыками, как бивни которые вырвали горло своих жертв и убивали их. Дэймон был бы первым, чтобы признать, что существуют некоторые вампиры такие, но большинство из них были более сдержанными. Охотники на вампиров обычно работали в группах, но Дэймон догадался, что этот был бы один.

Теперь он поднимался по лестнице медленно. Он сам справедливо уверен в личности этого охотника–убийцы, но если он был неправ ему самому придется уклоняться от кола запущенного прямо на него, как копье. Нет проблем, если он по–прежнему вампир. Чуть сложнее безоружному, как он был, и в тактических недостатках.

Он достиг вершины лестницы невредимым. Это была, действительно, самая опасная часть по преодолению ступеней, для оружия только право длина может отправить его с грохотом всеми способами назад вниз. Конечно вампир не был бы надолго ранен, но опять–таки, он уже не вампир.

Но человек на кухне позволил ему подняться весь путь из корневого погреба беспрепятственно.

Убийца с чувством чести. Как мило.

Он медленно повернулся, чтобы достигнуть его охотника на вампиров. Он был сразу же впечатлен.

Это не была банальная сила, которая позволила бы охотнику сделать восьмерку боевым колом, что произвело на него впечатление. Это само было оружием. Идеально сбалансированное, оно должно было быть проведено в середине, и выбранный дизайн с драгоценностями вокруг рукоятки показал, что ее создатель имел превосходный вкус. Концы показали, что он или она имеет хорошее чувство юмора. Два конца кола были сделаны из железного дерева для прочности, но они также были украшены. По форме, они были сделаны, чтобы напоминать одно из старейших оружие человечества, кремневые наконечники копья. Но там были крошечные шипы, выталкивающиеся из каждой из этих «хлопьев копья» крепким набором из железного дерева. Эти крошечные шипы были из различных материалов: серебра для оборотней, древесина для вампиров, белый ясень для старых, железо для всех сверхъестественных существ, и немного того, что у Дэймона не совсем получилось.

«Они перезаполняемы», — объяснила охотница. «Подкожные иглы для инъекций. И конечно, различные яды для разных видов — быстрые и простые для людей, аконит для непослушных щенков и т. д. Это воистину исключительное оружие. Как жаль, что я не нашла его до того, как мы встретились с Клаусом».

Затем она снова вернулась к реальности.

Глава 8

Дэймон задумчиво кивнул, глядя вперед и назад между боевым колом и наволочкой в руке.

Если бы не он подозревал, что–то вроде этого в течение долгого времени? Подсознательно? В конце концов, имело место то нападение на деда, которого не удалось ни убить или стереть его память полностью. Воображение Дэймона может заполнить все остальное: ее родители, не видя причин омрачать жизни их крошечной дочери с этим ужасным бизнесом — по–новому сменяют обстановку, а потом отказываются от практики в провинции, защищая городок Фелс Черч.

Если бы они только знали.

О, несомненно, они убедились, что Мередит владела самообороной и различными боевыми искусствами с тех пор, как она была ребенком, в то время как обещала хранить все в абсолютной тайне, даже от её лучших друзей.

Ну, теперь, думал Дэймон. Первая из загадок Шиничи была уже решена. «Один из вас обладает жизненной тайной, которую хранит от всех". Я всегда знал, что там было что–то об этой девушке … и вот оно. Я бы поставил бы свою жизнь, что у нее черный пояс.

Молчание затянулось и Деймон решил его нарушить.

Твои предки были охотниками тоже? Он спросил так, как, если бы она была телепатом. Он ждал момента — по–прежнему тишина. Хорошо — не телепатия. Это было хорошо. Он кивнул на великолепный кол. «Это было, безусловно. сделано для лорда или леди»

Мередит не была глупой. Она говорила, даже не отводя взгляда от его глаз. Она была готова в любой момент, чтобы войти режим убийства. Мы только простые люди, пытающиеся сделать работу так, как невинным людям будет безопаснее "

«Убив лишнего вампира или двух.»

«Ну, с тех самых пор как впервые было произнесено 'Будешь капризничать — мама тебя отшлепает' не одного вампира так и не удалось приобщить к вегетарианству. "

Деймон рассмеялся. «Жаль, что ты не родилась чуть раньше, могла бы приобщить Стефана. И тогда он стал бы твоим огромным триумфом»

«Ты думаешь это забавно? Но у нас были последователи.»

«Конечно. Люди скажут все что угодно, пока ты угрожаешь им этим колом.»

«Люди которые осознают что это неправильно Влиять на других людей, заставляя их верить в ту «иллюзорную» выгоду» которую они получают.»

«Вот оно! Мередит! Позволь мне Повлиять на тебя!»

На этот раз засмеялась Мередит

«Нет, я серьезно! Когда я вновь стану вампиром позволь мне Убедить тебя так сильно не бояться быть укушенной. Я клянусь, что я не использую более чайной ложки. Но это даст мне время, чтобы показать тебе …»

«Прекрасный большой домик из конфет, который никогда не существовал? Родственника, который умер десять лет назад и был бы обесчещен одной только мыслью о том что ты используешь мои воспоминания о ней как приманку. Мечту о прекращении голода в мире, но которая не сможет утолить голод некоторых?»

Эта девушка, думал Дэймон, опасна. Это как Противник Влияния, которому они научили своих членов. В её желание увидеть вампиров, экс–вампиров, или будущих вампиров есть хорошие качества, как храбрость. Он отпустил наволочку и схватил концы боевого кола обеими руками

Мередит подняла бровь. «Разве я совсем недавно не говорила, что количество шипов, которые ты просто загнал в свою плоть — ядовито? Или ты не слушаешь?

Она автоматически схватила кол выше опасной зоны

«Ты говорила мне», сказал он загадочно — он надеялся.

«В частноти, я сказала «ядовито для человека, а также для оборотней и прочих существ» — припоминаешь?»

«Ты сказала мне это тоже. Но я бы предпочел умереть, чем жить так, как человек, так: Пусть начнутся игры «И с этим, Дэймон начал толкать двуглавый кол к сердцу Мередит..

Она сразу же пресекла кол, толкая его обратно к нему. Но у него было три преимущества, что оба они вскоре поняли. Он был немного выше и сильнее, мускулистее, чем даже гибкая, спортивная Мередит, он больше нее охватил, и он занял гораздо более агрессивную позицию. И хотя он чувствовал, что отравленные маленькие шипы кусали в ладони, он толкнул прямо и вверх до убийственной точки вновь вблизи ее сердца. Мередит отбросили с невероятной силой и вдруг, как–то, они были наравне снова.

Дэймон взглянул вверх, чтобы увидеть как это случилось, и увидел, к своему шоку, что она тоже схватила кол убийственной в зоне. Теперь с ее рук капала кровь на пол так же, как с его.

«Мередит!»

«Что? Я серьезно делаю свою работу»

Несмотря на свой гамбит, он был сильнее. Дюйм за дюймом, он заставил свои разорванные ладони держаться крепче, его руки оказывали давление. И мало–помалу ей пришлось пятиться, отказываясь выйти, пока не было больше места для заднего хода.

И они стояли, по всей длине кола между ними, и холодильник становился плоским от спины Мередит

Все о чем Дэймон мог думать — это Елена. Если он как–то выдержал это, а Мередит — нет, то что бы те малахитовые глаза сказали бы ему? Как он будет жить с тем, что бы они сказали?

А потом, с бешеной скоростью, как шахматист, опрокидывая своего собственного короля, Мередит отпустила копье, уступая превосходной прочности Деймона.

После чего, казалось, не боясь поворота к нему спиной, она взяла сосуд с мазью из кухонного шкафа, зачерпнула ложкой содержимое, и жестом показала Дэймон держаться руками. Он нахмурился. Он никогда не слышал, что яд, попавший в кровь, может быть излечен внешне.

«Я не ложила настоящий яд в человеческие иглы», сказала она спокойно. «Но твои ладони будут разорваны, а это отличное средство. Оно древнее, передается через поколения "

Как любезно с твоей стороны поделиться» с его самой резкой иронией

А теперь что мы собираемся делать? Начать все сначала?", добавил он, так как Мередит спокойно начала втирать мазь в свои руки.

«Нет. У охотников–убийц есть кодекс, как ты знаешь. Ты выиграл сферу. Кажется ты планируешь сделать то же, что и Сейдж, похоже, сделал. Открыть Ворота в Темное Измерение.»

«Открыть Ворота в Темные Измерения» исправил он «Наверное, я хотел бы упомянуть, их больше, чем одно. Но все что я хочу стать вампиром снова. И мы можем говорить так как мы идем, так как я вижу, мы оба носим наши костюмы домашних кошек".

Мередит была одета подобно ему, в черные джинсы и легкий черный свитер. С ее длинными блестящими темными волосами, она выглядела неожиданно красивой. Дэймон, который рассматривал ее обращение с колом, как обязательство перед своей вампирской сущностью, теперь дрогнул. Он решил, что отпустит ее, раз она не будет ему мешать с Воротами. Он чувствовал себя великодушным — впервые он победил, подавил опасную Мередит, и кроме того, у нее был кодекс, как и у него. Он почувствовал своего рода родство с нею.

С иронической галантностью, он махнул ей вперед себя, оставляя во владение наволочку и боевой кол себе.

Как только Дэймон тихо закрыл дверь, он увидел, что рассвет готовый обрушиться. Безупречные сроки. Кол поймал первые лучи света. «У меня есть вопрос для тебя», сказал он в длинные, шелковистые, темные волосы Мередит «Ты сказала, что нашла этот кол после того, как Клаус — тот злой Древний — умер. Но если ты из семьи охотников–убийц, ты могла бы принести больше помощи. Например, заметить, что только белый ясень может его убить "

«Это было потому, что мои родители не занимались семейным делом, они не знали. Они оба были из семьи охотников, конечно ты должен оставаться в стороне от таблоидов "

полицейских файлов

Ты хочешь, чтобы я говорила, или можно сделать твой подьем рутины в одиночку?

Point taken (англ. выражение — означает: я принимаю то, что ты говоришь), взвешивая чрезвычайно заостренный кол. «Я буду слушать».

«Но даже если они решили не быть активными, они знали, что вампира или оборотня может решить выбрать их дочь, если бы они узнали её личность. Итак, во время школы я посещала «уроки клавесина " и «уроки верховой езды " по разу в неделю с тех пор, как мне было три. У меня Черный Пояс Шихан и Тэйквондо Saseung. Я могу начать Кун–фу Дракона.

«Point taken еще раз. Но как именно ты узнала об этой великолепной убийственной палке?»

После смерти Клауса, когда Стефан был няней для Елены, вдруг дедушка начал говорить отдельные слова, но он заставил меня пойти посмотреть на нашем чердаке. Я нашла это.

«Так ты действительно не знаешь, как его использовать?»

«Я только начала практиковать, когда Шиничи явился. Но, нет, я действительно не имею понятия. Я довольно хороша с прогоняющим посохом, тем не менее, так что я просто использую, как это "

«Ты не использовала его, как прогоняющий посох на мне.»

… Я не смогла бы придумать, как объяснить Елене, что поломала все твои кости».

Деймон едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

«Так как же пара неактивных охотников–убийц в конечном итоге приходят в город на вершине нескольких сотен пересечений линий Лей?»

Я предполагаю, что они не знали, что линия природной силы была. И Фелс Черч выглядела небольшой и мирной — тогда "

Они обнаружили, Врата какими Дэймон видел их прежде, аккуратный прямоугольный кусок вырезанный из–под земли, около пяти футов.

«Теперь можно отдохнуть там», он отложил Мередит, положив ее на противоположный угол, где лежал кол …

«Ты не задумывался, даже на мгновение, относительно того, что произойдет с Misao если вылить всю жидкость там?»

«Действительно ни разу. Ни на долю секунды," быстро ответил Деймон. «И какой смысл? Разве она думала обо мне?»

Мередит вздохнула. «Нет. Вот в чем проблема с каждым из вас. "

«Она, конечно, сейчас одна из ваших проблем, хотя я могу зайти как–нибудь после того, как город будет разрушен, на небольшой тет–а–тет с ее братом по вопросу хранения клятвы.

" После того как ты будешь достаточно силён, чтобы побить его. "

— Что ж, почему бы тебе не сделать что–нибудь? Это твой город они разрушили, в конце концов, — сказал Дэймон. — Дети нападают на себя и друг на друга, а теперь взрослые нападают на детей.

«Они либо напуганы до смерти, либо одержимы теми лисами Малах, которые по–прежнему распространяются повсюду»

«Да, страх и паранойя продолжают распространяться. Фелс Чорч возможно с трудом можно сравнивать с другими геноцидами которым они были причиной, но все же у него значимое положение, потому что он находится на вершине — "

«Все эти линии лей, полные волшебной энергии, да, да, я знаю. Но неужели ты вообще не беспокоишься? О нас? Такое будущее запланировано для нас? Разве все это не имеет для тебя значения? — воскликнула Мередит.

Дэймон все еще думал о маленькой фигурке в спальне на первом этаже и ощущал странный приступ растерянности.

— Я уже говорил тебе, — отрезал он, — я возвращаюсь назад, чтобы поговорить с Шиничи.

После этого он начал осторожно лить жидкость из откупоренного звездного шара в один из углов прямоугольника. Теперь, когда он находился практически во вратах, он понял, что совершенно не имеет понятия, что делать дальше. Это действие должно было сработать при выливании всей жидкости звездного шара в середине, но четыре угла, казалось, диктовали четыре различных места, чтобы литься, и он придерживался этого.

Он ожидал, что Мередит, так или иначе, попробует все испортить. Использует силу дома. По крайней мере, издаст немного шума. Нападет не него сзади, теперь, когда он отложил копье. Но очевидно ее кодекс чести препятствовал этому.

Странная девчонка, подумал он. Но я оставлю ей кол, так как он принадлежит её семье и в любом случае он будет смертельно опасен для меня как только я окажусь в Темном Измерении. Раб имеющий при себе оружие — особенно оружие такого типа — Да… никаких шансов выжить.

Разумно, он вылил почти всю жидкость налево в последнем повороте и сделал шаг назад, чтобы посмотреть, что произойдет.

Шшшшш–бах! Белый! Сверкающий белый свет. Это было единственное, что его глаза или его разум мог поначалу принять.

И потом, он торжествуя подумал: я сделал это! ворота открыты!

" В центре верхнего Темного Измерения, пожалуйста", сказал он вежливо в пылающее отверстие.» на уединенной аллее, вероятно, будет лучше, если вы не возражаете. " А потом он прыгнул в отверстие.

Кроме того, что он этого не сделал. Помере того, как он начал сгибать колени, что–то ударило его с правой стороны.» Мередит! Я думал — "

Но это была не Мередит. Это была Бонни.

— Ты обманул меня! Ты не можешь туда зайти! — она рыдала и кричала.

«Нет, я могу! А теперь отцепись от меня — пока они не исчезли!» Он попытался оттолкнуть её, и в тоже время рассеяно пытался сообразить. Погодите–ка, он оставил эту девчонку примерно час назад, и она так глубоко заснула, что выглядела как мертвая. И сколько же это маленькое тельце может выдержать?

«Нет! Они убьют тебя! А Елена убьет меня! Но сначала конечно же убьют меня, потому что я то останусь здесь!»

Выйдя из ступора, он наконец смог трезво оценить ситуацию.

Человек, Я сказал тебе отпустить", прорычал он. Он оскалился на нее, что только заставило ее похоронить голову в его пиджак и удержаться на нём как коала, обернув и ее ноги вокруг одного из его.

Парочка действительно крепких ударов может сместить ее, подумал он.

Он поднял свою руку.

Глава 9

Дэймон опустил руку. Он просто не мог заставить себя сделать это. Бонни была слабой, легкомысленной, ответственной в борьбе, ее было легко запутать…

Точно, подумал он. Я это использую! Она такая наивная.

«Отпусти меня, на секунду», уговаривал он, «Чтобы я дотянулся до копья».

«Нет! Если я это сделаю — ты прыгнешь!» проговорила Бонни на одном дыхании.

И упрямая, и непрактичная….

этот яркий свет начинает мерцать?

«Бонни», — сказал он низким голосом. «Я сейчас абсолютно серьезен. Если ты не отпустишь, я тебя заставлю и тебе это не понравится, я обещаю.»

" Делай то, что он говорит, " Мередит была где–то совсем близко.» Бонни, он собирается в темные измерение! Но ты собираешся в конечном итоге идти с ним, и вы оба человеческие рабы на этот раз! Возьми мою руку! "

— Возьми ее за руку! — прорычал Дэймон, как свет определенно замерцал, на мгновение становясь менее ослепляющим. Он чувствовал, как Бонни переместилась и пыталась увидеть, где была Мередит, и затем он услышал ее слова:

— Я не могу…

а потом они упали.

В последний раз они попутешествовали через Ворота, которые полностью были в ящике наподобие лифта. На этот раз они просто летели. Был свет, их было двое, и они так были ослеплены, что все казалось невозможным. Был только блестящий, колеблющийся, красивый свет -

И вот они оказались в переулке, настолько узком, что едва хватило места для них двоих, и между зданиями настолько высокими, что свет почти не попадал вниз.

Нет, не это было причиной, подумал Дэймон. Он вспомнил о кроваво–красном бесконечном свете, который не появлялся непосредственно ни из одной стороны длинного узкого переулка, значит, они были непосредственно в глубоком бордовом сумраке.

«Ты осознаешь, где мы находимся?» разъяренным шепотом спросил Дэймон.

Бонни кивнула, как будто была рада, что все закончилось.

«Мы в нижнем бордовом….»

«Вот дерьмо!»

Бонни посмотрела по сторонам. «Я ничего не чувствую», — осторожно предложила она, и проверила подошвы своих ног.

«Сейчас мы», — сказал Дэймон так медленно и тихо, как–будто ему нужно было успокаивать себя после каждого произнесенного слова, — «в мире, где нас могут выпороть, снять кожу, и обезглавить просто за то, что мы ходим по земле».

Бонни попробовала подпрыгнуть затем попрыгала на месте. как если бы уменьшение её времени соприкосновения с землей могло им помочь каким–либо образом. Она посмотрела на него, ожидая дальнейших указаний.

Довольно неожиданно Деймон подхватил ее на руки и пристально посмотрел на нее, как его осенило:

" Да ты пьяна!» наконец прошептал он, «Ты даже не проснулась! Все это время я пытался призвать твой здравый смысл, а ты просто пьяный лунатик!»

«Я не такая!» сказала Бонни, «И…. на всякий случай я…. ты должен быть добрее ко мне. Ты такой меня сделал».

Где–то в глубине души Дэймон был согласен с ней. Именно он был тем, кто выпил девчонку, а затем влил ей сыворотку правды и снотворное. Но это просто констатация факта, и не имеет никакого значения, что он ощущал при этом. То как он себя чувствовал не оставляло для него никакого возможного способа отправиться с этим слишком нежным существом.

Конечно, разумно было бы очень быстро от нее уйти, и позволить городу, этой огромной столице зла, поглотить ее в своей большой черной зубастой пасти, что, безусловно и произойдет, если она пройдет дюжину шагов по этим улицам без него. Но, как и прежде, что–то внутри него просто не позволяло ему этого сделать. И он понял, что чем раньше он это признает, чем скорее он сможет найти место, чтобы оставить ее и начнет заботиться о своих делах.

«Что это?» Сказал он, взяв ее за руку.

«Это мое опаловое кольцо," — гордо сказала Бонни. «Видишь, оно разноцветное, и поэтому его можно одеть к чему угодно. Я всегда его ношу, и повседневно, и на выход.» Она охотно позволила Дэймону снять и изучить его.

— Это настоящие бриллианты по сторонам?

«Безупречной чистоты, белые», по–прежнему гордо сказала Бонни. «Леди Ульма и ее жених Люсьен изготовил это для того, чтобы при необходимости мы могли взять камни и продать их.» она приблизилась: «Ты собираешься забрать камни и продать их! Нет! Нет, нет, нет! "

«да! Я должен, если ты собираешься иметь хоть какие то шансы на выживание», сказал Деймон. «И если ты проронишь еще хоть одно слово или ты не в состоянии делать то, что я говорю, я оставлю тебя в покое. Здесь. И ты умрешь.» Он, прищурив глаза, угрожающе смотрел на нее.

Бонни внезапно превратилась в испуганную пташку:

«Ладно», прошептала она, в ее глазах были слезы, «Что ты хочешь делать?»

Тридцать минут спустя она была в тюрьме, или по крайнее мере что–то очень её напоминающее. Он оставил её на втором этаже квартиры с одним окном, занавешенным шторами и четкими инструкциями никогда их не открывать. Он успешно сторговался с угрюмой озлобленной хозяйкой квартиры, отдав опал и бриллиант как плату за то что она будет два раза кормить Бонни, водить её в туалет когда это будет необходимо и самое главное — забудет о её существовании.

Послушай», сказал он Бонни, которая все еще плакала, после того, как хозяйка оставила их, " Я постараюсь вернуться к тебе в течении 3‑х дней. Если я не приду в течении недели, это значит, что я мертв. Тогда ты… не плач! Слушай, тогда тебе нужно использовать эти драгоценности и эти деньги, чтобы попытаться добраться до леди Ульмы, будем надеяться, что она все еще там».

Он дал ей карту и небольшой кошелек полный монет и драгоценных камней, оставшихся после того как он оплатил ей квартиру и обеды.» Если это произойдет — а я тебе обещаю что этого не случиться, то тебе лучше всего выходить в дневное время, когда все слишком заняты, чтобы обратить на тебя внимание, никогда не поднимай глаз от земли, твоя аура слабая, и никогда ни с кем не разговаривай. Одевай этот мешковатый халат и носи с собой эту сумку с едой. И молись о том чтобы никто ничего у тебя не спросил, и пытайся выглядеть как будто ты выполняешь поручение своего хозяина. И конечно.» Деймон полез в карман своего пиджака и вытащил от туда два маленьких железных браслета, приобретенных тогда когда он покупал карту. «Никогда не снимай их, ни тогда когда ты ешь, ни тогда когда ты спишь — никогда.»

Он мрачно посмотрел на нее, но Бонни уже была на пороге паники. Она вся дрожала и хныкала, но была слишком напугана чтобы вымолвить хоть слово. С тех пор как она попала в Темное Измерение она ослабляла свою ауру на столько насколько только могла, у нее был высокий уровень психической защиты; ей не нужно было напоминать об этом. Она была в опасности и она знала это.

Деймон закончил более или менее снисходительно. «Я знаю это звучит самонадеянно, но могу тебя уверить, что лично я не собираюсь здесь умереть. Я постараюсь навестить тебя, но пересекать границы различных секторов опасно а это именно то что необходимо сделать чтобы добраться сюда. Просто будь терпеливой и все будет хорошо. Запомни, течение времени различается здесь и на Земле. Мы можем быть здесь в течении недель и вернуться обратно в тот же самый момент времени, когда покинули Землю. И гляди, — Деймон обвел рукой комнату — дюжены звездных шаров! Ты можешь просмотреть их все.»

Это были обычные звездные шары, которые не содержали в себе Мощь, а содержали воспоминания, истории, уроки. Когда держишь один из них у своего виска, перед тобой предстает любая информация которая записана в шаре.

«Лучше чем телевизор," — сказал Дэймон. «Намного.»

Бонни слегка кивнула. Она все еще была подавлена, она была такой маленькой. такой мелкой, её бледная и прозрачная кожа, её волосы словно вспышка пламени в тусклом багровом свете, который проникал через жалюзи, все это как всегда приводило Деймона в небольшое замешательство. «У тебя есть вопросы?» — спросил он её наконец.

Бонни медленно произнесла: " И что ты собираешся делать …? "

«Буду искать вампирские версии книг «Кто есть кто» или «Книгу Пэров» сказал Деймон. " Я ищу Леди из дворянства.»

После того, как Дэймон ушел, Бонни оглядела комнату.

Она была ужасной. Темно коричневой и просто ужасной! Она пыталась спасти Деймона от путешествия обратно в Темное Измерение, потому что она помнила как ужасно обращались с рабами — которые в большинстве своем были людьми.

Но оценил ли он это? Оценил ли? Нет, нисколечки! И когда она совершила путешествие вместе с ним через врата, она думала что по крайней мере они отправяться к Леди Ульме, к женщине в духе сказок про Золушку, которую Елена освободила и которая затем восстановила свой статус и богатство и которая создает прекрасные платья для девушек на модные вечеринки. Где большие кровати с атласными простынями и горничные, приносят клубнику со взбитыми сливками на завтрак. Где бы она могла поболтать с обаятельным Лакшими и грубым доктором Меггаром, и …

Бонни осмотрела коричневую комнату и простую койку наскоро заправленную единственным одеялом. Она взяла звездный шар а затем позволила ему выпасть из ее рук.

Неожиданно, сильная усталость овладела ей, заставляя её мысли медленно течь в неизвестном направлении. Словно туман окутал её разум. И не было смысла в том чтобы бороться с ним. Бонни добрела до кровати, упала на нее и уснула почти сразу как только забралась под одеяло.

«Здесь больше моей вины, чем твоей.» Стефан сказал Мередит. «Елена и я глубоко заснули, если бы не это, он никогда бы не умудрился провернуть все это. Я бы заметил как он разговаривал с Бонни. Я бы понял что он воспользовался твоим гостеприимством. Прошу не вини себя Мередит.»

«Я должна была предупредить тебя. Я просто не ожидала что Бонни выскочит и схватит его," сказала Мередит. Ее темно–серые глаза мерцали от наворачивающихся слез. Елена сжала ее руку, готовая тоже расплакаться.

— От тебя, конечно же, нельзя было ожидать, что ты сможешь побороться с Дэймоном, — категорически сказал Стефан. — Человек или вампир — он натренирован; он знает движения, которые ты никогда не просчитаешь. Ты не можешь обвинять себя.

Елена думала о том же. Она беспокоилась о Деймоне и ужасно волновалась о Бонни. Но все же где–то глубоко внутри ей было интересно откуда взялись рваные раны на руках Мередит, которые она пыталась согреть. Самым странным было то что раны проявились, когда их обработали древесным лосьоном. Но она и не думала распрашивать об этом Мередит в такое время… Особенно когда на самом деле это полностью была ее вина. Она была единственной, кто заманил Стефана в ту ночь. Тогда их разумы глубоко сплелись воедино.

«В любом случае, больше всего виновата сама Бонни, чем кто–либо еще», сказал Стефан с сожалением. «Но сейчас я беспокоюсь о ней. В планы Деймона наверняка не входило забота о ней, раз он не хотел чтобы она отправилась вместе с ним.

Мередит наклонила голову:

— Это моя вина, если ей причинят вред.

Елена закусила губу. Что здесь не так. Что–то с Мередит и он не говорит что. ее руки очень изранены и Елена не могла понять, каким образом он получила эти раны.

почти как будто зная, о чем думает Елена, Мередит взяла ее под руку и посмотрела на нее. Они глядели на обе ладони. Они были одинаково поранены и исцарапаны.

Мередит наклонила темную голову еще ниже, согнувшись почти вдвое над тем местом, где она сидела. Затем выпрямилась, закинув голову назад, словно приняла решение. Она сказала:

«Я должна кое–что рассказать вам.»

— Подожди, — прошептал Стефан, кладя руку на ее плечо. — Послушай. Там едет машина.

Елена слушала. В этот момент она тоже слышала.» Они идут к пансионату", сказала она, в недоумение

— Так рано, — сказала Мередит, — что означает…

«Это должно быть полиция, за Меттом», закончил Стефан. «Мне бы лучше пойти и разбудить его. Я спрячу его в подвале.»

Елена быстро закупорила звездный шар со скудными остатками жидкости в нем. «Он может взять это с собой», начала она когда Мередит неожиданно побежала к противоположной стороне Ворот. Она подняла длинный тонкий объект, который Елена не смогла опознать, даже Силой, заключенной в ее глазах. Она видела как Стефан моргнул и уставился на него.

«Это тоже надо отправить в корневой погреб», сказала Мередит. «И возможно есть грязные следы которые ведут из подвала и кровь на кухне. Два места.»

«Кровь?» начала Елена, злясь на Деймона, но затем кивнула и собралась с мыслями. В свете зари, она могла видеть полицейскую машину которая, словно большая белая акула приближалась к дому.

«Пойдем», сказала Елена. «Иди, иди, иди!»

Они побежали назад к пансиону, стараясь пригибаться к земле так низко как только могли. Когда они пришли, Елена прошипела, «Стефан ты должен Повлиять на них если сможешь. Мередит, постарайся убрать следы земли и кровь. Я пойду за Меттом; менее вероятно что меня он стукнет когда я скажу ему что надо спрятаться.

Они поспешили исполнять свои обязанности. В центре всего этого возникла миссис Флауэрс, одетая в бледно розовый халат поверх фланелевой ночнушки и тапочках в виде кроликов. Как только прозвучал первый стук в дверь, она положила свою руку на ручку двери, а полицейский который начал кричать «ПОЛИЦИЯ! ОТКРОЙТЕ — обнаружил что кричит прямо поверх головы маленькой старой леди, которая не могла выглядеть более безвредной и хрупкой. Закончил предложение он почти шепотом, — «дверь»

«Она открыта», дружелюбно ответила миссис Флауэрс. Она открыла дверь до конца, так что Елена могла видеть двух офицеров, а офицеры могли видеть Елену, Стефана и Мередит, которые только что вышли из кухни.

«Мы хотим поговорить с Мэттом Ханникатом», произнесла женщина–офицер. Елена заметила что полицейская машина была из Департамента Шерифа Ричмонда. «Его мать проинформировала нас что он здесь — после серьезных допросов.»

Они зашли внутрь, не ожидая приглашения от миссис Флауэрс. Елена взглянула на Стефана, он был бледен и небольшие капли пота проступили у него на лбу. Он пристально смотрел на женщину–офицера, а она просто продолжала говорить.

Его мать говорит, что он практически жил в этом пансионе недавно, " сказала она, в то время как мужчина офицер поднял какой–то документ.

— У нас есть ордер на обыск помещения, — заявил он с категоричностью.

Г-жа Флауэрс казалось сомневается. Она оглянулась в сторону Стефана, потом её взгляд перешёл на остальных подростков.» Возможно, я могу предложить всем выпить по чашечке чая? "

Стефан все еще смотрел на женщину, лицо его становилось все бледнее и напряженней чем когда–либо. Елена почувствовала внезапный приступ паники. О, Господи, даже ее кровь, которую она подарила ему сегодня, не смогла сделать Стефана сильнее — он очень слаб даже для того чтобы использовать Влияние.

«Могу я задать вопрос?» сказала Мередит низким, спокойным голосом. «Не об ордере», добавила она, отмахиваясь от бумаг, «Как дела в Феллс Черч? Вы в курсе, что там происходит?»

Она тянет время, подумала Елена, и все же задержалась, чтобы услышать ответ.

«Мейхейм», после минутной паузы ответила женщина–шериф. «Там словно военная зона. Хуже того что именно дети те кто — " Она осеклась и покачала головой. «Мы не за этим сюда пришли. Наша задача найти беглеца от правосудия». Но сперва, я хотела бы спросить, когда мы ехали к вашему отелю мы заметили очень яркий столб света. Он не исходил от вертолета. Может быть вы знаете что–нибудь об этом?

Всего лишь дверь сквозь время и пространство, подумала Елена, когда Мередит с присущим ей спокойствием ответила, «Может быть передатчик мощности взорвался? Или необычная вспышка молнии? Или вы говорите об … НЛО» Она понизила свой и без того тихий голос.

«У нас нет на это времени», с отвращением сказал полицейский. «Мы здесь, чтобы найти этого человека — Ханикатта.»

— Пожалуйста, смотрите, — сказала миссис Флауэрс. Они уже так и делали.

Елена была шокирована и почувствовала отвращение по двум причинам. «Этот мужчина Ханникат». Мужчина, не мальчик. Мэтту было чуть больше восемнадцати. Был ли он еще несовершеннолетним? Если нет, то что они тогда сделают когда на самом деле поймают его?

А потом еще и Стефан. Стефан был так уверен… так убедителен… в своих заявлениях о том что он восстановился. Все эти разговоры о том чтобы вернуться к охоте на животных — но правда заключалась в том что ему необходимо гораздо больше крови чтобы оправиться.

И теперь она стала придумывать запасной план, быстрее и быстрее. Стефан определенно не в состоянии Повлиять на обоих этих офицеров без достаточно большого пожертвования человеческой крови.

И если Елена даст ему кровь … чувство страха окутало её и мурашки побежали по её телу … если она даст ему кровь, каковы шансы того что она сама обратиться в вампира?

Высокий, расчетливый рациональный голос в ее голове ответил. Очень высокие, беря во внимание то что менее недели назад она обменивалась кровью с Деймоном. Часто. Безудержно.

И что в конечном итоге подвело ее к одному единственному плану, о котором она могла подумать. Эти шерифы не смогут найти Метта, Но Мередит и Бонни рассказали ей всю историю как другой шериф из Ричмонда приходил, и спрашивал о Метте — и о девушке Стефана. Проблема была в том что она, Елена Гилбрейт, умерла девять месяцев назад. Она не должна была быть здесь — и у нее появилось чувство что эти офицеры будут очень любопытны.

Им нужна сила Стефана. Прямо сейчас. Нет другого выхода, нет другого выбора. Стефан. Сила. Человеческая кровь.

Она приблизилась к Мередит, которая наклонила свою черную голову вниз и набок, как бы прислушиваясь как два шерифа топали на верху.

«Меридит — "

Мередит повернулся к ней и Елена сделала шаг назад в шоке. Обычно оливковое лицо Мередит было серым, и ее дыхание было быстрым и неглубоким.

Мередит, спокойная и сдержанная Мередит, уже знала о чем Елена хотела ее попросить. Достаточно крови, что бы потерять контроль над собой, как только она ее отдаст. И быстро. Это ужаснуло её. Даже более чем ужаснуло.

Она не сможет это сделать, подумала Елена. Мы проиграли.

Глава 10

Теперь, тихо потянув на себя решетку, он мысленно добавил шипы роз к списку неудобств. Кроме того, он репетировал свою первую речь к Джессалин. Она была… ей было бы… всегда будет восемнадцать. Но это были вечно юные восемнадцать лет, так как она имела всего два года вампирского опыта. Он утешал себя этим, молча забираясь в окно.

Все еще тихо и медленно, на случай, если в спальне у принцессы были сторожевые животные. Деймон слой за слоем раздвигал покрытые пленкой полупрозрачные черные шторы, которые препятствовали кроваво–красному свету солнца светить в комнату. Его ботинки погрузились в густой ворс черного ковра. Из–за штор, Деймон видел, что вся комната была оформлена в простом контрастном стиле. Угольно–черный и не совсем черный.

Ему очень понравилось.

Там стояла огромная кровать со вздымающимися черными занавесками, практически укутывающими ее. Единственный путь пробраться туда был около ног, где слой занавесок был тоньше.

стоя буквально в соборной тишине комнаты, Деймон смотрел на небольшую фигурку под черными шелковыми покрывалами, среди десятков небольших подушек.

Она была жемчужиной в зАмке. Тонкие кости. Она невинно спала. Эфирная река прекрасных, алых волос, струящихся потоком по ней. он мог видеть отдельные пряди на черном покрывале. Она немного походила на Бонни.

Дэймон был доволен.

Он вытащил тот же самый нож, который он приставлял к горлу Елены и поколебавшись мгновение, но нет, нет времени думать о золотой теплоте Елены. Все зависело от этого ребенка с хрупкими плечиками. Он приставил острие ножа к груди, умышленно размещая его таким образом, чтобы пролилась кровь…. и закашлялся.

Ничего не произошло. Принцесса, одетая в черный пеньюар, из–под которого выглядывали тоненькие и бледные, как фарфор руки, продолжала спать. Деймон заметил, что ногти на ее маленьких пальцах были окрашены в точности под цвет ее алых волос.

Две большие свечи, установленные в черных подсвечниках, испускали соблазнительный аромат, они так же были часами — чем дальше вниз они горели, тем легче было определить время. Освещение было прекрасно–все было идеально, кроме того, что Джессалин все еще спала.

Дэймон снова закашлялся, громко и наткнулся на кровать.

Принцесса просыпалась, запуская и одновременно вытаскивая два вложенных в ножны лезвия из ее волос.

— Кто это? Там кто–то есть? — она смотрела во всех направлениях, но не в нужном.

«Это всего лишь я, Ваше высочество». Деймон сказал низким голосом, надломленным безответным желанием. «Вы не должны бояться», добавил он, когда она, наконец, посмотрела в правильном направлении и заметила его. Он опустился на колени у ее кровати.

Он немного просчитался. Кровать была настолько большой и высокой, что его грудь и нож находились вне поля зрения Джессалин.

«Здесь я покончу с жизнью!», объявил он достаточно громно, чтобы убедиться, что Джессалин не отставала от программы.

Спустя одну — две секунды голова принцессы показалась у края кровати. Она прикрывала свои узкие плечи скрещенными руками. На таком расстоянии он мог видеть, что ее глаза былизеленые–зеленые сложные, состоящие из многих различных колец и пятен.

Сперва она только зашипела на него и подняла свои ножи так что кончики её пальцев с ногтями алого цвета едва касались их. Деймону она показалась слишком скучной. Через некоторое время она узнает что все это не так уж необходимо; в действительности это вышло из моды в реальном мире десятилетия назад и продолжало существовать только на страницах книг и старых фильмах.

«Здесь у ваших ног, я убью себя», сказал он снова, чтобы убедиться, что она не пропустила ни слога и вникла в суть всего вышесказанного.

«Вы — себя?» Она была подозрительной. «Кто ты? Как вы сюда попали? Почему бы вам делать такие вещи? "

«Я здесь из–за своего безумия. Я делаю это, потому–что я знаю, что это сумасшествие и не могу больше жить».

«Какое безумие? И что, вы собираетесь сделать это прямо сейчас?», спросила с интересом принцесса. " Потому–что если нет, то я должна буду вызвать своих охранников и… подожди», перебила она саму себя.

Она схватила нож прежде чем он смог остановить ее и лизнула его:

«Это металлическое лезвие», сказала она, отбрасывая его.

«Я знаю». Дэймон уронил голову так, чтобы волосы занавесили ему глаза и сказал болезненно: «…. Я человек, Ваше Высочество»

Он тайком сквозь свои ресницы наблюдал за ней и увидел как Джесалин оживилась. «я думала ты ещё один слабый бесполезный вампир», сказала она рассеяно. «Но сейчас когда я смотрю на тебя …» Словно розовый лепесток её язычок высунулся изо рта и облизал губы. «Ведь нет никакой причины в порче хорошего товара, не так ли?»

Она напоминала Бонни. Она сказала не задумываясь то о чем размышляла. Деймон про себя улыбнулся.

Деймон поднялся, глядя на девушку со всем жаром и страстью на которую был способен — и почувствовал что этого недостаточно. Мысли о настоящей Бонни, одинокой и несчастной, были для него … словно преградой. Но что ещё ему оставалось делать?

И вдруг он осознал что должен делать. Прежде всего он перестанет думать о Елене, он забудет свою истинную страсть и желание. Но он делает это для себя также как и для Елены. Елена не сможет быть его Принцессой Тьмы, если он не будет ее Принцем.

На этот раз когда он посмотрел на Принцессу, что–то было не так. Он почувствовал как атмосфера изменилась.

«Ваше Высочество у меня нет права даже говорить с Вами," сказал он сознательно кладя ногу на один из металлических завитков, которые формировали каркас кровати. «Вы также как и я прекрасно осознаете что можете убить меня одним единственным ударом… скажем сюда» — сказал он, указывая на свое лицо. — «но Вы уже убили меня — "

Джесалин смущённо ждала.

" — любовью. Я влюбился в Вас с первого взгляда. Вы можете сломать мне шею, или, скажем если мне будет только дано разрешение коснуться Вашей ароматной белой руки — Вы могли бы обвить свои пальцы вокруг моего горла и задушить меня. Я умоляю Вас это сделать.»

«Джесалин начала выглядеть озадаченной но возбужденной. Застенчиво она протянула одну из своих маленьких ручек к Деймону, но абсолютно без всякого намерения задушить его.

— Пожалуйста, ты должна, — искренне сказал Дэймон, не отводя от нее глаз. — Это единственное, о чем я прошу: чтобы ты сама убила меня вместо того, чтобы вызывать охрану, так что следующим, что я увижу, будет твое прекрасное лицо.

«Ты болен," решила Джесалин, все ёще выглядя рассеянной. Было еще несколько умалишенных, которые пробрались через стены моего замка — хотя ни один из них не добирался до моих комнат. Я отправлю тебя к докторам чтобы они смогли вылечить тебя.»

«Прошу», сказал Деймон, пройдя через последнюю тонкую темную завесу и теперь возвышался над сидящей Принцессой. «Подари мне мгновенную смерть, это лучше чем умирать каждый день понемногу. Ты не знаешь что я сделал. Я не могу перестать мечтать о тебе. Я хожу за Вами от магазина к магазину когда Вы на прогулке. Я уже сейчас умираю, очарованный Вашим благородством и великолепием и осознанием того что я не более чем брусчатка по которой Вы ступаете. Ни один доктор не сможет это изменить.»

Джеслин бала в недоумении. Определенно никто ранее так не разговаривал с ней.

Ее зеленые глаза остановились на его губах, нижняя все еще кровоточила. Деймон равнодушно улыбнулся и сказал, " Один из Ваших охранников поймал меня и определенно пытался убить, до того момента когда я смог бы увидеть Вас и побеспокоить Ваш сон. Я боюсь мне пришлось убить его чтобы добраться до Вас," сказал он, располагаясь между свечой и девушкой на кровати так что его тень накрывала ее.

Глаза Джеслин расширились, она казалась более хрупкой чем обычно. «Она все еще кровоточит», прошептала она. «Я могла бы — "

«вы можете делать все, что угодно», предложил ей Деймон с горькой усмешкой на губах. Это была правда. Она могла.

«Тогда иди сюда». Она указала на место рядом с ближайшей к ней подушкой на кровати. «Как тебя называют?»

«Дэймон», сказал он, снял пиджак и лег, подперев подбородок рукой, с видом человека, не привыкшего к таким вещам.

«Только это? Дэймон?»

" Вы можете сократить его настолько на сколько пожелаете. Сейчас я стыжусь себя," ответил Деймон подумав о Елене и гипнотически смотря в глаза Джесалин.» Я был вампиром — одним из могущественных и знатных — на Земле — но я был обманут лисицей… «Он рассказал ей искаженную версию истории Стефана, опуская Елену и другую чушь о желании стать человеком. Он сказал что когда он освободился из тюрьмы, которая поглотила его вампирскую сущность, он решил покончить со своей человеческой жизнью.

Но в тот самый момент он увидел Принцессу и подумал, что поступив к ней в услужение, он будет счастлив до конца своих дней. Увы, сказал он, это только взростило его постыдные чувства к ее Высочеству.

«И сейчас мое безумие подвело меня к тому, что я нахожусь в Ваших покоях общаюсь с Вами. Сделайте меня примером, Ваше Высочество, который будет держать в страхе других злодеев. Сожгите меня, выпорете и четвертуйте, насадите мою голову на пику чтобы все те кто попытается обидеть Вас сами сожгли себя.» Теперь он был в постеле рядом с ней, и откинулся немного открывая свое оголенное горло.

«Не будь глупцом," сказала Джеслин с небольшим придыханием в голосе. «Даже самый убогий из моих слуг хочет жить.»

«Возможно те из них которые никогда не видели Вас. Поварята, конюхи — но я не могу жить, осознавая что никогда не смогу прикоснуться к Вам.

Принцесса посмотрела на Деймона, залилась румянцем, пристально посмотрела ему в глаза … и затем укусила его.

«Я провожу Стефана в корневой погреб» сказала Елена Мередит, которая сердито вытирала слезы проступившие у нее на глазах.

— Ты знаешь, мы не можем этого сделать! С полицией сейчас здесь, в доме.

— Тогда я это сделаю.

«Ты не можешь! И ты знаешь, что ты не можешь, Елена, иначе ты бы не попросила меня!»

Елена пристально посмотрела на свою подругу. «Мередит ты все это время отдавала ему кровь," прошептала она. «И казалось тебя это нисколько не беспокоило…»

«Он только брал самую малость — всегда меньше чем от других. И всегда из моей руки. Я просто притворялась как будто доктора брали у меня кровь на анализ. Я готова. Это даже было не так ужасно с Деймоном, тогда, В Темном Измерении.»

Но теперь … " Елена моргнула.» Теперь — то, что? "

«А теперь," Мередит сказала с рассеянным выражением на лице, «Стефан знает что я охотник на вампиров. И что у меня даже есть боевой кол. И сейчас я должна … должна признать…»

Кожа Елены покрылась мурашками. Она почувствовала как расстояние между ней и Мередит непрерывно растет. «Охотник на вампиров?» — переспросила она расстерянно. «И что это за боевой кол?»

— Нет времени объяснять прямо сейчас! Ох, Елена…

Если план А — Мередит, план В — Метт, то теперь действительно не осталось выбора. Планом С была сама Елена. Ее кровь была гораздо сильнее, чем чья–либо, полная силы, так что Стефану потребуется только…

«Нет!» Мередит шипела Елене прямо в ухо, каким то образом, ей удавалось шипеть, не издавая ни единого шипящего звука. «Они идут вниз по лестнице. Мы должны найти Стефана! Можешь сказать ему, что я буду ждать его в маленькой спальне, за салоном?»

" Да, но "

" Сделай это! "

Я до сих пор не знаю, что это за копье, подумала Елена, позволяя Мередит взять ее за руки потянуть в сторону спальни. Но я знаю, на кто такие — охотники–убийцы и мне это определенно не нравится. И это оружие выглядит, будто пластиковый ножик для пикника. Тем не менее, она пошла за Стефаном, который следовал вниз за шерифом.

Мередит собирается отдать столько крови, сколько тебе потребуется, чтобы влиять на них. Нет времени, чтобы спорить. Иди сюда, и, ради Бога, выгляди веселым и обнадеживающим.

Стефан не согласился:

Я не могу взять столько крови, чтобы убедить их, это может….

Елена вышла из себя. Она была напугана; она с подозрением относилась к одной из своих двух лучших подруг — ужасное чувство — и она была в отчаянии. Она нуждалась, чтобы Стефан сделал так, как она сказала.

Сейчас же! это было мысленно, но у нее появилось чувство, что она ударила его со всеми чувствами в полную силу, потому что он вдруг с нежностью согласился:

Хорошо, любовь моя — сказал он.

В то время, как женщина–полицейский обыскивала кухню, мужчина был в гостиной, Стефан вошел в маленькую комнату для гостей на первом этаже, с одной помятой кроватью. лампы были выключены, но с его ночного видения хватало, чтобы он мог видеть Елену и Мередит на фоне штор. Мередит выглядела натянуто, будто акрофоб (боязнь высоты) на батуте.

Возьми столько, сколько тебе нужно, не навредив ей и постарайся заставить ее поспать. И не вторгайся в ее ум слишком глубоко.

Я позабочусь о ней. Тебе лучше выйти в холл, чтобы они видели хотя бы одного из нас, люблю тебя, ответил Стефан беззвучно. На лице Елены одновременно можно было прочесть и беспокойство за свою подругу и желание ее защитить, а также желание справиться со сложившейся ситуацией. И пока это был единственный хороший вариант, вариант который был приемлем для Стефана, и даже если это был единственный вариант для него — и это было выпить кровь.

«Я хочу чтобы между нашими семьями воцарился мир," сказал он, протягивая одну руку к Мередит. Она сомневалась и Стефан как сильно он не старался не смог удержаться от того чтобы прочесть ее мысли, которые словно маленькие стремительные образы появлялись на поверхности ее разума. Что она пыталась заставить себя сделать? Что он имел ввиду под словом «семья»?

Это на самом деле только формальность. сказал он ей пытаясь подойти с другой стороны — получить ее согласие на чтение мыслей. Это не имеет значение.

«Нет», сказала Мередит. «Это важно. Я хочу доверять тебе Стефан. Только тебе, но …я не брала кол до того как Клаус умер.»

Он быстро подумал. «Тогда ты не знаешь, что ты была — "

«нет, я знала. Но мои родители никогда не занимались этим. Это дедушка — он рассказал мне обо всем.»

Стефан почувствовал всплеск радости:

«Так твоему дедушке лучше?»

«Нет, не лучше» мысли Мередит запутались. Его голос изменился, подумала она. Стефан действительно обрадовался, узнав, что дедушке лучше. Даже большинству людей было бы все равно.

«Конечно, я забочусь,” сказал Стефан. «С одной стороны он помог спасти все наши жизни — и город. С другой — он должен быть очень храбрым человеком, чтобы пережить нападение Древнего.»

Внезапно, холодная рука Мередит схватила го запястье и с ее губ сорвались слова с такой скоростью, что Стефан с трудом понимал. Но ее мысли были яркими и четкими в соответствии со словами и через них он понял смысл.

«Все, что я знаю, я знаю со слов родителей, это произошло, когда я была очень маленькой, Они рассказали мне. Мои родители перенесли мой день рождения, мы не празднуем тогда, потому–что вампир напал на моего дедушку, а потом мой дедушка пытался убить меня. Они всегда говорили это. Но откуда они знают? По их словам — их не было там. И что более важно — кто напал на меня? Дедушка или это сделал вампир?» Она остановилась, тяжело дыша, дрожа всем телом, как белохвостая лань пойманная в лесу. Пойманный, и уверенная, что она обречена, и неспособная бежать.

Стефан протянул руку, сознательно сохраняя тепло вокруг холодной Мередит.

«Я не нападу на тебя», просто сказал он, «И я не нарушу старых воспоминаний. Договорились?»

Мередит кивнула. После ее исповеди, Стефан знал, что она хотела настолько меньше слов, насколько это возможно.

«Не бойся», пробормотал он, одновременно думая успокоительными фразами, которые он использовал для сознания многих животных при охоте в Старом лесу. Все в порядке. Нет причин бояться меня.

«Но она не могла унять страх, и Стефан успокаивал ее как успокаивал лесных животных, отводя ее в самое затемненной место в комнате, успокаивал ее нежными словами, даже когда его клыки изнывали от нетерпения, чтобы укусить. Он вынужден был отвернуть одну сторону ее блузки, чтобы обнажить длинную оливкового цвета шею, и как только он это сделал его слова превратились нежные ласки, которыми он словно утешал ребенка.

И в конце концов когда дыхание Мередит замедлилось и выравнилось, а глаза закрылись, его клыки с огромной нежностью вонзились в ее артерию. Мередит едва дрожала.

Все было хорошо, когда он только легко скользил по поверхности ее разума, наблюдая то что он и так уже знал о ней: ее жизнь с Еленой, Бонни и Кэролайн. Вечеринки и школа, планы и амбиции. Пикники. Плавание. Смех. Спокойствие, распространяющееся подобно огромному бассейну. Необходимость держать себя в руках. Все то что она могла вспомнить…

Но глубоко внутри были другие образы … там где был внезапный провал в ее воспоминаниях. Стефан пообещал себе, что он не будет заходить так далеко в ее разум, но что–то толкало его, вынуждало окунуться в глубины ее воспоминаний.

Воды сомкнулись над его головой и он стремительно погрузился глубоко в ее разум, здесь уже не ощущалось того спокойствия, что было ранее, здесь царил только страх и гнев.

И тут он увидел что произошло, что происходило, что всегда будет происходить — там глубоко внутри разума Мередит.

Глава 11

Тем не менее, рот Деймона был полон темно–красной крови, которая хлынула сразу.

Все что он сделал до этого, напоил Бонни Черной Магией, разлил жидкость из звездного шара по четырем углам, чтобы открыть врата и проделать весь этот путь через охрану к этому хрупкому сокровищу замка, все это было только ради одного.

Ради этого момента, когда его человеческое небо могло насладиться тем нектаром которым была для него кровь вампира

И это было… божественно!

Это было лишь второй раз в жизни, когда он пробовал ее как человек. Катрина — Кетрин, как он думал о ней по–английски, была первой, естественно.

И как она только могла уйти от него после этого, одетая в короткую сорочку из муслина, уйти к наивному неопытному мальчику, которым был его брат, он никогда этого не поймет.

Его беспокойство распространилось на Джессалин. Этого не должно произойти.

Ее ничто не должно беспокоить и тревожить, пока он не возьмет у нее столько крови сколько сможет. Это нисколько ей не повредит, но для него это будет иметь значение.

Принуждая свое сознание не отдаваться чистому элементарному удовольствию от того чем он занимался, он начал очень осторожно, очень аккуратно проникать в ее разум.

Это было несложно, проникнуть в ее сущность. Кто–то вырвал эту утонченную, хрупкую девушку из человеческого мира и наделил ее природой вампира, не позаботился о ней. И не казалось что она имеет какие–то моральные возражения против вампиризма.

Она подходила к жизни легко, наслаждаясь ей.

Она бы стала хорошей охотницей на свободе. Но в замке? Со всеми этими слугами? Это как будто иметь в услужении сотню снобистских официантов и две сотни снисходительных сомелье, которые только и ждут того как она откроет рот, чтобы отдать приказ.

Эта комната например. Она хотела немного цвета — просто брызги фиолетового здесь, чуть–чуть лилового там, естественно она поняла, что спальня принцессы–вампира могла быть лишь черной.

Но когда она робко упомянула об этом в разговоре со своей горничной, девушка ахнула и посмотрела на Джеслин так как будто она попросила поставить слона прямо у себя перед кроватью.

Принцессе не хватало смелости поговорить об этом с экономкой, но в течении недели приходило три полных корзины черных пречерных подушек. Это был ее «цвет.»

И будет ли хозяйка в будущем так любезна, советоваться с экономкой прежде чем озадачивать персонал своими бытовыми прихотями.

Она действительно сказала это о моих «прихотях», подумала Джессалин, как только она выгнула шею назад и запустила острые ногти в мягкие густые волосы Дэймона.

Ах, это не годится.

Это нехорошо.

Я принцесса вампиров, и я могу только наблюдать, но не участвовать.

Вы принцесса, Ваше высочество, успокаивал Деймон. Вам лишь нужен кто- то кто будет заставлять других выполнять ваши приказы. Кто–то у кого не будет сомнений по поводу Вашего превосходства. Ваши слуги рабы?

Нет, все они свободны.

Ну. тогда это все немного осложняет, но ты всегда можешь накричать на них. Деймон почувствовал что насыщен кровью вампира. Еще два дня подобных этому и он будет если и не самим собой, то по крайней мере почти самим собой, вампиром, и сможет гулять по городу ничего не опасаясь, с Силой и статусом принца вампиров. Этого будет почти достаточно чтобы уравновесить тот ужас через который он прошел в последние несколько дней. По крайней мере он убеждал себя в этом.

«Послушай," сказал он резко отстраняя хрупкое тело Джесалин от себя, чтобы прямо посмотреть ей в глаза. «Ваше превосходительство, позвольте оказать Вам одну услугу прежде, чем я умру от любви к Вам или Вы убьете меня за дерзость. Позвольте преподнести Вам «цвет» — и позвольте мне стоять рядом с Вами если Ваши слуги будут жаловаться на это.

Джесалин не была привычна к такого рода неожиданному заявлению, но не могла удержаться и не поддаться пылкому возбуждению Деймона. Она наклонила голову обратно.

Когда он наконец–то покинул дворец, Деймон выходил через главную дверь. У него было с собой немного денег, которые остались после того как он отдал под залог драгоценные камни, но этого было более чем достаточно для достижения цели которую он преследовал. Он был абсолютно уверен что в следующий раз он будет выходить уже из <летающей галереи>.

Он обошел дюжину магазинов и потратил все до последней монеты. Он также подумывал о том чтобы навестить Бонни, пока делал покупки, но магазины были в противоположном направлении от той гостиницы, где он ее оставил, и в конце концов у него просто не было времени.

Он не сильно беспокоился об этом, когда возвращался в замок. Бонни, хрупкая и нежная на первый взгляд, была очень выносливой, и поэтому он был уверен что эта черта ее характера поможет ей оставаться в комнате в течении трех дней. Она сможет это выдержать. Деймон знал что она сможет.

Он стучал в небольшие ворота замка до тех пор пока угрюмый охранник не отворил их.

— Чего ты хочешь? — сплюнул охранник.

Бонни сходила с ума от скуки. Прошел всего день с тех пор, как Деймон ее оставил — она могла определить это лишь по тому, сколько раз ей приносили еду, поскольку огромное красное солнце всегда стояло над горизонтом, и кроваво–красный свет никогда не менялся, если только не шел дождь.

Бонни хотела чтобы пошел дождь. Она хотела чтобы пошел снег, или возник пожар или ураган или хотя бы небольшое цунами. Она попыталась использовать один шар, но наткнулась на нелепую мыльную оперу, которую она даже не смогла понять.

Теперь она мечтала только о том чтобы она не пыталась остановить Деймона вернуться сюда. Мечтала о том, чтобы он оттолкнул ее перед тем как о ни оба упали в провал. Мечтала о том. чтобы она схватила руку Мередит и просто позволила Деймону уйти.

И это был только первый день.

Деймон улыбнулся угрюмому охраннику. «Чего я хочу? Только то, что я уже имею. Открытые ворота.» Он не вошел внутрь, тем не менее. Он спросил, чем занята мадемуазель Принцесса и услышал, что она завтракает. Донором.

Идеально. Скоро раздался почтительный стук в ворота, которые Дэймон потребовал открыть пошире.

Было очевидно что охране он не нравился; они сложили воедино исчезновение, как выяснилось, их капитана и вторжение этого странного человека.

Но было что–то угрожающее в нем даже в этом враждебном мире.

Они подчинялись ему.

Вскре после этого послышался другой тихий стук, затем еще и еще и так далее до тех пор пока 12 мужчин и женщин, неся в руках что–то завернутое во влажную ароматную бумагу, покорно последовали за Деймоном по лестнице к черной спальне Принцессы.

Джесалин тем временем присутствовала на долгой и нудной послеобеденной встрече, ее развлекали финансовые советники, которые для нее казались довольно старыми. хотя и были обращены в свои двадцать.

Она поймала себя на мысли. что они были довольно хилыми. И естественно они были одеты во все черное. исключая оборки на воротнике, которая была белой при искусственном свете и алой при свете вечного кроваво–красного солнца.

Принцесса увидела как они поклонились в ее присутствии, когда она довольно раздраженно поинтересовалась где сейчас находится человек Деймон. Несколько слуг со злобной улыбкой объяснили что он ушел с дюжиной… людей… к ее спальне.

Джеслин практически подлетела к лестнице и быстрыми, плавными движениями, как и ожидалось от настоящей женщины вампира, взобралась по ней.

Она приблизилась к готической двери, и услышала приглушенные звуки негодования от фрейлин которые вместе перешептывались. Но до того как принцесса успела спросить что происходит, на нее нахлынула огромная приятная волна аромата. Не сочный поддерживающий жизнь запах крови, но что–то более легкое, сладкое и на данный момент, когда ее жажда крови была утолена, даже более пьянящее и головокружительное. Она рывком открыла двойные двери.

Она сделала шаг в спальню и остановился в изумлении.

Черная словно собор комната была полна цветов. Там были букеты лилий, вазы полные роз, тюльпаны различных цветов и оттенков, изобилие нарциссов, а ароматная жимолость и фрезия лежали в будуаре.

Цветы преобразовали мрачную традиционно черную комнату в эту причудливую феерию.

Наиболее мудрые и дальновидные слуги Принцессы активно помогали, принося большие богато украшенные урны.

Дэймон до того, как увидел входящую в комнату Джессалин, немедленно подошел, чтобы встать на колени у ее ног.

— Ты исчез, когда я проснулась! — раздраженно сказала принцесса, и Дэймон очень слабо улыбнулся.

«Простите меня, Ваше высочество. Но так как я в любом случае умру, прежде, я подумал, что должен подарить все эти цветы вам. Нравятся ли вам все эти цвета и ароматы?

«Ароматы?», тело Джессалин, казалось, таяло. «Это… как… оркестр для моего обоняния! И цвета не походят ни на что, что я когда–либо видела!» Она залилась смехом, ее зеленые глаза метали молнии а прямые рыжие волосы ниспадали водопадом по плечам.

Она заставляла Деймона пятиться во мрак одного из углов.

Дэймону приходилось контролировать себя или он бы рассмеялся; это было так забавно, словно котенок преследовал осенний лист.

Но как только они вошли в угол, запутанный в черную драпировку около окна, лицо Джессалин приняло смертельно- серьезное выражение.

«Я буду носить платья только того темно–темно–фиолетового оттенка гвоздик», прошептала она," не черного».

— Ваше высочество будет выглядеть в этом великолепно, — прошептал Дэймон ей на ухо. — Так поразительно, так дерзко…

«Я могу даже носить платья с корсетом», Она посмотрела на него через тяжелые ресницы. «Или — это будет чересчур?»

«Для вас ничего небудет чересчур, моя принцесса», прошептал Деймон. На секунду он задумался: «Корсеты под цвет платья или все–таки черные?»

Поколебавшись, Джессалин решилась:

«Под цвет».

Деймон удовлетворенно кивнул. Для него самого не существовала никакого цвета, кроме черного, но он готов был смириться и, даже поощрять странности Джессалин, если они помогут ему быстрее стать вампиром.

— Я хочу твоей крови, — прошептала принцесса, словно доказывая его правоту.

— Здесь? Сейчас? — прошептал Дэймон в ответ. — Перед всеми твоими слугами?

Затем Джессалин удивила его.

Она, та, что была такой робкой раньше, вышла из–за штор и молча хлопнула в ладоши. Вся робость спала.

«Все вы!» приказала она, «Вы устроили в моей комнате прекрасный сад, и я благодарна. Стюард», кивнула она молодому человеку в черном, но благоразумно поместившему темно–красную розу в петлицу — «проследит, чтобы Вам всем дали еду — и напитки — прежде, чем Вы уйдете!» раздался ропот похвалы, которая заставила принцессу покраснеть.

" Я позвоню в колокольчик, когда ты мне понадобишься», сказала она управляющему.

На самом деле, только спустя два дня она потянулась и коротко, неохотно дернула за шнурок колокольчика.

И просто для того, чтобы отдать приказ, что мундир для Деймона должен быть готов как можно скорее.

Мундир капитана своей гвардии.

На второй день, Бонни пришлось обратиться к звездным шарам, как к единственному источнику развлечений.

пройдя через все двадцать восемь шаров, она обнаружила, что на двадцати пяти из них от начала до конца оказались мыльные оперы, а два были полны событиями, настолько пугающими и отвратительными, что она определила их в «черный список».

Последний носил название «Пятьсот сказок для малышей» и Бонни вскоре обнаружила, что эти истории могут быть полезны, ибо они указывали названия вещей, которые человек мог найти в доме и городе.

Связующей нитью в шаре был сериал о семье оборотней по имени Дуз — Агт-Бхиленс.

Бонни быстро окрестила их Мусорными корзинами.

Серия состояла из эпизодов, показывающих, как семья жила каждый день: как они купили нового раба на рынке, чтобы заменить того, кто умер, как они отправились на охоту за человеческими жертвами, и как Мерс — Мусорная корзина участвовал в школьном турнире убийц.

Сегодня последняя история была почти чудесной. Она показала, как маленькая Марит — Мусорная- Корзина ходила в магазин за конфетами и получила леденец. Леденец стоил точно пяти соли. Бонни почувствовала, как будто съела его вместе с Марит и это было чудесно.

Просмотрев историю, Бонни очень осторожно заглянула через край окна и увидела вывеску на магазине снизу, каую часто замечала. Она приложила шар к виску.

Да! Именно такой знак. И она знала не только чего она хочет, но и сколько это будет стоить.

Она умирала от желания выбраться из своей тесной комнаты и попробовать сделать то, чему только научилась. Но перед ее глазами свет в кондитерской погас. Должно быть, было время закрытия.

Бонни забросила звездный шар через всю комнату. Она погасила газовый фонарь до маленького огонька, а затем бросилась на кровать, укрылась покрывалом … и обнаружила, что не может заснуть. В рубиновых сумерках она нащупала звездный шар и снова приложила его к виску.

Вперемежку с историями о ежедневных приключениях семьи Мусорная Корзина, были сказки. Большинство из них были настолько ужасными, что Бонни не могла досмотреть их и, когда пришло время ложиться спать, она оказалась дрожащей на своей кровати. Но на этот раз история, оказалась другой. После названия «Поход за семью сокровищами китсуна», она услышала рифмы:

Среди равнины снега и льда.

Там лежит рай китсунэ.

И совсем близко — запретное удовольствие.

Шесть ворот за сокровищами китсуна.

Мир китсуна — очень страшно.

Но Бонни подумала, что история может оказаться полезной.

Я смогу сделать это — подумала она и приложила шар к виску.

История не начиналась ни с чего ужасного. Речь шла о молодых девушке и юноше — китсунах, которые пошли на поиски, чтобы найти самые священные и секретные семь сокровищ китсунов — рай китсунов.

Сокровище, узнала Бонни, может оказаться чем–то размером в жемчужину, а может таким большим — как весь мир.

Судя по истории, оно оказалось чем–то средним — раем был своего рода сад с экзотическими цветами, цветущими повсюду, с ручейками, стекающими в небольшие водопады, а те в глубокие озера.

Все это было чудесно, Бонни мысленно переживала историю, как если бы смотрела фильм, но в фильм были включены осязание, вкус, запахи.

Рай оказался намного похожил на Уорм — Спрингс, где они иногда проводили пикники за их домом.

По сюжету, мальчик и девочка китсуны отправились на «вершину мира», где была какая–то трещина в земной коре из верхней части Темного измерения, как раз там, где сейчас находилась Бонни.

Они кое–как спустились вниз, пройдя через множество испытаний мужества и ума, прежде, чем оказались в следующем измерении — загробном мире.

Загробный мир полностью отличался от Темного измерения.

Это был мир льда и снега, ледников и расщелин, где все купалось в синих сумерках от трех лун, сиявших сверху.

Дети–китсуны практически голодали в загробном мире, потому–как лисе там было не на кого поохотиться.

Им пришлось охотиться на крошечных животных льдов: мышей, маленьких белых полевок, а иногда насекомых (Ах, гадость, подумала Бонни).

Они выживали, до тех пор пока сквозь туман и мглу, не увидели возвышающуюся черную стену.

Они следовали вдоль стены пока наконец не подошли к Хранилищу Врат с высокими шпилями, скрытыми в облаках. Они с трудом смогли прочитать написанные поверх двери на древнем языке слова. И эти слова были — «Семь врат»

Они зашли в комнату, в которой было восемь дверей наружу или выходов.

Через ожну из этих дверей они только что вошли.

И когда они смотрели на дверь, она становилась прозрачной, так что они могли видеть что другие семь врат ведут в семь разных миров, один из которых был раем кицуне. Одни врата вели к полю покрытому магическими цветами, в других были видны бабочки порхающие вокруг фонтана.

Еще одни опускали тебя в темные пещеры наполненные бутылками мистического вина Клариона Лоессе Черная Магия.

Одни Врата вели в глубокую шахту, полную драгоценостей размером с кулак.

Там также были Врата наградой в которых были все цветы: Королевский Радхика.

Этот цветок менял свою форму время от времени, от розы к кустику гвоздик, от гвоздик на орхидеи.

За последней дверью они увидели только огромное дерево, но последним из сокровищ по слухам должен был быть огромный звездный шар.

Теперь мальчик и девочка оба забыли о рае кицуне.

Каждый из них хотел что–то из разных Врат, но они не могли прийти к соглашению.

Правило гласило, что каждый член группы который достиг Врат мог пройти только в одни и те же врата, а затем вернуться.

Но в то время как девочка хотела веточку Королевской Радхика, чтобы доказать всем что они достигли своей цели, мальчик хотел немного вина Черная Магия, чтобы оно могло поддержать их жизненные силы на обратном пути.

Как только они не спорили, они все–таки не смогли прийти к соглашению.

Так что наконец они решили сжульничать.

Они одновременно откроют дверь и прыгнут в нее, схватят то что хотят, и выскочат обратно и уже будут вне досигаемости Хранилища Врат, до того как будут схвачены.

Как только они согласились между собой поступить таким образом, голос предостерег их, «Только вдвоем в одни ворота Вы можете пройти, чтобы затем суметь обратно дорогу найти.»

Но мальчик и девочка решили проигнорировать голос. Мальчик не мешкая вошел в дверь которая вела к бутылкам вина Черная Магия и в тот же самый момент девочка вошла в дверь ведущую в Королевский Радхика.

Но когда оба оглянулись вокруг не было даже признака двери или ворот за ними.

У мальчика не было недостатка в воде, но он навсегда был заточен в холоде и темноте и его слезы превращались в лед скатываясь по щекам.

Девочка могла любоваться прекрасным цветком, но у нее не было воды и еды и таким образом она пропала под ярким желтым солнцем.

Бонни задрожала, прелестная дрожь читателя ожидания которого оправдались.

Сказка, со своей моралью — «не будь жадным» напоминала истории из Красной и Голубой книг сказок которые она слушала в детстве, сидя на коленях у бабушки.

Она ужасно скучала по Елене и Мередит.

У нее была история, чтобы ее рассказать, но рассказывать ее было некому.

Глава 12

«Стефан, Стефан!» Елена слишком нервничала, чтобы оставаться за дверью спальни более пяти минут, за которые она успела выйти к шерифам.

Стефан был одним из тех кого офицеры хотели увидеть и не могли найти, казалось не рассматривая возможности того что кто–то может отступить и укрыться в комнате, которую они уже обыскали

И теперь Елена не могла добиться ответа от Стефана, который был заточен в объятьях Мередит и впился ртом в те две маленькие раны, которые сам сделал.

Елена была вынуждена потрести его за плечи, потрести их обоих, чтобы добиться хоть какого–нибудь ответа.

Тогда Стефан вдруг отступил. но поддержал Мередит, которая в противном случае бы упала.

Он торопливо облизал кровь со своих губ. И сейчас все внимание Елены было сосредоточено не на нем, но на ее подруге — подруге которой она позволила сделать это.

Глаза Мередит были закрыты, но под ними лежали темные, почти темно–фиолетовые круги.

Ее рот был открыт, и черные пряди волос были мокрые там где слезы упали на них.

«Мередит? Мерри?» Старое прозвище сорвалось с губ Елены. И затем, когда Мередит не показала никаких признаков того что слышит ее, она спросила. «Стефан, что случилось?»

— Я внушил ей в конце заснуть, — Стефан поднял Мередит и положил на кровать.

«Но что произошло? Почему она плакала — и что не так с тобой?» Елена не могла не заметить что кроме здорового румянца на щеках Стефана, взор его был затуманен.

— Я кое–что видел — в ее разуме, — коротко сказал Стефан и оттолкнул Елену за спину. — Сюда идет один из них. Оставайся тут.

Дверь открылась. Это был шериф мужчина, он был красный и запыхавшийся, и было ясно, что он сделал круг, возвращаясь в эту комнату после того как начал с нее обыскивать весь первый этаж.

«Они все в комнате — все кроме беглеца," сказал шериф в большое черное переговорное устройство. Шериф женщина что то коротко ответила. Затем мужчина с красным лицом повернулся чтобы поговорить с подростками. «Сейчас я собираюсь обыскать тебя» — он кивнул в сторону Стефана — «пока мой напарник обыщет вас двоих». Его голова дернулась в сторону Мередит. «Что с ней такое?»

«Ничего, что вы могли понять," Стефан ответил хладнокровно.

Шериф посмотрел так как будто с трудом мог поверить в то что сейчас было сказано. Потом вдруг он изменился в лице так как будто смог поверить и поверил и сделал шаг по направлению к Мередит.

Стефан зарычал.

Этот звук заставил Елену, которая стояла рядом с ним, подпрыгнуть. Это было низкое рычание дикого животного которое защищает своего товарища, свою стаю, свою территорию.

Румяный полицейский неожиданно побледнел и запаниковал. Елена предположила, что это случилось от того что он смотрел на рот полный зуб более острых чем его собственные, а также с оттенком крови на них.

Елена не хотела чтобы это превратилось в — это был … дуэль оскалов.

Как только шериф пробормотал своему партнеру, «Возможно одному из них все–таки придется всадить серебряные пули," Елена ткнула своего возлюбленного, который теперь издавал звуки похожие на громкое жужжание, мысленно упрекнула его, и прошептала, «Стефан Повлияй на него! Скоро подойдет другая и возможно она уже вызвала подмогу.»

От ее прикосновения, Стефан перестал издавать звуки, и повернулся к ней так что она могла видеть как меняется его лицо от рычащего дикого зверя, обнажающего зубы обратно к самому себе, к ее дорогому зеленоглазому себе. Возможно он забрал слишком много крови у Мередит, подумала она, с трепетом. Она не была уверена в том как относится к этому.

Но не было смысла отрицать последствия. Стефан повернулся к мужчине шерифу и сухо произнес, «Вы пойдете в фойе. Вы останетесь там, не будете издавать ни звука, пока я не скажу Вам двигаться или говорить. Затем, даже не взглянув выполняет ли офицер его приказания, он более плотно укрыл Мередит одеялами.

Тем временем, Елена наблюдала за шерифом, и заметила что он ни секунды не сомневался. Он развернулся кругом и направился в фойе.

Затем Елена ощутила, что достаточно безопасно снова взглянуть на Мередит. Она не могла найти ничего неправильного в лице своей подруги, за исключением ее неестественной бледности и этих фиолетовых теней вокруг глаз.

— Мередит? — прошептала она.

Никакого ответа. Елена последовала за Стефаном из комнаты.

Она только что прошла в фойе, когда шериф женщина устроила на них засаду.

Спускаясь с лестницы. толкая перед собой миссис Флауэрс, она закричала, «На землю! Все! Она сильно толкнула миссис Флауэрс вперед. «На землю, живо!»

Миссис Флаурс почти упала на пол, когда Стефан подскочил и подхватил ее, а затем повернулся к другой женщине. На секунду Елена решила, что он опять зарычит, но вместо этого, голосом полным самоконтроля он сказал, «Присоединяйся к своему партнеру. Ты не можешь двигаться или разговаривать без моего разрешения.»

Он усадил испуганную миссис Флауэрс на стул с левой стороны фойе. «Этот человек причинил Вам боль?»

«Нет, нет. Только сделай так чтобы они убрались из моего дома, Стефан, дорогой, и Я буду в наивысшей степени тебе благодарна," ответила миссис Флауэрс.

«Будет сделано», сказал Стефан нежно. «Я сожалею что мы причинили Вам столько проблем — в вашем собственном доме.» Он посмотрел на каждого из шерифов, пронзительным взглядом. «Уходите и не возвращайтесь. Вы обыскали дом, но ни одного из тех людей которых Вы искали не было здесь. Вы считаете что дальнейшее наблюдение за домом ничего не даст. Вы думаете что принесете больше пользы помогая — что это было? Ах да погром в городе Фелс Чорч. Вы никогда не вернетесь сюда снова. Теперь возвращайтесь к своей машине и уезжайте.

Елена, почувствовала как холодок пробежал по ее спине. Она чувствовала Силу слов Стефана.

И как всегда это было приятно смотреть как жестокие или злые люди становились послушными под силою вампирского влияния.

Эти двое вполне спокойно постояли еще десять секунд, а потом просто шагнули к входной двери.

Елена прислушалась к звуку уезжающей прочь машины шерифа, и такое сильное чувство облегчения нахлынуло на нее, что она чуть не упала в обморок. Стефан заключил ее в свои объятия, и Елена крепко обняла его в ответ, зная, что ее сердце бьется.

Она ощущала его в своей груди и кончиках пальцев.

Все позади. Сейчас все позади. Стефан мысленно сказал ей и Елена неожиданно почувствовала что–то необычное. Она почувствовала гордость. Стефан легко взял ситуацию под контроль и прогнал офицеров.

Спасибо, ответила она Стефану.

«Мне кажется нам лучше вытащить Метта из погреба», добавила она

Метт был недоволен. «Спасибо что спрятали меня — но представляешь ли ты как долго это было?» упрекнул он Елену когда они снова были наверху. «И никакого света. исключая тот что отбрасывал этот маленький звездный шар. И никакого звука — Я ничего не слышал там внизу. И что это такое?» Он достал длинный тяжелый деревянный кол, странной формы и шипами на концах.

Елена неожиданно запаниковала. «Ты не поранил себя, не так ли?» Она схватила руки Метта, позволяя длинному колу упасть на землю. Но оказалось на Метте нет ни единой царапины.

«Я не настолько глуп, чтобы держать его за концы," сказал он

«Мередит порезалась почему–то», сказала Елена, «Ее ладони были изранены. И я даже не знаю что это такое. "

«Я знаю," Сказал Стефан спокойно. Он поднял кол. «Но на самом деле это тайна Мередит. Я имею в виду это ее собственность» добавил он поспешно, когда все глаза устремились на него при слове «тайна»

«Ну что ж, я не слепой," сказал Метт в своей прямой и откровенной манере, откидывая назад прядь волос, чтобы поближе рассмотреть эту вещь. Он поднял свои голубые глаза на Елену. «Я знаю, что он пахнет как вербена. Я знаю как он выглядит, со всеми этими серебряными и железными шипами, выходящими из острых концов. Это выглядит как гигантский кол для уничтожения любого вида ненавистных ужасающих монстров, которые ходят по этой земле.»

«И вампиров тоже», добавила Елена торопливо. Она знала что Стефан забавно вел себя последнее время и она определенно не хотела видеть Метта, о котором она все еще очень заботилась, лежащим на полу с проломленным черепом. «И даже людей — Я думаю самые большие шипы впрыскивают яд.»

— Яд? — Мэтт торопливо взглянул на свои ладони.

— Ты в порядке, — сказала Елена. — Я проверила тебя, и, кроме того, это мог быть очень быстродействующий яд.

«Да они захотели бы вывести тебя из борьбы настолько быстро насколько это возможно», сказал Стефан. «Но ты живой и тебе лучше таким и оставаться. А сейчас, этот Ненавистный Ужасный монстр хочет вернуться назад в кровать.»

Он повернулся, чтобы уйти на чердак.

Он должно быть слышал вздох Елены, потому что он повернулся и она могла видеть что ему жаль.

Его глаза были темно–изумрудными, печальными, но пылающими от неиспользованной силы.

Я думаю, у нас будет позднее утро, подумала Елена, чувствуя приятную пульсацию волнения. Она сжала руку Стефана, и почувствовала, как он пожал в ответ. Она понимала, что он имеет в виду — они были достаточно близки и он проецировал свои мысли достаточно ясно — они оба одинаково сильно хотят оказаться наверху.

Но в этот момент Метт произнес с подозрительным видом:

«Мередит имеет к этому какое–то отношение?»

«Мне не стоило ничего об этом говорить.» — ответил Стефан. «Но если ты хочешь узнать больше, то тебе лучше самому спросить Мередит. Завтра».

«Ладно», казалось понял Метт. Елена уже опередила его. Такое оружие как это могло существовать только для того, чтобы убивать все виды монстров, которые есть на земле.

И Мередит — Мередит, которая была такой худенькой и спортивной, как балерина с черным поясом и ….. Эти уроки!

Занятия, которые Мередит всегда откладывала, если девчонки что то в этот момент делали, но так или иначе, ей удавалось уделять им время.

Но вряд ли можно было ожидать от девушки, что она будет увлекаться клавесином, если все вокруг не делали этого.

Кроме того, Мередит говорила, что ненавидела играть, так–что она была рада пропускать занятия.

Все этооказалось частью тайны Мередит.

А уроки верховой езды? Елена допускала, что некоторые из них все–таки были подлинными, так как Мередит всегда знала, как быстро унести ноги.

Но если Мередит не практиковалась, чтобы уметь немного поиграть легкую музыку в гостиной или, сыграть главную роль в голливудском вестерне, то чем она занималась?

Тренировалась, догадалась Елена. Существовало множество школ дзюдо, и, если Мередит занималась потому–что на ее дедушку напал вампир, она должна быть очень подготовленной. И когда мы боролись против всех этих ужасных событий, была ли в ее глазах мягкая, серая тень, ускользающая от внимания? Много монстров, вероятно, были побеждены, но это хорошо.

Единственный вопрос, который необходимо ответить, почему до сих пор Мередит не выдавала в себе убийцу кровожадный монстров или не пользовалась своими умениями в сражении, скажем, против Клауса? Елена не знала, но она сможет поинтересоваться у Мередит. завтра. И она надеялась, что у той окажутся ответы.

Елена старалась подавить зевоту.

Стефан? Мы можем уйти отсюда в нашу комнату?

«Я думаю, у нас у всех было достаточно напряженное утро», ответил Стефан с нежностью," Миссис Флауерс, Мередит в спальне на первом этаже и, вероятно, будет долго спать. Метт….»

«Я знаю, знаю., что это не по расписанию, но думаю, что сегодня ночью была моя очередь» Метт протянул руку Стефану.

Стефан выглядел удивленным.

Дорогой, никогда не бывает слишком много крови, серьезно подумала Елена.

«Миссис Флауерс, я буду на кухне», произнесла она вслух.

Когда они пришли туда, миссис Флауерс сказала:

" Не забудь от меня поблагодарить Стефана за защиту пансиона»

«Он сделал это, потому–что здесь наш дом», ответила Елена и пошла обратно в гостиную, где Стефан благодарил смущенного Метта.

Потом миссис Флауерс позвала Метта на кухню, и Елена, казалось, взлетела в гибкие, сильные, руки, а затем, быстро поднялась по скрипящей и стонущей от протеста деревянной лестнице.

В финале, они оказались в комнате, а Елена в руках Стефана.

Не было лучшего места, где они хотели оказаться или какой–либо потребности для каждого из них — подумала Елена и повернула лицо, поскольку Стефан уже наклонялся, чтобы поцеловать ее.

Они слились в поцелуе и Елена держалась за Стефана, который уже сжимал ее в объятиях, с силой, которая могла, возможно, раскрошить гранит, но держала ее так крепко, как она того хотела.

Глава 13

Елена спала спокойно около Стефана, но знала, что это необыкновенный сон. Нет, это не сон, а выход из ее тела.

но это было не так как раньше, когда она посещала Стефана в его камере.

Она скользила сквозь воздух настолько быстро, что не могла действительно разобрать то, что было ниже ее.

Она посмотрела вокруг и вдруг, к ее удивлению, рядом с ней оказалась другая фигура.

«Бонни!» сказала она — точнее пыталась сказать. но небыло ни звука.

Бонни была похожа на призрачное подобие себя

Как будто кто–то создал ее из дутого стекла, а потом добавил немного краски волосам и глазам.

Елена пыталась телепатически связаться с Бонни?

— Елена! Ох, как же сильно я скучаю по тебе и Мередит! Я застряла здесь в дыре…

Дыре? Елена слышала панику в своей телепатии. это заставило Бонни вздрогнуть.

Не в настоящей дыре. В притоне. В гостиннице, но я заперта и они кормят меня только два раза в день и водят в туалет.

— Господи! Как ты туда попала?

— Ну… — Бонни заколебалась, — наверно, это была моя вина.

— Это не важно! Конкретно, как долго ты находишься там?

Гм, это — мой второй день. Я думаю.

Здесь была пауза. Затем Елена сказала:

— Что ж, пара дней в плохом месте может показаться вечностью.

Бонни пыталась скрасить свое положение.

«Просто мне так скучно и одиноко. Я так сильно скучаю по тебе и Мередит!» повторила она.

Я тоже думала о тебе и Мередит, ответила Елена.

Но Мередит там, с тобой, не так ли? Боже мой, она ведь не переместилась? — выпалила Бонни.

Нет, нет! Она не переместилась. Елена не могла решить, следует ли рассказать Бонни о Мередит. Может не в этот раз.

Она не видела, куда они неслись, но чувствовала, что замедляется.

Ты видишь что–нибудь?

Да, под нами! Там машина! Если нам спуститься?

Конечно. Можем ли мы держаться за руки?

Они обнаружили, что не могут, но просто держались поближе друг к другу. В следующий момент они просочились сквозь крышу маленького автомобиля.

Эй! Это Аларик! Сказала Бонни.

Аларик Зольтсман был бойфрендом Мередит.

Сейчас ему было около двадцати трех, и его песчано–светлые волосы и глаза орехового цвета не менялись с тех пор, как Елена его видела десять месяцев назад.

Он был парапсихологом из Дьюка и шел на докторскую степень.

Мы хотели заполучить его целую вечность — сказала Бонни.

Я знаю, может это как раз тот способ, которым можно с ним связаться?

Где он находится?

Какое–то странное место в Японии. Я забыла его название, но посмотри на карту на пассажирском сидении.

Когда они склонились над ней, их призрачные формы переплелись друг с другом.

Унмей но Шима. Остров Дум. было написано в верхней части плана острова. На карте рядом с ним был большой красный крест и надпись: «Место наказания Девственниц».

— Что? — возмущенно спросила Бонни. — Что это означает?

Я не знаю. Но посмотри. этот туман, настоящий туман, а идет дождь. И эта дорога — жуткая.

Бонни вылетела наружу.

Ох, так странно, дождь проходить сквозь меня. И я не считаю это — дорогой.

Елена сказала:

Иди обратно и посмотри на это. Там ориентиры других городов на острове и имя — доктор Селия Коннор, судебный патологоанатом.

Что за судебный патологоанатом?

Я думаю, сказала Елена, что они расследуют убийства. А так же раскапывают мёртвых людей, чтобы выяснить, почему они умерли.

Бонни задрожала:

Я не думаю, что мне это очень понравится.

Мне тоже, но посмотри на улицу, я считаю там когда–то было село.

От деревни практически ничего не осталось. Просто развалины нескольких зданий, которые, очевидно сгнили и несколько почерневших, полуразрушенных каменных сооружений. Осталось одно большое здание с огромным, ярко–желтым брезентом над ним.

Когда машина подъехала к зданию, Аларик повернул на стоянку, схватил карту и небольшой чемодан и бросился под дождь, через грязь, под прикрытие. Бонни и Елена последовали за ним.

Он был встречен у входа молодой чернокожей женщиной, чьи волосы были разделены на прямой пробор у ее волшебного лица.

Она была маленькая, даже ниже Елены.

В ее глазах плескалось волнение, а рот с белыми ровными зубами расплылся в голливудской улыбке.

«Доктор Коннор?» с благоговением поинтересовался Аларик.

Мередит это не понравится — выдала Бонни.

«Просто Селия, пожалуйста», сказала женщина, взяв его за руку. «Аларик Зальцман, я полагаю.»

«Просто Аларик, пожалуйста, Селия».

— Мередит действительно это не понравится, — сказала Елена.

«Так это вы исследователь привидений», тихо сказала Селия, «Мы нуждаемся в вас. В этом месте водятся призраки или водились когда–то. Я не знаю, здесь ли они еще.»

— Звучит интересно.

«Скорее грустно и болезненно. Печально, странно и болезненно. Я раскопала все руины, особенно те, где был шанс найти случаи геноцида. И вот, что я вам скажу: этот остров не похож ни на одно место, какое бы я видела» сказала Селия.

Аларик уже доставал вещи из своего кейса: кипу бумаг, небольшую видеокамеру, ноутбук. Он включил видеокамеру, и просмотрел видоискатель, затем подпер ее некоторыми документами. Селия, видимо, была в центре объектива и схватил блокнот.

Селия удивилась:

«Как много нужно вам информации?»

Аларик покачал головой и пожал печально плечами:

" Столько, сколько возможно. Нервы расшатались. Вы здесь не одна?» — он посмотрел вокруг.

«За исключением дворника и парня, который возит меня обратно на Хоккайдо, да. Это начиналось, как обычная экспедиция. Нас было четырнадцать. Но, один за другим люди умирали, остальные сбежали. я даже не могу повторно захоронить тела девочек — близнецов.

«И люди, которые покинули или умерли в вашей экспедиции…»

«Один человек погиб. Затем стали происходить жуткие вещи и остальные сбежали. Они испугались за свои жизни.»

— Кто умер первым? — нахмурился Аларик.

«Из нашей экспедиции? Рональд Аргайл — специалист по глиняной посуде. Он исследовал два кувшина, которые были найдены — хорошо, я пропущу эту историю до поры, до времени. Он упал с лестницы и сломал шею.»

Брови Аларика взлетели:

«Это было жутко?»

«Парень в этом деле почти двадцать лет… да»

«Двадцать лет? Может быть, сердечный приступ? А потом с лестницы — бум". Аларик сделал жест вниз.

«Может быть, так оно и было. Может вы в состоянии объяснить нам все эти маленькие загадки».

Шикарная женщина, с короткими волосами и ямочками, как у сорванца. Она была одета соответствующе, поняла Елена, белая рубашка с засученными рукавами и голубые джинсы Ливайс над белыми трусиками.

Аларик слегка вздрогнул, как будто он понял, что был виновен в подглядывании. Бонни и Елена посмотрели друг на друга над их головами.

«Но что случилось со всеми людей, которые жили на острове до вас? Теми, кто построил дома? "

«Ну здесь их никогда не было много. Я предполагаю, что даже название этого места — Дум(остров погибели) его назвали так ещедо того, как сюда приехала наша команда. Но, насколько я смогла узнать, это была гражданская война. Между взрослыми и детьми.»

Бонни и Елена переглянулись.

Совсем, как дома — начала Бонни, но Елена остановила ее:

Шшшш, слушай.

«Гражданская война между детьми и их родителями?» повторил Аларик медленно. «Теперь это жутко».

«Ну, это процесс ликвидации. Видите ли эти могилы — просто дыры в земле. И, вроде бы, к жителям никто не вторгался. Они не умерали от голода или засухи, так как в хранилищах много зерна. Нет никаких признаков болезни. Я считаю, что они все убили друг друга — родители убили детей, а дети — родителей.»

«Но как вы можете такое говорить?»

«вы видите эту площадку с краю деревни?» Селия указала область на карте, большего размера, чем у Аларика. «Это то, что мы называем местом наказания девственниц. Это единственное место, где сооружены настоящие могилы — это было сделано в начале войны. Позже не стало времени на гробы или не кому было об этом заботиться. Пока мы раскопали двадцать две девушки старшего подросткового возраста.»

«Двадцать две девушки? Все девушки?»

«Здесь — девушки. Юноши умирал ипозже, когда гробов уже никто не делал. Оони не так хорошо сохранились, потому что все дома сгорели и обрушились и они подверглись эрозии. Девушки были тщательно, иногда даже искусно захоронены. Но следы на их телах говорят о том, что их подвергли суровым физическим наказаниям перед смертью. а потом им выкололи их сердца.»

Пальцы Бонни взлетели к глазам, чтобы предотвратить страшные видения. Елена мрачно смотрела на Аларика и Селию.

Аларик сглотнул. «Они были заколоты?» — спросил он тревожно.

«Да. Теперь я знаю, о чем вы думаете. Но Япония не имеет каких–либо мифов о вампирах. Лисы — китсуны, вероятно, ближайший аналог.»

Теперь Елена и Бонни парили прямо над картой.

«И китсуны пьют кровь?»

«Просто китсунэ. Японский язык имеет интересный способ выражения множественного числа. Но ответ на ваш вопрос: нет. Они слывут легендарными аферистами и одним из примеров того, что они делают, это завладевают девушками и женщинами и приводят их к смерти в болотах. Здесь хорошо показано, можно читать почти как книгу.»

«Это вы заставляете ее так звучать. Один бы я не получил такого удовольствия», ответил Аларик и они оба грустно улыбнулись.

«итак, продолжение книги, кажется, эта болезнь распространилась на всех детей городка. Были смертельные сражения. Родители, по какой–то причине не могли добраться до рыболовецкий судов, чтобы отплыть с острова.»

— Елена…

— Я знаю. По крайней мере, Феллс — Черч не на острове.

«И мы обнаружили кое–что в городском храме. И могу сказать вам — это то, из–чего погиб Рональд Аргайл».

Они встали и пошли в глубь здания. Селия остановилась около двух больших урн на пьедесталах с отвратительной вещью между ними.

Это выглядело, как истрепанное платье, бывшее когда–то белым. но через отверстия из него торчали кости.

Самое кошмарное, что одна из белых, бесплотных костей свешивалась с края одной из урн.

«Это то, над чем работал Рональд, пока не пошел дождь.» сказала Селия," Это была, вероятно, смерть последнего коренного жителя и это — самоубийство.»

«Откуда вы знаете?»

… Рональд был отличным судебным патологоанатомом и я верю его толкованию этой истории».

«Которое состоит в?» Аларик снимал урны и кости на видеокамеру.

«Кто–то, мы не знаем кто, пробил отверстия в каждой из урн. Это случилось до начала хаоса. В городских записях сказано, что это акт вандализма — шалость, сделанная ребенком. Но вскоре после этого. отверстия вновь было запечатано, а руки жрицы погрузились туда до уровня запястий.»

С большой осторожностью, Селия сняла крышку с урны — той, где не было свисающей руки, чтобы показать другую пару продолговатых костей, немного менее бледных, с полосками одежды на них. Внутри урны лежали кости пальцев.

«Рональд считал, что бедняжка умерла, как только выполнила свой последний отчаянный поступок. Разумный, если рассматривать его с их точки зрения. Она порезала запястья — вы можетевидеть, как сморщены сухожилия в лучше сохранившейся руке, а потом она позволила своей крови стечь в урны. Мы знаем это, потом–что на дне урны есть остатки крови. Она пыталась соблазнить кого–то или, возможно, заманить обратно. Она умерла в этой попытки и ее тело, которое она вероятно до последнего сознательного момента удерживала около урн».

«Вот это да!» Аларик провел дрожащей рукой по лбу.

Фотографируй! Елена мысленно приказала ему, используя всю силу воли, чтобы передать приказ.

Она видела, что Бонни делала то же, закрыв глаза, сжав кулаки.

Как будто повинуясь их командам, Аларик фотографировал так быстро, как только он мог.

наконец, он закончил.

Но Елена знала, что без какого–то внешнего импульса, не было ни единого шанса, что он пошлет эти фотографии в Феллс Черч, пока он сам не приедет в город, а даже Мередит не знала, когда именно это случится.

Что же нам делать? глядя с мукой спросила Бонни.

— Что ж… мои слезы были настоящими, когда Стефан был в тюрьме.

Ты хочешь поплакать на него?

Нет, не совсем терпеливо сказала Елена. Но мы выглядим, как призраки. давай действовать так же, как они. Попробуй подуть сзади.

Бонни подула и они увидели, как задрожал Аларик и посмотрел вокруг себя, кутаясь сильнее в ветровку.

«А как насчет других смертей в вашей экспедиции?» спросил он, съежившись и по–прежнему бесцельно озираясь.

Селия начала говорить, но ни Елена, ни Бонни не слушали.

Бонни продолжала дуть на Аларика со всех сторон, провожая его к единственному неразбитому окну в здании.

Елена написала там пальцем по затемненному стеклу.

Как только она видела, что Аларик смотрел, она дышала на фразу:

«Отправь все фото второй урны Мередит!»

Каждый раз, когда Аларих подходил к окну она дышала на него, чтобы обновить слова.

И наконец он увидел это.

Он отпрыгнул назад почти на два фута.

Затем медленно подобрался обратно к окну.

Елена обновила надпись для него.

На этот раз вместо того, чтобы прыгать, он просто провел рукой по глазам, а затем снова медленно взглянул.

«Эй, мистер Охотник на призраков», сказала Селия, «Вы в порядке?»

«Я не знаю, «признал Аларих. Он провел рукой по глазам снова, но Селия подошла и Елена не дышала на окно.

«Я думаю, что видел… сообщения, чтобы отправить копии фотографий этих урн к Мередит».

Селия подняла бровь. «Кто это — Мередит?»

«Это одна из моих бывших студенток. Я полагаю, ей это будет интересно.» Он посмотрел на видеокамеру

«Кости и урны?»

«Ну, вы интересовались ими в молодости, если ваша репутация верна.»

«О, да. Мне нравилось смотреть, как разлагаются мертвые птицы. Или находить кости и выяснять, какому животному они принадлежали», покраснев, сказала Селия. " С шести лет. Но я не была обычной девочкой».

«Как и Мередит», сказал Аларик..

Елена и Бонни снова серьезно переглянулись.

Аларик имел в виду, что Мередит была особенной, но он не упомянул о своей помолвке с ней.

Селия подошла ближе:

«Вы собираетесь отправить ей фото?»

Аларик засмеялся:

«Ну это только лишь воздух. Я не знаю — может это мое воображение».

Как только Селия отвернулась, Елена еще раз подула на сообщение.

Аларих вскинул руки вверх в знак капитуляции.

«Я не думаю, что на острове Дум есть спутниковое покрытие», сказал он беспомощно.

«Нет," — сказала Селия. «Но паром вернется через день, и тогда вы сможете послать фотографии — если вы действительно собираетесь это сделать.»

«Я думаю, что лучше сделать это," — сказал Аларик. Елена и Бонни обе уставились на него, по одной с каждой стороны.

Но это было тогда, когда глаза Елены начали закрываться.

— Ох, Бонни. Извини. Я хотела поговорить с тобой после этого и убедиться, что ты в порядке.

— Но я падаю… я не могу…

Она сумела держать глаза открытыми. Бонни крепко спала в позе эмбриона.

«Будь осторожна», прошептала Елена, даже не уверенная, кому она это шептала.

И поскольку она уплывала, она знала о Селии и манере, с которой Аларик разговаривал с этой красивой, опытной женщиной только на год или немного старше, чем он.

Вдобавок ко всему, она почувствовала особый страх за Мередит.

Глава 14

На следующее утро Елена заметила, что Мередит все еще выглядела бледной и вялой, а ее глаза опускались, когда Стефан смотрел на нее.

Но это было время кризиса и, как только после завтрака была помыта посуда, Елена собрала всех в гостиной.

Они со Стефаном объяснили, Что пропустила Мередит в ходе визита шерифов.

Мередит слабо улыбнулась, когда Елена рассказала, что Стефан выгнал их как бродячих собак.

Затем Елена рассказала о своем бестелесном полете.

С одной стороны, хорошо, что Бонни была жива и здорова.

Мередит закусила губу. когда миссис Флауерс сказала это, потому–что ей захотелось пойти и вытащить Бонни из Темного измерения.

Но с другой стороны, Мередит хотела остаться и ждать фотографий от Аларика.

Если бы это спасло Феллс Черч…

Никто в пансионе не мог подвергнуть сомнению то, что произошло на Острове Погибели.

То же происходило здесь, на другой части света.

Уже у нескольких родителей в Феллс Черч службы защиты детей департамента Вирджии забрали детей. Наказания и ответные меры начались.

Сколько еще пройдет времени. прежде, чем Шиничи и Мисао превратят все детей в смертельное оружие или освободят тех, кто уже им оказался? Как долго, прежде, чем истеричные родители начнут убивать своих детей?

Группа сидела в гостиной и обсуждала планы и методы.

В конце концов, они решили сделать урны, идентичные тем, что видели Бонни и Елена и молились, чтобы они смогли воспроизвести действия.

Они были уверены, что эти урны являлись средством, с помощью которого Шиничи и Мисао изначально были изолированны от остальной части Земли.

Поэтому Шиничи и Мисао когда то оказались в тесных урнах.

Но что могла сделать группа Елены в настоящее время, как заманить их внутрь?

Сила, решили они.

Только такое большое количество энергии, чтобы она была непреодолима для близнецов–китсунов.

Именно поэтому жрица пыталась заманить их обратно своей собственной кровью. Теперь это означало либо полный звездный шар энергии, либо… чрезвычайно мощный вампир.

Или двое вампиров.

Или трое.

Все серьезно задумались над этим.

Они не знали, как много крови потребуется — но Елена опасалась, что потребуется больше крови, чем они могли себе позволить.

Это, безусловно, было больше, чем могла себе позволить жрица.

Повисла тишина, которую могла заполнить только Мередит.

«Я уверена, вы все задаетесь этим вопросом», выдохнув произнесла она, насколько Елена могла видеть.

«Как она это сделала?» — волновалась Елена.

Этого у нее не было с собой, но она сделала.

Она смотрели на гладкую красоту оружия в ярком солнечном свете.

«Кто бы не изготовил его," произнес Метт, «он имет извращенное воображение».

— Это был один из моих предков, — сказала Мередит. — И я не позволю это оспаривать.

«У меня вопрос», сказала Елена. «Если бы это находилось у тебя с самого начала твоего обучения и если бы ты была воспитана в таком мире, ты попыталась бы убить Стефана? Ты убила бы меня, когда я стала вампиром?»

«Жаль, но у меня нет ответа», сказала Мередит с болью в темно–серых глазах. «Но я не сделаю этого. Мне снятся кошмары об этом. Но как я могу сказать, что бы я сделала, если бы была другим человеком?»

«Я не спрашиваю его. Я спрашиваю тебя, человека, если бы ты была обучена…»

«Обучение — промывка мозгов» сказала жестко Мередит. ее лицо говорило о том, что она находится на грани срыва.

«Хорошо, забудем об этом. Ты пыталась бы убить Стефана, если бы у тебя был кол?»

«Это называется боевое копье. И нас называют — людей, типа моей семьи, за исключением моих родителей — охотники–убийцы.

Над столом пронесся вздох. Миссис Флауерс налила Мередит травяного чая из чайника. стоящего на подставке.

«Охотники–убийцы», повторил Метт, с определенным удовольствием. Не трудно было догадаться, о чем он думает.

«Вы можете просто позвонить одному из нас», проговорила Мередит.» я слышала, что на западе есть свои охотники–убийцы. Но мы привержены традициям.»

Елена внезапно ощутила себя маленькой потерявшейся девочкой. Это была Мередит, ее старшая сестра Мередит, говорившая все это. Голос Елены был почти умоляющим.

— Но ты даже не сказала Стефану.

«Нет, я не сказала. И я не думаю, что уменя хватило бы мужества убить кого–то, если бы мне только промыли мозги. Но я знаю, Стефан любит тебя. Я знаю, что он никогда не сделает из тебя вампира. Проблема была в том, что я не знаю достаточно о Деймоне. Потому–что он так много притворяется. Я не думаю, что кто–то его знает» В голосе Мередит сквозила мука.

«кроме меня», произнесла Елена, покраснев и с кривой улыбкой. " Не смотри так печально, Мередит. Он разгадан.»

«Ты называешь необходимость оставить твою семью и твой город, потому что все знают, что ты мертва, тебе удалось?»

«Я", с отчаянием сказала Елена, «если в результате, я буду со Стефаном». Она старалась не думать о Деймоне.

Мередит мгновение тупо смотрела на нее, затем закрыла лицо руками:

«Ты хочешь сказать, что я должна?» спросила она, встретясь взглядом со Стефаном.

Стефан выглядел потрясенным.

— Ты помнишь?

«Скорей всего то. что ты извлек из моего разума. Кусочки и отрывки. Я не хочу вспоминать».

«Хорошо» Стефан перестал на нее смотреть. Елене стало страшно — у Стефана и Мередит общий секрет?

— Мы все знаем, что Клаус совершил по крайней мере два визита в Феллс — Черч. Мы знаем, что он был абсолютным злом, и что на второй визит он планировал стать серийным убийцей. Он убил Сью Карсон и Викки Беннет.

Елена спокойно прервала:

«Или, по крайней мере, он помогал Тайлеру Смолвуду убить Сью, чтобы тот превратился в оборотня. А потом Керолайн забеременела от Тайлера.»

Метт закашлялся.

«ух, теперь Керолайн должна кого то убить, чтобы стать полноценным оборотнем, так?»

«Я так не думаю," — сказала Елена. «Стефан говорит, что рождения потомства оборотня достаточно. Так или иначе, кровь пролилась. Кэролайн будет полноценным оборотнем, когда родит свою двойню, но, возможно, она начнет непроизвольно меняться еще до этого. Правильно?

Стефан кивнул. «Правильно. Но вернемся к Клаусу: какими были его намерения во время первого визита? Он напал — но не убил — на пожилого человека, опытного охотника–убийцу.»

— Мой дедушка, — прошептала Мередит.

«И он, предположительно, привел в беспорядок сознание дедушки Мередит так сильно, что этот старик попытался убить свою жену и свою трехлетнюю внучку. Так что не так с этой картиной?»

Теперь Елена испугалась по–настоящему. Она не хотела слышать то, что ждало ее. Почувствовав привкус желчи, она обрадовалась, что не съела ничего кроме тоста на завтрак. Если бы был кто–то, кто мог заботиться о Бонни, было бы лучше.

— Я сдаюсь. Так что не так? — прямо спросил Мэтт.

Мередит снова смотрела вдаль.

Наконец Стефан сказал:

— Рискую прозвучать, как в плохой мыльной опере…у Мередит был, или есть, брат–близнец.

Мертвая тишина опустилась на группу в гостиной. Даже мама миссис Флауэрс не проронила не слова.

«Был или есть?» — сказал Мэтт, наконец прерывая тишину.

«как мы можем знать?» сказал Стефан, «Возможно, он был убит. представь, что Мередит увидела это. Или он мог быть похищен. Чтобы быть убитым позже или стать вампиром.»

«И вы действительно думаете, что ее родители не сказали бы ей?» — спросил Мэтт. «Или попытались бы заставить ее забыть? Когда она была — что, уже три?»

Миссис Флауерс, молчавшая все это время, сказала печально:

«Дорогая Мередит, наверно, решила сама заблокировать эти воспоминания. О ребенке трех лет трудно говорить. Если она никогда не получала профессиональной помощи…» она вопросительно посмотрела на Мередит.

мередит покачала головой:

«Это против правил» произнесла она, «Я имею в виду, строго говоря, я не должна рассказывать об этом кому–то из вас, особенно Стефану. Но я больше не выдержала бы… иметь таких хороших друзей и постоянно обманывать их.»

Елена встала и крепко обняла Мередит:

«Мы понимаем, я не знаю, что случится в будущем, но если ты решишь стать активным охотником…»

— Могу пообещать вам, мои друзья не будут в моем списке жертв, — сказала Мередит. — Кстати, — добавила она, — Шиничи знает. Я единственная, кто хранил секрет от своих друзей всю свою жизнь.

«Больше нет» — сказала Елена и обняла ее снова.

" По крайней мере нет теперь больше секретов» сказала миссис Флауерес осторожно, и Елена посмотрела на нее остро. Ничто не было когдв либо, так просто. И Шиничи сделал целую массу прогнозов

Она смотрела в голубые глаза старой женщины и знала, что это не соответствовало истине, а по большому счету было сказано для успокоения Мередит. Обнимая Мередит она поймала взгляд Стефана и прочитала то же самое и в его глазах.

И это позволило ей, так или иначе, почувствовать себя лучше. Поскольку, если бы действитель не было «никаких тайн», она должна была бы прояснить свои чувства к Дэймону. А этого она боялась больше, чем столкновения с Шиничи, который действительно многое предсказал.

«По крайней мере у нас есть гончарное колесо» — сказала мисс Флауэрс. «И печь на заднем дворе тоже имеется. Бывало я делала цветочные горшки для фасада пансионата, но приходили дети и разбивали их. Я думаю, я смогу сделать урну типа той, что вы с Бонни видели, если ты мне опишешь ее. Или все–таки стоит подождать фотографий от г-на Зальцмана»

Мэтт что–то сказал Стефану.

Елена не смогла разобрать слов, Стефан передал ей через мысли.

Он говорит, что Дэймон как–то сказал ему, что этот дом напоминает ему блошиный рынок, если очень хорошо поискать, здесь можно найти все, что угодно.

«Вряд ли это Дймон! Скорее всего, это сказала сама мисс Флауэрс, а он только повторил ее слова», горячо возразила Елена.

«Когда мы получим фотографии», жарко заговорила мисс Флауэр, «мы попросим женщин Сэтоу помочь нам с толкованием письма»

Мередит наконец отошла от Елены

«А до этого времени мы попросим Бонни не вляпываться ни в какие истории», сказала она, ее лицо выражало полную решимость. «Начинать надо прямо сейчас»

Бонни была уверена, что она сможет держаться подальше от неприятностей.

Ей приснился странный сон — будто она оставила свое тело и отправилась на Остров Смерти вместе с Еленой.

К счастью, это состояние бестелесности казалось вполне реальным, и не нужно было размышлять над этим и искать в нем скрытый смысл.

Это не значило, что она была обречена или что–то вроде того.

Плюс ко всему, ей таки удалось пережить эту ночь в коричневой комнате в ожидании Дэймона, который обещал в скором времени ее забрать.

Но не раньше, чем она съест леденец. Или два.

Да, она познакомилась вчера вечером с этой историей про хорошую девочку Марит, и теперь она ждала обеда

Обед был получен. И она погрузилась в следующую историю о Dustbins, которую она стала смотреть в это утро.

Но эта ужасная история рассказывала о том, как Марит пробовала сырую печень, только что полученную ею во время охоты.

Бонни торопливо отстранила небольшой звездный шар от своего виска и решила, что подобные сюжеты про охоту не для нее.

После этого она решительно пересчитала свои деньги

У нее были деньги.

Она знала где был магазин.

А это значит… по магазинам!

Когда пришло время выйти в уборную, ей удалось разговорить мальчика, который обычно провожал ее

Она даже заставила его покраснеть, рывком припав к его уху и прося, что бы он разрешил ей сходить одной–она ведь знала путь- он смягчился и позволил ей идти, попрося только, чтобы она поторопилась.

И она действительно спешила — через улицу в небольшой магазин, который тах вкусно пах ирисками, сделанными вручную и другими аппетитными запахами, где она была бы ослеплена разнообразием — она это знала.

Она также знала, чего хотела.

Она представляла себе это из истории и вкусовых ощущений Марит

Леденец был размером с крупную сливу с добавлением миндаля, специй, меда и возможно даже изюма

Он должен был стоить 5 соли, согласно истории, но Бонни взяла 15 маленьких медово–красных монет на случай непредвиденной ситуации в кондитерской

Зайдя внутрь, Бонни осторожно огляделась

Было много клиентов в магазине, может быть шесть или семь

Одна брюнетка была одета почти как Бонни и стояла в ожидании

Бонни медленно двинулась к ней и вложила в ее потрескавшуюся ладонь 5 соли, она ободряюще взглянула на нее — теперь она тоже может получить леденец.

Девушка подарила ей что–то вроде улыбки, как мать Dustbin обычно улыбалась Марит, когда та делала что–то хорошее.

Интересно, мне можно с ней поговорить?

«Это выглядит довольно занятным," — прошептала она, наклоняя голову.

Девушка шепотом ответила: «Да уж. Я все надеялась, что войдет хоть кто–то благородный перед посещением последнего клиента»

— Хочешь сказать, тебе придется ждать, пока магазин не опустеет…

Девушка–брюнетка посмотрела на нее с любопытством. «Конечно, если вы покупаете для хозяйки или хозяина.»

— Как тебя зовут? — прошептала Бонни.

— Келта.

— Я Бонни.

На этом Кельта взорвалась тихим, но судорожным смехом.

Бонни обиделась, она только что подарила Кельте стоимость одного леденца, а теперь та смеется над ней

«Извини меня», сказала Кельта, когда ее веселье поутихло. «Но ты не думаешь, что это забавно, что в прошлом году очень многие девочки сменили свои имена на Alianas и Mardeths, и Bonnas — и некоторые рабы до сих пор это делают

«Но почему?» Бонни прошептала это с таким искренним недоумением, что Кельта просто ответила «Для того, чтобы вписаться в историю конечно. Быть названными в честь тех, кто убил старую Bloddeuwedd, державшую в страхе весь город»

«Это было таким грандиозным делом?»

«Ты действительно ничего не знаешь? После того, как она была убита, все ее деньги пошли на содержание пятого сектора, где она жила, и осталось достаточно, что бы все отдыхали. Вот откуда я родом. А когда–то я была так напугана, когда приходилось идти куда–то после наступления темноты, потому что она могла быть прямо над тобой, а ты и не заметишь… «Кельта переложила свои деньги в карман и изобразила как когти разрывают пространство вокруг нее

«Но ты действительно Бонна», сказала Кельта блеснув улыбкой на грязном лице «Или просто так сказала?»

«Да," — сказала Бонни совершенно расстроенно. «Я Бонна, все в порядке.» В следующий момент она взбодрилась. «Магазин пуст!»

— Точно! Ты везучая, Бонна! Я ждала два дня.

Она без страха приблизилась к прилавку, что было очень ободряюще для Бонни.

Тогда она спросила что–то вроде кровяного желе, Бонни видела, что это было желе в форме небольшой клубники с чем–то темным глубоко внутри.

Кельта улыбнулась Бонни из–под занавеса своих длинных, непричесанных волос и ушла.

Человек, который стоял за прилавком, с надеждой смотрел на дверь, но никто из свободных, благородных жителей не делал попыток войти, и в конце концов он обратился к Бонни

«И чего же ты хочешь?» — спросил он.

«Только леденец, пожалуйста?» Бонни очень старалась чтобы ее голос не дрожал.

Мужчине было скучно. «Покажите мне ваш пропуск," — сказал он раздраженно.

В этот момент Бонни вдруг поняла, что все идет совершенно неправильно

«Давай, давай, поторопись», глядя на книгу учета, человек нетерпеливо щелкнул пальцами

Тем временем, Бонни делала вид, что усердно ищет его в своем мешковатом халате, но она прекрасно знала, что там даже кармана нет и этот номер не пройдет.

«Думаю, мне не стоило приходить», наконец пролепетала она

Теперь человек наклонился к ней ближе «Тогда покажи мне свой пропуск», сказал он, и Бонни сделала единственное, что пришло ей в голову

Она обернулась и побежала, но прежде, чем она достигла двери, она почувствовала внезапную жгучую боль в спине, затем все поплыло перед глазами, и она упала без чувств.

Глава 15

Бонни медленно просыпалась, возвращаясь обратно из темноты.

Тогда ей этого не хотелось.

Она была где–то на улице, и одни лишь здания закрывали горизонт и вечно палящее солнце над ним.

Вокруг нее было много других девушек, все примерно ее возраста.

В первую очередь, это было странно.

Если бы это была случайная выборка женщин с улицы, тут оказались бы девочки, плачущие по своим матерям, и женщины материнского возраста, чтобы заботиться о них.

Там могло быть несколько пожилых женщин.

Это место больше похоже — О, Боже, это выглядело, как одно из тех мест невольничьих тюрем, в которые они должны были попасть в прошлый раз, когда находились в Темном измерении.

Те, про которые Елена приказала не смотреть и не слушать.

Но теперь Бонни была уверена, что находилась именно там, и не было никакой возможности не смотреть, как в прошлый раз, на лица, в испуганные глаза, на дрожащие уста вокруг нее.

Она хотела сказать, что есть выход — должен быть выход, Елена нашла бы его.

Но сначала она собрала всю свою мощьв своей команде, завертывая это в крик, и беззвучно закричала Деймон! Деймон! Помоги! Ты мне действительно нужен! все что она слышала в ответ было тишиной

Деймон! Это Бонни! Я в рабыня на складе! Помоги!

Вдруг она догадалась и опустила психические барьеры

Она была немного подавлена.

Даже здесь, на крае города, воздух был задушен длинными сообщениями и перемычками: крики нетерпения, или товарищества, приветствия, домогательства.

Более, менее нетерпеливые разговоры о вещах, инструкциях, дразня, рассказы.

Она не могла идти в ногу с ней.

Это превратилось в угрожающую волну экстрасенсорного звука, который был завит как волна, собирающаяся взорваться в ее голове, чтобы расколоть ее на миллион частей.

И потом, вдруг, телепатические мили исчезли.

Бонни была в состоянии сосредоточиться на глазах блондинки, немного старше ее, и примерно на четыре дюйма выше.

— Я сказала ты в порядке? — повторила девушка очевидно то, что сказала ранее.

— Да, — автоматически сказала Бонни.

Нет! Думала Бонни.

— Вы можете продолжать идти вперед.

Прозвучал первый свисток на обед, но вы так на него посмотрели, что я решила подождать второй.

Что я должна сказать? Спасибо казалось безопасным.

— Спасибо, — сказала Бонни.

Затем ее губы сами по себе сказали: — Где я?

Блондинка удивленно посмотрела.

— Депо для беглых рабов, конечно.

Что ж, это было что–то.

— Но я не убегала, — возразила она.

— Я собиралась вернуться сразу же, как куплю леденец

— Я не знаю ничего об этом.

Я попыталась сбежать, но в конце концов они меня поймали.

Девушка хлопнула кулаком по открытой ладони.

«Я знала, что не должна была доверять этой мусорной авиакомпании

Имеющей право слепо и без разбора вести меня к властям

«Ты подразумеваешь, что у тебя были проблемы с занавесками…?» пронзительный свист прервал вопрос Бонни

Блондинка схватила ее за руку и потащила подальше от забора

«Это второй свисток на обед, мы не должны его пропускать, иначе нас закроют на всю ночь

Я Ирен.

А ты кто?

— Бонни.

Ирен фыркнула и усмехнулась.

— Повезло мне

Бонни позволила, быть проведенной по грязной лестнице и в грязный кафетерий

Блондинка, которая кажется расценивала себя как хранителя Бонни, вручила ей поднос и подтолкнула вперед

Бонни без разбора стала накладывать на свой поднос, не сделав исключения для лапши, которая имела не самый лучший вид, а в конце ей удалось схватить еще и пару булочек

Дэймон! Никто не препятствовал ей посылать сообщения, и она продолжала его звать.

Если она и будет наказана, подумала Бонни с вызовом, то только за то, что попытается выбраться отсюда.

Дэймон, я нахожусь в рабском депо! Помоги мне!

Блондинка Эрен взяла набор, состоящий из вилки и ложки, Бонни сделала тоже самое

Здесь не было ножей

Зато были тонкие салфетки, которые и взяла Бонни.

Без Эрен Бонни никогда не нашла бы места за столом, так они все были заполнены обедающими молодыми девушками

«Пихайся, толкайся», все время говорила Эрен, пока они шли до своих мест

Обед был своеобразным тестом храбрости для Бонни — а так же проверкой того, как громко она могла говорить

— Почему ты все это делаешь для меня? — прокричала она в ухо Ирен, когда стало чуть потише и появился шанс, что ее услышат.

«О, ну в общем, ты ведь рыжая — а это, как ты знаешь, напомнило мне сообщение Алианы

Настоящей Бонни

Она сказала это с таким видом, как будто Бонни как минимум была не Бонни

— Какое именно? Я имею в виду, какое сообщение? — прокричала Бонни.

Ирен показалось, что она шутит.

«Помоги с жильем, когда у тебя есть комната, проводи, когда знаешь куда идти», нетерпеливо сказала она, потом загрустила и добавила: «и будь терпеливым с медлительными».

Она принялась атаковать свою пищу сказав все, что должна была сказать.

Ах, мальчик, подумала Бонни.

Кто–то действительно взял мяч и побежал с ним.

Елена никогда не говорила подобных вещей.

Да, но возможно, этого она бы желала, подумала Бонни, чувствуя покалывание во все теле.

Или, может быть, кто–то увидел ее и сочинил все это.

Например, тот сумасшедший парень, которому она дала ей кольцо и браслет или кто–то еще.

Она также отдала свои серьги людям с табличками,

которые гласили: ПОЭЗИЯ ЗА ЕДУ.

Остальная часть обеда прошла за ковырянием еды спорком и, не глядя, похрустеть чем–то в один укус, а затем оказаться в раздумьях: то ли выплюнуть это в сморщенную салфетку, то ли глотать не жуя.

Позже девушки прошли в другое здание, наполненное матрасами размерами меньшими и на вид хуже, чем были в гостиннице у Бонни

Сейчас Бонни ни за что не решилась бы покинуть ту комнату

Там она была в безопасности, там у нее была еда, которую можно было есть, даже Дистбинсы у нее в памяти покрылись золотым сиянием и у нее был шанс, что Деймон найдет ее.

Здесь у нее не было ничего.

Но Эрен, казалось, имела некоторое гипнотическое влияние на девочек вокруг, или они все была Алианистками тоже, потому что, когда она кричала, «Где матрас? У меня есть новая девочка в спальне.

Думаете она будет спать на голом полу?» И в конечном счете, пыльный матрас передали, передали в руки в «спальню» Эрен — группа поддонов все укладывались головами вместе в середине.

В обмен Эрен отдала измятую салфетку, которую ей отдала Бонни.

«Обмен и разделение поровну» твердо сказала она, и Бонни задавалась вопросом, думала ли она, что Алиана сказала и это, тоже.

Пронзительный свист.

— Десять минут до отбоя, — прокричал хриплый голос.

— Каждая девушка, которая не будет на своем паллете через десять минут, будет наказана.

Завтра секция С повысится.

«Хорошо! Мы собираемся быть чертовски глухими прежде, чем мы будем проданы,” пробормотала Эрен.

«Прежде чем мы будем проданы?» Бонни просто повторила это, ведь она с первого мгновения знала где она находится и что рано или поздно это произойдет

Ирен повернулась и плюнула.

— Да, — сказала она.

«Таким образом у нас есть еще один повод для расстройства

Только двое достанутся покупателям, и завтра тебя можно будет пожалеть если это будешь не ты

«А я и не собираюсь расстраиваться», сказала Бонни со всей храбростью, на которую была способна

— Я хочу спросить, как мы будем проданы?

Это в одном из тех специальных общественных мест, где ты должна стоять перед толпой?» «Да, это то, что предстоит большинству из нас», молодая девушка, которая прокричала весь обед, теперь говорила мягким голосом, устраиваясь на матрасе

«Но есть те, которых выбирают отдельно, они просто ждут

Они предоставляют нам ванну и специальную одежду, но только для того, чтобы мы выглядели презентабельно для клиентов.

Таким образом, клиенты могут проверить нас более внимательно.

Она вздрогнула.

— Ты пугаешь новенькую, Мышь, — ругала Ирен.

— Мы называем ее Мышью, так как она всегда испуганна, — объяснила она Бонни.

Деймон! — молча кричала Бонни.

Деймон был одет в свой новый костюм телоохранителя.

Он выглядел потрясающе, в черном с более светлыми по тону черного вставками (даже Дэймон признал этот контраст привлекательным)

Это был плащ.

И он снова был полностью вампиром, сильным и престижным, как он себе и представлял.

Мгновение он просто нежился от чувства хорошо выполненной работы.

Затем мускулы вампира напряглись сильнее, заставляя Джессалин, которая находилась наверху, забыться более глубоким сном, пока он направлял усики Силы по всему Темному Измерению, проверяя, что же происходит в его различных районах.

Джессалин…да уж, дилемма.

Деймон чувствовал что ему нужно оставить запискуили что–то вроде этого, но он не знал что именно сказать.

Что он мог сказать ей? Что он ушел? Она и так это поймет.

Ему было жаль? Ну, очевидно ему не было жаль если он решил уйти.

У него есть дела в другом месте? Стоп.

А это может сработать.

Он мог сказать ей, что ему нужно повести проверку ее владений, что, оставшись в замке, он вряд ли когда–либо чего–то добьется.

Он мог сказать ей, что вернется…вскоре.

Немного позже.

Когда–нибудь.

Дэймон прижал языком клык, чувствуя, как он становится острее и длиннее.

Он действительно хотел отправится на легендарную Темную операцию.

Вампирская программа.

Он хотел охотиться и точка.

Конечно, здесь было достаточно вина «Черная магия», стоит только остановить слугу и попросить принести винную бутыль.

Время от времени Деймон так и делал, но что он действительно сейчас хотел, так это поохотиться.

И охотиться на раба и уж конечно не на животное, и едва казалось справедливым блуждать по улицам в надежде, что попадется дворянка.

Именно в этот момент он вспомнил, Бонни.

Через три минуты он закончил все дела, что собирался сделать, включая доставку десятков роз для принцессы.

Джессалин назначила ему довольно щедрое жалованье, кстати, уже полученное им в качестве аванса за первый месяц.

Через пять минут он летел над улицей, однако, это считалось дурным тоном, особенно в районе рынка.

Через пятнадцать минут его руки уже сомкнулись вокруг шеи домовладелицы, той, которой он очень хорошо заплатил, чтобы быть уверенным, что никогда не произойдет то, что все–таки произошло

Через шестнадцать минут, домовладелица мрачно предлагала ему жизнь своего молодого и не очень умного раба, в виде компенсации.

Он по–прежнему носит костюм капитана охраны.

Он мог получить мальчика, чтобы убить, замучить, да все что угодно… он мог бы получить назад свои деньги…

— Мне не нужен твой грязный раб, — рычал он.

Я хочу вернуть свое назад! Она стоит…, — здесь он умолк, пытаясь вычислить, сколько обычных девочек стоит Бонни.

Сотню? Тысячу? — Она стоит бесконечно больше… — начал он, когда домовладелица очень удивила его, оборвав на полуслове.

— Тогда почему ты оставил ее в этой дыре? — спросила она.

— О, да, я знаю, что представляет собой мой собственный дом.

Если она чертовски дорога, посему ты оставил ее там?

Почему он оставил ее в этом месте? Деймон не мг сейчас ответить.

Он был напуган, наполовину не в своём уме — вот что человеческое существование сделало с ним.

Он думал только о себе, в то время как маленькую… хрупкую Бонни, его маленькую красную птичку заперли в этом грязном месте.

Он не хотел прдолжать об этом думать.

Это заставило его почувствовать обжигающий огонь и холодный лед одновременно.

Он потребовал, чтобы обыскали все дома по соседству.

Кто–то что то же видел.

Бонни разбудили раньше и разлучили с Эрен и Мышкой.

Она растерялась и почти потеряла самоконтроль

Она дрожала всем телом.

Деймон! Помоги мне!

Потом она увидела девушку, которая никак не могла встать со своего матраса, затем она заметила женщину с белым прутом в руках, спешащую наказать ее.

Потом в разуме Бонни что–то щелкнуло.

Елена или Мередит, возможно, попытались бы остановить женщину, даже если бы они попали в огромную машину, но Бонни не могла.

Единственное, что она может сделать, это попытаться не сломаться.

У нее в голове засела песня, она даже не нравилась ей, но она повторялась бесконечно много раз, поскольку рабы вокруг нее были унижены, избиты, но чистыми и бездумными.

Ее бесцеремонно мыли две мускулистые женщины, целая жизнь которых, несомненно, состояла из вычищения грязных беспризорниц до розовой чистоты — по крайней мере, в течение ночи.

Но наконец ее протесты принудили женщин пристальней присмотреться к ней, с ее светящейся, почти полупрозрачной кожи переключиться на мытье волос, казалось, они выдерут их с корнем.

В конце концов она была вымыта и ей дали полотенце. чтобы вытереться.

Далее ее отправили в гигантский контейнер, где находились более добрые, пухлые женщины, которые сняли с нее полотенце, проводили на диван и начали массировать ее с маслом.

Как раз в то самое время, когда она начала чувствовать себя лучше, ее толкнули, чтобы удалить излишки масел, за исключением тех, что, впитались в ее кожу.

Появились женщины, которые измерили ее, выкрикивая числа, затем Бонни прошла к шкафу, где ее ждали три платья.

Было одно черное, одно зеленое и серое.

Наверняка из–за моих волос мне достанется зеленое — подумала Бонни, но после того, как она примерила все три, женщина забрала зеленое и серое и оставила ее в маленьком черном платье–пузыре, без бретелек, с блестящей белой лентой на шее.

Затем была гигантская санитарная комната, где ее платье было тщательно покрыто белой бумажной мантией для хранения.

Ее подвели к стулу с феном и косметикой, а женщина в белой рубашке наложила на лицо Бонни слишком толстый слой макияжа.

Пока фен раскачивался над головой Бонни, она тайком сняла уголком ткани так много косметики, как посмела.

Она не хотела выглядеть хорошо, чтобы быть проданной.

Когда она закончила, у нее были серебристые веки, легкий румянец, и бархатная, красная как роза помада, которую она не смогла вытереть.

после этого она просто сидела и расчесывала пальцами волосы, пока онине высохли, о чем со скрипом объявила старая машина

Следующая остановка была похожа день после Дня Благодарения в большом магазине обуви.

Более сильные или более решительные девушки отнимали обувь у своих более слабых сестер и напялив ее на одну ногу, в следующую минуту начинали весь процесс с начала.

Бонни повезло.

Она видела маленькие черные ботинки с бледно–серебристой окантовкой и не спускала с них глаз, пока они переходили от одной девушки к другой, и когда кто–то отпросил, она их быстро схватила и примерила.

Она не знала, что бы она сделала, если бы они не подоршли.

Но они подошли и она отправилась к следующему пункту, чтобы получить помощника

Пока она сидела в ожидании, другие девушки пытались надушиться.

Бонни увидела, как девушки спрятали целых две бутыли в лиф платья, может они хотели продать их или отравиться ими.

Были и цветы.

Бонни уже чувствовала головокружение от духов и решила не брать их, но высокая женщина, не спросив разрешения приколола целую гирлянду фрезий к ее кудрям.

Последняя остановка была самой тяжелой.

На ней было никаких драгоценностей и она надела бы только один браслет к платью.

но ей дали два тонких прочных пластиковых браслета, каждый с номером, идентифицирующим личность, как ей сказали.

Браслеты раба.

И вот она помыта, одета, оклеймована, так что ее можно легко продать.

Дэймон! безмолвно кричала она, но что–то умерло в ней, и теперь она знала, что ей не ответят.

«Ее забрали в качестве беглой рабыни и конфисковали быстро сказал Деймону человек в кондитерской.

— И это все что я знаю.

У Деймона нечасто возникало чувство, подобное этому.

вызывающий отвращение ужас

Он в действительности полагал, что на этот раз он перешел черту и навсегда потерял свою красную птичку.

Что с ней может случиться что–угодно ужасное, прежде, чем он доберется до нее.

Он не мог как следует задуматься об этом.

Но что он будет делать, если не найдет ее в скором времени. Он протянул руку и без малейших усилий охватил кондитера за горло, поднимая его с пола.

«нам нужно немного поболтать» сказал он, обращая все свою силу против выпученных глаз кондитера.

«О том, кто именно ее конфисковал.

Не борись.

Если ты не сделал больно девушке, тебе не чего бояться.

Но если ты…»

Он полностью вытащил мужчину через прилавок и тихо сказал: «Но если ты сделал, то борись что есть силы.

Но это не будет иметь значения. Ты понимаешь, что я имею в виду?»

Девушек погрузили в крупный вагон, таких Бонни еще не видела в Темном измерении. Три девушки на одно место в двухместном купе.

Она почувствовала неприятный толчок, когда вместо того, чтобы покатиться вперед, вагон подняли потные рабы, стоящие по краям.

Стоял такой смрад, что Бонни сорвала гирлянду фрезий у себя с головы и уткнулась в нее носом.

Дополнительный плюс состоял в том, что еще она скрывала и слезы.

«У вас есть представление о том, сколько домов, танцзалов и театров продают сегодня вечером рабов?» Страж с золотыми волосами посмотрела на него с усмешкой.

«Если б я знал,” сказал Дэймон с холодной и зловещей улыбкой, «я не спрашивал бы тебя об этом.»

Страж пожала плечами.

«Наша работа заключается в том, чтобы попытаться сохранить мир здесь, и вы можете видеть, насколько хорошо нам это удается.

Нас лишком мало, нас очень–очень мало

Но я могу дать тебе список мест, где продаются девушки.

Однако, как я сказал, я сомневаюсь, что ты найдешь свою беглянку до утра.

И, кстати, мы будем следить за вами из–за вашей маленькой проблемы.

Если твоя беглянка не была рабой, она — Имперская собственность — здесь нет свободных людей.

Если она была, но вы освободили ее, как утверждает пекарь…»

Продавец сладостей.

— Какая разница.

Тогда он имел право использовать электорошокер при ее попытке к бегству

Что для нее действительно лучше, потому как собственники Империи имеют свойство обугливаться, если к ним применяются положенные санкции

Этот долгий путь на нижний уровень

— Но если она была рабыней — моей рабыней…

— Тогда ее могут вам вернуть

Сначала ее обязательно накажут, а потом вернут

Мы хотим препятствовать вещам такого рода.

Дэймон посмотрел на нее взглядом, который заставил ее сжаться и отвести свой взгляд, резко теряя свою власть.

— Почему? — спросил он.

Я слышала, что утверждали, что это пришло из другого Суда

Ты знаешь.

Астрономического?» «Мы препятствуем побегам, потому что после появления этой девочки по имени Алиэнна, их было очень много», сказала хранительница, и было видно как участился ее пульс

«Их ловят, но у них появляется еще больше причин, что бы сбегать снова…, в конечном счете они исчезают

В большой зале никого не было, когда Бонни и другие протолкнулись туда от гигантских мусорок.

«Это новое место, его нет в списках, " — неожиданно произнесла Мышка за её плечом.

«Не то, чтобы много людей будут знать об этом, таким образом, когда музыка становится громкой здесь не будет толкучки».

Казалось, что Мышь комфортнее себя чувствовала, если мертвой хваткой цеплялась за Бонни

Что было замечательно, но Бонни тоже нуждалась в комфорте.

В следующее мгновение, она заметила Эрен и, таща за собой Мышку, двинулась к белокурой девушке.

Эрен стояла спиной к стене.

«Ну, мы можем просто стоять возле этих цветочков», сказала она в тот момент, когда вошли несколько мужчин, «или мы можем хорошо провести время здесь и сейчас»

Кто знает историю?»

«О, я знаю,” сказала Бонни рассеянно, думая о звездном шаре с пятьюстами сказок для маленьких.

Поднялся гомон.

«Расскажи!» “, Да, Пожалуйста, расскажи!»

Бонни попыталась думать о сказках, которые она испытала.

Конечно.

Одно из сокровищ кицунэ

Глава 16

«Когда–то давным давно», начала Бонни, «были молодая девушка и парень…»

Её немедленно перебили.

«Как их звали?» «Они были рабами?» «Где они жили?» «Они были вампирами?» Бонни почти забыла о ее горе и засмеялась.

Их имена … Джек и Джилл ….

Они были китсунэ и жили на севере…», и несмотря на многочисленные прерывания и расспросы, Бонни рассказала всю историю, которую она видела в звезном шаре

«Вот», несколько нервно завершила Бонни, поскольку, открыв глаза, она увидела, что привлекла своей историей настоящую толпу слушателей, «это рассказ о Семи Сокровищах, и я предполагаю, что мораль здесь — не будь слишком жадным, и ты не останешься ни с чем»

Послышалось много смеха, нервное хихиканье девушек и «Хо–хо–хо» смеющейся толпы за ними.

Которая, как теперь заметила Бонни была полностью мужской.

Бессознательно, частью разума, Бонни закокетничала.

Другой частью сразу же подавила это.

Это не были мальчики с танцев — они были людоедами, вампирами и китсунами, а так же носили усы и хотели купить ее вместе с маленьким платьем–пузырем и они настолько не походили на нее, как это платье на длинные, украшенные драгоценностями платья, которые для них делала леди Ульма.

Тогда они были принцессами, нося целое состояние на своих шеях, запястьях и в волосах и, кроме того, у них всегда была надежная защита.

А сейчас она носила что–то, похожее длинную на ночную рубашку и хлипенькую обувку с серебристыми пряжками.

И она не была защищена, потому что это общество сказало, что у тебя должны были быть мужчины, чтобы быть защищенной и, хуже всего …, она была рабыней.

«Интересно», произнес золотоволосый мужчина, шагающий к ней среди девушек, шарахающихся от него, кроме Эрен и Мышки. «Пошла бы ты со мной наверх и рассказала бы мне эту историю… наедине»

Комок подкатил к горлу Бонни.

Теперь она повисла на Мышке и Эрен.

«Такие вопросы, прежде должны обсуждаться со мной.

Никто не должен брать девушку из комнаты если Я не одобряю," заявила женщина в полном платье, с лицом симпатический, почти наподобие Мадонны.

«Это будет рассматриваться как хищение имущества моей госпожи.

И я уверена, что мы все не хотим быть арестованными, если нас поймали на воровстве серебра», посмеиваясь сказала она.

Послышались смешки среди гостей, а так же они немного приблизились к женщине — своего рода проявление вежливости.

«Ты рассказываешь хорошие истории», произнесла Мышка своим мягким голосом.

«В этом больше удовольствия, чем при использовании звездного шара».

«Мышка права», добавила усмехаясь Эрен.

«Ты хорошая рассказчица.

Я удивлюсь если это место действительно существует.

«Ну я взяла ее из звездного шара». ответила Бонни.

«Та девушка… ммм… Джилл, я думаю она отдала свои воспоминания, но как она выбралась из башни? Как она узнала, что случилось с Джеком? И я просматривала рассказ о гигантских драконах и чувствовала, что он тоже реален.

Как они это делают?»

«О, они обманывают тебя» ответила Эрен, небрежно махнув рукой.

«Они послали кого–то на холод, для декораций, огра, наверно из–за погоды».

Бонни кивнула

Она встречала людоедов с лиловой кожей раньше.

От демонов их отличал только уровень их тупости.

В этом мире, они, как правило, считались глупыми, и она слышала, как Деймон поджав губы, говорил, что в обществе их нанимали ради физической силы.

Головорезов.

«А остальное — просто подделка или что–то еще, не знаю.

Никогда не думала об этом».

Эрен посмотрела на Бонни.

«А ты странная, не так ли, Бонни?»

«Я?» удивилась Бонни.

Она и еще несколько девушек развернулись, не разжимая рук.

Это означало, что за Бонни образовалось какое–то пространство.

Ей это не понравилось.

Но ей ничего не нравилось в рабстве.

Она часто задышала.

Она хотела к Мередит.

Она хотела к Елене.

Она хотела выбраться отсюда.

«Гм, девушки, вы, вероятно, не хотите больше разговаривать со мной", сказала она неловко.

«А?«сказала Ирен

«Почему?«спросила Мышь

— Потому что я бегу через эту дверь.

Я должна выбраться.

Должна.

«Успокойся, малышка» сказала Эрен.

«Просто продолжай дышать

— Нет, ты не понимаешь.

Бонни опустила голову, чтобы скрыться ото всех.

— Я не могу никому принадлежать.

— Я сойду с ума.

«Шшш, Бонни…»

«Я не могу оставаться здесь» твердила Бонни.

— Что ж, тогда вероятно все к лучшему, — сказал ужасный голос прямо перед ней.

Нет! О Господи.

Нет, нет, нет, нет, нет!

«Приходя в новое дело — мы упорно трудимся» сказал подобный Мадонне женский голос.

«Мы смотрим на наших новых клиентов.

Мы не нарушаем закон или мы будем наказаны.»

И, хотя голос был подобен сладкому ореховому пирогу, Бонни–то узнала, что за резкий голос в ночи кричал на них, чтобы они нашли матрас и оставались на нем — это была та же женщина.

Чья–то сильная рука вцепилась в ее подбородок так, что Бонни не смогла даже двигать головой, и она закричала.

Перед ней, с лисьими ушами, и длинным широким черным лисьим хвостом, но определенно выглядящий как обычный человек, в джинсах и свитере, стоял Шиничи.

И в его золотых глазах клубилось небольшое алое пламя, которое только соответствовало красноте на кончике его хвоста и волос, которые падали ему на лоб.

Шиничи.

Он был здесь.

Конечно, он мог путешествовать через измерения; у него был полный звездный шар, который они с друзьми так и не смогли отыскать, и волшебные ключи, о которых рассказывала Елена.

Бонни вспомнила ту ужасную ночь, когда деревья, превратились во что–то отвратительное, и как они повиновались ему.

И о том, как четыре дерева схватили ее за руки и ноги и тянули в разные стороны, как будто планировали разорвать ее.

Она почуствовола слезы просачивающиеся через закрытые веки

Это произошло в в Старом Лесу.

Шиничи управлял им всем: каждым побегом, чтобы сбить тебя с ног, каждым деревом, чтобы упасть перед твоим автомобилем.

Пока Елена не уничтожила все в Старом Лесу, кроме одной чащи, в нем было полно ужасающих насекомоподобных существ, которых Стефан называл малахами.

Бонни осознала, что ее руки сведены за спиной, и услышала что–то похожее на щелчок.

Нет… о, пожалуйста, нет…

Но ее руки были зафиксированы.

И, затем кто–то — людоед или вампир — схватил ее, и прекрасная женщина передала Шиничи маленький ключ, которой она сняла со связки, полной идентичных ключей.

Шиничи вручил ключ крупному людоеду, и ключ исчез в его огромной руке.

И затем кричащую Бонни, быстро протащили через четыре лестничных пролета, и тяжелая дверь захлопнулась позади нее.

Ее нес людоед, сопровождаемый Шиничи, его гладкий хвост, с алым кончиком, небрежно помахивал, назад и вперед, назад и вперед.

Бонни думала: он очень доволен собой.

Он думает, что победил.

Но если Дамон не забыл о ней, то Шиничи не поздоровится.

Может быть, он убьет его.

Это было странно успокоительная мысль.

Это было бы так романти… Нет, это не романтично, кретинка! Тебе нужно найти способ выбраться выбраться из этой путаницы! Смерть не романтична, она ужасна!

Они приблизились к последней двери в конце зала.

Шиничи повернул направо и пошел по длинному коридору.

великан–людоед использовал ключ, чтобы открыть дверь.

Комната имела регулируемое подвесное газовое освещение

Он был тусклым, но Шиничи сказал:

«Можно нам немного света, пожалуйста?» притворно–вежливым голосом и огр повернул лампу, чтобы она светила в лицо, как на допросе.

Комната как–будто состояла из спальни и дополнительного уровня — такие можно увидеть в приличном отеле.

Тут стоял диван и несколько стульев на верхнем этаже.

Слева в комнате было окно, но оно было закрыто.

На правой стороне комнаты так же было окно, все другие помещения находились на одном уровне.

У этого окна не было никаких занавесок или жалюзи, которые могли быть задернуты, и в нем отразилось бледное лицо Бонни.

Она сразу поняла, что это двухстороннее зеркало, для того, чтобы люди позади него могли видеть комнату, оставаясь незамеченными.

Диван и кресла были расположены в зоне его видимости.

Слева от гостиной стояла кровать.

Это была самая обычная кровать, только сейчас белое покрывало выглядело розовым, из–за солнечного света, льющегося из настоящего окна на другой стороне комнаты. Солнце никогда не покидало горизонт.

Прямо сейчас, Бонни ненавидела это еще больше чем прежде, потому что это превращало каждый белый объект в комнате в розовый, а розовый — в красный.

Кант лифа ее платья был темно–розовым теперь.

Она умрет, окруженная цветом крови.

Что–то глубоко внутри говорило ей, что, думая о подобных вещах, она пытается отвлечь себя, даже мысли о нежелании умереть среди столь юношеского цвета были бегством от мыслей о главном — смерти.

Но держащий ее людоед, передвигался с ней так, будто она ничего не весила, и в голове Бонни появилось видение — что это, предчувствие? О, господи, сделай так, чтобы это не было предчувствием! — как она вылетает из красного окна, и стекло не является препятствием для ее тела, брошенного с огромной силой.

И сколько правды было в этом? Здесь довольно высоко, так что нет никакой надежды на приземление без… хорошо, летального исхода.

Шиничи улыбался, развалившись у красного окна, играя со шнурком от жалюзи.

— Я даже не знаю, чего ты от меня хочешь! — Бонни обнаружила, что сама разговаривает с Шиничи.

«Я никогда не была в состоянии причинить тебе боль.

Это ты делал больно другим людям, таким, как я! Все время».

«Ну у тебя были друзья», пробормотал Шиничи.

«Хотя я редко мщу прекрасным, молодым женщинам с красно–золотыми волосами.»

Он развалился у окна и осмотрел ее, приговаривая," Волосы красного золота; сердце верное и смелое.

Может побранить…»

Бонни почувствовала, что сейчас закричит.

Разве он не помнит ее? Казалось он вспомнил их компанию, раз уж заговорил о мести.

— Чего ты хочешь? — задохнулась она.

— Боюсь, ты помеха.

И я считаю, ты подозрительна и очень вкусна.

Молодые женщины с красным–золотым волосом всегда такие неуловимые.

Бонни не могла найти, что сказать.

Из всего, что она видела… Шиничи — псих.

Но очень опасный психопат.

Он наслаждался разрушениями..

В любой момент ее могут выкинуть в окно.

И она полетит вниз.

Потому что ему этого хочется? Или она ничего не значит? Она только могла надеяться, что конец будет быстрым.

— Ты, кажется, узнала много нового о моем народе, — сказал Шиничи.

— Больше других.

— Пожалуйста, — отчаянно сказала Бонни.

— Если это об истории — все, что я знаю о китсунэ, это что вы уничтожаете мой город.

— И… — она резко остановилась, понимая, что чуть не сообщила ему о том, что узнала, путешествуя все тела.

Так же, она не должна упоминать об урне, в противном случае он поймет, что они знают как остановить его.

— И ты никогда не остановишься, — закончила она неубедительно.

— И все–таки ты нашла древний звездный шар с историями о наших легендарных сокровищах.

— Ты о чем? Ты имеешь в виду звездный шар со сказками для детишек? Послушай, если бы ты оставил меня в покое, я бы отдала его тебе.

Она тоже точно знала где его оставила, прямо окало ее подушки, жалкое оправдание.

«О, мы оставим вас в покое… со временем, уверяю тебя," сказал Шиничи с кривой улыбкой.

Эта улыбка походила на улыбку Дамона, она не была предназначена для слов: «Привет; я не причиню тебе вреда.»

Она говорила: «Привет! Вот мой обед!»

— Я нахожу это… любопытным, — продолжал Шиничи, все еще играя со шнуром.

— Крайне любопытным, что посредине наших разногласий, ты появляешься в Темном Измерении, снова, одна, очевидно без страха, и предлагаешь заключить сделку на звездный шар.

Шар, который всего лишь показывает точное местонахождение наших самых бесценных сокровищ, украденных у нас…давным–давно.

«Тебе нет дела ни до кого, кроме себя самого», подумала Бонни.

Ты ни с того ни с сего разыгрываешь патриотизм и порядочность, но в Феллс — Черч ты не притворялся, что все, что тебе нужно — причинять боль людям.

— В твоем городке, как в других городах на протяжении всей истории, я сделал то, что мне было приказано, — сказал Шиничи, и сердце Бонни опустилось.

Он был телепатом.

Он знает, о чем она думала.

Он слышал, как она думает об урнах.

Шиничи ухмыльнулся

«Маленькие городишки, такие, как Унмей но Шима должны быть стерты с лица земли», сказал он.

— Вы заметили, какой силой обладают там лей–линии? — спросил он, продолжая ухмыляться.

«Ну конечно, вас же там в реальности не было, так что вы, вероятно, не видели.»

«Если ты можешь узнать, о чем я думаю, ты знаешь, что рассказ о сокровищах — всего лишь сказка», произнесла Бонни.

«Это был звездный шар с пятьюстами сказками для малышей.

Они не настоящие».

«Как странно, что она в точности совпадает с тем, что должно находиться за семью вратами китсуна».

«Это было в середине серии историй о семье Мусорные–корзины.

Я имею в виду историю, которая шла прямо перед серией, где шла речь о покупке конфет ребенком» продолжала Бонни.

«И почему бы тебе не пойти и не забрать звездный шар, вместо того, чтобы пугать меня? в ее голосе послышалась дрожь.

«Он в гостинице прямо через дорогу от магазина, где меня арестовали.

Просто зайди и возьми его!»

«Конечно мы делали это» нетерпеливо сказал Шиничи.

Хозяйка охотно сотрудничала, после того, как мы дали ей… компенсацию.

Нет такого рассказа в этом звездном шаре

— Это невозможно! — сказала Бонни.

«Ведь я посмотрела его»

«Об этом я тебя и спрашиваю»

У Бонни сжался желудок:

«сколько шаров вы видели в коричневой комнате?»

Глаза Шиничи затуманились.

Бонни пыталась услышать, но он, очевидно, говорил телепатически с кем–то поблизости, на неясной частоте.

Наконец он сказал," Двадцать–восемь звездных шаров, точно.

Бонни чувствовала, сто деревенеет.

Шиничи сходит с ума — не она.

Она испытала эту историю.

Она знала каждую трещину в каждом камне, каждую тень на снегу.

Единственным ответом было, что настоящий звездный шар был украден, или — или, возможно, что не всякий может увидеть это.

«История есть», настаивала она.

«Прямо перед этим, была история о маленькой Марит…»

«Мы исследовали содержимое.

История о ребенке — есть и…» он презрительно взглянул," о кондитерской.

Ничего больше.»

Бонни лишь потрясла головой.

— Клянусь, я говорю правду.

«Почему я должен верить тебе?»

«Почему нет? как я могу придумать что–то подобное? И зачем мне рассказывать историю, если б я знала, что она навлечет на меня беду? Это бессмысленно.»

Шиничи посмотрел на нее.

Затем он пожал плечами и прижал уши к голове.

«Как жаль, что ты рассказала это.»

Сердце Бонни забилось где–то у горла.

«Почему?»

«Потому–что," хладнокровно произнес Шиничи, потянув жалюзи, полностью открыв их так, что Бонни полностью окрасилась в цвет свежей крови " боюсь, что теперь мы должны убить тебя.»

Огр, держа ее, шагнул к окну.

Бонни закричала.

В местах вроде этого, она знала, крики не будут услышаны.

Она не знала, что еще делать.

Глава 17

Мередит и Мэтт сидели за столом для завтрака, который казался печально пустым без Бонни.

Удивляло, насколько много места, оказалось, занимала ее хрупкая фигурка, и насколько серьезнее каждый стал без нее.

Мередит знала, что она сможет наверстать упущенное, если Елена сделала все от нее зависящее.

Но она также знала, что сейчас Елена больше всего волновалась за Стефана, который был сражен чувством вины, потому что не смог помешать Дамону забрать Бонни.

И еще Мередит знала, что и она и Мэтт тоже чувствуют себя виноватыми, потому что вынуждены уйти, даже если это и ненадолго.

Каждый из них был позван домой родителями, которым требовалось увидеть их за ужином.

Миссис.

Флауэрс очень не хотела, чтобы они чувствовали себя настолько ужасно.

— Благодаря вашей помощи, я смогу изготовить урны, — сказала она.

— Поскольку Мэтт нашел мой гончарный круг…

— Не то чтобы я нашел его, — пробурчал Мэтт себе под нос.

— Он все время был в чулане, и свалился на меня.

— …и поскольку Мередит уже получила фотографии по электронной почте от господина

Зальцмана, возможно, она могла бы их увеличить или что–то еще.

— Конечно, и мы покажим их Сэтоу, чтобы убедиться, что понимаем символы правильно, — пообещала Мередит.

— И Бонни может… — она резко замолчала.

Идиотка! Она была идиоткой, подумала она.

И раз она охотник–убийца, то у нее всегда должна быть ясная голова и в любое время она должна сохранять контроль.

Она чувствовала себя ужасно, когда она смотрела на Мэтта и видела боль на его лице.

" Дорогая Бонни, несомненно, скоро вернутся домой", миссис

Флауэрс закончила за нее.

И все мы знаем, что это ложь, и не надо быть телепатом, чтобы выявить это, подумала Мередит.

Она заметила, что миссис.

Флауэрс относилась к ним, как мать

— С нами все будет в порядке, — сказала Елена, наконец, вступая в разговор, поскольку поняла, что миссис

Флауэрс нуждается в поддержке.

— Вы оба считаете, что мы какие–то дети, о которых нужно заботиться, — сказала она, улыбаясь Мэтту и Мередит, — но вы тоже просто дети! Так что идите! Но будьте осторожны.

Они пошли, Мередит последний раз взглянула на Елену.

Елена слабо кивнула, потом сухо повернулась, изображая, что держит штык.

Это была смена караула.

Елена позволила Стефану помочь ей вымыть посуду, — они все теперь позволяли ему делать что–нибудь легкое, потому что он выглядел намного лучше.

Они провели утро пытаясь по разному связаться с Бонни.

Но позже миссис

Флауэрс спросила, сможет ли Елена заколотить досками несколько последних окон подвала, и Стефан не выдержал.

Мэтт и Мередит уже проделали намного более опасную работу.

Они развесили два брезентовых полотна на стропилах дома, каждый из которых свисал с одной стороны основной крыши.

На каждом полотне были такие же символы, как и на амулетах, которые мать Изабель давала им, только нарисованы в огромном масштабе черной краской.

Стефану разрешили только наблюдать и давать советы со смотровой площадки над его комнатой.

Но теперь …

" Мы будем заколачивать доски вместе", сказал он твердо, и пошел, чтобы взять молоток и гвозди.

Это была на самом деле в любом случае не такая уж тяжёлая работа.

Елена держала доску, а Стефан прибивал, она знала, что не отобьет ей пальцы, и они очень быстро поладили.

Это был прекрасный день, ясный, солнечный, с легким ветерком.

Елена задавалась вопросом, что сейчас происходит с Бонни, и заботится ли Дамон о ней должным образом или как.

Казалось, что в последние дни она была не в состоянии перестать волноваться за Стефана, Бонни, и ее не покидало странное чувство, что она должна была знать о том, что происходит в городе.

Может быть, она сможет замаскироваться… Господи, нет! сказал Стефан беззвучно.

Когда она обернулась, он вынимал изо рта гвозди и смотрел на нее испуганно и стыдливо.

Очевидно, она слишком громко размышляла.

— Мне очень жаль, — сказал он прежде, чем Елена избавилась от своих гвоздей, — но ты прекрасно знаешь, почему ты не можешь пойти.

— Но незнание того что происходит, сводит меня с ума, — сказала Елена, избавившись гвоздей.

Мы ничего не знаем.

Что случилось с Бонни, что творится в городе…

— Давай закончим с этой доской, — сказал Стефан.

— А затем позволь мне обнять тебя.

Когда последняя доска была прибита, Стефан поднял ее с нижней перекладины, где она сидела не как невеста, а как ребенок, скрестив стопы.

Он потанцевал с ней немного, сделав несколько поворотов в воздухе, затем обнял ее и опустил вниз.

— Я знаю, в чем твоя проблема, — рассудительно сказал он.

Елена быстро взглянула на него.

— Знаешь? — встревоженно переспросила она.

Стефан кивнул, и ее тревога усилилась, когда он произнес, — Любовь — вот в чем твоя проблема.

Это значит, что ты заботишься и беспокоишься об окружающих тебя людях, и ты не можешь быть счастлива, если они несчастны или не находятся в безопасности.

Сознательно став на его ботинки, Елена, посмотрела на него снизу вверх.

— О некоторых больше, чем о других, — сказала она нерешительно.

Стефан посмотрел на неё сверху вниз и взял её на руки.

— Я не такой хороший, как ты, — сказал он, и сердце Елены забилось сильнее от стыда и раскаяния за все прикосновения к Дамону, когда танцевала с ним, когда целовала его.

— Если ты счастлива, это все, чего я хочу, после той тюрьмы.

— Я могу жить, могу умереть… с миром.

— Если мы счастливы, — поправила Елена.

— Я не хочу искушать богов.

Я решу за тебя.

— Нет, ты не можешь! Ты не видишь? Если ты снова исчезнешь, я забеспокоюсь, заволнуюсь и последую за тобой.

— Если придется, то и в ад.

«Я возьму тебя с собой, куда бы я ни пошёл», сказал Стефан запальчиво.

Если ты возьмешь меня с собой.

Елена слегка расслабилась.

Этого достаточно, пока.

До тех пор, пока Стефан с ней, она могла выдержать что угодно.

Они сидели, обнявшись, прямо под открытым небом, рядом с кленом и зарослями стройных волнистых буков поблизости.

Елена слегка протянула ауру, и почувствовала, как она коснулась Стефана.

Её наполнило спокойствие, и все тёмные мысли остались позади.

Почти все.

«Я полюбила тебя с первого взгляда, но это была не та любовь.

Видишь, сколько времени мне понадобилось, чтобы понять это? — шептала Елена ему в шею.

— С тех пор, как я впервые увидел, я полюбил тебя — но я не знал, кто ты на самом деле.

— Ты была как призрак во сне.

Но довольно быстро ты стала моей», с радостью похвастался Стефан.

И пережили всё.

Говорят, что при отношениях на расстоянии могут возникать проблемы ” добавил он, смеясь, и затем замолчал, и она внезапно почувствовала все его способности, сосредоточенные на ней, он затаил дыхание и, таким образом мог лучше слышать ее.

«Но теперь есть Бонни и Деймон», произнес он прежде, чем Елена смогла сказать или подумать о чем–то.

«Мы должны как можно скорее найти их и, черт возьми. лучше им быть вместе или же Бонни решила отделиться по своей воле.»

«Есть Бонни и Деймон," согласилась Елена, радуясь, что она может разделитьс кем–то даже свои самые мрачные мысли.

— Я не могу о них думать.

— Я не могу о них не думать.

— Мы должны найти, и очень быстро — и я молюсь, чтобы они сейчас с леди Ульмой.

Может быть Бонни собирается на бал или праздник.

Возможно Деймон охотится по программе Темная операция.»

«Пока никому не причинено вреда»

«Да.

Елена старательно пыталась притиснуться поближе к Стефану.

Она хотела каким–то образом быть ближе к нему.

Так как это было, когда она пребывала вне своего тела и просто погружалась в его.

Но, конечно, с обычными телами они не могли…

Но, конечно, они могли.

Теперь.

Ее кровь…

Елена и правда не знала, кто из них подумал об этом первый.

Смущенная собственными мыслями, она отвела взгляд от Стефана, но успела заметить, что он тоже испытывает неловкость.

— Не думаю, что у нас есть право, — прошептала она.

Право быть такими счастливыми, когда все остальные несчастны.

Или делать добро городу или Бонни.

«Конечно, у нас его нет," твердо произнес Стефан, но реред этим ему пришлось глубоко вздохнуть.

— Нет, — сказала Елена.

— Нет, — твердо сказал Стефан, но прямо посреди ее «нет», он притянул Елену к себе и поцеловал, лишив ее дыхания.

Конечно, Елена не могла позволить ему сделать это и не потребовать еще.

И она потребовала, все еще не дыша, и готовая рассердиться, если он снова скажет «нет», и когда это слово почти сорвалось с его губ, Елена поцеловала его, вынудив замолчать.

— Ты выглядишь счастливым, — сказала она осуждающе.

Я почувствовал это.

Стефан был слишком милым и вежливым, и не посмел упрекать ее за то, что она счастлива.

Он лишь сказал, — Ничего не могу с собой поделать.

Так уж вышло.

Я чувствовал нас одним целым и от этого я был счастлив.

Но потом я вспомнил о бедной Бонни.

И — "

«О бедном Деймоне?»

«Ну, я не думаю, что мы должны зайти так далеко, чтобы называть его 'бедным Деймоном'

Но я вспомнил и о нем, — сказал он.

«Хорошо», — сказала Елена.

«Нам лучше сейчас пойти внутрь," сказал Стефан.

И поспешно добавил, — В гостиную, я имею в виду.

Может, мы придумаем, что мы можем сделать для них.

— Что, например? Мне ничего не приходит в голову.

Я медитировала и пыталась покинуть свое тело, чтобы связаться с ними…

— С половины десятого до половины одиннадцатого

утра»

, — сказал Стефан.

— И я, тем временем, пробовал связаться телепатически.

Безрезультатно.

— Затем мы попробовали связаться с ними с помощью спиритической доски.

— За пол часа все что мы нашли оказалось ерундой.

«И это говорит о том, что он — человек».

— Согласен, я пришел к такому же выводу.

— А потом я попыталась прощупать лей–линию, проходящую под нами, чтобы воспользоваться ее Энергией…

— Примерно с одиннадцати до половины двенадцатого, — уточнил Стефан.

— Я постарался войти в транс в надежде на пророчество.

— Мы сделали все, что в наших силах, — угрюмо сказала Елена.

— А потом заколотили несколько окон, — добавил Стефан.

— Что немного отвлекло нас до половины первого.

M.

— Ты можешь придумать настоящий План — наши планы Ж и З ни к чему не привели — благодаря которому мы действительно можем быть полезны?

— Я не могу.

Я правда не могу, — сказал Стефан.

Затем он нерешительно добавил, «Может быть у миссис

Флауэрс есть для нас какая–нибудь работа по дому?

Или» — ещё более нерешительно, пробуя воду — «мы можем отправиться в город.

— Нет! Ты еще недостачно окреп! — резко сказала Елена.

«И тут больше нет работы по дому," добавила она.

И она решила на время забыть обо всем.

Об ответственности.

О рациональности.

Просто забыть.

Она стала подталкивать Стефана в сторону дома, чтобы они могли добраться как можно скорее.

— Елена…

Я сжигаю за собой все мосты! Настойчивая мысль промелькнула у нее в голове, и внезапно ей стало все равно.

А если Стефану не все равно, она его укусит.

Но в какой–то момент, она чувствовала, что умрет без его прикосновения.

Она хотела прикоснуться к нему.

Она хотела, чтобы он прикасался к ней.

Она хотела, чтобы он был ее любовником.

— Елена! — воскликнул Стефан, услышав ее мысли.

Конечнно же, он был в сомнении, подумала Елена.

Стефан всегда сомневался.

Но как он посмел сомневаться в этом?

Она повернулась к нему лицом, сверкая глазами.

— Ты не хочешь!

— Я не хочу впоследствии понять, что Повлиял на тебя в этом!

— Ты применил Влияние ко мне? — вскричала Елена.

Стефан беспомощно вскинул руки и закричал, — Да как я могу знать наверняка, если безумно хочу тебя?

Так, ладно, это было намного лучше.

Боковым зрением Елена уловила небольшой отблеск, и взглянув на него поняла, что миссис

Флауерс тихонько закрыла окно.

Елена бросила взгляд на Стефана.

Он старался не краснеть.

Она давилась от смеха, стараясь не расхототаться.

Но, поставив себя на его место, пришла в себя.

«Может быть мы заслуживаем еще одного часа наедине» — рискованно.

«Целый час?» Заговорщический шепот Стефан превратил этот час в вечность.

«Мы определено заслуживаем это» — сказала восторженно Елена.

Она снова начала подталкивать его.

«Нет

Стефан отступил, и, подхватив Елену на руки, спустя мгновение уже мчался к дому, очень быстро.

Они взлетели по лестнице и приземлились на смотровой площадке над комнатой Стефана.

— Но она заперта изнутри…

Стефан резко надавил ногой на крышку люка.

Дверь исчезла.

Елена была пораженна

Они прошли в комнату Стефана посреди которой было море света и пятнышки пыли которые выглядили как светлячки или звездочки.

" Я немножко волнуюсь» — сказала Елена.

Сбросив туфли, и выскользнув из джинсов и блузки, она забралась в постель и обнаружила… что Стефан уже там.

Она думала, что они спешат.

Они всегда быстрее, чем вам кажется.

В кровати она повернулась к Стефану.

Она была одета в кофточку и нижнее белье.

Она была напугана.

«Не бойся» — сказал он.

Я даже не думаю кусать тебя»

«Ты думаешь.»

«Это все из–за моего странного запаха крови.»

«о дааа», сказал он, как будто не обратив внимания.

Елена готова держать пари, что он не забыл о свойствах ее крови… позволяющей вампирам делать то, на что они не способны.

Ее (крови) жизненная сила давала им все человеческие способности, и он не забудет об этом.

Они умнее, подумала она.

«Стефан, это не должно было быть так! Я должна была предстать перед тобой в золотом пеньюаре от Лэди Ульмы с драгоценностями от Лусен и в золотых стойках, чего у меня нет.

А там на кровате должны были быть разбросаны лепестки цветов и розы в маленьких круглых вазах, а еще ванильные свечи.»

«Елена, — сказал Стефан, — иди сюда».

Она нырнула в его объятия и позволила себе дышать его ароматом, теплым и пряным с примесью ржавых гвоздей.

— Ты моя жизнь, — сказал ей тихо Стефан.

Мы ничего не будем сегодня делать.

Там не много времени, и ты заслуживаешь свой золотой пеньюар, и свои розы, и свечи.

Если и не от Леди Ульмы, то от замечательного дизайнера, от которого я могу себе позволить купить.

Но … ты меня поцелуешь?

Елена поцеловала его охотно, радуясь тому, что он готов подождать.

Этот поцелуй был настолько теплым и успокаивающим, что она даже не возражала против небольшого привкуса ржавчины.

И это был так прекрасно быть с тем, кто мог дать тебе все то, что тебе нужно, в независимости от того было ли этого копанием в мыслях, только чтобы она чувствовала себя в безопасности или… И затем зарница попала прям на них.

Это выглядело так, как будто пришло к ним обоим сразу и Елена случайно прикусила своими зубками губы Стефана, высасывая кровь.

Стефан схватил её в объятия и только немножко подождал прежде чес сам укусил её губу и… после этого все ему казалось вечностью… отпустить её было трудно.

Елена чуть не вскрикнула.

Она сразу же расправила все еще неопределенные Крылья Разрушения, и чуть было не использовала их.

Но две вещи остановили ее.

Во–первых, Стефан никогда не причинял ей боль раньше.

И во–вторых, она впуталась во что–то очень древнее и местическое, чего теперь не могла остановить.

Прошло всего лишь минута, а две ранки, которые были у Стефана, уже затянулись.

Из кровоточащей губы Елены кровь попадала в уже почти затянувшуюся рану Стефана и получался обмен.

Её кровь в его губе.

И тоже самое было с кровью Стефана; какая–то часть,наделенная силой, стремилась к Елене.

Это небыло прекрасно.

На блестящих губах Елены образовалась распухшая ранка с капелькой крови.

Но Елену это заботило меньше всего.

Чуть позже капелька оказывалась у Стефана во рту и она чувствовала колеблющуюся силу его сильной любви к ней.

Сама она концентрировалась на крошечной точке в центре этого вулкана, в котором они были.

Этот обмен кровью, она была уверена настолько уверена, насколько могла, что это один из древнейших способов, когда два вампира обмениваясь кровью обменивались любовью и душами.

Она погрузилась в разум Стефана.

Она почувствовала его душу, чистую и необузданную, вращающуюся вокруг нее с тысячей разных эмоций, слезами из прошлого, радостью в настоящем, все открыто без попытки защититься от нее.

Она чувствовала, что её душа летит ему навстречу, без преград и страха.

Стефан уже очень давно видел в ней эгоизм, тщеславие и честолюбие и простил это.

Он полностью понимал её и все в ней любил, даже её плохие стороны.

И таким она видела его, как полумрак, как нежный отдых, как вечернюю песню, окутывающих её крыльями…

Стефан, я…

Люблю… Я знаю…

И в этот момент кто–то постучался в дверь.

Глава 18

После завтрака, Метт нашел в интернете два склада, в Феллс Черч не было ни одного, имевшего бы достаточно глины.

необходимой Миссис Флауэрс и которую они должны им доставить.

Но после того, как он отъехал от пансиона и проехал мимо одиноких остатков того, где был старый Лес.

Он двинулся к маленькой чаще, где Шиничи часто приходил, подобно демоническому Пестрому Дудочнику с одержимыми детьми, крутящемися позади него, места, где Шериф Моссберг догнал их и не смог вернуться.

Где, позже, защищенные волшебными заклинаниями, написанными на стикерах, он и Тайрон Алперт вытащили обглоданую бердренную кость.

Сегодня, он изображал только путь, по которому в прошлом чаща разобрала его хрипящий поддержаный автомобиль на кусочки, и он фактически ехал выше шестьдесяти, когда он летел чащей, даже выполнил поворот идеально.

Никакие деревья не падают на него, нет роя из деревьев, длиною в фут.

Он с облегчением прошептал: «Вот это да» и направился домой.

Он опасался этого — но просто проехать через Феллс — Черч было так ужасно, что его язык прилип к нёбу.

Милый, безобидный городок, где он вырос, выглядел как одно из тех мест, что показывали по телевизору или в Интернете, которые были подвержены бомбежке или чему–то еще.

Возможно, это были бомбы или катастрофические пожары, но каждый четвертый дом был просто грудой щебня.

Несколько полуразрушенных домов стояли, окруженные полицийской лентой, а это значит, что все это случилось или рано утром или поздно вечером.

Рядом с изуродованными домами растительность странно процветала: декоративный кустарник одного из домов разросся настолько, что перебрался на участок соседа.

Лоза оплетала деревья, переходя от одного дерева к другому, как будто это не город, а древние джунгли.

Дом Мэтта находился в середине длинного квартала, в котором жило много детей, а летом еще больше, потому что дети приезжали погостить к своим бабушкам и дедушкам.

Мэтт мог только порадоваться, что каникулы почти закончились… но позволят ли Шиничи и Мисао детям вернуться домой? Мэтт понятия не имел.

И, если им будет позволено вернуться, будут ли они продолжать распространять заразу в своих родных городах? Где это остановится?

Тем не менее, проехав по своему кварталу, Мэтт не увидел ничего отвратительного.

Дети, играли на лужайках или тротуарах, склонившись над марблз (шарики), тусовались на деревьях.

Он не заметил ничего, что могло бы показаться странным.

Но он все еще был встревожен.

Он подъезжал к своему дому, крыльцо которого располагалось в тени могучего старого дуба, итак, ему предстояло выйти из машины.

Он остановился под деревом и припарковался у тротуара.

Он схватил большую сумку для прачечной с заднего сиденья.

За несколько недель в пансионе у него накопило много грязной одежды и казалось неправильным просить миссис

Флауэрс постирать ее.

Он вышел из машины, таща за собой сумку, как раз в тот момент, когда пение птиц прекратилось.

Он не смог понять, что случилось.

Но чего–то не хватало, что–то внезапно прервалось.

Это сделало воздух тяжелее.

Казалось, это изменило даже запах травы.

Затем он понял.

Каждая птица, включая хриплых ворон в дубовых деревьях, замолчала.

Внезапно.

У Мэтта скрутило живот, когда он озирался вокруг.

Позади его машины на дереве дуба было двое детей.

Его разум все еще пытался осознать: Дети.

Играют.

Так, ладно.

Его тело было умнее.

Его рука была уже в кармане, вытаскивая листочек из блокнота, тоненькие бумажки, которые обычно останавливали злую магию.

Метт надеялся, что Мередит не забудет попросить мать Изабель сделать еще амулетов.

Он побежал медленнее и…

… а там было еще двое детей, играющих под старым дубом.

Больше — никого.

Они уставились на него.

Один мальчик висел на коленях вниз головой, а другой пожирал что–то… из мусора.

Висевший ребенок уставился на него странными проницательными глазенками.

— Ты когда–нибудь задумывался о том, каково быть мертвым? — спросил он.

Теперь и евший мальчик подошел, его рот был вымазан толстым слоем чего–то красного.

Ярко–красным, как кровь.

И все, что было в мешке для мусора- двигалось.

Пиналось.

Слабо отбивалось.

Пыталось сбежать.

Волна тошноты накатила на Мэтта.

Его горло обожгло кислотой.

К нему подкатил приступ рвоты.

Пожирающий ребенок смотрел на него каменными, черными, как яма глазами.

Висевший ребенок улыбался.

Тогда волосы на затылке у Метта приподнялись, как если бы их раздуло горячим ветром.

Птицы были не единственными, кто замолчали.

Тишина.

Голоса. Ни одного ребенка, который бы спорил или пел бы песенку, или разговаривал.

Он оглянулся кругом и увидел, почему.

Они уставились на него.

Все дети уставились на него.

Затем, с пугающей точностью, как только он повернулся к детям на дереве — они двинулись к нему.

За исключением того, что они не шли.

Они ползли.

Как ящерицы.

Вот почему некоторые из них, казалось, играли с мрамором на тротуаре.

Все они двигались одинаково — животами к земле, локти в стороны, как лапы и колени вывернуты наизнанку.

Теперь он ощущал на вкус желчь.

Он посмотрел на другой путь по улице и обнаружил еще одну ползущую группу.

Они улыбались — неестественно улыбались.

Это было похоже на то, как если бы кто–то руками растянул им щеки, так что ухмылка увеличила их лица в два раза.

Мэтт заметил кое–что еще.

Они останавливались и оставались на месте, когда он смотрел на них.

Совершенно неподвижно, глядя на него.

Но когда он отводил взгляд, краем глаза он видел движение.

У него не было достаточно стикеров для всех них.

Ты не можешь от этого убежать.

Это звучало внешним голосом у него в голове.

Телепатия.

Возможно это случилось потому что голова Мэтта превратилась в мутное красное облако, плывущее куда–то вверх.

К счастью, его тело продолжало двигаться, он оказался на заднем бампере своего автомобиля, и схватил висящего ребенка.

В этот момент он почувствовал внезапный порыв отпустить паренька.

Парень все еще смотрел на него жуткими и странными глазами которые были наполовину ниже в его голове.

Вместо того, чтобы сбросить его, Мэтт прилепил стикер с защитными символами на лоб мальчика, раскачав его своим действиями, и присел на бампер машины.

Пауза, а затем — плач.

Мальчишке на вид было лет четырнадцать, но спустя примерно тридцать секунд после того, как Мэтт шлепнул ему стикер, он зарыдал как младенец.

Все как один — дети зашипели.

Это было словно гигантский паровой двигатель.

Шшшшшшшшшшшшшшшш

Их дыхание резко участилось, как будто они пытались достичь некоего нового состояния.

Они стали передвигаться медленнее.

Но их дыхание было настолько тяжелым, что Мэтт мог видеть как, опустошаются и заполняются их легкие.

Стоило Мэтту повернуться, чтобы взглянуть на одну из их групп, они замирали, за исключением неестественного дыхания.

Но он чувствовал, что те, которые сзади все ближе.

Сердце застучало у Метта в ушах.

Он сможет бороться с этой группой, но не с той, что позади него.

Некоторые из них выглядели всего лишь на десять или одиннадцать лет.

Некоторые выглядели почти на его возраст.

Некоторые были девушки, храни их Господь.

Мэтт вспомнил, что сделали одержимые девушки, когда он их видел в последний раз, и ощутил жестокое отвращение.

Но он знал, глядя на пожирающего ребенка, что он готов поступить с ним еще хуже.

Он услышал чмокающие и жевательные звуки, тонкий свист и звуки слабой борьбы доносились из мешка.

Он быстро обернулся еще раз, чтобы не потерять из поля зрения другую группу, и затем заставил себя посмотреть.

С тихим треском, мешок для мусора развалился, когда Мэтт выхватил его, но парень держался за то, что было в…

О, мой бог.

Он ест младенца! Младенца! А…

Он сдернул мальчишку с дерева, и его рука автоматически хлопнула стикером по спине мальчика.

И вот тогда–то, слава богу, он увидел мех.

Это был не ребенок.

Это было слишком маленьким для ребенка, даже для новорожденного.

Но это было съедено.

Ребенок поднял на него окровавленное лицо и Метт увидел, что это был Кроул Рис, Кроул, которому всего тринадцать лет и он жил по–соседству.

Метт не узнавал его до этого.

Рот Коула был теперь широко открыт в ужасе, и его глаза были выпучены из головы от ужаса и горя, а слезы и сопли стекали по его лицу.

— Он заставил меня есть Тоби, — начал он шепотом, ставшим затем криком.

— Он заставил меня съесть мою морскую свинку! Почему он сделал это со мной — почему, почему, почему он делал это? Я СЪЕЛ ТОБИ!

И его вырвало прямо на ботинки Мэтта.

Кроваво–красная рвота.

Милосердная смерть для животного.

Быстрая, подумал Мэтт.

Но это было самой трудной вещью, которую он когда–либо пытался сделать.

Как сделать это — наступить на голову живого существа? Он не мог.

Для начала, он должен был попробовать что–нибудь другое.

Мэтт взял стикер и не глядя, прилепил на зверька.

И таким образом, все было кончено.

Морская свинка стала вялой.

Заклинание уничтожило то, что поддерживало в ней жизнь.

На руках Мэтта была кровь и рвота, но он заставил себя повернуться к Коулу.

Коул крепко закрыл свои глаза, и небольшие задыхающиеся звуки исходили от него.

В этот момент в неё что то перевернулось

— Ты хочешь быть частью этого? — закричал он, держа стикер, как будто это был револьвер, который он оставил у миссис

Флауэрс.

Он посмотрел на остальных, и снова закричал, — Вы тоже хотите? А как насчет тебя? И тебя, Джош? — теперь он узнал их.

— И ты, Мэдисон? Как насчет тебя, Брин? Ответьте мне! Вы все! ОТВЕТЬТЕ…

Что–то коснулось его плеча.

Он развернулся, держа наготове стикер.

Когда он остановился, волна облегчения прошла по нему.

Он смотрел прямо в лицо Доктора

Альперт, доктора городка Фелс Черч

У нее был припаркован внедорожник возле его автомобиля, в середине улицы.

Позади, защищая ее, стоял Тайрон, который будет защитником в следующем сезоне в школе Роберта Э

Ли

Его сестра, будущий второкурсник, пыталась выйти из внедорожника, но остановилась, когда Тайрон посмотрел на нее.

— Джанила! — взревел он, только голос Тайр–минатора мог воспроизводить такие звуки.

«Вы вернитесь и престигнитесь! Вы знаете, что сказала мама! Сейчазже!»

Мэтт цеплялся за.

шоколадные руки Доктора Альперта

Он знал, что она хорошая женщина и хороший опекун, она забрала к себе своих внуков, когда ее разведенная дочь умерла от рака.

Может быть, она и ему поможет.

Он начал лепетать

«О боже, я должен вывести оттуда мою мам»

Моя мама живет здесь одна.

И я должен забрать ее отсюда.

Он знал, что вспотел.

Он надеялся, что не заплачет.

«Хорошо, Мэтт," сказала врач хриплым голосом.

«Я заберу твою семью во второй половине дня.

Мы собираемся к родственникам в Западную Вирджинию.

Она тоже может поехать.»

Это не могло быть так легко

Мэтт знал, что теперь в его глазах были слезы.

Он отказывался моргать, и позволить им упасть

Я не знаю, как ей все это объяснить… вот если бы я был… взрослым, Вы понимаете.

Она не послушает меня.

Но она послушает Вас.

Весь это квартал заражен.

— Этот ребенок Коул… — он не мог продолжать.

Но доктор

Альперт увидела все это в один миг — зверушка, мальчик с перемазанным кровью ртом, все еще не в состоянии остановить рвоту.

Доктор

Альперт не отреагировала.

Она только приказала, чтобы Jayneela бросил ей, пакет Влажных салфеток из внедорожника, и одновременно придерживала поднимающегося ребенка одной рукой, энергично вытирая его лицо.

— Иди домой, — серьезно сказала ему она.

«Ты должен позволить зараженным уйти,” сказала она Мэтту с взглядом полного ужаса.

«Жестокие, кажется они передают заразу на немногих, кто все ещё здоров.

Мэтт начал говорить ей об эффективности стикеров–амулетов, но она уже звала, — Тайрон! Иди сюда, и вы, ребята, похороните это бедное животное.

Потом вы отнесете вещи миссис

Ханникат в машину.

Джанила, ты будешь делать то, что скажет брат.

Я собираюсь поговорить с миссис

Ханникат прямо сейчас.

Ей не надо было сильно повышать голос.

Ей это не было нужно.

Тайр–минатор повиновался, отходя от Мэтта и наблюдая за последними из оставшихся детей, которых не разогнала вспышка гнева Мэтта.

Он быстр, понял Мэтт.

Быстрее меня.

Это как игра.

Пока вы смотрите на них — они не могут двигаться.

Они следили по очереди и работали лопатами.

Земля была тяжелой, словно камень, из–за большого количества сорняков.

В конце концом они выкопали яму, и работа помогла им отвлечься.

Они похоронили Тоби, и Мэтт бродил вокруг, словно переваливающееся с одной ноги на другую чудище, пытаясь вытереть об траву рвоту с ботинок

Вдруг, недалеко от него раздался шум возле открытой двери и Мэтт побежал, побежал к своей матери, которая пыталась тащить огромный чемодан, слишком тяжелый для нее, через дверь.

Мэтт забрал у нее чемодан, и почувствовал, что она заключила его в объятия, хотя для этого ей пришлось встать на цыпочки.

Мэтт, я не могу оставить тебя»

«Он будет одним из тех, кто спасет город от хаоса»

Сказала доктор Альперт, перебивая ее.

— Он его очистит.

А теперь нам пора уезжать и не будем его задерживать.

Мэтт, я слышала, что Маккаллосы тоже уезжают.

Мистер

и миссис

Сализ, кажется, пока не собираются уходить, и Гилберт — Максвелл тоже не собираются.

Последние два слова она произнесла с особой интонацией.

Гилберт — Максвелл — это была фамилия тети Елены, Джудит, ее муж Роберт Максвелл, и маленькая сестричка Елены, Маргарет.

Не было настоящей причины упоминать о них.

Но Мэтт знал, зачем

доктор Альперт это сделала.

Она вспомнила, как видела Елену, когда начался весь этот беспорядок.

Несмотря на то, что Елена прошла ритуальное очищение в лесу, где доктор

Альперт присутствовала, доктор вспомнила.

— Я расскажу Мередит, — сказал Мэтт, и взглянув ей в глаза, он слегка кивнул, словно говоря, и Елене я тоже расскажу.

— Что–нибудь еще принести? — спросил Тайрон.

У него в руках была птичья клетка с небольшой канарейкой внутри, которая отчаянно била крыльями и небольшой чемодан

«Нет, но как я могу отблагодарить тебя?»

сказала миссис Ханикат.

«Благодарности потом, сейчас все садимся»

сказал доктор Альперт.

«Мы уезжаем».

Мэтт обнял свою мать и немного подтолкнул ее к внедорожнику, который уже проглотил клетку с птицей и небольшой чемодан.

— До свидания! — кричали все.

Тайрон высунул голову из окна, чтобы сказать «Позвони мне как–нибудь! Я хочу помочь!»

И затем они исчезли.

Мэтт не верил, что все закончилось; все прошло так быстро.

Он забежал в открытую дверь своего дома и взял новую пару кроссовок на всякий случай, если миссис

Флауэрс не сможет вывести запах из тех, в которые он был одет.

Когда он вышел из дома, то снова моргнул.

Вместо белого внедорожника стоял другой белый автомобиль, припаркованный рядом с его.

Он оглянулся вокруг.

Нет детей.

Вообще ни одного.

И пение птиц вернулось.

В машине было два человека.

Один был белый, а другой темнокожий, и оба были в возрасте заботливых отцов.

В любом случае, путь ему был обрезан из–за припаркованной машины.

У него не было выбора, кроме как подойти к ним.

Как только он сделал это, они оба вышли из машины и смотрели на него, словно он был опасным китсунэ.

Когда они это сделали, Мэтт понял, что совершил ошибку.

— Вы Мэттью Джеффри Ханикатт?

Мэтту ничего не оставалось, как кивнуть.

— Пожалуйста, скажите да или нет?

— Да.

Сейчас Мэтт увидел белый автомобиль.

Это была машина хитрой полиции, одна из тех с подсветкой внутри, готовая зафиксировать все снаружи, если офицеры хотели задержать вас тайно.

— Мэттью Джеффри Ханикатт, вы арестованы за нападение и избиение Кэролайн Беллы Форбс.

— У вас есть право хранить молчание.

Если вы отказываетесь от этого права, все что вы говорите может и будет использовано против вас в суде…

— Разве вы не видели тех детей? — кричал Мэтт.

— Вы должны были видеть одного или двоих из них! Разве это ничего не значит для вас?

— Наклонитесь и положите руки на переднюю часть автомобиля.

— Они собирается уничтожить весь город! Вы помогаете им!

— Вы понимаете свои права?

— Вы понимаете что происходит в Фелс Черч?

На этот раз возникла пауза.

И тогда, один из них совершенно ровным голосом сказал:

— Мы из Риджмонта.

Глава 19

В последние мгновенья, которые тянулись мучительно долго, Бонни решила ничего не предпринимать, она ясно осознавала, что никакие ее действия не изменят сложившуюся ситуацию.

И это был вопрос гордости.

Хотя другие, возможно, посмеялись бы над этим, но для нее это было единственно верное решение.

Несмотря на новые способности Елены, Бонни была одной из самых опытных в противостоянии полной тьме.

До сих пор, ей всегда удавалось остаться в живых.

Но очень скоро ее не станет.

Все что у нее осталось — это возможность встретить смерть с гордо поднятой головой.

Она слушала глиссандо собственных криков, и затем крики стихли.

Что ж, это было все, что она могла сделать на данный момент.

Прекратить кричать.

Выбор сделан.

Бонни предпочла бы умереть несломленной, непокорной и спокойной.

В тот момент, когда она перестала визжать, Шиничи сделал знак и огр, державший ее, перестал тащить её к окну.

Она поняла, что

он — типичный хулиган.

А таким, как он нравится причинять страдания и делать людей несчастными.

Огр поднял ее так, чтобы ее лицо оказалось на уровне лица Шиничи.

«Взволнована из–за поездки в один конец?»

«Трепещу», ответила она бесстрастно.

Эй, подумала она, а ведь я не так уж и плоха для столь смелого поступка.

Но все внутри нее перемешалось, в попытках изобразить каменное лицо.

Шиничи открыл окно.

«Все еще волнуешься?»

Теперь когда кое–что уже сделано, открыто окно не пугало.

По крайней мере, она не разобьет стекло своим телом, не полетит сквозь осколки и не поранится.

Значит не будет боли, пока она не врежется в землю, но никто об этом не узнает, даже она.

Просто покончи с этим, подумала Бонни.

Теплый бриз из окна сообщил ей, что это место, место продажи рабов, где покупателям было разрешено отсеивать рабов до тех пор, пока они не выберут того единственного, который будет отвечать их требованиям по высшему уровню.

Я буду цела, пусть и недолго, подумала она.

Когда рядом хлопнула дверь, Бонни почти выскочила из рук огра, а когда дверь в комнату с шумом распахнулась, она чуть не выпрыгнула из своей собственной кожи.

Вот видишь? Некое дикое чувство росло в ней.

Я спасена! Понадобилось немного храбрости и теперь…

Но это была сестра Шиничи, Мисао.

Mисао, выглядела изрядно потрепанной, ее кожа была пепельно–серой, и она стояла, опираясь на дверь, в качестве поддержки.

Единственным, что не потеряло цвет, были ее блестящие темные волосы, с алыми кончиками, как у Шиничи.

— Подожди! — сказала она Шиничи.

— Подожди! — сказала она Шиничи. — Ты даже не спросил о…

— По–твоему, я тупица, что она может знать? Но я понимаю, о чем ты.

Шиничи усаживал Мисао на кушетку, потирая ее плечи для утешения.

— Я спрошу.

Итак, в комнате по ту сторону зеркала была она, подумала Бонни.

Она выглядела действительно плохо.

Словно она умирала.

«Что произошло с звездным шаром моей сестры?» спросил Шиничи. И Бонни увидела, как будто круг замкнулся и, понимая это, она может умереть с достоинством.

«Это была моя вина», сказала она, с легкой улыбкой.

«Или половина вины.

Сейдж открыл его первым, чтобы открыть ворота на Земле.

«и потом…» Она рассказывала им историю, Как будто это было единственным, что она не слышала прежде, ставя акцент на том, что это была она, кто дал Дэймону ключ к разгадке, чтобы найти звездный шар Мисао и именно Дэймон тогда использовал это, чтобы войти в высшый уровень Темного Измерения.

«Земля круглая, пояснила она.

«Все, что вы делаете — возвращается к вам».

Тогда, несмотря на ситуацию, она начала хихикать.

В два шага Шиничи пересек комнату и нанес ей удар.

Она не знала, сколько раз он это проделал.

Первого было достаточно, чтобы заставить ее задохнуться и прекратить ее хихиканье.

Потом она почувствовала, что её щеки распухают, как если бы она была тяжело больна свинкой, а из носа потекла кровь.

Она продолжала стараться вытереть ее плечом, но кровь не останавливалась.

Наконец Мисао произнесла:

— Ух.

Освободи ей руки и дай ей полотенце или что–нибудь такое.

Огр тот час исполнил, как если бы приказ отдал Шиничи.

Шиничи в это время сидел рядом с Мисао и тихо разговаривал с ней, как будто с ребенком или любимым домашним животным.

Но глаза Мисао, с их неясным мерцанием были ясными и зрелыми когда она смотрела на Бонни.

«Где сейчас мой звездный шар?» ужасным серым голосом спросила она.

Бонни, которая вытирала свой нос, чувствуя себя счастливой от того, что ее руки не связаны за спиной, удивлялась, почему она даже не попыталась соврать.

Что–то вроде, освободите меня и я отведу вас к нему.

Затем она вспомнила Шиничи и его чертову телепатию китсунэ.

«откуда мне знать?» логически отметила она.

«Я просто пыталась вытащить Деймона из ворот, когда мы оба провалились сюда.

Он не упал с нами.

Насколько я знаю, он валялся в пыли и вся жидкость вытекла».

Шиничи встал, чтобы снова ударить ее, но она сказала правду.

Мисао уже заговорила.

«Мы знаем, что этого не произошло, потому–что я…» она сделала паузу, чтобы отдышаться «все еще жива».

Она повернула пепельное, осунувшееся лицо к Шиничи и сказала:

«Ты прав.

Она теперь бесполезна и не знает больше ничего.

Выбрасывай ее»

Огр подобрал Бонни, полотенце и все остальное.

Шиничи подошел с другой стороны.

«Ты видишь, что вы сделали с моей сестрой? Ты видишь?»

Все, время кончилось.

Только секунда, чтобы узнать, собирается ли она быть храброй или нет.

Но что же сказать, чтобы показаться храброй? Она открыла рот, не уверенная в том, что же она сделает: снова закричит или что–то скажет.

«Она будет выглядеть еще хуже, когда мои друзья возьмутся за нее» сказала она и, по глазам Мисао, увидела, что попала в цель.

«Бросай ее» заорал Шиничи вне себя от злости.

И Огр выбросил ее в окно.

Мередит сидела с родителями, пытаясь выяснить, что случилось.

Она закончила все свои дела в рекордное время: увеличила фотографии с изображениями символов на урнах; позвонила семейству Сэтоу, чтобы узнать, сможет ли она застать их дома в полдень.

Тогда она исследовала и пронумеровала отдельные увеличенные снимки каждого характера на фотографиях, которые послал Аларик.

Сэтоу были… напряжены.

Мередит не была удивлена, так как Изобель была одной из первых, кто стал носителем малаха, причем совершенно случайно.

Одним из худших жертв был постоянный друг Изобель Джим Брюс, который получил малаха от Кэролайн и передал его Изобель, не понимая что делает.

Сам он был одержимым малахом Шиничи, и продемонстрировал все отвратительные признаки синдрома Леша — Найхана, поедая свои собственные губы и пальцы. В то время как бедная Изобель использовала грязные иглы — иногда размером с детские вязальные спицы — и проткнула себя более чем в тридцати местах, не считая того, что она ножницами разрезала себе язык надвое.

Изабель выписали из больницы и теперь она шла на поправку.

Тем не менее, Мередит была сбита с толку.

Она заработала похвалу за снимки с увеличенными фрагментами символов от старшей Сэтоу — Обаасан (бабушки Изобель) и миссис

Сэтоу (матери Изобель) — с большим количеством комментариев на японском языке по каждому фрагменту.

Мередит уже садилась в свою машину, когда Изобель выбежала из дома с полной сумкой стикеров.

— Мать сделала их, вдруг пригодятся, — запыхавшись, сказала она, своим новым мягким голосом, проглатывая слова.

И Мередит приняла их с благодарностью, бормоча что–то неуклюжее об оплате.

— Нет, но… я могу взглянуть на увеличенные снимки? — спросила Изобель, задыхаясь.

Почему она так тяжело дышала? интересовало Мередит.

Даже если она бежала с верхнего этажа, пыталась вычислить Мередит.

Но потом Мередит вспомнила: Бонни сказала, что у Изобель было «нервное» сердце.

— Видишь ли, — стыдливо сказала Изобель, с призывом к пониманию, — Обаасан почти ослепла — и уже давно, а мать пропадала в школе… но сейчас я беру уроки японского.

Мередит была тронута.

Очевидно, Изобель считала невежливым оспаривать мнение взрослых в их присутствии.

Но там, сидя в машине, Изобель просмотрела каждую карту с увеличенными сиволами, написав похожие, но определенно разные символы на другой стороне.

Потребовалось двадцать минут.

Мередит ужаснулась.

Но как вы запоминаете их целиком? Как вы переписываетесь? воскликнула она, увидев сложенные символов, которые отличались только несколькими линиями.

«Со словарями,” сказала Изобель и впервые немного рассмеялась.

«Нет, я серьезно, чтобы написать приличное письмо, скажем, не пользуетесь ли вы Тезариусом и Проверкой Правописания и…»

«Они нужны мне, чтобы написать что–либо!» Мередит рассмеялась.

Это была приятная минута, каждая из них улыбалась, отдыхая.

Нет проблем.

Сердце Изобель, казалось, было в норме.

Затем Изобель поспешно убежала и когда она ушла, Мередит осталась, пристально смотря на влажное пятно, на пассажирском месте.

Слеза.

Но почему Изобель должна плакать? Потому что это напомнило ей о малахах Шиничи или о Джимме? Потому что потребовалось несколько пластических операций прежде чем, ее уши обрели плоть снова? У Мередит не было ответа на эти вопросы.

И она должна была торопиться добраться до ее дома позже.

В этот момент Мередит поразилась прошедшим событиям.

Семья Сетоу знала что Мередит, Мэт и Бонни были друзьями.

Но ни один из них не спросил или о Бонни или о Мэтте.

Странно.

Если бы она только знала, сколько опасности может принести ее визит к собственной семье…

Глава 20

Мередит обычно видела своих родителей милыми, веселыми и немного глупыми. Они торжественно восхищались всеми ненужными вещами, вроде: «Дорогая, убедись, что действительно знаешь Аларика, перед тем как…»

Мередит не сомневалась в Аларике вообще, но он был одним из тех глупых, дорогих, галантных людей, которые говорили о вещах не поделу.

Сегодня она была удивлена, увидев отсутствие машин вокруг фамильного дома.

Возможно, люди были вынуждены остаться дома, чтобы разрешить споры с их детьми.

Она сжала Акуру, ощущая ценностьтого, что дала Изобель, и позвонила в дверной замок. Ее родители верили в цепные замки.

Джанет — экономка, как–будто была счастлива видеть ее, но казалась нервной.

Ага, подумала Мередит, она обнаружили, что их послушная дочка порылась на чердаке.

Может они хотят забрать кол?

Наверно, я должна была оставить его в пансионе.

Но она поняла, что дела приняли по–настоящему серьезный оборот, как только вошла в семейную комнату и увидела большое роскошное глубокое кресло фирмы La–Z–boy — отцовский трон — пустым.

Ее отец сидел на диване, обнимая рыдающую мать.

Она принесла кол с собой и когда ее мать увидела его — она разразилась новыми слезами.

«Послушайте», сказала Мередит, " это не столь ужасно. У меня есть неплохое объяснение того, что произошло. Если вы хотите рассказать мне, как на самом деле бабушка и я получили раны, это ваше дело. Но если я …заразилась каким–то образом…»

Она остановилась.

Она с трудом могла в это поверить.

Ее отец протягивал ей руку, как будто бы вид ее одежды не имел значения.

Она подошла к нему медленно, неловко, и позволила ему обнять себя, не смотря на его костюм от Армани.

Ее мама держала стакан с остатками жидкости в нем, напоминающим Колу, но Мередит поспорила бы с тем, что это была Кола.

" Мы надеялись, что это мирное место» — провозгласил ее отец. Каждое предложения ее отца звучало как торжественная речь. " Ты привыкла к нему. мы никогда не мечтали…» и затем он остановился.

Мередит была ошеломлена.

Ее отец не останавливался посередине речи.

Он не делал пауз.

И он, конечно, не плакал.

" Папа! Папочка! Что случилось? Здесь были дети, сумашедшие дети? Они поранили кого–небудь?»

«Нам придется рассказать тебе всю историю с далеких времен» сказал ее отец. Он говорил так расстроенно, что это не выглядело как торжественная речь. «Когда на тебя напали.»

«Вампир. Или Дедушка. Или ты знаешь?»

Тишина. Потом ее мать опустошила содержимое стакана и попросила: " Джанет, еще один, пожалуйста.»

— Сейчас, Габриелла… — с упреком сказал ее отец.

Я не могу вынести этого. Мысль, что мы похитили невиновного…

Мередит произнесла:

— Слушай, я могу облегчить тебе работу. Я уже знаю… ну, для начала, у меня есть брат–близнец.

Ее родители выглядели ужаснувшимися. Они сцепились вместе, задыхаясь. Кто сказал тебе? потребовал ее отец. Кто мог узнать в этом пансионе?

Переведя дыхание, она сказала: " Нет, нет, папа. Я выяснила, когда Дедушка сказал мне». Этого было достаточно. Просто не о ее брате. " В любом случае, так я поняла. Но вампир, который навредил нам — мертв. Он был серийным убийцей, тем, кто убил Викки и Сью. Его звали Клаус.»

" Ты думала, что там был только один вампир?» — воскликнула ее мать.

Она произнесла это слово на испанский манер, который казался Мередит более пугающим. Vahm–peer.

Мир, казалось, замер вокруг Мередит.

" Это просто догатка» — сказал ее отец. " Мы не действительно не знаем, что там было больше, чем один сильный вампир.»

— Но ты знаешь о Клаусе — откуда?

— Мы видели его. Он очень силен. Он убил одним ударом всех охранников на воротах. Мы переехали в новый город. И надеялись, что ты никогда не узнаешь, что у тебя был брат. — Отец вытер глаза. — Твой дедушка говорил с нами, сразу после нападения. Но на следующий день… ничего. Он вообще перестал говорить.

Мать закрыла лицо руками. Но почти сразу убрала руки с лица и крикнула, — Джанет! Еще один, por favor (пожалуйста)!

«Прямо сейчас», мэм. Мередит посмотрела в голубые глаза экономки, ища в них разгадку этой тайны, и ничего не нашла — в них была симпатия, но не помощь. Джанет, француженка со светлыми волосами, заплетенными в косу, ушла с пустым стаканом.

Мередит повернулась к своим родителям, с такими же темными глазами и волосами, с таким же оливковым оттенком кожи. Они снова прижались друг к другу, глядя на нее.

«Мама, папа, я знаю, что это действительно тяжело. Но я собираюсь следовать за людьми, которые навредили дедушке, бабушке и моему брату. Это опасно, но я должна это сделать.» Она приняла позу из тэквандо. Я имею в виду, что вы научили меня этому.

— Но против своей же семьи? Ты могла так сделать? — закричала ее мама.

Мередит села. Она припомнила все воспоминания, которые они нашли вместе со Стефаном.

«Так Клаус не убил его, как бабушку. Он забрал брата со собой.»

«Кристиан», причитала ее мать. «Он был еще ребенок. Трёхлетний! Это было, когда мы нашли вас обоих… в крови…везде кровь…»

Ее отец встал, но не для того, чтобы произнести речь, а чтобы положить руку на плечо Мередит. «Мы думали, что будет проще не рассказывать тебе — чтобы у тебя не осталось никаких воспоминаний о том, что происходило, когда мы вошли. Ты решила по–другому, не так ли?»

В глазах Мередит стояли слезы. Она молча смотрела на мать, пытаясь показать ей, что не может понять.

— Он пил мою кровь? — догадалась она. — Клаус?

— Нет! — крикнул отец, как мать начала шептать молитву.

«Он тогда он пил кровь Кристиана.» Мередит опустилась перед матерью на колени, чтобы видеть её лицо.

— Нет! — снова крикнул отец. Он задыхался.

«La Sangre!» Ахнула мать, закрыв глаза. «Кровь!»

«Querida…» зарыдал ее отец, и подошел к ней.

«Папа!» Мередит пошла за ним и пожала руку. «Вы исключили все возможности! Я не понимаю! Кто пил кровь? "

«Ты! Ты!» почти выкрикнула ее мать. «У своего собственного брата! О, это ужасно!»

— Габриелла! — простонал отец.

Мама Мередит ударилась в рыдания.

У Мередит закружилась голова.

— Я не вампир! Я охочусь за вампирами и убиваю их!

«Он сказал», прошептал отец," Следите, чтобы она получала столовую ложку в неделю. Если хотите, чтобы она жила — попробуйте кровяную колбасу». Он хохотал.»

Мередит не нужно было спрашивать — повиновались ли они. В ее доме ели кровяную колбасу или пудинг по–крайней мере раз в неделю. Она выросла на них. В этом не было ничего особенного.

— Почему? — уже хриплым голосом прошептала она. — Почему он не убил меня?

«Я не знаю. Мы всё ещё не знаем! Тот человек спереди был весь забрызган кровью — твоей кровью или твоего брата, мы не знаем! А потом, в последнюю минуту, он схватил вас обоих, но ты прокусила его руку до кости," сказал ее отец.

«Он смеялся — смеялся! — а ты вцепилась в него зубами и твои маленькие ручки отталкивали его, и он сказал, " Я оставлю вам эту, вы сможете позаботиться о том, в кого она превратиться. Мальчика я забираю с собой.» А затем, внезапно, меня словно расколдовали, я снова потянулся за тобой, готовый бороться с ним за вас обоих. Но я не смог! Как только ты была у меня, я не смог сдвинуться ни на дюйм. И он покинул дом, продолжая смеяться — и забрал твоего брата Кристиана с собой.»

Мередит размышляла. Ничего удивительного, что они не хотят никаким образом праздновать годовщину того дня. Ее бабушка умерла, дедушка сошел с ума, ее брат пропал, и что–то с ней самой? Ничего удивительного, что они праздновали ее день рождения на неделю раньше.

Мередит попытался остаться спокойной. Мир рушился на части вокруг нее, но она должна была оставаться спокойной. Спокойствие поддерживала в ней жизнь постоянно. Даже не имея необходимости, она делала глубокий вдох, через рот, и выдыхала через нос. Глубокие, успокаивающие вдохи. Спокойствие по всему телу. Только часть ее слушала мать:

— Мы тем вечером рано пришли домой, потому что у меня болела голова…

«Тише, querida…» начал отец.

«Мы вернулись домой пораньше», продолжала мама, «О, Virgen Bendecida, что было бы, если б мы опоздали? Мы потеряли бы и тебя! Моя малышка! Моя малышка с ртом, заляпанным кровью».

«Но мы вернулись домой достаточно рано, чтобы спасти хотябы её,” хрипло сказал отец Мередит, как будто пытаясь разбудить её мать от спячки.

«Ах, gracias, Princesa Divina, Vigen pura y impoluto …» Ее мать, никак не могла перестать плакать.

— Папочка, — тут же спросила Мередит, беспокоясь за мать, но отчаянно нуждаясь в информации. — Вы когда–нибудь видели его еще раз? Или слышали о нем? О моем брате, Кристиане?

— Да, — проговорил отец. — О да, мы кое–что видели.

Мать ахнула. «Нандо, нет!»

«Она должна узнать правду», сказал отец. Он обшарил картонную коробку на столе. «Взгляни!«сказал он Мередит» Взгляни на это…»

Мередит уставилась с предельным недоверием.

В темном Измерении Бонни закрыла глаза. Было много ветра из окна, наверху высокого здания. Это было все о чем она думала, думая о том, как она могла бы спкастись, о всеже она не смогла, и ужасный смех Огра, также слова Шиничи, «Ты действительно думаешь, что мы бы позволили тебе идти, чательно не допросив?»

Бонни воспринимала слова но не их смысл, и затем внезапно она поняла. Ее похитители и собирались причинить ей боль. Они собирались замучить ее. Они собирались испытать ее храброст.

Она думала, что кричала что–то на него. Все, что она знала, тем не менее, было то, что был мягкий взрыв тепла позади нее, и затем — невероятно — он был одет в плащ со значком, который делал его похожим на военного принца, это был Дэймон.

Дэймон.

Он так опаздал, она давно разочаровалась в нем. Но теперь ослипительной улыюкой он надвигался на Шиничи, который был шокирован на столько, что лишился дара речи.

И теперь произнес Дэймон, «я боюсь, что у г-жи Маккалло сейчас есть другие дела. Но я немедленно вернусь, чтобы надрать тебе задницу! Только попробуйте выйти из этой комнаты, и я убью Вас всех, медленно. Спасибо за ваше время и внимание.»

И прежде, чем ктолибо мог оправится от первого шока при его появлении, он и Бонни выбрались через двусторонее окно

Он выбирался, из комнаты, не как будто отступая, но двигаясь прямо вперед, одна рука перед ним, окутывала их обоих в черную, мантию Власти.

Они разрушили двухстороннее зеркало в комнате Бонни и почти полностью перебрались в следующую комнату прежде, чем ум Бонни отметил что она «пуста».

Затем они с грохотом пронеслись сквозь искусно сделанное окно с видеопанелью — оно было предназначено, чтобы людям казалось, что они видят улицу, и пролетели над кем–то, лежавшим в кровати.

И потом…было несколько таких перелетов, насколько Бонни успела заметить

Она только получила представление того, что творилось в каждой комнате. Наконец …

Все закончилось

Это позволило Бонни держаться за Деймона в стиле коалы — она не была глупа — а они были очень, очень высоко в воздухе. А перед ними, и по бокам, и везде, где Бонни могла видеть, возникли женщины, которые тоже летали, но на маленьких машинах, выглядевших как смесь обычного и водного мотоциклов.

Естественно без колес

Машины были золотого цвета, что соответствовало цвету волос каждой из водительниц.

Итак, первое слово, которое Бонни, задыхаясь, произнесла своему спасителю, который сделал в здании крупного рабовладельца внушительный тоннель, было «Охрана?»

«Обязательная, учитывая тот факт, что лучшей идеи, где плохие парни тебя держат, у меня не было, и я подозревал, что время на исходе. Это место фактически было последним из тех, что мы должны были проверить. И мне наконец–то…повезло»

Для того, кому повезло, он казался немного странным. Почти…потерянным

На щеках Бонни были слезы, но они высыхали быстрее, чем она успевала их вытирать

Дэймон держал ее так, чтобы она не могла видеть его лицо, и он держал ее очень, очень крепко.

Это действительно был Дэймон. Он вызвал конницу и, несмотря на охвативший весь город сбой в телепатической связи, он нашел ее.

«Они сделали тебе больно, не так ли, маленькая рыжая птичка? Я видел… я видел твое лицо," сдавленным голосом сказал Деймон.

Бонни не знала, что сказать.

Но внезапно для себя самой она поняла, что не против его крепких объятий.

Она обнаружила, что обнимает его в ответ.

Внезапно, шокировав её, Дэймон снял захват коалы и потянул ее на себя, и поцеловал очень мягко в губы.

— Маленькая рыжая птичка! Я сейчас же пойду и заставлю их заплатить за то, что они сделали с тобой.

Бонни услышала, как говорит:

— Нет, не надо.

— Нет? — в изумлении повторил Дэймон.

— Нет, — сказала Бонни.

Она нуждалась в Дэймоне рядом с ней.

Ей не было дела, что произошло с Шиничи.

Изнутри ее охватывала сладость, но в голове начинало шуметь.

Было очень жаль, но через некоторое время она будет без сознания.

Тем временем три мысли не давали ей покоя, и все они были ясными.

Она боялась того, что они будут менее ясные потом, после ее обморока.

«У тебя есть звездный шар?»

«У меня есть двадцать восемь звездных шаров,” сказал Дэймон, смотря на нее насмешливо

Это было вовсе не то, что Бонни имела в виду; ей нужен тот, на котором была запись. «Ты можешь запомнить три вещи?» сказала она Деймону.

«Я играл бы на деньги на этом.» На сей раз Дэймон поцеловал ее мягко в лоб

«Во–первых, ты остановил мою храбрую смерть»

«Мы всегда можем вернуться и ты сможешь сделать другую попытку». Голос Деймона теперь был менее сдавленным, более похожим на его собственный.

«Во–вторых, ты оставили меня в той ужасной гостинице на целую неделю —”

Как будто она могла видеть картинку в его уме, она видела нечто похожее на деревянный меч. Он держал ее настолько крупко, что она действительно не могла дышать. «Я … я не хотел. Это было действительно только четыре дня, но я никогда не должны был делать этого", сказал он.

«В — третьих» голос Бони понизился до шепота

«Я не думаю, что любой звездный шар когда–либо был украден. То, что никогда не существовало, не может быть украдено, не так ли?»

Она посмотрела на него.

Деймон смотрел на нее так, что она заволновалась.

Он был, очевидно, явно огорчен.

Но Бонни держалась за сознание только из за этого пункта.

«И … четвертый …» Она медленно озадачилась.

— Четвертая? Ты же сказала, три вещи, — Дэймон улыбнулся, совсем чуть–чуть.

«Я должен сказать это —”, Она уронила голову на плече Дэймона, собрала всю свою энергию, и сконцентрировалась.

Дэйон немного ослабил хватку.

Он сказал, «Я могу услышать слабый звук бормотания в голове. Только скажи мне.Мы вдали от всех.»

Бонни была настойчива.

Она напряглась всем телом и затем взрывом отослала мысль.

Она была уверена что Деймон поймал её

В-четвертых, я знаю путь к семи легендарным сокровищам кицунэ, послала ему Бонни.

Это заключено в самом большом звездном шаре, сделанном когда–либо. Но если он нам нужен, нам нужно до него добраться — и быстро.

Тогда, поняв что сказала все что нужно, она упала в обморок.

Глава 21

Кто–то все еще стучался в дверь Стефана.

«Это дятел», сказал Елена, когда могла говорить. «Они стучатся, не так ли?»

«В двери внутри домов?» сказал Стефан изумленно.

Игнорируй это и оно уйдет

Спустя момент, стук возобновился.

Елена простонала:

— Я в это не верю.

Стефан прошептал:

— Хочешь, чтобы я принес тебе его голову? Отделенную от шеи, я имею ввиду?

Елена задумалась. Поскольку стук продолжался, она становилась все более обеспокоенной и все менее смущенной. «Лучше посмотреть, вдруг это птица, я полагаю», сказала она.

Стефан откатился от нее, натянул кое–как джинсы, и, пошатываясь, пошел к двери. Несмотря на себя, Елена жалела того, кто бы ни был за дверью.

Стук начался снова.

Стефан добрался до двери и почти потянул за ручку.

«Какого..» — он замолчал, и внезапно смягчил голос. «Миссис Флауерс?»

«Да," — сказала миссис Флауэрс, намеренно не смотря на Елену, которая натягивала на себя простыню прямо перед ней.

«Это милая бедняжка Мередит», — сказала миссис Флауэрс. «Она в таком состоянии, и она говорит, что она должна увидеться с тобой сейчас же, Стефан»

Разум Елены отправился по следу также неожиданно и плавно, как поезд. Мередит?

В каком таком состоянии?

Требует увидеться со Стефаном, несмотря на то, что миссис Флауэрс (Елена была уверена в этом) деликатно намекнула, как Стефан … занят в данный момент?

Ее сознание все еще было полностью связано с сознанием Стефана. Он сказал, «Спасибо, миссис Флауэрс. Я спущусь через минутку»

Елена быстро оделась и присела на краешек кровати, усиливая ментальную связь со Стефаном.

«Возможно, вы могли бы сделать ей чашку вкусного чая. Я имею ввиду, просто чашку чая.» — добавил Стефан.

«Да, дорогой, какая замечательная идея», мягко сказала миссис Флауэрс. «И если ты увидишь Елену, возможно ты сможешь ей передать, что милая Мередит спрашивала ее тоже?»

«Мы будем», сказал автоматически Стефан. Затем он обернулся и поспешно закрыл дверь

Елена дала ему время одеть рубашку и ботинки, и они быстро спустились на кухню, где Мередит не чай пила, а расхаживала туда–сюда подобно леопарду в клетке.

— Что–то не… — начал Стефан.

«Я скажу тебе, что не так, Стефан Сальваторе! Нет, ты скажешь мне! Ты был у меня в сознании недавно, так что ты должен знать. Ты должен был увидеть, рассказать обо мне».

Елена все еще была связана сознанием со Стефаном.

Она чувствовала его смятение. «Что сказать о тебе?» — мягко спросил он, отодвигая стул от кухонного стола, так чтобы Мередит могла сесть.

Этот простое действие, приглашающее сесть, скорее вежливый жест, кажется немного успокоил Мередит.

Но Елена все еще могла ощущать ее страх и боль как привкус стального меча на языке.

Мередит приняла крепкие объятия, и стала немного спокойней.

Немного больше собой и немного меньше запертым животным.

Но борьба внутри нее была столь очевидна, что Елена не могла оставить ее без поддержки, даже когда миссис Флауэрс расставила четыре кружки чая на столе и взяла предложенный Стефаном стул.

Затем Стефан сел.

Он знал, что Елена будет стоять или сидеть, или разделит стул с Мередит, но как бы то ни было, она будет той, кто примет решение.

Миссис Флауэрс осторожно размешала мед в кружке с чаем, а затем передала мед Стефану, он отдал его Елене, которая положила только совсем немного, так как Мередит любит, в ее кружку и тоже осторожно размешала.

Обычные человеческие звуки двух спокойно звенящих ложек казалось расслабили Мередит еще больше

Она взяла чай с медом, который ей протянула Елена, и жадно выпила

Елена могла почувствовать, как Стефан вздохнул в уме с облегчением, поскольку Мередит еще немного успокоилась.

Он деликатно пил свой чай, который был горячим, но не обжигающим, и был сделан из природных сладких ягод и трав.

— Это хорошо, — сказала Мередит. Она сейчас была почти человеком. — Спасибо, миссис Флауэрс.

Елена почувствовала облегчение.

Она расслабилась достаточно потянулась за своей чашкой чая и положила в неё много меда размешала и сделала глоток.

Хорошо.

успокаивающий чай

«это ромашка и огурец» сказал Стефан

«Ромашка и огурец», сказала Елена, мудро согласившись, «для того, чтобы успокоиться». И затем она покраснела, поскольку поняла значение широкой улыбки миссис Флауэрс

Елене торопливо сделала еще глоток и убедилась, что у Мередит еще есть чай, и все вокруг стали чувствовать себя намного лучше

Мередит была сейчас совершенно той Мередит, не каким–то свирепым животным. Елена крепко сжала руку подруги.

Это была только одна проблема.

Люди были менее страшные, чем звери, но они могут плакать.

Теперь Мередит, которая никогда не плакала, тряслась, и слезы капали в чай.

«Вы ведь все знаете?» — спросила она Елену

Елена нерешительно кивнула.

«Это всегда было в тушеном мясе в вашем доме?», сказала она

«И в тапе?» Елена выросла на кровяной колбасе, как еде или закуске в доме ее подруги, и она привыкла к большим кускам и восхитительному вкусу, сделать который удавалось только миссис Салез

Елена почувствовала, как сжалось сердце Стефана.

Она посмотрела на него и снова вернулась к Мередит.

«Оказывается, моя мать не сразу это сделала," сказала Мередит, смотря прямо в глаза Стефану.

«И у моих родителей была очень веская причина, чтобы изменить дату моего рождения.»

«Просто расскажи всё это», мягко предложил Стефан.

И затем Елена испытала чувство, не испытываемое ею ранее.

Оно поднималось, подобно волне — медленной и нежной, разрастаясь и проникая прямо в сознание Мередит, и говоря: Расскажи об этом и успокойся. Без гнева. Без страха.

Но это была не телепатия. Мередит ощущала мысли в своей крови и костях, но не слышала их ушами.

Это было Влияние.

Елена едва осознала это, а ее возлюбленный Стефан уже атаковал одного из ее друзей Влиянием. Но Стефан мысленно сказал ей: «Мередит больно, страшно, и она злится.

И у нее есть причины для этого, но ей нужно успокоиться. Я, вероятно, не смогу успокоить ее полностью, но я постараюсь».

Мередит вытерла глаза.

«Вышло так, что все случилось не так, как я предполагал — это была ночь, когда мне исполнилось три.»

Она описала, что ее родители рассказали ей обо все, что наделал Клаус.

Пока Мередит рассказывала историю, постепенно закончилось действие чар, помогающий ей сохранять спокойствие.

И у нее снова началась истерика.

Елена хотела обнять подругу, но та встала и зашагала по комнате.

«Он засмеялся и сказал, что я буду испытывать жажду крови каждую неделю — животной крови — или я умру. Не много крови. Столовую ложку или две. Моя бедная мама не хотела потерять еще одного ребенка. Она очень хотела, чтобы он все рассказал и ей. Но…что случиться если я выпью слишком много крови, Стефан? Что будет если я выпью твою кровь?!»

Стефан задумался, стараясь найти в своей жизненном опыте что–то подобное тому, о чем говорила Мередит. Между тем, он просто ответил.

«Если ты выпьешь достаточное количество моей крови, ты стаешь вампиром. Но так произойдет с любым. В твоем случае — крови потребуется меньше. Поэтому не позволяй никакому вампиру вовлечь тебя в обмен кровью. Одного раза будет достаточно.»

«Так я не вампир? Точно не вампир? Или какого–то другого вида? Вообще, бываю какие–то другие виды вампиров?»

Стефан серьезно ответил.

«Я никогда в своей жизни не слышал о «различных видах» вампиров, за исключением Древних. Я могу сказать тебе, что у тебя нет ауры вампира. Еще твои зубы. Ты можешь сделать свои клыки острыми? Обычно это лучше всего проверять на человеческой плоти. Не на своей соответственно.»

Елена быстро повернула руку так, что на запястье стали видны вены

Мередит закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться, Елена чувствовала ее усилия через Стефана

И когда Мередит открыла глаза, она открыла так же и рот, для осмотра зубов

Елена осмотрела ее клыки

Они были немного острыми, но ведь так выглядят клыки у всех, не так ли?

Кончиком пальца Елена осторожно коснулась одного из клыков Мередит

Довольно острый

Пораженная, Елена убрала руку. Она смотрела на палец, где начинала выступать маленькая капелька крови

Все смотрели, как загипнотизированные. Тогда рот Елены нераздумывая произнес, «У тебя зубы, как у котенка»

В следующий момент Мередит отодвинула руку Елены и нервно зашагала по кухне

«Я не буду такой! Я не буду! Я-охотник убийца, а не вампир! Я убью сама себя, если я окажусь вампиром!» Она была очень серьезна

Елена через Стефана почувствовала, как это будет — резкий рывок, и кол входит между ребрами в ее сердце

Она поищет в Интернете, куда точно нужно будет ударить.

Железное дерево и белый ясень пронзят ее сердце и утихомирят навеки… запечатают зло, которым была Мередит Сализ.

Спокойно! Спокойно! Влияние Стефана затопило ее.

Но Мередит не успокоилась.

— Но сначала я убью своего брата.

Она швырнула фотографию на кухонный стол миссис Флауэрс.

— Оказывается, Клаус или кто–то еще присылал их, с тех пор как Кристиану исполнилось четыре — в мой настоящий день рождения. В течение многих лет! И на каждой фотографии прекрасно видно, что у него зубы вампира. Не «зубы котенка». После того как мне исполнилось десять, их перестали присылать. Но они показывают, как он растет! С острыми зубами! А в прошлом году прислали вот эту.

Елена вскочила, чтобы взять фотографию, но Стефан опередил ее.

Он изумленно смотрел.

— Растет? — сказал он.

Она почувствовала, насколько он потрясен — и как он завидует.

У него не было такой возможности.

Елена взглянула на Стефана и Мередит, ходящую кругами.

«Но это невозможно, не так ли?» Сказала она.

— Я была уверена, что если тебя укусили, ты перестаешь меняться, верно? Ты не становишься старше или больше.

— Вот и я так считал. Но Клаус был Древним, и кто знает то, что они могут? — ответил Стефан.

«Дамон будет в ярости, когда он узнает», — мысленно сообщила Елена Стефану, рассматривая фотографии, хотя уже видела их глазами Стефана.

Дамона злило, что Стефан выше его ростом, как и большинство окружающих.

Елена показала одну из фотографий миссис Флауэрс, и они вместе рассматривали ее.

С фотографии на них смотрел чрезвычайно красивый молодой человек, с темными, как у Мередит, волосами.

Он был похож на Мередит овалом лица и оливковой кожей.

Он был одет в куртку и перчатки мотоциклиста, но без шлема, и он весело смеялся, показывая все свои очень белые зубы.

Можно было легко увидеть, что у него длинные и острые клыки.

Елена перевела взгляд от фотографии на Мередит и обратно.

Единственную разницу, которую заметила Елена — глаза мальчика казались светлее. Все остальное кричало «близнецы».

— Сперва я убью его, — повторила Мередит устало. — А потом себя. — Она запнулась о стол и, садясь на стул, чуть не опрокинула его.

Елена суетясь вокруг Мередит, схватила две кружки со стола, опасаясь, что неуклюжая рука Мередит смахнет их на пол.

Мередит… неловкая!

Елена никогда не видела, чтобы Мередит была неловкой.

Это было страшно.

так или иначе она та кто она есть — по крайней мере, частично — вампир? Зубы котенка?

Елена посмотрела на Стефана глазами, полными страха, почувствовав его недоумение.

Тогда они оба, не сговариваясь, повернулись к миссис Флауерс.

Она одарила их виноватой улыбкой старой леди.

«Должна убить… найти его, убить его… Во–первых, " шептала Мередит, опустив темную голову на стол, Найти его … где? Дедушка … где? Кристиан… мой брат…»

Елена молча слушала до тех пор, пока не осталось слышно только тихое дыхание.

«Вы опоили ее?» спросила она у миссис Флауерс.

«Это было то, что мама мыслит лучше. Она — сильная, здоровая девочка. Это ей не повредить, потомучто она проспит до следующего утра. Теперь я вынуждена сказать, что сейчас у нас есть проблемы поважнее.»

Елена посмотрела на Стефана, она видела оттенок страха на его лице, и потребовала, «Что?» Их связь была блокирована

Он её блокировал

Елена обратилась к миссис Флауерс:

«Что?»

«Я очень беспокоюсь за милого Метта,"

«Метт», согласился Стефан, оглядывая стол, желая показать, что Метта с ними не было.

Он пытался защитить Елену от холодка, который пронизывал его.

Поначалу Елена была спокойна

«Я знаю, где он может быть», весело сказала она.

Она помнила истории, которую Мэтт рассказал ей о, он был в церкви Фелс Черч, в то время как она и другие были в темном Измерении. “ Мы вместе с Доктором Альперт были в церкви, или посещал больных.»

Г-жа Флауэрс покачала головой, с испуганным выражением лица. «Я боюсь нет, дорогая. София — доктор Алперт — звонила мне и сказала, что она забрала мать Мэтта, и твою собственную семью, и несколько других людей с нею и уехала из церкви. Я её не сколько не осуждаю — но Мэтт не был одним из тех, кто поехал с ней. Она сказала, что он хотел остаться и бороться. Это было приблизительно в двенадцать тридцать.»

Елена автоматически посмотрела на часы

Ужас выстелил в нее, переходя в желудок и кончики пальцев. Часы показывали 4:35–4:35 ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ!

Но это, должно быть, ошибка.

Она и Стефан соединили разумы всего лишь несколько минут назад. Гнев Мередит длился не так долго. Это было невозможно!

«Эти часы — они не правы!» Обратилась она к миссис Флауэрс, но в тот же момент услышала телепатический голос Стефана. Это смешение разумов. Я не хотел торопиться. Но я тоже потерялся в этом — это не твоя вина, Елена.

«Это моя вина», громко огрызнулась Елена. «Я никогда не собиралась забывать о моих друзьях на целый день! А Мэтт — Мэтт никогда бы не напугал нас, заставляя ждать его звонка! Я должна была позвонить ему! Я не должна была — " смотрела она на Стефана несчастными глазами. Единственное, что горело сейчас внутри неё, это был стыд за то, что она подвела Мэтта.

«Я звонила ему на мобильный,” сказала г-жа Флауэрс мягко. «Мама посоветовала мне сделать так, в половине первого. Но он не отвечал. Потом я звонила каждый час. Мама не сказала больше ничего, только то чтобы мы смотрели на вещи прямо»

Елена побежала к г-же Флауэрс и расплакалась на шее у старушки.

«Вы сделали нашу работу за нас,” сказала она. «Спасибо. Но теперь мы должны пойти и найти его.»

Она повернулась к Стефану

«Ты можешь оставить Мередит в спальне на первом этаже? Только снимите с нее обувь и накрой. Г-жа Флауэрс, если Вы останетесь здесь одна, то мы оставим Саблю и Талона, чтобы заботиться о Вас. На всякий случай мы будем на связи по мобильному. И мы обыщем каждый дом в церкви Фелла — но я думаю, что сначала мы должны пойти в чащу …

«Подождите, Елена моя дорогоя.» Г-же Флауэрс закрывала глаза.

Елена ждала, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Стефан только что вернулся, оставив Мередит в спальне.

Вдруг, миссис Флауерс улыбнулась, глаза ее все еще были закрыты.

«Мама говорит, что приложит все свои силы чтобы помочь вам, потому что вы преданны своим друзьям. Она говорит, что Мэтта нет в пределах церкви Фелла. И она говорит, возьмите собаку, Саблю. Сокол будет следить за Мередит в наше отсутствие.» г-жи Флауэрс отрыла глаза.

«Мы могли бы обклеить ее окно и дверь с Стикерами — амулетами,” сказала она, «чтобы убедиться.»

«Нет», наотрез отказалась Елена.

«Я сожалею, но я не оставлю вас одну с Мередит и с птицей в роли защитника. Если вы не будете возражать, мы возьмем побольше амулетов и поедем все вместе и с обоими животными. В Темном измерении они хорошо дополняли друг друга, когда Bloddeuwedd пытался нас убить»

«Так и сделаем», Стефан согласился сразу, зная Елену достаточно хорошо, чтобы понять, что если с ней спорить, то это займет длительное время, но все равно не сдвинет Елену ни на дюйм с ее позиции

Миссис Флауэр должно быть знала это тоже, потому что она сразу же встала и пошла собирать вещи

Стефан перенес Мередит в ее машину

Елено отрывисто свистнула Саберу, который мгновенно появился у ее ног, и они побежали вверх по лестнице в комнату Метта

Комната оказалась прибранной, что в данный момент было неутешительно, но Елене повезло найти пару вещиц Метта между кроватью и стеной

Обрадованная находкой, Елена дала понюхать их Сабер, но вдруг поняла, что не может удержаться на месте…она побежала в комнату Стефана, схватила свой дневник из–под матраса и начала быстро писать

Дорогой дневник,

я не знаю, что делать. Мэтт исчез. Дэймон забрал Бонни в Темное Измерение — но заботится ли он о ней?

Нет способа узнать.

У нас нет никакого способа открыть ворота самим и пойти за ним.

Боюсь, что Стефан убьет Дэймона, и если что–то — что угодно — произойдет с Бонни, я тоже захочу его убить.

О, Боже, какой ужас!

И Мередит… из всех людей, Мередит, оказывается хранила больше тайн, чем мы все вместе взятые.

Все, что я и Стефан можем делать, это быть вместе и молиться

Мы так долго боролись с Шиничи!

Мне кажется, что скоро конец… и мне страшно.

«Елена!» донесся голос Стефана снизу, " Мы все готовы!»

Елена быстро засунула дневник обратно под матрас.

Она обнаружила, Что Сабер ожидает на лестнице и последовала за ним вниз. У миссис Флауерс было два пальто, покрытых амулетами.

Снаружи Стефан послал долгий долгий свист вверх, и Елена увидела маленькое темное тело птицы, которая кружилась в голубом с прожилками белого августовском небе

«Она поняла» кратко сказал Стефан и сел на водительское сиденье.

Елена заняла место за его спиной, а миссис Флауерс переднее пассажирское кресло.

Стефан пристегнул Мередит в середине заднего сиденья, а Сабер высунул голову в окно и тяжело задышал.

«Теперь» сказал Стефан, заводя мотор, «куда точно мы едем?»

Глава 22

— Мама сказала не в Фелс Черч, — повторила миссис Флауэрс для Стефана. — А это означает не в чаще.

«Хорошо», — сказал Стефан. — «Если он не там, так где же?»

— Ну, — сказала медленно Елена, — в полиции, разве нет? Они поймали его. Она чувствовала, что душа её ушла в пятки.

Миссис Флаверс вздохнула. «Я думаю да. Мама должна была сказать мне, но обстановка довольно–таки странная.»

«Но отделение шерифа в Феллс Черч. Что бы это значило?», возразила Елена.

«Тогда," сказала миссис Флауэрс, «как на счет полицейских из соседнего городка? Тех, которые приезжали искать его раньше — "

«Риджмонт» твердо сказала Елена. «Полицейские, обыскивающие пансион были оттуда. И Мередит говорила, что оттуда и тот парень — Моссберг.

Она посмотрела на Мередит, которая не издавала ни звука.

Оттуда и все важные друзья отца Кэролайн и Тайлера Смолвуда. Они принадлежат всем тем клубам «никаких женщин» с секретными рукопожатиями и прочей фигней.»

«А у нас есть что–то вроде плана, когда мы туда доберемся?» спросил Стефан.

— У меня есть один план А, — призналась Елена. — Но я не знаю, сработает ли он — ты можешь знать лучше меня.

Скажи мне.

И Елена рассказала ему

Стефан слушал и задыхался от смеха.

«Я думаю», сказал он уже потом, «что это вполне может сработать».

Елена сразу же начала придумывать планы В и С, чтобы не было задержки, если первоначальный план не сработает.

Они должны были проехать через Феллс Черч, чтобы добраться до Риджмонта.

Елена сквозь слезы смотрела на сгоревшие дома и почерневшие деревья.

Это был ее город, город, за которым она следила и защищала, когда была призраком.

Как все это могло произойти?

И, что страшнее, как все это возможно снова исправить?

Елена задрожадла

Мэтт мрачно сидел в комнате для прсяжных

Он находился там уже давно и выяснил, что окна были забиты снаружи.

Он не удивился, так как знал, что еще все окна в Феллс Черч были заколочены, и, кроме того, он пытался расшатать доски и понял, что может выйти, если захочет.

Но он не хотел.

Настало время, чтобы лицом к лицу встретиться с его проблемой.

Он разобрался бы с этим раньше, чем Дэймон отправился с девочками в Темное Измерение, но Мередит отговорила его.

Мэтт знал, что близкие друзья мистера Форбса, отца Кэролайн, были важными шишками в правоохранительной и судебной системах Риджмонта.

Как и мистер Смолвуд, отец настоящего преступника.

Они вряд ли будут судить его по закону.

Но в любом суде в какой–то момент они, по меньшей мере, должны будут его выслушать.

И то, что они услышат, будет чистой правдой.

Сейчас они не могли в это поверить.

Но позже, когда близнецы Кэролайн родятся, как младенцы оборотня, — тогда они будут думать о Мэтте, и его словах.

Он поступает правильно, уверял он себя.

Но в данный момент его внутренности словно налились свинцом

В худшем случае, что они могут мне сделать? — подумал он, и тотчас у него в голове эхом отозвался голос Мередит

«Они могут посадить тебя в тюрьму, Мэтт. В настоящую тюрьму, тебе ведь больше 18. И хотя это и будет приятной новостью для некоторых настоящих, порочных, жестоких уголовников с самодельными татуировками и бицепсами, как ветки деревьев, для тебя, я думаю, это будет не особо хорошо.»

И потом, после поиска в интернете, «Мэтт, в Виржинии это может быть пожизненное заключение. А минимально пять лет. Мэтт, пожалуйста, я умоляю тебя, не позволяй им это с тобой сделать! Иногда благоразумие это правда лучшая часть героизма. У них все козыри, а мы вслепую идем в темноте…»

«Она на удивление хорошо все продумала, свалив в кучу свои собственные метафоры и все остальное» — уныло подумал Мэтт

«но все — таки это не совсем то, на что бы я вызвался добровольно.

И, держу пари, все в курсе, что стены здесь довольно хлипкие: стоит мне вырваться, меня сразу начнут преследовать, куда бы я не направился.

А останусь здесь — хотя бы получится рассказать правду.»

В течение очень долгого времени ничего не происходило.

По солнцу, пробивавшемуся через щели, Метт мог определить, что все еще день.

Зашел мужчина и предложил посетить уборную и выпить кока–колы.

Мэтт принял оба предложения, но потребовал также адвоката и законный телефонный звонок.

«У вас будет адвокат», проворчал мужчина, когда Мэтт вышел из туалета. «Он будет вам назначен».

«Я не хочу этого. Я хочу настоящего адвоката. Того, которого я выберу».

Мужчина выглядел раздраженным. «У парня вроде тебя не может быть никаких денег. У тебя будет адвокат, которого тебе назначат.»

«У моей мамы есть деньги. Она захочет, чтобы меня защищал адвокат, которого мы наймем, а не парень из юридического колледжа.»

«Ой», пропел мужчина. «Как мило. Ты хочешь, чтобы мамочка о тебе позаботилась. Сейчас она на пути в Клайдсдейл с черной леди–врачом.»

Мэтт застыл.

Вернувшись обратно в совещательную комнату, он начал лихорадочно думать.

Откуда они знают, куда поехали его мама и доктор Альперт?

Он произнес: «Черная леди–врач» и нашел, что это некрасиво звучит, как в стародавние времена и просто плохо.

Если бы врач был белым мужчиной, то прозвучало довольно таки глупо… «уехала с белым мужчиной–врачом.»

Вроде, как старый фильм про Тарзана.

Внутри Мэтта начал подниматься огромный гнев.

И вместе с ним огромный страх.

Догадки заскользили в его голове: наблюдение, шпионаж, работа под прикрытием.

И переоценка собственных сил.

Он полагал, что было больше пяти часов вечера, когда все обычные сотрудники суда ушли, тогда они привели его в комнату для проведения допросов.

Мэтт смекнул, что на нем отрабатывали проверенный метод «добрый–злой–коп», проводя допрос в тесной комнате с установленной в углу камерой видеонаблюдения, которая бросалась в глаза, несмотря на небольшой размер.

Они допрашивали его, сменяя друг друга, сперва один кричал на него, требуя сознаться во всем, затем другой, с ноткой сочувствия, сказал, — Все вышло из–под контроля, так ведь? Мы представляем, как такое могло случиться. Она горячая штучка, не так ли? — Дважды подмигнув, он продолжил. — Я понимаю. Просто она начала подавать смешанные сигналы…

И тогда гнев Мэтта достиг критической точки.

«Нет, у нас не было свидания, нет, она не заигрывала со мной, и когда я расскажу мистеру Форбс, что вы, подмигивая, назвали Кэролайн горячей штучкой, он вас уволит, мистер. Вы говорили о разных сигналах, но я никогда их не видел. Я могу слышать «нет» так же четко, как и вы можете, и я считаю, что «нет» значит «нет».

После этого они его избили

Мэтт был удивлен, но учитывая то как дерзко им угрожал и кричал, не стоило удивляться.

И тогда они, казалось отстали от него, оставив в комнате для допросов, в которой в отличие от совещательной комнаты не было окон.

Метт снова и снова твердил в видеокамеру: «Я невиновен, и я лишен телефонного звонка и адвоката. Я невиновен…»

Наконец они пришли и забрали его. Он оказался между хорошим и плохим полицейским в совершенно пустом зале.

Нет, не в пустом, понял он.

В первом ряду сидели несколько журналистов, один или два приготовили блокноты.

Когда Мэтт это увидел, прямо как в настоящем суде, и представил картину, которую они представляют собой — прямо как он видел по телевизору, ощущение свинца в его желудке переросло в неудержимое чувство паники.

Это было тем, что он хотел, чтобы рассказать всю правду, разве нет?

Его привели к пустому столу.

За другим столом, заваленным бумагами сидели несколько мужчин.

Но внимание Метта привлекла сидевшая за этим столом Керолайн.

Он не узнал ее сначала. Она была одета в ситцевое платье, как серая голубка.

Серое! Никаких украшений и только легкий макияж.

Единственным ярким цветом был цвет ее волос — тёмно–рыжий.

Они выглядели как прежде, не такие яркие, когда она превращалась в оборотня

Может вконце концов она научилась контролировать свое состояние?

Это были плохие новости.

Очень плохие.

И наконец, словно ступая по яичным скорлупкам, вошли присяжные заседатели.

Они должны были знать, как незаконно было все происходящее, но они продолжали входить, только двенадцать человек, ровно столько, чтобы занять все места присяжных.

Мэтт внезапно понял, что человек сидящий высоко над ним, был судья.

Он был там все это время? Нет…

«Всем встать перед судьей Томасом Холловей», провозгласил судебный пристав.

Мэтт задумался, неужели они действительно собираются начать суд без его адвоката.

Но прежде, чем все смогли сесть, дверь с грохотом распахнулась, и высокая стопка бумаг на ножках поспешила зайти в зал суда, оказавшись женщиной двадцати лет, которая свалила бумаги на стол рядом с ним.

«Гвен Савицки здесь — присутствует», произнесла, задыхаясь, молодая женщина.

Шея судьи Холлоуэя, вытянулась как у черепахи, чтобы рассмотреть её со своего места.

«Вы были назначены со стороны защиты?»

«Если вы так считаете Ваша Честь, да, Ваша Честь — всего тридцать минут назад. Я понятия не имела, что заседание будет в ночное время Ваша Честь.

Не смейте мне дерзить! — Резко оборвал Судья Холлоуей.

Когда он дал разрешение адвокатам обвинения представиться, Мэтт задумался о слове «дерзить».

Это было еще одним из тех слов, которые никогда не адресовались мужчинам.

Дерзкий мужчина было шуткой. В то время как дерзкая девочка или женщина звучали очень хорошо. Но почему?

«Зови меня Гвен», шепнул рядом голос, и Мэтт увидел девушку с карими глазами и каштановыми волосами, собранными в «конский хвост». Её нельзя было назвать симпатичной, но она выглядела честной и целеустремленной, что делало её самой симпатичной в комнате.

«Я Метт, думаю, это очевидно», сказал Метт.

«Это твоя девушка, Кэролайн?» прошептала Гвен, показывая фотографию прежней Кэролайн, на которой она танцевала, задирая загорелые ноги, торчащие из–под черной кружевной мини–юбки.

На ней была надета белая блузка столь туго обтягивающая бюст, что казалось странным, что он вообще туда поместился.

Её макияж был точной противоположностью скромному.

«Ее имя Кэролайн, и она никогда не была моей девушкой, но это она настоящая» шептал Метт.

«Прежде, чем Клаус приехал и сделал что–то ее другу, Тайлеру Смолвуду. Но я должен сказать Вам, что произошло, когда она узнала, что была беременна

Она сошла с ума, вот что произошло.

Никто не знает, где Тайлер — погиб в последней схватке с Клаусом или плностью превратился в волка и прячется, неизвестно.

Таким образом, Кэролайн пыталась свалить все это на Мэтта — пока Шиничи не появился, и стал ее другом.

Но Шиничи и Миссао сыграли с Кэролайн злую шутку, делая вид, что Шиничи женится на ней

Это случилось после того, как она осознала, что Шиничи совсем не заботит, что Кэролайн совершенно в ярости, и действительно пыталась заставить Мэтта заткнуть зияющую дыру в её жизни.

Мэтт делал все что бы объяснить это Гвен, что бы она смогла объяснить все это присяжным, пока голос судьи не прерывал его.

«Мы обойдемся без вводных аргументов,” сказал судья Холлоуэй, «так как час и так поздний. Обвинение вы будите вызывать вашего первого свидетеля?»

«Подождите! Возражаю!» кричал Мэтт, игнорируя Гвен, которая дергала его за футболку и шептала: «Ты не можеш возражать против решения судьи!»

«А судья не может так со мной поступать," ответил Мэтт, выдергивая свою футболку из ее пальцев. «У меня даже не было возможности встретиться с государственным защитником!»

«Возможно Вы должны были принять услуги государственного адвоката раньше,” ответил судья, потягивая воду из стокана.

Он внезапно высунул свою голову в сторону Мэтта и проскрипел, «Э-э?»

«Это смешно» выкрикнул Метт. " Вы не дали мне позвонить, чтобы найти адвоката!»

«Он обращался с просьбой о телефонном звонке?» перебил судья Холлоуэй, осматривая комнату.

Два офицера. которые били Метта, отрицательно покачали головой.

В этом парне Мэтт признал судебного пристава, который держал его в совещательной комнате в течение четырех часов, он тоже отрицательно завертел головой.

Все они мотали головами почти в унисон.

«В таком случае, вы потеряли это право, не воспользовавшись им," проскрипел судья.

Казалось это его единственная манера говорить.

«Вы не можете требовать его в середине судебного разбирательства. Теперь, как я уже говорил — "

«Я возражаю!» закричал Мэтт еще громче. «Они все лгут! Посмотрите съемку на видео, когда они опрашивали меня. Я все время говорил это —”

«Адвокат», судья кричал на Гвен, «успокойте своего клиента, или вы будете обвинены в неуважении к суду!»

«Ты должен заткнуться» зашипела Гвен на Мэтта

«Вы не можете заставить меня замолчать! У Вас нет на это прав, потому что вы нарушаете все мои права!»

«Заткни свой рот!» удивительно громко выкрикнул судья.

Тогда он добавил, «Следующий, кто выступит без моего разрешения будет обвинен в неуважении к суду, проведет ночь в камере и заплатит штраф в 500$.»

Он сделал паузу, чтобы осмотреться и понять, всели это поняли. «Теперь», сказал он. «Обвинение, вызывайте своего первого свидетеля.»

«Мы вызываем Керолайн Бейл Форбс»

Фигура Керолайн изменилась

Ее живот по своей форме напоминал сейчас авокадо.

Мэтт услышал ропот.

«Керолайн Бейл Форбс, вы клянетесь говорить правду, всю правду, и ничего кроме правды?»

Где–то глубоко внутри, Мэтт задрожал.

Он не знал, был ли это большей частью гнев или страх, или равное сочетание обоих. Но он почувствовал, как гейзер готов взорваться, не обязательно потому что он этого хотел, но потому что силы сверх его контроля овладевали им.

Нежный Мэтт, спокойный Мэтт, послушный Мэтта–он оставил это позади. Бешеный Мэтт, неистовый Метт, Метт, готовый на все — вот кто он теперь.

Сквозь свои размышления, он услышал голоса из внешнего мира. И один из них ужалил его посильнее крапивы

«Признаете ли вы этого юношу, которого вы называли вашим бывшим бойфрендом — Мэттью Джеффри Ханикатт здесь, в этой комнате?»

«Да», сказала мягко. «Он сидит за тем столом в серой футболке.»

Метт вскинул голову.

Он посмотрел Кэролайн прямо в глаза.

«Ты знаешь, что это ложь. Мы ни дня не провели вместе», сказал он.

Судья, который, казалось, спал, сейчас проснулся.

«Судебный пристав!» Отрезал он. «Задержите ответчика немедленно.»

Мэтт напрягся.

Гвен Соики издала стон, в то время как Метту скотчем заклеили рот

Он боролся. Он попытался встать. Но приставы изолентой привязали его к стулу

Когда Метта наконец оставили в покое, судья сказал «Если он убежит вместе со стулом, то Вы заплатите за него из своей собственной зарплаты, мисс Соики»

Метт почувствовал, что Гвен Соики дрожит около него

Не от страха

Он прекрасно видел, что она вот–вот взорвется от негодования

И тогда судья обвинит ее в неуважении к суду, и кто тогда будет говорить за него?

Он встретился с Гвен глазами и отрицательно покачал головой. Точно так же он качал головой на каждую ложь, что произносила Кэролайн

— Мы никому не говорили, что встречаемся, — сказала Кэролайн скромно, поправляя платье. — Если бы Тайлер Смолвуд, мой предыдущий бойфренд, узнал об этом… Тогда он бы мог… я имею в виду, что хотела избежать возможных неприятностей.

Да, с горечью подумал Мэтт, тебе лучше взвешивать свои слова, поскольку у отца Тайлера, вероятно, здесь столько же влиятельных друзей, сколько у твоего. Может, даже больше.

Мэтт перестал следить за ходом беседы, пока не услышал слова прокурора, — Той ночью произошло что–нибудь нетипичное?

«Ну, мы вместе вышли из его автомобиля. Мы были около пансиона…, никто нас там не видел…Да я, я боюсь, что действительно позволила ему меня…поцеловать. Но носле этого я хотела уехать, но он не позволил. Я вырывалась, я ногтями поцарапала его — "

«В уголовном деле имеется доказательство, приложение 2 — зафиксированные множественные повреждения на руке ответчика, оставленные ногтями — "

Взгляд Гвен, который она обратила на Метта, был грустен. Повреждения. Она показала Метту фото, но он и так помнил: глубокие раны, оставленные зубами огромного малаха, были на руке, когда он вытащил ее изо рта чудовища. «У защиты имеются доказательства…»

— Улика приобщается к делу.

«Но это было бесполезно, я кричала и боролась но…он был слишком сильным и я — я не смогла — " Кэролайн опустила голову, мучаясь от воспоминаний о пережитом позоре. Слезы ручьем лились из ее глаз

«Ваша честь, возможно свидетелю необходим перерыв, что бы успокоиться и привести себя в порядок», с досадой предложила Гвен

— Юная леди, вы действуете мне на нервы. Обвинение может само позаботиться о своих клиентах… то есть, о свидетелях…

— Свидетель Ваш… — сказал прокурор.

Метт набросал на чистом листе бумаги столько информации о том вечере, сколько успел, пока Кэролайн разыгрывала свой спектакль. Гвен успела прочитать

«Итак», начала она, «Ваш бывший парень, Тайлер Смолвуд, был э. э» — она сглотнула — " оборотнем»

Сквозь свои слезы стыда, Кэролайн слегка рассмеялась. «Конечно нет. Оборотни не существуют»

«Как и вампиры»

— Вампиры тоже не существуют, если это то, что Вы имеете в виду. Откуда бы им взяться? — сказала Кэролайн, пристально осматривая каждую тень в комнате.

Мэтт понял, чего добивалась Гвен. Маска скромности Кэролайн начала таять.

— И люди никогда не возвращаются из мертвых… в наши дни, я имею в виду, — сказала Гвен.

— Ну, кроме некоторых, — злобные интонации проскальзывали в голосе Кэролайн, — если Вы посетите пансион в Феллс Черч, то сможете встретить там девушку по имени Елена Гильберт, которая, как полагали, утонула в прошлом году после парада в День Основателей. Она была Мисс Феллс Черч, конечно.

Слова Кэролайн вызвали ропот среди журналистов. Сверхъестественный материал продается лучше, особенно если в это вовлечена симпатичная девушка. Мэтт смотрел на их ухмыляющиеся лица.

— К порядку! Миз Савицки, Вы должны придерживаться только фактов!

«Да, Ваша Честь. «Гвен выглядел растроеным. «Окей, Керолайн, возращаемся ко дню предпологаемого нападения. После того, как все случилось, вы сразу сообщили в полицию?»

— Я… мне было слишком стыдно. Но когда я подумала, что могу забеременить или подхватить какую–нибудь неприятную болезнь, я решила, что должна все рассказать.

— Под неприятной болезнью Вы не подразумеваете ликантропию, не так ли? Поскольку оборотни не существуют.

Гвен встревоженно взглянула на Мэтта, и Мэтт ответил ей унылым взглядом.

Он рассчитывал, что Кэролайн, вынужденная говорить об оборотнях, в конечном счете, потеряет самообладание.

Но она, казалось, полностью контролировала себя.

Судья был в бешенстве.

— Юная леди, Вы превращаете судебное разбирательство в посмешище со всей этой сверхъестественной чепухой!

Мэтт уставился в потолок. Ему грозит долгий срок в тюрьме за преступление, которого он не совершал, которое он бы никогда не совершил.

И, кроме того, теперь журналисты начнут осаждать пансион, донимая Елену и Стефана.

Проклятье! Кэролайн как–то удалось предать их, несмотря на то, что она поклялась на крови, что не выдаст тайну Елены.

Дамон клялся вместе с ними. На мгновение Мэтт пожалел, что Дамона нет рядом, чтобы прямо здесь отомстить ей за предательство.

Мэтта не заботило, сколько раз его назовут «Матт» (дураком), лишь бы Дамон сейчас был здесь.

Но Дамон не появился.

Мэтт почувствовал, что изолента, опоясывающая его, расположена достаточно низко, что позволило бы его голове врезаться в стол.

Он сделал это, и получился маленький бум.

— Если Ваш клиент желает быть полностью обездвижен, миз Савицки, это можно…

И тогда все услышали это. Как эхо, только запоздалое. И намного громче, чем звук удара о стол.

БУМ!

И снова.

БУМ!

И затем отдаленные, вызывающие беспокойство, звуки распахивающихся дверей, словно пораженных тараном.

Тем временем люди, все еще находящиеся в зале, бросились в рассыпную. Но куда же бежать?

БУМ! Звук приближался. Еще одна дверь распахнулась.

— К порядку! Порядок в зале суда!

Из коридора раздался звук шагов по деревянному полу.

— К порядку! К порядку!

Но никто, не даже судья, не смог бы остановить причитание такого количества людей.

Особенно поздно вечером, в запертом здании суда, после всех этих разговоров о вампирах и оборотнях…

Шаги приближались. Дверь, совсем рядом, грохотала и скрипела.

Пульсация… нечто… прошло сквозь зал суда. Кэролайн ахнула, хватаясь за живот.

«Переграждайте те двери. Судебный исполнитель! Заприте их!»

— Как их блокировать, Ваша честь? Их можно закрыть только снаружи!

Независимо от того, что это было, оно приближалось…

Двери в зал суда, скрипя, распахнулись. Мэтт положил руку на запястье Гвен, успокаивая, и обернулся к двери.

Стоящим в дверном проеме, оказался Сабер, своими размерами, как всегда, напоминая небольшого пони.

Миссис Флауерс шла рядом с ним, Стефан и Елена позади.

Тяжелой поступью Сабер подошел к Керолайн, которая прерывисто задышала и задрожала.

Все умолкли, таращась на гигантского зверя, с черной эбеновой шерстью, а его глаза, темные и влажные, неторопливо осматривали зал суда.

Затем Сабер издал утробно зарычал.

Вокруг Метта люди задыхались и корчились, как–будто они испытывали зуд во всем теле.

Он осмотрелся и увидел, что Гвен, тяжело дыша, вместе с ним смотрела, как задыхались люди.

Наконец Сабер поднял морду и завыл.

То, что произошло после, не было лицеприятно, с точки зрения Метта.

Нос и рот Керолайн вытянулись и превратились в морду.

Глаза превратились в маленькие, заросшие шерстью щелочки.

И руки, пальцы взмахнули и превратились в широкие лапы с когтями. Это было не очень.

Но животное в конце было красиво.

Мэтт не разглядел, что сталось с серым платьем Кэролайн, поглотила ли она его в процессе или сбросила. Но он прекрасно видел, что красивый серый волк, прыгнув со стула ответчика, вылизывает морду Сабера и, катаясь по полу, резвится возле огромного зверя, очевидно, являющегося альфой.

Сабер издал очередной утробный рык, и Кэролайн, в облике волка, нежно потерлась мордой о его шею.

И все это происходило на глазах у всех в комнате. Обоих прокуроров, трех присяжных и … самого судьи.

Они все перевоплощались, но не для того, чтобы напасть, а чтобы установить контакт с огромным альфа–волком.

«Мы всю дорогу объясняли ему», говорила Елена, отрывая скотч от волос Метта.

«О, он не агрессивен и не станет откусывать головы, Деймон говорил мне, что он сделал это лишь однажды»

«Мы не хотели кучу убийств," Стефан согласился.

«И мы знали, что не найдем зверя, больше него. Таким образом, мы сконцентрировались на том, чтобы пробудить в нем внутреннего волка», Елена оторвала скотч, «Мы сожалеем, что ты оказался здесь, Метт»

Острая боль от отрыва скотча заставила Метта ухватиться рукой за губы.

Миссис Флауерс освобождала его от ленты, удерживающей его на стуле.

Вдруг он оказался совершенно свободен и почувствовал, что плачет (кричит?)

Он обнимал Стефана, Елену, миссис Флауерс, твердя:

«Спасибо!»

Гвен, тем временем выбросила скотч в мусорную корзину.

На самом деле, подумал Метт — она счастливица, что попала сюда.

Присяжный перепрыгнул через перила.

«Это мисс Савицки», гордо представил Метт," Хотя она пришла когда суд уже начался, она оказала мне большую услугу.»

«Он сказал, ‘Елена,’”зашептала Гвен, когда смогла говорить. Она уставилась на появившегося маленького волка с участками редеющих волос, хромающего вниз на стуле судьи, чтобы прыгнуть рядом с Саблей, который воспринимал все это с достоинстом..

— Я Елена, — сказала Елена, крепко обнимая Мэтта.

«Та, кто … должна быть мертвой?»

Елена обняла Гвен и спросила, — Я похожа на мертвую?

«Я-я не знаю. Нет, но — "

— Но на кладбище Феллс Черч у меня есть довольно милое надгробие, — уверила ее Елена… а затем, внезапно потеряв самообладание, спросила, — Это Кэролайн рассказала тебе?

— Она объявила об этом вовсеуслышание. Учитывая, что здесь находятся журналисты.

Стэфан посмотрел на Метта и криво улыбнулся. «Ты можешь посто жить ради мести Кэролайн.»

— Я больше не хочу мести. Я просто хочу пойти домой. То есть… — он с ужасом взглянул на миссис Флауэрс.

«Если ты будешь думать о моем доме, как о своем, пока твоя дорогая мама отсутствует — я буду счастлива," произнесла миссис Флауерс.

«Спасибо», сказал спокойно Метт.» Я это и имел в виду. Но Стефан… что напишут журналисты?»

— Если они умны, они ничего не напишут.

Глава 23

В автомобиле Метт сел рядом со спящей Мередит и с Сабером, занимающим все свободное пространство в ногах, и с ужасом и шоком слушал историю о семье Мередит

Когда рассказ закончился, он начал говорить о своих злоключениях

«Меня всю оставшуюся жизнь будут мучать кошмары о Коуле Рисе», закончил Метт

«И это при том, что я прилепил ему амулет, а он все кричал, доктор Альперт сказала, что он был все еще заражен. Как мы можем бороться с чем–то настолько не поддающимся контролю?»

Елена знала, что он смотрит на нее.

Она впилась ногтями в ладони.

«Не было такого, чтобы я не попыталасяь использовать Крылья Очистки по городу. Я так старалась, что чувствовала что взорвусь. Но это бесполезно. Я не могу управлять Силой Крыльев вообще! Я думаю, после того, что я узнала о Мередит, мне, возможно, понадобится обучение. Но как я получу его? Где? От кто?»

В машине воцарилось долгое молчание.

Наконец, Метт произнес:

«Мы все во тьме. Посмотрите на на тех, из зала суда! Как в одном городе может быть столько оборотней?»

— Волки общительны, — спокойно сказал Стефан.

— Получается, что в Риджмонте есть целое сообщество оборотней. Имеющих членство в различных клубах Медведя, Американского Лося и Льва, естественно. Только для того, чтобы шпионить за единственными существами, которых они боятся — людьми.

В пансионе Стефан отнес Мередит в спальню на первом этаже, а Елена укрыла ее одеялом.

Затем она прошла в кухню, где беседа продолжалась.

— Что насчет семей тех оборотней? Их жен? — задала вопрос Елена, массируя плечи Мэтту, так как понимала, что мышцы должны сильно болеть, если руки было долго скованы за спиной.

Ее нежные пальцы облегчали боль, и нее сильные кисти продолжали разминать и разминать, пока ее собственные плечи не заныли… но она продолжала.

Стефан остановил ее.

— Подвинься, любовь моя, я ведь владею злой вампирской магией. Это необходимое медицинское вмешательство, — сурово добавил он, обращаясь к Мэтту. — И ты получишь лечение, независимо от того, насколько это больно.

Елена, все еще связанная со Стефаном слабой ментальной связью, почувствовала, как он уменьшил напряжение в разуме Мэтта и затем вонзился в его измученные плечи, словно месил крутое тесто, направляя в них волны исцеления.

Миссис Флауэрс подала Мэтту кружку горячего сладкого коричного чая.

Мэтт осушил содержимое кружки, и его голова немного опустилась.

Он сидел с закрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

Елена почувствовала огромные волны боли и напряженности исходящие от Мэтта.

А потом она обняла обоих своих мальчиков и заплакала.

— Они арестовали меня у моего собственного дома, — сказал Мэтт и Елена всхлипнула. — И они сделали это по букве закона, зачитав мне мои права, но они даже не обратили внимания на… хаос, царящий вокруг.

Миссис Флауэрс подошла к Мэтту, выглядя серьезной.

— Мэтт, дорогой, у тебя был ужасный день. Что тебе нужно, так это долгий отдых.

Она взглянула на Стефана, пытаясь понять, как скажется на Стефане отсутствие доноров.

Стефан успокоительно улыбнулся ей.

Мэтт, все еще сонный и вялый, только кивнул.

Но затем естественный цвет лица стал возвращаться, и его губы изогнулись в легкой улыбке.

— А вот и главный герой дня, — сказал Мэтт, когда Сабер боднул его, привлекая к себе внимание, и засопел Мэтту прямо в лицо.

— Дружище, мне нравится твое сопение, — объявил он. — Ты спас меня. Не могли бы мы угостить его, миссис Флауэрс? — спросил он, посмотрев на нее слегка рассеянно.

— Я знаю, что ему нужно. В холодильнике осталась половина жаркого, только стоит немного его подогреть. — Она нажала на кнопку и в скором времени, произнесла, — Мэтт, ты желаешь сам оказать почести? Только не забудь вынуть кости, чтобы он не подавился.

Мэтт взял большую кастрюлю жаркого и, почувствовав его восхитительный аромат, неожиданно понял, насколько он голоден. Воля Мэтта была сломлена. — Миссис Флауэрс, прежде чем я угощу Сабера, могу я съесть бутерброд?

— О, бедненький дорогой мальчик! — закричала она. — И я даже никогда не подумала бы — конечно же, они не дали бы тебе обеда или ужина.

Миссис Флауэрс подала хлеб, и Мэтт получил свой бутерброд с хлебом и мясом, обыкновенный бутерброд, что может быть проще, но он был так хорош, что Мэтт был на седьмом небе от удовольствия.

Елена зарыдала еще сильнее. Так легко осчастливить двух существ одной простой вещью.

Даже больше чем двоих, все были счастливы от того, что Мэтт сейчас с ними в безопасности, и наблюдать как Сабер получает заслуженную награду.

Огромный пес следовал взглядом за бутербродом Мэтта, подметая хвостом пол.

Но когда Мэтт, все еще чавкания, предложил ему большой кусок мяса, Сабер склонил голову набок, и уставился на него, будто говоря: «Ты должно быть шутишь.»

«Да, ето для тебя. Иди и возьми сейчас», — твердо сказала миссис Флауерс.

Наконец, Сабер открыл свою большую пасть и соизволил взять кусок мяса, его хвост крутился, как пропеллер.

Его язык тела был так ясен, что Метт громко рассмеялся.

— И еще кое–что для тебя, — добавила миссис Флауэрс, расстилая великолепный большой ковер на кухонном полу.

Радость Сабера превзошла его хорошие манеры.

Он бросил свой кусок мяса на ковер и подбежал к каждому, чтобы ткнуться влажным носом в руку, живот или подбородок, а затем вернулся к своей награде.

— Интересно, он скучает по Сейджу? — пробормотала Елена.

— Я скучаю по Сейджу, — невнятно сказал Мэтт. — Мы нуждаемся во всей магической помощи, которую мы можем получить.

Тем временем миссис Флауэрс суетилась на кухне, делая бутерброды с сыром и ветчиной, и раскладывая их по пакетам, как школьные обеды.

— Это на тот случай, если проснетесь ночью и почувствуете голод, — сказала она, — здесь бутерброды с ветчиной и сыром, салат с курицей, немного свежей моркови и большой кусок яблочного пирога.

Елена решила помочь ей.

Она не знала, почему, но ей все еще хотелось плакать. Миссис Флауэрс похлопала ее по плечу. — Мы все чувствуем себя… как под воздействием наркотиков, — сказала она серьезно.

— У тех, кто не испытывает желания идти спать, вероятно, в организме еще слишком много адреналина. Мое снотворное поможет с этим. И я думаю, что сегодня ночью мы можем доверить охрану дома Саберу и Талон.

Метт практически засыпал на ходу.

— Миссис Флауэрс, когда–нибудь я вам все компенсирую… но сейчас я не могу держать глаза открытыми.

— Иными словами, время сна, деточки, — сказал Стефан. Он всучил Мэтту пакет с упакованным обедом, и повел его к лестнице.

Елена собрала еще несколько обедов, дважды поцеловав миссис Флауэрс, она направилась в комнату Стефана.

Она залезла в постель и стала открывать пакет, когда вошел Стефан, после того как сопроводил Мэтта в его спальню.

— Он в порядке? — с тревогой спросила она. — То есть, завтра он будет в порядке?

— С его телом все хорошо. Большую часть повреждений удалось исцелить.

— А насчет его психического состояния?

— С этим все гораздо сложнее. Он столкнулся с суровой реальностью. Он понял, что они могли бы линчевать его, и боялся, что никто никогда не узнает, что произошло с ним. Он думал, что, даже если бы мы смогли найти его, то дело дошло бы до драки, и нам пришлось бы нелегко, ведь нас так мало и мы ограничены в магии.

— Но Саберу удалось остановить их, — сказала Елена.

Она глубокомысленно смотрела на бутерброды, выложенные на кровати.

— Стефан, ты будешь салат с курицей или ветчину? — спросила она.

Молчание. Мгновенье спустя Елена взглянула на него и увидела выражение изумления на его лице.

— О, Стефан…я… я действительно забыла. Я просто… сегодняшний день был настолько странным… я забыла…

— Я польщен, — сказал Стефан. — А ты сонная. Независимо от того, что миссис Флауэрс добавляет свой чай…

— Думаю, что правительство было бы заинтересовано в этом, — предположила Елена. — Для шпионов и прочего. Но сейчас… — она откинулась назад, опираясь на руки, наклонила голову, подставляя ему шею.

— Нет, любовь моя. Я помню, что случилось в прошлый раз, этого не будет. И я поклялся, что начну охотиться, и я собираюсь сделать это, — твердо сказал Стефан.

— Ты собираешься оставить меня? — испуганно сказала Елена, чувствуя себя некомфортно. Они уставились друг на друга.

— Не уходи, — сказала Елена, убирая волосы подальше от шеи. — Я все распланировала, как ты будешь пить, и как мы будем спать, держа друг друга в объятьях. Пожалуйста, не уходи, Стефан.

Она знала, как ему тяжело оставить ее.

Даже если она была грязной и потрепанной, даже если она носила джинсы и у нее была отвратительная грязь под ногтями.

Она была бесконечно красивой и бесконечно сильной и таинственной для него.

Он желал ее.

Елена могла почувствовать это через их связь, которая начала напевать, начала согревать, начала заманивать его.

«Но, Елена," сказал он. Он пытался быть разумным! Разве он не знает, что она не хотела быть разумной в данный конкретный момент?

«Прямо сюда.» Елена мягко постучала по шее.

Их связь пела, как линии электропередач.

Но Стефан был упрям. — Тебе самой необходимо поесть. Ты должна укреплять свои силы.

Елен немедленно взяла бутерброд с куриным салатом и откусила.

Ммм… вкусно. Очень вкусно. Ей стоит подарить миссис Флауэрс букет полевых цветов.

Все здесь так заботятся о них. Она должна подумать о том, чем еще она смогла бы помочь.

Стефан смотрел, как она ест.

Он почувствовал себя голодным, но это только потому, что он в последнее время привык питаться круглые сутки, и не имел возможности ограничивать себя.

Елена слушала его мысли через их связь, она услышала, что он рад тому, что она восстанавливает свои силы, что он готов обуздать свой голод, что не будет никакого вреда, если сегодня он ляжет спать голодным.

Он всю ночь будет держать в объятьях свою сонную восхитительную Елену.

Нет! Елена была напугана. С тех пор как они забрали Стефана из тюрьмы в Темном Измерении, мысли о том, что он уходит куда–либо без нее, ужасали ее.

Внезапно, кусок не полез ей в горло.

«Прямо здесь, прямо здесь … пожалуйста?» Она умоляла его.

Ей не хотелось соблазнять его, но она сделает это, если он вынудит ее.

Она бы приняла душ и надела длинную, облегающую сорочку, она бы ласкала его клыки между поцелями, мягко касаясь их кончиком языка, чтобы не порезаться, и они бы среагировали на ее ласки и увеличились.

У него бы закружилась голова, он бы потерял самообладание, и он был бы всецело в ее власти.

«Все, сдаюсь!» — мысленно капитулировал Стефан. — «Милосердия!»

— Никакого милосердия. Я не хочу, чтобы ты покидал меня, — сказала она, обнимая его, и услышала свой голос, мягкий и нежный, и полный страсти.

— Я хочу, чтобы ты обнимал меня и никогда не покидал меня, и я хочу обнимать тебя, и не расставаться с тобой никогда.

Лицо Стефана изменилось.

Он смотрел на нее взглядом, который был у него в тюрьме, когда она навещала его в одежде, не такой грязной, как она носила теперь. И он, сбитый с толку, сказал: — Все это… это для меня?

Тогда между ними была колючая проволока.

Теперь не было ничего, чтобы разделить их и Елена могла видеть, как сильно Стефан хотел быть с ней.

Она немного подвинулась, а затем Стефан обнял ее вокруг руками и держал крепко, но с бесконечной осторожностью, но, не используя достаточно сил, чтобы причинить ей боль.

Когда он расслабился и прислонился лбом к ее, Елена осознала, что какой бы она ни была усталой, грустной или напуганной, чтобы она ни чувствовала, что Стефан поддержит ее всегда.

Наконец, они вместе зарывались в простыни, лаская друг друга в одинаковой мере; обменивались сладкими, теплыми поцелуями.

С каждым поцелуем Елена чувствовала, что окружающий мир со всеми его ужасами уносился все дальше и дальше.

Как все может идти не так, когда рай так близок от нее?

Мэтт и Мередит, Дэймон и Бонни, конечно же, все в безопасности и тоже счастливы.

Тем временем каждый поцелуй приносил ее ближе к раю, и она знала, Стефан чувствует то же самое.

Они были так счастливы вместе, что Елена знала — скоро вся Вселенная отзовется эхом их радости, переполненной чистым светом, преображая все вокруг.

Бонни очнулась и обнаружила, что была без сознания всего несколько минут.

Она начала дрожать и, казалось, не могла остановиться.

Она почувствовала обволакивающую её волну тепла, и осознавая, что это Дэймон пытался согреть ее, все не могла унять дрожь.

— Что–то не так? — спросил Дэймон, и его голос отличался от обычного.

«Я не знаю,” сказала Бонни. Она не двигалась. «Возможно это — потому что они хотели выбросить меня из окна. Но я не собираюсь плакать,” торопливо добавила она, в случае, если он предполагал, обратное. «Но когда они говорили о том как будут мучить меня —”

Она ощутила какой–то спазм, прошедший через Дэймона. Он держал ее слишком крепко.

— Мучить тебя! Они угрожали тебе этим?

«Да, потому что, звездный шар Мисао заканчивался. Они знали, что он почти пуст; я не говорил им это. Но я сказала им, что это была моя ошибка, что последняя половина была вылита, и они рассердились на меня. О! Дэймон, ты делаешь мне больно!

«Так это была твоя вина, что он был вылит?»

«Ну, я полагаю, что так и было. Ты, возможно, не сделал бы этого, если бы я не напилась, и что случилось, Дэймон? Ты как безумный?» Он действительно держал ее так, что она не могла дышать.

Медленно, она почувствовала, что его руки ослабили хватку. «Небольшой совет, маленькая птичка. Когда люди угрожают замучить и убить тебя, было бы более — целесообразно — сказать им, что это — вина когото другово. Особенно, если это, правда.»

— Я знаю это! — с возмущением сказала Бонни. — Но они собирались убить меня в любом случае. Если бы я рассказала о тебе, они бы и тебе причинили вред.

Дэймон потянул ее назад, так, чтобы она смотрела ему прямо в лицо.

Бони почувствовала мягкое прикосновение телепотической связи

Она не сопротивлялась; она была слишком занята, вопросом, почему у него под глазами были тени цвета сливы.

Тогда он потряс ее немного, и она прекратила думать об этом.

— Ты не понимаешь даже основ самозащиты? — сказал он, и она подумала, что он снова выглядит рассерженным.

В любое другое время, он, конечно, был другим, таким — она его видела только один раз, подумала Бонни, когда Елена «Понесла Наказание» за попытку спасти жизнь Леди Ульме, когда Ульма была рабыней.

У него было выражение, настолько угрожающее, что даже Мередит испугалась бы, но он был переполнен чувством вины и Бонни хотелось его утешить.

Но была и другая причина, — твердил разум Бонни.

Потому что ты не Елена, и он никогда не будет вести себя с тобой так, как вел себя с Еленой.

Коричневая комната встала у нее перед глазами и она была уверена, что он никогда не оставил бы там Елену.

С другой стороны — Елена не позволила бы ему.

«Я должна туда вернуться? спросила она, понимая, что была мелкой и глупой и что коричневая комната была приютом лишь на некоторое время.

«Вернуться?» быстро сказал Деймон.

У нее сложилось ощущение, что он видел коричневую комнату в ее глазах.

«Почему? Владелица отдала мне все что было в комнате. У меня есть вся твоя одежда и связка звездных шаров… Но почему ты думала, что тебе придется возвратиться туда?»

— Ну, я знаю, что ты искал благородную леди, и я не она, — просто сказала Бонни.

— Это было только ради того, чтобы снова стать вампиром, — сказал Деймон. — И кто ты думаешь держит тебя сейчас в воздухе?

Но на сей раз Бонни знала что, так или иначе, впечатления увиденного в звездных шарах «Ни за что, Никогда» не покинули ее, и Дамон «видит» это.

Он снова был вампиром.

И содержание этих звездных шаров было настолько отвратительным, что каменная внешность Деймона, наконец дала трещину.

Бонни могла почти предположить то, что он думал о них, и от них каждую ночь её под одеялом пробирала дрож.

И затем, к ее полному удивлению, Дэймон как будто совершенно новый вампир выпалил:, «я сожалею. Я не думал о том, как тебе будет в том ужасном месте. Есть ли что–нибудь, что заставит тебя чувствовать себя лучше?»

Бонни моргнула. Ей, серьезно, было интересно вдруг она во сне?

Деймон не извинялся. Деймон никогда не изменялся, или не объяснял, никогда не говорил хорошо с людьми, пока не хотел чего–нибудь от них.

Но одна вещь, казалась реальной. ей больше не придется спать в коричневой комнате.

Это было настолько захватывающим, что она покраснела, и осмелилась сказать:

«Можем ли мы опуститься на землю? Медленно? Потому что на самом деле я просто боюсь высоты.»

Дэймон моргнул, но сказал:

«Да, я думаю, что могу сделать это. Что ты еще хочешь?»

— Ну, есть несколько девушек, которые стали бы донорами… с радостью… если… ну… если осталось, хоть немного денег… что бы ты их спас…

Деймон сказал немного резко:

— Конечно, есть немного оставшихся денег. Я даже заберу свою долю обратно у этой хозяйки.

— Ну, тогда есть секрет, про который я тебе говорила, но не знаю, помнишь ли ты.

«Как ты думаешь, насколько скоро ты будешь чувствовать себя хорошо, чтобы начать?» спросил Деймон.

Глава 24

Стефан проснулся рано.

Он провел время от рассвета до завтрака просто смотря на Елену, от которой даже во сне, казалось, исходило внутреннее свечение, как золотое пламя бледно–розовой свечи.

За завтраком все еще обдумывали то, что случилось накануне.

Мередит показала Мэтту фотографию ее брата, Кристиана, вампира.

Мэтт кратко рассказал Мередит о внутренней работе судебной системы Риджмонта и обрисовал Керолайн в роли оборотня. Было ясно, что они оба почувствовали себя безопаснее в пансионе, чем где–либо еще.

И Елена, проснувшись в объятья рук и разума Стефана, с горечью осознала, что в ее собственном разуме, все еще наполненном светом, не родилось никакого Плана «А», впрочем, как и любого другого.

О чем она мягко сообщила остальным.

— Стефан, — сказал Мэтт, допивая черный, как смоль, кофе миссис Флауэрс, — единственный, кто мог бы применить свои способности, чтобы помочь детям.

И, «Стефан," — сказала Мередит. «Он единственный, кого Шиничи может бояться»

«Я никуда не гожусь», печально сказала Елена. У нее не было аппетита.

Она проснулась, ощущая любовь и сострадание ко всему человечеству и испытывая непреодолимое желанию помочь защитить родной город, но как все отметили, она вынуждена была провести этот день в «подвале старого дома».

Из–за возможного появления журналистов.

«Они правы», отправил Стефан Елене.

«По логике, я единственный, кто может разузнать, что действительно твориться в Фелс Черч.»

Он присоединился к ним, когда завтрак уже подходил к концу.

И только Елена знала, где он задержался, благодаря их ментальной связи.

Стефан был на охоте. Он поехал Новый Лес и, выйдя из машины, обнаружил в зарослях испуганного кролика.

Он внушил ему успокоиться и не бояться.

Тайком, в этом открытом редком лесочке он попробовал немного его крови… и задохнулся.

На вкус она была как какая–то отвратительна жидкость, приправленная грызунами.

Был ли кролик грызуном? Однажды, в тюрьме ему повезло — он смог поймать крысу и на вкус ее кровь отдаленно напоминала эту.

Но теперь, в течение нескольких дней, он пил человеческую кровь.

Не только это, а богатая, мощная кровь сильных, смелых, а в ряде случаев паранормально–талантливых людей — сливки. Как мог он привыкнуть к ней так быстро?

Теперь он пристыдился от мысли, что брал её.

Даже крови Елены было достаточно, чтобы любой вампир одичал.

И Меридит, чья кровь имела глубокий темно–красный вкус океана, и Бонни, которую пробывать подобно телепатическому десерту. И наконец Метт, Все — Американский полнокровный мальчик.

Они кормили его, и кормили регулярно, давая намного больше, чем было необходимо.

Они кормили его, пока он не начал выздоравливать, и видя, что он исцеляется, они кормили его больше.

И это продолжается, и он пошел дальше, пил кровь Елены прошлой ночью… Елена, чьи волосы отливают серебром, и голубые глаза, казалось, почти сияют.

Дамон, находясь в Темном Измерении с Еленой, достаточно часто пил ее кровь.

И Елена позволяла ему это.

Этот серебристый отлив… желудок Стефана сжался при мысли о том, когда он видел ее волосы такими.

Они были такими, когда Елена была мертва. Она ходила и говорила, но не была живой.

Стефан отпустил кролика, и пообещал себе, что не допустит, чтобы Елена снова стала вампиром.

Ему необходимо прекратить обмениваться с Еленой кровью в больших количествах, как минимум, в течение недели, в противном случае она будет на грани.

Он должен снова приспособиться к вкусу крови животных.

Стефан на мгновенье закрыл глаза, вспоминая пережитый ужас.

Судороги. Дрожь. Агония, которая, казалось, никогда не закончится. Ощущение, что вены взорвуться в пламени в любой момент, и боль в челюсти.

Он справился с этим. Ему повезло, что остался жив.

Повезло больше, чем он когда–либо мог мечтать в том, что Елена рядом с ним.

Он решил, что будет работать над адаптацией не вмешивая в это её.

Всего двумя часами позже Стефан, слегка прихрамывая, вернулся в пансион. Мэтт, который встретил у массивной входной двери, заметил хромоту. «Ты в порядке? Тебе лучше войти и приложить лед".

— Просто судорога, — лаконично ответил Стефан. — У меня не было возможности упражняться пока я находился в… ты знаешь, где. — Он отвел взгляд, краснея.

От чего Мэтт испытал раздражение, ненависть и злость к людям, приведшим Стефана в такое состояние.

Вампиры были довольно устойчивыми, но у него было чувство — нет, он знал — что Стефан чуть не умер в своей тюремной камере.

Однажды побывав под замком, Мэтт был убежден, что он никогда не захочет быть заключен в тюрьму снова.

Он последовал за Стефаном на кухню, где Елена, Мередит, и миссис Флауэрс … что же еще?… снова пили чай.

Елена, заметив хромоту Стефана, сразу встала и подошла к нему, Стефан крепко обнял ее, утешающе перебирая пальцами ее волосы, и Мэтту стало как–то не по себе.

Мэтт не мог помочь, но удивился, подумав: стали ли эти ослепительно золотые волосы светлее?

Мэтт пытался вспомнить приобрели ли волосы Елены такой же серебристый оттенок, когда в прошлый раз она начала перевоплощаться в вампира в прошлый раз?

Стефан, по–видимому, внимательно рассматривал волосы Елены, рассчесывая их пальцами, и изучал произошедшие в них изменения.

«Удачно прошло?» с напряжением в голосе спросила Елена.

Устало покачав головой, Стефан сказал, — Я проехал по улицам взад и вперед, но обнаружил только одну зараженную девушку, которая вертелась как юла, так что невозможно было воспользоваться стикером–амулетом. И тогда я попытался применить к ней Влияние. Ну, может, не стоило и пытаться. Ведь я не смог установить с ней зрительный контакт. В конечном счете, я ничего не добился.

Елена повернулась к Мередит в волнении. «Что нам делать?»

Миссис Флауэрс деловито начала рыться в пучках трав, висящих над ее плитой. «Тебе нужна хорошая чашечка чая».

— И отдых, — сказала Мередит, слегка похлопав его по руке. — Могу ли я что–нибудь для тебя сделать?

«Ну — у меня появилась новая идея — гадание с помощью магического кристалла. Но я должен взглянуть подойдет ли звездый шар Мисао. Не волнуйтесь, «добавил он," я не буду использовать Силу, мне лишь нужно взглянуть на поверхность".

— Я принесу шар, — предложила Елена, выскользнув из объятий Стефана.

Мэтт слегка вздрогнул и посмотрел на миссис Флауэрс, в то время как Елена подошла к двери ведущей в подвал и толкнула ее.

Никто не сдвинулся с места, и миссис Флауэрс просто наблюдала.

Это был Стефан, который встал, чтобы помочь ей, все еще хромая.

Мэтт и Мередит встали, а Мередит спросила: «Миссис Флауэрс, вы уверены, что мы должны хранить звездный шар там же в сейфе?»

— Мама говорит, мы поступаем правильно, — спокойно ответила миссис Флауэрс.

После этого все произошло очень быстро.

Как будто они репетировали. Мередит открыла дверь в подвал.

Елена упала на четвереньки.

Быстрее, чем он сам себе мог представить, Мэтт стремительно толкнул Стефана плечом.

Миссис Флауэрс судорожно вытягивала из висящих над плитой связок большой пучок сухой травы.

Когда Мэтт врезался в Стефана, Стефан споткнулся о Елену и, потеряв равновесие, стремительно полетел вниз, головой вперед, не встречая никаких препятствий на своем пути.

Мередит, зайдя сбоку, помогла ему завершить кувырок в воздухе.

Закончив свой кульбит в дверном проеме, он кувырком покатился вниз по лестнице. Елена поднялась с колен и захлопнула дверь в подвал, а Мередит навалилась на нее. Мэтт закричал, — Как мы удержим кицунэ внутри?

— Думаю, это поможет, — сказала, запыхавшись, миссис Флауэрс, заталкивая благоухающий гербарий в щель под дверью.

— Железо! — воскрикнула Елена, и она, Мередит и Мэтт помчались в комнату отдыха, где находилась огромная, трехстворчатая ширма из каленого железа.

Каким–то образом им удалось втащить ширму в кухню и прислонить ее к двери, ведущей в подвал.

Именно тогда, впервые раздался стук из–за металлического заслона, но железо было тяжелым и второй удар в дверь был слабее.

«Что вы делаете? Вы все спятили? " жалобно закричал Стефан, но как только они стали обклеивать дверь стикерами–талисманами, он чертыхнулся и отозвался уже голосом Шиничи.

«Вы пожалеете, черт бы вас побрал! Мисао нехорошо. Она плачет и плачет. Вы заплатите за это своей кровью, но не раньше, чем я познакомлю вас со своими особенными друзьями. Они из тех, кто знает как причинить настоящую боль!»

Елена подняла голову, словно услышала что–то.

Мэтт хмуро посмотрел на нее. И тогда она обратилась к Шиничи, — Даже не пытайся сканировать сознания. Дамона здесь нет, он ушел. И если ты попытаешься отследить его, я изжарю твои мозги.

Гнетущая тишина в погреба была ей ответом.

«Боже милостивый, что же дальше?» пробормотала миссис Флауэрс.

Елена просто кивнула другим следовать за ней, и они пошли к самому верху дома — комнате Стефана — и говорили шепотом.

— Как ты догадалась?

— Ты использовала телепатию?

«Я не понял этого сначала," признался Мэтт, «но Елена, действовала так, если бы звездый шар был в погребе. Стефан знает, что он не там. Я думаю, «добавил он с виноватым видом», это я предложил ему войти»

— Я поняла, что это не Стефан, как только он начал перебирать мои волосы, — сказала Елена с содроганием. — Стефан и Д… я хочу сказать, Стефан только гладит их, слегка касаясь, а не сжимает. Помните эти песенки Шиничи о золотых волосах? Он псих. Во всяком случае, я ощутила это в его разуме.

Мэтту было стыдно. Все его мысли о Елене, о том что она снова превращается в вампира … и это было ответом, подумал он.

«Я запомнила его кольцо с ляписом», сказала Мередит. «Когда он уходил, оно было на правой руке. Когда вернулся, кольцо оказалось на левой.

Наступила короткая пауза, а они все уставились на нее. Она пожала плечами. «Это было частью моего обучения, замечать мелочи.»

«Достойно» — сказал наконец Мэтт

«Достойно. Конечно он не смогбы его переодеть на солнечном свете»

«Как вы узнали, миссис Флауэрс?«спросила Елена. «Или вы догадались по нашему поведению?»

«Боже мой, нет, вы все очень хорошие маленькие актеры. Но как только он переступил порог дома, мама закричала на меня: «Что вы делаете, вы впускаете китсуна в свой дом?» так я и узнала»

— Мы победили его! — сказала Елена, сияя. — Мы застали Шиничи врасплох! Я с трудом могу поверить в это

— Поверь, — сказала Мередит с кривой улыбкой. — На один момент его застали врасплох. Сейчас он будет думать о мести.

Мэтта волновало кое–что другое. Он повернулся к Елене. «Я думал, что ты говорила будто у вас обоих с Шиничи есть ключи, которые могут доставить вас куда угодно в любое время. Почему он не мог просто сказать «перенесите меня в пансион к звездному шару»?»

«То были разные половинки от Двойного Лисьего ключа», сказала Елена, нахмурившись.

«Они подобны Главным Ключам и у Шиничи с Мисао до сих пор оба ключа. Я не знаю, почему он не воспользовался своим. Хотя он бы в один момент перенес его внутрь.»

— Нет, если бы он проник в подвал таким способом, то застрял бы там, — сказала Мередит. — А может, на владельца мастер–ключа не распространяются «правила приглашения».

Г-жа Флауэрс сказала, «Но Мама сказала бы мне. Также в корневом подвале нет никаких замочных скважин. Вообще.»

“‘Никаких замочных скважин’ я думаю это не имеет никаго значание,” ответила Елена. «Я думаю, он хотел показать, насколько он умен, и как он одурачил нас забрав звездный шар Мисао.»

Прежде, чем кто–либо еще мог сказать, хоть слово, Мередит протянула ладонь на которой лежал яркий ключик. Ключ был золотым, инкрустированн алмазами и имел очень знакомую форму.

«Это — один из Главных ключей!» закричала Елена. «Это — то, на что му думали будет похож Двойной ключ Лисы!»

«Ключ выпал из кармана его джинсов, когда он сделал сальто," невинно сказала Мередит.

«Ты имеешь в виду, когда ты перебросила его через меня," сказала Елена. «Я полагаю, ты также почистила его карманы.»

«Так, сейчасу Шиничи нет ключа для побега!» сказал Мэтт взволнованно.

«Никаких ключей, чтобы сделать замочную скважину,” улыбнулась Елена, показывая ямочки на щеках.

— Он может весело провести время, превратиться в крота и прокопать тоннель, чтобы выбраться из подвала, — спокойно сказала Мередит. — Если только у него есть способность трансформироваться в нечто подобное. — И потом она добавила с обеспокоенностью в голосе, — Интересно… что мы должны сделать, чтобы Мэтт сообщил одному из нас, куда он спрятал звездный шар. Ну, так… на всякий случай.

Мэтт посмотрел на хмурые лица окружающих.

Но вдруг он осознал что должен был сказать кому–то, что спрятал звездный шар в своем шкафу.

Его друзья, включая Стефана, выбрали его хранителем шара, потому что месяц назад, когда Шиничи истязал его, используя тело Дамона, он не сдался.

Мэтт доказал тогда, что он умрет в агонии, но не подвергнет опасности своих друзей.

Но если Мэтт должен был умереть, звездный шар Мисао мог бы быть потерян его друзьями навсегда.

И только Мэтт знал, насколько близко он был сегодня к падению вниз по лестнице вместе с Шиничи.

Далеко внизу они все услышали крик.

«Привет! Кто–нибудь дома? Елена! "

— Это мой Стефан, — сказала Елена и затем, потеряв всякое самоуважение, побежала, через холл, чтобы броситься в объятья Стефана. Он выглядел пораженным, но сумел предотвратить ее падение прежде, чем они оказались на крыльце.

«Что происходит?» сказал он, его тело напряглось в ожидании борьбы. «Весь дом пропах китсунами!»

«Все в порядке,” сказала Елена. «Приходил навестить.» Она повела его наверх в его комнату. «У нас есть один в корневом подвале,” добавила она.

Стефан выглядел смущенным:

«Кто у вас в подвале?»

«С железом напротив двери,” торжествующе сказал Мэтт. «И травы и амулеты по всему периметру двери. И во всяком случае Мередит получил Лисий ключ.»

«Его ключ? Вы говорите о Шиничи?» Стефан обратил на Мередит свои расширевшиеся зеленые глаза. «В то время как меня не было?»

«Это было случайно. Я конечно засунула свою руку в его карман, когла он потерял равновесие. И я приуспела и получила главный ключ — если это не обычные ключи от дома.»

Стефан уставился на нее. «Это — реальный ключ. Елена знает это. Мередит, ты великолепна!»

«Да, он настоящий,” подтвердила Елена. «Я помню его форму — довольно тщательно продуман, да?» Она взяла его рук Мередит.

«Что вы собираетесь…»

«Можно также проверить его,” сказала Елена с озорной улыбкой. Она подошла к двери комнаты, закрыв её, она сказала, «Нижний этаж,” вставила крылатый ключ в замок, и открыла дверь, пройдя в проход, закрыла за собой дверь.

Несколько секунд спустя она появилась, держа в руках кочергу из комнаты отдыха, торжественно размахивая ей.

«Работает!» сказал Стефан

«Это удивительно," сказал Мэтт.

Стефан выглядел почти шокированным. «Но разве вы не понимаете, что это значит? Это означает, что мы можем использовать этот ключ. Мы можем пойти куда–нибудь, без использования мощной силы. Даже в темное измерение! Но во–первых, пока он еще здесь, мы должны сделать что–то с Шиничи".

Ты не в состоянии сделать это сейчас, дорогой Стефан», покачала головой миссис Флауерс " Мне очень жаль, но истина в том, что нам просто очень, очень повезло. Это злой китсун был застигнут врасплох. Сейчас он готов».

«Но я должен попытаться,”спокойно сказал Стефан. «Каждый из вас пострадал и вы должны были бороться — либо кулаками либо умом,” добавил он, немного кланяясь г-же Флауэрс.

«Я пострадал, но у меня никогда не было шанса бороться с ним. Я должен попробовать.»

Мэтт сказал, так же тихо: «Я пойду с тобой.»

Елена добавила: «Мы все можем бороться вместе. Правда, Мередит? "

Мередит медленно кивнула, беря кочергу Стефана с камина. «Да, возможно это будет удар ниже пояса, но — вместе.»

«Я говорю, что это — больше чем удар, разрешить ему жить и продолжать причинять людям боль. Так или иначе мы позаботимся об этом … вместе,”твердо сказала Елена. «Прямо сейчас!»

Мэтт начал было вставать, но увидев, что происходит, он в ужасе застыл на середине движения.

Обе девушки с грацией львиц или балерин плавно приблизились к Стефану, и одновременно атаковали его кочергами, Елена ударила его по голове, а Мередит — прямо в пах.

Стефан пошатнулся от удара по голове, и просто сказал: «Ой!», Когда Мередит ударила его.

Мэтт оттолкнул Елену в сторону, а затем, развернувшись, как сделал бы на футбольном матче, отодвинул Мередит подальше от «Стефана».

Но этот самозванец, очевидно, решил не сопротивляться.

Форма Стефана растаяла.

Мисао, с зелеными листьями, вплетенными в алые кончики волос стояла перед ними.

К удивлению Мэтта, ее лицо было измученным и бледным. Она была очевидно очень больна, хотя все еще непокорна.

Но сегодня в её голосе не было и насмешки.

«Что вы сделали с моим звездным шаром? И моим братом?» слабо спросила она.

«Твой брат благополучно заперт," сказал Мэтт, не зная, что ей ответить.

Несмотря на все преступления Мисао, он не мог избавится от ощущения жалости к ней.

Она явно была в отчаянии и больна.

«Я знаю это. Я собирался сказать, что мой брат убьет Вас всех — уже не играя, а в гневе.» Теперь Мисао выглядела несчастной и напуганной. «Вы никогда не видели его действительно сердитый.»

«А ты никогда не видела Стефана, сердитым,” сказала Елена. «По крайней мере, не, когда у него была вся его Власть.»

мисао только покачала головой. Сухие листья падалис ее волос:

Вы не понимаете!»

— И не поймем. Мередит, мы обыскали ее?

— Нет, но я уверена, что у нее нет при себе другого…

Елена сухо сказала, — Мэтт, почитай пока что–нибудь. Я скажу тебе, когда мы закончим.

Метт не хотел отворачиваться от китсуна. даже от больного.

Но когда даже миссис Флауерс осторожно кивнула, он повиновался.

Тем не менее, спиной или нет, он слышал звуки.

Источником шума, предположительно была Мисао, которую крепко держали и обыскивали. Сначала он слышал только гневное бормотание.

— Ох…, ух…, ах…, ох, ой! — Затем он услышал скрежет металла по дереву.

Мэтт повернулся, только когда Елена сказала: ладно, ты можешь посмотреть. Это было в ее переднем кармане.

Она обратилась к Мисао, которая выглядела так, словно сейчас потеряет сознание, — Мы не горели желанием обыскивать тебя. Но этот ключ… где, черт возьми, вы берете подобные ключи?

Щеки Мисао покрылись розовыми пятнами.

— Хвала небесам, существует только два ключа и оба принадлежат нам с Шиничи. Я выяснила, как украсть их из Поднебесного Суда. Это было… очень давно.

В этот момент они услышали автомобиль на дороге — порше Стефана.

В наступившей мертвой тишине они также могли увидеть в окно Стефана машину, которая свернула с дороги.

«Никто не спускается вниз," сказала Елена сухо, «никто не приглашает его зайти».

Мередит одарила ее проницательным взглядом. — К настоящему времени Шиничи мог бы уже выбраться из подвала, прокопав тоннель, в обличье крота. И он уже был приглашен в дом.

«Моя ошибка, в том что я предупредила Вас всех — но так или иначе, если это — Шиничи и он сделал все, чтобы навредить Стефану он увидет меня, в злости. Слова Крылья уничтожения просто пришли в голову и что–то внутри меня хочет призвать их "

В комнате было холодно.

Никто не встретил Стефана, но через мгновение они все могли услышать быстрые шаги.

Стефан появился у своей двери и столкнулся с группой людей которые смотрели на него с подозрением.

2 что здесь происходит?» спросил Стефан, глядя на Мисао, стоящую. между Мередит и Меттом. «Мисао…»

Елена сделала два шага к нему и… обвилась вокруг него, вовлекая в глубокий поцелуй.

Он сопротивлялся мгновение, но потом его защита рухнула, несмотря на полную комнату наблюдателей.

Когда Елена, наконец, отпустила его, она просто прислонилась к Стефану, тяжело дыша.

Все ыли малиновыми от смущения.

Стефан, тоже покраснел, крепко обнимая Елену.

«Я сожалею,” прошептала Елена. «Но ты уже 'приходил домой' дважды. Первым, был Шиничи, и мы заперли его в корневом подвале. Второй была она.» Она указала, кивком в сторону, сжимающейся Мисао.

«Я не знала, как удостовериться, что Шиничи не убежал —”

«И теперь ты уверена?»

«О, да. Я узнала тебя. Ты всегда готов впустить меня.»

Мэтт понял, что она дрожит, и быстро встал, чтобы она могла спокойно посидеть, по крайней мере минуту или две.

Мир длился меньше минуты.

«Я хочу свой звездный шар!» кричала Мисао. «Я должена наполнить его силой, или я продолжу слабеть — и затем Вы убьете меня.»

«Продолжаешь слабеть? Жидкость испаряется из звездного шара или что там?» спросила Мередит.

Мэтт думал о том, что видел вчера в своем квартале, прежде чем полиция Риджмонта арестовала его.

«Вы собралась влить в него силу?» спросил он мягко. «Возможно силу от вчерашнего?»

— Энергию, которая образовалась от того, как вы восприняли это. Но она не слилась с… со мной. Или моим звездным шаром. Она все еще моя, пока что.

— Как может образоваться энергия от того, что Коул Рис сожрал живьем свою морскую свинку? От того, что дети сжигают дотла собственные дома? — голос Мэтта был резким.

— А разве это имеет значение? — угрюмо парировала Мисао. — Это мое. Это была моя идея, не твоя. И ты не сможешь держать меня в стороне…

«Мередит, уберите её от меня. Я знал Коула, с тех пор как он родился. У меня всегда будут кошмары …»

Мисао оживилась как слабеющий цветок, получивший воду. «кошмары, кошмары,” она шептала.

Наступила тишина.

Затем Мередит сказала, осторожно и невыразительно, словно размышляя о том, как поколотить Мисао, — Ты отвратительная маленькая дрянь, разве нет? Это ваша пища, да? Плохие воспоминания, кошмары, страх перед будущим?

Мисао была явно озадачена. Она не заметила подвоха.

Это было как предлогать еду голодному подростку «Как насчет пиццы или кока–коллы? Это — то, что Вы хотите?» Мисао не могла даже подумать что ее аппетиты были неправильными, поэтому, она не могла лгать.

«Вы были правы,” громко сказал Стефан.

«У нас есть твой звездный шар. Единственный способ заставить нас отдать это дать то что нам нужно. Наше положение дает нам право диктавать условия, потому что у нас есть—”

«Старинный способ мышления. Устаревший. Мисао зарычала

Наступила мертвая тишина. Мэтт почувствовал, что у него засосало под ложечкой.

Они делали ставки на «старые способы мышления» все это время.

Получить звездный шар Шиничи, заставляя Мисао сказать им, где он.

Их конечной целью было контролировать Шиничи с помощью звездного шара.

«Вы не понимаете,” сказал Мисао, очень тихо и в тоже самое время сердито.

«Мой брат поможет мне наполнить мой звездный шар снова. Но то, что мы сделали в этом городе — это было приказом, а не просто ради забавы.

Возможно, она пытается отвертеться, — бормотала Елена, но Стефан вскинул голову, и произнес, — Приказы? Кто отдает приказы?

«Я не знаю» кричала Мисао

Шиничи получает заказы. Тогда он говорит мне, что делать. Но кто должен быть счастливым сейчас. Город практически уничтожен. Он должен оказать мне некоторую помощь здесь!

Мисао зло смотрела на них, а они изумленно смотрели на нее.

Не зная, что он собирался сказать это, Мэтт сказал, «Давайте засунем её в корневой подвал к Шиничи. У меня есть чувство, что мы могли бы все спать в чулане сегодня вечером.»

Глава 25

«Спать в чулане, в котором все стены покрыты (увешаны) амулетами» мрачно добавила Мередит.

«Если у нас их достаточно. Я получил другой пакет, но не заходите далеко, когда пытаетесь покрыть комнату.»

«Хорошо», сказала Елена. «У кого ключ Шиниши?»

Мэтт поднял руку. «У меня — "

«Не говорите мне!» —, воскликнула Елена

«У меня — её. Мы не можем их потерять. Стефан и я одна команда, вы, ребята — другая.»

Они вели и поддерживали Мисао из комнаты Стефана вниз по лестнице.

Мисао не пыталась убежать от них, бороться, или говорить с ними.

Это заставило Мэтта быть, более подозрительным к ней.

Он видел, что Стефан и Елена переглянулись с друг другом, и знал, они чувствуют тоже самое.

Но что им еще делать с ней? Не существовало другого пути, гуманного, или даже бесчеловечного, чтобы удержать ее на несколько дней.

У них был свой звездный шар, и согласно книгам, он поможет им контролировать ее, но она была права, это устаревшее понятие, поэтому это не сработало.

Они старались со Стефаном и Мередитдержать ее крепко, тогда Мэтт поучил звездный шар, который он хранил в обувной коробке, на верхней полке шкафа.

Он и Елена пытались получить от Мисао информацию, еле удерживая над ней почти пустую сферу: чтобы Мисао рассказала, где ее брат хранит звездные шары и т. д.

Но это просто не сработало.

«Может, когда в нем так мало энергии, он не работает» сказала Елена в конце. Но это было слабым утешением, в любом случае.

Как только они отвели Мисао на кухню, Мэт подумал, что у китсуна был глупый план: дважды подражать (имитировать) Стефану.

Делая это во второй раз, когда люди были на страже, было бы глупо. Мисао казалось не так глупа.

У Мэтта было плохое предчувствие.

У Елены было очень плохое предчувствие поповоду того, что они делали.

Когда она взглянула на лица других, то поняла, что все думают так же.

Но никто не придумал лучшего плана. Они не могли убить Мисао.

Они не были убийцами, которые могли хладнокровно убить болезненную пассивную девушку.

Она полагала, что Шиничи должен иметь очень острый слух, и уже услышал их идущих на скрипящих кухонных половицах.

И она должна была предположить, что он знал — телепотической связью, или только логикой — что Мисао была над ним.

Ситуация была беспроигрышная, они крикнули через закрытую дверь, «Шиничи, у нас твоя сестра! Если ты хочешь видеть ее здоровой, то ты будеш тихим и не заставишь нас бросить ее вниз по лестнице.»

Из корневого подвала ничего небыло слышно.

Елена предпочла думать об этом как о покорном молчании. По крайней мере, Шиничи не выкрикивал угрозы.

«Хорошо», прошептала Елена. Она встала позади Мисао. " Когда я сосчитаю до трех, мы толкнем изо всех сил.»

«Подождите!» шепотом воскликнул Мэтт. «Ты же сказала, что мы не будем ее бросать вниз по лестнице.»

«Жизнь не справедлива», буркнула Елена. «Ты думаешь, он не готовит сюрприз для нас?»

«Но—”

«Оставь это, Мэтт», сказала Мередит спокойно. Она была готова все прекратить левой рукой и с ее согласия надо было нажать на панель, для того чтобы открыть дверь. «Все готовы?»

Все кивнули.

Елена жалела Мэтта и Стефана, которые были самые честные и чувствительные из них всех.

«Раз», прошептала она тихо, — «два, три».

На три, Мередит нажала, скрытый переключатель.

А потом вещи начали происходить в очень замедленном действии.

На «два» Елена начала толкать Мисао к двери, на «три» остальные присоединились к ней.

Но двери понадобилось целая вечность чтобы открыться.

И когда все должно было закончится навсегда, все пошло не так.

Зелень вокруг головы Мисао начала распространятся в разных направлениях.

Одна из веток ухватила Елену за запястье.

Она услышала недовольный выкрик Мэтта, зная, что другая ветка ухватила его тоже.

«Подвинься!» крикнула Мередит и Елена увидела надвигающийс на нее кол.

Мередит нанесла быстрый удар колом по растущим из Мисао ветвям.

Ветки винограда сжимавшие запястья Елены, упали на пол.

Любые оставшиеся опасение по поводу бросать ли Мисао вниз, отпали.

Елена присоединилась к толпе пытаясь столкнуть ее через проем.

Но было что–то неправильное в подвале.

Казалось, они толкали Мисао в кромешную темноту … но она двигалась.

Подвал был чем–то наполнен. Кем–то.

Взглянув вниз на свою лодыжку Елена с ужасом увидела ней гигантского червя, видимо выползшего из подвала. Веренее, определение «червь» было первым которое пришло ей в голово, а может это был слизняк без головы.

Он был полупрозрачным и черным, длиной около фута (30 см), но таким толстым, что она не смогла бы обхватить его рукой.

У них, казалось, было два способа передвижения, один хорошо знакомый метод «сгорбиться–распрямиться», и второй — просто приклеиться к другим личинкам, которые взрывались над головой Елены, отвратительным фонтаном.

Елена подняла глаза и ей захотелось не видеть того, что там было.

Над их головами раскачивалась кобра, выползавшая из подвала на кухню.

Это была кобра, сделанная из черных полупрозрачных личинок, и время от времени то одна, то другая личинка падала, приземляясь на них, и каждый раз раздавался крик.

Если бы Бонни была с ними, она кричалабы до тех пор, пока бокалы в шкафах не полопались, дико подумала Елена. Мередит пыталась атаковать кобру коломи одновременно с этим шарила по карманам джинсов, ища стикеры.

«Я их достану," задохнулась Елена и втиснула руку в карман Мередит.

Её пальцы сомкнулись на маленьком пачке бумаги и она с торжеством вдернула руку.

Именно в этот момент первый слизняк упал на ее оголенную кожу.

Ей захотелось визжать от боли, когда ножки или зубы или присоски личинки — неважно, что там у них было — стали жечь и жалить ее.

Она вытянула тонкий листочек из пачки — это были не стикеры, а обычные листочки для записей, но на них были те же самые символы — и хлопнула им по червеподобной твари.

Ничего не произошло.

Мередит тыкала палкой прямо в центр кобры

Обернувшись, Елена увидела, что на нее сейчас упадет другое существо и сумела повернуться так, чтобы оно упало на воротник, а не на ее шею. Она попробовала еще один листок из пачки, но и это не помогло — личинки скользили, но не исчезали — она закричала и двумя руками оторвала от себя того уродца, что успел к ней присосаться.

Хватка личинки ослабевала, разрывая ткань футболки на плече и оставляя на коже Елены дорожку из красных следов.

«Амулеты не работают,” она кричала Мередит.

Мередит упорно продолжала тыкать и тыкать палкой в голову кобре, пытаясь достичь центра. Ее голос прозвучал приглушенно: «Амулетов так или иначе будет недостаточно! Личинок слишком много. Вы должны бежать»

Мнгновение спустя Стефан громко закричал, «Уходите все отсюда! Там внутри что–то твердое!»

«Это — то, до чего я пытаюсь достать!» закричала ему в ответ Мередит.

В отчаинии Мэтт вопил, «Где Мисао?»

В последний раз, когда Елена видела ее, она ныряла в корчащуюся массу сегментированной темноты.

«Она исчезла," закричала Елена в ответ. «Где миссис Флауэрс?»

«На кухне», сказал голос позади нее.

Елена оглянулась и видела, что старушка разбрасывала травы обеими руками.

«Хорошо», кричал Стефан. «Все сделали пару шагов назад. Я собираюсь ударить по ним силой. Сделайте это — сейчас!»

Его голос походил на удар плетью кнута.

Все отошли, даже Мередит, которая исследовала змею палкой.

Стефан собрал руками клубок воздуха, который по мере вращения превращался в сверкающую, циркулирующую энергию. Он со всей силы бросил его в кобру, сделанную из личинок.

Был взрыв, и затем посыпались личинки.

Елена сжала зубы, чтобы не закричать.

Овальные прозрачные тела личинок растеклись на кухонном полу как перезрелые сливы,

Когда Елена наконец осмотрелась, она увидела черную слизь на потолке.

Под нем, улыбаясь, был Шиничи.

Мередит, молниеносно, париравала палкой, пытаясь ею проткнуть его

Но Шиничи был быстрее, он ушел от ее атаки, так и от других, последовавших за ней.

«Вы, люди," сказал он. «Все одинаковы. Все глупы. Когда, наконец, настанет полночь вы увидите, как глупы вы были. «Он произнес «полночь", так будто говорил» Апокалипсис".

«Нам хватило мозгов, чтобы отличить тебя от Стефана," сказал Мэтт позади Шиничи.

Шиничи закатил глаза. «Их хватило и на то, чтобы посадить меня в маленькую комнату с деревянным потолком. Вы даже не можете запомнить, что кицунэ контролируют все растения и деревья? И теперь все стены полны личинок малахов. Они кишат ими».

Глаза Шиничи сверкали, он оглянулся, и Елена, проследив за его вглядом, увидела, что он смотрит на дверной проем подвала.

Ее страх все возрастал, и в это время Стефан крикнул: «Убирайтесь отсюда! Из дома! Уходите в надежное место! "

Елена и Меридит смотрели друг на друга, как парализованые.

Они были в разных командах, но казалось, они боятся упустить друг друга из виду.

Мередит первой повернулась в противоположную сторону кухни, чтобы пойти и помочь мисисс Флауэрс

Мэтт уже был там, делая тоже самое.

А затем Елену подхватили и унесли прочь.

Стефан с Еленой на руках, бежал к парадной двери.

В отдалении она услышала крик Шиничи, — Принесите мне их кости!

На одной из личинок, которую Елена отшвырнула с пути, лопнула кожа, и Елена увидела, как что–то выползает оттуда.

Это действительно были малахи, осознала она.

Уменьшенная копия одного из них заглотила руку Мэтта, а когда он вытащил ее наружу, на ней остались глубокие царапины.

Она заметила, что один из них прицепился к спине Стефана.

Обезумев от ярости, она схватила личинку около одного конца и оторвала, дергая настолько резко, что даже Стефан ахнул от боли.

У оторванной личинки она смогла заметить на нижней стороне что–то, напоминающее дюжины маленьких зубов.

Она бросила её к стене, когда они добежали до входной двери.

Там они почти столкнулись с Мэттом, Мередит, и миссис Флаэрс, выбегающих из кабинета.

Стефан толкнул дверь и, когда все они были снаружи Мередит захлопнула ее.

Несколько малахов — в виде личинок и уже летающих особей, еще покрытых слизью — выбрались наружу вместе с ними.

— Где нам укрыться? — резко спросила Мередит. — Я имею в виду, где нам найти безопасное место, безопасное на пару дней? — Мередит и Мэтт продолжали нести миссис Флауэрс и, судя по скорости их передвижения, Елена предположила, что она должно быть легкая, как перышко.

Миссис Флауэрс только причитала, — Боже мой! Ах, боже милостивый!

— Может быть, ко мне домой? — предложил Мэтт. — Квартал заражен, но когда я был там, дом был в порядке, и мама уехала с доктором Алперт.

«Хорошо, дом Мэтта — используя Главные Ключи. Но давайте сделаем это в кладовке. Я не хочу открывать эту дверь снова, не смотря ни на что," сказала Елена.

Когда Стефан попытался взять ее на руки, она покачала головой. «Я в порядке. Беги так быстро, как только сможешь и уничтожай всех малахов, которых увидишь.»

Они добрались до чулана, но теперь их преследовал звук, такой бывает при сопровождении высокопоставленных лиц, — возможно этот звук издавали малахи

«Что теперь?» задыхаясь Мэтт, помогал миссис Флауэрс сесть на кровать

Стефан колебался. «Ты действительно думаешь, что в твоем доме безопасно?»

«А где сейчас безопасно? Но мой дом пуст, по крайней мере должен быть.»

Между тем, Мередит подвинула Елену и миссис Флауэрс в сторону. К ужасу Елены, Мередит держала в руках одну из самых маленьких личинок, сжимая ее, и держа вверх тормашками.

«О, Боже» протестовала Елена, но Мередит сказала: «Они очень похожи на зубы маленького малыша, не правда ли?»

Внезапно г-жа Флауэрс оживилась. «Это действительно так! Ты говоришь, что бедренную кость мы нашли в чаще ”

— Да. Определенно на ней были отпечатки человеческих зубов, но может быть и не человеческих. Не детских зубов, — сказала Мередит.

— И Шиничи кричал малахам, чтобы они принесли ему наши кости… — сказала Елена, сглотнув. Она снова посмотрела на личинку и воскликнула, — Мередит, избавься от этой дряни сейчас же! Из нее собирается вылупиться летающий малах.

Мередит в недоумении оглядела складское помещение

«Хорошо, просто брось его, а я на него наступлю», сказала Елена, затаив дыхание, чтобы сдержать тошноту

Мередит бросила жирного, полупрозрачного червя, который взорвался от удара. Елена наступила на него, но малах внутри остался цел. Когда она убрала ногу, он попытался прошмыгнуть под кровать, но удар палкой перерубил его пополам.

— Ребята, — резко сказала Елена, обращаясь к Мэтту и Стефану, — Надо уходить отсюда. Снаружи куча летающих малахов!

Метт повернулся к ней. «Как тот, что»

«меньше, но такой же, как тот что напал на тебя, я думаю»

«Хорошо, вот что мы выяснили," сказал Стефан таким голосом, что Елена сразу забеспокоилась. В любом случае, кто–то должен пойти в Темное измерение. Я полагаю, что только я один могу это сделать, поскольку я — вампир. Вы не сможете проникнуть в…»

«Нет мы сможем," сказала Мередит. «С этими ключами мы можем просто сказать «унеси нас в дом Леди Ульмы в Тёмное Измерение.» Или «унеси нас туда, где Бонни.» Почему это не должно сработать?»

Елена сказала, «Хорошо. Мередит, Мэтт и Миссис Флауэрс могут остаться здесь и выяснить что такое «Полночь.» То как Шиничи это сказал, прозвучло плохо. Тем временем, Стефан и я идём в Тёмное измерение и ищем Бонни.»

«Нет!» Сказал Стефан. «Я не буду снова брать тебя в это ужасное место.»

Елена смотрела ему прямо в глаза.

«Ты обещал», сказала она, несмотря на других людей в комнате.

«Ты обещал. Никогда не идти на поиски без меня. Не важно насколько коротко по времени, не важно какова причина. Ты обещал.»

Стефан посмотрел на неё в отчаянии.

Елена знала, что он хотел держать её в безопасности, но какой из миров был действительно безопасен сейчас? Оба были наполнены ужасом и опасностью.

«В любом случае," с мрачной улыбкой сказал он, «у меня есть ключ.»

Глава 26

«Теперь ты поняла, как он работает?«спросила Елена у Мередит. «Вставляешь ключ в замочную скважину и говоришь куда хочешь отправиться. Затем открываешь дверь и идешь. Вот и все. "

— Вы трое идите первыми, — добавил Стефан. — И быстро.

— Я поверну ключ, — сказала Мередит Мэтту. — А ты позаботься о миссис Флауэрс.

Именно тогда Елена думала о чем–то, что она не хотела говорить в слух, лишь только Cтефану. Но она и он были физически так близко, она знала, что он возьмет это на себя. Сабля! она телепатически кинула эту мысль Стефану. Мы не можем оставить его здесь!

«Мы и не оставляем», — услышала она в ответ. — «Я указал ему дорогу к дому Мэтта, и велел идти туда вместе с Талон, они смогут защитит наших друзей там».

В этот момент Мэтт произнес, — О, мой бог, Сабер! Он спас мне жизнь, и я не могу просто оставить его здесь.

«Я уже позаботился», заверил его Стефан и Елена похлопала его по спине. «Через некоторое время он будет у твоего дома, а если ты пойдешь еще куда–нибудь, он последует за тобой.»

Елена ласково похлопала его по спине. «Все будет хорошо!»

«Спальня Мэтта Хэникотта в Фэлс Черч," произнесла Мэредит, вставляя ключ в скважину и открывая дверь. Она, миссис Флауэрс и Мэтт шагнули вперед. Дверь захлопнулась.

Стефан повернулся к Елене. — Я пойду первым, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Но я возьму тебя за руку. И не отпущу.

«Никогда не отпустишь меня, никогда не отпустите меня, — прошептала Елена, в подражание Мисао «снятся кошмары.» Потом она подумала.

— Рабские браслеты!

«Что, — замешкался Стефан, — а, я помню, ты рассказывала мне. Но что они из себя представляют?»

«Как два обычных браслета, одинкаовых если возможно.» Елена пробежала к другому концу комнаты, где была гора мебели, начала рыскать в ящиках комода. «Ну где же, браслеты! Ну где же! В этом доме, как предполагается, есть все!»

«Как насчет этих, которые ты носиш в волосах?» спросил Стефан. Елена оглянулась, и он бросил ей пакетик мягких резинок для «конского хвостика».

«Ты–гений! Они даже не повредят мои запястья. И они обе белые, так что они подходят!» воодушевленно сказала Елена.

Они расположились перед дверью, Стефан с Еленой остановились, что бы они могли разглядеть то куда им предстояло идти. Стефан крепко сжимал левую руку Елены.

«Туда, где наша подруга Бонни Маккалло,” сказал Стефан, толкнул ключ в замочную скважину и повернул. Тогда, только после того как он отдал Елене ключ, он открыл дверь.

Елена не знала чего ожидать. Может пламя света, поскольку они путешествовали через измерения. Возможно тонель, или падающие звезды. По крайней мере, чувство движения.

Но то, что она получила, оказалось лишь паром. Он намочил ее футболку и волосы

И тогда она услышала шум.

— Елена! Елеееееннаааааа! Ты здесь?

Елена узнала голос, но не могла определить кричащего в паровой завесе.

Потом она увидела огромные ванны сделаны из малахитовых плиток, и напуганную девочку, перемешивающую древесный уголь, под ванной, в то время как две другие молодые дежурные, держащих жесткие щетки и камни пемзы, съежились напротив другой стены.

И в ванне была Бонни! Было очевидно, что ванна очень глубока, потому что Бонни не в состоянии коснуться её дна, но чтобы привлечь внимание она много раз полувыпрыгивала из воды как покрытый пеной дельфин.

«Тыт тут,” задыхалась Елена. Она упала на колени на толстом, мягком синем коврике. Бонни сделала захватывающий прыжок, и только на мгновение Елена могла чувствовать маленькое мыльное, пенистое тело в руках.

Тогда Бони снова опустилась и засмеялась

«А это Стефан? Это Стефан! Стефан, привет! Привееет! "

Стефан оглядывался, как будто пытаясь оценить ситуацию с пеной. Казалось, он остался довольным, повернулся, и помахал.

«Эй, Бонни?«спросил он, голос заглушался звуками непрерывного плеска. «Где — мы?»

— Это дом леди Ульмы! Вы в безопасности — вы все в безопасности! — она повернула маленькое обнадеженное лицо к Елене. — А где Мередит?

Елена покачала головой, думая о том, что узнала о Мередит, о чем Бонни еще не знала. И она решила, что сейчас не самое лучшее время, чтобы рассказывать об этом. — Ей пришлось остаться, чтобы защитить Феллс Черч.

«О», Бонни посмотрела вниз, забеспокоившись. «Там всё ещё проблемы, не так ли?»

«Ты не поверишь в это. Правда, это не поддается описанию. И там находятся Мэтт, миссис Флауэрс и Мередит. Мне жаль».

— Нет, я просто рада видеть тебя! О Господи, но ты же ранена, — она смотрела на небольшие ранки от укусов на руке Елены и кровь на ее порванной футболке.

«Я вылезаю и — эй, нет, ты залезай! Здесь много комнат, много горячей воды и… много одежды! Леди Улма даже переделала некоторые комнаты для нас, на случай если мы вернемся!»

Елена, спокойно улыбалась девочкам из ванны, и раздевалась с такой скоростью, на которую была способна. Ванна, которая была достаточно большой, человек на шесть, выглядела слишком роскошной, чтобы пустовать, рассуждала она, есть смысл ей воспользоваться, что бы поприветствовать хозяйку дома.

— Иди повеселись, — крикнула она Стефану. — Дэймон здесь? — добавила она шепотом отдельно для Бонни, которая кивнула. «Дэймон тоже здесь», сердце Елены запело.

— Если увидишь леди Ульму, скажи ей, что идет Елена, но пусть она сначала умоется.

Что удивительно, она погрузилась в горячую жемчужно–розовую воду не сразу. Только добравшись до второй ступени, она позволила себе соскользнуть вниз.

Мгновенно, она погрузилась в восхитительное обжигающее тепло, которое просачивалось прямо в ее тело, задействуя некую таинственную магию, и расслабляло все мышцы сразу.

Воздух, пропитан духами. Она отбросила свои влажные волосы назад, и поняла что Бони смеется над ней.

«Итак, выядя из из потустороннего прохода, вы здесь валялись в роскоши, в то время как мы невероятно волнавались за вас?» Елена не могла не услышать повышенную интонацию своего голоса, под конец предложения.

«Нет, я была схвачена какими то людьми, и —” Бонни запнулась. «Хорошо … первые несколько дней были кошмарными, но это не имеет значения.

Слава Богу в конце концов мы добрались до Леди Улмы. Хочешь щетку для ванны? И немного мыла, которое пахнет как розы?»

Елена смотрела на Бонни немного суженными глазами. Она знала, что Бонни сделает все что угодно для Дэймона. Это включало умалчивание.

Деликатно, наслаждаясь щетками и мазями, а также различными видами мыла, лежавшими на полке так, чтобы их было легко достать, она начала осматривать себя.

Стефан вышел из заполненной паром комнаты, чтобы не пропитаться влагой.

Бонни была в безопасности, и Елена была счастлива.

Он обнаружил что прошел в другую комнату, в которой было множество диванов сделанных из немного мягкого губчатого материала. Чтобы сушить? Массаж? Кто знал?

В следующей комнате он заметил газовые фонари, которые светили достаточно ярко и могли конкурировать с электрическим светом.

Здесь было еще три кушетки — он понятия не имел для чего они — посеребренно–стеклянное зеркало во всю длину, и меньшие зеркала перед стульями. Очевидно, место для косметики и украшений.

Эта последняя комната выходила на прихожую. Стефан вышел колеблясь, распространяя тонкие усики Силы в различных направлениях, надеясь найти Дэймона прежде, чем Дэймон заметил свое присутствие.

Главный ключ доказал, что мог преодолеть тот факт, что он не был приглашен сюда. Это означало, что возможно он мог …

Он ощутил, что нашел того, кого искал, и сразу же прекратил сканирование, очень удивляясь.

Он всматривался в конец длинного коридора. Он фактически видел Дамона, расхаживающего по комнате в конце коридора, и разговаривающего с кем–то, кого Стефан не мог увидеть из–за закрытой двери.

Стефан двигался по коридору очень тихо, подкрадываясь.

Он добрался до двери так, что его брат даже не заметил, и там он увидел, что человек, с которым разговаривал Деймон, оказался женщиной, одетой во что–то похожее на брюки из оленьей кожи и рубашку, у неё была обветренная кожа, и она производила общее впечатление человека, живущего вне цивилизованного мира.

Дэймон говорил, «Удостоверьтесь, что есть достаточно теплой одежды для девушки. Она не то что бы вынослива, Вы знаете —”

«Тогда где же ты взял ее, и почему?» Стефан спросил, прислонившись к дверному косяку.

Ему посчастливилось один раз — только в этот раз — застать Деймона врасплох.

Его брат взглянул вверх, а затем дернулся, как испуганный кот. Это было бесценным моментом, видеть как Дэймоном, испугался, пока он не выбрал маску отсутствующего дружелюбия.

Стефан предположил, что никто никогда не прикладывал так много усилий чтобы подойти к креслу, присесть, и непринужденно, бездельничать.

«Ну и ну! Младший братец! Заскочил с визитом! Как…мило. Как жаль, однако, что я почти вышел за дверь, чтобы поехать в путешествие, а для тебя здесь комнаты нет.»

И в этот момент женщина с обветренной кожей, которая что–то записывала и которая приподнялась когда Стефан вошел в комнату, заговорила.

«Не беспокойтесь, милорд, носильщики не будут против присутствия в экипаже этого джентльмена. Вполне вероятно, что они даже не почувствуют его веса.

Если его багаж смогут упаковать до завтра, то вы можете отправиться в путь рано утром, как и планировали.

Дэймон смотрел на не взглядом говорящим: «заткнись или умри». Она замолчала. Через сжатые зубы Дэймону удалось сказать, «Это — Pилат

Она — координатор нашей небольшой экспедиции. Привет, Пилат. До свидания, Пилат. Вы можете идти.»

— Как пожелаете, мой повелитель.

Пилат поклонилась и ушла.

«Не слишком ли серьезно ты воспринимаешь обращение «мой лорд»? спросил Стефан. «И что за костюм на тебе надет?»

«Это — униформа капитана охраны Мадам ле Принсесса Жессалина Д'Обин,”холодно сказал Дэймон.

— У тебя есть работа?

«Это было необходимо.» Дэймон оскалился. «И это не твое дело.»

«Как я вижу, ты получил свои клыки назад»

«И это тоже не твое дело. Но если ты хочешь чтобы я вырубил тебя и вытряс всю душу из твоего вампирского тела, я буду рад это исполнить»

Что–то было не так, подумал Стефан. Дэймон должен был дразниться или фактически уже растоптать его. Это имело смысл если только …

«Я уже поговорил с Бонни», сказал он. И уже собирался спросить где в это время он находился. Но у того кто ощущает свою вину, часто чудесным образом срабатывает предвидение.

И Дэймон торопливо сказал именно то, что Стефан надеялся он говорить не будет. «Я могу объяснить!»

— О Господи! — произнес Стефан.

— Если бы она просто сделала, как я ей говорил…

«Пока ты становился капитаном гвардии принцессы? И она была — где?»

«Она в безопасности покрайней мере! Но она не должна выходить на улицу и в этот магазин — "

«Потрясающе! Она действительно вышла на улицу?»

Дэймон скрипнул зубами: «Ты не знаешь, каково это — находиться здесь, как работает рынок работорговли. Ежедневно — "

Стефан яростно ударил кулаком по столу. «Ее схватили работорговцы? В то время, как ты крутился возле этой своей принцесски?»

«Джессалин не просто «принцесска», Дэймон пронзительно посмотрел на Стефана. «Не стоит так говорить. И вообще, все это оказалось достаточно выгодным происшествием, потому что нам теперь известно о Семи Сокровищах Китсунэ.»

«Какие еще сокровища? И кому они нужны, когда Китсунэ разрушают Феллс Черч?»

Дэймон открыл было рот, но потом закрыл его и, прищурившись, посмотрел на Стефана. «Ты сказал, что говорил с Бонни обо всем этом»

«Я действительно говорил с Бонни,” отрезал Стефан. «Я сказал привет.»

Темные глаза Дэймона вспыхнули. На мгновение Стефан подумал, что он собирается рычать или начать борьбу.

Но зато, принято твердое решение, через зубы сказал он. «Все для пагубного городка, ты это видишь? Те сокровища включают самый большой звездный шар заполненный Силой

И Силы может быть достаточно чтобы сохранить Фелз — Черч

По крайней мере, остановить его полное разрушение. Возможно, даже очистить его от всех существующих малахов и уничтожить Мисао и Шиничи одним ударом.

Это достаточно благородно для тебя, маленький братец? Этого ведь достаточно?»

«Но, ты собираешься взять с собой Бонни —”

«Ты можешь остаться с ней здесь, если хочешь! Проживите свои жизни здесь! Я должен упомянуть, что без неё я никогда не смог бы организовать экспедицию, и что она твердо решила поехать. Кроме того, мы вернемся другим путем.

Должен быть более легкий маршрут от Сторожки до Земли. Я не уверен, что мы переживем еще одно такое возвращение, так что советую надеяться, что из этого ада есть другой путь»"

Стефан был удивлен. Он никогда не слышал, чтобы его брат говорил с такой страстью о чем–то, что касалось бы людей

Он уже собрался ответить, когда позади него раздался крик настоящего, яростного гнева. Это напугало его — и взволновало, потому что Стефан узнал бы этот голос из тысячи других. Это был голос Елены.

Глава 27

Обернувшись, Стефан увидел, как Бонни, завернутая в полотенце, пытается задержать Елену, одетую аналогично, ее волосы были мокрыми и растрепанными. Что то заставило ее выскочить из купальни и выбежать в коридор.

Стефан был удивлен реакцией Деймона. Неужели это тревога металась в бездонных темных глазах, что бесстрастно наблюдали любую жестокость, тысячи бедствий и катастроф?

Нет, этого не может быть. Но тем не менее это выглядело именно так.

Елена приближалась. Ее голос ясно разносился по просторному коридору, отдаваясь эхом от его стен. «Дэймон! Я тебя вижу! Оставайся на месте, я иду, чтобы убить тебя!»

Теперь тревога в в нем была очевидна. Деймон бросил взгляд на чуть открытое окно.

Тем временем Бонни проиграла схватку с Еленой и та, словно газель, неслась в сторону кабинета. Однако ее глаза определенно не были как у газели. Стефан увидел их опасный блеск, когда Елена ускользала от него — он не посмел схватить её за полотенце, а сама она была скользкой от воды. И вот Елена уже была перед Деймоном, который поднялся со своего кресла.

«Как ты мог?» — кричала она. «Использовать Бонни, Влиять на нее, притуплять ее разум — и все для того, чтобы заполучить то, что тебе не принадлежит? Использовать всю власть, которая хранилась в звездном шаре Мисао — как ты думаешь, что сделал Шиничи, когда узнал об этом? Он приехал к нам — это то, что он сделал — и кто знает, стоит ли до сих пор пансион миссис Флауэр или уже нет?»

Дэймон открыл было рот, но Елена не закончила.

«А потом принести с собой в Темное Измерение Бонни — и мне все равно, что ты боялся упустить Врата. Ты знаешь, что не должен был приводить ее сюда.»

Теперь уже Демон был разозлен — «Я»

Но Елена оборвал его, даже не задумываясь. «А затем, когда ты притащил ее сюда, то оставил её. Бросил ее испуганной, одну, в комнате, из окна которой она даже боялась выглянуть, с коллекцией звездных шаров, содержание которых ты даже не потрудился изучить, а оно совершенно непотребно и одарило ее ночными кошмарами! Ты..»

«Если бы у маленькой дурехи хватило терпения спокойно дождаться..»

«Что? Что ты сказал?»

«Я сказал, если бы у маленькой дурехи хватило терпения..»

Стефан, который уже начал приближаться, на мгновенье закрыл глаза. Он открыл их вовремя, успев увидеть пощечину и почувствал, что Елена вложила в нее всю Силу. Она охватила всю голову Деймона.

То, что удивило его — учитывая, что он представил себя на месте Дэймона — что его рука вскинулась так же быстро, как кобра в броске. Завершения не последовало, но Стефан все равно предусмотрительно поспешил спрятать Елену за свою спину.

«Отпусти!» закричала Елена, изо всех сил стараясь вырваться из рук Стефана, или пытаясь хотя бы оказаться стоящей на земле. «Я убью его!»

Следующая удивительная вещь — ярость стала ослабевать, так что Стефан почувствовал это через ауру Елены — состояла в том, что Елена фактически выигрывала борьбу, несмотря на то, что он был на порядок сильнее и больше, чем она. Частично это имело отношение к тому, что полотенце на Елене могло опуститься вниз в любой момент.

Оставшаяся часть состояла в том, что Елена приобрела уникальный стиль борьбы с более сильными противниками — по крайней мере с теми, у кого была совесть. Она сознательно боролась против всего, что ограничивало ее и причиняло боль, и не сдавалась. В конечном счете он оказался перед выбором — или сделать ей больно или отпустить ее.

В этот монет Елена вдруг перестала вырываться. Она замерла, смотря позади него.

Стефан тоже взглянул назад, и почувствовал, будто его поразило электрическим током.

Бонни стояла прямо позади них, глядя на Деймона, ее губы в отчаянье приоткрылись, слезы из ее больших карих глаз стекали по щекам.

Немедленно, даже прежде, чем он увидел просительный взгляд Елены, Стефан освободил ее. Он понял: ее настроение, как и ситуация каординально изменились.

Елена поправила свое полотенце и повернулась к Бонни, то та к тому времени уже убежала вниз по коридору. Елена бегала гораздо быстрее, что позволило ей через мгновение догнать Бонни и крепко, по–сестрински схватить в свои объятия. «Не волнуйся о той змее», голос Елены предназначался только для подруги

«Он — ", тут Елена выдала довольно креативное ругательство

Стефан услышал все это довольно отчетливо, как и то, что теперь были слышны только успокаивающие звуки, в то время как Елена вошла в дверь зала для купания

Стефан боковым зрением посмотрел на Дэймона. Он не возражал бы сразиться со своим братом прямо сейчас, он был зол на него из–за Бонни. Но Дэймон игнорировал его, как будто тот был частью итерьера, и смотрел в никуда с выражением ледяной ярости на лице

В это момент Стефан услышал слабый звук из дальнего конца коридора, что действительно было очень далеко. Но его чувства вампира сообщали ему, что человек, идущий им навстречу была женщина, вероятно хозяйка дома. Он вышел вперед, чтобы тот, кто первым произнесет ей приветствия, был хотя бы в одежде.

Однако в следующий момент перед ним оказались Елена и Бонни, одетые в платья, которые вероятно были результатом работы гения. Одежда Елены была цвета ляпис–лазури, волосы мягкими золотыми волнами, высыхая, ниспадали на плечи.

На Бонни было что–то более короткое и легкое: бледно–фиолетовый с нитями серебра, словно снятый с картины.

Оба наряда, понял вдруг Стефан, выглядели бы так же хорошо в бесконечных солнечных лучах, как в закрытом помещении без окон и газовых ламп.

Он вспомнил истории Елены, в которых она рассказывала про разработки платьев Леди Ульмы для нее, и он понял, что хозяйка всех остальных платьев должно быть действительно гениальный кутюрье.

И затем Елена побежала, и изысканные золотые сандали казалось парили, а за ними серебренные тапочки Бонни, и Стефан начал бежать тоже, опасаясь неизведанной опасности.

Они все достигли дальнего конца коридора в одно время, и Стефан увидел, что женщина, стоящая там, была одета еще более ослепительно чем девочки.

Она была одета в шелковое темно–красное платье, с кольцами и ожерельями из рубинов и алмазов, но без браслетов.

В следующую минуту девушки приседали, кланялись, делали изящные реверансы. Стефан исполнил свой лучший поклон.

Леди Ульма протянула обе руки Елене, которая была почти в бешенстве по непонятной Стефану причине. Елена взяла протянутые руки в свои и, неглубоко и быстро дыша, произнесла, — Леди Ульма вы такая стройная…

А затем все услышали детский смех. Лицо Елены засветилось и она улыбнулась Леди Ульме, начиная быстро дышать. Молодой слуга — даже моложе, чем Бонни — нежно положил крошечное одеяльце, сделанное из кружев и чистейшего батиса в объятия Леди Ульмы.

Елена и Бонни смахнули слезы, и лучезарно улыбаясь, смотрели на младенца, воспроизводя какие–то нелепые звуки. Стефан понял, что эта Леди и была той самой, пострадавшей от кнута и чуть не потерявшей ребенка, рабыней, которой помогла Елена.

«Но как?» затараторила Елена. «Мы видели вас лишь несколько дней назад, а этому ребенку несколько месяцев —”

— Несколько дней? По вашему прошло так мало времени? — спросила Леди Ульма. — У нас прошло уже много месяцев. Но магия по–прежнему работает, Елена! Твоя магия сохраняется! И роды прошли хорошо, очень легко! Доктор Меггар сказал, что ты спасла меня, прежде чем моей дочери был нанесен непоправимый ущерб. Она уже пытается говорить! Это все ты, Елена, это все твоя магия.

При этом Леди сделала движение, будто становилась на колени к ногам Елены. Она опустилась всего 6 на несколько сантиметров, так как Елена поймала ее за руки, плача:

— Леди Ульма, нет! — а Стефан, с лучшей его скоростью, проскользнул возле служанки и поймал Леди за локоть, поддерживая ее вес.

— И я не волшебница, — добавила она. — Стефан скажи ей, что я не волшебница.

Покорно, Стефан склонился к уху высокой женщины:

— Елена самая волшебная девушка, которую я когда либо встречал, — шепнул он. — Она имеет силу, которую даже я не могу понять.

— Ах! — Елена без слов произнесла возглас разочарования.

— Вы знаете, как я назвала свою дочь? — продолжила Леди. Ее лицо не было традиционно красивым, но оно было поразительным, аристократическим сочетанием римского носа и широких скул.

— Нет, — улыбнулась Елена, а потом, — Нет! — Елена зарыдала. — Пожалуйста! Не обрекайте ее на жизнь в надежде и страхе. Не провоцируйте кого–либо обижать ее, она ведь еще ребенок. О, Леди Ульма!

— Но, дорогая моя спасительница…

Тогда Елена стала управлять всем. Как только она взяла ситуацию в свои руки, не было возможности не подчиняться ей.

— Леди Ульма, — сказала она четко. — Простите меня за вмешательство в ваши дела. Но Бонни сказала мне… — она остановилась, колеблясь.

— О неприятностях сильных и полных надежд молодых девушек, по большей части бедных или порабощенных, из–за того что они взяли себе имена трех самых храбрых молодых женщин, которых когда–либо знал наш мир, — закончила за нее Леди Ульма.

— Нечто в этом роде, — сказала Елена, краснея.

— Никто не вспомнил о Дамоне, — весело вставила молодая няня со всей доброжелательностью. — Ни мальчики, ни девочки.

Стефан был готов расцеловать ее.

— О, Лакшми! — Елена обняла игриво выглядящего подростка. — Я ведь даже толком не рассмотрела тебя. Позволь мне посмотреть на тебя. — Она отстранила девочку на расстояние вытянутой руки. — Ты знаешь, что подросла, по крайней мере, на дюйм?

Лакшми засияла.

Елена обратилась к Леди Ульме. — Я беспокоюсь за ребенка. Почему бы не назвать ее Ульма?

Знатная дама прикрыла глаза. — Потому что, моя дорогая Елена, Хелена, Алиена, Алиана, Лейни, Элла, я не пожелала бы имени Ульма никому, тем более своей любимой дочери.

— Почему бы не назвать ее Адара? — внезапно сказала Лакшми. — Мне с детства нравится это имя.

Наступила тишина, почти ошеломляющая тишина. Тогда Елена сказала, — Адара — прекрасное имя.

«И не такое опасное» сказала Бонни.

Стефан сказал, — Это не остановит ее начать революцию, если она захочет.

Здесь наступила пауза. Все смотрели на Дэймона, который смотрел в окно без всякого выражения. Все ждали.

Наконец, он обернулся. — О, прекрасно, — сказал он безучастно, очевидно, не имея ни малейшего понятия о предмете разговора.

— Ну, давай, Дамон, — глаза Бонни были еще припухшие, но говорила она радостно. — Пусть наше решение будет единодушным! Таким образом, Леди Ульма будет уверена.

Боже мой, — подумал Стефан, она должно быть самая великодушная девушка во вселенной.

«Тогда, конечно," с безразличием сказал Деймон.

— Извините нас, — сдержанно сказала Елена, обращаясь ко всем находящимся в комнате. — У нас сейчас сложный период.

— Конечно, я понимаю, — сказала Леди Ульма с улыбкой человека, который через многое прошел. — Бонни рассказала нам о разрушении вашего города. Мне очень жаль. А сейчас вам необходимо поесть и отдохнуть. Я попрошу, чтобы вас сопроводили в ваши комнаты.

— Ох, простите, я так разволновалась, что забыла познакомить Вас со Стефаном, — сказала Елена. — Стефан, это Леди Ульма, которая была так добра к нам прежде. Леди Ульма это… ладно, Вы знаете кто он. — Она стала на цыпочки и поцеловала Стефана. Поцелуй был настолько продолжительным, что Стефан мягко прервал его и отстранился от Елены. Он был слегка напуган нетактичным поведением Елены. Елена все еще злилась на Дамона. И если она не успокоится, то ситуация может усугубиться… и если он прав, Елена была на пути к тому, чтобы расправить Крылья Разрушения.

Но Стефан даже не рассматривал вариант, что Дамон сам попросит прощения.

После того, как девушки восторженно пошептались о младенце, всех сопроводили в богато обставленные комнаты, каждая из которых была оформлена в превосходном вкусе, вплоть до мелочей. Но как обычно, они собрались в одной комнате, которая оказалась комнатой Стефана.

Кровать была достаточно большой, чтобы трое могли присесть или даже прилечь. Дамона с ними не было, но Стефан был уверен, что он подслушивает.

— Итак, — сказала Елена оживленно и начала рассказ. Она поведала Бонни обо всем, что случилось, перед тем как им удалось получить мастер–ключи у Шиничи и Мисао и совершить переход в бани Леди Ульмы.

— Обладать такой Властью и внезапно потерять ее… — размышляла вслух Бонни, опустив голову, и не трудно было догадаться, о ком она сейчас думала. Взглянув на Елену, она сказала, — Пожалуйста, Елена, не злись на Дамона. Я знаю, что он сделал несколько плохих вещей, но он был так расстроен…

— Это не оправдание, — начала Елена, — и, честно говоря, я…

«Нет, Елена! Не говори ей, что ты осуждаешь ее, за то, что она мирится с этим! Ей и так уже стыдно!»

— Я только удивляюсь его поступкам, — сказала Елена, в легком замешательстве. — Учитывая тот факт, что он все время о тебе заботился. И даже придумал тебе ласковое прозвище: его маленькая рыжая птичка.

Бонни фыркнула. — Ты всегда говорила, что это глупость.

— Ну, я имела ввиду что–то вроде… если бы он называл тебя «Бонбон» или как–то так.

Бонни подняла голову. «Даже это было бы хорошо для ребенка,” сказала она, с внезапной улыбкой, как радуга после шторма.

«О, да, она восхитительна? Я никогда не видела такую счастливую детку. Маргарет имела обыкновение просто смотреть на тебя большими глазами. У Адары, если она Адара, должна быть такая счастливая жизнь …»

Стефан откинулся на спинку кровати. Елена держала ситуацию под контролем.

Теперь он мог заняться и другими делами. Он отключился от происходящего и обеспокоенно просканировал территорию в поисках Дамона. Когда он закончил, Бонни уже рассказывала о сокровищах.

— И они все продолжали спрашивать и спрашивать меня, и я не могла понять зачем, ведь звездный шар с рассказом о сокровищах был у них. Только теперь рассказа нет в шаре, Дамон проверял. Шиничи собирался выбросить меня из окна, и он бы сделал это, если бы Дамон не спас меня. Стражи тоже заинтересовались рассказом о сокровищах.

— Странно, — сказал Стефан, оторвавшись от спинки кровати и подключаясь к разговору. — Бонни, расскажи мне по порядку, как ты получила информацию о сокровищах, где ты была, в общем все подробности.

Бонни сказала, — Ну, сначала я посмотрела историю о маленькой девочке по имени Мэрит, собирающейся купить леденец, поэтому я и отправилась в магазин на следующий день. Потом я легла спать, но не смогла заснуть. Тогда решила снова просмотреть звездный шар, и увидела историю о сокровищах кицунэ. Шар показывает истории по порядку, так что рассказ о сокровищах должен идти сразу за историей с кондитерской. А потом я внезапно оказалась вне тела, и летела с Еленой прямо над автомобилем Аларика.

— Перед тем как лечь спать, ты делала еще что–нибудь? — спросил Стефан.

Бонни задумалась, поджав губы. — Полагаю, что выключила газовую лампу. Вернее я притушила ее, чтобы бы оставись себе немного света.

— И ты снова включила ее, когда не смогла заснуть и потянулась за звездным шаром?

— Гм … нет. Это же не книга! Мне не нужен был свет, чтобы посмотреть историю.

— Я не это имел в виду. Как ты нашла звездный шар в тускло освещенной комнате? Рядом с твоей постелью был только один звездный шар?

Бонни нахмурила брови. — Ну,… нет. Их было двадцать шесть. Два других были настолько отвратительны, что я запинала их в угол. Двадцать пять содержали в себе сплошные мыльные оперы, жутко скучные. Но в комнате не было полок или какого–нибудь места, куда бы я могла сложить шары…

«Бонни, ты хочешь узнать, что по моему мнению произошло?»

Бонни моргнула и покачала головой.

«Я думаю, что посмотрев рассказ о девочке, ты легла спать. И на самом деле заснула очень быстро, тебе приснилось, что ты бодрствуешь. И во сне у тебя было предвиденье…»

Бонни застонала. «Снова оно? Со мной не было никого, кто мог бы сказать мне об этом тогда!»

«Точно. Но ты хотела рассказать о нем кому–нибудь, и это стремление привело тебя — твой дух–туда, где находилась Елена. Но ее настолько тяготило желание связаться с Алариком, что ее дух вышел из тела. Она тоже спала, я в этом уверен.» Стефан посмотрел на Елену. «Что ты думаешь об этом?»

Глава 28

Елена медленно закивала. «Это похоже на то, что произошло со мной. Сначала я была бестелесна и была одна, но затем я увидела Бонни рядом со мной.»

Бонни прикусила губу. «Хорошо…первое что я увидела былаЕлены и мы вместе летели. Я была немного позади нее. Но Стефан почему ты думаешь, что я уснула и и вся эта история мне только приснилась. Почему моя версия просто не может быть правдой?»

«Потому что я предполагаю — первое что ты должна была сделать — это включить свет, если ты на самом деле не спала. В противном случае ты могла бы посмотреть сериал — как скучно!»

Морщинки на лбу Бонни наконец разгладились. «Это объясняет почему никто не поверил мне даже тогда когда я рассказала где находилась история! Но почему я тогда не рассказала Елене о сокровище?»

«Я не знаю. Но иногда когда ты просыпаешся — а я думаю ты проснулась когда оказалась в своей бестелесной форме — ты забываешь свой сон если вокруг происходит что–то интересное. Но ты можешь вспомнить его позже если что–то напомнит тебе о нем.

Бонни смотрела куда–то вдаль, размышляя. Стефан молчал, понимая, что она должна разобраться во всем сама.

Наконец Бонни кивнула. — Вполне возможно! Когда я проснулась, первым, о чем я подумала, была кондитерская. И я не вспоминала о сокровищах, пока меня не попросили что–нибудь рассказать. И эта история сразу всплыла в моей голове.

Елена теребила бархатное покрывало насыщенного сине–зеленого цвета, и оно попеременно становилось то зеленым, то синим.

— У меня было намерение не позволить Бонни отправиться в экспедицию, — сказала она: рабыня, на которой не было других драгоценностей, кроме кулона, подаренного Стефаном, что висел на тонкой цепочке вокруг ее шеи, и одетая в незатейливую одежду, типа банного халата. — Но если это то, что необходимо сделать, то я должна говорить с Леди Ульмой. Кажется, у нас каждая минута на счету.

— Не забудь, что время здесь бежит по–другому, не так как на Земле. И утром мы уезжаем, — сказала Бонни.

— Тогда мне определенно нужно поговорить с ней, прямо сейчас.

Бонни вскочила, взволнованная. — Я с тобой!

— Постой, — сказал Стефан, мягко положив руку на руку Бонни. — Я должен сказать это. Бонни, я считаю, что ты — чудо! — Стефан знал, что его глаза горят, в предвкушении путешествия, но едва ли он мог обуздать свое волнение. Невзирая на опасность, не беспокоясь о Стражах, несмотря ни на что… самый большой звездный шар, полный Силы!

Внезапным движением он смел Бонии с кровати, и, держа в объятьях, закружил с ней по комнате. После, усадив ее обратно, он воскликнул, — Ты и твой дар ясновидения!

— Ох… — сказала Бонни, испытывая головокружение, и пристально смотря на Стефана. — Дамон тоже был взволнован, когда я рассказала ему о Вратах Семи Сокровищ.

— Знаешь почему, Бонни? Потому что, каждый слышал об этих сокровищах, но никто не знал где они…, пока тебе не приснился сон об этом. Ты действительно точно знаешь, где они находятся?

— Да, если мое видение было достоверным, — сказала Бонни, покраснев от удовольствия. — И ты согласен, что гигантский звездный шар поможет спасти Феллс Черч?

— Я готов поставить на это свою жизнь!

— У-ху! — крикнула Бонни, вскинув кулак. — Пойдем!

— Итак, как вы понимаете, — говорила Елена, — это означает вдвое больше всего. И я не знаю, как мы сможем отправиться завтра.

— Сможете, Елена, сможете. Как мы выяснили, ой, одиннадцать месяцев назад, когда вы покинули нас, что любую работу можно сделать достаточно быстро, если привлечь дополнительную рабочую силу. И я теперь периодически нанимаю на работу тех женщин, что помогали шить ваши бальные платья.

Пока они разговарили, Леди Ульма быстро и элегантно снимала мерку с Елены, зачем заниматься чем–то одним, когда вы можете сделать две вещи сразу? Она вглянула на портновскую ленту. — Ты нисколько не изменилась, с тех пор так мы встречались. Ты, должно быть, ведешь здоровый образ жизни, Елена.

Елена засмеялась, — Вы забыли, что в нашем мире прошло всего несколько дней.

— О, да, — Леди Ульма тоже рассмеялась, и Лакшми, сидевшая на табурете и занимавшаяся малышом, высказала, как решила Елена, свое главное желание.

— Я могла бы пойти с вами, — серьезно сказала она, глядя на Елену. — Я могу быть очень полезна. И я выносливая…

— Лакшми, — мягко сказала Леди Ульма, но в голосе был оттенок власти. — Мы уже вдвое увеличили размер гардероба, чтобы вместить одежду Елены и Стефана. Ты же не хочешь сидеть на коленях у Елены, не так ли?

— О, нет, нет, — поспешно сказала девушка, — Ну, — добавила она, — я буду хорошо позаботиться о маленькой Адаре, чтобы вы не беспокоились о ней, пока занимаетесь одеждой Елены и Стефана.

— Спасибо, Лакшми, — сердечно сказала Елена, отмечая, что Адара теперь, казалось, официальное имя девочки.

— Итак, нет никакой возможности переделать какую–нибудь одежду Бонни для тебя, но мы можем вызвать подкрепление и закончить полный комплект одежды для вас со Стефаном к утру. И чтобы вы не замерзли, нам понадобятся шкуры. Мы используем шкуры животных с севера.

— Это тебе не милые симпатичные зверушки, — сказала Бонни. — Это злые и отвратительные хищники. На них охотятся, используя капканы, иначе они могли бы распространиться дальше по Измерению и начать нападать на людей, живущих в северных краях. И когда их, наконец, убивают, Охотники приносят шкуры Леди Ульме на продажу.

— Ох, ну… хорошо, — сказала Елена, решив, что сейчас не время для лекций о правах животных. В действительности она все еще была потрясена своим поступком, своей реакцией по отношению к Дамону. Почему она поступила именно так? Только чтобы выпустить пар? Она все еще чувствовала желание хорошенько стукнуть его, только бы он оставил в покое бедняжку Бонни, и не приставал к ней. И… и… это только из–за стремления защитить Бонни — или же нет!

Дамон должен ненавидеть ее сейчас, подумала она, и мир внезапно покачнулся и пришел в движение, тошнотворное и неконтролируемое, словно она старалась сохранять равновесие на качелях. И Стефан, что еще он мог подумать, кроме того, что она вела себя как отвергнутая женщина, ведь говорят — у ада нет ярости, вся ярость в женщине? Как он может быть таким добрым и заботливым, когла любой здравомыслящий понимает, что она обезумела от ревности?

Бонни тоже не понимает. Бонни совсем еще ребенок, не женщина. Хотя, хотя, она выросла, так или иначе, великодушной и чуткой. Она сознательно не замечает, как и Стефан. Но ведь это не значит быть не зрелым?

Может быть Бонни больше женщина, чем она?

— Я распорядилась, чтобы ужин доставили в ваши комнаты, — сказала Леди Ульма, быстро и ловко снимая мерку со Стефана. — Вам нужно хорошенько выспаться сегодня, а утром носильщики и ваши гардеробы будут ждать вас, — она лучезарно улыбнулась.

— Мне бы хотелось… я хотела узнать, не найдется ли у вас «Черной Магии»? — Елена запнулась, — Я немного переволновалась… и вряд ли смогу заснуть в непривычной обстановке. А мне бы хотелось выспаться сегодня. Мы ведь едем на поиски, понимаете? — И правда, и ложь.

— Конечно, я пошлю бутылку в… — Леди Ульма, умолкла в нерешительности, но быстро оправилась, — в вашу комнату, но почему бы нам всем не выпить по стаканчику перед сном? Видимо, все–таки не стоит, — добавила она, посмотрев на Стефана, — уже довольно поздно.

Елена залпом выпила свой первый стакан. Слуга немедленно наполнил его. И еще раз минуту спустя. После этого ее нервы, казалось, немного успокоились, но ощущение качелей не покинуло ее полностью. И хотя она ночевала в комнате одна, Дамон не пришел, чтобы ссориться с ней, или дразнить, или убить, — и, естественно, чтобы поцеловать.

Носильщик, как обнаружила Елена, был чем–то вроде двух слонов, сшитых вместе. Существо имело два, расположенных рядом, хобота и четыре угрожающих бивня. У каждого туловища был большой широкий длинный хребтообразный хвост, напоминающий хвост рептилии. Маленькие желтые глазки, располагались по всей окружности его куполообразных голов, что позволяло ему видеть все вокруг, высматривая хищников. Хищников, способных напасть на носильщика!

Елена представила своего рода саблезубую кошку, огромную, с молочно–белой кожей, достаточно большую, чтобы из ее шкуры получилось несколько предметов одежды для нее и Стефана.

Она была довольна своей новой одеждой. По существу комплект состоял из куртки и брюк, из мягкой эластичной водоотталкивающей кожи, с теплой из роскошного меха подкладкой.

Но эта одежда не отличалась уникальностью, в сравнении с творениями Леди Ульмы, созданными ею раньше.

Учитывая капризы погоды, внутренняя подкладка из белого меха была двусторонней и отстегивающейся. Сложенный втрое шарф, обернутый вокруг воротника со свободно свисающими концами сзади, мог быть использован как кашне, защищая лицо.

Белые кожаные вставки выглядывали из–под манжет, прикрывая запястья, создавая, таким образом, рукавицы, которые невозможно потерять. У мальчиков были прямые короткие кожаные куртки, застегивающиеся кнопками.

Куртки девочек были длиннее и слегка расклешенные книзу. Все куртки были искусно отделаны бахромой, без рисунка, и не были окрашены, исключая куртку Дамона, которая, естественно, была черной с траурно–черным мехом.

Один из носильщиков должен был везти путешественников и их багаж. Второй, больший и более свирепый на вид, понесет нагревающие камни, необходимые для приготовления человеческой пищи и пищи (что больше походило на красное сено), которую съедят два носильщика на пути к Потустороннему Миру.

Пилат объяснила им, как управлять гигантскими существами. Чтобы заставить их двигаться, нужно почесать длинным шестом чувствительное место между бегемотообразными ушами, или сильно ударить в то же место, чтобы ускорить движение.

— А это безопасно, я имею в виду, что Биратц понесет всю еду носильщиков? Ты ведь говорила, что она непредсказуема, — спросила Бонни у Пилат.

— Мисс, я не дала бы ее вам, если бы она была опасна. Она будет привязана к Дазару, поэтому все что она сможет сделать, это следовать за ним, — ответила Пилат.

— Мы поедем на нем? — спросил Стефан, вытянув шею, и бросив взгляд на маленький, установленный на спине очень большого животного, паланкин.

— Придется, — уныло сказал Дамон. — Вряд ли мы сможем пройти весь путь пешком. И мы не может использовать магию или этот фантастический мастер–ключ, которым вы воспользовались, чтобы проникнуть сюда. Магия не работает, но телепатия активируется на самой вершине Темного Измерения. Эти измерения плоские, как пластины, и согласно Бонни, на крайнем севере есть разлом, другими словами, недалеко отсюда. По стандартам Измерения трещина небольшая, но достаточно большая для нас. И если мы хотим достигнуть Сторожки у Врат Семи Сокровищ, мы поедем на носильщике.

Стефан пожал плечами и сказал, — Хорошо. Что ж, в путь.

Пилат ставила лестницу. Леди Ульма, Бонни и Елена, вместе наблюдая за малышкой Адарой, и смеялись, и плакали.

Все еще смеясь, они тронулись в путь.

Первая неделя или около того была скучной. Они сидели в паланкине на спине носильщика по имени Дазар с компасом из рюкзака Елены, свисающим с потолка.

Как правило, они держали шторки паланкина открытыми, кроме шторки с западной стороны, где раздутое, кроваво–красное солнце, слишком яркое для глаз из–за более чистого воздуха, чем в городе, постоянно маячило над горизонтом.

Окружающая их картина была до ужаса однообразной, взгляду было не за что зацепиться, только несколько деревьев и много миль холмов, коричневых от высушенной травы. Ничего интересного, ни одного охотника не встретилось им по пути. Единственное изменение состояло в том, что проехав дальше на север, они заметили, что заметно холодало.

Было довольно тяжело постоянно находиться в таком тесном пространстве. Дамон и Елена успокоились, или, по крайней мере, притворились, игнорируя друг друга. Елена и подумать не могла, что такое возможно. Дамон просто ложился спать, пока другие бодрствали, и сторожил их, пока спали они, поскольку носильщик шел вперед и днем и ночью. И если Дамон бодрствовал, когда не спала Елена, то он просто покидал паланкин и ехал на огромной шее носильщика. Мы оба слишком упрямые, думала Елена. Ни один из нас не сделает первый шаг.

Между тем, остальные обитатели паланкина начали играть в небольшие игры, собирая высушенные травы в стороне от дороги, они пытались сплести из нее кукол, мухобойки, шляпы, хлысты. Стефан, оказался тем, кому удавались самые сложные вещи, и он сделал мухобойки и широкие опахала для каждого.

Также они играли в различные карточные игры, используя небольшие жесткие «карточки гостя» (не иначе как Леди Ульма решила, что по пути они могут дать званый обед?), как игральные, тщательно промаркировав их. И конечно, вампиры охотились. Иногда это занятие занимало довольно много времени, так как развлечений было немного. «Черная магия», которой Леди Ульма снабдила их, помогала коротать время между охотами.

Когда Дэймон посещал паланкин, выглядело это, словно он являлся на вечеринку без приглашения, воротя нос от хозяев.

Наконец, Елена не выдержала и Стефан, используя свои способности, помог ей подняться на спину носильщика (смотреть вниз или карабкаться самой, как варианты определенно не рассматривались), магия полета еще действовала. Она присела рядом с Дамоном, собираясь с духом.

— Дамон, я понимаю, что ты имеешь право злиться на меня. Но не вымещай это на других. Особенно на Бонни.

— Очередная лекция? — спросил Дамон, одаривая ее взглядом, способным заморозить пламя.

— Нет, это только… пожелание, — она не смогла заставить себя произнести «просьба».

Когда он не ответил, и тишина стала невыносимой, она сказала, — Дамон, для нас… мы отправились на поиски сокровищ не из жадности или жажды приключений или по другой нормальной причине. Мы отправились, потому что мы должны спасти наш город.

— В Полночь, — раздался голос позади Елены. — В Последнюю Полночь.

Елена оглянулась. Она ожидала увидеть Стефана, помогающего Бонни преодолеть трудности подъема. Но увидела только стоящую на лестнице Бонни.

Елена забыла, что боится высоты. Она встала, покачиваясь на спине носильщика, готовая спуститься вниз, если на «водительском сиденье» не хватит места Бонни.

Но Бонни была очень стройной и все трое благополучно разместились.

— Последняя Полночь приближается, — повторила Бонни. Елена знала это состояние: монотонный голос, белое, как мел лицо, пустые глаза. Бонни находилась в трансе — и в движении. Это должно быть важно.

— Дамон, — прошептала Елена. — Если я заговорю с ней, это разобьет ее транс. — Ты можешь спросить ее телепатически, что это значит?

Через мгновение она уловила ментальный вопрос Дамона. «Что значит последняя полночь? Что должно произойти?»

— Именно тогда все и начнется. И меньше чем час все закончится. И… полночь больше не настанет.

«Прошу прощения? Полночь больше не настанет?»

— Не для Феллс Черч. Никого не останется, чтобы увидеть их.

«И когда это случится?»

— Сегодня вечером. Дети, наконец, готовы.

«Дети?»

Бонни только кивнула, ее глаза смотрели куда–то вдаль.

«Что–то случится с детьми?»

Бонни прикрыла глаза и не ответила. Казалось, она не услышала вопроса.

Елене нуждалась в поддержке. И неожиданно она ее получила. Дамон, потянувшись через Бонни, взял Елену за руку.

«Бонни, дети собираются сделать что–то в полночь?» мысленно спросил он.

Глаза Бонни заполнились слезами, и она склонила голову.

— Мы должны вернуться. Нам необходимо попасть в Феллс Черч, — сказала Елена, и едва понимая, что делает, отпустила руку Дамона и спустилась по лестнице. Раздутое красное солнце выглядело иначе — меньше. Она потянулась к шторке паланкина и едва не ударилась головой о голову Стефана, который поднимал шторку, чтобы впустить ее.

— Стефан, Бонни в трансе и она говорит…

— Я знаю. Я все «слышал». Я даже не успел перехватить ее. Она вскочила на лестницу и быстро вскарабкалась, словно белка. Как думаешь, что она имеет в виду?

— Помнишь, о чем мы узнали в нашем с Бонни «бестелесном путешествии», когда мы шпионили за Алариком? Вот что произойдет в Феллс Черч. Все дети, все сразу, ровно в полночь… именно поэтому мы и должны вернуться…

— Не спеши. Не спеши, любовь моя. Вспомни, что сказала Леди Ульма. Здесь прошел почти год, а в нашем мире всего несколько дней.

Елена колебалась. Это было правдой, она не могла отрицать. Однако, внутри у нее похолодело…

Она внезапно поняла, что холод реальный. Дул сильный ветер и пробирал до костей.

— Надо достать наши меховые подстежки, — сказала Елена, тяжело дыша. — Мы должны добраться до разлома.

Они задернули края паланкина, защищающие их, и затем поспешно стали искать в аккуратных горках, которые были расположены сзади на носильщике.

Меха были настолько гладкими, что Елена ощущала кожей легкость даже под двумя слоями.

Внезапно вошел Деймон, несущий Бонни на руках.

— Она перестала говорить, — сказал он, и добавил, — Я советую вам выйти, когда вы достаточно согреетесь.

Елена помогла уложить Бонни на одну из скамей в паланкине, предварительно постелив одеяло. Достаточно укутав Бонни, она заставила себя снова подняться наверх.

На мгновение она была ослеплена. Но не неприветливым красным солнцем — оно маячило позади гор, которые в розовом сиянии стали темно–синего оттенка — а ослепительно белым миром. Ее взору предстала бесконечная, невыразительная белая гладь, растянувшаяся до полосы тумана, которая скрывала то, что было за ней.

— Согласно преданию, нам нужно идти к Серебряному Озеру Смерти, — раздался голос Дамона позади Елены. И, как ни странно, после недель безразличия, его голос был теплым, почти дружеским. — Также известное как Зеркало Озера. Но я не могу обернуться вороном и отправиться на разведку. Что–то мешает мне. И туман, что впереди нас, непроницаем для ментального сканирования.

Елена невольно осмотрелась вокруг. Но Стефан по–прежнему был в паланкине, очевидно, все еще присматривая за Бонни.

— Ты ищешь озеро? На что оно похоже? В смысле, я могу предположить, почему его можно было бы назвать Серебряным и Зеркалом Озера, — сказала она. — Но почему Озеро Смерти?

— Водяные драконы. По крайней мере, как говорят. Но у кого бы хватило духу прийти сюда, чтобы вернуться и рассказать об этом? — сказал Дамон, посмотрев на нее.

Он ведь позаботился о Бонни, пока она была в трансе, подумала Елена. И он снова разговаривает со мной.

— Водяные… драконы? — спросила она, заставив свой голос звучать дружелюбнее. Как будто они только что познакомились. Они могли бы начать все сначала.

— Я полагаю, что это кронозавр, — сказал Дамон. Он стоял прямо позади нее, и она ощутила, что его тело стало преградой на пути ледяного ветра, нет, это было нечто большее. Он испускал волны тепла, помогая ей согреться. Елены перестала дрожать. И поняла, что может расслабиться и перестать обнимать себя.

Внезапно она оказалась в кольце сильных рук, и потоки тепла стали интенсивнее. Дамон стоял позади нее, обнимая, и Елена почувствовала, что действительно согрелась.

— Дэймон, — начала она не очень уверенно, — мы просто не можем…

— Мы окружены высокими скалами. Никто не увидит, — возразил вампир, шокируя Елену. Неделю вообще рта не раскрывал, а теперь… это.

— Дамон, парень в паланкине — мой…

— Принц? В таком случае, разве ты не нуждаешься в рыцаре? — сказал Дамон, почти касаясь губами ее уха. Елена застыла, подобно изваянию. Но то, что он сказал после, потрясло ее до глубины души. — Тебе нравятся легенды о Камелоте, не так ли? Ты — королева, принцесса, которая вышла замуж за не–слишком–сказочного принца, но примчался рыцарь, знающий еще больше твоих тайн, и он воззвал к тебе…

— Это было принуждением, — сказала Елена, поворачиваясь и встречаясь взглядом с Дамоном, хотя ее разум кричал, что лучше отступить. — Он не стал ждать, отвечу ли я на его зов. Он просто… взял то, что хотел получить. Так поступают работорговцы. И я тогда еще не знала, как противостоять этому.

— О нет, ты знала. Ты боролась и боролась. Никогда прежде я не встречал такого упорного человека. Но несмотря на все твое сопротивление ты чувствовала зов моего сердца. Теперь пытайся отрицать это.

— Деймон, почему сейчас, почему так внезапно?

Деймон дернулся так, как будто собирался развернуться и уйти, но затем он решил остаться.

— Потому что завтра к этому времени мы можем умереть. — добавил он уныло. — И я хочу чтобы узнала о моих чувствах прежде, чем кто–либо из нас умрет.

— Но ты так и не сказал что чувствуешь, ты только сказал то, что я испытываю к тебе. И мне жаль, что я ударила тебя в первый день прибывания здесь, но…

— Ты была великолепна, — безжалостно сказал он. — Но забудь об этом. А касательно моих чувств к тебе, возможно, когда–нибудь мне представится случай показать тебе их.

Что–то вспыхнуло в голове Елены — они вернулись к словесным дуэлям, прямо как тогда, во время их первой встречи.

— Однажды? Звучит убедительно. Но почему не сейчас?

— Ты действительно имеешь в виду то что говоришь?

— Неужели я когда–нибудь говорю то что не имею в виду?

Она ждала извинений, простных и искренних, выраженных словами. Но вместо этого, с необычайной мягкостью, даже не затруднившись проверить, может ли кто–нибудь увидеть их, Дамон взял лицо Елены в ладони и, опустив шарф, скрывавший ее губы, нежно поцеловал.

Поцелуй был нежным, но продолжительным, и что–то нашептывало ей, что она слышала его зов с момента их первой встречи, впервые почувствовала, как его аура взывает к ней. Но тогда она не знала, что это была аура, она не верила в ауры. Она и в вампиров не верила. Она была невежественной маленькой дурочкой…

Стефан! Имя зазвучало подобно хрустальному звону в голове Елены, и внезапно ей удалось вырваться из объятий Дамона. Она посмотрела на паланкин, но не заметила никакого движения внутри.

— Я должна вернуться, — резко сказала она Дамону. — Проверить, как там Бонни.

— Вернее, проверить, как там Стефан? — уточнил он. — Не волнуйся, он крепко спит, как и наша маленькая девочка.

Елена напряглась и спросила, — Ты применил к ним Влияние? Даже не установив зрительный контакт? — Это было нелепым предположением, но губы Дамона изогнулись в кривой усмешке, подтверждая ее догадку. — Как ты посмел?

— Если честно, сам не знаю как я посмел. — Деймон снова приблизился вплотную к Елене, но она отвернулась, мысленно твердя себе «Стефан».

«Он не может слышать тебя. Он спит и видит сны о тебе»

Елена сама удивлялась собственной реакции на Деймона. Он снова поймал ее взгляд, и что–то внутри Елены начало таять под натиском этого пристально взора.

— Даю слово, я не воздействую на тебя. — прошептал он. — Но ты не можешь отрицать того что случилось с нами тогда, в темном измерении. — его дыхание на ее губах, и на этот раз Елена не отвернулась. Она дрожала.

— Пожалуйста, Дамон. Прояви немного уважения. Я… о, господи! Боже!

— Елена? Елена! Что случилось?

Боль — единственное о чем она могла думать. Ужасная агония прокатилась по ее груди. Как будто ей проткнули сердце. Она подавила крик.

— Елена, ответь мне. Если ты не можешь передать это мысленно, то просто скажи!

Онемевшими губами Елена промолвила:

— Больно. Сердечный приступ.

— Для этого ты слишком молода и здорова. Дай мне посмотреть.

Деймон расстегнул ее топ. Елена позволила. Единственное что она могла сейчас делать, так это стонать от боли.

Теплая рука Дамона скользнула под ее одежду. Его рука остановилась чуть левее солнечного сплетения, и только лифчик отделял его исследующие пальцы от ее тела. «Елена, я собираюсь забрать твою боль сейчас. Доверься мне».

Слова еще звучали в голове Елены, когда колющая боль начала отступать. Глаза Дамона сузились, и Елена поняла, что он пропускает ее боль через себя, анализируя.

— Это не сердечный приступ, — сказал он минуту спустя. — Я более чем уверен в этом. Это скорее напоминает боль… ну, от удара колом. Но это нелепо. Хм… и ее больше нет.

Для Елены боль кончилась с того момента, как Деймон принял ее на себя, в попытке защитить ее.

— Спасибо, — выдохнула она, внезапно осознав, как сильно она вцепилась в него, думая что умирает. Или, что умирает он.

И он широко улыбнулся.

— Мы оба в порядке. Должно быть это была судорога.

И его глаза опустились к губам Елены. — Я заслужил поцелуй?

— Я… — он ведь пытался утешить ее. Забрал эту ужасную боль. Как она могла в здравом уме сказать «нет» — всего один, — сорвалось с ее губ.

Он поднес руку к ее подбородку. И она изо всех сил сопротивлялась, чтобы не закрыть глаза в этом сладком блаженстве.

То как его губы касались ее, как его руки держали ее… Что–то изменилось. Если раньше он всегда пытался удержать ее, то теперь это больше напоминало попытку утешить. И когда он мягко провел другой рукой по ее волосам, слегка сжимая их, Елена почувствовала, как волны тепла накатывают ее.

Теперь Деймон не пытался умышленно сломить ее сопротивление силой своей ауры, в данный момент она была просто наполнена его чувствами к ней. Несмотря на то, что он по сути являлся новообращенным вампиром, Деймон был очень сильным и очень опытным во всех этих вампирских штучках.

Елена чувствовала как вступает в тихие теплые воды, и этим загнала себя в ловушку. Не имея возможности сопротивляться. Требовать сделки. Рассуждать здраво. Ей ничего не оставалось кроме как сдаться, в надежде что ее понесет течением в место, где она сможет дышать и нормально жить.

Но с другой стороны, она могла утонуть. Но даже эта возможность теперь не казалась ей ужасной. Ведь теперь она увидела, что эти волны состоят из маленьких жемчужин. И в каждой из них было то восхищение, которое Деймон к ней испытывал. За ее смелость, ум, красоту…

Казалось, он не упустил ни одного движения, ни одного ее даже грубого слова в своей адрес. Все эти мгновения он хранил в своем сердце, словно сокровище.

«Но мы же ссорились тогда», мысленно сказала Дамону Елена, увидев в потоке его воспоминаний яркий фрагмент, когда проклинала его.

" — Да, я же говорил, что ты великолепна когда злишься. Прямо как богиня правосудия»…

Я хочу привести мир в порядок. Нет, два мира: Темные измерения и мой дом. Но я не богиня.

Неожиданно она почувствовала это очень сильно. Она было школьницей, которая даже не закончила старшую школу, и частично это было из–за человека, страстно целовавшего ее прямо сейчас.

О, подумай над тем, что ты выучила в этой поездке! Вещи, которых не знает больше никто во всем мире, — сказал Деймон в ее подсознании. — А теперь обрати внимание, что ты делаешь!

Она обратила, но только потому, что ничего не могла с собой поделать. Глаза ее закрылись. Она осознала, что успокоить этот водоворот лишь став его частью, сдаваясь и подчиняясь Дамону, невозможно. И она пошла навстречу этому потоку, направляя в него свои чувства, таящиеся в глубине ее сердца.

И водный поток стал воздушным, и она летела, а не погружалась. Нет, это было больше, чем полет, больше чем кружение, это было тем, к чему всегда стремилось ее сердце. Абсолютно спокойное место, где ничто и никогда не навредит или не потревожит их.

Затем, когда она была наиболее уязвима, боль снова вернулась, нанося удары по ее груди, чуточку левее. В этот момент Деймон был настолько связан с ней сознанием, что почувствовал это от самого начала. А она могла хорошо расслышать фразу в сознании Деймона: кол действует на людей так же, как и на вампиров, и он внезапно испугался, что это было предвидение.

В покачивающейся небольшой комнате Стефан, прижимая к себе Бонни, спал, окутав их обоих сверкающими волнами Силы. Елена, крепко цепляясь за лестницу паланкина, скользнула в комнату. Она положила руку на плечо Стефана, и он проснулся.

— Что это значит? С ней что–то случилось? — спросила она и задала третий вопрос, гудевший в ее голове — Ты знаешь?

Но когда Стефан посмотрел на ее, в его зеленых глазах читалось лишь беспокойство. Очевидно, он не вторгался в ее разум. Он был сосредоточен исключительно на Бонни. Слава Богу, он такой джентльмен, подумала Елена в тысячный раз.

— Я пытался согреть ее, — сказал Стефан. — Когда она вышла из транса, она дрожала. Но даже когда она перестала дрожать, я, взяв ее руку, почувствовал, как она холодна. Я создал вокруг нее оболочку тепла. И предполагаю, что потом заснул, — и добавил, — Вы обнаружили что–нибудь?

Я обнаружила губы Дамона на своих губах, мелькнула неконтролируемая мысль в голове Елены, но она засунула ее подальше. — Мы ищем Серебрянное Озеро Смерти, Зеркало Озера, — сказала она. — Но все, что я смогла увидеть, это белая гладь, окружающая нас. Снег и туман, кажется, простираются бесконечно.

Стефана кивнул. Он осторожно воздействовал на оболочку тепла, увеличивая ее температуру, и коснувшись рукой щеки Бонни, произнес, — Она согревается, — и улыбнулся.

Прежде, чем Стефан остался довольным состоянием Бонни, прошло много времени. Он аккуратно расплел оболочку тепла, окружавшую Бонни, и, положив Бонни на одну скамей, сел рядом с Еленой на другую. Наконец, Бонни вздохнула, ее веки затрепетали, и она открыла глаза.

— Я заснула, — сказала она, очевидно осознавая, что что–то пропустила.

— Не совсем так, — сказала Елена, стараясь говорить ласково и обнадеживающе. Дайте подумать, как бы это сделала Мередит? — Ты вошла в транс. Ты помнишь, о чем вещала, Бонни?

— О сокровищах? — спросила Бонни.

— О том, для чего сокровища нужны, — тихо сказал Стефан.

«Нет…Нет…»

— Ты сказала, что это случится в Последнюю Полночь, — сказала Елена. Насколько она помнила, Мередит всегда была достаточно прямолинейной. — И мы думаем, что ты говорила о полном уничтожении нашего города, — добавила она поспешно и увидела ужас в глазах Бонни.

— Последняя Полночь, и утро никогда не наступит, — сказала Бонни. — Мне казалось… я слышала, как кто–то произнес это. Но я больше ничего не помню.

Бонни была пуглива, как дикий жеребенок. Елена напомнила ей, что в этом мире время течет медленнее, но это, казалось, не успокоило ее. И тогда Елена просто села рядом ней и обняла.

В ее голове крутились мысли о Деймоне. Он простил ее. Это было хорошо, даже не смотря на то, что ему понадобилось время. Но настоящим сообщением было то, что он был готов стать частью ее жизни. Или как минимум готов сказать, что он хочет добиться ее расположения. Если бы она знала его хорошо, если бы она когда–нибудь согласилась — о, Боже, он мог убить Стефана. Снова. После всего, что он сделал, когда Кетрин испытывала те же чувства.

Елена не могла думать о нем, не тоскуя по нему. Она не могла думать о нем, не думая о Стефане. Она понятия не имела, что сделать.

Она в беде.

Глава 29

— Ой! — крикнул Дэймон за пределами паланкина. — Кто–нибудь еще видит это?

Елена была со Стефаном и Бонни, которые продолжали спать; Бонни была завернута в одеяла и прижата к Елене. Они опустили все занавески на паланкине, кроме одной.

Но Елена смотрела через получившееся окно, и она видела как усики тумана начали двигаться, сначала тонкими клочьями тумана, но зато дальше, плотной вуалью, и наконец одеяла поглощающие их целиком. Ей казалось, что они были преднамеренно отрезаны даже от опасного Темного Измерения, что они проходили границу в место о котором они не должны были знать, а тем более входить.

— Откуда мы знаем, что идем в верном направлении? — крикнула Елена Дамону, убедившись, что Стефан и Бонни не спят. Она была рада, что они снова разговаривают.

— Носильщики знают, — отозвался Дэймон. — Ты направляешь их по линии и они идут по ней пока кто–нибудь не остановит их, или…

— Или что? — крикнула Елена из окна.

— До тех пор пока мы не добираемся до места, подобного этому.

Слова Дамона, очевидно, были приманкой, но ни Стефан ни Елена не смогли устоять… главным образом из–за того, что носильщики остановились.

— Оставайся здесь, — сказала Елена Бонни. Она отодвинула шторку и посмотрела вниз, земля была слишком далеко. Боже, эти носильщики очень большие. Но, тем не менее, спустя секунду Стефан уже стоял на земле, раскинув руки.

— Прыгай!

— Ты не можешь подняться и переместить меня?

— Прости. Что–то в этом месте подавляет силу.

Елена не дала себе времени подумать. Она прыгнула в воздух, и Стефан осторожно поймал ее. Спонтанно, она ухватилась за него и ощутила знакомое успокоение от его объятий.

Потом он сказал, «Посмотри на это.»

Они достигли места где земля закончилась и туман разошелся, как шторы в две стороны. Прямо перед ними было замерзшее озеро. Серебристое замерзшее озеро, почти идеально круглой формы.

— Зеркальное озеро? — сказал Дэймон, склонив голову в одну сторону.

— Я всегда думал, что это сказка, — сказал Стефан.

«Добро пожаловать в сборник рассказов Бонни».

Зеркальное озеро, которое создавал огромный водоем перед ними, было замерзшим ледяным щитом под ее ногами, или казалось таковым. Оно выглядело как зеркало… дамское зеркало после того как на него нежно подышишь.

— Но носильщики? — сказала Елена… или скорее прошептала. Она не могла не шептать. Безмолвное озеро давило на нее, так же как и отсутствие каких–либо естественных звуков: ни пения птиц, ни шороха в кустах… ни кустов! Ни деревьев! Вместо этого просто туман вокруг замерзшей воды.

— Носильщики, — повторила Елена чуть громче. — Они не могут пройти тут!

— Зависит от того, насколько толстый лед на озере, — сказал Дэймон, вспыхнув своей старой 250-тикиловаттной улыбкой. — Если он достаточно толстый, для них это будет подобно хождению по земле.

— А если нет?

— Хммм… А носильщики плавают?

Елена одарила его рассерженным взглядом и посмотрела на Стефана.

— А ты что думаешь?

— Я не знаю, — с сомнением ответил он. — Они очень большие звери. Давай спросим Бонни о детях в сказке.

Бонни, все еще укутанная в меховые одеяла, которые волочась по земле, собирали кусочки льда, сказала, — В истории не было таких подробностей. Там просто говорилось, что они спускались все ниже и ниже, и они прошли через множество испытаний мужества и… и… остроты ума… прежде, чем смогли попасть в Потусторонний Мир.

— К счастью, — сказал Дамон, улыбаясь, — у меня достаточно и того и другого, чтобы компенсировать отсутствие всего этого у моего брата…

— Прекрати, Дамон! — воскликнула Елена. Стоило очередной улыбке появиться на лице Дамона, как Елена повернулась к Стефану, и, потянув его к себе, поцеловала. Она знала, что увидит Дамон, когда повернется к ним — ее и Стефана, обнимающих друг друга, Стефана, вряд ли осознающего суть происходящего. По крайней мере, они еще могут установить ментальную связь. Как увлекательно, подумала Елена, теплые губы Стефана, когда все остальное в мире было холодным. Она быстро взлянула на Бонни, чтобы убедиться, что не расстроила ее, но Бонни выглядела довольно веселой.

Похоже, чем дальше я отталкиваю Дамона, тем больше она счастлива, подумала Елена. О, Боже… это проблема.

Стефан тихо сказал, — Бонни, все это сводится к тому, что только ты можешь указать нам путь. Не используй свои умственные способности или мужество или что–то еще, воспользуйся своими внутренними ощущениями. Так куда нам идти?

Бонни оглянулась на носильщиков, затем посмотрела на озеро.

— Сюда, — сказала она, без колебания, и указала прямо через озеро.

— Нам стоит забрать несколько нагревающихся камней, топливо и рюкзаки с неприкосновенным запасом, и нести их самостоятельно, — сказал Стефан. — Таким образом, если наши опасения оправдаются, то мы будем обеспечены всем небходимым.

— Кроме того, — сказала Елена, — уменьшится вес носильщиков, правда несильно.

Казалось преступлением, заставлять Бонни нести рюкзак, но она настояла. И тогда Елена пристроила ей рюкзак, доверху наполненный теплой меховой одеждой, но удивительно легкий. Все остальные несли меховые одеяла, пищу, и высушенные экскременты животных, которые с этого времени будут их единственным топливом.

Поначалу было трудно. У Елены имелся печальный опыт, связанный со льдом, и поэтому у нее были причины опасаться, а один случай был почти губительным для Мэтта. Она была готова подпрыгнуть или броситься в сторону от любого треска, любой звука, напоминающего ломающийся лед. Но не было никакого треска, ни воды, хлюпающей под ногами.

Носильщики, казалось, были созданы для ходьбы по льду. Их ступни были пневматическими и увеличивались почти в полтора раза от их первоначального размера с целью уменьшить давление на поверхность льда.

Продвижение по озеру проходило медленно, но Елена ничего особо смертельного не увидела. Это был просто очень гладкий и самый скользкий лед, с которым она когда–либо сталкивалась. Ее ботинки скользили, словно коньки.

— Эй, народ! — воскликнула Бонни, катаясь туда–сюда, словно находилась на катке. — Это весело!

— Мы здесь не для того, чтобы веселиться, — в ответ крикнула Елена. Ей тоже хотелось попробовать, но она боялась повредить лед, даже просто шаркая ногами. И, кроме того, Бонни расходовала вдвое больше энергии.

Елена собиралась обратиться к Бонни и чтобы сказать ей об этом, когда Дамон, раздраженным голосом, сделал это сам, немного перебарщивая, как думала она.

— Это не круиз, — кратко сказал он, — От этого зависит судьба вашего города.

— Можно подумать, тебя это заботит, — бормотала Елена, поворачиваясь к нему спиной. Она взяла за руку расстроенную подругу, утешая и вынуждая ее снова перейти на шаг. — Бонни, ты ощущаешь что–либо магическое в этом озере?

— Нет, ответила Бонни, но, похоже, ее воображение разыгралось, и она продолжила, — Но, возможно, это место, где собираются мистики обоих измерений для обмена заклинаниями. Или, возможно, они используют лед этого озера, как настоящеее магическое зеркало, чтобы увидеть далекие места и прочее.

— Возможно, и то и другое, — сказала Елена, втайне забавляясь, но Бонни серьезно кивнула.

И все–таки это произошло. Звук, которого Елена и страшилась и ожидала.

Это не был отдаленный рокот, который можно проигнорировать или обсудить. Они шли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, чтобы уменьшить нагрузку на лед, в то время как носильщики шли позади них, в стороне, как стая гусей без вожаков.

Грохотало ужасающе близко, раздался треск, подобный оружейному выстрелу. Тотчас треск повторился, напоминая удар хлыста, и затем треск разрушающегося льда.

Слева от Елены, на стороне Бонни.

— Катись, Бонни, — крикнула она. — Катись так быстро, как сможешь. И крикни, если увидишь землю.

Не мешкая, Бонни пронеслась мимо Елены, как олимпийский спринтер, и Елена быстро повернулась, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.

Эта была Биратц, носильщик, о которой Бонни спрашивала у Пилат. Ее гигантская задняя нога провались под лед, и она, пытаясь выбраться, крушила еще больше льда.

Стефан! Ты меня слышишь?

«Еле–еле. Я иду к тебе.»

«Хорошо, но сначала ты должен Повлиять на носильщика.»

«Повлиять..?»

Успокой её, выруби её, что угодно. Она ломает лед и этим усложняет нам работу по её спасению.

На этот раз Стефан выдержал паузу прежде чем ответить. Хотя и по слабым отголоскам, она знала, что он телепатически общался с кем–то ещё. Хорошо, любовь моя, Я сделаю это. Я позабочусь о носильщике тоже. Ты следуй за Бонни.

Он лгал. Нет не лгал, но скрывал что–то от нее. Тот с кем он общался телепатически был Деймон. Они подсмеивались над ней. Они даже не собирались помогать.

Вдруг она услышала пронзительный крик, кричали где–то неподалеку. Бонни в беде, — нет! Бонни нашла землю!

Не тратя даром драгоценное время, Елена скинула рюкзак и помчалась к прямо носильщику.

Биратц была такой большой, такой несчастной, такой беспомощной. Ее габариты, что оберегали ее от посягательств Офигительно — Ужасных-Монстров Темного Измерения, обернулись против нее. Сердце Елены сжалось от жалости.

Пока Елена наблюдала, Биратц немного успокоилась. Она прекратила попытки вытащить заднюю ногу изо льда, а это означало, что лед вокруг нее перестал ломаться.

Биратц практически лежала на льду, стараясь, чтобы другие ноги не провалились под лед. Но проблема состояла в том, что старалась она чересчур активно, а кроме окружающего ее хрупкого льда, другой опоры не было.

«Елена» теперь Стэфан был в пределах слышимости. " Не пытайся подходить ближе!»

Но в этот момент Елена кое–что обнаружила. Недалеко от нее, на расстоянии всего в несколько футов, лежала плетка, та самая, что Пилат использовала для управления носильщиком.

Когда она подкатилась к ней и подняла, то заметила еще кое–что. Брикет красноватого сена и гигантский кусок брезента лежали позади носильщика. И вместе они образовали довольно широкую дорожку, сухую и не скользкую.

«Елена!»

— Это будет легко, Стефан!

Елена вытащила пару сухих носков из кармана и надела их прямо на ботинки. Она закрепила плеть на ремне и устроила самый грандиозный забег в своей жизни.

Идея с носками оказалась весьма удачной, ее «новая обувь» не скользила по брезенту и она уверенно продвигалась к намеченной цели. Елена решилась на этот отчаянный поступок, и сейчас отчасти жалела, что Мередит не с ними, тогда бы вместо нее это сделала Мередит, но времени на раздумья не оставалось. Она заметила, что приближается к краю непромокаемого брезента, а вокруг лишь глыбы льда, плавающие в воде.

Но носильщик был огромным, и казалось невозможным взобраться на нее. Биратц напоминала динозавра, наполовину провалившегося в глубокую яму. Елена глазами отыскала место, где спина носильщика была на уровне поверхности воды. Если бы только она смогла добраться туда…

Два шага до прыжка-. Один шаг до прыжка-.

ПРЫЖОК!

Оттолкнувшись правой ногой, Елена прыгнула, казалось, ее полет длится бесконечно долго, и, наконец, она… упала в воду.

Она моментально промокла до нитки, испытав невероятный шок от контакта с ледяной водой. Холод цеплялся за нее, подобно монстру с острыми ледяными осколками вместо рук. Она была ослеплена собственными волосами, упавшими ей на лицо, и холод сжимал ее грудную клетку.

Таким–то образом Елене удалось убрать волосы с лица, освободив рот и глаза. Осознав, что поверхность не так уж и далеко, она стремительно вынырнула, и, набрав полную грудь восхитительного воздуха, закашлялась.

Первый раз, думала она, вспоминая старое суеверие, что утопающий всплывает три раза, прежде чем утонет.

Странно, но она не тонула. Она чувствовала тупую боль в бедре, ноона не погружалась.

Очень, очень медленно она осознала, что произошло. Хотя ей и не удалось прыгнуть на спину носильщика, но она приземлилась на его толстый рептильный хвост. Она поранилась о зазубренный остевидный отросток хвоста, но она в порядке.

Итак… теперь… все что я должна сделать, это забраться на носильщика, медленно размышляла она, озадаченная. Все казалось медленным, поскольку айсберги покачивались вокруг нее.

Она натянула своеобразные рукавицы и потянулась к следующему отростку. Вода, что пропитала всю ее одежду, все же облегчала подъем. Ей удалось подтянуться к следующему отростку. И к следующему. Она достигла основания хвоста и остановилась, нужно действовать очень осторожно, отростки закончились. Вместо этого она начала ощутывать все вокруг в надежде найти хоть какую–то точку опоры и нашла. Левой рукой она ухватилась за оторванный ремень контейнера с сеном.

Не очень хорошая идея — если оглядеться назад.

В течение нескольких минут, что классифицировались как наихудшие в ее жизни, на нее сыпалось сено, летели камни, и она утопала в удушающей пыли старых экскрементов.

Когда все это безумие, наконец, закончилось, Елена, чихая и кашляя, осмотрелась и выяснила, что все еще находиться на носильщике. Плетка оказалась сломана, но выглядела вполне пригодной для использования. Стефан отчаянно пытался выяснить, как вслух, так и телепатически, все ли с ней в порядке. Бонни каталась по льду туда–сюда, как Тинкер Белл, готовая в любой момент прийти на помощь, а Дамон кричал на Бонни и требовал, чтобы она вернулась на землю и оставалась там.

Тем временем Елена медленно передвигалась по спине носильщика. Она осторожно преодолела уничтоженную корзину. И, наконец, достигнув своей цели, она устроилась у основания куполообразной головы носильщика, откуда намеревалась управлять им.

И она пощекотала плеткой чувствительное место между ушами носильщика.

— Елена! — крикнул Стефан, и мысленно добавил: «Елена, что ты пытаешься сделать?»

«Я не знаю» — крикнула она в ответ — «Пытаюсь спасти носильщика!»

— Ты не можешь, — Дэймон прервал ответ Стефана таким же холодным голосом, как то место, где они были.

«Она может сделать это!» — сказала Елена яростно — именно потому, что ее саму одолевали сомнения, что животное сможет. — «Вы можете помочь, потянув ее за узду».

«Нет смысла» — крикнул Деймон и развернулся, уходя в туман.

«Я попытаюсь. Брось его перед ней," — сказал Стефан.

Елена бросила узловатую уздечку так сильно, как могла. Стефану пришлось бежать почти к самому краю льда, чтобы поймать ее, пока она не упала. Затем он триумфально поднял ее. «Есть!».

«Хорошо, тяни! Дай ей направление, чтобы начать движение.»

«Будет сделано!»

Елена снова постучала Биратз за ее правым ухом. Животное издало слабый гул, и затем ничего. Елена могла видеть, как Стефан натягивал уздечку.

«Давай," — сказала Елена и резко ударила палкой.

Насильщик подняла ее большие ноги и расположила их дальше польду, и боролась. Как только она сделала это, Елена ударила за левым ухом.

Это был решающий момент. Если Елена сможет удержать Биратз от разрушения всего льда под ее задними ногами, у них будет шанс.

Носильщие неуверенно подняла ее левую заднюю ногу и вытянула ее, пока не кослулась льда.

«Хорошо, Биратз! Сейчас!» — Елена кричала. Сейчас, если только Биратз сможет рвануть вперед…

Елена почувствовала возмущение под ногами. На несколько минут Елена подумала, что, возможно, Биратз провалилась под лед всеми четырмя ногами. Затем сильные колебания сменились на качение и внезапно, головокружительно, Елена поняла, что они победили.

«Теперь тихонько, тихо» — она звала животное, мягко щекоча ее палкой. И медленно, тяжело, Биратз двинулась вперед. Ее куполообразная голова опускалась все ниже и ниже, когда она шла, и на самом краю тумана она вновь провалилась, ломая лед. Но тут она лишь опустилась на несколько сантиметров до встречи с грязью.

Еще несколько шагов и они были на твердой земле. Елена сделала глубокий вдох, чтобы подавить крик, когда куполообразная голова носильщика тяжело опустилась, позволяя ей быстро и испуганно двинуться туда, где бивни были изогнуты друг на друга. Как–то она скользнула между ними и вскарабкалась на спину Биратз.

— Знаешь, бессмысленно было делать это, — сказал Дэймон где–то в тумане позади нее. — Рискуя собственной жизнью.

— Что ттты имеешь ввиду — ббессмысленно? — потребовала ответа Елена. Она не испугалась; она замерзла.

«Животные умрут в любом случае. Со следующим испытанием они не смогут справиться и даже если смогут, это не то место, где что–нито растет. Вместо быстрой и чистой смерти в воде, они будут голодать, медленно.»

Елена не ответила; единственный ответ, который пришел ей в голову — «Почему ты не сказал мне об этом раньше?». Она перестала дрожать, что было хорошо, потому что минуту назад ее телу казалось, что она встряхивает саму себя.

Одежда, неясно подумала она. Вот в чем проблема. Конечно же, здесь на воздухе не могло быть так же холодно, как в той воде. Это одежда заставляла ее мерзнуть.

Она начала онемевшими пальцами снимать ее. Во–первых, она растегнула кожанную куртку. Здесь не было молнии: кнопки. Это было настоящей проблемой. Ее пальцы были как замороженные хот–доги и только номинально под ее руководством. Но так или иначе ей удалось растегнуть крепления и кожа упала на землю с приглушенным ударом, вместе с ней упал слой ее внутреннего меха. Запахло мокрым мехом. Теперь, теперь она должна -

Но она не смогла. Она ничего не могла сделать, потому что кто–то держал ее руки. Обжигая ее руки. Эти ладони были раздражающими, но по крайней мере, она знала, кому они принадлежали. Они были твердыми и очень нежными, но и очень сильными. Все это сводилось к тому, что это был Стефан.

Медленно, она подняла ее мокрую голову, чтобы попросить Стефан прекратить обжигать ее руки.

Но она не смогла. Потому что на теле Стефана была голова Деймона. Сейчас это было забавно. Она видела много вещей, которые вампиры могли делать, но они не обменивались головами.

— Стефан — Дэймон — пожалуйста, прекрати, — выдохнула она между истерическими смешками. — Больно. Слишком горячо!

«Горячо? Ты замерзаешь, понимаешь». Ловкие, обжигающие руки скользили по ее рукам, приподняли ее голову и терли ее щеки. Она позволила этому случиться, потому что было только одно чувство — голова принадлежала Деймону, но руки были Стефана. «Ты холодная, но ты не дрожишь?» — откуда–то произнес Деймон мрачно.

«Да, так что ты видишь, что я согрелась» — Елена не чувтвовала себя согретой. Она поняла, что все еще была в длинной меховой одежде, которая достигала ее колен под кожанными штанами. Она возилась с поясом.

«Ты не согрелась. У тебя начинается следующая стадия гипотермии. И если ты не высохнешь и не согреешься прямо сейчас, ты умрешь.» Не грубо он повернул ее за подбородок, чтобы посмотреть в ее глаза. «Ты бредишь сейчас — ты можешь понять меня, Елена? Нам действительно нужно согреть тебя.»

Тепло было понятием расплывчатым и далеким, как жизнь до встречи со Стефаном. Но в бреду она понимала. Это было нехорошо. Что делать с этим, кроме как смеяться?

«Хорошо, Елена, просто подожди минуту. Позволь мне найти — " В тоже миг он вернулся. Не достаточно быстро, чтобы остановить ее от снимания меха до талии, но достаточно, чтобы она не сняла ливчик.

«Здесь.» Он снял влажную шерсть и обернул ее теплой и сухой, поверх ее ливчика.

Минуты или две спустя она начала дрожать.

— Это моя девочка, — сказал голос Дэймона. И продолжал:

— Не надо со мной бороться, Елена. Я пытаюсь спасти тебе жизнь. Вот и все. Я не собираюсь пытаться делать что–то еще. Даю тебе слово.

Елена была изумлена. Почему она должна думать, что Дэймон, — это, должно быть, Дэймон, решила она — захочет причинить ей вред?

Хотя иногда он мог быть таким ублюдком…

И он снимал с нее одежду.

Нет. Этого не могло произойти. Определенно нет. Особенно раз Стефан должен быть где–то поблизости.

Но сейчас Елена дрожала слишком сильно, чтобы говорить.

И теперь, когда на ней было лишь нижнее белье, он уложил ее на меховые одеяла и тщательно укутал. Елена не понимала ничего из того, что происходит, но и это не имело для нее никакого значения. Ее сознание блуждало где–то, наблюдая за происходящим без особого интереса.

Еще одно тело вкрадывалось под меховые одеяла, и это слегка привело ее в чувство. Мельком она увидела обнаженную грудь. И теплое, изящное тело скользнуло в импровизированный спальный мешок рядом с ней. Теплые, сильные руки обняли ее, плотно прижимая к телу.

Через пелену она неясно услышала голос Стефана.

— Какого черта ты делаешь?

Глава 30

«Раздевайся и ложись с другой стороны», — сказал Деймон. В его голосе не было ни злобы, ни приказа. Он коротко добавил: «Елена умирает».

Последние два слова, казалось, особенно поразили Стефана, хотя Елена и не смогла понять смысла сказанного. Стефан застыл, тяжело дыша, его глаза широко распахнулись. — Бонни и я собирали сено и топливо, и мы в порядке.

— Вы двигались и на вас сухая одежда, которая сохраняла тепло ваших тел. А она окунулась в ледяную воду, промокнув до нитки, и сидела неподвижно на открытом ветру. Я отправил другого носильщика срывать кору с сухостойных деревьев поблизости, чтобы развести огонь. А сейчас, черт возьми, Стефан, или ты дашь ей тепло своего тела, или я обращу ее.

— Н–н–н, — попыталась сказать Елена, но Стефан видимо не понял.

Дамон, тем не менее, ответил, — Не волнуйся. Он просто поможет согреть тебя с другой стороны. Никто не обратит тебя, по крайней мере, пока. Ради Бога, — добавил он, внезапно взрываясь, — ну и принца ты выбрала!

Голос Стефана был тих и напряжен, — Ты пытался создать вокруг нее оболочку тепла?

" Конечно я пытался, ты идиот! Никакая магия не работает за Зеркалом кроме телепатии. "

У Елены отсутствовало чувство времени, что помогло бы оценить происходящее вокруг, но вдруг знакомое тело, прижалось к ней с другой стороны.

И где–то в глубине ее разума прозвучало: «Елена? Елена? С тобой все хорошо, Елена? Мне наплевать, если вы разыгрываете меня. На самом деле все в порядке, не так ли? Просто поговори со мной, любовь моя.

Но Елена была не в состоянии ответить.

Смутно до ее слуха долетали обрывки фраз, — Бонни… ложись сверху и… укрой нас и подоткни одеяла с обеих сторон.

Притупленные ощущения взбаламутили ее чувства: маленькое тело, почти невесомое, подобно толстому одеялу, укрывало ее сверху. Чьи–то рыдания, слезы, капающие на ее шею. И тепло с обеих сторон.

Я засыпаю вместе с котятами, подумала она в полудреме. Может быть, нам приснятся хорошие сны.

— Мне жаль, что мы не знаем, чем они занимаются, — сказала Мередит, расхаживая из угла в угол.

— Мне жаль, что они не знают, чем мы занимаемся, — уныло сказал Мэтт, с помощью скотча приклеивая листок–амулет на окно. И еще один.

— Знаете ли, мои дорогие, я снова слышала детский плач во сне прошлой ночью, — медленно сказала миссис Флауэрс.

Мередит повернулась и изумленно воскликнула, — Я тоже слышала! Казалось, звук доносился откуда–то с крыльца. Но я слишком устала и не стала вставать.

— Это может иметь большое значение, или вообще ничего не значить, — хмурясь, сказала миссис Флауэрс. Она кипятила водопроводную воду, собираясь приготовить чай. Электричество в доме было редким явлением. Мэтт и Сабер недавно вернулись из пансиона, куда они направились с целью забрать самый важный инструментарий миссис Флауэрс — ее травы для чая, настоев, компрессов и припарок.

Мэтт не решился рассказать миссис Флауэрс о состоянии пансиона, или о том, что дом заполонили личинки малахов. Он обнаружил их не только в гараже, но и в гостиной и в кухне. И не было больше третьего этажа, да и от второго немного осталось.

Единственное, что порадовало его, он не столкнулся с Шиничи.

— Я не думаю, что это был сон или галлюцинация, возможно, там действительно был ребенок, — сказала Мередит.

— Ночью, один? Скорее это был один из зомби Шиничи, — возразил Мэтт.

— Возможно. Но не обязательно. Миссис Флауэрс, вы можете припомнить, когда именно вы слышите плач? Глубокой ночью или ближе к утру?

— Дай подумать, дорогая. Мне кажется, что я слышу это всякий раз как просыпаюсь, а пожилые люди просыпаются довольно часто.

— Я обычно слышу это ближе к утру, но мне, как правило, первые несколько часов не снятся сны, и я рано просыпаюсь.

Миссис Флауэрс повернулась к Мэтту, — Ну а ты, Мэтт, дорогой? Ты когда–нибудь слышал звуки, похожие на плач?

Мэтт, который намеренно загрузил себя работой в эти дни, в надежде получить непрерывный шестичасовой сон, сказал, — Я слышал порывы ветра, похожие на стенания и рыдания, приблизительно около полуночи.

— Похоже, мои дорогие, у нас появился ночной призрак, — спокойно сказала миссис Флауэрс, разливая чай по кружкам.

Мэтт с тревогой взглянул на Мередит… но Мередит не знала миссис Флауэрс так хорошо, как он.

— Вы ведь на самом деле не думаете, что это призрак, — тотчас произнес он.

— Нет, я не знаю. Мама не сказала ни слова об этом, и кому же это твой дом, Мэтт, дорогой. Надеюсь, что в истории этом дома нет ужасных убийств или отвратительных тайн. Позволь мне посмотреть… Она закрыла глаза, позволив Мэтту и Мередит пить свой чай. Потом она открыла глаза и улыбнулась, явно сбитая с толку.

— Мама сказала: «разыщите в доме вашего призрака. И слушайте хорошенько, что он будет говорить».

— Хорошо, — сказал Мэтт с бесстрастным лицом, — Так как это мой дом, полагаю, искать придется мне. Но когда? Я должен поставить будильник?

— Думаю, будет проще, если мы станем дежурить поочереди, — предложила миссис Флауэрс.

— Хорошо, — незамедлительно согласилась Мередит, — Я возьму средние часы с полуночи до четырех, Мэтт может дежурить первым, миссис Флауэрс, вы можете дежурить рано утром и вздремнуть после обеда, если вы не против.

Мэтт почувствовал себя неловко. — Почему бы нам просто не разделить пополам, вы обе возьмете себе одно дежурство? А другое возьму я.

— Потому что, дорогой Мэтт, — сказала Мередит, — мы не хотим, чтобы ты обращался с нами, как с «дамами». И не спорь, — добавила она, приподнимая боевой посох, — поскольку я вооружена.

Что–то сотрясало комнату. Сотрясая Мэтта вместе с ней. Все еще в полудреме, он сунул руку под подушку и достал револьвер. Чья–то рука перехватила его, и Мэтт услышал голос.

«Мэтт! Это я, Мередит! Ты проснулся?»

Все еще не отошедший ото сна, Мэтт потянулся к лампе, чтобы включить свет. И снова сильные тонкие холодные пальцы помешали ему сделать это.

— Нет электричества, — прошептала Мередит, — Плач еле слышен, но пойдем туда, где ты сможешь услышать.

От этих слов Мэтт окончательно проснулся и спросил, — Что, прямо сейчас?

«Прямо сейчас»

Мэтт, стараясь идти как можно тише, следовал за Мередит по темному коридору. Они спустились по лестнице и вошли в гостиную.

«Тсс!» — предупредила Мередит. «Слушай.»

Мэтт прислушался. Он услышал рыдания, и возможно даже слова, но этот голос не казался ему призрачным. Он приложил ухо к стене и снова прислушался. Плач стал громче.

«У нас есть фонарь?» — спросил Мэтт.

— Я меня есть два, мои дорогие. Но полночь очень опасное время, — произнесла миссис Флауэрс, тенью скользнув из темноты.

— Пожалуйста, принесите фонарики, — сказал Мэтт, — Я не думаю, что наш призрак неземного происхождения. Кстати, который час?

— Примерно без двадцати час, — ответила Мередит, — Но почему ты так считаешь?

— Потому что, он живет в нашем подвале, — сказал Мэтт, — Скорее всего это Коул Рис. Парнишка, который съел свою морскую свинку.

Десять минут спустя, с палкой, двумя фонарями и саблей, они поймали своего призрака.

— У меня не было плохих намерений, — рыдал Коул, когда они заманили его наверх, пообещав конфеты и «волшебный» чай, что поможет ему уснуть.

— Я не причинил никакого вреда, честно, — сказал он и подавился, с жадностью уплетая один за другим шоколадные батончики Херши из их неприкосновенного запаса. — Я боюсь, что он во мне. После того, как ты прилепил на меня тот стикер, я больше не слышал его голос в своей голове. А затем вы приехали сюда, — он жестом показал на дом Мэтта, — и у вас были амулеты, и я решил, что будет лучше остаться в них. Или это может случиться в мою Последнюю Полночь тоже.

Он был болтлив. Но что–то в последних словах Коула заставило Мэтта спросить, — Что ты имеешь в виду, говоря… «в твою Последнюю Полночь тоже»?

Коул посмотрел на него в ужасе. Ободок размазанного шоколада вокруг рта Коула заставил Мэтта вспомнить последнюю встречу с мальчиком.

— Вы ведь знаете? — Коул запнулся, — О полуночи? Обратный отсчет? Двенадцать дней до Последней Полуночи? Одиннадцать дней до Последней Полуночи? И сейчас… сегодня вечером один день до Последней Полуночи… — он снова зарыдал, не перестая жевать. Было ясно, что он голодал.

— Но что произойдет в Последнюю Полночь? — спросила Мередит.

— Вы ведь знаете? Это время когда… вы знаете. — Коул умолк, раздраженный. Казалось, он думал, что они проверяют его.

Мэтт положил руки на плечи Коула, испытав неподдельный ужас, когда его пальцы коснулись исхудалых плеч. Ребенок действительно голодал, подумал он, прощая Коулу все батончики Херши. Он посмотрел на миссис Флауэрс, и она, поймав его многозначительный взгляд, немедленно направилась в кухню.

Но Коул не отвечал, а лишь бормотал что–то бессвязно. Мэтт заставил себя сильнее сжать костлявые плечи мальчика.

«Коул, говори громче! Что такое Последняя Полночь? "

— Именно тогда… все дети… Они дождутся и в полночь… они возьмут ножи или пистолеты. И мы пойдем в комнаты наших родителей, пока они спят, и… — Коул снова умолк сломленный, но Мэтт заметил, как он запинался, произнося слова «мы» и «наших».

Мередит произнесла своим спокойным, ровным голосом. «Дети убьют своих родителей, не так ли?»

— Он показал нам, куда и как нанести удар. Или если есть пистолет…

Но Мэтт услышал достаточно. — Ты можешь остаться… в подвале, — сказал он. — Вот, возьми амулеты и воспользуйся ими, если почувствуешь, что тебе угрожает опасность. — Он дал Коулу упаковку стикеров–амулетов.

— Только не бойся, — добавила Мередит, когда миссис Флауэрс вошла комнату с тарелкой жареного картофеля с сосисками для Коула. В любое другое время этот аромат заставил бы Мэтта почувствовать себя голодным.

— Здесь творится то же самое, что и на островке в Японии, — сказал он. — Шиничи и Мисао сделали это однажды, и они собираются проделать это снова.

— Время уходит. Фактически уже наступили сутки Последней Полночи, сейчас почти половина второго, — сказала Мередит, — и у нас осталось меньше, чем двадцать четыре часа. Мы должны либо покинуть Феллс Черч, либо что–то сделать, чтобы противостоять этому.

— Противостоять? Без Елены, Дамона или Стефана? — спросил Мэтт. — Нас убьют. Вспомни об участи шерифа Моссберга.

— Но у него не было этого, — сказала Мередит, она подбросила вверх боевой посох, и, ловко поймав его, отложила в сторону.

Мэтт покачал головой. «Шиничи все равно убьет тебя. Или какой–нибудь малыш, с полуавтоматом из папиного шкафа.»

«Мы должны что–то сделать.»

Мэтт серьезно задумался. Мысли мельтешили в мозгу, в поисках решения. Наконец он сказал, опустив голову, — Из пансиона я принес не только травы, но и звездный шар Мисао.

— Ты шутишь. Неужели Шиничи не нашел его?

— Нет. И, возможно, мы сможем как–то использовать его.

Мэтт посмотрел на Мередит, а она — на миссис Флауэрс. И миссис Флауэрс сказала, — Как насчет того, чтобы разлить содержимое шара в различных районах Феллс Черч? Немного здесь, немного там? Это может стать приглашением для Могущественных Сил, предотвратив уничтожение города. И, может быть, привлечет внимание.

Мередит ответила, «Это точная причина, по которой мы хотим заполучить звездные шары Шиничи и Мисао в первую очередь. По легенде звездные шары могут контролировать их владельцев.»

— Это могут быть старые способы мышления, но я согласен, — сказал Мэтт.

«Тогда давайте сделаем это прямо сейчас. " — сказала Мередит.

Мередит и миссис Флауэрс ожидали возвращения Мэтта. Он вернулся со звездным шаром Мисао, которой был почти пуст, всего лишь немного жидкости на дне.

«После Последней Полуночи она собирается наполнить его до краев энергией новых жизней, которые она заберет» — сказала Мередит.

— Ну, у нее не будет такой возможности, — решительно сказал Мэтт. — Когда мы закончим, мы уничтожим его.

— Нужно спешить, — добавила Мередит, — Нам понадобится оружие: что–нибудь серебрянное, длинное и тяжелое, как кочерга. Маленьким зомби Шиничи мало не покажется, и кто знает, кто еще на его стороне?»

Глава 31

Елена проснулась, чувствуя тяжесть и тесноту. Но это было не удивительно. Казалось трое других людей были сверху на ней.

Елена? Ты слышишь меня?

Стефан?

«Да! Ты очнулась?»

«У меня все тело затекло… и мне жарко.»

Еще один голос вмешался в ментальный диалог. «Просто дай нам немного времени.» Елена почувствовала, что Дамон отодвинулся от нее и на его место скатилась Бонни.

Но Стефан напротив, прижался к ней еще сильнее. «Елена, мне очень жаль. Я даже не понял, что ты была на волосок от смерти. Спасибо господу за Дамона. Сможешь ли ты простить меня?»

Несмотря на жару, Елена придвинулась ближе к Стефану. «Если ты сможешь простить меня за то, что я подвергла опасности всю группу. Это ведь так?»

Я не знаю. Мне все равно. Все что я знаю — это то, что я люблю тебя.

Спустя несколько минут проснулась Бонни и невнятно воскликнула, — Эй! Что ты делаешь в моей постели?

— Пытаюсь выбраться из нее, — ответила Елена, приложив усилия, она перевернулась и встала. Мир раскачивало. Елена шла вихляющей походкой, задевая все вокруг. Но Стефан всегда был поблизости, поддерживая ее, когда она начинала падать. Он помог ей одеться, не заставляя чувствовать себя ребенком. Он просмотрел содержимое ее рюкзака, который, к счастью, не утонул, и переложил все тяжелые вещи в свой рюкзак.

Перекусив, Елена почувствовала себя намного лучше, и наблюдала за носильщиками, двумя носильщиками, добывающими себе пропитание. Как они, вытягивая свои большие двойные хоботы, срывают кору с бесплодных деревьев, или зарываются хоботами глубоко в снег в поисках сухой травы. Они явно не собирались умирать в ближайщее время.

Елена осознавала, что все наблюдают за ней, пытаясь оценить, способна ли она сегодня отправиться в путь. Она торопливо допила чай, стараясь, чтобы окружающие не заметили, как сильно дрожат ее руки. Когда дрожь в руках немного унялась, она спросила своим самым веселым голосом, — Итак, что теперь?

Как ты себя чувствуешь? — спросил ее Стефан.

— Небольшая слабость, но скоро все пройдет. Полагаю, все ожидают, что у меня разовьется пневмония, но я даже не кашляю.

Дамон, бросив на Стефана тяжелый мимолетный взгляд из–под полуопущенных век, взял ее руки в свои, и уставился на нее. Она не смогла, она не посмела посмотреть ему в глаза. Поэтому она сосредоточила свой взгляд на Стефане, чей взгляд был утешающим.

Наконец Дамон резко уронил руки Елены. — Я чуть не опоздал. Ты должен знать, как близка она была к смерти, — добавил он, обращаясь Стефану. — Она издавала неясные звуки, из носа текло так, что куртка блестела.

Стефан выглядел так, словно собирался ударить Дамона, но Елена коснулась его руки, успокаивая. — Я здорова, — сказала она, — Это значит, что два голоса за меня, продолжающую спасать Феллс Черч.

«Я всегда верил в тебя," — сказал Стефан. «Если ты думаешь что можешь идти дальше, ты можешь идти дальше. "

Бонни всхлипнула. — Только больше не испытывай судьбу, хорошо? — сказала она, — Ты напугала меня.

— Я, правда, очень сожалею, — сказала Елена мягко, ощущая пустоту из–за отсутствия Мередит. Они сейчас обе нуждались в ней. — Ну что, продолжим? И куда нам идти? Я запуталась.

— Думаю, мы просто пойдем, стараясь идти по прямой. Дальше тропа сужается, и кто знает, какие еще испытания поджидают нас? — сказал Дамон.

Тропа была узкой и туманной. Как и раньше, все началось с легкой пелены, а закончилось тем, что туман стал непроглядным. Елена позволила Стефану, с его кошачьими рефлексами, идти впереди нее, а сама держалась за его рюкзак. Позади нее шла Бонни, цепляясь, как заусенец. И в тот момент, когда Елена подумала, что сейчас закричит, если ей придется и дальше путешествовать в этом тумане, пелена начала рассеиваться.

Они были почти на вершине какой–то горы.

Елена побежала вслед за Бонни, которая устремилась вперед, стараясь побыстрее выбраться из тумана. Елена двигалась достаточно быстро, и успела ухватить Бонни за рюкзак и потянуть ее обратно, прежде чем Бони упала бы в пропасть.

— Ни за что! — закричала Бонни, создавая протестующее эхо. — Ничего не выйдет, я и шага не сделаю на это!

Это — было крайне неустойчивым мостом, перекинутым через пропасть.

Края пропасти были покрыты ослепительно белым слоем льда, но когда Елена, держась за обледенелые металлические столбы моста, немного наклонилась, она заметила у самого основания голубые и зеленые ледники. Порыв холодного ветра ударил ей в лицо.

Пролом, между этой частью мира и той, что раскинулась прямо перед ними, был длиной около ста ярдов.

Оторвав себя от созерцания туманных глубин, Елена осмотрела узкий мост, сделанный из деревянных планок. Ширина моста позволяла пройти только одному человеку. Основой конструкции служили канаты, которые тянулись через всю пропасть и крепились к металлическим столбам, утопленным в бесплодную, ледяную скалу.

Он так величественно устремлялся вниз, а потом поднимался снова, что смотреть на это было своего рода небольшим захватывающим аттракционом. Единственной проблемой было то, что здесь не было ни ремней безопасности, ни сидений, ни двух поручней, ни инструктора в униформе, говорящего «Всегда держите руки и ноги внутри аттакциона!» Единственной опорой служил натянутый слева тонкий канат, сплетенный из лиан.

— Послушайте, — тихо сказал Стефан, но в голосе чувствовалось напряженность, Елена впервые слышала подобную интонацию в его голосе, — мы можем держаться друг за друга. Мы пойдем один за другим, очень медленно…

— НЕЕЕТ! — завопила Бонни, добавив к этому звуку телепатический вопль, чем чуть не оглушила Елену. — Нет, нет, нет, нет, НЕТ! Вы не понимаете! Я не смогу СДЕЛАТЬ ЭТО! — кричала она, бросив рюкзак.

Потом началась истерика, Бонни ревела и безудержно смеялась. У Елены возникло желание плеснуть ей воды в лицо. Но еще больше ей хотелось броситься к Бонни с воплем, «И я не могу! Это безумие!» Но что толку?

Спустя несколько минут Дамон спокойно разговаривал с Бонни, не обращая внимания на слезы. Стефан ходил кругами. Елена пыталась придумать План A, а маленький голос скандировал в ее голове: Вы не можете сделать это, Вы не можете сделать это, Вы не можете сделать это.

Это была всего лишь фобия. Они вероятно могли бы, избавить Бонни от нее, если бы в запасе у них был год или два.

Стефан, в одной из своих круговых прогулок, проходя около Елены, спросил, — А что касательно твоего отношения к высоте, любовь моя?

Елена, нацепив на лицо маску храбрости, сказала, — Не знаю. Думаю, что справлюсь.

Стефан выглядел довольным. «Чтобы сохранить твой родной город».

— Да… и мне жаль, что здесь ничего не действует. Я могла бы попытаться использовать свои Крылья для полета, но я не могу их контролировать…

«Любая магия здесь не доступна» голос Стефана прозвучал в ее голове.

«Кроме телепатии. Ты ведь тоже слышишь меня?»

Решение пришло к ним одновременно, Елена увидела, как идея озаряет лицо Стефана, как раз когда начала говорить.

— Влияние! Заставь Бонни думать, что она канатоходец, недавно прошедший обучение. Только не делай ее слишком игривой, чтобы она не отрывалась от остальных!

С сияющиим лицом Стефан выглядел… слишком хорошо. Он подхватил ее и закружился, словно она ничего не весила, а потом взял ее на руки и поцеловал.

И целовал.

И целовал, пока Елена не почувствовала, как душа ее наполняется неземным блаженством.

Им не стоило проявлять свои чувства на глазах у Дамона. Но эйфория затуманила рассудок Елены, ею управляли эмоции.

Ни Стефан, ни Елена не стремились глубоко проникнуть в сознания друг друга. Но телепатия была единственной магией доступной им сейчас. Их единение было настолько прекрасным, что позволило на мгновение забыться в объятиях друг друга, смеясь и испытывая трепет от пронизывающих их электрических вспышек. Внезапно все тело Елена содрогнулось, как от удара.

И это заставило ее выскользнуть из объятий Стефана, но было слишком поздно. Слишком долго они были поглощены друг другом, сердце Елены сжалось от страха. Она кожей ощутила прикованный к ней пристальный взгляд Дамона. И ей едва хватило сил прошептать, — Ты сообщишь им?

— Да, — мягко ответил Стефан. — Я скажу им. — Но он не двинулся с места, пока Елена не повернулась спиной к Бонни и Дамону.

Потом она украдкой взглянула через плечо и стала слушать.

Стефан, присел рядом с рыдающей девочкой и сказал, — Бонни, ты можешь посмотреть на меня? Это все, о чем я прошу. Ты не должна идти через мост, если ты не хочешь. Ты можешь продолжать плакать, но просто постарайся посмотреть мне в глаза.

Ты можешь сделать это? Хорошо. Теперь… — его голос и даже лицо мастерски изменились, становясь более решительными, гипнотизирующими. — Ты ведь не боишься высоты, не так ли? Ты акробат, который, не дрогнув, пройдет по канату, натянутому над Великим Каньоном.

Ты самая талантливая в своей семье Летающих МакКаллогов, а они самые лучшие в мире. И прямо сейчас ты размышляешь, следует ли пересечь тот деревянный мост. Если да, то веди нас. Будь нашим лидером.

Слушая Стефана, выражение лица Бонни стало медленно меняться. Она смотрела на Стефана, широко распахнув глаза, но создавалось впечатление, что она внимательно прислушивается к чему–то в своей собственной голове. И когда Стефан закончил говорить, она вскочила на ноги и посмотрела на мост.

— Отлично, идем! — воскрикнула она, подбирая рюкзак, в то время как Елена провожала ее изумленным взглядом.

— Ты в состоянии сделать это? — спросил Стефан, глядя на Елену. — Мы позволим Бонни идти первой, с ней ничего не случится, она не упадет. Я пойду за ней. Елена пойдет позади меня, держась за ремень, и я рассчитываю на тебя, Дамон, поддерживай ее. Особенно, если она начнет терять сознание.

— Я поддержу ее, — сказал Дамон спокойно. Елена уже хотела попросить Стефана, чтобы он Повлиял и на нее тоже, но события развивались очень быстро. Бонни уже была на мосту, но вернулась, когда Стефан позвал ее обратно. Стефан смотрел через плечо на Елену, говоря, — Ты сможешь покрепче ухватиться? — Дамон позади Елены, положив сильную руку ей на плечо, сказал, — Смотри только вперед, и не смотри вниз. Не волнуйся, если что, я тебя поймаю.

Однако этот деревянный мост был такой непрочный, и Елена поймала себя на том, что смотрит вниз, желудок ее опустился, и она почувствовала пустоту под ложечкой. Она мертвой хваткой вцепилась в ремень Стефана одной рукой, а другой — в канат.

Они подошли к месту, где не хватало одной дощечки, и две другие, окружающие пустоту, выглядели расшатанными, готовые отвалиться в любой момент.

— Осторожнее с ними! — смеясь, сказала Бонни и перепрыгнула через опасное место.

Стефан, не наступая на первую рискованную дощечку, поставил ногу на следующую.

И раздался треск!

Елена не закричала — она онемела. Она ослепла. Этот звук заставил ее закрыть глаза.

И она оцепенела. Не могла пошевелить ни рукой. Ни, тем более, ногой.

Она ощутила руки Дамона на своей талии. Обе. Ей хотелось опереться на него, чтобы он поддержал ее, как и много раз прежде.

Но Дамон нашептывал ее какие–то слова, как заклинания, благодаря которым ее ноги перестали судорожно дрожать и даже ее быстрое дыхание, из–за которого она могла потерять сознание, замедлилось. Как только Дамон помог ее подняться, руки Стефана обвились вокруг нее, и на мгновение она оказалась в надежных объятьях их обоих. А затем Стефан перенес ее через пролом и ее ноги коснулись твердой опоры.

Инстинкты Елены требовали уцепиться за Стефана, словно коала, но разум говорил «нет». Это может закончиться падением в пропасть. Где–то глубоко внутри себя, она не знала где именно, она нашла мужество, чтобы уверенно встать на ноги и ухватиться за канат.

Она подняла голову и прошептала так громко, как смогла, — Пойдем. Дамону необходимо пространство для маневра.

— Да, — прошептал ей в ответ Стефан. Но прежде чем он отвернулся и шагнул в направлении нетерпеливой Бонни, он легким покровительственным поцелуем коснулся лба Елены.

Позади себя Елена услышала, или скорее почувствовала, как Дамон с кошачьей ловкостью перемахнул через пролом.

Елена подняла глаза и смотрела на затылок Стефана. Она не могла осмыслить бурю эмоций, переполняющих ее сейчас: любовь, страх, трепет, волнение, и, конечно, благодарность, все сразу.

Она не осмеливалась повернуться и посмотреть на Дамона, но она испытывала теже чувства по отношению к нему.

— Еще несколько шагов, — настойчиво повторял он, — Еще несколько шагов.

Спустя вечность они стояли на твердой земле, обнаружив неподалеку средних размеров пещеру, и Елена упала на колени. Она была измучена и слаба, но она попыталась поблагодарить Дамона, когда он проходил мимо нее по заснеженой горной тропе.

— Ты была на моем пути, — грубо ответил он, и голос его был подобен холодному ветеру. — Если бы ты начала падать, то, возможно, перевернула бы мост. А у меня сегодня, как оказалось, не было намерения умирать.

— Что ты сказал ей? Что ты только что сказал? — подбегая к ним, спросил Стефан, до этого момента, находящийся довольно далеко, чтобы услышать их разговор, — Что он тебе сказал?

Дамон, исследующий свою ладонь на предмет колючек, не поднимая глаз, произнес, — Я сказал ей правду, только и всего. Она — ноль, она провалила два испытания. Давайте надеяться, что до сих пор вы справлялись и вам будет позволено войти в Сторожку. Потому что если смотреть беспристрастно, становиться ясно, что мы провалили испытания. Или следует сказать, один из нас провалил?

— Замолчи или я заставлю тебя замолчать, — сказал Стефан не свойственным ему голосом, такого Елена прежде не слышала. Она посмотрела на него. Он выглядел так, словно постарел на десять лет. — Ты больше никогда не заговоришь с нею и не раскроешь рта в ее присутствии, Дамон!

Дамон, сузив глаза, пристально посмотрел на него. Затем сказал, — Безусловно, — и ушел прочь.

Стефан наклонился, чтобы обнять Елену, и не отпустил, пока она не перестала дрожать.

Так–то вот, подумала Елена. И ледяной гнев овладел ею. Теперь Дамон презирает ее, как и всех остальных, исключая себя. Она не в состоянии защитить Бонни от ее собственных чувств, и остановить нападки Дамона на Бонни. Она не может запретить Бонни быть великодушной. Но у нее с Дамоном все кончено. Это последнее оскорбление стало последней каплей.

Когда они вошли в пещеру их снова окутал туман

Глава 32

— Дамон не хочет быть таким… подонком, — взорвалась Бонни. — Он просто… чувствует, что зачастую мы настроены против него… и… и…

— Хорошо, и благодаря кому это началось? Еще когда мы ехали на носильщике, — сказал Стефан.

— Да, но есть что–то еще, — тихо сказала Бонни. — С тех пор как нас окружает снег, лед и скалы… он… я не знаю. Он очень напряжен. Что–то случилось.

— Он голоден, — сказала Елена, пораженная внезапным пониманием. С начала их поездки вампиры не получали человеческой крови. Они не могут существовать, как лисы, питаясь насекомыми и мышами. Конечно, Леди Ульма снабдила их большим запасом «Черной магии», единственная вещь, способная утолить жажду вампиров. Но запасы вина истощались, и, конечно, они должны думать об обратной дороге.

И тогда Елена поняла, что она должна сделать.

— Стефан, — пробормотала она, потянув его в сторонку за скалистый камень у входа в пещеру. Она откинула капюшон и опустила шарф, обнажая шею. — Не заставляй меня говорить «пожалуйста» слишком много раз, — прошептала она, — У нас нет на это времени.

Стефан посмотрел ей в глаза и увидел, что она была серьезна и решительна, и поцеловал одну ее руку в перчатке.

— Уже прошло достаточно времени, я думаю, нет, я уверен, что с тобой ничего не случится, — сказал он. Елена откинула голову. Стефан загородил ее от ветра, и стало не так холодно. Она почувствовала, как зубы вонзились ей в шею и их сознания скользили вместе, как две капли дождя по стеклу.

Он взял очень мало крови. Но достаточно чтобы в его все еще зеленых и сверкающих глазах появились шипучие потоки.

Но потом его взгляд стал прежним.

— Деймон, — сказал он и неловко остановился.

Что Елена могла сказать? Я просто разорвала все связи с ним? Они должны были помогать друг другу во время этих испытаний, чтобы показать свой ум и смелость. Если бы она отказалась, то снова потерпела бы неудачу?

— Тогда пришли его быстро, — сказала она, — Прежде, чем я изменю свое мнение.

Пять минут спустя Елена снова была втиснута в укромный уголок и Дамон, повернув и наклонив ее голову с бесстрастной точностью, внезапно бросился вперед и погрузил клыки в выступившую вену. Глаза Елены широко распахнулись.

Боль оказалась столь же сильной, как и в те времена, когда она была наивной, неопытной и отчаянно сопротивлялась.

Что касается Дамона, то его сознание было наглухо закрыто от нее. Раз уж Елене пришлось пройти на это, она надеялась увидеть маленького мальчика, живущего на задворках души Дамона, который был Бессменным Хранителем его тайн, но ей не удалось пробиться сквозь преграду.

Через пару минут Стефан оттащил Дамона от Елены, не слишком деликатно, и мрачно выглядящий Дамон, облизав губы, отстранился.

— Ты в порядке? — обеспокоенным шепотом спросила Бонни, когда Елена искала в аптечке Леди Ульмы кусок марли, чтобы остановить кровотечение в незаживающих ранах на шее.

— Бывало и лучше, — сказала Елена кратно, и снова завернулась в шарф.

Бонни вздохнула. — Вот кому надлежит находиться здесь, так это Мередит, — сказала она.

— Да, но, тем не менее, она нужна и Феллс Черч тоже. Я очень надеюсь, что они сумеют продержаться до нашего возвращения.

— А я очень надеюсь, что мы вернемся не с пустыми руками, — прошептала Бонни.

* * *

Мередит и Мэтт провели время с 2 утра до рассвета, разливая по улицам города крошечными каплями остатки из звездного шара Мисао, и прося Силу, хотя бы чем–то, помочь им в борьбе с Шиничи.

Эти передвижения с места на место, принесли собой неожиданный бонус: детей. Не сумасшедших детей. Обычных, запуганных своими братьями и сестерами, или своими родителями, не решавшихся пойти домой, из–за увиденных там кошмарных сцен. Мередит и Мэтт втиснули их в подержанный внедорожник матери Мэтта и привезли к нему домой.

В конце концов, с ними оказалось более тридцати детей, в возрасте от пяти до шестнадцати лет, слишком напуганых, чтобы играть, или говорить, или даже попросить что–нибудь. Но они съели все, что миссис Флауэрс смогла найти — всю неиспорченную еду из холодильника и кладовой Мэтта и в буфетах заброшенных домов, стоящих по обе стороны от дома Ханникатов.

Мэтт, наблюдая за десятилетней девочкой вгрызавшейся в простой белый хлеб с волчьим голодом, слезы текли по ее грязному лицу, когда она жевала и глотала, тихо сказал Мередит, «Думаю, что здесь есть и несколько шпионов?»

«Готова поставить свою жизнь на это», ответила она так же тихо. «Но что мы будем делать? Коул не знает ничего полезно. Мы будем только молиться о том, что «неодержимые» дети смогут помочь нам, когда атакуют шпионы Шиничи".

«Я думаю, что лучший вариант при встрече с одержимым ребенком, возможно имеющим оружие, это бегство.»

Мередит рассеянно кивнула, но Мэтт заметил, что теперь она всегда носила с собой Кол. «Я придумала небольшой тест для них. Я собираюсь наклеить на каждого стиекр, и посмотреть, что произойдет. Дети, которые сделали то, о чем они сожалеют могут впасть в истерику, дети, которым просто страшно может получить успокоение, а шпионы или атакуют или убегут».

«Я должна проверить».

Тест Мередит выявил, только двоих шпионов из всей толпы, 13-летнего мальчика и 15-летнюю девочку. Каждый из них вскрикнул и дико вопя бросился из дома.

Мэтту не удалось остановить их. Когда все было кончено, и дети старшего возраста успокоили младших, Мэтт и Мередит закончили забивать окна и приклеивать амулеты между досками.

Они провели вечер в поисках еды, опрашивая детей о Шиничи и о Последней Полуночи и, помогая миссис Флауэрс с леченем травм. Они пытались постоянно держать кого–нибудь на страже, но, поскольку они проснулись и действовали с половины второго утра, все очень устали.

В без четверти одиннадцать Мередит подошла к Мэтту, который чистил царапины восьмилетнего с пшеничными волосами. «Ладно», сказала она спокойно, «я собираюсь взять свою машину и забрать новые амулеты, которые миссис Сэйтоу обещала сделать к этому времени. Не возражаешь, если я возьму Саблю?»

Мэтт покачал головой. «Нет, я сделаю это. В любом случае, я знаком с Сэйтоу лучше.»

Мередит выдала то, что у менее изысканного человека сошло бы за грубость. «Я знаю их достаточно хорошо, чтобы сказать — извините, Инари — Обасан; извините, Оримэ — Сан; мы смутьяны, которые продолжают просить огромное количество амулетов против зла, но вы ведь не возражаете против этого, не так ли?»

Мэтт слегка улыбнулся, позволив восьмилетке идти и сказал, «Ну, они могли бы возражать против этого меньше, если бы ты назвала их имена правильно. ‘Обасан’ означает ‘бабушка,’ верно?»

— Да, конечно.

«И 'Сан' только штучка, которую ты ставишь в конце имени, чтобы быть вежливым.»

Мередит кивнула, добавляя, «И ‘штучка в конце’ называется ‘почетным суффиксом’.»

«Да, да, но даже со всеми твоими громкими словами, ты называешь их имена неправильно. Они — Оримэ–бабушка и Оримэ–мать–Изобель. Так что правильно будет: Оримэ — Обасан и Оримэ — Сан.»

Мередит вздохнула. «Послушай, Мэтт, Бонни и я встретил её первыми. Бабушкапредставила себя, как Инари. Теперь я знаю, что она немного странная, но она конечно знаете свое имя, правильно?»

«И она представилась мне и сказала не только, что ее назвали Оримэ, но и что ее дочь назвна в ее честь. Делай из этого свои выводы.»

— Мэтт, я могу получить назад свой ноутбук? Он остался в гостиной пансиона…

У Мэтта вырвался резкий смешок, больше похожий на всхлип. Он воровато осмотрелся, и, убедившись, что миссис Флауэрс нет поблизости, прошипел, — Он, наверное, уже около центра Земли. Гостиной больше нет.

Мгновение Мередит смотрела шокированная, но потом нахмурилась. Мэтт выглядел мрачно. Не помогала мысль о том, что они были два человека из всей группы, менее склонны к ссорам. Там где они были, Мэтт практически мог видеть искры.

— Хорошо, — в конце концов сказала Мередит, — Я просто схожу туда и спрошу у Орим Обассан, а затем, когда они засмеются, скажу, что все произошло по твоей вине.

Мэтт покачал головой. «Никто и не будет смеяться, потому что ты произнесешь его правильно.»

— Мэтт, послушай, — сказала Мередит, — я много чего читала в Интернете и имя Инари кажется мне знакомым. Оно где–то мне попадалось. И я уверена, я бы могла… могла бы посмотреть… — она умолкла. Мэтт посмотрел на Мередит, она побледнела, и ее дыхание участилось.

— Инари… — прошептала она. — Я слышала это имя, но… — вдруг она схватила Метта за запястье так сильно, что ему стало больно. — Метт, твой компьютер абсолютно мертв?

— Это произошло, когда электричества не стало. Сейчас даже генератор не работает.

— Но у тебя есть мобильный телефон, который подключается к Интернету, не так ли?

Срочность в ее голосе заставила Мэтта, в свою очередь, воспринимать ее всерьез.

— Конечно, — сказал он. — Но капут батареи пришел еще, по крайней мере, день назад. Без электричества я не могу зарядить ее.

И моя мама взяла свой телефон. Она жить без него не может. Стефан и Елена, должно быть, оставили свои вещи в пансионе… — покачал он головой в ответ на выражение надежды у Мередит и прошептал, — или я должен сказать там, где раньше был пансион.

— Но мы должны найти мобильный телефон или компьютер, который работает! Мы должны! Мне это нужно для работы всего на минуту! — сказала Мередит, отчаянно отрываясь от него, и начала ходить так быстро, будто пыталась побить некоторые мировые рекорды.

Метт смотрел на нее с недоумением.

— Но зачем?

— Потому что мы должны. Мне это нужно, хотя бы на минуту!

Метт мог только смотреть на нее, недоумевая. Наконец он сказал:

— Я думаю, мы можем спросить у детей.

— Дети! У одного из вас должен быть живой мобильный! Давай, Метт, мы должны поговорить с ней прямо сейчас, — она остановилась, а потом сказала немного хрипло: — Я молюсь, чтобы ты был прав, а я ошиблась.

— А? — Метт не понимал, что происходит.

— Я сказала, что молюсь о том, чтобы оказаться не правой! И ты молись тоже, Метт, пожалуйста!

Глава 33

Елена ждала, когда туман рассеится. Он, как и всегда, наплывал постепенно и ей было любопытно — растает он или это очередное испытание.

Поэтому, когда она внезапно поняла, что может видеть рубашку Стефана перед собой, ее сердце сжалось от радости. Она ничего не испортила за последнее время.

«Я вижу это!» сказал Стефан притягивая ее к себе. А затем произнес шепотом «Вуаля…»

— Что, что? — воскликнула Бонни, направляясь вперед. И затем она тоже остановилась.

Дэймон не стоял рядом. Он прогуливался. Но когда Елена повернулась к Бонни, она увидела его разглядывающим нечто.

Перед ними было что–то вроде маленького замка, или больших ворот с башнями, которые пронзали низкие облака, висевшие над ними. На огромных, словно соборных черных дверях была какая–то надпись, но Елена никогда не видела подобных закорючек ни в одном иностранном языке.

По обе стороны от здания были черные стены, которые были почти столь же высоки как шпили. Елена, посмотрев влево и вправо, поняла, что они исчезли где–то за горизонтом. И без волшебства, было бы невозможно пролететь над ними.

Мальчик и девочка из рассказа, на протяжении нескольких дней следуя вдоль стены, не придумали ничего, кроме как просто войти внутрь прямым путем.

«Это Ворота к Семи Сокровищам, не так ли, Бонни? Это они? Посмотри! " воскликнула Елена.

Бонни уже смотрела, прижимая обе руки к сердцу и на этот раз не говоря ни слова. Елена увидела, как миниатюрная девушка упала на колени в легкий, как порошок, снег. Но Стефан быстро среагировал. Он подхватил Боони и Елену вместе и закружил их обеих. «это они» — сказал он, одновременно со словами Елены «Это они!» и задыхающейся Бонни, эксперта, «О, это действительно, действительно они!» со слезами, замерзающими на ее щеках.

Стефан поднес губы к уху Елены. «Ты знаешь, что это значит, не так ли? Если это Ворота к Семи Сокровищам, ты знаешь, где мы сейчас стоим? "

Елена попыталась проигнорировать теплое, покалывающее чувство, вспыхнувшее от самых ступней ее ног, от ощущения дыхания Стефана на ее ухе. Она постаралась сосредоточиться на его вопросе.

«Взгляни вверх,” предложил Стефан.

Елена взглянула — и задохнулась.

Над ними, вместо туманной гряды или темно

— красного света от никогда не заходящего солнца, зависло три луны. Одна была огромна, закрывая собой, наверно, одну шестую часть неба, блистая в водоворотах белого и синего, туманная по краям. Прямо перед ней была красивая серебристая луна, размером, по крайней мере, в три четверти от первой.

Последней, была высокая крошечная луна, белая как алмаз, которая, казалось, сознательно держалась на расстояние от двух других. Все они были наполовину полны и сияли нежным, успокоительным светом на непотревоженном снегу вокруг Елены.

«Мы находимся в загробном мире», сказала Елена, потрясенно.

«Ох…это точно как в рассказе," вздохнула Бонни. «Точно так же. Даже надпись! Даже количество снега!!!»

«Точно так же как в рассказе?» спросил Стефан. «Даже фазы луны? Они на той же стадии роста? "

«Абсолютно такие же.»

Стефан кивнул. «Я так и думал. Эта история была предвидением, который ты получила в качестве помощи в поисках самого большого звезного шара из когда–либо созданных. "

— Что ж, давайте пойдем внутрь! — крикнула Бонни. — Мы же теряем время.

«Хорошо, но пусть каждый будет настороже. Мы не хотим, чтобы теперь что–то пошло не так», сказал Стефан.

Они вошли во Врата к Семи Сокровищам в следующем порядке: Бонни, которая обнаружила, что большая черная дверь распахнулась от малейшего прикосновения, и что она ничего не могла видеть, входя в яркий солнечный свет; Стефан и Елена, взявшись за руки; и Дэймон, который долго ждал снаружи в надежде, как думала Елена, сойти за парня «из другой команды».

Между тем остальные, испытали свой самый приятный шок, с тех пор как они добыли у кицунэ Главный Ключ.

«Сейдж, Сейдж!» взвизгнула Бонни, как только ее глаза приспособилиь. «О, смотри, Елена, это — Сейдж! Сейдж, как ты? Что ты здесь делаешь? О, это так хорошо встретить тебя!»

Елена дважды моргнула, и тусклый интерьер восьмиугольной комнаты пришел в фокус. Она прошлась вокруг единственного предмета мебели в комнате — большого стола в центре. «Сейдж, ты знаешь, сколько времени прошло? Знаешь ли ты, что Бонни почти была продана в рабство на уличных торгах? Ты знал о её сне?»

Сейдж выглядел, как и всегда, каким знала его Елена. Бронзовое, чудовищно натренерованное тело, словно у Титана, с голой грудью и босыми ногами, в черных Левайсах, с длинными спутанными выгоревшими волосами, и странными бронзовыми глазами, способными разрезать сталь, или быть столь же кроткими, как у ягненка.

«Mes deux petits chatons,” сказал Сейдж. «Мои два маленьких котенка, вы изумили меня. Я следил за вашими приключениями.

Страж Врат имеет немного развлечений и ему не разрешается покидатьь эту крепость, но вы были самыми храбрыми и занятными.

Поздравляю вас.» Он поцеловал сначала руку Елены, затеми Бонни, потом обнял Стефана, поцеловав его в обе щеки. После он вернулся на свое место.

Бонни корабкаясь по Седжй так, словно она была настоящим котенком. «Ты взял звездный шар Мисао полностью полным Силы?» потребовала она, становясь коленями на его бедро. «Ты взял половину из него? Чтобы попасть сюда?»

«Так я и поступил. Но я все же оставил и мадам Флауэрс немного..»

— Ты знаешь, что Дамон использовал другую половину, чтобы снова открыть врата? И что я попала с ним в Темное Измерение, несмотря на то, что он не хотел брать меня с собой? И из–за этого меня чуть не продали в рабство? И что Стефан и Елена присоединились к нам позже, когда я уже была в безопасности? И что на пути сюда Елена чуть не упала с моста, и чуть не умерла, спасая носильщика? А ты знаешь, что в Феллс Черч скоро наступит Последняя Полночь, и мы не знаем…

Стефан и Елена обменялись долгим, многозначительным взгляд, а затем Стефан сказал: «Бонни, мы должны задать Сейджу самый важный вопрос.» Он посмотрел на Сейджа. «Можем ли мы спасти Фэллс Черч? Достаточно ли у нас времени? "

«Eh bien(Ну..(франц.))Насколько я могу судить, исходя из хронологического вихря, вы имеете достаточно времени, и еще немножко про запас. Как раз хватит для того, чтобы выпить бокал Черной Магии на прощание. Но затем поторапливайтесь!»

Елена почувствовала себя смятым клочком бумаги, который развернули и разгладили. Она глубоко вздохнула. Они могли сделать это. Это позволило ей вспомнить о цивилизованном поведении. «Сейдж, как ты застрял здесь? Или ты ождал нас?»

— Hйlas (увы) нет, я был направлен сюда в наказание. Я получил Имперский Вызов, который не мог проигнорировать, mes amis (друзья мои). — он вздохнул и добавил, — Я просто снова Впал в Немилость. Так что я назначен послом в Потусторонний Мир, как видите, — он обреченно махнул рукой. — Bienvenue (добро пожаловать).

У Елена было чувство, что время утекает, драгоценные минуты были потеряны. Но, может быть, Сейдж сам мог сделать что–то для Фэллс Черч. «Ты действительно должен остаться здесь?»

— Конечно, пока mon pиre, мой отец, — Сейдж произнес это слово жестко и обижено, — не смягчится и не разрешит мне вернуться в Инфернальный Суд, или, что было бы намного лучше, разрешит пойти своим путем. По крайней мере, пока кто–нибудь не сжалится надо мной и не убьет меня, — тяжело вздохнув, он вопросительно посмотрел на окружающих, и спросил, — Сабер и Талон, с ними все хорошо?

«Были в порядке, когда мы уходили,” сказала Елена, жаждущая продолжить их главный замысел.

«Bien(хорошо)», сказал Сейдж, смотря на нее доброжелательно, «но здесь для обсуждения должна быть вся ваша группа, не так ли?»

Елена взглянула на двери и затем снова на Стефана, но Сейдж уже звал — голосом и телепатией — «Деймон, mon poussinet, не хочешь ли ты войти вместе с командой?»

После длинной паузы двери открылись и в них ступил очень угрюмый Деймон. Он не ответил на дружелюбное приветствие Сейджа «Bienvenue», вместо этого говоря, «Я пришел сюда не для болтовни. Я хочу увидеть сокровища вовремя, чтобы спасти Феллс Черч. Я не забыл о проклятом провинциальном городишке, в отличие от всех остальных.»

«Alors maintenant (фр. Вот что теперь)», сказал Сейдж с уязвленным видом. «Вы прошли все испытания на вашем пути и можете взглянуть на сокровища. Вы можете даже снова использовать магию, хотя я не уверен, что это вам поможет. Все зависит от того, какое именно сокровище вы ищете. Fйlicitations!(фр. Поздравляю!)

Все, кроме Деймона, были смущены.

— Сейчас, — продолжил Сейдж, — я должен показать вам, что находится за каждой дверью, чтобы вы имели возможность выбрать. Я постараюсь быть быстрым, но будьте осторожны, s’il vous plaоt (сделайте одолжение). Как только вы выберете сокровище, только лишь одна дверь откроется для любого из вас.

Елена обнаружила, что старается коснуться руки Стефана, который тоже тянулся к ней, когда двери, одна за другой, озарялись слабым, серебристым светом.

— Позади вас, — сказал Сейдж, — врата, в которые вы вошли, да? Но рядом с ними, ах… — Дверь распахнулась, чтобы показать невероятную пещеру. Невероятную, из–за драгоценных камней, лежащих на земле или выступающих из стен пещеры. Рубины, алмазы, изумруды, аметисты… каждый размером с кулак Елены, лежали гигантскими горами, завораживая.

— Это красиво, но… нет, конечно! — она сказала твердо, и положила руку на плечо Бонни.

Следующая освещенная дверь, засветилась ярче, сияние нарастало и казалось, что дверь просто растворилась. — А здесь, — вздохнув, сказал Сейдж, — знаменитый рай кицунэ.

Глаза Елены широко распахнулись За дверью был солнечный день в самом красивом парке, который она когда–либо видела. На заднем плане небольшой водопад превращался в ручей, который бежал по зеленому холму, в то время как перед ней была каменная скамья, на которой могли расположиться лишь двое, под деревом, которое было похоже на вишню в полном цвету.

Цветки раскачивались от легкого ветра, который коснувшись другой вишни и персиковых деревьев неподалеку, порождал дождь из лепестков цвета утренней зари. И хотя Елена впервые увидела это место, оно казалось ей знакомым. Ей оставалось только войти…

«Нет, Стефан!» Она должна была коснуться его руки. Он шел прямо в сад.

— Что? — спросил он, встряхнув головой, словно приходя в себя после сна. — Я не понимаю, как это случилось. Только казалось, будто я возвращаюсь в родной дом… — его голос пресекся. — Сейдж, продолжай, пожалуйста!

За следующей дверью их взору предстали обширные плантации винограда Клэриэн Лоэс Блэк Мэджик. Елена смогла рассмотреть тяжело свисающие пышные гроздья с крупным виноградом, который не увидит солнечного света, пока не станет известным вином.

Каждый из них уже выпил по бокалу Черной Магии, так что это было легко, сказать «нет», даже вину из лучшего винограда.

Дверь по соседству оживилась, и Елена затаила дыхание. В сверкающих лучах полуденного солнца распростерлась поляна дивных роз, с длинными стеблями и большими бутонами, лепестки которых были черными и бархатистыми на вид.

Она была поражена, когда заметила, что взоры всех были устремлены на Дамона, который невольно сделал шаг в направлении роз. Стефан поднял руку, преграждая ему путь.

— Я не очень хорошо рассмотрел, — сказал Дамон, — но мне кажется, что они такие же, как и та, что я… уничтожил.

Елена повернулась и обратилась к Сейджу, — Это те самые, не так ли?

— Вообще–то да, — ответил Сейдж, выглядя несчастным, — это розы Истинной Ночи, noir pur (безукоризненно черные), такая же была в букете белого кицунэ. Но это всего лишь цветы. Только кицунэ может вложить в них такие сильные заклинания, как удаление вампирского проклятия.

Эти слова вызвали вздох разочарования среди его слушателей, а Дамон стал еще более мрачным. Елена как раз собиралась сказать, что несправедливо проводить через такое испытание Стефана, но когда услышала слова Сейджа о том, что их ожидает за следующей дверью, была в состоянии думать только о своем эгоистичном желании.

— Я полагаю, вы бы назвали это «Фонтаном Вечной Молодости и Жизни», — сказал Сейдж. Елена наблюдала, как над изысканным фонтаном причудливые брызги создавали радугу. А маленькие разноцветные бабочки порхали вокруг основания фонтана, увитого растениями, и садились на покачивающиеся листья.

Мередит, с ее трезвым умом и прямой логикой не вела бы себя, таким образом, Елена впилась ногтями в ладонь и прокричала «Нет! следующая!» так быстро и сильно как она могла.

Но Сейдж продолжил, и она заставила себя слушать, — Согласно легенде, Роял Радхика Флауэр был украден у Поднебесного Суда несколько тысячелетий назад. Он может изменять форму.

Одно дело услышать об этом… но увидеть это своими глазами…

Елена удивленно наблюдала, как около дюжины упругих, вьющихся стеблей, увенчанных великолепными белыми каллами, слегка задрожали. И в следующее мгновенье она уже видела перед собой фиалки с бархатными листьями и каплями росы, сияющими на лепестках.

А мгновение спустя стебли были покрыты ослепительными розовато–лиловыми соцветиями львиного зева и капли росы по–прежнему сверкали на их лепестках.

Прежде чем Елена пришла в себя и вспомнила, что не должна касаться их, произошла очередная метаморфоза, вместо соцветий на стеблях красовались полностью распустившиеся темно–красные розы. И когда розы стали невиданными золотыми цветами, Елена заставила себя отвернуться.

Она вынудила себя мыслить разумно. Полночь наступает — и не в виде розы. Феллс Черч нуждается во всей помощи, которую может получить, а она здесь цветами любуется. Развернувшись, она врезалась в крепкую мужскую обнаженную грудь.

Внезапно Сейдж схватил ее за плечи и, отклонив от себя, произнес, — Какой соблазн, особенно для такой любительницы la beautй (красоты) как ты, belle madame (прекрасная госпожа). Какое нелепое правило, не позволить тебе взять всего лишь бутон! Но есть нечто более важное и истинное, чем красота, Елена. Ты, ты была названа именем этого. На старо–греческом Елена означает свет! Тьма приближается — Последняя Вечная Полночь! Красота не спасет от нее, это пустяк, безделица, бесполезная против надвигающейся катастрофы.

Но свет, Елена, свет одолеет тьму! Я верю в это, как верю в твою смелость, твою честность и твое нежное, любящее сердце.

Закончив, он поцеловал ее в лоб и отпустил.

Елена была ошеломлена. Она прекрасно понимала, что не сможет одолеть подступающую тьму — не в одиночку.

— Но ты не одна, — прошептал Стефан, совсем рядом с ней, и она осознала, что с легкостью транслирует свои мысли, будто произносит их вслух.

— Мы с тобой, — сказала Бонни голосом, не вяжущимся с ее хрупким обликом, — Мы не боимся тьмы.

Повисла пауза, в то время как все пытались не смотреть на Дэймона. Наконец он сказал, «Так или иначе меня уговорили на это безумие — и я все еще задаюсь вопросом, как это произошло. Но я добрался настолько далеко, и я не собираюсь теперь возвращаться.»

Сейдж повернулся к последней двери и картина за ней начала проясняться. Впрочем, не слишком. Мир за дверью был окутан тенью очень большого дерева. Но больше всего удивляло полное отсутствие другой растительности. Ни папоротников, ни кустарников, или саженцев, не было даже вездесущих лиан и обычной травы, только несколько мертвых листьев на земле, да и те оказалались просто грязью.

— Единственная форма жизни на планете. Великое Дерево, которое охватывает весь мир. Его крона укрывает все, кроме естественных пресноводных озер, необходимых ему для выживания, — сказал Сейдж.

Елена изучала сердце сумеречного мира. — Мы проделали длинный путь, и, возможно, вместе… может быть, нам удастся отыскать звездный шар, который поможет спасти наш город.

— Ты выбираешь эту дверь? — спросил Сейдж.

Елена смотрела на остальную часть группы. Они все, казалось, ждали ее ответа. «Да — и прямо сейчас. Мы должны поспешить.» Она сделала движение, и она исчезла. Она улыбнулась Сейджу–спасибо.

«Строго говоря я не должен вам помогать,” сказал он. «Но если у Вас есть компас …»

Компас был у Елены. Во время путешествия она часто сверялась с ним, поэтому он всегда был у нее под рукой.

Сейдж взял у Елены компас и слегка провел пальцем по стеклу циферблата. Когда он вернул его Елене, она заметила, что стрелка теперь указывает не на север, а на северо–восток. — Идите по стрелке, — сказал он, — это приведет вас к стволу Великого Дерева. И если бы я строил догадки, где искать самый большой звездный шар, я бы избрал это направление.

Но будьте осторожны! Многие пытались идти этим путем и их тела стали удобрением для Великого Дерева.

Вряд ли Елена слышала эти слова. Ей стало страшно при мысли о поисках звездного шара по всей планете. Конечно, этот мир мог быть очень маленьким, как… как…

«Как та небольшая алмазная луна, которую ты видела в Загробном Мире?»

Голос, прозвучащий в голове Елены, был удивительно знакомым, но она не узнала его. Она посмотрела на Сейджа, и тот улыбнулся. Затем она окинула взглядом остальных, и все, казалось, ждали, когда она сделает первый шаг.

И она сделала.

Глава 34

— Мы сделали все, что в наших силах, чтобы позаботиться о вас, — начала Мередит, оглядывая напряженные испуганные молодые лица, обращенные к ней в подвале.

— И лишь об одном я хочу спросить вас, — продолжила она, стараясь говорить спокойно.

— Я хочу знать, есть ли у кого–нибудь мобильный телефон с выходом в Интернет или работающий компьютер. Пожалуйста, пожалуйста, если вы, хотя бы предполагаете, где может находиться то, что мне нужно, скажите мне.

Атмосфера в подвале стала менее напряженной, Мередит удалось завладеть их вниманием.

Этому поспособствовали самообладание и уравновешенность Мередит. Около дюжины рук сразу же взметнулись вверх, а маленькая девочка лет пяти прошептала: — У моей мамы есть один. И у папы тоже.

Возникла пауза, но прежде чем Мередит успела спросить, «Кто–нибудь знает эту малышку?» одна из девушек произнесла.

— Она просто имела в виду, что они были у них, пока не появился Горящий Человек.

«Горящего человека зовут Шиничи?» спросила Мередит.

— Именно. Иногда он заставляет рыжие кончики своих волос пылать огнем.

Мередит засунула сию небольшую подробность подальше, под грифом «То, что я не хочу видеть, никогда, ни при каких обстоятельствах».

Избавившись от образа, возникшего в ее голове, она сказала.

— Ребята, пожалуйста, очень прошу, подумайте. Мне срочно нужен мобильник или ноутбук с выходом в Интернет, батарея которого еще жива. Или может быть компьютер, работающий благодаря электрогенератору. Возможно, вы знаете, где есть генератор, все еще способный вырабатывать электричество. Ну что, есть идеи?

Теперь все руки опустились. Мальчик, примерно десяти или одиннадцати лет, из семьи Лоринг, как она полагала, сказал, — Горящий Человек сказал нам, что мобильные телефоны и компьютеры это зло. Мой брат подрался из–за этого с папой, а потом спустил все мобильники в унитаз.

— Хорошо. Я поняла, спасибо. Но неужели, ни у кого нет работающего мобильника или компьютера? Или домашнего генератора…

— Почему же, моя дорогая, у меня есть, — раздался голос с вершины лестницы. Подняв взгляд, Мередит увидела миссис Флауэрс в свежем спортивном костюме и с объемистой сумочкой в руках.

— У вас… есть генератор? — спросила Мередит и сердце ее сжалось. Столько времени потрачено впустую! И если произойдет несчастье, то только потому, что она, Мередит, должным образом не закончила свои изыскания! Драгоценные минуты утекают, и если все в Феллс Черч погибнут, то только по ее вине. Ее вина. Вряд ли она сможет жить с этим.

Все свою сознательную жизнь Мередит стремилась развить в себе такие качества как невозмутимость, сосредоточенность и уравновешенность, которые лишь дополняли ее бойцовские навыки, приобретенные ею в ходе занятий разнообразными боевыми искусствами.

И она была хороша, проницательная, наблюдательная, хорошая дочь, и даже прилежная ученица, несмотря на то, что была членом честолюбивой и «задающей темп» клики Елены.

Их четверка: Елена, Мередит, Кэролайн и Бонни подходили друг другу, словно части головоломки. И Мередит частенько вспоминала прежние времена и их смелые, в основном псевдо–изощренные выходки, которые в действительности никому не вредили, за исключением глупых парней, постоянно крутящихся около их компании, как муравьи на пикнике.

Но теперь, глядя на себя, она была озадачена. Кто же она? Латиноамериканская девушка, названная в честь валлийского лучшего друга матери из колледжа. Охотник–убийца вампиров с клыками котенка, вампирский близнец, в чью группу друзей входили Стефан, вампир, Елена, экс–вампир и, возможно, другой вампир, хотя она была крайне неохотно называла Дамона «другом».

Что к этому добавить?

Девушка, которая пытается сделать все возможное, чтобы сдержать баланс и концентрацию в мире, который сошел с ума. Девушка все еще не оправившаяся от того, что она узнала о своей собственной семье, и теперь шатающаяся с необходимостью подтвердить ужасные подозрения.

Хватит думать. Хватит! Ты должна сказать Г-же Флауэрс, что пансионат уничтожен.

«Г-жа Флауэрс — это о пансионате — мне нужно с вами поговорить…»

«Почему бы тебе не поиспользовать мой BlackBerry первой?» Г-жа Флауэрс сошла в подвал по лестнице, внимательно смотря на ее ноги, и тогда дети расстались перед ней, как волны на Красном море.

«Ваш…?» Мередит уставилась на неё. Г-жа Флауэрс открыла свой огромный кошелек и теперь предлагала довольно толстый, полностью черный объект ей.

«Он всё ещё работает», старушка объяснялась, когда Мередит взяла вещь в трясущиеся руки так, будто получила священный предмет.

Мир Мередит был поглощен маленьким, сероватым, антикварным экраном. Она была так поражена и возбуждена видя его, что чуть не забыла, зачем он ей нужен.

Но её тело знало. Её пальцы танцевали над мини–клавиатурой. Она зашла на свой любимый поисковик и набрала слово «Ориме» Она получила страницы хиты- большинство на японском. Тогда, чувствуя дрожь в коленях, она впечатала «Инари».

6,530,298 результатов.

Она зашла на самую первую страницу и увидела веб–страницу с определением. Ключевые слова, казалось, выскочат из неё, как стервятники.

Инари — японское божество синтоистского риса … и … лис. У входа в храм Инари стоят… статуи двух кицунэ … один мужская и одна женская … каждая с ключом или драгоценностью, хранимая во рту или в лапе …

Эти лисы–духи — служащие Инари и ей посланники. Они выполняют заказы Инари…

Там также была фотография статуи пары кицунэ, в своих формах лис. Каждая из них передней лапой опирается на звездный шар.

Три года назад Мередит сломала ногу, когда была на лыжной прогулке со своими двоюродными братьям у Голубого хребта. Она врезалась прямо в небольшое дерево. Никакие навыки боевых искусств не могли спасти ее в последнюю минуту, она знала, что она была на лыжах в ухоженной местности, где она могла бы врезаться во что–нибудь: порошок, мусор, или льдовую колею.

И, конечно, деревья. Много деревьев. Она была продвинутой лыжницей, но она ехала слишком быстро, смотря в неправильном направлении, и следующим, что она узнала, было то, что она врезалась в дерево, а не объехала его.

Теперь у неё было то же ощущение пробуждения после лобового в дерево. Шок, головокружение и тошнота, которые были первоначально, что еще хуже, чем боль. Мередит может принимать обезболивающие.

Но удар в голову, тошнотворное осознание того, что она совершила большую ошибку и что ей придётся заплатить за это были невыносимы.

Кроме того, был любопытный ужас о знаниях, что ее ноги не будут держать ее. Всё тот же бесполезный вопрос пробежал через ее подсознание, похожий на: Как я могла быть такой глупой? Это, возможно, сон? И, пожалуйста, Боже, могу я нажать на кнопку «Отмена»?

Мередит вдруг поняла, что с двух сторон её поддерживают г-жа Флауэрс и шестнадцатилетняя Ава Вейкфилд. Мобильный был на цементном полу подвала. Она должна была на самом деле начать затемняться. Некоторые из младших детей кричали имя Мэтта.

«Нет — я — я могу встать сама..» Всё, чего она хотела от этого мира, это зайти в темноту и уйти от этого ужаса. Она хотела позволить своим коленям ослабиться и уму очиститься, исчезнуть..

Но она не могла убежать. Она дала слова: Она взяла Обязанность за ее деда. Все сверхъестественное что происходило вплоть от церкви Фелсс Черча было из за нее. И проблема по ее мнению никогда не заканчивалась.

Мэтт бегом по лестнице, громко топоча нес на уках семилетнего Хэйли, который непрерывно дрожал.

«Мередит!» Она слышала в его голосе недоверчивость. " Что это? Что вы нашли, ради Бога?

«Посмотри на меня ….» Мередит помнила деталь за деталью, которые должны были предупредить ее. Мэтт уже был около нее, как раз когда она вспомнила самое первое описание Бонни, Изобель Сэйтоу.

«Тихий тип. Трудный должен скзать. Пугливый. И… милый»

И то первое посещение дома Сэтоу. Ужас, который успокаивает, и пугает одновременно, милая Изобель Сэйтоу была: Богиней Проникновения, крови и гноя, медленно сочащегося из каждого отверстия. И когда они попытались отнести обед ее старой, старой бабушке, Мередит заметила, что комната Изобель была нормальной для куклы, старой леди. (бессмысленно как то)

Вспомнив Изобель, Мередит предположила, что любое злое влияние должно было разрастись и эта мысль затмила мысли о старой бабульке размером с куклу и вывела ее из равновесия

Но зло, возможно, также легко продолжило распространятся. Возможно Джим Брюс не дал Изобель малаха. Возможно это она дала ему малаха, а он Кэролайн и его сестре.

И что за детская игра! Жестокая песня, что Обасан — Инари- Обасан напевала. «У лисы и черепахи была гонка …» И ее слова: «Есть Китсун, замешанный в этом.» Она смеялась над ними, прямо у них перед носом! Посещая Инари — Обасан, Мередит впервые услышала слово «Китсун».

И у еще одной жестокости, которую Мередит только и была в состоянии извинить, у Обасан, было очень слабое зрение. Той ночью Мередит и Бонни видели только спину старушки — они обе концентрировались на «бедной слабой, старой Бабушке».

«Но Обасан была лицом к двери, и она была единственной, кто мог видеть, должно быть, как Изабелл подкрадывается сзади к Бонни.

И затем, как в жестокая игре, сказала Бонни, она обернулась а там … сидела Изобель, готовая облизать лоб Бонни раздвоенным розовым языком …

«Почему?» Мередит слышала ее собственный голос. «Почему я была так глупа? Как я могла не видит с самого начала? "

Мэтт подобрал BlackBerry и прочел содержимое веб–страницы. В тот момент он стоял как вкопанный, буравя голубыми глазами экран. «Ты была права,” сказал он спустя некоторое время.

«Я так хочу что бы я оказалась неправа …»

«Мередит — Шиничи и Мисао — слуги Инари…Если та старая леди и есть Инари, то мы бегаем вокруг сумасшедших нелюдей, которые нами играют…»

«Четровы амулеты,” задыхалась Мередит. «Все что сделала Обасан. Все бесполезно, испорчено. Все те пули, которые она благословляла, должны были быть бесполезными — но возможно она действительно благословляла их — как в игре.

Изобель даже догнала меня в автомобиле и изменила все амулеты, которые старая леди сделала для нас, чтобы сдержать Шиничи и Мисао. Она сказала, что Обасан почти слепая. Она оставила слезы на моем автокресле. Я не могу понять, почему она плакала.»

«Я все еще не могу поверить. Она — внучка — вероятно, третьего поколение монстров!» Взорвался Мэтт. «Почему она плакала? И почему она провереяет её работу?»

«Поскольку их делает мать Изабелл», спокойно сообщила миссис Флауэрс

«Дорогой Мэтт, я действительно сомневаюсь, что старуха, связанна со всеми Сайтос. Как пользователь мощной магией и, несомненно, как кицунэ, она наверняка просто жила у них и использовала их. У матери Изабелл и у самой Изабелл не было другого выбора, кроме как гадать, что она сделает с ними, если они ничего не будут предпринимать. "

«Но г-жа Флауэрс, когда Тирон и я вытащили ту кость ноги из чащи, разве Вы не говорили, что женщины Сэтоу сделали такие превосходные амулеты? И разве Вы не говорили, что мы могли попросить женщин Сэтоу помочь перевести слова на глиняных вазах, когда Аларик послал картинки с того японского Острова?»

Что касается моей веры в женщин Сайтоу, хорошо, я не буду спорить здесь", сказала миссис Флауэрс. «Я не могла знать, что это Обасан — зло, и Есть еще две из них, которые были так добры, и которые помогли нам большим риском для себя.»

Мередит почувствовала вкус желчи во рту. «Изобель, возможно, спасла нас. Она, возможно, хотела сказать, что ‘Моя поддельная бабушка — действительно демон.’”

«О, моя дорогая Мередит, молодёжь настолько неумолима. Это Инари, вероятна установила все правила когда Изабель была ребенком. Все, что она знала, — то, что старуха — тиран с именем бога.

Тогда, это возможно, некоторая демонстрация власти — что произошло с мужем Ораймэ, интересно, чтобы заставило его возвратиться в Японию — если действительно он там? Он может давным давно мертв. И теперь Изобель растет: застенчивой, тихой, замкнутой и напуганной.

Это не Япония: нет никаких других жриц здесь для деления секретом. И вы видели последствия когда Изабелл достигла кого — то кроме своей семьи — ее парня, Джим Брайса.

«И на нас — хорошо, на тебя и Бонни», сказал Метт Мередит, «Она натравила Кэролайн»

Едва понимая, что о творят, они начали говоить все быстрее и быстрее.

«Мы должны пойти туда прямо сейчас,” сказала Мередит. «Шиничи и Мисао могут быть теми кто подготовил последнюю Полночь, но это — Инари, отдает приказы. И кто знает? Она может также и наказывать. Мы не знаем, насколько велик ее звездный шар.»

«Или где», сказала старушка.

«Миссис Флоуэрс, «сказал Мэтт поспешно», вы бы лучше остались здесь с детьми. Aвa, здесь, надежно, и где Джейкоб Лазерти? "

«Здесь», сказал мальчик, который выглядел старше пятнадцати лет. Он был так же высок, как Мэтт, но неуклюжий.

«Хорошо. Aвa, Джейк, вы остаетесь с миссис Флаурэс. Саблю тоже оставим. " собака была хорошим хитом среди детей, даже когда младшие дети жевали его ​​„‡«r«Ђ«ѓ„„, «… „~«u «s«Ђ «q«Ќ„|«Ђ „‡«Ђ„‚«Ђ«Љ«u «u «Ѓ«Ђ«r «u«t «u„~«y «u. "«B«Ќ «Ђ«q «p «Ѓ„‚«Ђ«ѓ„„«Ђ «ѓ„|«…«Љ«p «z„„«u«ѓ«Ћ „}«y«ѓ«ѓ«y«ѓ «U„|«p«…„‚«Џ«ѓ, «y — "

" Мэтт, дорогой, меня здесь не будет. Но животные, несомненно, помогут охранять их здесь "

Мэтт пристально посмотрел на нее. Мередит знала что он думает. Была ли миссис Флауэр надежна, что отпускать ее одну? Она отказывается от них?

«Один из вас должен отвести меня меня в дом Сэтоу — быстро! — а другой останется и защитит детей.»

Мередит чувствовала облегчение и беспокойство, и ясно что Мэтт тоже это чувствовал.

«Г-жа Флауэрс, вы собираетесь сражаться. Вы можете пострадать или Вас легко возьмут в заложники —”

«Дорогой Мэтт, это — мое сражение. Моя семья в течение нескольких поколений жила в церкви Фелла. Я полагаю, что это — сражение, для которого я родилась. Конечно, это может быть последним днем моей старости.»

Мередит приссмотрелась. В тусклом свете подвала, г-жа Флауэрс вдруг стала какойто другой. Ее голос изменился. Даже ее маленькое тело, казалось, изменилось, она стала даже немного выше.

«Но как Вы будете бороться?» спросил Мэтт, ошеломленным голосом

«Этим. Тот хороший молодой человек, Сэйдж, оставил это для меня с запиской, в которой приносил извинения за использование звездного шара Мисао.» Я был хорош с ним, когда был молод.» Из своего просторного кошелька г-жа Флауэрс вытащила что–то бледное, длинное и тонкое, с длинной веревкой, и г-жа Флауэрс ловко с ним управлялась с громкими звуками в полупустом подвале. Это поражало, она умело управлялась с ним, и с громким хлопком она заставила мяч для пин–понга оказаться на своей ладони. (как то так)

это был — Кнут. Сделанный из серебристого материала. Несомненно волшебный. Даже Мэтт выглядел испуганным.

«Почему бы Аве и Джейку не поучит детей играть в Пинг–понг, в то время как мы уйдем — мы действительно должны пойти, мои дорогие. Нет ни минуты, чтобы потратить её в путую. Скоро случится что то ужасное, мама говорит.»

Мередит разглядывала старушку — чувствуюя себя столь же ошеломленной, как и Мэтт. она сказала, «У меня тоже есть оружие.» Она подняла кол и сказала, «я пойду, Мэтт. Ава, будут с тобой, позаботься о них.»

«И у меня," сказал Джейкоб, и сразу доказал свою полезность, добавив, «Это не топор висит там около печи?»

Мээт на бегу схватил топор. Мередит могла видеть по выражению его лица, что он думал: Да! Один тяжелый топор, крошечное ржавое лезвие, но все еще достаточно острое. Теперь, если китсуны послали лес против них, он был вооружен.

Г-жа Флауэрс уже поднималась по подвальной лестнице. Мередит и Мэтт лишь обменялись одним быстрым взглядом, и бежали, чтобы догнать ее.

«Вы поведете внедорожник моей мамы. Я буду сидеть в сзади. Я все еще немного … хорошо, у меня немного кружится голова.» Мередит не нравилось признаваться в личной слабости, но лучше этом чем авария.

Мэтт кивнул и был достаточно умен, чтобы не прокомментировать, то почему она чувствовала головокружение. Она все еще не могла поверить своей собственной глупости.

Миссис Флауэрс сказала только одну вещь. «Метт, дорогой, соблюдай правила дорожного движения.»

Глава 35

Елена чувствовала, как будто она ничего не делала во всей своей жизни кроме прогулки под теневым навесом веток дерева. Здесь не было холодно, ео все как то прохладно. Там не было темно, но все тускловато. Вместо постоянного темно–красного солнечного света от красного солнца в Темном Измерении, они шли в постоянном сумраке.

Это расстраивало, всегда ища небо и вообще не видя луну — или луны — или планеты — который могли бы быть там. Не было неба, были только запутанные ветки дерева, тяжелые и так запутанно переплетенные что бы не мешать следующему ярусу веток.

Действительно ли она была сумасшедшей, думая, что возможно они были на той луне, алмазной яркой крошечной луне, которую она видела от за пределами Сторожки Ада? Действительно ли она была слишком крошечной, чтобы иметь атмосферу? Слишком маленькой для надлежащей силы тяжести? Она заметила, что чувствовала себя здесь легче и что даже шаги Бонни казались довольно длинными. Могла она …? Она напрягала ноги, отпущенные руки Стефана, и подскочила.

Это был прыжок в длину, который не позволил ей ни в коей степени достигнуть навеса из веток дерева. Но и аккуратно приземлиться на ноги Елена не смогла. Она поскользнулась на листьях, тысячелетиями лежавших на земле, и заскользила на своей пятой точке около трех футов, прежде чем смогла упереться ногами в землю и остановиться.

«Елена! Ты в порядке?» — она слышала Стефана и Бонни, стоящих за ней, и быстрый, беспокойный голос Деймоны: — Ты с ума сошла?

«Я пыталась выяснить, где мы были, если бе не сила тяжести,” сказала она, самостоятельно вставая, и бросая взгляд на свои порванные джинсы. Черт! Те листья прилипли к задней части ее футболки, даже попали под кофточку.

Группа оставила большинство их мехов в Сторожке, где Сейдж мог последить за ними, и у Елены даже не было запасной одежды. «Это было глупо!», сказала она себе сердито. Смущенная, она попыталась идти спокойно в то же самое время, чистя свою одежду и вытряхивая грязь из под футболки. Наконец она сказала, “ Подождите только секунду, и все».

Парни, вы не могли бы отвернуться? Бонни, ты не могла бы вернуться и помочь мне?» Бонни рада была помочь, и Елена сильно удивилась тому, сколько понадобилось времени, чтобы вытащить всю грязь, что прилипла к ней.

В следующий раз, когда Вы хотите научного мнения, пытаетесь спросить, презрительно прокоментировал Деймон через телепатию. Громко, он добавил, «я скажу, что это — сила тяжести Земли здесь приблизительно на восемьдесят процентов, и мы могли быть на луне. Не имеет значение. Если бы Сейдж не помог нам с компасом, мы никогда не нашли ствол дерева — по крайней мере, вовремя.»

«Запомни», сказала Елена, «то что звездный шар около дерева — просто предположение. Будьте внимательны!»

«Но что мы должны искать?» Раньше, Бонни вопила бы об этом. Но теперь она спросила спокойно.

«Ну…» Елена повернулась к Стефану.

«Эта за ужасной зеленой как камуфляж полутьмы,”согласился Стефан. «Это должно быть похоже на мерцающий яркий свет.»

«Только помещенный во что–то», сказал Дэймон, возвращаясь назад и улыбнувшись свой 250-киловаттной улыбкой ровно на секунду. «Если мы не будем следовать совету Сэйджа, то мы никогда не найдем ствол этого дерева. Если мы станем беспорядочно блуждать по этому миру, то мы точно никогда и ничего не найдем — включая путь назад. И тогда не только Феллс — Черч, но и мы все умрем в этом чудесном месте. Во–первых, мы как два голодных вампира перестанем вести себя цивилизованно — ..»

«Стефан не будет», закричала Елена, а Бонни сказала: «Ты ужасен так же, как и Шиничи с его «правдой» о нас!»

Дэймон сладко улыбнулся. «Если бы я был столь же плох как Шиничи, моя маленькая птичка, то бы ла бы выпита как коробка сока — и я бы уже расслаблялся с Сейджом, наслаждаясь Черной магией —”

«Слушай, это бессмысленно», сказал Стефан

Дэймон изобразил сочувствие. «Возможно у тебя и есть…проблемы…в этой области, но у меня их нет, братишка». Он специально улыбался так, чтобы его клыки были хорошо видны.

Стефан продолжал. «И мы воздержимся от — "

«Ошибаешься, братишка. Некоторые из нас владеют с искусством разговора и ходьбы одновременно.»

«Дэймон — останавись! Только остановись!» сказала Елена, натирая ее горячий лоб холодными пальцами.

Дэймон пожал плечами, все еще двигаясь назад. «Вам надо было только спросить,” сказал он малейшим акцентом на первое слово.

Елена ничего не ответила. Она почувствовала жар.

Продвигаться вперед было не просто. Часто встречались огромные насыпи переплетенных корней на пути, через которые нужно было перебираться. Иногда Стефан должен был использовать топор из своего рюкзака, чтобы было куда поставить ногу.

Елена папала в этот мир, и теперь она ненавидет темно–зеленый полу–свет. Это мешало её глазам, как приглушенный звук их ног на усыпанной листьями земле мешал её ушам. Несколько раз она останавливалась — и как только Стефан остановился следом за ней — прислушавшись, сказал — “ здесь есть кто–то еще! Кто то идет за нами по пятам!»

Каждый раз они остановились и прислушивались. Стефан и Дэймон телепатическии исследовали местность, настолько далеко насколько могли, ища присутствие другого ума. Но или оно было хорошо замаскировано, что бы оставаться невидемым, или его не существовало вообще.

И затем, после того, как Елена чувствовала, что будто она шла уже целую жизнь, и будет продолжать идти, пока вечность не закончится, Дэймон резко остановился. Бонни, шедшая позади него врезалась в его спину. Елена и Стефан поспешили вперед, чтобы разгледеть что там.

То, что увидела Елена, лишь заставило ее неуверено высказаться, «Я думаю возможно, что мы пропустили ствол, и … теперь … мы на краю …»

На земле перед ней насколько она могла видеть, была темнота усеянная звездами. На фоне света звезд было огромная планета, и две огромные луны, одина была синим цветом другая белым, ещё одно серебрянной.

Стефан держал ее руку, деля удивление с нею, и по ее руке пробежали мурашки и внезапно ослабли колени, только от его легкого, как перышко, прикосновения к ее пальцам.

Тогда Дэймон сказал язвительно, «Смотрите.»

Еленаосмотрелась и задохнулась. На секунду ее тело оказалось в невесомости. Она и Стефан автоматически помахали руками друг вокруг друга. И затем Елена поняла что то, что они видели, было одновременно и вверху и внизу.

«Это — вода,” сказала она, уставившись на водную гладь, появившуюся перед ними. «Одно из тех пресноводных морей Сейдж предупреждал нас о нем. Нет ни ряби, ни дунавения ветерка.»

«Но действительно выглядит, как будто мы находимся на самой маленькой луне,” сказал Стефан мягко, его глаза стали, обманчиво невинные, когда он посмотрел на Дэймона.

«Да, ну тогда там действительно что–то чрезвычайно тяжелое в ядре этой луны, позволяющее обеспечить восемь десятых силы тяжести, от той, которую мы обычно испытываем, и удерживать такое большое количество атмосферы — но к чему логика? Это — мир, которого мы достигли через Ад. Почему должна быть логика?» Он смотрел на Елену немного суженными, прикрытыми глазами.

Где — третья? Серьезно?

Голос прозвучал гдето сзади — подумала Елена. Она обернулась — они все обернулись — отводя взгляды от прексного пейзажа в темно–зеленую полутемноту. Все мерцало и танцевало перед глазами.

«Серьезная Мередит; смеющаяся Бонни;

И Елена с золотыми волосами.

Они шепчут и незаметно появляются …

У них заговор, и это больше не мое дело …

Но я должен завладеть Еленой,

Елена с Золотыми Волосами …»

«Но, ты не получишь меня!» кричала Елена. «И это стихотворение — исковеркано. Я помню его из английского курса начальной школы. И ты сумасшедший!» Даже через ее гнев и страх она задавалась вопросом о Феллс — Черч. Если Шиничи был здесь, то мог ли он быть в Последнюю Полночь там? Или Мисао могла завершить все не смотря на свою слабость?

«Но я все таки получу тебя, золотая Елена,” сказал китсун.

У и Стефана и Дэймона были ножи. «В этом ты не прав Шиничи». сказал Стефан «Ты никогда не дотронешься до Елены.»

«Я попробую. А вы получите все остальное.»

Сердце Елены колотилось. Если он будет говорить по делу с кем–то из нас, то он будет говорить со мной, подумала она. «Разве ты не должен готовиться к проведению Последней Полуночи, Шиничи?» спросила она дружественным тоном, внутри дрожа от мысли, что он ответит, «Все уже закончено.»

«Она не нуждается во мне. Она не защитила Мисао. Почему я должен помогать ей?»

На мгновение Елена не могла говорить. Она? Она? Кроме Мисао, кто то ещё был вовлечен в это?

Дэймон выстреливал в него язвительные слова, ведущие к ссоре. Но Шиничи только продолжал молоть чушь.

«Мисао не может больше двигаться. Она поместила всю свою силу в звездный шар. Она больше не смеются и не поет — она больше не будет строить заговоры. Она только … сидит.

«Наконец она попросила, чтобы я поместил ее в себя. Она думала, что это поможет. Она распалась и теперь она часть меня. Но это не помогало. Теперь … я могу только слушать ее. Я здесь, чтобы забрать мой звездный шар.

Я использовал его энергию чтобы пройти через измерения. Если я помещу Мисао в свой звездный шар, она выздоровеет. Тогда я спрячу его снова — но не там где в последний раз. Я спрячу его дальше, где никто его не найдет.» Он, сосредоточился на своих слушателях.

«Таким образом, я предполагаю, что мы оба — Мисао и я говорим с тобой прямо сейчас. За исключением того, что я настолько одинок — я не могу чувствовать ее вообще.»

«Ты не тронеш Елену» сказал спокойно Стефан

Дэймон мрачно посмотрел на остальную часть группы на словах Шиничи, «… я спрячу его дальше …»

«Иди, Бонни, продолжай двигаться,” добавил Стефан. «Ты тоже, Елена. Мы догоним.»

Елена позволила Бонни идти вперед прежде, чем сказать телепатически, Мы не можем разделиться Стефан, у нас есть только один компас.

Берегись, Елена! Он может услышать тебя! послышался голос Стефана, и Деймон добавил категорически, заткнись!

«Не тратте силы зря,” сказал Шиничи. «Вы сума сошли, если думаете, что я не могу просто читать все ваши мысли. Я не думал, что Вы настолько глупы.»

«Мы не глупы, «горячо сказала Бонни.

«Нет? Тогда Вы наверняка разгадали мои загадки о Вас?»

«На это нету времени,” отрезала Елена. Это была ошибка, это заставило Шиничи сосредоточится именно на ней.

«Ты говорила им, что ты думаешт о трагедии Камелота, Елена? Нет, я не думаю что у тебя хватило храбрасти. Может тогда я скажу им? Я процитирую то что написано в твоем дневнике.»

«Нет! Ты не мог прочитать мой дневник! Во всяком случае, это нечестно! «вспыхнула Елена.

«Позвольте мне сказать …, вот они — твои собственные слова.» ‘Дорогой Дневник, одна из загадок Шиничи была тем, что я думаю о Камелоте. Ты знаешь, легенду о Короле Артуре, Королеве Гуиневер, и рыцаре, которого она любила, Ланселоте.

И вот то, что я думаю. Много невинных людей погибло и были несчастны, потому что три эгоистичных человека — король, королева, и рыцарь — не могли вести себя цивилизованно. Они не могли понять что, что чем больше вы любите, тем больше вы найдете в любви. Но эти троя не могли просто поделиться ею, все троя… "

— Замолчи! — кричала Елена, помимо голоса, используя телепатию. «Умолкни!»

«О боже», мысленно сказал Дамон, «Моя жизнь только что перевернулась.»

«Так и моя». И в телепатическом голосе Стефана звучало потрясение.

Только забудьте обо всем этом, сказала Елена. Это больше не правда. Стефан, я твоя навсегда, и я всегда была. И сейчас мы должны избавиться от этого ублюдка, и бежать к стволу.

«Мы с Мисао так не думаем,” сказал Шиничи. «У тебя особая чистота. Ты — конечно, хороший манипулятор, Елена, ты пытаешься сохранить мир, чтобы эти двое не поубивали друг друга из–за тебя.»

«Да, это — специальная частота, которую я называю правдой,” сказала Елена. «Но я и на половину не такой хороший манипулятор, как Дэймон. Теперь нападай на нас или роваливай. Мы спешим!»

«Напасть на Вас?» Шиничи, казалось, обдумывал идею. И затем, быстрее чем Елена могла отследить, он пошел в сторону Бонни. Вампиры, которые ожидали, что он попытается добраться до Елены, были захвачены врасплох, но Елена, которая видела вспышку его глаз в сторону более слабой добычи, уже двигалась в его сторону.

Он попятился настолько быстро, что она оказалась у его ног, но тогда она поняла, что у нее был шанс вывести его из равновесия. Она сознательно ударилась головой о его колено, в то же самое время ножом нанося удар в ногу.

Прости меня, Бонни, подумала Елена, догадываясь, что он хочет сделать. То же что делал Дэймон, будучи марионеткой, когда Елена и Мэтт были заложниками — за исключением того, что теперь были не нужны сосновые ветки, чтобы причинить боль. Черная энергия прорвалась прямо от его рук в маленькое тело Бонни.

Но был другой фактор, который он не принял во внимание. Когда он сделал, так чтобы Дэймон напал на Мэтта и Елену, у него был смысл держаться подальше от них, направляя боль в их тела. На сей раз он схватил Бонни и зажал в кольце рук.

И Бонни была самым превосходным телепатом, особенно при проектировании. Когда первая волна мук прошла в неё, она закричала — и переадресовывала боль Шиничи.

Это походило на завершение кругооборота. Это не причиняло Бонни меньше боли, но это означало, что если Шиничи сделает ей чтони–будь, он почувствует это сам, в усиленном варианте Бонни. Это было системой.

Когда ее голова соприкосалась с его коленом, это колено потрескивало. Ошеломленная, она сконцентрировалась на вкручивании ножа все глубже в ногу.

Ничего бы не получилось, если бы не было двух чрезвычайно проворных вампиров прямо позади нее. Так как Шиничи не падал, ей оставалось только следить чтобы он не мог схватить ее за шею.

Но Стефан был только долю секунды позади нее. Он схватил ее и был вне досягаемости Шиничи прежде, чем китсун мог даже оценить всю ситуацию.

«Отпусти меня,” ахнула Елена. Она была настроена освободить Бонни. «Я оставила свой нож,” добавила она хитро, пытаясь придумать более конкретные причине того, чтобы Стефан отпустил ее обратно в драку.

«Где?»

«В его ноге конечноже!

Она поняла, что Стефан пытался не смеяться. «Я думаю, что — там ему и место. Возьмите мой,” добавил он.

Если Вы вполне закончили свою небольшую беседу, Вы могли бы помочь, тут же прозвучал голос Деймона.

В этот момент Бонни упала в обморок, но телепатический кругооборот, все еще остался открыт. И теперь Дэймон пошел в наступоение, не заботямь о благосостоянии Бонни, пока он мог добраться до него через их связь.

Стефан, быстрый как змея, двинулся на один из многочисленных хвостов, которыми размахивал Шиничи, показывая свою огромную силу(сила зависит от количества хвостов). Большинство из них было прозрачным, и они окружили его реальный хвост — хвост из плоти–и–крови, который имела каждая лиса.

Нож Cтефана прошел по одному хвосту, он упали на землю, затем исчез. Крови не былои, но Шиничи завыл от ярости и боли.

Дэймон, тем временем, безжалостно нападал спереди. Как только Стефан отвлек китсуна сзади, Дэймон полоснул по запястьям Шиничи — одно быстрым взмахом вверх, другое таким же движением вниз. Он замахнулся для сокрушительного удара, а в этот момент Стефан, с Еленой, висящей как коала на его бедре, отбросил прочь другой призрачный хвост.

Елена боролась. Она серьезно волновалась, что Дэймон убьет Бонни, чтобы добраться до Шиничи. И кроме того, она не воспринимала себя как часть происходящего! Мир рухнул вокруг нее, и она реагировала на самых глубоких инстинктах: защити Стефана, защити Бонни, защити Феллс — Черчь. Подави врага. Она едва поняла, что в напряженном состоянии вонзила, к сожалению, все еще человеческие зубы в плечо Стефана.

Он вздрагивал немного, но он слушал ее. Хорошо! Попытайтесь помочь Бонни, тогда — смотри в оба, можете ли Вы освободить ее.

Он отпустил ее, так же как и Шиничи, который крутился волчком, чтобы дотянуться до Стефана и направить черную боль непосредственно в него, ту, которую тогда на Земле он использовал, чтобы сбить с ног Мэтта и Елену.

Неожиданно освободившись, тело Елены описало полукруг, и тут Елена обнаружила, что вместе со свободой у нее появилась возможность помочь. Она вцепилась в обмякшее тело Бонни, и Шиничи от неожиданности выпустил ее из рук, оставив на руках у Елены.

Слова отзывались эхом в голове Елены. Помочь Бонни. Сотрите, можете ли Вы освободить ее.

Ну теперь Бони была у неё. Ее мысли разошлись, во–первых надо спасти Стефана, во–вторых убрать Бони подальше от Шиничи. Она — бесценная заложница.

Елена обнаружила, что она могла кричать от ярости даже сейчас. Она должна была охранять Бонни — но это означало оставить Стефана, Милого Стефана, во власти Шиничи.

Она унесла Бони далеко как могла — она была такой маленькой и легкой — и в то же самое время бросала взгляд на Стефана.

Он бросил хмурый сосредоточенный взгляд, но он был не только не поражен болью, он начал нападение.

Даже при том, что голова Шиничи была темно красного цвета. Блестящие темно–красные кончики его темных волос загорелись, как будто ничто иное не выразит его силу и его уверенность в победе. Он короновал себя пылающей гирляндой, адским ореолом.

Гнев Елены который превратился в озноб побежал вниз по спине, она наблюдала за тем что большинство людей никогда не видело: два вампира, нападающие вместе, совершенно синхронно.

Была примитивная дикость в этой паре хищников, но была также удивительная красота двух существ, работающих как один, одним организмом.

Отличие в выражениях Стефана и Дэймона показывали, что это была борьба со смертью. Случайный хмурый взгляд Стефана или порочная улыбка Дэймона означали, что Шиничи использовал свою силу против одного или другово.

Но они не были слабыми людьми с которыми играл Шиничи. Они были вампирами с телами, которые заживают почти мнгновенно — и вампиры, которые оба недавно питались — её кровью. Ее экстраординарная кровь была как энергетик для вампира.

Поэтому, я уже — часть этого, подумала Елена. Прямо сейчас я помогаю им. Это должно было бы удовлетворить её потребность вступить в бой. Но разрушить прекрасную синхронность, с которой эти два вампира обращались с Шиничи, будет преступлением, особенно когда Бонни была все еще у неё на руках.

Как люди, мы — обе неуклюжи, подумала она. И Дэймон не смущался говорить мне это, даже если все, что я хотела, должно было быть одним ударом.

Бонни, давай, Бонни, подумала она. Держитесь за меня. Мы ушли дальше. Она подхватила мениатюрную девушку под подмышками и потянула ее. Она двигалась в темно–зеленый полумрак, который простирался во всех направлениях.

Когда она споткнулась о корень и случайно села, она решила, что зашла достаточно далеко, и уложила Бонни между коленей.

Тогда она обхватила руками небольшое сердцевидное лицо Бонни, и она думала о самых приятных вещах, которые она могла вообразить. Прохладное погружение в Уорм — Спрингс дома. Горячая ванна у Леди Алмы и затем массаж в четыре руки, лежа на сохнущей кушетке с ароматом ладана, простирающегося вокруг нее.

Погладить Саблю в в пансионате г-жи Флауэрс. Усталой, сладко спать и проснуться в своей кровати — с ее матерью и отцом и сестрой в своем доме.

Подумав об этом Елена не смогла сдержать болезненный вздох, и слезинка упала на лоб Бонни. Ресницы Бонни затрепетали.

«Не грусти,” прошептала она себе. «Елена?»

«Ты со мной, и никто не причинит тебе боль снова. Ты все еще плохо себя чувствуеш?»

«Немного. Но я слышала тебя телепатически, и это заставило меня чувствовать себя лучше. Я хочу длинную ванну и пиццу. И держать Адару на руках. Она почти научилась говорить, ты это знаешь? Елена — ты не слушаеш меня!»

Елена не слушала. Она наблюдала развязку борьбы между Стефаном и Дэймоном и Шиничи. Вампиры прижали китсуна к земле и ссорились как пара птенцов ссорилась из–за особенно жирного червя. Или возможно как пара молодых драконов — Елена не была уверена, что птицы шипели друг в друге.

«О, нет — вот дрянь!» Бонни видела то, что Елена наблюдала, и опять упала в обморок, скрывая на плечах Елены. Хорошо, подумала Елена. Я понимаю. В тебе вообще нет никакой жестокости, Бони? И кровожадности. И это хорошо.

Как раз когда она думала об это, Бонни резко сидела выпрямилась, ударяясь о подбородок Елены, и указывая куда то в даль, за спиной Елены. «Подожди!» закричала она. «Ты видишь это?»

Это был очень яркий свет, который вспыхивал более ярко, поскольку каждый вампир нашел место по своему вкусу на теле Шиничи и питался от туда

«Будь здесь,” сказала Елена, немного неразборчиво, потому что, когда Бонни ударилась о её подбородок, она случайно прикусила свой язык. Она побежала к двум вампирам и поавталась отвелечь их на мнгновение. Она должна была привлечь их внимание прежде, чем они полностью сосредоточились бы на кормлении.

Не удивительно, Штефан отвлекся первым, и затем помог ей отвлечь Дэймона от его побежденного врага.

Дэймон зарычал но остановился, не отводя взгляда от Шиничи, поскольку избитый Китсун медленно сел. Елена заметила капли крови, разбросанные вокруг. Тогда она заметила его, подвернутый в пояс Дэймона, черный и с темно–красным концом: хвост Шиничи.

Её предернуло …. Елена хотела скрыть голову на плече Стефана, но вместо этого подняла лицо для поцелуя. Стефан так и сделал.

Тогда Елена отстранилась так, чтобы они сформировали треугольник вокруг Шиничи.

«Даже не думай о нападении,” сказал Дэймон язвительно.

Шиничи слабо пожал плечами. «Напасть на Вас? Почему ты беспокоишься об этом? Вам некуда будет вернуться даже если я умру. Дети запрагромированны убивать. Но» — с внезапной страстью — «Мне жаль, что мы появились в Вашем проклятом город вообще — и мне жаль, и я бы никогда не следовали Ее заказам. Мне жаль, что я никогда не позволял быть рядом с ней! Мне жаль, что у нас нет —”, внезапно он замолчал.

Нет, это было большее, о чем, могла подумала Елена. Он замер, широко открыв глаза, смотрел вперед. «О, нет, прошептал он. «О, нет, я не хотел этого! Я не хотел этого! Я не жалею — "

У Елены было чувство чего–то приближающегося с огромной скоростьюи, так быстро, что у нее только и было время, чтобы открыть рот, прежде чем это убило Шиничи. Независимо от того, что это было, оно убило только его и прошло мимо, не затрагивая остальных.

Щиничи упал лицом вниз, на грязь.

«Не беспокойтесь,” тихо сказала Елена, кагда Стефан рефлекторно двинулся к трупу. «Он мертв. Он сделал это для себя. "

«Но как?» Стефан и Дэймон затребовали синхронно.

«Я не эксперт,” сказала Елена. «Мередит — эксперт. Но она рассказала, что китсун мог быть убит, если его звездный шар разрушен, ещё его можно застрелить благославленными пулями … или ‘Грехом Сожаления.’ Мередит и я тогда не знали что это означало — это было до того как мы вошли в Темное Измерение. Но я думаю, что сейчас мы видели именно это.»

«Т. е. ты не можеш быть китсуном и сожалеть о чем–нибудь, что натворил?» — резко сказал Стефан.

«Вовсе нет, «решительно сказал Деймон. «Хотя, если бы это работало на вампирах, без сомнения ты бы сразу умер, когда проснулся в фамильном склепе.»

«Раньше», сказал Стефан невыразительно. «Я сожалел о том, что нанес тебе смертный удар, в секунду когда я уже умирал. Ты всегда говорил, что я чувствую себя слишком виновным, но я отдал бы свою жизнь, чтобы это ее не произошло.»

Повисла тишина, которая длилась и длилась. Дэймон теперь был впереди группы, и никто кроме, но Бонни не могла видеть его лицо.

Внезапно Елена схватила Стефана за руку. «У нас все еще есть шанс!» сказала она ему. «Бонни и я видели что–то яркое какойто путь! Давайте бежим!» Он и Елена обогнали бегущего Дэймона, а он взял за руку Бонни. «Как ветер, Бонни!»

«Но Шиничи мертв — теперь нам обязательно искать его звездный шар или самый большой звездный шар или независимо от того, что скрыто в этом ужасном месте?» спросила Бонни. Однажды, она бы заскулила, подумала Елена. Теперь, несмотря на любую боль что она чувствовала, она бежала.

“ Я боюсь что мы действительно должны найти это,” сказал Стефан. “ Потому что судя по словам Шиничи, они с сестрой не были верхушкой айсберга. Он и его сестра работали на кого–то, и этот кто то женщина. И возможно она прямо сейчас нападает на Фелс- Черч.»

«Да это возможно,” сказала Елена. «У нас есть неизвестный враг.»

«Но все еще —”

«Все ставки,” сказала Елена, «сделаны.»

Глава 36

По пути к улице Сэитаус Мэтт нарушил кучу правил дорожного движения. Мередит облокотилась на пульт между двумя передними сиденьями для того чтобы наблюдать не только за электронными часами, время на которых приближалось к полуночи, но и за преобразованием г-жи Флауэрс. И вот, наконец, ее недавно вменяемый, здравый ум выдавил из ее рта слова. «Г-жа Флауэрс — вы изменяетесь».

«Да, дорогая Мередит. В какой–то степени это происходит из–за того маленького подарка, который оставил для меня Мудрец. Частично же этого мое собственное желание возвратиться к моим лучшим дням. Я думаю, что это моя последняя битва, поэтому я могу использовать всю свою энергию. Нужно спасти Церковь Фелла».

«Но г-жа Флауэрс люди здесь — хорошие, хотя они не всегда были полностью такими», — пробормотал Мэтт по пути к остановке.

«Люди здесь такие же, как и везде», — спокойно сказала г-жа Флауэрс. «Обходитесь с ним так, как хотели бы, чтобы они обходились с вами и все будет хорошо. Это было именно тогда, когда я позволила себе стать невыносимой, одинокой старухой, всегда обиженной из–за необходимости превратить свой дом в пансион только для того, чтобы сводить концы с концами. После этого люди начали обходиться со мной хорошо, в лучшем случае, как с полоумной старой ведьмой».

«О, г-жа Флауэрс, а мы так надоедали вам!» — произнесла Мередит помимо своей воли.

«Вы были спасением для меня, дети. Дорогой Стефан был началом, но как вы уже догадались, он не хотел показывать мне кто он есть на самом деле, и я с подозрением относилась к нему. Но он всегда был так добр и почтителен, а Елена всегда была как солнечный свет, а Бонни живой словно смех. В итоге я избавилась от своих предрассудков, это все потому что вы молоды. Я не буду говорить комплементы о вас, чтобы не смущать Вас, но Вы сделали мой мир ярче и добрей.»

Мэтт управляя авто пропустил ещё один знак Стоп, и прочистил горло. Тогда, руль, дрогнул немного, и он снова откашлялся.

Тут вступила Мередит. «Я думаю, что Мэтт и я хотим сказать, … нууу, что вы были очень добры к нам, и мы не хотим что бы вы потсрадали. Это сражение —”

«Это сражение за все, чем я дорожу. За все мои воспоминания. Много лет тому назад, когда я была ребенком, и пансион построили для того, чтобы он служил домом, тогда, я была очень счастлива. Также счастлива, как когда была молодой женщиной.

И теперь, когда я действительно прожила уже достаточно долго, чтобы считать себя старухой, кроме вас ребята, у меня все еще есть такие друзья как София Элперт и Орайм Сэйтоу. Они занимаются исцелением женщин, и очень хорошо с этим справляются. Мы с ними все еще болтаем о различных способах использования моих трав».

Мэтт щелкнул пальцами. «Это другая причина моего смущения,” — сказал он. «Ведь доктор Элперт сказала, что вы с г-жой Сэйтоу были такими хорошими людьми. Я подумал, что она имела в виду старую г-жу Сэйтоу».

«Та кто не 'г-жа Сэйтоу' вообще», — почти жестоко сказала г-жа Флауэрс. «Я понятия не имею, как именно ее зовут, вполне возможно, что она действительно Инари, пришедшее в упадок божество. Десять лет назад я ничего не знала о том, что, столь внезапно, сделало Орайм Сэйтоу такой замкнутой и тихой.

Теперь я понимаю, что это началось только тогда когда её 'мать' перебралась к ней. Я очень люблю молодую Изобель, но она внезапно стала — отстраняться — неискренним способом. Теперь я понимаю. И я настроена бороться за нее — и за Вас — и за город, который стоит сохранить.

Человеческие жизни невероятно драгоценны. И вот — мы здесь».

Мэтт только что повернул в квартал Сэйтаус. Мередит уделила минутку, чтобы пристально глянуть на цифры, светящиеся со стороны переднего пассажирского сиденья. «Г-жа Флауэрс!» — воскликнула она.

Это, в свою очередь, заставило Мэтта обернуться, чтобы посмотреть назад, и то, что он увидел, заставило его подрезать Фольксваген Джетта, припаркованный у тротуара.

«Г-жа … Флауэрс?»

«Теперь Мэтт, пожалуйста, припаркуйся. Ты можешь не называть меня г-жой Флауэрс, если не хочешь. Я вернулась к времени, когда была Теофилией, тогда мои друзья назвали меня просто Тео».

«Но как? Почему?» — спросил заикаясь Мэтт.

«Я же сказала Вам. Я чувствовала, что время пришло. Сейдж оставил для меня подарком, который помог мне измениться. Бороться с врагом это не ваша задача. Я чувствовала это ещё в пансионе. И все это время я. Последнее сражение с истинным врагом Фелс — Черч.»

Сердце Мередит готово было вылетить из груди. Она должна была быть спокойной — спокойной и рассудительной. Она много раз видела волшебство. Она знала какаво это, чувствовать его. Но в большинстве случаев она была слишком занята, успокаивая Бонни, или помогая Бонни принять то, с чем она сталкивается.

Теперь, здесь были только Мэтт и она — и у Мэтта взгляд был настолько удивленный и пораженный, как будто он в жизни не видел волшебствае. Как будто он мог бы потярять рассудок.

«Мэтт», Мередит позвала его громко, затем еще громче, «Мэтт!» только тогда он повернулся чтобы посмотреть на нее, его голубыми дикими и темными глазами.

«Они убьют ее, Мередит!» сказал он. «Шиничи и Мисао — Вы не знаете каково это …»

«Давай," сказала Мередит. «Мы должны убедиться, что он не убьет ее.»

Ошеломленный взгляд исчез и Мэтт успокоился. «И мы это сделаем,” он просто согласился.

«Правильно», сказала Мередит, наконец отводя от него взгляд. Вместе они вышли из автомобиля, чтобы поддержать г-жу Флауэрс — нет Тео.

У Тео были волосы, которые ниспадали до талии; столь светлые, что выгядели серебрянными в лцнном свете. Ее лицо было — завораживающим. Оно было молодым; молодым и гордым, с классическими чертами и мудростью во взгляде.

Так или иначе за время поездки, ее одежда тоже изменилась. Вместо пальто, покрытого клочками бумаги, на ней было белое платье без рукавов с легким шлейфом. По стилю оно немного напомнило платье «русалки» Мередит, которое она надевала на бал в Темном Измерении. Но в том платье Мередит выглядела всего лишь страстной, а Тео выглядела… величественно.

Что касается Post‑It амулетов … часть листков исчезла но рисунок вырос неимоверно, менясь в огромные буквы, которые покрыли все белое платье. Тео был буквально вся окутана защитой от темных сил.

И хотя она выглядела худой словно тростинка, она была высокой. Выше чем Мередит, выше чем Мэтт, и даже выше чем Стефан, где бы он ни был в Темном Измерении. Она была такого роста не только из–за того, что так сильно выросла, но еще и потому, что шлейф от ее платья лишь касался земли. Она полностью преодолела силу земного притяжения.

Кнут, подарок Сейджа, был намотан вокруг ее талии, сияя как серебро так же как волосы.

Мэтт и Мередит одновременно закрыл двери внедорожника. Мэтт оставлял двигатель включенным, на тот случай если им необходимо будет бысто удрать.

Они обошли вокруг гаража, что бы увидеть поляну с обатной стороны дома, Мэридит не волновало, как она сейчас выглядит, держит ли она себя под контролем, или еще что то, она вытерла вспотевшие руки о свои джинсы. Не заботясь о внешнем виде, главное что у тебя внутри.

И она, и Мэтт остановились, когда они увидели фигуру, топчущуюся перед крыльцом. Это не был кто ли бо относящийся к этому дому, они не могли узнать его. Но тогда малиновые губы раскрылись, нежные руки взлетали, чтобы обнять их, и смех, как ветра перезвон пришел откуда–то из нутри.

На мгновение они могли только смотреть, очарованные, этой женщиной, которая была одета все в черное. Она была также высока как Тео, такая же тоненькая и изящная, она как будто плыла над землей. Но то, на что уставились Мередит и Мэтт, были ее волосы, которые были как у Шиничи и Мисао — только наоборот.

И если у Шиничи с Мисао волосы были черные с темно–рыжими кончиками, то эта женщина обладала очень длинными волосами с соболиным окрасом, темно–рыжие с черными концами. И это были не все отличия, ее тонкие лисьи уши были черными, а ее длинный гладкий хвост — темно–рыжим, с черной кисточкой.

«Обаасан?» Мэтт откашлялся от одивления.

«Инари!» отрезала Меридит

Прекрасное существо даже не смотрело на них. Она презрительно уставилась на Тео. «Надоедливая ведьма крошечного города,” сказала она. «Ты использовала почти всю свою силу чтобы противостоять мне. Какая от тебя польза?»

«У меня очень мало силы,” согласилась Тео. «Но если город крошечный и ничего не стоит, зачем ты потратитла столько времени чтобы уничтожить его? Почему ты наблюдала как другие пытаются это сделать — или они все были твоими пешками, Инари? Кэтрин, Клаус, бедный молодой Тайлер — они все были пешками, Богиня Китсунов?»

Инари смеялась — заливаясь девичье хихикание, под её пальцами играл ветер. «Я не нуждаюсь в пешках! Шиничи и Мисао — мои рабы, как все китсуны! Если я дала им немного свободы, а это так, это лишь для того чтобы они набрались опыта. Но теперь мы продолжим в более крупных городах, и разорим их.»

«Для этого вам нужно уничтожить Фелс — Черч,”яростно сказала Тео. «Но я не позволю этому случиться.»

«Вы все еще не понимаете, не так ли? Вы — человек с минимальной силой! А у меня — самый большой звездный шар в мирах! Я — Богиня!»

Тео опустила голову, потом поднял ее, чтобы посмотреть Инари в глаза. «Вы хотите знать, что я думаю, правда, Инари?» Сказала она. «Я думаю, что вы пришли в наш город в конце долгой, но не бессмертной жизни. Я думаю, что Вы истощились, Вы использовали большую силы из Вашего звездного шара — и это повторялось везде где вы появлялись.

Вы очень, очень древняя женщина и Вы праграмируете детишек против их собственных родителей, и родителей против детишек во всем мире, потому что Вы завидуете детской молодости и свежести. Вы даже здесь появились потомучто завидовали Шиничи и Мисао, и позволили чтобы им причинили вред, в знак мести.»

Мэтт и Мередит смотрел друг на друга широко открытыми глазами. Инари дышала быстро, но казалось, что она не знала что на это возразить.

«Ты даже попыталась симулировать «второе детство», что бы без помех вести себя, как ребенок. Но ничто из этого не удовлетворило тебя, потому что правда заключается в том, что ты заканчиваешь свою длинную–предлинную жизнь — независимо от того, насколько ты сильна. Ты должна была совершить эту последнюю поездку, и поэтому ты здесь.»

«Лгунья!» вопила Инари, выглядя на мгновение более великолепной — более сияющей чем прежде. Но тогда Мередит поняла почему. Ее алые волосы начали тлеть, осветляя лицо красным танцующим светом. И наконец она злобно заговорила.

«Ну, тогда, если ты думаеш, что это — мое последнее сражение, я должен убедиться, что причинила всю возможную боль этому городишке. И я начну с тебя, ведьма.»

Мередит и Мэтт оба ахнули. Они боялись за Тео, тем более, что волосы Инари плели из себя в толстые веревки как змеи, которые изгебались вокруг ее головы, как будто она была Медузой.

Они привелекли к себе внимание Инари — и это было ошибкой. Но она не двигалась. Она только сказала, «Чувствуйте запах, тот сладкий аромат на ветру? Жареная жертва! Я думаю, что результат будет более чем — восхитительный! Но возможно Вы двое хотели бы поговорить с Ораймо или Изобель в последний раз. Я боюсь, что они не могут выйти, чтобы повидаться с вами.»

Сердце Мередит поднялось к горлу, поскольку она поняла, что дом Сэтоу был в огне. Казалось, было несколько небольших очагов, но больше она была испугана тем чтто Инари уже сделала что–то матери и дочери.

«Нет, Мэтт!» крикнула она, хватая руку Мэтта. Он направился в сторону смеющейся одетой в черное женщине и попытался бы напасть на ее — и секунды теперь были были неоценимы. «Успокойся, лучше помоги мне найти их!»

Тео пришла на помощь. Разматывая белый кнут, она взмахнула им вокруг головы и направила точно на поднятые руки Инари, оставляя кровавую глубокую рану на одном. Поскольку разъяренная Инари обратила свое внимание на Тео, Мередит и Мэтт сбежали.

«Черный ход,” сказал Мэтт, поскольку они бежали вокруг дома. Вперед они видели деревянный забор, но никаких ворот. Мередит только рассматривала палки, чтобы использовать ее как шест, Мэтт задыхаясь крикнул, «Сюда!» сложив руки лодочкой, чтобы помочь перелездь. «Я помогу!»

Мередит колебалась только мгновение. Тогда, как он занесло на остановку она вскочила на месте одной ногой в его между пальцами заблокирован. Вдруг она летит вверх. Она сделала большинство из них, посадка, кошачьи, на плоской вершине забора, а потом прыгает вниз. Она слышала, как Мэтт карабкаться забор, как она вдруг окружении черного дыма.

Она отскочила назад на три фута и закричала, «Мэтт, дым! Понизив голос, она сказала задержи дыхание. Останься там, чтобы помочь им, когда я выведу их!»

Мередит понятия не имела, будет ли Мэтт слушать ее, но она повиновалась своим собственным правилам, низко присесть, задержать дыхание, и приоткрыть глаза, чтобы попытаться найти дверь.

В следующую минуту она чуть не выпрыгнула из своей кожи, услышав звук топора, врезающегося в дерево, затем треск и снова удар. Она открыла глаза и увидела, что Мэтт не послушал её, но она была рада, так как он нашел дверь. Его лицо было черным от сажи. «Она была запета," — объяснил он, поднимая топор.

Весь оптимизм Мередит разлетелся в щепки, подобно двери, когда она заглянула внутрь и не увидела ничего кроме огня.

«Мой Бог," — подумала она, — «любой, кто находится в этом пекле, вероятно уже мертв».

Но откуда взялась эта мысль? Её знания или её страх? Мередит не могла сейчас остановиться. Она сделала шаг в обжигающий огонь и закричала: «Изобель! Г-жа Сэйтоу! Где вы?»

Послышался слабый, захлебывающийся крик. «На кухне!» — сказала она. «Мэтт, это г-жа Сэйтоу! Пожалуйста, вытащи её!»

Мэтт послушался, но крикнул ей через плечо: «Дальше не ходи.»

Мередит пришлось пройти дальше. Она хорошо помнила, где находится комната Изобель. Прямо под спальней её «бабушки».

«Изобель! Изобель! Ты меня слышишь?» Её голос был такой тихий и сиплый от дыма, но она знала, что ей нужно продолжать звать. Изобель возможно была бес сознания или у неё был слишком охрипший голос, чтобы ответить. Мередит опустилась на колени и поползла по полу, где воздух был немного прохладнее и чище.

Так. Комната Изобель. Она не хотела дотрагиваться до дверной ручки голой рукой, поэтому она обернула её своей футболкой. Ручка не поворачивалась. Заперто. Она не стала долго думать, а просто развернулась и с силой ударила ногой по двери рядом с ручкой. Древесина раскололась. Еще удар и будто с визгом дверь распахнулась.

После выходки с дверью Мередит немного шатало, но комнату нужно было осмотреть. И она шагнула через порог, а там!

В палящей задымленной, но аккуратно убранной небольшой комнате на постели сидела Изобель. Мередит приблизилась к кровати и пришла в ярость, увидев, что девочка крест–накрест обмотана скотчем и надежно привязана к спинке кровати. Затем, что казалось невероятным, Изобель пошевелилась, поднимая перемазанное сажей лицо и встречаясь взглядом с Мередит.

Ярость Мередит не знала предела, когда она обнаружила, что рот девочки залеплен скотчем, предотвращая любые попытки позвать на помощь. Мередит поморщилась, показывая, что понимает, насколько это может быть болезненным, и, ухватившись за край скотча, соврала его. Изобель даже не вскрикнула, а только сделала несколько глубоких вздохов, втягивая дымный воздух.

Мередит спотыкаясь, направилась к шкафу, и, прихватив две одинаковые белые рубашки, вернулась к Изобель. На прикроватной тумбочке она заметила стакан с водой.

Наличие стакана озадачило Мередит, неужели он оставлен здесь намеренно, чтобы увеличить страдания Изобель. Не размышляя ни секунды, она дала Изобель выпить воды, а затем намочила обе рубашки.

Мередит прижала одну из рубашек к своему лицу, а другую передала Изобель, которая, копируя ее действия, прикрыла влажной рубашкой нос и рот. Тогда Мередит схватила Изобель и повела ее к двери.

Дальнейшие события превратились в сущий кошмар, заключающийся в ползании на коленях и удушье, постоянно волоча за собой Изобель. Мередит думала, что это никогда не закончится, поскольку продвигаться вперед с каждым шагом становилось все труднее и труднее. Тащить посох и одновременно помогать Изобель, было невыносимо, но она отказывалась бросить его.

Он бесценен, говорил ее разум, но стоит ли он твоей жизни?

Нет, подумала Мередит. Не стоит, но кто знает, что ждет нас впереди, если у меня получится вытащить Изобель из горящего дома?

Ты никогда не вытащишь ее отсюда, если погибнешь из–за… вещи.

Это не вещь! Из последних сил Мередит расчищала себе дорогу, посохом отбрасывая горящие обломки. Он принадлежал моему дедушке, пока Клаус не разрушил его разум. Он будто создан для меня. Это не просто вещь!

Это твой собственный выбор, произнес голос и исчез.

На пути Мередит встречалось все больше обломков. Несмотря на спазмы в легких, она была уверена, что они почти добрались до черного хода. Она полагала, что справа от них находится прачечная, ощутив вокруг себя свободное пространство.

Неожиданно в темноте что–то взбесилось и нанесло ей удар на голове. Замутненному сознанию Мередит потребовалось много времени, чтобы вспомнить название вещи, что причинила ей боль. Кресло.

Каким–то образом они забрели чересчур далеко. Они оказались в гостиной.

Мередит ужаснулась. Они зашли слишком далеко, и если выйдут через парадную дверь, то окажутся в гуще магической схватки. Им придется возвращаться, и на этот раз удостовериться, что нашли прачечную, их единственный шанс на спасение.

Мередита развернулась, таща за собой Изобель, надеясь, что девочка поймет, что им предстоит сделать.

И оставила посох на полу горящей гостиной.

Несмотря на ощутимую помощь Стефана, Елена запыхалась и старалась восстановить дыхание. Они бежали довольно быстро, и Стефан поддерживал одной рукой Бонни, а другой Елену. Дамон умчался далеко вперед, разведать обстановку.

Уже не слишком далеко, подумала Елена. Бонни и я, мы обе видели мерцающий свет. И снова Елена увидела свечение, подобно свету, струящемуся из окна.

Он большой и в этом проблема. Я придерживаюсь мысли, что мы подобрались к нему очень близко, я и не думала, что он такой огромный. Чем ближе мы подбираемся, тем больше он становится.

И нам это только на руку. Нам понадобится уйма Силы. Но мы должны получить его как можно скорее. Ведь если мы опоздаем, его мощь не будет иметь никакого значения, пусть даже он содержит в себе всю Силу вселенной.

Шиничи утверждал, что уже слишком поздно, но Шиничи прирожденный лжец. Хотя, безусловно, в последние минуты своей жизни он не лгал…

Ох, дорогой Бог, подумала она. Звездный шар.

Глава 37

Наконец Мередит удалось разглядеть нечто, не являющееся дымом или огнем. Всего лишь проблеск дверной коробки, и почувствовала легкое дуновение прохладного воздуха. Воодушевленная, она рванула прямо к двери, ведущей на задний двор, таща за собой Изобель.

Как только Мередит перебралась через порог, она ощутила холодную воду, блаженно льющуюся на ее тело. И когда она потянула Изобель под струю, девочка в первый раз за все время их странствий по дому издала хоть какой–то звук: она зарыдала от облегчения.

Мэтт освободил Мередит от ноши, подхватив Изобель. Мередит поднялась на ноги, шатаясь, описала круг и рухнула на колени. Ее волосы пылали!

В голове лишь мелькали обрывки воспоминаний из детства и тренировок, остановка, падение, перекат, когда она почувствовала холодные струи на себе. Струя воды скользила вверх и вниз по ее телу, и Мередит наслаждалась ощущением прохлады, пока не услышала слова Мэтта, — Теперь с тобой все будет в порядке.

«Благодарю тебя Метт. Благодарю тебя» Ее голос был хриплым

— Перестань, кто и заслуживает благодарности, так это ты, тебе удалось добраться до спальни и вернуться обратно. Помочь миссис Сэтоу выбраться из дома оказалось просто, она была на кухне, привязанная к стулу, а раковина была наполнена водой, так что после того как я развязал ее, оставалось только намочить одежду и выскочить наружу.

Мередит улыбнулась, озираясь по сторонам. Она почувствовала себя ответственной за Изобель. С облегчением она увидела, что девочка в объятиях своей матери.

Было сумасбродством делать выбор между вещью — правда, бесценной — и чьей–то жизнью. Мередит была счастлива, наблюдая за матерью и дочерью. У нее будет другой изготовленный посох. Но ничто не заменит жизнь Изобель.

— Изобел сказала отдать это тебе, — произнес Мэтт.

Мередит повернулась к нему, возможно, мир сошел с ума, она не поверила своим глазам. Мэтт держал в руках ее боевой посох.

— Она, должно быть, ухватилась за него свободной рукой и все время тащила за собой… О, Мэтт, она еле дышала, когда я обнаружила ее в спальне…

— Она упряма, как одна моя знакомая, — сказал Мэтт.

Мередит не знала, кого имел в виду Мэтт, но она знала, что необходимо сделать. — Нужно выбираться отсюда. Сомневаюсь, что пожарная охрана собирается приехать. Кроме того… Тео…

— Я пойду вместе с миссис Сэтоу и Изобель. А ты отправляйся к калитке и разведай обстановку, — сказал Мэтт.

Мередит направилась вглубь заднего двора. Дом, который к настоящему времени полностью поглотил огонь, зловеще освещал ей путь. Но, к счастью, во дворе ничего не полыхало. Мередит толкнула калитку посохом, открывая ее. Мэтт шел позади нее, помогая миссис Сэтоу и Изобель.

Мередит быстро пробежала мимо пылающего гаража и остановилась. Позади нее раздался ужасный крик. Но на утешения и раздумья времени не было.

Две сражающиеся женщины были слишком заняты, чтобы заметить ее — а Тео нужна была помощь.

Инари поистине выглядела как огненная Медуза. Пылающие пряди волос извивались вокруг нее, словно змеи. Ее темно–рыжие волосы раскалились по всей длине, исключая черные кончики, и она использовала их как кнут. Одна змея вырвала из руки Тео серебряный кнут, отбросив его в сторону, а другая обернулась вокруг шеи Тео и душила ее. Тео отчаянно старалась освободиться от пламенеющей петли.

Инари хохотала, — Ты испытываешь муки, глупая ведьма? Через мгновенье все будет кончено, как для тебя, так и для всего твоего городишка! Последняя Полночь, наконец, наступила!

Мередита оглянула, встречаясь взглядом с Мэттом, и этого оказалось достаточно. Он пробежал вперед и остановился между нею и сражающимися женщинами. Затем он слегка наклонился и сложил ладони в «замок».

Собрав последние силы, Мередит разбежалась, подпрыгнула, оттолкнувшись ногой от сложенных в «замок» ладоней Мэтта, и взмыла вверх, достаточно высоко, чтобы с хирургической точностью рассечь посохом змею из волос, что душила Тео.

Затем сила притяжения победила и Мередит начала падать, а Мэтт старался поймать ее. Она приземлилась аккурат на него, и им обоим оставалось только наблюдать за разворачивающимися событиями.

Побитая и истекающая кровью Тео, похлопала ладонями по тлеющим частям платья. Погасив огонь, она протянула руку в направлении серебрянного кнута, и он вернулся к ней. Но Инари не нападала. Она лишь беспорядочно размахивала руками, словно пыталась спастись от нечто ужасного, и потом истошно закричала. От этого вопля, полного невыразимой муки и боли, у Мередит перехватило дыхание. Это был предсмертный крик.

На их глазах она перевоплотилась в Обаасан, осунувшуюся, беспомощную, куклоподобную женщину, которую они знали. И когда ее сморщенное тельце ударилось о землю, она была уже мертва, но даже в смерти она выглядела устарашающе, в остекленевших глазах застыло выражение нераскаявшегося злодея.

Изобель и миссис Сэтоу приближались к телу, рыдая от облегчения. Мередит, посмотрев на них, перевела взгляд на Тео, медленно плывующую по воздуху к земле.

— Благодарю, — сказала Тео со слабой улыбкой. — Вы спасли меня… снова.

— Как вы думаете, что произошло с ней? — спросил Мэтт. — И почему Шиничи или Мисао не пришли ей на помощь?

— Полагаю, они должно быть мертвы, а как иначе? — ответила Тео, ее голос заглушался ревом пламени. — Что касается Инари, наверное, кто–то уничтожил ее звездный шар. Сомневаюсь, что у меня хватило бы сил одолеть ее.

— Который час? — опомнившись, воскликнула Мередит. Она помчалась к старомувнедорожнику, двигатель которого все еще работал. Заглянув внутрь, она увидела, что часы показывают ровно полночь.

— А разве мы не спасли людей? — в отчаянии спросил Мэтт.

Тео повернулась в направлении центра города. Несколько минут она так и стояла, словно прислушиваясь к чему–то. Наконец, когда тело Мередит уже было готово разбиться в дребезги от напряжения, Тео повернулась к ним и тихо сказала, — Дорогие Мама, Бабушка и я сейчас неразделимы. Я чувствую детей, вооруженных ножами и пистолетами. Я ощущаю, что они стоят в замешательстве в спальнях своих родителей, не в состоянии вспомнить, как и почему они здесь оказались.

И я чувствую, что родители, которые минуту назад, испугавшись за свою жизнь, прятались в шкафах, сейчас наблюдают за тем, как оружие выскальзывает из рук их детей, и дети оседают на пол, рыдающие и сбитые с толку.

— Значит, у нас получилось. У тебя получилось. Ты остановила ее, — воскликнул Мэтт, тяжело дыша.

Но Тео очень мягко и рассудительно возразила, — Это не моя заслуга, кто–то другой, где–то далеко, сделал намного больше. Конечно, город по–прежнему нуждается в исцелении. Но Бабушка и Мама со мной согласны. Кто бы они ни были, только благодаря им, этой ночью дети и родители не поубивали друг друга. Затянувшийся кошмар Инари и ее Последняя Полночь закончены.

Вся перемазанная и потрепанная Мередит ощутила, как сильные эмоции возрастают в ней и переполняют ее, и, невзирая на все упражнения по сохранению невозмутимости, она не в силах была сдерживаться. Ликующий крик сорвался с ее губ.

Она обнаружила, что Мэтт вторит ей. Он был таким же грязным и взъерошенным, как и она, но он схватил ее за руки и закружил в варварском победном танце.

И это было так здорово, кружиться и вопить как ребенок. Может быть… возможно, в своем стремлении быть сдержанней, взрослее, она не обратила внимание на само существование веселья, полагая, что забавы исключительно детское занятие.

Мэтт не стеснялся проявлять свои чувства и демонстрировать черты своего характера, в независимости от того, какими они были: искренность, зрелость, упрямство, радость. Мередит восхищалась этим и, впервые за долгое время их знакомства, она смотрела на него другими глазами, внезапно ощутив прилив чувств к этому парню.

И она могла заметить, что Мэтт почувствовал то же самое по отношению к ней. Словно раньше он никогда не смотрел на нее правильно.

Это был момент…, когда им следовало поцеловаться. Мередит часто видела такое в фильмах и читала об этом в книгах, и это выглядело почти само собой разумеющимся.

Но это была жизнь, а не выдуманная история. И когда момент наступил, Мередит обнаружила свои руки на плечах Мэтта, и что он тоже обнимает ее, и поняла, что он думает о поцелуе.

Пауза затянулась…

Мэтт ухмыльнулся, и его красноречивом взгляде читалось, что он знает, что делать. Как и Мередит. Они крепко обняли друг друга и отступили, усмехаясь. Они знали, кто они и кем являются. Они были и остаются очень близкими друзьями, и Мередит надеялась, что так будет и впредь.

Мэтт и Мередит повернувшись, посмотрели Тео, и сердце Мередит, переполненное радостью от осознания победы, пронзила резкая боль. Облик Тео менялся. Именно выражение лица Тео, с которым она смотрела на них, и стало причиной боли Мередит.

Недавно помолодевшая женщина смотрела на своих молодых, полных энергии спутников и снова старела. На лице стали проявляться морщины и, серебрящиеся в лунном свете, волосы седели на глазах. И, наконец, она стала той же пожилой женщиной, одетой в пальто, покрытое клочками бумаги.

— Миссис Флауэрс! — воскликнула Мередит, вот благодаря кому они были в безопасности, и кто действительно заслужил поцелуй. Она бросилась к хрупкой старушке, и, подхватив ее под руку, едва не сбила с ног от волнения. Тем временем подоспел Мэтт, он подхватил миссис Флауэрс с другой стороны, и они, посадив ее на свои плечи, направились к миссис Сэтоу и Изобель, наблюдавшим за огнем.

Подойдя к Сэтоу, они, отрезвленные зрелищем горящего дома, опустили миссис Флауэрс на землю.

«Изобель," сказала Мередит. «Боже! Мне так жаль — твой дом…»

«Спасибо», сказала Изобель своим мягким, нечленораздельным голосом. И отвернулась.

Мередит почувствовала холодок на коже. Она даже начала сожалеть о столь бурном празновании победы, когда г-жа Сэйтоу сказала, «Вы знаете, что это — самый знаменательный момент в истории нашей семьи? В течение сотен лет, что древние Китсуны — о, да, я всегда знала кем она была — вынуждая себя смотреть на смерти невинных людей.

На протяжении трехсот лет она терроризировала мой род, происходящий от самураев и мико. И теперь, наконец, мой муж может вернуться домой.

Мередита недоверчиво посмотрела на нее, и миссис Сэтоу утвердительно кивнула.

— Он пытался противостоять ей, и она изгнала его. А с тех пор как родилась Изобель, я могла думать только о ее безопасности. И, пожалуйста, не сердись на нее. Она не привыкла выражать свои чувства.

— Ну, это мне знакомо, — тихо сказала Мередит. — Если вы не против, я пойду, поговорю с ней.

И если она желает рассказать такой же заблудшей душе, как она, как хорошо иногда расслабиться и повеселиться вволю, подумала Мередит, то сейчас самое время.

Глава 38

Дэймон остановился и встал на колени за огромной сломанной веткой дерева. Стефан потянул девушек к себе, так что все трое приземлились прямо за его братом.

Елена поняла, что смотрит на очень большой ствол дерева. Тем неменее, каким бы большим оно не было, оно было не таким большим, как она ожидала.

По правде, они конечно не смогли бы вчетвером охватить дерево, взявшись за руки. Но где–то в глубене ее разума таилась картика луны и деревьев, стволы которых были такими высокими, как небоскребы, в которых звездный шар можно было спрятать на любом «этаже», в любой «комнате».

Это был просто грандиозный ствол дерева дуба сидит в каком–то сказочном круга, может быть, двадцать футов в диаметре, на которые не мертвых листьев отбилась. Он был бледнее цвет, чем суглинок они были выполняется, и даже сверкали в нескольких местах. В целом, Елена была освобождена.

Более того, она может даже увидеть звезды шар. Она боялась, среди прочего, что это может быть слишком высокой, чтобы подняться, что это может быть так переплетены с корнями или отраслей, которые сегодня, безусловно, после сотен или даже тысяч лет, было бы невозможно расколоть.

Несомненно, это был он. Заветный звездный шар, размером с волейбольный мяч, находился на нижних ветках дерева

В ее голове мысли проносились с невероятной скоростью. Они сделали это, они нашли звездный шар. Но сколько потребуется времени, чтобы доставить его туда, где ждал их Сейдж? Как на автомате, она взглянула на свой компас. К ее удивлению стрелка теперь показывала на юго–запад, то есть обратно в сторону Gatehouse.

Сейдж снова позаботился о них. Возможно, теперь им не придется пробираться по задворкам суда; они просто вернуться в Фелс Черч, используя силу Ключа, а там… миссис Флауэрс уж ложно знает, что делать.

Если дело дойдет до этого, Может быть им удасться шантажировать ее и заставить ее, кем бы она не была, покинуть их город навсегда в обмен на звездный шар. Иначе смогут ли они жить с мыслями о том, что она снова и снова делает это в других городах?

Задумавшись над этим, Елена непроизвольно отмечала выражения лиц своих друзей: детское изумление на кукольном в форме сердечка лице Бонни, непреклонную решимость в глазах Стефана, опасную улыбку Деймона.

Они наконец рассматривали приз, который выиграли с таким трудом.

Но она не могла слишком долго любоваться им. Нужно было делать то, за чем они пришли. Пока они смотрели на шар, он стал ярче, засверкал таким разнообразием переливов цвета, что Елена наполовину ослепла. Стараясь прикрыть веки, она услышала короткий вздох Бонни.

— Что? — спросил Стефан, прикрывая рукой глаза, которые, конечно же, были намного более чувствительными свету, чем человеческие.

Кто–то использует его силу прямо сейчас! — ответила Бонни. когда он становится таким ярким, это значки он посылает свою силу! Далеко–далеко!

«Видно, что страсти накаляются в старом добром Фелс Черче или в том, что от него осталось», приговорил Деймонд, напряженности вглядываясь в ветви над своей головой.

«Не смей говорить в таком тоне!», воскликнула Бонни! Это- наш дом! И сейчас мы наконец должны его защитить!» Елена практически увидела, о чем думала Бонни: семьи воссоединяются и все обнимают друг друга, соседи снова улыбаются соседям и все в городе дружно восстанавливают разрушенное

Вот как иногда случаются великие трагедии. У людей есть одна цель, но нет единства. Есть амбиции, самоуверенность, но всего нет самого главного, котогое иногда означает просто сесть и поговорить друг с другом

Стефан предпринял попытку, хотя Елена видела, что он почти ослеп из–за сияния шара. Он тихо произнес: «Давайте вместе подумаем, как мы можем его достать-

Но Бонни посмеялась над них, хотя и не зло. Она сказала, «Я могу добраться до него так же быстро, как белка. Мне только нужен кто–то, кто сможет поймать его, когда я столкну его вниз. Я понимаю, что не смогу спуститься обратно с ним; я не на столько глупа. Ну, вы, ребята, пойдемте!»

Вот так это происходит. Разные характеры, разные способы думать. И смех легкомысленной девушки, у которой не было предвиденья, когда оно было необходимо.

Елена, которая завидовала боевому шесту Мередит, даже не увидела начало. Она смотрела на Стефана, который все еще моргал, чтобы вернуть себе зрение.

Бонни начала взбираться на дерево так же легко, как перед этим хвасталась, прямо на сук неживого дерева, нависший над их головами. Она даже победно захихикала, прежде чем внезапно появиться в безжизненном сиянии, окружающим дерево.

И тогда микросекунды растянулись до бесконечности. Елена почувствовала как ее глаза медленно становятся шире, хотя она знала, что они были открытыми.

Она видела, как Стефан неторопливо обходил ее, пытаясь ухватиться руками за ногу Бонни, хотя она знала, что то, что она видела, было молниеносным захватом миниатюрной лодыжки девушки. Она даже слышала мгновенную телепатию Деймона: «Нет, маленькая дура! — как быдто он говорил со своейственным ему ленивым тоном превосходства.

Затем, все еще в замедленном действии, колени Бонни согнулись и она повисла в воздухе над кругом.

Но она еще не коснулась земли. Так или иначе, черная полоса, потрясающе быстро даже для замедленного фильма ужасов, который смотрела Елена, приземлилась там, где должна была приземлиться Бонни. И затем падающая Бонни была отброшенна из зоны бесплодного круга, слишком быстро для глаз Елены, чтобы она могла отследить, а затем раздался глухой стук — слишком быстро, чтобы мозг Елены принял его за приземление Бонни.

Совершенно очевидно, она услышала как Стефан крикнул ужасным голосом «Деймон!» И затем Елена смогла увидеть тонкий темные объекты — как изогнутые копья — которые уже летели вниз.

Когда ее восприятие вернулось в норму, она увидела, что это были длинные, изогнутые черные ветки, находящиеся равномерно по кругу, как тридцать паучих ног, тридцать длинных копий, которые как будто сажали в тюрьму кого–то внутри них, как прутья решотки, или — приколоть их к странному песку под ее ногами.

«Приколоть» было хорошим словом. Елене понравилось звучание. И даже когда она смотрела на загнутые назад сучкм веток, что означало, что что–то пойманное ими держалось в земле, она думала как будет раздражен Деймон, если ветка пробила его кожанную куртку. Он бы ругался на них, а Бонни попыталась бы сделать вид, что он — и…

Она была достаточно близко теперь, чтобы увидеть, что все было не так просто. Ветка, которая была размером с копье, прошло через плечо Деймона, что должно было быть очень больно, в дополнение, в углу его рта были сгустки крови. Но наиболее раздразающим был тот факт, что он не смотрел на нее.

Вот так Елена думала об происходящим. Он закрыл глаза специально — может быть потому что он был зол, может быть из–за боли в плече. Но это напомнило ей о той стене, которую она почувтвовала в последний раз, когда пыталась прикоснуться к его сознанию — и, проклятье, он что не понимает, что пугает их?

«Открой глаза, Деймон» — произнесла она краснея, потому что это было то, что он хотел, чтобы она сказала. Он был самым великим манипулятором. «Открой свои глаза, я сказала!» — сейчас она была действительно раздраженна. «Не притворяйся оппосумом, ты все равно никого не одурачишь, и с нас достаточно!» Она хотела сильно встряхнуть его, когда что–то подняло ее в воздух, в поле зрение Стефана.

Стефану было больно, но, конечно, не так ужасно, как Дэймону, поэтому когда она обернулась, чтобы проклясть Дэймона, Стефан резко сказал:

— Елена, он не может!

На несколько мгновений слова звучали для нее как вздор. Не просто искажонно, бессмысленно, как будто говорящий не мог остановить добавление — как бы то ни было, это произошло. Это было передышка, и теперь ей пришлось иметь дело с тем, что показывали ее глаза.

У Деймона не было пробито плечо. Он был посажен на кол чуть левее центра его торса.

Точно там, где было его сердце.

Слова дошли до нее. Слова, которые кто–то однажды сказал — хотя сейчас она не могла вспомнить, кто. «Ты не можешь так просто убить вампира. Мы умираем, только когда нам пронзают сердце…»

Умирает? Дэймон умирает? Это какая–то ошибка…

— Открой глаза!

— Елена, он не может!

Но она знала, не зная как, что Дэймон не мертв. Она не удивилась, что Стефан не знал этого; на их личной частоте между ней и Дэймоном был шум.

«Скорее, дай мне твой топор» — сказала она, так отчаянно, и с такой уверенностью, что Стефан передал его без слов, и повиновался, когда она сказала ему стабилизировать сверху и снизу изогнутую, похожую на паучью ногу, ветку.

Тогда несколькими быстрыми ударами топора она перерубала черную ветку, которая была такой толстой, что ее нельзя было обхватить пальцами. Действуя на чистом всплеске адреналина, она поняла, что испугала Стефана, что и позволило ей продолжать.

Когда она закончила, освободилась паучья ветка, которая поднялась обратно к дереву, больше не закрепленная — и другая часть, похожая больше на приличный кол в Дэймоне.

Только когда она начала тянуть вверх этот кол, испуганный Стефан остановил ее.

«Елена! Елена, я не лгал тебе! Вот для чего эти ветки. Для злодеев, которые являются вампирами. Послушай, любимая — посмотри.» Он показывал ей другую паучью ветку с зубцами, которая лежала на песке. Обратные зубцы были такими как у обычной каменной стрелы.

«Эти ветки предназначены для такой работы,” говорил Штефан. «И если ты потянешь за нее достаточно сильно, это заканчиться тем, что вытащешь куски — его сердце.»

Елена застыла. Она не была уверена, что понимала слова — она не могла себе позволить, или она могла представить. Но это не имело значения.

«Я уберу его другим способом,” сказала она быстро, глядя на Стефана, но не смогла увидеть настоящий зеленый цвет его глаз из–за оливкового света. «Подожди. Только жди и смотри. Я вызову силу Крыльев, которая уберет эту — эту — проклятую гадость.» Ей приходили в голову и другие выражения, чтобы назвать кол, но она старалась не потерять остатки контроля.

«Елена». Стефан шептал ее имя, как будто он не мог произнести его. Даже в сумерках она могла видеть слезы на его щеках. Он продолжал, телепатически, Елена, посмотри на его закрытые глаза. Это Дерево — самый ужасный убийца какого я когда–либо видел, но я слышал об этом. Оно … оно растет. Внутри него.

«Внутри него?» оглушенно переспросила Елена.

Вдоль его артерий и вен — и его нервов — и всем что связано с его сердцем. Он — о, Боже, Елена, только посмотри на его глаза!

Елена посмотрела. Стефан встал на колени и осторожно открыл веки Дэймона, и Елена закричала.

Глубоко в бездонных зрачках, в которых находились бесконечные ночные небеса полные звезд, было мерцание — но не звездного света, а зеленое. Оно, казалось, пылало своим адским светом.

Стефан смотрел на нее с жалостью и мучением. А теперь одним мягким движением, Стефан закрыл эти глаза — навсегда, она знала, он так думает.

Все стало странным и сказочным. Все потеряло смысл. Cтефан аккуратно опустил голову Дэймона — он позволял Дэймону уйти.

Даже в своем затуманенном невозможном мире, Елена понимала, что никогда бы не могла сделать это.

И затем произошло чудо. Елена услышала голос в своей голове, но не свой.

«Все это было довольно неожиданно. На этот раз я действовал не подумав. И вот моя награда». Голос был шумом на их личной частоте, её и Дэймона.

Елена оторвалась от Стефана, который пытался удержать ее, и упала, хватаясь руками за плечи Дэймона. «Я знала! Я знала, что ты не мог умереть!»

Только тогда она поняла, что с ее лица капали слезы, и она вытерла его мягким кожаным рукавом. «О, Дэймон, ты меня так перепугал! Никогда, никогда так больше не делай!»

— Я думаю, я могу дать свое слово, — Деймон посылал сигналы в других тонах нежели его обычный голос — трезвый, но в тоже время капризный. Но ты должна дать мне что–нибудь взамен.

«Да, конечно», сказала Елена. «Просто дай я немного отодвину волосы с шеи. Это сработает лучше, как тогда, когда Стефан лежал внизу — когда мы несли его на его койку из тюрьмы…»

«Не так», сказал ей Дэймон. «На этот раз, мой ангел, я не хочу твоей крови. Мне нужно, чтобы ты дала мне свое самое торжественное слово, что ты постараешься быть храброй».

— Если это точно поможет. Я знаю, что девушки лучше мужчин в таких делах. Они менее трусливы, когда встречают то, что тебе пришлось встретить сейчас.

Елене не нравился тон этих слов. Головокружение, от которого ее губы онемели, распространилось по всему ее телу. Здесь не нужно было быть храброй. Деймон мог терпеть боль. Она пыталась найти силу Крыльев, чтобы уничтожить все дерево, что отравляет его. Это будет больно, но спасет его жизнь.

— Не говори со мной так! — отрезала она жестко, прежде, чем вспомнить, что нужно быть вежливой. Все поплыло, и она не могла даже вспомнить, почему она должна быть нежной, но на это была причина. Тем не менее, было трудно, когда она использовала каждую унцию своей концентрации и силы для поиска силы Крильев, а которой она никогда не слышала. Очистка?

Она бы уничтожила дерево, или только оставила Дэймона без его порочной улыбки? Терять было нечего, и отчаяние захлестнуло ее — потому что лицо Дэймона стало таким бледным.

Но сила Крыльев Очистки ускользала от нее.

Внезапно огромная дрожь — судорога — прошла через все тело Дэймона. Елена услышала позади себя прерывистые слова.

«Любимая, любимая — ты должна позволить ему уйти. Он невыносимо страдает, только потому что ты удерживаешь его,” сказал голос, принадлежащий Стефану. Стефан никогда бы не стал лгать ей.

Елена дрогнула на секунду, но потом ослепляющий гнев пронзил ее тело. Он придал ей сил, и она резко закричала «Я … никогда! Я никогда не позволю ему уйти! Будь ты проклят, Дэймон, ты должен бороться! Позволь мне помочь тебе! Моя кровь — особенная. Она даст тебе силу. Ты выпьешь ее!»

Она потянулась за своим ножом. Ее кровь была волшебной. Возможно, если дать ее достаточно, Дэймону хватило бы силы, чтобы противостоять деревянным нитям, которые все еще разрастались в его теле.

Елена полоснул по горлу. Может быть, подсознательно она избегала делать больше, чем никующие ей сонную артерию, но если так wasentirely подсознательно. Она просто нагнулся, нашел металлический нож, и одним махом множество кровь хлестала из. Ярко–красные артериальной крови, что даже в полутьме было цвет надежды.

Здесь, Деймон. Здесь! Пейте это. Столько, сколько вы хотите, все что вам нужно, чтобы исцелить себя. «Она попала в лучшем положении, что она может, слух, но не слыша Стефана ужас вздох позади нее в безрассудство ее рубить, не слушая свой ​​«{«Ђ„~„„„‚«Ђ„|«Ћ „~«p «t „~«u «z

Но — Дэймон не пил. Даже опьяняющую кровь его Принцессы Темноты — илм как он ее называл? Это походило на топливо ракеты по сравнению с бензином, в венах других девочек. Она только испачкала его вокруг рта. Она текла на его бледное лицо, впитывалась в черную рубашку и сворачивалась на кожаной куртке.

Нет…

«Дэймон», отправила Елена, «пожалуйста. Прошу тебя. Пожалуйста. Я прошу тебя ради меня, ради Елены. Пожалуйста, пей. Мы можем это сделать — вместе».

Дэймон не двигался. Кровь лилась в рот, который она открыла, затекала и потом вытекала снова. Это было, как будто Дэймон насмехался над нею, говоря, «Ты хотела, чтобы я перестал пить человеческую кровь? Я сделал это — навсегда.»

О, всемилостивый Боже, пожалуйста…

Перевод: английский > русский

Елена dizzier чем когда–либо в настоящее время. Внешние события прошло тускло вокруг нее, как океан, лишь незначительно стриженый человек из глубоко в набухает. Она была полностью сосредоточена на Деймон.

Но одну вещь она действительно чувствовала. Ее храбрость — Дэймон был неправ относительно этого. Рыдания зарождалось где–то глубоко в ней. Она заставила Стефана отпустить ее, и теперь она не могла поддерживать себя больше.

Она упала прямо сверху ее крови и тела Дэймона. Ее щека напротив его щеки.

И его щека была холодна. Даже под кровью она была холодной.

Елена не заметила как впала в истерику. Она просто вопила и рыдала, и билась на плечах Дэймона, проклиная его. По сути, она никогда не проклинала его прежде, не прямо в лицо. Что касается воплей, они были не просто звуком. Она еще кричала ему найти какой–нибудь способ бороться.

М тогда она перешла к обещаниям и заверениям, хотя в глубине души она понимала, что это самообман. Она должна была найти способ все исправить м оживить его в мановение ока. Она уже почти почувствовала зарождающуюся в ней силу новых Крыльев, которые помогут ей спасти его.

Все что угодно, только бы смотреть правде в лицо.

«Дэймон? Пожалуйста?» Это был перерыв в криках, когда она говорила мягко ее новым сухим, охрипшим голосом. «Дэймон, сделай это для меня. Только сожми мою руку. Я знаю, что ты можешь сделать это. Только сожми одну из моих рук.»

Но она не почувствовала давления ни на одной руке. Только кровь, которая становилась липкой.

И затем случилось чудо, и она услышала еще раз голос Дэймона — очень слабый — в своей голове.

«Елена? Не… плачь, милая. Это не так плохо, как сказал Стефан. Я многого не чувствую, за исключением своего лица. Я… чувствую твои слезы. Не надо больше плакать… пожалуйста, ангел мой».

Чудо дало ей надежду. Он назвал Стефана «Стефан», а не «младший братец». Но прямо сейчас она думала о другом. Он все еще мог чувствовать, что происходит с его лицом. Это была очень важная информация, ценная информация. Елена немедленно коснулась руками его щек и поцеловала его в губы.

— Я только что поцеловала тебя. Я целую тебя снова. Ты чувствуешь?

«Вечно, Елена», — сказал Дэймон. «Я заберу это с собой. Теперь это часть меня… видишь?»

Елена не хотела видеть. Она целовала его губы — холодные как лед — снова. И снова.

Она хотела дать ему что–то еще. Что–то хорошее, о чем можно подумать. «Дэймон, помнишь, как мы впервые встретились? В школе, после того как погас свет, когда я занималась офорлмением Дома с привидениями. Я почти позволила тебе поцеловать меня — еще прежде чем узнала твое имя — когда ты только вышел из темноты».

Деймон удивил ее, ответив немедленно.

— Да… и ты… ты поразила меня, став единственной девушкой, на которую я не мог повлиять сразу. Нам было… весело вместе — правда? Хорошее время? Мы ходили на был… и мы танцевали. Я возьму это вместе с собой.

Через оцепенение, у Елены была только одна мысль. Не путать его больше. Они пошли на «бал» только, чтобы спасти жизнь Стефана. Она сказала ему: — Нам было весело. Ты хороший танцор. Представь наш вальс!

Деймон послал медленно, как в тумане: — Мне жаль… Я был так ужасен в последнее время. Скажи… ей это. Бонни. Скажи ей…

Елена оперлась. — Я скажу ей. Я поцеловала тебя снова. Ты чувствуешь мой поцелуй?

Это был риторический вопрос, поэтому она была шокирована, когда Деймон ответил медленно и сонно: — Я… давал тебе клятву говорить только правду?

«Да», мгновенно солгала Елена. Ей нужна была правда от него.

— Тогда… нет, по честному… Я не могу. Мне кажется, что у меня нет… тела теперь. Это удобно и тепло, и ничего не болит больше. И — я почти чувствую, что я не одинок. Не смейся.

«Ты не один! Дэймон, ты этого не знаешь? Я никогда, ни за что не позволю тебе быть одному». Елена задыхалась, волнуясь о том, как заставить его поверить ей. Всего лишь на несколько секунд… сейчас.

Здесь, она послала телепатический шепот, я раскрою тебе мой сокровенный секрет. Я никогда никому не скажу. Ты помнишь мотель, в котором мы остановились, по пути, и как все–даже ты- удивлялись что произошло этой ночью?

…Мотель? Поездка? Он звучал неуверенно. Ох. да. Я вспомнил. И…на следующее утро–мм. интересно.

Потому что Шиничи взял твои воспоминания, сказала Елена, надеясь что ненавистное Дэймону имя оживит его. Но не вышло. Как и Шиничи, Дэймон прощался с этим миром.

Елена прислонилась своей щекой к кровавой и холодной щеке Дэймона. Я держал тебя, прямо как сейчас–да, почти как сейчас. Всю ночь. Это было то чего ты хотела, не чувствовать себя одинокой.

Прошла долгая пауза прежде чем Елена начала паниковать той частью, до которой ещё не дошло оцепенение или истерика. Но потом слова медленно дошли до неё.

Благодарю тебя… Елена. Благодарю тебя… что открыла свой драгоценный секрет

Да, и я скажу тебе ещё кое–что более драгоценное. Никто не одинок. Не совсем. Никто никогда не один.

«Ты со мной… такая теплая… больше не о чем волноваться…»

«Больше не о чем», пообещала ему Елена. «И я всегда буду с тобой. Никто не одинок; я обещаю»

Елена … вокруг все становится таким странным. Нет боли. Но я должен сказать тебе …, что я знаю, что ты тоже знаешь …. Как я влюбился в тебя …, ты будешь помнить, не так ли? Ты не забудешь меня?

«Забыть тебя? Да как я смогу когда–нибудь тебя забыть?»

Но Дэймон говорил, и внезапно Елена поняла, что он больше не мог слышать ее, даже телепатически.

«Ты вспомнишь? Ради меня? Только это… я любил однажды — лишь однажды, за всю свою жизнь. Ты можешь запомнить, что я любил тебя? Это делает мою жизнь хуже… в чем–то…». Его голос затухал.

У Елены кружилась голова. Она знала, что все еще быстро теряла кровь. Слишком быстро. Ее ум притупился. Новым приступ рыдания сотрясал ее. По крайней мере, она больше не кричала — было не на кого кричать. Дэймон ушел. Он оставил ее.

Она хотела последовать за ним. Ничто не было настоящим. Он не понимал? Она не могла представить вселенную, без разницы, сколько бы в ней было измерений, без Дэймона. Для нее не было мира, если в нем не существовало Дэймона.

Он не мог так с ней поступить.

Ни знание, ни забот, ни воспоминаний, она погрузилась глубоко, глубоко в ум Дэймона, владея им телепатически, следуя по деревянным связям, которые она нашла повсюду.

И, наконец, она нашла себе погрузиться в самые глубокие части его … где маленький мальчик, метафора бессознательного Деймона, когда–то был загружен с цепями и набор для защиты большого камня, что Дэймон держал свои чувства заперли

О, Боже, должно быть он сильно напуган, подумала Елена. Нивкоем случае ему нельзя уходить напуганным ….

Теперь она видела его. Ребенока — Деймона. Как всегда, она могла видеть в сладкое округленное личико, острые скулы малодого мужчины, которым станет Деймон, в широких черных глазах, потонциальный взгляд — бездонной темноты.

Хотя он не улыбался, взгляд ребенка был открытым и радушным, таким какого небыло у взрослого Деймона. И цепи … цепей не было. большой камень тоже исчез.

«Я знал, что ты придешь,” прошептал мальчик, и Елена обняла его.

Легче, сказала себе Елена. Легче. Он не реальн. Он то, что осталось от разума Деймона, часть разума которую он всегда прятал. Но тем не менее, он еще моложе, чем Маргарет, и он такой же мягкий и теплый. Независимо от того, дай бог чтоб так и было, что он не понимает что действительно происходит с ним.

Не было никаких признаков подтверждающих это, в темных глазах ребенка, который оказался перед ней. «Я так рад тебя видеть», признался он. «Я думал, что больше не увижу тебя, и не поговорю. И–он–ты знаешь о ком я, он оставил несколько для тебя. Я думаю что он больше не мог говорить поэтому послал меня".

Елена поняла. Если есть место куда не добролось дерево, это была эта часть мозга, самая примитивная часть. Дэймон все еще мог говорить с ней, через этого ребенка

Но прежде, чем она могла чтолибо ответить, она увидела, слезы на глазах ребенка, его тело дернулось в рыданиях — и тут он жестко закусил губу, чтобы не закричать, догадалась она.

«Это причиняет тебе боль?» спросила она, надеясь, что это не так. Отчаянное надеясь что это не так.

«Это не так.» Она поняла что но солгал. Однако, он уже не плакал. У него была гордость, это же ребенок-Деймон.

— У меня есть для тебя особое сообщение, — сказал он. — Он попросил меня сказать тебе, что он всегда будет с тобой. И что ты никогда не будешь одна. Что никто на самом деле не будет один.

Глава 39

Елена прижимала ребенка к себе. Дэймон понимал ее, даже в его ошеломленном и запутанном состоянии. Все были вместе. Никто не был одним.

«И он спросил что–то еще. Он спросил, будешь ли ты обнимать меня, точно так же — если я засну.» Бархатные темные глаза искали лицо Елены. «Ты будешь?»

Елена попыталась сохранить уверенность. «Я буду обнимать тебя,” пообещала она.

«И ты не отпустишь никогда?»

«И я не отпущу никогда», Елена сказала ему, потому что он был ребенком, и не было никакого смысла в пугающей его, если у него не было страха. И потому, может быть, это часть Damon–это небольшой, невинный часть–бы какой–то «навсегда». Она слышала, что вампиры не вернулся, не перевоплощаться способом люди сделали.

Вампиры в верхней Темного Измерения были еще «живы», авантюристов или счастье, ищущих убежище, или осудили там тюрьмы небесные суда.

«Я буду обнимать тебя,” Елена обещала снова. «Всегда — всегда.»

В этот момент его маленькое тело прошила судорога, и она увидела слезы на его темных ресницах, и кровь на губе. Но прежде, чем она смогла сказать хоть слово, он добавил, «У меня есть еще сообщения. Я знаю их наизусть. Но» — его глаза попросили прощения — «Я должен передать их другим.»

Кому другим? Сначала подумала Елена, удивляясь. И она поняла. Стефан и Бонни. Были и другие любимые.

«Я могу … передавать им от тебя,” сказала она нерешительно, и он улыбнулся, в первый раз, но только уголком одной губы.

«Он наделили меня небольшой возможностью телепатии,” сказал он. «Я оставил ее на случай, чтобы позвать тебя.»

Все еще отчаянно независимый, подумала Елена. Все, что она сказала, было: «Вперед, тогда.»

«Первое сообщение — для моего брата, Стефана.»

«Ты сможешь передать ему через секунду,” сказала Елена. Она держала маленького мальчика в душе Дэймона, зная, что это было последним, что она могла дать ему. Она могла пожертвовать несколькими бесценными секундами, чтобы Стефан и Бонни могли попрощаться.

Она пошевелила свое реальное тело — тело вне ума Дэймона, и открыла глаза, моргая и пытаясь сосредоточиться.

Она видела лицо Стефана, бледное и удивленное. «Он —?»

«Нет. Но уже скоро. Он может услышать телепатию, если ты будешь думать ясно, как будто говоришь. Он хочет поговорить с тобой.»

«Со мной?», Стефан медленно склонил колени и коснулся щекой щеки своего брата. Елена снова закрыла глаза и повела его через темноту к последнему лучику света, который еще жил. Она почувствовала удивление Стефана, когда он увидел ее там, обнимающую матенького темноволосого мальчика.

Елена не сразу осознача, что через связь с этим ребенком она может слышать каждое слово. Что послания Деймона оживали в словах ребенка.

Маленький мальчик произнес:

— Кажется, ты думаешь, что я просто дурачок.

Стефан заговорил. Он никогда не видел и не слышал о ребенка-Деймоне раньше. «Я никогда и думать не мог,” медленно говорил он, удивляясь.

«Но это не похоже на … него, ты знаешь. Похоже на … меня.»

«Я думаю,” сказал Стефан неуверенно, “ ужасно печально — что я никогда действительно не знал никого из вас очень хорошо.»

«Пожалуйста, не грусти. Он просил меня это передать. Ты не должен быть печальным … и переживать. Он сказал, что это немного похоже на засыпание, и немного на полет.»

«Я буду … помнить это. И — спасибо тебе — старший брат.»

«Я думаю, что это — все. Ты знаешь, что надо присматривать за нашими девочками ….» Другая из страшных судорог заставила ребенка затаить дыхание. Стефан заговорил быстро:

«Конечно. Я буду заботиться обо всем. Ты лети.»

Елена почувствовала, как горе ранило сердце Стефана, но его голос был спокойным. «Лети теперь, мой брат. Улетай.»

Елена чувствовала что–то через телепатическую связь — Бонни, дотронувшуюся до плеча Стефана. Он быстро встал, чтобы она могла лечь. Бонни была почти в истерике и рыдала, но она сделала кое–что хорошее. И Елена это заметила. Пока Елена была в своем собственном небольшом мире с Дэймоном, Бонни взяла кинжал и отрезала длинный локон волос Елены.

Потом она отрезала один из своих земляничных завитков, и поместила локоны — один волнистый и золотой, другой завивющийся и светло–красный — на груди Дэймона. Это было все, что они могли сделать в этом бесцветковом мире, чтобы чтить его, быть с ним навсегда.

Елена могла слышать и Бонни посредством своей связи с Деймоном. Хотя вначале все что она слышала от нее — одни рыдания: " Деймон, пожалуйста, о, пожалуйста, я не знала, я никогда не могла предположить, что кто–то пострадает! Ты спас мою жизнь! А сейчас, о, пожалуйста, я не могу прощаться с тобой!»

«Она не понимает, думала Елена, что разговаривает с маленьким ребенком». Но Деймон передал послание через ребенка.

Я должен попрошаться с тобой, все таки. Впервые мальчик выглядел смущенно. «Я также должен попросить у тебя прощения. Впервые сальчик выглядел смущенно. «Он сказал, что ты поймешь за что и простишь меня. Но, если ты не знаешь, то я не знаю что случится…

Снова волна ненавистных спазмов прошла через ребенка. Елена прижала его к себе что есть силы и даде не заметила, что закусила губу до крови. В то же время она пыталась защитить маленького мальчика от своих нахлынувших эмоций. И тогда глубоко в сознании Деймона она увидела, как менялись чувства Бонни: от раздирающих рыданий до страха изумления и в конечном итоге до сосредоточенного контроля. Это было так, словно Бонни вмиг повзрослела.

— Конечно, конечно же, я понимаю! И я прощаю тебя — но ты не сделал ничего неправильного. Я такая глупая девчонка, я…

«Мы не считаем, что ты глупая девочка», произнес мальчик с большим облегчением. «Спасибо, что ты простила меня, мне бы хотелось тебя назвать так, как я тебя иногда называл…но…Мальчик прильнул к Елене: «Мне кажется я засыпаю….»

«Маленькой красногрудой птичкой?», осторожно спросила Бонни. Лицо мальчика просияло в ответ.

«Именно так, ты все знаешь! Вы такие хорошие и понимающие! Спасибо, что вы помогаете мне! Я могу попросить вас еще рб одном?»

Елена хотела ответить, когда внезапно она коробится полностью из виду Дэймона и обратно в реальность. Дерево было бросил ногу другого паука множество ветвей, захвата их и тела Деймона между двумя кругами деревянные бруски.

Елена не было никаких планов. Не знаю, как добраться до звезды шар, что Дэймон погиб. Либо дерево умный, или он был подключен к такой эффективной защиты, которые он, возможно, также были. Они лежали на доказательства того, что многие, многие люди были осуждены за что звезда–шар и оставил их костей основания песком.

Интересно, подумала Елена, почему дерево не охотилось за нами, и особенно за Бонни. Она была наверху, потом спустилась, хотя я не должна была позволять ей этого делать, кроме того, все хотели, чтобы это сделал Дэймон. Почему все–таки оно на нее не напало?

Стефан пытался быть сильным, пытаясь организовать что–то из этого бедствия, которое было ошеломляющим, Елена просто сидела не двигаясь. Бонни снова рыдала, издавая душераздирающие звуки.

Кроме круглых деревянных ловушек была еще и сеть из веток — слишком частая даже для Бонни, чтобы пролезть через нее. Ловушка с Еленой была отделена от всего: и от песочной ямы и от звездного шара, на приличное расстояние

«Топор!» Крикнул Стефан. «Бросьте его мне —”

Но времени уже не было. Корешок обвился вокруг него и стремительно тянул его на верх.

«Стефан, я сожалею! Я была слишком медленой!»

«Это было слишком быстро!» Поправил её Стефан.

Елена задержала дыхание, ждя последней катострофы сверху, той которая убьет их всех. Когда ничего не произошло он поняла что что–то не так. Дерево не было разумным, но и садистским. Они должны были быть здесь пойманы в ловушку, далеко от провизии, чтобы медленно умиреть от жажды и голода, или сходить с ума, наблюдая за смертью других.

Лучшее, на что они могли надеятся, это что Стефан убьет и Бонни и ее — но даже он никогда не сделал бы этого. Эти ветки, терпели крах внизу снова и снова, Дерево чувствовало необходимость, пока кости Стефана не присоединяться к остальным, превращаясь в песок.

Именно так и было, мысль обо всех них, пойманных в ловушку с Дэймоном, высмеивая его смерть. Вещь, которая не оставляла в покое Елену в течение многих недель, выслушивание историй о детях, которые поедали своих домашних животных заживо, которые восхищались болью, имела отношение к жертве Дэймона, боль стала настолько невыносимой, что она больше не могла содержаться.

«Стефан, Бонни–не трогайте ветки», выдохнула она. «Убедитесь, что вы не касались любой части ветви».

«Я нет, любовь моя, и Бонни тоже. Но почему ты спрашиваешь?»

«Я больше не могу сдерживаться! Я должна выдержать —”

— Елена, нет! То заклинание…

Елена больше не могла думать. Ненавистный полу–свет сводил ее с ума, напоминая ей о зеленых точках в глазах Дэймона, ужасном зеленом свете Дерева.

Она точно поняла садистское отношение Дерева к ее друзьям …, и в уголку глаза видела немного черного … вроде тряпичной куклы. Только это была никакая не кукла; это был Дэймон. Дэймон с его диким и остроумным сломанным духом. Дэймон …, кто должен уйти из этого и всех миров теперь.

Его лицо было залито кровью. Не было ничего мирного или достойного в нем. Не было ничего, что Дерево не взяло у него.

Елена потеряла рассудок.

С криком, который очистил её голос голос от хрипоты, Елена схватила ветку Дерева, которое убило Дэймона, которая убила ее возлюбленного, для того чтобы убитььет ее и двух других, которых она также любила.

У нее не было никаких мыслей. Она не была способна видеть. Но инстинктивно она держала высокую ветку Дерева, и позволила ярости взорваться в ней, ярости убитой любви.

Крылья Уничтожения.

Она чувствовала дугу Крыльев сзади, как темные кружева с черным жемчугом, и на мгновение она почувствовала себя подобно смертельной богине, зная, что эта планета никогда не будет питать никакую жизнь когда–либо снова.

Когда крылья уничтожения стали шире, черно–матовые сумерки сгущались вокруг них. Какой подходящий цвет. Дэймону бы это понравилось, подумала она в замешательстве, и затем она снова вспомнила, сосредоточившись она разок ими взмахнула, собирая всю власть что бы разрушить Деревого этого мира.

Это разрушало её изнутри, но она позволила этому продолжать. Никакая физическая боль не могла сравниться с тем, что было в ее сердце, боль потери. Никакая физическая боль не могла выразить, то как она себя чувствовала.

Огромные корни в земле под ними начали оживать, как будто было землетрясение, и затем —

Прозвучал оглушительный звук, потому что ствол Дерева взорвался словно ракета, распадаясь в пепел. Барьеры — паучьи ноги вокруг них просто исчезли наряду с пышной листвой.

Что–то в уме Елены отметило, что очень далеко то же самое разрушение продолжалось, разгоняясь и превращая ветви и листья в мельчайшие частички пепла, который висел в воздухе как туман.

«Звездный шар!» закричала Бонни в жуткой тяжелой тишине.

«Испарился!» Стефан поймал Елену. Она упала на колени, когда ее эфирное черные крылья исчезли. «Но мы никогда бы не получили его. Это Дерево защищало это в течение тысяч лет! Все, что мы получили бы, будет медленной смертью.»

Елена возвратилась к Дэймону. Она не касалась котрый, которая пробил его — сейчас, он был единственным остатком Дерева в этом мире. Она едва могла сметь надеяться, что была хоть искра жизни еще в нем теперь, но ребенок хотел говорить с нею, и она добьется этого или умрет, пробуя. Она едва чувствовала руки Стефана, обнимающие ее.

И снова она погрузилась в самую глубину разума Дэймона. На этот раз она точно знала, куда идти.

И там, чудом, он был, хотя, очевидно, в отвратительной боли. Слезы катились по его щекам, но он пытался не рыдать. Его губы были искусаны. Ее Крылья не были в состоянии разрушить дерево в нем — оно уже отравило его — и не было способа это поправить.

«О, нет, о, Боже!» Елена взяла ребенка на руки. Слезинка упала на ее руку. Она качала его, едва понимая, что говорила. «Что я могу сделать, чтобы помочь?»

— Ты снова здесь, — сказал он, и в его голосе она слышала ответ. Это было все, чего он хотел. Он был очень простым ребенком.

«Я буду здесь — всегда. Всегда. Я никогда не уйду.»

Это не помогло, как она хотела. Мальчик задыхался, пытаясь улыбнуться, но был поражен ужасной судорогой, которая почти выбила его тело из ее рук.

И Елена поняла, что превращала неизбежность в медленную, мучительную пытку.

«Я буду обнимать тебя,” она изменила свои слова для него, «пока ты не захочешь, чтобы я отпустила. Хорошо?»

Он кивнул. Его голос прерывался от боли. «Ты могла бы — ты могла бы позволить мне закрывать глаза? Только … только на мгновение?»

Елена знала, но возможно этот ребенок не знал, что произойдет, если она перестанет с ним разговаривать и позволит ему уснуть. Но она не могла больше выносить его страдания, не было больше реальности, никого больше в этом мире для нее не было, и она не особо заботилась о том, что она сейчас делает, даже если это бы означало умереть вместе с ним.

Тщательно выравнив голос, она сказала, «Возможно … мы можем оба закрыть глаза. Но не на долго — нет! А … только на мгновение.»

Она продолжала качать маленькое тело на руках. Она все ещечувствовала слабый пульс жизни … не биение, но тем не менее, пульсирование. Она знала, что он еще не закрыл глаза; что он все еще боролся с пыткой.

Для нее. Ни для кого больше. Только для нее.

Приблизив свои губы близко к его уху, она шептала, «Давай закроем глаза вместе, хорошо? Давай закроем их … на счет три. Хорошо?»

Было такое облегчение в его голосе и такая любовь. «Да. Вместе. Я готов. Ты можешь начинать считать.»

«Один». Ничто не имело значения кроме обьятий, и это успокаивало. «Два. И …»

«Елена?»

Она была поражена. Ребенок когда–нибудь раньше говорил ее имя?

— Да, милый?

— Елена, я… люблю тебя. Не потому что он любит. Я тебя тоже люблю.

Елена попыталась скрыть лицо в его волосах. «Я люблю тебя тоже, маленький. Ты всегда это знал, не так ли?»

— Да — всегда.

— Да. Ты всегда это знал. А сейчас… мы закроем глаза — на минутку. Три.

Она подождала, пока последний слабый движение остановилось, и его голова откинулась назад, и глаза его были закрыты, а тени страдания не было. Он выглядел, не мирным, но просто нежным — и вид, и Елена могла видеть в его лице, на что будет похож взрослый Дэймон и то его особенное ввырожение лица.

Но теперь даже маленькое тело испарялось прямо из рук Елены. О, она была глупа. Она забыла закрыть глаза с ним. Она и так испытывала головокружение, даже при том, что Штефан остановил кровотечение из ее шеи. Закрывая глаза… Может быть, она будет выглядеть, как он. Елена была очень рада, что он ушел тихо.

Может быть, темнота будет к ней тоже добра.

Все было тихо теперь. Время, чтобы убрать игрушки и потянуть занавески. Время, чтобы пойти в кровать. Одно последнее объятие … и теперь в ее руках было пусто.

Не осталось ничего, что можно было сделать, с чем можно было бороться. Она сделала все, что могла. И по крайней мере, ребенку не нужно бояться.

Сейчас время выключить свет. Время закрыть свои глаза.

Темнота была к ней очень добра, и она мягко погрузилась в нее.

Глава 40

Но после бесконечного времени в мягкой, доброй темноте, что–то потянуло Елену обратно в свет. Реальный свет. Не страшный зеленый полумрак Дерева. Даже через закрыть веки она могла видеть его, чувствовать его тепло. Желтое солнце. Где она? Она не могла вспомнить.

И ей было все равно. Что–то внутри нее подсказывало, что мягкая темнота лучше. Но затем она вспомнила имя.

Стефан

Стефан был…

Стефан был тот, кто … кого она любила. Но он никогда не понимал, что любовь не была исключительной. Он никогда не понимал, что она могла быть влюблена в Дэймона и что он никогда не изменит ценности ее любви к нему. Или, что отсутствие его понимания было таким мучительным и болезненным, что она чувствовала, что время от времени она разрывается на две разные части.

Но сейчас, даже прежде чем открыть глаза, она поняла, что она пила. Она выпила крови вампира, и этим вампиром был не Стефан. В этой крови было что–то уникальное. Она была глубже, просторнее и более тяжелой, все сразу.

Она не могла открыть глаз. По некоторым причинам она не понимала, как они распахнулись, и она попыталась немедленно сосредоточить внимание на запахе и чувстве и цвете того, кто склонился над ней, держа ее.

Она не могла понять, никак, чувство разочарования, когда она медленно поняла, что это был Сейдж, наклонившейся над ней, прижимая мягко, но надежно к своей шее, с его обнаженной бронзовой грудью, теплой от солнечных лучей.

Но она лежала ничком на траве, от того, что ее руки могли чувствовать … и почему–то ее голова была холодная. Очень холодной.

Холодной и мокрой.

Она перестала пить и попыталась сесть. Хватка света стала тверже. Она слышала голос Сейджа и ощущала урчание в его груди, когда он произнес:

— Ma pauvre petite, ты должна выпить больше. И твои волосы все еще немного в пепле.

Пепел? Пепел? Разве ты не положил пепел на свою голову для … о чем ты думаешь теперь? Казалось что был какой–то блок в ее голове, защищающий ее от приближающегося… чего–то. Но она не собиралась говорить, что делать.

Елена села.

Она была в — да, она была уверена — в раю китсунов, и момент назад ее тело было выгнуто дугой, так, чтобы ее волосы были в ручье, который она видела ранее. Стефан и Бонни пытались вымыть что–то черное как смоль из ее волос.

Они оба пачкались сажей: у Стефана был большой ряд черных полосок через всю скулу, а у Бонни были слабые серые полосы под глазами.

Плачь. Бонни плакала. Она все еще плакала сотрясаясь в рыданиях, которые пыталась подавить. И теперь, когда Елена стала более сосредоточенной, она разглядела, что веки Стефана распухли, и он тоже плакал.

Губы Елены онемели. Она отступилась на траву, глядя на Сейджа, который украдкой протирал глаза. Её горло саднило, из–за рыданий, где каждый вздох причмнял боль, но оно болело ещё и снаружи. Преед глазами всплыла картина: как сама ножом полоснул по шее.

Через свои окоченевшие губы, она шепнула," — Я вампир? "

«Pas encore," — сказал Сейдж неуверенно. «Пока еще нет. Но Стефен и я, мы оба дали тебе огромное количество крови. Ты должна быть очень осторожна в следующие несколько дней. Ты реально на грани.»

Это объясняет ее самочувствие. Наверное Дейсмон надеялся, что она станет вампиром, жестокий парень. Инстинктивно, она ухватилась за руку Стефана. Может быть она может помочь ему.

«Пока на время мы не будем ничего делать,” сказала она. «Вы не должны грустить.» Но сама она чувствовала огромную печаль. Она не чувствовала эту печаль, тогда когда она видела Стефана в тюрьме и думала, что он умрет в любой момент.

Нет … это было хуже, потому что со Стефаном была надежда, но теперь Елена чувствовала что надежды нет. Все кончилось. Внутри она ничего не чувствовала: девушка, которая выглядела солидной, без содержимого.

— Я умираю, — прошептала она. — Я знаю это… вы все собираетесь теперь попрощаться?

И с тем Сейдж — Сейдж! — поперхнулся и зарыдал. Стефан, с безумными глазами, со следами сажи на лице, руках и волосах, промокшая насвквозь одежда, он сказал, «Елена, ты не умрешь. Не, если Если ты этого не захочешь.»

Она никогда не видела, чтобы Стефан пержде выглядел так. И даже в турьме. Его пламя, его внутренний огонь, который он почти никому не показывал, вышло на Елену.

«Сейдж спас нас,” сказал он, медленно тщательно, как будто это стоило ему больших усилий “ «Пепел, который падал — ты и Бонни, умрли, если бы продолжали дышать им. Но Сейдж открыл дверь в Сторожку прямо перед нами. Я видел только это, мои глаза были полны пепла, и все только ухудшалось.»

«Пепел», пршептала Елена. Было что–то на затворках ума, но память подводила её. Это было как будто к неё прменили воздействие, чтобы что то забыть. Но это было смешно.

«Почему падал пепел?» спросила она, понимая, что голос охрип, охрип — как будто она болела на футбольном матче.

«Ты использовала Крылья Разрушения,” сказал Стефан, смотря на нее распухшими глазами. «Ты спасла наши жизни. Но ты убила Дерево — и звездный шар.»

Крылья Разрушения. Она, должно быть, вышла из себя. И она убила мир. Она была убийцей.

И теперь звездный шар был потерян. Фелс — Черч. О, Боже. Что Дэймон сказал бы ей? Елена сделала все — все неправильно. Бони отвернулась и разрыдалась.

«Я сожалею,” сказала Елена, зная, что этого было недостаточно. Впервые она осмотрелась вокруг с ужасом. «Дэймон?» она прошептала «Он не будет разговаривать со мнойи из–за того что я сделала?»

Сейдж и Стефан смотрели друг на друга.

холодок прошел по позвоночнику Елены

Она начала вставать, но ноги ее не слушались. Она оперлась на колени. Елена смущалась своей собственной грязной и мокрой одежды — и затем что–то грязное упало упало ей на лоб. Комок грязи или запекшейся крови.

Бонни издала всхлипывающий звук. Она все еще рыдала, но она говорила хриплым голосом, который сделал её голос гораздо старше. «Елена — мы не пытались вытащить пепел из твоих волос, это Сейдж довал тебе свою кровь.»

«Я вытащу пепел,” сказала Елена. Она позволяла коленям согнуться, и упасть на них, сотрясаясь всем телом. Тогда, она склонялась над небольшим ручьем, и опустила голову в воду. Через шок от холодной воды она могла услышать телепотические восклицания её друзей, и самым громким из них оказался голос Стефана, Елена с тобой все хорошо?

Нет, подумала она. Я не утону. Я сполосну волосы. Возможно Дэймон хотябы посмотрит на меня если я буду нормально выглядеть. Возможно он даже будет бороться за Фелс — Черч с нами.

Позвольте мне помочь тебе встать, спослал мысль Стефан.

Воздух кончался. Она вытащила голову из воды она оказалась тяжелой из–за волос, и встрехнула ими чтобы избавится от лишней воды, и уложить волосы на спину. Она уставилась на Стефана.

— Зачем? — сказала она, и затем с внезапной паникой — Он уже ушел? Он зол… на меня?

«Стефан». Устало сказал Сейдж. Стефан смотрел на неё своими зелеными глазами, как будто на преследуемое животное, и все что он сделал — это издал слабый непонятный звук.

— Внушение, оно не работает, — сказал Сейдж. — Она сама все вспомнит.

Глава 41

Стефан не двигался и неговорил в течении долгово времени. Сердце Елены замерло. Внезапно она почувтвовала страх. Она пошла к нему и взяла за обе руки, котрые дрожали.

Любимый, не плачь, сказала она телепатически. У нас все ещё должно остаться время чтобы спасти Фелс — Черч. Оно должно остаться. Это не может закончиться вот так. И кроме того, Шиничи мертв! Мы можем добраться до детей; мы можем очистить их от малахов …», Она остановилась.

Это было, как будто слово «очистить» отозвалось эхом в ее ушах. Зеленые глаза Стефана заполняли ее видение. Её разум все воспринимал …, воспоминание но нечеткое. Все стало какимто нереальным. Через минуту она не сможет …

Она широко распахнула глаза, тяжело дыша.

«Вы использовали внушение,” сказала она. Она услышала гнев в своем голосе.

«Да», признался Стефан. " Я использовал внушения около получаса назад».

Как вы смеете? Елена думала только о нем.

«Я остановлю его…сейчас," тихо сказал Стефан

«Как и я,” добавил Сейдж, его ответ прозвучал исчерпывающе.

Вселенная закружилась перед ней, и она помнила то, что они пытались скрыть от неё.

С диким рыданием она поднялась, разбрызгивая воду с волос, капли падали ей вноги, она выглядела как мстящая богиня. Она смотрела на Сейджа. Она смотрела на Стефана.

И Стефан доказал, насколько он был храбр, насколько он любил ее. Он сказал ей, то что она уже знала. «Дэймон ушел, Елена. Я так сожалею. Я сожалею, если …, если я мешал вам быть вместе, как вы того хотели. Я сожалею, если я встал между вами. Я не понимал — насколько вы любили друг друга. Теперь я все понял..» А потом он упал лицом в руки.

Елена хотела подойти к нему. Отругать его, удержать его. Сказать Стефану, что она любила его так же, земля для земли, зерно для зерна. Но ее тело как будто оципенело, и темнота угрожала снова … все, что она могла сделать, это вытянуть ее руки падала на траву.

И затем Бонни и Стефан были оба около неё, и все троя рыдали: Елена с новой силой; Штефан со звуком которого Елена никогда раньше не слышала; и Бонни с сухим, мучительным плачем, которое, казалось мог разрушить ее маленькое тело.

Время потеряло смысл. Елена хотела горевать в течение каждого момента болезненной смерти Дэймона, и в течение каждого момента его жизни. Так много было потеряно. Она не могла контролировать себя в этом горе, и она не хотела ничего делать как кроме плакать, пока добрая темнота не отвелечет её снова.

Это было то, когда Сейдж не выдержал.

Он схватил Елену и потянул ее, и трес её за плечи. Из–за этого ее голова моталась как у куклы взад вперед.

«Ваш город в руинах!» кричал он, как будто это было ее ошибкой. «Полночь может или, возможно, не навлечет бедствий. О, да, я видел все это в твоей голове, когда применял внушение к тебе. Маленький Фелс — Черч уже опустошен. И ты не будеш даже бороться за него!»

Словно огонек прошел через Елену. Это растопило бесчувственность, холод. «Да, Я буду бороться за него!» кричала она. «Я буду бороться за него до последнего вздоха, пока я не остановлю людей, которые сделали это, или пока они не убивьют меня!»

«И как, моя спасительница, ты собираешься возвратиться туда вовремя? К тому времени, когда вы найдете способ, вернуться назад, все уже может быть кончено!»

Стефан был около нее, рядом плечом к плечу. «Тогда мы вынудим тебя показать нам другой, коротки путь — так, чтобы мы могли возвратиться вовремя!»

Елена осмотрелась. Нет. Нет. Стефан возможно забыл про это. Он выглядел решительно — но Сэйджу не придется изменять правилам. Она повернулась к нему. «Нет необходимости ссориться! У меня есть Главный Ключ китсунов в рюкзаке здесь в Сторожке!», закричала она.

Но Стефан и Сейдж смотрели друг в друга, с ожесточением и намерением. Елена хотела подойти к Стефану, но мир делал ещё один медленный кувырок. Она боялась, что Сейдж нападет на Стефана, и что она не могла даже бороться за него.

Но вместо этого, внезапно, Сейдж отбросил назад голову и дико рассмеялся. Или возможно это было что–то между грозовым смехом и истерикой. Это было также же жутко как звук лая волка, и Елена почувствовала, как маленькое, дрожащее тело Бонни обняло ее — чтобы успокоить обоих.

«Что, черт возьми!» проревел Сейдж, и теперь и в его глазах уже был дикий взгляд. «Mais oui, черт возьми?» Он снова засмеялся. «В конце концов я — Привратник, и я уже нарушил правила, разрешая Вам пройти через две двери.»

Стефан все еще тяжело дышал. Теперь он протянул руки и схватил Сейджа за широкие плечи и потряс его с силой сошедшего с ума вампира. «О чем ты говориш? Нет времени для разговоров!»

«Ах, оно есть, мой друг, оно есть. То, что вам сейчас нужно, это огненая мощ небес, чтобы спасти Фелс — Черч — и возместить убытки, которые были уже нанесены. Стереть все, сделать это, будет озночать что этого не происходило вообще. И,” добавил Сейдж сознательно, смотря на Елену, «возможно — только, возможно —, чтобы исправить события этого дня.»

Внезапно каждый дюйм кожи Елены покрылся мурашками. Все её тело слушало Сейджа, склоняясь к нему, в тоске, в то время глаза ее расширились с единственным вопросом, который имел значение.

Наконец Сейдж заговорил, очень мягко, торжественно, «Да. Они могут даровать жизнь мертвым. У них есть эта Власть. Они могут возвратить к жизни тирана Дэймона — как они возвратили тебя.»

Стефан и Бонни держали Елену. Она не могла стоять самостоятельно

«Но зачем им помогать?» Прошептала она болезненно. Она не позволит себе даже каплю надежды, пока все не поймет.

«В обмен на то что было украдено у них несколько тысячелетий назад,” ответил Сейдж. “ Вы знаете что находитесь в крепости Черт. Какова Сторожка. Стражники не могут находиться сдесь. Они не могут штурмовать ворота и потребовать назад, что внутри … семью — прощением, теперь шесть — сокровища китсунэ.»

Не капли надежды. Не капли. Но Елена услышала, что дико смеется.

«Как мы отдадим им этот парк? Или поле черных роз?»

«Мы дадим им право на землю, на которой лежат парк и поле роз.»

Не дыша, даже при том, что тела по обе стороны от Елены дрожали. «И как мы предложем им Фонтан Вечной Молодости и Жизни?»

«Мы не будем. Однако, у меня здесь есть различные бутылки, которые ждут чтобы их собрали. Это будет угроза еслии галлон воды из Фонтана беспорядочно распространится по земле …, а если их выпьют.

И, конечноже,” добавил Сейдж, «Я знаю виды драгоценных камней которые они больше всего желали бы. Здесь, позвольте мне открыть двери! Мы возьмем все, что сможем — комнаты, опустошим и разорим!»

Его энтузиазм был заразательным. Елена полуповернулась, переводя дыхание, глаза расширились, чтобы поймать первую картину из святящейся двери.

«Подождите». Внезапно твердый голос Стефана остановил их. Бонни и Елена обернулись и замерли, обнимая друг друга чтоб не дрожать. «Как твой — твой отец — сделает тебе тебе, когда узнает, что тв позволили это?»

«Он не будет убивать меня,” резко ответил Сейдж, и его голосу вернулся дикий тон «Он может даже счесть это развлечением, как я, и завтра мы будем смеяться над этим.»

«А если он не сочтет это забавным? Сейдж, я не думаю, что … Дэймон не хотел бы —”

Сейдж обернулся и как впервые когда она встретила его, Елена сразу поняла, что он был сыном своего отца. Его глаза, даже казалось, изменили цвет, они стали желтого цвета пламени, с алмазными щелками как у кошки. Его голос был как сталь, тяжелее даже чем Стефана.

«Что между моим отцом, и мной мои собственные дела — мои! Оставайтесь сдесь если хотите. Он никогда не беспокоится о вампирах — он говорит, что они уже прокляты. Но я собираюсь сделать все, что я смогу, чтобы помочь mon chйri Деймону вернуться назад.»

«Независимо от того чего тебе будет этого стоить?»

Ад со стоимостью!

К удивлению Елены Стефан положил руки на плечи Сейджа на мгновение и затем просто обнял на столько на сколько, мог ждать.

«Я только хотел удостовериться! сказал он спокойно. «Спасибо, Сэйдж. Спасибо.» Тогда он повернулся и шагнул внутрь Royal Radhika и одним рывком вытащил его.

Кровь елены стучала в висках, губах, кончиках пальцев, Елена бежала чтобы собрать пустые контейнеры и бутылки, что Сейдж выбросывал из девятой двери, который появилась между шахтами и полем черных роз.

Она схватила контейнер и бутылку воды Эвиана, обои с нетронутыми крышками. Они были сделаны из пластмассы, что было хорошо, потому что она выронила их по дороге к фантану. Ее руки дрожали что было плохо; и все время она причитала как молитву, О, пожалуйста. О, пожалуйста. О, пожалуйста!

Она наполнила водой из Фантана оба контейнера и закрылв. И затем она поняла, что Бонни все еще стояла по среди Сторожки. Она выглядела изумленной, напуганной.

«Бонни?»

«Сейдж?» сказала Бонни. «Как мы доставим эти вещи к Астрономическому Суду и заключим сделку с ними?»

«Не думай об этом,” любезно сказал Сейдж. «Я уверен, что Стражы будут ждать снаружи, чтобы арестовать нас. Вот они и отведут нас в Суд.»

Бонни не прекращала дрожать, но она кивала и торопилась помочь Сейджу достать бутылки Черной магии — чтобы разбить их. «Символ,” сказал он. «Символ того, что мы сделаем сдесь, если Астрономический суд не согласится. Пострайся непорезать свои симпатичные ручки.»

Елена думала, что она услышала хриплый голос Бонни, и он не был её счастливым тоном. Но ропот Сейджа вселял надежду. И Елена не позволила бы себе не надеяться, ни отчаиваться. У нее была задача, схема. Она делала часть Планы чтобы заключить сделку с Астрономическим Судом.

Позже у нее и Бонни все награбленное было расфасованно по рюкзакам, а у Стефана было два узких черных ящика, которые он прижимал к себе, и Сейдж был похож на помесь Санта Клауса и бронзового, великолепного, длинноволосого Геркулеса, когда он нес два мешка, сделанные из наволочек, все что они сделали перед уходом, это окинули взглядом разоренную Сторожку.

«Хорошо,” сказал Сейдж. «Время, чтобы пердстать перед Стражниками.» Он успокоительно улыбнулся Бонни.

Как обычно Сейдж был прав. Как только они вышли с добычей Стражи разных размеров уже были перед ними. Первый тип походил на Елену: светлые волосы, темные голубые глаза, тонкая фигура.

Стражи загробного мира казалась старше них, это были гибкие женщины с кожей такой темной, почти черной, и волосы завитые в плотною косу над головой. Позади них были блестящие золотые воздушные автомобили.

— Вы арестованы, — произнесла одна из темных, проявляя завидное рвение, — за изъятие сокровищ, принадлежащих Поднебесному Суду, из святилища, где, согласно решению, они хранились в соответствии с законами обоих Измерений.

И затем, продолжая удерживаться за свои золотые воздушные автомобили, они подхватили их незаконную добычу

Астрономический суд был … астрономическим. Жемчужно–белый с легким намеком на голубой. Минаретов. Они были далековато от усыпанной охраной ворот, где Елена разглядела третий тип Стражей, одна с короткими рыжими волосами и нахмуренными, зелеными глазами, которые, казалось, охватывают весь город.

Но именно, когда группа Елены направилась в тронный зал она испытала культурный шок. Это была самая большая намного и самая великолепная комната, которую когда–либо воображала себе Елена. Никакой звезный шар или праздничная комната в Темном измерении, не подготовили ее ни в малейшей степени к тому что она видела.

Потолок собора, казалось, был сделан полностью из золота, так же тут было два ряда величественных колон. Сам пол был будто из малахита с золотой резьбой и встаками из ляпис — лазурита, по–видимому используемым в качестве затирки швов — тяжелой рукой.

Три золотых фонтана в середине комнаты (центральный был самым большим и самым тщательно продуманным) подбрасывали в воздух не воду, а изящные ароматные цветочные лепестки, которые искрились как алмазы, падали с вершины и затем возвращались туда снова

Окна из цветного стекла в блестящих цветах, Елена не могла припомнить, чтобы когда–либо видела такие прежде, проливали радужное свечение, как благословение свыше, на каждую стену, давая теплоту прохладно выгравированному золоту.

Сэйдж, и Елена, и Штефан, и Бонни были усажены на маленьких удобных стульях всего в нескольких футах от большого возвышения, драпированного фантастически сотканной золотой тканью. Сокровища были разложены перед ними, дежурные стражи были одеты в синее, а та, что была в золотом передавала объекты один за другим к правящим судьям за спиной.

У каждого Судьи была группа стражей — грозных, темных, ражеволосых. Их места на посмосте гарантировали, что они были далеко — и высоко — от их пленников. В глазах читалась власть, это Елена видела отлично, каждый из них сидел на изящно украшенном драгоценными камнями золотом троне.

Они говорили негромко и вместе, восхищаясь цветком Royal Radhika — синий дельфиниум, как бы назвали его люди. Тогда одна из темных улыбнулась и послала одного из дежурных стражей сбегать за горшком с почвой, чтобы пересадить в него цветок, чтобы тот не погиб.

Елена с интресом поглядывала на другие сокровища. Галлон воды из Фонтана Вечной Молодости и Жизни. Шесть целых бутылок вина Черная магия, и осколки, по крайней мере, которые вокруг них.

Сверкающая радуга исходившая от драгоценных камней размером с кулак уже не конкурировала с теми прекрасными ветражами, но их было немного, некоторые граненые и отполированные, но большинство из них не только граненые, но и с ручной резьбой — с таинственными надписями золотом и серебром.

Две длинных, черных, коробки с бархатной подкладкой с желтоватыми цилиндрами — это была папирусная бумага, она служила оберткой, поверх них лежала свежесорванная черно–бархатная роза, с ярко зелеными листьями.

Елена знала, что это были за бумаги, которые она видела перед собой: пожелтевшие документы с потрескавшимися восковыми печатями на них. Дела на поле произрастания черных роз и рай китсунов.

Видеть все сокровища вместе, это слишком, подумала Елена. Любой объект из Семи — нет, теперь Шесть — сокровищ китсунэ было достаточно, чтобы обменять на него мир. Одна веточка Руаяля Радхики, которую теперь вернули на место, должным образом посаженную, непременно в горшой инкрустированный драгоценными камнями. Такой была даже одна бархотно–черная роза, с её невероятной магической силой.

Возможно даже один драгоценный камень из горной пещеры, размеров с два кулака, которые несравнимы со Звездами Африки и Золотого Юбилея. Или один день в раю китсунэ, который пройдет как прекрасная целая жизнь. Один глоток шипучей воды, которая могла сделать человека бессмертным.

Конечно, тут должен был находится самый большой в мире звездный шар, полон невероятной силы, но Елена надеялась, что Стражи этого не заметят.

Надеяться? Она задала себе этот вопрос и покачала головой в знак отрицания, это заставило Бонни крепче сжать руку Елены. Надежды нет. Она не смеет надеятся. Только дышать.

Другая сопровождающая их, рыжеволосая, прожигая их холодным зеленым взглядом, подняла пластмассовую бутылку объемом в галлон и сказала: «Если верить лейблу, то это вода третьего сектора». Мудрец возмутился, когда она ушла: «Qu’est-ce qui lui prend? Я имею ввиду, в чем ее проблема? Я люблю воду из вампирского сектора! Я не люблю водопроводную воду в Аду!»

Елена уже определила для себя цветовые коды для Стражей. Светлые занимались всеми делами, и нервничали, если были задержки. Темные были самыми добрыми — возможно у них было меньше работы в Аду. Зеленоглазые рыжие были просто злюками. К сожалению, молодая женщина на центральном троне, там на возвышении, была рыжей.

«Бонни?» шепнула она

Прежде чем Страж успела выйити пони фыркнула, «Да?»

— Я когда–либо говорила тебе, как мне нравятся твои глаза?

Бонни пристально посмотрела на Елену своими Коричневыми глазами, пока не началась трестись от смеха. По крайней мере, это начиналось как смех, затем Бонни положила голову в плечо Елены и просто дрожала.

Стефан сжал руку Елены. «Она так старалась — для тебя. Она — она тоже его любила, видишь. Я даже не знал этого. Я думаю …, думаю, что был слеп со всех сторон.»

Он провел свободной рукой по уже растрепанным волосам. Он выглядел очень молодым, как маленький мальчик, который был наказан за то, что он сделал что–то, что ему не разрешали, было неправильным. Елена вспомнила его в на заднем дворе пансиона, танцующего когда её ступни стояли на его, затем на чердаке, целующего ее руки, ее ушибленные суставы, пульсирующие от боли. Она хотела сказать ему, что все образумится, что его глаза снова станут живыми, но она не могла врать ему.

Внезапно Елена почувствовала себя подобно старухе, которая плохо видела и слышала, чье каждое движение отдавалось болью по всему телу, внутри неё все похолодело. Каждый сустав и каждая кость будто покрылись льдом.

Наконец, когда все сокровища, включая сверкающие алмазы, золотой ключ, были подняты молодым женщинам на тронах, чтобы обсудить, и исследовать их, темнокожая женщина с теплыми глазами приблизилась к группе Елены. «Вы можете приблизиться к Судьям. И,” добавила она голосом столь же мягким как удар крыла стрекозы, «они очень, очень впечатлены. Это не часто случается. Говорите кратко, не поднимайте голов, я думаю, что у Вас должна быть просьба из–за которой вы сюда прибыли.»

Что–то в Елене ожило, она чуть не рванула вперед, чтобы ухватиться за хаалат уходящего Стража, но к счастью Стефан успел обнять её железной хваткой. Голова Бонни оторвалась от плеча Елены, и Елена уже должна была успокоить Бонни.

Они пошли, со смеренными лицами, туда, где четыре алых подушки сверкали золотом лежали на ленолиуме. Однажды, Елена отказалась бы поклониться. Теперь, она была благодарна за мягкое место отдыха для ее коленей.

В завершение всего Елена увидела, что у каждого Судьи на голове была металлическая дмадема, с которой на лоб опускался драгоценный камень.

«Мы рассмотрели Ваше ходатайство,” сказала темная, ее бело–золотая диадема с сиренево–красными и королевско синими алмазамии, ослеплепили Елену. «О, да,” добавила она, смеясь. «Мы знаем чего Вы хотите. Даже Страж на улице был бы полным дураком если не понял этого. Вы хотите свой город … нормальный. Сожженные здания восстановлеными. Жертвы малахов снова чисты, их души снова в их телах и их воспоминания —”

«Но, во–первых,” прерываясь она взмахнула рукой, «разве у нас нет одного не законченного дела? Эта девочка — Елена Гильберт — возможно, не имеет право быть представителем своей группы. Если она останется Стражем, она не сможет просить что либо.»

Рыжий встряхнула головой как нетерпеливая кобыла, результате чего, рубинины на деодеме прелестно замерцали. «О, продолжай, Руанен. Если твой уровень вербовки на столько низок —”

Деловито она проигнорировала это, но нагнулась вперед, её волосы сдерживала рубиновая диадема, поэтому они не выбились из прекрасной прически. «Ну так что Елена? Я знаю, что наша первая встреча была — неудачной.

Ты должно быть думаешь что я сожалею об этом. Но ты была на правельном пути к тому что бы стать настоящим Стражем, когда мы получили приказ, чтобы создать тебе новой тело, чтобы ты могла начать новую жизнь как человек.»

«Вы сделали это? Конечно это Вы.» Голос Елены был мягкий и тихий и лестный. «Вы можете сделать что угодно. Но — наша первая встреча? Я не помню —”

«Ты была слишком молодой, и ты видела лишь вспышку света, которая прошла через автомобиль твоих родителей. Это должно было быть несчастным случаем с одной жертвой — тобой. Но вместо этого …»

Руки Бонни полетели ко рту. Она поняла что — то что не дошло до Елены. «Автомобиль» ее родителей …? В прошлый раз когда она ездила со своим отцом и матерью — и маленькой Маргарет — в автомобиле это был день аварии. В тот день она отвлекла своего отца, который вел …

«Смотрите, Папа! Смотрите там что то красивое —”

И затем произошло то, что произошло.

Елена забыла о том, что ей необходимо быть кроткой и не поднимать голову. Фактически, она подняла свою голову и встретилась со светящимися золотом голубыми глазами, такими же как и у нее. Ее собственный пристальный взгляд был проникающим и тяжелым, и она это знала.

«Вы. убили моих родителей?» шепнула она

«Нет, нет!» воскликнула темная. «Просто все пошло не так, как мы планировали. Мы только должны были пересечься с земным измерением в течение нескольких минут. Но совершенно неожиданно включился твой талант. Ты увидела наш воздушный автомобиль. Вместо катастрофы с одним только очевидным несчастным случаем: с тобой; твой отец повернулся, чтобы посмотреть и…» Медленно ее голос затихал в ответ на все более неверящий взгляд Елены.

Бонни невидящим взором смотрела вдаль, как будто она была в трансе. «Шиничи», выдохнула она. «Эта его странная загадка или как это там было. Что один из нас был убит, и что это не имеет ничего общего с тем, чтобы быть вампиром или убийством из сострадания … "

«Я всегда предполагал, что это был я,” сказал Стефан спокойно. «Моя мать действительно не выздоровела после моего рождения. Она умерла.»

— Но это не делает тебя убийцей! — кричала Елена. — Не так, как меня. Не так!

«Вот почему я сейчас спрашиваю вас об этом», с деловым видом сказала белокурая женщина. «Это была некорректная миссия, но ты понимаешь, что мы только пытались завербовать тебя, да? Это традиционный метод. Наши гены отточенны на том, что нам надо быть лучшими в управлении мощными, иррациональными демонами, которые не реагируют на традиционные силы, но требуют на месте перерасчет — "

Елена подавляла крик. Крик гнева — муки — недоверия — вины — она не знала чего. Ее Планы. Ее схемы. Как она справлялась с плохими парнями в старые недобрые времена, это было все генетическое?. И … ее родители … для чего их смерть?

Стефан встал. Его челюсти были сжаты, зелёные глаза сверкали подобно брильянтам. В его лице не было никакой мягкости. Он взял руку Елены и она услышала «Если ты хочешь бороться, я с тобой»

Mais, nonю Елена повернулась и увидела Сэджа. Его телепатический голос был безошибочен. Ей пришлось слушать. Мы не можем драться с ними на их собственной территории и выиграть.

Даже я этого не могу. Единственное, что ты можешь сделать, это заставить их заплатить! Елена, будь сильной, души твоих родителей, несомненно, нашли свое пристанище. Было бы жестоко возвращать их обратно. Но мы можем требовать от Стражей все, что ты пожелаешь. Год или один день в прошлое, проси все, что ты хочешь! Я уверен, все мы поддержим тебя.

Елена остановилась. она посмотрела на Опекунов и на сокровища. Она посмотрела на ожидающих Бонни и Стефана. В их глазах было разрешение.

Потом она медленно сказала Стражам: «Это действительно будет вам дорого стоить. И я не хочу слышать, что что–то из этого невозможно. Для вас всех ваших сокровища и главный ключ Китсунов тоже … Я же хочу свою старую жизнь. Нет, я хочу новую жизнь, с моей реальной старой жизнью в прошлом.

Я хочу быть Еленой Гилберт, как будто я всё ещё в старшей школе, и я хочу поступить в Колледж Далрест. Я хочу проснуться в доме моей тёти Джутит и обнаружить, что никто не знает. где я была почти десять месяцев.

И я хочу средний балл для моего последнего года в средней школе 4,5, на случай всяких чрезвычайных ситуаций. И я хочу, чтобы Стефан мирно жил в пансионе все это время, и все воспринимали его как моего парня.

И я хочу каждую отдельную вещь, которую Шиничи, Мисао и тот, на кого бы ни они ни работали, уничтожили и забыли. Я хочу чтобы этот человек, на которого они работали, был мертв. И я хочу исправить все, что сделал Клаус в Феллс Черч. Я хочу назад Сью Карсон! Я хочу назад Вики Беннетт! Я все хочу вернуть!»

«Даже мистера Таннера?» тихо произнесла Бонни

Елена поняла. Если бы г-н Таннер не умер тогда так загадочно обескровленно, то Аларика Зальцмана никогда не пригласили бы в Феллс Черч. Елена вспомнила Аларика, когда она в последний раз его видела в бестелесном полете: песчаные волосы, смеющиеся ореховые глаза. Она подумала о Мередит и о своих обязательствахперед ней.

Но кто она такая, чтобы исполнять роль Бога? Если сказать «Да», этот человек погибнет потому, что он не любим и не любит, а эта девушка будет жить потому, что она была её другом.

Глава 42

«Это не проблема», неожиданно сказала Райанна, начальница ярмарки. «Мы можем сделать это, так что ваша Миссис Таннер отразила очевидную вампирскую атаку и школа позвонила Аларику Зальтцману и поприсила его занять свое место здесь и заняться исследованиями. Все в порядке, Идола?» — черненький и беленький — «Все в порядке, Сусурре?»

Елена не была в порядке. Несмотря на то, что ей только что предложили очень выгодное решение, она едва слушала. Все, что она знала, было то, что ее голос стал хриплым и что слезы наполнили ее глаза. «И … за Главный ключ Китсунов — я хочу —”

Стефан сжимал ее руку. Елена внезапно поняла, что они все стояли, все троя, около нее. И взгляд на каждом лицо был одинаковым. Мертвое решение.

«Я хочу Дэймона обратно.» Елена не слышала этой нотки в своем голосе со дня смерти родителей. Если бы сдесь был стол, то она положила на него свои сжатые кулаки и приложила все усилия, чтобы не заорать на женщин. Но она лишь наклонилась вперед и проговорила низким и хриплым голосом.

— Если ты сделаешь это- вернешь его, особенно таким, каким он был до прогулки в Гейнтхаусе- тогда ты получишь Ключ и сокровища. Скажешь «нет» и потеряешь все. Абсолютно все. Его получение не подлежит обсуждению?

Она продолжала смотреть в зеленые глаза Идолы. Она отказалась смотреть в темные глаза Сэсури которая потирала круговыми движениями вески. Она не смотрела на блондинку Руанен, который смотрел на нее не отводя глаз, войдя в режим управления персоналом. Она смотрела непосредственно в зеленые глаза под нахмуренными бровями. Идола разачарованно покачала головой.

«Смотрите, кто–то явно внушил вам это.» все взглянули не Сэсури. «То чего вы хотите — все вместе, формирует очень большой выкуп. Вы понимаете это? Вы понимаете, что это за собой изменение воспоминаний у всех людей на много миль от вашего города, в течении десяти месяцев? Это означает изменить все, вплоть до гат Фелс — Черч — не говоря уже о других средствах массовой информации?

Это означает сотворить ещё три тела. Я не уверена, что даже у нас хватит на это людей —”

Блондин Руанен положила руку на плече рыжей. «У нас хватит. У женжин в подземном мире мало общего Сэсурэ. Я могу одолжить тебе, возможно тридцать процентов — в конце концов, нам нужно послать хадатайство более высший Суду для этих духов —”

Идола прервала рыжую. «Хорошо. Мы сделаем, — то, с чем мы в состоянии справится — если Вы добавите Ключ. Однако, Ваш вампир — мы не можем вернуть жизнь безжизненному. Мы не работаем с вампирами. Как только их не стало — их не стало.»

«Это — то, что вы делаете с нами!» закричал Стефан, пытаясь закрыть собой Елену. «Но почему мы прокляты больше других существ? Разве это нельзя исправить? Вы когданибудь пробывали?»

Идола скривилась в отвращении, когда Бонни прервала, ее потрясенным голосом. «Это смешно! Вы можете восстановить город, Вы можете убить человека, который довал указания Шиничи и Мисао, но Вы не можете возвратить одного маленького вампира? Вы же возвратили Елену!»

«Смерть Елены как вампира позволила ей стать Стражем, которым она должна была стать по велению судьбы. Что касается человека, который указывал Шиничи и Мисаоo: Это было Инари Сэтоу — Обасан Сэтоу, Вы знали ее — и она уже мертва благодаря Вашим друзьям в Фелс — Черч, которые ослабили ее — и Вам, кто разрушил ее звездный шар.»

«Инари? Вы имеете в виду бабушку Изобель? Вы говорите, что это был ее звездный шар в стволе Большого Дерева? Это невозможно!» кричала Бони.

«Нет, это не так. Это — правда,” сказала блондинка Руанен.

«И сейчас она мертва?»

«После долгого сражения, которое чуть не убило Ваших друзей. Да — но то, что фактически убило ее, было разрушение звездного шара.»

«Таким образом», сказала спокойно темная Сусерр, «Если следовать твоей логике … твой Дэймон действительно умер, чтобы спасти Феллс Черч от резни, похожей на ту, что была на том японском острове. Он ведь утверждал, что приехал в Ад именно за этим. Разве ты не думаешь, что он был бы удовлетворенным …? И мир тоже?»

«Мир?», горько выплюнул Стефан, а Сэйдж издал злобное рычание

«Женщина», сказал он, «Вы, очевидно, никогда не встречали Дэймона Сальваторе прежде.» Тон его голоса — возбужденным чем угрожающим — это заставило Елену оторвать взгляд от рыжеволосой Идолы. Она повернулась и посмотрела —

и видел огромную комнату заполненную распростертыми крыльями Сейджа

Они не были похожи на одни её крылья. Они были частью Сейджа. Они были бархатными как кода рептилии, и развернутыми, они простирались от стены до стены, и косались золотого потолка. Наконец Елена поняла почему он не носил рубашки..

Он был красив, бронзовая кожа и волосы на фоне кожистых на вид мягких арок. Но Елена, после одного взгляда на него, поняла, что время настало чтобы достать последний туз из рукава. Она обернулась, чтобы встретить зеленый пристальный взгляд Идолы.

«Все это время мы заключали сделку на Сторожку, полную сокровищ,” сказала она, «и — один Главный ключ.»

«Главный ключ, украденный китсунами давным–давно,” объяснилаСэсурэ спокойно, поднимая ее темные глаза.

«И Вы сказали, что это недостаточно для Вас, чтобы возвратить Дэймона.» Елена напряглась чтобы её не дрогнул.

«Нет, даже если бы это была Ваша единственая просьба.» Руанен бросила золотой локон волос на плече.

«Так вы и сказали. Но …, что, если я добавлю … другой Главный ключ?»

Была пауза, и сердце Елены начало колотиться в сумашедшем ритме. Поскольку это была непонятная пауза. Не было шокированных вздохов. Ни удивленные взглядов ни Судей, ни стражей. Никаких недоверительных взглядов.

После момента молчания Идола сказала самодовольно, «Если Вы имеете в виду другой украденный ключ, который Ваши друзья нашли на Земле — это было конфисковано, как только они спрятали его. Это была украденная собственность. Это принадлежало нам.»

Она была слишком долго в темном измерении, подумала Елена, невесело.

Идола склонялись к ней, как будто подтвердить предположение Елены. «Это — просто — не — возможно,” сказала она решительно.

«Действительно, это нетак,” добавила Руанен. «Мы не знаем, что происходит с вампирами. Но они не проходят в нашу область. Мы никогда не видим их после смерти. Самое простое объяснение то, что они просто — уходят.» Она щелкнула пальцами.

«Я не верю в это!» Елена знала, что повышала голос. «Я не поверю этому ни на секунду!»

Голоса, не принадлежащие не кому, ворвались как шум делясь аргументами вокруг Елены, формируя своего рода стихотворение:

Не возможно. Это просто не возможно! (Но, пожалуйста …) Нет! Дэймон ушел, и некого спросить, куда исчезает пламя свечи, когда она гаснет. (Но разве ты не должна попытаться возвратить его?). Независимо от того, что произошло, надо быть благодарной? Тебе четырежды нужно быть благодарной за то, что другие вещи, о которых ты просишь, могут быть сделаны. (Но в обмен на оба Главных ключа Шиничи). Никакая Сила, которой мы можем командовать, не может возвратить Дэймона!

Елена должна попытаться примирить себя с действительностью. Она получила уже слишком много поблажек! (Но какой вред это может причинить, если попробовать еще раз?) Хорошо! Если ты хочешь знать, Сусурри уже заставила нас попробовать. И ничего не вышло! Дэймон … он…ушел! Его духа сейчас нигде! Именно это происходит с вампирами, и все знают об этом!

Елена смотрела вниз на свои руки, которые были очень чисты, но со сломанными когтями и кровоточящими кулакми. Внешний мир стал нереальным снова. Она замкнула в себе, борясь с горем, борясь со знанием, что Идола, главны правитель Стражей, даже не упомянула прежде, что они не найдут дух Деймона. И это это было как … он ушел.

Внезапно, комната стала давить на неё. Ей стало недоставать воздуха. Были только эти женщины: эти влиятельные, волшебные женщины Судьи; которые не имели достаточной власти или волшебства чтобы спасти Дэймона — или по крайней мере даже не заботясь о том что бы попробовать.

Она не была уверена, что происходило с нею. Ее горло опухло, ее грудь стала большой и плотной. Каждое биение сердца как будто пыталось забить её.

До смерти. В мыслях она видела, рук держащую стакан Черной магии.

А потом, Елена знала, что она должна была стоять определенным образом, и держать руки определенным образом, шептать определенные слова. Но последние, слова заклинания, должныо быть сказаны вслух.

В конце — когда все замедлилось. Когда Зеленоглазая Идола — прекрасное имя для тех, кто боготворит себя, подумала Елена — и справедливая, деловая Руанен и воспитанная Сэсуре — все они раскрыли рты, и были на столько потресены что даже, чтобы даже не шевелились, тихо и спокойно Елена произнесла «Крылья Разрушения —”

Это был Страж, только обычный рядового, одна из темных женщин, которая остановила это. Она подскочила на возвышение, и, с невероятной скоростью, хлопнула руку по рту Елены, так, чтобы заключительный слог не был произнесен, и золотой зал не взрывался на фрагменты, а цветочный фонтан не испарялся, и окна из цветного стекла не разрушались на осколки.

В следующую минуту еще больше рук обхватили Елену, они удерживали её, едва позволяя ей дышать, даже когда она обмякла из–за отсутствия воздуха. Елена боролась какживотное, зубами и ногтями, чтобы высвободиться. Но, в конце концов, её полностью обездвижили и прижали к полу.

Она могла слышать яростный низкий голос Сэйджа и в промежутках отчаянные телепатические просьбы Стефана и его объяснения, «Она все еще не в реальности! Она даже не понимает, что она делает!»

Но еще громче она могла слышать голоса Стражей. «Она могла убить нас всех!» «Эти Крылья — Я никогда не видела ничего столь смертоносного!» «Человек! Всего три слова и она могла уничтожить всех нас!» «Если бы Ленеа не остановила её…» «Еще чуть–чуть и…» «Она уничтожила бы луну, вы понимаете это!»

На ней сейчас нет жизни и пепел все еще падает с неба! " Я не закончила! Дело в том, что она не должна иметь такие сильные крылья. Ей нужно их подрезать.» " Правильно–подрезать крылья! Сделайте это! "

Елена узнала, последние голоса принадлежали Руанен и Идоле. Она все еще пыталась вырваться, однако её держали так крепко и наваливались на неё так беспощадно, что приходилось бороться просто за глоток воздуха, и всё что она делала только истощало её силы.

И затем они подрезали ее Крылья. Это было быстро, по крайней мере Елена практически ничего не почувствовала. Больше всего болело ее сердце. Немного гордости, упрямство, борьба с собой, и теперь ей было стыдно чувствовать, как отрезают каждую пару крыльев. Первыми она лишилась Крыльев Искупления, аркообразных, всех оттенков радуги.

Затем Крылья Очищения, белоснежные и переливающиеся, словно ледяная паутина. Крылья Ветра, невесомые, цвета меда. Крылья Памяти, мягкого фиолетовые и полночно синие. И наконец, Крылья Защиты — изумрудно зеленые с золотым отливом, те самые Крылья, что спасли ее друзей от сумасшедших атак Блодьювед, когда они впервые вошли в Темные Измерения.

И последние — Крылья Разрушения — огромные, цвета эбенового дерева, словно обрамленные изящным черным кружевом.

Елена пыталась молчать, как каждая власть было принято. Но после одной–двух первых упал на нее сторон, в тени, что, возможно, только она могла видеть, она услышала небольшой вздох, и понял, что это был ее собственный голос. И следующий отрезок, невольным немного поплачу.

На мгновение воцарилась тишина. И вдруг у нас было огромное шума. Елена могла слышать причитания Бонни и Сейдж рев, и Стефан, нежный Стефана, крича кощунства и проклятия в Хранителей. Елена догадался душит звук его голоса, что он был бороться с ними, борьба, чтобы добраться до нее.

Он достиг ее в то самое время, как смертельные, тонкие Крылья Разрушения были отрезаны от ее плеч и ума, и упали как высокие тени на землю. Хорошо, что он добрался к ней в это время, потому что сейчас Елена хоть и казалась наименее опасной, чем была, но Сила Крыльев начала просыпаться в ней, и внезапно Стражники испугались.

Они отошли от нее, этих сильных и опасных женщин, и только Стефан был там, чтобы поймать ее и держать ее в своих объятиях.

Это невероятно, она была обычной восемнадцатилетней девочкой. Вся, за исключением ее крови. Они хотели отнять у нее ее кровь также …, чтобы «очистить». Эти три правителя и их охрана уже собрались в решительном, мультицветном треугольнике вокруг нее и хотели применть магию, когда Сэйдж проревел, «Остановитесь!»

Елена, опустив через плечо Стефана, могли видеть его смутно, его бархатные черные крылья по–прежнему передаются от стены к стене, по–прежнему трогательно золотой потолок. Бонни прижалась к нему, как немного бродячих пух одуванчика.

«Вы уже уменьшили ее ауру почти к нулю,” проворчал он. «Если Вы 'очистите' кровь этой малышки полностью, то она умрет — и затем она проснется. Вы создадите вампира, Синьоры. Это — то, что вы хотите?»

Сусурра отшатнулась. Для правителя такой суровой и непреклонной области, она, казалось, слишком нежной, но не такой доброй, чтобы не срезать крылья, подумала Елена, поведя плечами, чтобы снять напряжение. Может быть, она не осознает, насколько это причиняет боль, предположила другая часть ее сознания.

Тогда все внимание ее собрались на чрезвычайное заседание. Что–то теплое и охлаждения скользил вниз по задней части шеи, в крошечных капель. Не крови. Нет, это было гораздо более ценное, чем то, что Стражи забрали. Стефана слезы.

Она сильно качнулась, пытаясь удержаться на ногах. Так или иначе, но ей это удалось. Она поняла, насколько уставшей была, только когда попыталась поднять руку и вытереть слезы с щек Стефана своим большим пальцем. Ее рука дрожала, как будто она показывала детскую шутку.

Ее большой палец ударился об его щеку с достаточным количеством силы, чтобы заставить вздрогнуть всех вокруг. Она смотрела на него с немым извинением, слишком потрясенная, чтобы хоть что–то сказать.

Стефан заговорил. Он повторял снова и снова. «Это не имеет значения», говорил он. «Все в порядке, любовь моя. О, любимая, все будет в порядке. «Он вытер глаза с рукой, которая была устойчивей, чем скала, и все это время он смотрел только на нее, и она знала, что он думал только о ней

Она знала это, потому что она также знал момент, когда все изменилось

Сквозь снова подступившие слезы, она увидела рыжие волосы. Рыжие волосы и узкие зеленые глаза, на слишком близком расстоянии. Это был момент, когда Елена почувствовала, что Стефан вспомнил, что есть в этом мире что–то помимо Елены.

Его лицо изменилось. Он не зарычал и не выставил вперед свой подбородок. Изменение было во всем, оно сосредоточилось вокруг его глаз, которые стали смертельно жесткими, в то время как все остальное стало острым и жестоким.

«Если ты прикоснешься к ней снова, ты порочная сука, я разорву твое горло," сказал Стефан, и каждое слово звенело как кусочки ледяного железа, падающего на пол.

Слезы Елены остановило, как от удара. Стефан никогда так не говорил с женщинами. Даже Дэймон, каким бы он ни был, не был таким. Но слова все еще отзывались эхом во внезапной тишине подобной собору комнаты. Люди отступали.

Идола отступила тоже, но ее губы были плотно сжаты. «Ты думаешь что если мы — Стражи, то мы не можем навредить тебе —?» начала она, когда голос Стефана грубо прервал ее.

«Я думаю, что если вы «Стражи", вы можете убить ханжески и все сойдет вам с рук», сказал Стефан, и его губы сложились в гораздо более убедительную и пугающую линию презрения, чем была у Идолы. «Вы убили бы Елену, если бы Сэйдж не остановил вас. Будьте вы прокляты», добавил он тихо, но с таким полным убеждением, что Идола сделал еще один шаг назад. «Да, вам лучше сплотить всех ваших маленьких друзей вокруг себя," добавил он. «но я смогу убить вас в любом случае. Я убил моего родного брата, я уверен, что вы понимаете о чем я. "

«Но, конечно, это было только после того, как у него уже была смертельная рана.» Сусура был между ними, пытаясь заступиться.

Стефан пожал плечами. Он смотрел на нее с таким презрением, как будто он тоже был правителем. «У меня в то время была свободна рука», проговорил он размеренно. «Я мог бы решить отказаться от своего замысла, или просто ранить его. Вместо этого я решил вонзить лезвие прямо в его сердце.» Он показал свои зубы в явно недружественной улыбке. «А теперь мне даже не нужно оружие.»

«Стефан», наконец удалось прошептать Елене

«Я знаю. Она более слаба, чем я, и вы не хотите видеть, как я убиваю ее. Именно поэтому она все еще жива, моя любимая. Это — единственная причина.» Поскольку Елена подняла испуганные глаза к нему, Стефан добавил шепотом так, что только она могла услышать, «Поверь, есть некоторые вещи обо мне, которых ты не знаешь, Елена. Я надеялся, что ты никогда этого и не узнаешь. То, что я узнал тебя — полюбил тебя — заставило меня почти забыть о них.

Голос Стефана в ее голове как–будто разбудил Елену. Она подняла свою голову и посмотрела на расплывчатую массу Стражей вокруг них. Она видела землянично–светлые завитки, которые метались в воздушном пространстве. Бонни. Бонни вырывается. Получалось у нее это плохо, но только потому, что пара справедливых Стражей и другая пара темных держали ее в воздухе по одному человеку за каждую конечность.

Поскольку Елена уставилась на нее, она, казалось, начала бороться с удвоенной энергией. И Елена могла услышать … что–то. Очень тихо и далеко, но это почти походило на … ее имя. Как ее имя, которое говорят, шепча отделениям или это просто треск проезжающих велосипедных колес…лей…наух…ейе…лей…

Елена попыталась проникнуть в звук. Она отчаянно пыталась понять, что будет после, но ничего не произошло. Она попыталась использовать трюк, который было бы легко сделать еще вчера — телепатически направить силу в центр звука. Это не сработало. Она снова использовала свою телепатию.

Бонни! Ты слышишь меня?

Не было даже малейшего изменения в выражении лица у девочки.

Елена потеряла связь с Бонни.

Она наблюдала, как Бонни тоже поняла это, и ее маленькое тело перестало сопротивляться. Лицо Бонни, искаженное отчаянием, было неописуемо грустно, и как–то неописуемо чисто и красиво, одновременно.

С нами никогда этоого не случится, — яростно прозвучал голос Стефана в её голове. Никогда! Даю тебе своё…

Нет! Елена вспомнила, суеверно боясь сглазить. Если Стефан поклялся в чем–то, то если что, ей возможно, придется стать вампиром или духом — чтобы гарантировать, что он не нарушит свое обещание.

Он остановился, и Елена знала, что он услышал ее. И так или иначе это знание, что Стефан услышал е слова, успокоило ее. Она знала, что он не шпионил. Он услышал, потому что она послала ему мысль.

Она была не одна. Она могла бы стать снова обычной; они могли бы взять ее крылья, и бОльшую часть Силы из ее крови, но они все равно были вместе. Она наклонилась к нему, оперевшись своим лбом в подбородок Стефана

«Никто не в одиночку.» Она сказала, что Дэймон. Дэймон Сальваторе, существо, которое больше не существует. Но кто по–прежнему вызвает у нее еще одно слово, последний крик. Его имя.

Деймон!

Он умер там, за четыре измерения отсюда. Но она могла чувствовать, что Стефан поддержал ее, усиливая ее передачу, посылая это как один последний маяк через множество миров, которые отделили их от его холодного и безжизненного тела.

Деймон!

Не было не малейшего проблеска ответ. Конечно, нет. Елена имела глупый вид.

Внезапно что–то более сильное, чем горе, более сильное, чем жалость к себе, еще более сильное, чем вина, захватило ее. Дэймон не хотел бы, чтобы она убегала из этого зала — и Стефана тоже. Особенно Стефана. Он хотел бы, чтобы она не показывала признаков слабости этим женщинам, которые лишили ее крыльев и оскорбили ее.

Да. Это был Стефан. Ее любовь, но не ее любовник, желал любить ее целомудренно из теперь до конца ее дней …

Конец… ее дней?

Неожиданно Елена обрадовалась, что она не могла связываться с незнакомыми людьми телепатически, и что Стефан создал щиты вокруг них, когда он взял ее на руки. Она повернулась к Ryannen, которая наблюдала … осторожно, но все же с интересом в глазах.

«Сейчас я хочу пойти сама, если ты не возражаешь,” сказала она, поднимая свой рюкзак и бросая его на свое плечо, жестом столь же высокомерным, насколько она вообще могла сделать это. Она почувствовала боль, поскольку ремень задевал то место, от которого отрезали большинство ее крыльев, но она сохраняла лицо презрительным и равнодушным.

Бонни, отпустили назад на землю, так как она не боролась больше, и она последовала за Еленой. Стефан оставил свой рюкзак в Сторожке, и он мягко обхватил рукой локоть Елены, не ведя ее, но показывая, что он был рядом. Сэйдж сложил свои крылья и их не было видно.

«Ты же понимашь, что для возвращения этих сокровищ, которые являются нашими по справедливости — но которые нам мешают возвратить — твои просьбы будут исполнены, за исключением невозмож —”

«Я понимаю,” сказала Елена категорически, так же, как Стефан сказал, намного более резко, «Она понимает. Только это, не так ли?»

«Это уже организуется.» Глазах Рьяннен, темно–синие, с золотыми брызгами, встретились со взглядом Еленой, которая выглядела уже не такой черствой

«Для нас было бы удобнее», добавила Sussure поспешно, «что бы ты уснула и мы вернем тебя в твой старый–новый дом. К тому времени, как ты проснешься, все будет сделано".

Елена приложила немало усилий, чтобы заставить свое лицо не измениться. «Отправите меня на Мэйпл — Стрит?» спросила она, смотря на Ryannen. «В дом тети Джудит?»

«Да, пока ты будешь спать».

«Я не хочу спать.» Елена придвинулась еще ближе к Стефану. «Не позволяй им усыпить меня!»

«Никто не сделает того, что ты не хочешь," сказал Стефан, и голос его прозвучал, как острая бритва. Сейдж проворчал о своей поддержке, и Бонни тоже смотрел на женщину упрямо

Руанен опустила голову.

Елена проснулась.

Было темно, и она спала. Она не могла помнить точно, как она заснула, но она знала, что она не была на паланкине, и она знала, что она не была в спальном мешке.

Стефан? Бонни? Дэймон? она думала автоматически, но было что–то нечеткое в ее телепатии. Было такое чувство, будто это ограничивается ее собственной головой.

Была ли она в комнате Стефана? Но вокруг было черно, как смоль, и она не могла разглядеть даже очертания предметов

«Стефан?» прошептала она, в то время как различные части информации соединялись в ее уме. Был запах, одновременно знакомый и незнакомый. Она лежала на удобной двуспальной кровати, не на одной из шелковистых–и–бархатных феерий Леди Ульмы, но и не на любой из шероховатых перин пансиона. Она была в отеле?

Все эти мысли стучали у нее в мозгу мягко и быстро. Как удары костяшками пальцев по стеклу.

Елена вернула контроль над своим телом. Она скинул покрывало и побежал к окну, непонятно как избегая препятствий, не думая о них вовсе. Ее руки раздвинули шторы, которые она как–то знала были там, и ее сердце, в которм еще не умерла надежда, принесло имя к ее губам

«Дей…!»

И затем мир остановился и перевернулся. Вид лица, ожесточенного, заинтересованного и любящего и все же странно разочарованного, только по другую сторону окна второго этажа, вернул воспоминания Елены назад.

Все до одного

Феллс Черч спасен.

А Деймон был мёртв.

Ее голова медленно опускалась, пока ее лоб не коснулся холодного оконного стекла

Глава 43

«Елена?«сказал Стефан тихо» Можно мне войти? ты должна пригласить меня если хочешь поговарить»

Пригласить его? Он был уже в — в ее сердце. Она сказала, что все Стражи должны принять Стефана как ее парня, почти год.

Это не имело значения. Низким голосом она сказала: «Входи, Стефан».

— Окно закрыто с твоей стороны, Елена.

— В оцепенении, она распахнула окно. И в следующий момент ее схватили теплые сильные руки в отчаянном страстном объятии. А потом, руки исчезли, оставив ее замерзшей и одинокой.

— Стефан? Что случилось? — Ее глаза привыкли к свету и среди звезд в окне она увидела его, в нерешительности стоявшего перед ней.

— Я не могу… Я не… я не тот, кто тебе нужен, — напряженно произнес он, словно у него сжалось горло. — Но я хотел, чтобы ты знала, что… что Мередит и Мэтт удерживают Бонни. То есть, успокаивают ее. Они в порядке и мисс Флауэрс тоже. Я подумал, что ты…

— Они усыпили меня! Они говорили, что не станут меня усыплять!

— Ты спала… Елена. А мы в это время ждали их, чтобы они отправили нас домой. Мы все наблюдали за тобой: Бонни, Сейдж и я. — Он говорил все тем же официальным, необычным тоном. — Но я подумал… что ты захочешь поговорить сегодня. Перед тем, как я… уйду. — Он приложил палец к своей губе, чтобы заставить ее не дрожать.

— Ты поклялся, что не оставишь меня! — закричала Елена. — Ты обещал, ни за что, никогда, какой бы благородной ни была причина!

— Но, Елена, это было до того, как я понял…

— Ты все еще не понимаешь! Ты знаешь…

Его рука взметнулась, чтобы прикрыть ей рот, а его губы приблизились к ее уху. — Елена. Мы у тебя дома. Твоя тетя…

Елена почувствовала, что ее глаза расширяются, хотя, конечно, подсознательно она знала это с самого начала. воздух знакомство. Эта кровать–это была ее кроватью, и покрывало было ее любимое золотые с белым покрывалом. Она смогла бы ориентироваться здесь в темноте — хлопанье ее окна… она была дома.

Как альпинист, который преодолел невероятно сложный участок скалы и чуть было не сорвался вниз, Елена ощутила огромный всплеск адреналина. И это… или, может быть, всего лишь сила любви, которая переполняла ее… сделало то, что так неумело пыталась сделать она. Она почувствовала, что ее душа увеличилась и покинула ее тело. И встретилась с душой Стефана.

Она была потрясена быстротой опустошения его духа, и унижена волной любви, что затопила каждый кусочек мыслей о нем.

Ох, Стефан. Просто — скажи это — что ты можешь простить меня, вот и все. Если ты простишь меня, я смогу жить. Может быть, ты даже снова будешь со мной счастлив — если дашь мне немного времени.

— Я уже счастлив с тобой. Но у нас все время в мире — Стефан успокоил ее. Но она поймала тень темных мыслей, быстро мелькнувших в ее голове. Он имел все время в мире. Она, однако …

Елена начала задыхаться смеясь, потом внезапно схватила Стефана. «Мой рюкзак — они не забрали его? Где он?»

Рядом с твоей тумбочкой. Я могу добраться до него. Ты хочешь этого? Он потянулся в темноте и поднял что–то тяжелое и грубое с не слишком приятным запахом. Елена засунула одну руку внутрь рюкзака, не отпуская Стефана другой рукой.

Да! О, Стефан, это здесь!

Он начал подозревать — но он только понял, когда она достала бутылку с надписью Эвиан Вода и поднесла ее к щеке. Она была ледяной, хотя ночь была мягкой и влажной. И как будто она вскипает, она светилась таким образом, что обычная вода была не способна.

Я не хотела делать этого, — сказала она Стефану, вдруг обеспокоенная, что он не захочет общаться с вором. — По крайней мере, не в первую очередь. Сейдж сказал, что эта вода в бутылке из Фонтана Вечной молодости и жизни. Я выкопала большую бутылку и эту маленькую, и почему–то я спрятала маленькую в моем рюкзаке. Я хотела положить большую тоже, но она не влезла.

И я даже не думала об этой маленькой бутылке опять, пока они не отобрали мои Крылья и мою телепатию.

И хорошо, Стефан понял. — Если они поймают тебя — ох, моя любимая любовь. — Его объятья сжались, не давая Елене дышать. — Так вот почему ты так внезапно решила уйти!

— Они забрали практически все сверхъестественное во мне, — Елена прошептала, располагая свои губы ближе к его уху. — Я должна жить с этим, и если бы они дали мне шанс, то я бы согласилась — ради Феллс Черч — если бы я была логична -

Она замолчала, когда внезапно поняла, что она была как будто не в своем уме.

Она была хуже, чем вор. Она пыталась использовать смертельное нападение на группу — основном — невинных людей. А хуже всего было то, что часть ее знала, что Дэймон понял бы ее безумие, и она не была уверена, Стефан когда–либо сможет это понять.

— Но ты не хочешь превращать меня в — ты знаешь — она начала опять быстро шептать. — Глоток или два и я смогу быть с тобой вечно. Навсегда и навсегда Стефан — Она остановилась, стараясь успокоить ее дыхание и привести мысли в порядок.

Его рука накрыла крышку — «Елена»

Я не плачу. Потому что я счастлива. Во веки веков, Стефан. Мы можем быть вместе, только… только мы двое… навсегда.

— Елена, любимая — Его рука удерживала ее, чтобы она не открыла бутылку.

— Это — не то, что ты хочешь?

С помощью другой руки, Стефан подтянул ее к себе. Ее голова опустилась на его плечо и он касался подбородком ее волос. — Это то, чего я хочу больше чем чего–либо. Я… ошеломлен, я полагаю. Я был с тех пор — Он остановился и попытался опять — Если мы имеем все время в мире, у нас есть завтра, — его голос был приглушен ее волосами.

— И завтра будет достаточно времени для тебя, чтобы подумать. В этой бутылке достаточно для четырех или пяти человек. Ты единственная, кто решает кто будет пить это, любимая. Но не сегодня. Эта ночь для …

С внезапным порывом радости Елена поняла. «Ты говоришь о — Деймоне.» Невероятно как было трудно просто произнести его имя. Это было похоже на насилие, но все же…

Когда он смог говорить — так же — в какой–то момент со мной, он сказал мне, что он хочет. Стефан шелохнулся в темноте, но ничего не сказал. — Стефан, он попросил только обо дном, перед тем как он… ушел. Не быть забытым. Это все. И мы единственные, кто помнит большинство. Мы и Бонни.

Вслух она добавила:

— Я его никогда не забуду. И я не позволю еще кому–нибудь, кто знал его, забыть о нем — пока я жива.

Она знала, что говорит слишком громко, но Стефан не пытался ее успокоить. Он вздрогнул, но затем крепко сжал ее в своих объятьях, уткнувших лицом в ее волосы.

«Я помню», отправил он ей, «когда Кэтрин попросила его присоединиться к ней — когда мы трое были в склепе Гонории Фелл. Я помню, что он сказал ей. А ты?»

Елена почувствовала, что их души переплетаются, и они оба видят одну мысленную сцену глазами друг друга.

— Конечно, я помню.

Он вздохнул, на половину смеясь.

— Я помню, позже, когда я пытался заботиться о нем во Флоренции. Он не пытался вести себя хорошо, он не пытался влиять на девушек, которыми питался. — Другой вздох. — Я думаю, он хотел быть пойманным. Он не мог даже смотреть мне в лицо и говорить о тебе.

— Я заставила Бонни послать за вами. Я была уверена, что вы оба будите тут, — Елена сказала ему. Ее слезы потекли снова, но медленно–нежно. Ее глаза были закрыты и она почувствовала, как слабая улыбка появилась на ее губах.

— Ты знаешь — ментальный голос Стевана дрогнул, удивленно — Я помню кое–что еще. Когда я был еще маленьким, может три или четыре года. У моего отца был ужасных характер, особенно сразу после смерти мамы. И тогда, когда я был маленький, мой отец был очень зол и пьян, Деймон преднамеренно встал между нами.

— Он сказал что–то неприятное и — мой отец начал бить его вместо меня. Я не понимаю, как я мог забыть об этом.

— Я понимаю — Думала Елена, вспоминая как она была напугана Деймоном, когда он впервые стал человеком — даже когда он встал между ней и вампирами, которые хотели научить ее дисциплине в Темном Измерении. У него был дар, что бы точно знать что сказать — как посмотреть — что сделать — чтобы залезть под чью–нибудь кожу.

Она могла почувствоватьслабый смешок Стефана, криво — Дар, не так ли?

Хорошо, я конечно не могу сделать это, и я могу управлять большинством людей, — Елена ответила тихо — Хотя, не им. Никогда им.

Стефан добавил — Ну он всегда был добрее к слабым людям, чем к сильным. Он всегда имел эту слабость к Бонни… Он замолча, как будто испугался, что осмелился прикоснуться к чем–то священному.

Но у Елены были сейчас свои мысли. Она была рада, так рада, что в конце–концов Деймон умер, чтобы спасти Бонни. Елена не нуждалась в других доказательствах его чувств к ней. Она всегда будет любить Деймона, и она никогда не позволит кому–нибудь уничтожить эту любовь.

И, как–то казалось уместным, что она и Стефан сидели в ее старой спальне и приглушенным голосами говорили о Деймоне. Она планировала проделать тоже самое с другими, завтра.

Когда она наконец–то уснула в объятиях Стефана. было уже далеко заполночь.

Глава 44

На самой маленькой луне Потустороннего Мира падал легкий пепел (легкие останки).

Он падал на два уже покрытых пеплом тела.

Он падал на грязную от пепла воду.

Он заслонил солнечные свет настолько, что бесконечная непроглядная тьма спустилась на покрытую пеплом поверхность луны.

Но упало что–то еще.

В невообразимо маленьких капельках, переливчатая жидкость падала, цвета закручивались в водоворот как–будто пытались исправить уродство пепла.

Это были крошечные капли, но их были триллионы триллионов, бесконечно падая, концентрировались вокруг небольшого участка, где они однажды были частью самого большого вместилища неукротимой энергии в трех измерениях.

На этом месте на земле было тело — не совсем труп.

Сердце в этом теле не билось; оно не дышало, и не было мозговой активности.

Но где–то в нем был слабый пульс, который убыстрился, как только на него упали крошечные капли Силы.

Пульсация была сделана из ничего, кроме лишь памяти.

Памяти о девушке с темно–голубыми глазами и золотистыми волосами и о девушке с маленьким личиком и большими карими глазами.

И вкус: вкус слез двух дев.

Елена

Бонни

Эти двое, будучи вместе, изображали нечто, что не было конкретно мыслью, не было конкретно изображением.

Но для кого–то, кто понимал только слова, это могло быть понято как: они ждали меня меня.

Если я могу представить, кто я.

И что вызвало ожесточенное определение.

После, как казалось нескольких веков, что на самом деле было парой часов, что–то пошевелилось в пепле.

Сжатый кулак.

И что–то зашевелилось в разуме, самоопределении.

Имя

Деймон

Оглавление

Лиза Джейн Смит Дневники Вампира 7: Возвращение. Полночь

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44