где людям важнее работа и техника, чем другие люди. Она бы тоже не выдержала. Но ей повезло — ее народ уже прошел через это, потому–то она и здесь. И пользу приносит, в отличие от многих своих соплеменников, для которых необходимость в саморазвитии отпала вместе с необходимостью прогресса..
Без Имени
Клетка живого организма носилась по небу странного мира и оглядывала окрестности недоуменным взором. Раньше ничего подобного не было.
Сначала все вокруг было серым, потому что Безымянный не мог понять, чего же он хотел. Он вырос в среде, где хотеть чего–либо было не запрещено — просто немыслимо. Теперь надо было привыкать ко всему этому. Да что надо? Хотелось. Иначе он бы не попал сюда, даже не стал бы «им», был бы частью чего–то.
Теперь он понимал, что парит в небе и оглядывает просторы, заполненные странными существами. Абсолютно самостоятельными. Взаимодействующими друг с другом. Даже убивающими друг друга!
Ему все это было в новинку. Ничего подобного он никогда не видел. Он хотел узнать что–нибудь о другой жизни — и теперь он видел все так, как есть. Без масок, которые видело здесь большинство.
Он видел, как спруты гуляют с людьми, как клетки ездят на динозаврах, как сгустки энергии гипнотизируют миллионы самых разных рас. Видел, что кое–кто иллюзорен, а кое–кто, напротив, невидим. Видел все их желания, слабости, секреты. Видел — ведь в этом мире все было наружу для того, кто хотел смотреть. Но мало кто здесь смотрел. Все были заняты собой — и это было правильно, ведь ради этого и был замыслен мир.
Он видел Хранительницу этого мира и чувствовал, что должен поклониться ей, показать, что он знает, кто она, и почитает ее. Знал, но не желал этого. Боялся. Ведь кем он был? Одним из многих, случайно оторвавшимся и обретшим самостоятельность. И один Бог (если он есть) знает, к добру это или к худу.
Мечтательница
В этом мире произошло что–то новенькое, и она сразу это поняла. До сих пор, за исключением нее, сюда приходили «пользователи», разумные, которым было нужно что–то конкретное. Власть, богатство, дружба, любовь, иллюзии. Это не было плохо, хотя на часть их поступков любая мораль сказала бы обратное. Для того и создан был этот мир — чтобы остальные миры не задохнулись от людских желаний.
Но никогда раньше здесь не появлялось никого, кто мог бы смотреть на все происходящее так же, как она — беспристрастно, целиком и с интересом. Здесь раньше не было зрителей — она не в счет, она хранительница. Мир менялся. Хорошо это или плохо?
Ей вдруг остро захотелось поговорить с этим Новым. Он интересовал ее. Как может разумное существо с такой жадностью смотреть на все пороки, страсти и мысли стольких рас? Как оно может охватить все взором и не пожелать ничего менять? Кто оно?
— Я зову тебя! — сказала Мечтательница. Она не знала, как зовут существо и есть ли у него вообще имя, но знала, что зов достигнет цели. Подсознание хранительницы, которое с давних пор было неподконтрольно ее личности и управляло этим миром, не ошибалось.
Без Имени
Он общался с Хранительницей. Это не было похоже на обычное общение этого мира. Достаточно заметить хотя бы, что никто из них не менял облика в глазах другого. Он так и был сгустком какой–то непонятной материи, подобной которой, разумеется, нигде нет. Она была подобием спрута с огромными глазами и головой. То, что она выглядела сообразно представлениям нашего мира, показывало, что их планета развивалась в условиях, похожих на наши. Только разумными стали не обезьяны, а эквивалент наших медуз, или спрутов, или Бог знает, кого еще. Наверняка есть мир, в котором единственные разумные — это растения. Может статься, они разумны и у нас, просто им не нужно нас завоевывать, что показывает их более высокий уровень развития… или более низкий.
И вот, двое из не просто разных миров, но из миров с совершенно разной структурой организации, сидели и разговаривали. «Сидели», конечно, неправильный глагол для того, чтобы описать их позы, но меня там не было, так что извините за неточность описания. Если бы я там побывала, я бы не писала этого сейчас, потому что осталась бы там. Уподобилась бы Андрею (он в значительной мере списан с меня, как это часто случается с не вполне талантливыми писателями), сидела бы и страдала. Хотя, может статься, я бы и вернулась сюда и записала все виденное, чтобы лишний раз посыпать солью свои раны. Но именно поэтому я и не там. У меня бы не хватило на это уверенности. Поэтому я уже полстраницы пытаюсь описать разговор двух представителей других миров.
Короче говоря, они общались уже далеко не первый час. Время у них было — нехватка времени здесь могла случиться только у народа, который обладал бы традицией все делать в последний момент. Как известно, этот народ — мы, следовательно, ни Мечтательница, ни Безымянный к таким не принадлежали (в отличие от Андрея, как все уже прекрасно поняли).
