КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Айс и Ангел [Сюзанна Бэк] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Сюзанна Бэк (Susanne M. Beck) Трилогия Айс и Ангел

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:


ВСЕ ЕСТЬ. И ХАРАКТЕРЫ ЗЕНЫ И ГАБРИЭЛЬ, И СЕКС, И НАСИЛИЕ.

Falcon : – Не знаю, о чем я думала, когда начала переводить эту новеллу, а потом и СигР втянула в это дело. Наверное о том, что хочу поделиться своими ощущениями с вами. С вашей помощью мы дотянем до конца этой потрясающей истории. Она так не похожа на все те рассказы, что есть сейчас в нашей рубрике. Надеюсь, что каждый из вас найдет что-то для себя. Чувства, секс, характеры или сюжет – здесь есть все. И, по крайней мере, в оригинале, в отличном исполнении.

SigRaka – Переводящая В Ночи : история неординарна, что и привлекло меня (помимо влияния Falcon). Мне вспоминаются слова Габриэль: Life is eternal. It has no beginning and no end. The loving friends we meet on our journey return to us time after time. We'll never die because we were never really born



Искупление (Redemption)

ЧАСТЬ 1

Мое имя Ангел и здесь меня все знают, как женщину, которая может достать то, что вам нужно. 'Здесь', на самом деле, это Женская Исправительная Колония, более известная как 'Болото' потому как нас действительно надежно затянуло в самую трясину. Очень может быть, что вам не интересно, как называлось наше "общество", но, начав писать, я поклялась не упустить ни одной детали. Не сложно догадаться, что мое настоящее имя совсем не Ангел, но я пожалуй, избавлю нас от ненужных подробностей и оставлю все как есть. Здесь имена очень важны. Получить свое – это как приз в некой метафизической игре, правила и игроки, которой не известны до тех пор, пока ты не выиграешь. В один момент они зовут тебя настоящим именем и избивают при каждой возможности; а в другой, ты получаешь статус, и кажешься неприкосновенной. О, и это никогда не прекращается, только если ты не безумно удачлива или действительно сильна, но, по крайней мере, можно быть уверенной, что когда закрываешь глаза ночью, твое тело будет в том же рабочем состоянии, как и перед тем, как ты отправилась спать. Поверьте мне, в таком месте, это важно. Мне сказали, что я получила имя Ангел из-за невинного внешнего вида. Смотря в зеркало, я полагаю, что это достаточно справедливо, хотя, могу вам сказать, что лицо, которое смотрит на меня сейчас, совсем не то, что пять лет назад. Тогда, мои волосы были намного длиннее и скорее рыжие, чем светлые. У меня были мягкие черты лица, а фигуру можно описать, я полагаю, как нечто неловкое и не совсем оформившееся. Теперь я блондинка с короткой стрижкой. Солнце и беспокойство, добавило резких линий на моем лице, как впрочем, и просто возраст, а моему телу позавидовал бы и инструктор по аэробике. Время сильно изменило меня и не все перемены к лучшему. Но, очень хочется надеется, что мне удалось сохранить немного той юной невинности, что попала сюда вместе со мной. А это, поверьте, очень не просто сделать здесь. Я видела, как добрые женщины, становились бездушными убийцами в Болоте. Я видела, как сильные женщины заканчивали свою жизнь на собственном ремне. Бог их миловал, я полагаю.

Я решила быть честной до конца, поэтому следует рассказать, как я оказалась в этом месте. В 1978 году меня признали виновной в убийстве. Мужа, если быть точной. Большинство женщин в Болоте, скажут, что они попали сюда по ложному обвинению. Я не одна из них. Я убила своего мужа. О нет, я не планировала, но мертвый есть мертвый.

Моя история похожа на многие другие. Девушка из маленького городка, готовая ухватиться за любую возможность, чтобы вырваться в настоящую жизнь. Так уж получилось, что моим "счастливым" билетом стал друг из колледжа: милый, но, весьма, посредственный молодой человек. Ему удалось получить работу в миле от Питсбурга, он хотел компании, я хотела уехать, так мы объединились, обвенчавшись без согласия родителей, и поселились в однокомнатной квартире недалеко от его работы. Если не замечать толпы тараканов, шумных соседей и стрельбу по ночам, первые шесть месяцев нам удавалось играть роль молодой семьи вполне прилично. Мне посчастливилось найти работу секретаря, а муж по ночам подрабатывал на пристани. Мы не видели друг друга целыми сутками. Я наслаждалась новым образом жизни, и скучать мне было не когда. Постепенно, Питер стал приходить все позже и позже. Он говорил, что подрабатывает, и я ему верила. Я не слышала о нем днями и стала подозревать, что дела идут не так, как должны. Он возвращался домой, пахнущий сексом и дешевыми духами, я поняла, какую ошибку совершила. Но, как многие молодые женщины, может быть и вы одна их них, я постеснялась обратиться к друзьям. Кроме того, я всегда была оптимисткой и достаточно твердой в своих убеждениях. Я думала, что смогу изменить его. Конечно, я ошибалась. Когда я пыталась с ним говорить, Питер считал, что я придираюсь. Он приходил домой пьяным, я начинала кричать, разгорался скандал. Сначала все было не так плохо. В основном просто крики. Потом он начал упражняться в ударе справа, а я начала упражняться в способностях рассказчика, пытаясь объяснить своим друзьям, как задняя дверь ухитрялась стукнуть меня по лицу в одно и то же место, три раза в течение одной недели. Могу себе представить, как большинство из вас неодобрительно качает головой и думает, почему я просто не ушла от этого мерзавца. Я задавала себе этот вопрос чаще, чем это возможно сосчитать. Я была молода, наивна и испуганна. Но, скорее всего, я просто не хотела верить в то, что моя жизнь оказалась в сточной канаве.

В один из вечеров, Питер пришел домой пьяный и заявил о супружеских правах на мое тело. Когда, я отказала, он швырнул меня на кровать и начал сдирать одежду. Я пришла в ярость. Под моей подушкой всегда лежала бейсбольная бита на случай нападения, правда я никогда не думала испробовать ее на собственном муже. Но я это сделала. Бог знает, я не хотела его убивать, просто отпугнуть и привести в чувство. Но, когда я почувствовала дерево в своей руке… я не могу этого объяснить. Казалось, я точно знаю, как держать это оружие и куда ударить. Я помню звук удара, который разбил его череп. Мысли об этом, до сих пор вызывают тошноту. Он потерял сознание, и я столкнула его с себя. Он был мертв до того, как упал на пол. По крайней мере, так сказал коронер на суде, а у меня нет причин ему не верить.

Сказать, что я была совершенно опустошена случившимся, слишком мягко. В то время, все казалось не реальным, как плохое черно-белое кино. Я была на новом перепутье в своей жизни, момент принятия решения, важнейшего из всех до этого. Бежать? Мы жили в бедном квартале. Шансов на то, что полиция поверит в ограбление, не было. Остаться и посмотреть в лицо факту, что я отняла человеческую жизнь? Зрелость интересная вещь. Никогда не знаешь, в какой момент она приходит. Большинство людей просто достигают зрелости шаг за шагом, идя по жизни. Они и не замечают этого, пока не обнаруживают, что говорят и ведут себя, также как и их родители. Страшный момент. Что касается меня, то зрелость просто подошла сзади и стукнула меня по плечу. Секунду назад, я была молоденькой всхлипывающей девчонкой, которая только что убила своего мужа, пытаясь спастись, а в следующий момент – взрослым человеком с телефоном в руке, готовым нести ответственность за свои поступки. Однако, зрелость не приходит с инструкцией к эксплуатации, а поверьте мне, должна была бы. Когда полиция приехала ко мне домой, я сделала самое худшее из того, что могла. Я созналась. Вспомните, я выросла в маленьком городке, где худшее преступление, это штраф, который получила миссис Симпсон за неправильную парковку. Я выросла в вере, что полицейский твой друг, и ты должна быть с ним откровенна. Так я и поступила.

Мне надели наручники и посадили на заднее сиденье полицейской машины, прежде, чем идиотизм своих действий полностью дошел до моего мозга. И все же я держалась за свой наивный оптимизм, который хорошо известен даже здесь, в месте больше похожем на ад. В конце концов, обстоятельства были очевидны, по крайней мере, с моей точки зрения. Моя одежда изодрана, синяки: старые и новые – все это, я думала, было немым свидетельством пьяных действий Питера. Я не могла позволить себе адвоката, и была слишком запугана, чтобы позвонить родителям – мне дали общественного защитника. Он был среднего возраста. Как бы рано утром он не приходил ко мне, на его лице всегда была однодневная щетина. Он носил засаленные костюмы и пах мятными пастилками, которые жуют, чтобы забить запах виски и сигарет. У него была большая родинка на мочке уха, и, когда он говорил со мной, то всегда потирал ее кончиками пальцев, как будто пытаясь стереть. Но я верила ему и его сверкающему портфелю, и рассказывала ему все о том, что творилось в последние шесть месяцев моей жизни. Он всегда был несколько отстранен, будто вслушивался во что-то доступное только ему. Охранники стали посматривать на меня с симпатией.

Дни, между моим арестом и судом, растянулись в вечность. Все, что я могла делать, кроме разговоров со своим адвокатом, это сидеть на койке и разглядывать надписи, которые оставили обитатели камеры до меня. Я не буду писать подробности о суде. Вполне понятно, что если я пишу это в Болоте, то вердикт оказался не таким, как я надеялась. Моя порванная одежда и избитое тело послужили свидетельством тому, как храбро сражался мой муж против своей ревнивой и злобной жены. Мои надежды о самозащите рушились на глазах, и, прежде, чем, что либо понять, я оказалась преступницей, виновной в убийстве второй степени.

Часть меня, выращенная католичкой, приветствовала вердикт и приговор ему соответствующий, семь лет жизни, как искупление моих грехов. А часть меня неистовствовала. Поверьте мне, цвет ярости – красный. Насыщенный и яркий, как только что пролитая кровь, не дающий думать ни о чем ином. Если красный – цвет ярости, то цвет отчаяния – зеленый. Грязно зеленый, как дешевая краска, отлупившаяся от стен моего нового дома – Женской Исправительной Колонии. Это цвет потерянных надежд и разбитых желаний

Когда я смотрю, на то, что умудрилась написать, то понимаю, что забыла упомянуть одну важную деталь. Это история не про меня, совсем нет. Но я являюсь большой частью данного повествования, моя жизнь тесно переплетается с другой. Как я говорила ранее, здесь меня знают, как человека, который может достать для вас вещи. Я понимаю, это звучит, как если бы я была кем-то важным, и на самом деле, это дает мне своего рода преимущество при общении со стражей и заключенными, но по большей части это значит, что мои сотоварищи, те, что лучше посмотрели бы на интересные формы, в которые можно свернуть мой нос, приходят ко мне с легким намеком на уважение в глазах. Несмотря, на тяжесть своего преступления, в сердце, я все еще мисс Маленький и Тихий Городок. Это значит, что я достаю только, то, что является законным и только легальным путем. Следовательно, если вам нужны сигареты или противозачаточные средства, для свидания с мужем, или любая из сотен мелочей, я тот человек, который вам поможет.

Полагаю, что для полного понимания, я должна немного отойти в сторону и рассказать об иерархической системе этой тюрьмы. За те годы, что я здесь, 2 коменданта занимали главный офис. Первый – женщина, Антония Дэвис, мечта каждого писателя. Ее обесцвеченные волосы всегда были собраны в пучок, ее губы щедро намазаны ярко красной помадой. Она носила униформу на 2 размера меньше, чем нужно, как бы показывая нам свои "достоинства". Она была известна за свой жадный аппетит к невысоким молодым блондинкам. Являясь представителем такого типа, я всегда немного удивлялась, как мне удалось избежать ее внимания. Антония находилась в согласии с тюремными группировками. Она делала одолжения им, они – ей. Комендант прокололась на том, что позволила гормонам управлять собой. Она выбрала неверную заключенную для любовных встреч.

Если вы достаточно давно в городе, то помните историю дочки местного сенатора – Мисси Гален, которую поймали во время большой полицейской облавы. Она покупала неправильное лекарство в неправильном месте, у неправильного дилера. Даже деньги и имя сенатора не смогли уберечь ее от тюрьмы. Она оказалась в Болоте, под пристальным взором Антонии Дэвис. В том, что Мисси была красавицей, нет сомнений. Высокая и стройная, потрясающие зеленые глаза и длинные светлые волосы. Однако у Мисси была одна слабость. Комендант быстро обнаружила это и стала обменивать наркотики на сексуальные услуги. В один прекрасный день, Антония отдала Мисси 2 дозы сразу, которые та и употребила по назначению. Девушку нашли в прачечной, холодную и окоченевшую. Причина смерти была легко обнаружена, как и комендант Дэвис (в своем кабинете, с дыркой в голове и служебным пистолетом в руках, который она часто использовала в своих сексуальных играх.)

Сенатору Галену было разрешено выбрать нового коменданта, что он, и сделал, приведя к нам мужчину, который разбирался в администрировании, как я в разведении цыплят. А я в этом совсем не разбираюсь. В чем он действительно разбирался, этот человек по имени Вильям Уэсли Мориссон, так это в религии. Он носил свой крест как орден. Своим красноречием он убедил Сенат, что совсем необязательно тратить столько денег на содержание Женской Исправительной Колонии, где находятся только "безбожные грешники, недостойные сострадания". "Новая метла" со всей страстью взялась за работу. Исчезли даже намеки на индивидуальность, которую так ценили заключенные. Яркие оранжевые комбинезоны стали новой формой. Личные вещи были изъяты и заменены крестами и библиями. В каждой комнате, в рамочке висели главные десять правил Коменданта. Косметика, украшения, радио и телевизоры были конфискованы. Во время еды читались молитвы, а по воскресеньям проводились богослужения, независимо в какого бога ты веришь или не веришь.

В отличие от Коменданта – остальные служащие были более приятны. Главной охранницей была Сандра Пирс, мы считали, что ее послали боги. Высокая и плотная, с руками тяжелоатлета, одно ее присутствие способно устрашить самых отъявленных преступниц. Но за всем этим, стояла сострадательная и заботящаяся натура. Подчиненные следовали ее примеру, но с заработной платой, которую могла себе позволить система, мало кто старательно выполнял свои обязанности. И все-таки, после всего того, что сказано, правили балом заключенные.

Тюремные группировки это неоспоримый жизненный факт и Болото не исключение. Банды делились по расам: Афро – Американцы во главе (по крайней мере, по количеству), далее Испанские и Азиатские группировки. Несмотря на общие убеждения, не все заключенные являются членами банд. Одна треть каждой группировки это "хищники". Остальные – их поклонники или просто прилипалы. Низший уровень – "шкурки". Под этим я подразумеваю молодых женщин, которые по каким-либо причинам не смогли найти себе достойного места в тюремном обществе и ежедневно становились добычей для более удачливых и сильных. Многие из этих женщин обращались к бандам за защитой от постоянного насилия и не понимали, что их защитники хуже, чем ночные кошмары. Это были жалкие создания с пустыми глазами, ничем не отличающиеся от жертв концлагерей во время Второй Мировой Войны. Молодая, наивная и на грани самоубийства, я должна была стать одной из них. И только случайная встреча с необыкновенной женщиной, спасла меня от этой судьбы. Прошло уже пять лет, а я помню все, как если бы это произошло сегодня утром.

Я бежала. Бежала, как если бы моя жизнь зависела от этого, я полагаю, так и было. Остатки моего завтрака прилипли к одежде, а легкие болели от необходимости вдохнуть побольше воздуха. Я всегда была быстрой, но топот трех моих преследователей, ясно давал понять, что долго мне не бегать.

"Мы поймаем тебя, сука!"

"Эй-эй-эй, шкуркааааа!"

Эхо от этих криков разлеталось по коридору и мне хотелось закрыть уши, чтобы остановить эти звуки, отдающиеся в моем паникующем сознании. Я увидела мягкий отсвет в конце коридора, и он стал моим маяком. Я устремилась к нему, выдавливая из себя все, на что была способна. Наконец-то показалась дверь и я влетела туда. Споткнувшись, дальнейший путь в комнату я проделала на коленях, пытаясь вдохнуть, ускользающий от меня воздух.

"Пожалуйста", – Я рыдала, обращаясь к седовласой фигуре за столом, – "Вы должны помочь мне. Они меня убьют".

Женщина оторвалась от своего чтения и на ее лице появилась дружелюбная улыбка.

"Что случилось, дитя? Такое ощущение, что ты увидела призрак".

"Они убьют меня. Пожалуйста, вы должны мне помочь. Я умоляю вас. Я сделаю все, что угодно!".

Звуки шагов и тяжелое дыхание все ближе и ближе. Они остановились у двери моего убежища. Самая большая из тех, кто гнался за мной, женщина с неуместным именем Мышь, шагнула внутрь, приближаясь ко мне с хищной усмешкой.

"Вот ты и попалась, рыбка".

Седовласая женщина медленно вышла из-за своего стола, всякое присутствие улыбки исчезло с ее лица.

"Убирайся отсюда, Мышь. Твои друзья тоже или ты сама узнаешь, каково это, когда на тебя охотятся".

Усмешка сползла с лица моей преследовательницы. Я почти улыбнулась, увидев страх в ее глазах. Но все же Мышь передернула плечами и подняла подбородок выше.

"Ты не можешь навредить мне, старая женщина".

"Нет? Проверь меня".

Могу поклясться, что в этот момент у моей спасительницы появились клыки. Я моргнула, потом потерла глаза и, наконец, решила, что это странная игра света и воображения.

В голосе Мыши послышалось раздражение.

"Она наша. Мы первые увидели ее. Мы ее и получим".

Ужас сковал меня. Я решила, что на это беседа закончится, как и моя жизнь.

"Она в моем доме. Тебе лучше помнить, какие грани можно пересекать, а какие нет. Теперь, уходи и забирай своих друзей".

После долгого молчания, Мышь капитулировала, но не упустила возможности сказать мне последнее слово.

"Ты не сможешь прятаться за ее юбкой вечно, маленькая дрянь. Тебе придется выйти. Мы будем ждать".

Злобно усмехнувшись, Мышь развернулась и вышла. Я не смогла сдержать вздох облегчения, сорвавшийся с моих губ. Дружелюбная улыбка снова появилась на лице моей спасительницы. Потуже затянув черную шаль на своих плечах, она подошла ко мне, и мягко помогла подняться на ноги. Я приняла ее помощь с благодарностью.

"Спасибо вам", – сказала я от чистого сердца.

"Не за что, дитя. Всегда рада попугать этих громил".

Поправив очки, она внимательнее присмотрелась к моей одежде, испачканной едой.

"Что ты такого сделала, чтобы носить на себе еду так рано утром?".

Я знаю, что покраснела.

"Я…э… полагаю, что села не за тот столик".

Я была в Болоте только 2 недели и всего 4 дня в общем отделении. Так как у меня не было друзей, чтобы объяснить правила, то на завтраке, наполнив свой поднос безвкусной едой, я нашла пустой столик в углу, где решила поесть и спокойно осмотреться. Мышь и ее друзья быстро объяснили, что я заблуждалась.

Моя защитница смотрела со знающей улыбкой.

"Случалось со мной, один или два раза. Это место должно сопровождаться инструкцией".

Она улыбнулась еще шире.

"Может быть, я как-нибудь напишу ее. Это сделает меня любимицей среди новеньких".

Протянув мне руку, она подвела меня к столу, и пододвинула деревянное кресло поближе.

"Сядь здесь, а я приготовлю нам чай. Тогда мы сможем поговорить как цивилизованные взрослые люди. И поверь мне, милая, это будет намного приятнее".

Женщина пошла к отлично спрятанной и совершенно нелегальной электрической плитке, а у меня появилась возможность оглядеться. Я поняла, что оказалась в тюремной библиотеке. Три из четырех стен маленькой комнаты были заставлены книжными стеллажами, где стояли потрепанные и зачитанные книги. Глубоко вздохнув, я почувствовала специфический запах пыли и клея, который ни с чем не перепутаешь. Я всегда любила библиотеки, даже когда была маленькой девочкой.

Вернувшись к столу, с двумя чашками ароматного чая, пожилая женщина села напротив.

"Как тебя зовут, дитя?"

Когда я ответила, ее темные глаза замерцали.

"Ты здесь за убийство своего мужа бейсбольной битой, не правда ли?"

Мои глаза, наверное, стали как блюдца.

"Да, но откуда вы знаете?"

"Здесь нет секретов, дитя".

Она снова улыбнулась, положив свою руку на мою.

"Мы с тобой родственные души, в таком случае. Я похоронила четверых мужей и как раз работала над пятым, когда они меня поймали".

Я резко вдохнула. Она выглядела, с моей точки зрения, как кто-то, кто должен сидеть в кресле-качалке в большом доме в окружении внуков. Второй урок за сегодняшний день. Внешность обманчива. Улыбка женщины превратилась в усмешку.

"Боюсь, я не была так дерзка как ты. Мышьяк – вот мой выбор. Не так быстро, но очень эффективно".

Должно быть, ужас отразился на моем лице.

"Даже и не думай, что лучше меня, девочка. Я слышала, что ты не хотела убивать своего мужа. Но это не делает тебя не виновной. Мы здесь, чтобы получить по заслугам, не так ли?"

Странно, но ее слова несли в себе смысл, и я позволила себе слабую улыбку, поднося чай к губам. Вдруг я задумалась, моя рука задрожала.

Женщина откинула голову и рассмеялась, громко.

"Не волнуйся, любимая. Я не подсыпала тебе этой приправы"

Смахнув слезу, она добавила – "Кроме того, ты лучше выглядишь, чем любой из моих мужей".

Так я встретила знаменитую Корина Уивер, Черную Вдову, женщину, которая выходила замуж за деньги, а убивала для удовольствия.

В свои 60, Корина была за решеткой более 30 лет. Она было холодной и расчетливой женщиной, которая никогда не раскаивалась в том, что сделала. Более того, она всегда говорила, что повторила бы все еще раз.

Ей нравилось убивать и получать за это деньги. Но она могла быть нежной, сопереживающей, доброй и необыкновенно верной. Отказываясь вносить изменения в свою жизнь, она была невероятно страстной, когда пыталась изменить кого-то другого. Большинство заключенных в Болоте, не были законченными преступниками. Просто женщины, которые сделали глупые ошибки. Но заключение могло превратить их в людей намного хуже, чем они были на самом деле. И для Корины стало священным долгом, быть уверенной, что они сделают правильный выбор.

Каждый день в библиотеке можно было увидеть молодых женщин, которые учились, чтобы получить аттестат зрелости. Были и такие как я, которые учились на бакалавра. Кстати, сейчас я являюсь бакалавром по курсу Американской Литературы.

Корина была любимицей охраны. Она всегда готова выслушать про мужей, любимых, детей и финансовые проблемы. Она убивала своих мужей, но твердо верила в силу любви и давала полезные советы в делах сердечных. Они спасли не один брак. Корина прекрасно разбиралась в экономике. Она была самой богатой женщиной Питсбурга. Она не могла тратить свои деньги, но играла с системой, преумножая свой капитал из года в год. Корина считалась неприкосновенной заключенной.

Несмотря на то, что я как бы находилась под ее защитой, полностью это прикрыть меня не могло.

Это было на следующий день после встречи с Кориной, я возвращалась, после дня проведенного в ее приятной компании. Я даже пообедала в библиотеке. Чай и бутерброд с тунцом, которые она предложила, были лучшей едой за последние месяцы. Я съела все до последней крошки и, к удивлению моей новой подруги, облизала пальцы. Я провела целый день в мире Средиземноморья и теперь думала о том, что прочитала.

А это значит, я не замечала того, что происходило вокруг меня, нарушая еще одно правило: "Всегда будь начеку".

Я шла назад в камеру, не замечая осторожных взглядов, которые получала от заключенных. К моему удивлению, камера была пуста. Моя соседка ушла смотреть телевизор, один из тех, что удалось сохранить. Я посмотрела на часы, время ее любимого шоу давно прошло. Не захотев оставлять мир собственных фантазий, я отмахнулась от этой загадки, и собралась вздремнуть перед ужином. Скрип заставил меня обернуться, и мое сердце чуть не выскочило из груди. Я увидела Мышь и двух ее подруг перед входом в камеру. Мыши и одна из женщин вошли внутрь, оставив третью из них караулить коридор. Я смотрела на них, с облегчением заметив, что их руки пустые. Мои глаза оглядели камеру в поисках какого-либо оружия, но ничего не нашли. Расправив плечи, я глубоко вздохнула и посмотрела им в глаза.

"Я же говорила, мы достанем тебя шкурка. Твоя маленькая…подружка…Корина, никогда не выползает из своей пещеры. Поэтому мы и зовем ее Затворницей".

Мышь покачала головой и усмехнулась.

"Может мы и тебя должны так называть?"

"Что вы хотите?"

Мышь наигранно удивилась.

"Хочу? Что я хочу?"

Обернувшись, она ткнула подругу под ребра.

"Эй, Коротышка, она хочет знать, что мы хотим"

Коротышка, которая отлично подходила к своему имени, просто рассмеялась, демонстрируя отсутствие передних зубов.

Мышь сделала шаг в мою сторону, ее кулаки сжались.

"Что же, блондиночка, я полагаю, что хочу свой кусок плоти. Видишь ли, ты нарушила правила тем утром. А когда ты нарушаешь правила, то платишь за это".

Она пыталась казаться сочувствующей, но злоба в глазах выдавала ее.

"Хотелось, чтобы это было по-другому, ты очень милая шкурка, но…"

И прежде, чем я смогла понять что-либо, Мышь ударила меня в живот, выбив весь воздух из моих легких. Бутерброд и чай попытались вернуться во внешний мир, я пыталась вздохнуть и остановить слезы.

Я согнулась, прикрывая руками живот, но другой удар разбил мой нос. Я увидела звезды. Кровь хлынула на одежду. Мои колени отказались служить, но упасть мне не дала Коротышка. Она подхватила меня сзади и ударила коленом по почкам. Я, должно быть, кричала, точно не помню. Новый удар. На этот раз мне позволили упасть. Удары посыпались со всех сторон. Я пыталась прикрыть руками голову. Следующее, что я помню, это как кто-то мягко кашлянул, и нападающие выпрямились, тяжело дыша.

Мои глаза уже опухли, но я все же смогла их открыть, чтобы увидеть невысокую женщину с темными волосами и мускулистым телом. На ее лице была улыбка, а ее рука сжимала горло той из банды, которая охраняла коридор.

"Привет, Мышь? Как дела?"

Мышь потерла свой нос. На нем осталась кровь, моя кровь.

"Не твое дело", – сказала она, но ее голос прозвучал испуганно.

"Конечно, мое", – отметила темноволосая женщина, непринужденным тоном.

"Вы избиваете подругу Корины, а это против правил"

"Насрала я на правила! Мы увидели ее первыми! Это делает ее нашей!"

"Она была бы вашей, будь вы побыстрее. Факт остается фактом. Она нашла библиотеку, и это спасло ее от тебя и твоей банды. Вот что, Мышь. Я отдам тебе твою подружку. Ты уже свое получила. Ладно?"

Третья женщина с трудом выдавила из себя мольбы о пощаде. Ее лицо покраснело, а рука на ее горле сжималась все сильнее и сильнее.

Немного подумав, Мышь кивнула, темноволосая женщина опустила руку. После того, как банда удалилась, женщина вошла в камеру и помогла мне встать на ноги. Пытаясь не всхлипывать, я снова согнулась, когда спазмы боли прошли по телу. Кровь не останавливалась, а руки и ноги не слушались.

Моя спасительница оторвала кусок простыни и смочила в чашке с водой. Потом прижала к моему носу, откинув мне голову.

"Держи так голову и кровотечение скоро остановиться"

"Похоже, ты уже через это проходила", – я простонала.

"Пару раз". Она осмотрела меня.

"Слушай, все не так плохо. Я бы хотела быть рядом, но я не могу. Это не приведет ни к чему хорошему. Ты должна заслужить себе репутацию, а это значит принимать удары как и все мы. Мои друзья и я попробуем сделать что-нибудь, но ты должна научиться стоять за себя, правильно?"

Ее тон был мягким, а глаза добрыми.

"Мы не можем сделать этого за тебя".

Ее слова были понятны, и я кивнула, морщась от боли.

Женщина улыбнулась.

"Отлично. Я знала, ты сильная. Послушай, как только кровь остановится, приходи на ужин. Я знаю, ты не голодная, но это докажет всем, что тебя нелегко испугать. Я там буду и покажу на столик, где безопасно, хорошо?"

Я снова кивнула.

"Спасибо, что ты помогла мне".

Широко улыбнувшись, женщина слегка поклонилась.

"Мое удовольствие"

Она повернулась и начала уходить, но я остановила ее.

"Стой! Пожалуйста! Как тебя зовут?"

Улыбка снова появилась.

"Меня зовут Пони"

Я и не догадывалась, что так я встретила свою первую Амазонку.

За последующие месяцы и годы, мне предстояло многое узнать об этой мифической банде. Это было что-то вроде секретного общества, состоявшего из лучших, святая обязанность которого было защищать обитателей Болота. Амазонки следили, чтобы ни одна из банд не получила слишком сильный контроль над населением тюрьмы, включая заключенных и охранников. Если кого-то нужно было поставить на место без лишних криков и шума, в дело вступали Амазонки. И если новеньким, таким как я, посчастливилось быть другом друга Амазонок, они были защищены, до какой-то степени.

Что делало Амазонок, более уважаемыми, так это то, что они не пытались контролировать другие банды или простых обитателей. Но они следили, чтобы все следовали правилам. Как и моя подруга Корина, они были опасными и безжалостными, но также могли быть добрыми и понимающими, помогая тем, кто в этом нуждался. Одно было ясно для всех. Держись от Амазонок подальше.

Так или иначе, следующим утром, когда я пришла в библиотеку с двумя впечатляющими синяками и новым опытом, Корина улыбнулась мне и отослала во двор, начать мои уроки по самообороне.

Внутренний двор был огорожен с четырех сторон 14-ти метровым забором, последний метр которого находился под напряжением. Территория двора отводилась для прогулок и занятий спортом. Помимо поля для футбола, баскетбола здесь находилась небольшая цементная площадка, которая была оборудована различными тренажерами. В центре висело несколько кожаных мешков, набитых песком для отработки ударов. Это место называли просто "площадкой". Белые обычно занимали поле для футбола, в то время как черные считались хозяевами баскетбола.

Испанцы и Азиаты оставили себе немного территории для собственных встреч. "Площадка" была единственным местом в тюрьме, где все банды могли находиться вместе и не вступать в драки.

Считалось грубейшим нарушением тюремного этикета высказывать агрессию в этом месте, где было запрещено всякое оружие и драки. Конечно же, Амазонки властвовали на "площадке", наказывая тех, кто был достаточно глуп, чтобы нарушить правила.

Я до сих пор помню первый раз, когда я вышла во внутренний двор, запах снега, тупая боль в животе и спине от побоев прошлой ночью, громкие удары сердца.

Казалось, что все во дворе, заключенные и охранники, пялились на меня и смеялись. По правде говоря, никто не обращал на меня никакого внимания, но я стояла, застыв как олень под взглядом охотника, мне казалось, что весь мир смеется над моим состоянием.

Звуки обрушились на меня со всех сторон. Крики, удары металла о металл… все это пугало и создавало жуткую какофонию.

Сделав несколько глубоких вдохов, и собрав остатки моего духа, я вытолкнула себя с безопасного крыльца и пошла вперед, не совсем понимая, куда я иду. Ноги принесли меня к "площадке", где я, с чувством великого облегчения, увидела свою спасительницу. Она стояла у невысокой горизонтальной скамейки, смеясь и выкрикивая слова одобрения своей подруге, которая пыталась отжать от груди невозможный, на мой взгляд, вес. Рядом стояла женщина повыше, стройная, с короткой гривой из золотых кудряшек. В ее глазах появился нехороший огонек, она нагнулась, чтобы пощекотать занимающуюся подругу. Та со смехом бросила штангу и начала бороться с обидчицей. Ухмыляясь Пони разделила дерущихся и заслужила пару шутливых ударов.

Я остановилась и не могла оторваться от сцены передо мной. Вдруг я поняла, где я, что осталось позади. Слезы появились сами по себе, когда я смотрела на смеющихся подруг, моя душа яростно завидовала дружеским прикосновениям и даже маленьким улыбкам, в которых не была холода и расчета.

До своего дурацкого брака, я никогда не была без друзей. Я всегда была дружелюбным и открытым человеком и окружала себя такими же людьми, наслаждаясь тем, что я в центре внимания.

Теперь, я просто часть планктона, плывущего по океану, которого окружают акулы.

Похоже, эти мысли отразились на моем лице, поскольку Пони выбрала этот момент, чтобы оторваться от своего занятия и подойти поближе.

"Привет, крошка".

Приветствовала меня Пони, когда я подошла поближе.

"Ну и ну. Милое личико".

"Ну да. Последний писк моды".

Слабая шутка, но все же, это была первая шутка, которую я выдавила из себя за последние месяцы и мне стало легче. Остальные рассмеялись, потом посерьезнели, когда я снова обратилась к Пони.

"Я…ээ…хочу поблагодарить…снова, за помощь…вчера…"

Чувствуя, что начинаю краснеть, я стала изучать землю под ногами.

Сделав еще один глубокий вздох, я заставила себя поднять глаза и увидела внимательный взгляд в ответ.

"Я…помнишь, что ты сказала мне вчера. Я хочу научиться защищать себя".

Дружелюбная улыбка прояснила лицо Пони.

"Да? Это здорово. Но, наверное, это не лучшее время для начала".

"Почему?"

Пони указала на мое тело.

"Сначала надо подлечиться"

"А что если я не могу ждать? Если они только и ждут, чтобы закончить свою работу?"

"Не волнуйся. Они отстанут от тебя. По крайней мере, пока".

"Как ты можешь быть в этом уверена?"

Улыбка Пони превратилась в косую усмешку.

"У меня есть свои способы".

"Ну да, я думаю, есть".

"В любом случае, позволь представить тебе моих друзей. Это -", сказала она, указывая на темноволосую женщину, которая поднимала штангу, "- Сони. А блондинка – Криттер".

Я кивнула им обеим. Что-то в Криттер казалось мне безумно знакомым.

Я как раз собиралась спросить ее, не встречались ли мы раньше, когда вдруг заметила, что все звуки смолкли. Мои новые знакомые отвернулись и их тела напряглись. Между ними я смогла разглядеть приближающуюся к нам женщину. Она была не намного выше, чем я, с длинными черными волосами и темными выразительными глазами. Ее красивое лицо почти ничего не выражало, но она излучала силу и уверенность. Она произвела на меня такое сильное впечатление, что я обнаружила, что пытаюсь удержаться от поклона, когда она остановилась около нас. Как будто прочитав мои мысли, Криттер действительно, в какой-то степени, поклонилась, опустив голову в знак уважения.

"Добрый день, Монтана".

"Добрый день, Криттер. Дамы".

Ее глаза остановились на мне. Я почти физически ощущала этот взгляд, он пронизывал насквозь.

"Кто ты?" Боюсь, даже если бы моя жизнь зависела от этого, я бы не смогла ответить.

Увидев мое состояние, Пони снова пришла мне на помощь, представив меня.

Монтана улыбнулась и кивнула.

"Это тебя Пони спасла от Мыши и ее банды?"

Нервно сглотнув и прочистив горло, я наконец-то смогла ответить.

"Да, Мадам. Это я".

Монтана приподняла бровь.

"Мне бы очень хотелось послушать об этом подробнее, но эти трое мне нужны прямо сейчас. Так что если ты не против…?"


В нормальной ситуации, мне бы стало не по себе от такого обращения, но что-то в глазах этой женщины заставило меня почувствовать себя чуть ли не польщенной. Я кивнула и отвернулась. Мое отступление было остановлено. Пони взяла меня за руку и, улыбаясь, сказала, что после пары дней можно будет начать мое обучение.

Следующие шесть месяцев моего заключения прошли довольно спокойно, лучше, чем я могла надеяться.

Я общалась с Кориной и занималась с Амазонками. Я начала принимать свою новую жизнь.

Узнав о моем интересе к книгам, Корина немедленно устроила меня на работу помощником библиотекаря. Помимо собственных занятий, я помогала нескольким женщинам закончить курс средней школы.

Именно тогда, я и заслужила имя "Ангел", как и репутацию той, которая может достать для вас то, что нужно. Амазонки давали мне мелкие поручения, которые обычно заключались в том, что я просила охрану об одолжениях для той или иной заключенной. Из-за того, что я была молодой и до невозможности вежливой, мои просьбы чаще выполнялись. Скоро у меня появились собственные контакты, как внутри, так и за пределами тюрьмы. Постепенно и остальные заключенные стали обращаться ко мне с просьбами. Я старалась сделать все возможное, никого не обманывая, и мой авторитет в тюрьме рос.

Я стала намного спокойней и уверенной в себе. Зря.

Вздохнув с облегчением, я наконец-то потушила последнюю лампу в библиотеке. Все погрузилось во мрак и тишину. Я наслаждалась спокойствием и запахом библиотеки. Еще один день закончился. Он был не легким. Мне предложили учить Английскому трех мексиканок. Я не знаю испанский, а они – английский. Это был тяжелый день. Но прогресс все же был.

И я уже думала о следующем занятии. Когда я пришла в свою камеру, то решила, что лучший способ снять напряжение – холодный душ. Тогда я нарушила еще одно неписаное тюремное правило. Никогда не принимай душ в одиночку. По правде говоря, эта мысль промелькнула у меня в голове, но к стыду, я отмахнулась от нее. Я гордилась своими успехами на тренировках и чувствовала себя способной на самозащиту.

Гордость это большой порок. Как только ты начинаешь думать, что способен на что-то, жизнь старается как можно активнее доказать тебе, что это не так.

Если вы когда-либо смотрели фильмы про тюрьму, то представляете себе, как выглядит душевая. В любом случае, я вам напомню.

В нашей колонии это была большая площадь, где с двух сторон по стенам находились 20 отделений. Хотя, что они и от чего отделяли – неизвестно. Никакого намека на уединения и не наблюдалось. 20 душей одиноко располагались один за другим. Еще были маленькие краны, которые помогали регулировать температуру. Было всего два варианта нагрева воды – холодный и еще холоднее. Давление, под находилась вода тоже было двух видов – "моросящий дождик" или "огромный водопад". Своего рода азартная игра. Пол был цементным с углублением посередине для стока. Он постоянно был жутко скользким и обувь для душевой была строго обязательной. Вернемся к моей истории.

Время приемы душа регулировалось охраной, но я, как проявившая себя с лучшей стороны, имела привилегию принимать душ в любое время, когда мне заблагорассудится. Это был первый раз, когда я решила воспользоваться этим так незадолго до выключения света, но я решила, что в безопасности. Ведь все остальные были слишком заняты, заканчивая дела уходящего дня.

Кивнув одной из охранниц за толстым пуленепробиваемым стеклом, я спустилась по лестнице и направилась по направлению к душевой, куда, не знай я дороги, можно было бы дойти по запаху.

К тому времени, наша форма сменилась на оранжевые яркие комбинезоны и я несла один из них в правой руке, а резиновые тапки – в левой.

Вслушиваясь в четкий ритм падающих капель, я разделась и, одев тапки, прошла внутрь. Выбрала третий от конца душ, глубоко вздохнула и нажала на кран. В полную силу на меня обрушилась ледяная струя, дезориентируя меня на мгновение и впиваясь в мою кожу мелкими иголками. Нам не разрешалось держать ни шампунь, ни кондиционер, поэтому в ход пошел кусок обычного мыла. Тихо напевая, а я надо сказать далеко не певица, я начала мыться, удивляясь про себя тому, какими твердыми стали мои соски, должно быть я могла нацарапать ими свое имя на мокрой стене. Ну и чушь мне иногда приходит в голову.

Так, занимаясь своими мыслями и телом, я не услышала посторонних звуком за спиной и начала мыть голову, в то время мои волосы еще были длинными. Мыло попало мне в глаза и я уронила на пол мыло и попыталась вслепую нащупать полотенце, наклонившись в ту сторону, где я его положила.

Мое движение было остановлено руками на моих бедрах и парой сильных ног с силой прижавшихся к моей голой заднице. Я попыталась выпрямиться, но еще одна пара ног зажала мою голову, заставляя меня еще сильнее нагнуться. Воду резко выключили и раздался злобный смех.

"Привет-привет! Маленькая шкурка. Скажи, твои подружки развлекались так с тобой, а? Тебе нравится, когда твою задницу используют по назначению?"

Я пыталась освободиться, но ноги держащие мою голову, сжались еще сильнее.

"Мдааа, я так и думала. Этим извращенкам нравится, когда ты сопротивляешься".

Тело позади отодвинулось, но руки не отпустили моих бедер.

"Подними ее, Коротышка".

Хватка ослабилась и я выдернула голову, резко выпрямляясь и пытаясь повернуться, чтобы увидеть своих мучителей.

Мышь отступила на шаг и рассмеялась:

"Так, так, так… маленький Ангел вне себя от желания, да? Это будет только веселее".

"Что вы хотите от меня?"

"Ничего нового, крошка, ничего нового. Тебя. Ты слишком высоко взлетела и кто-то просто должен поставить тебя на место. Твои друзья нам сильно мешали. Но, кажется, сейчас их нет поблизости".

Ее улыбка превратилась в ухмылку. Вынув руку из-за спины она продемонстрировала длинный кусок дерева, внешне похожий на рукоять от швабры.

"Посмотрим, как громко ты сможешь покричать для меня, ты ведь не подведешь?"

Посмотрев мимо меня, Мышь обратилась к женщине которая держала мою голову.

"Не выпускай ее, Коротышка"

Сильные руки опустились мне на плечи, не давая мне сдвинуться с места. Я беспомощно пыталась следить за движениями Мыши, которая сделала несколько отточенных взмахов своей палкой.

"Вот и пришло твое время, шкурка".

Краем глаза я увидела как мелькнула рука и удар обрушился на бедро. Увернуться не было шансов, Коротышка держала крепко. Зажав зубы, я пыталась не кричать, колени подогнулись, а правая нога почти отнялась. Мышь развернулась для нового удара. Палка попала прямо на колено, разрывая кожу и полностью обездвиживая ногу. Я дико вырывалась и мне почти удалось ускользнуть от Коротышки, но новый удар настиг меня.

По комнате разносился звук их смеха и мое тяжелое прерывистое дыхание. Что-то во мне сломалось. Было такое ощущение, что я вернулась в ту ночь, когда мой муж был убит. Я снова увидела красный цвет ярости. Палка двигалась ко мне, но на этот раз я была готова. Я схватила ее правой рукой и резко потянула на себя, умудрившись вырвать ее у Мыши из рук. Как и бита ранее, палка сама легла мне в руку.

Я попробовала несколько движений и резко ткнула ею назад, освобождаясь от Коротышки. Казалось, что ноги откажутся держать меня, но, усилием воли, я смогла выпрямиться и направить свое оружие на женщин.

"Весело бить беззащитных, да?", – поддразнила их я, двигая палкой по кругу и наслаждаясь выражением неуверенности в глазах тех, кто бил меня. "Ну, на этот раз, жалкие твари, вы выбрали НЕ ТОГО человека!"

И, размахнувшись что было силы, я ударила Мышь по руке, прямо по локтю. Отскочив назад и снова размахнувшись, я целилась Коротышке между ног и с криком ударила ее, сбивна пол. Она опустилась на пол как растаявшее желе и смотрела на меня дикими глазами.

Я и понятия не имела, что могу так драться палкой, но ощущая дерево в своей руке, я точно знала когда наносить удар, как и в какое место. Казалось, само тело наслаждалось этими движениями и адреналином в крови. Мышь постанывала от боли, сжав руку и выкрикивая угрозы в мой адрес. Я терпеливо ждала, наблюдая и чувствуя как нога отходит от онемения.

Третья женщина решила воспользоваться тем, что я стою неподвижно и кинулась на меня. Я ударила ее в живот и, когда она согнулась пополам, добила ударом в лицо. Женщина упала и на полу образовалась лужица крови, где яркими белыми пятнышками виднелись осколки зубов.

В это время, Мышь, воя от ярости, накинулась на меня. Я отскочила и снова ударила по уже поврежденной руке, но она не остановилась, ее глаза были наполнены ненавистью и злобой. Подняв шест, я нацелила его на голову противницы. Сильно чувство deja vu обрушилось на мое сознание и я отвела удар в последний момент, задев ее плечо и выронив оружие. Мышь налетела на меня с полного хода и я упала на пол, свернувшись в позу эмбриона, подогнув ноги у груди и прижав руки к голове. Мышь схватила палку и стала бить меня по спине, снова, и снова, и снова… пока все, что я могла ощущать это глухие удары дерева по спине, а мое тело сотрясалось в такт ее ударам.

Не знаю, как долго меня били, потому что мое тело сдалось и я оказалась в месте, где темно и нет боли.

По сей день, почти пять лет спустя, я думаю, что единственное обстоятельство, спасшее меня тогда, было то, что я выбрала столь поздний час для похода в душевую. К выключению света в "Болоте" относились серьезно. Очевидно, во время избиения прозвучал сигнал, обязывающий всех вернуться в камеры. Когда я очнулась, то была одна, за исключением окровавленного и сломанного шеста, да пары выбитых зубов той женщины.

Когда сознание полностью вернулось ко мне, мое тело стало огненным сосредоточием невыносимой боли, пульсирующей в такт моему сердцу. Моя спина и задница горели и я боялась, что повредила позвоночник. Попробовав двинуться, я закричала от боли и снова рухнула на цементный пол.

"О, Господи", – тихо плакала я в пустоту – "Пожалуйста, помогите мне. Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне".

В тишине меланхолично падали капли, совершенно равнодушные к моим мольбам.

Я поняла, что единственный человек способный мне помочь, это я сама. Несмотря на агонию, меня передернуло от мысли, что завтра утром меня найдут на полу окровавленную и замерзшую.

"Отлично, Ангел", – сказала я сама себе, – "Это твой шанс доказать, какая ты крутая".

У меня всегда хорошо получалось разговаривать самой с собой. И, если когда-либо мне это и пригодилось, то именно сейчас. Попробовав глубоко вздохнуть, я ухитрилась встать на четвереньки. Меня качало из стороны в сторону, перед глазами все расплывалось от боли. Довольно долго я просто стояла и ждала, что темнота снова примет меня в свои объятия.

"Двигайся, женщина. Ты сильнее их. Ты сможешь сделать это. Ты должна сделать это, правильно? Правильно. Так вот. Вставай и двигайся".

Сознание было радо последовать столь мудрому совету, но плоть была слаба. Я не смогла встать и начала двигаться на коленях, опираясь на руки и сопротивляясь соблазну потерять сознание.

Мне казалось, что прошел час. Но в реальности это заняло не больше пятнадцати минут, когда мне удалось добраться до раздевалки. Я не могла подняться на ноги, как же мне одеться? Откинув эту безумную идею, я пыталась убедить себя, что только охрана увидит меня голую и абсолютно беспомощную. И я снова поползла, пытаясь не потерять сознание.

Я добралась до середины коридора, задыхаясь от боли, когда услышала звук приближающихся шагов. Я поняла, что произошло. Я пропустила вечернюю отметку и теперь меня искали.

Звуки все приближались, я все еще пыталась ползти.

"Ангел!!!", – прозвучал голос, молотом отзываясь в моей голове, – "Что случилось? Кто сделал с тобой такое?"

Заставив себя открыть глаза, я взглянула наверх и увидела обеспокоенное лицо Сандры Пирс.

"Помоги мне", – прошептала я, кусая губы, чтобы удержаться от рыданий. Облегчение от того, что меня нашли, что мне помогут сделало меня слабой и стало еще тяжелее переносить боль.

"Кто сделал это с тобой?", – снова спросила она, осматривая мою спину. Стоило ей дотронуться до синяков и кровоподтеков и я не смогла сдержать крик. Ее голос был наполнен нежностью и сочувствием:

"О, Ангел!"

"Пожалуйста…", – все, что мне удалось выдавить из себя, – "Пожалуйста…"

"Симмонс!", – крикнула она через плечо, – "Иди сюда с аптечкой и скажи Котеру, чтобы вызвала дока!"

Не знаю, откуда взялись силы, но я схватила ее за руку.

"Нет, пожалуйста. Просто… отведи меня в камеру. Пожалуйста".

"Ангел, я не могу. Ты жутко избита. Я отнесу тебя в больничный корпус. Тебя должен осмотреть врач".

"Нет, пожалуйста"

"Ангел…"

"Нет. Сандра, пожалуйста. Я не могу дать им победить. В камеру. Пожалуйста"

"Ангел, ты ведь знаешь, я не могу это так оставить. Твоя спина похожа на отбивную. У тебя могут быть внутренние повреждения. Тебе нужна врачебная помощь".

"Тогда, сделайте это здесь", – умоляла я, борясь с темнотой, которая снова подступала, – "… не дам им выиграть…"

"Кто? Кто сделал это, Ангел? Мышь и ее банда? Скажи мне".

Силы покинули меня и я зарыдала уткнувшись ей в плечо.

Доктор осмотрел меня в коридоре, убедился, что внутренних повреждений нет, обработал раны и только тогда, Сандра согласилась отправить меня в камеру. Несмотря на то, что она несла меня на руках, как маленького ребенка, я чувствовала себя победительницей. Я проведу эту ночь в своей камере, в своей постели. Помню, как лежала, смотрела в потолок и плакала, надеясь, что однажды справедливость восторжествует и те, кто сделал это со мной, получат по заслугам. Когда-то давно, я слышала, что, если молитва произносится с чистым сердцем, то ее слышат и отвечают на нее.

Мою молитву точно услышали.

Утром, после моего крещения в душевой, я проснулась с мыслью, что лучше бы мне этого не делать. Не было ни одного места на теле, которое бы не болело. Как велик был соблазн отвернуться к стене и провести день в постели, надеясь, что сознание покинет меня и боль отступит.

К счастью, я не поддалась и заставила себя оторвать задницу от постели. Со стороны я выглядела как старушка, страдающая радикулитом и пытающаяся встать в дождливый день. И вот, я стояла у края постели, пытаясь не упасть и борясь с тошнотой, которая решила меня доконать.

Убедившись, что падать в обморок не собираюсь, я начала медленно готовиться к новому дню. Грубая ткань униформы только усиливала боль и я поняла, что единственный способ прожить сегодняшний день, это воспринимать ее, как знак победы в тяжелой битве.

Решив пропустить завтрак, я направилась к своему убежищу – к библиотеке.

Взгляды, которые сопровождали меня весь путь, были очень разными. Одни наполнены симпатией и уважением, другие ненавистью. В тюрьме новости разносятся мгновенно.

Но в воздухе было еще что-то… Как будто все чего-то ждали. Я пыталась понять. Не связано ли это со мной. Корина встретила меня у дверей в библиотеку. Подхватив меня за руку, она ввела меня внутрь. В ее глазах я увидела уважение и это подняло мой дух.

Она усадила меня в кресло и поспешила к своей плитке. Минуты через две, я уже сидела с кружкой ароматного чая из трав.

"Выпей это, Ангел. Там есть то, что поможет тебе смягчить боль".

Я поднесла чашку к губам, вдыхая аромат. Там была мята и лимон, и что-то еще, очень знакомое, но, что именно я сказать не могла. Я сделала глоток и застонала от удовольствия. Содержимое смягчило мое горло и согрела меня изнутри. Желудок принял чай с благодарностью, оставаясь тихим и не пытаясь вывернуться наизнанку.

"Кажется, ты уже все знаешь"

Корина улыбнулась и ее усмешка была жестокой и хищной.

"О, да. У Мыши рука в гипсе, а ее подружка еще долго не сможет четко говорить".

Я поморщилась.

"Я не хотела бить их так сильно"

Мягко приподняв мою голову за подбородок, Корина сказала:

"Никогда не жалей о том, что защищала себя, Ангел. Они убили бы тебя, если могли. Ты смогла остановить их и выбить из строя довольно надолго. Не плохо"

Я снова поморщилась.

"Я не горжусь этим, Корина"

"А должна".

"Нет, я не могу", – я закончила разговор, закрыв глаза и откинув голову. На самом деле, мои действия испугали меня. Одно дело сознавать, что ты способна защитить себя и совсем другое, что у тебя есть силы, умение и желание убить другое человеческое существо. Я сделал это однажды. И я не хочу сделать это снова. Корина села в кресло рядом со мной и положила теплую руку мне на запястье.

"Я отменю твои уроки на сегодня"

Я открыла глаза и уставилась прямо на нее.

"Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала. Я совершила ошибку, когда пошла в душевую одна и заплатила за это. Этим женщинам не стоит страдать из-за этого".

"Они не буду страдать, Ангел. Это только на один или на два дня, а потом ты снова сможешь учить их".

Кое-как я ухитрилась выпрямиться в кресле.

"Пожалуйста, Корина, я должна сделать это. Я ценю твою заботу, но я не хочу, чтобы меня ограждали от реальной жизни. Ты или еще кто-нибудь".

После долгого молчания, Корина откинула голову и рассмеялась.

"Так, так, так… наш маленький Ангел стал взрослым".

Я с недоумением уставилась на нее, а потом с облегчением вздохнула. Я даже смогла немного улыбнуться.

"Не совсем. Я расстроилась, что могла обидеть тебя".

Корина стала задыхаться от смеха. А потом посмотрела на меня и нежно обняла.

"Никогда не меняйся, Ангел. Ты совершенна такая, какая есть".

"Спасибо".

Эти слова, от самого сердца этой убийцы, согрели меня до глубины души. Один из необъяснимых парадоксов тюремной жизни. Я принимала его с огромной радостью. Любовь, это любовь и нужно учиться принимать ее и быть благодарным. Корина отпустила меня и села назад в кресло. Присмотревшись, я заметила, что что-то происходит. Она тоже чего-то ждала.

"Корина, кто-нибудь может мне объяснить, что происходит?"

Улыбке, которая появилась на лице моей подруги позавидовала бы сама Мона Лиза.

"Возможно".

Я еле подавила раздражение, а ее улыбка превратилась в ухмылку.

"Думаю, тебе понравится. Вот увидишь".

"Ну, можешь ты ответить хотя бы на два вопроса?"

"Давай попробуем"

"Хорошо, это случиться сегодня?"

"Если тюремный календарь не врет, то – да".

"Отлично. Это как-то связано со мной?"

Корина нахмурилась на мгновение. Потом ее лицо прояснилось.

"Возможно не сразу. Но у меня есть сильное чувство, что однажды, это целиком и полностью будет связано с тобой".

Я подавила желание вытаращиться на нее.

"Это все, что ты можешь мне сказать?"

Она усмехнулась.

"Ага"

Я только собралась ответить, как в библиотеку вошли две мои ученицы, которые вошли хихикая и смотря на меня так, как никто и никогда не смотрел. Они смотрели на меня, как на героя. На этот раз, я все-таки вытаращилась на Корину.

Спустя примерно три часа, я сидела в библиотеке и наслаждалась тишиной. Урок прошел немного лучше, чем предыдущий. Я почти отчаялась донести основы английского языка до моих учениц.

Корина сидела напротив и что-то писала.

Вдруг странный звук донесся из коридора, заставив меня встать с кресла. Тело недовольно застонало, но я не собиралась давать ему поблажки.

"Это еще что такое?"

Корина промолчала, одаривая меня своей потрясающей и загадочной улыбкой.

Звук повторился и вскоре стал постоянным. Новые голоса присоединялись к стройному хору. Раздались удары металла о металл, регулируя ритм выкриков. Я прислушалась, пытаясь понять слова. Скоро я поняла, что не слова, а слово повторялось снова и снова. Мне представилось, как банды сошлись в драке, а остальные заключенные кричат, подбадривая своих фаворитов.

Как это случалось довольно часто, Корина умудрилась прочитать мои мысли и успокаивающе улыбнулась:

"Они не дерутся, прислушайся".

Я старалась как могла, но ничего не могла понять.

"Это то о чем ты говорила?"

"Скорее всего, оно и есть"

"И это не драка?"

"Нет"

"А что же это?"

"Есть только один способ узнать, Ангел".

Мне было тяжело стоять, не то, что ходить.

"Лучше, чтобы это был чертовски хороший сюрприз", – пробормотала я.

"О, так и будет", – хитро улыбаясь, ответила Корина.

Кинув в ее сторону уничтожающий взгляд, я двинулась в путь.

Стоило мне выйти из библиотеки и направиться к главной тюремной площади, как крики усилились. "Болото" сделано из восьми уровней камер, расположенных буквой "О" и образующих круглую площадь. Когда я увидела ее, то растерялась от того, что увидела. Сотни заключенных в ярко оранжевой форме кричали, прыгали и свистели в унисон, их лица светились от предвкушения. Они разделились на две группы. Оставляя между собой дорожку, что выглядело как будто войско расступилось и ожидало когда кто-то пройдет сквозь строй. Даже лестницы были забиты заключенными, которые смотрели на дальний вход с ожиданием.

Из-за маленького роста, я не могла разглядеть большего. Любопытство убивало меня. Как Красное или точнее Оранжевое море, заключенные расступились пропуская меня к ухмыляющейся Пони, которая ждала меня на одной из первых ступенек лестницы. Криттер и Сони тоже были там, улыбаясь и похлопывая меня по плечу, они поздравили меня с тем, что я выжила в ночной драке.

Я счастливо улыбнулась в ответ и спросила, пытаясь перекричать толпу.

"Что происходит?"

Криттер подмигнула и ответила:

"Скоро увидишь!"

Я поняла, что нормального ответа я не дождусь и решила устроиться поудобнее, чтобы лучше видеть происходящее. Наконец, я расслышала, что кричала толпа.

Недоумевая, я повернулась к Пони?

"Айс? (прим. переводчика – Лед)

Моя подруга просто кивнула и обратила мое внимание на другой конец площади. Я стала высматривать, что же происходит, когда крики прекратились и начались хлопки, усиливая громкость с каждым ударом. Я думала, что с барабанными перепонками можно попрощаться.

Неожиданно, главная дверь на том конце площади распахнулась и я увидела оранжевое пятно формы заключенной, которую окружала охрана в коричневой униформе.

Тюрьма взорвалась от крика. Я заткнула уши и смотрела на этот спектакль с удивлением.

Двое охранников вошли первыми, а за ними, с крепко закованными руками и ногами, вошла та, которую все так ждали. Меня как стукнули. Звуки вокруг меня исчезли, хотя тело все еще ощущало вибрацию от их громкости. Возвышаясь на полголовы над мужчинами, окружавшими ее, с королевской грацией, видение вошло на тюремную площадь. Она, казалось, управляла толпой, не говоря ни слова, просто силой духа и я не могла сопротивляться этой силе. Ее волосы были черными и блестели, спускаясь по ее плечам на спину. Даже тюремная форма, облегающая ее как любовница, не могла скрыть потрясающую фигуру. Как бы я хотела стать именно той тюремной формой. Правильные черты лица, как у древней богини, полной огня и неистовства, высокие скулы и полные красные губы. Но ее глаза. Я могу дожить до ста лет, но не смогу описать их совершенства. Сверкая яростью и гордостью, они были ярко-голубого цвета, как самая горячая часть пламени свечи. Или, может быть, такие голубые, как центр ледяной глыбы. Тут я поняла значение ее тюремного имени, которое подходило ей как никакое другое.

Ее взгляд был и огнем, и льдом одновременно. Ее ноги, длинные и сильные, несли ее как дикое хищное животное. А охрана смотрелась рядом с ней как королевский эскорт, сдерживающий толпу почитателей.

Она смотрела прямо пока не дошла до лестницы. Потом, жутко медленно, ее голова повернулась и я почувствовала как тону в этом взгляде, окутавшем мое сознание. Наши глаза встретились и я уверена, что побледнела. Целая вечность прошла за одну секунду. Ее душа позвала, а моя ответила, видения пронеслись между нами, рассказывая о прошлых жизнях и жертвах, которые были принесены во имя совершенной любви, которая никогда не рождалась и никогда не умрет.

Вся тюрьма смотрела на нас, а я только на нее. Она представляла собой свободу, которой не каждый способен достигнуть даже за пределами тюрьмы. В ее взгляде была синева солнечного летнего дня, обещание безопасности и измученная душа, а еще любовь…, все это в одной секунде, и я могу получить все это стоит только собраться с силами и взять этот дар. Мое тело последовало зову души и бессознательно, я подняла руку, пытаясь почувствовать тот контакт, который так глубоко проник в мою душу. Убедиться, что это не сон, а реальность. Вдруг, охранник оказался передо мной, возвращая меня на землю. Я почувствовала, как мою руку аккуратно отвели, не давая мне продолжить движение. Полуулыбка появилась на мягких и полных губах моего видения. Слегка приподняв бровь, с тенью удивления на лице, она двинулась выше, оставив меня без воздуха. Неожиданно, все звуки вернулись и моя голова пошла кругом. Пони поймала меня, пока я сползала по стене на пол. Толпа начала расходиться, а Пони и Криттер, взяв меня под руки, пошли в библиотеку. Сони шла немного позади.

Я мало что помню о том, как мы добрались до места. Лучшая метафора, которая приходит мне на ум, это прикосновение к забору под напряжением, остающееся в памяти надолго и оставляющее чувство присутствия на коже. Погруженная в эти мысли, я не заметила, как оказалась в кресле, а надо мной столпились друзья, которые ухмылялись над моим невменяемым состоянием.

Следующее, что я помню, это Корина предлагающая мне чай.

"Ты в порядке?", – спросила она мягким и спокойным голосом.

"Я… я не знаю, думаю, что да", – посмотрев на нее я попыталась собраться с мыслями.

"Что случилось?"

Корина улыбнулась. "Случилось?… Айс!"

ЧАСТЬ 2

"Кто она?" Этот вопрос внезапно завладел всем моим существом. Ответ был мне необходим как воздух и пища.

Моя подруга встала с кресла и подошла к столу. Выдвинув один из ящиков, она достала альбом с газетными вырезками и положила его передо мной.

– Это может ответить на некоторые из твоих вопросов.

Открыв альбом, я прочла первый заголовок, и смутная тень узнавания замаячила перед глазами. Даже если вы никак не относитесь к этой области общественной жизни, но вам было достаточно лет, чтобы читать газеты в конце шестидесятых, вы должны помнить имя Морган Стил. В то время за ней прочно закрепилась сомнительная слава самой юной женщины – массового убийцы в американской истории. Сейчас, наверное, кто-то превысил ее рекорд, но тогда имя Морган не исчезало из заголовков.

Она выросла на улицах. Ей было пятнадцать, когда ее лучшего друга убили из-за наркотиков. В то время девушки не было в городе, а вернувшись и узнав, что случилось, Морган обезумела от горя и ярости. Украв оружие в ломбарде, девушка выслеживала убийц своего друга около месяца, и наконец загнала их в ловушку на складе. Там было шестнадцать членов уличных банд, и она убила их всех. Когда кончились патроны, она начала добивать выживших ножом, а когда и он сломался, Морган прикончила последних голыми руками.

Приехавшие из-за звонка по поводу "нарушения спокойствия" копы прибыли на склад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Морган сворачивает шею последней жертве. Ярость девушки еще не улеглась, и она напала на двух полицейских, попытавшихся ее арестовать.

Она получила пять огнестрельных ран и провалялась в госпитале несколько месяцев, прежде, чем предстать перед судом. Вердикт был известен заранее, но приговор вызвал интерес. Поскольку Морган была несовершеннолетней, смертная казнь, возможно справедливая, но невозможная, не была решением. Большинство считало, что до 21 года она будет отбывать срок в колонии для несовершеннолетних, а потом выйдет на свободу без последствий. Но судья решил иначе (и это сыграло очень важную роль в рассказываемой истории): пожизненное заключение без возможности досрочного освобождения в колонии строгого режима для взрослых.


Кое-кто протестовал против такого приговора, но в большинстве своем люди были удовлетворены работой правосудия, и Морган отправилась в женскую исправительную колонию Рейнуотера, чтобы провести остаток жизни за решеткой. Так или иначе, но дело Морган не отправилось на пыльные полки архивов. Колеса Великой Судебной Машины могли вращаться не только в одном направлении. Опытные юристы работали в течение пяти лет, и добились рассмотрения в Верховном Суде США. 16 марта 1972 года Верховный Суд провозгласил приговор, вынесенный Морган, противоречащим Конституции. Через четыре месяца, на ее двадцать первый день рождения, Морган Стил вышла из тюрьмы свободной женщиной.

Дочитав последнюю статью, я закрыла альбом и подтолкнула его обратно к Корине.

– Она была совсем ребенком, когда попала сюда. Что превратило ее в человека, которому устроили ТАКОЙ прием?

Корина грустно улыбнулась:

– Я думаю, что что-то произошло, когда она лежала в больнице, оправляясь от ран. Я увидела совсем не хладнокровную убийцу, прикончившую всех тех подростков. Она вела себя спокойно и уважительно. Она хотела лишь жить как можно тише и не иметь неприятностей,-моя подруга лениво гладила кожаную обложку альбома, а ее глаза смотрели в неведомую даль.-Неприятности сами находили ее. В конце шестидесятых этой тюрьмой управляли банды. Правда, и сейчас это так. Расизм процветал, и банды постоянно устраивали бойню, по поводу и без повода. Драки. Поножовщина. Пожары. Ну ты знаешь, о чем я… Охранники увольнялись быстрее, чем руководство могло найти им замену. Начальник даже угрожал, что обратится в Национальную Гвардию для восстановления порядка.

– Нужно было выбрать на какой ты стороне, или могли прикончить свои же,-помолчав, добавила Корина.-Это был ад.

Когда моя подруга посмотрела на меня, ее глаза блеснули.

– Айс никогда не поступала так, как другие. Вместо того, чтобы вступить в одну из банд, она основала свою собственную. Амазонки.

– Амазонки? Кто они? Ну помимо того, что так называлось племя мифических женщин-воинов.

– Ты должна знать это, Ангел. Три твои подруги – одни из главных членов банды.

– Кто?

– Пони. Криттер. Сони.

Я была в шоке. Несмотря на довольно долгое общение, у меня не было ни малейшего подозрения, что мои друзья – члены банды.

– Ты меня разыгрываешь, Корина.

– Ни чуточки. Они – члены Амазонок. Банды, которую основала Айс, когда была здесь в последний раз.

Заинтригованная, я пододвинулась ближе к Корине:

– И за кого эти Амазонки выступают?

Корина пожала плечами:

– За кого хотят… Они правят в этой тюрьме.

– Но… но в этом нет смысла… Они кажутся такими хорошими!

– Они и есть хорошие, Ангел. И могут быть жестокими. Все зависит от того, на чьей ты стороне,-она снова погладила альбом.-Я попытаюсь тебе объяснить. Как я уже говорила, банды разрушали тюрьму. Никто не знал, как это остановить. Айс, к тому времени уже завоевавшая репутацию непобедимого бойца, сблизилась с еще несколькими женщинами, прославившимися своими боевыми качествами, умом и верностью. Они объединились в Амазонок, новую банду. Лучшие из лучших, они посвятили себя тому, чтобы установить в тюрьме порядок. Это заняло, по меньшей мере, несколько месяцев, но, в конце концов, все банды попритихли. Амазонки стали кем-то вроде стражей правопорядка внутри тюрьмы. Они помогают тем, кто нуждается в их помощи, и наказывают тех, кто нуждается в этом не меньше. Они не дают ни одной из банд стать сильнее остальных, и защищают слабых.

– И все это она организовала, когда ей было ПЯТНАДЦАТЬ?

– Ага,-усмехнулась Корина.

– Ну ничего себе!-глядя на нежную улыбку подруги, я продолжила расспросы.-Корина, а в чем состоит твой интерес к ней? Если, конечно, ты не против, что я лезу в это…

– О, это очень просто. Несмотря на свой возраст и отсутствие бойцовских качеств, я имела кое-какое влияние в тюрьме. Белым было нужно это влияние, а черные хотели его уничтожить. Этот интерес был единственным общим качеством у них… Как-то ночью, члены обеих банд собрались вместе, пригрозив спалить меня и библиотеку при помощи "коктейля Молотова", если я не сделаю выбор,-в ее глазах промелькнул уже знакомый огонек, который я замечала время от времени.-Айс вышла словно ниоткуда и разделалась с ними. Банды потеряли восемь человек той ночью. Один до сих пор в больнице. В коме.

– А остальные?-испуганно выдохнула я.

– О, все они выздоровели. Со временем…-Корина издевательски скривила губы.-Меня больше никогда не трогали. Я думаю, что часть меня влюбилась в нее той ночью, в моего темного мстителя. То, что она делала, было… прекрасно.-Корина снова повернулась ко мне, а ее глаза лучились любовью. К Айс.-Она все время приглядывала за мной. Даже когда она вышла из тюрьмы, я могла не беспокоиться о своей безопасности. Библиотеке позволили существовать и пополняться. И мне больше ничего не грозило. Благодаря ей.

– Это потрясающе.

– Да, она такая…

– А ты знаешь, почему она вернулась?

– С этим все не очень ясно. Из того, что мне удалось собрать о ней, известно, что когда она вышла отсюда, ею заинтересовались очень влиятельные люди.

– Кто?

– Трудно сказать, но я слышала, что они из тех, кто носит темные костюмы и итальянские фамилии.

– Мафия?!

– Как я слышала. Каким-то образом они уговорили (или заставили) ее присоединиться к ним. Я была в шоке. Я была уверена, что она сойдет с "кривой дорожки", когда освободится. Но так не случилось.

– И что произошло?

– По моим сведениям, она смогла далеко продвинуться в организации, несмотря на то, что в ее жилах нет ни капли итальянской крови. Видимо, она стала наемным бойцом и работала на этих парней по контракту. Подходящая для нее работенка, не так ли?

Я заворожено слушала Корину. Тайна этой молодой женщины, которой выпал необыкновенный второй шанс, и которая им не воспользовалась, и вернулась в преступный мир, не давала мне покоя.

– Кажется, ей дали задание убрать свидетеля, который должен был выступать в суде. Самое странное в этой истории, что это был свидетель защиты. Это не имеет смысла, если только, конечно, какие-нибудь большие шишки из клана не предпочли видеть обвиняемого босса за решеткой по какой-то причине. Что-то пошло не так, и Айс поймали.

– Как ты думаешь, она это сделала?

– Я не знаю. Не думаю, что да. Это не ее стиль. Айс, которую я знаю, не убирает свидетелей по заказу, независимо от того, на чьей стороне они выступают.

– Похоже, что Айс, которую ты знала, изменилась с тех пор, как вышла отсюда.

– Точно. Но все же что-то не складывается. Подозрения усилились, когда я узнала, что ее защищал общественный защитник. Мафия обычно помогает своим в подобном положении. Даже если ты влип по-настоящему, они всегда стоят за тобой…

Я почувствовала, что расплываюсь в улыбке:

– Что ж, похоже, это задачка, которую нужно решить. Учитесь, Коломбо. За дело берется Ангел.

Мое веселье утихло, когда тяжелая ладонь легла на мое запястье.

– Ангел, -Корина была очень серьезна, -полегче на поворотах. Айс очень ценит свою личную жизнь, и предпочитает, чтобы в нее не вмешивались. Если же ты сунешь нос в логово зверя без позволения, ты заработаешь такое количество неприятностей, что никакие друзья тебе не помогут. И хотя я чувствую, что между вами есть какая-то связь, но помни: она-очень, очень опасная женщина.

Я сглотнула, вспомнив ледяные глаза, которые видела менее часа назад, и кивнула:

– Я все поняла.

Вновь улыбнувшись, Корина нежно погладила меня по руке:

– Айс может быть лучшим другом, о каком можно только мечтать, Ангел. И злейшим врагом. Как я уже сказала, будь с ней поосторожнее. Дай ей возможность узнать тебя, почувствовать тебя. Она абсолютно никому не доверяет. Но если она сочтет, что ты того стоишь, а я знаю, что это так, то что-то будет. И думаю, это что-то будет лучше, чем ты можешь себе представить.

Через мгновение я вновь кивнула. Зная, что моя следующая фраза будет звучать абсолютно по-идиотски, и приготовившись к возможному смеху в ответ, я сказала:

– Корина, когда она на меня посмотрела, я… ну… я что-то почувствовала. Это было самое странное ощущение в моей жизни. Как будто я знала ее когда-то. И не только знала… Я… любила… ее, -я встряхнула головой, проклиная мой язык за то, что он оказался не способен лучше описать те мириады ощущений, пронизавшие меня, когда наши глаза встретились на мгновение. -Я не могу это объяснить. В смысле, я никогда не встречалась с женщиной. Никогда в жизни, но…-Мой голос дрогнул.-Я знаю, это звучит глупо…-несчастно пробормотала я.

Она вновь погладила мою руку:

– Совсем нет, милая.

Приподняв мой подбородок, Корина взглянула мне в глаза.

– Когда я была моложе, до всей этой истории с мышьяком и мужьями…

Я тяжело вздохнула.

– Так вот, у меня было что-то вроде способности видеть вещи. Вещи, которых на самом деле не было,-усмешка добавила морщин на лице моей подруги.-Сейчас меня бы быстро упекли в психушку. Но большая часть этих видений сбылась.

– Ты можешь видеть будущее?

– Кое-что. Или прошлое. Я не всегда знаю, что именно. Иногда все бывает довольно запутано,-она тихо засмеялась.-Плюс был в том, что я родилась в Луизиане, а там подобную способность считают скорее даром, нежели проклятием. В определенных кругах, разумеется. Способность ослабла с возрастом, но иногда я все же вижу вспышки. И я совершенно определенно испытала это в то утро, когда ты влетела в библиотеку, вся измазанная завтраком. Кое-что, что я видела в Айс, когда впервые встретила ее.

Я посмотрела на Корину, и неверие было написано на моем лице.

– Корина, прости, что говорю это, но трудно поверить, что Айс прибежала сюда, преследуемая толпой сумасшедших заключенных. Причем в заляпанной завтраком форме.

Моя подруга вновь засмеялась. Это был легкий музыкальный звук, приятно всколыхнувший пыльную тишину библиотеки.

– Нет, я говорю о том, что увидела в ее глазах. Айс-старая душа. Скорее древняя. Я не могу представить, насколько. Даже когда она попала сюда впервые еще подростком, в ее глазах была древность, как если бы они смотрели на мир дольше, чем на это имеет право любой смертный. Поначалу это приводило в замешательство. Потом я привыкла.

Она вновь взглянула на меня.

– И это я вижу и в твоих глазах, Ангел. Мудрость, противоречащую твоей неискушенности.-Ее губы растянулись в улыбке, и, клянусь, на мгновение я увидела, как блеснули клыки.-Что, конечно, делает тебя еще более привлекательной.

По моей спине побежали мурашки, а кожа стала "гусиной". Я внезапно почувствовала себя очень неуютно рядом с Кориной, впервые осознав, что она-жестокая убийца. Стены начали надвигаться на меня, и я ощутила приближение настоящей паники.

Заметив мое состояние, Корина отвела глаза, потом приблизилась и стала гладить мои руки.

– Не бойся, Ангел. Я не причиню тебе вреда, -она негромко засмеялась.-Я всего лишь пожилая женщина. Повидавшая слишком много на своем веку. Внезапно я устыдилась своей бури эмоций. Я мягко взяла ладони Корины в свои.

– Для меня ты гораздо больше, чем просто пожилая женщина, Корина. Ты мой друг,-я была уверена, что покраснела.-Прости, что так отреагировала. Просто… просто все эти разговоры о видениях и древних душах подействовали. Я всего лишь секретарша из маленького городка, в конце концов. Такие как я не должны верить в подобные вещи.

Корина смягчилась, что вновь превратило ее в знакомую мне любящую бабушку.

– Все нормально, Ангел. Я здесь уже столько времени, что моментами забываю, насколько пугающим может быть это место, -она пожала плечами. -Для меня оно уже стало домом, но я должна помнить, что для остальных это не так.

Высвободив ладони, она отодвинула кресло и встала.

– Так или иначе, помни, что я сказала. Держи ушки на макушке, будь вежлива, не шпионь за Айс, и все будет в порядке.

– Спасибо, Корина.

– Никаких проблем, дитя. Абсолютно никаких.

Следующие несколько недель пролетели незаметно. В занятиях с мексиканками произошел прорыв, и теперь их обучение стало для меня просто удовольствием. Они усваивали все, что я им давала, и практически умоляли меня продолжать.

В библиотеку начали регулярно поступать денежные вложения и старые книги. Корина и я были очень заняты составлением каталога литературы и отправлением благодарственных писем поставщикам и спонсорам. Все больше и больше людей по разным причинам приходило в библиотеку, и это обстоятельство делало Корину абсолютно счастливой. Она постоянно сновала туда-сюда, готовя свой знаменитый чай и болтая с остальными заключенными. Там же почти всегда проходили занятия, что делало библиотеку очень людным местом с достаточно дружественной атмосферой. Айс выпустили из изолятора через два дня. Возбуждение, вызванное ее прибытием, уже почти улеглось, но моментами все еще вырывалось наружу. Монтана, возглавлявшая амазонок в отсутствие Айс, легко передала свои полномочия и теперь иногда заглядывала в библиотеку чтобы поболтать или почитать, на что у нее раньше не хватало времени. Все еще слегка опасаясь этой красивой, но мрачной женщины, я смогла лучше узнать ее во время этих кратких встреч. В ней обнаружилось немало тепла, понимания, ума и склонность страстно отстаивать свои убеждения.

Она рассказала мне, что когда-то возглавляла Женское Сепаратистское Общество в Монтане, отсюда и ее тюремная кличка. Когда появилась поправка о равных правах, Монтана поддержала всеобщую кампанию о внесении этого изменения в Конституцию. Участие в этом в конце концов привело к обвинениям в шантаже и вымогательстве. Ее судили в Питтсбурге и признали виновной по всем пунктам обвинения. Она провела в Болоте уже семь лет (необычно суровый приговор для ее преступления) и надеялась скоро выйти. Женское Общество все еще существовало, и Монтане его жутко не хватало. Мне нравилось слушать ее истории об Обществе, которое существовало без мужчин.

Мой маленький бизнес по добыванию разных мелочей для заключенных как-то сам собой угас после инцидента в душе, да и я была очень занята в библиотеке последнее время. Несмотря на то, что фактически я была за высокими стенами, отгораживающими меня от окружающего мира, я начала по-настоящему радоваться жизни первый раз за довольно долгий срок.

Серьезно восприняв совет Корины, я держалась от Айс подальше. Шли дни, мое впечатление от нашей первой встречи постепенно теряло свои краски, и я приписала все странные ощущения посттравматическому шоку плюс особые травы в волшебном чае Корины. Необыкновенные истории о прошлых жизнях и древних душах постепенно заняли самый далекий и мрачный угол моего сознания, чтобы выползать оттуда только в глубокой тишине тюремной ночи.

Поздняя весна плавно перешла в раннее лето. И вот в один прекрасный день я покинула тусклый сумрак библиотеки ради ласкового солнца. Ощущение солнечного тепла на моей коже было сущим благословением, и я погрузилась в легкую дремоту, устроившись на небольшом островке травы посреди каменного двора. Расслабившись и подставив лицо солнечным лучам, я прислушивалась к трескотне насекомых и птиц, которые жили своей жизнью, не обращая внимания на звуки поднимания тяжестей и стук мячей. Сладкий запах новой жизни наполнял воздух вокруг меня, и я глубоко вдыхала его. Как вы уже наверняка заметили, такое со мной происходит постоянно, то есть, я опять была настолько погружена в себя, ощущая прелесть момента, что не замечала того, что происходит вокруг. Сначала мои рассеянные мозги заметили присутствие человеческого звука поблизости. Потом я почувствовала тепло тела рядом. Я повернулась, пытаясь встать на колени и принять оборонительную позицию. Когда мне это наконец удалось, я, тяжело дыша, подняла глаза, потом перевела взгляд еще выше, и на меня взглянули яростные голубые глаза Айс, которая улыбалась и явно была довольна тем, что застала меня врасплох.

Мгновением позже она улеглась рядом со мной, вытянувшись, как большая кошка, сорвала пучок травы и начала пропускать травинки между длинными изящными пальцами. Затем наши глаза вновь встретились, и ее взгляд завладел мной.

– Я слышала, ты женщина, которая может доставать вещи.

Если меня не захватило раньше, то теперь я была полностью покорена ее низким звучным и одновременно мелодичным голосом. Боюсь, что просто тупо смотрела на нее несколько секунд, пытаясь заставить мозги работать.

– Что?

Электрические импульсы наконец достигли своей цели, и мой мозг получил конкретный ментальный пинок.

Айс улыбнулась. Странно ласковой и болезненно знакомой кривоватой улыбкой, которая заставила мое сердце биться быстрее.

– Так я ошиблась?

– О-о-о…нет, совсем нет,-так, теперь, если мне удастся выяснить, в чем же она не ошиблась, я буду на коне. Одна из поговорок моей матери пришла в голову. "Когда сомневаешься, попробуй сказать правду". Я мысленно пожала плечами, подумав, что это лучше, чем ничего.

– Так о чем мы?

Черная как смоль бровь приподнялась, и Айс подвинулась ближе.

– Что-то не так?

– Нет! Нет. Все в порядке. Просто я не слышала твой первый вопрос,-отлично, Ангел, просто замечательно.-Ты не могла бы его повторить? Пожалуйста…

Айс лениво отбросила пучок травы и скрестила руки.

– Я спросила, ошибалась ли я, когда предположила, что ты человек, который может доставать разные вещи.

– О! Нет, ты не ошиблась, совсем нет,-глубоко вздохнув, я попробовала снова.-В смысле, я действительно могу доставать… разные вещи. Для заказчиков.

Даже сейчас я помню, как молилась сильнее, чем когда-либо в жизни. Я молилась о том, чтобы во дворе вспыхнул мятеж или чтобы внезапный мощный торнадо унес меня из этой страны Оз, в которой я внезапно очутилась. Меня бы устроило даже землетрясение: будь я недалеко от трещины – спрыгнула бы. Яркая картина падения в бурлящую лаву проскользнула в мыслях, но на этом поток фантазии истощился.

Айс посмотрела на меня с абсолютным спокойствием во взгляде, где-то в глубине этих потрясающих глаз зажглась искорка интереса. Я с трудом сглотнула.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?-Ну наконец! Моя первая связная фраза за целый день. Мое несчастное эго было очень радо этому обстоятельству.

Айс, похоже, решила обдумать вопрос, а я была удивлена, что разговор несмотря ни на что продолжается.

– Ты знаешь что-нибудь о бонсаи?

Что ж, это было здорово, пока продолжалось.

– Ну-у, вообще-то нет, разве что ты говоришь о том, что выкрикивали пилоты-камикадзе прежде чем атаковать…

Темноволосая голова кивнула.

– Немногие знают, что это такое. Бонсаи – это… искусство, – ее красивые руки почти танцевали в воздухе, помогая объяснению.-Ты начинаешь с дерева. Маленькой копии больших деревьев. Потом ты подрезаешь его, придаешь форму, пока оно не станет похоже на твою задумку.

– Звучит прекрасно.

– Так и есть.

Похоже, разговор о красоте причинял ей неудобства. Я мысленно делала пометки, словно записи в блокноте.

– Так… ты хочешь, чтобы я достала для тебя деревце?

Похоже, в моем голосе прозвучала изрядная доля сомнения, потому что она моментально отреагировала:

– Нет. У меня уже есть заготовка, мне ее скоро пришлют. Я уже договорилась с Сандрой Пирс. Мне нужен скребок для бонсаи.

– Скребок?

– Да.

– Какого размера?

– Около 25 сантиметров в длину, с одной стороны металлический наконечник с тремя зубцами. Он похож на обычные садовые инструменты для взрыхления почвы, но тоньше, и зубцы меньше.

Отведя глаза, я попыталась представить предмет обсуждения, не взирая на то, что близость Айс сбивала меня с толку и мешала мыслить ясно.

– Я думаю, ты знаешь, – сказала я через мгновение.- Я не могу достать ничего, что хотя бы отдаленно напоминает оружие. Это граница, которую я не могу пересечь.

Ее глаза сузились, и я ощутила, как холодок страха пробежал по моей спине. Потом она вновь улыбнулась той дерзкой полуулыбкой, и я с облегчением выдохнула.

– Я уверяю тебя, что не собираюсь применять скребок как оружие. Это всего лишь инструмент.

– Но все же…-я знала, что рискую, задавая ей подобные вопросы, но как я сказала, эту линию я не могла пересечь. Ни для кого.

– Вот что я тебе скажу. Подумай над этим некоторое время. Я дам тебе деньги и номер в каталоге, и если ты решишь купить это для меня, отлично. Если нет, можешь оставить себе деньги. Никаких вопросов, никакого вреда. Справедливо?

– Но…

Она приблизилась ко мне и погладила по руке:

– Договорились?

Мы вновь встретились глазами. Ее взгляд был прям и открыт, и я снова в нем утонула. Это странное чувство ошеломило меня, и я обнаружила, что моя рука тянется к ее. Прикосновение теплой ладони возбудило меня и выдернуло образ прикосновения к электрическому забору из одного из самых темных уголков моей памяти, где он лежал, дожидаясь подходящего момента.

Хотя я точно не помню, наверное, я замерла, потому что она отпустила мои руки после дружеского пожатия и странно на меня посмотрела:

– С тобой все в порядке?

Прошло некоторое время, а я все стояла на коленях на траве, глупо глядя на деньги, которые она вложила мне в руку. Облизав губы, я тщетно пыталась хоть что-то сказать. Единственное, что приходило мне в голову, но не являлось правдой, было "все отлично". "Отлично" даже близко не валялось рядом с тем, как я себя чувствовала, но все же…

– Да, со мной все в порядке.

Бросив на меня прощальный взгляд, она слегка улыбнулась, встала и отряхнула форму.

– Отлично. Спасибо, что уделила мне время,-Айс кивнула мне, отвернулась и направилась прочь к тяжеловесам, двигаясь той грациозно-хищной походкой, которая по-настоящему удавалась только ей.

Я провожала ее взглядом, пытаясь найти достойный способ подобрать челюсть с травы у моих ног.

Пони посмотрела на меня и улыбнулась своей распутной улыбкой, потом подмигнула, ее явно забавляло мое состояние. Она расхохоталась, когда Айс оттолкнула ее с дороги, и подняла просто невозможный вес с завидной легкостью.

Мои глаза округлились, когда я увидела, как ее впечатляющая грудь вздымается и опадает в такт дыханию, а сильные руки сгибаются и расслабляются, борясь с весом поднимаемого железа.

Итак, я была в затруднении. Там были мои друзья. Конечно, они не были бы против, если бы я к ним присоединилась. Проблема была в том, как переместиться из места, где я находилась, туда, где я хотела бы быть, не растеряв остатки достоинства.

Чтобы прийти в себя, я решила провести мысленный осмотр. Одна голова в комплекте с одурманенными мозгами и выпученными глазами. Проверено. Плечи: опущены, но все еще наместе. Грудь: одно сердце, бьющееся в три раза быстрее обычного, но все же вхорошем состоянии. Руки: слабы до невозможности, но присутствуют. Бедра: давайте не будем сейчас на этом останавливаться. Ноги: самая слабая часть обзора.

Опершись на траву и ощущая как сила земли словно вливается в меня, я каким-то чудом заставила себя встать на ноги, дико удивленная тем, что мое тело, кажется, выдерживало его собственный вес. Отлично. Теперь мы постоим тут. Так, теперь нужно попробовать этот фокус с хождением, о'кей?.

Один шаг повлек за собой второй, тот – третий, и прежде чем я поняла, что происходит, я сумела проделать большую часть пути к секции тяжеловесов, где уже собралась довольно большая толпа. Все пришли поглазеть на объект моего восхищения, причем, похоже, поднимаемый вес был новым тюремным рекордом. Вокруг столпилось столько заключенных, закрывая мне обзор, что я в очередной раз прокляла моих родителей за мой рост.

По толпе пронесся восхищенный вздох, и хотя я ни черта не видела, но все же знала, что Айс может перекрыть любой рекорд, какой захочет. Я пыталась найти путь через море оранжевого цвета, и тут меня озарило. Раньше двор для упражнений всегда был четко разделен по расовой принадлежности. Но сейчас представительницы всех культур окружили Айс, приветствуя ее. Не было никакой враждебности, обычно сопровождающей подобные собрания. Двор был един, приветствуя победу над железом. И каким-то образом, не делая ничего больше, чем противопоставляя себя нескольким кускам мертвого металла, эта сильная женщина принесла гармонию, которая отсутствовала в нашей жизни в нашем общем доме. Сигнал окончания тренировок вырвал меня из размышлений. С грустным вздохом я покинула свой наблюдательный пост и ликующую толпу и вернулась в здание тюрьмы.

Придя в библиотеку, я встретила Корину, которая как всегда приветствовала меня. Загадочная улыбка вновь искривила ее губы. Корина сидела за одним из столов, перед ней лежала большая книга, обложка которой сияла в сумраке как маяк. Вытянув шею, я уставилась на загадочную книгу, изнывая от любопытства. Потом перевела взгляд на мою подругу, потом снова на книгу, и моя челюсть отвисла уже второй раз за день.

– Как ты узнала?

Она улыбнулась, явно довольная собой:

– У меня свои способы, Ангел.

Тряхнув головой в изумлении, я вновь посмотрела на книгу, терпеливо дожидающуюся меня на столе. Мои пальцы рассеянно гладили обложку, а глаза с ужасом снова и снова перечитывали название, в тщетной надежде, что оно вдруг изменится: "Искусство бонсаи".

Следующее утро было серым и мрачным, а поскольку это была суббота, я предпочла устроиться на койке в камере и погрузиться в чудесный мир бонсаи. Чтение дало мне возможность абсолютно по-новому взглянуть на женщину по имени Айс. Я полностью погрузилась в историю бонсаи, проводя много часов в приятном уединении, а жизнь вокруг меня продолжалась.

Я дочитала книгу где-то после полудня, и только теперь почувствовала, как затекло мое тело от лежания на твердом матрасе. Я решила принять душ в тайной надежде, что меня оставят в покое.

В тюрьме было удивительно тихо для дождливого субботнего полдня. Я прошла мимо прачечной и тут услышала тихое хныканье, затем грубый шепот и звук удара. Бросив мою униформу на кафельный пол, я скользнула внутрь готовая действовать.

После того, как Мышь оказалась временно недееспособна, лидерство в группировке белых перешло к огромной туше по кличке Дерби. Прозвали ее так якобы потому, что когда-то она выиграла роликовые гонки Дерби, что конечно тяжело представить для женщины ее размера. Ее лицо было похоже на комковатое тесто, а нос столько раз перебит, что я сомневаюсь, что она могла через него дышать. Она нечасто улыбалась, что скорее было благословением, поскольку большинство передних зубов либо полностью отсутствовали, либо были похожи на почерневшие обрубки. Почти шести футов ростом (а в тюрьме только Айс была выше), она весила около двухсот пятидесятифунтов (113 кг – прим. переводчика). В общем она напоминала тяжело работающих крестьянок с картинок Географического общества, только гораздо была гораздо менее симпатичной. Я по опыту знала, что она сильна как бык.

Я проскользнула между стиральными машинами, стараясь, чтобы меня не заметили, и осторожно выглянула из-за угла, оценивая обстановку. Молодая женщина, ну никак не старше меня, стояла на коленях на полу испуганная до полусмерти. Ее рот был заклеен клейкой лентой, а руки связаны за спиной куском мокрой простыни. Ворот униформы был разорван, обнажая плечи и вздымающуюся грудь. Лицо было окровавлено и покрыто следами многочисленных ударов, а глаза постепенно заплывали. Моя память вернула меня к моменту, когда я находилась в точно таком же положении, и снова меня передернуло, когда грубые руки Дерби начали жестоко крутить соски плачущей жертвы. Три приспешницы великанши, никого из которых я не знала в лицо, принялись хихикать и пихать друг друга локтями.

Быстро осмотревшись и не найдя ничего, похожего на оружие, я вышла из укрытия, собранная и готовая к схватке.

– Хватит, Дерби. Отпусти ее,-эхо усилило мой голос и подхватило слова, накатывая на меня изо всех углов.

Глыба медленно повернула голову. Ее толстые, словно резиновые губы сложились в презрительную усмешку, как только она поняла кто перед ней.

– Так, так, так. Это же маленькая подстилка амазонок. Привет, шкурка.

– Отпусти ее, Дерби,-не ослабляя внимания, я переменила позицию, следя, чтобы меня не загнали в угол.

Остальная троица уставилась на толстуху, ожидая указаний.

– Ты лучше не лезь в наши дела, шкурка, или я забуду, что Мышь просила меня оставить тебя ей.

– Я прошу тебя в последний раз, Дерби. Отпусти девчонку.

Она снова усмехнулась:

– Пошла ты…

Великанша отвернулась к жертве, а я воспользовалась представившейся возможностью и, запрыгнув на широченную спину Дерби, зажала ее горло сильной рукой. Потеряв равновесие, она шагнула назад, но прежде чем я смогла усилить хватку, остальная троица подступила к нам с разных сторон.

Колени Дерби подогнулись под нашим весом, и мы рухнули на пол, я довольно сильно ударилась, но падение позволило мне ослабить хватку. В меня вцепились чьи-то руки, но я резко выпрямила ноги, не обращая внимания на то, куда наносила удар. Раздавшиеся вопли не вызвали у меня ни малейшего сочувствия. Дерби поднялась, окончательно разжав мой захват своей лапищей и чуть не сломав мне запястье при этом. Заревев, она отшвырнула меня, и я рухнула на пол около сушилок, слегка оглушенная. Несмотря на боль я вскочила на ноги, все еще готовая к бою, балансируя, словно пританцовывая на месте, как учили меня амазонки.

– Ах ты маленькая сучка,-великанша потерла след от моей хватки.-К черту Мышь. Я сама тебя прикончу.

Она начала надвигаться на меня, широко расставив руки, так, как будто собиралась меня обнять. Она была огромна, но я – проворна и быстра. Когда она приблизилась, я легко проскочила под массивной ручищей, и чуть не рассмеялась, когда эта туша по инерции врезалась в сушилку. Посыпались проклятия. Она повернулась ко мне.

– Ты труп, шкурка. Слышишь меня? Труп.

– Поймай меня сначала, бочка!-иногда мой рот действует сам по себе, и это точно был один из таких случаев.

Лицо Дерби побагровело, а на заплывшей жиром шее вздулись вены. С ревом, который потряс помещение до основания, она вновь атаковала. Я снова увернулась и использовала краткую передышку, чтобы посмотреть, что поделывает остальная троица.

Они валялись на полу без сознания. Удивленная, я нахмурилась, зная, что мои удары не могли причинить столько вреда.

Моя невнимательность дорого мне обошлась. Дерби успела подобраться ко мне достаточно близко, и собиралась в этот момент припечатать меня к стене кулаком размером примерно с хороший окорок.

Я замерла, тщетно пытаясь решить, куда шмыгнуть, чтобы попытаться избежать удара. Влево? Вправо? Вверх? Вниз? Куда?

Просто поразительно, как быстро мысли мечутся в голове в такой момент, я так и не приняла точного решения, когда увидела как кулак приближается к моему лицу.

Я приготовилась принять удар, в то время, как мой мозг все еще пытался заставить мое тело двигаться хоть в каком-нибудь направлении. Наконец я выбрала влево, и только-только начала двигаться, как в поле зрения появилась длинная рука, перехватившая кулак и остановившая его в считанных дюймах от моего лица. Звук столкновения был потрясающий, словно выстрел из винтовки в помещении. Эхо вернуло мне отклик. Дерби аж вскрикнула, когда смуглая рука сомкнулась вокруг ее кулака. Я почти смогла услышать, как ломаются хрупкие косточки, а ее лицо из багрового стало смертельно бледным.


Низкий, успокаивающий и совершенно волшебный голос произнес слева от меня:

– Почему бы тебе не подыскать кого-нибудь твоего размера, Дерби?

Хотя рука Дерби все также застыла в мертвой хватке, прозвучавшая в ее тоне хвастливая фальшивая бравада не содержала ни малейшего намека на капитуляцию:

– Я не боюсь тебя, Айс.

– Нет? А должна бы…-не разжимая захвата, Айс свободной рукой нежно подтолкнула меня к несчастной пленнице.-Присмотри за ней, пока я здесь разберусь, хорошо?

Я кивнула, ошеломленная широкой улыбкой, которую она мне подарила, затем направилась к коленопреклоненной женщине, глаза которой все еще были широко распахнуты от ужаса.

– Все будет хорошо, успокойся,-тихонько болтая всякую успокаивающую чушь, я сняла с нее путы, проявив особенную осторожность с клейкой лентой. Рыдания наконец прорвались наружу, и она упала в мои объятия, вцепившись в мою униформу как утопающий в спасательный круг. Нежно обнимая, я укачивала ее словно маленького ребенка, а мой взгляд будто сам собой вернулся к центру событий, прикованный, разумеется, к Айс. Убедившись, что рядом со мной молодой женщине ничто не угрожает, Айс освободила руку противницы, отступила на шаг назад и сказала подбоченясь:

– Есть два пути, Дерби. Ты можешь уйти сразу, отделавшись сломанной рукой, или ты можешь поступить как полная идиотка и остаться, после чего ты покинешь эту комнату на носилках. Что ты выбираешь?

Тряся опухшей рукой, Дерби уставилась на Айс с дикой ненавистью. Та же, в соответствии с кличкой, оставалась спокойной и хладнокровной.

– Думаешь, такая крутая, да, Айс? Это не так!

Снова атакуя как разъяренный буйвол, она начала надвигаться на Айс. Вместо уклонения от удара та встретила огромную тушу коленом в живот, заставив великаншу сложиться вдвое. Резкий удар локтем в основание черепа, и предводительница банды рухнула на пол как мешок перезрелых яблок, взвыв, когда ее лицо уткнулось в холодный камень.

– О-о-о, неверный выбор,-не смогла удержаться я.

Айс яростно мне улыбнулась, довольная собой, словно танцуя вокруг лежащего тела.

Что-то злобно бормоча, Дерби оперлась на руки и встала на колени, тряся головой и брызгая кровью на пол. Ее лицо постепенно превращалось в один сплошной синяк. Тяжело встав на ноги, великанша вновь пошла в наступление. Капающая кровь окрашивала ее униформу в тошнотворный ржавый цвет.

Айс встретила ее ударом ноги в голову, и затем, абсолютно невозможным движением поменяв ноги, нанесла еще один удар с другой стороны. Дерби замахала руками, пытаясь удержать равновесие, и Айс необычайно эффектно врезала ей сбоку. Слоновья тушалидера банды взмыла в воздух и пролетела полкомнаты, прежде чем грохнуться на стиральную машину. Спина Дерби чуть не сломалась об ее край, а затылок с громким стуком врезался в стену. Ноги великанши подкосились, и она сползла вдоль дверцы машины на пол, превратившись в окровавленную кучу.

– Ну, что, хватит с тебя, Дерби? Или еще хочешь?-Айс улыбнулась, и я подумала, что за долгое время не видела ничего более эротичного. И я знаю, что говорю, потому что все гормоны в моем теле проснулись и устроили бурные пляски в моей крови.

Не имею ни малейшего понятия, откуда в Дерби взялась такая сила, но она медленно дюйм за дюймом поднималась, опираясь на машину и выглядя так, словно легкого порыва ветра хватит, чтобы снова опрокинуть ее на пол.

– Тебе не победить меня, сука!-с трудом проговорила она.

Я посмотрела на Айс в недоумении, что она собирается делать. Вообще-то Дерби теперь ни для кого не представляла угрозы. Она сделала несколько шагов навстречу более высокой противнице, неуклюже приволакивая ногу и утирая рукавом кровь, капающую из разбитого носа.

Айс держалась абсолютно спокойно, оценивая происходящее пронзительным взглядом, напомнившим мне хищную птицу, высматривающую добычу.

Расстояние между ними сократилось, Дерби занесла руку для удара, двигаясь замедленно как под водой. В следующее мгновение ее глаза закатились и она рухнула без сознания в сильные руки Айс.

Айс усмехнулась, легко удерживая вес Дерби.

И разумеется именно в этот момент ну совершенно случайно в прачечную должны были заглянуть охранники, что они и сделали. Две охранницы стояли на пороге с дубинками наготове.

– Отпусти ее, Айс,-сказала Филлис, та что повыше.

Пожав плечами, Айс выполнила приказ, и туша Дерби вновь рухнула на пол.

– Теперь отойди от нее. Медленно.

Держа руки на виду Айс сделала два длинных шага в сторону от поверженной заключенной.

Филлис подошла к Дерби, а ее напарница Нэнси пристально следила за Айс. Филлис присела на корточки и подсунув руку под тяжелое тело, попыталась его приподнять, потом вытащила руку. Она была вся в крови. Филлис повернулась к Айс, широко раскрыв глаза.

– Господи Иисусе, что случилось?

Айс снова пожала плечами.

– Она упала.

– Чушь собачья, скажи мне правду, Айс.

Я открыла рот, чтобы рассказать, что случилось, но тут Дерби начала приходить в себя. Филлис увернулась от молотящих воздух кулаков и уложила заключенную на жесткий пол.

– Лежи спокойно, Дерби.

– Иди к черту! Я убью эту проклятую суку! Отпусти меня!

– Дерби, предупреждаю тебя, лежи спокойно!

Нэнси поспешила на помощи напарнице, и вместе им кое-как удалось утихомирить взбешенную великаншу. Нэнси схватила чистую простыню из стопки белья около сушек и прижала ее к разбитому носу Дерби.

– Теперь кто-нибудь наконец скажет мне, что случилось?-вновь спросила Филлис.

– Что? Черт, ты что ослепла?-заорала Дерби, ее голос был приглушен кровью и простыней.-Эта проклятая сука выбила из меня дерьмо! Черт бы ее побрал, она грязно дерется!

– Я не слепая, Дерби. Я спрашиваю, что произошло.

Дерби быстро огляделась, ее мозги заработали в поисках оправдания. Айс спокойно ждала, легкая улыбка озаряла ее прекрасное лицо. Господи, да она даже не запыхалась.

– Мы с девчонками пришли сюда, потому что услышали шум,-наконец выдала великанша.-Эта сука избивала вон ту шкурку. Стало ясно, что охранницы не замечали нас до сих пор, потому что Нэнси воскликнула "о, черт" и, подскочив к нам, забрала молодую женщину из моих объятий, и начала вытирать кровь с ее лица чистой простыней.

– Дерби…-начала я, и тут же запнулась, встретив холодный взгляд Айс. Я сконфуженно посмотрела на нее. Ее глаза говорили ясно. Заткнись!

– Мы попытались ее остановить, и она нам всем врезала. Даже била меня, когда я уже лежала. Грязно дерется, сука!-продолжала Дерби.

Я прикусила язык.

Филлис подняла голову:

– Это правда, Айс?

Та в ответ пожала плечами.

Филлис была отличной охранницей и она явно не верила истории Дерби. Но без отрицающего свидетельства она ничего не могла сделать. -Черт побери, Айс! Скажи что-нибудь. Ты же знаешь, что это кончится Дырой, если не скажешь.

Айс продолжала хранить молчание.

– Да, Дыра! Этой суке там самое место! Посмотри на эту шкурку! Она бы ее изнасиловала, если бы мы не вмешались.

Ну все. Взгляд там или не взгляд, но я не останусь в стороне и не позволю Дерби и дальше лгать, пока Айс ничего не делает, чтобы защитить себя. Я вскочила на ноги, и огонь горел в моих глазах.

– Ангел…-в тоне Айс явно звучало предупреждение, но мне было наплевать.

– Нет, Айс, прости, но нет,-я умоляюще взглянула на охрану.-Филлис, ты же знаешь, я не лгу. Я направлялась в душ, когда услышала, как эта женщина плачет. Я зашла внутрь и увидела, что Дерби и три ее подружки избивают ее. Они связали ее и заткнули рот кляпом. Я попыталась их остановить, тут зашла Айс. Она дала Дерби шанс уйти, все было по честному. Дерби выбрала драку.

– Это ложь!-заревела Дерби, вновь пытаясь вырваться из рук Филлис.-Ты лжешь, дерьмовая сучка!

Филлис оставила в покое Дерби, подняв глаза на Айс.

– Ангел говорит правду?

Черт побери эту упрямую женщину, она промолчала!

– Ангел?

– Да, Филлис, все это правда. Айс не начинала драку. Она ее закончила.

Наконец Филлис посмотрела на молодую женщину, избиение которой и начало все эту историю.

– Лаура, кто говорит правду? Ну? Скажи мне, и они будут наказаны.

Дерби повернула голову и уставилась на молодую женщину, которая сжалась под ее взглядом:

– Ты лучше отвечай, шкурка, не то прибью тебя нафиг.

Лаура зарыдала от ужаса.

– Ну давай. Просто скажи нам. Я обещаю, больше никто не причинит тебе вреда.

После длительной паузы Лаура подняла дрожащую руку:

– Она…она это сделала.

– Кто? Айс или Дерби? Скажи нам, давай. Пожалуйста.

– Д-Дерби. Она… она собиралась… из… изнасиловать меня!-Лаура снова зарыдала и Нэнси нежно ее обняла, утешая.

– Отлично, Дерби. Ты только что заработала длительный отпуск в Дыре.

– К черту ее! Ты поверишь этой проклятой шкурке? Она врет! Они обе врут! Они просто хотят защитить Айс, черт бы их всех побрал!

Филлис позволила Дерби подняться на ноги, потом схватила ее за руку и заломила ее за спину.

– Единственный лжец здесь ты, Дерби. Пошли,-она взглянула на нас через плечо.-Забери ее в лазарет и возвращайся в офис, -затем она посмотрела на меня.-А вы две выметайтесь отсюда, прежде чем начальник узнает о происшедшем.

Выдохнув, я кивнула. Филлис слегка улыбнулась и вытолкала ворчащую Дерби из прачечной. Нэнси последовала за ними, осторожно поддерживая Лауру.

Холод в комнате ощущался просто физически. Я попыталась придумать, что сказать.

– Спасибо за помощь,-мягко сказала я наконец.

Айс обратила на меня смертельно холодный взор, на ее лице не было никакого выражения.

– Я могу сама позаботиться о себе, Ангел,-ее голос был холоден, как дно свежевыкопанной могилы. Больше ничего не сказав, она развернулась и вышла из комнаты, оставив меня наедине с моим замешательством. Три помощницы Дерби все также валялись на полу без сознания. Пожав плечами, я покинула прачечную.

Так вот что значит разбитое сердце.

Прежде чем вы разозлитесь и начнете спрашивать меня, откуда взялась подобная мысль, я скажу, что не знаю. Просто я сделала то, что не понравилось женщине, которую я уже начала представлять Рыцарем В Сияющих Доспехах. И это больно. Очень.

Чего я не знала, так это почему она так отреагировала на то, как я поступила. В конце концов, я не позволила навесить на нее ярлык насильника, что даже в женской тюрьме стоит на одном уровне с сексуальными домогательствами по отношению к детям. Что ж, хотя я не ждала слов благодарности, но и холода, который получила в ответ, уж точно не ожидала.

Все мысли о душе исчезли в приключении и его последствиях. Я безуспешно пыталась понять, что делать. Часть меня хотела поговорить с Кориной в надежде, что она сможет пояснить мне мою ошибку. Но другая часть хотела просто вернуться в койку и забыть обо всем, что произошло сегодня. Она и победила.

Я зашла в камеру, плюхнулась на постель, сложила руки за головой и невидяще уставилась в потолок. В моей голове крутились последние слова Айс в попытке найти в них возможное скрытое значение.

– Она сказала, что может постоять за себя,-сообщила я стене.-Ну конечно может. Она умудрилась вырубить женщину размером с Техас, даже не вспотев.

Моя память услужливо выдала мне картинку со сценой боя, воспроизведенной в мельчайших деталях. Мои гормоны счастливо зааплодировали. Заинтересоваться женщиной было для меня внове. Но ведь раньше я никогда не встречала женщину, которая выглядела, говорила и пахла как Айс. До сих пор это не беспокоило меня. Не важно, из маленького городка я или нет, но я свободно мыслю. Обычно.

Мои мысли опять вернулись к началу. Что я такого сделала, чтобы заслужить такой холод в ответ? Ну что такого в том, чтобы рассказать правду, защищая невиновного? Если бы я ничего не сказала, Дерби осталась бы на свободе, а Айс засунули бы в изолятор за то, чего она не совершала. Что же такое я сделала?

Вздохнув, я повернулась на другой бок как раз вовремя, чтобы увидеть золотистые кудри заглядывающей в мою камеру Криттер.

– Не против, если я зайду?-спросила она, дружелюбно улыбнувшись.

Улыбнувшись в ответ, я медленно села.

– Ну конечно. Заходи.

Кивнув, Криттер вошла и уселась на незанятую койку моей сокамерницы.

– Я слышала, что случилось.

Я выдохнула:

– Айс послала тебя?

– Не-а. Корина. Она решила, что тебе захочется поговорить.

Я встряхнула головой.

– И как получается, что эта женщина слишком много знает?

Моя подруга улыбнулась:

– Это одна из нераскрытых тайн Болота.

– Так ты здесь для того, чтобы наорать на меня?

– Не-а. Для того, чтобы выслушать. И помочь, если смогу.

Я встала с комковатого матраса, уставившись на мои руки.

– Думаю, кое-чем сможешь.

– Я имела в виду, всем, чем смогу.

Подняв голову, я посмотрела в карие глаза Криттер, полные сострадания.

– Почему то, что я сделала, было неправильно? Я только хотела, чтобы справедливость восторжествовала…

– В тюрьме у справедливого возмездия свои пути, Ангел. Одно из главных правил, и оно распространяется на всех, заключается в том, что нельзя закладывать заключенного, чтобы не случилось.

– Но…

Криттер подняла руку:

– Ангел, почему ты не сказала Сандре, что Мышь и компания били тебя в душе?

Захлопнув рот, я села обратно на койку и задумалась над ее вопросом.

– Ну-у, я думаю, потому что, я достаточно им врезала.

– Точно. Тюремное правосудие. Как я слышала, Айс хорошо вытерла пол тушей Дерби.

Я невольно улыбнулась.

– Да, это верно.

– Как ты думаешь, Дерби получила хорошую взбучку за то, что она сделала с новенькой?

– Конечно! Но Айс не заслуживала карцера за то, чего она не делала! И я не могла просто стоять там и позволить охране и всем остальным думать, что она – насильник!

– Я знаю, Ангел! Я знаю. Так тяжело стоять и ничего не делать. Но иногда тебе придется так поступать. Особенно здесь. Большинство заключенных знают Айс. Они знают, на что она способна, и за какую границу никогда не зайдет. Они знают, что она не снизойдет до изнасилования. Эй, Ангел! Да половина женщин в этой тюрьме отдадут что угодно за одну ночь с ней! Ей не нужно брать насильно то, что она может и так получить!

Я вздохнула, обдумывая эту мысль:

– Да, наверное, ты права.

Улыбнувшись, Криттер пересела на мою койку, положив руку на плечо.

– Ну конечно права, -она приподняла мое лицо за подбородок и взглянула в глаза.-Ангел, ты уже все поняла. Ты совершила ошибку. Но это было замечательно, потому что шло от чистого сердца. В этой тюрьме всего несколько таких людей. Айс была расстроена, но она знает, почему ты так поступила. Все уладится, Вот увидишь.

Ужасная мысль вдруг пришла мне в голову:

– А вдруг Лаура еще больше пострадает? Если бы не мой длинный язык, ей бы не пришлось сказать охране, кто виноват. О Господи!

– С ней все будет в порядке, Ангел. Мы постоянно следим за ней. Ничего не случится. Я обещаю.

– Но…

– Поверь мне, Ангел. Поверь Айс. Ничего не случится. Она в безопасности. Кстати, ты оказала ей огромную услугу. Не каждая заключенная попадает под защиту амазонок. Благодаря тебе, она под защитой. Ну все, успокоилась?

Вздохнув, я посмотрела на руки, сложенные на бедрах.

– Прости, наверное, я доставила вам немало неприятностей.

К моему огромному удивлению, Криттер откинула голову назад и расхохоталась.

– О, Ангел! Ты знаешь, ты настоящее сокровище!-обняв меня напоследок, она встала с койки и игриво потрепала меня по плечу.

– Не обращай внимания, подружка.

Взглянув в ее глаза, я не смогла удержаться от ответной улыбки:

– Ты тоже, Криттер.

– О, я и так это делаю, – с улыбкой она оставила меня наедине с моими мыслями, которые заметно повеселели с ее приходом. Следующий день, разумеется, был воскресенье. Я приняла душ и провела целый час в страстной молитве Богу, не уверена, правда, что я еще в него верила. Потом я направилась к спасительному убежищу библиотеки.

Всю ночь ворочаясь и мечась по постели, я таки решила заказать для Айс скребок. Посмотрев, какова она в драке, я подумала, что она не сможет причинить больше вреда с помощью какого-то там садового инструмента, чем собственными руками и ногами. Сцены драки заполняли мои сны всю ночь, заставляя просыпаться в поту, и я вам скажу, это было совсем не от страха.

Перед принятием душа я связалась с одним из своих поставщиков, который тоже направлялся в церковь. Сделка была заключена быстро и безо всяких проблем, так что я могла ожидать прибытие моего заказа в течение недели.

Придя в библиотеку, я уселась в мое любимое кресло, потянувшись как сонная кошка и устроившись поудобнее. Корина улыбнулась мне-она как всегда сидела за столом.

– Как дела?

– Лучше, спасибо. И спасибо, что направила ко мне Криттер. Она действительно помогла.

– Ничего особенного.

Мы посидели несколько минут в полной тишине, нарушаемой только тиканьем часов и скрипением ручки по бумаге. Большинство воскресений библиотека пустовала, но поскольку Корина считала ее своим домом, она была открыта всегда, не важно были посетители, или нет. Я посмотрела на стол, мои пальцы скользили по выцарапанным там надписям, а мозг лениво пытался разобрать слова. Решив наконец взять быка за рога, то есть заговорить, я посмотрела на склоненную седую голову моей подруги, которая слегка покачивалась в такт скрипению ручки.

– Корина, можно задать личный вопрос?

Она посмотрела на меня мягко и тепло.

– Ну конечно, Ангел. Спрашивай.

– Тебе… -мои пальцы скользили по очередному нацарапанному произведению тюремного искусства.-Тебе нравятся женщины?-уголком глаза я следила за выражением ее лица, внезапно почувствовав себя очень сконфуженно в ее присутствии.

Положив ручку на стол, Корина сложила руки на груди, что означало, что разговор будет серьезный.

– Ну, думаю, что да. Не все, конечно. От одного вида Дерби, например, у меня сводит живот. Но некоторые… да, пожалуй.

Я кивнула.

– Ну да, но нравился ли тебе кто-то особенно? Женщина, я имею в виду. Я знаю, что ты была замужем и все такое, но…

Ее губы сложились в улыбку, когда она поняла, что у меня на уме.

– Да, нравилась. Даже несколько, если быть точной. И по правде до сих пор нравится.

То, как она на меня посмотрела, заставило меня моментально покраснеть и отвернуться. Возможно, этот разговор был не очень хорошей идеей. Видя мое состояние, она вновь хищно сверкнула глазами, последнее время я частенько видела это ее выражение.

– Помни, Ангел. Я намного старше тебя. Все было по-другому, когда я взрослела.

– В смысле?

– Люди не были столь… открыты в отношении секса как сейчас. Если бы тебе понравился кто-то одного с тобой пола, тебе бы пришлось это скрывать, или был бы большой скандал. Если бы просочилось хоть что-нибудь, тебя могли запихнуть в психушку или даже в тюрьму. Никто бы не стал так рисковать. К тому же, мои родители занимали определенное положение в обществе. Наша фамилия и репутация были для них всем.

– Значит, ты никогда не поддавалась своему влечению?

Улыбка снова стала хищной.

– Я никогда такого не говорила.

– Ох,-мой взгляд снова уткнулся у стол.

Я услышала, как заскрипело кресло, и секундой позже, почувствовала тепло Корины рядом со мной – она уселась за мой стол.

– Как я уже сказала, все было иначе, когда я была маленькой девочкой, и у моей семьи было положение в обществе. Замужество мне устроили, и предполагалось, что я приму это на всю жизнь. Так и было. Некоторое время. Я не умела ничего делать, кроме как быть женой и хозяйкой, и не имела собственных денег, чтобы начать новую жизнь.

Она замолчала, и когда я посмотрела на нее, легкая усмешка играла на ее губах, а взгляд устремлен вдаль.

– Потом началась война, и Тодд, мой муж, был призван служить своей стране. Внезапно, в моем маленьком уголке мира исчезли все мужчины, и я оказалась в чисто женском обществе,-ее улыбка стала шире, но взгляд был все так же далек.-Ах, это было благословенное время. Словно в первый раз пробуешь шоколад или будто под действием наркотика. Получив это один раз, я хотела больше,-на ее бледных щеках заиграл легкий румянец.-Я боюсь, что слишком увлеклась тогда.

Меня очень увлекла ее история, я даже забыла собственные вопросы.

– И что случилось?

– Тодд вернулся из Лондона. И боюсь, до него дошли слухи о моих маленьких увлечениях. Вернувшись с войны, он изменился. Когда он уходил, он был спокойным и нудным. Им было легко управлять. Вернулся он жадным до власти тираном. Он согласился молчать о моем поведении, если я буду ему платить отступные. Какое-то время мне удавалось хранить все в тайне, но потом родители стали что-то подозревать. Ну еще бы. Я никогда раньше не просила у них денег, да тем более каждую неделю. А Тодд все завышал требования. Не зная, где еще достать деньги, я могла обращаться только к родителям. Боюсь, мои оправдания стали повторяться…

– И что ты сделала?

– Ну, Тодд вовсе не гнушался женским обществом там, в Лондоне. Похоже, он сунул своего дружка не в ту дырку, и заработал сифилис,- ее улыбка стала неприятной. -В то время некоторые врачи продолжали лечить эту дрянь с помощью мышьяка.

Моему мозгу не стоило труда сложить два и два, получив требуемое "четыре", и я уставилась на подругу, широко распахнув глаза.

– Точно. Способ лечения моего мужа дал мне прекрасную возможность избавиться от проблемы. Я наплела какую-то чушь о крысах в подвале, и он сам купил еще зелья в магазине! Вскоре я начала добавлять мышьяк в его еду, поначалу маленькими дозами. Он никогда не был аккуратен в приеме лекарств, но я предупредила, что не буду с ним спать, пока он не вылечится. Тодд очень хотел наследника, поэтому, когда я предложила удвоить дозу лекарства, он согласился без сопротивления. Это было потрясающе.

Тряхнув головой, она тихонько хихикнула.


– И когда начались боли в животе, я разыграла заботливую женушку и начала хлопотать вокруг бедного больного мужа. Пользуясь моментом, я впихивала в него столько мышьяка, сколько могла. Он умер через два дня. Такой безутешной вдовы еще никто не видел. Его смерть приписали желудочному гриппу с осложнениями из-за сифилиса. Об этих осложнениях, разумеется, все молчали. И я осталась одна в большом старом особняке с кругленькой суммой денег. Юная и красивая. Если в жизни есть совершенство, то это было оно.

– И что было дальше?-уверена, я была похожа на ребенка, выпрашивающего продолжение сказки на ночь, но уже не могла остановиться. Я была абсолютно зачарована ее историей.

– Деньги кончились очень быстро. У меня не осталось ничего, кроме имени. Впервые в жизни я была бедна. Я решила переехать в небольшой городок поблизости и найти другого мужа. В этот раз я была очень рада познакомиться с богатым пожилым джентльменом, у которого уже были проблемы с желудком. Мы вскоре поженились. Я была идеальной женой. Я сопровождала его во всех этих бесконечных поездках к доктору, все время присматривала за ним. Он был слегка ипохондрик, но в то время этоназывалось иначе-эксцентрик. И ты знаешь, что случилось с тем парнем, который кричал "Волк!"

– Его съели в конце.

Корина победно улыбнулась.

– Вот именно.

Я вздрогнула, но заставила голос прозвучать ровно:

– Почему ты убила его? Он обижал тебя?

– О нет. Рандольф был очень милым, особенно, когда не жаловался на различные боли и недомогания. На самом деле мы хорошо жили.

– Тогда почему?

– Я узнала о себе одну вещь во время первого брака.

– Какую?

– Мне нравилось убивать. Я обожала власть, которую давало мне убийство. И получала большую выгоду от этих смертей. Мне не нужен был мужчина в жизни, но я получала их деньги, когда они умирали. Это было чисто. Просто. И весело.

Меня снова передернуло, но, кажется, Корина этого не заметила.

– И ты просто… убила их? Без сожалений и угрызений совести?

– Именно.

– Как будто задула свечу?

– Отличная аналогия, Ангел. На это и было похоже. Никаких негативных эмоций. Хотя, должна заметить, мне нравилось смотреть, как они страдают и зовут меня, как будто я была ангелом, способным гарантировать им тепленькое местечко в раю. Я представляла, что древние боги смерти чувствовали себя так же, забирая человеческую жизнь. Могущество. Счастье. Полный контроль.

Прочистив горло, я оторвала взгляд от ее глаз, снова уставившись на исцарапанный стол, как будто он мог дать мне ответы на вопросы. Как я ни пыталась, я не могла представить концепцию наслаждения убийством. Это была абсолютно чуждая для меня мысль. Я вспомнила свою депрессию и терзания раскаяния, овладевшие мною после убийства. И я совершила это, защищаясь! Мысль, что я могла его убить просто потому, что хотела, отозвалась резкой болью в животе.

И рядом со мной сидела женщина, к которой я относилась почти как к матери, и которая так спокойно обсуждала удовольствие, получаемое ею от убийства, словно мы говорили о погоде! Мне резко стало холодно, и я обняла себя за плечи, прижав локти к груди.

Корина погрустнела, заметив мое состояние.

– Ну вот, я тебя расстроила, милый Ангел. Уверяю тебя, я не хотела этого.

– Я знаю, Корина,-я заставила мой голос звучать мягко.-Просто… во все это так трудно поверить, как будто мне снится сон, и я жду, что вот-вот кто-нибудь разбудит меня. Было бы не удивительно, если бы я не чувствовала больше близости к тебе, но это не так. Я пришла к тебе по важному делу, и когда ты рассказала мне все эти вещи о себе, я испугалась. Я почувствовала, что почти тебя не знаю или той, кого я знаю, здесь нет вообще. И это приводит мня в ужас.

– Прости меня за это, Ангел. Ты с самого начала знала, кто я такая, но люди умудряются не замечать вещи, которые они не хотят видеть. Как будто так эти вещи исчезнут,-когда она снова на меня посмотрела, ее взгляд был мягок и безмятежен. У нас снова установился тот контакт, когда я точно знала, кто она и кем может быть. -Ангел, ты мне, правда, очень нравишься. Очень. Ты-солнечный лучик в этом темном и мрачном месте ("луч света в темном царстве" – прим. переводчика). Но если ты не сможешь смотреть мне в глаза без страха или отвращения, тогда лучше прекратить все здесь и сейчас, и избавить нас обеих от дальнейших терзаний.

Глядя на нее, я обдумывала сказанное. И я знала, что она сказала правду. Корина никогда не пыталась сблизиться с тем, кто этого не хотел. Она никогда не скрывала того, что сделала, и никогда не пыталась смягчить свою вину. Она честно рассказывала о своем прошлом и ни разу не приукрасила его, чтобы заслужить мою привязанность. До меня дошло, что все время, что мы с ней знакомы, она оставалась убийцей, и я знала это и все равно дружила с ней, несмотря на этот факт, а может, если быть честной с самой собой, и благодаря нему. И еще я поняла, что без нее моя жизнь утратит что-то, что я совсем не хочу терять.

– Я не хочу этого, Корина. Я не хочу потерять друга из-за своего узкого мышления. Ты очень важный для меня человек, и если ты простишь мой страх и непонимание, я хочу, чтобы наши отношения продолжались.

Она улыбнулась, полностью успокоенная.

– Отлично, Ангел,-со счастливой улыбкой она вернулась в свое кресло.-Теперь, когда мы прошли через это ужасное выяснение, мы можем поговорить о влечении к женщинам, не так ли?

Я снова покраснела под ее взглядом и кивнула.

– Что ж, хорошо. Я могу предположить, что завела разговор на эту тему, потому что тебе понравился кто-то в нашем счастливом общем доме?

Мои щеки просто горели, когда я кивнула еще раз.

– Так, давай подумаем. Кто бы это мог быть? Наша очаровательная Криттер? Я видела, как она на тебя смотрит.

В ее глазах зажегся озорной огонек, а мои расширились. Криттер?

– Нет, нет! Криттер очень привлекательная женщина, но она просто друг!

– Гм-м-м,-явно веселясь, глядя на меня, Корина продолжила строить догадки.

– Может, Пони? Или Сони? Нет? Тогда Монтана? Она впечатляет, не правда ли? Если бы я была моложе…

– Нет. Никто из них.

Ее глаза округлились в притворном неведении.

– Тогда кто, милый Ангел? Ты забыла, я уже в возрасте. Мой разум уже не так остр, как когда-то. Боюсь, эта игра в угадайку не для меня.

Я глубоко вдохнула. Еще раз.

– Это Айс,-сообщила я столу.

– Кто? Громче, дорогая, мой слух уже тоже не тот, что раньше.

Если бы в моей жизни был момент, когда бы я получила удовольствие от убийства, то это здесь и сейчас. Глаза Корины смотрели мне прямо в душу, и в них плескалось веселье, не оставляя мне ни малейшего шанса.

– Это Айс,-повторила я более отчетливо.

Она победно улыбнулась:

– Ах, значит, высокая, черноволосая и смертоносная таки поразила сердце моего маленького милого Ангела!

– Корина… -я удивлялась, почему не заработали разбрызгиватели, ведь мое лицо просто пылало.

– Ой, перестань, Ангел. Ты, что, думаешь, я не видела, как по щенячьему преданно ты смотришь каждый раз, когда она появляется поблизости. Может, я и старая, но не слепая!

– Корина, пожалуйста!-если бы поблизости оказался электрический стул, я бы с радостью плюхнулась на него и дернула рубильник. Можно ли умереть от смущения?

– Ну ладно,-сказала моя подруга слегка раздраженно. -Просто мне очень нравится дразнить тебя, Ангел. Никогда не видела лица такого потрясающего оттенка красного. Почти как роза. Очень красивый цвет!

– Корина…

– Ну хорошо, хорошо. Я прекратила. Пока.

Я выдохнула:

– Спасибо.

– То, что ты испытываешь к Айс, мешает тебе?

– Нет. Да. Господи, я не знаю!-поставив локти на стол, я закрыла все еще пылающее лицо руками.

– Хорошо, давай помыслим логически. У тебя есть проблемы с тем, что она женщина?

– Нет. Не совсем. Для меня это странно, потому что никогда раньше меня не привлекали женщины, ну если конечно не считать мою учительницу начальных классов миссис Прайс.

– Ну, я думаю, что ее не стоит упоминать.

– Ты права. Меня беспокоит не само влечение, а его сила. Я никогда ничего подобного не чувствовала. В чем бы то ни было. Я помню, ты говорила, что между нами существует связь, и часть меня хочет в это поверить, но…-я вздохнула, не способная более облекать мои мысли в слова.-Я не в силах с этим справиться, я не знаю, что делать.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы поговорить с Айс на эту тему?

Я посмотрела на нее в шоке. Несколько раз открыла и закрыла рот, как рыба, вытащенная из воды.

– Проглотила язык?-Корина была ужасно довольна собой.

– Ты сошла с ума?!

– Некоторые считают, что да.

– Я имею в виду, в данном конкретном случае! Ты, что, забыла, что я в первый раз разговаривала с ней позавчера!

– Ну и?

Все еще в шоке, я встряхнула головой.

– Ты шутишь. Ну скажи, что ты шутишь!

– Вообще-то я абсолютно серьезна.

– Отлично. Просто здорово. Ну и что ты предлагаешь, Корина? Ты думаешь, я должна зайти в камеру Айс, плюхнуться на постель и сказать: "Эй, Айс, я думаю, ты должна знать, что хоть мы и сказали друг другу максимум пять слов, я считаю, что я в тебя влюбилась. Хотя нет, это не любовь, а скорее дикое желание. Может, ты меня поцелуешь?"

Моя подруга пожала плечами:

– Почему нет? Со мной бы такое сработало.

Первый раз в жизни я по-настоящему впала в прострацию. Рухнув на стол, Корина начала хохотать так сильно, что я даже испугалась, что она ударится.

Итак, я сидела там, нахмурившись и потихоньку начиная злиться, пока моя подруга пыталась успокоиться. Отдельные приступы смеха все еще сотрясали ее, когда она вытирала выступившие слезы уголком шали.

– О, Ангел. Милый, прекрасный, чудесный Ангел. Как я прожила эти тридцать лет здесь без тебя?! Я просто не представляю!

– Мне не смешно, Корина,-пробормотала я, стараясь выглядеть обиженно.

– Я знаю, Ангел. И прости меня за мою выходку. В этом месте забываешь о прелести невинности. Ее свежесть приносит радость в мое сердце! Прости за смех, он был всего лишь выражением этой радости. Такого со мной не было, пока не появилась ты. Внезапно я почувствовала, что поступаю подло.

– Прости меня, Корина. Все это смущает меня. Когда я была маленькой девочкой, мои сны не включали срок за убийство или влечение к товарищу по несчастью, мужчине или женщине. Я начинаю терять контроль, и мне это не нравится.

– О, Ангел. Я знаю, через что ты прошла, поверь мне. Просто помни, что у тебя был слишком мало времени, чтобы разобраться в своих чувствах к Айс. Чтобы начать контролировать эти чувства, понадобится время, а это единственное, чего у нас хватает в избытке здесь в Болоте,-она положила ладонь на мою руку, и я почувствовала ее тепло.

– Я предлагаю посидеть здесь, расслабиться, попить чаю и позволить миру существовать некоторое время без тебя.

Несмотря на мое состояние, я улыбнулась:

– Чай-твой ответ на все?

– Точно. Хочешь налью?

– Лучшее предложение за день.

Карие глаза сверкнули, когда Корина посмотрела на меня через плечо.

– Я могу приготовить тебе особый.

– Не начинай!

Похоже, этот день закончится куда лучше, чем начинался, и я была этому рада.

ЧАСТЬ 3

Конец недели застал меня в библиотеке. Как всегда, мои мысли были сосредоточенны на одном. Я видела Айс только секунду в одном из коридоров. Мы кивнули друг другу. Когда ее глаза встретились с моими, я увидела в них настороженность, но они не были больше холодными, полагаю, она простила меня за то, что я подставила ее.

Я как раз заканчивала проглядывать один из своих учебников, когда вошла Филлис, неся маленькую коробку в руках. Она всем улыбнулась, особенно Корине, что было невозможно не заметить. После нашего разговора на той неделе я стала наблюдать за тем, что происходило между этими двумя и обратила внимание на маленькие знаки, которых раньше я совсем не замечала. Связь между заключенными и охраной была строго запрещена, но теперь я не сомневалась, что тут что-то происходит.

Высокая охранница приблизилась ко мне и, облокотившись на край стола, спросила:

"Как дела,Ангел?"

"Не плохо. Только что закончила последний курс этого семестра"

"И как успехи?"

"Ну, поскольку я могла списывать, то, думаю, будет "отлично"

Она усмехнулась.

"Даа, тяжелая жизнь"

Я улыбнулась в ответ и, отодвинув учебники, спросила:

"Как Лаура?"

Эта девушка провела в больничном корпусе почти неделю. У нее было легкое сотрясение и повреждения кожного покрова головы из-за того как ее избила Дерби. Вчера ее выпустили и перевели в одиночку из соображений безопасности. Я все еще чувствовала себя виноватой, ведь Лаура теперь была изолирована как и Дерби в своей дыре.

"Нормально. Постепенно она привыкнет к новому месту. Там ей будет спокойнее. Потом мы переведем ее обратно. Дерби и Мышь надолго выбыли из игры, но другие могут попробовать закончить начатое".

Я не смогла скрыть своего расстройства и Филлис сказала, положив руку мне на плечо:

"Не стоит, Ангел. Правосудие свершилось и это правильно"

"Нет, Филлис, я так не думаю. Теперь она стала мишенью для многих".

"Ангел, я бы не хотела, чтобы так было, но это реальная жизнь, дорогая, девушки типа Лауры всегда будут мишенями, чтобы они не делали. Она не просто ребенок, который сделал глупую ошибку. Видит Бог, это место не для нее, но что мы можем сделать? Выполнять свою работу, защищать ее и остальных заключенных".

"Прости, что я так говорю Филлис, но мне со стороны не кажется, что у вас это хорошо получается. Если бы тогда не появилась Айс, то, скорее всего, не только Лауру избили бы до полусмерти, но и меня".

Филлис немного дернулась, а пальцы, сжавшие край стола, побелели.

"Мне больно слышать это от тебя Ангел, хотя то, что ты говоришь правда. Экономика должна быть экономной. Люди тратят больше на газ, чем на тюремные налоги. Никто не задумывается о том, что может оказаться здесь", – она улыбнулась, – "Да и условия работы не самые приятные".

"Я понимаю это, Филлис, и не виню тебя лично. Я просто думаю, что для окружающего мира мы монстры, только и ждущие, чтобы напасть. Но не все здесь такие. Мы все еще люди".

"Я согласна", – кивнула охранница, – "Просто я не знаю, как можно это изменить. Я не радуюсь тому, что молодых девушек избивают так жестоко".

"Я знаю", – откинувшись в кресло, я положила руки за голову.

"Может я что-нибудь и смогу придумать", – я кинула взгляд на Корину, – "у меня масса свободного времени".

"Я верю в тебя, Ангел", – ответила Филлис, смеясь, – "кстати о времени, пожалуй я вернусь к работе".

Она протянула мне пакет, – "Это пришло утром. Я решила принести коробку сюда, иначе упаковку разорвали бы на куски".

Я взяла посылку, удивляясь тому, что упаковка действительно не была помята или разорвана. Я уверена, что вы догадываетесь о том, что в тюрьме действуют строгие правила относительно проверки любых передач в тюрьму.

Это была одна из причин, по которым я никогда не пыталась доставать для заключенных оружие или нечто подобное, ведь в карцер посадили бы меня, а это, поверьте, то место, которого пытаешься избежать любой ценой.

Я посмотрела на Филлис с удивлением и любопытством, а она просто улыбнулась и похлопала меня по плечу.

"Когда я посмотрела на обратный адрес, то поняла кому ты это доставала".

Она сказала это так, как будто подобное заявление все объясняло. Возможно, так и было.

Посылка была отправлена из "Магазина для садоводов J amp; R". Это была лопатка для бонсаи, которую я заказывала неделю назад.

"Спасибо", – с благодарностью сказала я и это была не просто признательность за пакет.

"Нет проблем"

Ответив, Филлис повернулась к Корине:

"Увидимся позже?"

Моя подруга расплылась от удовольствия:

"Звучит отлично"

"Тогда, до встречи"

Когда охранница вышла, я уставилась на Корину и, скорчив рожицу, спросила:

"Корина, ты ведь не собираешься разбить бедной женщине сердце?"

В ответ, она тоже сделала непроницаемое лицо и сказала:

"Я никогда не рассказываю кого и как я целую, Ангел"

"А должна была бы. Питер был немного… туповат. Я могла бы перенять твою практику".

Корина аж засветилась.

"Я буду рада дать тебе несколько уроков".

Я деланно закатила глаза.

"Снова начинается? Кроме того, что подумает Филлис?"

"Она подумает, что мне чертовски повезло".

"Ладно, хватит", – я резко вскочила со стула и стала рассматривать посылку.

Подойдя к Корине, я протянула ей пакет.

"Убедишься, что Айс получила это?"

"Э, не… Ты перепутала. Я не почтальон. Отдай сама".

"Не думаю, что это хорошая идея. Правда. Может, одна из Амазонок…"

"Ангел, тебе придется встретиться с ней, рано или поздно"

Тяжело вздохнув, я признала, что она права.

"Я знаю. Но прошла всего неделя. Уверена, что как только она увидит кто к ней пришел, я вылечу из ее камеры с помощью одного из этих ее ударов. Мне придется лечь в больницу. Кто поможет тебе в библиотеке?"

"Не придумывай оправданий своей трусости, Ангел. Эта сделка была между тобой и ею. Никто больше не должен вмешиваться. Просто иди и отдай ей то, что обещала. Не думаю, что она укусит тебя".

Тут она снова засветилась.

"Конечно, ты всегда можешь ее попросить…"

"Корина…"

Она лишь хлопнула меня по руке:

"Просто отдай ей и все. И не приставай ко мне. У меня скоро свидание".

"Почему все так сложно…", – вздохнула я.

"Нет. Просто очень весело. Теперь, вперед!"

Бросив на Корину последний умоляющий взгляд и убедившись, что от нее помощи не получишь, я вышла из библиотеки.


***

Сознание – удивительная вещь. Оно иногда способно вообразить такое…

Пока я шла по длинному коридору, то почти наяву представляла, как я опустив голову иду к плахе, за мной идет священник, монотонным голосом отпевая мою душу, а за ним, почетным караулом, идет охрана.

Посылка, стала цепями на моих руках, сердце забилось сильнее, а во рту все пересохло.

Я почти почувствовала холодный зимний воздух на коже и стала удивляться, почему в моем видении охрана одета как римские центурионы, но вдруг, коридор закончился.

"Ангел", – прошептала я сама себе, – "ты должна быть тверже. Похоже, что библиотека плохо на тебя влияет".

Заключенные, которые проходили мимо стали бросать на меня странные взгляды, тогда я выкинула всякие мысли из своей головы и продолжила путь как -будто ничто на свете меня не касается.

Камера Айс была на восьмом этаже и пока я карабкалась по ступенькам, я не могла перестать думать о том, как заключенные, живущие на последнем этаже, выносят такой подъем каждый раз. За то время, что была в тюрьме, я приобрела отличную форму, так что мне это далось относительно легко.

Но, в животе по-прежнему лежал холодный камень, который с каждым движением становился все тяжелее и тяжелее. Так что, когда добралась до вершины, я уже не знала, смогу ли сделать еще один шаг. Остановившись и попытавшись восстановить силы, я огляделась и с удовлетворением отметила, что камеры вокруг не были заселены. Снова начался разговор с самой собой:

"Хорошо, теперь двигайся, Ангел. Ничего особенного в этом нет. Просто зайди и отдай ей посылку, а потом выйди. Она не собирается приглашать тебя на чай? Нет, она просто возьмет то, что ей надо и все. Ничего особенного, правда ведь?"

Правда.

Тогда почему так колотиться сердце в груди? Голова гудит, а все внутри сворачивается в комок?

"О господи, кажется, мне сейчас будет плохо"

Проходящая мимо заключенная, остановилась и заглянула мне в глаза.

"Ты в порядке?"

Я выдавила слабую улыбку.

"О, да. Лучше не бывает".


Но она продолжала на меня смотреть, а я судорожно пыталась сообразить, что бы еще, такое же убедительное, сказать.

"Кажется, я потерялась… Ты не знаешь, в какой камере живет Айс?"

Озадаченность на лице женщины сменилась улыбкой.

"Да, конечно", – она указала направление, – "Туда, потом за угол, H-324"

"Спасибо".

"Нет проблем. Еще увидимся"

Я заметила, какой взгляд кинула на меня новая знакомая и, по какой-то причине, на сердце стало легче.

Ха! Вот тебе, Айс! Я не боюсь тебя! Вокруг масса других, кто это может делать.

Я отправилась в указанном направлении, с любопытством осматриваясь вокруг. На восьмом этаже размещали самых опасных заключенных Болота. Поэтому, здесь были только одиночные камеры. Размером они были как и те, что на первых этажах, но вместо второй койки я увидела металлические столы. В отличии от остального населения, заключенным восьмого этажа разрешалось иметь личные вещи. Я немного отвлеклась, начав рассуждать о том, как так получается, что худшие получают лучшее.

Наконец, я дошла до камеры Айс и остановилась, прижавшись к цементной стене спиной.

Может, ее там нет! Мое сознание буквально кричало. Да, надейся, надейся.

Совершенно удивительно, как тело способно игнорировать прямые команды мозга. Я начала борьбу, пытаясь одновременно обуздать расшалившиеся нервы и заставить себя двигаться.

Глубокий, чувственный голос прервал меня в самый ответственный момент:

"Ты можешь войти, Ангел. Я слышу твое дыхание".

Покраснев от смущения и неожиданности, я оторвала себя от стены и подошла к приоткрытой двери камеры Айс.

Я толкнула дверь и уставилась внутрь. Айс полулежала на койке, откинувшись спиной к стене. Остальное длинное сильное тело было полностью расслаблено, одна нога чуть согнута в колене, другая полностью выпрямлена. Толстая книга, лицом вниз, лежала на ее животе. Обложка была сильно потрепана от частого чтения.

К сожалению, я не могла разобрать название из-за того как падал свет в камере.

Спустя мгновение я протянула ей пакет.

"Я…э…твоя посылка пришла сегодня. Корина сказала, чтобы я принесла ее тебе сюда".

Призрак улыбки появился на ее губах, когда Айс приподнялась, поставила ноги на пол и встала в полный рост с такой грацией, что я снова потеряла смысл происходящего вокруг. Я была загипнотизирована. Опять.

Я видела как она двинулась ко мне и невольно облизнула губы, пытаясь удержаться от дрожи. Жар ее тела окутал меня, лаская кожу. Вытянув руку, она взяла пакет и, приподняв бровь, осмотрела нетронутую обертку. Потом снова посмотрела на меня.

"Что?"

"Ничего особенного. Просто удивляюсь, что посылка не вскрыта".

"О, ну я доверяю тебе".

Бровь взлетела еще выше. Я слабо улыбнулась.

"Кроме того, я видела как ты дерешься".

Ее полуулыбка снова вернулась, а я еле сдержалась, чтобы не помотать головой, пытаясь отогнать наваждение вызванное этим жестом. Она внимательно посмотрела на меня и неистовство во взгляде сменилось мягкостью, где-то внутри я снова почувствовала нашу связь.

"Спасибо", – сказала она тихим голосом.

"Нет проблем"

Я никогда не узнаю, как долго мы стояли в тишине, смотря друг на друга. Как и во время первой встречи, с каждым вздохом на нас обрушивались столетия. Такое ощущение возникает, когда смотришь на любимое, давно забытое фото. Становится тепло от воспоминаний и щемит сердце от того, что было так давно.

Это было намного больше, чем связь и намного меньше. Это было невозможно понять умом и я сдалась, отдавшись во власть ощущений. Мне не хотелось прекращать наше безмолвное общение, но я решила, что это не лучшая идея и отвела глаза. Мой взгляд проник в комнату, я пыталась найти что-то менее волнующее, чем Айс.

По воле провидения, я увидела металлический стол около стены камеры. Он был накрыт тканью, скорее всего шелком. На пурпурном, красном, желтом и голубом были нарисованы китайские иероглифы. А, может быть, Японские. Я не слишком сильна в восточной культуре. На этом своеобразном покрывале стояли четыре миниатюрных дерева. Любовь и забота, вложенная в них, была так очевидна, что, независимо от моего сознания, я шагнула вперед, даже не заметив, что Айс, стоявшая на моем пути, отодвинулась.

Так и не дойдя до стола, я остановилась и просто смотрела на видение, очаровавшее меня. Каждое из четырех деревьев было неповторимо и, в тоже время, они были единым целым. Казалось, они рассказывают какую-то историю, но ее смысл ускользал от меня.

Я смотрела на них, как в чью-то душу, полную жестокой красоты, нежной заботы и неконтролируемых эмоций, которая борется за свое место под солнцем. Я смотрела на них и мне казалось, что солнце согревает меня своими лучами, которые прорываются сквозь листву вековых деревьев. Было чувство максимальной свободы и спокойствия. Как будто я подсмотрела в окно дома, где царят теплота, мир и любовь.

"Красиво", – выдохнула я.

Мягкое покашливание вырвало меня из гипнотического оцепенения. Я обернулась, чтобы посмотреть на Айс, которая выглядела смущенной и, опустив голову, смотрела на коробку у себя в руках.

"Спасибо", – пробормотала она.

Впервые я убедилась, что она человек и мне стало безумно весело и легко.

Смех пытался прорваться, но я вовремя вспомнила, где я и с кем.

"Они прекрасны", – мягко добавила я, – "Чувственные и дикие. Удивительный парадокс"

Когда она подняла на меня глаза, я видела в ее взгляде не только смущение, но и настороженность.

"Ангел, это деревья!"

"В твоей ситуации, ложь не поможет", ответила я, надеясь, что немного юмора смягчит атмосферу, – "это больше чем просто деревья. Не кажется ли тебе, что вложенное в них, свидетельствует об обратном?"

Она нахмурилась, но не стала отрицать мои слова. Мысленно, я поздравила себя с удачей.

"Ну же, Айс. Люди, должно быть, говорят тебе об этом по сотне раз на дню! Они просто великолепны".

"Вообще то, нет", – сказала наконец она, вернувшись в свое обычное состояние полного контроля, – "помимо стражи, ты первый человек, который входит ко мне в камеру".

Оооооооо, черт, черт, черт… Я почесала затылок, как делаю довольно часто в сложных, неразрешимых ситуациях, но слова просто не шли изо рта.

"Я…Я… извини… я… я не хотела… просто…и я… они такие красивые…я…извини"

Она улыбнулась и на этот раз, ее улыбка отразилась в глазах, делая их мягкими и теплыми.

"Все нормально. Я поняла, что ты не нарочно".

Облегчение явно выразилось на моем лице.

"Спасибо".

"Нет проблем"

Не зная что еще сказать, я снова стала разглядывать камеру. Стена напротив стола с деревьями была закрыта большой картой. На ней было написано "Расцвет и падение Римской Империи"

Присмотревшись, я увидела еще много маленьких карт, каждая из которых отображала отдельное сражение.

"Интересное хобби", – прокомментировала я, больше, чтобы просто не стоять в тишине, – "Что это в себе несет?"

"Управление миром".

Я развернулась лицом к ней и успела увидеть кривую ухмылку на ее красивом лице.

"Очень смешно".

Она снова проделала этот фокус с бровью.

"А кто сказал, что я шучу?"

Я посмотрела на нее, а потом покачала головой. Что-то подсказало мне, что именно это она и имела в виду.

Неожиданно, атмосфера накалилась и я решила отступить.

"Пожалуй, я пойду. Надеюсь, что твоя лопатка тебе пригодится"

"Непременно. Спасибо тебе"

Я не смогла сдержать улыбку.

"Пожалуйста, к твоим услугам. Если что будет нужно, обращайся!!!"

"Я учту"

"Да уж, пожалуйста. Ну что, увидимся?"

Не смотря на то, что ситуация была крайне напряженной, часть меня просто отказывалась уходить. Она кивнула и я пошла к выходу. У самой двери я развернулась и сказала:

"Айс?"

"Да?"

"Я просто хотела извиниться за то, что произошло на той неделе. Мои слова поставили тебя в неловкое положение и я хочу, чтобы ты знала, что я не думала, что могут быть такие последствия".

"Уже забыто"

"Спасибо!", – я приостановилась, отчаянно пытаясь придумать причину, чтобы не уходить. Ничего не приходило в голову.

"До встречи, Айс"

"До встречи, Ангел"

Выйдя из камеры, я не могла избавиться от чувства потери. Но осознание того, что она простила меня и позволила войти в свою камеру, согревало изнутри.

Это был отличный день.


***

Следующие несколько недель прошли спокойно. Как и раньше, я проводила много времени в библиотеке, занимаясь сама и помогая другим, болтая с Кориной. Я продолжала тренироваться с Амазонками и иногда, если сильно везло, Айс присоединялась к нам.

Когда такое происходило, не меньше половины тюрьмы сбегалось к площадке, наблюдая за ее занятиями и умоляя ее показать один из приемов боевой техники.

Одни вопросы она просто игнорировала, на другие отвечала действием, используя то одну, то другую Амазонку для спарринга. Как и другие, я наблюдала за каждым ее движением и, если я не поддавалась гипнозу ее совершенства, то пыталась что-то перенять. Она была лучшим бойцом. Да-да… Когда дело доходит до Айс, я признаю, что немного необъективна.

Однажды утром, я была на площадке с голыми красными и ноющими, от ударов по кожаному мешку набитому песком, ногами. Сегодня я училась наносить удары с разворотом и Пони, как всегда, терпеливо пыталась мне объяснить принцип движения. Она начала с самого легкого, нарисовав круг на груше, а потом велела мне ударять в одно и тоже место правой ногой. После, как мне казалось, сотни ударов, метка подвинулась выше, потом еще выше, пока я не начала вставать на носочки просто, чтобы достать ногой до метки, не то, что ударить, да еще и в одно и тоже место. Все тело начало болеть и после очередной неудачи я остановилась, поставив руки на бедра и тяжело дыша.

"Я не могу сделать этого, Пони. Я не такая высокая".

Неожиданно, я почувствовала тепло другого тела позади и чьи-то руки заменили мои на бедрах.

Длинные, сильные пальцы слегка касались моей кожи.

"Ты не права", – низкий, глухой голос раздался прямо за мной. Его звук, в сочетании теплом сильного тела позади, вызвал сильную реакцию внутри меня, проникая прямо в пах.

Голос снова проник в меня, лаская слух, в то время как тепло разливалось по всему телу.

"Ты просто не в той позиции"

Возможно вы догадались, что с моей точки зрения, правильнее позиции в тот момент и быть не могло.

Сильные бедра слегка подтолкнули мои. Так, чтобы мой правый бок был немного ближе к висящему мешку.

"Все дело в положении, Ангел. Почувствуй мое тело во время удара".

И, двигаясь, как будто мы единое целое, Айс направила удар с разворотом в верхнюю часть мешка. Цепь заскрипела, протестуя от силы удара, а мешок завертелся как будто налетел торнадо. Чувство, когда тело Айс напряглось и расслабилось нанося удар, было невозможно описать.

"Почувствовала?"

"О, да!"

"Будешь пробовать?"

"М…ммм… может, еще раз?"

Да, да. Я умею притворяться, когда это нужно.

Ее руки снова напряглись и в поле моего зрении мелькнула нога, наносящая удар.

"Так лучше?"

"О да, намного лучше, спасибо. Я почти уверена, что смогу"

"Почти?", – по тону голоса, который звучал подозрительно близко от моего уха, я поняла, что моя игра раскрыта.

Я напряглась, не зная чего ждать. Прошла секунда. Две. Ничего не происходило.

"Да, почти. Еще один пример и я смогу".

"Хорошо, еще один раз, а потом ты сама"

"Договорились"

Она снова напряглась, а я прильнула к ней всем телом, чувствуя как ее мышцы напрягаются и расслабляются, будто лаская меня. Ее длинные волосы скользнули по плечу, наполняя меня своим запахом. Мои глаза невольно закрылись и могу представить насколько глупая улыбка полного блаженства появилась у меня на лице.

К сожалению, из-за своего состояния, я забыла разницу в росте.

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что смотрю наверх, в два совершенных голубых глаза, которые наблюдают за мной с удивлением.

"Не многому научишься с закрытыми глазами, Ангел"

"Они были закрыты?"

Широкая ухмылка ответила на мой вопрос.

"О! Ну,… я просто… чувствовала удар. Телом. Как ты и сказала. Ведь так?"

"Чувствовала удар"

"Да, телом, как ты и сказала"

"И как тебе?"

Невольно, я снова закрыла глаза.

"Божественно"

Взрывы хохота подсказали мне, что я умудрилась прокомментировать свои ощущения вслух. Почувствовав как краснею, я сделала слабую попытку избежать дальнейших насмешек, но Айс еще крепче обняла меня, притягивая к своему телу.

"Не волнуйся о Пони. Ее слишком часто били по голове".

"Эй!!!", – в негодовании закричала Пони, но слезы от смеха все еще текли по ее щекам.

"Просто игнорируй ее", – посоветовала Айс, затем отпустила меня и отошла на шаг назад. Вся моя воля ушла на то, чтобы не последовать за ней, но меня остановил пристальный взгляд Пони.

"Так, Ангел", – начала Айс, – "твоя попытка. Помни, все дело в позиции тела. Представь себе удар и нанеси его"

Представь себе удар? Так она сказала. Единственное что я могу себе представить сейчас, так это ее руки на мне. Так, Ангел. Хватит. Ты должна это сделать, иди и делай. Вздохнув пару раз, чтобы успокоить дыхание, я представила себе как удар попадает в черную метку и развернувшись начала движение. Я услышала звук удара и увидела как под его силой закрутился мешок. Пони, которая удерживала для меня грушу, отлетела на пару метров.

"Ура!", – закричала я.

Пони сидела вытаращив глаза:

"Господи, Ангел, откуда что берется?"

С победной улыбкой я передразнила ошеломленное лицо подруги.

"Скажем так. Все дело в правильной мотивации".

Смешок раздался за моей спиной и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть как Айс прикрыла рукой рот и посмотрела на небо, делая вид что уж кто-то, а она – то тут абсолютно не причем.

Впрочем, спустя мгновение, ее обычное выражение лица снова вернулось.

"Отлично ты сделала это. Хорошо, а теперь продолжай до тех пор пока не сможешь ударить одно и тоже место несколько раз подряд без промахов".

Я застонала.

Она нахмурилось, но вскоре ее лицо прояснилось.

"Ангел, слушай. Это все не так просто, но если ты хочешь выжить, то должна уметь защищаться".

Она слегка улыбнулась.

"Кроме того, у тебя это получается само собой. У тебя отличное, сильное тело с низким центром гравитации".

"Хочешь сказать, что я слишком маленькая"

"Нет, я хочу сказать, что у тебя отличное, сильное тело с низким центром гравитации. Ты быстрая. Это поможет вовремя увернуться. А если ты повторишь тот удар на ком-либо размером с Дерби, то выбьешь все дерьмо из противника".

Я кивнула.

"Звучит отлично. Просто замечательно. Но, я бы хотела…"

"Что?"

Я вздохнула и сказала, опустив голову:

"Я бы хотела, чтобы мне не нужно было все это учить. Не пойми меня неправильно, я знаю, что должна уметь защищать себя. Я просто не хочу ни с кем драться".

Айс подошла поближе и положила руки мне на плечи. Ее взгляд был серьезным и открытым.

"Ангел, в таком месте, у тебя нет выбора".

Она смотрела прямо мне в глаза и я знала, что она чувствует все мои сомнения. Спустя мгновение, Айс отступила и повернулась к Пони.

"Нападай"

Пони моргнула. Потом я увидела, как медленная довольная улыбка расползлась по ее лицу.

"Отлично"

Она стала разминать шейные позвонки, поворачивая голову, сначала медленно, а потом резко дернула головой. Сперва вправо, затем влево. Звуки, которые возникли при этом движении, вызвали у меня тошноту.

Потом, с криком, она кинулась на Айс. Ее руки и ноги сплошное движение. Пони напомнила мне о старых дурацких фильмах про "Кун – Фу", только сейчас это не казалось смешным и нелепым. Каждое движение было тщательно продуманным и направленным на то, чтобы нанести как можно больше повреждений, при минимальных усилиях. На нее стоило посмотреть. Почти безумная улыбка и беспрерывное движение.

Айс вела себя совсем иначе. Глаза полуприкрыты со скучающим взглядом, она блокировала каждый удар с ленивой легкостью, используя их силу против Пони, а сама даже не пыталась нападать. Дыхание Айс было спокойным, а мышцы расслабленными. С восхищением наблюдая за происходящим, я заметила, что ни один удар не попал в цель, не смотря на то, что Пони делала все возможное, пытаясь менять тактику, направляя удары то выше, то ниже.

Это "сражение" привлекло массу зрителей со всех сторон двора, но я была серьезно настроена остаться во главе толпы желающих видеть на это зрелище. Айс посмотрела на меня краем глаза и слегка усмехнулась, заметив как я отчаянно борюсь против давления толпы, эффективно используя свое "отличное, сильное тело с низким центром гравитации".

Решив, что пришло время для решительных действий, Пони сделала кульбит назад, молниеносно развернулась и нанесла потрясающий удар ногой с разворотом. Айс отреагировала быстрее, чем кобра наносящая удар, схватив ее за ступню и выворачивая лодыжку до упора. Пони вскрикнула и подняла руку ладонью вверх, как знак поражения.

Спустя мгновение, Айс выпустила ногу Пони и усмехнулась, когда ее противница отскочила, чертыхаясь и потирая лодыжку.

"Ты же знаешь, что это никогда на мне не срабатывает, Пони? Почему бы тебе не попробовать что-нибудь новое?"

Пони выпрямилась и, стараясь выглядеть уверенно, ответила:

"Все на это попадаются. И когда-нибудь, Айс…"

Но та лишь хмыкнула.

"Мечтай, мечтай"

Затем, она повернулась ко мне и подняла бровь в молчаливом вопросе.

Я кивнула.

"Это было…хорошо"

"Так, Пони, бери Монтану и Криттер и начинайте с ней работать. Пол часа Айкидо и пол часа ударов. Полтора часа каждую субботу".

Пони кивнула:

"Конечно"

Тут зазвучал сигнал, призывающий всех вернуться в здания и я посмотрела на Айс.

"Спасибо".

Она лишь кивнула мне в ответ, хлопнула Пони по плечу и ушла, ее ботинки поднимали легкие облачка пыли. Пони подошла ко мне вызывающе улыбаясь и, приобняв меня за плечи, повела к тюрьме, которая стала нашим домом.

"Это было потрясающе", – сказала я, – "И долго ты этому училась?"

Она пожала плечами:


"Я давно занимаюсь каратэ и некоторыми другими боевыми искусствами. В пятнадцать или около того, я получила черный пояс. Ну и когда Айс попала сюда, ей удалось многому научить меня. Но я все еще не могу ее побить"

"Думаешь, когда-нибудь у тебя это получится?"

"Неа. Она за пределами моих возможностей", – на лице Пони снова появилась та дикая улыбка, – "Но пробовать все равно весело".

Когда мы дошли до двери, она отпустила меня и спросила:

"Ты в библиотеку?"

"Да, а ты?"

"Я вниз. Приму душ. Передавай Корине привет, ладно?"

"Обязательно. Спасибо, Пони"

С самодовольной улыбкой, игриво отдав мне честь и кивнув, Пони пошла вниз. Ее силуэт вскоре исчез в темноте.

Я тоже продолжила свой путь, повернув налево к библиотеке. Вдалеке я заметила отблеск оранжевого. Кто-то из заключенных зашел к Корине. О чем-то задумавшись, я забыла о том, что кто-то был впереди меня и с размаху влетела в спину…Айс, которая остановилась едва войдя в библиотеку.

Я отскочила и только собралась рассыпаться в извинениях, когда заметила как широкая улыбка расплылась на лице Корины.

"Клянусь всем живым. Великая Морган Стил почтила скромную библиотеку своим присутствием!"

Моя подруга поднесла руку к левой груди, изображая беспредельную боль.

"Возьми меня, Господи! Мне нечего больше ждать от жизни!!!"

Слегка улыбаясь, Айс покачала головой и пошла к столу. Подойдя к Корине, Айс обняла ее. Я почувствовала, как вытягивается мое лицо при виде этой сцены. За все время, что я знала Айс, она никогда не была ни с кем в таком близком физическом контакте. Я бы меньше удивилась, увидев, как манекен кидается обнимать проходящего мимо покупателя.

Отстранившись от объятия, Корина немного отодвинулась и оглядела Айс с ног до головы.

"Господи. Я думала, что люди перестают расти к 18 годам. Ты стала еще выше".

Айс приподняла бровь.

"Корина, мы виделись на той неделе"

"Так… ах, да, кажется, я слышала, как кто-то хрюкал в коридоре. А я-то решила, кто-то приобрел свинку…"

"Корина…"

Похлопав Айс по руке, Корина отошла, не переставая ухмыляться.

"Ну, что привело тебя в мою обитель? Пришла поболтать со старым, а я, кстати, не становлюсь моложе, другом? Или еще что-нибудь?" "На самом деле, я пришла узнать, не поступила ли та книга, что я заказывала?"

Корина задумчиво дотронулась до подбородка.

"Книга…книга… Ах, да. "Архипелаг Гулаг", кажется?"

"Ты читаешь Солженицына?", – я выпалила это прежде, чем сумела остановить себя.

Айс медленно повернулась ко мне и тихо спросила.

"Тебе что-то не нравится?"

"Нет, нет, совсем нет! Я просто… он… он один из моих любимых писателей"

Она продолжала смотреть на меня не отрываясь и я умоляюще посмотрела на Корину.

"О, Айс, не обращай на Ангела внимания. Она – сноб. Считает, что кроме нее никто не видит разницы между Достоевским и Дарвином"

"Корина!"

Айс усмехнулась и снова повернулась к Корине, поставив руки на бедра.

"Так есть или нет?"

"Иногда я спрашивала об этом своих мужей, но ни один не ответил, моя дорогая, впрочем, в твоем варианте ответ будет – нет"

"Хорошо. Тогда пришли кого-нибудь, когда книгу доставят"

"А…а…а. Милая Айс. Ты в моем царстве и здесь правлю я. Сядь, расслабься и выпей чаю или еще чего".

"Или еще ЧЕГО?"

"Неважно, Айс, неважно. Чай готов и только ждет, чтобы его выпили. Давай сюда свою аппетитную задницу и присаживайся".

Были времена, когда я бы с удовольствием проглотила язык. Сейчас был именно такой момент. Смех вырвался прежде, чем я поняла, что делаю. Получив от Айс взгляд, способный заморозить горячую воду, я испугалась возмездия и расслабилась только, когда немедленной расправы не последовало.

Айс снова посмотрела на Корину и воздух стал тяжелым и вязким от их взглядов. После долгих секунд молчания, Айс подняла руки вверх.

"Ладно"

Она развернула стул и устроилась на нем лицом к спинке.

Корина триумфально улыбнулась, но в ее глазах все еще была насмешка.

"Во имя Господа, Айс, ты была "раздражительной" в пятнадцать и я надеялась, что ты уже выросла из этого"

"Просто наливай этот чертов чай или я покажу тебе из чего еще я НЕ выросла"

Подмигнув мне, Корина пошла за чаем и спустя несколько минут вернулась с двумя чашками, одну из которых она поставила перед Айс, а другую напротив первой.

"Такая задира…", – пробормотала она, ласково потрепав Айс по плечу. Затем, она повернулась ко мне.

"Так, ну а ты чего ждешь? Второго пришествия? Иди сюда и прекрати смотреть так, будто мы две собаки делающих свое дело у тебя на глазах"

Покраснев, я медленно подошла к противоположному краю стола. Тихо скользнув на свое место, я схватила кружку и стала дуть на чай. Мой взгляд тщательно избегал встречи с женщинами.

"Она воспринимает шутки почти также плохо как ты", – театрально прошептала Корина на ухо Айс.

"Не удивительно", – сухо заметила Айс, – "Твой язык стоило объявить смертельным оружием и конфисковать как контрабанду"

Корина заулыбалась.

"Эй, мои девушки вряд ли оценят такой юмор!"

При этих словах, я умудрилась подавиться и расплескать весь чай. Часть разлилась по столу, а часть, к моему величайшему ужасу, попала на Айс, которая вскочила со стула, пытаясь увернуться от горячих капель. Корина рухнула на стол, задыхаясь от смеха.

Я подбежала к Айс и попыталась помочь ей вытереть руки, но она лишь оттолкнула меня.

"Пожалуйста", – умоляла я, – "дай мне помочь тебе"

"Нет, нет. Ты уже сделала все, что нужно. Сядь обратно"

Корина смеялась все сильнее, потом стала бессильно стучать рукой по столу. Это привело к тому, что и вторая чашка чая расплескалась по столу, добавляя беспорядка.

Айс схватила салфетку и стала промакивать влагу на коже и форме. Вдруг в библиотеку ворвалась Криттер и, задыхаясь от долгого бега, проговорила:

"Айс, скорее. Сайко вырвалась и собирается убить охранницу. Она требует тебя".

"Дерьмо", – Айс отбросила салфетку и выбежала из комнаты. Криттер поспешила за ней. Корина и я обменялись взглядами, после чего, я тоже вскочила и выбежала из библиотеки, изо всех сил стараясь не упустить Криттер из виду.


***

Просмотрев все то, что написала, я обнаружила, что вы, читатели, не знаете, кто такая Сайко и почему ей было необходимо видеть Айс.

Прежде всего, вам следует знать, не смотря на то, что ее тюремная кличка была "Сайко", никто и никогда не звал ее так в лицо. Ее имя – Кассандра Смитсон.

Далее, должна сказать вам, что Кассандра безумна. Бесчисленное количество психиатров проводили с ней тесты, чтобы доказать это. Но временами, она совершенно нормальна. Однако, все знали, что она одержимая и ее главная одержимость – Айс.

Кассандра попала в Болото в 18 и ко времени моего рассказа пробыла здесь уже шесть лет.

Однажды, еще на свободе, придя домой после пьянки, она встретила свою мать, которая не легла спать, ожидая возвращения дочери. Началась ссора. Кассандра пошла на кухню, взяла нож и всадила его в свою мать тридцать семь раз. Коронер в своем заключении написал, что исходя из уровня потери крови, 50 % ударов были нанесены уже после смерти. Потом, Кассандра прошлась по дому и убила 2-х младших братьев и сестренку, которой в то время было только три года.

Проведя ночь в доме с мертвой семьей, Кассандра отправилась в школу, где зарезала трех сокурсников и пыталась убить директора, когда полиция захватила ее.

Все знали, что она ненормальная. Полиция знала, судья знал, присяжные знали и психиатры пытались доказать это. Все что было нужно, это упрятать ее в маленькую, крепко запертую, комнату со стенами обитыми войлоком в сумасшедшем доме.

Но, все сложилось иначе. Ее признали дееспособной и она предстала перед судом присяжных. Ее вина была доказана и она была признана виновной в убийстве первой степени. Судья решил казаться гуманным и Кассандра присоединилась к клубу "пожизненных" в Болоте.

После целого месяца в карцере, Кассандру поместили в общий блок. Два дня спустя, она убила заключенную, заманив ее в прачечную (да, это стоит заметить отдельно, попадете в тюрьму, держитесь подальше от прачечной, там вечно что-то происходит).

После такого происшествия начальство тюрьмы потребовало, чтобы ее поместили в психушку. Однако судья остался глух к мольбам и Кассандра осталась в Болоте. Комендант решил поселить ее в карцере, где она была заперта 23 часа в сутки. Один час ей отводился на душ и прогулку. Несмотря на все предосторожности заключенные шарахались от нее как от огня. Во время приступов психоза, Кассандра кидалась на решетку и кричала часами, не останавливаясь.

По вполне понятным причинам, новички проводили от 3-х дней до 2-х недель в карцере. Большинство из них попадали в общий блок бледными и истощенными, нуждаясь в спокойном сне.

Прошло около шести месяцев с тех пор как Кассандру поместили в карцер прежде, чем она стала успокаиваться и приступы повторялись все реже и реже. Но, вскоре мы узнали, в чем тут дело.

Кассандра завела себе друга. Серая тюремная крыса нашла короткую дорожку в камеру и в сердце Кассандры. Она назвала ее Гераклом и стала учить разным трюком. Любимым занятием Кассандры и Геракла было знакомство с новыми обитателями карцера. Ночью, стоило заключенной уснуть, Кассандра выпускала Геракла из камеры и он заползал на кровать к новенькой, яростно царапаясь и кусая ее.

Когда крики несчастной разносились по темным коридорам, Кассандра слегка закидывала голову назад и тихо смеялась. Много раз охрана пыталась поймать Геракла, отравить его, но, вскоре оставили эти попытки, натыкаясь на дикую необузданную реакцию со стороны сумасшедшей заключенной. Никто не знал почему именно Айс стала наваждением для Кассандры. Эти двое никогда не разговаривали, но, когда Кассандра выходила на прогулку во двор, ее глаза никогда не оставляли фигуру Айс, впитывая каждое движение, в то время как в ее глазах застывало абсолютно бессмысленное выражение.

Это все, что я знала о Сайко. А теперь, вернемся к моей истории.


***

Я догнала Криттер, когда она приближалась к карцеру. Охрана и заключенные уже собралась у входа. Я успела увидеть, как Айс легко проскользнула сквозь толпу и вошла внутрь, останавливаясь рядом с Сандрой Пирс. Когда я подошла ближе, охрана сомкнула круг, блокируя мне вид происходящего.

Взяв меня за руку, Криттер провела меня внутрь с другой стороны. Там, встав на цыпочки и вытянув голову, я могла увидеть происходящее. Кассандра стояла около решетки карцера. Она удерживала одну из новых охранниц, Карлу, к горлу которой прижимала кусок стекла. Когда Айс появилась, ее лицо расплылось в улыбке.

"О, привет, очаровашка. Айс, как это мило, что ты присоединилась к моей маленькой вечеринке"

Ее голос срывался, когда она говорила как маленькая девочка, а коричневые глаза стали темными и блестели от возбуждения.

"Что ты хочешь, Кассандра?", – спокойно спросила Айс

Женщина только заулыбалась еще шире и слегка наклонила голову.

"Ну, Айс, это так на тебя не похоже. Нет времени для пустых разговоров. Всегда занята".

Она усилила хватку, охранница невольно всхлипнула.

"Что я хочу. Что Я хочу? Так, подумаем. Как насчет мира во всем мире? Лекарства против рака? Нет. Я хочу вонзить это в ее глотку и почувствовать как теплая кровь просочится сквозь мои пальцы"

Она подмигнула.

"Это отвечает на твой вопрос, красавица?"

"Кассандра…"

"О, пожалуйста, Айс. Зачем так официально? Зови меня просто Сайко. Все друзья зовут меня так".

Ее голос стал вкрадчивым, когда ее глаза скользнули по форме, обтягивающей фигуру Айс.

"А я считаю, что ты моя… ближайшая…подруга"

Айс обратилась к Сандре.

"Что произошло?"

Кассандра вмешалась, прежде, чем у охранницы была возможность ответить.

"О, да, Сандра, расскажи нашей дорогой Айс что происходит. И не опусти ни одной детали. А пока она будет слушать эту печальную история, я займусь своей маленькой подружкой. Ты ведь хочешь этого? Можешь попищать для меня? Постарайся для тети Сайко, ладно?"

И она надавила стеклом на горло Карлы, которая издала звук, напоминающий нечто среднее между криком и писком.

"О, очень хорошо. Я пожалуй еще немного поиграю с тобой. Ты ведь не будешь против?"

"Кассандра, пожалуйста".

Блондинка вздохнула.

"О, ладно, Айс. Вечно ты все портишь. Тебе стоит научиться не быть такой серьезной. Ты очень красивая, когда улыбаешься"

Она слегка ослабила захват, отодвинула импровизированное оружие и рассмеялась, увидев как капелька крови стекает по стеклу. Медленно, она подвела его к своим губам, и не отрывая взгляда от Айс, слизнула эту капельку, превращая простое движение в эротическую игру.

Сандра обратилась к Айс:

"Комендант снова получил жалобу от одной из новеньких. Он послал Карлу избавиться от Геракла"

Глаза Айс сузились от злости.

"Черт, Сандра. Это было глупо".

Охранница развела руками.

"Я знаю Айс, я знаю. И потом, Карла нарушила правила, не сообщив мне"

"Где сейчас Геракл?"

"Все еще в ее камере. Она схватила Карлу прежде чем та вошла внутрь"

"Красивая история, правда, Айс?", – Кассандра снова провела стеклом по горлу Карлу, смеясь при виде новой крови, – "А что я могла? Все эти страшные люди и никого вокруг? Только я"

"Хватит, Кассандра. Достаточно!", – потребовала Айс, – "Мы поняли. Отпусти ее"

Кассандра сжала губы.

"Нет, боюсь, не могу это сделать. Нужно преподать маленький урок. Единственная причина, по которой ты здесь, это твоя способность оценить хорошее убийство"

"Кассандра, ты уже напугала ее до смерти. Убийство уже ничего не изменит"

"Возможно", – согласилась Кассандра. Потом она ухмыльнулась, – "Но мне это понравится. Я знаю".

В ее глазах что-то блеснуло и она уставилась на Айс с новым выражением на лице.

"Слушай, а давай ты займешь ее место? Ты… я… вместе. Это не заставляет твою кровь бежать быстрее?"

Сандра шагнула вперед.

"Ну нет, забудь про это, Кассандра"

Сайко снова поднесла стекло к горлу Карлы и закричала.

"Назад, иначе вас станет на одно дерьмо меньше"

"Сандра", – Айс выступила вперед, – "Дай мне сделать это. Иначе ничего не получится"

"Прислушайся к ней, Сандра", – проорала Кассандра, – "В этой прекрасной голове нашей Айс, отличный ум"

"Айс, я не могу позволить тебе это сделать. Это против правил"

"К черту правила. Твои правила позволили ей сделать это"

"Айс…"

"Сандра, слушай. Это единственный способ решить проблему. Я буду в норме"

"О, даааа… Она будет в отличных руках…", – поддержала Кассандра.

"Айс, я не могу…"

"Я не спрашиваю тебя. Тебе придется остановить меня, а я не думаю, что ты сможешь"

Глаза Айс стали пустыми и холодными. Сандра отвела взгляд.

"Так, Кассандра. Я иду к тебе. Отпусти охранницу"

"Извини, Айс. Но, если ты не заметила, тут командую я. Ты подойдешь ко мне и потом я отпущу это дерьмо"

Вытянув руки, Айс подошла к Кассандре, которая оттолкнула охранницу пинком под зад и схватила Айс, заворачивая ее руку за спину и приставляя стекло к ее горлу.

"О, Айс", – сказала Кассандра низким голосом, – "так намного лучше. Только подумать, сколько ночей я мечтала об этом. Ты в моих руках, мой нож у твоей прекрасной шеи. Меня пробирала дрожь от одной мысли об этом. Теперь – ты моя".

Несмотря на крайне неудобное положение, Айс удалось сохранить уверенность и спокойствие.

"Хорошо, Кассандра. Я – твоя. Что теперь?"

Глаза безумной блондинки затуманились.

"Никогда не заходила так далеко в своих фантазиях. Пожалуй, я могу убить тебя, как жертвенную овцу. Но, тогда мы больше не увидимся, а мне бы этого не хотелось"

Она положила подбородок на плечо Айс и в блаженстве закрыла глаза. Потом глубоко вдохнула и резко выпрямилась.

"Есть! Я отпущу тебя, красавица, если ты выполнишь два моих условия"

Айс приподняла бровь.

"Что же это?"

"Прежде всего, поговори с это мерзкой свиньей – комендантом, убеди его не забирать моего малыша, мою малютку Геракла. Ты ведь сделаешь это для меня, правда, Айс?"

?Без обещаний, Кассандра, но я попробую…"

"Это все, о чем я прошу. Я знаю, ты можешь быть…убедительной, если захочешь"

"И, что будет другим условием?"

"Поцелуй меня".

Вторая бровь присоединилась к первой.

"Что?"

"Поцелуй меня. Сейчас и здесь. Докажи свою страсть ко мне перед Богом и охранниками"

Она широко ухмылялась, чувствуя колебания Айс.

"Отвечай мне быстро, а то будешь пытаться дышать через новую дырку в горле"

"Хорошо", – четко проговорила Айс, тихим и мягким голосом, на ее лице появилась абсолютно дикая улыбка.

"о, Господи…", – выдавила Кассандра, поворачивая Айс лицом к себе. Потом наклонила голову на бок и невинным голоском спросила, – "Кто будет вести, ты или я?"

Айс ухмыльнулась и стала медленно опускать голову к Кассандре. Я уставилась на происходящее с открытым ртом в шоке и, если быть абсолютно правдивой, то ревность захлестнула меня, несмотря на ситуацию.

Поцелуй был грубым и тяжелым, почти таким, как я представляла себе поцелуй Айс. Когда ее губы накрыли полные, мягкие губы Кассандры, та закрыла глаза и громкий стон вырвался из ее горла.

Красиваясильная загорелая рука сама собой оказалась в волосах Кассандры, притягивая ее ближе, пока Айс продолжала поцелуй. Некоторые охранницы подошли поближе. Я тоже начала двигаться, но рука на плече остановила меня. Пони ухмыляясь прошептала:

"Ооооо…"

Я раздраженно кивнула и осталась на месте, глубоко внутри не понимая, как могу наслаждаться всей этой ситуацией.

Другая рука Айс начала свое движение вверх, лаская пальцами кожу Кассандры, проводя круги по животу, обводя грудь и дотрагиваясь до шеи, она спустилась по руке к запястью. Даже с того места, где стояла я, было видно, что прикосновение Айс вызывает мурашки на коже Кассандры. Я боялась, что со стороны заметно, что и у меня это вызвало дрожь, стоило мне представить эти пальцы на себе.

Вдруг, с резкостью, которая вырвала меня из эротической фантазии, Айс схватила Кассандру, которая уже выронила свое оружие, за запястье и вывернула ей руку за спину, разворачивая ее и прерывая поцелуй.

Кассандра беспомощно моргала, ее свободная рука поднялась к губам.

Охранницы схватили Кассандру. Ее опустили на землю и надели наручники. Сандра крикнула:

"Кто-нибудь позвонил в Городской Госпиталь?"

"Да, они в дороге"

"Отлично. Я надеюсь, что ее продержат больше, чем 24 часа, как в последний раз"

Она повернулась к Айс

"Это почти стоило мне работы, но я благодарю тебя за то, что ты спасла не одну жизнь"

"Нет проблем"

"Ты будешь говорить с Комендантом?"

Айс кивнула, поправляя форму.

"Да, я обещала. И сдержу свое слово"

"Удачи тебе"

"Спасибо"

Сандра вернулась к Кассандре и повела ее к выходу.

"Прощай моя милая Айс. Не забывай писать. Я буду скучать по тебе", – кричала она, вырываясь из рук охранницы.

Покачивая головой, Айс пошла по направлению ко мне и Криттер, на ее лице застыла гримаса отвращения.

"Это было достойно", – сказала Криттер, ухмыляясь.

"Да. Хмм…"

"Удачи с комендантом", – выдавила я.

"Она мне понадобится", – и, развернувшись, она ушла, направляясь к коридору, который вел к кабинету коменданта.

"Думаю, мне придется добавить эту "целуй их до бессознательного состояния, а потом разоружай", тактику в свой репертуар", – прокомментировала моя подруга, – "Я буду счастливейшим бойцом в Болоте"

"Мда? Даже, если тебе подвернется Дерби?"

"Фу, ты только что лишила меня ужина. Аппетит пропал безвозвратно. Спасибо, Ангел, большое спасибо", – она ткнула меня локтем в бок, – "А я думала, что ты мой друг"

Смеясь и похлопывая Криттер по плечу, я удалилась. Сцены с поцелуем так и мелькали в моей голове, несмотря на все старания прекратить эту пытку.

Час спустя, Айс вернулась в общий блок с каменным выражением лица. Ее глаза были холодными и яростными. Заключенные, которых она встречала, в том числе и я, старались как можно быстрее покинуть ее путь. Смотря, как она поднимается по лестнице к себе в камеру, меня убивало любопытство. Что же произошло в кабинете коменданта?

Я узнала об этом много позже, а пока можно было сказать точно, только одно – Геракл остался.

Вечером в Болоте был праздник.


* **


Ночи очень длинные и темные, когда ты заключенный. Время проходит так медленно, будто секунды состоят из нескольких часов. Зимой, в камере холодно из-за ветров, которые приходят со стороны Канады. Даже толстые каменные стены промерзают насквозь под его порывами. Летом, камера становится сауной.

Если вслушаться, то можно уловить звук, который издают раскаленные камни.

В любое время года, все, что остается, это лежать на матрасе и надеяться, что ты не делишь жизненное пространство с каким-нибудь видом насекомых. Самый страшный враг по ночам – это твое собственное сознание. Ты можешь оказаться, по его воле, в мире безжалостных убийц и страшных теней. Конечно, можно представлять себя в мире, где нет тюрьмы, где ты свободен и ничто не угрожает твоей жизни, но, стоит открыть глаза и ты снова в камере.

Той жаркой летней ночью, воспоминания о поцелуе были со мной. Сколько бы я не вертелась на матрасе, путаясь в мокрой простыне, выкинуть из головы эти мысли было нереально.

Снова и снова я видела, как темная голова Айс наклоняется и ее губы приближаются к застывшей в ожидании Кассандре. Я видела как их языки скользят один против другого в чувственной борьбе за пространство.

Я представляла, каково это, быть Кассандрой Смитсон в эти минуты, оказаться добычей, думая, что ты хищник, чувствовать себя прижатой к теплу этого сильного совершенного тела, ощущать движение длинных пальцев по своей коже?

Руки сами заскользили по телу, но мозг запротестовал. С тех пор как попала в Болото, я воздерживалась от того, чтобы брать ситуацию в свои руки и, если сосредоточиться, мне удастся и дальше избежать такого решения вопроса. Повернувшись на живот и пару раз пихнув подушку, я затихла, отчаянно борясь с образами в голове.

Когда сон пришел ко мне, он был каким угодно, только не спокойным.

ЧАСТЬ 4

Последние теплые летние деньки канули в лету, и разноцветие листьев на деревьях обозначило мою годовщину. Один год за решеткой. Я больше не была той юной девушкой, которая впервые вошла в это мрачное здание, дрожа и плача так, что каждая из здешних обитательниц, кого я встречала, аж светилась от удовольствия, издеваясь надо мной. В то время я не понимала и половины из тех оскорблений и кличек, которыми они меня обзывали.

Итак, я была годом старше, годом мудрее. Болото все еще было достаточно пугающим местом, но со временем оно стало домом для меня и других заключенных. До сих пор я никогда не понимала фразу "человек может привыкнуть ко всему", пока в одно утро не проснулась после сигнала без единого воспоминания об ужасе, наполнявшем сны, жуткой клаустрофобии и чувства утраченной свободы. Где-то там в прошедшем году я внезапно перестала воспринимать каждое утро как еще один маленький шаг к свободе, и начала смотреть вперед в ожидании очередного приключения.

Это не означает, что я не стремилась на свободу, стремилась, и еще как, и сейчас хочу выйти. Я жаждала свободы, как странник в пустыне жаждет воды. Я нуждалась в ней. Тосковала по ней. Но одержимость прекратилась. И это меня освободило, если вы понимаете, о чем я.Без сомнения, в этом мне помогли друзья. Корина, будучи одновременно и ехидной, и доброй бабушкой. Амазонки, обучая меня драться, защищать слабых, давая мне свою поддержку и дружбу. И Айс. Ее тайна не давала мне впасть в пучину депрессии столько раз, когда это казалось неизбежным.После инцидента с Сайко и Гераклом Айс держалась холодно и отстраненно, проводя большую часть времени в своей камере, уставившись в пустоту и ни с кем не разговаривая. Но постепенно со скоростью АЙСберга, тающего антарктической зимой, она начала выходить и видеться с нами.

К удивлению и удовольствию Корины, Айс стала изредка заходить в библиотеку, где она сидела, пила чай и слушала, как мы болтали, вставляя комментарий, когда считала нужным. Она была немногословна, но обладала недюжинным интеллектом, острым умом, который в других условиях сделал бы ее специалистом в любой профессии. Из-за этого я еще больше страдала.Иногда мы сидели рядом за столом и разговаривали об общих интересах. Солженицын всегда служил хорошей темой для обсуждения и споров. Она могла часами разговаривать о его послании истинной свободы, свободы всего сущего, как в "Одном дне из жизни Ивана Денисовича" или в "Архипелаг ГУЛАГ". Ее аргументы всегда были хорошо обдуманы и четко сформулированы, и в них сквозила настоящая вера в видение жизни писателем, видение, которое она разделила, попав в схожие обстоятельства. Бывало и иначе. Тогда я сидела, потягивая чай (как всегда, впрочем), и прислушивалась к пикировкам Корины и Айс. Хотя большую часть времени они проводили, бросая язвительные замечания и подкалывая друг друга, но между ними чувствовалось притяжение. Я солгу, если скажу, что совсем не ревновала. Я СИЛЬНО ревновала. По крайней мере, поначалу. Как я ни была близка к Корине, всегда существовала черта, которую я не могла пересечь. Черта, о существовании которой я узнала,лишь заметив притяжение между ними

Кроме того, я ревновала к той кажущейся простоте, с которой Корина разбивала стены, возведенные Айс вокруг ее сердца. Я знала Айс почти шесть месяцев и была лишь на поверхности, не имея возможности углубиться в изучение самой интересной личности, с которой я когда-либо имела честь познакомиться. Я так хотела познать ее, почувствовать вновь то, что ошеломило меня в первые мгновения нашей встречи. Я знала, что эта ее часть там, в глубине, ждет меня. О, если бы я знала, как до нее добраться!Но дни шли, и мы медленно сближались. Я ждала, наблюдала, слушала и утешала себя надеждой, что когда-нибудь смогу заглянуть в ее душу. В конце концов, приходится чистить толстую кожуру апельсина, чтобы добраться до сладкой мякоти. Осень также привела к ухудшению отношений между заключенными. Они словно предчувствовали, что приближающая зима заставит их проводить больше времени в присутствии друг друга, и они заранее начинали делить территории, чтобы избежать неприятной компании в будущем. Это особенно ощущалось во дворе, где мелкие схватки потихоньку перерастали в кровавые разборки между бандами. Амазонки были очень заняты, пытаясь сохранить хрупкий мир, и я почти никого из них не видела последнюю неделю, включая Айс. В один из дней я гуляла по двору. Ранняя осень была дождливой и холодной, поэтому почти все время я проводила в здании. Похолодание раздражало меня, особенно, когда я представляла себе четыре или пять месяцев сидения взаперти, и Корина предложила мне прогуляться или просто удалиться из библиотеки, пока я не успокоюсь. Воспользовавшись ее предложением, или скорее, приказом, я решила выйти наружу. Была суббота-единственный день без ограничений на прогулки, и когда я шагнула в прохладный, но солнечный день, я не могла не заметить, что большинство заключенных решило воспользоваться благосклонностью погоды. Проще говоря, во дворе была просто толкучка, а у баскетбольной площадки, похоже, назревала очередная драка.

Очухавшись,.Дерби снова стала лидером белой банды, победив Мышь. Кажется, то, что она выжила после стычки с Айс, дало ей уважение, которого Мышь не получила, оправившись от нанесенных мной ран.

Слегка улыбаясь, я направилась к тяжеловесам, где стояла Айс, легко поднимая поочередно пятидесятифунтовые гантели (50 фунтов = 23 килограмма – прим. переводчика). Она подшучивала над Криттер, которая пыталась поднять штангу весом в девяносто фунтов над головой (= 41 килограмм).

Я снова посмотрела в сторону двух банд, которые столпились как грозовые облака в центре двора. Лидер второй банды, женщина по кличке Трей, стояла буквально нос к носу с Дерби. Мне всегда нравилась Трей. Она была высокой темнокожей атлеткой с широкой заразительной улыбкой. Одно время она подавала надежды в женской баскетбольной команде и все еще сохраняла отличную физическую форму. Время от времени она заходила в библиотеку подобрать себе необходимую литературу, и у нас всегда были хорошие отношения. Она разговаривала спокойно, даже мягко, проявляя недюжинный интеллект, поэтому я была несколько шокирована, обнаружив, что она-лидер банды. Теперь я понимаю, конечно, что не все лидеры банд похожи на Дерби или Мышь.

Я наконец присоединилась к своим друзьям и встала рядом с Сони, которая тоже качала бицепсы, используя, разумеется, гораздо меньший вес нежели Айс.

Похоже, всей группе было наплевать на предстоящую разборку.

– Привет, Сони. Похоже, будут буря.

Приветливо улыбнувшись в ответ, Сони повернулась к двум бандам.

– Не-а. У них просто толкучка.

– Что?

– Толкучка. Ну ты знаешь, Дерби толкает Трей, та толкает Дерби. Они обмениваются мнениями по поводу, чья мать была большая шлюха,-она пожала плечами.-Вот и все.

– И это тебя не беспокоит?-оглянувшись, я заметила, что почти сотня заключенных присоединилась к толпе, и это был еще не конец.

– Нет. Все нормально. Если станет хуже, мы вмешаемся.

Звук чего-то тяжелого, рухнувшего на бетон, прервал нас. Я повернулась как раз вовремя, чтобы заметить оранжевую вспышку – мимо меня промчалась Айс.

– Дай угадаю. Стало хуже.

Сони подмигнула меня, швырнула гантели на стойку и дико улыбнулась:

– Ага.

Став лицом к бандам, я увидела, как мои друзья прорываются сквозь толпу, Айс впереди всех. Взметнулась ее длинная нога, и я проследила взглядом полет заточки, упавшей далеко вне пределов досягаемости обеих лидеров, и теперь сверкавшей на солнце. Через секунду ее схватила Криттер, и оружие словно растворилось в складках ее формы.

Айс втиснулась между двумя соперницами и, схватив Дерби за ворот формы, подняла ее так, что той пришлось встать на цыпочки. Пони и Сони держали Трей за руки.

– Ты знаешь правила, Дерби,-сказала Айс спокойно.-Никакого оружия.

Дерби покраснела от ярости.

– Иди ты, Айс… Это не твой бой. И не твое дело.

– Когда ты достала оружие, это стало моим делом. Ты хочешь, чтобы вон те охранники по периметру изрешетили двор пулями?

– Я уйду как только получу свое.

– И ты можешь это получить без заточки. Я не буду вмешиваться, даже если ты кого-то забьешь до смерти, но без оружия. Ясно?

Когда Айс упомянула охрану, я посмотрела наверх, и заметила, что охранники уже держали оружие наготове. Я почувствовала холодок страха, пробежавший по спине, при мысли об огнестрельном оружии, направленном на меня и моих друзей. Я понадеялась, что Айс способна уладить все мирно. Оглянувшись вокруг, я заметила неприятные усмешки на лицах заключенных. В углу женщина принимала ставки. Меня чуть не вывернуло, но я не позволила своим чувствам отразиться на лице. Как будто присутствуешь на казни.

После долгой паузы Дерби наконец кивнула, и Айс, разжав хватку, шагнула в сторону. Затем она повернулась к Трей, кивком разрешив амазонкам ее отпустить, что они немедленно и сделали.

– А ты как, Трей? Оружие есть?

– Я?-Трей фыркнула.-Ты считаешь, мне нужен нож, чтобы выбить дурь из этой ничтожной кучи мусора?

Заревев, Дерби рванулась к Трей, но Айс остановила ее.

– Отвечай на вопрос, Трей.

– Нет. У меня нет оружия, -она подмигнула Айс.-НО я более, чем НЕ против того, чтобы ты меня обыскала.

Айс кивнула, и амазонки быстро обшарили высокую заключенную.

– Все в порядке, Айс.

Та слегка улыбнулась.

– Ну хорошо. Наслаждайтесь, девочки.

Улыбаясь, Айс отвернулась от парочки лидеров, и элегантно прошествовала прочь. Заключенные сомкнули ряды спинами амазонок, сопровождавших ее.

– И что теперь?-спросила я, как только мои друзья подошли. Лидеры вновь начали перепалку.

Айс пожала плечами.

– Пожалуй, они повыбивают дерьмо друг из друга, и на этом все закончится.

– Из-за чего они дерутся?

Сони включилась в разговор:

– Из-за баскетбольной площадки. Дерби требует ее себе, а Трей ее так просто не отдаст.

– И все это из-за баскетбольной площадки?!

Сони пожала плечами:

– Территория. Это важно для людей вроде них. Закон джунглей.

Я посмотрела на Айс, которая была похоже согласна с Сони.

– Что ж, это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Они рискуют быть убитыми из-за спорта?

– Все дело в размере территории,-ответила Криттер.

Толпа снова зашумела, когда Трей и Дерби начали толкать друг друга. Я почувствовала, как в глубине меня разгорается гнев.

– Но это же идиотизм! Я не могу поверить, что взрослые люди могут вести себя так… так по-детски!

– Мы ведь говорим о закоренелых преступниках, Ангел,-отреагировала Криттер.-Не Эйнштейны, знаешь ли.

– Вот-вот!-ворвалась в разговор Сони.-Кроме того, как будто такое не происходит снаружи постоянно. Целые империи уничтожались и за меньшее.

– Но это бред. Мы же говорим не о владении землей!

– Именно об этом мы и говорим,-вставила Айс свое замечание.-Банда Трей владеет баскетбольной площадкой. Банда Дерби хочет ее себе. Все просто.

– И ты не видишь в этом никаких проблем?-вопросила я ошеломленно.

Айс пожала плечами:

– Нет, пока они держатся подальше от меня и не угрожают остальным.

– А я вижу!-бросив на них злобный взгляд, я развернулась на пятках и направилась к огромной толпе, и уверенность была в каждом моем шаге.

Большинство заключенных никогда не видели подобного выражения на моем лице и знали меня лишь как Мисс Невинность, похоже, от удивления толпа расступилась и я прошла между рядами заключенных. Я встала там, руки на поясе, воплощенное требование внимания.

Через мгновение Трей повернулась ко мне с легкой улыбкой.

– Лучше отойди оттуда, Ангел. Ты можешь пострадать.

Дерби решила высказаться в своем стиле:

– Во-во, шкурка. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя миленькая маленькая задница пострадала? Твои подружки-амазонки не обрадуются, если их милую игрушку трахнет кто-то еще.

Она потянулась, чтобы схватить меня, но замерла, глядя за мое плечо. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто стоит за моей спиной, и, подозреваю, моя улыбка стала наглой.

– Можно задать вопрос?-я обращалась к обеим сторонам.

Дерби хрюкнула.

– Какого черта вы тут делаете?

– А на что, черт побери, это похоже? На игру в шахматы?

– На что это похоже, так на то, что двое трехлетних детей ссорятся в песочнице над пластмассовым совочком.

Хотелось бы думать, конечно, что вы немного постарше.

Дерби нахмурилась, пытаясь представить себе нарисованную мной картину.

– Ну-ну, типа ты много знаешь,-буркнула, наконец, она.

– Тогда объясни мне, Дерби, потому что я на самом деле хочу понять.

Сжимая и разжимая кулаки, великанша уставилась в землю не в силах сказать что-либо.

Я повернулась к Трей, которая ухмылялась, глядя на нас.

– Как насчет тебя, Трей? Ты можешь доходчиво объяснить, что происходит? Я думала, что у тебя побольше мозгов.

Высокая женщина пожала плечами:

– Мозги тут не причем, Ангел. Здесь дело в территории и власти. Площадка принадлежит нам. Если приходит кто-то и хочет ее забрать, мы будем драться. И все.

– Ты понимаешь, что может прийти охрана и в мгновение ока отобрать твою территорию?

Трей снова широко улыбнулась.

– Ну, конечно, понимаю, Ангел. Мы все понимаем. Но пока они не придут и не заберут территорию, мы будем драться, чтобы ее сохранить. У них свое пространство, у нас свое. Все счастливы. В большинстве случаев, конечно.

Я вздохнула и потерла подбородок, пытаясь придумать логичный аргумент, который бы заставил ее посмотреть на ситуацию с моей стороны.

– Хорошо. Может, вы обменяетесь? Банда Дерби получает баскетбольную площадку, а Трей-поле для софтбола. Это сработает?

– Ты, что, совсем сбрендила?-заорала Дерби.-Ни в каком чертовом случае мы не отдадим поле!

– Но я думала, вам нужна баскетбольная площадка.

– Мне действительно нужна проклятая баскетбольная площадка, ты, идиотка! И поле тоже!-она посмотрела на меня так, как будто у меня внезапно выросли еще две головы.

– И что вы собираетесь делать, если получите площадку?

Дерби выпучила на меня глаза:

– У тя, чо, совсем крыша поехала? Играть в клятый баскетбол, разумеется.

Глубоко вдохнув, я медленно про себя сосчитала до десяти, заставляя раздражение улечься.

– Хорошо, значит так. Вы собираетесь повыбивать друг другу мозги из-за нескольких квадратных метров разбитого бетона и проржавевших заборов? Верно?

– Ну наконец до тебя дошло, шкурка. Отлично.

– Ну, а как насчет того, чтобы разыграть площадку вместо того, чтобы из-за нее драться?

– Разыграть во что? Подкинуть монетку?

В жизни каждого человека есть такие моменты, когда мечтаешь открутить кому-нибудь голову (здесь игра слов: в качестве игры Дерби предлагает "Fuckin' Twister", а Ангел мечтает скрутить ей голову – "to twist someone's head off" – прим. переводчика). Так вот, для меня это был один из таких моментов.

Слава богу, Трей вступила в разговор, спасая меня от второго, на сей раз преднамеренного убийства.

– Баскетбол, Дерби. Она предлагает играть в баскетбол.

– Да без проблем, Шерлок. Из-за этого мы и собираемся подраться, верно?

Трей закатила глаза:

– Друг против друга, Дерби. Так ведь, Ангел.

Я улыбнулась от облегчения:

– Абсолютно верно, Трей. Пятеро лучших с твоей стороны против пятерых от Дерби в игре "победитель-забирает-все". Победите вы-сохраняете площадку. Победят они-забирают ее. Ну как?

Дерби так разинула рот, что если бы у меня был мяч, я бы сыграла свой собственный баскетбольный матч. Пытаясь отбросить злобные мысли, я просто ждала, пока до нее полностью дойдет моя идея.

Трей снова пришла ко мне на помощь.

– Я думаю, это отличная идея, Ангел.

– Спасибо,-улыбнулась я.

Кивнув, она повернулась к все еще заторможенной великанше.

– Как насчет тебя, белая туша? Сыграем пять-на-пять?

Через мгновение громада медленно кивнула.

– Ты свое получишь, швабра. Я вытру площадку твоей задницей.

– Конечно, если только ты сможешь увидеть площадку из-за этого мешка, набитого жиром, который ты называешь животом. Тебе придется попрыгать больше, чем мячу.

Я закатила глаза, слушая как эти две бегемотихи опять начали пререкаться. Это немного отличалось от того, что я хотела, когда начинала эту безумную затею.

– Успокойтесь, вы две. Приберегите задор для игры, хорошо?

– Хорошо,-быстро согласилась Дерби.-Мы выбираем Айс.

Двор забурлил. Банда Дерби орала "да", а приспешницы Трей негодовали.

– Забудь, -низкий голос Айс легко пробился сквозь всеобщий гвалт. Все заткнулись.-Это ваша игра. Вот и играйте.

– Ну хотя бы судьей, Айс!-крикнул кто-то, остальные согласно зашумели.

Айс подняла руки:

– Ну нет. Спасибо, но нет. Это была идея Ангела, пусть она и судит.

Я аж присела, выпучив на нее глаза:

– Ты, что, шутишь, Айс! Посмотри на меня, я же минуты не протяну с этими монолитами! У тебя выйдет гораздо лучше!-я умоляюще улыбнулась.-Кроме того, тебя уважают,- наши глаза встретились, и моя улыбка стала шире. Я ничего не могла с собой поделать. И если бы вам представилась возможность заглянуть в эти совершенные сапфиры, вы бы тоже не смогли. Я решила продолжить, потому что не было похоже, чтобы она сдалась.-Ну пожалуйста!

– Давай, Айс! -закричали остальные.-Да, давай!

Наконец Айс вняла мольбам:

– Хорошо. Здесь завтра в полдень. Кто бы ни победил, получает площадку на год, все мои решения окончательны и обжалованию не подлежат. Ясно?

Двор снова зашумел в предвкушении завтрашнего события. Глянув в угол, я снова заметила ставки: похоже, бизнес процветал.

Тряхнув головой от нереальности происходящего, я направилась обратно, попутно принимая поздравления.

– Отличная работа, Ангел, -закричала Криттер, подскочив ко мне и обняв за плечи.-Как выйдешь отсюда, иди на работу в ООН. Этим бюрократам нужны люди вроде тебя.

Покраснев, я позволила Криттер увлечь себя в секцию тяжеловесов, где Айс уже устроилась на одной из скамей и ждала меня с улыбкой.

– Действительно. Отлично справилась с мирными переговорами.

– Спасибо. И спасибо за то, что прикрывала меня. Приветствую судью. Я очень ценю это.

– Нет проблем, сочтемся.

Моя мама всегда говорила мне, что если кто-то открыл дверь, то лучше зайти прежде, чем она врежет тебе по физиономии.

– Назови время, Айс, и я назову место.

Внезапно наступила тишина. Уголком глаза я заметила на лицах остальных недоверие. Глаза Айс сузились, а выражение стало хищным. От ее взгляда у меня пересохло во рту.

– Договорились, Ангел-прозвучал ее низкий, потрясающий голос, лаская звуки моего имени, словно любовник.

О, Господи.


***

Тем вечером я осталась в камере. Плечи опущены, голова тоже. Вся в пыли и чернилах. Мы наконец получили партию книг, которую заказали очень давно. Когда мы начали распаковывать коробки, стало ясно, что они валялись на каком-то складе со времени второй мировой войны. Может даже больше. Слой пыли и грязи на коробках был столь толст, что его можно было срезать ножом, и причем такой противный, что я вздрагивала каждый раз, когда мои пальцы погружались в него. Помимо всего я так чихала, что удивительно, что к концу работы моя голова все еще присутствовала на плечах.


Сказать, что я чувствовала себя грязной, это ничего не сказать. Было уже поздно, и я не собиралась предпринять еще одну вылазку в душ в одиночку, несмотря на все боевые навыки. Хотя Дерби и ее подружки похоже были удовлетворены моим предложением, постоянная смена настроений делала эту женщину слишком опасной, чтобы испытывать удачу во второй раз.

Решив стоически терпеть до утра, я повернулась к постели, внутренне содрогаясь от мысли лечь в таком состоянии на все еще белые простыни. В Болоте меняют белье каждые две недели, приключись хоть адское пламя, хоть наводнение. А поскольку я уже была в аду, и спасительного потопа не предвиделось, у меня не было выбора. Я уже почти сняла форму, когда появились Криттер и Сони, одинаково улыбаясь. Эти их улыбочки немедленно стали заинтересованными, как только они увидели меня. Они вошли в камеру, набросили на меня грязную одежду и, схватив за руки, поволокли в направлении душевых, попутно обещая постоять на страже на случай неприятных сюрпризов.

Как только до меня дошло, в чем дело, я перестала сопротивляться.

Было неуютно находиться в душе одной, сразу же в голову полезли неприятные воспоминания моего предыдущего посещения, Мышь и ее товарки. Хотя головой я понимала, что нахожусь в безопасности, но беззащитная молодая женщина где-то в глубине меня вздрагивала от каждой тени в углу.

Я сняла грязную одежду, схватила полотенце и шмыгнула в кабинку, прислушиваясь, как мои тихие шаги отдаются в старых трубах дребезжанием. Я начала тихонько напевать себе под нос какую-то мелодию в такт звукам, чтобы разогнать воображаемых демонов на пути к здоровому вентилю. Поток воды обрушился на меня.

Черт побери, холодно!

Моя кожа покрылась пупырышками, и мне пришлось заставлять себя снова встать под струю. Я начала яростно тереться, но не столько для того, чтобы смыть грязь, сколько, чтобы окончательно не замерзнуть. Я схватила склизкое мыло и продолжила процедуру, проклиная холод.

Отмыв кожу до скрипа я переключилась на волосы, с остервенением раздирая спутанные пряди и в который раз мечтая постричься налысо.

Несмотря на температуру воды, я почувствовала, как мое тело расслабляется, становясь чистым. Ну вот, последний раз, я выключила душ, взяла полотенце и начала вытираться, все еще напевая.

Завернувшись в полотенце, я обернулась и замерла. Там, не дальше, чем в пяти футах, стояла Айс: руки на талии и непроницаемое выражение на лице.

Шок оставил меня, и я вновь ощутила свое тело, особенно руки, вцепившиеся в полотенце.

– Господи, Айс! Ты напугала меня? Откуда ты здесь?

Она молча приподняла бровь и усмехнулась, ее взгляд впивался в меня.

Я подалась назад в недоумении:

– Ты… что-то хочешь от меня?-наконец удалось мне выговорить.

Ее взгляд спустился вниз, потом медленно обшарил мое тело прежде чем вернуться к глазам.

– Время пришло, Ангел. Ты это место имела в виду?

Я оглядела пустую душевую, пытаясь понять, что происходит. Внезапно меня осенило, и я вновь взглянула ей в глаза, ощущая как кровь отхлынула от моего лица.

– Что?…

Одним движением она изрядно сократила расстояние между нами, и я ощутила тепло ее тела даже через ее форму. Все еще заглядывая мне в душу своими яростными голубыми глазами, она обняла меня, снимая полотенце.

Наверное, в моей башке произошло короткое замыкание, потому что сигналы, посылаемые оттуда моему телу, не подлежали расшифровке. Я так и стояла там, пялясь на нее, а она протянула руку и приподняла мой подбородок.

– Ты этого хотела?-промурлыкала она, наклоняясь ко мне и все также глядя прямо в глаза.

Первое прикосновение ее губ вызвало к жизни такие чувства, которые мне никогда не хватит слов описать. Это было как агония смерти. Как новое рождение. Как тонуть. Как лететь. Как незапятнанная невинность и первобытное желание. Жестко и нежно. Болезненно знакомо, хотя я прежде никогда ничего подобного не чувствовала.

Мораль и запреты? Еще бы. Но они не помешали моему телу таять в ее объятиях, когда поцелуй стал глубже, а она прислонила меня к стене кабинки. Это вызвало во мне волну противодействия. Стена была холодная и шершавая, и ничего приятного моя спина не испытывала, а спереди меня обжигал жар ее тела. Ее нежный запах ошеломлял, а густые шелковые волосы ласкали мою шею и грудь.

Думаю, я застонала, но она подавила этот звук, и кончик ее языка затанцевал на моих губах в ожидании приглашения, которое он сразу же получил.

Мои губы раскрылись, и ее тело навалилось на меня, прижимая к стене. Ее язык начал исследовать мой рот, дюйм за дюймом. Мои колени задрожали и начали подгибаться, и она втиснула между ними ногу, приподнимая мое тело бедром.

Я знаю, что в этот момент я закричала.

Прервав поцелуй, она просунула руки между стеной и моей спиной, обнимая меня. Потом снова заглянула в мои глаза.

– Ты очень красивая, знаешь,-в ее голосе звучали чувства, которым нельзя дать название, но глядя на ее прекрасное лицо, я могла бы назвать это желанием.

Я попыталась вернуть ей комплимент, сказать, что она была невероятно красива, но способность говорить покинула меня вместе с одеждой. Я кивнула, решив, что смогу показать, что чувствую, без слов. От поцелуя у меня закружилась голова. Единственной связью с реальностью стали сильное бедро между ног и горячие руки, обнимающие меня.

– Столь невинная. Чистая,-продолжила она шепотом, вновь наклоняясь ко мне.

В этот раз я ответила на поцелуй, зарыв пальцы в ее пышные волосы, сближая нас еще больше, наполняя легкие ее запахом. Раздалось рычание, родившееся в глубине ее горла. Острые зубы начали покусывать мои губы, и я почувствовала, как они набухают и горят, пульсируя в такт ударам сердца. Мои бедра, не желая оставаться в стороне, присоединились к нашему танцу, повинуясь сильным рукам на талии.

Я чувствовала, как мышцы ее бедра напрягаются и расслабляются меж моих ног, действуя в постоянном ритме туда-обратно. Ее руки продолжали удерживать меня, и через некоторое время все, что я могла сделать, это прислонить голову к холодной стене и полностью отдать себя этим необыкновенным ощущениям, сила которых продолжала нарастать.

Айс наклонила голову, ее губы, зубы и язык занялись моей шеей. Я сжала челюсти до судорог, не в силах бороться с удовольствием, пронизывающим мое тело.

Казалось, ее руки ласкают одновременно все мое тело: гладят плечи, пробегают по рукам, ее ладони накрывают мои груди, затем внезапно спускаются аж к ягодицам, потом останавливаются на талии, не меняя постоянного ритма движения.

Перед моими крепко зажмуренными веками танцевали цветные пятна, и похоже, я начала умолять ее не останавливаться, потому что скорее почувствовала, чем услышала ее смех. Я искусала губы до крови, и этот вкус преследовал меня, когда мое тело стало крохотной сияющей точкой света за секунду или вечность до того, как взорваться.

Она прильнула еще ближе, и ощущение жесткой ткани ее формы, трущейся о мои болезненно чувствительные соски, стало необходимым мне катализатором.

Я думаю, она тоже ощутила приближение, потому что она оставила в покое мою шею, уткнулась лицом в мое плечо и, покрепче схватив меня за талию, принялась глубже вдвигать свое бедро меж моих ног.

Дрожь прокатилась по моему телу, и рыдание вырвалось из груди.

– Не бойся. Дай ему прийти,-шепнула она в ухо.

Мое тело освободилось, вбирая энергию. Словно она шла из окружающего мира и возвращалась обратно, пропуская ток через мое тело, как молния. Я почувствовала, что на глазах выступили слезы, и стиснула зубы, удерживая крик, рвущийся наружу. Мое тело больше мне не принадлежало, и это странное чувство напугало меня до полусмерти.

Кончив, я рухнула в ее объятия, и слезы покатились из моих глаз на ее униформу, сверкая как бриллианты на жесткой ткани.

– Прости,-прошептала я, все еще всхлипывая, и не зная толком, за что извиняюсь.

– Ш-ш-ш,-пробормотала она успокаивающе, села на пол, обняла меня и начала укачивать, как мать своего ребенка. Кажется прошла вечность прежде чем мои всхлипы утихли, и она отстранилась, потом нежно приподняла мой подбородок:

– С тобой все в порядке?

Покраснев, я опустила взгляд:

– Кажется да. Я не знаю, что это было.

– Иногда это так действует на людей,-сказала она, слегка улыбаясь.

– Дареному коню в зубы не смотрят, так что ли?

– Что-то вроде,-она поцеловала меня в макушку, встала, потянув меня за собой. Потом Айс наклонилась, подняла мое полотенце и помогла мне в него завернуться.

Затем она отступила назад и посмотрела не меня, в ее взгляде было столько тепла и нежности, что мои глаза снова оказались на мокром месте.

– Айс, я…

– Ш-ш-ш,-снова прошептала она, коснувшись пальцем моих губ.-Спасибо тебе, Ангел.

С очередной полуулыбкой она развернулась и быстро вышла.


***

Полчаса спустя я стояла в своей камере, глядя на отражение в мутном зеркале, в целях безопасности прикрученном к стене. То, что я там видела, абсолютно совпадало со мной час назад, только гораздо чище, конечно. Тогда почему я чувствую себя совершенно иначе?

Я помнила все эти истории, услышанные еще в школе, о первом разе с парнем и о том, насколько по-другому все становится после этого. Следуя указаниям моей матери о том, как себя должна вести приличная молодая девушка, я ждала до брачной ночи. Но кроме легкого раздражения между ног я не почувствовала никакой разницы. Потеря девственности не принесла никакой ослепляющей мудрости или зрелости. Это просто… случилось.

Я была слегка разочарована, но вскоре посчитала это очередным мифом, который выслушивает каждая девушка в годы взросления.

Оказывается, я ошиблась. Что бы ни случилось между Айс и мной в душе, это изменило все до основания. Это изменение убегало от меня, как слово, которое крутится на языке, и которое ну никак не можешь произнести. Самое неприятное состояло в том, что я не могла описать, как же я отношусь ко всему происшедшему. Плохо? Хорошо? Я не знала, и это меня бесило. С одной стороны, я была счастлива, дико рада тому, что мои полуночные фантазии осуществились. С другой стороны, я чувствовала пустоту внутри, как будто мне показали яркую картину будущего с замечательными возможностями, но в последнюю секунду оно ускользнуло от моей хватки.

Возможно, это была случайность в общем и целом. Жизнь между каменными стенами и за железными решетками не отняла у меня романтичного настроя. Множество всего было в моих снах, но нигде там не указывалось, что меня прижмут к холодной стене душа, причем Айс будет полностью одета. Раньше, конечно.

Но я знала, что Айс было тоже хорошо. Это чувствовалось в ее поцелуях, в том как она дышала и двигалась. В стуке ее сердца рядом с моей грудью.

И она была очень нежной. Невероятно нежной. Особенно, когда потом укачивала меня в объятиях.

Почему же потом, когда я обрела силы, чтобы стоять самостоятельно, она ушла? Что она думала в этот момент? Я была очередной жертвой? В длинном-длинном ряду других? О ее неуемном сексуальном аппетите ходило столько же слухов, как и о ее боевых качествах. Похоже, каждый мог рассказать какую-нибудь историю. И если хотя бы четверть историй была правдой, то она дважды переспала со всем Болотом. И это было еще в первое ее посещение тюрьмы.

Разумеется, у меня хватало мозгов, чтобы понимать, что большинство слухов было пустой болтовней досужих сплетников с манией величия. Но также я знала, что не бывает дыма без огня. И если бы мне захотелось докопаться до правды, думаю, я бы быстро стала спецом в отделении зерен от плевел.

Все эти мысли угнетали меня, лежали мертвым грузом, как мир на плечах Атласа. Я скользнула под одеяло в холодную постель. Мои мысли крутились в голове, не давая покоя, и думаю, я долго лежала без сна той ночью.


***

Утро не принесло ничего нового, и я уступила требованиям пустого желудка, направившись в столовую. Я пришла раньше обычного, и поэтому очень удивилась, увидев, что помещение буквально забито заключенными. Наверное, мне показалось, но шум начал возрастать, пока я шла к стойке занять очередь. Получив тарелку с безвкусной едой и чашку ненормально крепкого кофе, я оглянулась в поисках знакомых лиц, но безуспешно. Я подошла к одному из пустующих угловых столиков, чтобы "насладиться" завтраком в мирном одиночестве.

Как только мои уши наконец привыкли к гвалту, и я начала различать обрывки разговоров, каша превратилась в твердый шар в моем желудке. Медленно повернув голову и опустив ложку, я перевела взгляд на четырех женщин, склонившихся над столом. "Да,-сказала одна из них с бесстыдным весельем в голосе, -милому маленькому Ангелу обрезали крылья этой ночью, но ей все было хорошо".

"Айс трахнула еще одну!"

Четверка засмеялась и начала пихать друг друга локтями.

"Я слышала, она визжала как свинья",-сказала третья.

"Нет, как течная сучка!"-четвертая откинула голову назад и завопила, показывая, что она имеет в виду.

Хохот начал распространяться волной, когда остальные головы поворачивались к компании.

Уронив ложку, я вскочила так быстро, что мой стул с грохотом отлетел к стене. Головы повернулись на звук, и смех мгновенно утих.

Мне хотелось зарыдать или закричать, но я прошествовала мимо всех, собрав остатки собственного достоинства, которого осталось, надо сказать, не очень много.

Наверное, я выглядела как Сатана, вышедший из Пекла на землю, когда шла к лестнице. Заключенным стоило взглянуть на меня, чтобы тут же убраться с дороги. Выражения их лиц в другое время рассмешили бы меня, но сейчас я игнорировала их, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки за раз. Я дышала быстро и неглубоко. Добравшись до последнего этажа, я направилась по длинному коридору к двери Айс. Мое трепетное отношение к домам других заключенных исчезло. Я была жутко зла и требовала отмщения.

Я ворвалась в камеру и остановилась, только нависнув над койкой, где, прижавшись спиной к стене и спустив ноги на пол, сидела Айс. Я остановилась прямо над ней: руки на талии, глаза мечут молнии.

Она подняла голову в ожидании, ее глаза были спокойны как гладь озера. Я глубоко вдохнула затем еще раз, чтобы успокоиться настолько, чтобы заговорить. Ее спокойствие меня только завело.

– Черт побери, Айс! Неужели мало того, что ты трахнула меня и оставила там, как какую-то двухдолларовую шлюху?!-обычно я так не выражаюсь, но тогда мне больше ничего не приходило в голову.

Хотя ее лицо не изменилось, но глаза… Голубой цвет почти покинул их, оставляя лишь стальной блеск. Как будто тебе в лицо направили пистолет. Я отшатнулась назад, захваченная первобытным страхом.

– Закончи то, что хотела сказать, Ангел,-сказала она мягко, но так, что у меня мурашки по коже побежали.

– Закончить?…-выдохнула я недоверчиво.-До тебя не дошло, да?! Они смеются надо мной, там внизу, Айс! Для них это шутка! НО НЕ ДЛЯ МЕНЯ!-мои руки взметнулись вверх, словно призывая небо в свидетели.-Господи, Айс, я думала, мы друзья. Я думала, что значу для тебя больше, чем…чем очередная зарубка на проклятом столбике у кровати!

Она встала так быстро, что я не поняла, что произошло, пока ее тело не выпрямилось во весь рост прямо передо мной.

– Хватит, Ангел,-сказала она все также тихо.

– Нет, Айс, не хватит! Совсем не хватит!

– Нет, хватит!-она легко отстранила меня и направилась к выходу из камеры.

– Подожди! Куда ты?

Пауза была столь долгой, что я уже думала, она не ответит мне. Потом она обернулась, медленно, и сталь все еще мерцала в ее глазах.

– Хорошо,- улыбнулась она столь холодно, что мороз пробрал меня до костей.-Я собираюсь нанести визит Сони и Криттер. Посмотрим, смогут ли они рассказывать истории с языками, выдранными из ртов,-она отвернулась, и я рванулась вперед, но остановилась, чуть не схватив ее за руку.

– Подожди, нет! Не делай этого! Они не станут распускать обо мне слухи! Они мои друзья!

И снова этот ледяной взгляд, хотя мне кажется, я увидела там отголосок боли, прежде чем вернулась маска холодного спокойствия. Уголок рта саркастически приподнялся:

– Понятно…ТВОИ… ДРУЗЬЯ… НЕ СТАНУТ РАСПУСКАТЬ О ТЕБЕ СПЛЕТНИ… Так? А Я СТАЛО БЫТЬ СТАНУ…

Я стояла там, и эмоции кипели во мне из-за ее простых слов. Гнев ушел, оставив неуверенность.

Она сократила дистанцию между нами и заглянула в мое лицо. Неужели я вижу разочарование?

– Скажи мне, Ангел, -произнесла она так, словно мы обсуждали погоду,-если твое мнение обо мне столь невысоко, почему ты позволила мне себя трахнуть вчера ночью, а?-она отвернулась и, подойдя к постели, беззаботно растянулась на матрасе, полностью сбив меня с толку.

Я стояла там, уставившись в пол, открывая и закрывая рот, безуспешно пытаясь сформировать слова из столь же сумбурных мыслей.

– Айс, я…

Она подняла руку, не глядя на меня.

– Нет, Ангел. Все нормально. Я думаю, мы сказали уже все, что могли. Не волнуйся о слухах, они прекратятся. Даю тебе слово. Насчет остального…-она сделала движение рукой, словно отмахиваясь от надоедливого насекомого. Я смотрела на нее одновременно как отшлепанный ребенок и как отвергнутая любовница. В моей голове роились мириады вещей, которые я хотела сказать. Я прикусила губу (моя дурная привычка), и почувствовала, что после вчерашнего еще осталась припухлость. Глубоко вдохнув, я решилась.

– Можно задать тебе вопрос, Айс? Можешь ли ты хотя бы сказать мне, почему?

– Почему что?-пробормотала она, глядя на свои руки.

– Почему ты сделала то, что сделала. Прошлой ночью, я имею в виду. Почему ты пришла в душевую? Почему занималась…-мой голос дрогнул, а мысли завертелись. Что мы делали прошлой ночью? Занимались любовью? Сексом? Что? Я этого не знала, и это меня просто бесило. Я уставилась на Айс, пытаясь прочесть ее чувства на непроницаемом лице. Как же. Словно слепым ходить по Филадельфийскому Музею Искусств.

Я раздраженно топталась на месте.

– Черт, Айс! Скажи что-нибудь! ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!

Пустые и холодные глаза взглянули на меня:

– Что ты хочешь, чтобы я сказала, Ангел?

– Ответь мне, почему! Это все, чего я прошу!

Она пожала плечами.

– Ты предложила. Я согласилась. Все просто.

Если вы очень везучи, в вашей жизни было всего несколько таких моментов, и вы почти не чувствовали себя так, как я, когда эти слова достигли моих ушей. Я ощутила, как мое сердце дрогнуло, отказываясь верить в ихлицемерие. Снова выступили слезы, но я сдержала рыдания.

– Почему ты выглядишь так удивленно? Ты этого ждала в ответ, не так ли? Хладнокровная убийца имеет в качестве очередного трофея невинную девочку, затем рассказывает обо всем ее друзьям,-она снова пожала плечами.-Такое здесь постоянно случается. Если бы это была не я, то кто-нибудь другой.

Все. Что-то во мне сломалось, и гнев вновь взял верх над остальными эмоциями.

– Ты, хладнокровная бессердечная злобная сука!-я занесла руку, хотя, сейчас, по здравому размышлению, не знаю, что я тогда собиралась делать. На запястье сомкнулась железная хватка, и я вновь очутилась лицом к лицу с Айс. Она холодно улыбалась.

– Я бы не стала этого делать на твоем месте, ведь можно узнать, что эти слова на само деле значат…

Резко дернувшись, я удивилась тому, что рука оказалась свободна. Я встретила ее взгляд, пытаясь не выказывать страх. Я была с хищником и знала это. Если она учует страх, ситуация поменяется в мгновение ока.

Не собираясь доставить ей удовольствие и потереть руку, я просто стояла и смотрела, практически бросая ей вызов, призывая показать мне ее худшую сторону. Она этого не сделала, и мой гнев начал утихать.

Мне показалось, что ее лицо изменилось. Такое чувство возникает, когда долго на кого-то смотришь. Я начала представлять, что вижу нежность за холодом, женщину за боевой машиной. Женщину, которая обнимала меня в душевой с такой нежностью, женщину, которая может создать чудесное ощущение свободы с помощью нескольких садовых инструментов, женщину, которая с легкостью выбьет дурь из заключенной вдвое тяжелее ее за то, что она лапала невинную девушку. Помимо всего я представляла женщину, с которой у меня установилась такая сильная связь, что даже наш гнев не мог заставить ее исчезнуть.

– Знаешь, я не верю в это, -попыталась сказать я и удивилась, когда это прозвучало нормально.

– Во что?

– В то, что ты сказала. Что это была игра, а я в ней-трофей. Ты должна была все это сказать, но не имела этого в виду.

Подняв бровь, она продолжила на меня смотреть, ее лицо было непроницаемо.

– Ты что-то скрываешь.

– О! Неужели? И что?

– Твои чувства.

Бровь поползла выше, и легкая улыбка появилась на ее лицо.

– Я-убийца, Ангел. Наемный киллер. Я утратила чувства много лет назад. Не трать время на поиски того, чего нет.

Я позволила своим губам искривиться в улыбке.

– О, все нормально. Просто нужно знать, где искать.

– А ты знаешь?

– Нет. ПОКА нет. Но узнаю,-сильно рискуя, я опять подняла руку и ткнула Айс пальцем в грудь. -Под этой холодной оболочкой находится живое, бьющееся, чувствующее сердце, Морган Стил. И я найду к нему путь. У меня нет ничего, кроме времени, но поверь мне, я найду,-триумфально улыбнувшись, я развернулась и направилась к выходу.

Я была в шаге от двери, когда тихий шепот достиг моих ушей:

– Надеюсь, Ангел. Надеюсь.

Я не нашла в себе смелости, чтобы обернуться и увидеть выражение ее лица, и посему просто вышла из камеры. Месть была забыта.


***

Воскресенье выдалось холодным и дождливым. Несмотря на это, похоже только я удивилась, что матч все-таки будет.

Нельзя сказать, что все прошло гладко. "Игра заключенных", знаете ли, изрядно отличается от любого другого матча. Я ведь со Среднего Запада, поэтому видела столько "нормального" баскетбола, что хватит на несколько жизней. Правила, похоже, просто не существовали, а смысл, если он был, состоял в том, чтобы закинуть мяч в корзину противника, врезав всем по пути, чтобы самому не стать жертвой. Несколько раз я начала сомневаться в собственном предложении по поводу мирного решения проблем.

Похоже, Айс развлекалась. Ее работа состояла в том, чтобы вмешиваться в так называемую игру и прекращать стычки, если они становились слишком кровавыми. Дождь намочил ее густые черные волосы, и через некоторое время их можно было выжимать.

Наши глаза время от времени встречались, и в эти моменты для меня больше ничто не имело значения. Ее легкая улыбка согревала меня, и дождь, как и рев толпы и игроков, исчезали куда-то. Затем очередная драка отвлекала ее внимание, и я опять ощущала холод и сырость.

Разумеется, команда Трей легко выиграла игру и получила площадку на весь следующий год. Счет был бы лучше, а матч интереснее, если бы Дерби выбрала в команду атлетически сложенных людей. Но ее эго не позволило этого, и игра превратилась в разгром. Трей сама забросила больше мячей, чем вся команда Дерби, и теперь ее команда несла ее на плечах, они широко улыбались и провозглашали победу.

Как это было здорово встать с мокрой скамьи и вбежать в тепло и тишину здания тюрьмы. Все же, я была довольна собой. Мой план более-менее сработал, обеспечив мир на какое-то время. И Айс не злилась на меня, а наша связь осталась столь же сильной, несмотря на все оскорбления, которые мы друг другу нанесли.

Это был еще один хороший день.

ЧАСТЬ 5

Один из последних летних дней 1978 был солнечным и ясным, даря тепло, которого в ближайшие полгода мы будем лишены. Я прошла мимо почти пустой площадки во дворе и уселась на траву, надеясь насладиться тишиной и спокойствием этого утра.

Закрыв глаза и повернув голову к солнцу, я воображала себе, что стоит только вслушаться в тишину и ты почувствуешь уходящее лето: смех детей, плеск воды, заглушенные звуки радио. Сцены, которые проносились в сознании, согревали меня изнутри, и я почувствовала, как улыбка появилась на моем лице, когда я окончательно погрузилась в мир фантазии. Холодные стены тюрьмы раздвинулись и я наслаждалась чувством воображаемой свободы, надеясь на то, что этот момент будет длиться вечно.

Тренировки не прошли даром, я стала осторожнее относиться к тому, что происходит вокруг меня, поэтому почти мгновенно почувствовала изменения в окружающем мире, несмотря на то, что была полностью погружена в свои мечтания. С огромным разочарованием я опустила голову и открыла глаза, чтобы увидеть как Айс садится недалеко от меня. Она покрутила травинку между пальцами, оглядела двор и повернула голову ко мне, чтобы встретить мой любопытствующий взгляд. Ее губы изогнулись в нежной улыбке, которая осветила голубые озера ее глаз и смягчила резкие черты ее лица.

– Доброе утро, Ангел -

Звук ее голоса согрел меня больше, чем солнце и воспоминания вместе взятые и я не смогла удержатьсяотответнойулыбки.

– Доброе утро, Айс-

Кивнув головой, она отвела глаза и продолжила наблюдать за происходящим вокруг. Спокойная тишина воцарилась между нами. Но я решила не упускать возможности проскользнуть под ее доспехи. Мой мозг метался в поисках подходящей темы для разговора, а, найдя ее, просто сошел с ума, не зная как начать разговор. Наконец, я решила пойти старым испытанным путем.

"Можно спросить, Айс?" – я поморщилась, проговорив эти слова. Кажется, с этой моей фразы начинался каждый наш разговор и мне оставалось только догадываться, не надоело ли ей слышать от меня одно и тоже.

Она медленно повернулась ко мне. Тень улыбки была на ее губах.

– Что у тебя на уме, Ангел? -

Я… твои деревья. Я не знаю, может быть, я снова нарушаю одно из правил, но они не идут у меня из головы. Они такие разные, но, видя их вместе, я чувствую какую-то историю. Не могу понять. Может, ты расскажешь мне? -

Она отвернулась и так долго смотрела на проплывающие в небе облака, что я решила – ответа мне не дождаться. Когда она снова обратилась ко мне, ее лицо не было таким открытым, но в глазах осталось немного теплоты, что давало мне надежду.

– Я называю их – Четыре Свободы – сказала она и ее голос был мягким как ветерок летним утром. -

"Четыре Свободы?", – я старалась сохранять нейтральный тон. Временами, особенно сейчас, Айс напоминала мне дикую лошадь, сплошной огонь и нервы. Одно неверное слово и она уйдет. Я чувствовала, что разговор идет о чем-то очень важном и старалась сохранять спокойный и мирный тон.

Кивнув, она отбросила травинку и взяла следующую, сомневаясь продолжать или нет, потом выкинула и ее, а затем продолжила.

"То, что слева, маленькое и немного дикое, это – Свобода Невинности, следующее – Свобода Силы, потом – Свобода Любви, последнее – Свобода Мудрости".

Взвешивая ее слова, я отчаянно пыталась придумать, что говорить дальше. Нарочно или нет, она только что впустила меня в свою душу и я хотела забраться еще глубже, чтобы узнать человека, который видит свободу в таких понятиях, как любовь и невинность. Но, я слишком хорошо знала, одно неверное слово и я останусь одна. Поэтому, я решила выйти на нейтральную тему.

"Ты часто думаешь о свободе?"

Глупый вопрос, но это был способ не спросить то, что могло спугнуть ее. Она пожала плечами.

"Не так много, как раньше. Я не хочу тратить время на то, чего невозможно достичь"

В ее глазах была такая тоска, что я поняла, что мы говорим не о простой свободе, которую получаешь выйдя из тюрьмы.

"Однажды ты выйдешь, Айс. Ведь твой приговор предусматривает возможность помилования, правда?"

Грустно усмехнувшись, она кивнула спустя мгновение.

"Есть шанс. Но этого никогда не будет"

"Почему?"

"Я убийца, Ангел. Все очень просто. Меня признали виновной в убийстве свидетеля"

Она снова пожала плечами, потом потрясла головой и рассмеялась.

"Мда, это не совсем то, что присяжные любят читать, рассматривая прошения о помиловании"

Тут я поняла, что снова влезла куда меня не просили. Я никогда раньше ее не спрашивала о том, действительно ли она виновна. И, насколько я знаю, она и только она одна могла рассказать, где правда в этом деле. Я думаю, что чувствовала себя в тот момент как новичок пожарный. Страшно идти вперед и обжечься. Не повернуть назад, ведь так ты отступишь перед опасностью.


Я выбрала нечто среднее. Просто промолчала. Откинувшись назад и рассматривая облака над головой, я чувствовала как напряжение покидает Айс и поняла, что мое решение было правильным. Снова воцарилась спокойная тишина и, на этот раз, я не рискнула ее нарушить.

Прошло несколько мгновений, Айс мягко кашлянула. Я чувствовала жар ее взгляда на себе, но продолжала смотреть на небо, надеясь, что она начнет разговор первая.

"А ты?", – наконец сказала она, – "Ты думаешь о том, чтобы снова быть свободной?"

Улыбнувшись, я посмотрела на нее.

"Не так, как раньше. Но да, почти каждый день".

"И о чем ты думаешь?"

"Мммммм", – я невольно расплылась в улыбке, – "прогулка по парку в сумерках, мороженое и горячая ванна".

Банально, но – правда. Особенно часть с ванной.

"Но, когда я чувствую, что стены надвигаются на меня, то вспоминаю то место, где проводила лето, когда была маленькой"

Айс кивнула, приглашая меня продолжить, ее глаза прояснились и было видно, что ей интересно.

"У моего отца был друг, который владел маленьким домиком в Канаде. Прекрасное место, сплошное дерево и стекло, с большим крыльцом, чердаком и гостиной, где был такой огромный камин, что мой отец, не нагибаясь, мог войти в него целиком. Дом стоял в еловом лесу, недалеко от красивейшего озера. На озере была небольшая пристань. Там отец держал свою лодку. Ничего особенного, но кататься на ней было очень весело. Сама я не умела грести и часто наблюдала с пристани, как отец ловил рыбу. А еще, там было несколько детей моего возраста и мы устраивали соревнования на берегу. Когда я научилась плавать, мы стали нырять с пристани на глубину, а мои друзья плавали в подводную пещеру. Я всегда оставалась на берегу, мне было слишком страшно. Каждое лето, пока я училась в школе, мы проводили там целый месяц, пока, наконец, мой отец не выкупил и дом, и участок у своего друга. У нас не было телевизора, но отец привозил свое радио и по вечерам, мама собирала свои головоломки, отец слушал репортажи с бейсбольных матчей, а я сидела у камина и читала. Потом, я поднималась к себе на чердак и засыпала под звуки огня, радио и ветра. Это были самые счастливые времена в моей жизни. Этот дом сгорел через год после того, как мы его купили. Знаешь, однажды, я выйду отсюда, восстановлю его голыми руками и проведу там остаток жизни"

Когда я посмотрела на молчаливую слушательницу, то сердце остановилось у меня в груди. В ее глазах было такое абсолютное и безграничное желание понять и поддержать меня. Рука сама собой потянулась к ней и она взяла ее в свои, нежно улыбнувшись.

"Это… кажется… подходящее место, чтобы мечтать о нем"

Я улыбнулась.

"Да, это так. Я могу поделиться с тобой, если ты позволишь"

Сжав губы, она отпустила мою руку и подтянула колени к груди, обнимая их руками.

"Не надо. Все нормально, это твоя мечта. То, что принадлежит тебе и только тебе. То, что ни это место, ни все эти люди не могут отнять у тебя".

Я подвинулась к ней поближе, пока мы почти не соприкоснулись.

"Я бы хотела поделиться этим с тобой, Айс. Только одно может быть лучше, чем иметь мечту, это возможность разделить ее с кем-то. С… тобой"

Уловив странное выражение ее лица, я позволила себе улыбнуться.

"Давай! Это будет весело. Просто закрой глаза и представь, что ты в лесу, окруженная деревьями. Почувствуй, как теплый ветер касается твоей кожи. Вдохни запах ели", – я сделала глубокий вдох, – "разве не замечательно?"

"Идиотизм"

Я рассмеялась.

"Конечно, так и есть! Потому и весело! Давай, Айс, просто закрой глаза и думай о том, что я тебе говорю. Думай о том, как солнце согревает тебя"

Посмотрев на меня, как на исчезающий вид ценного, но слегка сумасшедшего представителя рода человеческого, она все-таки закрыла глаза. Воспользовавшись случаем, я подвинулась совсем близко и положила руку ей на плечо. Мышцы напряглись. Я не смогла удержаться и стала мягко массировать ее спину, проводя ладонью небольшие круги. Она начала немного расслабляться.

"Вот так. Слышишь, как поют птицы? И волны бьются о причал?"

Несколько мгновений тишины, нарушаемой только нашим дыханием.

"Ну? Слышишь?"

Слегка удивленные глаза открылись и посмотрели на меня.

"Неа"

"Ты просто не пытаешься. Позволь мне помочь тебе"

И я продолжила свой трогательный рассказ о том, как "волны бьются о причал", а "птицы поют", не останавливаясь ни на минуту. Я почувствовала, как мышцы под моей рукой напряглись и через секунду глубокий, рокочущий смех вырвался из ее груди. Это было лучшее из всего, что я слышала когда-либо и через несколько секунд я присоединилась к ней, а слезы сами собой полились по щекам, когда я до конца осознала, как ужасно глупо звучали мои слова. Успокоившись, я вытерла слезы и посмотрела на сияющее лицо Айс.

"Боги, какая же ты красивая"

Слова слетели с моих губ сами собой, я не успела остановиться, но мне не хотелось взять их назад. Она действительно красивая и я хотела, чтобы она знала это.

Мы обе посерьезнели и я скорее почувствовала, чем увидела, как ее голова склоняется к моей. Я поняла, что и сама двигаюсь ей навстречу. Мои губы уже почти ощущали ее тепло ее губ, я чувствовала жар исходящий от ее тела и ее дыхание смешалось с моим, я закрыла глаза в предвкушении…

Кто-то кашлянул в метре от нас. Прежде, чем я успела открыть глаза, Криттер обнаружила себя нос к носу с Айс, которая удерживала ее за горло.

"Ты, я думаю, пришла сообщить, что тюрьма горит? Иначе тебе придется узнать, умеешь ли ты ходить со сломанными ногами"

"Я… просто подумала, что тебе нужно знать… Сайко сбежала", – прохрипела Криттер и ее лицо приобрело интереснейший оттенок розового цвета.

"Здорово", – пробормотала Айс, отпуская Криттер и вскакивая на ноги. Нагнувшись, она помогла мне встать.

"Спасибо за мечту, Ангел", – слегка коснувшись моей щеки рукой, Айс развернулась и побежала по направлению к зданию тюрьмы.

Обернувшись, я посмотрела на Криттер, которая откашливалась и потирала горло.

"Ты в порядке?"

Она кашлянула еще раз, а потом кивнула.

"Я в порядке. Мне следовало подумать, прежде, чем прерывать ее"

"Что снова происходит с этой Сайко?"

Криттер только пожала плечами и поправила форму. Переглянувшись, мы побежали за Айс.

"У нее есть заточка и она добралась до одной из новеньких"

"Новенькая? Я не знала, что у нас пополнение в этом месяце"

"Я тоже. Я слышала только, что ее привезли прошлой ночью. Когда все спали. Что-то действительно странное"


***

Добравшись до места, мы увидели сцену, в точности повторявшую ту, что была месяц назад, когда Сайко пыталась спасти Геракла. Охрана стоит, создавая круг, за ними толпа заключенных.

Как и в прошлый раз, Криттер провела меня туда, где можно было рассмотреть происходящее. У Сайко был самый настоящий нож, откуда она могла его взять? Лезвие было прижато к горлу женщины, которой было около сорока. Ее кожа была оливкового оттенка, а глаза темными и сверкающими, ее волосы были длинными и черными с редкими седыми прядками. В ней чувствовалась какая-то особая элегантность и даже то, в какой ситуации она находилась, не могло скрыть ее внутреннего благородства.

Я видела Сандру и Айс, которая отчаянно жестикулировала, двигая руками так, как никогда не делала, даже во время драки. Мне удалось уловить ее слова, даже сквозь гомон толпы.

"Хорошо, Кассандра, ты доказала, что хотела. Теперь, бросай нож"

"Не могу, моя дорогая Айс. Эта шкурка должна умереть. Мне жаль, что это расстраивает тебя, любимая моя, но некоторые вещи нельзя изменить"

Глаза пленной женщины расширились в ужасе, когда лезвие впилось в ее кожу.

"О, Морган, пожалуйста"

Кассандра сильно потянула ее за волосы, запрокидывая голову женщины еще больше назад.

"Я уже говорила тебе, ты, кусок дерьма, ее имя – "АЙС", используй его!"

"Извините", – выкрикнула женщина, – "Перестаньте, вы делаете мне больно!"

Кассандра оскалилась.

"О, нет-нет, моя маленькая. Я даже не начинала делать тебе больно"

"Брось нож, Кассандра", – закричала Сандра, поднимая свою дубинку.

Повернувшись к ней, Кассандра широко ухмыльнулась.

"О, извини меня, Сандра. Ты что-то сказала? Боюсь, я не расслышала из-за стонов этой шкурки. Не могла бы ты повторить еще разик?"

"Я сказала, брось нож!"

"Я так и думала, что ты это сказала", – пожала она плечами, – "Извини"

И слегка прикрыв глаза, Кассандра мягко провела ножом по горлу женщины. Кровь медленно полилась по ее руке. "Ах, нет ничего лучше запаха свежей, горячей крови…"

"Кассандра!!!"

Блондинка слегка повернула голову в сторону Айс и скривила губы в кокетливой улыбке.

"Ну, хватит, Айс. Ты лучше, чем кто-либо знаешь, как это здорово, провести ножом по коже своей жертвы"

Она захихикала, как маленькая девочка.

"Одна мысль об этом вызывает у меня дрожь. А у тебя?"

"Кассандра, пожалуйста, я прошу тебя бросить нож"

"Оооооо. Мольбы! Я люблю это в женщинах. В следующий раз, Айс, лучше встать на колени. Это усиливает эффект"

Со своего места, я могла видеть выражение лица Айс, когда она переводила взгляд с Кассандры на нож в ее руках, а потом на женщину, которая дрожала в объятиях сумасшедшей. Мне было очевидно, что Айс каким-то образом связана с этой женщиной. Я повернулась к Криттер и вопросительно посмотрела на нее. Она лишь пожала плечами и покачала головой.

В это время, Сандра шагнула вперед, поднимая руки в жесте примирения.

"Хотя бы скажи, почему ты делаешь это, Кассандра. Я хочу помочь тебе, если могу"

"Ты не можешь мне помочь, жалкое подобие копа. Я ненормальная, помнишь? Псих. Чокнутая. Совсем без крыши. Я – Сайко!!!"

"Пожалуйста, Кассандра", – снова попыталась охранница, – "просто скажи нам, почему?"

Мгновение помедлив, она кивнула и ослабила хватку.

"Хорошо. Это справедливый вопрос, я полагаю. Почему бы тебе на сказать им… как там твое имя?", – обратилась она к своей пленнице. Но женщина не могла говорить, задыхаясь от нехватки воздуха и страха.

"Ее зовут Жозефина", – четко и очень серьезно проговорила Айс.

Кассандра радостно заулыбалась.

"Ой, и правда, Жозефина… Как это некрасиво с моей стороны забыть твое имя. Жозефина, скажи нашим поклонникам почему ты оказалась в столь неудобном положении"

"Я… я не знаю!"

"Конечно же ты знаешь, милая. И говори погромче, чтобы все тебя слышали, дорогая. Мы же не можем позволить словам твоей мудрости пропасть просто так"

Жозефина молчала, тогда, Кассандра начала трясти ее как тряпичную куклу, а потом проорала:

"Не заставляй публику ждать. Выкладывай!"

"Мы…мы разговаривали", – проговорила Жозефина, – "этим…утром. В наших камерах. И…и я упомянула, что Айс моя подруга"

"Ты лживая тварь!", – в ярости закричала Кассандра, сжимая руку на горле женщины и поднося нож к ее подбородку, – "У Айс нет друзей. Кроме меня! Я – та, которую она любит, поняла меня?!?!?! Я – та, о которой она думает по ночам, лаская свое великолепное тело! Я! И ТОЛЬКО Я!!! Ты слышишь меня, кусок дерьма?! Слышишь???"

Жозефина хрипло закричала, а Сандра и Айс одновременно шагнули вперед. Кассандра резко дернулась назад, оттаскивая с собой свою жертву.

"Назад! Назад! Прежде, чем я отрежу ей голову. А вы знаете, я сделаю это"

Обе женщины остановились в нескольких метрах от Кассандры и ее ножа. Я думала, что Айс использует какой-нибудь свой удар для того, чтобы разоружить сумасшедшую, но моя подруга по какой-то причине колебалась, как бы сомневаясь в себе. Это было настолько непривычно, что предчувствие беды возникло само собой. Дальше события стали развиваться с бешенной скоростью. Кассандра подскользнулась, отступая назад и нож впился в горло Жозефины, а потом скользнул по ее плечу. Раздались крики и кровь полилась с новой силой, забрызгав форму Кассандры.

"Останется пятно", – хладнокровно прокомментировала блондинка, проведя пальцами по крови, а потом потрепав Жозефину по щеке.

"Морган, пожалуйста", – простонала она.

Звук пощечины разнесся по залу, как выстрел.

"Я говорила тебе, сука, ее имя Айс!!!", – в бешенстве заорала Сайко и замахнулась для удара ножом в грудь новой заключенной.

Дальше я все помню, как в замедленной съемке.

Айс и Сандра снова двинулись вперед. Затем, Айс, одной рукой отшвырнув охранницу, попыталась схватить нож. Сандру откинуло в толпу, а Айс, Кассандра и Жозефина сошлись в смертельном объятии.

У Айс были все преимущества, но у Кассандры была сила, присущая всем сумасшедшим, и ярость, способная смести все на своем пути, поэтому битва не закончилась в одну секунду. Айс держала Сайко за запястье, а та пыталась вонзить острие в любой участок плоти, находившийся в зоне ее удара.

Обе женщины неистово улыбались друг другу, получая извращенное удовольствие от смертельного танца. Эта мысль вызывала у меня дрожь и я попыталась соотнести образ той Айс, с которой я делилась мечтами, с той, которую я видела в тот момент. Совсем не простая задача, должна я вам сказать.

Я снова повернулась к Криттер, которая наблюдала за происходящим с восхищением.

"Почему они ничего не делают?", – спросила я, указывая на охранниц, которые наблюдали за схваткой и не предпринимали никаких действий.

Криттер снова пожала плечами.

"Я не знаю. Может, просто пытаются понять как помочь?"

"Это нелепо", – прокомментировала я и продолжила наблюдать за происходящим.

Рука Кассандры заметно тряслась от усилий, которые она прикладывала, пытаясь воткнуть нож в свою жертву, но Айс не отпускала ее ни на секунду. Ее глаза были слегка прикрыты и по-настоящему злая усмешка расползлась по ее лицу. Неожиданно для всех, Сайко отпустила Жозефину и толкнула ее по направлению к Айс, которая рефлексивно подхватила плачущую женщину. Секунда, все что нужно было Кассандре. Она резко вывернула запястье, вырываясь от Айс. Снова блеснул нож, острие резко понеслось вниз. Раздался громкий крик и, когда оружие снова показалось в поле видимости, лезвие было в крови.

"НЕТ!", – закричала я, более чем уверенная, что смертельный удар достался Айс. Я начала двигаться вперед, но Криттер решительно остановила меня.

Кассандра откинула голову назад и радостно засмеялась. Звук, вызывающий невольную дрожь. Когда она отошла, Жозефина поникла в руках Айс, кровь хлынула из раны на ее груди. Шок отразился на лице Айс. Она медленно перевела взгляд с Кассандры на женщину у нее на руках. Придя в себя, она аккуратно опустила Жозефину на землю, легкий стон вырвался из ее груди. В это время охрана решила атаковать.

"О, да!", – промурлыкала Кассандра, – "Я обожаю свиные отбивные, а вы? Давайте, свиньи. Идите к мамочке. Кто из вас умрет сегодня первым?"

Охрана отступила назад и Кассандра снова засмеялась.

"Ну же…Где та храбрость, с которой вы лижете друг другу задницы? Будет только немного больно! Можете спросить мою маленькую подружку!"

Ее радостные крики эхом разносились по тюрьме.

Одна из охранниц попробовала подойти к Айс, но получила от нее удар в живот. Айс сидела на полу, поддерживая Жозефину. Одной рукой она зажимала рану, пытаясь остановить кровь, а другой ласково перебирала волосы раненной женины.

"Держись", – пробормотала она, – "Помощь близко. Держись"

"Да-да, Жозефина", – прокричала Кассандра, размахивая ножом, чтобы охрана знала, что она готова на все, – "прислушайся к нашей драгоценной Айс. Держись. Я не хочу, чтобы ты пропустила хоть мгновение своей выдающейся смерти!!!"

Я в ужасе смотрела на то, как Айс всеми силами пыталась остановить кровотечение. Кровь лилась между ее пальцами, даже когда моя подруга со всей силы нажимала на рану.

Раненная женщина была в сознании, но ее лицо было ужасно бледным. Они с Айс о чем-то говорили, но из-за криков вокруг я не могла разобрать ни слова. Мое сердце сжималось от того, какое отчаяние было написано на лице Айс. Кто была эта женщина, которая могла заставить Айс потерять свое лицо???

Айс склонила голову к этой женщине, чтобы суметь разобрать неясный шепот. Вдруг, я увидела как Жозефина резкий вздох и обмякла.

"Нееееееееееееееееееееееееет!"

Отчаянный крик прозвучал во внезапной тишине и его звук, казалось, отражался от стен и проникал в душу, тревожным чувством невосполнимой потери.

Айс резко замолчала и медленно встала, не поднимая голову. Она смотрела вниз: на тело Жозефины и свои руки, с которых капала кровь. Казалось, что она не может поверить в происходящее.

Я уловила направление ее взгляда, который медленно, но верно сфокусировался на Кассандре и холод пробежал по моей спине.

Она собирается убить ее. Господи, она собирается убить Сайко голыми руками!

Один шаг и нож вылетел из рук Кассандры.

Еще шаг… руки сомкнулись на шее все еще смеющейся женщины.

Айс зарычала и оторвала Сайко от земли, прижав ее спиной к стене. Она сжимала горло сумасшедшей все сильнее и сильнее. Кассандра продолжала криво улыбаться, но ее лицо покраснело, а руки судорожно пытались ослабить хватку Айс.

Сандра опомнилась и подбежала к дерущимся.

"Нет, Айс! Пусти ее! Позволь нам позаботиться о ней!"

Ее последние слова были прерваны ударом ногой в грудь. Сандру снова откинуло в толпу. Айс даже не стала оборачиваться. Она просто смотрела в глаза Кассандры и медленно сжимала руки.

"Назад!", – прокричала она, – "Я дам этой суке то, что она заслуживает!"

"Айс, нет!!!", – Сандра снова попробовала подойти ближе, но на это раз старалась быть осторожнее, – "Айс, пожалуйста. Подумай, что ты делаешь. Не надо. Пожалуйста!"

"Назад! Я сказала, назад!!! Не подходи ближе, Сандра. Я не хочу убивать тебя"

"Не делай этого, Айс!"

Я снова попыталась вырваться от Криттер, когда увидела побелевшие от усилий пальцы Айс и стекленеющий взгляд Кассандры. Она все еще улыбалась, как будто смерть была ее другом, приближающимся с каждой безуспешной попыткой вздохнуть.

Шепот пронесся в толпе и я увидела как Комендант появился в окружении свой личной охраны. На нем был черный костюм, на котором ярко выделялся большой золотой крест. Кивнув взгляд на происходящее, он поставил руки на бедра и начал орать:

"Что здесь происходит? Охрана!!! Развести их!!!"

Сандра посмотрела на него, с трудом пытаясь скрыть раздражение.

"Пытаемся, сэр! Это не так просто как кажется!!!"

"Не похоже, что вы очень стараетесь, Мисс Пирс. Делайте свою работу или я найду кого-нибудь, кто сделает ее за вас!!!"

Сандре оставалось только продолжить свои попытки:

"Пожалуйста, Айс! Других вариантов нет. Подумай, что ты делаешь. Пожалуйста, я умоляю тебя, отпусти ее. Пожалуйста!"

"Действуйте, Мисс Пирс!"

"Айс! Отпусти ее. Я не хочу прибегать к насилию"

"Немедленно, Мисс Пирс, сделайте это!", – Комендант, не дожидаясь действий со стороны Сандры, развернулся к своим людям, – "Вы! Взять ее!"

"Айс! Вот оно! Последний шанс, пожалуйста!"

Айс даже не повернула головы и Сандра тяжело вздохнула, признавая поражение, потом повернулась и кивнула: "Постарайтесь воздержаться от лишнего насилия"

Комендант прервал ее, схватив за воротник:

"Мне плевать, если вам придется сломать каждую косточку в ее теле. Делайте свою работу и не рассуждайте, слышите?"

Сандра собралась что-то возразить и тут я поняла, что пришел и мой последний шанс. Подняв ногу, я с силой ударила Криттер по колену. От неожиданности и от боли она отпустила меня. Я побежала вперед и, используя все навыки приобретенные за месяцы тренировок с Амазонками, пробралась сквозь толпу. На моем пути оставались только Комендант и Сандра. Не думаю, что они ожидали от меня таких действий. Подбежав к ним, я резко упала и по полу прокатилась между ними. Поднявшись на ноги, я с удовлетворением отметила, что нахожусь в метре от своей цели.

Айс…

Я чуть не опоздала. У Кассандры уже посинели губы, а глаза закатились. На ее лице все еще была эта мерзкая ухмылка, Господи, как же мне хотелось ударить ее…

"Айс, это Ангел!", – начала я, используя свой голос, как гипнотизер использует часы на длинной цепочке и пытаясь успокоить зверя, в которого превратилась Айс, – "Не делай этого. Пожалуйста. Убив ее, ты не вернешь свою подругу, как бы тебе этого не хотелось. Ты ведь знаешь".

"Уходи отсюда, Ангел", – голос Айс был глухим и холодным от ярости и горя.

"Извини, Айс, но я никуда не пойду. Ты не хочешь этого делать. Пожалуйста, отпусти ее".

"О, ты не права, Ангел. Я очень хочу сделать это", – ее мышцы напряглись и она подняла Кассандру еще выше. Потом слегка ослабила захват, позволяя ей вздохнуть. Кассандра попыталась что-то сказать, но Айс снова сжала руки.

Я почувствовала движение за спиной и поняла, что времени почти не осталось.

"Айс, вспомни, о чем мы говорили. О мечтах. О том, что кто-то может забрать их. Не делай этого Айс. Не позволяй ей забрать свои мечты".

Я старалась говорить спокойно и медленно. Я видела, что Айс слушает меня, ее мышцы слегка расслабились. Затаив дыхание, я подошла и положила руку ей на спину, а потом начала поглаживать ее, как раньше во дворе. "Правильно, Айс. Все хорошо. Отпусти ее"

Крики Коменданта, приказывающие атаковать, потонули во всхлипах Кассандры, которая пыталась дышать лежа на полу, куда она упала после того, как Айс опустила руки.

Мгновение спустя, я оказалась за спиной у Айс, которая отпихнула Кассандру подальше от нас и теперь, готовилась встретить людей Коменданта. Он сам, с дубиной в руке, подошел поближе и протянул руку к Айс.

"Не трогай меня", – прорычала Айс.

Комендант побледнел и вытаращил глаза. Я с любопытством наблюдала за происходящим, находясь в полной безопасности за спиной Айс.

"Вы проведете месяц в дыре, Мисс Стил, за это происшествие. Сдавайтесь немедленно или я прибавлю еще месяц"

"Дотроньтесь до меня, Комендант Мориссон и я отправлю вас в вашу личную дыру. Навсегда"

"Вы угрожаете мне Мисс, Стил?"

"Нет, Комендант Мориссон. Это факты"

Глядя на его выражение лица, я с трудом сдержалась от усмешки.

"Отзовите своих людей и я сдамся Сандре сама. Договорились?"

"С чего вы взяли, что я собираюсь договариваться с убийцей, Мисс Стил? Не смотря на то, что думаете вы и все остальные, этой тюрьмой командую я, а не вы. Одно мое слово и вас изобьют до смерти"

Я не видела этого, но была уверена, что реакцией на эти слова, стала взлетевшая бровь Айс.

"Попробуем?", – ее голос был томным мурлыканьем и мурашки побежали по моему телу от соблазнительных интонаций. После секунд тяжелого молчания, Комендант сделал шаг назад и сказал:


"Отлично, Мисс Стил. Никто не тронет вас. Но запомните. Вы заполучили врага. Серьезного и сильного врага. Жизнь здесь больше не будет казаться для вас такой легкой. И это, моя дорогая, не угроза. Просто факты"

Айс медленно кивнула и подняла руки, показывая, что готова сдаться. Сандра и еще одна охранница подскочили и повалили Айс на землю. Двое других подхватили потерявшую сознание Кассандру и понесли ее к камере.

"Шестьдесят дней в изоляторе для каждой из них", – приказал Мориссон, – "И еще, Мисс Пирс, когда закончите, зайдите ко мне в кабинет. Мы должны серьезно поговорить о ваших действиях во время этой… ситуации"

"Да, сэр"

"Еще…"

"Что, сэр?"

Мориссон ухмыльнулся и указал пальцем на тело Жозефины:

"Пусть кто-нибудь уберет этот мусор"

Толпа расступилась, когда Айс, окруженную охраной, уводили из зала. Она шла с гордо поднятой головой и, казалось, что два месяца в полной темноте и одиночестве совсем не беспокоили ее. Я знала, что буду скучать по ней. Очень.

То, что произошло во дворе, давало мне надежду на будущее. Я мечтала о продолжении нашего общения, куда бы оно ни привело.

Развернувшись, я обнаружила, что стою лицом к Жозефине, чье тело лежало в крови, а взгляд, пустой и остекленевший, смотрел в пустоту. Обойдя лужу крови, я опустилась перед ней на колени и закрыла ей глаза, произнеся молитву той высшей силе, которая присутствует в нашей жизни.

Криттер пробралась сквозь толпу и подойдя ко мне, помогла встать на ноги.

Я горько усмехнулась, посмотрев ей в глаза.

"Извини за ногу"

Она тоже улыбнулась и подмигнула мне:

"Нет проблем. Надо будет запомнить этот ход"

"Ты должны это сделать. Ведь именно ты научила меня этому"

"Я? Должно быть я учу лучше, чем думала", – моя подруга выглядела весьма довольной собой. Ее выражение изменилось, когда она посмотрела на тело у наших ног, – "Ну и дела…"

Я кивнула.

"Не могу понять, кем она была? Очевидно они с Айс были в своем роде друзьями"

"Может Корина знает?"

"Может быть, но, кажется, сейчас я не готова встретиться с ней или с кем-либо еще. Пожалуй, я просто пойду к себе в камеру и подумаю…"

Криттер кивнула и похлопала меня по плечу.

"Ты отлично все сделала, Ангел. Я не думаю, что кто-то другой был способен остановить Айс. Ты предотвратила трагедию. Хорошая работа"

Я должна была бы порадоваться комплименту, но впечатление от встречи с темной стороной человечества не оставляло меня и я просто кивнула в ответ.

"Увидимся позже, Ангел"

Я постояла еще несколько минут, смотря как светлые волосы Криттер мелькают в толпе. Потом, бросив последний взгляд на Жозефину, я развернулась и ушла к себе в камеру, чтобы не разреветься на глазах у всех.


***

Мой сон был наполнен видениями насилия и смерти. Никаких конкретных образов, но сознание металось в ужасе. Затем, впервые за долгое время, мне приснился Питер. Он умирал снова и снова, но его убивала не я, а Айс или Кассандра. Я опускалась рядом с ним на колени и с недоумением смотрела на свои окровавленные руки. В это время в комнату входили люди, которые сперва смеялись и разговаривали, а потом смолкали и обвиняюще смотрели на меня. Последний кошмар был самым страшным. Начинался он довольно мирно. Мы с Айс сидели обнаженными на траве во дворе. Казалось бы, что мне должно было быть неловко, но я чувствовала себя абсолютно спокойно. Мне казалось, что это самое безопасное место в мире. Айс сидела спиной ко мне, а я ласкала ее кожу, наслаждаясь ее мягкостью и силой. Я что-то ей рассказывала, не помню что. Но это казалось таким не важным. Она сидела, не двигаясь, принимая мои ласки и слова. Чувство страха медленно вползало ко мне в душу. Я понимала, что должна посмотреть ей в глаза и разворачивала ее лицом к себе. Мертвый взгляд встречал меня. Я замирала и в ужасе смотрела, как меняется ее взгляд. Сначала, это были глаза Жозефины, потом Кассандры, потом Питера. Наконец, ее голубые глаза смотрели на меня. Но они были пустыми и мертвыми. Самое страшное, что они смотрели на меня, обвиняя в чем-то. Кровь потекла с уголка ее рта, когда она хотела что-то сказать. Потом она засмеялась. Ее зубы были красными от крови.

Я закричала.

Когда я проснулась, то все еще кричала. Я судорожно пыталась выбраться из запутавшихся вокруг меня простыней, чувствуя как стены камеры сдвигаются. Сердце билось все сильнее, а каждый выдох вырывался из груди со стоном. Лицо и шея покрылись липким потом.

Наконец, я поняла где я и что все происшедшее просто кошмар. Дыхание стало успокаиваться и мне удалось выбраться из мокрых простыней. Звук шагов заставил меня снова укутаться в них.

Одна из ночных охранниц заглянула в камеру сквозь решетки и обеспокоено спросила:

"Ты в порядке?"

"Да, да. Просто кошмар", – убирая прилипшие от пота волосы со лба, я умудрилась нервно хихикнуть, – "Давненько их небыло…"

Выражение лица Пэг стало грустным.

"Такие как ты, не должны видеть кошмары, Ангел. Ты должна жить на воле, принося людям радость и делая добро. Ты не принадлежишь этому месту", – вздохнув, она покачала головой, – "Худшее в моей работе, сторожить невиновных"

"Я не отношусь к ним. Я убила своего мужа"

"Может ты и убила его, но ты не убийца. Я читала отчеты. Он насиловал тебя. Ради бога!"

"Насиловал или нет, но я убила его. И закон требует, чтобы я понесла наказание. Вот оно. Спасибо за заботу. Я серьезно, для меня много значит то, что кому-то не все равно"

Покраснев, Пэг вынула из-за пояса ключи:

"В любом случае, хочешь выйти? Подъем уже очень скоро"

Я улыбнулась, безумно радуясь тому, что ночь закончилась.

"Звучит шикарно"

Зазвучал звук отпираемого замка и новый день начался в Болоте.


***

Заставив себя позавтракать, я отправилась в библиотеку. Корина встретила меня с улыбкой и молча указала на мой стол, где лежала кипа газет. На мой вопросительный взгляд, она подошла, вручила мне чашку горячего чая и сказала:

"Я слышала, что произошло вчера и поскольку Айс никогда не упоминала о Жозефине, то мне стало жутко любопытно. Я провела свое маленькое расследование и вот, что мне удалось найти. Взгляни"

Усевшись, я отхлебнула чая и погрузилась в чтение. Первой была статья, заголовок которой гласил: "Жена Мафиози будет переведена в женскую колонию". Просмотрев текст, я узнала, что Жозефина известна как Миссис Жозефина Бриаччи, жена Сальватора Бриаччи, известного человека в криминальном мире Питсбурга. Каким то образом, его сумели поймать на контрабанде и сокрытии доходов. Ему предъявили обвинения, пытаясь параллельно расследовать несколько громких убийств связанных с его именем. Читая дальше, я узнала, что Жозефина отказалась свидетельствовать против своего мужа. По закону, ей не могли инкриминировать этот отказ, но задержали по подозрению в соучастии. По мнению авторов статьи, это была своеобразная месть властей за отказ в сотрудничестве.

Обычно, люди, которые ожидают суда, содержаться в обычном отделении. Ее, однако, поместили в тюрьму штата. Судя по всему, суд так и не состоялся.

Прочитав все газеты, я знала очень много о Сальваторе Бриаччи и его криминальном синдикате, но очень мало о его жене. Мой чай был совсем холодным, когда я наконец закончила читать. Потянувшись, я посмотрела на Корину, которая терпеливо ждала, чтобы я закончила свои исследования.

"Ну… Это дало мне не много информации"

Корина улыбнулась, поправив очки:

"Совсем не много, да?"

"Точно. Что связывало ее с Айс? Ты не видела ее, Корина. Она была абсолютно не в себе, когда Жозефина умерла. Казалось, что кто-то из членов семьи потерян для нее навсегда"

Я не смогла сдержать дрожь, вспомнив горестный вой и то, как Айс накинулась на Кассандру.

"По крайней мере, со мной, она никогда не говорила про эту женщину, это точно", – ответила Корина немного озадаченно, – "У меня есть свои мысли. Если они чего-то стоят"

"А они стоят?"

"Что я точно знаю, так это, как я и говорила тебе раньше, что Айс связалась с организованной преступностью, когда вышла из Болота в прошлый раз.Я никогда не слышала от нее имени Сальватора Бриаччи, но суд над ней был закрытым и все тщательно скрывалось. Может быть они встретились в Мафии".

"Возможно, но ты сказала, что Мафия отступила, когда ее обвинили в убийстве. Было бы странно, если бы они относились друг другу так тепло, раз ее муж предал Айс".

Корина пожала плечами.

"Кто знает Айс? Эта женщина недоступнее, чем девственница с поясом верности"

Я подавилась чаем. Была одна вещь в Корине: эта женщина говорила что хотела и когда хотела. Никогда нельзя было знать, что следующим вылетит из ее рта. Откашлявшись, я поставила чашку на стол и стала крутить карандаш в руках.

"Хотела бы я знать, как там Айс…"

"Айс? Подозреваю, что нормально. Она частенько бывала в дыре, когда только начала править Амазонками. Это место стало ее второй камерой. И потом, она всегда предпочитала собственную компанию чей – либо еще. Не волнуйся за нее, маленький Ангел. С ней все будет нормально. А вот ты?"

"А что я?"

"Я ведь знаю о том, что вчера произошло. Должно быть, тебе было тяжело смотреть на все это"

"Что именно ты имеешь в виду?", – выпалила я, – "Ту часть, где Кассандра хладнокровно прирезала Жозефину или, где Айс пыталась задушить Кассандру голыми руками?"

Корина, явно не ожидавшая такой реакции, смотрела на меня с открытым ртом.

Я тяжело выдохнула.

"Прости, Корина. Ты не заслуживаешь такого"

Моя подруга только улыбнулась.

"Все нормально, дитя. Я просто не ожидала. Ты так никогда не реагировала"

"Ты никогда не разговаривала со мной, после того, как я видела убийство и попытку убийства в течении 15 минут. Это было… тяжело", – я потерла виски, пытаясь прогнать образы из своей головы, – "Я не очень хорошо спала этой ночью. Думаю, что кошмары еще долго не оставят меня"

"Я догадываюсь", – сочувствующе сказала она, – "Давай о чем-нибудь приятном? Как идут дела с Айс? Очевидно, что события немного застопорятся теперь, но я видела вас во дворе вчера"

Она смотрела на меня с легкой улыбкой и пронизывающим взглядом, очевидно пытаясь найти ответ. К ее чести, она ни разу не спросила меня об "Инциденте в душевой".

"Со стороны казалось, что вам очень… уютно"

Сумев справиться с безудержным желанием покраснеть, я кивнула, не отводя взгляда.

"Дела идут. Она крепкий орешек, но я расколю ее. Так или иначе"

Корина кивнула и скрестила руки на груди.

"Если кто-то наэтой грешной земле и сумеет это сделать, так это ты"

Мне оставалось только молиться, чтобы у меня была ее уверенность и, что намного важнее, возможность это проверить.


***

Следующие два месяца прошли и быстро, и медленно. Наконец-то пришла зима, проникая в наши души, повышая агрессивность и уменьшая надежды.

Когда все остальные жители страны готовились к праздникам, лепили снеговиков и грелись у каминов, обитатели Болота пытались выжить. Это стало намного сложнее со времени заключения Айс в изоляторе. Монтана сумела добиться помилования через две недели после того происшествия, оставив Амазонок без лидера. Криттер была хорошим администратором, но в ней не было того духа Лидера, который так сильно чувствовался в Монтане и Айс. Пони и Сони отказывались что-либо менять в своем положении и, откровенно говоря, в них не было ни силы, ни способностей, чтобы управлять Амазонками.

Банда Дерби постепенно осваивалась в новой роли сильнейшей группы в Болоте. Мои друзья пытались их сдерживать, но постепенно я начала сомневаться, что им удастся продержаться до момента, когда вернется Айс. Другие банды, вдохновленные кажущимся успехом группировки Дерби, стали выступать, поднимая маленькие бунты, которые охране и Амазонкам удавалось подавить с большим трудом.Это было трудное время для всех нас.

Я со своей стороны, продолжала жить как могла, оставаясь на заднем плане тюремной жизни.

Моя работа в библиотеке и многочисленные заказы помогали мне отвлекаться от мыслей от женщине, которая провела два месяца своей жизни в темноте и одиночестве. Моим единственным спасением были бесконечные заверения Корины, что Айс чувствует себя там, как дома и, что все будет хорошо.

Я, в любом случае, не могла чувствовать себя хорошо. Я безумно скучала по ней. Даже в те дни, что мы не разговаривали, я знала, что она была рядом и это давало мне чувство уверенности и спокойствия, какого я никогда не знала, даже когда была на свободе. Это была странная связь, но ощущать ее, было как найти нечто, о потере чего ты даже не догадывалась.

Чтобы хоть как-то занять себя, я присматривала за камерой Айс. Естественно, я не была специалистом, но чтение книг о бонсаи помогло мне поддерживать жизнь в этих удивительных деревьях. Когда я пришла в камеру Айс первый раз, то старалась держать руки и глаза при себе. Мне не хотелось влезать в личное пространство, которое так яростно защищалось этой весьма скрытной женщиной.

Одной из первых вещей, которые я заметила, была та самая лопатка для бонсаи, благодаря которой мы с Айс начали общаться. Я взяла ее в руки и задумчиво провела пальцем по рукоятке, удивляясь тому, как мало она весит. Я представила себе, как Айс аккуратно работает ею в тишине. Эта мысль заставила меня улыбнуться и я начала обрабатывать деревья, тихонько напевая себе под нос.

Моя решительность не совать нос в дела Айс, уменьшалась к каждым новым приходом в ее камеру. Желание осмотреться было так велико, что я обнаружила, что во время моей работы над бонсаи, я смотрю по сторонам вместо того, чтобы смотреть, что я делаю. Мой взгляд метнулся к картам, которые не менялись с тех пор, как я была тут последний раз вместе с Айс, затем я стала вглядываться в книги, которые аккуратно стояли на полке над кроватью. Однажды, отбросив все сомнения, я подошла к этим книгам и, всмотревшись, я обнаружила полное собрание сочинений Солженицына, что не удивило меня. Рядышком лежала книга по Древней Мифологии, а потом я увидела книги по химии и аэронавтике. Покачав головой от удивления, я продолжила читать названия.

"Учебники", – прошептала я, не веря самой себе, – "Она читает учебники"

В отличии от многих заключенных, в коллекции Айс не было "женских романов". Но самой большой неожиданностью для меня стала копия всего Тао Те Чинга, на его языке. Мне было недоступно ни прочтение этой книги, тем более на оригинальном языке, ни понимание написанного. Но, по потрепанной обложке было видно, что эту книгу читали и часто. Решив посмотреть на текст, я взяла книгу и раскрыла ее. Маленький листочек мелькнула и исчез под койкой. Я наклонилась и нашарила рукой маленькую картонку. Мое замешательство длилось несколько секунда. Это была черно-белая фотография. Три человека и собака. Мужчина, высокий и отлично сложенный, был невероятно хорош собой. На нем был классический костюм, белая рубашка и галстук. С ним под руку стояла великолепная женщина. Высокая и красивая, ее волосы собраны в стиле "Джэки Кэннеди". На ней был светлый дорожный костюм, белые перчатки и такая же сумочка, которую она придерживала одной рукой. Другой, она держалась за плечо девочки, в которой я немедленно узнала Айс. Она была одета в школьную форму, на ногах белые гольфы и спортивные туфли. Ее длинные волосы развевались на ветру. В ее чертах легко улавливалась та красота, которая была присуща ей теперь. Но, что больше всего задело и поразило меня, так это открытая и яркая улыбка на ее лице и взгляд, который смотрел на мир с доверием и надеждой.

На мгновение, все о чем я мечтала, это оказаться там, на этой фотографии и лично посмотреть в глаза той девочки, которой была Айс.

Я поняла, что плачу только когда слеза упала на фотографию. Соленая капля заставила расплыться изображение огромного черного пса, овчарки, который сидел у девочки в ногах. Камера запечатлела его попытку лизнуть девочку в лицо.

Смахнув слезы с лица и с драгоценной фотографии, я уставилась на Айс, а потом провела пальцем по ее голове и улыбнулась ей в ответ.

"Эта часть тебя все еще жива, Айс. Ты не спрячешь ее. Я помогу тебе. Я обещаю".


***

Тем вечером, я лежала на своей койке, а мое сознание было в камере у Айс и смотрело на фотографию. От нее веяло счастьем и выражение лица маленькой Айс не оставляло меня. Все это заставило меня вспомнить свою собственную семью и свое место в ней.

Мои родители были очень духовными людьми, которые хотели иметь большую семью и воспитывать своих детей в старых церковных традициях. Каждый месяц они надеялись на то, что Господь Бог пошлет им ребенка, но этого все не происходило. Когда, наконец, как решила моя мать, пришло время бросить все попытки, на свет появилась я. Мой отец всегда хотел мальчика и был страшно разочарован, когда я, плачущая и кричащая, появилась на свет. Я слышала, что иногда отцы растят таких детей как сыновей, но я воспитывалась как и полагается благовоспитанной дочери. Свободные платья чуть ниже колена, церковь по воскресеньям, вышивание, готовка и остальные прелести жизни.

Я ненавидела каждую минуту.

Пока остальные дети катались на велосипедах, строили плоты и шалаши, я училась печь пирожки.

Раз за разом. Раз за разом.

Книги стали моим единственным спасением. Я жадно читала все, что попадало мне под руку. Наши отношения с отцом нельзя назвать хорошими. Мне так были нужны его любовь и одобрение, а я получала отстраненное равнодушие. Я отчаянно любила его и он любил меня тоже. По-своему, как я думаю. Мы никогда не были близкими людьми с моими родителями.

Я знаю, что разбила их сердца, когда уехала из нашего города и приняла жизнь Питера. Со времени его смерти, я видела родителей дважды. В день моего приговора, когда меня потрясло, как быстро они постарели, а потом, когда мать пришла сообщить мне, что отец умер и она собирается переехать в Феникс, чтобы жить там со своей младшей сестрой. Она не смотрела мне в глаза, когда говорила об этом. Я сказала, что люблю ее, но она не ответила и я поняла, что для нее дочь мертва, как и муж.

Наверное, это должно было разбить мне сердце. Но, кажется, я стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что семья, которую ты сама создаешь, намного важнее семьи, в которой ты родился.

ЧАСТЬ 6

Три недели спустя я вновь была в библиотеке, но на сей раз в окружении амазонок. Амазонок, покрытых синяками и кровоподтеками, если быть точной. В тюрьме начались массовые беспорядки, жестокие стычки, одна другой хуже.

У Пони одна рука была на перевязи, а пальцы непомерно опухли и раздулись. У Сони пострадал нос. Похоже, только Криттер избежала явных повреждений.

– Кто-то должен с ней поговорить,-сказала Пони, потянувшись и скривившись от боли.-Мы не можем их больше сдерживать, а охрана-тем более. Начальник тюрьмы, похоже, не собирается вмешиваться, идиот.

Несколько пар глаз уставились на Корину, которая всплеснула руками:

– Не смотрите на меня, дамы.

Взгляды окружающих снова нацелились на меня. Я встряхнула головой.

– Ребята, не думаю, что получится. Она не выходит из камеры с тех пор, как ее освободили из карцера. Все вы видели, во что она превратилась: полумертвая и на три четверти безумная. Я пыталась уже дважды, и оба раза еле унесла оттуда ноги. Может, кто-то другой попробует?…

– Давай, Ангел. Ты отговорила ее от убийства Кассандры. Ты наша единственная надежда. Если Айс вскоре не выйдет из камеры, нам конец,-глаза Криттер впились в меня.-Ты знаешь, что это правда. Она нам нужна. И ты нужна нам, чтобы вернуть ее.

Сдаваясь под напором их взглядов, я вздохнула, затем кивнула:

– Хорошо, но если я не вернусь через несколько часов, помните, что я этого не хотела.

Ощущение облегчения было просто осязаемо. Криттер схватила меня за руку, когда я встала.

– Ты сможешь, Ангел. Ты лучше всех.

– Повторяй это почаще, Криттер, и может быть, я сама в это поверю.

Я развернулась и вышла из безопасности библиотеки с грузом их надежд на плечах. Поднявшись по лестнице, я направилась по коридору, гадая, что обнаружу. День освобождения Айс стал для меня настоящим ужасом. Словно подросток, ожидающий первого свидания, я провела день вся на нервах, постоянно поправляя прическу и разглаживая складки на форме, делая это столь часто, что Корина и мои подруги отвели душу в подколках.

Я наконец увидела ее, державшуюся на ногах только благодаря поддержке Сандры и другой незнакомой мне охранницы. Айс была худа словно скелет, и форма висела на ней как на вешалке. Ее кожа была ужасно бледной, а когда-то чудесные волосы свисали безжизненными спутанными космами. Вокруг рта залегло множество морщин, а во ввалившихся глазах не было и искры прежнего огня.

Почти застонав, я подбежала к троице, чтобы прикоснуться к привидению, которое заменяло теперь мою подругу. Она отшатнулась, и слезы навернулись на мои глаза. Сандра печально покачала головой, вежливо отстранила меня, и они направились к лестнице.

Жутко напуганная, я помчалась в библиотеку и кинулась Корине на шею, как только увидела ее.

После этого я дважды была в камере Айс и оба раза вылетела оттуда, напуганная рычащим полубезумным зверем, в которого превратилась моя подруга.

С тех пор я постоянно наведывалась к охранницам и требовала ответа. Мне сообщили только, что изоляция Айс прошла не так, как ожидалось. Когда я спросила, почему она не в больнице, где собственно должна находиться, меня проигнорировали.

Ну что ж, вот я и снова здесь, чтобы попытаться еще раз.

Подойдя к двери, я услышала тихое пение. Звук был печальный, но мелодичный, и мои глаза тут же оказались на мокром месте. Войдя в дверь, я увидела, что Сандра сидит на постели рядом с Айс, держа за руку, и гладит ее волосы. На полу рядом с кроватью был поднос с едой, и как я заметила, не тюремной.

Айс сидела, облокотившись на стену и склонив голову, а ее свободная рука сжималась и разжималась. Мягкий напев Сандры заполнял все вокруг. Слезы хлынули из глаз, и я прижала руку ко рту, чтобы заглушить рыдания. Пение прекратилось, когда Сандра вскинула голову. Увидев меня, она улыбнулась.

– Ангел, входи. Смотри, Айс, Ангел пришла.

Когда та не отреагировала, Сандра поманила меня.

– Садись сюда. Возьми ее за руку. Ее ногти раздирают ладонь.

Сделав то, что она сказала, я осторожно разжала кулак и переплела длинные пальцы Айс со своими.

Господи, ее рука была холодна как у мертвеца! По сравнению с ее обычным жаром, прожигающим дорогу к моему сердцу, этот холод был пугающим. Единственным проявлением тепла было едва заметное покраснение там, где наши руки соприкасались. Я старалась заглянуть в ее глаза, но ответного взгляда не было. Содрогнувшись, я перевела взгляд на Сандру.

– Как у нее дела?

– Чуть лучше. По крайней мере, мне удалось заставить ее немного поесть. Должна сказать, я, конечно, не шеф-повар, но все лучше, чем то, чем нас здесь потчуют.

Посмотрев на поднос, я не могла не согласиться. Еда на тарелках была вполне распознаваема, чего не скажешь о тюремной пище.

– Я рассказывала ей о Диане, когда ты пришла.

– О Диане?

Сандра улыбнулась.

– Это моя дочь. Айс спасла ей жизнь. Ведь правда?-она повернулась к Айс, но та не ответила.-Мой муж был полицейским, его убили, когда Диане было шесть. С тех пор я должна была пахать, чтобы обеспечить нам крышу над головами и еду на столе. Я отвозила ее к бабушке перед школой и забирала оттуда после работы. Вот и все наше общение. Поначалу это срабатывало. Но моя мать уже стара и не может уследить за всем,-вздохнув, она крепче сжала руку Айс.-Диана стала старше и попала в дурную компанию. Поначалу мелкий вандализм, потом кражи в магазинах, затем наркотики. Моя мать ничего мне не рассказывала, пока не стало слишком поздно. Я приходила домой настолько усталой, что не видела никаких признаков, хотя должна была бы,-она снова вздохнула.-Затем ее приняли в банду, и однажды мне на работу позвонили из полицейского участка. Похоже, она стояла на шухере при ограблении дома, и ее взяли со всеми подельниками. Это стало последней каплей. Полиция согласилась снять обвинения, но я знала, что девочке нужна помощь. И я привезла ее сюда. Первый раз в жизни она оказалась в настоящей тюрьме. Айс вызвалась помочь. Она отвела Диану в комнату для посетителей и держала там около часа. Когда Диана вышла оттуда, она выглядела почти как Айс сейчас.

Сандра, нежно улыбаясь, убрала пряди, упавшие на лицо Айс.

– Никто из нас никогда не вспоминал больше об этом инциденте. Диана не вернулась к своему прошлому, -улыбка Сандры стала гордой. -Она учится на втором курсе Стэнфорда и получает только "отлично".

– Сандра, это просто чудесно!

– Да. И этим я обязана этой женщине. Когда Диана услышала, что Айс снова попала в тюрьму, она была в шоке. Все повторяла, что должна была что-то сделать, как-то помочь. Отплатить за добро.

– Она… не… виновата…

Мы резко повернулись на звук почти незнакомого голоса.

– Айс?-воскликнула Сандра пораженно, -ты что-то сказала?

– Не ее вина…-повторила Айс, в ее глазах все также царила пустота. Ее губы кривились, произнося слова.-Моя вина. Не ее.

Слезы, высохшие за время Сандриной истории, снова покатились у меня из глаз. Ошеломленная я прижала ее руку к губам и нежно поцеловала холодные пальцы.

– Слава богу, ты вернулась,-прошептала я сквозь слезы.

А потом нас оглушил раздавшийся взрыв, за которым последовали яростные крики заключенных. Затем завыла сирена. Но ее перекрыл становившийся все громче вопль ликующей толпы.

Бормоча проклятия, Сандра вскочила с постели и схватила дубинку. Она выбежала в коридор, посмотрела вниз, затем повернулась к нам, и страх мелькнул в ее глазах.

– Это бунт! – она попыталась перекричать вопли заключенных и сирены. Снова вбежав в камеру, она коснулась моего плеча. – Присматривай за ней. А я верну Дерби должок. Это первое место, куда она притащит свой жирный зад.

– Так, так, так!-раздался неприятный голос за нашими спинами. -Похоже, у милой маленькой охранницы все-таки есть кое-что в башке, а девочки? Давай, давай, возвращай должок, стерва. После того, как мы тобой займемся, тебе больше не понадобятся деньги.

Повернувшись, Сандра и я увидели Дерби и пятерых ее девиц, стоящих перед камерой Айс и вооруженных до зубов. Дерби позаимствовала у охраны дубинку и ритмично постукивала ею по ладони, глядя на нас и гнусно улыбаясь.

– Всегда подозревала, что между тобой, Сандра, и нашей милой девочкой Айс что-то есть. Только вот не думала, не гадала, что ты и сладкого Ангела в это втянула,-ее глаза уставились на меня.-Ну, что, Ангел, тебе нравятся прикосновения охранницы? Она заставляет тебя кричать, как это делала Айс?-откинув голову назад, Дерби заржала, и к ней присоединились ее подружки.

Ну все. Я вскочила с кровати как ужаленная. Но Сандра остановила меня, схватив за плечо:

– Нет, дай мне с этим разобраться! Приглядывай за Айс, хорошо?

Хотя меня так и подмывало вырваться из ее захвата, я заставила себя расслабиться и кивнуть. Улыбнувшись, она потрепала меня по плечу, как это делала Айс:

– Хорошая девочка!

– Да-да, слушайся свою хозяйку, девчонка! Приглядывай за бедной старушкой Айс. Я хочу, чтобы она была в полном порядке, когда я приду свернуть ее поганую шею.

С этими словами Дерби занесла дубинку над головой и шагнула в камеру. Сандра быстро двинулась вперед, блокируя удар. Звук дерева, столкнувшегося с деревом, заполнил комнату, и Сандра зашипела от болезненного удара, отказываясь сдаваться.

Проявляя недюжинную силу, Сандра вытолкнула Дерби из камеры, затем встала в проеме, загораживая проход своим массивным телом. Я снова села на постель и схватила все еще холодную руку Айс.

Было очень странно пытаться защитить женщину, которую я привыкла считать собственным защитником. С другой стороны, это казалось правильным, как будто в другое время и в другом месте я уже так поступала. Я подумала, почему Сандра просто не закроет за собой дверь, но следующая атака Дерби дала ответ на мой вопрос-под градом ударов Сандра шагнула назад. Я заглянула в глаза Айс, пытаясь обнаружить реакцию на происходящее, но там снова была пустота.

Сандра попыталась снова вытолкать Дерби наружу, держа дубинку параллельно телу и встречая удары один за другим. Дерби получила заточку от своих подружек и теперь пыталась пробить защиту охранницы. Та старалась блокировать каждый выпад, но она явно сдавала, к тому же остальные заключенные начали тыкать дубинками сквозь прутья решетки, стараясь дотянуться до нее.

Но все же она мужественно держалась, используя дубинку только для защиты, пытаясь избегать ударов как могла. Ее волосы намокли от пота, а на руках выступила кровь из множества маленьких порезов.

Когда Дерби начала уставать, одна из ее помощниц шагнула внутрь с заточкой в руке. Она яростно атаковала высокую охранницу, нанося один удар за другим. Я видела, что блоки Сандры слабеют, а послабления со стороны нападающих не предвиделось.

Остальные заключенные также последовали их примеру, массой заталкивая Сандру глубже внутрь, яростно размахивая ножами и дубинками. Ноги Сандры ослабели, и она рухнула на пол. Ее дубинка выпала из парализованной от удара руки.


Я не упустила возможности и подхватила оружие, рывком поднимаясь с кровати. Очутившись лицом к лицу с великаншей, я крутанула дубинку и резким сильным движением обрушила ее на руку, державшую заточку. Твердое полированное дерево врезалось в ее незащищенное запястье, глыба заорала, выронила лезвие и прижала внезапно ставшую безжизненной руку к груди. Продолжая движение, я врезала другой заключенной в грудь, и ее хриплый выдох колыхнул мои волосы. Я оттолкнула девицу прочь так, чтобы сбить с ног еще двух ее товарок.

Оставшиеся члены банды стали передо мной полукругом, а я улучила мгновение, чтобы опустить глаза на Сандру, которая пыталась встать на колени и трясла головой, чтобы выйти из оцепенения.

– Ты в порядке?

– Нормально,-ее голос был слаб, а лицо подозрительно побледнело.

– Держись поближе к Айс. Я разберусь с этими идиотками.

– Ну, конечно, девчонка, щас!-прорычала Дерби, выхватывая левой рукой дубинку у другой заключенной. Она атаковала меня серией мощных выпадов. Я отражала каждый удар с легкостью, обращая ее инерцию против нее и танцуя вокруг, как меня учили. Я понимала, что должна защищать Сандру и Айс позади меня, и это ограничивало мои возможности.

Еще одна дамочка ткнула в меня дубинкой, но я без труда отразила удар, и это было НАМНОГО естественнее, чем должно было быть. Развернувшись, я со всей силы врезала другой заключенной по челюсти, ее голова запрокинулась, и она отправилась в мир грез.

Я услышала свист дубинки, рассекающей воздух за секунду до того, как ощутила удар. Дубинка Дерби попала в основание шеи, и моя рука повисла плетью. Оружие выпало из моих рук, а сама я рухнула на Сандру.

Дерби моментально навалилась на нас, растолкав своих помощниц, чтобы самой нас прикончить. Ее лапища сомкнулась в кулак, и она отвела руку назад словно катапульту, яростно улыбаясь.

– Это будет здорово, шкурка!

Пытаясь сесть, Сандра нечаянно прижала мои руки к телу, и поэтому все, что я смогла сделать, чтобы избежать прямого удара в лицо, это пригнуть голову и надеяться, что охранница сделала тоже самое.

Она не сделала.

Когда кулак Дерби рванулся вперед, я нырнула влево и немедленно услышала треск ломающихся костей. Этот звук был очень частым гостем в Болоте. Сандра застонала от боли, а я подтянула колени к груди и резко выпрямила ноги, метя прямо в брюхо великанши.

К несчастью, обычно неработающие мозги глыбы на сей раз включились, она сгребла мои ступни в сантиметре от ее живота и, злобно ухмыльнувшись, сильно дернула. Я скривилась, когда мой копчик врезался в пол. Подняв голову, я увидела целую толпу. Их жадные, злобные взгляды впивались в меня.

– Ну вы только посмотрите на это. Мисс Крутая-и-Могучая уже не выглядит таковой, а, девчонки?!

Одна из женщин ухмыльнулась и пихнула соседку локтем.

– Эй, Дерби,-сказала другая.-Как насчет поделиться пирогом, прежде чем ты ее сделаешь?

– Да, Дерби!-закричали остальные.-Оставь нам кусочек!

Я не собиралась там больше валяться. Рывком приподняв торс, я выполнила одно классное движеньице, которому меня научила Монтана, прежде, чем выйти на свободу. Используя полученный импульс, я вскочила на ноги. Мои кулаки сомкнулись и замолотили по брюху Дерби, заставляя ее согнуться вдвое и хватать воздух, как рыба, вытащенная из воды. Когда она наклонилась, мое колено взмыло в воздух. Я сморщилась, когда оно врезалось в ее лоб, откидывая ее башку назад.

Ее прихвостни не мешкали, и через секунду я задыхалась под их весом. Выпрямившись, Дерби придвинулась ко мне впритык и приподняла мое лицо за подбородок.

– Знаешь, мне хотелось подержать тебя при себе, чтобы повеселиться, блондиночка! Но это миленькое движеньице обеспечило тебе пропуск в ад. Не волнуйся, что не сможешь попрощаться со своей подружкой, она очень скоро к тебе присоединится.

Я должна была быть напугана до смерти. Любой человек был бы. Вместо этого, меня переполняла холодная ярость, которая исходила оттуда, где по расчетам должно было находиться сердце. Глубоко дыша через нос, я собрала всю слюну во рту и плюнула в лицо великанше, потом оскалилась, когда плевок попал ей чуть ниже налитого кровью глаза.

– Подавишься! Безумно заревев, Дерби стиснула мою челюсть так сильно, что она чуть не сломалась. Свободной рукой она стерла слюну со щеки и дала мне пощечину. Моя голова мотнулась от удара, но я снова повернулась к ней и позволила мрачной улыбке искривить мои губы.

– Это все, на что ты способна, Дерби? А я думала, ты покруче будешь.

Не спрашивайте, почему мне захотелось потрясти красной тряпкой перед мордой быка. Скажу честно, не имею ни малейшего понятия. Просто я знала, что умру прямо там. И я не хотела сдохнуть как трусиха. Что-то первобытное и темное выползло из глубины, пугая меня. Но в тот момент это было правильно, как ни странно. Кроме того, я чувствовала возбуждение, дикое веселье.

Конечно, я солгу, если скажу, что не заметила глубоко упрятанную темную часть меня, которая просила, просто на коленях умоляла, взывала к Айс или хотя бы Сандре, чтобы они очнулись и вытащили меня из ямы, в которой я вдруг очутилась и которую делала только глубже.

Лапа Дерби снова стиснула мой подбородок, потом спустилась, почти лаская, по моей шее. Ее улыбка, хоть и хищная, стала даже грустной.

– Мне всегда нравилось душить кого-нибудь, шкурка. Так я убила троих своих "друзей", знаешь ли. Это мне что-то… дает, если ты понимаешь, о чем я. Это было как издевательство надо мной, когда ты не позволила Айс прикончить Психо. А я не люблю, когда надо мной издеваются, верно, девочки?!

Я не могла повернуться, чтобы увидеть кивки окружающих.

– Верно. Значит, теперь нужно тебя прикончить.

Ее пальцы сомкнулись вокруг моей шеи, перекрывая доступ кислорода и крови за один удар сердца, которое мучительно пыталось протолкнуть кровь к мозгу. Темные пятна затанцевали перед моими глазами, приглашая присоединиться к их мрачному танцу.

– Знаешь, просто потрясающе, насколько здорово ощущать шею под пальцами, шкурка?! Такая теплая. И с каждым биением жизнь покидает тебя. Ты все слабеешь и слабеешь. Лицо становится сначала красным, потом багровым, а губы синеют. Глаза вроде как вылезают из орбит. Меня это так заводит.

Черные розы кислородного голодания расцвели в моем сознании. Я попыталась поднять руки, но они оказались прижаты к телу с силой, которую я не могла превозмочь.

Движение более не казалось важным.

Откуда-то издалека я чувствовала, как лапа Дерби шарит по моему телу, останавливается на груди, сжимает сосок. Боль была легкой и неважной. Ее губы шевелились-она продолжала свой монолог-но звук ее слов уже не доходил до меня.

Я помню, как пыталась думать о чем-то, о чем-то, что было очень важным. Но попытка осталась тщетной. На меня навалился сон.

Глаза начали слипаться. Я почувствовала, что падаю, и подумала, что в конце концов смерть не так уж плоха. Я ощущала покой.

Пока хлынувший в мои страдающие легкие воздух не был вытолкнут обратно весом рухнувшего на меня невероятно огромного тела.

Я сморгнула от боли, которая пронеслась по моему телу вместе с потоком крови, прихлынувшей к мозгу. Затем взглянула в глаза своей спасительницы, которая в тот момент выглядела, как демон вырвавшийся из пекла. В ее взгляде была первобытная, чистая ярость, а разлетевшиеся волосы и оскаленные в звериной усмешке зубы придавали ей еще более дикий вид, если только это возможно.

До меня наконец дошло, что я еще жива, и я начала сопротивляться силе, придавливающей меня к полу, силе, которая мгновенно исчезла, как только мой темный мститель наклонилась и легко стащила с меня тушу Дерби. Наклонившись еще раз, она рывком подняла меня с пола. Внимательно меня осмотрев, она повернулась и подтолкнула меня к Сандре, которая пришла в себя за время моего маленького приступа асфиксии.

– Присмотри за ней,-хрипло сказала Айс, разворачиваясь к остальным заключенным. И превратилась в существо, состоящее, как казалось, только из кулаков и ярости. Она начала вырубать заключенных одну за другой и вышвыривать их в коридор, где они сползали по окрашенной зеленой краской стене.

Я сидела в безопасности рядом с Сандрой и постепенно восстанавливала дыхание. Каждый раз, когда кто-нибудь оказывался рядом со столом с бесценными деревцами, я вздрагивала, но Айс успевала выдворить непрошеного гостя раньше, чем был нанесен какой-либо вред.

Худая как скелет и бледная словно смерть, она все равно обладала силой, которой я не видела ни в ком из остальных заключенных. Нападавшие от ее ударов отлетали как тряпичные куклы. Она двигалась как метеор, всегда отражая удар за мгновение до того, как он мог достать ее.

Она не издавала ни звука, эта воплощенная смертоносность, лишь ярость, все также пылающая в глазах, напоминала о богине возмездия, спустившейся на землю.

Схватив последнюю заключенную за шкирку, Айс швырнула ее в живую кучу в коридоре, затем направилась к выходу из камеры, вытирая руки об униформу. Отстранившись от Сандры, я последовала за Айс, все еще тяжело дыша. Из-за ее спины я могла видеть Дерби, пытающуюся выбраться из-под наваленных на нее женщин. Ее лицо побагровело от тщетных усилий.

Не думая, я положила руку на спину Айс. Она обернулась, в ее глазах все еще бушевал безумный гнев, и занесла руку, готовая ударить. Мы замерли на несколько секунд, не в силах разорвать волшебство взглядов. Я безнадежно ждала, чтобы проблеск человечности затемнил эти ледяные глаза.

Слева послышался шум, она моргнула и повернулась, осторожно подтолкнув меня себе за спину. Ее исхудавшее тело дрожало от переполнявшей его энергии, и мне казалось, что я стою рядом с высоковольтным проводом, от чего волоски на руках и шее вставали дыбом.

Выглянув из-за ее спины, я увидела целую армию, несущуюся на нас. Справа был тот же топот.

– О черт!

Темноволосая голова чуть повернулась, и мне показалось, что на ее бледном лице проступила легкая улыбка.

– Просто стой за мной все время,-ее голос был все еще хриплым и тихим от длительного молчания, но для меня это была сладчайшая музыка.

– Я и так там,-после того, что между нами было, я все еще не знаю, что заставило меня положить руку на ее бедро, но я счастлива, что сделала это, потому что она положила свою ладонь поверх моей и слегка пожала ее, прежде чем отпустить.

Ее рука метнулась и захлопнула дверь камеры, оставляя Сандру внутри. Мы стали спинами к двери, хотя Айс не двигалась, я могла представить, как ее глаза следят за всей толпой, оценивая силу и слабость и давая мне время понять, насколько я была напугана.

Просто удивительно, насколько поменялось мое отношение к смерти, когда Айс пришла в себя. Теперь не стоило умирать, и страх вернулся, хватая меня своими липкими пальцами. Прикусив губу, я заставила его уйти вглубь. Я была как сэндвич, зажатая между стальными решетками и длинным гибким телом Айс. Заключенные остановились и как будто чего-то ждали. Они выстроились вдоль коридора – все были при оружии, и создавалось впечатление, что они знают, как им пользоваться. Я насчитала еще несколько дубинок, очевидно, отнятых у охраны, плюс длинные палки, пара толстых цепей, безусловно, из автомастерской и наконец заточки. Женщины прямо перед Айс, все еще погребенные в куче избитых тел, не шевелились. Даже Дерби, казалось, выдохлась.

Напряжение все нарастало. Под нами мятеж продолжался. Снизу доносились вопли и крики, но сирены заглохли. Айс снова повернулась:

– Помни, что бы ни случилось, охраняй дверь. Сандра должна оставаться в безопасности, хорошо?

– Ясно.

– Отлично.

Пауза длилась так долго, что снизу кучи донесся хриплый вопль Дерби:

– Ну? Чего вы ждете, ребята? Досрочного освобождения?! Взять ее!

Подняв оружие, заключенные начали двигаться к нам, заполняя коридор угрожающими возгласами. Айс стояла совершенно спокойно, ожидая, когда они приблизятся. Когда впереди идущие оказались в пределах ее досягаемости, она схватила их за форму и отшвырнула обратно в толпу. Звук столкнувшихся тел был слишком громким для этого маленького закутка. Несколько женщин упали, а остальные перешагнули через них и подступили к нам. Айс повернулась налево, а я направо. Самое интересное, что мы сделали это одновременно, как партнеры в танце, словно это был своеобразный балет, где только мы знали движения и слышали музыку, отражая удары наших противников. Оружие отлетало прочь, тела его обладателей за ними.

Я нырнула вниз, увернувшись от конца толстой цепи, направленного мне в лицо, и поморщилась, когда он громко лязгнул о прутья решетки. Резко выпрямившись, я схватила цепь, которую потянули назад, и вырвала ее с легкостью, которая меня удивила и порадовала. Обмотав ладони цепью, как учила меня Монтана, я блокировала ею тычки дубинок и заточек. Мне пришлось поднять руки, чтобы остановить удар сверху, но выпад в живот сложил меня пополам. Тяжелый кулак врезался в шею, и я рухнула на колени, а из глаз посыпались искры. Сильная рука схватила меня за шкирку как котенка и поставила на ноги. К сожалению, одной из нападавших удалось вырвать конец цепи. Это была здоровенная мускулистая баба с короткими выкрашенными в белый цвет волосами и несколькими шрамами, пересекающими лицо. Скалясь на меня ртом с обрубками зубов, она резко дернула цепь, подтягивая меня ближе. Потом она резко толкнула меня назад, да так, что я всхлипнула, когда мой позвоночник и затылок врезались в стальные прутья. Все вокруг поплыло. Ее лапы вцепились в меня, наматывая толстую цепь вокруг моей шеи. Но я не собиралась позволить душить себя второй раз за день. Я быстро отпустила цепь, чем явно удивила нападавшую, а потом перехватила ее между рук блондинки, не позволяя обратить цепь против меня. Затем врезала ей между широко расставленных ног. Смею вас заверить, женщины очень даже чувствительны к такому удару.

Она выпустила цепь, захрипев, и я толкнула ее назад в остальных заключенных. Обернувшись как раз вовремя, чтобы заметить, что Дерби тянется к ноге Айс, я закричала, но было уже поздно: Айс потеряла равновесие и тяжело опустилась на колено. На нее навалилась целая толпа. Дерби наконец вылезла из кучи пострадавших и рухнула всей тушей сверху.

Уронив цепь, я бросилась на помощь, изо всех сил пытаясь оттащить женщин от Айс, но практически безуспешно. Толпа внезапно замерла, а затем взорвалась. Тела разлетелись по коридору, налетая на стены и решетки. Айс выпрямилась словно темная Венера, родившаяся из волн. Дерби снова рванулась вперед и ее жирные пальцы сомкнулись на шее Айс. На губах той появилась зловещая усмешка, а затем резким движением она нанесла удар головой.

Руки великанши разомкнулись, и она замахала ими, пытаясь сохранить равновесие, чуть не перелетев через перила. Инерция тянула ее тушу вниз, и она завопила. Рука Айс метнулась вперед и вцепилась в рукав формы Дерби, когда та уже перевалилась через невысокие перила. Каким-то непостижимым образом ткань выдержала, и Дерби повисла, барахтаясь и визжа, восемью этажами выше пола.

– Держись и перестань вертеться, Дерби, и я вытащу тебя!-крикнула Айс так, чтобы заглушить вопли великанши.

Свободная рука Дерби медленно поднималась и наконец конвульсивно вцепилась в руку Айс. Все вокруг и ниже нас замерли, уставившись на драму, разыгрывавшуюся над их головами.

Айс уперлась свободной рукой в стену и начала медленно подтягивать Дерби к верху ограждения. В футе от цели она вдруг остановилась из-за треска рвущейся ткани. Дерби снова рванулась, и плечевой шов формы начал расходиться.

– Перестань дергаться, или я уроню тебя, Дерби!

– К черту,-заорала перепуганная женщина.-Если я сдохну, то и ты со мной, сука!

С этими словами Дерби принялась извиваться как окунь на крючке. Спина Айс изогнулась до упора, потому что ей пришлось перегнуться через перила. С криком я подскочила к ней и крепко схватила за талию, чтобы не позволить упасть.

– Черт тебя подери, Дерби, перестань сопротивляться!

– Иди на…-Дерби стала еще сильнее раскачиваться, пытаясь лишить Айс равновесия и выдернуть из-за перил. Ее ненависть к Айс пересилила даже жажду жизни.

Широко расставив ноги, Айс снова попробовала тянуть. Я помогала ей стоять неподвижно, как могла, усилив хватку вокруг ее тонкой талии и переплетя пальцы рук. Остальные смотрели на нас, пооткрывав рты и выпучив глаза. Ее успех был медленным, но постоянным, дюйм за дюймом Айс вытягивала тушу Дерби ближе к безопасности ограждения.

С последним оглушительным треском плотная ткань униформы сдалась, оставив в руках Айс кусок рукава. К счастью или нет, но великанша была уже достаточно высоко и смогла вцепиться освободившейся рукой в ограждение. Айс шатнулась вперед, так как лапа Дерби все еще была на ее запястье. Ее движение резко оборвалось, и громада выкрикнула:

– Я же сказала, ты отправляешься вниз, сука!

Держась одной рукой за ограду, Дерби принялась тащить к себе Айс изо всей своей неимоверной силы. Я почувствовала, как мы сдаем позиции.

– Ну нет, не выйдет!-Айс коленом надавила на пальцы толстухи, судорожно вцепившиеся в решетку. Завопив, та разжала пальцы. Айс дернула вверх, резко и быстро, и Дерби шмякнулась об ограду.

Я поняла, что происходит, за секунду до того, как это случилось. Пальцы Дерби на запястье Айс ослабли и начали скользить. Я поняла, что Айс это тоже заметила, потому что она попыталась схватить великаншу, но промахнулась буквально на миллиметр.

С криком разочарования Дерби рухнула вниз, на встречу смерти восемью этажами ниже. Я отвернулась и уткнулась лицом в спину Айс, не горя желанием видеть, как туша пролетит последние несколько футов и размажется по полу. Звук падения разорвал тишину здания.

Айс медленно выпрямилась и отошла от ограды. Потом оглядела всех со сталью во взгляде.

– Мятеж окончен, ясно?! Бросьте оружие и разойдитесь по камерам, или вам придется иметь дело со мной.

Несмотря на хрипоту и надлом ее голоса, он разнесся по всему помещению. Повсюду заключенные бросали оружие на пол и направлялись к камерам. Тоже самое сделали и женщины, стоявшие рядом. Как побитые собаки, которыми, по правде, они и являлись, они разбрелись кто куда.

Дверь камеры Айс распахнулась, и на пороге возникла Сандра. Она медленно подошла к перилам, взглянула на кровавое зрелище внизу, потом положила руку на плечо Айс.

– Хорошая попытка. Я хотела выйти и помочь, но эти идиотки заблокировали дверь.

– Что теперь будет?-спросила я.

Сандра повернулась ко мне и понимающе улыбнулась:

– Не волнуйся, Ангел. Доклады окажутся немного подправленными. Я позабочусь о правдоподобной истории для начальника тюрьмы.

Снова повернувшись к Айс и потрепав ее за плечо, Сандра вздохнула и прицепила дубинку к поясу.

– Ну, думаю, мне надо всем этим заняться. Немало нужно сил, чтобы тут прибраться.

Айс шагнула к охраннице:

– Сандра… спасибо. За все.

Та улыбнулась в ответ, ее глаза наполнились теплотой и состраданием.

– Не за что, мой друг. Я даже еще не начала возвращать долг за все, что ты сделала для Дианы. Просто рада, что смогла помочь.

– Когда снова будешь разговаривать с Дианой, скажи, что она ни в чем не виновата. Скажи ей…что все мы ошибаемся.

– Скажу. Удачи. Вам обеим,-с прощальной улыбкой она развернулась и направилась по коридору к лестнице.

Когда Сандра исчезла из вида, Айс посмотрела на меня.

– Ангел, прости меня за то, как я с тобой обращалась, пока не пришла в себя.

Я мягко улыбнулась, представляя, как тяжело ей извиняться.

– Я просто рада, что ты-снова ты, Айс,-я обняла ее за талию и притянула к себе.-Знаешь, я скучала. Очень.

Уголок ее рта полез вверх.

– Знаю. Мне тебя тоже не хватало.

Посмотрев в направлении своей камеры, она сказала:

– Ты имеешь отношение к тому, что с деревцами ничего не случилось?

– Виновна, ваша честь. Я не могла позволить такой красоте умереть,-говоря это, я внезапно поняла, сколько эти простые слова значили для меня на самом деле. Еще раз прижавшись к ней, я разжала объятия и отступила назад.

– Нужна помощь в уборке камеры?

– Не-а. Я приберусь там позже. Нужно спуститься и проверить библиотеку.

В моем животе внезапно образовался ледяной ком, а во рту пересохло. Библиотека! Корина!

– М-м…в смысле, могу я пойти с тобой?

– Идем.

Я еле сдерживалась, чтобы не бежать, пока мы спускались по лестнице. Я уже видела библиотеку полностью разгромленной, а моих друзей-тяжело ранеными или убитыми.

Я вскрикнула от ужаса, и слезы навернулись на глаза. Когда мы пересекли последний зал, слабый свет из открытой двери библиотеки осветил Сони, лежащую на спине. Где-то в районе подреберья торчала заточка.

– Сони!-закричала я, падая рядом с ней на колени.-Что случилось? Кто это сделал?

Почти без сознания, она с трудом повернула голову на звук моего голоса и, облизав губы, попыталась заговорить.

– На… библиотеку… напали. Корина… она… поспеши…

– Останься с ней. Я проверю,-Айс промчалась мимо меня и ворвалась в дверь.-Сволочи!

Тихое ругательство заставило меня вздернуть голову. Я разрывалась между Сони и желанием бежать в библиотеку, чтобы узнать, что вызвало такую реакцию Айс. Сони решила проблему за меня, подняв руку и слабо оттолкнув меня.

– Иди… помоги ей. Со мной… будет все в порядке.

– Я должна остаться.

– Нет! Иди… пожалуйста. Помоги им. Я продержусь.

Я не могла сопротивляться мольбе в глубине темных глаз Сони, поэтому вскочила на ноги и бросилась к двери. Войдя внутрь, я не смогла сдержать вопль ужаса.

Помещение выглядело так, словно там бушевал смерч. Выдранные страницы устилали пол. Большинство стульев и столов было сломано. Книжные шкафы, которые мы устанавливали с таким трудом, сворочены. Даже тяжеленный стол Корины оказался вверх тормашками. Ее бумаги и статьи были разбросаны вокруг.

Рядом со столом лежали в неестественных позах Пони и Криттер. У кудрявой блондинки все волосы свалялись и потемнели от крови из раны на голове. Айс подошла к ним, и присела на корточки, положив руку на плечо Криттер и осторожно ее переворачивая.

– Криттер. Криттер, давай, очнись.

Та медленно открыла глаза. Я подошла к парочке, присев рядом.

– Айс. Ты… боже мой, -Криттер попыталась сесть, но Айс крепче сжала ее плечо, не позволяя двинуться.

– Расслабься. Все кончено. Кто это сделал?

Запустив руку в кудри, Криттер застонала от боли.

– Банда Дерби. Мы пытались сражаться, но их было слишком много. И они все прибывали. Мы не могли их остановить,-ее глаза расширились, и она снова дернулась. -Пони! Где она?

– Все нормально, -успокоила ее Айс.-Она прямо здесь. Похоже, ей тоже изрядно досталось по голове. Но думаю, с ней все будет в порядке.

Криттер расслабилась.

– Слава богу. Мою ногу придавило, когда они перевернули стол, но она атаковала их. Я видела, как она упала, а потом… ничего. Похоже, мне врезали сзади.

Я должна была спросить.

– Криттер, где Корина? -оглядев руины библиотеки, я нигде не нашла подругу, и это меня испугало.

Криттер повернулась ко мне, ее глаза метались по комнате.

– Господи, не знаю. В последний раз, когда я видела ее, она врезала кому-то из банды своим проклятым заварочным чайником, а потом… не знаю.

Быстро вскочив на ноги, я подбежала к перевернутому столу. За ним находилась маленькая ниша, где обычно хранились электроплитка и заварка. Там валялся латунный чайник, изуродованный ударами до неузнаваемости. И куча, которая на поверку оказалась Кориной. В ее очках не хватало одного стекла, и они болтались на кончике носа. Один глаз заплыл напрочь. Тоненькая струйка крови сочилась из уголка рта.

Рухнув на колени, я приложила дрожащие пальцы к ее шее, немного успокоенная теплом ее кожи. Пульс был сильный и ровный.

– Слава богу,-прошептала я.-Корина! Корина, очнись!

В ответ моим мольбам Корина застонала, ее веки дрогнули. Затем в мгновение ока, проявивнедюжинную силу и скорость, она схватила чайник и чуть мне не врезала.

Уклонившись, я перехватила ее руку нежно, но крепко.

– Корина, это я, Ангел. Теперь ты в безопасности. Успокойся.

Долгая пауза, и наконец ее веки медленно открылись, потом заморгали от яркого света. Легкая улыбка озарило лицо.

– Наверное, я на небесах.

Я не смогла удержаться от смеха:

– Нет, ты все еще в Болоте.

– Без разницы, милый Ангел, -она подняла свободную руку и погладила меня по щеке. Потом улыбка исчезла, а в глазах проступила настороженность. Губы сложились в жесткую линию, и Корина начала вырываться из моей хватки.

– О Господи, моя библиотека! Дерби заплатит мне за это!

– Все в порядке, Корина. Дерби мертва. Мятеж окончен.

Она подняла на меня глаза, в них ясно читался шок.

– Мертва?

Я кивнула, и она проследила за моим взглядом по направлению к Айс, которая так и сидела рядом с нашими друзьями.

– Айс?-ее взгляд снова вернулся ко мне. -У тебя получилось! Благослови тебя Господь!

– Я не сильно помогла, -ответила я, осторожно помогая ей сесть.-Дерби и несколько ее подружек решили прикончить Айс, а я и Сандра были там. Туша пролетела все восемь этажей,-я содрогнулась.-Это было не очень-то приятное зрелище. Айс попыталась ее спасти, но Дерби оказалась полной идиоткой.

– Надеюсь, она ощутила каждую секунду падения.

Я сдерживала слова укора, готовые сорваться с языка, пока Корина отпустила чайник и сняла очки с избитого и опухшего лица. Мы обе аж подскочили, когда завыли сирены.

– Ты в порядке? Я должна вернуться к Сони. Ее пырнули.

– Она выживет?

– Не уверена. Она просила меня проверить, как вы. Ты узнаешь подробности сразу после меня.

– Возвращайся к ней, Ангел. И спасибо.

– Без проблем,-вскочив на ноги, я промчалась мимо троицы на полу, и выбежала в коридор. Сони была еще в сознании.

– Похоже, помощь близко, -сказала я. -Держись, ладно? Я позову кого-нибудь.

– Остальные… в порядке?

– Да, несколько синяков и шишек. Корина хорошо приложила одну своим чайником. Похоже, нам есть чему поучиться. Слабый звук ее смеха раздался мне в спину, когда я мчалась по коридору в поисках помощи. Холл был освещен красными и синими огнями машин скорой помощи. По меньшей мере, дюжина копов разговаривала с охраной. Там же была и Сандра. Воздух был до такой степени наэлектризован, что аж трещал, когда то один, то другой полицейский отвечал по рации.

Через мгновение один из копов махнул рукой в открытые двери, и санитарные команды стали заходить внутрь, неся носилки и медицинское оборудование в ярко-оранжевых чемоданчиках.

Я подбежала к ближайшей команде-троице длинноволосых и бородатых мужчин в бледно-голубой униформе.

– Пожалуйста, помогите. Мою подругу пырнули ножом. Нужна ваша помощь.

Они посмотрели на меня, потом на копов, все еще заполняющих холл. Видя, что происходит, Сандра отделилась от группы полицейских и махнула им:

– Идите и делайте то, что она говорит. Быстрее.

Кивнув, мужчины последовали за мной по узкому коридору. Несмотря на их внешность, санитары были очень осторожны с Сони, аккуратно переложив ее на носилки. Я держала ее за руку, потом поцеловала в лоб и смотрела в след носилкам, уносимым по узкому коридору. Один из медиков остался и вопросительно на меня смотрел.

– Еще раненые в библиотеке. Пойдемте со мной!

– Конечно, леди,-молодой парень подхватил чемоданчик и направился за мной к руинам библиотеки. -Черт, -выдохнул он, разглядев обстановку.-Что, черт побери, здесь произошло?

Айс встала с колен и пригвоздила его своим стальным взглядом.


– Здесь еще двое раненых.

– Ух…да, хорошо,-он присел рядом с парочкой на полу и поставил чемоданчик рядом. Парень сначала проверил Криттер, осмотрев ее рану на голове и посветив маленьким фонариком в глаза.

– Нужно наложить несколько швов, но, похоже, все будет в порядке. Тошнит, голова кружится?

– Нет, только болит.

– Понятно. Нужно добраться до холла, и вам окажут помощь.

– Нет, пожалуй.

– Но, леди, вам нужно наложить швы!

– Я знаю, но это можно сделать и в тюремном госпитале. Врач будет здесь утром.

– Да вы успеете умереть от потери крови!

Криттер усмехнулась, но в глазах светилось упрямство.

– Со мной будет все в порядке. Поверьте мне. Осмотрите лучше Пони.

Секундой позже медик отвернулся и начал осмотр Пони. Он сделал это быстро и профессионально, что-то бормоча под нос. Когда он обернулся, его лицо было мрачным.

– Нужно доставить ее в больницу как можно быстрее. Я не уверен, но есть возможность кровотечения в мозг. Кто-нибудь знает, сколько она уже без сознания?

– Минут десять, может больше,-сказала Корина, подходя к нам.-Тяжело сказать. Нас всех вырубили.

– Я прикажу принести носилки,-тихо сказала Айс, потом вышла.

– Вау! Она всегда такая?-спросил медик.

– Да!-мы все три ответили хором.

Криво улыбнувшись и тряхнув головой, парень повернулся к пациентке, готовя ее к транспортировке в госпиталь. Послышался скребущий звук, сначала далеко, потом ближе. Двое санитаров в белом зашли в дверь с носилками. Айс следовала за ними уже спокойно с довольной улыбкой на лице.

Я встала, чтобы не мешать санитарам хлопотать над Пони.

– Ты, что, наступала им на пятки?

– М-м-м…

– Мне ведь не нужно знать, как, да?

– Наверное, нет.

– Вот и я так думаю.

Через минуту парни унесли Пони на носилках, укрытую простыней до подбородка. Я молилась про себя о ее выздоровлении, пока носилки не исчезли вдали.

Вернувшись в библиотеку, я грустно вздохнула. Вся работа, которую мы проделали, пошла насмарку из-за бессмысленного насилия. Часть меня поинтересовалась, почему я никогда не допускала мысли, что подобное может случиться. В конце концов, это все-таки тюрьма.

Затем я рассмеялась, когда Корина подняла свой изуродованный чайник и теперь смотрела на его плачевное состояние. Слова сорвались с моих губ, прежде чем я смогла заткнуться:

– Корина! В библиотеке, с чайником?! Кто бы мог подумать?-произнося это, я резко нырнула вниз, и чайник просвистел над моей головой, вызвав недовольные возгласы друзей. Мое настроение улучшилось. Хоть и изуродованная, библиотека все еще была на месте. Мои друзья, хоть и изранены, но живы. И Айс вернулась. В месте, где надежда и счастье были чужаками, я почувствовала и то, и другое одновременно в один из худших дней моей жизни.

ЧАСТЬ 7

Пришел Новый Год. Тюрьма постепенно отходила от последствий восстания.

Трое заключенных, включая Дерби, и одна охранница были убиты. Сорок семь человек были ранены, семь из них достаточно серьезно для того, чтобы провести в больнице не одну неделю. В числе этих семерых были Сони и Пони, но, к нашему счастью, они избежали смерти, которая была от них в одном волоске. Их шрамы стали знаками мужества, которые они носили с гордостью. Они стали героями в мире, где таких персонажей не может быть по определению.

Одним предложением, которое, кажется, не удивило никого кроме меня, Айс приняла меня в Амазонки. Во время разговора с остальными, Айс сказала:

"Ты отлично дерешься. Хочешь быть Амазонкой?"

"Конечно. Очень"

"Отлично. Ты – Амазонка"

Друзья тепло приняли меня, как одну из них и я получила новую работу. Это было здорово.

За следующие два месяца, нам удалось перестроить библиотеку так, что она стала больше и намного уютнее, чем раньше. Айс заставила участвовать в ремонте тех, кто разрушал ее и это была большая помощь для нас. Эти женщины были на удивление способными рабочими и под неустанной критикой Корины, которая не могла простить их участие в погроме, они быстро делали то, что от них требовалось. Новый чайник, который я достала для Корины, всегда был рядом как напоминание о том, что может случиться, если они возьмутся за старое. Конечно это не было необходимостью. Их незажившие раны и многочисленные синяки и так бросались в глаза.

Как море во время отлива, банды успокоились сами собой. Под руководством Айс, другой, более благоразумный лидер оказался во главе белой банды.

Затем, в присутствии Айс, встречались представители четырех крупных группировок, которые обозначили жесткие границы и оговорили новые правила. После долгих дней переговоров, своего рода мирное соглашение было "подписано". Как всегда, Амазонки остались вне границ и правил, как наблюдатели.

Время, позволило мне и Айс еще раз вернуть ту близость, что была так грубо прервана нападением Кассандры и последствиями двухмесячного заточения Айс в дыре. Не смотря на то, что она так и не рассказала мне, что произошло во время ее изоляции, она достаточно раскрылась, чтобы объяснить кто такая Жозефина и что она значила для нее.

Сальватор Бриаччи наблюдал за делом Айс с того момента как полиция подстрелила ее на том самом складе. Причиной этому было удивительное сходство Айс с единственным ребенком Бриаччи – его дочерью Лючией. Девочка погибла в авиакатастрофе, когда ей было всего 12 и все семейство Бриаччи оплакивало ее смерть на протяжении многих лет. Айс рассказывала мне, что даже спустя десять лет, комната девочки осталась нетронутой, как будто она сейчас вернется и возобновит прерванную жизнь. Журналы, игрушки и даже расческа – все лежало там, где и 10 лет назад. Айс рассказывала, что Бриаччи безучастно наблюдал за происходящим до того дня, когда 15-летнюю Айс приговорили на пожизненное заключение в тюрьме. Тогда, он послал своих адвокатов, которые бросили новый вызов системе правосудия. В результате, дело было передано в Верховный суд на пересмотр. Благодаря настойчивости Бриаччи и его деньгам, Айс освободили в день ее 21-го дня рождения.

Будучи в тюрьме, она ничего не знала о своем благодетеле. В день, когда Айс вышла, Бриаччи лично ждал ее, сидя в своем лимузине с букетом цветов и с предложением, от которого Айс не могла отказаться.

Без денег, дома и образования – у нее просто не было другого пути.

Сначала, Бриаччи и его жена обращались с ней как со своей давно потерянной дочерью, одаривая ее вниманием и дорогими вещами. Не смотря на то, что после шести лет в тюрьме, Айс была хладнокровной и самодостаточной, тихой и элегантной жене Бриаччи, удалось завоевать ее привязанность. Жозефина разглядела острый ум за ледяными глазами и ей удалось уговорить Айс, которую она естественно называла Морган, получить аттестат о среднем образовании. Айс с легкостью прошла все необходимые тесты после чего старшая женщина воодушевила ее на получение высшего образования. В чем Айс и преуспела настолько, что получала высшую стипендию за успеваемость.

Из того, что Айс рассказывала мне, я поняла, что Жозефина была типичной женой члена Мафии. Она была слепа ко многому, что происходило в доме, а Бриаччи, со своей стороны изо всех сил пытался оградить жену от влияния его двойной жизни. По рассказам Айс, было очевидно, что эти двое любили друг друга.

Под любящим контролем Жозефины, Айс пыталась легализовать свою жизнь. Но прошлое преследовало ее, разрушая все попытки начать новую жизнь. Конечно, Айс сознавала, что она может уехать в другой штат, где никто и не слышал имени Морган Стил, ведь Бриаччи не держали ее против воли.

Но любовь и поддержка, которой окружала ее Жозефина, значила намного больше, чем легкая жизнь и Айс приняла решение, спустя год бесплотных попыток, найти работу в городе. Однажды, она просто вошла в офис Сальватора Бриаччи и предложила ему свои услуги.

И это было предложение, от которого ОН не мог отказаться.

Я помню ее рассказ о том, как она впервые взялась за пистолет с осознанным желанием использовать его. Она не брала в расчет бойню на складе, ведь тогда она действовала в порыве ненависти, повинуясь слепому инстинкту.

Вскоре после их разговора, Сальватор повел ее в закрытый клуб, где он и остальные Мафиози стреляли по мишеням. Звук стрельбы болезненно громко отдавался в голове, но Айс отказалась от протекторов. Увидев своего лидера с молодой и красивой незнакомкой, мужчины собрались вокруг, чтобы по-отечески потрепать Айс по голове, не смотря на то, что она была выше многих из них.

Айс говорила, что им удалось подавить смех, когда Бриаччи сказал, что привел ее туда, чтобы научить пользоваться пистолетом. Мафия – то место, где женщины, по большей части, служили лишь украшением, которое нуждается в уходе и соответствующей оправе. Айс дали пистолет и как можно подробнее объяснили принцип его действия.

Когда она сказала, что готова, ее подвели к стойке. Человек 20 пристально наблюдали за каждым ее движением. Первый выстрел не попал в цель и по помещению пронесся шепот – "Я же тебе говорил…", который был прерван благодаря гневному взгляду от Сальватора. Следующие пять выстрелов последовали без пауз один за другим.

Когда дым рассеялся, воцарилась мертвая тишина. Айс рассказывала, что стало слышно, как муха летает вокруг лампы. Каждый выстрел попал в десятку. Сальватор Бриаччи понял, что заполучил убийцу высшего класса. И именно этим и занялась Айс с его помощью.

Сначала он посылал ее с партнерами. Задания простые и незамысловатые, требующие сосредоточенности и отсутствия лишних эмоций. Вскоре, она стала выходит одна, а задания становились все сложнее и рискованнее. Высший класс.

И по сей день, она не рассказывала мне подробности, но я подозреваю, что многие так и не раскрытые дела, имеют прямое отношения к ней, особенно, если это касалось членов Мафии.

Как и Сальватор, Айс постаралась не раскрывать свою "другую" жизнь любящему взгляду Жозефины. Бриаччи прикрыл ее официальной работой на одном из своих многочисленных легальных предприятий. Он был владельцем сети автосалонов, в один из которых он и оформил Айс.

Умная и проницательная от природы, она бы стала отличным продавцом, но, когда Бриаччи отвел ее в мастерскую, все поняли, в чем ее призвание. Не без зависти должна сказать, что Айс может заставить машину ходить и разговаривать. У нее всегда были "золотые" руки. Она гений в механике. Прошло совсем немного времени, а у Айс появилась своя клиентура.

Я снова задала ей вопрос. Почему? Если она нашла себе легальную работу? Зачем же ей понадобилось работать на Бриаччи? Она замолчала на несколько минут, а потом выдала мне ответ, который я так и не смогла осознать. Я думаю, что одним из доводов мог стать тот долг, который она чувствовала за то, что Бриаччи вытащил ее из тюрьмы, дал ей новую семью и собственный дом. А еще, как бы больно мне не было осознавать это, та власть, которую она получила, став наемной убийцей. Та самая разновидность власти над жизнью и смертью, о которой в свое время говорила Корина. Для меня это всегда будет загадкой. Даже проведя пять лет в месте, где такая власть давала шанс выжить, я не смогла научиться принимать и уважать ее. Надеюсь, все так и останется.

Как бы осознав, впервые за наш разговор, как сильно она открылась мне, Айс "закрылась" для меня. И, как бы мне не хотелось подтолкнуть ее к дальнейшему разговору, я сдержалась, уважая ее границы и давая ей возможность открыться мне, когда ее душа почувствует в этом потребность. Если такое, конечно случится.


***

Наконец-то, пронзающий зимний холод, уступил место мягкому теплу весны. Яркое солнце, пение птиц, едва распустившиеся листья, все это так радовало глаза после зимней пустоты и однообразия. Заключенные устремились во двор, радуясь возможности наслаждаться прогулками на свежем воздухе. Пусть все так же в тюрьме, но хотя бы под открытым небом.

В один из таких первых теплых дней, как только прозвенел 11-ти часовой колокол, я вышла со всеми во двор, полная предвкушения, которое неизменно дарит весна. Новая жизнь вокруг. Ощущение того, что все возможно начать заново давало надежду.

Я шла по траве и улыбалась. Просто улыбалась, без особой на то причины.

Мой новый статус Амазонки давал мне возможность гулять в любом месте и я во всю пользовалась этой привилегией. Пройдя баскетбольное поле, я очутилась на площадке для игры в софтболл, где женщины разогревались для начала тренировок.

Некоторые из заключенных бегали, а остальные перекидывались мячами, тренируясь выхватывать их из воздуха и перекидывать в нужном направлении. Кто-то прозевал свою очередь и мяч полетел прямо на меня. Даже не думая, я подпрыгнула, перехватила мяч и, в прыжке, вернула его женщинам. Удивленные взгляды с долей уважения доставили мне не мало удовольствия. Софтболл – тот вид спорта, который я знала и любила.

Это была одна из немногих вещей, которые мне удалось отвоевать у своих родителей. Несмотря на недовольные взгляды матери и язвительные комментарии отца, я боролась за место в команде колледжа и получила его. Я играла на шортстопе. Да-да… У меня был идеальный рост для этой позиции. Поверьте, я слышала это не один раз. Сотни раз, если быть точной.

Меня пригласили в игру и я с радостью согласилась, заняв свою обычную базу. Я чувствовала себя лет на пять младше и, что самое удивительное, почти свободной. Координация и прочие навыки быстро возвращались ко мне. Вскоре, я совсем растворилась в игре и не видела ничего из происходящего вокруг меня, кроме слаженных движений обеих команд. Я была потная и грязная, но мои душа и разум были свободны. Мы уверенно выигрывали и, наконец, я немного расслабилась и оглянулась как раз во время, чтобы увидеть как несколько заключенных, во главе с Айс, выходят из здания тюрьмы. На ее лице была слабая улыбка и, не смотря на то, что она предназначалась не мне, я обнаружила, что улыбаюсь в ответ. Она немного набрала в весе, который потеряла во время изоляции, но была еще немного бледной, хотя ее бронзовый оттенок кожи постепенно возвращался, придавая ей здоровый вид. Лучи солнца коснулись ее глаз, она улыбнулась еще шире…

Нет сомнений. Я была в ее власти…

Я унеслась в свои мечтания и чуть не получила мячом по лицу, в последний момент инстинктивно приподняв руку и поймав мяч. Прозвучал свисток, означающий конец игры, а спустя мгновение я обнаружила себя окруженной восхищенными игроками, которые поздравляли меня, похлопывая по всем участкам тела, которые были доступны. Уверена, я улыбалась, как последняя идиотка. Наконец, я была спасена, меня выхватила из толпы женщина, которая играла на первой базе. Она смущенно улыбнулась мне, смахивая грязь с моего плеча. В моей голове зазвучали предупреждающие колокольчики и я постаралась перестать улыбаться, пытаясь остудить интерес к моей персоне. Был только один человек, такой взгляд которого я бы хотела ощущать на себе. Я отстранилась и поправила форму:

"Спасибо".

Молодая женщина только улыбнулась еще шире:

"О! Ну что ты! Нет проблем! Ты была великолепна, какой удар!"

"Спасибо, но у тебя и у самой отлично получалось"

Она пожала плечами.

"Мне еще есть над чем поработать. Не хочешь как-нибудь потренироваться вместе?"

О-ооо… Я почувствовала, как моя улыбка становится вымученной, но надеялась, что женщина этого не замечает.

"Э… Конечно. Да. Почему бы и нет?"

"Круто! Это просто отлично! Кстати, меня зовут Диггер"

Я коротко пожала протянутую мне руку.

"Приятно познакомиться Диггер. Я – Ангел"

Ее улыбка стала жутко глупой.

"Да…", – сказала она, – "Я знаю. Я видела тебя в библиотеке и с Амазонками. Вы такие классные"

Опа… Мысленно я покачала головой, но постаралась не изменить выражение лица.

"Спасибо"

"Нет. Спасибо тебе. Так… могу я проводить тебя внутрь?"

Я задумчиво дотронулась до затылка, пытаясь сообразить как выйти из сложившейся ситуации и никого не обидеть. Часть меня молча умирала от смеха при виде щенячего восторга на лице моей новой поклонницы.

"Я…э… очень ценю твое предложение Диггер. Это правда. Просто… понимаешь…"

Тут я просто засветилась от того, что нашла решение.

"… я обещала своим друзьям, что встречусь с ними как только освобожусь"

На лице Диггер появилась радость сравнимая с радостью ребенка в рождественское утро.

"Ты встречаешься с Амазонками??? ВАУ!!! Может быть, если можно, то… не могла бы ты представить меня им?"

Неправильный ответ, Ангел!

Я уже почти начала отказываться, но вспомнила саму себя в те первые недели своего пребывания здесь. Я вспомнила свои ощущения, когда увидела Амазонок на площадке и то дружеское тепло, которого мне так тогда не хватало. В отличии от меня у Диггер без сомнения уже были друзья в банде, но… Как бы там не было… Я посмотрела на нее и улыбнулась:

"Конечно. Пошли"

"Здорово!"

Она шла за мной как дрессированная собака и я с ужасом замечала знающие ухмылки проходящих мимо.

Стоило нам подняться на площадку, как Пони подошла поближе глупо улыбаясь и потрепала меня по спине.

Я пихнула ее локтем прямо в солнечное сплетение и показала ей язык. Все вокруг рассмеялись и только Диггер стояла с открытым ртом, силясь понять, как я могу так вольно обращаться с Пони.

"Люди, это Диггер. Диггер – это Амазонки"

Диггер воодушевилась и начала приветствовать моих подруг, а я стала оглядываться по сторонам, пытаясь найти Айс. Криттер перехватила мой взгляд и, подмигнув, кивнула в сторону. Повернувшись, я увидела как Айс стоит у забора, ее тело напряжено, а руки так крепко вцепились в железную сетку, что даже отсюда я видела как побелели ее пальцы. Я вопросительно посмотрела на Криттер, но та лишь пожала плечами.

Приняв решение, я направилась к забору, поглядывая на охранников, которые находились на башне. Обычно, они довольно настороженно ведут себя, если кто-то подходит к забору, но сейчас они были очень заинтересованы тем, что происходило за ним. Я пошла быстрее и вскоре я стояла рядом с Айс. Мне открылся отличный вид на то, что происходило за пределами тюрьмы, на парковочной площадке.

Я видела как Комендант разговаривает с невысоким отлично сложенным мужчиной в темной костюме и солнечных очках. Одна из рук незнакомца лежала на капоте шикарного черного Кадиллака, а другая жестикулировала в соответствии с движениями его губ. Его темные волосы блестели от обильного количества геля. На нем было множество золотых украшений: массивная цепь, браслет, печатка. Наконец, он откинул голову и засмеялся, а затем, обменявшись рукопожатием с Комендантом, сел в машину и уехал.

Я физически ощущала напряжение исходящее от Айс, которая продолжала смотреть в направление, куда уехала машина. Прошла минута, потом еще одна. Вдруг, она ударила по металлической сетке так сильно, что я была уверена – соединения не выдержат и разомкнуться не в силах противиться ярости удара.

Но Айс молча развернулась и ушла в здание тюрьмы, глядя прямо перед собой.

Я еле удержала себя от того, чтобы побежать за ней, помня свое обещание – дать ей время. Горько вздохнув, я вернулась к своим друзьям, которые озабоченно смотрели на меня. Я пожала плечами и покачала головой. В это время прозвучал сигнал, свидетельствующий о том, что прогулка на сегодня закончилась.


***

Сидя вечером в своей камере, я пыталась анализировать то, что произошло днем. Айс исчезла в своей камере на весь оставшийся день, это было обычным явлением, когда она была расстроена. Корина и остальные пытались выпытать, что случилось с Айс и почему она так реагировала. Кажется, они волновались за ее рассудок, не доверяя тому хрупкому балансу, которого нам удалось достичь. Но я не сомневалась. Я отказывалась дать им повод продолжать так думать или только увериться в их подозрениях. Было очевидно, что она знала того мужчину, с которым разговаривал Комендант. А кто он был и почему она так реагировала касалось только ее одну.

Я боюсь, что немного нагрубила им. Поняв это, я решила удалиться в свою камеру и спокойно подумать.

Было совсем рано, но я решила, что сон поможет мне успокоиться и расслабиться. Я как раз расстилала постель, когда слабый звук привлек мое внимание. Айс стояла у входа в мою камеру с очень сосредоточенным выражением лица. Я нерешительно улыбнулась.

"Ты занята?"

"Нет! Нет, я просто…", – я указала на постель.

"Хочешь пройтись?"

Я уже улыбалась, светясь как новогодняя игрушка.

"Конечно. Это было бы здорово"

Она улыбнулась в ответ и кивнула. Потом провела меня через главный зал, увлекая в один из многочисленных коридоров. Налево… Опять налево… Я никогда не была в этой части тюрьмы.

Попав сюда, одно из первых правил, которое ты узнаешь – не лезть туда, куда тебя не звали, иначе тебе может не понравится то, что ты увидишь. Или, что увидит тебя. Следуя этой философии как собственной Библии, я все еще не знала довольно многого.

Не смотря на то, что я чувствовала себя довольно неуютно в этих незнакомых коридорах, я доверяла Айс полностью – сердцем, разумом, жизнью. А еще, я догадывалась куда мы идем.

Прежде чем продолжить рассказ, я должна объяснить вам систему найма рабочей силы в Болоте. Во многих тюрьмах, заключенные работают на то, чтобы улучшить обстановку в камере, а в Болоте заключенные работали за деньги или для того, чтобы время шло быстрее. Им платили четкую сумму – 25 центов в час, которая шла на личный счет заключенной. Те, кто не хотел работать, могли этого не делать.

Работа, которую я делала для Корины в библиотеке приносила мне удовольствие. Я не принимала за нее оплату. Моей второй работой было то, что изредка я писала статьи для газеты. Это давало мне возможность покупать всякие мелочи. Вообще, было множество возможностей в нашем "доме" – прачечная, готовка, уборка… У нас было несколько магазинов – автомобильный магазин, магазин запчастей и деревянных изделий. Доход от них поступал на счет тюрьмы и, как я слышала, был довольно высок.

Было нетрудно догадаться, чем именно занималась Айс.

Вскоре, мы вошли в холл, который патрулировало трое охранниц, которые с любопытством смотрели на нас. Одна из них подошла поближе и улыбнулась:

"Хочешь убить время, Айс?"

Остальные засмеялись, почувствовав в ее словах подтекст.

"В своем роде…", – сказала Айс, поднимая руки, чтобы охранница могла обыскать ее.

"А ты, Ангел?", – спросила она меня, пока обыскивала, – "Хочешь смастерить пару новых полок для своей библиотеки?"

"Неа…", – ответила я, пытаясь не засмеяться, когда ее руки коснулись моих боков, – "Просто осматриваюсь. Никогда не была здесь раньше".

Охранница ухмыльнулась и отошла.

"Все нормально. Не оставайтесь там надолго. Отбой через пару часов"

Айс кивнула и нас подвели к металлической двери. Пара поворотов ключа и дверь распахнулась с тихим скрипом, приглашая нас внутрь. Войдя, Айс потянулась влево и включила свет. Дверь за нами закрылась и я получила возможность осмотреться, жмурясь от неожиданно яркого света. Комната была просто огромной, заполненной огромными подъемниками и металлическими боксами для деталей и инструментов. Пахло резиной и маслом. Это напомнило мне те времена, когда я смотрела, как отец что-то чинил в машине.

Посередине комнаты, в различных стадиях ремонта, стояли две полицейские машины.

Мы прошли мимо них и наши шаги эхом разносились по помещению. Айс подвела меня к двери и открыла ее, взяв ключ из тайника в одной из панелей на стене.

Дверь бесшумно распахнулось и Айс вошла первая, приглашая меня следовать за ней. Комната представляла из себя точную копию первой, только намного меньше. Там стояло две машины. В одно, почти разобранной, с трудом можно было угадать Фольксваген, а в другой, которую явно недавно перекрашивали – Корвет.

Я вопросительно посмотрела на Айс.

"Чоп шоп"

"Что, простите?"

"Так это называется. Чоп шоп"

"А чоп шоп это…"

"Место, где обрабатывают украденные машины. Серийные детали заменяются новыми, чтобы было нельзя идентифицировать и машины снова продают"

Я знаю, что шок и недоверие отразилось на моем лице потому, что Айс слегка приподняла бровь и слабо улыбнулась:

"Кто бы мог подумать, что наш паинька Комендант способен на такое, да?"

"Я…Я не знаю, что и думать. Невероятно. Ты точно знаешь, что он в курсе происходящего?"

Ее улыбка превратилась в перекошенную усмешку.

"А кто ты думаешь все так мило тут устроил?"

"Ты шутишь?"

"Боюсь, что нет"

Я снова осмотрелась и вызывающе спросила:

"А как ТЫ узнала об этом?"

"А… Это совсем другая история. Пошли"

Прошло несколько мгновений и я не выдержала, чувствуя, что уровень раздражения достиг предела.

"Ну???"

Она удивленно посмотрела на меня, как будто не знала, что я нахожусь в одной с ней комнате. Повернув голову, она посмотрела мне в глаза и медленно произнесла:

"Кассандра не убивала Жозефину…"

Я ожидала чего угодно, только не этого.

"Что???"

Приняв сидячее положение, Айс подтянула колени и обвила их руками.

"Я хочу сказать…да…физически она убила ее. Но не по той причине, которую назвала"

"Не думаю, что улавливаю ход твоих мыслей, Айс"

Я судорожно пыталась найти логическую связь между тем, что мне только что сказала Айс и нелегальной авто мастерской. У меня ничего не получалось.

"Кассандра сказала, что убила Жозефину из-за того, что та назвала меня другом. Это не правда".

"Откуда ты знаешь?"

"Потому, что она сказала мне это"

"Кто сказал? Жозефина?"

У меня было ощущения, что я тону в зыбучих песках.

"Нет. Кассандра. Когда мы были в дыре"

"Айс, Кассандра ненормальная. Она одержима тобой и скажет что угодно, лишь бы ты не стала убивать ее"

"Я верю ей"

"А ты не могла бы объяснить мне, почему?"

Она слабо улыбнулась.

"По многим причинам. Одна из которых то, что ты видела сегодня днем"

Оооо… Теперь мы подошли поближе к вопросу…

"Да, я волновалась о том, что случилось"

Теперь она уже улыбалась вполне нормально.

"Я знаю"

Она немного подвинулась и похлопала по кровати, приглашая меня присесть. Я не отказалась и залезла на постель, где и устроилась облокотившись спиной о стену. Спокойное и уютное молчание продолжалось несколько мгновений. Когда она наконец посмотрела на меня, ее взгляд был прямым, но немного туманным.

"Ангел, почему ты никогда не спрашивала меня, сделала ли я то, за что сижу здесь?"

Я почувствовала как тело Айс напряглось в ожидании моего ответа. Я ушла в песок по самое горло.

"Я…хм…Я решила, что если бы ты хотела рассказать мне, ты бы сделала это. Просто это не мое дело"

Она лишь кивнула, услышав мой ответ, а потом посмотрела на стол, где во все своей красе цвели хрупкие, но сильные деревца. Снова воцарилась тишина. Но я больше не чувствовала себя так уютно и спокойно. Кажется я пыталась сдержать дыхание, но у меня не очень-то получалось. Когда она заговорила, ее голос больше напоминал шепот.

"Я виновна в убийстве многих людей, Ангел. Но тот человек, за которого я сижу, не один из них"

Я кивнула, чувствуя как облегчение разливается по всему телу.

"Что же случилось?"

Я спросила, молясь, что дверь, которую она так осторожно приоткрыла, не захлопнется, заехав мне по лицу.

"Это довольно длинная история", – осторожно ответила она, давая нам возможность остановиться.

Но я не поддержала ее.

"Ну, учитывая, что я здесь останусь еще несколько лет, я думаю, что тебе стоит попробовать втиснуть в них твой рассказ"

Получив от нее еще одну улыбку, я мысленно поздравила себя с правильным ответом.

"Хорошо. Я говорила тебе, что была наемной убийцей у Бриаччи, но я не всегда получала заказы прямо от него. У него была масса помощников и заместителей, которые передавали его указания. Одним из них был парень по имени – Нунцио Каллестрано", – она поморщилась, – "Отвратительный тип у которого на руках было больше волос, чем у многих на голове"

Я не сдержалась и засмеялась, представив себе такой образ. Она пожала плечами и продолжила.

"Это действительно так. В любом случае, Бриаччи и его жена были на похоронах одной из многочисленных тетушек на Сицилии, когда поступило это указание. Нунцио послал одного из своих лакеев, который передал мне, что есть кое-кто, о ком надо позаботиться. Это был еще тот тип: такими вещами не занимается даже Мафия – детская порнография. Лакей рассказал мне, что Каллестрано узнал о том, что этот парень – Тони Селлети, работал в одном из домов Бриаччи. Как и многие, Семья никогда не прощала такого и я должна была решить проблемы раз и навсегда"

"И что произошло?"

"Я всегда делала некоторые исследования прежде чем наносить удар", – продолжила она, – "Тот раз не стал исключением. Я стала следить за этим парнем: дом, работа… Я пыталась понять, где нанести последний удар с минимальным риском"

Ее слова и этот сухой, отсутствующий тон голоса вызвали у меня дрожь. Я съежилась, пытаясь скрыть мурашки. Ее глаза сказали мне, что это не осталось незамеченным и я снова перестала дышать, боясь, что она остановит свой рассказ.

Глубоко вздохнув, она опустила голову на колени и продолжила.

"Скажем так… То, что я увидела расходилось с тем, что мне сказали"

"Что ты имеешь в виду?"

"Вместо того, чтобы наблюдать за монстром, который насилует детей, я увидела тихого работящего семейного человека, который ничем не напоминал того, кого, как мне описали, я должна была убить. Теперь, прежде чем ты скажешь что-нибудь… Да, у преступников не написано на лбу, что они убийцы, насильники или воры, но я научилась доверять своим инстинктам и мои инстинкты ясно говорили мне, что это не тот человек", – она немного подвинулась, – "У меня было много собственных контактов и с их помощью я узнала, что единственной правдой о том человеке, которую мне сказали, было его имя. Все остальное тонкая паутина лжи, в которую, зная мой характер, я должна была попасться. Я узнала еще пару важных вещей"

"А именно?"

"Он был свидетелем обвинения в слушании, которое касалось Семьи"

Теперь кусочки, по крайней мере отдельные, стали собираться в единое целое. Я кивнула, надеясь, что она продолжит.

"У многих из нас есть незримые границы и эта была одной из моих. Я никогда не убиваю невинных, не убиваю свидетелей и не важно, о чем они свидетельствуют. Короче говоря, я жутко разозлилась на то, что Бриаччи так меня подставил и немедленно позвонила ему на Сицилию. К сожалению, он был вне зоны действия и я просто оставила сообщение. Потом я вернулась к лакею Нунцио и сказала ему, что сделка не состоялась. Сделав это, я пошла домой, убрала пистолет и легла спать, решив, что проблема решена", – она презрительно фыркнула, – "Я должна была понимать, что это еще не все".

Она закрыла глаза и я еле сдержалась, чтобы не положить руку ей на плечо в знак поддержки.

"Проснулась я следующим утром от звука выбиваемой двери. Добрая дюжина полицейских ворвалась в мою спальню. Оказалось, что с Тони Селлети случилось несчастье этой ночью и, как минимум, пять свидетелей готовы подтвердить в суде, что видели меня ночью выходящей из его офиса с пистолетом в руке и кровью на одежде", – она засмеялась, – "Удивительно, как с помощью денег можно заставить людей видеть разные невероятные вещи".

Я снова кивнула, прекрасно ее понимая. На моем суде свидетелей никто не подкупал. Но их воспоминания были странно избирательными. Небольшой толчок со стороны обвинения и воспоминания текут в нужном русле… Добавьте в эту картинку немного банкнот и… да, у каждого есть своя цена.

"Это был Сальватор?", – спросила я после нескольких минут молчания.

"Я думала так. Я постоянно думала о том, что сделаю с ним за то, как он меня подставил. Единственное, что я не могла понять, почему Бриаччи хотел убрать свидетеля? Парень, который находился под следствием всегда только мешался ему. Я всегда думала, что он будет только счастлив, если помеха будет устранена столь безопасным путем, а его руки останутся чистыми".

"Ты права. В этом нет смысла"

" У меня были подозрения. Но на тот момент я была осуждена, приговорена и на пути в Болото"

"Если ты что-то подозревала, почему не боролась?"

Она снова засмеялась, но, даже в таком свете, я видела слезы в ее глазах. Это было невероятно.

"Я не боролась. Я виновна, Ангел. Может я и не убивала Селлети, но я убила многих других. Я слишком опасна, чтобы выпускать меня на улицы"

"Айс…"

"Нет, Ангел. Это правда. Я там, где должна быть. Откуда меня не стоило выпускать", – она резко вытерла слезы ладонью. Я понимала, что ее раздражает собственная слабость, – "В любом случае, Бриаччи полностью отвернулся от меня. Я не знаю почему, может быть он был недоволен, что я не стала делать свою работу". Она пожала плечами.

"Понятия не имею"

"Думаю, это больно"

Она посмотрела на меня, а потом отвернулась, пряча свое лицо за распущенными волосами.

"Да. Так и есть. Но, что хуже всего, Жозефина тоже не разговаривала со мной. Мне было плевать на всех, но я хотела… нет, мне было нужно, чтобы она верила мне. Я пыталась поговорить с ней по телефону, но она всегда была занята или еще что-нибудь. Потом… я сдалась".

"Но, почему же она…"

"Я расскажу. Когда я увидела ее тем утром, я поняла, что здесь что-то не так. Помимо ножа Кассандры у ее горла. Жозефина не святая, особенно если вспомнить кто ее муж, но она хорошая женщина. Не было причины запирать ее здесь, если только кто-то не хотел этого. А уж для нее… попасть сюда…", – она не стала договаривать, а лишь покачала головой.

"Ты же слышала о проблемах Сальватора с законом?", – рискнула я.

"Да, но уже после того, как все закончилось. Ее отказ свидетельствовать против мужа… А потом, ее убили, а я очутилась в дыре…"

"С Кассандрой".

"Вот именно", – ее улыбка была жестокой, без капли тепла, – "Она рассказала мне интересную историю. В ту ночь, когда в Болоте появилась Жозефина, Комендант навестил Кассандру в ее камере. Он предложил ей сделку. Геракл остается в Болоте, а Кассандра делает ему маленькое одолжение"

"Убить Жозефину", – выдохнула я.

"Совершенно верно. Он дал ей нож и оставил дверь в ее камеру открытой, чтобы она могла сделать это. Но у него было еще одно условие"

"Какое?"

"Я должна была видеть происходящее. Она рассказала, что он был очень настойчив в своей просьбе"

"Господи, но почему?", – теперь мне стало понятно, почему он оказался там в тот день.

"Жозефина обладала информацией, благодаря которой я могла вырваться на свободу"

"Что за информация?"

"Имя человека, который убил Тони Селлети. Прежде чем она умерла, ей удалось сказать мне это. Это был лакей Нунцио. Парень по имени Джозеф Кавалло. Этого же человека ты видела сегодня днем, когда он пожимал руку Коменданту"

Неожиданно головоломка сошлась. Наш благочестивый Комендант был продажной тварью. И все было намного хуже, чем просто ворованные машины.

"Когда Кассандра заставила меня говорить с Комендантом о том, чтобы оставить Геракла, он предложил мне сделку. Я участвую в его маленьком бизнесе, а он оставляет в покое эту крысу"

"Чоп шоп"

"Правильно. Я знала, что так или иначе мы придем к этому и согласилась. Мои подозрения вернулись ко мне, когда я узнала парней, которые привозили ворованные машины. Но было поздно. Как итог – Кавалло привозит Морисону машины, которые нужно перекрасить и почистить. У Коменданта появляются деньги, а у Кавалло дешевые машины и все довольны"

"Я все еще не очень понимаю, как смерть Жозефины вписывается во все это. Помимо очевидного, естественно"

"Первое, она могла стать свидетельницей по моему делу и рассказать, кто на самом деле убил Селлети. А это позволило бы мне расправиться с маленьким бизнесом нашего Коменданта. Кроме того, многие высокопоставленные лица спелись с нашим Комендантом и им тоже этого всего совсем не хотелось"

"Да, это правда"

"Кроме того, оставалось лишь сложить два и два, чтобы выйти на самого Кавалло. Все было подстроено просто идеально. Кавалло заставляет меня убить человека, свидетельствующего против его собственного босса. Не важно, что я отказалась. Он сделал это, так или иначе. А дело приписал мне. Бриаччи никогда не получал моего сообщения и ему ничего не оставалось кроме как поверить в то, что я убила того человека. Кавалло отвел от себя подозрения. Жозефина мертва и мои шансы выйти отсюда равны нулю. Но я знаю, кто убийца, кто все это подстроил. И у меня есть способ выбить из Коменданта то, что нужно мне"

"Какого рода способ?"

"Я не уверена. Морисон совершил большую ошибку, позволив сделать спектакль из смерти Жозефины. Он должен был сделать это тихо или так, чтобы я этого не видела. Но он решил выпендриться. Он рискнул и проиграл", – она оскалилась, – "Он просто еще не знает"

Слегка выпрямившись она потянулась, закинув руки за голову и изогнувшись.

"Одно я знаю точно. Дни Джозефа Кавалло сочтены. И я лично прослежу за этим"

Я не смогла сдержать дрожь, которую вызвал страх, когда я посмотрела на нее в тот момент. Выражение ее лица полностью изменилось. Это больше не была благородная женщина, которая мстила за смерть приемной матери. Это была тренированная убийца.

Когда она снова заговорила, ее голос был мягким и сдержанным.

"Многие скажут, что Бриаччи получил по заслугам и Жозефина тоже"

"Никто не заслуживает смерти, Айс"

Она повернулась ко мне и ее глаза прояснились.

"Напомни мне поспорить с тобой об этом немного позже"

Я улыбнулась в ответ и хлопнула ее по плечу.

"Договорились"

"Они забрали меня откуда никто бы не смог. Они дали мне еду и крышу над головой. Семью. Только потому, что я выбрала темную дорожку, их дар не стал менее ценным и дорогим для меня. Я должна им и я отплачу"

Она снова смотрела куда-то далеко, когда говорила все это. Я обнаружила, что изучаю ее руку, которая лежала на белой простыне. Это была сильная рука, загорелая с длинными пальцами. Такими грациозными и смертельными. И как любопытный ребенок, я положила свою поверх ее, восхищаясь мягкостью и теплом под своей ладонью. Я рассмеялась, такой нелепой мне показалась разница наших рук.

Когда я подняла голову, то обнаружила, что Айс смотрит прямо на меня, наблюдая за моментом. Я поняла, что моему сердцу не будет отказано в его молчаливой просьбе. Наши губы встретились с бесконечной нежностью, которая стерла опыт нашей животной страсти, тогда в душевой. Теплая мягкость ее губ накрыла мои и чувственные прикосновение растопили меня изнутри, заставляя забыть кем я была и дать дорогу новой женщине. Влажные и обжигающие, наши губы двигались в неназваном танце. Моя рука провела линию по ее шее и я прижала ее ближе, чувствуя, как кончик языка Айс дотронулся до моих губ. Я раскрылась под этим дразнящим жестом, принимая ее в себя и слабо постанывала от нахлынувших ощущений. Наконец, нерешительно, я отпрянула от нее и уткнулась ей в плечо, пытаясь восстановить дыхание, успокоить сердце и осознать происходящее.

"Боже… это было… вау"

Ее рука скользнула по моей спине и я обнаружила себя в ее в объятии. Я получила нежный поцелуй в макушку ирасслабилась в океане тепла и заботы. Я слушала четкий ритм ее сердца и ждала, когда пройдет волна мурашек, пробежавших по телу. Я почувствовала, что она коснулась моей головы щекой и мои глаза закрылись в блаженстве. Немного жутко звучит, но смерть моего мужа привела к тому, что я нашла свой дом.

Ее голос был глухим.

"Прости меня, Ангел"

Я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть ей в глаза, но она держала меня слишком крепко, не давая двигаться, так что я положила голову обратно на ее плечо и вздохнула.

"За что ты извиняешься?"

Она сухо рассмеялась.

"За многое, я полагаю. За то, что отталкивала тебя. Держалась от тебя на расстоянии, когда ты предлагала помощь. Но по большей части, за то, что сделала поспорив с тобой…"

Я ждала от нее этого столько месяцев, что теперь даже растерялась. Наконец, я решила, что юмор в данной ситуации лучшее решение. Поэтому, приняв ее тон, я ответила:

"Насколько я помню, это я вызвала тебя на спор"

"Возможно. Но я знала, что я делала и чего хотела", – вздохнула она, – "Но это… нечто, чего я не должна была делать. Даже на словах"

Мое сердце рвалось из груди, а мысли метались с бешенной скоростью.

"Значит, ты тоже почувствовала это"

Долгое молчание было мне ответом. Я чувствовала как она пытается и не может ничего сказать.

"Да…", – тихий шепот ясно прозвучал в тишине. Еще одна пауза. Намного дольше, чем первая, – "С первой нашей встречи", – она немного подтянула меня к себе, устраиваясь поудобнее, – "Я старалась игнорировать это. Старалась спрятать это также глубоко, как все мои остальные чувства. Очевидно, это не сработало".

Я хотела что-то сказать, но в это время мигнул свет, давая предупреждение о том, что через 10 минут отбой. Она прижала меня к себе еще крепче, а потом отпустила меня и отодвинулась. Я поймала ее руку и поцеловала тыльную сторону ладони прежде, чем прижать ее к своей груди.

"Мы еще не закончили, так и знай"

Она сжала губы, очевидно пытаясь не улыбнуться. Потом приподняла бровь.

"Мда?"

"Абсолютно точно"

Без сомнений и страха я подвинулась ближе и поцеловала ее, вложив в этот поцелуй всю невысказанную страсть, которая царила в моей душе. Ее рука нежно скользнула по моей груди.

Отвечая тем же, я первый раз в жизни дотронулась до женской груди. Мягкая, теплая, упругая. Я невольно вздрогнула, когда моя ладонь почувствовала реакцию соска. Бессознательно, мои пальцы сжали ее грудь. Она подвинулась ближе ко мне и тихо застонала от удовольствия. Неожиданно, я почувствовала физическую необходимость дотронуться до нее и, прервав поцелуй, я потянулась к молнии на ее комбинезоне. Мне удалось расстегнуть ее только наполовину, когда снова мигнуло свет и бездушный голос объявил о том, что через пять минут все должны быть в своих камерах.

Остановившись в нескольких сантиметрах от своей цели я тупо уставилась на ее грудь. Желание дотронуться до кожи губами было таким сильным, что я содрогнулась, а потом посмотрела Айс в глаза. Они потемнели от желания до фиолетового оттенка, ее дыхание было прерывистым, а над верхней губой проступили капельки пота. Господи, никогда я не видела такой красоты…

Кто-то кашлянул и, развернувшись, я увидела покрасневшую охранницу, которая остановилась у входа в камеру Айс.

"Леди", – извиняющимся тоном произнесла она, – "Время отбоя. Ты должна вернуться в свою камеру, Ангел".

Я снова повернулась к Айс, которая улыбалась мне так, что это совсем НЕ помогало мне придти в себя.

"Ангел…"

"Хорошо, хорошо. Господи", – я велела себе встать и очень обрадовалась тому, что, несмотря на дрожь, ноги меня удержали.

"Помни что я сказала, Айс. Мы еще не закончили"

"Я запомню", – сказала она тихо, – "Спокойной ночи, Ангел"

ЧАСТЬ 8

Все было кончено. По крайней мере, на время. Верная своей натуре, Айс снова отдалилась, как будто наш вечер вместе слишком обнажил для меня ее душу. Не скажу, что не была разочарована, потому что БЫЛА. И очень. Но я все-таки изо всех сил старалась посмотреть на мир с ее точки зрения. Каждое проникновение в ее израненную душу позволяло мне больше понять женщину, в которую, как я признавала, я влюбилась. Но каждое проникновение много стоило и Айс, и мне. Знаете, это сродни тому, как выводятся токсины из тела. Всегда нужно время на восстановление баланса.

В то же время, я продолжала работать в библиотеке, преподавая, и даже позволив себе играть в команде по софтболу, так называемых "Всех Звездах Болота". Мы играли против команды охраны в первую неделю лета.

Мой статус амазонки позволил мне общаться с людьми, с которыми я раньше даже не мечтала разговаривать. Я выслушивала их вопросы и заботы, и как могла, старалась помочь. Как я уже говорила ранее, большинство обитателей Болота не были жестокими зверями. В основном, это были молодые женщины, отсиживающие короткий срок за глупые ошибки. Хотя я помогала, как могла, их обучению, мне хотелось большего. Хотелось подготовить этих девушек к жизни за стенами тюрьмы. С помощью охраны, нескольких бескорыстных организаций и местных университетов, я смогла устроить несколько различных курсов для заключенных. К моему приятному удивлению, такие курсы как "Умение управлять собой", "Воспитание детей", "Ведение домашнего хозяйства" и "Успешная карьера" посещались очень хорошо. Мне очень нравилось ощущение, что я оказываю положительное влияние на жизнь товарок по несчастью. Чтобы выйдя из Болота, они никогда сюда больше не вернулись.

Моя вторая весна в Болоте ознаменовалась также тем, что я оказалась способна вмешаться в драку без чьей-либо помощи. Вообще-то, мне даже не пришлось применять насилие.

Я направлялась в прачечную за чистыми униформами (и если вы дочитали до этого места, то уже знаете, что в тюрьме надо держаться подальше от прачечной). Там уже были двое новеньких и коленопреклоненная девушка, только-только вышедшая из изоляции. Все трое были в синяках и следах побоев, но на третьей девушке они были свежие и сильно выделялись на фоне бледной кожи.

Я вошла в помещение, постаравшись произвести побольше шума. Девушка, стоявшая на коленях, посмотрела на меня с мольбой в глазах, остальные-со злостью.

– Что здесь происходит?

– Мне кажется, что это тебя не касается,-ответила одна из стоявших.

– А если я сделаю так, что будет касаться? Это поможет?

Вторая отпустила воротник формы жертвы и придвинулась ко мне.

– На твоем месте я бы не стала этого делать. Эти синяки могут стать гораздо хуже и очень быстро.

Уловив мой тон, она остановилась и вопросительно-оценивающе посмотрела на меня.

– Ну?

Она обернулась на свою напарницу, та пожала плечами. Тогда первая снова повернулась ко мне и подняла руки на уровень груди.

– Я ничего такого не имела в виду.

– Вижу,-улыбнулась я. -Тогда, наверняка, ты не будешь против того, чтобы отпустить эту девушку, а? Пусть она сделает то, за чем пришла, и уйдет.

– Ну конечно,-сказала первая.-Никаких проблем.

– Хорошо, -я кивнула девушке на полу, и она, кивнув в ответ, медленно встала. В глазах ее все еще плескался страх. Разрешающий кивок от меня, и она взяла стопку чистой одежды. Оглянув всех нас, она направилась к двери. Я видела, как злится одна из заключенных, ее глаза просто метали молнии в направлении двери.

– Знаешь,-продолжила я спокойно.-Было бы гораздо умнее не преследовать ее, когда я уйду. Окажите себе услугу и оставьте ее в покое. Вам так будет намного лучше, поверьте мне.

– Кто ты?-спросила первая.

Я почувствовала, как мои губы расползаются в улыбке.

– Меня зовут Ангел.

– Ангел, ха!-презрительно хмыкнула она, снова оценивающе меня оглядывая. Она была среднего роста, с гладкими темными волосами, которые свисали на близоруко прищуренные глаза.

– Именно так меня называют.

– Ты не выглядишь очень круто.

– Внешность обманчива. Ты можешь попытаться выяснить правду, хотя я бы хотела, чтобы все прошло по-взрослому.

Вторая подошла к подруге, давая мне возможность осмотреть ее повнимательнее.

– Похоже, над вами обеими изрядно поработали,-сказала я. Когда они обе злобно на меня посмотрели, я всплеснула руками.-Все нормально. Со мной тоже такое было. И не раз.

– С нами ничего не случилось, -запротестовала первая. -Мы просто были несколько… неуклюжи.

Мне разобрал смех, но я сдержалась.

– Да, на меня тоже пару раз "неуклюжесть" нападала. Неприятно, правда? Хочется заставить других побыть столь же… "неуклюжими", а?

Теперь обе на меня щурились.

– Какого черта ты тут мелешь?-наконец выдавила вторая.

– Я говорю о том, чтобы избить кого-нибудь, потому что вас самих отлупили. Я говорю о том, что вы думаете, что почувствуете себя лучше после этого. Но должна вам сказать, что лучше не станет. Единственное, что вам поможет, это способность противостоять людям, которые вас имеют. Нельзя самим становиться такими же зверями, дамочки. Потому что есть кое-что, что вы должны знать о зверях. Всегда есть кто-то круче, больше и сильнее, чем вы.

– Ты?-фыркнула первая недоверчиво.

– Ну, хотя бы я. Но мне проще давать вам уроки самообороны, чем обороняться от вас. Что скажете?

Они переглянулись, затем посмотрели на меня, очевидно, не зная, что делать. Потом наконец сказали в унисон:

– Ладно.

Я снова улыбнулась.

– Отлично. Я бываю во дворе с одиннадцати. Последнее время я больше занимаюсь софтболом, и если я не смогу помочь, то там будет куча моих друзей. Увидимся завтра в секции тяжеловесов, и я представлю вас им, хорошо?

– Секция тяжеловесов? Но это же территория амазонок!

– Точно.

– Так ты амазонка?

– Да,-боюсь, моя улыбка стала несколько самодовольной, но разве вы не реагировали бы также? Выражения их лиц изменились: на них проступило уважение, что заставило меня ощутить еще большую гордость за то, кем я была.

– Ну так что? Мы договорились? Больше никаких издевательств над беззащитными?

– М-м… да, договорились.

– Отлично! Тогда завтра увидимся!-провожаемая их взглядами, я взяла стопку одежды, за которой собственно пришла. Улыбнувшись напоследок этой парочке, я вышла из прачечной.

Система распространения новостей (и слухов) в тюрьме работала отлично, в чем я и убедилась, придя в библиотеку. Дюжина амазонок и язвительная библиотека обрушили на меня груду поздравлений и дружественных похлопываний по спине. Я пялилась на все это в недоверии, а они аплодировали за мое первое "сольное выступление".

Хриплый смех и всякие неприличные шуточки аккомпанировали их поддразниваниям, а я зарделась как мак. Пони почти достала меня, выйдя вперед и неся небольшой кекс, явно стащенный из торгового автомата, и дополненный свечкой. Мне спели "Она-чертовски хорошая амазонка", а желание, которое я загадала, задув свечку, знать никому не положено.


***

Тепло весны постепенно уступило место жаре и влажности. Айс стала снова высовываться из своей раковины, как рак-отшельник, вытянутая оттуда парилкой дней и благоуханием ночей. Мы частенько сидели во дворе в сумерках и просто болтали, в основном, ни о чем. Было очевидно, что рана, нанесенная смертью Жозефины, еще болела, но постепенно затягивалась.

Множество раз я внезапно обнаруживала, что рассказываю ей истории из своего детства. Я надеялась, что это раскрепостит ее настолько, что она сама что-нибудь расскажет, но мои надежды были тщетны. Все же, различные истории были моим хобби еще с детства, с тех пор, как моими единственными слушателями были ненавистные куклы…

Большая часть историй крутилась около летней хижины в канадской глуши. Я рассказывала ей о том, как бабушка и дедушка со стороны матери приехали погостить на неделю, и дедушка бросил всю грязную пластиковую посуду в костер, провоняв дом так, что запах держался несколько дней. Или о том, как я в первый и последний раз ездила с отцом на рыбалку.

Мой папа не думал, что рыбалка-подходящее занятие для девочек, но не найдя иной компании, пригласил меня с ним. Мы отправились в путь на небольшой лодке, которая обычно стояла привязанная у причала. Он выставлял себя великим мастером рыбацкого дела, и поэтому купил себе красивую удочку и дорогущую коробку для принадлежностей с набором различных приманок, к которым мне было запрещено прикасаться под страхом смерти. С большой помпой он вручил мне простую бамбуковую удочку с длинной леской, на конце которой болтался маленький крючок. Также мне достались пластиковая банка червей и предупреждение, что лучше не стоит просить насадить червя на крючок. Очевидно, представления моего отца о женственности не распространялись на насаживание грязного скользкого червяка на крючок.

Мы приплыли к крохотному островку посреди озера, там отец бросил якорь, и разложил свои вещи. Он уже закинул удочку, а я все еще возилась с тем, как бы получше насадить червяка на крючок так, чтобы его внутренности не вывалились на меня. Мне представлялось, что я слышу, как кричат бедные существа, когда я втыкаю в них острый крючок. На месте ранки выступала кровь.

Судорожно сглотнув, я закончила свою задачу, чтобы мой отец не разочаровался во мне еще раз. Затем забросила удочку, через секунду ощутила резкий рывок и потянула на себя с тем, чтобы обнаружить на крючке приличных размеров окуня.

Примерно так день и продолжался. Каждый раз, как я закидывала удочку, рыба просто лезла на крючок. Отец же, со всем своим оборудованием поймал две крохотные синеголовки и окуня, настолько маленького, что его не стоило оставлять.

Сказать, что через два часа папа был в дурном настроении, было бы правильным, но излишне мягким описанием положения дел. Ни говоря ни слова, он сложил свое оборудование, поднял якорь, и мы отправились обратно.


Тем вечером ужин был самый лучший из всех, что я когда-либо ела, хотя отцу, похоже, с трудом давался каждый кусок.

Мне даже иногда удавалось рассмешить Айс, особенно, когда я рассказала ей историю о приезде наших друзей. Весь день шел дождь, и мама со своей подругой разместили промокшую обувь около камина, чтобы высушить. К несчастью, бурундук выбрал это место для гнезда. Еще лучше оказалось то, что зверек предпочел более удобный башмак своему каменному логову.

На следующее утро подруга матери сунула ногу в башмак и затем издала крик, способный поднять даже мертвого. Когда я спустилась вниз, мама и ее подруга крича бегали по комнате с вениками, гоняясь за маленьким перепуганным животным, которое к несчастью нашло не то место для сна. Айс была благодарным слушателем и всегда внимательно выслушивала мои истории о хижине у озера. По ее взгляду, устремленному в неведомую даль, я решила, что все-таки смогла заставить ее вообразить то чудесное место, которое давало мне такое ощущение мира и безмятежности. Она всегда выглядела спокойнее и открытее после моих историй, даже мягче, что ли. Ее светлые глаза приобретали более насыщенный оттенок голубого, а острые углы лица сглаживались, когда она нежно смотрела на меня. Мне казалось, что под ее холодной маской проглядывает ребенок, которого я видела на старой фотографии. Это была часть ее сущности, которую мне особенно хотелось познать. Но словно в омуте, глубины которого неизведанны, и обнаруживаются только тогда, когда ты уже погрузился по шею, поверх ее души были напластования тайн и эмоциональной защиты, через которые мне предстояло пробиться.

Были и другие случаи, когда она приходила на матчи по софтболу. Ее глаза зорко следили за игроками, а на губах играла загадочная улыбка. Я быстро научилась сосредотачиваться на игре, чтобы не получать украшения в виде распухших губ, фонарей под глазом и прочих прелестей, которыми могли снабдить "друзья-по-команде". И безжалостных насмешек, конечно.

Несколько раз мне удавалось почувствовать жар ее взгляда на себе, и приходилось яростно сопротивляться, чтобы не повернуться и не встретиться с ней глазами, зная, что это было равносильно гибели.

Наши поцелуи в ее камере пробудили во мне животное, о котором я даже не подозревала. Мои ночи теперь были переполнены как эротическими, так и спокойными нежными сценами. Иногда мне казалось, что я взорвусь от напряжения, и кусочки меня разлетятся от разочарования.

Но чему я научилась в Болоте, так это, что терпение-добродетель. Если судить по этому, то я просто святая. В конце концов, меня ведь зовут Ангел.

Иногда ее улыбка выдавала хорошее настроение, и я пыталась представить себе ее чувства и планы мести начальнику тюрьмы и предателю, из-за которого она сюда попала. Я пишу, пыталась, потому что она никогда ничего не говорила по этому поводу, а расспрашивать я опасалась, чтобы не нажить неприятностей на свою голову. Я ничем не могла ей помочь, но беспокоилась по поводу мер, которые она могла применить, чтобы восстановить справедливость, как она ее понимала.

Реально ей ничто не могло помешать отправиться прямо за Морисоном. В конце концов, у нее было пожизненное заключение без каких-либо надежд на то, чтобы снова очутиться на свободе. Я полагаю, эта мысль преследовала ее, особенно по воскресеньям, когда нас заставляли выслушивать три часа ханжеской проповеди начальника тюрьмы, зная, какая подлая тварь скрывается под монашеским облачением. Почему она так не поступила, не имею ни малейшего представления. Сомнительно, чтобы это оказалось так просто для нее, и, наверное, это было худшим из наказаний. Следующий вариант, пришедший мне в голову, был идеей, которая хоть раз посещает каждого заключенного в Болоте или в какой угодно другой тюрьме. Я имею в виду побег. Спросите десяток заключенных в любой тюрьме мира, и девять признаются, что думали о побеге. А десятый солжет. Об этом рассуждали за едой и думали в камере, когда подступала тьма тюремной ночи.

Любой вам мог выдать не менее дюжины способов исчезнуть из Болота без досрочного освобождения. И некоторые из них, надо признать, имели неплохие шансы на успех. Это ведь было Болото, а не Алькатрас (насколько я помню из многочисленных боевиков, жуткая неприступная тюрьма для отчаянных головорезов-прим. переводчика;-). Корина, которая разбиралась во всем этом, авторитетно заявила, что со времен, как Болото стало женской тюрьмой, был 21 случай успешного побега. Пятнадцать беглянок вернулись сюда снова, двоих убили, а об остальных пяти ничего не было известно.

Самым популярным и успешным способом побега, несмотря на клише, был трюк с бельем в прачечной. Двое из пяти успешно покинувших Болото навсегда сбежали именно так. Так или иначе, но в 1966 году тюрьма не смогла продлить государственный контракт с прачечной, и этот путь благополучно оказался закрыт.

Подкоп не подходил по природным условиям. Болото не зря так называлось-оно было построено на огромной площади топкой земли. Туннели рушились и заполнялись водой с той же скоростью, что и выкапывались. Кстати, по словам Корины двенадцать заключенных утонуло вовремя попытки побега через подкоп.

Премия за самую идиотскую попытку побега, мало того, чуть не увенчавшуюся успехом несмотря на глупость, принадлежит женщине по кличке Хитрюга. В отличие от Болота, ее имя ей не подходило. Так вот, она работала в автомастерской и, по всем отзывам, была отличным механиком. И психопаткой-убийцей, которая не остановится ни перед чем при возможности побега. Как-то вечером наводя блеск на патрульную машину, она решила спрятаться под брезентом на заднем сиденье и таким образом выбраться. Охрана редко проверяла полицейские машины, считая, что патрульный, который заберет машину, проследит, чтобы там не было никого лишнего.

Но кое-что Хитрюга позабыла в своем усердии: в патрульных машинах сзади нет дверных ручек. А передние сиденья от заднего отделяет толстенный слой плексигласа. Когда офицер, забравший машину, вернулся в участок, он обнаружил, к своему огромному удивлению, сбежавшую заключенную, упакованную и ждущую отправки обратно.

Охранные собаки натренированы специально, чтобы выслеживать людей, а двери в гараже снабжены электронными замками, что закрыло возможность сбежать через автомастерские. Каждую машину обследовали на границе тюрьмы, и все, что не должно было покидать Болота, немедленно туда возвращалось.

Корина рассказала, что за 10 лет после того инцидента не было успешных попыток побега. Некоторые женщины пробовали перелезть через забор или выскользнуть с посетителями, но все без толку.

Вообще-то я была уверена, что Айс не рассматривала возможность побега серьезно. Она была из тех редких заключенных, которые считали, что получили по заслугам, и находятся там, где должны. И пусть даже она попала сюда во второй раз за убийство, которого не совершала, ее чувство вины за прошлые поступки не давало ей покоя. Она считала, что в ее случае правосудие сделало свое дело, и, похоже, собиралась оставаться здесь.

Но также я знала, что сколько бы времени это ни заняло, Кавалло и Морисон тоже поплатятся за свои грехи, причем, собственной кровью. И это меня беспокоило.

Было еще кое-что, пугавшее меня. Навязчивое присутствие моей второй тени Диггер. Похоже, куда бы и когда бы я ни шла, она оказывалась поблизости. Если честно, то этих мест было немного: камера, библиотека, площадка для софтбола и столовая, но это все равно меня доставало. Я пыталась с ней поговорить. Просила Корину сделать это. Просила амазонок побеседовать с девушкой. Бесполезно. Она относилась к тому типу людей, которые не видят фактов у них под носом. Она доставал меня так, что я начала серьезно подумывать о том, чтобы попросить Айс как следует припугнуть девчонку, но моя врожденная вежливость откладывала это на крайний случай.

Итак, Диггер пыталась быть полезной, а я потихоньку закипала из-за постоянного присутствия тени и продолжала себе повторять, что, по крайней мере, она не Психо. Надеюсь.

Нехорошо об этом говорить, но Диггер была помешана на чистоте. Ее камера всегда была вылизана до блеска, а на идеальной форме не было ни единой складочки. Меня забавляло, как она тратит несколько минут игры на поле, чтобы отряхнуться и разгладить помятую после броска форму. Итак, поскольку она совсем свихнулась на почве чистоты, самой естественной работой для нее была уборка, которая требовалась в Болоте постоянно. Сейчас объясню. Мало кто будет с удовольствием драить туалеты, но Диггер начищала их до блеска с улыбкой на лице. За глаз заключенные прозвали ее "Дубиной", и это стало главной причиной насмешек в нашем маленьком уголке Пекла.

Ее замашки не остались незамеченными нашим начальником, который считал, что чистота необходима почти так же, как набожность. Когда речь шла о выглаженной форме и подметенных полах, согласна. Души же здесь были грязны, как пол в нью-йоркском такси.

При каждом удобном случае начальник называл Диггер своей персональной домоправительницей (скорее, тюрьмоправительницей), что означало, конечно, что у нее была уникальная возможность ухватывать и передавать лакомые кусочки, которые упускал Морисон за время рабочего дня. И поверьте мне, Диггер хорошо справлялась со своей работой. Стоит только упомянуть, что у мистера Уильяма Морисона была самая чистая дверная ручка во всей тюрьме-Диггер отлично ее отполировала за время подслушивания и подглядывания. Но ему не нужно этого знать.


***

Утро первой игры между заключенными и охраной выдалось туманным, душным и сырым. Небо было ровного серого цвета без просветов, а воздух настолько густой, что его в пору было резать одним из ножичков Психо. В девять утра температура воздуха была около 28 градусов и продолжала повышаться. Я решила прийти пораньше на пару часов, чтобы потренироваться, зная, что наши подающие тоже будут практиковаться.

Выйдя в сауну, в которую превратился наш двор, я мысленно возблагодарила нашего капитана, который выбил для нас новую форму. Вместо толстого тяжелого полиэстера нашей обычной формы на мне были легкая хлопковая футболка и свободные шорты. На груди и между лопатками немедленно выступил пот. Я стянула волосы в хвостик и очередной раз пообещала себе их окончательно обрезать, как только представится возможность. Кто-то тяжело спрыгнул рядом, и я развернулась поднимая руки в оборонительной стойке так резко, что чуть не запачкала землей новые шорты. Диггер отпрыгнула назад с огорченной улыбкой, тоже подняв руки:

– Прости, Ангел. Это всего лишь я. Наверное, думаешь об игре?

Я улыбнулась в ответ, но слабо:

– А… да, Диггер. Ты просто напугала меня,-мне пришлось сурово бороться с разочарованием в голосе.-Что ты тут делаешь так рано?

– Я решила, что ты придешь попрактиковаться перед игрой, поэтому я и здесь, -ее улыбка стала шире, а глаза вовсю пялились на меня.-Ты отлично выглядишь, Ангел.

Я оглядела себя, отмечая темные пятна пота. Между грудями сформировался четкий клин, и мне пришлось подавить в себе порыв прикрыться.

– Спасибо, Диггер. Ты тоже.

По правде говоря, я не верила, что хлопок может быть выглажен до такого состояния, но на ее ненормально белоснежной форме не было ни одной морщинки. Кроме того, пот не осмелился оставить следы на этом совершенстве ткани. Я фыркнула про себя, когда представила, как она орет на свои поры, требуя, чтобы они закрылись.

– Ну,-сказала она, прерывая молчание.-Ты готова надрать задницы охране?

– Конечно,-я сжала кулаки и побежала, хватая неподвижный воздух и ощущая удушливый болотный запах тумана, висящего вокруг. Наши подающие разогревались и готовились, и я на мгновение остановилась за линией грязи, приветствуя их.

Игроки обеих команд начали стягиваться на поле, громко здороваясь и поднимая облака пыли, повисающие в воздухе. Снова кто-то рядом, но вместо того, чтобы врезаться в меня, длинное тело скользит рядом, потом две сильные руки ложатся мне на плечи знакомой хваткой:

– Устрой им ад, Ангел,-а вот этот низкий страстный голос, нашептывающий мне на ухо, я узнаю где угодно.

Руки стискивают мои плечи на мгновение, потом я ощущаю нежный поцелуй в щеку.

– На удачу.

Легкое движение, и фигура исчезла из виду, оставив после себя чудный аромат и пятна румянца на моих щеках. Я стояла тупо глядя в пустоту и гадая, почему совсем недавно я думала, что день пройдет препаршиво.

– Это была Айс?-голос Диггер, раздавшийся из-за моей спины, разорвал тишину.

Я раздраженно сморгнула-волшебство присутствия Айс спало.

– Да, она.

– Вау! Это так круто! Как ты думаешь, если я попрошу, она и меня поцелует?

Прежде чем до меня дошло, что я делаю, я развернулась к ней лицом:

– Не смей даже думать об этом!

Изумление на ее лице было столь комично, что я рассмеялась.

– Давай просто… потренируемся, хорошо?

– Да. Конечно. Все, что скажешь, Ангел.


***

Игра с самого начала была быстрой и яростной. Охрана собрала отличную команду. Их подающий был просто супер. Нападающие тоже были хороши, как и игроки, находящиеся в дальней части поля. Единственную слабость представляла защита у ворот, и я собиралась использовать это как можно лучше.

Нашей силой были как раз центровые. Несмотря на то, что Диггер меня дико раздражала, она прекрасно управлялась на первой базе, причем свое прозвище заслужила тем, что буквально "выкопала" несколько подач, которые могли бы попасть на дополнительные базы, если бы она их упустила. Разрыв был в одно очко, но я умудрилась упустить обычную двойную подачу, потом мяч запутался в шнурках моей перчатки, что дало обоим бегущим преимущество. Разозлившись, я швырнула перчатку на землю и топнула ногой, как обиженный ребенок, которым, в сущности, я и являлась. Посреди моей тирады я ощутила на себе чей-то взгляд. Я обернулась, а мои губы продолжали произносить ругательства. Поток брани немедленно иссяк, как только мои глаза встретились с двумя сапфирами. Айс. В ее взгляде было столько спокойствия и уверенности, что это подействовало как бальзам на раны. Я внезапно забыла, почему так злилась, а мои щеки опять полыхнули, и краска смущения начала подбираться к ушам. Ее бровь приподнялась, а губы растянулись в улыбке. Она коротко кивнула мне, и связь наших взглядов разорвалась. Новая охранница встала со скамьи запасных.

Наклоняясь за перчаткой, я бормотала извинения товарищам по команде, и готовила себя к следующей подаче, поддерживаемая верой Айс. Сделав пару глубоких вдохов, я присела и подняла перчатку, готовая ко всему.

И вот на меня мчится мяч, я поднимаю руку почти бессознательно, он чуть не ускользает, но на этот раз я не упускаю его. Быстро вскочив, чтобы не дать бегущему форы, я выбрасываю руку с мячом вперед, отправляя его Диггер. Та ловит мяч за доли секунды до того, как бегущий пересекает черту.

По тому, как чествовали меня товарищи по команде, можно было подумать, что я выиграла игру Лиги Чемпионов. Они навалились на меня, сбив с ног, и орали как безумные. Даже охрана аплодировала и выкрикивала поздравления. Диггер снова пришла мне на помощь, пробившись через толпу и подняв на ноги. Хотя ее помощь мне пригодилась, я вежливо пресекла попытки обнять меня, не желая ощущать прикосновения ее рук больше, чем того требовала необходимость.

В ответ мы решили "наскочить" на подающего охраны, так измотавшего нас. Диггер шмыгнула между левой частью и центром поля.

(От переводчиков: Приносим извинения за собственное невежество, но дальнейший перевод матча по софтболлу становится невозможным из-за множества совершенно непонятных нам технических деталей. С помощью Ангела заключенным удается выиграть матч у команды охранниц. Falcon amp;SigR)

Итак, мы выиграли. Когда восторги по случаю победы стали затихать, у меня появилась возможность оглянуться в поисках хотя бы намека на темные волосы и голубые глаза: я была весьма разочарована не сумев найти ничего подобного. Я-то было представила, как Айс поздравит меня с моей победой где-нибудь в уединенном месте, а потом покачала головой, сознавая собственную глупость. Я боролась с чувством разочарования, когда почувствовала как меня приобняли за плечи. Рядом стояла Сандра со стаканом сока в руках.

"Чертовски хорошая игра, Ангел. Тебе нужно податься в профи с твоим подходом к игре"

"О, это было просто, да и потом, твоя подача была просто великолепна"

Она засмеялась.

"Было шикарно. Не помню, когда в последний раз мне было так весело. Спасибо"

"Нет, нет. Тебе спасибо. Первый раз за последние два года решетки не так давили на сознание"

Несколько мгновений царила комфортная тишина, а мы смотрела как заключенные и охрана постепенно возвращались в здание тюрьмы.

"Где же Айс? Я думала, она захочет поздравить тебя лично"

Я знаю, что мне не удалось скрыть смущение, потому что глаза Сандры весело замерцали. Я пожала плечами.

"Кто знает? Может быть она подавляет какое-нибудь восстание, принимает роды, выбивает дерьмятину из кого-то или еще что…"

Сандра откинула голову и рассмеялась, потом сжала мне плечо.

"Это наша Айс. Но под всем этим блефом и бравадой Айс добрая и хорошая женщина. Я знаю, что иногда тяжело помнить это, особенно, когда она закрывается от всего мира. Она сделала много ошибок, но это не изменило ее личность"

Печальная улыбка тронула черты ее лица и Сандра погладила меня по руке.

"Ты – большой подарок для нее, Ангел. Я действительно думаю, что если бы не ты, мы бы потеряли ее тогда, после дыры".

Тяжело сглотнув, я кивнула.

"Да, я знаю. Это было…страшно"

"Я не знаю, что за этим стояло и знать не хочу. Но она… умерла внутри. Но когда эта идиотка Дерби схватила тебя, ты бы видела как сверкнули ее глаза.

Господи, это было божественно".

"Жаль, что я пропустила", – ответила я сухо, – "Кажется, я была не совсем в сознании в тот момент"

"Ладно, пошли внутрь?"

"Да… Там есть душ. Полагаю мне нужно срочно посетить это славное место".

"Конечно, пошли"

На душе было странно пусто.


***

Не смотря на то, что я собиралась прямиком отправиться в душевые, чтобы смыть грязь и пот, мои планы резко изменились, когда в одном их коридоров ко мне бросилась заплаканная заключенная, умоляя о помощи. Ее маленькая дочка заболела и попала в больницу, а отец ребенка отказался давать какую-либо информацию. Она была в отчаянии.

Я провела ее в комнату к охране и договорилась с ними об одолжении – использовать их телефон. У нас было три платных телефона, но у меня не было с собой мелочи, к тому же больницы плохо реагируют на звонки из автоматов. Как я уже говорила, большинство охранниц не стремились усложнить нашу жизнь и, несмотря на то, что мы только что разбили их команду, меня без вопросов подпустили к телефону.

Дюжина звонков и проблема была решена. Ребенка забирали в Детскую Больницу с подозрением на пневмонию, но уже отпустили под опеку отца и бабушки с дедушкой.

После выслушивания получасовых благодарностей от молодой мамы, я наконец-то собралась добраться до душа. Наверняка, там уже никого не было. Все давно собрались в холле и небось обсуждают прошедший матч. Подходя к душевой, я с радостью услышала плеск воды. Хорошо, что хоть один человек в душевой, да есть. С облегчением сняв грязную одежду, я схватила полотенце и пошла внутрь.

И остановилась как вкопанная, едва перейдя порог.

Лицом ко мне, закрыв глаза стояла Айс. Ее мокрые волосы были откинуты за плечи. Ее тело блестело из-за воды падающей на кожу, она смывала с волос остатки шампуня, слегка откинув голову назад, направляя свою влажную грудь, с тугими манящими сосками прямо на меня.

Я только приоткрыла рот и выронила полотенце, которое так и осталось лежать у моих ног.

Айс выпрямилась, но глаз не открыла, давая мне возможность поиграть в вуаэриста еще чуть-чуть. Мои глаза не могли оторваться от совершенства ее тела. По тому, как она двигалась, носила свою форму, я могла предположить, что Айс отлично сложена. Она напоминала пантеру перед прыжком. Мышцы двигались с каждым ее движением и я буквально перестала дышать, надеясь на то, что эта сладкая пытка продлиться еще чуть-чуть. Самое удивительно, что ее тело было необыкновенно женственным. Не слишком большие, ее груди были полными, а их форма совершенна. Линия бедер выделялась на фоне талии, создавая образ, который еще долго потом терзал меня по ночам.

Я вспомнила, что мне нужно дышать, удивляясь тому, как я реагирую на женское тело. Создавалось ощущение, что это тело и эта женщина – мои. Созданные для меня, из того образа, который находился так глубоко в моем подсознании, что я даже не подозревала о его существовании. Тем временем, мое собственное тело однозначно реагировало на видение передо мной, а мои ноги сами собой понесли меня ближе к Айс. Полотенце осталось забытым на полу.

Поразительно синие глаза резко открылись и я снова замерла, лишь в паре шагов от своей цели. Она моргнула, смахивая капли со своих длинных ресниц и слегка улыбнулась.

"Нравится?", – ее голос был чувственным мурлыканьем и больше походил на приглашение к действию.

"Господи, да", – ответила я, а мои руки дрожали от желания сделать… не знаю что… что-то.

"Мне тоже".

Я чувствовала как жар ее взгляда коснулся моего обнаженного тела. Степень моего возбуждения резко подскочила…

Я сделала еще один шаг, но Айс остановила меня, приподняв руку.

"Это не самое подходящее место"

Воспоминание о том, что произошло в столовой после нашего с Айс "общения" в душевой, мелькнули в моей памяти и я кивнула, закусив губу.

"О… хм…Да, полагаю ты права"

Она коварно улыбнулась и вышла из-под душа.

"Почему бы тебе не вымыться, а потом, я не сомневаюсь, что мы сможем найти уединенное место, чтобы…продолжить эту дискуссию".

Я кивнула и она скользнула мимо меня, позволив нашим телам соприкоснуться на короткое мгновение. Ощущение ее влажной гладкой кожи было таким интенсивным, что я перестала доверять собственным ногам. Облокотившись одной рукой о стену, я вывернула кран на полную мощность. Впервые за время пребывания в Болоте, холодный душ стал облегчением.

Слегка остудив тело, я стала размышлять. Со скоростью торнадо. Неуверенность, предвкушение…Я не помню, чтобы я так нервничала в первую брачную ночь.

У меня были свои надежды, но я осознавала, что понятия не имею, к чему все это может привести. Я точно знала только одно, у меня не было никакого желания быть еще одной безымянной победой… Мои чувства к Айс были намного глубже, чем желание. Я решила, что, если Айс не сможет разделить мои чувства, хотя бы в какой-то степени, я просто буду страдать от одиноких ночей и разбитого сердца. Иначе, мне придется жить во лжи, в клетке собственных желаний. А в таком варианте, мне будет тяжело смотреться в зеркало по утрам.

Приняв решение, я вернулась к процессу отмывания себя от грязи, что и сделала в рекордный срок. Выключив воду, я заметила, что во время моих внутренних изысканий, Айс повесила чистое полотенце для меня. Не смотря на то, что я почувствовала себя очень неловко из-за того, что не заметила как она делала это, я обрадовалась заботе, которую Айс проявила по отношению ко мне.

Я вытерлась и обернулась полотенцем, а затем прошла в комнату для переодеваний, где и увидела полностью одетую Айс, которая сидела на одной из скамеек сложив руки на коленях. Она улыбнулась мне, а отвернулась и уставилась в сторону, давая мне возможность переодеться.

Тут я сообразила, что совсем забыла про расческу. Как будто прочитав мои мысли Айс протянула мне свою.

"Она чистая. Я вымыла ее, когда приносила тебе полотенце"

Я с благодарность приняла расческу и поморщилась, когда тщетно попыталась распутать свои волосы.

"Клянусь. Еще немного и я обстригу их"

"Они очень красивые"

Неожиданно, распутывание бесконечных прядей перестало казаться таким ужасным занятием.

"Тебе правда нравится?"

О да, это звучит жалко. Но я просто пыталась завязать разговор.

"Да. Они напоминают мне закат в Фениксе"

"Ты была в Фениксе?"

"Да. Много раз".

Закончив причесываться, я протянула ей расческу и прижала руки к бедрам, ощущая себя новоиспеченной невестой.

"Ты готова?"

О…Этот вопрос мог поставить в тупик кого угодно. Можно было так по-разному его понять.

"Ну…Да. Конечно. Я полагаю"

Как вам понравился мой ответ? Вполне достоин вопроса? Думаю, да.

Если она и прочла что-то в моей неуверенности, то не показала этого. Она встала и позвала меня за собой.

"Пойдем"

Стоило нам выйти из душевой, как мы нос к носу столкнулись моей тенью, Диггер.

Ее лицо осветила улыбка, стоило ей меня увидеть.

"О, Ангел! А я искала тебя. Сегодня в холле показывают отличное кино. Тебе точно понравится. Пойдешь со мной?"

"О… привет, Диггер. Я… э… с удовольствием, но сейчас я немного занята", – я указала на Айс, которая молча стояла рядом.

"Да, да. Я понимаю. В следующий раз, ладно?"

"Да. Звучит отлично"

"Тогда…увидимся!", – сказала Диггер и, опустив голову, пошла дальше.

Я обернулась и увидела, что Айс слегка ухмыляется, приподняв бровь.

"Что?"

"В следующий раз?"

"Эй!, – сказала я, толкнув ее в бок, – "Посмотрела бы я, как ТЫ справишься с живой тенью, которая отказывается воспринимать слово "нет".

"Спасибо. Я пас. Пошли".

Я думала, что мы пойдем в камеру Айс, но бесконечные коридоры вывели нас к уже известной мне смотровой. Охрана обыскала нас и мы оказались в помещении автомастерской. Айс провела меня к двери "чоп шопа". Войдя внутрь, она включила одну из ламп, а затем жестом пригласила меня войти. Я сразу заметила, что машин, стоявших здесь в прошлый раз, уже нет.

Айс подошла к столу и села на него, а потом похлопала рукой, приглашая меня сесть рядом. Мои переживания, которые успели утихнуть за время пути сюда, вернулись с новой силой. Я сопротивлялась желанию сбежать и спрятаться. Напряженная тишина воцарилась стоило мне устроиться рядом.

"Да…", – сказала я наконец, пытаясь начать разговор, – "шикарная была игра, правда?"

"Да уж. Кстати, ты великолепно играла"

"Спасибо", – мои пальцы попытались начать барабанить по крышке стола, но усилием воли я их остановила, – "А почему ты сама не играла?"

"Что ты сказала?"

"Я спросила, почему ты не играла в софтболл. Спорю на что угодно, у тебя бы отлично получилось".

Айс слегка улыбнулась.

"Это просто не моя игра"

"А у тебя есть своя игра? Какая?"

"Хмммм…Я люблю футбол", – она пожала плечами, – "Бег и баскетбол тоже, я полагаю. Боевые искусства".

"Вероятно все это у тебя получается просто отлично"

Она снова пожала плечами.

"Нормально"

Опять тишина.

"Айс…"

"Ангел…"

"Ты первая"

"Нет, пожалуйста, что ты хотела сказать?"

Я открыла рот, потом закрыла его, мои слова умерли так и не родившись. Вздохнув, я поерзала на месте, а потом посмотрела ей в глаза.

Отлично, Ангел. Вот оно. Чтобы она не сказала в ответ, по крайней мере ты будешь знать точно. Ты должна кое-что ей сказать, точно?

"Айс, я должна сказать тебе кое-что. Что-то очень важное для меня и для тебя, я надеюсь, тоже"

Ее глаза напряженно вглядывались в мои.

"Что такое, Ангел?"

"Я неравнодушна к тебе. Более чем. За прошедшую неделю, я наконец-то дала определение этим чувствам", – я снова немного подвинулась, – "Теперь…Я знаю, то, что я скажу, может заставить тебя чувствовать себя неловко, но я должна сказать прежде, чем мы двинемся дальше"

Я глубоко вздохнула и сделала решающий шаг в бездну, так и не найдя в себе храбрости при этом смотреть ей в глаза.

"Айс, я думаю…Нет, я знаю. Я влюбилась в тебя. Я понимаю, если ты не чувствуешь этого по отношению ко мне, но мне было важно, чтобы ты узнала это. Это место, эта тюрьма… слишком ничтожны, чтобы хоронить такие чувства"

Опять тишина. Я чертила пальцами линии по крышке стола. Слезы потекли сами собой, когда я осознала, что Айс нечего сказать в ответ. Я смахнула раздражающие капли, заставляя себя подавить всхлипы.

Рука нежно прикоснулась к щеке, а пальцы вытерли влагу. Я затаила дыхание, пытаясь понять, что говорить и делать теперь, когда у меня не осталось надежды.

"Не плачь, Ангел", – прошептала Айс, – "Я тоже люблю тебя"

"Прости…Я поставила тебя в неловкое полож… Что? Не могла…Не могла бы ты еще раз повторить это, пожалуйста? Я кажется не…"

"Ты слышала меня. Я люблю тебя, Ангел. Так давно. Я же говорила тебе тогда в камере, помнишь?"

"Ну…Да. Но я думала, что мы говорим о разных вещах".

"Нет"

Я рискнула посмотреть на нее и то, что я увидела, заставило меня замереть. Ее взгляд, обычно такой настороженный и холодный, был теплым и любящим, открытым и сверкал таким обожанием, что я не могла поверить, что такое может быть направленно на меня. Никто на меня так не смотрел раньше.

Проклятые слезы снова затуманили глаза, но на этот раз причина была совсем другой. Пока я пыталасьсобраться с силами и остановить поток слез. Айс полностью развернулась ко мне, обеими ладонями взяла меня за лицо и поцеловала мои глаза, убрав слезы этими легкими прикосновениями.

"Я люблю тебя", – прошептала она, целуя меня в лоб, а потом в щеки, – "Я люблю тебя", – шептала она снова и снова, лаская мою кожу теплом своих губ. Потом она отстранилась и посмотрела мне в глаза.


"Я люблю тебя, Ангел"

"О, Господи", – воскликнула я, то рыдая, то смеясь от облегчения, которое разлилось по всему телу, в моем сознании происходило что-то неописуемое. Эмоции сменяли одна другую. Дать им определение просто невозможно. Она крепко обняла меня и сквозь жесткий материал ее комбинезона, я слышала как быстро билось ее сердце. Она испугана не меньше, чем я!

Может для вас это и логично, но это было открытием для меня. Безграничное счастье, безмерное удивление наполняло мою душу, изгоняя малейшие признаки нервозности и неуверенности.

Не отпуская меня ни на мгновение, она спрыгнула со стола и встала передо мной, а потом поцеловала в макушку. Отстранившись, она смотрела на меня. В ее взгляде было множество вопросов.

Медленно протянув руку, я коснулась ее щеки дрожащими пальцами. Не в силах говорить, я молча смотрела как ее глаза медленно закрылись и она позволила себе раствориться в этой едва ощутимой ласке. Мне казалось, что окружающий мир перестал существовать. Я почувствовала как мои пальцы по собственной воле скользнули по ее щеке, подбородку, шее и остановились на затылке. Я напряглась, а Айс поддаваясь давлению, наклонилась ко мне. Наши губы соприкоснулись, лаская друг друга. Мои пальцы утонули в прядях ее волос, а рот приоткрылся под нежной атакой ее губ и языка. Моя свободная рука обхватила ее за талию и я притянула ее тело к себе еще ближе, раздвинув ноги пошире, чтобы всем своим существом ощущать ее близость.

Она двигала бедрами, каждым свои движением вызывая новую вспышку желания. Я застонала от необходимости, которую и сама не могла осознать. Она обняла меня и подтянула еще ближе, не разрывая глубокого поцелуя.

Необходимость дышать заставила нас прервать контакт, мы одновременно отодвинулись и посмотрели друг другу в глаза. Она не остановила свои движения, а потом медленно потянулась ко мне и стала расстегивать комбинезон, обнажая мои плечи. Ее волосы, все еще влажные после душа, скользнули мне по лицу, когда она наклонилась ко мне. Я чувствовала как ее влажная мягкость ее языка провела линию от шеи к правому плечу, которую она закончила легким укусом, та же процедура повторилась с другой стороны. А потом она снова взялась за застежку, опуская ее до конца. Глаза закрылись сами собой и я слегка наклонила голову назад, а она коснулась губами моей шеи и найдя пульсирующую венку стала посасывать кожу вокруг нее.

Я перенесла вес на руки, а мои бедра стали двигаться в такт заданному ею ритму.

Она оставила мою шею и я стала подумывать о том, чтобы открыть глаза, но эти мысли улетучились почти мгновенно, так как я почувствовала как теплые влажные губы сомкнулись на моей груди и это прикосновение превратило мою кровь в огонь. Я ощущала тонкий слабый запах собственного желания и это возбуждало меня еще больше. Я откинула голову еще дальше, выгибаясь навстречу ее прикосновениям, мое дыхание вырывалось громкими судорожными всхлипами. Ее язык прочертил мокрую линию от одной груди к другой, пока ее губы не коснулись другого соска. В этот раз она слегка сжала его зубами, поддразнивая меня до тех пор, пока плоть не стала удивительно твердой и чувствительной. Мы разговаривали, тем языком, который известен всем влюбленным на земле. Я застонала, а она ответила мне, не отрывая губ от груди, вызвав дрожь во всем моем теле. Отстранившись, она нежно улыбнулась мне, а потом, усадив меня прямо, сняла комбинезон с моих рук, оставив его болтаться на талии. Ее глаза скользнули по моему телу, снова пронзая меня своим жаром.

"Твое тело совершенно", – промурлыкала она, проведя пальцем по моей груди, – "Мягкое, твердое". Она приподняла ладонью мою грудь. "Теплое"

Потом она снова наклонилась и поцеловала меня в губы.

"Мммм. Вкусное…"

Она стала выпрямляться, но я схватила ее за застежку, твердо решившись добиться своего. Ткань попала в молнию, как обычно все не так, когда надо… Она мягко рассмеялась, увидев выражение моего лица.

Было очевидно, что мои честь и достоинство, а также способность говорить куда-то испарились, уступив место нервозности. Освободив себя от моей хватки, Айс отошла на один шаг назад. Два шага. Потом, расправив плечи, она посмотрела на меня с вызовом. Не в силах двинуться, я молча приняла его.

Звук открывающейся молнии громко раздался в маленькой комнате. Сантиметр за сантиметром, она открывала мне свое тело: дразня, испытывая, возбуждая.

Когда застежке стало дальше некуда двигаться, Айс ухмыльнулась, а ее руки медленно стали стаскивать комбинезон. Ткань шурша свалилась к ее ногам, а Айс шагнула вперед во всем своем великолепии.

Стоило ей оказаться достаточно близко, как я дотронулась до ее груди с твердыми сосками, а затем наклонилась и, облизав губы, взяла один из них в рот, наслаждаясь вкусом и структурой кожи. Мое сознание пыталось что-то заявить на тему того, что я ничего в этом не понимаю, но в это время Айс застонала от удовольствия и я велела ему заткнуться. Ее запах, насыщенный и экзотичный, окутал меня, вызывая головокружение. Я переключила свое внимание на другую грудь, благодарно слушая ее вздохи удовольствия. Я прилипла к ее груди как голодный младенец и в порыве страсти укусила ее. Айс дернулась так, что я едва не упала от неожиданности. Решив, что мне нравится такая реакция, я снова сомкнула зубы вокруг соска, в этот раз успев отреагировать на ее движение.

Спустя мгновение, она отодвинулась от меня. Я застонала от разочарования, но звук умер стоило мне посмотреть ей в глаза. Темные и мутные от желания, ее необыкновенно синие глаза поглощали меня, касаясь каждого уголка тела и души. Сердце бесконтрольно билось в груди.

"Пожалуйста", – прошептала я, понятия не имея, о чем прошу, – "Пожалуйста".

Ее руки снова стали ласкать мое тело медленными, дразнящими прикосновениями слегка мозолистых ладоней. Ее пальцы ненадолго остановились на моем животе. Она улыбнулась, когда я дернулась, принуждая ее спуститься ниже. Она вопросительно посмотрела на меня.

"Да. О, Господи. Да"

Она довольно улыбнулась, скользнув внутри униформы, давая мне насладиться коротким легким прикосновением к месту, где мне это было так необходимо. Мои бедра взлетели и я подумала, что кончу прямо сейчас. Она остановилась и посмотрела на меня широко открытыми глазами.

"Такая чувствительная"

Ее низкий голос щекотал мои нервные окончания, я тщетно пыталась контролировать свои действия.

Спустя мгновение, она вынула руку и я увидела влагу на ее среднем пальце. Не отрывая взгляда от моих глаз, она поднесла этот палец ко рту и медленно облизала его. Это было самое эротичное зрелище во всей моей жизни.

"Великолепно"

Она стала целовать меня и я попробовала себя на ее губах впервые в жизни и решила, что мне это нравится. Она нежно, но требовательно опустила меня на стол, накрыв своим весом, теплом и запахом.

Ее поцелуй был глубоким, откровенным, страстным. Я приняла его и ответила тем же, двигаясь под ней, царапая спину о жесткую поверхность стола. Мы провели так целую вечность, а потом она оставила мои губы и стала спускаться к груди. Ее руки следовали за губами, а потом помогли мне окончательно освободиться от ненужной одежды. Она поцеловала мой живот и продолжала спускаться все ниже и ниже. Когда ее губы накрыли мой клитор, я кончила, не в силах сдерживать напряжение.

Спазмы прошли и я обнаружила, что она нежно держит меня в объятиях. Стоило мне приподнять голову, чтобы попытаться увидеть, что происходит, как ее пальцы заполнили меня самым чудесным образом. Моя голова снова легла на стол, как только ее язык стал ласкать меня в такт движениям ее руки. Я почувствовала, что снова достигаю пика и опять не смогла сдержать собственные ощущения. Пара мгновений и я снова кончила, содрогаясь от получаемого удовольствия. Но она не остановилась. Вместо этого, Айс стала двигать рукой еще сильнее и чаще, добавив легкий поворот в свои движения, который просто сводил меня с ума. Я почувствовала как ее зубы скользнули по чувствительным нервным окончаниям и внутри меня взорвался третий оргазм, не давая мне возможности вздохнуть. Отпустив стол, я вцепилась в ее волосы и взмолилась:

"Пожалуйста", – задыхаясь умоляла я, – "Остановись. Ты… убиваешь меня"

Весело мерцающие глаза Айс встретились с моими и на какое-то мгновения я решила, что она пропустит мои мольбы мимо ушей. К моему великому облегчению она поцеловала меня последний раз и отодвинулась, одновременно вынимая свои пальцы. Я не могла поверить в то жуткое ощущение пустоты, которое почувствовала в тот момент. Как будто прочитав мои мысли, она приподняла меня и обняла, прижимая к себе, поглаживая по голове и шепча ласковые слова, которые не доходили до моего сознания, но позволяли почувствовать себя целой снова.

Сконцентрировавшись на том, чтобы восстановить дыхание, я поглаживала рукой по бедру Айс, наблюдая за тем, как мурашки появляются на коже там, где только что были мои пальцы. Неожиданно, коснувшись внутренней стороны бедра, я почувствовала влагу и удивленно взглянула на Айс. Ее глаза встретили мои, в них не было предостережения и я слепо продолжила свой путь, а она раздвинула ноги пошире, давая мне свободный доступ.

Я не могла поверить, но жар исходящий от ее тела почти обжег мою ладонь, стоило мне коснуться мягких волос между ее ног. Наконец, я достигла своей цели и мои пальцы погрузились в жаркую влажность интимного объятия. Я услышала, как Айс резко вдохнула и со стоном выдохнула.

"Айс? Я… я не уверена в том, что делаю…"

Она улыбнулась.

"Поверь, Ангел, ты отлично справляешься"

"Но…я…э"

"Расслабься. Давай так"

Ее ладонь накрыла мою, прижимая к себе ближе.

Я задержала дыхание, почувствовав, как мои пальцы утонули во влаге ее желания. Я провела ими линию, вызвав новый отклик у Айс, которая выдохнула со стоном:

"…О… отлично, Ангел"

Двигая рукой, я наслаждалась мягкостью и нежностью кожи под моими пальцами. Знаю, должно быть я доводила ее до безумия своей медлительностью, но ничего не могла поделать. Я испытывала ее терпение, пока она не сжала мою руку, принуждая меня спуститься ниже.

"Ангел. Внутрь. Сейчас"

Последовав ее прерывистым резким указаниям, я и сама застонала, когда ее сущность обволокла мои пальцы, вошедшие внутрь. Я стала двигаться и она отвечала мне тем же, двигая бедрами навстречу моей руке. Я улыбнулась. Я тоже так могу.

"Сильнее", – выдохнула она, а ее пальцы так сжали мне запястье, что рука начала неметь. Но я изо всех сил старалась не снижать темп до тех пор, пока ее мышцы не сжались и она не облокотилась на меня, сдаваясь собственным ощущениям. Я не остановилась до тех пор, пока она полностью не расслабилась и тяжело дыша не положила голову мне на плечо. Когда я попыталась вынуть пальцы, она снова схватила меня за руку.

"Нет. Останься. Пожалуйста"

Я кивнула, пытаясь собраться с мыслями. Необыкновенные ощущения захлестывали сознание, не давая осознать только что произошедшее. Наконец, когда прошли последние спазмы, она отпустила меня и я медленно вынула пальцы, стараясь не потревожить нежную плоть. Мы обнялись и наши тела растворились, даря друг другу счастье неповторимой близости и единения.

ЧАСТЬ 9

Следующим утром, пока я одевалась, ела, шла в библиотеку, мне было очень сложно удержаться от того, чтобы не начать напевать что-нибудь крайне легкомысленное. Передо мной то и дело проносились видения вчерашнего вечера и я уверена, что светилась как начищенный тазик. Стараясь из всех сил, я хотя бы добилась того, что смогла убрать глупейшую улыбку со своего лица, которая то и дело пыталась появиться, реагируя на недоуменные взгляды окружающих.

Вам бы хотелось знать, почему я так улыбаюсь, не правда ли?

Боюсь, тем утром я была совершенно не в себе.

Я начала нервничать как только увидела загадочную, но жутко самодовольную улыбочку Корины. Не собираясь давать ей повода для подколов и насмешек, я твердым шагом отправилась прямиком к своему столу и начала работать, делая вид, что в данный момент, меня не волнует то, что происходит вокруг. Такое поведение не было наигранным. Возможно, я и сумела придумать себе какой-нибудь повод для беспокойства, приставь она мне пистолет к голове.

На какое-то мгновение, улыбка исчезла с лица Корины, но затем засияла с новой силой. Она посмотрела на меня поверх своих очков и подмигнула мне.

"Итак…Я слышала, что тебя можно поздравить?", – ее улыбка стала вызывающей, а взгляд насмешливым.

Не попадись в ловушку, Ангел. Она просто выуживает информацию.

"Спасибо", – ответила я с улыбкой, не уступающей ее собственной, но с некоторым оттенком невинности, – "Это было весело"

"Ммммм… Спорить не стану, наверняка так и было".

О, у нее отлично получается.

"Да, так и было", – согласилась я, – "Очень… возбуждающе. Я бы сказала, что это стимулирует"

Она уставилась на меня с удивлением, но спустя пару секунд взяла свои эмоции под контроль.

"Я слышала, что ты была…хороша. Твои движения были великолепны"

Теперь моя очередь смотреть на нее с удивлением, однако, я не собиралась сдаваться.

"Да, что тут скажешь. Но я делаю это с раннего детства".

"Еще маленькой девочкой?"

"О, да. У меня очень большой опыт. Мой невинный внешний вид еще ничего не значит"

"Много опыта, да?"

"Именно так. Можешь поспрашивать. Вокруг найдется много женщин, которые с радостью подтвердят мои слова".

Мы смотрели друг на друга в полном молчании до тех пор, пока обе не начали хохотать во весь голос. Я смеялась так сильно, что слезы сами собой потекли из глаз. Это помогло мне снизить сексуальное напряжение, с которым я проснулась сегодня утром. Это не был тот способ, который бы я предпочла. Но, для начала сойдет.

Когда мы обе успокоились, Корина поднялась с кресла и подошла ко мне с подборкой газет. Положив их передо мной, Корина устроилась на стуле рядом и сказала:

"Прими мои извинения, Ангел. Я хотела лишь немного подразнить тебя, но ты, похоже, уже не попадаешься так просто, как раньше. Ты просто светилась сегодня утром, и я решила, что дело не только в матче по софтболу".

Я потрепала ее по руке и сказала, посмотрев прямо в глаза:

"Корина, я не думаю, что ты удивишься, если я скажу, что влюблена в Айс".

Она кивнула, а я продолжила:

"Вчера я узнала, что она тоже любит меня. Поэтому, если я и свечусь сегодня утром, то, скажем так, я это заслужила, ладно?"

Ее улыбка теперь была полна гордости, как у родителей, которые улыбаются своим любимым детям. Она кивнула: "Справедливо, Ангел, справедливо"

Она указала на кипу газет, лежащих около меня на столе.

"Я думала, что ты их уже просматривала. Думаешь, удастся раскопать что-нибудь новое?"

"Я даже и не знаю, но что-то должно быть. Что-то я упускаю".

Неделей раньше, Айс дала мне разрешение рассказать Корине всю историю с Кавальо, как я и поступила без всяких колебаний. Я была твердо настроена сделать все, чтобы правосудие свершилось и Кавальо с Моррисоном получили по заслугам прежде, чем Айс навредит себе еще больше, пытаясь противостоять этим бандитам. Корина, с ее мудростью и опытом, была идеальным советчиком в этом вопросе.

Я взглянула на подругу.

"Корина, думаешь я правильно поступаю? Я знаю, что Айс пытается самостоятельно все решить и я немного давлю на нее в этом вопросе, но…", – я вздохнула, – "не могу видеть, когда она страдает".

Корина понимающе посмотрела на меня, сознавая, что я в большей степени говорю не о физической боли.

"Немного копания не повредит, Ангел. Но когда дойдет до действий, ты лучше поговори с Айс прежде, чем что-либо делать. Она не слишком хорошо воспринимает, когда действуют за ее спиной. Даже, если ты старалась для нее", – она закончила это предложение таким взглядом, что я не рискнула спорить. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я снова принялась изучать газетные вырезки, которые, как мне казалось, я уже знала наизусть. Мое сердце боролось с разумом. Сердце выиграло. Я снова обратилась к Корине:

"Если я что-нибудь найду, то пойду прямиком к Айс, верно?"

Она мягко улыбнулась и ответила:

"Это не мне ты должна давать обещания, Ангел"

Косо ухмыльнувшись, я кивнула:

"Да уж, я знаю. И я сделаю это. Я имею в виду, что стоит мне найти что-то стоящее и я сразу расскажу об этом Айс. А пока…", – проведя рукой по волосам, я снова окунулась в изучение материала, – "Если бы я только сумела добыть протоколы слушания…".

Я бормотала это больше для себя, чем для кого бы то ни было, и не могла видеть, как Корина внимательно посмотрела на меня и снова улыбнулась, прежде чем вернуться за свой стол и продолжить работу.


***

Со стоном я рухнула на Айс, попав в ее сильные сладкие объятья, и попыталась восстановить дыхание. Ее руки прекратили свое приносящее наслаждение занятие, и она крепко обняв меня, накрыла нас простыней, защищая обнаженные тела от глаз возможных наблюдателей.

Заниматься любовью в камере Айс не было моим решением, но когда я поднялась сюда навестить мою возлюбленную, одно повлекло за собой другое, и скоро всякие опасения по поводу любопытных глаз были сметены растущей волной нашей страсти. Я лежала, улыбаясь и прислушиваясь к ритму сердца Айс, которое постепенно замедляло недавний бешеный темп. Ее пальцы неторопливо поглаживали мои волосы, пропуская через мое тело импульсы наслаждения. Я обнаружила кусочек рая в этом аду, хотя нет, скорее так, кусочек Рая. Он был здесь, в объятиях женщины, которую я люблю, окруженный чистой силой и наполненный запахом пота и возбуждения. Поры моей кожи впитывали его, пробуждая первобытные чувства. Я закрыла глаза и погрузилась в кокон любви.

Через некоторое время я проснулась от чудесного сна и немедленно вспыхнула от смущения, когда реалии жизни дошли до моего затуманенного сознания. Приподняв голову, я вытерла слюну с теплой груди Айс. Раздался ее чуть хриплый смех, и она снова погладила мои волосы.

– Господи, прости, Айс,-пробормотала я, пытаясь отстраниться, чтобы не провалиться в сон прямо на ней.

Буквально.-Я, наверное, чуть тебя не раздавила.

Ее руки вернули меня на место.

– Расслабься. Ты все сделала правильно, Ангел.

– Но я уснула!

– Ну и?

– Я…ммм…со мной такого раньше не бывало…

Она снова засмеялась.

– Тогда я приму это как комплимент.

– Да, но это не совсем честно по отношению к тебе.

Ее рука приподняла мой подбородок, и мы встретились глазами.

– Ангел, предоставь мне решать, что для меня честно, а что-нет. Хорошо?-она подтвердила свое высказывание поцелуем, который начисто стер все мое смущение. Отстранившись после долгого прекрасного момента, она игриво щелкнула меня по носу.-Я люблю тебя, Ангел. И если ты хочешь уснуть на мне, то мне это совершенно подходит,-ее улыбка стала хищной.-Но только до официальной помолвки, ясно?

Я фыркнула.

– Морган Стил, если даже я доживу до ста лет, я никогда, ты слышишь, никогда не усну на тебе, до или после официальной помолвки.

Когда смех, которого я ожидала, не прозвучал, я заглянула в глаза Айс, и мое сердце содрогнулось от опустошения, которое я там увидела. Перевернувшись, я нежно погладила ее по щеке и заставила повернуть лицо ко мне.

– Айс? Что случилось? Что я сказала…?

Она обняла меня еще крепче, я ощутила, как напряглось ее горло, когда она попыталась облечь эмоции, бушевавшие внутри, в слова. Я снова коснулась ее щеки, предлагая всю помощь, на какую была способна, и молясь всем богам, чтобы они дали ей силу открыться мне.

Наконец, через целую вечность, она повернулась ко мне и поцеловала в лоб. Затем слегка отстранилась, заглядывая мне в глаза прямым и открытым взглядом.

– На самом деле ничего. Просто…,-ее горло снова сжалось, и она сглотнула.-Ты упомянула о том, как мы будем старыми и седыми, и это заставило меня понять, что тому, что есть между нами, отпущен совсем небольшой срок.

– Я не понимаю, Айс. Что ты имеешь в виду?

Она грустно улыбнулась:

– Ангел, это случится в ближайшем будущем. Когда ты сможешь выйти из этой трущобы. И не думай, что я не желаю этого каждый божий день. И когда это случится, ты будешь свободна, а я… останусь здесь,-закончила она шепотом.

Я посмотрела на нее. Сотни ответов крутились у меня в голове. И сердце выбрало один:

– Тогда почему ты не борешься?

– Что?

– Ты слышала меня, Айс. Ты здесь за убийство, которого не совершала. Ты это знаешь. Я это знаю. Начальник тюрьмы это знает. Господи, Джозефина знала это и умерла за это!

– Я все это знаю, Ангел. Я живу этим, помнишь?

– Я и правда знаю это, Айс! Но что я хочу знать-так это почему ты не борешься за это. И не надо заводить снова эту шарманку про то, что "я это заслужила", ок? Я никогда в это не верила, и сейчас не поверю!

Она застыла, как будто собралась оттолкнуть меня, но я удержала ее:

– Нет, Айс. На этот раз ты не убежишь. Я не дам тебе. Я знаю, что ты убивала, Айс. Я через это прошла. Я знаю, что ты чувствуешь вину за то, что сделала. Это ясно любому, у кого есть хоть чуточка мозгов. Чего я действительно не понимаю, сколько бы я об этом ни думала, как такой сильный и смелый человек может сдаться без боя! Тебя подставили, Айс! Тебя предал тот, кому как ты считала можно верить, и разлучил с людьми, которые были твоей семьей! Именно это что-то для тебя значило!

Глаза Айс, такие теплые и нежные во время наших занятий любовью, стали ледяными и безжизненными, как арктический берег. На лице прорезались суровые складки, и я практически ощутила гнев, который излучало ее напряженное тело.

– Я больше не хочу об этом говорить, Ангел,-в ее тоне ясно прозвучало предупреждение.

Я не струсила, хотя прекрасно понимала, в какой опасности нахожусь. Я чувствовала сильное биение ее сердца у моей груди, но продолжала обнимать ее. Ощущение было, словно пытаешься удержать молнию, но внешне ничего не было заметно.

– Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, Айс. Ты никогда не хочешь об этом говорить. Но у меня для тебя новости. Это не пройдет. Самобичеванием тут делу не поможешь. Ты должна что-то делать. Если не для себя, то хотя бы для Джозефины.

Ее глаза сузились, их голубое пламя вырывалось наружу и прожигало меня насквозь.

– Я намерена кое-что сделать, Ангел,-ее слова источали сладкий яд.

– Что? Убийство?

Ее улыбка была маской смерти.

– Именно. Я та кто я есть. Помнишь?

– Неправда, Айс. Ты можешь бороться с этим законными способами. Если знала Джозефина, значит, знал и Сальваторе. А мало ли кому он мог рассказать? И Моррисон тоже знает! Так что целая толпа людей знает правду, Айс. Нужно потребовать, чтобы дело снова открыли.

– Как это сделала ты?

Я замерла:

– Что?

– Ты слышала, Ангел. Ты так же невиновна в преступлении, в котором тебя обвиняют, как я-в моем. Но ты сидишь здесь, пока твое дело пылится в каком-то ящике. Скажи мне, Ангел, почему ты так заинтересована в открытии моего дела, что совсем не занимаешься своим?

Шок держался несколько ужасно долгих мгновений. Логически то, что она сказала, было совсем не лишено смысла. И разумом и сердцем я знала, что невиновна, но не разу не подумала о том, чтобы подать апелляцию. И если быть по-настоящему честной с собой, все дело было в том, что…

– Айс, мой муж погиб из-за меня. Я раздробила его череп бейсбольной битой.

– Но он изнасиловал тебя! Это ведь совсем другое дело, чем как если бы он приперся домой поздно ночью пьяный в стельку, а ты погладила его по голове битой, чтобы не будить соседей. Это была чистой воды самозащита, и ты не должна сидеть в тюрьме!

Отпустив Айс, я соскользнула с нее в пространство между ее телом и холодной стеной.

– Ну и кто теперь убегает, Ангел?

– Я не убегаю, Айс. Я рядом. Но мне нужно подумать.

– О чем? Факты очень просты. Мы в одной лодке.

– Нет, не в одной. Я здесь, потому что мой муж мертв, и я убила его. Я упирала на самозащиту, но суд решил иначе. Ты не убивала того человека, Айс. На самом деле, узнав, кто он, ты отказалась его убить. Так что между нашими ситуациями очень большая разница, и ты это знаешь.

– Правда? Мы обе здесь за преступления, которых не совершали. Твой муж мертв, да. Ты убила его, еще раз да. Но не совершила преступления.

Через несколько минут тишины, я подняла на нее глаза:

– Я попытаюсь, если ты сделаешь то же самое.

– Ангел…

– Айс…

– Ангел, послушай. Пожалуйста. У тебя есть шанс. У меня его нет. С одной стороны слово начальника тюрьмы, имеющего связи среди могущественных людей, которые баллотируются на ответственные посты в этом штате. С другой стороны слово осужденной убийцы, психически ненормальной заключенной, мертвой женщины и дона мафии. Да суд только посмеется над этим делом. Просто прими, что я сама обо всем позабочусь, ладно?

– Я хочу, чтобы ты сделала все правильно, Айс. Законным путем. Просто потребуй протоколы дела. Я даже напишу заявку для тебя, если захочешь. Это ведь не повредит, если ты на них взглянешь, правда?

– Ты очень об этом беспокоишься, не так ли?-в ее глазах мелькнула недоверчивость.

– Да. Ты сделаешь это?

Молчание так затянулось, что я уже утратила надежду, что она вообще мне ответит. Я наблюдала за игрой чувств в ее почти бесцветных глазах. Наконец она прикусила губу, потом вздохнула.

– Хорошо, я сделаю это. Но если их мне дадут, я первая их прочитаю, договорились?

Я улыбнулась так широко, что мое лицо, наверное, разделилось на две части.

– Договорились.

– И ты попытаешься достать протоколы своего собственного дела, ок? Я не собираюсь пройти через это одна.

Через мгновение я кивнула.

– Хорошо, хотя я не думаю, что найду…

Она закрыла мне рот поцелуем. Когда мы оторвались друг от друга, я уже совершенно позабыла, что собиралась сказать. Гормоны устроили игру в кошки-мышки с моими мыслями.

– Бороться?-переспросила она заинтересованно.

– Да.

– Хорошо. Но сейчас у меня на уме пара вещей, которые не стоит откладывать на потом.

Остаток вечера растаял в тумане абсолютного блаженства.


***

– Вы уверены, что у вас их нет?

– Абсолютно, мэм. Я проверил и перепроверил. Нет ничего с такими названиями или номерами. Как я уже говорил вам ранее, мэм, вам нужно позвонить в Архив Записей. Мы обычно храним здесь судебные протоколы только открытых дел.

– Я звонила в Архив Записей. Я писала туда. Они продолжают направлять меня к вам.

– Прошу прощения за накладки, мэм, но как я сказал, я не могу вам помочь. Возможно, вам стоит обратиться в офис прокурора округа?

– Я… подумаю над этим. Спасибо за помощь.

– Извините, что не смог сделать больше, мэм. До свидания.

– До свидания.

Словно ломишься в закрытую дверь, а потом обнаруживаешь, что никакой двери и нет- только стена. Злая как черт, я швырнула трубку на рычаг с такой силой, что ни в чем не повинный телефон жалобно тренькнул. Запустив руку в волосы, я зашагала прочь так быстро, что чуть не сбила с ног Корину, которая в кой-то веки выбралась из библиотеки.

– Снова отшили, а?-спросила она, чудом избежав столкновения.

– Ага,-ответила я, с силой дергая себя за волосы, чтобы выплеснуть раздражение,-новое предложение-позвонить в офис окружного прокурора.

– А это вариант.

– Но не тот, что я соглашусь попробовать в ближайшее время, Корина. Я лучше оставлю этот офис на черный день. Неизвестно, что произойдет, если они узнают, что Айс проявляет интерес к своему делу. Ну ты знаешь, о чем я…

– Слишком хорошо, к сожалению,-она потянула меня за рукав,-давай вернемся в библиотеку. Я думаю, ты устроила отличное шоу "Ангел выходит из себя" для наших друзей, разве не так?

Я впервые оглянулась и обнаружила множество заинтересованных взглядов. Постаравшись скрыть румянец на щеках, я сказала:

– Хорошо, все равно я больше ничего не могу сделать.

Когда мы пришли в библиотеку, я рухнула в кресло, а Корина занялась чаем. Это были два наиболее раздражительных месяца за всю мою жизнь. Все началось очень просто: я напечатала письмо с просьбой выдать протоколы дела Айс от ее имени и дала ей на подпись. К моему изумлению, она легко согласилась подписать письмо и даже пожелала мне удачи, наградив покровительственным взглядом.

Проигнорировав взгляд, я закончила дело, отправив письмо, и начала ждать ответа. Он пришел через две недели. Оказалось, что я забыла указать серийный номер, а по названию дело обнаружить не удалось. После нескольких звонков я выяснила номер и отправила еще одно письмо. Ответ сообщал, что я не указала еще какую-то важную информацию. И так далее, и тому подобное, без конца. Аминь.

Когда я отправила письмо, которое содержало всю необходимую информацию в нужных графах и все требуемые номера, мне позвонила очень милая женщина, которая сообщила, что не нашла такого дела ни по названию, ни по номеру. Затем она предложила обратиться в Дворец Правосудия и даже дала номер телефона и имя клерка, который возможно мог мне помочь.

Моя мамочка могла бы мной гордиться: я просто лучилась вежливостью, несмотря на обуревавшее меня бешенство. Я беседовала то с одним, то с другим клерком, но безрезультатно. Как и Птица Додо (см. "Алиса в Стране Чудес"-прим. переводчика), протоколы дела Айс, похоже, исчезли с лица земли.

Когда передо мной оказалась кружка дымящегося чая, я отбросила раздражение и расплылась в улыбке, вдыхая божественный аромат. Подняв ее, я сделала приличный глоток, и чуть не уронила кружку, когда крепкий ликер достиг моего желудка. С округлившимися глазами я повернулась к Корине, которая улыбалась как ни в чем не бывало.

– Только не говори мне, что ты трезвенница, Ангел.

– Нет. Совсем нет. Просто я не ожидала…,-и это было правдой. Как правило, я и ликер не часто устраиваем свидания наедине. Несколько раз мне приходилось его пить с родителями, и не могу сказать, чтобы мне понравился вкус. Кроме того, не стоит забывать, что я жила с человеком, для которого выпивка была суровой хозяйкой. Глядя на то, во что превращался Питер под ее воздействием, мне совсем не хотелось прикладываться к бутылке.

– Да, но я подумала, что тебе надо расслабиться, -она подняла собственную чашку,-на здоровье!

Я тоже подняла чашку:

– Спасибо.

Следующий глоток был очень маленьким, и на этот раз горячий чай с ликером уютно устроились в моем желудке. Тепло, разлившееся по телу, сняло часть напряжения, которое возникло от абсолютно бесполезного дня.

– А как твоя собственная охота, Ангел?-спросила Корина.

– Это было легко,-ответила я, продолжая потягивать чай.-Я не увижу протоколов как минимум еще четыре месяца.

– Четыре месяца?

– Да. В Архиве какая-то запарка. Типа сокращения штата служащих. Мне обещали поторопиться, но четыре месяца-это лучшее, что они смогут обеспечить,-я пожала плечами.-Что мне было делать? Я согласилась.

Я оторвалась от чашки и встретила внимательный взгляд подруги.

– Что?-спросила я.

– Факт, что у тебя проблемы с нахождением протоколов дела Айс не будет иметь ничего общего с политикой невмешательства, которую ты проводила в отношении собственного дела, не так ли?

Поставив чашку, я сузила глаза:

– Одно к другому не относится, Корина. Если ты помнишь, я не задумывалась над своим делом с тех пор, как попала сюда, а это было задолго до Айс.

Похоже, Корина нашла то, что искала, пока мы играли в гляделки, потому что она, наконец, моргнула и опустила глаза, слегка кивнув. Я не премину упомянуть, что почувствовала гордость за то, что, в конце концов, переиграла эту женщину. Понадобилось два года, чтобы доказать ей наличие у меня силы воли, но это все-таки произошло, и я отпраздновала это еще одним глотком чая. Мои конечности мягко покалывало, а сердце гоняло алкоголь по жилам. Напряжение спадало, и я начала отчасти понимать, почему бутылка стала спасением для многих.

Остаток утра прошел в приятной беседе с Кориной и посетителями библиотеки. Когда я в следующий раз взглянула на часы, приближалось время обеда. Вытряхнув себя из кресла, я попрощалась и направилась в холл в надежде встретить Айс на пути от автомастерской.

Я уже собиралась выйти в ярко освещенное главное помещение, но меня ухватили сзади и затащили в одну из кладовок, которые попадались в коридоре. Ликер, который я выпила, замедлил мои реакции, хотя я умудрилась нанести удар локтем назад в надежде врезать как следует тому, кто меня схватил. К несчастью я попала лишь по ручке швабры, стоявшей в углу.

Потирая ноющий локоть (это одно из самых неприятных ощущений, среди которых ушибы пальцев ног или порезы краем листа бумаги), я попыталась использовать вес своего тела, чтобы избавиться от хватки. Меня отпустили, и я развернулась, оскалившись и приготовившись показать неведомому врагу, что амазонка по имени Ангел может устроить в ближнем бою.

Умения, которые я собиралась использовать, разительно отличались от тех, которые мне пришлось употребить. Мягкие губы коснулись моего рта, их вкус был мне знаком. Тая в объятиях возлюбленной, я ответила на поцелуй так, будто мы не виделись целую вечность. Наше тяжелое дыхание словно высосало весь воздух в маленькой комнатушке, и нам пришлось оторваться друг от друга, хотя я продолжила ласкать тело Айс, счастливая от того, что она снова рядом.

Она легко выскользнула:

– Эй, так не честно!

Я оторвалась от своего приятного занятия и посмотрела на ее поднятые руки. Ладони были черными от грязи и машинного масла из-за работы в автомастерской. Боюсь, что мои "нехорошие" мысли проявились на лице, когда я прильнула к ней и, потянув вниз "молнию", начала целовать плоть за ней.

– Ангел…,-в ее легком почти беззвучном стоне явственно прозвучало предостережение.

– Мммм?-все, что удалось мне пробормотать, поскольку рот был занят кое-чем другим.

– Если ты не хочешь дефилировать мимо любопытных заключенных с двумя большими черными отпечатками на заднице, я предлагаю позволить мне сначала принять душ.

Засмеявшись, я отодвинулась, но расстояние все еще было небольшим.

– Я просто отрабатываю некоторые приемы нападения,-сказала я абсолютно невинно.-Они работают?

– О да!

– Отлично. Думаю, стоит добавить их в мой репертуар. Как ты считаешь?

– Лучше не надо.

– О? Почему это?

– Потому что все женщины в этой тюрьме захотят "подраться" с тобой.

Я снова засмеялась:

– А что, это плохо?

На ее лице появилась ухмылочка-отражение моей, и наклонившись она игриво куснула меня за нос.

– Но им придется сначала пройти через меня, а у меня лимит – не больше трех сломанных рук за месяц. Ты ведь не хочешь, чтобы я превысила ограничение?

В неверном отсвете из коридора я видела, что она приподняла бровь, а в глазах ее зажегся дьявольский огонек. Изобразив раздражение, я отстранилась окончательно и с гордым видом застегнула "молнию" ее формы до подбородка, слегка коснувшись ее груди после этого:

– Думаю, что нет.

– Хороший ответ.

– Вообще-то я собиралась поздороваться, прежде чем меня похитили,-выпрямившись, я исполнила полупоклон, галантно протянув руку.-Не окажете ли честь отобедать со мной в "Мусорной свалке"? Слышала, что сегодня там подают таинственное блюдо из мяса, которое даже можно узнать.

– Отлично звучит. Дай мне немного времени на душ, и встретимся у кафетерия, хорошо?

– Хорошо,-привстав на цыпочки, я быстро поцеловала ее, развернулась и выскочила из кладовки прежде, чем она успела отвесить мне шлепок, безнадежно испортивший бы мою форму.


***

Таинственное мясо так и осталось загадкой, но я доела свою порцию, скривившись, когда последний кусок по вкусу напоминавший пыль скользнул в горло. Мы сидели за угловым столиком. Подошла широко улыбающаяся Криттер с каким-то листом бумаги.

– С чего такая радость, Криттер?-спросила я, делая большой глоток противного теплого молока, чтобы протолкнуть мясо внутрь.

– Мое первое слушание по поводу досрочного освобождения уже на следующей неделе. Разве не здорово?

Встав, я обняла подругу и поцеловала ее в щеку.

– Это отличные новости! Ты нервничаешь?

Она пожала плечами, потом кивнула:

– Да, немного.

Улыбаясь, я погладила ее по плечу:

– Ты справишься. Не волнуйся.

Криттер отсидела пять лет за "вооруженное нападение" вкупе с "незаконным вторжением". Оружием, фигурировавшим в деле, был кирпич, который она использовала, чтобы разбить стекло во входной двери местного магазинчика, торговавшего выпивкой. Она сделала ошибку, не выбросив кирпич, войдя в темное помещение магазина, и вид ее "с оружием в руках" спровоцировал сердечный приступ у старенького владельца магазина, который как раз заканчивал работу. Скорая помощь спасла ее от обвинения в непредумышленном убийстве, а владельца магазинчика-от арфы и белого савана (в смысле, от "белых тапочек"-прим. переводчика).

Из того, что я слышала, стало известно, что она практически выросла в тюрьме, от уличной девчонки-панка, охочей до драки, до красивой и умной молодой женщины, которая сидела, улыбаясь, напротив меня.

Остаток обеда прошел вполне приятно, мы с Криттер болтали, а Айс в основном сидела молча, изредка вставляя комментарии. Убойный чай Корины продолжал распространять волны тепла по моему телу, и подозреваю, что я была возбуждена гораздо больше обычного.

Наконец я вытерла рот дешевой бумажной салфеткой и посмотрела на Айс, которая слегка кивнула. Затем она встала и собрала посуду, чтобы отнести на кухню. Мы с Криттер тоже поднялись, и она подмигнула мне, заставив меня вспыхнуть. Широко улыбаясь, она похлопала меня по плечу, развернулась и покинула кафетерий, что-то бормоча себе под нос.

Вернувшаяся Айс вскинула бровь, увидев цвет моего лица.

– Гм…это…ничего.

Она переменила тему:

– Куда теперь?

– Как насчет прогуляться? То, что мы только что съели, превратилось в тяжелый шар в моем желудке.

– Прогулка так прогулка. Идем?

– Пошли.


***

Я лежала положив голову на плоский живот Айс, ощущая ее вкус на губах, а мои пальцы очерчивали мускулы ее бедра. Она отпустила мои волосы и легко потянулась расслабляясь.

Через мгновение ее низкой голос достиг моих ушей:

– Сегодня ты в отличном настроении. -Мммм,-согласилась я, целуя солоноватую от пота кожу.-Когда ты рядом, и я нахожусь вот в таком положении, это очень даже способствует улучшению настроения,-я усмехнулась.-И волшебный эликсир Корины конечно не помешает.

Рука Айс снова вернулась к моим волосам, принуждая напрячь шею и встретить ее взгляд.

– Волшебный эликсир?

– Угу. 45 градусов (40-45 градусов-обычная крепость ликера-прим. переводчика) и отличный вкус до последней капли,-я облизнулась.-Немного похожий на тебя.

Отпустив волосы, Айс тяжело вздохнула и откинулась обратно на подушку.

– И почему Корина решила, что тебе стоит напиться?

– Она не пыталась меня напоить. Просто помочь… расслабиться.

– И почему тебе нужно было расслабиться?

Я вздохнула:

– Еще один безрезультатный раунд "поисков протоколов".

– Что ж, я не скажу тебе "я же говорила",-отреагировала она шутливо.

– Как благородно с твоей стороны!

– Я правда стараюсь.

– Угу.

Вокруг образовалась необычайно уютная теплая тишина, а мои сонные глаза начали лениво обозревать беспорядок в комнате. Ну совершенно не помню, каким образом моя форма перелетела через всю комнату, и один ее рукав свесился с дерева Свободы Силы. Я вздрогнула, когда мой взгляд наткнулся на еще одну вещь, которой раньше не было в камере Айс. Под одним из деревьев стояла фотография, которую я когда-то нашла.

Это была возможность, которую не стоило упускать. Проблема состояла в том, как бы поставить вопрос так, чтобы не стало ясно, что я видела фото раньше. Мне угрожал фол, но я решила продолжить футбольную аналогию:

– Айс, что это?

Она отодвинулась и осмотрела комнату:

– Что "это"?

– Вот это,-я указала на фото,-фото под бонсаи. Это твоя семья?

Я почувствовала, как она замерла, и задержала дыхание в надежде, что не зашла слишком далеко. Через некоторое время она расслабилась, и я снова начала дышать.

– Да,-сказала она почти шепотом.-Это мои мать, отец и Бумер.

Я фыркнула, щекоча ее живот:

– Бумер?

И получила легкий шлепок по голове за свою выходку:

– Мне тогда было пять, знаешь ли.

– О ну разумеется, разумеется.

Это спровоцировало еще одну трепку, которую я приняла с радостью. Через некоторое время я решила продвигаться дальше:

– Ничего, если я взгляну поближе?

– Ты сделаешь это в любом случае, так что действуй.

Ухмыльнувшись в ответ на ее мелодраматичный тон, я соскользнула с постели, завернувшись в простыню и оставив Айс возлежать на кровати в восхитительно обнаженном виде. Подойдя к столу и взяв фотографию, я обернулась и замерла. И было от чего. Вид ее длинного, стройного, мускулистого и обнаженного тела, отчетливо выделявшегося на белой простыне, с роскошными черными волосами, разметавшимися по подушке, и светлыми глазами, словно излучавшими эротизм, моментально завел меня.

Сбросив с себя простыню, я забралась обратно и обняла ее за талию, потом укрыла нас обоих белой тканью.

– Фото подождет,-пробормотала я, стараясь поймать ее губы и прижаться к ним яростным поцелуем, разжегшим ревущий костер из искр моей страсти.


***

Через некоторое время я уселась, завернувшись в простыню и опершись на Айс. Фото теперь лежало у меня на коленях.

– Расскажешь мне о них?

Ее дыхание коснулось моего уха, когда она наклонилась, чтобы взглянуть на фото.

– Особо нечего рассказывать. Александр, мой отец, был инженером-химиком в "ДюПойнт". Мама-меццо-сопрано в Балтиморской Опере.

Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами:

– Твоя мать пела в опере? Я люблю оперу!

Айс пожала плечами:

– Да. Она была неплохой певицей.

Я фыркнула:

– Неплохой, ха. Прости, что говорю это, но ты, наверное, из тех, кто смотрит на Пикассо и вздрагивает.

– Ну что я могу сказать? Видно, я не отношусь к творческим людям.

– Да, действительно,-ответила я с понимающей улыбкой, глядя на красоту бонсаи, стоявших на столе.

Повернувшись, клянусь, я заметила легкий румянец смущения, окрасивший ровную бронзу ее щек, но не подала виду, а тем временем на ее лицовернулась обычная маска безразличия. Она снова пожала плечами:

– Так или иначе, я не знаю. Она бросила это дело, когда родила меня. Сказала, что хочет быть полноценной матерью,-легкая почти смущенная улыбка озарила ее суровое лицо.-Она пела замечательные колыбельные.

– А что насчет отца?

– Отца? Да ему не то, что медведь, ему слон на ухо наступил.

Вздохнув, я оперлась на ее плечо:

– Это не совсем то, что я имела в виду, знаешь ли. Каким он был? Что за человек?

– О…ну, человек.

– Айс…

– Ангел, послушай. Довольно трудно об этом говорить, ясно? Я достала фото только вчера. Я надеялась, что ты не так быстро его углядишь.

Прикусив нижнюю губу, я кивнула, поняв ее упрек как надо:

– Прости, Айс. Я не хотела на тебя давить.

– Ты не давила. Просто я должна собраться с силами. Хорошо?

Я тепло ей улыбнулась.

– Никаких проблем. Мы продолжим в любое время, когда ты будешь готова.

– Нет, все в порядке. Просто дай мне минутку,-она обняла меня покрепче, прижав мою голову к своей шее и положив подбородок на мою макушку. Затем она взяла фото и поднесла поближе к глазам, всматриваясь в неподвижное изображение высокого красивого мужчины, который был ее отцом.

– Мой отец был хорошим человеком. Очень умный, но с ним было легко общаться. Я думаю, что в мире не было человека, которому бы он не понравился, случись им познакомиться,-я почувствовала, что она улыбается.-Он, наверное, мог бы заниматься торговлей или политикой, но вместо этого работал в Отделе Исследований и Открытий в "ДюПойнт". Он также увлекался спортом, особенно следил за играми местных команд. У него были сезонные билеты на игры "Colts" и как-то раз он умудрился достать два билета на СуперКубок. Я была с ним в тот раз,-ее голос наполнился тоской. -Это был один из лучших дней в моей жизни, несмотря на то, что мы заблудились.

– Похоже, это был очень особенный день,-заметила я, и в моем тоне тоже прорезалась грусть. Я провела большую часть детства, пытаясь добиться такого взаимопонимания с отцом. -А как твоя мама? Она не… не ревновала тебя к отцу?

Она рассмеялась:

– Ревновала? Нет, конечно. Она была фаном другой команды, и у нее тоже были сезонные билеты. Она брала меня пару раз с собой, и я даже слышала, как она исполняла национальный гимн перед игрой.

Я выпрямилась, уронив челюсть на грудь:

– Твоя мать пела "Звездно-полосатый флаг" перед баскетбольными матчами?

– Да. Ее голос звучал как-то странно на большом стадионе. Это был… интересный опыт, если не сказать больше. Я получала целую кучу сувениров-флажки, игрушки,-она пожала плечами,-и подобное барахло.

Снова наступило молчание, когда Айс опустила глаза на фотографию, словно погружаясь в давно похороненное прошлое.

– Она была мягче многих матерей. Позволяла мне заниматься всем, чем я интересовалась, пока это не создавало неприятностей с законом,-следующий смешок прозвучал намного грубее,- а теперь она в могиле. И отец тоже.

Я так хотела сказать ей то, что она уже и так знала. Что если бы ее родители были живы, скорее всего, Айс никогда бы не сделала того, за что сидела в Болоте. Но я решила держать рот на замке в надежде, что, общаясь со мной, она и сама это поймет.

– Единственное, на чем она настояла, это уроки вокала. Сказала, что человеческий голос-инструмент Бога, и нужно тренироваться, чтобы не подвести Его.

Я вздрогнула от воспоминания о моей матери, заставлявшей меня посещать уроки правил хорошего тона по примерно такой же причине.

– Ты ненавидела занятия?

– Не-а. Они были не так уж и плохи. Я полагаю, что было бы хуже, если бы я пошла в отца. Мне повезло. Пение оказалось несложным для меня, хотя я ненавидела все, что связано с оперой. И до сих пор не люблю.

Подняв лицо, чтобы встретиться с нею взглядом, я улыбнулась.

– Возможно, ты когда-нибудь споешь для меня?

Она улыбнулась в ответ:

– Возможно.

Удовлетворенная, я положила голову на выемку ее теплой шеи.

– Как твои родители познакомились?-я не удержалась и начала легко покусывать ее нежную кожу, улыбнувшись, когда по ее телу пробежала дрожь. Поцеловав оставленную мной отметку, я почувствовала, как ее сердце забилось сильнее под моей ладонью.

Она пошевелилась:

– Продолжай, Ангел, и ты никогда не услышишь продолжение истории.

Если бы это была другая история, выбор был бы очень прост. По-моему, с первого раза, когда мы "по-настоящему" были вместе, мое тело находилось в постоянном состоянии возбуждения. Ее запах превращал мои внутренности в горящий желатин, а сейчас меня просто обволакивал этот потрясающий экзотичный аромат.

Более логичная часть моего сознания, тем не менее, напомнила мне, что если я сдамся на милость гормонов, то скорее всего придется ждать месяцы, чтобы вернуться к этой теме. Если вообще появится такая возможность. С Айс никогда нельзя ни в чем быть полностью уверенной.

Сдержав порыв, я слегка отодвинулась:

– Я буду хорошей девочкой. Пока что. Так как насчет продолжения?

Прильнув, она подарила мне поцелуй, потом снова отстранилась, откинувшись на стену.

– В отличие от меня, отец любил оперу. Как и его невеста. В опере ставили Massenet's "Werther", и мать пела партию Шарлотты. С его слов, с момента, когда мать вышла на сцену и до заключительного аккорда, он не отрывал от нее взгляда.

– Господи, это так романтично!

– Да, но невеста моего отца так не думала. Когда представление закончилось, он потащил ее за кулисы, чтобы познакомиться с моей мамой. Он вообще перестал обращать внимание на свою девушку.


– А твоя мама почувствовала то же самое, когда встретила его? Любовь с первого взгляда?

– О да. Она говорила, что заглянув в его глаза, почувствовала, что знает этого человека всю жизнь, хотя не видела его раньше,-Айс засмеялась. Меня этот звук почему-то испугал.-Всю свою жизнь я не понимала, что это значит. До сих пор.

Когда поцелуй соединил наши губы, я словно вернулась в то мгновение, когда мы поцеловались впервые. В моем сознании закружились образы, они менялись слишком быстро для того, чтобы я успела их разглядеть, но глубоко внутри я знала, что мы соединены намного сильнее, чем простой физической привлекательностью. Между нами было что-то первичное и основательное, что-то одновременно первобытное и новое, не зависящее от времени. Это был не поцелуй страсти, хотя конечно он был страстным. Это был поцелуй, наполненный исцелением и домашним покоем. Если древние саги не лгут, и мы проводим жизнь в поисках второй половинки нашей души, то я нашла свою в местечке, мало отличающемся от глубин преисподней, и все же была способна сражаться за то, чтобы вырваться на поверхность живой и невредимой.

Когда все закончилась, я рухнула рядом с ней, слабая и истощенная, но все еще ощущающая связь с источником какой-то первобытной силы, которая поддерживает душу и снимает груз с сердца.

Мой голос был очень слаб, когда я задала следующий вопрос:

– Еще?

Айс усмехнулась:

– Поцелуй или историю?

– Мммм…как насчет и того, и другого?

– Ну уж нет,-поддразнила она меня.-Что-нибудь одно.

– Хорошо. Тогда историю. Я всегда смогу получить еще один поцелуй.

– Ты так думаешь, а?

– Я это знаю.

– Гм… я это запомню,-она поплотнее обвила мою талию рукой.-Так, давай-ка посмотрим, на чем мы остановились? Ах да, встреча. Когда подружка моего отца ушла, они сели и беседовали до закрытия оперы. После этого у них было то, что моя мать называла "скандально короткий роман". Два месяца. Скандал получился из-за того, что отец экс-невесты был влиятельным человеком в артистических кругах, и ему не очень понравилось, что его дочь выбросили словно мусор, тогда как та, чью карьеру он поддержал, получила все.

– Ты очень интересно изъясняешься, Айс, -пошутила я.

– Да, во многом я очень похожа на отца. Так или иначе, через два месяца встреч они поженились, купили новый дом, и через год появилась я.

– Похоже, они очень любили друг друга.

– Да. Даже когда они ссорились, я будучи еще ребенком, понимала, что они всегда будут вместе. Я знаю, что большинство детей так думают, но между ними было что-то, что даже я смогла заметить в том возрасте. Это выглядело так, словно они были двумя половинками чего-то целого,-она пожала плечами.-Я не могу лучше объяснить.

– Я думаю, у тебя отлично получилось. Это прекрасно описывает чувства, как ты думаешь?

Она улыбнулась:

– Да, действительно.

Несколько минут я лежала собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг. Меня мучила нерешительность. Я разрывалась между желанием узнать и старанием не открыть незажившую рану в сердце подруги. Она словно прочитала мои мысли, потому что ее тело застыло, она сделала глубокий вдох, прежде чем тихо сказать.

– В них врезался автобус.

– Что?

– Мои родители. Ты думала, как спросить меня о причине их гибели. В них врезался автобус. Они направлялись в округ Колумбия, чтобы отметить годовщину, посетив оперу "Werther". И не смогли. Мать умерла на месте. Отец продержался несколько дней. Но так и не пришел в себя. Врачи отключили машину, поддерживавшую его жизнь.

– О, Айс! Мне так жаль!

– Да,-тихо сказала она, вытирая слезы.-Мне тоже.


***

Позже тем вечером я лежала во тьме собственной камеры, и слезы медленно скатывались по щекам и капали на подушку. Прокручивая наш разговор в памяти, я думала, в чьей жизни была большая трагедия. Семья Айс любила ее и заботилась о ней, но погибла. Моя же, не уделявшая мне особого внимания и только дававшая наставления, отказалась от меня, и несмотря на то, что я была жива живехонька, я умерла в их глазах.

Я плакала за нас обоих той ночью. За юных девочек, какими мы были, и за женщин, которыми мы стали. За наши семьи. За нас.

Но со слезами горя мешались слезы радости. Если новая жизнь может возникнуть из пепла старой, тогда она может подняться и из наших личных трагедий.

Отзвук старой колыбельной, которую я слышала в каком-то фильме или где-то еще, зазвучал в голове, и я тихо напевала его для себя, пока не уснула, а подсыхающие мокрые дорожки на щеках слегка стягивали кожу.

ЧАСТЬ 10

Дни становились неделями, а мое раздражение достигло нового уровня. Каждая новая ниточка, появлявшаяся в деле Айс, вела в тупик, не давая ни ответов, ни надежды на их возможное появление.

Когда бесполезность действий наводила меня на мысли о самоубийстве, я выходила наружу, в прохладный осенний воздух и вымещала злость на многострадальной боксерской груше. Частенько мне приходилось делить ее с разочаровавшейся во всем Криттер-ее первое прошение о досрочном освобождении было отклонено. Во время слушания выяснилось, что хотя операция и спасла жизнь владельца магазина, его здоровье полностью не восстановилось. Месяцы превращались в годы, а он становился все болезненнее. Если бы он умер в результате предыдущего сердечного приступа, то, как боялась Криттер, к обвинениям, за которые она уже отбывала срок, добавилось бы еще одно-убийство. Но в любом случае, все сводилось к тому, что ей придется ждать еще один год до следующей возможности выйти на свободу.

Пони и Сони с головой ушли в романтические разборки на фоне развалившегося любовного треугольника, а Айс как заведенная работала в автомастерской (сорри за каламбурчик-прим. переводчика), разбирая и собирая непрекращающийся поток машин, обеспечивающих набивание карманов нашего коррумпированного начальника. Это было не лучшее время для всех нас, и становилось все хуже…

Раздражение-опасная эмоция, потому что часто заставляет людей делать глупые ошибки во время попыток избавиться от него. Я таки сделала одну, и она многого мне стоила.

Мой гнев уже дошел до такого состояния, что я готова была рвать не себе волосы. В этот момент я наконец сдалась относительно постоянно повторявшегося предложения Корины позволить одному пронырливому репортеру пошнырять вокруг и посмотреть, что он раскопает. Все предыдущие ее попытки безжалостно мною отметались, поскольку я знала, что люди подобного сорта, как правило, алчные ублюдки, которые не остановятся ни перед чем, чтобы раззвонить по всему миру о любой мало-мальски интересной истории, если им удастся на нее наткнуться. Я не хотела, чтобы ЭТА история стала известна широкой публике.

Корина пообещала мне, что у нее столько компромата на этого человека, что он не осмелится действовать против ее желания, иначе он будет раздавлен как морально, так и материально. После этого в сотый раз выслушав одни и те же аргументы и предложения, я наконец дошла до точки, когда была готова предложить ей или засунуть себе эти предложения в… или начать действовать. Я выбрала последнее.

Следующие две недели тянулись бесконечно, прерываясь лишь нерегулярными докладами от репортера, который называл себя "Скользкий Джим", о причинах чего, очевидно, мне лучше не знать. И эти доклады не сообщили мне ровно ничего из того, что я не знала ранее. Похоже, это было прикрытие для протоколов дела Айс. Его контакты в судебной системе пресекали все его попытки что-либо узнать с нехарактерной стойкостью, и он чувствовал, что что-то серьезное происходит за кулисами. Что-то, что он не мог раскопать, возможно, из-за строгих границ, которые я ввела для него. Хотя я все понимала, но все же не могла позволить этому человеку влезть слишком далеко. Он работал с делом жизненной важности.

Я начала подозревать, что жажда этого человека в том, что касалось больших сенсаций, пересилит, несмотря на всю грязные маленькие секреты, что Корина узнала о нем. Я решила попросить ее отозвать своего пса. Я сидела в библиотеке, прокручивая свои аргументы в мозгу, зная, что Корина использует все свое обаяние, чтобы отговорить меня. Несмотря на мои суждения, я уже склонилась однажды перед ее железной волей, и не хотела, чтобы это повторилось. Это слишком важно для меня.

Только я открыла рот, как другой голос прервал меня раньше, чем первый звук слетел с моих губ:

– Ангел, можно с тобой поговорить?

Я повернулась и увидела Айс, стоящую в дверном проеме. Ее лицо превратилось в безжизненную маску, ту, что так часто скрывала гнев, а глаза оправдывали ее имя. Я тяжело сглотнула, мое горло внезапно пересохло. Я посмотрела на Корину в поисках поддержки, но она смотрела на Айс, как и я, с трепетом, подобного выражения я не видела у нее никогда. Повернувшись к моей возлюбленной, я кивнула:

– Ну конечно.

Глубоко вдохнув, я оттолкнулась от стола и кресла, пытаясь сдержать дрожь в мышцах, и прошла к выходу из библиотеки в коридор. Айс прошла половину пути до слабоосвещенного холла, прежде чем остановиться и повернуться так, что моя спина оказалась прижатой к стене, а ее мощная фигура нависла надо мной.

– Это прекратится. Сейчас же.

– Гм,…, извини, но?…

Айс подняла руку, оперевшись на стену:

– Это… расследование… поиск пропавших файлов. Ты хочешь прыгнуть выше головы и находишься лишь в одном шаге от того, чтобы навредить всем вокруг тебя. Я, наверное, была не в себе, когда соглашалась на это.

– Но, Айс…

– Нет, Ангел. Нет, послушай меня. Отзови всех псов, которые разнюхивают это для тебя, и закрой расследование. Немедленно.

– Айс…

Ее руки опустились и тяжело легли мне на плечи.

– Немедленно, Ангел. Окажи услугу нам обоим и прекрати это!

Отпустив мои плечи, она пристально посмотрела на меня несколько секунд прежде, чем развернуться и уйти прочь, оставив меня в шоке пялиться ей в спину.

Звук с другой стороны заставил меня обернуться. Корина стояла в нескольких шагах от двери в библиотеку, глядя в конец коридора. Она медленно перевела взгляд на меня.

– Я слышала,-сказала она мягко,-и я прошу прощения. Я должна была послушаться тебя и не пытаться втянуть в то, чего ты не хотела.

– Все нормально, Корина. Ты только пыталась помочь.

– И все же, здесь больше моей вины, нежели твоей. Я попытаюсь объяснить это ей.

Я поймала ее за руку, когда она подошла ко мне.

– Нет. Я не думаю, что это хорошая идея. Я не думаю, что она способна сейчас что-либо выслушать.

Корина провела рукой по своим седым волосам.

– Я полагаю, ты права. Что мне делать?

– Позвони своему дружку и запугай всем, что у тебя на него есть. Если этого не хватит, придумай что-нибудь еще, но заставь его закрыть дело. Пожалуйста.

Корина кивнула:

– Я могу это сделать,-она сочувственно посмотрела на меня.-С тобой все будет в порядке?

– Должно быть, не так ли?-это получилось жестче, чем я собиралась, и я положила свою руку на ее.

– Прости, меня, Корина. Это было слишком,-я вздохнула.-Я дам ей время успокоиться и потом поднимусь к ней.

Возможно, позже она скажет, что происходит.

– Удачи,-улыбнулась она, слегка пожав мою руку, и пошла в библиотеку выполнять мои инструкции.

– Спасибо,-прошептала я, когда она уже не могла меня услышать.-Мне она понадобится.

Поскольку время, отведенное на упражнения, практически закончилось, я спустилась вниз, чтобы подышать свежим воздухом и заставить улечься эмоции. Как только я вышла, меня заметила Диггер. Она немедленно примчалась ко мне:

– Хорошо, что ты здесь, Ангел! Мне нужно с тобой поговорить.

– Не сейчас, Диггер. Мне нужно подышать немного, может, попозже. О'к?

– Пожалуйста, Ангел! Это очень важно! Я даже пойду с тобой наружу. Охрана нас не заметит, если мы будем держаться поближе к зданию. Пожалуйста.

В ее глазах была мольба, но мне совершенно не хотелось с кем-нибудь общаться, тем более, с моей тенью.

– Хорошо, Диггер,-сказала я наконец.-Но всего несколько минут, ок? У меня голова раскалывается…

– Всего несколько минут. Я обещаю.

Я пошла за ней по тюрьме к двери во двор, чувствуя, что солнце на лице заставляет исчезнуть жуткое напряжение, владевшее моими мышцами. Несколько раз глубоко вздохнув чистый осенний воздух, я повернулась к Диггер, подняв бровь.

– О чем ты хотела поговорить?

– Хорошо. Я была в офисе начальника, убиралась как обычно, ясно? Я пробыла там около часа, а потом дверь открылась и охранник ввел Айс.

Я резко развернулась к ней, вся-внимание:

– Что?

Она кивнула:

– Это правда! Айс выглядела так, будто собиралась там все сокрушить, а когда вышла-в два раза хуже! Я чуть не описалась, клянусь!

– Ты слышала хоть что-нибудь?

– Кое-что. Всего не слышала. Люди ходили туда-сюда по офису, и я должна была быть очень осторожной, подслушивая, знаешь ли…

Сопротивляясь жгучему желанию встряхнуть ее и заставить перейти к делу, я просто кивком велела ей продолжать.

– Ну, она заходит, а охранник уходит. Что удивительно, потому что охрана всегда заходит с заключенными, знаешь ли…

Ее жалобный взгляд похоже, был призван вызвать хоть какую-нибудь реакцию, и я выдавила из себя улыбку.

– Я поняла, Диггер. Пожалуйста, продолжай.

– Хорошо. Ну так как я минутку была совсем-совсем одна, и взяла тряпку для полировки и подошла к двери, делая вид, что полирую ручку и табличку, знаешь ли… В общем, начальник говорил Айс, что рассчитывал на нее кое в чем, а Айс сказала, что не знает, о чем он. Но тут вошел еще один охранник, и мне пришлось притвориться, что я убираю, и я больше ничего не слышала, пока он не ушел. А потом Айс сказала начальнику, что все прекратит. Я не знаю, о чем она, но начальник, похоже, знал, потому что он начал на нее орать.

– Что он говорил?

– Он орал что-то насчет того, что ей бы не пришлось ничего прекращать, если бы она знала, что для нее лучше. И еще он пригрозил, что если она не будет паинькой, то у нее будут очень большие неприятности. Он даже сказал, что устроит так, что ее маленькая подружка попадет на Адскую Кухню. Я даже не знала, что у нее есть подружка. А ты?

Мое горло снова пересохло, а сердце замерло в груди. Причина предупреждений Айс крылась во мне. Адская Кухня, так называлась еще одна женская государственная тюрьма Пенсильвании, и по слухам, это было одно из самых опасных мест своего типа в стране. Почти каждая женщина, выпущенная из этой тюрьмы, покидала ее в "сосновом ящике" или изменившись до неузнаваемости от приобретенного опыта. И не к лучшему.

Мои эмоции наверняка отразились на лице, потому что Диггер схватила меня за плечо и встряхнула:

– Ангел? Ангел, с тобой все ок? Ты выглядишь так, будто призрака увидела.

– Нет. Нет, со мной все в порядке. Ты еще что-нибудь слышала?

– Нет. Начальник, наверняка, позвал охрану, потому что один зашел и вывел Айс. Господи, она выглядела так, будто собиралась проковырять кому-то еще одну дырку в заднице. И типа, я себя берегу, поэтому я разыграла из себя домохозяйку и, типа, забилась в угол, пока она не ушла.

– Сказал ли начальник что-нибудь после того, как она ушла? Звонил или еще что?

Диггер пожала плечами:

– Я не знаю. Но в тот момент все, чего я хотела, это закончить уборку и рассказать тебе, что я слышала. Я решила, что раз вы с Айс друзья, то ты должна знать, что происходит,-она посмотрела в направлении стены, где была охрана.-Я лучше пойду. Не хочу неприятностей. Поговорим позже?

– Да…конечно, Диггер. Увидимся позже.

Она улыбнулась и кивнула:

– Пока, Ангел.

– Пока, Диггер.

Отвернувшись от дверей, я медленно пошла вдоль двора и стен, отгораживающих от меня внешний мир. Мои мысли крутились в мозгу, как щенок, который пытается поймать себя за хвост. Было не трудно вставить пропущенные фрагменты в разговор Айс и Моррисона. Начальник явно узнал о расследовании по поводу пропавших протоколов, чего я безуспешно пыталась избежать. Он наехал на нее по этому поводу, она в отместку пригрозила раскрыть его маленькие махинации с крадеными машинами, что вызвало угрозы по поводу нее и ее друзей.

У меня в голове не было такой возможности, когда я умоляла Айс хотя бы подумать над открытием ее дела. Теперь ее предупреждения были абсолютно понятны. Почему я не прислушалась к ним тогда, я не знаю, но я все же не сделала этого. Я думала только о несправедливости, от которой она пострадала, подстегиваемая ее грустью по поводу того, что мы не всегда будем вместе.

Я всегда была кем-то вроде крестоносца. Это часть меня с тех пор, когда я была еще ребенком и строила планы освобождения собак от человеческого общества. Я считала, что перешагнула время, до которого люди не философствуют, еще когда была маленькой девочкой. Тем не менее, мне нужно было еще учиться и учиться… Пропустив пальцы между прутьями решетки, я прислонилась лбом к прохладному металлу, пытаясь понять, как улучшить ситуацию. Айс имела все права злиться, хотя она и согласилась с моими попытками добыть записи ее дела. Все же, я не призналась ей, что вняла совету Корины и обратилась к порекомендованному ею репортеру. И я не сомневалась, что именно это обстоятельство привело к краху моих планов.

Я была погружена в свои мысли, когда появилась Сони, с сочувствием положив руку на мое плечо.

– Все в порядке, Ангел? Диггер не надоела тебе?

Подавив рыдания в голосе, я изобразила на лице подобие улыбки и повернулась к ней:

– Я в порядке. И нет, Диггер мне не надоела. Она просто хотела поделиться кое-какими новостями.

– Насчет Айс? Я видела, как она выходила из офиса начальника с таким видом, будто собирается кого-то убить.

Боясь, что голос все-таки сорвется, я согласно кивнула.

– Дерьмо. Я могу чем-нибудь помочь? Может, позвать остальных?

– Нет. Но все равно спасибо. Я должна разобраться с этим вместе с Айс.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Сони сжала мое плечо, слегка улыбаясь:

– Ну тогда ладно. Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти, ок?

Положив свою руку поверх ее, я улыбнулась в ответ:

– Конечно. Это много для меня значит, Сони. Спасибо.

– Ты много значишь для нас, Ангел. Не забывай об этом, лады?

– Не забуду.

Несмотря на тяжесть ситуации или, возможно, благодаря ей, ее слова меня подбодрили. У меня не было такой душевной близости с Сони, как с Пони или Криттер. Но после ее ранения мы подружились. Несмотря на ее жесткий и грозный вид, она была милой, доброй и заботливой женщиной, которая всегда была готова придти на помощь нуждающемуся.

И разумеется, она также была вооруженным грабителем. Единственной женщиной в банде, грабившей банки и бронированные грузовики, перевозящие деньги. Все члены банды, кроме нее, были убиты полицией. Она рассказала, что единственная причина, по которой она осталась жива, состояла в том, что первый полицейский подумал, что она заложница, а не одна из грабителей. Ей почти удалось сбежать, но один из настоящих заложников указал на нее как раз тогда, когда она уже выходила из здания.

Шлепнув меня по заднице напоследок, Сони развернулась и пошла прочь к секции тяжеловесов, где собрались остальные амазонки. Когда я посмотрела на автостоянку, часть меня проклинала мое неудержимое любопытство, но именно оно привело меня на это самое место много месяцев назад, чтобы увидеть, что там высматривала Айс. Если бы я не подошла к забору, то не увидела бы начальника тюрьмы и человека, предавшего Айс, и возможно, ни одно из текущих событий бы тоже не произошло.

Но другая часть меня перекрывала те трусливые мысли. Если бы я не увидела, что произошло на стоянке, Айс скорее всего никогда бы не взяла меня собой в автомастерскую в тот судьбоносный вечер, когда она открыла мне свою душу. Мы бы никогда не занимались любовью в той комнатке.

Неужели я предала доверие, которое она мне оказала? Неужели мой крестовый поход за исправление несправедливости разрушил все, что я с таким трудом построила? Я глубоко вдохнула и собрала всю свою смелость.

Есть только один способ это выяснить…


***

Айс сидела на постели, спина совершенно прямая, руки легко лежат на бедрах. Ступни были на полу, а глаза закрыты словно в медитации. Даже воздух вокруг нее был неподвижен. Даже всегда присутствующее гудение ламп, казалось, стало тише в ее присутствии.

Я долго стояла, глядя на нее в тишине, каким-то образом зная, что она ощутила мое присутствие, и не желая нарушить кажущуюся умиротворенность сцены. Я закусила нижнюю губу, пытаясь противостоять настойчивым сигналам тела, которое требовало немедленного бегства без оглядки.

Когда я уже была готова поддаться панике, ее глаза распахнулись, и я погрузилась в их бледно-голубое сияние.

– Тебе что-то нужно?-спросила она спокойно.

Я стояла вне границ ее камеры, не уверенная где стою по отношению к ее собственным границам. Ощущение было весьма неприятным, поскольку я считала это место убежищем. Что я должна сказать, чтобы она поняла? Какие слова должна была использовать, чтобы все исправить? Похоже, для этого не существовало подходящих слов. Два секрета, которые я хранила, жгли меня словно клеймо.

– Ну?

Я решила подождать и послушать своими ушами, что я собиралась сказать. Дамба рухнула.

– Я просто хотела сказать тебе, что слышала… о том, что случилось у начальника. И это…,-я отшатнулась, когда Айс вскочила на ноги с гримасой ярости на лице.

– Я убью этого ублюдка!

– Нет! Айс, подожди!-двинувшись, чтобы загородить собой дверь, я вскинула руки.-Это не начальник! Это… Диггер. Она была в офисе, когда он тебя вызвал. Она подслушала кусок разговора. Она разволновалась и рассказала мне. Честно!

К счастью (и моему облегчению) Айс не попыталась пройти через меня. Вместо этого она сощурила глаза: -Что она сказала,-это прозвучало не как вопрос.

Глубоко вдохнув, я повторила разговор как могла, пытаясь не думать, что случится со мной, если я оказалась не права. Пока я говорила, напряжение, читавшееся в линиях ее тела, возрастало, пока оно не начало просачиваться через поры кожи. Мое сердце дрогнуло. Когда я замолкла, она просто неотрывно смотрела на меня, хотя я знала, что видит она далеко не меня. Ее руки были сжаты столь сильно, что я видела, как побелели костяшки пальцев.

– Айс?-позвала я.

Она моргнула, медленно возвращаясь оттуда, куда загнала ее ярость. Ее плечи слегка опустились.

– Ты не должна была знать…,-прошептала она.

Я слабо улыбнулась:

– Я рада, что знаю.

– А я нет.

Я шагнула вперед, вытянув руку и коснувшись мускулистого предплечья подруги.

– Я рада. Я думаю, что имею право знать, когда меня используют как Дамоклов меч, нависший над твоей головой.

Это вызвало легкую усмешку:

– Только один из многих мечей, Ангел.

Я ухмыльнулась в ответ:

– Возможно, но я настолько эгоистична, что верю: я-один из тех, что побольше.

– Самый большой,-она вроде как подмигнула мне, а напряжение ее тела начало спадать. Это легко ощущалось через кончики пальцев.

Снова посерьезнев, я крепче сжала ее руку:

– Айс, ты должна знать, что я по доброй воле отправлюсь на Адскую Кухню, если это будет означать, что ты продолжишь борьбу за справедливость.

– Твою справедливость, Ангел. Не мою. И нет. Я не позволю такому случиться. Как я уже говорила раньше, я разберусь с Моррисоном сама и в свое время. Просто сосредоточься на том, чтобы самой выбраться из этой выгребной ямы, хорошо?

– Айс…

Она прижала к моим губам палец:

– Нет, Ангел. Нет. Я просила тебя остановиться, и именно это я и имела в виду. Это моя проблема. Дай мне с ней разобраться. Пожалуйста,-убрав палец от моего рта, она нежно разжала мою хватку и повернулась к постели.-Хотелось бы знать, откуда он обо всем проведал.

Я почувствовала, что заливаюсь краской.

– Гм… ну… насчет этого…

Она медленно повернулась ко мне лицом:

– Да?

Мой румянец погустел, уши горели.

– Ну, все из-за того, что я была так раздражена, а Корина так настойчива, что…

– Корина?-ее лицо снова приобрело опасное выражение.

– Она не виновата,-запротестовала я, снова вскинув руку.-Это все я. Я принимаю полную ответственность на себя.


– Забудь, Ангел. Что происходит?

Почесав шею, я вздохнула, сдаваясь на милость неминуемого.

– Ну, я устала от этих бюрократов в архивах. Где бы я ни искала, куда бы ни писала письма, куда бы ни звонила, везде одно и тоже. Ничего. И я так разозлилась, что приняла предложение Корины насчет ее дружка-репортера…

– Ее кого? Дружка-репортера?-ее кулаки снова сжались.-Черт побери, Ангел!

– Я знаю, Айс. Я знаю. Это было глупо. И я не должна была так поступать. Но я собиралась заставить ее отозвать его, как раз когда ты зашла в библиотеку. Теперь все уладится. Я обещаю.

Покачав головой в изумлении, она выдохнула:

– Ну что мне с тобой делать?

Я моргнула:

– Простить меня?

– А должна ли я?

– Было бы просто здорово. Я обещаю, что не сделаю ничего подобного, прежде чем не поговорю с тобой.

Она хмыкнула:

– Не давай обещаний, в выполнении которых не уверена, мой маленький крестоносец. Иди сюда.

Я с благодарностью шагнула в ее раскрытые объятия, широко улыбнувшись, когда она заключила меня в теплое кольцо своих рук.

– Тебе повезло, что я люблю тебя, Ангел,-сказала она у меня над ухом.

– Да,-вздохнула я.-Повезло.


***

Пришла зима, а с ней-и эпидемия гриппа. Она пронеслась по Болоту, как пожар, почти никого не оставив на ногах. Все областные больницы были переполнены, а единственное место, где позволялось лечиться заключенным-больница Кантри-закрыло двери для всех, кроме самых тяжелых. И мы не попали в их число. Вся тюрьма превратилась в лазарет. Охрана тоже сильно пострадала и работала в полсилы. Если когда и представлялся удобный случай повторить прошлогодний бунт, то было самое время. К счастью, все потенциальные источники неприятностей, были слишком заняты, пытаясь не дать своим кишкам вылезти наружу, чтобы принять участие в подобном мероприятии.

Лазарет переполнился на второй день эпидемии, и большинству заключенных осталось заботиться о себе своими силами, многим пришлось лежать в своих собственных испражнениях, поскольку лихорадка сделала их слишком слабыми, чтобы шевелиться. Охрана постоянно подавала прошения о помощи, но все они были проигнорированы начальником, который, похоже, всерьез верил, что болезнь была карой божьей за все наши грехи.

Я была среди счастливчиков. У меня была высокая, темноволосая и совершенно потрясающая медсестра, которая выполняла мою малейшую просьбу. К сожалению, мои потребности в то время были не такими, как обычно, но я была не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы, и позволяла Айс ухаживать за мной с такой нежностью, что "мой черный день" не собирался заканчиваться.

Айс держала меня в чистоте, сухости и тепле, когда истекающие потом часы ночной лихорадки оборачивались в сотрясающий до костей озноб с восходом солнца. Она сидела со мной и поддерживала меня, когда спазмы кашля разрывали легкие. Прикосновения ее сильных пальцев к моей коже были так нежны, когда она массажировала мой живот, содрогавшийся от неожиданных и мощных спазмов.

Даже в самых глубинах лихорадки я знала, что она рядом, и находила силы и утешение в ее присутствии. Я была закутана в одеяло любви и заботы, и только звуки ее голоса, напевавшего старинную колыбельную, могли погрузить меня в сон без сновидений.

Моя лихорадка спала через неделю, оставив меня слабой и беспомощной, как новорожденную. Я проснулась и обнаружила, что моя голова покоится на бедре Айс, а ее пальцы гладят мои спутанные потные волосы в гипнотическом потрясающе приятном ритме. По коже бежали мурашки от ее нежных прикосновений.

Я открыла сглаза и тут же зажмурилась от яркого света. Секундой позже ее рука покинула мои волосы и бросила тень на мои веки. Ее улыбка была милой и нежной:

– Эй, незнакомка! Как самочувствие?

– А как боксерская груша, висящая во дворе, должна чувствовать себя после нескольких раундов с тобой?-попыталась прохрипеть я, невзирая на боль в горле и пересохшие губы.

– Настолько здорово, а?

Я только зарычала.

– Как думаешь, сможешь сесть, если я тебе помогу?

– А я должна,

– Ты сильно обезвожена. Нужно попить воды.

– Не думаю, что она удержится внутри. Мой живот чувствует себя так, будто его привязали к лошади и изрядно потаскали за ней.

Айс двинулась за моей спиной, нежно поднимая меня так, что моя голова очутилась на уровне ее груди. Устроив меня поудобнее, она взяла пластиковую чашку с водой и поднесла к моим губам:

– Давай! Ну хоть глоток.

Скривившись, я сделала маленький глоток. Вода была прохладной по сравнению с моими разгоряченными губами и пересохшим горлом, и я легко ее проглотила. Мой живот вел себя тихо, и я осторожно сделала еще глоток, потом еще один, и так проглотила полчашки.

Забрав чашку и поставив ее на тумбочку, Айс промокнула мне губы мягкой тканью и откинула волосы с моего лба, затем обняла меня покрепче и положила подбородок мне на макушку.

– Пока все нормально?

– Да,-ответила я, погружаясь в чувство ее рук, обнимающих меня. Повертев головой, я заметила что постель рядом с моей, обычно занимаемая моей сокамерницей, была пуста.

– Где Эдди?

– У нее была сильная астма. Грипп сильно повлиял на нее, а они не обеспечили ей нормального лечения. Она не осилила.

– Что?-я подобралась.-Она умерла?

– Боюсь, что так.

Если бы в моем организме оставалась хоть какая-нибудь жидкость, я бы плакала. Я не очень хорошо знала Эдди, но она казалась милой тихой образованной женщиной, которая, как большинство из нас, хотела отсидеть свой срок мирно. Поскольку она жила со мной, ей удалось избежать почти всего, что обычно творилось с новенькими, и я была за нее рада. А сейчас она мертва. Молодая женщина, ушедшая в расцвете лет, из-за гриппа. Я вздохнула, затем подумала об остальных друзьях, особенно о пожилой библиотекарше.

– Как Корина?-спросила я, с ужасом ожидая ответа.

Айс хмыкнула над моим плечом:

– Эта старая боевая секира? А что ей сделается? Повалялась дня два и встала как ни в чем не бывало. У нее здоровье как у быка.

Я засмеялась и без сил прислонилась к Айс.

– Примерно так же можно сказать и об остальных, кого я знаю. Ты болела?

Я почувствовала, как она передернула плечами.

– Не-а. Пара дней. Ничего серьезного.

Позже я узнала, что она была жутко больна в течение четырех дней и все равно спускалась вниз, чтобы позаботиться обо мне, несмотря на свое состояние.

Мои веки налились тяжестью, и я навалилась на подругу, но как ребенок в ожидании Рождества пыталась не уснуть.

– Спи,-прошептала она, прижимая меня к себе.-Твоему телу нужен отдых.

– Я и так слишком много проспала,-воспротивилась я.-Я хочу еще немного пободрствовать. Пожалуйста?

Она хихикнула:

– Я тебе не мать.

– Иногда мне хочется, чтобы ты была,-пробормотала я прежде чем поддаться требованию тела и снова провалиться в сон.


***

Проснувшись в следующий раз, я обнаружила, что лежу на боку, лицом к Айс, которая сидела на соседней кровати, читая. Я попыталась сесть, но быстро оставила эту мысль, поскольку мое несчастное тело выразило громкий протест. Айс быстро подняла голову и отложила книгу, затем опустилась на колени рядом с моей постелью:

– Доброе утро. Хорошо спала?

– Неплохо. Вздремнула украдкой.

Она рассмеялась:

– Ничего себе, украдкой, Ангел. Ты дрыхнешь со вчерашнего полудня.

Мои глаза распахнулись:

– Вчерашнего полудня?

– Угу. Говорила же тебе, твоему телу необходим отдых.

– И ты была права. Снова,-пробормотала я.

– Как ты себя чувствуешь?

Я проверила свои ощущения, обнаружив, что Айс была действительно права.

– Намного лучше, чем вчера.

– Отлично. И выглядишь ты получше. Даже щеки немного порозовели,-сказала она, вдобавок погладив меня по упомянутым частям тела к моему огромному удовольствию.-У тебя самая нежная кожа.

Разумеется, я покраснела, что Айс тут же заметила, ухмыльнувшись и подняв бровь. Что заставило меня покраснеть еще сильнее.

– Пить хочешь?

– Ага. Мой язык словно наждачная бумага.

Сев на постель, она нежно приподняла меня, и мы повторили весь вчерашний процесс поения. В этот раз мне удалось выпить целую чашку без возмущенных протестов желудка. Похоже, мое выздоровление шло полным ходом.

Айс сочувственно кивнула:

– Позже мы попробуем бульон и чай, приготовленный Кориной.

– Хорошо.

Как ни противно это признавать, но я была обессилена даже попыткой сесть самостоятельно. Но в этот раз я была решительно настроена не спать и наслаждаться своей компанией.

– Как насчет рассказать мне историю?

Ее голос был полон сомнений:

– Я не знаю историй, Ангел. По крайней мере, хороших.

Я была больна, но не настолько, чтобы не заметить предоставлявшейся возможности.

– Тогда расскажи нехорошую. Может быть, о том времени, когда ты была предоставлена сама себе?

Она застыла:

– Ну, эти истории совсем нехорошие, Ангел.

– Я знаю, Айс. Но мне хочется узнать о тебе побольше. А как я сделаю это, если ты со мной не поделишься?

– Некоторые вещи лучше предоставить своему воображению.

Я лежала тихо-тихо, понимая ее позицию, и не собираясь давить на нее. Моя прямолинейность и так принесла нам множество проблем.

– Это действительно так много значит для тебя, а?

– Да. Действительно. Но недостаточно много, чтобы расстраивать тебя, Айс. И никогда не станет достаточно много.

Когда она снова заговорила, ее голос был столь нежен, что я подумала: у меня галлюцинации.

– Когда мои родители умерли, единственный кто у меня остался-моя бабушка. Мне тогда было двенадцать, и у нее не было достаточно энергии, чтобы воспитывать девочку такого возраста. Она сильно болела. Я слышала, как адвокаты разговаривали с ней во время похорон. Они собирались взять меня под опеку государства и отдать в сиротский приют.

– О, Айс…

– Да. Я не много понимала в этом возрасте, но что я знала точно, так это, что не позволю забрать меня в приют.

– И что ты сделала?

– Сбежала. Я подождала, пока все занялись своими делами, и сбежала. Помещение, в котором проводили гражданскую панихиду, было неподалеку от моего дома, а родители дали мне ключ, когда мне исполнилось пять, поэтому я направилась туда. Я проникла внутрь, собрала кой-какую одежду, слложила все в сумку, взяла немного денег на расходы из маминого тайника, схватила Бумера и ушла.

– И куда ты направилась?-я пошевелилась, чтобы принять более удобное положение. Мои руки, шея и плечи болели от лихорадки и дней вынужденного лежания.

Я ощутила невесомость, когда сильные руки приподняли меня, потом вновь примостили на место, так что спина оперлась на грудь Айс. Ночнушка натянулась на груди, а теплые руки, опустившиеся на мои многострадальные плечи, начали просто восхитительный массаж.

Мои мышцы обратились в жидкость под ее умелыми пальцами, от боли осталось лишь отдаленное воспоминание. Я откинула голову на ее плечо, а ее руки продолжали умело мять, гладить и растирать, провоцируя вспышку ощущений. Это было благословение.

– О Господи,-простонала я, когда массаж стал нежнее и чувственнее.

– Где ты этому научилась?

– Киллеры должны держать себя в форме. Мы не можем допустить судороги или спазмы мышц. Это мешает в достижении цели.

– Ох!

– Именно. Ох.

– Теперь я понимаю, действительно существуют некоторые вопросы, на которые я не хочу узнать ответы.

– Похоже на то…

Я позволила своим векам сомкнуться, чтобы полнее ощущать ее прикосновения. Ничего направленно-сексуального в ее движения не было, но меня переполняла энергия, ее руки будили мое тело дразнящими касаниями.

– Не пытаешься ли ты отвлечь меня от темы, а?-пробормотала я.

– Зачем это мне?-ее голос был сама невинность.

– Ммм…

Она засмеялась.

– Ну, вообще-то, мне просто нравится тебя касаться. Но если ты хочешь, чтобы я перестала…

– О нет, ты можешь продолжать это делать, пока у тебя руки не отвалятся. Ты не услышишь ни слова против.

Когда ее руки забрались под мою сорочку, чтобы продолжить свой танец на обнаженной коже, она прочистила горло и продолжила рассказ.

– Ну ответ на твой вопрос-я отправилась на запад. За домом начинался лес, а за ним, как я знала, было шоссе. Я даже не ощущала, что мои родители умерли. Я уговаривала себя, что это просто приключение, и какое-то время это срабатывало.

– Детям отлично удается притворяться…

– Да. Мне очень повезло в этом. Мои родители поощряли мои детские фантазии,-она пожала плечами.-Я думаю, это было настоящее искусство.

Я подавила усмешку:

– Наверняка…

– Так или иначе…-тон ее голоса подсказал мне, что моя уловка раскрыта.-Я довольно быстро добралась до шоссе. А потом нужно было только ждать на правой стороне дороги.

– Ты добиралась автостопом?!

– Ну, я не шла пешком из Балтимора в Питтсбург, Ангел.

– Неужели ты не понимала, какэто опасно?

– Ну разумеется, понимала, Ангел. Я была маленькой. Но не идиоткой. Но разве у меня был выбор? Мои родители умерли, и я не собиралась сидеть и ждать, пока меня заберут в какой-то приют против моей воли. Я увидела возможность выбраться и воспользовалась ею. У меня не было времени подумать о чем-нибудь еще, даже если бы я мыслила ясно, хотя это было и не так.

Поняв, что она заняла оборонительную позицию, я взяла ладони Айс в свои, остановив их приятное движение.

– Прости, Айс. С моей стороны было невероятно претенциозно сказать нечто подобное.

Она вздохнула.

– Все нормально. Это действительно было глупо. Но я знала достаточно, чтобы не садиться в машину к определенным людям. К тому же, Бумер отлично в них разбирался.

Я слышала, что она улыбается.

– Мне очень повезло. Лето уже заканчивалось, и многие дети возвращались в колледж. Я поймала три попутки, и последняя высадила меня в Питтсбурге. Я хотела отправиться дальше на запад, но по какой-то причине осталась в городе. Я думаю, когда ты-ребенок, даже несколько сотен миль от дома кажутся огромным расстоянием.

– И что ты дальше делала?

– Ну, выбор у меня был весьма ограниченный. У меня было с собой около пятисот долларов из тайника мамы, и этого хватило бы надолго, особенно учитывая, что мне не надо было платить за крышу над головой. Не многие люди согласятся сдавать квартиру двенадцатилетней девочке, знаешь ли.

– Но где же ты жила?

– То тут, то там. В основном, в любом месте, которое могло защитить от дождя. Заброшенные дома, подземные переходы. И так далее…

– Но разве там не было ночлежек?

– Были, конечно. Но мне они казались чем-то вроде сиротского приюта. Я не хотела там оказаться. И держалась подальше. Я смогла прожить почти шесть месяцев на наличные деньги. Возможно, их хватило бы и на большее, но я ничего не знала о самостоятельной жизни. Когда тебе двенадцать, пять сотен баксов кажутся тебе целым сокровищем. И ты не думаешь, что они могут кончиться.

Я согласно кивнула. Изредка я добывала кредитки, и чувствовала себя самой богатой на свете. И всегда все растрачивала на оргию с жвачкой и дешевыми романами в мягких обложках.

– Когда деньги кончились, выбор был не богат. Я могла присоединиться к банде, но никогда не чувствовала в себе потребности идти за кем-то. Плюс, к девчонкам относились как к бесплатным шлюхам, так что это мне не подходило. Я попыталась воровать еду и разные мелочи, но трудно оставаться вне подозрений, когда у тебя с собой 70-килограммовая собака, готовая напасть в любой момент.

Ее руки, лениво ласкавшие мое тело, резко остановились, и я почувствовала, как холодок пробежал по позвоночнику. Вдруг я поняла, что не хочу слышать ее следующую фразу. Внезапно я захотела оказаться в любом другом месте.

Я поборола страх. В конце концов, я именно этого хотела, верно? Верно. Что бы я ни услышала, это даст мне представление о женщине, в которую я влюбилась, и не важно, что именно, это было то, что я хотела знать больше всего на свете.

Айс сделала несколько глубоких вдохов. Я могла почувствовать сильное биение ее сердца у моей спины, и знала, что каким бы не был секрет, она больше боялась рассказать, чем я-услышать.

Минуты шли, прежде чем она прочистила горло.

– Так или иначе,-сказала она резко.-На улицах ходили слухи, что этот человек дает хорошие деньги за… фотографии детей. Мальчиков, девочек, не важно,-она снова откашлялась.-Пока они юные. Чем младше, тем лучше, на самом деле.

Я не смогла сдержать дрожь отвращения, пробежавшую по мне от ее слов.

– Педофил.

Теперь многое стало яснее, как например, почему Кавальо смог подставить Айс, используя ложь про педофилию, то, что гарантировало ей высшую меру.

– Да. Распространение детской порнографии. В то время я начала взрослеть и выглядела старше, чем была, но мне нужны были деньги, и я подумала "какого черта". Это был такой же выход, как и остальные. В конце концов, какой вред могут причинить несколько фотографий?

– Господи, Айс!

– Да, тогда я обо всем этом не думала. Мне нужны были деньги, а это был легкий способ их достать. Я узнала адрес и пошла туда, прихватив с собой Бумера. Решила, что если пес будет со мной, то никто не осмелится сделать то, чего я не захочу.

Она вытащила руки из-под моей сорочки, и я почувствовала, что она собирается отстраниться до конца истории. Я схватила ее за запястья, как раньше, требуя не прерывать контакт, чтобы дать ей понять: она может без опаски рассказать мне все.

– Пожалуйста, Айс, продолжай. Я должна услышать это, и думаю, что ты должна это рассказать. Слишком долго это было внутри тебя.

Слегка расслабившись, она позволила мне вернуть ее ладони на место и прижалась щекой к моим волосам.

– Он был пожилым, где-то за пятьдесят. Длинные седые волосы и однодневная щетина. Он жил в настоящей халупе на окраине города. Если где и была воплощенная педофилия, то фотографию этого парня можно было поместить в словаре напротив статьи, посвященной этому вопросу.

Когда я не рассмеялась, она вздохнула:

– Да, я знаю. Не смешно.

– Даже под прицелом.

– Ты уверена, что хочешь услышать это? Это не совсем то, что тебе нужно обо мне знать.

– Айс, я уверена. Я думаю, что это очень важно. Пожалуйста.

– Хорошо. Кажется, у парня не хватало денег на приличную мебель или на швабру с пылесосом, но у него была фотостудия в одной из спален с невероятно дорогим оборудованием. Только одно оборудование позволило бы ему безбедно жить долгое время, без прочих аксессуаров. Я подошла к двери и постучала. Когда он открыл, я подумала, что Бумер разорвет его на части. Мужик чуть не обмочил штаны, но глядя на них, вряд ли кто-нибудь бы это заметил. Он спросил, что мне нужно, и я сказала. Он ответил, что собака должна остаться снаружи. Разумеется, я сказала: нет собаки, нет фотографий. Он минуту подумал, потом впустил нас обоих. В квартире было темно и воняло, как в туалете на автозаправке.

– Ты, наверное, была напугана, а?

– Напугана-не то слово. Я была в ужасе. Но продолжала уговаривать себе, что мне и Бумеру нужны деньги. Он привел меня в студию. Был немногословен. Просто сказал, что даст двадцать пять долларов, если я разденусь и сяду на постель, а он меня сфотографирует.

– Двадцать пять долларов?-выдохнула я.

– Да. Совсем немного, но для меня это были огромные деньги, учитывая, что в кармане оставался лишь четвертак.

– И ты согласилась.

– Да. Я приказала Бумеру сидеть в углу, сама же разделась догола. Старик попялился на меня немного, потом сказал мне сесть. Сделал несколько снимков. Затем начал подсказывать мне всякие соблазнительные позы. Я продолжала напоминать себе, как нуждаюсь в деньгах.

Я почувствовала, как защипало глаза-навернулись слезы. Айс крепко обняла меня, успокаивая нас обеих.

– Когда он закончил,-и тут она сделала еще один глубокий вдох,-он предложил мне еще двадцать пять, если я с ним пересплю. Пятьдесят баксов давали мне возможность прожить неделю, если я правильно ими распоряжусь. Моя девственность не казалась высокой ценой по сравнению с тем, через что я уже прошла.

Все. Рыдания вырвались прежде, чем я смогла их остановить. Айс немедленно обняла меня сильными руками, поцеловав в макушку.

– Не плачь, Ангел. Пожалуйста, не плачь. Это случилось много лет назад.

Меня поразила неуместность происходящего. Девочка отдала свою девственность за несколько обедов, а женщина, которая была когда-то этой девочкой, обнимала и утешала меня, женщину, которой никогда не надо было беспокоиться о еде или крыше над головой. Слезы сочувствия превратились в слезы стыда.

Я попыталась отодвинуться, но она лишь прижала меня еще сильнее, гладя по волосам и уговаривая не плакать. Мое сочувствие и стыд быстро обернулись разгорающимся гневом. Я разозлилась на того человека и подобных ему, которые забирали невинность моей подруги и сотен, если не тысяч других детей, так же как она вынужденных трагедией обменивать что-то столь важное на средства существования.

Я продолжила удерживать эту картину в мозгу. Видение Айс такой, как она была на старой фотографии: юное, чистое, прекрасное создание, позирующее и занимающееся сексом с мерзким зверем под маской человека. Мое тело последовало за мыслями, и прежде чем я поняла это, мои кулаки сжались.


Глаза распахнулись в неверии. Айс смотрела на меня с шоком, написанным на прекрасном лице. Она быстро отпустила меня, когда я поднялась с постели. Маска спокойствия стерла все чувства с ее лица.

– Господи,-застонала я.

– Все в порядке, Ангел,-сказала она абсолютно спокойно.-Это было еще дюжину раз после первого,-ее глаза закрылись.-Я была права: эту историю следовало оставить там, где она была-в глубине. Прости, что тебе пришлось это услышать.

– Нет, Айс! Господи, нет. Пожалуйста, выслушай меня. Я не на тебя разозлилась. На него! Этот монстр забрал твою невинность!

– Ангел, моя невинность исчезла тогда же, когда я узнала, что мои родители убиты. Он не взял ничего, что я бы не отдала добровольно.

Я села на постель, завернувшись в простыню.

– Добровольно?! Так же, как медведь, попавший в капкан охотника?

– Медведь не знает о том, что идет прямиком в западню, Ангел. Я знала, что делаю.

– Айс, медведей и всех других животных постоянно заманивают в ловушки. Как и маленьких детей заманивают в машины, пообещав конфетку или еще что-нибудь. Ты ничем не отличалась от них. Ты согласилась, потому что он предложил то, что тебе было нужно: деньги на жизнь.

Хотя она ничего не сказала, я почувствовала, что мои слова проникли за толстый щит вины, которым она отгородилась. Ее тело медленно расслабилось, и мне показалось, в ее глазах промелькнуло подобие улыбки. Я подняла руки, и к моему огромному удивлению она прильнула ко мне, позволив обнимать и утешать ее. Я прижала ее к себе, гладя волосы и шепча бессмысленную утешающую чепуху в ухо, чувствуя в полной мере материнский инстинкт, как будто я утешала ту маленькую девочку Айс, какой она когда-то была. И похоже, именно так и обстояли дела.

Она не плакала. Думаю, все ее слезы исчезли много лет назад. Но я знала, что глубоко-глубоко в ней спрятана та ее часть, что воспринимала сейчас мою любовь и утешение, и это знание заполняло меня радостью. В конце концов, именно это мне и надо было. Два года. Два года, чтобы увидеть женщину без маски. И она прижималась головой к моей груди, демонстрируя уязвимость, какую я не ожидала увидеть. Это был такой чудесный дар, что нет ни малейшей надежды описать его словами.

Когда она вновь заговорила, я удивилась, но продолжала обнимать ее и слушать слова, которые скорее всего впервые были произнесены вслух.

– Когда все закончилось,-начала она мягким и чуть приглушенным голосом из-за того, что ее голова все еще покоилась на моей груди.-Он дал мне обещанные деньги и сказал, что я могу приходить в любое время. Кроме того, он мог дать мне имена других людей, которые "протянули бы руку помощи", как он,-она вздохнула.-Я не очень об этом беспокоилась. У меня были деньги, и все, чего мне хотелось, это найти место с горячим душем и куском мыла. Я была грязной и уставшей, и хотела оказаться подальше от этого человека.

Глубоко вдохнув, она вывернулась из моих объятий и села, опершись спиной на стену камеры, но контакт не прервался, потому что ее рука лежала на моем бедре.

– Деньги кончились очень быстро, и я поняла, что придется вернуться. Довольно скоро я стала посещать и его дружков. Некоторые платили лучше, некоторые-нет. Одни хотели секса, другие не хотели. Больше это не имело значения.

Она запустила руку в волосы цвета ночи.

– Это продолжалось почти три года. А потом я стала слишком взрослой, чтобы быть привлекательной для педофилов. Но в Чикаго был один человек, ему случайно удалось продать несколько моих фотографий, и он очень хотел со мной работать. Он предлагал пять сотен и бесплатный билет на самолет, если я прилечу и буду позировать для него. Я поспрашивала о нем и узнала, что у него отличная репутация в артистических кругах. Я решила, что это тот самый шанс-один-на-миллион и рванула туда. Но оставалась одна проблемка: мне нужно было оставить Бумера.

– И что ты сделала?

– Я договорилась с владельцем одного магазинчика, Бумеру он тоже нравился. Он пообещал присмотреть за псом, содержать его в качестве сторожа, пока я не вернусь, причем бесплатно. Для меня это было честной сделкой.

Ее голос дрогнул, и меня одолело предчувствие, заставившее кожу покрыться пупырышками.

– Айс…

– Да?

– Корина рассказывала мне, что ты… ну, ты просто обезумела, когда твоего лучшего друга убили. Она говорила о Бумере, не так ли?

Слезы, которые, как я думала, исчезли, хлынули из ее глаз, подчеркивая их сверкание.

– Да,-прошептала она одними губами.-Это был Бумер. Магазин ограбили, местные воришки пришли в поисках денег на наркоту. Каким-то образом они победили собаку и уволокли его с собой. Когда я вернулась, то узнала, что они мучили его три дня, а то, что осталось от его тела, бросили перед магазином, как предупреждение.

Она моргнула, смахивая тяжелые капли с ресниц. Они скатились по щекам, а ее взгляд загорелся яростью.

– Я узнала, кто это сделал. Они не стесняясь, хвастали этим,-когда она усмехнулась, это выглядело, словно акула показывает полную острых зубов пасть детенышу тюленя.-Я выслеживала их месяц. Узнала каждую мелочь об их повседневной жизни. Даже когда кто-то из них мочился на стену, я узнавала об этом. Я была терпелива. Очень терпелива.

Ее пальцы бессознательно вцепились в край простыни, обмотанной вокруг меня. Похоже, ей было наплевать, что я все еще рядом, и я сидела так тихо, как могла. Я не хотела, чтобы эта ярость обрушилась на меня.

– Мое терпение было вознаграждено. Я узнала, что у них планируется сбор всей банды в честь дня рождения лидера. Все должно было происходить на заброшенном складе на окраине города,-она засмеялась.-У них не было плана на случай непредвиденных гостей.

Ее рука дернулась, сжимая край простыни в побелевших от напряжения пальцах. Прекрасное лицо превратилось в улыбающуюся маску смерти.

– Я убила их всех. Медленно. Хотела, чтобы они страдали так же, как беззащитное животное, которое они замучили до смерти. Хотела, чтобы они почувствовали боль. Невыносимую боль. Хотела видеть страх в их глазах и чувствовать его запах, источаемый порами их кожи. Ждала их криков. Смеялась, когда они просили пощады. Они стоили меньше, чем ничего в моих глазах, и в это я их и превратила. В останки на полу.

Когда Айс начала рассказывать историю своей мести, я почувствовала, как мой все еще больной желудок протестует. Когда она закончила, я обнаружила, что свесилась с постели и выплевываю выпитую воду и слизь в таз, который Айс предусмотрительно оставила на полу. Мои кишки содрогались и пытались вывернуться наружу. Теплые руки Айс мягко легли на мою спину, поглаживая круговыми движениями, и последний из спазмов оставил меня слабой и беспомощной. Когда я поняла, что все кончилось, она подала мне чашку, и я прополоскала рот, затем медленно села.

– Прости,-пробормотала я, не взирая на раздраженное и болящее горло,-это было неожиданно.

Она кивнула, погладив меня по щеке.

– Я же говорила, что это мерзкая история. -Да, говорила. Но мне нужно было ее услышать, а тебе-рассказать. Айс хмыкнула:

– Мне никогда не нужно было ни с кем делиться, Ангел. Поверь, то, что я рассказала все это, совсем не заставляет меня чувствовать себя лучше. Суд был прав. Я убила их. Намеренно. Расчетливо. Хладнокровно. Я должна была сожалеть о содеянном, но сожаление не стирает моих поступков, не так ли?

– А ты?…

– Что я?

– Сожалела о сделанном?

Когда она посмотрела на меня, ее глаза были серьезны.

– Да, Ангел. Я очень раскаивалась. Хотя часть меня радовалась этому поступку, большая часть ощутила огромную вину. Но сожаление об этом не вернуло тех парней, как и Бумера, впрочем. И сожаление не уберегло меня от следующего убийства. Если тебе нужны доказательства, вспомни, что я чуть не сделала с Психо, когда она убила Жозефину. Я никогда не могла и не смогу контролировать эту часть меня. И даже не уверена, что хочу этого,-грустно улыбаясь, она приподняла мой подбородок.-Я та, кто я есть, Ангел. И все сочувствие мира не изменит этого.

Положив руки на ее большие ладони, я нежно убрала их от моего лица, поцеловав каждую, прежде чем сжать их в своих ладонях. Я взглянула в ее глаза и начала говорить:

– Айс, я знаю, ты в это веришь. Что ты всего лишь убийца. Но это не так. Ты намного больше, чем это.

Поглаживая ее руки, я улыбнулась:

– Ты можешь думать, что то, что произошло между тобой и Психо, доказывает твою точку зрения, но на самом деле это доказательство моей.

Айс вскинула голову:

– Как это?

– Ты могла ее убить. Я знаю, что ты была готова. Но не сделала этого.

– Я сделала бы, если бы рядом не было тебя.

– Возможно. Но не в этом дело. Главное, что не сделала.

– Потому что ты остановила меня, Ангел!

– Ну и как я тебя остановила, Айс? Физически превзошла? Оттащила тебя от Психо и швырнула через весь коридор?

– Нет.

– Именно. Я просто поговорила с тобой. Напомнила тебе то, что ты уже знала. Всего лишь обратилась к твоей внутренней доброте, Айс. И больше ничего.

Она открыла рот, потом снова закрыла его. Выражение ее лица свидетельствовало, что она хочет оспорить эту точку зрения.

– Но…,-ее голос прервался.

Я широко улыбнулась, изобразив акулу перед завтраком.

– Никаких "но", Айс. За щитом из грубости и бравады скрывается доброе сердце. Ты знаешь это, я знаю это. Ты сделала много ужасных вещей, многие скажут: это-зло. Но ты делаешь и прекрасные поступки. Вещи, о которых так называемые "добрые" люди не задумываются или не осмеливаются мечтать. Да, часть тебя питается яростью. А другая сторона способна на великие дела. Ты только должна выбрать, какая сторона руководит твоими действиями.

– Это…не так-то легко, Ангел.

– Да, не легко. И возможно, именно поэтому я здесь. Поэтому мы стали хорошими друзьями. Потому что я вижу в тебе то, что многие не замечают. И возможно я смогу помочь тебе проявлять это в ситуациях, в которых ты обращаешься к ярости, гневу.

Айс встряхнула головой:

– Все это чудесно, Ангел, но… Отпустив ее руку, я положила свою ладонь ей на грудь, прямо против сердца. -Это… это доброе сердце, Айс.Честное сердце, которое было изранено и кровоточило. Позволь ранам зажить. Пусть ярость и вина останутся в прошлом. Ты была права, когда сказала, что эти эмоции никого не вернут назад. Не позволяй им убить и тебя. Ты слишком долго умирала изнутри.

– Я не…

– Айс, дай мне помочь. Дай мне попытаться позволить тебе увидеть человека, которого я вижу каждый раз глядя на тебя.

С грустной улыбкой Айс сжала мою руку, отстраняясь, потом прижала ее к своим губам:

– Я не думаю, что это возможно, Ангел. Но все равно спасибо. Это очень много для меня значит.

Прильнув к ней, я прижала палец к ее губам:

– Дай мне попробовать, Айс. Хотя бы попытаться. Пожалуйста.

Я поняла, что снова проваливаюсь в бездну ее глаз.

– Хорошо,-сказала она через мгновение глубоким теплым голосом. Она подтвердила свои слова нежным поцелуем.

Потом, широко улыбаясь, соскочила с постели, встала, схватила меня за ноги и дернула так, что я повалилась на кровать.

– А на этом, моя дорогая, сказки кончаются. Пора снова баиньки. Когда проснешься, у меня тут чай и бульон для тебя.

Она развернула простыню, потом натянула ее мне до подбородка. Убрав волосы с моего лица, она чмокнула меня в лоб и выпрямилась, подмигнув:

– Спи. Сейчас же.

– Да, мамочка,-улыбнулась я.

– Ты учишься,-усмехнувшись, она повернулась к двери.

– Айс?

– Да?

– Спасибо.

Еще раз подмигнув и скорчив гримаску, она ушла. Я провалилась в сон немедленно, со счастливой улыбкой на лице.

ЧАСТЬ 11

С приходом весны стало ясно, что эпидемия, которая унесла жизни троих заключенных, медленно, но верно отступает.

Еще ребенком, мне ничего не стоило подхватить простуду, которая быстро перерастала в бронхит. Судя по всему то, что я повзрослела не изменило ситуации. Болезнь не оставляла меня всю эту долгую темную зиму, прицепившись как навязчивый поклонник, а уйдя, оставила меня бледной и слабой.

Как только солнышко выходило, чтобы согреть наш забытый богом уголок, я старалась следовать его примеру и бегала по траве как маленькая девочка, однако мне все еще приходилось тяжело из-за болезненных приступов кашля.

Каждый раз, когда я выбиралась во двор, мне приходилось отклонять просьбы других заключенных о возвращении в команду. Они просили меня вернуться к роли "звезды шорт-стопа". Однако, пыль игрового поля, это не то, чему бы обрадовались легкие, поэтому я потихоньку восстанавливала силы на площадке Амазонок.

Одним из приятных обстоятельств, которые сопутствовали весне, был конверт на мое имя с печатью государственного городского Архива. Внутри были записи, сделанные во время моего слушания. Мы с Кориной провела немало времени над документами, придирчиво изучая каждый абзац, предложение и знак препинания, чтобы не пропустить тот маленький шанс, который мог привести к моей апелляции.

Однако, ни к чему утешительному наши поиски не привели. Ангел-хранитель не появился и не указал нам на какую-нибудь зацепку. Даже опытные, в этих делах, подруги Корины не смогли нам помочь.

Во время одного из подобных исследований в библиотеке появилась Айс. Ее волосы были в диком беспорядке, а лицo покрывала "боевая раскраска" пыли и грязи, но для меня в тот момент не было прекраснее зрелища.

Схватив стул и развернув его, она уселась, опустив руки на спинку и посмотрела на кипу бумаг, которая лежала на столе перед нами.

"Есть успехи?"

Я только глубоко вздохнула, борясь с желанием смахнуть все эти папки на пол.

"Это можно понимать, как "нет", я полагаю?"

"Не то слово. Я готова просто выбросить все это в помойку"

"Пока не надо этого делать. Кажется я знаю, кто нам может помочь"

"О! И кто это?"

"Друг. Она великолепный адвокат, которая специализируется на уголовных делах и я слышала, что у нее отличная практика по таким делам".

Тепло надежды заполнило сердце прежде, чем я успела себя остановить.

"Правда?"

Айс довольно усмехнулась, увидев выражение моего лица.

"Да, конечно. Ее имя – Донита и если она захочет со мной разговаривать, то я попрошу ее заняться твоим делом. Может быть, она сможет нам помочь"

"Захочет с тобой разговаривать? А что у вас случилось?"

Она пожала плечами.

"Мы просто не сошлись во мнениях"

Мое любопытство превзошло само себя и я продолжила ее расспрашивать, зная, что это может вызвать резко негативную реакцию.

"А по какому вопросу?"

"Она хотела представлять меня в суде. Я отказалась. Конец истории"

"О, пожалуйста, Айс! ты не можешь так со мной поступить!"

Состроив забавную рожицу, Айс посмотрела на Корину, которая сидела рядом со мной, а потом ответила:

"Ангел, мне действительно больше нечего тебе рассказать".

"Ну уж нет! Почему ты не позволила ей представлять себя?"

"Были свои причины. Одной из них, является то, что как ты знаешь, в деле замешана парочка плохих парней, которые не остановятся ни перед чем, ради того, чтобы добиться, чего они хотят. Я не могла позволить ей во все это впутаться".

Я кивнула.

"Да, в этом есть смысл. А еще какие могли быть причины?"

Ее глаза блеснули, на губах мелькнула усмешка.

"Конфликт интересов. Она – бывшая любовница"

Челюсть чуть не покинула меня, но, прежде чем я сумела начать исследовать эту маленькую милую "бомбочку", зазвучала пожарная сигнализация. Секунду спустя, Сони вбежала в библиотеку, тяжело дыша. Ее униформа и лицо были покрыты гарью, а запах паленого было невозможно игнорировать.

"Скорее! В прачечной пожар! Там около 20 человек…Ловушка…Криттер…она тоже там!"

Мы с Айс одновременно вскочили из-за стола и выбежали из библиотеки. Сони и Айс вскоре оказались впереди меня. Сигнал отдавался глубоко в груди, но постепенно на первый план вышли крики ужаса, отчаяния и боли, которые доносились из прачечной. Дым быстро распространялся по коридорам тюрьмы и я изо всех сил старалась не упустить Айс из виду, расталкивая зазевавшихся заключенных, которые оказывались на моем пути.

Я пробилась к дверям как раз вовремя, чтобы услышать как Айс требует объяснить, что здесь произошло. Пони стояла неподалеку с выражением паники на лице. Дверной проем был в огне, что-то вроде перекладины преграждало вход и выход.

"Думаю, что это началось где-то в сушилке", – прохрипела Пони, задыхаясь от дыма, – "Целая кипа простыней загорелась в один момент. Мы с Криттер пытались вытащить их оттуда, но упала перекладина и заблокировала дверь. Пожалуйста, Айс, ты должна что-нибудь сделать!"

К этому моменту, подоспела охрана с ведрами, наполненными водой, и с толстыми полотенцами, чтобы сбивать пламя. Айс выхватила два полотенца, обмакнула их в воде и повязала одно из них так, чтобы закрыть лицо, а другим прикрыла волосы и шею.

Мир стал уплывать у меня из-под ног, я схватила ее за руку, разворачивая лицом к себе.

"Ты не можешь…Айс, это не серьезно… Не ходи туда! Это самоубийство!"

Вырвав руку, Айс оттолкнула меня к Пони, которая крепко обхватила меня, не давая вырваться.

"Айс!!! НЕТ!!!"

Отойдя на шаг назад, так чтобы стоять напротив дверного проема, Айс глубоко вздохнула и с разбега влетела в маленькое пространство над горящей балкой. Я видела как она перевернулась в воздухе, приземлилась, а потом побежала прямо в бушующее пламя.

Высвободившись от Пони, я схватила одно из ведер и выплеснула воду, пытаясь побороть пламя, которое не давало нам войти внутрь. Раздалось шипение и огонь отступил на мгновение, лишь для того, чтобы вернуться с удвоенной силой. Сандра оттолкнула меня и вылила еще одно ведро, а потом приняла следующее. Быстро организовалась слаженная команда из охранниц и заключенных.

Пламя медленно отступало и вот первая женщина появилась в дверях… Она задыхалась от дыма, а ее лица не было видно из-за слоя копоти на коже. Она споткнулась и я подхватила ее, а затем передала одной из охранниц. Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Айс, несущую другую женщину на руках. Она поднесла ее к дверям и передала Пони, а затем развернулась, чтобы вынести следующую жертву пожара. Айс успела сделать шаг или два, когда все вокруг затряслось от взрыва, который в одно мгновение превратил одну из охранниц в живой факел.

Неожиданно для самой себя, я шагнула вперед и повалила женщину на пол, гася пламя собственным телом. Мои руки мгновенно обгорели, но я продолжала бороться пока не подоспели люди с мокрыми полотенцами. Я отскочила и стала пытаться погасить огонь, который горел уже на моей собственной униформе.

"Ангел!", – закричала Пони.

Я обернулась и спросила:

"Что?"

"Твои волосы… Они горят!!!"

Я снова обожгла руки, когда стала хвататься за волосы. Сознание практически оставило меня, когда мокрое тяжелое полотенце обрушилось на голову, перекрывая мне возможность дышать и видеть. Сорвав полотенце, первое что я видела, была Пони, озабоченно вглядывавшаяся мне в лицо.

"Эй…Ты в порядке?"

Я попыталась сосредоточиться на собственных ощущениях. Руки были красными и уже покрылись волдырями и я не сомневаюсь, что моя полу сгоревшая шевелюра была еще тем зрелищем, но жизни ничего не угрожало.

"Все в порядке", подтвердила я.

Когда я повернулась к дверному проему, ведущему в прачечному, то не смогла увидеть ничего кроме ровной сплошной стены огня. Внутри стало пусто, сознание затуманилось и меня чуть не вырвало, когда я поняла, какая участь могла постигнуть мою любимую.

"Айс!!!", – кричала я, пытаясь докричаться до нее, сквозь шум, крики и треск.

Ничего не услышав в ответ, я подбежала к Сандре.

"Где, черт побери, пожарные???"

"Они будут тут как только смогут, Ангел!"

"К дьяволу!", – закричала я, хватая пару полотенец и швыряя одно из них Пони, – "Я не буду ждать пока они соблаговолят явиться! Там еще могу быть живые!"

Отбежав к двери, я использовала полотенце, чтобы сбивать пламя. Секунду спустя ко мне присоединилась Пони. Вскоре, я почувствовала как кто-то оттолкнул меня и, повернувшись, увидела как Сандра с целеустремленным выражением лица вступила в бой с огнем.

Ведра с водой взлетали, периодически окатывая и нас. Мне подали еще одно полотенце и повязала его на лицо. Я почти задохнулась от дыма к тому моменту, но не собиралась останавливаться. Я помогу погасить пожар или погибну прямо тут. Отступление не было выходом в данной ситуации.

Держись, Айс. Будь все это проклято. Держись…

Скоро стало понятно, что мы ведем заведомо проигранное сражение. Мы продвигались на один шаг, но раздавался новый взрыв и мы были вынуждены отходить на два. Я начала всхлипывать, продолжая наносить удары, как бы борясь с живым существом. Я услышала свои крики со стороны, когда ненависть и ярость наполнили все мое существо, стирая все остальные ощущения.

Меня попытались оттащить от дверей, но я рычала как дикое животное, пытаясь вернуться к своему занятию. Горло саднило от криков, а глаза щипало от дыма и горьких слез.

Наконец, Сандра и Пони подхватили меня и оттащили от огня, а я молотила кулаками направо и налево, крича и отбиваясь, не оставляя попыток освободиться. Однако, они были слишком сильными для меня и все что мне оставалось, это выкрикивать имя Айс.

В это время появились пожарники в защитных костюмах и кислородных масках.

У них были огнетушители и топоры. Я стала молиться всем богам которых знала, а потом сделала вид, что успокоилась, расслабившись в руках у моих мучителей. Они совершенно напрасно перестали меня удерживать и я мгновенно вырвалась, а потом побежала по коридору, выкрикивая заветное имя.

Протиснувшись между стеной и пожарником, так чтобы меня не смогли снова схватить, я наблюдала за процессом, затаив дыхание. Спустя пару мгновений от огня остался лишь густой черный столб дыма, который быстро распространялся по коридору и не давал нам нормально дышать. Один из мужчин осветил дверной проем и я застонала, увидев неясные очертания того, что осталось от сгоревших заживо людей.

Стук капель, мерно падавших на пол, был единственным звуком, который нарушал эту зловещую тишину.

"Нееееееееееееееет!"

Я даже не осознала, что кричу, когда рванулась к дверям только для того, чтобы натолкнуться на пожарника, преградившего мне путь. Мне удалось увернуться и вот, я пробралась внутрь.

Тела на полу так обгорели, что некоторых было невозможно опознать. Я спотыкалась о них и всхлипывая продолжала свои поиски. Мужчина догнал меня, но я резко развернулась и оттолкнула его с такой силой, что он оказался на полу в нескольких шагах от меня, а я продолжила свои поиски и сердце сжимало от отчаяния переполнявшего меня. Еще одна балка преградила мне путь и я нагнулась, чтобы попробовать сдвинуть ее со своего пути.

Айс лежала под балкой и прикрывала своим телом двух заключенных, в одной из которых я узнала Криттер. Форма практически полностью была сожжена. Все трое были абсолютно неподвижны.

"О, Господи!", – застонала я, падая на колени и пытаясь дотянуться до Айс трясущимися руками, – "Айс? О, Господи. Айс? Пожалуйста, очнись!

Пожалуйста!", – я дотронулась до ее лица. Кожа была теплой, но это могло быть из-за пожара. Ее шея была придавлена тяжестью балки, а руки телами женщин, которых она пыталась спасти.

Быстро вскочив на ноги, я схватилась за все еще дымящуюся балку, не задумываясь о своих руках, которые к тому моменту полностью покрылись волдырями. С запредельной для меня силой, я приподняла балку и сдвинула ее на пару сантиметров. В это мгновения еще несколько пожарных пришли мне на помощь. И вместе нам удалось полностью сдвинуть перекладину.

Я снова упала на колени, пытаясь нащупать пульс сквозь полотенце, которое все еще прикрывало лицо и шею Айс.

"Господи, спасибо!", – заплакала я, когда почувствовала слабое и быстрое биение ее сердца.

"Господи, господи, господи…Айс, давай… Очнись. Ты же можешь. Просто открой глаза. Дай мне посмотреть в твои прекрасные глаза еще раз?", – я схватила ее за плечо и попыталась приподнять, однако Айс все еще была без сознания и даже не пошевелилась.

Один из пожарников опустился на колени рядом со мной. Он не успел ничего сделать как я схватила его за рубашку и подтянула к себе так, чтобы смотреть ему в глаза.

"Сделайте что-нибудь ", – буквально простонала я, не думая о том, как я выгляжу в глазах окружавших меня людей. Пожарник не попытался освободиться, а лишь взял меня за руку и с состраданием посмотрел мне в глаза:

"Нам придется подождать парамедиков, Мадам. А пока, мы не должны ее двигать"

"Почему? Она же может умереть!"

"Балка, которая упала ей на спину слишком тяжелая. У нее были все шансы повредить спину. Если мы ее сдвинем, то только ухудшим ситуацию. Надо еще немного подождать. Парамедики будут с минуту на минуту"

Выпустив его рубашку из рук, я снова опустилась к Айс и трясущимися руками сняла полотенце с ее лица, а потом поцеловала ее в лоб. Мое прикосновение подействовало будто некий волшебный эликсир – Айс приоткрыла глаза и стон сорвался с ее потрескавшихся губ.

"Ангел?", – прохрипела она.

"Айс! Слава Богу! Ты очнулась!"

Она несколько раз моргнула, пытаясь восстановить зрение а потом попыталась двинуться, но лишь застонала.

"Что со мной?"

Я положила руку ей на плечо, предотвращая дальнейшие попытки встать.

"Не пытайся двигаться, Айс. Кусок перекладины упал тебе на спину. Ты могла повредить позвоночник"

Пожарник согласно кивнул и добавил:

"Лучше делайте как она говорит, Мадам. Парамедики сейчас будут"

Мне оставалось только удивляться ее силе, когда Айс оттолкнула нас обоих и перевернулась так, чтобы открыть нам доступ к телам, которые она пыталась прикрыть.

"Я в норме", – с трудом сказала она, – "Вы должны помочь этим двоим"

"Айс…"

"Я сказала, я в норме, Ангел"

Приступ кашля заставил ее тело содрогнуться и Айс пыталась успокоиться, борясь за каждый вздох. С великим облегчением, я обратила внимание на то, что ее руки и ноги двигаются безо всяких проблем, хотя было прекрасно видно, что боль не отпускает ее ни на секунду.

Я попыталась ей помочь лечь поудобнее, когда в комнату вошли парамедики.

Они кинулись к Криттер и второй женщине, обе, к моему счастью, оказались живы, хотя до сих пор и находились без сознания.

Золотые локоны Криттер были спутанными и мокрыми от воды и крови, но я видела как ее грудь поднимается и опускается, тяжело, но верно, она дышала. И это заставило меня улыбнуться впервые за время пожара.

Другая женщина явно пострадала намного сильнее. Я практически ее не знала, за исключением того, что она работала в прачечной. Ее лицо и руки сильно обгорели, а нога была выгнута под странным углом.

Один из парамедиков опустился рядом со мной и приложил кислородную маску к ее лицу. Айс сразу перестала кашлять и затихла.

Убедившись, что она свободно дышит, парамедик достал шприц и собрался сделать укол, но Айс, поняв что он собирается сделать, резко сдернула маску и схватила его за руку.

"Нет"

Мужчина удивленно осознал, что не может освободиться.

"Послушайте, Леди, я должен сделать вам укол и поставить капельницу, а потом мы поедем в больницу, хорошо?"

"Никаких больниц. Вы позаботьтесь о тех двоих и об остальных. Я в порядке", – но ее слова, полные самоуверенности и спокойствия, нарушил еще один жестокий приступ кашля, который заставил ее согнуться пополам.

Я снова попробовала одеть ей кислородную маску, но она оттолкнула меня.

"Никаких больниц", – выговорила она, задыхаясь, – "Я… лазарет… но…не больница. Я серьезно".

Парамедик беспомощно посмотрел на своего начальника, а тот в свою очередь на Сандру, которая присоединилась к нам стоило Айс очнуться. Сандра и Айс скрестили взгляды и воздух вокруг нас затрещал от подобного обмена энергетикой. Свободная женщина может принимать подобные решения. Заключенная – нет.

"Я в норме, Сандра", – сказала Айс, тоном не допускающим возражений.

Я видела сомнение в глазах охранницы. Когда Айс упирается, лучше не переходить ей дорогу. Но Сандра была умной и сильной женщиной, не менее уверенной в собственных силах.

Спустя мгновение, Сандра кивнула и прервала молчаливую борьбу с Айс, отведя взгляд. Она повернулась к главному врачу:

"Она пойдет в лазарет. Нашего доктора срочно вызвали из дома, он скоро будет и обо всем позаботиться. Впрочем, я обещаю вам, если она почувствует себя хуже, я лично привезу ее в больницу. Думаю, что так будет справедливо".

"Это против правил, Мисс Пирс", – с сомнением в голосе попытался возразить врач, – "Результаты отравления угарным газом могут проявиться спустя несколько часов. Человек может погибнуть, не успев доехать до госпиталя. Я вам рекомендую не поступать опрометчиво, Мадам".

Сандра снова посмотрела на Айс, которая покачала головой в отрицающем жесте. Как бы мне не хотелось вмешаться, я понимала, что у Айс свои причины так поступать и даже я не смогу переубедить ее, поэтому молча наблюдала за тем, что происходило. Спустя несколько мгновений, Сандра опустила голову и глухо проговорила: "Я беру полную ответственность за эту заключенную. Она отправится в лазарет, где есть все необходимое оборудование для ухода за ней".

Мужчина было попытался снова начать спор, но передумал.

"Вам нужно будет подписать некоторые бумаги. Предупреждаю, я укажу, что был против подобного решение и все последствия будут на вас, Мисс Пирс"

"Я это понимаю и подпишу то, что вы захотите. Давайте уже закончим с этим и посмотрим, что мы можем сделать для других пострадавших".

Минуту спустя, документы были подписаны и врач отдал указание об отправке остальных пострадавших в госпиталь. Я успела поцеловать Криттер перед тем, как ее увезли и пожелать ей скорейшего выздоровления. Когда я вернулась, Сандра пыталась помочь Айс подняться на ноги. Моя любимая сжала зубы, чтобы удержать стон боли. Ее одежда сильно обгорела, но судя по всему сильных ожогов на коже не было.

Стоило ей твердо встать на ноги, как она попыталась отказаться от помощи Сандры, но та лишь покрепче приобняла Айс за талию, а потом посмотрела на меня:

"И ты, Ангел. Прежде чем ты попытаешься одурачить меня, я хочу тебе сказать, что прекрасно вижу твои руки. Тебе жутко повезло, что я не натравила на тебя парамедиков".

Прежде чем Айс успела увидеть, я спрятала свои руки за спину и сделала невинное выражение лица.

"Да, Мадам!", – я пыталась не улыбнуться. Такое количество адреналина было в крови, что я не чувствовала рук. Боль придет позже, но в тот момент я не думала об этом.


***

Та ночь в лазарете была первой для нас. Наша первая ночь вместе. К сожалению, мы даже не могли разговаривать. Руки были намазаны какой-то гадостью и забинтованы так, что я не могла пошевелить и пальцем. А Айс лежала на животе, ее лицо закрывала маска. Ее обгоревшая спина также была покрыта мазью, но не забинтована, а следовательно я всю ночь наблюдала за линиями и изгибами совершенного тела Айс.

Нас долгое время раздевали, отчищали, мазали руки доктора Соамса, чье лечение сопровождалось бесконечными проклятиями, ворчанием и бормотанием.

Но его прикосновения были нежными и заботливыми, заставляя чувствовать спокойствие и уверенность.

Когда он закончил с нами, одна из сестер вколола нам порцию обезболивающих и наконец-то нас оставили одних.

Я повернулась к Айс и увидела, что на смотрит на меня. Маска скрывала черты ее лица, но глаза светились изумлением и обожанием. Мое сердце наполнилось ошеломляющим чувством любви к этой сильной, нежной и жестокой женщине, которая была так щедра, что разделила свою любовь со мной.

Я протянула к ней руку и она ответила мне тем же, на мгновение закрыв глаза от приступа боли при движении. Я чуть не вскочила, но ее пальцы мягко сжались вокруг моего запястья, где не было бинтов и я расслабилась.

Таким образом, соединенные нежнейшим из прикосновений, мы смотрели друг другу в глаза, медленно, но верно погружаясь в честно заслуженный сон.


***

Спустя несколько недель, я сидела с Айс в комнате для посетителей. Днем ранее, мне наконец-то сняли повязки и заживающая кожа сводила меня с ума постоянным зудом.

Со стороны казалось, что Айс полностью вылечилась. Но я-то знала, что даже если бы она была в постоянной агонии боли ни я, ни кто-либо другой об этом не узнали бы по ее поведению. Королева Стоицизма… это Айс.

Несмотря на то, что мои руки доставляли мне массу хлопот, я считала себя настоящим счастливчиком. Я пережила пожар получив лишь несколько ожогов и новую прическу, а семь женщин потеряли свою жизнь в том огне. Две получили ожоги, после которых не выжить, а еще двое до сих пор находились в больнице. Одной из них была Криттер. Ее все еще не выпускали из-за последствий отравления дымом. Медленно, но верно она шла на поправку к огромному облегчению ее друзей.

Если бы не Айс, последствия пожара были бы совсем другими. Ее почитали за героя как заключенные, так и охрана. Отмахиваясь от почестей в своей обычной манере, она велела нам благодарить пожарников и тех, что пытался тушить огонь полотенцами, ведрами с водой и даже голыми руками (последнее относилось ко мне разумеется). Мы, сказала она, истинные герои.

И вот, теперь, мы сидим в этой комнате, я нервно перелистываю бумаги, которые принесла с собой и жду, когда придет адвокат, которая по странному стечению обстоятельств бывшая любовница моей любимой. Я даже и не знала тогда, что у меня должна вызывать вся эта ситуация – смех или рвоту.

Поворот ключа вырвал меня из подобных размышлений и я выпрямилась, стремясь произвести благоприятное впечатление. Дверь со скрипом распахнулась и я поблагодарила Бога за то, что ее никогда не смазывали.

Из-за шума никто не услышал как моя нижняя челюсть упала на пол.

Донита Бонсуар, если быть откровенной, была абсолютно, потрясающе, положительно и несомненно просто смертельно хороша. Айс встала, чтобы поприветствовать подругу, а я откровенно любовалась ею. Она была высокой и стройной, с безупречной кожей цвета мокко, правильными чертами лица, полными, мягким губами и блестящими шоколадными глазами. Она была одета в деловой костюм красного цвета, который великолепно оттенял ее кожу и темные волосы. Женщина улыбнулась Айс и я ослепла от нереальной белизны ее зубов.

Чувство неуверенности, так долго не посещавшееменя, стало вальсировать где-то глубоко внутри, выкрикивая победные "Ай-яя!!!"

Я смотрела как Айс и Донита приветствуют друг друга и подумала, что они могли бы быть на обложке любого журнала, как самая красивая пара этого мира.

Айс повернулась ко мне и моя неуверенность попритихла со своими плясками народов мира. Я почувствовала, что улыбаюсь ей и моя улыбка расплылась еще шире, стоило Айс ответить мне тем же. Положив свои бумаги на соседнее кресло, я встала и незаметно вытерла ладони о форму. Донита подошла и мягко пожала мне руку. "Приятно познакомиться, Ангел", – сказала она низким, плавным голосом, – "Меня зовут Донита, думаю ты уже знаешь, что Айс говорила мне о твоем деле. Я бы хотела узнать побольше, если ты не против?"

"Ооо…мда! Конечно! Это будет просто здорово"

Неуверенность конечно попритихла, но и не планировала исчезать. Донита наверное решила, что я довольно странная, но не показала и виду. Она села за стол и предложила мне занять место напротив. Я взяла свои бумаги, положила их перед собой и уселась словно школьница, скрестив руки перед собой на столе.

Айс сжала мне плечо, проходя мимо и я посмотрела на нее с паникой на лице, видя, что она собирается уходить.

"Куда?… Айс, куда ты идешь?"

"Назад. Работать", – ответила она с улыбкой, – "У вас все получится и без меня"

"Но…"

"Расслабься. Все будет хорошо. Просто отвечай на ее вопросы и все", – Айс ухмыльнулась и добавила, глядя на Дониту, – "Она не кусается"

Та спокойно улыбнулась.

"Не так уж и сильно, во всяком случае"

Я наверное выглядела как рыба в этот момент, беспомощно открывая и закрывая рот.

Айс подмигнула нам, махнула рукой и вышла из комнаты. Донита смотрела на меня и широко улыбалась.


***

Два часа спустя, мы уже заканчивали. Моя челюсть просто уже болела от постоянных попыток упасть в связи с удивлением и восхищением. Донита была великолепна. Она скользила по бумагам с такой легкостью, словно это была детская игра, заставляя меня чувствовать себя необразованной и темной. Она была мастером своего дела и для меня было честью, что она рассматривала мой случай.

Захлопнув последнюю папку, Донита довольно улыбнулась.

"Я думаю, что у нас тут весьма перспективное дело, Ангел. То есть, я конечно же ничего не хочу утверждать, пока не свяжусь с тем куском дерьма, который называл себя твоим адвокатом, но я думаю, что тут есть над чем поработать"

"Связаться?", – тупо повторила я.

"Да, я должна взять у него транскрипты разговоров со свидетелями, если он конечно что-то сохранил. Просто это даст нам возможность с чего-то начать"

"Начать? Но…"

Ее бровь взлетела, напомнив мне об Айс.

"Да?"

"Я…", – я вздохнула, – "Я думала, что вы просто дадите мне совет"

Она ухмыльнулась.

"Вот именно. И ты его получила. Мы можем выиграть это дело"

"Мы?"

"Такое ощущение, что тут эхо… Естественно, мы. Если только тебя не выпустили пару недель назад, а Айс забыла мне об этом упомянуть"

"Дело не в этом", – я тщетно пыталась побороть собственную гордость, – "Дело в том, что я не смогу оплатить ваши услуги. Я буду рада отдать вам все деньги, что у меня есть но это не много. А мои родители… понимаете, мы не разговариваем с ними на данный момент"

Донита ласково улыбнулась.

"Не волнуйся Ангел. Ты наверное догадываешься, что я неплохо зарабатываю и у меня нет недостатка в клиентах, но я беру три-четыре дела в год на добровольной основе. Твое будет одним из них"

"Я не могу вам позволить сделать это"

"Естественно ты можешь. Просто скажи "Донита, я буду рада, если ты возьмешься за мое дело" и все тут".

Я смотрела на нее с изумлением.

"Просто скажи и все"

"Донита, я буду счастлива, если ты возьмешься за мое дело"

Она встала и слегка поклонилась мне.

"Это будет честью для меня, Ангел"

Взяв свой кейс она протянула мне руку и мы закрепили сделку рукопожатием.

"Помни, колеса правосудия крутятся медленно. Очень многое предстоит сделать прежде, чем я смогу поговорить с судьей. Ты тут держись, а я буду на связи"

Я улыбнулась и кивнула, впервые за все время почувствовав, что не все потеряно.

"Большое тебе спасибо", – выпалила я ей в спину.

Донита обернулась и расплылась в улыбке.

"Мое удовольствие, Ангел. И передай Айс спасибо от меня. Это будет весело"

С этими словами она вышла из комнаты.

ЧАСТЬ 12

Я не успела заметить, как пролетело несколько месяцев. Постоянные новости от Дониты поддерживали хорошее настроение, несмотря на то, что колеса Правосудия то и дело пытались соскользнуть с наезженной колеи…

Ранним летним утром я сидела в полумраке библиотеки, задумчиво крутя в руках серый пакет на мое имя и пытаясь игнорировать требовательные взгляды Корины поверх очков. Я искала информацию последние два месяца и едва не сошла с ума от радости, когда услышала, что могу заказать это на аукционе. А когда я узнала, что могу позволить себе приобрести это, то моя радость вовсе не имела границ.

"Тысяча и одна сказка народов Мира", – пробормотала Корина, сидя за своим столом.

"Что?", – спросила я, радуясь возможности заткнуть за пояс мою вечно "всезнающую" подругу.

"Название книги, которую ты держишь так, будто это величайшее сокровище мира"

"Почему ты решила, что это книга?"

"О, Ангел, не сходи с ума. Я библиотекарь, в конце – концов. Ради Бога, посмотри вокруг, как ты думаешь, сколько подобных свертков я получила за последние годы?", – она сделала круг рукой, предлагая мне окинуть взглядом шкафы вокруг.

Ого-го, кажется я начала выводить ее из себя. Отлично! Я собиралась насладиться каждым моментом это маленькой невинной "пытки".

"Это может быть просто плоская коробка… Такая, знаешь, наполненная всякими милыми штучками"

"Это "штучки", Ангел, называются "слова", – она окинула меня своим лучшим "уничижающим" взглядом, – "Они формируют предложения, которые в свою очередь формируют параграфы. Если только это не книжка со стихами, ведь тогда там вообще ничего не может формироваться"

"Корина… ты такой неисправимый романтик…"

"Ангел, дорогая моя, я могу придумать куда лучший способ занять свой рот делом, чем извергать рифмованные строчки", – ее тон источал сладость и, если учитывать ее возраст, то она отлично справилась с задачей. К моей чести надо заметить, что мне удалось не покраснеть. Когда она увидела, что трюк не сработал, то скорчила рожицу и снова уставилась на меня поверх очков.

Решив пойти ей на встречу, я снисходительно посмотрела на нее.

"Знаешь, я думаю, что слово "пожалуйста" было бы тут уместно"

"Я не понимаю, о чем ты говоришь", – высокомерно ответила она.

"Тогда, я думаю, что тебе придется умерить свое любопытство", – спокойно сказала я и повернула пакет так, чтобы в лучах солнца стала видна красочная обертка. Я выросла в доме, где было много кошек и хорошо научилась привлекать их внимание.

Минуты шли и ворчание Корины стало принимать угрожающий оборот. Наконец она выдохнула так, что я почувствовала себя виноватой во всем, даже в том, что вчера на улице был дождик.

"Хорошо. Дорогая Ангел, пожалуйста, не могла бы ты сказать мне, что лежит в этой посылке?", – Ее голос просто переполняла нежность, – "Я боюсь, что если ты мне не расскажешь об этом прямо сейчас, у меня случится разрыв сердца"

Это были самые жалкие потуги, которые я когда-либо слышала, но, зная Корину, это было лучшее, на что я могла надеется. Я позволила себе маленькую победную ухмылку:

"Тебя этот пакет интересует, я права?"

"Ангел…"

Я рассмеялась, не в силах более сдерживаться. Спустя мгновение, она присоединилась ко мне. Успокоившись, я ответила ей:

"Ты права, конечно же права. Это книга. Довольно редкая книга, если честно"

"И?"

"Это оригинальное издание книги "Один день из жизни Ивана Денисовича" на русском языке, которое подписано самим автором, а ты знаешь, что он не дает автографов".

Глаза Корины расширились от изумления.

"Удивительно. Как тебе удалось достать такое?"

"Аукцион. Один из моих поставщиков занимается литературой. Он знал, что я ищу нечто подобное и предложил выступить на аукционе от моего имени"

"Ты конечно же согласилась?"

"Да, ты знаешь, что удивительно, я даже смогла позволить себе ее купить. На самом деле, интереса к этому лоту почти не было"

"Варвары"

"Я рада, что тебе понравилось", – я нервно заерзала на стуле, – "Понимаешь, есть одна проблемка. Как я говорила, книга на русском языке, я не знаю, может ли Айс читать по-русски? Прежде, чем ты спросишь, да это подарок для нее".

Корина радостно улыбнулась.

"Да уж догадалась я, спасибо за подсказку. Не волнуйся, я думаю, что она осилит. Точнее, я почти не сомневаюсь в этом"

"Я не могу понять", – задумчиво сказала я, покачивая головой, – "Она оказалась на улице, едва закончив начальную школу. А я видела "The Tao" на китайском у нее в камере и судя по всему она читала эту книгу и не раз. Как ей удалось выучить все это, живя на улице?"

"Я думаю, что это произошло еще до того, как все в ее жизни перевернулось. Ангел, ее матерь – знаменитая оперная певица, которая была одержима культурами народов мира. Айс говорила мне, что научилась другим языкам чуть ли не раньше чем английскому. Так хотели ее родители".

"Интересно…", – ответила я, надеясь, что в моем голосе не прозвучало столько зависти, сколько промелькнуло в моих мыслях. Однако, похоже, что мне не удалось скрыть свои ощущения.

"Айс была еще совсем маленькой, когда поделилась этим со мной. Я полагаю, что она видела во мне бабушку или что-то вроде того", – Корина скривила расстроенную рожицу и улыбнулась.

Мне стало стыдно за собственные мысли.

"Прости, Корина. Я благодарна тебе, что ты была рядом с ней. Должно быть это было очень тяжело первое время, но я рада, что ты была тут, когда ей это было нужно".

"Она не так часто приходила ко мне, но, да, бывали времена, когда знаменитой Айс тоже нужна была поддержка", – она понимающе улыбнулась, – "полагаю, даже в эти дни такое бывает?"

Я только улыбнулась в ответ и она кивнула мне, признавая наше с Айс право на собственные тайны.

"Итак, надо полагать, что есть какой-то повод для этого маленького подарка?", – наконец спросила она, как бы между прочим. Ну, надо же… сама невинность…

На этот раз мне не удалось сдержаться и я покраснела. Да, этот день был своего рода годовщиной для меня и для Айс тоже, хотя она вряд ли обозначила эту дату. Год назад мы выиграли матч по софтболлу, год назад мы впервые занимались Любовью. Это было священно для меня и будь я проклята, если дам Корине понять, в чем тут дело. Поэтому я просто смотрела ей в глаза и молча просила не продолжать.

Она лишь усмехнулась и к моему облегчению решила вернуться к работе, от которой ее оторвало любопытство. Тишина снова воцарилась в библиотеке.

Спустя несколько часов, наконец-то подошло время для ужина. Я вскочила из-за стола, порушив все на своем пути, словно маленький ребенок, опаздывающий на праздник. Подарок удалось уберечь от падения лишь благодаря хорошим рефлексам. Корина тщетно пыталась не рассмеяться, но мои мысли были далеки от нее, я думала о женщине высокого роста с длинными черными волосами, которая в данный момент должно быть направляется в столовую, закончив свою работу. Помахав Корине на прощание, я поспешила по направлению к столовой, отчаянно пытаясь сделать вид, что я никуда не тороплюсь. Не самая простая задача, скажу я вам…

Площадь была заполнена заключенными до отказа, одни спешили в столовую как и я, другие хотели переодеться после работы. Некоторые собирались группками у стен. Неразборчивый гул наполнял помещение. Я пыталась рассмотреть темноволосую голову, возвышающуюся над остальными. Не найдя ее в толпе, я решила посмотреть внутри, предположив, что Айс проскочила мимо.

Я почти дошла до дверей, когда меня остановила чья-то рука на плече. Я резко развернулась и уставилась в карие глаза Сандры.

"Привет, Ангел", – сказала она, – "Я очень рада, что сумела найти тебя. Ты нужна мне на пару минут. Пожалуйста, пойдем со мной?"

Я было хотела запротестовать, но потом передумала. Да, мы были друзьями, но у нее была работа и она должна ее выполнять, а я была лишь заключенной, которая должна повиноваться подобным приказам. Я кивнула и она ослабила хватку.

"Это займет всего пару минут", – повторила она, видя мое беспокойство.

Я последний раз обвела глазами площадь, осознавая, что мои надежды на спокойный вечер начинают тихо растворяться…

Сандра провела меня сквозь толпу, мимо охраны, к комнате свиданий, которая уже давно была закрыта на вечер и ночь. Немного не дойдя до приемной, Сандра свернула влево, направляясь к выходу, которым обычно пользовалась только охрана. Это была одна из тех частей тюрьмы, где я никогда раньше не бывала, но я хорошо знала куда ведет дверь в конце коридора и замедлила шаг…

Не замечая моей нерешительности, Сандра продолжила свой путь прежним темпом, разговаривая с охранниками, которые нам встречались по дороге.

Наконец, она заметила, что я заметно отстала и выжидательно посмотрела на меня, подзывая поближе.

"Сандра… если наши отношения все еще такие, как я думаю… Я бы хотела знать, что ты хочешь?", – в моей голове уже крутились разные версии насчет происходящего. Конечно, Сандра была главной среди охраны, но и она подчинялась Моррисону, который вряд ли обрадуется моему появлению в этой, запретной для заключенных, зоне. Если она хотела освободить меня, то у коменданта не будет больше возможности шантажировать Айс. Сандра, должно быть, поняла в чем тут дело и с состраданием посмотрела на меня. Думаю, что я напоминала загнанного оленя. Она положила руку мне на плечо.

"Ангел, никаких подвохов, я клянусь. Мне просто нужен твой совет. Это не займет и минуты".

Я посмотрела ей в глаза и не заметила ни малейшего признака того, что она пыталась обмануть меня. И все же, я хорошо помнила свои ошибки и не собиралась повторять их, особенно если все могло закончиться ранением или даже того хуже.

"И все-таки, Сандра, не могла бы ты сказать, в чем дело?"

"Я понимаю твое волнение, Ангел, но это правда проще показать, чем объяснить на словах", – она улыбнулась, – "Вот что. Все что мне будет от тебя нужно, это постоять рядом с Барбарой, вот тут, около двери. Я покажу тебе все что хотела прямо отсюда, тебе не нужно будет выходить за дверь, обещаю. А когда ты убедишься, что там безопасно, то присоединишься ко мне. Идет?"

Я посмотрела на ту охранницу, что стояла около двери и та, улыбаясь, кивнула мне, как бы приветствуя. Спустя долгое мгновение и несмотря на все мои опасения, я кивнула в ответ.

Сандра расплылась в улыбке и подтолкнула меня к охраннице, которая начала отпирать замок. Дверь медленно открывалась по мере моего к ней приближения. Я мельком увидела забор, который исчез за широкой спиной Сандры, шагнувшей вперед. Когда она повернулась боком, я увидела небольшой трейлер.

Я молча наблюдала за тем, как Сандра достает из кармана ключи и отпирает дверцу и заглядывает внутрь. Секунду спустя, к моему величайшему изумлению, я увидела Айс, которая ослепительно улыбалась мне и махала рукой, приглашая войти внутрь вагончика.

Я словно попала в другую реальность, так силен был шок от увиденного. Тысячи предположений роились в моей голове и ни одно из них не было хорошим. Если быть правдивой до конца, то учитывая неожиданное появление Айс, первой мыслью пришедшей мне в голову было то, что Донита тоже была там внутри трейлера и они избрали это уединенное место, чтобы наконец сообщить мне о своем воссоединении. Да, вся моя сущность противилась подобным рассуждениям, но неуверенность это тот зверь, который заставлял меня перестать слушать голос разума. Я застыла на месте, пытаясь решить, что мне делать – броситься вперед и убедиться, что мои кошмары стали реальностью или бежать так быстро, как только я смогу, чтобы спрятаться от правды, которая способна лишить меня рассудка. Сандра смотрела на меня, улыбалась и махала рукой. Будь они прокляты, думала я в тот момент, пошли они все к Черту, как они могут смеяться, зная, что мое сердце разбито навсегда. "Иди, Ангел…", – раздалось прямо за моей спиной. Я резко развернулась и увидела Барбару, которая все это время стояла рядом. В тот момент я была готова броситься на нее и выцарапать глаза… Затем, заставив себя вспомнить о том что я взрослый человек, я расправила плечи, сглотнула, подняла подбородок повыше и шагнула вперед. Те несколько шагов, что разделяли тюрьму и трейлер, были самыми сложными в моей жизни.

Бессознательно сжав кулаки, я подходила все ближе. Оттолкнув Сандру и даже не посмотрев на нее, я твердо шагнула в трейлер. Оказавшись внутри, я долго не могла адаптироваться к изменению освещения. Спустя пару секунд я начала привыкать к полумраку и смогла осмотреться. Помещение был практически пустым, но я ни на минуту не сомневалась, что добрая защитница прячется от меня в ванной. Тут я наткнулась взглядом на Айс, увидев ее по-настоящему первый раз за вечер. И чуть не села на пол от изумления. Привычный мне оранжевый комбинезон отсутствовал. На его месте было длинное голубое платье из ткани, которая выглядела как сатин или шелк. На манжетах и и по швам была золотая выточка. Ее волосы были чисто вымыты и распущены по плечам. Она стояла босиком на полу и держала в руках одну красную розу, при этом ласково мне улыбаясь. Сделав шаг ей навстречу, я пыталась сдержать слезы.

"Айс… Что…"

"С праздником, Ангел"

Я приняла розу и поднесла ее к лицу, прикрыв рукой рот, чтобы рыдания не вырвались наружу.

Я вдохнула тонкий нежный запах, проклиная собственную глупость и мысли о том, что Айс со мной только до тех пор пока не подвернется что-то более интересное и удобное.

Не желая разрушить магию этого момента своими истериками, я запихнула все негативные эмоции поглубже. Осознание того, что за дар мне был преподнесен поглотило меня и я молча смотрела Айс в глаза, не в силах выразить свои чувства. Тишину нарушило мягкое покашливание. Я повернулась и увидела покрасневшую Сандру, которая так и осталась стоять в дверях. "Я думаю, ребят, что можно оставить вас наедине. Веселитесь", – она подмигнула нам и удалилась, не забыв запереть за собой дверь.

Я снова повернулась к Айс. Она все еще улыбалась, но я видела, что ее что-то беспокоит.

"Это… все нормально?"

"Просто великолепно", – промямлила я, – "просто… боже, все просто замечательно"

"Тогда почему же ты плачешь?", – спросила она тихо, не двигаясь с места.

"Боже, я просто… я… я просто счастлива", – выпалила я наконец. Изумлена, смущена. И так влюблена в тебя, что мое сердце сейчас разорвется от избытка чувств.

Слегка склонив голову, она внимательно смотрела на меня:

"Точно?"

Я положила розу на столик и подбежала к ней. Обняла ее и крепко прижалась к ней.

"Я уверена. На все сто процентов абсолютно, совершенно, положительно уверена".

Она ответила на мои объятия и поцеловала меня в макушку.

"Хорошо. Я рада".

Я чувствовала как она глубоко вздохнула, а потом продолжила.

"Помню, однажды, ты упоминала, что отдала бы все что угодно ради того, чтобы мы провели ночь вместе. Я не думаю, что та ночь в больнице была твоим желанием и решила реализовать его таким образом".

Я отодвинулась от нее и заикаясь спросила:

"Ты…Ты хочешь сказать… у нас вся ночь? У нас есть целая ночь?"

Улыбаясь, она кивнула.

"Угу. Вся наша. До 12 дня".

"Господи. Я люблю тебя!", – вскрикнула я, снова прижимаясь к ней. Ее низкий смех вибрировал во мне и вызывал ответную улыбку. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, обволакиваемая теплым запахом присутствия Айс.

Снова открыв глаза, я наконец-то увидела, что стол полностью уставлен маленькими беленькими коробочками.

Я снова отстранилась и спросила с изумлением:

"Это Китайская еда?"

Айс снова рассмеялась.

"Это лучшее, что я смогла сделать в данных условиях. Надеюсь ты не против цыпленка по-китайски"

"Ты шутишь, я обожаю китайскую еду?"

По правде говоря, после трех лет того, что в тюрьме называли едой, Айс могла бы приготовить хот-дог на палочке и я бы сочла, что это и есть счастье.

"Отлично", – она слегка подвинулась и я рассмотрела румянец на ее лице.

Она смотрела на кровать.

"Я думаю, что тебе будет удобнее в чем-нибудь не похожем на наши обычные комбинезоны, так что…"

Проследив ее взгляд, я чуть не вскрикнула.

Там, выделяясь на фоне белых простыней, лежало длинное зеленое платье. А рядом кардиган, отделанный в тон платью. Подойдя к кровати, я потянулась, желая дотронуться до материала и заметила, что мои руки сильно дрожат. Слеза скатилась по моей щеке и приземлилась прямиком на сверкающую ткань платья. Я стряхнула каплю и поднесла платье к себе как бы примеряя его.

"У меня нет слов, Айс"

Она довольно улыбалась.

"Рада, что тебе понравилось. Возможно… ты захочешь примерить его или еще что… Там есть ванная комната"

Я последовала в указанном направлении.

"Да, большое спасибо. Я вернусь буквально через минутку", – и, схватив платье, я направилась в ванну, не забыв закрыть за собой дверь.

Для того трэйлера, в которым мы находились в тот момент, более комфортабельную ванну было даже сложно представить. Там даже был небольшой душ, который выглядел намного презентабельнее, чем те, которыми мы пользовались каждый день в тюрьме.

"Оооо", – прошептала я своему отражению в зеркалу, – "Этим надо бы воспользоваться"

Я быстро разделась и включила душ. Чудеса! Но на меня полилась почти горячая вода. Я взяла мыло и впервые за три года смогла нормально помыться. Я была на небесах!

Немного понежившись в теплом душе, я наконец-то выключила воду и, схватив большое махровое полотенце, вытерлась досуха. В очередной раз порадовавшись тому, что у меня теперь короткие волосы, я привела прическу в порядок двумя-тремя движения руки.

Затем, я поднесла платье к лицу и глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом свежести и чистоты, тем, как ощущается гладкая ткань, когда касается моей кожи. Платье идеально село по моей фигуре и я немедленно озадачилась тем, как это Айс удалось настолько четко угадать нюансы. Поправив лямки, я взглянула в зеркало и застыла в изумлении, когда увидела совершенно незнакомое мне лицо. Той испуганной девочки, что попала в Болото три года назад давно не было. На ее месте я видела женщину, в которую превратилась.

Цвет платья придал моим глазам еще больше зеленоватого оттенка и теперь они как будто знали что-то неведомое или видели нечто недоступное. И все же, я чувствовала себя волшебной принцессы из сказки. Покрутившись перед зеркалом, я наслаждалась тем, как ткань обнимала мое тело. Я улыбалась от того, что чувствовала себя под защитой, окруженной заботой и Любовью.

Наконец, я пару раз глубоко вздохнула, еще раз поправила платье и вышла в комнату.

Айс сидела за столом, выводя своими длинными пальцами какие-то неизвестные мне символы.

Когда она увидела меня, ее глаза расширились (к моему тщательно скрываемому удовольствию) и она встала, двигаясь мне навстречу. С каждым движением, улыбка на ее лице становилась все шире, а глаза смягчались внутренним светом. В тот момент, как и во многие другие в прошлом и будущем, она была самым красивым существом, из тех что я видела.

Будто прочитав мои мысли, она протянула ко мне руку и еле слышно прошептала:

"Ты такая красивая, Ангел. Словно только что спустилась с небес"

Я шагнула к ней, взяв ее за руку, которую она поднесла к губам и запечатлела легкий поцелуй на моих пальцах. Потом она проводила меня к столу и помогла со стулом как всегда в своей безупречной манере. Никогда в жизни обо мне так не заботились и, должна признаться, что ее нежность и забота трогали меня до глубины души.

Обойдя стол, Айс достала бутылку и два бокала.

"Шампанское", – сказала она, поворачивая бутылку так, чтобы я могла рассмотреть ярлычок, – "Не лучшее из существующего, но возможно лучшее из доступного"

Справившись с пробкой, она наполнила бокалы шампанским и подала мне один из них, а потом с легким звоном чокнулась со мной.

"Твое здоровье", – сказала она, поднимая бокал к губам.

Я сделала глоток… Я не специалист и не могу оценивать, но на мой, субъективный, взгляд, шампанское было очень хорошим. В это время Айс, поставив свой бокал, начала открывать белые коробки, что стояли на столе, и помещение мгновенно наполнилось ароматами, которые заставили меня немедленно начать улыбаться от предвкушения.

Две недорогие, но чистые тарелки появились на столе и Айс подала одну из них мне, вместе с палочками и небольшим пакетом, где лежали пластиковые приборы. Я улыбнулась и немедленно схватилась за палочки. Я часто пользовалась ими в детстве. Не много было сказано во время ужина. Еда была восхитительна и я наслаждалась ею, как это могут делать только заключенные и студенты.

Я смаковала каждый кусочек, пытаясь распробовать малейшие нюансы и оттенки вкуса, чтобы сохранить их в памяти.

Наконец, мой желудок взмолился о пощаде и я отставила тарелку, откинувшись на спинку стула, похлопывая себя по животу и глупо ухмыляясь. Безусловно то, что даже королевские приемы не смогут перекрыть впечатления от этого простого ужина.

Айс, которая закончила трапезу намного раньше меня, собрала тарелки и остатки еды, убрав их в небольшой шкафчик около стола. Когда она опять повернулась ко мне, в ее руках было нечто, мало похожее на еду или напиток. Она подала мне небольшую коробку, смущенно улыбаясь. Я открыла ее и затаила дыхание. В моих руках было крошечное деревце Бонсаи, заботливо выращенное в форме Ангела.

Слезы полились из глаз и я пробормотала, борясь со всхлипами:

"Господи, Айс, это прекрасно. Спасибо тебе большое"

"Тебе нравится?"

"Боже, у меня нет слов! Спасибо", – трясущимися руками я поставила деревце на стол, изучая его совершенные контуры, – "У тебя просто дар!"

Клянусь всем на свете, она покраснела, а я усмехнулась. Да, частично из-за того, что хотела разрядить обстановку, но частично из-за того, что наконец-то "непробиваемая" Айс дала слабину.

"Да, да. Это дар", – повторила я, – "Тот дар, что ты должна ценить также как и я"

Осторожно поставив дерево, я взяла ее за руки. Эти руки были способны создать такую красоту… Айс наклонилась ко мне и я поцеловала ее в губы, как бы благодаря, но поцелуй быстро перерос в нечто большее.

Спустя несколько мгновений, она отстранилась и погладила меня по щеке, улыбаясь. Ее глаза сверкали и их свет согревал меня изнутри.

"Я люблю тебя, Ангел"

"Я тоже люблю тебя, Айс. Очень-очень", – с этими словами, я нагнулась и достала из-под стула свой подарок, протягивая его ей.

"Кажется, это для тебя"

Взяв пакет, она осторожно развернула упаковку и книга выскользнула прямо ей в руки. Улыбка осветила все ее лицо, когда она разглядела название, а потом выражение изменилось на безграничное изумление, стоило ей увидеть подпись автора. Она перевела взгляд на меня и я поняла, что отлично справилась со своей задачей. "Он никогда не дает автографов", – едва выговорила она, пытаясь побороть удивление.

Я смущенно пожала плечами, хотя довольная улыбка выдавала истинное положение вещей.

"Мне повезло"

"Не то слово. Просто фантастика"

"Я рада, что тебе понравилось", – я поправила волосы на затылке, – "э… Я не знаю точно, умеешь ли ты читать на русском языке"

"О, это я умею", – пролистав пару страниц с улыбкой ребенка в Рождественское утро, она захлопнула книгу и, положив ее на стол, обняла меня, принуждая встать на ноги.

Она слегка наклонилась ко мне, так, что ее губы почти касались моего уха.

Мурашки пробежали по всему телу, когда она произнесла какую-то фразу на русском, как я поняла. Несмотря на то, что язык показался мне грубоватым, ее голос всегда завораживал меня.

"Что… что ты только что сказала?"

"Я хочу любить тебя, мой сладкий Ангел. Можно?", – перевела она, захватив мочку уха между губами и сопровождая рассказ чувственными движениями языка, дразня мою плоть.

Ноги почти отказались держать меня и Айс, засмеявшись, предотвратила падение.

"Это надо понимать как да?"

"Оооо… да…"

Каким-то образом мне удалось сосредоточиться и встать прямо. Айс улыбалась мне и я не могла оторвать взгляда от ее лица. Легкий толчок и когда я посмотрела вниз, то обнаружила, что Айс развязала пояс на моем платье. Ее теплые руки скользнули под ткань и остановились на бедрах. Ее голова медленно наклонялась ко мне, пока наши губы не встретились в поцелуе, нежно лаская друг друга. Ее руки скользили по моей спине, подталкивая меня все ближе.

Я развязала пояс на ее платье и мои руки быстро нашли дорогу к ее теплой коже, почувствовать которую я так стремилась. Я умирала от желания быть с ней.

Когда мы прервали поцелуй, я посмотрела в ее темные, прикрытые от желания глаза. Она обвела свои губы кончиком языка и я едва не села на пол, так сильны были, нахлынувшие ощущения. Ее большие сильные руки медленно дотронулись до тоненьких лямочек, удерживающих платье на моих плечах. Она пристально смотрела мне в глаза. В это время мои собственные руки скользили по ее одежде, поднимая платье все выше и выше, постепенно обнажая ее тело. Я прервала наш взгляд, чтобы насладиться каждым увиденным сантиметром ее тела.

Она подняла свои руки над головой, чтобы мне было проще справиться со своей задачей. Наконец, перед моим взором появилась ее грудь и я облизала губы, преклоняясь перед тем, что увидела. Учитывая разницу в росте, довольно скоро я была вынуждена остановиться и Айс сама сняла платье через голову, поправив волосы тем бессознательным жестом, который я так любила наблюдать.

Я должна быть с ней. Прямо сейчас. Успокоиться не представлялось возможным, равно как невозможно остановить бурлящий водопад голыми руками.

Положив руки ей на бедра, я подталкивала ее назад до тех пор, пока она не коснулась края кровати. Я продолжала направлять ее, принуждая опуститься на кровать и откинуться на спину. Затем я сделала шаг назад, чтобы в полной мере насладиться открывающимся мне зрелищем. Белые простыни и белое белье на ее теле, служило превосходным контрастом для загорелой кожи и черных, словно смоль, волос, которые разметались по кровати. Подобное противоречие во всем просто опьяняло меня.

Глубоко вздохнув и пытаясь успокоиться, я медленно сняла собственное платье. Ее взгляд следовал за каждым моим движением. Я видела как огонь разгорается в ее глазах, придавая ей дикий необузданный вид.

Я и сама широко улыбалась, не в силах сдержать себя.

Спустя несколько мгновений, я стояла напротив нее полностью обнаженная и, клянусь, ее взгляд оставлял огненный след на моей коже. Я начала дрожать, чувствуя влагу между своих ног, которая не имела ничего общего с той влагой, что стала постепенно покрывать все мое тело.

Я подошла к кровати и медленно перелезла через Айс, остановившись на пару мгновений, чтобы дать ей почувствовать свое желание, прежде чем лечь между холодной стеной и горячим телом Айс.

Я собралась с силами и уселась по-турецки, опираясь о стену, колени слегка дотрагивались до нежной кожи моей любимой. Я снова посмотрела ей в глаза и заметила, что в ее взгляде появилась какая-то особая ранимость и открытость, которой я не замечала раньше. Мое сердце сжалось от нежности и Любви.

Я обнимала ее тело своим взглядом какое-то время, а потом снова посмотрела ей в глаза и мягко улыбнулась:

"Я люблю тебя, Морган", – прошептала я, проводя пальцем по ее губам. Она поцеловала мою руку и улыбнулась. Я провела пальцем по ее скулам, бровям, откинула прядь волос со лба. Мое прикосновение было нежным, ничего не требующим, наполненным всей той Любовью и привязанностью, которую я испытывала к Айс. Я провела линию от виска к уху и довольно улыбнулась, видя как мурашки пробежали по ее коже. Я падала в глубокий океан ее глаз, не видя возможность прервать этот контакт взглядов, даже если моя жизнь бы зависела от этого. Я будто видела ее душу… дотрагивалась до нее… ласкала ее…

Мои пальцы продолжили свой путь, касаясь ее тела, моя душа касалась ее души, наше дыхание смешалось…

Я чувствовала как ее сердце бьется под моими пальцами, приветствуя каждое мое движение.

Я опустилась ниже, лаская плечи, а затем остановилась в теплой влажной долине между ее грудей. Айс смотрела на меня потемневшими глаза, питая меня своими ощущениями через свой взгляд.

Я обвела ее соски, ставшими твердыми под моими прикосновениями и заворожено наблюдала, как она слегка раздвинула губы и легкий, почти безмолвный стон вырвался наружу.

Я спускалась все ниже, пока моя рука не дотронулась до белой ткани прикрывавшей ее тело. Мои пальцы приподняли резинку, дразнящими движениями от одного бедра к другому. Айс резко и глубоко вздохнула, а я вынула руку и продолжила свой путь вниз, проводя пальцами по нежному материалу ее белья до тех пор, пока не почувствовала жар и влагу. Я накрыла ее всей ладонью и Айс невольно расставила ноги и приподняла бедра, слега постанывая и разделяя свое удовольствие со мной, как бы касаясь меня своим взглядом. Я чувствовала ее желание даже сквозь барьер ткани и сама простонала от предвкушения.

На этот раз мой палец скользнул под ткань со стороны правой ноги и звук, похожий на сдавленное рыдание сорвался с ее губ, когда я оказалась в сантиметре от того места, где была так нужна.

Боги, она была такая влажная и открытая, что у меня потемнело в глазах от животного голода, вызванного желанием обладать ею. Я провела пальцами по влажной плоти, не отрывая взгляда от ее глаз. То удовольствие, которое она получала, обжигало меня. Ее глаза светились каким-то внутренним светом, который помимо моей воли засасывал меня все глубже и глубже. Я дотрагивалась до нее, но каждое прикосновение, я ощущала на себе, подчиняясь ее воле. Я быстро вошла в нее и она резко выдохнула, подстраиваясь под мои движения, захватывая меня все сильнее.

Вместе, смотря друг другу в глаза, мы летели, словно одна душа в двух телах, охваченных огнем страсти. "Да", – прошептала я, видя, что она достигает своего пика.

Ее глаза стали медленно закрываться.

"Не делай этого… Не закрывай глаза. Не отталкивай меня. Поделись со мной. Пожалуйста", – я использовала свой голос в тандеме с нашими движениями, которые приближали ее к высшему наслаждению. Весь мой мир стал голубым небом надо мной и синим морем под моими ногами, когда она разделила со мной свое удовольствие – и это был лучший подарок, который она могла бы мне сделать.

Наше дыхание стало постепенно восстанавливаться. Вдруг я заметила, что голубой океан глаз Айс задернула легкая дымка слез. Мое сердце чуть не выскочило из груди, я прижалась к ней еще ближе, покрывая ее лицо маленькими поцелуями.

"Нет, нет. Не плачь. О, Господи, пожалуйста, Айс, не плачь"

Она не издала ни звука. Рыдания не сотрясали ее тела. Ее слезы были тихими и молчаливыми. Но она отвечала на мое объятие, удерживая меня на месте. Я только чувствовала как ее слезы падают на мою кожу.

Спустя долгое, безмолвное мгновение, мир перевернулся и я обнаружила, что лежу на спине, плотно прижатая к кровати дикой в своей страсти почти двухметровой заключенной. Ее губы встретили мои безо всякой нежности и я чувствовала на них соленый вкус слез. Ее движения были порывистыми, она сорвала остатки одежды со своего тела.

Когда она снова легла на меня, я громко застонала, приветствуя горячую влажность, которая касалась моей ноги.

Айс порычала в ответ и ее рука скользнула вниз по моему телу, ее вес слегка переместился так, что мои ноги раздвинулись сами собой. Ее пальцы пробрались между нашими телами пока она продолжала целовать меня с яростной, животной страстью, которая могла испугать, если бы не возбуждала так сильно.

Наконец, она оторвалась от поцелуя и в тот же самый момент вошла в меня, зарываясь лицом в мои волосы и постанывая в такт движениям.

Я резко вздохнула, почувствовав неожиданное вторжение, крепко закрыла глаза, привыкая к новому ощущению и постанывала, чувствуя как ее длинные сильные пальцы уверенно делают свое дело.

Пот покрывал наши тела, позволяя нам свободно скользить друг против друга в этом страстном танце.

Наши стоны создавали совершенную мелодию, а мое сердце стучало в ушах словно ударная установка. Айс ускорила темп и ее движения стали резче и сильнее, а я лишь молила ее продолжать, желая большего. Всегда… Я была так близка. Я видела радугу, не открывая глаз. Она немедленно ответила на мои мольбы, используя все тело, чтобы дать мне то, что я хочу. Ее мягкие стоны превратились в яростные всхлипы и я знала, что она на краю. В тот же самый миг она добавила еще один палец, заполняя меня до предела. Я почувствовала, что она кончила в ту же секунду. Ее тело пронзила дрожь, ее рука дрогнула, застыв и она вонзила зубы в мое плечо. Я закричала.

Ее пальцы остановились на том самом месте, где я нуждалась в их присутствии и я взорвалась, взлетая вслед за ней.

"О, Господи…", – вырвалось у меня, когда ее пальцы скользнули выше и стали ласкать чувствительную плоть с такой нежной уверенностью, что это становилось невыносимым. Я повернула голову, отчаяно желая соединиться с ней.

Она прижалась ко мне и поцеловала меня так, словно не было того порыва животной страсти до того, но этот поцелуй был не менее возбуждающим.

Затем, она снова подвинулась, вставая на четвереньки, зажимая мои бедра между коленями, не прерывая мягких движений пальцами.

В этот момент, когда у Айс был абсолютный контроль над ситуацией, она высвободила вторую руку из-под моей головы и с ее помощью направила мою руку между нашими телами, туда, где она сама была полностью в моей власти.

Отпустив меня и дав мне возможность самой продолжить этот путь, она опустилась на один локоть и мягко постанывала, не отрываясь от поцелуя. Я старалась копирвать ее движения из всех сил. Но, должна сказать вам, что это не так просто. У меня создавалось такое ощущение, будто все мое тело находилось под полным ее контролем. Я чувствовала себя как марионетка в кукольном представлении для взрослых.

Я перестала делать осмысленные движения и позволила своей руке следовать инстинктам. Когда она вздрогнула и напряглась, я поняла, что была права в своем решении. Ее собственные движения ускорились и ночь снова наполнилась звуками моего наслаждения.

Скоро все кончилось, Мы обе были в полной готовности для этого. Я кончила первая и она, используя мои конвульсивные движения во время оргазма, последовала за мной.

Когда все закончилось, она осталась лежать между мной и стенкой. С легкостью она помогла мне, оставшейся без каких-либо сил, перевернуться так, чтобы моя спина прижималась к ее животу. Обняв меня одной рукой за талию, она крепко прижалась ко мне и мы соединились подобно двум кусочкам одной человеческой мозаики.

"Я люблю тебя, моя Ангел", – прошептала она, целуя меня в шею.

"Я тоже люблю тебя, Айс", – пробормотала я, пытаясь остановить поток мурашек, которые атаковали меня сразу после ее поцелуя.

Спустя мгновение, мы заснули, крепко обняв друг друга. Это была наша первая ночь вместе.

Мое желание исполнилось.

ЧАСТЬ 13

Следующим утром, когда я проснулась, первым звуком, ворвавшимся в сознание, был четкий, размеренный стук сердца, раздававшийся прямо у меня под ухом, а первым ощущением – нежные движения пальцев у меня на спине, которые рисовали неизвестные мне абстрактные символы. Я открыла глаза и уставилась в голубые озера прямо передо мной. Айс улыбнулась.

"Доброе утро"

Я зевнула, выгибая спину и потягиваясь.

"Утро, это точно. А сколько времени?"

Айс слегка наклонилась вперед, чтобы видеть часы, которые висели на стене. "Почти восемь. Хорошо спала?"

Снова зевая, я уронила голову обратно Айс на грудь.

"Лучшие три часа сна в моей жизни"

Ее смех проник в меня, вибрируя во всем теле.

Мы уже дважды просыпались этим утром, чтобы заняться Любовью. Во второй раз уже должно быть светало. Если бы в трейлере были окна, я бы с удовольствием насладилась рассветом в объятиях Айс, но раз уж окон не было и в помине, нам пришлось провести время другим испытанным способом.

Нежно поглаживание по спине снова вгоняло меня в сонное состояние.

"Мммм. Мне приснился замечательный сон"

"Да ну?"

"Ну да. Ты и я, мы сидели на берегу того самого домика у реки, про который я тебе рассказывала и смотрели на закат. Я чувствовала запах сосны и слышала ветер. Это было как в сказке"

Я почувствовала как Айс напряглась подо мной и ритм ее сердца ускорился. Я выругалась про себя, проклиная собственную глупость.

И почему тебе вечно надо о чем-то поболтать? Ты только что испортила все утро. Так держать…

Но Айс снова расслабилась, ее рука продолжила свои движения, проводя незримые линии по моей спине.

"Да, кажется это был замечательный сон"

Когда я взглянула наверх и посмотрела ей в глаза, то увидела такую грусть, что отдала бы все – свой шанс на то, что я выйду на свободу, свой шанс, что я смогу любить ее, лишь бы больше никогда не видеть такой безысходности в ее взгляде.

"Прости меня", – прошептала я.

Ее улыбка отдавала той же грустью, что только что была в ее глазах.

"Не стоит просить прощения. Сны – иногда та единственная вещь, которая дает возможность выжить в этом месте"

И снова вопрос вылетел прежде, чем я успела остановить себя.

"А тебе снятся сны?"

"Иногда"

"О чем?"

"В моих снах нет таких замечательных вещей. Чаще всего в своих снах я убиваю. Их семьи"

"Это не сны, Айс. Это кошмары"

Я почувствовала как она пожала плечами, двигаясь подо мной.

"Ничего большего я и не заслуживаю"

Я вздохнула.

"Айс, я уже говорила тебе. Чувство вины и совесть – вещи хорошие. Это может помочь тебе избежать подобных ошибок в будущем. Но ты не можешь позволить этому править своей жизнью. Иначе ты не сможешь жить с этим"

"Легко говорить, Ангел. Гораздо сложнее сделать"

"Я знаю"

"Но ты дала мне кое-что…"

"Я?"

"Да. Надежду. На то, что однажды я смогу найти иной способ, чтобы излить свою ярость. Что я не стану снова тем человеком, каким была до встречи с тобой", – она ослепительно улыбнулась, потрепав меня по голове, – "Ты действительно мой Ангел, поверь".

И она скрепила свои слова поцелуем.


***

Когда, наконец, раздался стук, которые означал завершение этой сказки, мы были готовы, собраны и одеты в наши оранжевые комбинезоны.

Я чувствовала себя уставшей и счастливой. Мы снова занимались Любовью перед тем как принять душ, ну а там, в результате близости наших тел, страсть вспыхнула с новой силой. Так продолжалосьдо тех пор, пока я все что я могла это дышать. О том, чтобы двигаться речи вообще не было.

Наконец, мы смогли одеться и собраться. Одежду мы оставили Сандре, которая должна была убрать ее к другим нашим личным вещам отнятым при заключении.

Мое маленькое деревце будет жить в библиотеке, раз уж я не могла оставить его в камере. Айс обещала научить меня ухаживать за Бонсаи самостоятельно.

Ключи скользнули в замок и ручка повернулась. Яркий солнечный свет ворвался внутрь, заставив нас поморщиться. Сандра вошла внутрь и приветствовала нас дружелюбной улыбкой. Я благодарно улыбнулась в ответ, более чем счастлива тем, что она помогла Айс исполнить мое желание.

Взяв нашу одежду, Сандра повела нас назад, в здание тюрьмы.

Звуки разговоров и мелькание людей перед глазами были несколько ошеломляющими, после тишины и единения в трэйлере. Слева от меня раздался какой-то шум, который становился все громче и громче, я уже хотела спросить, что же это происходит тут, когда увидела Кассандру, которая с криками бежала ко мне во весь опор, несмотря на то, что ее руки и ноги были в цепях.

Я стояла на месте, не в силах двинуться и только тупо рассуждала на тему, как у Кассандры получается так быстро двигаться в связанном состоянии.

Меня резко оттолкнули назад и Айс встала между мной и этой орущей ведьмой, которая неслась на нас как паровоз. В нормальной ситуации я бы встала рядом с Айс, заняв оборонительную позицию, но Сайко была тем типом опасности, при угрозе которой, я с удовольствием приняла защиту Айс.

Тут меня отпихнули еще подальше и Сандра, кинув одежду на пол, встала рядом с Айс, защищая меня от этого блондинистого торнадо, чья безумная ярость была направлена в нашу сторону.

Кассандра продолжала приближаться, ее сжатые кулаки были на уровне груди, а бешенный крик все не прерывался. Ей что, не надо дышать? – подумалось мне в тот момент.

Изумленные заключенные в спешке расступались перед ней, чтобы дать дорогу ей и охране, которая с покрасневшими лицами тщетно пытались догнать Сайко.

Айс сделала шаг вперед, чтобы перехватить разгневанную женщину. Кассандра стала колотить Айс в грудь, выкрикивая какие-то несвязные слова своим ненормально высоким голосом.

Из того что мне удалось разобрать я поняла лишь, что упоминается моя родословная и то, чем я занималась до того как попала в тюрьму. Должна заметить, что я узнала много нового и интересного. Потом она развернулась ко мне и встретилась со мной своими карими, почти шоколадными глазами.

Видимо она решила объяснить мне предыдущую фразу поподробнее, чтобы у меня не было сомнений.

"Ты уже мертва, маленький Ангел. Ты просто шлюха, которая пытается увести у меня драгоценную Айс. Увидимся в аду, Ангел. В Аду! Ты слышишь меня??!!!"

Мне было грех жаловаться, меня защищали Сандра и Айс, о чем еще можно было мечтать, но страх пробежался по моему телу. Если кто-либо в тюрьме и мог выполнить свои угрозы, так это была Кассандра.

Но я зажала страх внутри себя, не давая ему вырваться наружу. Меньше всего я хотела, чтобы она знала, что сумела задеть меня.

В это время подоспела охрана и вцепилась в Кассандру, оттаскивая ее от Айс. Но безумная женщина так вцепилась в комбинезон, что вскоре раздался характерный звук рвущейся ткани. Айс схватила Сайко за руки и нажала посильнее на запястья. Та вскрикнула от боли и разжала руки. В ту же самую секунду охрана оттащила Кассандру, которая шипела от злости и не оставляла попыток вывернуться, ведя себя словно кошка, которая перепила валерьянки.

"Позвоните в больницу", – прокричала Сандра, пытаясь перекрыть окружающий шум,- "Пора ее снова засадить"

Когда Кассандра и охрана исчезли из поля зрения, Сандра повернулась ко мне и спросила:

"Ты в порядке?"

"Что…? Ах, да. В норме", – я нервно хихикнула, – "Я полагаю, что должна быть в ужасе, да? Кажется я стала для нее Врагом Номер Один"

Сандра потрепала меня по плечу.

"Будем надеется, что на этот раз она пробудет в больнице больше чем 24 часа. А когда она вернется, будем за ней приглядывать"

Прямо как минут 10 назад? Эти слова почти вырвались у меня, но в последний момент я удержалась. Кассандра была стихией, которую никто не смог бы остановить. Но я буду начеку и может быть сумею защититься в случае нападения.

"Спасибо", – наконец мне удалось ответить Сандре.

Айс повернулась ко мне, не заботясь о порванном на груди комбинезоне. Я тут же уставилась "V" – образный вырез, который появился благодаря Кассандре.

"Прости меня", – сказала она низким голосом, полным безысходности.

"Эй, никаких проблем. Все хорошо. Не мою же одежду она разодрала, в конце концов"

Айс опустила голову и посмотрела на свою обнаженную грудь, а потом пожала плечами. Когда она посмотрела на меня, ее взгляд был настороженным и внимательным.

Я улыбнулась.

"Все хорошо, я сказала. Правда. Ты, Амазонки, охрана… Что еще нужно?"

Айс состроила презабавную рожицу и я рассмеялась не в силах устоять перед ее магнетизмом. Напряжение спало и я позволила мыслям о Кассандре покинуть мою голову.

Как только коридор опустел, Сандра отвела нас в наши камеры.


***

Лето…Осень…Зима…

Время бежит и ничего не меняется здесь в Болоте. Банды не нарушали спокойствия и размеренности той жизни, которую мы все вели не по своей воле. Амазонки продолжали следить за порядком. После ранения, Сони, о которой я всегда думала как о ком-то мужского рода, стала ухаживать за Пони в удивительной старомодной манере. А я, как творческая личность, в нашей "дружной семье", была вынуждена писать любовные записки за них обеих. Я чувствовала себя как Сирано де Бержерак, который сует свой длинный нос в чужие дела, но они сами просили меня, а я получала от этого удовольствие и это помогало провести время.

Во вторник, в середине дня ко мне в библиотеку пришла Филлис и сказала, что мне кто-то звонит. Донита, как всегда хладнокровная и бесстрастная, сказала, что у нее есть для меня новости и попросила встретиться с ней завтра утром. Думаю, что не сложно предположить мой ответ. Я согласилась.

Ночь была беспокойная, я почти не спала, а утро я провела в комнате ожидания, превратив мой комбинезон в мятое подобие одежды. Наконец, дверь открылась и мой адвокат, безупречно одетая и великолепная как всегда, вошла в комнату. Ее глаза сверкали.

"Ангел", – сказала она, пожимая мне руку, – "Как приятно снова видеть тебя. Иди сюда, присаживайся. У меня есть новости"

Вскоре мы сидели по разные стороны стола и попивали холодную воду, которую охрана любезна поставила для нашей встречи (по просьбе Дониты).

Открыв кейс, она достала толстую папку с моим именем на ней.

"Мы сделали это. Они у нас в руках", – сказала она, победно улыбаясь.

Мое дыхание участилось.

"Что именно ты имеешь в виду?"

"В бейсболе есть такое правило – три точных удара и ты вне игры, ты в курсе?", – я кивнула и она продолжила, – "У нас тут есть возможность нанести три отличных удара. И когда я говорю отличных, это значит отличных!"

Открыв папку, она достала несколько листов бумаги и положила их передо мной так чтобы я могла прочитать текст. На первом был обыкновенный счет за пребывание в каком-то отеле. Я изумленно посмотрела на Дониту.

"Ангел, помнишь своих соседей, Грейсонов? Те, что так блестяще выступили в качестве свидетелей на твоем слушании?"

Я снова кивнула, отлично помня, о чем она говорит. Том и Мэгги Грейсон свидетельствовали о том, что они слышали как я ругалась и угрожала Питеру в ночь его смерти. Сама я такого не припомнила, но их слова были достаточно убедительными, чтобы судья к ним прислушался.

"И что с ними?"

"Понимаешь, если бы твой общественный защитник потрудился провести хотя бы маленькое расследование, а я не думаю, что он пошевелил хотя бы пальцем, то ты бы знала, что в ту ночь их даже не было дома. Они провели ее в отеле, участвуя в том, о чем они меньше всего хотели бы распространяться"

"Ничего не понимаю…"

"Они – свингеры"

"Свингеры?", – спросила я, окончательно теряя нить повествования.

Донита ухмыльнулась, заметив, что я понятия не имею о чем она говорит.

"Это такие люди, обычно женатые, которые собираются и обмениваются партнерами. Я имею в виду секс"

Мои глаза должно быть увеличились до размера небольших блюдец, так как Донита радостно рассмеялась.

"Именно так. В результате той информации, которую мне удалось собрать, я считаю, что они были членами некой группы и они предлагали твоему мужу присоединиться к ним, но Питер сказал, что ты отказалась и они были этим крайне раздосадованы. Судя по всему, ты очень нравилась Тому, так сказать", – подмигнула она мне, – "А вот Мэги предпочитала твоего мужа".

"Ты шутишь?"

"Неа. Ты не помнишь такого разговора с Питером?"

"Нет, конечно! Естественно, если бы он спросил, то я бы отказалась от такого, но он никогда не спрашивал".

"Я так не думаю. Судя по всему, в ночь своей смерти, Питер сказал Тому и Мэги, что ты наконец-то поддалась уговорам и они могут снять комнату в отеле, а он поедет домой и привезет тебя. Конечно же, этого так и не произошло"

"Боже…", – выдохнула я, – "Я не могу в это поверить"

Я покачала головой, пытаясь справиться с приступом ярости.

"То есть…Они свидетельствовали против меня просто потому, что им не понравилось, когда сорвались их планы?"

"Похоже на то"

"Невероятно"

Она успокаивающе погладила меня по руке. Я думала, что сейчас что-нибудь сломаю, так сильна была злоба, овладевшая мною от таких новостей.

"Это был удар номер один"

"Что? Есть что-то еще?"

"О, да…", – убрав лист со счетом из отеля, Донита пододвинула ко мне новую бумагу. Кажется, это была выписка из больницы Скорой Помощи, – "Ты помнишь это?"

Я посмотрела на дату и кивнула, вспоминая ту историю. Питер пришел с работы и пытался вытащить меня в бар. Когда я отказалась, мотивируя это тем, что мне рано вставать и еще надо бы пробежаться по магазинам перед работой, он довольно сильно избил меня, наставив мне синяков и одарив внутренними повреждениями. Мне удалось добраться до такси, чтобы отправиться в больницу. У меня было такое чувство, словно меня переехал грузовик. Слава богам, у меня не было внутреннего кровотечения. Я помнила, что рассказала медсестре о том, как упала с лестницы. По глазам было видно, что она мне не поверила, но… она не стала давить на меня.

"Я помню", – сказала я, краснея.

"Твой защитник пытался предоставить суду эту бумагу как свидетельство того, что Питер злоупотреблял своим положением, но обвинитель опротестовал его и судья согласился"

Я вздохнула и промямлила:

"Я сказала им, что упала с лестницы"

Посмотрев на бумагу повнимательнее, я стала вчитываться в то, что там написано. Очевидно, я была права. Врач, осматривающий меня, считал, что я стала жертвой избиения, а конкретнее – я пострадала от рук собственного мужа. Я взглянула на Дониту.

"Но почему он ничего не сказал мне?"

"Этого я не знаю, но по закону, работник больницы обязан сообщать о подобных случаях властям независимо от того, что говорит или не говорит жертва"

"Он сделал это?"

"Да, он сделал это. Он заполнил соответствующие бумаги и отправил в соответствующие инстанции"

"Но никто никогда не обращался ко мне с вопросами на эту тему"

"О, конечно… Я выяснила, что они никогда не занимались твоим делом. У них были все факты чтобы открыть расследование. Но они так этого и не сделали"

"Почему же нет?"

"Я боюсь, что не знаю ответа на этот вопрос. Но по закону, подобное свидетельство нельзя опротестовать. То есть, в любом случае, врача нужно было вызывать на слушание. Этот документ доказывает, что есть возможность того, что ты не обманывала, говоря, что муж избивал тебя" Я ухватилась руками за голову…

"Один к одному… Все так странно…"

"Готова к следующему удару?"

Я приподняла голову и посмотрела ей в глаза.

"Да… Хуже уже не будет"

"Членом жюри, а точнее его председателем, был человек по имени Роберт Корт"

"Прости, но это имя ничего мне не говорит"

"Я бы удивилась. Проверив те бары, в которых любил бывать твой муж, мы выяснили, что Роберт был лучшим его приятелем"

"Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь, Донита?"

"Неа. Но это хорошая новость. В ночь после того, как Питер умер, Роберт снова был в баре и публично клялся, что засадит "суку" за решетку любым путем"

"Что?"

"Так говорят свидетели. Мы получили заявления от четырех человек. Я еще не знаю, как ему удалось пробраться в присяжные, но… факт, есть факт"

"Боже…"

"Более того. Две присяжные, женщины, не были готовы признать тебя виновной, но как они признались мне, были вынуждены вынести обвинительный приговор под давлением Роберта Корта"

Звук удара по столу раздался как выстрел в маленькой комнате. Моя ладонь еще долго потом болела.

"Почему же они никому не рассказывали?"

Донита с состраданием посмотрела на меня.

"Они сказали, что он запугал их"

"Почему же они заговорили сейчас?", – я не смогла сдержаться, голос дрожал от обиды.

"Их замучила совесть, Ангел. Обе дали обещание, что в случае, если дело будет пересмотрено, они будут свидетельствовать на новом слушании. Они знают, что сделали ошибку, но они готовы рискнуть и исправить ее"

"А они не задумывались о том, что их ошибка стоила мне четырех лет жизни?", – слезы полились из глаз и я ничего не могла с этим поделать. Горечь и злоба переполняли меня.

Донита подошла ко мне и обняла. Ее кожа была теплой и мягкой. Легкий запах духов успокаивал меня. За все это время, я ни разу не предавалась жалости к самой себе, учитывая те обстоятельства, которые привели меня в Болото.

Но теперь, когда я поняла, что оказалась тут не из-за того, что убила мужа, а из-за совокупности лживых свидетельств и несовершенства системы, мне было сложно сдержаться. Рыдания рвались наружу, стоило мне подумать о том, что все могло бы быть иначе.

Охранница, приглядывающая за нашей встречей сквозь стекло, вошла с пачкой салфеток и поставила ее на стол. Донита вежливо поблагодарила ее и охранница кивнула ей, а затем ушла. Да уж… мой рев привлекал внимание.

Донита подала мне салфетку. Я вытерла лицо и глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя. Я чувствовала себя опустошенной.

"Прости меня", – пробормотала я.

Донита ласково улыбнулась.

"Нет никакой необходимости извиняться, Ангел. Если бы я была на твоем месте, то превратила бы эту комнату в развалины", – она оглянулась вокруг, – "Хотя, сказать по правде, это было бы не самое удачное решение".

Я рассмеялась и она подала мне еще салфетку, указав на стол, который был залит моими слезами. Я глубоко вздохнула, пытаясь не разрыдаться опять.

"Итак", – сказала я, стирая следы своих слез со стола, – "Что теперь?"

"Я разговаривала с обвинителем. Боюсь, что это тяжелый случай. Пока мне ничего не удалось добиться. Но я подстроила встречу с человеком, который может помочь нам с аппеляцией. Это будет через две недели. Я предоставлю эти свидетельства и мы посмотрим, что он скажет"

"А что как ты думаешь он может сказать?"

"Я сочту его сумасшедшим, если все это не убедит его, Ангел. У нас достаточно показаний. Особенно в связи с этой историей с присяжными. Даже если судья будет сопротивляться, мы выступим против штата и потребуем нового суда", – она взяла меня за руку, – "Что ты думаешь об этом? Сможешь ли ты снова пройти через все это?"

Я смотрела ей в глаза, зная, что в тот момент мой взгляд было нелегко вынести.

"Донита, чтобы очистить свое имя от этой грязи, я пройду сквозь Ад", – я снова смотрела на стол, – "Раньше это не имело значения. Питер был мертв. Я сделала это. Я считала, что заслуживаю наказания. Но это… это изменило мое представление о том, что произошло"

Донита улыбнулась.

"Айс была права, когда говорила о тебе"

"Она говорила?"

"Угу. Она сказала, что ты боец с сердцем льва"

Я широко раскрыла глаза.

"Айс так говорила? Обо мне?"

"Конечно. Именно поэтому я согласилась встретиться с тобой. Айс так просто не разбрасывается комплиментами. Она верит в тебя, Ангел. И она безумно любит тебя"

Я почувствовала как краснею и быстро опустила голову.

"Я тоже очень люблю ее"

"Я знаю"

Я провела по столу рукой, пытаясь сосредоточиться.

"Я…Прости… прости меня, Донита"

"Простить? За что?"

Я покраснела еще больше, проклиная это свойство своего организма.

"Понимаешь…Айс… Она рассказывала мне… ну, о том…"

"Она рассказала тебе, что раньше мы были любовницами?"

"Да, именно так"

"И тебя беспокоит то, что вы сейчас вместе, а я вынуждена наблюдать?"

"Да", – как я мечтала в тот момент провалиться сквозь землю, можно вместе со стулом.

Мы смотрели друг другу в глаза.

"Ангел, никогда не извиняйся за то, что ты счастлива и уж тем более за то, что Айс счастлива благодаря тебе"

"Но…"

"Никаких но, Ангел. Айс была и есть важным человеком в моей жизни. Видеть ее счастливой… это счастье и для меня. Мы не должны были быть вместе. Мы не созданы друг для друга", – она улыбнулась, – "И все же, мы были отличной парой. Она всегда отличалась огромным количеством тайн, от меня, от остальных. Когда ее арестовали, я была в шоке. Мы никогда не жили вместе и не проводили вместе много времени. Но мне всегда казалось, что я виновата в том, что не смогла ее остановить. А еще, я разозлилась. Сильно"

"Понимаю. Полагаю, я бы тоже разозлилась"

Она развела руками.

"А потом она запретила мне защищать ее…", – она вздохнула, – "Это чуть не испортило нашу дружбу. Я рада, что этого не произошло. Я также рада, что у меня была возможность познакомиться с тобой. Ты светлый человек, Ангел. У тебя добрая душа. И таких как ты очень мало. Перестань беспокоиться и, бога ради, прекрати ты краснеть. У тебя нету на то никаких причин, поняла?"

Ни на минуту не сомневаясь в ее искренности, я кивнула.

"Спасибо"

Донита подмигнула мне.

"Да нет проблем, Ангел. Не вопрос"

Затем она встала, собрала все документы и снова повернулась ко мне.

"Я приду спустя две недели, а может и раньше, ладно? Не принимай это все близко к сердцу и постарайся расслабиться. Позволь мне позаботиться об этом деле"

Я слабо улыбнулась, не способная на большее.

"Я постараюсь"

"Постарайся. А пока позвольте откланяться"

Махнув мне рукой, она покинула комнату для свиданий, оставив меня наедине со слезами и мыслями.


***

Я была совершенно не в себе, когда наконец смогла заставить себя покинуть комнату. Почему-то слезы, раздражение, злость, обида никак не хотели оставить меня. Криттер пришла поговорить, но я была такой мрачной и молчаливой, что она не продержалась и пяти минут, сдавшись и покинув мою камеру.

Должно быть я впала в какой-то транс потому что следующее, что я увидела была Айс, которая стояла прямо передо мной и буквально источала беспокойство.

"Ты в порядке?"

Я умудрилась слабо улыбнуться

"Бывало и лучше"

"Давай поговорим?", – спросила она, не двигаясь с места.

И тут меня прорвало.

Видя мое состояние, Айс в один момент оказалась рядом, опустилась на кровать и обняла меня, словно пытаясь забрать всю горечь моей души. Я прижалась к ее груди и снова заплакала, не в силах более сдерживаться.

Только на этот раз, это были слезы облегчения, а не слезы боли.

Обычно, когда я плакала, она сильно расстраивалась. Но теперь она просто ждала, когда я успокоюсь. Ее присутствие сделали больше, чем все возможные слова.

Спустя несколько мгновений, я отстранилась, вытирая лицо рукавом. Сделав несколько резких вздохов и выдохов, я смогла рассказать ей о том, что произошло, не упустив и маленькой детали.

Выражение лица Айс резко изменилось и могло бы напугать, если бы я не знала, чем вызван ее гнев.

Ее кулаки сжимались, но и она, и я, хорошо понимали, что с этой проблемой мне придется разбираться самой. "Послушай, в этом есть и хорошая сторона", – я попыталась успокоить ее, – "Кажется все-таки будет пересмотр дела и повторное слушание. Такие свидетельства нельзя будет проигнорировать"

Айс кивнула, соглашаясь со мной.

И тут, новая мысль, которая крутилась в моей голове, но я не могла обозначить ее, вырвалась наружу. Мне с трудом удалось снова не зарыдать. Я посмотрела на Айс и попыталась открыть рот, но она остановила меня, прижав палец к моим губам.

"Не надо", – сказала она низким голосом.

"Не надо, что?", – прошептала я.

"Не говори об этом и даже не думай"

"Откуда ты знаешь, о чем я думаю?"

"Я вижу это по выражению твоего лица. Ты сомневаешься в том, нужно ли бороться, потому что выиграв, ты покинешь это место. А ты не хочешь этого из-за наших отношений", – она смотрела прямо мне в глаза, приподняв бровь, как бы вызывая меня на спор.

Я не смогла и просто опустила глаза, прошептав:

"Ты права"

"Я знаю. Я знаю тебя и образ твоего мышления. А еще я знаю, что не позволю тебе упустить такую возможность"

"Даже ради нас?"

Улыбаясь, она дотронулась до моей щеки.

"Ангел, мы будем всегда. Здесь, в другом месте. Не важно. Ты часть меня и всегда будешь со мной, даже когда тебя нет рядом"

Я вздохнула, зная что она права, но не желая сдаваться. Проблема была в том, что мне было нечего возразить. "Послушай, Ангел, последние четыре года ты провела, пытаясь заставить меня разобраться в себе. Ты пыталась дать мне понять, что вина не та вещь, которая должна управлять нашими поступками. Это был тяжелый урок и он не станет легче, если ты решишь перестать бороться за свою свободу"

"Я не понимаю"

"Разве? Если ты не будешь бороться за то, что правильно, за свободу… Из-за меня…"

Ей не нужно было заканчивать предложения. Все и так было понятно. Если я откажусь от борьбы за свободу она всегда будет чувствовать свою вину.

"Так… Я полагаю, это значит, что ты хочешь, чтобы я продолжала?"

"Именно так, Ангел. Это твой пропуск в нормальный мир. Беги отсюда и не оглядывайся"

Я попыталась улыбнуться и не заплакать, а потом сказала.

"Хорошо, мэм"

Мы еще долго сидели в тишине, обнимая друг друга, пока мой желудок не вмешался, громко требуя еды. Я покраснела, а Айс рассмеялась.

"Пошли в столовую и покормим этого монстра"

Улыбаясь, я позволила ей поднять меня на ноги. Вместе мы спустились в столовую, как бы случайно касаясь друг друга бедрами по пути. Нам предстояло попробовать достать еды.

Если это можно было так назвать.

ЧАСТЬ 14

Следующие несколько недель прошли под знаком "плохих новостей". Донита звонила дважды, и каждый раз с вестями о том, что у судьи, который должен был решить вопрос о моей апелляции, находил дела поважнее. Было довольно тяжело жить в постоянном ожидании и снова, и снова получать новости, от которых просто опускались руки. Раз – и я готова выступить против всех, два – и я плаваю в море депрессии, заражая всех своим настроением. Все вокруг, включая Айс, начали относиться ко мне как к больному ребенку.

Плюс ко всему происходящему лично со мной, вся тюрьма будто искрилась от напряжения, как перед памятным для всех восстанием.

Айс была поглощена своей работой с машинами. Она уходила сразу после завтрака и возвращалась незадолго до того, как гасили свет. Судя по всему дела у Моррисона пошли в гору и он решил использовать потенциал Айс на все сто процентов. Даже то время, что у нее было свободным, Айс предпочитала проводить в одиночестве или, почти нехотя, со мной. Что-то происходило с ней. Но я была так зациклена на собственных неприятностях, что у меня не

было сил копать так глубоко.

Сейчас, оглядываясь назад, я бы отдала все, чтобы изменить происходящее.

Однажды вечером, после закрытия библиотеки, я шла по слабо освещенному коридору, направляясь к главной площади. В моей голове подобно смерчу локального значения, крутились мысли. Больше всего на свете мне хотелось увидеть Айс и я отправилась к ней в камеру.

Как по волшебству, чья-то рука схватила меня и втащила в одну из дверей.

Гормоны сразу дали о себе знать и улыбка появилась на моем лице, когда меня крепко прижали к металлической решетке и что-то холодное коснулось моего горлу.

"Привет, маленькая шлюшка", – ее тоненький голосок раздался прямо у меня около уха, – "Скучала по мне?"

Сайко!!! Закричало сознание, а я судорожно пыталсь контролировать свое дыхание. Сохраняй спокойствие, Ангел. Ты сможешь выпутаться. Просто сохраняй спокойствие и не реагируй пока она не скажет что-нибудь, что ты сможешь использовать.

Монтана, Криттер и Айс промелькнули у меня в голове словно некая мантра, успокаивая меня.

"Что ты хочешь, Кассандра?"

Резкий смех раздался позади.

"Надо же, я-то думала, что у тебя есть мозги, шлюха. Разве не очевидно чего я хочу?"

"Не могла бы ты объяснить мне? Чтобы я знала точно?", – я старалась, чтобы мои слова прозвучали жалко, зная, что это может сработать на сумасшедших типа Кассандры.

Я поняла, что мой план работает, когда почувствовала как она вздохнула.

Она слегка дернула рукой, которая держала нож и я приготовилась действовать.

"О, Ну, ладно", – тон ее голоса был похож на тон учительницы начальных классов, – "Все очень просто. Правда-правда. Ты увела у меня Айс и ты должна умереть. Теперь понятно?"

"Да, кажется теперь я все поняла"

"Да ну? Здорово", – она улыбнулась, наклонившись ко мне еще ближе.

"Последняя просьба будет?"

"Да, одна"

"Я тебя слушаю?"

Резко наступив ей на ногу, я подняла руки так, чтобы они были между ножом и горлом. Я схватила ее за руку что было силы и постаралась отвести от себя нож.

"Убери этот чертов нож от моего горла!!!"

Да, она была удивлена, думаю, что впервые ей был дан отпор. Это дало мне всего пару секунд, а потом она усилила хватку и повернула нож острием ко мне.

Раздался звук порванной ткани и теплая струйка потекла по моей коже. Я не чувствовала боли, но знала, что она ранила меня. Я видела, как оранжевая ткань комбинезона быстро пропитывается кровью.

Не собираясь давать ей второй шанс, я вывернула ей руку. Мы обе не желали уступать. Нож сверкнул в воздухе и пролетел через всю комнату.

Обладая реакцией бешенной кошки, Кассандра мгновенно кинулась вслед за ножом. Я прыгнула за ней и приземлилась чуть позади нее. Она схватила нож, упав на пол, но я прыгнула снова и прижала ногой и нож, и ее руку.

Пока мы боролись, дверь захлопнулась и крики Кассандры, которая не переставая орала, не были слышны за пределами комнаты. Она вертелась словно рыба на сковородке, но я не собиралась уступать.

"Пусти меня, сука!"

"Кассандра, отпусти нож и я подниму ногу"

"К черту!" – прокричала Кассандра, поворачивая ко мне голову и следующее, что я почувствовала был укус.

Сильный. Там же, где был порез.

Я широко раскрыла рот, словно собираясь закричать, но при этом не забыла ударить Кассандру по голове, как можно сильнее, чтобы она перестала сжимать челюсти. Она мотала головой как бультерьер и рычала, а ее челюсти сжимались почти конвульсивно. Боль была такой интенсивной, что я почти потеряла сознание.

Издав победный вопль, Кассандре удалось вытащить руку из-под моей ноги.

Однако закричав, она выпустила и меня. А я не стала ждать пока она схватит нож и, сжав зубы, снова опустила ногу со всей силой, на которую была способна. Раздался хруст и мой желудок чуть не вывернулся на изнанку, а я вынесла самой себе благодарность за то, что не успела пообедать.

"Успокойся, Кассандра!"

Она выла самым натуральным образом, звук был таким высоким, что я боролась с искушением зажать уши и только удивлялась, почему не лопается стекло.

"Успокойся"

Боже, помоги мне, я давила все сильнее и сильнее. Кассандра повернулась, чтобы снова укусить меня, но я знала, что второго такого испытания мне не пройти, поэтому я нанесла ей удар коленом в лицо. Мое тело кричало от боли, но в реальности вопила лишь эта безумная. Она перевернулась на спину и металась из стороны в стороны, удерживаемая лишь моей ногой.

В течении какой-то секунды, мне удалось схватить нож двумя руками и приставить острие к ее горлу.

"Так. Ты выслушаешь меня!!!", – выкрикнула я, пытаясь унять дрожь в руках.

Она глубоко вздохнула и изо всех сил плюнула на меня. Я пыталась увернуться, но слюна попала мне на одежду и меня снова чуть не вырвало.

"Вот что я думаю о твоих разговорах, мерзкая шлюшка", – она стерла кровь с разбитого лица свободной рукой, ее глаза сверкали от ненависти и безумия.

"Думай что хочешь, Кассандра, но нож у меня"

"Это не надолго", – пробормотала она, – "Ты даже не знаешь как его держать"

"Я не знала и того, как держать бейсбольную биту, но мой муж умер и без этих знаний"

Это заткнуло ее на какое-то время, а потом она кивнула.

"Выкладывай"

"Отлично", – теперь все зависело от того, насколько убедительной я буду, – "На самом деле мне плевать, что ты думаешь там происходит между Айс и мной. Факты заключаются в том, что я скоро выйду отсюда и она снова станет только твоей. А значит позволь мне предложить тебе сделку?"

"Что ты можешь предложить мне, маленькая девочка", – сказала она голосом полным сарказма.

"А вот что. Ты убираешься отсюда словно ничего и не было, а я ничего не буду рассказывать Айс. Ведь если она узнает, что ты задумала, то порвет тебя голыми руками"

Она молча смотрела на меня и могу поклясться, я видела в ее глазах уважение. И все же.

"Ты не донесешь на меня"

"Разве? А что меня остановит?"

"Кодекс заключенного"

"Ага", – задумчиво произнесла я, – "Ты имеешь в виду кодекс заключенного, которым я скоро перестану быть. Этот кодекс?"

Это заставило ее задуматься. Я решила добавить еще парочку аргументов.

"Кроме того", – я начала улыбаться, – "Как по твоему я объясню Айс этот укус? Ну, порез…это еще куда ни шло.Трудновато мне придется, ты не находишь? И потом, я еще никогда не врала ей."

Я замолчала предоставить Кассандре возможность самой осознать перспективу.

Я обманывала ее, ведь ни за что на свете, я не дам Айс увидеть этого укуса, но Кассандре не обязательно было об этом знать. Других аргументов кроме ножа, у меня не было. Я знала, что Айс превратит Кассандру в лужу крови, если узнает о происходящем, но я собиралась сделать все возможное, чтобы предотвратить подобное развитие событий.

Кассандра молча смотрела на меня, размышляя. Пот стал скатываться со лба, когда она наконец сказала.

"Хорошо, дрянь. Я пойду тебе навстречу"

Своего рода извращенное удовольствие наполнило меня, когда я услышала эти слова. Я изо всех сил старалась не показать Сайко своей радости. То наслаждение, которое я испытывала от того, что она была вынуждена подчиняться мне пугало куда больше, чем мысли о том, что могла натворить Айс, узнай она о происходящем.

"Ну?", – спросила я, принуждая ее к четкому ответу, – "Мы договорились?"

"А если я откажусь?"

"О, я проведу тебя через всю тюрьму на острие ножа прямо к Айс в камеру"

Она посмотрела на меня, потом на нож, обвела губы кончиком языка и улыбнулась.

"Ты думаешь, что у тебя получится?"

Весь мой вид говорил о крайней решимости довести дело до конца.

"Давай попробуем?"

Я видела как мышцы двигаются под кожей на горле, когда она сглотнула.

"Хорошо",- спокойно она сказала, – "Я заключу с тобой эту сделку"

Ее губы искривились в улыбке.

"На данный момент", – она протянула мне руку, – "Но стоит твоим ранкам затянуться и… твое слово против моего… Так что… не думай, что все закончилось…"

"Поверь мне, я так не думаю"

"Отлично. Значит мы понимаем друг друга", – она усмехнулась и встала на ноги, сделав слабую попытку выхватить у меня нож. Я с легкостью избежала нападения. Она откинула голову назад и расхохоталась, а потом вышла из комнаты, не забыв ослепительно улыбнуться и подмигнуть мне на прощание.

Она ушла, а я стояла, замерев на месте, сознавая какую ужасную ошибку я совершила. Я нисколько не сомневалась, что к этому времени побег Кассандры уже был обнаружен и охрана прочесывает тюрьму, пытаясь отыскать ее. А когда они все встретятся, то Кассандре ничего не будет стоить обернуть дело против меня, сказав, что это я напала на нее и угрожала ей ножом. И тогда я проведу в дыре столько времени, что страшно себе представить, а мои шансы на апелляцию испаряться словно их и не было.

А у нее получится…

Нож-то остался у меня. Отпечатки моих пальцев повсюду. Ну и что, что я ранена? У меня уже был случай в жизни, когда то, что тебя бьют не значит, что ты невиновна. Я ведь тут.

Нож все еще был у меня в руках. Я прислушивалась к звукам за дверью.

Сперва была только тишина, но затем раздались крики и топот. Я поняла, что Кассандра встретилась с охраной. Я задержала дыхание, мои ладони вспотели, а нога ныла, как больной зуб. Проще говоря, я была напугана дальше некуда.

Мочевой пузырь посылал мне тревожные сообщения и я скрестила ноги, чтобы было попроще их игнорировать.

Резкий противный смех Кассандра раздался в коридоре и я чуть не закричала.

Нож выпал из моих рук и со стуком упал на пол. Насыщенный, отдающий железом, вкус крови наполнил мой рот, когда я прокусила губу, чтобы не закричать.

"Я просто прогуливалась, дамы. Неужели у девушки не может быть права на личную жизнь?", – Сайко снова рассмеялась и судя по перемещению звука, ее уводили в камеру.

Я еще долго ждала, когда раздадутся шаги и за мной вернутся. Минуты проходили одна за одной. Горло пересохло и я повторяла с дестства известную мне мантру:

"Миссисипи – один, Миссисипи – два, Миссисипи – три…"

Я дошла до ста и для верности решила повторить все заново.

Но за мной так никто и не пришел. Я осмелилась выйти из комнаты, только

когда мочевой пузырь ясно дал мне понять, что еще чуть-чуть и кровь не

будет единственным пятном, украшавшими мою униформу.

Тишина встретила меня в пустом коридоре. Негнущимися ногами я протопала по направлению к библиотеке. У Корины на столе как всегда был жуткий беспорядок, но с недавних пор, в верхнем ящике, всегда была большая коробка с красным крестом. Там были бинты, ножницы, дезинфицирующие средства и обезболивающие. Все это было также необходимо мне, как и противозаконно. Я быстро сняла комбинезон и наконец-то смогла осмотреть порез и укус, которыми одарила меня Кассандра.

Если честно, то это было просто отвратительно. Порез не был глубоким и кровотечение давно остановилось. Но вот укус… это была отдельная история. Ярко-красные отметины зубов Кассандры с чудесной фиолетовой окаемкой украшали мою ногу.

"Господи", – пробормотала я, когда при нажатии из ранок потекла кровь. Я вспомнила, что мне говорили про укусы в детстве. Человеческие укусы всегда опаснее, чем укусы животных. Однажды я получила такой от Питера и попала в больницу, где мне вкололи столько вакцины, что ее должно было хватить лет на 10, как сказала мне медсестра.

Я достала перекись водорода, открыла бутылочку и щедро полила укус, еле сдержав крик боли.

Кусочком ватки я стерла кровь и жидкость вокруг ранки, стараясь не задевать края.

"Так, Ангел, что дальше? Рану ты очистила. Теперь, кажется, не мешало бы ее забинтовать, не так ли?", – прошептала я, но в тишине, звуки казались очень громкими.

Согласившись с собственными выводами, я открыла стерильную упаковку бинтов и перевязала рану, закрепив повязку кусочком лейкопластыря.

Я подняла с пола свой комбинезон и поморщилась, увидев темно пятно крови.

Мне придется что-нибудь придумать, чтобы избавиться от этих следов прежде, чем вернуться в камеру.

Зная, что инфекция скорее всего уже внутри меня, я стала искать какие-нибудь антибиотики в импровизированной аптечки Корины. В детстве я наступила на гвоздь и доктор давал мне Keflex и я решила, что такой вариант мне подойдет и сейчас. Засунув бутылочку с таблетками и еще парочку упаковок бинтов, я убрала аптечку на место. В это время раздался сигнал к отбою. Оглянувшись, я схватила самую большую книгу, которая попалась мне на глаза, чтобы прикрыть пятно крови. Не самое лучшее решение, но ничего другого мне в тот момент в голову не пришло. Оставалось только надеется, что мне не встретится много знакомых по пути в камеру. К счастью, мне удалось проскользнуть к себе без каких-либо проблем.

Оказавшись в камере, я скинула комбинезон и бросила его в корзину с грязным бельем, а затем легла на кровать и с облегчением вздохнула, пытаясь расслабиться. Я приняла две таблетки и надеялась, что этого будет достаточно, чтобы избежать инфекции.

В ту ночь я очень быстро уснула.


***

Утром, я проснулась от звука открывающихся камер. Ночью простыни намокли и я окончательно в них запуталась. Очевидно мой сон нельзя было назвать спокойным. Краем глаза я углядела как чья-то тень появилась в камере. Я открыла глаза и увидела как Айс с виноватой улыбкой входит внутрь. Я безумно хотела видеть ее вчера и я ужасно боялась с ней встречи сегодня.

Ни в коем случае она не должна знать, что случилось со мной. Я была уверена, что это привело бы к жутким последствиям.

Айс внимательно посмотрела на меня и ее глаза сузились, когда я откинула мокрую прядь волос с вспотевшего лба. Я чувствовала как пот струится по моему лицу и с трудом заставляла себя сдержать дрожь.

Айс сделала шаг вперед.

"Ты в порядке?"

"Да! Да, я…"

Она нахмурилась и ее глаза превратились в сверкающие голубые полоски.

"Хорошо-хорошо. Я не в порядке. Мне плохо"

В конце-концов это было истинной правдой. Моя нога онемела и опухла.

Постоянная ноющая боль пятнами отдавалась в моих глазах. Я умудрилась забыть, что Keflex дал побочные эффекты. Он убил не только заразу в моем организме, но и что-то из необходимых веществ, в результате чего, я молила Бога, чтобы он убил меня, вместо тех мучений, которые я испытала в далеком детстве. Хотя, мои мольбы этой ночью мало отличались от тех, детских.

Айс сделала еще один шаг вперед.

"Что случилось?"

О, Господи. Она задала именно тот вопрос, на который у меня не было ответа. Точнее, не было того ответа, который бы меня устраивал.

Быстро, Ангел, Думай. Что-нибудь. Что угодно.

"Спазмы", – сказала я наконец.

Айс нахмурилась еще больше, но кивнула и стала смотреть немного иначе.

"Немного рановато, да?"

О, черт.

"Хм…Да, я думаю, что это стресс", – я попыталась улыбнуться, хотя боюсь, что это выглядело как гримаса, – "Вся эта нервотрепка с моим делом и все такое.", – я сделала неопределенный жест рукой.

"Это все? Такое ощущение, что у тебя температура"

"Да, иногда такое бывает", – ответила я, принуждая свой сопротивляющийся мозг соображать побыстрее, – "Редко, но бывает"

Еще один шаг и она почти вплотную подошла ко мне.

"Я могу сделать тебе массаж. Это помогает против спазмов. Мышцы расслабляются"

Я быстро села, подавив стон и натянув простыню до подбородка.

"Нет! Нет, все в порядке…Меня сейчас лучше не трогать"

Ну же Айс. Прекрати настаивать. Лгать тебе, это худшая из пыток. Айс медленно отошла назад с каменным выражением лица.

"Хорошо", – она скрестила руки на груди, недоверие отразилось на ее лице, – "Что-нибудь я могу сделать?" -

"Нет. Стой…Да. Можешь. Э… Иногда молоко мне помогает. Ты не могла бы спуститься в столовую и прнести мне молока", – я очень надеялась, что молоко поможет моему организму принять антибиотики, которые были нужны для того, чтобы сдержать инфекцию.

Она слабо улыбнулась.

"Да, конечно, я сделаю это"

Я сдержала вздох облегчение. Двух зайцев махом…По крайней мере, на какое-то время

"Здорово. Большое спасибо"

Она кивнула, но ее глаза излучали напряжение.

Когда она ушла, я откинулась на спину.

"Будь ты проклята, Сайко. Ты и твои наваждения. Будь ты проклята за то, что вынуждена врать ей. И почему ты не можешь оставить нас в покое?"

Пытаясь сдержать слезы, я откинула простыню и приступила к перевязке. Кожа вокруг укуса была опухшей и покрасневшей. Сами ранки были покрыты желтоватой жидкостью были горячими на ощупь. Слава богам, хоть порез не был инфицирован. Я только успела ложить новую повязку, когда в камеру вошла Айс. Я быстро накрылась и попыталась ей улыбнуться. Она принесла мне целую коробку молока, которую я опустошила за пару лотков. Молоко было холодным и освежающим. Судя по всему мое тело было сильно обезвожено.

"Господи, как хорошо", – прошептала я, вытирая рот рукой.

Улыбаясь, Айс наклонилась и большим пальцем стерла остатки молока с моей верхней губы.

"Без усов тебе куда лучше", – шутливо сказала она.

Я попыталась улыбнуться, но вместо этого широко зевнула.

"Господи, кажется я снова готова поспать"

"Да, пожалуй тебе это не помешает", – согласилась она, проводя рукой по моему лбу, – "У тебя жар. Ты же не собираешься снова заболеть?"

Устраиваясь под простынями поуютнее, я посмотрела на нее своим самым убедительным взглядом, который наверное был не так убедителен, как бы мне отелось и сказала:

"Нет, все в порядке. Просто очень больно. Завтра или послезавтра… все пройдет"

Вот и еще одна ложь. Может инфекция и пройдет, но вот буду ли я в порядке?

Определенно, нет.

Я напряглась, стоило ей коснуться простыни, но она просто проверила хорошо ли я укрылась и поцеловала меня в лоб.

"Ладно. Я должна кое-что сделать. Я буду с Криттер и Пони. Постараюсь быть к вечеру и буду присылать кого-нибудь, чтобы ты была под присмотром"

"Не надо. Все в порядке. Правда. Судя по всему, я могу проспать до утра", – я зевнула еще раз чтобы моя история звучала поубедительнее.

Улыбнувшись, Айс пошла к выходу.

"Я вернусь к вечеру и кто-нибудь из Амазонок будет тебя проведывать каждый час, чтобы помочь тебе, если будет нужно"

Я горько вздохнула.

"Ну, хорошо, мамочка"

Она развернулась и посмотрела на меня с обиженным выражением лица.

"Отлично. Тогда Криттер будет тут постоянно с градусником… тем самым…тебе придется лечь на животик"

Ее глаза сверкали. Я ойкнула.

"Я хорошая, не надо", – взмолилась я.

Она подмигнула и вышла с улыбкой на лице и словами:

"Я знаю. Приятных снов, мой Ангел. Выздоравливай"

Боль? Какая боль?

ЧАСТЬ 15

Каким-то чудом мне удалось пережить следующие два дня без каких-либо серьезных происшествий. Молоко сделало свое дело, нейтрализовав побочные эффекты от антибиотиков, которые в свою очередь отлично справлялись с воспалительными процессами в моем организме. Боль, опухоль, покраснение – почти прошли и к понедельнику я смогла одеться и встать, не вызывая подозрений своим болезненным видом.

И все же, еще долго после подъема, я ждала в своей камере, чтобы дать Айс время спуститься в мастерскую и таким образом избежать нашей встречи при свете дня. У этой женщины было шестое чувство на всякий обман и тайны, а я и так испытывала свою удачу нераз.

Позавтракав в одиночестве, я спустилась в библиотеку. То напряжение, которое отпустило меня пока я валялась в камере несколько дней, вернулось с новой силой. Я не сомневалась в том, что так просто меня в покое не оставят, но под защитой решеток собственной камеры, я чувствовала себя более-менее спокойно. Не менее пятнадцати стычек между самими заключенными, заключенными и охраной, самой охраной я увидела по дороге в библиотеку. Слава богам, физической конфронтации удалось избежать. Да, я чувствовала себя намного лучше, но явно не была готова встать на пути двух дерущихся женщин.Скользнув в спасительную тишину и спокойствие библиотеки, я вздохнула с облегчением. Корина приветствовала меня широкой улыбкой. Она обошла вокруг стола и села рядом со мной, уставившись на меня с выражением ожидания на лице.

"Итак?" -Я смущенно посмотрела на нее.

"Итак…что?"

"Как ты себя чувствуешь?"

"Хорошо"

Она улыбнулась.

"Хорошо. Это хорошо"

Я нахмурилась и внимательно посмотрела на нее.

"Что происходит, Корина?"

Она вернула мне взгляд.

"И что бы ты имела в виду, Ангел?"

"Отлично", – выкрикнула я, – "я скажу тебе. И почему все в этой проклятой тюрьме ведут себя словно им нужны успокоительные, а ты сидишь тут словно только что съела канарейку?"

"Собственно, раз уж ты обратила мое внимание на это, то да, я заметила, что в последнее время участились столкновения", – прокомментировала Корина, поправив очки, – "Хотя, я и не знаю, с чем это связано"

"Ты?", – спросила я, в шоке от такого признания, – "Женщина которая знает, что человек чихнет, прежде чем он сам об этом догадается? Великая Корина, Оракул Болота?"

Она скорчила рожицу.

"Я не совершенна, знаете ли"

Я засмеялась.

"О, это нужно записать"

Скрестив руки на груди, она обиженно посмотрела на меня.

"Отлично. Если не хочешь выслушать хорошие новости, которые, позволь заметить, я хранила от сотен любопытных глаз только для тебя, то ты можешь катиться из моей библиотеки вместе со своими шуточками"

К этому времени я знала Корину уже четыре года и могла сказать, действительно она обижается или просто играет. По ее виду, я догадалась, что это просто спектакль, как обычно, впрочем. И все же я решила пойти ей на встречу и сдаться, поразив ее своим благородством. А кроме того, я хотела услышать хорошие новости.

"Пожалуйста, Корина", – начала я с такой покорностью в голосе, что сама с трудом сдержала смех, – "Мне очень жаль, если я обидела тебя своим поведением. Пожалуйста, ответь. Простишь ли ты меня?"

"Оооо. Ты необыкновенно хороша, Ангел"

Я усмехнулась.

"Благодарю. И все же, что за новости? Или хочешь, чтобы я поумоляла тебя стоя на коленях?"

"Не искушай меня, дитя. Даже просто увидеть тебя в таком положении будет достойной платой за ту боль, которую я несомненно почувствую, когда Айс разорвет меня на пять равных кусочков", – ее глаза наполнились умилением.

"Корина? Пожалуйста? Новости?"

Улыбаясь мне, она запустила руку под шаль в разрез своего комбинезона и достала лист бумаги.

"Еще в субботу Филлис искала тебя, чтобы позвать к телефону. Айс уже видела тебя тем утром и сказала, что ты не в состоянии подойти к телефону и я попросила разрешить мне принять для тебя этот звонок. Филлис согласилась и, спустя какое-то время, принесла мне это", – Корина посмотрела на бумагу в своих руках, не делая ни малейшей попытки передать ее мне.

Застонав в раздражении, я всплеснула руками.

"Ну же, Корина!"

Она окинула меня взглядом и преувеличенно огорченно вздохнула.

"О, ладно. Раз ты так… Вот", – она протянула мне сложенный лист бумаги.

"Спасибо", – я заставила себя поблагодарить ее и развернула лист. Там было всего лишь три слова. Три простых слова.


"Мы сделали это!"

В недоумении наклонив голову, я посмотрела на Корину, которая безуспешно пыталась сдержать улыбку.

"Кто сделал что?", – спросила я, – "И от кого вообще это послание"

Корина позволила себе не сдерживать эмоции и широко улыбалась.

"Твой адвокат, Ангел. Донита звонила. Я не выдала больше ни слова, но Филлис просила передать, чтобы ты сразу перезвонила Доните, как только будешь чувствовать себя получше.

"Я сделаю это прямо сейчас!" – я прыгала как ненормальная, прижимая к груди лист бумаги с этими волшебными для меня словами. С победным кличем, который кажется напугал Корину до полусмерти, я выбежала из библиотеки.


***

Мои глаза были влажными от счастливых слез, а дыхание было учащенным, когда я вернулась. Подскочив к Корине, я обняла ее так, что очки свалились с ее носа и повисли на цепочке, соединяющей дужки. Я поцеловала подругу в щеку и отпустила ее, отступая назад и улыбаясь.

"Такими темпами, Ангел, мне захочется стать твоим личным информатором и разносчиком хороших новостей", – сказала она, дотрагиваясь до щеки и ласково улыбаясь.

"Я просто счастлива", – выкрикивала я, кружась по библиотеке в каком-то безумном танце, – "Она сделала это!"

Моя подруга улыбалась так, словно я была двухлетним ребенком, спрятавшим мамин бумажник, но не способным объяснить куда именно.

"Я думаю, что в той или иной степени мы все к этому моменту уже делали ЭТО, Ангел. Вопрос в том, что именно "это"?"

"В пятницу вечером Донита разговаривала с судьей. Увидев документы, он согласился изменить вердикт!"

"Господи благослови упрямство и настойчивость", – выдохнула Корина, схватившись за грудь, – "Ангел, это замечательные новости!"

Я так широко улыбалась, что щеки начали болеть, но я не могла остановиться.

"Я знаю. Господи, я в таком состоянии…"

"И когда тебя выпускают?", – спросила одна из заключенных.

"Ну, как сказать… Адвокат и судья разговаривали с обвинителем, но, не смотря на все новые данные, он считает, что все еще может засадить меня"

"Как насчет сделки?", – спросила другая заключенная.

"Донита и обвинение не смогли договориться. Я сказала ей, что это не страшно. Я не боюсь снова предстать перед судом", – я пожала плечами, – "Мне некуда идти, в любом варианте"

"Они установили дату слушания?", – спросила Корина.

"Донита сказала, что месяц или два придется подождать. Они сильно загружены, но у меня шикарный адвокат и она сделает все, чтобы мое дело попало на рассмотрение как можно быстрее"

На этот раз Корина кинулась на меня с объятиями. Я засмеялась, вдыхая ее запах, наполненный чернилами, бумагой и чаем.

"Должно быть, я сплю", – прошептала я.

"Нет, нет, сладкий Ангел", – отстранившись, Корина поцеловала меня сперва в щеку, потом в губы.

Потом улыбнулась и отошла подальше.

"Это все реально. Видит Бог, ты заслужила это чувство. Наслаждайся им".

"Я просто не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Боже…", – я стала судорожно оглядываться, – "Мне нужно увидеть Айс и рассказать ей новости"

Корина снова подошла и положила руку мне на плечо.

"Это не лучшая из идей, Ангел"

Страх ворвался в мою душу словно ураганный ветер, сметая все счастье и спокойствие.

"Почему нет?"

"Диггер искала тебя, пока ты разговаривала с Донитой. Судя по всему, Айс снова сцепилась с Комендантом"

"О нет. По поводу?"

"Диггер не знала. Все что она упоминала, это громкие споры. Она считает, что это как-то связано с работой Айс, но не уверена"

"Ее снова засадили в Дыру?", – я затаила дыхание, ожидая ответа.

"Нет. Она снова в мастерской, я полагаю. Диггер сказала, что она никогда не видела Айс такой злой, как когда она вышла из офиса. Она чуть не снесла стенку по дороге в мастерскую"

"Мне надо поговорить с ней"

"Я думаю, что тебе лучше подождать, Ангел. Дай ей время остыть"

Прежде чем я смогла возразить где-то за пределами библиотеки раздался крик.

Мы кинулись по направлению к центральной площади.

На полпути, я остановилась и пригляделась повнимательнее.

"Вот, дерьмо", – прошептала я и стала продираться сквозь толпу.

На перилах лестницы второго этажа сидела заключенная, которой я никогда не видела раньше. Справа к ней медленно подходила Филлис, а слева Пони. А в камере, прямо напротив того места, где сидела женщина, мерзко улыбалась Сайко.

Неожиданно толпа расступилась и я нашла себе местечко рядом с Криттер, которая стояла прямо на том самом месте, куда могла бы упасть та женщина, если бы решила прыгнуть. Я сделала шаг назад, чтобы лучше видеть происходящее.

По внешнему виду женщина была моего возраста или даже чуть моложе. У нее были округлые формы, прямые светлые волосы, она носила очки с толстыми стеклами. Ее лицо было белым как снег. Ее серые глаза наполняли слезы, что придавало ей загнанный и жалкий вид.

Я видела как Пони осторожно сделал шаг вперед. Женщина отпустила одну руку, переваливаясь через перила.

"Не двигайся! Я прыгну! Клянусь! Ни шагу вперед!"

Раздался визгливый смех Сайко:

"О, пожалуйста, прыгай, маленькая шкурка. Ты меня здорово повеселишь. Знаешь, если ты очень постараешься, то сломаешь ногу или две, прыгая со второго этажа…"

"Заткнись!", – закричала женщина, окончательно выпуская перила и зажимая уши руками. Она пошатнулась, теряя равновесие, и судорожно ухватилась за перила обеими руками.

"Заткнись!!!"

Кассандра продолжала смеяться, а потом резко схватилась за решетки камеры, чтобы напугать девушку еще сильнее, что ей без сомнения удалось.

"Как ее зовут?", – спросила я Криттер, пытаясь перекричать визгливый смех Кассандры.

"Не знаю. Никогда не видела ее раньше"

"Дерьмо", – я посмотрела на Пони, но та лишь пожала плечами. Филлис тоже посмотрела на меня, выражение ее лица было напряженным, скованным. Мне показалось, что прошло не меньше часа прежде чем Кассандра немного утихомирилась и я решила, что это и есть тот единственный шанс, которым надо обязательно воспользоваться. "Как тебя зовут?", – прокричала я девушке, задирая голову наверх.

В изумлении она уставилась на меня и на всю толпу, что собралась на площади, как будто раньше не замечала всего происходящего вокруг нее.

Я улыбнулась ей своей лучшей дружелюбной улыбкой.

"Давай. Скажи мне. Как тебя зовут? Мое имя – Ангел"

"Я… меня… Айрис", – прошептала она.

"Громче, дорогая", – крики Сайко разнеслись по всей площади, – "Раз уж ты участвуешь в шоу, потрудись, чтобы все тебя слышали"

"Все в порядке, Айрис", – спокойно и ласково сказала я, – "Я слышала тебя. Скажи мне, почему ты там?"

"Да, скажи нам всем, шкурка. Расскажи нам о своей маленькой проблеме. Мы так хотим это услышать"

Айрис повернулась к Сайко.

"Заткнись!", – закричала она, – "Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заааааааааааааткниииииииииись!!!"

Кассандра зашлась в приступе смеха, а Пони сделала пару шагов к камере. Айрис уловила движение и сдвинулась, теряя равновесие и соскальзывая с перил.

Толпа ахнула.

В последний момент девушке удалось схватиться за перила и влезть наверх, снова усевшись на них верхом.

"Назад!", – крикнула она Пони.

Пони резко остановилась, а Кассандра снова раскрыла рот, чтобы что-то сказать.

"Закрой пасть, Сайко!"

"Ты получишь еще у меня, маленькая лошадка", – прокричала Кассандра, снова кидаясь на решетки своей камеры.

"Напомни мне намочить штаны от страха, Сайко. А пока, закрой пасть, будь так любезна"

"Попробуй меня остановить, сука"

Пони было двинулась к камере, но крик Айрис прервал ее движение. И она снова застыла всего в паре метров от эпицентра происходящего. Медленно выдохнув, Пони подняла руки и сделала шаг назад.

"Айрис", – сказала я, привлекая внимание женщины к себе, – "Пожалуйста, скажи, почему ты делаешь это. Должен быть способ помочь тебе"

"В ней причина", – закричала Айрис, указывая трясущейся рукой на Сайко, – "Это ее вина"

Кассандра снова завыла.

"Две недели… в одной камере… с этим монстром. Она не давала мне спать! Есть! Она запугивала меня, не оставляя в покое ни на минуту!", – слезы ручьем текли из глаз девушки, – "Каждую ночь она посылала ко мне эту мерзкую тварь…крысу"

Пока я выслушивала эти истеричные крики, мне было хорошо видно, как злая усмешка расплывается на лице Сайко и она уходит в дальний угол, где ее не видно.

Я развернулась к Криттер и схватила ее за руку.

"Приведи Айс", – прошептала я.

"Что…?"

"Приведи Айс, она должна быть в мастерской. Быстро!"

Криттер кивнула и двинулась к коридору, ведущему в мастерскую. Резкий крик вернул меня к происходящему. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – Геракл появился на арене.

Айрис забралась на перила с ногами и теперь малейшее движение грозило ей падением. Она покачивалась из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие, и без остановки кричала.

"Уберите это от меня! Господи, уберите это от меня!!!"

Голос Кассандры легко слышался за гулом толпы.

"О, да. Маленький Геракл. Куси ее. Вот так. Отгрызи ей ноги, сожри ее глаза. Вперед! В атаку, малыш!"

Она заливалась смехом, который был наполнен безумием, а крыса бегала по полу и пищала от восторга.

Айрис потеряла равновесие и стала падать. В последний момент ей удалось зацепиться руками за решетку. Ее ноги свободно болтались в воздухе, а любопытная крыса подбежала поближе, чтобы исследовать происходящее.

С моей точки зрения, именно сейчас был тот момент, когда нужно было наносить ответный удар. Но я видела, что Пони и Филлис заворожено наблюдают за происходящим, вместо того чтобы действовать.

Мне хотелось кричать, чтобы вывести их из этого состояния, но в этот момент, Айрис удалось подтянуться и зацепиться одной ногой за перила, а потом влезть обратно наверх.

Филлис отстегнула электрошок и подняла его над головой.

"Отзови его, Кассандра!", – крикнула она, – "Я убью его, если ты не сделаешь этого"

Кассандра мгновенно перестала кричать и смеяться.

"Ты не посмеешь, грязная свинья", – прорычала она.

"Давай посмотрим, Сайко. Отзови его!!!"

Пара минут полной тишины и Сайко наконец вздохнула.

"О, ну ладно. Эта тюрьма такая скучная", – она свистнула, – "Иди сюда, Малыш Геракл. Возвращайся к мамочке, мой сладкий"

Но, судя по всему, Гераклу очень приглянулась кричащая Айрис и он продолжал бегать вокруг нее по полу, не слушая свою хозяйку.

"Геракл! Вот непослушный мальчик! Немедленно иди сюда!"

Что-то мелькнуло сбоку от меня и, повернувшись, я увидела Айс, которая перепрыгивая через четыре ступеньки за раз, поднимала на верх. Ее волосы развевались словно черное облако.

Все смотрели на нее, и даже Айрис перестала кричать.

Кассандра улыбнулась с преувеличенным облегчением.

"О, Айс. Наконец-то. Что же так долго? Будь любезна, принеси мне моего малыша? Кажется, он не собирается слушать мамочку"

Поднявшись на площадку, Айс как ни в чем ни бывало скрестила руки на груди и усмехнулась, приподняв одну бровь.

"Кажется у твоего питомца проблемы с воспитанием"

Сайко расплылась в улыбке.

"О, кажется, это у нас общая проблема, не так ли?"

Айс молча смотрела на нее. Я вся сжалась от предчувствия беды.

"Кажется, твой питомец тоже не слишком хорошо себя ведет. Что скажешь, Ангел?", – ее слова эхом разносили по площади.

Айс вопросительно посмотрела на меня, а я застыла на месте, не в силах даже моргнуть.

Кассандра засмеялась, видя мое замешательство.

"Хочешь сказать, что ничего ей не сказала, а Ангел? Ты сдержала свое слово? Боже… Как щедро с твоей стороны?"

"Выкладывай, Кассандра", – приказала Айс, – "О чем ты говоришь?"

Мне хотелось плакать, кричать, падать на колени, умоляя ее промолчать… все, что угодно, лишь бы она взяла свои слова обратно. На какую-то секунду я даже поймала себя на мысли, что если бы Айрис прыгнула сразу, то ничего этого и не произошло бы.

Мои мольбы остались без ответа. Айрис так увлеклась происходящим, что забыла о своих попытках прыгнуть вниз.

"Айс, я не могу поверить, что она не рассказала тебе о нашем маленьком приключении"

"Кассандра…"

"Ладно, ладно. Если я получу своего малыша обратно, то расскажу тебе", – она вытянула руки сквозь прутья решетки и стала рассказывать, – "Так… вспомним… Была пятница. Меня бесила эта новенькая и ее постоянное нытье и я отправилась на прогулку. Ничего особенного. Просто размяться, посмотреть, что происходит вокруг. Что в этом роде"

"Я полагаю, что будет продолжение?"

"О, да. Продолжение есть. Не бойся. Понимаешь, так получилось, что по странному стечению обстоятельств, я оказалась около библиотеки, как раз незадолго до отбоя. Теперь, когда я вечно заперта в этой жалкой камере, один вид этого великого хранилища бесценных знаний внушает мне благоговейный трепет. Если можно так сказать… А возможность встретить саму Великую Корину, внушала мне священный ужас", – она вздохнула с преувеличенным трагизмом, – "Но, к величайшему моему сожалению, было поздно и наша дама уже отправилась спать"

Она скрестила руки, выражение безграничного счастья появилось у нее на лице.

"Но я не была разочарована. О, нет. Потому что вместо Великой Корины, я встретилась с ее замечательной помощницей. Не так ли, Ангел?"

Айс стояла с каменным выражением лица. Кассандра рассмеялась. Заключенные, охрана и даже Айрис смотрели на меня. Я была готова закричать и убежать с площади, чтобы избавиться от этих взглядов. Мне хотелось спрятаться. Но я не могла. Тело отказывалось выполнять команды сознания. Я осталась стоять на месте.

"И вот, я решила пригласить ее в одну из пустующих кладовых. Знаешь, просто поболтать", – она пожала плечами.

"И что случилось?", – голос Айс был напрочь лишен каких-либо эмоций. Я знала, что злость переполняет ее в этот момент.

Кассандра нахмурилась.

"Эта маленькая сучка отняла у меня оружие!"

Раздались смешки и аплодисменты.

Кассандра только улыбнулась и оскалилась.

"И?"

"Я не сдалась без боя. Мне удалось порезать ее прежде, чем она успела перехватить нож. Но и на этом история не кончается. Конечно же нет. Я поспешила подхватить мое маленькое хорошенькое лезвие, но она наступила мне на руку!", – нахмурясь, она сделала паузу. С некоторым удовлетворением я заметила, что ее рука была покрасневшей и опухшей.

"Ты должна отшлепать ее за это, Айс", – сказала она таким тоном, что многие заключенные заулыбались.

Айс даже не моргнула.

"В любом случае, я поступила как и положено сумасшедшим!"

"Как?"

"Я укусила ее"

"Что?"

"Я укусила ее. Прямо в одну из этих потрясающих ляжек?", – она приподняла брови от удивления, – "Ты хочешь сказать, что она не показала тебе? И, даже когда вы трахались как пара обезумевших кроликов, ты не заметила? Я знаю, я оставила след. Даже сквозь ткань комбинезона я чувствовала вкус крови на своих губах", – она закрыла глаза и провела кончиком языка по зубам.

Айс сжала руки. Я видела, как напряглись мышцы. Я думала, что она сейчас снесет решетки…Но она не сделал этого. Она просто стояла и смотрела.

"Что было дальше?", – она говорила так тихо, что мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова.

"Мы заключили сделку"

"Какую?"

"Я не буду драться с ней из-за ножа, который она приставила к моей шее, а она не расскажет тебе о том, что было между нами"

О, пожалуйста. Посмотри на меня, Айс. Посмотри и пойми как мне стыдно. Пожалуйста.

Но она не слышала меня. Думаю, что даже если бы каким-то чудом ей удалось понять мои мольбы, она бы не стала меня слушать. Никогда я не видела ее в таком состоянии. Я чувствовала, как земля уходит из-под ног.

"И зачем бы ей заключать с тобой такую сделку?", – Айс задала вопрос, как будто он ничего не значил.

У Кассандры как всегда уже был готов ответ.

"Разве не очевидно, моя дорогая Айс? Она знает, что мы с тобой слеплены из одного теста. Она знала, что расскажи она тебе о происшедшем, ты убьешь меня в ту же секунду. Так и должно быть! Это наша сущность! "

Она наклонила голову, и взгляд ужасно похожий на сострадание был в ее глазах.

"Ну же, Айс. Ты думаешь, что она серьезно верит во всю эту чушь, которой кормит тебя каждый день? Про твою бессмертную душу, которая бесценна? Нет, конечно! Она знает, что ты никогда не станешь другой. Никогда не изменишься. Ты – хладнокровная убийца", – она усмехнулась, – "Как и я! Поэтому мы должны быть вместе. Ты и я. Потому что я никогда не солгу тебе, Айс. Я знаю какая ты на самом деле"

Я видела, как Айс медленно покачала головой, несмотря на то, что слезы мешали мне смотреть. Мне хотелось кричать. Опровергнуть слова Кассандры. Но я не была способна произнести ни слова.

"То, что она спрятала от тебя свои раны, только доказывает мои слова, Айс. Она просто лгунья. В конце концов ты отличный телохранитель" – промурлыкала она, – "И великолепная любовница", – она пожала плечами, – "И если она врала, чтобы ты чувствовала себя хорошо… что же, она получила неплохой результат в ответ на свои вложения"

Слезы мешали мне смотреть, но я сумела разглядеть, как Айс затряслась всем телом, как в каком-то приступе. Это помогло мне преодолеть неожиданно напавший паралич.

Собрав все оставшиеся силы, я кинулась к лестнице. Две тени преградили мой путь. Взглянув наверх, я увидела Криттер и Сони, которые стояли передо мной, скрестив руки. На их лицах было тоже каменное выражение, что и у Айс несколько минут назад.

"Все не так!", – закричала я, -"Я не поэтому так поступила!"

Вся тюрьма смотрела на меня в тот момент, но мне было наплевать.В какой-то степени мои действия были предательством по отношению к женщине, которую я любила больше жизни. Мне нужно было поговорить с ней. Объяснить, что происходило со мной, почему я приняла такое решение, когда скрыла от нее произошедшее. Я верила в доброту ее души. Это не была пустая лесть. Вовсе нет. Я говорила, потому что верила в нее также, как в то, что земля круглая. Или нет? Неужели Сайко права? Нет, не может быть.

"Айс, послушай меня! Пожалуйста! Пожалуйста!"

В это мгновение, когда внимание всей тюрьмы было приковано ко мне, Айс быстро шагнула вперед, схватила Айрис и кинула ее прямо в руки ничего не понимающей Филлис. Потом я увидела, как она наклонилась, подняла Геракла и кинула ее в камеру к визжащей от радости хозяйке. А потом, прежде чем кто-то сумел отреагировать, Айс спрыгнула со второго этажа и побежала к коридору, который вел к мастерским. Я повернулась, чтобы следовать за ней, но меня снова остановили, схватив за руки.

"Отпустите меня!", – закричала я, пытаясь вырваться.

"Возвращайся в библиотеку, Ангел", – сказала Сони.

"Нет! Я должна быть с ней! Сайко врет! Неужели это непонятно? Я должна объяснить ей! Пожалуйста! Пожалуйста! Я умоляю вас!"

Криттер немного смягчилась.

"Возвращайся в библиотеку, Ангел. Айс сейчас на взводе и не будет слушать. Дай ей время остыть"

Я посмотрела на Сони, которая нерешительно кивнула.

"Ты уверена?", – спросила я, пытаясь подавить всхлипы.

Она слабо улыбнулась.

"Да, я уверена. Дай ей успокоиться. Я думаю, что она в состоянии понять, кто говорит ей правду. В конце -концов очевидно, что у Сайко была своя мотивация. Особенно в том, что касается Айс. Дай ей немного времени и я уверена, что она выслушает тебя".

Выражение лица Криттер ясно давало мне понять, что лучше бы моим объяснениям быть убедительными.

Я посмотрела в темный пустой коридор, изо всех сил желая, чтобы там появилась Айс. Когда этого не случилось, я кивнула.

"Хорошо. Я подожду. Но если вы не против, то я бы предпочла пойти в камеру. Не думаю, что я готова встретиться с Кориной"


Обе женщины кивнули мне и выпустили мои руки.

В тот день я так и не увидела Айс. И никто другой, кого я спрашивала и даже умоляла мне ответить. Создавалось ощущение, что она исчезла с лица земли.

Я провела вечер в состоянии паники, почти ожидая сирены, которая обозначала бы, что кто-то совершил побег. Но вокруг царила привычная тишина. Я бродила по коридору от своей камеры к камере Айс, пугая охрану своим безумным взглядом и вопросами об Айс. Периодически я заглядывала в туалет и меня тошнило. Снова, и снова, и снова. Я стояла на коленях и молила Бога, чтобы он позволил мне найти ее и рассказать историю со своей точки зрения.

Но меня никто не услышал.

Уже светало, когда я совсем обессилела и впала в забытье.

ЧАСТЬ 16

Я видела сон.

Я понимала это. Но даже осознание происходящего не могло мне помочь. Ощущение собственной вины глубоко засело в моей голове.

Мои сны были наполнены видениями из зала заседания. В этих снах, я всегда сидела в этом нелепом большом отделении для свидетелей на огромном стуле и смотрела на кафедру судьи, которая возвышалась надо мной будто небоскреб. Корина, как это ни странно, всегда была судьей. Она была в такой белой тоге, которую описывают некоторые книги как костюм английских присяжных. Она говорила только одно слово. Снова, и снова, и снова.

Виновна!

Виновна!

Виновна!

Между кафедрой судьи и моим стулом была скамейка на которой восседали присяжные одетые в старинные костюмы. Во-первых, там были мои родители. Надо проконсультироваться у Фрейда, а то они были одеты в костюмы Луи XIV и Марии Антуаннеты. В их руках были маленькие молоточки, которыми они не переставая стучали по деревянным ручкам моего ужасно большого стула, в знак того, что я плохая дочь, которая разбила их сердца, испортила репутацию семьи и разочаровала всех родственников.

Виновна!

Далее шли одноклассники из средней школы, которые обвиняли меня в том, что я была учительской любимицей (а так и было) и в том, что я платила за это деньги (но этого не было в реальности).

Виновна!

Потом друзья из высшей школы со своими обвинениями, которые лились сплошным потоком словно дождь во время грозы.

Виновна!

Потом появился Питер. В отличии от остальных на нем не было костюма, как это ни странно. Мой муж, которого давно унесла смерть, был абсолютно голым. Его кожа была мертвенно бледной. Его голова была деформирована, а из ушей текла кровь. Он пах формальдегидом и пшеничной водкой. Он наклонился ко мне и его зловонное, гнилое дыхание коснулось моего лица и волос.

Когда он начал говорить, то повторял те же слова, что в ту ночь, когда пытался изнасиловать меня. Он был таким агрессивным, что на какое-то мгновение я снова оказалась в своей комнате на кровати. Я пыталась нащупать оружие, но ничего не могла найти.

"Это все сон", -кричала я.

Виновна!

"Ты не настоящий! Ты не можешь мне ничего сделать!"

Виновна!

"Ты мертвый! Неужели не понятно??? Ты мертвый! Я убила тебя!!!"

Виновна! Виновна!

"Пожалуйста, Питер! Остановись! Я не хочу навредить тебе! Пожалуйста, остановись! Я не хочу навредить тебе! Пожалуйста! Просто…оставайся…мертвым!!!"

Тишина.

Это была та мертвая тишина, когда хочется кричать.

Я зажмурилась, помотала головой, пытаясь проснуться. Когда я снова открыла глаза Питера уже не было, скамейки присяжных не было, Корины не было. Пусто…

Только я… и…

Айс.

Одетая так же как и на наш юбилей, в голубом платье… с розой в руке.

В отличии от других, она ни в чем меня не обвиняла. Она ничего не требовала. Она просто смотрела на меня и держала в руке одну совершенную, кроваво-красную розу.

Но ее глаза. Господи, они были такие пустые. Как у куклы. Хуже, чем после заключения в Дыре.

Впервые за время сна, я закричала, потянулась, чтобы взять розу, но она была слишком далеко.

"Прости меня, Айс", – всхлипнула я, – "Боже, пожалуйста, прости меня. Я не хотела сделать тебе больно. Пожалуйста, поверь мне. Я люблю тебя, Айс. Я люблю тебя"

Наконец, я дотянулась до розы, наши пальцы соприкоснулись и цветок медленно упал на пол.

Я проснулась от собственного крика.

Открыв глаза, я увидела серые стены и решетку, это так сильно отличалось от моего мира во сне, что на какое-то мгновение меня одолел острый приступ клаустрофобии. Стены словно надвигались на меня, желая лишить дыхания и забрать жизнь.

Я решила что все еще сплю и сильно ущипнула себя за руку.

Все осталось по-прежнему. Хотя, стены уже не давили на меня. Я вздохнула с облегчением, стирая с лица пот и слезы.

Повернувшись, я посмотрела на будильник. Было уже начало одиннадцатого. Я почувствовала острую необходимость выбраться из постели немедленно. Прислушиваясь к собственным инстинктам,я вскочила с постели и натянула на себя комбинезон, остановившись лишь на секунду, чтобы пригладить волосы. Мои нервы были напряжены до предела. Сложно сказать, было ли это последствием ночного кошмара или что-либо еще.

Я позволила своему телу двигаться по собственному желанию и спустя какое-то время поняла, что ноги несут меня к библиотеке. Внезапно, я почувствовала что мне не хватает воздуха и я начинаю задыхаться. Сбив кого-то с ног, я развернулась и побежала к выходу. Небо было темно-серым, как будто приближался шторм. Дул холодный ветер и я обняла себя руками, пытаясь удержать тепло.

Заключенные беспорядочно двигались вокруг меня. Даже Амазонки казались какими-то неорганизованными и серыми. Я быстро оглянулась вокруг, мое сердце судорожно билось, словно пытаясь выпрыгнуть из груди.

Что-то было не так. Я не знала что именно, но напряжение внутри меня становилось невыносимым.

Вдруг я увидела Айс. Она стояла у забора и смотрела на парковочную площадку. Ощущение де жа вю пронеслось в моей голове и напряжение спало. Словно во сне я медленно пересекла двор. С каждым шагом мне становилось видно все больше и больше.

Я подошла так тихо, как только могла, не желая обозначать свое присутствие.

Порыв ветра…

Решетка качнулась и зазвенела, а волосы Айс развевались словно облако за ее спиной.

Я остановилась в нескольких шагах от нее. Как и в прошлый раз, комендант разговаривал с Кавалло, который был безупречен во всем. Белоснежная улыбка, начищенные до блеска ботинки, дорогой костюм… Комендант тоже улыбнулся, а потом они пожали другу другу руки.

Только на этот раз Кавало не уехал, он медленно повернул голову и посмотрел ан Айс. Его глаза сверкали как обсидиан. Злая усмешка появилась на его лице.

Новый порыв ветра чуть не сдвинул меня с места…

Кавалло медленно подошел к забору. Спустя мгновение и Моррисон присоединился к нему.

Я смотрела то на эту парочку, то на Айс. Ее тело излучало энергию и напряжение. Я боролась с желанием шагнуть поближе. Вместо этого, я постаралась сдержать дыхание, чтобы суметь расслышать слова.

Кавалло остановился прямо перед Айс. Чуть наклонившись он положил руку буквально в паре сантиметров от того месте, где Айс сжимала решетку.

Его улыбка стала еще шире:

"Неужели это знаменитая Морган Стил? Как дела, Морган? Надеюсь, эти сраные лесбиянки тебя тут хорошенько трахнули?"

Кажется собственные шутки его сильно веселили.

"Кавалло", – тихо приветствовала она, пытаясь сдержаться.

"Должен заметить, ты хорошо выглядишь. Оранжевый цвет идет тебе", – он скользнул глазами по ее телу, от головы до ног и обратно. А потом посмотрел на небо, – "Грустно, однако. Мир вертится, а ты заперта тут…"

Улыбка снова появилась на его губах и он добавил:

"Я слышал о случившемся с Жозефиной… Просто ужасно…"

Даже со своего места я услышала тихое рычание.

Кавалло рассмеялся.

"Ну-ну. Зато она не будет одинока. Муженек присоединится к ней… через пару дней, я думаю. Я займу его место, я полагаю… Жаль, что ты завязала…Я бы нашел тебе тепленькое местечко в своей новой…семье"

Мафиози сделал пару характерных движений бедрами и расхохотался донельзя довольный сам собой.

Айс потеряла контроль. Быстрая словно змея, она выпустила решетку, чтобы сжать пальцы Кавалло, которые были пропущены сквозь звенья. Его смех быстро стал стоном боли, когда Айс с силой сжала его руку. Металлические звенья впились в кожу и кровь стала капать на землю.

"Мисс Стил, отпустите этого мужчину", – скомандовал Моррисон, подходя поближе и пытаясь отодрать руку Айс от Кавалло.

"Ты слишком много говоришь, Джои", – прорычала Айс, – "Кто-то должен тебя заткнуть. Навсегда"

Я видела, что Кавалло хотелось ответить. Жаль конечно, но он был слишком занят тем что кричал от боли.

Моррисон заговорил вместо него.

"Это Дыра, Мисс Стил. Девяносто дней, на этот раз, за угрозы гражданским лицам. Я предлагаю вам отпустить этого человека или вся ваша жизнь превратиться в кошмар"

Айс проигнорировала его.

"Ты совершил большую ошибку, малыш Джои, позволив Коменданту выполнять для тебя грязную работу", – она осуждающе покачала головой, – "Знаешь, если хочешь сделать что-нибудь правильно, это нужно делать самому"

Судя по выражению лица Кавалло, я бы сказала, что он понял, о чем говорила Айс. Если он не подозревал об этом раньше, то теперь он знал наверняка, что Айс в курсе того, кто именно ее подставил. Страх и боль были в его глазах.

"Заключенная! Отойти от забора", – раздался металлический голос. Кажется охрана на башне обратила наконец внимание на происходящее.

Я посмотрела наверх и увидела четверых вооруженных охранников, которые целились Айс в голову.

Будто не понимая, что происходит, Айс продолжала сжимать руку.

"Помни, Джои. Месть сладка"

"Отойти от забора! Или мы стреляем! Немедленно!"

Еще раз сжав пальцы и услышав крик Кавалло, Айс улыбнулась с удовлетворением и подняла руки вверх.

Сделав два осторожных медленных шага назад, она подмигнула мафиози и повернулась к нему спиной.

Наши взгляды встретились и мир стал уходить из-под моих ног. Все происходило будто в замедленной съемке.

Краем глаза я увидела как Кавалло опустил здоровую, правую руку в карман.

"Айс", – я кинулась вперед, пытаясь сбить ее с ног, – "Нееет!"

Айс смотрела на меня широко раскрытыми от удивления глазами.

Звук выстрела…

Удивление сменилось шоком, а на комбинезоне мгновенно появилась маленькая обгоревшая дырочка, которая стала тут же превращаться в кровавое пятно. Айс посмотрела вниз… потом на меня…

Ее глаза стали такими же пустыми как в том моем сне и она медленно осела на землю.

Я приземлилась сверху.

Смахнув слезы, я собралась и вскочила на ноги, переворачивая Айс на спину.

"О, Боже. Нет, нет, пожалуйста. Нет. Айс, нет, нет, нет"

Кровь медленными толчками выходила из раны.

Но это свидетельствовало о том, что она была жива. Одной рукой я зажала рану, а другой погладила Айс по щеке.

"О, Господи, пожалуйста, очнись, Айс. Не смей умирать. Пожалуйста. О, Господи, О, Господи"

Я осознавала, что близка к панике. Но не могла остановиться. Кровь струилась сквозь мои пальцы, согревая меня своим теплом.

"Не смей умирать, Морган Стил. НЕ УМИРАЙ!"

Звук приближающихся шагов, заставил меня посмотреть наверх. Бледные испуганные лица Сонни, Пони и Криттер уставились на меня сверху вниз.

"О, фак", – простонала Пони, падая рядом со мной на колени и пытаясь помочь мне остановить кровь, положив свою руку поверх моей.

"Вызывайте скорую!", – кричала я, с трудом осознавая происходящее.

Кивнув, Сони развернулась и побежала к тюрьме. Толпа расступалась перед ней.

"Они ушли?", – спросила я у Пони, которая мешала мне видеть происходящее.

"Кто?", – непонимающе спросила Пони, которая была сосредоточена на том, чтобы посильнее зажать рану.

"Комендант…и…стрелок"

Она обернулась и отрицательно покачала головой.

"Слава Богу"

"За что ты благодаришь Бога? Убийца скрылся"

"Она не умрет. Я знаю. Она не может"

"Хотела бы я иметь твою веру, Ангел"

"Тебе и не нужно. Моей веры хватит на всех"

Вокруг собиралось все больше и больше любопытствующих, которые подходили все ближе и ближе… Криттер не выдержала, вскочила на ноги и стала отталкивать самых наглых. Амазонки присоединились к ней, потом окружили нас кольцом, чтобы никто не мог подойти ближе. Некоторые заключенные начали ворчать.

Свистящий звук привлек мое внимание и я увидела как со стороны башни охраны в нас отлетел камень. Еще два камня отскочили от башни и приземлились около моих ног.

"Что еще происходит?"

Выругавшись, Пони знаком велела Сони помочь мне.

"Эти идиотки только и ждали повода для восстания. Похоже, они нашли его"

"Но это не охрана ранила Айс"

"Не важно. Не ослабляй давления, а я посмотрю, что можно сделать"

Это было не сложно. Даже если бы бомба разорвалась над моей головой, я бы не пошевелилась.

Криттер посмотрела на бледное лицо Айс.

"Она…"

"Держись, Айс", – прошептала я, – "Мне так жаль… Пожалуйста, держись. Еще совсем немного… ладно?"

Вокруг творилось какое-то безумие. Озлобленные лица, крики, драки… Шквальный ветер и быстро набегающие тучи. Сговорились они, что ли?…

Единственно что оставалось неизменным, это движения под моей рукой. Она выглядела такой спокойной… Если бы не кровь на моих руках, я бы решила, что она просто заснула.

"Пожалуйста, проснись, Айс", – прошептала я, – "Не оставляй меня. Я люблю тебя. Пожалуйста…проснись. Умоляю"

Несмотря на расстояние, я услышала как хлопнула дверь. Повернувшись, я увидела как группа вооруженных охранниц двинулась по направлению к нам. Сандра подбежала первая.

"Кто сделал это?", – требовательно спросила она, присаживаясь рядом со мной.

Я посмотрела на Криттер, которая только пожала плечами в ответ.

"Давай, Ангел. Кто сделал это? Кто-то из моих?"

"Нет, это не был человек из охраны"

"Это же не был кто-то из заключенных…"

"Нет и не заключенный"

Она с облегчением вздохнула.

"Кто же? Кто это был, Ангел?"

Была спорная ситуация, но на этот раз я не стала сомневаться. Айс просила дать ей шанс самой справиться с Кавалло и пока она жива, так и будет. Я повернулась к Сандре и посмотрел ей прямо в глаза.

"Я не знаю, Сандра. Я была далеко и не смогла все рассмотреть"

Она смотрела на меня с недоумением.

"Но…"

Я дотронулась до нее свободной рукой.

"Теперь это не важно, Сандра. Все не важно. Единственное что меня интересует, это жизнь Айс. Поэтому… прекрати задавать вопросы и поторопи скорую, ладно?"

Ее глаза стали похожи на блюдца и она вскочила на ноги, собираясь мне что-то возразить, но в это время подоспели парамедики. Нас с Понни оттолкнули, а Айс перенесли на носилки и пристегнули ремнями.

Я схватила одного из врачей за руку:

"Возьмите меня с собой"

Сандра обхватила меня сзади.

"Они не могут этого сделать, Ангел"

Я вырвалась и протянула ей руки.

"Могут. Одень на меня наручники. Повесьте мне на ноги цепь. Приставь ко мне охрану, чтобы я не выпрыгнула из скорой. Пожалуйста, Сандра, позволь мне поехать с ней. У нее никого нет кроме меня".

Она подошла к врачам и у меня появилась надежда.

"Вы везете ее в центральную клинику?"

"Да, там хорошая реанимационная бригада. Думаю, что они справятся"

Сандра кивнула.

"Отлично. Позвоните нам, когда доставите ее"

"Стойте!", – закричала я, пытаясь бежать за носилками, – "вы не можете так поступить. Сандра, пожалуйста! Пожалуйста!"

Обняв меня, Сандра прошептала.

"Ты не можешь поехать, Ангел. Ты знаешь. Ты должна быть сильной. Ради Айс. Ради всех нас. Один неверный шаг и тут вспыхнет восстание. Если они увидят как ты выходишь отсюда…"

Я знала, что она права и в тот самый момент я ненавидела ее за это.

Как могла она ожидать, что я буду думать о каком-то восстании?

Как смела она предлагать мне сделать вид, что все нормально?

Но ее объятие было нежным и заботливым. Я нашла в себе силы собраться, чтобы временно смириться с происходящим.

Я кивнула и отстранилась, вытирая слезы.

"Я в порядке. Все хорошо"

Сандра улыбнулась.

"Я знаю. Айс сильная женщина. Она поправится. Вот увидишь. А когда она вернется…", – она наклонила голову и внимательно посмотрела мне в глаза, – "… мы… втроем…сядем и поговорим"


***

Конец дня напоминал безбрежный океан. Только наполнен он был не водой, а ожиданием и беспокойством. Я провела все время у охраны в комнате, ожидая телефонного звонка. Амазонки по очереди приходили посидеть со мной. Но ничего нового, кроме того, что идет операция, нам не сообщали. Это были самые пустые и страшные часы в моей жизни.

А потом раздался звонок, которого я так ждала. Я знала это раньше, чем Сандра взяла трубку. Это была какая-то странная уверенность в собственной правоте. Трясущимися руками Сандра подняла телефон, кашлянула и сказала:

"Окружная тюрьма. Пирс слушает"

Выражение ее лица не менялось долгое время. Это сводило меня с ума. Я старалась сдержаться и не накинуться на нее, требуя немедленного ответа. Наконец, Сандра сказала "спасибо" и повесила трубку.

"Ну?", – сердце стучало в груди словно молоток, я боялась ее ответа почти так же как хотела его услышать.

Положив руку мне на плечо, Сандра улыбнулась.

"Она в порядке"

Я чуть не села на пол.

"А подробнее?"

"Она сейчас спит после операции, как сказал доктор. Все прошло успешно. Рана не такая серьезная, как они сперва подумали. У нее будут проблемы с рукой, какое-то время, но и это пройдет"

"О, слава богу", – от облегчения у меня закружилась голова, – "Она не приходила в себя?"

"Да. Она была немного… Груба… Но он сказал, что она в норме"

"Боже, какие замечательные новости!", – не думая, я обняла Сандру и поцеловала ее в щеку.

"Я должна рассказать остальным. Спасибо!"

Выходя из комнаты, я повернулась чтобы улыбнуться на прощание и увидела, что Сандра стоит на том же самом месте прижав руку к щеке.

ЧАСТЬ 17

Сегодня сбежала Айс.

Нет, не из Болота, хотя, судя по тому, что я узнала за минувшие 18 часов, наверное, это было ее планом все время. Вернее, сбежала она из госпиталя, где находилась почти неделю после ранения.

Я сижу здесь, одна в своей камере, пишу, в то время как мои друзья собрались в библиотеке у нелегального черно-белого телевизора и смотрят местные новости о полицейской облаве, которая продолжается с тех пор, как узнали о побеге. Тюрьму окружила полиция, все ждали, что Айс вернется и прикончит начальника тюрьмы.

Я знаю, что никогда больше не увижу ее. Знаю это также точно, как свое имя. Полиция ищет ее не для того, чтобы арестовать снова. Они ищут ее, чтобы убить. И боюсь, что такая раненая и загнанная, она не сможет дать им отпор.

Эту историю я начала писать в тот день, когда она была ранена, чтобы воспоминания о ней были рядом со мной, пока мы в разлуке. Мне всегда нравилось записывать истории, мысли, это неплохой способ скоротать время. Но никогда не думала, что это будет единственным оставшимся у меня: слова, воспоминания. Они кажутся какими-то неполными, тусклыми, показывая, как много я потеряла сегодня. Но если эти страницы – единственное, что осталось у меня, то я допишу до конца, и неважно, куда это приведет. Я пишу и плачу, вы, наверное, уже догадались. Буквы передо мной расплываются, но если я смогу как-нибудь писать сквозь слезы, возможно, ясмогу забыть, хоть на мгновение, ту пустоту, которая теперь в моем сердце.

Но продолжим дальше. Морган Стил была (есть, я надеюсь, очень надеюсь, что она еще жива) хорошим человеком. Если вы не узнали ничего больше, читая эти строки, то знайте, она заслужила свое искупление.


***

Примерно в час ночи меня выдернули из глубокого сна два охранника, мужика, которых я раньше не видела, схватили, вытащили из кровати. Вывернув мне руки, они повели меня через пустынные коридоры в кабинет начальника тюрьмы. Моррисон выглядел хуже, чем я ожидала. Припухшие, воспаленные глаза, обычно превосходно зачесанные волосы теперь представляли собой жуткий колтун, а его костюм, всегда такой безупречный, был безобразно мятым.

– Где она? – прорычал он, когда охранники прикрыли дверь. С таким же успехом он мог спросить у меня формулу эликсира бессмертия.

– Кто?

– Ты отлично знаешь кто, черт возьми! Где она? – рявкнул он, с его перекошенных губ слетела отвратительная слюна и разбилась об идеальную поверхность стола из красного дерева.

Как ни была я напугана, все же старалась сохранить хоть немного спокойствия.

– Сэр, при всем моем уважении, но сейчас час ночи! А до этого я спала, и поэтому понятия не имею о ком или о чем вы говорите!

Его кулак с грохотом опустился на стол, да так, что подпрыгнула рамка с фотографией, где он пожимает руку одному известному религиозному политику, чье имя мне бы не хотелось упоминать.

Я напряглась, и охранники еще сильнее сжали мои руки.

– Да эта сука, Стил! В последний раз спрашиваю, где она?!

– В госпитале!!! – крикнула я, а он сделал рывок вперед, будто собирался перепрыгнуть через стол:

– Не-ет! Она не в госпитале! Если бы она была в этом гребанном госпитале, неужели ты думаешь, что тебя тащили бы в мой офис посреди этой гребанной ночи, чтобы я тебя спросил, где эта сука?

Пока я в изумлении пыталась найти, что ответить, его глаза все больше наливались кровью и безумием, и меня осенило: он свихнулся! Окончательно и безоговорочно, как Кассандра, если не больше. И затем меня как ударило: Айс исчезла. Она сбежала. Часть меня завопила от радости, а другая – содрогнулась от ужаса.

Один из охранников встряхнул меня, и я поняла, что Моррисон ждет ответа.

– Я… извините, я не могу вам помочь. Если она не в госпитале, то я не знаю, где.

В этот момент он обогнул стол, подскочил ко мне и схватил за шиворот.

– Ты врешь, сучка! Она планировала этот чертов побег, и я знаю, ты помогла ей!

Ошеломленная, я тряхнула головой, чтобы упорядочить вихрь мыслей.

– Сэр, – наконец сказала я, пытаясь скрыть, как я напугана, – она была ранена в спину. Я действительно не знаю, как такое можно было спланировать. Но если это и случилось, то уверяю вас, сэр, мне об этом ничего не известно. Я думала, что она умерла, когда упала после выстрела. Если все это было проделано для побега, то для меня это новость.

В его глазах я увидела, что он понял: мне известно больше, чем он думал. По крайней мере, то, как произошла стрельба. Внезапно на меня накатило непреодолимое искушение сказать ему, что я все знаю, чтобы увидеть, как он будет извиваться и бледнеть. И, возможно, если бы те двое, что держали меня, были бы офицерами полиции, а не отлично выдрессированными им тюремщиками, я могла бы запросто сделать это. Но, конечно же, я не стала ничего говорить, лишь позволила этому "знанию" светиться в моих глазах.

Спустя мгновение он отпустил меня, отвернулся и направился к своему столу.

– Уберите ее отсюда, – сказал он, падая в кресло.

И вдруг я поняла: он взбешен, да. Но более того, он дико напуган. Я смогла легко понять это теперь, когда знала, на что смотреть: кожа вокруг его выпученных глаз была абсолютно белой, крупные капли пота над верхней губой и на лбу. Я слегка усмехнулась, когда здоровенные охранники тащили меня из кабинета, а Моррисон пытался достать из кармана носовой платок.

В моей камере нет окна, но когда меня окончательно отпустили и оставили одну, я села на кровать, глядя в пустой потолок и представляя бездну звезд там, вверху.

– Айс, – шептала я, – я знаю, ты не здесь… я просто не знаю, где ты… Пожалуйста, береги себя. Я люблю тебя. Я так хочу увидеться с тобой, но, пожалуйста, пожалуйста… оставайся там. Пожалуйста…

Слезы текли и текли, а я позволила им течь, перед глазами была последняя картина, которую я видела: она лежит на холодной земле во дворе, раненая и без сознания.

Следующие несколько часов прошли в безрезультатном поиске сна. В итоге, так и не сумев заснуть, я встала, одела свежую униформу, и для меня начался новый день. Я приготовилась к любым новостям, которые он мог принести. Я терпеливо ждала у двери камеры, ждала, чтобы ворваться в этот день. Но когда подошло время открытий камер, а охранников все не было, я начала волноваться. Провести весь день взаперти – в Болоте это случалось крайне редко. Настолько редко, что на моей памяти было всего раз: после бунта, во время которого погибла Дерби.

Упершись лбом в решетку камеры, я смотрела в коридор и не видела ничего, кроме вытянутых через решетки рук других заключенных, которые тоже ждали, когда их выпустят из камер. Приглушенные разговоры, проклятья и вопросы начали наполнять тюрьму. Очевидно, я была не единственная, кто не понимал, что происходит, хотя у меня было ощущение, что я должна знать немного больше, чем остальные. Не думаю, что это было совпадением: отклонение от обычной тюремной процедуры случилось именно в утро, после того, как Айс якобы сбежала из госпиталя (и этим разгневала начальника тюрьмы). Внезапно по тюрьме разнесся голос, который мог принадлежать только Моррисону, прекратив все другие разговоры. И хотя отдельные слова разобрать было трудно, но могу сказать, что он был явно взбешен и безумен. Эти звуки наполняли камеру и резали слух. Я даже и не сомневалась, с какой камеры начнут допрос.

Несколько мгновений спустя послышался топот бегущих ног, затем появилась Сандра. Она поспешно открыла камеру и схватила меня за руку.

– Пойдем со мной, – приказала она, выталкивая меня из камеры.

– Погоди! Но…, – как я ни старалась, но не могла освободиться от ее хватки. – Где…?

– Начальник тюрьмы рвет и мечет. Пойдем куда-нибудь в безопасное место, надо поговорить.

Решив, что в этом случае осторожность будет к месту, я закрыла рот и позволила ей вести себя через коридор к пустой комнате для посетителей. Она посадила меня в одно из кресел, подвинула другое и села в него.

Я пристально смотрела на нее. Тишина, повисшая в воздухе, начала давить. Наконец, она спросила:

– Что здесь происходит, Ангел?

– Не могла бы ты быть поконкретней? – конечно же, я знала, что ее интересует, но я не хотела первая начинать разговор. Она вздохнула, потирая лоб.

– Знаешь, Айс сбежала прошлой ночью.

– Да, начальник тюрьмы уже сообщил мне об этом.

Ее брови взлетели под челку:

– Начальник тюрьмы?

– Да уж. Его громилы вытащили меня из постели в час ночи, чтобы доложить последнюю сводку новостей. Не похоже, что он очень счастлив по этому поводу.

– То есть… ты не знала об этом заранее?

Я ударила кулаком по столу, напугав ее.

– Ну, конечно же, нет! Я не общалась с ней с тех пор, как ее подстрелили, и ты знаешь это, Сандра!

Она долго смотрела на меня, затем кивнула, очевидно, убедившись в моей искренности.

– Ангел, – мягко сказала Сандра, – кто подстрелил Айс?

В этот момент, больше, чем когда-либо, мне захотелось сказать ей. Захотелось поделиться этим ужасным бременем тайны. Но я не могла. По тысячи различных причин. Но не меньше, чем они, давило то, что если что-нибудь случиться с Кавалло, Айс будет главной подозреваемой, втянута она в это или нет. Как я поняла, только четверо знают (я, Айс, Моррисон и Кавалло), кто подстрелил Айс. И я была больше, чем уверена, что эти трое не скажут никому. А Сандра по долгу службы должна бы была известить полицию. Я не могла допустить, чтобы это случилось.

– Кто, Ангел?

Я посмотрела на нее потухшим взглядом.

– Я не могу сказать тебе это, Сандра.

– Не можешь или не хочешь?

Я ничего не ответила.

– Я ведь могу засадить тебя в дыру, если не ответишь, – предупредила она.

– Да, – согласилась я, глядя ей в глаза, – ты можешь.

– И ты готова рискнуть?

– Готова.

Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз, в этой тихой, маленькой комнате. Я видела борьбу в темных глазах Сандры, каждый аргумент тщательно взвешивался перед тем, как быть признанным негодным против меня.

– Ты знаешь, рано или поздно она бы сделала это, – тихо сказала Сандра, и в ее голосе я услышала печальные нотки.

– В смысле?

– Побег. Если не из госпиталя, то отсюда. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Нет, – и снова я сказала правду. За все время моего знакомства с Айс о побеге не было никаких разговоров. – Почему ты так думаешь?

Она слегка улыбнулась.

– Об этом кричал начальник тюрьмы. Они перевернули вверх дном ее камеру.

– И???

– Судя по всему, перед тем, как ее ранили, она рыла туннель. Я могу только догадываться, почему она была так непреклонна и не хотела в госпиталь в ту ночь после пожара.

– Туннель? – я была в шоке. – С восьмого этажа?

Сама мысль об этом казалась нелепой.

– Ну, не буду вдаваться в детали, скажу только, что нашли большую дыру за тумбочкой в ее камере. Я с сомнением мотнула головой.

– Сандра, я была в камере Айс много раз и не видела никакой дыры ни там, ни в другом месте. Ты уверена, что эта дыра не появилась уж как-то кстати?

– Несомненно. Я была там, когда начальник тюрьмы "открыл" эту дыру.

– Но… как?

– Это я не могу сказать. Хотя, поверь мне, происходит какая-то чертовщина.

Я выдала слабое подобие улыбки.

– Ничего, мне лучше не знать.

Я, правда, не знала, что и думать. Если бы вы спросили меня вчера, думаю ли я, что Айс может попытаться сбежать, я бы посмеялась вам в лицо. Сейчас? Я просто больше не знаю, о чем думать.

Моя задумчивость была прервана рукой Сандры на моей руке.

– Эта сторона вопроса не разрешена окончательно, Ангел, – голос Сандры был тверд. – Я дам тебе еще немного времени подумать о том, почему же тебе так необходимо скрывать стрелявшего в Айс. Но когда мы будем говорить в следующий раз, я собираюсь услышать какой-нибудь ответ. Ты меня поняла?

– Да, поняла.

– Отлично. Тогда пойдем.

Пока Сандра сопровождала меня обратно, камеры открыли, и заключенные толпились в коридорах. Могу сказать, что внутренний телеграф работал отлично, судя по взглядам, которые бросали на меня заключенные. Сандра отпустила мою руку.

– Помни, что я тебе сказала, Ангел, – прошептала она мне на ухо.

– Хорошо.

Кивнув, она затерялась в оранжевой толпе.


***

Итак, я сижу в своей камере, в компании со стопкой дешевой бумаги и лампочкой, обернутой в металлическую сетку. Она почти все время светит. И поскольку за последние несколько часов никто не навестил меня и не принес новостей, я могу только гадать, где Айс, что с ней.

Корина и Амазонки знают. Я рассказала им некоторые мои секреты. Думаю, Айс простит меня за это, где бы она ни была. Они заслуживают того, чтобы знать, почему она была ранена и какие трудности испытывала изо дня в день, просто пытаясь существовать в этой крысиной норе. Но более того, я рассказала им, потому что не могу выносить тусклый блеск разочарования в их глазах, ведь Айс покинула их, не попрощавшись.

Наверное, они думали, что это подкосит меня. Разорвет на тысячу кусочков. И хотя сегодня я была близка к этому много раз, кажется, я смогла справиться, собрать внутренние силы, о которых даже и не подозревала. Думаю, это единственное сейчас, что заставляет двигаться меня дальше. Это и еще надежда, что где-то есть Айс, по крайней мере, жива.

Мне хочется ненавидеть ее. За то, что заставляет меня проходить через все это. Заставляет всех нас. Я хочу ненавидеть, но не могу. Та самая сила, что не дает мне отчаяться, не дает мне ненавидеть ее.

Я жду, когда смогу рассердится, но, похоже, напрасно. Может быть, однажды, когда я буду далеко от этого места, и память вдруг заговорит во мне, я смогу закричать на нее, высказать все. Может быть, когда-нибудь… Моргнули лампочки. Значит, пора запираться в свой маленький безопасный мирок, устраиваться на ночь и ждать сна. Удивительно, если вдруг он придет и заберет меня с собой. И тогда, может быть, я снова увижу ее в своих снах.


***

Когда утром открыли камеры, меня мрачно приветствовала Пони.

– Тебе нужно пойти со мной и увидеть кое-что, Ангел.

У меня внутри все сжалось.

– Что случилось?

О, Господи, нет. Пожалуйста, только бы ничего не случилось с Айс. Пожалуйста.

– Будет лучше, если ты сама увидишь. Пойдем.

Я пошла вслед за Пони, она повела меня вниз по ступенькам, по коридорам в библиотеку. Была суббота, день, когда начальник тюрьмы отсутствует, а значит, правила отдыхают. Поэтому телевизор, который обычно прячется в самом дальнем углу библиотеки, теперь стоял на самом видном месте. Корина и Амазонки собрались вокруг него. Все повернулись ко мне с мрачными лицами, Корина и Криттер подвинули мне стул.

– Что происходит?

Корина махнула в сторону экрана: "Смотри".

Реклама на экране сменилась видом студии новостей, где сидела симпатичная ведущая, заранее уставившаяся в камеру: "Кратко вернемся к нашей утренней истории. Джозеф Кавалло, имеющий отношение к мафиозной группировке Бриаччи, был найден застреленным сегодня рано утром, недалеко от ресторана. Убийство было совершено, так сказать, "бандитской пулей".

Вид студии сменился видом известного итальянского ресторана, который пестрел желтой полицейской лентой и кишел полицейскими. За кадром продолжали комментировать: "На данный момент подробности убийства еще не ясны, но представитель полиции заявил, что есть два свидетеля в ресторане, которые видели, как три фигуры вышли из тени с восточной стороны и направились к мистеру Кавалло, когда он выходил из машины, которую припарковал на обочине напротив ресторана. Они также заметили, что мистер Кавалло что-то вытащил из кармана, полиция предполагает, что пистолет, затем его застрелили у капота машины. Трое неизвестных скрылись, уехав на темном седане. Никакой больше информации об убийстве на данный момент нет".

– Черт, – присвистнула я, – неужели вы думаете, что Айс…

– Тихо, – перебила меня Корина, – Слушай, там еще.

На экране снова появился вид студии.

"По последним данным, машина мистера Кавалло находится в розыске. В связи с этим были найдены бумаги, которые показывают, что убитый был главой организации по сбыту ворованных машин", – картинка переместилась в верхний левый угол экрана.

У меня перехватило дыхание:

"Преподобный Уильям Моррисон, начальник Рейнуотерской Женской Исправительной Колонии и широко известный сенатор Роберт Гэлан, среди других известных политиков. Преподобный Моррисон был арестован у себя дома сегодня рано утром и взят под стражу для допроса. О дальнейших событиях мы расскажем позднее, по мере поступления информации. А теперь Кен Джулио с утренним прогнозом погоды".

На экране появилась карта с прогнозом погоды, я откинулась на спинку стула и позволила себе наконец-то выдохнуть: "Го-осподи Боже!"

– Можешь повторить это еще раз, – с удовольствием сказала Корина, – Похоже, Айс прибила двух зайцев одним камнем.

Я повернулась к ней:

– Ты действительно думаешь, что она это сделала?

Корина фыркнула:

– Разве медведь не гадит там, где и питается? Конечно, это сделала она!

– Я в этом так не уверена, – ответила я, но без особого убеждения.

– Ты о чем, Ангел? – спросила Сонни через стол, – После всего того, что ты рассказала нам вчера, думаешь, это не она? После того, как Кавалло подставил ее?

– Да конечно, это она! – воскликнула Криттер, кивая головой.

Чувствуя, как во мне растет гнев, я резко поднялась, с грохотом отбросив стул:

– Вы так думаете, да? Вы все думаете, что она просто свалила отсюда с парой помощников и прикончила его, да?

Пони пожала плечами:

– Ну да, она отомстила ему.

Остальные выразили свое согласие.

Я мрачно усмехнулась, покачав головой.

– Да-а, вас послушать, так вы как суд присяжных во время обсуждения ее дела. Только к ним у меня больше уважения, потому что они, по крайней мере, ждут, пока суд признает ее виновной.

Одарив каждого беспощадным взглядом, я развернулась и покинула библиотеку быстрым шагом, не оборачиваясь, чтобы увидеть их шокированные лица.


***

Прошло почти три месяца с тех пор, как я написала эти слова. Столько всего изменилось, но еще больше осталось, как прежде. Айс все еще в розыске.

Большинство в этой тюрьме считают, что она мертва. Я же уверена в обратном, как и те, кто знал ее хорошо, или, по крайней мере, был более-менее знаком с ней. Но должна признаться, что временами, в основном долгими ночами, я поражаюсь происходящему. Ведь если каким-то неведомым чудом она где-то, жива и невредима, то даже не попыталась связаться со мной хоть как-нибудь. Уж поверьте мне, если я говорю, что возможно передать мне словечко, чтобы никто не знал, значит так оно и есть. Такое уже бывало.

И порой, когда боль в моем сердце вспыхивает, как сверхновая звезда, сжигая все вокруг, мне проще представить ее мертвой, чем забывшей обо мне. В эти моменты слезы, которые я прячу глубоко внутри, рвутся наружу, и их не остановить. Злость одолевает меня, и я не могу с ней справиться. И тогда в моей камере случается оргия безумия и гнева. Я брежу. Я бушую. Я кричу. Раскидываю все, что попадается под руку. Разбиваю в кровь кулаки об стены.

Я зла на Амазонок, за то, что они считают Айс неисправимой личностью. Я зла на себя, за то, что где-то в глубине моего сердца затаились те же сомнения. Но больше всего я зла на Айс: за то, что сдалась, за то, что уступила, пошла легким путем. Думаю, что в эти черные моменты ярости я слишком ненавидела ее. Если бы я только знала, почему она выбрала этот путь, возможно, мне было бы легче пережить ее потерю. Но я не знала, и это убивало меня изнутри.

Единственное, что поддерживало меня в эти моменты ярости и опустошения, воспоминания о ее последнем дне здесь, с нами.

Айс отошла от забора, ведь так?

Она не должна была делать это. Когда она схватила Кавалло через ограду, даже угроза быть сильно избитой охранниками начальника тюрьмы не могли заставить ее отступить. Тогда все обстоятельства были против нее, она отошла от забора. Не потому, что охрана держала ее на прицеле, нет. Айс не боялась умереть. Хотя на самом деле, думаю, временами она желала смерти. Нет, она отошла по какой-то своей причине. И все свои остатки надежды я возлагаю на то, что она отошла, потому что, в конце концов, у нее была надежда настоять на своем. Даже ее побег и смерть Кавалло не могут вырвать ни это видение из моего разума, ни эту надежду из моего сердца. Так как я думаю, что эта мечта имеет отношение и ко мне.

Тюрьма также изменилась. Начальник тюрьмы, и я говорю это даже без доли ликования, окунулся в ад. Со смертью Кавалло и арестом Моррисона больше не было причин хранить мою тайну, и я рассказала Сандре все, что знала. И, конечно же, она поступила так, как я предполагала: пошла в полицию с моей информацией. Полиция, в свою очередь, навестила меня и подробно расспросила. На все вопросы я ответила честно и содержательно. К длинному списку злодеяний Моррисона они добавили еще и покушение на жизнь. Надеюсь, засадят его на долгое, долгое время.

Беспорядки, постоянно присутствующие в тюрьме, сами по себе затихли с известием о побеге Айс, уж не знаю почему. Быть может, она забрала с собой часть духа, присущего этому месту. Это сомнительный тип перемирия, но все же это перемирие. И это хорошо, потому что Амазонки, фактически, лишились своего лидера. Никто не хотел занимать это место, и меньше всего я. Хотя признать это – для меня позор, но я просто не могу собраться с силами, чтобы заняться этим.

Моя жизнь снова была сведена к простому существованию изо дня в день. И все, что есть у меня, это воля к продолжению жизни.

Да, я все еще борюсь за справедливость, словом или делом. Но этому не достает того чувства… думаю, волшебство – лучшее слово, которым я могу описать то состояние, когда Айс была здесь. Чувство, что мы все команда, ведущая правую борьбу, исчезло вместе с ней. Мы все еще Амазонки и мы все еще друзья, но такое ощущение, будто наш корабль сорвался с привязи, и мы дрейфуем, полагаясь на милосердие моря.

Это не самое лучшее положение вещей, особенно учитывая, что представляют собой эти банды. Я могу только надеяться, что мы сможем пробыть в таком состоянии, пока кто-нибудь не решиться взять на себя полномочия лидера.

Что касается меня… Что ж, если боги будут добры ко мне, то это последний день, когда я сижу в своей камере, которая больше не является моим домом. Донита сдержала свое обещание, и завтра намечено передать меня тюрьме графства для ожидания начала судебного разбирательства, которое начнется днем позже.

Донита принесла мне очень красивую одежду, чтобы мне было во что переодеться. Она сказала, что у меня невинный вид, и в суде я должна выглядеть именно так, а не как раскаявшаяся убийца. Удивительно, как сильно изменился стиль работы, пока я была здесь. Интересно, что еще изменилось за это время?

Полагаю, будет лучше, если этот вопрос замять. Я очень волнуюсь, ведь мне придется снова выходить перед публикой в зале заседания, снова вспоминать, проговаривать события пятилетней давности, смерть мужа и все, что за этим последовало. Последние несколько дней я не могла ни есть, даже если в кафетерии подавали что-нибудь съедобное, ни спать, поскольку сон больше напоминал жуткие воспоминания.

Что, если они не поверят мне? Ведь прошло пять лет. Мои эмоции, ощущения, когда я думаю об этом убийстве, теперь не похожи на те, что были тогда. А если они подумают, что я лгу и не испытываю ни малейших угрызений совести?

Донита хорошо натренировала меня, играя роль прокурора и засыпая вопросами. Она сказала, что я готова побороться.

Жаль, что я поверила ей.

ЧАСТЬ 18

Итак, Донита сдержала свое слово, и я здесь, в крошечной, тесной камере тюрьмы графства, второпях пишу в желтом блокноте, который она любезно дала мне. После зачитывания фактов, о которых она говорила, сегодня перерыв в слушании моего дела.

Меня не удивила точка зрения стороны обвинения, которая была почти слово в слово как пять лет назад, высказана ими. В их глазах я все еще ревнивая, одержимая гарпия, которая никак не хотела принимать тот факт, что моему мужу нужно было немного времени после работы проводить со своими друзьями.

Донита была просто замечательна. Свои аргументы она привела четко, кратко, без лишних слов и чрезмерного драматизма. Она была профессионалом своего дела и великолепно подготовилась. Присяжные, которые были на этот раз, состояли из прекрасного сочетания мужчин и женщин (в прошлый раз суд присяжных состоял только из двух женщин, которые были и сейчас). Они жадно ловили каждое слово Дониты, и несколько раз мне казалось, что мы зацепили их, они бросали на меня взгляды, полные сострадания. По крайней мере, надеюсь, что так и было.

Сейчас мне нечем больше заняться, кроме как уставиться на стены и ждать сна.

Страх – плохой приятель, особенно, если впереди много времени. Прошло пять долгих лет, с тех пор, как я последний раз осчастливила это место своим присутствием, но страх все еще здесь. Но теперь он изменил свое направление: если пять лет назад я боялась, что попаду в тюрьму, то теперь я боюсь, что не выйду из нее. И в то же время, я также боюсь, что выйду из тюрьмы.

Ведь совсем недавно я спрашивала Айс, почему она просто не свалила куда-нибудь после первого освобождения ее из тюрьмы? Была ли я настолько наивной, чтобы быть снисходительной?

Сама возможность того, что это может случиться со мной, заставляла мой желудок сжиматься.

Моя семья отказалась от меня. Все мои друзья – заключенные. Все мои учебные достижения были также бесполезны, как и бумага, на которой они были отмечены. У меня нет дома, нет работы и денег. А еще… еще у меня все-таки есть это проклятое чувство, что все будет хорошо. То самое чувство, что было тут, со мной пять долгих лет назад, когда я сражалась за то, что называлось тогда моей жизнью. То самое чувство, что говорило мне, вопреки всему, что Айс все еще жива. Видите ли, что я обнаружила: жизнь продолжается, и неважно, как сильно порой мы можем не хотеть этого. Земля по-прежнему вертится. И если нам повезет, то мы сможем кое-чему научиться от жизни.

Я поняла, что любовь и дружбу, а также элементарное чувство общности можно найти и в самой глубокой дыре. Поняла, что порой хорошее может случаться, если ты хоть немного надеешься на это. Поняла, что свободу нельзя отобрать, если только ты не сдалась окончательно. Я поняла: неважно, что случится со мной в этой жизни, у меня хватит сил преодолеть это, приспособиться, а может даже преуспеть вопреки, а может быть и благодаря, невзгодам, выпавшим на мою долю. Стала бы я такой, какая сейчас, сильной, целеустремленной, если бы события пятилетней давности разрешились бы по-другому? Возможно. Возможно, однажды, я бы нашла в себе эту силу: силу оставить замужество, в котором не было любви, и мужа, для которого я была скорее как предмет обстановки, а не как партнер. Возможно.

Но без любви и поддержки Пони, Монтаны, Криттер, Сони, Корины и, больше всего, Айс, я бы точно не смогла реализовать то, на что способна. Я люблю их всех, очень люблю, и они всегда будут в моем сердце, неважно каким будет исход слушания моего дела.

Ладно, достаточно философии для одного вечера. Время ложиться спать, и посмотрим, смогу ли я одолеть бессонницу.


***

Мне снился сон.

Все началось, как и раньше в других снах, в огромном зале суда в присутствии всей обвиняемой стороны, как олицетворение моей вины. Но в тот момент, когда каждый шагнул вперед, чтобы бросить в меня камень обвинений, я поняла, что реагирую на все это по-другому. Я сознавала всю ответственность за свои ошибки, не отказывалась от гнета их злости за вещи, которые уже нельзя изменить. Быть может, я могла бы быть лучшей дочерью, лучшим другом и женой.

Теперь, оглядываясь на свою жизнь с высоты опыта и зрелости, возможно, тогда я бы сделала другой выбор. Но эти слова, эти признания, которые я когда-то говорила Айс, дали плоды в моей душе. Действия, которые я предпринимала, выбор, который осуществляла, все это шло от сердца доброй женщины. И я принимаю ответственность за все это. Признаю это. Я расплатилась за свои долги и прегрешения: после жизни под гнетом моих собственных переживаний и душевных мучений, я расплатилась за свою вину. И когда это произошло, все фигуры, которые обвиняли меня, просто исчезли прозрачной дымке. Это было неописуемое ощущение свободы. Дымка начала двигаться и переливаться разными цветами. Внешние контуры стали изменяться, стали более отчетливыми и, в конце концов, превратились в Айс. Ее лицо и очертания мерцали и сияли, а волосы развевались от дуновений несуществующего ветра. Ее улыбка озаряла комнату.

– Айс! – закричала я во сне, и волна радости захлестнула меня. Я побежала к ней, но она жестом остановила меня.

– Что? – спросила я, – Что такое?

– Ангел, я хочу попросить у тебя прощения, – ответила она, ее голос был настолько красив, что даже лучший концерт Бетховена не мог соперничать с ним.

– Прощение? За что?

– За то, что оставила тебя, ушла, не попрощавшись, без объяснений.

В моей голове пронеслась масса вопросов, которые я хотела бы задать ей, но я понимала, что это всего лишь сон. Поэтому я просто сказала: "Да", – зная, что даже без объяснений и слов уже простила ее, и, как я видела по ее глазам, в которых светилась любовь, она простила меня.

Айс протянула свои сияющие руки, и я почувствовала, как сваливается тяжесть с моего сердца, когда она заключила меня в свои объятья, полные Тепла и Любви. Это был сон, но тело в моих руках было теплым и реальным, каждая линия, каждый изгиб, ее аромат, все было как во время нашего последнего объятья. Я начала плакать, потому что в этот момент больше всего на свете я не хотела просыпаться.

Чья-то рука легла сзади на мое плечо, пытаясь отвести меня от Айс. Но как я ни старалась крепче держать ее, очертания Айс стали снова расплывчатыми. Я почувствовала, как мои руки проходят сквозь нее.

– Нет! Вернись! Не оставляй меня снова!

– Ангел, – прозвучал голос в моей голове.

– Пожалуйста, Айс, вернись!

– Ангел, – повторил голос.

– Что-о? – зарычала я, поворачивая голову.

Донита, такая реальная, отступила назад, в ее темных глазах светилось удивление.

– Извини, что разбудила тебя, – мягко сказала она, – но тебе нужно быть готовой. Суд вернулся и вынес приговор.

– Приго… – я резко села на кровати, провела рукой по волосам, пытаясь протереть глаза ото сна. – Уже? А который час?

Мой адвокат посмотрела на свои золотые часы:

– Начало двенадцатого.

– Суд удалился на обсуждение в десять. Это плохой признак.

Улыбаясь, она слегка пожала мое плечо.

– Не все быстрые решения бывают в пользу прокурора, Ангел. Давай просто пойдем туда, – ее улыбка стала шире, – У меня такое чувство: тебе понравится то, что ты там услышишь.


***

Я свободна.

Я сидела на деревянной скамье около зала суда, ожидая, пока Донита закончит свою дискуссию с судьей (она заполняла бланк гражданского иска от моего имени по поводу ошибочного осуждения), сидела и просматривала свои записи, не могла оторваться от последней фразы, которую написала, читая снова и снова, все больше погружаясь в это.

Я свободна.

Это такое маленькое, незначительное слово, но если представить, что оно значит… Господи, да это целый мир! Пока я сидела на скамейке, обратила внимание на молодого человека с девушкой, которая скорее всего была его подругой. Они только что вышли из отдела дорожной инспекции (один любезный охранник сказал мне – удивительно, насколько по-другому к вам относятся, когда вы находитесь по эту сторону барьера. Да, а я почти забыла, каково это.), и направились к двери.

И тут меня как ударило. Ведь я могу сделать то же самое. Могу встать с этой шаткой, ужасной скамейки, пройти несколько шагов по этому начищенному полу, открыть стеклянную дверь и выйти на солнечную улицу. Могу пойти в любом направлении, начать гулять и не останавливаться, пока позволят мои ноги. Никакие засовы и решетки не будут больше удерживать меня, не будут ограждать меня от людей, а людей от меня.

Я свободна.

Я не могу выразить это чувство, ни на бумаге, ни в мыслях, ни словами. Свободна делать все, что захочу, когда захочу и с кем захочу.

Что, где, когда и с кем я собираюсь делать эти разные вещи, я еще не спрашивала себя. Эти вопросы снова вернулись, но я пока оставлю их на время. Мне бы не хотелось провести первый минуты моей свободной жизни застывшей от ужаса, подобно лани, попавшей в свет автомобильных фар.

Донита, благослови Господь ее огромное сердце, предложила свою помощь и поддержку, пока я не встану на ноги. Я пока не ответила ей. Не смогла. Мне просто нужно было прожить эти мгновения. Прямо сейчас. Мысли о будущем переполнили меня. Она понимающе улыбнулась и положила свою визитку в карман моего пиджака. Она знала – я позвоню ей, как только разберусь с нахлынувшими эмоциями и ощущениями. Я тоже знала это, в конце концов, куда я денусь?


***

Донита подбросила меня до Болота, таким образом, я могла забрать свои личные вещи и попрощаться с друзьями, которые стали моей семьей.

Как сказать "прощай" людям, с которыми столько всего разделила за эти пять лет? Как сказать "спасибо" за их любовь, поддержку и дружбу? Как выразить бесконечную благодарность за то, что много раз они спасали мою жизнь и душу? Какими словами можно высказать все те огромные чувства, которые я испытываю к ним?

Я оказалась в престранном положении, будто во сне. Мне позволили остаться в комнате для посетителей, пока не принесут мои вещи. Дверь, ведущая в тюрьму, была закрыта, охранница стояла у двери с этой стороны, для моей охраны. Тогда, как раньше мне запрещалось покидать Болото, то теперь я не могу попасть внутрь.

Дверь открылась, и вошла Сандра. Ее лицо сияло улыбкой, а в руках был мешок, наполненный моими мирскими пожитками. Положив вещи на стол, она шагнула ко мне, раскрыв руки, я подбежала, обняла ее и расплакалась.

– Ангел, – прошептала она, и в ее голосе тоже были слезы, – я так горжусь тобой. Я знала, что ты справишься. Мы все знали это.

– Спасибо, Сандра, – рыдала я, обнимая ее. – Спасибо за все, что ты сделала для меня. Ты помогла выжить здесь, и я это никогда не забуду. Ты замечательный человек.

Обняв меня еще раз, она отошла в сторону, вытирая слезы рукавом униформы.

– Ангел, ты сделала это место лучше для каждого, кто побывал здесь. Спасибо тебе. Без тебя все было бы не так. Я желаю тебе только самого лучшего в твоей жизни. Я знаю, ты будешь гордиться собой. С таким сердцем, как у тебя, разве может быть иначе?

Кашлянув, она улыбнулась, но в ее глазах стояли слезы.

– Похоже, у нас очень много заключенных, просивших сегодня разрешения на встречу. Как оказалось, все они ожидают одного и того же посетителя. Не возражаешь, если я приглашу их?

Вытирая слезы, я улыбнулась:

– Конечно же, я буду рада им.

– Ну хорошо, – улыбаясь, она открыла дверь.

Послышались восклицания, крики, свист, аплодисменты, пока женщины потоком шли через центральную площадку в комнату для посетителей. Я слышала, как распевают мое имя, и волнение, охватившее тюрьму, могло посоперничать с тем, что было пять лет назад, когда в Болото прибыла Айс.

Моя улыбка расползлась до ушей, когда в комнату входили мои друзья, обнимая и целуя меня. Было много слез, и не меньше – смеха, именно так я представляла настоящее прощание с семьей и друзьями. Это согрело, тронуло меня до глубины души.

Пони, Сони и Криттер собрались вокруг меня плотным кольцом, наши головы соприкасались, а слезы шли потоками по нашим лицам. Дела Пони и Криттер должны были слушать в ближайшие несколько месяцев, и у меня были хорошие предчувствия на их счет, о чем я им и сказала.

Когда мы окончательно успокоились, я обратилась к каждому по отдельности.

– Пони, если бы ты не оказалась там, когда Мышь пыталась изуродовать мое лицо, я просто не знаю, что бы было. Спасибо, что помогла мне тогда, и познакомила с Амазонками. Спасибо, что научила меня драться и защищать себя. Я тебя никогда не забуду, – наклонившись, я слегка поцеловала ее в губы.

Все присутствующие в комнате взорвались смехом, глядя, как лицо Пони стало пунцовым.

– М-м-м, черт, – единственное, что смогла сказать она.

Я повернулась к Сони:

– Сони, спасибо тебе за все, что ты делала для меня. Особенно за то, что помогала мне восстанавливать силы после моей небольшой простуды. Ты замечательный друг, – улыбнувшись, я обняла и поцеловала ее.

Улыбнувшись мне в ответ, она слегка шлепнула меня по руке:

– Ты тоже многому научила нас, Ангел. Удачи тебе там.

Кивнув, я повернулась к Криттер, моей ближайшей подруге среди Амазонок. Мы обе снова начали плакать и обнимать друг друга.

– Ты лучше всех, Криттер, – прошептала я ей.

– Как и ты, Ангел, – прошептала она. – Я всегда буду помнить тебя. Ты сильно изменила это место. Поцеловавшись, мы обняли друг друга еще раз. Я вытерла слезы.

– Срази их наповал во время слушание дела.

Она засмеялась сквозь слезы:

– Если я сделаю это, то никогда не выберусь отсюда.

Сандра, сидевшая в углу комнаты, кашлянула и огорченно сказала:

– Ну ладно, ребята, пора расходиться.

Послышались протесты и ворчание, но затем мои друзья начали возвращаться в тюрьму, каждый попрощался со мной, пожелав удачи. Скоро дверь тихо закрылась, в комнате осталась охранница, а за ней одна заключенная. Корина.

На ее лице было смущение и гордость одновременно. Увидев ее, я сначала опешила, а затем бросилась к ней и нежно прижала к себе. Такое могло быть только с этой женщиной, которая была для меня больше, чем мать, и я чувствовала себя настолько в безопасности рядом с ней, что могла позволить страхам за свое будущее выплеснуться наружу. Как маленький, потерянный ребенок, я плакала на плече. Даже ее нежный запах, который всегда ассоциировался для меня с "домом", не мог утешить меня.

– Ох, Корина, – всхлипывала она, – что мне делать? Я чувствую себя такой потерянной. Ведь это мой дом, а вы моя семья. И я не знаю, как смогу обходится без вас.

– Ничего, – пробормотала она, тоже начиная хлюпать, удерживая слезы. – У тебя все получится, Ангел. Ты одна из тех сильнейших людей, которых я когда-либо имела счастье знать. У тебя все будет отлично. Главное верь в то, что делаешь.

– Но как мне сделать это? Не знаю, хватит ли у меня сил…

Отодвину меня, она сильно сжала мои плечи.

– Послушай меня, Ангел. Твоей силы и на двадцать человек хватит. В это хмурое место ты принесла надежду и радость. Мы должны были научить тебя, как выжить здесь, в Болоте. Но ты… ты научила нас, как жить.

– Но…

– Никаких "но", Ангел. И ты это сделала не с девочками-выпускницами, а с заматеревшими преступницами, потерявшими надежду. Ты научила меня снова чувствовать, а я-то думала, что это не случится больше никогда. Впервые за долгое время я начала ждать пробуждения по утрам. Ты сделала это. Никто больше. Ты.

Они прикоснулась пальцем к моей груди.

– Твое сердце огромно, как целый мир. Оно достаточно было взаперти. И теперь пришло время выйти отсюда и показать каждому то, что ты показала нам. То, что ты показала мне.

Сняв очки, она вытерла глаза.

– Хотя думаю, что так и не научусь искусству плакать, уж извини, – ворчала она, протирая свои очки, прежде чем водрузить их обратно на нос.

Потянувшись вниз, она что-то достала из-за стула и протянула мне. Это был крошечный бонсай, который Айс сделала для меня к нашей годовшине. Свежая желтая лента украшала его столик.

– Вот, держи.

Как только я прикоснулась к деревцу, по моим щекам снова потекли слезы, а Корина протянула мне еще кое-что. Это была книга, которую я подарила Айс на нашу годовщину.

– Но как? – я боролась со слезами, душившими меня, поставив деревце и открыв книгу. Внутри была фотография Айс и ее семьи.

– О, Боже, – разрыдалась я, – Боже, Корина, как же я скучаю по ней! Как я смогу двигаться дальше без нее?

Я прижала книгу и фотографию к себе, обнимая их, раскачиваясь, и не могла успокоиться.

Приблизившись ко мне, Корина взяла мое лицо в свои нежные руки.

– Мой маленький славный Ангел, как ты научила меня: если есть нечто, что превыше всего, то это всегда будет давать тебе надежду. Пусть это будет с тобой. Это придаст тебе силу, в которой ты так нуждаешься.

Глядя в ее пристальные глаза, я могла поклясться, что вижу слабое мерцание какого-то глубоко запрятанного знания. Мое сердце подпрыгнуло и забилось в горле, но когда я открыла рот, чтобы задать вопрос, она положила палец на мои губы.

– Никогда не теряй надежду, Ангел, – прошептала она.

Убрав палец, она наклонилась вперед и тепло поцеловала меня, немного задержавшись на моих губах.

– Я люблю тебя, Ангел.

Затем быстро повернулась, зашагала к двери и отворила ее.

– Корина! Подожди!

Она обернулась, по ее щекам струились слезы.

Подойдя к ней, я крепко поцеловала ее.

– Я тоже люблю тебя. Никода не забывай это. Никогда.

Улыбаясь, она дотронулась своих губ, затем моей щеки.

– Не забуду, маленький Ангел. Никогда.

И с грустной улыбкой она снова повернулась и шагнула через дверь и из моей жизни.

Дверь закрылась, а я еще долго стояла там, прикоснувшись ладонью к прохладному металлу, будто пытаясь оставить отпечаток того, что происходило со мной глубоко внутри, то, что я никогда не забуду. Прижавшись лбом к двери, я прошептала: "До свидания".

Сзади меня слегка кашлянула охранница.

– Может быть, вызвать тебе такси? – спросила она.

Спустя мгновение я повернулась к ней, на моем лице играла фальшивая улыбка.

– Спасибо за предложение, но думаю, что пойду пешком.

– Ну, хорошо. Только будь осторожна, ладно? Там полно ненормальных.

Это заявление сломило мое мрачное настроение, и я начала хохотать. Еще вчера я сама была одной из тех ненормальных, а теперь меня предостерегают от них.

Как сказал кто-то более мудрый, чем я: какая разница, что еще приподнесет день, а?

Состроив охраннице смешную рожицу, я помахала рукой и толкнула дверь, ведущую наружу. Вздохнув полной грудью, я сделала свой первый шаг из Болота. Свободная женщина. Навсегда.

ЧАСТЬ 19

Нижеследующие записи я делаю при свете мерцающей лампы, в комнате отеля, которая выглядела "новой" лет двадцать назад, а "чистой" ненамного позже. Но я могла открыть запертую дверь в любое время, а кровать была более удобная, чем та, на которой я спала в последние годы. Эта кровать зовет и манит, и я с радостью откликнусь на ее зов, как только изолью на бумагу то обилие слов и мыслей, что теснится в моей голове. Выйти за эту дверь и прогуляться было для меня очень тяжело, и в то же время, очень легко. Я начала делать свои первые шаги на свободе, а Болото будто не хотело отпускать меня, вонзив свои когти мне в спину. Я была в таком напряжении, что ноги наливались свинцом. Вместе с налетающим весенним ветерком до меня будто доносился шопот тюрьмы, которая обещала не отпускать меня и дать надежное укрытие, если только я оглянусь назад. Но я не оглядывалась, потому что дала себе обещание и собиралась сдержать его. Я знала, что если обернусь, то все будет намного сложнее. Поэтому не оглядывалась.

И именно потому, что я сдерживала себя, мои следующие шаги давались все легче и легче, по мере того, как груз с моих плечей уносился вместе с весенним ветром.

Первый звук, услышанный мною, как свободным человеком, был звук вывешенного американского флага, жалко бьющегося на ветру о свой металлический шест. Это был одинокий, унылый звук, похожий на зловещий знак, пока я не разобрала в этом монотонном "тинь-тинь" и звук птичьего пения.

Шум проезжающих машин, достаточно необычный в этом отдаленном месте, привлек мое внимание к дороге. Сколько же всего изменилось за пять лет. А я и не заметила этого по дороге в суд и обратно, поглащенная собственными переживаниями. Я смотрела на дорогу, выщербленную дождями и льдом. Она мягко огибала холм, а я все думала, куда же эта дорога ведет. Мое будущее было где-то там, на этой дороге, свободное от цепей, кандалов, решеток и заборов. Она былатак же широка, как мое воображение, и так же узка, как мои страхи. Но зов Сирен свободы был намного слаще, чем грубая какофония Болота, и поэтому легким шагом я шла в это будущее, одна, испуганная, но со мной была надежда, что в этой новой жизни все будет хорошо.

Когда мои ноги начали уставать, я направилась к небольшому парку, испрещенному аллейками и дорожками для езды, и устроилась на деревянной скамейке, чтобы полюбоваться, как садиться солнце, озаряя своими лучами маленький прудик. Целая стая уток, видимо, выбрала это тихое местечка, чтобы гнездиться. Я смотрела, как их, почти ручных и отощавших за зиму, кормят хлебом смеющиеся дети. Безмятежность, радостный смех наполняли воздух вокруг меня, и я почувствовала, как внутри зарождается чувство счастья. Тепло скамейки передавалось моему телу через одежду, и я откинулась на спинку, чтобы насладиться кипящей вокруг меня жизнью и сделать себе передышку в этом напряженном дне.

Мой взгляд упал на молодую пару: они держали друг друга за руку, а их лица светились улыбкой Любви, улыбкой, которая не так давно не сходила и с моего лица. Меня пронзила острая боль: зависть, ревность, тоска. У меня перехватило дыхание, я так и сидела, глядя, как они медленно проходят мимо, увлеченные друг другом.

Когда я снова смогла входнуть, то заметила, что рядом на скамейку присела молодая мамаша. Она следила за своими двумя сорванцами, которые гоняли уток, и параллельно вязала, мастерски работая спицами. Мы немного поболтали о пустяках, и я почувствовала, что постепенно снова начинаю расслабляться.

Затем она ушла, ведя своих перепачканных малышей за руки в их спокойные и комфортные маленькие жизни, а я продолжала наслаждаться игрой света на воде. Я позволила своему разуму уйти в блаженную пустоту, существуя только в этот прекрасный момент спокойствия и уединения, необремененная мыслями о будущем и прошлом. Но постепенно каким-то шестым чувством, отточенным пребыванием в Болоте, я начала сознавать, что за мной следят. Осторожно осмотревшись, я не заметила ничего необычного. Однако мой затылок чувствовал пристальный взгляд, а по спине побежали предостерегающе покалывающие иголочки.

Беспечно, как только могла, я обернулась, чтобы посмотреть через правое плечо. Там, под огромным дубом, едва покрывшимся зелеными листочками, сидел на мотоцикле человек. Он был с головы до ног одет в черную кожу, с красными и белыми полосами по бокам куртки и брюк. На его черном шлеме был зеркальный щиток, который отражал огненно-красное пятно заходящего солнца. Было невозможно сказать, следит ли он за мной, но его голова была повернута в мою сторону. Мое сердце бешенно заколотилось.

Также беспечно я повернулась обратно к водоему, обдумывая ситуацию.

Если вы побывали в тюрьме хоть какое-то время, то начинаете прислушиваться к сигналам, которые дает ваше тело. И мое тело предупреждало меня: может случиться что-то плохое, если я не приготовлюсь бежать или сражаться.

Была ли это просто тюремная паранойя? Типа той, когда за каждой закрытой дверью видишь убийцу? И мне придется иметь дело с этим каждый день в этой моей новой жизни? И каждый подозрительный взгляд незнакомого человека будет сопровождаться выбросами адреналина в мою кровь?

Мое безмятежное состояние исчезло, я сосредоточилась на своем дыхании, решив переждать это необычное испытание.

В конце концов, люди могут смотреть на закат в парке и без дурных намерений. Теперь я живу в реальном мире, и подпрыгивать от ужаса каждый раз при виде тени не входило в мои планы, если я хотела сохранить хоть немного здравомыслия.

Звук заводящегося мотоцикла позволил мне вздохнуть с облегчением, я поздравила себя, что не удрала от чего-то, что оказалось такой ерундой.

Но затем получилось так, что мотоцикл, вместо того, чтобы уехать, подъехал ближе, его шины хрустели по листве, оставшейся с прошлой осени и обильно усыпавшей траву. Мое сердце снова заколотилось где-то в горле, а руки сами по себе сжались в кулаки, готовые защитить меня, если это потребуется. Я чувствовала, как напрягается моя спина в инстинктивном позыве "дерись или беги".

Мотоцикл тарахтел все ближе, а я почувствовала, как мои глаза внезапно пересохли.

– Ну ладно, Ангел, – шептала я себе, – Не паникуй. Чтобы не случилось, не паникуй. Если он за тобой, и ты не знаешь, кто это… Он не будет ничего делать средь бела дня, когда вокруг столько народу. Просто сохраняй спокойствие. Возможно, он просто хочет поближе посмотреть на пруд или еще на что-нибудь. Он имеет такое же право находится здесь, как и ты.

Мотоцикл затормозил рядом с моей скамейкой, и мне потребовались все мои силы, чтобы тут же не вскочить и не убежать. Видение того, как Моррисон из своей тюремной камеры спокойно отдает приказ убрать меня, молнией пронеслось в моей голове.

Мотор выключили, и я слышала, как мотоцикл поставили на подножку. Я не дала своей голове повернуться лишь максимальным усилием, продолжая пристально смотреть на игру света по воде.

Спокойно. Сохраняй спокойствие. Спокойствие.

Я слышала легкий хруст гравия, когда человек сошел с мотоцикла. Ничего больше не было, кроме звука остывающего мотора да далекого детского смеха.

Почему он ничего не делает? Почему просто стоит там?

Да потому, – пронеслась мрачная параноидальная мысль, – что ждет удобного момента, чтобы убрать тебя без всяких свидетелей.

Ерунда, – ответила ей более разумная часть меня, – он просто смотрит на воду, как и ты. Может быть, ему оттуда лучше видно. Беги, Ангел, беги, пока у тебя еще есть шанс.

Спокойно. Пока еще ничего не случилось. Начни убегать сейчас, и ты никогда уже не остановишься. Ты должна сейчас обернуться, чтобы навсегда избавиться от страхов.

Я была настолько поглощена внутренней борьбой, что не заметила, как незнакомец подошел ближе ко мне, остановившись у края моей скамьи.

Зная, что мой страх будет больше, если я не буду смотреть, я посмотрела на него, пытаясь выдавить подобие улыбки. Мое лицо отразилось в забрале его шлема, и я увидела, насколько фальшивой получилась улыбка. Мои глаза были широко открыты, и в них была паника. Мое сердце бешено колотилось, а пот заливал глаза.

Он смотрел на меня так долго, что мне захотелось закричать на него, чтобы поскорее убивал меня, заканчивал с этим скорее, дабы я обрела наконец-то покой.

Его рука в перчатке начала подниматься, и в своем страхе я готова поклясться, что видела оружие. Мои руки инстинктивно поднялись, прежде чем я заметила, что его руки пусты, и он просто поднимает забрало на шлем. Он медленно поднял щиток, а я благодарила Бога за то, что, по крайней мере, увижу лицо своего убийцы, перед тем, как умереть.

Невесело, когда возносишь подобные молитвы благодарения, но на этом я хоть могла сосредоточить свои разбежавшиеся в панике мысли.

Я не видела всего его лица. Некое подобие капюшона скрывало все черты лица. Все, кроме глаз.

Моргнув несколько раз, я снова посмотрела.

Глаза.

Я моргнула еще раз, поднесла руку к лицу, чтобы закрыться от лучей заходящего солнца.

Еще секунда, и солнце закрылось длинным телом, оставив мне на созерцание прекрасные, зачаровывающие, изумительные голубые глаза. Голубые, как самая горячая часть пламени свечи. Голубые, как самая середина совершенного… айсберга.

– Айс? – прошептала я, а по моим щекам потекли слезы.

Глаза улыбнулись мне, потеплели, и их цвет стал еще глубже.

– Айс? – повторила я срывающимся от слез голосом. – Это ты?

Рука в черной перчатке опустилась, и я, не думая, схватила ее. Меня притянули к себе с легкостью, которую я хорошо помнила, а мой крик был внезапно приглушен ее грудью, я ощутила прикосновение и запах нагретой солнцем кожи. И это все окружило меня также сильно, как ее руки, обвившие мое тело в сильном объятии.

Мои слова лились потоком, будто из прорвавшейся плотины.

– О, мой Бог! Я думала, что ты умерла! Думала, что они убили тебя! Как ты оказалась здесь? Что с тобой случилось?

Дальнейшие вопросы утонули в нахлынувших рыданиях, она еще сильнее обняла меня, нежно укачивая. Под плотной кожей куртки я слышала, как быстро бьется ее сердце, и чувствовала напряжение в ее груди: она сама пыталась справиться со слезами.

Постепенно, она ослабила объятье, слегка отодвинув меня, и смотрела, смотрела на меня, будто пыталась снова запомнить мои черты. В ее взгляде было столько любви, столько чувства, что мои щеки покрылись румянцем. Смущенно рассмеявшись, я вытерла слезы, стоя, как солдат во время парада. Краем глаза я заметила несколько любопытных взглядов, которые бросали на нас прохожие. Я посмотрела на Айс, начиная снова нервничать.

– Ты не должна здесь находиться, – шепотом сказала я, надеясь, что она услышит меня сквозь капюшон и шлем. – Полиция все еще разыскивает тебя. Здесь небезопасно. Они… они могли установить за мной слежку. Знаю, что говорила это как параноик, но мои опасения были реальными.

Ее глаза снова потеплели в улыбке, она медленно покачала головой, и затем наконец-то заговорила: голос был немного приглушен, но был именно таким, каким я его помнила.

– Я наблюдаю за тобой полдня.

Мои брови удивленно взлетели.

– Ты наблюдала? Но я не…

Она снова покачала головой, ее глаза все еще улыбались. Айс мягко взяла меня за руку и повела к своему мотоциклу, подобно которому я никогда не видела раньше. Это был не туристический "велосипед", типа тех Харлеев и Хонд, что я видела возле баров в Питтсбурге. Этот мотоцикл будто был создан для скорости, а не для комфорта.

Отпустив мою руку, она обошла мотоцикл, достала второй шлем, прикрепленный к сидению, и протянула его мне. В ее глазах были вопросы.

Мои собств0енные вопросы, миллион вопросов, вихрем проносились в моей голове.

Приняв шлем, я одела его. Он был такой удобный, паролон резко скользнул по моим ушам. Я подняла щиток, глядя, как Айс снова обходит мотоцикл, взяв рюкзак с моими вещами. Он был не очень большой, как раз, чтобы поместились пару вещей из одежды и книгу Айс. Она надела мне его на спину, удобно подогнав лямки. Взяв бонсай, Айс подняла сидение мотоцикла, и там обнаружилось небольшое пустое пространство. Она аккуратно положила туда деревце, закрыла сидение и села верхом на мотоцикл.

Глубоко вздохнув, я села позади нее. Я ведь никогда раньше не ездила на мотоцикле. Эта машина была сделана так, что когда водитель наклонялся вперед, то почти ложился на бензобак.

Как только я более-менее устроилась, она взяла мои руки и поместила их у себя на животе.

– Держись, – единственное, что сказала она перед тем, как завести мотор.

И я держалась.


***

Мы ехали куда-то на север, не сбавляя скорости ни на секунду, в основном окраинами, но иногда мы попадали на освещенные автострады. Большую часть вечера я провела на Айс, в буквальном смысле. Она наклонилась вперед, чтобы удобнее было управлять мотоциклом, а я воспользовалась этим обстоятельством.

Миля за милей проплывали под нами. Я пыталась смотреть вокруг, но все расплывалась в призрачном весеннем рассвете.

Честно говоря, я была в ужасе от такого средства передвижения. Айс ехала на такой скорости, что на поворотах мы держались исключительно благодаря ее необыкновенной воле к достижению цели и хорошей физической подготовке.

Наконец я сдалась и опустила голову ей на спину, пытаясь приспособиться к происходящему.

Я почувствовала, что постепенно начала расслабляться, растворяясь в тепле исходившем от Айс, став с ней единым целым, пока мы мчались вперед навстречу будущему.

После долгих часов в пути мое тело стонало, а руки замерзли так, что я их не чувствовала. Я даже не сразу поняла, что мы съехали на обочину и остановились у небольшого, заброшенного на вид, домика.

Мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы выпрямиться и разжать руки, которые почти конвульсивно цеплялись за Айс. Она соскользнула с мотоцикла с обычной грацией, затем повернулась и помогла мне, а потом она достала из кармана маленький ключ.

Мы забрали бонсаи из-под сиденья и подошли к двери. Айс вставила ключ и повернула его. Открыв дверь, она пропустила меня внутрь.

Комната была теплой, совсем небольшой. Ее освещала единственная лампа, стоящая на столе.

Двухместная кровать занимала почти все остальное место. Негнущимися пальцами я расстегнула ремешок и сняла шлем, поправляя волосы.

Айс повторила мои действия. Ее волосы рассыпались по плечам и я затаила дыхание, наблюдая за этим совершенным творением природы.

Айс повернулась ко мне и улыбнулась, а я умудрилась снова влюбиться в нее, падая в пропасть, пытаться выбираться из которой совершенно бесполезно.

Слезы появились в моих глаза. Несмотря на то, что больше всего на свете мне хотелось утонуть в ее нежной силе и любви, я хотела получить ответ на один -единственный вопрос.

"Почему?", – это слово состояло из множества эмоций, множества вопросов. Почему тогда? Почему сейчас? Почему вообще?

Ее улыбка стала задумчивой и нежной. Она сняла перчатки и усадила меня на кровать. Мое тело простонало свое спасибо за то, что покрывало было достаточно мягким.

"Было кое-что, чего я не могла не сделать", – тихо сказала она, смотря в пол.

"Я не понимаю"

"Я знаю"

"Тогда объясни. Пожалуйста. Я думала, что потеряла тебя"

"И это я тоже знаю", – она кашлянула и повернулась ко мне, взяв мою руку в свои. Она посмотрела на наши руки, а потом снова кашлянула.

"Когда… Я была в больнице и уже шла на поправку. Комендант нанес мне визит. Он сказал, что если хоть слово о Кавалло прозвучит вслух, то ты никогда не получишь апелляцию"

Ее слова, сказанные так мягко, поразили меня до глубины души.

"Тогда я поняла, что не могу вернуться назад. Я должна была… позаботиться о том, чтобы его угроза не стала реальностью".

Она на мгновение подняла глаза, но снова опустила их.

"Я была прикована к койке за лодыжку. Но они не учли, что кровати там не такие уж и прочные", – она пожала плечами, – "было не так сложно решить эту проблему. А потом, нужно было дождаться подходящего момента", – она глубоко вздохнула, – "Когда такой случай представился, я бежала"

"Куда же ты пошла?"

На ее лице появилась загадочная усмешка.

"У взяла пистолет, у старого… друга. Потом я пошла в дом к Кавалло"

Ее улыбка стала какой-то дикой.

"Пришло время расплаты"

Я слабо застонала и ее глаза встретились с моими, прежде чем снова опуститься.

"Да. Я пробралась в его дом, разобравшись с парой охранников"

"Ты убила их?"

"Неа… Они даже не поняли, что я была там. Я просто дала им выспаться. Он был наверху в своей постели. Один", – она сухо рассмеялась, – "Никогда не умел снимать женщин. Ладно, в любом случае, я подошла прямо к кровати и приставила пушку к его голове, думая о том, что он сделал с Жозефиной, Сальватором, со мной. А еще о том, что он собирался сделать с тобой, используя Моррисона".

Она выпустила мою руку и сжала кулаки.

"Я так хотела убить его, что чувствовала запах смерти. Мой палец был на курке – малейшее движение и выстрел закончил бы все это"

Она наклонила голову и сжала зубы, проведя рукой по голове.

"Я не смогла сделать этого", – еле слышно прошептала она, – "Видит Бог, я сильно этого хотела. Прикончить его… избавиться от этой крысы…", – она вздохнула, качая головой, – "Но я не смогла"

"Почему?"

"Пока я стояла там и смотрела как он спит, я подумала о тебе", – впервые за весь разговор она нормально посмотрела мне в глаза и слабо улыбнулась, – "О том моменте, когда в моих руках была жизнь Кассандры. Я вспомнила как ты говорила о том, что она не стоила этого. И я поняла, что если снова стану тем человеком, которым была", – слезы сверкали в ее глазах, – "Мои мечты это то немногое что у меня есть. Я не собиралась сдаваться. Не из-за этого человека…"

"О, Айс…"

Я протянула ей руку и она прижала ее к груди. Даже сквозь ткань футболки я чувствовала как сильно бьется ее сердце.

"Поэтому я ушла. Я оставила его в неведении. Уходя, я заметила записку на столе в гостиной. Там было написано название одного из ресторанов, где часто проходили всречи и имя Сальваторе на нем. Я знала, что это подстава и чуть не вернулась наверх, чтобы закончить начатое"

"Ты этого не сделала"

"Нет. Я решила предупредить Салваторе. Я пошла к нему, даже не зная, будет ли он на месте", – она снова ухмыльнулась, – "Его охрана не была удивлена моему появлению. Полагаю, что слухи о моем побеге быстро расползлись по городу. Однако они пропустили меня без лишних расспросов.

"Он был рад видеть тебя?"

"Не совсем. Ему хватало неприятностей. Поэтому я лишь выдала ему необходимую информацию, соболезнования по поводу смерти Жозефины и ушла. Я не знаю пожалел ли он о том, что я покинула его. Я знаю лишь то, что я не пожалела о своем уходе. Я поняла, что это не та жизнь которой я хочу в дальнейшем"

"Что же ты сделала?"

"Села на мотоцикл и уехала оттуда. Мои друзья владеют этой недвижимостью", – она окинула взглядом комнату, – "Не совсем Ритц, но безопасно, особенно подходит таким как я"

"Повсюду заставы. Они ищут тебя. Как же тебе удалось проскочить?"

Она улыбнулась.

"Кажется их больше волновали те, кто въезжал в город, чем те, кто его покидал. Я знала, что Моррисон будет паниковать, стоит ему узнать о моем побеге. Я решила, что вся полиция штата будет его охранять"

"Так и было. Забавно… Словно съезд полицейских"

Айс засмеялась.

"А еще я поняла, что Моррисон не решиться навредить тебе при таком скоплении официальных властей. Его сдерживал собственный страх. Я знала, чо Сальваторе позаботиться о Кавалло, если тот что-либо выкинет. И если Кавалло падет, то Моррисон уйдет в историю вместе с ним"

"Откуда ты знала, что так и получится?"

Она улыбалась во весь рот.

"А кто ты думаешь положил компрометирующие бумаги в его машину?"

Я ахнула.

"Ты не могла"

Ее брови взлетели.

"О… я сделала это"

Покачав головой, я рассмеялась.

"Не знаю, чему я удивляюсь"

"В любом случае", – продолжила она, – "Я торчала там, приглядывая за происходящим. Уверена, что Кавалло знал о том, что я сбежала прежде, чем он попытался провернуть все это с Бриачи. Я понятия не имею, что кроме эгоизма могла заставить его сделать это. Но он получил что заслужил и Моррисон тоже"

Ее улыбка стала несколько грустной.

"Потом, я стала приглядывать за тобой. Признаюсь, что я сильно напилась, когда узнала об апелляции"

"Но как? ДОНИТА???", – я взорвалась, – "Черт бы ее побрал!!! Я…"

"Нет. Это не Донита. Я не стала бы ее в это втягивать"

"Тогда кто?"

Ее молчание было лучшим ответом.

"Корина", – с уверенностью сказала я, – "Это была Корина, не так ли?"

Айс медленно кивнула.

Я вскочила на ноги, сжав кулаки.

"К черту!!! Я не могу поверить, что она скрывала такое от меня!"

Айс подняла руки вверх.

"Не вини ее, Ангел. Я просила ее молчать"

Я набросилась на нее.

"Но почему?!? Айс, я думала, что ты МЕРТВА!!! Ты представляешь себе через что я прошла??? Ты можешь себе это представить???!!!"

Она снова опустила взгляд.

"Да…НО это было единственное, что я могла сделать в данной ситуации".

"Но почему?", – спросила я снова, – "Почему ты не могла дать мне знать хотя бы то, что ты жива? Что бы случилось, кроме того, что мне не было бы так больно???", – кричала я, дрожа от злости.

"Я хотела, Ангел. Больше, чем чего-либо. Но я не могла. Это был твой шанс получить заслуженное – свободу. И если бы ты все знала, а меня бы потом поймали и все бы выплыло наружу, то все надежды на освобождение пошли бы ко дну".

Она посмотрела мне в глаза и ее взгляд светилось верой в собственные слова.

"Твоя свобода стоит больше, чем что-либо на этом свете, Ангел. Я сделала так как должна была. Я не ожидаю от тебя прощения или понимания"

Я смотрела на нее и чувствовала как улетучивается гнев. Она действовала руководствуясь Любовью. Это все, что мне нужно было знать. Я не могла забыть той боли, что она невольно мне причинила, но я приняла и поняла ту правду, в которую верила она. Расслабившись, я села рядом с ней на кровать и взяла ее за руки.

Я улыбнулась ей.

"Значит ты шпионила за мной, да?", – спросила я, положив голову ей на плечо.

Я почувствовала как она улыбается.

"Что-то в этом духе. Когда Корина позвонила и сообщила мне о вердикте, я вскочила на мотоцикл и приехала так быстро как смогла. Я была на месте за полчаса до того как ты вышла за ворота Болота"

Я подняла голову и посмотрела на нее. Ее глаза были закрыты.

"Когда я увидела тебя, то почувствовала как сердце рвется из груди. Я так тебя люблю"

Замолчав, она смахнула слезу, которая скатилась по ее щеке.

"Я не собиралась подходить к тебе… Я просто хотела снова видеть тебя и убедиться, что у тебя все в порядке. Я хотела увидеть своими глазами, что ты цела и невредима. Полагаю, что Донита предложила свою помощь"

Я кивнула.

"Почему ты не хотела подходить ко мне?"

Я не смогла сдержать обиды и почувствовала как она напряглась.

"Ангел, ты теперь свободная женщина. Невиновная женщина. Ты можешь идти куда хочешь: делать то, что ты хочешь. Я не могу заставить тебя жить моей жизнью, бежать все время, оглядываться на каждый звук… Меня могут узнать…"

Она вздохнула.

"Но, когда я увидела тебя в парке, когда я увидела как солнце дотрагивается до твоих волос, я не смогла… я не смогла уйти, не сказав тебе, что люблю… не попрощавшись с тобой. Ты заслужила хотя бы это. А потом, когда ты оказалась у меня в руках… я не смогла. Я не могла отпустить тебя. Не важно как сильно мне этого хотелось. Я просто не смогла. Знаю, что это нечестно по отношению к тебе, но я не прошу тебя быть со мной. Я просто знаю, что должна сказать больше, чем просто "прощай". Я должна была объяснить… Я должна… Я бы не смогла жить с мыслью, что ты ненавидишь меня"

Ее взгляд был таким потерянным, таки бесконечно печальным, что мое сердце было готово разорваться.

"О, Айс. Я не могу ненавидеть тебя. Неужели ты не понимаешь?"

Ее взгляд стал застенчивым я она напомнила мне ту маленькую девочку, которую я видела на фотографии.

"Меня давно так никто не любил", – сказала она еле слышно, – "Я думаю, что забыла каково это. Но твоя свобода…"

Я дотронулась до ее лица руками и заставила посмотреть мне в глаза.

"Айс, свобода дает нам право принимать решения о том как жить. И этот выбор был сделан уже давно. Быть с тобой это все чего я хочу"

"Но…"

"Никаких но. Моя свобода дала мне этот шанс и я не собираюсь отступать. Ты можешь не понимать меня. Просто прими такое решение. Впрочем, можешь не принимать. И это право, которое тебе дала твоя свобода"

"Я не могу позволить тебе отказаться от новой жизни из-за меня, Ангел. Не надо думать, что я не ценю твою попытку, потому что это не так"

Я нахмурилась помимо собственной воли.

"Хочешь сказать, что я свободна ровно настолько насколько ты мне позволяешь?"

"Черт побери, Ангел! Если ты останешься со мной, то снова можешь попасть в тюрьму! Неужели не понятно?"

О, да… Она разозлилась. Но на этот раз… На этот раз мне не было страшно.

"Айс, единственная тюрьма, которая мне сейчас грозит это та, в которую я попаду, если ты откажешь мне в праве принимать собственные решения. И решетки там будут только вокруг моего сердца. Это то место, куда я никогда не захочу попасть. Это в тысячу раз хуже, чем Болото", – я схватила ее за руку и подняла наши руки так, чтобы она видела, – "Моя жизнь рядом с тобой, Морган Стил. Так было с тех самых пор, как я впервые увидела тебя. Это никогда не изменится, независимо о того, разрешишь ли ты следовать за тобой или нет"

Первый раз за все время нашего знакомства, Айс выглядела испуганной. Это не был панический страх, но что-то подобное мелькнуло в ее глазах.

"Я… не могу…"

Я поднесла пальцы к ее губам, не давая ей говорить.

"Ты не можешь", – прошептала я, – "зато могу я"

Наклонившись, я убрала пальцы и заменила их своими губами, целуя ее со всей любовью, которая переполняла мою душу. Спустя мгновение она ответила мне, дотрагиваясь до моих волос, притягивая меня к себе. Запах дороги и кожи заполнил меня.

Не отрываясь от поцелуя, я скинула вещи с кровати и легла на спину, увлекая Айс за собой.

Мои руки боролись с незнакомыми застежками, кнопками и молниями ее кожаного костюма, больше всего желая почувствовать тепло Айс под этой ненужной одеждой.

Я застонала, когда наконец достигла цели и позволила своей страсти взять вверх и вести меня вперед. Я шла к своей новообретенной свободе.


***

И вот я сижу, дописывая последнее предложение пока Айс мирно спит в паре шагов от меня.

Она лежит спиной ко мне, но я ни на секунду не сомневаюсь, что на ее губах улыбка. Улыбка, которая появилась благодаря мне. И эта мысль согревает меня.

Спустя мгновение, я подойду к ней и лягу рядом, обняв ее, а потом провалюсь в сладкие объятия сна, слушая стук ее сердца и согревшись ее теплом.

Еще совсем немного.

Мы решили выехать по направлению к Канаде следующим же утром. Мы попробуем

обосноваться там, где мне было так хорошо в детстве. Пресечь границу будет непросто, но

Айс была уверена, что мы справимся.

Больше всего на свете я хотела поделиться с ней своей мечтой.

Может быть кто-то из вас удивляется как я могла решиться следовать за ней и жить

дальше под постоянной угрозой быть пойманной.

На подобные вопросы я могу дать только тот ответ, который мне подсказывает сердце.

Суть его в том, что если завтра или через пятьдесят лет меня поймают или убьют, я буду знать, что прожила жизнь так как хотела этого. Я сделала свой выбор и была счастлива. Я любила и была любима тем человеком, который был половинкой моей души. И я не хотела ничего другого.

А ведь на самом деле, чего еще просить у этой жизни?

Возмездие (Retribution)

ЧАСТЬ 1

Было холодно. Очень холодно.

И темно как в свежевырытой могиле.

Мое тело окоченело, а сердце покрылось толщей льда, который, казалось, никогда не растает.

Я ощущала проливной дождь, обрушившийся на почти горизонтальные языки жгучего пламени, разметавшиеся под напором бешеного ветра.

Монотонный стук деревянной ставни, покосившейся от бури, напоминал погребальный звон. Его не могли заглушить ни завывание ветра, ни вой сирен -сирен с кровавыми когтями дракона вместо кошачьих лапок, на которых они подбирались все ближе и ближе.

Вспышки молний рисовали на небе ломаные узоры, оставляя их снимки на сетчатке глаз.

Новый раскат грома вытащил на поверхность сознания пустую мысль, любимую присказку моего отца: “Бог опять развлекается в боуллинг с ангелами”.

Я продолжала ждать, слепая и замершая, как бессмертная статуя. Ждать, пока ветер усмирит свою ярость. Ждать, когда с неба перестанет падать непроглядная пелена дождя.

Ждать, видения, которого не смогли бы выдержать мои глаза. Видения, которого не смогла бы забыть моя душа.

И словно внимая моей бессловесной мольбе, послышались звук подъезжающих машин. Взмыленные колеса разбрасывали вокруг куски грязи. Мощные фары разрезали стену дождя, освещая сцену, которую я так отчаянно желала увидеть с замерзшего крыльца дома. Я помогала строить этот дом.

Дом, мечту который я покину и никогда не обернусь, если, только, кто-то не снимет пелену с моих глаз.

Если только.

В свете фар стояла она – стройная и высокая – моя любовь, мое сердце, моя душа. Гордая, непокоренная, с высоко поднятой головой и горящими глазами.

Да, гордая. Но, беспомощная.

Беспомощная не под градом ударов и пистолетов, целящихся в самые уязвимые места когда-то неуязвимого тела.

Нет. Никогда.

Беспомощная под тяжестью прошлого, вернувшегося на порог нашего дома.

Беспомощная под тяжестью любви, за которую продала душу, которую лелеяла и заботливо взращивала.

Взгляд ее глаз я заберу с собой в могилу. В могилу, которую, если смилуется Господь, не придется долго ждать.

В них был гнев, вызванный вторжением прошлого. Ярость, вызванная схватившими ее руками и пистолетами, холодившими своими серебристыми дулами. Скорбь о том, что мы так быстро упустили наш шанс.

И любовь.

Непрекращающаяся любовь.

Она приоткрыла губы, и я приложила все усилия, чтобы услышать ее слова сквозь усилившуюся бурю. Сквозь туман доносились лишь окончания. Но, даже, если эти слова пришли из моего подсознания, я уверена – она сказала именно их.

Я смотрела на эти губы, складывающие слова, которые слышало только мое сердце.

Я люблю тебя.

Следующее слово потрясло мою душу.

Прощай.

“Нет!”- судорожно хватая ртом воздух закричала я. Пальцы дрожали от нахлынувших чувств. Но сердце дрожало еще сильнее.

Я слегка прищурилась, затем сильнее. Глаза привыкли к освещению и я смогла заметить за окном слабый свет. Пытаясь справиться с паническим ужасом, парализовавшим меня, я медленно повернула голову, вбирая в себя тепло знакомой комнаты.

“О, Господи, благодарю тебя. Это всего лишь сон. Всего лишь сон”.

“С тобой все в порядке?” – пробормотала, потягиваясь и зевая, предмет моих ужасных снов. Все это время она обнимала меня сзади, окутывая сонным теплом.

Непроизвольная улыбка расцвела у меня на лице. Приглаживая растрепанные за ночь волосы, я прошептала "Да, это всего лишь сон”.

Придвинувшись поближе, она положила руку мне на ногу и оперлась подбородком на мое бедро. Затем, слегка откашлявшись спросила: “Хочешь поговорить об этом?”

Наслаждаясь теплотой столь обычного жеста я слегка тряхнула головой: “Нет, все в порядке”. Мне не хватило духа признаться, что это было то же самое видение, что уже более года оккупировало мои сны, приходя чуть ли не каждую ночь и раздирая мне душу. Утром я просыпалась опустошенной и разбитой. “Поспи еще, моя любовь. Я знаю, как ты устала”.

Прищурив свои голубые глаза она изучающе оглядывала меня, пытаясь понять мое состояние.

Избегая этих взглядов, я постаралась расслабиться и взяла ее нежно за руку, осторожно проводя большим пальцем по огрубевшей растрескавшейся коже с въевшимися пятнами машинного масла. Казалось, их уже никогда не отмыть. Смахнув набежавшую слезу, я, насколько могла, придала лицу беззаботное выражение.

Она видела насквозь все мои жалкие попытки собраться. Высвободила руку и поймала на палец слезу: “Почему ты плачешь?”

На этот вопрос был очень простой ответ: “Потому что я люблю тебя”.

Она посмотрела на меня с таким видом, как будто хотела оспорить сказанное, но тяжесть бессонных ночей навалилась на нее и она опять зевнула. “Я тебя тоже”, – послышалось бормотание, тяжелые веки уже закрывали ее прекрасные глаза: “мой ангел”.

Я поймала руку, сонно сползающую по моему лицу, и поднесла к губам. Слезы потекли по моим щекам. “Я люблю тебя, Морган. Сильнее, чем ты думаешь”.

Вернув ее руку на обычное место между моих коленей, я принялась рассматривать залитое дождем окно, вяло размышляя, как летом крупные капли могут предсказывать новую грозу. Сквозь слезы, вызванные воспоминаниями о недавнем ночном кошмаре, мир казался еще более размытым. В тысячный раз я гадала, чем был этот сон – обычной бессознательной реакцией на стресс или предсказанием еще более зловещих событий?

Прислонившись затылком к стене и наблюдая за бушующей природой, я усилием воли загнала эти рассуждения как можно глубже, и попыталась отвлечься, пустив мысли на самотек. Я вспомнила гораздо более простые времена, когда наш мир сузился всего до одного слова.

Выживание.


***

Я остановилась за широкой спиной Айс, мучаясь непреодолимым желанием сходить в туалет, в то время как все мои мускулы свело от холода, горного ветра и необходимости оставаться совершенно неподвижной, а мои зубы стучали не хуже кастаньет в руках испанской танцовщицы.

Солнце садилось на западе, забирая с собой ничтожные остатки тепла с низкого весеннего неба, и усиливающиеся порывы ветра, задувающего под пиджак, стали совершенно нестерпимыми. Я не переживу это утро.

Несколько раньше Айс продала одному из друзей свой мотоцикл, что позволило добыть немного наличных денег, которые мы добавили к моим накоплениям. Потом мы быстро пробежались по местному дешевому магазину, болезненно сознавая, что это все деньги, на которые нам предстоит просуществовать какое-то время. Какое? Это было известно одному лишь Богу.

И мы отправились в путь, старательно избегая больших дорог. Исключение делалось только для моих израненных и покрытых волдырями ног, и тогда мы пытались договориться с водителями дальнобойных фур.

Уже прошел час с тех пор, как нам удалось пересечь то, что Айс прокомментировала словом “граница”. Я не стала допытываться, как она догадалась об этом, ведь карта так и не вошла в список наших скудных покупок. В конце концов, эта информация ничего бы не прибавила. Айс никогда не была самой разговорчивой женщиной в мире и я была абсолютно уверена, что ее голову занимают гораздо более серьезные вещи, чем мое простое, если не сказать надоедливое, любопытство.

Вот что я сказала сама себе после того, как уже на пять вопросов подряд я получала в ответ невнятное бормотание и столь знакомый всем жест, просящий о тишине.

Поэтому я хранила молчание и занималась тем, что пыталась как можно лучше запомнить все этапы нашего пути, мысленно представляя, как вечером окажусь в теплой комнате, где это путешествие наконец-то закончится, и я смогу записать в дневник, все, что произошло по дороге.

Если я и мечтала описать что-нибудь величественное, например, как мы покинули “долину храбрых” и вошли в “дом Кануков”, то меня постигло глубокое разочарование. Это был участок леса с плотным подлеском, один в один похожий на тысячи других, что мы пересекли на своем путешествии к свободе.

Но, когда Айс неожиданно остановилась и опустила меня на толстый лапник, я осознала, что, возможно, мы уже добрались до пункта нашего назначения.

Мы ждали, когда солнце блеснет последним буйством красок, взойдет луна и без сомнения прекрасные звезды начнут наблюдать за нами сверху. Я была абсолютно уверена, что мы ждем именно этого.

Всем своим существом я осознавала, что неподвижность, ожидание и холод, сыграли с моим мочевым пузырем не совсем хорошую шутку. У меня был выбор или очень быстро куда-нибудь отойти, или сделать то, чего я не делала с двухлетнего возраста.

Что бы хоть как то отвлечься, я попыталась размышлять на разные абстрактные темы. Например, о том, как приятно ощущать себя “свободной”, и что это для меня значит, особенно сейчас, когда я нахожусь в самом центре небытия. Я все еще находилась в том блаженном состоянии духа, когда даже самые ужасные обстоятельства видятся сквозь розовые очки.

Все вокруг выглядело настолько нереально просторным и открытым без постоянной тени решетки, уродующий вид и в любой момент времени напоминающий мне, где мое место; напоминающей, что общество обоснованно предает меня презрению, лишая малейшей самостоятельности.

Даже такое простое желание, как сходить в туалет, принимает новое значение, когда ты осознаешь, что можешь просто… ну да… сделать это, не спрашивая разрешения ни у кого, кроме собственного тела.

Мои размышления были внезапно прерваны светом приближающихся фар. Я напряглась, положила руку на спину Айс и выглядывая из-за ее плеч, собрав все свое мужество, попыталась разглядеть лица приближающихся, были ли это друзья или враги.

Спустя некоторое время, разрезая темноту светом фар, показались несколько пикапов, которые неслись по пересеченной местности в нашу сторону. Даже за шумом работающих моторов, я с легкостью могла разобрать крики пьяных мужчин. В кузове виднелись несколько туш больших оленей, прикрытых тентом.

Колонна остановилась всего в нескольких ярдах от нашего укрытия., и один из мужчин в блестящем охотничьем жилете и кепке рыжего цвета спрыгнул на землю. Пьяно покачиваясь, он направился в сторону соседнего с нами дерева и, пыхтя через замерзшие ноздри, занялся тем, в чем я так отчаянно нуждалась уже несколько последних часов.

Я с отвращением отвернулась и принялась изучать спину Айс. И чуть не выпрыгнула из себя, почувствовав как ее голос, проходя через ее грудную клетку, льется прямо в мое ухо. “Лучше будет, если в следующий раз ты не будешь на это смотреть, если это тебя так травмирует“, – угрожающе произнесла она.

Здоровенный мужик вскрикнул и повернулся в нашу сторону, его глаза стали размером с блюдце.

“Кто здесь?”

“У тебя есть лицензия на отстрел оленей, парень?”

Даже за его огромной бородой было видно, как он побледнел. На долю секунды мне показалось, что сейчас он упадет в обморок. Но, потом его глаза приняли обычный размер, и он сделал несколько уверенных шагов по направлению к нам, по видимому, забывая, что наиболее чувствительная часть его тела все еще висит в воздухе, скажем так, на ветру.

“Это ты, Морган?”

“Все может быть”, последовал насмешливый ответ.

Я застыла в удивлении позади нее. Это наше сопровождение? “ Айс?”, – обратилась я, дергая ее сзади за пиджак.

Повернув голову она встретила меня веселым взглядом: “ Да?”

Я кивнула в строну мужчины все еще стоящего напротив нас: “Бегущая строка и неоновая вывеска возможно были бы более заметными, не так ли?”

Она подмигнула мне, затем повернула голову обратно: “Ты так и будешь стоять тут всю ночь с твоим маленьким дружком, болтающимся снаружи?”

Он покрылся румянцем, освещающим округу поярче горящих фар, и прежде чем подойти ближе и помочь Айс вылезти из укрытия, опустил руку и закончил свое дело.

Айс подняла бровь и посмотрела сначала на протянутую в помощи руку, затем обратно на своего знакомого.

Он опять покраснел, откашлялся и вытер свои руки о запачканные кровью брюки. “Господи, Морган, твои шутки с прятками так напугали меня, что я чуть не наделал в штаны”.

Поднявшись с завидной грацией на ноги, моя подруга усмехнулась и похлопала мужчину по спине: “Извини, Булл. Спасибо, что встретил нас тут”.

Его глаза вновь расширились: “Нас?”

Айс повернулась, подала мне руку и помогла встать на ноги рядом с ней.

“Нас. Булл, познакомься с Ангелом. Ангел- это мой друг Альберт. “Булл” – это для его пьяных дружков – охотников на оленей”.

Он вытянулся в струну и принялся мять в руках кепку, его румянец достиг ошеломляющих цветов: “ Простите, мэм, Я не… О, Боже”.

Успокаивающе улыбнувшись, я сделала шаг вперед и и взяла его за руку: “Булл, я очень рада познакомится с вами. Огромное спасибо за вашу помощь”.

“О… хм… это сущая ерунда, ммэм, Правда, С-счастлив помочь вам”.

Прерывая смущение Булла обычным для нее способом, Айс похлопала его по плечу и кивнула в сторону ждущих грузовиков, чьи водители и пассажиры пьяно пялились на нас с широко открытыми ртами. “Нам не пора?”

Через секунду Булл оторвал от меня свой взгляд и надел кепку макушку. “Конечно. Прошу, дамы”.

Так мы оказались в Канаде.


***

После поездки, длившуюся, казалось, целую вечность, через рытвины, которые почему то считались дорогой, все пломбы, ранее находившиеся в моих зубах теперь как будто перекатывались в голове. Неожиданно, взору открылся вид на маленькую хибару, из кирпичной трубы которой гостеприимно валил дым.

Я радостно вылезла из кабины грузовика, где сильно воняло перегаром, и тут же заключив саму себя в крепкие объятия – холод опять начал свое наступление, принялась рассматривать небольшую избушку, в которой, возможно, удастся немного передохнуть.

Она выглядела достаточно прочной, намного меньше, чем я ожидала, но гораздо больше, чем просто наспех сколоченная постройка с четырьмя стенами и все скрепляющей крышей.

Я мысленно пожала плечами. Пусть будет “ крошечная”. В конце концов, мы бывали и в более тесных местах. Я вздрогнула от наплывшего видения окрашенных в зеленый стен моей камеры. Больше никогда, Ангел. Ты снова на свободе. Начинай вести себя, как свободный человек.

С вымученной улыбкой я подняла глаза и посмотрела на Айс, которая осторожно обнимала меня за плечи, направляя внутрь помещения. Тепло открытого пламени и великолепный запах жарящегося мяса моментально улучшили мое настроение. Желудок радостно заурчал, но эти звуки были совсем незаметны за непрерывным гулом толпы народа, набившейся в маленький объем.

Разумеется, незаметны для всех, кроме Айс, которая в ответ снисходительно усмехнулась. Затем она обернулась и неожиданно получила быстрый поцелуй в шею от высокого симпатичного мужчины со смеющимися темными глазами и кустистыми усами, практически целиком закрывающими рот. Он приветственно помахал мне рукой, после чего был обратно призван к своим кулинарный обязанностям. Окружающие хотели есть и немедленно.

“Андре”, тихо прокомментировала Айс, представляя мне повара: “ Не слишком хороший охотник, но неплохо готовит стейки из оленины. Я думаю, тебе понравится”.

Я рассмеялась: “После пяти лет тюремной еды мне может понравиться и картонная коробка, если слегка ее поперчить”.

В знак согласия моя любовь кисло улыбнулась. Но тут подал о себе знать Булл. Своей массивной рукой он обвел помещение: “Ну, вот мы и на месте. Я понимаю, что тесновато. Но, здесь, по крайней мере, тепло”.

“Мы не рассчитывали даже не это”, – быстро ответила я, оглядывая единственную в лачуге комнату. Около трех стен стояли лежаки и софа, чьи лучшие дни прошли еще когда Линкольн был президентом. У оставшейся стены расположился очаг с приличного размера плитой. Общее впечатлении дополнял маленький холодильник. В центре расположился грубый рубленый стол, заваленный одеждой, амуницией, маслом для оружия, и еще какими-то предметами непонятного для меня назначения.

По крику Андре, несколько мужчин начали расчищать стол, добродушно ворча пьяными голосами. Булл подошел к единственной внутренней двери и открыл ее.

Я увидела до невозможности крохотную комнатку. У окна стояла узкая койка. Оставшуюся мебель составляли три припертых к стене табуретки, и весьма порнографического вида лампа, свисавшая с потолка. Да больше здесь ничего и не уместилось бы.

“Тесновато, но если закрыть дверь, то можно, по крайней мере, добиться некоторого подобия уединения”.

“Это замечательно”, – пробормотала я, заходя внутрь и укладывая свой рюкзак на постель. “Спасибо, Булл”.

Снова покраснев, он поглядел вниз на свои ноги, а затем вышел прочь, что-то бормоча себе под нос.

Взмахнув головой в притворном недовольстве, Айс отступила назад, пропуская мужчину, и присоединилась ко мне, оглядываясь по сторонам: “Совсем не Рица, но,полагаю, мы поместимся”.

Я плюхнулась на кровать, вытягивая ноги и улыбаясь ее шутке: “Я и не жалуюсь. Тепло, божественно пахнет едой, и я собираюсь провести всю ночь на этой узкой постели рядом с тобой. Чего же еще может желать девушка?”

Ее улыбка остановила мое сердце. Затем она наклонилась и нежно поцеловала меня. “Если бы я могла, я подарила бы тебе дворец, Ангел”.

“Мне не нужен дворец. Мне нужна ты”.

Наверное, мы бы еще вечность провели глядя друг другу в глаза, если бы не мой мочевой пузырь, подавший настойчивый знак о своей скорой кончине. Я вскочила с постели. “ Где тут туалет?” – спросила я одними уголками своего рта, совсем не желая быть услышанной.

“Его здесь нет”, – ответила Айс в своей обычной манере.

Уверена, что мои глаза безумно расширились: “Что?! А где же тогда…?”

Смиловавшись над моим отчаянным бедственным положением, лежащая на кровати Айс махнула рукой в строну темного пространства за окном: “Снаружи”.

“Отлично”, – выдохнула я.

И поморщилась от очередной болезненной судороги мочевого пузыря. Полагаю, сейчас уже подойдет что угодно.


***

Обед проходил очень шумно и бурно. Но еда была выше всяких похвал. Мы ели, будучи плотно прижатыми друг к другу: Айс справа от меня, Андре слева. Традиционным отдыхом присутствующих было пересказывать друг другу охотничьи байки, которые достаточно быстро переходили из реальности в сферу небылиц.

Несмотря на очень доброжелательное ко мне отношение, с приходом ночи мне стало немного некомфортно. Пять лет я провела исключительно в женской компании, к тому же с некоторых пор я очень болезненно относилась к пьяным. Постепенно, думаю, в целях самозащиты, я все больше и больше отгораживалась от окружающих меня людей. Айс, как могла, старалась поддержать меня, но в глубине моей души еще были места, о которых она не знала. И это было одно из них.

Тепло пожав под столом мою руку, Айс наклонилась и поднесла свои губы к самому моему уху, заставляя трепетать все мое естество: “Почему бы тебе не откланяться? Попробуй расслабиться и немного поспать. Я скоро вернусь”.

Это обстоятельство поразило меня гораздо больше, чем близость Айс. Я попыталась сконцентрироваться, стабилизируя дыхание, и прошептала в ответ: “Ты уверена?”

“Да. У меня есть несколько важных вопросов, которые необходимо обсудить с теми тремя животными, пока они не ушли. Потом я вернусь и присоединюсь к тебе. Договорились?”

Ее дыхание щекотало мне шею, и я почувствовала, что глаза закрываются помимо моей воли: “О, более чем”.

Она еще раз напоследок пожала мне руку, и я почувствовала ее незаметную всем остальным улыбку.

Через минуту, успокоившись и убедившись, что мои ноги еще в состоянии выдержать мой вес, я медленно отодвинула стул и встала, улыбаясь окружающим: “Ненавижу быть тем самым гостем, что первым покидает вечеринку, но все эти прогулки и превосходный ужин окончательно доконали меня. Думаю, мне самое время отправляться спать. Спокойной ночи, парни. Спасибо за все”.

И под оживленные пожелания спокойного сна я удалилась в спальню, закрыв за собой дверь с чувством огромного облегчения. Толстая древесина заглушала самые громкие крики.

Взъерошив руками волосы, я уселась на узкой койке, распаковывая рюкзак и извлекая бумагу и карандаш с намерением занести все сегодняшние приключения на бумагу.

Но слова как то не складывались, и приклонившись к стене я еще раз оглядела жалкую комнатенку, удивляясь парадоксальности того, что нечто сильно напоминающее времена моего пребывания в Болоте, комната не больше той что была моим домом на протяжении пяти лет, давала ощущение.

Древний тюремный закон гласит, что заключенный проводит все свое время размышляя, как бы вырваться из тюрьмы, освободившись же, обдумывают тысячи возможностей вернуться обратно.

В моем случае это было не совсем так (по крайней мере я очень на это надеялась), поэтому я не могла игнорировать тот факт, что тюрьма давала некоторое ощущение стабильности, которое исходило от того, что всегда было понятно когда просыпаться, когда принимать пищу, что носить, куда идти, что делать и когда спать. Свобода вынуждала к самостоятельным решениям этих проблем, и порой выбор был очень не прост.

Некоторое время я пыталась понять, что думала по этому поводу Айс, проведшая за решеткой гораздо больше времени, чем я. Но затем усмехнулась и покачала головой, поражаясь собственной глупости. Женщина просто расцвела покинув гнетущие стены тюрьмы, давая мне возможность еще больше понять ее личность, чего никогда бы не случилось, если бы мы все еще находились замурованными в Болоте.

Нет, Айс была заперта там как дикий зверь в зоопарке. Прекрасная и опасная одновременно, но медленно угасающая изнутри с течением времени. Я сомневаюсь, что она хоть изредка вспоминала о тех местах, что остались позади, но, даже если и вспоминала, то совсем не как “комфортные” и “стабильные”.

Подтянув колени к груди, я обхватила их руками, положив сверху подбородок, я уставилась на пустую стену, думая о людях, друзьях, которые остались в прошлом. И совсем не заметила, как постепенно начала клевать носом.


***

Мне снилось, как я сижу в библиотеке и пью чай с Кориной. На этом месте я очнулась и сонно захлопала глазами, пытаясь разглядеть Айс, стоящую напротив двери и смотрящую на меня с таким выражением непередаваемой любви, что мое сердце сжалось от переполнившего его чистого чувства.

“Привет”, – тихо произнесла она, оттолкнувшись от стены и проходя ближе к койке: “Не хотела тебя будить”.

“Все в порядке” ответила я, зевая и потягиваясь: “Я не собиралась спать”.

“Тебе нужно поспать”

Я взглянула на нее удивленно подняв брови: “Тебе тоже”.

“Туше” – улыбнулась она. (“Туше” – спортивный термин, означающий, что игрок признал свое поражение – прим. переводчика.)

Я ухмыльнулась – один ноль в мою пользу.

Она вновь стала серьезной: “Прости за обед. Мне показалось, тебе там было не очень комфортно”.

Я беззаботно пожала плечами в ответ: “Все в порядке. Они действительно замечательные”. И не удержавшись от ехидного смешка, добавила: “Кажется, Булл запал на меня”.

Теперь была очередь улыбнуться Айс: “Булл – человек гор. И он очень редко видит женщин. Особенно таких красивых, как ты”.

Я была уверена, что краска прилившая к моему лицу, могла осветить всю комнату. Я, все еще непривыкшая к комплиментам, особенно исходящим от Айс, слегка закашлялась от стеснения. “Кстати, как ты с ними познакомилась?”

Она с небрежным изяществом села на кровати у окна, копируя мою позу – подтянув вверх колени и уперевшись затылком в стену. “Вообще-то, они друзья моего отца. Он часто приезжал сюда, убегая от проблем. Большинство этих парней – “белые воротнички”, желающие избавиться от стресса с помощью выпивки и охоты на диких зверей – “саблезубых оленей””. Ее губы сложились в кривой усмешке: “Сколько себя помню – Булл всегда был их проводником”.

Я заметила, как погрустнел и стал несколько отстраненным ее взгляд: “Иногда отец брал меня с собой. Это было очень забавно. Погружение в мир дикой природы”. Она еще более грустно усмехнулась: “Он не давал мне даже подержать винтовку, правда и сам не часто это делал. Зато взамен этого он научил меня преклоняться перед охотой”. Она вздохнула. “Именно здесь, в этом лесу, я впервые сознательно отняла жизнь другого создания в первый раз”. Она посмотрела вниз на свои руки, сжимая и разжимая их:“И это изменило мир”.

Я протянула руку и нежно сжала ее колено. Она слегка расслабилась и накрыла мою руку своей. “Как правило, они всегда приезжают сюда в это время года. Мне вчера удалось побеседовать с Андре в его ресторане и договориться о встрече”. Она подмигнула и посмотрела мне прямо в лицо: “Они действительно хорошие парни. Готовы отдать последнюю рубаху. Правда иногда чуть-чуть задиристые, что им же и вредит”.

Я с нежностью посмотрела на нее: “Спасибо, что поделилась этим со мной. Я знаю, как тяжело тебе. Я знаю, насколько тебе тяжело вспоминать о тех временах”.

Она пожала плечами: “Да, ладно. Все в порядке. В любом случае, ты имеешь право знать. Я не рассказывала тебе раньше, потому что не была уверена, что все получится. Не хотелось тебя разочаровывать”.

Рассмеявшись, я взяла руку и поднесла к свой груди “Ты меня еще ни разу не разочаровала, моя любовь”.

Она недоверчиво подняла одну бровь, а затем потянула свою руку обратно. И меня вместе с ней. Я крайне неудобно растянулась вдоль ее ног, но она тут же исправила ситуацию, слегка подняв меня так, что моя голова оказалась ее груди чуть ниже подбородка. Ее теплые руки погладили мою спину и я опять ощутила, что веки стали тяжелыми. Я удовлетворенно вздохнула и выдох слегка поколебал ткань ее рубашки.

Одна из пуговиц этой самой рубашки, оказавшаяся непосредственно перед моим взором, на мой взгляд была слишком плотно затянута, и я освободила ее из этого плена. В качестве награды я получала нежную обнаженную кожу умолявшую о поцелуе.

Я с удовольствием исполнила эту просьбу, улыбнувшись, когда рука, проводящая по моей спине медленные нежные круги, на секунду запнулась на своем пути.

Поскольку освобожденная пуговица выглядела очень несчастной без своей подружки, я решила обеспечить ей компанию и освободить еще одну. Что я и сделала, затем скользнула чуть ниже и подарила еще один поцелуй теплому благоухающему телу.

“Погладь меня, Ангел”, – завораживающий звук ее голоса проник в мое ухо непосредственно из груди, распространив волну тепла по всему телу.

“Как масло”, – улыбнулась я, и провела кончиком языка по ее груди. Мои пальцы нащупали застежку ее бюстгальтера с целью освободить ее грудь: “ Как шелк”.

Мир слегка пошатнулся, и когда я, наконец, открыла глаза, то обнаружила себя в крепких объятиях. Сверху на меня смотрели глаза цвета индиго, и в них читались любовь и определенные намерения. Моя спина опиралась на ее согнутые колени, я не могла оказать никакого сопротивления, только тихонько вскрикнула, когда она рывком расстегнула мою рубашку, рассыпая пуговицы.

Мне было более чем хорошо. Я поняла, как была дальновидна, когда не одела утром бюстгальтер, почувствовав горячие губы, блуждающие по ложбинке между грудей и дразнящие мои соски нежными редкими влажными касаниями.

Ее крепкие сильные руки обнимали меня, прижимая все сильнее, а пальцы скользили вниз по спине, стараясь стянуть мои джинсы. Внезапно она повернула голову и нежно схватила ртом сосок. Я немедленно среагировала на это движения, изогнувшись и уперевшись в ее сильный плоский живот, что ей позволило слегка стянуть мои джинсы. Тихо застонав, я закрыла глаза, моя голова опустилась обратно на ее колени.

Напрягая свои сильные ноги, она направляла мое тело навстречу ее ласкающим губам, зубам, языку.

Когда она переключилась на вторую грудь, оргазм пришел столь внезапно, что я даже не успела выдохнуть перед тем, как задрожала в волнах удовольствиях, проходящих насквозь от меня к моей любимой и возвращающихся обратно.

Я едва перевела дыхание, как ощутила спиной теплое грубое шерстяное покрывало. Открыв глаза, я увидела Айс, сидевшую между моих ног. Ее бедра нежно распирали мои широко расставленные ноги. Она склонилась надо мной, ее глаза были темны и полузакрыты, волосы свободно развивались, а улыбка была дикой и необузданной.

Наклонив голову, она поймала мои губы во властном поцелуе полном огня. Ее ловкий язык скользнул поверх моих зубов, затем проник в рот, переполняя желанием. В ответ я медленно подняла будто налившиеся свинцом, руки к ее прекрасным волосам и лишь притянула ее ближе к себе.

Наши стоны слились в один, еще более возбуждая меня.

Я всхлипнула, когда она ухватила зубами мою нижнюю губу, а ее язык принялся ласкать попавшую в ловушку плоть, каждым чувственным движением обещая то, что еще только должно произойти.

В конце концов она отстранилась и подарила мне еще одну хищную улыбку, после чего последовала серия заключительных поцелуев и нежных покусываний, спускающихся вниз по моему безумно чувствительному телу. Ее руки скользнули вниз, проникая между нашими телами, и в мгновение ока мои джинсы и нижнее белье были уже хорошо забытым прошлым. Также как и ее. Она опять лежала рядом, заявляя права на свою собственность между моих ног.

Первое прикосновение ее горячей нежной кожи чуть не отправило меня обратно за край, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы вернуться в реальность. Айс самодовольно рассмеялась, намереваясь довести меня до предела и дальше.

Еще один томительный поцелуй моих и без того распухших губ, и она начала медленное скольжение вниз, подбадриваемая явным возбуждением моего тела, окутывающим ее кожу.

Ее безжалостное внимание ко мне не прекратилось даже, когда она спустя вечность достигла, как я надеялась, цели своего путешествия. Она нежно укусила внутреннею поверхность каждого моего бедра, в то время, как ее руки, довольные собою, скользили по моей груди, не останавливаясь на месте дольше удара сердца, еще больше возбуждая меня.

Когда я уже окончательно потеряла способность мыслить, она сжалилась надо мной. Одна рука отпустила мою левую грудь и спустя мгновение проникла в меня. Одновременно с этим ее рот поглотил меня, такой влажный и горячий, столь желанный.

Ее язык и пальцы начали свой медленный танец, лишая меня дыхания. Ее тихое постанывание усиливало эффект.

Мы двигались одновременно, одна в другой, иногда быстро, иногда медленно, иногда жестко, иногда мучительно нежно, достигая крещендо, когда я наконец-то получила облегчение, окутанная сладчайшими потоками и воспарившая к небу, морю, звездам.

Воспарившая и присвоившая их.

Я рухнула на кровать полностью обессиленная и бесконечно счастливая. Айс медленно поднялась и легла рядом, заботливо смахивая испарину возбуждения с моего лба. Она выглядела такой любящей и нежной, что слезы подступили к моим глазам, размывая и окрашивая в золото ее образ.

“Не плачь”, – прошептала она. Ее лицо было мягким и абсолютно раскрытым.

“Я ничего не могу с этим поделать”, – я прошептала в ответ.

Закрывая глаза, я почувствовала теплое прикосновение ее губ на моих веках, осушая мои слезы своими поцелуями. Затем она легла, сгребая меня в нежное объятие, прижимаясь ко мне всем телом, положив свою длинную ногу поверх моих.

Потом она перевернулась таким образом, что мы оказались прижатые живот к животу. Откинув голову, она пристально взглянула в мои глаза. Выражение ее лица было убийственно серьезным. “Я люблю тебя, Ангел”.

Уткнувшись пылающим лицом в ее влажную шею, я обняла ее что было сил. “Я тоже люблю тебя, Морган, Больше, чем когда-либо могла себе представить”. Я улыбнулась, сопя в ее шею: “Надеюсь, что смогу показать тебе как сильно”.

“Ты уже показала”, прошептала она, утыкаясь в мои волосы, и еще крепче сжимая в объятиях мое податливое тело. Она гладила меня по волосам и я успокаивалась с каждым вздохом. И это продолжалось до тех пор, пока я не заснула в ее теплых и любящих объятиях.

Иногда слова не нужны.


***

Я быстро села. Мое сердце застряло где-то в районе горла. Только годы, проведенные в одном из самых опасных мест на земле, и выработанная привычка любой ценой не показывать своего страха, удержали меня от крика ужаса.

Я дико озиралась по сторонам, глаза медленно привыкали к практически абсолютной темноте узкой комнатки. Мне бы было спокойнее, если бы здесь была Айс, но ее не было. Я попыталась побороть страх и понять что происходит.

Опять раздался разбудивший меня дикий треск. Я слегка подпрыгнула, прижимая одеяло к груди. Все еще слепо вглядываясь в кромешную тьму, я как можно тише прошептала: “Айс”.

Внезапно я почувствовала за спиной теплую волну, сильная рука в мгновение ока затащила меня под одеяло, другая закрыла рот, приглушая сиплое дыхание моих легких.

К счастью, это касание мне было очень знакомо, и я кивнула в знак того, что со мной все в порядке.

Айс убрала руку и спустилась на кровать за моей спиной.

“Господи, Айс”, – прошептала я: “ты до смерти меня напугала”.

“Прости. Я не хотела”.

“Что происходит?”

“Я не знаю”.

Эта новость взволновала меня более, чем непрекращающийся за дверью грохот. “Ты… не знаешь?”

“Еще нет. Но узнаю”. Перегнувшись через меня, она дотянулась до окна и слегка приоткрыла штору. Комната внезапно наполнилась красным мерцающим светом.

Покинув свое временное жилище в районе горла, сердце упало на уровень коленей и быстро заколотилось. Я мяла в руках покрывало. Нет! Не сейчас! Мы только приехали! Пожалуйста, еще немного времени!”

Отпустив штору, Айс расслабилась, опять прислонилась к стене и громко сказала: “Все в порядке”.

“Что?”

“Да. Это всего лишь лесничий”.

“Лесничий?”

Кажется, у Айс опять появился попугай. Я думала, что давно распрощалась с этой привычкой. Но, видимо, попугай все это время жил у меня внутри, дожидаясь своего часа. Ну, давай, Ангел. Постарайся придумать что-нибудь умное! “Что нужно лесничему здесь в столь поздний час?” Ну, конечно, это не Эйнштейн, но, лучшее, что я могу придумать в подобных обстоятельствах.

“Ну, как правило, местные власти не очень хорошо относятся к людям, отстреливающим оленей в этих лесах. Но, в последнее время здесь исчезли практически все хищники и рост поголовья стал неуправляемым. Так что, нет никаких проблем. Если у тебя есть лицензия”.

Я глубокомысленно кивнула. В мозгу родился новый вопрос: “Айс?”

“Мммммм?”

“У Булла же есть лицензия, не так ли?”

“Да”.

Я облегченно вздохнула.

“Надеюсь”, – практически беззвучно пробормотала она.

О, Боже!

Айс замерла за моей спиной.

“Что?”

“Они идут сюда”.

Прежде чем я успела подумать о чем либо, кроме как спрятать голову в песок подобно страусу, как будто это могло бы меня сделать невидимой для пытливых глаз, открылась дверь и в комнату ворвался яркий свет, осветивший все до последнего уголка.

Воцарилась мертвая тишина.

С трудом сдерживая приступы смеха, я лишь тихонько стучалась головой о широкие плечи Айс. Никак иначе нельзя было смотреть на лицо лесничего – лицо таращающееся на обнаженное и представленное во всем великолепии тело моей возлюбленной.

Мне не было нужды видеть все происходящее. Я и так прекрасно себе представляла знаменитый взгляд Айс. “Да?” медленно протянула она. Голос был полон опасности и страсти.

Судорожно сглатывая, мужчина дернул кадыком. Его глаза округлились и блестели как новая монета.

“Что-то не так?”

Лесничий испытывал явный дискомфорт. Он качнулся назад на своих каблуках. “Мм… нет. Я… ошиб… всего лишь хотел… все ли… хорошо… здесь”.

Я не могла пропустить столь удивительного зрелища, вытянула голову чуть вперед и усмехнулась: “Спасибо, у нас все отлично. Никаких проблем”.

Бедный мужчина был на волосок от обморока. Он прокашлялся и пальцами расслабил несомненно тугой воротник. “Ошиб… тогда хорошо. Раз здесь нет проблем”.

Я сделала вид, что задумалась. “Нет. Не думаю. Но мы ценим ваше участие. Да, Айс?” Я легонько толкнула ее локтем.

Айс нацепила на лицо одну из имитаций искренней улыбки, над которой, честно говоря, ей еще надо поработать, и весьма чопорно ответила “Да. Несомненно”.

“Спасибо. Догадываюсь, вы хотите остаться одни”. Прокашлявшись на последок, загнанный лесничий попятился назад и очистил помещение, закрыв за собой дверь.

Как только в комнате опять воцарилась темнота, я выпустила на волю свои желания и упала на кровать, сотрясаясь в неудержимом смехе. Спустя мгновение ко мне присоединилась и Айс, хотя, обычно все ее веселье выражалось в нескольких кривых усмешках.

Очень долго мы не могли произнести ни слова. “Смех – лучшее лекарство”. И что касается меня, это действительно так. Все мои страхи и сомнения улетучились. По крайней мере, сейчас.

Второй раз за эту ночь я заснула счастливой.


***

Часто кажется, что чем ближе цель, тем дольше тянется время. В моем случае это было именно так. У меня сложилось впечатление, что это путешествие в первые недели весны длилось уже годы. Мы передвигались по изрытым колеями горных дорог, часть из которых была так завалена снегом, что я опасалась больше никогда не увидеть цивилизации. Моему сознанию представлялись наши тела, замерзшие, словно мраморные скульптуры и ожидающие лета, когда какой-нибудь путешественник их найдет.

Но не смотря на все трудности, нельзя не сказать, что Булл был отличным проводником. Он всегда был жизнерадостен, что порой удивляло, и это поддерживало мой собственный оптимизм.

Мы спали и ели где приходилось. Когда кто-то спал в узенькой кабинке тяжелого грузовика, остальные разделяли обязанности водителя и штурмана. Но, поскольку, я никогда не водила машину в сильный снегопад, а Булл разделял ненависть Айс к картам, большую часть времени мне приходилось проводить размазанной между двумя огромными телами и пялиться на редкие канадские деревья.

И спать.

Много спать.

И с каким облегчением я заметила высокий шпиль церкви, стоящей на въезде в маленький городок, где я провела много счастливых лет. Церковь стояла так, как я и запомнила на всю жизнь. Устремленная ввысь, высокая, величественная, указывающая путь на небеса всем заблудшим. Так всегда говорил мой отец, когда она открывалась его взору.

Я воспользовалась помощью Айс и спустилась из расположенной достаточно высоко кабины. В лицо ударил холодный воздух, сугробы снега были чуть ли не по пояс. Я задрожала от холода и засунула онемевшие руки поглубже в карманы обтягивающей куртки, столь благородно предложенной мне Буллом.

Айс, в соответствии со своей кличкой, была невозмутима, как будто пребывание в сугробе снега в половину собственного роста было ее ежедневной работой. Я было позавидовала такой выдержке, но поразмыслив о цене, которую ей пришлось заплатить, пересмотрела свое отношение.

Лучше я буду дрожать все дни напролет.

Булл спустился со своей стороны кабины и подошел попрощаться. Он широко улыбался и был похож на доброго гризли, выпрашивающего подаяние на обочине дороги.

“Неужели ты не хочешь отдохнуть хотя бы несколько минут?” – спросила я: “Конечно, это ничем не примечательный городок, но кафе должны быть открыты, и в них варят отличный кофе”. Они могли наливать в кружки хоть скипидар, пока жидкость была горячей, она представляла для меня деликатес.

Булл улыбнулся, слегка погрустнев: “Если вы не возражаете, мэм, в следующий раз я обязательно воспользуюсь вашим предложением. А сейчас меня в кабине ожидает компания охотников. И моя оплата вместе с ними”.

Я сочувственно кивнула. Я всегда могла понять нужду, порой мечтая никогда не проходить ее уроков. Особенно сейчас. “Спасибо, Булл. Я не знаю, чтобы мы делали без твой помощи. Ты – великий человек”.

Последующий за этим румянце растопил снег в радиусе десяти миль, и, как бы это не было жестоко, я не смогла удержаться от усмешки, заключив Булла в сердечные объятия. “Я хотела сказать: береги себя”.

“Ты тоже”, – ответил он, крепко обняв напоследок. И, не отводя глаз от меня, кивнул в сторону Айс: “И ее, договорились?”

“Обещаю”.

Затем этот огромный мужчина распрощался с Айс, забрался в свой грузовик, махнул напоследок и растворился в вихре белого выхлопа. Я еще повздыхала, наблюдая, как грузовик исчезает в бесконечном лесу, потом вытащила себя из глубокого сугроба на слабо мощеную дорогу, ведущую к городу.

Я посмотрела вниз по дороге, рассматривая город, и сердце кольнула легкая грусть. Он стоял такой заброшенный и пустой. Если зеленый – цвет отчаяния, красный – страсти, то серый – заброшенности. Казалось, какой-то безумный художник на грани самоубийства махнул кистью и выкрасил весь город серым цветом, готовя его к вечному погребению на какой-нибудь скучной выставке.

Хотя, напомнила я сама себе, летом городок выглядел также как и в межсезонье. Как домашний питомец нерадивого хозяина соскучившийся по ласке, ждущий летнего солнца, возрождающего цвет и жизнь на земле.

“Ты в порядке?” – прозвучал за спиной голос Айс. Слегка вздрогнув, я вернулась в реальный мир.

“Да. Всего лишь задумалась”. И надеялась. И молилась. Все время нашего полета к свободе, я ни разу не подумала о том, что место, которое мне казалось благословенным во всех моих снах, могло не оказаться таким. Глядя на него сейчас, наблюдая, как угрюмый ветер сечет одиноко возвышающиеся сосны и гонит по пустым улицам фантастические снежные воронки, я на секунду подумала, что моя мечта постепенно становится кошмаром.

Насколько мечты одинокого ребенка могут быть приемлемы во взрослой жизни? И какое я имела право тащить сюда Айс? Эта женщина пришла сюда не потому, что ей больше некуда было идти, а потому что она решила строить свою жизнь в любом выбранном мною месте.

Я неожиданно почувствовала на своих плечах огромную ношу ответственности. Ребенок, всегда живший в глубине меня, разрыдался от страха.

Я почти поддалась внутреннему порыву броситься с криками вслед исчезнувшему грузовику Булла и умолять забрать нас отсюда. Подальше от этого места пустых обещаний и разбитых надежд.

Возможно, я даже бросилась за ним, так велико было мое желание убежать из реальности. На долю секунды я даже видела свое собственное тело, перемещающееся между мной и деревушкой вдали. И тут сильная рука, покрасневшая и огрубевшая от холода и ветра, взяла мой подбородок и подняла вверх. Мои глаза встретились с глазами цвета неба над головой. “Мы вместе, Ангел. И не имеет значения – где”.

Ее телепатические способности поразили меня, но уже через мгновение я открыла рот, чтобы ответить, наблюдая как выдыхаемый воздух превращается в морозный пар. “Я знаю. И это меня пугает. А что если это место не подойдет нам? А что если я вытащила нас из одной тюрьмы лишь для того, чтобы упрятать в другую? А что если…” – я опустила глаза, рассматривая грязные разводы на ее ладони: “… здесь все не так, как я помню?”

Она ответила со своей обычной, порой пугающей, искренностью: “Ангел, такое часто встречается в жизни”. Я посмотрела вверх и увидела легкую грустную улыбку, искривившую ее губы. “Но, если мы не будем использовать наш шанс, мечта будет нам без надобности. А без мечты…”

Ее слова проникали в глубь меня. И я не смогла не ответить ей улыбкой, вспоминая вечер, когда она рассказала мне, как ее собственные мечты, мечты о жизни со мной вне тюремных стен, помогли удержаться от убийства ее злейшего врага. “Где бы мы тогда были?”- тихо пробормотала я, продолжая ее фразу.

Подмигнув, Айс поправила тонкий жакет на своем красивом тренированном теле. “Действительно, где бы мы были”. И взяв меня за руку, повела по скользкой дороге на встречу любому, какое бы этот одинокий унылый город нам бы не готовил, будущему.


***

“Уютно”, – лаконично отметила Айс. Ее губы сложились в едва уловимую изумленную улыбку.

“Полагаю, ты хотела сказать “жутко””. Я просто физически ощущала на своей спине десятки невидимых глаз. Ожидающих, оценивающих, выносящих приговор.

Прямо передо мной находилась единственная городская гостиница, дарующая еду и кров. “Серебряная сосна” покоилась под огромными сугробами снега. В молодости это название интриговало меня. Часть его, а именно “сосна”, была заимствована у сорта окружающих деревьев, каких здесь было сотни, если не тысячи. И ты терялся среди них, как лилипут в стране Гулливеров.

Составляющая “серебряная” вводила меня в недоумение. Я никогда в своей жизни не видела серебряной сосны. За исключением окрашенных в серебро веток, продаваемых на распродажах в канун Рождества.

Однажды я набралась мужества и спросила об этом мать. Она улыбнулась той самой выводящей из себя улыбкой, что свойственна всем матерям, и сказала, похлопывая меня по голове как туповатого юнца: “Это поэтический образ, дорогая”.

И, разумеется, оставила меня наедине уже с двумя вопросами, вместо одного.

Но, несмотря на столь неуместное название, “Серебряная сосна” было тем местом, что я вспоминала с огромной любовью. И не только потому, что ее хозяйка Мисс Кармоди тайком от родителей давала мне вкуснейшие пирожные. Но и из-за своих огромных старых комнат, на изучение которых уходила большая часть дождливого летнего дня.

Сейчас же он выглядел отелем из "Сияющиего" (The Shining).

Ну, или "Психо" (Psycho).

В моей голове зазвенело по-девичьи тонкое злобное хихиканье Кассандры, усиливая ужас от восприятия этого места. “Заткнись”, – пробормотала я, стараясь унять приступ дрожи. “Просто заткнись”.

“Извини?” – Айс вопросительно посмотрела в мою сторону.

“Прости. Разговариваю сама с собой”. Как обычно. Ну, давай, Ангел. Сбрось с себя эти наваждения. Или она подумает, что ты сломалась. “Здесь не совсем так, как мне запомнилось”, – поделилась я гениальными наблюдениями со своей ухмыляющейся половинкой.

“Нисколько не сомневаюсь в этом”, – она с кажущейся беззаботностью пожала плечами. “Все сильно зависит от времени года”.

“Да. Думаю, что ты права”. Я принялась оглядываться по сторонам. В поле зрения попал магазинчик автозаправочной станции. Он, также, казалось, был заброшен. Единственным признаком жизни была неоновая вывеска “Пейте Кока Колу”, мерцающая как глаз разъяренного циклопа.

Через перекресток от станции располагалось одноэтажное здание школы. Следом за школой – строгого вида церковь. Всем, кто ее видел, она казалась очень внушительной благодаря своему огромному витражному окну, испачканному красками невиданных цветов. Церкви вроде этой никогда не вызывают благоговения. Они его убивают.

И только длинное приземистое здание кафе, по совместительству являющейся единственной в городе бакалейной лавкой, вызывало хоть какие-то теплые чувства. Окна запотели изнутри и наружу к темнеющему дню пробивался призрачный свет. “Мне кажется, что я попала в самую середину одного из рассказов Стивена Кинга”.

Айс посмотрела на кафе с необычайной мягкостью: “Мне кажется, что местные жители испытывают беспокойство. Давай пойдем удовлетворим их любопытство”.

“Мне нравится эта идея”, – ответила я, мысленно моля о доброжелательном приеме. “Надеюсь, здесь по-прежнему варят кофе”.

Тихо напевая себе под нос тему из Сумеречной зоны, Айс снова взяла меня за руку и повела к кафе.

Волна горячего воздуха, ударившая нам навстречу в открытую дверь, чуть не заставила меня сбежать обратно на улицу, спасаясь от внезапного удушья. Но дразнящий запах кофе, как раз такой, как я помнила, и крепкая хватка Айс взяли меня на буксир.

Даже с учетом своих небольших размеров, кафе было практически пустым. Мы дошли до стойки под прицелом недоверчивых глаз, смотрящих с каменных лиц. Я чувствовала себя абсолютно некомфортно. Изобразив на своем лице самую доброжелательную улыбку, я скользнула на табурет и подозвала официантку, крашенную блондинку с пышными формами и медленно тлеющим окурком в ярко накрашенных губах.


Я мысленно улыбнулась. Будь Пони сейчас с нами, ее бы сразило наповал. Она всегда была слаба на таких “дешево и просто”.

“Два кофе, пожалуйста”, – попросила я как можно дружелюбнее.

“Деньги есть? Милостыню не подаем”.

“Да, конечно”, ответила я, засовывая руку в карман джинсов и извлекая на свет несколько помятых купюр и монет. “Хотя, это американские. Вы принимаете такие?” – я была уверена в успехе. Придет лето, и эти люди будут с охотой брать все Линкольны, Вашингтоны и Джексоны, попадающиеся на пути.

После длительного раздумья женщина наконец кивнула и повернулась к плите, стоящей у кухонной двери, сняла с нее кипящий чайник и плеснула нам две чашки кофе. Затем она повернулась обратно и, поставив их на стойку, с безучастным видом отправила в нашем направлении. От толчка жидкость пролилась на оборванную, прожженную клеенку, закрывавшую барную стойку.

Я взглянула на свою подругу, безучастно рассматривающую зеркало позади официантки. Казалось, ее совсем не задело нанесенное нам оскорбление.

Нам надо поговорить, Айс. В конце концов, в чем прелесть иметь по соседству "Чудовище из Болота", если она не может призвать к ответу ужасную грубую официантку?

С тихим рычанием барменша погасила окурок в стоящей неподалеку пепельнице, заграбастала мои купюры и отправилась к кассе. Спустя мгновение она вернулась и бросила на стойку несколько мелких канадских монет.

Справа от себя я услышала холодный, спокойный и, о, такой опасный, тихий голос: "Отдай ей остальное".

Губы барменши искривились, как будто она проглотила кусок стекла. Она безмолвно застыла, а ее лицо сменило свою окраску от бледной к еще более бледной, пока не остановилось на абсолютно белом цвете. "Полагаю, я достаточно тупа". Мне даже не пришло в голову скрыть свою удовлетворенную улыбку. Более чем удовлетворенную.

"Сейчас же".

"Я…и не понимаю о чем вы говорите", ответила она полным панического ужаса голосом.

В отражении зеркала я видела взгляд Айс, переходящий с меню на две чашки кофе, покоящиеся на стойке, и обратно на барменшу. Ее лицо по-прежнему оставалось каменным.

Своим враждебно настроенным взглядом Айс просто приковала к себе женщину, взявшую лишнего, побуждая ее к действию. Наконец несчастная вскочила, будто все демоны ада вселились в ее каблуки, ударом кулака открыла кассу и в рекордные сроки отдала недостающую сдачу.

"Спасибо", ответила я сладким голосом, наконец-то отхлебывая с трудом добытый кофе.

На вкус он оказался даже лучше, чем тот, что мне запомнился в детстве.


***


Уже через час я была сыта по горло холодностью окружающих. Даже горячий кофе не растопил холод, сидящий внутри меня, порожденный глазами, следящими за всеми моими перемещениями, как будто мой напиток мог материализоваться в смертельное оружие, способное погубить окружающих.

Я уже сильно нуждалась в поддержке, когда Айс перехватила мой взгляд и быстро кивнула. Оставив совсем не заслуженные чаевые, я соскользнула со стула и схватила мой тяжелый рюкзак, закинула его за плечи, устраивая поудобнее.

Айс сделала тоже самое. Напоследок окинув взглядом всех наблюдавших за нами, давая понять, что у нее очень и очень хорошая память, она направилась к двери и нашему выходу из идиотского положения, сложившегося в кафе.

Несмотря на продолжающийся мороз, холод снаружи казался теплее только что оказанного приема. Я засунула руки внутрь карманов моего одолженного жакета и повернулась посмотреть на Айс: "Да уж, это не похоже на отдых на берегу моря”.

Айс пожала плечами, забрасывая свой рюкзак за спину: "Полагаю, им просто не было уплачено за любезность к посетителям вне сезона".

"Да уж", – вздохнула я, вновь поворачиваясь к "Серебряной сосне". Она, как и раньше, выглядела закрытой и отстраненной. В мой план входило снять здесь комнату, по крайней мере, до тех пор, пока не снимем дом. Но вспоминая сейчас эти мысли, даже если в них была толика здравого смысла, я понимала, что ничто более не сможет затащить меня внутрь, даже упряжка диких лошадей.

Было слегка за полдень, но небо уже начинало темнеть. С запада надвигались огромные тучи, обещая еще больше снега. Я опять задрожала и обернулась посмотреть на свою подругу, спокойно стоящую посреди пустынной улицы и разглядывающую меня. Мои плечи опять ощутили тяжелый груз ответственности. Это ощущение разительно отличалось от того пьянящего ощущения свободы, которое я чувствовала, будучи здесь ребенком. Может быть, они говорили правду. Может быть, тебе никогда не вернуться домой.

Нежно улыбнувшись, Айс подошла ко мне и, не обращая внимания на пристальные взгляды, которые я ощущала вокруг, заключила в теплое объятие. Отстранившись, она посмотрела на меня, без усилия завладев моим вниманием: “Пойдем. Давай посмотрим, что нам еще надо сделать”.

Несмотря на свою немногословность, Айс хорошо знала, как лучшим образом управиться со своим словарным запасом. Каким-то образом ей удалось, вообщем, как удавалось и все остальное, изгнать мое чувство вины.

Наше будущее.

Я крепко обняла ее в знак благодарности, затем отодвинулась, обращая решительный взгляд к нашей цели. Препятствия, стоящие на нашем пути, представились в истинном свете. Это были не огромные непроходимые пропасти, а всего лишь брошенные нам вызовы, которые мы примем и победим.

Кивнув самой себе, я потопала вниз по дороге. Айс, разумеется, последовала за мной. Когда последнее здание растаяло в тумане, я неожиданно свернула вправо, сойдя с дороги в глубокий сугроб. “Срежем”, – объяснила я не оборачиваясь на без сомнения удивленную реакцию моей подруги.

Идя через дружественный и любимый лес, я чувствовала, как мое сердце наполняется светом. Чем дальше я продвигалась по тропинке, инстинктивно находя направление всем своим существом, не прибегая к разуму, тем, казалось, моложе я становилась. Деревья становились выше. Свежий снег ложился на сосновые иглы. В воздухе стоял смолистый запах. Все вокруг бурлило жизненной силой. Птичий хор радостно встречал каждый луч медленно садящегося солнца, пробившийся сквозь деревья, согревающий мою кожу и вызывающий улыбку на лице.

Закрыв глаза, я практически могла слышать гомон детей, играющих на узеньком берегу блестящего голубого озера. Порой мне казалось, что я держу в руках однопенсовую свечку из детства, ощущая не только ее свет, но, что важнее, и вес.

Я бы направилась прямиком через валежник и сломала бы себе шею, если бы в конце концов Айс не вытащила меня из моих мечтаний обратно в реальность, дернув за край жакета.

"Осторожней", – мягко попросила она, пробираясь через нагромождение поваленных сосен.

Я моргнула, опять ощущая холод, мое взрослое тело и ответственность. Но каким-то образом, после только что полученного подарка, ничто не казалось таким ужасным, как до этого. “Этого… здесь не было раньше”, – ответила я, чувствуя, как несмотря на холод горят от смущения мои щеки.

Айс практически выстрелила в меня взглядом, явно считая молчание высшей добродетелью, особенно в ответ на мои блестящие наблюдения. Затем продолжила изучать большой завал, преградивший нам путь: “Может, поищем обход?".

“Никаких проблем. Пойдем”.

Уже через несколько минут мы вернулись на нашу тропинку, и прежде, чем я осознала это, открылся вид на озеро, расположенное за последними деревьями, укрывающими его. Но оно не было таким, каким я его запомнила – глубоким, дружелюбным, голубым. Оно было замерзшим и серым ото льда. Большая его часть была очищена от снега, в самом центре горел огромный костер. Группка детей скользила взад и вперед по льду. Большая часть из них играла в игру, которая, похоже, была хоккеем. Звуки от их клюшек эхом разносились по всей поверхности озера.

Быстро свернув налево, я продолжила свой путь вдоль линии деревьев, пока не показался первый коттедж, больше похожий на огромный дом, чем обыкновенную хижину. Я прошла мимо первых двух и остановилась. Мое дыхание прервалось, когда я увидела своими собственными глазами то, чему мое сердце отказывалось верить.

Коттедж, то самое место, где я провела столько удивительных летних дней, место, воспоминания о котором позволили мне пережить столько трудных лет, исчез.

Только покров свежего снега указывал на его могилу.

Я почувствовала, как слезы подступили к глазам, слезы, которые могли прогнать только теплота и поддержка Айс. Все эти годы какая-то часть моего сердца хранила надежду, что сообщение о том, что дом сгорел, было всего лишь дьявольской шуткой моего безжалостного бога.

Оказалось, что эта шутка была реальностью.

"С тобой все в порядке?" – спросила Айс, после некоторого размышления о том, что же могло здесь вызвать мои слезы.

"Его нет", – прошептала я и рассмеялась сама над собой. “Я знаю, я – настоящая дура. Это ведь не должно было меня удивить, правда? Я имею ввиду, я знала об этом. Но, я не думала, что это будет именно так…"

"Пусто?"

Я вздохнула: "Да, пусто".

"Ты помнишь, как это выглядело?"

Я повернулась к ней: “Помню ли я? Конечно, я помню! Я думаю, что сохранила в памяти каждое бревно и гонт. Я даже помню, что крыша слегка провисла прямо по середине. Черный вход с щитовой дверью всегда выглядел так, как будто нуждался в покраске. А окна всегда были в паутине. Над входом дерненные наличники. Фартук полощется на ветру. Все”.

“И ты можешь воспроизвести у себя в памяти эту картинку?”

Вспоминая, я рассмеялась сквозь слезы: “Да”.

Айс улыбнулась в ответ: “Отлично. Потому что это снова будет так выглядеть. Все что нам нужно, это немного времени и усилий”.

Я поглядела на непоколебимую уверенность в ее глазах и во второй раз за сегодняшний день поверила. Прогоняя слезы, на моем лице расцвела улыбка: “Чего же мы тогда ждем? Если у тебя есть силы, то у меня есть время”.

И, нарушив границу, все равно что заяц на снегоступах, я понеслась через снег по направлению к снежному насту, скрывавшему землю, на которой однажды поднимется дом, сохранившийся в мой памяти.

Только он будет лучше, потому что вместе со мной в нем будет Айс.


***

Мы вернулись только к закату. Голодные и замершие. На импровизированное исследование местности у нас ушел практически весь день. Айс выглядела вполне удовлетворенной, когда я водила ее по памятным местам моего детства: маленький зеленый док, примостившийся на небольшом отрезке пустынного берега (здесь использовался только ручной труд, причем, стоит в интересах правды отметить, незаконно); заросли камыша, в которых лягушки устраивают летом веселые громкие концерты для своих пар; маленькая теплая заводь с вечно снующими среди водорослей головастиками и безупречной гладкой поверхностью, столь удобной для метания камушков.

Я даже заставила ее влезть на мое любимое дерево – старую дружелюбную сосну, чьи сучки представляли собой удобную лестницу для маленьких детских ног, а большая гладкая ветвь была удобным пристанищем юному наблюдателю за гонками раскрашенных во все цвета радуги яхт.

Как только мы вышли из леса на открытую местность, с неба посыпались большие мокрые снежинки, обещающие очередные заносы. Продрогшая, промокшая до костей, голодная, с начинающейся головной болью, сверлящей в районе бровей и готовой разрастись до неимоверных размеров, я тяжело вздохнула.

“Предполагаю, мы должны разбить ночлег, да?” – унылые звуки моего голоса могли расстроить даже приговоренного к повешенью.

Пробормотав себе что-то поднос, она опустила на снег тяжелый рюкзак и начал вытряхивать из него наши пожитки, которые состояли из двухместной палатки и трех среднего размера, но предназначенных для ночевки на снегу, спальников, которые, несмотря на бурные возражения Айс, Буллу таки удалось вручить нам.

Некоторое время я безучастно стояла в стороне. Темные волосы моей подруги уже успели покрыться белой пылью снежинок, когда до меня наконец-то дошло, что лагерь сам по себе не обстроится.

Я успела сделать только шаг в направлении Айс, как раздался звук сломанной ветки. Резко повернувшись вправо, я в оборонительном жесте вытянула вперед руки, как будто это могло меня спасти от гризли или подобного смертельно опасного вечернего посетителя.

Но, это был не гризли и не волк. Даже не кролик, изучающий забавного вида чужаков, вторгшихся в его владения. На небольшом холмике, отделяющим наши владения от соседних, стояла маленькая хрупкая фигура, завернутая в тяжелую парку. Я подняла свои руки в нерешительном взмахе, надеясь, что кем бы ни был наш молчаливый наблюдатель, ему нечего скрывать, кроме своих рук в карманах жакета.

Из глубин мехового капюшона парки донесся женский, слега колеблющийся, голос. “Кто вы?” – не двигаясь с места спросила женщина: “Это – частная собственность. Если придется, я могу позвонить в полицию”.

Я узнала массачусетский акцент, так забавлявший меня в детстве. На лице появилась недоуменная улыбка: “Миссис Андерсон? Это вы?”

“Кто вы?” – повторил, ничуть не обрадованный, что его узнали, голос.

Я вздрогнула, застыв в замешательстве несколько дольше, чем это было бы прилично, затем смирившись с судьбой, открыла рот в надежде на обвал несуществующей горы или появление гризли, поедающего женщин. Больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь землю.

Но не тут-то было.

Дело в том, что в маленьком кусочке ада, именуемом Болото, огромное количество времени – по крайней мере мне так казалось – мы с Амазонками проводили, играя в небольшую игру “Угадай настоящее имя Ангела”. Да, разумеется, они знали мою фамилию. Все. Ее, по крайней мере, четыре раза в день громко называли на поверках. Ну, или чаще, если я чего-то нарушала или была нужна на каких-то работах.

Но мое имя… Да, этот мой маленький секрет охранялся лучше, чем Форт Кнокс. И началось это еще в нежные годы моей юности и прошлой жизни, когда меня частенько дразнили из-за него.

Удивительнее всего было то, что Корина не смогла его отгадать, хотя ее длинные щупальца проникли во все аспекты тюремной жизни. Правда, мысленно возвращаясь в те времена, я полагаю, что она могла и знать его уже в первые секунды моего заточения в Болоте, но никогда не имела желания, или, быть может, возможности, использовать против меня это оружие. Я была и навек прибуду безумно благодарна ей.

Что же касается Айс… Однажды, в разгар очередной игры, когда особенно изобретательные догадки заставили меня краснеть от ног до головы, от кончиков пальцев до корней волос, я поинтересовалась ее кажущимся безразличием к этому вопросу.

Она пожала плечами и ответила в своей обычной прямой манере: “Если тебе нравится имя Ангел, значит, так оно и будет. Я буду звать тебя Ангел”.

Вот так просто.

Сзади меня раздалось легкое покашливание. Я моргнула, осознав, что не только наша гостья дожидается ответа. Вместе с ней его ждет и Айс.

Проклятие.

Тысяча проклятий.

“Я Тайлер, миссис Андерсон”, – наконец промолвила я. Возможно, мой ответ был несколько тише, чем следовало, но сильно громче, чем я по некоторым соображениям желала.

“Тайлер?” – повторила женщина. Капюшон парки дернулся вперед, повинуясь столь знакомому мне с детства изумленному жесту маленькой птичьей головки: “Тайлер Мур? Это действительно ты?”

Я рассмеялась. Хотя не думаю, что мой смех был особо ободряющим.

Однако, наверное, для нее этого было достаточно, поскольку она начала спускаться с холма, направляясь в нашу сторону с грацией человека, привыкшего пробираться сквозь глубокие сугробы.

“Не произноси”, – я тихо предупредила твердыню позади себя: “Даже не думай”.

Тишина.

“Даже не мечтай”.

Благодарю тебя, Господи.

“Мэри”.

Если бы я не была абсолютно уверена всеми фибрами своей души, что Айс в мгновения ока может порубать меня на мелкие кусочки, я бы набросилась на нее быстрее, чем волк на кролика. В итоге мне пришлось удовлетвориться легким поворотом головы в ее сторону и испепеляющим взглядом, способным, я уверена, растопить стекло.

К сожалению, даже снег, падающий между нами отказал мне в этой малости – растаять от моего горячего взгляда. Что же касается до объекта моих жалких попыток ярости, она выглядела спокойной и собранной, как будто ничто не в силах ее испугать. Неужели так сложно хотя бы притвориться напуганной? – ее лицо было безучастно, и только в глазах застыла хитрая улыбка.

Дождетесь у меня, миссис Высокая и Могучая. Отольется тебе той же монетой.

Я больше не успела ни о чем подумать, поскольку оказалась заключенной в крепкие объятия, неожиданно сильные для такой хрупкой женщины. Жалея старческие кости, я обняла ее вполсилы.

Прошло много времени, пока мы оторвались друг от друга. Она приложила свои теплые, укрытые перчатками ладони к моим онемевшим щекам: “Милость Божья, дите, это действительно ты! Ты так выросла, что я с трудом узнала тебя!”

Я рассмеялась и, разумеется, покраснела. “Да, конечно, годы берут свое”. Я едва видела ее лицо, но хорошо чувствовала свет улыбки, пробивающийся сквозь темноту капюшона, как путеводная звезда искренности ее приветствия.

Делая шаг назад, она рассмеялась очень музыкальным, полным любви голосом: “Хотела бы я, чтобы и в моем случае годы брали свое. Просыпаясь каждое утро, я готова поклясться, что усохла за ночь на очередной миллиметр”.

Затем она откинула назад капюшон, и я впервые смогла разглядеть лицо, столь знакомое мне, как будто я видела его только вчера. Седины и морщин стало чуть больше, но глядя на нее, я чувствовала, что опять вернулась в прошлое, сделав очередной шаг к Сумеречной Зоне. Это был день, наполненный де жа вю.

“Так удивительно видеть вас”, – ответила я. Должно быть, со стороны это выглядело полным идиотизмом. Снег заметал мои плечи, а я стояла и улыбалась, глядя на нее.

Мягко взяв меня за руку, женщина вернула улыбку: “Мне тоже удивительно видеть тебя, дорогуша. Я думала, что этого уже никогда не произойдет. Твоя мать не особо рассказывала о твоих похождениях, а потом мы и вообще перестали встречаться”.

Продолжая хранить на лице уверенную улыбку, я пребывала в некоторой растерянности.

Хотелось выпрыгнуть в воображаемое окно, но тут Айс почувствовала мой дискомфорт. Она продолжила рыться в рюкзаке в поиске неизвестно чего, издавая при этом гораздо больше шума, чем обычно.

Этот отвлекающий маневр придал мне силы, улыбка стала более естественная: “Миссис Анедрсон, позвольте представить вам мою подругу Морган. Морган, это миссис Андерсон. Моя соседка”.

“Приятно познакомиться, мадам”, – ответила Айс, деликатно пожимая руку старушки.

“Хватит”, – ответила та, крепко пожимая руку моей возлюбленной: “я уже семьдесят пять лет как Руби. Мне бы хотелось, чтобы вы так меня и называли, Морган”. Повернувшись, она подмигнула мне: “Это касается и вас, Тайлер”.

Я твердо верю, что в нашей взрослой жизни бывают моменты, когда исчезает груз прожитых лет и мы опять чувствуем себя провинившимися семилетними детьми, выслушивающими отповедь учителя.

Это был как раз такой момент.

Я стояла в полной уверенности, что жара моих щек достаточно для огромного лесного пожара, предпринимая отчаянные попытки скрыть эффект от ее мягкого упрека.

Повисла неловкая пауза. Какое-то время миссис Андерсон – Руби разглядывала руки Айс, затем повернулась ко мне и улыбнулась: “Надо заметить, вы выбрали замечательное время года для своего визита, Тайлер. Никакой толпы”.

Я облегченно рассмеялась, почувствовав ее дружелюбие: “Да уж. Правда вода слегка холодновата”.

“И, полагаю, несколько тверда для катания на лодке”, – поддразнила она.

“Да уж. Но к плюсом можно отнести то, что скорее всего мне не надо беспокоиться о солнечном ударе”. Я почувствовала, что больше не могу продолжать дружескую беседу и принялась рассматривать мои руки, улыбка сползла с моего лица, как хэллуиовская маска в конце праздника.

Ложь можно рассматривать, как жалкую попытку сказать “Здравствуйте”, правда же больше всего смахивает на постоянное “До свидания”. Всякое происходило в моей жизни, но я не могла позволить себе потерять Руби, которой так отчаянно хотелось быть нужной.

“Я здесь… не просто с визитом”, – начала я, надеясь, что моя хорошо отрепетированная речь получится лучше, чем то, что звучало в моей голове. Хотя это было трудно, но я старалась не смотреть на Айс. Мне очень нужна была ее поддержка. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула: “Мне нужен отдых после того, где я побывала. Я очень устала от жестокости вокруг меня”, – и это было правдой. “Избиения. Резня. Стрельба”, – тут я посмотрела на Айс. Она в молчаливом согласии закрыла на секунду свои глаза, затем вновь открыла их и твердо встретила мой взгляд. Так хотелось броситься к ней, но я не смела.

Воспоминание о моих видениях, в которых она истекала кровью на земле, были слишком болезненны, чтобы занимать сейчас их исследованиями. Сегодня мои сны слишком часто напоминали о себе. Я каждый раз покрывалась холодным потом и лишалась дыхания, как только они вылезали из той ямы, что я вырыла им в своем подсознании.

Оторвав взгляд от своей возлюбленной, я опять посмотрела на Руби. Ее лицо дышало состраданием. Попытавшись улыбнуться, я продолжила: “Воспоминание об этом месте помогло мне пройти сквозь все трудные времена мой жизни. И я решила, что если я когда-нибудь вернусь сюда и постараюсь осуществить свои сны, может быть жизнь опять наладится”.

Я опять вздохнула, ощущая как мои плечи прогибаются под тяжестью того, что мне надо было облечь в слова: “Я не знаю, может быть это все глупые мечты, но я знаю, что должна попробовать”.

Руби рассмеялась и мягко положила руку мне не плечо: “Ты всегда была мечтательницей, Тайлер. С самого первого раза, что я тебя увидела, сидящей на качелях и смотрящей на закат. Это раздражало твою мать. Не думаю, что она понимала тебя. Но я всегда верила, что тот, кто может так сладко и хорошо мечтать, никогда не упустит свой шанс превратить мечту в реальность. И если пребывание здесь поможет тебе осуществить свои мечты, я сделаю все возможное, чтобы помочь”.

Слезы обожгли мои глаза, а маленькая частичка моего сердца опять отдала свою любовь женщине, пронесший сквозь эти годы хорошее отношение к маленькому одинокому ребенку. “Спасибо”, – прошептала я со всей искренностью своего сердца.

“Всегда пожалуйста”, – ответила она с доброй мягкой улыбкой, наверное, как и я, вспоминая далекое прошлое.

Убрав руку с моего плеча, Руби с любопытством обернулась к Айс: “А вы? Вы не похожи на мечтательницу, Морган”.

Айс улыбнулась и в слабом мерцании ее улыбки я смогла заметить легкий отблеск опасности: “Придется стать”.

Уголком глаз я заметила реакцию Руби, которая слегка смутилась, прежде чем кивнуть в ответ: “Да, здесь вы станете”.

Затем она повернулась и посмотрела вниз. Ее глаза расширились от удивления: “Вы ведь не собираетесь провести ночь на холоде?”

Я вздохнула: “Мы не сразу пришли к такому решению. Вообще-то, мы собирались снять комнату в Серебряной сосне, но гостиница закрыта в ожидании сезона”. Мои щеки опять запылали, и я посмотрела на нее с, как мне казалось, с детским выражением на лице: “Наверное, мне нужно было им все объяснить?”

Руби отрицательно махнула рукой: “Не стоило. Маргарет Кармоди держала это место открытым круглый год. У нее был неплохой бизнес, даже в середине зимы – она сдавала комнаты охотникам. После ее смерти все перешло ее племяннице. Приятная женщина, но…” – она запнулась в поисках подходящего слова: “какая-то эксцентричная что ли”.

Я рассмеялась: “Бешенная?”

“Как клоп”, – чопорно подтвердила Руби.

“Мне горько слышать, что миссис Кармоди умерла. Она была очень приятной женщиной”.

“Да, очень приятной”. Она посмотрела на наши пожитки, затем на меня. Ее лицо было серьезным: “А сейчас я предлагаю вам собрать все это обратно в рюкзак и последовать за мной. До тех пор, пока вы не восстановите ваше жилище, вы можете оставаться в моем доме”.

Я тяжело сглотнула и решилась посмотреть на Айс. Безусловно, моя возлюбленная пристально смотрела на Руби. Ее глаза превратились в одну узкую щель. Даже на расстоянии чувствовался закипающий в ней гнев.

Это было не очень хорошо.

“Что-то не так?” – спросила Руби, переводя взгляд с Айс на меня и обратно, удивляясь, что мы не набросились на нее после столь щедрого предложения.

“Мм, нет… Все хорошо. Правда… Я… Морган?”

Мне почудился голос матери. Когда сомневаешься, проси.

Я так и поступила. Разумеется, не словами. Но выбирая между ночевкой в холодной тесной палатке и ночевкой в приятном теплом доме, в приятной теплой кровати, было несложно найти нужное решение.

Осталось только уговорить мою гордую подругу, для которой получение любой помощи казалось верхом слабости. Даже если эта великодушная помощь избавила бы нас от ранней смерти или, по крайней мере, отмороженных частей тела.

Если вам кажется, что все это звучит излишне мелодраматично, то просто вспомните, что я была очень-очень замерзшая. И очень-очень уставшая. А головная боль перешла, как говорил мой отец, в стадию “конского топота”. В моей голове стучал копытом очень смелый ослик.

Я смотрела на Айс как можно жалобнее, надеясь, что это сработает.

После нескольких секунд ожидания, показавшимихся вечностью, выражение ее лица слегка смягчились, плечи опустились. Кривая улыбка наползла на лицо, и ее глаза приняли обычное выражение, хотя, там было уже темно, чтобы быть достаточно уверенным в этом.

Тщательно скрывая радость моей маленькой победы, я повернулась к Руби и как можно вежливее сказала: “Если вы уверены, что это не очень ужасно, мы будем рады принять ваше приглашение”.

“Отлично. Тогда решено. Собирайте вещи и следуйте за мной”.

ЧАСТЬ 2

Внутри дома Руби было все точно так, как я помнила: тепло, комфортно, пахло кедром и свежими, горящими дровами. Я счастливо вздохнула, мое напряжение таяло, как снежинки на моей одежде, когда она подвела нас к огромному каменному камину, занимавшему большую часть стены.

Запахи всегда имели некую власть надо мной, даже когда я была маленькой: могли расслабить или подбодрить. Помню, как холодным зимним утром я заходила в ванную, открывала бутылочку с кремом для загара, прикасалась к песчинкам, все еще прилипшим к горлышку, вдыхала запах, и мои мысли немедленно переносились в солнечный день на пляж, мне казалось, что я слышу шум прибоя, пронзительный крик чаек, кружащих над песком в поисках объедков.

Также, как песня может напомнить вам о печально закончившейся истории любви, или как луч заходящего солнца, пробившийся сквозь деревья, напоминает о чудесном дне, запах дома Руби, с его веселым пламенем в камине, делает меня счастливой, юной и свободной.

– Грейтесь пока у огня, а я принесу вам сухую одежду. Ты будешь отлично смотреться в моем халате, Тайлер. А ты, – Руби посмотрела на мою высокую спутницу, – думаю, что подберу тебе что-нибудь из старой одежды Джека. Оставайтесь здесь, я скоро вернусь.

И она зашагала из комнаты своей быстрой походкой, той самой, что всегда была ей присуща. Я посмотрела на Айс, греющую руку у огня, который дружески пылал и потрескивал в камине.

Извини, – сказала я мягко, ни за что особо не извиняясь. Просто нужно было что-то сказать, чтобы хоть как-то снять напряжение, повисшее между нами.

Она мрачно взглянула на меня, пожала плечами:

Да все нормально, – и снова уставилась в огонь, по-видимому, поглощенная его мерцанием. Судя по всему, «нормально» все не было. Это значило, что я перешагнула через еще одну невидимую границу, которую она провела, чтобы защитить себя от окружающего мира; значило – как бы я ни думала, что хорошо знаю ее, снова и снова обнаруживала, что совсем не знаю ее.

О, Корина, как бы я хотела, чтобы ты была здесь! Мне бы сейчас пригодился твой совет.

Все-таки я скучала по друзьям, которых оставила в Болоте, и часто думала о них. Но ни по кому я не скучала так сильно, как по Корине, чья материнская забота, милое кокетство и мудрый, пусть даже саркастичный, совет никогда не подводил меня и почти всегда давал мне ответ, который я искала.

Однако, Корина все еще была надежно упрятана в Болото, и, вероятнее всего, будет находиться там до последнего своего вздоха. От этой мысли мои внутренности скручивало в болезненный клубок, и все это казалось дикой несправедливостью по сравнению с той теплотой и заботой, которой она меня окружила.

Плюс, еще что-то нужно делать с Айс.

Но эта особая проблема должна была подождать, поскольку послышались быстрые шаги Руби по деревянному полу в коридоре, которая приближалась быстрой походкой.

Руби Андерсон все делала быстро. Читала. Ела. Говорила. Я помню, как провела один дождливый день, наблюдая ее за вязанием. Спицы двигались так быстро, и я готова поклясться, что видела искры, когда они ударялись друг о друга. Огромный шарф ниспадал, подобно красочному водопаду, со своих спиц, увеличиваясь с каждой секундой. Она была великолепна.

Руби зашла в комнату, улыбаясь и неся два плисовых халата. Отдав их нам, она положила руку на мое плечо.

– Тайлер, ты помнишь, где ванна? Бери Морган с собой, снимите мокрую одежду. Захватите потом ее сюда – посушим над огнем. А я пока сделаю кофе.

С этим она вышла, быстро укрывшись в кухне, в то время, как я немо уставилась на нее. Спустя мгновение я повернулась к Айс.

– Ладно, пошли переодеваться.

Она последовала за мной без колебания и недовольства, от чего я с облегчением вздохнула.

Ванная комната Руби была типичным примером классической бабушкиной ванны. Маленькие мыльца, которые вы никогда не отважитесь использовать, чтобы не погубить их искусно созданную форму; сделанная со вкусом чаша для хранения зубных протезов (моя собственная бабушка использовала для хранения своих протезов матерчатую коробочку. Это хорошо, чтобы не созерцать эти протезы, сидя в ванной. Уж особенно, если у вас аллергия на подобные вещи). Маленькие мочалки, которым соответствуют такие же маленькие полотенчики, чтобы вытирать руки; полотенца побольше, коврики, чехольчик, покрывающий туалетный бачок, занавеска для душа, и все это сделано в цвете «Античной Розы». Похоже, все женщины, которым за шестьдесят, покупают подобные вещи.

Я сбросила свою одежду и начала быстро растирать свое закоченевшее тело толстым пушистым полотенцем, когда заметила, что Айс как-то странно стоит и вертит в руках пуговицу своей рубашки.

Пока я наслаждалась относительным комфортом под пушистым полотенцем, Айс обсыхала в своей одежде. Ее кожа намокла, и она стояла так близко ко мне: рубашка прилипла к ее великолепному телу, заставив взыграть мои гомоны, а самая разумная часть моего мозга обеспокоилась, что моя темноволосая возлюбленная может заработать себе пневмонию, если тотчас не скинет свою промокшую одежду.

– Позволь мне помочь тебе с этим, – начала мягко настаивать я, бросив полотенце и потянувшись к ее рубашке.

Нахмурившись, она отступила назад так быстро, что почти очутилась в ванне, отвернулась от меня, не отпуская свою рубашку.

– Я сама справлюсь.

Возможно, я говорила раньше, что одна из наиболее нежелательных черт, которые достались мне от отца, была склонность к сарказму. Это был его урок, который я усваивала хорошо и неоднократно. И также как и у него, это проявлялось в самый неподходящий момент. Как сейчас.

– Ну, конечно же, ты справишься, Айс, – ответила я, а мой голос, определенно сквозил насмешкой. – При таком темпе скорее настанет лето, прежде, чем ты расстегнешь хоть половину пуговиц. Просто позволь мне помочь тебе, ладно?

Она сверкнула зубами, но это была не улыбка. А может и была, но не та, что выражает счастливые эмоции.

– Я сказала, что обойдусь сама.

Я моргнула, затем невольно отступила назад. Иногда, находясь с Айс, так легко забыть с кем имеешь дело. Ее неограниченная преданность, ее потрясающая нежность со мной – из-за них я порой не замечала опасную, дикую женщину, что скрывалась под маской вежливости и любезности, которую она научилась натягивать на себя, словно пальто, чтобы выжить в этом, так называемом обществе.

Но бывали моменты, подобно этому, когда все это обрушивалось на меня, словно сошедший с рельс экспресс. И ведь это была женщина, которую я любила всем своим сердцем.

Хладнокровная убийца.

Страстная любовница.

Ледяная выдержка.

Горячая любовь.

Айс была всем этим и еще многим. Как кто-то сказал: противоречие погружало в загадку.

Я наконец-то позволила себе выдохнуть и заставила себя встретиться с ее ледяным взглядом, затолкав свой страх поглубже, чтобы она не смогла почувствовать его.

– Извини, что надавила на тебя, – начала я мягко, – извини, что решила все за нас обеих.

Расстроившись из-за отсутствия всяких эмоций в ее глазах, я сжала кулаки и ударила себя по бедрам.

– Черт возьми, Айс! Я замерзла, промокла, устала и чертовски голодна! И я действительно не хотела бы столкнуться с перспективой провести холодной, промокшей и голодной эту ночь неизвестно где. И ее дом пришелся весьма кстати.

Я вздохнула, все еще неспособная прорваться сквозь толстую стену, выросшую на моем пути.

– Послушай, я знаю, как ты ненавидишь подобную благотворительность. Я также знаю, что временами Руби может быть очень строгой. Но она хорошая женщина с добрым сердцем, и я не вижу особых причин отвергать то, что она так великодушно предлагает.

Наклонившись, я подняла свою мокрую одежду, прижав ее к груди, и вздрогнула, когда мокрая ткань прикоснулась к моему телу.

– Я могу понять, как неудобно ты себя чувствуешь. Если ты и вправду хочешь провести ночь в нашей палатке, тогда пошли. А я что-нибудь придумаю, чтобы извиниться перед ней.

Сказав это, я отвернулась от Айс и сделала шаг к двери, даже не задумываясь над тем, что все еще раздета, а свою мокрую одежду прижимаю к телу.

– Подожди.

Я остановилась, но не повернулась, инстинктивно зная: что бы ни сказала моя спутница, ей будет легче высказаться, не глядя на меня.

– Это… это правда так много значит для тебя, да?

Нерешительность в ее голосе заставила меня повернуться, и я увидела такое потерянное выражение ее лица, что мое сердце дрогнуло.

– Да. Значит.

Она на несколько секунд закрыла глаза, а когда открыла их вновь, каменная стена исчезла, и передо мной стояла женщина, которую я так любила.

– Ну, хорошо. Если ты хочешь, мы остаемся.

Я кивнула и не смогла удержать улыбку, расплывшуюся по моему лицу.

– Спасибо.

Она кивнула в ответ, ничего не сказав. Ее пальцы, очевидно, согрелись во время нашего небольшого спора, так как она сняла свою рубашку без особых проблем, остальная одежда последовала туда же. Взяв другое полотенце, я предложила его Айс. Она тщательно растерла себя, затем надела старый халат, уверенно завязала пояс, пряча свое потрясающее тело от моего пожирающего взгляда. Затем, протянув руки, она осторожно забрала у меня мокрую одежду, заменив ее на толстый, махровый халат, который я с благодарностью накинула на себя и завязала. А потом я просто стояла, опустив руки, все еще неуверенная, где мы останемся после всего этого.

Будто прочитав мои мысли, Айс взяла мою правую руку, сжав ее и наградив меня неким подобием улыбки.

– Пойдем, согреемся, м-м?

С усилием я поднесла руку Айс к губам, улыбаясь глазами.

– Я тоже люблю тебя, Айс.

Может быть, все будет в порядке после всего этого.


***

Я перевернулась в кровати, брыкнув покрывала, которые опутали мои ноги, будто осьминог, и поправила свою подушку. Вздох, вырвавшийся из моих легких, можно было бы номинировать Академией Искусств, но слышать его могли только стены. Перевернувшись снова на спину, я положила руку себе под голову и уставилась в потолок угрюмым взглядом.

Мне было не до шуток.

О, визит проходил довольно неплохо, я вспомнила былые времена, пока Руби загружала меня местными новостями и сплетнями. Или более важными новостями, какие только могли добраться до этого городка. Но они не были настолько уж важными.

В свою очередь, Айс казалась довольной, сидя тихо, потягивая кофе и держа в поле зрение украшенное со вкусом логовище, в котором мы были. Когда Руби заметила ее взгляд, направленный на один из трофеев, украшающих огромный камин, то начала рассказывать историю ее мужа, Джека, умершего много лет назад, и о том, как они встретились и поженились.

О ее муже я помнила не очень много, но то, что припоминала, мне нравилось. Джек Андерсон в то время был профессионалом по игре в гольф. Ничего особого, но он выиграл довольно много соревнований.

Они встретились, когда он участвовал в турнире, который спонсировала ее компания. Ее знания гольфа были нулевыми, ей больше нравилось просто прогуливаться по зеленой, сочной травке. Но большой, высокий мужчина с легкой усмешкой и красивым лицом хорошенько подстегнул ее интерес к спорту. Далее последовал молниеносное развитие отношение, развернувшееся на побережье Нантукета, на ее родине. И когда Джек предложил ей выйти за него, она сказала «да» не раздумывая, и провела свою жизнь с ним в этом самом доме, в котором мы сейчас и находились, в доме, который он построил своими собственными руками.

Слышав эту особую историю раз десять за свою жизнь, я позволила своим мыслям разбрестись, и прежде, чем это случилось, была возвращена в реальность встряхнувшей меня теплой рукой и пристальным взглядом блестящих глаз Руби. После некоторого периода полной скорбной тишины, моя маленькая, ненамеренная невежливость была прощена, как и многие другие вещи, и мы с Айс смогли пойти в наши комнаты.

И в этом скрывалась проблема.

Комнаты.

Много комнат.

Об этом я явно не подумала, убеждая Айс выбрать для ночевки теплый дом вместо холодной палатки. И поверьте, когда я поняла, какую ошибку совершила, то слова об этом могли бы прожечь бумагу. Одно хорошо: эти слова не сорвались с моих губ, а то у нашей гостеприимной хозяйки случился бы удар.

Знаете, пока я была в Болоте, одно из моих глубоких сожалений – только одно из многих – было то, что я не могла провести хотя бы одну ночь в объятьях любимого человека. Да, у нас была замечательная, волнующая ночь в трейлере, ночь, о которой я вспоминаю и думаю даже сейчас. Но она была одна, а в остальные ночи мы оставались наедине с собой и боролись со своими демонами. И тогда я клялась себе, что если у нас получится выбраться из этого ада, то каждую ночь я буду проводить только с Ней.

И вот я здесь, меньше, чем месяц на свободе, сплю без Айс. И эту ловушку я сделала сама, своей собственной хитростью.

«Поздравляю, Ангел! Ты только что выиграла приз «Идиот Года». Где ты собираешься это отпраздновать?»

Да уж, явно не в Диснейленде.

Я вздохнула снова, мое мятежное воображение щедро снабжало меня картинками, где мы с Айс поступили, как хотела она, и в этот самый момент спали в нашей палатке. Спали в одном спальном мешке, чтобы было теплее. А может быть, делали бы что-нибудь еще, чтобы согреться.

Я застонала и опять перевернулась, снова вдарив по подушке, и, как если бы она была не просто мешком, набитым перьями, а могла бы дать мне сдачу, навалилась на нее.

Отлично. Просто здорово.

Именно тогда я услышала слабый скрип моей двери, чуть приоткрывшейся. На занавес окна пал ломаный луч приглушенного света.

Свет пропал сразу же, как дверь тихонько закрылась, снова оставив меня в темноте.

Но не одну.

Мои инстинкты, хорошо отточенные в тюрьме, подсказывали мне, что в комнате есть кто-то еще. Я автоматически напряглась, руки сжали одеяла, покрывавшие меня. Мои уши могли уловить малейший звук, даже легкое дыхание, но в комнате было тихо. Я почувствовала, как мое сердце забилось со страшной силой, хоть я и понимала, что бояться нечего. Это не Болото. Это не Питсбург. Это был обычный загородный дом, посреди лесной глуши, довольно далеко от всех, кто хотел бы причинить мне вред.

Во всяком случае, я надеялась на это.

– Покажись, я знаю, что ты здесь, – мой голос поразил меня своей настойчивостью.

Тишина. Так тихо, что кажется слышно, как пульсирует по венам кровь. Я открыла глаза шире, пытаясь уловить хоть какой-то отсвет, и чуть не упала в обморок, когда всего в нескольких дюймах от меня не прозвучало такое громкое (из-за моих обострившихся ощущений):

– Подвинься. Разлеглась тут.

Это был самый чудесно-ужасный испуг в моей жизни, я улыбнулась, как ребенок, подвинулась к стене, освобождая место для большого тела моей возлюбленной, и затем нырнула в раскрытые объятья, с удовольствием думая о том, что мои молитвы были услышаны.

– Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, – сказала я, прижимаясь к ее великолепной обнаженной груди. Я запнулась. – Ну, не столько видеть тебя. М-м-м… Но чувствовать тебя. Вдыхать твой запах. Прикасаться к тебе…

Айс слегка кашлянула, прервав мои излияния. Я подняла голову к тому месту, где должно было быть ее лицо.

– Да?

– Скорее всего, будет лучше, если мы не будем заниматься этим прямо сейчас.

– Это почему? – спросила я, зная, что похожа сейчас на ребенка, которого оторвали от его любимой игрушки.

– Дай-ка, намекну, – в ее голосе сквозила улыбка. – Она такая высокая, с седыми волосами, и перед сном, наверняка, слушает приятные мелодии, так что у нее будет кое-что новенькое, что она сможет порассказать своему кругу за шитьем утром.

– О-о-о…

Черт возьми! Перехитрила.

– Ну, хорошо, – попробовала я, – мы можем вести себя очень тихо.

Она тихонько фыркнула.

– Это было бы здорово. Если бы было возможным. Но те, которых мы знаем, так не могут.

– Эй! – я и не знала, обеспокоится мне или возмутиться.

Она прижала меня к себе, а затем ослабила свои объятья.

– Ты можешь быть тихой, как церковная мышь, Ангел, но у нас все равно еще есть проблема.

– Да? И какая?

Я почувствовала, как напряглись мышцы ее живота, затем она несколько раз подпрыгнула на матраце. Комната наполнилась звуками протеста: скрипом и писком пружин.

– Ух, – сказала я, – вот это паршиво.

– Ага, – ответила она, словно усмехаясь, – у меня-то с этим проблем не будет. В конец концов, это твоя комната.

Она подпрыгнула снова, медленно, ритмично, затем быстрее, а я от смущения была готова провалиться на другой этаж. Положив руку ей на живот, я придавила ее к постели.

– Остановись. Пожалуйста, остановись.

Клик. Клик, скрипела кровать.

– Ну, пожалуйста?

Клик. Клик. Клик.

– Айс!

Тишина.

Абсолютная, благословенная тишина.

Застонав, я шлепнула голову обратно ей на грудь.

– Вы злая женщина, Морган Стил. Злая и бессердечная.

Ее длинное тело улеглось поудобнее.

– Так вот о чем они мне говорят.

Она была весьма, весьма довольна собой.

Список расплат становился все длиннее.


***

Я проснулась от яркого света, струящегося в мое окно, на моем лице появилась улыбка прежде, чем я открыла глаза. Кровать была пуста, и я бы не стала так удивляться, если бы события прошедшей ночи были бы сном. Но от подушки исходил аромат Айс, и я прижала ее к себе, будто это было ее тело.

Моя улыбка стала шире, когда я потянулась и почувствовала, что отдохнула, мышцы немного побаливали из-за неудобной кровати. Но в остальном, чувствовала себя, как огурчик.

До моих пробудившихся ощущений донеслись дразнящие запахи готовящегося завтрака, я перевернулась на спину, окончательно решив открыть глаза и войти в этот новый занимающийся день.

Да уж, занимающийся не совсем подходящее слово, потому что, на самом деле, пока я безмятежно спала, солнце уже давным-давно поднялось.

И в этот момент я задумалась. Больше пяти лет меня поднимали полшестого каждое утро крики охранников, звон колоколов и стук дубинок по металлическим решеткам. Эта привычка настолько въелась в меня, что даже когда я покинула Болото, все равно каждое утро поднималась затемно, делая это автоматически.

Но не сегодня.

– Да ладно, что ты знаешь, – сказала я терпеливо выслушивающему меня потолку, – может быть, я не так уж и безнадежна.

После еще одного потягивания и долгого, смачного зевка, я встала и, кратко обдумав, что же мне надеть, скользнула в удобный халат Руби. Тихо пройдя по комнате, я дотронулась до статуэтки единорога, которая всегда очаровывала меня, как ребенка. «На удачу», – прошептала я, прежде чем открыть дверь и выйти из комнаты, такой уютной и замечательной.

Я быстро спускалась по лестнице, запахи завтрака манили и дразнили, подобно тем дымчатым пальцам, который можно увидеть в субботних утренних мультиках.

Руби повернулась, отошла от печи, поскольку увидела, что я вхожу в кухню. Она встретила меня широкой улыбкой.

– Я подумала, что это могло бы соблазнить тебя подняться. Приятно сознавать, что не ошиблась.


– О да, ты действительно не ошиблась, – ответила я, подойдя, чтобы помочь ей с тарелками.

– Ты садись за стол, Тайлер. Я сама справлюсь.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Садись.

Я выдвинула стул и села за стол. Спустя секунду, передо мной появилась тарелка, полная еды. У меня аж слюнки потекли, и я набросилась на еду без малейших размышлений. Руби присоединилась ко мне за столом с чашкой кофе, и сидела, потягивала маленькими глоточками из нее, глядя на меня и улыбаясь тому, как я уминала целую гору еды, это была моя черта с детства.

– Твоя подруга весьма трудолюбива.

Вилка застыла на полпути к моему рту. Я вопросительно взглянула на нее, пытаясь решить, нужно ли мне волноваться или нет.

Она указала своей чашкой на кухонное окно, я медленно поднялась на ноги. Любопытство тянуло меня к окну, как к приманке.

– Ничего себе, – это все, что я смогла сказать, разглядывая картину, которая открылась передо мной. Дорожки были расчищены и посыпаны солью. Сугробы снега, закрывавшие первый этаж, были расчищены до травы. Деревья около дома, согнувшиеся под тяжестью снега почти в два раза, теперь освобожденные от своего холодного бремени, стояли прямо и гордо.

– Невероятно. – Стекло запотело от моего дыхания, затуманив чудесный вид из окна.

– Согласна. Она всегда такая?

Я повернулась к столу, улыбнувшись Руби.

– Чаще всего – да.

– Да уж, я бы сказала, что это весьма удобно. Где ты познакомилась с ней?

Я на мгновение запнулась, мои мысли с огромной скоростью неслись через мой мозг.

– Это долгая история.

Так оно и было. История длиной в пять лет. Но это была не та история, которую я бы хотела рассказать, по очевидным причинам, этой чудесной женщине, приютившей нас.

Улыбка, которой она мне ответила, принесла в мой мозг картинки динозавров, которые я видела еще в школьных учебниках. Ухмылка хищника, клацающего зубами, сверкающего своими темными глазами.

А может быть, это был свет, озаривший ее лицо.

– Я старая женщина, Тайлер. Время – это единственное, что есть у меня в изобилии.

Промах номер один.

Я слабо улыбнулась.

– Ты не настолько стара.

Усмешка стала шире, явно показывая несостоятельность моей отговорки.

– Этого хватит.

Промах номер два!

Я глубоко вздохнула, завтрак в моем животе казался сейчас свинцовым шаром. Мои пальцы побелели, так сильно сжала я крышку стола.

Но как только я открыла рот, чтобы заговорить, раздался стук в переднюю дверь:

– Ау, Руби! Вы дома, дорогая?

– Ура!

Руби медленно поднялась на ноги, и всем своим видом дала понять, что разговор этот далеко не закончен.

Ох, ну хорошо. Пока пронесло.


***

Я прогуливалась, чувствуя на своем лице солнечное тепло и улыбаясь синему небу. Снег, выпавший ночью, был неким предвестником весны. К тому же немного поднялась температура воздуха, как бы подтверждая мое предположение. Воздух был наполнен звуками потрескивающих под тяжестью снега деревьев и крыш домов. Сквозь эти звуки пробивалось птичье пение, и когда я взглянула наверх, то увидела стаю уток, кружащих над озером и ищущих место, чтобы приземлиться.

Моя улыбка стала шире, пока я спускалась по расчищенной дорожке, посыпанной солью. Это был великолепный день. В такие моменты начинаешь верить в Бога. И, конечно же, я верю.

Я посмотрела вниз на маленький холм, ведущий к озеру, и увидела Айс, которая стояла на небольшом зеленом мостке, вглядываясь в замерзшую воду. Ее темные волосы развевал легкий весенний ветерок.

Я остановилась, любуясь открывшимся мне видом.

В этот момент я пожалела, что я не художник, потому что не могу запечатлеть эту красоту, которую видели мои глаза.

Будто почувствовав мой взгляд, она повернулась. Ее улыбка озарила и без того чудесный день. Она подняла руку и помахала мне. Я помахала ей в ответ и, осторожно ступая, продолжила свой спуск к ней.

Быстро присоединившись к ней на мостке, я обняла ее за талию и тоже стала смотреть на замерзшую воду и на уток, которые наконец-то нашли подтаявший лед, чтобы приземлится.

– Какой красивый день, – тихо сказала я, не желая нарушить мирную тишину праздной болтовней.

– М-м…

Мы стояли там в этой тишине, наслаждаясь друг другом и чудесным днем, пока не заметили приближающегося мальчика с собакой.

Мальчик бросил палку, а собака с громким лаем, эхом разнесшимся по озеру, побежала за ней. Внимание пса было отвлечено утками, которые поднялись в воздух, встревоженные его лаем, а он помчался за ними, скользя лапами по льду.

– Кинг! – закричал мальчик, побежав за своей собакой. – Вернись, Кинг!

Его ноги начали скользить по льду, и он упал, ударившись головой об лед, но снова вскочил и побежал дальше.

Внезапно, я услышала громкий треск, по льду пошла трещина, настигая и поглощая собаку, которая визжала и пыталась выбраться из воды. Видя, что случилось, мальчик попытался остановиться, но его ноги продолжали скользить по льду под его импульсом вперед, заставляя следовать за его другом в ледяную воду.

Айс вырвалась из моих рук и уже бежала, прежде чем я успела даже моргнуть.

– Айс! Не-ет! – подобно визгам собаки и крикам мальчика, мои слова разносились эхом над озером, проклиная меня своим бессилием.

Ее ноги в изношенных ботинках скользили по льду, она бы упала, но смогла удержать равновесие и бежала, бежала вперед, игнорируя мои крики.

– Зови на помощь! – прокричала она, даже не глядя на меня, поскольку уже приближалась к дыре во льду, куда за короткое время сумели попасть две жертвы.

Я не могла двигаться. Не могла ответить на ее краткий приказ. Мое тело осудило меня на то, чтобы стоять и смотреть, как голова мальчика скрылась подо льдом и моя возлюбленная без размышлений с разбегу нырнула в воду.

– Айс!!!

Мое непослушное тело начало быстро перемещаться, но совершенно не в том направлении, куда она сказала. Я очутилась на льду быстрее, чем смогла осознать это. И поскользнулась при первом же шаге, ударившись головой об край мостка. Перед глазами у меня поплыли звезды. Я лежала, ошеломленная, глядела в небо и пыталась вспомнить, как же меня зовут. В мгновение я вспомнила все, попыталась встать на ноги, но снова подскользнулась и упала.

– Проклятье!!!! Айс!!!

Сильная рука подняла меня на ноги и втащила на мосток. Я отпрянула, увидев бородатое лицо большого мужчины, который смотрел на меня широко открытыми глазами.

– Что случилось?

Мотнув головой, я попыталась вырваться из его рук, желая вернуться на озеро. Но он с легкостью держал меня, не отпуская. Встряхнув меня, словно куклу, он спросил еще раз:

– Что случилось?

– Собака… Мальчик… погнался за собакой, упал в воду! Моя подруга побежала помогать. Пустите меня!

– Нет! Это слишком опасно! Вы не можете идти туда!

– Черта с два я не могу! – я вырвалась, ударив его ногой по ноге. Я упала бы еще раз, если бы он снова не схватил меня.

– Послушайте. Сейчас придут люди, чтобы помочь. Люди, которые привыкли к таким вещам. А вам нужно остаться здесь. Вы будете только мешать. Вы понимаете? – он говорил со мной, будто с младенцем, медленно и четко выговаривая слова.

– Вы не понимаете!!! Там моя подруга! Она нуждается в помощи!!!

– И она ее получит. А вы оставайтесь здесь и позвольте нам сделать свою работу, хорошо?

Спустя мгновение я расслабилась и кивнула ему, убежденная искренностью в его голосе и глазах. Он улыбнулся.

– Хорошо.

Отпустив меня, он повернул свою голову, а я последовала за его взглядом. С холма на лед спускалась группа людей, вооруженная крючьями и веревками, похожие на муравьев, когда те находят леденец.

– Откуда они все так быстро появились? – спросила я, и это получилось у меня уж слишком громко.

– Ну, вы слышите собачий визг, крики мальчика, женские вопли «Лед, лед!!!», отсюда получаем вполне ясную картину, – улыбнулся он мне в ответ.

Упоминание, хотя и непреднамеренное, имени моей возлюбленной заставило меня снова посмотреть на озеро. Я могла видеть только темную голову Айс, то поднимающуюся, то опускающуюся над кусками льда, которые образовывались в борьбе трех существ за выживание. Я также могла видеть и слышать безумную борьбу собаки, но мальчика не было видно.

Айс сделала глубокий вдох и исчезла в черной, ледяной воде. И затем все стало тихо. Или мне так показалось. Я сама задержала дыхание вместе с Айс, пока не почувствовала, что скоро потеряю сознание. Задохнувшись, я вздохнула снова, затем заморгала. Я видела только собаку, шлепающую лапами по воде. Пес, видимо, так устал, что даже не мог выбраться на лед.

Это длиться слишком долго. Слишком долго. Слишком долго.

Мой мозг по-всякому повторял эту фразу, пропуская через мое тело адреналин и безнадежность.

Я только собралась снова спрыгнуть с мостка, как Айс вынырнула снова, крепко прижимая к груди мальчика. Задыхаясь, хватая воздух, она откинула голову назад, и ее волосы отбрасывали радужные брызги в теплом, сыром воздухе. Звуки ее бурного дыхание были единственными, который я слышала за радостным биением моего сердца при виде ее, живой и невредимой.

Могучим вертикальным движением, подобно титану, она подбросила мальчика на более твердую часть льда. Он несколько раз перевернулся перед тем, как остановится,подобно тряпичной кукле. Его кожа мраморно фиолетовая и одутловато белая, его губы и кожа вокруг них была темно синей. И под промокшей одеждой, его грудь была все еще безжизненна.

Группа людей осторожно пробиралась вперед, один из них огромным крюком зацепил мальчика за куртку и начал подтягивать к берегу.

Еще один всплеск. Еще одно тело ударилось об лед.

На этот раз это была собака, из-за которой все это и началось, которую первой захватила вода. Но пес выглядел не так уж и плохо. Вскочив на ноги, он начал отряхивать воду с шерсти, а затем также беспечно побежал к берегу. Второй спасатель схватил собаку и завернул в теплое одеяло.

Единственный, кто остался в середине замороженного озера, была моя возлюбленная.

Звуки сирены неподалеку были неслышны мне, поскольку я смотрела за Айс, которая пыталась раздвинуть блоки льда, собирающегося вокруг нее. Я видела, как она поймала равновесие и сделала глубокий вдох. Мое тело сжалось, будто приготовившись к прыжку, я передавала свою силу ей, мои челюсти сжались так сильно, что казалось, будто зубы начали крошиться.

Сделав последний, глубокий вдох, Айс вытянула руки и с силой выкинула свое тело из воды на лед.

Ее ноги все еще свисали в темную пучину, она выдержала еще момент, чтобы вылезти из воды целиком.

Сила, с которой Айс вытолкнула себя из воды, оказалась настолько велика, что подтаявший лед не выдержал, пошел трещинами и разошелся, погрузив ее снова в ледяную воду.

Когда ее тело совсем исчезло под водой, мой паралич словно рукой сняло, и я без раздумий бросилась на лед, балансируя руками, словно канатоходец, сохраняя равновесия только благодаря силе воле. А когда дело касалось Айс, моя воля становилась стальной.

Но к несчастью, на волю особо не положишься, когда сзади тебя толкает бородатый бегемот, который в два раза сильнее, чем ты когда-либо мечтал. Я ударилась снова достаточно сильно, воздух из моих легких вырвался судорожным кашлем, а звезды, которые не посещали меня с моего последнего падения об мостик, вновь засияли вокруг меня, подобно разноцветным светлячкам.

Меня схватили и просто поволокли к берегу, моя куртка и рубашка задрались, и лед обжигал мне кожу.

Крики людей объединились со стремительно приближающимися звуками сирены, оба звука помогли проясниться моей голове. Мне пришлось побороться, чтобы суметь сесть. Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как желтая нейлоновая веревка с большой петлей на конце была брошена в дыру, куда упала Айс.

Второе падение под лед сильно подействовало на мою возлюбленную, я видела, как она медленно, почти неуклюже, пытается схватить веревку, рядом с ней упавшую.

– Оденьте ее через голову и под руки! – кричал один из мужчин, пока другой обвязывал веревку вокруг большого крепкого дерева, нависшего над водой, будто стервятник.

Я видела, как кивнула ее темная голова, пока она пыталась следовать инструкциям спасателя, возясь с веревкой, и, наконец, у нее получилось одеть ее под руки.

– Держитесь! Мы сейчас вас вытащим!

Она снова кивнула, пытаясь покрепче взяться за узкую веревку. Я была уверена, что оцепенение прошло.

– Раз! Два! Три! – несколько человек стояло на льду, веревка была крепко сжата в их рукавицах. На счет «три» они хватали, тянули и медленно вытаскивали Айс из воды. Их крики смешивались с протестующим треском льда.

Что-то случилось, и я до сих пор не знаю что, но она перестала помогать им, обессилено упала на лед, будучи еще наполовину в воде. Спасатели вытянули ее всего лишь еще на несколько скудных дюймов, когда ее руки вытянулись вперед, и веревка соскользнула с нее, оставив ее снова одну, неспособную освободить себя из ледяной тюрьмы, заманившую ее в ловушку.

– Айс! – закричала я, отчаянно пытаясь вызвать у нее хоть какую реакцию. Мое сердце похолодело и рассыпалось на маленькие кусочки, как тот лед, что стонал под ее телом, которое покачивалось на краю забвения.

Она лежала там, обессиленная, не реагирующая ни на что. В моем мозгу мелькнула картина. Другое время, другое место. Стоя на коленях над ней, я держала ее жизнь в своих руках, а ее кровь билась сквозь мои пальцы, подобно красной реке, и звала хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь ей, спасти ее.

Нет. Не надо. Пожалуйста, не надо этого снова. Пожалуйста. Я не могу пройти это еще раз.

Понимая, что случилось, один из спасателей, вопреки предосторожностям, схватил длинный крюк и побежал по льду, мастерски маневрируя между трещинами, которые могли расшириться от его бега.

Мой вздох облегчения перешел в вопль, когда он сумел зацепить крюком ее за куртку и аккуратно оттащил ее от неминуемой опасности. Он подтянул ее к себе, а затем взял ее под руки, как в свое время мой собственный спасатель схватил меня, и осторожно потащил ее к берегу.

Я была рядом с ней, стоя на коленях, мои слезы, падая, смешивались с подтаявшим снегом.

– Айс? – спросила я, убирая мокрые волосы с ее лба. – Айс? Ты меня слышишь?

Никакой реакции не последовало, хотя она была жива, ее грудь слабо вздымалась под моей рукой. Я схватила этой рукой ее за рубашку и начала трясти:

– Черт возьми, Айс! Очнись! Я не для того забралась так далеко с тобой, чтобы ты теперь сдалась! Так что тебе лучше будет прийти в себя, черт побери, или иначе, я клянусь, что выслежу тебя и убью своими руками!

Спустя мгновение, ее глаза затрепетали и открылись, и я никогда, даже после целого месяца, полного дождливых дней, никогда в жизни не была так рада видеть синий цвет. Ее глаза были изумленными и гладкими, как зеркало. И хотя она смотрела прямо на меня, но не видела меня. Но это не имело значение.

Она была жива, и это было главное.

Она должна быть жива, и я готова ради этого на все.

Кожа ее лица была мертвенно белой. Водяные капельки на коже были похожи на пиявок, которые тянули из нее жизнь. Ее губы были темно фиолетовые, будто переспелые ягоды, и так раздулись, что я подумала, как бы они не треснули. А из них бы потекла ледяная вода, заменившая теперь ее кровь.

Подошли двое людей и завернули ее в теплые стеганые одеяла, которые принесли с собой. На них была грубая одежда спасателей Айс, а не униформа, которую я ожидала увидеть. Я посмотрела на них, в моих глазах был вопрос. Будто увидев этот вопрос, высокий, рыжеволосый человек в очках присел рядом со мной на корточки, примирительно взглянув на меня.

– Маленький мальчик, которого спасла ваша подруга, жив, но едва-едва. Медработники не захотели ждать, пока мы вытащим ее. У них было мало времени. Есть только одна санитарная машина, так что потребуется какое-то время, пока она приедет сюда снова.

Я с трудом проглотила эти новости, кивнула, вытирая глаза рукавом. Сознавая или нет, но Айс нуждается в моей силе, а не в моих слезах.

– Может быть, мы можем что-нибудь сделать, пока ждем машину?

Я взяла ее руку. Боже, это походила на прикосновение к покойнику. Ее плоть была настолько холодной, мокрой и жесткой под моим прикосновением, что меня передернуло.

– Для начала ее надо перенести куда-нибудь в теплое место. Где вы живете?

– У меня, – раздался голос Руби.

Толпа расступилась, подобно послушному морю, вынеся вперед мою маленькую соседку. Беря, как всегда, ситуацию в свои руки, она указала на двух мужчин, гигантских и бородатых.

– Ты и ты, несите ее в мой дом. Несите осторожно. А я приготовлю ванну.

Я в страхе смотрела, как люди без особых усилий подняли слабое тело Айс своими огромными руками. Холод пробежал по моей спине, но он не имел никакого отношения к снегу, в котором я стояла на коленях.

Я никогда не видела мою возлюбленную такой маленькой, такой беззащитной и беспомощной.

Это была сцена, которую бы я никогда не хотела бы увидеть снова, даже прожив в пять раз больше, чем сейчас. И в то же время я была уверена, то это видение будет преследовать меня в моих снах.

– Нет, никакой ванны, – возразил человек, сидящий на корточках рядом со мной. – Только завернуть в теплые одеяла и поближе к огню. Согреть ее нужно медленно, иначе у нее случится шок.

Он поднялся и помог подняться мне.

– Кстати, я Стив. В городе меня зовут Док, думаю, это предполагает, кто я, – он очаровательно улыбнулся, и его улыбка согрела меня.

– Я Тайлер. А это Морган.

– Ну, хорошо, Тайлер. У вас очень отважная подруга. Давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы она осталась такой.

Я кивнула, поскольку не могла сказать больше ни слова, глядя, как люди несут тело Айс к дому Руби.

– Тогда пошли.


***

Дом был очень нагретым, когда я вошла, скинув свою куртку, подобно змее, сбрасывающей свою кожу, и подошла к камину поближе к Айс, которую аккуратно положили поближе к огню. Когда люди, принесшие ее, ушли, я села рядом с ней, взяла ее за руку и смотрела в ее глаза, которые, казалось, смотрели в вечность.

– Будь со мной, Морган. С тобой все будет хорошо. Просто будь со мной.

Пламя, заключенное в каменные границы, было высоким и горячим, пылающим жаром. От этого на моем лбу выступил пот, который начал заливать, щипля, мои широко открытые, испуганные глаза. Я машинально вытерла его, взглянув на доктора, который подошел и встал рядом со мной на колени, подобно Спасителю, принеся с собой луч надежды.

Он быстро стал расстегивать ее куртку, затем также быстро расправился с ее рубашкой, порвав ее от воротника одним резким рывком, обнажил ее живот и грудь, которые были мертвенно белыми, будто мраморные, так же, как и коже ее неподвижного лица.

В какой-то момент я почувствовала беспокойство, вспомнив, как она рассказывала о людях, что раздевали ее и заставляли позировать, как им пожелается. Я почувствовала почти непреодолимое желание прикрыть ее, защитить ее достоинство, о котором она никогда много не думала из-за грубых обстоятельств ее невеселой юности.

В мои руки опустилось большое пушистое полотенце, и я начала им растирать ее, в то же время прикрывая тело от глаз, который не имел право видеть ее незащищенность.

Пока я растирала ее тело, доктор добрался до пуговицы на ее джинсах. Я немедленно отложила полотенце и убрала его руки с промокшей ткани.

– Позвольте мне, – сказала я голосом, не терпящим возражений.

Он взглянул на меня, и я клянусь, что в его глаза мелькнуло понимание, прежде, чем он взял мое полотенце и продолжил растирать ее, пока я занималась заевшей молнией. Спустя несколько мгновений я разобралась с молнией, и Айс была укутана в одеяла, нагретые у огня., сухие и теплые. Доктор вытащил руку из-под одеял, держа градусник, на который он посмотрел, нахмурил брови и встряхнул его, перед тем, как поместить его на место.

Она лежала, почти как мертвая под грудами одеял, погруженная в себя и не реагирующая на прикосновения незнакомого человека. Мое сердце сжималось, когда я смотрела на нее. Мои внутренности переворачивало, когда я видела ее такой беспомощной.

– Почему она не дрожит? – наконец-то вырвалось из моих губ, которые, казалось, забыли, как произносить слова.

– Ее тело не может впустую терять энергию, которую вырабатывает. Все сейчас направлено на обеспечение жизнедеятельности органов. Она была в воде слишком много времени, – он взглянул на меня. – Когда она согреется, тогда и начнет дрожать.

Когда согреется. И не раньше.

Я слегка улыбнулась, подбодренная его уверенностью. Он улыбнулся мне в ответ, затем потянулся куда-то, достал свой медицинский саквояжик и вынул из него предмет, завернутый в пластик. Открыв упаковку, он вытянул длинную, гибкую трубку, открытую с одного конца и закрытую с другого.

– Что это?

– Нам необходимо согреть ее и изнутри, но она слишком слаба, чтобы принять сейчас что-нибудь через рот, поэтому я собираюсь пропустить эту трубку через нос ей в желудок и ввести немного воды, что согрела для нее Руби. Это поможет поднять температуру тела.

Согреть ее изнутри – звучало хорошо. Однако, скользкий садовый шланг через нос?

– А это не травмирует ее?

Доктор слегка улыбнулся, смазывая маслом один конец трубки.

– Ну, большинству пациентов вставляют кляп в рот перед этой процедурой. Но я не думаю, что повод для волнения. Это не должно повредить.

Я с сомнением посмотрела на него, но поскольку он выглядел очень уверенно, то я не стала спорить.

А надо было бы.

После того, как он измерил расстояние от носа до конца грудины, он откинул ее голову назад и просунул трубку в ее правую ноздрю, и начал ее потихоньку вливать воду. Айс отреагировала именно так, как я и ожидала, представив весь риск этого мероприятия: словно зверь, попавший в ловушку, она зарычала, начала крутить головой, отворачиваясь от трубки, и отбиваясь руками. В своем бездумном гневе она сумела заломить предплечье доктора и отбросила его к камину, и только высокий каменный бордюр камина спас его от прямого попадания головой в огонь. Я немедленно вмешалась, пытаясь всеми своими силами удержать ее руки, чтобы остановить ее безумную борьбу. Она отбросила меня, словно я была маленьким ребенком, но я снова забралась на нее, оставив попытку удержать ее руки, а вместо этого взяла ее лицо в свои:

– Айс, это я. Это я, Ангел. Тебе нужно отдохнуть. Ты здесь в безопасности. Ничто не причинит тебе вреда. Пожалуйста. Тебе нужно отдохнуть.

Мой успокаивающий голос, похоже, начала проникать в ее затуманенное сознание, поскольку она замедлила свою борьбу, а ее тело обмякло. Ее глаза снова открылись, и хотя ее взгляд был все еще ошеломленным, в нем слабо замерцали искорки той женщины, которую я так любила. Я улыбнулась с таким облегчением, которое не испытывала никогда ни до, ни после.

– С возвращением, моя любовь, – прошептала я, а в моих глазах снова сверкнули слезы.

Ее рука медленно поднялась, но прежде, чем я смогла остановить ее, она выдернула трубку из носа и отбросила ее, выплюнув кляп. Айс наклонила голову, и как раз вовремя, поскольку из нее полилось целое озеро переполнявшей ее воды прямо на полотенце, что лежало рядом. Я слегка отодвинулась, поглаживая ее лоб, поскольку ее все еще слабо рвало, до тех пор, пока было чему выходить. Затем она начала дрожать, так сильно, что казалось, будто у нее приступ. Я встревожено посмотрела на доктора, который только что поднялся на ноги, вытирая кровь со щеки.

– Неплохой удар, – пробормотал он, тряхнув головой и присев рядом с нами.

Даже в таком состоянии Айс сумела повернуть голову в его направлении и сузила глаза в убийственном взгляде, а затем посмотрела на меня, в ее глазах стоял вопрос.

– Его зовут Стив. Он доктор и здесь для того, чтобы помочь, – моя улыбка стала шире, поскольку я гладила ее щеку, которая становилась все теплей. – -так что не надо больше пускать его на мясо, ладно?

Она еще раз взглянула на него, но осталась спокойной, если не считать сильные спазмы под моими руками.

После моего кивка, Стив наклонился ниже, чтобы его голова была в области зрения Айс.

– Я хотел бы спросить, как вы себя чувствуете, но ответ весьма очевиден. Так что я думаю, мы перейдем к следующему моменту. Вы страдаете сильнейшей гипотермией. Ваша дрожь – хороший признак. Но ваша температура тела даже не регистрируется на моем градуснике. Поэтому я собираюсь ввести трубку обратно в ваш живот и подогреть вас изнутри, ок?

Судя по всему, доктор хорошо усвоил болезненный урок уважения своих пациентов, и он так спокойно, четко и логично объяснил Айс. Я не могла сдержать внутреннюю улыбку. Айс умела так обучать людей, как им даже и не снилось. И не всегда ожидаемые способы совпадали с преподаваемыми.

Нечеловеческим усилием она разжала челюсти, и из ее хриплого горла донеслось:

– Н-не надо т-т-трубку.

Он улыбнулся. И явно сфальшивил:

– И где это вы получили степень доктора медицины? – его улыбка была, без сомнения, выпущена с дипломом и клятвой Гиппократа из медицинской школы. Ощущая себя Гиппократом, он, вероятно, практиковался в подобных фразах, глядя на спокойные воды и ожидая очередную порцию крестьян с гангреной.

Я быстро положила свою ладонь на его руку, надеясь предотвратить шторм, разгорающийся в глазах Айс. В глазах, которые становились все более ясными и разумными и, конечно же, более ледяными.

– Послушайте. Возможно, будет лучше, если вы просто…

Он подняла на меня свои глаза.

– Если бы был другой способ, я бы применил его. Но ее так трясет, что пить она не сможет. Поэтому используем снова трубку.

Но затем его лицо побледнело, так как невероятно сильная рука обхватила его запястье. Он попытался освободиться, но безрезультатно.

– Не надо. Трубки, – она даже не взглянула на него, лишь все сильнее сжимая его запястье, в то время, как ее саму очень сильно трясло.

Бог мой.

Я посмотрела на них обоих и удивилась сама себе: для меня не оказалось сюрпризом, что женщина, которая умирала еще мгновение назад, спокойно удерживала сильного, здорового мужчину.

Хотя чему удивляться, ведь женщина, о которой идет речь, Айс.

– Ну ладно, – отчетливо произнесла я. – Кажется, у нас здесь получается ничья.

А я была экспертом по ничьим, получив большой опыт еще в тюрьме. Конечно же, экспертиза не особо помогает, когда чувствуешь, как две пары глаз испепеляют тебя взглядом.

Я улыбнулась. Широко. Затем выбрала пару глаз, у которой было меньше шансов испепелить меня.

– Она не хочет, чтобы ей в нос вставляли трубку. Вы не хотите, чтобы вам сломали руку. Я думаю, у нас есть точка соприкосновения, чтобы поработать с ней, не так ли?

После долгого, затяжного момента, он кивнул. Думаю, ему было настолько больно, что он не мог говорить. Я знаю, что больно было.

– Хорошо. Тогда у меня следующая идея. Вы идете на кухню и просите Руби, чтобы она приготовила теплый чай. Затем мы посмотрим, сможет ли она пить. Но если она начнет задыхаться или хотя бы раз поперхнется, – тут я рискнула взглянуть на Айс, – то трубка возвращается на место. Идет?

Когда Айс смиренно прикрыла глаза, я поняла, что война выиграна. Почти машинально, я посмотрела на доктора, который глядел на меня со смесью боли и изумления в глазах.

– Идет?

Когда он согласно кивнул, я нежно взяла руку моей возлюбленной и начала аккуратно отгибать ее пальцы, освобождая запястье доктора.

– Ну давай, Айс, – бормотала я, приблизившись к ее уху, – нужно отпустить его, и он сможет принести твой чай, хорошо?

После нескольких долгих секунд я сумела завладеть ее рукой настолько, что Стив освободил руку. Он тут же начал растирать ее, глядя на нас так, будто впервые увидел. Улыбнувшись, я указала ему глазами на дорожку, ведущую в кухню, и затем, когда он, поняв намек, оставил нас наедине, я наклонилась и поцеловала мою возлюбленную в губы, надеясь согреть их своим теплом.

– Спасибо, – прошептала я, улыбаясь ее глазам.

Она моргнула в ответ, затем повернулась к огню, свернулась калачиком, превратившись в дрожащий, страдающий комок.

Я не могла видеть ее такой, поэтому легла рядом с ней, прижав ее спину к себе и обняв рукой ее талию, как можно плотнее прижавшись к ней.

Холод ее тела пробивался сквозь мою футболку, и ее дрожь заставляла стучать и мои зубы. Это было подобно тому, как пытаться сдержать лавину.

Но как бы я ни обнимала ее, в моей памяти прозвучал голос старого учителя, сказавший о том, что лучшим способом борьбы с гипотермией – это контакт кожи с кожей. Слегка отодвинувшись, я сняла футболку и снова прижалась, вздрогнув от прикосновения моего теплого тела с ее ледяной кожей. Я сопротивлялась инстинктивному желанию отпрянуть, еще сильнее прижимаясь к ней, снова обняв ее за талию, нависнув над дорогой мне жизнью, в то время, как сотрясения ее тела проходили через нас обоих. Прижавшись лбом к ее затылку, я напевала что-то бессмысленное и непонятное, только лишь бы она знала, что я здесь и не уйду никуда. По крайней мере, без нее.

Казалось, что это начало работать, или, может быть, мой мозг говорил что-то, что моему сердцу надо было слышать, так это или нет, но, похоже, что ее спазмы, ее дрожь начали утихать, чем дольше она лежала в моих руках. Стало ли ее тело немного теплее, или это мое тело настолько закоченело, что я стала хуже чувствовать его?

Так или иначе, я держала ее и готова была делать это вечность, если понадобится.

Руби зашла в комнату в сопровождении доктора. Оба они держали по две кружки в своих руках, а на их лицах было одинаковое выражение. Глаза Руби сузились, когда она увидела, что я лежу под одеялами, прижавшись к Айс, и я клянусь, что увидела, как щелкнул маленький компьютер в ее мозгу и запомнил этот бит новой информации для будущего использования.

В любое другое время я бы почувствовала беспокойство по этому поводу, но при том раскладе, что был сейчас, мне было не до того, что она подумает, пока помогает Айс оправиться. Еще будет время заняться этим вопросом. Позже. Намного позже.

– Как она? – спросил Стив, наклонившись к нам.

– Я не знаю. Мне кажется, ей стало теплее. Но я не уверена.

Он присел рядом на корточки.

– Ну что ж, я сделал свою часть сделки. Вот чай. И как вы думаете, мы напоем ее чаем?

Если быть абсолютно честной, то я еще не думала об этом, но, черт возьми, это я не собиралась ему сообщать. Особенно после того, как заметила в его светлых глазах легкий блеск снисходительности.

Что ж, Мистер маленький городок, знайте же, что и у меня есть лицензия на медицинскую практику, выданное самой жизнью, и я могу противостоять целому океану рыбешек, еще крупнее вас, маленький всезнайка.

Прикусив на секунду внутреннюю часть губы, я нашла идею, которая, как я надеялась, сработает. Приняв сидячее положение, я продолжала крепко держать Айс за талию. Будучи женщиной без лишнего грамма жира, Айс все равно была очень тяжелой, особенно теперь, когда ее тело била дрожь. Но, желая утереть нос этому типу, я с невероятной силой, о наличие которой у себя я даже не подозревала, я сумела поместить ее тело в полу сидячее положение напротив своей груди.

Даже если бы кто-нибудь тогда предложил мне миллион долларов, я бы не смогла сдержать усмешку, когда увидела лицо доктора.

Получил?

Конечно же, самая трудная часть дела была впереди. У Айс все еще была такая сильная дрожь, что стук ее зубов перекрывал рев огня в камине. И как же она сможет пить чай, когда ее челюсть так прыгает?

Я улыбнулась еще раз, эффектно забросив камень в огород доктора.

Он поймал мой взгляд и нахмурился, но к его чести, он сделал все, что мог. Что, к сожалению, в данном случае не особо помогало.

Неуверенной рукой, он взял одну из кружек, предварительно поставив другую у очага. Я уж и не знаю, кого трясло больше, доктора или пациента, но в итоге он обдал Айс импровизированной ванной из чая. После еще нескольких неудачных попыток, он отставил кружку и с мольбой в глазах взглянул на меня.

Руби подошла ближе и опустилась на колени рядом с ним.

– Позвольте мне позаботиться об этом, – сказал она, и в ее голосе проскользнуло отвращение. – Будьте уж как-нибудь полезны и принесите еще одеял. Они лежат в кладовке, направо вниз, в прихожей.

Я почти уверена, что услышала вздох облегчения, поскольку он поспешно поднялся и вышел.

– Мужчины, – проворчала она, вытирая чай с кожи Айс. – Хуже, чем упряжка полуслепых собак.

Право, она сказала это, прямо как Корина, и я не смогла не рассмеяться, не смотря на всю серьезность ситуации. Она недоуменно взглянула, а затем снова повернулась к Айс. Закончив вытирать чай, она положила полотенце и левой рукой взяла трясущуюся челюсть Айс. Твердой рукой она поднесла кружку к губам моей возлюбленной. Потихоньку наклоняя кружку, она вливала жидкость маленькими порциями, и прежде, чем я знала, Айс уже выпила полкружки, ни разу не поперхнувшись и не закашлявшись. Вторая половина кружки пошла быстрее, поскольку теплый чай начал свою работу внутри, отдавая свое тепло и позволяя крови распространяться к другим частям тела. Выпив еще четверть второй кружки, Айс отклонила голову.

– Хватит, – прошептала она.

На удивление, Руби не возражала, а просто вытерла ее губы и вручила кружки Стиву, который вошел как раз между первой и второй кружкой, тупо уставившись на нас.

– Думаю, она заслужила немного отдыха, разве нет? – спросила Руби, не обращаясь ни к кому конкретно.

Я взглянула на Стива, застывшего в полуулыбке, похожий на домашнего песика, пытающегося вернуть вашу благосклонность и не знающего, с чего начать.

– Я… ну… я должен снова измерить ее температуру.

– Хорошо, – ответила я, не понимая, почему он так колеблется.

Он вздрогнул.

– Она… это… у нее все еще очень сильная дрожь, чтобы поместить градусник в рот.

Я с сочувствием покачала головой, его проблема стала для меня прозрачна, как кристалл. Он помутневшими глазами смотрел, как клацают челюсти Айс. А ему нужно было поместить туда градусник, который явно бы там долго не продержал.

– А, ну да. Понимаю о чем вы, – я слабо улыбнулась. – Ей немного теплее. Это считается?

– Нет. Конечно же, нет.

– Ну тогда давайте уж сделаем что-нибудь, – раздался хриплый голос Айс.

Будто ударенный хлыстом, доктор подскочил к своему чемоданчику, достал градусник и померил самую быструю температуру в истории человечества.


***

Тихонько прикрыв дверь в комнату Айс, я вышла в коридор и спустилась по лестнице, испытывая смешенное чувство облегчения и страха, пронизывающего меня.

За днем пришел вечер, Айс начала потихоньку согреваться, поскольку мои руки все еще окутывали ее, прижимая ее ближе к моему телу. Стив и Руби тихо разговаривали, их слова терялись за треском огня, и я чувствовала, что моя возлюбленная начала потихоньку расслабляться в моих руках, наконец впав в глубокий, и я надеюсь, восстанавливающий сон. Напряженный день сказался и на мне, сон начал укутывать меня, словно теплый плед, но я почти тут же проснулась от мягкого прикосновения к моему плечу.

Еще раз измерив температуру и сказав, что все благополучно, Стив помог мне поднять Айс по лестнице в ее спальню, укутав со всех сторон одеялами, чтобы никакой холод не смог пробраться к ней.

После того, как он вручил мне бутылочку с антибиотиками от пневмонии, он улыбнулся, слегка обеспокоено, затем осторожно вышел из спальни, прикрыв дверь и оставив в комнате мягкий полумрак.

Я сидела на кровати долгое время, поглаживая ее волосы и пытаясь не позволить своему разуму снова и снова проигрывать события дня. Мне было необходимо хоть на мгновение забыть, как близко я была к тому, чтобы потерять ее.

Снова.

Неужели с нами всегда так будет? И нам суждено вечно стоять на краю пропасти, глядя в ее широко разинутую пасть, и молить о спасении?

Встряхнув головой, чтобы отбить новую атаку печальных мыслей, я поцеловала Айс в лоб, затем встала, глубоко вздохнула, мысленно подготавливая себя к тому, чтобы столкнуться с маленьким смерчем по имени Руби.

Как это у меня так получается, откуда такое притяжение ко мне? Придется отвечать на вопросы пожилой матроны.

Заснув очень глубоко, чтобы слышать мой тихий вопрос, Айс не ответила мне, хотя, без сомнения, ее совет по этой теме был превращен в шутку, если бы она вообще соизволила ответить.

Я слегка фыркнула: «Возможно, это притяжение, как психологически, так и в других аспектах, можно объяснить тем, что ты блондинка».

Конечно же, я не относила себя к какому-то особому классу, хотя и была блондинкой. И больше, чем уверена, что многие, читающие это сейчас, возмутятся моей самооценкой.

Хорошо, Ангел. Хватит раздумий.

Была одна вещь, которой я научилось, будучи за решеткой: делай все сегодня, а то завтра тебя могут убить. Я почувствовала прилив смелости, которая все укреплялась и изменяла ход моих мыслей, по-видимому, в лучшую сторону.

– Пожелай мне удачи, – прошептала я безмолвной фигуре, лежащей на кровати, прежде чем покинуть комнату и вступить, так сказать, на линию огня.

Я сделала шаг в сторону лестницы, словно заключенная – а эта аналогия мне очень близка, смею напомнить вам – и пошла в комнату, которая была освещена только огнем камина. Руби сидела на кушетке, держа в руках чашку кофе. Она немедленно взглянула на меня, словно ожидая моего прихода, а так оно, скорее всего, и было.

Я изобразила улыбку и прошла к камину, вытянув руки к огню, чтобы согреть их, хотя они и так были теплыми, и даже вспотели.

– Полагаю, все нормально?

Ее голос был ровным и глухим, что даже я едва разобрала ее слова.

Я стояла, все еще отвернувшись от нее, затем кивнула, продолжая смотреть в огонь. Мои мускулы были так напряжены, как все мое пребывание в Болоте, когда моя жизнь, не то, что мое достоинство, была в опасности.

– Может немного кофе? Я заварила свежий, – на сей раз ее голос потеплел.

Проклиная свою трусость, я продолжала пялиться в огонь, отрицательно качая головой.

– В чем дело, Ангел?

Я напряглась, затем повернулась. Уверена, что на моем лице было нескрываемый шок.

– Откуда ты…?

– Она назвала тебя так. Когда вы обе спали, – улыбка Руби стала шире, ее глаза светились пониманием. – Как бы там ни было, тебе идет.

– Руби, я…

Она подняла одну руку.

– Не надо объяснять, Тайлер. Может быть, я стара и седа, но я знаю любовь и вижу ее, когда она светиться в лицах, – улыбка согрела ее лицо, изборожденное морщинами. – И ты любишь ее очень сильно, ведь так.

Это не был вопрос.

Ошеломленная, я смогла только искренне ответить.

– Да.

Мудро кивнув, она сделала еще глоток кофе, не сводя с меня глаз.

– Ей очень повезло.

Я знала, что она говорит не о спасении Айс от неминуемой смерти.

– Ты не права, – сопротивлялась я слезам, которые снова начали колоть мне глаза, – Это мне повезло.

– В таком случае, вам обеим.

И также, как в детстве, я сумела найти в ней понимание и даже любовь, в которых я сейчас так нуждалась. Заметив мои слезы, она протянула ко мне руки, и я бросилась к ней, уткнулась лицом, прижалась всем телом, к такой теплой, ароматной, уютной, позволив моим эмоциям взять вверх.

Мои слезы лились сплошным потоком, намочив ее халат. А она просто держала меня, убаюкивая, как делала это, когда я была ребенком, и родители оставляли меня у нее.

Итак, день, который начался так чудесно и имел такое ужасное продолжение, закончился намного лучше, чем можно было бы ожидать.

И я была очень благодарна этому.


***

События двух последующих недель потребовали бы терпения святых, и я не собираюсь подробно останавливаться на них. Позволю себе лишь сказать, что-то новое, что приносил каждый день, можно обозначить одним словом «расстройства». И остановимся на этом.

Как и сказал доктор, пневмония внесла свою лепту в состояние моей беспокойной подруги. Сказать, что Айс была плохим пациентом, это как сказать, что Мать Тереза была хорошей женщиной: теоретически верно, но во много раз преуменьшено.

Не то, чтобы она была из разряда постоянно жалующихся, нет, таковой она не была. С такой было бы проще иметь дело, такой была я сама, когда жила с родителями.

Нет, Айс была чем-то в духе: «не говорите мне, что я больна, потому что это не так». Чем-то, типа: «вам самим надо видеть доктора, поскольку я здорова». Чем-то… Ну, я думаю, вы поняли картину.

Потребовалось все мое умение убеждать, чтобы уверить ее, что у нее сильнейшая лихорадка, что ее кашель до посинения после таких усилий, как приподняться или зевнуть; рвота после простого упоминания о еде, не являются нормальными событиями в жизни человека.

К тому же у моей возлюбленной проявилась частичная потеря слуха, и временами мне казалось, что мой голос звучит на уровне децибела для нее, порой доводя меня до катастрофического отчаяния.

Однако, она проявила достаточное присутствие духа, когда я с трудом почти запихивала антибиотики в ее горло. Болезнь начала терять интерес к моей возлюбленной, и свет в конце туннеля становился для нас все ярче и ярче.

Весна начала показывать свои краски к концу нашей вынужденной изоляции, и к тому моменту, когда Айс была готова к тому, чтобы выйти и смыть со своего лица тюремную бледность, снег полностью растаял, обнажив зеленый ковер трав

Однажды утром, когда я решила, что прогулка в город была бы в порядке вещей, и, возможно, Айс во время своей болезни уступила мне доминирующее положение, поэтому последовала без особых комментариев. Я знала, что ситуация скоро изменится, но наслаждалась таким положением вещей так долго, сколько это было возможным.

Мы медленно шли через лес, где на всем лежало благословение весны. Птицы, звери и насекомые были повсюду, а цветы бурно пробивались из земли. Солнечные лучи, преломленные ветвями деревьев, согревали мои плечи, и улыбка не сходила с моего лица. Небо было по майски мягким и прошито облаками, которые отбрасывали дружеские тени и неспешно прогуливались по залитой солнцем синеве.

Последний ряд деревьев вывел на дорогу и открыл вид на город. Первый же взгляд, брошенный на него, заставил меня застыть в изумлении, удивляясь тому, сколько изменений произошло за три недели. В последний раз, когда я видела его, город был серым, умирающим и мрачным. На его месте стояло теперь нечто свежее, яркое, новое. Даже церковь, первое здание, которое вы всегда видите, независимо от того, какой дорогой идете, была свежевыкрашенна, отретуширована и звала к себе открытыми дверями. Вокруг было большое оживление. Люди на высоких лестницах мыли окна и красили ставни, некоторые вешали религиозные праздничные знамена на карнизы, как будто вскоре сюда должна была заглянуть Королева.

Боковым зрением я заметила что-то большое и желтое, наподобие паруса, на углу гостинице. Кто-то высоким голосом отдавал распоряжения, призывая рабочих удвоить усилия. На мгновение я задумалась об этом, подозревая, что вижу очень зловредного (по крайней мере, по словам Руби) владельца этого места, но прежде, чем я получила возможность пойти и удовлетворить свое непомерное любопытство, почувствовала, как Айс напряглась около меня. Я посмотрела на нее, заметив хмурое выражение ее лица. Проследив за ее взглядом, я увидела следующую сцену. Огромный, раскормленный человек с красным, потным лицом, одетый в коричневый костюм, сам за себя кричащий «универмаг скидок», стоял рядом с разбитой серебристой Volvo с номерными знаками штата Индиана, и кричал в безразличное лицо человека, который уже был древним, когда я была маленькой девочкой. Мистер Уилламетт, единоличный владелец городской бензоколонки.

Когда огромный мужик замахнулся кулаком, чтобы ударить любезного мистера Уилламетта, Айс начала действовать, и как раз вовремя, чтобы спасти старика от последующей жизни через капельницу. Я скользнула перед группой людей, когда мистер Кулак уже изумленно повернулся к Айс, его резиновые губы приоткрыли кривые, изъеденные никотином зубы, кожа на его руке белела, по мере того, как пальцы Айс сильнее сжимали ее.

Она одарила его одной из тех улыбок, которые заставляют вас задаться вопросом: имеет ли она обыкновение добавлять к списку своих деликатесов подвид Homo Idiotus.

– Кажется, у вас проблема? – отчетливо спросила я, больше для того, чтобы Айс не очень давила на человека, поскольку я действительно хотела узнать, в чем дело.

Как я знала из большого, болезненного, накопленного годами опыта, задать вопрос напрямую – один из лучших способов вникнуть в ситуацию, подобно этой.

В то время, пока хулиган напрягает свои скудные мозги в поисках изворотливого ответа, у вас будет предостаточно времени, чтобы спасти свою челюсть от его кулака.

– Машина сломалась, – раздался справа голос мистера Уилламетта.

– Замечательное заключение, мистер, – ответил незнакомец, потирая свою руку, освобожденную Айс. – Мой вопрос был следующий: что вы собираетесь делать?

– Ничего не собираюсь делать. Как я вам уже сказал, мой механик заболел и ушел в отпуск, по крайней мере, до осени.

На висках толстяка вздулись вены, и он снова дернулся вперед, однако был пойман Айс за отвороты воротника. Она отпихнула его обратно к автомобилю и заглянула глубоко ему в глаза, ее губы все еще искривляла злая ухмылка.

– Кто вы? Телохранитель старого козла?

Улыбка Айс стала еще шире.

– Ха! Я просто та, кто любит смотреть, сколько конечностей смогу оборвать жертве, пока та не начнет кричать, – она окинула его взглядом сверху вниз. – Думаю, вы прекрасно сможет продемонстрировать это прямо здесь.

Желая остановить это, пока незнакомец не наделал в штаны, я шагнула к Айс и положила руку чуть пониже ее спины.

– Может быть, мы выслушаем его версию?

Когда она повернулась взглянуть на меня, ее глаза были наполнены радостью, я расслабилась, оглянулась вокруг и посмотрела на человека, который, я была уверена, готов был умчаться прочь при первой возможности. Конечно, если сумеет уберечь свои конечности.

Отпустив его воротник и стряхнув пыль с его костюмчика, Айс отступила назад и сложила свои мускулистые руки на груди, приподняв одну бровь и дав этим понять, что если у этого человека снова появятся глупые намерения, то она с удовольствием переломает ему хребет.

Его рот открылся. Затем закрылся. Открылся. Закрылся.

Затем его челюсть отвисла и осталась в таком положении.

– Ну ладно, – сказала я, нарушив повисшую тишину, поскольку этот громила не мог сказать ни слова. (И поверьте мне, когда над вами нависает шесть футов потрясающих мускулов, это вполне объяснимо).

Я повернулась к мистеру Уилламетту.

– Какие у него варианты?

– Как я уже говорил ему, на станции есть телефон, и пожалуйста, пусть он воспользуется им. Можно отбуксировать его машину до следующего города. Там ему смогут оказать полную техническую помощь. Это самый быстрый вариант, – он пожал плечами. – Уж поверьте мне, я бы не отказался от денег, но я не механик и не могу держать машину здесь. Это бесполезно. Только пыль собирать.

Я повернулась к незнакомцу.

– По-моему, звучит вполне приемлемо.

– Это НЕ приемлемо! Я не в состоянии сидеть в этом мелком городке, ждать, пока какой-то беззубый старикашка стряхнет пыль со своего пикапа и отбуксирует меня в такой же мерзкий городишко. У меня встреча, – он взглянул на часы, – и я опаздываю уже на три часа. Я хочу, чтобы мою машину привели в порядок, и хочу, чтобы это сделали прямо сейчас, черт возьми!

– Я уже говорил вам, что не могу починить ее, Мистер. Ни сейчас, ни потом. Уж не знаю, как там и чего, но вряд ли добрая фея шлепнет меня по макушке своей палочкой, научив разбираться в технике, лишь потому, что вы вопите тут, как маленький ребенок, потерявший маму.

Шагнув вперед прежде, чем Айс успела выполнить свою угрозу, я толкнула незнакомца обратно на машину, когда он был готов снова броситься, подобно взбесившейся торпеде.

– Послушайте. Мы все люди разумные, ведь так? А теперь, если вы немного расслабитесь и будете вести себя как джентльмен, я попытаюсь помочь вам.

Незнакомец взглянул поверх моей головы на Айс, и независимо от того, что он там увидел, его лицо побелело. Однако его спесь не улетучилась окончательно.

– Да что вы понимаете, блондиночка? Вы, наверное, даже не знаете, где находится двигатель?

Подавляя желание ударить его, я изобразила милую улыбку.

– Может, и не понимаю, но если вы будете себя хорошо вести, то я могу попросить одного человека помочь вам.

Его глаза сузились.

– Да? И кого же это?

Я кивнула влево.

– Ее.

Его глаза расширились.

– Ее? Но это…

– Да, да, да. А что вы предпочтете: чтобы вашу машину починили или хотите всю оставшуюся жизнь торчать на этой дороге?

Отпустив его, я шагнула в сторону, встав рядом с Айс и скрестив руки.

– Вам выбирать.

Он посмотрел на нас троих, внимательно оглядев каждого, затем снова остановил свой взгляд на мне.

– Я… э-э-э… я… – его глаза начали тщательно изучать землю под ногами. – Полагаю, я мог бы воспользоваться вашей помощью.

В повисшей тишине, казалось, я слышу, как утекает его мужское достоинство.

И это было великолепно.

Когда никто не ответил, он поднял глаза обратно на нас, его брови поднялись.

– Что?

– Вы ничего не забыли? – спросила я.

– А что?

– Ну, вы не думаете, что еще нужно сказать что-то из вежливости?

Его челюсть снова отвисла.

– Но… вы же сказали… – он вздохнул. – Ну хорошо.

Он взглянул на Айс.

– Не могли бы вы починить мою машину? – мгновение он колебался, затем взглянул на часы. – Пожалуйста?

Айс оценивающе посмотрела на него, потом повернулась к мистеру Уилламетту:

– У вас найдутся инструменты?

– Механик оставил их здесь, когда заболел. Можете воспользоваться ими. И гаражом тоже.

Она кивнула, затем бесстрастно взглянула на незнакомца:

– Хорошо.

Улыбка озарила лицо незнакомца, сделав его даже немного симпатичным.

– Здорово! А я пойду воспользуюсь телефоном, чтобы мои клиенты знали – я еще не исчез с лица Земли.

Он рванул вперед и тут же был остановлен сильной рукой, схватившей рукав его пиджака. Его улыбка завяла.

– Что еще?

Айс прищурила глаза, услышав его тон.

– Если за последние пять лет в Volvo не произошло каких-либо сильных изменений, то не думаю, что ваша машина сама по себе заедет в гараж.

– Но мои клиенты…!

– Вы либо поможете мне загнать машину в гараж, где я смогу осмотреть ее, либо пойдете отсюда пешком. Может быть, вам повезет, и какой-нибудь дальнобойщик, не видевший свою жену полгода, подвезет вас, – ее улыбка была отнюдь не доброжелательной.

Опустив плечи в знак поражения, он вернулся к своей машине, открыл дверцу и начал толкать ее по направлению к гаражу.


***

Немного спустя, быстрее, чем я ожидала, машина выбралась обратно по весеннее небо, благодушно урча мотором. Незнакомец, которого, как оказалось, звали Джорд Роджер Грайсон, клал свой бумажник обратно в карман пальто, после того как рассчитался. И могу сказать, что был он очень возмущен той ценой, которую мистер Уилламетт назначил ему. Хотя, в итоге он заплатил ее и умчался прочь в облаке пыли.

– Хорошо избавиться от ненужного хлама, – заметил владелец магазина, надевая на голову свою кепку. – Полагаю, это ваше.

Он протянул Айс довольно внушительную пачку банкнот, но она не хотела принимать предложенное.

– Да ладно вам. Вы проделали всю работу. Я лишь обеспечил местом.

– И инструментами.

Послюнявив палец, он отсчитал пару банкнот, сложил в карман, и снова протянул деньги Айс, которая с неохотой, но все же взяла их.

– Если захотите, для вас найдется работа. Возможно, не сейчас. Но скоро лето, и можно будет свихнуться от количества сломанных машин. Поэтому пара рук, подобно вашим, могла бы неплохо поработать здесь. У вас талант.

Уголок губ Айс приподнялся.

– Яне нанимаюсь в служащие.

– Никогда не говорите о том, кем можете стать. Если будет машина, я вас позову. Если будете поблизости, сможете помочь. Если нет, – он пожал плечами, – остается только буксировка. А ведь можно делать хорошие деньги. Наличными, – его глаза засверкали, выдавая опытного, знающего человека. – Идет?

Подумав несколько мгновений, Айс кивнула.

– Идет.

Они скрепили это рукопожатием.

– Кстати, меня зовут Уилламетт. Но, в основном, все зовут меня Поп.

– Морган. А это…

– Девочка Мура. Тайлер, верно? Я помню тебя, когда ты была еще маленькой и приезжала сюда на лето с родней. Дом сгорел несколько лет назад. Думаешь восстановить?

Я улыбнулась.

– Мы надеемся на это. Да.

Он кивнул.

– Было бы хорошо восстановить то место.

Он повернулся и снова взглянул на Айс.

– Я слышал, что вы сделали для мальчишки Халлорана. Весь город не умолкает об этом уже пару недель. Словно осиное гнездо. Держу пари, никто еще не думал поблагодарить вас, так что позвольте сделать мне это первым. Большинство незнакомцев, чужаков даже не подумали бы сделать то, что сделали вы, подвергая себя опасности. Спасибо вам.

Айс выглядела слегка смущенной, как, в общем-то, нормальный, довольно-таки скрытный человек, от похвалы, и ответила пожатием плеч.

– Я сделала то, что должна была.

– Многие люди должны. Хорошо, что вы здесь. Ты тоже, Тайлер, – он снял свою кепку в уважительном жесте. – Неплохо бы вернуться к работе. Увидимся.

Когда он вошел обратно в свой магазин, я встряхнула головой и рассмеялась. Айс повернулась посмотреть на меня.

– Что?

– Только ты, Айс.

Ее вскинутые брови просили меня продолжить.

– Только ты смогла развести драку и вмиг разобраться с работой.

Если бы она была из типа легко краснеющих людей, я бы смогла заставить ее покраснеть. Но так как она не была таковой, то все, что я получила в ответ: она нахмурилась и едва слышно пробормотала в ответ такое, что лучше и не слышать это. Я снова рассмеялась.

– Могу ли я угостить Вас чашечкой кофе, мисс Механик? Может быть, нас весьма недурно обслужат.

Не удосужившись ответить, Айс направилась к кафе, оставив меня идти следом за ней, улыбаясь во все лицо.

ЧАСТЬ 3

Cледующие несколько недель наша жизнь протекала как уютная повседневность и была очень приятна после всех тех приключений, что выпали на нашу долю с момента знакомства. Айс несколько раз приглашали в магазин Попа, и была, как он говорил, щедро вознаграждена за свой труд. Слава о ней как об отличном механике распространялась так быстро, что мне кажется, она удивлялась, почему это не произошло с ней несколько лет назад, когда она пыталась сделать такую же карьеру, но постоянно наталкивалась на неудачи. Которые в итоге привели ее в лапы Моба и предоставили нам возможность познакомиться в Болоте.

Все-таки я рада, что все произошло именно так, потому что, если бы она не попала в тюрьму, мы бы так никогда и не познакомились. Ужасно, конечно, ощущать радость от чьего-то темного прошлого, но я всегда честна сама с собой, и это чувство радости БЫЛО, и если бы мне пришлось отдать за него свою руку, я бы сделала это.

Несмотря на стойкие возражения Руби, Айс тратила часть своего заработка на еду и некоторые мелочи для нашей хозяйки, отметая любые возражения, которые Руби чуть ли кричала ей в ухо. Она проявляла невероятное терпение к Руби, которая, смею предположить, временами была очень язвительной. Не знаю, что привело их к взаимопониманию, но, чем бы это ни было, я была безумно рада.

Мы проводили много вечеров у камина, где открылся еще один из талантов Айс – рисование. Она просила меня закрыть глаза и описать дом, который я знала; с карандашом и альбомом, купленными в универмаге, она воплощала в жизнь то, что было у меня в голове. Детали были настолько правдоподобными, что я не могла не удивляться, и это приводило меня в замешательство. После этого я верю, что, возможно, она действительно умела читать мысли.

Единственным, что омрачало эту идиллию, было то, что мы спали в разных комнатах. Это происходило не из-за Руби. Нет, она зашла так далеко, что предложила нам свою комнату – единственную, настолько большую, чтобы вмещать в себя не одну кровать. Скорее, это было мое упрямство – дурацкое упрямство, как называла это моя мама, когда я действовала ей на нервы, – то, что держало нас порознь. Последний раз мы занимались любовью в охотничьей хибарке, с тех пор – ни разу. Мои гормоны бесились по этому поводу целыми днями. Я уже подумывала об уикенде в Серебряной сосне, исключительно для того, чтобы снова обнять Айс. Но постоянно откладывала эту затею. Так же, как и Айс не искала никаких способов к сближению, чего я совсем уже не понимала. По крайней мере, тогда.

И когда начинался вечер и мы шли спать в разные комнаты, закрывая за собой двери, у меня было такое чувство, словно я снова попала в тюрьму. Только эта тюрьма была создана моими собственными руками.

И начинались ночные кошмары.

Днем я несколько забывала, что Айс, а, следовательно, и я – беглецы, и от этого, несомненно, еще больше упивалась свой свободой. Но в ночной тишине, когда кошмары прошлого выходили из унылых теней, в моих снах появлялось нечто, чему не позволено было появляться в реальности.

Часто я просыпалась в холодном поту, завернутая в мокрую простыню, стискивавшую мою грудь, и дышала так, как будто пробежала марафон. Я лежала без сна с колотившимся как у кролика сердцем, ожидая звуков сирен, стука в дверь, возвещающего о прибытии полиции. Я пыталась отогнать эти мысли прочь, но ничего не получалось. Они оставались и насмехались надо мной со всей своей яркостью и безапелляционной правдой.

Много раз в самые страшные свои ночи я хотела закричать, но крик оставался в плену моих губ. Я слышала, как моя дверь тихо открывается и входит она, заботливо обнимает и гладит по волосам, прогоняя моих демонов. Только в эти ночи я могла ускользнуть в сны без сновидений, успокоенная тем, что она в находится рядом – живая и реальная.

Даже по сей день мы избегаем разговоров об этих ночах. Каким-то образом она всегда знала, когда я больше всего нуждалась в ее поддержке, и сразу оказывалась рядом, отдавая мне свою заботу и любовь.

Я подозреваю, что она знала, какие демоны посещают меня по ночам. Полагаю, что они посещали и ее тоже. Но возможно, если мы будем противостоять им вместе, пусть и не говоря о них вслух, они останутся только ночными призраками, которые никогда не выйдут из своих пещер на дневной свет.

Возможно.


***

Однажды, субботним весенним утром я проснулась с ощущением счастливого предвкушения. После нескольких жарких дискуссий с парой ярких аргументов и финальным примирением по поводу наших скудных финансовых ресурсов, мы решили сделать эту субботу днем закладки первого камня нашего будущего дома.

После тщательного осмотра прежнего фундамента, Айс провозгласила его неподходящим для нового дома. Снег и вода ослабили его в нескольких местах. В течении нескольких дней, приходя с работы, она ожесточенно работала киркой, разбивая куски бетона и очищая место для нового фундамента.

С улыбкой на губах я вскочила с кровати и, быстро осмотревшись, закончила утренний туалет, одев короткие, невесть как сохранившиеся, шортики и футболку. Выйдя из ванны, я совсем не удивилась, увидев радостно улыбающуюся Айс в коридоре. Она выглядела фантастически в коротких шортах и черном топе, который великолепно подчеркивал ее фигуру. Много дней тяжелой работы отточили и без того красивое тело, и я пожирала ее глазами, как делал бы голодающий, увидев перед собой немыслимо вкусные блюда.

Сократив расстояние между нами, она обняла меня и, наклонив голову, легко захватила мои губы в поцелуе медленно горящей страсти. Я обняла ее за талию и подтянула поближе, наслаждаясь ощущением близости. Господи, как же прекрасно было чувствовать ее любовь ко мне.

Спустя несколько мгновений она отклонилась от меня, продолжая держать за руки и улыбнулась. Серебро ее сияющих глаз озарило темный коридор.

«Готова?»

У меня закружилась голова.

«О да».

Я схватила ее за руку и попыталась затащить в свою спальню, не заботясь в тот момент ни о чем, даже если бы сам Папа Римский спал в соседней комнате, – настолько она была нужна мне. Но тут же была остановлена быстрым рывком за руку, отчего развернулась к ней лицом, на котором без труда можно было прочесть разочарование.

В ее глазах засветились озорные огоньки.

«Я имела в виду наш дом…"

«Ах, это…»

Я вздохнула и подошла ближе. На ее руке я заметила пульсирующую жилку, которая так и просилась, чтобы по ней провели языком, ощущая биение сердца.

«Прямо сейчас?»

«Прямо сейчас», – подтвердила она, и,наклонившись, чмокнула меня.

«Но…»

«Чем быстрее мы построим наш дом, тем быстрее мы продолжим то, что начали здесь, мой Ангел».

Такая перспектива послужила хорошим стимулом для нового рекорда по преодолению маршрута «бегом-из-зала-через-дом-и-в-дверь».

Рекорд, который, похоже, не побит до сих пор.


***

Мои пальцы барабанили по крыше грузовика, который Айс как-то пригнала с работы.

«Он увязался со мной до дома» – лукаво улыбнулась она.

Это была уродливая полукровка, собранная по частям из мусора с легковых машин и грузовиков, которые ржавели вокруг мастерской Попа. Поп разрешил ей заняться двигателем, и когда машина заработала, она обменяла ее на пару дней бесплатной работы на Попа. Поп, не будь дурак, мгновенно согласился.

По крайней мере, Айс рассказывала об этом именно так. А мне так и не хватило духу спросить об этом самого Попа.

«Давай, Айс! Рождество наступит раньше, чем ты придешь!» – не было необходимости повышать голос, я знала, что она прекрасно меня слышит.

Спустя мгновение Айс медленно вышла из дома, крутя в руках ключи и улыбаясь точь-в-точь как кот, поймавший канарейку. В другой раз, пожалуй, я бы ей намекнула об этом, но сейчас мне безумно хотелось поскорее приступить к процессу. Я слишком долго и тяжело приближалась к этому дню, чтобы позволить самодовольству подруги испортить мне удовольствие.

Безумное.

Пытаясь открыть пассажирскую дверь, она меня немного задела, и я уже было собралась съязвить по этому поводу, как она внезапно замерла и стала напряженно прислушиваться.

Столь знакомое зрелище. Уж и не знаю, сколько раз я его уже видела: «Что?»

Задев меня еще раз, она развернулась и направилась к небольшому холму, отделявшему нашу собственность от владений Руби. Сгорая от любопытства, я пошла за ней".

И чуть не врезалась в ее спину, когда она остановилась у небольшого возвышения. Выглянув из-за нее, я тоже остановилась. Моя челюсть поползла вниз.

«Я… думаю. Мне кажется, у меня глюки», – я протерла глаза, затем несколько раз моргнула.

Картина передо мной не изменилась. Ни на йоту.

«Значит у обоих», – ответила Айс каменным голосом.

Звук наших голосов привлек внимание какого-то человека. Он обернулся с широкой усмешкой на лице. Это был Поп, одетый в комбинезон для грязной работы и толстую фуфайку.

«Доброе утро, ха? Вовремя вы проснулись. Мы уж подумывали начинать без вас».

Пока я судорожно соображала, что же сказать, его улыбка стала шире.

«Кошка проглотила твой язык?»

«Что здесь происходит?»

«Никогда не видели, как строится амбар?» – спросил он.

Стало тихо.

«Он говорит по-английски?» – спросила я Айс уголками губ.

«Нет».

Я хотела ответить, но поняла, что она говорила не мне.

Тряхнув головой, Поп снял свою шапочку-колпачок и рысью подбежал к нам.

«Извините, что вот так на вас это вываливаем. Я пытался сказать им, чтобы подождали и сначала спросили вас, но…» – он пожал плечами. «Здесь так обычно все и делается. Если уж петух в задницу клюнул, то все начинают носиться и не остановятся до тех пор, пока дело не будет сделано, и черт с ними, с последствиями, вы уж простите мой французский».

Я ущипнула себя. Было больно. Значит, это был не сон. Значит, нас похитили инопланетяне.

Я с выражением, которое бывает только у неофита, пытающегося выведать у своего Учителя смысл жизни, перевела взгляд с Попа на Айс.

Когда за этим ничего не последовало, я прочистила горло, и посмотрела в две пары уставившихся на меня глаз. "Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?"

Спустя мгновение, Поп кивнул и махнул рукой группе людей, стоявших ниже и безуспешно пытавшихся подслушать, о чем мы говорим. Подняв брови, я перевела взгляд с них на Попа. «Люди у нас не умеют говорить «спасибо», – объяснил он: «Во всяком случае, словами. Они благодарят вас таким образом, понимаете?"

К несчастью, ответом ему было сказанное хором "нет". На моем лице по-прежнему было написано недоумение.

Он вздохнул, потом попытался еще раз. «Они хотели помочь вам построиться. Поблагодарить вас за спасение мальчика».

Наконец-то!

«Нам не нужна благодарность», – произнесла Айс по-прежнему равнодушным тоном. Она выглядела разгневанной, и на этот раз я могла понять почему, несмотря на то, что горожане явно не хотели обидеть нас своим жестом. Я знала, как она жаждала сама построить эту хижину, собственными руками создавая нечто из ничего.

Сказать по правде, я разделяла ее желание.

«Я пытался сказать им это, пытался сказать, что будет лучше, если они сначала спросят вас», – он покачал головой: «Они – хорошие люди, хотя иногда бывают упрямее осла». Он снова махнул в сторону толпы. «Что касается Клейтона Додда, он действительно отличный плотник; он и его отец – оба уже давно здесь плотничают. И Mэри Линч – отличный местный электрик. У семьи Дрю есть своя собственная арматурная компания, которая обеспечивает большинство городов в округе».

Он снова посмотрел на Айс, моля глазами о снисхождении.

«Они ничего с вас не возьмут за это. Они сделают все, что нужно. Они работают как проклятые, если вы хотите, чтобы они прекратили, они вас послушают. Но, как только вам понадобится помощь, обращайтесь», – он надел свою кепку обратно, быстрым движением выпрямляя козырек. «Я понимаю, конечно, что вам бы хотелось построить дом своими руками, потом и кровью. Я и сам так построил свой дом. Но… иногда небольшая помощь тоже не помешает. И это не благотворительность, поэтому не надо за это благодарить. Это просто способ сказать спасибо вам за то, что вы сделали».

После долгого молчания Айс резко развернулась на каблуках и ни разу не оглянувшись она пошла назад к дому Руби.

Поп вздохнул, смяв кепку в своих руках: «Я знал, что так получится, надо было сначала спросить».

«Айс… не любит сюрпризов», – ответила я, констатируя то, что уже и так было понятно: «Она очень закрытый человек».

«Я знаю», – пожал он плечами: «В любом случае, попытка -не пытка. Спасибо за то, что хотя бы выслушали, Тайлер. Я уведу людей и оставлю вас одних. Наше вторжение больше не повторится».

«Подождите», – сказала я, поглядев в сторону дома и заметив небольшую тень в районе открытой двери. Это была Айс, она шла к нам, неся что-то в руках. Поравнявшись с нами она всучила это мне и произнесла: «Мы можем построить в соответствии с чертежами?»

Я ошарашено посмотрела вниз. У меня в руках была её папка, набитая чертежами нашего будущего дома. Я посмотрела на Попа… Он оглянулся назад. Затем мы оба обернулись, наблюдая, как толпа улыбающихся энергичных помощников обступила Айс.

«Вот здорово-то!» – прошептал Поп.

И в самом деле.


***

Это была первая неделя июля. Вода в озере еще не прогрелась на столько, чтобы в нем можно было купаться. Во всяком случае, для меня. Наши соседи еще с мая уже вовсю пробовали "освежающую" водичку, но меня это нисколько не удивляло, так как я была убеждена, что каждый канадец так или иначе имел в предках парочку полярных медведей.

Что касается Айс, она начала купаться в озере еще с раннего июня, и это создавало некоторые проблемы, так как, прежде чем нырнуть, она обычно раздевалась перед всей рабочей командой. Доктор Браун, городской стоматолог, вышел на неделю из строя, сильно ударив молотком по большому пальцу, так же, как и один из парней Дрю, упавший с лестницы, которую отпустил его брат, заглядевшись на великолепие моей возлюбленной.

Это зрелище разгоняло мое мрачное настроение, и я порой с трудом сдерживала смех, глядя на бедняг. Однако, в интересах здоровья мужчин и женщин, а также нашей хижины, однажды пришлось-таки сообщить своей подруге, какое опустошение внесли в нашу команду ее купания, и попросить ее подождать, хотя бы до конца рабочего дня, прежде чем выставлять напоказ то, чем так щедро наградила ее природа. Иначе наша стройка грозила затянуться на годы.

Она согласилась, а я теперь волновалась, что наши помощники устроят мятеж из-за внезапного лишения их этого ежедневного развлечения.

Строительство двигалось лучше, чем я ожидала, хотя темпы работы начали падать после начала туристического сезона и большинство наших помощников были заняты своими делами, что, естественно, было важнее нашего строительства.

Наступило четвёртое июля, американский праздник, и ознаменовало собой начало туристического сезона в этом уголке земли, и городок скоро заполнился скучными американцами, озабоченными тем, как потратить свои непосильным трудом заработанные доллары на отдых и развлечения.

И мне это нравилось. Особенно в части отдыха и развлечений. Поэтому, когда Айс предложила прервать нашу работу на один день в честь праздника, я запрыгала со всей грацией раненой газели, пытающейся избежать челюстей голодного льва.

С энтузиазмом, проще говоря.

Я самодовольно улыбалась, проскользнув в нижнюю половинку моего тайно приобретенного бикини. Конечно, половинка – не самое лучшее слово для определения того, что я теперь носила. Жалкая тонкая тряпочка, едва прикрывающая самые интимные части моего тела.

(Но так как я не собиралась заниматься чем-то особенно энергичным, вроде игры в водное поло, то положительный эффект от ношения этой "нитки для зубов" намного перевешивал негативный. Больше всего я предвкушала увидеть лицо Айс в тот момент, когда она увидит меня в этом наряде. А на втором месте стояло то, что она захочет сделать мне, для меня и со мной после того, как я прохожу перед ней в таком виде несколько часов.

О да, Ангел пал. Низко пал.

Захватив полотенце, я выбежала из дома, игнорируя шокированные взгляды игроков в бридж, собравшихся у Руби. Я прошла уже полпути вниз по длинному холму, который отделял дом от берега, прежде чем поняла, что зря отказалась от обуви. Высохшие сосновые иголки кололи меня, наказывая за непредусмотрительное решение. Я прыгала, пытаясь сбросить их, но липкая смола, покрывающая иглы, свела все мои попытки на нет.

Услышав смех и плеск у воды, я решила, сделать хорошую мину при плохой игре, и быстрой рысью направилась к берегу, где меня ждала моя возлюбленная.

Она сидела на нашем доке, подложив одну ногу под себя, праздно водя другой по воде, наблюдая красочный парад яхт, скользящих по озеру. Солнце продолжало высказывать ей свое благоволение, щедро награждая ее кожу загаром цвета красного с коричневым дерева, который отлично смотрелся с ее черным купальником. Разумеется, ее волосы были мокрыми от недавнего купания, и открывшаяся мне в сияющем свете часть ее лица была словно прорисована черными чернилами, что делало ее профиль просто неотразимым.

Засмотревшись на нее, я наткнулась пальцем ноги на довольно большую ветку с иголками, словно поджидающей мою ногу. Выругавшись, я запрыгала на месте и попыталась освободиться от иглистого злоумышленника. Задача выполнена. Я подняла голову и увидела Айс, с увлечением рассматривающую меня.

Мда, не так я представляла себе эту встречу.

Собрав остатки своего достоинства, я взяла себя в руки и решила подойти к ней самой соблазняющей походкой, на которую я только была способна, чтобы хоть немного отвоевать то, что я потеряла этим нелепым падением.

Нелегко изображать страсть, когда у тебя болит нога.

Я была готова отбросить свою идею и довольствоваться хорошо проверенным ковылянием, когда взгляд ее глаз остановил меня на полпути, заставив полностью забыть о боли в пальце.

Это был взгляд, который расплавил бы айсберг, окажись он под рукой. Все мое тело пульсировало под ним, а мои колени резко ослабли. В мгновенье ока стало жарче градусов на двадцать.

Затем она встала, и вид ее длинного, стройного тела, мокрой кожи и напрягшихся мускулов поднял температуру еще выше, полностью высушивая меня.

В верхней половине, по крайней мере.

«Очень мило», – промурлыкала она, все еще ощупывая пристальным взглядом мое тело: «В самом деле, очень мило, маленький Ангел».

Ох, какие слова. Я отдала бы за них королевство, если бы оно у меня было. Обалдевшая, я довольствовалась своим положением, пока она шагала ко мне с самой чувственной улыбкой из всех, что я когда-либо видела на ее изогнутых полных губах. Когда она облизала свои губы от песка, я захотела стать её языком.

Потом я услышала стон, и у меня потемнело в глазах, я поняла, что он исходит от меня.

Потом я почувствовала ее горячие руки на моих плечах, которые сжигали меня и клеймили мою душу. Она медленно – Боже, как медленно! – поднесла свои губы к моим, и мы слились в страстном поцелуе.

Мне было все равно, что мы делали это на глазах всего озера. Мне было все равно, что будет потом. Я хотела ее, она была нужна мне настолько, что это даже немного удивило меня.

Чтобы быть до конца откровенной, надо признать, что подобные поцелуи при посторонних возбуждали меня еще больше, если, конечно, еще было куда возбуждать. Но я не могла не отметить всей иронии данной ситуации. За очень редкими, и, тем более драгоценными исключениями, занятий любовью в тюрьме всегда происходило на виду всех желающих. И уединение, это было то, о чем я тогда мечтала. Сейчас же, когда появилась возможность интимной встречи просто за закрытой и запертой дверью, (когда мы действительно получили двери, а с ними и замки), мне все больше и больше нравилось заниматься этим на публике.

Поцелуй стал глубже, наши тела сливались в единое целое, и я перестала размышлять о чем либо.

Когда она, наконец, отодвинулась, единственное, что сохраняло меня в стоящем состоянии, были ее уверенные руки на моих плечах. Тряхнув головой, чтобы придти в себя – безуспешная попытка – я откашлялась, облизала губы и открыла глаза, и увидела как она улыбается мне.

– Ты знаешь, что просто убиваешь меня, да?

В ответ я получила усмешку.

«Еще секунда, и я все брошу и пойду дальше строить нашу хижину. У меня есть норма, сколько я могу выдержать такое издевательство, и я уже подошла к ее пределу".

Интересно, и когда же дойдет до моей непробиваемой башки тот факт, что заявления, подобно этому, только подстегивают ее, так обожающую вызовы.

Она приблизилась и поцеловала меня снова, так, что единственное что я слышала, были быстрые удары моего сердца, отдающиеся в моих ушах.

На сей раз я, надо сказать, с трудом, вырвалась из ее объятий, резко повернулась направо и кинулась в озеро. Прохладная вода не смогла ничего сделать с моим пылом, но зато здорово помогла моей закружившейся от возбуждения голове. Спустя довольно много времени, я вынырнула, и, убирая волосы с глаз, встала в воде и поглядела на берег. Айс стояла там, держа руки на бедрах и улыбаясь мне.

«Теперь лучше?»

«Нет, не совсем».

Она ухмыльнулась, очевидно, довольная собой.

«Не хочешь присоединиться ко мне?» – спросила я, размышляя, удастся ли запрыгнуть на нее в воде и потопить, мстя за эту прекрасную пытку. Кроме того, очень хотелось узнать, как долго я могу сдерживать дыхание, целуя ее под водой. От такой картины у меня пошли мурашки по всему телу.

«У меня есть идея получше, если тебе интересно», – она посмотрела влево, и, взглянув в этом направлении, я впервые обратила внимание на красочный парус небольшой лодки, стоящей в бухточке у дока. Я узнала яхту 16 Хоби Кэт, которая мне так нравилась, когда я была ребенком.

«Где ты её нашла?» – спросила я. Хоби Кэт никогда не были дешевыми яхтами. Мой отец всегда говорил это, когда я просила его продать нашу Sunfish и купить Хоби Кэт. Это было нам не по карману.

«Одна занудная старая женщина рассказала, что ты любишь плавать на лодке, и если бы бог наградил меня петушиной интуицией, я пошла бы в гараж и откопала это старье, чтобы покатать тебя на нем".

«Ты шутишь».

«Не-а».

«Ты умеешь управлять лодкой?»

«Ага».

«Почему это меня не удивляет?»

Она приподняла одно плечо в небрежном движении:

«Понятия не имею».

Я ухмыльнулась:

«Это одна из вещей, которые я люблю в тебе, Айс – твое удивительное многословие!»

Она стрельнула в меня взглядом из-под искусственно нахмуренных бровей.

«Ты хочешь прокатиться, или нет?»

«Да, да, капитан!» – я отдала ей бойкий салют, только чтобы еще больше подразнить ее.

Ох, кажется, меня сейчас убьют.


***

Это изумительно!

Капли брызгали мне в лицо, а я смотрела на воду и глупо улыбалась. Неадекватная реакция, вы скажете, но таков был мой восторг!

Ненадежно балансируя на одном из понтонов и наклоняясь в обратную сторону, чтобы избежать падения в блестящую воду, я наблюдала за волнами озера под лодкой, мои глаза были широко раскрыты, как серебряные доллары, и усмешка угрожала навсегда поселиться на моем лице.

Слева от меня распласталась Айс, которая укладывала ремень, заставляя лодку балансировать около понтона, и использовала такелаж, чтобы удержать нас в правильном направлении.

Я почувствовала силу природу, которая словно решила показать все, на что она способна, подговорив ласковый ветер, теплое солнце и мягкую воду поднять мое настроение до таких высот, на которых я никогда не была. Пожалуй, занятия любовью можно было приравнять к этим ощущениям, но все равно это было немного не то.

Айс направила лодку вдоль озера, покрытого деревьями, и немного снизила скорость так, что лодка снова опустилась на понтоны.

«Почему мы остановились?» – спросила я, немного разочарованная.

«Твоя очередь».

«Моя… Но я не умею управлять лодкой».

Она медленно повернула голову, пригвоздив меня своим пристальным взглядом, ее бровь поползла наверх.

Я оглянулась назад, ища какой-нибудь поддержки.

«Да, я не умею! Я просила отца научить меня, но он сказал, что управление лодкой – дело мужчин. Женщины должны знать только, как надо сидеть в ней, чтобы это выглядело красиво».

Моя подруга фыркнула:

«Вот кусок дерьма!»

Я пожала плечами.

«Да, но он был моим отцом. Не было ни одного человека, захотевшего противоречить ему, по крайней мере, в этом, поэтому я привыкла просто красиво сидеть в лодке».

Я уткнулась вниз, смущенная этим признанием.

Теплая рука взяла меня за подбородок и подняла голову. Я посмотрела в глаза цвета летнего неба и тяжело сглотнула.

"В жизни есть не так много вещей, которые я ценю, Ангел, и могу сказать, что тот факт, что я никогда не буду иметь сомнительное удовольствие лицезреть твоего отца, находится почти на самой вершине этого списка". Она опустила свою руку и ее улыбка стала очень милой. "Поразительно, как ты смогла стать такой, какая ты есть, с такими родителями. Хотя с другой стороны, подозреваю, мои собственные родители перевернулись бы в могиле, узнав, кем стала я".

Она повернула голову и посмотрела на солнце, ее лицо снова стало каменной маской.

Тронутая такой редкой возможностью подсмотреть в закоулки ее души, я могла только протянуть свою руку и мягко положить на ее в непроизвольном жесте поддержки и благодарности.

Мгновением позже она снова повернулась ко мне, боли в ее глазах уже не было, она снова ушла в какие-то потаённые уголки. Она взглянула на меня с дорогой сердцу полуусмешкой: «Ну, начнем учить тебя управлять лодкой».


***

Я сидела на диване, подогнув одну ногу под себя, читая одну и ту же страницу в седьмой раз (или это был десятый?) и отчаянно пытаясь не смотреть на нагло тикающие часы. Она вернется. Мы поругались. Ей просто нужно немного времени, чтобы остыть. Она вернется.

Может быть, если я подумаю об этом еще раз, я сама поверю в это.

Нельзя сказать, что мы раньше никогда не ссорились. Бывали времена в Болоте, и это случалось даже чаще, чем я сама себе хотела признать, когда мы старались избегать друг друга. После нескольких лет наших отношений, у нас накопилось достаточно скелетов в шкафу. И ссоры были не таким редким явлением, и не так уж неожиданным. Даже сейчас.

Так почему же я так волновалась в этот раз? Почему у меня так предательски свело внизу живота? Почему эти чертовы часы так медленно идут???

Я проснулась этим утром с неопределенным чувством беспокойства, которое начало беспокоить меня еще на прошлой неделе. Смешавшись с началом депрессии, оно дало мне ощущение дискомфорта. Это было нечто, что я не смогла сформулировать даже Айс, которая сразу обратила внимание на мое настроение, и спросила меня, в чем дело.

Руби уехала навестить друзей, Айс работала в гараже. В итоге, я осталась один на один с моими мыслями, а что еще оставалось делать в этот дождливый июльский день?

И тут меня осенило!

Это не было депрессией или беспокойством. По крайней мере, не это было основной причиной.

Просто я чувствовала себя ненужной.

Склонив голову обратно на грубую ткань дивана, я думала об этом открытии, неприятном на вкус, но мне пришлось признаться, что оно справедливо.

Это пробудило во мне чувства и эмоции, которые, как я думала, давно погребены под бременем времени и опыта.

Будучи подростком, я бурно протестовала против отцовского убеждения о том, что женщине для счастья не нужна работа. Что счастье заключается в том, чтобы быть беременной, ухаживать за очагом и домом и заботиться о муже. Питер был полностью согласен с этим и, за исключением части про беременность, воплощал отцовские мечты касательно меня в абсолютном совершенстве.

Я прекрасно осознавала иронию того, что я обрела свободу именно в тюрьме. Именно там я получила и лелеяла ту свободу, которая позволила мне стать той женщиной, которой, как я верю, мне предназначалось быть.

А теперь, мне пришлось признать тот факт, что как только я покинула те сдерживающие, но тем не менее успокаивающие, стены тюрьмы, я вернулась к старым привычкам и к старому своему образу, и пожалуй это произошло слишком быстро.

И в этот раз я должна винить в этом только себя.

Оставив на время мысли о моей вине, я попыталась придумать, как исправить ситуацию. К несчастью, все способы, которые приходил мне в голову, вели в никуда. В конце концов, я была в Канаде незаконно. У меня не было гражданства. Я даже не была иммигранткой. Вряд ли бы работодателю понравился такой работник как я.

Айс повезло – Попу было наплевать с большой колокольни, кем или чем она была, лишь бы работа выполнялась. А на ее работу Поп не мог нахвалиться. Проблема была в том, что таких, как Поп, вряд ли бы нашлось еще в таком маленьком городе, как наш. Без эмиграционных бумаг, даже без паспорта, меня не существовало в природе, а значит работы для меня не было.

Мой настроение становилось все хуже и хуже, и, когда перестал идти дождь, я вышла на улицу и выместила свое расстройство на хижине, заколачивая в нее гвозди, пока мои руки не покрылись мозолями.

А когда Айс спустилась с вершины холма бойкими шагами и с пачкой наличных в руке для того, чтобы прогуляться по ночному городу, боюсь, что я чуть было не оторвала ей голову.

Образно выражаясь, конечно.

В доли секунды, прошедшие между словами "ох" и "дерьмо", я поняла, что наделала и самое главное, кому я это сделала. Мой гнев улетучился, а на его место пришли обвинения.

Если бы Айс решила ответить мне тем же, я вряд ли бы сейчас писала эти строки.

Но вместо этого она терпеливо подставила мне свое сильное плечо и внимательное ухо – мне оставалось только воспользоваться ее предложением.

А я вновь отплатила за ее доброту словами, которых стыжусь до сих пор, доказав себе еще раз, что мой гнев не оставил меня окончательно, трусливо спрятавшись где-то в глубине. Он терпеливо ждал, поджидая Айс, чтобы выплеснуть себя в порыве зависти, такого пронзительно зеленого цвета, что весь мир мог утонуть в нем.

Ее лицо окаменело, она отвернулась от меня и, швырнув к ногам деньги, которые надеялась потратить на развлечения этим вечером, ушла прочь, не говоря ни слова.

Вот так и получилось, что я сидела одиноко на диване, уставившись в книгу, которую совсем не хотела читать, слушая доносившуюся из кухни мелодию, которую я совсем не хотела слушать, и глядя на часы, которые скупо отсчитывали секунды.

Глубоко погруженная в себя, я не услышала стука в дверь и почти подпрыгнула на диване, когда из кухонной двери выглянула седая голова Руби с легкой улыбкой на губах.

"Кое-кто пришёл повидаться с тобой, Тайлер".

Я пересекла комнату, мое извинение готово было слететь с губ, но я осеклась, увидев, что это не Айс, а незнакомая молодая женщина, неуклюже прижавшая к груди книги. Резко остановившись, я уставилась на нее, шестеренки в моей голове прокручивались ужасающе медленно. Откуда-то из подсознания всплыли мои манеры, и я, изобразив мучительную улыбку, выдавила из себя:

"Здравствуйте».

Молодая женщина ответила на мою улыбку своей, надо заметить, более естественной.

"Здравствуйте, мисс Мур", – сказала она с робостью, свойственной только молодым женщинам ее возраста.

«Простите… мы нигде не встречались раньше?» – ох, старые восемнадцать шестеренок двигались не очень быстро. На первой передаче.

Девушка покраснела.

«Ну, да, мадам. Мы встречались в кафе несколько месяцев тому назад. Я боюсь, что была, не очень вежлива с Вами».

И тут меня озарило. Молодая женщина, смотревшая на меня сквозь полуопущенные веки, была той же официанткой, которой я дала на вид в два раза больше лет, когда мы впервые пришли в город. Удивительно, как косметика может изменять человека. Кто-то должен сказать ей, что так ей гораздо лучше.

Молчание сделалось напряженным и в комнате неожиданно стало жарко.

Ох. Она ждет от меня какого-то ответа.

"Ну… Рада, что я увидела вас снова".

Мда, пока что-то не очень хорошо получается. Может, попытаться ещё раз?

"Могу ли я вам чем-то помочь?"

Женщина снова покраснела.

"Я… ну… слышала, что Вы были учительницей…"

От кого? Затем я вспомнила, что рассказывала Руби о том, что преподавала до того, как приехала в Канаду. В конце концов, ей не нужно знать, что моими студентами были закоренелые преступники. Наша любезная, хотя и любопытная, хозяйка, вероятно, решила рассказать об этом на одном из ее еженедельных сеансов сплетен, которые маскировались под партии в бридж.

"Я немного преподавала", – мне, знаете ли, стало любопытно, чем закончится этот интересный разговор.

Лицо девушки загорелось.

"Здорово!"

Тишина снова затянулась.

"Вам что-то было нужно?" – наконец спросила я, представляя, как начинаю постепенно обрастать мхом на северной стороне моего тела.

"Ох! Да. Ну… мне нужна некоторая помощь. Я… вроде как… я ушла из школы в прошлом году. Мне это просто, наверное, надоело", – она пожала плечами. "И больше практически не училась. Теоретически мне казалось, что проще устроиться на работу официанткой на полный день и иметь хоть сколько-то денег в кармане".

Я кивнула.

"И теперь вы думаете, что совершили ошибку".

Она фыркнула.

"Большую. Я не смогу быть официанткой всю свою жизнь, а без диплома никто не возьмет меня на работу, так что я вроде как в затруднении".

"Тогда почему Вы просто не вернетесь в школу?"

"Это не так просто. Дело в том, что я наделала много шума своим уходом. Мне неловко возвращаться обратно".

Я снова кивнула, ожидая, что она продолжит свой рассказ о том, как оказалась в кафе. Она глубоко вздохнула, затем медленно продолжила.

"Так… когда я услышала, что вы были преподавателем, я понадеялась, что вы сможете помочь мне. Дело в том, что есть один способ, благодаря которому я могу получить диплом, без необходимости возвращаться в школу. Если я сдам один тест, я получу свой диплом. И для этого действительно нужно пройти только два курса. Английскую и мировую историю", – она показала мне книги, которые все еще прижимала к своему телу. "Я позаимствовала их у моего брата. Он был умным и окончил школу", – ей снова потребовалось передохнуть. "Итак, если вы заинтересовались, я надеюсь, вы могли бы помочь мне. Вы смогли бы меня учить? Я могла бы заплатить вам. Мои родители даже предложили помочь мне с деньгами", – поторопилась она добавить, с серьезным лицом, таким же, как и ее предложение:

"Я могла бы приходить каждый день после работы, если вы не против. И оставаться на все то время, на которое буду нужна. Всё что угодно!"

Я думала над этим предложением в течение долгой минуты, пристально глядя в ее глаза и замечая, как она упорно старается не нервничать под тяжестью моего взгляда. Я поняла, что решение моих проблем стояло передо мной, и отказалась смотреть дареному коню в зубы.

"Конечно. Почему нет? Мы можем начать завтра, если вы хотите".

Другая мысль тут же озадачила меня:

"Руби?"

Седая голова быстро, слишком быстро, показалась из кухни.

"Мой дом – ваш, Тайлер. Вы знаете об этом. Можете приступать к занятиям".

Я устояла перед искушением стрельнуть своим особенно угрожающим взглядом в сторону хозяйки. Вместо этого, я улыбнулась своей самой приятной улыбкой. Получилось очень даже неплохо.

"Спасибо!"

И снова повернулась к девушке.

"Похоже, мы договорились… но… я не знаю вашего имени".

"Ох! Мне очень стыдно. Я – Келли", – она подала руку и выронила книги.

Мы стукнулись головами, сначала вместе опустив, а затем одновременно подняв их.

Прозвучал взрыв смеха.

Если бы еще Айс удалось уговорить так же легко…

После того, как Келли ушла, щедро меня благодаря и постоянно извиняясь за шишку на моём лбу, я просунула голову на кухню и улыбнулась Руби, которая старательно разгадывала кроссворд и пила кофе.

"Спасибо".

Она оторвала глаза от кроссворда, смотря на меня из-под очков с сильно увеличенными стеклами, которые она носила для домашней работы.

"За разрешение пользоваться домом для обучения? На здоровье, но тебе действительно не нужно было спрашивать".

"Хорошо, и за это тоже. Но на самом деле, я хотела сказать спасибо за то, что вы рассказали, что я была преподавателем. Я была обеспокоена тем, что не работала, а вы решили мою проблему".

"Была бы рада слышать от тебя такую благодарность, Тайлер, но я действительно никому ничего не говорила о тебе или Морган. Это касается всего, вплоть до того, что бы вы только хотели сделать. В любом случае, это их не касается".

"Но если это сделали не Вы…"

Еще не спросив, я уже знала. Я знала это каждой частичкой своего тела. Знала, что был только один человек, который мог зайти так далеко ради моего счастья.

Айс.


***

Я не знаю, приходила ли моя возлюбленная домой в этот вечер. Мы никогда не говорили об этом, даже по сей день, когда много воды уже утекло с той поры.

Все, что я знаю точно, это то, что она еще не вернулась тогда, когда, наконец, мои глаза, вопреки моему приказу оставаться открытыми, все-таки унесли меня вглубь беспокойного сна, заполненного ночными ужасами.

Если она и дошла до моей кровати, чтобы успокоить мои сны, я так и не проснулась, чтобы узнать это, и, когда я проснулась следующим утром, она ушла из дома так, как будто и не появлялась. Даже Руби не знала. Хотя может и знала, но не говорила.

Единственное, что немного успокаивало меня, было то, что в ее комнате все вещи остались на своих местах, разложенные с почти военной аккуратностью, которая полностью отражала её характер. Мне до сих пор непонятно, как я смогла преодолеть желание зарыться лицом в её одиноко лежащую в корзине футболке, но я твёрдо решила найти Айс и исправить, наконец, это дурацкое недоразумение, возникшее между нами.


***

Я должна была знать, что пытаться отыскать женщину, которая в прошлом была киллером мафии, было в лучшем случае бессмысленно, но с упрямством, которое заставило бы моего отца гордиться мной, я обошла буквально каждый квадратный дюйм города в надежде обнаружить мою потерявшуюся возлюбленную.

С опущенной головой и пустотой в сердце я вернулась туда, где все это начиналось – в нашу наполовину построенную хижину.

Она сидела около углового камня, ее спина упиралась в фундамент дома, одна нога была согнута, а другая лежала на земле. Теребя иголочки от сосны, она смотрела вниз на озеро, в котором то там то здесь взметались барашки от порывов ветра.

В течение долгого времени я пристально смотрела на Айс, обдумывая свой первый шаг, стараясь не обращать внимание на то, что она проигнорировала мое присутствие. Трусиха во мне захотела убежать и как можно быстрее, но та женщина, которую Айс помогла мне сделать из себя, твердо стояла, намереваясь здесь и сейчас разрушить те стены, которые от моих слов выросли у нее вокруг сердца.

Извинение, какое бы сердечное и слезливое оно ни было, тут бы не помогло.

Наконец, ветер, хлеставший лес вокруг нас, пришел в исступление; я прошла немного вперед, сокращая буквально осязаемое расстояние между нами.

"Спасибо", – просто сказала я, слишком тихо, чтобы это можно было услышать сквозь рев ветра, но чувствуя, что она услышит это в любом случае.

Она повернулась ко мне, и от ее абсолютно равнодушного взгляда в моем сердце все оборвалось сильнее, чем, если бы это были самые грозные и жесткие обвинения.

"За что?"

Я нервно сглотнула и сделала шаг ближе, потом снова остановилась.

"За то, что направила ко мне Келли. Это было невероятно замечательной идеей, особенно для кое-кого, кто тебя обидел".

Слегка пожав плечами, она поднялась на ноги, оттолкнувшись от фундамента.

"Рада, что это помогло".

Она сократила расстояние между нами и проскользнула мима меня. Во внезапном приступе чего-то, что я могу описать только как сумасшествие, я догнала и схватила ее за локоть, не давая уйти. Она остановилась, потом повернулась, посмотрела на мою руку на ее локте. Затем посмотрела в мои глаза – даже глупец мог прочитать то, что в них было написано.

Я отдернула руку и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но странное ощущение овладело мной. Ветер, который до этого метался, не зная, куда ему направиться, вдруг стих. Внезапно волосы на теле у меня встали дыбом, и что-то не очень приятное закололо внутри.

В следующий момент меня накрыл живой щит,закрывший меня от страшного грохота, сопровождаемого вспышкой света, который заполнил все вокруг. Затем нечто, не знаю что, обрушилось на нас сверху, и, когда моя голова соприкоснулась с каменным фундаментом, все вокруг стало темным, и я потеряла сознание.

Потом я очнулась, как мне показалось, от звука дождя, тяжелые капли которого стучали по брезентовой накидке, которая служила вместо крыши в хижине. По крайней мере, я думала, что нахожусь именно там. С тяжестью в голове, как будто после пятого дня непробудного пьянства, и с болью в груди, как будто на ней отрабатывал удары Моххамед Али, я вряд ли бы почувствовала разницу, если бы меня даже засадили в кожаный мешок. Или скорее всего, меня бы это вряд ли интересовало.

Тут я подумала, что неплохо бы и открыть глаза, что я и сделала. Затем быстро их закрыла, так как все троилось перед глазами.

Что-то коснулось моей головы, и я дернулась, немедленно пожалев об этом, так как мир вокруг меня начал угрожающе вертеться в течение длительного времени. Мой желудок немедленно восстал, но, слава богу, в нем ничего не было, и он снова успокоился.

Когда я совсем уверилась, что все, что было в моем теле, собралось остаться там, а было похоже, что мои мозги собирались прогуляться через уши, я снова попыталась открыть глаза. Когда туман рассеялся, я увидела Айс, смотрящую на меня сверху вниз, в каждой черточке ее лица проявлялось беспокойство. Я слабо улыбнулась.

"Эй!"

"Как ты?" – спросила она, в ее глазах было больше тревоги, чем в ее голосе.

"Как только ты дашь мне номер того грузовика, что меня переехал, я буду в порядке".

Когда она не отреагировала на это, что ж говорить, довольно дурацкую шутку, я вздохнула.

"Я в порядке. Правда".

Что-то снова коснулось моей головы, и в этот раз я поняла, что это была рука Айс, глядящая мои волосы. А потом я поняла, что под моей головой была не подушка, а ее бедро. Я сдержала желание прижаться, не зная, какие сейчас между нами воцарились отношения, даже учитывая определенную интимность моего положения.

"Что произошло?"

"Удар молнии. Она ударила в дерево около дома и одна из веток упала на нас".

Она немного переместилась, но я заметила едва уловимый и почти спрятанный взгляд боли, пробежавший по ее лицу.

"Ты ранена".

"Я в порядке".

"Но…" – я попыталась сесть, но её рука остановила меня, заставив лечь обратно.

"Я в порядке". – настаивала она.

И если по тону ее голоса до меня не дошло окончательно, то взгляд в ее глазах, несомненно, завершил работу, и я так же поспешно улеглась на ее бедре снова. Спустя мгновение, ее рука начала мягко гладить мои волосы, прогоняя головную боль эффективнее, чем целая гора обезболивающих средств. Используя шанс, я потянулась и накрыла большую руку, которая лежала на моем теле, слегка сжав ее.

"Спасибо за спасение моей жизни. В очередной раз".

Она отреагировала небольшой тонкой улыбкой, осветившей даже ее синие глаза.

"Это моя работа".

Я почувствовала, как мои брови поднимаются.

"Работа?"

Она улыбалась с минуту.

"Кто-то должен присматривать за тобой. Возможно, этим кем-то могу быть я".

Я ответила на её улыбку своей унылой улыбкой.

"Это порой очень трудная работа. Не самый хороший рабочий режим. И жалованье хреновое", – я сглотнула, разговор вдруг принял более серьезный оборот.

Ее рука оставила мою голову, и я почувствовала, как ее ладонь мягко коснулась моей щеки.

"Возможно. Но опыт, который я получу, я не променяю на все богатства мира".

Слезы выступили на моих глазах, скатились вниз по моим щекам и упали в руку, которая продолжала мягко поглаживать мою кожу.

"Мне так жаль, Морган, я… Я не знаю, что со мной вчера произошло. Я не хотела говорить те слова. Ни одно из них. Господи… Я…Прости меня".

Сказанные слова не могли выразить того, что я хотела сказать в ту минуту.


Она обняла меня, прижимая к себе, и я сжалась в комочек и заплакала как маленький ребёнок.

Она ничего не ответила, только гладила меня по голове, позволяя мне выплеснуть наружу все переживания; её присутствие в этот момент, говорило о её любви намного больше, чем все слова, сказанные когда-либо.

Наконец я перестала плакать и, откинувшись, посмотрела наверх в её открытые глаза.

"Ты сможешь когда-нибудь простить меня?"

Она провела пальцем по моим губам.

"Да", – прошептала она.

Облегчение, которое пробежало по всему телу, было головокружительным.

"Спасибо".

Она улыбнулась мне, затем обняла, и мы просидели весь шторм в уютной тишине.


***

Лето быстро подошло к концу, а с ним и время великодушного, хотя иногда и назойливого, гостеприимства Руби. Хижина была почти достроена, остались последние штрихи, чтобы въехать в дом. Я так долго мечтала об этом.

Однажды летним утром я направилась в город, чтобы забрать инструменты, которые Айс оставила в гараже Попа.

Пока я спускалась вниз по главной улице, моё внимание привлекла открытая дверь Серебряной Сосны. Руби просто забила мою голову рассказами о многих чудачествах новой владелицы. Я решила отклониться от заданного курса, чтобы унять любопытство и поднять своё отчасти хмурое настроение.

Открыв дверь, я собиралась быстренько оглядеться, как вдруг на меня надвинулась большая гора живой массы, вытолкнув меня во двор. Замахав руками, я еле удержала равновесие.

"С Вами все хорошо? " спросила гора с сильнейшим акцентом Бронкса. "Я не ожидала сегодня посетителей. Мы где-нибудь встречались? Вы мне кажетесь жутко знакомой. Вы не Хэмптон?"

Полностью стушевавшись, я только молча смотрела на женщину, допрашивавшую меня как инквизитор. Даже в тюрьме я никогда не встречала таких больших женщин. Она была выше Айс футов на шесть в высоту и возможно в три или четыре раза шире. Одетая с ног до головы во все розовое, она привлекала к себе взоры, и я пялилась на нее, с трудом удерживая свою челюсть от падения на землю.

Ее тело было буквально усыпано драгоценностями, правда, не могу сказать, искусственными или настоящими. Кольца украшали каждый палец, а уродливые украшения, приложенные там и сям, смотрелись пиявками на её громадном теле. На меня пахнуло тяжелыми духами. Пришлось потереть свой нос, чтобы не чихнуть.

Из-за под одной руки выглядывала голова небольшой собаки неопределенного происхождения, хотя, как я догадывалась по ее белому окрасу, в её родословной где-то глубоко был кто-то от пуделя. Не могу сказать, насколько глубоко. Мелкие, как бисер, коричневые глазки вглядывались в меня, и я чувствовала близость острых как иглы зубов и языка, что заставило меня подумать о том, что среди ее предков были еще и крысы.

Заметив мой потерянный взгляд, женщина наклонила свою голову, с огромным состраданием в глазах, которое только выдавали ее настоящий снобизм…

"Ох, мне так жаль, милочка. Вы что, глухая?" – спросила она голосом, звук которого мог бы разбить стёкла в окнах в округе радиусом в несколько сотен миль. "О, простите меня за мою ошибку. Вы выглядите достаточно нормальной".

Еле удержавшись от язвительного комментария, я нашла в себе силы улыбнуться этому монстру.

"Я слышу. Я просто… не ожидала".

Она положила свою свободную руку на тело, что привело в движение множество ее браслетов, заставляя их звякать.

"Ох, какое облегчение! А я уж было подумала, что мы никак не сможем объясниться".

Я только улыбнулась. И кивнула. Несколько раз.

"Где мои манеры? " спросила она после еще одной неуютной паузы. Высунув руку, она захватила ей одну из моих собственных и начала энергично трясти. Это было то же самое, что здороваться с холодным, мокрым тестом. И это сравнение оскорбило бы даже тесто.

"Меня зовут Милисент Хардинг-Пост. Пост через «Т», дорогая, как в 'тили-тили'".

Сквозь губы, щедро накрашенные малиновой помадой, вырвался смех, издалека напоминавший чириканье попугая.

Забрав свою руку, я еле удержалась от желания вытереть её о шорты.

"Очень приятно познакомиться с вами, мисс Пост", – ответила я, выделяя букву «Т».

"Ох, пожалуйста, дорогуша. Мы – все друзья здесь, не так ли? Лучше просто Милисент. А вы?"

"Тайлер Мур."

Ее глаза, увеличенные очкам, комично расширились.

"Ах, бедняжка! О чем только думали Ваши родители?"

Вероятно о том же, о чем ваши, когда они решили называть вас "Милисент", старая, напыщенная пустозвонка. Я, конечно, не сказала этого вслух. Хотя, признаюсь, какое-то мгновение искушение было очень велико.

Я улыбнулась в подтверждение ее ложной жалости и направила разговор в другое, и, надо надеяться, более безопасное русло.

"Вы новая владелица Серебряной Сосны?"

Милисент повернулась мясистым плечом, чтобы посмотреть на здание, о котором шла речь, потом повернулась обратно.

"К несчастью, да. Это то единственное, что осталось от моей матери Кармоди".

"Примите мои соболезнования."

Она развела передо мной руками.

"Не надо, дорогая. Что вы, я даже не знала, что у меня есть тётя, пока один юрист с калифорнийским загаром не появился на моем пороге с предложением забрать эту бесполезную кучу леса", – она тряхнула своей головой, истинная мученица, затем ласково похлопала свою собачку по голове, полностью накрывая бедное животное размером с ее руку. Я удивилась бы, если бы это не вызвало у той сотрясение. "Я готова была просто продать это место, но Падделс сказала мне, что она хотела бы воспользоваться возможностью и пожить по-другому, и так мы и приехали. Так ведь, Падделс? Конечно это так. Ах, ты моя маленькая, сладенькая, не так ли, не правда ли?"

В этот момент маленькая и сладенькая попыталась найти хоть какие-нибудь дырки, чтобы дышать, потому что она рисковала задохнуться от такой близости Милисент, которая, ухмыльнувшись, убрала свою голову и, повернувшись ко мне, обнажила свои белые зубы, запачканные помадой.

"Не правда ли, она такая маленькая, самая маленькая из всех, кого вы только видели в своей жизни?"

Я посмотрела на собачку с выпученными глазами, открытыми зубами и с размазанным поцелуем Милисент на морде.

"Ох, да. Очень милая".

Я тайком проверила мой собственный нос, просто чтобы убедиться, что он не вырос.

Она наклонила свою голову снова.

"Вы уверены, что мы никогда не встречались прежде? Я никогда не забываю лица, и ваше почему-то мне знакомо".

"Ну, я часто бываю в городе…"

Она снова положила на меня руку и покачала головой.

"Нет, не здесь, дорогуша. Если клиенты мне не платят, я их не запоминаю. Вы одна из нас, да?"

"Простите?"

"Одна из нас, дорогая. Из американцев. Не из них – канадцев. Я поняла это по вашему средне- западному произношению".

Она только что назвала меня провинциалкой, хоть и так вежливо. Ладно, допустим…

"Я родилась в Соединенных Штатах."

Она победоносно кинула.

"Она была права".

Я непонимающе посмотрела на нее, пытаясь понять, о ком она говорит…

"Кто был прав?"

"Как кто? Паддлс, конечно! Она сказала мне, что я должна буду встретить очаровательную молодую американку сегодня, и что вы думаете? Встретила!"

Я некоторое время недоумевала. Возможно, ее духи содержали какие-то химикаты, мутящие разум, поскольку разговор принял какой-то странный оборот.

"Итак… Не хотите ли посмотреть, что я сделала с этим местом? Вы даже представить себе не можете, что мне пришлось сделать!"

"Ну, вообще-то говоря, я была бы не против", – ответила я. "Помню, я приезжала сюда каждое лето со своей семьёй. Мне нравилась Серебряная Сосна".

Милисента повернулась ко мне с таким видом, который бывает у человека, только что увидевшего кучу крысиного помета на кухонном столе.

" Конечно, она вам нравилась "

Спустя мгновение она улыбнулась "Но вы были ребенком. Я уверена, что, когда вы выросли, ваши вкусы резко изменились, не так ли? Только загляните ненадолго. Я обещаю, Вы не будете разочарованы".

"Эээ, у меня куча дел…"

"Ерунда, дорогуша. Не может быть ничего такого важного, что вы не могли бы уделить секунду вашего времени, чтобы сделать приятное вашему земляку".

"Серьезно, там…"

Она опустила тяжелую, как из свинца, руку на мое плечо, приторный аромат ее духов вызвал резь в глазах и заставил закружиться голову.

"Вот и договорились. Вы просто не поверите, как немного времени, усилий и, главное, вкуса могут сделать удобным и уютным любое место. Даже такое место, как это".

Вероятно, если бы я попыталась, я смогла бы убежать от нее, но я была в таком состоянии, что она могла меня вести хоть на Седьмой Круг Ада, и я бы пошла за ней.

Она провела меня в прихожую, затем ускользнула, несомненно, чтобы дать мне время постоять и осмотреть комнату широко открытыми от удивления глазами, восхищаясь сделанными изменениями.

Будучи вежливым человеком, я сделала, что просили, правда то восхищение, которым я должна была переполниться, очень быстро сменилось легким подташниванием. Она явно черпала вдохновение из бульварных газет.

Исчезли изящные морские символы, сделанные из дерева и приводившие меня в такой восторг, когда я была ребенком. На их месте были тяжелые гобелены с красным бархатом и золотой парчой, старинной мебелью и ужасным ковром, более подходящим для французского публичного дома, чем для местечка на берегу озера, нужного разве что для питания и сна.

Иллюзия была так сильна, что я почти ожидала увидеть полуодетых проституток, сидящих на вышитых диванах в ожидании прогулки со следующим клиентом. В одном углу, Падделс, оправдывая свое имя (от переводчиков: «лужа»), обновляла персидский ковер. Интересно, сколько он стоил?

Я не смогла удержать усмешку, но быстро ее спрятала.

Милисент нежно улыбнулась своему домашнему животному, прежде чем повернулась ко мне и развела руками, обводя все помещение: "Итак, что ты об этом думаешь?"

«Это -… это…" Ну, давай, Ангел, соображай. Она – на целый фут выше и где-то на триста фунтов тяжелее, поэтому, чтобы ты ни придумала, лучше будет, если ей это понравится.

"Ну, это…тут все по другому".

Она улыбнулась, как если бы я только что сказала ей, что была ведущим фотографом в журнале Красота дома.

"Я точно знала, что тебе это должно было понравиться, дорогая. Как только я тебя увидела, я поняла, что ты женщина с отличным вкусом».

Улыбаясь и кивая, я почесала затылок, хотя ее слова оказались для меня пустым звуком. Она сделала шаг в мою сторону, как будто хотела снова поглотить меня.

«Пойдем, я хотела бы провести для тебя маленькую экскурсию. Каждая комната для гостей украшена по-своему. Я уверена, тебе понравится».

Искусно избегая ловушки ее надвигающихся рук, я протестующе вскинула руки, надеясь, что она поймет мой жест.

"С огромным удовольствием, но я обещала кое-что сделать для моей подруги. Мне действительно нужно идти. Она рассчитывает на меня".

Я одарила ее своей самой искренней улыбкой, что всегда действует на женщин, которых вы меньше всего хотите встретить на темной аллее.

"Может быть, в другой раз?"

В ответ она так надула свои щеки, что глаза скрылись в их безбрежной толще, но, увидев, что это не произвело должного эффекта, вернула лицу непринужденное выражение

"Конечно, дорогая. Я не хочу отвлекать тебя от важных дел. Пойдем, я провожу тебя на улицу. Это наименьшее, чем я могу отблагодарить тебя за твою помощь».

Подавляя небольшую дрожь, я позволила ей положить мне на плечо свою руку, и мы вышли наружу. В лицо мне ударил свежий воздух, даруя огромное облегчение, очищая не только легкие, но и сознание.

Прищурив глаза от яркого дневного света, я заметила очень знакомую фигуру, идущую вниз по улице в направлении гаража Попа. Дерьмо. Она, вероятно, думает, что я забыла о ней.

Но это же не так. Ни на секунду.

Я почувствовала, как напряглась Милисент. Взглянув на нее снизу вверх, я заметила, что она пристально следит за перемещениями Айс с таким кислым выражением на лице, как будто только что съела лимон.

"Что-то не так?" – спросила я, подумав, что, может быть, чего-то не замечаю.

"Типичная. Просто типичная".

"Что вы сказали?"

Большая рука указала в направлении моей подруги. "Она, дорогуша. Как все они. Такая… мужеподобная».

Мои брови поднялись: "Мужеподобная?". Я получше присмотрелась к своей возлюбленной, с огромным удовольствием пробегая глазами по ее стройному телу.

"Я думаю, она очень красива".

Что было, разумеется правдой, и я, даже не потрудилась скрыть в своем голосе нотки истинного восхищения.

Она повернулась ко мне, с еще более кислым лицом.

"Ну, только если тебе нравится такой тип. Животная красота подходит только для простолюдинов. Истинная красота включает в себя стиль, осанку, манеры. Совершенно очевидно, что в ней ничего этого нет", – прокудахтала она. "Держу пари, что эта женщина не узнает кресла Чипендейла, даже сев в него".

Каким-то образом, и я до сих пор не знаю – каким, мне удалось подавить свое желание, сообщить этой раздутой пустозвонке, что у Айс больше стиля и грации в мизинце, чем у нее во всем теле, но также, что она может читать Кафку и Солженицына в оригинале, может спеть арию Елены из La donna del lago так красиво, что статуи будут плакать от радости, слушая это.

Я не сказала ничего. Зачем? Нужно время, чтобы открыть закупоренное сознание. Время, которое я не хотела тратить на людей, вроде нее.

Я выудила откуда-то улыбку и повернулась к ней.

"Итак, если Вы позволите, я действительно должна идти. Спасибо за прогулку и беседу. Была рада познакомиться с Вами".

"Мне тоже, дорогая. Возвращайтесь, когда захотите. Просто постарайтесь держаться подальше от таких женщин, как она. Поверьте мне, от них сплошные неприятности".

Больше, чем вы думаете, мадам. Больше, чем вы думаете.


***

Пока я пробиралась в сторону Айс, копающейся в одном из высоких ящиков, разбросанных по всему гаражу, глаза адаптировались к темноте.

"Извини, я попала в плен к хозяйке Серебряной Сосны. Она не принимает "нет" в качестве ответа"

Взглянув на меня, Айс усмехнулась

"Я уж поняла. Не беда. На самом деле мне понадобился другой инструмент».

Я подошла поближе, чтобы одарить ее поцелуем, но мои намерения прервал тихий кашель. Повернувшись, я заметила Попа, стоящего у самого входа в гараж. Он снял шляпу и разглаживал рукой волосы

"Добрый день, Тайлер, Морган"

"Привет, Поп!"

Моргнув, я еще раз осмотрела его. Что-то в нем было не так. Я с удивлением обошла его, обратив внимание на то, как он застенчиво нагибает голову, пряча ее от меня.

"Что произошло?" спросила я, обнаружив звездообразную форму блестящего цвета над его распухшим правым глазом, а также зубчатую царапину на одной из его седых щек. "Кто это сделал?"

"Не велика проблема", – ответил он, делая шаг в сторону.

"Что случилось?" – выплыл к нам из глубин затененного гаража требовательный голос Айс.

"Стадо бандитствующих юнцов из бара, что выше по дороге, решили похвастать своими пиписьками, простите мой английский. Мне следовало бы помнить про свой возраст, но, если меня заденут, я уже не могу остановиться" Он пожал своими узкими плечами "Отныне буду выпивать только дома. Не велика проблема, как я уже сказал".

"Зато велика для меня", – упорствовала я "Никто не имеет право бить кого-либо. Это глупо и просто грубо".

Он ухмыльнулся мне: "Они ничего не знают ни о мозгах, ни о манерах, Тайлер. Не стоит, в конце концов, так расстраиваться. Оно того не стоит. Я получил свой урок".

Хотя я и не могла видеть Айс в темноте помещения, мне показалось, что я заметила ее ободряющий кивок. По крайней мере, я слегка успокоилась и отстала от Попа. "Ладно. Чтобы опухоль не разрослась еще больше, приложи лед к глазу".

"Дай мне просто фунт сырого мяса". Он снова пожал плечами: "Во всяком случае, моя жена, лечила меня таким образом. Если приложить сырое мясо, опухоль слегка спадет".

Он повернул голову к Айс

"Что я хотел сказать. Сестра моей жены, живущая по ту сторону границы, заболела. Я не видел ее уже несколько лет, но я обещал своей Мэгги, что после того, как она уйдет, буду присматривать за ее родственниками. Вот я и решил. Было бы прекрасно, Морган, если ты присмотришь за моим хозяйством. Я мог бы просто запереть все, прочно и надежно, но когда я ухожу, то люблю, чтобы мои вещи оставались там, где я их оставил. А в наши дни нельзя быть ни в чем уверенным, особенно в городке вроде этого. Если тебя это не устраивает, скажи мне сразу. Я найду кого-нибудь еще".

"Не надо закрываться", – ответила Айс: "Я не возражаю против того, чтобы заменить тебя в течение нескольких дней".

"Мне не ловко тебя просить".

"И не надо. Считай, что мы уже договорились".

Может, Поп и был уже стар, но, также, несомненно, он все еще был умен. Он знал, когда проигрывает, и когда нужно промолчать. Кивнув, он натянул свою кепку и выпрямил ее пропитанный нефтью козырек "Тогда благодарю вас и позвольте откланяться. Я уеду завтра с первой же оказией. Так что завтра открывай гараж, как придешь сюда".

"Замечательно".

"Ну и хорошо. Необходимо подготовить все для поездки. Увидимся позже".

И с этими словами, он повернулся и оставил холодный гараж, возвращаясь обратно к заправке, за которой находился его аккуратный небольшой домик.

Айс также покинула скрывавшую ее тень, и подошла к стенду возле меня, в ее руках были инструменты. Выхватив один из них, я повернулась к ней и улыбнулась

"Очень мило с твоей стороны».

Она фыркнула

"Я не делаю ничего «милого»".

"Ну да, конечно, не делаешь", – я знала, что она не любит, когда ее дразнят, но иногда просто не могла удержаться. Она так легко подставлялась.

Она нахмурилась, но сдержала себя, возясь с ключом огромных размеров: "Пошли. Нас ждет недостроенный дом".

Пытаясь приноровиться к быстрому шагу моей возлюбленной, краешком глаза я заметила ярко-розовое пятно в районе Серебряной Сосны. Повернув голову, я увидела знакомые узенькие глазки Милисент. Но теперь она рассматривала не только мою подругу, но и меня.

Не в состоянии противостоять тоненькому голоску в моей голове, я нагнала Айс и обняла за тонкую талию, прижимая настолько близко, что наши бедра задевали друг друга при ходьбе.

"Что с тобой?"

"Ох", – усмехнулась я, взглянув через плечо на реакцию Милисент. "Да, ничего".

"Хе-хе-хе."


***

Повозившись вместе с Айс на стройке в течении нескольких часов, я ушла в душ, чтобы освежиться для послеполуденных задач. Как и в случае с Айс, моя репутация вышла за пределы дома Руби, и вот уже, не успев оглянуться, я оказалась заваленной горой предложений, начиная от совсем юных подростков и кончая пожилыми людьми.

Поскольку я еще должна была помогать строить дом, оставшегося времени не хватало, чтобы помочь всем желающим. И мне пришлось учиться выбирать. Очень нелегкое для меня занятие, особенно, когда приходиться решать, кого учить, а кому, к сожалению, отказать. В конце концов, образование – это одна из наиболее важных вещей в мире, нечто, на что все должны иметь шанс.

В этот летний день моим учеником был замечательный, умный семилетний мальчик по имени Никки, который оставил школу год назад из-за того, что его дразнили одноклассники. Я не хотела брать с них денег. Но когда они отметили, что тем самым я выделяю их сына, а они совсем этого не хотели, я сдалась их неоспоримой логике и приняла у них как деньги, так и сына под свою опеку. О чем еще ни разу не пожалела.

Закончив мои уроки, я пришла на кухню к Руби и стала потчевать ее своими впечатлениями от первой встречи с Милисент Хард Пост. Слезы катились по моему лицу, когда в ответ она сообщила мне несколько собственных наблюдений над этой женщиной и ее странных привычках, причем, отношение к собаке как к человеку было самой невинной из них.

Чуть позже пришла Айс, вся испачканная от усердной работы. Она поднялась наверх принять душ и переодеться. Мы собирались вернуться в город и поискать что-нибудь на ужин.

Уже почти стемнело, как вдруг зазвонил телефон. Встав со своего места за столом, Руби подняла трубку, затем приложила ее к груди и крикнула в направлении лестницы

"Морган, это тебя!"

После приглушенного "Взяла", донесшегося сверху, комната погрузилась в тишину, нарушаемую исключительно тиканьем часов над плитой.

Время текло медленно, наша беседа с Руби сошла на нет. Я услышала, как открылась дверь в комнате Айс, потом тихо закрылась, и опять тишина. Мы с Руби переглянулись. Она улыбнулась мне

"Ты могла бы подняться наверх. Я вижу, как неизвестность терзает тебя".

Я слегка покраснела от того, что меня поймали с поличным

"Я уверена, что это ничего не значит. Вероятно, некоторые последние указания от Попа о том, что не стоит зажигать спички рядом с газовыми насосами или нечто подобное".

И все же я не могла избавиться от страха, который все больше наполнял меня.

Покачав головой, раздосадованная своей глупостью, я благодарно улыбнулась Руби, затем оттолкнулась от стола и зашагала по ступенькам, перескакивая через одну-две, пока практически не побежала. Я остановилась перед дверью Айс, постучала, и вошла не дожидаясь ответа. Не вежливо, конечно. Но, манеры – это было последнее, о чем я в тот момент думала. Я не могла объяснить, почему мое тело подавало мне такие сигналы, но сигналы были. И после долгих лет, проведенных в тюрьме, этого для меня было достаточно.

Она стояла у окна и смотрела на лес, ее профиль купался в лунном свете. Одна рука схватила узкий подоконник, и даже в темноте я видела напряженные сухожилия, выделявшиеся на выбеленной луной коже.

Закрыв за собой дверь, я бессознательно пересекла комнату.

"Что-то не так?" – прошептала я, стараясь не говорить громко.

Она не ответила. Только пристально посмотрела на качающиеся сосны, укрывающие дорогу, ведущую от дома.

Я положил руку на ее предплечье, почувствовав железо напряженных мускулов, дремлющих там.

"Айс, пожалуйста, поговори со мной. У меня все внутри свело. Чтобы это ни было, мне нужно знать. Может быть, я могу помочь".

Она, наконец, отвернулась от окна с печальной улыбкой на лице.

"Ты не можешь помочь в этом, Ангел".

Ее глаза были ясными и бесцветными от боли.

Я мягко потянула ее сильную руку, освобождая от подоконника, и приложила к своей груди, рядом с быстро бьющимся сердцем.

"Пожалуйста, Айс. Поговори со мной. Что угодно, даже наихудшие новости, лучше, чем эта неизвестность".

Мне казалось, я вижу круговорот мыслей за ее странно бесцветными глазами, и затаила дыхание, когда они пришли к окончательному решению.

"Кавалло вышел"

Какие бы страхи мне не представлялись, но, только не это.

"Что???"

"Он вышел. Его адвокат настоял на амнистии".

Я смотрела на нее, онемев.

"Но…", – наконец удалось выдавить из себя: "Я думала, что он мертв. По новостям говорили…"

"Очевидно, солгали. Или они просто не знали правды об истинном положении дел. По Кавалло стреляли люди Сальватора. Он просто не был убит".

"Тогда почему…"

"Я думаю, подмазали. Похоже, они хотели заключать с ним сделку после того, как вытащили этого осла из огня. Хотя, по-видимому, он в какой-то момент облажался, и они запрятали его за решетку".

"А что случилось потом?" – спросила я, пытаясь прояснить для себя эту ситуацию. Я опять с болью вспомнила, что Айс находится на свободе на не совсем легальных условиях, я могла предположить что угодно, но только не это. Кроме полиции за ней теперь охотится еще и мафия. Господи Иисусе.

"Бумаги, которые я подбросила в его машину. По большей части, именно на них было построено обвинение. В апелляции они обернули это, как 'незаконный обыск и арест'. Без этих документов обвинение развалилось. И поскольку их подбросила я…"Она пожала плечами: "Да, дерьмо полное…"

"Боже, черт возьми! Откуда ты узнала это?"

"Андре. По моей просьбе он следил за событиями. Позвонил, как только узнал".

Я пристально посмотрела на нее и у меня сложилось стойкое ощущение, что рассказ еще не окончен. "Что-то еще?"

После долгого молчания, она, наконец, кивнула и продолжила, облизав пересохшие губы

"Кавалло проболтался. Он жаждет крови. Моей. И его ничто не остановит. Андре передал, что Кавалло пошел по нашему следу. Но в конце допустил какую-то ошибку и сбился, хотя я не думаю, что у него хватит мозгов искать меня за границей. Пока".

Она забрала у меня свою руку и опять отвернулась к окну. Ее сильный кулак с грохотом опустился на подоконник

"Я знала, что нужно было воспользоваться шансом и прибить этого ублюдка". Она схватила себя руками за волосы и усмехнулась "Должно быть, я сошла с ума"

"Айс, ты не сумасшедшая. Ты поступила правильно".

Она резко обернулась ко мне. Ее прищуренные глаза пылали огнем

«Для кого? Для кого, Ангел? Для тебя? Меня?"

"Для нас!" – крикнула я, затем быстро перешла на более тихий разговор, осознавая то, что мы были не совсем одни: "Твои мечты. Помнишь?"

"Те мечты мертвы. Нельзя было мне вообще прислушиваться к ним".

Я задохнулась, потом отошла прочь. Ее неосмотрительные слова причинили мне невыносимую боль

"Ты действительно так думаешь?"

Ее глаза, как и голос, смягчились

"Ангел, я – убийца. Это то, кто я есть. Это то, благодаря чему мне удавалось оставаться живой все эти годы. Мне приходилось быть более жесткой, чем все, кто окружали меня. И стоило мне пойти против своей натуры, как произошло это" Она снова печально улыбнулась, разбивая мое сердце на мелкие кусочки. "Нельзя мне было жить такой жизнью, Ангел. Я не заслуживаю спокойного существования. Я не заслуживаю любви".

Она замолчала, как будто взвешивая свои слова "Было глупо с моей стороны поверить, что смогу стать тем человеком, которого ты увидела во мне. Глупо и опасно".

Она снова отвернулась к окну, вглядываясь в ночь. "И теперь я тащу тебя за собой вниз. Я совершила то, что обещала себе никогда не делать". Ее ровное дыхание осело на окне мистическим белым рисунком. Лицо приняло столь знакомое мне каменное выражение. Внутри меня что-то екнуло.

Она заговорила мягким, смертельно опасным голосом

"Он хочет поиграть? Отлично. Поиграем".

"Что… ты собираешься сделать?"

Айс тихонько фыркнула: "Найду его раньше, чем он найдет меня".

"А потом?"

Как в замедленной съемке, ее темная голова наклонилась ко мне, в ее глазах светилась животная радость крокодила при виде жирного молодого оленя, подошедшего слишком близко к воде.

"Я убью его".

"Айс…нет…"

"Да, Ангел! Кавалло сюда не развлекаться придет. Это жизнь. И я не собираюсь допустить, чтобы этот ублюдок заполучил меня еще раз. Пока я жива, этого не будет".

"Но…"

"Послушай, мы обе знали что нечто подобное рано или поздно случится. Теперь уж точно, что рано. Мне не нравится это, но выбирать не приходиться – выбор был сделан за меня".

Она пристально посмотрела на меня, обволакивая синевой глаз. "Ангел, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ничто не может убить мою любовь. Но сейчас… сейчас я должна разобраться с этим"

Она вздохнула, потом посмотрела вниз на свои руки, которые сжались в кулаки. "Ты будешь здесь в безопасности. Я позабочусь об этом. У тебя здесь есть друзья, люди, которые тебя любят. Они помогут закончить дом, так что ты наконец осуществишь свою мечту".

Я рассмеялась холодным, вызвававшим отвращение даже у меня, смехом

"Моя мечта? Моя мечта?! Эта хижина там – не моя мечта, Айс. Уже как пять лет – нет. Если придется, я возьму спички и превращу это в большой костер на глазах всего города".

Слегка наклонив голову, она удивленно посмотрела на меня.

"Ты все еще не поняла?"

Она отрицательно покачала головой.

"Это место, этот дом, эти люди – не они моя мечта. Я все это оставлю без малейших раздумий и сожалений. А знаешь, почему?"

Снова отрицательный кивок головой.

"Поскольку ты, Морган Стил – моя мечта. И ничто мне не нужно от этого мира, если тебя не будет рядом".

"Твой дом…"

"Это – не мой дом! Ты – мой дом! Почему ты никак не можешь в это поверить? Почему ты постоянно видишь во мне только маленького наивного ребенка, который сам не понимает, чего хочет?" меня не беспокоило то, что у нее не было ни малейшей возможности вставить и слово в ответ. Это место долго нарывало и наконец созрело. Я не остановилась, пока не выпустила весь яд. "Почему ты видишь во мне только какой-то хрупкий, бесценный объект, с которого ты должна сдувать малейшие пылинки?»

"Ангел, ты бесценна", она попыталась защититься.

"Но я не предмет, Айс! Я человек! Взрослая женщина, способная решить, как мне жить и с кем мне жить", – я взглянула на нее и увидела, пытаясь глазами передать те чувства, которые меня переполняли. "Почему тебе так трудно поверить, что именно с тобой я хочу провести всю свою жизнь?"

На мгновение, всего лишь на мгновение, я увидела глаза маленькой Морган, ребенка, только что потерявшей своих родителей, с разбитым от потери сердцем и слишком невинной, чтобы суметь залечить его, залив толщей бетона, закрыв доступ для человеческих чувств.

Но когда это мгновение пролетело, и я увидела жуткую агонизирующую пропасть лет, которая пролегла между той Морган и этой. Боль, переполнявшая глаза, исчезла без следа, и показалась та Морган Стил, которую все знали – жестокую, беспощадную, бесчувственную. Робот, неспособный ни на какое проявление эмоций.

"Я не могу позволить себе поверить в это, Ангел"

"Почему?"

"Потому что, если я поверю, я потеряю важную часть себя. Ту часть, которая необходима для того, чтобы находиться на один шаг дальше от моих преследователей: полиции, мафии, да бог его знает, кого еще. Если я хоть на секунду ослабляю защиту, всегда что-то происходит. Умирают люди, Ангел. Ты можешь умереть. И если бы я думала об этом, когда держала Кавалло на мушке, я бы сделала все правильно, и сейчас было бы одной проблемой меньше".

Ее глаза слегка потеплели, совсем чуть-чуть; капля дождя на замороженной глади. "Вместо этого, я думала о мечте, которой у меня не может быть, и позволила соблазну подтолкнуть к решению, которое никогда раньше не приняла бы".

"И после того, как ты убьешь его, если, конечно, он не достанет тебя раньше, что потом?" – я не могла поверить, что говорю об это так хладнокровно, как если бы мы обсуждали погоду за чашкой чая.

Она пожала плечами. "Вернусь через границу. Затем, думаю, пойду на север, проведу зиму в хижине Булла».

Я кивнула.

"Ну ладно, тогда я займусь сбором теплой одежды».

"Ангел…"

"Айс, не повторяй все время «Ангел». Если ты не можешь ничего поделать и должна пройти через эти испытания, то тебе придется смириться с тем фактом, что я всегда буду рядом".

Ее глаза сузились.

Я улыбнулась.

"Ты думаешь, что сможешь остановить меня, Айс? Как? Свяжешь? Я смогу освободиться".

Я умышленно посмотрела вниз, на ее принимающие решение сжатые кулаки. "Изобьешь меня? Сломаешь мне ноги? А я выздоровею. А потом найду тебя".

Я слышала, что говорю все громче и громче, но мне уже было все равно.

"Если ты настаиваешь на мученичестве ради меня, Морган, черт побери, я буду твоим крестом. Я буду альбатросом на твоей шее. И в один из дней, может быть, до твоей тупой башки наконец-то дойдет, что куда идешь ты, туда же иду я. Точка".

И в завершении я опасно ей улыбнулась.

"Поскольку, в отличие от тебя, Айс, я не сдаюсь так легко"

Ее ответный взгляд мог бы вывернуть наизнанку любого. Я изо всех сил старалась не реагировать на него, хотя бы внешне

"О чем ты говоришь?"

Я всплеснула руками: "Неужели не понятно?. А вот мне все предельно ясно. Ты позволяешь идиоту вроде Кавалло лишить себя мечты, которая, как я знаю, у тебя есть".

Горько засмеявшись, я покачала головой: "Ты забыла, с кем имеешь дело. Я знаю тебя. Лучше, чем ты можешь себе представить. Я вижу выражение твоего лица, когда ты думаешь, что тебя никто не видит. Как ребенок в Рождественское утро, который ждет, что ему сейчас сообщат, что Санта-Клауса не существует. И что ее подарки отдадут другим детям".

Я сделала шаг к ней, довольная тем, что она не пытается отодвинуться. "Ты ждала этого все время, не так ли? Ты ждала отличного повода, чтобы закрыться. Чем дольше ты живешь здесь, чем дольше ты живешь среди людей, которые уважают тебя, как личность, а не как убийцу, которым ты себя считаешь, тем сильнее ты веришь в то, что в тебе действительно есть человек, достойный такого отношения. И восхищения. И любви".

Подойдя, я накрыла ее ладонь своей. Она вздрогнула, но не смогла убрать руку, потому что я сжала ее запястье.

"Мы обе знали, на что шли, когда начали это путешествие, Айс. Но с моими страхами и беспокойствами мы справляемся легче, чем с твоими. Потому что я ничего не скрываю. Я знаю, что все это может плохо кончиться, очень плохо. Может быть… Но все равно продолжу наше путешествие, потому, что для меня, для меня, Айс, быть рядом с тобой значит гораздо больше, чем остаться без тебя"

Я сделала последний шаг, приблизившись практически вплотную Мне казалось, я чувствую, как дрожит ее тело, но, скорее всего, это было лишь мое воображение

"И я знаю, что ты разделяешь мои страхи. Но тебе легко переживать их, поскольку ты делала это всю жизнь. Ты легко решаешь вопросы жизни и смерти. Но вот чувства… С ними тебе гораздо тяжелее разобраться. И веришь ты с трудом. А позволить себе любить и быть любимой для тебя сложнее всего".

"Все, кого я люблю, умирают" – прошептала она голосом, срывающимся от слез, которые она не могла позволить себе проронить.

Я крепко ее обняла, так, что даже пылинка не могла проникнуть между нами, и очень пожалела, что я не выше ее ростом, так как иначе она могла бы прижаться щекой к моей груди и я бы могла ее успокоить, как она успокаивала меня не раз.

"Я знаю", – слезы покатились у меня из глаз, слезы, которые были за нас обеих. "Я знаю".

Эти смерти призракам предстали перед нами. Мать. Отец. Лучший друг. Жозефина. Друзья. Любовники. Ее невинная чистота. Ее вера в силу любви.

Спустя минуту, она выскользнула из моих объятий, украдкой вытерев слезу, которую она все же не смогла удержать. Она отвернулась к окну, и я почувствовала, как она опять отдаляется от меня. Странно, но, похоже, эта отстраненность не была признаком боли, а наоборот, исцеления. Я поняла, что она услышала мои слова, и ей просто необходимо было побыть одной, чтобы осмыслить их.

Слабо улыбнувшись, я отошла от нее. "Я поддержу любое твое решение, Морган. Только, пожалуйста, не дай им выиграть, ладно?"

Увидев слабый кивок, я вышла из комнаты.

ЧАСТЬ 4

Забрезжил рассвет. Я встала еще до восхода солнца, хотя, честно говоря, я едва ли вообще спала этой ночью. К своему стыду должна признать, что всю ночь я не сомкнула глаз, прислушиваясь к малейшему шороху в надежде услышать шаги Айс.

Хотя это вряд ли бы мне помогло, захоти Айс незаметно выйти из дома. Она обладала потрясающей способностью двигаться бесшумно, если это ей было нужно.

Наступило утро, и я вышла во все еще темноватый коридор, старательно делая вид, что просто иду на кухню, а не проверяю, где находится Айс. Коридор был пуст и очень тих. Поддавшись своему желанию, я подкралась к двери Айс и тронула ручку двери.

Я только гляну, пообещала я себе. Просто, чтобы знать.

Не успела я подумать еще что-нибудь, как ручка повернулась, дверь открылась, и я ввалилась внутрь, прямо в руки Айс.

"Привет", – я покраснела. "Приятная неожиданность".

Ответом мне была приподнятая бровь.

"Я…мм…проверяла, проснулась ли ты уже?"

Бровь поднялась еще выше.

Я вздохнула, зная, что ее устроит только правда: "Я хотела убедиться, что ты все еще здесь".

"Не доверяешь мне, да?"

"Нет, доверяю, Айс. Ты просто не сказала мне, каково твое решение".

"Наверное, из-за того, что оно еще не принято…"

"Ну, ты все еще здесь. Это уже что-то".

Уголок ее рта приподнялся "Да, это что-то".

Приподнявшись на носочках, я чмокнула ее в этот приподнятый уголок, радуясь той небольшой победе, благодаря которой она осталась дома, по крайней мере, на данный момент

"Не пожелаете ли завтрак?"

"Нее, я, пожалуй, сразу пойду в гараж и начну работать".

"Составить компанию?"

Удивление мелькнуло в ее глазах.

Я деланно нахмурилась: "Ну да, ну да, у меня никогда не было машины. Хотя мне кажется, я представляю себе, как нужно заправлять ее". Я озорно улыбнулась: "Надо просто засунуть эту штучку со шлангом в круглую дырку сбоку машины, правильно?"

Она закатила глаза и подтолкнула меня к выходу "Ладно, пошли"


***

На улице еще не рассвело. Мы шли по лесной тропе, тяжелые ветки нависали над нами. Все вокруг уже начало просыпаться, наполняя звуками новый день. Мы же шли молча, и только листья шуршали у нас под ногами.

Вскоре мы оказались у границы леса. Прямо перед нами раскинулся городок. Невдалеке, где-то у гаража Попа мы увидели небольшую группу людей. Что-то показалось мне странным, и, присмотревшись повнимательнее, я заметила, что шторы, закрывающие большое окно заправки, почему-то оказались снаружи, и теперь развевались на ветру.

"Айс?" – окликнула я озадаченно. Но она уже не успела мне ничего ответить, так как резко прибавила шаг и уже почти бежала по направлению к гаражу.

"Черт", – пробормотала я и пустилась за ней следом.

Продравшись сквозь толпу людей, среди которых было нечто сверкающее, с лицом Милисенты, я подошла к Айс, которая склонилась к земле, усыпанной осколками стекла, как будто кто-то раскидал вокруг жемчуг. Среди этих осколков лежал Поп, одежда вся в крови, левая щека разодрана, из нее фонтаном хлестала кровь. На месте носа было месиво из крови и поломанных костей, а глаз, который еще вчера был слегка припухшим, сейчас раздулся и заплыл. Рука была согнута под странным углом, и было понятно, что она сломана по крайней мере в одном месте.

Я со страхом смотрела, как Айс дотронулась до его шеи, пытаясь нащупать пульс

"Он не…?"

Она посмотрела на меня, в глазах блеснула злость: "Он жив. Только страшно избит". Она перевела свой взгляд на толпу: "Кто это сделал?"

Зеваки нервно переглянулись, съежившись под ее отнюдь не любящим взглядом. Она медленно поднялась, великан среди карликов, заполняя собой все пространство вокруг: "Я не буду спрашивать второй раз".

Из задних рядов протиснулся молодой парень, его руки были засунуты глубоко в карманы. "Три или четыре мужчины, мне кажется. Я их услышал только тогда, когда началось биться стекло, и когда я прибежал сюда, они уже сматывались. Они уехали на мотоциклах. А он уже был в таком виде". Парень покраснел и кивнул в сторону Попа.

"Кто-нибудь видел еще что-нибудь?" снова спросила Айс, едва сдерживая гнев.

Никто не отозвался.

Поп застонал, и Айс бросилась к нему, стараясь облегчить его боль, хотя вряд ли она могла сделать что-нибудь существенное.

Тут мне в голову пришла мысль: "А кто нибудь позвонил в скорую?"

Опять сконфуженное молчание.

Я повернулась кМилисенте, единственной, которую я знала. "Не могли бы вы…"

Она держала свою собачонку на груди, как щит, только вот непонятно от кого: "О, нет, я вряд ли смогу…"

Айс злобно уставилась на нее: "Звони в скорую. Быстро!"

"Я позвоню" – решила я не раздувать этот спор.

"Нет, ты нужна мне здесь". Она опять повернулась к Милисенте: "Давай, быстрее!"

"Я все сделаю", – встрял тот самый парень, который рассказал нам об увиденном. Никто не стал ему возражать, и он быстро направился в офис Попа, явно надеясь восстановить себя в глазах окружающих.

Айс поднялась, и, бросив еще один свирепый взгляд на Милисенту, вышла из круга зевак. "Будь с ним", – сказала она мне

"А ты куда?"

"Пойду разберусь с одним делом".

"Тогда я иду с тобой".

Она резко повернулась, в глазах негодование и нетерпение. Но я выдержала ее взгляд: "Послушай, здесь достаточно людей, которые позаботятся о Попе, пока не приедет скорая. И, кроме того, я не меньше твоего хочу разобраться с теми, кто это сделал".

Она нежно улыбнулась: "Даже если для этого потребуется расколоть пару черепушек?"

"Ну, я бы не сказала, что так и жажду это сделать", – я прочистила горло. "Но если несколько недоделанных ублюдков с переизбытком гормонов избивают старого человека только для того, чтобы показать, какие они крутые мачо, то что ж, пусть не удивляются тогда, какие сюрпризы им преподнесет судьба". О да, сюрприз их ожидает еще тот!

"Тогда пошли. У нас с тобой впереди несколько задниц, которых следует хорошенько надрать".

Она начала уходить, но я остановила ее за руку "Айс?"

Она повернулась "Ну что еще?"

"Ммм…а куда мы идем-то?"

"Увидишь", – озорно подмигнула она.

"Мда, я так и думала".

Бог мой.


***

Мы подъехали к пункту нашего назначения на одном из старых корыт Попа, которое видело свои лучшие дни десятки лет назад. Классика, как сказала Айс. Классика чего, она не потрудилась объяснить, но, тем не менее классика.

Кто я такая, чтобы подвергать сомнению ее слова?

Ржавая дверца не сразу поддалась моим настойчивым желаниям выйти из машины. Только после почти минутного дерганья за ручку, собрав всю пыль и грязь с сиденья и дверцы, я наконец выбралась.

Мы подошли к двери обшарпанного заведения, которое, судя по надписи, было кабаком.

"Жареный Орешек. Очаровательно". Да, термин был подобран явно неправильно, так как это халупа со стороны никак не тянула на описание "очаровательно". Похоже, что и внутри вряд ли бы что-то изменилось.

Рядом стояло четыре мотоцикла, мой отец называл такие "кабанами". Я дотронулась до двигателя одного из них: "Все еще теплый". Я взглянула на Айс, которая профессиональным взглядом осматривала кабак: "Как ты узнала?"

Не ответив мне, она ступила на продавленное, трухлявое от времени крыльцо. Я предусмотрительно осталась на месте. Айс дотронулась до ручки, вырезанной в двери, потом снова отступила и опять начала осматривать здание. Внезапно, не оглядываясь, она резко выбросила ногу назад и шикарным ударом разнесла дверь, которая с треском слетела с петель прямо внутрь кабака. С невозмутимым видом Айс прошествовала внутрь. Я не отставала от нее, старясь держаться слева.

Четыре молодых парня и один старый бармен повернули головы на звук, на лицах застыло неподдельное удивление, кружки пива они так и продолжали держать поднятыми.

"Привет, ребятки", – прогремел на весь бар ее голос. " Что, жажда замучила?"

"Леди, мы закрыты", – угрожающе произнес бармен: "Валите отсюда, покуда я копов не вызвал".

Усевшись на край самого крепкого на вид стола, Айс начала играться с серебряным браслетом, который не снимала с тех пор, как я ей его подарила.

"О, пожалуйста, пожалуйста, не буду вам мешать", – с усмешкой ответила она, полностью сосредоточившись на своем невинном занятии, как будто не замечая этих совсем недружелюбно настроенных мужиков. "Уверена, полиции будет очень интересно узнать, почему это твои молодые дружки уже с утра так сильно вспотели", – мне была очень знакома дьявольская ухмылка на ее устах, и я заметила, как один из парней побледнел при этом намеке.

Остальные трое оказались не такими наблюдательными. Самый большой из этого трио, амбал, похожий на дерево, встал и хлопнул кружку с пивом о стол так, что при ударе пиво выплеснулось ему прямо на брюки. "Что за хрень ты несешь, сучка?"

Так как я не смогла себя больше сдерживать, то и не стала себя мучить и ответила: "Она говорит о той поездочке, которую вы сделали сегодня утром". Я выдержала его злобный взгляд: "О, не сомневаюсь, вам пришлось сильно потрудиться, чтобы выбить дух из старого, беззащитного человека".

"Сдохни, сука!" – мамонт с яростью перевернул стол, оказавшийся у него на пути.

Айс сделала шаг навстречу ему, я же нырнула за ее спину и схватила первое, что мне попалось под руку – старый, раздолбанный кий.

У меня не было времени, чтобы испугаться, так же, как и не было времени подумать о том, что произойдет, если бармен все же исполнит свою угрозу и вызовет полицию. Адреналин бурлил у меня в крови, подстегиваемый воспоминаниями вида избитого до полусмерти Попа и его разрушенного гаража.

Тем временем мужик уже был близок, его кулаки сжаты, лицо налито кровью, даже под рыжеватой бородкой. Секунду спустя он был бесцеремонно отброшен назад к своим подельникам сильным ударом в челюсть. Неуклюже махая руками, он попытался восстановить равновесие, но неудачно, и упал на своих товарищей, которые были настолько обескуражены происходящим, что даже не сделали попытки его поймать, и он благополучно растянулся на полу. Вскочив на ноги, он отпихнул бесполезных корешей в сторону, вытер рукой кровь с лица и стал рассматривать руку. Потом он поднял выцветшие глаза на Айс. "Ты знаешь…" – начал он не спеша, как будто ничего не произошло: "ты и твоя маленькая подружка довольно аппетитные крошки. Я буду не прочь оттрахать вас до потери пульса, но только после того, как преподам вам урок. А сейчас…" Он замолк и его рука потянулась к бутылке, стоявшей на одном из немногих уцелевших столов. Взяв бутылку за горлышко, он ударил ею об край стола, отбив половину бутылки. Держа это теперь опасное оружие, он продолжил: "А сейчас я просто посмотрю, сколько дырочек смогу наделать в вас перед тем, как вы подохнете. А уж потом трахну вас". Он заржал, кровавая слюна капала с его губ: "Ну что, как вам нравится такое предложение?"

"У меня создалось впечатление, что ты редко ходишь на свидания, мразь", – усмехнулась Айс: "по крайней мере, за пределами морга".

Заревев от ярости, он бросился на нее, размахивая острием бутылки. В последний момент, она отступила в сторону, и он пролетел мимо, врезавшись в бильярдный стол и распластавшись на нем. Правда, он все же немного задел Айс, поранив руку ниже локтя.

Она холодно ухмыльнулась, проведя пальцами по ране: "Как это некрасиво". Склонив голову, она наблюдала за бандитом, который уже успел подняться со стола и теперь снова собирался напасть на нее.

Его глаза свернули победоносно, когда он увидел, что задел ее: "Это только начало, стерва".

"Ну, ну, давай посмотрим, что ты умеешь, красавец", – она поманила его пальцем.

Не отойдя и пару шагов от стола, красавец внезапно обнаружил, что остался без оружия, получив сильный удар ногой в ботинке по руке. Бутылка отлетела в сторону и разбилась о стойку бара. Сам он со стоном схватился за руку и запрыгал на месте от боли.

Его вопли наконец-то вывели из оцепенения его дружков, и они, злобно ощетинившись, толпой бросились на нас. Один из них выхватил из кармана раскладной нож и попытался раскрыть его, начав выделывать им кренделя в воздухе. Это могло бы быть красивым зрелищем, если бы он чуть было не отрезал свою собственную ногу.

Они полностью сосредоточились на Айс, при этом совсем забыв про меня. А мне только этого и надо было. И не по той причине, о которой вы подумали.

Не моя собственная безопасность интересовала меня в этот момент. Возможность помочь Айс – было моей целью.

Как лев, выбирающий самую слабую антилопу в стаде, я выбрала того, кто был поменьше и обратила его внимание на себя. Он мерзко загоготал и замахнулся своим огромным кулаком, целясь мне прямо в лицо. Я пригнула голову, кулак просвистел рядом с ухом, а я резко ударила кием ему в плечо. Он задохнулся от боли, а я, повернув кий толстым концом, нанесла несколько ударов по голове, достаточных для того, чтобы оглушить его, но не убить. Я усвоила урок с Питером, и у меня не было никакого желания опять возвращаться в тот ад.

Глаза его остекленели, и он обмяк. Уперев кий ему в грудь, я подталкивала его, пока он не коснулся спиной бильярдного стола. Нажав сильнее на кий, я заставила его согнуться и лечь спиной на стол.

"Лежи смирно".

Он не ответил, но по его лицу было видно, что он задумал какую-то глупость.

Сильный пинок в грудь, однако, заставил его передумать, и он расслабился, напустив на себя, как он, наверное, думал, наводящий ужас вид.

Что конечно же было неправдой. Ни капельки. Для меня, по крайней мере.

Тут я осознала, что поворачиваться спиной к драке было не самым мудрым решением. Но, если уж чему я и научилась, так это тому, что Айс вполне способна в одиночку защитить и мою, и свою спину.

Когда нож, так неумело раскрытый одним из бандитов, просвистел рядом и остановился в дюйме от моей правой ноги, я усмехнулась, получив подтверждение своей уверенности в способностях Айс. Так что, вместо того, чтобы смотреть на ход драки, я продолжила следить за своим "пленником", представляя то, что происходило за моей спиной, по раздававшимся звукам.

Два хриплых выдоха означали двойной удар в отвисший живот. Характерный звук удара кулака о плоть, и последующий за ним звук очередного расколотого на дрова стола, могли означать только удар снизу в челюсть, посылавшего несчастного подальше от драки. Жалобный скулеж явно принадлежал тому, кто только что получил между ног.

Даже я моргнула при этом звуке, а потом мило улыбнулась моему внезапно вспотевшему пленнику "Ой, как ему больноооо", – не смогла удержаться я, чтобы не съерничать.

Звук удара кости о кость, а потом стук двух упавших тел о пол означали, что Айс закончила четвертый акт своего балета боевых искусств, и, как и было обещано, столкнула черепами двух оставшихся, и смотрела, как они без сознания рухнули на пол.

Неожиданно пространство рядом со мной наполнилось ее теплотой и энергией. Я отошла в сторону, а она схватила того идиота, которого я уложила отдыхать на стол, за изжеванный воротник и познакомила его с противоположной стеной. Подойдя к стене, она подняла его за шкирку, так, что его ноги едва касались пола. Коварно улыбнувшись, она сквозь зубы начала говорить: "Принимая во внимание, что ты единственный, кто сейчас может соображать…", – для убедительности она сильнее придавила его к стене: «я сейчас объясню тебе пару вещей, не возражаешь?" Опасаясь отвести взгляд, он с готовностью кивнул. "Молодец. Похоже, ты тут единственный с мозгами". Она посерьезнела: "Первое. Если вы осмелитесь даже подумать о том, чтобы тронуть одного из моих друзей…" – голос ее затих, она наклонилась к самому его лицу: "…я убью вас всех. Понятно?"

Мужчина кивнула, пот градом катился со лба. "Второе. Если я когда-нибудь увижу тебя и твоих дружков в моем городе, я убью вас. Я понятно выражаюсь, мразь?"

"Д-да" выдавил он.

"Вот и славненько", – она опустила его на землю, разгладила скомкавшийся воротник и повернулась, как будто собираясь уходить. Бандит облегченно вздохнул, но тут она снова повернулась к нему, мило улыбаясь: "Ах, да. Вот и третье". Размахнувшись, она со всей силы заехала кулаком ему по носу, оставив на его месте обломки костей и хрящей: "Поп передает привет".

Закатив глаза, он без сознания рухнул на пол.

Помотав головой от отвращения, Айс переступила через него и направилась к выбитой двери. Проходя мимо стойки, она посмотрела на бармена, который так и стоял, как замороженный все это время. "Если ты подумываешь позвонить в полицию и сообщить им об этом маленьком недоразумении, я советую тебе подумать еще раз. У меня есть двадцать свидетелей, которые видели, что твои дружки сделали с Попом", – она ухмыльнулась: "И я уверена, что с легкостью найдутся еще двадцать, которые поклянутся на библии, что я и моя подруга спасали младенцев из колодцев, в то время, как у тебя тут случилось все это безобразие". Пожав плечами, она закончила: "Так что будь умницей и прибери здесь, ладно?"

Бармен продолжал безмолвно смотреть на нас, оцепенев от страха.

Фыркнув и покачав головой, Айс развернулась и, пройдя через весь тот бардак, который она сотворила, вышла на солнечный свет.


***

Возвращение обратно было молчаливым. Будучи и в обычное время не очень разговорчивой, я на горьком опыте убедилась, что после таких столкновений Айс надолго уходит в себя. Полагаю, это был ее способ утихомиривать монстра, который просыпался в ней в такие моменты.

Моим единственным комментарием был вопрос о ее порезанной руке, в ответ на который я услышала нечленораздельное мычание, смысл которого не составило труда понять.

И кроме того, рана уже перестала кровоточить.

Наше возвращение в город осталось незамеченным. Толпа рассосалась, многие, без сомнения, вернулись обратно к своей работе. Единственный, кто остался, был тот самый молодой человек, который стал свидетелем избиения. Он где-то раздобыл веник, и теперь подметал разбитое стекло с земли, двигаясь медленно, и даже отрешенно.

Том Дрю, один из сварщиков, заколачивал последний гвоздь в фанеру, которая заменила окно. Увидев нас, она помахал нам рукой и улыбнулся. Вытерев руки о красный платок, который всегда был при нем, он направился к нам. Подойдя ближе, он удивленно поднял брови, увидев рану на руке у Айс.

"Ходили охотиться на гризли?"

Айс слабо улыбнулась: "Да так, мусор выносили".

Том задумчиво кивнул, все еще вытирая руки о платок "Кабы я не застрял в сточных водах у старой миссис Саймонд, с удовольствием помог бы вам". Он раздраженно тряхнул головой: "Проклятые трубы! Выбрали время прорваться!"

Айс пожала плечами: "Да ничего, я об этом позаботилась".

"Как там дела у Попа?" – напомнила я всем.

"Все нормально. Я пришел сюда как раз в тот момент, когда приехала скорая. Он уже был в сознании и даже ворчал, как обычно. Уверен, он будет в порядке после пары таблеток снотворного".

"Рада слышать", – с облегчением произнесла я. Мне показалось, что он что-то не договаривает: "Том, не хочешь больше ничего сказать?"

Он посмотрел на нас, потом на того парня, которого, как я позже узнала, звали Ричард, потом снова на нас: "Пойдем-ка зайдем внутрь, выпьем чего-нибудь холодненького. Мне бы в самый раз".

Айс кивнула, и мы зашли в освежающую прохладу офиса Попа. Том полез в холодильник и достал оттуда три банки кока-колы, две из которых бросил нам, а одну приложил себе ко лбу.

Айс подождала, пока Том открыл свою банку и с наслаждением залпом выпил холодную жидкость, после чего одобрительно крякнул: "Эх, душевно!" Вытерев рот, он метко швырнул пустую банку в корзину и продолжил: "Те идиоты, о которых вы сегодня позаботились, немного больше, чем обычные хулиганы. По крайней мере, они так считают".

Меня разобрало любопытство: "И кем же они себя считают? "

Он рассмеялся: "Им нравится думать, что они великая клика экзорсистов. Но проблема в том, что это им плохо удается. Несколько раз они появлялись тут и пытались выбить деньги за защиту". Он опять засмеялся: "В нашем-то городе! Деньги за защиту. Защиту от кого?"

"От них", – со знанием дела ответила Айс. "Ты даешь им деньги, и они оставляют тебя в покое. Полагаю, Поп отклонил их великодушное предложение?"

Том фыркнул: "Все отклонили. Я сам их выгнал пару месяцев назад. С тех пор не видел и не слышал их. До сегодняшнего дня".

"Так что же случилось?" – спросила я.

"Поп довольно упрям. Они ошиваются в Жареном Орешке, и я предупреждал его, что не надо туда ходить". Он покраснел до самых корней волос: "Черт, надо было быть пожестче с ним. Так и знал, что он не послушает". Он вздохнул, уставившись себе под ноги: "А его чуть было из-за этого не убили".

"Том, не надо винить себя", – я взяла его за руку: "Поп взрослый мужчина. Он знал, каковы будут последствия. И все равно полез на рожон. Это не твоя вина». Я улыбнулась повернувшись к Айс: " Я и сама так иногда делаю".

Она согласно закивала головой, потом снова обратилась к Тому: "Я так думаю, что сейчас они будут зализывать раны и вряд ли сунутся сюда в ближайшее время. А когда они вернутся, мы должны быть готовы к их встрече".

Он радостно потер свои мозолистые руки "Звучит как план. Уж они у меня попляшут".

"Только давай не будем искушать судьбу, ладно?"

Он снова вспыхнул, как ребенок, которого застали за кражей бублика: "Да, мадам".

Кивнув, Айс допила колу, сжала банку и кинула ее в мусорку: "Отлично. Что-то мне подсказывает, что заправка будет на моем попечении еще некоторое время, так что давайте приниматься за работу".

"Мы с братом с радостью поможем вам. Вы не будете возражать, если Ричард тоже поможет? Он жутко переживает из-за того, что не смог остановить их".

"Да он бы все равно ничего не смог сделать один против четверых!" – возразила я.

"Да, я это знаю, но он нет. Он же все еще такой ребенок. Хоть уже и на выданье, а все равно ребенок. Хочет все исправить. Ему только на пользу".

Подумав немного, Айс кивнула: "Ладно. Ну что ж, пошли".

И мы пошли.


***

Свершилось. Наконец-то.

После, казалось бы, бесконечности работы, планирования, мечтаний, наш дом был построен и ждал, когда мы переедем.

За день да этого были доделаны последние штрихи, и я провела весь вечер в счастливом ожидании переезда, которое утром сменилось на разочарование, так как перед тем, как уйти из дома, Айс поймала меня в коридоре, нежно поцеловала и сказала, что придет вечером, после того, как закончит все дела в гараже Попа.

"Но… я думала…"

Она развернулась, ее волосы описали дугу, как плащ матадора: "Что?" На ее лице был вежливый интерес, не более.

Я вздохнула и пробормотала, смотря себе под ноги: "Да нет, ничего".

Она неслышно подошла ко мне и приподняла мой подбородок.

"Что такое, Ангел?"

Я вздохнула, сознавая насколько по-ребячески прозвучит моя просьба. Я покраснела. "Я…мм. думала…" – и далее, прочистив горло: "ну, так как дом уже готов и все такое, мы бы могли уже начать перевозить наши вещи?"

Я не хотела, чтобы это звучало как вопрос, но моя робость опять взяла вверх и выставила себя напоказ во всей красе.

Айс улыбнулась мне той нежной, теплой улыбкой, от которой у меня внутри сразу запорхали бабочки: "Ну и почему бы тебе не начать? Я перевезу свои вещи, когда вернусь".

Я затрясла головой: "Вообще-то я хотела, чтобы мы сделали это вместе, как бы по-дурацки это не звучало".

Улыбка ее растянулась до самых ушей: "И совсем не по-дурацки".

Я приподняла бровь, совсем как она, научившись это делать очень мастерски. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит.

Она засмеялась: "Ну ладно, по-дурацки!" Она схватила меня в охапку и поцеловала. "Вот что. Я обещала Попу помочь ему кое в чем. Если я пообещаю, что вернусь пораньше, ты меня будешь ждать? И тогда мы вместе перенесем вещи".

Как и все компромиссы, этот был достаточно справедлив, но меня так и подмывало съязвить по этому поводу. И только осознание того, что, скорее всего, таким образом я лишь отдалю желаемое, остановило меня. "Ну хорошо", – я приняла страдальческий вид, правда и на самом деле мне было грустно. "Полагаю, я справлюсь. Просто знай, что это будет пыткой".

Она покачала головой, потом опять поцеловала меня и выбежала из дома, оставив меня стоять на внезапно ослабших ногах и благодарить бога за то, что у дома есть стены, за которые можно держаться.

Вот так я и сидела, в нашей спальне, смотря в окно с самого верха дома. Я чувствовала себя, как ребенок в Рождество, который проснулся раньше родителей и, сидя под елкой с подарками, мучительно ждал, когда же они проснутся. Минуты словно сговорились идти медленно. Похоже, и солнце было с ними заодно, надумав в первый раз за всю свою длинную жизнь полежать подольше на небосклоне, и только после этого продолжить свой неторопливый путь к западу.

Время шло, а я вспоминала события последних недель, когда все наконец-то встало на свои места и мы смогли превратить четыре стены и крышу в дом, в котором мы уже могли жить.

Дом был почти полностью обставлен, и хотя, будь у нас достаточно денег, мы бы, наверное, купили другую мебель, та, что стояла в доме, все же была добротно сделана, крепкая, и, на мой взгляд, радующая глаз.

Ну, а так как с деньгами у нас не все обстояло благополучно, мне пришлось вспоминать ту науку, которой в совершенстве овладела в тюрьме. Бартер. И я с радостью обнаружила, что за эти долгие месяцы не потеряла своей хватки.

Диван, кресла, столы и ковер достались совсем просто, особенно учитывая тот факт, что по сути и меняться-то не пришлось. Поп, про которого говорили, что он будет выжимать из пенни все до тех пор, пока пенни не взмолет о пощаде, приобрел эту мебель случайно, когда подменил того несчастного, которого заставили выносить эту мебель долой с глаз Милисенты после гигантской, но, тем не менее, безвкусной, перестройки ее дома. Все это потом хранилось у него в сарае, пристроенном к дому, вместе с другими вещами, которые он насобирал за многие годы.

Правда тогда, когда я пришла к нему домой, после того, как его выписали из больницы, я этого не знала. Я просто пришла предложить ему помощь по хозяйству, так как со сломанной рукой ему было трудно управляться с домашними делами.

Будучи человеком упрямым, он уломал меня поклясться самой страшной клятвой, что я заберу эту мебель по разумной цене.

Другими словами, бесплатно.

В нашем домике были довольно большие окна, которые надо было чем-то закрывать. Миссис Саймонд, та, у которой протекали трубы, была отменной швеей, хотя и слепой. В награду за прекрасно сшитые занавески, а также за замечательное покрывало, которое и до сих пор лежит на нашей кровати, я согласилась читать ей во время ее работы. К несчастью для меня, ее вкусы были схожи со вкусами моей мамочки, а это означало, что она была без ума от этих ужасных любовных романов, которые продаются со скидкой в книжных магазинах всего мира.

Несколько раз во время чтения этих "романов", если их можно так назвать, я краснела так сильно, что только удивлялась, как не срабатывает датчик противопожарной безопасности, когда произносила такие фразы, как "вздымающееся мужское достоинство", "врата Венеры" и "жемчужина удовольствия".

Хоть и с небольшим эмоциональным дискомфортом, но это была малая цена за такую прекрасную работу, так что я взялась за задание с рвением, хотя и без особого удовольствия, это уж точно.

Чашки, тарелки и прочая кухонная утварь была куплена на деньги, которые я получила за двухнедельную работу официанткой в кафе.

Так постепенно наш дом наполнился всеми теми предметами, которые были нам необходимы и которыми мы обе были довольны.

Дверь внизу неожиданно хлопнула, и сердце мое забилось от радости. Раздался звук разговора, приглушенного моей закрытой дверью, потом я смогла различить шаги Айс. Спустя мгновение, еще одна дверь закрылась, и я услышала звук душа, включенного на полною мощность. Через три минуты – я засекла время на часах у изголовья кровати, шум воды стих, и я представила, как Айс сейчас вытирает свое такое прекрасное тело.

Тело, которое к концу этой ночи я опять познаю во всех деталях.

Эта мысль окутала теплой волной все мое тело. Я была готова.

О да, я была очень готова.

Секунду спустя, Айс вышла из ванны, солнце отражалось в ее иссиня-черных волосах, а щеки все еще пылали от жара в душе.

Я уже говорила, что была готова?

Она улыбнулась: "Собралась?"

Я ответила ей той же улыбкой: "Еще с утра".

"Ну что ж, начнем тогда?"

"Хм, уж не откажусь".

Быстро сбегав в комнату Айс и забрав ее тщательно упакованные вещи, мы остановились ненадолго, чтобы еще раз мысленно поблагодарить Руби за ее доброту, и вышли из дома незадолго до того, как осеннее солнце скрылось за озером.

Когда мы подошли ближе к небольшому холму, на котором стоял наш домик, я ощутила приступ дежа вю, услышав слабые голоса с холма. Правда, в отличие от прошлого раза, Айс не казалась обеспокоенной, и спокойно продолжала идти, не показывая никакого любопытства при этих звуках, которые она слышала так же отчетливо, как и я.

Из-за этого я стала нервничать еще больше.

Еще несколько шагов, и перед нами предстал наш новый дом, вокруг которого собралось, казалось, полгородка. Перед дверью аккуратно была протянута красная ленточка, которую мы, вероятно, должны будем обрезать, как будто мы были какими-то знаменитостями, открывающими только что отстроенный небоскреб в центре Нью-Йорка.

На дворике стояло несколько грилей, притащенных из других домов, и манящий запах медленно поджаривающегося мяса и овощей защекотал у меня в носу, вызвав немедленное желание присоединиться к празднику.

С одной стороны дома был разожжен большой костер, неподалеку в свете костра радостно поблескивали боками серебряные бочонки с пивом.

Поп, рука которого еще была в гипсе, улыбнулся нам торжествующей и, я уверена, уже полупьяной улыбкой, и широким жестом здоровой руки пригласил нас присоединяться.

Вечеринка, как оказалось, уже длилась какое-то время. Пластиковые стаканы с пивом взмыли в воздух, приветствуя нас. А мы стояли и смотрели с вершины холма на эту картину.

"Ты ведь все знала заранее, правда?" – я ткнула локтем в бок Айс, которая стояла с хитрющей улыбкой на лице.

"Только тогда, когда вернулась домой".

"И ты не подумала о том, чтобы рассказать мне?"

Улыбка стала шире: – "Я поклялась держать все в секрете"

"Ага, так я и поверила", – и все же, я не могла на нее сердиться. Мне всегда нравились вечеринки, когда я была еще девчонкой, и что-то мне подсказывало, что и, будучи взрослой, я буду получать такое же удовольствие от них. "Ну что ж, пойдем к ним, что ли? Мы же вроде как почетные гости тут".

Длинная рука простерлась в направлении дома: "Только после вас".


***

Прошло уже довольно много времени, и я, хотя никогда особо не любила выпить, не могла не признать, что после того, как я отведала пива по рецепту Попа, уже не могла вспомнить, почему же это я, собственно, не любила этого делать.

Конечно, еще несколько таких кружек пива, и я бы с трудом вспомнила свое имя, так что пришлось принять мудрое решение и остановиться на второй.

Или на третьей?

Да, варево у Попа было знатное, что и говорить.

Ближе к вечеру Поп подошел к нам и вручил мне большие ножницы, а Айс – набор ключей. Толпа радостно загудела в ожидании заключительного акта этого вечера.

Взяв в руки ножницы, я произнесла какую-то речь, смысл которой я не смогу вспомнить даже сейчас (помните, что я вам говорила про пиво Попа?), и с глупой улыбкой перерезала ленточку, освобождая путь к двери.

Айс с серьезным, как обычно, видом подошла к двери, повернула ключ в замке и широко распахнула дверь в наше новое жилище.

Запах свежей краски и дерева ударил мне в нос, заставив мою голову кружиться еще больше. Внезапно все вокруг затихли. Обернувшись, я увидела, что они смотрели на нас, как будто чего-то ожидая. Так как шарики в моих мозгах уже отказывались шевелиться подобающим образом, я ждала, когда же мне наконец объяснят, что же от нас хотят.

Не получив ответа, я опять повернулась к двери, недоуменно глядя на Айс. И тут земля поплыла под моими ногами, но не из-за того, что много выпила, а из-за того, что была подхвачена на руки и, как невеста, перенесена через порог нашего дома. Это было замечательно!

Это как раз и было тем, чего ожидала толпа, и наши гости радостно засвистели и захлопали в ладоши так громко, что их крики были слышны далеко за пределами озера. Айс захлопнула дверь ногой и аккуратно поставила меня на ноги.

Даже с помощью динамита вы бы не смогли стереть улыбку с моего лица!

Я прислонилась к ней всем телом, положив голову на плечо, и вместе мы стояли и смотрели сквозь небольшое окошко, как гости на улице продолжали бурно радоваться за нас.

"Это было так мило с их стороны", – наконец произнесла я, когда последняя жаровня и полупустые бочонки были погружены на пикап, отъезжающий от наших ворот.

"Да, было неплохо".

Она протянула руку и закрыла шторы, отрезав нас от внешнего мира. Потом включила светильник рядом с дверью, и все вокруг залилось мягким, теплым светом.

Оторвавшись от Айс, я оглядела всю ту красоту, что теперь была нашим домом. "Не могу поверить", – прошептала я: "Наконец-то. После всех этих лет…"

Я была готова провести так всю вечность, стоя вместе с Айс и наслаждаясь этим прекрасным моментом.

"Может мне зажечь камин?" нарушила тишину Айс: "ночью будет холодно".

Я легонько кивнула, все еще находясь под властью теплоты и уюта, не отпускавших меня из своих объятий. Я сразу заметила, ее отсутствие, сразу же, как она отошла от меня, впустив в мой мирок озноб наступающей ночи, пробиравший до костей.

Холод наконец вывел меня из оцепенения и заставил отойти от двери, которая хоть и называлась "передней", на самом деле располагалась с задней стороны дома. Эта дверь выходила в небольшой закуток, который, в свою очередь, вел на застекленную террасу, окружавшую дом с двух сторон наподобие буквы "L". Слева от двери, если стоять спиной к ней, стояло кресло-качалка и несколько стульев, которые подарил нам Поп, а также два стеклянных столика и лампа для чтения. Направо была еще одна дверь, которая вела в кухню. И хоть из мебели там было всего холодильник, плита, да несколько тарелок и чашек, я планировала провести там много времени.

Живя с Руби, я научилась получать удовольствие от готовки. Полагаю, это заслуга моей учительницы. Руби была гораздо более терпелива, чем моя мать, которая, понаблюдав за моими стараниями пару секунд, в раздражении вскидывала руки и пыталась настоять на том, чтобы все сделать самой.

Когда же этого давления не стало, я обнаружила, что не только получаю удовольствие от процесса, но и то, что моя стряпня довольно неплохо получалась, на мой взгляд.

К кухне с другой стороны своей короткой частью "L" примыкала терраса. Там было еще пусто, но мы планировали использовать эту часть террасы под хозяйственные нужды, купив туда, когда у нас будут деньги, стиральную машинку и сушилку.

А прямо напротив передней двери была еще одна дверь, которая уже вела внутрь самого дома.

Глубоко вздохнув аромат новизны, со счастливой улыбкой на лице, я зашла в главную часть дома. Она состояла из одной большой комнаты, разделенной мебелью на столовую, гостиную и библиотеку.

Посередине стены, которая соседствовала с террасой, стоял огромный, и я не преувеличиваю, огромный камин. Он был настолько огромен, что Айс могла стоять в нем в полный рост, а ширина его была больше длины ее вытянутых рук! Еще когда я была маленькой, моя семья любила проводить время у камина, и я очень надеялась, что это станет традицией и в нашей маленькой семье.

Отвернувшись от стены с камином, моему взору предстала величественная картина озера, в котором сверкала лунная дорожка. Это стало возможным благодаря тому, что соседняя стенка состояла из одних окон, сквозь которые открывался потрясающий вид на озеро.

Столовая, состоящая из большого дубового стола, находилась справа от меня. Прямо напротив камина стоял диван, столы и стулья – это была гостиная. Слева расположилась библиотека с двумя шкафами книг, удобными креслами и столиком с лампой.

В самом углу библиотеки шли ступеньки наверх, ведущие в нашу спальню. С одной стороны она была огорожена перилами, стоя рядом с которыми можно было видеть все остальные комнаты. Скорее всего, такой вариант не очень подходил для уединения, но ощущение воздушности и открытости, на мой взгляд, с лихвой окупали это недостаток.

Безмятежно вздохнув, я обернулась и увидела, что Айс смотрит на меня с нескрываемой нежностью. Я подошла к ней и обняла ее, крепко прижавшись, наслаждаясь каждой секундой. Я запоминала ее аромат, аромат дома и запах весело потрескивающих дров в камине, чтобы потом, когда ночи станут длиннее и холоднее, снова и снова переживать этот момент.

"Спасибо тебе", – пробормотала я, уткнувшись ей в грудь: "Это все, о чем я мечтала, и даже больше. Ты исполнила мою мечту".

"Ты сама исполнила свою мечту, Ангел", – она потерлась щекой о мою голову. " просто немного помогла, вот и все".

Не будучи в силах спорить, я только крепче прижалась к ней, закрыв глаза и чувствуя себя на вершине мира.

Сильное объятие Айс, тепло огня, горевшего у меня за спиной, все волнения этого дня, а также две или три? кружки особого пива Попа -все это вместе взятое уже который раз заставило меня зевнуть, и Айс, заметив это, взяла меня за руку, и закрыв камин решеткой, повела меня наверх в спальню. Нашу спальню.

Мой сон как рукой сняло. Поднявшись наверх, Айс отпустила мою руку, и открыла дверь, приглашая меня войти первой, что я с радостью и сделала.

Оглядевшись вокруг, я остановила свой взгляд на кровати, большущей кровати, которую мы вместе выбирали, и которая проделала большую дыру в нашем бюджете. Что-то было странное с этой кроватью. Точнее не с кроватью, а с изголовьем. Оно было какое-то другое.

Подойдя ближе, я смогла получше рассмотреть его, освещенное отблесками от камина внизу. Я чуть не лишилась чувств от увиденного.

"О, боже", – едва смогла произнести я.

На месте обычного, темно-красного изголовья, сейчас стояло массивное, из орехового дерева, в центре которого был выгравирован овал, а внутри овала искусно вырезано изображение бонсаи, самого красивого, которое я когда либо видела, а уж поверьте, за все эти годы я стала неплохим экспертом в этом вопросе.

Потрясенная, я повернулась к Айс: "Где ты взяла это?"

Отблескам пламени не удалось скрыть внезапно вспыхнувший румянец на ее щеках.

"Я сделала это", – просто сказала она

"Ты сделала… Ты сделала это?!?!?"

Кивнув, она покраснела еще больше, похоже, моя реакция сбила ее с толку.

Слезы застилали мне глаза. Я протянула руку, прося подойти ее ко мне. Когда она подошла, я обняла ее крепко-крепко, никакая сила не смогла бы нас разнять. "Если бы я прожила даже тысячу лет, я бы не смогла найти ничего более прекрасного, чем это", – прошептала я сдавленным от слез голосом.

Она взяла мое лицо в руки и вытерла слезы, которые почему-то никак не хотели останавливаться: "Ангел, пожалуйста, не плачь".

"Я не могу. Каждый раз, когда я думаю, что невозможно любить меня больше, чем ты уже меня любишь, как ты приходишь и делаешь что-нибудь вроде этого", – я шмыгнула носом: "Ты тронула струны моей души. Вот откуда эти слезы, Морган".

Она улыбнулась, нежно провела пальцами по моей щеке, и опять обняла меня, ласково поцеловав в макушку: "Ты любима, Ангел. Больше, чем ты можешь себе представить".

От этих слов, еще более красивых из-за того, что их редко произносили, слезы покатились сильнее. Все еще уткнувшись Айс в грудь, я в очередной раз посмотрела на это чудо, которое, казалось, жило, дышало, танцевало в свете пламени камина. "А у него есть имя?" – наконец спросила я, зная, что Айс всем своим деревьям дает имена.

"Свобода Желания", – прошептал она, коснувшись губами моего уха.

Мое тело вспыхнуло, соперничая с самым сильным жаром во вселенной, а когда ее язык проделал путь, проложенный ее языком, и все это сопровождалось легкими нежными покусываниями, я полностью растворилась в обжигающем тепле наших объятий.

Сильные руки подхватили меня и нежно положили на кровать, губы и язык продолжали свою сладкую пытку, на этот раз на шее, кожа которой пылала жаром разожженного во мне желания.

Небольшое колыхание матраса и я неожиданно для себя оказалась окутана живым одеялом с одурманивающими запахами древнего мускуса и экзотических специй. Огонь разгорелся еще сильнее, когда мои губы слились с мягкими влажными губами моей возлюбленной. Почувствовав на себе ее тело, я непроизвольно начала извиваться.

Поцелуй затянулся, и я почувствовала глубокий вздох, вырвавшийся из ее груди. Почувствовав и насладившись им, я вскоре вернула обратно такой же, когда ее пальцы начали перебирать мои короткие локоны. Ее губы приоткрылись и я втянула в себя ее язык, лаская его своим собственным, в то время как наши тела исполняли неистовый танец на застеленной покрывалом кровати.

Это был долгий поцелуй полный блаженства. Затем, оставив на время мои губы, она опустилась чуть ниже, и ее зубы начали слегка покусывать жилку на моей шеи. Сильным рывком она приспустила мои джинсы, и, раздвинув коленом мои дрожащие от возбуждения ноги, прижалась ко мне всем телом, с утробным ворчанием продолжая покусывать мою шею.

Дразнящая рука скользнула за последнюю преграду, коей являлись мои трусики, и пальцы искупались в озерце желания. В уголках ее прекрасного рта появилась озорная улыбка, и она быстро облизала мои готовые к поцелую губы.

На секунду оторвавшись от меня, она села на колени и одним плавным движением стянула с меня джинсы и нижнее белье, забросив их за кровать. Прохладный воздух слегка остудил мою разгоряченную кожу, даруя ей наслаждение.

Однако в следующую же секунду это наслаждение померкло перед более приятными ощущениями. Сев передо мной на коленях таким образом, чтобы как можно шире раздвинуть мои бедра, она стянула с себя футболку и обнажила свою великолепную грудь. Не в силах удержаться, я протянула к ней руки и взялась за грудь, с наслаждением чувствуя как она реагирует на нежное прикосновение моих ладоней. В неярком свете огня она была моей темной богиней, полная древнего тепла и пьянящей красоты.

В ее глазах сверкали серебряные молнии, а бедра напрягались все сильнее. В страстном желании достичь как можно более плотного контакта, мои бедра ритмически двигались, прижимаясь к ней. Расплавленный жар встречного чувства ощущался даже сквозь грубую материю ее джинсов.

«Сильнее», – прорычала она, и я сжала ее груди сильнее, затем ухватила пальцами торчащие соски и также сжала их, наблюдая за ее глазами в ожидании реакции. Возбуждение нарастало, она придвинулась ко мне еще плотнее. Это движение удвоило мои собственные ощущения, и я уже не могла сопротивляться безумному танцу тел.

Она медленно поднялась, перенеся свой вес на руки, упертые в матрас в районе моих плеч. Волны ее прекрасных благоухающих волос полностью закрыли мое лицо. Продолжая свои ритмические движения, она слегка распрямила ноги. Все это сопровождалось каким-то гортанным животным ворчанием, усиливающемся при движение вперед.

«Сильнее», – прорычала она пять, и я не смогла ничего поделать, как только подчинится, в то время как грубая ткань ее штанов опять и опять проходилась по моей коже – без остановок и жалости. Мои ноги с удовольствием подчинялись этим движениям. Лодыжки были зажаты ее коленями, еще более усиливая напор.

Она закинула голову назад, грациозно изгибая шею и исторгая тихий протяжный стон, наполненный первобытной страстью.

«О, Боже», – прошептала я, наблюдая, как окрашиваясь в розовые тона темнеет и нагревается ее кожа по мере приближения к оргазму: «Любимая сладкая богиня».

Она тяжело дышала приоткрыв рот, и я видела слабый свет ее белоснежных зубов, слегка выдвинутую вперед челюсть. Ее тело содрогалось в последних конвульсиях оргазма. Затем она тихо опустилась, уткнувшись в мою шею задыхающимся горячими губами. Дыхание стало успокаиваться, и она принялась посасывать мою кожу.

По мере восстановления сил, ее губы все настойчивее прижимались к пульсирующей жилки, как будто она стремилась вобрать в себя биение моего сердца. Она разжала руки и приступила к изучению моего тела, с силой проводя по всем попадающимся на пути возвышенностям и впадинам. Я еще больше возбудилась от ее властных движений. В конце концов, она добралась до ворота моей футболки и с силой дернув, порвала ее, обнажая жару ночи остатки моего тела.

Она с беспощадной жадностью набросилась на мою грудь, облизывая ее как кот сметану, не пропуская не единого дюйма трепещущей плоти. Ее руки продолжали свой маршрут по моему телу, ее ладони, загрубевшие от долгих работ в мастерской, изучали и дразнили меня, вызывая во мне стоны желания своими безжалостными прикосновениями, ни на секунду не останавливаясь и не давай мне ни единой возможности передышки.

Но, освобождение было где-то рядом, да, рядом. Я видела его, чувствовала его, вдыхала его, осязала его с каждым дразнящим укусом ее губ, с каждой разжигающей желание лаской. Оно скрывалась за моими ресницами, стучало в висках, обещая избавление.

Обещая свободу.

И когда она достигла своей цели, я каждой клеточкой своего тела почувствовала великую любовь, окутывающую меня. Она жарко поцеловала меня, полностью вобрав в себя мои губы, издавая протяжный стон над моей жадной плотью. С первым прикосновением ее изумительного языка пришло столь отчаянно ожидаемое освобождение. И я воспарила как никогда раньше.

Мое тело сладко содрогалось, а я перебирала пальцами в ее прекрасных волосах цвета полночи. Как будто они были якорем, помогающим не улететь в бесконечность и не потеряться в обретенном блаженстве.

И когда я оказалась на самом пике своих ощущений, она занялась моим лоном. Движения ее пальцев постоянно менялись, то медленные, то быстрые, то нежные, то властные, захватывающие и отпускающие на мгновение. И так до тех пор, пока крик облегчения эхом не отозвался в моих собственных ушах.

А затем она успокоила меня, словно фермер норовистого жеребенка. Ее пальцы уверено и нежно ласкали мое лоно, ее губы одаривали меня нежнейшими поцелуями, призванными не возбудить, а расслабить. Я приятнейшем образом возвращалась в реальный мир. Ее голова покоилась на моем бедре, она смотрела на меня слегка задрав подбородок. Ее голубые глаза излучали радостное счастливое сияние.

«Боже, я люблю тебя», – вот и все, на что мне хватило дыхания сказать, поглаживая по ее обожаемой бровке. Мое тело купалось в любви ее глаз.

Она улыбнулась, и мое сердце остановилось, прочтя в безумном блеске ее улыбке больше, чем можно высказать словами.

Спустя мгновение, она мягко поменяла свое положение, скользнув ко мне за спину и обняв. Она нежно погладила меня и я повернулась, чтобы поцеловать ее. Вкус моего желания на ее губах послал новый заряд моему телу, но она отодвинула меня, пробежалась большим пальцем по моим губам и медленно качнула головой: «Отдохни, сладкий Ангел. У нас впереди целая ночь».

Я была слишком удовлетворена, чтобы расстроиться от этих слов, и, внявмольбам ослабевшего тела, заснула в теплых, нежных, но в то же время, сильных ее руках, в полной безопасности, уверенная, что она не позволить никаким демонам нарушить мои сны.

И демоны, ощущая ее присутствие, не осмелились.


***

Сладко потянувшись, я проснулась. Голова Айс мирно покоилась на моем животе. Спутанные волосы наполовину скрывали от меня ее лицо. Ее нос почти касался меня, и с каждым ее выдохом у меня по коже бежали мурашки. Я едва удержалась, чтобы не перевернуться. Как будто чувствуя, что за мысли у меня, она шевельнулась и еще сильнее обхватила мое бедро, прижавшись крепче к животу.

Я затаила дыхание, чтобы ненароком не разбудить ее, наслаждаясь таким редким видом спящей Айс. Видя, что ее дыхание снова стало ровным, я расслабилась.

Осеннее солнце пробивалось сквозь окно и освещало прекрасные черты моей возлюбленной, придавая коже бронзовый оттенок. Она была как статуя, сделанная самым искусным мастером по образу богини, сошедшей на землю. Я смотрела, как тени от деревьев за окном создавали причудливые узоры на ее обнаженной спине.

Я попыталась припомнить момент, когда в последний раз была также безмятежна и спокойна, и не смогла.

Я была любима. Я была в безопасности.

Я была дома.

Я нежно гладила ее волосы, мои мысли блуждали где-то, потерявшись в спокойствии этого утра.

Она еще раз шевельнулась, почувствовав мое прикосновение, потерлась щекой о живот и поцеловала меня в пупок.

Айс, щекотно!

Окончательно проснувшись, она вскочила и схватила меня в объятия, запечатлев страстный поцелуй на губах, от которого у меня голова пошла кругом.

"Доброе утро", – наконец смогла сказать я подозрительно хриплым голосом, когда она отпустила свои объятия.

"Ммм", – она причмокнула губами: "еще какое доброе".

"Хорошо спалось?"

"Очень хорошо".

"Отлично", – и с дьявольской улыбкой на устах, я наклонилась и взяла в рот сосок, уже давно заманчиво смотрящий на меня, и принялась нежно ласкать его языком, с удовольствием ощущая, как он набухает от моих прикосновений.

Слабый стон Айс дал мне понять, что надо продолжать.

Ее тело мгновенно откликнулось на мои все более настойчивые движения. Я скользила руками по ее плоскому мускулистому животу в направлении лона, и с каждой секундой ее дыхание становилось более напряженным, мышцы напрягались и расслаблялись под моими пальцами в такт нарастающему желанию.

И когда я проникла внутрь, ощутив пальцами ее влажное тепло и гостеприимные сокращения лона, тихие ответные стоны рассказали мне, что столь далекие небеса обетованные находятся здесь. Это обычная кровать в обычном доме захолустного городка, заброшенного на тысячи миль от цивилизации.

И это, самое для них место!


***

Время странная штука. Иногда оно расстается со своими секундами, как жадный скряга, у которого пытаются выпросить лишний доллар. Иногда оно, как сноубордист, несущийся с горы, пролетает в один миг, и ты только удивляешься, как быстро пролетело время, и вот уже стоишь перед зеркалом и находишь у себя первый седой волос. Не то, чтобы я нашла у себя седые волосы, что вы! Но я думаю, вы поняли, о чем я говорю.

Сказать, что наши первые недели в новом доме были наполнены плотским и духовным единением, было бы большим преувеличением. Хотя, постойте, только не в "плотской" части. Это было наслаждением из наслаждений, и до сих пор остается таким.

Но по дороге нам встретилось немало камней. Полагаю, каждая пара, которая в первый раз начинает вести совместное хозяйство, сталкивается с такими проблемами. Правда, эти камни были намного меньше, чем те, когда я жила с Питером, но тем не менее. А, учитывая мою любовь к Айс, они были гораздо более раздражительными, чем подобные проблемы с моим покойным мужем.

Одной из первых наших проблем стало пространство. Если и есть в жизни что-то, что Айс оберегает более рьяно, чем свое уединение, то я этого еще не обнаружила. Даже в тюрьме, которая по своей сути не предназначена для уединения (даже в карцере за тобой следят пристальнее, чем орел, выслеживающий свой обед), она дала всем ясно понять, что если она находится в своей камере, и дверь туда закрыта, боже помоги тому охраннику или заключенной, кто осмелится нарушить ее одиночество без письменного приглашения.

Но в нашем небольшом домике с несколькими комнатами и еще меньшим количеством дверей, вопрос личного пространства встал ребром. Особенно после того, как я перенесла занятия из дома Руби в наш дом, и ученики стали постоянно путаться под ногами. Даже меня, такую терпеливую, это начало выводить из себя.

Однако, как говорят, пролитое молоко скисает только тогда, когда над ним проливают слезы. Так что единственным выходом стало извлечь из этой ситуации максимум пользы для себя.

Одним из первых изменений стал перенос занятий из дома на заднюю террасу. Она была удобной, хорошо освещена и защищена от непогоды. Благодаря этому в комнатах уже не было посторонних глаз, а если кому-то из учеников нужно было воспользоваться ванной, я их туда сопровождала.

Таким образом, Айс, приходя с работы, могла просто закрывать за собой дверь и оставаться наедине, отдыхая после длинного рабочего дня и от людей. По крайней мере, до тех пор, пока не заканчивались занятия, и я не возвращалась к ней. Но к этому времени она уже была более чем рада видеть меня.

Что же касается меня, то я особо не нуждалась в этих часах одиночества. А если уж мне и хотелось побыть одной, то длительная, горячая ванна с разными ароматическими пенками и интересной книжкой прекрасно мне это заменяли.

С приходом осенних заморозков я начала замечать растущее беспокойство Айс. Айс всегда была и будет женщиной действия. Строительство дома, а также тяжелая работа в гараже Попа занимали ее тело и мысли в течении длинной весны и всего лета.

А сейчас, когда дом был построен, а работы в гараже из-за окончания туристического сезона становилось все меньше и меньше, для нее уже больше не осталось дел, кроме как наколоть дрова для нашего камина, работа, на которую она набрасывалась как голодный волк.

Понемногу раздражение и беспокойство начали крепнуть. Это было заметно по нескольким признакам. Например, она могла проснуться ранним утром и покинуть теплое гнездышко нашей постели, чтобы обуть спортивные тапочки и мчаться во весь дух по еще сонному лесу, возможно догоняя своих демонов, возможно, убегая от них. В углах дома она развесила сшитые кожаные мешки, набитые бог знает чем, и часто посреди ночи по дому разлетались звуки сильных и быстрых ударов. Хотя, по правде, я и сама иногда прикладывала руки к этим мешкам. Умение защищаться – это такая вещь, которую, однажды научившись, необходимо поддерживать в форме, как серебро, которое надо периодически чистить, чтобы оно не потемнело.

И, кроме того, иногда бывает забавно надавать тумаков тому, что не может ответить тебе тем же. По крайней мере, с такой же силой.

Но я знала, что с приходом зимы эти развлечения останутся воспоминаниями. Нужно было что-то срочно придумать, чтобы чем-то занять хотя бы ее ум, если уж не тело.

И тут мне в голову пришла блестящая идея, я даже хлопнула себя рукой по лбу, настолько она была проста и гениальна.

У нас с Попом сложились довольно дружеские отношения. Он был кем-то наподобие того человека в тюрьме, к которому я обращалась, если сама не могла достать то, о чем меня просили. У него было много связей, и он был не прочь использовать их для своих друзей. Разумеется, за отдельную плату. Правда, в моем случае эта плата была настолько низкой, что ее можно было даже не принимать в расчет.

И вот как-то осенним днем я пришла к нему и сделала несколько заказов. Понимающе подмигнув, он принял этот вызов и согласился достать то, что мне было нужно. Зная Попа, я была уверена, что он все сделает.

Не прошло и недели, как раздался звонок, и Поп пригласил меня забрать посылочку. И за одно блюдо домашнего приготовления я получила то, что, я надеялась, займет Айс на целую зиму.

Она пришла домой поздно вечером, вся промокшая от пота после целого дня колки дров. Судя по тому, что ее рубашку было хоть выжимай, дров хватит не только нашему камину, но и всему городу. Также она помогла починить крышу дома миссис Саймондс, шифер на которой надо было успеть переложить до начала снегопадов.

После того, как она приняла душ, поела, и мы поболтали о том, о сем, я вручила ей тонкую квадратную коробочку, обернутую в подарочную бумагу.

Подняв бровь, она стала разглядывать ее на свет.

"Ну", – я нетерпеливо топталась на месте: "Ты ее откроешь наконец?"

"Даже не знаю… А оно не кусается?"

Она издевалась надо мной!

"Нет, оно не кусается. А вот я могу укусить тебя, если ты сейчас же не откроешь эту чертову штуку!"

"Оооо. Мне уже страшно!" – смешинки заплясали у нее в глазах.

Я грозно зарычала и для пущей убедительности погрозила кулаком. Уверена, я бы могла выжать из себя и слезу, если бы это заставило ее побыстрее открыть коробочку.

С видом, как будто делает мне большое одолжение, она разорвала обертку и открыла коробку. Когда она подняла на меня глаза, в них была удивительная смесь любопытства и нежности "Навевает воспоминания", – с улыбкой сказала она.

"Да уж. Правда, для меня по большей части глупые. Но, если бы ты тогда не попросила, я бы никогда тебя не встретила, так что, отставив в сторону мою наивность, они довольно неплохи".

Подойдя ко мне, она поцеловала меня: "Спасибо".

"Пожалуйста. Но это…мм…это только часть большого подарка. Ты идешь?"

Помедлив, она кивнула и направилась следом за мной вниз по ступенькам, на террасу, которая была идеальным местом для моего подарка.

Включив свет, я отступила в сторону и дала ей рассмотреть то, что я приготовила, молясь всем богам, что ей понравится мой подарок.

Судя по выражению лица, когда она повернулась, ей понравилось.

"Я…ммм… я знала, что тебе так и не удалось забрать те, которые остались в тюрьме, так что я подумала, что ты сможешь воспроизвести их здесь", – я пожала плечами, немного смутившись: "Ну, или поступай с ними, что хочешь"

Я хотела сказать что-то еще, как-то получше объяснить, но внезапно оказалась в объятиях, в которых могла оставаться вечно.

Молодчина, Ангел, услышала я голос Корины в голове. Ты просто молодчина

Подхватив меня на руки, Айс направилась в спальню.

Чтобы отблагодарить за те четыре деревца бонсаи, которые сегодня проведут свою первую ночь на террасе нашего дома.


***

Пришел октябрь, а вместе с ним и дожди, которым, похоже, понравились наши места, и они решили задержаться подольше, как непрошеные гости, которые никак не хотят понимать намеков на то, что им тут не рады.

Все в городе как будто замерло, и наши соседи стали уже нервно пошучивать о строительстве ковчега, так как вода в озере поднялась и вышла из своих границ, и теперь угрожала близлежащим домам, в которых люди жили круглый год. Айс и я каждый день помогали друзьям и соседям подготавливать дома к долгой зимней осаде.

Однажды днем небо внезапно потемнело, нависли облака, и начался сильный ветер, который швырял в стекла дождь, перемешанный со снегом, как будто отчаянно пытался ворваться внутрь. Вокруг все выглядело как в какой-то сказке, все деревья были покрыты пледом из сверкающего инея.

Я сидела перед камином, укутанная в самую теплую кофту, и слушала, как Айс тихо подпевает радио. У меня на коленях лежала еще не прочитанная газета, а я замерла и наслаждалась ее прекрасным голосом, который окутывал меня и согревал лучше огня в камине.

Откинув голову на спинку дивана, я закрыла глаза и улыбнулась, приятная нега разлилась по всему телу. Я была довольна своей жизнью. В то время, как Мать Природа выдавала на гора все самое плохое, что у нее есть, я была в тепле, уюте и самое главное, была любима.

О да, еще как была любима. Все это утро и часть дня мы провели в любовных играх, позволяя нашей страсти вытворять любые причуды, не опасаясь чужих глаз и ушей.

Эти мысли подняли волну приятных воспоминаний, на которые сразу же отреагировало мое тело. Я открыла глаза и потрясла головой, браня себя за такое безрассудство. Чтобы отвлечься, начала лениво листать газету, пытаясь найти что-нибудь интересненькое.

Подписка на Нью-Йорк Таймс была подарком от Руби. Когда мы жили у нее, я всегда таскала ее газеты, оставляя ее без таких любимых ею кроссвордов. И хотя я не скучала по Штатам, мне было очень интересно следить за событиями, происходящими там, поэтому подписка стала ценным подарком.

Открыв страницу с мировыми новостями, я быстро пробежалась по заголовкам, и тут одна новость захватила мое внимание. Я остановилась, моргнула, прочитала еще раз. Потом еще раз. Когда же я наконец оторвалась от газеты, Айс озабоченно смотрела на меня.

"Все в порядке?"

"Я…я не знаю. Наверное. Я просто не уверена…"

Отложив книгу в сторону, она грациозно встала и подошла к дивану: "Что случилось?"

Я протянула ей газету: "Не могла бы ты прочитать это и сказать мне, правда ли я вижу то, что, мне кажется, я вижу?"

Спустя несколько секунд она вернула мне газету: "Ага".

Я ошеломленно уставилась в напечатанный текст, пытаясь осознать то, что там было написано.


Питсбруг, Пенсильвания – Самая старая заключенная Америки скоро будет наслаждаться первым за 45 лет глотком свободы.


Во вторник Корина Вивер, 71 год, будет выпущена из Женской Исправительной Колонии Рэйнвотер, находящейся рядом с Питсбургом. Вивер, отбывавшая три пожизненных срока за отравление четырех своих мужей, была помилована в прошлом месяце Губернатором Джорджем Грином.

Дело Вивер было взято под контроль активистами борьбы за права человека после того, как она перенесла несколько инсультов, в результате которых оказалась прикована к инвалидному креслу.

"Это бесчеловечно держать в тюрьме старую женщину в таком состоянии", – говорит Эл Мерман, президент организации: «Даешь Права Человека!»

После многочисленных петиций и демонстраций у резиденции губернатора, господин Грин смягчился "Я пересмотрел дело миссис Вивер", – сказал губернатор на пресс-конференции в понедельник: «я считаю, что она больше не представляет угрозы для общества. Правильным решением будет выпустить ее из-под стражи".

Основной соперник Грина на выборах, которые будут проходить через месяц, Сэм Джонс тоже встал на сторону Вивер. "Это позор, что пришлось убеждать губернатора пересмотреть дело", – сказал он: «Очевидно, что эта женщина будет только еще больше страдать, если ее оставить в этой системе, которую надо серьезно реформировать".

Адвокат миссис Вивер, Донита Бонсуер, известная активистка за права человека, пока не дала свои комментарии.


"Ты знала об этом?" – спросила я, пытаясь скрыть надвигающийся гнев. Я знала, что Айс продолжала следить за Кориной все время, защищая ее от заключенных, которые думали, что избиение старой библиотекарши было чем-то вроде веселой забавы. Но мысль о том, что она скрывала от меня ее болезнь, не говоря уж о предстоящем освобождении, разозлила меня не на шутку.

"Нет, об инсультах я не знала", – она села рядом со мной. "Я знала об акциях протеста, и Донита сказала мне, что есть неплохие шансы, что Корину могут помиловать, но она попросила прервать с ней все контакты. По этой же причине я не могла связаться и с тобой, когда сбежала".

"То есть, чтобы не обнаружилась твою с ней связь".

"Совершенно верно".

"Но почему ты мне не сказала?"

Айс вздохнула: "Потому что я не хотела, чтобы ты понапрасну надеялась". Она взглянула на меня: "Послушай. Я знаю, насколько много Корина значит для тебя. Для меня тоже. Я просто хотела быть уверенной в том или ином исходе событий, перед тем как говорить тебе. Если это было ошибкой с моей стороны, то прости меня".

Я тоже вздохнула: "Я конечно ценю, что ты решила держать это в тайне, но, Айс, мне гораздо больше нравится, когда ты обращаешься со мной как со взрослой. Я не ребенок, Морган. Я могу справиться с разочарованием".

Айс не смотрела на меня. "Я знаю", – наконец ответила она тихо: "Я просто не могу выносить, когда тебе приходится разочаровываться. Особенно, если я могу помочь этого избежать".

Тронутая нежностью этого жеста, хотя и не согласная с ним, я притянула ее к себе и обняла. Чтобы как-то разрядить ситуацию, я решила немного сменить тему: "И что теперь с ней будет?"

"Донита ей поможет, я уверена. Так же, как она помогла и тебе. У Корины много денег скопилось на счету, так что она не пропадет".

"Я скучаю по ней", – выдохнула я.

Она погладила меня по спине: "Я знаю, Ангел. Я тоже. Корина хороший человек".

Я отодвинулась: "Не могу представить, как она будет одна. Больная. На инвалидном кресле. Окруженная чужими людьми. В тюрьме у нее были ее книги, работа, друзья. А что сейчас у нее будет?" – я посмотрела себе на руки: "Никакие деньги в мире не смогут сейчас вернуть ей это".

"У нее есть Донита", – Айс сжала мои руки. "И у Дониты есть масса знакомых, Ангел. Людей, которые с радостью станут друзьями Корине, не думая о том, насколько та богата. За ней будут хорошо ухаживать, поверь мне", – она смотрела мне прямо в глаза. "Я бы не стала так говорить, если бы это не было правдой".

Я кивнула и посмотрела на наши соединенные руки: "Я знаю. Я верю тебе, Айс…" И опять вздохнула: "Я хочу помочь ей. Она столько сделала для меня, и я хочу ей вернуть хотя бы часть этого". Помолчав, я продолжила: "Как ты думаешь, после того, как ее выпустят, смогу ли я как-то с ней связаться? Хотя бы на секундочку? Чтобы убедиться, что с ней все хорошо? Я пойму, если ты сочтешь это небезопасным. Мне просто надо удостовериться, вот и все".

Подумав немного, она похлопала меня по руке: "Я посмотрю, что можно сделать".

И в это я поверила.


***

Дни складывались в недели, и вот уже зима предъявила свои требования. C неумолимой быстротой приближались рождественские праздники. В окнах начали зажигаться елки, а люди стали более дружелюбны. Не то чтобы они до этого были недружелюбны, просто при встрече все радостно приветствовали друг друга и поздравляли с наступающими праздниками.

Айс редко бывала дома в декабре. Хотя работы в гараже сильно поуменьшилось, пытливое око всегда найдет себе занятие, если знать, где искать и иметь желание немного попотеть.

Айс несомненно знала.

Я же была занята уроками, так как количество учеников резко возросло, потому что меня чаще и чаще стали навещать ребята из соседних городков для подготовки к зимним экзаменам. Также я часто навещала Руби. Мы пили кофе и болтали ни о чем.

Хотя я и старалась сдерживать себя, все же несколько раз спрашивала Айс о Корине. Каждый раз ее ответом было: "Я делаю все, что в моих силах, Ангел".

Чтобы не тревожить ее понапрасну, я решила направить свои раздумья и энергию в другую сторону. А именно на покупку подарка для моей любимой. Книжка Солженицына была одной из немногих вещей, которые ей удалось-таки унести из тюрьмы. Четыре деревца бонсаи великолепно прижились и радовали глаз. А новый набор инструментов вряд ли был достаточно романтичен в качестве подарка на наше первое Рождество на свободе.

Это должно было быть чем-то особенным. Чем-то редким. Чем-то совершенным.

И меня осенило. Абсолютно совершенный, на мой взгляд, подарок. Вот только было две проблемы. Первая была узнать, существует ли это вообще в природе. Вторая – если оно все же существует, найти.

Как обычно, я обратилась со своей проблемой к Попу. И, опять заговорщицки подмигнув, он пообещал помочь. Удовлетворенная, я вернулась домой.

ЧАСТЬ 5

День благодарения наступил и прошел и, если учесть, что я впервые выступала в роли хозяйки, то прошел очень неплохо. Руби и Поп присоединились к нам за столом, и с терпеливой помощью Айс, обед прошел без сучка и задоринки. Индейка была очень свежей, сочной, с золотисто-коричневой корочкой и такая же вкусная, если мне не изменяет память, как та, что готовила моя мама.

С наступлением вечера, когда и обед, и десерт давно были съедены, разговор сам собой угас, а наши гости разошлись по домам, мы провели остаток времени, воздавая благодарности гораздо более интимным и приятным образом.

Это была, по моему мнению, самая лучшая часть дня.

Как-то вечером, за неделю или около того до праздника, я сидела с книгой в ожидании, когда снаружи домика раздадутся шаги Айс. Ее не было с самого утра – отправилась помогать братьям Дрю чинить трубы, которые замерзли и разорвались от зимней стужи. Она позвонила и сообщила, что задержится и не будет ужинать дома, так что я ела в одиночестве, оставив ее порцию в тепле духовки.

Потом я услышала, как хрустят покрышки грузовика по тщательно посыпанному солью и золой проезду к дому, и улыбнулась. Вставая, я сунула еще одно полено в огонь, добавляя жару, чтобы Айс смогла согреться после целого дня на морозе. Затем зажгла несколько свечей для создания атмосферы и принялась терпеливо ждать, когда она войдет в дом, то и дело поправляя рождественские украшения, которые развешала днем, пытаясь убить время, остававшееся до ее возвращения.

Стук в дверь ворвался в приятные мысли, и мой пульс скакнул вверх. Какие могут быть гости в такое время. Единственная причина, по которой кто-то может стучать в дверь, это плохие новости.


Не сходи с ума, Агел. Айс наверное потеряла ключ или еще что. Но эта мысль сама по себе была безумной. Айс никогда ничего не теряла.

Ладно, тогда у нее заняты руки, и нужна помощь, чтобы открыть дверь.

Ага, как же. Когда в последний раз такое случалось?

Могло.

Когда ад замерзнет.

Заткнись! Просто заткнись.


Кусая губу, я вздрогнула, когда стук раздался снова, на сей раз более требовательно. Чувствуя, что дыхание сбивается с ритма, я пересекла гостиную и открыла дверь, которая вела к черному ходу, изо всех сил вглядываясь в темноту за замерзшими окнами.

Дрожащей рукой я попыталась открыть дверь, но ручка упрямо отказывалась поворачиваться. Как только я поняла, что дверь заперта, то быстро нажала большим пальцем фиксатор замка и снова повернула ручку. На этот раз она поддалась легко, и я медленно потянула на себя дверь, сопротивляясь желанию зажмуриться вне зависимости от того, что ждало меня за порогом.

Ожидавшее меня зрелище было настолько невероятным, что я бы в жизни не поверила в это, если бы не видела собственными глазами.

Кровь отлила от головы, оставив меня бездыханной и в полуобморочном состоянии пялиться на женщину, которая ну никак не могла там стоять. И все же она там была.

Корина, от улыбки которой захватывало дух, стояла у двери в ожидании приглашения войти.

– О, Боже мой!

Ее улыбка стала шире:

– Не совсем. Но может, и я сойду на худой конец?

Силуэт Корины стал расплывчатым от слез, вдруг переполнивших мои глаза, и я потянулась к ней, моргая и ничего не видя, обнимая ее так же крепко, как обычно Айс, и забыв на мгновение о ее возрасте и слабом здоровье.

– Корина! – всхлипнула я, уткнувшись в ее ухо и втянув знакомый запах тяжелым вздохом.- Где ты?… Как ты?…

Сжав меня в объятьях также крепко, Корина отстранилась и взглянула на меня. Ее глаза подозрительно блестели сквозь очки.

– А ты не знала? Жила я себе как обычно, занималась своими делишками, и вдруг, откуда ни возьмись, является здоровая шикарная девица, похищает меня, засовывает в чертов грузовик, который не то, что для человека, для зверя не подходит, и везет к черту на кулички кружными дорогами, причем так, что словно мне не дорога жизнь. Следующее, что я знаю – вот она я здесь.

Ее глаза весело блеснули, когда она наклонилась ко мне и прошептала на ухо: – Судя по всему, я твой рождественский подарок. Будь я на твоем месте, потребовала бы вернуть подарок в магазин.

Снова отстранившись, она отошла в сторону, открывая вид на Айс, которая со смущенным выражением стояла у грузовика, засунув руки глубоко в карманы.

Я чуть не сбила Корину в снег, когда промчалась мимо нее, чтобы упасть в объятия Айс, которая легко поймала меня и держала, пока я покрывала ее лицо поцелуями благодарности.

– Спасибо, – прошептала я, слишком ошеломленная, чтобы придумать что-нибудь еще.

– Пожалуйста, милый Ангел, – пробормотала она в мои волосы: -с Рождеством!

Я смеялась и плакала, и обнимала ее так крепко, что не будь она самой собой, я бы сломала ей парочку ребер.

Смущенное покашливание вернуло меня обратно в реальный мир, и я повернула голову, чтобы увидеть ухмылку Корины:

– Это воссоединение, без сомнения, очень трогательно, но я не думаю, что мое будущее включает превращение в довольно дряхлую ледяную статую. Так что, если вы не будете очень сильно возражать…

Вспыхнув от смущения, я разжала руки в тот самый момент, когда Айс отпустила меня, аккуратно поставив на землю.

– О, Господи, прости меня, Корина! Входи. Давай, я покажу тебе дом. Ты с вещами?

– Не беспокойся, – сказала она, беспечно махнув рукой: -Очаровательный швейцар позаботится о них.

Я засмеялась, услышав низкий рык, раздавшийся из груди указанного «швейцара», и взяв Корину за руку, ввела в дом. Затем резко остановилась: -Подожди-ка минутку. Разве ты не должна быть в кресле-коляске?

Ее глаза расширились, изображая невинность: -Эта старая рухлядь?

Затем она улыбнулась. Неприятно. -Доктор говорит, что мне гораздо лучше. Наверное, все этот свежий воздух, которым я дышала.

Я посмотрела на нее: -Корина. Но ты же не…

– Что не? – в ее голосе не прозвучало ни капли раскаяния.

– Ты чертовски хорошо знаешь, о чем я говорю. Ты не имитировала недееспособность только ради того, чтобы выбраться из тюрьмы, правда?

– А что если не правда? – в ее взгляде был вызов.

В чем-то она была права. Но все же…

– Так правда или нет?

После небольшой паузы она сдалась: -Правда. К сожалению, моя недееспособность, как ты вежливо выразилась, весьма реальна. У меня было несколько несильных инсультов, которые на самом деле привязали меня к креслу довольно надолго. Но ты знаешь, как газетчики любят делать из мухи слона, Ангел. «Привязали к креслу» это слишком сильно сказано. Я до сих пор использую его, если мне предстоят длительные прогулки, или если я слишком долго была на ногах, но все остальное время оно торчит в углу, собирая пыль.

– Ты взяла кресло с собой?

– Конечно. Я бы не уехала из дома без него.

Еще одно покашливание прервало меня, и когда я оглянулась на этот раз, то увидела, что Айс стоит на пороге, держа пресловутое кресло и несколько огромных и без сомнения тяжелых сумок, походя скорее на навьюченного мула, чем на мою возлюбленную и не очень терпеливо ожидая, пока мы уберемся с ее пути.

Смеясь, я снова вышла наружу, чтобы забрать часть багажа, с ворчанием закинула пару сумок на плечо и чуть не утонула в снегу под их весом.

– Господи Иисусе, Корина! Что ты там держишь? Камни?

Она бросила на меня свой патентованный испепеляющий взгляд: -Ничего особенного, милочка. В конце концов, у женщины должны быть какие-нибудь тайны.

Смеясь и качая головой, я кое-как зашла в дом, кряхтя под весом Корининых сумок. Айс последовала за мной, наконец, попав в тепло. Вместе мы зашли в спальню для гостей, сгрузили багаж на кровать, и начали потягиваться, чтобы расслабить натруженные мышцы.

Корина присоединилась к нам, придирчиво оглядывая комнату: -Не плохо, дамы. Совсем не плохо. К такому месту вполне можно привыкнуть.

Я счастливо улыбнулась, польщенная ее словами.

– Ну, ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь-, – затем я остановилась, пораженная внезапной мыслью, и почесав шею, спросила: «А кстати, как долго ты собираешься с нами жить?

Корина посмотрела на меня, потом на Айс, потом снова на меня. Затем слегка нахмурилась.

– Ну… возможно, тебе и твоей подруге нужно поговорить. Я подожду здесь и э… освежусь немного.

Я посмотрела на Айс, которая коротко кивнула и сделала приглашающий жест, широко взмахнув рукой. После секундной паузы я вышла из комнаты, Айс, аккуратно закрыв дверь, пошла за мной.

Я повернулась к ней, уперев руки в боки.

– Так. Что происходит? – вопрос, скорее всего, прозвучал раздраженно, на самом деле я не злилась. Сбавив тон, я продолжила: -Что-то не так?

– Нет, все нормально, – она развела руками: -просто приглашение не было ограничено по времени.

Я почувствовала, как сощурилась:

– Что это значит в точности? – для женщины, которая превратила прямоту в вид искусства, она могла выражаться весьма неопределенно, когда хотела.

Ее глаза сузились в ответ.

– Это означает то, что я сказала, Ангел. Пока меня это устраивает, она может оставаться столько, сколько хочет. Я не ограничивала ее пребывание каким-то конкретным сроком.

Медленно кивнув, я сложила руки на груди.

– Что-то подсказывает мне, что это будет не просто визит.

Она улыбнулась: -Только если мы этого захотим, Ангел. Я высказалась только за себя. Ты беспокоилась о том, как она будет жить вне тюрьмы. По правде, я тоже, хотя я знаю Дониту, и уверена, что она позаботилась бы о Корине, – отвернувшись, она подошла к одному из кресел в библиотеке и села, наклонившись вперед. Ее руки беспомощно повисли между коленей. Когда она посмотрела на меня, ее лицо было настолько искренним, насколько оно вообще могло быть: -Корина спасла жизнь не только тебе, Ангел. И я думаю, что хочу вернуть долг.

Ее голова склонилась, и я, не имея возможности удержаться, даже если бы захотела, подошла к ней, осторожно присела на ручку кресла, обняв Айс одной рукой и притянув ее к себе. Мне стало очевидно, что ее беспокоило что-то помимо этого разговора.

– Хочешь поговорить?

Мгновение спустя она подняла голову и улыбнулась краешком рта: – Может, попозже.

Что, без сомнения, означало, что тема была закрыта. Пока что.

Я улыбнулась, чтобы хоть как-то облегчить тяжесть на ее плечах.

– Хорошо. Ты знаешь, где я живу.

Она игриво боднула меня головой:

– Я это хорошо знаю.

– Итак, должны ли мы возместить ей моральные убытки за то, что заставили ждать в спальне так долго?

Айс фыркнула: -Ждать, как же. Она слышала все до последнего слова.

Дверь приоткрылась, и высунулась голова Корины. Ее прическа была идеально уложена, а на губах играла широкая и понимающая улыбка, которая означала «А что, были какие-то сомнения?»

Смеясь, я спрыгнула с ручки кресла и подвела нашу гостью к дивану: -"Корина, ты неисправима".

– Ммм. Как говорили один или два любовника в свое время, несомненно.

Черт! Она снова это сделала! Даже после такой долгой разлуки эта проклятая женщина все равно могла заставить меня покраснеть сильнее, чем кто-нибудь, за исключением Айс. Смена темы последовала вовремя:

– Может, хочешь чаю? Еды? Все, что угодно.

– Спасибо, но никакой еды. Мисс Высокая, Темноволосая и Неразговорчивая каким-то образом умудрилась выкопать хорошие манеры из той дыры, где она их зарыла, и организовала пиршество на пути сюда. Я до сих пор выковыриваю хрящи из того, что осталось от моих зубов.

Я посмотрела на Айс, которая отвела глаза и уткнулась в книгу, которую она читала накануне вечером; кажется, что-то из Эллиота, хотя она проглатывает их с такой скоростью, что трудно ориентироваться.

– Тогда как насчет чая? – спросила я Корину.

– Было бы замечательно.

– Я принесу, – сказала Айс, поднимаясь и откладывая книгу на стол: -Вы двое пока… наверстывайте упущенное.

Я потянула ее за руку, когда она проходила мимо: «Твой ужин в духовке, если ты еще голодна».

Она улыбнулась и поцеловала меня в макушку.

«Отлично. Скоро вернусь».

Айс вышла, оставив нас пялиться ей вслед.


***

– Ты пробудила в этой женщине целый мир доброты, Ангел, – наконец мягко заметила Корина.

– Это сделала свобода, Корина. Я всего лишь немного помогла, и все.

Улыбаясь с бесконечной нежностью, она взяла меня за руку и усадила рядом с собой, обняв.

– Ерунда, милая. Ты заботилась о больной гибнущей душе. Ты помогла ей снова стать сильной и полной жизни. Никто и ничто не могут этим похвастаться, Ангел. Эта женщина изменилась благодаря тебе. Никогда не принижай свои достижения. Это на тебя не похоже.

Иногда наши бессознательные мольбы возвращаются нам с такой сладостной простотой, что сердце выпрыгивает из груди и наполняет тебя теплом, с которым не сравнится самый солнечный весенний день.

Это был как раз тот самый случай. Я позволила себе расслабиться в объятиях, по которым скучала гораздо сильнее, чем могла себе признаться, позволяя ее любви и доброте окутывать меня, исцеляя неуверенность, таившуюся в самой глубине.

Затем я выпрямилась, утирая слезы тыльной стороной ладони, и подарила Корине слабую улыбку.

«Итак», – начала я, откашлявшись: «расскажи мне, как именно ты сюда попала».

Рассмеявшись, она откинула голову на спинку дивана и, взяв меня за руку, положила ее себе на бедро, обхватив мою ладонь своими.

«Это, мой милый Ангел, полторы истории», – ее взгляд за толстыми стеклами очков стал отрешенным, словно направленным внутрь: «Болото сильно изменилось после твоего освобождения, Ангел. Начальника тюрьмы, который заменил этого идиота Моррисона, вынудили уйти после какого-то скандала, и следующий был назначен лично губернатором. Время было как раз накануне выборов, ну ты понимаешь».

Она засмеялась, но это был горький смех.

«Он хороший человек, для начальника тюрьмы, разумеется. Как это говорят? «Суровый, но справедливый». Тем не менее, он уволил большинство охранников. Сказал, что их отношение «было не в пользу заключенных» или что-то в этом роде», – она взмахнула рукой: «Я не старалась быть в курсе его остальных реформ».

– А Сандра? – спросила я нерешительно. Начальник охраны очень много для меня значила все эти долгие, холодные, а иногда и горькие годы в тюрьме.

– Ну, тут он проявил немного ума и оставил ее. Помимо всего прочего, ее уважают заключенные, и он не мог позволить себе разорвать связь со зверушками в клетках, -она подвинулась на диване, поправляя очки на носу: «В любом случае, не все изменения были заметны. Я думаю, ты бы сказала, что Болото утратило свой дух».

Тут она повернулась ко мне с грустной, но любящей улыбкой: «Тот самый, о котором оно даже не подозревало».

Ее слова искушали выдать какой-нибудь комментарий экспромтом, но предыдущий нежный укор по поводу принижения достижений заставил меня придержать язык, хотя я никогда и никоим образом не чувствовала, что вносила в тюрьму хоть какое-то подобие духа.

Слегка улыбаясь, она продолжила: «Похоже, примерно тогда я и потеряла свое собственное присутствие духа. Когда я в первый раз почувствовала себя нехорошо, то отнесла это на счет обычной депрессии заключенных и оставила как есть», – она пожала плечами: «Не видела смысла что-то делать».

Я почувствовала, как слезы, горячие и мокрые, текут по лицу, застилают глаза, в то время как она продолжала рассказывать с безразличием человека, читающего малоинтересную статью в газете.

– Не плачь, Ангел, – сказала она, почти точь-в-точь как Айс: «У этой истории есть счастливый конец».

– Я знаю, – сказала я, всхлипывая (ненавижу, когда я реву): «Я просто хотела бы быть там с тобой. Ради тебя».

– Я очень рада, что тебе не пришлось, – ответила она, сильнее сжав мою руку: -я бы ни за что не захотела, чтобы ты увидела меня в подобном состоянии, Ангел. Никогда.

– Но…

– Нет. Не вини себя. Инсульт мог случиться вне зависимости, была ты со мной или нет.

– Но может быть…

– Перестань, – она нежно прижала палец к моим губам, останавливая поток слов. Ее взгляд стал жестким: -Хватит.

Через мгновение я кивнула, и она убрала руку.

=Хорошо. Так, на чем я остановилась? – она улыбнулась: =А. Наконец. Я уж решила, что ты отправилась в Китай, чтобы собственноручно собрать листья.

Сбитая с толку, я подняла голову и увидела Айс, которая стояла рядом, держа две кружки чая, и обеспокоено смотрела на нас. Встав, я взяла кружки, поставила их на стол и притянула ее к себе, чтобы развеять любые опасения, написанные на ее лице. Она обняла меня в ответ, сначала нерешительно, но я прижалась к ней сильнее, и тогда ее объятия стали крепче. Я улыбнулась, а остатки слез впитались в ткань ее рубашки.

– Со мной все в порядке.

Она отстранилась, внимательно вглядываясь в мое лицо: «Ты уверена?»

Широко улыбнувшись, я кивнула.

– Ага. На минуту меня сильно проняло, но сейчас все нормально.

Через бесконечно долгое мгновение, Айс окончательно меня отпустила и направилась в библиотеку, где вновь уселась с книгой.

Вернувшись на свое место на диване, я взяла свою кружку, передала Корине ее, и мы стали потягивать чай в тишине, прислушиваясь к треску огня.

Через некоторое время Корина продолжила свою историю.

«Как-то утром, проснувшись, я обнаружила, что не чувствую почти всю левую сторону тела. Я попыталась позвать на помощь, но поняла, что и говорить не могу»,- она засмеялась: «Кажется, это был первый раз в моей жизни, когда я обрадовалась, что нахожусь в тюрьме. Поскольку я пропустила перекличку, то охрана пришла за мной, и следующее, что я помню, это милую поездку на «скорой» в окружную больницу».

Корина глотнула еще чаю, потом продолжила.

«Доктора не много могли сделать. Видимо, у меня было несколько инсультов в быстрой последовательности за предыдущие дни, а последний удар был самым сильным. Они дали мне какие-то лекарства, которые, как они сказали, могли помочь, и устроили перевод в Центр Реабилитации, чтобы я заново училась ходить, говорить и заботиться о себе».

Ее лицо стало каменным.

«Начальник тюрьмы запретил это. Он потребовал, чтобы они выписали меня и привезли обратно без терапии. Надо сказать, врачи не сдались просто так, но начальник победил. Они усадили меня в кресло-коляску и отправили обратно в Болото».

«Господи Иисусе», – выдохнула я, разъяренная бесчувственностью начальника: «Мне казалось, ты сказала, что он справедливый!»

«Он и есть справедливый, Ангел. Не забывай, что я убийца. Черная Вдова. Он не хотел, чтобы деньги налогоплательщиков шли на мою реабилитацию», – она пожала плечами: «Таков мир».

Я села прямо. В глазах мелькали красные сполохи.

– Так не должно быть, черт побери! Каждый заслуживает, чтобы к нему относились как к человеческому существу!

Откинув голову назад, Корина рассмеялась.

– Вот он, огонь, которого я ждала!

– Это не смешно, Корина», – ответила я возмущенно.

– Ну конечно, смешно, Ангел! Это чудесно! Знаешь, сколько времени я ждала, чтобы услышать эти пламенные нотки праведного негодования? Клянусь, именно это помогло мне пройти через все.

Все еще злясь, я скрестила руки, отдернувшись, когда она попыталась ущипнуть меня за щеку – что, как она знала, я страстно ненавидела, и что она все равно делала при каждом удобном случае.

Тем не менее, я не могла долго на нее сердиться и, бросив последний хмурый взгляд, я снова расслабилась, откинувшись на спинку дивана, и допивая свой чай в ожидании продолжения, решив не давать ей больше возможности развлекаться за счет моего невыдержанного характера.

«В любом случае», – наконец уступила она: «в Болоте мне стало намного труднее. Я все время благодарю бога, что я – правша и могла кое-как управляться сама, иначе скорее всего начала бы обдумывать способ умереть, чтобы покончить с несправедливостью». Она улыбнулась, чтобы смягчить яд своих слов. «Криттер мне очень помогла. Также, как Пони и Сони, и некоторые другие. Они проводили долгие часы, пытаясь подбодрить меня по-своему, заставляли выполнять упражнения по плану, который врачи умудрились засунуть в мою сумку, когда меня увозили из больницы. Но боюсь, я была для них настоящим испытанием. Как я уже говорила, казалось, во всем этом не было смысла».


«И что случилось?» – спросила я, глядя на женщину, которая была настолько далека от искалеченного инвалида, насколько я могла вообразить.

Она ухмыльнулась: «А, наконец-то легкий вопрос. Однажды, когда я лежала в библиотеке, жалея себя, вошла Пони и без всякого «привет, как дела» просто вывезла меня в общую комнату, одно из редких мест, которое уцелело после реорганизации начальника тюрьмы. Она оставила меня у телевизора, включив звук на такую громкость, словно я была не только парализована, но и оглохла».

«Ну?» – спросила я, когда она остановилась. Я взглянула на Айс, которая хотя и выглядела погруженной в чтение, наверняка слушала так же внимательно, как и я.

«Это были местные новости, и репортерша стояла около резиденции губернатора. Позади нее была толпа орущих людей с плакатами. Большинство плакатов гласили «Освободите Корину» или «Заключенные тоже люди» и все такое прочее. Как ты понимаешь, я была просто поражена».

Я кивнула, подумав про себя, что на ее месте скорее всего я бы была гораздо больше, чем «просто поражена», если бы увидела людей, выступающих за меня, не важно по какой причине.

«Когда камера переключилась обратно на репортершу», – продолжила Корина: «я увидела рядом с ней очень знакомое лицо».

– Кого?

– Одного адвоката, которого мы все знаем и любим.

– Это была Донита? – одновременно я была и в шоке, и не испытывала никакого удивления. Где-то в глубине я всегда знала, что она сыграет важную роль.

– Она самая.

– Я не знала, что она была твоим адвокатом.

– Как и я, – это было сказано вкупе с многозначительным взглядом, брошенным в сторону Айс, которая благоразумно предпочла не высовывать нос из-за книги.

Когда Корина поняла, что моя подруга не собирается глотать наживку, она переключила свое внимание на меня.

"Она сыграла роль доброй самаритянки, стоя на импровизированной трибуне и описывая мое состояние в самых мрачных тонах, рассказывая, как мне отказали, по ее словам, в самом элементарном медобслуживании; как я сидела парализованная в кресле-коляске, без возможности удовлетворять самые простые свои потребности, оставленная на милость безразличной охраны и заключенных. Она была настолько убедительна, что даже я почувствовала симпатию к этой женщине за решетками, женщине, которая, как я думала, совсем на меня не похожа».

Она потянулась, потом снова устроилась на диване, допив последние капли чая и поставив кружку на край стола. Я хранила молчание, захваченная ее историей.

«Она также пустила в ход более веские менее эмоциональные доводы. Например, что я была самой старой женщиной-заключенным в стране. Что я уже отсидела почти в два раза больше, чем приходится среднестатистическому мужчине-заключенному с таким же или более тяжелым приговором. Что из-за моей недееспособности я не смогувыступить в свою защиту на очередном слушании о досрочном освобождении», – Корина ласково улыбнулась.

«Она разыграла свои карты так умело, что если бы петиция о моем немедленном освобождении оказалась там, то даже репортерша отложила бы микрофон, чтобы подписать ее».

«Я ни на минуту не сомневаюсь в этом. Донита очень… страстно… относится к работе».

«И к кое-чему другому тоже, если мне не изменяет память», – парировала Корина, вновь глядя на Айс.

На этот раз «Избранное» Элиота наклонилось, и из-за него сверкнули голубые глаза, этот взгляд, казалось, мог расплавить металл. Думаю, даже мои внутренности ощутили угрозу.

Невозмутимая Корина просто уставилась на нее в ответ поверх своих очков, ее губы искривились в улыбку, которая была само воплощенное зло. Температура в комнате, кажется, подскочила на несколько градусов, но я поежилась словно от холода, покрывшись гусиной кожей.

«Может, мы вернемся к истории, ну пожалуйста?» – я наконец вмешалась, чтобы прекратить битву, которая быстрым темпом превращалась в полномасштабную войну, хотя ни одна из сторон не сказала ни слова.

«Хорошо», – наконец ответила Корина, поворачиваясь ко мне и складывая руки на коленях.

Я издала вздох облегчения.

«Когда представление окончилось, и новости переключились на более стоящие события, телевизор выключили, а меня отвезли в библиотеку три возбужденные амазонки. Там меня заперли и объяснили понятным языком, что если так много чужих людей хотели бороться за меня, то для меня, черт побери, лучше начать самой бороться за себя. Или… Это «или», конечно, не прозвучало, но мне ясно дали понять, что последствия отказа будут действительно неприятными.

– И ты предложила им катиться ко всем чертям.

Она ухмыльнулась.

– Возможно, немного не теми словами, но по существу верно. Даже указала им направление, если они собирались принять мое предложение.

Покачав головой, я не смогла удержаться от смеха. Инсульты могли ослабить тело Корины, но было абсолютно очевидно, что ее разум, как впрочем, и дух, не пострадали.

– Хотя наверняка тебя это зацепило, – сказала я, глядя на ее вполне действующее тело.

Она пожала плечами: «Нет хуже дурака, чем старый дурак, но, в конце концов, я пришла в себя».

Т. С. Элиот фыркнул. Или по меньшей мере, его книга.

– С тебя вполне достаточно, милочка, -бросила Корина в сторону Айс, весьма по-королевски задрав нос: -Не думай, что твоя возлюбленная знает о тебе достаточно много, чтобы не удивиться некоторым грязным историям о тебе, которые я приберегла.

Одарив Корину наиболее шутливым взглядом из своего арсенала, Айс закрыла книгу, поставила ее на книжную полку и встала, медленно потягиваясь всем телом. Я почувствовала, как у меня пересыхает во рту от открывшегося зрелища, что происходило, как правило, всегда, несмотря на все совместно прожитые годы.

Подойдя к нам, она чмокнула меня в лоб, Корину – в подставленную щеку, затем запустила длинные пальцы в ее волосы и дернула за них, прежде чем тихо пожелать нам спокойной ночи.

Как только ее длинное гибкое тело скрылось на верху лестницы, мы с Кориной одновременно вздохнули, словно были парочкой девчонок-школьниц, которые только что видели капитана школьной футбольной команды.

Я повернулась, чтобы взглянуть на нее, с трудом сглатывая пересохшим горлом.

– Чаю? – прохрипела я.

– Чаю, – согласилась она.


***

Мы проговорили до глубокой ночи. Корина продолжила рассказ с того места, как она покинула Болото первый раз за сорок пять лет.

«Я была ошеломлена. Ты помнишь, что меня посадили почти сразу после войны. Тогда все было иначе. Проще. Меньше. Когда я вышла на свободу, казалось, что я вступаю не просто в новую страну, а в целый новый мир. На минуту, только на минуту я хотела просто забыть обо всем и вернуться в место, которое я знала».

Я обнаружила, что киваю в подтверждение, точно зная, через что ей пришлось пройти, потому что моя реакция была точно такой, хоть, разумеется, и не столь масштабной. Если пять лет так изменили внешний мир, то что же говорить о сроке, в девять раз большем?

Затем она объяснила, где была после освобождения из тюрьмы. Донита предложила пожить у нее. Любовница Дониты, не очень известная певица, отправилась в турне, и дом был более чем велик для них двоих. Корина могла там оставаться столько, сколько ей пожелается.

«Я поймала ее на слове. Хотя и оговорила, что устраиваюсь не навсегда. А как временное явление мне это подходило. К тому моменту я уже встала на ноги и даже ходила. Местность вокруг была достаточно уединенной, так что я укрепляла здоровье длительными прогулками, наслаждаясь свободой делать то, что хочется и когда хочется».

Я согласно кивнула, вспоминая свое собственное первое путешествие в мир без решеток и стен, мир, ограничения в котором устанавливала я сама.

«Затем как-то вечером, вскоре после моего освобождения, весьма аппетитный молодой человек весьма неожиданно появился у дверей» – она улыбнулась, коснувшись волос: «А я была без макияжа».

Смеясь, я похлопала ее по руке, затем поудобнее устроилась на диване. Некоторые части моей анатомии начали ныть, выражая свое недовольство долгим пребыванием в одной и той же позе.

Словно уловив намек, который я и не собиралась делать, она ускорила темп рассказа, быстро сообщив, что хотя поначалу у нее и были сомнения по поводу красивого – и она выделила это, повторив слово несколько раз, словно я не расслышала его с первого раза, и со второго и с третьего – незнакомца, они вскоре исчезли, после того как Донита подтвердила его благонадежность.

И все сомнения, которые могли оставаться у нее, безвозвратно исчезли, когда он передал ей вещь, по его словам, полученную от друга. Корина полезла в кошелек и протянула мне ту самую вещь, заставив меня замереть в изумлении.

Это была фотография Айс с семьей.

Единственная, что у нее была.

«Кто дал тебе это?» – спросила я, нежно водя пальцем по навечно замершей фигурке ребенка, которым была Айс вечность тому назад.

«Он представился как Андре».

Моя догадка подтвердилась, и я кивнула, все еще не отрывая взгляда от фотографии в руке. Сам факт, что я вновь ее держала, показывал, насколько сильно Айс доверяла Андре и Корине. Несколько секунд я размышляла о том, кем был Андре для Айс, помимо друга и связного. В тот единственный раз, когда я видела их вместе, мне показалось, что им уютно в обществе друг друга. Был ли он, как Донита, еще одним любовником? Айс никогда не выказывала склонности к тому, что мой отец называл «ходить на сторону», но я вообще-то никогда у нее не спрашивала напрямую, так что не могла быть уверена в том или ином.

Эта мысль беспокоила меня больше, чем я хотела признать.

Вновь показав тревожащую способность читать мои мысли, Корина нежно сжала мое запястье.

«Не волнуйся, милый Ангел. Андре всего лишь друг для Айс, ничего более».

Вспыхнув от того, что меня так легко раскусили, я взглянула на нее.

«Откуда ты знаешь?» – я спросила, не защищаясь, а скорее от любопытства.

Она хохотнула, пожимая мое запястье.

«Ну, помимо того, что он такое же блестящий, как лента на шляпе моего престарелого папочки, тебе не кажется, что Айс упомянула бы об этом, если бы между ними было что-то большее? В конце концов, она была весьма откровенна по поводу ее отношений с вашим адвокатом».

Я улыбнулась с большим облегчением, чем, возможно, стоило показывать, но объяснение заставило меня почувствовать себя лучше. Я сказала об этом Корине, которая понимающе улыбнулась в ответ. Затем она вернулась к рассказу.

«Донита извинилась и покинула нас, а я пригласила Андре в гостиную, мы сели там и стали пить чай, а он весьма иносказательно говорил о том, что мне стоит «уехать подальше от этого всего» и о том, как хороши некоторые уголки Канады в это время года», – она фыркнула. «Ну да, разве что для эскимосов. Но я не спорила с ним по этому поводу. Он пробудил мой интерес самым приятным образом, и дело не только в его шикарной фигуре, что скрывалась под мешковатой одеждой».

Она вновь посмотрела на меня, и на этот раз в ее глазах была грусть.

«Видишь ли, я не знала, куда ты делась, Ангел. Впервые за всю мою жизнь в Болоте мои вопросы натыкались на гробовое молчание. Андре был связным между Айс и Донитой, но строгим указом высокой, темноволосой и смертоносной ему было запрещено раскрывать чье бы то ни было местоположение, включая ваше».

«Чтобы не дать ей узнать слишком много, верно?» – предположила я, прекрасно представляя, как работает мозг Айс в таких случаях: «Не спрашивай, не отвечай?»

«Точно. Даже несмотря на право адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, Айс не хотела поставить Дониту в неудобное положение. Я даже не знала, смогла ли она найти тебя после твоего освобождения, хотя я воображала, что ей это удалось. Она так любила тебя, что не отпустила бы тебя так просто», – она грустно улыбнулась. «Я представляла себе вас двоих, вместе шагающих в пресловутый закат, и это помогало мне продержаться все эти мрачные ночи в Болоте, Ангел».

Повернув кисть, я взяла ее руку в свою, нежно поглаживая гладкую кожу кончиками пальцев.

«Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти, Корина», – глаза снова оказались на мокром месте, и на этот раз я позволила слезам капать: «Я все время думала о тебе. Гадала, чем ты занимаешься, о чем думаешь. Как справляешься. Я так по тебе скучала».

«Взаимно, Ангел. Не проходило и дня в том богом забытом месте, чтобы я не думала о тебе и не молилась о том, чтобы ты нашла свое счастье», – подняв свободную руку, она нежно вытерла мои слезы, затем погладила по щеке. Приблизив ко мне лицо, Корина нежно поцеловала меня в губы и отстранилась, ласково улыбаясь: «Ты заново научила старую женщину любви, Ангел. За это ты навсегда останешься в моем сердце».

Улыбаясь в ответ, я накрыла ее ладонь своей, приникнув щекой к ее руке и наслаждаясь близостью, которой так долго меж нами не было.

Через некоторое время она убрала руку и с легкой усмешкой сказала: «Ну все, пожалуй хватит этого взаимного обожания, Ангел, не то твоя возлюбленная обнаружит нас целующимися в гостиной, словно парочка школьниц, и решит, что моя голова будет лучше смотреться в виде чучела на стене».

Я засмеялась: «Ага, конечно. Могу себе представить это.

«Никогда не знаешь наверняка. Это возможно. И я постараюсь не крутиться у нее под ногами, чтобы это проверить», – она потянулась: «Думаю, продолжение истории лучше оставить на завтра. Уже поздно, и моя замечательная кровать зовет меня».

«Не смей, Корина! Ты должна закончить рассказ! Ты не можешь остановиться на самом интересном месте!»

Она озорно усмехнулась: «Ты, должно быть, меня с кем-то путаешь, Ангел. С тобой, моя дорогая, я бы никогда не остановилась на самом интересном месте».

Ах, я была готова отдать любые богатства за лицо, которое бы не вспыхивало по поводу и без повода. Но раз уж я ничего не могла с этим поделать, то решила проигнорировать ее поддразнивание. Словесно, по крайней мере.

Очарованная Корина засмеялась: «Не волнуйся, Ангел. История до утра никуда не денется. Я никуда не собираюсь. Разумеется, если ты меня не попросишь».

Я притворилась, что обдумываю это. Затем улыбнулась, вставая, и подала ей руку, чтобы помочь подняться.

«Не-а. Я думаю, мы потерпим тебя некоторое время».

Обняв ее со всей сердечностью, я поцеловала ее в щеку: «Спокойной ночи, Корина. Спасибо за рассказ. И за то, что приехала. Ты один из лучших рождественских подарков, что у меня когда-либо были».

Ее тепло обволокло меня, и я наслаждалась им, пока она не отстранилась с кривой улыбкой на лице. Ее глаза подозрительно блестели: «Ну все, хватит уже, или в следующий момент в нашу дверь начнут ломиться люди с телевидения, угрожая подать в суд за нарушение авторских прав».

«Такая судьба хуже, чем смерть», – согласилась я, целуя ее еще раз, пока она не оттолкнула меня: «Спокойной ночи, мой друг».

«И тебе спокойной ночи, солнышко», – тут она подмигнула: «Не делай ничего, чего бы я не стала».

Мои губы сами собой расползлись в злобной улыбочке: «О, Корина, я делаю такое, о чем ты даже не мечтала».

Впервые за все время, что мы были знакомы, я заставила ее потерять дар речи.

Я наслаждалась моментом.

Но, разумеется, он не продлился и минуты.

Она внимательно оглядела меня сверху донизу, не пропустив ни дюйма моего тела. Потом медленно улыбнулась.

«Ну, я не знаю, Ангел. Мои мечты могут быть весьма изобретательны».

Затем, словно генерал, который покидает поле боя, после того как был произведен последний выстрел, уверенным в своей победе, Корина направилась в свою комнату, невзначай помахивая рукой над плечом.

Я не смогла удержаться от смеха.

Как все-таки здорово, что она приехала.


***

Оставив кружки на кухне с тем, чтобы вымыть их позже и выполнив мой ночной ритуал, я направилась в спальню и замерла на входе, любуясь фигурой Айс, словно высеченной из ночной тьмы и лунного света. Она лежала на спине, заложив руки за голову, и по тому, как вздымалась и опадала ее великолепная обнаженная грудь, я поняла, что она не спит.

Быстро и тихо раздевшись, я скользнула на постель, легла на бок, опираясь на локоть, и нежно убрала пряди волос с ее лба.

– Не можешь уснуть?

– Так, думаю, – пробурчала она тихо.

– О чем?

На самом деле я не ждала ответа, поэтому не удивилась, когда таковой не последовал. Продолжив нежно поглаживать ее бровь, я смотрела, как она переводит взгляд с одной тени на потолке на другую, похоже, читая их, словно турецкая гадалка кофейную гущу.

– С Кориной все в порядке? – спросила она после долгого молчания.

Я мягко рассмеялась.

– Угу. Спит себе и наслаждается грезами, которые порождал ее злобный ум, когда не занят изобретением тысячи и одного способа, как проделать дырки в собеседниках при помощи острого словно рапира языка.

Ярко-голубые глаза вперились в меня.

– Она тебя обидела?

Я фыркнула.

– Меня? Не-а. С этим я могу справиться, – продолжая хихикать, я взъерошила ее непокорную челку: -В конце концов, у меня была многолетняя практика.

Ее взгляд вновь вознесся к потолку, и тишину, что пролегла между нами, казалось, можно было потрогать. Хотя тело рядом со мной казалось расслабленным, я могла почувствовать, что где-то внутри свернулось напряжение. Айс что-то беспокоило, это было очевидно. Но что именно, среди дюжин, если не сотен возможных причин?

Обычно не любительница ходить вокруг да около, я просто спросила первое, что пришло мне в голову.

– Ты беспокоишься, что за Кориной могли следить?

– Андре очень хорошо знает свое дело.

Поскольку это не было точным ответом на мой вопрос, то лишь повлекло за собой следующий.

– А кстати, кто такой Андре? Я уже давно хотела у тебя спросить.

– Владелец ресторана, – ответила она мгновением позже, не отводя взгляда от потолка.

– А, – кивнула я, словно это все объясняло. -И это гарантирует, что он достаточно умел для того, чтобы обеспечить отсутствие слежки? – я рассмеялась: -Наверное, ему приходилось скрываться от озверевших посетителей, когда бифштекс пережарен, а?

И это, что неудивительно, стоило мне еще одного молчания в ответ. Несмотря на все то время, что мы были вместе, несмотря на доверие, которое росло между нами, в жизни Айс для меня все еще существовали огромные белые пятна вплоть до сего дня.

Я бы солгала, если бы сказала, что это меня ничуть не беспокоит. Еще как беспокоит. Но если терпение – добродетель, то прожив столько времени с Айс, я самая добродетельная женщина из ныне живущих.

Хорошо заметный неоновый знак «Проезд запрещен» предостерегал меня от продолжения разговора на эту тему, но я решила, что стоит еще немного продвинуться в выбранном направлении. Выдерживая секундную паузу, я тщательно сформулировала вопрос, зная, что если неправильно выражусь, то влечу в очередной тупик.

Набрав воздуха в грудь, я нырнула на глубину.

– Когда ты упомянула, что Корина спасла не только мою жизнь, ты имела в виду себя?

Через несколько секунд я ощутила рукой ее резкий кивок. Осмелев, я решила зайти чуточку дальше, просто умирая от любопытства.

«Может, ты… расскажешь мне немного о том, что ты имела в виду?» – спросила я наконец, продвигаясь очень осторожно. «Я почти ничего не знаю о твоем первом сроке в тюрьме, кроме того, что мне рассказала Корина, и мне, ну вообще-то, хотелось бы знать, что это для тебя значило. Если тебе не очень трудно об этом говорить», – добавила я, давая ей возможность отказаться.

«Там особо нечего рассказывать», – сказала она, наконец, после долгого-долгого молчания. «Я попала в тюрьму, отсидела свой срок и вышла. Ничего запоминающегося».

Я могла оставить все как есть, и возможно, мне стоило так поступить. Ее тело посылало мне очень отчетливые сигналы насчет того, что благоразумнее было бы не будить лихо, пока оно тихо. Но, несмотря на эти сигналы, я не могла оставить все как есть. Она так много знала о моей жизни, а я почти ничего не знала о ее. И хотя я понимала, что скорее всего, это окончательно никогда не изменится, я не собиралась убирать ногу от приоткрывшейся двери.


«Расскажешь?»- просто попросила я, так мягко как только могла: «Пожалуйста?»

Ее грудная клетка поднялась, потом опала под тяжестью вздоха.

«Я была очень юной и очень усталой. Суд высосал все мои силы, которые еще были, и к тому времени, когда за мной захлопнулись двери тюрьмы», – она резко подняла руку, потом дала ей упасть на одеяло: «уже ничего не осталось».

Прежде чем нежно и осторожно побудить ее продолжать, я позволила на мгновение опуститься тишине: «Корина рассказывала, что ты просто хотела тихо отсидеть свой срок».

Ее взгляд на секунду встретился с моим, потом снова ускользнул.

«Да? Я не помню, чтобы говорила ей это», – она покачала головой. «Что я помню, так это… безразличие. Все вроде обрушилось на меня, а я ничего не чувствовала», – она пожала плечами: «И мне было абсолютно все равно, почувствую я когда-нибудь что-нибудь еще или нет».

«Как она спасла тебе жизнь?» – спросила я, все еще не в состоянии осознать эту мысль. Мое сознание рисовало Айс как женщину невероятной силы и воли, даже в моменты слабости, ей никогда никто не был нужен, чтобы сделать то, для чего она была исключительно подготовлена – для спасения своей собственной жизни.

«Как я уже сказала», – продолжила Айс после небольшой паузы: «мне было на все наплевать. И когда появились хищники, я не стала с ними драться. Просто позволила делать все, что им хотелось». Она горько засмеялась, звук заклокотал, словно застряв в горле.

Я не смогла сдержать собственный вздох, как бы ни хотелось. Внезапно, мне стало очень плохо от того, что я вынудила ее рассказывать именно об этом. Я хотела просить, умолять ее остановиться, но словно водитель, которого притягивает зрелище ужасной аварии на дороге, не могла.

Она снова посмотрела на меня, ощутив мою боль. Потом мягко улыбнулась, хотя в глазах все еще бушевал отблеск прошлого гнева.

«Не расстраивайся, Ангел. В конце концов, это было то же самое, за что раньше мне платили деньги. Даже в чем-то лучше, на самом деле. Пока я делала то, что от меня хотели, меня никто не трогал».

Ее безразличный тон лишь усиливал ужас поведанного, словно ее сердце и душа были настолько холодны и мертвы, что даже рассказ о том, как ее насиловали незнакомые люди, имел немногим большее значение, чем собака, проходящая мимо на улице.

Но все же, напряжение, энергия, бушующая в ее теле, противоречили словам, произнесенным будничным тоном, и я знала без малейшей тени сомнения, что этот яд внутри нее был слишком долго, и теперь должен был выйти наружу, чтобы его токсины не отравляли до конца не оправившуюся душу.

Я лежала не шевелясь, так близко, что почти касалась ее, но держала и руки, и слова при себе, зная, что если помешаю ее откровениям хотя бы дыханием или шепотом, то рассказ тут же и закончится, похороненный так глубоко, что никогда более не увидит света дня.

«Однажды глава одной из банд заметила меня и решила, что хочет попробовать то, что я предлагаю остальным. Она вытащила меня из камеры как раз в тот момент, когда кто-то из первой банды собиралась войти внутрь, чтобы получить десерт», – горькая усмешка вновь скользнула по губам: «они немного подрались из-за того, чья именно я подстилка, и когда все закончилось, я стала трофеем соперничавшей банды».

«Почему ты не сопротивлялась!?» – воскликнула я, мой гнев вырвался наружу, не заботясь более о том, услышу ли я продолжение этой отвратительной истории. «Почему ты не защищалась? Почему ты просто позволила им делать такое с тобой? Неужели тебе не было никакого дела?» – я чувствовала не просто гнев. Это была ярость. Чистая, незамутненная, абсолютная ярость. Я могла слышать скрежет собственных зубов.

«Нет».

Одно слово.

Простое. Холодное. Жестокое.

Разбивающее сердце.

«Почему?» – прошептала я сквозь слезы боли и злости.

«Почему нет? В конце концов, они получали всего лишь тело», – она отвернулась от меня: «моя душа была уже мертва».

Мой гнев испарился, словно его никогда и не было, оставив после себя только какую-то тупую боль глубоко внутри.

«А Корина?» – прошептала я. Мне нужно было знать все.

«В свой первый срок я обращалась с ней весьма грубо. Она попыталась убедить меня противостоять им. Попыталась объяснить мне, что я достойна большего, чем быть чьей-то подстилкой», – она рассмеялась. «Я не очень-то ее слушала. Быть подстилкой – это было так знакомо, и пока это давало мне необходимое забвение, казалось, это неплохая сделка. Так что я доступно объяснила, куда она может засунуть свой совет, и даже предложила сделать это за нее».


Смех вновь прозвучал, но на этот раз в нем было больше восхищения, чем горечи.

– Она приказала подойти к ней и сделать это прямо сейчас. В конце концов, это бы означало, что во мне еще осталось присутствие духа.

– Но ты ее не послушала, не так ли? – спросила я, заранее уверенная в ответе.

– Неа. В то время я была слишком погружена в собственные страдания, чтобы заметить руку помощи, которую она мне протягивала. Так что я оставила ее стоять там и вернулась к жизни, которую выбрала.

– Что случилось?

– Предводительница банды, которая выиграла меня, решила устроить шоу для своих друзей, поэтому она притащила меня в прачечную, где собрались зрители. Она содрала мою униформу и собиралась приступить к делу, когда вошла Корина с метлой в руках. Она сказала, что если я слишком глупа, чтобы драться за себя, то она будет драться за меня.

Она встряхнула головой вновь в изумлении от воспоминаний.

– Она уже тогда была крутой теткой. Вырубила почти половину зрителей, прежде чем кому-то повезло выбить у нее оружие. Но она не уступила ни дюйма. Они наскакивали на нее, толкали и били, а она просто смотрела на меня, словно бросая вызов, осмелюсь ли я просто лежать там, пока они избивали ее до полусмерти.

Она вновь перевела взгляд на потолок, проведя рукой по лицу.

– Господи, ее глаза. Я до сих пор помню, как они впивались в меня, не показывая ту боль, которую она испытывала. Она ни разу не моргнула. Ни разу. Даже когда одна из них пнула ее ногой в живот, и ее вывернуло на пол. И когда я услышала, как хрустнули ее ребра, что-то во мне вырвалось наружу. Что-то дикое. Темное. Злое. Что-то, что, как я думала, исчезло, когда я проснулась в больнице после перестрелки.

В ее глазах заблестели слезы, но там была и жестокая радость. И гордость. За Корину. За себя.

– Я сбросила этих идиоток с себя, и встала полуголая и бесконечно злая. Подошла к самой здоровой из них и так врезала ей, что чуть не сломала себе руку. А потом я молотила их руками и ногами, толкалась, лягалась, пока на ногах остался только один человек – Корина. Я подхватила ее, и мы убрались оттуда так быстро, как только могли, – она снова встряхнула головой, и темные пряди упали на лицо, частично скрыв его от меня. – Это, конечно, не помогло. Нам обеим дали месяц в одиночках. Это был самый короткий месяц за все время, что я провела в тюрьме.

Откинув волосы с лица, она снова повернулась ко мне.

– Так что, как видишь, Ангел, Корина действительно спасла мою жизнь, в своем роде. Она дала мне основание бороться. Дала основание жить, – она крепко схватила меня за руку и прижала ее к груди, позволяя мне почувствовать страсть в сердце, которое мощно билось под моей ладонью. – И если нам придется немного поступиться уединением, чтобы она смогла прожить остаток жизни в любви и уюте, то это очень невысокая цена за то, что она вернула мою душу к жизни. Я навсегда у нее в долгу.

Затем она затихла, как игрушечный солдатик, у которого кончился завод. Она просто лежала и смотрела на меня, и ее глаза просили прислушаться к ее словам, понять сообщение, которое она пыталась донести до меня, и принять без осуждения путь, на который она вступила так давно.

И потому что я знала, ей нужно было быть сильной в этот момент, возможно, больше чем когда-либо, я придвинулась к ней, положив голову на ее плечо и обняв за талию, выказывая свою любовь и поддержку, но стараясь не давить на нее.

И когда одна ее рука легла мне на спину, а вторая нежно скользнула в волосы, я поняла, что Господь благословил меня способностью сделать что-то хорошее, пусть даже только один раз.

Я лихорадочно молилась, словно знала как, о том, чтобы эта способность не пропала.


***

Я почти что заставила Корину потерять самообладание, когда увидев ее утром, так обняла, что у нее глаза из орбит полезли. В ее взгляде сквозило изумление, когда она отстранилась, но в ответ получила улыбку и еще одно объятие.


Пусть поломает голову над этим, подумала я, оставив Корину ошарашено таращиться мне в спину, и направившись на кухню в предвкушении кофе.


Айс уже давно ушла к тому времени, как мы уселись в гостиной поглощать завтрак, состоявший из яичницы, кофе и тостов, и, выпив по чашке чаю после завтрака, Корина рассказала мне окончание истории.


Похоже, чтобы отвести любые возможные подозрения, Андре решил свозить Корину в местечко немного южнее Канады.


Мехико, если быть точной.


По словам Корины, это были две веселых недельки на солнышке, сплошь полуобнаженные, загорелые тела на пляжах, она и женщины, Андре и мужчины… Затем, проделав все эти трюки, которые положены людям вроде Андре, чтобы проверить чист ли берег, они сели на другой самолет, перелетели через все Штаты и вскоре ступили на землю Канады. Корина пересекла границу легально, сделав запрос и получив разрешение – туристическую визу с возможностью получения статуса иммигранта в будущем.

Это меня удивило. Насколько я знала, Канада походила на любую другую страну, когда дело касалось законов об иммиграции. Если вы молоды, дееспособны, хотите работать и не имеете ничего такого в прошлом, что может указывать на вашу склонность закладывать бомбы в школьные автобусы или офисы, то вполне возможно, вам будут рады.

Корина, однако, была пожилой женщиной с пошатнувшимся здоровьем, в ее возрасте затраты на медицинские услуги быстро покрыли бы весьма солидный бюджет, не говоря уж о тюремном досье, которое заставило бы любого сотрудника иммиграционной службы, заслуживающего свое место, сесть и присвистнуть, прежде чем он лично бы проводил ее до первого самолета на юг.

Когда я выразила свое неверие, она ответила мне озорной улыбкой и достала документ, который содержал сведения о ее финансовом положении во всей его многозначной красе.

Кофе, который я собиралась глотнуть, забрызгал полкомнаты.

– Семь миллионов долларов?

– Ага, с мелочью, – ответила она, лучась самодовольством и наслаждаясь каждой минутой.

– Семь миллионов долларов?

Поцокав языком, она потянулась ко мне и положила руку на мой лоб, так как вы бы проверяли температуру у больного ребенка.

– Бедняжка, – ее глаза лучились фальшивым сочувствием, – ты не заболеваешь? Может, стоит обратиться к врачу?

Взвыв, я оттолкнула ее руку, а семизначная сумма все крутилась в голове, словно вертушка с диском, который заело из-за случайной царапины.

– Расслабься, Ангел, я ведь не распиваю чаи с Рокфеллерами, знаешь ли, – затем она ухмыльнулась. – Кроме того, ты должна радоваться. Все это станет твоим, когда я наконец покину это бренное тело.

Я взглянула на нее:

– Я не могу принять этого, Корина.

Ее улыбка стала жесткой:

– Почему нет, Ангел? Боишься запачкать свои ручки грязными деньгами? – ее зубы блеснули. – Кровавые деньги недостаточно хороши для тебя?

– Это слишком, Корина, – процедила я, вставая, – я не заслужила такого отношения.

После долгой напряженной паузы она отступила, улыбка сползла с ее лица.

– Ты права. Не заслужила. Я прошу прощения.

В ее глазах и тоне появились просительные нотки:

– Почему бы тебе не сесть, Ангел? Прости пожилой женщине ее глупость? – она остановилась на мгновение, затем прошептала. – Пожалуйста.

Секундой позже, когда мой гнев унялся, но не исчез окончательно, я села, положив ладони на стол. Я ожидающе на нее посмотрела, приподняв бровь – выражение, которое только недавно начало мне по-настоящему удаваться.

Она достала из сумочки еще один документ, бережно разгладив бумагу, и пододвинула его ко мне. Я уставилась на него, поводя пальцем по указанной в нем сумме. Рядом с этим числом предыдущий счет казался просто карманной мелочью. Поверх первого лег еще один документ, и я быстро проглядела его, потом еще раз более тщательно, пока его содержимое не уложилось у меня в голове.

Документ представлял собой детальное описание распределения колоссальной суммы, указанной в предыдущем документе. Половину направили на создание фонда помощи семьям, чьи близкие погибли в жестоком преступлении. Четверть, и я улыбнулась, когда читала это, пошла в фонд помощи подросткам, живущим на улицах. Деньги должны были помочь им с едой, одеждой, крышей над головой и обучением. А оставшаяся четверть представляла собой фонд под названием «Падшие ангелы», который обеспечивал бесплатное предоставление услуг адвоката для женщин, которых, как меня, обвинили в попытке и/или совершении убийства их мужей в результате домашнего насилия.

Я посмотрела на нее расширившимися от изумления глазами:

– Что?…

– Это деньги, которые я получила, убив своих мужей. Каждый цент.

– Но ты сказала…

– Я знаю, что я сказала, Ангел, – перебила она, отметая мои аргументы небрежным взмахом руки. – Но все меняется. И иногда, если повезет, и люди тоже, – она слегка улыбнулась, любяще, чуть смущенно и бесконечно ласково. – В любом случае, когда сидишь парализованная в инвалидном кресле, появляется куча времени на размышления. И хотя все угрызения совести, которые у меня были из-за убийства мужей, давным-давно рассыпались в прах, мысль жить сидя наверху кучи денег как-то перестала меня греть, – фыркнув, она покачала головой. – Никогда не старей, Ангел. Старость делает людей слабыми во всех отношениях.

Хотя дверь была открыта, и целая толпа народа умоляла меня войти, я мудро воздержалась от любых комментариев к ее высказыванию. Блеск ее глаз послужил мне похвалой, хотя я была уверена, что она придумала, по меньшей мере, сотню едких и язвительных ответов.

Недовольно поджав губы, она схватила документ, из-за которого начался весь этот разговор, и поднесла его к свету.

– Это деньги, которые я заработала на нескольких низкооплачиваемых работах, которыми перебивалась до и между замужествами. Когда я поняла, что меня вот-вот арестуют, я передала их вместе с остальной суммой одной знакомой бухгалтерше. И как ты видишь, она здорово разбирается в цифрах, – ее глаза снова сверкнули усмешкой, – помимо всего прочего.

Я просто улыбнулась и возвела глаза к небу. Господи, как я по ней соскучилась.

– И все это твое, Ангел. Твое и Айс, конечно. Поступай как знаешь. Можешь обклеить деньгами камин, меня это не волнует. Просто прими их, – она улыбнулась, – в конце концов, я не собираюсь жить вечно, и мне бы хотелось помнить, что я внесла свой маленький вклад в то, чтобы сделать вашу жизнь если не проще, то, по крайней мере, интереснее.

Я поморщилась.

– Если я соглашусь подумать об этом, может, мы перестанем говорить о смерти? Мне об этом как-то не хочется сейчас разговаривать.

– Мы все смертны, Ангел.

– Я знаю, Коринна, – ответила я, немного резче, чем собиралась. Образы моей возлюбленной в шаге от гибели заполыхали всеми цветами радуги. – Мне просто хочется, чтобы угроза смерти перестала быть столь частой гостьей.

Она кивнула, глядя на меня с сочувствием. Затем она отвернулась в сторону большого окна.

– Хорошо, милый Ангел. Сегодня прекрасный день, несмотря на зиму. Пусть смерть сама о себе позаботится, а мы будем наслаждаться жизнью, а?

Я не могла не расплыться в улыбке:

– Еще как.


***

Помыв и вытерев тарелки, приняв душ и одевшись, мы решили – или вернее, Корина решила – мне было все равно, что делать – что неплохо сходить осмотреть достопримечательности.

На улице был довольно сильный морозец, светило солнышко, а тропинки были покрыты утоптанным, скрипящим под ногами снегом. Мне уже немного поднадоело торчать дома, так что я не прочь была прогуляться, пусть даже это грозит мне обморожением.

Укутавшись в несколько слоев одежды, мы вышли на холод и направились к первой нашей остановке на сегодня -дому Руби.

Перед этим я ей позвонила и спросила, не сможет ли она принять мою подругу в гости, которая приехала навестить меня на праздники. Та радостно согласилась, с большим предвкушением ожидая нового человека. Я и сама заулыбалась, представив, как эти две дорогие моему сердцу женщины познакомятся и, на что я очень надеялась, учитывая их почти одинаковый возраст, найдут много общего между собой и станут лучшими друзьями.

Мда, как же я ошибалась…

Сияющая улыбка Руби, с которой она открыла дверь, как-то сразу исчезла, едва она увидела фигуру Корины, стоявшую за мной. Я спиной почувствовала внезапное напряжение Корины, когда Руби отодвинулась в сторону, чтобы пропустить нас внутрь.

Черт побери, что здесь происходит?

Повесив пальто недалеко от жаркого пламени камина, мы прошли в кухню, где Руби заставила нас сидеть некоторое время в ожидании того, когда она сварит кофе и допечет печенюшки. Ммм, пахло божественно, не сомневаюсь, что на вкус они были еще лучше.

Наконец поставив перед нами чашки и тарелку с печеньями, она встала рядом с моим креслом и выжидательно на меня посмотрела. Сообразив, что она от меня хочет, я широко улыбнулась “Руби, хочу представить тебе мою подругу, Корину…” я запнулась, с ужасом поняв, что чуть не совершила серьезный прокол.

Руби, если вы помните, читает те же газеты, что и я. Представив Корину ее полным именем, я напрашивалась на неприятности, с которыми была еще не готова разбираться. Моя соседка до сих пор оставалась в неведении относительно моих истинных обстоятельств прибытия в Канаду. И я более всего хотела, чтобы так все и оставалось. Не подумайте, что я не доверяла Руби, нет. Просто я считала, что чем меньше она знает, тем меньше это принесет ей вреда в будущем. По крайне мере, я на это надеялась.

Не то, что бы я действительно верила, что ей будет что-то угрожать, но, как говорят, надо быть всегда готовым к неожиданностям.

Мда, надо было вспомнить эту поговорку до прихода к Руби.

Но Корина, как истинный дипломат, не растерялась, и широко улыбнувшись, крепко пожала протянутую руку Руби. Любой, кто не знает ее, принял бы эту улыбку за чистую монету. Но я знала Корину очень хорошо.

“Корина ЛяПоинт, к вашим услугам”

Руби улыбнулась в ответ “Добро пожаловть в мой дом, Корина. Не возражаете, если я вас буду так звать?”

“Только, если вы мне позволите сделать то же самое”

Я облегченно вздохнула, увидев, как расслабилась на этих словах Руби.

“Вот, Корина” Руби протянула ей чашку кофе. “Тайлер говорит, что вы давно знаете друг друга”

Черт! Я и забыла, что Руби всегда звала меня только этим именем. Я сидела, не шелохнувшись, не осмеливаясь даже краешком глаза посмотреть на Корину, чтобы не видеть выражения на ее лице. Даю сто очков вперед, что это выражение окажется мне не по вкусу.

Конечно же, я оказалась права на этот счет!

Голос Корины источал благодушие, за которым ясно слышалось скрытое хихиканье.

– Да, довольно давно, Руби. Когда я увидела ее, я подумала “Смотрите, вот девушка, которая своей улыбкой может перевернуть мир”

Мертвая тишина.

Потом одинокий смешок, прозвучавший как звук выхлопа у машины с испортившимся глушителем.

Потом еще один, и еще, и вот мои так называемые подруги уже почти катались по полу от смеха.

Моя голова медленно повернулась вправо, брови сдвинулись, и я грозно посмотрела на Корину, бьющуюся в конвульсиях от смеха. Корина ответила мне своим хитрым и озорным взглядом, выдавила из себя “Извини” и, повернувшись к Руби, опять продолжила ухахатываться.

Но после этого обмена взглядами, моя злость ушла, так как я поняла, что эта шутка Корины была на самом деле успешной попыткой разрядить атмосферу и немного ослабить напряжение Руби. Так что я для виду тоже пару раз посмеялась и стала ждать, когда же они успокоятся и наступит долгожданная тишина.

О да, Корина просто умница. Не то слово!

А Корина тем временем продолжала доказывать, насколько хороша она была, рассказывая далее свою историю “О да, Тайлер и я давно знаем друг друга, как она и сказала. Я была учителем в школе, куда она пришла после того, как окончила институт. На самом деле, она взяла мой класс, так как я уже уходила на пенсию. Ученики влюбились в нее с первого взгляда” она улыбнулась, на сей раз по-настоящему искренне “Да и мы тоже влюбились. Она была как Ангел, сошедший на землю. Они излучала тепло, так необходимое в этом темном и грустном мире”

Руби слабо улыбнулась на этих словах “А, так вот откуда у нее такое очаровательное прозвище”

“Она и была ангелом. Одна из моих учениц подошла ко мне, после того, как я ее представила – вы же знаете, какими милыми бывают первоклашки – и спросила, а правда ли она ангел. И с этого момента, все стали ее звать мисс Ангел”

Это был один из немногочисленных моментов в моей жизни, когда я была благодарна тому, что сильно краснела. Корина расчитывала на это для придания правдивости ее истории, и я не подвела ее, краснея что было мочи.

Очевидно, Руби понравилась история, и она немного расслабилась и даже наконец откинулась на спинку стула, на котором сидела.

Облегченно вздохнув, я тоже стряхнула напряжение, и полностью погрузилась в паутину, которую плела Корина. Если у меня и были какие-то сомнения в способностях этой женщины заставлять людей поверить в то, во что она хотела, то этим зимним солнечным утром они развеялись в пух и прах.

И хотя осознание этого вполне могло заставить меня остановиться и призадуматься, и скорее всего так и произошло бы, будь я помоложе или понаивнее на счет моей подруги, но сейчас я наоборот испытывала что-то вроде преступного возбуждения, похожее на тот трепет, который испытывает ребенок, когда делает что-то, что ему не позволено, и это сходит ему с рук.

Время до полудня пролетело незаметно, и вот мы уже прощались, причем гораздо теплее, чем здоровались несколькими часами ранее.

И все же несмотря на неоспоримое обояние Корины и сердечность Руби, между ними был барьер, который, похоже, им было не преодолеть. Озадаченная этим, я, после того, как Корина улеглась спать, посоветовалась с Айс.

Айс рассмеялась и схватила меня в свои теплые объятия “Мне кажется, тут все просто”

Слегка отстранившись, я внимательно посмотрела на нее “Просто, говоришь? Не объяснишь мне, о, великая Мудрость? “ Засмеявшись, я наклонила голову, пока мой подбородок не устроился уютно между ее грудей “Или мне побить тебя своими стальными кулаками?”

Ее глаза расширились от притворного ужаса, потом она весело взлохматила мои волосы и положила меня удобнее “Они ревнуют”

– Ревнуют? Кого?

– Друг друга. Они играют в перетягивание каната, и ты оказалась тем самым канатом

Не веря своим ушам, я уставилась на нее “Не расскажешь, как тебе такое пришло в голову?”

Она пожала плечами “Легко. Эти две женщины выполняют практически одинаковую роль в твоей жизни. Мать. Наперсница. Утешительница. И они обе это знают” она опять пожала плечами “И если продолжать дальше, то могу почти с уверенностью сказать, что каждая из них боится, что ты станешь очень близка с другой, и выкинешь ее из своей жизни”

– Это же нелепо!


– Может быть. Но для них это ничего не меняет.

Подумав об этом немного, я нерешительно взглянула не нее “В твоей теории есть слабое место”

Бровь взмыла вверх “О?”

Я захихикала “Ага”

“И это…”

“Ты” скатившись с нее, я приняла свою излюбленную позу учительницы “Видишь ли, моя дорогая Айс, если следовать твоей логике, то та небольшая ревность, которая есть между ними, с лихвой перекрывается той ревностью, которую они могут испытывать к тебе. В конце концов, ты -номер один в моем сердце”

“Возможно “признала она “хотя и в твоей теории есть слабое место”

Я удивленно подняла брови “Мда? И где же?

Она соблазняюще улыбнулась “Я не совсем подхожу для роли матери”

Рассмеявшись, я опять улеглась на нее сверху, просунув одну ногу между ее бедер. “Слава богу за это” мой голос был подозрительно хриплый “Не могу себе представить, как могу делать то, чем мы тут с тобой занимались последние два часа, со своей мамой”

Нежно засмеявшись, она теснее прижала меня к себе, и мы провели еще пару часов, подтверждая эту идею

И уж в этой теории не было никаких слабых мест


***

Если Корина и Руби так и продолжали вести себя, как две собаки, борющиеся за одну кость – я в итоге согласилась с теорией Айс на этот счет -, то Корина и Поп при первой встрече произвели впечатление давнишних друзей, которые нанадолго разлучились.

Открыв рот, я смотрела, как обычно немногословный Поп говорил целыми, законченными предложениями и был галантным джентельменом, проводив ее к себе на заправку и угостив кофе.

“Закрой рот, а то муха залетит” Айс материализовалась рядом со мной, вытирая замасленные руки.

“Я просто не могу поверить” ответила я “Это как…как…ну не знаю, как. Ну, я конечно надеялась, что они подружатся, но…вот это да!”

Она хохотнула, вглядываясь в глубину заправки “Похоже, он ею увлекся”

“Не то слово. Никогда не видела, чтобы он так долгос кем-нибудь говорил”


Забросив сумку в гараж, Айс потерла руки и засунула их глубоко в карамны “Да. Но ты не торопись планировать свадьбу, Ангел. Корину до сих пор интересуют девушки, и я не думаю, что Поп из тех людей, кто любит делиться” Она повернулась ко мне, в глазах плясали смешинки “И мне совсем не хочется припрятывать мышьяк”

“Айс!”

Смешинки из глаз перебрались на губы, и она потрепала мои волосы “Расслабься, Ангел. Иногда бывает неплохо пошутить на такие темы”

“Я знаю, но…господи! Клянусь, иногда я просто не знаю, что на тебя находит!”

Она ответила, глубоко вздохнув и шумно выпустив воздух “Свежий ветер и солнце, мой милый Ангел. Свежий ветер и солнце”

С этими словами, она удалилась в гараж, оставив меня с изумленным выражением на лице.


***

А потом наступил Сочельник.

Ночное небо сияло звездами, висящими так низко, что, казалось, я могу их схватить рукой и снять. Стояла звенящая тишина, и только сосны тихо позвенькивали оледеневшими иголочками.

Оставив Корину хлопотать на кухне (смею заметить, что вышесказанное было ее требованием, а не нашей просьбой), Айс и я отправились в поиски за елкой.

Просто придти в город и купить елку на базаре казалось нам слишком простым и банальным. Нет, мы должны были по-настоящему поискать нашу ту единственную елочку, которая выросла только для нас, для того, чтобы сделать наш праздник более веселым.

Полагаю, мне не нужно быть такой саркастичной, так как это было мое предложение в конце концов.

Одолжив у Руби длинные сани и пилу, мы вошли в часть леса, где несколько лет назад пожар, начавшийся от удара молнии, сжег большую часть старых деревьев и тем самым расчистил место для возрождения новой жизни.

После многочисленных придирчивых проверок с моей стороны, а также еще более многочисленных закатываний глаз со стороны Айс, мы наконец-то нашли идеальное дерево – пушистую, душистую, стройную зеленую елочку, ни большую, ни маленькую. Бегая вокруг нее, как фотограф, я живо представила, как она отлично впишется в комнату рядом с камином, вся обвешанная гирляндами, игрушками и фонариками, с кучей красиво обернутых подарков под низом. Я громко объявила свое одобрение.

“Ты уверена” полувопросительно спросила Айс, в очередной раз поднимая пилу и недвусмысленно покачивая ею, давая мне понять, что если я опять передумаю, то не пройдет и секунды, как я окажусь на пару футов короче.

“Абсолютно “ ответила я, подтверждая свое решения усиленными киваниями головы.

Пробормотав что-то наподобие “Надо же, я уж и не надеялась”, Айс принялась расчищать ствол дерева.

“Подожди!” крикнула я, едва она коснулась пилой ствола.

“Ну что еще?”

Лезвие пилы и ее белые зубы угрожающе блеснули в лунном свете, но я приложила все усилия, чтобы их проигнорировать, и еще раз осмотрела елку со всех сторон, разве что только не сверху. “Просто чтобы еще раз убедиться”

Еще несколько фраз раздались со стороны Айс, но на этот раз не думаю, что можно их повторять тут.

Наконец я закончила свой осмотр “Хорошо. Действуй. Только обязательно обрежь нижние ветки – похоже, что они уже отмерли.”

“Ты уверена, что не хочешь сделать это сама?” вкрадчиво промурлыкала она “Я же не хочу испортить твое идеальное деревце своими неуклюжими, как у моряка, руками”

“О, нет” беззаботно ответила я, отмахиваясь от ее саркастичиской заботы “Ты справишься. Я знаю, как сильно ты любишь работать до седьмого пота”

Не успела я моргнуть глазом, как сильные руки схватили меня, подбросили, и я оказалась по уши в сугробе. Смеясь и фыркая, я пыталась вылезти оттуда, а Айс в это время спиливала елку. Когда же я наконец оттряхнулась и выковырила снег из мест, где ему совсем не положено быть, елка и пила были аккуратно уложена на сани, и Айс дожидалась меня, самодовольно хихикая.

Я говорила когда-нибудь, что никому не спускаю с рук шалостей?


***

Праздник, на который мы пригласили гостей, был уже в самом разгаре, когда мы вернулись в наш домик с елкой подмышкой. Смех и звуки рождественских песенок были слышны даже на улице. Стекла на террасе запотели изнутри от тепла, и сквозь них были видны сюрреалистические фигуры, выплывающие из тумана с другой стороны стекла.

Потом дверь распахнулась, и на улицу выскочил Джон Дрю, брат Тома, одетый в веселенький, но довольно порнографичный свитер. После небольшого подкалывания по поводу моей дотошности осматривать ‘каждое чертово дерево по всей чертовой стране’, мы наконец вошли в дом, неся елку втроем. Дом сразу наполнился ароматом смолы, иголок и свежесрубленного дерева.

После того, как елку установили, и все поохали и поахали над ней, мы стали украшать ее попкорном и клюквой, которые нам дала Корина.

Или мне надо сказать, пытались украшать? Попытки нанизать маленькую клюквину на тоненькую иголку под действием двух кружек фирменного горячительного Корины вскоре превратились в невыполнимую миссию.

В итоге Руби, чье давление не позволяло пить больше, чем одну кружку этого напитка, отогнала нас от елки и сама занялась этим делом. И еще Айс, которая всегда не особо любила выпить.

Потом Корина накрыла шикарный стол, достойный королей, и мы, ведомые своими носами и бурлящими животами, быстро уселись за него, как дети после целого дня беготни. Айс села на один край стола, Корина на другой, а наши гости – Поп, Руби, братья Дрю, их жены, и еще несколько человек, с которыми мы успели подружиться – расселись между ними. Я не слишком погрешу против истины, если скажу, что этот ужин в Сочельник был самым замечательным из всех, до или после. Корина была прекрасным поваром, и сорок пять лет в тюрьме не уменьшили ее таланта ни на грамм, за что мы были ей бесконечно благодарны.

Наевшись до приятной тяжести в животе и выпив по еще парочке кружек, мы пошли заканчивать украшение елки, а Айс с Кориной, отвергнув мой не совсем внятно выраженный протест, ушли на кухню отмывать гору посуды, которую мы оставили.

Вот так, уютно, дружелюбно и неторопливо проходил этот вечер. Когда я была ребенком, и Сочельники почти ничем не отличались от обычного дня, я часто мечтала именно от таком празднике.

Когда все закончилось, Айс занялась тем, чтобы все гости благополучно нашли дорогу домой, а мы с Кориной остались дома, чтобы убрать беспорядок. Потом Корина пошла спать, а я стала ждать возвращения моей любимой.

Уставившись на огонь и наблюдая за разноцветными язычками пламени, я и не заметила, как вернулась Айс. Качаясь, я подошла к ней, она крепко меня обняла и поцеловала, стоя рядом с деревом, которые мы так долго искали.

И, чтобы чудесно завершить этот прекрасный вечер, мы долго, медленно, страстно занимались любовью на пушистом ковре в отсветах пламени, а потом я мирно заснула в объятиях женщины, которую я любила больше всего на свете.

И пришло Рождество, а вместе с ним исполнилась и еще одна мечта.


***

Рождественское утро оказалось холодным, колючим и снежным.

Я проснулась с гудящей головой, а желудок вполне определенно протестовал против вчерашней невоздержанности. Повернувшись на бок и натянув повыше одеяло, я поняла, что проснулась совсем не там, где уснула.

Не открывая глаз и пошарив свободной рукой, я не удивилась, обнаружив, что Айс уже встала, хотя простыни все еще хранили тепло ее тела, так что это случилось не очень давно.

Подтянув к себе ее подушку, я зарылась в нее лицом, с удовольствием ощущая запах и медленно погружаясь в сон.

Я только-только начала засыпать, как звук шагов Айс на верхних ступенях заставил меня резко вынырнуть из дремоты. На сей раз, мои глаза соблаговолили открыться, чтобы лицезреть ее небрежную со сна красоту, а похмелье, кажется, отступило под волной знакомого тепла. На Айс был халат, слегка схваченный поясом, и ничего больше. V- образный вырез позволял увидеть дразнящий проблеск кремовой кожи. Она легко держала поднос, на котором, как я надеялась, была чашка крепкого черного кофе и целая упаковка аспирина.

– Привет, красотка! Не меня ищешь? – спросила я, как надеялась, голосом, полным страсти, но который, на самом деле, прозвучал как жалкое подобие из-за несовместимых сигналов, которые посылало мне несчастное тело.

Она все же улыбнулась и подошла к постели, поставив поднос на прикроватный столик рядом с часами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, положив прохладную ладонь на мой разгоряченный лоб, что вызвало лишь еще один всплеск всех ощущений сразу.

– Минуту назад? Как будто целая кошачья семья ночевала у меня во рту. Сейчас? – я расплылась в глупой улыбке. – Прооосто отлично.

Криво улыбнувшись и покачав головой, она залезла в постель и устроилась, оперевшись на спинку кровати, а я прильнула к ее груди. Затем Айс, протянув длинную руку, взяла кофе и поднесла дымящуюся кружку к моим губам.

– Выпей. Тебе должно полегчать.

Я так и сделала, довольно потягивая крепкий кофе и проглотив целую пригоршню аспирина. Затем я расслабилась в объятьях Айс, впитывая всем телом ее тепло, само ее присутствие, которое, как оказалось, было лучшим средством от похмелья, чем весь аспирин и кофе в мире. Когда ее рука стала нежно поглаживать мои волосы, головная боль испарилась, словно ее никогда и не было.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно, – ее глубокий мелодичный голос шел из груди, куда как раз было прижато мое ухо.

– Как я здесь оказалась? Последнее, что я помню, как засыпала внизу у огня.

Ее смешок приятно отозвался в моем ухе.

– Ну, у меня был выбор, перенести тебя сюда или рискнуть и позволить Корине проснуться и захотеть присоединиться к празднованию. Я решила, что первое будет мудрее.

– Мммм, – согласилась я, потеревшись щекой о нежную кожу ее груди и поигрывая с поясом ее халата. Затем я резко кое-что вспомнила. – А Санта приходил?

– Ага. И судя по всему, его олени стали гораздо счастливее, когда он полетел дальше.

Я немного напряглась.

– Я думала, мы договорились не позволять себе лишнего.

Айс продолжила беззаботно гладить мои волосы.

– Похоже, кто-то забыл сообщить мисс Денежный Мешок о правилах.

– Она не…

– О, еще как.

– Превосходно.

В этот момент до нас из гостиной донеслось слегка приглушенное бормотание Корины, вкупе со звяканьем фарфора и столовых приборов.

– О боже мой, посмотрите только на все эти подарки. Поскольку здесь больше никого нет, наверное, они все для меня. Вот здорово!

Я заглушила смех, уткнувшись лицом в грудь Айс, и притянула ее посильнее к себе, прежде чем отпустить и сесть на постели самостоятельно.

– Похоже, это намек.

Айс скатилась с кровати, встав на ноги, и осторожно помогла мне выбраться. Затем она укутала меня халатом и затянула пояс, проверив, чтобы полы не расходились.

– Готова?

– Почти, – я развязала ее пояс, поправила халат так, чтобы он закрывал все самое интересное и снова завязала пояс. – Все.

Бровь Айс поползла вверх.

– Эй, у нее уже был удар. Ты хочешь, чтобы у нее случился очередной приступ?

– Я не думаю, что осталось что-либо, чего она не видела, Ангел.

– Может и нет, – согласилась я. – Но все дело в том, как все это выглядит вместе. Один взгляд, и ей понадобится интенсивная терапия.

Закатив глаза, Айс схватила меня за руку, и вместе мы спустились по лестнице посмотреть, что Санта в лице маленькой старой библиотекарши из Питтсбурга приготовил для нас.

Корина превзошла самое себя с завтраком, а мы уселись на пол и словно дети принялись разворачивать гору красиво упакованных подарков. Она также превзошла себя в количестве и качестве всего того, что купила для нас. Мне даже стало немного не по себе, но ее быстрый взгляд убедил меня с благодарностью принять дары как знак ее любви и заботы.

Кучи такой необходимой одежды быстро превратились в горы. Простыни, одеяла и подушки гарантировали, что нам ни разу не придется спать на одном комплекте дважды. Мы получили столько прекрасной посуды, что впору было бы открыть шикарный ресторан, столько полотенец, что хватило бы на целый отель, и столько книг, что в библиотеке приличных размеров не осталось бы пустых полок.

Там были и другие, более… личные… подарки, но, если вам неважно, то я лучше не стану говорить, какие именно, спасибо. Достаточно сказать, что мое лицо, когда я увидела эти вещи во всей их красе, могло бы превзойти красный нос олененка Рудольфа по яркости.

Вручив Корине наши подарки, мы с Айс обменялись своими. Денег все еще существенно не хватало – мы решили, что должны возместить каждый цент из суммы, что пошла на строительство дома – и согласились провести Рождество по-простому.

Так что мы обменялись несколькими практичными подарками, которые купили друг другу, и затем Айс протянула мне небольшую коробочку, завернутую в простую золотую фольгу. Почти смущенный взгляд подруги подсказал мне, что это особый подарок.

Я взяла сверток в руки, проверяя вес. Он оказался довольно тяжелым для такого небольшого размера, и я не имела ни малейшего представления о том, что это может быть. Я вопросительно глянула на Айс, но ее выражение ничего мне не сказало.

Я медленно сняла упаковку и обнаружила простую белую коробку размером с ладонь. Подняв крышку, я осторожно развернула оберточную бумагу и заглянула внутрь, затаив дыхание.

Внутри лежала красиво вырезанная из дерева лошадка.

А сейчас, чтобы объяснить вам огромное значение этого простого, казалось бы, подарка, мне нужно будет вернуться немного назад.

На самом деле, намного назад. В мое детство, если точно.

Когда я росла, у меня была тетя Роза, которую я обожала. Между нами была сильная связь, и хотя я нечасто ее видела, она всегда присутствовала в моих мыслях и сердце. Она была замужем за военным, и они постоянно переезжали с места на место. И большинство этих мест были за границей. Каждый раз, когда они останавливались где-либо, она присылала мне сувенир, который можно было найти только там.

В любое время моя комната была просто забита подарками со всего света: куклами, резными животными, часами, книгами и всякой всячиной.

В тот год, когда они остановились более-менее надолго в Германии, мои отношения с родителями совсем испортились. И Роза прислала мне красивую вырезанную из дерева лошадку с седлом и сбруей, ярко-раскрашенными в стиле баварских мастеров.

Внутри была короткая записка от тети, которую я храню до сих пор.


Тайлер:


Я знаю, что дела с твоими родителями идут неважно. Я бы хотела быть рядом, чтобы помочь тебе преодолеть трудное время. Помни, что ты всегда будешь в моих мыслях и молитвах.

И раз уж я не могу быть рядом, то посылаю тебе Алвина. Мои друзья зовут его "мечтающий дух" и он станет тебе хорошим другом.

Когда что-то в твоей жизни идет не так как надо, просто обними его, закрой глаза и унесись в мечтах в далекую страну, где не будет твоих бед. Позволь ему отвезти тебя туда, и он всегда будет защищать тебя.

Однажды, я уверена, эти мечты сбудутся, и ты найдешь место, где тебя будут любить и ценить так же, как я люблю и ценю тебя.

А пока, пожалуйста, прими Алвина как знак моей любви, и пусть он живет в твоем сердце, как ты в моем.


С любовью,

Роза


С того дня Алвин всегда был со мной. И когда я просыпалась утром, и когда шла в школу, и когда играла, и когда ложилась спать.

Роза оказалась права. Он был хорошим другом. Никогда не злился на меня. Никогда не разговаривал свысока. Никогда не игнорировал. Он выслушивал все мои жалобы и знал обо всех радостях, и ни разу не унизил меня.

Возможно, он не лизал мне лицо и не махал хвостом, но ведь и мне не приходилось убирать за ним или кормить, так что это был довольно честный обмен в том, что касалось меня.

И однажды, в приступе гнева из-за проступка, который я даже не могу вспомнить, мой отец взял молоток и заставил меня смотреть, как он разбивает лошадку в щепки, а потом превращает в пыль вместе с моими мечтами.

У меня было разбито сердце настолько, насколько это может случиться только с маленькой девочкой, которая потеряла своего лучшего друга. Я выбежала прочь из комнаты, отказавшись разговаривать с отцом, да и с матерью, которая просто стояла и смотрела и ни разу не попыталась его остановить. И так было целый месяц.

Это единственное, за что я так никогда и не простила отца, вплоть до сегодняшнего дня, когда его тело уже превратилось в пыль в земле, и слово "прости" значит не больше, чем отдельные буквы, из которых оно складывается.


И я не уверена, что когда-нибудь прощу.

Я упомянула Алвина в разговоре с Айс, когда увидела похожую лошадку в витрине магазина, мимо которого мы шли, но никогда не рассказывала ей, ни что с ним случилось, ни что он значил для меня, когда я была маленькой девочкой.

И все же, она что-то заметила в моем задумчивом тоне, потому что передо мной в это рождественское утро лежала точная копия той давным-давно сломанной деревянной лошадки, от ярко-раскрашенного седла и сбруи до любопытного выражения на мордочке.

Слегка дрожащими пальцами я вытащила лошадку из ее логова в свертке бумаги и поднесла поближе, чтобы рассмотреть. Она была абсолютно идеальна, до самой мельчайшей детали.

– Где ты это взяла? – выдохнула я, немедленно вспомнив Попа и его способность находить все для всех.

– Вообще-то, я ее вырезала, – ответила она, слегка покраснев от признания.

– Но как?…

– Я подумала, что за тем, что ты мне рассказала, кроется что-то большее, так что поговорила с Руби. Она была более чем счастлива посвятить меня в детали. У нее чертовски хорошая память, – она хихикнула. – Так что, когда она выложила мне все, я приступила к работе, – она перевела взгляд на лошадку. – Ну как, похоже?

– Похоже?! Господи, Айс, просто идеально. Я не могу найти ни одного отличия между этой и той, что была у меня в детстве, – снова посмотрев на лошадку, я поняла, что сказала правду. Она была просто идеальна.

Она улыбнулась, расслаблено, искренне, прекрасно, и эта улыбка достигла ее глаз.

– Я рада. Руби рассказала мне, как много значила для тебя эта лошадка. И как твой отец уничтожил ее, – улыбка исчезла с ее лица. – И я рада, что этот ублюдок мертв, потому что я получила бы большое удовольствие, убивая его за то, через что он заставил тебя пройти.

– Айс…

Отмахнувшись от моей обеспокоенности, она продолжила.

– В любом случае, я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, – улыбка вернулась. – Ты больше не маленькая девочка, но у тебя теперь есть еще один друг.

Улыбаясь, с глазами, полными слез, я потянулась и крепко обняла ее, понимая, что пожелание, которое так давно написала моя тетя, наконец сбылось. Мои мечты исполнились. И я нашла место, где меня любят и ценят.


Спасибо тебе, Роза.


Через несколько секунд, я отстранилась и нырнула под елку, доставая подарок, который сунула туда прошлой ночью, когда Айс провожала наших гостей по домам.

– Вот, это тебе.

Она вопросительно на меня посмотрела, приняв подарок. Его размер и форма легко выдавали содержание. Развернув яркую бумагу, в которую я завернула его по случаю праздников, она вытащила пластинку в простом белом конверте, как я и просила Попа.

Я улыбнулась.

– Ну давай, поставь ее.

Грациозно поднявшись на ноги, она подошла к проигрывателю, подняла пыльную крышку, осторожно вытащила пластинку из конверта и поместила ее на шпиндель. Включив проигрыватель, она аккуратно поставила головку на первую дорожку, и затем отошла назад, склонив голову к плечу.

Когда первые звуки музыки полились в комнату, я заметила, что ее тело замерло подобно статуе, а лицо побледнело, и у меня промелькнула мысль, а не сделала ли я только что ужасную ошибку.

Затем голос, прекраснее, чем пение любого соловья, присоединился к мелодии, и я увидела, как ее грудь конвульсивно сжалась, прежде чем начать дышать нормально. Ее глаза, ярко- голубые, медленно закрылись, а музыка продолжала литься из колонок.

– О Господи, – прошептала Корина позади меня, прижав руку к груди. – Это Екатерина ДюПрие? Я просто обожаю ее!

Живя так долго с Айс, я разбиралась в оперных певцах. Я улыбнулась, не отрывая глаз от моей подруги, замершей в восхищении.

– Я не знала, что ты такой ценитель, Корина. Это именно она.

Первая строфа песни закончилась, и когда началась вторая, я почувствовала, как ее грудь снова сжалась, но на этот раз, когда голос примадонны зазвучал, такой чистый и прекрасный, Айс взяла ту же ноту, устремляя свой голос к небесам и повторяя певицу точь- в-точь.

Мурашки побежали по спине.

Очевидно, это случилось не только со мной.

– Господи Боже, это просто сверхъестественно! Я и не предполагала, что она может так потрясающе петь!

Я позволила своей гордой улыбке выразить все это.

– Надо же, словно слышишь голос из могилы, – пробормотала Корина почти благоговейно. – У Айс совершенно такой же голос!

– Так и должно быть.

– Почему?

– Екатерина ДюПрие ее мать.

Резкое движение Корины наконец отвлекло мой взгляд от Айс.

– Ты в порядке?

– Никогда не дразни пожилую женщину, Ангел, – прорычала она. – Сердце может не выдержать.

– Я не дразню тебя, Корина. Я думала, ты знаешь.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– Знаю? Как, черт побери, я могла знать что-нибудь подобное? – она придвинулась поближе к Айс, словно впервые видя ее на самом деле. – Хотя я должна была догадаться. У них есть несколько поразительных общих черт.

Прежде чем я смогла ответить, ария закончилась, и одна из общих черт – из тех, о которых Айс мне рассказывала – стала заметной, когда моя возлюбленная открыла глаза. Ее выражение было ошеломленным, словно она пропустила сильный удар и только-только начала приходить в себя. Ее рука с неповторимой грацией протянулась к аудиосистеме, убирая головку прежде, чем началась следующая песня.

Затем ее лицо прояснилось, и взгляд впился в меня.

Лишенная возможности сопротивляться беззвучной команде, я обнаружила, что поднимаюсь на ноги, не в силах отвести глаза, захваченная ее невероятным магнетизмом.

Через долгое-долгое время, длившееся, кажется, целую вечность, в которую галактики рождались, жили и умирали в сверкающих вспышках света, я почувствовала так же ясно, как и увидела, как она шагнула ко мне, и увидела так же ясно, как и почувствовала, как ее тело почти рухнуло на меня, дрожа от пят и до макушки. Ее лицо, зардевшееся и горячее, прижалось к изгибу моей шеи, и я ощутила, как слезы обожгли кожу.

– Спасибо, – прошептала она раз, потом еще раз и еще, пока это не превратилось в мантру, молитву, благословение.

Продолжая прижимать ее к себе, я протянула руку, чтобы погладить ее волосы и спину, ощущая благоговейный трепет перед даром, который Айс вручала мне в тот момент – уникальный момент, когда все преграды рухнули и только одна вещь осталась незыблемой.

Ее душа.

Только звук шагов Корины, решившей дать нам побыть наедине, вернул нас с небес на землю. Айс отстранилась, но вместо того, чтобы скрывать свои слезы, она, похоже, ими гордилась: голова высоко поднята, взгляд непреклонен.

– Все нормально, Корина, – сказала она все еще хрипло. – Ты можешь остаться.

Слегка улыбаясь неуверенности Корины, шагнувшей вперед, она раскрыла руки и приняла нашего друга в свои объятия, осторожно прижимая ее и целуя в щеку.

Когда нежные объятия разомкнулись, Айс снова повернулась ко мне.

– Как? – просто спросила она.

Я улыбнулась.

– Благодари Попа за доставку. Я дала ему задание, и уж он с ним побегал.

Она сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула.

– Обязательно, – затем она покачала головой в изумлении. – Я не слышала этот голос последние пятнадцать лет. Даже не осознавала, насколько скучала по нему. До сих пор, – ее взгляд был ошеломляюще нежным, и я изо всех сил старалась не заплакать.

Затем меня поразила внезапная мысль, и я всхлипнула:

– По… последние два трека на второй стороне из Вертнера?

Она понимающе кивнула.

– Я, пожалуй, не буду их сразу слушать.

Я сразу же поняла, что она имела в виду, и что мне не удастся послушать эти песни еще очень и очень долго, если вообще когда-нибудь удастся. Айс нужно побыть одной, чтобы справиться с чувствами, пробужденными музыкой, и это уединение я ей с радостью предоставлю. Улыбаясь, я кивнула.

– Спасибо, – снова сказала она с нежностью в голосе.

– Пожалуйста, – и затем я намеренно повторила ее слова. – Я просто хотела вернуть тебе то, что у тебя отняли, – и пусть следующие слова не прозвучали на самом деле, но все же были отчетливо слышны для нас: звук голоса твоей матери.

Это Рождество я запомню навсегда.

ЧАСТЬ 6

Зима ещё хваталась за своё сладкое время, отходя постепенно в сторону и уступая своё место весне, и, наконец, ушла, по-видимому, прежде, чем я поняла, что прошёл уже целый год с тех пор, как мы ступили на Канадскую землю

Так много всего случилось в моей жизни за это время. Год казался слишком коротким промежутком времени, чтобы всё это вместилось в него.

Подумать только – я сижу здесь, в своём собственном домике и, выглядывая из своего собственного окна на свою собственную землю, наблюдаю за прогулкой парусников по обширному пространству глубокого синего озера.

Я ущипнула себя, всего один раз, и когда почувствовала боль, убедилась, что всё, что я вижу – реальность, а не возбуждённые мечты грустной молодой девушки или заключённой, отчаянно рвущейся на свободу.

Я была абсолютно одна в доме, но одиночество было долгожданным и успокаивало после суматохи курортного сезона и долгой серой зимы, пришедшей ему на смену. Айс ушла до восхода солнца, намереваясь сделать пробежку по молодой травке, только что выбившейся из замёрзшей земли. Корина передала всем (а всеми была я) своё взбудораженное состояние и ушла час назад, чтобы что-то разведать. У нее был такой хитрый вид, как у лисы, которая рассматривает курятник на скотном дворе, и мне стало даже жаль того, на кого она наткнется в процессе своих поисков.

Внезапно я почувствовала желание выбраться непосредственно на улицу и, надев лёгкий жакет – еще один подарок Корины, – я вышла к теплу и свету только что родившейся весны, глубоко вдыхая свежий воздух и улыбаясь всему, что видела.

Спустившись по маленькому холму, отделявшему дом от озера, я вышла на крошечный зелёный док, который красила за день до этого, и с интересом стала смотреть за борьбой парусников с силой тяжести и ветром за право удержаться на плаву.

Тоскливо понаблюдав за ними некоторое время, мне наконец стукнуло в голову, что я тоже умею ходить под парусом! Я быстро приняла решение, отошла от берега и направилась к маленькой бухте, в которую мы с Айс поместили Хоби после того, как восстановили её с прошлого уикенда. Осмотрев оснащение, развернув и подняв паруса, я легонько оттолкнула лодку от берега и запрыгнула в нее. И меня сразу пробрало до костей от мерзлой, холоднющей воды, оказавшейся на дне лодки.


Однако я уже приняла твёрдое решение и не собиралась позволять какой-то ледяной воде охлаждать мой энтузиазм, и, сильно оттолкнувшись, что ещё больше остудило моё тело, я сумела поймать ветер и двинулась к центру озера. Ледяные брызги летели мне навстречу и безжалостно жалили лицо.

Свобода, которую я чувствовала, была невероятна! Я вычертила на глади воды линию и держалась именно её, борясь с ветром и водой за право летать.

И мой полёт по гладкому синему озеру был подобен полёту красочной птицы, скользящей над водой, одним глазом выискивающей себе завтрак; я чувствовала, что могу управлять природой мановением руки или тела, улыбкой, я чувствовала себя уверенной, гордой, дикой и свободной.

Когда моя мокрая одежда и ледяная кожа взяли верх над моим энтузиазмом, я повернула к дому. Приближаясь к берегу, я заметила, что кто-то сидит на зелёном доке. Приблизившись ещё, я поняла, что этим "кем-то" была Корина в тёмной шали, весьма удобно усевшаяся в шезлонге и с усмешкой наблюдавшая за мной.

Я сделала над собой усилие, чтобы превозмочь желание резко свернуть налево и обдать её хорошей порцией ледяной воды, и аккуратно подвела Хоби к песчаному берегу, затем спрыгнула с лодки, частично затащила её на берег и спустила паруса, чтобы она не уплыла назад, предпочтя воду суше.

Я собиралась уже обратиться к подруге, но внезапно почувствовала на своём лице полотенце. Схватив его прежде, чем оно упало на песок, я энергично вытерла свои холодные щёки и ледяные волосы, восстанавливая нормальное кровообращение по дороге к доку.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, моя дорогая. Ты отличный моряк. Я под впечатлением.

– Спасибо. – снова сказала я, заходя в док и повесив полотенце на один из столбов, чтобы оно могло высохнуть на тёплом весеннем солнце. – Это одна из тех немногих вещей, которым я научилась у Айс. Она – великий учитель.

– Действительно, она великий учитель. Но даже самый лучший в мире учитель не сможет помочь человеку, у которого нет к этому хотя бы маленькой способности. Ты, Ангел, выглядела так, словно всю свою жизнь только и плавала.

Чувствуя, как румянец подступает к моему лицу, я поспешила скрыть его, отвернувшись к озеру и начав наблюдать за лодками, выделывающими многочисленные кругали по его глади.

Корина захихикала, затем достала из-под стула термос, налила чашку чая и вручила её мне. Я с благодарностью приняла тёплый напиток, вдохнула замечательный аромат и сделала бодрящий глоток, чувствуя, как температура внутри моего тела самым приятным и чудесным образом поднимается.

– Боже, как хорошо, – я сделала ещё глоток, а затем повернулась к ней. – Ну как, поиграла в сыщика?

Она усмехнулась и сверкнула белыми зубами как хищник.

– О да. Было весело! Удивительно, сколько камней можно перевернуть, когда есть подходящие для этого инструменты.

Фыркнув, я допила чай и возвратила чашку ей.

– Приятно видеть, что твоя работа тебе нравится.-

Она засмеялась.

– О, в самом деле нравится. Маленькие городки, подобные этому, имеют столько интересных маленьких тайн. Люди хранят их так усердно, словно, по их представлениям, вместе с тайнами они потеряют часть себя, – снова раздался её восхитительный смех.

Встряхнув головой, я опустилась на нагретый солнцем деревянный настил дока, наслаждаясь нежным бризом, медленно сушащим моё тело.

– Ну так, – сказала я через некоторое время, – в чьи дела ты залезла сегодня?

Глаза Корины притворно расширились от удивления.

– Я правильно слышу? Мой маленький Ангел хочет услышать сплетню? Я думала, ты выше этого.

Я сердито взглянула на неё, затем закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– Замечательно. Если ты не хочешь говорить мне…

Корина никогда не могла устоять, даже если это шло ей в убыток, и, помолчав всего две секунды, начала свой рассказ.

– Ты знала, что тут возник кое-какой конфликт между довольно полной и претендующей на моду владелицей гостиницы и твоим знакомым джентльменом, у которого есть своё дело через улицу?

Я опустила голову, мои глаза открылись, и я внезапно очень заинтересовалась её словами.

– Что за конфликт?

Выражение её лица смахивало на рыбака, знающего, что добыча поймана, на крючке, в ловушке, погибла.

– Хорошо, – сказала она, немного помолчав, – кажется, это твоя подруга Миллисент…"

– Вряд ли я могу назвать ее моей подругой, Корина

– В любом случае, – своим тоном она высказала мне всё, что думала о том, что я её только что перебила, – кажется, Милиссент подала в суд на Попа за то, что, как она выразилась, он мешается ей, как "громадное бельмо на глазу". Она потребовала, чтобы старые машины были быстро убраны, чтобы её гостям не приходилось смотреть на груду ржавого железа каждый раз, когда они выглядывают из окна.

– И Поп отказался, не так ли?

– Именно. Он недвусмысленно дал ей понять, что и он, и его бельмо на глазу, – которое, между прочим, вовсе таковым не является, – останутся здесь, и если ей это не нравится, то она может идти на… Ну, уверена, ты можешь представить себе всю картину происходящего и мне не надо её описывать для тебя, верно?

– Он молодец! Что сказали в суде?

– Что они могли сказать? У него есть разрешение и он может делать с землёй всё, что хочет, за исключением строительства ненужного очистного завода или топлесс бара, конечно. Она проиграла. И, разумеется, она снова подала в суд.

– Проклятье. Очевидно, она не знает значения фразы 'достойно проиграть'. И как долго это продолжается?

– С тех пор, как она приехала в Серебрянную Сосну после смерти тёти, по-моему.

– Ничего себе. Интересно, почему он никогда не говорил нам об этом, – я посмотрела на неё. – Как ты сумела выудить это из него?

Она умудрилась сделать набожный вид.

– Настоящая леди никогда не хвастается о своих сексуальных достижениях, моя дорогая.

Я чуть не задохнулась от собственной слюны.

– Да. Верно.

Она засмеялась.

– В общем-то, этот маленький лакомый кусочек попал ко мне не от Попа. Дорин Сайммондс довольно просто рассказала мне всё после того, как я остановилась рядом и начала читать ей некоторые главы этих ужасных романтических новел, которыми был переполнен её дом с этим безвкусным блеском.

Представив себе забавную картину, в которой Корина читает такие истории внимательно слушающей её и, без сомнения, усердно вяжущей госпоже Сайммондс, я чуть не свалилась в озеро, потому что рухнула на пол дока со смеху. Она переждала мой маленький приступ, пытаясь не показывать, что просто развлекается, и, когда бури моего смеха утихли и превратились в слабое хихиканье, она продолжила.

– Дорин знает много интересной грязи, я полагаю, она рассказывает это каждый день. Она живёт здесь дольше, чем кто бы то ни было, и из-за её слепоты, мне кажется, люди верят тому, что она ещё и глухая.

Снова приняв серьёзный вид, я села прямо, сложив руки на коленях.

– Она рассказала ещё что-нибудь интересное?

– Больше, чем можно рассказать за один раз, поверь мне. Она воистину просто фонтан информации, только и ждущий, как в него бросят монетку, чтобы он заработал.

– Что-нибудь ещё о Миллисент и Попе?

– Да, кажется, ненависть Миллисент к Попу не распространяется на владельцев бензоколонок и на их "бельмо" в том числе. Я слышала, что она была замечена в компании довольно неприятного джентльмена по имени Конрад, владельца станции в соседнем городе к северу отсюда.

Я почувствовала, как моё лицо исказила гримаса.

– Да. Я видела его несколько раз. Он пытался переманить Айс на свою сторону, чтобы она ушла от Попа и работала на него. Айс была очень близка к тому, чтобы видоизменить его физиономию раз и навсегда. Хотя она этого и не сделала. Он похож на человека, по которому проехался грузовик, немного на нём постоял, а затем снова переехал его для большего эффекта. Миллисент, наверное, единственная женщина на этой планете, способная взглянуть на него дважды.

– Я слышала, он богат, как грех.

– Что поделать…

– Его попытка убрать Айс имела смысл, – размышляла в это время Корина. – Один раз он уже переманил главного механика у Попа. Мне кажется, он рассчитывает на то, что если ему удастся переманить еще и Айс, особенно учитывая ее популярность и квалификацию, то Поп будет вынужден закрыться и проблемы Миллисент будут решены.

– Это невозможно, – ответила я с жаром. – Если эта шлюха пошла на такое, она не знает, во что впуталась, – я почувствовала, как напряглись мои мускулы, когда я ударила по своим бёдрам сжатыми кулаками. – Будь она проклята! Какое право она имеет действовать, как последняя задница?

Корина засмеялась.

– С каких это пор нужно разрешение на то, чтобы быть дураком, Ангел? Женщина, ты имела дело с такими людьми в течение пяти долгих лет! Ты думала, что они есть только в тюрьмах?

– Конечно, нет, Корина. Я только… – я вздохнула, затем снова посмотрела на неё. -Поп – мой друг. И мне не нравится, когда моих друзей пытаются свалить. Особенно такие люди, как она, – я встала на ноги. – Я думаю, эту женщину надо проучить.

Корина подала мне руку.

– Расслабься, Ангел. Поспешишь – людей насмешишь. Лучший способ проучить нашу дорогую Миллисент – это использовать её собственную тактику против неё же самой.

Остановившись от слов Корины, прозвучавших как совет мудреца, я решительно отбросила всяческий гнев, потому что знала, что она права. Я повернулась к ней.

– Прекрасно. Я приму участие в любой игре, которую ты затеешь.

Она загадочно улыбнулась:

– О, я думаю, я могла бы придумать роль специально для тебя, сладкий Ангел.

И кто-то еще после этого говорит, что самые лучшие планы придумывают мыши и мужчины…


***

Поздно ночью того же дня, я проснулась от глубокого, сладкого сна из-за резкого колокольного звона. Сразу же подумав о полуночных звонках и плохих предзнаменованиях, которые они с собой несли, я вскочила на кровати, дико озираясь вокруг.

– Айс?

– Я здесь, прозвучал голос слева от меня.

Повернув свою голову в этом направлении, я увидела её тёмный силуэт, полусогнутый и, очевидно, надевающий штаны.

– Что происходит? Кто там звонит?

– Звонят о пожаре, " коротко ответила она, вытянулась во весь рост и стала натягивать футболку через голову, вытаскивая из воротника свои волосы.

Это окончательно разбудило меня и заставило встать. У города не было пожарного депо. Самое близкое было в сорока милях отсюда. Когда звучал пожарный колокол, все должны были бежать на место пожара. Либо можно было сидеть и смотреть на задымлённый город и дымящуюся половину леса, окружающую его.

– Подожди минутку, я только найду свои… О, вот они, – я перегнулась через перегородку, чтобы достать джинсы, которые бросила там в пылу страсти. Моя рубашка, к счастью, целая, хотя немного не подходящая для того, чтобы и дальше носить её, валялась также на полу поблизости, я быстро надела её и провела пальцами по волосам. Мои ноги скользнули в мягкие тапочки, я повернулась и наткнулась на свою любимую, ждущую меня. – Готова.

– Тогда пойдём.

После небольшой остановки, которую нам пришлось сделать, чтобы успокоить Корину, мы вышли в холодную весеннюю ночь. Густой запах дыма висел в воздухе. Я фыркнула.

– Запах похож на горящую резину.

– Это место Попа, – ответила Айс, указывая за городскую аллею. Толстый столб маслянистого чёрного дыма закрывал собой живой и зловещий свет восковой луны.

Моё тело стало самой напряжённостью.

– Дерьмо! Газовые балоны!

– Знаю. Поедем туда.

Мы прыгнули в грузовик, и Айс повела его, а я всеми силами цеплялась за свою дорогую жизнь, пока мы летели вниз по изъезженной и кривой улице, которая соединяла нашу окраину непосредственно с городом. Вонь от горящего каучука становилась гуще и противнее по мере нашего приближения к цели, и когда наш грузовик повернул в последний раз, мы увидели пламя прожорливого огня, облизывающего наше лобовое стекло.

Казалось, здесь собралась половина города, при этом каждую минуту прибывало всё больше и больше народу. Несколько бригад, тушащих пожар, передавая ведро по цепочке, уже были сформированы, и мужчины, и женщины с деловым видом передавали друг другу воду и тушили слева – главное здание и справа – гараж Попа.

К счастью, огонь появился в районе кладбища старых автомобилей и был в целых пятидесяти ярдах от островов, на которых стояли газовые балоны.

– Пообещай мне кое-что, Айс, сказала я, когда мы выскочили из грузовика и спешили присоединиться к остальным.

– Что именно?

– Никаких прогулок в горящие здания ради спасения несчастных котят, хорошо? Я уже однажды прошла через это. Не думаю, что смогу пережить это во второй раз.

Её зубы засветились в свете огня.

– Ничего не обещаю, Ангел, но я постараюсь.

Она направилась к лини огня, а я подошла к Мэри Линч, которая организовывала прибывающих помощников, раздавая им задания и расставляя на места. Мэри отправила меня в одну из бригад с вёдрами, и я с удовольствием встала в общую цепочку, хватая и передавая дальше вёдра с водой.

Я была поглощена своей довольно бессмысленной работой, но мне удалось улучить момент, чтобы оглядеться вокруг. Я была в улье, ужасном, но всё же управляемом, и чувствовала гордость за город, частью которого я стала за этот год. Не было никаких сплетен, толчеи или геройств. Каждый работал, не суетясь и не жалуясь, все были сконцентрированы на одной цели и только на ней: выручить друга из беды.

После пяти лет тюрьмы было приятно ощущать себя частью такого общества.

Однако я заметила отсутствие Миллисент.

Повернув голову, я посмотрела на тёмную гостиницу через улицу, и, могу поклясться, увидела, что в одной из комнат наверху дёрнулась занавеска. Гнев, который затих во мне несколько часов назад, вернулся, причём с новой силой. Готова поспорить на последний доллар, что эта стерва имеет к случившемуся какое-то отношение.

Всё ещё следя за гостиницей, я заметила что-то странное краем глаза и переместила свой пристальный взгляд вниз, к забору, ограничивающему её собственность. Мои глаза болели от дыма, но когда я продолжила своё наблюдение, я снова увидела то, что привлекло моё внимание.

Кусты двинулись.

И снова двинулись.

– Сукин сын. На, подержи – автоматически швырнув ведро соседу, я вырвалась из бригады и побежала через улицу. Тот, кто следил за пожаром, увидел меня и предпринял попытку смыться. Кусты заколыхались, и я прибавила скорости. -О, даже не пытайся!

Я бежала с максимально возможной для меня скоростью, затем прыгнула вперёд, чтобы схватиться за ноги беглеца, и мы оба с грохотом рухнули на землю. Быстро встав на колени, я перевернула беглеца и увидела испуганное лицо молодого парня – ещё совсем мальчишки, с лица которого ещё даже прыщи не сошли.

Сжав зубы, он попытался вырваться, но я довольно легко удержала его, навалившись на его грудь и поставив коленку на его бицепсе, тем самым крепко зажав его.

– Отпустите меня! провопил он высоким, ломающимся голосом.

– Только после того, как ты скажешь мне, что делал в тех кустах.

– Что, чёрт возьми, вы думаете, я там делал, леди? Мясо жарил?? Я смотрел на пожар! – он снова попытался вырваться, чтобы убежать, и весь покраснел от прикладываемых усилий. – Ну же, леди! Отпустите меня. Я не сделал ничего плохого!

– Думаю, ты лжёшь, – ответила я, глядя ему в глаза и подавляя все его потуги вырваться. Я тяжело дышала, пытаясь не задохнуться от дыма, заполнявшего весь воздух. -Ты пахнешь бензином. Я думаю, этот пожар устроил ты.

– Я ничегоне делал, стерва, – поняв, что все его усилия бесполезны, он уставился на меня. – Может, это сделали вы и теперь пытаетесь свалить вину на кого-то другого.

Я холодно улыбнулась.

– Думаю, мы оба знаем, что это не правда, – я решила выбрать другую тактику. -Если не ты устроил всё это, может, ты видел, кто это сделал? В конце концов, ты был здесь рядом, не так ли?

– Я ничего не видел, – его лицо было тупым, как стенка. Сколько раз я видела такое выражение

Я вздохнула:

– Прекрасно.

Я слезла с него, встала на ноги и предложила ему руку. Ударив меня по руке, он сам вскочил на ноги, ухмыляясь при этом.

– Стерва.

Я позволила ему повернуться, а когда он это сделал, схватила его за запястье и вывернула его руку за спину. Он мигом приподнялся на мыски, запищав от боли.

– Какого чёрта ты делаешь?

– Ты свидетель преступления. Неужели ты думал, что я позволю тебе так просто уйти?

– Я же сказал тебе, стерва, я ничего не видел!

– Да, я знаю. Ты ничего не видел, ты ничего не слышал, ты ничего не делал. Ты постоянный клиент Каспер Майкветост.

– А?

– Не бери в голову. Пошёл.

Мы с моим вредным пленником, с каждым шагом пытающимся вырваться снова и снова, пошли назад к пожару. Он был выше меня на пять дюймов и тяжелее меня на пятьдесят фунтов, но, не смотря на это, он не причинил мне больших неудобств, пока мы шли. В конце концов, я немало времени провела с Айс, пытаясь приспособиться к её росту, так что, в случае чего, я могла бы остановить даже Шварценеггера


Хотя бы на секунду…


Мы прошли через первую цепь тушащих пожар, большинство которых кидало на нас любопытные взгляды, пока мы шли через весь этот хаос. Однако они быстро вернулись к своему делу, и мы могли идти дальше, особо ничем не смущаясь. Когда дым стал слишком едким и дышать стало тяжело, я остановилась и огляделась вокруг, пытаясь найти свою подругу в этом тумане маслянистого дыма. Конечно, это было также сложно, как найти иголку в куче стогов сена.

– Айс! – громко крикнула я, пытаясь перекричать весь этот шум от пожара и говора людей. – Айс! Мне очень нужно увидеть тебя, пожалуйста!

Через некоторое время дым, казалось, собрался в определённую форму и принял человеческое обличье. Затем моя любимая постепенно вышла из этого дыма, с мокрыми от пота волосами, чёрным от сажи лицом, на котором искрились два ледяных сапфира, в грязной, прилипшей к телу одежде и с большим топором в одной руке.

Если бы какому-то режиссёру в Голливуде понадобился актёр на роль демона из ада, он, без лишних вопросов, пригласил бы на эту роль её.

Парень, стоящий передо мной, снова напрягся, и я даже почувствовала как участился его пульс. Он снова попытался вырваться на свободу, но я вновь легко его удержала, наблюдая за тем, как моя подруга приближалась к нам, сосредоточив на нём всё своё внимание.

– В чём дело? – всё ещё держа в руке топор, спросила она хриплым от дыма голосом.


– Я застала моего друга прячущимся в кустах через дорогу, – ответила я, заметив краем глаза Попа, почти целиком покрытого сажей, выходящего из дыма, чтобы присоединиться к нам. – Он, кажется, совсем поглупел, и я так подумала, что стоит привести его сюда и позволить тебе вставить ему мозги обратно.

Протянув свободную руку, Айс схватила парня спереди за майку и дёрнула его вперёд, пока их лица не оказались на расстоянии двух дюймов друг от друга. Я быстро отпустила его руку, боясь, как бы из-за этого рывка она не сломалась.

– Ты устроил этот пожар? – прорычала Айс, хрипотца ее голоса усилила зловещий эффект.

Отойдя в сторонку, я заметила, что глаза этого грубого мальчишки теперь стали широкими, как блюдца, а лицо побледнело и стало даже кремовым, прыщи особенно выделились на его щеках, лбу и подбородке.

– Отвечай! – снова рявкнула Айс, тряся его так, как терьер трясёт резиновую игрушку.

Я знала, что сейчас он не мог связать и двух слов, и хотела уже было заступиться, как Поп, очевидно с той же целью, схватил своей чёрной рукой Айс и встал между ними, глядя в лицо несчастного мальчишки.

– Ты Дюк Джонсон из деревни, не правда ли? Я видел тебя несколько раз, когда был в тех краях.

В отчаянной попытке снискать расположение человека, не собирающегося оторвать ему голову и раздробить всё остальное на мелкие кусочки, мальчишка отчаянно закивал.

Поп кивнул.

– Итак. Что ты делаешь так далеко от дома, мальчик? Разве ты не должен идти в школу утром?

Он снова закивал, хотя это вряд ли можно было считать за ответ на поставленные вопросы.

– Отпусти его немного, Морган. Мальчик сейчас описается от страха. Давай послушаем, что он нам расскажет.

Айс слегка ослабила захват, позволив мальчишке удобнее встать на обе ноги, однако не отпустила его окончательно, на всякий случай, вдруг он захочет выкинуть какую-то глупость. Например, попытается бежать.


Учитывая то, как она смотрела на него, можно было считать, что и дыхание тоже относится к области "выкинуть какую-нибудь глупость", если она не получит ответы на свои вопросы.


В глазах Попа светилось сострадание.

– Кто подтолкнул тебя на это, мальчик? Просто скажи нам имя, и ты свободен.

– Я ничего не делал! – из грубого его тон превратился в раздражительный, с хорошей долей испуга.

– Я знаю твоего отца, мальчик. Он хороший человек. Не думаю, что он мог вырастить глупого сына. Только скажи мне, кто заставил тебя пойти на это, и твоему отцу не придётся навещать тебя в тюрьме.

При упоминании о тюрьме губы мальчика слегка задрожали, но он продолжал упрямо молчать.

Поп снял кепку и хлопнул ею по ноге в раздражении…

– Чёрт возьми, мальчик! Разве ты не понимаешь, в какое дерьмо ты вляпался? Если бы я не оказался рядом, когда ты подбросил свою чертову смесь, ты бы сейчас не за поджогом наблюдал, а за массовым убийством!

– О чём вы говорите?

– Я был не прав. Твой старик всё-таки вырастил глупого ребёнка. Неужели ты не понимаешь, что чуть было не взорвал все баллоны? Весь город взлетел бы на воздух, погибла бы куча людей! Включая тебя, тупоголового идиота!

Ноги мальчика подкосились и единственное, что удержало его на ногах – это Айс, крепко вцепившаяся в его рубашку. Поп приблизил к нему лицо, как до этого делала Айс. -Кто сделал это, мальчик? Кто заставил тебя пойти на это? Мне нужно имя. Назови мне его, и ты свободен.

Установилась тишина, нарушаемая только криками людей, всё ещё борющихся с постепенно утихающим огнём. Когда мальчик поднял глаза, я увидела в них слёзы, вызванные отнюдь не дымом.

– Я ничего не делал. Я ничего не видел. Я уже всё сказал. Могу я теперь идти домой?

Поп вздохнул и одел обратно кепку.

– Отпусти его, Морган.

Она взглянула на него, он кивнул:

– Всё в порядке. Отпусти его. Я думаю, он усвоил урок этой ночью. Не правда ли, мальчик?-

Мальчик закивал, затем повернулся, чтобы уйти, потому что Айс уже отпустила его. Поп остановил его, схватив за руку.

– Ещё кое-что, сынок. Если, пока ты будешь идти домой, здравый смысл к тебе вернётся, сходи к тому трусу, который послал тебя сюда, и скажи ему, пусть в следующий раз не посылает мальчишку выполнять мужскую работу. Скажи ему, что если он хочет драки, пусть в следующий раз приходит сам. Понял?

– Да. Я понял.

– Хорошо. Теперь убирай отсюда свою задницу прежде, чем я передумаю и позволю своей большой подруге с топором порубить тебя на дрова.

Мальчишка пулей помчался от нас, ни разу даже не оглянувшись, и быстро скрылся в лесу, оставляя за собой только запах своего испуга.

Фыркнув от отвращения, Айс подняла свой топор и, не сказав нам ни слова, вернулась к тушению пожара.

– Почему ты позволил ему уйти?, – спросила я Попа, все еще не веря в то, что он его отпустил.

– Не стоило устраивать много шуму из ничего, Ангел. Он всего лишь рыбёшка в этом большом водоёме.

– Да, но эта рыбка чуть было не разрушила целый город.

– Он это знает, – он повернулся ко мне, его глаза показались мне мудрыми не по годам. -Он испытал на себе гнев Бога сегодня, Ангел. Пожизненное заключение не дало бы такого эффекта. И когда он поймёт, что чуть было не угробил все тут вокруг, то пойдёт прямо к тому идиоту, который послал его сюда, и передаст ему мои слова. Убьём двух зайцев одним махом, вот и всё.

– К черту зайцев, Поп, ты, как и я, знаешь, кто его подговорил, – ответила я, крепко сцепив зубы от злости.

Его глаза на секунду расширились, а затем снова сузились.

– Так ты тоже слышала об этом?

– Да. Я слышала. И я не собираюсь спустить ей это с рук.

– Не совершай необдуманных поступков, Тайлер. Не очень мне хочется навещать тебя в тюрьме.

– О, я не собираюсь совершать ничего опрометчивого. Если ты не считаешь, конечно, опрометчивым поступком то, что я собираюсь открутить ее жирную головку и запихнуть ее ей в задницу

Он засмеялся.

– Я смотрю, Морган тебя многому научила.

– Нет. Это у меня от природы, Поп, – я скрестила руки на груди. -Меня бесит то, как эта ведьма поступает по отношению к тебе! Такое впечатление, что я одна так реагирую

Он улыбнулся, что резко контрастировало с огоньком гнева в его глазах.

– Ты не единственная, моя дорогая

– Тогда почему ты ничего с ней не делаешь? Почему ты позволяешь ей вести себя так по-скотски? Что, кто-то должен умереть, чтобы правосудие восторжествовало?

– Н-да нет. Никто не собирается умирать, Тайлер. Она получит то, что заслужила. Нам просто надо немного подождать, – его глаза заблестели. – Знаешь, что говорят о мести?"

Я вздохнула.

– Да. Лучше готовить ее на холодный рассудок

Он усмехнулся:

– Да, что-то вроде того, – он положил руку на моё плечо. – Пойдём. Надо вернуться к тушению огня прежде, чем Морган завоет славу победителя огня без посторонней помощи, согласна?

Снова эффектно вздохнув, я решила выполнить его просьбу. В конце концов, сейчас я должна была думать о другом. Однако пока я шла на пожар, моё воображение развлекало меня, рисуя мне картину того, как мои пальцы обвиваются вокруг отвратительной шеи Миллисент и как её вылупленные глаза становятся похожи на две перезрелые виноградины.

О да, месть – это блюдо, которое подают холодным, но даже лучшее мороженое в мире не имеет столь сладкого вкуса.


***

Рассвет начал освещать небо с востока, когда последний огонёк был, наконец, потушен. Уехали только те, кому стало плохо от высокой температуры и дыма. Остальные же сражались с огнём до тех пор, пока битва не была, наконец, выиграна.

Изнеможённая, я с превеликой радостью поставила наземь последнее ведро с водой, вытирая потные, все в волдырях, мокрые руки о столь же потную, не говоря уже о том, что она была к тому же чёрной от сажи, рубашку. Я глубоко вздохнула и тут же поняла, что совершила ошибку, так как прогорклый воздух ворвался в мои легкие, заставив согнуться от надрывного кашля. Пятна света засверкали перед моими глазами, и мне немалых усилий стоило удержаться на ногах и не рухнуть на грязную землю.

Почувствовав прохладную руку на своей липкой от пота шее, я встретила взволнованные глаза Корины. Кашлянув ещё несколько раз, я с радостью почувствовала как в мои лёгкие начал поступать свежий воздух, затем начала медленно выпрямляться, но каждый мускул в моём теле ныл от напряжения и боли. Улыбнувшись, Корина вручила мне высокий стакан, до краёв наполненный её особенным сладким чаем, который я просто обожала.

Я приложила стакан ко лбу, чтобы остудить разгоряченное лицо. Потом залпом выпила все до дна, с наслаждением ощущая, как приятная прохлада проходит по всему телу.

– Ты богиня, Корина. Спасибо.

Забрав у меня стакан, она еще раз наполнила его до краев и протянула мне.

– Ни о чём не думай, Ангел. Пей. Ты еле стоишь на ногах.

– Ты не представляешь себе даже наполовину моего состояния, – ответила я, и столь же быстро опустошила и этот стакан, после чего мою голову пронзили тысячи ледяных иголочек – Оууу.

Тихо засмеявшись, Корина забрала назад свой стакан, а я стала тереть лоб, пытаясь отогнать острую боль.

Она постепенно отпускала меня, а затем совсем исчезла, когда я почуствовала рядом с собой такое знакомое тепло. Улыбнувшись, я посмотрела на подругу, всю покрытую сажей, выглядевшую столь же обессилившей, какой была я сама, с красными, опухшими глазами.

– Эй, незнакомка, – сказала я, толкнув её бедром.

– Эй, – она вопросительно подняла бровь. – Ты в порядке?

– Ничего такого, чего не излечил бы год беспробудного сна. А ты?

Она пожала плечами:

– Я – прекрасно.

Я смотрела на неё, пытаясь понять, правду ли она говорит. На левой стороне её лица было заметно несколько новых царапин, посмотрев на нижнюю часть клочков одежды, бывших ранее футболкой, я увидела уродливое красное пятно, сердито выделяющееся на гладкой коже её мускулистого живота.

– Что случилось?

Она посмотрела вниз, как будто только сейчас заметила ожёг.

– Подошла слишком близко к огню, наверное. Мне не больно.

– Ещё заболит.

– Может быть.

Корина сунула ей в руку стакан чая, она быстро осушила его, подняла наполовину заполненное водой ведро, стоящее рядом с моими ногами, и вылила его себе на голову. Застонав от удовольствия, она замахала головой, обрызгав нас капельками воды, разлетающимися во все стороны от её волос.

Пока моя кожа жадно ловила драгоценную влагу, я оглянулась, чтобы посмотреть на угольки, оставшиеся от автомобильного кладбища Попа. Не очень-то много там всего осталось.

– По крайней мере, мы спасли резервуары от возгорания.

– Твоя правда, – ответила Айс, обвив руками мои плечи и притянув меня к себе.

Оторвав свой пристальный взгляд от руин, я посмотрела на гостиницу. Я могла поклясться, что снова видела, как дёрнулась занавеска, словно отпущенная кем-то. Я снова повернулась к Айс.

– Это она сделала, ты знаешь. Она, конечно, не сама поджигала, но она виновата в том, что это случилось.

Айс кивнула:

– Я знаю.

– Отлично, ты знаешь, и я знаю, и Поп знает, и каждый в этом проклятом городе знает, так почему же никто ничего не делает?

Она крепко держала меня в течение минуты.

– Ты знаешь, почему, Ангел. Это дело Попа. Несмотря на то, как сильно я хочу переломать этой стерве руки и ноги, мы должны оставить инициативу в руках Попа.

– Но как долго это будет продолжаться? Какого чёрта, Айс, он уже был избит до крови, его магазин уже громили, теперь вот это! Я знаю, он взрослый человек и это его жизнь, но когда всё это закончится? Когда эта стерва получит по заслугам?

Она посмотрела на меня, её глаза были стального серого цвета в свете нового рассвета. – Поп или не Поп, Ангел, но она получит по заслугам. Я тебе обещаю.

Через мгновение мой гнев подостыл, и я расслабилась. В конце концов, кто, как ни я знал, что если Морган Стил даёт обещание, вы можете пойти с ним даже в банк. Последняя капелька энергии, которую мне подбавила Корина своим чаем с кофеином, закончилась, я и устало облокотилась на Айс.

– Теперь мы можем идти домой? Мне кажется, я уже отсюда слышу зовущую меня кроватку, и если я не потороплюсь, то лягу спать прямо в этой соблазнительной луже грязюки.

Она устало обняла меня.

– Конечно. Этот бардак никуда не денется, мы можем вернуться к наведению порядка попозже. Пойдём.

Попрощавшись с Попом и другими пожарными, мы позвали Корину, сели в грузовик и, жутко утомлённые, отправились домой.

После того, как трижды принятый душ всё-таки сумел отмыть моё тело от сажи и дыма, я поднялась к своей большой, мягкой, чистой и самой замечательной в мире кровати и заснула прежде, чем моя голова коснулась подушки, оставив всю мою раздражительность и заботы на другой день, когда я была бы более подготовлена, я уж не говорю более активна, чтобы иметь с ними дело.


***

Следующие несколько дней прошли спокойно, хотя не без деятельности. Пожар оставил после себя груды покорёженного, обугленного металла, лишь отдалённо напоминающего машины, которыми эти груды некогда были. Везде валялись куски небьющегося стекла, блестя на полуденном солнце как крошечные галактики под всевидящим оком Бога. Обугленные обивка, шины и сотни других вещиц, практически неопознаваемые после пожарища, терпеливо лежали и ждали, когда их уберут.

Я с жаром протестовала против уборки, рассуждая – как мне казалось, вполне логично, – что было бы очень прелестно наблюдать за тем, как Милисенте и ее гостям теперь придется смотреть на уже настоящее "бельмо на глазу", сотворенное ее усилиями.


Поп в этот день оказался лучше меня, и с таким же жаром уговаривал всех убрать этот мусор. С его доводами о том, что и другим людям тоже придется смотреть на это безобразие, нельзя было поспорить, и я решила не строить из себя зануду и смирилась с его решением, правда, пробормотала при этом парочку таких крепких словцов, что Корина даже взглянула на меня с каким-то новым уважением в глазах.


Как-то утром, спустившись вниз после смены белья на нашей кровати, я земетила Корину, стоявшую перед зеркалом за дверью ванной и добавляющую последние штрихи к своей внешности.

И выглядела она, надо сказать, прекрасно. Простое чёрное платье с соответствующей обувью и подаренные ей, подобранные со вкусом – и, очевидно, очень дорогие – драгоценности. Её волосы и макияж были просто совершенны, и когда она обернулась и наткнулась на меня, я внезапно поняла, что же привлекало к ней многих людей в дни её молодости и теперь, когда её молодость осталась далеко позади.

Словом, она была прекрасна.

– Ничего себе! – присвистнула я – Вот это прихорошилась!.

– Каждый украшает в себе то, что в нём есть, – ответила она, сверкнув глазами и довольно ухмыльнувшись, что было явным противоречием скромности её слов.

– Кто же тот счастливый парень? – усмехнулась я. – Или девушка.

– А мы не слишком любопытны?

– Что я могу сказать? Училась у лучших, – ответила я, пытаясь поправить ей воротник.

– Хорошо, если тебе так уж необходимо все знать, я собираюсь навестить Милиссент.

Я почувствовала, как сморщился мой нос.

– Мне казалось, у тебя были более высокие требования, Корина.

Она засмеялась.

– О, можешь быть уверенной в этом. Я рассматриваю это, как небольшой поход в поисках фактов. Этот упрямый осёл с бензоколонки не позволит выпасть даже крошечному волоску из родинки Миллисент. Он хочет получить неопровержимое доказательство того, что это именно она стоит за всеми нападениями на него. Я собираюсь дать ему это доказательство.

– Ааа, – протянула я кивая. – Тебе не нужна компания?

Она критически посмотрела на меня.

– Не знаю, мудрое ли это решение, Ангел. Миллисент, вроде как, не питает к тебе особо тёплых чувств, особенно учитывая недавние события и то, какую роль ты в них сыграла.

– Правда. Но я не думаю, что существует преграда, которую не сможет преодолеть мастер Корина, – подыграв ее самолюбию, я могла быть уверенной, что лучшие места в этом представлении мне обеспечены. Кроме того, это была правда, и мы обе знали это.

Её глаза смягчились, и небольшим кивком головы она дала мне понять, что раскусила мою тактику, из-за чего я расплылась в улыбке, празднуя победу. Однако она не смогла удержаться и не добавить к своему голосу нотки мучения.

– О, блестяще. Если ты чувствуешь, что тебе обязательно надо увязаться за мной, то беги переодевайся скорее. Я, знаешь ли, не становлюсь моложе.


– Но ты красиво стареешь, – ответила я, отскочила в сторону и задорно поцеловала её, прежде чем взбежать наверх по лестнице, чтобы переодеться во что-то более презентабельное. Сверху я слышала, как она бормотала что-то о нахальных малолетках и о том, что ремень по ним плачет, и не смогла удержаться от смеха.


Надев пару чистых вещей, мятые шорты и простой зелёный топ, я скользнула в сандалии и спустилась вниз, чтобы присоединиться к Корине, которая придиричиво меня осмотрела.

– Выглядишь как маленькая невинная девочка. Люблю это, – её тёмные глаза сверкнули. – В общем-то, я очень люблю это.

– Фу, Шарик, – пошутила я. – Давай уж начнем наше представление, хорошо?

– Милашка

– Педофилка

Её смех, раздавшийся за мной, казался мне музыкой, когда я закрывала дверь

Боже, как же я по ней скучала!


***

Спустя двадцать минут, мы стояли перед распахнутой дверью Серебряной Сосны. В гостинице царила суматоха, персонал сновал туда-сюда, готовясь к наступающему сезону, когда все номера будут заполнены. Оглядевшись вокруг, я совсем не удивилась, обнаружив здесь многих из тех, кто ещё вчера боролся с огнём, а сегодня они щеголяли в помещении, принадлежащем тому, кто этот пожар устроил.

И хотя казалось, что Милиссента вышла сухой из воды, на самом деле люди, работающие на нее, зорко за ней следили. Учитывая сколько горожан сновало рядом с ее домом и внутри него, она не могла высунуть нос из гостиницы без того, чтобы об этом не стало известно сразу всему городу.


Мужчины и женщины на лестницах, или разгребающие землю, или несущие вёдра и моющие полы – все они, встречая меня, слегка усмехались или тайно подмигивали мне, как только наши взгляды встречались, словно ручались мне, что они находятся в полной готовности к активным действиям.

Милиссент вошла в дверь в платье формы, не говоря уж о размере, похожей на огромный комок жвачки изо рта девочки-подростка. Помада матового розового цвета, который был популярен в эру диско, пыталась улучшить её внешний вид, но, к сожалению, безуспешно. Даже ленточки, запутанные в мехе Падлс не были так ужасны, как платье Милиссент. Её ноги украшали изящные сандалии, более подходящие для балета, которые, к тому же, готовы были порваться по швам от того, что вынуждены были носить на себе вес, во много раз превосходящие тот, на который они были рассчитаны. На ней были, конечно, драгоценные камни, прилепленные, казалось, на каждый дюйм её кожи.

Так как я стояла ближе к двери, она заметила сначала меня, и её лицо стало как раз того кислого лимонного цвета, с которым она у меня уже ассоциировалась. Я одарила её своей самой лучшей улыбкой, затем отступила в сторону, чтобы уступить Корине главную роль в этой пьесе.

Её губы слегка намекали на королевскую полуулыбку, когда она оглядела Милиссент с головы до пальцев ног, причём с таким видом, словно та была её соперницей в охоте за кавалером.

– Мисс Хардинг-Пост, я полагаю?

Милиссент среагировала незамедлительно, её осанка сразу же изменилась и стала более вертикальной, как и полагается тому, кто встречает человека, равного ему по положению, впервые и не желает терять свою власть.

– Да. А вы?

– Корина ЛаПоинт. ЛаПоинт из Северного Хэмптона. Возможно, вы слышали это имя?

Своим самым большим в мире ртом Милиссент заглотила приманку, на её лице появилась сияющая улыбка.

– Действительно, слышала, миссис ЛаПоинт. Я действительно слышала! Как же приятно встретить ещё одного островитянина. О, пожалуйста, входите!

– С превеликой радостью. Моя замечательная племянница так много рассказывала мне о вас, мисс Хардинг-Пост. Я так и ждала подходящего времени, когда бы наконец смогла посетить вас.

Милиссент застенчиво захихикала, на её широком лице появились маленькие ямки.

– О, прошу вас, миссис ЛаПоинт. Милиссент, если не возражаете. Такая формальность – для низших слоёв общества, вы не находите?

– О, вы правы, Милиссент. Возможно, вы тоже будете любезны и станете называть меня Кориной, а?

– Это было бы большой честью для меня, Корина. Ну, так не хотите ли войти?

– Я рада вашему приглашению, Миллисент. Благодарю.

В моём мозгу в тот момент возникло одно из непритязательных высказываний отца. Когда вонь от дерьма преградит тебе путь, Тайлер, лучшее, что ты сможешь сделать, – это отойти в сторону и закрыть свой нос.

Я так и сделала, отойдя в сторону, так, чтобы Корина могла пройти передо мной. Хотя на сей раз, вместо того чтобы закрывать свой нос, я пыталась сдержать смех, который угрожал вырваться на волю, когда я наблюдала за гениальной игрой своей подруги.

Идя за ними, я не могла удержаться, чтобы не полюбоваться на то, как искусно Корина играла наивное восхищение, рассматривая обстановку гостиницы.

– Какой у вас красивый дом, Милиссент! Вы просто обязаны назвать мне имя вашего дизайнера!

Глаза Милиссент подозрительно сузились.

– Зачем? Вы подумываете открыть здесь своё дело?

– Я? – Корина поднесла свою руку к груди и засмеялась. – О, нет, моя дорогая. Боюсь, мои дни сочтены. Я оставлю искусство бизнеса более молодым и красивым, нежели я.

Если бы я не видела этого собственными глазами, я никогда бы не поверила в то, что Миллисент Хардинг-Пост может стать ещё больше, чем она уже была, однако это произошло – её тело просто раздулось от того комплимента, который она только что получила, и она стала похожа на распушившегося довольного павлина.

Снова раздался этот странный хихикающий смешок Миллисент, она махнула рукой на Корину.

– Какая чепуха, дорогая. Вы так очаровательны, в самом лучшем смысле этого слова!

– Как это любезно с вашей стороны, Миллисент.

– Я просто сказала правду, Корина, – выведя нас в коридор, она указала нам на довольно неприглядную кушетку, которая стояла в странном углу рядом с огромным камином, занявшим практически всю стену. – Не хотите ли присесть? Я бы предложила вам экскурсию по дому, но, боюсь, эта мерзкая зима сделала нечто ужасное с комнатами наверху. По крайней мере, в течение месяца они будут просто непригодны ни для человека, ни для животного!

Корина сочувствующе кивнула.

– Я абсолютно всё понимаю, Миллисент. Ваше гостеприимство – слишком дорогой для нас подарок, – она села на кушетку, являясь просто образцом королевской вежливости. Стоя рядом с ней, я задавалась вопросом, что же лучше, сесть рядом с такой высокопоставленной особой или стать на колени рядом с ней, как лакей, несущий её скипетр и корону. Она посмотрела на меня, в её глазах был еле заметный намёк на то, что она развлекается.

– Пожалуйста, садись, Тайлер. Ты обижаешь нашу хозяйку.

Даже при том, что она говорила это шутя, я почувствовала, хоть и ложный, упрёк в невежливости и быстро села, опустив глаза к полу.

– Да, мадам.

– Хорошая девочка, – ответила она, гладя мою руку.

Я взглянула сначала на Корину, потом на Миллисент.

Оо, как же мне хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с ее рожи!

Топором!

Сомневаюсь, что кто-нибудь заметил бы разницу.

Корина, должно быть, почувствовала моё напряжение, потому что она на мгновение сжала мою руку перед тем, как отпустить меня, и сложила свои руки на коленях.

– Не хотите ли чаю? – спросила Миллисент.

– Только если это не доставит вам больших неудобств, дорогая.

– О, никаких неудобств! Я как раз собиралась пить чай, когда вы только вошли. Сейчас молнией сбегаю за ним.

Я выдержала тишину в течение некоторого времени после того, как она ушла, прихватив всю вонь и её ах-самый-чистый воздух с собой. Затем я начала медленно поворачиваться, пока Корина не оказалась полностью в поле моего зрения.

– Можно ли мне поблевать прямо в этот горшок с пальмой, миледи?

Корина засмеялась, всё её тело тряслось от смеха.

– Терпение, дорогой Ангел. Чтобы вырастить хороший сад, нужно сначала посетить пастбище, на котором пасутся коровы.

– Да, но я же ношу сандалии.

– Расслабься и предоставь всё мне.

Я вздохнула:

– Я попытаюсь. Но это будет нелегко.

Она улыбнулась.

– Я в тебя абсолютно верю, Ангел.

Несмотря на цель её утверждения, я всё-таки лучше себя не почувствовала.

Миллисент вернулась достаточно скоро, везя серебряную тележку, на которой позвякивали чайные чашки, которые подпрыгивали, когда колёсики тележки переезжали от одного коврика к другому.

Остановив телегу недалеко от нас, она начала разливать чай и вручать нам чашки из тонкого фарфора, с тёмной, кружащейся в воде заваркой.

Корина сделала маленький глоток и одобрительно улыбнулась. Я, в свою очередь, тоже сделала глоток, но этот вкус чая не смог смыть ощущения желчи в моём горле.

Довольная молчаливым одобрением Корины, Миллисент налила и себе чашечку, а затем села в кресло по другую сторону от камина. Падлс быстро вскочил на её просторные колени и начал лакать чай, повизгивая от удовольствия.

– Итак, – сказала Миллисент после того, как убрала свой чай подальше от Падлса и быстро допила его, даже не задумавшись о том, как это должно было выглядеть со стороны, – что привело вас сюда, Корина? Здесь нет, конечно, пейзажей. Или добрых людей, – последнюю фразу она сказала с заметной дрожью.

– Моя племянница, – коротко ответила Корина.

Брови Миллисент удивлённо поднялись. Мои тоже не остались на месте.

– А?

– Да. Тайлер очень любит свою семью, но, боюсь, в последнее время им стало несколько тяжело быть с ней, – она наклонилась ближе к Миллисент, как будто доверяла ей самую сокровенную и страшную тайну. – Сбежала прямо с алтаря. Мой брат убит горем. Просто убит горем.

– О, это так печально, – ответила Миллисент, сочувствующе кивая головой и посмотрев на меня так, словно у меня только что выросли клыки, как у вампира, и я собиралась её укусить. – Однако он справляется с этим горем?

– Боюсь, не очень успешно. Её мать заболела, как этого и следовало ожидать, и всё, что он может делать, это уговаривать её по утрам вставать с кровати. У них было столько надежд на этот брак. Это был бы идеальный брак. Идеальная пара, знаете ли.

– Имеются ли виды ещё на кого-нибудь?

– О нет, нет, – она обратилась ко мне и улыбнулась. – Тайлер всегда была немного упрямой. В наше время много таких детей, независимо от того, сколько любви и наставлений дают им их родители.

– Это очевидно, – добавила Миллисент с видом всемогущего Бога.

– Хорошо, если дело в этом. Она заявила – как вам это нравится? – что хочет сначала увидеть мир, прежде чем осесть где-то на одном месте и стать прилежной женой преуспевающего молодого человека. Я тоже была когда-то молодой и могла бы понять ее желания. Если бы не узнала позже, что это были за желания.

Миллисент снова посмотрела в мою сторону и её лицо приняло то самое кислое выражение, которое я просто не переваривала.

Корина улыбнулась:

– Вижу, вы уже встречались с ней.

– Разумеется не для того, чтобы поговорить,- ответила надменным тоном Миллисент. – Так, мимо проходила. Крайне примитивна и без всякого намека на благочестивость.

– Да, но у нее есть особой дар, магнетизм, который притягивает таких молоденьких девочек, как Тайлер. Даже я ненадолго поддалась на это.

– Правда?

– О да. У неё есть власть. Власть, данная демонами, но, тем не менее, всё-таки власть. И, не имея того опыта, который есть у нас с вами, бедная Тайлер была просто бессильна против такого внимания со стороны. Иногда это случается даже с лучшими из нас.

– Они их совращают в свои ряды – опять авторитетно заявила Миллисент. Она снова посмотрела на меня, внимательно оглядев меня с головы до ног. – И ваша племянница – как раз тот тип девушки, на который они так любят охотиться. Молодая. Невинная. Слегка привлекательная.

Лишь быстро сжавшая моё запястье рука Корины остановила меня от того, чтобы вырвать у этой женщины язык и швырнуть его в неё.

– Серьёзно? Я нахожу её весьма привлекательной. Она даже немного напоминает мне меня в молодости.

– О, я не хотела вас обидеть, Корина, – торопливо сказала Миллисент, не желая потерять расположения Корины, без сомнения. – Очень удивительно такое сходство в семье, насколько я могу судить. Очень удивительно. При другом освещении вас вообще можно было бы принять за сестёр.

Нет, тут определенно паслось стадо коров!

Корина улыбнулась, как будто этот комплимент был чистой правдой.

– Вы очень любезны, Миллисент, – вздохнула она. – Одна из самых печальных истин жизни – это то, что возраст изменяет внешность. Я использую все известные мне средства, чтобы отсрочить эти изменения на максимальный срок.

– И у вас это отлично получается, Корина. Просто великолепно. И я очень удивлена, что у вас нет кучи ухажёров, кружащих вокруг вас, как птицы возле фонтана. Даже в этом Богом забытом месте.

– Ну, кое-какой интерес ко мне проявляли. Но честно говоря, что-то не представляю я себе жизни рядом со стареющим работником бензозаправки

В яблочко!

– О, только не он. Он – ужасный маленький человечек. К тому же немного извращенец, уж простите меня за такие выражения. Я просто не знаю, как ещё его можно описать.

– Ничего-ничего, я не возражаю, – разумеется, это было далеко от правды. Корина не показала этого внешне, но я почувствовала маленький внезапный разряд, никому кроме меня не заметный, прошедший по её телу.

– Он плохо поступил по отношению к вам, Миллисент?

– Нет. Ну, не совсем. Но каждый раз, когда я его вижу, он словно раздевает меня глазами, – она задрожала.

Я почти проглотила свой язык, представив всё это.

Я почувствовала, как Корина тихо трясётся рядом со мной, отчаянно пытаясь сдержать приступ смеха. А он почти прорвался.

– О, это просто ужасно, моя дорогая, бедняжка, – сказала она наконец голосом, совсем не похожим на обычный её голос. Находясь в доле секунды от потери самообладания, она повернула свою голову, чтобы выглянуть в окно, пытаясь убрать широкую улыбку, сломавшую спокойные черты её лица.

На мгновение я почти возненавидела её, завидуя тому, что у неё была возможность спастись, в то время как я должна была неподвижно сидеть и играть роль маленькой потерянной девочки, которая наконец прозрела. Тут я вспомнила лицо Попа, осматривающего останки своей заправки,и это сразу отрезвило мой ум и придало мне гнева, тепло прокатившемуся по всему телу. Мои глаза просто приклеились к чашке, изучая изящное сплетение роз, чтобы не выдать мои эмоции.

Спустя порядочное времени, Корина, наконец, повернулась обратно, теперь её лицу полностью вернулось прежнее спокойствие.

– Неприятное зрелище, – заметила она, указывая на картину сожжённого кладбища старых автомобилей Попа, которое виднелось через большое окно. – Это не мешает вашему делу?

Губы Миллисент сжались в тонкую полоску, а в глазах загорелся гнев.

– Вы не знаете и половины всего. Сначала, когда я только узнала, что мне принадлежит это место, у меня появилось столько надежд. У меня много состоятельных друзей, которым очень нравятся Богом забытые места, трущобы, ну, если там есть все удобства, конечно. Я была готова кормить и предоставлять жильё людям в этом болоте долгие годы! Не говоря уже о моих друзьях в сельском клубе. Все мои мысли были направлены на это. Показывать это место людям состоятельным, помогать нуждающимся, быть хорошим соседом, – Жирные крокодильи слезы засверкали в уголках её глаз, вызвав у меня очередной приступ тошноты – И что я получила за все мои труды? Ненависть. Подозрительность. Жестокость.

Вынув носовой платок размером со скатерть, она приложила его к глазам, а всё её тело дрожало от напускной скорби.

Единственное, что я тогда хотела сделать, так это вырвать из её рук этот носовой платок и затянуть его узлом на её шее. Чай окислился и свернулся в моём желудке, и мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы убедиться, что моя шуточная угроза Корине о "крещении" комнатного растения не претворится в жизнь.

В свою очередь, Корина сидела неподвижно и тихо, как церковная мышь, с застывшей улыбкой смотря на Миллисент, играющую роль благородного филантропа, которого никто не понимает вокруг.

И она бы неплохо справилась, если бы не поглядывала все время на Корину сквозь ровный блеск в холодных, расчётливых глазах, заполненных лживыми слезами в попытке оценить, какой эффект произвело на Корину её представление.

После порядочной порции рыданий убитой горем женщины, она вытерла лицо, затем спрятала носовой платок в карман. Я готова была разрыдаться оттого, что столь прелестное оружие стало мне теперь недоступно.

– Так что, как вы можете видеть, это было не самым лёгким путём, по которому мне пришлось пройти. Я здесь, в полном одиночестве, без единого друга, которого могла бы назвать настоящим, – она глубоко вздохнула, увеличив тем самым свою и без того большую грудь до невероятных размеров. – Но, как всегда, я продолжу свою борьбу, несмотря на то, что эти идиоты попытаются сделать против меня

– Вы не пробовали сопротивляться? – спросила Корина таким сострадательным тоном, каким она только могла сказать это при данных обстоятельствах.

– Да, пробовала. Я подавала в суд, я вызывала полицию, я делала всё, что могла. Но ничто не помогает, – она горько засмеялась. – А они говорят – правосудие! Ха! Они бы по-другому заговорили, если бы столкнулись с этим сами!

– Не могу сказать, что мало удивлена, – ответила Корина. – Эти канадцы защищают только своих, если в дело вмешивается чужестранец. Вы просто представить себе не можете, через сколько проволочек мне пришлось пройти, чтобы спасти мою любимую племянницу, – она улыбнулась; ей трудно было не поверить. – Потом я поняла, что самое лучшее – это взять всё в свои руки.

Лицо Миллисент приняло выражение молодой девушки, у которой есть какая-то глубокая тайна, и я поняла, что пришёл тот момент, которого я так долго ждала. Я почувствовала лёгкое напряжение, потому что адреналин начал выделяться в мою кровь, ускоряя ритм моего сердца.

– И вы это сделали? – спросила она тоненьким голоском.

– Да. Грустно говорить об этом, но прошли те дни, когда положение в обществе давало хоть какие-то гарантии, Миллисент. Теперь каждый сам за себя. Другого выхода нет.

Я почти чувствовала, что творилось в тот момент внутри Миллисент. Её глаза смотрели куда-то вдаль, она нервно кусала нижнюю губу. Затем в её взгляде появилось что-то такое, чего прежде я там никогда не замечала: трепет.

– Вы когда-нибудь делали что-нибудь похожее? – спросила она наконец.

Корина усмехнулась.

– Ну я ведь здесь, не так ли?

Толстое тело Миллисент расслабилось после этой фразы, и она расплылась в огромной улыбке, что сделало её, правда, всего на секунду, даже привлекательной. Однако она не спешила раскалываться, поэтому Корина решила немного ускорить процесс.

– Конечно, в этом крошечном городке есть еще кто-то, кто не любит этого человека также, как и вы. Должен быть. В городах такого масштаба просто куча скелетов в шкафах и много глыб, которые так и просятся, чтобы их перевернули

– О нет, только не здесь. Поверьте мне, я проверяла, – она остановилась, потому что поняла, что только что зашла слишком далеко. Она посмотрела на меня, затем на Корину.

– Не волнуйтесь за Тайлер, Миллисент. Она уже усвоила урок. Разве не так, Тайлер?

Я умудрилась сохранить спокойствие.

– Да, мадам, – ответила я, немного подвинув руки и опустив свои глаза для большего эффекта.

Миллисент казалась удовлетворённой этим.

– Я поговорила с несколькими почтенными господами, не из этого города, однако. С людьми, у которых есть счеты с неким мистером Уилламеттом. Большие счеты. Старые счеты.

– И они хотят помочь вам с вашей проблемой?

Миллисент ответила скромной улыбкой.

– О, уже помогли. Знаете ли, несчастные случаи иногда случаются. И обычно без предупреждения. Его место – гиблое место, в любом случае.

Корина с мудрым видом кивнула.

– И это дало результат?

– Ещё рано говорить, конечно. Но, уверена, поможет, в конечном счёте. Я ужасно этого хочу, и я всегда получаю то, чего хочу. Всегда.

– Я вижу, вы человек дела, да?

Словно помощь провидения, зазвонил телефон, и Миллисент пришлось встать, чтобы ответить на звонок.

Мы обменялись с Кориной долгим, многозначительным взглядом. Мы пришли, чтобы получить ответы на наши вопросы, и мы их получили. Дело в шляпе.

Когда она примчалась обратно с красным, переполненным эмоциями, лицом и сообщила нам, что произошла чрезвычайная ситуация и ей надо срочно уйти, то никто из нас совсем не расстроился, что беседа подошла к концу,

Мы грациозно попрощались и уехали, с теми знаниями в руках, которые были нам так необходимы

Прогулка домой обещала быть интересной.


***

– Ты хотел доказательств? Теперь они у тебя есть. Вопрос в том, что ты собираешься с ними делать, – Корина сидела в кресле, стуча пальцами по деревянной крышке стола и пригвоздив Попа глазами к месту, на котором он стоял.

Он, казалось, пытался прийти в себя и хотел понять, чего она пытается добиться.

– По правде говоря, не знаю. Я не ожидал, что они будут так скоро.

Она улыбнулась.

– Это потому, что ты плохо меня знаешь. Ты не единственный человек в этом городе, который может получить всё, что хочет, когда хочет.

– Ты, наверное, права, – он снова замолчал.

– Ну?

– Корина…, – я мягко перебила её, наклонившись к ней через стол, чтобы положить свою руку на её беспокойно дёргающееся запястье.

Повернув голову, она стрельнула в меня тем же взглядом, каким смотрела на Попа, но когда я выдержала этот взгляд, она постепенно расслабилась и драматично вздохнула.

– Прекрасно. Если он не хочет использовать ту информацию, которую мы достали, я сама могу её использовать.

– Я не говорил, что не собираюсь этого делать, Корина. Только ты совсем не дала мне времени, чтобы обдумать это.

Она снова повернулась к нему.

– Время? Господи, ну что за человек! У тебя было время, чтобы обо всём этом подумать, с тех пор, как Миллисент впервые натравила на тебя тех головорезов, а ты висел на волоске от смерти!

– Не стоит сейчас об этом, Корина. Никто наверняка не знает, она ли стояла тогда за всем этим. Эти парни подонки, просто и без затей… Нет никакой необходимости заострять на этом внимание.

Корина медленно качала головой, на её лице видна была тень недоверия.

– Для человека, обладающего такими знаниями, ты чересчур наивен иногда, Уилламетт.

Поп прищурил свои глаза, глядя на неё.

– Что ты хочешь сказать, женщина?

– Только то, что ты слышишь. Трудно себе представить, что ты не знаешь, что та сошка Миллисент, который тут ошивался недавно, оказалась никем иным, как шурином владельца Жареного Орешка.

– Я знал это.

– Ты знал это и… что? Ты перемножил дважды два и получил семнадцать? Двадцать? Сколько?

Я снова попыталась успокоить Корину, лицо которой стало походим на сливу.

– Корина, пожалуйста, успокойся, хорошо? Это нам не поможет.

Она посмотрела сначала на меня, затем на Попа, затем снова на меня. Она встала из-за стола.

– Мне нужен свежий воздух.

С этими словами она ушла.

Я начала вставать, чтобы пойти за ней, но Айс,сидевшая рядом со мной, медленно покачала головой. Вздохнув, я посмотрела на сидевших за столом. Поп, Айс и я были не единственными, кто был свидетелем внезапного расстройства Корины.

Пришли Том Дрю и Мэри Линч, интересующиеся тем, что происходило сегодня днём за закрытыми дверями дома Миллисент. Из-за того, что они оба были на передовой, если так можно выразиться, в силу их профессий и того, что делали кое-какие работы в гостинице, они тоже стали участниками этого импровизированного стратегического совещания.

– Почему бы нам не позвонить в полицию? – вполне логично заметила Мэри. Моё сердце перестало биться нормально, когда я услышала это слово. Я посмотрела на Айс и встретила её взгляд, устремлённый на меня. – Я хочу сказать, что если бы мы рассказали им всё, что узнала Корина, разве они не помогли бы нам?

Поп покачал головой:

– Нет. Никакой полиции. Я уже имел с ними дело раньше и больше не хочу этого, не хочу, чтобы они расследовали это дело. Если их привлечь, они причинят нам только лишние неприятности.

– Но…

– Никакой полиции. Я не хочу повторять этого ещё раз.

Слово взял Том Брю:

– Хорошо, если ты не даёшь нам побить или сжечь её, может мы тогда просто ее выживем? Она не сможет вести дело дальше, если мы не будем чинить ее гостиницу

– Сможет, куда она денется, – ответил Поп. – Позовет на помощь своих дружков, как обычно. И тогда в дело окажутся втянуты еще куча народу.

– Но…

– Он прав, – мягко вмешалась Айс, впервые заговорив за этот вечер. – Если вы попытаетесь прикрыть её дело, отказывая ей в необходимых ей услугах, она просто обратится куда-нибудь ещё, и вы потеряете единственную возможность получать необходимую информацию и следить за ней.

– И что же нам делать? – спросила её Мэри.

Все, сидевшие за столом, уставились на Айс. Я особенно. Даже не зная её прошлого, вы всё равно, проведя рядом с ней не более секунды времени, могли бы понять, что перед вами женщина, всегда добивающаяся своей цели. Женщина, у которой имелись для вас любые ответы, даже если вы их не хотели слышать. Даже если вы не знали, на какой вопрос они отвечают.

Она, выдержала каждый пристальный взгляд и вытянула свои пальцы на столе. Через некоторое время она заговорила.

– Если бы я занималась этим, я бы показала Миллисент Хардинг-Пост, что значит создавать неприятности кому-нибудь из моих друзей, – её голос стал таким угрожающим и опасным, какой всегда заставляет вставать дыбом волосы на моей шее. Я увидела, что мои друзья реагируют на этот голос также как я. – Но это не моё дело. Это дело Попа. И пока он не скажет, я не буду ничего предпринимать, я буду делать только то, о чём он попросит, – она пристально взглянула на Попа, со своим никогда не дающим промаха выражением лица. – По крайней мере, пока.

Поп кивнул в знак того, что всё понял, затем повернулся к остальным.

– Слушайте. Я не исключаю ни одну из ваших идей. Мне просто нужно некоторое время, чтобы все их обдумать. Сейчас нельзя использовать те средства, которыми я ещё мог бы воспользоваться в молодости.

Он долго молчал и внимательно смотрел на стол.

– Однажды я убил человека. Я убивал на войне, да, но это был самый первый раз, когда я сделал это потому, что был зол. И я смотрел ему в глаза, когда убивал его, – он покачал головой, его взгляд был устремлён куда-то вдаль. – Он положил тогда глаз на мою жену, Мэгги, и пытался добиваться взаимности. Но когда он получил в ответ слово "нет", он сказал, что покажет ей, на что способен, – он засмеялся. – В итоге, это я показал ему, на что способен. Я показал ему, что значит столкнуться с человеком, жене которого он угрожал. Я снёс ему голову. Я собирался убить его, и я это сделал, – когда он снова взглянул на нас, в его глазах словно появилась картина из его прошлого. – Я многое узнал тогда о себе. Например, я узнал, что я на многое способен, когда дело касается меня, и способен на большее, когда дело касается моих близких. Так что позвольте мне всё-таки подумать. Она никуда не убежит, и я никуда не денусь. Договорились? – он повернулся направо. – Что ж. Думаю, нам нужно некоторое время, чтобы всё улеглось. У нас много дел завтра и они не собираются нас ждать.

Так и закончилась встреча. Люди отодвинули стулья, проскрипевшие по деревянному полу, и вышли из-за стола, разминая уставшие мышцы. Было мало разговоров, наши гости попрощались и вышли в прохладную темноту последней весенней ночи. Провожая их, я искала в темноте Корину, но её нигде не было.

Айс подошла ко мне сзади и положила руку мне на плечо.

– Иди, поищи её. Вероятно, она у воды. Я останусь здесь и приберусь.

– Ты уверена? Я могла бы…

– Угу. Иди. Я думаю, ей нужно с кем-нибудь поговорить, и ты лучше справишься с этим, чем я.

Усмехнувшись, я сжала её руку, лежащую на моём плече.

– Уж и не знаю. Ты, кажется, с возрастом становишься мягче.

Я вздрогнула, почувствовав, как сжалась её рука на моём плече, её пальцы позволили мне ощутить ту поразительную силу, которая в них была, о существовании которой я знала, но не всегда её замечала.

– Больно! – вскрикнула я, хотя мне не было больно.


Она ослабила захват, а затем я почувствовала, как она повернула меня к себе, крепко обняла и поцеловала так глубоко, что комната, в которой я стояла, просто перевернулась.

Затем я осталась одна, потому что Айс ушла в глубину дома.

Айс – смягчилась?

Да не в жизнь!


***

Корина была там, где и сказала Айс. Сидя на доке, она облокотилась об один из деревянных столбов, глядя на вечернюю тёмную воду. Сейчас было несколько рано для хорового пения лягушек, поэтому единственными звуками здесь было лёгкое шуршание волн, бьющихся о док, и нежное, но жалобное, завывание ветра, дующего сквозь сосны и сотрясающего верёвки, ударяющиеся об алюминиевые мачты лодки.

Небольшая луна освещала серебро её волос. Она слегка повернулась, услышав мои шаги, и подарила мне бледную улыбку, сделавшую её гораздо старше, чем она была на самом деле. Моё сердце сжалось от этого зрелища. Мне было больно видеть такой бессильный взгляд этой сильной женщины, которую я так любила.

– Айс послала тебя за мной?

Улыбнувшись, я взошла на док и села, скрестив ноги, рядом с ней.

– Неа. Она просто подсказала мне, с чего начать искать. Я пришла сюда по собственной инициативе, – я положила свою руку ей на руку. -Ну как, помог свежий воздух?

– Не так, как хотелось бы.

– Мне жаль, Корина.

– Здесь не о чем жалеть, Ангел. Ты хорошо знаешь, обычно я не теряю самообладания, – она отвернулась, чтобы снова посмотреть на воду. – Я слишком много времени провела в тюрьме и мне кажется, что я уже забыла, как надо бороться за справедливость на свободе, – её голос был мягким и в то же время грустным. – В тюрьме навести порядок было проще простого. Делай что хочешь. И если у тебя получалось, тебя на время оставляли в покое, это было, в общем, в порядке вещей. Но здесь, – она провела рукой по воздуху, обводя округу, – здесь всё не так просто. Собрания. Демократия. Сессии. Выбор стратегии, – она тихо засмеялась. – Иногда я думаю, а не была ли я счастливее в Болоте?

Должно быть, она почувствовала мою реакцию на эти слова, потому что повернулась ко мне и погладила меня по лицу руками.

– Я не подумала о том, как это может для тебя звучать, Ангел. Я люблю тебя. Я люблю Айс. И я люблю ту жизнь, в которой я вместе с вами обеими, – она улыбнулась. – Не нужно беспокоиться из-за очередных бредней сумасшедшей старухи. Мы, женщины, вообще часто чепуху говорим.

Улыбнувшись ей в ответ, я положила свои руки поверх её рук.

– Я люблю тебя, Корина. Мы обе тебя любим. Ты так много значишь в наших жизнях, что я просто не представляю, что бы мы делали без тебя. Поэтому, пожалуйста, не принижай себя и не называй себя старой и сумасшедшей. Для меня ты всегда будешь самой замечательной женщиной из всех, кого я когда-либо знала. Это просто плохое настроение, вот и всё.

Наклонившись, она легонько поцеловала меня в губы, затем, отстранившись, улыбнулась.

– Если бы твоё сердце не принадлежало Айс, Ангел…

Не дав ей договорить, я притянула её к себе и поцеловала в гладкую щёку. Затем, отпустив её, я встала.

– Ты собираешься идти домой?

– Я недолго. Сегодня хорошая ночь. Я думаю, что ещё понаблюдаю за водой и поразмышляю кое о чём.

– Хорошо. Спокойной ночи, Корина.

– Спокойной ночи, сладкий Ангел. Приятных снов.

– Тебе того же.


***

По пути домой, я услышала лёгкую, успокаивающую музыку вылетающую из проигрывателя, колонки которого Айс выставила в окно. В противовес этой музыке странно звучали звуки плоти, бьющейся о парусину, и натужно скрипящей цепи.

Выглянув из-за угла, я увидела Айс, вымещающую весь негатив на тяжёлом мешке, который висел под крышей. На ней были серые шорты, болтающиеся на её теле как вторая кожа у змеи, и такая же трикотажная рубашка, обрезанная на животе и плечах, открывая её совершенное тело моему благодарному взору.

Её движения были напряжёнными, точными, правильными, к тому же она почти танцевала, дико и свободно летая; она была немного похожа на большую кошку, преследующую потенциальную жертву.

Она молниеносно дважды ударила ногой мешок, сначала внизу, затем на невероятной высоте, после чего быстро нанесла удар кулаком, затем локтем ударила в середину мешка, от чего он с дикой силой закачался на цепи.

Снова удар ногой, а далее последовал целый ряд ударов, слишком быстрых и слишком многочисленных, чтобы их можно было посчитать, и в конце нанесла решительный удар ногой, который чуть не снёс каюту, после чего стала абсолютно неподвижна, её прекрасное тело блестело от пота, но её лёгкие нисколько не ускорили свою работу. Открыв глаза, она увидела меня и улыбнулась, затем наклонилась и схватила полотенце, которое валялось у моих ног, и вытерла им лицо и шею.

– Корина в порядке?

– Да, – ответила я, подходя ближе и чувствуя энергию, исходящую от неё. – Она всё ещё немного расстроена и, возможно, даже смущена, но она намного спокойнее, чем раньше. Она почти в порядке.

– Приятно слышать, – она бросила полотенце, опустилась на землю и отвернулась от дома, закрыв свои глаза и наклонив голову, позволяя нежному бризу высушить её тело от пота.

Я села рядом с ней, так близко, что наши плечи касались друг друга, и стала наслаждаться тихим весенним вечером.

– Айс?

– Ммм?

– Я могу задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Ты действительно счастлива?

Голубые глаза открылись, и она повернула ко мне голову с удивлением, написанном на всём её лице.

– С чего такой вопрос?

– Я не знаю, правда. Я давно собиралась спросить, но столько всего происходило, и это постоянно отходило на второй план. Но я хочу знать. Ты… – я сглотнула, – я хочу сказать, ты счастлива?

Снова откинув свою голову назад, она долгое время молчала перед тем, как начать говорить.

– Много лет я говорила тебе, что даже не знала, что означает это слово, Ангел.

– Даже тогда, когда ты была юной? Со своими родителями?

– Да, когда я была юна, я помню, я была счастлива. Но эти воспоминания почти стёрлись; как будто то счастье принадлежало абсолютно другому человеку и я просто когда-то слышала о нём. А затем, после тех убийств и моего лишения свободы, я вообще ничего не чувствовала.

– И даже после тюрьмы? Когда у тебя снова появилась семья?

– Бриаччи были очень добры ко мне. Это правда, они обращались со мной как с членом их семьи. Но в то время, учитывая всё то, что случилось со мной прежде, любые мысли о счастье были просто-напросто невозможны для меня. О, тогда я ещё могла что-то чувствовать. Удовлетворённость, главным образом. Я гордилась своей работой и своими способностями. Ещё злость. Ярость.

– А как же твои любовники? – я не могла сдержать улыбку, хотя знала, что она меня не видит. – Ты говорила, что у тебя их было несколько.

Она легонько засмеялась.

– О, у меня их было больше, чем несколько, Ангел. Но я не была с ними счастлива. Физиологическая потребность, да. Но не счастье.

– Даже с Донитой?

– Да. Хотя с ней я была дольше, чем с остальными. Но мы были слишком разными, наша совместная жизнь была основана на лжи. Она никогда не знала до конца, чем я зарабатывала себе на жизнь. И когда она узнала правду, это стало большой травмой для неё.

– Но все же она продолжала тебя любить, раз собралась защищать тебя на суде.

Айс медленно кивнула, её глаза были всё ещё закрыты.

– Да. И я тоже продолжала, потому и не позволила ей этого.

Я знала, что Айс очень беспокоилась за неё. Моё мнение об этом прекрасном адвокате, и без того невероятно высокое, повысилось ещё на несколько пунктов.

– А что было после? – спросила я и удивилась звучности своего голоса.

Она сдержанно улыбнулась, словно улыбка боролась за право занять место на её губах.

– Я встретила тебя, – сказала она просто. – И всё изменилось.

– Как изменилось? – спросила я с искренним любопытством. Мы действительно никогда не говорили об этом. Я знала, что чувствовала Айс, знала, что её любовь ко мне очень глубока. Но как эта любовь появилась, я не имела ни малейшего понятия. По крайней мере, ни одно моё предположение не было доказано. Или опровергнуто.

– Трудно объяснить словами, – ответила она через некоторое время. Её глаза были всё ещё закрыты, а лицо выдавало то, что сейчас она где-то далеко отсюда, и по нему было ещё тяжелей читать её мысли, чем когда оно было в нормальном состоянии. – Мне казалось, что, глядя на тебя, я смотрю в окно, открывающее мне нечто, о котором я даже не думала, но в котором нуждалась больше всего на свете. Совершенство. Невинность. Своего рода сила, которая приходит от того, что даешь, а не берешь. Я чувствовала, как сильно это меня притягивает, даже при том, что где-то глубоко внутри я не хотела этого. Преодолеть эту часть себя, которая отчаянно пыталась оставить всё как есть, было самым трудным испытанием для меня из всех, с которыми я сталкивалась за свою жизнь, – она вздохнула. – Я всё ещё борюсь с этим. Каждый день. Но я знаю это…

Открыв глаза, она обернулась ко мне, её глаза напряжённо вглядывались в меня, проникая в самую глубь моей души.

– Теперь, когда я обрела эти чувства, нашла тебя, я знаю, что не хочу лишиться этих чувств. Я хочу состариться с тобой, Ангел. Я хочу чувствовать твоё тело в своих руках, чувствовать твой вкус на своих губах, быть рядом с тобой, когда буду умирать. И если это счастье, Ангел, то да, я счастлива. Я очень, очень счастлива.

Затем я оказалась в крепких объятиях, в мой нос ударил аромат чистого пота и экзотических специй, я позволила ему унести меня в совершенно другое место, туда, откуда приходит в этот мир всё хорошее.


***

Несколько недель прошло без каких бы то ни было событий. Открытие нового туристического сезона нового года прошло с обычной фанфарой и по большей части в атмосфере доброжелательности. Из-за большого количества незнакомых людей, въезжавших и выезжавших из города, было трудно следить за Миллисент и её друзьями, но зато, хотя бы в течение некоторого времени, наш эффективный телеграф работал просто прекрасно.

Однажды, где-то в середине сезона, Айс пришла домой позавтракать, что было для неё несколько необычно. Обычно у неё не хватало времени на завтрак, потому что у Попа было очень много работы, и она ограничивалась чашкой чаю на заправке. Я ругалась на неё за это раз десять, но она всегда отвечала одно и то же, насмешливо хмурилась и отмахивалась, и я наконец смирилась с тем фактом, что никогда не смогу изменить эту ее привычку.

Да мне, собственное, особо и не хотелось. Из всех вещей, из-за которых мы ссорились, завтрак был, пожалуй, самым неприметным событием.

Но это, конечно, не помешало мне всучить ей огромный сэндвич, который я приготовила для себя, приправив его поцелуем. Она с благодарностью приняла оба подарка, хотя отломила половинку бутерброда и отдала ее мне обратно, тоже поцеловав меня.

Я сразу передумала сердиться.

Правда, на пару минут я забыла как дышать, но ничего.

– Так, – начала я, как только почувствовала, что ко мне вернулся дар речи, – чему я обязана этим неожиданным, но приятным визитом?

Перед тем, как ответить на мой вопрос, она закончила есть, вытерла рот салфеткой, которую я принесла, и выбросила её в корзину для мусора.

– Невестка Попа умерла.

– О Боже, мне так жаль. Он в порядке?

– Да, он в норме. Это она заболела тогда, когда те панки пришли выбивать из него дерьмо. Она поправилась, но её смерть всё равно не была так уж неожиданна. По крайней мере, не для него, – она окончательно повернулась ко мне. – Он попросил меня сопровождать его на похоронах.

Я несколько встревожилась.

– Что-то может случиться?

Почувствовав мою тревогу, она взяла своей тёплой рукой мою руку.

– Нет, ничего такого не будет. Просто его рука все еще не пришла в норму, и поэтому он не может вести машину шесть или семь часов подряд.

Я облегчённо вздохнула.

– Я рада, что это всё.

– Точно. Именно.

– Как долго тебя не будет?

Айс пожала плечами.

– Дня четыре. Самое крайнее, неделю. Если я еще поеду.

Я почувствовала, как поднялись мои брови.

– Если ты поедешь? А почему ты можешь не поехать?

– Как только все узнают, что Поп уедет на некоторое время, я не исключаю, что миоллисент выкинет какую-нибудь глупость.

– Ты хочешь сказать, что-нибудь еще более глупое, правильно?

Она хихикнула.

– Да. Так что я не знаю, стоит ли мне тоже уезжать. Уверена, что мы сможем найти кого-то, кто не будет против поехать.

Я посмотрела на неё.

– Айс, Поп просил тебя сопровождать его не напрасно. Он любит тебя и доверяет тебе. Ты знаешь это. Город может сам о себе позаботиться некоторое время. И, кроме того, – я не смогла сдержать усмешку, – не думаю, что буду плохой заменой Айс, – я напрягла свои мускулы, как это делают спортсмены из бодибилдинга. – Сильна как бык.

Я посмотрела на неё и увидела шестифутовое воплощение страсти, потемневшие и прикрытые глаза, возбуждённо раздувающиеся ноздри.

Каждая частичка моей кожи сжалась и превратилась в воду. Вы поймёте меня, если с вами когда-нибудь случалось так, что кто-то смотрел на вас с таким видом, словно он – пустыня, а вы – дождь.

– Айс?

Она улыбнулась, медленно и загадочно. Её голос вторил её улыбке, глубокий, сексуальный, хриплый.

– Если бы я не должна была вернуться к Попу и сказать ему, что иду с ним, я бы взяла тебя прямо на этом столе, Ангел.

– О… Иисус, – я попробовала сглотнуть, но у меня во рту пересохло. – Может, позвонишь ему?

– И избавлю нас от томительных мук ожидания? – её улыбка стала шире. – О, нет. Я так не думаю, Ангел.

– Мне не нужно попомнить тебе, что мы ждали этого более шести месяцев, правда?

Эта мерзкая бровь снова задергалась и готова была взлететь вверх.

– А по чьему требованию?

Я опустила глаза.

– По моему, – прошептала я.

– Именно, – подойдя ближе, она провела пальцем по моему подбородку. – До свидания, Ангел.

Через некоторое время я вышла из состояния оцепенения.

– Айс! Подожди! ты не можешь…!

Хлопнувшая дверь доказала мне, что всё она могла.

Мне предстоял долгий, долгий день.

ЧАСТЬ 7

Этой ночью я сидела, подогнув ноги, на своей кровати, перегнувшись через переднюю спинку, и смотрела в окно, наблюдая за полной луной, проведшей через озеро бриллиантовые дорожки. Чуть вдалеке мерцали небольшие огоньки рыбацких лодок, качающихся на тихих волнах.

Через мою обычную белую ночную рубашку деревянная спинка казалась гладкой и теплой. В ночнушке не было ничего мистического в духе Х-файлов, в ней вообще не было ничего необычного. Просто однажды, совершая покупки, я наткнулась на нее и поняла, что хочу именно такую. И, хотя я знала, что, скорее всего, она не прослужит долго, я почувствовала, что именно ее буду надевать в особых случаях.

Корина пришла через час или около того после ухода Айс. Должно быть, в воздухе что-то носилось, поскольку она взглянула на меня, хитро ухмыльнулась и исчезла в своей ванной комнате. Через мгновение она вернулась с крепко зажатой в руке вечерней сумочкой и сказала: «Я вижу, тут намечается интимная вечеринка. Думаю, что проведу эту ночь с Попом. Очень жаль, что нам не будет так же весело, как вам».

И она исчезла, оставив меня опять наедине с моими мыслями. И моими гормонами. Я слегка улыбнулась, услышав, как прибыл грузовик и Айс направилась в дом. Закрыв глаза, я представила себе, как она перемещается по хижине: для начала остановилась в столовой положить ключи и бумажник, затем уверенными тихими шагами пересекла гостиную и повернула к ванной комнате. Я слышала, как за ней тихо закрылась дверь и зашумел душ. Она не любила затягивать эту процедуру и практически сразу выключила воду. Теперь я представляла, как она медленно вытирает свое покрытое каплями тело и сушит свои длинные блестящие мокрые волосы.

Наступила тишина, и в течение этой долгой паузы мое тело активно реагировало на фантазии, настойчиво предлагаемые ему мозгом.

Чтобы окончательно не сойти с ума, я открыла глаза и сосредоточилась на потрясающем зрелище, открывавшемся мне через огромное окно, забываясь в тихих движениях воды и мерцании лунного света.

Действительно, забываясь. Я даже не слышала, как она поднялась по лестнице. Не только не слышала, даже не почувствовала, как она забралась в кровать.

Но, когда она нежно положила мне свои горячие руки на плечи и ее губы поцеловали сзади в шею, в самое чувствительное место, я настолько быстро вернулась в реальность, что меня чуть не хватил удар.

Мое тело моментально откликнулось на ее прикосновения, из самых глубин меня вырвался тихий стон.

– Ты особенно красива этой ночью, Ангел, – сказала она низким шероховатым голосом, похожим на тот, что я уже слышала сегодня днем. Она медленно и осторожно спустила лямки рубашки с моих плеч. – Мягкая. Невинная. Чистая.

Каждое слово она подкрепляла нежным протяжным поцелуем обнажаемых кусочков тела, а затем я почувствовала обжигающую влажность ее языка, проводящего линии от одного моего плеча к другому и обратно. Я не смогла унять охватившую дрожь, дыхание стало частым. Стараясь не закричать, я прикусила нижнюю губу.

– Девственница ожидает, когда ее наконец-то возьмут.

Ее руки скользнули вниз к моим ладоням, затем пересеклись на моем животе и медленно заскользили по бокам вверх, пока не достигли груди и не захватили ее. Тело отчаянно изогнулась под ее ладонями, соски набухли и отвердели чуть ли не до боли.

Она нежно поглаживала меня, а ее язык колдовал над моей жилкой на шее. Внезапно длинные пальцы уцепились за лиф моей рубашки, потянули вниз податливую материю и стянули прочь, открывая меня летней ночи, проникающей сквозь окно.

Затем ее руки вернулись к своему предыдущему занятию, проводя самыми кончиками пальцев дразнящие круги вокруг сосков. После чего, как будто в знак уважения, подняли мои груди, позволяя лунному свету искупать их в серебре.

– Знаешь ли ты, как сильно я люблю заниматься с тобой этим, мой сладкий Ангел?

Она слегка задела соски своими сильными большими пальцами, еще больше возбуждая их.

– Знаешь ли ты, как сильно я люблю чувствовать отклики твоего тела на мои прикосновения?

На секунду отпустив мои груди, она нежно потянула вниз ткань рубашки, целуя и рисуя языком на моей спине замысловатый фантастический узор.


– Чувствовать, как мои касания приводят тебя в движение, – прошептала она мне в спину, лаская своим дыханием кожу.

Единственное, что я могла сделать, чтобы погасить, хотя бы на минуту, разжигаемый во мне пожар, это постараться и свести бедра.

Она лишь тихо рассмеялась, как только движения моего тела выдали ей мои мысли. Затем ее руки оставили шелк лифа и заскользили вниз к моим бедрам, обжигая столь присущим ей внутренним жаром. Пальцы слегка нежно спустились по внутренней стороне бедер и лишь коснулись моего лона, которое сразу же отозвалось, пытаясь поглотить их.

«Чувствовать тебя на своих губах?»

Под ее ласками мое тело изгибалось вверх и вниз, вверх и вниз, словно змея под дудочку заклинателя, мои ноги самопроизвольно раздвигались. Без сомнения, она этого и добивалась.

«Слышать, как ты кричишь мое имя в ночи?»

Просунув руку между моих ног, она схватила и потянула меня к себе, к своему сильному разгоряченному телу, к своим нежным налитым грудям, которые распластались по моей спине, как только она объединила наши тела, спина к животу. Ее мускулистые берда покоились ниже моих, ее икры слегка задевали мои.

«Подвигайся сама, Ангел».

Даже если бы мне этого не хотелось, я бы не смогла ослушаться. Я работала своими бедрами взад и вперед, скользя по ее слегка шершавым ладоням. С каждым движением эти ладони становились все мягче и мягче от обильного выделения, порождаемого моим возбуждением.

Я чувствовала сокращение ее бедер, они то напрягались, то расслаблялись, приводя ее собственное тело в движение и помогая мне слегка тереться об ее руки. И когда ее длинные и уверенные пальцы проникли внутрь меня, я опустила голову на широкое плечо и выплеснула в ночь крик удовольствия.

«Да, Ангел», – прошептала она, пощипывая губами мое ухо. «Стони для меня. Я хочу это послушать».

Ее пальцы танцевали внутри меня, проникая глубже, нежно лаская, меняя темп, меняя ритм, вознося все выше и выше в соответствии с моими бессвязными запыхающимися мольбами не останавливаться, никогда не останавливаться, пожалуйста, Господи, никогда-никогда не останавливаться.

«Да. Поговори со мной, Ангел. Спой мне».

Ее руки опять принялись за мою колыхающуюся грудь, гладя и дразня ее, подергивая соски в собственном бешеном безумном ритме. Я взорвалась в оглушающем вопле, который эхом отозвался в ушах, надвигающимся ураганом обрушился на меня сзади и унес. Все дальше и дальше, пока я не рухнула в бездну. Бездну, наполненную не мраком, а сверкающими огнями, каждый из которых указывал дорогу домой, в мир ее теплых и любящих рук.

И мы могли бы на этом закончить. И я была бы полностью удовлетворена.

Но мы не остановились.

Она покрепче ухватила меня и переместила наши переплетенные тела таким образом, что я оказалась стоящей на четвереньках, а она прижималась ко мне всем телом сверху. Затем началось безумство. Она совершала ритмичные движения, отводя на секунду и прижимая обратно свое горячее и влажное лоно, скользя вдоль бедер и проводя своей грудью вдоль моей спины.

Каждый раз, когда она прижималась ко мне, я слышала ее низкое возбужденное рычание, длинные влажные черные волосы волной падали вниз, щекоча мои щеки и уши.

Она начала набирать темп, животные звуки, рождающиеся глубоко в ее груди, становились громче, сильные мощные движения ее тела вынудили меня что есть силы схватиться за покрывало, чтобы сохранить упор и не упасть под напором дикой первобытной страсти.

Огромные тяжелые капли удовольствия упали на меня сверху. И после этого ее, доселе бездействующие, пальцы опять проникли в меня, полностью заполняя и раздвигая мое лоно, открывая его для нее. Мои неистово дрожащие ладони расползлись в стороны, и я рухнула на локти. Я уперлась головой в пространство между локтей и со всей силой постаралась противостоять ее резким движениям вперед. Неумолимым и непреклонным движениям.

Мое тело оказалось в ловушке ее напора и веса. Единственная свобода, которой я обладала, это свобода на неистовые движения бедрами. Я опять возносилась на вершину оргазма.

На мгновение, равное всего лишь удару сердца, она остановилась и прижалась губами к моему уху. «Я так тебя люблю, Ангел», – прошелестел тихий выдох.

И тут же набросилась на меня диким кровожадным зверем, сопровождая воем сокращение своих пальцев внутри меня, даря огромное облегчение. Вспыхнули и закружились яркие огни, а потом погасли, как только ее тело опустилось вниз и прижало меня к матрасу. Тяжело дыша, она расслабила свои пальцы и освободила мое лоно.

Когда она попыталась лечь рядом, я последовала за ней, осторожно помогая перевернуться на спину. При этом я скользнула и заняла место между ее разведенными в стороны ногами, ощущая кожей влажное тепло ее желания. И когда в очередной раз по ее бедрам пробежала дрожь, я поняла, что мы почти достигли свой цели.

Я глубоко поцеловала ее, стараясь вложить в этот жест всю переполнявшую меня нежность. Она в очередной раз попыталась восстановить контроль над своим телом, но встретила достойный отпор. Я прекратила поцелуй и принялась слегка покусывать ее губы. И эта пытка продолжалась до тех пор, пока она не осознала свое положение и взмолилась о пощаде. Даже при такой правдоподобной покорности ее глаза оставались темными и опасными.

Я вернулась к поцелую, изучая каждый дюйм ее разгоряченного рта. И тут наши тела подали сигнал, которому я не смогла противиться. Мой язык устремился к солоноватому от пота, но такому сладкому от желания телу. Ее груди жадно отозвались на его прикосновение, и я отблагодарила каждую, обведя языком, движимая моими собственными желаниями все ниже, через рельефные мускулы, сильную изогнутую кость и нежную благоухающую плоть к своей заветной цели. Достигнув, я полностью охватила ее ртом и насладилась выделяющимся экстрактом, вызываемым моим восторженным языком.

Это не заняло много времени. Она уже была больше, чем готова, да и я тоже. Обуреваемая желанием заполнить ее так же, как она до этого заполнила меня, я проникла внутрь, ощущая пальцами приветственное сокращение ее лона. Одно движение внутрь, второе, третье, дополняя снаружи их ласками своего рта, и я почувствовала, как напряглось ее тело. Ее длинные пальцы сплелись с моими волосами, прижимая меня к себе, в то время как тело изгибалось в конвульсиях наслаждения.

Когда она расслабилась и бессильно опустилась на кровать, я опять нежно поцеловала ее, а затем положила голову на ее бедро, все еще находясь в гостеприимных объятиях ее тепла.

Ее дыхание выровнялось и стало спокойным. Пальцы ослабляли свою мертвую хватку в моих волосах. Столь необходимый сон постепенно окутывал ее. Подарив завершающий поцелуй ее теплой коже, я переместила голову на ее живот, и также охотно отдалась сну. На моем лице сияла улыбка.


***

Прошло уже четыре дня, семь часов, шесть минут и тридцать две, нет, уже тридцать три секунды. Вы скажете, совсем сошла с ума? А вы бы на моем месте не сошли?

Верная своему слову, Айс звонила мне каждый вечер, как раз перед тем, как я отправлялась спать. Полагаю, похороны прошли так, как и положено проходить похоронам, то есть ничего хорошего, но, по крайней мере, все присутствующие благополучно их пережили, чего не скажешь о покойной, мнение которой, правда, никто и не спрашивал.

Хорошей новостью было то, что Поп неплохо держался. Плохая же новость состояла в том, что чтение завещания задерживалось, по крайней мере, на один день, и поэтому возвращение Айс откладывалось. Из-за тупого адвоката, который должен был зачитывать волю покойной, она не могла точно сказать, когда вернется, но была убеждена, что это произойдет не ранее, чем к концу недели.

А это было еще целых два дня.

Со своей стороны, Корина всеми силами старалась подбодрить меня в этот грустный период. Она даже предложила мне свои услуги по, как она выразилась, "согреванию моей постельки". Я, конечно же, сразу отмела это великодушное предложение. Но во всем остальном она была превосходна, занимая меня разными делами и помогая мне хоть немного отвлечься от тоски по Айс.

И вот, сижу я на диване, с раскрытой книгой на коленях, совсем не смотря на часы, чьи стрелки внезапно обнаружили странную способность двигаться назад, если они вообще могли двигаться.

Наконец, осознав тщетность своих попыток, я решила прислушаться к древней мудрости, которая гласит, что вода никогда не закипит, если на нее пристально смотреть. Я надумала сделать одну вещь, наподобие той, когда в ресторане зажигают сигарету, и сразу прибегает официантка. Только сейчас в роли официантки выступит телефонный звонок. А вместо сигареты…

"Пойду, приму ванну", – огласила я, решительно опустив газету и поднявшись на ноги. О, это будет не простая ванна. Нееет, я соблазню бога Телефонуса-Прерыватуса не какой-то там "только запрыгну, чтобы смыть грязь" ванной.

Если кто-то хочет привлечь его внимание, этот кто-то должен приложить усилия, чтобы сделать особую ванну. Со свечками. С солью. С ароматической пенкой.

И, конечно же, с мыльными пузырями.

Много-много мыльных пузырей!

Только так вы сможете оказаться в коридоре дома, стоя обнаженной, все тело в пене, вода стекает на пол, пытаясь убедить человека в телефонной трубке, что вам не нужен фен для волос с пятнадцатью скоростями и дюжиной насадок. И бог будет смеяться над вами, видя, как вода в ванне постепенно остывает, а пена медленно оседает.

Похоже, что я провела кое-какие исследования по этому предмету?

А что вы хотите? После того, как я пять лет была вынуждена отказываться от ванны, сейчас я могу считать себя знатоком в этом вопросе.

И вот, вооружившись всеми необходимыми принадлежностями, я направилась в ванную, надеясь, что буквально через пять минут Айс почувствует острое желание услышать мой голос в трубке.

Я осторожно опустилась в горячую, благоухающую воду и погрузилась до

самого подбородка. Только голова и коленки торчали из воды.

Ааа, блаженство!

Я прикрыла глаза, но устояла от желания сделать то, что обычно делают в жаркой ванне, когда любимый человек где-то далеко и ты по нему очень скучаешь, так как потом мне было бы трудно дать ответ на вопрос "И что же ты делала с собой сегодня, Ангел?"

Тем более, если бы я поддалась искушению, то по закону подлости Айс позвонила бы как раз в тот момент, когда я бы приступила к самой интересной части, расстроив меня от этого еще больше.

Так что я просто расслабилась и позволила мыслям пуститься в вольное плавание. В ванну не проникало ни одного звука, но я не боялась пропустить звонок. Корина постучит мне, если что.

Проходили минуты, отмеряемые капельками, падающими из крана.

Пузырьки лопались, вода становилась прохладнее, и я поняла, что мое приношение оказалось не слишком щедрым.

Сдерживая разочарование, я вылезла из ванны, вытерлась и надела чистую одежду, которую захватила с собой. Кинув последний критический взгляд в зеркало, висящее над раковиной, я открыла дверь, откуда на мою разгоряченную кожу сразу же повеяло холодным воздухом.

И тут же застыла на месте, сердце замерло в груди.

В гостиной стояло шесть мужчин, одетых в темные костюмы. Они все были одинаково огромны, широкоплечи, чисто выбриты, у них были простые галстуки и вычищенные ботинки.

Сперва я подумала, что это ФБР. Но когда я увидела застывшую форму Корины, эта мысль сразу же вылетела в окно. Потому что агенты ФБР обычно не приставляют автоматы к виску старой, безоружной женщины.

Остальные были вроде без оружия, но, разглядев предательскую выпуклость кармана пиджака одного из них, я поняла, что это может измениться в одну секунду. Мои руки бессознательно поползли вверх, а мысли в это время пытались освободиться от того тумана, который внезапно окутал мой мозг.

– Что…что тут происходит? – услышала я себя со стороны.

– Где Морган? – спросил меня рядом стоящий мужчина. Его голос был по-отечески теплым.

– А кто вы такие?

Он улыбнулся. Улыбка не было холодной или жестокой, но в то же время ее нельзя было назвать дружелюбной. – Пожалуйста, ответь на мой вопрос. Где Морган Стил?

– Она…

Я хотела было сочинить что-то, но эта мысль сразу же вылетела у меня из головы, когда я услышала вскрик Корины. Тот, кто держал ее, сдавил ей шею и сильнее прижал автомат к виску. Полагаю, чтобы стимулировать меня дать честный ответ.

Я умоляюще посмотрела на говорящего: "Пожалуйста. Она старая женщина. Скажите ему убрать оружие. Я скажу все, что вы захотите, только уберите пистолет".

Подумав немного, он кивнул: "Фрэнк, опусти пушку".

– Но…

– Выполняй.

Поворчав, Фрэнк сделал, что ему приказали, и убрал пистолет в кобуру.

Мужчина опять обернулся ко мне: "Так, где Морган?" – его лицо окаменело: "Я жду ответа".

Отчаянно пытаясь придумать что-то убедительное, боковым зрением я увидела, как Корина медленно потянулась к инструментам для камина, стоящим неподалеку от нее. Сердце мое остановилось, когда ее рука обхватила кочергу и она с силой ударила Фрэнка по лицу.


Кровь хлынула из раны, и Фрэнк, закричав от боли, упал на пол, прижав руки к лицу.

Дико оскалившись, она держала кочергу в одной рук как меч, а другой поманила остальных.

О, Корина… Нет…

Заметив, что внимание допрашивающего меня было отвлечено, я сжала руку в кулак и заехала ему в живот. Это было как удар в стену. Боль пронзила мою руку, но я не обратила на нее внимания, так как мужчина развернулся ко мне, вся его притворная любезность слетела с лица.

Не намереваясь сдаваться, я пнула его руку, потянувшуюся было за оружием, а потом присела и ударила его по ногам, выбив почву у него из-под ног.

Ха, не ожидал этого! – мысленно съязвила я. Разогнувшись, я ждала его следующего движения, адреналин бурлил у меня в крови.

Два на Корину, два на меня. Корина неплохо справлялась, сделав несколько оглушительных ударов, после которых крови на полу прибавилось. Ее неистовый смех громом раздавался у меня в ушах, но мне некогда было об этом думать, так как надо было заняться другими, которые приближались ко мне со сжатыми кулаками.

Я с успехом использовала мой "низкий центр тяжести", как однажды сказала Айс, увернувшись от нескольких ударов. Некоторые все же попали в цель, но в таком состоянии я их не почувствовала. Я начала подбираться к Корине, которая была опасно близка к потере своего оружия.

Сильный удар в голову оглушил меня на секунду, и я тряхнула головой, чтобы прийти в себя. В этот момент я увидела, как Фрэнк поднялся с пола, его лицо побагровело от злобы. Подняв свою огромную руку, он выдернул кочергу из рук Корины и кулаком сильно ударил ее в щеку.

Потеряв сознание, она рухнула на ковер, очки разбились, а из уха хлынула кровь.

Привычным движением Фрэнк выхватил пистолет и нацелил его в голову Корины.

"Нееет!" – с ужасом закричала я, пытаясь вылезти из кучи бандитов, которые навалились на меня и лупили куда только можно.

Два рывка, и я распласталась над телом Корины, защищая ее. "Нет!" – закричала я снова, услышав, как прокручивается барабан в оружии.

Все вокруг замедлилось, как бывает, когда ты оказываешься перед лицом опасности, которая не приснится и в самом страшном сне. Мое внимание сфокусировалось на стволе, направленном на меня. Он был огромный, жестокий, убийственно-холодный.

Я увидела, как палец начинает сжимать спусковой крючок, и в последней молитве обратила свои мысли к Айс, прося ее о том, чтобы она помнила мою любовь к ней и хранила ее, когда меня не станет. «Помни обо мне», – прошептала я про себя и закрыла глаза, ожидая конца: «Я люблю тебя, Морган».

Резкий выстрел оглушил меня, и я ждала, когда же наступит боль.

Так вот она какая, смерть. Не так уж и плохо. И совсем не больно.

Но потом уши отложило, и я поняла, что если мертвые не могут слышать, то я еще вполне жива.

Потому что я кое-что слышала. Рев. Бешенство. Крики.

Моему взору предстала бойня. Кровавое поле боя тигра, который вырвался из клетки, и теперь его жертвами стали жители, которые принесли ему столько мучений.

У тигра было лицо женщины, и звали его Айс.

Волосы сбились, лицо застыло маской ярости, казалось, она вся состояла из кулаков. Мужчины разлетались как кегли, крича от боли, сжимая части тела, которые внезапно оказывались сломаны, вывернуты или даже оторваны.

Мы встретились глазами, а потом она отвернулась, чтобы схватить все еще стоящего человека за шею и резко повернуть ее. От звука, который последовал за этим движением, меня чуть не вырвало.

В первый раз я увидела, как Айс убила человека.

На ее лице было почти сексуальное наслаждение, когда она отпустила мертвого человека, и он упал к ее ногам перед тем, как она отпихнула его.

И я думаю, что этот первый убитый не был бы последним, продлись драка хотя бы еще одну секунду.

Но она не продлилась.

Я почувствовала, как меня схватили за шею, и ощутила холод оружия, приставленного к моей голове.

Подняв глаза, я увидела еще один пистолет, на этот раз в руках Айс и он был направлен на моего обидчика.

– Отпусти ее, Кармин. Тебе нужна я.

– Брось оружие, Морган, и я отпущу.

Айс улыбнулась:

– Ну нет. Я так не думаю.

Один удар обутой в ботинок ноги – и пытавшийся проскользнуть мимо нее мужчина, пролетев полкомнаты, приземлился напротив обеденного стола.

– Отпусти ее.

– Я не могу этого сделать. Я не хочу причинять ей боль, Морган, но, боюсь, что у меня нет выбора. И ты это знаешь. Поэтому, просто опусти пистолет, и после этого я сделаю то же самое.

Повисла тяжелая пауза. Я не могла пошевелить ни одним мускулом, даже моргнуть. Стук моего сердца отдавался в моих ушах. Я попыталась поймать ее взгляд, но единственной вещью, поглотившей все ее внимание, был мужчина, держащий свой пистолет у моей головы.

– Бросай оружие, Морган. Я знаю, что ты думаешь о том, как бы пристрелить меня, но у тебя нет твердой уверенности, что я не успею пустить ей пулю в лоб. Подумай об этом, – его голос был очень спокойным и очень убедительным.

Когда я увидела, что она начала колебаться, я не удержалась и вскрикнула:

– Не слушай его, Айс. Он убьет меня в любом случае. Ты же знаешь.

– Это не входит в мои планы, Морган. Могу дать тебе слово. Ты ведь знаешь, что я держу его.

Ее глаза поймали мой взгляд, и ее лицо на минуту расслабилось.

Моё сердце упало еще ниже: «Айс, пожалуйста. Не делай этого».

Ее рука начала медленно опускаться.

– Нет! Он убьет нас всех! Не делай этого! Пожалуйста!

Она наклонилась и положила пистолет возле ног.

– Отлично, – послышался удовлетворенный голос Кармина. – А теперь отодвинь его подальше. Медленно.

– Айс, нет!

Все еще глядя на меня, она отпихнула пистолет, после чего медленно поднялась на ноги.

Боковым зрением я увидела, как один из мужчин, быстро встав за ее спиной, нанес ей сильный удар пистолетом по шее. Она потеряла сознание и свалилась на пол.

В тот же миг хватка ослабла, я высвободилась и подползла к любимой, приподнимая ее запрокинутую голову своими руками. «Айс? Айс? Черт тебя побери, поднимайся!» И это все, что мне удалось до того, как меня опять схватили и оттащили прочь. Якричала и вертелась в безумном приступе горя и отчаяния, но ничего не могла поделать с той силой, что удерживала меня.

– Уведите ее отсюда, – приказал Кармин.

– Ты сбрендил? – отозвался один из дружков. – Эта сука убила Тони. Давай прикончим ее прямо тут, и все дела.

– Нет. Он сам был дураком, что встал на ее пути. Свалите его в кузов, а ее оттащите в кабину. Шевелитесь.

– Нет! Айс!

В то время как я отбивалась, я увидела, что двое мужчин с явной неохотой поднялись на ноги, схватили мою любовь за лодыжки и потащили ее бесчувственное тело вон из комнаты через те самые разбитые остатки дверей, которые она разнесла, когда ворвалась в комнату. Ее окровавленные руки тянулись за ней по полированному полу, как будто и не принадлежали ей.

– Нет!

Когда она пропала из поля зрения, Кармин усадил меня и повернул лицом к себе, все еще крепко сжимая мои плечи. Его лицо выражало, как это ни странно, сожаление и сочувствие: «Оставайся тут и пригляди за своей подругой. Тебе не причинят вреда, если ты будешь делать то, что я сказал».

Стиснув зубы, я отбросила его руки и беспощадно опустила колено между его слегка расставленных ног.

Быстрым и легким движением он отбил мою неудачную атаку, после чего развернул спиной к себе, схватив мои руки, причиняя сильную боль в плечах. "Оставайся тут," – повторил он, придвинув губы вплотную к моему уху: "Я дал Морган слово, но если ты попытаешься вмешаться, я убью тебя".

– Думаешь, меня это волнует? – Огрызнулась я, резко отодвигаясь от него. – Ты думаешь, меня волнует, что будет со мной после того, как ты убьешь ее?

– Может, и нет. Правда, я думаю, тебя должно волновать, что будет с твоей подругой после всего этого. Она выглядит не слишком хорошо. Ты думаешь, что сможешь просто оставить ее здесь умирать?

– Испытай меня.

И внезапно я отчетливо поняла, что именно ощущала Айс в те минуты, когда ее голос становился внешне тягучим и мягким, наподобие раскаленного асфальта, поскольку сейчас он исходил из моих собственных уст. Так или иначе, внешне совершенно миролюбивый. Весь гнев выплеснулся из меня, оставив внутри только твердый замысел.

В ту же самую секунду я еще вдруг поняла, что могу спокойно и взвешенно говорить о человеческой жизни. И, к тому же, я получала от этого удовольствие.


– Не хочу, – ответил он. – Этот убогий удар тебе удался, и я не сомневаюсь, что при малейшей возможности ты убила бы меня. Думаю, ты понимаешь, мне совсем не хочется, чтобы это произошло. Поэтому, пожалуйста, осчастливь нас обоих и оставайся здесь. Ты не можешь помочь Морган. Смирись с этим. И сделай все возможное для человека, которому в состоянии помочь.

– Ладно, – все так же холодно и отстранено ответила я. – Отпусти меня, чтобы я могла оказать ей помощь.

– Не пытайся сделать ничего экстравагантного.

– Кармин, я об этом даже не мечтаю.

Он отвесил мне приличный пинок, и меня отбросило ко все еще пребывающему в бессознательном состоянии телу Корины. Неуклюже перелетела через нее и очутилась на полу. Когда я, наконец, поднялась снова, то обнаружила смотрящее прямо на меня дуло его пистолета. "Будь умницей. И ты ни о чем не пожалеешь. Прости". И он медленно направился к двери. В этот момент послышался жалобный стон Корины. Как только закрылась дверь, я заглянула в застывшие карие глаза. "Ангел?" – прошептала она.

"Держись, Корина. Я скоро вернусь. Просто продержись до меня".

После этого я вскочила и побежала, буквально одним махом преодолев расстояние до того, что раньше было дверью, а теперь представляло груду щепок. Выскочив во двор, я на мгновение ослепла от света фар тронувшейся машины. Подняв руку и пытаясь защитить глаза, я устремилась вслед за ней, не обращая внимания на летящие в меня из-под колес большие комья грязи.

Находясь в состоянии аффекта, я пыталась схватиться за ручку двери удаляющейся машины в надежде открыть ее. Но, не удержавшись, споткнулась, и меня протащило еще несколько футов, до волдырей обжигая цепляющиеся руки. Затем я была вынуждена отпустить свою добычу.

Молниеносно вскочив на ноги, я продолжила свою погоню, не обращая внимания на камни и еловые шишки, впивающиеся в мои обнаженные ступни и рвущие их на кровавые лоскутки.

Но машина удалялась слишком быстро и скрылась с моих глаз, коротко мигнув стопорями. Последнее, что я видела – как она резко повернула влево, съезжая с лесной дороги. И тут сильный спазм в боку подсказал, что я очень близка к тяжелому обмороку.

Ноги отказали мне, я, рыдая, повалилась на землю, в бессилии стуча по грязи кулаками и выкрикивая имя Айс.

– Кто здесь? – послышался робкий тонкий, полный паники, голосок, пробившийся сквозь мои горестные рыдания.

– Айс!!!

– Тайлер? Тайлер, это ты?

– Айс! Вернись! Не оставляй меня!

Голосок приблизился: "Тайлер. Это я, Руби. Что случилось? Ты ранена? Может быть, позвонить в полицию?"

Опять это слово. Это треклятое ненавистное разящее слово. Большая часть меня издала внутренний истошный крик: "ДА! Позвони в полицию! Сейчас же! Они схватили Айс!»

Но тут вырвалась моя меньшая часть, та, что является более рассудительной, ужаснувшись от мысли, что они могут направить свои пистолеты в не самую подходящую сторону. "Нет!" – мне наконец-то удалось прервать свои рыдания и выкрикнуть: "Не надо полиции!"

Поднимаясь на ноги, я поглядела полными слез глазами на быстро приближающуюся фигуру Руби: "Вызови скорую".

Она остановилась, склонив голову набок: "Ты ранена, Тайлер?"

– Руби, пожалуйста, просто вызови скорую. Срочно!

– Но…

– Срочно!!

Я слегка успокоилась, когда увидела, что, потратив всего лишь мгновение на изучение моей особы, она резко повернулась и начала быстро подниматься на небольшой пригорок по направлению к своему дому.

Постепенно я начала ощущать боль. Ноги ныли, как воспаленные нервы на гниющих зубах, а плечи при каждом вздохе вздрагивали, как от электрического разряда.

Бросив еще одни долгий взгляд в направлении скрывшейся машины, я тоже повернула к дому, где лежала раненая и ожидающая меня Корина.

Прохромав внутрь, я нашла ее лежащей на том же месте, где и оставила. Небольшая лужица крови расползлась по грязному полу слабо освещенной комнаты. Женщина была устрашающе бледной, и на секунду я решила, что ее грудная клетка перестала совершать свои обычные движения. Я кинулась к ней и опустилась на колени, баюкая ее голову в своих руках. " Корина? Ты слышишь меня, Корина?"

После долгой паузы ее веки наконец-то дрогнули и отрылись. Глаза все еще выглядели оцепеневшими. "Ангел?"

Я испытала огромное облегчение: "Господи, благослови. Я уже подумала, что потеряла и тебя". Слезы подступили к глазам, но я не могла позволить им пролиться. Если переполняющее меня горе возьмет верх, то все будет потеряно.

И я не могла допустить, чтобы это случилось.

Пристально глядящие на меня глаза сузились: "И меня? А кого еще ты потеряла? Что случилось? Где все эти мужчины?"

– Они ушли. Забрали то за чем приходили и ушли.

– За чем же они приходили?

Я тяжело сглотнула, стиснув зубы. Губы отказывались двигаться, отказывались помогать застрявшим в горле словам.

– Ангел?

– Просто… просто лежи спокойно, Корина. Руби вызывает скорую. Они уже скоро будут.

– Ответь мне, Ангел.

Я взглянула на нее, зная, что она прочтет ответ в моих глазах.

Ее собственные расширились, а лицо стало изможденным. "О, Ангел", – прошептала она: "О нет!»

Я отвернулась, чтобы не видеть абсолютное горе в ее глазах, понимая, что оно было отражение моего собственного.

– Поп.

– Что?

Я хочу позвонить Попу. Он должен знать, что делать Я сейчас позвоню ему.

Как только я почувствовала, что успокоилась настолько, что могу размышлять здраво, я оторвалась от лежащей на полу Корины и, как во сне, погруженная в себя, направилась к телефону, расположенному в библиотеке.

– Точно. Поп поможет. Он обязан. Он единственный, кто может помочь. О… боже.

С почти болезненной отстраненностью я наблюдала, как мои пальцы набирали номер, нажимая на кнопки. Затем подняла трубку к уху. Два звонка, три, четыре, я уже практически швырнула трубку обратно на рычаг, когда на другом конце линии послышался заспанный голос Попа: "Даа?»

– Поп, это Тайлер, Пожалуйста, приезжай быстрее. Мне нужна твоя помощь.

– Тайлер? Что случилось? Какие-то проблемы? Корина больна? Морган нормально добралась до дома? Я знаю, она бросила грузовик тут…»

"Просто приезжай. Пожалуйста. И… Поп…"

Его голос напрягся: "Да?"

– Прихвати свой пистолет.

Не дожидаясь ответа, я повесила трубку, обхватила себя руками и стала разглядывать библиотеку. На столе аккуратно лежала книга, которую Айс читала в последний день пребывания дома. Между страниц блестела серебряная гравированная закладка, подаренная мной к Новому году. Протянув руку, я прикоснулась дрожащими пальцами к гравировке, обозначающей ее имя, вспоминая полный счастья взгляд на ее лице, когда она открыла подарок.

– Нет, Айс. Пожалуйста. Пожалуйста.

– Ангел?

В мой затуманенный мозг пробился тихий голос Корины, и, повернувшись, я поняла, что абсолютно забыла про ее существование. «Корина… Я»

Она нежно улыбнулась: «Все в порядке Ангел. Все в порядке».

– Нет Корина. Определенно не все в порядке. Я больше никогда не буду в порядке. – Мои руки сами собой поднялись к голове, как огромные скрюченные когти, и вцепились в волосы, дергая и разрывая их. – Неееееееет!!!

– Ангел!!! – несмотря на тяжелое состояние, ее голос был жестким и резким, – Довольно. Ты сильная женщина. Мы обе знаем это. Так начинай действовать в одиночку. Мне необходимо, чтобы ты это сделала. И то же самое делает Айс».

Повернувшись, я взглянула на нее, продолжая держать себя за волосы:

– Айс мертва!

– Ты не можешь знать наверняка, Ангел. Если ли бы ты знала точно, то ты бы не стала звонить Попу и просить помощи. Какая-то часть внутри тебя все еще не потеряла надежду. Так воспользуйся ею и выберись из этого дерьма. Ты должна действовать, иначе надежды действительно уже не будет.

Я чувствовала, как ее слова отзывались внутри меня. Проклятый росток бесполезной надежды распрямлялся и рос, вытесняя все остальные чувства. Было совершенным безумием думать, что у Айс был хоть один шанс вырваться из той западни, куда она угодила. Шансы, что она уже умерла и лежит где-нибудь, холодная и одинокая, ожидающая, когда лесные чудовища устроят пир из ее безжизненного тела, были более чем высоки.

И, к тому же…

Звук колес останавливающейся во дворе машины принял за меня окончательное решение. Бросив Корине быстрый, полный благодарности взгляд, я побежала открывать дверь и увидела Попа в наспех накинутой одежде, спрыгивающего со своего грузовика. Со взъерошенными после сна волосами и винтовкой в руке.

– Добрался так быстро, как только мог, Тайлер. Ну, черт возьми, что здесь происходит?

– Поп, они схватили Айс. Они схватили ее, и нам нужно ее освободить.

– Кто? Кто ее схватил?

– Какая разница? Пошли! Мы должны догнать их, – я отправилась к пассажирской двери грузовика, но была остановлена сильной рукой, схватившей мой локоть.

– Подожди секунду, Тайлер. Возможно, для тебя нет разницы, но для меня этот вопрос может иметь принципиальное значение. Я не вчера родился и не столь наивен, чтобы решить, что это – идиоты Миллисенты, которым она заплатила за грязную работу. Они бы не справились с Морган, даже если она была бы связана по рукам и ногам, а на ее глазах была повязка. А поскольку ты просила захватить мой пистолет, то могу предположить, что эти парни могут и убить, если захотят. Таким образом, если я все правильно понял и не совсем законченный осел, то хотел бы все-таки знать, кто стрелял.

Гладя в его блестящие глаза, я поняла, что попала между молотом и наковальней. Летели секунды, все больше отдаляя Айс и мои надежды. Я действительно не знала, что делать.

Взгляд Попа смягчился: «Тайлер, ты знаешь меня много лет, с тех пор как была ребенком. Конечно, меньше, чем я сам себя знаю, но более чем достаточно. Я думаю, ты понимаешь, что сказанное тобой останется только между нами и не пойдет дальше моих мозгов. Иными словами, я хотел сказать, что больше никому не скажу».

Я была поймана в ловушку. У меня был только этот «странный партнер» и больше помощи ждать было неоткуда. Не то чтобы я не доверяла Попу. Напротив, я спокойно могла доверить ему свою жизнь.

Вопрос заключался в другом – могла ли я также доверить ему жизнь Айс.

На самом деле у меня не было выбора. Для сочинения правдоподобной лжи требовалось время. К тому же, он заслужил, чтобы знать правду.

– Кто они были, Тайлер?

Поколебавшись еще секунду, я выдохнула свое опасение: "Мафия".

Его глаза округлились: "Как в Крестом отце? Такая Мафия?"

Я кивнула.

– Что они сделали с ценой на чай в Тибете?

– Ты клянешься?

– Конечно, Тайлер. Вот те крест.

– Айс является… была наемным убийцей мафии.

– Отец небесный и сын его Иисус, – прошептал он. – Я догадывался, что она не просто механик из маленького городка.

– Нет. Все не так. Шесть лет назад она была осуждена за убийство свидетеля, которого не совершала, – я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Пан или пропал, Ангел. Если он решит навредить, хватай его пистолет, прыгай в его грузовик и жми на газ. – Там-то мы с ней и познакомились.

Его глаза стали еще шире. По идее, если бы я могла, я должна была рассмеяться от картины, которую он сейчас являл собой.

– Тюрьма? Ты там что-то охраняла?

– Нет. Я тоже была заключенной.

– Ты?!? О, нет. Разыгрываешь меня, Тайлер?

– Нет, это правда. Послушай, мы можем продолжить этот разговор по дороге? Нам нужно торопиться.

Послышалась сирена скорой помощи, и это слегка успокоило меня – Корина скоро будет в надежных руках. Как из-под земли появилась Руби, ее лицо выражало один большой вопросительный знак. "Там Корина. Она ранена. Не могла бы ты поехать с ней в госпиталь и убедиться, что с ней все в порядке? Пожалуйста, сделай это для меня. А нам с Попоп надо еще кое-что сделать".

Она попыталась было возразить, но что-то в моем лице заставило ее передумать, поскольку вместо слов она отрывисто кивнула и скрылась в доме.

Я опять повернулась к Попу: "Ну, пожалуйста?"

Встряхнувшись, как будто ото сна, он прищурился, затем отпустил мою руку: "Ладно. Пойдем".

Кивнув в ответ, я кинулась к противоположной стороне грузовика и запрыгнула внутрь. Поп одной рукой завел машину. Одновременно с этим, другой рукой он схватил микрофон радиостанции и прокричал в эфир координаты. "Нам нужна небольшая помощь", – сплюнул он, выжимая акселератор и оставляя позади большое облако пыли. "Держись крепче, Тайлер. Пора поймать этих подонков".

Мы углубились в лес, я указывала дорогу (ну, или ту ее ничтожную часть, о которой знала), а Поп сконцентрировался на вождении. Первое время след был отчетливый и хорошо различимый. Машина покружила по лесу, отъехав несколько сот ярдов, а затем вернулась обратно на дорогу в южном направлении.

Нам удалось проследить след до самой дороги, а затем в четыре глаза внимательно следили за асфальтом, опасаясь, что машина могла неожиданно съехать на какой-нибудь объездной путь.

Боковым зрением я заметила редкие вспышки и, когда подняла глаза, то увидела, что нас догоняют еще два грузовика. «Поп?»

Он бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, после чего переключил свое внимание обратно на дорогу. «Это парни Дрю. Они самые лучшие водители в округе. Можешь не верить, но это так».

Еще несколько миль мы проехали в полной тишине, а затем встал вопрос: в каком направлении двигаться дальше – на восток или на запад. «Куда поедем?» – спросила я.

– Они не сказали, куда ее повезут?

– Нет. Они, вообще, мало чего сказали, за исключением того, что не станут убивать ее в доме, – и я с гневом вытерла уже было начавшие капать снова слезы, затуманивавшие обзор.

– Это старший сказал? Как ты думаешь, не попытаются ли они доставить ее обратно в Штаты?

Я покачала головой. «Не знаю. Есть ли тут какая-нибудь не патрулируемая дорога, по которой проходит официальная граница?

– Здесь нет. А попытка пересечь лес на машине – чистое самоубийство. Через милю такой езды от колес останутся только дыры. А еще вокруг полно ухабов.

Я почувствовала, как сама по себе валюсь обратно на сидение: «Итак, что же нам делать?»

Припарковав грузовик на небольшом расстоянии от перекрестка, Поп выпрыгнул из кабины и медленно направился к точке пересечения дорог. Вылезая из кабины, я услышала, как за нами остановились два других грузовика. Двери открылись и, тяжело ступая, из кабин выбрались двое братьев. Все вместе мы присоседились к Попу, который рассматривал покрытие: «Сколько их было в машине?»

Я на минуту задумалась: «Шестеро. И один в грузовике».

Он поглядел на меня: «Морган?»

Я помотал головой: «Нет. Она… ммм… она убила одного из них. Они бросили его тело в грузовик. Она с ними в машине. Я думаю».

Поп усмехнулся вслед за братьями Дрю. «Черт ее подери». Он вновь поглядел на дорогу, на которой отпечатались частоколом белых костяшек следы от трех грузовиков. «Теперь это большая легковушка, с этого места они поехали гораздо быстрее».

Джон Дрю обошел вокруг места пересечения, затем присел на корточки, рассматривая что-то в юго-восточном углу. Я наклонила голову, но так и не смогла различить – что же именно его заинтересовало. Он разогнулся, вытирая о штаны запачканные руки, и пробормотал, глядя поверх нас: «Похоже, они все-таки повернули на восток».

Поп кивнул: «Похоже, они направляются к границе».

– Как ты можешь быть так в этом уверен? – спросила я.

– Здесь есть глубокий отпечаток – в месте, где машина резко повернула. Следов заноса нет, но гравий осыпался определенным образом.

Я поглядела на него: «Ты офицер полиции или что-то в этом роде?»

Стоящий за мной Том фыркнул, и это принесло мне облегчение. Небольшое, но облегчение.

Джон усмехнулся: «Нет. Хотя я был неплохим охотником».

Широко раскрыв глаза, я поглядела на Попа, понимая, что захожу очень и очень далеко. Но что я могла еще поделать? Поп рассмеялся: «Иногда плохие парни нравятся ему больше, чем хорошие. Черт сбивал его с пути больше чем один раз». И он незаметно подмигнул мне. После этого я окончательно расслабилась, больше не предавая значения его судимостям.

Я снова повернулась к Джону: «А что, если это не они? Что, если это какая-нибудь другая машина. Или грузовик?»

– Оо, это точно была легковушка. Грузовик не мог бы развернуться так быстро.

– Да, но наверняка с тех пор здесь повернула не одна машина…

Поп положил руку на мой локоть. «Тем не менее, это лучший наилучший выстрел, который мы можем сделать, Тайлер», – сказал он мягко.

Я вздохнула: «Я знаю. Я только… Я не хочу делать еще и другие, после того как этот случайно окажется ошибочным. Чем дольше мы без толку будем искать их…»

Том сделал шаг к нам: «А что если сделаем так? Ты и Поп пойдете по наиболее вероятному следу. Здесь миллион немощеных троп и пересекающихся дорог, ведущих на восток. И, если отталкиваться от соображения, что машина могла свернуть на одну из них, нам потребуется некоторое время на поиски. Я продолжу двигаться на юг, а Джон мог бы отправится на запад, миль на двадцать. Если никто из нас не найдет ничего интересного, мы развернемся обратно и направимся на встречу вслед за вами вдоль этой дороги. Если нам удастся что-то обнаружить, мы подадим знак. Ну, как?»

Я благодарно улыбнулась ему в ответ, удивляясь, что вообще могу улыбаться: «Да. Отличный план. Спасибо».

Усмехнувшись, он хлопнул меня по плечу: «Тогда приступим».

ЧАСТЬ 8

Солнце уже стояло высоко в небе, когда мы наконец вернулись на гладкое покрытие автобана после бесплодных поисков по покрытыми рытвинами, заваленными ветками лесным дорогам, пытаясь найти хоть малейший след.

С наступлением рассвета мои надежды стали таять, как месяц в небе. Каждый неверный след, каждая тропинка, которая оканчивалась тупиком, погружали меня все больше и больше в бездну отчаяния. И самое страшное, что я начинала думать, что выбраться мне из этой бездны уже не удастся.

Мой разум рисовал мне ужасные картины безжизненного тела Айс, лежащего где-то в закоулках беспроглядного леса, окружающего нас. Еще более страшными были образы Айс, истекающей кровью, медленно умирающей, не в силах скрыться от ночных чудовищ, которые, почуяв кровь, медленно, но неуклонно приближаются к ней.

Яростно я отметала эти образы, но с каждым часом, проведенным в бесполезных поисках, усталость наваливалась на меня все больше и больше, я уже не могла противостоять тому безумию, которое творилось у меня в голове. С каждым разом картины становились все беспощаднее, все красочнее, они все больше разрывали мое сердце, и я в бессильной злобе, стараясь сдержать крик боли, до крови избивала кулаки о стенку грузовика.

Братья Дрю присоединились к нам на полпути, после того, как обыскали свою часть леса. С еще парой глаз наши поиски стали быстрее, но в конце концов это все равно абсолютно ничего не изменило.

Ненадолго возвратившись в реальность, я потерла свои усталые, покрасневшие глаза, приготовившись к еще одной поездке по еще одной заброшенной дороге с большими ямами по бокам, в которых можно было бы спрятать целый дом. Тут я заметила, что мы направляемся на запад, прочь от восходящего солнца и от очередной дороги. Мое сердце забилось.

– Куда мы едем?

Поп не посмотрел на меня. Его немигающие глаза полностью сосредоточились на дороге. Он был очень бледен, очень усталый и состарившийся.

– Ненадолго домой, Тайлер. Нам надо передохнуть.

– Нет! – закричала я, схватив руль и попытавшись повернуть его, из-за чего мы чуть не съехали в дренажную канаву сбоку дороги. – Нет! Нам нельзя сдаваться!

Он аккуратно, но твердо убрал мою руку с руля и вернул грузовик на прежний курс.

– Мы не сдаемся, Тайлер. Джонни и Томми будут продолжать поиски, пока смогут. А мне нужно сделать один звонок и привести еще помощи. Слишком огромное пространство для трех групп. И тебе нужно поспать. Я не собираюсь смотреть на тебя и видеть, как ты находишься в одном шагу от глубокой-глубокой пропасти.

– Ты не понимаешь!

Съехав на обочину, он остановил грузовик и, наконец, оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть прямо на меня. В его глазах сквозила бесконечная грусть.

– Я понимаю лучше, чем ты думаешь, Тайлер. Я потерял здесь свою дочь, когда ей было семь. Они с подружкой ушли на рыбалку и пропали. Через два дня мы нашли их. Подружка была жива. Моя дочь – нет.

Он посмотрел вдоль дороги, глаза его потемнели, руки сильнее сжали руль.

– Похоже, они шли в темноте. Подружка не могла толком ничего объяснить. Мы нашли их на дне оврага. Моя дочь сломала себе шею.

– Боже, – я закрыла глаза от нахлынувшей боли. – Мне так жаль…

Он опять взглянул на меня: "Спасибо за сочувствие, Тайлер. Это давно случилось, но иногда как найдет, так и не может отпустить… Особенно, когда совсем этого не ожидаешь".

Он нерешительно протянул мозолистую, обветренную руку и нежно коснулся ею моей щеки: "Я не особо люблю банальности. Как правило, они бесполезны. Но, прожив на свете немало лет, я знаю одно. Самое худшее на свете – это потерять надежду. Я много повидал, но никогда не встречал такого человека, как твоя Морган, Тайлер. Если кто и сможет выбраться из этой передряги, то, будь я азартным человеком, поставил бы все свои деньги, что это будет она".

– А если ты не азартный человек? – всхлипнула я.

Его улыбка наполнилась теплом и сочувствием: "Все равно поставил бы. Она особенная. Как и ты. Как-то раз я слышал, как она назвала тебя Ангелом. Ты и вправду ангел. Так что покуда она будет жива в твоем сердце, она не сдастся. Не хорони надежду. Ладно?"

Я слабо кивнула и улыбнулась сквозь слезы: "Ладно".

– Ну вот и хорошо. Давай двинемся скорее домой и позовем еще подмогу. А когда мы найдем Морган, напомни мне свести с ней счеты за то, что заставила меня не спать из-за нее.

Я чуть не рассмеялась: "Договорились. Я даже подержу ее, пока ты будешь их сводить. А потом ты подержишь ее для меня".

Кивнув, он завел грузовик, и мы поехали обратно в город. На моей душе стало намного легче.

Поразительно, каким сильным лекарством может быть надежда.


***

Я села на кровати лицом к изголовью, невидящим взглядом уставившись в окно. Хотя я не спала более тридцати шести часов, сон казался мне бесполезной вещью. Моя душа болела, но, несмотря на это, отказывалась от успокоения, которое мог принести сон, зная, что это будет всего лишь иллюзией. Мне не нужно было это забвение, которое подарит только кошмары, или, еще хуже, счастливые сны, очнувшись от которых, я умру еще раз, когда осознание того ада, в котором я оказалась, нанесет мне удар поддых.

Нет, лучше продолжать бодрствовать и бороться с демонами, которых я могу контролировать, чем заснуть и потерять контроль над хищниками, только и ждущими, чтобы наброситься, когда мое сознание затуманится.

Звуки мирного похрапывания Попа достигли моих ушей. Он спал внизу, в гостиной, неуклюже раскинувшись на диване. Я улыбнулась и поблагодарила Бога за то, что он впустил этого человека в мою жизнь. Со всей округи ему удалось созвать большое количество друзей, которые, как и он, были немногословны и упрямы, и им можно было доверить самое щекотливое и опасное задание.

Руби позвонила нам сразу же после того, как мы вернулись в хижину – с некоторого момента я избегала называть это место домом. Мои недавние слова обрели зловещий смысл. Мой дом был там, где Айс. То место, где ее не было, никогда не могло стать моим домом – сказать, что Корина, хоть и была сильно поранена, тем не менее, быстро идет на поправку.

Руби сказала, что у нее была гематома, что-то типа контузии. Доктор прописал сильно действующее лекарство, чтобы успокоить ее и предотвратить опухоль в мозгу. Как оказалось, хирургического вмешательства не потребуется, чему я была несказанно рада.

Перед тем, как повесить трубку, Руби дала мне понять, что она хочет услышать объяснения, когда все закончится. Если это вообще закончится.

Я подыграла ей и пообещала ей рассказать все, что смогу.

Если я смогу.

Отвернувшись от окна, я откинулась на изголовье, мой взгляд бродил по комнате, старательно избегая подушку, лежащую рядом со мной. Подушку, которую я обнимала последние четыре дня вместо женщины, которую я хотела держать в своих объятиях Или этих дней было пять? Шесть? Время снова стало моим врагом. Ее запах все еще был там, внутри материи, такой успокаивающий и умиротворяющий.

Но как долго он там сохраниться? Хватит ли его на остаток жизни без нее? Будет ли его достаточно, чтобы сгладить боль пустых ночей и разбитых надежд?

Из глаз покатились слезы, и я не пыталась их сдержать, отказавшись от спасительной помощи ее запаха. Сейчас Айс не могла мне помочь. Никто не мог.

Обхватив себя руками, я начала покачиваться, взад-вперед, взад-вперед, пытаясь найти успокоение хоть в этом движении. Слезы продолжали бесконтрольно бежать по лицу, и я их не сдерживала, зная, что это только начало безбрежного океана горя, который пока еще удерживался моей медленно увядающей надеждой.

Спустя много времени, слезы прекратились. Мне стало немного полегче. Горе все равно переполняло меня, нависнув грозовым облаком, но его было уже легче приручить, когда я нашла эту, пусть и такую скоротечную, отдушину.

С этим чувством пришла сила понять, что я не могу пройти через это испытание в одиночку. Протянув руку, я схватила подушку и зарылась в нее лицом, вдыхая в себя экзотический аромат Айс, наполняющий меня спокойствием и помогающий мне укрепить стены, которые почти смыл безжалостный поток горя.

Передо мной пронеслись наши счастливые дни с Айс и, отдавшись этим воспоминаниям, я погрузилась в сон, крепко прижав подушку к телу.

Я проснулась с бьющимся сердцем, убежав от кошмара, преследовавшего меня во сне.

Затем огляделась по сторонам.

И поняла, что кошмар никуда не делся. Он был в реальном мире, только еще более отвратительный, чем самый страшный из моих сновидений.

Тут до меня дошло, что на дворе уже ночь, а значит, я проспала весь день. Скрипнув зубами от злости на себя, я вскочила на ноги и чуть было не упала от боли, пронзившей мои ступни. Оперевшись на край кровати, я несколько раз глубоко вздохнула и попросила мои ноги поддержать тело, не обращая внимания на боль.

Спустя некоторое время они меня, наконец, послушались.

Хромая, я спускалась по ступенькам, боль только еще больше подстегивала мою злость. Правда, когда я посмотрела на часы над камином и увидела, что проспала всего два часа, мой гнев слегка утих, уступив место печали, нахлынувшей на меня с новой силой.

Когда я вошла в гостиную, Поп с серым от изнеможения лицом вешал телефонную трубку.

– Есть новости? – спросила я, боясь услышать ответ.

Он медленно покачал головой: "Нет. Хотя на нас надвигается шторм. Смоет все следы, которые еще остались".

Я проследила за его взглядом. Сквозь расположенное вдоль всей стены окно было видно потемневшее небо с кучевыми облаками, из которых во все стороны разбегались молнии. Дождь еще не начался, но вся природа уже приготовилась к нему, замерев в ожидании. Я повернулась к Попу: "Похоже, нам надо торопиться".

После небольшого раздумья, он захотел что-то сказать, но в последний момент передумал и просто кивнул: "Мда… Пойдем, посмотрим, что мы можем сделать".

Буря началась, как только мы вышли из дома. Только вместо дождя с неба посыпались градины размеров с мяч для гольфа, неистово молотя по земле, как будто мстили за что-то.

– Придется переждать, Тайлер, – констатировал Поп. – Слишком опасно.

– Нет. Дай мне ключи, если сам не поедешь. Я не останусь здесь.

– Тайлер…

– Нет! Я ее там не оставлю, Поп. Не могу. – Я живо представила, как град бьет по ее беззащитному телу, падает на ее лицо, в ее глаза. С трудом отогнав этот кошмар, я продолжила. – Я не могу. Так что или иди со мной, или оставайся. Я же поеду. С тобой или без тебя.

Выхватив ключи у него из рук, я направилась к грузовику, не замечая ударов града.

Бормоча проклятия себе под нос, которые были почти не слышны сквозь шум непогоды, Поп догнал меня, отобрал ключи и залез на место водителя, спихнув меня на пассажирское сиденье.

Спустя несколько секунд мы уже ехали, град отбивал чечетку по крыше кабины и застилал ветровое стекло, сквозь которое уже было невозможно ничего разглядеть.


***

Град вскоре перешел в ливень, который превратил и без того разъезженные дороги в море грязи, которое так и стремилось засосать колеса в свою пучину.

Несколько раз нам пришлось воспользоваться лебедкой Тома, чтобы вытащить наш грузовик, завязший по самые двери.

Но мы продолжали двигаться, подбодренные новостью, которую один из друзей Попа услышал от своего друга, служившего на границе. Хоть это и казалось невозможным, но за последние двадцать четыре часа ни один черный седан не пересекал линию границы в сторону США.

Так что, если только этот источник не ошибся, и если нет какого-либо способа проникнуть через границу, минуя патрули, шанс, что Айс находится где-то на территории Канады, все еще оставался.

Где-то.

День перешел в ночь. Заметно это было только по часам, так как шторм все еще продолжал бушевать, молнии змейками разбегались по небу, на краткий миг освещая всю вокруг, как будто фотограф с гигантской камерой решил сделать несколько снимков, запечатляющих наши поиски.

Потом мы еще раз застряли, и нам пришлось выскочить из машины и позвать на помощь Тома.

– Когда он нас вытащит, мы вернемся домой, Тайлер. Может, в этот момент наши колеса крутятся над ней, а мы этого не знаем. Нужно подождать, когда все успокоится.

– Прости, Поп, но я не могу сделать этого. Ты возвращайся, если хочешь. Я пойду пешком.

– Нет, тебе нельзя идти! Как пить дать, ты потеряешься!

– Наплевать. Я не могу приостановить поиски. Не могу. Прости. – И с этими словами я начала уходить, вся промокшая до нитки, полуослепшая от вспышек, почти безумная в своем стремлении во что бы то ни стало найти тело моей возлюбленной.

– Не делай этого, Тайлер, черт бы тебя побрал!

Я обернулась, завидев свет от фар грузовика Тома:

– Пусть Том тебя вытащит. И отправляйся домой. Со мной все будет в порядке.

С каким-то странным спокойствием я дождалась очередной вспышки, осветившей пространство вокруг, и сошла с дороги, направившись в лес, не обращая внимания на крики, раздававшиеся за моей спиной.

Я слепо продвигалась вглубь леса, чувствуя, как хлестают меня мокрые ветки. Но мне было наплевать. Вспыхнула еще одна молния, и я обнаружила, что передо мной пустота. Я не успела остановиться и рухнула вниз с обрыва, покатившись по насыпи. Камни и ветки кололи и царапали незащищенную кожу и голову.

Наконец, выкорчеванное дерево остановило мое падение. Я врезалась в него коленями, от пронзившей боли из глаз посыпались искры, и я потеряла сознание.

Спустя некоторое время я очнулась, боль утихла, и мне показалось, что наступило забвение. Отлично, подумала я. Я умерла. Теперь я смогу найти ее.

Но боль вернулась, а вместе с ней дыхание и слух. Я услышала, что меня зовут, и с трудом повернула голову в сторону криков. Наверху оврага маячили фигуры Попа, Тома и Джона, пытавшихся разглядеть меня в глубине. Они что-то кричали, но я не могла ничего разобрать за шумом завывающего ветра и бешеного ливня.

В любом случае, это уже было не важно. Я была все еще жива, а Айс исчезла, и только это имело для меня значение.

Я взяла себя в руки и начала высвобождаться из ловушки, в которую попала. Осторожно сев, я двумя руками попыталась вытянуть ногу, застрявшую между корней сосны, в которую мне повезло так неудачно врезаться.

Я чуть было не потеряла сознание, когда наконец нога выскользнула из крепких объятий веток. На месте колена болталась разорванная кожа.

Мне и в голову не пришло позволить капельке крови остановить мои поиски и, сжав зубы, я поднялась на ноги, покачиваясь на ветру и пытаясь поймать потерянное равновесие.

Подняв голову, я увидела, как Том и Джон осторожно спускались по склону. Достигнув, наконец, меня, Том протянул руку, но я отпрянула, обнажив зубы в зверином оскале:

– Не смей трогать меня!

– Давай, Тайлер. Ты поранилась. Возвращайся наверх – надо осмотреть твою ногу.

– Единственное, что мне сейчас нужно, идиот, это чтобы меня оставили в покое.

– Тайлер…

– Трусы! – что-то оборвалось во мне, я понимала, что нахожусь на грани безумия, но почему-то часть меня даже радовалась этому факту: – Вот вы кто! Трусы! Иди домой, Том. Возвращайся в свой теплый и сухой домик. Поцелуй свою жену и не беспокойся обо мне. Просто… иди домой. Я сделаю все сама.

На одну ужасную секунду все мои чувства заменила одна ненависть. Я ненавидела их всех, но, думаю, что больше всего я ненавидела себя.

– Тайлер, пожалуйста…

– Нет! Оставьте меня в покое!!!

Но он этого не сделал, а схватил меня в объятия и сжал так сильно, что я, безумная или нет, не могла вырваться. Как загнанное, раненое животное, я дергалась, била его, царапала, даже кусала, но он продолжал держать меня, не поддавшись моему неистовству.

И когда моя ярость уступила место безысходности, он развернул меня, прижал к себе сильнее и стал поглаживать по мокрым, грязным волосам, бормоча слова утешения, а я тихо рыдала, уткнувшись ему в грудь.


***

– Поп в порядке? – спросила я со своего места на диване. Мое поврежденное колено было тщательно промыто, обернуто полотенцем в несколько слоев и аккуратно уложено на две подушки.

Том вышел из комнаты Корины, куда он положил Попа после того, как мы вернулись в дом. Улыбнувшись мне, он ответил:

– Да. У него небольшая боль в груди. Думаю, от напряжения.

Я выпрямилась на диване:

– Тогда ему нужно в больницу.

– Неее. Он еще упрямее, чем ты, – при этих словах Том подарил мне очень выразительный взгляд, – Я дал ему лекарство, которое он в таких случаях принимает. Он сейчас отдыхает. Немного сна, и ему станет лучше.

– Уверен?

– Да. Такое уже бывало. Доктор Стив проверял его сердце и нашел, что оно, по большей части, в полном порядке. Не волнуйся. Он поправится. – Том пересек комнату и присел рядом со мной на диване.

– Ну, а ты как?

– Все нормально.

– Тебе обязательно надо проверить свое колено, Тайлер. Я не очень хорошая медсестра.

– Ты все сделал правильно. И я сделаю. Имею в виду, проверю колено. Попозже.

Он усмехнулся и посмотрела в окно:

– Я созвонился с Джоном с метеостанции. Дождь скоро закончится, и мы вернемся к поискам.

– Отлично!

Улыбнувшись, он взлохматил мне волосы и повернулся, чтобы уйти.

– Том?

Он обернулся:

– Да?

– Я хочу, чтобы ты знал, что все, что я тебе там наговорила – это все неправда. Я не хотела тебя обидеть. Прости меня.

– Я знаю, малыш. Горе сводит нас с ума, и мы делаем такие вещи, какие бы никогда не сделали в нормальном состоянии. Просто помни, что Морган и мой друг. И я не остановлюсь, пока не найду ее. Никто из нас не остановится.

Внезапно смутившись, я уткнула взгляд в свои руки:

– Знаю, – пробормотала я, слезы подступили к горлу. – Это очень много для меня значит, Том. – Подняв лицо, я серьезно посмотрела прямо ему в глаза: – Мне нужно, чтобы ты верил в это.

– Я верю, Тайлер. Верю.


***

Несколько часов спустя из комнаты Корины послышалось шарканье, и на пороге появился Поп, голова взъерошена, глаза покрасневшие, а на лице торчала двухдневная щетина.

– Как делишки, Тайлер? – спросил он охрипшим ото сна голосом.

– Уже получше. А у тебя?

– Аналогично, – он зевнул, потянулся, потом придвинул кресло к дивану и сел. – Есть какие-нибудь новости?

– Нет.

Он кивнул и выглянул в окно: – Погода разгуливается. Хоть что-то приятное.

– Спасибо небесам за такие небольшие подарки, – прозвучало с сарказмом, но в этих словах была доля правды. Я была на самом краю, но сейчас, как никогда ранее, была полна решимости не поддаваться горю и скорби.

И вправду, к ночи небо расчистилось. Легкий ветерок лениво гулял в кронах сосен, а звезды и луна соткали удивительный узор на ночном небе. Том открыл окно, и в дом ворвался свежий воздух, наполнив его лесным ароматом.

Мы сидели в тишине и слушали кваканье лягушек за окном.

Внезапно они смолкли, и я настороженно посмотрела на Попа, который привстал на стуле, тоже заметив перемену.

– Что это такое? – прошептала я.

– Не знаю. Но собираюсь узнать. Эти твари замолкают, только когда чувствуют опасность.

– Может, медведь?

– Может. А может, и еще кто-нибудь, – взяв стоящее в углу ружье, он передернул затвор, – Оставайся здесь. Пойду проверю.

– Ну, уж нет, – возразила я, поднявшись с дивана и опустив ноги на теплый пол.

– Эй, Тайлер, с твоим коленом нельзя так вскакивать!

– Ничего, позабочусь об этом потом. А сейчас пойдем посмотрим, что там такое.

Пытаясь не потерять сознание от боли, вонзившей свои зубы в ногу и дошедшей даже до живота, я, закусив до крови губу, подошла к Попу и оперлась ему на спину. Мы вышли на террасу.

Внимательно осмотрев окрестности, мы ничего не увидели, кроме деревьев вокруг.

– Готова? – спросил он меня, крепко сжимая ружье.

– Да.

Распахнув дверь ногой, он шагнул за порог и остановился. Я встала рядом.

Стояла неестественная тишина, нарушаемая лишь ветром да падающими листьями.

– Ничего не вижу, – прошептала я.

– Я тоже. Это-то меня и беспокоит.

Я хотела было пошутить, но что-то в его тоне насторожило меня. Я замерла, молясь только о том, чтобы боль в ноге оставила меня хотя бы на секунду.

Потом я что-то заметила. Какое-то движение в кустах, посаженных Айс вдоль дороги. И ветер не имел никакого отношения к этому шевелению. Я вся подобралась, сердце запрыгало в груди, боль куда-то исчезла перед лицом новой опасности.

Поп, тоже заметив движение, поднял ружье и приставил его к плечу.

– Я не в настроении играть в игрушки, так что, кто бы ты ни был, сделай нам обоим одолжение и вылезай оттуда, покуда я не начал стрелять, – его голос был полон решимости.

Шевеление повторилось.

– Давай же, или, клянусь богом, я нажму на курок, и ты уже больше никогда ничего не сможешь сделать.

Спустя момент, из кустов выпрыгнул толстый белый кролик и уселся перед нами, нахально подергивая носом и поглядывая на нас красными глазками.

Я с облегчением оперлась на Попа, но он оставался напряженным, не сдвинув ружье ни на миллиметр.

– Что такое?

– У него на шерсти кровь.

– О, черт, – мои нервы напряглись до предела.

– Последнее предупреждение! Выходи оттуда!

Из кустов поднялась фигура, монстр, вышедший из кошмарных сновидений, весь в крови. Фигура держала в руках пистолет, и он был направлен на Попа.

Крик ужаса сорвался с моих губ.

Но тут какое-то шестое чувство заставило меня кинуться к Попу и отпихнуть в сторону ружье, как раз за секунду до того, как он собрался спустить курок.

– Нет! – закричала я. – Не стреляй!

– Вернись в дом, Тайлер, – приказал Поп, выпрямив ружье. – Я сам справлюсь.

– Нет! – умоляюще закричала я, опять хватаясь за ружье. – Не стреляй! Это Айс!

– Что?

– Смотри же, Поп! Это Айс! Не стреляй! Пожалуйста!

Он прищурил глаза, разглядывая покрытый запекшейся кровью призрак, стоящий перед ним и направляющий на него пистолет:

– Морган? Это ты?

– Отойди от нее, старик. Отойди, пока я не убила тебя.

– Сделай это, Поп! Опусти ружье и отойди. Прошу тебя!

– Но…

– Пожалуйста!!!!

Медленно он опустил ружье и сделал три осторожных шага в сторону, не отрывая глаз от израненного тела Айс и от ее смертельно-холодного взгляда. Дуло ее пистолета следовало за ним.

Оставшись одна, я подняла руки.

– Айс? Это я, Ангел. Пожалуйста, опусти пистолет. Со мной все в порядке. Он не причинил мне вреда. Опусти пистолет.

Дуло метнулось ко мне, выражение лица не изменилось. Если Ангел Смерти имел обличье, то в этот момент он стоял передо мной.

– Пожалуйста, Айс. Опусти его. Никто не сделает тебе больно, любимая.

Она слегка покачнулась, прикрыла глаза на секунду и снова открыла их.

– Ангел? – прошептала она.

– Да, любовь моя, это я, – я попыталась улыбнуться сквозь слезы. – Мы тебя ждали.

Внезапно она согнулась, как будто ее кто-то ударил. Пистолет выпал из рук, и она выползла из кустов. Я чуть не закричала от ужаса,увидев, что они с ней сделали. Почти вся одежда была содрана, из более чем дюжины ран сочилась кровь, на бедре и боку были зияющие дырки от пули. Кровь из огромной раны над бровью залила все лицо. Руки и ноги были поцарапаны, порезаны и перепачканы грязью.

Я кинулась к ней и, крепко-крепко обняв, подхватила на руки.

– Я убила их, Ангел, – сипло прошептала она мне в ухо. – Я убила их всех. Они больше никогда не причинят тебе вреда.

И потеряла сознание, обмякнув у меня на руках. Ее безумное путешествие подошло к концу.

– Пресвятая богородица, – пробормотал Поп. – Я бы никогда не поверил в это, если бы не видел собственными глазами. Сказать честно, я и сейчас не верю.

– Помоги мне отнести ее в дом, Поп, – устало попросила я. – Пожалуйста.

– Нет проблем. Ты держи ее за плечи, а я возьму за ноги. Надеюсь, не уроним.

На счет три, мы ее подняли. Казалось, она весила целую тонну, и мое колено уже начало подумывать о том, чтобы прервать это мероприятие. Сделав несколько шагов, я остановилась. Нога предательски дрожала от боли, не выдерживая лишний вес. Голова Айс болталась между моими руками.

– Нам надо ее положить, Поп. Я не могу…

– Ничего, ничего, Тайлер. Сейчас мы ее аккуратненько положим. И придумаем что-нибудь другое.

В этот момент на дороге показался грузовик, и уже через пару секунд он затормозил в нескольких футах от нас. Из него выпрыгнул Том, на его лице было радостное возбуждение:

– Поп! Тайлер! Джон нашел… Господи боже! Это Морган? Каким образом…?

Я подняла на него глаза:

– Том. Пожалуйста. Помоги. Мы… Я… не могу…

Отодвинув меня в сторону, он наклонился и легко поднял Айс на руки, осторожно прижав ее к груди:

– Куда ее отнести?

– Сможешь отнести ее наверх, в кровать?

– Не проблем. Открывайте дверь.

Поп широко распахнул дверь, пропуская Тома с драгоценной ношей. Я сидела на земле и пыталась собраться с силами, чтобы подняться на ноги.

Странно все это. Боль в колене куда-то исчезла. Похоже, моя радость от того, что я увидела Айс живой, вкупе со знанием того, через что ей пришлось пройти, чтобы вернуться ко мне в таком состоянии, свели мою боль на нет.

Так что я почти влетела в дверь, которую Поп еще держал открытой, ожидая меня, пронеслась по гостиной и, перепрыгивая через три ступеньки, оказалась в спальне. Том как раз аккуратно клал Айс в кровать. Его лицо выражало удивительную смесь горечи, удивления и абсолютного поклонения.

Полагаю, у меня на лице было такое же выражение.

Заботливо уложив ноги и руки в удобное положение, Том, наконец, заметил меня и отошел в сторону, освободив место у кровати. Я опустилась на колени, взяла ее за руку и прижала к щеке. Мои глаза не отрывались от избитого, окровавленного тела.

Но в этот момент я этого не замечала. Не сейчас. Позже.

Вместо этого я смотрела на нее и упивалась тем, что Айс жива и дышит. Она была такой же прекрасной, как и в первый день нашего знакомства. Боже мой, кажется, прошло сто лет с тех пор.

– Нужно скорее отвезти ее в больницу, – нарушил тишину Том.

– Нет, – быстро ответила я. – Никакой больницы.

– Если ты беспокоишься о деньгах, Тайлер, то не надо. Мы…

– Нет. Дело не в этом. Дело в том, что…- я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. – В нее стреляли.

Том посмотрел на меня так, как будто я на его глазах деградировала до уровня младенца:

– Да, я заметил. Вот потому ее и надо отвезти в больницу.

– Ты не понимаешь.

– Скорее всего, нет. Тебя не затруднит объяснить? – в его голосе сквозило раздражение. Что ж, вполне оправданно, учитывая, через что ему пришлось пройти в поисках женщины, которая лежала сейчас, израненная, на этой кровати.

– Первое, что сделают доктора после того, как окажут ей первую помощь, это позвонят в полицию.

В этот момент Поп тоже поднялся к нам.

– И что? Это плохо? Эти парни похитили ее и пытались убить! Думаю, будет хорошей идеей вызвать полицию прямо сейчас!

– Это никому не поможет, Том. Они уже мертвы.

Том повернулся к Попу с расширенными от ужаса глазами:

– Что?

Поп жестом показал на кровать:

– Она убила их.

Том посмотрела на Айс, потом на меня, челюсть у него отвисла. Я кивнула.

– Что, всех?

Я опять кивнула.

– Господи! – прошептал он. – Но… она же может сказать, что действовала в порядке самообороны, правильно?

– Конечно, – ответил Поп, – но только после того, как они закончат ее допрашивать на предмет того, почему мафия так ею интересовалась.

– Оооо…

– Вот именно – ооо…

Том положил руку на лоб Айс и нахмурился:

– Так, ребята, что бы вы ни собрались делать, делайте это быстрее. У нее начался жар.

Тут и я внезапно почувствовала, какой горячей стала ее рука, которую я продолжала держать. Она всегда была горячая, как печка, но сейчас этот жар был неестественным даже для нее. Я взглянула на Попа, страх был отчетливо написан у меня на лице.

– Я спущусь вниз и намочу полотенца. Это немного остудит ее, а мы пока решим, что делать.

– Может, позвать Стива? – спросил Том.

– Он неплох для сельской местности, но, боюсь, у него нет необходимых в данном случае знаний, Томми.

Повернувшись, он вышел из комнаты, оставив нас одних. Свободной рукой я осторожно дотронулась до грязной, окровавленной челки Айс, пытаясь не задеть ее раны. Но это было почти невозможно. Казалось, что все ее тело – одна сплошная рана.

Слезы подкатились к горлу. Но я не позволила им пролиться. У меня будет достаточно времени на это, когда Айс поправится.

Чувствуя необходимость хотя бы на минуту отвлечься от этого страшного зрелища, я повернулась к Тому.

– Когда ты приехал сюда, привез какие-то новости?

Мой друг вздрогнул, как будто очнулся ото сна:

– О! Да! Джон что-то нашел в тридцати милях по дороге, которую мы обыскивали вчера. Вероятно, из-за шторма, мы не заметили этого.

– Он сказал, что это было?

– Нет. Они как раз собирались туда ехать. Что бы это ни было, но они находятся в большом воодушевлении, – он поскреб щетину. – Кстати говоря. Мне тоже нужно съездить туда и посмотреть. Это, правда, ничего уже не изменит.

– Может.

– Что может?

– Может изменить. Если она оставила… ммм… тела.

– Черт! – Том почесал затылок. – Я даже не подумал об этом. – Он покачал головой: – Тогда мне надо срочно поехать и все выяснить.

После того, как Том ушел, в спальню вернулся Поп, нагруженный мокрыми полотенцами.

– Давай, – сказал он, бросив их на кровать. – Надо снять оставшуюся одежду и обложить ее полотенцами. Глядишь, и собьет жар немного.

Поднявшись на ноги, я занялась верхней частью тела, а Поп – нижней. Честно говоря, от ее рубашки остались только жалкие клочки, которые неизвестно каким образом еще держались на ней. Лифчик вообще пропал. Мне не пришлось затратить много усилий, чтобы освободить ее от лохмотьев.

– О… Айс, – простонала я, оглядывая покалеченное тело. Грудь была в кровоподтеках, а через слой крови и грязи просвечивали порезы. Ее бок принял какую-то странную форму, и я поняла, что у нее было сломано несколько ребер. От груди спускалась зияющая, кровоточащая рана, уходившая под джинсы, которые Поп тщетно пытался сейчас расстегнуть. И, конечно, два пулевых отверстия, вокруг которых уже начала разрастаться опухоль. Из них безостановочно сочилась кровь.

Удовлетворенно хмыкнув, Поп наконец расстегнул джинсы и быстрым, но осторожным движением снял с нее брюки вместе с нижним бельем.

Не считая пули в бедре, ноги ее пострадали не так сильно, как остальное тело. Всего-то небольшие порезы на икрах и голенях, а коленки были отбиты и кровоточили.

Вместе с Попом мы обложили ее с головы до ног холодными, мокрыми полотенцами, надеясь, что случится невозможное и жар спадет.

После того, как мы закончили, я спросила Попа:

– Есть какие-нибудь идеи?

– Как раз думаю об этом. У меня есть один дружок, который хорошо управляется со скальпелем. И, кроме того, он умеет держать язык за зубами. Для начала сойдет.

От облегчения я даже присела на кровать.

– Слава богу. Ты позвонишь ему?

– Да, сейчас.

Он не успел повернуться, как вдруг остановился, услышав какие-то крики снизу. Слова было невозможно разобрать, но, судя по тону, было очевидно, что Том изо всех сил пытается не впустить кого-то внутрь дома, а этот кто-то так же упорно пытается попасть туда.

Раздался треск, и я услышала мое имя.

– Ангел!

Я насторожилась, так как ни один мужчина в городе не знал этого моего имени.

Моей первой мыслью было, что это Андре, но он франко-канадец, и в его речи присутствует характерный акцент. У этого же мужчины не было никакого акцента.

– Ангел, ты там? Это Булл! Мне срочно нужно с тобой поговорить!

– Булл? – я медленно поднялась на ноги. – Том, все в порядке! Впусти его! Он наш друг!

Я подбежала к перилам. К этому времени Булл уже был в гостиной, Том стоял рядом. Их лица все еще были разгорячены от спора.

– Ангел! Слава богу, я не опоздал. Где Морган? Мне надо с вами поговорить. Это очень важно.

– Она здесь, наверху, Булл, – ответила я, разглядывая друга, которого не видела около года. Он был все таким же, как и раньше, даже бороду не подстриг к лету.

– А не могла бы она спуститься? Пожалуйста?

– Нет, это вряд ли, Булл. Лучше ты поднимись сюда.

Он снял кепку и нерешительно повертел ее в руках, покраснев до самого кончика бороды.

– Ты уверена?

Я слабо улыбнулась.

– Сейчас не самое лучшее время, чтобы смущаться меня, Булл. Поднимайся.


Ну, хорошо.

Гигантскими шагами он поднялся по ступенькам и замер в ужасе.

– Опоздал, – выдохнул он. – Черт подери. Нет!

Еле дыша, он подошел к кровати и уставился на неподвижное тело Айс. Скупая слеза скатилась по щеке.

– О, боже, Морган, нет. Ты не можешь… Нет.

Я подошла сзади и положила руку ему на плечо.

– Она жива, Булл, – тихо произнесла я, пытаясь смягчить удар. – Они пытались, но им не удалось.

Он развернулся и посмотрел на меня заплаканными глазами, его кулаки сжались так сильно, что побелели косточки.

– Это был…?

Я кивнула.

– По крайней мере, я так думаю. Кавалло среди них не было. Но она знала одного из тех парней. Его звали Кармин. Он, похоже, был за главного.

Он оскалился.

О да, она его прекрасно знала. Кармин был ее другом до того, как переметнулся на сторону Кавалло. Ублюдок. Когда я найду его, я…

– Не утруждай себя. Он мертв.

Глаза Булла расширились.

– Морган?

– Да. Она всех их убила, а потом каким-то образом смогла вернуться обратно, хотя я не понимаю, как ей это удалось.

– Хочешь сказать, что они ее увезли? Живой? Но как?

Я вздохнула:

– Долгая история, Булл. Сейчас главное то, что они больше не представляют угрозы.

– Они и не должны были представлять угрозы, черт побери! – послышался скрежет зубов.

– Что-то случилось?

– Да, – отрывисто ответил он. – Им удалось найти Андре, хотя я и не знаю, как.

– О, боже! С ним все в порядке?

– Он жив. Правда, они его здорово избили, но он жив.

– Это он им сказал?

– Нет. Андре не сказал бы ничего, даже если бы ему иголки пол ногти стали загонять. Он крепкий парень.

– Тогда кто?

– Его друг. Он не мог больше смотреть, как Андре избивают до смерти. Ему удалось отвезти Андре в больницу, а потом он позвонил мне. Но я был в горах и узнал о звонке только сегодня утром. Я ехал весь день и молился, чтобы не опоздать, – он вытер слезы. – Но я опоздал.

Я погладила его по спине, стараясь утешить, но это не помогло. Он был сжат как пружина.

– Булл, ты же не мог этого знать.

– Черт, я должен был знать! – он опять вытер глаза. – Должен был и не сделал этого. А теперь Морган… она… она…

– Она жива, Булл. Жива.

Всхлипнув, он взял руку Айс в свои огромные ладони.

– Прости меня, Морган. Прости, – он взглянул на меня. – Она вся горит!

– Я знаю. В нее стреляли два раза, и все тело ее исцарапано и порезано. Мы как раз собирались звонить одному знакомому за помощью.

– Позволь мне. Пожалуйста. Я не смог этого предотвратить, так разреши же мне это хотя бы исправить, – он умоляюще посмотрел на меня. – Я был полевым медиком во Вьетнаме. Я помню, как это делается. Может, чего-то в жизни я и не знаю, но зато очень хорошо умею управляться с огнестрельными ранениями. Свободной рукой он схватил меня за рубашку.

– Пожалуйста, Ангел. Позволь мне помочь ей. Я виноват перед ней. Я хочу искупить это… Я должен…

Я широко улыбнулась ему.

– Это самое лучшее предложение за сегодняшний день, Булл. Спасибо тебе.

– Нет, Ангел. Это тебе спасибо, – он развернулся и почти столкнулся с Попом, который незаметно вошел и слушал наш разговор. – Ой, извините. Я… я Булл.

– Да я уж понял, – улыбнулся Поп. Они пожали друг другу руки, Поп внимательно разглядывал моего неуклюжего друга: – Давно знаешь Морган, да?

– Да. С тех пор, как она была ребенком. Люблю ее как сестренку. Всегда любил.

Поп кивнул, поджав губы:

– Отлично. У тебя есть с собой инструменты?

– У меня все в грузовике. Сейчас принесу, – взглянув последний раз на Айс, он выбежал из спальни.

– Кажется, нам повезло, – прокомментировал Поп.

– Да уж.

Спасибо тебе, Господи…


***

После того, как Булл отправился за инструментами, Поп тоже покинул комнату под предлогом того, что надо принести воду, мыло и губку, чтобы смыть кровь и грязь с тела Айс и подготовить ее к операции, если так можно будет назвать манипуляции Булла.

Оставшись наедине с Айс, я забралась на кровать и вытянулась вдоль ее тела, прижавшись покрепче. Дотронувшись до волос, я ласково провела по ним пальцем, глядя в ее такое изможденное, избитое лицо.

"Привет, солнышко. Это я".

Я помолчала. "Да ты и сама это знаешь. Ты всегда знаешь, когда я рядом, и не думаю, что сейчас могло что-то измениться, правда?"

Я рассмеялась: "Да, я уже брежу. Скоро и мне потребуется медицинская помощь". Затем всхлипнула: "Я скучала по тебе, Айс. Мне казалось, что я умерла. Как будто кто-то взял мою душу и вырвал ее из меня. А когда я думала, что ты погибла…"

Позволив нескольким слезинкам упасть на ее горячую руку, я продолжила: "Ладно, хватит этого. Ты не погибла. Ты жива, и мы сделаем все возможное, чтобы ты такой и оставалась, ты уж не сомневайся!"

Я улыбнулась, представив, как саркастически поднялась бы ее бровь.

"Да, ты не ослышалась. Я сказала "мы". Ха, тебя ждет тот еще сюрприз, любимая. Ты, которая думала, что недостойна любви и уважения, удивишься, когда увидишь, сколько людей тебя любит. Ты не поверишь, когда узнаешь, сколько людей рисковали жизнями, чтобы найти тех мерзавцев, что похитили тебя". Мои губы расплылись в невольной улыбке: "Ты бы ими гордилась, Айс. Видит Бог, я горжусь ими всеми".

Мои дальнейшие слова прервал приход Булла и Попа. Булл притащил большой рюкзак цвета хаки с красным крестом на нем.

– Подарок от Дяди Сэма, – пояснил он с усмешкой, увидев, как я рассматриваю рюкзак. – Я слышал разговор. Она очнулась?

Я покраснела.

– Нет… Это я… сама с собой разговаривала. Сказала ей, что тосковала и все такое, – ответила я, пожав плечами.

– Хорошо.

– Хорошо?

Положив рюкзак на кровать, он кивнул:

– Да. Где бы она сейчас ни была, она знает, что находится в безопасности. Но не мешает иногда напоминать ей об этом еще и еще раз. Особенно, когда ее тело разрывается от боли.

Он ласково улыбнулся и положил руку мне на плечо:

– Она прошла через ужасные вещи. Ей необходимо слышать твой голос, чтобы знать, что это все было не напрасно.

– Думаешь, она слышит меня?

– Безусловно. Даже если она ничего не отвечает, она слышит тебя. Я уверен. Так что продолжай с ней разговаривать. Не обращай на меня внимание. Это только облегчит мне работу, – он криво усмехнулся. – Особенно, если она вдруг вздумает очнуться, увидит мое лицо и решит, что оно будет смотреться лучше, если его немного подправить".

Вспомнив, что она сделала с бедным доктором, который пытался всунуть трубку ей в нос, когда она была без сознания, я не смогла удержаться от смеха:

– Что ж, обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы твое лицо осталось таким же симпатичным, как и сейчас.

Ой-е-ей! За прошедший год я совсем забыла, что он был ко мне сильно не равнодушен.

Булл покраснел так, что мог бы зажечь костер на другом берегу озера.

Поп рассмеялся, от чего Булл сразу нахмурился, и ситуация немного разрядилась.

– Ну что, Тайлер, давай вымоем ее, чтобы этот профессор скорее занялся своим делом.

Мы взяли по полотенцу и начали отмывать изувеченное тело. Сначала я делала это очень осторожно, стараясь не причинить еще большей боли, но потом Булл довольно резко посоветовал мне поднажать. Мне пришлось его послушаться, и я стала мыть ее тщательнее, что неизбежно привело к тому, что несколько раз неаккуратно задевала открытые раны.

Но Айс даже не дернулась. Не пошевелилась она и тогда, когда Булл, обрабатывая дыры от пуль, залез тряпкой прямо в рану и начал вымывать оттуда застывшую кровь.

Я в страхе следила за его движениями.

Он бросил грязную тряпку на пол и достал из рюкзака маленький фонарик. Подойдя к изголовью, своими огромными руками начал осторожно ощупывать ее затылок, пару раз нахмурившись от того, что ему удалось там обнаружить. Потом, оттянув веки, посветил сначала в один, потом в другой глаз и бросил фонарик обратно в рюкзак.

– Ну что? – Поп оказался проворнее меня.

– У нее пара довольно больших шишек справа на голове, и левый зрачок слабо реагирует на свет. Похоже, что ко всему прочему у нее еще и сотрясение мозга.

Он обратился ко мне:

– Когда она с тобой говорила, как она тебе показалась?

Я подумала немного:

– Ну, вначале она не узнала Попа, но, с другой стороны, он направлял на нее ружье, так что, думаю, это простительно. Потом мне показалось, что она и меня не узнала, но когда я позвала ее, она опустила пистолет и вышла ко мне.

Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить детали: – Она сказала, что убила их всех и что они больше не причинят вреда. Потом отключилась.

Он кивнул:

– Что ж, это хорошо.

– Так она из-за контузии не реагирует на боль?

– Частично. Добавь к этому полное истощение, и, вполне вероятно, мы получим правильный ответ.

– Вполне вероятно? – спросил Поп, насупив брови.

Булл развел руками:

– Сожалею, но я только могу строить предположения. Одна лишь томограмма мозга скажет точно. Но у нас практически ни одного шанса сделать ее незаметно от окружающих…

Оба мужчины повернулись ко мне, и я снова почувствовала груз ответственности, свалившийся на меня.

Инстинктивно посмотрела на Айс, надеясь получить от нее какой-нибудь совет. Что бы ты сделала на моем месте, Айс? Доверилась бы ты Буллу, или захотела знать абсолютно точный диагноз?

Я засмеялась, и Поп с Буллом посмотрели на меня так, как будто у меня выросла вторая голова.

Я знаю, что бы ты сделала, любимая. Ты бы отвезла меня в больницу так быстро, что шины на грузовике оплавились от скорости.

Протянув руку, я намотала на палец локон ее волоса, пытаясь восстановить связь между нами.

Но ты – не я. И, как бы это не было прискорбно, ты не сможешь мне в этом помочь.

Я вздохнула.

Так что у меня было только два выбора – или поверить Буллу и надеяться, что он окажется прав, или отвезти тебя в больницу, откуда тебя в цепях депортируют в Штаты.

Внезапно перед глазами всплыл кошмар, преследовавший меня во снах весь этот год, и я поняла, что принять решение не так уж и сложно.

Без колебания посмотрела в глаза Буллу.

– Я тебе верю, Булл. Знаю, что и Айс тоже верит, – я улыбнулась.

– Ну что, давайте, займемся работой и поставим эту лошадку на ноги.

Усмехнувшись, Булл похлопал меня по плечу и начал копаться в рюкзаке, доставая оттуда разные причудливые инструменты, как фокусник достает из шляпы кроликов, и раскладывая их на кровати.

– Ты что, ограбил госпиталь? – наконец спросила я, оправившись от шока.

– Нее. У меня есть друг, который продает мне такие штуки, – он пожал плечами. – Ничего особенного.

– И ты все время возишь их с собой?

Он рассмеялся:

– Когда ты сопровождаешь группу охотников, мнящих себя профи, а потом ночь или две выковыриваешь из них пули при помощи щипчиков для бровей и зажигалки, ты вскоре понимаешь, что лучше всегда быть во всеоружии.

Он поднялся на ноги.

– Пойду помою руки, и начнем.

– А что делать мне? – поинтересовалась я.

Он нежно улыбнулся:

– Просто держи ее за руку. Лучше лекарства для нее сейчас не придумаешь.

Я кивнула.

С этим уж я смогу справиться.


***

Спустя несколько часов все было закончено.

Айс лежала по середине нашей большой кровати, такая маленькая и хрупкая, с ног до головы перевязанная белоснежными бинтами.

Из-под повязки на левой руке торчала трубочка, которая шла наверх к импровизированной капельнице, привязанной к вешалке для пальто.

Булл поменял капельницу, добавив туда еще одну дозу морфия, и снял окровавленные перчатки. Удовлетворенно хмыкнув, он потянулся и покрутил затекшей шеей, отчего все позвонки захрустели.

– Она проспит еще некоторое время.

– Мы можем еще что-нибудь сделать для нее? – спросила я со своего места рядом с кроватью. Колено надсадно ныло и жгло, но я не обращала на это внимания.

– Нет. Теперь дело за ней. Пусть отдохнет – ей нужны силы для выздоровления. Она проснется, когда будет готова к борьбе.

Тяжело поднявшись, я подошла к Буллу и сердечно обняла его, крепко прижавшись к широкой груди:

– Спасибо тебе, – прошептала я в рубашку. – Господи, что бы я без тебя делала? Ты спас ее. Я никогда этого не забуду. Никогда.

Вместо ответа он тоже сжал меня в объятиях и, подняв в воздух, усадил на кровать рядом с Айс.

– Пришло время посмотреть и на твои раны, – сказал он, ухмыляясь.

– О, нет. Не надо, правда, – я попыталась сопротивляться, но он уже начал развязывать полотенце, которое мистическим образом еще держалось на ноге. – Не нужно…

– Цыц!

И я сдалась.

Но назло приняла немного оскорбленный вид, чтобы он не подумал, что со мной так просто справиться. Сложив руки на груди, я наблюдала, как Булл осматривает колено.

– Неплохо. Кто-то его очень хорошо очистил.

– Это Том, – ответила я и взглянула на Попа, который во время операции молчаливо исполнял все просьбы Булла, находясь мыслями где-то далеко. – Кстати говоря, а где он?

– Недавно болтал с ним. Сказал, что не мог связаться с Джоном по рации и поэтому ему пришлось туда вернуться, чтобы проверить, все ли в порядке.

Я подобралась:

– А что, какие-то проблемы?

Поп пожал плечами:

Да нет. Вероятно, Джона и ребята не было в грузовиках. Они могли обследовать свою находку и не слышать вызова.

– Но это уже было некоторое время назад. Неужели никто не связался и не сообщил, как идут дела?

Поп не выглядел обеспокоенным:

– Дай им немного времени. С ними все будет хорошо.

Кивнув, я повернула свой взор к Буллу, который с коварной ухмылкой сидел передо мной, держа громадный шприц.

– Что…?

– Брось, Ангел, это всего-навсего маленькая иголочка.

Он издевается надо мной!

– Для тебя, может, и маленькая…

– Ну ладно, – он отложил шприц в сторону: – Но знай, что без этого тебе будет больнее, когда я начну накладывать швы.

– Ш-швы???

Я услышала, как сбоку прыснул Поп, и бросила на него испепеляющий взгляд. Еще раз оценив большущую иголку в руках этого огромного человека, я попыталась принять бравый вид:

– Да не так уж оно и плохо, – и с деланно веселым видом покачала ногой, отчего чуть не откусила себе язык от боли, выстрелившей в колено.

– Ну, видишь? – процедила я сквозь зубы.

Булл загоготал:

– Ага, вижу.

Взяв за плечо, он откинул меня на спинку кровати.

– Просто закрой глаза и думай о приятном. Это всего лишь маленький укольчик. Ты ничего не почувствуешь.

– Знаешь что? – сказала я, придя в себя, – тебе повезло, что ты вооружен, а не то я не смогла бы противостоять искушению сделать язвительное замечание, опровергающее твою последнюю фразу, – я хитро ухмыльнулась. – Или подтверждающее.

Он побледнел, почувствовав угрозу, потом густо-густо покраснел. Поп закашлялся от смеха и чуть не подавился, тоже поняв шутку.

Мой собственный смех был прерван иголкой, которая вонзилась под кожу, и я почувствовала, как жидкость неприятно проникает внутрь.

– Ооо, – сердито протянула я.

– Так тебе и надо, – последовал безжалостный ответ, – А теперь сиди смирно – пусть оно начнет действовать.

Ох, как же мне хотелось обругать его такими словами, что у него уши в трубочку свернутся, но потом я мудро решила, что буду достойней выглядеть в глазах противника, если сохраню гордое молчание.

По крайней мере, пока он размахивает перед моим носом всякими острыми предметами.

Спустя пару минут, он вернулся с нитками, и не успела я опомниться, как наложил несколько ровных швов.

– Спасибо, Булл. Прости меня за эти выкрутасы.

Сдернув перчатки, он усмехнулся:

– Да ладно, чего там. Ты вела себя гораздо лучше того ноющего охотника с задницей, полной картечи, это уж точно.

Прищурив глаза, он обеспокоено глянул на меня:

– Знаешь, что у тебя такие круги под глазами, что они скоро станут размером с озеро. Когда ты спала в последний раз?

Застигнутая врасплох, я принялась что-то мямлить:

– Гммм… мм… я… я не помню.

– Так я и думал. Тебе срочно надо отдохнуть. Давай-ка, забирайся на кровать и устраивайся рядом с Морган. Я за вами присмотрю.

– Тебе тоже нужно поспать, – заметила я, видя, как он изможден.

– Да, но я не могу делать два дела одновременно, – он слабо улыбнулся, и я почувствовала, что он что-то скрывает. – Кроме того, мне кажется, что Морган будет спать спокойнее, зная, что ты рядом.

– Ох и хитрец ты!

Он пожал плечами:

– Но ведь сработало же!

– Да.

– Вот и славненько, – он подмигнул мне. – Приятных сновидений.


***

Спустя некоторое время что-то, я не сразу поняла что, выдернуло меня из глубин беспокойного сна.

Потом это повторилось, и я сразу же поняла, что меня разбудило.

Айс пошевелилась и застонала.

Сон как рукой сняло, и я с ужасом обнаружила, что в забытье сна по привычке приняла свою любимую позу – прижалась к Айс, положила голову на плечо, обняла рукой за талию и перебросила одну ногу поверх ее ног.

– О боже, Айс! Прости меня! Я случайно…

– Ангел…

– Я здесь… Прости меня, любимая… – я хотела коснуться ее, но увидела, что веки ее опущены, но глаза под ними непрерывно движутся.

– Айс?

Ее лицо покрылось липким потом:

– Ангел! Нет!

Рука дернулась, и трубка капельницы выскочила из-под повязки, оттуда хлынула кровь, заливая белое покрывало.

– Отпусти ее, сволочь!

– Айс! Не надо! – я попыталась утихомирить ее, но она яростно отпихнула меня, покрывало оказалось сброшено на пол.

– Отпусти ее, Кармин… Вот так, отпусти ее, или я вырву твое сердце и заставлю сожрать его.

– Айс… пожалуйста… – я хотела погладить ее, чтобы успокоить и дать понять, что я жива и в безопасности, но не смогла найти ни одного не израненного места. Тогда я придвинулась губами поближе к ее уху и начала шептать: – Айс, я в порядке. Со мной все хорошо. Кармина здесь нет. Это тебе просто снится. И все. Это только сон.

– …Ангел?

– Да, дорогая. Это я. Ты в безопасности. Нам никто не причинит вреда, я обещаю.

Прошла секунда, и ее тело расслабилось. Я облегченно вздохнула.

– Ангел! Неееееееет!!!

Она затряслась в агонии, как будто в своем бреду вырывалась из стальных цепей, сковавших ее тело. Со страхом я смотрела, как ее лицо исказил нечеловеческий оскал, а сквозь крепко сжатые веки потекли слезы.

– Айс, – прошептала я на ухо, стараясь, чтобы она не ударила меня головой, – Айс, спокойно. Все хорошо. Я здесь, с тобой, – я положила руку ей на грудь в надежде успокоить, но сразу отдернула – она была скользкой от крови.

Я всеми силами пыталась сохранить самообладание, зная, что если она каким-то образом почувствует мое состояние, то это еще больше усугубит ситуацию. Вытянув шею, я старалась высмотреть хоть кого-нибудь внизу, недоумевая, почему же они сами не услышали, что тут происходит, и уже не прибежали на помощь.

Ее тело опять заколотилось, руки и ноги дергались в слепой ярости. Ей удалось освободить одну руку от пут, которые связывали ее в бреду, и над моей головой просвистел кулак, который задел бы меня, если бы я вовремя не пригнула голову.

Она размахнулась для еще одного удара, я отпрянула от нее и, перевалившись через край кровати, упала на пол. Быстро оправившись, я залезла обратно, крича о помощи.

На груди расползалось большое кровавое пятно, а она продолжала биться в агонии.

Внизу застучали ботинки, я продолжала свои попытки утихомирить ее, при этом не дотрагиваясь, так как на любое прикосновение последовал бы быстрый и мощный удар.

Меня подхватили руки, и я оказалась на полу, а Том схватил руку Айс и прижал ее к кровати. Поп держал другую руку, а Джон, самый крупный из всех, не считая Булла, боролся с ногами.

Рыча и воя, как раненное животное, Айс собрала все свои силы перед лицом этой новой для нее угрозы и яростно отбросила держащие ее руки, тело ее дергалось в конвульсиях. Выругавшись, мужчины кинулись обратно, пытаясь удержать ее, пока Булл, лихорадочно роящийся в своем рюкзаке, не найдет успокоительное.

Вытащив уже наполненный шприц, Булл встал между Томом и окном.

– Так, держите ее. Мне надо… черт!

Шприц пролетел над моей головой, а Булл, потерявший равновесие, упал, чуть не раздавив меня.

– Держите ее, черт бы побрал! Она же порвет все швы!

– Мы делаем все возможное! Она сильнее медведя!

– Ангел!!!

У меня что-то надломилось от мольбы в ее голосе, и я рванулась к ней, отпихивая мужчин:

– Айс!!!

– Ангел!!!

Она протянула дрожащую руку, и я хотела схватить ее, но тут Булл отодвинул меня, собираясь сделать еще одну попытку ввести ей успокоительное. Я попыталась протиснуться, но он, злобно зарычав, отпихнул меня бедром, не давая приблизиться к кровати.

– Переверните же ее, черт! Мне надо…

Он отступил на шаг, уворачиваясь от удара, и я не упустила эту возможность, проскользнув в освободившее пространство, и бросилась на кровать, закрыв Айс телом.

– Хватит! – закричала я. – Отойдите! Сейчас же!

Все четверо ошеломленно уставились на меня, но, тем не менее, подчинились.

Потом я повернулась к Айс и увидела, что мои подозрения оправдались.

Она очнулась. Широко раскрытые глаза были наполнены безумным горем.

– Ангел? – в ее голосе звучала такая обнаженная боль, что мое сердце чуть не остановилось от разрывающей меня жалости.

– Я здесь, солнышко. Я здесь.

Она хотела дотронуться до моего лица, но отдернула руку:

– Прости меня. Прости, прости меня. Я пыталась тебя спасти. Я…

– Айс! Ты спасла меня! Я здесь! Прямо перед тобой!

Но он меня не слышала и продолжала смотреть как на привидение:

– Пожалуйста, прости меня, Ангел. Я не смогла…

В этот момент Булл, воспользовавшись тем, что Айс немного успокоилась, обнажил ей бедро, быстро впрыснул лекарство, и так же быстро отошел на безопасное расстояние.

Глаза ее злобно сверкнули, потом закатились "…не смогла спасти тебя…" пробормотала она перед тем, как отключиться.

Я в ярости развернула Булла к себе лицом.

– Зачем ты это сделал?

Как я хотела ударить его в этот момент!

– Зачем?

– Ей нужно было успокоиться, Ангел, – резонно заметил он. – Швы должны зажить немного.

– Ты идиот! Она думает, что я мертва! И когда действие твоего лекарства пройдет, как, ты думаешь, она будет реагировать? Для нее ничего не осталось тут! Ничего!

От осознания сделанной ошибки у него расширились глаза:

– Прости меня. Я не…

– Конечно!!! Ты не подумал!!! Ты не поверил мне! Ты вообще ничего не сделал!!!

– Ангел… – попытался влезть Том, и я обернула свой гнев на него:

– Она не опасное животное, которое нужно накачать транквилизаторами до бессознательного состояния. Она женщина, которая думает, что ее любимый человек погиб. Как бы ты чувствовал себя на ее месте?

Не в силах выдержать мой взгляд, он опустил глаза, не ответив.

Я повернулась к остальным:

– Ну? А как бы вы себя чувствовали?

– Ты звала на помощь, Тайлер, – наконец выдавил из себя Поп. – Никто из нас не сталкивался с этим раньше. Может, мы и сделали ошибку, но она была из благих побуждений.

При этих словах я почувствовала, как моя злость испарилась. Я вздохнула и разжала кулаки:

– Я знаю, Поп. Я просто хотела побольше с ней побыть, вот и все. Я бы хотела… ладно, сейчас это не имеет значения.

Я виновато повернулась к Буллу:

– Прости, что накинулась на тебя. Ты сделал то, что нужно было сделать.

Он улыбнулся и положил свою тяжелую руку мне на плечо:

– Да ладно, не волнуйся. В следующий раз я буду внимательнее относиться к твоим инстинктам.

– Будем надеяться, что другого раза не будет, – я улыбнулась, чтобы разбавить горечь своих слов.

Он кивнул:

– Как насчет того, чтобы развязать повязки и осмотреть ее?

– Отличное предложение.

Как выяснилось, повреждения были не настолько серьезными, как это показалось на первый взгляд. Хотя она разорвала несколько швов на длинном глубоком порезе на животе, состояние остальных ее ран ухудшилось только слегка и, при небольшом усилии с нашей стороны, относительно быстро перестали кровоточить.

Наибольшую опасность представляла ее лихорадка, температура временами подскакивала настолько высоко, что Булл опасался приступа. Мы купали ее в прохладной воде, стараясь, насколько это возможно, сбить жар, чтобы антибиотики, которые ввел ей Булл, смогли как следует потрудиться.

Когда все слегка успокоилось, я, наконец, осознала, кто откликнулся на мой зов о помощи. Лежа на постели рядом с Айс, я как будто впервые заметила Тома и Джона, которые, когда основная опасность отступила, были здесь как бы и не к месту.

– Вы нашли то, что искали? спросила я.

Джон кивнул:

– Да. Мы нашли машину. По крайней мере, то, что от нее осталось.

– Я села чуть ровнее, положив руку Айс на колени и крепко сжав ее.

– Где?

– Примерно в тридцати или около того милях южнее, на одной из проселочных дорог, которые мы прочесывали. Если по прямой, то, конечно, ближе. Машина съехала с дороги и врезалась в дерево. На очень большой скорости.


Почувствовав, как кровь схлынула с моего лица, я сжала не реагирующую руку Айс еще крепче:

– Что случилось?

Прежде чем опять повернуться ко мне, Джон посмотрел на Тома и Попа:

– Шофер погиб мгновенно. Руль насквозь пробил его грудную клетку.

Я почувствовала, что мой желудок сжался, и сглотнула, чтоб подавить приступ тошноты. Сама не знаю почему, я кивнула, чтоб Джон продолжал. Джон почесал бороду, вздохнул:

– Парень на пассажирском сиденье, думаю, вылетел через лобовое стекло и врезался в дерево. Он, вероятно, тоже умер достаточно быстро.

– А остальные?

– Они выжили. По крайней мере, выжили в аварии.

Я ждала, продолжения, но Джон вновь посмотрел на своего брата и Попа. Трое мужчин переминались с ноги на ногу, очевидно не желая что-либо добавлять к сказанному.

– Пожалуйста, – попросила я. – Мне нужно знать все.

Поп вышел вперед и положил руку мне на плечо:

– Тайлер, те, кто причинили боль Морган, уже мертвы. Лучше на этом и остановиться.

Да, это было бы лучше. Я не пожалела бы никаких денег, чтобы только не слушать продолжения. Но я не смогла бы, как просил Поп, просто все взять и забыть. Я должна была знать, что случилось. Айс точно никогда не расскажет мне об этом, и пустота недоговорок будет разрастаться с каждым новым днем.

– Пожалуйста, расскажи мне. Пожалуйста.

После еще нескольких нерешительных взглядов Том, очевидно, решился и, сделав шаг вперед, фигурально выражаясь, взял быка за рога.

– Это было как, – он развел руками, подыскивая подходящие слова, – как будто стая волков напала на них. Это было, – он сглотнул, заметно бледнея, – ужасно.

– Насколько ужасно.

– Ужасно.

– Может быть, волки там действительно побывали. Я имею в виду, после.

Том и Джон покачали головами.

– Нет, – ответил Джон. – Крови было не настолько много.

– Значит, до? – спросила я, пытаясь вникнуть в происшедшее, что удавалось мне с трудом: – Может быть, она оставила их умирать, а потом кто-то закончил работу?

Оба вновь покачали головами.

– Извини Тайлер, – сказал Том, – но все было не так.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что у всех у них были огнестрельные ранения в голову. У двоих раны были за ухом. У одного – в висок. На нем по непонятной причине также были следы насилия.

О, я знала причину. Я знала ее также хорошо, как знала, кто именно был убит выстрелом в висок. Тот, кто приставил пистолет к моему виску.

– Кармин.

– Что? – спросил Том.

– Кармин. Это он заставил Айс бросить пистолет, угрожая, что убьет меня.

Молча слушавший Булл кивнул головой:

– К тому же он был ее другом. И предал ее. Она никогда не прощала предательства. Теперь, если все это суммировать, да прибавить, что эти идиоты в нее стреляли… Я вообще удивлен, что от них хоть что-то осталось.

Тошнота, которая мучила меня с самого начала разговора, наконец, победила. Желудок сдавили спазмы, и я поспешно свесилась с края кровати.

Булл отреагировал мгновенно, подхватив меня и подставив таз, который он использовал, когда промывая раны Айс. Хотя в моем желудке ничего не было, спазмы прекратились не сразу. Я задыхалась и стонала, отчаянно пытаясь восстановить дыхание, пока видение Айс и мужчин, убитых ее, проносились перед моими глазами безостановочной вереницей, заставляя желудок сокращаться снова и снова.

Когда мышцы, наконец, расслабились, я упала на постель, едва чувствуя влажное полотенце, которым Булл обтирал мои лоб и лицо.

– Ты в порядке? – спросил он с той же интонацией в голосе, с которой в подобных ситуациях говорила Айс.

– Не уверена, – ответила я честно.

А главное, буду ли я когда-нибудь еще в порядке?

Дело было даже не в том, что Айс убила этих троих. Это могло бы быть следствием прошлой жизни, но за время похищения Айс и моих последующих поисков, я узнала о себе очень темный и не слишком приятный секрет. Секрет состоял в том, что я сама убила бы их, будь у меня такая возможность, за то, как бездушно они разлучили нас. Дело было не в убийстве. А в том, как она их убила. Я, наконец, заметила, что Булл продолжал смотреть на меня, его рука лежала на моем плече. Выпрямляя затекшие ноги, я слегка отодвинулась от него.

– Что происходит, Ангел? – спросил он спокойным мягким голосом.

Я сглотнула и непостижимым образом умудрилась улыбнуться.

– Я… думаю, мне нужно немного свежего воздуха.

– О, – слегка помрачнев, он выпрямился в полный рост и посмотрел на меня.

Я попыталась улыбнуться шире:

– Честно, Булл, я в порядке. Мне просто… понимаешь… нужно выйти на пару минут, – чтобы придать правдоподобности своим словам, я встала с постели.

– Я буду снаружи, у воды. Позови меня, если она придет в себя.

Он посмотрел на меня, как будто собираясь что-то сказать, но через мгновение его плечи опустились, и он просто кивнул в знак согласия:

– Хорошо.

– Прекрасно, спасибо. – Когда я спустилась вниз по лестнице, то увидела, что Поп положил трубку телефона. Я вопросительно посмотрела на него. Он слегка улыбнулся:

– Руби, – объяснил он. Корину выписали. – Поеду, привезу их домой. Моя улыбка на этот раз была естественной. Я ждала их с распростертыми объятьями, особенно Корину, которая, как я чувствовала, могла дать столь необходимые мне ответы.

– Спасибо, Поп. Это великолепные новости.

– Да, – он посмотрел на меня, сощурив глаза. – Ты уверена, что с тобой все будет нормально, Тайлер? Сейчас, на мой взгляд, ты выглядишь не слишком хорошо.

Я осознала, что киваю, мои губы двигались помимо моей воли, произнося ложь, которая так естественно слетала с языка.

– Я в порядке. Правда. Мне просто нужно немного свежего воздуха, вот и все.

Во взгляде, которым он меня наградил, ясно читалось, что мне ни капли не поверили. После небольшой паузы он пожал плечами.

– Делай то, что считаешь нужным.

Я кивнула:

– Спасибо, Поп.


***

Незаметно для себя я дошла до маленькой зеленой пристани. Это было чудесное прохладное и молчаливое место, не задающее вопросов. За что я была ему особенно благодарна.

Моя голова раскалывалась от противоречивых эмоций, ей вторило сердце.

Я опустилась на деревянные мостки и спустила ноги в воду, наблюдая, как месяц играет в салочки с небольшими волнами, поднятыми освежающим бризом. А я сидела, прислонившись спиной к одной из свай, удерживающих пристань на берегу, уходящей другим своим концом в блестящее от лунного света мелководье.

Айс провела немало зимних дней, обучая меня медитации. И сейчас я всеми силами пыталась применить эти знания, очищая сознание от навязчивых мыслей и концентрируясь на собственном дыхании. Я не заметила, как выпала из реальности, погрузившись в сон.

Я обнаружила себя стоящей посреди грунтовой дороги, ведущей неизвестно куда. По законам, которые существуют только в снах, на мне не было ничего, кроме простыни, обернутой вокруг тела и развевающейся на ветерке, царившем в лесу, посреди которого я очутилась.

Ночь была ясной, со звездами, которые, как мне показалось, двигались над головой сами по себе в грациозном медленном танце под музыку, известную только им.

Я попыталась обернуться, чтобы пройтись, осмотреться вокруг, но ноги словно приросли к земле. К земле, которая не была ни холодной, ни теплой, ни сырой, ни сухой, к земле, которая просто была.

Посмотрев на свои ноги, я увидела, что они скрыты в мягком белом стелящемся тумане, который словно в сказке окутал лес.

Возможно, следовало бы, но я не испытывала страха. Только предвкушение. Я не знала, что меня привело в это место, но ощущала, что причина все же существует.

Мои размышления были прерваны парой ярко светящихся фар, которые неслись сквозь туманную лесную чащобу подобно белому рыцарю на разгоряченном коне. У меня не было другого выбора, кроме как стоять и смотреть на то, как далекие отблески постепенно превращаются в несущийся автомобиль. Он мчался на высокой скорости по дороге, а я стояла у него на пути и не имела никакой возможности сойти.

Мой рот широко открылся в немом крике, поскольку ноги не слушали отчаянных сигналов, которыепосылал им мозг.

В последнюю секунду автомобиль резко свернул влево и, съехав по небольшой насыпи в ближайший подлесок, остановился как вкопанный. Раздались звуки гнущегося металла и бьющегося стекла, об ствол очень старого и очень крепкого дерева, которое почти не отреагировало на ужасный удар.

Затем в лесу снова наступила тишина.

Я с ужасом смотрела на груду обломков, понимая, что после такого, наверняка, никто не выживет. Мне следовало бы бежать туда, но, как я уже говорила, мои проклятые ноги словно приросли к земле, игнорируя даже более простые команды, чем просто двигаться.

И в этот момент, к моему удивлению, открылась одна из задних дверец, и окровавленный силуэт, споткнувшись, вывалился на землю и застонал – и я точно смогла определить, что это был мужчина – обхватив обеими руками голову, раскачивая от боли из стороны в сторону свое массивное тело.

За первым последовал второй. Этот хоть как-то смог устоять на ногах, хотя его лицо представляло собой жуткую маску из крови, буквально хлеставшей из пореза на лбу и из носа.

И тут возникла третья фигура, которую я легко узнала, несмотря на раны и ушибы, и также перепачканная кровью, как и ее предшественники.

«Айс!» – заорала я, мое сердце быстрее заколотилось в груди.

Она не слышала меня. Даже не повернула голову, чтобы взглянуть в мою сторону, переступая через первого мужчину, почти столкнувшись со вторым.

Я видела, как она посмотрела на человека, с которым почти столкнулась, краткий огонек ярости сверкнул в ее бледных глазах. После чего быстро потух, и она, пройдя рядом с ним, шаткой походкой направилась к дороге, где стояла я, ее губы тихо шептали, я отдала бы все сокровища мира, чтобы услышать, что…

В этот момент из-под обломков выполз третий мужчина, и его я тоже сразу узнала, близко с ним познакомившись днем раньше, когда он прижимал к моему виску дуло пистолета.

«Кармин», – вырвалось у меня. Я чувствовала, как мои губы скривились с отвращением, поскольку я смотрела, как он небрежно счищает осколки стекла со своего все еще чистого костюма, словно это было всем, что его заботило в этом мире.

Слегка усмехнувшись, он потянулся за спину. Когда я вновь увидела его руки, он держал в них ту же самую пушку, которую приставлял чуть раньше к моей голове. С почти врожденным изяществом он приподнял ствол и прицелился в Айс.

«Айс!» – Я кричала, в безрезультатной попытке пытаясь заставить свое тело двигаться. «Айс! Пригнись!!!»

Но, конечно, она не слышала меня. Просто продолжала идти к дороге, ее рука периодический касалась затылка, того места, куда пришелся удар пистолетом, заставив ее потерять сознание, которое и сейчас, судя по ее лицу, почти отсутствовало.

«Айс! Пожалуйста!!! Пригнись!!»

Словно услышав меня, она обернулась, но было слишком поздно.

По лесу раздался звук пистолетного выстрела.

Айс рухнула на колени, инстинктивно прикрывая руками рану чуть выше бедра.

Опустив свою пушку, Кармин медленно подходил к Айс, в то время как двое его придурков наконец смогли оправиться от повреждений и присоединились к своему боссу, пристроившись по бокам, наподобие двух окровавленных держалок для книг.

Он шел вперед, пока не оказался совсем рядом со стоящей на коленях Айс, его пушка продолжала свободно болтаться сбоку:

– Мистер Кавалло хотел, что бы тебя доставили к нему и он сам смог бы прикончить тебя.

– У него не хватит мозгов, что бы самому прикончить хотя бы ужин, – ответила Айс, в ее голосе чувствовалась насмешка и холод.

Кармин согласно кивнул головой, останавливая одного из своих жлобов, замахнувшегося на Айс за ее дерзость. Затем продолжил своим ровным, тихим голосом: «А так как это теперь мне кажется невозможным, то у меня нет другого выхода, как закончить все прямо здесь».

Свободной рукой, он почти нежно взял Айс за подбородок.

Она дернула головой, кинув хищный взгляд, сквозь ее зубы прорвалось угрожающее рычание.

Он снова кивнул головой, затем убрал руку:

– Я сказал бы, что сожалею, но мне почему-то кажется, что в данной ситуации ты мне не поверишь.

– У меня есть на это право.

– Ты хочешь, что бы я что-нибудь передал?

Охваченная паникой, я видела, как она снова отдернула свою голову. Спустя мгновение у Кармина между глаз красовался плевок.

Еще раз помешав своим шестеркам взять реванш за неслыханную дерзость, он, слегка усмехнувшись, небрежно вытер подарок Айс, затем покачал головой:

– До свидания, Морган. Не смотря ни на что, это было честью, быть знакомым с тобой.

Затем он медленно и уверенно поднял свою пушку на расстояние шести дюймов от ее лба.

«Нет!!!» – кричала я: «Айс!!».

И вновь мои просьбы остались не услышанными.

«Это просто сон», – убеждала я саму себя сквозь слезы: – «Просто сон. Не больше».

Чтобы доказать это самой себе, я так сильно, как только смогла, ущипнула нежную кожу на внутренней части руки.

Виденье не исчезло.

Наклонившись, я двумя пальцами ткнула в опухоль на своем раненном колене.

Ужасающей боли, посетившей меня, хватило бы на то, что бы поднять мертвеца, но она не рассеяла кошмар.

Закрывая глаза от боли и скорби, я чуть было не пропустила развития событий.

Быстрее, чем я была способна разглядеть, кулак Айс нанес прямой удар в пах Кармина. Ствол дрогнул, а затем полностью опустился вниз, так как тот обеими руками схватился за свое «достоинство». Глаза у него повылезали из орбит, и в медленном реверансе мужчина плюхнулся на колени, продолжая молча широко хлопать ртом от боли.

Я сильно обрадовалась, когда двое других придурков поморщились в знак мужской солидарности и инстинктивно потянулись вниз прикрыть свои собственные причинные места.

Это дало Айс время, что бы отползти и кое-как подняться на ноги.

«Взять ее!» – выдохнул с побелевшим лицом Кармин. Более бледного лица я в своей жизни не видела.

Пораскинув мозгами, остолопы двинулись в сторону моей любимой. Она ухмыльнулась, подзывая их поближе. Мне показалось, она старалась переместить вес с больной ноги на случай, если ей придется драться ногами.

Они подошли поближе, и одновременно накинулись, атаковав справа, она с легкостью блокировала удары, заставив отступить их на пару шагов назад.

К сожалению, борьба вывела ее из равновесия, и в тот момент, когда она переместила вес на поврежденную сторону, нога подогнулась и она рухнула на колено, стиснув зубы от боли. Я просто физически ощущала эту боль.

«Ну же, Айс», – бормотала я: «Вставай, любимая. Не позволяй им одолеть себя».

Без особых ухищрений со своей стороны, оба мужлана, воспользовавшись преимуществом в весе, повалили Айс на землю и принялись наносить удары по ее незащищенному телу.

Сначала она просто лежала, инстинктивно защищая голову руками.

"Защищайся, Айс!" – закричала я, склонившись в поисках хоть какого-нибудь камня, который был бы достаточно небольшим, чтобы я смогла поднять: "Проклятье, защищайся!"

Однако, ничего не было. Под туманной поволокой, земля была гладкой и твердой, словно паркет.

Нанеся особо сильный удар Айс в грудь, один из напавших, усмехнувшись, переместил всю свою тушу на раненое бедро Айс:

– Теперь вряд ли она будет рыпаться, Тони?

– Точно, – согласился тот, сверкая своим интеллектом, который был не выше чем у слизняка.

– Хорошие сиськи, – произнес первый, искоса глядя на грудь Айс, показавшуюся сквозь порванную рубашку.

– Неплохие, – отозвался Тони, окинув Айс долгим оценивающим взглядом. – Кажется мне все же больше по вкусу блондинки. Вот с такими буферами, – он выставил перед собой ладони, чтобы наглядно продемонстрировать, какие «буфера» ему по вкусу, что я и наблюдала, стиснув зубы.

– О, да. Мне тоже такое нравится, – посмотрев на Айс, он запустил свои пальцы ей в волосы, приподнимая голову: А ты как смотришь на это, лесбиянка. Хочешь полюбоваться на то, как я трахну твою маленькую ничего не смыслящую подружку? Разрешишь ей покричать для меня? Держу пари, ей понравится немного мужской плоти? Или для начала в рот? Чтобы прочистить мозги?

Я видела, как лицо Айс, все ее тело, казалось, трансформируется буквально на глазах. Мое богатое воображение выдало сравнение с оборотнем, которого я видела в каком-то фильме, когда была младше – кажется, с Майклом Ландоном в главной роли.

Ее глаза, обычно светлые, потемнели и стали почти черными. Ее лицо горело, наливаясь гневом, челюсти и шея поочередно то напрягались, то расслаблялись. Я почти ощущала темную энергию, исходящую от ее тела, когда ее мускулы задрожали и напряглись, словно у хищника семейства кошачьих, готовящегося к прыжку.

Одним единственным движением бедра она сумела сбросить с себя мужчину, откинув его на несколько футов назад, где он приземлился на все еще задыхавшегося Кармина.

Затем развернулась и сделала это так, что, выставив обе руки вперед, ухватила Тони за куртку, повалила на землю, и, используя свой вес, прижала его. Усевшись верхом, она склонилась, схватила его за голову и принялась безостановочно молотить ею об землю, откуда-то из ее груди вырвалось глубокое рычание.

Даже когда стало совершенно ясно, что Тони не сможет оказать какого-либо сопротивления, Айс продолжала молотить его головой об землю, ее руки были все в крови, лицо и рубашка перепачканы.

Двое других помогли друг другу подняться с земли и, прихрамывая, потащились на помощь своему коллеге. Заслышав приближение врага, Айс вскочила и развернулась, выпуская на них всю немыслимую ярость, которую я когда-либо видела и, надеюсь, больше никогда не увижу снова.


Я попыталась напомнить себе, что все это лишь сон: попытки моего разума найти объяснение тому, что произошло с Айс.

Я попыталась кричать, чтобы заставить ее и мой разум остановиться, но мой голос был ничтожным, ничего не значащим среди переполнявших ночной воздух звуков ярости и боли.

Я попыталась заткнуть уши рукам, чтобы не слышать всего этого, но звуки были так же отчетливы.

Я пробовала закрыть глаза и не смотреть на происходившее, но мои веки были словно сотканы из стекла, и мне пришлось молча стоять и наблюдать за тем, как женщина, которую я любила, превращается в животное.

Она била их в кровь, атаковала до тех пор, пока они не падали. А когда они падали, она поднимала их и била снова. И снова.

И снова.

Вскоре силы Айс оказались на исходе, и драка стала напоминать танцы под водой.

Прямой удар в лицо одного из жлобов, и он рухнул, закатив глаза. Тогда Айс взяла секундную передышку, склонившись вперед и упершись окровавленными руками в колени. Кармин отскочил в сторону и подобрал пушку, которую перед этим Айс у него выбила.

Обернувшись, он медленно поднял руку, как будто пистолет был сделан из самого тяжелого металла, дуло дико затрясло, когда он направил его на Айс.

Видя это, Айс выпрямилась и посмотрела без капли страха в своих темных глазах.

– Опусти пушку, Кармин. Все кончено.

– Да, – согласился он высоким дрожащим голосом. – Для тебя.

– Даже если ты меня убьешь, Кавалло проследит, чтобы ты сдох, как только пересечешь границу.

Пунцовый пожал плечами:

– Ну, тогда я не стану возвращаться.

– Тогда, зачем меня убивать? – уместно поинтересовалась Айс, используя шанс подойти на несколько шагов ближе. Я заметила, что курок стал опускаться.

– Потому что я дал слово.

– Обещания могут быть нарушены.

– Не это, – ствол замер. – До свидания, Морган.

Мой крик и выстрел прозвучали одновременно.

Кровь побежала из появившейся на бедре Айс раны.

Но на сей раз она не упала.

Словно робот, безразличный к причиняемой боли, она продолжала идти на него, в то время как его глаза стали округляться, и в них отразился самый настоящий страх. Он снова поднял оружие, но единственным звуком стал бессильный щелчок.

Айс усмехнулась. Ужасная, ужасная улыбка.

– Тебе следовало принять мое предложение, Кармин.

Шаг. Второй. Третий.

И щелчки оружия, которое Кармин все еще пытался заставать работать, но, очевидно, оно было пусто или его заело. В панике он снова поднял пушку и из последних сил бросил ее в Айс, которая откинула ее в сторону неторопливым, беззаботным движением руки и продолжила свое медленное наступление.

С невнятным стоном Кармин отступил и поковылял, как только мог, к Тони, и, наклонившись, достал из кобуры на его спине другую пушку.

Айс схватила его прежде, чем он смог даже подумать и что-либо изменить, ее рука ухватила запястье, вынимающее оружие.

Покрепче ухватив другой рукой вокруг шеи Кармина, она опустила руку с пушкой и нанесла решающий удар чуть ниже правого уха Тони, который лежал лицом вниз, постанывая от боли.

Удерживая Кармина, она подошла ко второму головорезу и покончила с ним точно таким же образом, так как тот изо всех сил пытался подняться на ноги.

Она оттащила Кармина на центр поляны, и заставила встать на колени, все время оставаясь позади него.

Она приставила пушку к его виску.

– Ты хочешь, что бы я что-нибудь передала? – ее голос прозвучал жестоко, язвительно.

– Пожалуйста. Не убивай меня.

– Слишком поздно, – ее палец напрягся на курке: До свидания, Кармин. Передай дьяволу, что я скоро встречусь с ним, ага?

"Айс. Неееет", – простонала я.

Но конечно, она меня не услышала.

Доли секунды, и все было кончено.

Без каких-либо эмоций, она оттолкнула поникшую тушу, затем поднялась на ноги, ее собственное тело, покачивалось, в то время как оружие просто болталось в окровавленной руке.

Собрав оставшиеся силы, она вернулась на дорогу и огляделась. На долю секунды мне показалось, что она увидела меня.

Ее глаза открылись шире.

Затем она споткнулась и чуть не упала.

Стиснув зубы, она снова начала идти в мою сторону, как будто ее тянуло ко мне словно магнит к железу.

Я вытянула к ней свои руки, зовя к себе, в то время как в глубинах души впервые чувствовала страх перед этой женщиной, которая была моей возлюбленной.

Она в оцепенении прошла расстояние между нами шаткой походкой, кровь сочилась из множества ее ран, голова была опущена, оружие бесцельно висело сбоку.

И затем, уверена, такое происходит только в снах, она прошла прямо сквозь меня, как будто меня вообще не было там.

И что я почувствовала…боже…что я почувствовала, когда она прошла сквозь мою душу…

Смерть.

Холод, одиночество, пустота самой глубокой могилы.

И среди неприятной темноты самый крошечный из пылающих огоньков, единственное тепло, ограждающее от смерти.

Огонь, принявший мои черты.

И, видя это, я плакала.

Плакала.

Плакала.

ЧАСТЬ 9

Я с ужасом почувствовала, как в моё плечо вцепилась холодная костлявая рука. Я повернула голову, ожидая увидеть гниющий труп Кармина, зовущий меня за собой.

Или – упаси Бог! – Айс, решившую, что я, как невольный свидетель её преступления, являюсь слишком большой угрозой, чтобы остаться в живых.

Однако вместо всего этого я увидела обеспокоенное, со следами ударов, лицо Корины. Она глядела на меня с нескрываемым вопросом в глазах.

– К-Корина?

– Настоящая, как ни странно, – она наклонила голову, глядя на меня поверх очков. – Кажется, тебе приснился кошмар.

– Кошмар?

Они прищурила глаза:

– Ты в порядке, Ангел?

Протянув дрожащую руку, я коснулась кончиками пальцев её руки.

Она была твёрдой, тёплой и очень реальной.

Больше мне ничего не требовалось.

Я бросилась ей в руки, прячась в живом тепле, позволяя этому теплу отогнать от меня зловоние холодной смерти, подобное тому, что царит на скотобойне, когда даже слёзы не льются.

Спустя мгновение Корина обняла меня, я почувствовала, как нежная рука погладила мои волосы, и до моих ушей донёсся мягкий успокаивающий шёпот.

Чуть позже она мягко, но решительно отстранила меня от себя на расстояние вытянутой руки и, пристально посмотрев, спросила:

– Теперь не будешь ли ты так любезна и не расскажешь ли мне, что происходит и почему ты здесь – смотришь кошмары, а не там, где я ожидала тебе найти?

После нескольких неудачных попыток начать я всё-таки собрала остатки своего ума и пересказала свой сон; целиком, вплоть до последней, ужасной, сцены. Я думала, что никогда в своей жизни не смогу всё это рассказать.

– Звучит довольно правдоподобно, – заметила Корина, когда я закончила свой рассказ, причём в её тоне было удивления не больше, чем если бы я рассказала ей о том, что вышла прогуляться. – Есть что-нибудь ещё?

Очень смущенная, я уставилась на неё. А где гнев? А где многочисленные упрёки в том, что я могла подумать такое о женщине, которую, как я утверждала, любила?

Спустя мгновение, выражение её лица изменилось. Оно стало суровым, а глаза её сузились.

– Пожалуйста, скажи мне, если есть что-то ещё, Ангел.

Я смотрела на неё, не способная что бы то ни было произнести, не способная понять, что происходит.

Она вздохнула:

– Ангел, Айс была вынуждена смотреть на то, как тебя держат на мушке, и волокут, потерявшую сознание, из дома, чтобы убить. И ты ожидала, что она позволит этому случиться?

– Нет. Нет! Я только…

– Ты только что, Ангел? – в её тёмных глазах светилось огромное сострадание. Все во мне воспротивилось такому отношению.

– Прекрати смотреть на меня так, Корина.

– Как? – спросила она, насмешливо улыбаясь.

– Так, словно я несчастный ребёнок, которому только что сказали, что Санта Клауса не существует.

– Возможно, это так и выглядит, но я пытаюсь наставить тебя на путь истинный.

– Корина!

– Сколько раз Айс говорила тебе, что она убийца, Ангел?

– Что? Я не…

– Сколько?

Я почувствовала, что начинаю горячиться, глядя на неё; я несколько раз сжала и разжала кулаки.

– Не знаю.

– Один раз? Больше? Уверена, ты точно помнишь.

Я сцепила зубы.

– Корина…

– Это всего лишь вопрос, Ангел. Сколько?

– Я не знаю. Несколько, – процедила я.

Улыбнувшись, она кивнула.

– И что ты ей отвечала? Ты выказывала ей своё понимание? Или, крича, убегала прочь? Что?

– Ты знаешь, что я отвечала, Корина, – я слышала, как в ушах отдавалось биение сердца.

– Я не знаю, Ангел. Но могу предположить. Ты сказала ей, что понимаешь её или нет?

– Я не… – она смотрела на меня. – Да. Да, хорошо? Я сказала ей, что понимаю её!

Она удовлетворённо кивнула.

– Но на самом деле ты не поняла, – начала она, её голос был мягким, с состраданием, которое скорее обжигало, чем успокаивало. – Ты не понимала её, хотя сказала, что понимаешь. Ты не понимала, каково это, иметь такое холодное и тёмное сердце, когда отнять человеческую жизнь значит чуть больше, чем съездить на рынок. Не понимала, что когда смерть ничего не значит, жизнь значит ещё меньше.

– Хватит, Корина! – крикнула я, мои слова эхом разнеслись по всему плоскому пространству озера и заставили взлететь небольшую стайку птиц. – Хватит!

Она снова улыбнулась.

– Хватит? Я так не думаю, Ангел. В общем-то, я думаю, что этого далеко не достаточно, – она несколько смягчилась. – Айс – убийца, Ангел. Не только убийца, конечно, но большая её часть такова. И на этом строятся её мысли, её действия. Это инстинкт, такой же, как дыхание.

Её мягкий голос на мгновение затих, потому что она закрыла глаза. Но когда она их снова открыла, в них светилась ужасная мысль, мне даже захотелось отвернуться от неё, но я не смогла.

– Каждый день своей жизни, Ангел, каждый день, она должна делать правильный выбор, чтобы прожить следующий день без насилия. На другой день она борется со своими инстинктами. В третий день она должна отчаянно хвататься за тончайшую и порядочно потёртую нить, держащую её на той дорожке, по которой она идёт. И ты знаешь, почему она делает это, Ангел?

Я смотрела на неё, внезапно почувствовав какую-то потерянность, утратив уверенность в том, что, казалось, составляло основу моей жизни. Уверенность в Айс.

– Потому что она знает, что тО, что она делает, – правильно? – рискнула я.

На её лице появилась улыбка, грустная и наполненная нежным очарованием, разрывающим моё сердце.

– Нет, Ангел. Это может быть действительно правильным, но она делает это не по этой причине.

– Тогда почему?

Потянувшись ко мне, она взяла мою руку и сильно сжала её.

– Она делает это потому, что однажды, несколько лет назад, она встретила человека, который без лишних усилий проник в самую суть её существа и завладел её сердцем, которое она не могла не иметь. Человека, который легко захватил её и стал самым близким ей в тот же день. Человека, в глазах которого она не может позволить себе не быть совершенством, – она снова улыбнулась. – Она делает это ради тебя, Ангел. Потому что она тебя любит. И потому что ты смогла сделать то, чего никто до тебя сделать не мог.

– Что? – спросила я, удивляясь хрипоте своего голоса.

– Ты заставила её увидеть, что и она достойна любви. Это то, что теперь руководит её действиями. Это тяжким грузом висит на каждом её решении, потому что, не смотря ни на что, она не хочет показаться недостойной в твоих глазах.

Слёзы тихо потекли по холмам и долинам моих щёк и подбородка. Увидев их, Корина сильнее сжала мою руку, пытаясь тем самым успокоить и сказать, что понимает меня.

– Это тяжёлое бремя для любого человека, Ангел. Я знаю это. Айс тоже знает. Но каждый раз ты говорила ей, и не один раз, что ты поняла и приняла то, кем и чем она была, она почувствовала, что может разделить с тобой это бремя, – своей свободной рукой она нежно вытерла мои слёзы. – Она открыла тебе сердце и душу, Ангел. Тьму и свет. Это тот подарок, который очень немногие получают в этом мире. Бесценный подарок. И когда она принимает решения, идущие вразрез с её характером, например, оставляет Кавалло жить, инстинктивно понимая, что она поплатится потом за это, – она делает это потому, что хочет быть тем человеком, которого ты видишь, глядя на неё, каждый день.

К моему горлу подошли рыдания, я закрыла свой рот, чтобы они не вырвались наружу.

– Однажды она сказала мне очень важную вещь, – я задыхалась, только теперь осознав смысл сказанных ею слов, – она сказала, что всё, чего она желала бы, так это быть тем человеком, которого я видела, глядя на неё.

Корина кивнула. Её лицо было добрым, но серьёзным.

– Она верит в тебя, Ангел. И она верит, что ты любишь человека, которым она вполне может быть. Но не забывай одного. Её тьма всегда будет там, внутри. Она не проявляется, но это не значит, что её вовсе нет, как бы ты этого ни хотела. Это не пятно, которое можно смыть, не грех, который может быть чудеснейшим образом прощён раскаявшемуся закоренелому грешнику. Эта часть её уходит также глубоко, как любовь к тебе. Ни то, ни другое нельзя стереть.

Её взгляд стал ещё пристальнее, мне казалось, будто она изучала глубины моей души.

– Это твоё решение, Ангел. Либо ты принимаешь её такой, какая она есть, учитывая, что в её жизни будет время, когда она должна будет бороться со своими инстинктами, потому что она позволила себе пойти против этих инстинктов в прошлом, и придёт время возмездия, либо…

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание.

– Либо что?

– Уходи, Ангел. Быстро и далеко. Порви все связи с ней и никогда не оглядывайся назад. Булл сказал мне, что она может думать о тебе, как о мёртвой. Если ты больше не можешь быть той, в ком Айс нуждается, не можешь быть тем единственным человеком, который безоговорочно любит её, то, пожалуйста, ради неё, позволь ей носить траур по тебе. Не травмируй её ещё больше, заставляя видеть в твоих глазах осуждение.

Спустя некоторое время она выпустила мою руку и встала.

– Подумай о том, что я сказала, Ангел. Я буду наверху с Айс.

Я тоже встала.

– Я иду с тобой.

Прикосновение к моей руке остановило меня.

– Ты хоть слово услышала из того, что я сказала, Ангел?

– Да, Корина. Но я должна видеть её. Быть с ней. Мне нужно…

Она покачала головой, медленно и печально.

– Нет, Ангел. Это то, что ты должна сделать сама, без неё. Айс не сможет тебе в этом помочь.

– Но…

– Нет, Ангел, – решительно ответила она. Её глаза немного смягчились. – Ангел, я всем сердцем люблю тебя. Ты это знаешь. Но я также сильно и глубоко люблю Айс. Я не буду смотреть на вред, причинённый ей тобой или кем-то ещё. Пожалуйста. Останься здесь и подумай над тем, о чём мы говорили. Слушай своё сердце, Ангел. Оно подскажет тебе, что надо делать.

Я почувствовала, как резко опустились мои плечи от этого удара. Против своего желания, я кивнула в знак того, что соглашаюсь с ней. Эта просьба – а я довольно хорошо знала Корину, чтобы понять и природу её высказывания, – была скорее командой. Она легонько улыбнулась и, кивнув головой, повернулась и ушла с пристани. Я смотрела ей вслед и понимала, что мои мысли находятся в жутком беспорядке. Когда она исчезла за углом, я отвернулась и посмотрела на тёмную воду, однако плохо различала ее, потому что мои глаза застилала пелена слёз.

Вскоре слёзы прошли, и я почувствовала себя утомлённой, опустошённой и очень смущённой. Я так хотела пойти к Айс. Видеть её, обнимать её, поглаживать её волосы, чувствуя, что все ответы на мои вопросы есть в этой простой, но глубокой связи между нами. Я чувствовала эту связь даже на огромном расстоянии. Расстоянии, которое, к своему ужасу, создала я сама.

Я благодарила Бога за его милосердие, потому что Айс не могла прийти сюда и увидеть всё это.

И я знала, что Корина была права. Айс не могла мне в этом помочь. Никто, кроме меня, не мог.

Я обхватила себя руками, потому что с озера дул холодный ветер, предвестник зимы, недалёкой, несмотря на то, что сейчас была середина великолепного лета.

Глядя на озеро, на то, как колышутся от ветра деревья, я заставила себя ответить на самый серьёзный вопрос Корины. Я люблю Айс такой, какой она была? Женщину, которой она была на самом деле? Или я люблю женщину, которую хочу в ней видеть, образ, который вонзился в моё сознание, как белый рыцарь на белом коне, с чистым сердцем и не запятнанной душой?

Я слегка фыркнула. Наверное, я немного далеко зашла в аналогии со «странствующим рыцарем». Айс никогда, даже когда мы только познакомились, не была для меня человеком с чистым сердцем и душой.

А кто тогда был?

Конечно, не я.

Так что вопрос всё ещё не решён. Кого я любила?

Реального человека, из плоти и крови, или образ, который я создала, чтобы не так ранить свою чувствительную душу?

Это было слишком сложным вопросом, мне захотелось просто бросить всё и согласиться с тем, что говорило мне моё сердце о том, что я люблю Айс всем своим существом, что моё сердце принадлежит ей, что я доверила ей те сокровенные уголки моей души, которые больше никому не доверяла, и что одна только мысль о том, что её не будет в моей жизни, заставляла всё внутри меня просто переворачиваться.

Но я знала, что могу оказать медвежью услугу нам обеим.

Сон испугал меня до невероятности. И пока я не пойму, почему, пока я не придумаю объяснения, которое смогло бы удовлетворить меня, не будет ни в чём смысла.

Айс заслуживает лучшего отношения с моей стороны.

Что я должна делать – это совершенно другой вопрос.

Я услышала свой стон, снова сев на холодный и старый настил пристани. Так много мыслей, чувств, эмоций и образов проносилось в моей голове, что мне трудно было сообразить, с чего начать. И даже как начать.

– Лучше всего начать сначала, – любила говорить моя мать.

Я пожала плечами. Это столь же хорошая точка отсчёта, как и любая другая.

Мне вспомнилось имя, я решила начать с него.

Кавалло.

Ублюдок, который всё это начал. Ублюдок, который это чуть не прекратил.

Из того, что я помню по рассказам Корины, Кавалло был тем, кого называют «кротом». Он поднялся через Айс, занимающую определённое место в криминальной семье Бриаччи, – глубоко сидя при этом в кармане одного из главных конкурентов Бриаччи. Надеясь зародить недоверие к Айс, он отправил её убить невинного человека.

Но, и я даже позабыла на время о своём ночном кошмаре, она отказалась убить его.

– Она отказалась, – громко прошептала я, мой шёпот был реален, он был здесь.

Даже зная, что этот шаг мог означать её собственную смерть, она не подчинилась приказу.

«У многих из нас есть незримые границы, и эта была одной из моих. Я никогда не убиваю невинных, никогда не убиваю свидетелей, независимо от того, против кого они свидетельствуют».

Я помнила эти слова так, словно она сказала мне их сегодня в полдень, а не целых пять лет назад. Они внезапно приняли новое значение, и первая часть моего вопроса сама собой отпала.

Когда кого-то убивали, Айс отвечала за это, если говорить на тюремном сленге, при этом порой ей приходилось отказываться от юридических услуг Дониты, безусловно, беспокоящейся за неё и желающей ей помочь.

И всё потому, что Айс, которую я встретила в Болоте, с самого начала была человеком со светлой душой: несмотря на то, что она не была виновна в преступлении, за которое её посадили, она хотела искупить те свои преступления, за которые не была осуждена, пусть это и грозило ей тюрьмой на всю оставшуюся жизнь.

Я могла бы поступить также?

Ну, допустим, могла бы. Я была не более виновата в убийстве своего мужа, чем Айс – в убийстве того невинного человека, но я платила за своё преступление, потому что, не смотря на то, убийством это было или нет, я всё же убила своего мужа.

Так, по крайней мере, в этом мы были с Айс очень похожи.

Теперь я думала о другом.

Мои мысли вернулись к Кавалло. Не удовлетворённый ложными обвинениями в адрес Айс, он захотел затянуть верёвочку, причём чего бы это ему ни стоило, потому что он был всё ещё приближен к семье Бриаччи и жаждал всё перевернуть и захватить власть. Он посадил в тюрьму жену Бриаччи, женщину, которая, фактически, стала для Айс второй матерью, а затем организовал её убийство, причём это представление было устроено для одного зрителя.

Для моей возлюбленной.

И хотя она потеряла практически всё со смертью человека, которого она любила, и, я уверена, у неё было множество возможностей для побега и мести убийце, она всё-таки осталась в тюрьме, решив искупить свои преступления.

Другая загадка мелькнула в моей голове, когда я стала вспоминать события пяти лет моей жизни в совершенно ином свете, (и она, надо сказать, меня это удивило и мне стало даже стыдно) – это почему я не думала обо всём этом прежде?

Вонзая иглы всё дальше в сердце Айс, Кавалло состряпал дельце с начальником тюрьмы, заставив Айс работать на него, ремонтируя краденые машины, которые он потом перепродавал и получал с этого приличную прибыль. И когда она, наконец, отказалась работать на него дальше, Кавалло, через свою шестёрку Моррисона, начал угрожать тому, кто был для неё дороже всего на свете.

Мне.

Поверьте мне, когда я говорю об этом, я не лгу и не лелею своё самолюбие, заявляя об этом так открыто. Это просто правда, которую я знала тогда и знаю сейчас.

Бездушная убийца испугалась бы такой угрозы? Или вместо этого она порвала бы Моррисона на части и захватила бы первого попавшегося заложника, чтобы прижать Кавалло к стенке и отнять у него все возможности сопротивляться?

Айс ответила на мой вопрос действием.

Она приняла вызов. Она поддалась ему, не спокойно, но поддалась, чтобы оставить меня здоровой, целой и невредимой.

И, тем не менее, для Кавалло этого было мало.

В сцене, которая до сих пор часто приходит мне на ум, и будет приходить, я подозреваю, до тех пор, пока я не разомкну этот круг, – в этой сцене Кавалло стоит лицом к лицу с Айс, за тюремным забором, с дюжиной вооружённой до зубов охраны вокруг, этот смелый человек, насмехающийся над ней; и вот когда она не клюнула на его приманку, он выстрелил ей в спину.

Независимо от того, хочу я этого или нет, эта сцена во всех красках возникала в моём сознании вновь и вновь.

В последний раз сжав пальцы и услышав крик Кавалло, Айс выпустила его руку и с усмешкой подняла обе свободные руки вверх. Сделав два осторожных медленных шага, Айс отошла от забора и подмигнула мафиози, а затем отвернулась от него.

Пока она поворачивалась, наши взгляды встретились, а дальше всё происходило как в замедленной съёмке.

Краем глаза я заметила, как Кавалло опустил свою здоровую правую руку под пальто.

– Айс! – я кинулась к ней, пытаясь сбить её с ног. – Нееееет!!!

Её глаза расширились от удивления.

Звук выстрела прогремел в воздухе.

В её взгляде возник вопрос, а на комбинезоне, в левой верхней части груди, появилась маленькая красная обгоревшая дырочка, постепенно превращавшаяся в уродливое кровавое пятно. Айс посмотрела вниз, затем снова на меня.

Её глаза стали такими же пустыми, как в моём сне, и она мягко опустилась на землю.

Я упала рядом.

Я быстро смахнула слёзы, подскочила к Айс и перевернула её на спину.

– О Боже, нет. Айс, нет. Пожалуйста. О Боже…

Кровь медленно струилась из раны. Однако это означало, что она всё ещё жива.

Одной рукой закрыв рану на её груди, другой, свободной рукой я убрала волосы с её лица.

– О Боже, пожалуйста, очнись, Айс! Пожалуйста, не умирай у меня на руках! Пожалуйста! Не поступай так со мной! Пожалуйста… О Боже… О, Господи… – я была просто в панике и прекрасно это осознавала. Но я не могла остановиться.

Кровь струилась сквозь мои пальцы, окрашивая их и согревая меня своим теплом.

– Ты умираешь у меня на руках, Морган Стил… Как ты смеешь умирать у меня на руках!

Звук быстро приближающихся шагов заставил меня посмотреть наверх. Я встретилась глазами с бледными, испуганными лицами Сони, Пони и Криттер.

– О, черт, – простонала Пони, садясь на корточки рядом со мной и положив свою руку поверх моей, пытаясь помочь мне остановить кровотечение.

– Вызовите скорую! – крикнула я, не чувствуя прикосновения Пони. – Ну же!

Резко кивнув, Сони развернулась и быстро помчалась к тюрьме. Ошарашенная толпа сама собой расступалась перед ней, позволяя пройти.

– Они ушли? – спросила я Пони, своим мускулистым телом загораживающую мне происходящее… – Кто? – встревожено спросила Пони; её лицо было серьёзным, она сильнее сжала мою руку.

– Моррисон и… стрелявший.

Моя подруга посмотрела через плечо, всё ещё закрывая от меня всю картину.

– Его машины нет на парковке, – проворчала она, а затем вернулась к процессу остановки крови, брызжущей из тела моей подруги с каждым ударом сердца всё сильнее.

– Слава Богу!

– За что ты благодаришь Бога? Потенциальный убийца Айс скрылся!

– Она не умрёт. Я знаю. Она не может.

– Жаль, Ангел, что у меня нет твоей веры.

– Она тебе и не нужна. Моей веры хватит на всех нас.

Моргнув, я вытерла слёзы со своего лица. Я отвлеклась от своей мысли и вернулась в настоящее.

– Я верила в тебя, Айс, – прошептала я. – И ты меня не подвела.

И даже после того, как Кавалло выстрелил ей в спину, как последний трус, она не убила его.

Нет, этим дело, конечно, не кончилось. После этого Моррисон навестил Айс в больнице и предупредил её, что если кто-нибудь когда-нибудь узнает имя человека, стрелявшего в неё, моя жизнь превратится в сущий ад, и любой огонёк свободы, который загорится передо мной, будет на моих глазах спущен в унитаз, вместе с моей душой.

«Я тогда точно знала, что не могу вернуться. Мне нужно было быть… осторожнее, чтобы его угроза никогда не претворилась в жизнь».

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения, когда она должна была не сама защищаться, а защищать меня. Потому что она меня любила.

И когда у неё наконец появилась возможность отплатить сполна человеку, причинившему ей столько боли, вреда и мук, что она сделала?

Я закрыла свои глаза, вспоминая.

– Я так хотела убить его, что чувствовала запах Смерти. Мой палец был на курке, стоило чуть надавить – и всё было бы кончено, – она подняла голову, сжала зубы и провела рукой по волосам. – Я не смогла, – быстро прошептала она. – Боже, как я хотела этого! Я хотела прикончить его, отнять его вонючую жизнь, – она вздохнула, качая головой. – Но я не смогла.

– Почему? – спросила я.

– Когда я стояла там, глядя на него, спящего, я думала о тебе, – и тут она, впервые за весь разговор, посмотрела на меня и улыбнулась. – Я подумала о том времени, когда держала в своих руках жизнь Кассандры. Я вспомнила твои слова о том, что она не стоит того, чтобы отказываться от моей мечты. И я поняла, что если снова стану тем человеком, которым была, который убивал для того, чтобы избавляться от своих проблем… – в её глазах заблестели слёзы. – Мои мечты стоят немного, но они – всё, что у меня есть. И я не могла отказаться от них. Ни из-за него. Ни из-за кого бы то ни было.

– О, Айс, – прошептала я.

Это всё, что я тогда могла сказать.

Теперь, по прошествии сколького времени, многие вещи приобрели для меня совершенно иной смысл. Айс ступила на путь перемен и неукоснительно следовала ему ещё до того, как мы полюбили друг друга. Она отказывалась быть убийцей, отказывалась совершать поступки, которые были неправильными с её точки зрения, и делала это вплоть до того момента, когда её зажимали в угол и просто не оставляли ей выбора.

Я только теперь увидела две стороны Айс-убийцы. Одна из них была страстной натурой, пытающейся защитить себя и тех, кого она любила. Другая – полная её противоположность, хладнокровная убийца, наёмница, – вот кем она была долгие годы.

Первая была создана той жизнью, которой ей приходилось жить, когда она проснулась однажды десятилетней девочкой, потерявшей всё, что у неё было.

Вторая, как я поняла теперь, не была ей свойственна, но она развивала её, как навык, многие годы, и использовала как инструмент, такой же, как оборудование, используемое ею для ремонта машин.

Айс, помимо всего прочего, женщина невероятных страстей. И в ней есть огромная, практически безграничная любовь. Но есть и столь же огромная ярость. Где любовь обуздывали как своенравного, но беспомощного жеребёнка, там процветала ярость.

И затем, по причинам, известным только ей, Айс решила рискнуть и открыть своё сердце, позволить любви заполнить его, а ярости – уйти.

Это решение, однако, многого ей стоило. Сейчас она за это и расплачивается.

А я этого за своим эгоизмом просто не замечала.

До сего дня.

И, как у апостола Павла, с моих глаз спала пелена и я явственно увидела значение поступка Айс, оставившей в живых Кавалло. Она прыгнула с высокого утёса с закрытыми глазами, имея при себе только веру.

Веру в своё сердце, сказавшее, что она сделала правильный выбор. Веру в правосудие, которое наконец сумело стать «правым». Веру в то, что милосердный Бог или добрые Судьбы увидят её поступок и будут к ней благосклонны.

Один мудрый человек как-то заметил, что два из трёх – не так уж плохо; я думаю, он согласился бы со мной, если бы я заметила, что одно из трёх – это просто плачевно.

Как ряд домино или карточный домик может рухнуть, задетый небрежной рукой ребёнка, так и одно доброе дело вызвало череду неотвратимых событий, приведших нас сюда, где всё могло пойти не так, как надо, где сильная и гордая женщина, прыгнувшая с высокого утёса жизни, лежит теперь вся в переломах и ранах из-за того только, что сделала доброе дело, которое обернулось против неё же самой.

Я вспомнила о той ночи, когда ей позвонили и сообщили, что Кавалло жив, здоров и свободен. Она пыталась держать это в себе, но я сама подтолкнула её на признание. Она открылась мне и рассказала всё до последнего.

И какова была моя реакция?

Насмешка. Сарказм. Моральная низость. Я даже имела наглость назвать её трусом. Обвинила её в том, что она использовала Кавалло как предлог, чтобы уйти от людей, которые любили её.

Когда я перестала доверять её инстинктам?

Когда я начала думать, что мои будут лучше?

Я почувствовала, как моё лицо краснеет и горит от стыда. Я вонзила ногти в ладони и почувствовала боль.

Единственное, чего она когда-либо хотела, – это моя безопасность. Она хотела найти место, в котором я была бы счастлива, где была бы в безопасности, которое мне нравилось бы, то место, где я никогда ни в чём не нуждалась бы. Она лидер от природы, но она пересилила себя и пошла по моему пути, предлагая мне свою помощь, тепло, силу и любовь, только ради того, чтобы осуществить мою мечту и превзойти все мои, даже самые безумные, надежды.

И что я сделала с той свободой, которую она дала мне? Я приняла всё, что она мне предлагала, а сама при этом заманивала её в ловушку, сажала её в клетку своими словами о нашей любви.

Да, это была, возможно, красивая клетка, но она была хуже Болота.

«Она взрослая, – сказала я себе, – и может сама принимать решения. Не думай, что ты смогла бы заманить её в эту ловушку против её воли. Это не так, и ты знаешь это».

– Возможно, – ответила я сама себе. – Но ты её спросила об этом? Ты хоть на секунду задумалась и спросила её, чего она на самом деле хочет, что ей нужно, кроме осуществления твоей мечты и удовлетворения твоих потребностей?

Я спросила?…

Я вспомнила о нашем разговоре в гостиничном номере, куда привезла меня Айс сразу после моего освобождения. Я вспомнила затхлый запах тяжёлых занавесок, защищавших окно от любопытных глаз, царивший в тёплом воздухе. Я вспомнила жёсткое блестящее одеяло. Но ярче всего я помнила выражение лица своей возлюбленной, её взгляд и тон.

– Чёрт побери, Ангел! Если ты останешься со мной, ты снова попадёшь в тюрьму! Разве ты не понимаешь?

Да, она разозлилась. Но на сей раз… Но на сей раз я не боялась её.

– Айс, единственная тюрьма, в которую я сейчас рискую попасть, – это та, в которую ты кинешь меня, если не позволишь мне самой принимать решения и жить так, как я хочу. И решётки будут воздвигнуты вокруг моего сердца. Это место, в котором я не хочу оказаться. Это в тысячу раз хуже, чем Болото, – я схватила её за руку и, сильно сжав, подняла наши руки вверх, чтобы она ясно видела их. – Моя жизнь – рядом с тобой, Морган Стил. И так было с того самого дня, как я впервые увидела тебя. И так всегда будет, независимо от того, позволишь ли ты мне остаться с тобой или нет.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, Айс выглядела испуганной. Это не было паническим страхом, но она всё равно была напугана.

– Я… не могу…

Я положила свои пальцы на её губы.

– Ты не можешь, – прошептала я. – А я могу.

И я смогла.

Я рьяно и весьма умело поменялась с ней ролями. Я не обращала внимания на её сильные и сердечные возражения, я взяла инициативу в свои руки.

Она пыталась объяснить мне – господи, сколько раз она пыталась! – во что это выльется в один прекрасный день.

Пришло время, и я дала ей немногое, но самое важное.

Свою поддержку.

Она сделалато, что сделала. Её поступками руководили, наверное, тёмные глубины сердца, но они, эти поступки, были единственным, что она могла сделать. Никаких исключений, никаких оправданий.

Она была зажата в угол и вырвалась из него, борясь.

Если бы это случилось со мной, я бы просто умерла от этого. И так было бы с любым человеком.

Но она выжила.

Когда голосование закончилось, а результаты были оглашены, всё потеряло значение.

Но она выжила.

И все мои сомнения, заботы, неуверенность разрушились, рассыпались и развеялись по ветру. Я всё ещё чувствовала угрызения совести, и я буду ещё долгое время иметь дело с этим чувством.

Но потом это не будет иметь значения.


Имело значение только то, что женщина, которую я любила всей своей душой, нуждалась во мне, возможно, больше, чем когда бы то ни было прежде.

Ни ад, ни наводнение, ни старая женщина-библиотекарь со всякими ядами, кочергой и чайником, – ничто не сможет заставить меня отказаться от стремления быть для Айс тем, кем она была для меня.

Ничто.

С твёрдой решимостью я встала на ноги и почувствовала в них покалывание от долгого сидения. Твёрдыми шагами я сошла с пристани и направилась к дому, не обращая внимания на многочисленные вопросительные взгляды мужчин и женщин, пришедших сюда, чтобы помочь другу, оказавшемуся в беде.

С каменным лицом, которое я на время позаимствовала у Айс, я поднялась по лестнице и приготовилась к битве, подарив Корине взгляд, недвусмысленно показывавший, что, коли она хочет войны, она её получит. Я была готова драться до последнего.

По её глазам, расширившимся в первые секунды моего появления, было видно, что она всё прекрасно поняла; после чего она снова расслабилась, облокотившись о спинку стула, стоявшего возле кровати. Она мягко улыбнулась мне, слегка наклонив голову в направлении Айс, всё ещё находящейся в глубоком сне.

– Она просыпалась? – спросила я, отчаянно пытаясь не дать своему лицу снова покраснеть.

– Нет. Она отдыхает.

Я кивнула. Затем вполне осознанно смягчила свой взгляд.

– Я люблю её, Корина. Всё в ней. Ты можешь верить мне, можешь не верить – это твоё дело. Но я люблю её и никогда не покину её, – я тяжело сглотнула. – И если она попросит меня…

– Что, если она тебя попросит?

Я глубоко вздохнула, а затем проговорила слова, которые подсказывало мне сердце:

– Если она попросит меня, я уйду. Беспрекословно.

Спустя мгновение Корина кивнула. Затем криво улыбнулась:

– Ты когда-нибудь сомневалась?

– Нет. Были вопросы. Были опасения. Но сомнения – нет.

Её глаза сверкнули:

– Я так не думаю…

Я почувствовала, как расширились мои глаза.

– Не думаешь? Почему…?

– Потому что тебе надо было всё тщательно взвесить, Ангел. Одна твоя часть долгое время жила в мире грёз. Тебе нужно было разобраться в истинной природе твоих чувств, пока ты не похоронила всех нас под весом своих мечтаний. Айс не заслужила этого. И ты тоже, – она тихонько засмеялась. – Ты сделала правильный выбор, Ангел.

Я не могла не засмеяться от облегчения.

– Напомни мне ударить тебя потом.

– Ооооох. Обещаешь?

Поборов желание назвать Корину полоумной, я подползла к кровати и свернулась клубочком рядом с единственным человеком в мире, в руках которого билось моё сердце, после чего почти сразу провалилась в глубокий и сладкий сон, не замечая, как рука Айс инстинктивно взяла меня за плечи в знак прощения и любви.


***

Когда я снова вернулась в реальность, первым, что я увидела, было обеспокоенное лицо Булла.

По мере моего пробуждения его лицо становилось всё чётче, затем я резко вскочила, схватив его за руку.

– Что-то не так? Что случилось? Айс в порядке?

Я боялась повернуться и самостоятельно найти ответ на свой вопрос, потому что не имела ни малейшего представления о том, что обнаружу.

– Она в полном порядке, – быстро ответил Булл, успокаивающе поднимая руки, что было похоже на попытку успокоить напуганное животное или ребёнка. – Только немного беспокойна, – он улыбнулся; я расслабилась. – Она ненадолго проснулась, посмотрела на тебя, а затем снова уснула. Мне даже не пришлось её ни о чём просить, – хихикнув, он нежно похлопал меня по руке. – Я бы удивился, если бы она заметила сейчас, что я утащил тебя на охоту. Ты чудесным образом влияешь на неё и мне даже не надо тратить на нее снотворные.

Я не смогла сдержать улыбки.

– Я? Одна с кучей потных мужчин в холодной хижине, наблюдающая за тем, как вы набираете себе патроны в сумерки? Нет, спасибо. Думаю, я побуду одна, несмотря на всю заманчивость этого предложения.

Я, наконец, набралась храбрости и повернулась спиной к притворно дующемуся Буллу, чтобы посмотреть на свою возлюбленную. Её лицо было таким спокойным и умиротворённым, каким я его ещё никогда не видела, даже когда она спала. Её кожа не была ни красной от лихорадки, ни бледной, как это было до того, как я заснула. Протянув руку, я коснулась её лба и заметила, что он холодный и сухой.

– Лихорадка прошла!

– Да, – ответил Булл, – пару часов назад.

– Это ведь хорошо? – спросила я, не отводя от неё взгляда.

– Хорошо. Нельзя сказать, что опасности больше нет, но да, это хороший признак.

– Это важный признак, – ответила я, наклонившись и поцеловав её щёку. – Она сильная.

– Не буду с тобой спорить, Ангел. Она самый сильный человек из всех, кого я только знал, а я знавал настоящих героев, должен заметить.

Я зевнула и потянулась, противясь неимоверному желанию прижаться к женщине, от которой я столько времени была так далеко. Посмотрев на часы, я поняла, что проспала двенадцать часов.

Булл, должно быть, прочёл на моём лице вопрос, потому что он усмехнулся и просто проговорил:

– Тебе это было необходимо, – он усмехнулся. – Кроме того, даже если бы ты бодрствовала всё это время, ты мало что могла бы сделать. Айс явно не желала отпускать тебя куда-то на долгое время.

Я повернулась к нему:

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал. Она держалась за тебя как за плюшевого медвежонка Тэдди, – он покраснел. – Нет, я не хочу сказать, что она когда-то держалась за медвежонка Тэдди, заметь это… Она… а… Оуу, дерьмо.

Я засмеялась:

– Я никому не скажу, если ты не скажешь.

Он облегчённо кивнул:

– Договорились.

Я услышала, как внизу открылась дверь, и комната заполнилась спокойными мужскими голосами. Булл перегнулся через перила, затем повернулся обратно ко мне, вопросительно подняв брови.

– Конечно. Пусть войдут.

Он кивнул, затем я услышала, как мужчины поднялись по лестнице, вошли в комнату. Это были Том и Джон. Они были грязными, но не выглядели утомлёнными, кроме того, они даже казались гордыми собой и оба самодовольно улыбались.

– Ну, чем занимались?

– О, немного того, немного сего, – ответил Том, подпрыгнув, как маленький мальчик, не терпящий рассказать большой секрет.

– Можно поконкретнее?

– Мы избавлялись от улик, – ответил Джон, толкая локтем брата в живот.

Улики. Моё сознание проигрывало сцену из моего сна: разбитая машина, обезображенные тела, оружие…

– Оружие! Там же везде отпечатки пальцев Айс!

– Не беспокойся, Тайлер, – ответил Том. – Мы и об этом позаботились.

– Как?

Они посмотрели друг на друга.

– Скажите мне, ребята. Пожалуйста.

– Скажите ей.

Три пары глаз раскрылись от удивления, а я обернулась, чтобы увидеть свою возлюбленную, проснувшуюся и глядящую на меня.

– Айс?

Она слегка улыбнулась, хотя её губы были сухими и потрескавшимися. Я заметила, что эта улыбка причинила ей боль.

– Хей, – она вытянула руку и слегка прикоснулась к царапине на моей голове. – Выглядишь не лучшим образом, – её голос охрип от долгого молчания, но его звук был для меня самым прекрасным на свете.

Взяв её за руку, я поцеловала кисть и прижала к своей щеке.

– Может быть, но чувствую я себя просто прекрасно. Теперь. Ты как, любимая?

Она на мгновение закрыла глаза, словно собираясь с мыслями. Когда же она вновь их открыла, я встретила взгляд, согревающий меня любовью.

– Неплохо.

– Заказывали пиццу? – пошутил Булл, держа в руке стакан воды.

Пожалуй, из всех присутствующих в комнате, больше всего удивлена была я, когда Айс позволила мне помочь ей приподняться, чтобы Том смог поправить подушки под её спиной. Она не была против, чтобы ей помогли пить. Она пила воду, осторожно вытягивая разбитые и распухшие губы, пока, наконец, стакан совсем не опустел.

– Спасибо.

Вернув стакан, она взяла меня за руку и убедила посидеть возле неё, облокотившись о спинку кровати. Я с готовностью согласилась, при этом улыбаясь так широко, что начала даже серьёзно беспокоиться, как бы моё лицо не раскололось от этой улыбки.

После того, как я удобно улеглась, она снова посмотрела на Тома и Джона, подняв при этом одну бровь.

Оба нерешительно переглядывались, пока Том не решился начать.

– Мы… ум… задались вопросом, как нам избавиться от улик. Сначала мы хотели положить их тела обратно в машины и поджечь, но Поп остановил нас, сказав, что так мы можем спалить весь лес и привлечь к этому куда больше внимания, чем хотелось бы.

Я почувствовала, как Айс одобрительно кивнула.

– Ну и, – вступил в разговор Джон, – мы решили не экспериментировать и подстроили автомобильную катастрофу, убийство, самоубийство.

Айс фыркнула.

– То есть как? – спросила я озадаченно.

Ну, там всё и так было уже готово. Автомобильная катастрофа была очевидна. Сцена борьбы тоже. Всё, что нам пришлось сделать, – это взять оружие Айс, вытереть отпечатки её пальцев, вложить оружие в руки парня, которому попали в висок и всё! Машина врезается в дерево, парень выходить из неё, выбивает дерьмо из других парней, стреляет им всем в голову, а затем кончает с собой, выстрелив в висок.

– Мы даже стёрли следы Айс, – добавил, гордо усмехнувшись, Том. Я была готова поклясться, что, родись он с хвостом, он бы сейчас активно им вилял. – Даже Поп был потрясен, а вы знаете, с ним это редко бывает.

– И он не один, – проговорила Айс мягким голосом, в котором по-прежнему слышалась хрипота. – Вы хорошо поработали. Огромное спасибо вам обоим! – добавила она.

Яркий румянец украсил лица наших друзей, они оба начали переминаться на ногах, стоя на деревянному полу, и видно было, что ни один из них не знает, как ответить на такой комплимент.

К счастью для них, ответа придумывать не пришлось, потому что Айс внезапно захотела спать и рухнула прямо поперёк меня. Я запаниковала, но спокойствие в глазах Булла передалось и мне, и мы вместе помогли ей улечься поудобнее.

Когда дело было сделано, я повернулась к Тому и Джону.

– Есть ещё что-нибудь?

– Ум, да, – наконец проговорил Том. – Ходят слухи, что эти парни появлялись в городе пару дней назад. Кажется, наша добрая подруга Миллисент виделась с ними в выходные. Поп думает, что это под её чутким руководством они проделали всё это.

Я так быстро вскочила с кровати, что моя голова закружилась от резкой смены положения.

– Что ты сказал? – я схватила громадную руку Тома. – Ты хочешь сказать, что эта шлюха стоит за всем этим? Ты это имеешь в виду?!

– Успокойся, Ангел, – Том мягко убрал мои пальцы со своей руки. – Сейчас это всего лишь слухи. Никто не уверен в их достоверности.

– И с чего пошли эти «слухи»? – спросила я, сжав кулаки.

– Мэри была в Серебряной Сосне и слышала, как Миллисент рассказывала кому-то по телефону о шести очаровательных молодых людях, с которыми она повстречалась во время уикенда.

– Стерва!

– Ангел…

– Что? – крикнула я, только после этого поняв, что кричу на Айс. – Айс? О Боже, прости меня! Я не хотела тебя разбудить…

– Всё в порядке, – мягко ответила она. – Подойди сюда.

– Но…

– Подойди, – она протянула руку.

Неспособная сопротивляться, я подошла к ней, села на кровать и скользнула в её нежные объятия, изо всех сил стараясь не задеть ран. Слегка улыбнувшись, она поцеловала меня в щёку, затем усадила поудобнее рядом с собой и обратилась к Тому:

– А что Поп думает обо всём этом?

– Он думает, что это дело её рук, но сомневается, осознавала ли она до конца, что делала. Или кем были эти люди.

– Но это не оправдание! – вмешалась я. – Она не имела права давать наш адрес незнакомым людям! Вообще никому!

– Это было глупо, согласен, – ответил Том. – Но глупость – это не то же самое, что преднамеренное похищение кого-либо с целью убийства, Тайлер.

– Но мы же говорим о Миллисент! – парировала я. – Разве не по её поручению несколько ребят выбили дух из Попа? И не она ли устроила поджёг его станции? Я что, единственная, кто видит, кем на самом деле является эта женщина?

– Так, Ангел, достаточно, – мягко проговорила Айс.

– Айс, это не…

– Достаточно, Ангел. Это нам всё равно не поможет.

Я вздохнула, не желая уступать в борьбе, но понимая, что нет смысла продолжать.

– Но когда же кто-нибудь остановит ее? – вновь спросила я через некоторое время. – Каждый раз, когда она на нас нападала, мы подставляли другую щёку. И каждый раз она заходила всё дальше и поступала всё хуже. Что дальше, Айс? А что, если в следующий раз…

Я не закончила, но знала, что Айс поймёт мой недосказанный вопрос. Больше всего на свете я боялась, что однажды ночью мы проснёмся от того, что к нам неожиданно нагрянет полиция. Эта сцена никогда не выходила из моей головы и часто снилась мне.

Словно поняв истинный смысл нашего разговора, Том кашлянул, толкнул брата, и они вместе, захватив Булла, вышли из комнаты.

– Мы побудем… ммм… Мы выйдем ненадолго… – донёсся до нас голос Тома, быстро спускавшегося по лестнице.

Когда мы остались одни, я снова повернулась к Айс и погладила её по раненой щеке.

– Мне так жаль, – прошептала я. – Как же противно чувствовать себя беспомощной!

Мягкая кожа на её лице собралась в складки под моей рукой, потому что один уголок её рта поднялся в кривой улыбке.

– Всё в порядке. Я знаю, как тебе было трудно.

Я пристально и серьёзно посмотрела на неё.

– Не мне, Айс. Нам. Тебе и мне, – отстранившись, я оглядела её с головы до ног, мои глаза заволокли слёзы. – Посмотри на себя, любимая. Тебя избили, в тебя стреляли, ты покалечена. Тебя могли убить.

– Но не убили же, Ангел, – просто ответила она. – Я здесь, живая.

– Но надолго ли?

Я почувствовала, как из моего горла вырвались рыдания.

Сильные руки обняли меня, заставив почувствовать себя в безопасности, а мягкий голос и нежные прикосновения успокаивали.

– Тшшш. Не плачь, Ангел. Пожалуйста, не плачь. Всё, поверь, всё будет хорошо. Обещаю тебе. Всё будет хорошо. Тшшш…

Я приняла её утешения и любовь и долго сидела так, но в конце концов решила отстраниться. Когда она не дала мне сделать это, я подняла свою голову.

– Это я должна успокаивать тебя. Это ты прошла через весь этот ад. Не я.

Она тихонько засмеялась:

– Что-то мне подсказывается, что и ты побывала в аду, Ангел, – она взяла меня за подбородок и провела пальцем по моим губам. Она смотрела на меня, но её взгляд был устремлён куда-то вдаль. Через некоторое время она проговорила:

– Когда всё это кончилось, когда я убила Кармина и его дружков, единственным, что не дало мне умереть прямо там, были мысли о тебе, Ангел. Твоя улыбка. Твой смех. Звук твоего голоса, когда мы занимаемся любовью. Мне нужно было вернуться к тебе, вернуться к самому лучшему в мире – к твоему свету. Твоему теплу. Твоей любви, – её рука скользнула вниз по моему лицу, затем по шее и остановилась на моей груди, под которой упрямо билось сердце. – К тебе.

Её взгляд пронзил меня насквозь.

– Ты говоришь, что это ты должна меня успокаивать. Разве ты не знаешь, что делаешь это каждый день?

Я непонимающе смотрела на неё и не могла полностью осознать её слова и их значение.

На её лице отразилась улыбка.

– Да, Ангел. Каждый день, даже не подозревая об этом, ты являешься тем единственным человеком… – её голос стал хриплым. – Женщиной, которую я люблю.

Она нежно обняла меня за шею и со всей своей непостижимой силой притянула к себе, подарив поцелуй полный огня, страсти и обещания. Я тут же ответила, страстно желая показать ей, как много она для меня значит – женщина полная огня, ярости и безграничной любви.

Я потеряла голову от желания и принялась ласкать ее, не обращая внимания на бинты, закрывающие многочисленные раны. Тихий стон быстро вернул меня в реальность, и я как ошпаренная оторвала руки от ее живота:

– О. Боже, извини! Я не…

– Тссс, – ответила она, вновь прижимая меня к себе, – Все хорошо. Я в порядке.

– Ты не совсем здорова.

Она поймала меня в плен своих горящих глаз:

– Ты нужна мне.

За эти слова я охотно продам душу самому дьяволу.

Взяв мою руку, она положила ее себе на теплую упругую грудь и прошептала:

– Дотронься.

Я не смогла сдержать стона и закрыла глаза от безумного удовольствия, ощущая ее плоть под своей трепещущей ладонью. И когда она тут же отозвалась на мои нерешительные прикосновения, всем телом потянувшись к моей руке, я почувствовала, что меня затягивает в океан эмоций, которые я старалась сдерживать изо всех сил.

«Расслабься, сладкий Ангел», – прошептала она, запуская свои длинные пальцы в мои стриженные вихры, снова притягивая к себе мои губы: «Просто расслабься».

Я поддалась звукам ее голоса, словно сладким песням сирен, и освободилась от стыда и печали, гнева и страха. Наши губы встретились в обжигающем поцелуе и я… просто расслабилась.

Я принялась ласкать пальцами ее грудь. Сначала легкие движения становились все настойчивее и настойчивее – во мне разгорался огонь страсти и желания обладать, нескончаемым топливом для которого были любовь и всепоглощающее желание.

Я чувствовала, как ее дыхание становится глубже, ловя языком стоны, срывающиеся с ее губ. Движение моих рук становились все более уверенными, запечатлевая в опьяненном мозгу незабываемое ощущение шелковистости ее кожи. Бинты, спеленавшие ее тело перестали быть препятствием. Теперь они не просто защищали ее раны, а скорее являлись знаками ее огромной храбрости, несгибаемой воли, каждый из них скрывал под собой напоминания о тяжелом сражении и выигранной войне.

Я осыпала их нежными поцелуями, проникаясь изумительной силой и очарованием женщины рядом со мной. Ее аромат заполнил мои чувства, ее вкус – мое священное вино. Звуки ее голоса – прекраснее любого хорала.

Когда я подняла голову, закончив свой священный обряд, мои глаза обжег потемневший от страсти взгляд цвета индиго. И меня охватило ощущение непоколебимости и прочности союза наших тел, корнями уходящее в самые глубины моей души.

И когда моя рука скользнула между раздвинутых и приглашающих забраться поглубже ног, по щекам хлынули слезы радости. Я поняла, что снова оказалась дома, ощутив на пальцах теплую влагу ее желания.

«Я люблю тебя, Морган», – прошептала я, подлаживая движения своих пальцев к темпу ее тела. На ее прекрасном лице отобразилась возбуждающая смесь боли и восторга, но ее глаза…

Если бы любовь была осязаемой, если бы мы могли ее не только чувствовать, но и видеть, она бы предстала взглядом Айс, когда та занималась любовью. Взглядом, говорящим, что я являюсь самым бесценным и любимым созданием во вселенной. Говорящим, что я желанна и любима гораздо больше, чем когда-либо могла себе представить. Говорящим, о живущей во мне мечте о женщине, которую я люблю всем своим сердцем, разумом, телом и душой.

Мой страх попытался вырваться наружу, напоминая, что я совсем не стою счастья, дарованного ею.

Она заметила это. Это не постижимо, но она всегда очень чутко реагировала на смену моего настроения.

Приподнявшись, не смотря на боли в ранах, она притянул меня к себе, и жадно схватила мои губы своими, прогоняя охватившее меня смущение силой своей любви.

Мои пальцы продолжали свой танец внутри ее лона. Огонь желания зажег мое тело, легко преодолев легкие барьеры одежды, ее огонь начал распространяться по моему телу, легко преодолев барьер одежды, очищая и наполняя новым смыслом, открывая очевидность моих собственных желаний, проникая внутрь и полностью заполняя.

Наши тела слились в единое целое, соединившись губами и руками. Мы брали и отдавали, приближались и отдалялись, заряжались энергией, чтобы снова и снова отдать ее с удвоенной силой, наши сердца громко стучали, а дыхание было тяжелым. Наши души объединялись и расставались, только для того, чтобы снова сойтись вместе под звуки страстного стона и животного рычания, вызванного тем, что каждое касание, каждое поглаживание возносило нас выше и выше, и наконец мы достигли пропасти и шагнули с достигнутой вершины в бездну.

Вместе.

А затем начался спуск, наши тела скользили в поту страсти, наслаждаясь последними секундами нескончаемого блаженства, вздрагивая от малейшего движения, пока, наконец, мы не вернулись обратно на землю.

Когда силы вернулись ко мне, я подняла голову и увидела слезинку, стекающую по ее щеке. А ее сияющая улыбка сказала мне все, что я хотела знать, и, поцеловав эту слезинку, я нежно уложила свою возлюбленную на кровать, улыбнувшись в ответ на ее жаркое прикосновение к моей шее, зная, что эту же секунду она погрузилась в исцеляющее спокойствие сна.

И укрывшись плотнее одеялом, сотканным из любви и доверия, я отправилась вслед за ней в мир снов, куда не смели проникать ночные кошмары.

Смахивая сон с ресниц, я пыталась сфокусировать взгляд на лице, нависшем надо мной.

– Корина?

– Сегодня я в образе «Лоувеллы, татуированной библиотекарши», – ответила она, усмехаясь, – правда, мне идет?

Глядя на нее так близко, я в первый раз увидела то несметное число ушибов, что покрывали правую сторону ее лица и подбородок. Меня захлестнула волна стыда, потому что я не заметила их раньше.

– Как ты себя чувствуешь?

– Полагаю, намного лучше, чем можно было бы ожидать несколько дней спустя после того, как меня огрели пистолетом, – сказала она, ее глаза замерцали.

Я вздрогнула.

– Мне очень жаль, Корина.

Она засмеялась:

– За что? Это было самое забавное, что случилось со мной с тех пор, как черти решили освободить меня из их маленького логова.

– Похоже, у нас с тобой разное понятие «забавного».

– Ну конечно, Ангел. Ты всего лишь многообещающая преступница, в то время как я, – она поднялась в полный рост, гордо подняв голову, – Черная Вдова.

Застонав, я закатила глаза от ее показной напыщенности, затем быстро повернулась взглянуть, спит ли еще Айс.

Она спала. Ее тело и лицо были расслаблены, все же храня то затаенное чувство напряженности, которое всегда было с ней, которое сохранилось, когда она отключилась от лекарств, которые дал ей Булл. Мое лицо смягчилось, я потянулась и погладила ее спутанную челку.

На мгновение ее лицо напряглось, без сомнения отследив это вторжение в ее личное пространство, затем смягчилось окутавшими ее снами, дыхание выровнялось, а тело еще глубже погрузилось в подушки, окружавшие ее.

Когда я снова подняла взгляд, то увидела дьявольскую усмешку на лице моей подруги.

– Ни слова, Корина. Ни слова.

Она сделала удивленные глаза, в которых сквозила «невинность»:

– Я? Вероятно, ты путаешь меня с кем-то, Ангел.

– Ну-у… Хм-м… Может быть нам пора разобраться в твоих ночных развлечениях.

На секунду она сделала обиженную мину, затем усмехнулась.

– Поможет ли, если я скажу, что готова была аплодировать раз или два? Или же мне просто нужно было делать пометки при случае?

Я почувствовала, как мое лицо заливает румянец.

– Корина, это больше, чем я хотела узнать. Намного больше.

Она хихикнула.

– Тогда, полагаю, я не должна говорить о себе…

– Хватит! – скомандовала я, подняв руку и спрятав лицо в подушку рядом с Айс. – Пожалуйста.

– О-о, все это… – телефонный звонок избавил меня от ее комментариев, раньше, чем они слетели с ее губ. Прежде, чем я смогла двинуться, она уже была у тумбочки, поднеся трубку к уху и бормоча слова, слушать которые у меня не было сил.

Спустя мгновение, она положила телефон и уставилась на меня взглядом, который я не могла расшифровать.

– Кто это был?

– Некая особа, которая была немного раздосадована, что ее не пригласили на чай.

О черт.

– Руби. Проклятье, я совершенно забыла о ней. Со всеми этими событиями она выскочила у меня из головы.

– Ну да, все это понятно лишь тому, кто действительно знает, что происходит.

– Ты хочешь сказать, что не рассказала ей?

– Конечно нет, Ангел. Ей было сказано лишь то, что и докторам.

– А что именно?

– Что я почувствовала легкую слабость и упала, ударившись головой об стол. Они поверили мне. Насчет нее не уверена, но, во всяком случае, она этот вопрос до сих пор не поднимала.

– А теперь подняла?

– Нет, не так рьяно. Но я уверена, она оценила это объяснение, которое не создавало путаницы, – Корина нежно положила руку на мое плечо. – Руби так заботится о тебе, Ангел. Она знает, что тебе очень трудно и больно, но не знает почему. Всё, что она знает, так это то, что ты по каким-то причинам закрываешься от нее. Возможно, простое заверение в том, что ты жива-здорова и в хорошем настроении хоть как-то исправило бы ситуацию. Она волнуется. Я бы тоже волновалась, будь я на ее месте.

Я кивнула.

– Я позвоню ей прямо сейчас.

– Не беспокойся. Она сказала, что уедет на пару дней навестить друга. Но когда она вернется, было бы неплохо пригласить ее для беседы.

Вздохнув, я опустилась на спинку кровати.

– Да, это все позже, – я слегка улыбнулась, – но, по крайней мере, в этом есть нечто хорошее.

– И что же это могло быть? – спросила она, приподняв бровь, имитируя Айс.

– Кажется, вдвоем вы смотритесь очень даже ничего.

– Мы… понимаем друг друга, – это было все, что она сподобилась прокомментировать.


***

Тот разговор имел место несколько часов назад, хотя, сравнивая с тем, как расплывчаты мои мысли и как они продолжают свое бесконечное течение через мой мозг, это могло быть и неделю назад, и год. Быстрый взгляд на часы сказал мне, что новый день уже близок.

Прокручивание в памяти последнего года моей жизни весьма утомило меня, но все же не настолько, чтобы я собралась духом снова уложить себя в кровать и постараться заснуть.

Самые приятные мечты помогали многим долгими одинокими ночами в Болоте, в том месте, где правили кошмары, и там, где я думала о том, как заставить сбыться моим мечтам.

Рядом со мной все еще отдыхает Айс, ее дыхание глубокое и ровное. Ты мечтаешь? Это так удивительно, я подношу ее руку к губам и нежно целую ее пальцы.

Конечно, она не отвечает мне. Все эти годы, что я знаю ее, это один из тех вопросов, которые я никогда не наберусь мужества задать.

Постоянно сохраняя напряжение, которое характерно для нее даже в наиболее мирные моменты (кроме, возможно, тех моментов, когда она открыта любви), она, похоже, всегда спит сном младенца, невинным и незапятнанным смертью и яростью, которые так долго обитают рядом с ней.

Быть может, мирный сон – это ее награда за борьбу с внутренними демонами и попытку идти дорогой света.

А может быть, она мечтает, а кошмары видит в реальности, те кошмары, которые я не надеюсь когда-нибудь постичь, а просто пытаюсь понять и принять.

Возможно, они составляли ей компанию так долго, что ее тело больше не хочет тратить на них энергию, предпочитая сохранить ее на тот случай, когда тьма снова нагрянет к ней.

На самом деле я понимаю, что все это не имеет значения. Мечты Айс – это ее личное дело. То, что она хочет разделить свою жизнь со мной, нечто важное, и нечто, чем я дорожу, как большим даром с каждым своим дыханием, просыпаясь или засыпая.

Жизнь преподнесла мне горький урок, когда я приняла этот дар как должное.

И когда я сказала Корине, что расстанусь с Айс, если сделаю подобное еще раз, я говорила это от всего сердца. И это обещание я повторяю себе каждый день.

Она открыла мне так много в прошедшем году, обнажив душу, наполненную таким чистым светом и такой мрачной темнотой, и это было то, в чем я так нуждалась, и намного больше.

Гораздо больше.

Несколько часов, проведенных в воспоминаниях всего, что случилось за прошедший год нашей жизни вместе, доказали, что это было лучшее из того, что могла быть. Мое тело буквально разрывается от мысли, как сильно и глубоко я люблю ее, насколько большой частью моей души она владеет, и как близко я к тому, чтобы потерять все это.

Стыд все еще прятался в моем сердце, выжидая момента, чтобы атаковать меня, когда я буду наиболее уязвима. Но я больше не страшусь этого. Пусть это произойдет. Я буду бороться с этим самым мощным оружием в мире.

Любовью.

Взглянув в окно, я увидела, что дождь прекратился, но полные облака, застывшие над темным озером, обещали, что это не надолго.

Мои веки стали тяжелыми, но тело все еще боролось с соблазнительной приманкой сна.

Боролось до тех пор, пока рука не отделилась от моей и с одним движением тела я оказалась в сильных руках, нежно баюкающих меня, стаскивая нас обеих на матрац. Мои волосы были убраны с бровей, чтобы освободить место для пары губ.

– Засыпай, – прошептал низкий голос, начиная тихонько напевать колыбельную, которая окутывала меня сладкой безмятежностью, колыбельную, которую пела женщина с сердцем и душой красивее, чем рассвет, который наконец-то появился из-за темных облаков.

И если Вы спросите меня, что я сделала, чтобы заслужить такую красоту и радость в моей жизни, я отвечу Вам честно.

Я не знаю.

Но что я знаю, так это то, что каждый день, любым способом я буду стараться быть достойной этого дара.

Это наиболее походящее возмездие, которое я могу придумать, за то, что она дает мне. Ее сердце, ее душа, ее тело и ее дух.

Ее жизнь.


***

С той ночи прошло пять дней. Дней, заполненных ощущением мира, которое было весьма неожиданным. Полагаю, что вынуждаемые опасностью пересмотреть свою жизнь, как сказал бы мой отец – теология лисьей норы, мы действительно помещаем вещи в перспективу. Я всегда должна буду помнить эту аксиому. Как будто я могла об этом когда-нибудь забыть.

Айс верно шла по пути к выздоровлению, как Вы, наверное, и ожидали, если учесть все то, что я Вам о ней рассказала. На третий день она даже сумела разогнать группу доброжелателей, собравшихся вокруг кровати – стервятников, как она сама их называла – заставив эту толпу дрогнуть от одного ее взгляда и одного угрожающего рыка, добавленного для эффекта.

Я с трудом пыталась не рассмеяться, глядя на их лица, но боюсь, что это у меня получилось не очень хорошо. По правде сказать, было приятно засмеяться снова.

Похоже, дожди решили обосноваться здесь окончательно, раньше времени закрывая туристический сезон. И хотя многие из моих друзей живут здесь именно в этот сезон, я не могу сказать, что полна печали по поводу его окончания. Чем быстрее закончится лето, тем быстрее я смогу избавиться от ужасов, которые принесли с собой теплые дни.

Добавочным бонусом укорочения сезона было, конечно же, более раннее закрытие Серебряной Сосны и, соответственно, отъезд ее владелицы, стервы по имени Миллисент Хардинг-Пост. Могу поручиться, что единственные слезы от этой «потери» – это слезы радости.

Айс сказала, что уже приступила к плану рассплаты с миссис Хардинг-Пост в полной мере за все, что она сделала нам за год. Айс еще не готова разделить это со мной, но я буду терпелива. Она скажет мне, когда будет готова, я это знаю. Также я знаю, что буду наслаждаться этим каждую минуту.

Булл покинул нас пару дней назад. Мне было грустно видеть его отъезд, но если оставить дружеские чувства в стороне, его навыки по заживлению ран больше не были столь необходимы. Айс сама себе была хорошим врачом, и даже, если бы это было не так, то он оставил достаточно медикаментов, чтобы открыть клинику. И в то время пока дожди посещали низменности, в горах выпал снег, и ему было необходимо добраться до охотничьих домиков, пока дороги были еще проходимыми.

Том и Джон сами распрощались с нами и вернулись к своим семействам, которые, без сомнения, готовы были обвязать желтыми лентами старые дубы, надеясь, что они вернуться. Даже Корина решила дать нам некоторую передышку, предпочтя провести несколько дней в компании Попа, который неважно чувствовал себя из-за смены погоды и всех этих волнений за прошедшие пару недель. Я волновалась за него, поскольку он стал тем, кого я нежно любила, но я знала, что он в хороших руках с Кориной.

Черная Вдова, похоже, ослабила свою хватку вокруг Попа.

И, если я знаю Корину хотя бы наполовину того, как я думаю, то если Поп решит оставить эту жизнь, то сделает это с улыбкой на лице.

Этим утром дождь был недолго, и Айс вышла из дома прежде, чем упала последняя капля, решив помочь восстановлению сил оживленной прогулкой по лесу. Высокая и гордая, в одежде, тщательно скрывающей ее повязки, и даже мне трудно было сказать, что на ней была хотя бы царапина, не говоря уже о двух пулевых ранениях и нескольких больших глубоких порезов.

Я наблюдала за ней с благоговением, и, по правде сказать, с некой долей зависти: она помылась и оделась, шагая по дому без намека на боль, в то время как я ползала вокруг кровати, холя и лелея свое воспаленное колено.

С улыбкой и поцелуем она ушла, чтобы проверить свое тело, словно проверяла пирог, испекся ли он должным образом. Я улыбнулась ей в ответ, кивнула, зная, что до темноты она не вернется.

Это оставило меня наедине с единственной вещью, которую я должна была сделать. Позвонить Руби, которая вернулась домой прошлой ночью, и пригласить ее, как сказала Корина, на небольшую беседу.

Это было нечто, чего я боялась, с тех пор, как Корина пять дней назад посоветовала мне это. В то время как я очень хотела видеть свою давнюю подругу и наставницу и все объяснить ей, я не хотела видеть взгляд ее глаз, когда она поймет, что все рассказанное мной раньше было ложью.

Я ненавижу лгать. Это идет вразрез всему, во что я верю. Я не очень хороша в этом, что вы, без сомнения, уже смогли предположить к нынешнему моменту, и каждый раз, когда я думаю, что преуспела в этом, я оборачиваюсь, чтобы найти на заднице след от укуса.

Однако, чем дольше я погружаюсь в это, тем дольше я позволяю правде скрываться под весом моей вины и позора, и тем тяжелее будет в итоге правда, которую придется сказать. Когда я была юной, моя мать всегда говорила мне, что чем дольше тянешь резину, тем больнее будет, когда она порвется. Шикарная женщина, моя мать.


***

Час назад Айс наконец-то добралась домой, промокшая до костей, но пылающая огнем жизни, чего так не хватало ей в течение прошедшей недели, ее глаза светились здоровьем и отличным настроением. Она отказалась сказать мне, где провела все это время, считая, и не безосновательно, что я буду вести себя, как мама-курица, но согласилась, что горячий душ и мягкая кровать – неплохая идея.

Было бы неплохо знать, что сила моих убеждений все еще работает. И после шести лет неплохо понимать, что я, наконец-то, справляюсь с ними.

После душа и бутерброда, которые я торопливо приготовила вместе, она оправилась прямо в кровать, где тотчас же уснула, укутавшись от холодного воздуха в комнате, который все еще держался, хотя и развела в камине сильный огонь.

Определенно в воздухе пахло осенью.

Итак, я сижу здесь, ощущая волнение в желудке, ожидая стук в дверь, который объявит приход Руби, прокручивая в голове слова, которые я скажу ей, прокручивая много раз, настолько много, что все это начинает казаться бессмыслицей.


***

Наконец раздался стук, я так резко поднялась на ноги, что колено взвыло дикой болью. Я поправила на себе одежду, пригладила волосы, чувствуя себя, словно школьница, встречающая учительницу, подошла к двери и открыла ее, встречая друга.

Улыбка Руби выглядело довольно натянутой. Она вошла, и я проводила ее в гостиную.

– Может быть кофе? Или чай?

– Нет, спасибо, – ответила она, располагаясь на диване и не пытаясь скрыть оценивающего взгляда. Ее глаза сузились. – Как ты себя чувствуешь?

– Сейчас лучше, – сказала я честно.

Она кивнула.

– Приятно слышать.

На этом беседа остановилась, и единственным звуком в комнате был треск огня.

Неспособная больше выдерживать тишину, я сделала несколько глубоких вдохов и обратилась к ней:

– Руби, мне очень жаль, что я…

Она подняла руку, ее улыбка стала шире.

– Все в порядке, Тайлер. Я понимаю. Я знаю, что здесь произошло.

Я ошеломленно посмотрела на нее.

– Ты знаешь?

– Да, я знаю. У меня с самого начала был подозрения, и то, что я узнала потом, только подтвердили их.

Я подняла голову.

– Ты… ты не могла бы объяснить это, пожалуйста?

Ее улыбка стала грустной.

– Тайлер, может быть я и старуха, но я не слепая и не глухая. Посмотри на себя, Тайлер. Ты вся в ушибах. Тебя избили. И Корина туда же. Она сказала, что упала и ударилась головой, но ведь это неправда.

Я вздохнула.

– Нет. Неправда.

Она медленно кивнула.

– Я знаю, – повернувшись ко мне всем телом, Руби взяла обе мои руки в свои. – Я звонила твоей матери на днях, Тайлер.

На мгновение я забыла, как дышать.

– Ты… что?

– Ты слышала меня. Она рассказала мне, что на самом деле случилось в Питтсбурге. Как ты рассказала ей, что муж избивал тебя, а ты убила его в самообороне. Как ты сидела в тюрьме и была освобождена по апелляции.

Сказать, что я была ошеломлена, это ничего сказать. И все же я не могла не кивнуть, чтобы подтвердить ее слова, внезапно ощущая себя очень маленькой и загнанной.

– Возможно, твоя мать не самый открытый и чуткий человек в мире, Тайлер, но, полагаю, она действительно верит тому, что ты ей рассказала. Я знаю, что говорю. И это не только касательно тебя. Я знаю.

Я слегка улыбнулась, почувствовав облегчение от того, что она хотя бы верит в мою невиновность.

Она улыбнулась мне в ответ, пожимая мои руки.

– Тайлер, я знала твоего отца очень хорошо. Этот дом был у него задолго до того, как он женился на твоей матери, и провел здесь много лет. Я знала, каким человеком он был, и могу только надеяться, что твоя мать могла успокоить его хоть в чем-то.

– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – ответила я, тщетно пытаясь не отстать от поворотов и завихрений ее рассказа.

– Твой отец, Тайлер, время от времени мог быть теплым и любящим человеком. Но также он мог быть хуже, чем разозленный медведь, если что-то его не устраивало. Сколько раз мне было тяжело от того, когда он изливал свой гнев на тебя. К моему вечному позору, я стояла рядом и ничего не делала.

Я уставилась на нее, обуреваемая противоречивыми эмоциями. Позор моей семьи, так долго скрываемый, вылезал на свет. Облегчение от того, что об этом наконец заговорили. Замешательство от того, что я не представляла, куда ведет эта беседа.

– Прежде, чем я вышла замуж, я была преподавателем. И одна из вещей, которые я узнала, было то, что довольно часто дочери, обиженные отцом, подсознательно ищут подобное в своем потенциальном партнере. Это не является чем-то необыкновенным, но в то же время, это нечто, чего стоит стыдиться. Думаю, что ты именно поэтому выбрала своего мужа. И думаю, что поэтому ты общаешься со своей подругой Морган.

– Что? – вырвав свои руки из ее, я так резко вскочила на ноги, что комната закачалась вокруг меня. Поборов головокружение, я уставилась на нее, сверкая глазами. – Я понятия не имею, откуда ты все это взяла, Руби, но ты ошибаешься. Очень сильно ошибаешься.

– Я? – ее глаза сверкнули, – вы обе с Кориной были сильно избиты, Тайлер. Я прибыла как раз вовремя, чтобы услышать, как она уезжала, а ты кричала ей, чтобы она вернулась, – ее лицо было, словно камень. – Не надо думать, что я дура, Тайлер. Я знаю, что видела.

– Ты и есть дура, Руби, – ответила я, чувствуя, как гнев переполняет меня. – Ты складываешь два плюс два и получаешь семь. Думаю, тебе лучше уйти прежде, чем я сделаю что-нибудь, о чем мы потом обе будем сожалеть.

– Она хорошо тебя натаскала, как я вижу.

– Убирайся вон, Руби. Сейчас же.

– Я знаю, кто она, Тайлер, – продолжала она, не сдвинувшись ни на дюйм. – Я знаю кто такая Морган Стил. Думаю, что ее имя с самого начала показалось мне знакомым. Когда Миллисент рассказала мне, что те полицейские спрашивали дорогу, я поняла, что моя догадка верна. И я потратила несколько дней, просматривая старые заметки и архивы, пока не нашла то, что искала. Это она, Морган Стил, убила тех подростков. Это она стала Киллером Мафии. Это она сбежала из той самой тюрьмы, где сидела ты. Это она заставила тебя без памяти влюбиться в нее, чтобы иметь свободный билет из страны для избежания правосудия. И это она под давлением всего того, что произошло, набросилась на вас обеих с кулаками, будто животное.

Я была парализована ее обвинениями, нелепыми настолько, насколько это было возможно. Мой разум кричал мне, чтобы я заставила ее замолчать, разорвать ее на мелкие кусочки или взять ее целиком и забросить так далеко, как только я могла.

Но мое тело было неспособно двигаться.

Ее лицо смягчилось, и она нарушила тишину.

– Это не может так больше продолжаться, Тайлер. Я не смогла ничего сделать с твоим отцом. Но теперь я могу. Я могу, и я сделала.

Это прорвалось. Шагнув вперед, я схватила ее за платье и подняла с дивана.

– Что ты сделала, Руби. Что ты сделала?

– Я сделала то, что должна была сделать давным-давно, Тайлер. Я положу конец всему этому беспределу. Полиция уже в пути. Ты никогда больше не будешь беспокоиться из-за нее. Я обещаю.

– Нет, – это был шепот, но он был настолько тяжел, будто нес вес всего мира.

– Да, Тайлер. Да. Наконец. Я делаю это, потому что люблю тебя. Разве ты не видишь? Я люблю тебя и желаю тебе только хорошего. Пойдем со мной. Пожалуйста. Ты будешь в безопасности, когда полиция прибудет сюда.

– НЕ-ЕТ!!!

Оттолкнув ее от себя, будто она была пушинкой, я развернулась и помчалась по лестнице наверх, выкрикивая имя Айс, раздирая свои легкие, спотыкаясь, падая и поднимаясь снова.

Она уже была на ногах, когда я вбежала в комнату. Отвернувшись от окна, ее глаза были сияющими и грустными, на ее лице была маска холодной отрешенности.

– Айс, – сказала я, затаив дыхание, подошла к ней и взяла за руку. – Ты должна уходить отсюда. Бери грузовик. Уходи в горы. Я найду тебя, когда станет безопасно. У нас еще есть время. Пожалуйста. Беги!

Она мягко тряхнула головой.

– Все кончено, Ангел.

– Нет, еще не кончено! Я не позволю этому так закончиться! – я потянула ее, но это было так,словно я пыталась сдвинуть гору. – Черт возьми, Айс! Шевелись! Давай!

Мягко вырвавшись из моей смертельной хватки свою руку, она поднесла мою к губам и поцеловала ее.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она. – Никогда не забывай это. Никогда.

– Нет. О, Господи, нет. Пожалуйста, Айс. Пожалуйста, не делай этого.

Сквозь деревья показались синие огни, их было так много, будто тысячи машин мчались сюда.

Я помотала головой в слепом отрицании.

– Пожалуйста, Айс, не надо. Борись, черт тебя подери! Борись!!!

Она слегка улыбнулась, слегка прикоснувшись к моей щеке.

– Я борюсь, мой сладкий Ангел. Для тебя.

Притянув меня к себе, она поцеловала меня, долго и глубоко, затем слегка отодвинулась и взяла меня за руку.

– Пойдем.

Веря в то, что наконец-то пробилась к ее чувствам, я быстро последовала за ней. Айс спустилась по лестнице и пошла в гостиную, где была Руби, все еще стоявшая на ногах и стиравшая кровь с губ, и смотревшая на нее глазами, сверкающими ненавистью. И мне совершенно не стыдно от того, что я каждой своей частичкой хотела увидеть, как Айс сотрет этот взгляд с ее лица навсегда.

Вместо этого моя возлюбленная толкнула меня в руки Руби, затем посмотрела на нее взглядом, более жгучим, чем солнце.

– Каждое слово, сказанное тобой, верно. Я – монстр. Я – наркоманка. Я промыла ей мозги, заставила ее влюбиться в меня, чтобы свободно уехать из страны. Она не больше, чем заложник. Билет. И тебе следует хорошенько это запомнить, чтобы полицейские поверили тебе.

Руби усмехнулась.

– Ты не испугаешь меня.

Губа Айс дрогнула, обнажив зубы.

– Тогда ты полная дура.

Затем она напряглась, ее голова повернулась к задней части дома.

– Пригнитесь.

– Ты не можешь…

– Давай!!!

Она легко толкнула нас на пол, не переставая прислушиваться.

Небеса разверзлись, посылая дождь в наводнение, молнии и ужасный гром, от которого содрогался дом.

И я услышала тогда: звук сирен, окруживших дом. Я пыталась встать на ноги, но Айс снова опустила меня на пол.

«Внимание! Вы окружены! Выходите спокойно с поднятыми руками и никто не пострадает. Внимание! Вы окружены! Выходите спокойно с поднятыми руками и никто не пострадает!»

– Не высовывайся, – сказала Айс, даря мне последний, долгий взгляд перед тем, как повернуться и направиться к двери.

– Айс!!! Нет!!!

Но она не слушала. Черт возьми, она не слушала!

Я вскочила на ноги, почти растоптав Руби, поскольку она пыталась остановить меня. Я побежала за исчезающей фигурой моей возлюбленной, но к тому моменту, как я достигла двери, было уже слишком поздно.

Полицейские окружила Айс, заломили ей руки, почти ткнув ее в землю, нацелив на нее оружие.

Когда они подняли ее снова на ноги, ее прекрасное лицо было в грязи и крови. Перед ее рубашки, бывший некогда ослепительно белым, сейчас был бардовым от открывшихся швов ее ран. Подобно человеку, обращенному в камень жестоким богом, я была обречена на то, чтобы стоять и смотреть.

Было холодно. Очень холодно.

И темно как в свежевырытой могиле.

Мое тело окоченело, а сердце покрылось толщей льда, который, казалось, никогда не растает.

Я ощущала проливной дождь, обрушившийся на почти горизонтальные языки жгучего пламени, разметавшиеся под напором бешеного ветра.

Монотонный стук деревянной ставни, покосившейся от бури, напоминал погребальный звон. Его не могли заглушить ни завывание ветра, ни вой сирен -сирен с кровавыми когтями дракона вместо кошачьих лапок, на которых они подбирались все ближе и ближе.

Вспышки молний рисовали на небе ломаные узоры, оставляя их снимки на сетчатке глаз.

Новый раскат грома вытащил на поверхность сознания пустую мысль, любимую присказку моего отца: “Бог опять развлекается в боуллинг с ангелами”.

Я продолжала ждать, слепая и замершая, как бессмертная статуя. Ждать, пока ветер усмирит свою ярость. Ждать, когда с неба перестанет падать непроглядная пелена дождя.

Ждать, видения, которого не смогли бы выдержать мои глаза. Видения, которого не смогла бы забыть моя душа.

И словно внимая моей бессловесной мольбе, послышались звук подъезжающих машин. Взмыленные колеса разбрасывали вокруг куски грязи. Мощные фары разрезали стену дождя, освещая сцену, которую я так отчаянно желала увидеть с замерзшего крыльца дома. Я помогала строить этот дом.

Дом, мечту который я покину и никогда не обернусь, если, только, кто-то не снимет пелену с моих глаз.

Если только.

В свете фар стояла она – стройная и высокая – моя любовь, мое сердце, моя душа. Гордая, непокоренная, с высоко поднятой головой и горящими глазами.

Да, гордая. Но беспомощная.

Беспомощная не под градом ударов и пистолетов, целящихся в самые уязвимые места когда-то неуязвимого тела.

Нет. Никогда.

Беспомощная под тяжестью прошлого, вернувшегося на порог нашего дома.

Беспомощная под тяжестью любви, за которую продала душу, которую лелеяла и заботливо взращивала.

Взгляд ее глаз я заберу с собой в могилу. В могилу, которую, если смилуется Господь, не придется долго ждать.

В них был гнев, вызванный вторжением прошлого. Ярость, вызванная схватившими ее руками и пистолетами, холодившими своими серебристыми дулами. Скорбь о том, что мы так быстро упустили наш шанс.

И любовь.

Непрекращающаяся любовь.

Она приоткрыла губы, и я приложила все усилия, чтобы услышать ее слова сквозь усилившуюся бурю. Сквозь туман доносились лишь окончания. Но, даже, если эти слова пришли из моего подсознания, я уверена – она сказала именно их.

Я смотрела на эти губы, складывающие слова, которые слышало только мое сердце.

"Я люблю тебя."

Следующее слово потрясло мою душу.

"Прощай."

Возрождение (Restitution)

ЧАСТЬ 1

"Время – деньги. Это единственное богатство, которое вы имеете, и только вам решать, как его тратить. Не стоит позволять другим делать это вместо вас."

_

Моя мать любила поэзию Карла Сандбурга. Не знаю, почему. Чтение любого из его стихотворений всегда воскрешало в моей памяти стойкий запах меловой пыли и чернил, а в голове снова начинал жужжать голос миссис Дэвис, вызывающей меня к доске: "Наизусть, мисс Мур, будьте добры…"

Я никогда не любила миссис Дэвис.

А Сандбурга я люблю еще меньше.

И все же, абсолютно бессознательно я вспоминаю именно эту, отдающуюся эхом в моем мозгу цитату сейчас, сидя на деревянной скамье с высокой спинкой практически в центре того самого зала суда, где семь лет назад (почти день в день) моя жизнь, как мне казалось, подошла к концу.

Залы суда – странные места. Как и в тюрьмах, здесь словно не существует течения времени, и кое-кто понимает это. Нет, это не фантазии, не причуды. Смену времен года здесь можно угадать только по тому, как одеты те, кто сюда приходит… Для пострадавшего все слишком тяжело и медленно. Для обвиняемого, пожалуй, слишком быстро.

Правосудие, – эта женщина с завязанными глазами, с весами в одной руке и книгой в другой, слепая и равнодушная, – просто перемалывает судьбы, руководствуясь замшелыми законами, почти не изменившимися со дня их принятия.

Время – не только деньги. Сейчас оно казалось мне туннелем, сквозь который со страшной скоростью несутся прошлое и настоящее, чтобы встретиться и сплавиться в одно целое. И хотя теперь я находилась с другой стороны загородки, отделяющей обвиняемого от невиновного, меня не покидало горькое ощущение deja vu. Что семь лет назад, что сейчас, – по большому счету для меня ничего не изменилось. Цель оставалась той же.

Я опять боролась за свою жизнь.

Моя борьба вряд ли была заметна кому-нибудь, но, тем не менее, могу сказать, что еще никогда прежде я ни за что не боролась так яростно и отчаянно.

И, как и семь лет назад, безнадежно проигрывала.

_

Ну же, Айс, давай! Я знаю, что ты знаешь о моем присутствии. Я знаю, что ты знаешь: я была здесь с самого начала. Просто повернись. Пожалуйста. Мне нужно видеть твое лицо. Я должна знать, что ты в порядке. Мне это необходимо… Не надо меня ненавидеть!

_

Если бы мои глаза были лазерами, они бы прожгли дырку прямо в ее голове, так отчаянно я умоляла ее обернуться. Но… мой буравящий взгляд был эффективен примерно так же, как в ливень раздача галош цыплятам.

Что, если говорить прямо, вообще бесполезно.

Какой-то шум в отделении для свидетелей, последовавший за ним стук судейского молотка отвлекли меня от моих мыслей и, удивленная, я оглянулась вокруг.

"Порядок в суде! Тишина в зале суда!" – стук молотка заставил шум стихнуть, и я обернулась к сидящей слева Корине, вопросительно приподняв брови.

– Донита просит о "прокурорском приговоре", – шепчет моя подруга, почти касаясь губами моего уха, а успокаивающий аромат ее духов на секунду заглушает острый запах зала суда – запах слишком большого количества людей, собранных вместе в душном помещении.

– Что значит "прокурорский приговор"? – тихо, чтобы не привлечь внимания судьи спрашиваю я.

– Ну, примерно так: защита считает позицию обвинения настолько слабой, что даже не видит смысла в проведении отдельного расследования, поэтому адвокат требует вынесения приговора сразу.

– Но это же сумасшествие! – вырывается у меня несколько громче, чем я предполагала.

Ну да, чуть-чуть громче… Темные глаза судьи, увеличенные огромными линзами ее очков в черепаховой оправе до размеров шаров для гольфа, возмущенно уставились на меня. "А для тех из вас, кто не в состоянии меня понять, – ее голос просто излучал преувеличенное терпение, – я повторю в последний раз. Если хоть кто-то вздумает зашуметь во время этого судебного заседания, того я лично буду иметь честь сопроводить из зала в о-очень неудобную тюремную камеру до конца дня. Надеюсь, это ясно?"

Если бы на этом самом месте возник торнадо, то мне не составило бы труда выкрутиться из ситуации. Но на небе сияло солнце, и я вжималась в свое место так сильно, насколько это было возможно, предпочитая не замечать, как вокруг меня образуется вакуум, словно я – само воплощение Тифозной Мэри.

Когда наконец воцарилась тишина, судья важно кивнула и ее взгляд скользнул вперед: "Защита и обвинение, будьте добры…".

Я наблюдала, как Донита встала, пригладив невидимую складку на юбке своего ярко-красного костюма перед тем, как подойти к судье; практически сразу вскочил обвинитель.

Я опять повернулась к Корине, стараясь говорить как можно тише:

– Это бред… Она вообще слушала версию обвинения? Полагаю, что они занесут это в юридический словарь как описание "открытого и тут же закрытого дела".

– Можно было бы подумать и так, – прошептала она в ответ. – Но Донита не так проста. Могу поспорить, у нее припрятана парочка козырей в рукаве.

– Черт! Надеюсь, ты права! – Повернувшись, я опять посмотрела туда, где была Айс. Я не могла отвести взгляда от блестящих черных волос моей возлюбленной, а она, как с самого первого дня судебных слушаний, смотрела только прямо перед собой.

– Она знает, что ты здесь, Ангел, – прошептала Корина, словно читая мои мысли.

– Тогда почему она не хочет взглянуть на меня? Три месяца, Корина. Три месяца!

Я прикусила губу, чтобы не закричать, чувствуя подступающие слезы.

Да, прошло три месяца с той роковой летней ночи, разрушившей, по-видимому безвозвратно, мой мир. Три месяца слез, три месяца отчаяния… Три месяца бесполезных поездок в Болото. Еще и еще. Я приезжала туда только затем, чтобы в очередной раз убраться восвояси. Три нескончаемых чертовых месяца… Я пыталась звонить – безрезультатно. Я писала письма – они возвращались без ответа. Я не хотела есть, не могла спать.

И вот теперь, после всего этого, через три проклятых месяца ежедневного, ежечасного умирания я наконец-то была достаточно близко от Айс; казалось, так легко просто протянуть руку и дотронуться до нее – живой, настоящей, – а она даже не смотрит в мою сторону!

– Уверена, у нее есть причины поступать так, Ангел.

Я отвела глаза от моей безучастной возлюбленной. Мой взгляд, вероятно, мог бы испепелить Корину на месте:

– Ты себе не представляешь, как я благодарна тебе за исчерпывающее объяснение!

Нисколько не задетая моими словами, Корина спокойно отвернулась, с преувеличенным интересом наблюдая за тем, как судья что-то тихо говорит представителям защиты и обвинения. Я готова была взорваться, ну и кого же это заинтересовало?

Стук каблуков по деревянному полу привлек мое внимание. Донита поймала мой взгляд и легонько улыбнулась перед тем, как снова занять место рядом с Айс. Я почувствовала абсолютно иррациональную вспышку жгучей ревности, когда их головы склонились одна к другой и Айс согласно кивнула красавице-адвокату в ответ на ее реплику. "Достаточно, Ангел", – сказала я себе, едва удерживаясь от того, чтобы ничего не произнести вслух, – "Хватит. Она – в суде, а эта женщина, вероятно, – самое лучшее из того, что ей сейчас необходимо". Однако, я не смогла сдержать облегченного вздоха, когда Айс наконец села прямо, ожидая следующих слов судьи. "Слушание откладывается на неопределенный срок. Жду у себя представителей защиты и обвинения завтра в полдень. Все". Стукнул молоток и помощник шерифа выступил вперед: "Всем встать". Ощущая себя почему-то членом крайней фундаменталистской религиозной общины, я вскочила вместе со всем залом. Судья, которая и в пяти футах перед собой ничего не увидит, даже если встанет на цыпочки на справочник "Весь деловой Нью-Йорк", подобрала полы своей внушительной мантии и выплыла из зала суда через дверь, расположенную слева от ее кресла. Жюри присяжных в составе пяти белых мужчин и семи белых женщин направилось к другой двери, сопровождаемое все тем же помощником шерифа. Они выходили гуськом, напоминая слишком послушных детей, покидающих классную комнату в последний учебный день. Только когда последний присяжный вышел, открылась третья дверь, впуская четырех хорошо вооруженных охранников, двое из которых держали наручники и цепи, столь необходимые, наверное, чтобы защитить общество от женщины, которую я так любила. Айс стояла абсолютно расслабленно, пока они закрепляли свои дурацкие железяки у нее на талии. Возвышаясь над всеми, она выглядела изящной, даже утонченной – скованный хищник в безупречном черном костюме. Справившись с запястьями, один из охранников встал на колени, чтобы надеть на Айс ножные кандалы, и оказался слишком близко от ее ног, – зрелище, ради которого я могу убить сейчас или в любое другое время! Когда он поднялся, какая-то робкая улыбка на секунду изменила его мрачную физиономию. Это могло бы даже выглядеть забавно – сложное, напоминающее странный ритуал действо – то, как они заковывали в цепи женщину, словно сошедшую с обложки модного журнала. Могло бы… Если бы не тот, явственно ощутимый запах опасности, что исходил от нее. Я чувствовала реакцию окружающих, когда она небрежно потянулась, и в такт легким, грациозным движениям совершенного тела легонько зазвенели цепи. Толпа напряглась, словно зал суда на самом деле – римский Колизей, а Айс – голодный лев, выпущенный на арену на потеху зрителям. Уйдет хищник, или начнет охоту? Клянусь, можно было расслышать всеобщий вздох разочарования, когда Айс спокойно позволила охранникам оружить себя. Она смотрела прямо перед собой, где в этот момент торчала лысая голова одного из полицейских, возглавляющего шествие.

После того, как Айс вывели, шум усилился. Мне не хватало воздуха, казалось, что стены наступают. "Мне срочно нужно выйти" – сказала я Корине, пытаясь протиснуться сквозь толпу. Я тяжело дышала, желудок судорожно сжимался. Что до сердца, – оно, по-моему, не билось совсем. Эта часть моего бунтующего тела просто-напросто отказывалась работать. Мне необходимо было покинуть место, которое стало свидетелем худших дней в моей жизни. Я буквально выпала в открытые двери и не останавливалась, пока не почувствовала, как дрожат колени, а легкие разрываются от слишком большой порции воздуха. Голова кружилась, словно я только что прокатилась на большой масленичной карусели. Я тщетно попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. "Кажется, я сейчас грохнусь в обморок", – успела подумать я, чувствуя, как слабеют ноги. К счастью, мое почти неизбежное тесное знакомство с бетонным полом было отложено. Чьи-то сильные руки остановили мое падение. Когда зрение хоть как-то восстановилось, я натолкнулась на беспокойный взгляд Дониты: "Ты в порядке, Ангел?". Я потрясла головой, чтобы в ней немного прояснилось и чуть не пожалела об этом, потому что дурнота решила вернуться. Руки Дониты напряглись, удерживая меня, и я с благодарностью приняла помощь, впитывая в себя ту безопасность и силу, которую мне предлагали. Неохотно отстранившись, я ответила: "Да, думаю в порядке". Она легонько улыбнулась:

– Точно?

– Ну… мне еще не приходилось шлепаться в обморок, так что абсолютно уверенной я быть не могу…

Ее улыбка стала шире. Убрав руки с моей талии, она тихонько придержала меня за плечо и помогла спуститься по лестнице, подальше от толпы.

"Отлично. Давай-ка найдем хоть немного тени, и я думаю, это наверняка тебе поможет".

С другой стороны меня поддержала вездесущая Корина и вместе мы вышли на лужайку перед зданием суда, остановившись под одиноким дубом, уже полностью лишенным листвы. Но даже такое слабое укрытие обеспечило, по крайней мере, немного защиты от какого-то особенно яростного ноябрьского солнца. Я опустилась на мраморную скамью, стоящую рядом с каменным столиком, с удовольствием впитывая в свое перегретое и перенапрягшееся тело прохладу камня. Через минуту, чувствуя себя более-менее сносно (это не касалось пустоты внутри меня), я посмотрела на стоящую рядом Дониту: – Прости мне дерзкое любопытство, но почему ты здесь? Разве ты не должна быть рядом с Айс?

– Ее везут в Болото. Я присоединюсь позже.

– Болото? Почему они держат ее там?

– Они боятся возможного побега. Суд считает, что тюрьма графства не в состоянии удержать Айс.

Я недоверчиво покачала головой: "Они забыли, что Айс сама сдалась полиции?"

Донита усмехнулась: "Для них это неважно. Они считают ее опасным преступником, и если она снова сбежит, полетит слишком много голов".

– Тогда… почему ты здесь?

Сев напротив меня, она положила портфель на стол и скрестила руки: "Потому что ты должна быть с нами у судьи, Ангел. Это очень важно".

Чувство любопытства, смешанное со страхом, прокатилось по мне, но я не стала даже разбираться в своих ощущениях. Я просто спросила: "Могу я знать, зачем?"

– Я не могу тебе ответить. Пока не могу. Подожди немного. Возможно, завтра.

Такой слишком, на мой взгляд, расплывчатый ответ, тем не менее бледнел по сравнению с вопросом, который я боялась задавать.

– Да, – сказала Донита, так или иначе откликаясь на мои мысли, – она будет там.

– Тогда буду и я.

– Спасибо, Ангел, – Донита пожала мне руку. – Увидимся завтра. До свиданья, Корина.

Она сделала три, может быть пять шагов, когда я окликнула ее: "Донита!"

– Да?

– Скажи ей… скажи, что я люблю ее.

Ее улыбка стала немного грустной. Она кивнула: "Я передам".

– Спасибо.

– До свиданья, Ангел.

– Пока – прошептала я, когда она уже отвернулась.

Теплая рука Корины мягко легла мне на плечо. "Пойдем, – сказала она, – пора прекратить гнусное вытаптывание муниципальной собственности. Эта лужайка слишком пуста и скучна. Ее конечно не мешало бы немного украсить, но не хотелось бы, чтобы птицы решили, будто мы – новый декоративный ансамбль, который можно использовать…хм… по назначению". Слегка улыбнувшись, я сжала ее руку: "Я останусь ненадолго, если ты не возражаешь. Ты иди. Я возьму такси. Встретимся в гостинице".

– Ты уверена? Я тоже могу остаться, если хочешь.

Я кивнула: "Уверена. Я скоро".

– Что ж, – я опять почувствовала нежный запах духов, когда она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Будь сильной, Ангел. У всего происходящего есть своя причина. Завтра ты выяснишь, какая.

– Надеюсь, ты права.

– Я всегда права, Ангел.

Я наблюдала, как она пересекает лужайку и садится в машину. Только когда ярко-желтое такси отъехало, я опустила голову на прохладную поверхность каменного столика и закрыла глаза, вызывая в памяти образ моей любимой. Такой, какой я ее помнила – красивой и свободной… И ее полный любви взгляд…

"Боже, Айс! – прошептала я. – Я тоскую без тебя".


***

Часы пробили час с четвертью, когда меня ввели в кабинет судьи Джудит Элисон Баумгартен-Бернштайн: имя явно выигрывало первенство у ее роста – скороговорка, длиной в полторы мили.

Так как до этого мое единственное знакомство с судейским кабинетом происходимо исключительно при помощи телешоу "Ночной суд", я не знала, чего мне ожидать, когда вошла в массивную дубовую дверь, охраняющую святая святых подобно тому, как сфинкс хранит тайны египетских гробниц.

"В "Ночном суде", кажется, был юрисконсульт, – подумала я, оглядевшись вокруг и увидев, что пришла первой, – или, хотя бы, тот, кто провел достаточное количество времени на судебных заседаниях". В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь в телестудии. Присутствовали все необходимые и такие знакомые по шоу атрибуты Настоящего Судейского Кабинета: свидетельства о юридических степенях, развешанные по стенам; благодарственные письма от высокопоставленных граждан; кожаные переплеты тяжелых томов, стоящих рядами на прогнувшихся полках; вешалка рядом с дверью и даже картина над широким полированным столом. Только вместо Мела Торна фотография в рамке, стоящая на столе, изображала молодого человека в очках, настолько похожего на судью, что он мог быть только ее сыном. И в центре всего этого "великолепия" – поле битвы: огромный квадратный стол со стульями и внушительным судейским креслом.

Пока я стояла и вертела головой, дверь открылась и вошла улыбающаяся Донита, одетая в очередной из ее бесконечного числа деловых костюмов – на этот раз зеленый. Тепло обняв меня, она подвинула мне стул и положила на стол портфель.

– Она здесь? – задала я самый важный вопрос.

– Да, здесь.

Я кивнула, затем сглотнула комок в горле.

– Она знает, что я здесь?

– Да.

Прежде, чем я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, вбежал представитель обвинения, кинув на нас беглый взгляд и посмотрев на часы, словно напоминая, что его время слишком дорого, а ему приходится тратить его впустую на ничтожества вроде нас. Он был воплощением обвинителя. "Таких истреблять надо," – подумала я, прикусив изнутри щеку. Я вдруг представила себе маленьких эльфов, которые упорно трудятся над созданием все новых и новых обвинителей, а потом пакуют их в большие коробки для отправки в разные части света: темный костюм, галстук-удавка, прямые, коротко стриженые каштановые волосы и такие безразлично-красивые черты лица, что хотелось забыться и ткнуть его физиономией в грязь. Именно тогда, когда я мысленно уже почти затянула узел его галстука так туго, чтобы услышать хрип удушья вместо огорченного вздоха, дверь наконец открылась и вплыла судья. В черной развевающейся накидке она напомнила мне крошечный пиратский бриг, идущий к скалистому берегу под всеми парусами.

"Рада, что все пришли вовремя" – прокомментировала она. Сев, она посмотрела на меня, давая мне понять, что прекрасно помнит как о моей вспышке во время судебного заседания, так и о своем предложении отправить меня в уютную тюремную камеру, если я буду настолько неосторожна, что повторю свою выходку в ее присутствии.

Меня подмывало сообщить ей, что камера – не совсем то, чего я могла бы испугаться, но, думаю, она уже была в курсе.

"Хорошо, если мы готовы, пусть помощник шерифа введет обвиняемую".

Четыре пары глаз, моя – самая предвкушающая, уставились на дверь, которая открылась и впустила двух охранников с каменными физиономиями. Они сопровождали скованную заключенную. Великолепная даже в ярко-оранжевой тюремной робе, она выглядела точно так же, как тогда, когда я увидела ее впервые: холодная, спокойная, собранная – полное соответствие своему имени.

И, как всегда при взгляде на нее, мое сердце учащенно забилось, а во рту пересохло. Я вынуждена была собрать все силы, чтобы не вскочить и не кинуться к ней, не обнять ее, не уткнуться ей в плечо, не схватить пистолет из кобуры у охранника, не начать стрельбу, чтобы помочь ей бежать… Взгляд Айс встретился с моим, выгоняя все безумные мысли из моей головы. Ее блестящие глаза были абсолютно пусты и мертвы, словно ее душа ушла отсюда, оставив лишь ненужную уже оболочку. По моему телу пробежала невольная дрожь и только мягкий взгляд Дониты, да теплота ее руки дали мне сил, чтобы остаться сидеть. Бренча цепями, Айс непринужденно села на стул, придвинутый охранником. Она, наконец, перевела свой непроницаемый взгляд с меня на судью.

"Итак, – раздался через секунду голос той, быть может, лишь чуть менее уверенный, чем обычно, – итак, все в сборе и я думаю, можно начинать". Оба адвоката открыли портфели и достали пухлые папки. Обвинитель открыл свой талмуд, достал целую кипу бумаг, к которым был прикреплен бланк какого-то документа, и подвинул судье. Та поправила очки и принялась за чтение. Полностью потерянная, пытаясь не волноваться, я смотрела на Айс и читала повесть о ее сдаче полиции по ее бледному, изможденному лицу. Глядя на нее, я понимала, что ей эти месяцы дались так же тяжело, как и мне. И хотя стороннему наблюдателю Айс показалась бы абсолютно расслабленной и полностью уверенной в себе, мне она напомнила сжатую часовую пружину.

Наконец судья подняла голову от бумаг: "Это… хм, не совсем законно".

Обвинитель кивнул, передавая ей папку: "Я знаю, ваша честь, но это – в рамках закона".

"Понимаю. – Она отодвинула бумаги. – Вы что, считаете, что эта мантия досталась мне в качестве приза из коробки "Cracker Jack"?"

Обвинитель покраснел, а Донита тихонько фыркнула.

– И вы согласились на это? – недоверчиво переспросила Дониту судья.

– Да, ваша честь.

Изумленно качая головой, та повернулась к обвинителю. "Что ж, читайте ваше соглашение громко, чтобы каждый из присутствующих понимал, что же происходит". Мой бесконечно благодарный взгляд был проигнорирован.

Прокашлявшись и поправив узел галстука, обвинитель взял бумагу: "Народ согласен снять все обвинения против ответчицы, Морган Стил, что касается ее заключения в женской исправительной колонии, называемой "Болото", и, кроме того, согласен просить суд засчитать ее предварительное заключение в счет срока". Мой первый импульс – подскочить и закричать от радости – немедленно испарился, когда я услышала продолжение: "Обвиняемая будет освобождена при условии ее добровольной помощи в поимке и последующем осуждении Джозефа Кавалло. Она должна будет находиться под постоянным наблюдением полиции и ей будет дано время для осуществления поимки Кавалло. Если упомянутая Морган Стил потерпит неудачу, соглашение лишится законной силы, и она будет отправлена назад в тюрьму для отбывания полного срока, определенного судом. В таком случае народ будет ходатайствовать о максимальном сроке заключения".

– Нет, – прошептала я и вскочила, стукнув кулаком по столу. – Нет! Это… это неправильно! Айс, ты не можешь пойти на это! Донита, скажи ей!

– Сядьте, мисс Мур, – приказала судья; глаза за толстыми линзами метали молнии.

– Нет! Донита, ты не можешь позволить ей делать это! Она так старалась выбраться из этой ямы, а вы толкаете ее назад! Вы не имеете права!

– Сядьте, мисс Мур! Я больше не буду повторять!

– Ну почему вы так поступаете? – снова спросила я, игнорируя окрик. – Донита, почему? Ты же можешь выиграть дело! Ее осуждение было обманом, и ты знаешь об этом! Почему ты не борешься?

– Помощник шерифа!

– Ангел, сядь, – сказала, наконец, Донита, ее темные глаза смотрели умоляюще: "Пожалуйста!"

На мое плечо опустилась мясистая рука. Я села, сердито дернув плечом и стиснув зубы так сильно, что чуть не прокусила язык.

Судья кивнула, и помощник шерифа вернулся на свое место перед дверью.

– Продолжайте!

Обвинитель пошелестел своими бумажками, вздохнул и заговорил снова: "Кроме того, при удовлетворительном исполнении данного соглашения ответчиком, будет учтена его просьба и не будет подан судебный иск против некой Тайлер Мур за помощь и участие в укрывательстве от правосудия бежавшей заключенной. Далее: не будет подан судебный иск против мисс Мур за сознательное предоставление крова находящейся вне закона Морган Стил. Если же вышеупомянутая Стил потерпит неудачу, то мисс Мур предстанет перед судом по этим двум обвинениям, а также по тем, которые государству будет целесообразно выдвинуть против нее".

У меня отвисла челюсть, когда я поняла, что дамокловым мечом, висящим над головой Айс, являюсь я сама.

Поворачиваясь к обвинителю, я прошептала: "Сукин сын! Черт побери, сукин сын!" Быстро протянув руку, я схватила его за галстук и дернула на себя. В висках громко стучало, я ничего не видела от ярости.

– Ангел, нет! – откуда-то издалека донесся голос Дониты и она попыталась оттащить меня от адвоката. – Не делай этого, Ангел!

– Почему нет? Они арестуют меня? Прекрасно, здорово! Я хочу, чтобы меня арестовали! Я требую этого!

Я рванулась к обвинителю, который смотрел на меня как кролик на удава. Я протянула ему руки: "Давайте! Арестуйте меня! Я не буду сопротивляться. Наденьте наручники, отправьте меня в тюрьму! Я согласна. Я признаю свою вину! Я предоставила кров бежавшей заключенной. Я только что напала на представителя закона. Арестуйте меня, черт побери!"

– Ангел, не надо…

– Арестуйте меня! – кричала я, пока меня не начали душить рыдания. Я слышала звон цепей, но не могла видеть своей любимой из-за стоящей передо мной Дониты. Я слышала, как Донита говорила судье: "Я знаю, ваша честь, что это против правил, но дайте нам минуту, пожалуйста". Повисла длинная, немного напряженная пауза, затем глаза судьи немного смягчились и она медленно кивнула, вставая из-за стола: "Только минута, мисс Бонсуар, и еще – охрана останется внутри".

– Спасибо, ваша честь.

Судья молча подошла к остолбеневшему обвинителю и потянула его за собой. Они вышли, тихо прикрыв дверь.

Собрав все, что осталось от моих сил, я вырвалась из объятий Дониты и решительно направилась туда, где стояла Айс. Ее скованные руки были сжаты так сильно, что белизна костяшек бросалась в глаза даже на фоне обесцвеченной пребыванием в тюрьме обычно бронзовой кожи. Из меня рвалась наружу сразу тысяча вопросов, но, боюсь, ясно сформулировать в тот момент я сумела только один: "Почему?" Ее глаза всегда были теми стальными стенами, из-за которых не могли вырваться никакие эмоции, любые чувства словно оказывались в ловушке. Но сейчас я видела, как что-то там, позади этих стен, борется, пытаясь пробиться наружу. Выражение ее лица было столь упрямым и жестким, что испугалась даже я, видевшая его неоднократно в течение нескольких лет. Оно вдруг напомнило мне гранитную скалу, которую ничто не могло поколебать или смягчить. Единственным признаком того, что женщина, которую я люблю, испытывает какие-то эмоции, была слабая, почти незаметная дрожь, пробежавшая по ее стиснутым кулакам.

Протянув руку, я почти дотронулась до нее, но в последнюю секунду отодвинулась и вместо этого открыла рот: "Пожалуйста, Айс. Почему? Прошу, ответь мне. Я заслуживаю хотя бы этого". Если я думала, что мои просьбы кто-нибудь услышит, то я очень заблуждалась. Было такое ощущение, что при звуке моего голоса что-то дрогнуло в ее глазах – в стальных стенах приоткрылся проход, но тут же дверь захлопнулась снова. Так же, как и ее душа.

И это возмутило меня. Слишком много было слез, страданий, вины, чтобы сдаться без борьбы!

– Ответь мне, Айс!

Расправив плечи и подняв подбородок, она отвела от меня взгляд, оставляя зияющую пустоту там, где обычно находится сердце. Все вокруг словно завертелось, проваливаясь куда-то, становясь мелким и незначительным… Я почувствовала себя так, словно душа безболезненно отделилась от тела и теперь парила где-то там, над моей головой: "Ответь мне, черт тебя дери!"

Хм, это действительно мой голос?

Действительно ли я вижу свою руку, змеей метнувшуюся к бледному лицу моей любимой?

Звук удара, резкий, как выстрел, о-очень быстро вернул мою грешную душу обратно в тело. Я с ужасом наблюдала, как отпечаток моей ладони медленно-медленно проявляется на ее щеке.

Уже во второй раз за эти безумные дни я почувствовала, что теряю контроль над собой, и поняла, что сейчас упаду. Но на этот раз я благословляла подступающую темноту как спасение. От погружения в мрак меня удержала пара теплых, живых рук. Заставив себя сосредоточиться, я посмотрела в темные глаза, полные не гнева, не холодного бешенства, а глубокого понимания, горя, и, клянусь, больше, чем просто уважения! "Айс?"- прошептала я, не совсем уверенная в том, что вижу.

– Ангел.

Ее голос был груб и резок. Он прозвучал так, словно им не пользовались последние пару столетий. Возможно, она сказала бы что-то еще, но в этот момент сзади подошел охранник с дубинкой и дернул Айс назад. Ее руки быстро отпустили меня, чтобы не потянуть за собой. Так же быстро меня оттащили от нее.

– Нет! – вопила я, пытаясь дотянуться до нее хотя бы кончиками пальцев, пока расстояние между нами росло. Айс, как в зеркале, повторяла мои попытки, вытягивая свои длинные сильные руки настолько, насколько позволяла цепь. Наши пальцы на секунду соприкоснулись, прежде чем нас окончательно растащили в стороны.

– Нет! – кричала я снова и снова, пытаясь вырваться. Ворчание охранника подсказало мне, что я на правильном пути и, вдохновленная, я удвоила усилия. Меня заткнула дубинка, выбивая воздух из легких. Я попробовала вдохнуть, но это было отчаянно трудно, почти невозможно. Тогда мои руки метнулись вперед в тщетной попытке блокировать дубинку.

И в этот момент раздался рев. Сначала я посчитала, что слышу грохот оставшейся почти без кислорода крови. Но яростный низкий рев усиливался, пока не заполнил собой все пространство. Уверена, что охранник действовал подобным образом для моей же безопасности. По крайней мере, он так считал. Но при этом он умудрился совершить кое-что, столь же гарантирующее ему смертный приговор, как если бы вердикт был подписан самим губернатором.

Он дотронулся до меня против моего желания.

Если бы взгляд Айс или звук ее голоса имели материальную силу, думаю, это было бы последнее прикосновение к кому-либо в его жизни.

Борясь с охранником, я заставила себя расслабиться. Удивленный столь неожиданным поворотом, он выпустил меня.

Это спасло ему жизнь.

Задыхаясь, ничего не видя вокруг, я шагнула вперед и столкнулась с Айс. Так или иначе, даже в состоянии слепой ярости, она узнала меня, потому что я почувствовала, как она схватила меня за рубашку и притянула к себе. Я вцепилась в нее, обняла так сильно, как только могла, вдыхая потрясающий аромат ее тела, ее волос.

Секундой позже нас схватили четверо охранников: американский вариант системы правосудия – я в роли мяча и моя любимая в качестве полузащитника.

"Это становится плохой привычкой" – подумала я, чувствуя, что ноги опять отказываются меня держать. Лодыжки Айс были скованы, и она не могла предотвратить моего падения на сей раз, но она сумела прикрыть меня своим телом, когда мы обе оказались на полу под тяжестью охраны. Если бы это произошло не там, где мы находились теперь, я, пожалуй, получила бы определенное удовольствие от того, куда при этом попали ее руки.

Прежде, чем я смогла справиться с гневом, Айс опять оттащили от меня, а дубинка оказалась в непосредственной близости от ее горла. Я попыталась вскочить, при этом на моем языке вертелись такие "изысканные" словечки, что вогнали бы в краску любую уличную девку.

Именно в этот момент дверь распахнулась и вбежала судья, сопровождаемая обвинителем.

Все застыли.

– Что здесь происходит?

– Заключенная напала на ту женщину, – один из охранников для острастки ткнул Айс дубинкой, хотя та стояла абсолютно спокойно.

– Попробуйте сделать это еще раз и я гарантирую вам патрулирование улиц на долгие-долгие месяцы, – предупредила Донита, сердито посмотрев на него. Немного смутившись, тот опустил дубинку. И это было очень хорошо, очень правильно, потому что еще немного, и Айс не выдержала бы.

Я быстро произнесла: "Это не совсем так на самом деле…" Брови судьи поползли вверх: "В таком случае, может ВЫ объясните, что произошло, мисс Мур?"

– Я…м-м-м… я ударила ее.


Глаз такого размера я никогда не видела. Ошеломленная женщина взглянула на меня, на Айс, снова на меня.

– Ну да, признаю, не самое лучшее решение в моей жизни…

Судья слегка улыбнулась: "Вам никто не говорил, мисс Мур, что у вас великий дар преуменьшения?"

– Не единожды, ваша честь.

– Хм. А потом она напала на вас?

– Она вообще не нападала на меня. После того, как до меня дошло, что я сделала, я чуть не хлопнулась в обморок. Она только предотвратила мое падение. Охрана попыталась нас растащить и… тут вошли вы.

Судья взглянула на охранников: "Она говорит правду?"

Один из них пробормотал: "Ну… несомненно одно: на меня-то она точно накинулась".

– Остальные?

Остальные переминались молча. Казалось, их поразила внезапная вспышка немоты. И глухоты. Возникшая сразу. И у всех.

– Да, вижу. Хотите проблем с обвинением?

– Она не нападала на меня, ваша честь!

– Я не с вами говорю, мисс Мур!

– Нет. – прозвучал ответ Айс, и что-то, слегка напоминающее смех, окрасило ее слова: "Все нормально".

Раздался удар гонга и в дверь заглянул помощник прокурора: "Все готово, ваша честь".

– Сейчас, мистер Джеймс.

Подойдя к столу, она взяла бумаги: "Пока вы здесь развлекались, адвокат обвинения разъяснил мне кое-что по поводу данной ситуации. Он прав, говоря, что действует в рамках закона. Если ни одна сторона не возражает, мы могли бы подписать соглашение и закончить на этом".

Обвинитель: "Никаких возражений, ваша честь".

– Никаких возражений, – быстро добавила Донита, очевидно, опасаясь, что я произнесу нечто, что может расстроить сделку в последний момент. Прикусив язык, я повернулась, чтобы посмотреть в глаза Айс. Великолепное синее пламя грозило поглотить меня целиком. Ее взгляд говорил: "Доверься мне, Ангел".

И хотя меня убивало происходящее, я просто не имела выбора. "Не возражаю", – прошептала я.

Айс посмотрела так, что весь ужас прошедших месяцев растворился, ушел, исчез, и сила ее бессмертной любви заполнила меня. Я услышала, как Донита с облегчением вздохнула, когда судья склонилась над столом, словно президент, добившийся договоренности между двумя враждующими государствами третьего мира, и поставила подпись на документе, который вполне может отправить мою любимую назад, в темноту.


***

Хотя больше нам не дали произнести ни слова, любовь светилась в глазах Айс, когда охрана выводила ее из кабинета. "И что теперь?" – спросила я Дониту, после того, как провела несколько минут, уставившись на дверь, в надежде, что она снова откроется и Айс вернется.

Донита взяла портфель, мягко приобняла меня за плечи и вывела из кабинета.

– Мы должны кое-что обсудить.

– Почему-то мне кажется, что я не хочу ничего слушать.

– Наверное, потому, что тебе это не очень-то понравится, – честно ответила она.

Мы спустились в холл и вышли из здания суда, направившись к уже знакомой лужайке. Сев, Донита слегка улыбнулась и взяла меня за руку: "частью соглашения между защитой и обвинением является помещение тебя под опеку программы по защите свидетелей", – начала она.

– Зачем?

– Ты – единственная, кто может опознать Кавалло как человека, стрелявшего в Айс тогда, в Болоте. Нам необходимо каждое свидетельство, чтобы засадить его. Не хотелось бы лишаться этой возможности.

– Думаю, у вас на него гораздо больше, чем попытка убийства заключенной!

– Да, но он изворотлив как змея, а его адвокат при желании мог бы черта уговорить свидетельствовать в пользу клиента.

Мне показалось, что в голосе Дониты сквозит что-то вроде восхищения такими талантами, но когда я посмотрела в ее глаза, в них читалось только отвращение.

– О'к, но ты должна понимать, что я не собираюсь соглашаться на эту вашу программу.

Она улыбнулась: "Я знаю. Мне пришлось убедить обвинение, что я сама смогу обеспечить тебе защиту".

– То есть?

– То есть я несу полную ответственность за тебя, Ангел.

Я напряглась и стиснула зубы. "Донита, мне кажется, что я все еще американская подданная", – мой голос был так же холоден, как имя моей любимой. – "Может, что-то поменялось, а я не в курсе?"

– Нет.

– Тогда почему я под домашним арестом?

Донита вздохнула: "Нет, Ангел, ты не под домашним арестом. Если ты подумаешь хорошенько, ты увидишь, что именно этого я стараюсь избежать".

– Каким образом, Донита? И почему? Если я – краеугольный камень вашего обвинения, может, я имею право знать?

– Ангел, я сообщила тебе все, что могу. В моей работе здесь слишком много ограничений.

– Думаю, есть что-то, о чем я не догадываюсь? – я понимала, что говорю грубо, но меня это мало заботило. Помолчав немного, я без улыбки посмотрела на нее: "Благодарю. Мне пора. Не волнуйся, я не покину страну. Канада теперь не представляет для меня никакого интереса".

Я успела сделать шага три-четыре, когда услышала ее голос: "Ангел, подожди!"

Я остановилась, но не обернулась. Секундой позже меня окутала добрая теплота ее присутствия: – Мне жаль, Ангел. Я понимаю, что тебе было нелегко…

– Ты права. Не важно. – Помолчав минуту, я заговорила: "Женщину, которую я люблю больше жизни, увезли из нашего дома в цепях. Я провела три месяца, понимая, что никогда не догадывалась, каков он – настоящий ад, пока все это не началось. Каждая улица заканчивалась тупиком, каждый призыв о помощи – захлопнувшейся передо мной дверью. Теперь, когда мне кажется, я могу получить хоть какой-то ответ, выясняется, что ничего не закончено на самом деле. Все только начинается. Прости мне некоторую ожесточенность…" Она положила руку мне на плечо, глаза смотрели тепло, с состраданием: "Ты имеешь все причины ожесточиться, Ангел. Я удивлена еще, что ты так хорошо держишься".

– Допускаю, что закупка оружия и нападение на Болото, чтобы вытащить Айс оттуда, для меня сейчас более приемлемы, – признала я.

Она мягко рассмеялась: "Уверена, что делается и это. Кое-кто пытался даже обратиться ко мне, но не думаю, что это – правильное решение".

– Тогда что?

Ее плечиопустились: "Ничего из сказанного, Ангел. Мы все – между молотом и наковальней. Пойми, у Кавалло достаточно высокопоставленных покровителей, которые совсем не заинтересованы в его поимке". Я немного расслабилась. В сложившейся ситуации Донита умудрялась сообщать мне вещи, которых я не должна была знать.

– Почему именно Айс? Вспомнили о ее "спецнавыках", да? Она всего лишь – женщина. Что сможет она сделать там, где бессильна полиция или кто бы то ни было вообще?

– Она может сделать эту работу. Айс знает, как он думает, как действует, что будет предпринимать. Она была такой же, ей известны его слабости. Я бы сказала, что она – лучший кандидат для того, чтобы решить эту проблему.

Немного поразмыслив над ее словами, я кивнула.

– Еще один вопрос, Донита.

– Если смогу, Ангел.

– Почему вы не боролись?

Она попыталась что-то сказать, но я остановила ее: "Я знаю, что всегда существует возможность пересмотра приговора. Поверь, никто не понимает этого лучше меня. Но даже если так, даже, если бы меня обвинили и посадили снова, как ни ужасно это звучит для тебя, поверь, я была бы гораздо более счастлива в тюрьме с Айс, чем на свободе без нее".

Донита улыбнулась: "Не так уж ужасно это и звучит, Ангел. Только этого бы не произошло в любом случае".

– Что ты имеешь ввиду?

Глядя на землю, она заговорила, тщательно подбирая слова: "Когда Айс вернули в тюрьму, ее поместили в Дыру. Не потому, что она сделала что-то не так, нет. Но учитывая огромную вероятность побега…"

– Это жестоко! Они не могут держать ее там вечно! – Я оцепенела при мысли об Айс… Я слишком хорошо запомнила последний раз, когда ее засунули в Дыру, и того полубезумного зверя с пустыми глазами, каким она оттуда вышла.

– Да, не могут. Если они только попробуют это провернуть, ситуация с Кориной покажется им небольшим бодреньким собранием родительского комитета по сравнению с тем, что тогда произойдет.

Ее рука легла на мою. – Начальник знает это. Именно поэтому после суда он хотел бы переместить ее из Болота в другую тюрьму.

– Значит, даже если бы меня опять осудили, мы не были бы вместе? – До меня начинало доходить, почему Айс согласилась на сделку. Стали понятны и возвращенные письма, и все то, что мне пришлось пережить за три месяца нашей разлуки.

– Боюсь, именно так.

– Когда я смогу увидеть ее?

– Не знаю. Вероятно, не скоро. – Слова означали одно, но в глубине глаз пряталось нечто, чего я пока не могла разгадать. И она понимала, что я это вижу. Но ее глаза просили не задавать вопрос, на который она не имеет права ответить. Я вздохнула.

– И что теперь?

– Самое важное для тебя – уцелеть, – она криво улыбнулась, – если с тобой хоть что-то случится, полицейским, вероятно, придется отвечать перед теми, кому нужна задница Кавалло. Но мне-то придется держать ответ перед Айс, не дай бог, что-то пойдет не так… Лучше уж они, чем я… Им в этой ситуации грозит максимум увольнение…

Я не смогла удержаться от смеха, понимая, как правдивы ее слова, хотя что-то внутри протестовало – оберегать себя, когда Айс рискует всем? С другой стороны, я очень хорошо помнила последнюю встречу с громилами Кавалло, и мне не стоило слишком тешить свою гордость и отказываться от помощи, когда ее предлагают.

– У меня есть друзья, которые будут счастливы предоставить тебе убежище. Это хорошие люди, Ангел, и у них – безопасное уединенное ранчо к югу от Таксона в Аризоне.

– Аризона? Но это…

Взяв меня за плечи, Донита посмотрела мне в глаза. Она была очень серьезна: "Кавалло не здесь, Ангел".

– Что?

– Он НЕ ЗДЕСЬ. – Ее глубокие, цвета шоколада глаза просили меня принять то, что она говорит, не спрашивая больше. Просто поверить ей. Просто поверить.

Наверное, я не Эйнштейн. Но сложить при случае два и два, чтобы все-таки получить необходимое "четыре" я в состоянии: "Так. Если Кавалло НЕ ЗДЕСЬ (расставим-ка правильно акценты!), не мог бы он быть где-нибудь, скажем, к юго-западу от Питтсбурга?"

– Мир велик, Ангел. Кто знает, откуда вонь?

Вера всегда была моим тайным врагом. Стоит только мне поверить хоть во что-то, стоит только появиться чему-то хорошему в моей жизни, как тут же все исчезает, оставляя меня проклинать собственную глупость. И теперь меня просили поверить еще раз. А впрочем… Вера – странное чувство, она часто обманывает. Но она же и спасает, не так ли? И если мне сложно поверить в Дониту, то моя вера в Айс, даже после всего, что произошло за эти месяцы, остается абсолютно непоколебимой. К тому же, я понимала: слова Дониты на самом деле исходят от Айс. Так что, в конце концов, выбор очень прост. Гора высока, но я не сомневаюсь, что внизу натянута страховочная сеть. А это значит – прыгнуть, не обращая внимания ни на что. Просто прыгнуть.

В этой ситуации я делала единственное, что могла. Единственное, на что были согласны мои сердце и душа.

Я верила.

Должно быть, Донита увидела это в моих глазах, потому что она улыбнулась и сжала мою руку: "Ангел, ты – удивительная женщина".

– Да нет, в общем-то. Я так же сомневаюсь, как и все.

– Знаю, Ангел, – ответила она. – И знаю, как тебе трудно. Если бы я могла хоть как-то облегчить тебе это испытание, поверь, я бы сделала все. Надеюсь, ты понимаешь.

– Не сомневаюсь, Донита. Иначе не разговаривала бы с тобой сейчас. – Помолчав несколько секунд, я выпустила ее руку и посмотрела на нее. – Так значит Аризона?

– Аризона.

Она усмехнулась и мне вдруг показалось, что наш разговор был не такой уж плохой идеей в конце концов.


***

– Она… большая, – только и смогла я произнести, наблюдая вместе с Донитой, как женщина размером примерно с Везувий идет от седана, припаркованного возле здания суда, к столику под дубом, где мы сидели. В ней явно текла индейская кровь, и это было видно невооруженным взглядом: грива длинных, иссиня-черных волос, спадающих ниже талии, медного цвета кожа, сплошь покрытая татуировками, миндалевидные глаза, чернее и сумрачнее штормовой ночи, и тело Арнольда Шварценеггера, причем в роли Терминатора. Фланелевая рубашка-безрукавка позволяла увидеть мускулистые руки, слегка покачивающиеся при ходьбе. Ноги больше напоминали мощные дубовые стволы, чем… хм… стройные женские ножки. Потертые рабочие штаны, в которые она себя явно с трудом втиснула, готовы были лопнуть по швам. Уставившись на это чудо, пока оно приближалось, я была вынуждена признать, что мой лаконичный комментарий несколько не соответствует действительности. Назвать эту женщину просто большой было кощунством с моей стороны. Вроде бы все верно, но… абсолютно не отражает того, что же ты видишь на самом деле. Да уж, великолепный образчик…

Прежде чем Донита смогла что-либо ответить мне, женщина уже стояла перед нами, заполнив собой все свободное пространство. Мой очаровательный адвокат тепло улыбнулась: "Ангел, я хотела бы представить тебе своего друга, Рио. Рио, это Ангел".

Улыбнувшись так же тепло, я протянула руку: "Привет, Рио. Очень рада".

Выражение ее лица мгновенно изменилось. Меня обдало таким холодом, что я сразу вспомнила свою первую встречу с Мышью или Дерби там, в Болоте. Ее непроницаемые черные глаза тщательно меня оценивали. Вот только тот Ангел, маленькая испуганная девочка, когда-то делавшая первые робкие шаги в Болоте, давно исчезла. Из ворот тюрьмы вышел совсем другой человек. И еще больше этот человек изменился в течение последнего года. Вместо того, чтобы опустить глаза, что непременно произошло бы еще несколько лет назад, я спокойно встретила ее взгляд.

Именно Донита наконец остановила наш молчаливый поединок, шагнув между нами. Взяв меня за руку, она посмотрела на Рио.

– Вещи упакованы?

– В багажнике.

– Значит, все готово?

– Да.

– Хорошо. Мы через минуту.

– Прекрасно.

С этими словами женщина-гора развернулась и пошла обратно к машине.

– Если мы наблюдали прибытие того, что мне, по-твоему необходимо, Донита, то уж лучше я рискну иметь дело с Кавалло, – прошептала я, поскольку Рио, стоящая возле машины, смотрела так, словно хотела сказать окружающему миру: "Ну, кто тут на меня?"

– Я… не пойму, что с ней не так, Ангел. Обычно она совсем другая. Рио – очень покладистый человек.

– Ну, может она имеет кое-что против зеленоглазых блондинок?

– Нет. Она бывает немного замкнута время от времени, но…

– Это, по-твоему, "немного замкнута"? Не знаю, Донита, заметила ли ты, но по сравнению с ней Айс – просто Шалтай-Болтай какой-то!

Неловко улыбнувшись, Донита повернулась ко мне:

– Дай ей немного времени, чтобы получше узнать тебя, Ангел. Она действительно хороший человек и, смею тебя уверить, ты не заметишь, как получишь в свой клуб еще одного болельщика.

– Мне не нужны болельщики, Донита. А вот что мне действительно необходимо, так это чтобы на меня не смотрели так, словно я – то самое дерьмо, в которое она только что вляпалась. Мне совсем не хочется, чтобы эта женщина-гора где-нибудь по дороге попыталась "соскоблить" меня с подошвы своих ботинок.

– Этого не произойдет, Ангел, уверяю тебя. Дай ей шанс.

Постояв секунду, я пожала плечами: "Почему бы и нет? Если станет хуже, у меня в запасе всегда есть Корина с ее волшебным чайником.

Рассмеявшись, Донита обняла меня и поцеловала в щеку. "Ты – одна на миллион, Ангел, – прошептала она мне на ухо, – Айс чертовски повезло!"

– Не забудь напомнить ей об этом при встрече, – полушутя сказала я. – Спасибо, Донита. Поверь, я очень ценю то, что ты делаешь. Не знаю, где бы были мы с Айс без тебя.

– Я делаю это с удовольствием, – ответила она и в ее глазах мелькнула улыбка. – Будь осторожней и береги себя. Хорошо?

– О'кей.

– Тогда вперед.

Вместе мы подошли к огромному серебристому седану, из тех, которые модно было покупать до нефтяного кризиса. Если честно, мне не понравилось, когда Рио дала понять, что либо я сажусь на заднее сиденье с Кориной, либо могу совершенствовать свои навыки езды автостопом, если намереваюсь когда-либо попасть в Аризону.

Никогда не ездившая автостопом, я мудро выбрала первое и села назад так быстро, как только могла, чтобы стремительно захлопнувшаяся дверь не ампутировала мне ноги. "Н-да, ненавязчивый сервис", – мягко заметила я Корине, пытаясь сесть поудобнее.

– Заметила. Странное поведение для нее.

Я повернулась к ней: "Ты с ней знакома?"

– Угу.

Этот ответ мог означать только одно.

– Болото?

– Не то, чтобы у меня была возможность заводить друзей где-то еще, Ангел, – язвительно ответила Корина, – по крайней мере, последние сорок-пятьдесят лет.

– Только не говори мне, что я только что приобрела еще одну Дерби! – простонала я.

Корина фыркнула: "Как будто Айс может позволить что-либо подобное в радиусе сотни миль вокруг тебя".

Ответить я не успела. Передняя дверца седана распахнулась, и женщина-гора водрузилась на водительское место. Не было произнесено ни единого слова. Взревел двигатель, взвизгнули шины, и мое путешествие в неизвестность началось. Только на сей раз дорога не вела меня в ослепительное будущее с почти безграничными возможностями. Она, скорее, уводила все дальше от того единственного, что мне было необходимо в этой жизни.

От Айс.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не вскочить и не броситься на эту няню-бегемота по вызову, которой меня заставили обзавестись. Честно говоря, меня бы не остановила даже мысль о том, во что превратится мое лицо, если попытка окажется неудачной. Но я вспомнила глаза Айс и то, как она просила просто поверить ей. Сжав кулаки, я резко откинулась на мягкую потертую кожу сиденья и уставилась в окно, на убегающие назад мили.


***

Часа через три бессонные ночи вкупе с укачивающей ездой в большом автомобиле сделали свое дело – мои веки отяжелели, и глаза начали закрываться, совсем как в детстве, с отцом. Корина, обладающая, как мне иногда кажется, странным даром ясновидения и порой читающая мои мысли, словно одну из библиотечных книг, усмехнулась и показала на свои колени. Не раздумывая ни секунды, я приняла ее приглашение. Вдохнув успокаивающий аромат ее духов, я почувствовала, что уплываю куда-то далеко.

Теплый летний день.

Вид был настолько великолепен, что, казалось, его создали специально для меня. Небо словно синий бриллиант невероятной глубины служило детской площадкой для расшалившегося ребенка-солнца. Я сидела в тени высокой сосны и старательно делала вид, что тружусь над своим дневником. В действительности же я тихонько наблюдала за моей любимой, лежащей на деревянном плоту ярдах в пятидесяти от центра озера. Приподнявшись на локтях, она немного откинула голову назад так, что ее влажные волосы черной блестящей волной падали на изъеденные временем доски плота. Закрыв глаза, вытянув вперед длинные загорелые ноги, она казалась неким символом, той женщиной, которую представляет себе каждый подросток, впервые погружаясь в мир ночных фантазий. Я ревновала ее даже к солнцу, которое сверху могло разглядывать ее безупречное загорелое тело. Мой дневник как-то почти незаметно для меня самой опустился на подстилку из прошлогодней хвои, я встала, сбросила длинную футболку, на бегу кинула ее куда придется и прыгнула в прохладную воду, вдруг почувствовав, что ни секунды больше не выдержу без Айс.

Мои руки легко справлялись с поставленной задачей. Я давно запомнила, сколько гребков нужно сделать, чтобы добраться от берега до плота. На сороковом я вслепую протянула руку, уверенная, что коснусь нагретого солнцем дерева, и… нащупала только воздух.

Смаргивая воду, я попыталась обнаружить плот. Но он так же далеко от меня, как и в начале. Если бы я абсолютно точно не знала, что плавучее сооружение поставлено на якорь, я могла бы подумать, что это шуточки Айс.

– Айс? – проговорила я в уверенности, что она меня слышит. В конце концов, кроме нас там никого не было. Если она и услышала, то ничем не показала этого, продолжая загорать. Мысленно пожав плечами, я еще раз проделала всю процедуру, тщательно считая каждый гребок, с единственным желанием – поскорей оказаться рядом с той, кому принадлежит мое сердце. Что-то скользнуло по моей ноге, но я продолжила грести. Мало ли, ну решила какая-то любознательная рыба поближе познакомиться с моей пяткой… Прикосновение повторилось, я дернулась и врезалась ногой во что-то мягкое. Вдруг до меня дошло, что это совсем не рыба. Даже любознательная. Может, я и пропустила один-два урока биологии, но покажите мне рыбу, которая развилась настолько, чтобы обзавестись руками, схватить человека за лодыжку, да еще и рвануть вниз!

Итак, что-то тянуло меня вниз, а я пиналась, брыкалась, используя все те уловки, которым научила меня Айс за время нашего знакомства. Наконец, вырвавшись на свободу за секунду до того, как в легких закончился воздух, я пробкой выскочила на поверхность и глубоко вдохнула. "Айс!" – заорала я в панике и услышала, как эхо разносит имя моей любимой над мертвой гладью озера.

Теперь уже несколько рук ухватились за мои лодыжки и потянули в глубину.

Заставляя себя не закрывать глаза, я посмотрела вниз и чуть не закричала снова, увидев как усмехаются вздутые трупы Кармина и его молодчиков, собирающиеся вокруг меня подобно акулам вокруг раненого кита. Кровь сочилась из пулевых отверстий, окрашивая воду в темное. Гниющие, скользкие руки тянулись к лодыжкам и запястьям, обвивались вокруг талии, тянули вниз, вниз, вниз… Отбиваясь изо всех сил, я рванула к поверхности. На какой-то момент мне это удалось. Но мое облегчение было совсем недолгим. Меня снова тащило вниз. Мой первый глоток свободы грозил стать и последним. Только когда недостаток кислорода заставил мои легкие гореть, я вдруг почувствовала, что меня дергают вверх с силой, хорошо мне знакомой.

– Айс!

Мой измученный разум кричал, а легкие уже готовы были вдохнуть первый глоток воздуха. «Все нормально, Ангел», – послышался мурлыкающий голос моей любимой: «держись за меня. Все нормально".

Схватившись за нее, вернее сказать, обвившись вокруг нее, я пыталась восстановить дыхание. "Все в порядке, моя любовь. Все в порядке. Ты в безопасности". И я верила в это вплоть до того момента, когда ледяная рука опять не схватила меня за купальник и потянула на дно, на сей раз вместе с Айс. Мы боролись как древние титаны, но нас неумолимо тянуло вниз, в темные, заполненные гнилой кровью глубины озера. Я понимала, что могу уже никогда не увидеть дневного света, поэтому сделала единственное, на что была способна: разомкнув руки, я попыталась вытолкнуть Айс наверх, к поверхности. Вы знаете, единственный ад, которого мне не вынести никогда – ее смерть. Обнажив зубы в жестокой ухмылке, она покачала головой и снова подтащила меня к себе. На сей раз, однако, вместо борьбы Айс прижалась губами к моим губам, как мне тогда показалось, в прощальном поцелуе. Мои глаза расширились, когда я почувствовала воздух, наполняющий горящие огнем легкие. Они расширились еще больше, когда я поняла, что лечу к поверхности, словно мною выстрелили из самой большой в мире пушки. Моя голова как ракета ворвалась в теплоту дня и я еще какое-то время просто пыталась отдышаться, прежде чем поняла, что она натворила.

Если бы я, проснувшись, не затолкала в себя рвущийся наружу крик, боюсь, в машине не осталось бы ни одного целого стекла.

– Ты в порядке, Ангел? – где-то там, в темноте надо мной раздался голос Корины.

– Да, – мягко ответила я. – Дай мне минуту, пожалуйста.

– Может, начнем торговать твоими кошмарами? Они по крайней мере, более изысканы, чем та жвачка для мозгов, на которую в наши дни ловят зрителя.

– Вряд ли тебе понравилось бы это, Корина, – отреагировала я, отодвигаясь и запуская все еще дрожащие пальцы в спутанные волосы.

– Я просто предложила, – немного чопорно ответила она и замолчала.

Сквозь окна в салон сочился желтоватый свет.

– Где мы сейчас? – спросила я, протирая глаза.

– Где-то недалеко от Ноксвилла.

– Ноксвилл? Штат Теннеси? Тебе не кажется, что это несколько в стороне от цели нашего путешествия?

– На равнинах ледяной буран. Она везет нас южным маршрутом.

– Ты сумела так много выжать из нее? – я очень постаралась, чтобы в моих словах не прозвучала зависть.

– Конечно. Просто я – не тот человек, которого ей удастся игнорировать.

– Да уж. Крупно повезло, – вздохнула я. – Кажется, это ловушка – три тысячи миль в тесном салоне с Самодовольным и Молчуном. А я-то самым страшным считаю свои ма-а-аленькие кошмарчики!

Ее нежный смех заполнил машину, прогоняя обрывки сна из моей головы.


***

Несколькими часами позже мы остановились перед мотелем, название которого вы легко бы узнали. Не успела я разглядеть хоть что-то, кроме сияющей неоном вывески, как дверца рядом со мной распахнулась, и ключ с номером 139 на бирке буквально влип в мою ладонь. И все это молча. Без комментариев.

– Спасибо… тебе, – завершила я, обращаясь к пустоте. – Слушай, Корина…

– Я поговорю с ней, Ангел. Завтра. Эта адская машина слишком немилосердна к моим старым ноющим костям. Так что, если ты не очень возражаешь…

– Да уж…

– Я знала, что ты меня поймешь.

Хотя мои ноги и не преминули выразить протест, пока я выбиралась из салона, они очень быстро забыли обиду, наконец-то получив шанс распрямиться после стольких часов вынужденного безделья в скрюченном состоянии и вынести меня на свежий воздух. Я направилась к открытому багажнику, где уже стояла Рио. Она подарила мне такой взгляд, который мог бы запросто заморозить раскаленную лаву. Если честно, я постаралась ответить ей тем же. Подойдя к багажнику, я легко вытащила свою дорожную сумку. Сумка Корины, которую я бодро схватила другой рукой, оказалась гораздо тяжелее. На секунду мне показалось, что мои бедные руки не справятся с поставленной задачей, но, подхлестывая себя самыми "вдохновляющими" эпитетами, я мужественно вцепилась в сумки и потащила их к мотелю, отвечая горообразному монстру ухмылкой, которой могла бы гордиться даже Айс.

Корина тихо зааплодировала, когда я доковыляла до двери под тем же номером, что и бирка на ключе. Стащив у меня с пальца ключ, она открыла дверь и вошла в комнату. Я втиснулась следом. Поток ледяного продезинфицированного воздуха ворвался в легкие и заставил меня мгновенно покрыться гусиной кожей.

– Иисус! – я почти задыхалась. – Кто-то забыл сообщить администрации, что уже ноябрь?

– Ну, может, они не выходят на улицу? – пробормотала Корина, подходя к кондиционеру, чтобы его вырубить.

У меня хватило сил дотащить сумки до кровати и плюхнуться на нее. Сотрясение пружин так отозвалось в моих бедных почках, что я сразу вспомнила о задаче, которую стоило бы решить прежде, чем попытаться расслабиться.

Увидев ванную комнату, я подумала, что моя камера в Болоте – не иначе, как бейсбольное поле, а если я об этом раньше не догадывалась, так мне просто не с чем было сравнивать. Сев на унитаз, я спокойненько уперлась ногами в противоположную стенку. Представив себе Рио в подобной ситуации, я ухмыльнулась и, хотя это, наверное, было не очень спортивно, потешила себя надеждой, что жирные бургеры, которые мы съели в дороге, сыграют веселую шутку с ее пищеварением.

А еще мне крайне необходимо было выкупаться. Постоянно задевая локтями и коленями стены, я кое-как избавилась от одежды, включила горячую воду, напомнившую мне прохладный летний дождик, и встала под душ, постанывая от наслаждения. Мои руки сами заскользили по телу, не видевшему ласки Айс уже несколько месяцев, но как только я представила себе мою любимую, запертую в вонючей, полной крыс тесной камере, мое возбуждение быстро утекло в сливное отверстие вместе с водой и остатками мыла.

Еще одним испытанием стала попытка вытереться полотенцем размером с почтовую марку. Покончив с этим, я поняла, что забыла взять из сумки запасную одежду. Рассудив здраво, я пожала плечами и обернула то, что в этом мотеле называли полотенцем, вокруг талии – хоть какая-то защита от язвительных комментариев, которые обязательно раздадутся, – уж будьте уверены! – как только я выйду из ванной.

И они-таки последовали: у Корины несколько округлились глаза и участилось дыхание. Подарив ей одну из самых распутных моих улыбок, я проскользнула к своей кровати. Корина была так занята разглядыванием моих прелестей, что совершенно не обратила внимания на размеры ванной комнаты, куда она в тот момент направлялась. Благодаря чему тут же состоялось ее близкое знакомство с одной из стенок этой мышиной норы. Я еле сдержала смех, услышав нерушимое обещание Корины обязательно встретиться и тесно… хм… подружиться с владельцем мотеля.

После того, как она исчезла в ванной, я все-таки позволила себе похихикать, пока искала в сумке свежую одежду. Я достала большую футболку, принадлежащую Айс и уткнулась лицом в ткань, впитавшую аромат ее тела. Мои легкие наполнились единственно родным запахом, а глаза защипало. Зная, что стоит мне расплакаться, остановиться я уже не смогу, я решительно вытерла мокрые щеки, скользнула между прохладных простыней одной из кроватей и попыталась занять себя какой-нибудь телепрограммой. Не найдя ничего интересного, я бросила пульт на тумбочку, пару раз ударила кулаком по подушке и попыталась лечь поудобнее. Несмотря на эмоциональное истощение, я умудрилась проспать часов шесть в машине, и это гарантировало мне долгую бессонную ночь.

Корина вышла из ванной в скромной, длинной ночной рубашке, которую я не ожидала у нее увидеть. Она села на мою кровать и улыбнулась. "Не можешь заснуть?" – спросила она, погладив меня по голове.

– Нет, – мягко ответила я, закрывая глаза в ответ на чуткую нежность. – Думаешь, я все делаю правильно?

– Ты думаешь, что ты…

Я открыла глаза и вздохнула:

– Извини, я не должна вываливать все это на тебя. – Опять хлынули слезы. – Я… Я только… Я так тоскую без нее!

Она нежно улыбнулась: "Это нормально, Ангел. Я тоже тоскую без нее".

– Почему всегда так? Каждый раз, когда я думаю, что мы заработали хоть какой-то перерыв, что-нибудь происходит и разлучает нас. Почему? Что, разве наша любовь – такой грех, и нам нельзя быть вместе дольше одного биения сердца?

– Ты не нуждаешься во мне, чтобы услышать ответ, Ангел.

– Нет, думаю нет. Прошлое Айс – вот что не оставляет нас в покое.

– И еще, Ангел. Разве ты выбрала бы другой путь, будь у тебя возможность?

– Нет, – ответила я без колебаний. – Нет. Никогда.

– Тогда, я думаю, ты получила ответ.

Я слабо улыбнулась: "Да, ты права".

Корина обняла меня и нежно поцеловала в лоб.

– Спи спокойно, сладкий Ангел, – прошептала она, выпуская меня. – Утро не задержится.

– Спокойной ночи, Корина! – я поцеловала ее в щеку. – Спасибо тебе.

Встав с кровати, она легонько поклонилась и усмехнулась. Глаза ее блестели.

– Всегда к твоим услугам.

После нашей беседы мне стало гораздо лучше, но прихода сна я ждала еще очень-очень долго.


***

Мне показалось, только я заснула, как раздался оглушительный стук в дверь. Если бы я была кошкой, боюсь, я свисала бы сейчас вниз головой с потолка, вцепившись в него когтями. Меня трясло от испуга, не поддающегося контролю. Я с трудом оторвала голову от подушки и увидела, что за окном совсем темно. Да, с такой жизнью я еще не скоро смогу более-менее спокойно реагировать на стук в дверь.

Корина вскочила со скоростью, какой я от нее не ожидала. Длинная ночная рубашка потянулась за ней, словно какой-то фантастический хвост. И как она не прищемила его, когда хлопнула дверью, оставив меня в темноте? Через секунду я услышала ее хорошо поставленный голос, изрыгающий такие проклятия, что могли покраснеть даже стены. Наверное, мне нужно было либо остаться в постели и слушать тронную речь, либо выйти и помочь Корине разобраться с происходящим. Вместо этого, понимая, что уснуть я уже не смогу, я отправилась в ванную и попыталась хоть немного привести себя в порядок.

К тому времени, когда я вышла, если и не освеженная, то по крайней мере чистая, Корина уже сидела на кровати, полностью одетая. Посторонний человек решил бы, что подобные встряски являются для нее необременительным еже- хм…нощным ритуалом. Она подарила мне одну из своих совершенно очаровательных улыбок. Так мог бы улыбаться любимый кот, сожравший ваш завтрак, обед и ужин сразу.

Предпочитая ничего не выяснять, я быстро расчесалась и принялась упаковывать вещи. Чуть позже мы обе были готовы к отъезду. Открыв дверь, я вздрогнула, когда в меня вцепился морозный ноябрьский ветер. В воздухе пахло снегом, и это напомнило мне о том, что я так отчаянно пыталась забыть. Сколько таких же осенних ночей мы с Айс провели перед горящим камином, и наши тела были переплетены так, что порой я не понимала, где она, а где я. "Хватит, Ангел!" – приказала я себе, успев краем глаза заметить, как Корина испепеляет взглядом чем-то обеспокоенную Рио. Правда, когда та повернулась ко мне, на ее лице уже была привычная маска холодного безразличия. Вздохнув, я подошла к открытому багажнику и поставила туда свою сумку, пытаясь как можно лучше настроиться на еще один бесконечный день в компании человека, который по каким-то причинам меня не переваривает. В некотором смысле это было даже хуже, чем в Болоте. Там, по крайней мере, у меня была любовь, чтобы противостоять ненависти, друзья для борьбы с врагами и чувство принадлежности к большой семье, которое делало легче самый тяжелый день. Теперь же даже любовь Корины не могла избавить меня от одиночества и потерянности. Моя способность обороняться еле волочила ноги, и я предоставила битву Корине. Я отчетливо понимала, что нахожусь в глубокой депрессии, и как только я опущусь в эту яму достаточно глубоко, выбираться станет неимоверно сложно. Но мне явно не хватало сил.

Проигнорировав обеспокоенный взгляд подруги, я скользнула в машину, упрямо глядя прямо перед собой. Я очень надеялась, что время и расстояние станут моими союзниками в войне, сражаться в которой у меня не было никакого желания.

ЧАСТЬ 2

К утру четвертого дня мы оказались на полупустом шоссе, с которого открывался величественный вид на Ново-Мексиканскую пустыню.

Никогда ранее не бывая в подобных местах, я всегда представляла себе пустыню, как бескрайнее море песка, над которым простиралось безоблачное небо пронзительно-синего цвета.

То, что предстало перед моими глазами, было мне таким же чуждым, как марсианский пейзаж. Там, где я ожидала увидеть безбрежную пустошь, жизнь била ключом. Странные, низенькие растения покрывали пространство везде, куда падал мой взгляд. Кактусы возвышались над землей как молчаливые стражники покоя тех, кто жил в их владениях. В небе кружили ястребы, а внизу деловито спешили разные животные – охотник и добыча, каждый выполняет уготованную ему роль.

Дикая, не прирученная красота, нетронутая и неприкасаемая, задела какую-то струну глубоко в моей душе. Это земля несла в себе секреты, которые она не собиралась открывать никому. Везде таилась опасность, и даже эта потрясающая красота не могла скрыть ее.

Гордая и отстраненная, она, казалось, бросала вызов, который я не могла не принять.

Входи. Если посмеешь.

Я продолжала смотреть, как солнце открывает все новые сокровища пустыни, и мое лицо озарила улыбка. Непонятное ощущение дома наполнило меня, и на душе стало намного легче.

– Что? – спросила Корина, глядя на меня с поднятой бровью.

– Айс, – было моим ответом.

Сузив карие глаза, она оглядела пейзаж вокруг нас. Спустя минуту она посмотрела на меня таким взглядом, которым одаривают человека, проявляющего первые признаки помешательства.

– Не думаю, что в этой пустыне могут быть миражи, Ангел.

Я внимательно взглянула на нее, потом снова отвернулась к окну:

– Я не об этом говорю, и ты это прекрасно знаешь.

Помолчав немного, Корина мягко произнесла:

– Думаю, я могу понять связь. Потрясающе красива, таинственно отстранена и, несомненно, опасна. Возбуждающая комбинация.

Моя широкая улыбка отразилась в стекле. И хотя в этом не было особой необходимости, было приятно сознавать, что она поняла меня.

Что-то вспыхнуло сбоку, и повернувшись к лобовому стеклу, я увидела солнечный зайчик, отражающийся от блестящего бока грузовика с цистерной, движущегося немного впереди нас и пытающегося догнать встающее на востоке солнце.

Как это часто бывало со мной в подобных путешествиях, я стала размышлять, откуда и куда ведет этот грузовик шофер. Едет он домой, или покидает его? Где найдет его закат? Дома с семьей? В гостинице, наедине с телевизором? Или в придорожном баре в поисках небольшого развлечения за бутылочку пива?

Внезапно Корина напряглась, и это сразу вывело меня из состояния полудремы. Грузовик был уже довольно близко, и теперь он надвигался на красный джип, едущий перед ним.

– Господи, – выдохнула я, – Он что, пьян?

– Мне кажется, не об этом нам сейчас надо беспокоиться, Ангел, – натянуто ответила Корина.

Я посмотрела на нее, а потом проследовала за ее взглядом сквозь пыльное стекло, как раз вовремя, чтобы увидеть, как спешащий грузовик пытается обогнать еле плетущийся джип, выехав на полосу встречного движения, которым в тот момент была одна-единственная машина.

Наша машина.

– Рио!!!! – закричала я, как будто она сама не видела эти три тонны блестящего металла, надвигающиеся на нас, как акула на планктон. В последний момент, она рванула руль вправо и съехала с дороги на пустошь. Седан яростно заносило, шины тщетно пытались найти сцепление с каменистой почвой пустыни. Пронесшийся мимо грузовик с силой обдал нас вихрем воздуха, и на секунду я подумала, что мы перевернемся. Похоже, именно в этот момент я впервые в жизни благодарила Бога за автомобильные заводы Детройта, которые очень любят выпускать машины величиной с маленький домик.

Но каким-то образом Рио удалось выровнять машину. Вцепившись в руль, так что побелели костяшки пальцев, она боролась с непослушной машиной, и наконец ей удалось выехать обратно на дорогу. Правда, внезапно раздавшийся хлопок поведал нам о том, что одну шину мы все же потеряли. Снова став неуправляемой, машина развернулась и врезалась в ограждения на противоположной стороне шоссе. От резкой остановки ремни безопасности больно врезались мне в тело, но опасность уже миновала.

– Господи, – прошептала я, когда дыхание, наконец, вернулось ко мне. Было слышно только постукивание мотора и более ничего.

Обернувшись на Корину, я увидела, что она сидела неподвижно, как статуя, ее лицо было бескровным, а глаза расширены от ужаса. Она бессмысленно смотрела вперед сквозь перекошенные очки. В общем, труп.

– Корина? Как ты?

Спустя мгновение труп все же ожил и медленно повернулся лицом ко мне:

– Удивительно, насколько короткой оказывается жизнь, когда за секунду проносится перед твоими глазами.

Облегченно рассмеявшись, я прижала ее к себе и крепко-крепко обняла, безмерно радуясь, что она все еще оставалась среди живых.

Стон, раздавшийся с водительского кресла, прервал наши объятия. Посмотрев туда, я увидела, что все ветровое стекло забрызгано кровью, как будто с неба пролился леденящий душу дождь.

Достав из кармана Корины один из ее платков, я перебралась через сиденье, как делала в детстве. Правда, учитывая, что с тех пор меня стало немного побольше, переползание прошло не так гладко и легко, как я планировала.

Плюхнувшись на переднее сиденье, я проверила целостность своих конечностей после этого акробатического номера, и потом стала осматривать Рио. Ее лицо было залито кровью от глубокой раны на левой брови и разбитого носа.

– Корина, дай еще один платочек, – попросила я, прижав уже имеющийся платок ко лбу Рио и пытаясь остановить сильное кровотечение.

Получив еще один кусок ткани, я прислонила голову Рио к подголовнику и взяла ее руку:

– Вот, прижми крепко, – приказала я, положив платок на нос и поднеся ее руку к нему.

Из-под платка раздалось какое-то бормотание, которое было подозрительно похоже на обещание сделать кое-что со мной в интимной обстановке.

– И не надейся, дорогая, – ответила я, озорно улыбнувшись ей, – А теперь сиди тихо и держи платок. Мне надо кое-что сделать.

Вынув ключи из зажигания, я вылезла из машины и обогнула ее сзади. Колесо со стороны водителя представляло собой рваную тряпку без какой-либо надежды на восстановление.

Грустно вздохнув, я открыла багажник и начала рыться там в поисках домкрата и запасного колеса. Безжалостно палящее солнце все же принесло пользу – оно служило вместо лампы, освещая темный багажник.

Когда я уже вынула все необходимые приспособления и разложила их на песчаной обочине, я услышала, как хлопнула дверца машины. Оказалось, что это Корина вылезла из машины, и теперь приближалась ко мне, внимательно рассматривая окрестности сквозь очки, уже сидевшие на своем привычном месте – на ее носу.

– Что-то мне подсказывает, что служба помощи на дорогах не приедет в эту богом забытую глушь.

Рассмеявшись, я подтащила колесо и домкрат поближе к поломке.

– Не бойся, у меня все под контролем

Она смерила меня подозрительным взглядом.

– Угу, будем надеяться.

Она внимательно смотрела, как я ослабила болты на колесе, прежде чем подставить домкрат.

– Еще один из уроков Айс?

– Совершенно верно. Мой отец думал, что для таких вещей у меня будет муж, поэтому не учил меня этому. И когда Айс об этом узнала… в общем, скажем так, она теперь уверена, что мне никогда больше не придется полагаться на милость "дружелюбного" дальнобойщика с баллоном и грязными мыслишками.

– Умная женщина, эта Айс.

– Ты и сама это знаешь.

Забравшись под машину, чтобы приладить домкрат, я услышала, как открылась дверца, и поднялась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рио вылезает из седана, все еще прижимая платок к ранам. В ее глазах мелькнуло что-то совсем не похожее на боль, и она сделала угрожающий шаг ко мне, то ли для того, чтобы отмутузить меня в отместку за то, что я осмелилась ей сказать, то ли для того, чтобы отнять у меня домкрат и самой сменить колесо.

Собрав остатки моего хорошего чувства юмора, я медленно поднялась на ноги, крепко сжав в руке гаечный ключ.

– Если мне понадобится твоя помощь, Рио, я позову. Так что иди-ка ты поистекай кровью где-нибудь в другом месте, ладненько? Ты загораживаешь мне свет.

К моему вящему удивлению, противостояние закончилось, едва начавшись. На секунду опустив глаза, Рио сделала пару шагов назад, пока не поравнялась с капотом. Когда она снова подняла голову, я увидела в ее глазах что-то отдаленно напоминающее уважение. И хотя мы отнюдь не стали самыми прекрасными приятелями, я почувствовала, что счет сравнялся.

От изумленного взгляда Корины, наполненного гордостью, я страшно засмущалась и покраснела, поэтому поспешно снова залезла под машину, чтобы спрятать пылающее лицо, тихо ругаясь себе под нос.

Спустя короткое время колесо было сменено. Я положила инструменты и остатки колеса обратно в багажник, завалила их нашими вещами и пошла осмотреть капот машины и бампер, который уютно устроился на ограждении, остановившем нас.

Кроме небольшой царапины, бампер был совершенно пригоден к дальнейшему употреблению, чего нельзя было сказать про ограждение – в месте их встречи зияла огромная трещина.

– Мда, похоже, сейчас бамперы делают на славу, – я удивленно покачала головой

– Точно, – согласилась со мной Корина.

Повернув голову, я увидела, что Рио наблюдает за нами. Воспользовавшись этим, я шагнула к ней

– Я… мм… не возражаешь, если пока поведу я? Надо дать твоим ранам некоторое время затянуться.

Ее глаза сузились, потом так же быстро расслабились, и она кивнула, как мне показалось, немного неохотно. И все же, это был кивок, и я радостно распахнула дверцу водителя и удобно расположилась на кресле. Так как Рио была в два раза выше меня, мои ноги не доставали до педалей, и мне пришлось отрегулировать сиденье, придвинув его поближе к рулю.

Руки на руле, ноги свободно достают педали газа и тормоза – я расплылась в улыбке от удовольствия, больше не ощущая себя маленькой девочкой за рулем папиного седана.

– Все на борт! Следующая остановка… ммм… а кстати, где наша следующая остановка?

– Таксон, – ответила Корина, залезая на заднее сиденье. Она издала стон облегчения:

– Ангел, мои варикозные вены благодарят тебя за освободившееся местечко для ног. Мои мозоли возносят тебе молитвы тоже.

– Нет проблем, если только они не попросят меня целовать их.

– А, тебе так повезет!

Пассажирская дверь открылась и Рио попыталась влезть внутрь, но на середине крепко застряла, явно не ожидая, что я так близко придвину свое сиденье.

Когда ее задница застыла в добрых пяти дюймах от кресла, не в силах двинуться ни туда, ни обратно, я почувствовала привкус крови от того, что закусила губу, пытаясь сдержать приступ истеричного смеха. Глянув в зеркало заднего вида, я поняла, что сделала самую страшную ошибку в своей жизни, так как оттуда на меня смотрело дьявольски хитрющее лицо Корины, отчего я почти задергалась в конвульсиях.

Когда же я увидела, как ее пальцы сжались в кулак и сделали характерное поступательно движение, я потеряла над собой контроль и распласталась на руле, трясясь от дикого смеха, который разрывал меня на части. Я даже подумала, что у меня лицо порвется!

Приложив титанические усилия, Рио с кряхтеньем выбралась из машины и резко развернулась обратно, грозно уставившись на нас, ее лицо покраснело, глаза потемнели, а ноздри вздувались от гнева.

– Астма! – выдавила я, обмахивая свое разгоряченное лицо, на котором даже выступили слезы, пытаясь утихомирить свою истерику.

– Запущенная форма, – прокомментировала Корина со своего места. – Мы надеемся, что может хоть воздух пустыни принесет ей немного облегчения.

Продолжая играть свою роль, я показала Рио свое виденье женщины, отчаянно пытающейся дышать.

И хочу сказать, мне это довольно неплохо удалось. Учитывая тот факт, что в этот самый момент я и была той самой женщиной, которая пытается дышать.

– Возможно, Рио, будет лучше, если вы согласитесь разделить заднее сиденье со мной. Пусть эта дюймовочка сидит там, согнувшись в три погибели, а мы в это время будем нежиться в комфорте тут.

Если бы я могла дышать, я бы так на нее посмотрела, что у нее бы волосы дыбом встали. Но так как в этот момент восстановление дыхания стояло на первом месте, то я просто предалась фантазиям, как я свяжу ее и побью ее же собственным чайничком.

Вот вам и дюймовочка.

Я даже не повернулась, когда она настоятельно постучала мне пальцем по плечу:

– Поехали, шофер. Таксон нас ждет.

Добавив к моим фантазиям кочергу, я ухмыльнулась, завела машину и выехала на шоссе.


***

– Останови здесь, – повелительно приказали с заднего сиденья, когда я тщетно пыталась найти нужное направление в клубке автострад на подъездах к Таксону.

– Где здесь? Ты какой-то конкретный съезд имеешь в виду или мне прямо на шоссе остановиться? Уверена, грузовики сзади будут счастливы превратить нашу машину в гармошку, если ты этого так сильно хочешь.

Да, признаю, что моя речь была немного раздраженной, но посмотрела бы я на вас, проведи вы последние пять часов в стесненном пространстве, слушая, как сзади тебя два ребенка-переростка сыплют колкостями. Я даже начала подумывать, уж не было ли это карой небесной за то, что будучи маленькой, я точно также вела себя в долгих автомобильных переездах с родителями.

– Езжай дальше, – отдала контрприказ Рио, ее голос звучал глухо, как из колодца.

– Сверни на следующем съезде, Ангел. Мне надоело, что меня обливает кровью это упрямое, жалкое подобие взрослого человека.

– Нет, езжай дальше. Я в порядке.

Заскрипев зубами от неудержимого желания развернуться и вышибить их из машины прямо на середину автострады, я все же съехала с трассы и продолжила движение по длинному, петляющему спуску, пока мы не оказались на широкой, почти пустынной улице. Съехав на обочину, я выключила двигатель, открыла дверь и ступила на тротуар, твердо решив держаться как можно дальше от них, лишь бы только моя голова не лопнула.

И даже не имело значения, что я шла по современной версии призрачного городка Старого Запада, где решетки и цепи украшали пыльные, пустые окна и двери. Не имело значения, что все надписи были на испанском, а потому не имели для меня никакого смысла. И мне даже было наплевать на то, что спиной я чувствовала, как невидимые глаза ощупывают и осматриваютменя, из-за чего становилось не по себе. Все, что имело значение на текущий момент – это блаженная тишина, которая окружала меня, да солнечный свет и свежий воздух. Я закрыла глаза и подставила лицо под лучи солнца, позволив теплу разлиться по всему телу.

– Ангел? – раздался голос сзади меня. – Что ты там делаешь?

Когда я не ответила, дверца машины открылась, и я услышала звук ботинок, ступивших на тротуар. Спустя мгновение, Корина поравнялась со мной.

– Ангел? Ты в порядке?

– Как только головная боль пройдет, я снова буду как огурчик.

– Как?… А, из-за нашей дискуссии?

Я повернулась к ней лицом:

– Это не было дискуссией. Я знаю, какими бывают дискуссии. И это не было ею. Это была война. Между двумя взрослыми женщинами. В машине. В течение пяти часов.

– Я поняла тебя.

– Хорошо. Потому что не думаю, что у меня хватит сил объяснять это еще раз.


Я потерла виски, пытаясь утихомирить гнетущую боль.

Но не получалось.

– У нее сильное кровотечение, Ангел.

– Да, Корина, я в курсе. Еще как в курсе. Но проблема, однако, в том, что вы обе, похоже, больше заинтересованы своими пререканиями об этом, чем решением проблемы. Так что, иди обратно в машину, и подеритесь друг с другом, а я приду попозже и отвезу в больницу того, кто останется в живых, договорились?

– Ангел…

– Нет, Корина, – я вздохнула, с трудом сдерживая злость. – Послушай, я знаю, что Рио сейчас очень плохо, и я бы с радостью ей помогла. Но, как ты видишь, я нахожусь в городе, в котором никогда ранее не была и чьи вывески я не могу даже прочитать. Так что, надеюсь, ты меня простишь, если в такой ситуации я буду не на высоте.

– Ты, права, Ангел. И я прошу прощения за себя, если это сможет чем-то помочь. Рио упряма как ослица, но это из-за того, что она ненавидит больницы. Ее мать убили там.

– Как это произошло? – мои глаза расширились от ужаса.

– Она работала в скорой помощи. Туда ворвался наркоман и стал требовать дозы, а у нее был ключ от шкафа с наркотиками, вот он и выстрелил в нее. С тех пор Рио обходит больницы за милю.

– Боже, это ужасно!

– Да, ужасно.

Оглядевшись вокруг, я увидела просевшее, низенькое, без окон здание, более похожее на бомбоубежище, чем на административное помещение. К самой крыше была приделана огромная надпись, в нескольких местах продырявленная пулями и потрескавшаяся от постоянно палящего солнца, на которой было просто написано "La Clinica."

– Это подойдет? Как компромисс?

Проследовав взглядом за моим указательным пальцем, она широко улыбнулась:

– Я думаю, вполне. А если нет, то мне кажется, что в багажнике я видела кочергу.

– Нетушки, за кочергой уже очередь, – засмеялась я. – Там вроде еще валялся именной гаечный ключ.

Рассмеявшись, она похлопала меня по плечу и направилась к машине. Я осталась на месте, наслаждаясь последними минутами тишины и покоя, пока это было возможным.

К моему удивлению, развязка оказалась совсем не драматичной.

После короткого, почти бесшумного, разговора, Рио вылезла из машины и проследовала мимо меня, все еще прижимая платок к окровавленному носу. Через минуту, дверь клиники распахнулась и здание проглотило Рио, как будто ее никогда не было и больше уже не будет,

С невыносимо довольной ухмылкой Корина прошествовала мимо меня, помахав пальцами, а я осталась стоять столбняком. Покачав головой и пытаясь скрыть прорывавшуюся улыбку, чтобы, не дай бог, ее ошибочно не приняли за выражение восхищения (а это оно и было, но ей совсем необязательно было об этом знать), я поплелась за ними в клинику.

Строгая и почти аскетичная снаружи, внутри клиника представляла образец современного дизайна. Сияющая, без единого пятнышка, она под самый потолок была набита медицинским оборудованием, достаточным для того, чтобы оказать быструю и квалифицированную помощь любому, кто войдет в нее.

Я зашла внутрь и увидела, как два ординатора, одетые в голубые халаты, проводили Рио сквозь стеклянные двери. Девушка в регистратуре приветливо улыбнулась и показала рукой на ряд чистых, уютных кресел, выстроившихся вдоль стены. Корина уже расположилась там и листала один из многочисленных журналов, разбросанных по столикам в центре зала.

– Нам надо заполнить какие-нибудь бумажки? – спросила я, присаживаясь рядом с ней. Кроме нас в зале никого не было.

– Уверена, скоро мы об этом узнаем, – ответила Корина, перевернула очередную страницу и стала внимательно рассматривать рекламу. – Хм, реклама в наши дни стала особо изобретательной. Если верить этой, то выпив их чудодейственный напиток, я не только освежусь, но и помолодею, подтяну живот и увеличу грудь, и все за цену одного напитка. Прям так и хочется сделать глоточек. Моему телу не повредило бы.

Я рассмеялась, оценив ее попытку отвлечь меня от мыслей об окружающей обстановке. Я ненавидела больницы, клиники и медицинские учреждения любого типа. А, учитывая то, что моя любимая женщина была склонна получать неожиданные пулевые отверстия, моя ненависть, как я полагаю, была довольна искренней.

– Вот, – воскликнула Корина и сунула мне потрепанный журнал. – Почитай это и прекрати ерзать. У меня от тебя морская болезнь начинается.

– Ну ты же знаешь, что я не умею читать по-испански, Корина, – ответила я, пролистав журнал.

– Тогда учись. Меня терзают смутные сомнения, что лечение Рио займет некоторое время, а здесь совсем нечего делать.

– Слушаюсь, мама, – вздохнула я, откинулась на спинку и стала переворачивать страницы журнала, тщетно пытаясь понять, что там было написано.

По крайне мере, хоть голова прошла.


***

Несколько часов, огромная стопка просмотренных журналов, и вот, наконец, накачанную лекарствами Рио вывезли на кресле в приемный покой. Казалось, что она только что вернулась с бурного празднования парада Марди Грас. Лицо ее переливало всеми цветами радуги, а на многострадальный нос была наложена металлическая шина.

Приятный молодой человек в белом халате с красной табличкой на груди, на которой было написано его имя, остановил каталку в двух футах от нас и улыбнулся:

– Это вы ожидаете Рио?

– Да, – ответила я. – Как она?

– Ну, у нее будет здорово болеть голова, когда она отойдет от наркоза, но через пару недель она будет вполне здорова… Кстати говоря, насчет этих недель… – его улыбка стала еще шире, когда она протянул мне рецепт. – Нужны будут еще обезболивающие. Она может принимать одну таблетку в четыре часа, от них она, правда, будет немного сонной, так что не позволяйте ей вести машину или делать еще что-нибудь, что требует концентрации внимания.

Корина взяла рецепт из моих рук и положила его в карман.

– Можем мы сделать для нее еще что-нибудь?

– Ну, ее нос достаточно плотно упакован, так что проверяйте, чтобы у нее не было проблем с дыханием, особенно когда она спит. Возможно, что она также проглотила некоторое количество крови, так что держите ее голову на боку, на случай, если эта кровь решит вернуться обратно наружу.

Я понимающе кивнула.

– Что-нибудь еще?

– Да нет, кроме того, чтобы присматривали за ней. Как я сказал, не пройдет много времени, как она снова станет самой собой. – Поймав мою гримасу, он ухмыльнулся. – Боялись, что я скажу что-то подобное, да?

– Ну…

Рассмеявшись, он похлопал меня по плечу и отступил. – Удачи!

– Да уж, она нам понадобится. – Я с благодарностью пожала протянутую мне руку. – Спасибо.

– De nada. Карлос довезет Рио до вашей машины.

– Это бежевый седан, на той стороне улицы, – пояснила Корина, протянув ключи от машины Карлосу.

Взяв их, он улыбнулся, кивнул и вывез Рио из больницы.

Когда доктор скрылся за дверями отделения, мы с Кориной подошли к регистратуре.

– Сколько? – спросила Корина, вынимая кошелек.

– Нисколько, сеньора. Это бесплатная клиника, созданная специально для тех, кто не может себе позволить оплатить медицинские услуги.

– Но мы можем себе позволить. – Продолжала настаивать Корина. – Назовите красивую кругленькую сумму, если вас не затруднит.

– Но…

Игнорируя женщину, она вытащила десять хрустящих, стодолларовых купюр, сложила их аккуратно стопочкой на столе, и, довольно ухмыляясь, посмотрела прямо в карие, расширенные от удивления, глаза девушки:

– Достаточно кругленькая?

– Но…

– Достаточно, – ответила за нее Корина, не приняв ее "но" за ответ. – Спасибо вам за такой милосердный прием!

И с этими словами, она убрала кошелек, развернулась и покинула клинику, ни разу не обернувшись. Мне же осталось только беспомощно пожать плечами в ответ на округлившиеся глаза регистраторши, в неверии уставившейся на небольшую горку денег, лежавшую перед ней.

Спустя довольно длительное время она, наконец, подняла глаза на меня. Я ухмыльнулась:

– В этом она вся.

– Dios mio.

Я хохотнула:

– Да, запросто можно подумать и так. – Внезапно мне в голову пришла мысль. – Могу я попросить вас об одолжении?

– Пожалуйста, сеньора, все что угодно! Все что угодно!

– Мне… нужно разузнать дорогу. Понимаете, Рио была здесь нашим гидом. Я никогда раньше не заезжала так далеко на Юг. Есть ли тут местечко, где мы могли бы расположиться на ночь? Думаю, будет лучше, если мы продолжим наш путь только, когда она проснется и сможет уже сама указывать нам дорогу.

– О, да. Да. Я знаю одно милое место, совсем недалеко, сеньора. На границе города, и туда очень просто доехать. Давайте, я вам нарисую.

Спустя короткое время, снабженная подробными инструкциями, я присоединилась к потоку медленно ползущего транспорта и поехала к месту, где нам предстояло переночевать.


***

– Неплохое местечко – заметила я, когда мы с Кориной втащили полупьяную и сонную Рио в большую комнату и водрузили ее на огромную кровать.

Едва коснувшись матраса, она повернулась на бок и громко и протяжно захрапела, широко открыв рот.

– Говорила я, надо было двухкомнатный номер брать. – Корина демонстративно зажала уши руками. – Известно, что пожилые библиотекарши со вспыльчивым характером не отличаются особой кротостью, если им не предоставить необходимых восемь часов сна за ночь.

– Ангелы тоже, – парировала я, моргнув от очередного мощного храпа, который чуть было не разбил окно.

– Мы в любой момент можем заткнуть ее подушкой – заметила Корина.

– Мне казалось, удушение – не в твоем стиле.

– Ради этого я готова сменить свои методы.

– Возможно. Но куда мы спрячем тело?

Она засмеялась.

– Ты права. Я бы сказала, что мы можем просто оставить ее в коридоре, но наверняка кто-нибудь зашвырнет ее обратно.

Посмеиваясь, я обошла номер и опустила тяжелые гардины, закрыв комнату от жестокого пустынного солнца. Солнца, которое собиралось уже скрыться за небольшой горкой. Меня охватила неуемное желание, и я повернулась к Корине:

– Последишь за ней пару минуток?

– Конечно. Уже сбегаешь от меня, да?

– Нет. Я просто… – я почувствовала, что краснею. – Я бы хотела посмотреть на закат.

В ее глазах отразилась искренняя любовь и глубокое сострадание: "Я понимаю, Ангел. Не спеши обратно. Только знай, что в качестве оплаты ты будешь убирать за Рио этой ночью, если она надумает испачкать комнату".

Я ухмыльнулась: " Договорились".

– А теперь иди, а не то я еще решу, что ты будешь спать сегодня с ней в одной кровати.

И я ушла.


***

И хотя гора казалась не очень высокой, тропинка была довольно крутой, и когда я добралась до вершины, мои ступни приятно горели. Я повернулась спиной к городу, и передо мной раскрылся потрясающий, захватывающий дух вид бескрайней, нетронутой человеком, пустыни, простирающейся на много миль вперед.

Еще удивительнее был вид закатного неба. Глубокая, кровавая краснота смешалась с пурпурным цветом в завораживающем вихре, от которого невозможно было оторвать взгляд. Поистине, это был самый великолепный закат в моей жизни!

Удостоверившись, что валун рядом с моей ногой не прячет под собой змею или еще какую-нибудь ядовитую гадость, я медленно присела на него, все еще любуясь, как солнце торжественно проходит свой путь к горам далеко на западе.

"Тебе бы здесь понравилось, Айс," – прошептала я. – " Здесь так пустынно. Вольно. Никаких стен. Никаких решеток. Ничего кроме… умиротворения. И красоты…"

Внезапно мороз пробежал по коже, хотя дул теплый ветерок, и я обхватила себя руками.

"Знаешь, я скучаю по тебе. Очень сильно. Я продолжаю твердить себе, что это к лучшему, и что мы скоро друг друга увидим. Разум слышит, но сердце…ты же знаешь, у него свой собственный разум"

Я почувствовала тепло слезинки, стекающей по щеке: "Я бы отдала все на свете, чтобы это сейчас твои руки обнимали меня…". Я ухмыльнулась: "Да, я знаю, что это невозможно, но могу же я помечтать немного, правда?".

Вытерев слезы, я поднялась. Из-за горы блеснул последний лучик солнца.

"Я буду терпеливой, моя любовь. Но… только не тяни слишком долго, ладно?"

Солнце закатилось, и мир вокруг погрузился в дрему, теплый пустынный бриз ласково обволакивал меня, как руки моей возлюбленной, прогнав озноб и оставив меня с ощущением уюта и покоя.

Я тихонько улыбнулась: "Я люблю тебя, Айс. Возвращайся скорее домой!"


***

Следующим утром Рио уже снова была самой собой. Проснувшись, она сразу стала ворчать, отказалась от таблеток, которые мы ей купили по пути к отелю, сдернула бинты и шину с носа, и все время командовала нами, как сержант взводом новобранцев-неумех.

И хотя это ее грубое поведение должно было раздражать меня, я совсем не злилась на нее. То чувство умиротворения, которое я ощутила прошлым вечером, до сих пор не покинуло меня, и я еще сильнее цеплялась за него, как за одеяло в студеную зиму, не позволяя сварливому нраву Рио и ее плохим манерам испортить мое настроение.

И, кроме того, уже через пять часов, или, надеюсь, еще меньше, наше путешествие закончится. А я после этого буду молиться всем богам, чтобы никогда в жизни мне не пришлось больше находиться с ней так близко и против моей воли.

Корина была не столь снисходительна, но, получив от меня предупреждающий взгляд, прикусила язык.

Быстро собравшись, мы поехали дальше – Рио снова была на своем привычном месте водителя. Пролетали мили, а меня целиком поглотило, едва только зародившись, острое чувство нетерпеливого ожидания.

Мы ехали и ехали на юг, выбирая все более и более второстепенные дороги. Вокруг была только пустынная растительность, да иногда редкая машина проезжала по направлению к северу. И когда я уже уверилась, что мы направляемся к мексиканской границе, машина свернула на запад, на узенькую дорогу, которую пустыня, казалось, всеми силами пыталась взять обратно в свое владение, нещадно засыпая песком. Похоже, по этой дороге очень редко ездили.

Мы проехали несколько миль на запад, виляя между низенькими холмами, рассыпанными по пустыне, как шашки на огромной игральной доске.

Еще один извилистый поворот, и мы выехали на открытую местность, и тут я увидела то, что меньше всего ожидала увидеть в пустыне.

Деревья.

Ряд за рядом стояли аккуратно подстриженные деревья. Деревья, чья буйная зелень резко контрастировала с коричневой выжженной окружающей пустыней. Деревья, чей сладкий аромат ворвался в открытое окно и вызвал у меня воспоминания о…

– Апельсины? Это апельсиновые деревья?

– И ничто иное, – подтвердила Корина, глубоко вдыхая аромат и улыбаясь.

– Я и не знала, что можно выращивать апельсины в Аризоне!

– Ах, Ангел. Я всегда говорю, что ты не жил по настоящему, если не попробовал аризонских апельсин. Сладкие. Сочные. Просто истекают соком. Похоже на…

– Нет, не говори, Корина. Просто… промолчи. Пожалуйста.

Решив игнорировать ее подколки, я еще раз глубоко вздохнула, заметив, что запах апельсинов стал насыщеннее, почти тошнотворным, при нашем приближении к роще. Это напомнило мне об одной известной истине – "Слишком много хорошего не всегда хорошо". Мне даже пришлось зажать нос, чтобы не расчихаться.

За апельсиновой рощицей открылась широкая полоса, и, когда мы выехали с другой стороны, пустыня опять вошла в свои владения. Справа от меня я увидела обмотанную колючей проволокой изгородь загона, а за ним, вздымая пыль, в нашу сторону несся табун лошадей, возглавляемый прекрасным жеребцом – как мне показалось, жеребцом, в анатомии лошадей я не была сильна – темно-гнедого, почти багрового цвета с иссиня-черной гривой и хвостом.

Он встал на дыбы, демонстрируя мощные, сокрушительные копыта и блестящие от пота мышцы, и я поняла, что влюбилась в него с первого взгляда. Табун промчался мимо нас по направлению к небольшому пригорку и остановился, так как ограждение закончилось. Мы же поехали дальше, вниз по долине, которая возвещала нам о конце нашего путешествия.

Слева вырос огромный дом, построенный на песке, как будто он родился прямо из него. Он был сделан из выжженного белого кирпича с красной крышей, в испанском стиле и с сильно тонированными шестиугольными стеклами. Одноэтажный, но очень длинный, с тремя дверями, обрамленными витиеватыми арками. Сзади было еще несколько маленьких домиков, образующих площадь, конюшни, и далеко впереди ряды теплиц, в которых совсем скоро закипят посевные работы.

Когда мы въехали в длинный, закругленный проезд, я заметила несколько групп медленно бродящих людей. И хотя они все были разной комплекции, размеров и рас, их всех объединяла одна существенная деталь.

– А где мужчины?

С водительского сиденья раздался хрюкающий смех.

– Это женское ранчо, Ангел. – Пояснила Корина, бросив яростный взгляд в сторону Рио. – Мужчинам здесь совсем не рады.

Вместо того, чтобы сказать что-нибудь в ответ и тем самым дать Рио дополнительное оружие в ее персональной войне против меня, я просто кивнула и стала наблюдать за женщинами.

– Ай-яй-яй, – раздался тихий благоговейный шепот Корины – И что я тут делаю без фотоаппарата?

Заинтересовавшись, я посмотрела в окно с ее стороны. И что я там увидела!

Большой бассейн с изумрудной водой, в которой играли солнечные блики. А в самом бассейне и вокруг него расположилась дюжина отважных девушек (на улице было тепло, но не до такой же степени), одетых в одинаковые костюмы. Костюмы Евы.

Если бы мои глаза не держались так прочно в голове, они наверняка бы выпали оттуда от открывшегося перед ними вида.

– Ангел, напомни мне дать мистеру Кавалло сочный поцелуй, когда Айс наконец притащит его сюда. Мне кажется, я попала в рай.

Должна признать, что и для меня это было тоже по-райски. Поначалу.

Смотря на этих женщин, я представляла стройное, обнаженное тело Айс, с легкостью прирожденного пловца рассекающее небесную гладь бассейна.

Я представила, как она грациозно будет подниматься по лесенке, а вода сверкающими капельками будет скатываться с нее.

Я представила ее улыбку, которая появится у нее на лице, когда, поднявшись, она увидит меня на краю бассейна.

Я представила еще три дюжины обнаженных женщин, облепивших богиню, которая была моей возлюбленной, загораживающих ее от меня и трогающих ее за все те места, которые сейчас недоступны для меня.

Я моргнула.

Потом закашлялась.

Удивительно, как легко рай для одной женщины может оказаться адом для другой.

Когда мы, наконец, въехали на ранчо, бассейн скрылся из поля моего зрения, и я с облегчением вздохнула. Машина остановилась, Рио выключила двигатель и так быстро выскочила из машины, что можно было подумать, что она сидела на осином гнезде или что-то в этом роде

Вероятно, просто компания, в которой ее принудили ехать, сказала я себе, мысленно пожав плечами. Вряд ли я могла винить ее, так как сама чувствовала то же самое.

Выйдя из машины, я увидела, как Рио обступили со всех сторон несколько женщин, которые охали и ахали. Под таким пылким вниманием ее спина распрямилась, плечи расправились, и я довольно злобно подумала, какие же небылицы она рассказывает про свои раны, что перед ней все так кружатся.

Хватит, Ангел. Стервозность – не самая лучшая черта характера, так что засунь ее обратно в ту нору, откуда она вылезла, и оставь ее там, договорились?

С таким намерением, я нырнула обратно в машину, открыла багажник, и стала аккуратно выгружать оттуда свои вещи и складывать их на землю. Потом то же самое сделала и с багажом Корины.

И после этого застыла в задумчивости, не зная, что же делать дальше.

– Как думаешь, они сочтут за невежливость, если мы просто выйдем и представим себя? – спросила я Корину, продолжая наблюдать за Рио и ее поклонницами.

– Не думаю, что это необходимо, Ангел.

И в этот момент я заметила женщину, выходящую из дома. Она была одета в вылинявшие джинсы, белую футболку и черную кожаную жилетку, а ее лицо было наполовину скрыто белой ковбойской шляпой, из-под которой струились длинные, черные волосы.

Глаза слезились от яркого солнца, и я прикрыла их рукой, чтобы получше разглядеть женщину. Чем ближе она подходила к нам, тем более знакомой мне казалась.

– Добро пожаловать в Акалан, Ангел.

Именно ее голос окончательно развеял все сомнения. И даже не уважительное касание шляпы, и даже не ее улыбка, благодаря которой ее черты стали еще более родными.

– Монтана? – ошеломленно спросила я, не в силах поверить. – Это и вправду ты?

– Во плоти, – пошутила она. – Приятно видеть тебя снова. А ты изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз.


У меня навернулись слезы, и я обняла ее крепко-крепко, радуясь тому, что она не избегает объятий. На радостях я забыла, что она, как и Айс, очень сдержанна, и объятия могут причинить ей неудобство.

– Боже, как я рада тебя видеть! – воскликнула я, наконец отодвинувшись от нее и вытерев слезы тыльной стороной руки. – Почему ты здесь?

При ее смехе, я зарделась, запоздало поняв, как именно прозвучал мой вопрос.

– Я хотела сказать… Я думала, что ты в Монтане?

– Да, я была там три недели назад, – подтвердила она, тепло обнимая Корину.

– А что случилось три недели назад?

– Я получила звонок от адвоката, в котором мне живописали все прелести проведения зимы под теплым солнцем Аризоны.

– Донита?

– И никто иной. И так как альтернативой этому была та же самая зима, но по уши в снегу, я решила согласиться с ее мудрым предложением, и вот я здесь.

– Ты приехала сюда ради меня, правда? – спросила я, чувствуя как еще один кусочек мозаики встал на свое место.

– Не буду отрицать, что это было одним из решающих факторов.

– Но твой дом…

Улыбнувшись, она подняла руку:

– Акалан такой же мой дом, как и ранчо в Монтане, Ангел. И даже такой же, как и ранчо на холмах западной Пенсильваниии. Где я нахожусь в какой-нибудь момент времени, не имеет значения. А вот то, что я смогу сделать и кому могу помочь – это имеет значение.

– Но…

Ее улыбка стала еще шире:

– Оглянись вокруг, Ангел. Что ты видишь?

Уступив ее просьбе, я оглянулась вокруг, потом снова посмотрела на нее с приподнятыми от немого вопроса бровями, не совсем понимая, куда она клонит.

– Нет ответа? Тогда я скажу тебе, что я вижу.

Заворожено я смотрела, как она внимательно осматривает окрестности, ничего не пропуская.

– Там, где кто-то может увидеть сухую, безжизненную пустыню и…да, красивых женщин…

– Красивых обнаженных женщин. – Поправила со стороны Корина.

– Замечание принято, – усмехнулась Монтана, – Я вижу надежду, Ангел. Вот так вот просто.

– Надежду на что? – спросила я, искренне недоумевая. Хотя я очень любила и уважала Монтану, я знала ее намного хуже всех тех Амазонок, с которыми дружила. Отчасти это было из-за того, что ее освободили вскоре после моего заключения, а отчасти из-за того, что она была, как я уже упоминала, достаточна скрытый по натуре человек.

– Надежду на будущее. Надежду на сообщество. Надежду на безопасность, надежность и дружбу, – Она пожала широкими плечами. – Надежда так же индивидуальна, как и женщина, которая ее хранит.

Когда она вновь посмотрела на меня, в ее глазах отразилась забота и сострадание, и в то же время они горели страстью ее убеждений.

– И самое главное, Ангел, это ранчо – место, где рождается и лелеется надежда. Сюда приходят женщины с разными жизненными путями. Многие поранены и избиты, физически или эмоционально. Иногда и то, и другое. Они не то, чтобы бегут к нам, они бегут от той жизни, в которой они жили. Такие сообщества, как это, дают чувство безопасности, защиты, причастности, и помогают начать помогать женщинам, которым больше некуда идти.

– Это замечательно! – я была очень тронута ее словами.

– Да, бывает и замечательно. А бывает и жестоко, и грязно, и неблагодарно. Но эта та работа, которую я не променяю ни на одну работу в мире.

– С такими красотками вокруг, я не понимаю, зачем вообще надо это делать, – заметила Корина, откровенно разглядывая одетую в кожу парочку, идущую под ручку мимо нас. Они улыбнулись ей в ответ и помахали руками, приветствуя. – О да, мне точно понравится это место!

Монтана засмеялась. Я раньше никогда не слышала ее смеха, и сейчас меня очень очаровала его музыкальность.

– Приятно снова свидеться с тобой, Корина. Ты-то уж точно впишешься в эту компанию!

Положив руки нам на плечи, она повела нас к дому.

– Давайте вас обустроим, а потом поговорим обо всем, ладно?

– Ты можешь говорить, – сказала Корина, – А я внезапно ощутила непреодолимое желание искупаться.

– Ага, или принять холодный душ, – пошутила я.

– Дождешься у меня, ты, жалкое подобие ангела. В один прекрасный день, и это случится раньше, чем ты ожидаешь, ты достигнешь моего возраста. И поверь мне, я намерена оставаться радом с тобой так долго, чтобы увидеть, что будет, когда это произойдет.

Я рассмеялась, запрокинув голову и чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Не это ли ты имела в виду, когда все это затеяла, Айс?

И я засмеялась еще сильнее, правда уже над собой.

Конечно же! Айс никогда не делала что-то без причины.

И хотя я могла бы быть в безопасности во многих других местах, именно тут я могла снова почувствовать красоту надежды.

Спасибо тебе, моя любовь.


***

В противоположность духоте улицы внутри было прохладно, тихо и царил полумрак. Тяжелые шторы завешивали тонированные окна, скрывая дневной свет и заглушая звуки.

Гостиная была огромна. Блестел, натертый паркетный пол, по всей комнате стояло несколько удобных, больших диванов, расположенных вокруг потрясающего телевизора, который вполне сгодился бы для кинотеатра.

Следом, огражденная небольшими перилами, находилась кухня. Ее хромированные приспособления поблескивали под мягким, рассеянным светом. Они были настолько большие, что с лихвой могли бы приготовить пищу на целый полк голодных солдат, и еще бы осталось.

Слева от кухни была столовая, в которой главенствовал по-настоящему гигантский стол. Почти касаясь блестящего, дубового края, к нему было придвинуто около дюжины стульев.

Налево и направо от гостиной расходились длинные, темные коридоры, от которых веяло прохладой. Монтана повела нас направо, и мы прошли мимо нескольких закрытых дверей. Моя комната была последней слева, а комната Корины прямо напротив. Коридор заканчивался ванной, заглянув в которую, я заметила несколько скамеек и, по крайней мере, два душа, что очень было похоже на те купальни, что в студенческих городках.

Корина сразу удалилась в вышеуказанную ванную, а я прошла в свою комнату, которая станет мне домом на время этого путешествия, с удовлетворением отметив опрятную, простую мебель и радующий глаз песочный тон обоев.

– Это прекрасно, Монтана! Спасибо тебе!

– Не за что, Ангел. Я рада, что тебе понравилось.

Она спокойно смотрела, как я положила свои пожитки у изголовья аккуратно сделанной двуспальной кровати.

– Я могу тебя оставить, чтобы ты разложила свои вещи, или мы можем пройти в гостиную и немного поболтать. Как хочешь?

– Вещи могут подождать, – улыбаясь, известила я. – Мои миллион и еще один вопрос не могут больше ждать.

Она улыбнулась в ответ.

– Разумеется. Пошли. Уверена, Корина присоединится к нам, когда будет готова.

– Если только она не соберется осуществить свою угрозу устроить оргию в бассейне, – ответила я. Это была шутка, но в каждой шутке есть только доля шутки. Выражение лица Корины, разглядывающей вид у бассейна, очень живо напомнило мне выражение лица маленького ребенка, прилипшего к витрине магазина со сладостями.

– Да уж, без сомнения, Корина та еще штучка. Не удивлюсь, если к концу дня у нее будет столько поклонниц, чем даже она не сможет справиться с ними.

– Ха, ну это вряд ли!

Рассмеявшись, она взяла меня под руку и повела обратно по коридору в гостиную.

– Устраивайся, а я пока сделаю нам чего-нибудь выпить.

Скользнув в прохладный комфорт одного из диванов, я откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, наслаждаясь короткой передышкой в этом суматошном дне. Когда я открыла их вновь, Монтана стояла передо мной, держа в руках высокие стаканы, наполненные жидкостью, лимонами и льдом.

Протянув один стакан мне, она присела рядом, отхлебнула глоток и вопрошающе посмотрела на меня: "Лимонад, – объяснила она. – Любимый напиток здесь. Очень освежает, кстати".

Я попробовала и приподняла брови от удивления. Монтана не шутила!

– Какая вкуснятина!

– Ага.

– Просто лимоны в воде, да? Интересно, что они в следующий раз придумают?

– Ну, они уже придумали лимонад.

– Точно.

Немного помолчав, я взглянула на нее:

– Итак, это ранчо свое рода убежище для пострадавших от побоев женщин?

– Да, иногда оно служит этой цели. Но оно еще и для других целей.

– Например? – надеюсь, мои вопросы не очень смахивали на допрос. Иногда мое любопытство проявляется таким вот странным способом.

Но ее это, похоже, не покоробило.

– Некоторые женщины используют этот дом как укрытие, как временное спасение от стрессов их повседневных жизней. Для некоторых это постоянное жилище – отдельная община, где они свободно могут жить, без присутствия мужчин.

Она улыбнулась

– Как ты могла догадаться, мы довольно самодостаточны здесь. Эта земля была передана нам правительством из фонда Резервации. Мы ведем свое хозяйство и излишки продаем Резервации или в города по округе, что дает нам деньги для оплаты еды, одежды и всего остального. Каждая женщина, которая приходит сюда, неважно по какой причине, жертвует что-нибудь, что может. Взамен она получает бесплатное жилье и еду, а иногда и помощь в других расходах, если понадобится.

– А детей сюда пускают?

– Нет. Если мы узнаем, что у женщины есть дети, то мы помогаем найти ей поддержку где-нибудь в другом месте. А сюда допускаются только взрослые женщины.

Я кивнула, отпивая воду и слушая тихое пыхтение кондиционера.

– А здесь есть еще Амазонки? – тихо спросила я, не желая нарушать мирное спокойствие этого дома.

– Кроме нас, ты имеешь в виду? – улыбаясь, спросила она.

Потупив взор, я немного покраснела. По правде сказать, я и забыла, что была Амазонкой. Ведь это как-то не часто всплывало в ежедневных разговорах после тюрьмы, а так как та часть жизни стала постепенно отдаляться от меня, то вместе с ней стали уходить и некоторые воспоминания. – Да, кроме нас.

– Ну, есть еще Рио, но вы же уже знакомы…

Широко раскрыв глаза, я уставилась на нее:

– Рио? Рио – Амазонка???

– Ты так спрашиваешь, как будто это что-то ужасное…

– О, нет! Нет, совсем нет! Правда! Я просто… немного удивлена.

Она посерьезнела: "Какие-то проблемы, Ангел?"

– Да нет, нет, ничего, – я постаралась изобразить широкую улыбку, но безуспешно. Монтана сузила глаза

– Ангел…

– Правда. Просто у нас различия во взглядах, вот и все. Не стоит беспокоиться.

– Различия во взглядах на что? – это не было вопросом, и я это знала.

Вздохнув, я поерзала на месте: "Хотела бы сама знать".

– Она что-то сказала? Что-то сделала?

– Нет, правда, Монтана, не беспокойся об этом. Сожалею, что вообще начала это. Уверена, что Рио отличная Амазонка. Мы просто… мы просто на разных волнах, полагаю. Но в этом нет ничего страшного. Никто не обязан любить всех. И это нормально. Честно, – Я даже подняла свободную руку в знак искренности своих слов.

– Я поговорю с ней.

– Нет! Пожалуйста! Не делай этого. Она не сделала ничего дурного, и я уверена, что все само собой утрясется, рано или поздно.

– Ты уверена?

– Абсолютно

После долгого раздумья, она наконец кивнула, слегка неохотно, как мне показалось.

– Хорошо. Но если я замечу что-нибудь не то, я все-таки поговорю с ней.

– Отлично. Спасибо.

Мы снова погрузились в молчание. Я начала разглядывать обстановку комнаты, наслаждаясь расцветкой в стиле Юго-Запада и простыми драпировками, которые расцвечивали белоснежные стены.

– Вам, наверное, приходится продавать много апельсинов, чтобы платить по закладной на это место, – произнесла я в попытке направить разговор в более безопасное русло.

Ее журчащий смех подтвердил, что мне это удалось.

– Не уверена, что даже весь штат Аризона может вырастить так много апельсинов, Ангел. Нет, этот дом завещала мне мать одной девушки, которой я помогла, будучи в Болоте.

– Правда?

– Угу. Девушка была очень мила и добра. И очень красива. – Монтана грустно улыбнулась, – Она была такой невинной, когда появилась там, как многие до и после нее…

– Как я была…

– Да. Ты мне чем-то напомнила ее. Она была арестована за кражу. Короткий срок, но в Болоте, как ты знаешь, и месяц может казаться вечностью, особенно если провести его под извращенным покровительством некоторых тамошних обитателей.

Я кивнула, не в силах сдержать дрожь, пробежавшую по моему телу при воспоминании о моих первых неделях в тюрьме.

– Когда нам удалось наконец вмешаться, я не была уверена, что мы уже сможем ей чем-то помочь. Но она удивила меня, – гордая улыбка осветило ее лицо. – Она удивила нас всех. Издевательства закалили ее, и когда она покидала нас, это была как будто бы новая женщина, которая вышла из своей старой оболочки.

– Где она сейчас? – спросила я, предчувствуя грустный конец, но мне нужно было знать.

– Мертва. Она вернулась сюда, чтобы быть с матерью, и они обе погибли в автомобильной аварии несколько лет назад.

– Мне очень жаль слышать это… – пробормотала я, положив руку ей на колено.

– Мне тоже было жаль… – опять эта грустная улыбка.

– Ты любила ее…

Спустя некоторое время, она кивнула, – Да, любила. Очень.

– Прости… – выдавила я из себя. Мне хотелось обнять ее, но я не была уверена, что она примет от меня это жест. Вместо этого, я сильнее сжала ее руку, и обрадовалась, когда она посмотрела на меня с благодарностью в глазах.

– Я тоже сочувствую твоей потере, Ангел, – наконец произнесла она, – Я очень за вас радовалась, когда вам удалось бежать в Канаду. Я надеялась, что вы наконец-то догнали свою мечту.

Теперь была моя очередь грустно улыбаться:

– Да, догнали. Но мечта наяву оказалась слишком непрочной. Пришел Кавалло, и все полетело в тартарары.

Я вздохнула от боли, которая снова навалилась на меня, только еще сильнее из-за временной передышки, – Я знаю, уже прошло три месяца, но все равно все это кажется нереальным, понимаешь? Как будто во сне. Или в кошмаре. – Я тряхнула головой, – Часто по утрам я просыпаюсь и ожидаю увидеть наш дом и Айс, лежащую рядом. И когда я просыпаюсь окончательно, кажется, что теряю ее еще раз. Из-за этого не хочу вообще ложиться спать.

– Я могу понять тебя

– Да, думаю, можешь… – я отстраненно вытерла слезинку, катящуюся по щеке

– Что произошло с женщиной, которая ее заложила?

– Руби? – я горько рассмеялась, – Боже, какая ирония. Я хотела ее ненавидеть. Но не смогла. Не важно, как сильно я пыталась, но просто не смогла. Она же действовала из-за любви ко мне.

Я почувствовала, как задрожали губы, и уткнулась в подушку. – Если бы я рассказала ей все в самом начале, ничего этого не произошло бы…

– Ты не знаешь этого, Ангел. Давно известно, что правда только ускоряет конец. Иногда люди видят глазами, а не сердцем. Твоя подруга может и хотела доброго, но она не потрудилась заглянуть внутрь того, что, как она полагала, лежало на поверхности. Нельзя винить себя во всем. От этого только хуже станет.

– Может и нет, – ответила я, глядя вниз.

– И что с ней случилось?

– Не знаю. Наверное, она все еще в Канаде. Сомневаюсь, что у нее были причины уезжать. Особенно сейчас, – Я закрыла глаза, ужас той ночи накатил на меня, застав врасплох.

Корина подошла ко мне сразу же, как уехала последняя полицейская машина. Я помню, как кричала на пределе своих легких, а она пыталась меня обнять, сжимая так крепко, что я чуть не задохнулась.

Я помню, как отчаянно пыталась освободиться, а она держала меня с такой силой, которую я не ожидала от нее, не давая мне ускользнуть. Наверное, зная, что бы я сделала, если бы мне удалось вырваться.

Спустя какое-то время – секунду, день, век – она ослабила объятия, и я отшатнулась от нее. Я повернулась, а там стояла она.

Та, что предала меня.

Та, что вырвала мое сердце и держала его, кровоточащее, в своих руках.

Та, которая проделала зияющую рану в моей душе.

И потом я просто… погрузилась в темноту, только так я могу это описать.

Я не приходила в себя еще долгое время.

Корина опять держала меня. А Руби не было нигде видно.

Моя правая рука болела. Я посмотрела на нее – она была красная, вспухшая, порезанная, кровоточащая. Я знала, что избила ее. И часть меня радовалась этому.

Прочитав мои мысли, как обычно, Корина покачала головой, потом повернула мою голову в сторону стены рядом с передними окнами. Стены, в которой зияла дыра. Высотой с голову человека. С голову Руби.

– Ты ничего ей не сделала, Ангел. Ты хотела, я знаю. Но ты не сделала этого.

И это все, что было между нами сказано об этом.

И хотя я больше не видела Руби, до сих пор в дождь моя рука ноет, напоминая мне о ночи, когда я потеряла свою душу, и о женщине, которая, хоть и не желая того, отобрала ее у меня.


***

Я уже не помню, как оказалась в сильных руках Монтаны, рыдая так бурно, как будто вся моя жизнь зависела от этого потока слез. Немного поборовшись с собой, я сдалась и позволила литься слезам так, как им хотелось. И лились они прямо на накрахмаленную рубашку Монтаны. Правда, она и не возражала.

Я еще ни с кем не говорила о событиях той ночи. Корина и я проявляли незаурядную находчивость, искусно избегая любое упоминание об этом кошмаре. А с кем еще мне было обсуждать это? Донита, вероятно, знала всю историю – хотя, думаю, сильно укороченную версию, учитывая, что ее источником была Айс. Еще один человек, с кем я была в последнее время, это Рио, но, честно говоря, я бы скорее взялась за высоковольтные провода, чем рыдала на ее плече. С Монтаной, однако, мне было надежно. По крайней мере, я так полагала, так как мое тело говорило мне то, о чем мой разум еще не догадывался.

Она среагировала моментально, просто держа меня в объятиях и гладя по голове, пока я не выплакала все слезы. Я была опустошена, но это было именно то опустошение, которого я бессознательно так желала все эти три месяца.

Прошло немного времени, я перестала всхлипывать и отодвинулась от нее, неловко улыбаясь и вытирая невысохшие еще слезы.

– Прости, я замочила всю твою рубашку.

Она тепло улыбнулась:

– Ерунда. Тебе давно надо было выплакаться, не думаешь?

– Да, наверное, ты права, – Я судорожно вздохнула, а потом выдохнула, удивленная той легкостью, которую я ощущала внутри, как будто гноящаяся рана наконец-то затянулась, и яд вышел из моего тела. – Спасибо.

Она пожала плечами:

– Для этого и нужны друзья, не так ли?

Я кивнула:

– Да. Спасибо. Друг.

– На здоровье. Друг, – ухмыльнувшись, она потянулась, – Ну как, полегчало?

– Ты даже себе не представляешь, насколько!

– Отлично. Ну что, может мне оставить тебя, чтобы ты осмотрелась? Поброди, посмотри по сторонам, прочувствуй это место. В конце концов, на некоторое время оно будет твоим домом.

На этот раз я уже улыбнулась:

– С удовольствием!

– Вот и хорошо. Ужин через 4 часа. Ты услышишь колокол, когда он будет готов, – Встав с дивана, она проводила меня до одной из дверей и вывела наружу, – Развлекайся.

– Спасибо. Всенепременно.

ЧАСТЬ 3

Пока я изучала окрестности, суя свой нос в каждую щель, что обычно приводило к небольшим неприятностям, полдень быстро перешел в вечер.

Планомерно продвигаясь вперед, я в итоге оказалась у конюшни с загоном. Какое-то время я понаблюдала за группой женщин, трудолюбиво убирающих грязь, меняющих пищу и воду, делающих все, что нужно, чтобы подготовить конюшни к возвращению лошадей.

Затем перешла к загону, забравшись на старые покрышки, которые представляли собой ограду, и уместилась на одной из них, наблюдая, как несколько женщин управляли лошадьми. Мой интерес вызвала молодая, гибкая блондинка, которая усмиряла красивую каштановую кобылу рядом с тремя бочками, установленными в загоне. Лошадь и всадник перемещались с отличной грацией, плавно, подобно воде огибая каждую бочку. Их пируэты поддерживались одобрительными выкриками женщин. Еще одна женщина сидевшая на корточках, победоносно вскинула вверх руку, сжатую в кулак. В кулаке прочно расположился секундомер.

Когда молодая женщина соскользнула с лошади и ее ботинки, ударившись о землю, выдали облако пыли, в воздух взметнулись множество шляп. Толпа немедленно поглотила наездницу, а ее лошадь была уведена парой надежных рук.

Спустя несколько секунд толпа разделилась, и молодая женщина в пыльной одежде, проходя сквозь массы, непринужденным жестом водрузила шляпу обратно на голове. Проходя мимо, она остановила упорный взгляд на ограждении и, наклонив голову, посмотрела на меня, улыбнулась.

– Эй, там! – произнесла она музыкальным голосом, показавшимся мне смутно знакомым, но, я так и не смогла вспомнить его.

– Привет. Это было классно.

Ее бледное лицо слегка окрасилось смущенным румянцем, девушка пожала плечами и засунула руки в карман джинсов:

– Думаю, это было не очень плохо. Но, я должна еще поработать, чтобы иметь шанс на Баккей Родео.

– На мой взгляд, вы выглядели чертовски хорошо. Хотя, думаю, я не лучший эксперт в этой области.

Она снова покраснела, потом рассмеялась: "Не знаю, как обстоят дела с галопированием вокруг бочек, но кое в чем вы действительноспециалист".

Я почти почувствовала, как сузились мои глаза.

– Простите?

– Вы меня не помните, не так ли?

Я поморщилась:

– Нет, я не помню. Извините.

– Не извиняйтесь. Пожалуйста. Я и не думала, что Вы запомните меня. Я очень сильно изменилась с нашей последней встречи, хотя она и была не очень давно.

Я наклонилась к ней:

– Отлично. Итак, Вы поймали меня на крючок. Хотите, чтобы я слегка потрепыхалась или сразу проглотите?

– Извините, – ее улыбка снова красно-белой, – Меня зовут Эрика. И вы однажды спасли мне жизнь.

– В Болоте?

– Ага. Мышь и ее приятельницы хотели съесть меня на десерт, но тут появились Вы и испортили им праздник, – она тряхнула головой, ее длинные волосы янтарными волнами развевались за ней. Вы были изумительны. Я никогда до этого не видела, чтобы женщина так дралась. Это было невероятно.

Теперь была моя очередь покраснеть и посмотреть вниз на свои руки, благоговение в ее голосе, признаюсь честно, слегка наполнило меня гордостью. Я смутно помнила этот инцидент, как и большую часть своей жизни в Болоте. Так много было подобных случаев, что они слились в памяти в одни длинный непрекращающийся конфликт.

И гордилась я не своими бойцовскими талантами, а тем фактом, что смогла прийти на помощь. Было приятно чувствовать себя человеком, к которому могут обратиться за помощью. Особенно сейчас, когда единственное, что я могу – полагаться на помощь и поддержку других.

– Я не хотела смутить Вас, – мягко сказала она, нежно положа руку в перчатке на мое бедро.

– Вы и не сделали этого. Просто… – я вздохнула, – Это уже не важно. Я рада, что смогла Вам помочь.

– Я тоже этому рада. Тогда я слишком близко подошла к смерти. Я имею в виду – быстро. Теперь я буду умирать медленно – годы.

– Что Вы имеете в виду?

Она снова пожала плечами:

– Я долго сидела на наркотиках. По большей части на кокаине. Мой арест должен был послужить звонком, но получилось не совсем так. В Болоте наркотики было достать проще, чем на улице, – ее смех был холодным, – только цена была выше. И, когда я, наконец, решила перестать платить – появились вы. Это случилось, когда я пыталась соскочить. Было действительно трудно, особенно сначала. Но каждый раз, когда я испытывала искушение купить кокса, я вспоминала Ваше лицо, когда Вы вошли в комнату, и начали выбивать дерьмо из тех идиоток. И тогда я поняла, что если кто-то вроде Вас может так заботиться о ком-то вроде меня, о том, кого Вы даже не знаете, тогда я поняла, что стоит позаботиться и о себе самой.

– Это замечательная история.

– И каждое слово – правда. Ангел, в тот день Вы больше чем один раз спасли мою жизнь. И я сказала себе, что если я когда-нибудь смогу получить возможность отблагодарить Вас, я обязательно сделаю это, – она посмотрела мне прямо в глаза, с искренним огнем, горящим в ее светло-коричневых глазах:

– Спасибо. Я говорю это от всего сердца.

Соскочив с ограждения, я крепко обняла ее, чувствуя, как она возвращает мне такое же крепкое объятие. Оттолкнувшись, я улыбнулась:

– Всегда пожалуйста, Эрика.

Она снова покраснела:

– Вообще-то, они больше не называют меня так.

– Совсем?

– Ага. Знаете, когда я услышала, что Вы были Амазонкой, то решила, что стану такой же. Понимаю, это похоже на поведение школьницы, но, это отражает мое состояние на тот момент. Я начала работать над собой, чтобы вернуться в форму, стала общаться с Амазонками. И затем, как только Вас выпустили, они сделали меня одной из них, – девушка ухмыльнулась, – Полагаю, Вы сможете угадать мое новое имя.

Сделав шаг назад, я пристально оглядела ее от головы до кончиков ног:

– Девушка-ковбой, да?

– С первого раза в точку.

– Да уж, Амазонки, – фыркнула я, – узнаю их.

Ее смех и сигнал к обеду прозвучали одновременно, что еще больше развеселило меня. Она с симпатией коснулась моего плеча:

– Меня тоже поначалу это смешило, – Она оглядела себя с головы до пят, тряхнув головой: – Да уж, придется мне почиститься, а не то Монтана пропишет мне пятьдесят различных путей в ад, за то, что я натащила грязи в дом. – Увидимся за обедом?

– Отличная мысль!

Этой ночью, впервые за очень долгое время, мне легко удалось заснуть. Вечер прошел быстро и, главным образом, приятно, так как я разговаривала с Девушкой-ковбоем, Монтаной и Кориной, игнорируя другой конец стола, где сидела Рио, окруженная восторженными поклонницами, раболепно ловившими каждое ее слово и жест.

Я чувствовала себя уже довольно разбитой, но тут пришло время расходиться, и это было благословением. Когда потухли одновременно все огни, я пожелала спокойной ночи своей отсутствующей возлюбленной, легла на свою сторону кровати, закрыла глаза, и забыла обо всем до пробуждения.

Однако проснуться мне пришлось, судя по тому, что за окном не было ни огонька, в кромешную полночь.

Сердце учащенно забилось. Но это не был обычный страх. По крайней мере, я так думаю. По моему телу разливалось странное предощущение чего-то, заставляя встать дыбом волосы на спине и на шее. У меня было чувство, что за мной наблюдают, хотя я знала наверняка, без всякого сомнения, что была одна.

Может быть, это был сон? Некий кошмар, который превратился в темный туман, в ту секунду, когда я открыла глаза? Нет. Кошмар и я были старыми друзьями, особенно в последнее время. И это не было похоже на последствия одного из его обычных визитов.

Тогда что?

Осторожно, бесшумно насколько только могла, я повернулась на спину. И чуть не подпрыгнула, задев щекой что-то мягкое и холодное.

Отпрянув назад, я чуть не рухнула с кровати, и попыталась рукой нащупать выключатель на стене позади себя. Зажегся свет, и я сжала свободную руку в кулак, стараясь хотя бы на запах почувствовать опасность, пока глаза привыкали к яркому освещению.

– Что за?…

На подушке лежала полностью лишенная шипов красная, как кровь роза.

Я застыла в недоумении, пытаясь осознать увиденное.

Как будто в романтическом сне, я ощутила, как моя рука медленно и осторожно прикасается к цветку, распрямив пальцы, нежно проводит по стеблю, и тут же слегка отдергивается обратно, как будто боится уколоться. Затем рука опять возвращается к розе, осторожно берет ее и подносит к лицу.

Я почувствовала прекрасный аромат и не смогла сдержать улыбку.

– Айс, – я с удовольствием вдохнула запах цветка, затем сделала еще более глубокий вдох и осторожно сняла прилипший к щеке восхитительный лепесток.

И вдруг резко остановилась, вспомнив, кто я, и осознав, что делаю. Мое сердце опять учащенно забилось.

– Айс?

Широко открыв глаза, я вытянула шею до хруста в позвоночнике, просматривая каждый дюйм комнаты, надеясь обнаружить свою возлюбленную.

Но, к сожалению, мое первое после пробуждения ощущение меня не обмануло.

Я была абсолютно одна.

Адреналин выбросил меня из кровати подобно ракете, и я дернула дверную ручку так, что кажется, она должна была оторваться. Рывком открыв дверь, я прошла в тусклый коридор и почти столкнулась с находящейся там Кориной. Она стояла, склонив голову, как будто слушала нечто, неслышимое мне.

Корина перевела на меня взгляд, вернее, сначала на длинную розу в моей руке, а потом уже непосредственно на меня.

– Секретный поклонник? – спросила она, усмехаясь.

– Где она?

– Твоя поклонница? Я, конечно, хороша, Ангел. Но не настолько, чтобы сказать тебе, где она. Для этого я хотя бы должна узнать, кто она, не так ли?

Резкий, едва скрываемый шепот, донесшейся из гостиной, оборвал мой язвительный ответ, и не совсем вежливо оттолкнув Корину, я твердыми шагами направилась вдоль коридора, предвкушая долгожданную встречу со своей возлюбленной. Вместо этого я получила Морган и Рио, находящихся в разных углах комнаты. Первая спокойно стояла, держа в руке белый лист бумаги. Вторая возбужденно жестикулировала, ее лицо было перекошено едва сдерживаемой яростью.

– Выполняй, Рио. Сейчас же. Я не собираюсь просить тебя об этом еще раз, – спокойным твердым голосом произнесла Монтана.

– На хрен, Монтана? Все было хорошо, пока здесь не появилась эта сучка-блондиночка.

– Монтана, что происходит? – услышала я свой голос.

Рио оглянулась на звук, ее глаза загорелись гневом:

– Ты!

Вскочив, Монтана, легко повернула значительно превышающую ее женщину, лицом к себе:

– Сейчас же, Рио.

После долгой паузы широкие плечи Рио опустились в знак повиновения.

– Хорошо, – сказала она, и резко дернулась в сторону от Монтаны. Резко обернувшись, она снова направилась ко мне, крепко прижав кулаки к бокам.

Я застыла перед надвигающейся угрозой, не чувствуя в себе силы ни отойти назад, ни отодвинуться в сторону.

В последнюю секунду она взяла чуть левее, задев боком мое плечо. От удара роза выпала у меня из руки, и оглянувшись, я беспомощно наблюдала, как она ногой отшвырнула ее к двери, разбрасывая красивые лепестки по полу и, растоптав часть из них своими ботинками, покинула дом, хлопнув за собой дверью.

Я медленно развернулась:

– Монтана?

– Я сожалею, Ангел, – прошептала она.

– Что происходит?

Подойдя вплотную, она передала мне листок бумаги, который держала в руке.

Это была записка – все что я могла сказать после беглого взгляда на нее. Она была не подписана, но это не имело значения, я прекрасно знала этот смелый почерк, так же прекрасно, как и собственное сердце.

«Если бы я была Кавалло, вы бы уже были мертвы. Позволите мне это снова, и вы пожалеете, что я не он».

– Это почерк Айс, – подтвердила я и так очевидную вещь.

– Да. Я обнаружила это воткнутым у изголовья кровати, – держа в руках бумагу, Монтана показала нож, острый край которого недоброжелательно мерцал в тусклом свете.

– Где она?

– Ушла, – она вздохнула, – уже давно.

– И ты послала Рио найти ее?

– Нет. Рио одна из лучших здесь, но даже она не сможет найти Айс, если та этого не захочет. Рио заведует безопасностью. Я отправила ее предпринять усиленные меры.

– Но почему? Почему она не хочет себя обнаружить? Почему она не осталась? Не понимаю, – я чувствовала, как чертовы слезы опять рвутся наружу, но, как я сейчас понимаю, я была слишком зла тогда, чтобы позволить им вылиться.

Монтана вздохнула:

– Я тоже не понимаю, Ангел. Я понимаю только, что она проверила нас; испытала наши возможности. И мы провалились. С треском.

– Ты не можешь обвинять себя в этом, Монтана. В конце концов, мы говорим об Айс. Я имею в виду, она… была… есть… черт, я не хочу этого говорить… наемным убийцей. И раньше, если ты помнишь, она получала деньги за подобные вещи.

– Да, Ангел. Я помню. Но как я могу быть уверенной в том, что она не права? Как мне быть уверенной в том, что, даже если мы не смогли остановить ее, мы смогли бы остановить Кавалло? Или, скажем, какого-нибудь полоумного идиота или ревнивого дружка, пожелавшего пробраться к нам? Она опустила свой взгляд на нож в руке, покрутила его, и опять посмотрела на меня: – Я думала, мы защищены от любого вторжения. Теперь я понимаю, насколько была глупа.

– Монтана, ты не можешь…

– Нет, я могу, Ангел. Я могу и буду. Жизни каждой женщины здесь, включая твою, – на моей ответственности, – она бросила на меня еще один взгляд. – Я потерпела неудачу в этом первом тесте. Слава богу, все живы. Будь я проклята, если снова облажаюсь. Теперь, если ты позволишь, меня ждут дела.

Кивнув, она повернулась так резко, что жалобно скрипнула пострадавшая половица, и исчезла в противоположном конце холла, направившись, как я думаю, к своей комнате, оставив Корину и меня, пристально смотрящими ей в след, в полной тишине.


***

Большую часть оставшегося на сон времени я провела, разрываясь между гневом и горем, надеждой и отчаянием. Во мне было столько злости на Айс, что практически хотелось ее придушить. Я отлично понимала инстинктивное желание позаботиться о том, чтобы я по максимуму была в целости и сохранности, но, до меня абсолютно не доходило, почему нужно было уйти до того, как я реализую мою собственную потребность убедиться в том, что она цела и невредима, а, главное, свободна.

Точно так же меня мучило и другое противоречие. С одной стороны, как это ни странно, я была довольна тем, что Рио выбила розу из моей руки и растоптала ее своим ботинком. Но, с другой стороны, несмотря на боль в коленках, я ползала по полу и собирала лепестки как нечто осязаемое, что связывало меня с той женщиной, которая держала мое сердце в своих руках.

Я знала, что во второй раз мне не удастся так же легко заснуть, поэтому, даже не предпринимая новых попыток, приняла душ, переоделась и отправилась на кухню, где уже до рассвета закипела работа по приготовлению пищи.

Я присоединилась к процессу и время полетело быстро и незаметно. Уже через секунду я покрылась мыльной пеной до самых бровей, отмывая порученные мне фрукты.

Кухонная команда, по крайней мере, при приготовлении завтрака, состояла из уже пожилых, молчаливых женщин, которых, казалось, более интересовали вопросы добывания еды и мытья посуды, чем трата энергии на пустую болтовню на тему «кто, кому, где и как часто».

Я не хочу сказать, что они вообще молчали. Женщины изредка переговаривались между собой, но очень-очень мало.

После того, как вымыли, вытерли и убрали последнюю тарелку, я покинула неожиданно показавшиеся мне тесными стены и с явным облегчением вышла на пустынный двор под яркие теплые лучи солнца. Глубоко вздохнув, я позволила моим ногам идти куда им заблагорассудится, и совсем не удивилась, когда обнаружила себя сидящей на ограде загона и наблюдающей, как из конюшни выводят лошадей.

Вожаком, разумеется, был жеребец, и я, с невольной усмешкой, приподняла кончик шляпы, приветствуя единственного на многие мили вокруг мужчину. Он, фыркнул и кивнул в ответ, а затем вернулся к своему табуну.

Я с удовольствием рассматривала его отличное сложение, наслаждаясь оттенками, в которые солнечный свет раскрашивал его шкуру, подчеркивая тугие напряженные мышцы. Он очень напомнил коня, вырезанного Айс для меня на прошлое Рождество – теперь уже почти год назад.

Господи, неужели прошел целый год? Как это время могло так быстро пройти? Как могло…

Эти слезливые мысли были прерваны мягким толчком в мое колено. Испугавшись, я почти потеряла равновесие, с трудом удержавшись, схватив за нос красивую серую кобылку, которая фыркнула, как только мои пальцы коснулись ее носа.

Она оценивающе посмотрела на меня огромным темным глазом, затем, раздувая ноздрю, снова подтолкнула меня в бедро, как будто что-то требуя. Я не смогла удержаться от смеха и чуть опять не потеряла равновесие.

"Сожалею, подружка", – искренне сказала я ей: "У меня ничего для тебя нет".

Рядом раздался музыкальный смех, я подняла глаза и увидела Девушку-Ковбоя, сидящую верхом на огромной белой лошади, ее лицо было прикрыто от палящего солнца полями белой ковбойской шляпы.

– Ангел, не стоит беспокоиться о Клео. Она думает, что она щенок. Ну, давай, Клео, оставь женщину в покое, Она – не твоя персональная кормушка.

– Все в порядке, – ответила я, проводя пальцем по лбу пони. – Она меня не беспокоит. Такая забавная.

– Ну да, весьма симпатичная. Продолжай обращать на нее внимание, и ты обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь восьмифунтовой тенью.

– Не обращай внимания на жадную леди, Клео, – театрально прошептала я, продолжая почесывать свою новую подружку, – Она просто завидует, ведь твои глаза принадлежат только мне.

Девушка-Ковбой фыркнула от смеха, заставляя свою лошадь ходить по кругу: «Не хочешь прокатиться со мной? А я пока буду работать над своей завистью. Мне нужно закрепить изгородь в дальней части загона, и я была бы рада компании».

Это предложение заставило меня легонько вздрогнуть: «Знаешь, я очень люблю лошадей, но, боюсь, последний раз ездила на них еще в детстве».

– Без проблем. Просто позволь своей новой подружке довезти тебя туда. Она очень послушная.

Я посмотрела на Клео. Та мотнула головой и опять боднула меня.

– Вот черт. Похоже на то, что я все-таки ей понравилась.

Когда я направила свое утомленное, потное и избитое седлом тело обратно к дому, солнце уже склонялось к закату. Я была абсолютно разбита, но, без сомнения, удовольствие, полученное от прогулки, было не меньше этой усталости. Тактичная компания девушки-ковбоя помогла мне отвлечься от печальных мыслей, ее нежный голосок, напевающий кантри за кантри, заставлял смеяться и подпевать всю дорогу, хотя, как говаривал мой отец, в детстве мне на уши наступил медведь.

Обходя автомобиль Рио, припаркованный перед домом, я бросила быстрый взгляд на Корину, лежащую возле бассейна с группой обнаженных красавиц, исполняющих каждую ее прихоть. Ухмыляясь и кивая головой ее несомненной удаче, я открыла дверь и вошла в дом как раз в тот момент, чтобы еще раз увидеть сцену из сегодняшнего утра, но только теперь уже в гостиной.

Обе женщины повернулись ко мне. Я уже, было, собралась развернуться и отправиться спать в конюшню, но меня остановила улыбка Монтаны.

– Я… ммм… не хотела вам мешать… Я просто… иду в свою комнату принять душ.

– Ничего, все нормально, Ангел. Я рада, что ты вернулась. У нас друзья…


Дальнейшие слова были прерваны, когда я почувствовала незнакомую и грубую хватку на своем плече. Утомленное и уже приученное к бдительности при общении с Рио, мое тело начало рефлекторно действовать, отреагировав на угрозу.

Схватив за руку неведомого обидчика, я повернула запястье, выставила чуть левее свое бедро и плавным, хорошо отработанным приемом, бросила тело на пол, а затем быстро уселась верхом на идиота, схватившего меня, и пристально посмотрела на него.

Каково же было мое удивление, когда я узнала женщину, которую только что повалила.

– Пони? Это в самом деле ты?

– Удивлена? – прохрипела она, по ее лицу расползалась широкая горделивая улыбка.

– Пони!!! – возбужденно закричала я, помогая ей встать на ноги. – Как ты…? Откуда ты…? – я прижалась к ее груди, и остатки моего лепета были уже не слышны.

С довольным смешком, она тоже обняла меня, подняла и покружила в воздухе, и лишь потом вернула на место.

– Черт возьми, как же я рада снова увидеть тебя, Ангел! – она звучно чмокнула меня в щеку, потом отодвинулась, осмотрела с головы до ног, иногда замедляя взгляд, – Выглядишь хорошо, – констатировала она с хитрым видом.

– Ты выглядишь не хуже, – ответила я, смеясь сквозь слезы.

– Держу пари, Ангел, ты так всем говоришь, – послышался за моей спиной очень знакомый и любимый голос, которого мне так не хватало.

Я ошеломлено обернулась, чувствуя, как отвешивается моя челюсть:

– Криттер?

– Привет, незнакомка, – ее улыбка была яркой, как солнечный свет Аризоны, она открыла мне свои объятия и я нырнула в них, как в теплое одеяло.

– Я не верю этому, – сказала я сквозь слезы, – Я не могу поверить, что вы здесь. Как…?

– Спасибо Доните и ее отличному совету про условно-досрочное освобождение, – сказала она, и ее глаза тоже подозрительно заблестели. – Мы вышли вместе с Пони. Я думаю, они все еще не поняли, как смогли нас отпустить.

– Как насчет Сони?

Ее улыбка слегка дрогнула:

– Мы надеемся, в следующий раз ей повезет больше. Она осталась без нас, но у нее все очень даже неплохо, – Криттер усмехнулась, – она нашла новую Лююююбовь.

Смеясь, я схватила Пони за руку и притянула ее для нового крепкого объятия, счастливая, что двое старых, любимых, дорогих друзей были снова со мной, особенно сейчас, когда так отчаянно были мне нужны.

Наконец оторвавшись от них, я одарила каждую долгим, оценивающим взглядом: «Вы ни капельки не изменились, ни капельки!»

– Ты чертовски права, – ответила Пони, тыча пальцем мне в живот и хмуря брови, – Ты и до этого неплохо выглядела, Ангел, но теперь у тебя вообще мышцы как у буйвола. Откуда это, женщина? Айс вкалывает тебе какие-то стероиды?"

Я рассмеялась: «Нет. Ничего подобного. Эти – честно заработанные мускулы».

– Честно? Что ты имеешь в виду? Разворотила все горы в округе?

– Пони! – крикнула Криттер, шлепая Пони по руке.

– Эй! – взвизгнула Пони, потирая руку и хмурясь на Криттер, – Это нормальный вопрос! Когда я первый раз спасла ее, она состояла из кожи, костей и жира. Теперь у нее больше мышц, чем у меня!

Криттер рассмеялась: «Боже, Пони. Ты ведешь себя как буч».

– Тебя это расстраивает? – Она снова повернулась ко мне. – Скажи, Ангел, что мне надо делать, чтобы получить тело, подобное этому?

– Хорошо, для начала, – усмехаясь, я сказала первое, что пришло в голову, – Ты могла бы построить свой собственный дом.

– Вау… – ее глаза расширились, – Ты построила свой дом, черт возьми?

– Ну, я строила его не совсем сама, конечно. Но я помогала. Много, – я поморщилась, вспомнив натянутые мускулы и мозоли и все, что было связано с постройкой нашей хижины. Однако следующие мысли вызвали на моем лице улыбку. Я вспомнила нежную заботу Айс о моих ранениях, и многие вечера, проведенные в обнаженном виде на животе лицом вниз, в то время пока горячие руки моей возлюбленной изгоняли из моих измученных мышц всякое упоминание о боли, даря взамен отдых или, при желании, страсть. Подняв глаза и наткнувшись на понимающую улыбку Криттер, я почувствовала, как мое лицо заливает румянец, и быстро опустила голову, пытаясь восстановить спокойствие.

Не обращая ни на что внимания, Пони снова толкнула меня: «Я не могу поверить, что ты сама построила свой собственный дом».

– Понимаю, но это так. Я также колола дрова, много ходила и плавала летом по две мили каждое утро и каждый вечер.

В абсолютной тишине Пони посмотрела на меня глазами размером с серебряную долларовую монету. Спустя какое-то время, она закрыла лицо руками и тряхнула головой.

– Не обращай внимания, – пробормотала она сквозь пальцы, – Забудь о моем вопросе. Я просто попытаюсь поддерживать ту форму, что у меня уже есть.

С довольной улыбкой я повернулась к Монтане, глядящей на нас с непроницаемым выражением лица. Разумеется, это все – Рио. От нее не было еще ни одного сообщения.

– Где Рио?

– Она ушла.

– Ушла? – переспросила Пони, – Куда, черт возьми, она ушла? Мы хотели поговорить о повышенных мерах безопасности, блин!

– Что-то терзало ее сегодня весь день, – вставила Криттер, – Она сегодня была не такая, как обычно. Есть проблемы?

– Это началось не сегодня, – ответила Монтана, многозначительно глядя на меня, и это не прошло мимо Пони. Она повернулась обратно ко мне, внимательно глядя темными глазами:

– Что происходит, Ангел?

– Ничего, Пони. Мы просто… у нас слегка не сложились отношения. Вот и все.

– Что за чушь. Ты бы поладила с самим дьяволом. Что происходит?

Я пожала плечами:

– Я не знаю. Очевидно, что-то во мне ей очень не нравится. Я не знаю, что это, но я уверена, что в конце концов мы решим эту проблему, – я улыбнулась, – Как ты понимаешь, не может быть так, чтобы все любили меня.

– Когда я рядом, они будут это делать, – прорычала Пони, сжав кулаки.

– Пони, успокойся, – сказала Монтана, – Старая песня. Рио очень горда. Вы с Криттер стали для нее ударом. Она решила, что я сомневаюсь в ее способностях.

– И она обвиняет Ангела в этом? Это абсолютная чушь! Если бы она сразу справилась со своей работой, у нее не было бы причин для беспокойства.

– Пони… – на этот раз, это была попытка Криттер.

– Забудь об этом, Криттер. Я не знаю, какая муха укусила ее за задницу, но я выбью из нее эту дурь.

– Пони, боюсь, это надолго…

– Отлично. У нее будет возможность поразмыслить о комфорте собственной койки, пока я буду ею заниматься.

Она решительно направилась к двери, но я схватила ее руку, удивляясь тому, как легко она развернулась ко мне: «Я ценю это, Пони, но, пожалуйста, позволь мне заняться этим самой, хорошо? Когда все немного остынут, я попытаюсь поговорить с ней. Вы даже, если захотите, можете прийти и спрятаться где-нибудь в кустах. Просто поймите, это только наше с Рио дело. Давайте, это останется между нами и дальше, хорошо?»

Она нахмурилась, глядя на меня, очевидно, не в силах побороть свой гнев, но, наконец, кивнула и мягко отняла свою руку:

– Хорошо. Но, не думай, что я не отметелю ее задницу за проблему с охраной. Мы должны бояться не только Кавалло. Есть еще целая планета, населенная сумасшедшими, которые рады разбомбить это место на чертовой карте. Если она не будет хорошо делать свою работу, мне придется ее заставить.

Я кивнула в ответ: «Это понятно. Догадываюсь, раз ты здесь, то теперь ты отвечаешь за безопасность».

– Черт возьми, это так.

Рассмеявшись, Криттер подтолкнула Пони к двери:

– Иди, попугай ядовитых змей. Не обижайся, ладно?

– Хорошо, – буркнула она, потом повернулась и вышла, не сказав больше ни слова. Не в состоянии удержаться, я просто закинула голову и рассмеялась, держась руками за живот.

– Господи, как я соскучилась по вас!

– Мы тоже соскучились по тебе, Ангел, – ответила Криттер, ероша мне волосы, – Мы тоже соскучились.


***

– …и следующее, что нам известно, она здесь проходила – жопа на ножках – прямиком в отстойник. Вонь стояла неделями! Она окружала ее подобно облаку.

Я, умирая от смеха, корчилась на подушках, даже не пытаясь вытереть катившиеся по моим щекам слезы, проступившие от дикого хохота.

– Ну-с, – продолжила Криттер, выражение ее лица описывалось одним словом – «самодовольство», – С тех пор Муси изменилась. Я ей говорила, что однажды она будет вонять как дерьмо. И я была права. Абсолютно.

Перевернувшись на живот, я отчаянно попыталась справиться с судорогами, сокрушающими мой пресс, который и так был натружен после целого дня верховой езды и тяжелой работы.

– Прекрати, – выдохнула я, – Пожалуйста. Ты убьешь меня.

– Извини, – прозвучало в ответ без капли раскаяния. Но она остановилась, что было настоящим облегчением. Я наконец справилась со своей истерикой, перевернулась на спину, приподнялась на локтях, и укоризненно посмотрела на нее:

– Плохая девчонка.

– Да, я – такая.

– Ну, ладно, – ответила я, слегка приходя в себя, – Так же сильно, как я скучала по вам, я всей душой отдыхала от страха проснуться утром с мыслью о том, что кто-то вроде Мыши или Дерби захочет перекроить мне физиономию только за то, что я не так на них посмотрела, – Тряхнув головой, я вздохнула и закончила, – Я просто надеюсь, что мне не придется вновь ощутить нечто подобное в присутствии Рио.

– Я тоже надеюсь, что не придется, Ангел. Я не понимаю, что с ней происходит. Рио одна из тех «больших» людей, что пугают тебя одним своим видом, но, на самом деле, в душе очень добрые. По крайней мере, такой она была раньше. Один Господь Бог знает, что с ней стряслось.

– Так ты давно ее знаешь?

– Да. С Болота. Она попала туда примерно через год после меня. Даже для этого места она выглядела огромной, но ее мышцы были только для показухи. Колосс на глиняных ногах.

– Серьезно? – не могла я поверить.

– Да. Серьезно. Должно быть, она была сильной, но очень медлительной и неуклюжей, как все толстяки. Задиры сначала держались в стороне, опасаясь ее размеров, но, когда поняли, что она не умеет драться, сразу набросились на нее как мыши на крупу. Это могло выглядеть забавно, если бы, черт возьми, не было бы так печально.

– Что же случилось дальше?

– Случилась Айс. Однажды, они прогоняли Рио через все круги ада на площадке для поднятия тяжестей. Несколько человек удерживали ее на земле, пытаясь прижать штангой, которую она отталкивала руками. Остальные встали вокруг и выбивали из нее дерьмо. Ну, а все оставшиеся, вроде нас, стояли в стороне, считая, что она достаточно огромна, чтобы постоять за себя. Но, видимо, Айс так не думала, поскольку вышла из здания тюрьмы и, не успели мы глазом моргнуть, как все закончилось, – Криттер выглядела весьма изумленной, вспоминая этот случай, – Двое из них отправились в госпиталь. Остальные… ну… можно сказать, что несколько месяцев они были не в состоянии и мухи обидеть.

Я тихо фыркнула:

– И почему меня это не удивляет?

Криттер ухмыльнулась:

– Я бы удивилась, если бы это произошло, – она легла на спину рядом со мной, наши головы покоились на одной подушке, – Вот так Айс взяла Рио под свое крыло и научила ее драться. Та оказалась в своей стихии, и, не успели мы заметить, как стала использовать свои мускулы не только для того, чтобы поразить воображение окружающих дам.

– С тех пор, как она научилась драться, она кого-нибудь задирала?

– Рио? Нет. Нисколько. Как я и говорила, она оставалась той же милашкой… Боже, ты бы видела ее лицо, когда Айс сделала ее Амазонкой. Я думала, она разрыдается.

Мне ничего не оставалось, кроме как трясти головой в изумленном неверии. То, в каких красках Криттер представляла мне Рио, абсолютно отличалось от моего собственного представления о ней: день и ночь.

Вдруг меня озарило: «Криттер, были ли Айс и Рио…»

Она надолго задумалась: «Ты спрашиваешь меня, были ли они любовницами?»

Я кивнула. Ее бровь приподнялась, но спустя мгновение, лицо озарилось пониманием:

– Ты думаешь, это – ревность?

– Да, это имеет смысл. Бывшая любовница должна играть роль водителя такси своей счастливой соперницы, сопровождая ее в ад и обратно. При этом ей еще сообщают, что ее навыков недостаточно, чтобы защитить ненавистного пассажира, – я пожала плечами, – Вероятно, я бы тоже вышла из себя.

– Да, это могло бы иметь смысл, если бы так все и было. Но, насколько я знаю, Рио боготворила землю, по которой ступала Айс – черт, мы все боготворили – но у них ничего не было. Друзья – да. Любовники – нет.

– Хорошо, таким образом, мы вернулись к началу нашей задачки, – сказала я, легонько похлопывая матрас ладонью.

Криттер взяла мою вторую ладонь, переплетая наши пальцы:

– Ангел, может быть, у нее есть свои личные причины. Может быть, все это произошло в не самые лучшие для нее времена. Может быть, когда Пони наведет здесь порядок, этот разговор покажется тебе пустой затеей.

– Ты права. Я тоже надеюсь. И я могу долго ждать.

Она рассмеялась:

– Вы с Айс вместе уже… семь лет? Вот чего у тебя в изобилии, так это терпения.

– Должна тебя уверить, эта добродетель сейчас очень сильно испытывается, – ответила я, нахмурившись.

Опять рассмеявшись, она перевернулась, звонко поцеловала меня в губы и спрыгнула с кровати:

– Пойду-ка проверю, не нужна ли я Пони. Думаю, самое время взбить перинку. Это был долгий день. Спокойной ночи, Ангел.

– Спокойной ночи, Криттер.

Небрежный прощальный жест рукой и она отправилась к двери.

– Криттер!

– Да?

– Спасибо.

Легкая самодовольная улыбка украсила ее губы, и она отвесила мне шутливый поклон: «Обращайся в любое время, Ангел. В любое время».

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Я потихоньку привыкала к своему новому временному жилищу. Утро старалась проводить на кухне с Кориной, помогая ей готовить завтрак для тридцати или около того женщин, живущих на ранчо. Это была единственная возможность побыть вместе с ней, и я использовала любой шанс, чтобы реализовать его. Криттер и Пони были все время заняты, занимаясь вместе с Рио укреплением безопасности ранчо. К чести Рио стоит сказать, она вела себя как обычно, если только не обращать внимания на ее безумную погруженность в работу, которой она отдалась на тысячу процентов, стараясь никогда более не допустить ошибок последней недели. Мне ничего не стоило сказать ей, что захоти только Айс, и все ее ошибки опять повторятся. Но, я никогда этого не скажу. Боюсь, Айс отшлепает меня за такую бессердечность. Рядом с Пони Рио выглядела более мирной, и у меня появилась надежда на возможность урегулирования наших отношений.

Лучшие солнечные часы я проводила в загоне, рассматривая лошадей, кормила их, чистила при первой же необходимости, изо всех сил стараясь загрузить себя работой и отвлечься от мыслей о моей отсутствующей возлюбленной. Но мне редко это удавалось. Чем дольше я была без нее, тем сильнее становилась боль в груди. Я часто замечала, что говорю с ней, как говорят с людьми, ушедшими навсегда, разделяя каждый прожитый день, рассказывая о своей потере.

Вечером также сложился свой особый ритуал. Я седлала свою новоприобретенную подружку и направлялась в самую западную часть загона наблюдать, как за дальними горами садится солнце. Ни единый вздох не прерывал моего дыхания, и это был единственный момент за весь день, когда я чувствовала себя наиболее близко к Айс. В эти одинокие прогулки я проливала немало слез, но всегда возвращалась в более приподнятом настроении.

Как-то, уже после заката, я выбралась из таких теплых и таких шумных стен дома, вбирая холодную тишину степи и ощущая, как постепенно успокаивается тело, в то время, как его обволакивает ночь и приглашает в темноту. Я направлялась к конюшне с парой морковок в руках, точно зная, что безмятежная, безмолвная компания Клео – как раз то, что прописал доктор. Едва я вошла в прохладный уют конюшни, вбирая в себя с почти утерянным ощущением радости запах сена и лошадей, послышался отдаленный ритмичный топот, говорящий о том, что в этом месте я не единственный представитель двуногих. Поскольку помещение было относительно хорошо освещено, а лошади не показывали признаков беспокойства, я не обратила внимания на эти звуки и направилась к стойлу Клео, которая уже почуяла морковь. Надо сказать, что морковь она могла учуять за версту при любых погодных условиях. Лошадка вытянула шею, стараясь захватить губами принесенное угощение. Я не смогла удержаться от смеха, глядя на забавную мордочку, и нежно погладила ее между глаз.

Мгновенно проглотив морковку, она ткнулась мне в грудь, клянча добавки. Опять рассмеявшись от удовольствия, я оттолкнула прочь ее требовательный нос, и в этот момент услышала шум с задней стороны конюшни.

Спустя мгновение меня накрыла огромная тень. Я подняла глаза и увидела стоящую в открытых дверях Рио. Ее глаза сверкали яростью, а в руках она держала нож.

Как только я повернулась к ней лицом, уголок ее верхней губы искривился в усмешке:

– Добрый вечер, блондинка, – она с подчеркнутым вниманием оглядела помещение, – Где твои маленькие защитники? Вы не срослись задницами или еще чем-нибудь?

Оттолкнув Клео, я встала лицом к лицо к Рио:

– Что тебе надо, Рио?

Я чувствовала, как напряглось мое тело, но изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Она взмахнула рукой, в которой сверкнул нож: «Для начала подойдет твоя голова на блюде».

Хотя я не отрывала глаз от своей собеседницы, боковым зрением мне удалось рассмотреть парочку предметов, которые в случае необходимости можно было использовать в качестве оружия. Это меня успокоило и, наконец, расслабило окаменевшие мускулы: «Ну да, и инструмент у тебя для этого подходящий».

Рио посмотрела вниз, как будто только что обнаружила, что держит в руках нож. Через секунду она швырнула его на землю: «Не думаю, что в твоем случае он мне пригодится».

Я чувствовала себя сжатой пружиной, удивительно спокойной и собранной. Конечно, мне как всегда помогал звучащий в голове низкий голос моей возлюбленной.

– Ну, это только ты так думаешь.

Когда Рио, сжав огромные кулачищи, направилась ко мне, я подняла руку вверх.

Она остановилась как вкопанная и уставилась на меня.

– Перед тем, как ты начнешь разрывать меня на части, ответь на вопрос.

– Ты рехнулась? – покосилась на меня Рио.

– Возможно. Но, у меня, по-прежнему, есть к тебе один вопрос.

Она нахмурилась: «Что?»

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем тебе это надо? Почему ты так сильно меня ненавидишь? Должно быть, я совершила что-то, оскорбившее тебя? Мне кажется, если ты собралась разобрать меня по кусочкам, то могла бы снизойти до ответа.

Она тряхнула головой, ни на секунду не задумавшись над вопросом: «Ты не поймешь». Затем подошла ближе, ее растопыренные руки напоминали рога буйвола. Я много раз в своей жизни видела подобное движение и слегка расстроилась от такой неоригинальности.

Однако у меня не было никаких иллюзий. Если она приблизится ко мне настолько, что сможет схватить, мало мне не покажется. Такое огромное и разъяренное чудовище, как Рио, запросто может убить, даже не желая этого. К тому же, если она и не убьет меня, уверена, бить будет жестоко, без всяких угрызений совести, так, что я сама пожалею, что еще не умерла.

Подождав, пока она не приблизится ко мне практически вплотную, я просто нырнула под ее распростертые руки, отбежала в сторону и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она чуть не врезалась в стенку стойла.

– Проверь меня, Рио, – сказала я, дождавшись, когда она обернется ко мне с перекошенным от досады лицом, – я соображаю лучше, чем ты думаешь.

– Забудь об этом, блондинка, – она вновь ринулась ко мне, в этот раз ее движения были более продуманы. Огромная рука размахнулась, и страшный удар наверняка раздробил бы мой череп на мелкие осколки, если бы я вновь вовремя не увернулась.

Последовал еще удар, и еще, и еще, но мне как-то удавалось ускользнуть от них.

Она была сильной и явно хорошо тренированной, но не могла сравниться с женщиной, с которой я целыми днями занималась спаррингом. После стремительных, запутанных ударов Айс ее движения казались медленными и неуклюжими.

Но, все равно, я не спускала с нее глаз и держала руки наготове, чтобы отбить удар, от которого не успею увернуться. И тут огромная ступня, которой оканчивалась нога размером со ствол дерева, воткнулась прямо в нервное сплетение на моем правом бедре. Моя нога подогнулась, я упала на пол и быстро откатилась по рассыпанной соломе, стараясь избежать шквала дальнейших пинков.

Как раз в тот момент, когда я едва не загнала себя в ловушку в углу стойла, она поскользнулась и чуть не упала, широко взмахнув руками в попытке сохранить равновесие. Воспользовавшись подарком судьбы, я прекратила свой странный напольный танец, и вскочила на ноги, напрягая пальцы, отчаянно стараясь смягчить почти неизбежный удар. В соломе передо мной сверкнул нож, но после секундного раздумья, я избавилась от этого искушения. Я никогда в жизни больше не пойду по этой дороге. Заметив мое колебание, она воспользовалась заминкой, и достала меня страшным ударом в живот, который мне все же удалось частично блокировать. Жадно хватая воздух ртом, я улетела на несколько шагов назад, ударилась о стену, затем отпрыгнула, уходя от направленного в голову удара слева.

После того, как справа просвистел могучий кулак Рио (я знала – он должен был последовать), я выбросила руки вверх, схватила ее и несложным движением, которому научила меня Айс, оттолкнула от себя в сторону стены, у которой только что была сама. Она с деревянным стуком грохнулась об стену, затем тяжело дыша развернулась. На ее лице было написано легкое удивление.

– Поговори со мной, Рио, – сказала я, кружа вокруг нее и пятясь в направлении неосвещенной части конюшни, где было больше места, – Расскажи, зачем ты так поступаешь?

Сверкнув стиснутыми зубами, она оттолкнулась от стены, затем пинком подбросила лежащий у ее ног нож и поймала его:

– Заткни пасть и борись, дрянь, – прорычала она, наступая и широко размахивая ножом.

Я легко избежала этой напасти:

– Я борюсь, Рио. Борюсь за понимание того, что же тобой движет, – я уклонилась еще от одного взмаха, затем нырнула за угол. Как только она повернула вслед за мной, я нанесла ей удар ногой. Благодаря моему оригинальному маневру, Рио выронила нож. В этот момент я ударила ее в живот, подарив себе тем самым возможность перегруппироваться.

– Айс учила тебя быть Амазонкой. Она говорила тебе никогда не нападать на невооруженную женщину?

– Ты ничего не знаешь о том, чему она меня учила!

– О, я думаю, что знаю, – возразила я, продолжая кружить вокруг нее, – потому что она учила меня тем же вещам, что и тебя.

– Ты не Амазонка! Ты никогда не будешь Амазонкой!


– Как ты можешь так говорить? Ты даже не знаешь меня, Рио.

Мы продолжали кружить по конюшне, то уходя в тень, то выходя из нее, между нами – только нож и мой, не отрывающийся от него взгляд.

– О, я знаю все о тебе, дрянь. Я знаю, что ты не Амазонка. Амазонки не высасывают из других жизнь. Амазонки не делают людей слабыми и мягкотелыми.

– Рио, с кем я так поступила?

– С Айс, черт тебя возьми! – вскричала она с красным от ярости лицом, – Ты же не так тупа!

– Может и так, поскольку я, по-прежнему, ничего не понимаю.

– Это все по твоей вине. По твоей вине Кавалло до сих пор жив. По твоей вине ее арестовали. Ты сделала ее слабой. Ты сделала ее мягкотелой, – каждая такая фраза оканчивалась колющим взмахом ножа, – Айс, которую знаю я, никогда бы не стала жить с блондинистой сучкой, и никогда бы не позволила копам поймать себя. Айс, которую знаю я, никогда бы не отпустила Кавалло, уже приставив пистолет к его голове. Айс, которую знаю я…

Раздался громкий щелчок, эхом пронесшийся по огромному пространству конюшни. Я застыла на месте и увидела материализовавшийся из темноты, отливающий серебром пистолет, больно уткнувшийся дулом в правый висок Рио:

– Продолжай, Рио, и закончи свою мысль, – раздался из той же темноты мрачный, бархатный, мурлыкающий голос моей возлюбленной, заставивший встать дыбом каждый волосок на моем теле, мышцы непроизвольно напряглись и расслабились, реагируя на ее неожиданное появление. – Что еще с Айс, которую знаешь ты?

Я никогда не видела ранее, чтобы человек так цепенел, как это случилось с Рио. Ее глаза расширились и округлились, тусклое освещение конюшни мерцало на жирных каплях испарины, выступившей на лбу и над верхней губой. Рот открылся и закрылся, породив только хрип. Я буквально ощущала удушливый запах ее страха, перебивавший сильный запах сена и лошадей.

– Продолжай, Рио. Договори.

Ответом был еще один сдавленный хрип.

– Что случилось, Рио? Проглотила свой язык? Пять минут назад ты выглядела очень неплохо, – насмешливо процедила Айс.

– Я…

– Айс, – мягко сказала я, делая шаг в ее сторону. Это казалось безумным, но я неожиданно обнаружила в себе некое подобие симпатии к женщине, пытавшейся несколько секунд назад убить меня, – Пожалуйста…

– Ну, хорошо, Рио. Поскольку ты не хочешь говорить со мной, может быть, я поговорю с тобой, а? – Пистолет растворился в темноте, скрывавшей мою возлюбленную, рука в черной перчатке схватила Рио за рубашку и повернула перепуганную женщину лицом к Айс, – Очевидно, мой друг, ты забыла кое-что, чему я тебя учила.

– Айс, – повторила я свою попытку.

– Правилономер один. Никогда не бери в руки нож, если не собираешься им воспользоваться, – нога в тяжелом ботинке внезапно появилась из темноты и выбила оружие из руки Рио. Нож просвистел над моей головой и воткнулся в тюк с соломой далеко позади меня.

– Правило номер два. Никогда не притесняй невинных беззащитных женщин.

Кулак Айс погрузился в живот Рио, и та, хрипя, сложилась пополам.

Впрочем, она достаточно быстро вернулась в нормальное положение.

– Правило номер три, – в голосе прозвучала легкая мрачная усмешка, – Ах, да, я никогда раньше не говорила тебе о правиле номер три, не так ли? Не имеет значения. Его можно выучить и сейчас, согласна?

Она встряхнула Рио, и я увидела, как содрогнулось это огромное тело.

– Правило номер три. На самом деле, оно самое простое из них. Тронешь Ангела. Умрешь. Дошло?

Рио молчала и Айс встряхнула ее еще раз.

– Рио, я задала тебе вопрос. Ответь мне.

– Да, – прошептала она, – Я… поняла.

– Хорошо, – и опять в голосе слышалась улыбка. Я ни за что на свете не хотела бы когда-либо увидеть это улыбку, – Таким образом, у нас образовалась небольшая проблема, не так ли? Ты нарушила самое важное из этих правил – Правило Номер Три.

– Пожалуйста… – произнесли мы с Рио в один голос, но Айс продолжала игнорировать нас.

– Я думаю, вместо того, чтобы нападать на Ангела, ты должна, стоя на коленях, благодарить ее. Потому что, если бы она не «размягчила» меня, твои мозги давно бы забрызгали всю конюшню. И, полагаю, мы обе это знаем. Не так ли?

Опять молчание. И опять ужасное сотрясение огромного тела.

– Не так ли?

– Д…да.

– Хорошо. Итак. Я только единожды собираюсь быть такой доброй и разрешаю тебе воспользоваться контрамаркой на «возвращение из Ада». Но даже не думай повторить это. Потому что, Рио, я обещаю тебе: ты умрешь.

Подобно ядру, выпущенному из огромной пушки, Рио, буквально пролетела через всю конюшню и как мешок сползла по дальней стене на землю.

В помещении опять наступила тишина, на этот раз она сильно затянулась, и я очень боялась, что Айс снова улизнула, хотя я интуитивно чувствовала ее присутствие. Это странное ощущение росло, даря мне надежду и силу, столь необходимые, чтобы преодолеть несколько шажков и войти в темноту.

Однако, раньше, чем я решилась на это, она сама вышла на свет, как демон, рождаясь из тени. Ее глаза светились холодным отрешенным светом и облако темной энергии, как мрак, из которого она материализовалась, окутывало ее плотным саваном. Она была одета во все черное, ее волосы были крепко собраны сзади шнурком, что придавало ее прекрасному точеному облику резкие черты.

– Айс?

Словно вырванный из глубин ночного кошмара, ее взгляд полоснул по моему лицу и в первый раз сфокусировался на мне. А затем начал постепенно теплеть, все более и более вбирая в себя мой облик. Туго взвинченная энергия, окутавшая ее, каким-то образом стала ослабевать, и на губах появилось некое подобие улыбки:

– Привет, – произнесла она чуть громче шепота.

Даже Сатана не смог бы остановить меня, когда я бросилась в ее объятия.

Свивая наши тела в одно, я обхватила ее подобно странному спруту с четырьмя щупальцами, дыша в такт с ней и слушая, как под моим ухом медленно бьется ее могучее сердце.

– Не уходи, – прошептала я, понимая, что меня выслушают, но вряд ли исполнят мою просьбу. – Пожалуйста, останься.

Ее длинные руки обвили меня, делая наше объятие еще более крепким, я почувствовала, как ее губы нежно коснулись моих волос. Ее грудная клетка расширилась, делая глубокий вдох, а затем нежным выдохом выпустила теплый воздух, взворошивший мои волосы и согревший кожу на макушке. Спустя мгновение ее мускулы расслабились и она аккуратно опустила меня на ноги, так, что наши тела прижались друг к другу по всей длине.

Она посмотрела на меня сверху вниз, слегка прижимая подбородок к груди.

– Пожалуйста, – опять прошептала я, кладя руку поверх ее, лежащей у меня на щеке, – останься. Хотя бы на эту ночь.

Энергия ее взгляда обнажила мою душу, оставив только робкую просьбу к ее темному могуществу. Когда взгляд Айс сконцентрировался на моих губах, я почувствовала, как меня захлестнул огонь желания. Это ощущение было почти болезненным, вызывая из глубин подсознания видения страшных призраков, выходящих из своих нор, чтобы насытиться кровью невинных жертв. Рука в черной перчатке взяла меня за подбородок, и неожиданно темная, возбуждающая энергия передалась и мне – через обжигающие прикосновения горячих, мокрых, голодных губ, превращающих меня в пепел.

– Оставайся здесь, – сказала она, отодвигаясь от меня, от нас. В ее голосе слышались и приказ, и волнение, и желание.

Да даже захоти я, – я не смогла бы сдвинуться с места. Мои ноги прочно вросли в покрытый грязью пол. Гладя пальцами ничего не чувствующие губы, хранящие энергию поцелуя Айс, я беспомощно созерцала, как она переходила из света в тень, и обратно, целеустремленно направляясь к задней части конюшни. Наклонившись, она легко подняла Рио за ворот рубахи, затем опустив голову, что-то прошептала моему недавнему мучителю на ухо. Хотя я и не могла услышать сказанного, безмолвная раболепная благодарность в глазах Рио, весь ее вид, предоставили достаточно информации, чтобы догадаться о сути их беседы. Она, запинаясь, покинула конюшню, крепко держась одной рукой за живот. Айс обернулась, ее глаза быстро исследовали помещение. Внезапная улыбка пролетела по ее лицу, и прежде, чем я успела пошевелиться, из темноты прилетело скатанное одеяло, не задев моей головы только потому, что на его пути внезапно встретились мои руки. На секунду я опустила глаза, а когда подняла их обратно, Айс исчезла. Страх, что она ушла, сковал мои ноги, но, прежде чем я смогла сделать несколько спотыкающихся шажков вперед, она вернулась обратно, верхом на чистокровном жеребце, которым я восхищалась бессчетное количество раз. Она ехала без седла, ее сильные ноги спокойно лежали по обе стороны его мускулистого тела, ее длинные пальцы не держали, а почти гладили его черную гриву. Он нес ее без всякого усилия, не чувствуя веса на своей спине, как будто специально был выведен и рожден для этой миссии.

Его шея была гордо изогнута и, когда он посмотрел на меня, в его глазах загорелся веселый огонек. Или, озорной. Как я уже говорила раньше, мои знания о лошадях очень близки к нулю. Он шел строго вперед, подчиняясь незаметным командам Айс, и в следующий момент, рука в черной перчатке крепко ухватила меня и подняла на спину коню с той безошибочной непринужденностью, что никогда еще ей не изменяла, и внушала мне благоговейный трепет пополам с возбуждением.

– Держись крепче, – послышался низкий командный голос, как только я ухватила Айс за тонкую талию, а одеяло удобно разместилось между нами.

– Всегда, – прошептала я, прижимаясь щекой к ее спине в то время, как она послала жеребца к выходу из конюшни.

Ворота загона были нараспашку, хотя я точно помнила, что когда входила в конюшню, они были закрыты. Подозреваю, это было одним из мелких поручений, данных Айс Рио, когда она отпускала ее. С тихим «Йех!», Айс отправила нас в путь, и мои нежные объятия превратились в мертвую хватку в борьбе за жизнь – слишком быстро уносилась земля под копытами галопирующего жеребца: «О, я сейчас умру. Я сейчас умру. Я не хочу умирать. Оооо, неееет, я не хочу умирать».

Я услышала, как она тихонько рассмеялась, ослабив повод и крепче взяв меня за руки. Мягкие локоны ее волос, выбившиеся из-под повязки, щекотали мне нос и щеки, напоминая о более счастливых временах и успокаивая душу. Закрыв глаза, я уткнулась лицом в ее волосы, доверяя их аромату провести меня навстречу неизвестности.

Спустя некоторое время, – откровенно говоря, я была слишком взволнована, чтобы точно сказать, сколько прошло времени, – бешеный галоп сменился на ровную рысь, а затем конь мягко остановился. Незаметно для себя я отпустила талию «похитительницы». Сильные руки опустили меня на землю. Я попыталась собрать воедино остатки сознания и, с трудом открыв глаза, оглянулась по сторонам, наслаждаясь красотой уединенного прибежища, выбранного для нас Айс. А местечко действительно было очень уединенным. На триста шестьдесят градусов вокруг не было никакого намека на цивилизацию. Вполне возможно, мы оказались на луне.

Меня окружал живой, чувствующий мир. Высокие мягкие травы с пушистыми верхушками покрывали ровное бескрайнее плато, на котором мы внезапно очутились. Над головой распростерлось такое же бескрайнее, вытканное драгоценными камнями небо. И ни одного огонька вокруг, умаляющего его краски, ни одного строения или высокого дерева, скрадывающих его безграничность. Такое ощущение, что оно неведомым мне образом заполнило весь мир, рождая чувство собственной ничтожности и малости по сравнению с ним.

Большое теплое тело прижалось сзади и уняло только-только зарождавшуюся дрожь.

Меня на секунду обняли, а потом нежно забрали из рук скатанное одеяло. Я молча наблюдала, как Айс расстегнула ремни, затем развернула на земле одеяло, опустившись на одно колено, расправила его и закрепила по углам заранее заготовленными камнями. Она взглянула на меня, уголки губ искривились тенью улыбки, и протянула руку. Лунное сияние отражалось на ее лице будоражащей игрой мрачной тени и нежного света, но ее глаза, чистые и ясные, были единственным и столь долгожданным для меня убежищем. И я направилась к ней, ощутив странное чувство невинности и непорочности: так новобрачная в первую брачную ночь отвечает на нежное приглашение своего суженого.

Большая, одетая в черную перчатку рука тепло накрыла мою ладонь и поднесла ее к губам. Я ощутила нежный поцелуй. Айс посмотрела на меня, ее улыбка становилась все шире и шире, эта кривая усмешка, от которой я всегда моментально успокаиваюсь, и на моем лице расцветает ответная улыбка.

– Иди ко мне, – прошептала она, звук ее голоса был едва слышен за шорохом ветра, игравшего верхушками трав. Я медленно опустилась на колени, ощущая нежную теплую кожу ее руки. Она провела пальцами вверх, а затем спустилась вниз и прочно обхватила мою талию, крепко прижимая меня к себе.

Я взглянула на нее, мою богиню ночи, освещенную лунным светом, создавшим вокруг нее яркий мерцающий ореол. Она подарила мне взгляд, полный обожания, и он оборвал мой вздох и полностью обездвижил. Мир вокруг меня перестал существовать. Ход времени измерялся только биением моего сердца:

– Я люблю тебя, – произнесла я обыденные слова голосом, полным благоговения.

Правдивее слов еще никто не произносил; нежнее слов еще никто не придумал.

– Я знаю, – с такой же нежностью ответила она мне.

Мы стали единым целым, высвободившись из темноты наших разделенных сущностей, возродив язык, на котором не было необходимости говорить. Язык любви и страсти. Язык взаимного обладания и сокровенных знаний. Язык, сметающий все несчастья и заставляющий все вокруг кружиться.

Губы встретились с губами в почти материализовавшемся желании, руки судорожно шарили в попытках сорвать одежду. Я чуть не вскрикнула от облегчения, когда Айс освободила меня от рубашки, буквально разорвав ее по швам. Треск эхом отозвался в пустынной ночи, а обрывки материи унесли порывы нежного ветерка. Холодный воздух сменился нечеловеческим жаром рук моей возлюбленной. Она дразнила и возбуждала меня, ее длинные, сильные и такие знающие пальцы гладили мою грудь, обводя с безжалостным упорством соски, дожидаясь того момента, когда я уже была готова закричать о своем поражении.

В ночном воздухе прозвучал низкий смешок, и меня нежно опустили на спину, в то время как ее губы покинули мой рот, и проведя огненную и столь желанную дорожку по подбородку, спустились вниз и остановились на чувствительной коже шеи. Мои руки сжались в кулаки, схватив жесткое одеяло, на котором я лежала… Когда ее сильные зубы дали себя знать, а язык заплясал вдоль пульсирующей жилки, перед моими плотно закрытыми глазами закружились в хороводе звезды, которых никогда не видали небеса.

– Боже мой, – прохрипела я и беспомощно сжалась, в то время как ее руки оставили мою грудь и спустились ниже с целью избавиться от мешающих джинсов, а зубы и язык продолжали творить свое волшебство над моей дрожащей плотью.

На секунду я замерла от страха, почувствовав, что ее тела нет рядом, но когда открыла глаза, меня захлестнула новая мощная, пронзительная волна страсти, волна более могучая, чем любая приливная волна бушующего пенистого моря.

Надо мной склонилась сверкающая серебром богиня, ее быстрые пальцы освободили от остатков одежды ее прекрасное тело, позволив лунному свету любовно ласкать совершенные формы. Я не смогла сдержать стона, прорвавшегося сквозь пересохшие губы. Ее руки свободно спускались, следуя лунной дорожкой от груди к животу и еще ниже. Мне страстно захотелось, хоть на мгновение, стать лунным сиянием, что так интимно окутывало ее.

С рычанием, которого я от себя не ожидала, я резко поднялась к ней, обхватила руками талию, вырывая из лунных объятий ее дикую первородную красоту и заключая в свои, там, где она и должна быть.

Я могла слышать тихие стоны, пока ласкала языком и покусывала шелковую кожу ее мускулистого живота. Как только мой язык забрался в углубление ее пупка, ее руки зарылись в моих волосах. Я улыбнулась, почувствовав, как тихонько подались вперед ее бедра, безошибочно отвечая на мои прикосновения. Не в состоянии ждать больше ни секунды, я опустилась вниз по животу, осыпая его горячими поцелуями, в страстном желании добраться до ее вкуса и запаха, того, что так не хватало мне в последнее время и по чему я очень скучала. И, как только я получила желаемое, на глаза навернулись слезы радостного восторга. Наконец, после такого долгого ожидания и вожделения, я опять смогла ощутить ее вкус. Радостный стон, полный блаженства, вырвался из моей груди, когда я услышала ее тихие ответные постанывания. Пальцы Айс, запутавшиеся в моих волосах, напряглись еще сильнее, а ее бедра начали медленные, нежные ритмичные движения, позволяя мне как можно полнее охватить желаемое, даря мне неописуемое блаженство. Мои руки, блуждая по ее телу, проделали путь вниз от талии к бедрам, и остановились на туго сплетенных мускулах. Я чувствовала, как они дрожат под моими ладонями, отражая ее борьбу с тем, что проделывали над ней мой рот и сила земного тяготения.

Улыбнувшись, я удвоила свои усилия, напрягая губы и, вобрав ее в себя как можно глубже, совершая языком медленные и долгие движения.

Вскоре трепет ее ног перерос в яростную дрожь. Руки рефлекторно сжались, она с нечеловеческой силой потянула меня к себе, позволяя моему языку войти в нее еще глубже, и еще глубже.

Она кончила с низким продолжительным стоном, по моему языку пронеслась яркая трепетная волна, вызвавшая на глаза слезы радости, первые слезы радости после долгих дней печальных переживаний. Наконец ее ноги расслабились, она села на корточки и посмотрела на меня с изумлением, руки безвольно покоились на коленях.

В глубине моей души родилась легкомысленная шутка и скривила губы в широкой ухмылке:

– А я тебя взяла, не так ли?

– Да, ты это сделала, – проворчала она со своей кривой усмешкой, от чего моя собственная улыбка стала еще шире, – со всей определенностью, ты это сделала.

Я весело рассмеялась:

– Мне стоит не забыть записать это потом. Не так часто бывает, чтобы я…

Больше я не успела ничего сказать – шесть футов обнаженного, сексуального тела обожгли меня своим поцелуем и повалили обратно на спину.

– Мне всегда нравилась карусель, мой сладкий Ангел, – проурчал прямо в ухо низкий голос, – и я собираюсь… поиграть… в интересную игру.

Я бы захлебнулась собственной слюной, будь ее в нужном количестве. Вместо этого, у меня перехватило дыхание, а затем вырвался стон – Айс языком обвела мое ухо, при этом посасывая и терзая зубами мочку. Ее рука опять дразнила мою грудь, безошибочно найдя соски, доводя тем самым до беспамятства. Огонь, который она во мне разжигала, заставлял забыть даже собственное имя.

– Тебе нравится эта игра, моя Ангел?

– Да, я… Боже!… здесь!… Я… ох! Да. Очень… о, да, пожалуйста… еще…

Ее смех пророкотал сквозь меня:

– Хорошо.

Мое тело было солнцем, излучающим жар и свет, по мере того, как ее руки изучали его впадины и вершины, не задерживаясь слишком долго на одном месте. Ее тело было луной, омывающей меня своим волшебным сиянием. И когда она, наконец, вошла в меня, с силой и нежностью присущей только ей одной, я вознесла молитву небесам, благодаря за то, что породили нас, за то, что вернули ее мне, такой всеобъемлющей, такой сильной и такой живой. Ее милосердные, опытные и такие знающие движения быстро привели меня к оргазму. Не успел он завершиться, как я кончила еще раз. Мне нужно было больше, больше энергии ее любви, и она с готовностью отдала ее мне, не остановившись даже после того, как второй оргазм лишил меня дыхания и сотряс тело.

Я почувствовала, как она переместилась, зажав мое бедро между своими, ее теплое влажное дыхание ласкало щеку.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она, начиная медленные ритмичные движения, заставляя наши тела двигаться в унисон, – очень-очень сильно люблю.

Повернув голову, я поймала ее губы своими губами, мои руки утопали все глубже и глубже в гуще ее волос, по мере того, как росли наша любовь и страсть. Наши тела, мокрые от желания, восхитительно скользили друг против друга. Грубая ткань покрывала совершала свои собственные движения, скользя под моей спиной и ягодицами, в такт все более нарастающему ритму, задаваемому Айс. Энергия, дрожащая между нашими телами, сплетала их все сильнее, пока, в последний момент, наши рты не отделились друг от друга в поисках ставшего столь необходимым воздуха. Она продолжала двигаться, ее глаза сверкали, тихое урчание доносило до самых глубин моей души слова, рожденные на ее собственном языке страсти. Ее пальцы плясали внутри меня в такт ее движениям, приглашая разделить с ней это путешествие к звездам.

– Вместе? – глубоко вздохнув, прошептала я, почувствовав, как напряглись и натянулись мышцы в преддверии столь необходимого освобождения.

– Всегда, – ответила она, глубокий синий цвет ее глаз подсказал мне о том, что это действительно так.

Мы очень долго лежали без движения, – две статуи, неразрывно связанные воедино. Наконец веки Айс дрогнули и закрылись, она опустилась на меня, ее грудь вздымалась в попытках отдышаться. Желая восстановить свое собственное дыхание, я повернула голову и уткнулась в сладкую кожу, там, где соединяются шея и плечо. Я тихо улыбнулась, почувствовав, как дрожь пробежала по ее телу, а затем поцеловала это место, вызывая небольшое, но легко ощутимое дрожание. С тихим урчанием, она оттолкнулась от меня, перевернулась, а затем прижала к себе как можно крепче, грудь к груди, живот к животу.

– Ты в порядке?

Как благословение, в ответ я получила нежный поцелуй в затылок.

– Все замечательно, – уверена, на моем лице была блаженная, счастливая улыбка, когда я услышала эти слова.

– И это все ты, – произнесла она со смешком.

– Любовь моя, ты тоже очень ничего, – ответила я как можно нахальнее, в ожидании, что этот смех еще раз пощекочет мне уши. И была с лихвой вознаграждена, услышав низкий, бархатный рокот, заполнивший холодный ночной воздух, согревший меня изнутри с головы до кончиков пальцев. К сожалению, этого нельзя было сказать о моей внешней оболочке. Дуновения холодного ветра вызывали дрожь вспотевшего тела.

– Холодно? – она прижала меня еще крепче, окутывая своим теплом.

– Немного.

Длинная рука оторвалась от моей талии, оставив на секунду без теплого прикрытия, а затем я оказалась закутанной в мягкое шерстяное одеяло, и мне стало так же уютно, как младенцу в теплых руках матери.

– Лучше?

– Мммм. Намного.

– Хорошо.

Слушая медленное биение сердца моей возлюбленной и чувствуя, как постепенно тяжелеют веки, я поняла, что нахожусь в месте, наполненном изумительной красотой и безграничным миром, и так может быть только в оберегающих объятиях Айс.

Я все больше погружалась в этот замечательный мир, плавно переходя от мысли к мысли, как вдруг одна из них заставила меня замереть:

– Айс?

– Ммм? – послышалось довольное сонное урчание моей возлюбленной.

– Сама не верю, что это говорю, но… может быть нам лучше вернуться обратно? Я имею в виду, раньше, чем Монтана позвонит в Национальную Гвардию.

– Об этом уже позаботились, – я почувствовала, как она вытянулась вдоль меня, затем откинулась назад, сплетая наши ноги вместе и удовлетворенно вздыхая.

Я слегка закинула голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза:

– Рио?

– Рио.

Я кивнула, а затем вернулась в ее теплые объятия, тихо улыбнувшись, прикоснувшись к ней затылком:

– Кстати, спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты – мой рыцарь… ммм… в черном плаще.

Тихонько фыркнув, она помотала головой, ее подбородок нежно погладил мою макушку.

– Когда ты там появилась?

– Как раз перед тем, как вы вошли в конюшню.

Дрожь сотрясла мое тело, и я опять оттолкнулась от нее, чтобы еще раз взглянуть ей в глаза:

– Тогда почему…?

Она пожала плечами:

– Ты и сама справлялась.

Я продолжала смотреть на нее, чувствуя, как от изумления отвисает нижняя челюсть, словно у рыбы, выброшенной на берег. Эта женщина никогда не была многословной, однако порой она говорила нечто такое, что поднимало меня в собственных глазах на небывалую высоту.

С легкой усмешкой, она подняла руку и нежно прикрыла мой рот:

– Не хотелось бы, чтобы сюда сползлись скорпионы.

Эта была единственная во всем мире угроза, способная вывести меня из того магического ступора, в котором я оказалась. Если бы Айс не держала меня, я, наверное, допрыгнула бы до луны. Хотя, я ни разу не видела ни одного скорпиона вблизи, мой страх перед ними был вещью поистине легендарной, правда, известной только мне.

А теперь, очевидно, о нем узнала и Айс:

– Не волнуйся. Здесь нет ни одного.

Мне удалось вернуть глаза к обычному размеру:

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, – последовал спокойный ответ.

– Ну, хорошо тогда. Но, если он меня ужалит в одно место, ты знаешь, кому придется высасывать яд.

– С удовольствием, – тон ее голоса навел меня на мысль, что, возможно, поиски подобного насекомого неожиданно попали в верхнюю строчку списка ее первоочередных задач. Я крепко обняла ее:

– Даже не думай думать об этом.

Ответом была лишь тихая дьявольская ухмылка.

Украв у нее поцелуй, я положила обратно свою голову ей на плечо, получая огромное наслаждение от ее гладкой кожи и аромата нашей любви. Нежные, медленные поглаживания пальцев по моим волосам вызвали еще одну улыбку на моем лице. И без всякой ложной скромности, в тот момент я точно знала, что никого и никогда еще так не любили, как меня.

Момент, которой, я надеялась, будет длиться вечность.

Мы долго сидели в тишине, слушая шелест ветра в траве, и постепенно мои размышления вернулись к другим предметам. Гораздо менее приятным. К тому, о чем даже и не стоило говорить после того, что у нас было и продолжало оставаться, но тем не менее, к тому, что, к сожалению, никуда не исчезло. Должно быть, Айс почувствовала перемену в моем настроении, она убрала руку и отодвинулась ровно настолько, чтобы посмотреть мне прямо в глаза:

– Что такое?

Я рассмеялась, попытавшись скрыть слезы. Айс поняла это, ее глаза сузились, она наклонила голову и положила руку мне на щеку.

– То, что сказала Рио в конюшне, – спросила я дрожащим голосом, – это правда? Я сделала тебя мягкотелой? Слабой? – с тяжелым вздохом я опустила голову, избегая смотреть ей в глаза, – Это все моя вина.

Рука сползла с моей щеки и крепко ухватилась за подбородок, заставляя меня поднять глаза. Хотя ее прикосновение оставалось нежным, ее взгляд был совсем не таким, он предвещал катастрофу, как тучи предсказывают ужасную летнюю грозу:

– Никогда… больше… не говори этого.

– Но…

– Никогда. Ты меня слышишь? – Ее тело, только что расслабленное и мягкое, стало твердым и напряженным от гнева.

Я чувствовала, как она продолжает напрягаться, как ярость буквально сочится сквозь поры, как мышцы начинают движение к освобождению, и я сделала то, единственное, что подсказало мне сердце, я бросилась на нее сверху и сжала так крепко, как только могла.

– Прости меня, – прорыдала я, – Пожалуйста, не уходи. Прости меня. Пожалуйста.


После долгой жесткой внутренней борьбы, она расслабилась подо мной, но глаза по-прежнему блестели гневом.

– Прости меня. Я больше так никогда не скажу. Я не понимаю, почему я это сделала. Пожалуйста…

Мы замолчали надолго, потом я вздохнула и откатилась в сторону, мысленно браня себя за то, что выбрала самый неподходящий момент, чтобы открыть свой чертов рот. Как будто соглашаясь со мной, ветер неожиданно подул сильнее, и, хотя я была наполовину прикрыта одеялом, я почувствовала себя абсолютно обнаженной перед всем миром, лишившись живого тепла моей возлюбленной. Я попыталась побороть зарождающуюся дрожь, но она победила, делая меня еще более несчастной, чем я уже была. И тут же я опять вернулась в замечательное тепло, излучаемое ею. Айс крепко обняла меня и прижала к себе.

– Ангел, никогда не сомневайся в моей любви к тебе, – низкий, серьезный голос, заставляющий вибрировать мое тело, согрел еще больше, – Никогда не сомневайся в себе. Никогда не сомневайся в подарках, что ты мне преподнесла.

Ее руки еще крепче обняли меня:

– Ты не сделала меня слабее, Ангел. Ты сделала меня сильнее. Ты опять научила меня чувствовать. И любить, – моей макушке стало тепло от поцелуя, – Ангел, ты мой бесценный подарок. И всякий, кто не верит в это или не может этого понять… может отправляться в Ад, – она еще плотнее прижалась ко мне всем телом, делая глубокий вдох, а затем тихонько выдохнула: «И, если будет надо, я сама их туда отправлю».

Слезы потекли по моему лицу:

– Ты… потрясающая.

– Любовь моя, ты тоже очень ничего.

Она так чертовски похоже меня передразнила, что я облегченно рассмеялась, очищая душу от темной боли.

Легко повернувшись в гнездышке, свитом из ее рук, я в порыве огромной благодарности прижалась губами к ее губам. Очень быстро это поцелуй перерос в нечто большее и страстное.

Смех и слезы, не торопясь, сменились на звуки любви, творимой в прохладе сладкой безлюдной ночи.


***

Я вошла в дом, погруженный в могильную тишину, и аккуратно закрыла за собой дверь. Разворачивая рукава такой огромной рубашки, отданной мне Айс взамен той, что она разодрала на клочки (и позвольте вам сказать, дополнительное удовольствие – видеть Айс, сидящей верхом на жеребце, почти голышом, разве только в джинсах, и ее улыбка – этого с лихвой хватило, чтобы забыть об утере когда-то любимой рубахи), пораженная тишиной, я внезапно вернулась из блаженного тумана к действительности и огляделась.

Около дюжины женщин смотрели на меня со своих мест на диванах и стульях, расположенных в гостиной. Выражение благоговейного трепета на лицах некоторых из них побудили меня резко развернуться и посмотреть назад: я решила, что Айс, должно быть, передумала и решила остаться хотя бы на ночь. Но нет, дверь оставалась по-прежнему плотно закрытой, а я по-прежнему стояла одна в месте, все более напоминающем театральную сцену. Эту неестественную тишину разбил пронзительный свист, и, когда я обернулась, то увидела встающую с такой знакомой и озорной улыбкой Девушку-Ковбоя. Она подмигнула мне, а затем начала аплодировать. Все остальные также встали, присоединяясь к ней, и скоро дом был наполнен разбойничьим свистом, громом оваций и выкриками, настолько откровенными, что могли спалить кожу на моем лице. Дико смутившись, я опять обернулась в попытке найти пути отступления с этого жаркого местечка, способного привести меня к возгоранию. Единственный подходящий выход был блокирован хитро смотрящей Пони и криво ухмыляющейся Криттер, внимательно смотрящих на меня – руки скрещены на груди, ноги широко расставлены.

– Пони, не вынуждай меня опять делать тебе больно, – почти прорычала я, отталкивая руку, попытавшуюся повернуть меня обратно лицом к импровизированному оркестру.

– Оооо, я смотрю еще несколько боевых уроков от Айс, – тон становился все более язвительным, – Она преподнесла их тебе до или после…

– Пони… – предостерегла Криттер, видя блеск в моих глазах.

– Да ладно тебе, Криттер! Я думаю, не каждый день кто-то выходит живым из поножовщины с Рио и отправляется вскачь в степь, чтобы заняться любовью с Айс. Я только выразила свое восхищение.

Раздался лающий смех Криттер:

– Боже, Пони, ты чертовски груба.

– Я называю вещи своими именами, крошка.

– Продолжай называть "их" в том же духе, и ты никогда более "их" не увидишь, – бросила я предупреждение сквозь плотно сжатые зубы.

– Хватит!

Обернувшись во внезапно воцарившейся в помещении тишине, я увидела Монтану и Корину с одинаково решительным выражением на лицах, направляющихся прямо ко мне.

– Всем спать, – приказала Монтана, окинув собравшихся внимательным взглядом, – Сейчас же.

С явно выраженным недовольством женщины пошли к выходу и исчезли в доме, направляясь к своим комнатам и кроватям для отхода ко сну.

– Тебе нечем заняться? – повернувшись в мою сторону, спросила Монтана, пришпиливая весьма выразительным взглядом Пони к двери, которую та охраняла.

Моя подруга слегка побледнела, затем вспыхнула и, как отшлепанная ученица, опустила голову. Будь здесь булыжник, я уверена, она бы пихнула его ногой.

– Есть.

– Тогда я предлагаю тебе вернуться к своим делам.

Пробормотав себе под нос вполне различимые ругательства, она развернулась на каблуках и воспользовалась столь желанным мною еще минуту назад выходом, громко хлопнув дверью на прощание.

Корина сократила дистанцию, взяла меня за руку и аккуратно сопроводила через весь дом к моей комнате. Монтана молча следовала за нами. Как только наша троица оказалась под надежным прикрытием стен моей комнаты, Корина отпустила мою руку и улыбнулась:

– Ты в порядке?

– Никогда не думала, что можно умереть от смущения, – ответила я с тихим смешком, – Теперь я в этом не уверена, – я запустила руки в свои еще влажные волосы, – Но, да… Я в порядке.

Протянув руки, она подарила мне "дружеское объятие" – нечто не совсем ей свойственное. Она опустила меня, и я взглянула на нее, ее глаза заблестели и она показала пальцем на ткань надетого на мне черного топа. Как только до меня дошло, о чем это она, мои глаза расширились, и я не смогла сдержать усмешки:

– Кто же знал, что за неприступным фасадом скрывалось столько тепла? – моя шутка вызвала легкий румянец, блеснувший на ее лице.

Легко избежав шутливого шлепка, я обернулась к внимательно изучающей меня Монтане. В этот раз наступил мой черед покраснеть, и я благодарила Бога за то, что воротник одетой на меня рубашки был достаточно высок, чтобы прикрыть шею, покрытую, без сомнения, множеством весьма красноречивых следов нашей любви.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросила Монтана.

– Да, очень даже. А что? Есть повод беспокоиться?

– Хочешь поквитаться?

Вскинув голову, я посмотрела на нее:

– За ребячество? Вряд ли стоит кого-то арестовывать только за то, что он ввел тебя в смущение.

– Я говорю о Рио, – ответила она голосом полным нечеловеческого терпения.

– А, Рио, – моя переносица сморщилась от отвращения, – Пока… ммм… я не думаю, что это необходимо. Полагаю, она хорошо усвоила урок, не так ли?

– Мы здесь не о заучивании уроков беседуем, Ангел. Она вернулась с ножом от тебя. Она могла убить тебя.

– Да, могла. Но, ведь не убила.

– Опять ты меня не понимаешь.

Жестом я попросила тишины и устало опустилась на постель:

– Нет, Монтана. Я тебя поняла. Ты обеспокоена. Поверь мне, я все понимаю. Но…, – сцепив пальцы рук, я вздохнула, а затем подняла глаза: «Я думаю, что у человека всегда должен быть еще один шанс. Она совершила ошибку и очень большую ошибку. Но это была всего лишь ошибка. В конце концов, она ее осознала, и ничего ужасного не случилось».

– Отсюда я заключаю, что Рио не совсем самостоятельно «осознала» свою ошибку. Это осознание в нее вбили, – фыркнула Корина.

– Да, уж… – опять вздохнула я, – Айс была очень сердита.

– И, черт побери, у нее были на то все основания, – прорычала Корина в ответ.

Я изумлено посмотрела на нее. Богохульство, как и рычание, были совсем не свойственны ей.

– Что? Ей просто повезло, что это была Айс. Я бы ее сначала убила, а лишь потом задала вопросы.

Улыбнувшись, я взяла ее руки и нежно пожала:

– Итак, Монтана, нет. Я не хочу расправы. Думаю, что она уже с лихвой расплатилась за все, что натворила.

Повисло тягостное молчание. Монтана долго изучала меня тяжелым взглядом, и в конце концов кивнула:

– Отлично. Я попрошу ее собрать вещи и отбыть до восхода солнца.

Затем она повернулась, собравшись уходить.

– Нет! Подожди, Монтана! Ведь это не так уж и необходимо?

Она обернулась ко мне, печаль блестела в ее глазах:

– Ангел, Рио нарушила свою клятву. Она превратила имя Амазонки в насмешку. Это то, на что я не могу закрыть глаза, вне зависимости от собственных желаний.

Стоящая рядом Корина выглядела очень задумчивой:

– Быть может, исключить ее из членов, но оставить возможность заново добиться этого статуса?

Монтана слегка нахмурилась, но затем ее лицо просветлело:

– Ты дала мне пищу для размышлений, Корина. Утром я расскажу о своем решении.

Оглядев меня, она улыбнулась:

– Ангел, я рада, что ты не пострадала. Ты – особенная.

– Спасибо, – ответила я ей с улыбкой, – Ты тоже необычайно симпатичная.

Как только за ней бесшумно закрылась дверь, я позволила себе сдерживаемый до этого глубокий выдох и, широко раскинув руки, плюхнулась спиной на кровать.

– Боже, что за идиотизм.

– А могло быть и еще хуже, – заметила Корина. Она подошла ко мне и села рядом, отодвинув мою руку.

– Действительно. В этом время я могла бы уже валяться мертвой среди кучи конского навоза.

Хихикнув себе под нос, она взяла мою руку и похлопала по ладони. Свободной рукой дернула за длинный рукав рубахи, и спросила, разглаживая ткань пальцами:

– Ну и… как это было?

– Корина, – воскликнула я с показным негодованием. В конце концов, в этом была вся Корина.

– Ну, и у кого из нас лучше с мозгами, ааа? – кровожадно ухмыльнулась она: «Ангел, я просто хотела узнать, как она поживает. А не какова она в постели. Я себе это уже достаточно хорошо представила».

Застонав, я закрыла лицо руками, чувствуя как румянец смущения обжигает ладони:

«Неужели, сегодня ночь «Убей блондинку» и никто меня об этом не предупредил?» – вырвался у меня горестный крик, и хорошо, что я больше не держала это в себе.

Она рассмеялась и запустила пальцы в мою шевелюру:

– Ну?

– Она… в порядке. Думаю, месяцы, проведенные в тюрьме, подействовали на нее сильнее, чем ей бы хотелось – она слегка похудела – но, не смотря ни на что, она в полном порядке.

– А теперь, расскажи мне то, чего я еще не знаю, – продолжила Корина свой допрос.

Я вздохнула, убрав руки с лица. Море переживаний переполнивших меня этой удивительной ночью, что я провела вместе с Айс, убаюкивали. Перевернувшись на бок, я предприняла обманный маневр:

– В действительности, Корина, мы почти не разговаривали.

– Отличный ход, Ангел. И я должна с радостью купить у тебя этот кусок навоза? Такой фокус пройдет с кем угодно, только не со мной. Давай колись.

– Ты не можешь подождать до завтра? Пожалуйста. Я абсолютно вымотана, – может быть, сработает старое «я при смерти»

– Дорогая, я даже могу побиться об заклад, что так оно и есть, – нет, не сработало.

– Хорошо, – сказала я, повернувшись обратно на спину, – Что ты хочешь знать?

– Разумеется, все, что вы делали.

Рассмеявшись, я посмотрела на нее, качая головой:

– И только?

– Практически.

Слово за слово я рассказала ей, все, что знала сама. Правда, знала я не так уж и много. Я объяснила, опираясь на слова Айс, что Кавалло лишь мелкий винтик огромной машины, состоящей из взяток, пирамид, отмывания денег, подкупа жюри и других подобных преступлений, покрываемых карающей рукой правосудия правительства штата. Кавалло не только лично принимал участие во многих, если не всех, противозаконных сделках, именно у него, хочется верить, может находиться очень важный список, содержащий имена многих его подельников, часть из которых платили ему за его молчание. Специальное секретное расследование нарушений среди членов аппарата Содружества очень заинтересовано в информации, находящейся у Кавалло. Очень заинтересовано. Они решили что, если сумеют его поймать, то получат все, что им нужно.

– Очень сомнительно. У них уже был такой шанс, и он не раскололся.

– Ах, нет, Корина, он раскололся. Айс сказала, он заливался соловьем.

– Тогда почему?…

– Он все время был под влиянием наркотиков. Они только-только извлекли из него 8 пуль, помнишь?

– Ах, да. Теперь начинаю понимать.

– Его показания были слишком бессвязны, и им приходилось гонять его по кругу еще и еще. Его адвокат связал его и вставил кляп. И это был конец.

– Ну, хорошо. Если он им так нужен, почему бы им не оторвать свои жирные задницы и не поймать его самим?

– Поверь, Корина, я не раз, и не два задавала себе этот вопрос.

– И?

Я пожала плечами:

– Айс считает, они просто не знают, кто еще не повязан коррупцией. Разумеется, они ее взяли не поэтому, но она думает, что это тоже правда.

– Они не доверят даже друг другу? – глаза Корины за стеклами очков округлились от изумления.

– Это всего лишь предположение.

Она покачала головой:

– И они называют нас преступниками.

Я тихо рассмеялась, хотя, по правде сказать, ситуация была совсем не забавная.

– Таким образом, они сделали Айс предложение, от которого она не смогла отказаться, и превратили ее в наживку, что-то вроде маленького вкусного жертвенного ягненка.

– Да уж, в этом вся суть.

– И, если она не справится…

Свинцовый шар внезапно поселился в моем желудке. Проколы, определенно, занимали первое место в списке вещей, удающихся мне лучше всего.

Взгляд Корины переполнился состраданием.

– Забудь, что я это сказала.

Кивая, я подарила ей благодарную улыбку, загоняя упоминание в самые отдаленные уголки разума, где оно будет таиться, я уверена, возвращаясь в кошмарах, один страшнее другого, покуда холодный пот не станет постоянным ночным спутником.

Пожав на прощание руку, Корина встала и улыбнулась со своей высоты:

– Благодарю тебя Ангел за удовлетворение моего непомерного любопытства. Оставляю тебя наедине с твоими снами. Может быть, они будут сладкими.

– Спасибо, Корина. И тебе того же.

Ее нежная улыбка превратилась в хитрую усмешку:

– Живя в окружении обнаженных, купающихся в бассейне красоток? Разве они могут быть другими?

Как только, под звуки моего смеха, она вышла из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь, я вытащила себя из кровати, подошла к окну и отодвинула тяжелые занавески ровно настолько, чтобы заглянуть в безлюдную темную ночь. «Спасибо», – прошептала я, а затем отправилась спать, забравшись под одеяла. Запах моей возлюбленной, все еще не выветрившийся из ее рубахи, унес меня в страну, где рождаются сны.

И они были сладкими.

ЧАСТЬ 4

Следующие несколько дней пролетели почти незаметно, по крайней мере, для меня, так как я еще пребывала под воздействием неких приятных воспоминаний. После того, как Монтана решила все же оставить Рио на ранчо, хотя называться Амазонкой та больше не имела права, какая-то часть меня настойчиво требовала снять, наконец, напряжение, повисшее между мной и моей бывшей Немезидой. Но каждый раз, как я пыталась приблизиться к Рио, откуда ни возьмись тут же возникали Пони или Криттер и срочно выискивали той работенку потяжелее, чтобы не допустить нашего столкновения. Однако когда нам удавалось случайно встретиться глазами, в ее взгляде читались такие горе и отчаяние, что в сердце невольно зарождалась симпатия к этой громадине. Хотя, надо признать, раньше я никогда не испытывала ничего подобного к своим мучителям. Для себя я решила: нам обязательно нужно встретиться и поговорить. И – чем скорее, тем лучше.

Как-то утром, шагая к конюшне, я обратила внимание на группку взволнованных женщин. Я обернулась посмотреть, в чем дело, и увидела покрытый пылью пикап, притормаживающий у дороги. Как только машина остановилась, из нее буквально выпрыгнула симпатичная загорелая блондинка. Тут же, как из-под земли, появилась Девушка-ковбой и, завопив от радости, кинулась обнимать приехавшую. Надо сказать, их поцелуй был так горяч, что, по-моему, воздух прогрелся на добрых десять градусов. За моим правым плечом раздался голос Монтаны: "Чито!". Повернувшись, я вопросительно посмотрела на нее.

– Лучше не спрашивай, – ухмыльнулась она.

– О'кей, не буду.

После очень долгого, очень горячего поцелуя Амазонка со странным именем Чито (по крайней мере, я думаю, что она – Амазонка, такое имя просто не может быть настоящим, хотя… а вдруг ее родители были хиппи, или, скажем, слишком любили продукцию "Frito-Lay"? ("Frito-Lay" – американская компания из Техаса, подразделение PepsiCo, выпускающая пищевые продукты – известна своими чипсами Lay's. – прим. перев.) выпустила Девушку-ковбоя из объятий, широко улыбнулась и приветственно махнула рукой всем нам. Потом, подойдя к пикапу, Чито открыла дверцу и подала руку еще одной женщине. Она бережно придерживала новенькую, пока та как-то слишком осторожно пыталась выйти из машины. У всех, кто наблюдал за этим, перехватило дыхание, когда незнакомка повернулась, тряхнув каштановыми волосами, и застенчиво улыбнулась. Мой судорожный вздох присоединился к общему хору, стоило мне увидеть, как изуродована молодая женщина. Ее темные глаза заплыли, превратившись в две щелочки на распухшем от побоев лице. Щеки, казалось, раздулись вдвое против их нормального размера, а на левой, к тому же, красовалась шишка размером с бильярдный шар. Жуткие – даже не синяки, а отметины уродливо-черного цвета покрывали скулы и шею, опускаясь все ниже и исчезая под воротником рубашки.

– Ублюдок! – прорычал кто-то позади меня и, бьюсь об заклад, с этим мнением были согласны все, кто стоял рядом.

Молодая женщина опустила глаза, ее руки, словноптицы, судорожно рванулись к горлу. Если бы ее лицо не было избито так, как будто злой дух пытался выкроить из него лоскутное одеяло, все заметили бы, как она покраснела. Кто-то из стоящих вышел вперед и приобнял незнакомку за плечи. Это осторожное прикосновение словно прорвало плотину, и женщины, сперва застывшие в гневном оцепенении, стали одна за другой подходить к несчастной, даря ей понимание и поддержку.

– Ее зовут Ниа, – тихо сказала Монтана, пока я удивленно наблюдала за происходящим. – К сожалению, она слишком частый гость в Акалане.

– Кто это сделал?

– Ее муж.

– О, нет, – вырвался у меня полушепот-полустон. В мое сознание непрошенным потоком хлынули воспоминания, которые я пыталась забыть долгие годы. Питер, нависший надо мной, его животный оскал, глаза, вылезающие из орбит, руки, сжатые в кулаки – мой замечательный муж, ждущий, чтобы наброситься, ждущий… еще секунда… вот-вот…

Я зажмурилась изо всех сил, стараясь прогнать эту картину, потом быстро открыла глаза. Женщины, среди которых была и Ниа, окружили меня.

– Ангел, ты в порядке? – раздался обеспокоенный голос Монтаны.

Я слабо улыбнулась:

– Так, вспомнилось кое-что…

Она понимающе кивнула.

– Ты сказала, она уже была здесь?

– Да, много раз. – Теперь в ее голосе звучала печаль.

– Из-за мужа?

– Да.

– Но почему она остается… – я оборвала фразу. Господи, Ангел, да ты сама миллион раз задавала себе тот же вопрос и не находила ответа. Может, она не видела выхода из ловушки, в которую попала… Или ей некуда идти… Или она искренне считала, что заслужила эти побои, эту ярость… А может быть, она все еще верила ему… Его обвинениям, его обещаниям исправиться, стать лучше… Просьбам дать ему "очередной" последний шанс доказать свою любовь… Вариантов слишком много. А ведь я прошла ту же школу. Я верила Питеру. И хотя теперь, при мысли о собственной глупости меня охватывал стыд, тогда это казалось единственной возможностью выжить. Да, конечно, сегодняшний Ангел уже никогда не примет лжи, не сожмется в комочек перед чьей бы то ни было жестокостью, но та, которой я была раньше, вряд ли имела хоть какой-то выбор. Но, к сожалению, свои ошибки мы можем оценить много позже того, как они уже совершены.

Стараясь дать понять, что я не одна, Монтана дотронулась до моего плеча и отошла, оставив меня наедине с моими мыслями.


***

День промелькнул быстро. Когда я уже собиралась спать, в дверь легонько постучали.

– Входите.

Дверь медленно открылась. На пороге показалась Ниа. Посмотрев на меня, она смущенно застыла:

– Ой, прости. Ты собиралась спать. Я не вовремя…

– Нет-нет, все нормально, – быстро ответила я. – Пожалуйста, заходи.

– Ты уверена?

Мое сердце сжалось от того, какая радость прозвучала в ее голосе, и я постаралась улыбнуться как можно теплее:

– Да, конечно, заходи. – Вытащив руку из-под одеяла, я похлопала по кровати. – Садись поудобней.

– Я… понимаешь… только попросить зубную пасту. У меня нет… В комнате горел свет…

– Бери. – Я показала на туалетный столик.

Как маленький испуганный щенок, который в любой момент ждет пинка под ребра, она вошла, взяла пасту, испытующе посмотрела на меня и осторожно присела на краешек кровати.

– Познакомимся? Я – Ангел.

Я дружелюбно улыбнулась, потом медленно-медленно протянула руку, следя за ее реакцией. Она замерла на мгновение, словно решая что-то, вытерла ладошку о штанину и робко подала мне. Я легонько сжала ее пальцы и вдруг остановилась. Не знаю, кто из богов помог мне не задохнуться от ужаса. Эта женщина была моложе меня года на два как минимум, но ее рука… ее рука словно принадлежала восьмидесятилетнему человеку, чьи суставы скрутил жестокий артрит. Стоило ли спрашивать? Я прекрасно понимала, что болезнь тут не при чем. Скорее всего, однажды пальцы Ниа кто-то сломал. И если мое предположение верно, и этот кто-то – ее собственный муж, то, боюсь, у нее даже не было возможности обратиться в больницу. Сросшиеся кое-как суставы ненормально раздулись, и рука Ниа теперь больше походила на скрюченную птичью лапку.

Заметив мой взгляд, молодая женщина нерешительно улыбнулась. Она отдернула руку, словно сомневаясь, может ли она еще рассчитывать на мое теплое отношение.

– Я… я попала рукой в…

– Не надо, – прошептала я, с трудом сдерживая слезы. – Пожалуйста, не надо.

– Что не надо? – спросила Ниа, делая вид, что не понимает меня.

– Не лги. Не здесь и не мне, если можно.

– Но я…

– Прошу тебя!

Она опустила голову.

– Наверное, мне пора…

– Ты действительно хочешь уйти?

С минуту Ниа молча смотрела на меня, а потом тихо произнесла: "Если честно, то – нет".

– Тогда останься.

Она слегка улыбнулась, и ее глаза потеплели: "Спасибо тебе".

Какое-то время мы просто молчали, пока я решала, с чего начать разговор.

– Так… ты нормально устроилась?

Ее улыбка стала шире: "Да, у Амазонок мне всегда хорошо. Как будто это мой дом". Она уставилась на покрывало, словно пыталась запомнить его узор: "Кроме того, здесь безопасно". Взглянув на меня, Ниа добавила: "Ты здесь одна, да? Кажется, они говорили о тебе в прошлый мой приезд на ранчо".

– Надеюсь, хорошее?

– О, да. Очень.

Я усмехнулась. Могу себе представить!

Она поправила прядь волос жестом, который был мне хорошо знаком: я сама делала точно так же, когда пыталась скрыть волнение.

– Ничего, если я спрошу? Что ты сделала?

– Убила своего мужа.

– Ты уб… из-за денег?

Меня разобрал смех.

– Нет. Да у нас и доллара-то лишнего не водилось!

Ее глаза округлились, насколько это было возможно: "Почему же тогда?"

Интересно, смогу ли я сказать об этом вслух? Я никогда и никому еще не позволяла касаться этой темы. Даже с Айс мы не говорили о том, что же на самом деле произошло между мной и Питером. Ситуация вроде бы была достаточно ясна, поэтому мы предпочитали не копаться в прошлом. Страшный призрак, который съеживался и съеживался с течением времени…

Мне, наверное, казалось, что мою историю стоило приберечь для того единственного человека, которому действительно будет необходимо ее услышать. Ниа вполне подходила под это определение.

– Он изнасиловал меня, – ответила я и не узнала собственного голоса.

– Но… но это невозможно! Вы же были женаты!

Тысяча возражений одновременно крутилась у меня в голове. Но вряд ли я смогла бы высказать вслух хоть одно из них. Не Ниа. Не женщине, которая прошла через тот же ад, что и я. А может, и страшнее.

– Насилие – всегда насилие, Ниа, – я постаралась произнести это очень мягко, – и не имеет значения, кто его совершает.

– Но как?…

Я пожала плечами: "Я никогда не согласилась бы на то, что он от меня хотел. Тогда он просто взял это силой". Я снова была там, в прошлом. Перед глазами как кадры кинохроники прокручивалось то, что предназначалось только одному зрителю – мне. Я обхватила себя за плечи, словно защищаясь от воспоминаний.

– Я не хотела убивать Питера. Мне нужно было только остановить его. Но…

Я не могла позволить себе заплакать и глубоко вздохнула, прогоняя подступившие слезы: "Но он не слышал меня".

– И что произошло? – ее голос прозвучал робко, еле слышно.

Кинопленка продолжала раскручиваться, снова и снова отсылая меня к событиям той ночи. Очень четкая, почти идеальная картинка на экране. Звуки. Краски. Запах спиртного и сигарет…

– Я так просила… я умоляла его остановиться, пожалуйста, остановиться, не делать мне больно, пожалуйста, не трогать меня… А он не слышал. Он просто не хотел слышать…

Я опять судорожно вздохнула, все еще борясь со слезами, вызванными гневом и болью. Прошлое снова поймало меня в ловушку как маленького зверька.

– Бейсбольная бита… Я держала бейсбольную биту у кровати… Питер работал по ночам, и я боялась. Боялась ублюдка, который влезет в дом и сделает то, что в конце концов сделал мой собственный муж. Я не собиралась… Я… в какой-то момент я потянулась за битой и ударила его. Просто, чтобы остановить. Понимаешь?

Мои пальцы, влажные от пота, вцепились в одеяло.

– И он действительно остановился. Он… как-то обмяк и навалился на меня.

Слезы обожгли щеки. Я вытерла их почти машинально.

– Я помню, было трудно дышать. Мне пришлось столкнуть его. Знаешь, он перевалился набок, словно тряпичная кукла. Глядя на него, я поняла, что ударила… слишком сильно.

Я всматривалась в карие глаза этой несчастной, и мне чертовски хотелось – всем сердцем, всей душой – увидеть здесь, сейчас глубокую синеву совсем других глаз.

– Я убила его.

– Нет, – прошептала Ниа.

– Да. Он был моим мужем, и я убила его.

Что-то во взгляде Ниа изменилось. Я с ужасом увидела там, в самой глубине, какую-то искру, пока еще слабый намек, только предположение. Она как будто пыталась примерить к себе то, о чем я рассказала.

– Нет! – моя рука метнулась к ее запястью. – Нет! И даже не думай! Не смей, Ниа! Поверь, это – худшее, что я сделала в своей жизни!

Но опасная искра по-прежнему тлела, хоть молодая женщина и постаралась придать своему лицу самое невинное выражение: "Что ты! Ричард любит меня и никогда не совершил бы ничего подобного!".

Я взглянула на нее, внезапно почувствовав себя очень старой. Моя рука легонько коснулась изуродованной щеки: "Любовь не увечит, девочка. Только не так".

Глаза Ниа затуманились. Молодая женщина напряглась и отодвинулась, словно почувствовала исходящую от меня угрозу.

– Знаешь, я… мне уже пора. Это был долгий день, и я слишком устала. Спасибо тебе за разрешение воспользоваться этим… – она встала, повертев в руке тюбик зубной пасты. – Я утром отдам.

Словно закаленный в боях полководец, для которого проигранная битва еще не означает поражения в войне, я кивнула и улыбнулась этой потерянной девочке: "Пожалуйста. Спасибо, что заглянула поболтать. Была рада познакомиться с тобой".

В ответ она тоже улыбнулась – немного застенчиво и гораздо искреннее, чем до этого: "И я рада. Увидимся завтра!"

– Пока!

Я почти не спала в ту ночь. Меня опять терзали воспоминания. Единственное, чего мне хотелось больше всего на свете, – почувствовать пару сильных, любящих рук, которые обняли бы, защитили и прогнали наконец мрачных демонов моего собственного сознания.


***

Дни проходили, напоминая бесконечную шеренгу оловянных солдатиков, марширующих и марширующих, и не существовало кнопки, способной остановить их мерное, ритмичное движение… Честно говоря, после нашей ночной беседы я подумала, что Ниа начнет избегать меня. Но она сама искала встреч, как маленький ребенок, который отчаянно хочет нырнуть с вышки, подходит к самому краю, смотрит вниз и, испуганный, убегает.

Мы говорили о многом. О ее детстве, чем-то похожем на мое. О ее браке и жизни с человеком, которого она называла мужем, хотя, как мне показалось, определение "тюремный надзиратель" Ричарду подошло бы больше… Но, так или иначе, все ее надежды, все чаяния вращались вокруг него.

Многое в Ниа огорчало меня. Очень тяжело видеть, как человек пытается отрицать вещи, реально существующие. Это особенно трудно, когда вспоминаешь свое собственное нежелание разглядеть то, что лежит на поверхности. Беседы с Ниа еще раз помогли мне понять, как далеко от меня теперь та наивная девчонка, что вышла когда-то замуж за Питера.

На ранчо всегда хватало хозяйственных забот. Я работала наравне со всеми и почти не заметила, как подошло время готовиться ко Дню Благодарения. Жизнь в Аризоне, да еще в компании с такими разными женщинами, придала особый аромат наступающему празднику. Кроме того, у каждой из нас было, с чем обратиться к Богу в этот день, поэтому предпраздничные хлопоты захватили всех без исключения.

Тем утром я проснулась явно не в духе. Я не могла понять, в чем причина моего дурного настроения, пока Корина, болтая, случайно не упомянула о прошлогоднем празднике. Слишком уж велика была разница между Днем Благодарения, который я проведу здесь, на ранчо, и тем, оставшимся только в моей памяти, – в доме, построенном собственными руками, с Айс, любимой и далекой…

Корина, Криттер и Пони изо всех сил постарались отвлечь меня от невеселых мыслей. Признаюсь, на какое-то время им даже удалось закружить меня в предпраздничной кутерьме, особенно, когда подошел момент накрывать стол. Но после того, как приготовления были закончены, стол накрыт, все собрались и каждая из женщин произнесла благодарственные слова, банкет, на организацию которого я потратила целый день, внезапно потерял для меня всю привлекательность.

Создав на тарелке некий художественный беспорядок, чтобы убедить окружающих в своем хорошем аппетите, я смяла салфетку и собралась выйти из-за стола задолго до окончания праздничного ужина.

Кто-то мягко тронул меня за плечо и, обернувшись, я увидела Монтану.

– Есть минутка? – спокойно спросила она.

Я быстро кивнула, предположив, что Монтана, скорее всего, попросит помочь с уборкой. Честно говоря, я даже обрадовалась, потому что работа не даст мне возможности погрузиться в мысли о прошлом. Праздник без тех, кто вам дорог больше всего на свете, может превратиться в один из самых ужасных дней, и вряд ли вы пожелаете повторить его еще раз… По крайней мере, за себя я ручаюсь.

Я знаю, что выгляжу сейчас в ваших глазах законченной эгоисткой. Оглядываясь назад, вспоминая ранчо, я понимаю, что за многое должна поблагодарить тех, кто меня тогда окружал. Ведь мне подарили уютный дом, пусть временный. Меня любили, обо мне заботились. Я была свободна. И Донита, и Корина, и Амазонки сделали все, чтобы защитить неблагодарного Ангела от любой опасности.

Но при этом я чувствовала себя невероятно, безумно одинокой!

Встав, я вышла за Монтаной. Странно, но вместо того, чтобы направиться к кухне, она проводила меня в одну из комнат, где я еще ни разу ни была. Маленькая лампа на низком столике мягко рассеивала свет. Окно было закрыто ставнями, как часто делают на ранчо для защиты от слепящего аризонского солнца. Матовые белые стены и пушистый бледно-синий ковер на полу успокаивали и расслабляли. Картину довершали книжные полки и пара уютных кресел.

Я как-то сразу влюбилась в эту комнату.

Монтана подошла к столику, взяла трубку радиотелефона и вручила мне, улыбаясь самыми краешками губ. Я с недоумением уставилась на нее: "И что мне с этим делать?"

Улыбка постепенно превратилась в ухмылку: "Ну… обычно люди подносят эту штуку к уху и разговаривают друг с другом".

– Забавно.

Как мне и было рекомендовано, я поднесла "эту штуку" к уху.

– Алло?

– Привет!

У меня вдруг закружилась голова, и я вцепилась в несчастную трубку, как в единственный шанс на спасение.

– Айс? Это ты? Это правда ты?

Я ничего не видела из-за слез, но это неважно. Я только успела заметить, что Монтана вышла, тихо притворив за собой дверь.

– С Днем Благодарения, мой Ангел!

– Это ты! Здравствуй, любимая! Как ты?

– Нормально. A ты?

– Я… – горло на мгновение перехватило. – Я немного разревелась сейчас, ну а в остальном – хорошо.

– Не надо, не плачь, Ангел!

Но слезы потекли еще сильней, стоило мне услышать ее теплый, бархатный голос.

– Айс, ты не думай… это от счастья. Просто я так тоскую без тебя.

– Я тоже очень соскучилась, милый Ангел.

…Звон бьющегося стекла, пьяный мужской смех, какая-то нелепая музыка на мгновение заглушили наш разговор.

– Ты где, Айс?

– В мексиканском баре. "Желтая собака", если верить вывеске, на которой добрая половина букв отсутствует.

– Очаровательно, – усмехнулась я сквозь слезы.

– М-м-м, знаешь, почти высший свет!

Опять зазвенело стекло, пьяный смех стал громче.

– Как… продвигаются дела? – спросила я, невольно ощущая себя нелепым статистом в фильме о Джеймсе Бонде.

– Медленно. Один из "помощничков"-осведомителей дал неверную информацию. – В ее голосе прозвучало нескрываемое отвращение.

– И где сейчас твои "помощнички"?

Она замолчала на секунду, и я представила, как она всматривается в шумное сборище идиотов, собравшихся в баре.

– Текилу пьют.

– Предполагается, что они "помогают" тебе, так?

Айс тихонько фыркнула: "Лучше скажи – стерегут меня".

– Здорово! – это получилось у меня весьма саркастично.

– Пусть. Мне даже спокойней, когда они у меня на глазах.

– Надеюсь, это правда, – вздохнула я.

Мы замолчали. Вы наверное скажете, что глупо вот так молчать в телефонную трубку, но мы были вместе, мы просто были вместе.

– Айс? – спросила я, снова услышав далекий смех.

– М-м?

– Если эти парни настолько отвратительны…

– Еще хуже.

Я хихикнула: "Хорошо. Еще хуже. Но… ты могла бы… ты могла бы этим воспользоваться. Уходи. Скройся от них. Нам не обязательно возвращаться в Канаду. Айс, пустыня огромна. Никто и никогда не нашел бы нас. И… мы…

– Я не сделаю этого, Ангел, – произнесла она очень мягко.

– Но почему?

Неужели мой голос действительно прозвучал так раздраженно?

– Ты знаешь ответ.

– Нет, Айс. Не знаю. Ты можешь стать свободной. У тебя есть шанс, а ты не хочешь им воспользоваться. Почему? Почему нет? Это было бы так легко!

– Как долго?

Ее вопрос поставил меня в тупик.

– Что "как долго"?

– Как долго, Ангел? Как долго нам убегать? Как долго скрываться? Как долго оглядываться, прекрасно понимая, что в один прекрасный день кто-нибудь из наших соседей выдаст нас, и неважно – специально или просто не подумав? Пока Кавалло снова не заявится и не попробует завершить то, что начал однажды? – Айс тяжело вздохнула. – Я не хочу, чтобы ты проходила через это еще раз, Ангел. Я не хочу, чтобы МЫ проходили через это еще раз. Хватит.

– Но…

– Нет, Ангел. Как бы все не повернулось, но закончится это здесь.

Дрожь пробежала у меня по спине, когда я поняла, как окончательно и бесповоротно ее решение.

– Мы больше не убегаем, Ангел, – произнесла она хрипло. – Всё.

Ее своеобразное обещание пробудило во мне отклик. Моя душа поняла и приняла клятву Айс.

– Тебе не придется проходить через это одной, родная, – тихо прошептала я, зная, что она меня слышит. – Не тогда, когда я сижу здесь в безопасности. Это слишком несправедливо.

– Я не одна, Ангел. Теперь я никогда не бываю одинока. Ты живешь в моем сердце. Неужели ты до сих пор этого не поняла?

Бывают ли в вашей жизни моменты, когда вас настолько захлестывает реальность, великолепная, очаровательная, что ваше тело словно цепенеет от величины нахлынувшего чуда? Это происходило со мной. Я уставилась на телефон, как будто у него только что выросли крылья, и он старательно пытается взлететь.

В трубке затрещало. Когда я, наконец, смогла кое-как слепить из отдельных частей какое-то подобие слабо соображающего Ангела и поднести трубку к уху, я услышала незнакомый женский голос, что-то быстро говорящий по-испански. Потом пропало и это. Линия молчала. Глухо.

– Айс?

Тишина.

– Айс? Ты там?

До моего полупарализованного мозга постепенно дошло, что Айс опять исчезла, растворилась, потерялась среди статических помех, пьяного смеха, чужих разговоров, ненужных людей… Я медленно-медленно положила трубку на место, слегка погладив ее дрожащими пальцами. А потом самые кончики моих пальцев потянулись к губам, надеясь удержать навсегда призрачный поцелуй моей любимой. Я все еще слышала ее последние слова, они перекатывались где-то внутри, рокотали непрерывно и мощно, как шум прибоя. "Ничего себе!" – прошептала я четырем стенам, и мой голос прозвучал так растерянно, как бывает растерян ребенок рождественским утром, стоя перед грудой подарков и не зная, с какого начать свое увлекательное путешествие в сказку.


***

Спустя какое-то время я, незаметно для себя, вышла за пределы ярко освещенного внутреннего дворика. Темнота окутывала меня как старое, любимое пальто, в котором уютно и спокойно. Низко висела полная луна. "Так низко, что до нее можно дотронуться", – подумала я и действительно протянула руку, прикрыв на секунду ладошкой ее морщинистую мордочку. Ночной ветер приятно холодил кожу. Я вдруг почувствовала себя очнувшейся от долгого сна, живой и мудрой, как пустыня – владычица здешних мест.

Позади раздались легкие шаги. Ну что ж… Я тихонько ухмыльнулась, сделав вид, что ничего не слышу, и уставилась на луну, предоставляя ночному гостю возможность самому найти выход из создавшейся ситуации.

– Гм… Привет!

Я обернулась и увидела Ниа, подходящую ко мне с робкой улыбкой.

– Привет, Ниа. Что ты тут делаешь так поздно?

– Они… гм… они волнуются, в порядке ли ты. Но никто не решается тебя побеспокоить.

Молодая женщина пожала плечами: "Ну, я сказала, что сделаю это. И вот – я здесь".

– Спасибо, Ниа. У меня все хорошо. Правда.

Я посмотрела на ночное небо, с наслаждением вдохнув прохладный, сладкий воздух: "Знаешь, я просто стою тут и радуюсь покою и тишине".

Ниа рассмеялась: "Да уж, это действительно лучше, чем зоопарк там, в доме. Все громко спорят о том, кому мыть посуду, и какую, черт возьми, программу смотреть по ящику".

– И почему я не удивлена?

Она снова рассмеялась, легко и свободно, и этот смех еще больше подчеркнул несправедливость, абсурдность того, что я видела на ее лице – все эти ссадины и кровоподтеки.

Потом вдруг Ниа спросила очень серьезно: "Ты… ты говорила с Айс?"

Я удивленно взглянула на нее. В наших беседах мы никогда даже не упоминали имени моей любимой.

– Ну… это они так предположили. Там, в доме, – запинаясь, произнесла она, как будто боялась меня рассердить.

– Все нормально, не смущайся, – поспешила я успокоить молодую женщину. – Просто я не думала, что ты знаешь об Айс.

– Шутишь? Все знают, кто такая Айс.

Ниа выпалила это с таким энтузиазмом, что я не удержалась от смеха.

– Не смейся. Каждый, кто проведет с Амазонками хотя бы минут десять, обязательно услышит об Айс. Иногда мне кажется, что она – богиня, ну… или что-то в этом роде.

– Она вовсе не богиня, Ниа. Она – женщина. Удивительная, необыкновенная, незаурядная, возможно, но все же – женщина.

– А они говорят иначе!

Улыбнувшись, я взяла ее за руку. Меня обрадовало, что она уже не вздрагивает от любого прикосновения: "Поверь мне, Ниа".

Секунду помедлив, она кивнула и посмотрела вверх, на звезды. Мы помолчали.

– Ты боишься? – слова Ниа прозвучали еле слышно. Сначала я даже не поняла, действительно ли она что-то спросила, или мне почудилось. Но когда я повернулась, я прочла тот же вопрос в ее глазах.

– Что?…

Она отвела взгляд: "Я…м-м-м… слышала о том, что она сделала с Рио там, на конюшне".

Пока я пыталась сообразить, как ответить, она продолжила, уставившись куда-то под ноги: "А еще они говорят, что Айс ее чуть не убила".

– Вот, значит, что они болтают?

Ниа кивнула.

– Рио ничто не угрожало, поверь! – Я знала это так же четко, как свое имя. – Хотя, конечно, Айс тогда была очень сердита.

Она наконец оторвалась от созерцания пыли под ногами, но на меня так и не посмотрела: "Это все потому, что Рио угрожала тебе, да?"

– Да.

– А знаешь, Амазонки говорят, что если ее разозлить, она почти неуправляема.

– Рио?

– Нет. Айс.

– Бывает, – честно ответила я, не посчитав нужным приукрашивать правду.

На сей раз, Ниа не отвела глаза: "Ты не боишься?"

Очень простой вопрос. Вот только ответ совсем не прост. Я вспомнила ту страшную ночь, и себя на пристани, когда я поняла одну важную вещь: мой страх ИЗ-ЗА Айс – не что иное, как страх ЗА нее.

– Боюсь. Но не того, что ты думаешь, – наконец произнесла я, прекрасно понимая, что такой ответ ее не устроит. А другого у меня не было.

Ниа так недоверчиво взглянула на меня, что я невольно стиснула зубы.

– Помнишь, ты рассказывала мне о муже… о Питере… Сначала он. А теперь Айс… Не слишком ли это похоже?

– Ниа, ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО ты не права. Пойми, Айс скорее умрет, чем причинит мне боль.

– Ты уверена? Откуда ты знаешь?

Когда я снова заговорила, вместо меня ответило мое сердце: "Она меня любит".

И это было самой великой, самой незыблемой Истиной на земле.

Ниа долго молчала, а потом отвела глаза и стала смотреть мимо, далеко в ночь. Казалось, она стала меньше ростом, словно мои слова лишили ее уверенности, забрали что-то, поддерживающее ее изнутри.

– О…

Я поняла, как ей необходимо побыть одной и обдумать то, что она только что услышала. Поэтому я тихонько тронула ее за плечо, и когда она повернулась, постаралась улыбнуться как можно теплее: "Я иду в дом. Ты остаешься?"

Улыбнувшись в ответ, Ниа кивнула: "Да. Я приду попозже".

– Ну ладно. С Днем Благодарения, Ниа.

– И тебя, Ангел. И… спасибо. Мне есть, о чем подумать.

– Не за что.

Пока я возвращалась к себе и готовилась лечь спать, День Благодарения потихоньку стал просто вчерашним днем. Днем, который завершился гораздо лучше, чем начинался. И вот за это я действительно была ему благодарна.


***

Мне показалось, что я проснулась, едва успев дотянуться до подушки и закрыть глаза. Что-то происходило. Я приподнялась и прислушалась: громко хлопнула дверь, раздался шум, кто-то спустился в холл. Странно. Выскользнув из-под одеяла, я быстро натянула футболку, придав себе более-менее приличный вид. Потом подбежала к двери и распахнула ее как раз вовремя, чтобы увидеть, как разъяренная Пони врывается в соседнюю комнату. "Черт, это же комната Ниа!" – мелькнуло у меня в голове. Следом за Пони туда же пронеслась Криттер и выражение, застывшее на ее мрачном лице, поведало мне о том, что, кажется, у нас нешуточные проблемы.

Яростный вопль и последовавший за ним высокий пронзительный визг крепким ударом вышибли остатки сна из моей бедной головы и, озадаченная происходящим, я влетела к Ниа.

Пони нависла над кроватью, причем ее физиономия прямо таки излучала бешенство. В одном кулаке она держала одеяло, которым до этого была укрыта Ниа, а другой стиснула так, словно душила злейшего врага. Ниа сжалась в комок на кровати, прикрывая голову руками и громко стонала, явно перепуганная до безумия.

– Отойдите! – заорала я, отпихивая Пони и Криттер и проскальзывая между ними к Ниа. Я попыталась обнять и успокоить ее, но при первом же моем прикосновении, она снова закричала и откатилась к самому краю, уставившись на нас широко раскрытыми, абсолютно пустыми глазами.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – потребовала я объяснений.

– Скажи ей, Ниа! – выкрикнула Пони. – Скажи, что ты сделала!

Ниа застонала.

– Ну что же ты? Скажи ей! – на шее Пони вздулись вены. – Давай, рассказывай, черт тебя!…

– Пони, заткнись. Ты до смерти перепугала ее!

– Она это заслужила… Да ее не просто напугать надо! Она… вот сволочь! – разъяренная амазонка швырнула на кровать скомканное одеяло и отошла к окну, резко отдернув тяжелую штору и уставившись на бледное предрассветное небо.

Я повернулась и в полном недоумении посмотрела на Криттер, – единственную среди нас, кто вроде бы еще сохранял хоть какое-то подобие рассудка.

– Ниа попросила своего муженька приехать и забрать ее. Мало того, она очень подробно объяснила Ричарду, как добраться до ранчо.

– Что??? – не веря собственным ушам, я глянула на Ниа, которая все еще пребывала в ступоре и вряд ли могла произнести хоть слово.

– Криттер, с чего ты взяла?

– Одна из наших, Твикер, вместе с Чито моталась в Лас Вегас забирать Ниа. Твикер пришлось немного подзадержаться, чтобы удостовериться, что нет слежки. А вчера вечером она подслушала, как Ричард договаривается с приятелями. Он хвастал, что Ниа сама вызвала его, и собирался, по его словам, "притащить домой и хорошенько поучить эту суку уму-разуму".

Криттер провела рукой по шевелюре и глубоко вздохнула: "Это было часа четыре назад".

– И сколько их?

– Шестеро. На трех машинах.

– Вот дерьмо!

Криттер снова вздохнула: "Да уж…".

Пони медленно повернулась, оставив наконец в покое штору: "Эта… идиотка подставила каждую из нас! Каждую!" Амазонка горько усмехнулась. «Не то, чтобы это кого-то удивило, так уже бывало…Но это…это…» – она стиснула зубы с такой силой, что мне показалось, что я слышу их треск. Потом сжала кулаки и, выплюнув одно-единственное слово: "Сука!", снова уставилась на улицу.

Я справедливо рассудила, что попытки успокоить Пони ни к чему хорошему не приведут, поэтому обратилась к Криттер: "Что будем делать?" Однако ответила мне именно Пони, все еще глядя в окно: "Этот козел навсегда должен забыть дорогу к ранчо!". Когда она оторвалась от созерцания внутреннего дворика и посмотрела на нас, в ее глазах не было гнева. Только холодная решимость.

– Криттер, буди Чито, соберите всех женщин в доме. Никто не должен выходить. Никто не должен покидать ранчо. Заприте двери. Это приказ.

Криттер молча кивнула.

– Я растолкаю Монтану и подниму амазонок. Мы разберемся с этими ублюдками.

– Ясно.

– О'кей. Тогда – вперед, за дело.

– А я? – мне стало обидно, что обо мне словно забыли.

– Останься с ней, чтоб она глупостей не наделала, – с явной насмешкой ответила Пони.

Ох, как меня это подстегнуло! Я вскочила на ноги, по-моему, даже прежде, чем поняла, что делаю: "Давай-ка выйдем на минутку, Пони! Мне нужно сказать тебе пару слов».

Разинув рот от удивления, амазонка уставилась на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

– Сейчас, Пони! – мой взгляд был весьма красноречив. Пони не выдержала первой и, резко кивнув, вышла из комнаты.

Я глянула на Криттер: "Побудь пока с Ниа, хорошо? Думаю, ее нельзя оставлять одну".

– Без проблем, – в глазах Криттер мелькнуло одобрение, смешанное со страхом.

Когда я вышла из комнаты, я увидела несколько взволнованных женщин. Ближе всех стояла Корина, и я посмотрела на нее с немой просьбой в глазах.

– Я помогу с Ниа, – прошептала она, и я благодарно кивнула. Если кому-то и удастся успокоить Ниа, так только Корине. Иногда мне кажется, что она может все. Уж кто-кто, а эта женщина добьется своего при любых условиях. И почему я так не умею?

До остальных в тот момент мне не было никакого дела.

Спустившись в холл, я вышла вслед за Пони на улицу. Амазонка остановилась, демонстративно повернувшись ко мне спиной.

– Пони… – мягко позвала я. Она стиснула кулаки и не сдвинулась с места.

– Пони, прошу тебя…

Пони наконец обернулась. Гнев, уважение и печаль странно смешались на ее лице. Она улыбнулась самыми кончиками губ, и в этой улыбке сквозила горечь: "Что, наш малыш-Ангел уже вырос?"

– Все не так, как…

– Не так? Может, тогда ты объяснишь, как тебя понимать? Знаешь, Ангел, я, именно я отвечаю здесь за безопасность. А значит, в ситуации, подобной сегодняшней, каждый слушает меня. Даже Монтана. Или тебя теперь подобные вещи не касаются?

– Вовсе нет, и ты это знаешь.

– Ангел, я знаю только то, что видела. И то, что слышала.

Я невольно рассмеялась: "Забавно, Пони, но ведь и я о том же…"

Ее глаза сузились: "То есть?"

– Пони, до тебя не доходит, что ты напугала Ниа до полусмерти?

– Милый Ангел, а до тебя не доходит, что она сделала?

– Я все прекрасно понимаю. Но вот то, что сделала ты… Ты так орала на нее, ты готова была убить ее на месте. По-моему, она смотрела на амазонку по имени Пони, а видела собственного мужа. По крайней мере, я своего живо представила…

Пони уставилась на меня, явно пытаясь осмыслить услышанное.

– Да, ты рассердилась, сильно рассердилась и имела на это полное право, потому что Ниа поступила по меньшей мере легкомысленно. Ее глупость может дорого обойтись и ей самой, и всем нам. Но это уже произошло, Пони, и главное теперь – найти правильное решение, разве нет?

– А что я по-твоему пытаюсь сделать, Ангел? Или ты думаешь, что мне нравится тут приказы налево и направо раздавать, и я так развлекаюсь…

– Всё так, Пони, но…

– Но что?!

Как бы потактичней ей объяснить? Я тяжело вздохнула: "Слушай, ты пойми, что держать Ниа взаперти, значит – просто засунуть ее в такую же камеру, как та, из которой вы так старательно ее вытаскивали. Разницы нет. Да, тебе не нравится ситуация, мне – тоже. Да, это очень опасно, но все дело в том, что у нее должен быть выбор. Если Ниа действительно вызвала Роберта, то только ей решать – уезжать с ним, или остаться. А в противном случае – объясни мне, ради бога, чем твое насилие лучше тех вещей, что проделывал с ней муж?"

– Да уж лучше, – насмешливо ответила Пони. – То, что я делаю, я делаю для ее же блага: мне нужно защитить ее и всех нас!

– Понимаешь ли, Пони, я больше чем уверена, что муж Ниа точно так же думает о себе, любимом: "это для ее же блага…", "она мне еще спасибо скажет…". И кто из вас прав? Ниа – взрослая девочка и в состоянии сама решать за себя!

– Да уж, в одиночку она разберется с ним быстро!…

Я подошла ближе.

– Не тебе, и не мне это решать, Пони. Ты должна дать ей шанс. Вот что ты должна, и мне почему-то кажется, что на самом деле ты понимаешь это.

Я видела, как до нее начало доходить. Она стиснула челюсти и напряглась, словно сопротивляясь тому, что я ей втолковывала. Наконец, очень неохотно Амазонка произнесла: "Не могу же я быть нянькой…"

Я не сдержала улыбки: "А тебе и не нужно. Я возьму это на себя".

– О, нет. Нет, нет и еще раз нет, Ангел. Даже не думай.

– Пони…

– Сказано, забудь! Это – моя проблема, и лучше уж я сразу позволю ублюдочному муженьку Ниа поднести пистолет к моему виску и нажать на курок. По крайней мере, тогда я умру быстро и только один раз. Да если с тобой что-нибудь случится, Айс сначала аккуратненько четвертует меня, потом добьет, а потом очень добросовестно оживит только затем, чтобы прикончить снова. Ну нет, Ангел, не могу.

– Пони, послушай…

– Нет, извини.

Я смотрела на нее, изо всех сил стараясь не расхохотаться, потому что вдруг представила себе детскую площадку и упрямую малютку Пони, которая старательно зажмуривается, затыкает пальцами уши и кричит: "А я не слышу! Ля-ля-ля… А я не слышу! Ля-ля-ля… Все равно не слышу!…"

Вероятно, отголоски тяжелой внутренней борьбы со смехом все-таки отразились на моем лице. Амазонка на середине оборвала свою прочувствованную речь и, уперев кулаки в бедра, уставилась на меня: "И что, черт возьми, так тебя забавляет?"

Я быстренько постаралась сделать серьезное лицо, ощущая себя ребенком, которого застали с поличным у маминого пирога: «Ничего».

– Вот именно.

Прокашлявшись, я попыталась вернуться к интересующему меня вопросу: «Ты можешь хотя бы меня дослушать, Пони?».

– А ты умеешь обращаться с оружием?

– Нет, но…

– Всё. Точка. Конец истории.

И она отвернулась, собираясь уйти. Мне пришлось схватить ее за запястье и почти насильно развернуть к себе лицом. Пони посмотрела на меня, на руку, опять на меня: «Ты начинаешь утомлять, Ангел». Убрав руку, я повторила: «Просто выслушай меня. Пожалуйста».

– О’кей. Давай еще раз.

– Пони, Ниа доверяет мне. И, смею думать, уважает. Наши истории похожи. Если я буду с ней, когда приедет Ричард, возможно, мне удастся сделать так, что она поймет, каков он на самом деле. И, возможно, она раздумает возвращаться к нему.

Надо отдать должное Пони, – она внимательно меня выслушала.

– Это слишком опасно, Ангел. Ты рискуешь жизнью.

– Но ты ведь тоже рискуешь жизнью, разве нет?

– Да, но я буду вооружена.

– А вокруг меня будет двадцать вооруженных женщин. Двадцать. Тебе не кажется, что это несколько уравнивает шансы? – Я снова дотронулась до ее запястья, и, на сей раз, она отнеслась к этому более спокойно. – Я не предложила бы этого, Пони, если бы не была уверена, что моя идея сработает. Все, чего я прошу, – немного доверия.

– А если я не соглашусь?

– Тогда я сделаю так, как хочешь ты. Просто останусь в доме. Без вопросов.

Пони задумчиво смотрела на меня и, мне показалось, что я слышу щелканье шестеренок в ее голове. Через минуту она усмехнулась: «Ты случайно не знаешь хорошего психиатра?»

– Что??? – переспросила я.

– Ну, я думаю, мне пора проверить голову.

Когда до меня дошло, что она имела в виду, я расхохоталась, благодарно обняла свою грозную собеседницу и крепко поцеловала. Очень искренне. В губы.

– Спасибо, Пони! Тебе не придется пожалеть об этом, обещаю!

После чего наконец-то оставила ее в покое и, все еще смеясь, побежала к дому. В какой-то момент я поняла, что не слышу за спиной ее шагов. Я обернулась, пытаясь определить, куда она делась, и увидела, что бедняга Пони стоит на том же месте с полуоткрытым ртом и абсолютно стеклянными глазами.

– Пони?

– А… Ба… О…

Пару-тройку секунд я была уверена, что обморока не избежать. Но потом Пони все-таки моргнула, встряхнулась и огляделась вокруг, силясь сообразить, не подсмотрел ли кто-нибудь ее «погружения в кому».

Я не смогла удержаться и снова расхохоталась. Вот так, смеясь, как ненормальная, я и вбежала в дом.


***

Войдя в комнату Ниа, я совсем не удивилась, увидев ее в спасительных объятиях Корины. Знаменитая ночная рубашка моего любимого библиотекаря промокла от слез, и, когда я аккуратно прикрыла дверь, молодая женщина приподняла голову от щедрой корининой груди в не очень удачной попытке улыбнуться.

– Как ты? – спросила я, подойдя к обеим и благодарно пожав теплую руку Корины.

– Уже лучше, спасибо, – робко ответила Ниа, не глядя на меня. Выпрямившись, она вытерла слезы тыльной стороной ладони и немного отодвинулась от своей утешительницы, по-прежнему пряча глаза: «Я… я сожалею, что так вышло. Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, раз вызвала Ричарда…».

– Я не могу осуждать тебя. Никто из нас не имеет на это права. Мне кажется, я отчасти понимаю, почему ты это сделала. Возможно, когда-то я поступила бы точно так же. Проблема не в этом».

Я замолчала, и ей пришлось наконец взглянуть на меня.

Где-то в глубине души я действительно жалела ее, но была вынуждена вести себя жестко.

– Ниа, настоящая проблема в том, что, вызвав Ричарда на ранчо, ты поставила под удар женщин, абсолютно не имеющих к этому отношения. Почему они должны платить? За что?

– Но Ричард не стал бы…

– Остановись, девочка, – произнесла Корина, разворачивая Ниа лицом к себе и не давая ей опустить глаза. – Остановись прямо сейчас. Если ты хочешь лгать себе, то продолжай, не стесняйся. Но заставлять других принимать твою ложь, да еще и расплачиваться за нее – это уж слишком.

– Я… я не знаю, о чем ты, – пробормотала Ниа, но я видела, что она всё прекрасно поняла. Вина была написана на ее лице, и она явно боялась встретиться с нами взглядом.

Продолжая движение в этом направлении, мы сильно рисковали. Молодая женщина была на грани срыва. Еще чуть-чуть и она снова соскользнула бы в спасительную темноту. Это ухудшило бы и без того паршивую ситуацию, поэтому я решила попробовать по-другому. Улыбнувшись Ниа как можно дружелюбнее, я протянула руку: «Вставай. Надо одеться».

Ее глаза сузились, словно она опасалась подвоха.

– Зачем?

Я небрежно пожала плечами.

– Думаю, твой муж с друзьями скоро будут здесь по твоей просьбе. Тебе не кажется, что лучше их встретить в чем-нибудь более… м-м-м… осязаемом, чем ночная рубашка?

Теперь уже две пары глаз уставились на меня с выражением «наш малютка Ангел вырос». Не слишком ли часто в последнее время?… Ну что ж…

– Ты хочешь сказать, что вы собираетесь позволить ему просто войти сюда и забрать меня? – недоверчиво переспросила Ниа.

– А разве это не твое собственное желание? – Когда мне было нужно, я могла выглядеть очень наивной. Правда, не для тех, кто знал меня слишком хорошо. Краем глаза я заметила, как Корина старается стереть ухмылку с лица. – Я имею в виду, ты ведь действительно вызвала его именно для этого, нет?

– Да, – ответила молодая женщина, хотя ее голос прозвучал уже не так уверенно, как раньше.

– Тогда поторопись.

Но Ниа не сдвинулась с места. Ни на дюйм.

– В чем дело?

– А если я передумала?

Корина фыркнула: «Не поздновато, дорогуша?»

– Корина…

– Ну уж нет, Ангел. Ты знаешь, что я права. Сейчас самое время прекратить изображать из себя нянек. Юная леди постелила себе постель, и самое лучшее для всех нас – позволить ей туда улечься. Причем сделать это надо было, на мой взгляд, гораздо раньше.

Ниа выпрямилась: «А если я ошиблась? Ведь вы же говорили, что могли бы простить ошибку». Теперь она обращалась к нам обеим. Но именно Корина ответила ей: «Простить – это одно. А вот вынуждать других жить с последствиями твоей ошибки – совсем другое».

Я не без грусти увидела, как глаза молодой женщины снова наполнились слезами, и капельки прочертили две дорожки по изуродованному лицу.

– Что же мне делать?

Я вздохнула и протянула ей руку.

– Ниа, ты доверяешь мне?

Долгое-долгое молчание, потом хлюпанье носом и кивок: «Да».

– Тогда вставай, и давай одеваться.

– Но…

– Пожалуйста, Ниа.

Она робко взглянула на меня, на Корину, снова на меня. «Хорошо» – прошептала молодая женщина с таким выражением лица, какое бывает у осужденного на смертную казнь, когда он идет на последнюю в жизни прогулку. Она взяла меня за руку, и я помогла ей встать, после чего ободряюще улыбнулась и мягко подтолкнула по направлению к туалету. Потом я отправилась к себе в комнату, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее. Так как в моем гардеробе никогда не было ничего пуленепробиваемого, даже самого завалящего жилетика, я решила остановить свой выбор на джинсах и футболке. Тем более что это была футболка Айс. Может, кому-то и покажется странным моя внезапная тяга к большой одежде, но…

Когда я закончила расчесываться и подняла глаза, я увидела, что передо мной стоит Корина с каменным лицом. «Что такое?» – спросила я, отворачиваясь, чтобы положить щетку на место.

– Пожалуйста, Ангел, скажи мне, что ты не идешь туда.

– Сожалею, Корина, но мой ответ вряд ли тебя успокоит.

С этими словами я направилась к выходу, но она удержала меня: «Не надо, Ангел. Вовсе необязательно ставить себя под удар. Поверь, и без тебя есть кому разобраться с этой кучей дерьма».

Повернувшись, я мягко сняла ее руку со своей и крепко сжала: «Мне нужно быть там. Ниа доверяет мне и – возможно, только возможно – я смогу заставить ее увидеть настоящего Роберта, а не того, которого она себе придумала. Она наделала кучу глупостей, и платит за них. Но, мне кажется, эта девочка все же заслуживает еще одну попытку». Посмотрев вниз, на наши соединенные в пожатии руки, я продолжила: «Когда-то давно, с Питером, я оказалась неспособна увидеть правду и позволила ситуации зайти слишком далеко. Может быть, хотя бы сейчас моеприсутствие не даст Ниа совершить ту же ошибку». Я подняла голову: «Я должна сделать это. И поверь, я вовсе не нуждаюсь в твоем благословении. Но есть одна вещь, которая мне действительно может понадобиться. Твоя любовь».

Выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась: «Это у тебя всегда есть, Ангел». Корина слегка сжала мою руку, потом отпустила и нежно подтолкнула к прихожей: «Иди уже, пока я не передумала и не сделала что-нибудь такое, в чем потом кулак Айс заставит меня раскаяться».

Я рассмеялась и чмокнула ее в щеку: «Ну, уж этого-то никогда не случится!»

Корина хитро улыбнулась в ответ: «Знаешь, малышка, никогда не говори никогда!»

– Я запомню это! – проговорила я на ходу. Мне еще нужно было забрать Ниа, которая, впрочем, уже закрывала дверь своей комнаты. Мы встретилась с ней глазами, и я увидела, как она судорожно сглотнула, потом выпрямилась и чуть-чуть склонила голову, словно показывая, что полностью мне доверяет.

Улыбаясь, я мягко коснулась ее руки: «Давай позаботимся о деле».

Спустившись вниз, мы прошли мимо довольно большой группы женщин, собравшихся в доме. Лица некоторых из них были тревожны, другие же просто искали, где бы устроиться поудобнее, потому что было еще слишком рано.

Я поймала взгляд Криттер, и она улыбнулась мне с едва заметным кивком, после чего вернулась к своим делам. На пороге дома мы столкнулись с Чито, которая как раз вводила внутрь еще одну группу сонных женщин.

Солнце только-только начало подниматься из-за горных вершин, видневшихся вдалеке. Небо было окрашено в густой кроваво-красный цвет и, глядя, на него, я невольно подумала о том, что это слишком похоже на предзнаменование. Дурные мысли заставляли меня дрожать.

Прохладный, свежий воздух взбодрил меня, а легкий ветерок ласково взъерошил волосы.

Мое внимание привлекла суматоха, царившая во внутреннем дворике ранчо. Женщины деловито сновали туда-сюда, и выражения их лиц не оставляли никаких сомнений в том, что они четко понимают серьезность происходящего. Взяв Ниа за руку, я протолкалась сквозь толпу и повела ее к конюшням, где уже собралась «ударная» группа во главе с Пони. Там были обе Амазонки и несколько постоянных обитательниц ранчо. Все они выглядели очень уверенно, и со стороны было очевидно, что они действительно считают себя способными справиться с опасной ситуацией, даже если она дойдет до грани. Чем-то это на самом деле напоминало настоящие военные действия. Женщины образовали своеобразную очередь: не мешая друг другу, быстро и четко они подходили к Пони, стоящей на коленях перед длинным ящиком с винтовками. Получив оружие, каждая спокойно возвращалась на свое место.

Я почувствовала, как напряглась Ниа, ее ладошка в моей руке внезапно стала горячей и липкой от пота. Широко раскрыв глаза, она испуганно провожала взглядом каждую винтовку, появляющуюся из ящика. Я улыбнулась и крепче сжала ее руку, решив про себя, что если понадобится, то потащу ее силком. К счастью, после небольшой заминки, Ниа очнулась и зашагала быстрее.

Когда мы уже почти подошли к «группе поддержки», ворота загона распахнулись, выпуская Девушку-ковбоя. Придерживая немного разгоряченную лошадь, она улыбнулась нам, отсалютовав кончиками пальцев, как-то особенно лихо крутанула винтовку и прогарцевала в сторону сада, приветственно махнув всем, кто стоял у конюшни. Мгновение спустя мы увидели Монтану верхом на великолепной серой кобыле с абсолютно белоснежными хвостом и гривой. Губы Амазонки слегка дрогнули в некоем намеке на улыбку, а рука очень по-куперовски взметнулась к полям шляпы. Потом она пристроила винтовку поудобнее и с тихим «но-о!» направила лошадь в ту же сторону, что и Девушка-ковбой.

Мы возобновили движение. Услышав наши шаги, Пони приветственно махнула рукой и ухмыльнулась. Она встала с колен и принялась счищать налипший на штаны песок.

– Похоже, хороший денек для драчки, – пошутила она в особой, присущей только ей манере. Учитывая обстоятельства, при которых мне вообще удалось получить «разрешение» на участие в этом «мероприятии», я вполне оценила ее незамысловато-висельный юмор.

– В общем и целом мы готовы.

Солнце уже поднялось довольно высоко. Легкий, почти неслышный шорох возвестил о появлении Рио. Ступая мягко, по-кошачьи, она вышла из полутемной конюшни с такой огромной винтовкой в руках, одного вида которой было бы достаточно, чтобы обратить в паническое бегство целое стадо слонов. Честно говоря, в какой-то момент мое сердце обнаружилось где-то в районе пяток, причем я вполне созрела для того, чтобы последовать за ним. Она уставилась на меня, и в ее темных глазах, цепких и осторожных, явно читалось понимание того, почему это мое лицо своим оттенком стало напоминать обесцвеченный жарким аризонским солнцем коровий череп, прибитый над воротами конюшни. Потом эта великанша вдруг покраснела, опустила свой дробовик, пока его ствол не стукнулся о землю, и застенчиво протянула мне руку.

– Я сожалею, – изрекла она наконец. Повернувшись к Пони, женщина-гора легко подхватила ящик из-под оружия и потащила его внутрь.

– Ты в порядке? – спросила Ниа.

– Гм… ну да… только…знаешь… в какой-то мере…

Ниа хихикнула, и мы немного расслабились.

Когда Рио снова появилась на дворе, ствол ее дробовика был направлен строго вниз. Наши взгляды коротко пересеклись, а затем она заняла свое место слева от Пони, и женщины группой направились к дорожке в сад.

Я повернулась к своей подопечной.

– Ты готова?

Ниа посмотрела на меня, как смотрит утопающий на свое единственное спасение – ту самую соломинку. В какой-то момент обреченность в ее глазах сменилась надеждой: «Как ты считаешь… может, мы могли бы… я могла бы просто вернуться наверх, в свою комнату, и сделать вид, что всего этого просто не случалось?»

– Да, вероятно могла бы.

На секунду в глубине ее глаз мелькнула радость. Но потом она вздохнула: «Нет уж. Если я продолжу прятаться от последствий собственных ошибок, я никогда ничего не исправлю».

– Никто не знает, что преподнесет ему жизнь, – сказала я так мягко, как только была способна. – Но у тебя хороший шанс начать писать новую главу в этой истории прямо сейчас.

Немного кисловато она заметила: «Я так и думала, что ты это скажешь».

Усмехнувшись, я ответила: «Да. Госпожа Предсказуемость – это я».


***

В густой тени деревьев было прохладно и приятно пахло апельсинами. Я изо всех сил старалась слиться с темно-зеленой листвой, но, боюсь, мне это плохо удавалось. Деревья явно не страдали запущенной формой грибковой гнили, и поэтому ни мои джинсы, ни черную футболку Айс невозможно было принять за часть окружающего пейзажа. Ниа, которая стояла рядом как приклеенная, была одета намного удачнее для подобного случая. По крайней мере, ее коричневые слаксы и зеленая майка не так выделялись. Молодая женщина была так напугана, что у меня не хватило духу сказать ей о ее не слишком удачном выборе диспозиции. Это все равно, что спрятаться рядом с неоновым рекламным щитом.

Немного скосив глаза и щурясь от яркого солнечного света, проникающего сквозь ветви, я попробовала увидеть других женщин. Они, как и я, были где-то здесь, среди густой зеленой листвы, но, ей-богу, легче было откопать иголку в стоге сена. Если бы не Пони, прислонившаяся к дереву передо мной, и не Рио, могуче возвышающаяся прямо на дорожке, ведущей через сад, я бы решила, что вокруг вообще никогда никого не было.

Я почувствовала, как пошевелилась Ниа. Потом снова.

– Что случилось? – шепотом спросила я.

– Мне нужно в туалет, – ответила она тоненьким голоском, потому что продолжала легонько подскакивать из-за давления в мочевом пузыре. Единственное, что помешало мне расхохотаться, это яркое воспоминание о такой же ситуации, в которую я попала, ожидая перехода канадской границы два года назад. Но, вероятно, что-то всё же отразилось на моем лице, и молодая женщина обиженно нахмурилась.

– И совсем не смешно.

– Нет-нет, конечно не смешно, – поспешила я ее заверить. – Но, боюсь, тебе придется немного потерпеть.

Мой совет был прерван тихим ржанием.

Пони повернулась ко мне: «Они приближаются». Кивнув, я оглянулась на Ниа. На ее бледном лице застыла виноватая гримаса: «Я… я думаю, что… волноваться уже не стоит».

Сопротивляясь порыву отойти от нее подальше, я сочувствующе улыбнулась: «Отлично. Одной проблемой меньше».

Над дорогой раздался рев моторов. Чувствуя, как напряглась Ниа за моим плечом, я понимала, как она сейчас близка к тому, чтобы убежать как можно дальше. Мне очень хотелось помешать ей, но я знала, что не смогу сделать этого. Иначе превращу в ложь свои собственные идеалы, не говоря уже о том особом духе, что царил на ранчо.

К моему огромному удивлению, вместо того, чтобы пуститься наутек, она просто взглянула на меня.

– Пожалуйста… – раздался шепот, – пожалуйста… не заставляй меня…

– Ты не должна делать ничего, кроме того, что решишь сама, Ниа, – ответила я как можно мягче, стараясь в то же самое время рассмотреть в просветах деревьев, насколько продвинулись грузовики.

– Я не могу… мне так страшно… – ее руки теребили ткань рубашки, грозя ее разорвать. – Он…он…

Игнорируя происходящее за моей спиной, я повернулась и полностью сосредоточилась на Ниа, почти физически ощущая, как она прозревает, как в ней рождается другое, новое существо, готовое осознать и принять правду…

Ее темные глаза были широко распахнуты и полны слез. Молодая женщина пристально смотрела на меня, меня не видя, уставившись на что-то, неподвластное моим глазам.

– Он…он… он бьет меня… – прошептала она, словно признавшись вслух самой себе, она наконец-то избавлялась от этого проклятия.

Вслепую схватив меня на футболку, она спрятала лицо у меня на груди. Я прижала ее к себе как можно крепче, понимая, что ее прозрение, ее плач отзываются моей болью.

Ее стоны постепенно превратились в приглушенные рыдания. Я успокаивала ее как могла, все время стараясь не упускать ни одного звука у себя за спиной. Когда рев моторов прекратился, и сзади хлопнула дверца грузовика, я развернулась вместе с Ниа, стараясь встать так, чтобы в разрывах веток видеть происходящее на дороге.

Удивительно, как таким монстрам удается натягивать на себя маску обычного, заурядного человека.

Он был именно таков.

Обычный.

Обычное лицо, обычное тело, обычная одежда. Просто человек. Заурядный мужчина. Переходя улицу, вы не задержали бы на нем взгляда… Я немного напряглась, пытаясь услышать его голос. И, знаете, меня совсем не удивило, что голос тоже оказался самым обычным.

– Убери лошадей, сука. Вы загораживаете дорогу.

– А вы нарушаете границы частной собственности, – холодно ответила Монтана.

– Я не вижу никаких указаний на это, – ухмыляясь и сплевывая, ответил он.

– Их нет. – спокойно согласилась Амазонка.

– Тогда кто говорит, что это частная собственность?

– Я.

– Кто это – ты? Гребаная сука?

– Я.

– А ну дай мне пройти, лесбиянка чертова, а то я проеду по тебе и твоей долбанной лошади.

– Я еще раз повторяю: это частная собственность. Предлагаю вам убраться туда, откуда вы прибыли.

Скрестив руки на груди, он исподлобья глянул на Амазонку:

– А то – что?

Я услышала выстрел прежде, чем увидела, как дернулся ствол винтовки в руках Монтаны, и рядом с дверцей грузовика взметнулся фонтанчик песка. Ричард, как раз вылезающий из машины, еле успел отдернуть ногу. Он как-то даже недоверчиво взглянул на Амазонку: рот приоткрыт, выражение лица – словно у школьника, застигнутого с отцовским «Пентхаузом» в руках.

Голос Монтаны был глубок и непреклонен.

– Уезжайте, Ричард.

– Только с женой, – наконец прорычал он, оправившись от испуга. – Вы украли ее, и я не уеду, пока не получу то, за чем приехал.

– Ее никто не похищал, Ричард, и вы знаете это так же хорошо, как и я.

Он побагровел.

– Вы, сучки, ненавидящие настоящих мужиков. Вы увезли ее и забили ей голову своим сучьим дерьмом, вы хотите, чтобы она стала такой же. Отдайте мою жену, а то я спалю это место вместе со всеми долбаными лесбиянками.

– Я не могу отдать вам то, что вам не принадлежит.

– Я трахну тебя, сука, – сплюнув, он махнул рукой своим дружкам, сидящим в машине. – Сюда, парни. Мы сделаем их прежде, чем они поймут, что происходит.

Выпрямившись, я освободилась от смертельного захвата Ниа, судорожно вцепившейся в мою футболку. Я взяла ее за руку: «Пойдем».

– Зачем? Куда?

– Мы остановим это, Ниа, прежде чем кто-нибудь пострадает.

Она уставилась на меня огромными как блюдца глазами.

– Мы? Кто мы?

– Пойдем.

Я повернулась и потащила молодую женщину за собой.

– Куда, черт, вы идете? – прошипела Пони, пытаясь дотянуться до меня.

Не обращая на нее никакого внимания, я упрямо шла вперед. Словно ощущая мое настроение, лошади немного попятились, освобождая мне дорогу. Выйдя из-за деревьев, я остановилась. Ричард увидел нас с Ниа и замер. Какое-то время он сверлил нас тяжелым взглядом, потом раздвинул губы в жестокой ухмылке и нарочито медленно выбрался из грузовика. Скрестив руки на груди, он произнес: «Черт, я всегда знал, что у этих сук яиц не хватит. Ты, женщина, тащи свою проклятую задницу в машину!» Мое сердце сжалось, когда я увидела, как съеживается Ниа перед этим капризом природы, по недоразумению называющимся мужчиной. Ее пульс участился, тело дрожало.

С угрюмого лица Ричарда исчезла ухмылка. Он нахмурился: «Ты слышишь, Ниа? Я сказал – в машину! Быстро!»

– Возможно, она боится, что вы снова изобьете ее? – холодно заметила Девушка-ковбой, сидя на лошади и глядя на этого урода сверху вниз.

– Закрой пасть, сука, пока я сам тебя не заткнул!

– Интересно посмотреть… – ухмыляясь, ответила Амазонка.

Явно пытаясь сдержаться, он повернулся к жене.

– Не заставляй меня подходить к тебе, Ниа. Твоя задница и так в полном дерьме из-за того, что мне пришлось тащиться сюда за тобой. Не выпрашивай еще больше! – его голос звучал участливо, почти ласково, но в глазах не было и намека на мягкость. Глубоко вздохнув, Ниа выпрямилась, выдернула свою руку из моей и сделала шаг вперед. Я почти испугалась, что она все же сделает то, чего он хочет. И тут до моего слуха донеслось нечто, весьма напоминающее «Нет». Вероятно, Ричард услышал то же самое, потому что глаза у него вдруг расширились, а челюсть отвалилась: «Чтооо???».

– Я сказала «нет», Ричард. Я очень сожалею, что заставила тебя проделать такой путь, но я передумала.

Не поверив собственным ушам, я уставилась на губы молодой женщины, словно пытаясь по их движению прочитать, точно ли это ее слова. Да, именно Ниа произнесла эту фразу, и голос был точно её, только в нем звучало еще нечто – какая-то новая нотка. Что изменилось? Может быть, отчаяние и то, что Ниа практически стояла на краю, придало ей сил?

Ричард тряхнул головой, словно прочищал уши. Он попытался надавить на молодую женщину: «Лучше бы я не слышал того, что ты промяукала, сучка».

– Я не вернусь к тебе, Ричард. Ни сейчас. Ни потом. Я… мне действительно жаль, что я позвонила. Уходи. Прошу тебя. Я не поеду с тобой. Все кончено.

Он сначала побелел, потом начал наливаться краской. Его лицо постепенно приобрело малиновый оттенок.

– Все закончится только, когда я захочу, ты, гребаная дырка!

В ярости стиснув кулаки, он оказался рядом с нами так быстро, что я даже не успела испугаться. Вместо этого я наблюдала, как он тянется к горлу Ниа, словно вознамерившись схватить ее и вытряхнуть из нее жизнь. Абсолютно рефлекторно моя рука метнулась навстречу и встретила его кулак. Медленно-медленно этот подонок стал поворачиваться ко мне, с выражением лица «не-могу-поверить-что-какая-то-баба-осмелилась…» Мои мышцы напряглись, но осознание того, что я должна выдержать этот натиск, иначе он покалечит Ниа, делало мою задачу если не легкой, то, по крайней мере, терпимой.

– Отпусти мою руку, хуже будет, подстилка чертова!

Прежде чем я смогла ответить, в мое плечо впились чьи-то стальные пальцы, и меня отбросило назад, прямо в объятия Пони.

– Ты любишь драться с женщинами, большой мужчина? – проревела Рио. – Почему бы тебе не выбрать кого-то, кто сможет тебе ответить, а?

Выдираясь из рук Пони, я не увидела, что Ниа уже загораживает собой другая Амазонка, чьего имени я не знала.

– Ну, давай, ты, стручок дешевый, ударь меня! – в голосе Рио явно звучала насмешка.

Очевидно, абсолютно сбитый с толку такой быстрой сменой действующих лиц, Ричард был способен только глупо мигнуть в ответ.

– Трус, – буквально выплюнула из себя Рио. – О чем задумался? Что, яйца в заднице залипли?

Она произнесла это очень громко, презрительно отворачиваясь от него и глядя в нашу сторону.

Я чуть было не закричала «берегись!», когда он резко сгруппировался и ринулся на нее, но Амазонке вполне хватило времени, чтобы спокойно развернуться и остановить его очень действенным способом: кулак Рио впечатался точнехонько ему в нос с такой силой, что он, спотыкаясь, отлетел на несколько шагов назад. Пальцы, которыми он прикрывал сломанный нос, быстро окрасились ярко-красным.

Его друзья наконец-то по достоинству оценили происходящее. Заклацали дверцы грузовика, и семеро мужчин попытались выползти на свет божий, демонстрируя окружающим свои свирепые физиономии. Правда, этот звук почти мгновенно сменился другим, гораздо более грозным – щелканьем одновременно взводимых курков. Дюжина Амазонок, как из-под земли появившихся из-за деревьев, направили дюжину винтовок на семерых идиотов, которые собрались было на помощь дружку-неудачнику.

– Представление окончено, мальчики, – произнесла Монтана, слегка растягивая слова. – Лучше вернитесь в машины. Вы же не хотите, чтобы койоты позавтракали тем, что от вас останется после того, как мы чуть-чуть постреляем?

Если бы не серьезность ситуации, я рассмеялась бы, глядя, как семеро здоровых лбов тихо и кротко скользят назад, в машины, слаженно, словно долго тренировались. Весь тестостерон, который играл в них, вдруг куда-то улетучился.

– Что ж… неплохо, неплохо… – добродушно заметила Рио после того, как последний из этих идиотов скрылся в грузовике. – Да… Мужества у твоих приятелей – через край, ничего не скажешь. Ну… может, в следующий раз… Вдруг найдешь друзей посмелее?…


В полной тишине ее смех показался оглушительным.

– Ну что, стручок гнилой, не хочешь отработать на мне парочку своих знаменитых апперкотов? Или боишься нокаута?

Ее мышцы немного напряглись под тканью рубашки, готовясь молниеносно отреагировать на любой его удар. Что-то, напомнившее мне хищное изящество Айс, мелькнуло в свободном, легком движении ее большого тела, в повороте головы.

– Чего же ты ждешь, здоровяк? Особого приглашения? Любишь тренироваться на женщинах? Отлично! Я – женщина. Ну, давай, ударь меня!

С гневным ревом Ричард кинулся на Рио, размахивая кулаками. Они сцепились и на несколько секунд застыли, словно не в силах определить, чья возьмет. Потом он все-таки достал ее, и голова Амазонки резко мотнулась от удара. Но торжествующая ухмылка Ричарда тут же поблекла, потому что мощный кулак Рио вышиб воздух из его легких и завтрак из желудка.

– Ну что, хватит, малыш? – усмехнулась Амазонка. – Или хочешь еще?

Через какое-то время он наконец пришел в себя. Кровь обильно сочилась из разбитого носа. Он помотал головой и заорал: «Последний раз говорю, Ниа. А ну садись в эту клятую машину, дрянь!»

Никто, по-моему, не удивился больше, чем я, когда молодая женщина, вырвавшись из объятий своей охранницы, вдруг медленно пошла к мужу. Она остановилась фута за два перед ним и протянула руку, словно хотела дотронуться до него. Но в последний момент, уже почти коснувшись рубашки Ричарда, ее рука застыла и опустилась. Ниа посмотрела на мужа: «Сожалею, Ричард. Но я не еду».

– Не о чем жалеть, потаскушка. Ты едешь. Это я тебе говорю. А ну быстро в машину! Двигай задницей, женщина!

Ниа медленно покачала головой.

– Нет. Уже нет. Ты никогда больше не ударишь меня, Ричард.

Он зло улыбнулся.

– Это ТЫ так думаешь, сучка!

Не знаю, что было у него на уме, но в этот самый момент его горячая речь была прервана. Самым замечательным способом. Ниа, скромная, жалкая, забитая Ниа от всей души всадила ему коленом точно между ног. Из горла Ричарда вырвалось тоненькое, невнятное курлыканье, он судорожно схватился за ушибленное место и, как подкошенный, рухнул на землю.

– Это тебе за сучку, ублюдок!

Она снова размахнулась, но на этот раз залепила коленом ему по лицу, заставляя опрокинуться на спину.

– А это за каждый раз, когда ты смеялся надо мной, орал на меня, объяснял, что я – пустое место!…

Нога поднималась и опускалась снова и снова, удары градом сыпались на Ричарда, а Ниа все выкрикивала и выкрикивала горькие слова, словно вколачивая в него все его грехи.

Я едва успела пошевелиться, а Рио уже, сделав два огромных шага, оказалась рядом с разгневанной женщиной и, сжав ее в своих могучих объятиях, быстро оттащила подальше от корчащегося на земле тела. Ниа кричала, не переставая, выплескивая накопившуюся ненависть.

Подошли еще две Амазонки, подтащили Ричарда к первому грузовику, открыли дверцу со стороны пассажира и запихали бесчувственное тело внутрь. Через какую-то долю секунды взревели моторы, и машины исчезли в клубах пыли и песка.

Тут же раздались торжествующие возгласы. Женщины вскидывали винтовки, крутили их над головами, кричали, выражая свое одобрение.

– Ты знаешь, это еще не конец, – произнесла Пони, стоя рядом со мной. – Он вернется. Не завтра, возможно не послезавтра, но скоро. Мы выиграли сражение, но война еще впереди.

– Я понимаю это, – согласилась я. – Но, по крайней мере, Ниа теперь знает, что такое – постоять за себя. А это – очень важная победа!

Усмехнувшись, Амазонка похлопала меня по плечу: «Это так, мой друг. Это так».

ЧАСТЬ 5

Если бы я была настоящим писателем, то дала бы этой главе название «Расцвет Ниа». Но все же я – не писатель, поэтому замечу только, что после того, как она нашла в себе силы успешно противостоять мужу, молодая женщина сильно изменилась: из пепла прошлого возникала новая Ниа, подобно Фениксу, поднимающемуся из огня. Конечно, не все изменения были таковы, что можно было сказать: «Здорово!», но, полагаю, в этом нет ничего неожиданного. Дело в том, что Ниа очень рано вышла замуж, и ее лучшие годы – как раз то время, когда подросток постепенно становится взрослым человеком – были потеряны из-за того, что она постоянно находилась под репрессивным и опасным давлением той тяжести, что именовалась ее мужем.

И, когда, наконец, тяжесть была сброшена, вес взят, Ниа словно вернулась туда, откуда начинала путь.

Подросток. Именно это определение подходило ей больше всего. Молодая женщина, которая раньше выполнила бы любую просьбу с робкой улыбкой и особенно не переспрашивая, вдруг начала задавать множество вопросов. Ее любимым выражением очень быстро стала фраза «Я не ваша собственность, поэтому не указывайте мне, что делать!».

В некотором смысле все происходящее с Ниа было легко объяснимо, учитывая то, через что ей пришлось пройти в прошлом. Еще раз повторю: изменения в ее характере были понятны, но, если честно, очень трудно переносимы. Пожалуй, только Монтана могла смотреть на нее так, как она смотрела на каждого из нас: с безграничным состраданием и терпением.

Кроме того, Ниа вдруг увлеклась Рио, к большому смущению последней. Молодая женщина повсюду ходила за Рио словно щенок-переросток, время от времени либо просила научить ее драться так, как дерется амазонка, либо предлагала свои услуги в выполнении различной хозяйственной работы. Она даже постаралась загореть как можно сильнее, только чтобы хоть немного походить на своего кумира.

«Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что я не была такой прилипчивой!» – невольно воскликнула я однажды утром, наблюдая, как Рио уже в третий раз пытается избавиться от непрошенной помощницы. «Никогда!» – пробурчала Криттер, сидя рядом со мной на кушетке. «И слава Богу!» – вмешалась Пони. – «Иначе нас вряд ли хватило бы надолго». «Хм, а ведь из них выходит такая славная парочка!» – явно ухмыляясь, добавила Корина. Расслышав последнее замечание, Рио посмотрела на нас. Выражение ее лица представляло собой редкостную смесь непритворного желания убить и мольбы об избавлении от преследующего ее «мучителя». Сжалившись над этой неуравновешенной, угрюмой, а иногда очень жестокой женщиной, но к которой, несмотря ни на что, я все же испытывала дружеские чувства, я встала с кушетки и, подойдя к Ниа, дотронулась до ее руки: «Пойдем. Помнишь, я обещала научить тебя ездить верхом?». Ниа повернулась, глядя на меня так, словно только что заметила, что я в комнате. «О… Да-да.» – Ее голосу явно недоставало энтузиазма. – «А… может в другой раз? Тут вот Рио собирается…»

– Единственное, что собирается сейчас сделать Рио, так это помочь мне разобраться с графиком охраны…» – скептически заметила Пони, встав рядом со мной. Увидев неподдельную заинтересованность в лице Ниа, амазонка нахмурилась и продолжила: «Такая скукотища… На самом деле… хм…». Тут на помощь Пони пришла Криттер: «Просто тоска… Каждый раз, когда я занимаюсь этим, я начинаю зевать!»

Со стороны кушетки раздался приторно-ехидный голос: «Вот как? А мне почему-то всегда казалось…». Четыре разъяренных взгляда быстренько убедили Корину прекратить свои размышления вслух, и, к нашему великому облегчению, беседа продолжилась уже без ее участия.

– Что скажешь, Ниа? Сегодня отличный денёк. Мы немного покатаемся, а когда вернемся, Рио уже закончит свою работу.

Молодая женщина посмотрела на Рио, которая закивала, на мой взгляд, даже слишком энергично.

– Неплохо. Думаю, это – хорошая мысль.

Моя задача – хоть как-то отвлечь Ниа от ее новой навязчивой идеи – была выполнена. Триумфально улыбаясь, я взяла её за руку и потащила наружу, оставляя позади трех благодарных и временно свободных амазонок.

Примерно так же прошли и следующие несколько дней. Рио пришлось весьма преуспеть в игре в прятки. Если бы она не была такой огромной, то, боюсь, я ни капли не удивилась бы, застав ее в одной из ванных комнат, забившейся куда-нибудь в уголок под сливную трубу, потому что, пожалуй, это было одним из тех немногих мест, где она могла бы получить хоть каплю уединения. И то, только потому, что Ниа просто еще не догадалась проявлять к ней внимание еще и там.

Быстро приближалось Рождество, и перспектива провести его без Айс постепенно сделала меня угрюмой и неприветливой. Чтобы не срывать ни на ком свое, прямо скажем, не самое лучшее в мире настроение, и не кусать те руки, которые кормят и защищают меня, я решила, что лучшим лекарством для меня могло бы стать уединение. По крайней мере до тех пор, пока я не найду ничего получше, чтобы избавиться от своей депрессии.

Я и Клео стали неразлучными друзьями. Каждый день, иногда с самого рассвета до заката, я уезжала на ней подальше в Аризонскую пустыню, с благодарностью впитывая в себя все те сокровища, которые только могла предложить эта земля. Там, в диких местах, где на много миль вокруг не ощущалось ничьего присутствия, я чувствовала какое-то странное умиротворение. Именно там я обретала свободу: пустыня помогала мне хоть на время снять с себя маску сердечности, перестать быть милой и веселой, убеждающей и утешающей и позволяла обратиться совсем к другой части моей души.

О, как я кричала на Айс, проклиная ее за то самоотверженное благородство, которое заставляло ее поступать так, как она поступает, принуждая страдать нас обеих! Даже тюрьма казалась мне теперь лучшим местом, чем то, где я оказалась теперь. После трех лет на свободе я стала смотреть на время, проведенное в Болоте с ощущением счастья, а не страха, ведь там мы были вместе. Меня пугали мои собственные чувства, но я не знала, что мне делать. Я не могла себе позволить поговорить об этом с кем бы то ни было из моих друзей, даже с Кориной. В конце концов, у каждой из них были свои трудности, и я вовсе не собиралась добавлять им проблем.

Однажды утром я возвращалась из конюшни после утренней прогулки и случайно увидела, как Ниа скользит в одну из легковушек, принадлежавших Амазонкам. Вероятно, она увидела меня в зеркало заднего обзора. Я как раз проходила мимо, когда молодая женщина ухватила меня за рукав, высунувшись в открытое окно машины. Мне пришлось остановиться.

– Эй, Ангел! К черту это ранчо хоть ненадолго… Хочешь со мной?

– Куда это? – спросила я, тщетно пытаясь высвободить из ее цепких пальцев свой несчастный рукав. Ниа усмехнулась: «Мексика…».

Я уставилась на нее: «Мексика? Как…».

– Ну, знаешь ли, – ответила она. – Это к югу от границы. Там еще все поголовно говорят по-испански и пьют текилу. Я вообще-то собиралась прокатиться одна, но, увидев тебя, решила, что ты могла бы…

– Я… уммм… не думаю, что напиться – хорошая сейчас для меня идея.

Ниа немного помедлила, внимательно глядя на меня, затем пожала плечами и завела двигатель: «Как хочешь. Мне здесь уже…».

– Нет, подожди! – я знала, что не могу позволить ей уехать. И уж точно не в Мексику, где она при необходимости даже объясниться вряд ли сумела бы. По крайней мере, я предполагала, что с испанским у нее бо-о-ольшие проблемы. Хотя, дело даже не в этом. По-настоящему меня волновали две вещи – её упоение недавно обретенной независимостью и вытекающая прямо из этого способность очертя голову кинуться в любую авантюру. Глаза Ниа сузились: «И что дальше?»

– Почему Мексика? Поближе никак?

– Шутишь? Посмотри вокруг, Ангел! Здесь всё мертво. Только пустыня, пустыня, пустыня… Мне осатанело сидеть просто так, и я хочу хоть какого-то действия. Так что извини, мне пора.

– Подожди, пожалуйста! Я… хмм… – я почесала шею, пытаясь быстро сообразить, как себя вести. – А почему бы и нет? Звучит-то, в общем, неплохо. Можно было бы действительно прокатиться куда-нибудь. Даже полезно. Знаешь, новые места, новые впечатления… Подожди, я только сбегаю за бумажником.

Вероятно, она что-то заподозрила, потому что какое-то время пристально смотрела в мои честные глаза, прежде чем неохотно кивнуть: «О’кей, только быстро. Если не вернешься через пять минут, я уезжаю одна».

– Спасибо! Туда и обратно! Мигом! – улыбнувшись, я отскочила от машины и побежала к дому.

Влетая в холл, я врезалась в Рио, которая, видимо, собиралась спокойно выйти. Думаю, в нормальной ситуации столкнуться с Рио – всё равно, что на полной скорости впечататься в кирпичную стену. Эффект тот же. Но не стоит сбрасывать со счетов мой очень даже приличный разбег. Я умудрилась так толкнуть эту гору, что мы обе по инерции проскочили всю гостиную, затем пришли в весьма ощутимое соприкосновение с кушеткой и только после всех мыслимых акробатических номеров приземлились на полу.

– Так-так-так… – весьма саркастично прозвучало откуда-то сверху. – Рио, прошу, открой мне свой секрет. Стоит тебе выйти прогуляться, как юные леди буквально падают в твои объятия.

Женщина-гора густо покраснела и попыталась отползти подальше от меня, словно я – огонь, и она только что получила обширный ожог первой степени тяжести. Затем Рио вскочила на ноги, и ее взгляд заметался по комнате: «Я… я… мне очень жаль, что…». Невольно рассмеявшись, я встала при помощи Корины: «Да все нормально, Рио! Это ты извини, что я врезалась в тебя».

– Что? Где горит? – в комнату влетела встревоженная Пони в сопровождении Криттер. Скользнув взглядом по комнате и убедившись, что всё на обычных местах, она уперла руки в бедра и подозрительно уставилась на нас, пытаясь сообразить, что, черт побери, случилось, и почему мы трое смотрим друг на друга несколько… ммм… взъерошено, что ли.

– Да нигде не горит, Пони! – поспешила я ее заверить. – Просто я… немного потеряла опору под ногами.

Мой выразительный взгляд заставил Корину подавить ехидный смешок чуть ли не раньше, чем он успел родиться. Из ступора нас вывел сигнал легковушки. Он живо напомнил мне, какого черта я понеслась в дом, словно чокнутая: «Пони, хорошо, что ты пришла. Мне нужна твоя помощь!»

– То есть?

– Ниа… Ей приспичило в Мексику, и отговорить ее невозможно.

– В Мексику? Зачем?

– Говорит, что ей надоело. Хочет развлечься. – Я сопроводила свой ответ весьма красноречивым жестом.

– Проклятье! Да она там и двух секунд не протянет!

– Знаю. Именно поэтому я и сказала ей, что тоже поеду, и помчалась искать тебя.

– Вот дерьмо! – четко высказалась Пони. – Рио, отправляйся к машине и задержи девчонку. Можешь даже сказать, что едешь с ней. Короче, – что угодно, только не отпускай ее, пока я не подойду.

– Ну нет, Пони, ты с ума сошла? Ты вообще помнишь, что я стараюсь лишний раз не сталкиваться с ней?!!!

– Рио… Просто сделай это, о’кей?

– Вот дьявол! – пробормотала Рио. – Будешь мне должна!

– Да-да-да, можешь записать на мой счет! Только иди к машине, ладно?

Душераздирающе вздохнув, Рио направилась к выходу, ворча что-то себе под нос.

После того, как хлопнула дверь, Пони повернулась к Криттер. Та пожала плечами: «Почему бы и нет? В конце концов мы все равно собирались туда за лекарствами». Я вопросительно посмотрела на амазонок. Криттер пояснила: «Понимаешь, в Мексике не обязательно иметь рецепт, чтобы получить лекарство. Ты просто идешь в ближайшую аптеку и берешь то, что тебе требуется».

– И вас не останавливают на границе? – удивленно переспросила я. Криттер усмехнулась: «Нет. Они просто предупреждают, что ты не можешь ездить чаще одного раза в месяц, но обычно никто не помнит, когда ты проезжал, так что…».

– Хм. Интересно.

– А так как мы все равно планировали ехать за лекарствами, почему бы нам не убить двух зайцев одним выстрелом?

– Отлично! Только дайте мне взять бумажник, и я – в машине!

– Постой, Ангел, – заявила Пони, увидев, как я направилась к лестнице. – Мы сами присмотрим за Ниа, а ты останешься здесь.

Я медленно развернулась и подошла к ним: «Ты хочешь сказать, что я не могу поехать?» Амазонка вздохнула: «Ангел, я и спорить не буду. Не хочу тебя огорчать, но факты таковы, что… Пойми, с твоей… ммм… мастью тебе даже не надо писать на лбу «американский турист»… А их там любят примерно как мух на конской заднице.

– Отлично сказано, Пони, – с отвращением сказала Криттер, – спасибо за образность!

– Эй, я вообще-то серьезно. Так и есть, и ты сама это знаешь.

– А как насчет нее? – спросила я, ткнув пальцем в Криттер.

Пони нахмурилась: «С ней все в порядке».

– Да? И каким же образом? Она вроде бы тоже блондинка…

Пони снова вздохнула: «Криттер, объясни ей!»

– Да я бы объяснила, если бы знала, что именно…

– Чертовы блондинки! – пробормотала амазонка и через мгновение вскинула руки, признав свое поражение. – Блондинки!!! – все, что она произнесла. Забавно только, как это она смогла заставить обычное в общем-то слово прозвучать подобно самому изощренному ругательству.

Но ведь смогла же!

Так как все мои познания о Мексике основывались исключительно на воспоминаниях о медовом месяце и на эпизодах из «Лодки Любви», я ожидала увидеть сказочную страну, омытую ослепительно-синими карибскими водами. Как я ругала себя, спускаясь к машине, за то, что не подумала о купальнике!

Тем ощутимее была разница между моими грезами и реальностью. Сначала я удивилась, когда мы пересекали границу. Если честно, то я ожидала увидеть мрачных охранников, вооруженных до зубов и со свирепыми рычащими псами на поводках. Вместо этого – обычный турникет. Автоматический. И ни души вокруг. Вероятно, в этой части Мексики никого не интересовало, что вы ввозите с собой, скорей уж – что вывозите.

Второе потрясение ожидало меня почти сразу после пересечения границы. Причем, потрясение такого рода, что мне вдруг захотелось развернуться обратно. Вместо белых песчаных берегов и красивых загорелых тел передо мной открылась картина, достойная Тимоти Лери: буйство красок, слишком резкие звуки, улочки, по которым практически невозможно проехать на машине, множество убогих лавчонок и торговцев со своим нехитрым скарбом, – одно и то же, куда ни глянь. Темнокожие мужчины в поношенной одежде на ломаном английском пытались любым способом соблазнить ничего не подозревающих американских туристов расстаться со своими кровными долларами. Кстати сказать, Пони оказалась совершенно права. Со светлыми волосами и белой кожей я, словно магнит, притягивала к себе внимание всех этих торговцев, независимо от того, как быстро я пыталась идти. Меня прижимали, тянули, подталкивали, как бы незаметно я ни старалась проскользнуть. В конце концов, у меня сложилось впечатление, что я не только забыла одеться и иду в чем мать родила, так еще и прицепила к груди табличку со светящейся надписью: «простофиля». Предел наступил в тот момент, когда два продавца, пытаясь всучить мне пончо якобы ручной работы, сделанные скорее всего где-нибудь в Тайване, схватили меня за руки и принялись играть в перетягивание каната, причем канатом им служила я. Рио положила этому конец ее собственным, особым способом запугивания особей противоположного пола. Она словно превратилась в мощный таран, таща нас через рыночную площадь, стряхивая с меня цепляющихся торговцев и что-то при этом вопя на испанском. Когда же мы, наконец, благополучно преодолели запутанный лабиринт киосков, лавочек и лавчонок всех мастей, мне показалось, что мы попали из огня да в полымя. Глядя вокруг, я чувствовала себя зажравшимся американским обывателем, не знающим реальной жизни. Ничем не прикрытая бедность, нищета в ее абсолютном проявлении смотрела на меня слепыми окнами полуразрушенных лачуг, глазами оборванных, полуодетых, босых людей. Я вдруг ощутила свою вину за то, что столько дней провела, жалея себя в то же самое время, когда эти люди могли только мечтать о такой жизни, как вела я. Непрошенные слезы были готовы вот-вот прорваться наружу, и я быстро опустила голову, чтобы не привлекать внимания к своему состоянию. «Пошли!» – раздался рядом голос Пони, и она потащила меня вниз по узкому переулку: «Прямо за углом есть аптека. Нам туда». Нищие заполняли улицы – язвы и шрамы на лицах и телах, некоторые стояли совсем близко с аптекой, в которую мы направлялись. Лекарства были здесь, за стеклом, но… как лекарства могли помочь этим несчастным, если им не на что их купить? Слезы слепили меня, и, если бы не Пони, я бы упала. Я немного повернула голову и, сквозь туман, застилающий глаза, увидела Ниа. Она выглядела испуганной. Это место явно вызывало у нее отвращение, и молодая женщина судорожно вцепилась в Рио, которая на этот раз даже не пыталась высвободиться. «Мы должны помочь им», – прошептала я Криттер, сострадательно поддерживающей меня за талию. – «Нельзя оставить их вот так, здесь… Кто-то же должен что-то сделать».

– Мы помогли бы, Ангел, если бы это было в наших силах. Но, боюсь, в мире просто не хватит денег, чтобы всё исправить. Мы делаем то, что можем, хотя этого всегда недостаточно.

– Боже! – только и ответила я, содрогаясь.

Сама аптека была чистой, прохладной и удивительно современной. Женщина за прилавком приятно улыбнулась, когда мы зашли, и с энтузиазмом приветствовала Рио, очевидно, помня ее прошлое посещение. Тщательно накрашенная, в чистой, выглаженной одежде, она выглядела здесь, среди бьющей в глаза нищеты, столь же неуместно, как электронные часы, висящие высоко на ветвях дерева. Мне захотелось спросить у этой женщины, откуда у нее берется смелость так хорошо одеваться и сытно есть, когда рядом – прямо за дверью – люди страдают и умирают от голода и болезней. Но какой-то части меня не хватило решимости, что ли, и я стояла молча, проклиная себя и чувствуя свою вину остро, как никогда в жизни.

Сделка была завершена очень быстро, и даже прежде, чем я успела сообразить, что это, в моих руках оказалась коробка с лекарствами. Пони, Криттер и Рио тоже нагрузились такими же коробками. Рио вышла первой, а затем сделала то, чего я не забуду, даже если мне суждено прожить еще лет сто.

Она остановилась.

Осторожно поставила коробку на землю.

А потом… потом вдруг позвала несчастных, что так и толпились недалеко от аптеки. Они подходили ближе и ближе, с робкими улыбками, со слезами в глазах, и я, наконец-то, за все время пребывания в этом городе, увидела настоящие человеческие лица. Понимаете, они стекались к ней, словно к Спасителю, протягивая грязные, дрожащие руки, стараясь коснуться ее лица, волос или краешка одежды. Эта громадина, эта суровая женщина, которая могла бы убить одним хорошим ударом, называла каждого по имени, обнимая одних, целуя в обветренные щеки других, пожимая руки третьим. И хотя я не понимала ни слова, в своем сердце я точно знала, что являюсь свидетелем истинного чуда. Когда же Рио поприветствовала всех, она встала на колени, раскрыла коробку и начала раздавать только что купленные лекарства людям, собравшимся вокруг нас. Казалось, она абсолютно точно знала, кому что необходимо, каждый ее жест сопровождался добрым словом или теплой улыбкой. Не было никакой толчеи, никакой борьбы; все терпеливо ждали, чтобы получить то, что она для них приготовила. Когда первая коробка была опустошена, пришла очередь остальных. Мы помогали раздавать лекарства тем, кто в них более всего нуждался, выслушивая в ответ нехитрые слова благодарности. На мой взгляд, я не была достойна такого отношения к себе, но принимала тепло, льющееся из сердец, от имени Рио. Мы уже почти закончили, когда я почувствовала, как кто-то дернул меня за штанину. Я посмотрела вниз и увидела улыбающуюся маленькую девочку. Я присела на корточки, чтобы ей было удобно, и попыталась спросить, в чем она нуждается. Ее тонкие ручонки обвились вокруг моей шеи, маленькое тело крепко прижалось к моему, и она нежно поцеловала меня в щеку. «Спасибо», – вдруг прошептала она на ломаном английском языке, и застенчиво отбежала к матери, стоящей неподалеку. Хорошо, что Рио поддержала меня в этот момент!

Потом раздались крики «muchas gracias!», и толпа постепенно рассеялась, растеклась по узким улочкам, оставив нас одних. Я посмотрела на Рио с каким-то новым чувством, чувством искреннего уважения. В моих глазах сияло восхищение этой необыкновенной женщиной. Она же, вдруг смутившись, сильно покраснела и тихонько улыбнулась мне, прежде чем поднять последнюю оставшуюся коробку и позвать нас дальше.

И на сей раз, я охотно последовала за ней, получив урок и став в чем-то мудрее, понимая, какой драгоценный подарок был мне сегодня сделан.


***

Какое-товремя, как мне показалось, мы просто бесцельно петляли по узким, извилистым улочкам, а затем Рио вывела нас в старую, но, как ни парадоксально это звучит, гораздо лучше содержащуюся часть города: чистые, отремонтированные здания, освещенные витрины, на которые приятно было смотреть, привлекательные запахи, доносящиеся изнутри. К одному из таких зданий Рио и подвела всю компанию. Я невольно улыбнулась, заходя под яркий, разноцветный тент – то, что нужно! Прохладный, полутемный бар выглядел весьма соблазнительно. Правда, заполнен он был исключительно мужчинами, чье внимание в эту минуту было занято футболом: по нескольким телевизорам, расположенным над стойкой, как раз передавалась какая-то игра. Многие из них обернулись посмотреть, как мы заходим и, надо признать, некоторые взгляды показались мне уж слишком пристальными. Что ж, с Рио и это не стало проблемой. Ее угрюмый, мрачный вид быстро пояснил любопытным, что игра в футбол – гораздо более важная вещь, чем разглядывание женщин.

Думаю, впервые в их жизни!

Бармен, невысокий, полный, приветливый мужчина с копной черных волос и усами, скрывающими чуть ли не половину лица, быстро вышел из-за стойки и подвел нас к большому пустому столу, все время при этом что-то тараторя по-испански. Вероятно, только Рио его и понимала. После того, как мы уселись, он удалился, но почти сразу вернулся с несколькими листами меню, двумя бутылками текилы, шестью стаканами, лимоном, порезанным на тарелке и солью.

«Отлично! То, что надо!» – закричала Ниа, потянувшись к одной из бутылок. Рио ловко перехватила текилу, быстрым движением скрутила пробку и, пройдя вокруг стола, наполнила стаканы почти до краев, а потом снова села на свой стул. Если честно, мне пришлось подсмотреть, что нужно сделать с солью и лимоном, после чего я просто скопировала действия амазонок и была готова, когда Рио подняла стакан: «Ну что, леди, поехали!»

Смеясь, мы лизнули соль и залпом выпили. Хм. Из моих глаз чуть не хлынули слезы, настолько сильно было ощущение, что я вдохнула чистый огонь. Быстро хлопнув стаканом о стол, я схватила ломтик лимона и запихала в рот, благодаря бога, когда его кислота хоть немного смягчила действие ракетного топлива, обжигающего мои бедные внутренности. Но, какова бы ни была моя реакция на этот замечательный напиток, ей все равно не сравниться с действиями Ниа. Молодая женщина сползла вниз, и теперь полулежала на столе, пытаясь вдохнуть, пока остальные наблюдали за происходящим. Однако, как только дыхание восстановилось, она схватила бутылку, наполнила стакан и опрокинула в себя прежде, чем кто-то смог ее остановить. На сей раз Ниа постаралась сделать вид, что текила ей нипочем. Выпив, она откинулась на спинку стула, вытерла губы тыльной стороной ладони и ухмыльнулась нам: «Отттличнооооо…».

Пони и Криттер просто покачали головами и убрали бутылку подальше от молодой женщины. А вот у Рио был такой вид, словно ей срочно необходимо придушить кого-то, причем кого-то, сидящего слева от нее. К счастью для Ниа, вместо этого она предпочла выпить.

Насколько я себя знаю, мне еще никогда не удавалось чувствовать себя спокойно и уверенно в толпе мужчин, тем более таких, как в этом баре – возбужденных и буйных. Тем удивительнее было то, что я умудрилась постепенно расслабиться, пока день плавно сменялся сумерками. То ли на меня так подействовал замечательный обед, который нам подали, то ли еще пара стаканчиков текилы – не уверена, но… В конце концов, всё шло неплохо а я всегда считала, что дареному коню в зубы не смотрят. Короче, я решила слишком не задумываться и просто отдыхала.

Мои друзья тоже, по-видимому, не испытывали особых душевных терзаний. А уж что касается Ниа… Та вообще смотрела на мир сквозь полуприкрытые, налившиеся кровью глаза, а пьяная, глуповатая ухмылка, казалось, прописалась на ее лице на постоянное место жительства.

Разговор за столом уже перешел в ту стадию, когда любая нелепица кажется звучащей абсолютно естественно. Я, правда, в основном молчала и была довольна тем, что могу просто сидеть и расслабляться, наслаждаясь отдыхом и хорошим настроением, которое в последнее время не так уж часто меня посещало и еще реже задерживалось надолго.

Семеро мужчин, один из которых был даже огромней Рио, вошли в бар, причем на их физиономиях ясно читалось желание поразвлечься. Я невольно напряглась и, если честно, была рада видеть, как насторожились мои амазонки. Только не Ниа, конечно, которая слишком далеко ушла от реальности и больше всего напоминала сейчас тряпичную куклу.

– Кажется, у нас проблема, – пробормотала Криттер, наклоняясь ко мне. Да уж, факт очевидный.

– Может, стоит уйти? – тихо ответила я.

– Ты права, – она повернулась к Пони и показала ей на дверь. Та кивнула и попыталась растолкать практически бесчувственную Ниа: "Просыпайтесь, мисс Веселье, пора домой". Приподняв голову от стола, Ниа посмотрела на нас мутным взглядом: "Ч-что?"

– Мы уходим.

Это заявление ее разбудило: "Как домой? Да вы что, вечеринка только начинается!" И, словно в доказательство сказанному, схватила вторую (или уже третью?) бутылку текилы, поднесла ее к губам и одним большим глотком уничтожила чуть ли не четверть содержимого.

– Ну давайте, мы же взрослые девочки! Выпьем! Вы что, Рождества решили дождаться?

Громко смеясь над собственной шуткой, она грохнула бутылкой об стол. И это ее "замечательное" действие, к сожалению, привлекло внимание кучки уродов, которые, войдя в бар, пытались протиснуться к стойке.

– Что-то мне это забавным не кажется, – прошептала Криттер, когда они резко изменили траекторию и направились прямиком к нашему столу.

– Тебе никто не говорил, что у тебя врожденный дар преуменьшения?

Она усмехнулась: "Пару раз".

– Ну… Хорошо, что не я первая.

Секунду спустя ручища размером с хороший булыжник зацепила со стола бутылку Ниа и, через мгновенье, вернула ее обратно, уже без капли спиртного. Всё это сопровождалось громкой отрыжкой, такой отвратительной, что всех передернуло.

– Эй, – заорала Ниа, когда донышко бутылки коснулось стола, – Закажите себе собственную выпивку, вы!…

С этими словами она обернулась с намерением разглядеть того нахала, что посмел… Ей пришлось откинуться назад и задрать подбородок выше носа, чтобы окинуть взглядом тушу, возвышающуюся над столом: "Ничего себе! Вот это куча дерьма!" Пьяное хихиканье мисс Веселье резко прекратилось, когда стоящий мужчина схватил ее сзади за рубашку, легко приподнял со стула, еще раз рыгнул в лицо своей жертве и швырнул ее прямо в лапы приятелей. Затем его внимание переключилось на нас.

Губы мужчины презрительно скривились, но Рио тут же стерла ухмылку с его физиономии, ударив точно в челюсть. Парни были вынуждены выпустить Ниа, когда туша "предводителя команчей" врезалась точнехонько в середину собственного войска. Ниа проворно скользнула вперед, и Рио, не особенно миндальничая, пихнула ее за свою необъятную спину. Мы же встали вокруг, приготовившись обороняться. Вытирая кровь с разбитых губ тыльной стороной ладони, мужчина улыбнулся. И, могу поклясться, я уже видела подобную улыбочку: Айс улыбалась так в некоторых ситуациях – холодно и опасно, словно акула, которая собралась закусить трясущимся от страха тюленем. Ну… или в нашем случае – трясущейся тюленьей семейкой.

– О, дерьмо! – выдохнула Криттер.

Вообще-то, по габаритам они нас превосходили, и намного (не считая, конечно, Рио). Как обычно в подобных ситуациях (вероятно, я произвожу впечатление скромной и робкой леди) мне достался самый щуплый противник. Может, такое распределение сил и должно было бы заставить мое эго возмутиться, но вместо этого я поблагодарила господа бога за покровительство и постаралась встретить опасность убедительным ударом, когда это чучело решило вцепиться в меня. Ну уж нет! Для того чтобы сграбастать Ангела, нужен кто-то посильнее, черт побери!

Взгляд, который он подарил мне после того, как наткнулся на мой кулак, должен был, по идее, повергнуть меня в ступор, но… увы! Вопреки его стараниям, этого не произошло.

Тут мимо моей головы просвистел стул и, когда я обернулась, я увидела, что весь бар превратился в поле битвы, наполненное летящими телами и не менее крылатой мебелью.

Так как мои друзья, похоже, неплохо справлялись с ситуацией, я, сжав кулаки, полностью сконцентрировалась на защите себя и Ниа от подхлестываемого тестостероном ублюдка, который направился к нам. Удивительно, но это было не так уж сложно: мои мышцы так естественно и точно реагировали на все команды мозга, словно я была рождена для хорошей потасовки.

Драка была в самом разгаре, когда какой-то парень влетел в бар, пытаясь перекричать вопли удалых бойцов. Единственные слова, что мне удалось расслышать – "хватит!", "друзья" и "полиция!". Надо сказать, это оказалось действенным лекарством. Драка прекратилась как по волшебству. К сожалению, несколько ублюдков слишком хотели продолжить развлечение. Один из них воспользовался мирной передышкой и, что есть дури, ударил Рио в челюсть. Я посмотрела на нее как раз вовремя, чтобы увидеть, как из ее глаз буквально посыпались искры прежде, чем она сползла на пол, потеряв сознание. А дальше – всё как в замедленной съемке. Я попыталась заслонить бесчувственное тело нашего Геракла своим собственным и, естественно, отвлеклась от "грозной" Ниа. Потому лишь успела заметить краешком глаза, как та схватила со стола чудом уцелевшую бутылку за горлышко и промчалась мимо меня с воплем "Ах ты, сукин сын!". Прежде, чем я успела затормозить это стихийное бедствие, она разбила своё оружие об голову придурка, напавшего на Рио. И тут же – четкое ощущение, что на меня рухнула стена, и я внезапно оказалась похороненной заживо: снизу – бесчувственное тело амазонки, сверху – туша вырубленного бутылкой ублюдка. Точь-в-точь как отбивная в большом гамбургере. У меня потемнело в глазах, а воздух ну никак не хотел набираться в легкие. Это длилось секунду, а может и год, но когда, наконец, с меня стащили эту груду мяса, я испытала искреннюю радость от того, что все еще способна дышать свободно. Я буквально заставила себя подняться и стояла, наблюдая за Пони, которая, в свою очередь, испуганно вглядывалась в мои глаза: "Ты в порядке, Ангел?" Ее голос донесся откуда-то издалека, словно она обращалась ко мне с другого конца длинного туннеля. Но, тем не менее, хорошая порция кислорода уже начала прочищать мои мозги, поэтому я кивнула.

– Ты уверена? Сколько пальцев?

– Хм… Семь?

Моя слабенькая шутка только добавила паники в ее встревоженный взгляд. Чтобы не пугать ее еще больше, я взяла ее за руку: "Все нормально, Пони. Правда. Вот только немного отдышусь…"

В этот момент бармен, который благополучно переждал столпотворение за баром, подбежал к нам, бормоча так быстро, что моя бедная голова закружилась снова.

– Что он говорит?

– Здесь есть запасной выход. Он просит нас уйти до прибытия полиции, – ответила Криттер, держа брыкающуюся Ниа. – Черт, Ниа, прекрати!

– Отпусти меня! – прошипела Ниа, удваивая свои усилия.

– Ну нет. Мы уходим.

– Мы никуда не пойдем без Рио!

– Она с нами, – заявила Пони, поворачиваясь ко мне. – Поможешь? Рио слишком тяжела для меня одной.

– Командуй!

– Ты – за ноги, я – за руки. Придется тащить ее.

– Слишком поздно! – вдруг закричала Криттер буквально за долю секунды до того, как двери распахнулись и в бар влетели полицейские.

– Дерьмо! – хмыкнула Пони, отпуская руки Рио и поднимая свои собственные.

Эта емкая реплика подвела итог нашей замечательной вечеринки.


***

– Ох, как мне паршиво!

– Сортир под боком! Проблюйся!

– Не знаю, почему ты так по-свински ко мне относишься. Если бы не я, та горилла надрала бы тебе задницу.

– Если бы не ты, мы бы не оказались в этом гребаном дерьме!

– Кто сказал?

– Я.

– А ты что, господь бог?

Закрыв глаза, я прислонилась к цементной стене. Дом, милый дом! Опять тюремная камера. Хотелось надеяться, что это временные неудобства. Рио и Ниа грызлись с тех самых пор, как женщина-гора пришла в себя. Если честно, то мне очень хотелось, чтобы они заткнулись прежде, чем я сделаю кое-что, действительно оправдывающее мое пребывание в местной каталажке. Словно прочитав мои мысли, Криттер наклонилась и прошептала: "А интересно, сколько здесь дают за убийство?"

– Я всё слышу, – угрюмо прорычала Рио и насупилась еще больше.

Что-то пощекотало мне руку, и я открыла глаза как раз вовремя, чтобы разглядеть таракана размером с воробья, который пронесся по мне в поисках более гостеприимного места. "Ненавижу насекомых!" – прошипела я сквозь зубы.

– Добро пожаловать в отель "У Таракана". Гостей регистрируют, но не проверяют.

– Совсем не смешно, Ниа, – заметила Криттер.

– А жаль!

Я посмотрела на Криттер: "Знаешь выражение: "желай осторожней – вдруг исполнится"?

– Угу.

– Напомни мне, когда мы отсюда выйдем, сделать такую татуировку на лбу.

– Легко вам говорить, – вставила Пони. – Вы хоть освобождены не условно. А вот мы с Криттер, если не найдем способ безболезненно выбраться отсюда, окажемся в Болоте быстрее, чем пуля просвистит.

– Мы выйдем отсюда, – ответила я с уверенностью, которой отнюдь не испытывала.

Она подскочила к решетке, чтобы лучше видеть меня: "Да? Интересно как? Ну-ка, ну-ка…"

– Пони, успокойся, – попыталась урезонить ее Криттер. – Вовсе не вина Ангела в том, что мы здесь оказались!

Вздохнув, Пони села: "Да знаю. Вот черт! Я только вышла из тюрьмы, и очень не хочется вернуться туда так скоро!" Снова вскочив, она принялась нервно расхаживать по камере.

Я еще раз осмотрелась. Три цементных стены позади меня, вероятно, знавали лучшие времена: когда-то они даже были покрашены, вот только цвет… За давностью лет он постепенно превратился в тот непередаваемый грязно-бежевый, который почему-то встречается только в тюрьмах и дешевых мотелях. Четвертую стену заменяла решетка, навеявшая воспоминания, с которыми я отчаянно пыталась бороться.

Всю длину одной из стен занимали грубо оструганные деревянные нары, а в дальнем углу располагалась местная модификация туалета. По влажному цементу, как на плацу маршировали туда-сюда целые отряды тараканов, жуков и еще каких-то жуткого вида созданий, которых и идентифицировать-то не хотелось. Вместо того в голове крутились мысли совсем о другом: что с нами будет? Выберемся ли мы из той дыры? Увижу ли я Айс снова?

Звук, который издала Ниа, выплескивая на свет божий содержимое своего желудка, заставил меня немного отвлечься от того безумия, что крутилось в голове.

– Слушай, но ведь Монтана знает, где мы? – спросила я Криттер, уставившуюся на Ниа с выражением глубочайшего отвращения на лице.

– Что? А… Ну да. Пони ее предупредила, что мы вернемся самое позднее к полуночи.

Вздохнув, она посмотрела на часы: "Вот именно сейчас…"

– Значит, как только Монтана поймет, что нас нет вовремя, она начнет поиски, ведь так?

– Так то оно так. Но лучше бы нам слинять отсюда до того момента, когда она объявится, – ответила Пони, всматриваясь в полутемный пустой коридор.

– Почему это?

Амазонка повернулась с таким выражением лица, словно у нее только что случился сердечный приступ: "Ох, Ангел, на ее ранчо слишком много мест, где можно похоронить пару-тройку трупов!" Я рассмеялась: "Да ну, Пони, она вовсе не так ужасна!"

– Нет, – согласилась Пони, кивнув, – Она еще хуже.

– Хуже, чем пожизненное заключение в этой чертовой дыре?

Всё с тем же выражением лица Пони отвернулась к решетке и снова уставилась в пустоту коридора.


***

Должно быть вскоре после мрачного пророчества Пони я заснула, потому что, когда вновь открыла глаза, обнаружила, что стиснута между стеной и Криттер, громко храпящей и пускающей слюни на мою рубашку. Зевнув и тут же обругав себя за это (ну и запашок!), я мягко сдвинула голову амазонки с плеча и постаралась оторвать свое уставшее тело от нар. Пони так и не заснула. Она по-прежнему стояла у решетки, вглядываясь в темный коридор.

– Доброе утро, – прошептала я.

– Привет! Хорошо спалось?

– Ну… как тебе сказать… Который час?

– Чуть больше четырех, – ответила она, даже не посмотрев на часы.

Я вздохнула: "Монтана, наверное, нас ищет".

– Именно это меня и беспокоит!

Зевнув еще раз, я потерла спину и тоже подошла к решетке: "Интересно, во сколько здесь начинаются хоть какие-то движения?" Как будто в ответ на мой вопрос вдруг ярко вспыхнули лампы, заставив меня прикрыть воспаленные глаза. Пока я их терла, я услышала грохот ключей, лязг открываемой двери и топот нескольких пар ног, вступивших в длинный коридор.

Шаги приближались, и я увидела, как еще больше напряглась Пони. Мне даже показалось, что ей не хватает воздуха, чтобы свободно дышать.

– Что это? – спросила я, чувствуя, как в районе желудка что-то неприятно зашевелилось. Амазонка повернулась. Ее глаза расширились, а лицо стало белым, как недавно выстиранная простыня: "Помнишь, мы говорили о том, что лучше: Монтана или пожизненное заключение в той дыре?"

– Да. И?…

– Пожизненное… – Пони судорожно сглотнула. – Пожизненное – это неплохой выбор.

ЧАСТЬ 6

– Что происходит?! – вскрикнула я, прильнув к железным прутьям вывернув до предела шею, стремясь как можно лучше разглядеть холл, который теперь был залит ярким светом. Но всё, что мне удалось различить – лишь неуклонно приближающиеся к нам тени.

– Это сейчас не так важно. Лучше помоги мне всех растолкать.

– Но… – Пони резко перебила меня, схватив за руку и быстро оттащив от решетки. Подчинившись неизбежному, я принялась расталкивать Криттер и Ниа, в то время как Пони занялась Рио.

С Криттер не было никаких проблем. Легкий толчок, и она уже на ногах – готовая к действиям. С Ниа же абсолютно другая история. Пытаться разбудить её, было всё равно, что пытаться разбудить труп. Иными словами, совершенно бесполезно.

Окончательно проснувшись, Рио перехватила инициативу в свои руки, стащив Ниа со скамейки и поставив её, если можно так выразиться, на ноги. После чего она принялась хорошенько ее трясти, дожидаясь когда молодая женщина сможет стоять более или менее самостоятельно. В этот момент было совершенно непонятно, кто же из них более зелен: Пони, выглядевшая так, будто провела всю ночь на дне бутылки, или Ниа, которая именно этим и занималась.

Стоя спиной к решетке, я слушала приближающиеся шаги, которые раздавались всё ближе и ближе, до тех пор, пока не замерли где-то совсем рядом. Грохот ключей, и последовавший затем скрип открывающейся двери. Протестующе взвизгнули заржавевшие петли. Развернувшись на пятках, я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть нескольких вошедших внутрь охранников. В руках они держали наручники и цепи. Очутившись в камере, они быстро рассредоточились, окружив нас пятерых со всех сторон. Их лица были абсолютно бесстрастны.

– Иисус

Этот вскрик, сорвавшийся с губ Криттер, заставил меня отвлечься от созерцания одного из охранников, довольно уродливого мужчины со страшным шрамом на лице, и, следуя её взгляду, вновь перенести внимание на вход в камеру. Если жене Лота было достаточно одного взгляда, чтобы превратиться в соляной столп (прим. перев. – из Ветхого Завета, разрушение Содома и Гоморры), то я с одного взгляда превратилась в скалу. Всё во мне застыло, сердце, лёгкие, мускулы, даже кровь в венах. Атомная бомба могла бы разорваться в этот момент всего в дюйме от меня, а я бы этого даже не заметила. Передо мной, подобно кадру черно-белого кино, стояла моя жизнь. Начиная с надвинутой низко, на самые глаза кепки и заканчивая носками её хорошо отполированных ботинок, с кобурой, приделанной к широкому ремню, который опоясывал её стройные бедра подобно райскому Змию, и глянцевой загорелой кожей, обтянутая вся с ног до головы чьей-то талантливой рукой во все оттенки коричневого, она была похожа на ожившую фантазию любой плохой девчонки.

И хотя я не могла видеть её глаз, я точно знала, что они отливают серебром, подобно солнечным очкам, которые их скрывали. Сжатая челюсть и напряжение, излучаемое её телом, отражали эмоции, которые могли видеть только глаза, умеющие читать то, что скрывается за просто (если вообще к ней можно было бы применить термин «простой») внешностью.

Гнев. И что-то ещё. Что-то большее.

Страх.

Не за себя. Никогда за себя.

Когда кто-то уверен в том, что жизнь дала ему взаймы совсем немного времени, такие вещи, как страх боли, смерти или плена, перестают оказывать на них какое-то сильное влияние. Однако, страх за тех, кто им по-настоящему дорог, становится основной силой, направляющей их по жизни. Этот принцип вдвойне верен для женщины, которая разделила со мной мою душу. Я вижу это в её глазах каждое утро, когда она думает, что я ещё сплю, и ослабляет свою бдительность на эти несколько драгоценных мгновений. Я вижу это каждый раз, когда мы занимаемся любовью и её руки тянуться ко мне, чтобы прижать меня как можно ближе, так, как если бы я была самым драгоценным существом на земле. Я также вижу это каждую ночь, когда мы проскальзываем под холодные, ароматные простыни, покрывающие нашу кровать, и она нежно целует меня, а затем крепко прижимает к своему телу, чтобы успокоить и защитить от ночных кошмаров. Я знала, что точно такой же взгляд был в её глазах и на этот раз, пусть даже и скрытый за стеклами очков, которые были на ней. Я знала это также хорошо, как знала собственное имя и звук биения своего сердца, который будто бы звучал у меня в ушах. Там, где другие видели лишь гнев, я видела страх, и возможно поэтому, не боялась.

«Formaciуn y asimiento fuera de sus muсecas. No intente cualquier cosa estepido o usted moriro.» Я была поражена тем, как звучали из её уст эти иностранные слова. Они струились, словно теплый мед. И хотя из того, что она говорила, я не понимала ни единого слова, я была восхищена. Не столько звучанием её голоса, сколько теми словами, которые она произносила и тем, что за ними скрывалось.

Остальные образовали нечто наподобие линии и выдернули меня в самую середину. Мои запястья были грубо подняты вверх и скованы.

В то время как мы стояли подобно солдатам, выстроившимся на плацу перед своей Королевой, тюремные охранники обмотали цепи вокруг наших талий и прикрепили к ним наши, уже скованные запястья. После чего нас всех сцепили вместе и ещё до того, как я поняла, что собственно произошло, нас в полном молчании вывели, одного за другим, из камеры и провели вдоль довольно длинного и невзрачного коридора. В том же порядке нас провели через всё здание и вывели навстречу утреннему рассвету. Хотя воздух снаружи и был весьма холодным, довольно высокая температура, излучаемая телами моих сотоварищей, подогретых страхом, держала и меня саму подрумяненной. Но если бы моя кожа и была холоднее льда, это бы не имело абсолютно никакого значения. Да и какой силой могли обладать подобные вещи, когда всего в нескольких шагах от меня стояла женщина, которая навсегда похитила моё сердце? Потом мой взгляд упал на пыльный, побитый фургон, на котором была изображена эмблема какого-то департамента мексиканского правительства. Двое из охранников распахнули задние двери, и одним легким движением подбородка Айс снова заставила нас идти вперед. Я немного замешкалась, забираясь внутрь, но её сильная рука на моей спине замедлила мои шаги и запечатлела её прикосновение, как отметку, на моей коже. Когда наконец мы все оказались внутри и расселись по узким скамейкам, расположенным вдоль стен фургона, двери захлопнулись, и мы оказались запертыми в кромешной тьме.

Одновременно раздались пять резких выдохов.

– Мы – покойники, – мрачно проворчала Пони где-то слева от меня.

– Мертвы, как собачье дерьмо, – согласилась с ней Рио.

– Отличное сравнение, Рио. Спасибо, – вставила Криттер.

– А можно меня сейчас вырвет?! – добавила Ниа.

– Нет! – раздался дружный возглас.

Что касается меня, ну, давайте просто скажем, что мне стоило больших усилий задушить свою усмешку, как, впрочем, и тот огонь, который зажегся во мне от простого, самого невинного прикосновения моей возлюбленной. И поскольку машина загудела и тронулась с места, вселяя чувство, чем-то сходное с тем, как если бы мы находились в ящике, который только что запустили в открытый космос, я прислонилась к стенке фургона и позволила себе просто наслаждаться поездкой.


***

Примерно через час или ещё позже (по крайней мере, мои почки говорили именно об этом) машина соизволила остановиться… где-то. Мы могли доехать и до Тимбукту, и до Монголии. Это всё, что я знала, будучи заперта в задней части фургона, в которой не было ни единого окна, с четырьмя женщинами, которые отчаянно боролись с тем, чтобы их не стошнило, кого от страха, кого от огромного количества выпитого алкоголя, а кого – от того и другого. Стоял такой перегар, что моим единственным желанием был простой глоток свежего воздуха. Несколько минут ожидания, и двери открылись на распашку. На какое-то время я ослепла от ярких солнечных лучей, ворвавшихся в темноту фургона. Я попыталась прикрыть глаза, но с моими руками, прикованными к поясу, это было действительно невозможной задачей, так что я оставила свои попытки и просто сощурила глаза. Длинный силуэт Айс бросал на нас зловещую тень, подсвеченную ярким солнцем, сияющим из-за ее левого плеча. Я поднялась вместе с остальными, получив, наконец, возможность снова стоять, и последовала за ними – в любом случае не имея другого выбора – снова во внешний мир.

Выбравшись наружу, я бросила взгляд вокруг. Моим глазам предстали лишь бескрайние просторы пустыни. Переключив своё внимание вновь на то, что было рядом, я увидела Айс, стоящую напротив Рио, с таким выражением лица, которое любой нормальный человек охарактеризовал бы как убийственное. Что до Рио, то она стояла так неподвижно и так прямо, словно кто-то вылил расплавленную лаву вниз по её позвоночнику, где она затвердела и превратилась в цемент. Обычно такое загорелое лицо было пепельным от страха, и мне показалось, что моё сердце вылетит из груди при виде этой картины. После долгого, пристального взгляда Айс переместилась к Пони, которая выглядела так, будто вот-вот свалится в обморок. Пони знала Айс дольше всех остальных и всегда испытывала чрезвычайно глубокое чувство уважения к женщине, которую я так сильно любила. Разочаровать Айс для неё было страшнее самой смерти. Айс знала это, и чтобы не выдавать свои чувства прошла мимо, бросив на неё быстрый, но многозначительный взгляд. Следующей была Ниа, и хотя она всячески пыталась не выдать этого, я могла ощущать, как страх сотрясает её тело.

А затем настала моя очередь.

Пусть и спрятанный за стеклами солнечных очков, я физически ощущала на себе ее взгляд. Моя кожа начала покалывать, словно обнаженная и абсолютно беспомощная перед этим пристальным взглядом. Серьезное выражение на её лице не изменилось ни на йоту, и я почувствовала странную смесь страха и желания, которые трепетали во мне, подобно тонким крыльям бабочек. Последовали довольно долгие и напряженные мгновения, спустя которые выражение её лица немного смягчилось, и она нежно провела пальцами по моей щеке. Я с трудом удержалась на ногах, почувствовав слабость от охватившего меня облегчения. Моя голова взметнулась вверх, когда её – начала опускаться вниз, и наши губы встретились в нежном поцелуе долгожданного приветствия. Будучи полностью поглощена поцелуем, я не сразу поняла, что звуки, которые я поначалу приняла за колокольный звон, на деле оказались звоном цепей Ниа, которая всеми силами пыталась влезть между нами.

«Ты сукин сын! Что ты себе позволяешь?! Оставь её в покое, черт побери!»

Три женщины, стоящие рядом со мной, задохнулись, когда Ниа попыталась ударить Айс, которая стояла к ней спиной. Пони и Рио поспешили отойти от молодой женщины так далеко, как только позволила им длина цепей, словно она была поражена чумой или была приговорена к неминуемой смерти. Небрежно вытянув руку позади себя, Айс схватила Ниа за рубашку, и с легкостью продолжила удерживать её, ни на секунду не прерывая чувственного слияния наших губ. Только когда она сама решила, что настало время, Айс отстранилась от меня и развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с яростно сопротивляющейся Ниа. Айс впилась в неё взглядом поверх очков, которые опустила немного вниз. «А тебе никто никогда не говорил, что некрасиво прерывать других?!» – мягко спросила она.

Рот Ниа открылся, затем закрылся, потом открылся снова.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– Твои глаза…

Бровь Айс взметнулась вверх:

– Да?

– Они такие… такие… ммм… синие!

Айс продолжала смотреть на неё.

– А твой… я хочу сказать… ммм… твой голос… он звучит… ммм…

Не в силах больше сдерживать себя, я разразилась смехом, наслаждаясь первым уроком, который получил молодой нарушитель спокойствия Морган Стил. Остальные посмотрели на меня так, как будто у меня выросла третья голова, что, разумеется, заставило меня смеяться ещё громче. Спустя несколько мгновений я решила всё же избавить Ниа от её страданий:

– Ниа, позволь мне представить тебе Айс.

Она перевела на меня широко распахнутые глаза:

– Айс? Та Айс, которая… Та самая Айс?

Я кивнула, продолжая улыбаться.

– Да, та самая Айс. Айс, это – Ниа… наша подруга.

– Ну, я вижу, – ответила Айс, усмехнувшись.

В ответ Ниа сильно покраснела. Она выглядела так, будто желала только одного – чтобы прямо сейчас перед ней возник огромный колодец, в который бы она могла провалиться.

Переключив своё внимание снова на меня, Айс достала ключ от цепей и отперла кандалы. После чего заключила меня в крепкие объятия, и я почувствовала легкую дрожь в её мускулах. Быстрое биение её сердца рассказало обо всем, что мне только и нужно было знать о её чувствах. Я знала, что единственное, в чем мы обе нуждались в этот момент – небольшое уединение, поэтому, когда она положила руку мне на талию и потянула за собой, я с радостью последовала за ней, и в моих шагах появилась та легкость, которой не было там уже долгие месяцы. Прежде чем мы достигли тени, которую отбрасывало наше причудливое транспортное средство, Айс небрежно бросила через плечо ключи. «У нас есть кой-какие неоконченные дела» – произнесла она, не утруждая себя обернуться назад, – «Даже не думайте о бегстве.»

Я не смогла сдержать улыбку, когда представила себе выражения лиц женщин, оставшихся позади меня. Я думала, что мы заберемся в фургон, но вместо этого Айс развернула меня и прижала спиной к борту машины, взяла меня за талию и нежно улыбнулась.

– Эй, – прошептала она.

Я попыталась скопировать её: «Эй.» Слегка усмехнувшись, задела своей коленкой её:

– Частенько здесь бываешь?

Одарив меня своей ослепительной улыбкой, она просто покачала головой и негромко фыркнула, снимая очки и аккуратно складывая их в правый нагрудный карман.

Не в силах дольше сдерживаться, я прильнула к ней всем телом, растворившись и ощутив, как эти сильные руки обвивают моё тело, заключая в небольшую живую клетку, наполненную теплом, нежностью и любовью. Это было то место, которое я не хотела покидать никогда, поэтому в ответ обняла ее стройное мускулистое тело и ещё крепче прижала к себе эту дорогую мне жизнь. Полились слезы, и я позволила им просто катиться вниз, бесчувственная ко всему, кроме биения её сердца напротив моего уха, ощущения её тела, прижатого к моему собственному, и благоухающего аромата её кожи.

– Шшшшш, – прошептала она, оставляя поцелуй на моих волосах, – Ангел, не плачь.

– Но я так тосковала по тебе, – Это было единственным, что мне удалось выдавить из себя, прежде чем мои рыдания сделали невозможным любые дальнейшие слова.

– Знаю, любимая. Я тоже по тебе скучала. Очень сильно.

– Пожалуйста, не отсылай меня, – я прошептала в отчаянии, прижимаясь к её груди – Прошу тебя. Я не выдержу, если ты сделаешь это. Быть без тебя убивает меня.

Оглядываясь сейчас назад и вспоминая эти слова, я, пожалуй, должна чувствовать, как вспыхивает от смущения моё лицо. И я буду первой, кто признает, что тогда действительно была больше похожа на маленького, растерянного ребенка, чем на сильную взрослую женщину, каковой я, собственно, себя и считала в то время. Наверное, я должна чувствовать именно это, но я не чувствую. Единственное, что я ощущаю также остро, как если бы это происходило прямо сейчас, это были и остаются те безумные мучения, которые я испытываю при одной мысли о том, чтобы провести ещё хотя бы одно мгновение вдали от неё. Она не ответила, что в принципе было и хорошо, потому что я и не ожидала этого. После долгого момента, проведенного в тишине, мы отстранились друг от друга, практически одновременно. Склонившись, она нежно вытерла слезы на моих щеках; абсолютное обожание, которое светилось в её глазах, заставило меня почувствовать себя могучей, словно Титаны.

– Прости, – прошептала я, – я не должна больше на тебя давить.

Она подбодрила меня своей ослепительной полуулыбкой, которую я вижу каждый раз, когда закрываю глаза:

– Всё хорошо.

– Не правда. Но сейчас я слишком счастлива, чтобы спорить об этом, – я почувствовала, как забавно сморщился мой нос, когда я подарила ей ответную улыбку. Я была такой счастливой и такой влюбленной, что мне казалось, могла бы взорваться от интенсивности тех чувств, которые бурлили во мне.

Я расправила складку на её униформе:

– Я захочу это услышать?

Её улыбка стала шире:

– Ну скажем просто, что офицер Мартинез скорее всего прямо сейчас пробуждается от хорошего, долгого сна.

– Голый.

– Эй! Я оставила ему нижнее бельё.

Я рассмеялась:

– Ну, думаю, это уже что-то!

Она пожала плечами:

– Ну уж лучше, чем отбивать вас силой оружия. Не думаю, что им бы это понравилось.

– Вероятно, нет, – я снова взглянула на неё после короткой паузы, – Монтана?

– Через Дониту. Которая кстати не в восторге от того, что ты покинула страну.

Внезапно смутившись, я опустила глаза и начала внимательно рассматривать свои пыльные ботинки:

– Знаю. Это было глупо, но я должна была что-то предпринять. Ожидание и неизвестность были… ну, это было… тяжело, – я почувствовала, что вот-вот могу снова расплакаться, но, собрав всю силу воли в кулак, сдержала слёзы. Вновь посмотрела на неё: Не вини других, Айс. И Пони и Криттер, они обе, пытались отговорить меня ехать с ними. Я просто не послушалась.

Медленно покачав головой, она снова надела очки, лишая меня близости своих глаз:

– Ангел, я не виню их за это. Ты приняла своё собственное решение, и я знаю, что ты готова встретиться с его последствиями, какими бы они не были.

Я кивнула, хотя внутри ощутила легкое чувство нервозности и страха, которое охватило меня при таком неожиданном, и таком зловещем повороте в разговоре.

– Но я не смогу ни простить, ни забыть этой дурости, – уехать, чтобы напиться здесь. Лекарства – это бы я ещё могла понять. Они необходимы. Но неужели у кого-то нашлась чертовски хорошая причина для того, чтобы пойти в этот бар…

Её голос затих, но мне не было нужды проходить какую специальную психологическую подготовку бойскаута, чтобы понять дальнейший ход её мыслей. Я почувствовала, как моё сердце начало бешено стучаться, при виде того, как она смотрит куда-то через моё левое плечо. Её кулаки медленно сжимались и разжимались в такт с мышцами её челюсти.

– Мы не думали, – наконец пробормотала я, крайне смущенная и растерянная.

Она глянула на меня поверх стекол своих очков, её глаза отливали серебром:

– Это точно.

Не произнеся больше ни слова, она отошла от меня и, обогнув машину, снова оказалась на солнце. Подобно только что наказанному щенку, я послушно поплелась за Айс и резко затормозила позади неё, когда она остановилась напротив наших друзей. Для женщин, их лица были слишком бледными, даже в лучах палящего солнца пустыни. Тело Айс было напряжено, и я приготовила себя к вспышке, которая, я знала, должна была последовать. Вспышке, которую, однако, мы все заслуживали, и я не меньше всех остальных. Но, как ни странно, буря прошла стороной, когда она резко распахнула двери фургона и одним взмахом подбородка указала:

– Внутрь. Быстро.

Если бы эти женщины были спринтерами на двадцатиметровую дистанцию, они бы с легкостью победили.

– Не ты, – бросила она, схватив меня за руку, когда я пыталась последовать за своими товарищами – Ты поедешь впереди, со мной. Все остальные, держите свои рты закрытыми, и распахните свои уши. Будьте готовы в любой момент снова надеть эти цепи обратно, если по какой-то причине нам придется остановиться. Всё понятно?

Она захлопнула двери, получив в ответ дружные кивки.

Продолжая сжимать мою руку, хотя и нежно, она повела меня за собой, и, обогнув фургон, распахнула дверь и помогла мне забраться внутрь. Как только я уселась как следует на довольно потертом сидении, она закрыла дверь и обошла фургон с другой стороны. Затем запрыгнула на водительское сиденье и взялась за руль.

По-прежнему сохраняя молчание, она завела двигатель, включила сцепление и сдала назад, выбрасывая из-под колес машины довольно внушительный фонтан пустынного песка.

Пока мы ехали по изрытым колеям полупроложенной дороги, я сохраняла молчание, но не могла удержаться от того, чтобы украдкой не бросать взгляды на её отточенный профиль и игру её мускулов. Её челюсть была по-прежнему напряженно сжата, а костяшки пальцев выделялись необычной белизной на фоне довольно загорелой кожи, когда она ожесточенно сжимала руль машины. Мои губы пытались сформировать какие-то слова, но мой рот отказывался произносить их. Слова извинения и взаимных упреков. Обещаний вести себя впредь лучше. Мольбы не отсылать вновь от себя. Однако мой рассудок знал то, что не желало признавать моё сердце. То, что Айс не была готова услышать эти слова. Что за её гневом скрывалась большая доля страха за моё благополучие, и даже за благополучие других рядом с нами. Что всё, что бы я ни сказала сейчас, просто разобьется о стену ярости и страха, и останется просто проигнорированным. Вместо этого я просто уселась поудобнее и уставилась на пейзаж, который летел мне навстречу через стекло машины, отчаянно пытаясь не заплакать. Должно быть, она почувствовала это, потому что спустя несколько мгновений одна рука Айс соскользнула с руля и накрыла мою в нежном переплетении пальцев.

– Я люблю тебя, Ангел, – произнесла она – Никогда не забывай об этом. Что бы не произошло.

– Я не забуду, – прошептала я.

– Хорошо, – убрав свою руку с моей, она снова вернула её на руль. В кабине вновь установилась тишина, но уже успокаивающая тишина из-за того дара любви, который она мне преподнесла в очередной раз.


***

Какое-то время мы продолжали ехать в абсолютной тишине, имея в качестве спутника лишь столь же молчаливую пустыню. Я начала постепенно погружаться в сон, но из желания не упустить ни одной драгоценной минуты, проведенной рядом с Айс, боролась изо всех сил, пытаясь преодолеть это состояние. Решив, что возможно, музыка поможет мне хоть немного взбодриться, я глянула на панель, но только для того, чтобы увидеть там зияющую дыру как раз в том месте, где по всем правилам должна была увидеть магнитолу. Слишком многого захотела…

Сглотнув, я откашлялась и произнесла:

– Куда… мы едем?

Она бросила на меня быстрый взгляд и снова сосредоточилась на дороге:

– Легальное пересечение границы слишком опасно. Я знаю одно отдаленное место, где вы сможете сделать это с меньшим риском. Мы уже почти доехали, – Айс говорила довольно тихо, но очень твердо и уверенно. Какие бы эмоции не испытывала она в этот момент, все они были тщательно скрыты за надетой каменной маской. Мой рот безвольно открылся, силясь что-то произнести, но ещё один взгляд моей возлюбленной быстро закрыл его. Я вздохнула и немного сползла вниз по сидению. Мозг, подобно пауку, уже плел хитроумные сети, перебирая один за другим планы того, как достучаться до неё здесь и сейчас. Мне просто нужно было выбрать наиболее подходящий.

– Дерьмо!

Хотя это слово и было произнесено довольно мягко, его оказалось вполне достаточно для того, чтобы мгновенно позабыть обо всех моих мыслях и планах:

– Что?! В чем дело?!

– КПП.

Выпрямившись и наклонившись вперед, я вглядывалась что есть сил в линию горизонта, но самое большее, что мне удалось разглядеть, был отблеск солнечного света на металле. Я перевела взгляд на Айс, потом снова на дорогу:

– Откуда ты знаешь?! – спросила я наконец.

– Я вижу их. Прямо впереди. Примерно в пяти милях от нас. Возможно ближе.

Более пристальное вглядывание против яркого солнца лишь причиняло мне головную боль, поэтому очень скоро я сдалась и просто поверила на слово Айс – что было довольно легкой задачей.

– Это за нами?!

– Точно не знаю, но очень сомневаюсь. Вряд ли кто-то нашел охранников. Скорее всего, они просто установили здесь пост, чтобы ловить нелегалов.

– Что будем делать?!

Её рука скользнула вниз по рулю к оружию, прикрепленному к бедру. Пальцы мягко ослабили ремень кобуры:

– Если я скажу, будь готова бежать.

Её слова, произнесенные потрясающе мягким голосом, вызвали настоящий взрыв адреналина в моём теле, учащенное сердцебиение и дыхание, наполняя мои мышцы живительной энергией. Я расправила плечи и выпрямилась, только сейчас увидев начало того, что оказалось длинной вереницей машин, выстроившихся на дороги впереди нас. Немного в стороне стояла патрульная машина, подсвеченная огнями и освещающая пустыню переливами красного света.

Одна вещь занимала мои мысли, и я посмотрела на свою возлюбленную:

– Айс?!

– Ммм?

– Если эти парни действительно ищут нелегалов, что же тогда они подумают обо мне, англичанке, сидящей в кабине полицейского фургона?! Как-то это не вяжется?

– Да, в этом есть смысл, – ответила Айс, постепенно сбавляя скорость и замедляя ход машины до тех пор, пока она окончательно не затормозилась позади машины, замыкающей этот бесконечно длинный ряд. Айс обернулась ко мне, движения её руки были настолько быстрыми и неуловимыми, что прежде чем я даже успела сообразить, что она делает, моя рубашка была уже наполовину разорвана. Причем каким-то чудесным образом мои груди умудрились остаться при этом прикрытыми.

Ну, почти.

– Так рада видеть меня?! – не смотря на то, что ситуация была достаточно пугающей, я просто не смогла сдержаться. Этот маленький чертик, сидящий внутри меня, выбрал самый извращенный вариант трактовки данной ситуации.

Онаодарила меня легкой усмешкой, а затем опять переключила своё внимание на линию машин, выстроившихся перед нами, несомненно пытаясь выяснить загадку появления здесь контрольно-пропускного пункта и оставляя меня ломать голову над загадкой того, почему же моя рубашка вдруг оказалась порванной.

– Ооо! Ты собираешься изобразить из себя именно того человека, за которого тебя собственно и приняла Ниа, да?! Мерзкую свинью, падкую на блондиночек?

Следующий взгляд, которым она меня наградила, был достаточно красноречив:

– Вообще-то, я предотвратила твоё избиение и спасла тебя от тех животных, что сидят сейчас в задней части фургона, но если ты предпочитаешь роль жертвы сексуального нападения, я к твоим услугам, – её улыбка была похожа на оскал хищника, отливающий великолепной белизной зубов.

Необычные ощущения, охватившие мое тело, потрясли даже меня. Однако, времени сосредоточиться на них, не было. Фургон начал постепенно двигаться вперед, приближая нас дюйм за дюймом к нежеланному пункту назначения.

– А как мне себя вести?! – возможно, это и прозвучало слегка кокетливо, но на самом деле я была предельно серьезна.

– Ты поймешь это, когда настанет время! – ответила она, нисколько не церемонясь со мной.

Я ошеломленно уставилась на неё:

– Айс, но ведь я даже не понимаю языка. Неужели ты так сильно веришь в меня?

Она одарила меня всепоглощающим взглядом.

– Всегда.

Я верю, что в жизни каждого человека наступают такие моменты, когда он желает лишь одного – чтобы время остановилось и позволило ему насладиться этими моментами во всём их великолепии.

Для меня это был один из подобных моментов.


***

После бесконечного ожидания, во время которого мне уже хотелось рвать волосы на голове от расстройства, и которое порядком поистрепало мои нервы, наконец-то наступила наша очередь. Высокий бородатый мужчина подошел к фургону со стороны водительского места и, нагнув голову вниз, уставился в кабину. Его глаза были скрыты солнечными очками, а рот почти целиком спрятан под огромными, щетинистыми усами, на которых уже появились первые признаки седины. Всё это мешало мне разгадать его намерения. И всё это, конечно, ещё больше затрудняло выбор дальнейшего поведения. В конце концов, я всё-таки решила изобразить некую смесь вызова и невинности. Невероятное сочетание, знаю, но, по крайней мере, это было именно то, что я использовала с большим успехом в течение всех лет, проведенных в Болоте. В моей ситуации, такой, каковой она собственно и была, мне не составляло особого труда сыграть эту роль. И та легкость, с которой я снова вжилась в неё, без сомнения напугала бы меня, если бы только у меня было время и возможность хорошо обдумать это.

В любом случае, что бы он не увидел во мне, это, должно быть, успокоило его, поскольку, окинув меня лишь беглым взглядом, он пробурчал что-то Айс, и она протянула ему пачку каких-то бумаг. Наверное, документы – решила я. Он быстро пробежал их глазами, издавая странные звуки, похожие на хрюканье, после чего жестом приказал Айс открыть дверь и выйти из машины. Как только захлопнулась, он снова засунул голову внутрь кабины и прокричал что-то, предназначенное очевидно мне. Но я не имела ни малейшего представления о том, что именно. Однако я, почему-то, сразу решила, что в любом случае это мне не понравилось бы. Я чуть не вывалилась из фургона самым нелепым образом, когда внезапно, без всякого предупреждения дверь, о которую я опиралась всё это время, резко распахнулась. Но, к счастью, приземление было мягким. Руки, вовремя поддержавшие меня и предотвратившие моё неминуемое падение, были мне очень знакомы, поэтому я немного расслабилась, когда меня обвели вокруг машины и подвели туда, где выстроились остальные. Все как будто бы ждали чего-то. Или кого-то.

Как они умудрились так быстро обо всем сговориться, я так никогда и не узнала, но была искренне благодарна им за предвидение. Надеюсь, что Айс тоже. Я даже уверена, что она действительно была благодарна им, просто будучи Айс, никогда не говорила об этом.

По крайней мере мне.

Пони и все остальные – даже Ниа, к моему огромному удивлению – смотрели на меня тяжелыми взглядами, лишенными всяких эмоций, изображая каждой унцией своего естества жестоких преступников, которыми они когда-то были. Ухмылка Рио, направленная на меня, была без всяких сомнений заимствована ею у моей возлюбленной.

Офицер прокричал что-то Пони, которая в свою очередь обратилась ко мне:

– Он хочет, чтобы ты указала человека, который сделал с тобой это.

Ну, хорошо, Ангел. Настало время показать шоу. И не перегни палку, а-то мы все окажемся в ещё большем дерьме.

– Скажи ему, что это произошло во время драки в баре.

Пони перевела, и офицер посмотрел на меня, подозрительно сужая глаза. Я одарила его своим самым «невинным» выражением лица, и помолилась о том, чтобы этого оказалось достаточно. Очевидно, этого было мало.

– Он хочет знать, почему ты лжешь, защищая таких животных, как мы.

– У меня нет причин лгать вам, сэр.

Услышав перевод, он нахмурился и, миновав группу, приблизился ко мне, очевидно намереваясь схватить меня. Но был моментально остановлен Айс, которая лихо перехватила его, оттолкнув меня назад и прикрыв своей широкой спиной. Что бы она ни сказала ему, заставило его стать ещё более угрюмым, но, по крайней мере, не позволило схватить меня. Я была благодарна ей уже за одно это.

Он высказал своё недовольство весьма грубым тоном, но ухмылка, которая появилась на лице Айс, когда она переводила его реплику, была весьма красноречива:

– Он хочет знать, как кто-то, кто мог бы противостоять целой ватаге мужчин, смог так испугаться, что внезапно начал драться с целой бандой женщин.

Посмеиваясь про себя, я позволила себе тоже небольшую улыбку:

– Передай ему, что ты не защищала меня от них. Ты защищала их от меня.

Один кончик его усов нервно дернулся, когда он услышал перевод. Офицер начал медленно оборачиваться до тех пор, пока все женщины из нашей группы не попали в поле его видимости. Они все поспешно закивали, а Пони даже сделала один шаг назад, болезненно морщась и потирая живот в том месте, куда я, очевидно, нанесла мощный удар во время моего «боя» в баре. Он снова оглядел меня, а я посмотрела на него. Мои руки были сжаты в кулаки. Затем он перевел взгляд на Айс, которая кивнула ему, как бы подтверждая сказанное. Его усы снова ощетинились, но на этот раз его рот растянулся в улыбке, которая отливала белизной зубов, сверкающих на солнце. Смех, напоминающий ружейный выстрел, вырвался, казалось бы, прямо из его живота, за ним последовал другой и ещё один, до тех пор, пока он уже не хохотал, вытирая слезы, струящиеся из его глаз от смеха. Спустя несколько долгих минут, он наконец-то успокоился и с силой хлопнул меня по плечу, бросив что-то Айс. Сжимая в руке наши документы, он вернулся к своей патрульной машине и плюхнулся внутрь, без сомнения с целью получить подтверждение нашей истории у властей.

– Что он сказал тебе? – пробормотала я, используя при этом лишь уголок рта и продолжая пристально глядеть на одного из офицеров, который искоса посматривал на меня, небрежно сжимая в руках довольно внушительных размеров винтовку.

– Он посоветовал мне глядеть в оба, потому что у меня в руках дикая кошка, – ответила она, и её взгляд быстро стёр ехидное выражение с лица молодого мужчины, который тут же вдруг нашел более интересное – не говоря уже о том, что более безопасное – занятие, нежели разглядывать меня. Я почувствовала, как мои губы растянулись в довольной усмешке, в то время как моя спина непроизвольно и гордо выпрямилась: «Хм. Дикая кошка?! Ха! Ну, ни такое уж и преувеличение для данного момента».

– Поосторожнее, а-то я и вправду…

Я на неё слегка шикнула, а затем приготовилась к ожиданию. Я прекрасно осознавала, что наступила самая опасная часть игры. Если охранник, которого Айс «убедила» распрощаться со своим фургоном, проснувшись, нашел путь к цивилизации быстрее, чем она это предполагала, тогда все мы должны были оказаться в большой беде, причем довольно скоро. Однако тело Айс, расположенное совсем рядом с моим, было полностью расслабленно и излучало такое спокойствие и уверенность, что я как обычно постаралась позаимствовать это у неё и изо всех сил попыталась избавиться от своей нервозности, чтобы продолжать придерживаться нашего плана.

Но я не смогла сдержать учащенного сердцебиения, когда офицер наконец покинул кабину патрульной машины и зашагал по направлению к нам, с бумагами в руках и с непроницаемым выражением на лице. Спустя несколько тягостных и мучительных моментов, на протяжении которых перед моими глазами прошла вся моя жизнь, каждый раз заканчиваясь ещё более ужасно, чем в предшествующем варианте, он наконец-то протянул бумаги Айс и пропустил нас через контрольно-пропускной пункт. Перед тем как уйти, он ещё раз посмотрел на меня и засмеялся, качая головой. Я сделала над собой усилие, чтобы сдержать облегченный вздох, когда он зашагал прочь, а Айс открыла задние двери фургона, жестом приглашая остальных внутрь. Ниа была похожа на полоумную, расплываясь в безумной улыбке при мысли о том, что мы сумели провернуть это дело.

Остальные внешне тоже мало отличались от больных.


***

– Ну, и куда мы направляемся теперь?! – спросила я как можно небрежнее, в то время как содержимое моего мочевого пузыря пыталось найти выход наружу хотя бы через уши. Мои груди тоже были сильно недовольны, с того самого момента, как от рубашки, бывшей некогда их единственной защитой, уже не было ровным счетом никакой пользы.

Назвать то, по чему мы ехали «дорогой» значило бы оскорбить все остальные, существующие где-либо дороги. Фургон скакал по кочкам и те стонали под ним, как и много лет назад – в те времена, когда Президентом был Рузвельт.

Тедди Рузвельт.

Она бросила на меня быстрый взгляд, а затем снова сконцентрировала своё внимание на изрытой колеями дороге:

– В горы. Слишком опасно пытаться пересечь границу сейчас. Вы все останетесь со мной, но только до тех пор, пока я не придумаю что-нибудь получше.

Хотя мне безумно хотелось кричать от радости, я знала, что подобная вспышка с моей стороны не получит никакого одобрения. Поэтому я ограничилась улыбкой, прекрасно сознавая, что она точно заметит её, пусть даже и казалось, что её взгляд был устремлен прямо перед собой:

– Не могу сказать, что огорчена этим, – тихо произнесла я, желая, чтобы она услышала правду, хотя и была уверена, что она её уже знает.

– А я могу, – также тихо ответила она.

Хотя, этот ответ и не был для меня неожиданностью, я не могла даже предположить, насколько сильно ужалят эти произнесенные так спокойно слова.

– Айс…

Её имя сорвалось с моих губ само по себе, совершенно неосознанно, но, произнеся его, я не стала сожалеть об этом.

– Нет, Ангел, – она подняла руку, призывая меня к молчанию, а затем снова положила её на руль. Затем вздохнула, и её плечи немного поникли, но в следующий момент вновь гордо расправились – Это дело, которым я сейчас занимаюсь… оно самое опасное из всего, что мне приходилось делать прежде. Не столько для меня, сколько для всех нас. Я работаю одна. Всегда одна. Даже сейчас. Особенно сейчас.

– Но те полицейские?!

Она рассмеялась, но в её смехе не было радости:

– Мертвы.

Я задохнулась от ужаса:

– Оба?!

– Оба.

– Как?

Её челюсть дернулась от гнева, а под кожей начали пульсировать мышцы:

– Они послушали кое-кого, кому я просила не доверять. И уехали, не предупредив меня, а когда я добралась туда… – Она снова вздохнула. – Я уже ничего не могла сделать.

– Но ведь они были полицейскими!

Она повернулась лицом ко мне:

– Ангел, полицейские умирают также легко, как и все остальные.

– Знаю. Но я имела в виду… Власти теперь предпримут какие-то меры, ведь так?

В ответ вновь прозвучал этот ужасный, безрадостный смех:

– Едва ли. Они были точно такими же пешками, как и я. Всего лишь маленькие оловянные солдатики в их собственной войне с Организованной Преступностью и правительственной коррупцией. Одни из сотен им подобных.

Я не винила её за ту горечь, которая сквозила в её словах. Да и как я могла?! Каждое произнесенное слово было чистой правдой.

Но…

– Айс, ты не пешка.

Она фыркнула:

– Я? Конечно, пешка.

Я почувствовала, как моя собственная челюсть напряглась, а руки сжались в кулаки с силой, достаточной для того, чтобы ногти впились в ладони:

– Но только не для меня.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я тут же оборвала её:

– И не для тех женщин, которые сидят сейчас в кузове этого фургона. Возможно, мы не являемся столь важным звеном в общей цепи, как правительство, но, черт побери, мы тоже что-то значим.

Выражение её лица не изменилось, но я заметила, как тяжело она сглотнула.

– Ангел, – наконец ответила она, и её голос прозвучал подозрительно хрипло – ты значишь всё.

Если я ещё и хотела добавить какой-то аргумент к уже сказанному, то её слова разоружили меня также легко, как если бы я выступила против неё с ружьем в руках. Слова застряли у меня в горле, оставив осадок, который помогла смыть соль моих слёз.


***

В конце концов, фургон всё же остановился напротив небольшого, деревянного домика. С плоской крышей и узкими отверстиями, служащими очевидно окнами, он больше напоминал бомбоубежище, нежели дворец. Но поскольку бездомные не обладают привилегией быть разборчивыми, я просто назвала это «домом» и остановилась на этом. С чувством глубокого облегчения, я открыла дверь машины и соскользнула на землю, присаживаясь на корточки, чтобы хоть немного размять сведенные судорогой ноги. Громкое пощелкивание, напоминающее выстрелы из пистолета, прозвучало благодарным ответом моих бедных колен на сие действие. Я распрямилась и встала на ноги, наблюдая за остальными женщинами, проходящими мимо. Они выглядели очень несчастными. Примкнув к самому концу строя, я так же, как и остальные, терпеливо ждала, пока Айс доставала ключи и открывала дверь в дом. Мы вошли внутрь подобно послушным школьникам, старающимся остаться на хорошем счету у директора школы, у которого хорошего счета вообще не бывает. Внутри было довольно прохладно, тускло, но помещение носило отпечаток, присущего Айс почти идеального порядка:

– Садитесь.

Четыре тела метнулись, несясь со скоростью, превышающей скорость света, к единственной маленькой кушетки, стоящей в небольшой гостиной комнате, где и утрамбовались подобно селедкам в бочке. Мы с Айс были единственными, кто остались стоять в этой «музыкальной игре со стульями». Пони открыла рот, намереваясь что-то сказать, но поспешно закрыла его, заметив поднятую руку Айс.

– Тихо.

Подойдя к небольшому столу, стоящему по соседству с кушеткой (и вызвав этим действием волну дрожи у разместившихся там), Айс подняла сотовый телефон, лежащий на столе, открыла его и нажала всего на одну кнопку. Поднеся телефон к уху, она прикрыла глаза и в течение долгого времени стояла неподвижно, вслушиваясь.

– Они в безопасности… Да… Хорошо.

Отключив телефон, она опустила его обратно на стол и прошла в другой конец комнаты. Её глаза были по-прежнему закрыты. Её гнев отражался лишь в плотно сжатой челюсти и в положении плеч, но я могла видеть, как внутри неё продолжается невидимая борьба. Борьба за то, чтобы заставить себя не наброситься на нас, не сделать того, о чём она позже может очень сильно пожалеть; не сделать этого вопреки сильному желанию собственного тела, которое требует от неё именно таких действий. Когда она, наконец, открыла глаза, они светились каким-то сверхъестественным спокойствием, которое очень разилось с импульсами, посылаемыми её телом. И это пугало нас, включая меня саму, еще больше.

– Вы останетесь со мной до тех пор, пока я не найду для вас безопасного способа пересечь границу. Потом вами займется Монтана. А до этих пор, – и вот она улыбнулась; одной из тех улыбок, которые сжимают ваши кишки, превращая их в крошечный комок, и от которых стынет в жилах кровь – вы принадлежите мне. Это означает – вы делаете только то, что я скажу, когда я скажу и как я скажу это делать. Я достаточно ясно выражаюсь?

Все, за исключением Ниа (спаси её Бог), поспешно закивали.

Глаза Айс сузились:

– Какие-то проблемы?

– Да, – тут же выпалила Ниа. Я даже не знала, аплодировать ли её храбрости или же оплакивать её безрассудность – Почему ты вообще пытаешься изображать из себя какого-то повернутого на психологии-инструктора? Я имею в виду, да, мы ошиблись. И что из этого?! Как будто ты сама никогда не делала ошибок.

Снова промелькнула эта улыбка; темная и опасная:

– Да. Я сделала их очень много.

– Например, вправляя мозги дерьму, вытащенному из исправительной тюрьмы, – пробормотала Пони ели слышно. В ответ на это она получила удар локтем под ребро и хмуро уставилась на Криттер.

– Ну, и в чём тогда проблема?

Представляя себе состояние моей возлюбленной, разрывающейся на миллион частиц от усилия сдержать свой гнев, я рискнула вмешаться:

– Проблема, Ниа, в том, что эта «ошибка» могла стоить нам всем жизни, или, по меньшей мере, свободы. Айс очень сильно рисковала, вытаскивая нас оттуда. Даже больше, чем ты думаешь. А теперь, из-за того, что мы не можем безопасно пересечь границу, чтобы вернуться назад, мы можем стать для неё настоящей обузой в выполнении очень важного задания, которое она должна сделать, и можем вовлечь всех нас в ещё большую опасность. По-твоему это недостаточно большая проблема?

Откинувшись назад, она скрестила руки на груди:

– Я просто спросила.

Я вздохнула:

– Знаю, Ниа. И мне жаль, что я повысила голос. Просто… ты должна понять, что мы не играем здесь в какую-то игру. Человек, с которым Айс приходиться иметь дело очень, очень опасен. Он убил много людей, и пытался убить её саму. Дважды.

Глаза Ниа расширились, и с её лица исчезло выражение угрюмости. Я поняла, что мне удалось достучаться до неё. Закусив губу, я решила сделать ещё один рискованный шаг, который должен был либо убедить её окончательно, либо окунуть меня в ещё более горячую атмосферу, нежели та, в которую я уже ступила. Либо получить в результате и то и другое. Развернувшись, я подошла к своей возлюбленной и подарила ей слабую улыбку, глазами умоляя её довериться мне. Когда её тело немного расслабилось от сильного напряжения, я протянула руку и мягко вытащила край рубашки, заправленный в её штаны, обнажая её живот и шрамы, которые теперь там обосновались.

– Это не игра, Ниа. Это реальность.

Лицо Ниа побелело от ужаса, когда она словно завороженная, не мигая, смотрела на узоры шрамов, уродливо украшающих тугую кожу и мускулы. Узоры, которые рассказывали свою собственную историю о жизни женщины, носящей их.

– Теперь ты понимаешь?

Она поспешно кивнула:

– Да.

– И ты будешь делать всё, что скажет Айс, не задавая лишних вопросов и не выражая своего отношения к этому?

Она снова кивнула.

– Хорошо.

Улыбнувшись своей возлюбленной, я осторожно заправила её рубашку назад, заботясь о том, чтобы расправить все швы так, как они лежали прежде, чем я посмела их потревожить.

– Спасибо, – прошептала я, поймав удивленную вспышку гордости в её глазах. Затем я обернулась и вернулась обратно к группе, все представители которой уставились на меня с открытыми ртами. Они смотрели на меня как на полоумную, которая вот теперь уж окончательно съехала с катушек; так, будто бы я вошла в клетку с медведем с палкой в руках и умудрилась выйти наружу. Возможно, в некотором смысле, всё так и было. Последовала довольно продолжительная пауза, пока Криттер, наконец, не отважилась нарушить тишину. Она прочистила горло:

– Ну и… что теперь?

Раздался негромкий звон, это Айс бросила Криттер ключи:

– Моя машина стоит на заднем дворе. Вы с Рио поедите в город, и немного пополнить запасы – одежда, еда и т.п. Рио знает дорогу. Съездите, возьмёте всё необходимое и вернетесь сюда. Никаких лишних остановок, понятно?

– Ясно, – вставая, кивнула она, и, прихватив с собой Рио, покинула дом.

Айс перевела свой взгляд на Пони:

– Я хочу, чтобы ты пошла во двор и разобрала этот фургон так, чтобы его было невозможно узнать. Все инструменты лежат там, на полке, позади дома. Возьми с собой Ниа. Самое время ей поучиться делать что-то, вместо того, чтобы без надобности открывать свой рот.

– Будет сделано.

Ниа, в свою очередь, очень хорошо запомнила преподанный ей урок и послушно последовала за Пони, не произнеся ни единого слова.

– Мне… пойти с ними?

– Нет. Ты останешься со мной. Мне нужно кое-что сделать.

Я последовала за ней в комнату, которая могла быть только её спальней, и усмехнулась, когда она начала расстегивать свою рубашку:

– Отлично! Думаю, на эту работу я соглашусь!

Секундой позже мне в лицо полетела снятая рубашка.

– Позже, дикая кошка. Вначале мы должны позаботиться об одном деле.

– Первым делом работа, и только потом удовольствие, да? – вздохнула я, усмехаясь и натягивая через голову рубашку. При этом я не упустила предоставленной мне возможности сделать глубокий вдох и втянуть в себя её аромат, впитавшийся в ткань. – Ну, хорошо. Думаю, я справлюсь. Если это будет стоить обещанного «позже».

Я даже не успела моргнуть, прежде чем оказалась в объятиях шестифутовой полуголой женщины. Мои губы были захвачены в плен поцелуем, заставившим все мои чувства и мысли, вырвавшиеся из под контроля, пройти путь, напоминающий настоящие «американские горки».

Когда она наконец отпустила меня, её глаза самодовольно светились.

– Как, говоришь, меня зовут? – спросила я, шутя лишь наполовину.

Издав легкий смешок, она выпустила меня и отошла в сторону, чтобы закончить процесс переодевания. Я наблюдала за ней с нескрываемым удовольствием.

О, да! Это стоило того.


***

Я ерзала на месте, перемещаясь из стороны в сторону и пытаясь держать ноги как можно дальше от пустого пластикового стакана, перекатывающегося взад-вперед по днищу движущейся по ухабистой дороге машины. На пластике виднелись следы, оставленные зубами; зубами человека, который был уже мертв.

Было просто жутко смотреть на что-то столь безвредное, как обычный пластиковый стакан с остатками пролившегося кофе.

Он был жив, когда пил из него.

От недосыпа и сверх напряжения меня посещали просто сумасшедшие мысли.

А теперь он мертв.

Мой воспаленный, усталый мозг отчетливо рисовал портрет мужчины, восседающего в этом же самом автомобиле и допивающего остатки кофе, прежде чем швырнуть опустошенный стакан на пол, даже и не задумываясь о том, что, возможно, это последний стакан, из которого он когда-либо пил.

Всё это время я продолжала дрожать, моё тело ощущало сильнейшее напряжение. Как же болезненно!…

– Ты в порядке?

Рука, скользнувшая по моему бедру, заставила подпрыгнуть на месте. Я чуть не выскочила из собственной кожи, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы унять бешеный стук в груди и успокоить сердце:

– Ой! Прости. Ты меня немного напугала.

– Вижу. В чём дело? Этот стакан там внизу пытался тебя укусить или что?

Я попыталась рассмеяться, но у меня не вышло ничего сколько-нибудь похожего на смех. Сказать по правде, в этот момент я почувствовала себя довольно глупо и грубо раздавила болтающийся под ногой стакан, отгоняя тем самым странные, крутящиеся в моей голове мысли:

– Думаю, я немного переутомилась. Слишком мало спала прошлой ночью.

– Ясно, – ответила она, лишь на мгновение оторвав внимание от дороги, однако успев, прежде чем вновь переключиться на вид, открывающийся за ветровым стеклом, бросить быстрый взгляд на смятый стакан, затем на меня, – Я постараюсь всё сделать так быстро, как только смогу. А потом мы вернемся, и ты сможешь отдохнуть, хорошо?

Мои губы растянулись в усмешке:

– Вообще-то отдых это не совсем то, что было у меня на уме. Если только это так сейчас называется. Я так отстала от реальности, играя роль бывшей заключенной и тому подобного.

– О да, ты вылитая Лиззи Борден (прим. От переводчика: Элизабет Эндрю Борден (Lizzie Borden) (1860-1927), американка, подозревавшаяся в зверском убийстве мачехи и отца, но оправданная судом присяжных).

– Эй!

Тихо рассмеявшись, она сжала моё колено и продолжила вести машину. Между нами повисла успокаивающая тишина. Я положила свою ладонь поверх её руки, которая удобно лежала на моей ноге, и сконцентрировалась на тепле, исходящем от её плоти, соприкасающейся с моей, отметая тот факт, что мы ехали в машине, принадлежащей мертвецу, чьи вещи так сильно портили интерьер.

Айс не стала слишком сильно распространяться на тему «дела», о котором ей нужно было позаботиться, упомянув лишь о том, что планирует встретиться с кем-то, у кого есть для неё какая-то информация. В этом смысле причины действительно не имели для меня никакого значения. Я была слишком счастлива, сидя здесь, рядом с ней, чтобы думать о чём-то другом.

Город, в который мы наконец-то въехали, очень походил на любой другой маленький городишко, где мне довелось побывать за время своих путешествий, за исключением того лишь факта, что носил признаки, присущие, разумеется, всему испанскому. Как только мы пересекли городскую черту, кажущаяся расслабленность Айс куда-то испарилась, она сидела необычно прямо, мышцы были напряжены, нервы взвинчены до предела, ноздри раздувались, напоминая мне волка, чующего опасность – или добычу – по ветру.

Объехав нескольких кварталов, она провела беглый осмотр территории,. Её подозрительно суженные глаза не упускали ни одной мельчайшей детали. На втором витке, я безошибочно распознала короткие, светлые волосы, принадлежащие блондинке, выходящей из дверей одного из магазинов, растянувшихся вдоль всей улицы.

– Эй! А разве это не…?

– Да. Держись, – резкий разворот на самой середине, к счастью, полупустой улицы, и мы оказались позади машины, в которую Криттер уже складывала свои покупки, – Оставайся здесь. Я скоро.

Я с любопытством наблюдала за тем, как Айс подошла к Криттер и что-то ей сказала. Криттер несколько раз утвердительно кивнула и вновь исчезла в дверях магазина. Айс вернулась к машине и снова забралась внутрь, после чего медленно отъехала от бордюра, выражение её лица было по-прежнему напряженным и решительным. Это была та сторона её натуры, которую мне уже долгое время не приходилось видеть. Казалось, вся тяжесть мира вновь легла непомерным грузом на её плечи, но как всегда, она оставалась несгибаемой под этим бременем. В её глазах был тот особый блеск, который мне приходилось видеть не раз в Болоте, когда она была готова преподать небольшой урок какому-нибудь из его обитателей.

Не скажу, что эта вспышка не трогала меня, хотя бы потому, что это было бы ложью. Но могу сказать, что с годами, я к этому уже попривыкла.

Заключительный осмотр территории, и мы припарковались у обочины, прямо поперёк дороги, ведущей к довольно презентабельному на вид заведению, которое помимо всего прочего имело зелёный навес, подобный тому, который вы можете видеть в фасаде модных ресторанов, и витиеватый рисунок, выгравированный на двери. Только тяжёлые решётки на окнах и дверях несколько портили атмосферу этого места. Как только Айс заглушила двигатель, я мгновенно выскочила из машины и, обогнув её, присоединилась к своей возлюбленной. Она пересекала дорогу, направляясь прямиком к магазину, которым я только что так восторгалась. Первой мыслью, которая посетила меня, когда мы вошли внутрь, было, что мы попали в чрезвычайно эклектичный ювелирный магазин. Но стоило мне увидеть пистолеты, радиоприёмники и множество других товаров, отличающихся лучшим или худшим качеством, как я поняла, что мы оказались в совершенно другом месте. Невысокий, опрятно одетый и довольно симпатичный мужчина, просто засиял при виде нас, входящих в магазин. Его руки уже были гостеприимно распахнуты, когда он поспешил к нам из-за прилавка:

– Морган! Как же я рад снова тебя видеть! – несмотря на очевидный мексиканский акцент, его английский был почти безупречен и говорил о хорошем американском образовании.

– Педро, – ответила Айс, быстро пожав предложенную руку. Отпустив её, она вновь обернулась ко мне, – Ангел, это Педро Нунез, акула ссуды.

– Ах, я предпочитаю «консультант по кредиту»…

– … И владелец ломбарда.

– Продавец немного использованных, но прекрасных вещей и прочей утвари, если не возражаете.

– Без разницы. Педро, это моя напарница – Ангел.

– Вот уж действительно подходящее имя для столь ангельского воплощения красоты, – ответил он, беря мою руку и поднося её к губам. Я чуть не рассмеялась над его преувеличенно показной игрой, но мне не хотелось отталкивать его, поэтому я постаралась выдавить из себя как можно более застенчивую улыбку, хотя и не смогла подавить лёгкого смешка:

– Очень… очень приятно познакомиться с Вами, мистер Нунез, – ответила я, как только моя рука вновь оказалась на свободе.

– О, прошу Вас, милая леди. Называйте меня Педро. Я настаиваю.

– Хорошо, – кивнула я в ответ – Педро.

– Вот и отлично! Просто восхитительно! – он с довольным видом начал потирать руки – Могу ли я предложить вам что-нибудь? Может чай? Знаете, у меня есть превосходный…

– Информацию, – ответила Айс в своей обычной манере «давайте перестанем ходить вокруг да около и сразу же приступим к делу».

Его улыбка слегка дрогнула, но вскоре вновь вернулась и стала ещё ослепительнее:

– Ах, да, конечно. Если вы не возражаете, давайте пройдём в мой кабинет…

Как только он положил свою руку мне на спину, намереваясь сопроводить в свой кабинет, дверь в магазин открылась. Молодая пара – молодожёны, судя по яркому пламени любви, освещающему лица обоих, вошли внутрь и принялись рассматривать витрину, заставленную драгоценностями.

– Ах, клиенты. Мне нужно подойти к ним. Извините, я отлучусь буквально на минутку. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь, можете пока оглядеться здесь. Для вас, друзья мои, специальная скидка, – прощальная улыбка, и он исчез.

– Забавно, – это было единственное слово, которое я смогла подобрать.

– Одно из возможных описаний, – усмехнувшись, подтвердила Айс.

– Старый… друг?

Её усмешка переросла в недовольное фырканье:

– Вряд ли. Мы встречались пару раз, по рекомендации одного из моих друзей. Похоже, большинство сборщиков долгов Педро получили более заманчивые предложения и перешли в шайку Кавалло. Его немного обидели этим.

– Аааа. Значит, теперь он выбивается из сил, пытаясь конкурировать?

– Ну, по тем слухам, что я слышала, да. Есть мнение, что он вскоре станет настоящим посмешищем в нелегальном долговом бизнесе.

– Значит… он даёт тебе информацию, рассчитывая на то, что ты позаботишься о его маленькой проблеме.

– Ну, что-то в этом роде, – однако, её слова звучали не достаточно убедительно.

– Что-то не так?

– Пока не знаю. Просто будь начеку.

– Хорошо.

Спустя несколько минут он вернулся к нам, всё те же сладкие улыбки и само воплощение обаяния: – Прошу прощения за вынужденное отсутствие, но, как говорится, бизнес есть бизнес, а я – деловой человек. Пройдёмте?!

Мы вновь двинулись в заднюю часть помещения, как вдруг Айс замерла.

Я тоже остановилась:

– Что случилось?

– Ложись!

Её слова сопровождались сильным толчком в плечо. Я мгновенно упала на живот.

Задняя дверь распахнулась, и внутрь с оружием в руках ворвались двое мужчин; раздались автоматные очереди. Было очевидно, что Айс уже тоже успела достать свой собственный пистолет (о существовании которого вплоть до этой самой секунды я даже не подозревала), потому что она немедленно ответила, подстрелив одного из мужчин в грудь, и заставив его рухнуть навзничь обратно за дверь. Воздух наполнился звуками выстрелов и битого стекла, и я не задумываясь, автоматически прикрыла руками голову. Последовали ещё несколько более частых автоматных очередей и звон взрывающегося стекла, а затем всё погрузилось в благословенную тишину. Я вскочила на ноги, чуть не врезавшись в мою, к счастью абсолютно живую спутницу, которая тут же обхватила меня свободной рукой.

– Айс, слава Богу, ты жива! Ты… у тебя кровь?

Она бросила быстрый взгляд на своё плечо:

– Я в порядке. Просто небольшая царапина от отлетевшего стекла, – она вновь перевела внимание на второго из стрелявших. Он распластался на полу, весь живот мужчины был залит кровью. Ступив вперёд, Айс толкнула его ногой. Тело мужчины напоминало тряпичную куклу. Он казался мёртвым. Проглотив желчь, которая подступила к самому горлу, я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Педро, неуверенно поднимающегося на ноги и стряхивающего с волос осколки стекла. Было очевидно, что ему тоже досталось, но выглядел он вполне сносно.

– В заднюю комнату. Быстро. Пока не прибыло подкрепление.

– Но, Айс, я…

– Я сказала быстро!

Не дожидаясь моего ответа, она накинулась на Педро, впечатав его в стену. Одна рука была прижата к его горлу, в то время как вторая – сжимала пистолет, приставленный к его виску:

– Ты сдал меня, ублюдок!

– Я… прошу… – пролепетал он. Его голос сорвался на хрип и я, после секундной внутренней борьбы, сделала несколько шагов, приблизившись к ним и намереваясь заставить Айс ослабить свою хватку, чтобы позволить мужчине хотя бы дышать.

– Ты лишился права о чём-то просить, когда подставил меня, свинья. Пришло время сказать прощай!

– Моя семья! – это было всё, что он смог произнести, прежде чем рука Айс сдавила его горло и припечатала к стене с силой, заставившей стаканы, стоящие в одном из шкафов затрястись и посыпаться на пол, подобно алмазному дождю.

– Айс, умоляю тебя! – воскликнула я, мой голос почти затерялся среди звона бьющегося стекла.

– Я же сказала тебе уйти! – бросила Айс, её лицо было перекошено гневом.

– Айс, я не буду стоять здесь и наблюдать за тем, как ты хладнокровно убиваешь человека.

– О, нет. Моя кровь отнюдь не холодна сейчас, Ангел. Совсем нет. Напротив, она просто горит, – несмотря на то, что она обращалась ко мне, её глаза извергали пламя, и они были далеки, очень далеки.

– Айс, пожалуйста… – лицо Педро было уже кирпичного цвета, а губы – цвета спелой сливы. Его глаза выкатились из орбит, а сквозь волосы виднелись капельки пота, выступившие на его коже – Прошу тебя… не делай этого, – шептала я – Может быть он и не достоин того, чтобы просить, но я – да. Умоляю тебя… не убивай его.

Я наблюдала за тем, как пальцы Айс сжались на его шеи, костяшки побелели, а сухожилия на запястьях резко выделились на фоне бронзового загара её кожи. Затем медленно, подобно болельщику, успокаивающемуся после того, как всё уже закончилось, зажим начал ослабевать и вскоре она окончательно освободила его. Мужчина рухнул на пол, задыхаясь от удушья и издавая тяжёлые хрипы.

– Слава Богу, – прошептала я, прикрывая глаза и чувствуя, окатившее меня целым потоком эмоций, облегчение. Спустя несколько мгновений она убрала свой пистолет в кобуру и, наклонившись вниз, рванула Педро на себя, вновь поднимая его на ноги, но на этот раз используя для этого отворот его пиджака, вместо его шеи:

– Скажи мне то, что я хочу знать, Педро, – зарычала она. Её лицо было в дюйме от его собственного.

– М… моя семья! Он хотел убить мою семью!

– Мне нет дела до твоей семьи, ублюдок! Говори мне, где Кавалло!

– Я… я не…

– Говори!!! – она встряхнула его с силой, которая скорее всего окончательно превратила его мозги в кашу, и я уже была готова вновь вмешаться.

– Он… он в пустыне! Они называют это место Гнездом Скорпиона! Это всё, что я знаю! Клянусь!

– Спасибо, – выпустив его, Айс вновь достала свой пистолет, заставив нас обоих задохнуться от страха. Сунув руку в карман, она вытащила платок и быстро стёрла с оружия отпечатки своих пальцев. Затем, схватив мужчину за руку, она вложила в неё пистолет, сомкнув его пальцы вокруг рукоятки, и посмотрела ему прямо в глаза: «Когда появится полиция, – эти ублюдки ворвались сюда и пытались тебя ограбить. Ты убил их в целях самообороны. Понял?

– Да! Да! Понял! Как скажешь!

Её улыбка была угрожающей:

– Хорошо. Потому что, если я узнаю, что ты рассказал какую-то другую историю… хоть кому, – она поместила пальцы мужчины на спусковой крючок, со своими пальцами, лежащими поверх его собственных, и приподнимала пистолет до тех пор, пока дуло не оказалось прижатым к его щеке, – Я убью тебя.

– Я не буду! Клянусь! – в этот момент он был похож на говорящую статую, глаза вращались с бешеной скоростью, в то время как остальная часть его тела была абсолютно неподвижна, словно сделана из мрамора. Похлопав его свободной рукой по щеке, она произнесла:

– Хороший мальчик.

Выпустив наконец из своего захвата и пистолет, и пиджак мужчины, Айс отступила назад, и спустя несколько мучительных секунд зрачки его закатились, и он медленно сполз по стене, погружаясь в обморочное состояние.

– Пошли, – скомандовала она, поворачиваясь к двери и хватая меня за руку. В это время в помещении магазина уже были слышны первые звуки полицейских сирен.

Она провела меня за руку до первого лежащего на полу тела:

– Иди вперёд и смотри не наступи в кровь. Мы не должны оставлять после себя следов.

О, как будто это было проблемой.

Или возможно это всё-таки могло стать проблемой, поскольку для того, чтобы избежать огромные лужи крови, мне понадобилось переступить через труп мужчины и при этом держать глаза открытыми. Чёрный ход вёл в узкий, усыпанный мусором переулок. Второй из стрелявших, тоже мёртвый, лежал, растянувшись поперек тротуара, упираясь затылком в кирпичную стену соседнего магазина. Воздух наполнился мерзким зловонием, исходящим от гниющего мусора, и меня чуть не вырвало на месте. Пытаясь справиться с сильным приступом тошноты, я быстро перенесла своё внимание налево, туда, где была припаркована наша машина.

Казалось, что на неё упала бомба. Шины были разорваны, весь корпус испещрён большими пулевыми отверстиями, окна разбиты:

– Айс?

Она окинула машину быстрым взглядом:

– Да, я знаю. Пошли другим путём. Быстрее.

Я бежала за ней вниз по аллее, а вой сирен становился все громче. Мои ноги скользили черт знает по чему, но я пыталась не отставать от неё ни на шаг.

Как только узкая аллея перешла в широкую улицу, я услышала визг шин. Я была уже готова обернуться и бежать сломя голову назад, но Айс подхватила меня и, оторвав от земли, практически закинула внутрь салона машины, которая появилась, казалось бы, из ниоткуда. Приземлившись прямо на Криттер, я откатилась в сторону, чтобы дать место нырнувшей вслед за мной Айс.

Хлопнув дверцей, она крикнула: «Двигай!» – Рио немедленно увеличила скорость. Нас мгновенно отбросило назад и с силой прижало к спинкам кресел. Теперь мы мчались вниз по, к счастью, абсолютно пустой и безлюдной улице.

– Давай в объезд, – распорядилась Айс, – Убедись, что за нами не следят!

– Хорошо, – ответила Рио, виляя по извилистым улочкам города и ни на секунду не выпуская из внимания зеркало заднего вида.

Я повернулась к Криттер:

– Как вы… Откуда?

Она усмехнулась, а затем бросила пристальный взгляд в сторону Айс.

Я тоже посмотрела на свою возлюбленную:

– Ты знала?

– Давай просто скажем, что я люблю надежный тыл, – выражение её лица стало серьёзным, и я поняла, что было кое-что, скрывающееся за этим серебром, которым отливали её глаза, что-то, что она не захочет или не сможет рассказать. Не здесь. И не сейчас. Я слегка улыбнулась и кивнула в подтверждение тому, что понимаю её, и что готова ждать до тех пор, пока она сама не решит поделиться со мной. Если только это время когда-нибудь наступит. Сделав глубокий вдох, я откинулась назад. Я чувствовала себя ужасно уставшей, и моё тело теперь ощущало спад внезапного всплеска адреналина. Мои веки тяжелели, а глаза слипались, грозясь вот-вот закрыться, но каждый раз, когда я позволяла себе подобную роскошь, из темноты всплывали образы убитых Айс мужчин, которые наслаивались на образ самой Айс, медленно душащей Педро.

Думаю, бессмысленно говорить о том, что это было не самое приятное возвращение домой.

ЧАСТЬ 7

– Почему бы, тебе не сесть здесь и не снять рубашку, – спросила я, препроводив мою возлюбленную в ванную и закрыв за собой дверь, – а я посмотрю, что можно сделать с твоей раной.

Она безмолвно села, как я и просила, на крышку унитаза, пальцы уверенным быстрым движением пробежались по пуговицам и стащили рубашку с широких бронзовых плеч. Отдав Рио указание отправляться домой длинной дорогой, Айс больше не произнесла ни слова. Амазонка выполнила этот приказ буквально, и двадцатиминутная увеселительная прогулка превратилась в двухчасовой изнурительный поход.

Казалось, Айс была полностью погружена в свои мысли, отягощенные, скрытыми за жалящим взглядом, эмоциями. Смывая засохшую кровь с длинной узкой раны на предплечье, я украдкой бросала на Айс быстрые взгляды. Пока я была занята работой, она увлеченно рассматривала свои руки, поворачивая их то вверх, то вниз, то опять вверх ладонями. Закончив, я присела на корточки между ее широко расставленными коленями, и нежно позвала, вглядываясь в близкое мне лицо.

– Эй, с тобой все в порядке?

Слабое подобие улыбки украсило ее губы, глаза прояснились и сфокусировались на мне.

– Дааа. Все хорошо.

И опять, пока я пыталась придумать, как начать разговор, повисла тишина.

– Говорят, что я хороший слушатель.

Через секунду улыбка стала чуточку более явной:

– Неужели?

– Да. Лучший слушатель на три страны.

Айс тихо рассмеялась, а затем опустила взгляд и опять посмотрела на свои ладони, потирая их. Спустя мгновение она проговорила. Так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать ее, хотя нас разделяли всего несколько дюймов.

– Раньше я думала, что если сильно постараюсь, то смогу это смыть.

– Что? – также тихо спросила я.

– Кровь. На моих руках. Так много крови, – прошептала она, сжимая кулаки, – но, несмотря на все мои старания, она всегда на них. Всегда, – наши глаза встретились, а затем ее взгляд вспыхнул такой болью, что мое сердце болезненно сжалось, и потекли непрошенные слезы, – Иногда ночью мне безумно хочется дотронуться до тебя, обнять. Но, как я могу марать тебя всей этой кровью?

Взяв ее руки, я аккуратно развела их, погладила ладони, каждый палец, затем подняла и прижала к своему лицу,спрятав в них щеки и утыкаясь носом.

– Айс, ты не мараешь меня. Ты наполняешь меня. Так, как я даже не могла мечтать.

Ее взгляд потемнел, и она попыталась отнять руки. Я опередила ее, противопоставив всю свою силу и желание. Не часто, далеко не часто, мне удается ее побеждать, но в этот раз это было неизбежно.

– Нет, – сказала она.

– Да, Айс. Да. Ты постоянно говоришь, что я значу для тебя. Думаю, настало время рассказать, кто ты для меня, – я поймала ее взгляд и удержала, не позволяя отвести глаза или спрятаться за стены ею же возведенной темницы собственной вины, – Ты моя надежда. Моя сила. Радость моей жизни. Мой учитель. Мой проводник. И мой свет.

Она медленно покачала головой, пытаясь отказаться от моих слов.

– Да, это ты. И это не зависит от того, насколько ты в это веришь. Это просто так и есть. Когда бы я ни оказалась в темноте, все, что мне нужно сделать – посмотреть на тебя, подумать о тебе, и все преображается, как будто после месяца дождя появилось солнце. Потому, что ты внутри меня, так глубоко, что я никогда чувствую себя одинокой, даже если нас разделяют мили, – я улыбнулась ей, радость от осознания этой правды светилась на моем лице, – Айс, разве ты не видишь? Ты не мараешь меня. Ты никогда не сможешь этого сделать. И знаешь, почему?

Взяв ее руку, я поцеловала ее ладонь и приложила к своему сердцу:

– Потому, что ты здесь. В моем сердце. И с каждым его ударом, ты все больше и больше занимаешь в нем места, и когда-нибудь я наполнюсь радостью любить тебя. Любить тебя всю, Айс. Ту часть, что счастлива, и ту часть, что злится. Часть, что любит, и часть, что ненавидит. Часть, что прощает, и часть, жаждущую мщения.

Отпустив ее руку, я нежно прижала к ее щекам свои ладони:

– Всю тебя.

На ее лице отразилось удивление. Это было удивление одиноко бредущего в пустыне человека, увидевшего вдалеке оазис и, должно быть, еще боящегося идти к нему, боящегося достичь его и найти только иллюзию там, где, обещая жизнь, ярко светилась надежда. Понимая, что дальнейшие разговоры никогда не убедят ее, я позволила действовать сердцу. Поднявшись со своего места между ее коленей, я приблизилась к ее лицу и накрыла ее губы своими в поцелуе, полном обещаний, вложив в него всю свою нежность. Спустя, казалось, небольшую вечность, она ответила, тихо застонав. Ее руки, до этого прижатые к моим щекам, проделали свой пусть по моим волосам, еще больше сближая нас, усиливая и углубляя поцелуй. И также углубляя соединяющую нас связь. Нерушимую связь.

Через какое-то, достаточно продолжительное время, она остановилась и посмотрела на меня. Ее лицо по-прежнему излучала удивление. Но, на этот раз это было удивление человека, обнаружившего, что оазис, несмотря ни на что, существует.

– Думаю,… мне было это нужно, – тихо сказала она хриплым голосом.

– Господи, и мне тоже, – ответила я с жаром новообращенного.

– Можешь ты… могу ли я продолжить? Хотя бы еще немножко?

Ее простой ответ наполнил меня неописуемой радостью, отразившейся на моем лице сияющей улыбкой.

– Ты не представляешь, как сильно я это люблю.

С ответной, какой-то робкой улыбкой, она подалась ко мне и взяла за руку.

Холодная и темная, спальня все еще хранила в воздухе еле ощутимый запах моей возлюбленной. Я глубоко вдохнула и последовала за Айс. Она уже села на узкую кровать, а затем легла на спину вытянувшись в полный рост. Хотя ее голова была слегка приподнята и прижата к стене, ноги все же слегка свисали с края.

– Все равно, что вернулись в Болото, да? – пошутила я, игриво хватая ее за ступню.

– Не так плохо, – тихо ответила она, скрестив ноги и положив сцепленные руки на ровное плато живота. Приняв ее слова за приглашение, я подошла к кровати, срывая на ходу рубашку, не желая, чтобы что-либо отделяло меня от ее мягкой гладкой кожи. Она сверкающими глазами смотрела, как я опускаюсь на кровать, и приглащающе широко раскинула руки. Я прижалась к ней, положив ногу поверх ее бедер, сцепив руки вокруг ее живота, и опустив голову ей на грудь. Ощущение возвращения домой было таким ярким и совершенным, как солнечный свет после бури. Навернувшие на глаза слезы отражали прекрасные чувства, переполнившие мою душу.

Она провела рукой по моим волосам, касание было теплым, нежным и любящим. Тело наполнилось теплотой и неизведанным ранее ощущением сладкой боли. Я не позволила слезам упасть, хорошо понимая, что Айс тут же остановится, почувствовав их тепло на своей коже.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она.

Эти слова завершили день, и я уснула под музыку биений ее сердца.

Я тоже люблю тебя, Айс. Сильнее, чем ты даже можешь себе представить.


***

Незаметно для себя я заснула, и разбудил меня только стук в дверь. Открыв глаза, я увидела, как дверь слегка приоткрылась, и в кромешную темноту спальни проник треугольник света. Практически из ниоткуда материализовалась голова Пони, по ее губам пробежала еле заметная усмешка:

– Если вы голодны, обед почти готов.

– Мы выйдем через мгновение, – ответила Айс, слегка потягиваясь длинным телом и ложась на спину.

Кивнув, Пони закрыла дверь, и комната опять погрузилась в темноту.

– Эй, соня. Хорошо отдохнула? – ее голос, раздавшийся надо мной, вызвал по всему телу теплую приятную дрожь. Я была рада, что темнота скрыла мой румянец:

– Извини, я не думала…

– Не извиняйся, Ангел. Тебе нужно было отдохнуть.

– Но…

– Тсс. Нет такой неприятности, чтобы стоило тебя будить. Поверь мне.

Преклоняясь перед такой восхитительной логикой, я снова положила голову к ней на грудь и с нескрываемым удовольствием вдохнула ее запах. Не было ничего удивительного в том, что за время сна моя рука переползла чуть выше и теперь накрывала одну из ее грудей. Я тихонько провела пальцами по теплой мягкой плоти и улыбнулась, почувствовав однозначную реакцию. Поскольку Айс не выражала явного желания прекратить процесс, я слегка осмелела и продолжая поглаживания, осыпав ее обнаженную грудь нежными поцелуями. На вкус она казалась соленой, сотканной из солнечного света и неразгаданных еще тайн. Мой аппетит возрос, но речь, в данном случае, не о еде. Запустив пальцы в мои волосы, Айс нежно указывала нужное направление, и когда мои губы приблизились к ее губам, она издала тихий вздох удовольствия, который сам по себе означал очень многое. Осмелев еще больше, я бы продолжила дальше, но желудок выбрал совсем не подходящий момент и заявил о своих потребностях; по его мнению, я была обязана срочно сделать хоть что-нибудь, чтобы усмирить чувство голода, терзающее мой организм.

Отпустив мои волосы, Айс осторожно высвободилась из-под меня.

– Эй, мне было приятно!

– Я думаю, твоему желудку будет приятно получить сначала что-нибудь более питательное.

– Тогда, пусть он отправляется на кухню, а все остальное оставит здесь, – я опять потянулась к ней, но нежные руки остановили меня.

– Сначала еда, потом развлечения.

– Аааа…!

В ответ она мягко рассмеялась:

– Ангел, я никуда не собираюсь. У нас целая ночь.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и я смогла разглядеть над собой еле различимые очертания ее лица.

– Обещаешь?

Ее улыбка была полна любви:

– Обещаю.

– Отлично. И чего мы ждем? – спросила я, слезая с кровати и натягивая рубашку, предварительно бросив Айс ее собственную. Поймав рубашку, Айс покинула кровать гораздо более изящно, чем я. Она натянула полученную одежду через голову, расправила ее и замерла на какое-то время, чтобы пробежаться пальцами по волосам, аккуратно заправляя их назад. От этого действа мои гормоны вскипели и послали обвинительную ноту желудку, лишившему их удовольствия. Желудок издал ответное рычание, и трусливые гормоны попрятались обратно.

– Готова?

– О, да.

Мы обе знали, что речь шла совсем не о еде.


***

Обед, как ни странно, оказался просто фантастическим. Рио проявила себя выдающимся шеф-поваром, и практически отбила у меня желание пробовать мексиканскую кухню где-либо еще. Короткая передышка, казалось, сняла напряжение с Айс, что в свою очередь позволило расслабиться и всем остальным. За столом велась приятная беседа, и даже Пони осмелела настолько, что то тут, то там роняла свои шуточки. Хотя, положение было хуже некуда, но так было все же лучше, чем просто сидеть и смотреть, как умирает твой друг, и знать, что ты – следующий в списке.

Обед был закончен, тарелки вымыты и убраны на место. И, хотя было еще очень рано, все дико устали и были готовы лечь спать. В доме была вторая спальня с двумя одноместными кроватями, где до этого спал обезоруженный Айс полицейский. К большому облегчению Рио, Айс дала скупые указания Криттер и Ниа лечь в спальной, а Рио и Пони в гостиной. Пока Айс уединилась для телефонных разговоров, Пони и Рио в последний раз обошли здание в поисках малейших намеков на неприятности. Я немного поболтала с Криттер, и как только Ниа освободила ванную, решила постоять подольше под горячим душем и смыть остатки этого тяжелого дня. Нет, такая простая вещь, как душ, разумеется, не в состоянии смыть картины крови и смерти, которыми был насыщен день, но, быть может, очищение физическое могло даровать очищение духовное. По крайней мере, я на это надеялась.

Зайдя в душевую, я задернула за собой занавеску и взяла кусок мыла. Сверху на меня обрушились каскады горячей воды. И не имеет значения, сколько я еще проживу, горячая вода, наверное, всегда останется для меня одним из несомненных богатств. Я проводила по телу сладко пахнущим куском мыла, и картины минувшего дня постепенно сменялись другими, более личными, видениями. Туго переплетенные в любовной игре тела, без труда скользящие друг по другу, выступивший на коже пот, влага желания и тихие стоны. Я была настолько поглощена в свои сны наяву, что сначала даже не заметила, как фантазии, будто повинуясь моим мыслям, становятся реальностью. Застигнутая врасплох прижавшимся ко мне сзади телом, я напряглась, но знакомые ощущения и нежная сила рук, отобравших у меня мыло, за одно биение сердца превратили цемент моих мускулов в желе. Сильные загорелые руки взмылили брусок в шапку пены и положили обмылок на полку. Те же самые руки проделали нежный путь по моему телу, дразня безумными круговыми движениями грудь и доводя меня до сумасшествия. Не в силах больше терпеть эту чувственную пытку, я схватила ее руки и притянула их к себе. Слегка сжимая и подергивая, большие пальцы без усилия заскользили по соскам. Мое дыхание прерывалась тихими вздохами и стонами. Мягкие губы и острые зубы ласкали кожу шеи и плеч, язык дразнил, толкаясь и полизывая, а я изгибалась в ее руках. Затем она развернула меня к себе. Захватив мое лицо большими нежными руками, она приблизилась к нему и прижалась своими губами к моим. Сверху на нас обрушивались каскады воды. Я ощутила касание зубов и сладкий голод ее раскрывшихся губ, втянувших для нежной дуэли мой язык. Ее груди, полные и твердые, касались моей, ставшей сверхчувствительной, кожи, пронизывая тело чувственной энергией и вызывая маленькое извержение между ног. Руки оставили мое лицо, спустились вниз по позвоночнику и захватили ягодицы, прижимая меня плотнее по всей длине наших тел. Сочетание воды и мыла придало коже восхитительную гладкость, и мы скользили относительно друг друга в танце, звуки которого различали только наши сердца.

Боже, я желала ее. Так сильно и остро, как никогда ничего не желала ранее. Это полностью поглотило меня. Лишило возможности дышать. Заставляло сердце грохотать в груди, а тело трепетать при каждом сильном объятии.

Наши рты все еще были слиты в страстном поцелуе. Айс легонько подняла меня, и как только мои ноги выпрямились, развела их своим длинным сильным бедром и усадила меня на него сверху. Моя спина оказалась прижатой к теплому гладкому кафелю душевой, и я не сдержала стона удовольствия, когда Айс начала свои движения. Ведомая ее уверенными нежными руками, я скользила по всей длине ее бедра. От ощущений, пронесшихся сквозь тело и превративших его в обжигающий, не знающий границ пожар, у меня перехватило дыхание. Сначала медленно, затем быстрее, достигнув восхитительной скорости, Айс вжималась в меня, ее теплая мягкая плоть и стальные мышцы были неутомимы в поисках моего, и, конечно же, ее удовольствия.

С тихим стоном она разорвала наш поцелуй и уперлась лбом в плитку, рядом со мной, повернула голову и начала языком ласкать мое ухо.

– Отдайся мне, сладкий Ангел, – прорычала она, посасывание мочки обжигало мне нервные окончания. В страстном желании сделать столь необходимый глоток воздуха, я, совершенно не думая, закинула голову и открыла шею для атаки губ, языка, зубов, мои бедра двигались в вечном животном ритме голодного и страстного желания. Ее язык жадно лакал из выемки на моей шее, а затем переключился на набухшую пульсирующую жилку. И когда ее зубы нежно сомкнулись на плоти, которую она столь любовно захватила, выключатель щелкнул, и пришло освобождение, темнота под моими веками взорвалась яркими цветами света и тени. Душа отлетела от тела, окунулась в море блаженства и чувственности. Айс была моим якорем, ее теплые руки и тихое бормотание слов любви удерживали меня в реальном мире, пока душа парила в небесах.

Медленно, очень медленно я возвращалась на землю в крепкие, страстные и нежные объятия Айс. Вода к этому моменту стала холодной, и от ледяных брызг по телу пробежала неприятная дрожь. Я быстро выключила воду, и, не успев понять, что происходит, очутилась в сильных руках, выносящих меня из душевой. Меня нежно поставили на пол и придержали, доставая большое пушистое полотенце. Айс заботливо вытерла меня, вложив в свои движения столько нежности, что во мне зародилось ощущение, как будто я являюсь самым бесценным объектом на земле. Затем она завернула меня в полотенце и снова подняла на руки. Выражение обожания на ее лице было по своей силе почти болезненным. Не заботясь о собственной наготе, Айс пронесла меня через короткий темный коридор. Захлопнув ногой дверь спальни, она нежно положила меня на постель. Ее лицо светилось любовью.

– Ну, как ты? – убирая челку с моих глаз, спросила она.

– О, я… я… замечательно.

Ее улыбка была медленной и сладкой:

– Я рада.

– И я тоже, – с жаром ответила я.

Взъерошив мне волосы, она выпрямилась, отошла немного в сторону и, расслабляя мускулы, распрямила плечи и выгнула шею. Я молча и зачарованно созерцала абсолютное совершенство ее обнаженного тела. Холодная вода и явное возбуждение хорошо потрудились над этим очарованием. Уверена, вы сможете представить то, что видела я: одинокая блестящая капелька воды медленно пробиралась между ее грудями, прокатилась вниз по рельефной мускулатуре живота и спряталась в глубинах пупка. Облизывая внезапно пересохшие губы, я во все глаза следила за этим маленьким путешествием. Поймав меня за моими фантазиями, Айс загадочно улыбнулась и подошла к ночному столику. Мой взгляд приклеился к ней, к каждому чувственному движению мышц, спрятанных под шелковой кожей, к легким покачиваниям бедер и иссиня-черной копне мокрых волос, спадающих по покатым плечам. В отчаянной борьбе с желанием схватить ее, притянуть к себе, развеять показную холодность, я крепко сжала кулаки. Выдвинув небольшой ящичек ночного столика, Айс заглянула внутрь и достала предмет, при виде которого мое тело взорвалось новым притоком неудержимого желания. Воспользовавшись слабым светом ночника, она ослабила ремни, а затем посмотрела на меня, приподняв бровь, на ее губах играла легкая улыбка.

– Да, – сглотнула я, неожиданно удивившись тому, что из комнаты исчез весь кислород, – пожалуйста.

У меня была всего лишь секунда, пока она закрывала ящик, на размышления, откуда у нее этот приз. Затем Айс направилась к моей стороне кровати, и я потерялась в сиянии ее глаз. Она подала мне фаллоимитатор, и я приняла его слегка дрожащими руками. Он был средней толщины, средней длины, двухсторонний – один конец, тот, что вставляется при одевании, чуть короче другого. Я легонько пробежалась пальцами по теплой эластичной поверхности и с ожидающей улыбкой взглянула на Айс. Темные глаза, слегка раздувающиеся ноздри. Она медленно подняла свою длинную ногу и опустила ее на кровать, открывая доступ внутрь.

Искрящееся от влаги лоно было готово к моему вторжению. Я полностью открыла его для моего разгоряченного взора, проникнув пальцем в возбуждающую жидкость. По телу моей возлюбленной прошла дрожь. Не в силах сдержаться, я прильнула и начала пить из нее, постанывая от вкуса ее желания на моих губах и языке. Сильные пальцы переплелись с моими волосами, удерживая мой наслаждающийся рот относительно ее ритмично двигающихся бедер.

Я не могла никак насытиться ею – такой горячей, такой влажной и такой сладкой. Чем больше она предлагала, тем больше я брала, подобная жадному нищему на королевском пиршестве.

Почувствовав, что Айс достигла критической точки, я взяла фаллоимитатор и вставила его как можно глубже, ощущая языком мускусный вкус ее освобождения. Тело задрожало, внутренние волны пробежались по игрушке в моей руке, крепко сжимая ее, бедра ритмично задвигались. Она кончила с громким рычанием, и эти звуки были сладкой музыкой для моих ушей.

Дрожь ее тела постепенно ослабевала, и когда она прекратилась окончательно, я, нежно поцеловав сладкую плоть, вернулась на свое место и взглянула, нахально улыбаясь, на Айс. Она пристально глядела на меня. Ее взгляд полу-прикрытый веками обжигал, в то время, как ее пальцы закрепляли ремешки на бедрах.

Понятия не имею, как я оказалась лежащей на спине. Надо мной, стоя на четвереньках, подобно могучему голодному хищнику, поймавшему жертву, возвышалась Айс. Ее губы прижались ко мне в поцелуе безграничной страсти, а пальцы пытались сорвать с меня полотенце.

Справившись, к своему удовольствию, с этой задачей, она опустилась ниже, слизывая с меня все упавшие с полотенца капельки, и, очевидно, смакуя каждое движение. Казалось, ее губы и язык были одновременно везде. Я задрожала, тело напряглось и изогнулось от желания. Айс провела горячую дорожку, остановившись на некоторое время, чтобы пососать и потерзать мои груди, а затем спускаясь все ниже и ниже. Когда язык пробрался во впадину моего пупка, я думала, что тут же кончу под воздействием абсолютной сексуальной энергией происходящего.

А она спускалась все ниже. Язык прошелся по внутренней стороне бедер, коленям, икрам и достиг больших пальцев. Как только она вобрала своим горячим ртом первый из них, оргазм отказался ждать дальше, и я закричала от волны удовольствия, пробежавшей по мне, как лесной пожар по полю.

Однако она была безжалостной, эта женщина – моя возлюбленная. С той же уверенной медлительностью она отправилась в обратное путешествие по моему телу и достигла той точки, что горела в огне желания. Вобрав меня ртом, она зарычала от удовольствия, ее язык толкался, гладил, ласкал, танцевал, поднимая меня выше, чем я когда-либо могла представить. А затем еще выше, отвечая на мои крики своими низкими стонами. Тело напряглось до предела и мощно содрогнулось от еще одного оргазма, проложившего сквозь меня свой огненный путь. Пока все не кончилось, Айс не убирала своего рта, а затем быстро выпрямилась и прильнула ко мне всем телом, заглядывая в глаза. Ее собственные горели любовью. Мои утомленные мышцы дрожали, и я отдыхала под уверенной, теплой тяжестью ее тела. Почувствовав нежные касания к моему лицу и волосам, ласкающие, возвращающие домой касания, я закрыла глаза.

– Боже, я люблю тебя.

Не знаю, были ли эти слова предназначены для моих ушей, но они достигли их и вызвали улыбку на лице. Я открыла глаза и увидела глаза моей возлюбленной, блестящие от не пролитых слез. Приблизившись, я взяла ее лицо в свои ладони и нежно провела большими пальцами по щекам, смахивая, вырвавшуюся помимо ее воли, слезинку.

– И я люблю тебя. Больше, чем воздух, которым дышу.

Улыбнувшись сквозь слезы, она нагнулась и поцеловала меня. Это был поцелуй вечной и безграничной любви, идущей самой сладчайшей дорогой от ее сердца к моему. И хотя, в этом совместном дыхании не было ничего страстного, невероятно, но мое тело начало опять реагировать – просто на ее близость и тепло.

– Пожалуйста, – прошептала я на последнем вздохе, – я хочу почувствовать тебя внутри себя.

Это было все завершающее желание, последний шаг к тому, чтобы полностью успокоить мое тело и душу. Продолжая нежно, почти благоговейно, целовать меня, она сместила большую часть своего веса и медленно провела руками вниз по моему телу, лаская кончиками пальцев каждую точку моего тела. Ее грация была, на мой взгляд, воплощением красоты. Наконец ее руки проникли между ног, подготавливая меня к вторжению. Но, я уже давно была готова, и она улыбнулась открывшейся ей действительности. Продолжая наш глубокий поцелуй, в котором языки исполняли медленный возбуждающий балет, она выпрямила мои ноги. Затем, оперевшись на руки, она снова нависла сверху и взглянула на меня. В дымчатой глубине ее глаз читался невысказанный вопрос.

– Да, – прошептала я, не желая ничего, кроме того, что она так молчаливо и любяще предлагала, – Пожалуйста, да.

Одна рука исчезла из моего поля зрения, и вскоре я почувствовала, как гладкий, закругленный конец фаллоимитатора прокладывает дорогу сквозь мою разгоряченную влагу. Чуть позже он остановился внутри меня. Наклонившись так, что ее волосы образовали завесу вокруг наших лиц, Айс крепко поцеловала меня и начала плавные движения, наполняя меня такими удивительным, таким полным ощущениями, которых я не испытывала никогда ранее.

Войдя полностью, она замедлила движение, ожидая ответной реакции моего тела, ее глубокие страстные поцелуи отвлекали сознание от напряженных до предела мышц, предоставляя ему гораздо более приятные ощущения.

Айс прекрасно подходила мне – как поставленный на место кусочек мозаики. И мое тело быстро приноровилось к новым ощущениям, требуя еще больше. Я прошлась пальцами по ее мускулистой спине и достигла бедер. Схватив их, я прижала ее к себе и прорычала в ухо:

– Давай.

Застонав, она выполнила мою просьбу. Сначала плавно выйдя из меня, а затем войдя обратно. Это было неописуемое ощущение, и я чуть не зарыдала от удовольствия.

Вместе мы нашли наилучший ритм. Наши страстные поцелуи разрывались только тогда, когда кому-то из нас не хватало воздуха. Голова Айс покоилась рядом со мной, в то время, как моя возлюбленная входила в мое желающее тело, ее покрытые испариной волосы влажно скользили по моим щекам и губам. Их благоухание опьяняло наравне с распространившимся по комнате запахом нашей любви.

Я быстро с силой прижала Айс к себе, желая получить всю ее и даже сверх того. Она ответила, как будто была рождена для этого, нахлынув на меня со всей необузданностью желания, выпуская на волю и темную, и светлую стороны своей души, страсть и нежность, энергию и силу. И все это она подарила мне под глухое рычание и тихие стоны, звучавшие для меня настоящей симфонией.

Айс кончила первой. Ее спина изогнулась, шея откинулась назад, открывая мне горло, с силой задвигались в своем собственном ритме бедра. Капли ее пота упали на меня, причащая огнем и страстью. Мгновением позже, я тоже унеслась в бешеный водоворот, где реальность, которую я знала до этого, заканчивалась, и существовало только удовольствие. Думаю, что я отключилась на какое-то время, поскольку, когда снова вернулась в свое тело, Айс, тяжело дыша, полностью лежала на мне. Почувствовав мое шевеление, она попыталась скатиться, но я препятствовала этому, обхватив ее руками. Мое тело продолжало пульсировать вокруг все еще остававшегося во мне фаллоса.

– Нет. Останься. Пожалуйста, – я глотнула столь необходимого мне воздуха, – Хочу, хочу тебя.

И она вернулась обратно – живым одеялом любви, тепла и безопасности. И с этого момента до восхода солнца я больше ничего не помню.


***

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила нечто неожиданное и очень, очень желанное. Как только мое размытое сознание приобрело более четкие формы, я осознала, что тихое биение под ухом принадлежит сердцу Айс. А щекочущее ощущение на спине происходит от нежных, машинальных поглаживаний ее руки. Хотя к этому моменту мы были вместе уже почти восемь лет, я бы могла по пальцам одной руки посчитать количество раз, когда просыпалась в объятиях своей любимой. И, возможно, один или два пальца остались бы незадействованными. Почувствовав мое пробуждение, Айс на мгновение приостановила свои движения, а затем продолжила нежно ласкать мою кожу.

– Доброе утро, мой сладкий Ангел, – низкий голос прогремел прямо из ее груди, наполняя меня приятнейшим теплом.

– Мммм. И тебе, добро утро, моя любовь.

– Хорошо поспала?

– Как младенец. А ты?

– Спасибо, очень хорошо.

Ее касание было немного щекотно, я поежилась, затем изогнулась, слегка вздрагивая от неприятного ощущения. Она, как обычно в таких случаях, замерла позади меня, стараясь понять мое поведение:

– Все в порядке?

Подняв голову, я ободряюще улыбнулась ей:

– Все замечательно. Просто немного больно.

Ее лицо тотчас застыло, и она отвела взгляд:

– Я…

– Не надо, – остановила я, приложив два пальца к ее припухшим губам: – Не говори этого. Даже не думай об этом. – Слегка поднявшись, чтобы лучше видеть, я соскользнула пальцем на подбородок и попыталась вернуть ее взгляд на себя. – Айс, эта ночь была одной из самых удивительных в моей жизни. Пожалуйста, не говори, что ты сожалеешь, что так получилось.

Когда она наконец посмотрела на меня, в глубине чистой синевы ее глаз все еще пряталась тень вины. Улыбнувшись, я нежно сжала ее подбородок:

– Ну, Айс. Разве не ты рассказала мне, что существует два вида боли? Хорошая и плохая боль?

Тень стала слегка бледнее. Я потянулась, широкая улыбка на моем лице была очевидным знаком удовлетворенного тела.

– Несомненно, – добавила я, зевая, – это хороший вариант.

Этими словами мне удалось вырвать у нее улыбку, и я потянулась, чтобы захватить ее своими губами. Насладившись затянувшимся удивительным теплым контактом, я, наконец оторвалась от поцелуя и снова положила голову ей на грудь.

– Итак, – начала я, с трудом стараясь избежать нежностей в голосе, – что у нас сегодня по плану?

Она тихо рассмеялась:

– Ангел, у тебя по плану еще немного поспать. У нас впереди большой переезд.

Я подняла голову, не беспокоясь о легко читаемом в моих глазах страхе, и пристально поглядела на нее:

– Не надо обратно к границе…

Ответный взгляд был полон нежности. Она осторожно провела рукой по моим волосам:

– Нет. Не на границу.

– Благодарю тебя, Господи, – с облегчением выдохнула я, опуская голову обратно на ее теплую кожу. Затем подняла руку и продолжила:

– И прежде, чем ты что-либо скажешь, – я знаю, что это опасно. И я знаю, что, возможно, мне было бы более безопасно с Монтаной по ту сторону границы. Но это не имеет никакого значения. Вообще никакого значения. До тех пор, пока мое пребывание рядом с тобой не станет для тебя опасным или разрушительным, – тут я опять взглянула ее в глаза, постаравшись одарить твердым взглядом. – Договорились?

Она вернула мне этот взгляд – око за око, зуб за зуб. В ее глазах не было ни хитрости, ни коварства:

– Ангел, я всегда буду беспокоиться о тебе. Так, как я беспокоюсь о тебе с того первого дня, как ты вышла из Болота и решила связать со мной свою жизнь. Я всегда буду нести груз вины за то, что тебе приходится сталкиваться с ошибками моего прошлого.

– Айс, ты никогда не заставляла меня этого делать, – горячо ответила я, – с самого начала это было мое собственное решение.

– Я знаю, – ответила она чуть громче шепота, – и часть меня всегда будет винить себя за то, что не забрала это решение из твоих рук, когда это было еще возможно. Но теперь… – ее рука поднялась, а затем упала и замерла на моем плече, -… теперь… я ни за что на свете не пожертвую, опасно это или нет, ни одной секундой общения с тобой.

Я знаю, что вспыхнула, но ничего не могла с собой поделать. Эта немногословная женщина имела способность простейшими фразами переполнить мое сердце любовью и радостью:

– Таким образом, мы теперь вместе в этом деле?

Спустя мгновение она кивнула:

– Вместе.

Подняв голову, я скрепила эту торжественную клятву поцелуем, который быстро перерос в еще один поцелуй, а затем еще один, и еще, и мои болезненные ощущения постепенно переросли в ощущения гораздо более приятного рода. В свете восходящего солнца мы медленно и долго занимались любовью, и в конце концов планы Айс относительно меня осуществились.

Я спала.


***

– Я получу тебя, моя прелесть! И твою маленькую собачку тоже! Ахахахахаха!

Я бросила уничтожающий взгляд налево, а затем обернулась к зеркалу, висящему позади меня, и поняла, что Криттер была права в своих определениях. Глядя на меня в этом парике, не было бы преувеличением сказать, что Афродита была Злобной Колдуньей Запада.

– Как минимум, я не выгляжу как семейство крыс, свивших гнездо в моих волосах, – поделилась я своим видением ситуации.

Зная, что я права, она даже не попыталась защититься и, застенчиво улыбнувшись, пожала плечами:

– На манекене, откуда мы их стащили, они выглядели лучше.

Я повернулась к ней с широко раскрытыми глазами:

– Вы это украли? – не знаю, что шокировало меня больше. То, что она УКРАЛА, или то, ЧТО она украла.

– Ну,… не совсем в обычном смысле, нет.

– Думаю, тебе следует объяснить мне…

Прежде, чем она смогла ответить, дверь в ванную внезапно распахнулась и вошла Пони:

– Какого черта вы двое… ох, Боже, отдай мне это, – одной рукой схватив парик с головы Криттер, другой – щетку, она принялась расчесывать спутанную массу, которая, должно быть, когда-то смутно напоминала настоящие волосы.

За считанные секунды парик из крысиного гнезда превратился в произведение искусства.

Мы с Криттер ошеломленно смотрели во все глаза.

– Пон, ты пугаешь меня, – промолвила Криттер. Она действительно выглядела очень испуганной, как будто ее возлюбленная испарилась, и вместо нее появилась Марта Стеварт (прим. переводчика – американская деятельница, посвятившая себя пропаганде домашнего хозяйства (куча книг, журнал, шоу и т.д. и т.п.))

Пони стрельнула в нас взглядом, синонимом которому будет слово «иссушающий», и парой взмахов закончила работу над шедевром.

– Мой отец был парикмахером, а мать владела салоном красоты. Ничего не могу поделать, часть дерьма, которому они пытались обучить меня, все-таки впиталась.

Закончив мастерскую трансформацию первого парика, Пони протянула руку за другим:

– Дай-ка мне.

– С удовольствием, – ответила я, стягивая парик с головы и подавая его ей, а затем наблюдая, как она и к нему также хорошо применила свой талант.

Парики были идеей Айс. И, будьте уверены, это была хорошая идея. Как мне объяснили, место, именуемое Гнездом Скорпиона, было весьма обширным, и практически ненаселенным, – частью пустыни с маленькими городками, натыканными то здесь, то там. И, опять-таки, как мне сказали, поиски человека в таком месте сходны с поисками кристалла сахара на белом песчаном берегу. Чтобы найти его, нам понадобится помощь горожан. И нам также придется по максимуму сохранять анонимность, чтобы не возбудить чрезмерные подозрения. Подозрения, которые могли дойти до Кавалло и заставить его или залечь на дно, или раскрыться и выйти против нас во всеоружии. Подозрения, которые возрастут, если неожиданно посреди пустыни возникнет парочка задающих вопросы блондинок со светлыми глазами.

Разумеется, парики не могли разрешить всех трудностей, стоящих на нашем пути. Например, ни Криттер, ни я не могли связать и пары слов по-испански.

К счастью, Рио, Пони и Ниа были, как и Айс, брюнетками, правда, в отличие от моей возлюбленной, глаза у них были коричневыми или темно-ореховыми. Все они, к тому же, отлично владели испанским.

Повернув меня к себе спиной, Пони водрузила мне на голову парик. В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Ниа с охапкой одежды.

– Круто! – усмехаясь надо мной, отметила она, – Прямо, галлюциногенная кррасотка!

Мы с Пони грозно посмотрели на нее, что, разумеется, не принесло ничего хорошего. Двойной грозный взгляд только побудил ее к моментальному исполнению «Цыгане, Бродяги и Воры» (пр. переводчика: песня Шер), от чего чуть не треснуло зеркало в моих руках. Всю свою жизнь я была уверена, что на свете не было более обделенного музыкальным слухом человека, чем мой покойный папаша. Подходящий момент, чтобы узнать, как сильно я ошибалась в этом конкретном вопросе.

Мрачный призыв к тишине только пришпорил Ниа. Наконец, у Пони не выдержало терпение, и она вытолкнула девушку из ванной, захлопнула за ней дверь и хорошо прижала, избегая последующих вторжений. Смех Ниа эхом раздался по коридору, но вскоре замолк, оставляя после себя священную тишину.

– Эта женщина очень нуждается в психиатре, – проворчала Пони, поворачивая Криттер и одевая парик на светлые волосы своей возлюбленной. Немного поколдовав над ним, сделала шаг назад и оценивающе осмотрела результат, на губах появилась широкая ухмылка:

– Выглядишь, как цыганская гадалка. Мне нравится. Мне НРАВИТСЯ!

– Фидо, сидеть, – пошутила она, поворачиваясь ко мне, – Ну? Что скажешь? (пр. переводчика: Фидо – распространенная кличка собаки, как Дружок).

Как только Криттер повернулась ко мне лицом, я ухмыльнулась ей в ответ. Пони была не так уж и не права в своей оценке.

– Не погадаете ли мне по руке, мадам Фифи?

Она оттолкнула мою руку и вместо этого выхватила зеркало:

– Вы все безнадежны. Просто невыносимы, – глядясь в зеркало, она хмуро распрямила челку, – Я выгляжу как идиотка.

– Нет, это я так буду выглядеть, – заверила ее я, вспоминая свое отображение в зеркале.

– Ангел, ты не выглядишь, как идиотка. Ты выглядишь… ммм…

– Как ненормальная? Слабоумная? Душевнобольная?

– Превосходно! – ехидно улыбаясь, выкрикнула она, – Ниа была права, теперь я с ней согласна.

Мои руки оказались на бедрах:

– Спой хоть одно слово из песни Шер и я завяжу твои губы узлом.

Пони захихикала, за что сразу получила грозное рычание от Криттер. Не будучи дурой, она заткнулась на середине смешка и, откашлявшись, принялась разбирать кучу белья, оставшуюся после бесцеремонного изгнания Ниа.

– Примерь это и выходи, когда будешь готова, – заявила она, очевидно стараясь восстановить некое подобие контроля над ситуацией, – Мы отправимся сразу после возвращения Айс и Рио.

– А вообще, куда они отправились? – спросила Криттер, выбрав из кучи ослепительно красный шелковый топ. Она приложила его к груди и, вопросительно поднимая брови, посмотрела на меня. В знак явного и решительного протеста я помотала головой. Она со вздохом кинула блузку обратно и зарылась в поисках более подходящей.

– Добыть другую машину. Предыдущая вчера была разбита вдребезги.

С наигранным отвращением на лице Криттер добыла очередную рубашку. Она была слегка лучше предыдущей, ярко-красной. Слегка. На волосок.

– Иногда, Пон, я жалею, что не твоя мать. Я бы перекинула бы тебя через колено за такое издевательство.

– Детка, ты можешь перекинуть меня через свои колени в любой момент, как только захочешь, – ответила Пони, играя бровями и хитро посматривая: – Ты принесешь плеть, я принесу наручники.

Фыркнув, я повернулась к куче с бельем и углубилась в поиски чего-нибудь для себя. Тем временем Криттер вытолкнула свою возлюбленную из тесной ванной и заперла за ней дверь, не обращая внимание на последовавший вскоре стук.

– Никогда не могла понять, почему я связалась с этой женщиной.

– Потому что ты любишь ее.

Она усмехнулась:

– Да. Люблю.


***

– Конь без имени промчал меня по пустыне. Хорошо убежать от дождя. В пустыне…

– Ниа…

– Ты можешь вспомнить свое имя…

– Ниа!

– … ла ла ла ла ла ла ла, ла ла ла, ла, ла…

– Ниа!!

Диссонирующий голос умолк, и зеркало заднего вида выстрелило в меня сердитым взглядом. В других обстоятельствах недовольство моих друзей, расстроило бы меня.

Но не в этих. Четыре часа езды по однообразной монотонной пустыне, и карлик с бурильным молоточком уже практически пробил мой череп в районе виска.

И виной тому было не абсолютная скука столь долгой поездки. И не навороченные амортизаторы, которые занимались чем угодно, только не облегчали удары об рытвины и разбитые колеи. Даже не слепящее солнце, настойчиво бьющее через стекло и заставляющее жмуриться столь сильно, что мышцы глаз и щек могли бы навсегда застыть в одном положении. Нет, это был нечто более ужасное, чем все перечисленное вместе взятое. Это был скрипучий голос Ниа, исполняющей обширный запас того, что она называла «дорожными песнями». После того, как песня «Представление клоунов» в третий раз изнасиловала мои барабанные перепонки, и я уже подумывала о самоубийстве, мне показалось, что этим песням больше подходит название «ведущие к самоубийству». Когда же за ней незамедлительно последовала «Не кричи громко», мысли о спасительном самоубийстве уступили место мыслям о мстительном убийстве, сопровождающимся яркими (и необычайно приятными) мысленными образами. Айс выглядела абсолютно безучастной к происходящему, но я и не ожидала ничего другого. О ее способности полностью погружаться в работу можно складывать легенды, и вождение автомобиля была такой же работой, как все остальное.

Как только наступила благословенная тишина, я, пытаясь справиться с головной болью, прислонила раскалывающуюся голову к винилу сиденья и закрыла глаза, спасаясь от палящего пустынного солнца.

Под аккомпанемент одиноко жужжащего мотора я потихоньку начала засыпать. Боль, прятавшаяся за глазными яблоками, постепенно ослабевала, дыхание успокаивалось. Однако, уже почти полностью погрузившись в сон, я почувствовала не очень нежный толчок по почкам. Решив, что это Ниа просто вытянула свои ноги, я не обратила на него внимания. Но затем последовал еще один толчок, и еще один, с каждым разом становясь все более ощутимыми. Затем послышалось жужжание, поначалу тихое, но все же неприятное и режущее мой слух. Открыв глаза, я осознала, что пальцы сами по себе сжались в тугие кулаки, а челюсть напряглась. Во мне зарождалась ярость, сильная и глубокая, обжигающей волной сметающая последние остатки сна. Даже не глядя в зеркало, я точно знала, что мои глаза сверкают молниями, и тело, одеревеневшее за многие часы дороги, начало поворачиваться назад, туда, где в своем маленьком мирке сидел источник моего раздражения. Что бы я ни собиралась сделать в тот момент (и, честно говоря, я действовала не сильно раздумывая), все эти намерения были остановлены твердой, теплой рукой, положенной мне на колено. Мой гнев исчез, как вода просочилась сквозь решето, лишь только я заглянула в кристально чистые глаза, рассматривающие меня поверх дужки солнечных очков с зеркальными стеклами. И взгляд этих глаз говорил о том, что мне стоит придумать другой план. Так я и сделала. Очень быстро.

– Ниа, – сказала я как можно спокойнее.

– Что?

– Я думаю, – ох, боже, я действительно думала.

– О чем?

У нее может быть более обиженный тон?

– Ну, поскольку мы в Мексике и мне нужно как-то соответствовать…

Насмешливое фырканье.

– Да, верно.

Возможно, это было правильно.

Ангел, спокойнее. Спокойнее. Думай о приятном. Приятном. Приятном.

– Как думаешь, ты сможешь научить меня немного испанскому? Ну, чтобы, я смогла понимать, о чем речь?

К счастью, удары ногой прекратились, Ниа хмыкнула.

– Ты это серьезно?

– Да, серьезно. Я знаю «здравствуйте», «до свидания», «спасибо», немного матерных слов и могу посчитать до десяти… полагаю. Ничего того, что может мне пригодиться.

Она тихонько рассмеялась.

– Ну… ты можешь мне помочь? Пожалуйста!

– Конечно! Это будет круто!

Спасибо тебе, Господи.

– Эй! Знаешь, учитель испанского в начальной школе обучил нас отличной песенке. Ну-ка, вспомню ли я, как она начинается.

Потерпев поражение, я сползла вниз по сиденью. Нуждаясь в сочувствии, я повернула голову в направлении к Айс. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как она опять уставилась на дорогу, уголок рта был едва заметно приподнят.

Зная, что она почувствует, я подарила ей сердитый взгляд.

Только подожди, любовь всей моей жизни. Ты заплатишь за эту усмешку. Позже.


***

Спустя два часа и один суровый курс «Испанский для лишенных музыкального слуха», мои благодарные глаза заметили быстро приближающийся слева городок. Если, конечно, так можно назвать два дома и зажатую между ними на манер сэндвича древнюю автозаправку.

– Айс, ты думаешь, мы можем…

Я не успела закончить свой вопрос, а она уже направила машину к заправке. На ее губах играла легкая улыбка.

– Если бы я знала тебя чуток похуже, то решила бы, что тебе здесь нравится, – пробормотала я сквозь зубы.

Ответом мне была тишина.

Вздохнув, я отвернулась и только уставилась обратно в окно, как перед глазами энергично замаячила указывающая вперед рука Ниа:

– Куда они?

Моргая и прикрывая глаза от безжалостно палящего солнца, я смогла разглядеть машину Рио, стремительно пронесшуюся сквозь клубы пустынной пыли.

– Действительно. Куда это они?

– Через пятьдесят миль есть еще городок. Они разведают обстановку, а, проехав его, мы встретимся и сравним наши наблюдения.

– Таким образом, я догадываюсь, что это не совсем обычная остановка в стиле «в кустики и размять ноги», не так ли?

Повернувшись ко мне, она тихо рассмеялась и плавно остановила машину рядом с колонкой:

– Ну, и это тоже.

Я ответила ей таким же смешком:

– Отлично, поскольку мои почки готовы послать петицию в свой профсоюз, и я думаю, никому из нас не понравится, если они объявят забастовку.

Машина остановилась, и я, стеная одновременно от боли и облегчения, выбралась наружу. Сухожилия, подвергшиеся чрезмерной нагрузке, изъявляли свой гнев подобно перетянутым гитарным струнам. Потянувшись навстречу небу, я огляделась по сторонам и нашла возможность подвергнуть первой проверке свои новообретенные (не стоит упоминать какой тяжелой ценой) лингвистические познания.

– Хмм. Посмотрим. Заправка и магазин Педро. Горячая еда. Холодные напитки. Д… – я сморгнула, прочищая глаза, и посмотрела еще раз, стараясь убедить себя в том, что то, что я подумала, что я вижу, не было тем, что явидела на самом деле.

Однако надпись отказывалась меняться.

Я обернулась в поисках Ниа и успела заметить, как она быстро исчезла в магазине, несомненно, в поисках дамской комнаты. Айс была занята установкой заправочного пистолета в бензобак.

Пришлось вернуться обратно к вывеске. «Горячая еда. Холодные напитки. Домашний… зоосад». Мой взгляд спустился чуть ниже. «Гремучие змеи. Тарантулы. Скорпионы».

Тотчас вниз по спине, перебирая паучьими ножками, промчалась дрожь отвращения. Я быстро отвернулась от вывески и уткнулась носом в грудь моей возлюбленной. Предотвращая наше падение, Айс пришлось быстро обнять меня.

– Где пожар?

– Ой! Извини, – пробормотала я ей в рубашку, скрывая румянец от проницательных глаз, – Э… мм… нигде.

– Мм. Хмм, – нежно взяв меня за руки, она быстро сделала шаг назад, – Кажется, ты собиралась… – кивок головы в сторону комнат отдыха.

– Я… мм… передумала.

Ее бровь взметнулась поверх дужки очков. Я увидела, как голова слегка повернулась в сторону, и догадалась, что Айс читает вывеску, от которой я только что отвернулась. И опять покраснела – от собственной глупости.

Через секунду она опять смотрел на меня:

– Ангел, я не думаю, что они разрешают им ползать по полу.

– Может быть, и нет, – мой голос был полон сомнения, – но я не уверена, что хочу посещать заведение, где решили, что на скорпионах можно зарабатывать деньги.

Ее смех был тихим, и нежным, и успокаивающим:

– Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, – обняв одной рукой мои плечи, она притянула меня к поближе к себе, – к тому же, я не слышу криков Ниа.

– Она умерла молча, – мрачно ответила я, – скорее всего, в данный момент, они закапывают ее на заднем дворе.

Айс опять рассмеялась, на этот раз громче, чем раньше, и подтолкнула меня бедром:

– Ну, давай, мой Ангел. Мне нужно заплатить заправщику, а тебе – облегчить мочевой пузырь.

– Ладно, замечательно, – проворчала я, – только запомни, я хочу, чтобы меня хоронили в закрытом гробу.

Прощай, жестокий мир.


***

Был уже вечер, когда я разложила свое одеяло поверх длинного ровного камня, покоившегося на вершине небольшого холма, и принялась рассматривать Мексиканскую долину. Остаток дня прошел относительно спокойно. После того, как Айс закончила свои дела с владельцем заправки, она направила машину обратно в пустыню навстречу с Рио и компанией, остановившимися на обочине дороги в пяти милях от городка, якобы для ремонта спустившего колеса.

Отсюда мы продолжили наш путь и еще через несколько часов свернули с дороги и очутились в небольшой уединенной лощине, укрытой со всех сторон небольшими холмами. Вскоре стало очевидно, что мы собираемся разбить здесь лагерь. Ниа удивила меня. Быть может, я поспешила записывать ее в городские жители, не приспособленные для походной жизни. Не тут-то было. Она обрадовалась этой затее так же, как рыба радуется воде, и, как будто занималась этим целую жизнь, энергично взялась за дела, помогая нам разгружать вещи и устанавливать лагерь.

Быстро расчистили площадку, быстро установили палатки – числом три, разожгли огонь в импровизированном очаге, сложенном из камней, принесенных из пустыни. Пони и Ниа принялись готовить что-нибудь на обед, в то время как Айс, Криттер и Рио отошли в сторонку и погрузились в обсуждение.

Разделавшись со своими рутинными обязанностями, я решила перенести одеяло на вершину самого западного холма и посмотреть на закат. С моего первого знакомства с пустыней, это уже вошло в привычку, и я очень не любила нарушать заведенный порядок. И вот я сидела на еще теплом от палившего весь день солнца камне и наблюдала, как по мере того, как солнце неуклонно спускалось к горизонту, небо окрашивалось мириадами красок. Затем, закрыв глаза, я откинула голову назад и ловила последние теплые касания солнца. Ветер остывающей пустыни сдувал волосы (свой безобразный парик я с чувством величайшего облегчения сняла, когда мы разбили лагерь) с бровей. Неожиданно мягкий теплый свитер окутал мои плечи, принеся с собой запах любимой мною женщины. Я медленно открыла глаза. При виде возвышающейся надо мной сзади Айс на губах появилась непроизвольная улыбка. Глаза моей возлюбленной сверкали отраженными в них лучами умирающего солнца.

– Привет, – сказала я, удивившись хриплости моего голоса.

– И тебе привет, – ответила она, подарив обожаемую мной кривую улыбочку, – не возражаешь против моей компании?

– Ничуть.

Она опустилась на камень позади меня, с двух сторон от моих собственных появились ее длинные ноги. Я вздохнула от наслаждения, когда ее руки обвили мою талию и слегка притянули назад, к ее груди, окутывая теплом рук, ног и тела.

– Ммм, мне нравится.

– Неужели? – ее голова опустилась вниз, и подбородок прижался к моему плечу. Ее волосы щекотали мне щеки, а от жара ее тела по мне пробегала теплая дрожь.

– Да. Теплый камень, закат и ты. Это лучшее, что можно желать.

– Ммм. Догадываюсь, – она обняла меня, и мы одновременно погрузились в молчание. Солнце блеснуло в последний раз и скрылось за горизонтом до следующего дня.

Мы отметили это событие поцелуем. За ним последовало еще множество поцелуев, в итоге слившихся в одно страстное растворение губ и учащенное дыхание.

Кто знает, как бы далеко мы зашли, если бы из лощины не раздался крик «обед готов».

– Конспирация, – мрачно пробормотала я, расправляя футболку и застегивая джинсы, одновременно прилагая все усилия, чтобы погасить полыхавший внутри меня огонь.

Тихо рассмеявшись в ответ, Айс изящно поднялась на ноги, затем с вводящей в заблуждение легкостью подняла меня. Подарив все еще пылающим страстью губам новый нежный поцелуй, она обвила рукой мою талию, и мы вместе направились вниз с холма к ожидавшим нас друзьям.


***

– О… дорогая… Боже! – я попыталась вдохнуть, последняя волна дрожи пробежала по телу, оставив меня лежать слабой, бездыханной и не совсем вменяемой.

Дрожь – больше всего похожая на конвульсии от удара электрическим током – рождалась вновь и вновь по мере того, как Айс проделывала свой путь по моему, покрытому испариной наслаждения телу, останавливаясь то тут, то там, чтобы поцеловать или слегка укусить какое-либо из чувствительных мест.

Ее черноволосая голова высунулась из спального мешка, темные от нашего занятия любовью глаза мерцали. Вытянувшись вдоль моего тела, она нежно погладила мои живот и грудь, помогая своими ласками вспомнить ощущение собственного тела и вернуться обратно на землю.

На ее лице читалась любовь с небольшим налетом самодовольства. Но я ее ни капельки не осуждала. С точностью алхимика, доведенными до совершенства движениями всего за несколько коротких мгновений она превратила меня из человека в осьминога, лишенного костей.

– Ты в порядке? – спустя какое-то время спросила Айс. Хриплый тембр голоса и теплый свет ее глаз наполнили меня новым теплом, другим, но не менее желанным, чем тот огонь, что мы разделили до этого.

– Ммм. Превосходно. Как всегда, – попыталась пробормотать я, губы и язык неохотно уступали вечерней усталости, – Должна тебе сказать, эти походные приспособления для ночевки под открытым небом имеют ряд достоинств.

Ее нежная улыбка переросла в откровенную ухмылку, она вытащила руку и нежно взъерошила мои волосы.

– Тогда будем почаще ими пользоваться.

Ответив ей такой же ухмылкой, я перевернулась на бок и уткнулась лицом в теплую ложбинку на ее груди:

– Мне нравится эта мысль.

Фланель спального мешка пощекотала мне лицо, это Айс натянула его вверх, укрывая мое быстро остывающее тело. Ее руки обвились вокруг моей талии, сильные пальцы выстукивали случайный бессмысленный ритм на влажной коже моей спины.

Я почти заснула под музыку ее сердца, когда в мое затуманенное сознание проникла одна мысль. Подняв голову, я взглянула на мою возлюбленную, задумчиво смотревшую куда-то вдаль.

– Айс?

Она моргнула, приходя в себя, и обратила на меня свой острый внимательный взгляд.

– Да?

– Какой у нас план? Я имею в виду – на завтра. Рио добыла какую-нибудь полезную информацию?

– Как ни странно, добыла, – слегка откинувшись назад, она потянулась, изгибая спину. Я вздрогнула от звука возвращающихся на свое место позвонков. – Кажется, наш друг Кавалло принял в свою шайку несколько местных головорезов. Такое ощущение, что кто-то из его людей не пришел в восторг от перспективы провести бог знает сколько времени в этой дыре, где даже нельзя отмыть награбленное.

– Это хорошо для нас?

Она пожала плечами:

– Все зависит. Этих сложнее вычислить, но я, как профи, тренирующийся каждый день, имею перед ними преимущество. В целом их проще перехитрить, – блеск ее глаз поведал мне, с какой радостью она проверит этих ребят на сообразительность.

– И… что происходит сейчас?

– Тут есть магазин под открытым небом. Он работает каждую субботу. Информатор Рио говорит, что это отличное место для больших сделок, особенно ближе к Рождеству. Сюда приходят из ближайших городков и ферм продать урожай и другие товары. Ходит слух, что Кавалло пришлет одного из своих, чтобы закупить недостающее, то, что он не может достать в тех маленьких магазинчиках, где скрывается. "Where is he hiding."

Ее взгляд опять был очень далеко:

– Я не знаю где. Пока. Но, если эти идиоты попробуют объявиться, я прослежу за ними до самой берлоги, – холодная улыбка, искривившая ее губы, пронзила меня до самых костей.

Не в силах совладать с собой, я протянула руку и погладила ее лицо кончиками пальцев, пытаясь вернуть из поглотившего ее мрака. Спустя долгую паузу, она все-таки вернулась и с огорчением посмотрела на меня:

– Извини.

– Не извиняйся, – улыбнувшись, ответила я и заключила ее лицо в свои ладони. Затем улыбка переросла в наглую ухмылку: «Итак, а что, пока ты опять спасаешь человечество, будут делать оставшиеся смертные?»

Она мягко улыбнулась, взяла меня за руки и поднесла их к своим губам, целуя ладони:

– Помогать мне.

У меня отвалилась челюсть:

– Прошу прощения. Не могла бы ты повторить?

Она опять рассмеялась:

– Ты слышала меня.

– Ну, да, я слышала, но…

Ее лицо посерьезнело:

– Ангел, одно дело – пробраться в охраняемый лагерь и прикончить кого-нибудь. Другое – пробраться в тот же лагерь и добыть кого-нибудь живым. Мне понадобится твоя помощь, и я верю, что вы с девчонками поможете мне.

– Айс, ты знаешь, мы поможем. Не имеет значения в чем.

Она улыбнулась:

– Я знаю.

И это торжественное заявление было закреплено поцелуем.


***

Проснувшись следующим утром, я первым делом увидела солнечные лучи, пробивающиеся сквозь нейлон палатки. Надо прямо сказать, что воздух был свежим и холодным, но мне было тепло в мягком гнездышке из спального мешка и одеял. Я была одна, конечно. Но это открытие меня не взволновало, поскольку я без всяких сомнений знала, что Айс где-то поблизости. Я потянулась и зевнула, мысли о ней и любовь, разделенная этой ночью, вызвали на моих губах улыбку. Запах бекона, поджаривающегося на мексиканском огне, атаковал мои чувства и вызвал немедленное слюноотделение.

Эх, эта походная жизнь гораздо приятнее, чем описано в тех книгах, что я читала.

Я только решила перевернуться и поспать еще немного, как вход в палатку приоткрылся и внутрь, держа в руках поднос с едой и жестяной кружкой чего-то, пахнущего как кофе, нырнула Айс. Выпрямившись почти во весь рост (у нас была замечательно высокая палатка), с улыбкой взглянула на меня. В своих мягких потертых джинсах, черной футболке в рубчик, и распахнутой фланелевой рубахе, накинутой на стройное мускулистое тело, она выглядела просто волшебно. Черные волосы были распущены и покрывали широкие плечи, на лице отражались солнечные блики, складывающиеся в ореол бессмертия. Я просто не смогла сдержать слез.

Разумеется, я не хотела встречать ее слезами. Ее красота всегда лишала меня возможности дышать, и я с легкостью могла бы прожить конкретно с этим недостатком до конца моей жизни. Удивившись такой встрече, Айс изумленно подняла бровь, затем изящно опустилась на пол рядом со мной. Она села, скрестив ноги, осторожно поставив поднос и чашку себе на колени.

– Извини, – наконец-то смогла я сказать, краснея под ее сострадательным взглядом, – мм… это все мне?

– Определенно, – ответила она, кивая, – если ты голодна.

– Могла бы поесть, – призналась я, выкарабкиваясь из уютного гнездышка и принимая сидячее положение. Холодный воздух, царящий снаружи, вызвал дрожь по всему телу, – Брр.

Айс поставила тарелку и чашку на землю, затем стянула свою рубашку и надела ее на меня, помогла просунуть руки в рукава и ловко застегнула пуговицы на груди и животе. Я вытянула руки и не смогла сдержать смеха – с кончиков пальцев свисало еще целых четыре дюйма неиспользованной материи. Покачав головой, Айс помогла мне закатать рукава и, наконец-то, высвободить руки. Затем подала принесенный завтрак.

– О, это здорово, – промычала я, с полным ртом, набитым яйцами с беконом, и запивая все это горячим бодрящим кофе, – напомни мне поблагодарить повара.

– Если ты не убьешь ее сначала, – ответила она, озорно сверкая глазами.

– Это сделала Ниа? – не веря, спросила я. За все время, что я ее знала, я никогда не видела ее даже рядом с кухней, не говоря уж о том, чтобы внутри.

– Ага, она замечательно управляется с готовкой.

Вау, – это все, что я смогла ответить.


***

После того, как я расправилась с едой, Айс покинула меня, забрав грязную посуду. Предоставленная самой себе, я поднялась и быстро оделась. Причем, скорость одевания была обусловлена исключительно холодным воздухом. Напялив на волосы отвратительный парик и придав ему наиболее приличное положение, я откинула полог палатки и вышла наружу, навстречу утреннему воздуху, косясь на падающие на наш лагерь яркие лучи солнца.

Мои друзья, словно усердные пчелки, вылизывающие свой улей, были заняты делом. Подойдя к Айс, укладывающей вещи в грузовик, я не могла не заметить Пони и Криттер, совместно разбирающих палатку. Они смеялись и хихикали, словно две подружки-школьницы. Их лица и глаза говорили о многом. Как будто…

– Этой ночью они спали в одной палатке? – спросила я свою подругу, подавая ей наши спальные мешки и одеяла.

Бросив взгляд через плечо, Айс усмехнулась:

– И не только, как показывает это утро.

– Но… как…?

Айс пожала плечами:

– Рио надоели стоны Пони, и она поменялась.

– А что Ниа? – посмотрев назад на лагерь, я увидела Рио и Ниа. Они, мило беседуя, разбрасывали остатки погасшего костра.

– Рио сказала, что Ниа замечательно нежная… особа.

– Удивительно, – я почесала затылок, – думаю, близок конец света, – только, чтобы убедиться, я еще раз посмотрела назад и увидела нечто, что не заметила раньше. Ниа смотрела в мою сторону, немного правее. Выражение ее лица придавало новый смысл слову «мечтать». Когда наши взгляды встретились, она быстро опустила глаза, на ее юных чертах явно проступил стыд. – Уххх.

– Что? – обернувшись, спросила Айс. Затем посмотрела на меня. Ее брови рисовали на ее лбу два знака вопроса.

– Еще одна влюбилась в тебя, – ответила я в своей лучшей «несчастной» манере.

Она фыркнула и, округлив глаза, вернулась обратно к своему занятию:

– Ангел, тебе это приснилось.

– О, я так не думаю, моя прекрасная любовь. Большое тебе спасибо, но я на посту и понимаю в этом толк.

– Тогда тебе это мерещится.

– Как ты хорошо знаешь, у меня отличное зрение.

Она посмотрела на Ниа, затем на меня.

– Вот увидишь, – предупредила я. Моя улыбка рассказала ей больше, чем какие-либо слова.

ЧАСТЬ 8

– Вот это да! Это место напоминает о барахолках, на которые мать имела обыкновение таскать меня, когда я была еще ребенком.

Я согласилась с Ниа, а Айс тем временем кружила по периметру рынка в поисках подходящего места для парковки. Разноцветные флаги радостно развевались на живительном ноябрьском ветре, почти в такт музыке, доносящейся из киосков, детскому смеху, бешеному лаю собак, бегающих за всеми, кто попадал в поле их зрения. Дразнящий аромат жарящегося мяса и овощей внезапно напомнил мне о днях, когда я была меньше, чем вся эта беззаботная молодежь, и по воскресеньям (после церкви, конечно), почти с ритуальной точностью, отправлялась по барахолкам и распродажам. Моя бабушка была просто завсегдатаем такого рода мероприятий. Во время еженедельных поездок на ярмарки мы рассматривали индийские платья в горошек с таким же жадным вниманием, как крестоносцы любовались полученной Чашей Грааля. И много-много дней я потратила на примерку чьих-то платьев, которые были всегда на три размера больше, чем мне надо, на вырост, так сказать; меня не оставляло чувство отчаяния, хорошо знакомое детям и загнанным животным, очень похожее на то, как если бы я находилась в кабинете зубного врача, сверлящего зубы без всякого наркоза. Коснувшись моей ноги, Айс вывела меня из состояния задумчивости, а затем открыла дверь и тихо выскользнула из машины. Дернув ручку, я присоединилась к ней и почувствовала легкий озноб от удивительно холодного воздуха, проникающего даже под мою вельветовую рубашку, туго застегнутую как раз с целью сохранить тепло. Айс посмотрела на меня поверх своих зеркальных солнечных очков:

– Готова?

– Как только ты объяснишь мне, к чему я должна быть готова, я буду… – пробормотала я.

Ухмыльнувшись в ответ, она вытащила большую кипу мексиканских денег и вручила ее мне.

– Не трать все это в одном месте.

Я взглянула на деньги в своей руке, затем на свою возлюбленную.

– Объясни…

– Магазин, – ответила она, зажимая деньги моими пальцами, чтобы они не разлетелись по рынку. – Ну, знаешь… Смотришь товар, торгуешься, тратишь деньги.

– И это поможет тебе… Как, опять?

Она улыбнулась.

– Ангел, я доверяю твоей интуиции. Ты могла бы ничего не знать про это место и этих людей, но ты же понимаешь, когда что-то идет не так. И для того, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, я должна положиться на твое чутье, которое так часто нас выручает. Так что… – она улыбнулась шире, – развлекайся. Походи по магазинам. Позавтракай. Только будь начеку, следи за всем, и если заметишь что-нибудь подозрительное, обязательно дай мне знать. Возьми с собой Ниа, если хочешь. Она поможет тебе что-нибудь перевести, а я буду уверена, что с тобой она не влипнет в какую-нибудь историю.

Хотя внешне выражение моего лица не менялось, мысленно я улыбалась все шире. Она не часто говорила мне о своем доверии, но когда такое случалось, я чувствовала себя как ребенок в Рождественское утро, переполненный счастьем и радостью.

– Я думаю, что смогу сделать это, – ответила я как можно небрежнее.

Она сжала мне плечо.

– Отлично. Тогда пойдем.

Быстро поцеловав ее в щеку на удачу, я схватила Ниа за руку и отправилась в бой.

Запахи, картины и звуки открытого рынка очаровали меня, как огонь – мотылька. Мой взгляд задерживался буквально на каждом прилавке и не мог оторваться. Это было очень похоже на дни моей ушедшей юности, когда мать за милю обходила такие места, которые отец, в те редкие моменты, когда был в хорошем расположении духа, называл Ловушками старой леди Венеры. Ремесленники и художники соревновались с продавцами ковров и мебельщиками. Всюду натыканные прилавки были переполнены всевозможными новшествами, а кожевники и портные наперебой рекламировали свой товар на столиках и в корзинах.

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я позавтракала, поэтому мой нос просто не выносил доносящихся запахов и, в конце концов, привел меня к прилавку, за которым стоял человек, напоминавший только что вылезшего из подгузников карапуза. У него была широкая беззубая улыбка, в глазах светились ум и доброта. В обеих руках он держал по тонкому деревянному вертелу с толстым куском шипящей свинины, горячим перцем, луком и помидорами. Еда выглядела потрясающе, а пахла и того лучше. Расплывшись в улыбке, он протянул нам вертела.

– Gracias («Спасибо!» – исп.), – ответила я на своем ломаном испанском, просто захлебываясь от удовольствия.

Он улыбался все шире, жестами описывая нам все прелести своего товара. Взяв вертел в другую руку, я рылась в кармане в поисках денег, которые дала мне Айс, параллельно соображая, как спросить по-испански: «Сколько?»

Увидев в моей руке деньги, торговец поднял руку и отрицательно закрутил головой, говоря при этом что-то слишком быстро, чтобы я сумела понять его, и возмущаясь. Я обратилась к Ниа за помощью.

Подойдя, она шепнула мне на ухо:

– Давая ему деньги, ты его оскорбляешь. Он дарит нам эту вкуснятину.

– Ты уверена? – прошептала я.

– Абсолютно.

Через мгновение я неохотно кивнула, а Ниа отошла, благодаря мужчину за нас обеих. Его солнечная улыбка вернулась на место, он помахал нам, а затем отвлекся на двух новых клиентов. Положив деньги обратно в карман, я наслаждалась неожиданным подарком, вгрызаясь в сочное мясо, закатывая от удовольствия глаза. Коктейль вкусов был просто божественным; я застонала от восторга.

– Боже, это потрясающе!

– Да, весьма неплохо… – ответила Ниа, откусывая приличный кусок. – Пожалуй, стоит попросить у него рецепт.

– Отличная идея!

Свернув, мы шли между рядами палаток вниз по широкой дорожке, ловко обходя встречающихся на пути прохожих, и набивали собственные животы. Я, как и просила Айс, смотрела во все глаза и ко всему прислушивалась, чтобы, в случае чего, обнаружить неприятности раньше, чем они – меня.

И я их нашла буквально через пятнадцать минут, когда Ниа остановилась рассмотреть невероятно симпатичный коврик. Оглядевшись, я заметила троих огромных мужчин за два ряда слева от меня, идущих в мою сторону. Выражение их лиц не вызывало сомнений в том, что Рождественское настроение им не знакомо. Сказать по правде, лишь завидев их, надо было удирать оттуда, что есть мочи.

Я следила прищуренными глазами, как они шли, расталкивая встречающихся им людей, да так, что один мальчишка упал и сильно ушиб себе голову об стоявший рядом столик. Мать быстро схватила его и бросилась в толпу, вся в слезах, как и ее сын.

Безжалостно усмехаясь, троица продолжала свой путь, круша палатки и избивая покупателей, отнимая у них вещи и топча все ботинками. Отвернувшись (не сомневаясь, что запросто смогу найти их, учитывая, что они оставляли после себя заметные следы), я схватила Ниа за руку и резко повернула ее лицом к себе.

– Зови Айс!

– Что? – она неловко пыталась освободить руку. – Зачем?

– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, о чем я прошу. Пожалуйста!

– Но…

– Пожалуйста!

Она долго и с сомнением смотрела на меня, но мой взгляд, по-видимому, был убедительным.

– Ладно. Я найду ее. – Она замешкалась и хитро улыбнулась:

– Надеюсь, ты говоришь о высокой, темной и потрясающей, а не о холодных кубиках?

Я усилила хватку:

– Ниа…

– Хорошо! Хорошо! Уже иду! Только отпусти мою руку, ага?

Выпустив руку, я легонько толкнула ее в спину.

Как я предполагала, снова обнаружить головорезов мне не составило никакого труда. Как новоиспеченный Шерлок Холмс, я доверилась простой мужской логике и вскоре нашла всех троих возле ларька, торгующего сушеным мясом и рыбой.

Ловко маневрируя, дабы меня не засекли, я оказалась в самом эпицентре разноцветного, многомерного и разнообразного мира. Я находилась в весьма выгодном положении, имея отличную наблюдательную позицию, при этом оставаясь абсолютно незаметной для тех, за кем следила. Делая вид, что меня очень заинтересовали товары, я увидела, как самый здоровый из этой троицы схватил бедного торговца за ворот рубашки, затряс его, как собака носок, а его дружки начали набивать всем, что попадало под руку, деревянные корзины. Вся моя суть рвалась наружу, чтобы положить конец такому явному беспределу. Однако в глубине души я понимала, что если я это сделаю, то, учитывая, что мы уже давно следили за этой компанией, вся моя тяга к справедливости принесет больше проблем, чем пользы, и, скорее всего, мы потеряем единственный шанс выследить Кавалло.

Так что я осталась, где стояла, правда, скрежеща зубами и ломая руки, пока эти головорезы просто обирали бедного торговца.

Кинув мужчину в его опустевший ларек, компания засмеялась и забрала свои корзины, выкрикивая оскорбления, понятные на любом языке.

Черт возьми, Ниа. Где тебя черти носят?

Мужчины быстро исчезли из поля моего зрения, хотя их громкий смех отчетливо доносился из толпы.

Осмотревшись для верности по сторонам и убедившись, что никто за мной не наблюдает, я глубоко вздохнула и выбралась из своего укрытия, намереваясь, если понадобится, продолжить слежку за этой компанией. Я быстро вышла на их след и следовала за ними, держась на расстоянии. Правда, не очень значительном: они не смотрели по сторонам (только вперед), продолжая выполнять свое, по всей видимости, обычное дело. Я шла за ними, пока они не оказались возле шлагбаума, но тут решила постоять немного и осмотреться. В конце концов, мне все равно больше ничего не оставалось делать. У меня не было ключей от машины, поэтому следовать за этими мужчинами всюду я не могла, но, по крайне мере, я могла рассмотреть их машину и сказать Айс, в каком направлении они уехали.

Утвердившись в своем намерении, я прошла мимо последнего ряда палаток, и вдруг мое запястье крепко схватила чья-то теплая рука, заставив тем самым меня застыть на месте. Обернувшись, я увидела Айс и улыбку в ее глазах – не на губах. Она притянула меня, развернула и кивнула головой. Из-за киоска, стоявшего за нами, вышли Рио и Ниа и направились за троицей, которую до этого момента преследовала я.

– Хорошая работа, – мягко сказала Айс, когда они обошли ворота и исчезли из поля моего зрения.

– Спасибо, – ответила я, улыбнувшись ее похвале и на мгновение прижимаясь к ее сильному мускулистому телу. – Так… Мы последуем за ними?

– Нет.

Удивленная, я уставилась на нее:

– Нет?

– Рио и Ниа справятся с этим сами.

– Но… Я не понимаю. Это ведь те парни?

– Скорее всего.

– Тогда почему мы не пойдем за ними?

Иногда элементарные с точки зрения Айс вещи до меня с трудом доходят.

Это была определенно такая ситуация.

– Ну?

– Они – приманка.

– Они – кто?…

Она смотрела на меня, а на ее губах играла тонкая улыбка.

– Приманка. Кавалло может считать себя пупом земли, но он не настолько глуп. Он знает, что за ним следят. Только не знает, кто.

На меня нашло просто озарение какое-то.

– Я поняла! Он думает, что за ним следят, и посылает нескольких своих шестерок, которые специально занимаются рэкетом, чтобы привлечь внимание тех, кто пытается отыскать его. Шпионы пойдут за приманкой, а сам он пошлет настоящих парней, когда опасность минует.

Улыбка разлилась по всему ее лицу, коснувшись и глаз.

– Абсолютно точно.

Я почувствовала, как взметнулись мои брови.

– Но это же значит, что Рио и Ниа могут попасть в западню. Почему ты позволила им пойти за теми парнями?

– На случай, если Кавалло поглупел на старости лет.

– А если нет?

Она сжала мою руку, затем проговорила:

– Рио знает эту местность лучше, чем кто бы то ни было. Если они попытаются завести ее в ловушку, она поймет это.

– Надеюсь, ты права, – хотя мы с Рио не были лучшими друзьями, я в любом случае очень уважала эту громоздкую, молчаливую женщину. Я не хотела, чтобы она попала в беду. Да и Ниа тоже, несмотря на то, что часто я думала и говорила иначе.

– Я права.

Это была Айс, поэтому я отбросила все свои сомнения и просто поверила.

– Так… Полагаю, пора вернуться к походам по магазинам, а? – я говорила своим самым беспечным голосом, но, боюсь, моя усмешка меня выдала.

Закатив глаза, моя любимая просто впечатала в меня мою же ухмылку.

– Полагаю, да.

Я глубоко вздохнула.

– Ладно, ладно. Это будет сложно, но я выкручусь как-нибудь. Так или иначе.

Ухмыляясь, она пихнула меня в ту сторону, откуда я и пришла.

– Покрутись в этом районе. Если ты заметишь что-нибудь странное, найди меня. Я буду недалеко отсюда.

– Хорошо.

Я шла, и вдруг нечто яркое и солнечное привлекло мое внимание. Как особый вид ворон, которые выискивают фольгу, чтобы украсить свое гнездо, я направилась в ту сторону, где находился заинтересовавший меня объект. Ларек был маленький и стоял немного поодаль от остальных. Подойдя ближе, я поняла, что владелец этого киоска был серебряных дел мастером и выбрал это место специально, чтобы демонстрировать покупателям свою изящную работу. С неясным страхом озираясь вокруг, я подошла к длинному прилавку. Большую часть его товара составляли разные драгоценности, браслеты, кулоны, запонки и кольца, которых было больше всего. Они были очень похожи внешне, а по качеству намного лучше, чем большая часть украшений, которую я видела в дорогих ювелирных магазинах раз или два в моей жизни, где-то на юго-западе. Цены таких произведений искусства начинались с сотни и росли до бесконечности. Я и смотреть не могла на некоторые из них. Чем искать ценники, я решила посмотреть непосредственно на мастера, сидевшего на том, что, вероятно, было бочонком из-под пива, и работавшего над своим новым произведением. Он был молод, во всяком случае, мне так показалось на первый взгляд. С подстриженной шевелюрой густых черных волос, отливающих синим на ярком солнце, он был невысок, но гибок и мускулист, в белой футболке, потертых джинсах и пыльных ботинках. Словно ощутив мой внимательный взгляд, он посмотрел на меня, и ребяческая улыбка коснулась глубины его черных как смоль глаз. Очарованная, я не могла не ответить ему улыбкой, заметив при этом его сильное сходство с Рио. Было очевидно, что у них одни предки, хотя я сомневалась, что они сами об этом знали.

Не проронив ни слова, он отвел глаза и снова принялся за свою работу, очевидно, довольный моим вторжением. Пока он работал, я рассматривала его руки, пальцы, толстые, квадратные, прямые. И, безусловно, сильные и быстрые, в отличие от длинных пальцев Айс, двигавшихся с тягучей изящностью, выполняя почти ту же самую работу, хотя специализировалась она, конечно, на дереве, а не на серебре.

Наблюдая за ним, я не переставала следить за окрестностями. Мои глаза находились в постоянном движении, просматривая рынок и людей, пытаясь найти что-нибудь, что мой внутренний датчик отметил бы как "опасность".

Пока все казалось спокойным. Рынок быстро справлялся со следами погромов, устроенных бандитами, вокруг шумели, и ничего не было видно. Пока я осматривалась по сторонам, мастер уже закончил свое изделие и энергично протирал его полировочной тканью. Серебро выглядывало из-под мягкой ткани, радостно сверкая на солнце. Мне показалось, что это браслет с необычным рисунком, который и сверкал во время работы мастера. Он был в два дюйма шириной, с вырезанным узором. По-ребячески – почти застенчиво – улыбнувшись, он протянул мне это украшение, быстрым движением головы предлагая мне взять вещь в руки и внимательнее изучить ее. Улыбнувшись в ответ, я протянула руку, но пальцы мои остановились в нескольких дюймах от цели. Мне показалось, что моя челюсть вытянулась в длину самого браслета.

На браслете было изображено восходящее солнце, а под ним – невероятно красивое дерево, тянущее свои ветви к светилу. Бонсаи.

Очень похожее на то, что Айс вырезала на спинке нашей кровати – можно сказать, один в один. Я перевела взгляд с браслета на художника, создавшего его. Его черные глаза, секунду назад юные и невинные, казались теперь древними и мудрыми. Он смотрел не на меня, а сквозь меня: сквозь плоть, кровь, кости – туда, где жила моя душа. Я почувствовала, как мурашки пробежали по моей спине.

– Как вы…? – я замолчала, поняв, что говорю по-английски.

Он улыбнулся, вложив в мою руку браслет и отступив назад, несколько разряжая обстановку.

– Это всего лишь вещь, – сказал он тоже по-английски, его голос оказался теплым и мягким. – Теперь это принадлежит вам.

– О, нет, – пробормотала я, возвращая ему браслет. – Я не могу…

Он убрал руки, отказываясь брать браслет.

– Я видел эту картину в своем воображении, а когда вы вошли, я понял, что это предназначается вам. – Он слегка дернул головой. – Есть кто-то, близкий вам, для кого это изображение много значит, да?

Ошеломленная, я смогла лишь кивнуть.

– Хорошо. Тогда я оказался прав. Пожалуйста. Это мой подарок вам обоим. Это традиция моего народа.

– Но… я…

– Я отдаю вам его, зная, что вы о нем позаботитесь. Могу ли я просить о чем-то большем?

Я слегка засмеялась, снимая возникшее напряжение.

– Ну, деньги тоже не помешали бы…

Он рассмеялся в ответ, теперь больше как молодой человек (к великой моей радости), чем как высохший старик, которым он казался перед этим.

– Да, без денег никуда. Говорят, что компенсация, которую я получаю от зажиточных ювелиров с севера, позволит мне жить безбедно. Но если искусство делается не ради искусства, оно очень быстро теряет свое значение, – он усмехнулся, – во всяком случае, для меня. Так что возьмите браслет с моими наилучшими пожеланиями и наслаждайтесь им. Или выбросьте. Но он ваш.

Мне было очень хорошо знакомо выражение его глаз. У Айс был такой же взгляд, когда тема закрывалась без возможности последующего возвращений к ней. На это выражение мог быть только один ответ…

Благодарная уступка.

– Спасибо.

Новая очаровательная детская улыбка – и он, не думая оскорбить меня, снова сосредоточил все свое внимание на работе.

Посчитав это своей потерей, я отвернулась и принялась разглядывать браслет под полуденным солнцем, поворачивая его под всевозможными углами. Я представляла себе, как он будет смотреться на запястье Айс: сверкающее яркое серебро на фоне глубокого, блестящего загара ее кожи.

Обычно Айс не носила украшений. В общем-то, за все время, что я знала ее, я ни разу не видела на ней драгоценностей. Однако у меня было такое чувство, что этот странный предмет мог что-то здорово изменить. А если и не мог, я все равно ничего не теряла.

– К теме о деньгах, – пробормотала я, в последний раз взглянув на своего благодетеля. – Думаю, я знаю кое-кого, кому они сейчас совсем не помешали бы.

Снова осмотревшись кругом и отметив, что все по-прежнему чисто, я отправилась к палатке, которую чуть раньше разорили бандиты. Хозяин был по-прежнему там, сидел на перевернутой корзине, его плечи были бессильно опущены. Вокруг него собралось несколько человек, говоривших с ним тихими и сочувствующими голосами. Мое сердце сжалось при мысли об этом бедном человеке, который, вероятно, потерял большую часть своего дохода, на который кормил бы свою семью всю зиму.


Пройдя через эту маленькую толпу, я вытащила из кармана все деньги, которые дала мне Айс, и вложила их в дрожащие руки торговца.

– Это вам, – сказала я на своем ломаном испанском. – С Рождеством!

Он посмотрел на меня влажными глазами, увеличившимися до размера блюдец. Его раскрытый рот стал овальным.

Сильно покраснев, я слегка наклонила голову, улыбнулась и быстро стала уносить ноги, прежде чем меня приняли за сумасшедшую, слишком растроганную рождественскими приветствиями.

Наполовину преодолев широкий, забрызганный грязью проход, я быстро огляделась и просто остолбенела, завидев две фигуры, входящие в ворота. Это были высокие мужчины, с короткими стрижками, широкими плечами, в весьма дорогой – хотя они и пытались это скрыть – одежде.

Быстро сообразив, в чем дело, я завернула за угол, нервно дыша и отчаянно борясь с нахлынувшими воспоминаниями. Ствол ружья, направленный на меня, когда я пыталась укрыть Корину своим собственным телом. Моя возлюбленная, находящаяся без сознания, которую утащили куда-то далеко, несмотря на мои просьбы и мольбы оставить ее в покое.

– Так, Ангел, – прошептала я, и звук собственного голоса несколько успокоил меня. – Сейчас не время прокручивать в мозгах киноленты. Это те парни, которых мы искали. И ты это знаешь. Так что пошевелись-ка и найди Айс, ладно?

Собравшись, я уже повернулась было, но тут на мои плечи опустилась пара теплых рук, и я чуть не испустила дух.

– Хорошее зрение, – прозвучал над моим ухом хриплый голос, а щеки мягко коснулись ароматные волосы.

– Господи, Айс, – вздохнула я, расслабившись. – У меня из-за тебя чуть инфаркта не случилось!

Чуть сжав мне плечи, Айс отошла от меня к появившимся Криттер и Пони.

– Это они? – спросила Криттер, глядя куда-то в сторону.

– Да, – тихо ответила Айс.

– Так, что нам теперь делать? – вмешалась Пони.

– Я покажу, – Айс взяла меня за руку и пошла своим широким шагом "пленных не берем", заставляя меня полубежать, лишь бы остаться на ногах.

Не успела я опомниться, как мы миновали ворота и оказались у нашей машины, припаркованной рядом.

– Кхм, Айс? – засомневалась я, когда оказалась в устойчивом положении.

– Мм? – она быстро открывала двери.

– Разве это не те парни, которых мы искали?

– Те, – протянула она.

– Тогда… Почему мы идем в противоположном направлении? Разве не мы собирались следить за ними?

– Мы делаем то, что надо.

Я взглянула через плечо на Криттер, которая беспомощно пожала плечами, пригибая голову, чтобы усесться в машину. Пони лишь ухмыльнулась.

Я снова посмотрела на свою возлюбленную.

– Так не лучше ль было бы начать слежку с того места, где мы их обнаружили?

Ее улыбка заставила смутиться бы и Мону Лизу.

– А мы так и сделаем. В конце концов.

Ворча, я скользнула в машину и захлопнула дверь. Айс села в машину, и когда она сняла свои очки, в ее глазах мерцал ехидный огонек. Я показала ей язык, а она захихикала, толкнув меня в бедро.

– Мы будем ждать здесь, пока они не выйдут. Таким образом, они не заметят никого, кто мог бы преследовать их на рынке. Когда они появятся, мы будем следовать за ними на безопасном расстоянии.

– Не лишено смысла, – проговорила я, давая ей понять, что победа еще не одержана.

Она, конечно, не купилась на это.

– Ну разумеется! – она подарила мне свою фирменную улыбку и вернула очки на их прежнее место, снова уставившись вперед.

Однако ее теплая рука удобно лежала на моем бедре, и когда я положила поверх нее свою, она мягко сжала мои пальцы. В моем мире все снова было в полном порядке.


***

Нам не пришлось слишком долго ждать появления в воротах двух мужчин, идущих к своей машине в сопровождении нескольких торговцев, несущих набитые всевозможными товарами коробки. Их машина оказалась длинным седаном, настоящий цвет которого был, вероятно, черным, но мастерски скрывался красно-желтой пылью пустыни. Он был припаркован среди побитых грузовиков и легковушек примерно 70-х годов выпуска, исковерканных до такой степени, что, казалось, с ними поработали отбойным молотком.

За несколько минут торговцы загрузили все коробки на заднее сидение и в багажник, после чего удалились, не получив, насколько я могла судить, даже извинения за беспокойства от этой парочки.

Мужчины уселись в машину и, выбивая из-под колес гравий и столбы пыли, рванули с места.

Мгновение спустя Айс завела нашу машину и встала позади нескольких покупателей, возвращавшихся домой после долгого ярмарочного дня.

Айс как-то сняла с полицейских машин две рации, прежде чем их списали, и установила на наши две машины. Отцепив микрофон, она нажала кнопку, параллельно выехав на средней скорости к переулку и пристроившись в конце короткого конвоя из легковушек и грузовиков.

– Вы здесь?

– Да, – отозвался голос Рио.

– Как у вас дела?

– Они оказались приманкой, все точно. Мы их преследовали, но отступили прежде, чем они это поняли. Теперь направляемся к вам.

– Мы сейчас едем на запад, в сторону гор. Около двух миль.

– Я вас тогда догоню и буду держаться немного позади.

– Хорошо. Мы преследуем черный седан, внутри двое мужчин.

– Ясно.

Повесив микрофон, Айс положила обе руки на руль и рванула в сторону зимнего солнца, медленной, блуждающей походкой клонящегося к западу.

Разговор вышел коротким, но я долго тихо благодарила Айс за то, что она вызвала Ниа с Рио. Через сорок пять минут я увидела, как побитый бежевый седан Рио промчался мимо нас, а затем резко развернулся и ровно пошел за нами.

Так мы ехали около получаса, и вдруг радио затрещало, а затем треск перекрыл обеспокоенный голос Рио:

– Вот дерьмо! Я знаю, куда они едут. Поезжай за мной.

Айс немного притормозила, а Рио тем временем выехала на желтую пунктирную линию и пронеслась мимо нашей машины. Впереди слева был поворот, и когда Рио подала сигнал, Айс и еще две или три машины свернули, оставив всех остальных в длинном караване, возглавляемом людьми Кавалло.

Мы оказались в предгорье, Рио остановилась первая, чуть не коснувшись бампером торчавшего куска скалы, похожего на акулий плавник, вынырнувший из грязного океана. Машина еще даже не прекратила движения, а Рио уже выскочила из нее, забравшись на камни (похожие на маленькую гору) намного быстрее, чем можно было ожидать, судя по ее комплекции. Ниа вышла медленнее, с разинутым от удивления ртом глядя на гору и стремительно движущуюся Рио.

Припарковав машину, Айс неторопливо вылезла из нее и, оказавшись на свободе, стала тоже карабкаться на гору, но оказалась там уже позже Рио, несмотря на свое явное превосходство.

– Наверх? – спросила меня Пони, подняв от удивления брови.

– Наверх, – ответила я, уже поднимаясь.

– Подумать только… – бормотала она, карабкаясь рядом со мной.

Дорога к вершине горы была крута, опора плоха, и временами становилось тяжело дышать, и пот с меня лил градом. Однако внутренне я ликовала, видя, что Пони и Криттер были вымотаны больше, чем я, а Ниа изо всех рвалась наверх с красным и влажным от пота лицом.

Сделав последние несколько шагов, я оказалась рядом с Айс, стоявшей в окружении сосен и дышавшей так, словно она только что совершила медленную прогулку по переулочку. Возможно, в другой ситуации я почувствовала бы зависть к ее отличной физической форме, но сейчас я только усмехнулась и покачала головой.

– Что? – спросила она, вздернув бровь.

– Ничего, – ответила я, чуть толкнув ее. – Что там такое?

Посмотрев туда, куда она указала мне пальцем, я увидела большой участок, огороженный высокой каменной стеной. На участке стоял дом из розового кирпича с синей испанской черепичной крышей. Он казался ветхим, как будто о егоустойчивости никто не беспокоился. На крыше не хватало нескольких кусков черепицы, двор зарос кактусами, оливковыми деревьями, подрезанными соснами, стоявшими рядом с большими водоемами с толстыми зелеными морскими водорослями и бог знает с чем еще. Пока я разглядывала участок, подъехал черный седан и остановился на площадке возле главного входа. Из дома вышли несколько вооруженных мужчин и помогли прибывшим выгрузить коробки из машины.

Как я ни старалась, разглядеть Кавалло мне не удалось, но, как вы понимаете, это не было моей основной задачей.

– Как ты узнала? – шепнула я Рио, стоявшей по другую сторону от Айс.

Когда она взглянула на меня, на ее лице было выражение полного недовольства собой.

– Я не знала. Но должна была, – она сжала свои большие руки в кулаки и бессильно била себя по бедрам как по дереву. – Они все постоянно здесь собираются. Наркобароны и мафиози, объявленные в розыск, прячутся именно здесь. Так повелось еще лет пятьдесят назад. И я не догадывалась об этом вплоть до того момента, как мы не подъехали ближе. Черт возьми…

– Рио, хватит, – голос Айс был мягким, но интонация явно давала понять, что спорить не имеет смысла. Рио опустила плечи.

– Ты знаешь что-нибудь об этом странном месте? – моя возлюбленная внимательно разглядывала местность.

Рио взяла себя в руки.

– В общем-то, знаю. Мой друг был здесь смотрителем около десяти лет, работал на наркобарона, который тут жил. Потом, насколько мне известно, этот дом пустовал года два или три.

– Твой друг до сих пор здесь?

– Да. Где-то миль за двадцать от этого места, если ехать в обратную сторону.

– Это хорошо. Поехали-ка туда. Я хочу выяснить, что здесь происходит, прежде чем делать опрометчивый шаг.

Уже зная конец разговора, я перевела взгляд на широкий горный массив, а затем замерла, чтобы мысленно слиться с картиной, которую представляли мне мои глаза.

Вдруг я увидела большую полосу тумана, приближающуюся с востока. Если туман бывает желтым, конечно, это был он. Но туман другой. Тем не менее, это приближающееся нечто было похоже на туман и, возможно, даже было бы красиво, если бы не обладало таким уродливым желтым цветом. Очарованная, я, честно говоря, немного испугалась увиденного. Это выглядело так, словно кто-то взял линейку и прочертил абсолютно прямую линию поперек неба. На западе небо было ясным, ярким и синим, как зимой. На востоке же была глубокая черная пустота. Черная как ночь, без единой звездочки и луны, указывающей странникам путь.

Я никогда прежде ничего подобного не видела, поэтому это более чем "немного" испугало меня. Словно для того, чтобы запугать меня еще больше, свежий ветер усиливался и становился холодным. Просто ледяным. Я дрожала в рубашке, которую дала мне Айс и которая прилипла к моей пропитанной потом коже. Пони встала рядом и, как я, задрожала, увидев надвигающееся облако.

– Песчаная буря, – пробормотала она с отвращением. – Дерьмо.

– Даже больше, – раздался голос Рио позади. – Муссон. Ничего хорошего, если посмотреть на небо.

– Муссон? – воскликнула Пони. – В декабре?!

– Матушка-природа не всегда читает календарь Белого Человека, – ответила Рио.

– Тогда ей чертовски необходимо начать это делать.

Чувствуя, что назревает невероятной силы буря, я сделала шаг вперед, отвлекая внимание Рио от Пони.

– Ну, и что нам делать?

– Мы поедем на восток, как и собирались.

– В бурю? – спросила я, и мой голос окрасило сомнение.

Ее темные мрачные глаза встретились с моими.

– Единственный путь через эти горы проходит по тому шоссе, которое идет вниз, в глубокую долину, и пересекает главную реку. До места, где долина поднимается, около пятидесяти миль. Это пойма. Нам никак не опередить бурю, – она указала вперед, – но на востоке земля выше. Это намного безопаснее, даже если мы попадем прямо в пасть буре.

Я взглянула на Айс; она кивнула, соглашаясь с мнением Рио.

– Из огня да в полымя, да?

Моя любовь улыбнулась, а затем легонько толкнула меня в спину.

– Идем.


***

Двигаться внутри бури было интересно, если не сказать больше; было такое ощущение, что туман и буран сошлись вместе, создав это нечто. Наступающее удушье от облаков пыли убедило меня в том, что Айс была права, заставляя нас прочно закрыть все окна и двери.

На сей раз Ниа ехала с нами, но, к счастью, она была слишком занята разглядыванием этого странного явления природы, чтобы снова заводить песни. Как бы это ни звучало, но в каком-то смысле я была даже благодарна буре. Пыль вскоре стала редеть, а затем и вовсе исчезла. Однако чувство облегчения я испытывала недолго: через пару секунд на нас обрушился шторм. Нет, это не было простым зимним ливнем. За все тридцать лет, что я топала по этой планете, я ни разу не видела ничего подобного. Единственное, с чем я могла бы сравнить это, – разве что мойка машин, особенно если вы сидите внутри машины. Дождь был сильнее, чем от дождя вообще можно ожидать, и вскоре вода затопила всю машину, убив любую возможность видеть что бы то ни было, кроме ряби воды, разбивающейся о лобовое и все остальные стекла.

Небо взрывалось и ярко вспыхивало, похожее на затухающий бледный фейерверк. Гром шарахнул вдруг настолько громко, что я закрыла уши руками и боялась, как бы не повылетали стекла в машине.

– Айс? – спросила я высоким и дрожащим голосом. Хотя я ненавидела мешать Айс, но сейчас я слишком сильно боялась смерти. – Ты не думаешь, что нам лучше где-нибудь пристроиться и переждать?

– Нельзя, – был короткий ответ. Она щурила свои зоркие глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь завесу воды на лобовом стекле.

– Тут… ммм… каналы с обеих сторон, – донесся сзади голос Ниа; он был даже более хриплым и робким, чем мой.

Меня как обухом по голове ударили. По обе стороны от шоссе протягивались длинные узкие каналы, уносившие дождевые потоки и излишки воды из бассейна рек на другие земли. Нам определенно некуда было деться. Похолодев от ужаса, я проверила на прочность ремень безопасности. Я была абсолютно уверена, что с каждым вторым движением дворников, бьющихся о стекло в такт моему сердцу, произойдет авария: либо мы вмажемся в машину Рио, либо в нас врежется кто-то из едущих сзади.

Мы ехали вслепую, и все мы это знали.

Затрещало радио, и в машину ворвался голос Пони.

– Приплыли.

Я быстро схватила микрофон

– Что ты имеешь в виду? Буря кончилась? – сильная и яркая, в моем сердце вспыхнула надежда.

– Мы застряли. Впереди, внизу, дерево перекрыло дорогу.

– Откуда ты знаешь?

– Мы только что в него врезались.

– Господи Иисусе! Вы в порядке?

По радио пошли помехи от ужасного грохота. Я почти закричала, потому что гром чуть не порвал мои барабанные перепонки.

– Да. С нами все нормально. Мы ехали слишком медленно. Ты должна остановиться, Айс. Ты врежешься в нас.

Айс начала останавливаться с того момента, как Пони связалась с нами, и теперь медленно, осторожно встала посреди дороги.

– Мы встали.

Облегчение, пробежавшее по моему телу, заставило меня почувствовать себя размягченной и опустошенной.

– Хорошо. За вами кто-нибудь есть?

– А ты думаешь, я могу что-нибудь увидеть?

– Хорошо, хорошо, Ангел. Успокойся.

Вдруг все мое внимание отвлекло кое-что другое: рука Айс коснулась ручки двери и стала открывать ее.

– Айс, погоди! Ты не можешь…

Я не договорила: челюсти клацнули, и я прикусила язык. Горячий, медный вкус крови заполнил мой рот, но помнила я об этом недолго, потому что мое тело рвануло куда-то вперед, и голова шла прямо по курсу на сближение с приборной доской. В нас врезался кто-то сзади. Не успела я опомниться, как в нас снова кто-то вмазался, теперь уже сбоку. Не удержавшись, Айс прыгнула в машину и упала на мои колени, прижав меня к двери. У меня искры полетели из глаз, когда я ударилась головой о стекло, но, в любом случае, если бы не моя возлюбленная, я могла пострадать намного серьезнее; она обхватила меня руками и повернула лицом к себе. Мой вздох боли и одновременного облегчения был прерван на полпути, потому что снова я почувствовала удар, причем сильнее, чем два предыдущих вместе взятых. Отвратительный звон металла смешался со звуком разлетающегося стекла и тонкого, ужасного крика Ниа. В нас врезались снова и снова, буря создала целую цепь столкновений, центральным звеном которой оказались мы. Я хваталась за Айс, как тонущий человек хватает за спасателя, я понимала, что мои ногти раздирают ее кожу, но ничего не могла с собой поделать. Последний толчок – и я почувствовала, как перевернулся мир вокруг нас: наша машина стала отрываться от земли. Следующее, что я помню: мы свободно куда-то поплыли.

После этого я уже ничего не помнила.


***

Что-то мягкое и ароматное защекотало мой нос, потом – ресницы, не позволяя им распахнуться. Это раздражающее ощущение не исчезало, и я, наконец, раскрыла глаза и увидела широкий стебель травы, покачивающийся надо мной от теплого, летнего ветерка. Мое раздражение тут же сменилось улыбкой, я перевернулась на спину и уставилась на пыль облаков, раскрошенных по древнему синему небу, лениво плывущую по дружелюбному летнему солнцу.

Я чувствовала… совершенство. Ветер, беспокоивший траву, и листья играли ленивую, мирную, гармоничную симфонию. Очевидно, я долго дремала, а потому чувствовала себя теперь необыкновенно посвежевшей. Грусть и боль, копившиеся во мне долгие годы, теперь исчезли, их, казалось, вообще никогда не было. Мои мысли были ясны, я была беззаботна и переполнена бесконечной, невероятной радостью.

Переменив положение на сидячее, я внимательно смотрела на плоскость мифического озера с настолько спокойными и синими водами, что к моим глазам подступили слезы счастья. Озеро со всех сторон окружал величественный лес с вечнозелеными елями, чьи тяжелые ветви качались и танцевали в вездесущем и душистом ветре, тепло и нежно касавшемся моей кожи.

Рай.

Поднявшись на ноги, я медленно закружилась, улыбка на моем лице стала до того широкой, что я испугалась, как бы она не застыла там – мне бы этого не очень хотелось. Захохотав как школьница, я проследила за причудливым полетом красивой бабочки, мелькавшей над лугом, заполненным миллионами цветков всех цветов радуги. Мной овладело беспричинное желание быть на этом лугу, бегать по нему и чувствовать мягкие, осыпанные пыльцой лепестки, трущиеся о мои голые ноги, подбегать к каждому цветку и жадно вдыхать его аромат. С радостным криком я раскинула руки в стороны и, смеясь, побежала по полю, пока из моих глаз не покатились слезы, размыв весь мир так, словно я смотрела на него сквозь линзу, пропускавшую волшебное сияние. Ослепшая, я споткнулась и упала, но земля была как мягкое теплое одеяло, укрывшее, укутавшее меня всю, а я каталась в нем, громко хохоча и сбивая с цветов пыльцу. Снова вскочив на ноги, я продолжала бежать, переполненная энергией, которой никогда прежде в себе не ощущала. Это было… потрясающе. Я не могу назвать это другим словом! Возможно, так прошло бы несколько часов, а то и дней, я не уставала, напротив, силы во мне росли и росли, но мое тело вполне справедливо напомнило о себе.

Невдалеке луг кончался высокими, ароматными, вечнозелеными деревьями. От жара солнца и только что проделанных упражнений на моем теле выступил пот, поэтому прохлада, которую обещал изумрудные лес, манила меня к себе. Последний раз благодарно взглянув на цветущее поле, я ступила в прохладную, ароматную тень великанов-деревьев. Мягкие ветви гладили мои руки как радушные друзья. Здесь было свежо, тихо и темно, спокойно и успокаивающе – как в теплую летнюю ночь.

Недалеко впереди сквозь ветви деревьев пробивался слабый луч света. Он привлек мое внимание, и я пошла к нему.

Лучик, ставший намного ярче, когда я, обогнув несколько деревьев, подошла к нему, золотил деревья, с краю же поблескивала темная бронза. Меня как магнитом тянуло туда, и не успела я опомниться, как поняла, что иду к цели уже намного быстрее. Деревья внезапно расступались, открывая огромную прогалину. И в центре прогалины, пылавшее золотом и бронзой, стояло самое громадное дерево из всех, что я видела в своей жизни. Не высокое, нет, но широкое и сильное, словно рост его начинался не от корней, а от самой земли. Его толстые и широкие ветви, начинаясь у ствола, быстро вырастали и расходились в разные стороны.

Оно казалось диким, неприрученным, а мои, охваченные страхом, глаза признавали, что оно было очень, очень красивым. Я почувствовала где-то глубоко внутри дрожь и стала по-рысьи подбираться к великану, ощущая, как лучи ласково поглаживают лицо и одежду. Подгоняемая жгучим желанием понять, что же там, я пошла быстрее, до предела, до боли вытягивая вперед руки. Последний шаг – и я на месте, мои вытянутые пальцы коснулись теплой, гладкой, живой коры с чувством глубочайшего облегчения. Положив на ствол ладони, я почувствовала, как через меня прошла просто волна энергии, заставившая меня осознать какую-то правильность происходящего, законченность, словно я нашла что-то, чего только раньше мне и недоставало. Пораженная, но не напуганная, я отстранилась, оторвалась от дерева.

Нахлынувшее ощущение потери просто задавило меня, и к моим глазам подступили слезы, снова размывая краски окружающего мира.

– Что со мной? – прошептала я, борясь с беспричинной тоской.

– Ангел…

Я вздрогнула, подняла голову, оглядываясь вокруг.

– Кто… кто это сказал?

– Ангел…

Голос, казалось, был всюду и в то же время – нигде. Я медленно осмотрела прогалину, но лишь убедилась, что была абсолютно одна.

– Прошу вас… Кто здесь? Я ничего вам не сделаю, я только прошу вас…

– Ангел…

Ориентируясь по голосу и прикинув, откуда он мог исходить, я обернулась к дереву.

Только дерева там больше не было.

На его месте стояла до того красивая женщина, что захватывало дух. Высокая, широкая в плечах, подтянутая в бедрах. Ее волосы были черными как сама ночь и легкими волнами спадали на брови. Ее лицо было шедевром какого-то художника, а глаза… ее глаза были растерянными, но невероятно синими и обжигающими как огонь.

– Я знаю тебя, – уверенно выдохнула я, хотя никак не могла ухватиться мысленно за ее образ; так бывает, когда слово уже висит на кончике вашего языка, но что-то мешает вам произнести его.

– Ангел…

Уголок ее губ приподнялся в улыбке, и она протянула вперед длинную руку с изящными пальцами, маня меня…

Я почувствовала, как моя рука сама в ответ потянулась к ней, а ноги понесли меня прямо в объятия к этой леденящей дух женщине. Наши пальцы сомкнулись, и воспоминания о громадной позабытой жизни нахлынули на меня, я чуть не захлебнулась – и рухнула на колени.

– Ангел…

Снова прозвучал голос, но на сей раз я знала, кому он принадлежит.

– Айс?

На ее лице появилась сияющая улыбка, разделившая его, как солнце на закате делит горизонт. Она снова потянулась ко мне. Смеясь как сумасшедшая, я вскочила на ноги и, не обращая внимания на ее вытянутую руку, бросилась к ней в объятия, снова проваливаясь в бесконечную темень.


***

Удушье невероятной болью отзывалось во всех моих членах. Все внутри просто горело, я хваталась за горло и закрывала рот, чувствуя, что легкие и кишки пытаются выпрыгнуть через нос и рот. К счастью, была единственная в мире вещь, способная спасти меня: соленая вода, причем в огромных количествах.

– О боже, – мое тело затряслось, отчаянно сопротивляясь всему тому, что я проглотила. – Помогите…

В ответ на мою просьбу я оказалась в нежном объятии, которое очень хорошо знала и любила. Руки крепко прижимали меня к мускулистому телу, трясущемуся вместе со мной; вдруг я почувствовала поцелуй на своей макушке.

– Все в порядке, – раздался шепот. – С тобой все будет в порядке.

Разлепив глаза, я подняла голову и уставилась в лицо своей возлюбленной.

– Айс?

Она полузасмеялась, полузарыдала, и от этого слезы еще больше подступали к распухшим глазам.

– Да, это я.

– Что произошло?

Ее лицо исказилось от невероятной боли. Она закрыла глаза и сильно, почти с отчаянием прижала меня к себе. Положив щеку мне на макушку, она качала меня на руках, как маленького ребенка, а я слушала ее бешено бившееся бесстрашное сердце. Я вспомнила… Муссон. Несчастный случай. Полет, падение, затем – глубокая тьма, кружившая меня, как водоворот, до тех пор, пока, наконец, я полностью не утонула в ней.

Случилось что-то ужасное. Со мной. Я отчетливо понимала это. Мне только надо было выяснить, что именно произошло.

– Айс?

Не дождавшись никакого ответа, я снова раскрыла глаза и внимательно огляделась кругом, сквозь успокаивающие, заботливые руки и тело моей возлюбленной.

Я уцепилась за первое лицо, которое увидела.

– Криттер?

Как и у Айс, у нее были красные и распухшие от слез глаза. С трудом улыбнувшись мне, она подошла ближе, села и схватила мою руку, нежно поглаживая мою кисть своим большим пальцем.

– С возвращением, Ангел.

Я нахмурила брови, что тут же отозвалось новой волной боли в моем черепе.

– Что случилось?

Она глубоко вдохнула и с трудом выпустила воздух.

– Что… что последнее ты помнишь? – наконец спросила она.

– Я помню перевернутую машину. Да, думаю, это последнее.

– Она… м… вылетела в канал, – проговорила она, задыхаясь от вновь подступавших слез.

– И перевернулась на эту хреновую крышу, – раздался голос Пони, подошедшей и усевшейся на корточки возле Криттер. Ее лицо было белым от ужаса, а глаза были странными и влажными. – Самая невероятная чертовщина из всех, что я видела, – продолжала она, тряся головой, проводя по мокрым волосам рукой.

– Что?

Женщины переглянулись. Криттер слегка кивнула, и Пони вздохнула.

– Вы, ребята, попали в западню. Места было слишком мало, чтобы можно было подобраться к дверям машины, – объяснила Пони. – Рио нырнула в воду, чтобы пробраться к вам снизу, но чертова вода текла настолько быстро, что ее тут же выбросило обратно.

– Рио? А она… – я оглядывалась по сторонам, но нигде не могла найти эту женщину.

– Да, – вмешалась Криттер, сжав мою руку. – Она в полном порядке. Мы с Пони вытащили ее прежде, чем ее унесло слишком далеко.

– Где она?

– С Ниа, – ответила Пони.

– А Ниа?…

– С ней тоже все хорошо. Помята конкретно, но ничего серьезного, по сравнению с…

– По сравнению с чем?

Они снова переглянулись, и Пони вновь взяла инициативу на себя.

– Мы как сумасшедшие носились, пытаясь вытащить вас оттуда. Рио продолжала рваться к вам, а мы с Пони – сдерживать ее, – Пони сжала кулаки. – Нам нужна была помощь, но ни одна задница, устроившая весь этот гребаный бардак, не предложила нам помощи. Эти уроды были слишком заняты, сокрушаясь о своих жалких дерьмовых тачках, чтобы вообще заметить нас, – на ее лице выразилось жесткое отвращение. Криттер обхватила свободной рукой ее талию и сжала ее, продолжая дальше рассказ сама.

– Рио нашла какую-то веревку в одной из машин. Мы собирались привязать ее на один из фаркопов и вытащить машину и, соответственно, вас, ребята, на поверхность.

– И мы почти были готовы все это дело осуществить, – сказала Пони, – когда случилась эта чертовщина, – она покачала головой, словно не веря в то, что такое действительно могло произойти.

– Какая? – боюсь, я сказала это чересчур раздраженно, но в моей голове стоял грохот, как на передовой, легкие вспыхивали с каждым вдохом, а тело чувствовало себя так, словно Айс только что использовала его вместо своей любимой боксерской груши, и меня терзали смутные подозрения, что очень, очень скоро меня вывернет наизнанку. Однако Пони, казалось, этого не заметила. Ее глаза потемнели и были устремлены куда-то вдаль.

– Мы услышали грохот, а дальше увидели, как Ниа летит по воздуху. Рио успела ее перехватить как раз за мгновение до того, как та оказалась на земле. Она была ранена, вся в крови, но жива, – голос моей подруги стал тихим, она недоверчиво опустила голову.

– А дальше – через разбитое заднее стекло выбралась Айс, – тихо продолжила Криттер. – Ты была у нее на руках. Вода продолжала сносить ее. Не знаю как, но она справилась, – Криттер тоже опустила голову. – Пони, Рио и я пошли вниз, чтобы забрать тебя у нее, но она отказалась тебя отпускать. Думаю, она была просто в состоянии шока, – она вобрала в легкие воздуха и медленно выдохнула его. – Наконец, мы смогли забрать тебя и поднять сюда. Но ты была…

– Мертва, – отрезала Пони, дико вытирая кулаками глаза.

– Что-о? – я оцепенела, услышав это. Руки Айс судорожно сжались, и я долгую, бесконечную, мучительную секунду не могла дышать, затем хватка ослабла, совсем чуть-чуть, и я смогла вдохнуть воздуха.

– Ты не дышала, – продолжала Криттер. – Вы, ребята, были под водой очень долго, причем без сознания. И ты хорошенько приложилась обо что-то головой.

Это объясняло безжалостную гонку крови в моем черепе, угрожающую разбить его на много-много крошечных кусочков.

– Я пыталась… нащупать пульс… но безуспешно… – по щекам Криттер струились слезы, капая на влажную дорогу. – Я… мы… не знали, что делать… То есть, я хочу сказать… мы… все знали… как делать массаж сердца… но… Боюсь, мы запаниковали, – ее лицо покраснело и на ее лице отчетливо читалось отвращение к самой себе.

– Криттер… – прошептала я.

Утерев слезы, она закрутила головой, отказываясь слушать, что я ей скажу. Ее лицо полыхало, Пони обняла плачущую Криттер и посмотрела на меня поверх головы своей возлюбленной.

– И тут внезапно мы услышали этот… рев… Как у дикого животного или кого-то в этом роде. Я чуть не обделалась! А потом – я отлетела назад, чуть не рухнув в этот чертов канал.

– Что случилось? – похоже, это был максимум моего словарного запаса на тот момент.

– Это была Айс, – ответила Пони. – Что не могли сделать мы, сделала она. – Ее голос был мягким, в нем даже чувствовалось почтение. – В общем, она выкачала из тебя много воды, начав делать массаж сердца: била тебя по груди и делала тебе искусственное дыхание. Она была похожа на демона. Как полоумная.

Криттер слегка отстранилась от Пони и повернула ко мне свое лицо с яркими, перепуганными глазами.

– Мы… мы пытались помочь, но она никого из нас не подпускала к тебе. Она продолжала делать массаж и кричала тебе, чтобы ты не бросала ее. Казалось, это длилось… господи!… несколько часов. А она все продолжала кричать. И упрямо умоляла тебя не оставлять ее. Кричала, что тебе еще рано уходить. Что ты сильная. Что ты можешь бороться с этим, – она сломалась на этих словах и зарыдала, как и я. – Она просила тебя не уходить.

Пони заключила Криттер в объятия, не обращая внимания на свои собственные слезы.

– Но прошло так много времени, – прошептала она. – Слишком много. Я… пыталась оторвать ее от тебя. Это казалось бесполезным… слишком поздно. Но она не слушала. Она не собиралась… – она непроизвольно подняла руку и поднесла ее к распухшему, ушибленному месту чуть ниже правого глаза.

– Она сделала?…

Пони опустила голову.

– Я это заслужила.

– Пони!

Ее подбородок поднялся, она снова встретила мои глаза своим невероятно горячим взглядом.

– Я заслужила это, Ангел. Я сдалась. Она – не сдавалась.

– Она верила в тебя, – добавила Криттер, все еще трясясь от рыданий. – Даже когда все мы сдались, она продолжала верить.

Надолго закрыв глаза, я осторожно повернула голову, не обращая внимания на боль, и высвободила руку от крепкого объятия моей возлюбленной. Я коснулась пальцами ее ледяной щеки, взяла ее подбородок и повернула ее лицом к себе.

– Айс, – прошептала я, надеясь, что она откроет глаза.

Ее лицо казалось печальной маской из какой-то греческой трагедии, глаза и губы были плотно сжаты. Ноздри раздулись, дыхание участилось.

– Айс, – снова прошептала я, гладя ее подбородок. – Посмотри на меня. Пожалуйста.

Я продолжала нежно, со всей своей любовью гладить ее, надеясь, что она почувствует это, осознавая, через что мы прошли.

– Пожалуйста, любимая. Пожалуйста, открой глаза.

То ли у меня был такой голос в тот момент, то ли я поняла тогда, как надо ее попросить, но только ее ресницы наконец вздрогнули и распахнулись, обнажив глубокую, неистовую синеву ее глаз. В ее глазах было очень много эмоций, но каждую из них я могла прочесть, словно все они были маяками для моего всевидящего ока.

Печаль.

Боль.

Мучение.

Гнев.

Ненависть.

Страх.

И за всем этим темным, отталкивающим – попавшее в ловушку, как корабль – в шторм, было одно, то, что я должна была видеть, обязана, более, чем кто бы то ни было и что бы то ни было в этом мире.

Любовь.

– Спасибо, – вырвалось из самой глубины моей души. Это было очень больно, но я все же улыбнулась, переполненная любовью к этой женщине, сделавшей все возможное и невозможное, чтобы спасти меня, и не сдававшейся до последнего.

Никогда.

Пораженная, я видела, что она в замешательстве; мечущаяся между тем, чтобы отпустить меня и никогда этого не делать, не понимающая, за что это – мои благодарность и любовь. С силой, о существовании которой я и не догадывалась, я протянула пальцы к ее затылку и пригнула ее голову к себе, отчаянно сдерживая дрожь, возникшую от внезапно подступившей боли из-за резкого движения.

Наши губы сомкнулись, и поначалу ее губы были холодны и тверды, как у мраморной статуи. Но с тем же упорством, с каким она никогда во мне не разочаровывалась, я не собиралась позволить ей прятаться в тот ад, который она строила теперь сама для себя.

Уверена, вы уже заметили, что постоянство – моя вторая натура. Я шла к своей цели до конца, и, наконец, почувствовала, как она ответила на мой поцелуй. Медленно, поначалу неуверенно, но потом мне показалось, что я выпустила льва из клетки, со всей его страстью и яростью. Мне казалось, ад теперь был внутри меня, по всему телу разлилась новая жизнь, страсть, энергия, ее потребность быть нужной, ее желание быть желанной. В этом слиянии наших душ не было ничего нежного. Ничего ласкового. Ничего мягкого или успокаивающего. Было так, словно мы знали, что с этим странным, неординарных, кармическим слиянием ни одна из нас не справится в одиночку. В нашем поцелуе смешались гнев и страх, боль и потери, муки и любовь – все слилось в добела раскаленный комок энергии, вспыхнувший ярче любого Солнца любой галактики, какую бы вы не назвали.

И когда мы оторвались друг от друга, у нас остались кровоподтеки и тяжелое дыхание, бешено бьющиеся сердца, кружащиеся головы и такое ощущение близости, какого никогда раньше не было.

Мы были дома.

Наконец, этот очарованный мир рассыпался от приближающегося воя сирен. Я увидела извиняющееся лицо Пони.

– Мы… ммм… мы бы должны подумать, как отсюда поскорее убраться.

А дальше – удивительная штука – я наблюдала за тем, как Айс, одну за другой, вновь выстраивала стены. Это было то же, что в ускоренном времени смотреть, как распускается роза, только здесь было наоборот: лепестки собирались вместе, пряча мягкое сердце. Ее глаза превращались из огненных, насыщенного синего цвета глаз в гладкие, стальные, серые, не имеющие ничего общего с небом, которое было на их месте до этого. Она менялась, все еще крепко держа меня в руках, и тут только я заметила впервые раны и царапины, мелко рассыпанные по ее коже, и глубокий порез на голове, из которого через все лицо медленно тянулся толстый кровавый след.

Я хотела что-то сказать, но ее взгляд предостерег меня от этого поступка, и тут только я заметила, что не чувствую опору под ногами.

– Я… могу стоять… Я думаю…

Черная, как вороное крыло, бровь быстро вздернулась, а затем я почувствовала, как Айс ослабила хватку и мягко поставила меня на ноги.

Мои колени предательски подогнулись под тяжестью тела. Мы снова побратались бы с асфальтом, если бы Айс чудесным образом не подоспела мне на помощь. Снова взяв меня на руки, она стрельнула в меня взглядом, который ясно давал понять: никакие мои доводы и просьбы в расчет больше не принимаются.

Самая бесстыжая улыбка отразилась на ее лице, и мы поспешили к нашей одинокой машине так быстро, как только могли. Рио закончила скручивать номера с нашей погибшей машины и пошла открывать нам двери. Криттер помогла нам с Айс усесться на заднее сидение, затем сама присоединилась к нам, в то время как Пони, Ниа и Рио устраивались впереди.

Звук сирен приближался, Рио завела двигатель и объехала большое дерево, почти полностью перекрывшее дорогу. Все это время меня не оставляло ужасное предчувствие следующего полета в канал, но Рио обращалась с машиной с такой непринужденностью профи, что я и опомниться не успела, а мы уже ехали к спасительному дому Айс.


***

– Ангел, лежи спокойно! Мне нужно снять с тебя мокрую одежду!

– Не могу, – ответила я со злостью, раздраженно глядя на Криттер, пытавшуюся прижать меня к матрацу. – У меня ушиблена грудь, и мне тяжело дышать, если я лежу на ровной поверхности.

Вздохнув, Криттер провела рукой по своим влажным золотистым волосам. Она схватила мои джинсы за ремень и попыталась стащить их с меня.

– Приподнимись хотя бы, чтобы я смогла стянуть с тебя эти штаны, ладно? Айс убьет меня, если я вернусь, а ты будешь все еще одета.

– Ох, ну хорошо, – буркнула я, оттолкнув ее руки и самостоятельно расстегивая джинсы.

Я изо всех сил пыталась стянуть влажную, липкую ткань, словно налившуюся свинцом, но внезапно перенапряглась и резко свалилась обратно на кровать.

К чести Криттер, она не засмеялась, хотя сейчас я более чем заслуживала этого. Вместо этого в ее глазах отразилось понимание и сочувствие, и она стала снимать с моего дрожащего тела мокрую одежду. Когда она закончила с этим, в комнату вошла Айс с полотенцем и шерстяным шарфом в руках и положила их на кровать. Без какого-либо выражения на лице она кивнула Криттер, благодаря ту за то, что помогла мне раздеться.

Кивнув, Криттер указала на большую глубокую рану в волосах Айс, из которой по-прежнему текла кровь.

– Осмотреть бы тебе ее.

– Позже, – ответила моя возлюбленная. Взяв два полотенца, она подошла ко мне и стала вытирать меня, беспристрастно, но вместе с тем нежно. Ее внимательный взгляд коснулся каждого миллиметра моего тела, но старательно избегал встречи с моими глазами, несмотря на то, что сама я неотрывно смотрела на нее.

В скором времени я была уже абсолютно сухой и почти согрелась; Айс тщательно завернула меня в покрывало и прикрыла сверху неизвестно где добытым стеганым одеялом. Мы молчали, занимаясь такими обыденными вещами, и, казалось, тишина должна была только помочь, но вышло совсем не так. Я до дрожи в теле хотела разговорить Айс, но была слишком утомлена.

– Тебе… нужно снять мокрую одежду, – наконец проговорила я тихим и хриплым голосом. Она еле заметно кивнула головой, давая понять, что слышала меня, затем собрала влажные полотенца и вышла из комнаты, сосредоточенно контролируя каждое свое движение. Вздохнув, я рухнула на те три подушки, что Айс подложила мне под голову и плечи, чтобы мне было удобно лежать. Борясь с истощением, я пыталась не закрывать глаза, а штукатурка на потолке лишь заставляла меня опускать взгляд, не давая никаких ответов на мои вопросы. Снова вздохнув, я повернулась лицом к двери и слегка закашлялась, потому что моим легким эта перемена, видимо, не очень понравилась. Немного успокоившись, я уставилась в темный коридор, ожидая появления женщины, которую любила.

Пожалуйста, Айс, не отталкивай меня.

Словно услышав мои мысли, Айс вернулась в комнату с двумя полотенцами: одно закрывало ее стройную талию, другое было завязано на ее черных густых волосах. Я чуть не задохнулась от ужаса, когда увидела у нее на груди и животе паутину из огромных черных ушибов, уходившую и ниже, под полотенце.

Заметив мою реакцию, Айс замерла и проследила за моим взглядом: опустила голову и долго смотрела на свои ушибы, затем вновь подняла глаза на меня.

– Все заживет, – тихо сказала она, продолжая непринужденно вытирать волосы.

Толстая, тяжелая как белый слон тишина висела между нами, и мы делали вид, что не замечаем ее.

Швырнув влажное полотенце на кровать, Айс большими шагами пересекла комнату и склонилась над аккуратно сложенной грудой одежды, ища что-нибудь чистое и сухое, что бы можно было надеть. Мне не нужно было, чтобы она одевалась. Обнаженное, ее тело красноречиво показывало, в какой паршивой ситуации мы обе оказались, и что Айс пережила в тот момент. Позволить ей закрыть одеждой все эти раны означало принять то, что эта проблема навсегда останется между нами не обсужденной и открытой. И было вполне вероятно, что эта рана со временем начнет нарывать и в конце концов случится то, чего я никак не могла допустить. Ни тогда. Ни когда-либо еще.

– Айс, – сказала я самым твердым голосом, каким только могла говорить в тот момент. Ее широкая спина на мгновение напряглась, изображая, что она поняла, о чем я хочу говорить. Она надолго задумалась. Сдаться и обнажить душу так же, как тело? Или проигнорировать меня и усмешкой скрыть боль в сердце?

Я сдерживала дыхание, пока перед моими глазами не заплясали пятна.

Облегчение прошло по мне волной, когда она наконец убрала от одежды руки и встала на ноги с изяществом дикого животного, которое всегда так возбуждало меня. Она отвернулась, скрывая свои глаза. Слабо улыбнувшись, я протянула Айс руку, всем сердцем стремясь к ней. И через секунду, которая, казалось, длилась целую вечность, Айс сделала шаг вперед и робко сжала свои теплые, сильные пальцы на моей маленькой руке. Я быстро подвинулась на кровати и, улыбаясь все шире, мягко потянула ее за руку; она, наконец, сдалась и села со мной рядом. Я смотрела на это прекрасное лицо, каждую черту которого видела уже в миллионный раз с тех пор, как впервые остановила на нем свои глаза, и поняла, что моему сердцу гораздо важнее хранить в себе этот образ, чем перегонять кровь.

– Спасибо тебе, – наконец проговорила я, мой голос был утомленным и надломился. Слезы хлынули из моих глаз, свободно стекая вниз по щекам.

Всего лишь два слова, но как много они значили!

Спасибо тебе, что не убежала.

Спасибо тебе, что спасла мне жизнь.

Спасибо тебе, что не разочаровывалась во мне.

Спасибо тебе за любовь.

Моя возлюбленная смотрела на меня глазами, блестевшими от слез. Она коснулась рукой моей щеки и вытерла своим сильным большим пальцем влагу.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Этот растерянный взгляд голубых глаз лезвием полоснул по моему сердцу.

– Нет, – прошептала я, глядя, как после того, как она закрыла глаза, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. – Не говори так, Айс. Никогда так не говори! Ты боролась за меня. Ты вернула меня. Никогда не сожалей об этом! Ты меня спасла!

Сжав челюсти, она закачала своей гордой головой, каждой клеткой тела отрицая мои слова. С трудом усевшись на кровати, я отстранила руку Айс от своей щеки и прижала ее к груди, чтобы моя возлюбленная могла почувствовать, как сильно и быстро билось мое сердце.

– Послушай меня, Айс. Случившееся сегодня было несчастным случаем. Не больше, не меньше. Это не было твоей ошибкой, моей ошибкой, ошибкой Рио – это не было ничьей ошибкой. И твое самобичевание ничего не изменит, и ты, я думаю, сама знаешь это не хуже меня.

– Если бы я отправила тебя тогда обратно, ничего бы этого не случилось, – через какое-то время ответила Айс низким, рычащим голосом.

– Может быть и так, Айс, – согласилась я. – Но ничего бы не случилось, если бы я тогда не приехала. И если бы Рио не повела нас в этот бар. И если бы Ниа не начала ту драку. И вообще, если бы она здесь не появлялась. И если бы не случилось еще миллион вещей, которые привели нас туда тогда, – я все крепче сжимала ее руку, не желая ее отпускать. – Ты что, не видишь? Мы все ответственны за то, что произошло, Айс! Ты не можешь нести эту ношу одна, причем взваливая на себя все больше и больше, ты должна позволить и нам нести этот груз на своих плечах. Мы же команда, и мне хочется думать, что мы все-таки партнеры. В полном смысле слова.

Уверена, она слушала. Я чувствовала, как с нее спадает напряжение. Это выдавало ее успокаивающееся дыхание. Это выдавало уменьшение темпа ее пульса под моим большим пальцем. Поднеся ее руку к своим губам, я коснулась ее пальцев в нежном поцелуе.

– То, что ты сделала сегодня, Айс, нельзя назвать никак иначе кроме как чудом. И единственный человек, который не видит и не принимает этого – ты.

Она медленно подняла голову, открыла глаза, блеск которых пронзил меня насквозь.

– Никакой я не герой, Ангел…

Я улыбнулась:

– Ты и не догадываешься, как ты не права, Айс. Ты герой для всех этих женщин. Ты настоящий герой для Попа и Корины, да и для многих других. Ты герой для того маленького мальчика, чью жизнь ты спасла на замерзшем озере. Но более всего ты герой для меня. Ты белый рыцарь, прискакавший с высокого холма, когда я больше всего нуждалась в тебе. Ты человек, который помог мне встать на ноги и научил бороться, чтобы оставаться такой, какая я есть. Ты человек, который верит в мои мечты и заставляет меня следовать за ними. Ты человек, который любит меня и позволяет мне любить его взамен. Ты человек, который отдаст последний свой вздох, лишь бы защитить меня, и пожертвует своей жизнью, чтобы спасти мою. – Я улыбнулась шире. – Моя любовь, мой герой… Это ты. Для меня, да и для целой толпы народу там, внизу. Я в это верю. И они верят в это. Все, что должна сделать ты, – тоже верить.

Она отрицательно закачала своей темноволосой головой.

– Я… не думаю, что могу.

– Я уверена, ты можешь, – ответила я, улыбнувшись и слегка толкнув ее. – Именно поэтому я с тобой, не забыла? Я должна напоминать тебе об этом.

В ответ я получила улыбку; возможно, это было всего лишь иллюзией, потому что я очень хотела, чтобы Айс улыбнулась. Я обвила руками ее плечи, такие же израненные, как ее грудь и живот. Не мешкая, она прижалась ко мне и зарылась лицом в мои волосы.

– Я люблю тебя, Ангел, – прошептала она. От прикосновения ее губ к моему уху по моей спине прошла дрожь.

– Я тоже люблю тебя, Айс. И с каждым днем все сильнее.

Я откинулась назад и потянула Айс за собой, мы обе улеглись на кровати, и Айс положила голову мне на грудь. Это было потрясающее чувство, и я заснула с улыбкой на лице.

ЧАСТЬ 9

Как я и предполагала, пневмония очень быстро взяла верх над моим телом. Я мало, что помню из этих долгих дней, и еще более долгих ночей, особенно если учесть, что я провела их, смотря на мир сквозь туман лихорадочного бреда. Но вот что я помню хорошо: каждый раз, когда я открывала глаза, Айс была рядом со мной, усмиряя мою лихорадку, облегчая мои боли, смягчая мой кашель и это было лучшим доказательством её любви.

Я также помню момент, когда лихорадка сдалась, и я видела и понимала всё очень ясно, но моё тело было измученно и почти не могло двигаться. Я помню, как я повернула голову на пропитанной потом подушке. Посмотрев вниз, я увидела руку Айс, которую моя рука сжимала настолько крепко, что мой «смертельный захват», едва ли не перекрывал ток крови к ее пальцам. Она сидела на стуле, придвинутом к постели, голова ее лежала на матрасе, на уровне моего бедра. Глубокое и ровное дыхание ясно говорило о том, что она крепко спит.

Слегка улыбаясь и, чувствуя, как глаза наполняются слезами, я свободной рукой нежно дотронулась до ее склоненной головы, наслаждаясь ощущением ее густых шелковых волос под моими пальцами. «Я люблю тебя» – прошептала я на одном, очень коротком выдохе, и была довольна тем, что мне удалось сделать это, не закашлявшись. Она сразу же проснулась и, когда её взгляд остановился на моем лице, в её глазах я не увидела даже намека на то, что всего секунду назад, она крепко спала. Для меня важнее всего был взгляд её волшебных глаз, наполненный теплом и нежностью. Если бы сущность Любви можно было описать чем-то земным, то это был бы цвет её глаз, в такие моменты как этот.

– Привет, – сказала она, ее голос был немного хриплый от сна.

– И тебе привет, – ответила я с улыбкой, наматывая на палец прядь ее чудесных волос.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я… хорошо

И это была правда чистая правда.

Как еще я могла себя чувствовать, когда я была окутана ее любовью?

– А вот ты выглядишь не слишком хорошо, – сказала я, слегка потянув прядь волос, которую держала.

У Айс на лице появилось подобие ее обычной дерзкой усмешки. «Я чувствую себя прекрасно».

– Ничего такого, что нельзя было бы исцелить годом здорового сна, да? – спросила я дразнящим тоном.

– Ага, – ответила она, нежно беря руку, которая удерживала прядь ее волос и, поцеловала мои пальцы, прежде чем отодвинуться и встать. – Давай-ка я принесу пару сухих простыней, чтоб тебе не лежать в бассейне.

Я кивнула, понимая, что ей было необходимо побыть в одиночестве. Измотанная Айс была уязвимой и я знала, что, возможно, зашла чуть дальше, чем следовало, подшучивая над ее собственным состоянием здоровья. Тем не менее, я была почти уверена, что как только я окажусь в сухой постели, мне удастся убедить ее прилечь вместе со мной и отдохнуть. Особенно, если я скажу, что это поможет мне.

Что, конечно же, было абсолютной правдой.

Буквально через минуту после того, как Айс вышла, в комнату вошла Криттер, неся кружку. Увидев, что я проснулась, она усмехнулась и быстро пересекла комнату. – Добро пожаловать обратно Ангел! Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо – осторожно ответила я. – Какой сегодня день?

– Суббота. Ты проболела целую неделю.

Ошеломленная, я упала на подушки. – НЕДЕЛЮ?!

– Угу. Ты всех нас здорово перепугала. Айс хотела отвезти тебя в госпиталь, через границу, но ты продолжала ее отговаривать. – Поставив кружку на прикроватный столик, она села на постель рядом со мной и взяла меня за руку. – Я думаю, ей потребовалась вся сила воли, чтобы преодолеть желание бросить все и ехать в больницу, но ты можешь быть жутко настойчивой, когда захочешь.

– Что, все было действительно настолько плохо? – я мысленно поморщилась.

Она склонила голову, как бы раздумывая. – Ну, ты привела несколько по-настоящему убедительных доводов, Ангел. Если Айс откажется от сделки с федералами, то вы двое никогда не будете знать покоя.

Я почувствовала, что мои глаза округляются: «Я что, прямо так и сказала?»

– Ага.

– Айс сказала мне то же самое. Не так давно. Когда я спорила с ней и убеждала, что мы должны просто все бросить и бежать.

Она улыбнулась. – Ну, видимо ты ее послушалась.

– Похоже на то. – Я посмотрела на нее сквозьресницы. – Она очень на меня рассердилась?

Криттер фыркнула. – Ты с ума сошла? Боже, Ангел, она так о тебе волновалась, мы едва могли заставить ее просто попить чего-нибудь. А о сне и еде она вообще забыла.

Моя грусть, должно быть, была явно написана у меня на лице, потому что Криттер дотронулась до моей щеки со словами: «Для нее это естественно, Ангел. Ты прекрасно это знаешь. Ты – самое важное в ее жизни. Она просто не может по-другому».

Я кивнула, признавая правдивость ее слов. Единственная причина, которая помогала примириться с этим фактом – то, что Айс значила для меня столько же, сколько и я для нее. И она знала об этом.

– Кроме того, сейчас ты чувствуешь себя лучше, значит обстановка нормализуется. – Она сделала паузу: «Если к вам вообще применимо слово «нормальный».

Смеясь, я шлепнула ее по ноге за дерзость. Вспомнив о Кавалло, мне расхотелось веселиться: «Если прошла неделя, что же случилось с Кавалло? Мы были так близко…»

– Расслабься, – успокоила меня Криттер. – Мы не потеряли его. Рио и Пони продолжали наблюдать за ним. Он не сможет никуда исчезнуть в ближайшее время. – Она слегка подвинулась на кровати, положив ногу на ногу. – Пару дней назад Рио отвезла Ниа к своему другу, который работал раньше в доме, где сейчас по слухам живет Кавалло. Теперь мы знаем, где что расположено, как внутри, так и снаружи. То есть, когда придет время действовать, – она усмехнулась, – мы будем готовы.

Айс вернулась с охапкой свежего постельного белья.

– Позволь мне помочь, – сказала Криттер, вскакивая на ноги и хватая простыню из стопки.

– Нет, не двигайся, – сказала она мне, когда я попыталась встать. – Мы теперь профи. Все сделаем, ты да же не успеешь и глазом моргнуть.

Подчиняясь неизбежному, я легла, смирившись со своим пассивным участием в происходящем. Спустя непродолжительный промежуток времени, я оказалась в куда более комфортном положении, благодаря их стараниям. Чай, который Криттер принесла для Айс, к тому времени совсем остыл. После того как она ушла за горячим, я посмотрела на мою любимую, которая удавалось сохранять вертикальное положение только благодаря железной воле. Я откинула простыни и похлопала кровать. – Прошла неделя, я вновь хочу ощутить тепло твоего тела. Сейчас мне это просто необходимо.

Я знала по выражению ее глаз, что она догадывается о моих скрытых мотивах, но она также знала и то, что я говорю правду. Мне было просто необходимо чувствовать ее рядом, так же как нужен воздух в легких и кровь в венах.

И, улыбаясь, она подчинилась, и я почувствовала себя погруженной в единственный мир, в котором я хотела жить.

Навсегда.


***

Следующие несколько дней были посвящены восстановлению моих утраченных сил, и попыткам заставить Айс поспать, чтобы избавиться ее от темных, глубоких кругов, которые, казалось, прописались у нее под глазами.

Заставить Айс поспать было очень сложно, но для меня это было важнее, чем мое собственное здоровье. Я, по правде говоря, была очень довольна собой, за то, что смогла проделать гигантскую работу, заключавшуюсяся в том, чтоб она отдыхала вместе со мной, не покидая постель по семь часов подряд, две ночи кряду. Разумеется, часы до и после «отдыха и расслабления» были, весьма далеки от расслабляющих, но, черт возьми, заниматься любовью часами, в конечном счете, помогает вернуть тело в норму, ведь правда?

В один из дней, пока Айс и Рио, осматривались в окрестностях резиденции Кавалло, я соорудила себе небольшой укромный уголок в так называемом заднем дворе лачуги, в которой мы ютились, позволяя нежному бризу и согревающему солнцу творить чудеса с моим телом. Наружу вышла Криттер с маленьким свертком в руке и улыбкой на лице, и шлепнулась рядом со мной на одеяло. – Ну, как ты?

– Почти что в норме, я думаю.

– Рада это слышать. Ты заставила нас поволноваться.

– Ты говорила. Я думаю, что худшее позади. Мне уже не больно дышать и я бегала по пустыне вместе с Айс. Ну, это был не то что бы бег, а скорее медленная пробежка, сопровождаемая стонами, но это ведь прогресс?

Криттер ухмыльнулась. – Да. – Она бросила маленький сверток мне на колени. – Я не знаю, помнишь ты или нет, но ты отдала мне этот сверток в тот день. Я нашла его, когда стирала одежду.

С любопытством я подняла сверток, заметив, что он был тяжеловат, и открыла его. Проникая внутрь, мои пальцы соприкоснулись с чем-то прохладным и твердым, и когда я достала его, я увидела, что это был браслет, который мне подарили в день несчастного случая. Я смотрела на него в изумлении. Он казался еще прекраснее, чем когда я увидела его впервые.

– Спасибо, Криттер, – выдохнула я. – Я думала, что он потерян навеки. Я забыла, что отдала его тебе. Он предназначался для Айс… о, вот дерьмо!

– В обмен на дерьмо? – спросила Криттер, смеясь. – На мой взгляд, не слишком равноценный обмен. Даже если это Айс.

Я наградила ее взглядом, полным притворного гнева. – Я хотела сказать, что он предназначался Айс в качестве подарка на Рождество. Но если я провалялась неделю, Рождество давным-давно прошло, ведь так?

– Боюсь, что да, – ответила моя подруга, теряя веселость. – Рождество было в прошлую среду.

– О, черт. – Я почувствовала, как мои плечи опустились под грузом невеселых новостей. В моей семье каждое последующее Рождество было похоже на предыдущее, как две капли воды. Еще ребенком я поклялась себе, что когда вырасту, каждое Рождество я постараюсь сделать настолько волшебным и неординарным, насколько это возможно. И хотя я понимала, как глупо и бессмысленно обвинять себя в том, что я была не в состоянии праздновать это Рождество, мне тем не менее было грустно осознавать, что такой особенный для меня день прошел мимо меня. Криттер положила руку мне на плечо: «Не расстраивайся, Ангел. Так или иначе, никто из нас не был в настроении праздновать. И все мы осознаем, что героизм Айс во время несчастного случая и твой, в победе над смертью и возвращении к нам, превзошел любой заготовленный заранее и купленный в магазине подарок. – Наклонившись, она обняла меня. – Мы любим тебя, Ангел, и мы знаем, что ты любишь нас. В этом и состоит смысл Рождества?»

После затянувшейся паузы, я кивнула, признавая истинность ее слов.

Слегка отклонившись, она улыбнулась: «Ну, так все в порядке? Итак,… ты собираешься отдать ей браслет».

– Думаю, да. Возможно, когда она вернется.

– Что может произойти в любой момент. Я думаю, что этот клубок пыли, вдали, был создан их машиной. – Усмехнувшись и хлопнув меня по спине, она встала. – Оставляю вас, любовных пташек, наедине. Не делайте ничего такого, чего не стала бы делать я.

– Как только ты скажешь мне, что бы это могло быть, – ответила я, широко улыбаясь, – я со всей уверенностью обещаю этого не делать.

Криттер подмигнула мне напоследок, и я вновь осталась в одиночестве. Вернув браслет обратно в тряпичную сумку, я положила его чуть в стороне от себя и вытянула ноги, наслаждаясь напряжением в мышцах бедер и икр, и теплом солнца на моей коже.

Она двигалась бесшумно. Как всегда. Но я почувствовала тот миг, когда она оказалась рядом. Назовите это третьим глазом, или каким-нибудь шестым чувством. Назовите это безумием, кармой, гормонами, если хотите. Я не трачу времени, пытаясь подобрать определение этому чувству, просто называю его любовью.

Хоть мои глаза были закрыты из-за яркого солнца, я с легкостью продолжала следить за ее движениями, мой разум рисовал приятный образ высокого тела, которое опустилось на землю рядом со мной с неописуемым плавным изяществом. Я представила себе ее глаза, затуманенные беспокойством, маленькую морщинку между ее бровями и напряженную линию ее рта, которая выдавала все то же беспокойство.

Открывая глаза, чтобы воочию увидеть нарисованную мною картину, я не смогла сдержать улыбки, думая о том, насколько хорошо я ее знаю.

– Привет.

– И тебе привет, – ответила она, глаза выдавали ее волнение. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Наклонившись к ней, я похитила поцелуй с самых нежных губ в мире, и, садясь на место с самодовольной улыбкой, ответила: – Просто идеально, спасибо.

Ее глаза посветлели, и улыбка приподняла уголок ее рта. – Приятно слышать.

– Мне тоже. – Я слегка подвинулась, и села лицом к ней. – Итак, Кавалло все еще ведет себя хорошо?

– Похоже на то. Я хочу закончить с этим побыстрее. Ему везет слишком много и слишком часто. Самое время ответить за свои поступки. – Акулоподобная улыбка промелькнула на ее лице, прежде чем исчезнуть в очередной раз в ту тьму, которая ее приютила.

Кивая, я подняла сверток и, повертев его в руках, сказала: «Мне жаль, что я пропустила Рождество».

– Ты не пропустила его. Ты просто его не помнишь.

Я слегка подтолкнула ее. – Это одно и то же, острячка.

– Нет, не для меня.

Мои глаза округлились, когда я сообразила, что она имела в виду: «О. Я…»

Палец Айс накрыл мои губы: «Не надо. Не извиняйся. Никто ни в чем себя не обвиняет, забыла?»

И хотя мне неприятно было слышать из ее уст свои собственные слова, я не могла не признать, что она была права. Если я запретила ей чувствовать себя виноватой, я не могла позволить это себе. Честно, значит честно. Даже если мне это не нравится.

– Ладно, я не сожалею, что я не помню Рождества. Но я сожалею, что я была не в состоянии подарить тебе это. – Я протянула ей сверток. – Я получила его в день несчастного случая. Криттер хранила его для меня. Это тебе.

Она взяла сумку и развязала завязки. Затем она достала браслет, солнце заиграло на сверкающем серебре. Я видела, что эмоции переполняют ее.

– Он прекрасен, – прошептала она, проводя по вязи гравюры кончиком указательного пальца.

– Браслет сделан индейским ювелиром. Он сказал, что ему было видение, и он знал, что должен отдать браслет мне. Не знаю, насколько я ему поверила, но знаю, что браслет предназначен для тебя. Я знаю, что ты не любишь украшения и тебе не обязательно носить его, если не хочешь, но…

Мое бормотанье было остановлено самым чудесным способом, губами моей любимой, которые накрыли мои губы нежным страстным поцелуем благодарности. После того как она отстранилась, я смотрела сквозь слезы на глазах, как она надела браслет на кисть. От контраста серебра и бронзовой кожи захватывало дыхание.

– Спасибо, – сказала она просто, и ее тон дал мне понять, насколько для неё это важно. Неожиданно смущенная силой ее эмоций, я почувствовала, что краснею, и слегка улыбнулась.

– Не за что.

– У меня тоже есть подарок, – сказала она наконец, запуская руку в сумку, которую носила на поясе. – Я сделала его достаточно давно, но не было подходящего повода его подарить. Я придумала его, после того как была ранена в последний раз.

Она достала нечто, завернутое во фланель, и вручила мне, немного смущаясь, как всегда, когда она дарила мне подарки. Особенно, сделанные ею самой. Именно это делало их лучшими из всех подарков, которые я получала. Я развернула обертку и застыла. Слезы заблестели в моих глазах в тот самый момент, когда я увидела подарок, который она сделала для меня с безупречным мастерством.

Это была деревянная статуэтка, чуть меньше чем моя ладонь, но тяжелая, и вырезанная с исключительным вниманием к мельчайшим деталям.

Статуэтка представляла собой нас двоих, вместе.

Я была фигурой позади, стоящей на коленях, крылья ангела обволакивали Айс всеобъемлющим объятием. Она полулежала на моих коленях; ее голова на моей груди, с закрытыми глазами, а на лице самое прекрасное выражение умиротворения, которое я когда-либо видела.

– Ты мой Ангел, – прошептала она, поднимая руку и нежно смахивая слезинки с моих щек. – Ты всегда говоришь, что я сильная половинка нас двоих, но это то, что я вижу, когда закрываю глаза ночью. Я люблю тебя, мой Ангел. Я всегда буду любить тебя. Счастливого Рождества.

Держа драгоценную фигурку у сердца, я вновь приблизилась к Айс и поцеловала ее со всей любовью в моей душе.

Даже если я проживу миллион лет, я никогда не постигну магию, с помощью которой она совершает невозможное, заставляя меня любить ее еще сильнее, чем секунду назад.

И я надеюсь, что никогда не утрачу этой магии.


***

Ночи в пустыне могут быть темнее, чем любые другие ночи. Даже несмотря на миллиарды звезд, сверкающие холодным светом над головами и огромный полумесяц, зависший низко над землей. Они могут быть и самыми тихими на свете. Таким тихими, что единственный звук, который ты слышишь, это шум крови, пульсирующий в ушах с каждым ударом сердца. За исключением, пожалуй, дыхания, настолько неровного и прерывистого, что воздух, циркулирующий через рот и нос, кажется почти наэлектризованным.

А если вы напуганы, напуганы так, что каждую секунду вас одолевает то тошнота, то обморок, тогда ночи кажутся вам гораздо более темными и тихими, чем когда-либо.

А я была напугана.

Настолько, что ощущала странное чувство отстраненности от происходящего. Подобное тому, которое ощущается, когда жар лихорадки обжигает и отупляет мозг.

В то же самое время, я чувствовала себя абсолютно спокойной. Мой взгляд блуждал по всем предметам, охватывая общую картину так внимательно, как будто ему не представится другого шанса показать все, на что он способен. Тело, напряглось как струна, мышцы подрагивали в бессознательной попытке сохранять спокойствие и неподвижность. Сердце отдавалось в ушах болезненным грохотом, и запах моей паники окутывал меня подобного трехдневному поту в летнюю жару.

Когда чья-то рука скользнула вдоль моей спины, я едва не выпрыгнула из собственной кожи. Благодаря той же руке крепко ухватившей моё предплечье, я не понеслась с диким криком к стоящей в безопасном месте машине.

– Это всего лишь я, – прошептал голос Криттер в дюйме от моего уха. – Как ты?

Моя челюсть застыла намертво, отказываясь вопреки моему желанию двигаться. Я даже не могла повернуть голову, чтоб посмотреть на нее. Все что мне удалось – это продолжать всматриваться в темноту. Давление ее руки сменилось с жесткого захвата на теплое прикосновение: «Все нормально. Мне тоже страшно».

Каким-то непостижимым образом, интонация ее голоса позволила моему телу стряхнуть – хотя бы временно – ступор, которым парализовал его страх. Я была в состоянии повернуть голову, и одного взгляда на нее мне хватило, чтобы понять, что она говорит правду. Ее глаза были такими же огромными, как и мои, и участок кожи над верхней губой блестел от пота, хотя ночь была отнюдь не теплой. Она слегка улыбнулась мне. Такую болезненную улыбку можно увидеть на лице пассажира океанского круиза, прямо перед тем, как он устремляется к поручням, чтобы опрокинуть свой обед в океан.

– Приятно знать, что я не единственная, – наконец прошептала я.

– Далеко нет. И я в отличие от тебя уже бывала в подобных ситуациях.

Я посмотрела на нее.

Она покраснела: «Ну, не то чтобы в точно таких же, но мне приходилось пробираться туда, где меня не очень-то ждали, когда я была помладше».

– О. Да. – Быть может, это покажется странным, но я временами умудрялась забыть, что у большинства моих друзей было криминальное прошлое. – Как ты справлялась со страхом?

– Алкоголь, – ответила она с обезоруживающей честностью. – Я напивалась до потери сознания. Это был единственный способ выполнить половину из заказов, которые я получала. Не зря это называется алкогольной храбростью.

– Хотела бы я чуток этой храбрости. Прямо сейчас.

– Нет, тебе это ни к чему, – ответила она, сжимая мою руку. – В твоем мизинце больше храбрости, чем можно извлечь из пяти порций виски, Ангел. Несмотря на то, что тебе страшно, ты здесь. А это требует немало храбрости.

– Ты тоже здесь, Криттер.

Это сбило ее с толку на секунду, она моргнула в недоумении. Затем на ее лице медленно расплылась улыбка. «Да, и правда. – Затем она выпрямилась и отпустила мою руку, коснувшись плеча. – Я на секундочку».

Затем она медленно растворилась в темноте, а я продолжала, недоумевая, смотреть ей в след. До тех пор, пока я не почувствовала рядом присутствие другого человека. На этот раз я не вздрогнула. Айс подползла ко мне, одетая во все черное, от кончиков ботинок на мягкой подошве, до макушки лыжной маски, скрывающей ее лицо. И только глаза, сверкающие серебром, составляли контраст черноте. Но даже в них проскальзывала тьма, которую я чувствовала также ясно, как и видела.

– У тебя все хорошо? – спросила она, ее голос низкий и слегка приглушенный маской. Рука в перчатке погладила мою щеку, и ее глаза потеплели, наполняясь заботой обо мне. Вместо того, чтобы ответить на вопрос, я прижалась к ее ладони щекой, и вдохнула возбуждающе опасный, темный запах кожи. Парадоксально, но это, обладало успокаивающим эффектом. Я смотрела на нее оценивающе, безмолвно требуя ответа на тот же вопрос, который она задала мне.

Все ли у нее в порядке?

Ответ был очевиден.

Она чувствовала себя не просто хорошо. Как фаворит перед скачками, нетерпеливо ждущий начала заезда, она была готова.

Прошла неделя с тех пор, как я окончательно оправилась после пневмонии, мы продолжали раз за разом повторять все, что нам предстояло сделать сегодня. Репетировать до тех пор, пока я не была в состоянии даже во сне сделать каждый шаг, который предстоял любому из нас. Что я и делала. Часто.

И вот наступил он, фигурально выражаясь, судный день. И если мне больше всего хотелось сбежать, ей хотелось идти вперед. Я с легкостью читала это в темных искрах ее глаз, в расслабленных плечах, и подвижной ауре, насыщенной опасностью, которая извивалась вокруг нее, как живое существо. Она не просто была готова. Она была способна на это. И хотела этого. «Она была рождена для этого», – подумала я, пугая саму себя этим озарением. Возможно, не конкретно для этого, нет. Но чего-то столь близкого к этому, что отличие казалось почти незаметным. «Это не джаз, но весьма похоже», – как сказал бы мой отец.

Айс была охотницей. Вот так, просто и ясно.

И на этот раз Кавалло был ее добычей.

К моему великому удивлению, я испытала мимолетный укол жалости по отношению к человеку, который и не подозревал о том, что его ожидает. Эта искорка сожаления быстро угасла, сгинула под грузом воспоминаний о том, что этот человек сделал с Айс, со мной, с нами. Часть меня сожалела о том, что она идет туда для того, чтобы взять его живым. Часть меня с ликованием наблюдала бы за тем, как Айс схватила бы его, а я нажала на спусковой крючок. Очень незначительная часть меня, возможно, но я не стану отрицать, что ее не было. Если и был негодяй, который заслуживал подробной участи, то это Кавалло.

– У меня все нормально, – ответила я наконец, когда беспокойство в ее глазах усилилось. – Немножко нервничаю, но в целом нормально.

По тому, как изменилось выражение ее глаз, я поняла, что она улыбается. «Ты справишься».

– Хотела бы я обладать твоей уверенностью.

Она слегка придвинулась ко мне, выражение ее лица ужесточилось: «Радуйся, что у тебя ее нет. Обладать уверенностью в такого рода делах – никчемный талант. Ты не убийца, Ангел. Никогда не желай себе этого».

Зная, что я целиком и полностью испортила момент, я поймала ее руку до того, как она отстранилась от меня: «Айс, даже если бы ты за всю свою жизнь и мухи не обидела, ты все равно обладала бы уверенностью в своих способностях. Это такая же неотделимая часть тебя, как цвет глаз или тембр голоса. Это то, с чем ты родилась, а не то, чем ты стала».

– Ты думаешь?

Я улыбнулась, чувствуя, как ее тело становится менее напряженным.

– Я знаю.

Легкий шорох, и на корточках к нам подползла Пони, с извиняющимся выражением лица.

– Я думаю, вам это будет интересно. – Они только что сменили стражу.

Айс кивнула: «Хорошо. Собери остальных. Пора начинать».

С этой фразой моя нервозность вернулась так, как будто никуда и не уходила: «Айс…»

Вставая на ноги, она легко подняла и меня, потом помогла мне не потерять равновесие, когда мои вдруг подгибающиеся ноги, попытались взбунтоваться. Секунду спустя, Пони, Криттер и Рио окружили нас, ожидая последних инструкций. Единственной, кто отсутствовал, была Ниа. Она ждала внизу, в машине. На секунду, я испытала вспышку ослепительной ненависти к ней, спокойно сидящей в ожидании, когда все остальные стремились вперед навстречу опасности. Я подавила эту разрушительную эмоцию с жестокостью, которая удивила бы Айс, узнай она о ее существовании.

– Все помнят, что они должны делать?

Хмурые и бледные, все кивнули. Страх был везде. Но в пространстве между нами витало и чувство предвкушения, которое притупляло страх ровно настолько, чтобы предотвратить панику. Айс осматривала нас поочередно, долгим, оценивающим взглядом, и все вокруг меня выпрямили спины, расправили плечи и придали лицам уверенное выражение.

Айс кивнула: «Начнем».

Затем она исчезла за склоном горы, а мы ждали.

Как только Айс растворилась в темноте, Криттер подняла рукав длинного черного пальто, и её осветил циферблат часов. Мягкий свет придал ее лицу странноватый зеленый оттенок, в то время как она наблюдала за стремительным бегом секунд.

– Она за стеной, – прошептала Пони из укрытия. Она смотрела в прибор ночного видения, укрепленный на винтовке, следя за каждым движением моей любимой, и за движениями охранников, патрулирующих территорию.

Мы планировали оставить их живыми, если, конечно, все пойдет по плану. Один лишь признак того, что что-то пошло не так, и винтовка на плече Пони нанесет гораздо больше ущерба чем сейчас, когда она была просто шпионским снаряжением.

– Она за домом.

Мой выдох облегчения был громким. Сейчас она была за пределами видимости всех охранников, по крайней мере, временно, и только сигнализация и закрытая дверь отделяли Айс от проникновения в дом.

– Пятьдесят секунд, – объявила Криттер, проверяя хронометр. Айс потребовала минуту, прежде чем воплотить вторую часть плана в действие.

Пока Криттер следила за сменой цифр на циферблате, я смотрела в темноту. Мое сердце билось в три раза быстрее, чем обычно, так громко, будто я внезапно телепортировалась в центр соревнований по игре на стальных ямайских барабанах. Мои голова и живот плыли в тошнотворной синхронности, а слюна во рту была горячей и отвратительной на вкус.

– Двадцать секунд.

– Десять.

– Сейчас.

Пони ослабила захват руки на винтовке, затем закинула ее за плечо и повернулась к Криттер и мне.

– Ну, ребята, готовы?

– Насколько это возможно, – ответила Криттер за нас двоих.

– Чудесно. Приступим.

Глубоко вздохнув, я заставила себя двинуться с места, моля бога о том, чтоб не свернуть шею, пытаясь спуститься вниз с горы в навязанной мне дурацкой обуви. Пони возненавидела мои туфли, после того как я чуть не продырявила ей ногу своим каблуком. Как будто прочитав мои мысли, Рио подошла ко мне и безмолвно предложила опереться на ее руку. Улыбнувшись, я с благодарностью приняла ее помощь, и чуть не рассмеялась, когда она застенчиво отвела взгляд. За считанные секунды мы были внизу, Криттер и я остались на месте, в то время как Рио и Пони подобрались к каменным стенам, и вжимаясь в них стали пробираться к воротам.

Когда Пони показала нам большой палец, подтверждая, что они заняли свои места, я взглянула на Криттер, которая кивнула мне в знак готовности. Вместе мы сняли наши длинные пальто и скинули их на землю.

– Боже, я чувствую себя как двухдолларовая шлюха в этом прикиде, – проворчала Криттер, с недовольством поправляя едва заметный топ, который обхватывал ее грудь так плотно, что при желании она могла бы воспользоваться ею как подставкой для подбородка. – Можно ли выглядеть ещё хуже?


– Да, если выглядеть так, как я. – Мое лицо покрывалось потом под слоем косметики. Моя одежда, если это конечно можно назвать одеждой, все что на мне было из одежды, было на три размера меньше чем нужно, а если бы мою грудь можно было поднять еще чуточку выше, то она легко заменила бы мне парочку наушников.

– Да уж, если бы здесь были режиссеры порнофильмов, мы получили бы грандиозный шанс, которого другие ждут всю жизнь, – пошутила Криттер, заканчивая поправлять шов на колготках. – Ну и последний штрих. – Из сумки, стоящей у ее ног, она извлекла высокую бутылку с алкоголем и открыла крышку. – То, что доктор прописал.

– Но я думала…

– О, это не для храбрости, а для достоверности. Просто выглядеть пьяными недостаточно. Нужно еще издавать соответствующий запах.

– Чего?

– Смотри и учись.

Запрокинув голову, она сделала большой глоток, затем изобразила дрожь всем телом, глотая его. – О, то что нужно. Давай, сделай глоток.

– Нет уж, спасибо – ответила я, отодвигая бутылку, и видя, как Пони дает нам сигнал поторопиться. – Идем, нам уже пора.

– Хорошо. Позволь мне только… вот. Это аромат года, его источают все уважающие себя шлюхи из нищих кварталов.

– Эй! Щиплется! – Несколько капель алкоголя попали мне в глаза, и они начали слезиться.

– Ну не будь ребенком, пора двигать. Время идет.

– Роскошно, – пробормотала я, когда она взяла меня под руку, и я едва не вылетела из моих дешевых туфель. – Ты напилась по-настоящему.

– Нет, просто притворяюсь. Пошли.

«Выдающаяся актерская работа, Криттер», – подумала я, когда она выдернула руку из-под моего локтя и закинула ее мне на плечо, заставляя тащить на себе большую часть ее веса, в то время как она шла рядом со мной, плавно покачиваясь. Вместе, мы поплелись по не слишком прямой траектории по направлению к воротам, стараясь производить как можно больше шума, чтоб возвестить о своем появлении любому, кто мог услышать.

– Кэнди, глянь! Там свет. Вот он, ответ на наши молитвы!

– Молитвы? Какие еще молитвы? – фыркнула Криттер. – Единственное о чем я могу молиться, так это… ик… еще об одной бутылке. Наша практически пуста. Эээй! Есть кто живой? – Подойдя к воротам, она схватилась одной рукой за прутья ограды и начала трясти, безумно хихикая. – Ну же, открывайте! Здесь холодно.

– Шшш, – зашипела я преувеличенно громко. – Ты перебудишь всех соседей.

– Я и хочу их разбудить! Хочу еще бухла! Ну же, открывайте!

И хотя создаваемый нами шум должен был бы поднять на ноги целую армию, темнота за воротами оставалась абсолютно тихой и спокойной.

– Ну, может, они не говорят по-английски – сказала я, хихикая.

– Да конечно говорят. Все говорят по-английски. Отквы… кры… а, все равно. Откройте, черт вас возьми!

– Ну же, Кэнди, – сказала я, дергая Криттер за руку и начиная нервничать. – Никого нет дома.

– Фигня, – ответила Криттер, стряхивая мою руку. – Конечно есть. Я вижу, что за воротами люди. Эй! Мальчики! Откройте, и я покажу вам, что меня недаром зовут Кэнди (candy – в переводе с английского, «конфетка»).

Яркий фонарный луч внезапно прорезал темноту, ослепив меня на секунду. – Прекратите, – раздался из-за ворот угрожающий голос с сильным акцентом.

– Пожалуйста, сэр, – сказала я, часто моргая и пытаясь смотреть сквозь темные пятна, запечатленные на сетчатке моих глаз. – На улице очень холодно, а наша машина сломалась примерно в миле отсюда. Можно нам воспользоваться вашим телефоном?

– Я сказал, прекратите ломиться. И у нас тут нет никаких телефонов.

– Вранье, – сказала Криттер прижимаясь лицом к оградным прутьям. – В таких домах телефон есть даже в туалете. Просто позвольте нам войти, ладно? Один маленький быстрый звонок и нас как не бывало. Ну, если только вы не хотите, чтоб мы задержались ненадолго, чтоб выразить свою благодарность. – Она говорила, растягивая слова, соблазнительным голосом. – Большие крепкие парни… вам должно быть становится страшно одиноко среди ночи, а?

– Ха-ха… не слушайте мою подругу, она немного навеселе.

– Я не навеселе. Я пьяна в стельку. И я хочу трахаться. Ну же, мистер, помогите девушке? Я в долгу не останусь. – С этими словами она взяла бутылку и сделала с ней… как бы это… в общем, один фильм назвали как раз в честь того действа, которое она совершила с бутылкой.

Если бы мы в данный момент были где-то в другом месте, я, наверное, почувствовала бы искушение спросить, как же она обрела подобный талант. Особенно, если учесть, что ей удалось сдержать рвотный рефлекс. Возможно, это и к лучшему, что я не знаю ответа.

Я услышала какой-то шорох в темноте за воротами, затем бормотание, по крайней мере, двоих мужчин, быстро говорящих по-испански. Секунду спустя, ключи зазвенели в замке, и ворота медленно распахнулись. Фонарь выключили, и из мрака материализовалось лицо одного из мужчин.

– Прошу вас, дамы. Думаю, мы сможем помочь вам обеим.

Прежде чем мы смогли сделать шаг вперед, Рио проскочила между нами. Несколько глухих ударов спустя, два охранника были вытащены за ворота в бессознательном состоянии. Пони быстренько засунула им кляпы и связала их, затем взяла меня под руку, в то время как Рио взяла под руку Криттер. В темноте они легко могли сойти за мужчин, которых только что обезвредили, поскольку были одинаково с ними роста и телосложения. Со стороны все выглядело заурядно: два одиноких охранника сопровождают двух женщин, чтоб провести часок-другой, предаваясь веселью и разврату.

– Гараж находится левее, – прошептала Рио. – Вы, ребята, идите туда, а я пока позабочусь об этих двоих. Вернусь, как только закончу.

Пони схватила мою руку, в то время как Рио растворилась в темноте, и мы трое отправились в указанном направлении, продолжая двигаться прогулочным шагом, несмотря на охватившее нас напряжение. По переданным нам планам, я знала, что гараж был настолько большим, что мог запросто вместить все пять машин Кавалло, и после этого в нем осталось бы свободное место. Гараж был закрыт, но по приглушенному лязганью переданных Криттер отмычек, можно было предположить, что данная ситуация измениться очень скоро, без особых усилий. Как и следовало ожидать, прошло очень мало времени, прежде чем тишину ночи нарушил щелчок открываемого замка. Дверь открылась бесшумно, обдав нас запахом моторного масла и покрышек. К этим запахам я привыкла, и они придали мне странное чувство спокойствия в этой в остальном пугающей ситуации. Как только мы оказались внутри, Пони закрыла дверь и сняла фонарик с ремня на бедре. Вскоре гараж осветился неровным белым светом.

Я посмотрела на тени в дальнем конце гаража, затем остановилась, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

– Пони, не могла бы ты посветить вон туда?

– Зачем?

– Просто сделай, как я прошу, пожалуйста.

Луч света, распоровший темноту, подтвердил мои подозрения. Темное нефтяное пятно портило девственно белый пол гаража, подобно пятну кариеса на здоровом зубе. – Одной машины не хватает.

– Дерьмово.

– Ну и что мы будем делать теперь? – спросила стоящая справа от меня Криттер.

– Мы мало, что можем сделать, – ответила Пони, пробежав фонарным лучом по оставшимся четырем машинам. – Кроме как придерживаться плана.

– Что если они вернутся?

– Мы подумаем об этом, когда это случится. Давайте сделаем то, зачем пришли. Криттер, начинай с этой машины. Взломай замок и открой капот. Ангел и я сделаем все остальное.

Как только Криттер начала возиться с первым замком, дверь гаража открылась. Единственное, что удержало меня от испуганного вопля, это рука Пони, закрывшая мой рот.

– Все чисто. – Раздался из темноты голос Рио.

– Спасибо, – ответила Пони.

– А как у вас?

– Одной машины не хватает.

– Мы планируем что-либо предпринять по этому поводу?

– Просто будем придерживаться плана. Сматывайся отсюда. Встретимся в оговоренном месте.

– Уверена?

– Да, уверена. Иди.

– Хорошо. Удачи.

– Тебе тоже.

Когда дверь закрылась, Пони отпустила меня, а Криттер забралась в первую машину и открыла капот изнутри. Отвернувшись, я подошла к открытому двигателю и принялась исполнять мою часть плана на данной стадии. Выводить машины из строя – это занятие быстрое, легкое и в основном, не требующее умственных усилий. Настолько легкое, что я убила две машины, сделав их абсолютно немобильными, пока Пони все еще возилась с первой. Подойдя поближе, я отодвинула ее, и быстро покончила с третьей, пока она наблюдала за мной.

– Ты неплохо разбираешься в моторах, – вымолвила она, наконец.

– Не удивительно. Я достаточно часто помогала Айс. – Извлекая последнюю деталь, я вручила ее Пони, которая положила ее в мешок вместе с остальными. – Что теперь? – Четвертую машину мы оставили на ходу для побега, поскольку Рио уехала на нашей.

– Подождем.

– Время? – спросила Криттер, облокотившись на единственно исправный автомобиль.

– Пять минут.

– Ладно. Я посторожу. Вы будьте наготове.

Не дожидаясь ответа, я подошла к двери и слегка ее приоткрыла.

Из дома и прилегающей территории не доносилось не звука. Незнание происходящего в доме меня буквально убивало, и я дала выход эмоциям, колотя сжатым кулаком по бедру, не обращая внимания на боль.

В соответствии с пресловутым вышеупомянутым планом, который отпечатался в нашем сознании так, будто его поведал нам ангел, явившейся в виде горящего куста, мы должны были дать Айс десять минут, на реализацию ее части плана, а затем, цитируя ее собственные слова, «убираться на хрен из Мексики, с ней или без нее». Думаю, я удивила ее, когда не начала сразу же протестовать.

Интересно, догадалась ли она о том, что я не только не протестовала, но и не согласилась. Зная Айс, можно предположить, что, вероятно, догадалась.

– Черт тебя возьми, Айс, – прошептала я, по мере того, как каждая секунда длилась дольше часа, а минута тянулась столетие.

В моем гипервнимательном состоянии, я легко отслеживала движения Пони, ориентируясь только по слуху, когда она покинула Криттер и медленно подошла ко мне. Я повернулась к ней в тот момент, когда она почти что положила руку мне на плечо. «Нет, – прошептала я ожесточенно, – ни за что. Ты и Криттер можете уходить, если хотите. Забирайте машину. Я верну в рабочее состояние одну из оставшихся. Но я не уйду без Айс, так что даже не трать времени и не открывай рта».

Подняв руки в знак смирения, моя подруга сделала шаг вперед: «Я не собиралась просить тебя уйти, Ангел, – уверила она меня спокойным голосом. – Я просто хотела посоветоваться, что нам делать дальше».

Хоть мне и следовало бы извиниться, боюсь, что в тот момент я была на это не способна. С каждой проходящей секундой, я все больше и больше уверялась в ужасающей мысли, что что-то пошло наперекосяк: «Не знаю как вы, а я точно знаю, что собираюсь сделать».

Вымолвив эти слова, я шагнула вперед и схватила винтовку Пони, которая была прислонена к двери: «Я собираюсь найти Айс, и помоги мне бог, если кто-нибудь встанет на моем пути».

Подобно какой-то пародии на американского солдата, штурмующего французское побережье с опозданием на полвека, я передернула затвор винтовки и отправилась в ночь, глядя прямо перед собой, то есть на дверь дома. Я слышала эпитет, который Пони прошептала в мой адрес и ее шаги, пытающиеся сравняться с моей уверенной поступью.

– Не пытайся меня остановить, Пони. Предупреждаю.

– И в мыслях не было, Ангел, – прорычала она. – Просто решила тебе помочь.

Когда мы были на полпути между домом и гаражом, дверь широко распахнулась. Свет изнутри очертил силуэт высокой фигуры с чем-то похожим на большой мешок, перекинутым через плечо, как у Санта Клауса из фильма ужасов.

Я вросла в землю, и Пони врезалась в меня сзади, вынудив сделать еще несколько шагов вперед, пока я не уперлась каблуками в землю и не остановила нас обоих. Если бы сердца могли подпрыгивать от радости, то мое бы так и сделало.

– Это Айс!

– Откуда ты знаешь? – спросила она, выглядывая из-за моего плеча.

Я потратила ровно секунду на то, чтоб повернуть голову и смерить ее взглядом, ее лицо приняло смущенное выражение.

– Забудь, что я спросила.

– Иди и скажи Криттер, чтобы выводила машину.

– Иду.

Когда Пони ушла, я вновь направилась к дому, на этот раз бегом.

– Айс!

– Привет, Ангел, – ответила она, ее голос и манера поведения были обыденными, как будто мы встретились у входа в супермаркет. – Выношу мусор. Симпатичное у тебя ружье.

Я покраснела.

– Ну, ты должна была выйти три минуты назад.

Она пожала свободным плечом.

– Одному из малышей не понравилась моя сказка. Но сейчас он спит как младенец.

Я округлила глаза и покачала головой.

– Еще какие-нибудь сложности?

– Проще простого. А у вас?

– Ничего, если не считать что одной машины не хватает.

– Я так и думала. В доме было на три охранника меньше, чем я ожидала.

Дальнейший разговор был прерван появлением Криттер, Пони и нашего экипажа.

– Открой багажник, – сказала Айс

Подойдя к машине, я открыла багажник и отступила в сторону, когда Айс бросила Кавалло внутрь. Неяркий свет освещал его лицо, окровавленный нос и опухающая на глазах челюсть были немыми свидетелями его встречи с моей любимой. Он был без сознания, но продолжал ровно и глубоко дышать, руки связаны за спиной. Спустя секунду я подняла взор на Айс.

– Не знала, что ты принесла наручники с собой.

Айс усмехнулась.

– Я и не приносила.

– Вот извращенец!

Айс захлопнула багажник, двор внезапно осветился двумя лучами приближающихся фар.

Ухватив меня под локоть, Айс открыла заднюю дверь и втолкнула меня в машину, затем быстро последовала за мной.

– Поехали! – приказала она Пони, севшей за руль вместо Криттер, которая была слегка навеселе.

– Уже.

– Ты же не думаешь всерьез, что они вот так просто дадут нам проехать мимо них, – сказала я с изумлением в голосе.

– Случаются вещи, куда более странные. Но в этом я сомневаюсь.

Машина проехала сквозь ворота и из нее вышли трое мужчин. Три головы проводили нас взглядами, когда мы проезжали мимо. Я едва удержалась от того, чтоб помахать им рукой. Кричать: «Эй, сосунки, ваш босс лежит у нас в багажнике» – тоже не самая удачная идея, хотя вынуждена признать, искушение было велико. Когда голова идет кругом, я и не на такое способна, а то что, Айс была со мной, цела и невредима, вызвало сильнейший приступ головокружения.

– Глазам не верю, – пробормотала Пони, когда мы проехали сквозь ворота на темную дорогу без малейших признаков погони. – Они вот так и простоят всю ночь, засунув головы в задницу?

– Ты говоришь так, будто хочешь, чтоб они нас преследовали, – сказала я обвиняющим голосом.

– Давайте поспорим, когда доберемся до дома, ладно? Нажми на газ, Пони.

– Хорошо.

Если и было что-то, в чем я не могла упрекнуть Кавалло, это его выбор машин. Ход был настолько плавным, что хотя и знала, что мы едем на приличной скорости, судя по пролетающему в окнах пейзажу, казалось, что машина, стоит на месте. Запах кожи окутал меня приятным облаком, и когда Айс взяла меня за руку, я улыбнулась, откинулась на мягкое, как подтаявшее масло сиденье и закрыла глаза.

Короткая передышка закончилась, едва успев начаться. Я почувствовала, что Айс осторожно отпустила мою руку и повернулась, задев мое плечо. – Что там такое? – спросила я, открывая глаза.

– Компания, – ответила моя любимая, глядя в заднее стекло, глаза ее превратились в узкие щелочки.

Я повернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть два луча фар, появившихся на небольшом возвышении примерно в миле от нас. – Быть может, это просто путешественник.

– Если это так, то он очень торопится, – сказала Криттер, глядя в зеркало заднего вида. – Он едет со скоростью, как минимум, сто десять миль в час.

– Поворачивай вон там, Пони. Посмотрим, удастся ли нам оторваться в пустыне.

Рыкнув утвердительно, Пони резко крутанула баранку и отправила машину по ухабистой дороге с минимумом эмоций, хотя думаю, что если Кавалло был в сознании, он вряд ли сильно наслаждался данным маневром. Не то чтобы я очень расстроилась по этому поводу, но это отвлекало меня от мыслей о том, что кучка безумцев преследует нас сквозь пустыню на скорости, которую людям развивать не положено. Если подразумевать путешествие по земле, а не по воздуху.

Повернувшись на сиденье, я пристегнула ремень безопасности, затем несколько раз проверила замок, чтоб убедиться в том, что он защелкнулся. Неразумно искушать судьбу в очередной раз, особенно если учесть, что в последнее время я и машины не слишком дружны. Айс повернулась, что бы одарить меня усмешкой, уверенной, и радостной.

– Ты этим наслаждаешься, не так ли? – проворчала я.

Она пожала плечами, совсем не раскаиваясь: «Это куда приятнее, чем, например, стирка». Услышав это, я рассмеялась. Если есть что-то, что Айс не любит больше, чем стирку, то я просто не знаю, что бы это могло быть. Я же напротив, люблю стирать. Есть что-то неимоверно приятное в том, чтобы укладывать грязные и неприятно пахнущие вещи в стиральную машину, и извлекать их оттуда свежими и чистыми.

– Все лучше и лучше, – сказала Пони, одним глазом глядя вперед, а другим в зеркало заднего вида. – Хотя если учесть всю пыль, поднятую машиной, трудно говорить наверняка. Я рада, что сейчас ночь. Если бы дело было днем, мы могли бы вдобавок оборудовать машину фейерверками, куда уж заметнее.

– Просто продолжай вести машину, Пони – приказала Криттер, похлопав свою любовницу по мускулистому плечу.

– Веду! Уже веду!

– Первый поворот направо, потом второй налево. Справа будут горы. Может быть, там нам удастся избавиться от хвоста.

Я посмотрела на мою возлюбленную широко открытыми глазами.

– У тебя атлас в голове или что-то еще?

– Что-то еще – ответила она, одарив меня лучшей из своих усмешек.

– Похоже, мы оторвались от них, – сказала Пони спустя некоторое время, не обнаруживая никаких признаков преследования.

– О нет, они неподалеку, – пробормотала Айс. – При первой возможности поверни направо, и вернись на шоссе. Потом езжай так быстро, как только сможешь. Нам нужно добраться до места встречи засветло.

– Хорошо.

Выехав на шоссе, Пони надавила на газ, и мы устремились сквозь пустыню так быстро, как будто нас преследовал сам дьявол.

– Они прямо за нами.

– Черт возьми! – прокричала Пони. – Как им удалось нас найти? Мы сделали достаточно поворотов, чтобы запутать компас!

– На этой машине установлен жучок, – ответила Айс.

– Не может быть! Айс, я сама проверила машину! На ней ничего нет!

– Расскажи это нашим друзьям. Дави на газ, Пони. Здесь некуда свернуть на 10 миль вперед. Мы должны двигаться быстрее, чем они.

– Предлагаю остановиться и принять бой.

– Мы не можем. Эта местность слишком открыта, слишком далека от цивилизации, если у нас возникнут какие-либо неприятности. Просто делай, как я говорю. Мы примем бой на месте встречи, если доэтого дойдет.

– Хозяин – барин, – пробормотала Пони, затем с силой надавила на акселератор. Машина отреагировала, добыв неизвестно откуда экстра-мощь, и мы полетели по дороге на небывалой скорости.

Айс нежно разжала мою ладонь, которая вцепилась в короткую юбчонку так, что костяшки побелели, и ласково взяла ее в свою ладонь.

– Мы выкарабкаемся, Ангел, – сказала она успокаивающим голосом.

Судорожно вздохнув, я кивнула, желая больше всего на свете поверить ей.

Время шло. С равной долей вероятности могло пройти и 10 минут и 10 часов. Говоря по правде, я была слишком напугана, чтоб заметить отличие. Тем не менее, я была в состоянии сообразить, когда мы достигли цели, особенно когда фары нашей машины осветили длинную череду деревьев, – свидетельство того, что неподалеку был источник воды.

«На развилке повернуть налево, верно?» – спросила Пони.

– Да, затем вперед примерно метров двести. Там будет небольшая петля. Сделай круг и остановись. Рио должна ждать нас там.

– Они все еще едут за нами? – спросила я, боясь оглянуться. Последнее, чего мне хотелось – это участвовать в перестрелке, хотя если бы до этого дошло, я была бы рядом с Айс, делая все что в моих силах, чтобы выжить

– Мы немного оторвались, – ответила Айс. – Все же, будьте готовы бежать в ту же секунду, как только машина остановится.


– Тебе не придется просить дважды.

Буквально следуя инструкциям Айс, Пони совершила резкий поворот, подобный завитку булавочной головки, и съехала на проселочную дорогу, окруженную со всех сторон высокими деревьями. Как только машина перестала двигаться, мы четверо открыли двери и выпрыгнули. Криттер и я бежали в указанном Айс направлении, к реке, в то время как Пони оставалась позади, помочь Айс с Кавалло и теми немногими пожитками, которые мы накопили, живя на южной стороне границы. Рио выскочила из-за высокого дерева на помощь Айс и Пони.

Услышав шорох в кустах слева от меня, я повернулась и увидела бледную Ниа. – Эй, – прошептала я. – Это всего лишь мы.

– Спасибо, господи, – простонала она. Встав, она вышла из-за куста и обняла меня с отчаянием. – Не хотела бы я пройти через это еще раз. Я так боялась, когда ждала вас, думая, что пограничный патруль найдет нас в любую минуту. Рио мне ничуть не помогла.

– Теперь все хорошо. Мы здесь, – ответила я, прижимая ее к себе. – И сейчас мы отправимся домой.

– Боже, это как райская музыка для моих ушей.

Улыбаясь, я ответила: – Да, и для моих тоже.

Схватив меня за руку, она повела меня к реке: «Идем. У нас есть лодка. Ну, не то чтобы очень хорошая, но пока на ней можно плыть, я капризничать не буду».

Река была широкой, темной и тихой как могила. Также она издавала запах гнили, и я была рада, что мы будем переправляться в темноте, поскольку у меня не было никакого желания видеть, чем же именно была вызвана подобная вонь.

– Та-да! – Пропела Ниа, взмахнув рукой подобно балаганному фокуснику. – Вот и она.

Я посмотрела. Потом зажмурилась. Затем склонила голову. В общем, я полагаю, то, на что я смотрела, можно было назвать лодкой. Потому что я видела кровати, которые были больше размером, чем она. Но, так или иначе, Ниа была права. Если она сможет плыть…

– Эээ… и все мы уместимся в ней?

Таков был мой первый вопрос.

– А кто будет грести? – это стало бы вторым, если бы у меня было время его задать. Однако времени не оказалось. Айс прошла к берегу и, жестом указав Ниа и Криттер сесть в носовой части лодки, бесцеремонно бросила бессознательное тело Кавалло в середину. Пони подошла ближе и швырнула на него сумку с нашими пожитками: «И что теперь?»

Ответ Айс был прерван несколькими хлопками, раздавшимися позади нас.

– Ангел, Пони, садитесь в лодку! Сейчас же! – Айс выхватила пистолет. – Я сказала, сейчас же!

Пони ухватила меня за кисть и почти что швырнула в лодку, которая начала безумно раскачиваться и едва не зачерпнула воду. Затем она запрыгнула в лодку сама, прижимая меня к дну лодки и лишая тем самым возможности сбежать.

– Убирайтесь отсюда!

– Нет! – закричала я. – Только с тобой!

– Вперед!

Криттер схватила весла и начала грести в ту самую секунду, когда Айс оттолкнула лодку от берега.

– Айс!

Раздалось еще несколько громких хлопков, и Айс побежала по берегу туда, откуда раздавались звуки выстрелов

– Черт тебя возьми, Криттер! Остановись! – Я схватила весла, в тот момент, когда Пони схватила меня, в результате лодка едва не перевернулась. Криттер вновь ухватила весла, и мы опять начали двигаться, а я продолжала пытаться вырваться из крепких объятий Пони.

– Отпусти меня, черт возьми!

– Перестань сопротивляться, Ангел! Я тебя оглушу на фиг, клянусь, я так и сделаю!

– Только попробуй, стерва! Айс!

Два небольших всплеска раздались слева от нас, совсем близко. Не нужно было быть гением, что бы сообразить, что их вызвали пули, направленные чтоб остановить наше отступление.

– Криттер! Быстрее! Давай же! Греби!

Рыча, Криттер налегла на весла и я почувствовала, что лодка набирает скорость, в то время как Пони легла на меня всем телом, что я боялась, как бы мои ребра не рассыпались в прах.

– Сейчас же. Отпусти меня! – Я стиснула зубы так крепко, что была уверена, что они сломаются где-то по линии десен.

– Больше я не буду предупреждать тебя, Ангел! – Дыхание Пони было жарким против моей щеки. – Если ты продолжишь сопротивление, лодка перевернется. Криттер не умеет плавать, Ниа тоже, так что, либо ты успокоишься, либо я тебя вырублю. Клянусь любым богом, какого ты назовешь.

– Тогда просто вышвырни меня из лодки, потому что я…

Остаток моей тирады был оборван тихим стоном Пони, и я почувствовала, как вес ее тела обрушился на меня.

– Пони! – услышала я приглушенный вскрик Криттер, я пыталась выбраться из-под придавившего меня своим весом тела ее любовницы.

– Продолжай грести! – голос Ниа срывался на визг от испуга. – О боже! Продолжай грести!

– Пони!

Я видела, что Пони жива, судя по тому, как ее грудь то опускалась, то поднималась и она тихо стонала от боли, но я не знала, как сообщить об этом Криттер из своего придавленного положения. Затем я услышала всплески, и вдруг лодка вновь начала двигаться, в два раза быстрее, чем прежде. Мы с силой врезались в берег, и тело Пони еще сильнее придавило меня, в результате чего мое лицо проехалось по занозистому деревянному дну лодки, и слезы боли брызнули из глаз. Затем, как благословение свыше, вес был снят с моей груди, бедер и головы, и когда я посмотрела вверх, я увидела обеспокоенные лица моих друзей.

Подобно какой-то современной кавалерии, амазонки вновь пришли на помощь.

Монтана и Девушка-ковбой быстро, но осторожно подхватили Пони, пока остальные выкинули Кавалло со дна лодки на сушу, не заботясь особенно о том, насколько мягко и удачно он приземлится. Мне удалось сесть как раз в тот момент, как Чито протянула руку, чтоб помочь мне встать: «Давай, Ангел»

– Не в этой жизни, – прорычала я, садясь на скамью и хватая весла.

– Ангел! Не смей этого делать!

– Уже делаю.

Резкими, уверенными гребками, я отчалила от берега, намереваясь вернуться на противоположный берег так быстро, как только смогу. Некоторые амазонки попрыгали в реку, пытаясь остановить меня, но я постаралась свести к нулю результаты их усилий. Ни бог, ни дьявол, никакая другая сила не смогли бы остановить меня от возвращения к Айс. На полпути я врезалась… во что-то… достаточно большое, чтоб качнуть лодку. Когда это «что-то» ухватилось за борт лодки окровавленной рукой, я почти выпрыгнула из кожи, пытаясь отодвинуться как можно дальше.

– Это я! – раздался хриплый шепот

Я замерла на секунду, затем начала пятиться обратно.

– Айс? Айс, это ты?

– Да, я.

– Спасибо тебе, господи! Подожди секунду. Я постараюсь втащить тебя в лодку.

– Нет, не надо. Рио ранена. Просто греби обратно к берегу, так быстро, как только сможешь.

– Где она?

– Я ее держу.

– Где остальные?

– О них я позаботилась. Просто греби.

– Хорошо. Я только пересяду.

Поразительно, насколько легко и быстро, можно двигаться, если как следует этого захотеть. Я быстро пересела спиной к берегу, схватила весла и начала грести. Рука Айс исчезла на одну секунду, затем появилась вновь, ухватившись за корму.

Я гребла изо всех сил, дополнительный вес, который я буксировала, нисколько меня не замедлял.

И снова Амазонки встретили лодку на отмели и помогли втащить ее на сушу. Айс подняла Рио, отнесла ее на берег и осторожно положила ее на спину. Я выбралась из лодки и упала на колени рядом с ними.

Все было плохо.

Очень плохо.

Лицо Рио, обычно очень смуглое, было белым, как только что выстиранная простыня, за исключением широких потоков крови, текущих изо рта и носа.

– Айс? – прошептала я, вглядываясь в каменную маску, под которой она прятала свои эмоции. Не обращая на меня внимания, она разорвала рубашку Рио, обнажая мускулистый торс, пронзенный тремя небольшими отверстиями, не больше чем американские десятицентовые монетки, если не меньше. Из двух, находящихся в районе живота, сочилась кровь, медленным, неостанавливающимся потоком. Над третьим отверстием, на груди справа, с каждым ее вздохом поднималась алая пена.

Сдирая ее собственную рубашку, Айс быстро свернула ее и с усилием прижала над грудной раной.

– Давай же, Рио, – пробормотала она, дотрагиваясь свободной рукой до шеи Рио и нащупывая пульс. – Давай. Борись.

От прикосновения пальцев Айс, темные глаза Рио открылись. Глаза ее болезненно осознавали происходящее, и сердце сжалось у меня в груди.

– Привет, – прошептала я, изо всех стараясь улыбнуться.

– Аааа… Одна ее рука поднялась и замерла в воздухе, дрожа. – Аанн…

Подхватывая руку, я подняла ее и приложила к моей щеке, слезы начали капать из глаз, и я не пыталась их сдерживать.

– Я здесь, Рио. Я здесь.

– Мне… – Она закашлялась и темный поток крови начал вытекать из уголка ее рта, но глаза продолжали смотреть на меня. – Так жаль.

Я выдохнула, всхлипывая:

– Не извиняйся, Рио. Ты спасла наши жизни. Просто старайся выжить, хорошо?

– Извини меня, – повторила она, ее рука в моей сжалась в кулак.

Судорожно вдыхая, я кивнула.

– Я знаю, – прошептала я. – Я знаю, я прощаю тебя.

Ее рука ослабла, едва заметная тень улыбки скользнула по ее окровавленным губам.

– Спасибо.

Затем она повернула голову, совсем чуть-чуть. Ее вторая рука поднялась, и Айс подхватила ее, сжимая крепко.

– Ааам…? – Она закашлялась снова, и глаза ее закатились на миг, прежде чем вновь обратить их пристальный взгляд на мою возлюбленную. – Амазонка?

Губы Айс сжались, я знала, что ей удается сдерживать слезы только усилием воли. И все же глаза ее были яркими и сверкающими.

– Да, – ответила она, шепотом, хриплым от непролитых слез. – Ты амазонка.

С этими словами, Рио расслабилась, как будто уйдя в себя. Ее грудь поднялась еще один раз, затем опустилась и осталась неподвижной. Глаза ее напоминали глаза куклы, которые смотрели невидящим взором на раскидистый балдахин деревьев над нами.

– Рио! Рио, нет! Пожалуйста, нет! – Я повернулась к моей любимой как раз в тот момент, когда единственная слеза тихо скатилась по ее щеке: «Айс! Сделай что-нибудь!»

Поднимая руку с импровизированной давящей повязки, Айс осторожно закрыла глаза Рио.

– Прощай, мой друг, – прошептала она.

– Нет! Нет! Это еще не прощание! Черт возьми, Айс! Сделай что-нибудь! Спаси ее, как спасла меня!

Нежные руки опустились на мои плечи. Я старалась стряхнуть их, но их объятие было железным.

– Все кончено, Ангел, – прошептал голос Корины из окружавшей нас темноты. – Отпусти ее, позволь упокоиться с миром.

– Нет! Я не могу! – Я порывисто подалась вперед, отпустив неподвижную руку Рио, собираясь начать что-то вроде искусственного дыхания.

Но Айс оказалась быстрее, выставив предплечье и остановив меня.

Я посмотрела на нее глазами, наполненными огнем, но ее взгляд пригвоздил меня к месту. Я упала на неподвижное тело Рио, рыдая на ее груди, пока Корина не подняла меня, крепко обняв. Я рыдала как ребенок в материнских объятьях. Остальные амазонки стояли вокруг нас, воплощая собой немую картину горя и страдания. За моей спиной Айс подняла Рио на руки и молча пошла прочь.

ЧАСТЬ 10

Сегодня мы сожгли тело Рио. На огромном костре. Как она и хотела. Ее душа отлетела вместе с дымом туда, где нет жизни и смерти, туда, где она, наконец-то, встретится с мудрейшими ее племени.

Именно Айс зажгла ей погребальный огонь. Именно Айс пела – с факелом в руке. И, если честно, не приведи господь мне услышать еще раз такую панихиду…

Айс не плакала. Думаю, она – единственная, кто – не плакал.

Что касается меня, вам, наверное, интересно, что я чувствовала? Знаете, такое дурацкое ощущение, что меня спеленали – от макушки до пяток. Полное онемение, если вы понимаете… Когда не чувствуешь ни-че-го. Абсолютно.

Единственный, кто при этом не присутствовал – Пони. Одна из амазонок, чье прозвище – Доктор – вполне соответствовало умениям, вытащила пулю из ее плеча, и теперь она должна была еще какое-то время лежать. Может, это не очень правильно, – то, что ее не было на похоронах Рио, но, по крайней мере, она была жива. И еще… Интересно, что я скажу ей, когда мы увидимся? Что можно сказать тому, кто спас вашу жизнь, потеряв при этом всё? «Я сожалею»? Или просто «спасибо»? Этого будет достаточно? Не знаю… Хотя Корина так старалась убедить меня в этом.

Меня очень беспокоит тот факт, что я оказалась готова подвергнуть опасности жизни своих друзей только ради того, чтобы встретиться с любимым человеком. Человеком, который, между прочим, по вполне понятным и объективным причинам не хотел меня видеть. Я смотрю на женщину, которой стала, и понимаю, как изменилась. И, к сожалению, не все перемены во мне – к лучшему. Я стала четче реагировать на опасность, я умею быстро давать отпор, быстро набрасываться на врага. Но самое худшее в том, что я становлюсь тем, кем никогда не хотела бы стать, даже в мыслях. Я становлюсь эгоистом. Человеком, который свои потребности ставит выше всех других. И винить в таких изменениях я могу только себя.

Иногда я ловлю на себе взгляд Айс. Странный взгляд, словно она смотрит на незнакомого человека, пытаясь угадать, какой сюрприз он преподнесет.

Смерть Рио сильно повлияла на мою любимую. Воздух вокруг нее постоянно словно напоен странной, тревожной энергией, той самой, которая всех заставляет держаться подальше. Подальше от Айс Легендарной, от Айс Темной. Именно эту Айс знает большинство амазонок. Они замирают от страха, когда она проходит мимо, и перешептываются, когда думают, что она не слышит. Черт! И где их мозги? О чем бы они не шептались, это только усиливает ее гнев.

А вчера мы любили друг друга. Странная, жесткая, почти животная любовь. Любовь, больше разделяющая, чем сближающая. Айс была неутомима. Она хотела и брала меня снова и снова, а я просила еще и еще. Пока мы обе не провалились в сон, обняв друг друга. На какое-то мгновенье боль отступила, но утром вернулась. Так и должно быть, потому что эта боль свила гнездо у меня в душе. Если бы я могла плакать. Или кричать. Или разбить кулаки в кровь о стены! Но, кажется, все, что я могу сделать – сидеть здесь, наедине со своими мыслями, и молиться, чтобы этот кошмар скорее закончился.

Пожалуйста, Боже, если ты меня слышишь, прекрати это!


***

На следующее утро меня разбудили дикие вопли.

Кричал мужчина.

Отшвырнув одеяло, я, как была – полуголая и растрепанная, выскочила из комнаты, не обращая внимания на то, как выгляжу при этом.

В холле было полно перешептывающихся женщин, и я рванула вперед, расталкивая всех, словно полузащитник, делающий решительный прорыв в дальнюю зону. Повернув налево, я пулей домчалась до кухни, перед которой столпилось еще больше народу. Женщине, которой принадлежало это ранчо до Монтаны, видимо, очень хотелось выжить в любых условиях. На нее так подействовали проводившиеся в свое время испытания ядерного оружия, что она решила построить собственное бомбоубежище. Попасть в него можно было через кухню. Обычно оно использовалось как склад, где мы держали консервы и все, что нужно для того, чтобы прокормить, одеть и защитить нашу немаленькую компанию. Но в настоящий момент в нем «хранилась» только одна «вещь».

Кавалло.

Его крик подстегнул меня, и я принялась буравить собой толпу с удвоенной энергией. Некоторых сдвинуть было нелегко, но, когда до них доходило, кто именно сегодня в роли хавбека, то они предпочитали уступить дорогу. Когда я, наконец, протиснулась вперед, то увидела Девушку-ковбоя и Чито, стоящих у открытой двери кухни. Их тела казались спаянным монолитом и служили той пробкой, которая не давала никому из любопытствующих попасть внутрь. Кто-то осторожно взял меня за руку и потянул в сторону. Я увидела мрачное, напряженное лицо Монтаны и такое же – Корины. «Что происходит?» – спросила я, хотя, кажется, уже знала ответ. В этот момент крики прекратились. Совсем. Оставив после себя давящую, звенящую тишину. Тишину, разрушенную глухим двойным стуком. Словно кто-то отшвырнул подальше ненужное уже тело, и оно, ударившись о стену, сползло на пол. И – почти сразу – тяжелые шаги в нашу сторону. Девушка-ковбой и Чито подались назад, и из кухни вышла Айс, вокруг которой словно клубились грозовые тучи. У многих, собравшихся здесь, просто перехватывало дыхание при одном взгляде на нее, и, бледнея, они отворачивались. Моя возлюбленная напомнила мне зверя на охоте. Она смотрела сквозь толпу, и в ее глазах не было ничего человеческого. Они обещали только страдание.

Все расступились, освободив ей дорогу. Взгляд Айс на мгновение пересекся с моим, но тут же скользнул дальше. Если в нем и была хоть какая-то искра узнавания, то слишком глубоко. А затем она ушла.

Я попыталась пойти следом, но Монтана остановила меня: «Ангел, дай ей немного успокоиться». Успокоиться? Да она и так была спокойна. Я бы даже сказала – смертельно спокойна. Но я учла просьбу Монтаны. Чтобы помочь Айс, необходимо было понять, что произошло. А я пока еще не знала этого. Девушка-ковбой зашла внутрь, но, почти мгновенно, выскочила наружу. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. «Позови Доктора!» – обратилась она к Чито, но та отвернулась. Я сбросила руку Монтаны и подошла к амазонке: «Айс…?» – «Она выбила из него целую кучу дерьма, но, похоже, он жив». Я снова повернулась к Монтане: «Кто-нибудь мне скажет, что произошло?». Довольно долго та смотрела на меня так, словно собиралась послать к черту, а затем, вздохнув и пожав плечами, все же ответила: «Вчера вечером он наконец очнулся. Утром я собралась его покормить, и Айс пошла со мной». Поправив рукой волосы, она продолжила: «Этот идиот начал ругаться и требовать немедленно его освободить». Монтана опять пожала плечами. Я покачала головой, ничего не понимая. Даже испытывая жесточайшую боль и тоску, Айс не стала бы набрасываться на оскорбившего ее придурка.

Доктор с аптечкой в руке прошла в убежище в сопровождении Чито. Я снова взглянула на Монтану: «И?…». «Начал он с Рио, – тихо сказала Корина, – Видимо, слышал кое-что, когда на кухне разговаривали…». Я кивнула, начиная соображать, отчего так взбесилась Айс. «А затем, – продолжила женщина, – он заговорил о тебе. Хотя, «заговорил» – не самое лучшее определение, которое можно использовать в этой ситуации». «Вот тут-то Айс и не выдержала», – добавила стоящая рядом Монтана. Выслушав всё это, я поблагодарила обеих и ушла. Туда, где – я знала точно – найду мою возлюбленную.


***

В прохладной, полутемной конюшне пахло сеном и лошадьми. Так как день был пасмурный, мои глаза легко привыкли к слабому освещению. Она сидела на куче сена у дальней стены, раскинув ноги. Загорелые, окровавленные руки перебирали соломинки, длинные волосы скрывали лицо. Я не беспокоилась о том, чтобы идти бесшумно. Она знала, что я здесь. И, если бы захотела остановить меня, то сделала бы это. Но я не думаю…

Нагнувшись, я увидела ковшик с водой и кучку чистых тряпок. Встав так, чтобы Айс было видно выход, я опустилась на одно колено, пододвинула ковш и намочила одну из тряпок. Затем молча взяла ее левую руку и стала осторожно промакивать царапины, появившиеся в результате гнева моей неистовой возлюбленной. Кроме того, она была испачкана в крови Кавалло, и я постаралась смыть следы его крови с кожи Айс. За волосами я не видела ее лица, только чувствовала напряжение сильного тела, но мне очень хотелось поддержать ее, хотелось, чтобы она ощутила всю мою любовь. «Тяжелый денек, а?» – наконец спросила я, уже не в состоянии переносить молчание. «Да», – вот и все, что мне удалось добиться от нее. Как говорится: «без комментариев». Впрочем, зная заранее, что легко не будет, я не настаивала на срочном развернутом ответе. Пока что я отпустила ее левую руку и занялась правой. Когда все следы крови были уничтожены, я ласково протерла кожу сухой, мягкой тканью, взяла в свои руки ее теплые ладони и поднесла каждую к губам, прежде чем опустить их к ее бедрам, тихонько придерживая. Может, это продолжалось минуты, а может часы или дни, но когда она наконец подняла голову, чтобы взглянуть на меня, я снова увидела ту женщину, в которой была моя жизнь.

«Спасибо», – прошептала Айс.

Кажется, за все эти дни я впервые по-настоящему улыбнулась.

– Всегда к твоим услугам! – я сжала ее ладонь, с радостью ощутив ответное пожатие. – Я люблю тебя, знаешь?

Айс качнула головой: «Знаю».

Увидев вопрос в ее глазах, я выдала ту информацию, которой владела: «Танцевать в ближайшее время ему не грозит, но, думаю, жить будет». Она благодарно кивнула.

– Как думаешь, может, он хочет сдохнуть?

Айс пристально взглянула на меня, приподняв бровь.

– Я серьезно. Я хочу сказать: ты практически в одиночку вырубила его головорезов в Канаде, потом разобралась с ребятками в его собственном доме, умудрилась выбить дерьмо из него самого. У Кавалло нет шансов против тебя.

Айс пожала плечами: «Может ты и права. А в тюрьму он вряд ли хочет».

– Или он – просто полный идиот.

Она негромко рассмеялась: «Вполне…»

Я усмехнулась в ответ: «Угу!»

Снова воцарилось молчание, но оно уже не тяготило. Айс задумалась. Я чувствовала, как ее палец медленно скользит по моей руке. Через какое-то время я позволила себе нарушить тишину: «А что дальше? Куда теперь?» Она глубоко вздохнула, выпустила мою руку и выпрямилась: «Это зависит от Кавалло. И еще: вроде бы к югу от границы пока тихо, но тела рано или поздно найдут».

– Ты связывалась с Донитой?

– Я звонила ей сегодня ночью, чтобы сказать, что он у нас. Донита должна подготовить тихое местечко где-нибудь не в городе. Что-то там идет не так, что-то ее настораживает.

– Настораживает? В смысле? – у меня противно засосало под ложечкой.

– Она не объяснила. Нельзя было говорить открыто. Я попробую связаться с ней сегодня вечером. Нам нужно уходить как можно скорее. Не хотелось бы, чтобы ранчо попало под подозрение.

– Ты считаешь, это возможно?

– Я не могу позволить себе думать иначе, Ангел. Даже если вероятность минимальна…

Я встала и вдруг заметила маленький замшевый мешочек, висящий на шее у Айс на кожаном ремешке.

– Тотем Рио, – прошептала я, стараясь загнать обратно рвущиеся наружу слезы. На мешочке осталась ее кровь, и темно-красная полоска делала амулет еще более драгоценным. Рука Айс потянулась к горлу, и пальцы осторожно и почтительно дотронулись до тотема. Выражение ее лица потрясло меня. В ее глазах смешались глубокая печаль, осознание непоправимой утраты и стальная решимость. Словно мотылька к огню, меня потянуло к ней, и я обняла ее. И там, в полумраке конюшни, мы наконец нашли способ разделить нашу тоску.


***

К дому мы вернулись, взявшись за руки. Большинство женщин все еще толпилось около, без сомнения, обсуждая утренние события. Как только мы подошли, разговор стих. Меня не оставляло странное ощущение deja vu: в последний раз моя персона оказалась в зоне столь повышенного внимания именно тогда, когда я только что явилась после сумасшедшего вечера, проведенного с Айс. Разница заключалась лишь в том, что сегодня моя любимая была со мной.

Любопытство в глазах вдруг резко сменилось нарочитым безразличием, и я поняла, что в дело вступила Айс. Умеет она взглянуть! Я чуть не рассмеялась, сообразив, что многие из стоявших здесь никогда не видели мою амазонку, а все истории, передаваемые из уст в уста, не стоили ничего по сравнению с живой Айс. Это как… ну, словно в вашу жизнь шагнула Легенда. Из толпы вышла Корина и махнула нам, приглашая пойти за ней. Все еще держась за руки, мы проскользнули через полутемный холл в коринину спальню. «Думаю, Вам стоит на это посмотреть», – сказала она, ткнув пальцем в большой телевизор, стоящий на бюро. Телевизор был настроен на мексиканскую станцию, и хотя я мало что понимала из трескотни репортеров, место съемок говорило само за себя. Передача велась оттуда, где Рио отдала жизнь, чтобы мы остались на свободе. Ярко-желтые брезентовые мешки, лежащие на берегу, сразу бросались в глаза. Я знала, что в них. Трупы тех, кого убили Айс и Рио, пока мы пытались пересечь границу.

– Что они говорят? – нетерпеливо спросила я, глядя, как две женщины спокойно наблюдают за происходящим. – Они опознали тела? У них есть версия? Что там происходит?

Рука Айс легонько сжала мою в попытке поддержать, а Корина ответила: «Нет, тела опознать не смогли. Это невозможно».

– Работа Рио… – коротко добавила моя возлюбленная.

– Тогда как…?

– Один все же умер не сразу.

– О…

Айс повернулась ко мне: «В любом случае, все их рассуждения сейчас – не более, чем домыслы. Пока. Хотя в конце концов не так уж трудно догадаться, что произошло, согласна?»

Я кивнула, чувствуя, как растет ком в горле.

– Как думаешь, кто-нибудь укажет на тебя? – обратилась Корина к Айс.

Я торопливо сказала: «Она была в лыжной маске». Подумав немного, Айс ответила: «Все погибшие были местными, так что только Кавалло».

– Ага, – кивнула Корина. – А мертвые уже не заговорят.

– Есть вероятность, что след все же потянется к тебе? – глянула я на любимую.

– Боюсь, что уже, – отреагировала она. – Или вот-вот. Те, из охранников, кого оставили в живых, обязательно проговорятся; в конце концов, кто-то сложит два и два…

– И, вероятно, получит семь! – фыркнула Корина.

– Может и так… Но мы уйдем, как только Кавалло будет в состоянии.

– Ему нужно еще пару дней, если больше ничего не случится.

– Почему так долго? – спросила я.

– Врач должен убедиться, что у этого ублюдка нет внутренних повреждений, и нас не ждет никаких сюрпризов в дороге. – Корина посмотрела на Айс и, могу поклясться, в ее глазах мелькнула искорка страха: «Вот чего я никогда не пойму – как ты умудрилась превратить его в отбивную котлету, не сломав ни одной кости? Любопытно наблюдать мастера в деле!» Я отвела взгляд, пытаясь скрыть отвращение. Смириться с тем, что твоя любимая, выйдя из себя, до полусмерти избивает человека, – это одно. Но понимать, что ее действия по извлечению из человека дерьма доставили кому-то искреннее удовольствие, – совсем другое.

– Так… – наконец выдавила я, только чтобы нарушить повисшее молчание. – И что дальше?

Айс выпустила мою руку и вышла из комнаты со словами: «Мне нужно поговорить с Донитой».

Я медленно опустилась на узкую кровать, по-прежнему не отрывая взгляда от экрана телевизора. Корина стояла рядом. Мы молча наблюдали, как тела в брезентовых мешках погрузили в санитарную машину. Поверьте, я прекрасно понимала, что это – те самые люди, которые ранили Пони и убили Рио, те, кто старался безжалостно уничтожить нас. Но в глубине души притаилась тоска. Где-то там, внутри, жило горе. Не из-за них, нет. Эти мужчины уже мертвы, и они заслужили такую смерть. Но ведь есть еще их семьи, есть дети, которые, возможно, дни, месяцы, годы будут ждать своих отцов, спрашивая себя, когда же папы вернутся домой. Есть родители. Есть жены и возлюбленные. Как они привыкнут спать в холодных, пустых постелях?

Ведь это могло произойти со мной.

Это еще может случиться однажды, учитывая ту жизнь, что мы ведем.

Все дело в выборе.

Те мужчины сделали свой выбор, и он привел их к смерти. Точно так же выбирает каждый из нас. Я не хочу сказать, что меня радует чья-то смерть. Смерть, благодаря которой я осталась жива. За последние несколько дней я хорошо поняла одну вещь: неимоверно тяжело, когда твой выбор приводит к тому, что умирает человек. Каждый несет ответственность не только за свои действия, но и за то, как твой выбор отозвался на ком-то еще.

Эта мысль поразила меня.

Я выпрямилась и повернулась к Корине: «Мне нужно поговорить с ними». Она улыбнулась. Той особой мудрой улыбкой, которой окружающие удостаиваются крайне редко. Улыбнулась и кивнула, прекрасно понимая, о ком идет речь.

– Они тоже нуждаются в этом, Ангел.

– Я знаю. Они – мои друзья. И даже, если бы не были ими, они все равно заслуживают больше, чем мое молчание.

Корина обняла меня: «Ты действительно Ангел!». Я прижалась к ней, на секунду почувствовав на своей щеке прохладу ее кожи, и легонько отодвинулась: «Вряд ли я сейчас ощущаю себя ангелом, но – спасибо тебе!»

– Все мы учимся на собственных ошибках. Даже ангелы, – спокойно ответила она, ободряюще кивнув.

Всего несколько шагов отделали меня от комнаты Пони и Криттер. Дверь была заперта, и пока я собиралась с духом, чтобы постучать, я обдумывала, что же я скажу. Немного, в общем-то. В лучшем случае: «Мне жаль. Пожалуйста, простите меня!». Пусть хотя бы так.

Неожиданно дверь открылась, и я увидела Криттер. Мы неуверенно смотрели друг на друга. Какая-то часть меня требовала срочного отступления. Мне так хотелось сбежать, что я почти сделала это. Но ведь была еще одна я. Еще один Ангел. Этому Ангелу было необходимо обнять Криттер и хотя бы попытаться разделить боль, застывшую в ее глазах. Вот так я и стояла там, раздираемая противоречивыми желаниями, пока недавно приобретенное чувство ответственности не пнуло меня под зад, всё решив по-своему.

– Я… м-м-м… могу войти?

Помедлив секунду, она отодвинулась, пропуская меня: «Входи».

Пони лежала на кровати, укрытая до подбородка. Она выглядела бледной, измученной, но, в общем-то, намного лучше, чем я предполагала. Ее темные глаза не отрывались от моего лица. В них плескались боль и неуверенность, но ни ненависти, ни гнева я не заметила. Хотя ожидала. И, по правде говоря, заслуживала.

– Привет, Пони, – мягко сказала я, остановившись в нескольких футах от кровати.

– Эй, Ангел! – ее уверенный голос немного приободрил меня. – Как дела?

– Ничего. А ты?

Она легонько кивнула: «В общем неплохо…»

Мне хотелось улыбнуться ей, но я боялась поверить в то, что мы по-прежнему друзья.

– Как Айс?

– Немного лучше. Она все еще оплакивает Рио… – я пожала плечами, не зная, как лучше объяснить ту бурю, что бушевала внутри Айс. Пони усмехнулась: «Говорят, она вышибла из Кавалло целую кучу дерьма?» Я молча кивнула, наблюдая, как Криттер присела на кровать. Когда две пары глаз уставились на меня, из моей несчастной головы вылетели последние мысли. Я собралась с силами и произнесла: «Я понимаю, вы вряд ли согласитесь простить меня, я и сама не могу себя простить. Я только хочу, чтобы вы знали – я очень жалею о той ночи. Все было неправильно. Вас чуть не убили из-за меня. Вы – мои друзья, а я повела себя как эгоистичная, упрямая, слепая идиотка. Я ругаю себя последними словами за то, что натворила, а еще больше – за то, что не заходила сюда. Вы не заслуживаете такого отношения. Ни от меня, ни от кого-либо другого. Я была дурой, и я боялась. Простите меня». На этом мое красноречие иссякло. Я стояла посреди комнаты, не осмеливаясь поднять глаза.

И как вы думаете, чем ответили мне Пони и Криттер? В двух женщинах, на которых «приличное» общество посмотрело бы сверху вниз, оказалось в тысячу раз больше заботы, честности и сострадания, чем в этом самом «приличном» обществе. В тот день они преподали мне хороший урок. Урок любви, дружбы и прощения. Я могу только надеяться, что однажды оправдаю доверие, которое они мне оказали, назвав меня своим другом.


***

Вечером, когда я уже лежала на прохладных простынях нашей кровати, вошла сосредоточенная и явно встревоженная Айс.

– Что случилось?

Она помахала сотовым: «Мне не удалось связаться с Донитой».

– Совсем? Но я думала, что у тебя есть номер на экстренный случай…

– Я пробовала. Она не отвечает.

– А по другим номерам? Прости, конечно же, ты пыталась. – Я села. – Ну, может, хоть кто-то знает, где она? Обвинитель? Судья?

– Ангел, единственный человек, которому я доверяю, – Донита.

Я кивнула, покусывая губу: «И что теперь? Будем ждать, пока она не объявится?» Айс покачала головой: «Мы не можем себе этого позволить. Как только Кавалло очухается, мы уходим».

– Даже если мы не знаем, куда его тащить?

– Даже тогда, – решительно сказала она. – Кстати, что-нибудь еще было в новостях?

– Да нет, ничего стоящего. Тела так и не опознали. Версии нет.

– Хорошо.

Положив телефон на тумбочку, Айс устало стянула с себя одежду и скользнула на кровать, устроившись головой у меня на бедре. Я улыбнулась и провела рукой по ее волосам, как всегда наслаждаясь своими ощущениями. Где-то глубоко в ее горле родилось тихое, удовлетворенное рычание, а пальцы принялись что-то рисовать на моей коже. Почти физически чувствуя усталость этой женщины-воина, я придвинулась ближе, продолжая гладить ее по голове. Мне так хотелось, чтобы моя любимая забыла напряжение такого длинного, нелегкого дня. Постепенно движение ее пальцев замедлилось, дыхание выровнялось, и Айс наконец-то спокойно задремала, – пожалуй, впервые за несколько дней, если не недель.

И хотя мы стояли перед такой пропастью, дна которой было не разглядеть, я обнимала ту, что была моим миром, позволяя нашей любви смыть все мои сомнения и опасения.


***

«Да, любимая!» – у меня перехватило дыхание, когда бархатные, теплые губы Айс тихонько прикоснулись к моей шее – сзади, там, где была какая-то особенно чувствительная область. Длинные пальцы принялись поглаживать мою грудь в такт ударам сердца, и легкое удушье сменилось стоном. Почти без сил я прислонилась к ней, стоящей позади. Ее бедра прижались к моим и я поняла, что сейчас просто-напросто сползу на пол. Я больше не могла ждать. Я обняла Айс, лаская пальцами пряди черных как вороново крыло волос. Мне необходимы были ее губы, и как только я получила их в свое безраздельное пользование, весь мир превратился в сумасшедшую карусель. «В постель!» – выдохнула я, оторвавшись от нее. – «Сейчас». Рыча, она легко подняла меня, пока мои руки распутывали полотенце, в которое я завернулась после утреннего душа. Я и моргнуть не успела, как оказалась лежащей на кровати, а где-то подо мной недовольно заскрипели пружины матраса. Айс смотрела на меня, и на ее лице я читала все свои фантазии, даже, наверное, те, о которых еще не успела подумать. Она напомнила мне львицу – горячую, сильную и голодную. Ее ноздри раздувались, взгляд, потемневший от страсти, жадно скользил по моему телу, зажигая ответный огонь. Она снова зарычала, глубоко и низко, и я почувствовала, как плавлюсь от желания и любви. Стараясь не касаться меня телом, Айс нагнулась. Белые зубы захватили в плен мою нижнюю губу, сильный язык проник внутрь и терзал меня до тех пор, пока я не поняла, что вот-вот сойду с ума. Мои бедра просили о помощи, но их обнимал только прохладный воздух. О, она знала, что делала, эта прекрасная и жестокая женщина, она использовала мое собственное желание, чтобы довести меня до предела, а потом – вдруг! – наши тела слились в самое совершенное целое на свете!

Полотенце Айс давно развязалось, я чувствовала, как она горяча. В тот же момент губы, более мягкие, чем шелк, нашли мою грудь…

Вдруг Айс замерла и напряглась. Я открыла глаза, пытаясь понять, что насторожило мою возлюбленную. «В чем дело?…» – прошептала я, выравнивая дыхание.

В соседней комнате что-то происходило: до меня донеслись звуки борьбы, чьи-то крики, сердитые голоса, один из которых явно принадлежал Пони. Но, если честно, мне было плевать, почему и на кого орет Пони. Я хотела Айс, и я хотела ее сейчас. Она охотно вернулась к прерванному занятию, целуя меня, пока ее рука нарочито медленно опускалась туда, где ее присутствие было жизненно необходимо. И тут она опять остановилась. Ударив кулаком по кровати, я в бешенстве застонала. Черт! Снова крики! На сей раз всего одно слово, но оно окатило нас ледяной водой: "Полиция!".

Одним неуловимым движением Айс скатилась с кровати и замерла у двери еще прежде, чем я успела приподняться.

– Айс… Одежда… – выдохнула я в пустоту.

Пытаясь хоть как-то заставить слушаться свои конечности, я встала, правда, далеко не так изящно, как моя возлюбленная. Натянув на себя первое, что попалось под руку, я схватила какие-то тряпки для Айс и помчалась за ней в соседнюю комнату.

Там меня ожидало весьма пикантное зрелище. Если бы ситуация не была столь серьезной, клянусь, я умерла бы со смеху, увидев очень взрослую версию детской игры "Замри!". Пони лежала на кровати, распластанная под Криттер, причем обе были полуодеты. В одном углу застыла Ниа, распахнув глаза так широко, что они готовы были укатиться на первый этаж. Рядом с Ниа соляным столбом торчала ярко-пунцовая Чито, а все преимущество Девушки-ковбоя заключалось только в загаре, поэтому оттенок ее лица был ближе к фиолетовому. И, конечно же, в центре этой живописной группы красовалась моя обнаженная возлюбленная, приковавшая к себе взгляды всех участников пантомимы.

Я проскользнула к ней и накинула ей на плечи что-то, что успела схватить, выскакивая из комнаты. Айс честно попыталась прикрыться, но все как завороженные продолжали пялиться на нее. Это торжество монументального искусства разрушила Монтана, вошедшая следом за мной. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

– Девушка-ковбой, Чито – срочно наружу. Я хочу знать, когда они будут близко. Криттер, собери женщин в доме. Живо!

Криттер вскочила. Пони попыталась последовать за ней, но ее впихнули обратно под одеяло: "Никакого геройства, радость моя! Сегодня ты лежишь и ждешь, а мы делаем грязную работу, ясно?"

– Еще чего! – прорычала Пони, выдираясь из рук партнерши. – Отпусти, ну!…

– Пони!

– Хватит, – одно негромкое слово, сказанное Айс, и все снова замерли.

– Что происходит? – спросила она у Монтаны очень спокойно.

– Только что сообщила Кассирша: сюда направляется с десяток полицейских машин.

– Кавалло?

– Нет, не думаю. Скорее, муж Ниа решил ввести тяжелую кавалерию.

Ниа шагнула вперед и положила руку Пони на плечо: "Пожалуйста, останься. Я сама разберусь с этим".

– Но…

Ниа вздохнула, и вдруг я рассмотрела, что передо мной – абсолютно другая женщина. Более грустная, может, более мудрая, усвоившая несколько непростых жизненных уроков. Женщина, научившаяся делать выбор.

"Рио преподала мне кое-что на днях, – заговорила Ниа, ни к кому конкретно не обращаясь. – Она учила, что придет время, и пойму, для чего я живу, обрету веру". Ниа гордо вздернула подбородок и посмотрела на нас: "Я решила начать с веры в себя".

– Но… – подала голос Пони, – Ты же не можешь…

– Нет, Пони, могу. И буду. Каждая из вас что-то дала мне. Самое время отдавать долги.

Она повернулась к Монтане: "Пожалуйста, уговори Пони остаться в комнате. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня".

– Но ты же не собираешься вернуться к этому ублюдку?

– Вовсе нет. Никогда. Думаю, он заявил в полицию, что меня похитили и удерживают силой. Я просто попытаюсь убедить полицию, что я здесь по собственной воле.

Монтана задумалась, потом кивнула: "Хорошо, но должен быть запасной вариант на случай, если…"

– Договорились!

– Ну, круто! – заорала Пони, снова пытаясь вырваться из крепких объятий Криттер.

– Пони, ты слышала. Ты останешься в постели. Уж один раз мы как-нибудь справимся сами.

– Черт, Монтана! Я не инвалид, чтобы валяться здесь!

– Не инвалид, но, ей-богу, станешь, если еще хоть на фут сдвинешься с места. Обещаю.

Со стоном, достойным святой мученицы, Пони упала на подушки и закрыла лицо ладонью.

Затем Монтана обратилась к Айс: "А вам пора сматываться. Доктор уже подготовила Кавалло. Даже если полиция притащилась сюда из-за Ниа, мы не можем позволить им обыскать ранчо". Айс согласно кивнула: "Дай нам пять минут". Повернувшись, она взяла меня за руку, и мы направились к себе – готовиться к поездке в неизвестность.


***

Мы молчали. О чем было говорить? Айс как-то уже пыталась доказать мне, что я должна остаться и не подвергать себя опасности, но я была настроена более чем решительно: у нас одна цель, и что бы ни случилось, мы переживем это вместе.

Айс вытащила из-под кровати черную шерстяную куртку, открыла ящик прикроватной тумбочки и достала пистолет. Хотя это была такая же неотъемлемая часть моей любимой, как, предположим, цвет глаз, я терпеть не могла эту чертову машинку. Она, не глядя на меня, вставила обойму и засунула оружие в задний карман джинсов.

– Ты готова?

– Секунду. – Ответила я. – Сколько брать вещей?

– Рассчитывай недели на две, но много не бери. С Кавалло комфортного путешествия не выйдет.

– На чем мы поедем?

– Монтана обещала подготовить машину, так что увидим.

– Хорошо. Ты иди, я сейчас.

– О'к, только поторопись. С минуты на минуту появятся копы.

– Угу.

Стоило Айс выйти из комнаты, как меня посетила Корина. Она встала рядом, скрестив руки на груди: "Уезжаете?" "Да" – я осмотрелась, пытаясь сообразить, все ли я затолкала в сумку. Изящно вырезанного ангела – талисман, подаренный мне Айс на Рождество – я схватила с тумбочки и задумчиво водила пальцем по его крыльям.

– Не беспокойся, вещи будут в порядке, – сказала Корина.

– Да, я знаю. Только…

– Трудно оставлять еще один дом?

– Что-то вроде. Тем более, мы даже не знаем, куда едем.

Брови Корины поползли вверх: "Разве Донита не сказала?"

– Она ни-че-го не сказала. Айс не удалось с ней связаться.

– Чертовски странно, по правде говоря…

– Да, меня это тоже беспокоит. – Я потерла шею и еще раз окинула комнату взглядом. Мои дневники! Я повернулась к Корине: "Ты сохранишь их? Не думаю, что в машине им место". "Я, конечно, могла бы обидеться на твой глупый вопрос, но ведь это бесполезно, поэтому я просто отвечу: "Да".Корина собрала тетради и прижала к груди: "Они будут ждать тебя, Ангел".

– Спасибо, Корина.

Опустив стопку на кровать, она крепко обняла меня. Я вдыхала аромат ее саше, и на какое-то мгновенье мне просто стало тепло. Любовь к ней растопила горечь в сердце, и я с силой прижала ее к себе, не забывая, правда, о том, как непрочны старческие косточки.

Мы обе плакали, прощаясь.

– Пора, Ангел.

Глубоко вздохнув, я кивнула и взяла куртку.

– Я люблю тебя, Корина.

– Я тоже тебя люблю, сладкий Ангел. Удачи! Будь осторожна!

– Обещаю!

И я побежала вниз, к выходу, где мне пришлось проталкиваться через толпу женщин, которых амазонки собрали в холле. Выйдя на заднее крыльцо, я увидела Айс и Монтану, стоящих рядом с огромным джипом. Вот это была машина! Темно-синее, блестящее чудовище с тонированными стеклами, больше похожее на танк. Мотор рычал как бешеный, и, боюсь, когда этот монстр взревет во всю мощь, я останусь без ушей!

Айс забрала у меня вещи и засунула их в багажник. На мой взгляд, туда можно было легко запихать дом, семью из четырех человек и их собаку. А если постараться, то еще парочку кошек, попугая и аквариум. Я заглянула внутрь машины. Сзади спокойно помещался матрас с подушками, снабженный двумя парами наручников. Да уж, великолепное гнездышко для любителей жестких любовных игр! Каюсь, кое-что из того, что тут же пришло мне в голову, вряд ли можно произнести вслух в приличном обществе.

За спиной раздался шум, и я отскочила как раз вовремя, чтобы меня не растоптали Чито и Девушка-Ковбой. Амазонки подтащили Кавалло, больше похожего на несвежий труп, и засунули его в джип. Девушка-Ковбой принялась пристегивать его к матрасу.

– Как он? – спросила я Доктора.

– С утра был не в духе, – улыбнулась женщина, – но я дала ему валиум. Боли он, по крайней мере, не чувствует.

Она вручила мне небольшую черную сумку: "Здесь болеутоляющее. Если он начнет стонать, выделите ему дозу-другую. Лекарства расфасованы, так что не бойтесь передозировки".

Девушка-Ковбой вылезла из джипа, отрапортовав: "Упакован и готов в путь". Подошла Айс и встала рядом со мной: "Поехали?"

– Конечно.

– Тогда вперед.

Обняв Девушку-Ковбоя и Чито, я пожала руку Монтане и села в машину. В желудке пульсировал горячий шар, в висках стреляло. Айс устроилась на месте водителя. Моя амазонка была мрачна как туча.

– Что с тобой? – сглотнув, спросила я.

– Не лучший способ уезжать от друзей. Я никогда еще не сбегала с поля битвы, – напряженно произнесла она.

– Ты и теперь не сбегаешь. – Я взяла ее за руку. – Я верю в Ниа. Смерть Рио изменила ее. Не волнуйся так. Полиция удостоверится в законности происходящего, и все будет в норме. Кроме того, у Монтаны есть связи.

Бровь Айс удивленно приподнялась. Я еле удержалась от весьма самодовольной усмешки. Надо же! Мне удалось сообщить Айс что-то, чего она не знает! В другое время я не отказала бы себе в удовольствии немного помучить ее.

– Хотя "коп" звучит довольно паршиво, тем не менее, любовник Кассирши – офицер полиции. Поэтому Монтана уверена: пока всё законно, ранчо ничего не угрожает.

Стиснув челюсти, она кивнула и повернула ключ. Двигатель взревел сильнее.

Мы отправлялись в путь. Куда? Понятия не имею. Так же, как и Айс. Но, по крайней мере, мы двигались, а пока мы двигались, всегда оставалась надежда, что где-то там, на дороге, мы увидим свет.

ЧАСТЬ 11

Хотя на дворе стояла зима, Айс решила ехать севернее, по направлению к Пенсильвании. Наш путь лежал через горы возвышающиеся, как сказочные замки из снега и льда. И я молчу о коварных дорожных условиях. Колеса на джипе были шипованные, сама машина была хорошо оборудована для противостояния любым штормам, подстерегающим нас на пути, но всю дорогу я продолжала цепляться мертвой хваткой ("тещиным захватом", как говаривал мой отец) за поручни на двери.

Казалось, что мы в пути год или два, но, на самом деле, уже через несколько часов мы выехали из снега и оказались в пустыне непревзойденной красоты. Не стоит думать, что мне удалось насладиться этими красотами. В попытках разглядеть, не увязался ли за нами хвост, я энергично крутила головой по сторонам. Конечно, мои шансы засечь слежку были также велики, как шанс увидеть поющего Элвиса Пресли у стойки придорожного кафе. Я бы узнала хвост, только если бы преследователи ехали за нами с большой надписью "Мы за вами следим!". Но мне нужно было себя чем-нибудь занять. И вот, когда я чуть окончательно не свернула себе шею, в мою руку лег сотовый телефон и клочок бумаги. Я вопросительно взглянула на Айс. "Попробуй связаться с Донитой по одному из этих телефонов".

Кивнув, я взяла телефон и начала набирать номер. Вскоре я поняла, что это занятие будет таким же безрезультатным, как попытка засечь хвост. Каждый набранный номер отвечал бесконечными длинными гудками, как какое-то проклятие.

Разочарованно вздохнув, я сложила трубку и положила ее на колени.

– Бесполезно.

– Попробуй еще через некоторое время, – хотя голос Айс был воплощением спокойствия, я видела, как ходят желваки у нее на лице.

– Да, конечно. Мы прорвемся, правда? – я слабо улыбнулась.

В ее глазах, посмотревших на меня, была непоколебимая уверенность:

– А как же иначе!

Я засмеялась:

– В конце концов, что такое бесцельная езда с похищенным беглецом, которого все хотят убить, по сравнению с тем, через что мы уже прошли, верно?

Если человечество изобретет когда-нибудь вакцину от словесного поноса, я клянусь, я первая встану в очередь за ней!

– Извини, – тихо сказала я, прикоснувшись рукой к ее бедру.

– И ты извини, – прошептала она, а потом снова погрузилась в молчание, которое оставалось ненарушенным до самой остановки на отдых. В этом молчании чувствовалась злость, но не на меня. Она злилась на себя. И я не придумала ничего лучше, как крепко сжать ее бедро, попытавшись передать в этом движении всю силу переполняющей меня любви.

Вскоре я обнаружила, что остановки сами по себе являются испытанием. Сопровождение Кавалло под дулом пистолета в мужское отделение даже не рассматривалось нами как вариант, только я и Айс позволили себе роскошь пользоваться достижениями современной туалетной индустрии. А Кавалло пришлось довольствоваться придорожными кустиками. Поскольку Айс была гораздо более сведуща в делах усмирения опасного пленника, который хотел бы видеть нас обеих мертвыми, то я с радостью предоставила ей эту высокую честь, в тайне надеясь, что она нашпигует им нору скунсов или сделает еще что-нибудь такое же гадкое.

Вообще-то в этот день он был довольно смирный. Думаю, что сработала комбинация валиума, который мы ему дали, и того факта, что женщина, которая сопровождала его к вышеозначенным кустикам, могла, как она это уже делала не раз, выбить из него все дерьмо, и если бы он захотел повтора, ее не пришлось бы долго уговаривать. Остановка кончилась, и мы поехали дальше. Пятнадцатая попытка дозвониться до Дониты окончилась так же, как и первая, но зато я смогла связаться с Монтаной, которая здорово подняла мне дух. Как оказалось, на ранчо все складывалось хорошо. Ниа с честью прошла испытание, удивив всех, начиная от амазонок, и заканчивая полицией и, особенно, мужем. А муж, оказывается, был на волосок от того, чтобы переехать в казенный дом, когда полиция услышала истинную историю о том, почему Ниа была там, где она была.

Монтана передала трубку Корине, которая, как и я не могла дозвониться до Дониты или любого, кто мог знать, где она. Мы немного поговорили и, когда Айс подъехала к очередной стоянке, распрощались. На этот раз стоянка оказалась длинной и узкой, с несколькими местами для парковки, столиками для пикника, к которым примыкал небольшой ельник, а также домиком, на котором висело объявление о наличии комнат для отдыха и автоматов со всякой всячиной. Кроме нескольких спящих дальнобойщиков, на стоянке больше никого не было. Думаю, этот факт для Айс оказался решающим при выборе места. Хорошо зная повадки моего мочевого пузыря, Айс вручила мне фонарик длиной в руку и усмехнулась: «Сходи по своим делам. А я пока устрою Мистера Личность на ночь».

Что, конечно же, означало, что не увидеть мне мягкую постельку номера в ближайшем будущем. Вообще-то, это разумно. Гораздо глупее – быть запертым в номере мотеля и не иметь возможности сбежать, когда полиция или еще кто-нибудь налетит на нас, как рой саранчи. А Айс была у нас умная. И все же, после двенадцати часов езды последним местом, где я хотела бы провести ночь, был джип, каким хорошим бы он ни казался. Прекрасно зная, что у меня нет выбора, я браво взяла фонарик и улыбнулась ей в ответ. По крайней мере, ее настроение вроде бы приподнялось. Весомый аргумент для меня.

Включив мощный свет фонарика, я пошла по узенькой, замусоренной тропке по направлению к зданию и обнаружила небольшой силуэт, объявляющий для всех, кроме уж совсем законченных идиотов, что это туалет. Когда я открыла перекошенную и расписанную граффити дверь, меня чуть не сбил с ног тошнотворно сладкий запах клубники, который пытался скрыть вонь от застоявшейся мочи и бог еще знает чего.

Прежде чем войти, я вдохнула побольше свежего воздуха, вступила внутрь и, стараясь не замечать, как подошвы прилипают к полу, попыталась отыскать кабинку, в унитаз которой не было запихнуто по пяти рулонов бумаги. “Боже, как отвратительно” – я прямо чувствовала, как кривится мое лицо, когда я облегчала свой мочевой пузырь и одновременно пыталась держаться от стульчака как можно дальше. В чем я завидую мужчинам, так это в том, что они могут писать стоя. В моей голове пробежали мамины наставления о связи между “заболеваниями” и туалетными сиденьями, и в первый раз в жизни я поверила, что в ее словах есть доля истины. Закончив дело, я сполоснула руки (мыла, конечно же, не было) и даже не подумала бросить взгляд в треснувшее и потемневшее зеркало, которое висело над раковиной на одном слабом болте.


Выйдя наружу, я с наслаждением втянула свежий, сосновый воздух. Когда я шла обратно, освещая путь фонариком, то увидела, как Айс вела Кавалло в джипу. Мы встретились с ним взглядом, и я предполагаю, что это должен был быть ненавистный взгляд, полный яда. Но так как глаза, смотревшие на меня, представляли из себя щелочки, окруженные синей опухолью, между которыми располагалось кровавое месиво, отдаленно напоминающее нос, то боюсь, что единственной эмоцией, которую я испытала, было легкое отвращение. Но, конечно, не побелевшее от страха лицо, которое он надеялся увидеть.

Поймав мое выражение, Айс усмехнулась и запихнула Кавалло в задний отсек джипа. К этому моменту я уже подошла и тоже залезла вовнутрь.

Хотя я и Айс остановились в МакКаке за провизией, в меню не было практически ничего, что можно было скормить человеку, челюсть которого открывалась на полсантиметра. Пришлось остановиться на молочном коктейле. Когда я протянула стакан назад, Кавалло посмотрел на меня так, как будто я ему подсовывала собачью блевотину. Пожав плечами, я сделала вид, что собираюсь вылить коктейль, но недовольное мычание сзади заставило меня ухмыльнуться. Держа стакан двумя руками, он зажал трубочку зубами и в две секунды выпил содержимое. Спорю, что даже собачья блевотина хороша на вкус для голодного человека. Когда он закончил, Айс положила его на сиденье, сняла штаны под горячие, но сдавленные протесты, взяла шприц из черной коробочки, который я ей протянула, и послала его в страну грез, обеспечиваемые неким хорошим транквилизатором.

Отряхнув руки, она выбралась наружу и села на водительское сиденье.

– Что ты делаешь? – спросила она, заглянув ко мне назад.

– Я подумала, что надо положить немного подушек и одеял, – пожала плечами я, – Пожалуй, тебе будет удобней спать здесь, так как тебе нужно больше пространства.

– Нее, – махнула она головой, – Не хочу, чтобы кто-то из нас был так близко к нему. Давай, иди сюда, нам хватит места.

Я с сомнением посмотрела на нее, но ее улыбка была такая подбадривающая, что любые вопросы, которые могли у меня возникнуть, мгновенное растаяли от ее обаяния. Она все еще усмехалась, когда я перелезла к ней вперед. Протянув руку назад, она взяла одну из подушек и положила ее в пространство между сиденьями. Потом она подняла как можно выше руль, опустила спинку своего сиденья и приглашающим жестом похлопала себя по коленям.

И хотя я знала, что она просто хотела, чтобы я наклонилась и положила голову ей на колени, я просто не могла с собой ничего поделать. Пришлось немного поерзать, но усилие стоило той боли, которую почувствовала моя любовь, когда я уселась на ее колени всей массой. А я нашла самое комфортабельное сиденье, когда-либо известное мужчине. Или, в данном случае, женщине. Посмеявшись над ее немного ошеломленным видом, я чмокнула ее в нос, прижалась к ней и положила голову на плечо, уткнувшись в шею и вдыхая ее прекрасный аромат.

– Ммм… Ты всегда так хорошо пахнешь!

Она меня крепко обняла и прижалась щекой к моим волосам.

– И ты тоже.

Я коснулась губами жилки на шее, и почувствовала, как сердце ее забилось чаще, когда я дотронулась языком до кожи. Честно, я не могла сдержать себя. Она была такая вкусная. Я попробовала еще, и еще, и улыбнулась, когда она приподняла голову, предоставив мне всю прелесть своей длинной шеи.

Конечно же, мне только этого и надо было.

В то время, как мои губы исследовали ее шею, руки тоже не оставались без дела. На ней был короткий топик, который было чрезвычайно легко снять даже из моего не очень удобного положения, и не прошло и мгновения, как я ощутила мягкую, теплую, упругую тяжесть ее груди у себя в руке. В этот момент, она склонила голову, и наши губы соединились в сладостном поцелуе. Имея более легкий доступ, она просунула руки мне под рубашку, и вскоре ласкала мои груди, отчего по каждой умеющей чувствовать частичке моего тела побежали струи огня.

Что означает везде.

Я пыталась двигаться в такт ее ласкам, но я была зажата с одной стороны ее великолепным телом, с другой – проклятым рулем, а сзади дверью.

Это, однако, придало тонкий эротический привкус, что еще больше разожгло мою страсть, как будто она вообще нуждалась в подпитке, когда рядом со мной такая потрясающая женщина.

По звукам здорового храпа я знала, что человек, лежащий в нашем джипе, спал. Я расслабилась еще больше, и когда ее губы прижались сильнее к моим, я ответила ей со всем, что у меня было, открывая ей путь к глубинам моей души. Стоны, срывающиеся с ее губ, были сладки, как мед, и я впивалась в них, продолжая ласкать ее груди, опаляющие своим жаром. Своими большими и сильными руками, она расстегнула мне застежку на джинсах. Когда ее руки достигли своей конечной цели, я оторвалась от поцелуя, а она своими движениями продолжала разжигать во мне огонь, превращая его во всепоглощающий пожар “Боже…” застонала я, прислонив голову к запотевшему окну “Пожалуйста…продолжай…оооо… вот так… да…вот так…”

“О боже, как я хочу тебя”, – простонала она в ответ. Ее длинные пальцы погрузились внутрь, потом отступили, вернулись вновь, заполняя меня всю. Мои бедра стали двигаться в такт ее толчкам, и мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать от удовольствия. Она зарылась мне в шею и вонзилась губами и зубами в мою плоть, а ее пальцы продолжали свои бесконечные танцы. Ощущение ее зубов на моей коже пронзило меня как молния, которая могла бы убить нас обеих. Я почувствовала, как открываюсь шире ей навстречу, мое тело желало ее прикосновений, я почти изнемогала. Она раздвинула ноги, и я соскользнула на сиденье. Бедра ее двигались вместе с моим разгоряченным телом, подчиняясь этому безумному танцу, созданному на небесах. Внезапно она вынула пальцы, и я чуть не закричала: “Нееет…”

– Мне нужно попробовать тебя, Ангел.

– Но…

– Сейчас, – прохрипела она и выскользнула из-под меня, так, что я теперь оказалась прижатой спиной к двери машины. Быстрым движением, без малейшего сопротивления с моей стороны, она сняла с меня джинсы.

Было немного смешно смотреть, как она пыталась уместить свое длинное тело на тесных сиденьях, но любая мысль о смешке тут же вылетела из головы, как только ее рот коснулся моего тела, обрушив на меня всю свою жажду. Губы ее трепетали, наслаждаясь прикосновениями. Язык, вначале мягкий, потом твердый и настойчивый, кружил и танцевал на моем влажном клиторе, а потом она сомкнула зубы и жадно захватила его внутрь. Мне показалось, что я улетела на небеса. И хотя мои глаза просто молили о том, чтобы закрыться и сосредоточиться только на ощущениях ее любви, я не могла оторвать взгляда от ее головы, от того, как она вкушала меня. Как будто почувствовав это, она взглянула на меня, и ее глаза были такими блестящими и серебристыми от восхищения! Я запустила пальцы в ее волосы, и она вернулась к своему занятию с рвением, сравнимым только с усердием самого ярого паломника. Мое тело было ее алтарем, и ее язык отдавал мне почести самым божественным образом. Я опустила бедра, а она еще больше усилила свои движения, проникая в меня, забирая меня, любя меня до изнеможения, пока наконец, глаза мои не закрылись, унося меня в пучину, где я могла только чувствовать, задыхаться и молиться. И вот она еще раз вошла в меня, и я взорвалась. Не осталось ничего, только маленькая бриллиантовая искорка света, которая начала расти все больше и больше. И вот я уже сама стала этим светом и спустя восхитительное мгновение свободно парила в небесах.

И в этот короткий промежуток времени, я поняла, что такое быть бессмертной.

Слезы текли, и я их не сдерживала, слишком слабая и переполненная эмоциями, чтобы делать что-либо. Я почувствовала, как ее руки развернули меня и прижали к себе. Губами она нежно осушила мои слезы, и, как крыльями бабочки, прикоснулась к векам. Я распахнула глаза и посмотрела на ее прекрасное лицо сквозь туман слез “Я люблю тебя” сказала я хрипло “Так сильно. Иногда, эти чувства, они…”

“Шшш…” прошептала она, еще крепче сжимая меня “Все хорошо, любимая. Я понимаю. Шшш”

Она начала покачиваться, мягко, прекрасно, уютно, а ее рука нежно поглаживала меня по спине. Я почувствовала, как смыкаются веки. И хотя я попыталась немного бороться, но сонливость взяла вверх, как и всегда, и я расслабилась в этом таком безопасном кольце рук моей возлюбленной.


***

Второй день начался примерно так же, как и первый, не считая того, что мы были немного не выспавшиеся из-за нашего ночного приключения. Я, правда, не сильно расстроилась по этому поводу. И, судя, по улыбке, с которой Айс встретила меня утром, она – тоже. Быстро справив свои дела и дела нашего немного сопротивляющегося гостя, мы продолжили наше путешествие в довольно неопределенном направлении куда-то на северо-запад без какой либо осознанной цели. Это было похоже на самолет, который кружит над аэропортом в ожидании разрешения на посадку. Правда, в отличие от него, у нас не было контрольно-диспетчерского пункта для поддержки.

Мы ехали, а я рассматривала окрестности через окно, и вскоре заметила, что зубчатые верхушки гор постепенно стали сменяться на гористые равнины, которыми славился средний запад. Это было похоже на возвращение домой, причем совсем не счастливое. Даже если бы обстоятельства были другими, возвращение в края моего детства не вызвало бы у меня бурю восторга.

С возрастом я пришла к выводу, что дом это необязательно место, где вы родились, или место, где вы росли. И необязательно это место, где вы живете после женитьбы. И это не всегда место, где вы старитесь. Нет, дом, как говорится в бесчисленных ковриках, висящих на кухне над бесчисленным числом раковин, там, где сердце. Тюремная камера. Хижина на берегу озера. Ранчо. Мексиканский отель. Позаимствованный джип, едущий мили и мили из ниоткуда по направлению в никуда.

Мое сердце было в каждом из этих мест намного больше, чем в том доме, где я жила со своими родителями. Не такая уж и сложная эта математика, если понять. Мой дом там, где Айс. У нее мое сердце, и поэтому она мой дом. Считайте это теоремой Ангела, если хотите.

В любом случае, когда приблизился полдень, мой “домик” решил, что пришло время сделать еще один перерыв на процедуры, которым мои почки поклялись в вечной преданности. Я пошла первая, потом поменялась с Айс, которая вручила мне пистолет, чтобы использовать его, если нужно. Я вернула его ей обратно с таким видом, как будто меня укусила ядовитая змея. Она опять вложила мне его в руку, настолько вежливо, насколько это только возможно.

– Я не доверяю его поведению добропорядочного мальчика, – прошептала она меня прямо в ухо, – Сделай мне одолжение и подержи его. Я заберу его буквально через две минуты.

– Ну, хорошо, – неохотно согласилась я, но как только она отошла, я кинула его на сиденье и прикрыла рубашкой, которую она сняла сегодня утром.

Спустя несколько секунд я услышала лязганье цепей, и джип начал покачиваться от усилий, которые Кавалло прилагал, пытаясь освободиться от оков. Все это сопровождалось проклятиями.

– Прекрати! – крикнула я ему, – Ты только сделаешь себе хуже.

– Я сделаю намного хуже тебе и твоей гребаной бучихе, когда высвобожусь, – прорычал он сквозь зубы, из-за чего это было более похоже на мычание.

– Не думаю, что это случится в ближайшем будущем, – ответила я

– Пошла ты!

– Нет, спасибо, только после вас.

Не самый остроумный ответ, я согласна, но я уже не могла сдерживаться. Слишком велико было искушение. Он снова выругался, и джип закачался еще больше от его удвоенных попыток освободить себя. – Почему вы так поступаете со мной? Какого черта вы это делаете? – Спустя некоторое время он разочарованно вздохнул и прекратил делать попытки к бегству. Приподнявшись как можно выше над сиденьем, он вперился в меня злым взглядом:

– Скажи мне. Я имею право знать.

Я медленно покачала головой:

– Ты потерял это право в тот день, когда подставил Айс с убийством, которое совершил ты, ублюдок.

Он горько рассмеялся:

– Дура ты, блондинка. Это была все просто частью игры. И эта сучка Стил знала это. И если бы она не была такой безмозглой, то бы поняла, что ее время проходит.

– Она не было безмозглой.

– Да? Тогда почему она оказалась в тюряге?

– Тогда, похоже, ты такой же безмозглый, не так ли?

Его глаза сузились, и лицо вспыхнуло:

– Проклятье, нет! Вы же ведь меня не к копам везет, ведь так? Это безумие. Ты знаешь, что они сделают со мной?

Когда-то меня это заботило. Однажды. А сейчас, я только с деланным безразличием пожала плечами.

– Вы не можете так поступить со мной! Тогда уж пристрелите меня, прямо сейчас. Я покойник, черт! ПОКОЙНИК!

– Может, тебе надо было подумать об этом раньше, когда ты стрелял в Айс? Или до того, как ты послал своих бандитов за ней в Канаду?

– Да ладно! Я же, говорил тебе! Это часть игры!

Я сузила глаза:

– Это не игра для меня, мистер Кавалло. Совсем не игра.

Он попытался усмехнуться, но это вышло у него немного жутко, учитывая его расквашенную физиономию:

– Может, тебе стоит тогда прекратить играться с большими собаками, а?

– Это не я прикована к конуре, мистер Кавалло.

– Пошла на хрен, сучка. Пошла. На. Хрен.

– Какое потрясающее владение языком! Вот тебе небольшой совет, однако. Так как у меня ключи и пистолет, тебе стоит немного поумерить свои оскорбления. Они, знаешь ли, не приносят тебе выгоды.

На долю секунды, я подумала, что его голова соскочит с шеи как ракета. Потом, как будто волна схлынула, она обмяк, и краснота спала с его лица.

– Послушай. Чтобы они тебе не предлагали, я удваиваю ставку. Даже утраиваю. У меня есть деньги, куча денег.

– Никакие деньги в мире не заставят меня отпустить тебя.

– А что тогда? Ты хочешь, чтобы к твоей заднице никто больше не приблизился? Хорошо. Я могу это сделать. Я знаю людей. Многих людей. В крутых местах. И я смогу сделать так, что больше никто о тебе не услышит. Ты будешь свободна, как птица. Ты хочешь милый домик? Машину? Драгоценности? Девчонки любят драгоценности. Все что хочешь, только назови, и оно твое.

– Я так не думаю.

– Черт побери, женщина! Я тебе не говно предлагаю!!

– Нет, именно это ты мне предлагаешь, мистер Кавалло. Говно. Не важно, насколько оно милое, это все равно говно. И оно воняет.

И опять, лицо его загорелось от гнева, но так же быстро кровь отлила:

– Послушай, леди, просто скажи мне, чего ты хочешь. Все что ты хочешь, все, что угодно, назови и оно твое. И отпусти меня, а?

Уже давно, если вообще когда-либо, я видела мужчину, готового вот-вот заплакать. И где раньше я бы почувствовала жалость, сейчас возникло только отвращение, искривившее уголки моего рта. К счастью, Айс, открывшая заднюю дверь и залезшая внутрь, избавила меня от ответа. Кавалло развернулся и попытался противостоять ей всеми силами, но какие у него были шансы против нее? К чести Айс, она было почти нежна с ним, и спустя уже две минуты, он снова погрузился в наркотический сон.

– Было весело, – заметила она, садясь за руль.

– Ты не знаешь и половины всего, – ответила я, протягивая ей пистолет, – Ты знаешь, я устояла от шанса стать очень богатой женщиной взамен небольшого, совсем маленького одолжения.

– Что, правда?

Я не смогла сдержать ухмылки:

– Ага. Со всеми теми вещами, которые он мне предлагал, я бы могла стать королевой.

– И что же тебя остановило?

– У меня не хватило духу сказать ему, что я уже была королевой.

Усмехнувшись, она покачала головой и тронула джип с места.

– Поехали, лакей, – приказал я, царственно махнув рукой, – Мои придворные меня ждут.

Получив легкий тычок в мою королевскую щеку, я рассмеялась, и мы поехали дальше.


***

Полдень мягко перетекал в сумерки, когда зазвонил сотовый, вырвавший меня из уютной полудремы. Уже прозвенело два звонка, а я все смотрела на него, как будто ехидна ожила у меня на коленях, пока, в конце концов, не подняла трубку:

– Алло?

– Ангел, слава богу. Где вы? – голос Дониты был далеким и приглушенным.

Я сглотнула, чувствуя одновременно огромное облегчение и некоторое беспокойство:

– Донита! – воскликнула я, взволнованно глядя на Айс, которая показала рукой по направлению к небольшому пустынному съезду.

Кивнув, я снова обратила свое внимание на телефон:

– Ты в порядке? Мы пытались связаться с тобой четыре дня! Что случилось?

– Длинная история, – ответила Донита, – Вы-то в порядке?

– Да, все хорошо.

– Приятно слышать, – она помолчала, – Помнишь, я спросила тебя, где вы? Хотя, с другой стороны, не говори. Возможно, сейчас мне лучше этого не знать.

Беспокойство начало во мне расти:

– Донита, что происходит?

Опять пауза.

– Ты можешь сейчас свободно говорить?

Я взглянула на Айс, и хотя она не могла слышать разговора, она поняла значение по моему лицу, и кивнула. Я молча проследила, как она проезжает вдоль стоянки до самого конца, где возвышался большой супермаркет, в котором было достаточно многолюдно. Найдя место между двух небольших машин, она припарковалась, откинулась на спинку и в ожидании посмотрела на меня.

– Да, – наконец ответила я Доните, – Мы может говорить.

– Хорошо, – она глубоко вздохнула, и медленно выпустила воздух. Сигнал на мгновение пропал, потом появился снова, – Причина, по которой вы не могли связаться со мной, была в том, что мне предоставили трехдневное бесплатное жилье в компании очень больших, очень устрашающих агентов ФБР.

На секунду я замерла, пытаясь осознать, что она мне только что сказала:

– Ты хочешь сказать, что провела последние три дня в тюрьме??? – боковым зрением я увидела, как сжались челюсти Айс.

– Схватываешь на лету!

– Но как…почему…кто?!?!

– Как я и сказала, это были фэбээровцы. Они нанесли мне небольшой визит и пытались уговорить меня рассказать, куда вы делись.

– Но… ты же не знала!

– Я и пыталась им это сказать. Но им не понравился ответ. А вот, позволь заметить, ответ о привилегии «адвокат-клиент» неплохо сработал.

У меня даже голова закружилась от недопонимания:

– Я…я не понимаю. Не могла бы ты начать с начала?

Донита слабо рассмеялась Я так и представила себе, как она взмахнула своей рукой с безупречным маникюром.

– Хорошо. Я понимаю, что немного запутала тебя, – она откашлялась и продолжила: – Примерно так. Кто-то где-то узнал, что Кавалло пропал.

– Но как это связано с нами? Я хочу сказать, что соглашение об освобождении было подписано в условиях строжайшей секретности. Как кто-то, не участвуя в переговорах, мог узнать об этом?

– Это я еще не смогла понять. Ребята из ФБР не изъявляли желания делиться информацией. Они хотели получить ее. А у меня ее не было.

– Черт, – я вздохнула и тут же почувствовала тепло руки, сжавшей мою руку. И, несмотря на всю тяжесть ситуации, я не могла не улыбнуться. На ее лице не было эмоций, но в глазах читалось беспокойство. Не из-за того, что мне сейчас говорили, а из-за того, как я восприняла эту информацию. Я кивнула ей, давая понять, что все хорошо, но она продолжала держать мою руку. Я сплела наши пальцы, чтобы она не смогла убрать руку раньше времени.

– Хорошо, – сказал я после осмысления ее слов, – Что еще?

– Ну вот, и когда я не сказала им того, что они хотели знать, они, не обладая способностями суперчеловека, просто предъявили мне обвинения в противодействии правосудию и засунули меня в казенный дом. Правда, я там долго не задержалась, так как у них не было никаких доказательств, что мои клиенты, а это вы, хоть отдаленно вовлечены во что-то нелегальное. Так что, без лишних слов они меня отпустили, но по пути домой, я засекла парочку хвостов, – она мягко засмеялась, – Правда, удалось ускользнуть от них. Пока.

– И что нам остается делать? – тихо спросила я, боясь ответа.

– Прятаться. Пока. Они устроили облаву в районе Питтсбурга. Они убеждены, что вы похитили Кавалло, и попытаются использовать его как выкуп, чтобы снять обвинения против вас. Это близко к истине, если подумать. И, очевидно, они не хотят, чтобы это произошло.

Я задумалась, пытаясь привести мысли в порядок и придумать вопросы, ответы на которые захотела бы услышать Айс. Честно говоря, я была немного удивлена, что она так охотно позволила мне взять разговор на себя, но я подумала, что если она мне так доверяет, я должна не подвести ее.

– И насколько велика эта облава?

– Последнее, что я слышала, она доходит до Дэйтона, на востоке до Трентона и на юге до Вашингтона. Вовлечено не так много агентов, так что это больше похоже на затею «поймаем-не поймаем».

Внутри я облегченно вздохнула. Пожалуй, мы были еще в сотнях миль до юго-запада Сент-Луиса, далеко от границ сети. Еще один вопрос пришел мне на ум, и я его озвучила:

– Ты можешь сказать, почему оказалось вовлечено ФБР? Они же федералы, а мне казалось, что это дело штата.

Боковым зрением я увидела, как Айс удовлетворенно кивнула. Я снова улыбнулась.

– Да, это так, но кому-то из верхнего эшелона властей штата, и никто не говорит, кому, удалось убедить ФБР войти в это дело под предлогом расследования похищения в нескольких штатах. Как я сказала, они уверены, что вы упаковали Кавалло и где-то путешествуете с ним. Всего лишь нажали несколько нужных кнопок, и – вуаля – ФБР появилось на сцене.

– Господи, – пробормотала я, прислонив голову к прохладному окну, – Как все запутано.

– Вот именно, Ангел.

– Итак, что же нам делать?

– Лучше всего залечь на дно. Я знаю, это трудно, насколько я поняла, вы уже покинули ранчо. Но появляться где-то в окрестностях Питтсбурга очень, очень плохая идея. Этим людям нужен Кавалло, и им неважно, каким способом они его заполучат. Он здесь враг номер один правительства.

Я выдавила из себя смех:

– А мы, конечно же, номер два и три, правда ведь?

– Боюсь, что в точку.

– Твое чувство юмора, Донита, просто пугает.

– Извини, – проронила она сквозь зубы.

– Да ладно, – ответила я, чувствуя нарастающую в голове боль. Такое тошнотворное чувство, как будто внутренности выворачиваются, и голова идет кругом, – Итак, мы должны делать что? Накручивать круги, пока кто-то не поймает нас или не решит, что делать с нами? В правительстве есть хоть кто-нибудь, кто на нашей стороне?

Я знала, что это нытье, но не могла остановиться.

– Да Ангел, есть. Хорошие ребята хотят заполучить Кавалло так же сильно, как и плохие. И они делают все, что в их силах, но, боюсь, это трудная борьба. Они борются против всей кучи политиков штата и сети приятелей-корешей размером с Китай. А ты сама знаешь, с какой быстротой крутятся колеса бюрократии.

– Как кленовый сироп зимой в Вермонте.

– Примерно так, – теперь была ее очередь вздыхать, – Прошу прощения. Мне полагается быть вашим адвокатом и вашим другом, а я облажалась и там и там.

– Нет, нет, Донита. У нас у всех просто такой плохой период. Мы просто будем кататься, пока ты не дашь нам знать, как идут дела, хорошо?

– Да, хорошо, – она была подавлена, но тут ее голос оживился, – Есть один неплохой момент все же. Если все это затянется надолго, то просто скиньте Кавалло в ближайший мусорный бак и поезжайте на запад. У меня там есть несколько друзей, которые о вас позаботятся. Они раньше работали по программе защиты свидетелей, и поверьте мне, когда я говорю вам, что им не привыкать делать так, что даже очень знаменитые люди исчезали.

– Надеюсь, не навсегда?

Она засмеялась:

– Нет, не так, как ты подумала. Так что, прижмите хвост, а я свяжусь с вами, как только я узнаю что-нибудь. А мне сейчас надо будет будить лейтенанта после свидания вчера вечером с блондинкой, которая вовсе не его жена. Пожелай мне удачи.

– Удачи.

– И вам тоже, Ангел. Передавай привет Айс.

– Передам.

– Спокойной ночи, Ангел.

– Спокойной ночи, Донита.

Я захлопнула телефон, а Айс убрала свою руку с моей и забрала его у меня. Положив его между сиденьями, она крепко меня обняла и положила мою голову себе на плечо:

– Все будет хорошо, Ангел, – прошептала она, целуя меня в макушку, – Я обещаю.

И потому что это была Айс, и потому что я любила ее и доверяла ей больше, чем я думала вообще возможно любить и доверять другому человеку, я сделала то, что подсказывало мне сердце. Я поверила.


***

Кто бы ни сказал, что жизнь – это всего лишь одна большая серия кругов, он был прав на все сто. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как, почему, почти три года спустя, я сижу в гостиничном номере, очень похожим на тот, в котором я оказалась с Айс в день моего освобождения, пишу на дешевой бумаге и жду того момента, чтобы вновь и вновь бежать, опережая полицию на один шаг.

Такое впечатление, что три года между тем случаем и этим были лишь галлюцинацией или лихорадочной мечтой, от которой я никак не могла пробудиться. Но изменения в моем теле и новые морщинки на лице рассказывают свою собственную историю, и лично я радуюсь тому, что это был не сон, что я испытала все это наяву.

24 часа прошли с момента разговора с Донитой, с которой я связалась отсюда. 24 часа самых плохих новостей. Разумеется, все началось не так. Так никогда не бывает. Донита сумела договориться с вице-губернатором, совершенно очевидно, нашим самым мощным союзником во всем этом. Он, казалось, не возражал против небольшого тет-а-тет со своим последним помощником и согласился сделать все, что было в его силах. Все происходило слишком быстро этим утром, и я чувствовала внутри себя растущее чувство надежды. Даже Айс, казалось, вбирала настроение дня, и в ее глазах мелькали искорки, которых я не видела уже очень долгое время.

Но в одиннадцатом часу, в нашем случае, в полдень, все изменилось, когда вице-губернатор столкнулся с группой мужчин с гораздо большими топорами, чем у него, и весьма быстро потерял желание бороться. Подобно платью Золушки, наши надежды канули в небытие и оставили после себя лишь изодранные тряпки. Случилось так, что именно Айс ответила на тот звонок, и, само собой разумеется, наш сотовый телефон теперь история, да упокоятся его кусочки. После этого она решила взять дело в свои руки. Таким образом, мы очутились здесь, недалеко от большого, среднезападного столичного аэропорта, в маленькой захудалой гостинице, которой управляют какие-то ее друзья. Друзья с огромными бородами, сломанными носами и телами, выглядевшими так, словно ими останавливали поезда, не испытав при этом никаких затруднений. Друзья, взявшие "темный характер" и превратившие его в произведение искусства. Друзья, которым Айс могла доверить свою жизнь.

И мою.

Кавалло тоже был здесь, в отдельной комнате, за ним следил самый крупный из всей этой компании. Настоящий хулиган, наш пленник поворачивался лишь затем, чтобы встретиться взглядом со своим новым охранником. Я не слышала от него ни звука с тех пор, как мы оказались здесь, чему была очень рада, поскольку моя головная боль была способна остановить неистового быка.

Мы горько спорили сегодня. Такое впечатление, что это продолжалось несколько часов. Настолько горько, что я, должна признать, почувствовала крошечное острое ощущение опасности, просачивающееся в мою душу, пока я смотрела в ее глаза, серебристые и блестящие от гнева, глядящие в ответ на меня. Это длилось всего мгновение, но в ту секунду я чувствовала то, что, должно быть, чувствовали ее жертвы, оказавшись перед этими пылающими глазами. И это пугало. Потом она ушла, оставив меня с дрожью во всем теле. Мы спорили о ее плане, конечно, и о моем участии в нем. Которое, надо сказать, сводилось к нулю. Она хотела, чтобы я была далеко отсюда, далеко от нее. От опасности. Город большой, сказала она, и ее друзья помогут нам затеряться в нем. У нас были деньги, огромное спасибо Корине, и я могла приятно проводить время, наблюдая за разворачивающимися вокруг нас событиями. Я была бы в безопасности, сказала она. И на свободе. И, разумеется, я на это не купилась. Мы взялись за это дело вместе, и выйдем из него либо вдвоем, либо никак. Я могу быть столь же упряма, как двухголовый мул, когда хочу этого. И на этот раз я "очень" этого хотела. Я не собиралась уступать. Ни ее просьбам. Ни ее гневу. Это мое право – стоять рядом с ней. Я заработала его. И я от него не откажусь. В конце концов, когда я это сказала, она ушла, гнев клубился вокруг нее, как грозовая туча. Она вернулась час или два назад, и, хотя, злость еще не оставила ее, ее настроение немного улучшилось. Сейчас она спит, но это совсем не мирный сон. Она ворочается с боку на бок и временами тянется ко мне.

И, хотя каждая клеточка моего тела жаждет присоединиться к ней на узкой кровати, я этого не делаю. Потому что я знаю, что если поддамся своим желаниям, то проснусь на восходе солнца одна, а она будет далеко, очень далеко отсюда.

А я не собираюсь позволить этому случиться. Так что я сижу здесь, глотая чашку за чашкой остывшего кофе, проводя часы, марая бумагу и наблюдая за беспокойным сном моей возлюбленной, молясь, чтобы этот план принес нам мир, в котором мы так отчаянно нуждаемся.

Ее друзья дали нам машину. Машину настолько белую, что она могла бы гармонировать с ванильным пудингом, и никто бы в этом не засомневался. Эта машина будет нашим спасением. Еще один ее друг отвезет Кавалло, связанного и накачанного наркотиками на заднем сиденье джипа, к долгосрочной стоянке аэропорта. Когда придет время, этот друг сообщит Доните о месте нахождения Кавалло, и преследование продолжится. И, если есть в мире правосудие, то Донита с хорошими парнями найдут его первыми.

Хоть я и сомневаюсь в этом.

Что же касается нас, то мы, на нашем маленьком автомобильчике, уже будем на пути к безопасному дому Дониты.

Я просто молюсь Богу, чтобы так и случилось.


***

Они довольно забавны, те вещи, которые люди говорят, когда думают, что вы не услышите их. Я часто размышляла о словах женщин вокруг меня, ведь то, что я выбрала молчание, не значит, что я не могу услышать, слушать или чувствовать.

Я никогда не говорила об этом. Да и какой в этом смысл? Это уменьшило бы жалость в их глазах, когда они смотрят на меня? Это повернуло бы их мысли и слова к более приятным вещам?

В любом случае, я не переношу их жалости. Они молоды и наполнены жизнью. Их горе сгорает быстро и горячо, как вспышка пламени, и столь же быстро уходит, забытое под захватывающим грузом той жизни, которой они живут. Мое горе задерживается, старый противник, пришедший на пепелище. Оно было со мной так долго, что иногда кажется скорее другом, нежели врагом. Мои настоящие друзья ушли, и я не могу винить их. У них есть работа и люди, которые нуждаются в них. Мир продолжает вертеться независимо от того, как сильно мы иногда не хотим этого.

Они спросили, можно даже сказать "просили" меня присоединиться к ним, но мысль провести подступающую зиму в месте столь опустошительном, сколь холодном, перевесила желание быть с ними. Только Ниа осталась рядом. Она превратилась в добрую, сострадательную женщину, красота ее сияет так ярко, как это и должно было быть. Она без капли жалоб выносит мое долгое, угрюмое молчание и помогает с тем малым, что мне еще нужно от жизни. Иногда я чувствую отчаяние от того, что она впустую тратит свою жизнь, но она быстро улыбается и уверяет меня, что прямо сейчас нет такого места, кроме этого, где она хотела бы быть.

Возможно, время и место лечат нас обеих.

Они говорят, что молодежь живет для будущего, а старики для прошлого. И, хотя когда-то я боролась с этим нелепым утверждением, теперь я вижу, что это действительно правда, и она имеет отношение и ко мне.

В то время как я могла бы иметь гораздо больше вещей для жизни, если, конечно, это можно назвать жизнью, воспоминания кажутся тем единственным, для чего я хочу жить.

Мои воспоминания здесь, в моей голове, где они играют постоянно, словно фильм, за который мне не нужно платить, и на страницах альбомов и журналов, которые я постоянно читаю. Хоть я и оставила тюремную библиотеку далеко позади, кажется, моя склонность ко всем читаемым вещам терпеливо следовала за мной, просто ожидая, когда я буду в состоянии понять это.

Журналы я читала, и перечитывала, и перечитывала, пока сами слова прочно не обосновались в моем разуме.

Я запомнила их все. Но, если и есть что-то хорошее в том, что я живу так долго, то это точно память. По крайней мере, кратковременная.

Что означает, что каждый раз, открывая одну из тех драгоценных книг, я снова вижу перед собой слова, такие же новые и манящие, как тогда, когда я впервые остановила на них свой взгляд. Возможно, это маленькая радость, но живя малонаполненной жизнью, я берегу ее и придерживаю с эгоизмом ребенка, которого попросили разделить свои игрушки с незнакомцем. Я читалаи перечитывала альбомы с вырезками, но они не приносят мне радости, и я благодарна, что вызванные ими образы не задерживаются в моей памяти. Потому что эти альбомы хранят хронику последнего путешествия двух самых любимых мною женщин на земле, воспоминания о женщинах, которые, забрав мою душу и сердце с собой, ушли туда, откуда никогда не вернутся. Знаете, они почти сделали это. Почти, вот слово. И глубоко внутри этой гниющей черноты, которую я иногда называю сердцем, живет маленькая искорка надежды, что они действительно сделали это, несмотря на подавляющее количество фактов, свидетельствующих об обратном. Остальные не разделяют мои надежды, и я еле сдерживаюсь, чтобы не обрушить на них за это свой гнев. Даже в собственном разуме мои чаяния выглядят сумасшедшими.

Но для пожилых людей это не так страшно, им можно побыть немного ненормальными. Это ожидается от нас, а затем следуют укол торазина и прекрасные мужчины в белых халатах, а мне остается лишь перенести небольшое неуважение, состоящее из жалеющих взглядов и бессмысленных слов.

Я полагаю, для того, чтобы получить полный эффект, я должна начать с самого начала, или, по крайней мере, с того момента, до которого я могу добраться. Донита была достаточно любезна, чтобы восполнить некоторые из тех пробелов, что образовались в моей голове, но большую часть того, что я знаю, я почерпнула из газетных строк, слишком маленьких для моих стареющих глаз, чтобы с легкостью прочесть их даже с помощью очков, которые я начала носить, будучи намного моложе и бодрее.

Все шло так, как и планировалось, и Донита получила звонок по телефону. Был готов заполненный топливом реактивный самолет и свеженькое постановление суда, которое она сумела достать, вытащив одну хитрость из своего большого мешка, наряду с государственным обвинителем, первоначально сочинившим дело (больше от него помощи не было) и двумя чиновниками, обвиненными в связи с Кавалло.

Однако, где-то по пути произошла утечка, и ФБР включилось в дело даже прежде, чем самолет Дониты покинул взлетную полосу. Имея агентов почти в каждом штате, ФБР получило огромное преимущество перед Донитой. Единственной информацией, которой они, казалось, не обладали, были сведения о том, в какой машине находится Кавалло. Донита интуитивно сохранила ее втайне, и, вполне вероятно, это спасло ему жизнь. ФБР уже искало свой призовой лот, когда из-за холма прибыла кавалерия Дониты, если можно так выразиться, и я предполагаю, что развернувшаяся сцена напоминала одну из тех ужасных телевикторин, где соперники унижают себя, мчась вдоль и поперек по проходам супермаркета в поисках определенного, стоящего бешеных денег продукта. Расплата, в любом случае, пополнила список дураков в здании законодательного органа штата, которые называют себя правительством.

Мне сказали, что Донита и ФБР достигли нужного места практически одновременно. И, возможно, борьба за обладание простого, как неотъемлемое зло, человека, была бы намного более жестокой, если бы не один большой туз, который адвокат придержала в рукаве.

Пресса.

В моем альбоме есть фотография, где Донита держит постановление суда так, чтобы все его видели. И в этом ей сопутствует триумфальная усмешка. Она действительно весьма привлекательна в своем облике Мстящего Ангела, и за прошедшие годы я пару раз сказала ей об этом. Где-то сбоку на этой фотографии стоят очень разозленные мужчины, чьи оттопыренные карманы недвусмысленно заявляют об огневой мощи, спрятанной под пальто. Копия ниже очень-очень коротко рассказывает о последующих событиях. Донита получила своего человека. ФБР оставили с пустыми руками.

И это должно было быть заключением сей небольшой противной истории. Но так не произошло.

Правительственные агенты терпеть не могут быть выставляемыми на посмешище. И, если они не могут выместить свою злость на виноватом, то для этого вполне сгодятся невинные. С пойманным Кавалло не было никакого смысла продолжать преследование Айс и Ангела. Но они это сделали, стремясь урвать кусочек награды любым способом. То, что это должно закончиться с той минуты, как арестовали Кавалло, прочно засело в их мозгах, но не в руках. Они продолжали преследование, которое не намеревались оставлять без того, чтобы оно принесло им плоды.

Донита ничего не знала об этом, и мое сердце не может винить ее за такое стечении обстоятельств, хотя не проходит и дня, чтобы она не кляла себя за произошедшее. Постановление суда отозвало собак. Но, как это иногда случается со злыми псами, они повернули к владельцу глухое ухо и неустанно продолжали свое дело.

Никто никогда не узнает, действительно ли Айс почувствовала, что петля облавы начинает сжиматься на ее шее. Я полагаю, что так оно и было. Во мне живет уверенность, что Айс, в глубине души дикое существо, живущее инстинктами, не могла не начать понимать. Такое создание со сверхъестественными чувствами должно знать, когда опасность близка. Возможно, это было ощущение невидимой опасности или просто желание свернуть с хорошо известного пути, но, так или иначе, что-то заставило ее съехать с шоссе на почти пустынную лесную дорогу.

Несколько свидетелей, которые были там, заявили, что водитель грузовика, двигавшегося в противоположном направлении, ехал беспорядочно несколько миль. Один из мужчин, увидевший его раньше, сказал, что заметил покрасневшего водителя, хватающегося за грудь. На основании этого, коронер заключил, что причиной смерти водителя стал сердечный приступ. И не нашлось никого, кто бы засомневался в этом. Безусловно, лучшим свидетелем была девушка, ученица колледжа, остановившаяся около дороги, чтобы поправить сбившуюся шляпу. Как она сообщила, она не видела, что грузовик едет прямо на нее. Она даже не знала о приближающейся опасности, пока с ее стороны дороги не показался автомобиль, как она говорила "мчащийся вперед", и молодая женщина, полностью попадающая под описания Ангела, не закричала ей, чтобы она бежала прочь. Она оказалась в состоянии лишь отпрыгнуть на небольшое расстояние прежде, чем грузовик врезался в левый бок белого автомобиля и потянул его за собой вдоль по длинному травянистому склону. Задний бампер машины задел ногу девушки, сломав ее, но, несомненно, сохранив ей жизнь. Поскольку она откатилась от удара, то могла видеть лишь самые верхушки автомобиля и грузовика, которые в течение долгих мгновений застыли на краю ущелья. Потом они упали вниз и, как мне сказали, пролетели более чем 50 футов к усыпанному камнями дну.

Оба транспортных средства взорвались от воздействия, спровоцировав маленький лесной пожар, полыхавший на протяжении нескольких часов. К тому времени, когда полиция прибыла, чтобы найти выживших, там уже почти ничего не осталось.

Мы не слышали новостей после этого в течение трех дней, и память до сих пор хранит тот телефонный звонок. Хотя, мои способности, конечно, бледнеют по сравнению с умением Ангела обращаться со словами, я все же скажу, что, если бы у Стоунхеджа были тело и лицо, то он напомнил бы картину, образовавшуюся в комнате после того, как Монтана закончила разговор с Донитой. После шока пришло неверие. И никто ему не удивился, поскольку Айс к тому времени достигла среди Амазонок статуса бессмертной. Более логичные умы указали, что там просто не могло быть достаточного количества свидетелей, чтобы заключить что-либо, независимо от того, что заявляли ФБР и местная полиция. Криттер, Пони, Девушка-Ковбой и Чито немедленно решили расследовать случившееся самостоятельно. Они уехали, не собрав вещей. Остальные остались на месте, слишком шокированные, чтобы говорить, даже между собой. То, что они нашли, не было показано мне и намного позже случившегося. Мое последнее воспоминание о той ночи – это беспокойный сон.

Который был весьма длинным, потому что, когда я проснулась, оказалось, что прошло 2 недели, и я обнаружила себя среди довольно изумительного множества медицинского оборудования, окружившего меня. У меня, очевидно, случился еще один удар, как сказали доктора, имел место "довольно массивный" сердечный приступ. Мне сообщили, что мне очень повезло проснуться.

Один взгляд в глаза Криттер сказал мне, что такая "удача" на самом деле была проклятием.

Я услышала историю короткими порциями, между уколами морфия, призванными поддерживать во мне спокойствие, дающее возможность выдержать испытание, вызвавшее гораздо больше муки, чем вся моя жизнь. Амазонки сумели разыскать тех немногих свидетелей несчастного случая, включая и девушку, жизнь которой была спасена своевременным и героическим вмешательством двух незнакомцев в белом автомобиле. Ее описание женщины, крикнувшей ей, чтобы она бежала, было очень четким. Привлекательная, короткие светлые волосы и блестящие зеленые глаза. Поскольку такое описание соответствует многим, Пони и остальные не удовлетворились этим. Они принесли с собой фотографии: Ангела и женщин, подходивших под описание. Свидетельница предупредила, что все это случилось очень быстро, хотя она и указала Ангела, как наиболее похожую на ту, что она видела. Она не может быть уверена, сказала она. Она надеялась, что они поймут.

Но потом она увидела другое фото, и мне сказали, что она застыла, и все краски схлынули с ее лица. "Да", – выговорила она, – "это водитель той машины. Эти глаза. Я никогда прежде не видела такого оттенка голубого, и они были такими яростными. Они до сих пор снятся мне в кошмарах".

После этого, как рассказывала Пони, девушка не проронила ни слова, как бы они ее ни уговаривали.

Не добившись более никакой информации, они направились к месту действия эвфимистически разрекламированного "несчастного случая".

"Нет надежды на то, что они выжили, Корина", – сообщила мне Пони после возвращения, не взирая на протесты докторов и на то, что слезы текли по ее лицу: "Никаких шансов. И, даже если бы они сделали это, они бы не выбрались из огня. Это просто невозможно. Они ушли. Обе".

Боюсь, тогда на меня нахлынуло безумие, хотя я почти ничего и не помню, кроме воспоминаний о сверкающем гневе, который заполнял меня всю, даже в те моменты отдавая моему измученному телу и душе отчет о боли, которую, я знаю, я чувствовала. В тот момент я ненавидела их всех. Ненавидела Пони за то, что она не дала мне надежду, ненавидела Айс и Ангела за то, что они умерли, но больше всего я ненавидела себя за то, что продолжала жить. Это уже не имело большого значения, потому что то краткое безумие не дало мне ничего, кроме потребности в ограждении от возможности "причинения себе вреда" снова. Если верно, что человек может умереть, лишь захотев этого, то, вероятно, сей факт не был включен в мое генетическое наследие, поскольку, я полагаю, никто не желал смерти так, как этого хотела я. И все же мое предательское тело игнорировало мои пожелания и становилось все более сильным, пока не пришло время, когда я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выписаться из больницы.

А мир продолжал кружиться.

Поскольку мое тело все еще заживало, я ушла в себя и отказывалась говорить даже с самыми близкими мне людьми. Однако я продолжала выяснять все, что возможно о событиях, происходящих вокруг меня. И, в частности, о событиях в Пенсильвании.

Колеса правосудия действительно вертятся медленно, но, в конечном счете, неизбежное случилось. Кавалло давал показания в суде, и в результате правительство ушло в отставку. Несколько высокопоставленных чиновников отправились в тюрьму из-за полного списка их преступлений, а другие предпочли позор перспективе длинного тюремного заключения. И, благодаря Доните, люди запомнили и Айс, и Ангела, а также ту помощь, которую они оказали. С устойчивым политическим давлением, которому помогли вездесущие средства массовой информации, губернатора, наконец, прижали, и он согласился дать посмертные извинения двум женщинам, а также вычеркнуть упоминания об их криминальном прошлом из их досье.

Айс, наконец, получила полное прощение за свои грехи.

Если бы она только была жива, чтобы узнать об этом.

Донита прислала мне эти извинения две недели назад. Они теперь висят на стене гостиной, и все могут их видеть. Я никогда не прохожу мимо них, чтобы не остановиться и не коснуться кончиками пальцев выделенных красным шрифтом имен этих двух женщин, которых я люблю. Эти кусочки бумаги, такие незначительные по большому счету, были бы единственным мемориалом, если бы не журналы, альбомы и мои собственные воспоминания

Монтана, Криттер, Пони и остальные поддерживают со мной отношения, и еженедельные разговоры по телефону – это все, на что я соглашаюсь кроме кратких бесед с Ниа. Все они делают то, что и можно было от них ожидать.

Мир крутится, и жизнь продолжается.

Только старое и больное оказались поглощены в ловушке застывшего времени, и мысль эта вызывает слезы.

Донита тоже продолжает контактировать со мной, хотя ее занятая жизнь ограничивает количество звонков по телефону. Мы общаемся главным образом через письма, в которых, каким-то образом, я нахожу успокоение.

Написание письма – забытое искусство, и мне грустно видеть, как оно исчезает.

Она часто старается улучшить мое настроение разной ерундой и постоянно отчитывает меня за то, что я позволяю себе разочаровываться в жизни. Ее угрозы, конечно, имеют на меня минимальное воздействие, хотя я и ценю то, что она нашла время, чтобы высказать их. Иногда я жалею о том каменном грузе, который я несу, но мне кажется, она понимает. Мы связаны нашей любовью и уважением к двум необычным женщинам, и это прощает недостатки.

Я получила другое такое письмо – совсем маленькое, правда – от нее сегодня, и содержимое, хотя ни в коем случае не исключительное, вызвало болезненные воспоминания. Но, возможно, эта поездка в прошлое поможет хоть немного освободиться от демонов боли и вины, которые все еще изводят меня.

В конверт была вложена фотография заходящего над каким-то тропическим раем или чем-то вроде этого солнца.

Я полагаю, это действительно красиво, если вы умеете наслаждаться подобными вещами. Фотография была завернута в маленький кусочек неровно оборванной бумаги, содержащей билет на самолет и два слова.

Маленькие слова. Совсем простые. Ничего не значащие по отдельности, но, соединенные вместе, они способны вновь разжечь пламя надежды, слабо танцующей в сердце, уставшем от жизни. Возможно, моя вера в них – это просто глупая слабость. Но даже если так, я с гордостью буду носить звание дурака и прокляну всех, кто думает иначе.

Билет на остров Бонэйр, где-то на юге Карибского моря. Я представила, что этот остров один из тех, что запечатлены на фотографии, зажатой в моей руке.

Слова?

Их просто написать, даже больной рукой.

Но они достаточно неожиданны для того, чтобы я нарушила свой долгий обет молчания и выкрикнула их во всю силу своих легких.

"Возвращайся домой".

Конец.

ЭПИЛОГ:

Я сижу на теплом сухом песке, ствол высокой величественной пальмы исполняет роль безропотной спинки, поскольку я записываю свои мысли на простой бумаге. Край соломенной шляпы защищает мои глаза от лучей низкого заходящего солнца, которое самым замечательным образом согревает мое обнаженное тело.

Бриз такой же теплый и несет с собой вездесущий аромат моря. Наверху кружат морские птицы, время от времени ныряющие за своим обедом на фоне сверкающего калейдоскопом цветов неба, пока солнце играет на поверхности океана, окрашивая его в розовые и золотые тона.

Я потягиваюсь, довольная тем, что мускулы отвечают мне быстро и без боли. Моя сломанная рука, последствие нашего столкновения с мчащимся грузовиком, полностью зажила, и я близка к тому, чтобы впасть в экстаз от того, что снова могу писать.

Я слышу какой-то звук слева и поворачиваю голову, чтобы увидеть Корину, подходящую ко мне со стеклянным кувшином холодного чая и двумя большими бокалами. Ее красочная накидка трепещет на ветру, и я даже не тружусь скрыть смех, поскольку ее шляпа, практически аналогичная моей, слетает с ее головы, как новая разновидность бескрылой птицы. Она хмурится, но недолго, потому что усмешка, ставшая ее постоянным спутником, снова появляется на ее лице.

Серая болезненная бледность кожи, с которой она приехала сюда, исчезла. Пропала также и неестественная прямота тела, вызванная возрастом и немощью. Она расцвела и выглядит на половину своего возраста, будто на Бонэйре есть мифический Фонтан Молодости, и она отпила из него хороший глоток.

Вина, страдание и слезы, мучавшие нас в нашу первую встречу, теперь тоже принадлежат прошлому. Она понимает, почему события потеряли свое первоначальное значение, и принимает то, что нам необходимо было продолжить шараду из наших смертей, пока мы не получили окончательное прощение. Она также говорит, что понимает, почему мы выбрали место столь далекое, для того, чтобы назвать его домом, и у меня нет причин, чтобы не верить ей.

"Я полагаю, ты не хочешь сделать старой женщине одолжение и поискать мою шляпу?"

Я снова смеюсь, встряхивая головой и принимая бокал с чаем, который она вручает мне. "Завтра мы получим еще одну".

"Ты ведь знаешь, к завтрашнему дню я могу уже быть мертва", – отвечает она, опускаясь на песок рядом со мной.

"Ну, тогда она тебе тем более не будет нужна", – нахально отвечаю я.

"Нынешняя молодежь такая грубая", – замечает она тоном истинного мученика.

"Да, но ты все равно не обменяла бы меня на целый мир", – отзываюсь я, снимая собственную шляпу и водружая ее ей на голову. Она чопорно поправляет ее прежде, чем чокнуться со мной. Мы сидим вместе в уютном молчании, пока солнце продолжает свое путешествие на запад. Я вскидываю глаза и вижу неловкий полет фламинго, движущегося на юг к озеру с пресной водой, расположившемуся недалеко от нашего дома. Есть бог есть, то он или она, несомненно, должен был обладать черным чувством юмора, чтобы создать такое существо.

"Мать Мария, пощади душу бедной грешницы".

Почти бездыханный шепот Корины отвлекает меня, и я поворачиваюсь к ней, чтобы увидеть ее широко распахнутые глаза и руку, прижатую к груди.

"Корина?" с тревогой спрашиваю я. "Что случилось?"

Она не отвечает, продолжая смотреть на море.

Я медленно поворачиваю голову, и оказываюсь поражена тем же, что сразило наповал ее. Из воды, словно рожденная самим морем, выходит моя возлюбленная.

Маска и трубка зажаты в одной ее руке, ласты в другой, и единственное ее одеяние – это глубокий загар и морские водоросли, скользящие вниз по ее великолепному телу среди переливающихся капелек мерцающего огня. Озаренная солнцем, она – само воплощение красоты. Дикая, неприрученная и столь же свободная, как море позади нее. Я вскакиваю на ноги прежде, чем мой разум понимает намерения моего тела, и лечу по песку быстрее, чем когда-либо бегала раньше. Она бросает принадлежности для ныряния и протягивает руки навстречу, когда я прыгаю на нее. С радостным вскриком, она снова и снова кружит меня, и наш смех сливается с шумом моря.

Потом она опускает меня, и я, затаив дыхание, изучаю ее глаза точно такого цвета, как вода позади нас. Столь красивые, чистые, свободные и наполненные радостью жизни. Черные тени больше не портят их древней глубины; вина не заглушает их блестящий оттенок. В них я вижу ее душу, это – мир, любовь, радость, и это так красиво.

Ее зубы сверкают белизной на фоне ровно загорелого лица, когда она открыто улыбается мне, так похожая на юную девочку с фотографии, которой я очень дорожу, излучая невинность, столь безжалостно отнятую у нее однажды. Ее тело теплое, гибкое, сильное, и мы скользим вместе по капелькам воды, все еще покрывающим ее кожу.

Наши губы встречаются без какого-либо предлога или предупреждения. У нее вкус моря, страсти и обещания. Я отвечаю, и мои сердце и душа легко следуют за телом, объединенным с ее. Поцелуй оставляет нас обеих бездыханными, когда мы, наконец, отстраняемся, и наши улыбки способны разорвать наши лица.

"Я люблю тебя, Морган Стил."

"И я люблю тебя, Тайлер Мур." Влажная ладонь нежно касается моей щеки, а большой палец пробегает по губам: "Мой Ангел".

Все еще в объятиях друг друга, мы слегка поворачиваемся так, чтобы видеть море, и я кладу голову на ее грудь, в то время как последний луч солнца скользит по позолоченному океану, погружая его в огонь.

Наше путешествие было длинным, наполненным опасностью, страданиями и тоской. Но в конце концов, мы обе нашли то, что так долго искали.

Любовь.

Мир.

Свободу.

Радость.

И, даже стоя на краю пропасти, у входа в эту новую жизнь, которую мы выиграли, я знаю, что, несмотря на трудности и горе, я была и всегда буду самой счастливой женщиной на земле.

Ангел.

Конец.


Другая Точка Зрения

Сюзанна Бэк (Swordnquill)

Перевод lena57



Часы на прикроватной тумбочке подсказывают мне, что до рассвета еще несколько часов, а я все еще здесь, и все еще не сплю. Это часто происходит именно в эти ранние, утренние часы, но я научилась дорожить ими, ибо они приносят мне странное чувство, своего рода грустную умиротворенность. В эти несколько часов темноты перед тем, как земля проснется, чтобы поприветствовать новый день, мои демоны лежат тихо и спокойно. Они всегда со мной, призраки и грехи моего прошлого, но в эти предутренние часы их зов кажется таким далеким, а главное - совершенно неважным.

Всю мою жизнь люди считали меня сильной и молчаливой, без особого полета фантазии и не склонной к серьезному самоанализу, и если по поводу второго я еще могла бы поспорить, то первое - это абсолютная правда. В тихом омуте, как говорится, черти водятся, а то, что находится внутри меня, кажется, действительно находится очень глубоко. Так глубоко, что сквозь мрак своего прошлого я иногда не могу ничего разглядеть, но знаю, что там всегда отыщется свет, который позовет меня домой.

Мой свет.

Моя любовь.


Она спит в нашей кровати, такая манящая, притягательная, так похожая на маленького ребенка, который весь день бегал и играл, и вот свалился без задних ног. Конечно, она далеко не ребенок, но если посмотреть на нее сейчас, когда ее невинное и прекрасное лицо залито лунным светом, то можно подумать, что ее не затронули суровые реалии жизни.

Это ошибочное впечатление, но я бы не стала придираться к ошибке. Даже сейчас, после того как мир попытался втоптать ее в грязь, ее дух остался несломленным, а сама она сияет изнутри, сияет таким светом, какого я не встречала ни у кого из живущих. Именно этот свет и держит меня в здравом уме, и в глубине души своей я полностью осознаю, что без него я бы давно и навсегда погибла.

Да, с течением лет она изменилась, она стала еще прекраснее, и мое сердце до боли замирает просто оттого, что я смотрю на нее. Но когда она вот так погружена в глубокий сон и окутана лунным светом, я легко могу разглядеть в ней ту молодую женщину, какой она была тогда, когда наши глаза впервые встретились.

Себя я тоже вижу, с пугающей легкостью вижу ту личность, которой я была давным-давно, и которая до сих пор остается со мной, принося всепоглощающее чувство стыда и сожаления. Мною тогда владели демоны, и хотя мне следовало бы устрашиться, меня это не пугало. В то время я считала, что они и были мною, были всем, чем была я, и всем, чем я когда-нибудь могла стать. Просто так изначально повелось, и я это приняла, и даже наслаждалась ролью осквернительницы, убийцы и монстра. Эту роль я научилась исполнять исключительно хорошо и, если честно, играла с особым рвением, которое заставляло любого здравомыслящего человека держаться от меня подальше.

Одно преимущество, однако, из-за моей мрачности у меня все-таки было - всем были известны мой облик и моя закрытость, две вещи, которые я лелеяла больше всего, и меня уважали из-за страха перед возможными последствиями, которые я не замедлила бы воплотить в жизнь.

В то время и в том месте это был максимум, который я могла выжать из такого положения вещей. Свобода не оглядываться каждую минуту каждого дня - в конце концов, это и была единственная настоящая свобода, которой я обладала.

Но это было гораздо больше того, о чем большинство других могло только мечтать.

Мое Великое Возвращение в пристанище обездоленных было тщательно отрепетировано, как и любой мюзикл в каждом театре на задворках Бродвея. Это было сделано намеренно, конечно, жалкое мелочное зрелище было предназначено для того, чтобы показать всем, кто здесь раб, а кто Владыка, но я частенько слышала, что именно животные управляют зоопарком, независимо от того, что их смотрители о себе думают.

Слух о моем возвращении распространялся среди населения тюрьмы, как лесной пожар, гонимый вперед сильным ветром. Публика была на месте, и до того завелась, что охранники, шедшие по обе стороны от меня, дрожали от страха, который они пытались скрыть, дергая мои цепи и этим пытаясь показать свое господство надо мной - несчастной, униженной злодейкой, получавшей в точности то, что заслужила.

То, что я играла не по их правилам, приводило их в бешенство, но это была моя территория и, честно говоря, с оружием или нет, они были слишком оторваны от жизни, чтобы нанести вред кому бы то ни было, кроме самих себя.

Я слышала свое имя, которым меня нарекли в этом самом месте много лет назад, оно звенело под крышей с силой, граничившей с первобытным неистовством. В этом не было ничего удивительного, ведь именно из неистовства и было возведено это место – ну, правда, понадобились еще кирпичи и цемент, чтобы обнести его высокими стенами.

Не стану врать и говорить, что от этого звука мои плечи не распрямились, а грудь не выпятилась, как у напыщенного петуха, разгуливающего вдоль навозной кучи. В конце концов, я была тем, кем была, и оказанное мне почтение было похоже на почести вернувшемуся герою-победителю.

Гул нарастал, словно он был живым, он отражался от цементных стен, металлических перил, лестниц и решеток, которые держали нас в клетках, как животных, которыми мы, по сути и были; все казалось нереальным, будто в мире не было больше ничего, кроме звука моего имени, которые повторялись, как заклинание - снова, и снова, и снова.

Тела и лица тоже слились в одно гигантское существо, напирающее на меня со всех сторон и тянущее ко мне руки, в попытке дотронуться, как будто я была каким-то темным идолом, и обладала властью исполнять любое зловещее желание. Это было странное чувство - находиться в самом центре пожарища, но в то же время, снаружи.

На общем фоне четко выделились одно или два лица тех, кого я знала раньше, но увидев их, я не испытала каких-либо эмоций. Мои эмоции, как и мое сердце, были давно мертвыми, совершенно высохшими, без какой-либо надежды на возвращение к жизни. Я - остров, - вспоминала я кусочек из песни, которую когда-то знала. Я никого не трогаю, и никто не трогает меня.

Я повторяла ее, как молитву, и обнаружила, что она идеально подходит мне, как перчатка.

Моим дрожащим охранникам, удалось, наконец, собраться и разделить толпу, словно посохом Моисея, и они заставили меня сделать первый шаг по пути, который приведет меня в мой новый дом, где мне предстоит остаться.

Четыре ступеньки к площадке лестницы, где меня поджидал первый сюрприз. Передо мной стояли три женщины, которых я узнала и которых когда-то называла друзьями. Они улыбались мне, и радость в их глазах отозвалась гулким эхом в моей душе, что, честно говоря, повергло меня в шок.

Возможно, именно эта временная потеря моей эмоциональной защиты и позволила произойти тому, что приключилось дальше. Потому что прежде, чем я успела спрятаться за надежным прикрытием своей дурной славы, передо мной появилась она, глядя на меня таким взглядом, каким на меня никто никогда не смотрел. И впервые за долгие, бессчетные годы, я ощутила чувство, которое, как я думала, было похоронено навсегда.

Страх.

На меня и прежде смотрели с желанием в глазах, со страстью, со страхом и ненавистью; смотрели те, кто нуждался в помощи, и те, кто стремился завладеть мной, те, кого привлекала моя внешняя красота, и те, кто хотел использовать мою внутреннюю тьму.

Но никогда и никто прежде не смотрел на меня так, как будто мог видеть все, чем я была внутри и снаружи, на поверхности и в самой-самой глубине, там, где обитали мои демоны, там, где словно пыль на безлюдной пустоши, рассыпались обгоревшие останки моих надежд и мечтаний.

Одним только взглядом эти глаза, невинные, как у ребенка, с легкостью предъявили права на мою душу, превращая в посмешище всю ту неприступность, обладание которой я так старательно изображала.

Моей первой реакцией был гнев. Да как она посмела прилюдно сорвать с меня все защиты и оставить совсем беспомощной, словно младенец на руках? Как посмела отважиться заглянуть за столь тщательно выстроенные мной барьеры, сквозь тьму внутри меня, и узреть искорку света, настолько скрытую, что о ней не знала даже я сама?

Как посмела она это сделать?

Со мной!

Моей второй реакцией было отрицание. Отрицание того, что только что произошло нечто судьбоносное. Нет, сказала я себе, это просто была игра света, случайное совпадение, так бывает время от времени, бессмыслица, как и вся моя жизнь, которую мне осталось здесь прожить. Я была такой, какой была, и если эта маленькая бедная девочка вдруг подумала, что она узрела то, чего во мне отродясь не было - что ж, ладно, тогда она очень скоро на своей шкуре почувствует, что такое фантазии и к каким разрушениям они могут привести.

Она протянула руку, чтобы коснуться меня, и я не знаю, что могло произойти, если бы ей это удалось. Но охранник оттолкнул ее, прервав контакт наших глаз, и это позволило мне вновь обрести свою невозмутимость.

А ведь она была красоткой - молоденькой, с округлым телом, которое так и просилось в руки. Мои губы сложились в ухмылку, пытаясь свести на нет все то, что вроде как промелькнуло между нами. Я едва заметно подмигнула ей, отвернулась и продолжила подниматься по лестнице, так и не уразумев - осознание пришло намного позже - что с этого самого момента моя душа осталась в ее руках.


Но это было давно, в прошлом, а сейчас у нас настоящее, и события промелькнувших лет тщательно записаны ручкой и карандашом в многочисленных блокнотах, которые до сих пор остаются с нами, даже здесь, в этом раю, который мы обрели.

Но даже рай, наш столь прекрасный рай, есть лишь жалкое подобие тому, что я увидела в ее глазах тем теплым летним днем много лет назад. Рай, который я пыталась отрицать, и перед которым не смогла устоять.

Скажу больше - она вросла в меня, словно дерево, и корни ее переплелись с моими так, что теперь кажется, будто мы уже не два существа, а одно.

А сейчас она все еще спит, и лунный свет ласкает и целует ее волосы. Я сделаю так же, когда снова лягу рядом с ней, и буду нашептывать ей, спящей, на ушко все то, что она значит для меня.

Она всегда будет моим светом.

Моей любовью.

Моей надеждой.

Моим Ангелом.

И это написала я, Айс.



Оглавление

  • ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:
  • Искупление (Redemption)
  •   ЧАСТЬ 1
  •   ЧАСТЬ 2
  •   ЧАСТЬ 3
  •   ЧАСТЬ 4
  •   ЧАСТЬ 5
  •   ЧАСТЬ 6
  •   ЧАСТЬ 7
  •   ЧАСТЬ 8
  •   ЧАСТЬ 9
  •   ЧАСТЬ 10
  •   ЧАСТЬ 11
  •   ЧАСТЬ 12
  •   ЧАСТЬ 13
  •   ЧАСТЬ 14
  •   ЧАСТЬ 15
  •   ЧАСТЬ 16
  •   ЧАСТЬ 17
  •   ЧАСТЬ 18
  •   ЧАСТЬ 19
  • Возмездие (Retribution)
  •   ЧАСТЬ 1
  •   ЧАСТЬ 2
  •   ЧАСТЬ 3
  •   ЧАСТЬ 4
  •   ЧАСТЬ 5
  •   ЧАСТЬ 6
  •   ЧАСТЬ 7
  •   ЧАСТЬ 8
  •   ЧАСТЬ 9
  • Возрождение (Restitution)
  •   ЧАСТЬ 1
  •   ЧАСТЬ 2
  •   ЧАСТЬ 3
  •   ЧАСТЬ 4
  •   ЧАСТЬ 5
  •   ЧАСТЬ 6
  •   ЧАСТЬ 7
  •   ЧАСТЬ 8
  •   ЧАСТЬ 9
  •   ЧАСТЬ 10
  •   ЧАСТЬ 11
  •   ЭПИЛОГ:
  • Другая Точка Зрения