В тот день я только что вернулся из райцентра — специально мотался, чтобы попасть на приём в пенсионный фонд. Приехал радостный: удалось-таки добиться правды, ведь для кого-то триста недоплаченных рублей — ерунда, но если пенсия — шесть тысяч, то и три сотни — большие деньги! В общем, возился я на огороде и не сразу заметил, что какой-то белобрысый худой паренёк топчется возле моей калитки.
— Хозяин, вам конвертер нужен?
У нас, случается, возят-продают всякое, иной раз вполовину дешевле, чем в магазине, поэтому я и пошёл посмотреть — что сие за зверь такой? Ворованный, небось, но это уж пусть тот, кому следует, разбирается — наше дело маленькое. Подошёл, смотрю, а парнишка в руках держит что-то вроде миски или плоской кастрюли. И всё такое блестящее, на солнце сияет — то ли никелированное, то ли из нержавейки — кто же его разберёт? Сверху на крышке — кнопка, а из самой миски сбоку тонкая трубочка торчит — такая же, металлическая.
А ещё в комплекте подставка: кольцо из проволоки, а к нему три ножки приварены; от этого вся конструкция мне и показалась чем-то похожей на летающую тарелку. Взял я эту штуковину в руки, повертел, посмотрел — аккуратно сделано, ничего не скажешь, ни тебе швов, ни заклёпок. Вернул хозяину и спрашиваю:
— Ну… И на хрена такой конвектор нужен?
А парень улыбается и так с хитринкой отвечает:
— Не конвектор, а конвертер, а по-нашему, по-русски — преобразователь. А нужен он для того, чтобы всевозможное органическое сырьё перерабатывать в совершенно определённый вид углеводородного соединения — в этанол!
— Чего? — не понял я.
— Очень просто: в резервуар загружаете любую органику, например, траву, щепки, ветки ненужные, листья. Закрываете крышечку, жмёте кнопочку, и из трубочки начинает вытекать этанол или, проще говоря, этиловый спирт.
— Это ты хочешь сказать, что, если я в твою миску накидаю сорняков, нажму эту кнопку, то отсюда самогонка польётся?
— Да, только не самогон, а чистейший спирт! Причём всё быстро, никаких подготовительных процессов, и работает практически на любом сырье! А уж цена вас приятно удивит — всего какие-то жалкие пять тысяч рублей!
Меня уже вовсю смех разбирал: надо же такую хрень придумать, чтобы народ обманывать? И какой же дурак на такую ерунду купится? И ведь не поленились, сукины дети, заказали на каком-то заводе эти кастрюли из нержавейки, не хухры-мухры! Я бы уже давно ушёл, но уж больно мне захотелось этого проходимца на чистую воду вывести, поэтому я тоже во весь рот улыбнулся остатками зубов и спросил:
— А такой модели, чтобы траву закладывать, а из трубочки молоко вытекало, у вас, случаем, нет? А то, я вместо коровы себе такой конвектор прикупил бы.
А парнишке этому мои приколы хоть бы хны, словно и не замечает он их:
— Нет, к сожалению, у нас сейчас есть модель только под самый простой вид углеводородного соединения — цэ два аш пять о-аш. У нашей фирмы есть планы увеличить ассортимент, в ближайшее время должны выйти модели для бензина и солярки. Но я вижу, что вы сомневаетесь? Если хотите, то я могу прямо сейчас продемонстрировать работу нашего замечательного изделия!
Я только усмехнулся: ага, решил, что нашёл дурака! Нальёт мне спирта из какого-нибудь двойного дна, или из рукава через трубочку, деньги заберёт и уедет, а я останусь с этой никчёмной кастрюлей? Фиг ему, для меня пять тысяч — это почти целая пенсия! Я, насколько смог грозно, прокашлялся и осадил его:
— Нет, голубь, давай-ка я сам!
— Хотите сами проверить, пожалуйста! — уж как-то слишком просто согласился парень.
Взял я у него эту «летающую тарелку», поставил на колоду, где дрова рублю, стал щепу мелкую с земли подбирать и в миску накладывать, а сам одним глазом на него поглядываю: как отреагирует?
А он, гад, и ухом не ведёт — ещё и советы давать умудряется:
— Много не сыпьте, так, чуток с горочкой, чтобы закрылась, а теперь крышечку по часовой стрелке до щелчка. Отлично, кнопочку нажимайте, и через двадцать секунд вон из той трубочки начнёт капать этанол, вы уж подставьте какую-нибудь ёмкость, чтобы не проливать драгоценную влагу, — и подмигивает мне, шельмец этакий!
Не успел я принести кружку, как потекло, и резво так — целой струйкой, аж на колоду набрызгало. Минуты не прошло, как струя прекратилась, кнопка отщёлкнулась, а из-под миски выпала серая таблетка. Я уж думал, что поймал прохиндея на его фокусе: вон откуда спирт — из таблетки, но он даже и бровью не повёл:
— А это отходы — минеральные вещества, что в древесине были, плюс мусор, короче, почти как зола из печки. Эти таблетки очень хорошо по огороду разбрасывать в качестве удобрения. И ведь как удобно — чем больше пьёшь — тем больше удобрений!
Понюхал я жидкость, что в кружку налилась — спирт! Попробовал поджечь то, что на колоду вытекло — горит, на ладонь налил, зажигалку поднёс — пламя синее, руку не обжигает. На язык попробовал — точно спирт! А парень смеётся:
— Продукт чистоты исключительной, чище медицинского. Да вы, пока этот пробуете, ещё одну партию запустите на перегонку — зачем прибору простаивать?
Я тут опять подумал: вот он и попался! Решил, что я куплюсь на спирт, который из двойного дна налился, и не стану повторно аппарат заряжать, постесняюсь, а вот и нет: мне торопиться некуда — на пенсии я! Открыл крышку его агрегата, и тут у меня аж мурашки по коже пошли: пусто в миске, как есть пусто! Вся моя грязная щепа куда-то делась, а внутри кастрюля блестит и сияет, как новая!
Взял я кружку с готовым спиртом, подошёл к колодцу, разбавил на глазок, пальцем размешал, перекрестился и жахнул! Разную водку мне доводилось пить: и откровенную левоту, и нормальную, и самую дорогую — что ни есть выпендрёжную, но тут такая мягкость — слов нет. А этот продавец меня ещё и подначивает:
— А вы ещё чего-нибудь попробуйте положить в конвертер: ботву старую, листья, можно даже навоз.
Я себе и подумал: ага, навоз, сам потом с таким амбре пей, а я себе чего и получше найду. А он, прохиндей, словно мысли мои читает:
— Вы не волнуйтесь, от неприятного запаха и следа не останется.
Здесь идёт переработка на атомарном уровне, и ни одна лишняя молекула запаха на выход не просочится — гарантия сто процентов!
Взял я пук прелой соломы, в жгут скрутил и запихнул в его агрегат, закрываю крышку, а сам чую, как водочка по моим жилам уже разливается — хорошо! Запустил я вторую партию и удивляюсь: а ведь быстро как всё получается: раз — и готово! Попробовал — не наврал малец — из прелой соломы получилось ничуть не хуже, чем из щепы.
Короче, принёс я свои кровные пять тысяч и купил у него этот агрегат. А чтобы он мне случаем не подменил тот, который я уже проверил, на другой, я как взял эту кастрюлю под мышку, так и не выпускал.
До вечера я ещё четыре раза заряжал мой новый аппарат: пойду — в огороде поработаю, принесу сорняков, а вместо них — чистейший спирт получаю! Разбавлю, хряпну и опять работать — красота! Я бы всё бросил и в запой ударился, да вот только для меня огород — не баловство, а основное пропитание: если в сезон не вырастил и не собрал урожай, то зимой можно зубы на полку класть. Всё бы хорошо, но ближе к вечеру меня страх взял: а ну как влезут воры, и моё новое богатство, мой чудный аппаратик, сопрут? Когда деньги дома оставались — я и то так не боялся! Залез я тогда на чердак и свой драгоценный конвертер спрятал.
Ночью я спал неспокойно: мне снился сон, что ко мне на огород села огромная инопланетная летающая тарелка и искала свою доченьку — маленькую блестящую тарелочку. По окнам прожекторами светила и так жалобно звала: «Спиртиночка моя маленькая, где ты, деточка моя любимая»? А она у меня на чердаке под кучей хлама спрятана — выбраться не может. И так мне во сне страшно стало, что я аж проснуться не мог — продрых почти до полудня! Зато встал — как огурчик: голова словно стёклышко, настроение — как витрина кондитерского магазина, а в организме такая лёгкость, словно я пил не спирт, а какие-нибудь лечебные чудодейственные капли! Допил остатки вчерашней водочки из-под моей летающей тарелки — хорошо!
Захотелось ещё добавить, потому как душа просит, но лезть на чердак боязно — вдруг кто увидит, что у меня такое сокровище спрятано?
Деревня у нас глухая, народа почти нет, но кто его знает? Вот и выходило, что добавить бы надо, а нечем: свою самогонку после вчерашней роскоши мне на дух пить не хотелось. Подумал я подумал, взял бутылку своего обычного первача и пошёл на разведку к соседу — Сашке Кукуйкину. Не то, чтобы я с этим шубутным амбалом-пенсионером дружбу водил, но выпивали мы вместе регулярно. Зашёл к нему во двор, а там веселье полным ходом! У Кукуя уже два других соседа — наших собутыльника собрались: Паклик загорелой лысиной в каёмке седых волос сверкает и Леший по привычке обожженное лицо левой рукой прикрывает, можно подумать — мы его шрам первый раз видим. Стол под грушей накрыт — мужики киряют! Солидно! Выставил я свою бутылку, чин-чином, а Сашка мне и заявляет:
— Это ты своё пойло притащил? Убирай к едрени фени, я тебя сейчас такой вещью угощу — какой ты в жизни не пивал!
Я сразу понял, что он вчера тоже себе агрегат прикупил, но молчу — шлангом прикидываюсь. А он мне полную стаканяку наливает и улыбается, типа, давай, зацени. Я попробовал — так и есть: та же мягкость, и пьется так же — исключительно легко! Они втроём на меня смотрят и лыбятся, а я им подыгрываю: раз уж начал темнить, то не идти же на попятную!
— Ух ты, импортная, поди, водочка?
— Фиг тебе, не угадал! Самая что ни на есть отечественная, моего собственного производства!
— Врешь! — продолжил играть я свою роль. — На обычном самогонном аппарате такую не получишь, хоть сто раз перегоняй и хоть чем очищай!
— Аааа, — Кукуй назидательно поднял палец вверх. — В том-то и дело, что не на обычном! К тебе вчера мужик на задрипанном уазике приезжал, предлагал конвехтор купить?
— Нет, — ответил я. Раз уж взялся врать, то так и придётся дурачка и простофилю невезучего из себя строить. — Я вчера в райцентр ездил.
— Воооо, — протянул Кукуй, — а я вчера как знал — не поехал с тобой и прикупил себе такой агрегат — закачаешься! А вот эти два олуха — не купили! Один не поверил, что и вправду эта кастрюля работает, а второй пять тысяч пожалел! А у меня этот аппарат со вчерашнего дня работает почти постоянно, и я посчитал — по магазинным ценам я уже тысяч на десять водки выгнал, а за месяц я на полмиллиона нагоню! Поняли, олухи? Вовремя успевать и думать надо!
— Ну, про поллимона, ты, положим, заливаешь, — сказал я. — На такое количество водяры — браги не напасёшься.
— Не веришь? — Кукуй явно вошёл в раж, а в этом состоянии остановить его можно только бульдозером или танком. — А вот давай поспорим, что я сейчас без всякой браги тебе из навоза стакан спиртяги сделаю? И ты его хрен отличишь от настоящего, на что поспорим?
Я сделал скучающую рожу:
— Ты же знаешь, я из принципа никогда не спорю.
— Вот то-то же, принципиальный ты наш, — смягчился Кукуй, — а я тебе всё равно покажу! Им вон уже продмнстрировал, — последнее слово далось ему с явным трудом, — а теперь и ты увидишь!
Мы выпили спирт из высохшего навоза, затем из свежего, потом из прелых яблок и дохлой вороны, и даже из грязных Сашкиных носков вперемешку с землей получался исключительно качественный продукт, разве что в случае с землей выход был мизерный, а «таблетка» из-под аппарата выкатывалась будь-будь. Не помню, как я добрался до дома, но явно дошёл сам, нести меня никто не стал бы — это вам не город.
Проснулся я от каких-то непривычных звуков. Подошел к окну, отодвинул занавеску и остолбенел: возле моей калитки стояла чёрная Волга, а рядом с ней прохаживались двое в штатском, один из них, просунув руку в окно, давил на пипикалку. Накинул я халат и пошёл на улицу.
— Александр Алексеевич? — обратился ко мне тот, что стоял поближе к калитке. — Мы расследуем дело о хищении секретных изделий с одного режимного предприятия, вы позволите нам войти?
И сам так мельком раскрыл у меня перед носом какие-то корочки в красной обложке, можно подумать, что я за ту долю секунды успел что-то рассмотреть. Но я-то калач тёртый и уже знаю, что лучше по-хорошему, потому как, если они приедут с ордером на обыск, то такой погром устроят, что мало не покажется!
— Проходите, пожалуйста.
Гости два раза приглашать себя не заставили.
— Такое ощущение, что вы вчера изрядно выпивали, — спросил тот, что помоложе.
— Да, — отозвался я, — имею полное право, я тут на пенсии, своё уже отработал.
— Никто ваши права не ущемляет, а что пили, если не секрет?
Ох, грубо, грубо копает, — подумал я, но виду не подал:
— Свой собственный самогон, я здесь другого не пью.
— А предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение личности, — вмешался второй.
Когда я вернулся с паспортом в руках, то увидел, что один мой «гость» изучает место вокруг колоды, где я собирал щепу, а второй нашёл кружку, что я позавчера возле колодца оставил, нюхает её и пальцем внутри водит! Я поначалу перепугался, а потом понял, что нет у них ничего на меня, и докопаться они не смогут: те остатки спирта на кружке уже давно выветрились, поэтому я и стал наглеть:
— Э, не знаю как вас там звать-величать, но пальцами в мою кружку лазить не надо, я из неё воду пью чистую, колодезную. Хотите водицы испить — извольте, а грязные пальцы не надо совать!
— Мы, между прочим, — вмешался тот, что постарше, — проводим расследование. Есть у нас подозрение что вы незаконно приобрели ворованный секретный прибор. Вон, и щепу для того, чтобы его запустить, с земли собирали, и кружечка тут же стоит. Лучше по-хорошему показывайте, где вы прячете конвертер!
Говорит, а сам меня глазами так и просвечивает насквозь, почти как рентгеном. Тут я и понял, вернее, даже не понял, а почувствовал каким-то нюхом внутренним, что он почти как экстрасенс, или гипнотизёр, поэтому врать ему нельзя ни в коем случае — догадается влёт! Повернулся я к нему спиной и буркнул:
— Пошли, покажу, — только бы в глаза ему не смотреть!
Завёл я их в дом, подвёл к электрообогревателю, что этой зимой купил, и говорю:
— Вот, только я его в магазине покупал, а не с рук.
Говорю, а сам на второго смотрю, чтобы с этим гипнотизёром глазами не сталкиваться. А он колючим взглядом сбоку меня сверлит и говорит вкрадчиво так:
— Вы же понимаете, что мы про другой прибор говорим, это не то!
— Как это не то, — возмутился я, — ща, всё покажу!
Залез в чулан и достал коробку от обогревателя:
— Вот, читайте: конвектор тепловой, вот упаковка, вот паспорт, тут и чек есть, и дата покупки, я без очков не разберу, но и так помню, что двенадцатого декабря прошлого года — на день конституции.
Сам говорю это и глазами то на одного, то на другого зыркаю. И чувствую, что так взгляд тяжелый легче выдерживать. А этот, гипнотизёр, так от меня глаз не отрывает, и опять своё клонит:
— Нас интересует не этот, а блестящий, из нержавеющей стали.
И тут у меня как камень с души упал — после этих его слов я сразу понял, что выиграл словесный поединок: он допустил ошибку, оставил мне маленькую лазеечку, и теперь я мог отвечать и не бояться, что он меня раскусит! Потому что блестящего электрообогревателя из нержавеющей стали у меня никогда не водилось, и это самая что ни на есть чистейшая правда!
— Какой говорите? Блестящий? Из нержавеющей стали? Отродясь такого не было у меня, и видом не видывал даже.
Долгую минуту он сверлил меня взглядом, потом повернулся и отступил, поверил, стало быть! Они ещё немного потолкались в избе, походили по огороду и уехали.
Я чуть от радости не подпрыгнул: да, я его сделал! Пусть он экстрасенс, гипнотизёр и пять раз гэбист, обученный всяким своим штучкам, но я его победил!
Два дня я вёл себя тише воды, ниже травы: выпить хотелось ужас как, а свою обычную самогонку после того чистяка пить сил не было — не принимал организм её, хоть ты тресни! Как говорится, к хорошему быстро привыкаешь. На третий день зашёл я к Кукую, а он сидит грустный, словно килограмм хрена скушал без хлеба — отобрали у него аппарат и взяли подписку о невыезде. Хотя бы саму спиртягу, что он нагнать впрок успел, не конфисковали — и то хорошо. Я, чтобы хоть как-то поддержать его в трудную минуту, взял и спросил:
— А ты веришь, что это наши секретные разработки?
Не понравился ему, видать, мой вопрос: он немного помолчал, постукивая пальцами по столу, а потом с неохотой ответил:
— Да когда такое было, чтобы наша оборонка хоть что-то полезное для людей сделала? Я так думаю, что это происки империалистов. На чем всё могущество у нас в стране держится: на водке и на нефти. А если всем такие приборы раздать, то никто водку с бензином покупать не будет и наша экономика, как есть рухнет!
— А при чём тут бензин? — сделал я удивлённое лицо.
— А при том, что это у них пробный экземпляр, а дальше пойдут и для бензина, и для солярки, и вообще для всего. Ты поедешь втридорога заправляться, когда появится возможность из всякой дряни сколько хочешь горючки наделать?
— Спрашиваешь, конечно, нет!
— Вооот и никто не поедет. А как это случится, то тут всё и рухнет, поэтому-то гэбисты такой кипиш и подняли!
Нравилось мне слушать, как он грамотно и толково всё излагает!
Хоть у меня и образования побольше, но вот так, по полочкам разложить — не получается.
— А может это всё-таки инопланетяне? — осторожно спросил я. — Мне тут недавно летающая тарелка снилась.
— Опять ты со своими фантазиями, — возмутился Кукуй. — То тебе русалки в камышах мерещатся, то журавли матом курлычут! Сколько раз повторять: это тебе не город, приехал жить на земле, так будь добр — выбрось свои фантазии и не морочь людям бошки! Когда я собственными глазами увижу твоего живого инопланетянина или русалку, вот тогда и поверю, но никак не раньше!
Я ещё посидел у Кукуя, а когда понял, что не хочет он меня поить из своих неконфискованных запасов, то пошёл домой. Да я бы и сам, случись такое дело, никому и капли не дал — самому мало! Пришёл и еще почти весь день в трезвом виде продержался, а потом взял охапку сена, залез на чердак, припал к животворящему источнику, и пил, пил, пил, без всякой закуски, не разбавляя водой, и не заморачиваясь на кружки и стаканы, а напрямую, из трубочки, прерываясь только на то, чтобы открыть крышку и зарядить новую порцию.
Через неделю, подойдя к гардеробному зеркалу, с трудом узнал себя: я вроде бы вырос, потолстел, перестал сутулиться, сил набрался, а уж глаза как помолодели — так и сверкают! Вышел на улицу, начал бриться, а у меня вместе с бородой лохмотья старой кожи слезают, а под ней новая выросла: молодая и розовая, словно у поросёнка. Пошёл я к Сашке Кукуйкину, а они с Лешим уже на пару сидят за нашим любимым столом под грушей и себя в зеркало по очереди рассматривают. Первое в глаза бросилось, что у Лешего пропал ужасный шрам от ожога на левой щеке, который он ещё в Афгане заработал. Он из-за него-то и получил свою кликуху, а теперь внезапно перестал ей соответствовать — нормальный мужик, женщины за таким табунами должны бегать, а не шарахаться, как прежде! Да и Кукуй сильно изменился, он и раньше амбалом был, а сейчас, вообще, словно культурист какой стал: такие бицепсы из-под майки торчат — впору в кино сниматься.
Не успели мы обсудить причины нашего внезапного омоложения, как из-за кустов вышел Паклик, только мы глянули и нас смех пробил — у него на месте лысины проросли короткие рыжие волосы, и в полукольце длинных седых волос они смотрелись чрезвычайно комично. Паклик тоже улыбнулся нам, и тут мы чуть со скамейки от смеха не попадали: зубов-то у него уже давно не было, не то что у нас, а сейчас у него новые полезли, только почему-то первыми прорезались клыки — от чего он сразу стал похож на вампира из фильма ужасов.
Когда мы вдоволь насмеялись, Паклик присел за стол и сказал:
— А я тут во сне бабу стал видеть — одну и ту же — каждую ночь снится.
— Красивая хоть? — спросил Кукуй.
— Ага, худенькая, маленькая, глазищи огромные зелёные, а волосы, как ковыль — аж серебрятся!
— И мне тоже снится, — сказал Леший, — только моя фигуристая и стриженная. В тонком комбинезоне, а под ним — ничего! Стоит на каком-то пригорке и мне рукой машет.
Кукуй тяжело вздохнул:
— А мне раньше всё время снилась моя жена-покойница, какой она в молодости была. А тут только глаза прикрою, как вижу какую-то мулаточку: кожа смуглая, ровная, волосы курчавые, а глазищи — прямо как смоль! Высокая, спортивная, подтянутая, и тоже полуголая — не весть во что одетая.
Все уставились на меня, но я не собирался колоться! Так я им и рассказал про незнакомку из моих снов: с длинными, волнистыми русыми волосами, и глазами голубыми, как лесные озёра.
— Не помню я.
— Чудак-человек, — ухмыльнулся Кукуй. — Не хочешь — не рассказывай. Просто скажи: снилось что-то такое, или нет?
— Что-то снилось, — выдавил я из себя, — но какая она — не помню!
— А мы к ним полетим? — вдруг спросил Паклик. — В смысле, к нашим новым бабам?
Все, видать, о чём-то таком тоже думали, — уж слишком резко повернули в его сторону головы:
— А куда лететь? И на чём? Ты знаешь?
— Нет, — смутился Паклик, — просто мне снится, что я лечу к ней просто так, словно птица между звёзд.
— То-то же и оно, — вздохнул Кукуй. — И я тоже не знаю, но тянет меня к ней. Давно уже на баб не тянуло, а тут, поди ж ты — не идёт из головы, чернявая.
Мы разошлись поздно вечером, прежде чем забираться на свой чердак, я лёг на влажную от выпавшей росы траву и долго смотрел на звёзды: они звали меня и манили. В моём мозгу метались сотни новых мыслей и образов, но я в них пока не мог разобраться, а ещё не шёл из головы наш сегодняшний спор. Нет, Сашка весомо излагал свои теории насчёт очищения организма, но я с ним не согласен; всё-таки изменения, происходящие с нами, означают другое: кто-то даёт нам ещё один шанс. Взять, к примеру, меня, ведь я ничего не добился, ничего не достиг, за всё хватался, ничего не довёл до конца, наделал кучу ошибок, а потом и вовсе сбежал в деревню от трудностей и неурядиц. У Кукуя жена рано умерла, дети выросли, разъехались и его забыли.
Леший из-за своего ожога вообще не смог жениться, нет, он каких-то женщин приводил, но ничего хорошего из этого не получилось. Только к Паклику в отпуск дети с внуками иногда приезжают, но остальное время — он всё равно один и никому не нужен. Поэтому я не сомневался — это наш шанс, уж не знаю — на вторую жизнь или на вторую молодость, и кто нам его дал — тоже неизвестно, но воспользоваться им я собирался на все сто процентов!
Прошло две недели, я взял свою блестящую миску на трёх ножках и пошёл в овраг, за околицу. А там уже, не сговариваясь, собрались Кукуй и Леший с Пакликом, и каждый принёс свой конвертер. Выходит, что не только я, а все врали, но сейчас это уже никакого значения не имело, мы даже подкалывать друг друга, как обычно водилось между нами, не стали. Да и вообще, сложно было узнать в молодых, здоровых парнях моих бывших собутыльников, просто я знал, что это они, точно так же, как и они не глядя узнали меня. Соединили мы вместе все наши конвертеры и стали они строить из подручных средств наш космический корабль, ведь в этом и заключалось главное назначение этих устройств, а перегонка органики в спирт, регенерация организма и имплантация нужных знаний и навыков — это был только первый этап.
Конечно, для строительства боевого звездолёта хватило бы и одного конвертера, но когда их четыре — дело движется намного быстрее, а нам надо спешить: там, в невообразимой отсюда дали, идёт война, и надо успеть, потому что мы теперь — солдаты нашей Родины, нашей Звёздной Конфедерации. А что касается нашей малой Родины, нашей планеты Земля, здесь пока останутся работать «продавцы», чтобы распространять конвертеры среди бездельников, не знающих, чем себя занять, а порядок, порядок на планете мы наведём потом, когда вернёмся. Ведь даже на самых захудалых планетах люди живут намного лучше, чем мы, а уж наша планета просто создана для счастья — теперь я это знал совершенно точно! И я думаю, что мы вернёмся скоро — уж очень много здесь надо менять. Хотя, у меня есть надежда, что оставшиеся на нашей планете люди, не призванные Конфедерацией, сами всё поймут и начнут делать жизнь всех землян более счастливой и справедливой, по крайней мере, мне в это очень хочется верить. Ведь свобода, завоёванная своими руками, гораздо радостней принесённой извне, и это я знал абсолютно точно всегда — без всяких имплантированных знаний!
