КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод) [Джек Холбрук Вэнс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джек Вэнс. Тчаи: планета приключений


Jack Vance Planet of adventure

City of the Chasch (1968), в издании 1999-2006 изменено на Chasch

Servants of theWankh (1969), там же изменено на Wannek

The Dirdir (1969)

The Pnume (1970)





ЧАСЧИ


Пролог


По левому борту корабля «Эксплоратор-IV» мерцала тусклая затухающая звезда Карина-4269, справа нависла единственная планета системы, коричневато-серая под тяжелым покровом атмосферы. Звезда отличалась разве что своим необычным янтарным светом. Планета была немного больше Земли, вокруг нее быстро вращались два маленьких спутника. Типичная звезда класса К-2, ничем не примечательная планета, но люди на борту «Эксплоратора-IV» наблюдали за ними словно зачарованные.

В переднем отсеке управления стояли командир корабля Марин, первый помощник Дил и второй помощник Уолгрейв: все как один подтянуты, энергичны, на всех тщательно отглаженная белая форменная одежда; они так свыклись друг с другом, что даже грубоватая, бесцеремонная речь и полусаркастическая, полушутливая манера выражать свои мысли у них почти одинаковы. Используя сканскопы — ручные увеличительные бинокулярные устройства, способные представить в мельчайших подробностях самые отдаленные объекты, — они осматривали планету.

— На первый взгляд, вполне пригодна для обитания. Облака, без сомнения, состоят из паров воды, — отметил Уолгрейв.

— Раз отсюда исходят сигналы, — сказал первый помощник Дил, — мы вправе говорить, что здесь есть разумная жизнь. Естественно, для нее имеются необходимые условия.

Марин, командир корабля, усмехнулся:

— Твоя безупречная логика на сей раз подвела тебя. Мы на расстоянии двухсот двенадцати световых лет от Земли. Сигналы мы приняли, когда находились за двенадцать, значит, их передали два столетия назад. Если ты помнишь, они внезапно прекратились. Возможно, мир действительно пригоден для обитания или даже кем-то населен. Но все это просто догадки.

Дил с унылым видом покачал головой.

— Если так рассуждать, получается, что сейчас мы не знаем даже, существуют ли еще люди на Земле. А то немногое, что известно ...

Его прервал сигнал коммуникатора.

— Говорите, — приказал Марин.

В отсеке раздался голос Дента, инженера связи:

— Приборы фиксируют пульсирующее поле. Думаю, искусственное, но не могу определить его тип. Возможно, какая-нибудь разновидность радара.

Командир нахмурился, потер нос костяшками пальцев.

— Я пошлю вниз разведчиков, и мы уберем корабль подальше отсюда, вне пределов досягаемости. — Он произнес кодовое слово, отдал приказ разведчикам: — Действуйте как можно быстрее; мы обнаружены. Встреча на центральной оси системы, вверх, пункт Д-Денеб.

— Понял, командир. Центральная ось системы, вверх, пункт Д-Денеб. Дайте нам три минуты.

Марин подошел к сканскопу и стал торопливо осматривать поверхность планеты, переключая прибор на разную длину волн.

— Вижу окно, около трех тысяч ангстрем. Не очень удачный участок, но ребятам придется обойтись этим.

— Слава богу, меня не готовили на разведчика, — заметил второй помощник Уолгрейв. — Только представьте — тебя высаживают в совершенно незнакомом жутком месте!

— Разведчиков не готовят, — отозвался Дил. — Они такие от рождения: немного от акробата, немного от свихнувшегося ученого, немного от мелкого воришки, немного...

— Слишком у тебя получается много всяких «немного».

— Я и половины не назвал. Их набирают из типов, которые не терпят однообразия и покоя.


Разведчики «Эксплоратора-IV» Адам Рейш и Пол Уондер были людьми выносливыми и изобретательными, обладали знаниями и талантами в самых разных областях. На этом сходство кончается. Рейш — немного выше среднего роста, темноволосый, с широким лбом, выдающимися скулами и впалыми щеками, на которых играли желваки, когда он сжимал челюсти. Уондер — плотный лысеющий блондин с настолько непримечательным лицом, что его трудно описать. Несмотря на то, что Адам моложе Уондера, он, как старший по званию, считался командиром разведывательного бота — миниатюрного космического корабля длиной в тридцать футов, подвешенного в зажимах к корме «Эксплоратора».

Через две с небольшим минуты после команды они уже находились на борту. Уондер направился к пульту управления; Рейш задраил люк, нажал на кнопку отделения. Разведывательный бот плавно отошел от огромной черной глыбы корабля. Адам сел в кресло и в этот миг краем глаза уловил какой-то движущийся объект. Он успел заметить серебристо-серый снаряд, казалось, летящий прямо на них, потом его ослепила ярчайшая вспышка. Взрыв, страшный грохот... Уондер судорожно рванул на себя рычаги управления, неимоверно возросла скорость, и бот понесся к планете.

Там, где только что был «Эксплоратор-IV», парил странный объект: нос и корма космического корабля, соединенные лишь полосами металла. Сквозь гигантскую дыру в середине корпуса безмятежно светило старое желтое солнце Карина-4269. Вся команда и технический персонал мгновенно превратились в летучие атомы углерода, кислорода и водорода.


Глава 1


Отброшенный мощной ударной волной, бот падал на серовато-коричневую планету, переворачиваясь с носа на корму; разведчиков бросало из стороны в сторону.

Боясь потерять сознание, Рейш ухватился за стойку. Потом подтянулся к панели управления и резко опустил ручку стабилизации. Вместо привычного мягкого гудения раздался свист и глухой стук, но вращение постепенно замедлилось.

Они с трудом забрались в кресла и крепко затянули ремни.

— Ты видел, что это было? — спросил Адам.

— Ракета.

Рейш кивнул.

— Значит, планета все-таки оказалась обитаемой.

— А ее обитатели не очень-то гостеприимны. Суровый прием.

— Мы забрались далеко от дома. — Рейш оглядел ряд неработающих датчиков и потухших индикаторных лампочек. — По-моему, все вышло из строя. Мы разобьемся, если немедленно не исправим хотя бы самые серьезные повреждения.

Прихрамывая, он вошел в кормовой отсек, где находилось машинное отделение, и увидел, что плохо закрепленный запасной энергоблок раздавил бокс связи. Образовалось месиво из спутанных полусгоревших проводов, разбитых кристаллов и расплавленного пластика.

— Можно сделать, — объявил Рейш Уондеру, подошедшему, чтобы осмотреть повреждения. — За два месяца, если повезет. И то при условии, что запасные части уцелели.

— Два месяца — это многовато, — отозвался Уондер. — Скажем, за пару часов, пока мы еще не врезались в атмосферу.

— Тогда приступим.

Через полтора часа они отошли от собранного наспех аварийного устройства, критически и с подозрением оглядывая плоды своих трудов.

— По крайней мере, даст бог, не развалимся, — мрачно сказал Рейш. — Давай-ка запустим двигатель, посмотрим, что получится.

Прошла минута. Загудели реактивные двигатели; Рейш почувствовал нарастающую нагрузку — так обычно бывает при торможении. Он вошел в кабину и занял свое место, в надежде, что аварийное устройство проработает хотя бы немного.

— Как у нас дела?

— Пока не так уж плохо. Мы войдем в атмосферу примерно через полчаса, при скорости немного ниже критической. Можно даже надеяться на мягкую посадку. Дальше прогноз менее благоприятен. Тот, кто уничтожил корабль ракетой, сумеет проследить нас до места приземления с помощью радара. А потом что?

— Ничего хорошего, — отозвался Рейш.

Планета увеличивалась на глазах: омытая золотисто-коричневым светом, она казалась более тусклой и темной, чем Земля. Можно уже было различить континенты и океаны, облака и штормовые вихри — ландшафты не очень молодого мира.

Потоки атмосферного воздуха, воя, заклубились вокруг бота, стрелка термометра резко подскочила до красной черты. Рейш через самодельное устройство осторожно прибавил энергии двигателям. Бот замедлил движение, стрелка дрогнула и опустилась до более низкого уровня. Из машинного отделения донесся негромкий взрыв, и корабль снова стал падать.

— Опять! — вздохнул Адам. — Теперь дело за аэродинамикой. Лучше надеть ремни, возможно, придется катапультироваться.

Он откинул закрылки, опустил до отказа руль высоты, и бот, со свистом рассекая слои атмосферы, пошел вниз по наклонной плоскости.

— Как там с воздухом? — спросил Рейш.

Уондер проверил показатели анализатора.

— Пригоден для дыхания. Близок к нормальному земному.

— Хоть в чем-то нам везет.

Через сканскопы они могли теперь различить детали. Под ними расстилалась широкая равнина — степь, кое-где отмеченная барельефом холмов и растительности.

— Никаких признаков цивилизации, — сказал Уондер. — Во всяком случае здесь. Может быть, выше, у горизонта, видишь те серые пятна...

— Если мы приземлимся и никто не помешает чинить систему контроля, все будет в порядке... Правда, наш бот не приспособлен для вынужденной посадки на неровную поверхность. Лучше попытаться организовать спуск и катапультироваться в последний момент.

— Точно, — сказал Уондер. — Вон там. Что-то похожее на лес. Идеальное место.

— Все. Падаем...

Они неслись вниз; земля становилась все ближе. Перед ними возникли влажные черные стволы высокие деревьев.

— По счету «три» катапультируемся, — сказал Рейш.

Он поднял корабль и затормозил его, приготовив к посадке.

— Раз-два-три. Пошли!

Распахнулись люки, сиденья оторвались от креплений; Рейша выбросило из бота. Где же Уондер? То ли ремни были не в порядке, то ли подвел механизм катапультирования: его товарищ беспомощно повис, зацепившись за борт.

Парашют Рейша раскрылся, сиденье начало раскачиваться, словно маятник. Он ударился о глянцевито-черный сук одного из деревьев. Едва не потеряв сознание, повис на постромках парашюта. Бот, накренившись, прошел между стволов, оставив глубокую борозду в болоте. Пол Уондер неподвижно висел на ремнях.

Все стихло. Лишь потрескивание раскаленного металла и еле слышное шипение откуда-то из-под днища бота нарушало наступившее безмолвие.

Рейш шевельнулся, с трудом согнул колени. Это вызвало острую боль в плечах и груди; он замер и расслабился.

Он был на высоте примерно пятьдесят футов. Еще при спуске Адам заметил, что солнечный свет здесь темно-желтый и более тусклый, чем на Земле, тени имели янтарный оттенок. В воздухе висел аромат незнакомых смол и маслянистых испарений. Парашют запутался в ветвях дерева с блестящими черными сучьями и черной хрупкой листвой, шелестевшей при малейшем движении. Ряд поваленных стволов открывал вид на болото, где глубоко засел бот; Уондер висел головой вниз, застряв в люке для катапультирования. Его лицо было лишь в нескольких дюймах от болотной жижи. Если он еще жив, то рискует захлебнуться, когда бот осядет. Рейш лихорадочно пытался выбраться из постромков. От боли его тошнило, кружилась голова. Пальцы обессилели, а когда он сгибал руки, что-то щелкало в плечевых суставах. У него не осталось сил высвободиться самому, не говоря уже о том, чтобы попытаться помочь Уондеру. Возможно, Пол мертв? Рейш не был уверен в этом. Ему показалось, что по телу товарища прошла слабая судорога.

Он внимательно наблюдал за ботом, медленно погружавшимся в трясину. В сиденье Уондера находился набор всего необходимого для выживания — оружие, лекарства и инструменты. Если у Пола сломаны кости, он не сумеет поднять руку и дотянуться до застежки. Если высвободится из постромков, упадет и погибнет... Выход один: даже со сломанным плечом или ключицей Уондер должен открыть сиденье и достать оттуда нож и моток веревки.

Раздались странные щелкающие звуки. Рейш оставил бесплодные усилия и висел неподвижно. Под ним почти беззвучно, словно крадучись, прошел отряд воинов, вооруженных необычайно длинными, тонкими, как рапиры, саблями и метательными устройствами, напоминающими арбалет или миниатюрную катапульту.

Ошеломленный увиденным, Адам испугался, что у него начались галлюцинации. В космосе очень распространены двуногие расы, гуманоиды, более или менее напоминающие землян, но неизвестные выглядели как настоящие люди: мужчины с резкими и крупными чертами лица, с кожей янтарного оттенка, со светлыми, темно-русыми или седыми волосами и свисающими ниже подбородка густыми усами. На них было сложное облачение: широкие шаровары из ткани в черную и коричневую полоску, темно-синие и темно-красные рубахи, сплетенные из металлических полос защитные жилеты, короткие черные плащи. У всех на шапках или шлемах из черной кожи, похожих на колпаки с наушниками, блестела серебряная бляха шириной в четыре дюйма. Рейш изумленно разглядывал их. Воины какого-то варварского племени, бродячий отряд головорезов здесь, в совершенно незнакомом мире, за двести световых лет от Земли!

Ступая быстро и бесшумно, воины молча прошли под деревом и остановились в тени, осматривая бот. Потом вожак, самый молодой из всех, безусый, почти мальчик, вышел на поляну и задрал голову. К нему присоединились еще трое старше его, воины с голубыми и розовыми шарами на шлемах. Они тоже тщательно оглядели небо. Потом юноша подал знак остальным, и весь отряд приблизился к боту.

Пол Уондер приподнял руку — у него хватило сил только на такое приветствие. Человек со стеклянными шарами на шлеме схватился за метательное устройство, но юноша что-то сердито приказал ему, и тот угрюмо отвернулся. Один из воинов обрезал постромки парашюта, и Уондер упал.

Молодой вожак отдал еще один приказ; Уондера подняли и перенесли на сухое место.

Потом юноша приблизился к боту, явно желая осмотреть его. Он без колебаний взобрался на борт и заглянул внутрь сквозь люк катапультирования.

Старшие воины отошли в тень и мрачно бормотали что-то сквозь усы, поглядывая в сторону раненого чужака. Внезапно один из них хлопнул ладонью по серебряной бляхе на кожаной шапке, как будто притронулся к живому разумному существу. Словно возбужденный этим прикосновением, он подкрался к Уондеру, извлек из ножен саблю. Лезвие, сверкая, опустилось. На глазах у охваченного ужасом Рейша отсеченная голова его товарища покатилась по земле; впитываясь в черную землю, хлынула кровь.

Юноша, казалось, почувствовал, что случилось, и быстро обернулся. Он издал яростный крик, спрыгнул на землю и подошел к убийце. Выхватив из ножен саблю, он размахнулся, и гибкое лезвие срезало украшение со шлема старшего воина. Юноша поднял его и, достав нож из-за голенища, стал свирепо рубить по мягкому серебру, потом бросил к ногам убийцы, осыпая того бранью. Наказанный нагнулся, поднял бляху и, угрюмо насупившись, отошел в сторону.

Издали донесся пульсирующий звук. Воины отреагировали на него гортанными возгласами — то ли ритуальное приветствие, то ли предостережение или выражение страха. Они быстро отступили в лес.

В небе появился паривший на небольшой высоте необычный летательный аппарат. Подлетев поближе, он еще снизился: воздушный плот длиной в пятьдесят, шириной в двадцать футов. На корме, в богато украшенной галерее, находилась рубка управления. В передней и задней части с древков свернутых знамен свисали большие фонари; вокруг борта шла приземистая балюстрада. На перила, теснясь и толкаясь, налегли не меньше двух дюжин пассажиров; казалось, еще немного, и они вывалятся за борт.

Позабыв обо всем, Рейш смотрел, как неведомый корабль совершил посадку у разведывательного бота. Пассажиры быстро спрыгнули на землю. Это были существа двух видов, гуманоиды и негуманоиды, хотя различие стало заметно не сразу. Негуманоиды — как Рейшу стало известно позже, их называли синие часчи, — шли важной походкой, почти не сгибая коротких толстых ног. Часч — массивное существо, покрытое, словно ящер чешуей, синими остроконечными пластинами, У него клинообразное тело; хитиновые наплечники внешнего скелета, сгибаясь, переходят в спинной панцирь. Череп заканчивается высоким костяным выступом, тяжелый лоб нависает над глазницами. Сверкающие металлическим блеском глаза и сложно вырезанные носовые отверстия придавали часчам свирепое выражение. Сопровождавшие их люди — субчасчи — походили манерами и внешностью на хозяев настолько, насколько этого можно добиться за несколько веков искусственного отбора и воспитания. Они были небольшого роста, приземистые и кривоногие, с тупыми плоскими лицами и скошенными подбородками. На голове у каждого прикреплено что-то вроде искусственного черепа с выступом, как у часчей, нависавшего над лбом. Куртки и шаровары сплошь покрывал блестящий переливающийся чешуйчатый узор.

Часчи и субчасчи подбежали к боту, гортанно и визгливо перекликаясь между собой. Одни взобрались на корпус и заглядывали внутрь, другие осмотрели тело и голову Пола Уондера, подняли их и отнесли на летающий плот.

Внезапно с галереи донесся тревожный крик. Часчи и субчасчи оглядели небо, затем поспешно отвели свое судно под деревья, полностью укрыв его. Небольшая поляна снова опустела.

Прошло несколько минут. Рейш, закрыв глаза, размышлял о пережитом кошмаре; сейчас он проснется в знакомой каюте на «Эксплораторе»...

Стук мотора вывел его из забытья. На поляну спускался еще один летательный аппарат, созданный, как и первый, с полным пренебрежением к законам аэродинамики. У него было три палубы, центральная ротонда, балконы из меди и черного дерева, нос в форме завитка, купола наблюдения, амбразуры и вертикальный киль, украшенный черно-золотыми гербами. Корабль парил над поляной, а пассажиры на палубах придирчиво разглядывали разведывательный бот. Часть их была негуманоидами: высокие, тонкие длиннолицые создания, безволосые и желтовато-бледные, цвета пергамента, с медленными и жеманными движениями. Остальные, — люди с такими же, как у негуманоидов, тонкими руками и ногами, худощавым телом, длинными лошадиными лицами, безволосыми головами и томными манерами, занимали подчиненное положение. И те и другие облачены в нарядные костюмы, украшенные лентами, бантами и оборками. Позже Рейш узнает, что странные существа называют себя дирдирами, а своих старавшихся во всем походить на них подопечных, — субдирдирами. Но тогда, ошеломленный свалившимися на него бедами, Рейш смотрел на великолепный воздушный корабль лишь с тупым любопытством. Все же у него мелькнула мысль, что либо эти высокие бледные твари, либо чешуйчатые создания, которые появились раньше, уничтожили «Эксплоратор», а потом наверняка и те и другие проследили, как падают разведчики.

Дирдиры и субдирдиры с явным интересом обследовали бот. Один из них обратил внимание своих спутников на следы, оставленные летающим плотом; все встревоженно засуетились. Внезапно из лесной чащи ударили пучки пурпурно-белых лучей; жертвы, корчась, падали на землю. Ящерообразные твари со своими людьми выбежали из укрытия на поляну. Часчи вели огонь, их подопечные бросились к вражескому кораблю и стали набрасывать на балюстраду абордажные крючья.

Дирдиры ответили уничтожающим залпом; их оружие выбрасывало фиолетовое пламя и раскаленную плазму. Часчи и субчасчи сгорали в пурпурных и оранжевых вспышках. Корабль поднялся в воздух, но его крепко держали крюки и привязанные к ним канаты. Дирдиры рубили их ножами, поджигали плазменными пистолетами: в конце концов, под отчаянно-визгливые вопли чешуйчатых врагов, они сумели освободиться.

Взлетев на сотню футов над болотом, дирдиры направили лучи своей тяжелой артиллерии на лес и выжгли несколько источающих едкий дым просек. Но им не удалось уничтожить вражеское судно-плот, с борта которого часчи начали обстрел из пушек большого калибра. Первый снаряд пролетел мимо. Второй поразил цель снизу; от удара корабль сделал крутой вираж, потом рванулся в небо, трепеща, кренясь и содрогаясь всем корпусом, как раненое насекомое; он повернулся вверх килем, потом правым бортом; Дирдиры и субдирдиры падали вниз, словно черные точки, скользящие по серому небу. Однако корабль сумел выпрямиться, повернул на юг, потом на восток, и вскоре скрылся из вида.

Выйдя из леса, часчи и субчасчи наблюдали за бегством врагов. Их плот взлетел и низко завис над разведывательным ботом. Они прицепили его сброшенными сверху крюками, вытащили из трясины. Потом забрались на свое судно, подняли его по наклонной линии; оно направилось на северо-восток, унося с собой подвешенную на канатах добычу.

Шло время. Рейш продолжал висеть в постромках парашюта, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. Солнце садилось за деревьями; спускались сумерки.

Внизу снова появился отряд воинов. Они вышли на поляну, бегло осмотрели ее, оглядели небо и повернули обратно.

Рейш хрипло крикнул. Воины схватились за катапульты, но вожак яростным жестом остановил их. Он отдал приказ; два воина вскарабкались по высокому стволу и обрезали стропы парашюта, оставив кресло катапультирования и пакет с инструментами и лекарствами на ветвях дерева.

Адама не слишком деликатно спустили на землю. От режущей боли в плече у него потемнело в глазах. Над ним склонились неясные тени, переговариваясь на языке с резкими согласными и протяжными гласными звуками. Наконец его подняли, положили на носилки; он ощутил толчки и мерное раскачивание в такт шагам. Потом то ли потерял сознание, то ли уснул.


Глава 2


Очнувшись, Рейш увидел пляшущее пламя костра, услышал приглушенные голоса. Над его головой протянулась какая-то темная полоса, по обе стороны от нее — небо, усеянное незнакомыми созвездиями. Значит это был не кошмарный сон. К Адаму постепенно возвращалось сознание. Он лежал на камышовом тюфяке, от которого шел кисловатый запах срезанного тростника и человеческого пота. С него сняли рубашку; плетенка из ивовых прутьев сжимала плечи, поддерживая сломанные кости. Рейш с трудом поднял голову и осмотрелся. Он находился под открытым с боков навесом на металлических стойках с парусиновой крышей. «Еще один парадокс, — подумал он. — Металлические стойки указывают на высокий уровень технологии; оружие и поведение людей — чисто варварские». Рейш попытался подняться, чтобы получше рассмотреть сидящих у костра, но ему стало больно, и он снова опустился на тюфяк.

Стоянка племени находилась на открытой местности; лес остался далеко позади — это было видно при свете звезд. Рейша больше всего заботил вопрос о том, что случилось с креслом для катапультирования, где лежало снаряжение, инструменты и лекарства. Адам с горечью вспомнил, что оно так и осталось висеть на дереве. Теперь ему осталось надеяться лишь на свою природную живучесть, усиленную обязательными для разведчиков тренировками. Рейш нередко тяготился ими, как ненужной формальностью, придуманной педантами. Ему пришлось усвоить неимоверное количество различных дисциплин, основы лингвистики и теории коммуникации, астронавтики, космической и энергетической технологии, биометрики, метеорологии, токсикологии. Кроме теории, он прошел курс практических занятий по технике выживания: владел самыми разнообразными видами оружия, умел защищаться и нападать, находить пищу в экстремальных условиях, оснащать судно и ходить под парусом; знал ракетную механику, мог ремонтировать электронные приборы и собирать аварийные устройства. Его не убили сразу, как Пола Уондера, так что теперь он сумеет выжить, только в чем смысл его нынешнего существования? Шансы вернуться на Землю практически равны нулю, а это значительно уменьшало его бескорыстный научный интерес к планете, на которую он попал.

На лицо упала тень; Рейш увидел молодого вожака, спасшего ему жизнь. Стараясь разглядеть его в темноте, юноша встал на колени и поднес миску с кашей из грубо размолотого зерна.

— Большое спасибо, — сказал Рейш. — Но я вряд ли смогу есть: у меня руки стянуты шинами.

Юноша наклонился к нему, произнес несколько отрывистых слов. Рейш подумал, что выражение его лица слишком сурово и сосредоточенно для мальчика, которому, казалось, было не больше шестнадцати.

Медленно и осторожно Рейш привстал, опершись на локоть, и взял миску. Мальчик поднялся, отошел на несколько шагов и остановился, глядя, как он пытается есть. Потом он повернулся и хрипловато позвал кого-то. К Адаму подбежала девочка. Она наклонилась, взяла миску и принялась осторожно и сосредоточенно кормить его.

Мальчик некоторое время наблюдал за ними, явно заинтригованный Рейшем; тот был удивлен не меньше. Люди — мужчины и женщины — в мире, находящемся за двести двенадцать световых лет от Земли! Параллельная эволюция? Невероятно! Ложка за ложкой каша исчезала у него во рту. Девочка — на вид не больше восьми лет — была одета в истрепанную довольно грязную одежду, напоминающую пижаму. Полдюжины мужчин, членов племени, подошли посмотреть; между ними завязался тихий разговор, на который юноша не обратил никакого внимания.

Миска опустела; девочка поднесла к губам Рейша кружку с кисловатым пивом. Адам выпил, потому что от него этого ждали, хотя от напитка щипало во рту.

— Спасибо, — поблагодарил он девочку; она застенчиво улыбнулась и быстро ушла.

Рейш снова улегся на свой тюфяк. Юноша что-то резко сказал ему, очевидно, задал вопрос.

— Прости, пожалуйста, — ответил Адам, — но я тебя не понимаю. Только не сердись, мне сейчас очень нужна дружеская поддержка.

Мальчик больше не произнес ни слова и вскоре ушел. Рейш, откинувшись на тюфяк, попытался уснуть. Костер затухал; в лагере постепенно наступила тишина.

Издалека донесся негромкий напев. На него откликнулся чей-то голос, потом еще один, и вскоре сотни слились в торжественном гимне. Опершись на локоть, Рейш с трудом приподнялся. На небе взошли две луны почти одинакового размера. Несколько минут спустя кто-то совсем рядом подхватил мотив. Адам удивленно прислушался — это несомненно была женщина. Протяжную мелодию без слов затянули новые голоса, и вместе с доносящимся из-за холмов хором, она звучала как грустная погребальная песнь.

Наконец все смолкло; лагерь затих. Рейш почувствовал усталость и вскоре заснул.


На следующий день Адам смог увидеть почти весь лагерь. Он раскинулся в лощине между широкими и низкими холмами; к востоку шла гряда таких же холмов. Здесь, по не вполне понятным причинам Рейшу, племя выбрало место для стоянки. С рассветом четверо молодых воинов в длинных коричневых плащах садились на небольшие моторные коляски, наподобие мотоциклов, и разъезжались по степи в разные стороны. На закате они возвращались и шли с подробным донесением к Тразу Онмале, молодому вождю племени. Каждое утро запускали огромный воздушный змей, который поднимал в воздух мальчика восьми-девяти лет, по всей вероятности наблюдателя. Обычно к вечеру ветер стихал, и он более или менее плавно опускался. Ребенок как правило отделывался небольшими ушибами, при этом казалось, что люди, которые тянули за веревки, больше беспокоились о сохранности змея — сложной четырехкрылой конструкции из деревянных реек, на которую натянута какая-то черная пленка.

По утрам из-за холма, расположенного к западу от стоянки, доносился отчаянный визг, и это продолжалось почти полчаса. Источником шума, как вскоре узнал Рейш, были многоногие животные, источник мяса для кочевников. Каждое утро мясник племени — огромная женщина шести футов роста с темной, почти коричневой кожей обходила стадо, держа в руках нож и секач, и отрубала три или четыре ноги, которых всем хватало на день. Иногда она вырубала кусок мяса со спины, иногда запускала руку в рану и вырезала ломоть печени или другого органа. Животные почти не протестовали, лишаясь пары ног, которые у них быстро отрастали, но громко и жалобно визжали, когда к ним залезали в брюхо.

Пока у Рейша срастались кости, он общался только с женщинами, пугливыми безликими созданиями. Траз Онмале проводил с ним почти каждое утро: разговаривал, следил за тем, как он поправляется, учил языку племени крушей. Синтаксис его был вполне доступен Адаму; его усложняли лишь многочисленные времена, модальности и виды глаголов. И даже после того, как Рейш научился на нем свободно объясняться, Траз Онмале суровым, таким необычным для его возраста тоном, поправлял своего подопечного, указывая на дополнительные тонкости.

Рейш узнал от юноши, что планета называется Тчаи, а розовый и голубой спутники — Аз и Браз. Он находился в племени крушей, или людей Эмблемы. Так они себя нарекли в честь серебряных, медных, каменных или деревянных блях, которые носили на шлемах. Статус мужчины устанавливался по эмблеме, которая считалась полубожественным существом с собственной личностью, историей и рангом. Она буквально управляла владельцем, — давала ему свое имя и репутацию, определяла роль в племени. Наиболее высокой и почитаемой была Онмале, принадлежащая Тразу. До того, как она досталась юноше, он ничем не отличался от своих сверстников. Онмале — воплощение мудрости, ловкости, решительности и «вирту» — особой, не поддающейся точному определению, добродетели, присущей членам племени крушей. Эмблемы получали по наследству или захватывали, убив прежнего владельца. Можно сделать для себя новую бляху, но она приобретала индивидуальность или «вирту» лишь после того, как носящий ее воин принял участие в каком-нибудь знаменитом сражении — только так она добывала определенный статус. Когда эмблема меняла владельца, тот волей-неволей принимал ее качества. Некоторые были враждебны друг другу; и тот, к кому попадала одна из них, автоматически становился врагом обладателя ее соперницы. Одни эмблемы создали несколько тысяч лет назад, о них передавали удивительные истории; другие считались слабыми и несли на себе печать обреченности. Имелись и такие, что заставляли владельца проявлять особую жестокость или впадать в бешенство, как берсерки-викинги. Конечно, Рейш сознавал, что его представление об этих символических сущностях бледно и поверхностно по сравнению с тем, как живо воспринимали их сами круши. Член племени без бляхи был безликим ничтожным существом, не пользовался уважением соплеменников и не играл среди них никакой роли. Как понял Адам, фактически его собственное положение в точности соответствует статусу человека, лишенного эмблемы, то есть раба-илота или женщины — на языке крушей оба понятия определялись одним и тем же словом.

Любопытно, — хотя, возможно, это казалось странным лишь чужаку, — что люди Эмблемы принимали его за жителя отдаленных земель Тчаи. Нисколько не преисполнившись к нему уважения из-за того, что он был на борту космического корабля, они полагали, что Рейш — как субчасчи при часчах и субдирдиры при дирдирах — состоит при какой-то неизвестной им негуманоидной расе.

Услышав впервые подобное предположение от Траза Онмале, Рейш с негодованием отверг его:

— Я прилетел к вам с далекой планеты Земля; ее жители никому не подвластны.

— Если так, кто же тогда построил космический корабль? — скептическим тоном спросил Траз Онмале.

— Конечно мы, люди. Земляне.

Траз Онмале с сомнением покачал головой.

— Откуда взялись люди так далеко от Тчаи?

Рейш невесело рассмеялся:

— Я задаю себе тот же вопрос: как они появились здесь?

— Происхождение людей хорошо известно, — жестко сказал Траз Онмале. — Круши узнают об этом, как только начинают говорить. А тебя разве не научили?

— Мы на Земле считаем, что произошли от человекообразного предка, который, в свою очередь, эволюционировал от древних млекопитающих, и так далее, вплоть до первичной клетки.

Траз Онмале покосился на женщин, суетившихся неподалеку от них. Он резко приказал им:

— Убирайтесь, у нас мужской разговор!

Женщины ушли, прищелкивая языками; Траз Онмале, нахмурившись, посмотрел им вслед.

— Твои глупые слова разнесутся по всему лагерю. Колдуны рассердятся. Объясняю тебе, откуда в действительности произошли люди. Ты видел наши луны. Розовая —Аз, приют блаженных, голубая — Браз, место вечных мучений, куда попадают после смерти дурные люди и кругшейры[1]. Много лет назад луны столкнулись; тысячи людей упали на Тчаи. И сейчас все хотят вернуться на Аз — и хорошие, и плохие. Но судьи, черпающие свою мудрость в шарах, которые носят на шлемах, отделяют добрых от дурных и посылают каждого туда, куда он заслуживает.

— Интересно, — отметил Рейш. — А как же часчи и дирдиры?

— Это не люди. Они прилетели на Тчаи из большого пространства за звездами, как и ваннэки. Субчасчи и субдирдиры — помесь с нечистой кровью. Пнумы и фунги — грязные порождения северных пещер. Мы стараемся перебить их как можно больше. — Он искоса оглядел Рейша, сурово сдвинув брови. — Если ты из другого мира и не уроженец Тчаи, значит, не можешь быть человеком, и я прикажу убить тебя.

— По-моему, это слишком уж сурово, — сказал Рейш. — В конце концов, я не сделал тебе ничего плохого.

Траз Онмале небрежно отмахнулся от такого несерьезного довода.

— Отложим окончательное решение.

Немного окрепнув, Адам все время упражнялся, чтобы вернуть нормальную подвижность рукам и ногам, и прилежно изучал язык крушей. Он узнал, что они не живут постоянно на одном месте, а кочуют по необозримой степи Амана, занимающей весь юг материка, который называют Котан. Они мало знали о том, что происходит в остальных землях Тчаи. Здесь были и другие континенты — Кислован на юге, Чарчан, Качан и Pax на другом конце света. Кроме людей Эмблемы, степь населяют другие неоседлые племена; в болотах и лесах юга живут великаны и людоеды, они обладают сверхъестественной силой и умеют колдовать. Синие часчи поселились на крайнем западе Котана; предпочитающие прохладный климат дирдиры — на Хаулке, полуострове на юго-западе Кислована, и на северо-восточном побережье Чарчана.

На Тчаи обосновалась еще одна раса, прилетевшая со звезд, — ваннэки, но люди Эмблемы мало знали о них. Уроженцами Тчаи были таинственные пнумы и родственные им безумные фунги, о которых круши говорили неохотно, вполголоса, настороженно оглядываясь.

Текло время: дни проходили в созерцании чужой жизни, ночи в отчаянии и тоске по Земле. Кости у Рейша начали срастаться, и он безо всяких помех изучал лагерь крушей.

Примерно пятьдесят тесно прилегающих друг к другу навесов или палаток поставили на холме с подветренной стороны, так что с воздуха они выглядели как неровности на пологом склоне. За жилищами стояли укрытые брезентом огромные шестиколесные моторные повозки, поразившие Адама своими размерами. Обследовать их более тщательно мешала ватага бледных и тощих мальчишек племени, которые внимательно следили за каждым шагом Рейша. Они чувствовали, что он чем-то отличается от других, и не отставали от чужака. Воины не обращали на него никакого внимания; человек без эмблемы был для них ничтожнее тени.

На дальнем конце стоянки Рейш увидел установленное на повозке огромное устройство — гигантскую катапульту с рычагом длиной в пятьдесят футов. Осадная машина? С одной ее стороны нарисован розовый диск, с другой — голубой: очевидно, символы двух лун, Аз и Браз.

Проходили дни, недели, миновал месяц. Рейш не понимал, почему племя остается на одном месте. Круши — кочевники; что же удерживает их здесь? Каждое утро на разведку выезжали четверо «мотоциклистов» и в небо взмывал воздушный змей: он нырял и дергался в потоках воздуха, а наблюдатель-мальчик на своем сиденье мотался словно тряпичная кукла. Мужчины вели себя спокойно и тренировались, совершенствуя свое владение оружием. Их длинные гибкие клинки, похожие на хвост ската, могли и рубить и колоть; с помощью ручной катапульты с эластичными жгутами воины метали на большое расстояние короткие оперенные стрелы; треугольный щит в фут высотой и шириной девять дюймов у основания, со сточенными углами и острыми как бритва боковыми сторонами, служил также метательным и режущим оружием.

Вначале за Рейшем ухаживал восьмилетний мальчишка, потом маленькая сгорбленная старуха со сморщенным, как сухая изюмина, лицом. Их сменила девушка примерно восемнадцати лет. Неизменное безразлично-тупое выражение уродовало ее вполне привлекательное лицо. У нее были правильные черты и красивые светлые волосы, вечно растрепанные, с запутавшимися веточками и травинками. Она ходила босиком, в платье из грубой серой домотканой материи.

Однажды, когда Рейш сидел на скамье, она прошла мимо. Адам обнял девушку за талию и привлек к себе, усадив на колени. От нее пахло папоротником, мятой, степным мхом и сырой шерстью.

— Чего тебе? — испуганно произнесла она хрипловатым голосом и попыталась освободиться, правда, не особенно энергично.

Чувствовать ее тяжесть и теплоту было приятно.

— Ну, во-первых я хочу причесать тебя... Сиди смирно.

Она не протестовала и замерла, повернувшись к нему боком, слегка обескураженная, смущенная и покорная. Рейш осторожно распутал ее волосы пальцами, потом куском щепки. Девушка сидела неподвижно.

— Ну вот, — наконец произнес он. — Теперь ты красивая!

Она словно заснула. Потом вздрогнула и вскочила.

— Мне надо идти; вдруг нас увидит кто-нибудь. — Но она не спешила.

Адам подавил желание снова посадить ее на колени, и девушка убежала.

На следующий день она, будто случайно, снова прошла мимо него, и на этот раз ее волосы были чисты и аккуратно расчесаны. Она остановилась, искоса посмотрела на чужака. Этот взгляд напомнил Рейшу его многочисленные любовные похождения. У него замерло сердце. На Земле такая девушка гордилась бы своей внешностью; здесь, в степи Амана, она не сознавала свою красоту... Адам поманил ее, и она приблизилась, преодолевая страх, словно притянутая какой-то неведомой силой, — ведь по обычаям племени женщины не могли общаться с мужчинами. Он положил ей руки на плечи, потом обнял и поцеловал. Она казалась удивленной.

— Неужели тебя ни разу не целовали?

— Нет. Но это приятно. Давай еще раз.

Адам глубоко вздохнул. Почему бы и нет?..

Шаги за спиной; ошеломляющий удар. Он ничком повалился на землю. Хриплый голос прокричал что-то, но Рейш не разобрал произнесенной слишком быстро тирады. Обутая в сапог нога ударила по ребрам, волны боли отдались в едва зажившем плече и разошлись по всему телу.

На девушку, судорожно прижавшую кулаки ко рту, набросился воин. Он бил ее, пинал, и гнал за пределы лагеря к повозкам, осыпая бранью:

— Негодная шлюха, тебе понадобился грязный раб, так-то ты заботишься о чистоте племени!

— Раб? — Рейш медленно поднялся с земли. Раб? Слово звенело у него в ушах.

Девушка забралась под высокую повозку. Явился Траз Онмале, чтобы выяснить причину шума. Воин, дюжий парень примерно того же возраста, что и Адам, дрожа от ярости, ткнул в него пальцем.

— Вот оно, наше проклятие, дурная примета. Помнишь предсказание? Нельзя допустить, чтобы он наплодил ублюдков в нашем племени! Убей его или охолости!

Траз Онмале с сомнением посмотрел на чужака.

— Кажется, он не причинил большого вреда.

— Не причинил вреда! Только потому, что я случайно проходил мимо! Если у него хватает сил на заигрывания, почему до сих пор бездельничает? Долго он еще будет набивать себе брюхо, сидя на подушках? Охолостим его и пошлем на самую тяжелую работу вместе с женщинами.

Траз Онмале неохотно кивнул. У Рейша пересохло во рту; он с тоской подумал об оставленном на дереве кресле, в сиденье которого уложены лекарства, передатчик, сканскоп, запасная батарея и разнообразное оружие. Но что толку? Они так же недоступны, как если бы лежали среди обломков «Эксплоратора».

Траз Онмале кликнул женщину-мясника:

— Принеси острый нож. Надо сделать раба спокойным и послушным.

— Подожди! — торопливо произнес Адам. — Разве так поступают с чужестранцами? Или у вас нет обычаев гостеприимства?

— Нет. У нас нет таких обычаев. Мы круши, и нами правит одна сила — эмблемы.

— Он напал на меня сзади! Он трус. Пусть сразится со мной. А если я отберу у него эмблему? Займу я тогда его место в племени?

— Место в племени занимает не он, — ответил Траз. — Этот человек, Осом, всего лишь носитель эмблемы по имени Вадуз. Без нее он станет не лучше тебя. Но если Вадуз довольна им, как и раньше, ты никогда не сумеешь отнять ее.

— Я могу попытаться.

— Да, пожалуй. Но ты опоздал: уже принесли нож. Пожалуйста, разденься.

Рейш в ужасе смотрел на женщину-мясника, у которой плечи были шире, чем у него, и намного массивнее: она подходила к нему, растянув губы в улыбке, словно расссекавшей лицо пополам.

— Еще есть время, — пробормотал он, — много, много времени...

Он повернулся к Осому, и тот выхватил из ножен саблю, пронзительно взвизгнувшую от трения о грубую кожу. Но Рейш вплотную приблизился к нему, и оружие оказалось бесполезным. Осом Вадуз попытался отскочить; Адам схватил его за крепкую, словно стальную, руку. За время болезни Рейш так ослабел, что противник физически намного превосходил его. Осом Вадуз с силой выбросил руку вперед, стремясь опрокинуть врага. Повернувшись, чтобы заставить круша потерять равновесие, Адам потянул его на себя. Потом, сделав резкое движение плечом, перекинул Осома через бедро, бросил на землю, ударил ногой по голове и наступил каблуком на шею, сдавив горло. Хрипя и задыхаясь, Осом Вадуз в конвульсиях испускал дух. Его шлем свалился на землю. Адам нагнулся, чтобы его взять, но его опередил старший колдун.

— Я сражался за эмблему, — крикнул Рейш, обращаясь к Тразу Онмале, — она моя!

— Нет, никогда! — яростно завопил колдун. — Это не по закону. Ты раб и останешься рабом!

— И тебя убить? — угрожающе наклонился к нему Адам.

— Нет! — повелительным тоном произнес юный вождь. — Довольно одной смерти. Хватит!

— А как же эмблема? Ты не согласен с тем, что она моя?

— Я должен подумать, — объявил юноша. — А пока достаточно. Женщина, отнеси тело на погребальный костер. Где судьи? Пусть придут и судят Осома, бывшего владельца Вадуз. Люди Эмблемы, приготовьте машину!

Адам отодвинулся. Через несколько минут он подошел к Тразу.

— Если хочешь, я оставлю ваше племя и уйду своей дорогой.

— Ты узнаешь мою волю, когда я выскажу свое решение, — заявил юноша безапелляционным тоном, к которому его обязывала эмблема Онмале. — Помни, ты мой раб; я отвел от тебя смертоносные лезвия. Если ты попытаешься убежать, тебя выследят, схватят и высекут. А пока что собирай корм для скота.

Рейшу показалось, что Траз Онмале старался обращаться с ним как можно строже, вероятно, потому, что чувствовал неловкость из-за приказания оскопить Адама, которое косвенным образом было им аннулировано.


Целый день расчлененное тело Осома, прежнего носителя Вадуз, тлело в специальной железной печи, и ветер разносил по лагерю тошнотворный запах горящего мяса. Воины, сняв чехол с огромной катапульты, поставилиее в центре лагеря.

Солнце зашло за гряду пурпурно-серых облаков; закат горел в хаотическом смешении красных и коричневых тонов. Осом превратился в пепел. Люди племени крушей рядами припали к земле, что-то бормоча. Старший колдун смешал останки воина с кровью и положил смесь в коробку, которую поместил в большой цилиндрический снаряд.

Колдуны повернулись к востоку. Там на небе сиял почти полный круг розовой луны Аз. Старший поднял руки и крикнул:

— Аз! Мы судили этого человека и решили, что он Осом; его эмблемой был Вадуз. Приготовься, Аз! Мы посылаем тебе Осома!

Воины оттянули рычаг катапульты. Его огромный силуэт словно пересек небо; эластичные канаты натянулись. Снаряд с прахом поместили в углублении на конце рычага, направленного в сторону розовой луны. Все издали стон, который перешел в гортанный вой. Колдун воскликнул:

— Лети на Аз!

Запели канаты, раздался глухой тяжелый стук. Снаряд понесся к луне с такой скоростью, что невозможно было уследить за его полетом. Через секунду высоко над землей вспыхнуло белое пламя; люди Эмблемы словно зачарованные не отрывали глаз от розового диска.

Они еще долго стояли, глядя на небо. «Наверняка, завидуют Осому, — подумал Адам, — ведь он, как им кажется, сейчас наслаждается во дворце Вадуз». Он не торопился вернуться и оглядывал неясные силуэты людей племени; наконец, мрачно улыбнувшись, признался себе, что надеется увидеть девушку, из-за которой случилось столько неприятностей.


На следующий день Рейша послали собирать корм для скота, жесткие листья, на концах которых висели капли темно-красной воскообразной смолы. Он обрадовался этой работе — монотонная жизнь в лагере надоела ему.

Волнистые холмы простирались до самого горизонта — чередование янтарно-желтых и черных зубцов на фоне затянутого облаками неба чужой планеты. Адам смотрел на юг, на черную полосу леса, где, как он надеялся, на одном из деревьев все еще висит кресло для катапультирования. Скоро он попросит Траза Онмале отвести его туда... Он почувствовал на себе чей-то взгляд, быстро повернулся: никого.

Не оборачиваясь, Адам продолжал срывать листья и накладывать их в две корзины, надетые на палку, перекинутую через плечо. Потом спустился в ложбину, где росли купы невысоких кустов с похожими на красные и синие языки пламени листьями. Вблизи мелькнуло серое платье. Это была та самая девушка — она делала вид, что не замечает его. Рейш спустился ниже, дошел до дна ложбины, и оказался рядом с ней.

Они стояли друг против друга, лицом к лицу. Девушка словно сжалась и, нерешительно улыбаясь, ломая пальцы.

Адам взял ее за руки.

— Если мы будем встречаться, если сблизимся, у нас будут неприятности.

Девушка кивнула.

— Я знаю... Правда, что ты из другого мира?

— Да.

— Какой он?

— Трудно описать.

— Колдуны глупые, правда? Мертвые люди не попадают на Аз.

— Да, вряд ли.

Она подошла ближе.

— Сделай как тогда.

Адам поцеловал ее. Потом, взяв девушку за плечи, легонько оттолкнул.

— Нам нельзя любить друг друга. Ты будешь несчастна, тебя еще раз изобьют...

Она пожала плечами.

— Пускай. Я бы хотела вместе с тобой полететь на твою Землю.

— Я тоже.

— Давай еще раз. В самый последний...

Вдруг она коротко вскрикнула, глядя поверх плеча Адама. Он быстро повернулся, успел уловить какое-то движение. Свист, глухой удар и душераздирающий стон. Девушка упала на колени, потом свалилась на бок, судорожно схватившись за оперенный конец короткой стрелы, глубоко вонзившейся в грудь. Адам хрипло крикнул, в бессильном гневе озираясь вокруг.

Никого. Рейш склонился над девушкой. Она беззвучно шевельнула губами, коротко вздохнула и обмякла.

Рейш стоял, глядя на нее. Бессильная ярость мешала собраться с мыслями. Он нагнулся, поднял безжизненное тело, — оно показалось ему легким, как пушинка, — и понес в лагерь, едва удерживаясь на ногах от волнения. Он отнес ее в палатку Траза Онмале.

Юноша сидел на скамье, держа в руках саблю, и с мрачным видом сгибал и разгибал ее лезвие. Адам осторожно положил перед ним мертвую девушку. Траз Онмале посмотрел на нее и перевел суровый взгляд на чужака.

— Я встретил ее, когда собирал листья, — объяснил Рейш. — Мы разговаривали, и тут кто-то выстрелил. Это убийство. Я думаю, целились в меня.

Вождь осмотрел стрелу, пощупал оперение. В палатке стали собираться воины. Траз Онмале оглядел их одного за другим.

— Где Джед Пилуна?

Мужчины приглушенно переговаривались между собой; чей-то грубый голос позвал Джеда. Он приблизился. Рейш никогда раньше не обращал внимания на этого воина: напористый, с горделивой осанкой, резкими чертами, краснолицый. Углы рта опущены, что, возможно, помимо воли, придавало ему наглый и насмешливый вид. Адам смотрел на него, задыхаясь от ненависти. Вот он, убийца, стоит перед ним.

Траз Онмале протянул руку.

— Покажи свою катапульту.

Джед Пилуна небрежно бросил оружие к его ногам — жест неуважения, и юный вождь обжег его взглядом. Он поднял катапульту и осмотрел ее углубление, которое воины после стрельбы обычно покрывали слоем жира.

— Вижу, ты сегодня ей пользовался. На этой стреле, — он указал на грудь девушки, — три черных полосы — знак Пилуны. Ты убийца.

Губы Джеда Пилуны дрогнули. Углы рта поднялись и снова опустились.

— Я хотел прикончить мужчину. Он раб и еретик. Она тоже была не лучше.

— Кто ты такой, чтобы решать? Разве твоя эмблема Онмале?

— Нет. Повторяю еще раз: это произошло случайно. Убить еретика — не преступление.

Старший колдун выступил вперед.

—Главное здесь — злонамеренная ересь. Стоящий здесь чужак, — он указал на Рейша, — без всякого сомнения, ублюдок; думаю, помесь субдирдира и выкормыша пнумов. По неизвестным нам причинам он проник к людям Эмблемы и распространяет среди нас ересь. Неужели ему кажется, что мы так глупы и ничего не замечаем? Он ошибается! Ублюдок подчинил своей воле девушку; он сбил ее с верного пути — она нарушила закон. Значит, если...

Траз Онмале прервал его решительным тоном, казавшимся необычным в устах юноши:

— Довольно. Ты говоришь глупости. Пилуна известна как эмблема черных дел. Носитель должен предстать перед судом, а ее саму следует наказать.

— Я заявляю, что невиновен, — равнодушно сказал Джед Пилуна. — Отдаю себя в руки справедливого лунного суда.

Траз Онмале гневно прищурился.

— Оставь разговоры о лунном суде. Я сам решу твою участь по справедливости.

Джед Пилуна спокойно посмотрел на него.

— Онмале не может вступать в поединок.

Траз обвел глазами столпившихся воинов.

— Неужели не найдется благородной эмблемы, чтобы покарать кровожадную Пилуну?

Ни один из воинов не откликнулся. Джед Пилуна удовлетворенно кивнул.

— Эмблемы не хотят вмешиваться. Твой призыв остался без ответа. Но ты запятнал честь Пилуны, ты употребил слово «убийца». Я требую у лун отмщения.

Траз Онмале сдержанно произнес:

— Принесите диск.

Старший колдун удалился и вернулся, держа в руках вырезанную из большой цельной кости шкатулку. Он повернулся к Джеду.

— Какую из лун ты просишь о правосудии?

— Я прошу отмщения у луны Аз, вместилища добродетели и мира; прошу ее доказать мою правоту.

— Очень хорошо, — сказал Траз Онмале. — Я буду молить Браз, место адских мук и злодеев, таких, как ты, потребовать тебя к себе.

Старший колдун вынул из шкатулки диск — голубой с одной стороны и розовый с другой.

— Все отойдите! — Он запустил сверкающий круг в воздух. Вибрируя, диск поднялся, плавно заскользил над головами людей, и наконец опустился на землю розовой стороной вверх. — Аз, луна добродетельных, вынесла решение о невиновности.

Рейш возмущенно фыркнул. Он повернулся к Тразу Онмале.

— Я прошу у лун вынести справедливое решение.

— Решение? Какое еще решение? — спросил старший колдун. — Конечно же не о том, еретик ты или нет! Это видно и так.

— Я прошу луну Аз дать мне эмблему Вадуз, чтобы я мог покарать Джеда за убийство.

Вождь удивленно взглянул на Рейша.

Старший колдун возмущенно воскликнул:

— Немыслимо! Раб не может стать носителем эмблемы!

Взглянув на лежащее перед ним тело, Траз сделал знак колдуну.

— Я освобождаю его. Бросай диск.

Старший колдун, странно напряженный, будто смущенный чем-то, замер.

— Разумно ли это? Вадуз...

— Как известно, не самая благородная из эмблем. Бросай!

Колдун искоса посмотрел на Джеда Пилуну.

— Бросай, — сказал тот. — Если луны дадут чужаку эмблему, я разрублю его на мелкие кусочки. Я всегда не любил Вадуз.

Колдун все еще колебался. Он осмотрел высокого и мускулистого Джеда Пилуну, потом перевел взгляд на Рейша, не уступавшего врагу ростом, но более тощего, с неокрепшими мускулами, — он еще не оправился полностью от болезни.

Все же, не желая рисковать, он явно пытался выиграть время.

— Диск потерял свою силу; сегодня мы больше не можем спрашивать у него.

— Ерунда, — возразил Адам, — если им, как ты утверждаешь, управляют луны, он не теряет силу. Бросай!

— Брось диск, — приказал Траз.

— Тогда как еретик, воплощение зла, ты должен выбрать Браз.

— Я обратился к луне Аз, пусть она отвергнет меня, если пожелает.

Колдун пожал плечами.

— Делай как хочешь. Я воспользуюсь другим диском.

— Нет! — крикнул Рейш. — Бросай тот же!

Траз выпрямился на сиденье и наклонился вперед, внимательно глядя на колдуна.

— Возьми тот же диск! Бросай!

Старший колдун сердито схватил диск и изо всех сил запустил высоко в воздух. Как и прежде, круг стал вибрировать, потом плавно опустился на землю розовой стороной кверху.

— Аз благосклонен к чужаку, — объявил вождь. — Принеси Вадуз.

Старший колдун отправился в свою палатку и принес эмблему. Траз Онмале вручил ее Рейшу.

— Теперь ты — носитель Вадуз; ты стал одним из людей Эмблемы. Итак, ты вызываешь на поединок Джеда Пилуну?

— Да.

Траз Онмале повернулся к Джеду.

— Ты готов защищать свою эмблему?

— Хоть сейчас. — Джед Пилуна извлек из ножен саблю и взмахнул ей, так что она описала сверкающий круг.

— Саблю и кинжал для новой Вадуз, — приказал Траз Онмале.

Рейшу тотчас же подали оружие. Он взвесил его в руке, согнул и разогнул тонкое лезвие. Ему еще никогда не приходилось иметь дело с такой гибкой саблей-рапирой, хотя в руках у него побывало множество образцов, — фехтование считалось одной из важных частей обучения. Не очень-то удобно, разве что для ближнего боя. Воины крушей во время тренировок держались друг от друга на небольшом расстоянии. Размахивая саблей, нанося режущие и колющие удары, делая выпады, поднимая и опуская клинок, они бросались вперед и подавались назад, но почти не двигались с места. Треугольный щит для левой руки, заостренный по краям и в середине, тоже был непривычен. Адам несколько раз взмахнул саблей, искоса поглядывая на Джеда Пилуну, стоявшего в небрежной позе и всем своим видом выказывая презрение к противнику.

Сражаться с этим человеком в привычном для него стиле боя — самоубийство, решил Адам.

— Внимание! — крикнул Траз Онмале. — Вадуз вызывает на поединок Пилуну. До сих пор между ними было сорок два поединка. Тридцать четыре раза Пилуна побеждала Вадуз. Эмблемы, начинайте поединок.

Пилуна внезапно сделал выпад. Рейш легко отбил его и нанес удар, который воин отбил щитом, открыв при этом грудь. Адам тотчас же прыгнул вперед и ударил противника острым выступом щита, нанеся ему колотую рану, не очень глубокую, но достаточную для того, чтобы Джед утратил свою самоуверенность. Бешено выкатив глаза и покрывшись лихорадочным румянцем, он отскочил, а затем перешел в яростное нападение, оттесняя Рейша благодаря своей недюжинной силе и мастерству. Адам старался лишь уклоняться от рассекавшего воздух лезвия, даже не помышляя о контратаке. Внезапно плечо, словно ожог, пронзила резкая боль; перехватило дыхание. В то же мгновение острая сабля-рапира рассекла бедро и левую руку. Зловеще улыбаясь, Джед уверенно продолжал нападать, ожидая, что враг оступится и он его изрубит. Однако Рейш рванулся вперед, отбил саблю круша своим щитом и сдвинул концом лезвия черный шлем на голове Джеда. Пилуна отступил, чтобы поправить его, но Адам, используя представившуюся возможность, снова двинулся вперед. Он нанес удар щитом, сделал выпад и сбил шлем, а с ним и эмблему Пилуны, с головы противника. Потом отбросил щит и схватил шлем. Лишившись своей эмблемы, Джед ошеломленно остановился; по лбу разметались темно-русые кудри. Наконец, он взмахнул саблей; Адам поймал конец лезвия в наушниках шлема Джеда, не выпуская трофей из рук. Теперь он сам нанес удар и пронзил плечо противника.

Тот с лихорадочной поспешностью освободил свою саблю и отступил, чтобы успешнее маневрировать, но Рейш, обливаясь потом и задыхаясь, продолжал наседать.

— Я держу эмблему, которая в отвращении отвергла тебя, — произнес он. — Ты, убийца, сейчас умрешь.

Противник издал нечленораздельный вопль и ринулся в атаку. Рейш опять насадил шлем на кончик сабли воина. Он сделал выпад и погрузил лезвие в живот носителя Пилуны. Джед успел выбить оружие из рук Адама. Какое-то мгновение он стоял с торчащей из тела саблей, с ужасом и упреком глядя на врага, потом вырвал клинок из раны, отбросил его, и снова двинулся вперед. Рейш наклонился за своим щитом; Джед бросился на него, и он направил отточенный верх прямо в лицо противника. Острие угодило воину в полуоткрытый рот и застряло в глотке, словно чудовищный железный язык. Колени круша подогнулись; он рухнул на землю, судорожно царапая пальцами песок в предсмертной агонии.

С трудом переводя дыхание, Адам бросил шлем Джеда с прикрепленной к нему гордой эмблемой, отошел к стене палатки и привалился к столбу.

В лагере стояла напряженная тишина.

Наконец Траз Онмале произнес:

— Вадуз победил Пилуну, прибавив себе славы. Где судьи? Пусть судят павшего.

Трое колдунов выступили вперед, посмотрели сначала на бездыханное тело, потом на Траза Онмале и искоса на Рейша.

— Судите! — приказал Траз Онмале резким повелительным тоном, более приличествующим старцу. — И не ошибитесь!

Колдуны тихо переговаривались между собой.

— Нам трудно судить, — объявил старший. — Джед был героем. Он верно служил Пилуне.

— Он убил девушку.

— Он так поступил, потому что она запятнала себя ересью и сблизилась с нечистым ублюдком! Какой достойный, преданный верному пути человек не сделает то же самое?

— Он превысил свои права. Я приказываю вам осудить его. Положите тело в огонь. Когда взойдет Браз, отправьте его недостойный прах в ад.

— Да будет так, — пробормотал старший колдун. Траз Онмале вошел в свою палатку.

Рейш одиноко стоял в центре лагеря. Воины, собравшись группами, беспокойно переговаривались, с неприязнью глядя на него. День клонился к вечеру, гряда тяжелых облаков закрывала солнце. Небо озарялось сверканием пурпурных молний, хрипло клокотал гром. Женщины суетились, накрывая грубой тканью кучи листьев для скота и корзины с едой. Воины спешили туже затянуть веревки, на которых держался брезент над повозками.

Адам перевел взгляд на мертвую девушку; о ней все забыли. Он не мог оставить ее лежать так целую ночь под дождем. Женщины уже подготовили все для сожжения Джеда. Рейш поднял безжизненное тело, поднес к печи и, не обращая внимания на протесты старух, следивших за огнем, опустил его туда, стараясь уложить как можно более аккуратно и ровно.

Когда на землю упали первые капли дождя, Адам направился в свою палатку.

Начался ливень. Промокшие до костей женщины соорудили навес и продолжали подбрасывать ветки в огонь.

Кто-то вошел в палатку. Рейш отступил в тень; огонь костра осветил лицо вошедшего: Траз Онмале. Он выглядел мрачным и подавленным.

— Рейш Вадуз, где ты?

Адам вышел на освещенное место. Юноша посмотрел на него и грустно покачал головой.

— С тех пор как ты появился у нас, все пошло не так, как надо. Раздоры, ненависть, смерть. Разведчики приносят вести о том, что степь безлюдна. Эмблема Пилуны опозорена. Колдуны гневаются на Онмале. Кто ты? Почему принес нам столько горя?

— Я уже сказал тебе, кто я. Человек с планеты Земля.

— Это ересь, — нерешительно возразил Траз. — Люди — порождение луны Аз. По крайней мере, так говорят колдуны.

Немного подумав, Рейш произнес:

— Если двое не согласны друг с другом, значит, один из них заблуждается. Сейчас правда на моей стороне. Мне не нравятся ваши обычаи. Власть в руках колдуны, которые...

— Нет! — решительно сказал юноша. — Племенем правит Онмале. Я — носитель этой эмблемы; она говорит моими устами.

— Не совсем так. Влияние колдунов сильнее; они все делают по-своему.

— Чего ты хочешь? Погубить нас?

— Конечно нет. Я никому не желаю зла. Я только хочу выжить и защищаюсь, если потребуется.

Юноша тяжело вздохнул.

— Не знаю, что и думать. Или ты не прав, или колдуны лгут нам.

— Они лгут. История человечества на Земле насчитывает десять тысяч лет.

Траз Онмале засмеялся.

— Однажды, еще до того, как я стал носителем Онмале, наше племя попало в развалины древнего Карцегуса, и мы захватили в плен выкормыша пнумов. Колдуны пытали его, чтобы выведать что-нибудь о его хозяевах, но он только проклинал каждую минуту из пятидесяти пяти тысяч лет, которые люди прожили на Тчаи. Пятьдесят пять тысяч против твоих десяти... Это очень странно.

— Да, действительно.

Траз Онмале поднялся, посмотрел вверх на гонимое ветром рваное одеяло облаков, мчащихся по ночному небу.

— Я наблюдал за лунами, — произнес он ломким, почти мальчишеским голосом, — и колдуны тоже. Плохие предзнаменования; думаю, скоро луны сойдутся. Если Аз будет сверху, все останется по-прежнему. Если Браз затенит Аз, кто-нибудь другой станет носителем эмблемы власти.

— А ты?

— Мне придется отнести на небеса мудрость Онмале и восстановить порядок.

С этими словами Траз Онмале покинул палатку.


Буря бушевала в степи до утра, весь следующий день и еще одну ночь. Через двое суток на ясном, словно выметенном ветром, небе взошло солнце. Как обычно, из лагеря выехали разведчики, но уже в полдень, необычно взволнованные, возвратились. В лагере закипела работа. С повозок сняли брезент, палатки свернули и увязали в тюки. Женщины грузили скарб, воины натирали маслом коней-прыгунков, скребущих землю пятипалыми лапами, набрасывали на них седла, привязывали поводья к чувствительному выступу на морде, напоминавшему короткий хобот. Рейш подошел к Тразу Онмале.

— Что случилось?

— Наконец-то разведчики выследили караван с востока. Мы нападем на него у реки Айоба. Как носитель эмблемы Вадуз, ты можешь отправиться с нами и получить часть добычи.

Он приказал подать новому воину коня-прыгунка. Стараясь не выказать страха, он взобрался на спину животного, от которого исходил резкий неприятный запах. Тот, почувствовав незнакомого всадника, вздрогнул и задрал шишкообразный хвост. Адам ухватился за поводья; конь присел и пустился в степь прыжками, а Рейш изо всех сил старался удержаться в седле. До него донесся хохот, гиканье и насмешливые возгласы опытных наездников, издевающихся над мучениями новичка.

Наконец Адаму удалось успокоить прыгунка, и он быстро вернулся в лагерь. Через несколько минут он вместе с другими всадниками поспешил на северо-восток. Черные длинноногие твари покрылись пеной от быстрой езды, воины на плоских седлах гнали их вперед, наклонившись и высоко подняв колени, наушники их шлемов развевались, и Рейша невольно охватило унаследованное от далеких предков упоение бешеной скачкой.

Примерно час люди Эмблемы двигались по степи, стараясь быстрее пересечь открытые пространства. Волнистые холмы постепенно становились ниже, за ними простиралась лежавшая в их тени широкая равнина. Воины остановили коней на одной из вершин, указывая в разные стороны. Траз Онмале отдавал приказания. Подъехав к нему поближе, Рейш прислушался.

— ...по следу на юг, к броду. Мы будем ждать у Птичьих Гнезд. Иланты сначала перейдут реку, потом пошлют разведчиков к лесу Зед и Белому холму. А мы нападем на них с центра и захватим повозки с товарами. Все ясно? Тогда вперед!

Люди Эмблемы устремились вниз по длинному пологому склону к далекому скоплению высоких деревьев и группе одиноких утесов, возвышающихся над рекой Айоба. Воины затаились в самой чаще леса.

Время шло. Издалека донесся еле слышный рокот колес, потом появился караван. Впереди, за несколько сот ярдов от него, ехали три могучих желтокожих воина в черных шлемах, увенчанных человеческими черепами с отрубленной нижней челюстью. Они ехали на животных, напоминающих коней-прыгунков, но выше ростом и не таких диких; у седла висели мечи, на поясе у каждого — короткие сабли, а на коленях — ружья.

Дальше все пошло не так, как задумали люди Эмблемы. Иланты не стали перебираться через реку; они стояли, охраняя караван. На берег с грохотом выехали моторные повозки на шестифутовых колесах, доверху нагруженные тюками, пакетами и клетками, в которых, скрючившись, сидели люди — мужчины и женщины.

Предводитель каравана принял все мыслимые меры предосторожности. Перед переправой, чтобы обезопасить подступы, он установил повозки с пушками, затем направил воинов-илантов разведать противоположный берег.

В Птичьих Гнездах воины-круши с пеной у рта проклинали судьбу.

— Такое богатство! Столько добра! Шестьдесят повозок! Но если мы нападем, нас сразу перебьют.

— Один только залп — и нам конец.

— И зачем мы сидели целых три месяца у этих холмов Валграма? Что за проклятая судьба!

— Одни плохие приметы! Вчера ночью я видел, как благословенная Аз с трудом пробиралась сквозь облака — дурное предзнаменование...

— Все пропало, кругом сплошные неудачи! Мы попали под власть проклятой луны Браз!

— Луны Браз, или козней черноволосого колдуна, того, кто погубил Джеда Пилуну.

— Верно! Он явился, чтобы расстроить наш набег! Раньше такого никогда не случалось!

Все больше мрачных взглядов обращалось на Рейша; он делал вид, что ничего не замечает.

Предводитель отряда стал советоваться с воинами.

— Думаю, ничего у нас не выйдет, — сказал он. — Мы только погубим людей, а эмблемы наши утонут в реке.

— Может, отправимся вслед и нападем на них ночью?

— Нет. У них слишком хорошая охрана. Их ведет Баоян, а он всегда настороже. Браз его возьми!

— Значит, три месяца мы потратили зря!

— Лучше зря потратить время, чем погибнуть! Назад, в лагерь! Женщины, наверное, уже все сложили, повернем на восток к Марагану.

— На восток?! Это еще хуже, чем на запад!

— Вспомните приметы! Все сошлось!

— Ну ладно, возвращаемся в лагерь, здесь нам больше делать нечего!

Воины повернули коней и не оглядываясь поскакали на юг, в степи.

Ранним вечером, усталые и злые, они вернулись в лагерь. Воины набросились на женщин, успевших полностью уложить утварь: ленивые животные, почему не кипят котлы, почему не приготовлены кувшины с пивом?

Те в ответ вопили и ругались; их отколотили. Потом все вместе достали с повозок посуду и еду.

Траз Онмале, хмурясь, держался поодаль, Рейша намеренно избегали. Воины жадно поглощали пищу, не переставая ворчать, потом, раздраженные и обессиленные, растянулись у костра.

Взошла луна Аз, но сразу же за ней по небу поплыл Браз. Первыми это увидели колдуны и вскочили, в благоговейном страхе простирая руки к небесам. Луны сблизились; казалось, они вот-вот сольются. Воины в ужасе завопили. Браз сблизился с розовым диском и полностью заслонил его. Старший колдун, подняв голову, громко крикнул:

— Да будет так! Да будет так!

Траз Онмале медленно повернулся и отступил в тень, едва не столкнувшись с Рейшем.

— Что за шум? — спросил Адам.

— Разве ты не видишь? Обитель зла одолела пристанище блаженных. Завтра ночью я отправляюсь на Аз, чтобы искупить наши грехи. И ты, конечно, тоже уйдешь на небо, только на Браз.

— То есть нас сожгут и положат в катапульты?

— Да. Мне повезло, что я так долго оставался носителем Онмале. Прежний был наполовину моложе меня, когда его отправили на Аз.

— Ты думаешь, этот ритуал приносит какую-нибудь пользу?

Траз Онмале в нерешительности молчал. Потом произнес:

— Так говорят колдуны. Мне придется перерезать себе горло у костра. Я не могу ослушаться.

— Бежим вместе, — предложил Рейш. — Они сейчас уснут, а когда проснутся, мы уже успеем далеко уйти.

— Что ты сказал? Мы вместе? Но куда?

— Не знаю. Разве у вас здесь нет места, где люди живут, не убивая друг друга?

— Возможно, такое место существует. Но только не в степи Амана.

— Если нам удастся добыть разведывательный бот и у меня будет время починить его, мы сумеем улететь на Землю.

— Бесплодные мечты. Твой корабль попал в руки часчей. Для тебя он потерян навсегда.

— Наверное, ты прав. Во всяком случае, лучше уйти сейчас, чем дожидаться смерти.

Траз Онмале стоял, глядя на небо.

— Онмале приказывает мне оставаться. Я не могу запятнать ее честь. Эта эмблема никогда не бежала перед лицом опасности, она всегда исполняла свой долг, до самой смерти.

— Самоубийство — не исполнение долга, — ответил Рейш.

Неожиданно повернувшись, он стащил шлем с головы Траза Онмале и оторвал эмблему. Юноша хрипло вскрикнул, словно испытал физическую боль, и замер, глядя на Рейша:

— Что ты сделал? Кто коснется Онмале, умрет на месте!

— Теперь ты больше не Траз Онмале, просто Траз.

Казалось, юноша съежился, стал меньше ростом.

— Хорошо, — покорно произнес он, — бежим вместе. — Он оглядел лагерь. — Мы должны идти пешком. Если попытаемся оседлать коней, они поднимут шум. Подожди здесь. Я возьму плащи и немного еды. — Он ушел, оставив эмблему у Рейша.

Он взглянул на причудливую бляху, освещенную синим светом Браза, и ему вдруг почудилось, что это живое существо, которое смотрит на него и приказывает совершить что-то страшное... Он вырыл ямку в земле и бросил туда Онмале. Казалось, эмблема задрожала и испустила безмолвный крик горя; подавив необъяснимое чувство вины, Рейш засыпал землей блестевшее в лунном свете серебро; а когда он поднялся, руки его дрожали и были влажными, а по спине катились струйки пота.

Прошел час, или два — кто знает? С тех пор как Рейш попал на Тчаи, он утратил чувство времени.

По небу плыли луны; наверное, уже наступила полночь. Из степи доносились ставшие привычными звуки: дальний визгливый вой диких ночных собак, приглушенное рычание. В лагере костры прогорели до углей, голоса утихли.

Из темноты неслышно возник Траз.

— Я готов. Вот твой плащ и сверток с едой.

Рейш заметил, что у юноши изменился голос, он стал менее самоуверенным и резким. Его черный шлем без бляхи выглядел как-то необычно. Траз посмотрел на руки Адама, быстро огляделся вокруг, но не спросил о судьбе своей эмблемы.

Они выскользнули из лагеря, поднялись на склон холма и зашагали по его гребню на север.

— Возможно, ночным собакам легче заметить нас здесь, — пробормотал Траз, — но крупные хищники таятся во мраке болот.

— Если доберемся до леса и найдем дерево, где, надо надеяться, еще висит мое кресло, у нас появится шанс уцелеть. Дальше... — Рейш умолк. Дальше — полная неопределенность.

Они взобрались на вершину и решили немного отдохнуть. Луны были в зените, разливая по степи бледный свет; все углубления, словно водой, были до краев наполнены мраком. Со стороны севера, довольно близко, раздался негромкий вой.

— Ложись! — прошептал Траз. — Прижмись к земле. Ночные собаки бегут по следу.

Они замерли и ждали примерно пятнадцать минут. Снова раздался жуткий вой, на этот раз с востока.

— Пошли, — произнес Траз, — собаки кружат у лагеря в надежде на поживу.

Они двинулись на юг: шагали вверх по склонам, спускались и вновь поднимались к вершине следующего холма, стараясь по возможности избегать темных болотистых углублений и ям.

— Ночь на исходе, — заметил Траз. — Когда рассветет, люди Эмблемы отправятся за нами в погоню. Успеем дойти до реки — сможем спастись. А попасться болотным людям не лучше, чем крушам, если не хуже.

Они шли уже два часа. На востоке небо окрасилось в водянисто-желтый цвет; на нем проступали пятна черных облаков. Перед ними выросла темная стена леса. Юноша оглянулся.

— Лагерь, наверное, уже на ногах. Женщины разводят большой костер. Скоро за мной придут колдуны. Они не найдут Онмале в его палатке, и тогда поднимется переполох. Колдуны в ярости начнут проклинать меня; воины оседлают коней и поскачут по нашим следам. — Траз еще раз оглядел горизонт. — Скоро будут здесь.

Они продолжали идти, дошли до края леса, еще по-ночному темного и мрачного, окутанного густыми тенями. Траз в нерешительности остановился, вглядываясь в нагромождение черных стволов впереди, потом повернул голову и так же внимательно осмотрел степь.

— Далеко до болота? — спросил Адам.

— Нет, не очень. Миля или две, не больше. Но я чую берла.

Рейш потянул носом и ощутил едкую вонь.

— Может быть, запах идет от его следов, вот и все, — хрипло произнес Траз. — Люди Эмблемы догонят нас через несколько минут. Попытаемся добраться до реки.

— Сначала разыщем мое кресло!

Траз, покорившись судьбе, молча пожал плечами и нырнул в тень деревьев.

Рейш в последний раз оглянулся. На подернутом туманом горизонте появились быстро движущиеся черные точки. Адам поспешил за Тразом; тот двигался очень осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться, втягивая носом лесной воздух. Охваченный лихорадочным нетерпением Рейш торопил его. Юноша ускорил шаги, и они почти бежали по влажным листьям, устилавшим землю. Рейшу показалось, что издалека доносится дикое улюлюканье.

Траз остановился.

— Вот и дерево. — Он показал наверх. — Это то, что ты ищешь?

— Да, — облегченно вздохнул Рейш. — Я боялся, что кресло пропало.

Траз влез на дерево и спустил кресло. Адам открыл сиденье, вынул пистолет и поцеловал его, будто встретил самого близкого друга. Он засунул оружие за пояс.

— Быстрее, — беспокойно произнес Траз. — Я слышу людей Эмблемы, они уже недалеко.

Рейш вытащил мешок с лекарствами и снаряжением, надел его на спину.

— Пошли. Теперь нам не страшны преследователи — пусть сами боятся нас.

Траз повел его в обход болота, стараясь скрыть следы, иногда поворачивая назад. С помощью свисающей ветки юноша перемахнул через двадцатифутовую полосу черного ила; он забирался на тонкие деревья, сгибавшиеся под его тяжестью и переносившие через густые заросли камыша. Рейш не раздумывая следовал за ним. Голоса воинов слышались все ближе и ближе.

Траз и Рейш достигли реки — медленно струящегося темного потока. Траз нашел нечто вроде плота, — мешанину из скрепленных живым тростником упавших пропитанных влагой стволов, засохших лиан и перегноя, — и столкнул в воду. Потом они спрятались в ближайших зарослях тростника. Прошло пять минут; из болота вырвались четверо крушей, идущих по следам беглецов, за ними последовала еще дюжина воинов с катапультами наготове. Они подскакали к берегу и оглядели воду, указывая на то место, откуда сполз плот. Он плыл вниз по реке на расстоянии почти двухсот ярдов от крушей; попал в водоворот, вырвался, поплыл дальше и пристал к противоположной стороне. Люди Эмблемы яростно завопили, повернули коней и пустили их в галоп вдоль берега через ил и заросли лиан.

— Быстрее, — прошептал юноша, — они скоро поймут, в чем дело. Назад, по их следам.

Траз и Рейш бросились бежать прочь от реки, через болото и снова по лесу. Крики воинов звучали все дальше и дальше, наконец, затихли; но потом совсем близко раздались торжествующие вопли.

— Снова напали на наш след, — задыхаясь, произнес Траз, — они преследовали нас верхом; мы никогда... — Он внезапно остановился, поднял руку, и Рейш почувствовал знакомый едкий сладковатый звериный запах. — Берл! Сюда... На это дерево.

Адам вслед за Тразом стал подниматься по маслянистым зеленым веткам; мешок бил его по спине.

— Еще выше. Он хорошо прыгает.

Показался берл: гибкое бурое чудовище с головой свирепого вепря, словно рассеченной надвое огромной пастью. Прямо из шеи выступала пара длинных лап, кончавшихся огромными роговыми клешнями, которые берл высоко поднял вверх. Зверь, казалось, прислушивался к крикам воинов и, скользнув глазами по беглецам, больше не обращал на них никакого внимания. Рейш подумал, что никогда прежде не видел такого злобного взгляда. «Смешно. Ведь это просто зверь...»

Чудовище скрылось в лесу; через минуту голоса преследователей внезапно умолкли.

— Почуяли берла, — сказал Траз, — уйдем отсюда.

Они спустились с дерева и побежали на север. Позади раздавались крики ужаса, гортанное хриплое рычание.

— Люди Эмблемы нам больше не страшны, — бесцветным голосом сказал Траз. — Те, что остались живы, вернутся в лагерь. — Он повернулся к Рейшу, с беспокойством посмотрел на него. — Когда они возвратятся, у них не будет больше Онмале. Что тогда? Племя вымрет?

— Вряд ли, — возразил Рейш. — Обо всем позаботятся колдуны.

Скоро они вышли из леса. Перед ними расстилалась степь, пустынная и плоская, озаренная медово-желтым светом.

— Что там, на западе?

— Западный Аман и страна старых часчей. Потом скалы Янг, а дальше синие часчи и бухта Эджедра.

— А на юге?

— Болота. Там на плотах живут болотные люди. Они не такие, как мы: маленькие, желтокожие, белоглазые. Хитрые и жестокие, как синие часчи.

— Есть у них города?

— Нет. Города там, — Траз указал куда-то на север, — но они все разрушены. В степи повсюду есть древние руины. Они полны всякой нечисти, а еще там водятся фунги —скрываются среди развалин.

Рейш задавал все новые и новые вопросы: где расположены страны и города, кто в них живет… Он понял, что знания его спутника очень поверхностны. «Дирдиры и субдирдиры, — говорил юноша, — живут за морем, не знаю, где точно. Существуют три вида часчей: старые, поселения которых сейчас сконцентрированы вокруг скал Янг — выродившиеся потомки некогда могущественного народа, зеленые, дикие кочевники Мертвой степи, и синие часчи». Траз одинаково ненавидел их всех, хотя старых никогда не видел.

— Зеленые часчи ужасны — настоящие демоны, но, к счастью, они не преступают пределов Мертвой степи. Круши почти всегда кочуют на юге Амана, иногда совершая набеги на караваны. Тот, на который мы собирались напасть, сделал большой крюк на юг, чтобы избежать зеленых.

— Куда он направлялся?

— Наверное, в Перу или, может быть, в Ялх, на берег моря Лесмы. Скорее всего, в Перу. Караваны, идущие с севера на юг, перевозят товары из Мазууна в Ялх. Те, чей путь лежит с востока на запад, движутся от Перы к Коаду.

— А есть там города, где живут люди?

Траз пожал плечами.

— Вряд ли их можно назвать городами. Поселения. Но я мало знаю об этом: только то, что слышал от колдунов... Ты голоден? Я бы поел сейчас. Отдохнем.

Они уселись на упавшем стволе и позавтракали ломтями круто сваренной каши, запив ее пивом из кожаной фляги. Траз указал на пучки невысокой травы с маленькими белыми шариками на стебельках.

— Мы не умрем от голода, пока на пути будет встречаться трава паломников... А вот видишь там черные кусты? Это ватак. В корнях каждого содержится целый галлон сока. Если долго пить только его, можно оглохнуть, но несколько недель мы на нем продержимся.

Рейш раскрыл свой мешок.

— Я могу добыть воду из земли с помощью такого отрезка планки, или превратить соленую в питьевую очистителем. Вот тут питательные таблетки, их нам хватит на месяц... А здесь батарейки... набор лекарств... нож, компас, сканскоп... И передатчик... — Рейш осмотрел его с неожиданным волнением.

— Что это за инструмент? — спросил Траз.

— Половина коммуникационной системы. Другая часть в кресле Уондера, которое осталось на боте. Если я сейчас передам сигнал, автоматически получу от нее ответ и таким образом узнаю, где она. — Рейш нажал кнопку «локация». Стрелка компаса переместилась к северо-западу; на счетчике появились белые цифры 6.2 и красная 2. — Вторая половина системы и, вероятно, бот, находятся на расстоянии 6.2, умноженном на 10, то есть за 620 миль от нас к северо-западу.

— Должно быть, где-то в стране синих часчей. Мы ведь видели, как они забрали твой корабль.

Рейш задумчиво посмотрел на северо-запад.

— Вряд ли нам стоит идти на юг, в болота, или возвращаться в лес. Какие земли лежат на востоке, за степями?

— Не знаю. Наверное, океан Драсчад. Это очень далеко.

— Тот караван шел оттуда?

— Коад находится в заливе Драсчада. От него нас отделяет степь Амана, где кочуют люди Эмблемы и множество племен: сражающиеся на воздушных змеях, безумные секиры, поклоняющиеся тотему берла, желто-черные и другие, которых я совсем не знаю.

Рейш был погружен в раздумья. Космический бот находился где-то на северо-западе, у синих часчей. Значит, самое разумное — отправиться туда.

Траз дремал сидя, склонив голову на грудь. Как носитель Онмале, он отличался суровым и непреклонным характером, а сейчас, лишившись эмблемы, явно тосковал по ней. Он словно потерял собственную волю, но все же оставался чересчур сдержанным для юноши его возраста.

У Рейша тоже смыкались от усталости веки; приятно согревали лучи солнца... Казалось, здесь им не угрожает никакая опасность. А вдруг вернется берл? Адам заставил себя бодрствовать. Пока Траз спал, он упаковал свои сокровища.


Глава 3


Траз проснулся. Бросив робкий взгляд на Рейша, он быстро вскочил на ноги.

Адам последовал его примеру; не сговариваясь, они сразу двинулись в путь на северо-запад. Было около девяти часов утра, тусклый медный диск солнца медленно полз по бледному небу. Воздух обвевал тело приятной прохладой; в первый раз с тех пор, как Рейш попал на планету Тчаи, он чувствовал себя сильным и бодрым. При нем снаряжение, он знал, где искать разведывательный бот: его нынешнее положение намного лучше, чем прежде.

Мерным шагом они шли по степи. Лес остался далеко позади: неясная темная полоска на горизонте. Со всех сторон их окружало ровное однообразное пространство. В полдень они немного поели, потом легли отдохнуть; проспали почти до четырех часов дня и снова направились на северо-запад.

Солнце опустилось в гряду низких облаков, вверх в небо устремились медово-желтые лучи. В открытой степи негде было приютиться, оставалось только идти вперед.

Ночь выдалась тихая и безветренная; далеко на востоке слышался вой ночных собак, но Адама и его спутника никто не потревожил.

На следующий день они доели припасы из сумки, которую Траз взял из лагеря людей Эмблемы, и им пришлось довольствоваться стручками травы паломников и соком, выжатым из корней ватака; стручки были безвкусными, сок едким.

Утром на третий день они увидели белое пятно, плывущее по западной стороне неба. Траз распластался за низким кустом и жестом велел Рейшу последовать его примеру.

— Дирдиры! Охотятся.

Рейш вынул сканскоп и направил его на движущийся объект; опершись о землю локтями, он настроил прибор на пятидесятикратное увеличение: при попытке добиться большей резкости изображение расплывалось из-за вибрации воздуха. Он увидел большой, похожий на корабль, корпус, под которым располагались странные причудливые выступы разной формы, — некоторые в виде полумесяца, — явно сделанные больше для создания эстетического эффекта, чем в утилитарных целях.

На палубе этого странного воздушного судна стояли четыре неясные фигуры; без сомнения дирдиры или субдирдиры. Оно прошло в нескольких милях от Адама и Траза, к западу, почти параллельным их пути курсом. Рейш не мог понять, почему юноша так испуган.

— На кого они охотятся? — спросил он.

— На людей.

— Для развлечения?

— Да. И для еды. Они питаются человеческим мясом.

— Хотелось бы мне иметь такой корабль, — пробормотал Рейш.

Он поднялся на ноги, не обращая внимания на лихорадочные протесты своего спутника. Судно дирдиров скрылась на севере. Траз успокоился, но продолжал внимательно наблюдать за небом.

— Иногда эти твари поднимаются высоко и летят, пока не увидят одинокого воина. Тогда они бросаются на него как стервятники, накидывают аркан или парализуют своими электрическими саблями.

Они продолжали идти в том же направлении. К вечеру юноша стал снова проявлять беспокойство, и Рейш, как ни пытался, не мог понять причину его волнения, хотя ему самому все вокруг стало казаться каким-то странным. Выглядывающее из пелены густого тумана солнце выглядело совсем маленьким, тусклым и еле освещало огромное пространство степи. Рейш не видел ничего, кроме их собственных неестественно длинных теней, которые словно хвосты тащились позади, но Траз вертел головой, время от времени замирал и оглядывался, будто искал что-то у себя за спиной.

— Что ты там видишь? — наконец не выдержал Адам.

— Кто-то нас преследует.

— Да? — Рейш повернулся и оглядел степь. — Откуда ты знаешь?

— Чувствую.

— Но кто?

— Один из выкормышей пнумов, эти отродья умеют оставаться невидимками. Или ночные собаки.

— Выкормыши... Они ведь люди, верно?

— Да, можно назвать их и так. Они шпионят для своих хозяев, выполняют их поручения. Говорят, по всей степи проложены подземные ходы с ловушками — вот, например, здесь!

Рейш осмотрел куст, на который указал ему юноша, но растение ничем не отличалось от других.

— Они могут напасть?

— Да нет, если только им не прикажут нас убить. Кто знает, чего хотят подземные твари? Наверное, это все-таки ночные собаки, которые вышли раньше времени на охоту.

Рейш снова вынул сканскоп, осмотрел степь, но ничего не заметил.

— Сегодня ночью, — решительно сказал Траз, — нам надо спать у огня.

Небо на западе, где садилось солнце, превратилось в палитру тусклых лиловато-розовых, пурпурных и коричневых красок. Путники натаскали сухих веток и разожгли костер.

Инстинкт не обманул кочевника. Когда сумерки сгустились, раздался тихий вой с востока, потом, погромче, с севера и юга.

Траз приготовил свою катапульту.

— Они не боятся огня, — сказал он, — но избегают света. Очень умные твари... Некоторые говорят, что среди животных они все равно что пнумы.

Ночные собаки окружили их, упорно держась в темноте, подальше от костра. Видны были лишь их темные силуэты, изредка сверкали фосфоресцирующими кругами глаза.

Траз держал катапульту наготове. Рейш вынул пистолет и батарейку. Пистолет заряжен разрывными пулями, дальность стрельбы не меньше пятидесяти ярдов. Батарейка — многоцелевое приспособление. С одной стороны расположен кристалл, испускающий при нажатии кнопки луч света, ширину которого можно регулировать. Специальное углубление позволяет перезаряжать сканскоп ипередатчик. С другой стороны — отверстие, из которого, после нажатия специальной кнопки, исходит луч разрушительной силы. Но это забирает слишком много энергии, которая может понадобиться в будущем, и Адам решил использовать батарейку как последнее средство.

Ночные собаки бесшумно кружили вокруг. Рейш держал наготове оба своих оружия, решив стрелять только в случае крайней необходимости и не тратить зря патронов. Темный силуэт приблизился; Траз прицелился. Он не промахнулся — темная масса, издав жалобный вопль, подпрыгнула высоко в воздух.

Юноша перезарядил катапульту и подкинул веток в костер. Зловещие тени двигались сначала неуверенно, потом замелькали кругами, подбираясь ближе и ближе.

— Скоро они набросятся на нас все вместе, — мрачно произнес Траз. — Считай, что мы уже трупы. Шесть человек способны сдержать стаю ночных собак, пятеро почти наверняка погибнут.

Рейш неохотно поднял батарейку. Он ждал. Кружащиеся черные тени были совсем рядом Он прицелился, нажал на кнопку, провел лучом полукруг. Оставшиеся в живых ночные собаки в ужасе взвыли. Рейш вышел из освещенного круга, чтобы перебить остальных, но они уже скрылись; скоро вдалеке из-за холмов послышался их жалобные причитания.

Траз и Адам спали по очереди. И тот, и другой не сомневался, что когда он на страже, никто не сможет подойти к костру, но утром, когда они решили взглянуть на убитых собак, оказалось, что трупы таинственным образом исчезли.

— Что за твари! — с восхищением заметил Траз. — Время от времени они разговаривают с пнумами и говорят обо всем, что произошло в степи.

— А потом? Те используют их сведения? Как?

Траз неуверенно пожал плечами.

— Если случается что-нибудь жуткое, наверняка это дело пнумов.

Рейш внимательно огляделся, недоумевая, где могут прятаться таинственные существа, их выкормыши или ночные псы. Вокруг лежала открытая степь, коричневая в слабом утреннем свете.

Они позавтракали стручками травы паломников и выжали сок из корней ватака. Потом снова направились на северо-запад.

Незадолго до захода солнца впереди появились гигантские нагромождения какого-то серого мусора — словно огромная свалка. Траз сказал, что это развалины города, где ночью можно найти убежище от собак, но есть риск наткнуться на бандитов или зеленых часчей. Здесь появляются и фунги; в ответ на расспросы Адама, юноша коротко описал их: странные существа, похожие на пнумов, только крупней, всегда ходят в одиночку и обладают силой и необычайной хитростью, свойственной безумцам, так что их боятся даже зеленые часчи.

Они направились к руинам. Траз развлекал спутника страшными историями о фунгах и их повадках.

— Но возможно, там никого нет, — завершил он свой рассказ. — В любом случае, необходима осторожность.

— Кто построил эти древние города? — спросил Рейш.

— Неизвестно, — пожал плечами юноша, — старые либо синие часчи. Или даже серые люди, хотя в такое никто не верит.

Рейш перебирал в уме сведения, которые ему уже удалось собрать, о населяющих планету негуманоидных расах и их верных спутниках-людях. Дирдиры и субдирдиры, старые, зеленые, синие часчи и субчасчи, пнумы и их выкормыши, принадлежащие к человеческому роду или по крайней мере, ведущие от него происхождение. Различные кочевые племена: желтые болотные, полулегендарные золотые, а теперь и серые.

— Еще есть ваннэки и их слуги, — заметил Траз, — они живут на другой стороне мира.

—Но как на Тчаи оказалось столько разных рас? — спросил Рейш. Чисто риторический вопрос; конечно, юноша не в состоянии на него ответить.

Тот только пожал плечами.

Они подошли к холмам, образовавшихся из раздробленных глыб цемента, осколков стекла, металлических покореженных балок: здесь начинались окраины города.

Траз остановился, неуверенно наклонил голову, прислушался, зарядил катапульту. Рейш тоже несколько раз осмотрелся, но не заметил ничего опасного. Они медленно пробирались среди развалин. Впечатляющие строения, бывшие просторными залами и величавыми дворцами, покосились, часть их обвалилась, только кое-где высокие белые колонны, пьедесталы, на которых некогда стояли статуи, тянулись к темному вечернему небу Тчаи. Между ними лежали возвышения и тянулись широкие открытые пространства, вымощенные изъеденным ветром камнем, а кое-где раскрошившимся цементом.

На центральной площади из подземного источника или давно лопнувшей трубы била струя воды. Траз очень осторожно направился туда.

— Куда же девался фунг? — пробормотал он. — Даже сейчас... — Он подозрительно оглядел развалины, окружавшие площадь.

Рейш набрал в ладони воды, осторожно попробовал на язык, отпил. Но Траз не подходил ближе.

— Здесь был фунг!

Стояла мертвая тишина.

— Откуда ты знаешь?

Бывший вождь не счел нужным объяснять такие очевидные вещи и лишь презрительно пожал плечами. Его внимание привлекло что-то намного более важное: уловив недоступные для слуха землянина звуки, он нахмурился и оглядел небо.

— Корабль дирдиров!

Они быстро укрылись под нависшей глыбой цемента. Через минуту над ними промчалось воздушное судно: оно летело так низко, что до них донесся свист вырывающегося из сопел воздуха.

Дирдиры описали широкий круг и вновь зависли над площадью на высоте не более двухсот ярдов.

— Странно, — прошептал Траз. — Они как будто знают, что мы здесь.

— Вероятно, сканируют грунт инфракрасными лучами. На Земле мы можем выследить человека по теплу, сохранившемуся в его следах.

Наконец корабль повернул на запад, прибавил скорость и исчез. Рейш и Траз снова вышли на площадь. Рейш припал к воде, наслаждаясь ее прохладной свежестью, особенно приятной после мутного сока ватака, который ему пришлось пить последние несколько дней. Юноша принялся ловить больших насекомых, напоминающих тараканов, сновавших среди мусора. Он хватал их, быстрым движением пальцев отрывал голову и жадно глотал. Адам еще не изголодался до такой степени, чтобы к нему присоединиться.

Солнце зашло за сломанные колонны и осыпавшиеся арки; розовая дымка повисла над степью. Траз заявил, что это к перемене погоды. Рейш хотел остаться в их укрытии, чтобы не промокнуть в случае дождя, но юноша запретил:

— Фунги! Они пронюхают, что мы здесь!

Он избрал для ночлега обломок колонны, возвышающийся почти на тридцать футов над полуразрушенной лестницей, надеясь, что там они будут в безопасности. Рейш мрачно посмотрел на темные тучи, надвигающиеся с юга, но спорить не стал. Они собрали кучу веток, чтобы постелить на камни.

Солнце село, древние руины окутала тьма, и вдруг на площадь, шатаясь от усталости, вышел человек, проковылял к воде и стал жадно пить.

Рейш направил на него сканскоп. Неизвестный был высоким, тощим, длинноногим и длинноруким, с вытянутой и узкой, почти лысой головой, круглыми глазами, крошечным носом-пуговкой и маленькими ушами. Тело прикрывали изорванные лохмотья когда-то элегантного черно-розово-голубого наряда, а шляпой служило экстравагантное изделие из розовых пуфов и черных лент.

— Субдирдир, — прошептал Траз и приготовил катапульту.

— Погоди! — остановил его Рейш. — Что ты хочешь сделать?

— Убить его конечно!

— Он же нас не трогает! Пускай живет, бедняга.

— Он бы прикончил нас, если бы мог, — пробормотал юноша, но опустил оружие.

Напившись, субдирдир подозрительно огляделся.

— Наверное, он потерялся? — пробормотал Рейш. — Что, если корабль искал именно его? Или сбежал?

— Кто знает? — пожал плечами Траз.

Субдирдир, устало шаркая, пересек площадь и укрылся в нескольких шагах от их колонны. Закутавшись в изодранный элегантный наряд, опустился на землю. Траз что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, снова улегся на ветки и, казалось, сразу же уснул. Рейш оглядывал развалины, размышляя о своей необычной судьбе... На востоке, мерцая бледно-розовым светом сквозь туманную дымку, взошел Аз и осветил призрачным сиянием старинные улицы. Пейзаж был полон странного очарования — нереальный, словно увиденный во сне. На небо поднялся Браз; разрушенные колоны и обвалившиеся стены стали отбрасывать двойную тень. В самом конце улицы застыла странная фигура, походившая на древнюю статую. Рейш удивился, почему не заметил ее раньше. Неизвестный по виду напоминал исхудавшего долговязого человека ростом от семи до восьми футов; ноги широко расставлены, голова опущена, словно в глубоком раздумье, одна рука сжимает подбородок, другая — заложена за спину.

Его голову прикрывала мягкая шляпа с опущенными полями, с плеч свисал плащ; ноги, кажется, обуты в высокие сапоги. Рейш вгляделся в фигуру внимательнее. Она до сих пор не шевельнулась. Может быть, это действительно статуя?

Адам взглянул в сканскоп. Лицо странного создания закрывала глубокая тень, но с помощью многократного электронного увеличения стала видна вытянутая изможденная физиономия. Грубо вытесанные черты, нечто среднее между человеком и насекомым, застыли в дикой безумной гримасе. Челюсти медленно шевелились, будто что-то не переставая пережевывали... Существо вдруг сделало широкий неуверенный шаг вперед и снова застыло в прежнем положении. Потом угрожающе подняло свою длинную руку; жест был непонятен Рейшу. Проснулся Траз.

— Фунг! — прошептал он, заметив, куда смотрит его спутник.

Существо резко повернулось, будто услышало его голос, и, словно танцуя, сделало два прыжка вбок.

— Они сумасшедшие, — шепнул Траз. — Безумные демоны!

Субдирдир не видел фунга. Он с явным раздражением пытался расправить лохмотья, чтобы улечься поудобнее. Существо, выразив жестами радостное удивление, сделало три огромных прыжка, остановившись всего в шести футах от субдирдира, который продолжал возиться со своими тряпками. Фунг замер, глядя на него сверху вниз. Потом нагнулся, поднял с земли горсть камешков. Вытянув длинную руку прямо над субдирдиром, уронил на него один.

Тот сердито дернулся, но, ни о чем не подозревая, снова улегся.

— Эй! — позвал его Рейш, подвинувшись к краю колонны.

Траз в отчаянии шикнул на него. Этот окрик произвел неожиданный эффект. В другое время такое зрелище рассмешило бы Адама. Фунг далеко отпрыгнул и повернулся; глядя на колонну, он нелепо раскинул руки, всем своим видов выражая комичное изумление. Субдирдир, стоя на коленях, наконец заметил чудовище и в ужасе застыл.

— Зачем ты это сделал? — крикнул Траз. — Он бы удовольствовался тощим выродком!

— Стреляй! — приказал Адам.

— Его ничего не берет, даже сабля!

— Целься в голову!

Траз безнадежно вздохнул, но зарядил катапульту и отпустил пружину. Стрела полетела прямо в бледную физиономию фунга. В последнее мгновение он резко дернул головой, и острие ударилось о каменную стену позади него.

Существо схватило заостренный камень, занесло свою длинную руку и с необычайной силой швырнуло его в Траза. Рейш и молодой кочевник распластались на своем ложе, и булыжник разбился на мелкие осколки, ударившись о другую колонну. Не теряя времени, Адам навел пистолет, нажал на кнопку. Раздался щелчок, шипение; пуля разорвалась в глотке фунга. Он высоко подпрыгнул, захрипел и бесформенной массой рухнул на землю.

Траз схватил Рейша за плечо.

— Скорее убей выродка! Не дай ему убежать!

Рейш соскочил с колонны. Долговязый незнакомец выхватил саблю — очевидно, больше ему нечем было защищаться. Адам засунул пистолет за пояс, поднял руку.

— Спрячь свое оружие, нам незачем ссориться!

Тот удивленно отступил.

— Почему ты выстрелил в фунга?

— Он хотел убить тебя — почему же еще!

— Но мы чужие друг другу! И к тому же, — субдирдир напрягал зрение, стараясь получше разглядеть Рейша и его спутника при неверном свете двух лун, — к тому же вы полулюди. О, понятно: ты хочешь сам меня прикончить?

— Нет, — ответил Адам. — Мне нужно только узнать кое-что, а потом можешь идти своей дорогой.

Субдирдир скорчил гримасу.

— Вы не меньшие безумцы, чем фунг. Что ж, не в моих интересах вас переубеждать. — Он сделал несколько шагов по направлению к Рейшу и Тразу, чтобы рассмотреть их поближе. — Вы здешние обитатели?

— Нет, просто путешественники.

— Значит, вы мне не посоветуете, где тут подходящее место для ночлега?

Рейш указал на обломок колонны.

— Залезай туда, как мы.

Субдирдир брезгливо отмахнулся.

— Нет, такой вариант мне совершенно не подходит. К тому же может пойти дождь. — Он оглянулся на цементный блок, под которым пытался укрыться, потом перевел взгляд на труп фунга.

— Вы двое — услужливые дикари, сообразительные и вполне разумные. Как видите, я устал и нуждаюсь в отдыхе. Раз уж вы оказались рядом, я желал бы, чтобы вы посторожили, пока я сплю.

— Прикончи мерзкого наглеца! — бешено выкрикнул Траз.

Субдирдир засмеялся странным захлебывающимся смехом.

— Вот это уже больше похоже на получеловека! — Потом обратился к Адаму: — А ты какой-то странный. Не могу определить твою породу. Необычный гибрид? Откуда ты, из каких краев?

Рейш давно решил, что чем меньше будет обращать на себя внимание, тем лучше; он больше ни словом не обмолвится о том, что прилетел на Тчаи. Но Траз, задетый снисходительным тоном субдирдира, крикнул:

— Он не из каких-то там краев! Он прибыл с далекой планеты, которая называется Земля! Это родина настоящих людей, таких, как я! А ты выродок!

Субдирдир сочувственно покачал головой.

— Парочка местных полоумных! Чего еще можно ожидать!

Недовольный несдержанностью Траза, Адам поспешил сменить тему:

— А ты что здесь делаешь? Ваш корабль искал тебя?

— Да, боюсь, что так. Но они меня не найдут. Я умею прятаться.

— Значит, ты беглец?

— Именно.

— В чем ты провинился?

— Не важно, едва ли ты поймешь — такие материи недоступны для твоего уровня восприятия.

Рейш, которого скорее позабавила, чем рассердила наглость субдирдира, снова повернулся к обломку колонны.

— Я хочу спать. Если желаешь дожить до утра, я бы посоветовал тебе вскарабкаться повыше, так, чтобы тебя не достали фунги.

— Твоя заботливость меня трогает, — язвительно отозвался субдирдир.

Адам ничего не ответил. Они с Тразом вернулись на свое прежнее место, а их новый знакомый неохотно вскарабкался на соседний обломок колонны.

Ночь миновала. Облака низко нависли над руинами, но так и не пролились дождем. Рассвет наступил незаметно, затопив окрестности блеклым, словно мутная вода, светом. Соседняя колонна уже пустовала. Рейш решил, что ее обитатель ушел. Они с Тразом спустились на землю, разожгли в центре площади небольшой костер, чтобы немного согреться. Внезапно из-за угла появился субдирдир.

С опаской оглядев их и не заметив никаких признаков враждебности, он стал медленно приближаться и наконец остановился на безопасном расстоянии в пятьдесят футов, похожий на длинноногую разболтанную марионетку в невообразимых лохмотьях. Траз, насупившись, помешал веткой в костре, но Рейш вежливо приветствовал субдирдира:

— Присоединяйся к нам, если хочешь.

— Напрасно, — пробормотал Траз. — Этот тип может внезапно напасть на нас. Они все такие — с хорошо подвешенными языками, на остальных смотрят свысока, а сами питаются человечиной!

Адам, забывший об обычае, распространенном (по крайней мере, по утверждению юноши) у собратьев их нового знакомого, окинул его угрюмым взглядом.

Воцарилось молчание. Наконец субдирдир сделал еще одну попытку завязать разговор.

— Ваши повадки, одежда и оружие удивляют меня все больше и больше. Откуда, по вашему утверждению, вы пришли?

— Я ничего не утверждал, — ответил Рейш. — А как насчет тебя?

— У меня нет никаких секретов. Я Анкхе из рода Анахо. Родился в Цамбервале, в четырнадцатой провинции. В настоящее время, объявленный беглым преступником, я нахожусь в таком же положении, что и вы, ничуть не выше, и не собираюсь претендовать на большее. Таким образом, сейчас все мы просто изможденные странники, собравшиеся у костра.

Траз угрюмо проворчал что-то неразборчивое. Но Рейша позабавила наивная фамильярность субдирдира.

— Какое преступление ты совершил? — спросил он.

— Вам будет трудно понять... Главным образом, нарушил привилегии некоего Энзе Эдо Эздовиррама, который не преминул обратить на мою персону внимание Высшей расы. Понадеявшись на свой прирожденный ум и способности, я не пожелал подчиниться и подвергнуться наказанию, тем самым умножил свою вину, оказавшись в гораздо худшей ситуации, и наконец, в порыве раздражения, вышвырнул Энзе Эдо из его кресла, когда наш корабль летел примерно в миле от земли. — Тут Анкхе из рода Анахо жестом выразил покорность судьбе. — С помощью тысячи уловок мне удалось скрыться от дерогаторов, и вот сейчас я здесь, без каких-либо планов на будущее, вооруженный лишь моими... — Он употребил трудно переводимое слово из языка дирдиров, соединяющее в себе множество значений, — врожденное превосходство, интеллектуальные способности, умение добиться успеха.

Траз фыркнул и отправился ловить на завтрак своих тараканов. Анахо наблюдал за ним с нескрываемым интересом и вскоре последовал его примеру. Они копошились среди мусора, ловили насекомых и жадно поедали их. Рейш удовольствовался пригоршней стручков травы паломников.

Утолив голод, субдирдир вернулся к Рейшу и вновь стал рассматривать его одежду и снаряжение.

— Если не ошибаюсь, твой мальчик сказал что-то вроде «Земля, далекая планета». — Он постучал длинным белым пальцем по своему крошечному носу-пуговке. — Я мог бы поверить, если бы не твое поразительное сходство с получеловеком. Так что в данном случае сама идея кажется совершенно абсурдной.

— Земля — подлинная родина всех людей, — важным тоном произнес Траз. — Мы настоящие люди. А ты просто выродок.

Анахо окинул юношу насмешливым взглядом.

— Наверное, какой-то новый культ? Неважно; мне нет дела до ваших суеверий.

— Просвети нас, — сказал Рейш. — Как человек попал на Тчаи?

Анахо сделал широкий жест.

— Это хорошо известный вопрос, который не вызывает никаких споров или возражений. На нашей прародине Сибол Великая Рыба отложила яйцо. Оно поплыло по водам Ремуры и было выброшено на берег. Одна его половина попала на солнце и превратилась в дирдира. Другая осталась в тени, и из нее вышли мои праотцы.

— Очень интересно, — кивнул Рейш. — А как же субчасчи? Откуда взялся юноша? Или я?

— Здесь нет ничего таинственного: я удивлен твоей неосведомленностью. Пятьдесят тысяч лет назад дирдиры прилетели с Сибола на Тчаи. В последующих войнах множество моих предков попали в лапы часчей, пнумы тоже захватывали пленников, а потом и ваннэки. Отсюда произошли субчасчи, слуги ваннэков и выкормыши пнумов. Беглецы, преступники, мятежники, изгои скрывались в болотах и скрещивались друг с другом. От них произошли полулюди. Вот и все.

— Расскажи этому дураку о Земле, — повернулся Траз к Рейшу, — чтобы он убедился в своем невежестве.

Адам только рассмеялся.

— Без всяких сомнений, ты уникум, — сказал Анахо с удивленным восхищением. — Куда вы направляетесь?

Рейш указал на северо-запад.

— В Перу.

— Город погибших душ, за Мертвой степью... Вы туда никогда не попадете. По степи рыщут зеленые часчи.

— Неужели их никак нельзя обойти?

— Разве что с одним из караванов, — пожал плечами Анахо.

— Где пролегает маршрут, по которому они ходят?

— К северу, не очень далеко.

— Значит, пойдем туда.

— Вас могут захватить и продать в рабство. Караванщики — самые отъявленные мерзавцы. Почему ты так хочешь попасть в Перу?

— У меня есть на то причины. А какие планы у тебя?

— Никаких. Я теперь бродяга, как и вы. Если не возражаете, присоединюсь к вам.

— Как хочешь, — ответил Рейш, не обращая внимания на сердитое шипение Траза.

Они снова отправились на северо-запад. Субдирдир говорил не переставая. Рейш находил его болтовню забавной и нередко поучительной. Траз делал вид, что ничего не слышит. Скоро они подошли к полосе невысоких холмов. Юноша подстрелил какого-то плоскотелого грызуна, разложил костер, поджарил свою добычу на вертеле, сделанном из толстой ветки, и они вкусно пообедали.

— Вы действительно едите человечину? — спросил Рейш.

— Конечно. Это самое нежное мясо. О, не бойтесь! Дирдиры и мы, их подопечные, никогда не были особенными гурманами, в отличие от часчей.

Они карабкались по склонам, шли под деревьями с мягкой голубовато-серой листвой и пухлыми красными плодами, которые Траз объявил ядовитыми. Наконец пересекли холмистую местность и остановились на вершине последней возвышенности. Под ними расстилалась Мертвая степь — серая, плоская и безжизненная, покрытая зарослями колючки и изредка — более светлыми пятнами травы паломников. Внизу, у ног, пролегала дорога с двумя широкими колеями. Она шла с юго-востока, огибала подножие холмов, проходила под ними, потом примерно в трех милях к северо-западу сворачивала у нагромождения утесов, похожих на каменные башни, которые поднимались за взгорьем. Эта дорога пересекала степь в северо-западном направлении; другая вела на юг через проход между склонами, третья уходила на северо-восток.

Траз взглянул вниз, на крутой спуск.

— Посмотри-ка сквозь твой инструмент, — сказал он Рейшу.

Адам вытащил сканскоп и осмотрел склоны.

— Что ты видишь? — спросил Траз.

— Постройки. Их немного. Это даже не селение. На скалах укрепления с пушками.

— Должно быть, крепость Касабир, — пробормотал Траз. — Там останавливаются караваны с грузом и расположены склады. Пушки — для защиты от зеленых часчей.

Субдирдир возбужденно взмахнул руками.

— Возможно, там есть даже какой-нибудь постоялый двор. Пошли! Я умираю от желания выкупаться! Никогда в жизни не был таким грязным!

— А как мы заплатим? — спросил Рейш. — У нас нет ни денег, ни товаров.

— Не бойся! — гордо заявил их новый знакомый. — Моих цехинов хватит на всех. Никто еще не обвинял нас, Вторую расу, в неблагодарности. Вы хорошо мне послужили. Даже мальчишка получит обед, достойный цивилизованного человека, наверное, первый раз в жизни.

Траз надулся и приготовился дать достойную отповедь наглецу, но, видя, что Рейш насмешливо улыбается, тоже мрачно усмехнулся.

— Нам лучше убраться отсюда, это опасное место, здесь бывают зеленые часчи. Видите следы? Туда они приходят и подстерегают добычу. — Он указал на юг, где на горизонте появилась неровная серая полоса. — А вот и караван.

— В таком случае, — заметил Анахо, — нам следует поторопиться, чтобы добраться до постоялого двора и снять комнаты прежде, чем все будет занято. Мне не хочется провести еще одну ночь под открытым небом.

При таком ясном воздухе, как на Тчаи, трудно правильно рассчитать расстояние в обширных ровных пространствах степи, и к тому времени, как трое путешественников спустились с холма, караван уже проходил по дороге; друг за другом, покачиваясь и кренясь на шести десятифутовых колесах катились шестьдесят или семьдесят огромных повозок, высоких и очень тяжелых на вид. Одни приводились в движение машинами, другие тащили огромные неуклюжие серые твари с маленькими головами, состоящими, казалось, из больших глаз и хобота.

Стоя у обочины, Адам и его спутники наблюдали за тем, как идет караван. Перед одним из фургонов на конях-прыгунках гордо гарцевали три разведчика-иланта, высокие, широкоплечие, узкобедрые, с резкими чертами лица. Их кожа отливала желтым; черные, как вороново крыло, волосы, связанные в тугой пучок, поднимавшийся над головой, словно твердое перо, блестели от лака. Длинные черные плащи увенчаны человеческим черепом с отломанной нижней челюстью, так что волосы воинов возвышались над белой гладкой костью. Вооружены они были длинными гибкими саблями, такими же, как у людей Эмблемы, за поясом у каждого торчало по паре пистолетов, в правый сапог засунуто два кинжала. Проезжая мимо путешественников на своих высоких прыгунках, они мельком оглядели их, но не удостоили дальнейшего внимания.

Мимо с грохотом катили грузовые открытые повозки. Некоторые завалены тюками и свертками, на других стоят клетки с людьми — мужчинами, женщинами, детьми, сидящими вперемешку. Они смотрели сквозь прутья тупым взглядом. На каждой шестой повозке установлена тяжелая пушка, вокруг них хлопотали серолицые люди в черных кожаных куртках и шлемах. В руках они сжимали пистолеты с коротким, расширяющимся к концу дулом, очевидно стреляющие реактивными зарядами. У другого оружия с длинным тонким стволом имелся резервуар — очевидно огнеметы, решил Адам.

— Тот самый караван, который мы встретили у брода, — сказал он Тразу.

Юноша мрачно кивнул.

—Если бы нам удалось захватить его тогда, я, возможно, не потерял бы Онмале. Но я не жалею. Носить ее — такое тяжелое бремя! По ночам она мне что-то шептала...

На дюжине тяжелых повозок стояли трехэтажные сооружения из почерневших досок — передвижные домики с куполообразными крышами, балконами и крытыми верандами. Рейш смотрел на них с завистью. Как удобно путешествовать в таких хоромах по степям Тчаи! На одном из этих тяжеловесных экипажей виднелся дом с зарешеченными окнами и дверьми, окованными железом. В фасаде имелась затянутая толстой проволочной сеткой терраса — настоящая клетка. Сквозь прутья выглядывала молодая женщина необычайной красоты: тоненькая и хрупкая, с кожей золотистой и чистой, как песок на морском берегу. Темные волосы доходили ей до плеч; глаза сверкали, как светлые топазы. На ней была маленькая розовая шапочка, темно-красный жакет, помятые шаровары из белого полотна. Когда повозка проезжала мимо Рейша и его спутников, она мельком взглянулся на них, и Адама поразила сквозившая в глазах незнакомки тоска. Экипаж покатился дальше. С противоположной стороны на пороге открытой двери стояла высокая мясистая плосколицая женщина с ежиком полуседых волос на коротко остриженной голове; ее глаза сверкали фанатическим блеском. Охваченный любопытством, Рейш принялся расспрашивать Анахо, но ничего не добился. Субдирдир был в таком же недоумении, как и он.

Путешественники прошли вслед за вереницей телег внутрь крепости, на широкую площадь. Старший караванщик, невысокий суетливый старик, выстроил повозки в три ряда: грузовые поближе к складам, за ними те, где стояли клетки с рабами и, наконец, военные с пушками, жерла которых повернуты в сторону степи.

Неподалеку находился постоялый двор, двухэтажное глинобитное строение с покатыми стенами. Внизу размещались кухня, таверна и общая комната для проезжающих; наверху —маленькие комнаты, выходящие в коридор. Путешественники нашли хозяина, коренастого человека с серым, как пепел, лицом, в черных сапогах и коричневом переднике, на первом этаже. Высоко подняв брови, он скептически оглядел облаченного как кочевник Траза, Анахо в его живописных лохмотьях некогда элегантного костюма дирдиров, Рейша в брюках и куртке со шнуровкой, какие носят только на Земле, но без всяких возражений предоставил им помещение и даже согласился подыскать приличную одежду.

Комнаты оказались небольшими, всего восемь на десять футов. Там имелась кровать, — деревянная рама с натянутыми вдоль и поперек кожаными полосами, поверх которых наброшен плоский матрас, набитый соломой, — и стол, где стояли таз и кувшин с водой. После изнурительного пути по степи такие удобства были для Адама почти роскошью. Он вымыл лицо и руки, побрился и разложил свою новый наряд, привычный для жителей планеты Тчаи — широкие брюки из коричнево-серого холста, белую рубашку из грубого домотканого материала и черный жилет. Выйдя в коридор, он посмотрел из окна вниз, на площадь. Каким нереальным казалось ему сейчас прошлое! По сравнению с этой экзотической пестротой Земля представлялась скучной и бесцветной, но ничуть не менее желанной. Однако отчаяние и чувство одиночества мало-помалу теряют свою остроту, признался себе Адам. Его нынешняя жизнь полна опасностей, но предвещает массу приключений. Рейш старался отыскать среди повозок, стоящих на противоположной стороне площади напротив его окна, домик с решетками на окнах. Без сомнения, девушка, сидевшая внутри, — пленница. Почему в ее глазах такая безысходная тоска? Какая судьба ее ожидает?

Однако среди множества причудливо изогнутых крыш и куполов трудно было разглядеть что-нибудь определенное. «Ну что же, все к лучшему», — сказал он себе. У него хватает собственных забот. Какое ему дело до горестей молодой невольницы, которая промелькнула перед его глазами? Рейш вернулся к себе.

Он разложил по карманам несколько предметов, которые вынул из своего пакета, остальное спрятал под перевернутым тазом. Спустившись в общую комнату, заметил Траза, сидящего в напряженной позе на скамейке возле стены. Рейш спросил его, что случилось, и юноша признался, что никогда еще не был в таком месте и не хочет стать посмешищем. Адам рассмеялся и хлопнул его по плечу. Траз в ответ растянул губы в вымученной улыбке.

Появился Анахо, почти неузнаваемый в одежде кочевника. Спутники зашли в таверну, где им подали хлеб и темную густую похлебку, — Рейш предпочел не расспрашивать, из чего она приготовлена.

После обеда Анахо с задумчивым видом обратился к Рейшу:

— Отсюда ты хочешь направиться в Перу?

— Да.

— Его еще называют «Город погибших душ».

— Да, мне говорили.

— Это, конечно, гипербола, — важно заметил субдирдир. — Вообще говоря, душа — понятие достаточно спорное. Теология дирдиров — очень тонкая вещь, я не стану обсуждать такие предметы с тобой, хочу только отметить... нет, нет, не стоит, не хочу тебя смущать. Но этот караван направляется именно в Перу, тот самый Город погибших душ. Ходьбе я предпочитаю более удобный способ передвижения. А следовательно, предлагаю нанять самую лучшую повозку, какую только сможет предоставить нам караванщик.

— Превосходная идея, — согласился Рейш. — Но я...

Анахо торжественно поднял палец.

— Не беспокойся. По крайней мере в данный момент я чувствую расположение к тебе и мальчишке — ты вежлив и относишься к людям уважительно, знаешь свое место и соблюдаешь пределы статуса, стало быть...

Возмущенный Траз, тяжело дыша, вскочил на ноги.

— Я носил эмблему Онмале! Ты можешь хотя бы представить себе, что это значит? Думаешь, я ушел из лагеря с пустыми руками? — Он бросил на стол длинный мешок. — Мы не нуждаемся в твоих благодеяниях, субдирдир!

— Как хочешь, — ответил Анахо, взглянув на Рейша.

— Поскольку у меня нет денег, — объявил Адам, — я с благодарностью принимаю все, что вы оба мне предложите.

Общая комната постепенно заполнялась посетителями: погонщиками каравана, воинами. Вошли три гордых иланта — старший караванщик и его помощники. Все требовали еды и вина. Когда старший насытился, Анахо, Траз и Рейш подошли к нему и попросили отвезти их в Перу.

— Хорошо, если вы не торопитесь, — ответил тот. — Мы останемся здесь, пока не подойдет караван Аиг—Хедаджа с севера, потом пройдем через Голссе; так что, если спешите, можете договориться с другими.

Адам предпочел бы более быстрый способ достичь цели своего путешествия: кто знает, что может случиться с разведывательным ботом, пока они в пути? Но поскольку лучших вариантов явно не предвиделось, он решил удовлетвориться тем, что есть.

Не только Рейш испытывал нетерпение. К столу караванщика подошли две женщины в черных одеяниях и красных башмаках. Одну из них Рейш видел раньше — она стояла в дверях того самого дома, который он только что пытался найти. Ее спутница была выше ростом и еще более высохшая, а лицо ее казалось синюшным, как у трупа. Голосом резким и скрипучим, словно от постоянного раздражения, она сказала:

— Господин Баоян, долго нам еще придется здесь ждать? Погонщик утверждает, что мы отправимся не раньше чем через пять дней.

— Да, верно.

— Но это невозможно! Мы опоздаем!

— Мы ожидаем каравана с севера, чтобы обменяться товарами, — профессионально невыразительным тоном ответил Баоян. — Потом сразу же отправимся в путь.

— Мы не можем ждать так долго! Мы должны быть в Фазме, у нас очень важное дело!

— Уверяю вас, матушка, я привезу вас как раз вовремя.

— Не успеете! Мы должны выехать тотчас же! — хрипло выкрикнула мясистая неуклюжая толстощекая женщина, которую Рейш видел раньше.

— Боюсь, это невозможно, — резко произнес Баоян. — Вы еще хотели что-то сказать?

Женщины безмолвно отвернулись и возвратились к своему столу у стены.

Рейш не мог сдержать любопытства:

— Кто они такие?

— Жрицы Тайного женского культа. Разве ты не знаешь? Они кишат повсюду. Откуда ты родом, что задаешь такие вопросы?

— Из дальних краев, — ответил Рейш. — А кто та молодая женщина, которую они держат в клетке? Тоже жрица?

Баоян поднялся из-за стола.

— Рабыня, по-моему из Чарчана. Они везут ее в Фазм для совершения какого-то своего ритуала. Такие вещи меня не касаются. Я караванщик, вожу товары из Коада на Дване до Тостсанага, до самого океана Счанизад. Мне все равно, кто и зачем нанимает мои повозки, — он пожал плечами и пренебрежительно цыкнул, — жрицы, рабыни, субдирдиры, кочевники или даже странные гибриды. — Холодно улыбнувшись, он вышел на площадь.

Все трое вернулись за свой столик.

Задумчиво хмурясь, Анахо снова оглядел Рейша.

— Да, интересно, чрезвычайно интересно.

— Что интересно?

— Твое снаряжение, которое почти ничем не уступает совершенным изделиям дирдиров. Одежда неизвестного на Тчаи покроя. Странное невежество относительно некоторых вещей и столь же необычные знания о других предметах. Я уже готов поверить, что ты тот, за кого себя выдаешь, — человек с далекой планеты. Полная нелепица, конечно.

— Я ни за кого себя не выдаю, — возразил Рейш.

— Но мальчик сказал...

— Тогда все вопросы к нему.

Адам отвернулся от субдирдира и стал рассматривать жриц, наклонившихся над своими мисками с супом. Теперь к ним присоединились еще две, а между ними шла пленная девушка. Те, что разговаривали с караванщиком, постоянно оглядываясь, ворчливо, с раздраженными жестами сообщили остальным о результатах. Девушка сидела, печально опустив голову, положив руки на колени. Наконец одна из женщин толкнула ее, указала на миску с супом, и та покорно, словно автомат, начала есть. Адам не мог оторвать от нее глаз. «Она рабыня, — с внезапно нахлынувшим волнением подумал он, — может быть, ее продадут?» Вряд ли. Девушка такой необычайной красоты наверняка предназначена для каких-то необычных ритуалов. Рейш вздохнул, отвернулся от невольницы и заметил, что она произвела на других — особенно на илантов — такое же сильное впечатление. Они глазели на нее, крутили усы и смеялись, делая непристойные жесты. Адам возмутился. Разве эти скоты не знают, какая судьба ждет несчастную?

Жрицы встали одновременно, как по сигналу. Подозрительно оглянувшись, вывели девушку наружу. Некоторое время они шествовали на площади, внимательно следя за невольницей, которая шла сбоку. Стоило ей немного отстать, ее толкали так, что она вынуждена была бежать, чтобы догнать их. Иланты тоже вышли на площадь и присели на корточки у стены постоялого двора. Они сняли свои плащи и шлемы с черепами, заменив их беретами из мягкого коричневого бархата; каждый налепил на свои лимонно-желтые щеки по красному кружку по моде илантов. Воины щелкали орехи, выплевывая скорлупу на землю, и не отрывали глаз от девушки. Они подшучивали друг над другом, хихикали и толкались, словно подзуживая. Наконец один из них встал и направился через площадь вслед за жрицами. Он заговорил с девушкой, но та непонимающе смотрела на него. Жрицы сразу остановились и подскочили к нему. Самая высокая подняла руку, указывая на небо, и что-то сердито крикнула. Илант, нагло ухмыляясь, не двинулся с места. Он не заметил, как толстенная жрица подкралась к нему сбоку и сильно стукнула по голове. Илант упал, но тут же вскочил на ноги, изрыгая проклятия. Жрица, злобно улыбаясь, пошла на него; воин занес кулак, но она, обхватив его, ударила головой, подняла и, напрягая живот, отбросила далеко в сторону. Подбежав, стала бить поверженного мужчину ногами, и к ней присоединились ее подруги. Окруженный со всех сторон илант отполз от них и с трудом поднялся на ноги. Осыпая бранью женщин, он плюнул в лицо первой жрице и, быстро отбежав, присоединился к своим товарищам, которые покатывались со смеху, наслаждаясь зрелищем.

Жрицы продолжали свою прогулку, изредка поглядывая на илантов. Солнце уже стояло низко на небе, бросая на площадь длинные тени. С холмов спустилась группа тощих белокожих людей со светло-русыми волосами, наряженных в пестрые лохмотья; у них были мелкие острые черты лица и маленькие косо посаженные глазки. Мужчины били в медные гонги, женщины исполняли странный танец, похожий на прыжки испуганных кузнечиков. Грязные оборванные детишки сновали среди пассажиров каравана, выпрашивая деньги. На повозках проветривали одежду и одеяла, кругом, колыхаясь под дующим с холмов легким ветерком, пестрели оранжевые, желтые, красные и коричневые куски ткани. Жрицы и девушка-пленница снова удалились в дом с окованной железом дверью.

Солнце село за холмы. Сумерки окутали постоялый двор, на площади стало тихо. Из окон передвижных домиков просачивался неяркий свет. Кругом простиралась сразу потемневшая степь, окаймленная тусклым отблеском последних закатных лучей на горизонте.

Рейш съел миску острой похлебки, похожей на гуляш, толстый ломоть грубого хлеба и тарелку консервированных продуктов. Траза увлекло зрелище азартных игр, Анахо куда-то пропал. Адам вышел на площадь и стал рассматривать незнакомое небо, усыпанное сверкающими точками. Где-то среди них затерялось крошечное, почти неразличимое созвездие Цефей, которое не разглядишь невооруженным глазом, а напротив него — звезда десятой или двенадцатой величины — земное Солнце, но его невозможно увидеть на расстоянии 212 световых лет. Немного расстроенный этими мыслями, Адам опустил голову.

Жрицы сидели перед своей повозкой и о чем-то беседовали. Невольница стояла на террасе, загороженной проволочной решеткой. Не раздумывая, словно завороженный, Рейш пересек площадь и, обойдя повозку, заглянул за решетку.

— Девушка, — тихо позвал он. — Девушка!

Она повернулась и посмотрела на него, но не ответила.

— Подойди сюда, я хочу с тобой поговорить.

Она медленно пересекла клетку и подняла на него глаза.

— Что с тобой сделают?

— Не знаю. — Ее голос был мягким и немного хриплым. — Они похитили меня из дома в Кете, увезли на корабле и посадили в клетку.

— Зачем?

— Потому что я красивая. Так они говорят... Тихо. Нас услышали. Прячься.

Словно бессильный трус, он опустился на колени. Девушка продолжала стоять, держась за решетку. Одна из жриц заглянула в клетку, ничего подозрительного не увидела и вернулась к своим товаркам.

— Она ушла, — еле слышно сказала пленница.

Адам снова встал на ноги, чувствуя себя довольно глупо.

— Ты хочешь, чтобы тебя выпустили из клетки?

— Конечно! — ее голос звучал почти негодующе. — Не желаю участвовать в их ритуалах! Жрицы меня ненавидят. Все из-за того, что они такие уродины! — Она снова посмотрела на Рейша, изучая его при слабом свете, струящимся из ближайшего окошка. — Я сегодня уже видела тебя. Ты стоял у дороги.

— Да. Я тоже тебя заметил.

Девушка повернула голову.

— Они опять идут. Тебе лучше уйти.

Рейш отправился к противоположному концу площади и оттуда смотрел, как жрицы заталкивали девушку в дом. Потом вошел в общую комнату. Некоторое время наблюдал за игроками. У одних были шахматы с доской, разделенной на сорок девять квадратов, с каждой стороны которой расставлялось семь фигур; другие погружены в сложную игру с нумерованными фишками и плоским диском; многие коротали время за картами. Рядом с развлекающимися стояли кружки с пивом. Нищенки с холмов попрошайничали, скользя между столиками. То и дело вспыхивали споры, но они ни разу не привели к более серьезным столкновениям. Один из погонщиков играл на флейте, другой — на лютне, третий извлекал звучные басовые тона из длинной стеклянной трубки. Мелодия, которую они исполняли, поразила Адама своей необычностью, и он долго слушал, словно в каком-то трансе. Субдирдир и Траз давно ушли в свои комнаты; через некоторое время Рейш последовал их примеру.


Глава 4


Рейш проснулся с неясным чувством надвигающейся угрозы. Он не сразу понял, что причина — страх за девушку, которую держат в плену жрицы Тайного женского культа. Адам лежал неподвижно, упершись взглядом в потолок с потрескавшейся штукатуркой. До чего же это глупо — беспокоиться о том, что его не касается! Да и как он может ее спасти?

Спустившись в общую комнату, он съел тарелку овсянки, которую ему подала одна из неряшливых дочерей хозяина постоялого двора, потом вышел посидеть на скамейке, сгорая от желания увидеть пленницу.

Появились жрицы. Они направились к постоялому двору, уставившись прямо перед собой. Девушка шла в середине.

Через полчаса они вышли на площадь и разговорились с маленьким человечком с холмов, который улыбался им и покорно кивал, глядя на женщин светившимися благоговейным страхом глазами.

Из общей комнаты вывалились воины-иланты. Искоса поглядывая на жриц и посылая восхищенные взгляды девушке, они пересекли площадь, вывели из стойла своих коней-прыгунков и стали срезать мозолистые наросты с их серо-зеленой шкуры.

Закончив разговор с горцем, жрицы отправились в степь. Они прогуливались у каменной осыпи, постоянно оглядываясь и окликая девушку, которая, к их неудовольствию, все время отставала. Иланты не сводили с них взгляда, о чем-то сговариваясь между собой.

Траз уселся на скамью рядом с Рейшем и указал куда-то в степь.

— Зеленые часчи близко. Их много.

Адам ничего не видел.

— Откуда ты знаешь?

— Чую дым костров.

— А я ничего не чувствую.

Траз пожал плечами.

— Их отряд состоит из трехсот или четырехсот воинов.

— Ну... Как ты можешь это определить?

— Зависит от силы ветра и запаха дыма. От маленького отряда он слабее, от большого — сильнее. Сейчас я чую, как горят костры трех сотен зеленых часчей.

Адам молча поднял руки, показывая, что сдается.

Иланты, оседлав своих прыгунков, выехали в степь и остановились у каменной осыпи. Анахо подошел к своим спутникам, насмешливо улыбнулся.

— Теперь-то уж они покажут этим бабам!

Рейш вскочил и повернулся в ту сторону. Иланты подождали, пока жрицы прошли рядом, потом все вместе бросились вперед. Женщины в страхе отскочили; воины пронеслись мимо них, с гиканьем и визгом схватили девушку, бросили ее поперек седла и поскакали к холмам. Жрицы, онемев от неожиданности, с минуту стояли с раскрытым ртом,потом с хриплыми воплями побежали на площадь. Окружив караванщика Баояна, они указывали дрожащими пальцами в степь.

— Твои желтые скоты украли нашу девчонку из Кета!

— Ребята только немного позабавятся, — успокаивающе сказал Баоян. — Как только она им надоест, вернут.

— Какой нам тогда от нее прок! Мы ездили за ней так далеко и столько потратили! Для нас это настоящая трагедия! Я — сама Великая Мать из Фазма! А ты даже не хочешь мне помочь!

Караванщик плюнул на землю себе под ноги.

— Я никому не помогаю. Я поддерживаю порядок в своем караване, слежу за повозками. У меня не остается времени ни на что другое!

— Ты негодный мужчина! Разве эти скоты не твои подчиненные? Почему ты не следишь за ними?

— Я слежу только за тем, что происходит в моем караване. То, что случилось в степи — не моя забота.

— Что же нам делать? Мы пропали! Погублена Церемония Очищения!

Рейш вскочил в седло стоявшего рядом прыгунка и погнал его вперед. Он действовал неосознанно, почти импульсивно, и пока огромное животное широкими прыжками несло его через степь, пытался сообразить, какие бессознательные порывы заставили его оттолкнуть караванщика и отправиться в погоню за илантами. Что сделано, того не вернешь, утешал он себя с каким-то горьким удовлетворением. Как видно, судьба неизвестной девушки сейчас для него важнее, чем собственные проблемы.

Иланты ускакали недалеко — спешились в небольшой долине у песчаной площадки, укрывшейся в тени большого валуна. Испуганная пленница стояла, прижавшись спиной к камню. Когда появился Адам, они привязывали к дереву своих прыгунков.

— Чего тебе? — спросил один из воинов довольно нелюбезным тоном. — Убирайся отсюда, мы хотим проверить невинность этой девицы из Кета!

Другой хрипло засмеялся:

— Ей надо набраться опыта для ритуала.

Рейш достал свой пистолет.

— С удовольствием отправлю вас всех к праотцам. — Он поманил девушку. — Пойдем.

Она лихорадочно осмотрелась, словно решая, в какую сторону бежать.

Иланты стояли молча, кончики их черных усов повисли. Девушка медленно забралась на седло Адама, он повернул прыгунка назад, к крепости. Когда проезжали долину, его спутница бросила неувереннный взгляд на своего спасителя, хотела что-то сказать, но смолчала. Иланты вскочили на коней и следовали за ними, гикая, вопя и осыпая бранью Рейша.

Жрицы стояли у входа в крепость, всматриваясь вдаль. Адам придержал коня и оглядел четыре черные фигуры: завидев его, они стали бешено размахивать руками.

Внезапно девушка быстро произнесла:

— Сколько они тебе заплатили?

— Ни единой монеты. Я просто решил освободить тебя.

— Отвези меня домой! — умоляла девушка. — Доставь в Кет! Мой отец заплатит тебе гораздо больше — даст тебе все, что пожелаешь!

Рейш указал на движущуюся темную линию на горизонте.

— Думаю, это зеленые часчи. Нам лучше вернуться на постоялый двор.

— Страшные женщины снова схватят меня! Посадят в клетку! — Голос ее дрогнул, апатия сменилась лихорадочным волнением. — Они меня ненавидят! Хотят сделать со мной что-то жуткое! — Она указала на жриц, сбившихся у входа. — Они уже близко! Пусти меня, я уйду!

— Одна? В степь?

— Лучше так!

— Я тебя не отдам, — сказал Рейш.

Он медленно направился к постоялому двору. Жрицы ожидали его у каменных ворот.

— О благородный мужчина! — выкрикнула мясистая Великая Мать. — Ты совершил достойное деяние! Ее цветок не тронут?

— Не твое дело.

— Как не мое дело? Что ты говоришь?

— Теперь она — моя собственность. Я отобрал ее у этих грех воинов. Иди к ним и требуй возмещения за убытки у илантов. У них, а не у меня. Я никогда не отдаю то, что взял.

Жрицы оглушительно захохотали.

— Ах ты, глупый петух! Верни то, что принадлежит нам по праву, иначе тебе придется худо! Мы жрицы Тайного женского культа!

— Если будете покушаться на мою собственность, станете бывшими жрицами.

Рейш проехал через площадь. Четыре черные фигуры молча глядели вслед. Он спешился, помог девушке сойти с коня. Сильно забилось сердце: теперь он осознал, почему, не размышляя, бросился за ней в степь, повинуясь инстинкту, а не доводам рассудка.

— Как твое имя? — спросил он.

Она задумалась, словно Рейш загадал трудную загадку, и неуверенно ответила.

— Мой отец — лорд дворца Голубого Нефрита. — Потом добавила, — Мы из касты Эгис. Иногда на приемах обо мне объявляют как о Голубом Нефритовом Цветке, в менее торжественных случаях называют Прекрасным Цветком или Цветком Кета... Мое цветочное имя — Илин-Илан.

— Довольно запутанно, — заметил Рейш.

Девушка серьезно кивнула, словно тоже считала свое имя чем-то сложным и очень важным.

— Как тебя называют приятели?

— Это зависит от их касты. Ты из знатного рода?

— О да, — сказал Рейш, не видя никаких причин утверждать обратное.

— Хочешь сделать меня своей невольницей? Тогда ты не сможешь звать меня так, как пристало друзьям.

— У меня никогда не было рабов. Правда, сейчас искушение очень велико, но я предпочту обращаться к тебе как твой товарищ.

— Можешь называть меня Цветок Кета — это обычное имя для моих знакомых; или, если хочешь, цветочным именем, Илин-Илан.

— Что ж, подойдет, по крайней мере пока. — Он осмотрел площадь, потом, взяв девушку за руку, привел ее в общую комнату постоялого двора и усадил за столик у задней стены. Окинул ее внимательным взглядом. Илин-Илан, Прекрасный Цветок, Цветок Кета…

— Не знаю, что с тобой делать.

На площади жрицы, окружив караванщика, что-то горячо ему объясняли, а он с мрачным и серьезным видом вежливо слушал.

— Тебя могут отобрать у меня, — произнес Адам. — Я не очень-то уверен в законности своих притязаний.

— В степи нет никаких законов, — возразила она. — Здесь правит только страх.

Траз уселся за их столик. Восхищенно оглядев девушку, он неодобрительно сказал:

— Что ты хочешь с ней делать?

— Если смогу, отвезу домой.

— Доставьте меня в Кет, и вы получите все, что пожелаете, — серьезно сказала Илин-Илан. — Я дочь знатных родителей. Мой отец построит для вас дворец.

Траз с большим одобрением посмотрел на своего спутника, потом перевел взгляд на восток, словно предвкушая путешествие в эти края.

— Да, такое возможно.

— Только не для меня, — возразил Адам. — Я должен найти разведывательный бот. Если хочешь проводить ее в Кет, собирайся, начни новую жизнь.

Юноша с сомнением посмотрел на жриц.

— Без оружия и отряда воинов как я смогу провести такую, как она, через всю степь? Нас сразу же захватят и продадут в рабство или убьют.

В общую комнату вошел старший караванщик Баоян и приблизился к ним.

— Жрицы просят меня поддержать их требования, — сказал он ровным голосом. — Я, конечно, не стану этого делать, поскольку обмен собственности произошел за пределами каравана. Но я согласился передать тебе их вопрос: каковы твои намерения в отношении девушки?

— Мои намерения их не касаются, — заявил Рейш. — Девушка теперь принадлежит мне. Если они хотят получить за нее компенсацию, пусть обратятся к илантам. Я не хочу иметь с ними дела.

— Разумные слова, — заметил Баоян. — Жрицы понимают это, они лишь оплакивают свое несчастье. Я склонен согласиться, что они оказались жертвами насилия.

Рейш внимательно посмотрел на караванщика, думая, что он шутит.

— Ты серьезно?

— В своих рассуждениях я руководствуюсь исключительно категориями права собственности и безопасности перевозки, — заявил Баоян. — Жрицы понесли большие убытки. Для их ритуала необходима определенная девушка, они проделали дальний путь, чтобы найти подходящую участницу таинства, и в последнюю минуту ее похищают. Что, если они заплатят тебе за ее возвращение соответствующую сумму — скажем, полцены за примерно такую же рабыню?

Адам покачал головой.

— Верно, они понесли убытки, но меня не волнуют их проблемы. Во всяком случае, они не выказали большой радости, когда я освободил ее.

— Подозреваю, что они вообще неспособны веселиться, даже в их самый счастливый день, — заметил Баоян. — Хорошо, я передам им твои слова. Без сомнения, они что-нибудь придумают.

— Надеюсь, создавшаяся ситуация не повлияет на наше соглашение.

— Разумеется, нет, — решительно заявил караванщик. — Я в высшей степени неодобрительно отношусь к воровству и насилию. Надежность и честность — вот мой девиз. — Караванщик поклонился и вышел.

Подошли Траз и Анахо. Рейш повернулся к ним.

— Ну, что там еще?

— Считай, ты уже труп, — мрачно сказал Траз. — Эти жрицы — ведьмы. У нас, эмблем, как-то завелось несколько таких баб. Мы их убили, и все сразу пошло лучше.

Анахо с бесстрастным любопытством, словно какое-то экзотическое животное, рассматривал Цветок Кета.

— Она из племени золотых яо. Очень древняя порода — гибрид первых краснокожих и белолицых. Полтора века назад они преисполнились гордости и решили создать несколько сложных машин. Дирдиры преподали им жестокий урок.

— Сто пятьдесят лет назад? Сколько дней у вас в году?

— Четыреста восемьдесят восемь. Не понимаю, какое отношение имеет календарь ...

Рейш задумался и стал подсчитывать в уме. Сто пятьдесят лет планеты Тчаи равняются примерно двумстам двадцати земным годам. Совпадение? Или предки Цветка Кета действительно послали в направлении Земли тот луч, который привел его на Тчаи?

Илин-Илан с ненавистью смотрела на Анахо.

— Ты субдирдир! — хрипло сказала она.

— Из шестого сословия. Прошу заметить, ни в коем случае не Безупречный!

Девушка повернулась к Рейшу.

— Они бросили бомбу на Сеттру и Баллисидрэ! Хотели уничтожить нас, и все из зависти!

— Зависть — неподходящее слово, — возразил Анахо. — Твой народ пытался играть тайными силами, заниматься тем, что выше его понимания!

— А что случилось потом? — спросил Рейш.

— Ничего, — вздохнула Илин-Илан. — Были разрушены наши города, рецепторы, Дворец Искусств, золотые лабиринты-сокровища, которые хранились там тысячи лет. Разве удивительно, что мы ненавидим дирдиров? Больше, чем пнумов, больше, чем часчей, больше, чем ваннэков!

Анахо пожал плечами.

— Я ведь не нападал на яо.

— Но ты защищаешь тех, кто сотворил такое зло! Это одно и то же!

— Поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Адам. — В конце концов, с тех пор прошло уже двести двадцать лет!

— Только сто пятьдесят! — поправила его Цветок Кета.

— Верно. Ну хорошо, давай решим, что с тобой делать? Хочешь переодеться?

— Да. Я не снимала этих тряпок с тех пор, как уродливые мерзавки похитили меня из моего сада. Мне бы хотелось выкупаться. Они давали воду только для питья.

Рейш стоял у двери, пока девушка мылась, потом просунул в щель одежду кочевников, одинаковую у мужчин и женщин. Скоро она вышла, с еще влажными волосами, в серых шароварах и коричневой рубахе, и они вернулись в общую комнату, а потом вышли на площадь. Здесь царила атмосфера лихорадочного возбуждения: приближались зеленые часчи, они находились уже примерно на расстоянии мили от постоялого двора. У батарей на склонах появились воины, Баоян поставил боевые повозки с пушками на открытые места, откуда они могли обстреливать все подходы к крепости.

Зеленые часчи, видно, не собирались сразу же нападать. Они выстроили свои телеги в одну линию, установили сотню высоких черных палаток.

Баоян не скрывал отчаяния.

— Караван с севера не сможет к нам пробиться. Как только разведчики увидят часчей, они вернутся и станут ждать. Боюсь, мы сильно задержимся.

— Ритуал пройдет без нас! — возмущенно крикнула Великая Мать. — Неужели придется вытерпеть еще и такой удар?

Баоян умоляюще поднял руки.

— Разве вы не видите, что мы не можем сейчас выйти из крепости? Никуда не денешься — придется сразиться с ними! В любом случае мы должны будем принять бой!

Кто-то крикнул:

— Пошли этих баб в лагерь часчей! Пусть спляшут свой ритуал с ними!

— Пожалей несчастных часчей! — раздался еще один насмешливый голос.

Жрицы в бешенстве удалились.

Над степью опустились сумерки. Зеленые часчи разожгли ряд костров, когда они проходили перед огнями, отчетливо вырисовывались их огромные силуэты. Время от времени кочевники останавливались и оглядывали крепость.

— Говорят, они умеют читать мысли, — сказал Траз, — и понимают, что твориться в голове у людей... Сам-то я сомневаюсь, но кто знает...

В общей комнате им подали скудный ужин, состоящий из супа и вареной чечевицы. Свет притушили, чтобы часчи не могли разглядеть, где расположена стража. Несколько человек тихонько играли. Иланты, пившие какой-то крепкий напиток, стали вести себя грубо и шумно, но хозяин предупредил их, что поддерживает в своем заведении порядок так же, как Баоян в караване, и если они не перестанут буянить, выставит их за ворота крепости, в степь. Тогда они уселись, сгорбившись над столом, нахлобучив на лоб береты.

Первый этаж постоялого двора опустел.

Рейш попросил хозяина поместить Илин-Илан в комнатку рядом с его собственной.

— Запри дверь на задвижку, — велел он девушке. — До утра не выходи. Если кто-нибудь станет ломиться в дверь, постучи в стену и разбуди меня.

Стоя в полуоткрытой двери, она как-то странно смотрела на него. Никогда в жизни не видел никого красивее, подумал Адам.

— Значит, ты на самом деле не хочешь, чтобы я стала твоей рабыней? — наконец спросила она.

— Нет.

Дверь закрылась, скрипнул засов. Рейш отправился в свою комнату.

Ночь прошла. Наступило утро. Зеленые часчи все еще располагались лагерем вокруг крепости. Людям из каравана оставалось только ждать.

Рейш, взяв с собой Илин-Илан, внимательно рассмотрел пушки, которые, как он слышал, называли «песочными». Они и в самом деле стреляли снарядами, заполненными песчинками. Каждая несла в себе электростатический заряд и разгонялась почти до световой скорости, что увеличивало ее массу в тысячу раз. Проникая в тело, песчинки взрывались. Рейшу рассказали, что пушки достались от ваннэков. Они были покрыты странными надписями на языке этой диковинной расы — рядами прямоугольников разного размера.

Вернувшись на постоялый двор, Рейш застал Траза и Анахо за горячим спором о том, кто такие фунги. Юноша утверждал, что выкормыши пнумов изготовляют загадочных тварей из трупов своих повелителей.

— Ты хоть раз видел двух фунгов вместе? Или малыша фунга? Правильно, не видел! Они никогда не ходят парами. Фунги слишком безумны, слишком свирепы, чтобы спариваться.

Субдирдир снисходительно махнул рукой.

— Их родичи тоже держатся поодиночке и размножаются весьма странным способом. Странным для нас, людей и полулюдей, мог бы я сказать, потому что для самих пнумов этот порядок кажется вполне естественным. Они очень стойкая раса. Знаешь ли ты, что до нас дошли их хроники, записанные миллион лет назад?

— Слышал, — мрачно ответил Траз.

— Прежде чем сюда явились часчи, — продолжал Анахо, — всюду царили пнумы. Они жили в селениях, в небольших домах с кровлей в виде купола, но сейчас от их строений ничего не осталось. Теперь они живут в подземельях и пещерах под развалинами древних городов, и жизнь их превратилась в кромешный ужас. Но они все еще сильны. Даже дирдиры не дерзают покушаться на странных тварей.

— Значит, часчи пришли на Тчаи раньше дирдиров? — вмешался в их разговор Адам.

— Хорошо известный факт, — сказал Анахо. — Такое невежество может проявлять лишь человек из далекой провинции или другого мира. — Он вопросительно посмотрел на Рейша. — Но первыми, кто отвоевал землю у пнумов, в действительности были старые часчи, и произошло это сто тысяч лет назад. Десять тысяч столетий спустя сюда высадились синие часчи с планеты, которую еще раньше сделали своей колонией. Старые и синие сражались за Тчаи и привезли с собой зеленых как наемных воинов, чтобы посеять ужас в рядах противника.

Шестьдесят тысяч лет назад прибыли дирдиры. Часчи понесли большие потери, потом представителей высшей расы стало слишком много, и они оказались в худшем положении, но в итоге установилось относительное равновесие сил. Два народа все еще враждуют и почти не поддерживают никаких отношений друг с другом.

Сравнительно недавно, десять тысяч лет назад, на просторах космоса вспыхнула война между дирдирами и ваннэки, которая докатилась до Тчаи, когда наши враги построили военные крепости-базы в Рахе и на юге Качана. Но сейчас активные действия почти прекратились; лишь изредка те или другие нападают на противника либо устраивают засады. Каждая из живущих здесь рас опасается других и ждет своего часа, чтобы обрушиться на всех остальных и остаться единственным властелином Тчаи. Пнумы не принимают участия в битвах, хотя внимательно наблюдают за ними и делают записи в своих хрониках.

— А как же люди? — спросил Рейш. — Когда пришли они?

Анахо искоса насмешливо посмотрел на него.

— Тебе ведь известно, где находится родина человека, значит, именно ты и должен нас просветить.

Не желая поддаваться на провокацию, Адам смолчал.

— Наши предки, — начал субдирдир поучительным тоном, — возникли на Сиболе и прилетели на Тчаи вместе с дирдирами. Податливые как воск, они стали изменяться. Сначала получились болотные люди; потом, через двадцать тысяч лет, такие, как он. — Анахо указал на Траза. — Те, что были захвачены в плен, стали субчасчами, выкормышами пнумов и даже слугами ваннэков. Существует не менее дюжины разных гибридов и выродившихся человеческих пород. Даже среди субдирдиров не все одинаковы. Безупречные стали почти чистыми дирдирами. Другие отличаются меньшей утонченностью. Здесь кроется причина всех моих несчастий — я пожелал прерогатив, которых не заслуживал, но пытался осуществить...

Анахо продолжал живописать свои проблемы, но Рейш его уже не слушал. Ему наконец стало ясно, как на планете Тчаи появились люди. Дирдиры овладели искусством межпланетных путешествий более семидесяти тысяч лет назад. За это время они, по всей вероятности, побывали на Земле, по крайней мере дважды. В первый раз захватили одно из протомонголоидных племен; во второй раз — двадцать тысяч лет назад, если верить Анахо, — загрузили на свои межпланетные корабли древних представителей белой расы. Две группы представителей человечества, оказавшись на Тчаи, менялись, приобретали специфические черты, смешивались друг с другом и снова изменялись, создав ту пеструю картину различных типов и рас, которую увидел Рейш.

Итак, дирдиры, несомненно, знали о Земле и ее обитателях, но, вероятно, все еще считали людей дикарями. Если они поймут, что сейчас земляне совершают межзвездные полеты, можно ожидать лишь опасных осложнений. В разведывательном боте нет ничего, что прямо указывает на его земное происхождение, кроме, пожалуй, тела Пола Уондера. И к тому же теперь корабль не у дирдиров, а у синих часчей.

И он все еще не нашел ответ на вопрос: кто выпустил ракету, уничтожившую звездолет «Эксплоратор-IV»?

За два часа перед заходом солнца зеленые часчи сняли осаду. Телеги с высокими колесами, приводимые в движение какими-то машинами, описали круг, воины вскочили на чудовищно огромных коней-прыгунков, которые словно плясали под ними, наконец, по какому-то невидимому сигналу — может быть, телепатическому, подумал Рейш, — весь отряд, вытянувшись в длинную линию, направился на восток. Илантские разведчики последовали за кочевниками на почтительном расстоянии. Они возвратились только утром и доложили, что часчи направились на север.

Во второй половине того же дня наконец прибыл караван Аиг — Хедаджа, который вез кожу, ароматное дерево, бочки с маринованными овощами и разные пряности.

Чтобы обменяться товарами Баоян вывел повозки в степь. Над ними установили блоки для поднятия тяжестей, с помощью которых перегружали тюки и бочки: носильщики и погонщики выбивались из сил, пот струился по их обнаженным спинам, затекая в широкие коричневые шаровары.

За час до захода солнца работы завершились, и пассажиров, собравшихся в общей комнате, попросили занять свои места в повозках. Рейш, Траз, Анахо и Цветок Кета двинулись через площадь. Жриц нигде не было видно; Адам не сомневался, что они скрылись в своем доме с огороженной проволокой террасой.

Они вышли в степь и прошли под каменной осыпью. Вдруг Рейш почувствовал сильный толчок. Могучие руки нападавшего притиснули его к мягкому колышущемуся телу. Он отбивался изо всех сил, оба повалились на землю. Великая Мать всей тяжестью налегла на Адама. Три жрицы схватили Илин-Илан и поволокли ее к каравану. Рейш никак не мог вырваться из-под обволакивающей его массы рыхлого мяса. Скрюченные, словно когти, пальцы обхватили его горло: зашумело в ушах, глаза начали вылезать из орбит. Ему удалось освободить одну руку и наугад ткнуть пальцем в податливую влажную кожу. Она вскрикнула и попыталась откинуть голову, спасая лицо. Рейш нащупал нос, изо всей силы сдавил его; жрица завопила, забила ногами, и Адам выкатился из-под нее.

Один из илантов рылся в их багаже. Траз неподвижно лежал на земле; Анахо хладнокровно отбивался от двух других разведчиков Баояна, размахивавших саблями. Великая Мать схватила Рейша за ноги. Он изо всей силы лягнул ее, с трудом вырвался, быстро отскочил в сторону, но тут рывшийся в вещах воин поднял голову и бросился на него с ножом. Рейш ударил кулаком по лимонно-желтому лицу. Илант рухнул, стукнувшись затылком о камень. Адам поспешил на помощь Анахо, сбил с ног одного из нападавших, и субдирдир сразу же ловко пырнул упавшего воина ножом. Потом Рейш увернулся от выпада третьего иланта, схватил за вытянутую руку, перекинул через плечо. Стоявший почти рядом субдирдир нанес сильный удар саблей, почти разрубив врагу шею.

Траз с трудом встал, держась за голову. Великая Мать поднималась по ступенькам в свою повозку.

Никогда в жизни Рейш не испытывал подобного бешенства. Схватив свой багаж, он подошел к Баояну, который разводил пассажиров по их местам.

— На меня напали! — набросился на него Адам. — Ты не мог этого не заметить! Жрицы схватили девушку из Кета и снова заперли ее в клетку!

— Да, — согласился Баоян, — я действительно видел нечто подобное.

— Тогда покажи свою власть! Докажи на деле, что ненавидишь воровство и насилие!

Тот с невинным видом покачал головой.

— Все произошло в степи, между крепостью и моим караваном, в котором я изо всех сил стараюсь поддерживать порядок. Мне показалось, что жрицы вернули себе свою собственность тем же манером, каким потеряли ее. У тебя нет причин жаловаться.

— Что?! — зарычал Рейш. — И ты позволишь им мучить безвинную жертву? А если они убьют ее во время своего грязного ритуала?

Баоян поднял руки — нарочито беспомощный жест.

— Ничего не могу поделать. Разве я способен следить за порядком во всей степи? Даже и пытаться не буду!

Адам посмотрел на него с таким презрением и ненавистью, словно пытался испепелить взглядом, потом повернул голову туда, где стоял дом с решетками на окнах.

— Должен предупредить тебя, что не допущу неподобающего поведения во время путешествия, — сказал Баоян. — Я всегда тщательно слежу за порядком в караване.

Некоторое время Рейш от возмущения не мог найти слов. Наконец пробормотал:

— Неужели тебя совсем не беспокоят подобные злодеяния?

— Злодеяния? — Баоян грустно рассмеялся. — На Тчаи нет такого понятия. Что-то сделано или не сделано. Если человек не может привыкнуть к здешнему образу жизни, он очень скоро перестает существовать или становится безумным, как фунг. Поэтому позволь проводить тебя и твоих попутчиков на ваши места: мы сейчас отправляемся. Я хочу отъехать как можно дальше отсюда, пока не вернулись зеленые часчи. А кроме того, теперь, кажется, по вашей милости у меня остался только один разведчик.


Глава 5


Друзья получили по небольшой комнатке в одном из походных домиков: нечто вроде купе, где имелись только гамак и маленький шкафчик. Дом с решетками, в котором ехали жрицы, находился впереди, на расстоянии четырех повозок. Он катился на своих высоких колесах беззвучно, как призрак; внутри было темно.

Так и не придумав способ спасти девушку, Рейш растянулся в гамаке и почти мгновенно уснул, убаюканный мерным движением. Незадолго до того, как из-за туманной дымки показалось бледное солнце, караван остановился. Люди вышли из повозок и собрались у походной кухни, где каждый получил хлебец с жареным мясом и кружку горячего пива. Слоистый низкий туман стлался и плыл по ветру; человеческие голоса, звуки шагов и скрип повозок, казалось, подчеркивали величественную тишину, царящую в степи. Словно кто-то смыл с окружавшего ландшафта все яркие цвета: вокруг лишь бледное небо, серо-коричневая степь и похожий на разбавленное молоко туман. Обитатели дома с железными решетками не подавали никаких признаков жизни, жрицы не показывались, а Цветку Кета не разрешили даже выйти на обнесенную проволочной сеткой галерею.

Адам подозвал караванщика.

— Далеко еще до их храма? Когда мы туда прибудем?

Караванщик задумался, медленно прожевывая свой хлебец.

— Сегодня ночью остановимся на холме Слуга. Еще день до складов Садно, на следующее утро будем на перекрестке у Фазма. Жрицам кажется, что мы идем слишком медленно; они боятся опоздать на свою церемонию.

— Что это такое? Что там происходит?

Баоян пожал плечами.

— Могу только пересказать вам слухи. Жрицы — избранницы какого-то божества; говорят, они фанатично ненавидят мужчин. Они не признают нормальных отношений между полами и приходят в бешенство, когда встречают девушку или женщину, которая нравится мужчинам. Их ритуал, как они утверждают, должен очистить душу от всяких грязных помыслов и ненавистных им чувств; рассказывают, что во время него жрицы приходят в неистовство.

— Значит, двое суток с лишним...

— Да, через пару дней и несколько часов пути доберемся до перекрестка.


Они шли через степи, параллельно линии холмов, которые возвышались на юге, то прилегая к земле, то высоко поднимаясь к бледному небу Тчаи. Иногда к возвышенностям вели глубокие каньоны и провалы; время от времени встречались купы или целые рощи тонких деревьев с сухими жесткими листьями. Оглядывая местность через сканскоп, Адам не раз замечал какие-то существа, которые под покровом тени, отбрасываемой холмами или деревьями, наблюдали за караваном,— очевидно, это были фунги или даже пнумы.

Днем обитатели дома с решетками ничем не выдавали свое присутствие. Адам не видел никакого движения, а ночью не замечалось даже слабого отблеска света в окнах. Часто Рейш спрыгивал с высокой повозки, на которой ехал вместе со своими спутниками, и шел пешком рядом с караваном. Если он приближался к этому дому, дула ружей с ближайшей коляски с воинами немедленно обращались к нему. Баоян, без сомнения, отдал приказ своим людям охранять жриц от любых покушений на их добычу.

Анахо пытался урезонить Рейша:

— Почему ты так беспокоишься из-за девицы? Ты ведь даже не посмотрел на три повозки с рабами, которые идут перед нами. Всюду люди живут и умирают, но такие вещи нисколько тебя не волнуют. Почему ты не задумываешься о жертвах кровавых игр старых часчей? А что ты скажешь о питающихся человеческим мясом кочевниках, которые гонят мужчин и женщин целыми толпами через Кислован, как другие племена пасут стада скота? А известно тебе, как страдают дирдиры и мы, их младшие братья, в застенках синих? На это тебе наплевать, тебя прельщает пестрая пыльца на крыльях бабочки — ты думаешь только о смазливой девчонке и ее воображаемых горестях!

Рейш вымученно улыбнулся:

— В одиночку всего не сделаешь. Я положу начало тем, что спасу девушку... если смогу.

Примерно через час Траз присоединился к Анахо:

— А что будет с твоим космическим кораблем? Ты забыл о своих планах? Если свяжешься со жрицами, они тебя убьют или изувечат.

Рейш терпеливо кивал. Он признавал справедливость доводов Траза, но не мог себя заставить их принять.

К концу следующего дня холмы стали обрывистыми и каменистыми. Иногда над степью возвышались одинокие утесы.

К вечеру караван достиг складов Садно — ряда небольших построек, высеченных в одном из таких утесов, и задержался, чтобы выгрузить тюки разных товаров и забрать ящики с горным хрусталем и малахитом. Баоян расположил повозки под укрытием скалы и приказал повернуть дула орудий в степь. Проходя мимо дома с решетками на окнах, Адам вздрогнул, услышав тихий вой: словно одной из жриц привиделся кошмар. Траз в страхе схватил его за руку.

— Разве ты не видишь, что за тобой каждую минуту следят? Главный караванщик боится, что ты станешь причиной беспорядков.

Рейш оскалил зубы в волчьей улыбке.

— И еще каких беспорядков, можешь не сомневаться! Но я хочу, чтобы ты оставался в стороне. Что бы со мной ни случилось, иди своей дорогой!

Юноша с упреком и негодованием посмотрел на него.

— Думаешь, я способен так поступить? Разве мы с тобой не товарищи?

— Да, конечно, но...

— Тогда больше не о чем говорить, — ответил Траз повелительным тоном Онмале.

Адам молча поднял руки, признавая, что ему нечем возразить, и отошел от повозок в степь. Время поджимало. Он должен действовать — но когда? Ночью? По пути к перекрестку Фазма? После того, как жрицы покинут караван?

Действовать сейчас — верная гибель.

Ничего нельзя предпринять ни ночью, ни ранним утром — жрицы понимают, что он может пойти на самый безрассудный риск, и в такое время не спустят глаз с девушки.

А что, если напасть на них у перекрестка, когда они лишатся защиты караванщика? Это значило бы действовать вслепую. Наверняка они примут самые жесткие меры, чтобы никто их не потревожил.

Сумерки уступили место ночной темноте; из степи доносились разные звуки: вой ночных собак, чье-то рычание. Адам вошел в свою комнатку, улегся в гамак, но не смог уснуть, вылез и спрыгнул на землю.

На западной части небе светились обе луны. Аз висел низко и скоро скрылся за скалами. Браз, который только что взошел, распространял печальный тусклый свет. В помещениях складов царила почти полная темнота; лишь там, где располагались посты стражи, горело несколько фонарей: здесь не было общей комнаты, как в постоялом дворе. В зарешеченном домике, где держали пленницу, царило необычное оживление, внутри виднелся свет, мелькали движущиеся тени. Внезапно в окнах потемнело.

Обеспокоенный, Адам обошел убежище жриц, не зная, как поступить. До него донесся какой-то шум, и он замер, вглядываясь в темноту. Вот он раздался снова: скрип медленно движущейся повозки. Забыв об осторожности, Рейш бросился бежать вслепую, ориентируясь по звукам, потом опять остановился. Совсем рядом отчетливо слышался шепот. Кто-то стоял в нескольких шагах от него, какой-то черный силуэт в глубокой тени. Внезапное движение; слепящий удар по голове. В мозгу словно что-то взорвалось, земля ударила в лицо...

Он очнулся от того же звука, который слышал раньше: скрип-скрип, скрип-скрип... С трудом вспомнил, что его подняли, куда-то потащили, что-то делали... Чувствовал, как затекло все тело, не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Рейш лежал на чем-то твердом, и эта поверхность постоянно подскакивала и сотрясалась: наверное, пол небольшой открытой телеги. Над ним раскинулось ночное небо, словно окаймленное справа и слева верхушками скал и утесов. Телега, очевидно, шла по неровной дороге, вверх по крутому склону холма. Рейш напрягся, пытаясь освободить руки. Их связали двойным узлом, от усилий в затекших мышцах начались болезненные судороги. Он сжал зубы и попытался расслабиться. Спереди слышался приглушенный разговор; кто-то оглянулся. Адам лежал тихо, притворившись, что еще не пришел в себя; темная фигура отвернулась. Почти наверняка, жрицы. Почему его связали, а не убили на месте?

Ответ очевиден.

Он еще раз напрягся изо всех сил, но только вызвал новый приступ судорог. Тот, кто его связал, сильно спешил. Отобрали только саблю, драгоценная сумка еще висела на поясе

Колеса проехались по ухабу; Адама подбросило, и это навело его на мысль. Он съежился и медленно пополз к заднику телеги, обливаясь потом от страха, что кто-нибудь из похитителей оглянется. Ему удалось добрался до самого края; телега снова подскочила, и Рейш скатился на землю. Повозка с визгом и рокотом исчезла в темноте. Не обращая внимания на ушибы и ссадины, Адам сжался и покатился вбок, стараясь быстрее убраться с дороги и, наконец, оказался у подножья каменистого склона, в глубокой тени. Он продолжал лежать неподвижно, опасаясь, что его падение могут заметить. Скрип колес постепенно замер вдали; кругом стояла тишина, только хрипло свистел ветер.

Собрав все силы, Адам повернулся на живот, потом встал на колени. Ощупью нашел край скалы и стал тереть об него веревки, которыми стянуты руки. Казалось, это продлиться вечно. Запястья покрылись кровавыми ссадинами, голова раскалывалась от боли; им овладело ощущение нереальности происходящего, как бывает в кошмарном сне. Казалось, он слился с ночной темнотой и черными скалами в единое целое. Потом в голове немного прояснилось, и он продолжил пилить веревки острым камнем. Наконец волокна поддались; руки освободились.

Несколько минут он сидел неподвижно, сгибая пальцы, расправляя мускулы. Потом наклонился, чтобы развязать ноги, — очень трудная задача при полной темноте.

Наконец, поднялся и замер, покачиваясь, держась за скалу, чтобы не упасть. Над гребнем самого высокого холма взошел Браз, осветив долину бледным сиянием. С трудом взобравшись по склону, Адам в конце концов выбрался на дорогу. Прищурившись, посмотрел вперед, потом оглянулся. За спиной лежали склады Садно; впереди, неизвестно, на каком расстоянии, катился возок, — скрип-скрип, скрип-скрип… Судя по доносившимся звукам, он стал ехать быстрее: жрицы, без сомнения, уже обнаружили его исчезновение. Илин-Илан почти наверняка держат там же. Рейш, хромая и покачиваясь, пошел вперед так быстро, как только мог в его теперешнем состоянии. Если верить словам Баояна, до перекрестка пешком надо добираться полдня, а храм находится еще дальше, неизвестно где. Очевидно, Адама везли кратчайшим путем.

Дорога начала подниматься, повернула под углом к ущелью между двумя невысокими горами. Он не надеялся перегнать телегу, которая теперь двигалась с неизменной скоростью: топ-топ-топ, мягко ступали по земле впряженные в нее восьминогие твари.

Рейш дошел до ущелья и остановился передохнуть, потом снова пустился в погоню. Он спустился к покрытому лесом плоскогорью, почти неразличимому в чернильно-синем свете Браза. Деревья поражали своей невероятной красотой: сияющие белым светом, они поднимались бесчисленными витками, иногда сплетаясь с такими же спиральными стволами соседей. Каждое заканчивалось блистающим в темноте шарообразным выростом, листва сверкала, словно покрытая черным лаком.

Из леса доносились странные звуки: кваканье, хрипы и стоны, полные почти человеческой тоски, и Рейш то и дело замирал на месте, держа руку на сумке, где лежала батарейка.

Браз скрылся за лесом; жесткие листья переливались металлическим блеском. Лучи голубой луны то тут, то там проглядывали сквозь ветки, словно сопровождая Адама.

Он шел вперед, время от времени переходил на бег, трусил рысцой, снова двигался широкими шагами. В воздухе над ним неслышно скользило какое-то крупное бледное создание. Оно казалось хрупким, словно бабочка, с большими мягкими крыльями и круглой, как у ребенка, головой. Иногда Адаму казалось, что он слышит поблизости звук торжественных песнопений, но когда он остановился и прислушался, кругом царила полная тишина. Рейш продолжил путь, стараясь преодолеть странное чувство нереальности; казалось, все, что он видит перед собой, — лишь плод его воображения, и ноги, словно в кошмарном сне, несут его не вперед, а назад.

Дорога резко пошла на подъем, подведя его к узкому ущелью. Когда-то это ущелье загораживала высокая каменная стена, сейчас от нее остались лишь руины. Сохранился только высокий портал, под которым проходила проезжая дорога.

Охваченный бессознательным беспокойством Рейш остановился. Все идет как-то подозрительно гладко, или это только кажется?

Он бросил камень в проход. Ничего. Но Адам на всякий случай сошел с дороги и очень осторожно перелез через полуразрушенную стену, крепко прижимаясь к скале. Портал внушал ему подозрение. Пройдя примерно сотню шагов, вернулся на дорогу и оглянулся, но если внутри портала и таилась какая-то опасность, в темноте ее трудно было заметить.

Адам упорно шел вперед. Каждые несколько минут останавливался и прислушивался. Стены ущелья раздвинулись и стали ниже, небо словно приблизилось, незнакомые созвездия Тчаи осветили серый камень горных склонов.

Что там впереди: какое-то зарево? Шум, странный ропот, визгливые и вместе с тем грубые звуки. Рейш, спотыкаясь, побежал вперед. Дорога пошла еще выше и сделала крутой поворот на склоне. Адам внезапно остановился, пораженный странным и диким, как сама планета Тчаи, зрелищем.

Храм Тайного женского культа располагался на ровном участке неправильной формы, окруженном утесами и отвесными скалами. На обрыве между двумя каменными глыбами стояло массивное четырехэтажное каменное здание. Вокруг разбросаны деревянные домики и глиняные мазанки, хлевы и стойла для скота, кормушки и корыта с водой. Прямо перед Адамом на склоне открывалась широкая площадь, со всех сторон кроме передней окруженная двухэтажными постройками.

Торжественная церемония шла полным ходом. Сотни факелов бросали алый, пурпурный и оранжевый свет, озаряя группу примерно из двухсот женщин, выплясывавших странный, лихорадочно быстрый танец, который явно привел их в полное неистовство. На них были только черные шаровары и черные сапоги, и больше никакой одежды. Даже головы выбриты наголо. У многих на груди зияли страшные багровые шрамы. Они подпрыгивали и изгибались, словно в экстазе, тела их блестели от пота и притираний. Другие, то ли решив отдохнуть, то ли совсем обессилев от неистовой пляски, неподвижно сидели на скамьях. Внизу, под площадью, установлен ряд тесных клеток, где, сгорбившись, стояли обнаженные мужчины. Они-то и выводили заунывную мелодию, которую слышал Рейш по пути сюда. Если кто-нибудь больше не мог петь, из отверстий в полу клетки вырывалась струя пламени, и несчастный громко вопил. Огонь регулировался специальным приспособлением — спереди, перед рядом кнопок, сидела женщина, вся облаченная в черные одежды, которая дирижировала этим дьявольским концертом. «Так бы пришлось мучиться и мне, не скатись я с телеги!» — подумал Рейш.

Один из мужчин упал. От обжигающих струй он лишь корчился, не издавая ни звука. Его вытащили из клетки, накинули на голову плотный мешок из какой-то прозрачной пленки, напоминающей целлофан, и крепко завязали на горле, потом бросили на деревянную решетку, стоявшую рядом. В клетку втащили новую жертву: мускулистого молодого парня, который с ненавистью смотрел на бесновавшихся женщин. Он отказывался повиноваться и терпел огненные укусы в гордом молчании. Вперед выступила одна из жриц и пустила ему в лицо струю пахучего дыма: через минуту он запел вместе с остальными.

«Как же они ненавидят мужчин!» — заметил про себя Адам. На деревянной платформе, воздвигнутой на площади, появилась группа высоких тощих клоунов. Кожа их была набелена, брови густо подведены черной краской. Рейш с отвращением наблюдал за их ужимками. Жрицы восхищенно аплодировали.

Когда исполнители ушли со сцены, появился мим в длинном светлом парике. Его лицо закрывала маска — кукольное большеглазое женское личико с пурпурными губами. Значит, они ненавидят не только мужчин, но и любовь, молодость и красоту!

Мим, делая непристойные жесты, стал изображать любовную сцену. В это время занавес за его спиной раздвинулся, выскочил огромный обнаженный парень с лицом идиота, все его тело, руки и ноги покрывали густые волосы. Оскалив зубы в бессмысленной ухмылке, он старался прорваться в клетку из тонких прутьев, сделанных из какого-то прозрачного материала. На двери была задвижка, но он не догадался ее отодвинуть. Внутри скорчилась девушка, прикрытая лишь тонким газовым покрывалом — Илин-Илан, Цветок Кета.

Женоподобный мим продолжал изображать любовную сцену, простирая руки, словно обнимая воображаемого партнера. Певцов принудили затянуть новую мелодию, напоминающую тихий хриплый лай, а жрицы тесно сгрудились вокруг сцены, внимательно следя за неуклюжими усилиями идиота.

Рейш покинул свой наблюдательный пункт. Держась в тени, осторожно спустился и обошел сцену сзади. Миновал хлев для скота, в котором жрицы держали тощих клоунов. Неподалеку в более просторных клетках сгрудились около сотни молодых мужчин, предназначенных для того, чтобы выполнять роль «певцов». Их охраняла дряхлая жрица с ружьем почти такого же размера, как она сама.

Из передних рядов столпившихся вокруг сцены зрительниц, донесся взволнованный шепот. Парень на сцене наконец догадался отодвинуть задвижку. Забыв о внушенном воспитанием запрете обижать женщин, Рейш сзади набросился на старуху, свалил ее одним ударом и побежал вдоль клеток, открывая запертые снаружи двери. Пленники высыпали наружу, клоуны смотрели на них с открытыми ртами.

— Возьмите у старухи ружье, — шепнул Адам. — Выпускайте певцов!

Он прыгнул на сцену. Звероподобный идиот уже вломился в прозрачную клетку и срывал с девушки покрывало. Рейш прицелился и выстрелил разрывной пулей в мускулистую спину. Парень дернулся, словно раздувшись, поднялся на цыпочки, перегнулся и упал. Илин-Илан, Цветок Кета, подняла затуманенные глаза, увидела Рейша. Он знаком позвал ее и она, спотыкаясь, пробежала к нему.

Злобные крики жриц сменились воплями ужаса: бывшие пленники, захватив ружья, забрались на сцену и стали стрелять в своих мучительниц. Другие освобождали певцов. Стойко державшийся под пыткой мускулистый юноша набросился на ту, которая только что его жгла. Он схватил палача, бросил в опустевшую клетку, запер, потом встал на ее место и нажал кнопку, выпустив густую струю пламени. Жрица завыла низким контральто. Еще один схватил факел и поджег деревянную хижину, его товарищи выломали дубинки и двинулись стеной на исполнительниц ритуального танца.

Рейш провел рыдающую девушку мимо беснующихся мстителей, сдернул с чьих-то плеч плащ и накинул его на Илин-Илан.

Жрицы пытались бежать вверх по склону холма, по дороге, ведущей к востоку. Некоторые, все еще полунагие, старались забиться под доски или закрыться в хлеву, но их вытаскивали оттуда и безжалостно избивали дубинками.

Рейш повел девушку по дороге на восток. Из конюшни вылетела телега. Три знакомые ему жрицы бешено погоняливосьминогих коней. Над ними возвышался величественный силуэт Великой Матери. Несколько секунд Адам наблюдал за их бегством. Тем временем какой-то мужчина запрыгнул к ним, схватил толстуху за горло и попытался задушить голыми руками. Обрушившись на него всей тяжестью, она повалила беднягу на пол и стала топтать ногами. Рейш подбежал, вскочил на телегу, толкнул жрицу так, что она вывалилась на землю. Потом повернулся к трем оставшимся.

— Вон отсюда! Прыгайте!

— Мы погибнем! Мужчины совсем взбесились! Они убивают Великую Мать!

Рейш повернулся. Четверо мужчин окружили предводительнику Женского культа, которая готовилась броситься на них, рыча, словно разъяренная медведица. Одна из оставшихся на телеге жриц, воспользовавшись тем, что он отвлекся, попыталась ударить его ножом. Адам сбросил ее на землю, вслед за ней отправились ее товарки. Прижав к себе девушку, он погнал восьминогих коней по восточной дороге, к перекрестку Фазма.

Обессиленная, безразличная ко всему окружающему, Илин-Илан прижалась к нему. Чувствуя себя разбитым и опустошенным, Адам сгорбился на сиденье. Небо у них за спиной осветилось красным заревом: над логовом культа взметнулось пламя, затмевая незнакомые созвездия планеты Тчаи.


Глава 6


Примерно через час после восхода солнца они достигли перекрестка Фазма: трех приземистых построек из необожженного кирпича с глядящими в разные стороны крошечными узкими черными окошками-бойницами, проделанными в высоких стенах, которые окружал дощатый забор. Ворота были закрыты. Рейш придержал восьминогих коней, спрыгнул на землю, стал стучать и громко кричать, но ничего не добился. Тогда он и Илин-Илан, полумертвые от усталости и изнеможения — следствие пережитых потрясений, — устроились внутри телеги, приготовившись ждать, когда хозяева проснутся и соизволят их впустить.

Осматриваясь, Рейш обнаружил среди прочих вещей жриц две небольшие сумки с цехинами. Кажется, значительная сумма, но ему было трудно определить ее на глазок.

— Ну вот, нам досталось богатство Женского культа, — сказал он девушке. — Мне кажется, здесь достаточно, чтобы со всеми удобствами доставить тебя к отцу целой и невредимой.

— Ты отдашь мне деньги и отправишь домой, ничего не потребовав взамен? — удивленно и капризно произнесла его спутница.

— Ничего, — вздохнул Адам.

— В шутке субдирдира есть большая доля правды, — сердито заметила Илин-Илан. — Ты поступаешь так, словно действительно прилетел с какой-нибудь дальней звезды. — С этими словами она отвернулась.

Рейш с грустной улыбкой уставился в степь. Если каким-то чудом ему удастся вернуться на Землю, захочет ли он навсегда остаться там, прожить остаток жизни на родной планете и больше никогда не увидеть открытый им мир? Нет, наверное, нет. Невозможно предсказать, какой будет официальная политика Земли по отношению к Тчаи, но сам он не сможет спать спокойно, пока дирдиры, часчи и ваннэки держат человеческие существа в подчинении, словно каких-то низших животных. Адам воспринимал такой порядок вещей как личное оскорбление.

— А что твой народ думает о субдирдирах, субчасчах, других людях, которые живут на Тчаи?

Илин-Илан недоуменно нахмурилась. Как показалось Рейшу, она, по какой-то неведомой ему причине, смущена вопросом.

— А что тут думать? Они существуют. Когда они нас не трогают, мы их просто не замечаем. Почему ты вдруг завел речь о субдирдире? Мы говорили о нас с тобой.

Адам взглянул на девушку. Она молча смотрела на него, словно чего-то ждала. Глубоко вздохнув, он придвинулся к ней поближе, и как раз в этот момент ворота Фазма приоткрылись и из них выглянул какой-то человек — приземистый, с толстыми ногами и длинными руками, перекошенным лицоми и длинным острым носом. Его кожа и волосы отливали свинцовым цветом. Очевидно, из рода серых людей, решил Адам.

— Кто вы такие? Эта повозка из храма. Ночью где-то рядом был сильный пожар, наверное, из-за ритуала? Во время него жрицы совсем сходят с ума!

Отделавшись от привратника какой-то туманной фразой, Адам направил коней в ворота.

Они выпили чаю, поели тушеной зелени с черствым хлебом и снова вернулись в телегу, ожидая прибытия Баояна. Теперь оба чувствовали себя иначе: между ними появилась какая-то отчужденность, разговаривать не хотелось. Уступив сиденье Илин-Илан, Рейш растянулся на полу. Согретые теплыми лучами солнца, оба почувствовали сонливость и вскоре уснули.

К полудню на горизонте показался караван — длинная черно-серая полоса. Единственный оставшийся в живых илантский разведчик и раздражительный молодой парень, произведенный в эту должность из воинов-пушкарей, первыми появились в Фазме, осмотрели все вокруг и, резко повернув своих прыгунков, поскакали обратно. Вслед за ними подъехали высокие грузовые повозки, которые тащили крупные восьминогие твари; погонщики, закутавшись в широкие плащи, сгорбились на сиденьях, под мятыми широкополыми шляпами их лица казались еще более тощими и изможденными. Наконец прибыли походные домики, из окон которых выглядывали пассажиры. Траз радостно приветствовал Рейша, Анахо сделал широкий жест, который мог означать что угодно, и прищелкнул пальцами.

— Мы были уверены, что тебя похитили либо убили, — сказал юноша. — Объехали все горные дороги, рыскали по степи, но ничего не нашли. Сегодня собрались искать тебя в храме.

— Мы?

— Мы с субдирдиром. Он не так плох, как кажется на первый взгляд.

— Храма больше нет, — объявил Адам.

Появился Баоян; увидев его вместе с девушкой, остановился, но не стал ни о чем расспрашивать. Рейш был почти уверен, что караванщик помог жрицам выехать из складов Садно, но ничего ему не сказал. Баоян показал им их помещения и согласился взять храмовую телегу в счет платы за дорогу до Перы.

С грузовых повозок снимали тюки с товарами, стаскивали их в глинобитные постройки. Взамен ставили другие мешки и ящики; потом караван двинулся на северо-восток.

Прошло несколько дней безмятежно-однообразного путешествия по степи. Они долго огибали берега большого мелкого озера с зеленоватой застоявшейся водой, осторожно переправились через болото, заросшее переплетающимися белыми перистыми побегами водорослей. Разведчик обнаружил залегших в засаде карликов — болотных людей, которые немедленно рассеялись, прежде чем пушкари успели направить в их сторону свои орудия.

Три раза пролетавший над ними корабль дирдиров снижался, чтобы осмотреть караван, и каждый раз Анахо скрывался в своем помещении. Однажды в небе проплыл большой летающий плот синих часчей.

Рейш получил бы большое удовольствие от этого путешествия, если бы не постоянные мысли о разведывательном боте. И еще: что делать с Илин-Илан? Доставив пассажиров и груз в Перу, караван возвратится в Коад, у берегов Дванжера. Там девушка сможет сесть на корабль, направляющийся в Кет. Рейш предполагал, что она поступит именно так, но сама Илин-Илан ничего не говорила о своих планах и вообще в последнее время, к удивлению Адама, проявляла к нему непонятную холодность.

Проходили дни, а караван все полз к северу под бездонным бледным небом планеты Тчаи. Дважды в полдень на них обрушивалась гроза, но в остальное время погода стояла ровная. Они прошли темный лес, на следующий день пересекли старую заброшенную гать, проложенную через необозримую черную трясину, покрытую пузырчатыми растениями, среди которых перелетали насекомые, тоже походившие на пузыри. В трясине копошились невиданные твари: бескрылые создания величиной с лягушку, размахивая веерообразными хвостами, совершавшие головокружительные прыжки, другие, не то пауки, не то летучие мыши, прикрепившись нитью, выходившей у них откуда-то из пасти, плыли по ветру на неподвижных крыльях, словно воздушные змеи.

У складов на Ветряных горах они встретили караван, направляющийся к югу от холмов в Малагаш, лежащий у залива Хедаджа. Дважды замечали вдали небольшие отряды зеленых часчей, но те поворачивали в степь, очевидно не собираясь нападать. Баоян объяснил, что кочевники, по всей видимости, направляются в северную часть Мертвой степи для совершения брачных обрядов. Однажды утром перед караваном остановилась группа кочевников: высокие худощавые мужчины и женщины с лицами, выкрашенными синей краской. Они молча наблюдали за вереницей повозкок. Траз объяснил, что это людоеды, у которых в битвах воины и их подруги сражаются наравне. Дважды караван проходил рядом с лежащими в руинах древними поселениями; потом свернули к югу, чтобы выгрузить различные ароматические вещества, пряности и благовонную древесину в городе старых часчей. Это место, поразившее Рейша своим неповторимым обликом, обладало каким-то странным очарованием. Сотни низких белых куполов скрывались среди густой листвы усеянных плодами ветвей, воздух был напоен свежим ароматом цветов высоких желтовато-зеленых деревьев, напоминавших тополя, которые здесь назывались адарак. Рейшу сказали, что старые и синие часчи очень любят их и повсюду высаживают, потому что там, где они растут, воздух всегда здоровый и свежий.

Караван остановился на небольшой овальной площади, заросшей густой и короткой травой, и Баоян сразу же созвал всех погонщиков и пассажиров.

— Мы в Голссе, городе старых часчей, — объявил он. — Не отходите далеко: вы рискуете стать жертвой их безжалостных розыгрышей. Они могут заманить в лабиринт, откуда не выберешься за целый день, или облить вонючей жидкостью, так что от вас будет ужасно разить несколько недель. Но когда они возбуждены или очень хотят повеселиться, шутки становятся особенно жестокими. Однажды они брызнули в лицо моего погонщика какой-то эссенцией так, что он потерял сознание. Потом пересадили ему всю кожу на лице, и он стал совершенно неузнаваем, да еще пришили к подбородку длинную седую бороду. Итак, помните: ни при каких обстоятельствах не выходить за пределы этой площади, даже если часчи будут вас дразнить или заманивать. Они старая и выродившаяся раса; никого не жалеют и думают только о своих эссенциях и благовониях да еще придумывают новые шутки, которые кажутся им очень забавными. Еще раз предупреждаю: оставайтесь здесь, не гуляйте по садам, как бы вам они ни понравились, и если вам дорога жизнь и рассудок, ни в коем случае не входите в их дома. — Больше он ничего не сказал.

Товары погрузили на низенькие моторные повозки часчей, которыми управляли несколько молчаливых и чванливо-мрачных субчасчей, которые казались меньше ростом, чем прислужники синих, которых Адам видел раньше, и не так походили на своих хозяев. Они были тощими и сгорбленными, с серыми морщинистыми лицами; лоб далеко выдавался вперед, маленький рот сжат, подбородка почти нет. Как и у помощников синих, на голове у них громоздилось что-то вроде искусственного черепа с нависавшим над глазами выступом. Они вели себя так, словно старались привлечь как можно меньше внимания — бесшумно шмыгали, будто крадучись, ни с кем не заговаривали и занимались только своей работой. Скоро появилось четверо старых часчей. Они прошли прямо под повозкой Рейша, так что он мог рассматривать их вблизи. Создания напоминали больших уродливых рыб с нелепыми получеловеческими ногами и руками. Кожа походила на блестящий атлас цвета слоновой кости с едва заметными чешуйками; они казались хрупкими, почти высохшими, глаза блестели, как серебряные шарики, вращающиеся в разные стороны, каждый сам по себе. Адам наблюдал за ними с большим интересом. Почувствовав его взгляд, они остановились, посмотрели вверх на любопытного человека, и стали кивать ему и делать приглашающие жесты, на что Рейш отвечал такими же движениями. Еще несколько минут часчи разглядывали его своими блестящими серебряными глазами, а потом ушли.

Баоян недолго оставался в Голссе. Как только выгрузили ящики с различными ароматическими веществами и лекарствами, тюки кружевной ткани, сушеные фрукты и другие товары, он снова направился на север, предпочитая провести ночь в открытой степи, чтобы старым часчам не пришло в голову сыграть с ним одну из своих шуток.

Местность была ровной, как поверхность стола, и вся заросла ароматными травами. Стоя на краю повозки, Рейш оглядывал в сканскоп окрестности, и на расстоянии примерно двадцати миль увидел большой отряд зеленых, не замеченный разведчиками. Он сразу же сообщил Баояну, который приказал построить повозки кругом, выставив вперед те, на которых стояли пушки. Зеленые скакали на своих огромных конях-прыгунках, на остриях копий реяли по ветру желтые и черные флажки — признак того, что их переполняют боевой пыл и ярость.

— Они едут с севера, — объяснил Траз. — Об этом говорят флажки. Там твари обжираются камбалой и другой жирной рыбой, кровь у них сгущается, они становятся еще злее и раздражительнее. Когда у них на копьях черные и желтые цвета, даже люди Эмблемы бегут, не решаясь вступить в сражение.

Но несмотря на свои воинственные флаги, зеленокожие воины не напали на караван, а остановились на расстоянии мили. Рейш изучал их в сканскоп. Зеленые часчи очень сильно отличались от старых: от семи до восьми футов ростом, приземистые, массивные, с толстыми ногами и руками, с ног до головы покрыты крупной чешуей, блестевшей металлическим зеленым цветом. Маленькие лица под высоким нависающим черепом свирепо сморщились. На них были передники из грубой кожи, с перекинутых через плечо кожаных перевязей свисали сабли, колчаны с дротиками и небольшие катапульты или самострелы, такие же, как у людей Эмблемы. «Не хотел бы я встретиться с этими созданиями в рукопашном бою!» — подумал Адам. Часчи словно застыли, наблюдая за караваном. Простояв так не меньше пяти минут, повернули своих коней и помчались на восток.

Караван перестроился и продолжил путь по своему маршруту. Траз говорил, что такое поведение кочевников ставит его в тупик. Это совсем на них не похоже, уверял он.

— Когда у них на копьях желтые и черные флажки, они прямо теряют рассудок. Наверное, устроят засаду за лесом.

Баоян, который питал похожие подозрения, несколько дней посылал разведчиков далеко вперед. Ночью в караване не принимали особых предосторожностей, потому что зеленые часчи в темноте замирали и до наступления утра сбивались в бормочущую, жалобно постанывающую толпу.


Впереди лежала Пера — конечный пункт каравана. Передатчик Рейша поймал сигнал с разведывательного бота на расстоянии примерно шестидесяти миль к западу. Он стал расспрашивать Баояна, и караванщик сказал, что там находится Дадиче, город синих часчей.

— Избегай их, насколько возможно, они самые худшие и злобные из породы чешуйчатых созданий — хитрые, как старые, и жестокие, как зеленые.

— Разве у них нет деловых контактов с людьми?

— Напротив, у них обширные коммерческие связи; вообще-то Пера — центр торговли с синими, ее ведут купцы, которые возят оттуда товары, только им разрешен доступ в Дадиче. Из всех часчей я больше всего ненавижу синих. Конечно, старые не очень-то дружелюбно относятся к людям, но они скорее коварные, чем жестокие. С другой стороны, иногда это одно и то же. — Он указал на запад, где собирались густые черные облака. — Например, дождь намочит нас так же, как и океанские волны.

— Из Перы ты прямо направишься в Коад, на берег Дванжера?

— Через три дня.

— Очевидно, Илин-Илан поедет с тобой и отправится в Кет морем.

— Очень хорошо. Она сможет заплатить?

— Конечно.

— Тогда все в порядке. А ты? Ты тоже хочешь поехать в Кет?

— Нет. Вероятно, останусь в Пере.

Баоян, скосив на Рейша блестящие глаза, с сомнением покачал головой.

— Золотые яо из Кета — солидный народ. Но на Тчаи все непредсказуемо, кроме неминуемых неприятностей. Зеленые часчи, как псы, идут по нашему следу. Еще чудо, что они до сих пор на нас не напали. Я начинаю надеяться, что мы без помех доберемся до Перы.

Однако Баоян ошибся. Уже показалась Пера — скопление разрушенных дворцов и повергнутых наземь статуй, окружающих центральную площадь, очень похожая на другие города, мимо которых они проезжали, и тут зеленые часчи внезапно бросились на них с востока. Одновременно разразилась гроза. Молнии обрушились на степь; на юге темные полосы дождя соединили небо с землей.

Баоян решил, что Пера будет недостаточно надежным убежищем, и приказал поставить повозки в круг. Его приказ едва успели выполнить: на этот раз зеленые разбойники не выказали ни нерешительности, ни робости. Низко пригнувшись на седлах своих огромных верховых животных, они устремились на врага, стремясь разорвать защитное кольцо.

Пушки издали характерный булькающий звук, едва слышный за раскатами грома; потоки дождя затрудняли обращение с обычно очень эффективным оружием. Зеленые часчи, телепатически сообщавшиеся между собой, рвались вперед сплошной массой; одних уничтожили песочные заряды, другие попали под массивные копыта прыгунков. Какое-то время в рядах нападающих царило замешательство, потом новые воины заняли место убитых, направляя своих коней прямо на конвульсивно дергающиеся тела своих поверженных товарищей. Пушкари с лихорадочной поспешностью вновь зарядили орудия, не обращая внимания на ливень. Раздался залп, сопровождаемый сверканием молнии и оглушительными раскатами грома, — ужасающий аккомпанемент сражения.

Потеряв множество воинов, зеленые часчи сменили тактику. Некоторые спешились и, укрывшись за массивными крупами своих скакунов, достали самострелы. Первая волна стрел смела трех пушкарей. Конные воины снова пошли в атаку, надеясь прорвать круг защитников, воспользовавшись их временным замешательством. Но место убитых заняли погонщики, часчей снова отбросили, в защитников каравана полетели новые стрелы, и еще несколько убитых пушкарей упали на землю.

Кочевники бросились на приступ в третий раз. Их кони хрипели и вставали на дыбы. Позади наступавших молния расколола черное небо; раскаты грома слились с криками нападающих и стонами раненых. Зеленые несли огромные потери, земля покрылась их трупами, но вперед рвались новые воины. Наконец они пробились к пушкам и стали рубить врагов.

Исход сражения был ясен. Рейш схватил за руку Илин-Илан, сделал знак Тразу. Они бросились к городу вместе с другими пассажирами, к которым присоединились погонщики и оставшиеся в живых пушкари. Караван опустел.

Издавая торжествующие вопли, часчи преследовали беглецов, размахивая саблями, отсекали головы, разрубали людей пополам. Воин с горящими безумием глазами подскакал к Рейшу, девушке и Тразу. Адам держал наготове свой пистолет, но пожалел драгоценные пули и пригнулся, чтобы избежать свистящего лезвия. Прыгунок встал на дыбы, и поскользнулся на влажной земле; часч с воплем отлетел в сторону. Рейш подбежал к нему, высоко поднял саблю-рапиру, взятую у людей Эмблемы, ударил по могучей шее, перерезав сосуды и связки. Воин забился в судорогах, в муках расставаясь с жизнью; Адам и его спутники побежали дальше. Рейш немного задержался, чтобы подобрать саблю, выпавшую из руки мертвого кочевника — ее выковали из цельной полосы железа длиной не меньше чем в человеческий рост и толщиной в руку. Оружие было слишком длинным и тяжелым, пришлось его бросить. Они втроем бежали к городу под потоками ливня, образовавшими плотную, почти непрозрачную завесу. За спиной то и дело мелькали силуэты конных часчей, похожих на уродливых призаков, время от времени рядом с ними появлялись фигуры беглецов, согнувшихся в три погибели и слепо несущихся вперед, спасаясь от страшных ударов сабель и беспощадных струй секущего дождя. Они из последних сил стремились добраться до руин Перы.

Промокшие до нитки, скользя по мокрой, словно дымящейся под ногами земле, все трое наконец добежали до груды цементных блоков, с которой начинались городские окраины, и остановились передохнуть, решив, что им уже ничто не угрожает. Они укрылись под полуразвалившимся цементным навесом, затем, дрожа от холода, поднялись, глядя на плотную завесу дождя вокруг.

— Вот мы и в Пере — там, куда хотели попасть, — философски заметил Траз.

— Хотя такой конец путешествия и не назовешь славным, по крайней мере, все остались живы, — согласился Рейш.

— Что делать теперь?

Адам порылся в сумке, вынул передатчик, проверил индикатор.

— Стрелка продолжает указывать на Дадиче, за двадцать миль к западу отсюда. Думаю, я должен отправиться туда.

Юноша неодобрительно фыркнул:

— Синие часчи жестоко расправятся с тобой!

Девушка из Кета вдруг прислонилась к стенке, закрыла лицо руками и горько зарыдала: Она впервые давала волю своим чувствам в присутствии Рейша. Он осторожно похлопал ее по плечу.

— Что ты? В конце-концов, ничего страшного не случилось, мы только промокли, замерзли, проголодались и натерпелись страху.

— Я никогда не попаду домой! Никогда! Я знаю.

— Конечно, попадешь. Будут и другие караваны.

Явно не убежденная его словами, Илин-Илан вытерла глаза и молча оглядывала мрачный пейзаж. Дождь начал ослабевать. Гроза передвинулась к востоку; гром уже звучал, словно капризная старческая воркотня. Через несколько минут облака разошлись; сквозь мелкий дождик проглянул солнечный свет, заставив блестеть собравшиеся в выбоинах лужи воды. Рейш со своими спутниками, все еще мокрые, вышли из убежища и едва не столкнулись с маленьким человечком в потрепанном кожаном плаще, держащим в руках несколько вязанок прутьев. Он в испуге отскочил, уронил свою ношу, подбежал, чтобы поднять ее, и хотел удрать, но Адам схватил его за плащ.

— Подожди! Не торопись так! Скажи, где мы можем найти еду и ночлег.

Лицо человечка постепенно разгладилось. Из-под густых бровей он недоверчиво осмотрел путешественников, переводя взгляд с одного на другого, потом с достоинством вырвал одежду из рук Рейша.

— Еду и ночлег... Нелегкая задача. Но, конечно, если постараться... У вас есть чем заплатить?

— Да.

Человечек задумался.

— Вообще-то, у меня удобное жилище с тремя окнами... — начал он, но тут же с сомнением покачал головой. — Нет, лучше идите на постоялый двор «Мертвая степь». Если возьму вас к себе, щелкуны отберут выручку, а я останусь ни с чем.

— «Мертвая степь» лучшая гостиница в Пере?

— Да, неплохое местечко. Щелкуны, правда, возьмут с вас налог с имущества, но мы все платим им за охрану. В Пере разбойничать и насиловать разрешено только Нага Гохо и его людям. Слава Богу! Только представьте себе, что это дозволялось бы каждому!

— Значит, Нага Гохо — правитель Перы?

— Да, можно и так сказать. — Человечек показал рукой на массивное бетонное строение в центре города. — Его дворец там, у крепости; он живет в нем вместе со своими щелкунами. Но больше я вам ничего не скажу: в конце концов они прогнали фунгов из северной Перы, идет торговля с Дадиче, бандиты боятся показаться в городе... В общем, могло быть и хуже!

— Понятно. Ну хорошо, где нам найти постоялый двор?

— Там, у подножия холма, в конце караванного пути.


Глава 7


Постоялый двор «Мертвая степь» оказался самым роскошным зданием в разрушенном городе — длинное строение у холма в самом центре Перы, со сложным сочетание кровель и куполов. Как во всех подобных заведениях на планете Тчаи, здесь имелась большая общая комната, уставленная столами, но вместо грубых скамей стояли красивые стулья с высокими спинками из резного черного дерева. С потолка свисали три люстры из кованого чугуна и цветного стекла; на стенах висели терракотовые маски, по-видимому древние: фантастические получеловеческие, полузвериные лики.

Все столики занимали беглецы — пассажиры разгромленного каравана, вкусно пахло какими-то яствами. У Рейша немного поднялось настроение. Здесь, по крайней мере, имели какое-то понятие о стиле и комфорте.

Хозяином постоялого двора был небольшой плотный человек с аккуратно подстриженной рыжей бородой и выпуклыми красновато-карими глазами. Он постоянно жестикулировал и шаркал ногами, словно всю жизнь торопился. Когда Адам попросил у него комнату, он с деланным отчаянием взмахнул руками.

— Разве ты не слышал? Проклятые зеленые дьяволы разгромили караван Баояна. Вот эти люди — те, кто остался в живых, и каждого я должен где-то устроить. У некоторых нет денег: и что же? Нага Гохо приказал всем предоставить убежище.

— Мы тоже ехали с Баояном, — возразил Рейш. — И к тому же можем заплатить.

Хозяин постоялого двора сразу стал гораздо любезнее.

— Я могу дать вам один номер — придется удовлетвориться этим. И хочу предупредить. — Он быстро оглянулся. — Будьте осторожны, не болтайте лишнего. В Пере произошли большие перемены.

Всех троих провели в довольно чистую и уютную комнату, и принесли три матраса. На постоялом дворе не нашлось запасного платья, и им пришлось сойти в общее помещение в еще влажной одежде. Неожиданно они увидели Анахо — оказывается, субдирдир прибежал сюда час назад. У очага, задумчиво глядя в огонь, сидел Баоян.

На обед подали большие миски с тушеным мясом и толстые ломти черствого хлеба. Как только они принялись есть, в комнату вошли семь человек и остановились, свирепо поглядывая по сторонам. Крупные и ширококостные, они выглядели упитанными и мясистыми, какими обычно становятся от безделья, отличались румяными и цветущими лицами — видно, им жилось сытно и спокойно. Шестеро из них были одеты в темно-красные кафтаны, вычурные черные кожаные башмаки и щегольские, сдвинутые на ухо шапочки, увешанные бубенчиками, издававшими странные щелкающие звуки. «Щелкуны», — подумал Рейш. Седьмой, в вышитом узорном плаще, очевидно, сам Нага Гохо, — высокий, тощий, с необыкновенно большой головой, — походил на волка. Он обратился к обедающим, которые сразу же умолкли и перестали поглощать хлеб и мясо:

— Добро пожаловать, всем добро пожаловать в Перу! Как вы уже, наверное, успели заметить, в нашем счастливом городе царит порядок. Мы строго соблюдаем законы и заставляем всех придерживаться наших предписаний. Мы также собираем налог за предоставление убежища. Если у кого-то нет денег, он должен внести свою лепту собственным трудом на благо общества. Итак, у кого есть вопросы или жалобы? — Он обвел глазами комнату, но все молчали.

Щелкуны обходили обедающих, собирая деньги. Рейш мрачно отдал девять цехинов — налог за себя, Траза и Цветок Кета. Никто из присутствующих не протестовал, очевидно считая подобные вещи вполне обычными. Рейш понял, что люди на Тчаи так привыкли к тому, что любой, кто сильнее, может безнаказанно злоупотреблять своей властью, что считали это естественным порядком вещей.

Нага Гохо заметил Илин-Илан и выпрямился, пощипывая усы. Подозвал хозяина постоялого двора, поспешно подбежавшего к нему. Они о чем-то тихо поговорили. Нага Гохо не отрывал взгляда от девушки.

Подойдя к Адаму, хозяин прошептал ему на ухо:

— Нага Гохо заметил женщину рядом с тобой. — Он указал на Илин-Илан. — Он хочет знать, кто она такая? Рабыня? Дочь? Жена?

Адам, не зная, что ответить, искоса посмотрел на Цветок Кета. Девушка замерла. Если он ответит, что она путешествует одна, то отдаст ее на милость повелителя Перы. Если назовет женой или дочерью, сразу вызовет ее негодующий протест.

— Я сопровождаю ее, она под моей защитой и покровительством.

Хозяин постоялого двора слегка надул губы, пожал плечами и передал ответ Адама Нага Гохо. Тот коротко кивнул и отвернулся. Вскоре они ушли.

Оставшись в маленькой комнате наедине с Илин-Илан, Адам почувствовал себя неловко. Она сидела на своем матрасе, безутешно обхватив колени руками.

— Не грусти, — сказал он ей. — Дела у нас идут не так уж плохо.

Она мрачно покачала головой.

— Я затеряна среди варваров, словно камешек, брошенный в пучины Тембары; обо мне все забыли!

— Глупости! — попытался ободрить ее Рейш. — Ты отправишься на родину с ближайшим караваном из Перы.

Но его слова не убедили девушку.

— Дома другую нарекут Цветком Кета, она станет царицей на празднике весны. Принцы призовут девушек открыть им свои имена, но меня там не будет. Никто меня не спросит, никто не узнает моих имен.

— Тогда скажи их мне, — предложил Адам. — Я хочу их услышать.

Цветок Кета повернулась к нему.

— Ты говоришь серьезно? Тебе действительно хочется знать?

— Конечно! — ответил Рейш, удивленный страстностью, с которой девушка задала свой вопрос.

Илин-Илан оглянулась на Траза, который усердно расправлял матрас.

— Идем на балкон, — шепнула она на ухо Адаму и вскочила на ноги.

Он вышел вслед за ней. Несколько секунд они молча стояли рядом, опершись на перила. Их локти соприкасались. С балкона открывался широкий вид на разрушенный город. Аз высоко плыл в небе среди рваных облаков; внизу то тут, то там проглядывали бледные огни; откуда-то раздавались протяжное пение, звон струн. Цветок Кета быстро сказала приглушенным голосом:

— Мой цветок — илин-илан, ты уже знаешь это имя. Но оно употребляется только во время приемов или торжественных процессий. — Она, немного задыхаясь, посмотрела на Рейша, прижимаясь к нему так тесно, что он чувствовал ее чистый, немного терпкий запах.

— У тебя есть еще другие? — хрипло спросил Рейш.

— Да. — Вздохнув, она еще теснее прильнула к Адаму; у него лихорадочно забилось сердце. — Почему ты не спросил раньше? Ты ведь не мог не знать, что я открою их тебе.

— Ну так скажи, — тихо произнес Рейш, — скажи их…

— Мое придворное имя, — серьезно начала она, — Шар Зарин. — Она немного помолчала, словно колеблясь. Потом, положив голову на плечо спутника, обнявшего ее за талию, продолжала: — Детское было Зози, но его употребляет только отец.

— Цветочное, придворное, детское... Какие еще?

— Имя для знакомых, тайное, и... есть еще одно. Хочешь узнать, как меня зовут друзья? Если я скажу, мы станем близки, и тебе тоже придется открыться мне.

— Конечно. Ну конечно, хочу.

— Дерл.

Рейш поцеловал ее в щеку.

— Адам.

— Так тебя именуют товарищи?

— Да... Думаю, да.

— А тайное имя у тебя есть?

— Нет. По крайней мере, мне оно неизвестно.

Она коротко нервно рассмеялась.

— Возможно, так лучше, потому что, если бы я спросила, а ты мне сказал, я узнала бы твою скрытую душу, и тогда... — Глубоко дыша, она взглянула на Рейша. — У тебя должно быть такое особое имя, известное только тебе. У меня оно есть.

Захваченный нахлынувшим чувством, Рейш забыл об осторожности и сдержанности.

— Назови мне его.

Она прижала губы к его уху.

— Лле. Так зовут нимфу, которая живет в облаках над горой Дарамтисса и влюблена в звездного бога Ктана. — Она ожидающе взглянула на Рейша, и он страстно поцеловал ее. Илин-Илан вздохнула. — Когда мы наедине, обращайся ко мне «Лле», а я стану звать тебя Ктан; теперь это твое тайное имя.

— Если ты так хочешь, — засмеялся Адам.

— Мы подождем здесь. Скоро придет караван, который отправится на восток, опять по степи в Коад. Потом мы поплывем на корабле через Драсчад и Верводель, что в Кете.

Рейш приложил руку к губам девушки.

— Я должен поехать в Дадиче.

— Дадиче? Город синих часчей? Ты еще не оставил этой мысли? Но почему?

Подняв голову, Рейш посмотрел в ночное небо, словно надеялся, что звезды придадут ему силы, хотя, конечно, ни одна из них не могла быть земным Солнцем... Что сказать ей? Если открыть правду, девушка подумает, что он сошел с ума, — она ведь не знает, что ее далекие предки подавали сигнал именно на Землю.

Поэтому он колебался, не зная, что сказать, ошеломленный собственной нерешительностью. Цветок Кета, Илин-Илан, Шар Зарин, Зози, Дерл, Лле — у каждого имени особое значение, — положила руки ему на плечи, заглянула в лицо.

— Раз я знаю тебя как Ктана, а ты называешь меня Лле, у нас одна душа и один разум, и то, что приятно и нужно тебе, станет желанно и мне. Скажи, почему тебя тянет в Дадиче?

Адам глубоко вздохнул.

— Я прибыл в Котан на небольшом разведывательном боте. Синие часчи едва не убили меня и перевезли звездолет в Дадиче, по крайней мере я так думаю. Мне надо вернуть его.

Цветок Кета изумилась.

— Где же ты научился управлять звездным кораблем? Ведь ты не субдирдир, не слуга ваннэков... или я ошибаюсь?

— Нет, конечно же нет. Не больше, чем ты. Меня научили.

— Все это так странно. — Ее руки сжались у него на плечах. — А если ты найдешь свой бот, что ты сделаешь?

— Во-первых, отвезу тебя в Кет.

Ее пальцы крепче сжали плечи Адама, она старалась различить в темноте выражение его лица.

— А потом? Вернешься в свои края?

— Да.

— У тебя есть женщина, — жена?

— Нет, нет. Честное слово, нет.

— Кто-нибудь знает твое тайное имя?

— До того, как ты назвала меня Ктан, у меня его не было.

Девушка сняла руки с плеч Адама и, облокотившись о перила, надув губы, стала смотреть вниз, на древние развалины Перы.

— Если ты появишься в Дадиче, они выследят тебя по запаху и убьют.

— Выследят по запаху? Как это?

Она быстро взглянула на него.

— Не могу тебя понять! Ты знаешь так много и вместе с тем так мало! Будто ты родом с какого-нибудь самого дальнего острова на Тчаи! Синие часчи чувствуют запах так же, как мы свет, и во всем полагаются на нюх.

— Так или иначе, я должен рискнуть.

— Не понимаю, — мрачно произнесла она. — Я открыла тебе свое имя; отдала самое ценное, что имею; и тебя моя жертва ничуть не трогает. Ты стоишь на своем.

Рейш обнял ее. Она словно застыла, но потом, вздохнув, снова прижалась к нему.

— Трогает. Очень трогает. Но я просто обязан проникнуть в Дадиче — ради тебя, не только ради себя.

— Ради меня? Чтобы отвезти в Кет?

— Да, но я имел в виду большее. Неужели тебе приятно, что вами правят дирдиры и часчи, не говоря уже о пнумах?

— Не знаю... Никогда о таком не задумывалась. Все они утверждают, что люди — выродки, недоумки, низшие существа. Правда, давным-давно безумный король Хопсин утверждал, что человек пришел с далекой планеты. Он воззвал о помощи к жителям того звездного мира, но, конечно, никто не явился. Это случилось сто пятьдесят лет назад.

— Такое долгое ожидание, — сказал Рейш. Он еще раз поцеловал Илин-Илан. Она подчинилась без особой охоты — вся ее страстность исчезла.

— У меня очень странное чувство, — пробормотала она. — Не могу понять, откуда оно...

Они стояли у перил, прислушиваясь к слабым звукам, доносящимся из постоялого двора: раскаты смеха из общей комнаты, детский плач, сердитые женские голоса.

— Я думаю, нам пора спать, — сказала наконец Цветок Кета.

Рейш взял ее за руку.

— Дерл!

— Да?

— Когда я вернусь из Дадиче...

— Ты никогда не вернешься. Синие часчи используют тебя для своих кровавых забав... А теперь я постараюсь уснуть и немного успокоиться.

Она вернулась в комнатушку. Адам остался стоять на балконе. Он ругал себя за неловкость: но мог ли он поступить иначе? Живому человеку из плоти и крови трудно устоять в подобных обстоятельствах...

Итак, завтра он отправляется в Дадиче, чтобы раз и навсегда определить свою судьбу.


Глава 8


Ночь сменило утро: забрезжил серенький рассвет, потом по небу разлилось желтое сияние, и наконец появилось бледное солнце — звезда Карина-4269. Из кухонных труб поднялись клубы дыма, внизу, под комнатой, где спали путешественники, раздался стук кастрюль и сковородок. Рейш спустился в общую комнату, где увидел Анахо, перед которым стояла большая кружка с горячим чаем. Адам присоединился к нему и тоже стал прихлебывать напиток, который принесла ему из кухни смазливая разбитная девица.

— Что тебе известно о Дадиче? — спросил он Анахо.

Субдирдир грел о кружку свои длинные бледные пальцы.

— Город довольно старый: построен примерно двадцать тысяч лет назад. Это главный космический порт часчей, хотя сейчас они почти не поддерживают отношений со своей родиной — планетой Годаг. В южной части находятся заводы и технические мастерские; идет даже мелкая торговля между дирдирами и часчами, хотя обе стороны официально такие контакты не признают. Что тебе надо в Дадиче? — Он уставился на собеседника своими водянисто-серыми совиными глазами.

Рейш задумался. Он ничего не выиграет, доверившись субдирдиру, которого все еще не понимал до конца. Наконец, произнес:

— Часчи отняли у меня ценную вещь, и я надеюсь ее вернуть.

— Очень интересно, — сардонически произнес Анахо. — Я заинтригован. Какую же «ценную вещь» забрали часчи у получеловека, чтобы ради нее отправиться за тысячу лиг? И как он собирается отобрать ее или даже найти?

— Найти-то ее не так сложно. Вопрос в том, что делать дальше.

— Я заинтригован, — повторил субдирдир. — Что же ты предполагаешь предпринять потом?

— Мне нужна информация. Я хочу знать, способны ли люди, такие, как я или ты, войти в Дадиче и покинуть город без помехи.

— Только не я, — ответил Анахо. — Они сразу поймут, кто перед ними. У них удивительное обоняние. Съеденная пища влияет на запах кожи; часчи умеют определять эти запахи и отличают дирдиров от ваннэков, болотных людей от степняков, богатых от бедных; не говоря уже о вариациях, вызванных болезнью, загрязненностью, мазями, выделениями, дюжиной других причин. Они могут учуять соленый воздух в легких человека, побывавшего у берегов океана; озон в дыхании того, кто поднимался на летательном аппарате. Они чувствуют, когда ты голоден, или рассержен, или чего-то боишься, могут определить возраст, пол, цвет кожи. Обоняние создает для них полную картину мира.

Рейш сидел, погруженный в размышления.

Анахо поднялся, подошел к соседнему столику, за которым сидели три человека в грубой одежде; кожа их была сероватой, словно налитой воском, каштановые волосы низко свисали на лоб, большие карие глаза излучали добродушие. Они охотно отвечали на вопросы субдирдира. Выслушав их, он вернулся к Адаму.

— Эти трое — гуртовщики, они постоянно бывают в Дадиче. К западу от Перы безопасно — зеленые часчи стараются держаться подальше от пушек, которые там выставлены. Никто не нападет на нас по дороге.

— Нас? Ты тоже едешь?

— Почему бы и нет? Я никогда не посещал Дадиче, не видел его знаменитых садов. Мы можем нанять пару коней-прыгунков, подъехать к городу и остановиться примерно за милю от него. Гуртовщики сказали мне, что часчи редко выезжают за пределы города.

— Хорошо, — сказал Рейш. — Я поговорю с Тразом; надеюсь, он составит компанию девушке.


Адам и субдирдир наняли прыгунков в стойлах за постоялым двором. Они принадлежали к еще незнакомой Рейшу породе — высокие создания на длинных, словно резиновых ногах. Конюх накинул седла, просунул поводья в отверстия, проделанные у них в черепе, — они завопили и стали дергать щупальцами, которые у них росли из уголков пасти. Поводья перекинули через спины коней. Рейш и Анахо забрались на них; животные в бешенстве встали на дыбы, потом большими скачками пустились вперед по дороге.

Они проехали через центр Перы, густо застроенный самыми разнообразными зданиями из подобранных среди развалин цементных и бетонных блоков и досок. Народу там было больше, чем Рейш ожидал, — вероятно, четыре-пять тысяч. А над старой цитаделью, возвышаясь над городом, стояла грубая постройка, где жил Нага Гохо и его отряд.

Добравшись до центральной площади, Рейш и Анахо остановили коней, пораженные ужасным зрелищем. Рядом с массивной виселицей стояли деревянные колоды, покрытые кровавыми пятнами. Неподалеку торчали колы с насаженными на них телами жертв. С деревянной лебедки свисала тесная клетка, внутри скорчилось какое-то нагое, обожженное солнцем существо, в котором едва можно было признать человека. Рядом на земле развалился упитанный молодой парень с тяжелой челюстью, в темно-красном жилете и юбке до колен — форменной одежде щелкунов. Рейш, придержав своего коня, спросил стража, указывая на человека в клетке:

— Какое преступление он совершил?

— Неподчинение. Протестовал, когда Нага Гохо потребовал его дочь к себе на службу.

— И что с ним будет? Сколько ему еще так висеть?

Щелкун безразлично задрал голову.

— Продержится дня три. Дождь освежил его, он сейчас полон воды.

— А эти? — Рейш указал на посаженных на кол.

— Неплательщики. Есть еще негодяи, которые отказываются уделить кроху своего богатства нашему Нага Гохо.

Анахо тронул приятеля за руку.

— Давай уберемся отсюда.

Рейш медленно отвернулся: немыслимо в одиночку бороться со злом, царящим на этой ужасной планете. Но оглянувшись на иссохшее скелетообразное существо в клетке, почувствовал угрызения совести. Что здесь можно сделать? Ввязаться в ссору с Нага Гохо? Он погибнет, и никому не принесет пользы. Если добудет свой бот и вернется на Землю, множество живущих на Тчаи людей получат шанс на другую жизнь. Сказав себе это, он постарался забыть об увиденном.

Позади Перы лежали обширные поля, где женщины и молодые девушки собирали разные незнакомые Рейшу плоды. По дороге на запад, в Дадиче, тянулись нагруженные едой и всевозможными товарами повозки,— такая картина удивила Адама, не ожидавшего увидеть настолько оживленную торговлю.

Они проехали примерно десять миль, направляясь к низкой гряде серых холмов. Там, где дорога переходила в узкое ущелье, окруженное, словно стеной, высокими крутыми скалами, путь преграждали барьеры, и им пришлось ждать, пока двое щелкунов осматривали телегу, заполненной ящиками с овощами, напоминающими капусту. Возчик заплатил пошлину. Когда Рейш и Анахо проехали мимо щелкуна, им тоже пришлось отдать по цехину.

— Этот Нага Гохо не упускает случая пограбить, — проворчал Адам. — На что он тратит свои деньги?

Его спутник пожал плечами.

— На что люди тратят деньги?

Дорога шла все выше, показался распадок. Дальше лежали владения синих: лесистая возвышенность, прорезанная десятками небольших речек, которые сливались в бесчисленные водоемы. На землях часчей росли сотни сортов деревьев: красные перистые пальмы, зеленые высокие, похожие на хвойные, деревья, растения с черными стволами и ветвями, увешанными белыми шарами, и густые рощи адарака. Весь ландшафт представлял собой сплошной тщательно ухоженный парк.

Под ними лежал Дадиче: низкие плоские купола, какие-то извилистые белые массивы, почти утонувшие в море листвы. Невозможно было определить его размеры и количество жителей; трудно различить, где заканчивается парк и начинаются улицы и кварталы. Адаму пришлось признать, что синие живут в очень приятной местности.

Субдирдир, не разделявший эстетических воззрений Рейша, снисходительно улыбнулся.

— Очень типично для часчей — все бесформенно, хаотично, непродуманно. Ты видел города дирдиров? Вот поистине облагораживающее зрелище! Сердце замирает от восхищения! А эти деревенские домишки... — Анахо сделал презрительный жест, —отражают характер синих. Конечно, они не такие выродки, как старые — помнишь Голссе? — но ведь те прозябают в полумертвом состоянии уже двадцать тысяч лет... Что ты делаешь? Что там у тебя за инструмент?

Рейш, не видя возможности спрятать передатчик от Анахо, вынул его, чтобы посмотреть, куда отклонится стрелка.

— Приспособление, которое определяет местанахождение и расстояние до предмета, удаленного на три с половиной мили. — Он вгляделся. — Игла указывает на огромное здание с высоким куполом. — Он указал рукой на постройку. — До него почти ровно три мили.

Анахо смотрел на передатчик как зачарованный.

— Откуда ты взял его? Я никогда не видел такой работы! А отметки: их сделали не дирдиры, не часчи, не ваннэки! Неужели в каком-нибудь дальнем уголке Тчаи полулюди умеют изготовлять вещи подобного качества? Я просто поражен! Всегда считал, что такие как вы неспособны на что-нибудь более сложное, чем ведение сельского хозяйства!

— Анахо, друг мой, — заметил Рейш. — Тебе предстоит узнать еще очень многое. Это может оказаться для тебя неожиданным ударом.

Субдирдир потер свой маленький подбородок, низко надвинул на лоб мягкую черную шапочку.

— Ты такое же странное существо, как пнум.

Рейш вынул из сумки сканскоп и внимательно обследовал здание. К нему вела дорога, идущая по склону холма через рощу деревьев с огромными зелеными и пурпурными листьями, напоминающих по форме языки пламени, и доходящая до стены, которую Адам раньше не замечал. Очевидно, она служила защитой от набегов зеленых часчей. Дорога вела в город через высокие ворота. По ней друг за другом шли повозки, нагруженные продовольствием, а навстречу им из Дадиче двигались другие, с ящиками, полными тканей и других товаров.

Анахо, разглядывая сканскоп, раздраженно цокнул языком, выражая удивление, но воздержался от комментариев.

— Нет смысла дальше двигаться по дороге, — заметил Рейш. — Однако если мы проедем по гребню холма еще пару миль, я смогу лучше рассмотреть нужное мне здание.

Его спутник не возражал; они проехали около двух миль к югу, потом Адам снова вынул передатчик. Стрелка, как и раньше, показывала на массивное строение с куполом. Рейш уверенно кивнул.

— Именно там хранятся предметы, которые раньше принадлежали мне, и я хочу их вернуть.

Губы субдирдира скривились в насмешливой улыбке.

— Замечательно, но каким способом? Нельзя просто въехать в город, постучать в дверь и крикнуть: «Отдавайте мою собственность!» Поверь, ты будешь очень разочарован. Вряд ли ты такой ловкий вор, что сумеешь перехитрить часчей. Что собираешься делать?

Рейш оглядел высокий белый купол.

— Во-первых, надо осмотреть здание вблизи, потом проникнуть внутрь. Хочу убедиться, что вещи, которые меня интересуют, действительно находятся в нем.

Анахо с мягким упреком покачал головой.

— Ты говоришь загадками. Сначала заявляешь, что они точно лежат там, потом выражаешь сомнение.

Адам лишь рассмеялся, хотя не чувствовал особой уверенности в себе. Теперь, когда он стоял совсем неподалеку от Дадиче и, вероятно, своего бота, задача казалась ему непосильной. Вряд ли он сможет отобрать корабль у часчей.

— Ну, на сегодня довольно, — решил он наконец. — Вернемся в Перу.

Они повернули обратно, с трудом удерживаясь на спинах уставших и раздраженных прыгунков, и вернулись на дорогу, где задержались, наблюдая, как мимо них с грохотом катят повозки. Одни приводились в действие моторами, другие — медленно бредущими восьминогими тварями. Направлявшиеся в город часчей телеги везли большие плоды, похожие на дыни; тушки грызунов, живущих в камышовых зарослях; мотки тусклых бесцветных шелковых нитей — что-то вроде паутины, сотканной мириадами болотных насекомых; сети, полные каких-то пурпурных пузырей.

— Эти повозки идут в Дадиче, — сказал Адам. — Я отправлюсь с ними. Каких осложнений мне следует ожидать?

Субдирдир мрачно покачал головой.

— Синие часчи — непредсказуемые создания. Они могут схватить тебя, и ты вынужден будешь принимать участие в их милых забавах. Например, ходить по железным прутьям над ямами, полными зловонной жижи или ядовитых скорпионов. Если тебе удастся сохранять равновесие, часчи нагреют прутья или пропустят через них электрический ток, так что ты станешь бегать взад и вперед и выполнять немыслимые прыжки, к их вящему удовольствию. Или посадят тебя в стеклянный лабиринт вместе с фунтом, которого предварительно подвергли пыткам. Или завяжут глаза и выпустят на арену вместе с циклодоном, которого так же ослепят. Если им попадается дирдир или субдирдир, они заставляют их разгадывать трудные загадки, чтобы избежать ударов тока. Они очень изобретательны в этом отношении.

Рейш скорчил гримасу, глядя сверху вниз на Дадиче.

— И купцы тоже подвергаются такому риску?

— У них есть разрешение, и они свободно входят в город и покидают его, если, конечно, не нарушат правила.

— Тогда я отправлюсь в город как гуртовщик или торговец.

Анахо кивнул.

— Другого выхода нет. Советую тебе сегодня вечером раздеться, натереться мокрой землей, окурить себя дымом горящих костей, обмазаться навозом, наесться вонючих трав, степных крыс и всего, что издает наиболее неприятный и сильный запах, потом снова натереться тухлым жиром. Затем оденься гуртовщиком и выбери самые грязные тряпки. В качестве последней предосторожности советую тебе всегда следить, чтобы ветер дул не с твоей стороны, и не допускать, чтобы кто-то из синих мог почуять твое дыхание.

Рейш криво улыбнулся.

— С каждой секундой план нравится мне все меньше и меньше. Но я вовсе не собираюсь умирать. У меня слишком много дел. Во-первых, я должен отвезти девушку на родину...

— Ба! — фыркнул Анахо. — Ты — жертва сентиментальности. Она эгоистичное, тщеславное и беспокойное создание, от нее одни неприятности. Предоставь ее собственной судьбе!

— Если бы она не гордилась собой, я подумал бы, что она просто глупа, — горячо возразил Рейш.

Субдирдир поцеловал кончики пальцев — жест, распространенный на Земле среди средиземноморских народов.

— Хочешь узнать, что такое подлинная красота — посмотри на женщин моего племени. Ах! Изящные создания, кожа белее снега, голова безволосая и блестящая, как зеркало! Они так похожи на дирдиров, что иногда даже высшие создания поддаются их чарам... Но у каждого свой вкус. Девица из Кета всегда будет источником всяческих бед. От таких женщин обязательно надо ожидать неприятностей, как дождя от тучи. Посмотри, сколько ты уже испытал из-за нее!

Адам пожал плечами и ударил ногой своего коня. Они двинулись на восток по дороге через степь, к горе серовато-белых обломков и мусора — руинам древней Перы.

Когда солнце стояло уже высоко в небе, спутники наконец въехали в город, отвели прыгунков в стойло и перешли площадь, направляясь к длинному, наполовину ушедшему в землю зданию постоялого двора. Солнце светило им в спину.

В переполненной общей комнате множество посетителей поглощали свой скудный обед. Но среди них ни Траза, ни Илин-Илан не оказалось. Они не нашли их и в комнатке на втором этаже. Снова спустившись вниз, Рейш обратился к хозяину:

— Куда делись мои друзья: мальчик и девушка из Кета? Их нигде нет!

Хозяин постоялого двора, сделав кислую гримасу, отвел глаза, избегая смотреть на Рейша.

— Ты сам должен знать, где она — как могло быть иначе? А твой парень проявил неразумие и стал бесноваться. Щелкуны проломили ему голову и уволокли, чтобы повесить.

Стараясь говорить ровно и спокойно, Адам спросил:

— Когда это случилось?

— Не очень давно. Он, верно, еще дрыгается. Парень твой дурак. Куда ему сохранить такую соблазнительную девчонку!

— Они отвели ее во дворец Нага Гахо?

— Так я полагаю. Какое мне дело? Наш правитель делает, что ему захочется, — в Пере все его боятся.

Рейш повернулся к Анахо и передал ему свою сумку, вынув оттуда только пистолет.

— Возьми. Если я не вернусь; храни ее.

— Снова собираешься рисковать жизнью? — неодобрительно-удивленно спросил субдирдир. — А как же вещи, что забрали у тебя синие часчи?

— Они могут подождать, — ответил Адам и бегом направился к цитадели.


Глава 9


Лучи низко стоявшего на небе солнца озаряли каменные платформы и бетонные блоки, окружавшие виселицу, необычайно ярким для Тчаи светом. Особую густоту приобрели даже серые, коричневые и горчичные оттенки — тона, обычные для древней планеты; цветастыми казались и истрепанные одежды горожан, которые пришли посмотреть на казнь. Огненными пятнами горели темно-красные жилеты шести стражников и палачей. Двое стояли у веревки, свисавшей с перекладины, двое поддерживали едва державшегося на подгибающихся ногах Траза. Он низко опустил голову, на лоб стекала струйка крови. Один из щелкунов в небрежной позе прислонился к столбу, держа в руках самострел. Еще один обратился громким голосом к апатичным, похожим на стадо покорных овец, горожанам, собравишимися перед виселицей:

— По приказу нашего повелителя этот взбесившийся преступник, осмелившийся сопротивляться страже, должен быть повешен!

На шею Тразу с различными церемонными жестами накинули петлю. Он поднял голову, обвел толпу остекленевшими глазами. Если юноша и заметил Рейша, то не показал вида.

— Пусть наказание невежи и насильника, не желавшего подчиниться воле Нага Гохо, послужит всем назиданием!

Рейш, обойдя толпу, медленно подошел к виселице. Сейчас не время раздумывать и церемониться — если такое время вообще может наступить на Тчаи. Щелкуны, державшие петлю, заметили, что Адам близко подошел к ним, но его походка казалась такой небрежной, что они не обратили внимания и отвернулись, ожидая сигнала. Неуловимым движением Рейш всадил нож в сердце ближайшему противнику. Тот захрипел и упал. Стоящий рядом обернулся; молниеносным взмахом лезвия Адам перерезал ему глотку, потом метнул нож в прислонившегося к столбу и раскроил ему череп. Всего за несколько мгновений от шести щелкунов осталось трое. Рейш сделал выпад своей саблей и свалил того, кто читал горожанам приговор, но тут двое державших юношу, бросились на врага, торопливо вытаскивая клинки из ножен и подталкивая друг друга. Адам отскочил, прицелился из самострела и выстрелил в переднего; последний оставшийся в живых щелкун в нерешительности остановился. Рейш набросился на него, выбил из рук саблю и повалил наземь ударом по голове. Сняв петлю с Траза, он туго затянул ее на шее упавшего стражника и кивнул двоим из ближайших зрителей, которые с открытыми ртами наблюдали за происходящим.

— Ну-ка, тяните. Мы повесим не юношу, а щелкуна.

Люди стояли в нерешительности, и Адам крикнул:

— Давайте, беритесь, я отвечаю за все! Мы покажем Нага Гохо, кто правит Перой! На виселицу негодяя!

Из толпы выбежали несколько человек: щелкун высоко взмыл в воздух, извиваясь и дергая ногами. Рейш подбежал к лебедке. Он развязал узлы на веревке, которая держала клетку, опустил ее на землю, открыл. Иссохший, обтянутый кожей скелет, съежившийся в своем тесном заточении, не смог пошевелиться — судорога пронизала его тело. Он поднял голову в боязливом ожидании, потом со слабой надеждой попытался подняться, но слишком ослаб. Адам нагнулся, помог ему встать на ноги. Потом знаком подозвал горожанина, первого ухватившегося за веревку.

— Отведи этого бедолагу и юношу на постоялый двор, проследи, чтобы о них как следует позаботились. Вы больше не должны бояться щелкунов. Заберите оружие у убитых. Если появятся новые бандиты, убивайте их! Понятно? В Пере больше не должно быть ни щелкунов, ни налогов, ни казней, ни Нага Гохо!

Люди боязливо подобрали оружие, потом подняли головы и стали смотреть на царящую над городом цитадель.

Рейш подождал несколько минут, пока не убедился, что Траза и освобожденного узника повели к постоялому двору, потом побежал по склону холма к грубому массивному сооружению, которое Нага Гохо называл своим дворцом.

Сложенная из обломков камня и кусков треснувших бетонных блоков стена преграждала тропинку, замыкая двор. Около дюжины щелкунов развалились на скамьях за длинным столом; они пили пиво и жевали куски солонины. Рейш огляделся и стал осторожно пробираться вдоль стены.

Почти у самых ног зиял обрывистый склон. Адам тесно прижался к прохладной поверхности, стараясь укрыться в углублениях и неровностях бетонных блоков. Наконец он дошел до грубо прорезанного отверстия, закрытого железной решеткой. Рейш осторожно заглянул внутрь, но там царила лишь непроглядная темнота. Впереди виднелось большое окно, однако подобраться к нему было очень трудно — узенькая дорожка нависла над обрывом высотой больше семидесяти футов. Адам постоял в нерешительности, потом, медленно переставляя ноги и цепляясь кончиками пальцев за малейшие неровности, двинулся вперед. В опускающемся сумраке разглядеть его стало очень трудно — он почти сливался со стеной. Под ногами расстилалась древняя Пера, среди ее руин замигали желтые огоньки. Наконец он дошел до затянутого камышовой плетенкой окна. Посмотрел сквозь щель. Спальня. На постели ясно видны очертания лежащего человека, по всей вероятности женщины. Но спит ли она? Адам еще раз заглянул в темную комнату. Руки неизвестной подняты, словно умоляя о пощаде, ноги раскинуты. Она лежала совершенно неподвижно. Мертва.

Сорвав плетенку, Рейш влез внутрь. Несчастную ударили по голове, потом задушили; из раскрытого рта наружу вывалился распухший язык. «Она была красива, а сейчас на нее страшно взглянуть».

Адам бесшумно шагнул к двери, выглянул в сад. Из арки, находящейся напротив двери, доносились голоса.

Пройдя через двор, он заглянул в большой зал, стены и пол которого покрывали ковры с желтыми, красными, черными узорами. Толстая шерсть заглушала шаги. Здесь стоял большой стол из почерневшего от древности дерева, и тяжелые стулья. Под сверкающим желтыми огоньками массивным канделябром восседал Нага Гохо. Перед ним стояло блюдо с едой, с плеч свисал роскошный меховой плащ. Напротив сидела Илин-Илан — Цветок Кета. Голова ее была опущена, волосы висели, закрывая лицо. Руки сложены на коленях, а запястья, как заметил Рейш, связаны кожаными шнурами.

Нага Гохо ел жеманно, кладя в рот двумя пальцами небольшие кусочки. Между глотками он что-то говорил и щелкал бичом с короткой ручкой, получая явное удовольствие от своей зловещей игры.

Цветок Кета не двигалась, не поднимала глаз. Рейш некоторое время наблюдал за врагом и слушал непристойности, которые произносил самозваный повелитель Перы, чувствуя себя акулой, которая вот-вот набросится на свою жертву. К страху и гадливости примешивалось сладкое предвкушение мести.

Он неслышно вошел в комнату. Илин-Илан подняла голову, но не подала вида, что заметила его. Адам знаком велел ей молчать. Нага Гохо поймал ее взгляд, резко обернулся и мгновенно вскочил на ноги, уронив на пол драгоценный меховой плащ.

— Ха-хо! — бешено завопил он. — Крыса во дворце!

Он потянулся, чтобы достать свое оружие из ножен, висевших на спинке кресла. Но Рейш опередил его. Не удостоив Нага Гохо удара саблей, он выбросил вперед кулак — и властелин Перы, перелетев через стол, едва не растянулся на полу но, демонстрируя незаурядную ловкость и силу, сумел перевернуться в воздухе и встал на ноги. Рейш бросился на него, однако вскоре убедился, что Нага Гохо владеет искусством борьбы не хуже чем он сам, знающий изощренные приемы землян. Чтобы привести в замешательство противника, Адам несколько раз стукнул его в челюсть слева. Нага Гохо поймал его руку, стремясь вывернуть, сломать кость или перебросить через плечо, Рейш устремился вперед и ребром ладони правой руки нанес удар противнику. Сделав отчаянное усилие, Нага Гохо,попытался пустить в ход ноги, но Адам был готов к этому; схватив врага за ступню, он потянул изо всех сил, вывернул ее, поднял как можно выше и сломал щиколотку. Нага Гохо упал навзничь, Рейш ударил его ногой по голове; через минуту самозванный правитель Перы уже лежал со связанными за спиной руками и с кляпом во рту.

Адам освободил Илин-Илан. Она закрыла глаза. Девушка выглядела такой бледной и измученной, что Рейш подумал: «Сейчас упадет в обморок». Но она встала и, рыдая, припала к его груди. Он обнял ее, погладил по голове:

— Давай уйдем отсюда. До сих пор нам везло, но счастье может изменить. Там, внизу во дворе, дюжина воинов.

Рейш обвязал кожаным шнуром шею поверженного врага.

— Вставай, быстро! — приказал он.

Тот продолжал лежать, выпучив глаза и что-то свирепо бормоча сквозь кляп. Взяв бич, Адам хлестнул его по лицу.

— Встать! — Он потянул за шнур, и бывший предводитель щелкунов поднялся.

Ведя на шнуре Нага Гохо, который еле ковылял, морщась от ужасной боли, они пересекли проход, освещенный чадящими масляными светильниками, и вошли во двор, где за кружками пива сидели щелкуны.

Рейш передал конец шнура Илин-Илан.

— Иди через двор спокойно, не торопись. Не обращай на них внимания. Отведи Гохо на дорогу.

Илин-Илан прошла через двор, таща за собой пленника. Сидевшие на скамьях щелкуны повернулись, с удивлением глядя на нее. Нага Гохо что-то настойчиво и быстро прохрипел; воины нерешительно встали. Один из них медленно двинулся вперед. Рейш шагнул к нему, держа в руках самострел.

— Назад! Сесть!

Щелкуны отступили, Адам пробежал через двор. Илин-Илан и Нага Гохо спускались по склону холма. Рейш обратился к щелкунам:

— С вашим вожаком покончено. И вам тоже настал конец. Когда будете выходить из дворца, лучше вам оставить здесь оружие. — Он ступил на неосвещенную дорогу. — Не пытайтесь нас преследовать.

Он остановился и стал ждать. Со двора донесся взволнованный разговор. Двое щелкунов двинулись к выходу. Адам встал в воротах, выстрелил в переднего из самострела и снова отступил в темноту. Прислушиваясь, он перезарядил оружие: во дворе царила полная тишина. Рейш снова заглянул внутрь. Все щелкуны стояли на противоположном конце двора, глядя на убитого товарища. Он повернулся и побежал по дороге; Илин-Илан изо всех сил старалась сдержать Нага Гохо, который бешено извивался, пытаясь притянуть к себе девушку, обрушиться на нее всей тяжестью и сбить с ног. Рейш выхватил у нее из рук шнур и потянул спотыкающегося и подскакивающего на одной ноге бывшего предводителя щелкунов к подножию холма.

На небо взошли обе луны — Аз и Браз: белые развалины древней Перы, казалось, сияли слабым внутренним светом.

На площади собралась толпа; горожане пришли, чтобы послушать невероятные слухи, и в любой момент готовы были рассеяться среди руин, если заметят отряд щелкунов, спускающихся с холма. Увидев лишь Адама, девушку и ковыляющего следом Нага Гохо, люди с удивленными восклицаниями стали подходить к ним.

Рейш остановился и оглядел обращенные к нему, бледные при свете лун лица. Он сильно дернул за шнур и улыбнулся тем, кто стоял в передних рядах.

— Ну вот вам ваш Нага Гохо. Он больше не всесильный владыка. Его разбой дальше нельзя было терпеть. Что мы с ним сделаем?

Толпа неуверенно зашевелилась: люди переводили взгляд с Нага Гохо на Рейша и снова на бывшего предводителя щелкунов, который всматривался в окружающие лица, словно стараясь запомнить их, чтобы потом жестоко отомстить. Дрожащий от ненависти, хриплый, низкий женский голос произнес:

— Содрать с него кожу, освежевать скотину!

— Посадить на кол! — пробормотал какой-то старик. — Он так казнил моего сына; пусть попробует, как это сладко!

— На костер! — визгливо завопил третий голос. — Сжечь на медленном огне!

— Никто и не предлагает его помиловать, — заметил Рейш. Он повернулся к Нага Гохо. — Пришло время умирать. — Он вынул кляп у него изо рта. — Хочешь сказать людям что-нибудь?

Нага Гохо не мог найти слов, он лишь издавал какие-то странные гортанные звуки.

Адам сказал:

— Давайте покончим с ним быстро, хотя он наверняка заслужил самое худшее. Ты, ты и ты... — указал он рукой на троих из толпы. — Снимите щелкуна. Надо освободить петлю для Нага Гохо.

Пять минут спустя лунный свет озарял темную фигуру, конвульсивно дергающуюся в воздухе. Рейш обратился к толпе:

— Я недавно прибыл в Перу. Но мне, как, наверное, и вам, ясно, что городом должны управлять достойные люди, способные поддерживать порядок. Посмотрите, как Нага Гохо и кучка его негодяев держали в страхе вас всех! Вы же люди! Почему вы ведете себя как стадо неразумных животных? Завтра все должны собраться и избрать пятерых опытных и честных горожан, которые образуют Совет Старейшин. Пусть они с общего согласия назначат предводителя, скажем на год, который вправе судить и наказывать преступников. Надо организовать ополчение, набрать и вооружить отряд воинов, которые будут отражать нападения зеленых часчей и даже смогут изгнать их из окрестных земель или уничтожить. Мы ведь люди! Никогда не забывайте об этом! — Он взглянул на вершину холма, где стояла цитадель. — Десять или одиннадцать щелкунов еще находятся там, во дворце. Завтра ваш Совет решит, как с ними поступить. Возможно, они попытаются удрать. Я советую установить стражу: двадцати человек, расположенных на дороге, вполне достаточно. — Рейш указал на высокого чернобородого человека. — Ты мне кажешься смелым и решительным парнем. Возьми это на себя. Ты капитан. Выбери две дюжины из своих товарищей или, если хочешь, побольше, вели им стеречь лорогу. А сейчас я должен пойти проверить, как себя чувствует мой друг.

Адам и Илин-Илан направились к постоялому двору «Мертвая степь». Уже повернувшись, они услышали, как чернобородый говорит:

— Ну ладно. Несколько лет мы вели себя как жалкие трусы. Сейчас все будет по-другому. Нужны двадцать вооруженных мужчин: кто из вас вызовется? Нага Гохо отделался легко — его всего лишь повесили; для щелкунов мы придумаем что-нибудь получше.

Илин-Илан взяла руку Рейша, поцеловала ее.

— Благодарю тебя, Адам.

Он обнял девушку, она остановилась, прижалась к нему и зарыдала. Адам поцеловал ее в лоб, потом, когда она подняла лицо, — в губы, несмотря на то, что раньше поклялся себе проявлять сдержанность.

Они вернулись на постоялый двор. Траз спал в комнате, соседней с общей. Рядом с ним сидел субдирдир.

— Ну, как он?

— Ничего страшного, — приглушенным голосом ответил Анахо. — Я промыл его рану. Просто ссадина, кости черепа целы. Завтра встанет на ноги.

Адам зашел в общую комнату. Илин-Илан нигде не было. Он не спеша утолил голод миской похлебки и поднялся на второй этаж, в их номер. Цветок Кета ждала его там.

Она произнесла:

— У меня есть еще одно имя, самое тайное, его можно открыть только возлюбленному. Если ты подойдешь поближе...

Рейш наклонился к девушке, и она прошептала ему на ухо свое самое тайное имя.


Глава 10


На следующее утро он отправился в южную часть города, где находились склады товаров, которые отвозили в Дадиче на высоких повозках. Вокруг громоздились корзины, мешки и ящики, заполненные местными продуктами. Рокотали колеса подъезжающих к месту погрузки телег, потные грузчики толкались и переругивались, пытаясь найти самое удобное место и не обращая внимания на пыль, вонь, лягающихся прыгунков, или жалобы охотников и огородников, опасавшихся, что их товары попадут под массивные колеса.

Адам заметил, что на обычных повозках едет только возчик, а на больших, как правило, двое — старший и его помощник. Рейш подошел к одному из них.

— Ты отправляешься сегодня в Дадиче?

Возчик, небольшой тощий человечек с блестящими черными глазами, лицо которого, казалось, состояло только из длинного носа и узенького лба, подозрительно мотнул головой.

— Ага.

— А что вы делаете, когда прибываете к часчам?

— Я вообще не попаду туда, если стану отвлекаться на болтовню.

— Не беспокойся, за потерянное время тебе заплатят. Так что же вы делаете?

— Я еду к особой площади, где выгружают товары; носильщики снимают все корзины и ящики, тщательно очищают повозку, приказчик выдает мне расписку; потом я подхожу к окошку, там мне вручают деньги либо накладные — зависит от того, повезу я товары часчей из города, или нет. Если да, беру документы, отправляюсь на фабрику или склад, получаю то, что должен, и возвращаюсь в Перу.

— Значит, вы можете свободно передвигаться по Дадиче, без всяких запретов?

— Конечно, ограничения есть. Они очень не любят, когда повозки проезжают вдоль реки среди садов. Им не нравится, когда люди проникают в южную часть города, где проходят гонки — говорят, они заставляют дирдиров бегать в упряжке.

— А как насчет других мест? У них нет каких-то правил?

Возчик, наклонив голову, чтобы ему не мешал солидный клювообразный нос, и с подозрением уставился на Рейша.

— Почему ты задаешь такие вопросы?

— Хочу съездить с тобой в Дадиче и обратно.

— Невозможно. У тебя нет разрешения.

— Ты мне его достанешь.

— Понятно. Как я понимаю, ты готов заплатить?

— В разумных пределах. Сколько ты хочешь?

— Десять цехинов. И еще пять за пропуск.

— Это уж слишком! Десять цехинов за все или двенадцать, если отвезешь меня, куда я тебе прикажу.

— Ха! Ты что, считаешь меня дураком? А если ты велишь отвезти тебя на полуостров Фаргон?

— Такого можешь не бояться. Просто немного проедешь в глубь Дадиче — я хочу кое-что осмотреть.

— Согласен за пятнадцать цехинов, и ни гроша меньше.

— Ну ладно, — согласился Адам. — И ты должен достать мне одежду, который носят возчики.

— Хорошо, но имей в виду: не бери с собой ничего металлического — железо раздражает часчей. Сними все с себя, натрись навозом и вот этими листьями, пожуй травы, чтобы их не беспокоил запах у тебя изо рта. И поторопись, потому что я заканчиваю погрузку и отправляюсь через полчаса.

Рейш сделал, как ему было велено, хотя тело и голова ужасно чесались от пропотевших старых лохмотьев и широкополой шляпы, которыми снабдил его проводник. Эмминк — так назвался возчик. — обыскал Адама, чтобы удостовериться, что при нем нет оружия — ношение его в пределах города строго запрещалось. Потом приколол к его плечу пластинку из белого матового стекла.

— Вот что они выдают вместо разрешения. Когда пройдешь через ворота, произнеси свой номер, просто «Восемьдесят шесть!». Больше ничего не говори и не сходи с повозки. Если они унюхают, что ты чужак, я ничем не смогу тебе помочь, так что на меня не надейся и даже не смотри в мою сторону.

Рейш и так чувствовал себя не очень уверенно; слова Эмминка совсем не прибавили ему бодрости духа.

Повозка, грохоча, покатила на запад, к цепи серых холмов. Она везла тушки камышовых грызунов — выпученные желтые глаза и ряды застывших желтых лап представляли довольно неприятное зрелище.

Эмминк был мрачен и неразговорчив: он не выказывал никакого желания узнать, почему Рейш хочет посетить Дадиче, и Адам, после нескольких бесплодных попыток завязать беседу, умолк.

Они поднималась вверх по дороге — генераторы, установленные на колесах, выли и стонали. Въехали в небольшое ущелье, которое Эмминк назвал Белбалским. Наконец, перед ними раскинулся Дадиче: город дикой и какой-то устрашающей красоты. Рейша еще больше охватило беспокойство. Несмотря на засаленную одежду, он нисколько не походил на других возчиков и мог только надеяться, что пахнет так же, как они. А Эмминк? Насколько он надежен? Рейш исподтишка оглядел его: высохший человечек, лицо цвета вываренной кожи, огромный нос, узкий лоб и крепко сжатые губы. Он, как Анахо, Траз и сам Адам, принадлежит к расе, возникшей на далекой планете — их общей родине. Но как сильно он отличается от землян! Эмминк настоящий сын Тчаи, выросший на ее скудной почве, среди мрачного ландшафта неярких густых тонов, под янтарным светом гаснущего солнца. Нет, он не может доверять Эмминку! Оглядывая обширную панораму Дадиче, Адам спросил его:

— Где ты разгружаешь свою повозку?

Тот отозвался не сразу, словно искал предлог, позволяющий избежать ответа.

— Там, где дадут лучшую цену, — ворчливо ответил он наконец. — На Северном рынке или на Речном, а может быть, на базаре.

— Понятно. — Адам указал на массивное белое здание, которое отметил прошлым днем. — А вон тот дом, видишь? Что там?

Эмминк равнодушно пожал своими узкими плечами.

— Откуда мне знать? Я покупаю, перевожу и продаю; больше меня ничего не касается.

— Ясно. Ну ладно, я хочу, чтобы ты проехал мимо него.

— Мне не по дороге, — проворчал возчик.

— Наплевать. За это я тебе плачу.

Тот снова что-то проворчал и минуту сидел молча. Потом произнес:

— Сначала на Северный рынок, чтобы я мог зарегистрировать свой товар, потом на базар. По пути проедем мимо твоего дома.

Они съехали с холма, потом миновали пустошь, усеянную мусором и всякими отбросами, затем — сад, где росли кусты с перистыми листьями, над которыми летали яркие черно-зеленые насекомые. Впереди поднималась окружающая Дадиче стена вышиной в тридцать футов, возведенная из какого-то блестящего, очевидно синтетического, коричневого материала. Повозки из Перы проезжали через ворота. Их осматривала группа субчасчей в пурпурных шароварах, серых рубашках и высоких остроконечных шапках из черного фетра. На поясе у них были сабли, в руках — длинные острые жерди, которыми они тыкали в груз на прибывающих повозках.

— Зачем они это делают? — спросил Адам, когда субчасчи вяло и равнодушно принялись прокалывать товары на повозке, стоявшей перед ними.

— Чтобы зеленые не пробрались в город. Сорок лет назад сотня головорезов проникла в Дадиче, спрятавшись среди ящиков и мешков; они пролили здесь много крови, прежде чем их перебили. О, синие — злейшие враги зеленых, им только и дай убивать друг друга!

— А что я отвечу, если они начнут задавать мне вопросы?

Эмминк пожал плечами.

— Твое дело. Если спросят меня, я объясню, что ты заплатил, чтобы я доставил тебя в Дадиче. Разве это не правда? Попробуй сказать им что-нибудь другое, если у тебя хватит смелости... Выкрикни свой номер, когда я назову мой.

Адам невесело улыбнулся, но промолчал.

Очередь дошла до них. Эмминк проехал ворота и остановился у красного прямоугольника.

— Сорок три! — прохрипел он.

— Восемьдесят шесть! — изо всех сил крикнул Рейш.

Субчасчи шагнули вперед, прокололи железными прутьями кучу наваленных тушек камышовых грызунов. Один из них, — коренастый кривоногий человек с лицом словно придавленным книзу, скошенным, как у Эмминка, подбородком и маленьким носом-картошкой, — обошел повозку сзади. Низкий от природы лоб еще больше нависал под тяжестью фальшивого черепа, возвышавшегося конусом на шесть-семь дюймов над его головой. Кожа субчасча была свинцового цвета с синим оттенком — но возможно, он ее красит. Короткие толстые пальцы, широкие ступни. Адам решил, что он гораздо дальше отошел от своих предков, особенно современных землян, чем подражающий дирдирам Анахо. Субчасч безразлично оглядел Эмминка и Рейша и, махнув рукой, отступил. Возчик взялся за рычаг; они двинулись вперед по широкой улице.

Эмминк с кривой усмешкой обратился к Адаму:

— Тебе повезло, что сегодня нет никого из часчей, особенно их капитана. Они бы учуяли, как ты потеешь. Даже я почувствовал запах. Это признак страха. Если хочешь сойти за возчика, научись хладнокровию.

— Ты слишком многого от меня хочешь, — возразил Рейш. — Я стараюсь как могу.

Повозка катилась по городу. В садах он то и дело видел синих часчей, подрезающих деревья, двигающих каменные вазы, спокойно прогуливающихся в тени, окружающей их дома, крытые круглыми куполами. Иногда до него долетал терпкий, резкий, острый аромат, исходящий от растений или вазы с цветами, запахи горящего смолистого дерева, сладковатого мускуса — странные сочетания, волнующие своей неопределенностью; он не мог сказать, противны они ему или, наоборот, притягивают своей изысканной необычностью.

Дорога вдоль домов тянулась несколько миль. Синих совершенно не заботили тайны их личной жизни, их жилища часто находились очень близко от дороги. Сейчас можно было их видеть за работой. Но Рейш не заметил ни единого случая, чтобы часчи трудились вместе со своими человеческими прислужниками, — они работали отдельно и, если случайно оказывались рядом, делали вид, что не замечают друг друга.

Эмминк ехал молча. Адам выразил удивление, что синие почти не обращают внимания на проезжающих мимо. Возчик презрительно фыркнул.

— Не обманывайся! Если думаешь, что они тебя не замечают, попробуй спуститься и войти в сад или в дом! Не успеешь глазом моргнуть, как тебя скрутят и отошлют в цирк, где ты будешь их потешать. Хитрые, коварные твари! Настолько же нелепые, насколько жестокие! Подлые и безжалостные! Слышал, какую шутку они сыграли с несчастным Фосфером Аяном, возчиком? Он всего на минуту слез на землю, чтобы сходить по нужде: конечно, страшная глупость с его стороны. Разве трудно было предвидеть последствия? Так вот, ему связали ноги и посадили в чан, наполненный нечистотами, доходящими до подбородка. На дне находился клапан. Нечистоты подогревались, и когда становилось уж очень горячо, Фосферу Аяну приходилось нырять и открывать клапан. Гадость начинала замерзать, и ему снова надо было добираться до дна, так что эта дрянь то обжигала его, то заставляла дрожать от холода. И все же он не потерял самообладания — продержался целых четыре дня, и тогда его отпустили, чтобы он всем рассказывал в Пере, как его наказали. Так что, видишь — они каждый раз приноравливают шутки к своим жертвам и их проступкам; одним словом, весельчаки, каких еще свет не видывал! — Эмминк измерил Рейша оценивающим взглядом. — А ты как хочешь им напакостить? Я могу почти точно предсказать, какое наказание тебе выберут.

— Ничего я не собираюсь делать! — отозвался Адам. — Мне просто интересно. Желаю знать, как живут синие часчи.

— Они живут только ради своих безумных фокусов; все считают их сумасшедшими и ненавидят. Я слышал, что им особенно нравится стравливать бешеных зеленых и ненормальных фунгов — это считается лучшим развлечением. Если удается поймать дирдира и пнума, они заставляют их проделывать всякие штуки, которые им кажутся смешными. И все забавы ради — синие ничего так не боятся, как скуки.

— Удивительно, почему дирдиры не начинают войну с часчами вплоть до полной победы, — заметил Рейш, — разве они не сильнее синих?

— Да, конечно, и города у них больше — по крайней мере, так мне говорили. Но у часчей есть ракеты, которыми они могут разрушить все поселения дирдиров, если те нападут. Обычное дело: каждый из противников так могуч, что способен уничтожить другого, поэтому они ограничиваются тем, что доставляют друг другу мелкие неприятности. Ну а мне-то, пока меня не трогают, нет никакого дела до чужих проблем... Вон там, впереди, Северный рынок. Посмотри, везде полно синих. Они любят торговаться, хотя предпочитают жульничать. Ты должен молчать. Не делай никаких знаков, не кивай и не подмигивай. Иначе они могут сказать, что я продал негодный товар.

Эмминк повернул повозку на площадку, которую защищал от солнечных лучей огромный зонтик. Начался самый свирепый торг, который Рейшу пришлось видеть за всю жизнь. Синие поочередно подходили к нему, осматривали и ощупывали тушки камышовых грызунов и квакающим голосом предлагали цену, которую Эмминк с негодующим возгласом отвергал. Несколько минут покупатель и продавец осыпали друг друга оскорблениями, не останавливаясь даже перед намеками на внешность, и наконец, часч внезапно сердито отворачивался и шел искать другого продавца.

Эмминк лукаво подмигнул Адаму.

— Иногда я поднимаю цену, чтобы подразнить часчей. Вдобавок узнаю почем нынче товар. Что ж, попытаем счастья на базаре Бонте.

Рейш хотел было напомнить ему об огромном белом доме, но передумал. Хитрый торгаш вовсе ничего не забыл! Они повернули, поехали по дороге на четверть мили от реки, идущей на юг вглубь владений часчей, где раскинулись сады и стояли их жилища. Слева находились небольшие дома, покрытые куполами, разбросанные среди деревьев с редкой листвой хижины и дворы, где в грязи копошились голенькие человеческие детишки. Возчик, искоса посмотрев на спутника, заметил:

— Вот из них-то и вылупляются синие, по крайней мере, так мне объяснял один субчасч, любовно расписав все подробности.

— Что же он говорил?

— Субчасчи считают, что с рождения вынашивают внутри себя зародыш, который растет, пока они живы, а после их смерти освобождается и становится настоящим часчем. Вот чему учат синие — полная нелепица, правда?

— Да, действительно, — согласился Рейш. — Разве субчасчи никогда не видели человеческий труп? Или детенышей своих хозяев?

— Конечно, видели. Но у них на все находится объяснение. Им просто хочется в это верить, — как иначе оправдать свое рабское положение?

Нельзя судить по внешности: его спутник, как видно, вовсе не так глуп, как кажется на первый взгляд. решил про себя Рейш. — Тогда, очевидно, они считают, что дирдиры зарождаются в субдирдирах, а ваннэки в прислужниках-людях?

— Не могу сказать, — пожал плечами Эмминк. — возможно.… Вот, смотри: впереди дом, который тебе нужен.

Квартал хижин субчасчей скрылся за зарослями бледно-зеленых деревьев с большими коричневыми цветами. Повозка объезжала самый центр города. Вдоль улицы тянулись большие здания — конторы или залы для собраний, стоящие на невысоких арках, с причудливо изогнутыми кровлями. Напротив одного из них возвышалось грандиозное строение размером с футбольное поле, с низкими стенами и огромной крышей в форме эллипса — по любым меркам, подлинное достижение архитектуры. Предположительно, в нем и держат бот.

Рейш не мог понять, для чего оно служит. В здании имелось несколько дверей, но он не увидел высоких ворот, способных пропустить какую-нибудь большую машину. Очевидно, они ехали вдоль заднего фасада.

На базаре Бонте Эмминк после жестокой торговли продал свой товар. Рейш держался в стороне от покупателей — часчей, стараясь, чтобы ветер дул в его сторону.

Эмминк счел результаты сделки не вполне удовлетворительными. Выгрузив товар, он вернулся к повозке, ворча:

— По совести, мне причиталось еще по крайней мере двадцать цехинов; тушки были первый сорт... Но разве этим синим что-нибудь втолкуешь? Один из них уставился на меня и пытался что-то вынюхать: ты так сгибался и съеживался, что возбудил подозрения старухи-часча. Я так полагаю, ты должен возместить мне убытки.

— Сомневаюсь, чтобы ты продешевил, — сказал Рейш. — Поедем назад.

— А мои недополученные двадцать цехинов?

— Забудь— они тебе приснились. Гляди: синие на нас смотрят.

Эмминк быстро прыгнул на свое сиденье и завел мотор. Вероятно, специально, чтобы досадить спутнику, отправился по тому же пути.

— Сворачивай на восточную дорогу, — резко сказал Рейш. — Ты должен объехать тот дом спереди, и больше никаких фокусов!

— Я всегда возвращаюсь по западной, — заныл возчик. — Почему я должен теперь менять привычки?

— Для тебя же будет лучше...

— Хо-хо, ты мне угрожаешь? Здесь, в самом центре Дадиче? Стоит мне только сделать знак синему...

— Это станет последним «знаком» в твоей жизни.

— А мои двадцать цехинов?

— Ты уже взял с меня пятнадцать, да еще получил деньги за свой товар. Никаких жалоб! Делай как я говорю, или сверну тебе шею.

Бросая злобные взгляды на Рейша, Эмминк пыхтел и бормотал ругательства, но счел за благо подчиниться.

Впереди показалось белое строение. Они ехали на расстоянии примерно семидесяти пяти ярдов от переднего фасада, параллельно ему. Между ними и зданием пролегала полоса деревьев. От главной дороги к дому отходила улица поуже. Если бы они свернули на нее, то внушили бы сильнейшие подозрения, поэтому продолжили путь вместе с другими повозками и маленькими тележками, в которых сидели синие часчи. Рейш жадно оглядывал огромный дом. Три больших портала прорезали фасад. Центральный и левый портал закрыты, правый — открыт. Когда они проезжали мимо, Адам заглянул внутрь и увидел нагромождение разных машин, сияние расплавленного металла, корпус плоского судна, напоминающего летательный аппарат, который вытащил из болота его разведывательный бот.

Рейш повернулся к Эмминку.

— Это завод, где строят воздушные корабли и звездолеты.

— Ясное дело, — проворчал возчик.

— Я ведь столько раз тебя спрашивал. Почему не сказал?

— Разве мне заплатили за сведения? Я ничего не отдаю даром.

— Провези меня снова вокруг него.

— Еще пять цехинов.

— Два. И никакого нытья, иначе выбью все зубы!

Изрыгая приглушенные ругательства, Эмминк повернул повозку.

— Ты когда-нибудь заглядывал внутрь, видел, что находится в центре или слева? — спросил Адам.

— Конечно. Несколько раз.

— Так что там?

— Сколько заплатишь?

— Немного. Мне так или иначе придется посмотреть самому.

— Цехин?

Рейш коротко кивнул.

— Иногда открыты и другие ворота. В середине цеха они изготовляют целые секции межпланетных кораблей, потом их выкатывают и собирают в другом месте. Слева в случае надобности строят небольшие звездолеты. В последнее время здесь дело не спорится — синие часчи разлюбили путешествия за пределы Тчаи.

— Ты когда-нибудь видел, как они привозят сюда космические корабли — неважно, большие или маленькие — для починки? Скажем, несколько месяцев назад?

— Нет. А почему ты интересуешься?

— Тебе придется заплатить за информацию.

Эмминк показал в улыбке большие пожелтевшие зубы, оценив остроту, и больше ничего не спрашивал.

Они проехали мимо еще раз.

— Не спеши, — приказал Адам своему спутнику, который изо всей силы нажал на рычаг, так что старая повозка затарахтела по улице так быстро, как только могла.

Эмминк неохотно сбавил скорость.

— Если поедем медленно, они обратят на нас внимание и станут расспрашивать, почему мы суем нос куда не следует.

Рейш осмотрел улицу, расположенную рядом с белым зданием. По ней вперевалку шли несколько синих и толпа субчасчей.

— Съезжай с дороги, — велел он возчику, — останови свою повозку на пару минут.

Тот, как обычно, принялся возражать, но Рейш сам потянул за рычаг. Эмминк с ненавистью посмотрел на него: от бешенства он даже лишился дара речи.

— Слезай и сделай вид, что починяешь колесо или проверяешь батарейки, — сказал ему Адам. — Займись чем-нибудь. — Он спрыгнул на землю и постоял немного, глядя на здание, где, без сомнения, расположен завод. Ворота справа открыты. Цель так близка и одновременно недоступна... Осталось пройти всего семьдесят пять ярдов и заглянуть внутрь, но как это сделать?

А дальше что? Предположим, он увидит свой бот. Адам не надеялся найти корабль в рабочем состоянии:специалисты синих наверняка разобрали его, по крайней мере частично. «Они, конечно, удивлены и заинтригованы тем, что увидели», — подумал Рейш. Технология, инженерное решение — сама конструкторская мысль, основанная на земной логике, вероятно, окажутся странными и непонятными для часчей. Их, без сомнения, еще больше удивит то, что на борту находился труп человека.

Очень запутанная ситуация. Бот, очевидно, хранят в разобранном виде, так что он непригоден для использования. Возможно, его держат в другом месте. Даже если корабль здесь, как его вывезти? А если он обнаружит только передатчик Пола Уондера, придется полностью менять планы... Но сейчас прежде всего необходимо осмотреть помещение завода. Кажется, что тут сложного? Всего-то пройти семьдесят пять ярдов и заглянуть внутрь... Но он не решался. Если бы нашлась возможность преобразить внешность, чтобы обмануть синих, например, замаскироваться под субчасча... Нет, ничего не выйдет.

Он размышлял не больше минуты, но возчик начал проявлять беспокойство. Надо с ним посоветоваться, решил Рейш.

— Эмминк, предположим, ты хочешь узнать, находится ли в этом здании кое-что —скажем, небольшой космический корабль. Как бы ты проник туда?

Его спутник фыркнул:

— Ну, во-первых, я бы никогда не помыслил о подобном безумии. Спокойно сидел бы на своей повозке и поскорее убрался из города, пока жив.

— Ты не можешь придумать какой-нибудь предлог, чтобы нам войти внутрь?

— Нет! Что за нелепые фантазии!

— Или по крайней мере проехать рядом с воротами?

— Нет, нет! Конечно нет!

Рейш жадно оглядывал огромное строение и особенно открытый вход. Так близко и по-прежнему недоступно... Его охватила бешеная злость на себя самого и нынешнее идиотское положение, на синих часчей, Эмминка, всю планету Тчаи. Семьдесят пять ярдов — их можно легко пробежать за каких-нибудь полминуты.

— Подожди здесь! — коротко сказал он спутнику и быстро пошел через усаженную деревьями полосу.

— Эй, иди сюда. Вернись! — хрипло крикнул возчик. — Ты что, сошел с ума?

Но Адам только ускорил шаг. На дорожке у самого завода стояли несколько субчасчей, — очевидно, рабочие, — которые даже не посмотрели в его сторону. Он уже ступил на дорожку. До открытых ворот оставалось всего десять шагов. Из здания вышли трое синих. У Рейша сильно забилось сердце, ладони стали влажными. Создания наверняка учуяли запах его пота: признак страха. Но может быть, занятые своими делами, они не обратят на него внимание? Склонив голову, прикрыв лицо полями широкополой шляпы, он быстро прошел мимо. Когда от ворот его отделяли лишь несколько футов, все часчи быстро обернулись, словно одновременно почувствовали что-то подозрительное. Один из них окликнул его странным булькающим прерывающимся голосом: очевидно, органы, с помощью которых он говорил, отличались от голосовых связок людей.

— Человек! Куда ты идешь?

Адам остановился и ответил фразой, которую придумал, когда свернул с главной улицы:

— Я пришел за стружками.

— Какими стружками?

— За воротами, в коробке, так мне сказали.

— Ах! — Резкий, шипящий, словно задыхающийся звук — очевидно, хихиканье. — Здесь нет никаких стружек!

Часч что-то тихо пробормотал своим товарищам, и все трое зашипели; наверное, так они смеялись.

— Ах, стружки? Не здесь. Вот там: видишь здание позади? Там стружки!

— Спасибо, — ответил Рейш. — Я только посмотрю, ладно?

Он прошел несколько шагов, отделяющих его от входа, и заглянул в огромный зал, шумный от рокота разных машин, пахнущий смазочным маслом и озоном. Недалеко от ворот изготовляли части летательных аппаратов. Синие и субчасчи работали бок о бок, без видимых признаков кастовых различий. Вокруг стен, как и на земных фабриках или машиностроительных заводах, установлены краны, крюки и различные емкости. В центре возвышалась цилиндрическая секция будущего звездолета. Дальше, еле заметный, виднелся знакомый силуэт: его бот. Корпус, кажется, не поврежден. Адам не заметил никаких следов, говорящих о том, что корабль пытались разобрать, но точно сказать не мог — он стоял слишком далеко. За спиной, глядя на него, толпились часчи, чуть-чуть наклонив массивные головы, словно прислушиваясь. Адам понял, что его вынюхивают. Внезапно создания резко выпрямились, как будто запах заинтересовал их, и медленно двинулись к землянину.

Один из часчей сказал своим булькающим голосом:

— Человек! Внимание! Вернись. Здесь нет никаких стружек.

— Ты пахнешь людским страхом, — добавил другой. — Ты пахнешь непонятными вещами.

— Это просто болезнь.

— Ты пахнешь как человек в странной одежде, которого мы нашли в необычном космическом корабле. В тебе есть что-то чуждое, — сказал третий.

— Зачем ты здесь? Для кого шпионишь?

— Ни для кого. Я возчик и возвращаюсь в Перу.

— Где твоя повозка? Или ты пришел пешком?

Рейш отодвинулся от ворот.

— Она там, на улице. — Он указал на место, где остановился его спутник, но тут же вскрикнул. Никаких следов Эмминка! Обращаясь к синим, воскликнул: — Ее там нет! Украли! Кто ее взял?

Быстро махнув на прощанье удивленным часчам, он бросился бежать по засаженной деревьями полосе, отделяющей завод от улицы. Пробежав ряд кустов, напоминающих то клубки белой шерсти, то серо-зеленые перья, остановился и оглянулся. Увиденное совсем его не успокоило. Один из часчей проследовал за ним и направил на кусты какой-то странный инструмент. Другой торопливо произнес несколько слов, поднеся к пасти ручной микрофон. Третий вплотную подошел к воротам и смотрел на космический бот, как бы желая убедиться, что корабль по-прежнему на месте.

— Ну все, — пробормотал Рейш. — Провал!

Он снова повернулся к дороге, но еще секунду постоял, наблюдая за тем, как взвод субчасчей в пурпурно-серых формах выехал на дорогу на длинных низких мотоциклах. Синие что-то сказали им, указывая на полосу деревьев. Адам не стал больше ждать. Он побежал по улице и, когда мимо прокатила повозка, нагруженная корзинками, ухватился за задок, подтянулся и заполз внутрь, укрывшись за грудой пустой тары. Возчик его не заметил.

Мимо них с пронзительным визгом, словно ракеты, промчалось полдюжины мотоциклистов. Едут блокировать дорогу? Или, может быть, усилить посты у главных городских ворот?

«Наверное, сделают и то и другое», — подумал Адам. Как и предсказывал Эмминк, его попытка, похоже, кончится полным крахом. Рейш сомневался, что часчи используют его для своих жестоких шуток, — они предпочтут извлечь информацию. А потом? В лучшем случае он потеряет свободу. В худшем... Но сейчас не время об этом думать. Повозка продвигалась вперед на большой скорости, но он понимал, что нет никакой надежды вместе с ней выскользнуть из города. Возле Северного рынка Рейш спрыгнул на землю и тотчас же укрылся за длинным низким сооружением из пористого цемента: очевидно, склад или амбар. Снизу ничего не было видно, поэтому он влез на стену, потом забрался на крышу. Отсюда он мог наблюдать за главной улицей и за вьездом в Дадиче. Его опасения полностью подтвердились: по обе стороны ворот стояло множество полицейских в пурпурно-серой форме. Они тщательно проверяли всех прибывающих и покидающих город. Если он хочет отсюда выбраться, придется найти другой способ. Переправиться через реку? Он может подождать до наступления темноты и незаметно переплыть ее, направляясь вниз по течению. Но Дадиче тянулся на много миль вдоль берега, а за ним шли дома и сады других синих, которые жили в окрестностях. Кроме того, Адам не знал, какие твари водятся в воде. Если они такие же злобные, как и другие обитатели Тчаи, лучше с ними не сталкиваться.

Его внимание привлек слабый гул. Он поднял голову и вздрогнул: над ним, на расстоянии не выше сотни ярдов, неспешно плыл воздушный плот. На летевших на нем синих часчах были странные головные уборы с длинными, словно усики мотылька, выступами. В первое мгновение Рейш решил, что его заметили; потом предположил, что неизвестные приспособления, снабженные антеннами, усиливают обоняние, чтобы выследить беглеца по запаху.

Тем временем воздушный плот проследовал дальше, не меняя курса. Адам перевел дыхание. Он напрасно беспокоился. Для чего же тогда носят шлемы? Возможно, для совершения каких-нибудь церемоний? Или как украшение? «Вряд ли я когда-нибудь это узнаю», — сказал он себе. Потом внимательно вгляделся в небо в поисках других кораблей, но ничего не увидел. Поднявшись на колени, осмотрелся еще раз. Слева, за стеной стволов растущего повсюду в Дадиче адарака, раскинулся рынок: белые бетонные навесы, висящие диски, стеклянные стены, движущиеся фигуры в черных, темно-синих и пурпурных одеяниях, посверкивание синей с металлическим оттенком блестящей чешуйчатой кожи. Дующий с севера ветер доносил до него сложные и странные ароматы: пахло какой-то кисловатой зеленью, маринованным жареным мясом, хлебом и пирогами из дрожжевого теста.

Справа среди садов разбросаны хижины субчасчей. Рядом, прижавшись к городской стене, стояло большое здание, полузакрытое высокими черными деревьями. Что, если забраться на его крышу и попробовать перелезть через опоясывающее Дадиче укрепление? Адам бросил взгляд на небо. На такую авантюру можно решиться только в сумерках — значит, еще два-три часа ожидания.

Рейш спустился вниз и несколько мгновений постоял, раздумывая. Синие часчи особо чувствительны к запахам; очевидно, они способны выследить его нюхом, словно собаки. Наверняка, так оно и есть, а значит, времени терять нельзя. Он подобрал две дощечки, привязал их к подошвам и, стараясь ступать как можно шире, стал осторожно идти через сад.

Прошагав около пятидесяти ярдов, он услышал за спиной голоса и сразу же спрятался за кусты. Бросив взгляд сквозь ветви, убедился, что предчувствие его не обмануло: он убрался с крыши как раз вовремя. У амбара стояли трое полицейских субчасча в серо-багровой форме, и двое синих. Один из них держал детектор, прикрепленный к маске, которая покрывала лицо часча. Он направил прибор вниз, с легкостью нашел следы, ведущие в амбар. У задней стены синий в недоумении остановился, но обоняние подсказало ему, что преследуемый находится на крыше. Вся группа устало повернула обратно, по всей видимости считая, что он все еще там.

Со своего наблюдательного пункта на расстоянии пятидесяти ярдов Рейш, усмехаясь, наблюдал за ними: интересно, что подумают часчи, когда наверху никого не окажется, и они не обнаружат никаких следов, указывающих, куда делся беглец. Не снимая с подошв дощечек, он пошел вглубь сада.

Очень осторожно приблизился к намеченному им большому зданию и спрятался за высоким деревом, чтобы оценить ситуацию. Здание было темным и мрачным, выглядело безлюдным. Как Рейш и предполагал, его крыша вплотную прилегала к городской стене.

Он оглянулся на простирающийся позади Дадиче. По небу летело не меньше дюжины воздушных плотов. Они низко плыли над землей, как раз над тем садом, который он только что пересек, с них свисали прицепленные к проволочным тросам черные цилиндры — очевидно, обонятельные детекторы. Если хоть один пройдет прямо над Адамом или даже вниз по ветру, обнаружится запах чужака. Ему надо немедленно найти укрытие, и единственным таким убежищем было темное здание у городской стены, если в нем действительно никто не живет.

Рейш наблюдал за домом еще несколько минут. Там царила тишина. Он прислушивался, и хотя оттуда по-прежнему не доносилось никаких звуков, не осмеливался подойти поближе. Однако, бросив взгляд на парящие в небе корабли-плоты, решил, что оставаться здесь — не меньший риск. Сняв с ботинок дощечки, осторожно шагнул вперед, но тотчас же отскочил и вернулся в свое укрытие, услышав позади странный шум.

Мерно звенел гонг. По дороге неторопливо шла процессия субчасчей, закутанных в серые и белые одеяния. На повозке везли лежащего на носилках завернутого в белый саван покойника. Позади с пением и рыданиями шли самцы и самки часчей. Значит, здание — большой склеп или кладбище, недаром у него такой мрачный вид.

Бить в гонг стали реже. Процессия остановилась у ворот. Звуки стихли. В полной тишине носилки положили на землю перед дверью. Участники ритуала отошли и стали ждать. Вдовь раздался гулкий звон.

Дверь медленно приоткрылась — казалось, щель ведет в черную бездну. Яркий золотой луч осветил покойника. Из темноты справа и слева появились два часча в церемониальном наряде — сложном уборе из кожаных полосок и петель, золотых завитушек и кисточек. Они подошли к трупу, откинули покрывало, открыв лицо и нависающий фальшивый скальп. Затем отошли. За ними задернулась завеса, скрыв тело усопшего.

Прошло несколько минут. Золотой луч превратился в яркое сияние, раздался странный звук, словно от лопнувшей струны. Занавес раздвинулся. Тело было в том же положении, но фальшивый скальп треснул вместе с черепом покойного. Из зияющего отверстия, вертя крошечной головкой, вылезал детеныш синих.

Гонг торжественно прозвенел одиннадцать раз; один из часчей громко крикнул:

— Вознесение свершилось! Человек прошел свою первую жизнь! Вкусите блаженство! Вдыхайте аромат торжества! Человек, Зугель Эдгз, отдал свою душу этому очаровательному малышу! Существует ли большее счастье? Проявляйте ревностность в делах ваших, и вы добудете подобную же славу!

— В своей прежней жизни я был мужчиной, и звали меня Сагаза Осо, — произнес один из синих.

— А я — женщиной, которую нарекли Дисеун Фурвг; и все другие часчи тоже начинали как люди. Идите же с миром. Детеныш, который получил имя усопшего, Зугель Эдгз, должен остаться у нас — мы умастим его целебными мазями; лишенное души человеческое тело будет предано земле. Через две недели вы сможете вновь увидеть вашего возлюбленного родственника Зугеля Эдгза!

Друзья и близкие покойного, явно ободренные увиденным, удалились под мерные удары гонга. Носилки с трупом и любопытный веселый детеныш скрылись в глубине здания; часчи последовали за ними.

Рейш тихо засмеялся, но быстро умолк и прижался к земле — к нему на опасное расстояние подлетел воздушный плот. Проползая сквозь листья, Адам приблизился к зданию. Никого. Он проскользнул к задней стене, почти примыкавшей к городской.

Там, у самой земли, открывался небольшой проход. Он подполз к нему, прислушался, почувствовал лишь вибрацию от работы какой-то машины и содрогнулся от мысли, что это может быть приспособление, перемалывающее тело мертвого субчасча. Заглянув в проход, увидел полутемную каморку, очевидно кладовую, где хранили ненужные предметы. На вешалках и полках — кастрюли, банки, связки старой одежды. В углу стояла машина неизвестного предназначения. Каморка неубрана, очевидно, ею мало пользовались. Рейш в последний раз оглядел небо и проскользнул внутрь.

Помещение сообщалась с соседним через широкую низкую арку. За ним виднелась следующая комната, а дальше — еще две, все освещенные слабым светом потолочных панелей. Рейш зашел за вешалку и спрятался за одеждой.

Прошел час, второй…. Наконец, Адаму надоело ждать, и он отправился на разведку. В комнате рядом нашел большой ящик, наполненный фальшивыми скальпами, на каждом —наклейка с какими-то знаками. Он взял один и примерил. Кажется, подходит. Рейш оторвал наклейку. Из кучи старой одежды выбрал потрепанный плащ и накинул на себя. Если смотреть издали и не особенно вглядываться, его вполне можно принять за субчасча.

В окне потемнело; выглянув наружу, Адам увидел, что солнце садится за гряду облаков. На фоне бледного водянистого света покачивались ветки адарака. Рейш вышел из дома, ощупал глазами небо: вокруг ни одного летающего плота. Подойдя к самому высокому дереву, полез вверх. Кора была непрочной и скользкой, и выполнить задуманное оказалось труднее, чем он думал. Наконец, липкий от пахучего сока адарака, весь вспотев под своей вонючей одеждой, он взобрался на крышу.

Пригнувшись, Адам вновь огляделся. Кораблей по-прежнему не видно. Небо окрасилось в серо-коричневый цвет; опускались сумерки.

Дойдя до части кровли, примыкающей к опоясывающему город укреплению, Рейш присмотрелся к препятствию, которое ему предстоит преодолеть.

Верхний край находился на расстоянии примерно в шести футов, плоский, с зубцами вышиной в фут, отстоящими друг от друга на пять футов. Предупреждение желающим перелезть через стену? Адам не мог представить, для чего еще служат такие зубцы. С наружной стороны до земли было не меньше тридцати футов — двадцать пять, если он повиснет на руках, прежде чем спрыгнуть вниз. Два шанса из трех приземлиться без переломов и растяжений; конечно, многое зависит от грунта. Можно без труда спуститься с помощью веревки. В кладовой он ее не видел, но там лежит множество старой одежды, которую нетрудно связать друг с другом. Но сначала надо узнать, что случится, если он окажется на стене.

Рейш снял плащ и, продвинувшись по крыше, пока не очутился напротив зубца, набросил на него ветхую ткань.

Из камня во все стороны брызнули языки белого пламени, пронизали плащ, как копья, и подожгли. Адам дернул его к себе, затоптал огонь, быстро оглядел стену. Без сомнения, часчи дали сигнал тревоги. Рискнуть? Преодолеть препятствие и броситься в пустыню? Шансов на удачу почти нет, на открытом пространстве его легко заметить. Он поспешил к дереву, по которому взобрался на крышу, и быстро слез. Над городом уже появились воздушные плоты. Издалека донесся странный свист и Рейша охватил примитивный, почти панический ужас. Накинув на плечи развевающуюся ткань, он пустился бежать, пытаясь снова скрыться среди деревьев. Его внимание привлек блеск воды: небольшой пруд, заросший бледными белесыми водяными растениями. Сбросив свой плащ и фальшивый скальп, Рейш прыгнул в него, погрузился до носа и принялся ждать.

Прошло несколько минут. Мимо промчался целый взвод на мотоциклах. Слева и справа появились летающие плоты, за каждым тянулся детектор, определяющий запахи. Медленно пролетев над его головой, корабли скрылись на востоке; очевидно, синие часчи считали, что беглецу удалось перескочить через стену и он уже вне пределов города. Если это так, если они действительно решили, что нарушитель удрал в горы, его шансы выбраться отсюда увеличиваются... Адам заметил, как что-то двигается по дну пруда, явно по направлению к нему. Какое-то длинное мускулистое тело. Угорь? Водяная змея? Щупальце огромного чудовища? Он выскочил на берег. В десяти футах от него на поверхность со звуком, похожим на разочарованное фырканье, вынырнуло неведомое существо.

Подхватив полусгоревший плащ и фальшивый скальп, Рейш, с которого ручьями стекала вода, стал пробираться к центру города.

Он вышел на узкую тропинку, петлявшую между хижинами субчасчей. Скученные домишки в темноте казались мрачными и таинственными. Маленькие окошки были прорезаны высоко, не менее восьми футов от земли. Из некоторых просачивался мерцающий, как от масляной лампы, желтый свет. Несомненно, раса с такой высокоразвитой технологией могла бы позволить своим слугам иметь электрическое или даже атомное освещение, удивленно отметил про себя Адам. Еще один парадокс планеты Тчаи…

Мокрая одежда не только мешала двигаться, но и страшно воняла — это могло замаскировать его запах. Рейш надел на голову фальшивый скальп, покрепче завязал тесемки плаща под подбородком. Медленным шагом, почти не сгибая ног, он направился к воротам.

Было темно: ни Аз, ни Браз еще не взошли на небо, а на улицах Дадиче не зажигали фонари. Впереди показались два субчасча. Адам опустил подбородок, втянул голову в плечи и продолжал идти, стараясь ступать как можно тяжелее. Прислужники синих прошли, не удостоив его взглядом.

Немного приободрившись, Рейш вышел на главную улицу в паре сотен ярдов от ворот. Укрепленные над ними фонари освещали улицу желтым светом. Три субчасча в серо-пурпурной форме стояли на страже, но выглядели уставшими и не проявляли никакого интереса к окружающему. Синие решили, что ему удалось ускользнуть из города.

К несчастью, они ошибаются.

Он стал прикидывать все возможности: может быть, броситься к воротам, проскочить охрану и нырнуть в темноту? Но за ним тут же отправят летающие плоты и несколько взводов полицейских на мотоциклах. Закутанный в эти вонючие лохмотья, он не сможет нигде спрятаться — придется сбросить их с себя и бежать нагишом через пустыню.

Он недовольно хмыкнул. Потом обратил внимание на таверну в первом этаже большого дома. Из низких окон струился желто-красный свет, слышались хриплые выкрики, изредка — взрывы грубого смеха. В дверь нырнули три субчасча. Рейш повернул голову и выпрямился, глядя через окно на полутемный зал, освещенный, как и квартиры прислужников синих, желтыми масляными лампами. Примерно дюжина субчасчей, с лицами, словно придавленными уродливыми фальшивыми скальпами, сгорбились перед каменными горшками с пивом, изредка перебрасываясь незамысловатыми шутками с несколькими женщинами. Их дамы были одеты в черные и зеленые платья; на фальшивых скальпах повязаны ленты и бахрома, носы-пуговки выкрашены ярко-красной краской. Тошнотворное зрелище, но оно доказывает, что субчасчи настоящие люди, а не «первая фаза» своих хозяев. Налицо полный набор признаков непритязательного веселья: крепкие напитки, разбитные девицы и приятная компания. Правда, эти представители человеческого рода не внушали особой симпатии. Еще два субчасча прошли мимо Рейша, не сделав никаких замечаний по поводу его вида. Пока все шло гладко, но кто знает, что может случиться, если его захотят разглядеть попристальней... Он повернулся, снова медленно пошел к воротам и остановился примерно в пятидесяти ярдах от них. Дальше идти он не решался. Проскользнув в нишу между двумя домами, устроился там и стал ждать.

Наступила полночь, воздух стал холодным, поднялся легкий ветерок, который донес до него аромат садов Дадиче.

Адам задремал. Когда пробудился, за рядом выстроившихся, словно часовые, деревьев, спала луна Аз. Рейш попытался улечься поудобнее, застонал и стал массировать затекшую шею, морщась от запаха все еще сырой одежды.

У ворот оставался только один часовой. Он стоял, сонно покачиваясь. В будке сидели двое других, бессмысленно глядя в пустоту. Адам снова спрятался в своей нише.

На востоке забрезжила заря; город ожил. К воротам прибыла новая смена субчасчей. Рейш видел, как они обмениваются новостями.

Через час начали прибывать товары из Перы. Первая повозка, которую тащили две огромные восьминогие твари, привезла бочки с маринованными овощами и мясом. Возчики явно очень торопились. Их было двое: Эмминк, выглядевший еще более высохшим и мрачным, чем обычно, и Траз.

— Сорок третий! — крикнул возчик.

— Сто первый, — громко произнес юноша.

Стражники вышли из будки, пересчитали груз, осмотрели повозку и велели им следовать в город.

Когда они проезжали мимо, Адам вышел из своего убежища и пошел рядом.

— Траз!

Степняк опустил голову и, увидев друга, издал удивленный возглас.

— Я знал, что ты еще жив, — с довольным видом произнес он.

— Почти. Я похож на субчасча?

— Не очень. Спрячь подбородок под плащом и прикрой нос... Когда мы будем возвращаться, залезай в тайник под правой передней ногой той твари, что запряжена справа.

Рейш свернул с главной улицы, выбрал себе укромный уголок позади амбара и оттуда наблюдал за повозкой, которая двигалась к рынку.

Через час она вернулась, двигаясь намного медленнее, по правой стороне улицы. Когда доехала до Адама, он вышел из укрытия, и она остановилась; Траз спрыгнул на землю, словно для того, чтобы надежнее закрепить пустые бочки, загораживая повозку сзади.

Рейш пробежал вперед, нырнул под лапу восьминогой твари. Между первой и второй передними ногами висел большой кусок кожи, прикрепленный к животу пятью ремнями, так что образовалось что-то вроде гамака; в нем и устроился Рейш. Повозка двинулась вперед: Адам мог видеть лишь серое брюхо, свисающие ремни и две лапы.

У ворот они остановились. Он слышал голоса, видел остроносые красные башмаки стражника. Несколько минут беспокойного ожидания — и повозка двинулась вперед, с рокотом покатила к окружающим город холмам. Перед глазами Адама мелькали гравий дороги, редкая растительность, тяжелые, как столбы, лапы, свисающие ремни, которые с каждым шагом восьминогой твари легонько шлепали его по лицу.

Наконец повозка остановилась. Траз заглянул под брюхо животного.

— Можешь выходить, никто нас не видит.

С несказанным облегчением Рейш вылез наружу. Он сорвал с себя фальшивый скальп, бросил его в канаву, скинул плащ, вонючий жакет, рубашку, и забрался на дно повозки, где с облегчением лег, прислонившись к пустой бочке.

Траз снова уселся рядом с Эмминком, и они продолжили путь. Юноша беспокойно оглянулся.

— Ты не болен? Не ранен?

— Нет. Просто устал. Но я жив — благодаря тебе. И кажется, благодаря Эмминку.

Траз бросил хмурый взгляд на возчика.

— Ну, от него было мало толку. Пришлось пригрозить ему и даже пару раз стукнуть.

— Понятно, — сказал Адам. Он оценивающе посмотрел на опущенные плечи их спутника. — Я бы и сам не прочь сказать ему пару теплых слов.

Плечи вздрогнули. Эмминк повернулся, лицо его разрезала приторная широкая желтозубая улыбка.

— Припомните, уважаемый господин, я отвез вас сюда и давал советы почти бесплатно, даже до того, как узнал о высоком положении вашей милости.

— Высоком положении? О чем ты?

— Совет Перы назначил тебя верховным правителем, — объяснил Траз, потом пренебрежительным тоном добавил: — Тоже мне, высокое положение!


Глава 11


Рейшу вовсе не хотелось брать на себя управление Перой. Это отнимет слишком много сил и нервов, ограничит свободу действий и не принесет ему лично никакой пользы. Кроме того, осознанно или невольно, он попытается руководить согласно установившимся на Земле обычаям. Население Перы представляло из себя пеструю смесь: беглецы, преступники, бандиты, калеки, разные гибриды, люди, лишенные каких-либо добродетелей. Что знают эти несчастные изгои о равенстве, справедливости, человеческом достоинстве, идеалах прогресса?

Задача не из легких.

А как же его корабль, надежда вернуться на Землю? Смертельно опасная вылазка в город часчей принесла единственный результат — он убедился, что бот действительно находится в Дадиче. Синие, без сомнения, будут очень удивлены и даже заинтригованы, если он потребует вернуть его собственность. Чем-то заинтересовать их? Но Рейш вряд ли способен обещать им военную помощь Земли против дирдиров или ваннэков — наиболее сильных нынешних противников синих. Пригрозить? Но чем? Как он может диктовать им свои условия!

К тому же в Дадиче теперь знают о его существовании. Безусловно, им очень хочсется выведать, кто он такой, откуда прибыл. Планета Тчаи велика, в ее отдаленных уголках люди способны создать общество с развитой технологией. Сейчас синие, без сомнения, лихорадочно роются в своих картах.

Так размышлял Рейш, пока повозка медленно поднималась по склону холма, прошла через ущелье и с грохотом покатилась вниз, туда, где простиралась степь. Солнце согрело Адама, свежий степной ветер развеял вонь. Его стало клонить ко сну, и он задремал.

Когда он проснулся, повозка легонько подскакивала на выщербленной мостовой Перы. Они въехали на центральную площадь у подножия цитадели. Когда приблизились к месту казней, Рейш увидел, что на веревках болтаются восемь новых висельников: щелкуны, чьи пестрые наряды, теперь разорванные и запачканные, казалось, специально напялены на обреченных, чтобы поиздеваться. Траз небрежно объяснил другу, что произошло:

— Они решили выйти из своей крепости и со смехом, размахивая руками, сбежали вниз, как будто все это просто шутка. Причем страшно возмущались, когда ополченцы схватили их и вздернули! Подохли, так и не поняв, что жаловаться надо только на себя.

— Значит, сейчас наверху никто не живет, — сказал Рейш, подняв взгляд на массивное нагромождение камней и цементных блоков.

— Насколько я понимаю, ты захочешь обосноваться в их логове.

В голосе Траза слышалось явное неодобрение. Рейш улыбнулся: в юноша частенько просыпался Онмале.

— Нет. В нем жил Нага Гохо. Если мы поселимся в его покоях, люди подумают, что у них появилась новая компания щелкунов.

— Это хороший дворец, — заметил юноша, теперь уже неуверенно. — Там много интересного... — Он вопросительно взглянул на Адама. — Кажется, ты действительно решил стать правителем Перы?

— Да. Кажется, решил.


На постоялом дворе «Мертвая степь» Рейш тщательно растерся маслом, мелким песком и просеянным пеплом, чтобы отбить мерзкий запах, въевшийся в кожу. Потом ополоснулся холодной водой и снова использовал песок, решив про себя, что одним из первых его нововведений в Пере, а может, и на всей планете Тчаи, станет употребление мыла. Неужели здесь неизвестна такая простая вещь? Надо спросить Дерл, или Илин-Илан (сколько еще у нее имен?), пользуются ли им в Кете.

Чисто вымывшись, побрившись, надев свежее белье и новые башмаки из мягкой кожи, Адам позавтракал овсянкой и тушеным мясом в общей комнате. Перемены бросались в глаза. Прислуга постоялого двора обращалась к нему с подчеркнутым уважением, все присутствующие разговаривали тихо, искоса поглядывая на нового повелителя.

Он заметил, что во дворе ожидает группа людей. Они что-то обсуждали и время от времени заглядывали в открытую дверь общей комнаты. Когда Адам поел, вошли и выстроились перед ним в ряд.

Рейш оглядел их и узнал некоторых. Они присутствовали на казни Нага Гохо. Один из них, желтокожий и тощий, с горящими черными глазами, явно из болотных людей. Другой, очевидно помесь субчасча и народа серых, типичным представителем которого был третий — среднего роста, лысый, с восковой кожей, мясистым носом-картошкой и блестящими выпученными глазами. Четвертый, изможденный, бронзовокожий старик из какого-то кочевого племени, выделялся своеобразной гордой красотой; пятый — коренастый и плотный, с руками, свисающими почти до колен, его происхождение Рейш определить не смог. Кочевник оказался прирожденным оратором.

— Мы — комитет пяти, — начал он слегка хриплым голосом, — нас выбрали люди Перы, как ты и посоветовал. Мы долго держали совет между собой. Ты оказал нам большую помощь, покончив с Нага Гохо и щелкунами, и мы хотим назначить тебя правителем Перы.

— Подчиняющимся нашим советам и запрещениям, — уточнил гибрид субчасча и серого.

Адам пока окончательно и бесповоротно не решил принять на себя заботу о благе города. Откинувшись на стуле, он переводил взгляд с одного члена комитета на другого: ему до сих пор еще не доводилось видеть настолько разношерстную компанию, объединившую совершенно разные типы людей.

— Все не так просто, — произнес он наконец. — Возможно, вы откажетесь принять мои планы. Я не соглашусь на ваше предложение до тех пор, пока не получу гарантий полной поддержки.

— Какие планы? — осведомился серый.

— Перемен. Решительных перемен.

Члены комитета пяти недоверчиво смотрели на землянина.

— Мы не любим новшества, — пробормотал субчасч. — Жизнь здесь и без них очень тяжелая — как можно рисковать!

Кочевник насмешливо рассмеялся.

— Рисковать? Нам надо приветствовать любые изменения! Они будут только к лучшему! Давайте послушаем, что нам предлагают.

— Очень хорошо, — согласился субчасч. — Послушать всегда полезно; нас ведь никто не заставляет делать, как он скажет.

— Я разделяю мнение этого человека, — объявил Адам, указав на старика. — Пера сейчас — груда развалин. Люди живут, словно постоянно от кого-то прячутся. У них нет ни гордости, ни чувства собственного достоинства, они грязные и невежественные, ютятся в норах, ходят в лохмотьях. И что хуже всего, им безразлична их собственная судьба.

Члены комитета удивленно моргали. Старый кочевник снова хрипло засмеялся. Субчасч нахмурился. Остальные стояли в нерешительности. Отойдя на несколько шагов, они посовещались, потом опять обернулись к Рейшу.

— Ты можешь объяснить нам подробно, что собираешься делать?

Адам покачал головой.

— Я еще не обдумал все детали. В двух словах: я цивилизованный человек, вырос и получил образование в цивилизованном человеческом обществе. Мне известно, чего может достичь раса, к которой мы с вами принадлежим. Очень многого: больше, чем вы способны вообразить. Жители Перы — люди. Я требую, чтобы вы жили как подобает представителям нашего рода.

— Да, да! — крикнул болотный человек. — Но как это сделать?

— Ну, прежде всего, нужно набрать дисциплинированное и хорошо обученное ополчение, чтобы поддерживать порядок, защищать город и караваны от зеленых часчей. Надо организовать школы и больницу, мастерские, склады, рынок; следует помогать жителям строить дома и расчищать развалины.

Члены комитета переминались с ноги на ногу, искоса поглядывая друг на друга и на Адама.

— Мы, конечно, люди, — проворчал старый кочевник, — кто станет отрицать? Раз уж мы принадлежим к этому племени, значит и вести себя должны с надлежащей осторожностью. К чему нам превращаться в какое-то подобие дирдиров? Мы сумели выжить, а большего не надо.

Серый добавил:

— Часчи не позволят ничего строить. Они терпят нас здесь, в Пере, только потому, что мы им не внушаем никаких подозрений.

— И вдобавок снабжаем товарами, — вмешался коренастый. — Они скупают наше добро за бесценок!

— Неразумно раздражать того, кто сильнее, — возразил серый.

Адам поднял руку.

— Вы слышали, какую я предлагаю програму действий. Или полностью и безоговорочно принимаете ее, или выбирайте другого!

Кочевник измерил его взглядом, потом отвел остальных членов комитета в сторону. После оживленного спора они снова подошли к Рейшу.

— Мы согласны на твои условия. Ты станешь нашим правителем.

Адам в глубине души надеялся на иное решение. Он глубоко вздохнул.

— Прекрасно. Пусть будет так. Но предупреждаю — я никому не дам спуску. Вам придется работать больше, чем обычно, для вашего же блага. Во всяком случае, хочется верить, что оно к нам придет.

Рейш проговорил с членами комитета больше часа, объясняя, что он намерен предпринять, и в конце концов его стали слушать с интересом, даже с энтузиазмом.

К вечеру, закончив переговоры, Адам вместе с Анахо и тремя членами комитета отправился осматривать дворец Нага Гохо.

Они поднимались по извилистой тропинке, над головой возвышалась мрачная масса массивного каменного здания. Пройдя сырой двор, очутились в большом зале. Массивные стулья и огромный стол, ковры, гобелены, лампы на треножниках, красивые блюда и вазы — все, чем гордился бывший правитель, покрытовал тонкий слой пыли.

По соседству с залом находились спальни, где навис тяжелый запах грязной одежды и немытого тела, умащенного благовонными мазями. Тело убитой наложницы правителя лежало там же, где его когда-то увидел Рейш. Все быстро вышли из комнаты.

С противоположной стороны находились кладовые, забитые добычей, награбленной щелкунами, — рулонами ткани, связками кож, ящиками с драгоценной древесиной, инструментами, оружием, украшениями, слитками металла, бутылями с разными эссенциями, книгами с черными бумажными листами, исписанными коричневыми и серыми знаками, которые Анахо определил как старинные рукописи ваннэков. В глубоком алькове стояла корзина, наполовину заполненная цехинами. В двух сундуках поменьше лежали драгоценные камни, украшения из золота и серебра, брелоки, разные мелочи: сокровища, которые бывший владелец без разбора складывал сюда, как сорока в свое гнездо. Члены комитета выбрали для себя стальные сабли с филигранными рукоятками, то же сделали Траз и Анахо. Потом юноша кочевник, неуверенно взглянув на Адама, взял красивый золотисто-желтый плащ, сапоги из мягкой черной кожи и искусно выкованный стальной шлем, задняя часть которого, сделанная из тонких гибких пластин, низко опускалась на шею.

Адам нашел несколько дюжин электрических пистолетов с израсходованными батарейками. Субдирдир уверял, что их можно перезарядить от тех, которые установлены на колесах «самодвижущихся» повозок. Очевидно, Нага Гохо этого не знал.

Когда они покидали мрачный дворец, солнце уже далеко склонилось к западу. Проходя по двору, Рейш заметил в глубокой нише небольшую квадратную дверь. Он отворил ее, и перед ним открылась уходящая вниз крутая каменная лестница. Оттуда повеяло удушливой вонью, в которой смешались запахи тления, человеческих экскрементов, грязной одежды, и каким-то едким мускусным духом, от которого у Адама по спине пробежали мурашки.

— Темницы, — коротко произнес субдирдир. — Послушай.

Из подземелья доносился глухой ропот. За дверью Адам нашел лампу в виде стеклянного шара, но не смог ее зажечь. Анахо постучал по верху, и она сразу вспыхнула ярким белым светом.

— Изделие дирдиров.

Приготовившись к любым неожиданностям, они зашагали по ступеням и очутились в помещении с высокими сводами. Траз схватил Рейша за руку, указал куда-то в угол. Адам заметил темный силуэт, постепенно растворившийся в густой тени, словно он слился с ней.

— Пнум, — содрогнувшись, пробормотал Анахо. — Они ползают по всем руинам Тчаи, словно черви в старом дереве.

Висящая высоко лампа бросала слабый свет, при котором были видны стоящие у стен клетки. В одних лежали белые кости, в других кучи гниющего мяса, а в некоторых — живые существа, издававшие слабые звуки, которые донеслись до спутников во дворе у входа в темницу.

— Воды, воды, — стонали скорченные фигуры. — Дайте воды!

Рейш поднес лампу к клеткам.

Субчасчи.

Он наполнил фляжку из стоявшего у стены большого сосуда и просунул ее несчастным.

Они жадно выпили и с криками стали просить еще. Адам принес новую порцию.

В тяжелых клетках в самых темных углах комнаты друзья увидели несколько массивных неподвижных фигур с высокими остроконечными головами.

— Зеленые, — шепнул Траз. — Зачем эти твари понадобились Нага Гохо?

Анахо сказал:

— Обратите внимание: все они смотрят только в одном направлении — туда, где находится их стая. Они телепаты.

Рейш набрал воды в банку, поставил ее зеленым. Огромные существа величественно поднялись и высосали жидкость.

Адам вернулся к субчасчам.

— Сколько вы здесь сидите?

— Долго, очень долго, — прохрипел один из них. — Не могу даже сказать, как давно...

— Почему вас заперли?

— Просто из жестокости! Потому что мы субчасчи.

Рейш повернулся к членам комитета.

— Вы знали, что здесь держат людей в клетках?

— Нет. Нага Гохо делал все, что вздумается.

Адам с трудом открыл запоры.

— Выходите, вы свободны. Те, кто вас посадил сюда, мертвы.

Несчастные робко выползли наружу. Подойдя к сосуду с водой, снова стали жадно пить. Рейш подошел к большим клеткам, чтобы рассмотреть зеленых часчей.

— Очень странно. Просто удивительно!

— Мне кажется, Нага Гохо использовал их как живой компас, — сказал субдирдир. — Чтобы всегда знать, где находится их стая.

— Никто не может с ними поговорить?

— Зеленые не говорят — они передают мысли.

Рейш снова повернулся к своим спутникам.

— Пошлите сюда человек двенадцать: надо отнести клетки на площадь.

— Ба! — пробормотал Брунтего-серый. — Лучше уничтожить отвратительных чудовищ! Субчасчей тоже не мешало бы прикончить.

Адам быстро взглянул на него.

— Мы не щелкуны! Мы лишаем жизни только тогда, когда в этом есть необходимость! Что же касается субчасчей, пусть идут к себе домой и снова станут рабами, или остаются здесь как свободные люди.

Брунтего мрачно проворчал:

— Если мы не покончим с ними, они перебьют нас.

Ничего ему не ответив, Адам повернул лампу и осветил самые темные углы темницы, но увидел лишь сырые каменные стены. Он не понимал, как пнум ухитрился уйти отсюда; субчасчи тоже ничего не могли сказать толком.

— Они приходят молча, как черные дьяволы, смотрят на нас, не произнося ни слова. Даже не дали напиться!

— Странные создания, — тихо сказал Рейш.

— Они выродки, позор Тчаи! — воскликнули бывшие пленники, дрожа от ощущения вновь обретенной свободы. — Надо очистить от них планету!

— А заодно и от дирдиров, ваннэков и часчей, — улыбаясь, сказал Адам.

— Нет, нет, не от часчей. Мы ведь с ними одного рода, разве ты не знаешь?

— Вы люди.

— Нет, мы синие, только на стадии личинок. Это чистая правда!

— Что за черт! Снимите ваши дурацкие фальшивые черепа! — Рассерженный Рейш шагнул к пленникам и сбил с них искусственные скальпы. — Вы люди, и больше никто! Почему вы позволяете часчам превращать вас в рабов?

Несчастные замолчали, со страхом глядя на клетки, словно ожидая, что их снова туда бросят.

— Пошли, — резко произнес Адам. — Уйдем отсюда!


Прошла неделя. Не имея других дел, Рейш целиком отдался выполнению своих новых обязанностей. Он выбрал группу самых сообразительных юношей и девушек и обучал их, чтобы потом они наставляли других. Он организовал гражданское ополчение, обратившись за помощью к бывшему старшему караванщику Баояну. Вместе с Анахо и Тостигом — так звали старого кочевника — Адам разработал проект закона Перы. Он снова и внова объяснял горожанам выгоды, которые они получат от нововведения. Жители Перы реагировали по-разному: одни слушали с интересом, другие с беспокойством, некоторые фыркали, не скрывая скептицизма. В ком-то его речи пробуждали энтузиазм, а кто-то не понимал ни слова. Он осознал, что для того, чтобы образовать настоящее правительство, мало только приказывать: приходилось вникать в каждую мелочь и быть одновременно повсюду.

Несмотря на множество забот, его никогда не покидало смутное беспокойство: что задумали синие часчи? Рейш не мог поверить, что они отказались от попыток схватить его. Без сомнения, у них есть шпионы в Пере. Они должны знать, что происходит в городе, и потому не торопятся что-либо предпринимать. Но рано или поздно за ним придут. Человек, обладающий хоть малой толикой благоразумия, немедленно удрал бы отсюда. Но Рейш по целому ряду причин не хотел покидать Перу.

Субчасчи, которых он освободил из клетки, не проявляли желания вернуться в Дадиче. Адам полагал, что это беглецы, нарушившие законы часчей. Пришлось решать, что делать с пленными воинами зеленых. Рейш не мог заставить себя убить кочевников, но отпусти он их, общественное мнение осудило бы его. В качестве компромисса он велел выставить клетки с зелеными на площади, где жители Перы глазели на них. Создания не обращали никакого внимания на людей и не отрываясь глядели на север — туда, где находилось их племя. По крайней мере, так утверждал субдирдир.

Единственнымутешением Адама оставалась Илин-Илан, хотя и она часто ставила его в тупик. Он не мог понять, почему у девушки резко меняется настроение. Во время долгого путешествия по степи она постоянно грустила и проявляла странную рассеянность, иногда выказывала непонятное высокомерие; мягкая и ласковая, внезапно без видимой причины начинала дуться. Девушка казалась Адаму еще более соблазнительной, чем прежде, но она часто была молчаливой и печальной. «Тоскует по дому», — решил Рейш. Конечно, она соскучилась по родным, по своему дворцу в Кете. Свободного времени у него совсем не оставалось, и он со дня на день откладывал объяснение с Цветком Кета.

Ему стало известно, что три субчасча, сидевшие в клетке во дворце Нага Гохо, родом не из Дадиче, а из Саабы, города, расположенного к югу от Перы. Однажды вечером в общей комнате постоялого двора они стали упрекать Рейша за «необоснованные амбиции».

— Ты тщишься подражать высшим расам, но только надорвешься от этих усилий! Полулюдям не дано стать цивилизованными!

— Вы сами не понимаете, что говорите, — отозвался Рейш, которого насмешил их серьезный и торжественный тон.

— Конечно, понимаем. Разве мы не субчасчи — личинки синих? Кому же знать, как не нам?

— Тому, кто хоть немного разбирается в биологии.

Они раздраженно замахали руками.

— Жалкий получеловек, ты просто завидуешь высшим расам!

Адам сказал:

— В Дадиче я попал в здание кладбища или морга — не знаю, как вы называете такие заведения. Я видел, как синие раскололи череп умершего субчасча и вложили ему в голову своего детеныша. Они обманывают вас, не брезгуют самой низкой ложью, чтобы вы и дальше оставались у них в рабстве. Дирдиры, без сомнения, проделывают подобные трюки для своих подопечных, хотя сомневаюсь, что те надеются когда-нибудь перевоплотиться в хозяев. — Он посмотрел на Анахо, сидевшего напротив него за столом. — Что скажешь?

Голос его приятеля немного дрожал:

— Нет, мы не надеемся превратиться в дирдиров, подобные небылицы — обычные суеверия и сказки. Они — солнце, а мы — их тень; но и мы, и они вышли из Первичного яйца. Дирдиры — высшая форма космической жизни; мы можем только подражать, и делаем это с великой гордостью. Какой другая раса достигла столь высокой степени цивилизации, такой славы, такого величия?

— Раса людей, — сказал Адам.

Анахо сделал пренебрежительную гримасу.

— Ты имеешь в виду обитателей Кета? Жалких мечтателей? Пустых фантазеров? Бродячих фокусников, шутов? Никто на Тчаи не может равняться с дирдирами!

— Нет, нет, нет! — перебивая друг друга, визгливо закричали прислужники синих. — Каждый получеловек — грязь, отброс, выродок субчасчей. Некоторые отщепенцы идут служить дирдирам. Настоящие люди пришли с планеты часчей!

Анахо возмущенно отвернулся.

— Это заблуждение, хотя думаю, вы мне не поверите, — возразил Рейш. — Все вы ошибаетесь.

— Ты говоришь так уверенно, что, право, удивляешь меня, — произнес субдирдир деланно небрежным тоном. — Может быть, просветишь нас и откроешь истину?

— Может быть. Но не сейчас.

— Почему? — настаивал Анахо. — Такое знание послужит нам во благо.

— Факты известны тебе так же хорошо, как и мне, — заметил Рейш. — Сделай выводы сам.

— Какие факты? — забеспокоились субчасчи. — Какие выводы?

— Ничего сложного. Вы — рабы, да и субдирдиры тоже. Люди биологически отличны от ваших хозяев, так же как от ваннэков и пнумов. Без сомнения, ваши предки не зародились на Тчаи. Вывод: представителей человеческой расы привезли сюда как рабов много веков назад, похитив с их родной планеты.

Субчасчи ворчали; Анахо молча изучал потолок. Жители Перы, сидевшие за столикам поблизости, удивленно качали головами и вздыхали.

Чем дальше, тем горячее шли споры. Наступил вечер. Прислужники синих забились в угол и о чем-то оживленно беседовали: двое убеждали третьего.

На следующее утро они покинули Перу и направились в Дадиче, причем воспользовались услугами Эмминка. Рейш наблюдал, как субчасчи рассаживаются в повозке, с чувством растущей тревоги. Они наверняка расскажут и о его действиях, и о странных еретических теориях. Синие вряд ли оставят такие свидетельства без внимания. Положение усложняется. Это может обернуться очень плохо. Что, если бросить все и бежать в степь? Но такая перспектива пока совсем его не привлекала.

Днем Рейш наблюдал за тем, как тренируются первые добровольцы городского ополчения, шесть взводов по пятьдесят человек каждый, вооруженные разными видами оружия — катапультами, саблями, короткими кинжалами, одетые так же разнообразно и пестро, в шаровары, халаты, бурнусы, куртки и короткие юбки, рваные лохмотья и шкуры. Многих носили бороды, другие скрутили длинные волосы на макушке в пучок, у некоторых на плечи свисали растрепанные космы. Печальное зрелище! Адам с отчаянием наблюдал за тем, как неуверенные в себе, неуклюжие защитники Перы скользили и спотыкались, кое-как выполняя распоряжения. Шесть командиров, тоже не проявлявшие особого энтузиазма, потели и ругались, к месту и не к месту отдавали приказы. Возглавлявший ополчение Баоян раздраженно кричал.

Наконец Рейш отозвал двух командиров, выбрал новых. Взобравшись на повозку, он обратился к собравшимся:

— Все это никуда не годится! Неужели непонятно, зачем вы здесь? Вы должны научиться защищать себя! — Он оглядывал одно за другим мрачные лица, потом указал пальцем на ополченца, который что-то бурчал себе под нос. — Ты! Что ты там бормочешь? Говори!

— Я сказал, что маршировка — одна дурость. Мы только зря тратим силы. Какая от нее польза?

— А вот какая: вы учитесь быстро и решительно выполнять приказы. Двадцать человек, сплоченных в отряд, сильнее сотни разрозненных воинов. В сражении командир намечает, как действовать, а бойцы выполняют его распоряжения. Без дисциплины любые планы будут бесполезны, а битвы проиграны. Теперь понятно?

— Ха! Как могут люди победить в бою? У синих есть электрические ружья и сабли, боевые воздушные корабли. У нас — только песчаные пушки. Часчи непобедимы, они раздавят нас, как муравьев. Легче прятаться среди руин. Так мы всегда жили в Пере.

— Но сейчас многое изменилось, — возразил Адам. — Если не хотите сражаться как настоящие мужчины, наденьте юбки и выполняйте женскую работу. Выбирайте. — Он замолчал, ожидая ответа, но ворчун только переминался с ноги на ногу, опустив голову.

Сойдя с повозки, Адам стал распоряжаться. Нескольких человек он послал в крепость принести тюки ткани и кожи. Другие принесли ножницы и бритвы; всех бойцов, невзирая на протесты, постригли и выбрили. В одном из домов собрались горожанки и стали кроить и шить форму: длинные куртки без рукавов из белой ткани с черным зигзагом «молнии», нашитым на груди. Командиры получили черные погоны, у них были короткие рукава из красного материала.

На следующий день отряды маршировали уже в новых «мундирах» и демонстрировали гораздо большую слаженность — можно даже сказать, бойкость, удовлетворенно отметил про себя Адам.

На третий день после отъезда трех субчасчей случилось то, чего ожидал Рейш. Над степью появился большой летающий плот, шестидесяти футов в длину и тридцать в ширину, и поплыл к Пере. Он сделал круг над городом и опустился на площади, напротив постоялого двора «Мертвая степь». Двенадцать коренастых субчасчей в серых шароварах и пурпурных жакетах спрыгнули на землю и замерли, держа руки на пистолетах. На палубе, оглядывая площадь из-под нависших лбов, стояли шестеро синих. В них угадывались особы высокого ранга; об этом свидетельствовали обтягивающие костюмы из филигранного серебра, высокие серебряные шлемы, налокотники и наколенники.

Синие что-то коротко приказали своим слугам. Двое из них подошли к дверям постоялого двора и обратились к хозяину:

— Человек, называющий себя именем Рейш, стал вашим предводителем. Вели ему выйти и предстать перед благородным часчем.

Рассерженный и немного испуганный хозяин грубо ответил:

— Он занят! Тебе придется подождать, пока он не освободится.

— Позови его! Быстро!

Адам выслушал новости с мрачным видом, но без особого удивления. Несколько минут он сидел неподвижно и раздумывал. Наконец со вздохом принял решение, которое в любом случае должно изменить жизнь людей в Пере, или даже на всей планете Тчаи. Он повернулся к Тразу, отдал несколько приказаний и медленно направился в общую комнату постоялого двора.

— Скажи часчам, что я буду говорить с ними здесь.

Хозяин «Мертвой степи» передал его слова прислужникам синих. Они отправились к своим повелителям.

В ответ прозвучала целая серия гортанных звуков. Синие медленно спустились с палубы летательного аппарата, подошли к постоялому двору и остановились перед ним в ряд, блестя серебром своих костюмов. Субчасчи вошли в общую комнату. Один из них пролаял:

— Который из вас главарь? Пусть поднимет руку!

Пройдя мимо прислужников синих, Рейш вышел во двор и встал перед их хозяевами, важно взиравшими на него сверху вниз. Он с интересом вглядывался в лица этих странных созданий: глаза, похожие на маленькие металлические шарики, блестели под нависшими тяжелыми лбами, носы со сложно прорезанными отверстиями кончались разветвленными наростами. Шлемы и филигранное серебро одежды сверкали на солнце. Сейчас часчи никак не походили на шутников, пусть даже жестоких; они выглядели серьезными и угрожающе-угрюмыми.

Рейш встал напротив, скрестив руки на груди. Он ждал, уставившись на посетителей без всякого почтения.

На одном из часчей был шлем с высоким гребнем. Он произнес сдавленным прерывающимся голосом, характерным для этой расы:

— Что ты делаешь здесь, в Пере?

— Меня избрали правителем города.

— Ты — тот человек, который без нашего разрешения посетил Дадиче и побывал в техническом центре.

Рейш не ответил.

— Ну, что скажешь? — продолжал часч. — Ты не можешь отрицать свою вину — твой запах нельзя спутать с другим. Каким-то образом ты сумел проникнуть в Дадиче, а потом уйти, и при этом все осмотрел. Для чего?

— Я никогда раньше не был в вашем городе, — сказал Адам. — Вы сейчас тоже без разрешения прибыли в Перу, но мы не имеем ничего против, пока вы не нарушаете наших законов. Мне бы хотелось надеяться, что наши жители смогут посещать вас на тех же условиях.

Субчасчи хрипло захохотали; синие возмущенно и мрачно смотрели на него. Их предводитель в высоком шлеме сказал:

— Ты проповедуешь лжеучение, побуждаешь людей Перы совершать безумства. Откуда у тебя появились такие мысли?

— Это не лжеучение и не безумство, в правильности моих слов очень легко убедиться.

— Ты должен отправиться с нами в Дадиче, чтобы выяснить некоторые неясные моменты. Иди на наш корабль.

Рейш, улыбаясь, отрицательно покачал головой.

— Если хочешь что-то узнать, спрашивай. Потом задавать вопросы стану я.

Предводитель сделал знак субчасчам. Они двинулись вперед, чтобы схватить Адама. Он отступил на шаг, посмотрел вверх. Из окон хлынул поток стрел, которые вонзались в горло прислужникам синих. Однако снаряды катапульт, направленные против часчей, отброшенные силовым полем, отлетали от них, не причинив никакого вреда. Они схватились за оружие, но не успели даже прицелиться — Рейш направил на них луч разрушительной энергии. Быстрым поворотом руки он спалил головы и плечи всех шести синих. Движимые каким-то странным рефлексом, их тела высоко подпрыгнули, потом с шумом рухнули на землю, осыпанные крошечными шариками расплавленного серебра.

Наступила тишина. Казалось, никто не осмеливался даже перевести дыхание. Потом все глаза обратились к землянину. Люди Перы, словно сговорившись, оглядели трупы синих и повернулись в сторону Дадиче.

— Что нам теперь делать? — прошептал Брунтего-серый. — Мы обречены. Они скормят нас хищным красным цветам, которые разводят у себя в садах.

— Именно так и случится, — прервал его Рейш, — если мы не примем мер, чтобы предотвратить нападение.

Он сделал знак Тразу; воины сняли оружие и снаряжение с обезглавленных синих и убитых субчасчей. Потом Адам приказал унести тела и предать их земле.

Подойдя к кораблю, он поднялся на палубу. Ему трудно было разобраться в системе управления — педалях, ручках и гибких шлангах. Подошел Анахо.

— Ты знаешь, как тут все работает?

Субдирдир презрительно проворчал:

— Конечно. Устаревшая система Дайдне.

Рейш осмотрел палубу.

— А здесь что за стволы? Энергетические пушки?

— Да. Конечно, это рухлядь по сравнению с оружием дирдиров!

— Какова их дальность?

— Небольшая. Орудия ближнего действия.

— Предположим, мы поставим сюда четыре-пять песчаных пушек. Тогда у нас будет сильная артиллерия.

Анахо коротко кивнул.

— Грубо и непрофессионально, но зато эффективно.


На следующий день после полудня два корабля часчей высоко пронеслись над Перой и вернулись к себе, не совершив посадки. Через двое суток утром из Дадиче двинулась вереница повозок; они пересекли Белбалское ущелье. На них было около двухсот субчасчей и сотня синих. Их сопровождали четыре воздушных плота со стрелками и пушкарями.

Силы часчей остановились в полумиле от Перы; они разбились на четыре колонны, окружившие город со всех сторон. Над каждой парил корабль.

Рейш разделил свое войско на два взвода и отправил в южный и западный районы, приказав укрыться среди развалин. Он рассчитывал, что часчи атакуют именно с этих направлений.

Бойцы ополчения выжидали, пока нападавшие, продвигавшиеся очень осторожно и медленно, вошли в город примерно на сотню ярдов. Потом, внезапно выскочив из засады, обстреляли врагов из катапульт, песочных ружей, пистолетов, взятых в арсенале Гохо, и оружия, которое отобрали у убитых.

Они сосредоточили огонь на часчах. Две трети созданий были убиты за первые пять минут стычки. Пала почти половина прислужников синих. Остальные дрогнули, повернули и пустились в бегство за пределы города.

Воздушный флот часчей снизился и направил на защитников Перы смертоносные лучи. Бойцы ополчения укрылись в развалинах; корабли опустились еще ниже.

Высоко над ними появилось принадлежащее защитникам Перы воздушное судно. Перед началом битвы Адам приказал установить на нем песочные пушки, отлететь на пять миль в степь и приземлиться там, укрывшись в кустах. Сейчас он опускался все ниже и ниже... Наконец пушки и лучевые орудия открыли огонь. Корабли часчей, словно камни, рухнули вниз. Потом летающий плот Рейша перелетел на другой конец города и обстрелял колонны, направлявшиеся к северному и восточному районам Перы, а добровольцы громили их с флангов. Отряды часчей отступили с большими потерями. Ошеломленные нападением с воздуха, они разбежались куда глаза глядят. Ополченцы преследовали их по пятам.


Глава 12


— Сегодня мы одержали верх, потому что враги считали, что легко с нами справятся, — говорил Рейш командирам отрядов, возбужденным победой, — но они могут бросить против нас силы, намного превосходящие наши. Я думаю, этой ночью часчи соберут целую армию — все свои воздушные плоты, все войска. А завтра отправят их на Перу, чтобы нас покарать. Звучит убедительно?

Никто не стал ему возражать.

— Раз уж мы решили вести войну с синими, нам надо опередить их и приготовить несколько сюрпризов. Они очень низкого мнения о нашем роде, и в этом их слабость — мы можем неприятно удивить их. Надо расположить артиллерию так, чтобы она причинила им как можно больше вреда.

Брунтего-серый вздрогнул и приложил ладони к щекам.

— У них, наверное, больше тысячи солдат субчасчей. У них есть воздушные корабли и лучевые пушки, а мы всего лишь люди, и главное наше оружие — катапульты.

— Они убивают так же, как пистолеты, — заметил Адам.

— А летающие плоты, а снаряды, а сила и разум синих! Они сотрут нас с лица земли и превратят Перу в пустыню.

Тостиг пробормотал:

— Мы верно служили им и отдавали почти даром наши товары. Почему ты думаешь, что они предпочтут лишиться своих доходов только ради того, чтобы показать свою силу?

— Потому что такова натура часчей!

Старый кочевник покачал головой.

— Нет. Старых — возможно, но не синих! Они способны осадить город, заставить нас голодать и сдаться, а потом увезут предводителей в Дадиче для примерного наказания.

— Логично, — согласился Анахо. — Но можем ли мы ожидать от синих разумного поведения? Все часчи — полусумасшедшие.

— Поэтому мы должны сравняться с ними — безумный поступок против безумцев.

Брунтего фыркнул:

— Безумие — единственное, в чем мы можем состязаться с синими.

Спор продолжался: выдвигались и отвергались самые разные предложения. Наконец согласовали основную часть плана. Во все стороны Перы разослали гонцов поднимать народ. Под аккомпанемент плача, воплей и слабых протестов женщин, детей, стариков и мужчин, не принимающих участие в боевых действиях, усадили на повозки и под покровом темноты отправили в скрытое среди гор ущелье, находящееся за двадцать миль к югу, где для них устроили временный лагерь.

Взяв оружие, ополченцы двинулись к Белбалскому ущелью.

Рейш, Траз и Анахо остались в Пере. На палубу воздушного плота поставили закутанную в плотную ткань клетку с воинами зеленых часчей. На рассвете субдирдир поднял корабль в воздух и сориентировал его на северо-восток, куда неотрывно смотрели плененные кочевники. Они пролетели двадцать миль, затем еще столько же, и тут Траз, который сидел у клетки, наблюдая за свирепыми тварями через отверстие, проделанное в ткани, крикнул:

— Они глядят в противоположную сторону — на запад!

Субдирдир резко повернул корабль, и через несколько минут у болота, в роще высоких деревьев, похожих на гигантские кусты травы, стал виден лагерь зеленых часчей.

— Не подлетай слишком близко, — сказал Рейш, рассматривая цель через сканскоп. — Нам достаточно знать, что они здесь. Назад.

Воздушный плот повернул к югу, обогнув скалы, обрамляющие западное побережье океана Счанизад. Пролетев над Белбалским ущельем, они приземлились на возвышенности, с которой открывался вид на Дадиче и Перу.

Прошло два часа. Рейш чувствовал нарастающее беспокойство. Его план основывался на гипотезах и предположениях, но от непредсказуемых часчей можно ожидать чего угодно. Наконец, к огромному облегчению Адама, из Дадиче показалась длинная темная колонна. Глядя через сканскоп, Рейш увидел сотню повозок, в которых сидели субчасчи и синие. Другие телеги везли разнообразное оружие и снаряжение.

— На сей раз они отнеслись к нам серьезно, — отметил Адам. Он направил сканскоп в небо. — Воздушных кораблей не видно. Они, конечно, отправят кого-нибудь на разведку... Время двигаться. Через полчаса часчи пройдут через Белбал.

Они направили свой летающий плот в степь и приземлились на несколько миль к югу от дороги. Выкатили клетку на землю, сняли с нее ткань. Чудовищные зеленые воины бросились к двери своей темницы, осматривая окрестности.

Рейш щелкнул замком, отодвинул задвижку и отбежал к кораблю, который Анахо тотчас же поднял в воздух. Зеленые выскочили из клетки с оглушительными победными криками и выпрямились во весь свой гигантский рост. Глядя на парящий над ними плот, они вращали блестящими, словно металлическими, глазами и сжимали огромные кулаки, выражая презрение и ненависть. Потом, повернувшись к северу, пустились через степь быстрой рысью, почти не сгибая ног, как бегают только существа этой расы.

В Белбалском ущелье показалась армия из Дадиче. Зеленые часчи остановились, с удивлением глядя на них, потом поспешили к зарослям высоких кустов и замерли, став почти невидимыми.

Повозки двигались по дороге, их линия вытянулась по пустыне на целую милю.

Анахо направил корабль к темной впадине почти на краю дороги, и приземлился. Рейш снова осмотрел небо через сканскоп, потом поглядел на восток. Зеленые часчи были незаметны среди густой листвы. Войско из Дадиче напоминало грозную темную гусеницу, неуклонно ползущую к Пере.

За сорок миль к северу раскинулся лагерь зеленых кочевников.

Адам вернулся на воздушный плот.

— Мы сделали что могли, — сказал он. — Теперь надо ждать.

Войско синих приблизилось к Пере, потом разделилось, как в прошлый раз, на четыре колонны, и окружило пустые развалины. На улицы, где, как полагали завоеватели, находились укрепления, направили смертоносные лучи; вперед побежали разведчики, держа наготове оружие.

Добравшись до первого нагромождения бетонных блоков, они, не открывая огня, остановились, перестраиваясь и выбирая новые цели.

Через полчаса разведчики вышли из города, гоня перед собой группу жителей, которые по недосмотру или беспечности не выехали вместе со всеми.

Прошло еще примерно четверть часа, пока их допрашивали. Командиры синих стояли в нерешительности, советуясь друг с другом. Было ясно, что они не ожидали застать город опустевшим, и это казалось им неразрешимой загадкой.

Отряды, окружавшие город, вернулись к главным силам; вскоре, озадаченные и мрачные, воины двинулись обратно к Дадиче.

Рейш направил сканскоп на север, в пустыню, ожидая увидеть там хоть какое-то движение. Если зеленые часчи на самом деле телепаты, если они действительно так сильно ненавидят синих, как ему рассказывали, они должны появиться именно сейчас. Но перед ним расстилалась затянутая пыльной дымкой пустая степь: никакого движения.

Отряды синих двинулись обратно, к Белбалскому ущелью. И тут из густого кустарника, зарослей высокой травы, из-за небольших пригорков, словно из-под земли, на них хлынула орда зеленых. Рейш не мог понять, как такое множество воинов на огромных конях-прыгунках сумели так незаметно подкрасться к врагам. Они набросились на опешивших солдат, описывая полукруги своими десятифутовыми саблями. Тяжелая артиллерия, которую везли на повозках, оказалась бесполезной: кочевники проносились вдоль колонны, устроив настоящую бойню.

Рейш отвернулся, чувствуя, что его мутит. Взойдя на борт воздушного корабля, он приказал:

— Назад, через горы, к нашим.

Они встретились с ополченцами в условленном месте — ущелье на полмили к югу от Белбала. Отряды направились вниз по холму под прикрытием деревьев и скал. Рейш остался на летающем плоте, осматривая небо через сканскоп, опасаясь разведчиков часчей. Неожиданно со стороны Дадиче поднялась группа кораблей и на полной скорости полетела к востоку: очевидно, подкрепление войскам. Рейш видел, как они повернули к ущелью. Направив сканскоп на Дадиче, он заметил под городскими стенами белую форму воинов Перы.

— Сейчас, — сказал он Анахо, — самое подходящее время.

Корабль Рейша направился к воротам вражеского города. Стражи, уверенные, что это свои, удивленно подняли головы. Стараясь не поддаваться чувству жалости, Адам выстрелил из песочной пушки. Путь в Дадиче был открыт. Ополченцы хлынули в беззащитный город.

Спрыгнув с палубы, Адам послал два отряда захватить ангар, где стояли корабли. Воины одного подразделения встали у главных ворот, подвезя к ним песочные пушки и лучевые орудия. Два взвода отправились патрулировать город и подавлять возможное сопротивление.

Жестокие и безжалостные, как все другие обитатели планеты Тчаи, они промчались по опустевшим улицам Дадиче, убивая часчей и их слуг — мужчин и женщин, которые пытались оказать малейшее сопротивление. Навыки дисциплины, с которыми они познакомились лишь два дня назад, полностью улетучились: жаждая крови и мести, пробудился дух тысяч поколений, выросших в атмосфере страха и ненависти.

Рейш вместе с Анахо, Тразом и шестью ополченцами полетел к техническому центру. Ворота были закрыты, здание казалось пустым. Воздушный плот опустился рядом с воротами центра; залп песочных пушек сломал их. Не в силах сдержать волнение, Адам вбежал внутрь.

Вот и знакомый силуэт разведывательного бота.

Чувствуя, как сильно бьется сердце, Рейш подошел к нему. Палуба вскрыта; все содержимое — двигатели, аккумуляторы, конвертер — исчезло. Корабль превратился в пустую жестянку.

Конечно, Адам не ожидал, что найдет его невредимым, в рабочем состоянии. Но несмотря ни на что, в глубине души надеялся...

Теперь он должен забыть о своем нелепом оптимизме; надежда вернуться на Землю превратилась в пустую мечту. Его бот выпотрошен. Машины сняли, коробку двигателей вскрыли — сложный баланс полностью нарушен.

Он повернул голову и встретился взглядом со стоящим за его спиной Анахо.

— Это не изделие синих часчей, дирдиров или ваннэков, — задумчиво произнес его приятель.

Рейш присел на скамью, почувствовав неожиданную слабость.

— Верно.

— Сработано очень искусно: у него утонченные формы, — пробормотал Анахо. — Где он построен?

— На Земле.

— Земле?

— На планете людей.

Субдирдир отвернулся, его бледное лицо арлекина, казалось, стало еще белеее, щеки сильнее втянулись — рушились все его привычные понятия.

— Любопытная гипотеза, — неуверенно пробормотал он, пытаясь скрыть волнение.

Адам мрачно оглядел бот, но не нашел ничего, что могло бы его утешить. Он покинул технический центр и выслушал донесение, отправленное сторожившим ворота патрулем. Замечены остатки войска часчей, спускающиеся с холма. Их довольно много, так что очевидно, им все-таки удалось отбить нападение зеленых кочевников.

Два взвода, которые отправились патрулировать Дадиче, полностью вышли из-под контроля, и их невозможно было отозвать. Еще два подразделения охраняли поле, где приземлялись воздушные плоты. Оставался только отряд у входа в город — немногим больше сотни воинов.

Они решили подготовить засаду. Ворота закрыли, чтобы все выглядело, как обычно. Трое из ополченцев в форме субчасчей с фальшивыми скальпами на голове изображали стражников.

Остатки разбитой армии синих приблизились к Дадиче. Не заметив ничего необычного, они вошли в город. Песочные пушки и лучевые орудия открыли огонь; вражеские колонны дрогнули и рассеялись. Оставшиеся в живых были слишком ошеломлены, чтобы оказать какое-либо сопротивление. Некоторые пытались бежать обратно в степь, их преследовали вопящие люди в белой форме; другие субчасчи застыли на месте, и люди Перы убивали их без пощады.

Большей части воинов, находившихся на плотах, удалось спастись от избиения. Увидев сверху, что происходит в воротах и на улицах, они не пытались приземлиться. Ополченцы, незнакомые с орудиями часчей, стреляли наудачу, и им удалось подбить четыре корабля. Остальные несколько раз облетели Дадиче, очевидно не зная, что предпринять. Покружив около пяти минут, они повернули на юг, к Саабе, Дкекме, Аудисчу — городам часчей.

Стычки периодически возобновлялись. Все синие — старики, самки, детеныши — были перебиты. Рейшу удалось спасти от расправы субчасчей и их женщин, кроме одетых в багрово-серые одежды. Стражники и полицейские разделили участь своих повелителей.

Оставшиеся в живых, сбросив фальшивые скальпы, собрались мрачной толпой на главной улице Дадиче.

На закате воины ополчения Перы, утолив жажду мести, нагруженные добычей, собрались у ворот, не желая проводить ночь в мертвом городе. Разожгли костры, приготовили еду.

Рейш, чувствуя жалость к несчастным прислужникам синих, все потерявшим за один день, отправился к тем, кто сидел на улице небольшими группами. Женщины тихо оплакивали убитых.

— Что ты собираешься сделать с нами? — резко спросил его коренастый субчасч.

— Ничего, — ответил Адам. — Мы уничтожили ваших господ, потому что они напали на нас. Вы люди. Если не тронете жителей Перы, мы не сделаем вам ничего плохого.

— Вы уже перебили многих из нас, — проворчал субчасч.

— Потому что они предпочли сражаться против своих братьев по крови. Это противоестественно.

— Что тут противоестественного? — огрызнулся прислужник синих. — Мы — первая фаза великого цикла.

— Чушь! Ты такой же часч, как этот субдирдир — представитель «Высшей расы». Вы оба — люди. Ваши хозяева превратили вас в рабов, исковеркали жизнь. Настало время открыть всю правду!

Женщины умолкли, мужчины повернулись к Адаму.

— Можете жить, как вам нравится, — продолжал Рейш. — Город ваш, если, конечно, сюда не вернутся синие.

— Что ты имеешь в виду? — хрипло спросил субчасч.

— Именно то, что сказал. Завтра мы возвращаемся в Перу. Дадиче принадлежит вам.

— Прекрасно, но если к нам придут часчи из Саабы, Дкекме, Лзизаудре... Они обязательно явятся сюда. Что тогда?

— Убивайте их, гоните прочь! Дадиче теперь город людей! А если не верите, что ваши повелители вас обманывали, идите в дом мертвых, что у городской стены. Вас уверяли, что вы просто личинки, что детеныш часчей выходит из черепа умершего. Пойдите и проверьте! Вы не найдете там никаких зародышей — только человеческие мозги. Можете расходиться по домам. Единственное, что я вам запрещаю, — это ношение фальшивых скальпов. Если вы наденете их, мы будем считать вас не людьми, а синими, и поступать как подобает с врагами.

Адам вернулся в лагерь. Неуверенно, словно боясь, что Рейш обманул их, пообещав пощаду, субчасчи поодиночке стали в темноте пробираться в свои хижины.

— Я слышал, что ты говорил, — обратился к приятелю Анахо. — Ты ничего не знаешь о дирдирах и о нас! Даже если твоя теория окажется верной, мы все же останемся субдирдирами! Мы признаем их превосходство, их совершенство, но не стараемся достигнуть недостижимого, ибо как тень никогда не затмит Солнце, так и люди никогда не превзойдут высшую расу.

— Ты слишком упрям и страдаешь отсутствием воображения, — огрызнулся рассерженный Рейш. — Для умного человека это непростительно! Когда-нибудь ты наверняка поймешь, что заблуждался, а пока можешь думать что хочешь.


Глава 13


Лагерь ожил еще до зари. Нагруженные добычей повозки направились на запад, вырисовываясь черными силуэтами на фоне бледно-желтого неба.

В Дадиче субчасчи, похожие на странных лысых гномов без своих фальшивых скальпов, собирали тела убитых, относили к глубокой яме и засыпали землей. Из укрытий вытащили группу скрывавшихся там синих. Насытившись убийствами, жители Перы отвели их в загородку, откуда те с неописуемым удивлением смотрели на снующих повсюду людей.

Адам опасался возможного нападения часчей из южных городов, но Анахо его успокоил:

— У них не хватает храбрости воевать. Они угрожают владениям дирдиров своими ракетами, но только для того, чтобы избежать войны.

Синие никогда не нападают первыми: единственное, что им нужно, — жить без помех в своих садах. Они могут послать против нас субчасчей, но я предполагаю, что они ничего не предпримут, если не увидят прямую угрозу их благополучию.

— Что ж, если ты прав, тем лучше. — Рейш обратился к пленным часчам: — Я отпускаю вас. Идите в свои южные города и скажите вашим родичам в Саабе и Дкекме, что если они тронут нас, мы их уничтожим.

— Это далекий путь, — проквакал один из синих. — Неужели мы должны идти пешком? Дай нам один из наших воздушных кораблей.

— Идите! Мы вам ничем не обязаны!

Часчи отправились в степь.

Не вполне убежденный в том, что синие отказались от мести, Рейш приказал установить орудия на девяти плотах, которые они нашли в ангаре, и отправил их в укрытия, расположенные среди холмов.

На следующий день вместе с Тразом, Анахо и Илин-Илан он снова тщательно осмотрел Дадиче. В техническом центре еще раз обследовал корпус своего бота, размышляя о том, как его починить.

— Если бы я мог использовать этот завод и заручиться помощью двадцати специалистов, соорудил бы новый двигатель. Наверное, целесообразнее взять его у часчей, но тогда возникнет проблема с системой управления... Нет, легче построить новый звездолет.

Дерл, нахмурившись, взглянула на выпотрошенный корабль.

— Тебе так не терпиться покинуть Тчаи? Ты ведь еще не был в Кете! Что, если тебе тогда вовсе не захочется улетать!

— Возможно, — заметил Адам. — Но и ты никогда не видела Землю. Что, если тебе не захочется возвращаться на Тчаи...

— Это, наверное, очень странный мир, — пробормотала Цветок Кета. — А девушки у вас красивые?

— Некоторые — очень, — Адам взял ее за руку. — На Тчаи тоже есть прекрасные девушки. Одну из них зовут... — И он прошептал ей на ухо тайное имя.

Вспыхнув, она закрыла ему ладонью рот.

— Тихо! Нас могут услышать!


ВАННЭКИ


Глава 1


В двух тысячах миль от Перы, в самом сердце Мертвой степи, в небе показался воздушный корабль-плот. Полет его был неровным — он то плавно скользил на одном уровне, то конвульсивно дергался и падал на несколько метров, потом неожиданно взмывал выше прежнего.

Оглянувшись на корму, Адам Рейш подбежал к вычурному бельведеру, где находились пульт управления и двигатель. Подняв фигурную литую бронзовую крышку, он стал всматриваться в завитушки, цветочные узоры, ухмыляющиеся морды демонов, которые словно специально, чтобы усложнить работу, полностью закрывали механизм[2]. К нему подошел его спутник, субдирдир Анкхе ат-Афрам Анахо.

— Тебе понятно, что здесь разладилось? — обратился к нему Адам.

Сжав длинными тонкими пальцами бледные ноздри, Анахо что-то пробормотал относительно «древней рухляди синих» и «безумном плане». Рейш, хорошо знакомый с особенностями натуры своего приятеля, больше его не спрашивал — он знал, что тот слишком тщеславен, чтобы признать свое невежество в чем бы то ни было, и слишком горд, чтобы притворяться, будто знает ответы на все вопросы.

Воздушный плот снова задрожал, дернулся и резко снизился. Из находящегося сбоку от двигателя ящика черного дерева с четырьмя декоративными зубцами, донесся тихий скрежещущий звук. Анахо повелительно постучал по коробке костяшками пальцев. Корабль выровнялся, и шум утих.

— Коррозия, — сказал Анахо. — Двигатель работал больше столетия. Думаю, он сделан по образцу неудачной модели Хейзакима Бурсы, от которой дирдиры отказались уже двести лет назад.

— Мы сможем его починить?

— Откуда мне знать? Мне страшно даже прикасаться к этой развалине.

Друзья замерли и прислушались. Двигатель словно устало вздохнул, и загудел снова. Рейш опустил бронзовую крышку; они с Анахо вернулись на нос корабля.

Отстоявший ночную вахту Траз спал, свернувшись на диване. Под вычурным кормовым фонарем, на устланной зелеными шелковыми подушками скамье, застыла Илин-Илан, Цветок Кета. Поджав ногу и подперев ладонью подбородок, она неотрывно глядела на восток, туда, где была ее родина.

Девушка сидела так часами и молчала; ее прекрасные волосы развевались по ветру. Рейш никак не мог понять, что с ней происходит. В Пере она мечтала о возвращении в Кет, и говорила лишь о красоте и роскоши дворца Голубого Нефрита, о том, как будет благодарен ее отец тому, кто доставит дочь домой. Она описывала чудесные балы, невиданные празднества, прогулки на лодках или маскарады — смотря, как обернется «цикл». («Цикл? Объясни!» — как-то попросил ее Рейш, но Илин-Илан, Цветок Кета, лишь возбужденно рассмеялась в ответ: «Просто то, что есть сейчас, и каким оно станет позже! Каждый видит, а мудрецы — предвидят, потому они и мудрецы. Ах, это так интересно и весело!»).

Теперь, когда девушка уже находилась на пути в Кет, ее настроение внезапно изменилось. Она сделалась задумчивой, отчужденной, словно отдалилась от окружающего мира, и не отвечала на расспросы. Рейш пожимал плечами и отворачивался. Их близости пришел конец. «Что ж, так лучше для нас обоих», — говорил он себе. Однако его не переставал мучить вопрос — почему? Адам стремился добраться до Кета по двум причинам: во-первых, чтобы сдержать данное девушке обещание, а во-вторых, он надеялся построить там космический корабль, пусть самый маленький и несовершенный. И если владелец дворца Голубого Нефрита решит помочь ему, тем лучше. По правде говоря, поддержка ему сейчас просто необходима.

Путь в Кет лежал через Мертвую степь, на юг вдоль горной цепи Оджаналай, потом на северо-восток, через степь Лок-Лу, Зааркен, или Дикую пустыню, над морем Аченкин к городу под названием Нерв, потом снова на юг вдоль берега Чарчана. Если их корабль сломается, не долетев до Нерва, это станет настоящей катастрофой. Словно подтверждая мрачные мысли Рейша, воздушный плот слабо дернулся, но выровнялся и полетел дальше.

Прошел день. Внизу простиралась Мертвая степь, безжизненная и серая под слабым светом Карины-4269. Перед заходом солнца они пересекли широкую и величественную реку Ятл и всю ночь летели, освещенные лучами розовой луны Аз и голубого Браза. Утром на севере показались низкие холмы, которые, постепенно становясь выше, переходили в горную цепь Оджаналай.

В десять часов утра путешественники приземлились у небольшого озера, чтобы пополнить запас воды.

— Где-то неподалеку зеленые часчи, — обеспокоенно сказал Траз, указав на лес примерно к югу от озера. — Наверное, прячутся там и наблюдают за нами.

Едва они успели набрать воды, как из-за деревьев появился отряд зеленых — примерно сорок воинов верхом на огромных конях-прыгунках. Илин-Илан медленно, словно намеренно испытывая судьбу, подошла к плоту. Рейш рывком забросил ее на борт, Анахо подхватил девушку, возможно с излишней поспешностью. Двигатель заворчал и зашипел; корабль дергался и никак не мог оторваться от земли.

Адам бросился на корму, поднял бронзовую крышку и изо всех сил ударил по деревянному ящику. Корпус перестал дергаться, они наконец взлетели и зависли всего в нескольких ярдах над головами бешено скачущих воинов, сжимавших десятифутовые сабли. Прыгунки заскользили по влажной почве и остановились, воины подняли и нацелили катапульты, в воздухе засвистели длинные железные стрелы. Но к этому времени друзья поднялись уже на пятьсот футов, и лишь две стрелы упали на палубу, не причинив никакого вреда.

Плот, судорожно вздрагивая, летел на восток. Зеленые внизу не отставали, но корабль, виляя, дергаясь из стороны в сторону, проваливаясь, иногда даже угрожающе кренясь, постепенно оторвался от преследователей.

Наконец толчки стали невыносимыми. Рейш вновь и вновь бил кулаком по коробке двигателя, но безрезультатно.

— Надо что-то сделать, — сказал он Анахо.

— Попробуем, но сначала придется найти место для посадки.

— В степи? А если нас нагонят зеленые?

— Мы больше не можем держаться в воздухе.

Траз указал на север, где цепь холмов переходила в ряд стоящих поодиночке каменных глыб с плоским верхом.

— Лучше всего подойдет один из этих утесов.

Анахо круто повернул корабль на север, что вызвало ужасную тряску. Потом они стали крутиться, как подвешенная на нитке игрушка.

— Держись! — крикнул Рейш.

— Боюсь, с первой скалой ничего не выйдет, — пробормотал Анахо.

— Постарайся сесть на следующую! — изо всех сил завопил Траз, стараясь перекричать вой двигателя. Рейш заметил, что второй утес с почти отвесными склонами гораздо больше подходит для вынужденного привала — если их посудина не рухнет, прежде чем достигнет его.

Анахо убавил скорость; корабль медленно поплыл вперед, одолел расстояние до скалы и, словно обессилевшая птица, тяжело плюхнулся на плоскую вершину. Неожиданная остановка ошеломила их, как внезапная тишина после бесконечной какофонии.

Рейш и его спутники сошли на землю и постарались расслабиться. Адам огляделся, и у него екнуло сердце. Трудно вообразить более неуютное место, чем вершина утеса, вознесшегося на четыреста футов над самым центром Мертвой степи. Надежда добраться без всяких помех до Кета скорее всего не сбудется.

Траз подошел к краю скалы и взглянул вниз.

— Отсюда даже не слезешь, — пробормотал он.

В рюкзаке Адама лежали взятые с разведывательного бота пистолет, батарейка, сканскоп, нож, различные антисептические средства и тысячефутовый моток крепкой веревки.

— Спуститься-то мы сможем, — возразил он, — но я бы предпочел улететь. — Он повернулся к Анахо, который стоял возле воздушного плота и с мрачным видом изучал его. — Как думаешь, сумеем мы что-нибудь сделать с нашей развалиной?

Субдирдир с недовольным видом потер руки.

— Учти, я не обучался подобным вещам специально.

— Покажи мне, что здесь не в порядке. Может, я сам справлюсь.

Длинное лицо Анахо вытянулось еще больше. Рейш оставался для него живым опровержением многих затверженных с детства истин. Вслед за своими хозяевами, субдирдиры верили, что возникли вместе с ними из Первичного яйца на планете Сибол — родине «высшей расы». Только они настоящие люди; все остальные — выродки. Анахо с трудом удавалось примирить в себе спокойную уверенность и разнообразные знания Рейша, со своими предрассудками, и его отношение к землянину было странной смесью зависти и неодобрения, невольного восхищения и вынужденной преданности. И сейчас, не желая, чтобы друг превзошел его еще в одной области, он быстро направился на корму летательного аппарата и склонил бледное, словно осыпанное пудрой, лицо над бронзовой крышкой двигателя.

На выжженной солнцем поверхности утеса не росла даже трава; кое-где виднелись небольшие рытвины, заполненные крупным песком. Илин-Илан с капризной гримасой бродила по их вынужденному убежищу. Она носила серые шаровары, кофту и темную бархатную жилетку — одежду кочевников Мертвой степи. «Наверное, подошвы ее черных башмачков первыми ступили на этот шершавый тусклый камень», — подумал Адам. Траз стоял неподвижно, глядя на запад. Рейш приблизился к юноше, и они вместе подошли к краю скалы. Адам долго всматривался в потемневшую степь, но ничего не увидел.

— Зеленые часчи, — пробормотал бывший Онмале. — Они знают, что мы здесь.

Рейш окинул взглядом широкую степь, от низких холмов на севере до туманной дымки, расстилавшейся на юге, но не заметил ни малейшего движения. На всем обширном пространстве не просматривалось даже облачко пыли. Вынув из рюкзака сканскоп, он направил его в серо-коричневую даль и тотчас увидел черные пятна, скачущие, словно блохи.

— Да, действительно, они гонятся за нами.

Траз сдержанно кивнул. Рейш улыбнулся. Он никак не мог привыкнуть к мрачной серьезности юноши, его почти стариковской рассудительности.

— Ну, как дела? — спросил он, шагнув к субдирдиру, который до сих пор возился с двигателем.

Тот в ответ раздраженно махнул рукой и пожал плечами.

— Посмотри сам.

Рейш подошел поближе, заглянул в открытый Анахо черный ящик, и увидел сложное переплетение мелких ячеек и проводов.

— Все дело в коррозии. Этой штуке по меньшей мере сто лет. Я надеюсь, что смогу заменить металлические части вот здесь. — Указав на наиболее заржавевшиеместа, субдирдир добавил: — Нелегкая задача без подходящих материалов и инструментов.

— Значит, сегодня мы не улетим?

— Попробуем завтра в полдень.

Адам обошел площадку размером в три-четыре сотни квадратных ярдов и почувствовал себя более уверенно. Склоны утеса были почти отвесными, а у его подножия виднелось множество глубоких провалов и пещер. Вряд ли зеленые часчи сумеют забраться наверх. К тому же Рейш не думал, что они пойдут на подобный риск ради сомнительного удовольствия покончить с несколькими представителями расы людей.

Скоро закат. В небе висело холодное янтарное солнце; длинные тени Адама, Траза и Илин-Илан протянулись через всю площадку. Оторвавшись от созерцания восточного края степи, девушка повернулась к Рейшу и юноше, окинула взглядом, и медленно, словно помимо воли, направилась к ним.

— Куда вы смотрите?

Адам вытянул руку. Зеленые часчи на своих огромных прыгунках уже различались невооруженным глазом: черные пятна, совершающие головоломные скачки.

Илин-Илан судорожно вздохнула.

— Они гонятся за нами?

— Думаю, да.

— А мы сумеем отогнать их? Какое у нас оружие?

— На корабле установлены песочные пушки[3]. Если часчи сумеют взобраться на скалу после наступления темноты, нам придется плохо. А пока светло, бояться нечего.

Губы девушки дрогнули.

— Если я когда-нибудь доберусь до Кета, — чуть слышно произнесла она, — то спрячусь в самом дальнем уголке сада дворца Голубого Нефрита и никогда не выйду оттуда. Если когда-нибудь вернусь...

Рейш обнял ее; она застыла, словно неживая.

— Конечно, вернешься, и станешь жить по-прежнему.

— Нет, другую красавицу нарекут Цветком Кета... Что ж, ладно. Пусть выберет себе в спутницы кого-нибудь еще...

Настроение Илин-Илан удивляло Рейша. Она стоически перенесла все испытания, но теперь, по пути домой, стала печальной и даже мрачной.

От зеленых их уже отделяло не больше мили. Адам и Траз отошли от края площадки, чтобы не привлекать внимания, если свирепые твари еще не поняли, где находятся беглецы. Но их надежды не сбылись. Преследователи подскакали прямо к основанию утеса и, спешившись, остановились и задрали головы, уставившись на плоскую вершину. Осторожно выглянув из-за края скалы, Рейш насчитал сорок семи-восьмифутовых созданий с толстыми и крепкими конечностями, с ног до головы покрытых чешуей, сверкавшей металлическим зеленым блеском. Их морды под нависавшей массивной лобной костью казались маленькими и напоминали увеличенную во много раз голову какого-то насекомого. Они были облачены в кожаные передники, пояса и ременные плетения, перекинутые через плечо, вооружены длинными и негнущимися, как почти все холодное оружие на планете Тчаи, саблями длиной от восьми до десяти футов, или даже больше. Несколько воинов зарядили свои катапульты; Рейш пригнулся и огляделся в поисках камней, которые можно швырять вниз. Но увидел лишь скопления песка.

Несколько часчей, вскочив на своих прыгунков, стали объезжать скалу, оглядывая склоны. Траз побежал вдоль обрыва, чтобы не упускать их из виду.

Потом зеленые снова собрались вместе и о чем-то долго совещались, наклонив друг к другу головы. «Вряд ли им очень хочется взбираться на отвесную скалу», — подумал Рейш. Расположившись лагерем у подножия утеса, они расседлали коней и стали кидать в бледно-розовые пасти своих скакунов куски какой-то темной липкой массы. Разложив три костра, подвесили над ними котлы, куда положили ту же пищу, которой кормили прыгунков, и наконец, скорчившись перед кострами, словно гигантские жабы, принялись бесстрастно хлебать черную жидкость, черпая прямо из котлов. Солнце скрылось на западе за лиловой дымкой. Над степью опустились сумерки. Анахо осторожно выглянул из-за края площадки, стараясь получше рассмотреть часчей.

— Это твари из орды малых зантов, — произнес он наконец. — Видите выступы по обе стороны головы? Вот чем они отличаются от великих зантов и других племен. Они не представляют большой угрозы.

— А мне они кажутся достаточно опасными, — возразил Адам.

Вдруг Траз вздрогнул и указал на подножие скалы. В одном из провалов, между двумя каменными выступами, маячила длинная черная тень.

— Фунг!

Взглянув в сканскоп, Рейш убедился, что юноша прав. Как удивительное создание появилось там?

Ростом более восьми футов, облаченный в мягкую шляпу и плащ черного цвета, фунг напоминал гигантского кузнечика в парадном одеянии.

Адам принялся изучать его лицо: в нижней части постоянно двигались хитиновые пластины, словно фунг все время что-то пережевывал. Он мрачно наблюдал за часчами, откинув голову, словно они находились далеко, хотя воины сидели, склонившись над едой, всего в нескольких шагах от него.

— Безумное существо, — прошептал Траз. Глаза его взволнованно блестели. — Посмотри, сейчас он будет их дразнить!

Фунг опустил длинную тонкую руку, схватил большой камень и швырнул высоко в воздух. Камень упал на согнутую спину одного из часчей.

Огромные создания вскочили и задрали головы, пытаясь разглядеть вершину утеса. Невидимый в густой тени, фунг, стоял неподвижно. Воин, в которого попал обломок скалы, лежал на животе, делая странные конвульсивные плавательные движения руками и ногами.

Фунг подобрал с земли второй острый камень, еще больше первого, и опять бросил его в часчей, но на сей раз те заметили его. Выхватив из ножен сабли и яростно вопя, они бросились вперед. Не торопясь, словно танцуя какой-то церемониальный танец, фунг сделал шаг в сторону, потом высоко подпрыгнул, извлек из ножен тяжелую саблю и принялся размахивать ею с такой легкостью, будто держал в руках зубочистку. Он нападал и отскакивал, колол и рубил, поворачиваясь во все стороны и явно ничего не видя перед собой. Под его яростным натиском часчи рассыпались; несколько воинов уже неподвижно лежали на земле, а фунг танцевал среди них свой странный танец, высоко подпрыгивая, и, словно вышедший из повиновения автомат, поражал без разбора зеленых, костер, воздух.

Пригнувшись, часчи мелкими перебежками приблизились к фунгу и разом бросились на него. Они взмахивали своими тяжелыми саблями, стараясь издали поразить врага. Тот вдруг отбросил оружие, словно оно было из раскаленной стали, и часчи тут же изрубили его на куски. Голова отскочила от туловища и упала на землю на расстоянии десяти футов от костра. На ней все еще оставалась мягкая черная шляпа. Рейш рассмотрел ее в сканскоп. Она казалась живой, неповрежденной, лицо выглядело совершенно спокойным; глаза устремлены на огонь, хитиновые пластинки медленно шевелились, челюсти совершали жевательные движения.

— Эта голова будет жить еще несколько дней, пока не высохнет, — хрипло произнес Траз. — Постепенно она закостенеет.

Не обращая на изрубленного фунга никакого внимания, часчи стали седлать прыгунков. Нагрузив на них припасы и снаряжение, они вскочили в седла и через несколько минут скрылись в темноте. Отрубленная голова продолжала гримасничать в неверном свете костра.

Некоторое время Рейш и его спутники стояли у обрывистого склона, глядя в потемневшую степь. Траз и Анахо затеяли спор о том, откуда берутся фунги. Юноша заявил, что они происходят от противоестественной связи выкормышей и умерших пнумов.

— Зародыш прорастает в трупе, как древесный червь в коре дерева, он прогрызает кожу — и вылупляется молодой фунг, похожий на безволосого ночного пса.

— Что за идиотские выдумки, мой юный друг, — снисходительно заметил Анахо. — Конечно, они размножаются так же, как пнумы — удивительный процесс, если верно то, что мне рассказывали!

Траз, такой же гордый и самоуверенный, как его приятель субдирдир, нахмурился.

— Откуда ты знаешь? — раздраженно спросил он. — Ты что, присутствовал при рождении подземного жителя? Когда-нибудь видел фунга вместе с подобными ему тварями? А может быть, встречал его детенышей? — Траз опустил уголки губ в пренебрежительной гримасе. — Нет, они всегда ходят поодиночке: эти создания безумны и, в отличие от прочих живых существ, не способны иметь потомство!

Анахо отмахнулся от доводов Траза.

— Разве группы из нескольких пнумов встречаются нам чаще? — заявил он поучающим тоном, словно учитель, повторяющий очевидные вещи непонятливому ученику. — Но они продолжают существовать и размножаться, каким бы странным ни казался их образ жизни. Не стоит делать поспешных заключений. Нужно признать, что после долгих веков совместного существования мы еще очень мало знаем и о них, и о фунгах!

Траз что-то неразборчиво проворчал, вынужденный признать истину слов Анахо, но не желая в этом сознаваться. В свою очередь, субдирдир проявил тактичность и не стал пользоваться своим временным преимуществом. «В конце концов, они научатся уважать друг друга», — подумал Рейш.

Утром Анахо снова начал возиться с двигателем; остальные кутались в одеяла, дрожа под порывами холодного северного ветра. Траз с мрачным видом предсказал дождь, и действительно, скоро на небе собрались темные тучи, а над вершинами высоких холмов и утесов поплыли клубы тумана.

Наконец субдирдир с усталым и недовольным жестом отбросил инструменты.

— Я сделал все, на что способен. Мы сможем подняться в воздух, но вряд ли эта рухлять долго протянет.

— Как думаешь, далеко мы успеем добраться? — спросил Рейш; он заметил, что Илин-Илан повернулась к ним и внимательно прислушивается к разговору. — Долетим до Кета?

Анахо, с типичной для субдирдиров любовью к театральным жестом, воздел руки и растопырил пальцы.

— Маршрут, который ты наметил, нам не осилить. Двигатель рассыпается на глазах.

Илин-Илан отвернулась и уставилась на свои сплетенные пальцы.

— Если направимся на юг, доберемся до Коада, что неподалеку от Дванжера, — продолжал субдирдир, — а оттуда переправимся на корабле через океан Драсчад. Этот путь длиннее, но рано или поздно мы прибудем в Кет.

— Кажется, у нас нет выбора, — кивнул Рейш.


Глава 2


Некоторое время они летели к югу над широкой рекой Набигой, паря лишь в нескольких футах над водой, чтобы уменьшить нагрузку на двигатель. Потом Набига повернула на запад, отделяя Мертвую степь от Амана, и воздушный плот продолжил свой путь над негостеприимным краем мрачных лесов, заросших зеленым мхом болот и темных трясин; через день под ними снова показалась степь. Однажды вдалеке показался караван — длинная вереница повозок на высоких колесах и платформ, на которых установлены походные домики; в другой раз им встретилась орда кочевников, спины которых покрывали короткие плащи, сотканные из красных перьев. Воины погнали своих прыгунков вдогонку за кораблем, но не смогли его настичь.

После полудня путешественники с большим трудом заставили воздушный плот подняться над скоплением коричневых и черных холмов. Он «нырял» и дергался; черный ящик издавал устрашающий скрип и скрежет. Приходилось держаться так низко, что иногда днище задевало верхушки черных деревьев. Проскользнув над грядой холмов, они пролетели над лагерем людей в просторных белых одеяниях, которые все время высоко подпрыгивали — очевидно, какое-то кочевое племя. Они в испуге повалились на землю, потом вскочили и стали яростно палить из оружия, похожего на длинные мушкеты, пытаясь попасть в корабль — довольно трудную, неравномерно двигавшуюся цель.

Целую ночь путешественники летели над густым лесом, а утром увидели внизу ту же картину: лес и за ним — темно-зеленый с черными и коричневыми пятнами ковер, простирающийся до самого горизонта — степи Амана, хотя Траз заявил, что они кончились за холмами и теперь корабль должен находиться над Великими лесами Дадуза. Анахо с неизменно снисходительным видом стал ему возражать и, чтобы доказать свою правоту, взял карту и ткнул длинным белым пальцем в спорное место, где топографические знаки подтверждали его слова.

Угловатое лицо Траза приняло мрачное и упрямое выражение.

— То, что ты мне показываешь — Великие леса. Я дважды появлялся здесь со своими Эмблемами[4], когда еще носил Онмале, — мы собирали разные травы для изготовления краски и приправ.

Анахо отложил карту в сторону.

— В конце концов, какая разница, что там внизу! В любом случае, нам надо перелететь на другую сторону. — Услышав пронзительное дребезжание, субдирдир оглянулся и посмотрел на корму. — Думаю, мы кое-как дотянем до Коада, но дальше — ни мили. Боюсь, когда я подниму крышку вот этой коробки, увижу внутри только горстку ржавчины.

— Значит, до Коада мы долетим? — бесцветным голосом спросила Илин-Илан.

— Очевидно, да. Осталось каких-нибудь двести миль.

Слова субдирдира, казалось, успокоили и даже развеселили девушку.

— Теперь все будет иначе! — воскликнула она. — Не так, как раньше, когда я приехала сюда как пленница проклятых жриц! — Очевидно, воспоминания навели девушку на грустные мысли, и она снова задумалась, опустив голову.

Приближалась ночь. До Коада оставалось около ста миль. Лес поредел, от него остались лишь отдельные купы черных и золотых деревьев, среди которых мелькали обширные зеленые поляны, где паслись огромные шестиногие рогатые животные с длинными острыми клыками. Место не очень подходило для ночлега, но Рейш посчитал, что им лучше прибыть в Коад утром, и Анахо согласился с ним.

Они остановились над вершиной высокого дерева и включили отражатели, поддерживавшие корабль в воздухе. Поужинав, Цветок Кета удалилась в свое помещение, находящееся позади салона; Траз внимательно осмотрел небо, прислушался к звукам, которые издавали пасущиеся внизу животные, закутался в плащ и растянулся на одном из диванов.

Рейш, прислонившись к перилам, наблюдал, как розовая луна Аз восходит к зениту, а из-за листвы высокого дерева на дальнем конце поляны поднимался голубой диск Браза. К нему подошел Анахо.

— Ну, что собираешься делать завтра?

— Я ничего не знаю о Коаде. Думаю, нам придется искать судно, чтобы переправиться через Драсчад.

— Ты все еще хочешь сопровождать эту женщину до Кета?

— Конечно, — сказал Рейш, немного удивленный вопросом.

Анахо что-то прошипел сквозь зубы, потом сказал:

— Тебе надо только посадить ее на корабль, зачем ехать самому?

— Верно. Но мне не хочется оставаться в Коаде.

— Почему? Туда время от времени наведываются даже субдирдиры. Если есть деньги, там можно купить что угодно.

— Даже космический корабль?

— Вряд ли... Ты еще одержим своей безумной идеей?

Рейш рассмеялся.

— Называй ее как хочешь.

— Признаюсь, я не знаю, что подумать, — продолжал Анахо. — Скорее всего, став жертвой амнезии, ты забыл, кто ты и откуда прибыл, и подсознательно стремишься восполнить недостающие сведения, придумав какую-то сказку. Конечно, ты лихорадочно пытаешься уверить себя в ее правдивости. Я бы посоветовал как следует поразмыслить над моим предположением и согласиться с ним.

— Логично, — заметил Рейш.

— Остается объяснить несколько странных фактов, — задумчиво продолжал Анахо. — В твоей сумке лежат необычные инструменты: электронный телескоп, который ты называешь сканскопом, незнакомое оружие и другие странные вещи. Я никак не могу определить, где они изготовлены. Некоторые напоминают самые совершенные инструменты, сделанные дирдирами. Думаю, все они с планеты Ваннэк — родины наших противников. Я прав?

— Откуда мне знать, если я потерял память? — осведомился Рейш.

Анахо сухо рассмеялся.

— И ты по-прежнему намерен отправиться в Кет?

— Конечно. А ты?

Анахо пожал плечами.

— По-моему, всюду одинаково. Но мне кажется, ты не понимаешь, с чем можешь столкнуться, когда сойдешь на берег.

— Я не знаю об этом месте ничего, кроме слухов, — сказал Рейш. — Как я понял, там довольно развитая цивилизация.

Анахо снова пожал плечами, презрительно поджав губы.

— В Кете живут яо — люди с необузданным нравом, приверженцы странных ритуалов, от которых следует ожидать чего угодно. Ты вряд ли сможешь постигнуть их нормы поведения и все тонкости образа жизни.

Рейш нахмурился.

— Думаю, мне не придется изучать их нравы. Отец девушки, лорд Голубого нефрита, выкажет нам свою признательность, что значительно облегчит дело.

— О, да, формальности ради он поблагодарит тебя.

— «Формальности ради?» То, есть, в действительности не обрадуется?

— Разумеется, существующая между вами любовная связь осложнит ситуацию.

Рейш криво улыбнулся.

— Наша так называемая «любовная связь» уже в прошлом. — Он повернул голову в сторону кабины. — Откровенно говоря, я ее совсем не понимаю. Илин-Илан, кажется, не хочет возвращаться.

Анахо уставился в темноту.

— Как можно быть таким наивным? Конечно, ей очень неприятно появляться в Кете в таком сопровождении. Она очень обрадуется, если ты просто отошлешь ее домой.

Рейш хмыкнул:

— В Пере она пела другую песню. Только и мечтала увидеть свой дворец...

— Тогда такая возможность казалась маловероятной. Теперь стала реальностью.

— Что за нелепость! Траз ничуть не изменился. Конечно, ты из субдирдиров, но место рождения не выбирают...

— Трудность вовсе не в юном кочевнике или мне, — заметил его приятель, сопровождая свои слова изысканным жестом. — Наши роли не совпадают. С тобой дело обстоит по-другому. Полагаю, все мы выиграем, если она отправилась в Кет без нас.

Рейш молчал, глядя на освещенные луной вершины деревьев. Мнение Анахо, несмотря на его, казалось бы, безупречную логику, не только несколько предвзято, но и неприемлемо. Отказавшись от поездки в Кет, он навсегда потеряет возможность построить космический корабль. Тогда остается единственный выход — украсть звездолет у дирдиров, ваннэков или, что уж совсем невероятно, синих часчей — перспектива, не внушающая оптимизма.

— Но почему меня должны принять хуже, чем тебя или Траза? — спросил Адам. — Из-за «любовной связи»?

— Конечно нет. Яо больше волнует положение человека, чем его поступки. Я удивлен твоим невежеством.

— Отнеси его на счет амнезии.

Анахо пожал плечами.

— Во-первых, возможно, из-за твоей… — хорошо, назовем это «амнезией», — у тебя нет статуса, роли, места в их так называемом цикле. А во-вторых, что, наверное, еще важнее, твои взгляды не пользуются популярностью в современном Кете.

— Ты имеешь в виду мою «безумную идею» о том, что я с другой планеты?

— К несчастью, в предыдущем цикле господствовала массовая истерия. Сто пятьдесят лет назад лучшие ученые умы субдирдиров были изгнаны из академий Элиасира и Анисмны за распространение фантастических теорий. Они принесли свое бредовое учение в Кет и основали общество, или культ, «тоскующих по родине». Их символ веры игнорирует давно установленные факты. Они считают, что все без исключения люди, и выродки, и субдирдиры, прибыли на нашу планету с дальней звезды в созвездии Клари — райского места, где осуществились все мечты человечества. Кто-то пожелал положить конец деятельности глупого культа и запустил по яо ракеты, разрушившие Сеттру и Баллисидрэ. Все указывают на дирдиров, но такие утверждения абсурдны — к чему им беспокоиться? Уверяю тебя, они бесконечно далеки от подобных вещей, абсолютно безразличны к ним. Но не важно, кто виновен, — дело было сделано. Города сметены с лица земли, культ уничтожен; субдирдиров изгнали, и цикл завершился возвращением к ортодоксальным взглядам. Сейчас даже напомнить о «тоскующих по родине» считается неприличным. Теперь возьмем случай с тобой. Ясно, что ты встречался с какими-то уцелевшими приверженцами древнего учения и перенял их взгляды; это видно по твоему поведению, манерам, избранной тобой цели. Ты совершенно не способен различить, где кончается фантазия и начинается реальность. Откровенно говоря, ты так далеко зашел, что можно даже предположить серъезное психическое расстройство.

Рейш с трудом удержался от смеха: тогда Анахо подумает, что он окончательно спятил! На языке у него вертелось множество возражений и доводов, но он сказал только:

— В любом случае, я благодарен тебе за откровенность.

— Не за что, — спокойно ответил субдирдир. — Мне кажется, я объяснил тебе, почему девушка расстроена.

— Да. Она, как и ты, считает меня не вполне нормальным.

Подняв голову, субдирдир уставился на розовую луну Аз.

— Далеко от родного города, в Пере, она тебе сочувствовала и даже верила. Но теперь, когда вот-вот вернется в Кет... — Не закончив фразу, Анахо вернулся в кабину и улегся на диван.

Рейш подошел к переднему пульту, находившемуся под большим носовым фонарем. Поток холодного воздуха обвевал ему лицо; плот медленно плыл над самыми вершинами деревьев.

Снизу донеслись чьи-то торопливые шаги. Адам прислушался. Звуки прекратились, затем неизвестный зашагал еще быстрее — и неясный силуэт скрылся под деревьями. Рейш посмотрел на небо, где сияли две луны — розовый Аз и голубой Браз. Потом взглянул на кабину, в которой спали его спутники: юный кочевник из племени Эмблемы, мужчина с длинным бледным лицом циркового клоуна, в результате многовековой эволюции превратившийся в какое-то странное подобие своих хозяев-дирдиров, и красивая девушка из народа яо, которая считает ее спасителя землянина душевнобольным. Снова послышались осторожные шаги. Что, если он действительно сошел с ума?..


К утру к Рейшу вернулось самоообладание, он даже сумел оценить мрачную иронию ситуации. Никаких причин менять планы у него не было, и корабль, то и дело теряя скорость и высоту, из последних сил продолжил полет на юг. Лес внизу постепенно поредел, перешел в заросли кустарников, потом потянулись отдельные посадки и пастбища, шалаши, сторожевые башни, расположенные на границе возделанных земель для защиты от кочевников; иногда встречались мощеные дороги. Воздушный плот двигался все более неровно. Особенно Адам беспокоился из-за сильно осевшей кормы. Примерно в полдень впереди показалась цепь невысоких гор, но корабль упорно отказывался подняться еще на несколько сот футов. К счастью, обнаружилось узкое ущелье, сквозь которое путники проскользнули почти в десяти футах от его дна.

Перед ними лежали Дванжер и Коад — небольшой город с тесно сбившимися зданиями, с атмосферой обжитой, уютной древности. Дома сложены из потемневших от времени бревен; в небо поднимались крытые черепицей остроконечные кровли, башенки причудливой формы, флюгера, длинные дымовые трубы. В бухте стояло не менее дюжины судов, и столько же — у причалов рядом со складами и конторами. На северной окраине располагалась караванная станция с просторной площадью, окруженной постоялыми дворами, тавернами и постройками, куда купцы складывали свои товары. Площадь показалась Рейшу подходящим местом для посадки. Медлить нельзя — их летающий плот не протянет и десяток миль, решил он.

Они приземлились кормой вперед, моторы жалобно взвыли и умолкли навеки.

— Вот и все, — подытожил Адам. — Хорошо, что мы хоть куда-то долетели.

Путники собрали свой нехитрый багаж и сошли с корабля. Пройдя через площадь, Анахо заговорил со стариком, торговавшим навозными лепешками для очагов, и тот указал дорогу к лучшей здешней гостинице, носившей гордое название «Гранд Континенталь».

В городе царило оживление. По кривым улочкам под лучами медово-желтого солнца сновали мужчины и женщины разных каст и всевозможных цветов кожи: желтые и черные островитяне; закутанные в серые одеяния торговцы драгоценной корой из Хорасина; белокожие кочевники из степей Амана, похожие на Траза; субдирдиры и различные помеси; уличные музыканты — карлики-сипы с восточных склонов гор Оджаналай; плосколицые и бледные жители крайнего юга Кислована. Больше всего в толпе было местных жителей, танов: вежливых людей с лисьими личиками, широкими блестящими скулами, острыми подбородками, подстриженными над ушами и спускающимися на лоб светлыми и темно-русыми волосами. Почти все были одеты в шаровары, доходящие до колен, вышитые жилеты и плоские шляпы с широкими полями. На улицах виднелось множество паланкинов, которые несли корявые маленькие длинноносые, черноволосые и лохматые человечки, — очевидно, особая раса. Рейш не видел, чтобы кто-нибудь из них занимался другим делом. Впоследствии он узнал, что они уроженцы Грение, что на самом краю Дванжера.

Адаму показалось, что на балконе одного из домов он увидел настоящего дирдира, хотя точно сказать он не мог. Траз схватил его за локоть и указал на пару тощих мужчин в широких темных шароварах, мягких высоких и широкополых шляпах, черных плащах с высокими воротниками, почти полностью закрывавшими лица,— карикатурный образ загадочности и коварства.

— Выкормыши пнумов! — прошипел он, словно оскорбленный их присутствием здесь. — Только посмотри на них! Ходят среди обычных людей, ни на кого не глядя. Кто знает, о чем думают странные создания!

Путешественники подошли к гостинице — высокому трехэтажному зданию, с кафе на передней веранде, рестораном, устроенным под навесом в тени высокого дерева, и множеством балконов, выходящих на улицу. Служащий, сидевший за огромным столом, принял у них плату за номера, выдал причудливые чугунные ключи размером с человеческую руку и объяснил, как пройти в отведенную каждому комнату.

— Мы долго путешествовали и запылились, — объявил Анахо. — Нам нужна ванна, наилучшие ароматные мази и свежее белье; потом мы желаем пообедать.

— Все будет в вашем распоряжении.

Через час чистые, чувствуя себя отдохнувшими и свежими, они встретились в холле. Там к ним подошел темноволосый черноглазый мужчина с худым грустным лицом.

— Вы недавно прибыли в Коад? — тихо спросил он.

Анахо с подозрением отодвинулся от незнакомца.

— Почему вы так решили? Мы хорошо здесь известны и ни в чем не нуждаемся.

— Я представляю гильдию рабовладельцев. Если позволите, я по совести оценю вас. За девушка дадут очень дорого, за мальчика значительно меньше. Субдирдиры у нас совершенно не котируются, разве что в качестве прислужников священнослужителей и чиновников. Твою стоимость нужно приравнять к обычной плате за собирателей улиток или орехов, то есть она очень невысока. Человек, стоящий рядом с тобой, как мне представляется, годится в загонщики, и его удастся продать за среднюю сумму. Итого, страховка на всех — десять цехинов в неделю.

— Какая страховка? — спросил Адам.

— Чтобы вас не схватили и не продали в рабство, — вполголоса сообщил агент. — Сейчас большой спрос на опытных работников. Но за десять цехинов в неделю, — продолжал он с победносным видом, — вы можете днем и ночью гулять по улицам, чувствуя себя в полной безопасности, словно у вас за плечами сам демон Харашти! Если вас заберёт какой-нибудь торговец, не имеющий лицензии, гильдия немедленно прикажет вас освободить.

Рейш молчал. Забавная и отвратительная сцена.

Стараясь, чтобы голос звучал как можно высокомернее, Анахо гнусаво произнес:

— Покажи мне свои документы.

— Документы? — переспросил мужчина. У него внезапно отвис подбородок.

— Да, покажи какие-нибудь документы — бляху, патент, справку! Как? У тебя ничего нет? Ты что, принимаешь нас за дураков? Ну-ка, убирайся отсюда!

Человек с мрачным видом отошел.

— Он что, действительно жулик? — спросил Адам.

— Никогда нельзя сказать наверняка, но всему есть предел! Пойдем пообедаем. После того, как мы несколько недель довольствовались травой паломников, у меня зверский аппетит.

Они уселись в столовой — огромной беседке под деревом, покрытой стеклянным навесом, пропускавшим бледный солнечный свет. По стенам вились темные лианы, в углах росли пурпурные и бледно-голубые папоротники. Погода стояла чудесная; через широкую открытую дверь открывался хороший вид на Дванжер и сгустившиеся на горизонте кучевые облака.

Зал был заполнен лишь наполовину: за столиками расположились примерно двадцать человек. Перед ними стояли сосуды из черного дерева и красной керамики. Все разговаривали вполголоса, с ненавязчивым любопытством наблюдая за сидящими по соседству. Траз изучал обстановку, неодобрительно задрал брови — к чему такая роскошь? Без сомнения, это первая встреча юного кочевника с цивилизованным бытом, который наверняка показался ему слишком сложным, подумал Рейш.

Он заметил, что Илин-Илан не отрываясь смотрит куда-то, словно пораженная увиденным. Осознав, что обратила на себя внимание Адама, она сразу отвела глаза, будто почувствовала неловкость, и явно смутилась. Рейш повернул голову в ту же сторону, но не заметил ничего необычного и решил не расспрашивать ее, не желая получить в ответ лишь холодный взгляд. Он криво улыбнулся. Черт возьми, в каком глупом положении он оказался — Цветок Кета все более открыто демонстрирует, что он ей противен! Увы, ничего странного тут нет — если, конечно, догадки Анахо верны. Насмешливый субдирдир объяснил ему причину волнения девушки.

— Видишь парня за тем дальним столиком? — пробормотал он. — На нем пурпурно-зеленая одежда.

Обернувшись, Рейш разглядел красивого молодца с отливавшими золотом тщательно уложенными волосами и густыми усами,. На нем была богатая одежда, правда, немного помятая и поношенная: куртка из мягкой кожи в пурпурную и зеленую полоску, желтые шаровары в складку, затянутые на колене и у щиколотки пряжками в виде фантастических насекомых. Квадратная шапка из мягкого меха, обшитая двухдюймовыми золотыми подвесками, надета набекрень. Спереди с нее свисала филигранная золотая пластина, предохранявшая нос.

— Последи за ним. Сейчас он на нас посмотрит и заметит девушку.

— Кто он такой?

Анахо раздраженно щелкнул пальцами.

— Имя? Не знаю. Статус? Весьма высокий в его собственных глазах. Это рыцарь, принадлежащий к народу яо.

Рейш повернулся к Илин-Илан, которая исподтишка наблюдала за молодым человеком. Ее настроение изменилось как по мановению волшебной палочки. Девушка оживилась, глаза ее заблестели, хотя она заметно нервничала. Поймав изучающий взгляд Рейша, она покраснела и, наклонив голову, принялась за закуску — маринованные виноград и стебли папоротника, печенье, копченые морские насекомые. Рейш изучал молодого щеголя, который медленно, будто не чувствуя большого аппетита, жевал темные булочки с острыми овощами, глядя вдаль на серую полоску моря. Он с грустным видом пожал плечами, словно думал о чем-то неприятном, подпер рукой подбородок и вдруг увидел Цветок Кета, которая безуспешно притворялась, что целиком поглощена едой. Рыцарь наклонился, раскрыв от удивления рот. Потом вскочил так быстро, что едва не опрокинул столик. В три прыжка он пересек зал, упал на одно колено и низко опустил голову в церемонном поклоне, задев при этом шапкой по лицу Траза.

— Принцесса Голубого Нефрита! Ваш верный слуга Дордолио. Моя цель достигнута!

Цветок Кета Илин-Илан наклонила голову, изображая сдержанное удивление и удовольствие. Рейша поразила спокойная уверенность, которую она демонстрировала.

— Весьма приятно, — пробормотала она, — иметь случай встретить в дальних краях славного рыцаря Кета.

— «Случай» — не то слово! Я один из дюжины благородных витязей, которые отправились на поиски принцессы, дабы получить награду, обещанную вашим батюшкой, и заслужить вящую славу для наших дворцов. Клянусь бородой первого дьявола пнумов, сама судьба подарила мне честь найти вас!

Анахо усмехнулся.

— Да, вам пришлось проявить невероятное старание!

Дордолио встал с колен, выпрямился, окинул беглым взглядом субдирдира, Рейша и Траза и коротко кивнул каждому из них. Илин-Илан сделала небрежный жест рукой, словно представляя ему случайных знакомых, встреченных на каком-нибудь пикнике.

— Мои верные телохранители, оказавшие мне неоценимую помощь. Если бы не они, я вряд ли осталась бы в живых.

— В таком случае, — заявил рыцарь, — они вправе рассчитывать на покровительство Дордолио, чей герб — Золото и Сердолик. Они могут назваться моим боевым именем Алутрин Золотозвездный. — Он снова наклонил голову, приветствуя сразу всех, потом щелкнул пальцами, сделав знак проходившей мимо служанке. — Будьте любезны. Я желаю обедать за этим столиком.

Та довольно бесцеремонно подсунула ему стул. Дордолио уселся, не отрывая глаз от Цветка Кета.

— Что же вам довелось испытать! Несомненно, вы пережили удивительные приключения! Но нисколько не изменились, выглядите такой же свежей и прекрасной, как всегда.

Илин-Илан засмеялась.

— В одежде кочевников? У меня еще не было времени переодеться. Мне следует купить не меньше дюжины самых необходимых вещей, прежде чем позволять вам смотреть на меня.

Оглядев ее серый наряд, Дордолио сделал небрежный жест.

— Можете считать, что я ничего не заметил. Вы такая же, как обычно. Но если вам угодно, мы можем вместе отправиться за покупками — лавки здесь просто очаровательны.

— Конечно! Расскажите же о себе. Вы говорите, мой отец приказал разыскать меня?

— О да! И поклялся, что ничего не пожалеет для того, кто вас найдет. На его призыв откликнулись самые доблестные рыцари. Мы шли по вашим следам до Спанга, где узнали, что вас похитили жрицы Тайного женского культа. Многие потеряли надежду, посчитав, что вы исчезли навеки, но только не я. И вот моя стойкость вознаграждена! Мы придем в Сеттру с победой!

Илин-Илан с загадочной улыбкой повернулась к Рейшу.

— Конечно, я жду не дождусь, когда наконец вернусь домой.

— Какое счастье, что мы встретились! — воскликнул Дордолио.

— Необыкновенное счастье, — сухо заметил Адам. — Мы несколько часов назад прибыли из Перы.

— Из Перы? Что это за место?

— Город на крайнем западе Мертвой степи.

Дордолио, прикрыв веки, посмотрел на Рейша и снова обратился к Илин-Илан:

— Какие трудности вам пришлось пережить! Но теперь вы под защитой Дордолио! Мы тотчас же возвращаемся в Сеттру!

Обед продолжался. Дордолио и Илин-Илан оживленно беседовали. Траз, все внимание которого было поглощено изучением незнакомых ему столовых принадлежностей, время от времени мрачно поглядывал на них, словно подозревал, что над ним смеются. Анахо сидел с совершенно безучастным видом. Рейш молча ел. Наконец Дордолио удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Ну, а теперь займемся практическими вопросами. У причала стоит пакетбот «Язилисса», который через некоторое время выйдет в море и направится в Верводель. Конечно, очень грустно расставаться с вашими спутниками — все они, я уверен, хорошие парни, — но нам следует позаботиться о возвращении домой.

— По случайному стечению обстоятельств мы тоже направляемся в Кет, — ровным голосом произнес Адам.

Дордолио окинул его вопросительным взглядом, словно сидящий рядом говорил на незнакомом ему языке.

Потом он встал, помог подняться Илин-Илан, и они вместе вышли на террасу, с которой открывался вид на гавань.

— Пять цехинов, пожалуйста, за пять обедов.

— Пять?

— Яо ел за вашим столом.

Рейш отсчитал служанке плату. Анахо, явно забавляясь, смотрел на него.

— Думаю, его присутствие пойдет нам на пользу: на тебя обратят меньше внимания, когда мы прибудем в Сеттру.

— Возможно, — согласился Адам. — С другой стороны, я надеялся на благодарность отца девушки. Мне нужно завести как можно больше друзей.

— События часто развиваются по своей собственной логике, — заметил Анахо. — Тут можно привести немало интересных соображений теологов-дирдиров. Помню, как один из них анализировал совпадения... Впрочем, нет, как раз он — субдирдир из Безупречных...

Анахо предался воспоминаниям. Траз вышел на террасу, чтобы полюбоваться видами Коада. Дордолио и Илин-Илан прошли мимо, делая вид, что не замечают его присутствия. Юноша вернулся, кипя от возмущения.

— Этот щеголь яо требует, чтобы девица отослала нас! Он называет нас дикими кочевниками, говорит, что мы грубые, но честные и надежные люди...

— Не важно, — ответил Рейш. — У Илин-Илан своя судьба.

— Но ведь ты связал с ней наше будущее! Мы могли бы остаться в Пере или отправиться на Счастливые острова. Вместо этого... — Он безнадежно махнул рукой.

— Я не ожидал такого оборота, — признался Адам. — Но кто знает, возможно, это к лучшему. Во всяком случае Анахо так считает. Ты можешь попросить ее зайти сюда?

Траз пошел выполнять поручение Рейша и сразу же вернулся.

— Наша принцесса Кета отправилась с яо покупать «пристойную одежду», как она выразилась. Что за чушь! Я всю жизнь так одеваюсь! Удобно и практично.

— Конечно, — ответил Рейш. — Ладно, пусть делают что хотят. Возможно, нам тоже стоит позаботиться о своем внешнем виде.

Возле доков они увидели целое скопление лавок. Здесь Рейш, Анахо и Траз приобрели одежду менее грубого покроя и ткани: рубашки из мягкого легкого полотна, безрукавки, широкие черные шаровары с застежками у щиколотки, сапоги из мягкой серой кожи.

Доки были совсем рядом, и путешественники прошлись немного по причалу, чтобы рассмотреть корабли. «Язилисса» сразу привлекла их внимание: трехмачтовая красавица длиной около ста футов, с каютами для пассажиров в высокой палубной надстройке с множеством окон. Над причалом висели веревочные краны для поднятия грузов, сотни тюков взмывали в воздух и опускались на судно.

Здесь друзья отыскали суперкарго, который подтвердил, что «Язилисса» выйдет в море через три дня, зайдет в порты Грение и Хорасина, затем направится к Пег-Чоде, островам Облака, обогнет мысы Гаиз и Туса-Талу на западе Качана и закончит путь в Верводеле. Все путешествие займет от шестидесяти до семидесяти дней.

Поинтересовавшись, нет ли на судне свободных мест, Рейш узнал, что все каюты первого класса забронированы, по крайней мере до Туса-Талы, и осталась только одна или две внутренние каюты. Но имеется неограниченное количество палубных мест, которые, по словам суперкарго, достаточно удобны — правда, когда не идет дождь, а тропические ливни в здешних местах, как признался он сам, не редкость.

— Не годится, — сказал Рейш. — Нам надо как минимум четыре каюты второго класса.

— К сожалению, я не могу ничем помочь — разве что кто-нибудь решит не ехать, что вполне возможно.

— Прекрасно. Я Адам Рейш. Меня можно найти в гостинице «Гранд Континенталь».

Суперкарго удивленно посмотрел на него.

— Рейш? Но ведь вы и ваши спутники уже записаны как пассажиры.

— Боюсь, вы ошибаетесь. Мы приехали в Коад только сегодня утром.

— Но всего час назад, или даже меньше, к нам на судно приходили два яо — рыцарь и благородная дама. Они заказали места на ваше имя. Им мы отвели самую роскошную надпалубную каюту — две спальни с отдельной гостиной — и записали на ваше имя еще три палубных места. Я попросил у них задаток, но они пообещали, что Адам Рейш отдаст деньги сразу же, как только поднимется на борт. Плата составляет две тысячи триста цехинов. Значит, вы и есть Адам Рейш?

— Да, но я не рассчитывал на такую сумму. Поскольку дело касается меня, прошу вычеркнуть нас из списка пассажиров.

— Что за глупые шутки? — возмутился суперкарго. — Я не намерен терпеть подобные вольности!

— А я не намерен плыть через Драсчад под тропическим ливнем. Если хотите, чтобы вам заплатили, требуйте денег у яо.

— Безнадежное дело, — проворчал суперкарго. — Ну ладно, пусть будет так. Если вам не нужна роскошь, попытайте счастья на «Варгазе» — он стоит вон там. Корабль выходит в море через пару дней, направляется в Кет. У них, без сомнения, для вас найдутся места.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил Рейш и направился со своими спутниками туда, где стоял «Варгаз», небольшое судно с высокой кормой, круглыми бортами с длинным кривым бушпритом. Две мачты поддерживали пару вяло свисающих косых парусов; на запасные ставили латки расположившиеся на палубе матросы.

Адам с сомнением осмотрел корабль и, пожав плечами, взошел на него. В тени надстроек сидели двое мужчин. Рядом на столе в беспорядке валялись всевозможные бумаги, чернильницы, печати, бумажные ленты, и стоял графин вина. Адам решил, что главный здесь — коренастый, обнаженный по пояс человек, загоревший почти до черноты. Грудь его сплошь заросла жесткими черными волосами. У него было круглое лицо с мелкими, но резкими чертами. Второй — тощий, хрупкий, одетый в длинный просторный белый балахон и безрукавку, желтую, как его кожа. Длинные усы уныло свисали, почти касаясь груди. На поясе виднелась кривая сабля. «Зловещая парочка!» — подумал Адам.

— Да, господин, чего желаете? — спросил тот, кого он счел за капитана.

— Проезд до Кета с максимально возможными удобствами.

— Ну что же, вы просите немногого. — Коренастый тяжело поднялся на ноги. — Сейчас покажу вам, что у нас свободно.

Рейш дал задаток за две небольшие каюты для Анахо и Илин-Илан и одну попросторнее, которую собирался разделить с Тразом. Помещения оказались довольно тесными и не особенно чистыми, но Адам решил, что это не худший вариант.

— Когда вы отплываете? — спросил он у коренастого капитана.

— Завтра днем во время прилива. Лучше быть на борту утром; у меня на корабле строго соблюдается порядок.

Рейш со спутниками прошел кривыми улочками Коада к гостинице. Никаких следов ни Илин-Илан, ни Дордолио. Они прибыли только к вечеру, в паланкине, за которым трусили трое носильщиков, нагруженных свертками и пакетами. Рыцарь выбрался из экипажа и помог выйти принцессе Кета. Сопровождаемые носильщиками, они вошли в здание. На девушке было элегантное платье из темно-зеленого шелка с темно-синим корсажем. Головку украшала прелестная шляпка, унизанная хрустальными бусами. Увидев Адама, она в нерешительности остановилась, потом повернулась к Дордолио и что-то ему сказала. Тот потянул себя за длинный ус необыкновенного золотистого цвета и гордо прошествовал туда, где сидели друзья.

— Полный порядок, — объявил он. — Я заказал для нас места на «Язилиссе». У корабля отличная репутация.

— Боюсь, вы вошли в лишние расходы, — вежливо ответил Рейш. — Я все устроил по-иному.

Дордолио возмущенно отступил.

— Но вам следовало посоветоваться со мной!

— Не могу понять, с какой стати.

— На каком судне вы отплываете? — осведомился рыцарь.

— На «Варгазе».

— «Варгаз»? Фу! Плавучий свинарник! Мне бы не хотелось пересекать океан на подобной посудине.

— Раз уж вы выбрали «Язилиссу», можете не ехать с нами.

Дордолио снова потянул себя за ус.

— Принцесса тоже предпочла бы путешествовать на этом корабле, в самых лучших покоях.

— Вы щедрый человек, — заметил Рейш. — Заказать такие дорогие места на пятерых...

— По правде говоря, я действительно сделал все, что возможно, — согласился Дордолио. — Но поскольку вы распоряжаетесь нашими финансами, суперкарго предъявит счет вам.

— Ни в коем случае,— возразил Рейш. — Должен напомнить, что я уже дал задаток за проезд на «Варгазе».

— Весьма затруднительная ситуация, — злобно прошипел сквозь зубы Дордолио.

Носильщики подошли ближе и склонились перед Адамом.

— Позвольте получить с вас плату.

Адам поднял брови. Поистине наглость Дордолио не имеет пределов!

— Конечно, почему бы и нет? Но рассчитываться будет тот, кто пользовался вашими услугами.

Рейш встал и направился к комнате Илин-Илан. Постучав, он услышал звук шагов — девушка посмотрела на него в глазок. Верхняя панель приоткрылась.

— Можно войти?

— Но я одеваюсь!

— Раньше ты с этим не считалась.

Дверь распахнулась; Илин-Илан с капризным видом отступила, пропуская его. Рейш вошел. Всюду валялись свертки, некоторые были развернуты, и из них выглядывали шелковые и кожаные одежды, кокетливые туфельки, вышитые корсажи, изящные шляпки, покрытые филигранными узорами. Адам удивленно оглянулся.

— Твой друг необыкновенно щедр.

Девушка открыла было рот, но сразу закусила губу.

— Эти мелочи мне необходимы для возвращения. Я не собираюсь показываться в Верводеле одетая, как прислуга кочевника. — Она говорила надменным тоном, какого Рейш еще никогда от нее не слышал. — Их стоимость следует включить в путевые расходы. Пожалуйста, составь счет, и мой отец полностью возместит траты.

— Ты ставишь меня в трудное положение, — сказал Рейш, — задевающее мое достоинство. Если я заплачу, то окажусь тряпкой и дураком, откажусь — выкажу бессердечность и жадность. По-моему, ты могла бы поступить более тактично.

— Тактично или нет — меня не волнует, — обьявила Илин-Илан. — Мне нужны были эти вещи, и я приказала, чтобы их сюда доставили.

Рейш сморщился.

— Давай не спорить по такому поводу. Я пришел к тебе, чтобы сообщить, что дал задаток за проезд до Кета на корабле «Варгаз», который отплывает завтра. На таком простом судне тебе не понадобятся пышные наряды.

Девушка с высокомерным удивлением посмотрела на него.

— Но благородный рыцарь герба Золота и Сердолика заказал места на «Язилиссе»!

— Ну, раз твой благородный рыцарь хочет отправиться на «Язилиссе», прекрасно — конечно, если у него найдутся деньги. Я только что заявил ему, что не собираюсь платить ни за паланкин, ни за проезд, ни... — Рейш оглядел бесчисленные свертки, — ни за роскошные одежды, которые ты выбрала, очевидно, не без его помощи.

Илин-Илан покраснела.

— Никогда не думала, что ты окажешься таким мелочным! — возмущенно сказала она.

— Это лучше, чем щедрость за чужой счет. Дордолио...

— Так его могут называть только друзья, — холодно произнесла девушка. — Лучше, если ты станешь употреблять воинское имя или официальный титул «Благородный рыцарь Золота и Сердолика».

— В любом случае, «Варгаз» отплывает завтра. Утром ты должна быть на борту — конечно, если не хочешь остаться в Коаде.

Рейш вернулся в зал. Дордолио стоял на веранде. Украшавшие его наряд у колен драгоценные пряжки исчезли.


Глава 3


«Варгаз», судно с широкими бортами, узким высоким носом и надстройками, спокойно покачивался на волнах у причала. Силуэт корабля выглядел как-то необычно — подлинное воплощение любви к крайностям, как, впрочем, и все на планете Тчаи: корпус слишком круто изогнут, бушприт вздымается к самому небу, паруса покрыты пятнами сверху донизу.

Цветок Кета поднялась на борт «Варгаза» вместе с Рейшем, Тразом, субдирдиром и носильщиком, который вез их вещи на ручной тележке.

Через полчаса у причала появился Дордолио. Несколько минут он осматривал судно, затем поднялся по трапу, поговорил с капитаном и бросил на стол перед ним кошелек. Думая о чем-то своем, тот искоса посмотрел на рыцаря и нахмурил густые брови. Потом раскрыл кошелек, пересчитал деньги и сказал, что этого недостаточно. Дордолио нехотя полез в карман шаровар, порылся там и нашел недостающую сумму. Капитан ткнул пальцем через плечо в сторону надстройки.

Дордолио потянул себя за ус и поднял глаза к небу. Потом подошел к трапу и дал знак носильщикам, которые внесли его вещи. Церемонно поклонившись стоявшей на палубе Илин-Илан, он отошел к борту, мрачно глядя в сторону Дванжера.

На борт поднялись еще пятеро пассажиров: маленький толстый купец в скромном сером кафтане и высоком цилиндре и семейство жителей островов Облака — муж, жена и две дочери, хрупкие свеженькие девушки с ослепительно белой кожей и пышными волосами ярко-рыжего цвета.

За час до полудня «Варгаз» поднял паруса, подтянул швартовы и отошел от причала. Кровли Коада превратились в коричневые треугольники, разбросанные по склонам холмов. Матросы равняли паруса, скатывали тросы, потом, сняв чехол с неуклюжей пушки, потащили ее на нос.

— Кого они боятся? Пиратов? — спросил Рейш у Анахо.

— Обычная предосторожность, — ответил тот. — Увидев орудие, любые разбойники предпочитают держаться на расстоянии. Нам нечего опасаться — морские грабители редко показываются в водах Драсчада. Меня больше беспокоит питание на нашем судне. Однако капитан, кажется, любит поесть — это хороший признак.

Корабль легко скользил по волнам, рассекая последние клочья тумана. Дванжер сиял спокойным перламутровым блеском. Береговая линия отодвигалась к северу; кругом не видно ни одного судна.

Время близилось к закату; небо окрасилось в разнообразные оттенки оранжево-коричневых цветов, поднялся легкий ветерок, волны стали громче плескаться у широкой кормы.

Ужин оказался простым, но вполне приемлемым: ломти копченого мяса, овощной салат, паста из креветок, маринованные овощи, легкое белое вино в зеленых стеклянных графинчиках. Пассажиры за столом настороженно молчали: на Тчаи ко всем незнакомым людям относятся подозрительно. Но капитан не разделял этих чувств. Он ел и пил с завидным аппетитом, развлекал всех подробными рассказами о своих приключениях и старался развеселить, пытаясь отгадать, почему совершает путешествие каждый из собравшихся. Его шутки наконец разрядили атмосферу.

Илин-Илан ела мало. Мрачно осмотрев сестер с островов Облака, она, казалось, признала их достаточно привлекательными, несмотря на хрупкость. Дордолио сидел немного в стороне. Он не слушал разглагольствований капитана, время от времени поглядывал на девиц с рыжими, почти оранжевыми волосами и крутил усы. После ужина он провел Илин-Илан на палубу, где они наблюдали за фосфоресцирующими рыбами, бросающимися врассыпную перед носом корабля. Другие пассажиры уселись на высокие скамьи, расставленные на верхней палубе, и стали тихо беседовать, глядя, как на небо поднимаются розовый Аз, а за ним — голубой Браз и на воду ложатся разноцветные лучи.

Наконец все разошлись по каютам, и на палубе остались только рулевой и вахтенный.


Медленно тянулись дни. Сначала наступал прохладный рассвет, когда по поверхности моря стелился туман, потом — жаркий полдень, когда Карина-4269 стояла в зените, за ним — бледный янтарный вечер и тихая ночь.

Корабль ненадолго зашел в два маленьких порта на побережье Хорасина — городки, тонувшие в тени гигантских серо-зеленых деревьев. «Варгаз» выгрузил здесь кожу и металлические изделия — ножи, пилы и прочее — и взял на борт мешки с орехами, ящики с сушеными фруктами, стволы розового и черного дерева.

Оставив Хорасин, корабль направился в открытое море, держа курс на восток по экватору, чтобы воспользоваться благоприятными течениями и ветрами и избежать изменения погоды, которое ожидалось как на севере, так и на юге.

Ветер был непостоянным; «Варгаз» легко скользил по невысоким волнам.

Пассажиры развлекались как умели. Рыжеволосые девицы — Хейзари и Эдве — метали кольца в цель и поддразнивали Траза до тех пор, пока он к ним не присоединился.

Адам научил своих попутчиков играть в лото, и они с энтузиазмом предались новой забаве. Пало Барба, отец сестер, оказался учителем фехтования, и они с Дордолио тренировались каждый день по часу. Рыцарь раздевался до пояса, подвязывал волосы черной лентой и делал красивые выпады, приплясывая, притопывая ногой и издавая громкие отрывистые возгласы. Пало Барба был не так эффектен, но строго придерживался традиционных правил и позиций. Рейш от случая к случаю наблюдал за их поединками, а однажды даже принял предложение Пало сразиться с ним. Рапиры показались Адаму слишком длинными и гибкими, но он не посрамил себя. Однако заметил, что Дордолио, обращаясь к Илин-Илан, отпускал критические замечания по его адресу. Позже Траз, который подслушал их разговор, сообщил, что рыцарь Кета назвал его манеру фехтовать наивной и необычной. Рейш улыбнулся и пожал плечами. Он почему-то не мог относиться к щеголю серьезно.

Дважды вдали мелькал парус. А как-то раз длинное зловещее судно изменило курс и направилось в их сторону.

Рейш рассмотрел его в сканскоп. На палубе, глядя на «Варгаз» стояла дюжина высоких желтокожих мужчин в черных тюрбанах. Адам сообщил капитану, но тот небрежно махнул рукой.

— Пираты. Они нас не тронут — слишком велик риск.

Корабль следовал за ними около мили, потом повернул и растаял в туманной дымке где-то на юго-западе.

Через два дня впереди показался остров — гористый кусок суши. На берегу густо росли деревья.

— Гозед, — сказал капитан в ответ на вопросительный взгляд Рейша. — Мы остановимся здесь на пару часов. Никогда здесь не бывали?

— Никогда.

— Вы будете удивлены. Или нет. — Капитан внимательно оглядел собеседника. — Не могу сказать точно, поскольку обычаи вашей страны мне неизвестны. Но, кажется, они стали незнакомы и вам? Я слышал, вы потеряли память.

Адам сделал презрительную гримасу.

— Никогда не интересуюсь, что думают обо мне другие.

— Так или иначе, у местных жителей странные порядки, — заявил капитан. — Однако я, как ни стараюсь, не пойму, откуда вы родом. Вы какой-то... необычный человек.

— Я путешественник, — ответил Рейш. — Странник, если хотите.

— Для путешественника вы зачастую слишком уж невежественны. Ну, неважно — перед нами лежит Гозед.

Они приближались к острову, который, казалось, становился все выше, вырисовываясь четким силуэтом на фоне ярко-синего неба. Глядя в сканскоп, Рейш различил полосу, идущую вдоль берега, где у деревьев были срезаны листья и обструганы стволы, так, что они казались кривыми. На каждом располагались одна, две или несколько круглых хижин. Под деревьями простиралась полоса безукоризненно чистого и разровненного серого песка. Анахо осмотрел селение через сканскоп.

— Все почти так, как я ожидал.

— Тебе что-нибудь известно об острове? По словам капитана, здесь кроется тайна.

— Никаких тайн. Уроженцы Гозеда — очень набожные люди, они поклоняются морским скорпионам, обитающим в прибрежных водах. Это твари ростом с человека или даже больше — по крайней мере, мне так говорили.

— Почему тогда хижины расположены так высоко?

— Ночью скорпионы выходят из моря, чтобы размножаться; они откладывают свои яйца в какое-нибудь живое существо, чаще всего в женщину, которую жители специально оставляют на берегу. Потом вылупляются личинки и заживо пожирают свою носительницу, которую называют «мать богов». На последней стадии, когда боль и религиозный экстаз доводят ее до исступления, она бежит по берегу и бросается в море.

— Не очень-то приятная религия.

Субдирдир кивнул.

— Но кажется, она нравится обитателям Гозеда. Им ведь ничего не стоит в любое время сменить ее. Полулюди вообще очень склонны к подобного рода извращениям.

Адам не сдержал улыбку, и приятель с удивлением посмотрел на него.

— Могу я узнать, чему ты радуешься?

— Мне пришло в голову, что субдирдиры относятся к «Высшей расе» так же, как жители острова к своим скорпионам.

— Не вижу никакого сходства, — сухо ответил Анахо.

— Очень просто: и эти бедолаги, и вы стали жертвами существ, которые используют людей в корыстных целях.

— Вот еще! — пробормотал Анахо. — Во многих отношениях ты самый большой путаник из всех, с кем мне приходилось иметь дело. — Он быстро отошел от Рейша и встал на носу корабля, глядя вдаль.

«Постоянный нажим действует на субдирдира, постепенно расшатывает веру», — подумал Адам.

«Варгаз» осторожно приблизился, прошел вдоль полосы заросших водорослями скал и бросил якорь. Капитан сел в шлюпку и отправился на берег; пассажиры наблюдали, как он говорил с группой совершенно нагих и бледнокожих мрачных мужчин. На них были только сандалии, и головные повязки на иссиня-черных волосах.

Договорившись с островитянами, капитан вернулся. Через полчаса к кораблю подошли две большие лодки; лебедками на борт подняли несколько тюков волокна и связки канатов, а местным спустили упаковки и ящики с товарами. Спустя два часа «Варгаз» поднял якорь, поставил паруса и вышел в открытое море.

После ужина пассажиры уселись на палубе под фонарем, мерно раскачивающимся на высокой рее, и начали беседу о жителях острова Гозед и их странной вере. Вал Дал Барба, супруга Пало Барбы и мать Хейзари и Эдве, заявила, что их ритуал несправедлив.

— Почему бывают только «матери богов»? Почему эти здоровенные мужчины с каменными физиономиями сами не остаются на берегу, чтобы стать, скажем, «отцами богов»?

Капитан ухмыльнулся.

— Очевидно, они считают себя недостойными такой чести.

— У нас в Мургене подобные вещи немыслимы, — возмущенно заявил торговец. — Мы платим немаленькую сумму нашим жрецам, и они полностью отвечают за то, чтобы умилостивить бога Висму. Мы можем жить спокойно, ни о чем не думая.

— Весьма разумная система, — одобрил Пало Барба. — А мы в этом году записались в приверженцы пансогматического гносиса — очень приличная и достойная почитания религия.

— Она мне нравится гораздо больше, чем Тутеланик, — заметила мать семейства. — Один раз помолишься — и свободен целый день.

— Тутеланик — ужасная скука, — поддержала ее Хейзари. — Столько зубрежки! А помнишь ужасное «вызывание душ», когда жрецы вели себя невыносимо нагло? Пансогматический гносис нравится мне намного больше!

Дордолио снисходительно рассмеялся.

— Вы предпочитаете не уделять слишком много времени религии. Я с вами вполне согласен. Конечно, учение яо до некоторой степени синкретично, вернее, в течение цикла все стороны Невыразимого получают возможность проявить себя, так что время от времени мы переживаем критическое отношение к разным духовным системам.

Анахо, до сих пор обиженный сравнением Рейша, повернулся к нему.

— Ну хорошо, а что нам скажет наш несравненный эрудит Адам Рейш? Какие теософские знания может он разделить с нами?

— Никакие, — ответил Адам. — Или очень немногие. Мне кажется, что человек и его вера составляют единое целое. Существует нечто неизвестное. Каждый проецирует его на собственное мировоззрение и наделяет свое творение присущими ему желаниями и качествами. Тот, кто объясняет избранную им религию, в принципе объясняет самого себя. Когда фанатику противоречат, он чувствует угрозу существованию и отвечает насилием.

— Интересно! — заметил торговец. — А как же атеист?

— Он не проецирует на мироздание никакого образа и просто принимает тайны космоса такими, как они есть, не испытывая потребности надевать на них человекоподобную личину. Иначе ему придется воспринимать все, созданное им самим для удобства понимания, как нечто непреложное, и он перестанет быть атеистом.

Капитан поднял выше свой бокал, любуясь алым вином, прозрачным под лучом фонаря, и опустошил его одним глотком.

— Возможно, вы правы, но вряд ли кто-нибудь изменит убеждения под влиянием ваших доводов. Я знавал многих людей. Проходил возле башен дирдиров, гулял в садах синих часчей и видел замки ваннэков. Я знаю, каковы на самом деле эти существа и подвластные им люди — ублюдки. Я путешествовал по всем континентам Тчаи, имел тысячу друзей и тысячу женщин, я убил тысячу врагов. Мне знакомы обычаи яо, бинтов, валалуки, шемолеи, степных кочевников, жителей болот, островитян, людоедов Раха и Кислована. Я вижу разницу между ними, но вижу и сходство. Все хотят приобрести как можно больше — и в конце концов умирают. Исключений нет. Мой бог? Старый добрый «Варгаз»! Да, именно так! Как и утверждает Адам Рейш, мой корабль — это я. Когда «Варгаз» стонет, взбираясь на штормовые волны, я вздрагиваю и стискиваю зубы. Когда он скользит по темной воде под розовой и голубой лунами, я играю на флейте, повязываю себе лоб красной лентой и пью вино. Мы с «Варгазом» служим друг другу, и в тот день, когда он погрузится в пучину, я отправлюсь туда же за ним.

— Браво! — крикнул Пало Барба, учитель фехтования, который выпил не меньше, чем капитан. — Знайте все — это и мой девиз! — Он выхватил из ножен рапиру и высоко поднял ее, так что свет фонаря заиграл на блестящей стали. — Она для меня то же, что «Варгаз» для нашего капитана!

— Отец! — крикнула рыжеволосая Эдве. — А мы-то думали, что ты здравомыслящий и сдержанный пансогматик!

— Пожалуйста, вложи оружие в ножны, — приказала мужу Вал Дал Барба, — а то еще разволнуешься и кому-нибудь отрежешь ухо!

— Кто, я? Лучший на Тчаи знаток фехтования? Да как ты можешь даже вообразить такое? Ну ладно, раз ты велишь... Я меняю свой клинок на бокал доброго вина.

Беседа продолжалась. Дордолио подобрался поближе к Рейшу, встал рядом и небрежно, словно снисходя до разговора с низшим существом, произнес:

— Удивительно видеть кочевника, способного вести беседу на отвлеченные темы и отмечать столь тонкие различия между явлениями.

Рейш улыбнулся Тразу.

— «Кочевник» вовсе не значит «слабоумный».

— Не знаю, что о вас и подумать, — заявил рыцарь. — Из каких степей вы родом? Как называется ваше племя?

— Мои степи очень далеко отсюда, мое племя разбросано по Вселенной.

Дордолио задумчиво потянул себя за ус.

— Субдирдир предполагает, что вы потеряли память. По словам принцессы, вы выдаете себя за человека, прилетевшего с неведомой планеты. Молодой кочевник, который знает вас лучше всех, не говорит ни слова. Признаюсь, я испытываю нестерпимое любопытство.

— Это говорит об активности вашего мышления, — заметил Рейш.

— О, да, да! Разрешите мне задать один вопрос, который я заранее готов признать абсурдным. — Дордолио искоса внимательно оглядел Адама. — Вы считаете себя пришельцем из другого мира?

Рейш засмеялся и подумал немного.

— Существует четыре возможности, — наконец сказал он. — Если я действительно инопланетянин, то мог бы открыться вам или солгать. Если обычный уроженец Тчаи, тоже ответил бы либо утвердительно, либо отрицательно. В первом случае я рискую вызвать серьезные неудобства. Во втором — выставлю себя трусом и потеряю самоуважение. Третий доказывает, что я безумен; следовательно, единственное заявление, которое вы примете как правдоподобное — четвертое. Таким образом, ваш вопрос, как вы сами признали, лишен смысла.

Дордолио сердито потянул себя за ус.

— Вы, случайно, не разделяете воззрений членов культа?

— Вероятно, нет. Что это за организация?

— «Инспираторы великой реверсии», которые в прошлом цикле стали причиной гибели двух наших великолепных городов.

— Но я слышал, что их разрушили ракетой, запущенной неизвестными.

— Не важно — культ спровоцировал нападение, его последователи — причина наших несчастий.

Адам покачал головой.

— Непонятно! Жестокий враг разрушает родные места, а ваша ненависть направлена не против этого неведомого противника, а против образованных и, очевидно, честных представителей вашего собственного народа. Мне такое чувство кажется извращенным.

Дордолио окинул собеседника холодным взглядом.

— Ваши высказывания часто граничат с оскорблением.

Рейш засмеялся.

— Как угодно. Но я ничего не знаю о вашем культе. Что же касается моего происхождения, предпочитаю считаться потерявшим память.

— Любопытный пробел. Во всех остальных случаях вы очень удачно защищаете свои взгляды.

— Удивляюсь, почему вас так интересуют отвлеченные темы, — пробормотал Адам. — А если бы я сейчас сказал вам, что действительно прилетел с далекой планеты?

Дордолио надул губы и уставился на фонарь.

— Ну не знаю — вы застали меня врасплох. Ну хорошо, давайте оставим подобные разговоры. Даже страшно представить себе — древний мир, населенный только людьми!

— Почему же? Что вы нашли здесь ужасного?

Рыцарьо неуверенно рассмеялся.

— У человека есть темная половина; он подобен камню, лежащему в застывшей глине. Верхняя сторона, открытая солнцу и воздуху, чиста, но переверните булыжник и загляните под него — там только грязь и копошатся различные гады... Мы, яо, это хорошо знаем; ничто не может положить конец нашему «авайле». Но довольно! — Дордолио дернул плечами, потряс головой и снова заговорил снисходительным тоном: — Итак, вы решили отправиться в Кет — что вы намереваетесь там делать?

— Не знаю. Где-то ведь я должен осесть. Почему бы не в Кете?

— У нас чужеземцам приходится довольно трудно, — заметил Дордолио. — Очень непросто вписаться в светскую жизнь при благородном доме.

— Странно, что вы говорите такое. Цветок Кета уверяла, что ее отец будет рад поселить нас во дворце Голубого Нефрита.

— Он обязательно примет вас с почетом, чего требует простая вежливость, но вы вскоре сами убедитесь, что обитать в таком месте для вас столь же невозможно, как на дне океана Драсчад. Вы ведь не откликнетесь на приглашение рыбки, если она предложит вам поплавать вместе, не правда ли?

— Что помешает мне оставаться во дворце?

Дордолио пожал плечами.

— Зачем выставлять себя в смешном свете? Главное в нашей жизни — умение держаться в обществе. Что знают кочевники о хороших манерах?

На это Рейшу ответить было нечего.

— Поведение рыцаря диктуется тысячью мелочей, — продолжал Дордолио. — У нас в академии учат, как обращаться к людям разного положения, какие жесты пристали благородным господам и как они должны изъясняться, в чем, признаюсь, я преуспел недостаточно. Нас обучают искусству боя на саблях, фехтованию, генеалогии, геральдике, умению одеваться и сотне других важнейших вещей. Возможно, подобные предметы покажутся вам не имеющими большого значения.

Анахо, стоявший рядом, не удержался:

— Тут больше подойдет слово «тривиальными».

Рейш ожидал высокомерной отповеди, хотя бы холодного взгляда, но рыцарь лишь безразлично пожал плечами.

— Что ж, тогда скажите мне, способны вы назвать что-то более существенное для вашего ежедневного времяпровождения? Или для этого учителя фехтования, или торговца? Не забывайте, что мы, яо, — раса пессимистов. Мы всегда живем под угрозой «авайле», мы гораздо более мрачные люди, чем кажемся на первый взгляд. Признавая бессмысленность сущего, в том числе и нашего бытия, мы стараемся как можно полнее использовать тот небольшой запас жизненной силы, которым обладаем, извлекая из каждого самого незначительного события присущий ему шарм. Мы поддерживаем интерес к жизни с помощью различных формальностей и ритуалов. Тривиальность? Упадок? Называйте как хотите.

— Все это прекрасно, — заявил Рейш, — но для чего вам оставаться пессимистами? Почему бы не попытаться найти что-то новое, расширить, так сказать, горизонты? Мне кажется, что вы воспринимаете гибель ваших городов с удивительным безразличием. Конечно, мстительность никак нельзя назвать благороднейшим из человеческих качеств, но еще хуже безвольно склониться под бременем обстоятельств.

— Ну... — пробормотал Дордолио, — как дикарь может оценить безмерность нашего несчастья и след, оставленный им? Большая часть «инспираторов» нашла для себя выход в «авайле». Их деяния и искупление грехов внесли какое-то оживление в нашу жизнь. Больше у нас ни на что не хватило душевных сил. Принадлежи вы к благородной касте, я бы вырвал ваше сердце за то, что осмелились обвинить нас в безучастности и трусости.

Адам засмеялся.

— Поскольку низкое происхождение спасает меня от подобной ужасной участи, осмелюсь задать еще один вопрос: что значит «авайле»?

Рыцарь Кета воздел руки к небесам.

— Мало того, что этот человек варвар, он еще полностью лишился памяти! Я не могу вести беседу с таким, как вы! Спросите у субдирдира — он довольно словоохотлив.

— Совершенно непонятный всплеск эмоций, — пробормотал Рейш. — Интересно, чем я его оскорбил, что ужасного он нашел в моих словах?

— Причина — угроза бесчестия, — ответил Анахо. — Яо очень чувствительны к подобным вещам; любое слово, которое кажется им обидным, раздражает, словно соринка в глазу. Неизвестные враги разрушают их города; они подозревают дирдиров, но не осмеливаются выступить против них, и вынуждены в бессильной ярости терпеть унижение. Боязнь позора — характерное качество яо, которое делает их предрасположенными к «авайле».

— Что это такое?

— Убийство. Человек, у которого приступ «авайле», расправляется со всеми, кто попадается ему под руку, — мужчинами, женщинами, детьми, стариками, родными и близкими. Когда он больше не в состоянии сеять смерть вокруг себя, то становится совершенно апатичным и сдается властям. Наказание его ужасно. Страшное зрелище. Толпы народа сбегаются к месту, где происходит пытка. Каждая казнь проводится по-новому, виновный должен испытать самую мучительную боль, которая, возможно, доставляет ему какое-то извращенное удовольствие. «Авайле» иногда делает жизнь в Кете совершенно невыносимой. Кстати, на этом основании дирдиры считают всех полулюдей безумными.

— Значит, если мы приедем в Кет, рискуем стать жертвой какого-нибудь сумасшедшего? — проворчал Рейш.

— Опасность не так уж велика, — возразил субдирдир. — Такое ведь случается не каждый день. — Анахо оглядел палубу. — Но, мне кажется, уже очень поздно. — Пожелав Адаму спокойной ночи, он прошел в свою каюту.

Рейш остался стоять на палубе, глядя вдаль. После кровавых событий в Пере Кет казался ему спокойной гаванью, где живут цивилизованные люди, и где он сможет без помех построить небольшой космический корабль. Но теперь будущее виделось по-другому.

К нему подошла Хейзари, старшая из рыжеволосых дочерей Пало Барбы.

— Вы сегодня какой-то особенно грустный. Вас что-то беспокоит?

Рейш посмотрел на бледное овальное личико девушки — лукавое и дерзкое, светящееся невинным, а возможно, не таким уж безобидным, кокетством. Он хотел ответить ей резкостью, но сдержался. Девушка бесспорно, очень привлекательна.

— Почему вы не в постели, как ваша сестра Эдве?

— О, все очень просто! Она тоже еще не спит, а сидит на корме с вашим другом Тразом, дразнит и мучает его. Она более искусна во флирте, чем я.

«Бедный Траз», — подумал Адам.

— А как же родители? Они не боятся, что с вами что-нибудь случится?

— Какое им дело? В молодости они тоже весело проводили время. Разве они не имели на это права?

— Конечно, имели. У каждого народа свои порядки

— А как у вас? Что за обычаи в ваших краях?

— Довольно сложные, и с множеством нюансов.

— Прямо как у жителей островов Облака, — сказала Хейзари, прижимаясь к Рейшу. — Конечно, мы не влюбляемся в первого встречного — как бы не так! Но иногда бывает особое настроение... Я думаю, это закон природы.

— Не стану спорить. — Повинуясь внезапному порыву, Рейш нагнулся и поцеловал девушку в капризно надутые губки. — Но мне бы не хотелось сердить вашего отца, каким бы законам природы мы ни подчинялись, — ведь он прекрасно фехтует!

— Можете быть совершенно спокойны — он уже спит.

— Ну, раз так...

Они неторопливо поднялись по крутым ступеням на верхнюю палубу и встали, глядя на широкий простор океана. На западном краю неба низко висел Аз, рассыпая по поверхности воды аметистовые искры. Рыжеволосая красавица, пурпурная луна, волшебный корабль в дальнем море — стоит ли менять все это на привычную жизнь на Земле? Наверное, да. Однако зачем отказывать себе в мимолетном удовольствии? Адам снова припал к губам девушки — второй поцелуй получился более горячим и долгим, чем первый. Неожиданно по палубе скользнула легкая тень: кто-то, прежде невидимый, прятавшийся за якорной лебедкой, вскочил и бросился прочь, словно спасался бегством. В бледном свете лучей заходящей луны Рейш узнал Илин-Илан. Он внезапно похолодел и с упавшим сердцем посмотрел ей вслед. Но откуда чувство вины? Принцесса Кета уже давно дала ему понять, что их краткая связь кончилась. Адам вновь повернулся к рыжеволосой Хейзари.


Глава 4


Утро выдалось безветренным. На небе, похожем на птичье яйцо — серовато-желтом с темными пятнами облаков на горизонте, серовато-синем в зените, — засияло солнце.

На завтрак, как обычно, подали хлеб из муки грубого помола, соленую рыбу, засахаренные фрукты и терпкий чай. Пассажиры сидели молча, каждый был занят собственными мыслями.

Илин-Илан опоздала. Она тихонько проскользнула в салон и заняла свое место, вежливо улыбаясь соседям по столу.

Девушка ела, уставившись в пространство, словно в трансе. Дордолио беспокойно наблюдал за ней.

К ним заглянул капитан.

— Спокойный день. Ночью соберутся облака, ожидается гроза. Завтра... Кто знает, что случится завтра? Трудно понять. Погода какая-то необычная.

Адам чувствовал странное раздражение и старался вести себя как обычно. У Илин-Илан нет никаких причин для обид: изменился не он, а она. Даже раньше, во времена близости, что-то в ней оставалось для него тайной, словно в девушке скрывалось несколько человек! Недаром у нее столько имен! Он заставил себя не думать о бывшей возлюбленной.

Илин-Илан пробыла в салоне недолго; она вышла на палубу, где к ней сразу же подошел Дордолио. Они стояли, перегнувшись через фальшборт. Принцесса Кета пыталась в чем-то убедить рыцаря герба Золота и Сердолика, Дордолио то и дело дергал себя за ус и робко вставлял слово.

Матрос, стоявший на верхней палубе, вдруг крикнул и указал куда-то вдаль. Вскочив на тумбу, Рейш увидел на поверхности моря какую-то темную фигуру, голова и узкие плечи которой имели очень неприятное сходство с человеческими. Через секунду странное создание нырнуло и исчезло под водой. Рейш повернулся к Анахо.

— Что это было?

— Пнум.

— Так далеко от берега?

— Ну и что? Они такие же, как фунги. Кому по силам понять и тех, и других?

— Но что делает пнум здесь, в открытом океане?

— По ночам, наверное, плавает и любуется восходом и заходом лун.

Утро прошло. Траз бросал дротики вместе с двумя рыжеволосыми девицами. Торговец изучал какой-то толстый том в кожаном переплете. Пало Барба развлекался, фехтуя с Дордолио. Рыцарь, как обычно, принимал эффектные позы, пританцовывал и размахивал руками; его рапира свистела в воздухе.

Скоро Пало Барба устал. Дордолио остановился перед ним, сгибая гибкую рапиру. На палубу вышла Илин-Илан и уселась на крышку люка. Неожиданно рыцарь повернулся к Рейшу.

— Ну, выходи, кочевник, сразимся! Покажи, как владеют оружием в твоих родных степях.

Адам почувствовал какой-то подвох.

— Я не очень хорошо фехтую, — осторожно ответил он. — К тому же давно не упражнялся. Возможно, в другой раз...

— Брось, брось! — крикнул Дордолио, сверкая глазами. — Я много слышал о твоей ловкости. Ты должен показать свое искусство. Не отказывайся!

— Вам придется извинить меня, я не имею никакого желания...

— Ну же, Адам Рейш! — крикнула Цветок Кета. — Сразись с ним, иначе всех нас очень разочаруешь!

Рейш повернулся к ней и внимательно оглядел. Лицо ее было почти неузнаваемым: заострившееся, изможденное, подергивающееся от скрытого гнева. Девушка, которую он знал в Пере, исчезла — в считанные дни Илин-Илан странным образом изменилась, стала незнакомкой.

Он снова взглянул на Дордолио, без сомнения находящегося под влиянием своей принцессы. Настоящий сговор против него!

Вмешался Пало Барба.

— Брось, — сказал он рыцарю, — оставь его в покое. Мы с тобой еще немножко пофехтуем — достаточно, чтобы оставаться в форме.

— Но я хочу с ним сразиться. Он ведет себя с потрясающей наглостью, и я считаю, что его следует наказать.

— Если хочешь затеять ссору, — холодно ответил Пало Барба, — это, конечно, твое дело.

— Никаких экцессов, — сказал Дордолио визгливо и немного в нос. — Скажем, я преподам ему урок. Парень, кажется, хочет показать, что высшие касты Кета и грязное простонародье — одно и то же. На самом деле между нами существует большая разница, что я и намерен продемонстрировать.

Рейш неохотно поднялся.

— Прекрасно. Ну, какое же оружие вы желаете избрать для вашего «урока»?

— Рапиры, сабли — все, что угодно. Поскольку вам неизвестны правила для начала рыцарского боя, сигналом послужит просто слово «вперед» — вполне достаточно.

— А в конце, очевидно, «стоп»?

Дордолио презрительно улыбнулся в усы.

— Зависит от обстоятельств.

— Очень хорошо. — Адам повернулся к Пало Барбе. — Позвольте мне взглянуть на вашу коллекцию.

Тот открыл ящик, где хранились его рапиры и другое оружие. Рейш выбрал пару коротких легких клинков.

Дордолио наблюдал за ним, недовольно подняв брови.

— Детские игрушки — такими у нас сражаются мальчишки.

Рейш взял один из клинков и со свистом рассек им воздух. — Мне подходит. Если вы недовольны, выберите что-нибудь другое.

Дордолио, ворча, взял такую же саблю.

— У этого куска железа нет жизни, он мертв и неподвижен...

Адам приподнял клинок и его кончиком надвинул Дордолио шапку на глаза.

— Но удобен и полезен, как вы только что убедились.

Дордолио молча снял свой роскошный головной убор и подвернул манжеты белой шелковой рубашки.

— Вы готовы?

— Всегда к вашим услугам. — Изысканным театральным жестом рыцарь поднял клинок и поклонился зрителям направо и налево.

Рейш отвернулся.

— Я думал, вы хотите оставить всякие церемонии.

Дордолио в ответ лишь оскалил зубы в деланно-свирепой гримасе, и сделал один из своих эффектных выпадов, притопнув ногой. Рейш без всякого труда парировал удар, и после ложного маневра опустил острие на одну из пряжек, поддерживающих шаровары противника.

Тот отскочил и снова бросился в атаку; оскал сменился мрачной улыбкой. Он старался прощупать соперника, направляя клинок то в одну, то в другую сторону, выискивая слабые места. Рейш все так же небрежно защищался, не двигаясь с места. Дордолио устремился вперед, отбил в сторону оружие Адама, но тот отпрянул, и рыцарь рассек лишь воздух. Рейш резко опустил лезвие и сломал пряжку — шаровары Дордолио спустились с одной стороны.

Рыцарь, нахмурившись, быстро отскочил. Адам шагнул вперед и разрубил вторую пряжку. Шаровары скользнули вниз.

Багрово покраснев, Дордолио отпрыгнул подальше и бросил оружие на палубу.

— Что за смехотворные игры! Возьмите настоящую саблю или рапиру!

— Сражайтесь любым удобным для вас клинком. А я собираюсь драться тем, что выбрал. Но прежде заставьте свое белье как-нибудь держаться на месте — иначе нам обоим будет неудобно.

Дордолио поклонился, стараясь сохранить хладнокровие, и, отойдя в сторонку, прикрепил шаровары завязками к поясу.

— Я готов. Раз вы настаиваете и поскольку в мои намерения входит наказать вас за наглость, я воспользуюсь привычным оружием.

— Как вам угодно.

Дордолио извлек из ножен длинную гибкую рапиру и описал ею сверкающий круг, со свистом рассекая воздух. Потом кивнул Адаму и атаковал. Острие, подрагивая, скользнуло справа налево. Рейш отбил его и небрежно, как будто случайно, похлопал Дордолио по щеке плоской поверхностью клинка.

Тот моргнул от неожиданности и бешено бросился на противника. Адам отпрянул. Рыцарь наступал, притопывая, делая красивые выпады, размахивая рапирой во все стороны. Рейш снова парировал удар и похлопал рыцаря по другой щеке. Потом сразу отступил.

— Я немного запыхался. Может быть, хватит на сегодня упражнений?

Дордолио стоял, устремив взгляд на Адама, ноздри его раздувались, грудь высоко вздымалась. Внезапно он отвернулся, поглядел на море, глубоко вздохнул и снова взглянул на Рейша.

— Да, вы правы, — произнес он бесцветным голосом, — на сегодня достаточно. — Он посмотрел на свою украшенную драгоценными камнями рапиру и, казалось, вот-вот бросит ее в море. Но вместо этого сунул в ножны и поклонился Адаму. — Вы великолепно фехтуете. Я у вас в долгу за то, что вы показали мне свое искусство.

Пало Барба выступил вперед.

— Хорошо сказано — вот настоящий рыцарь Кета! Достаточно стали и клинков, выпьем по утреннему бокалу!

Дордолио снова поклонился.

— Вынужден вас ненадолго покинуть! — С этими словами он направился к себе.

Цветок Кета сидела неподвижно, словно высеченная из камня.

Хейзари поднесла Рейшу вино.

— У меня возникла чудесная идея.

— Например?

— Вам нужно поехать с нами и стать помощником отца в Фехтовальной академии. Беззаботная жизнь, никаких волнений или страхов!

— Очень приятная перспектива, — согласился Рейш. — Если бы я только мог... Но у меня другие цели.

— Забудьте о них! Неужели это так важно? Ведь мы живем только раз! Не отвечайте, — она приложила ладонь к его губам, — я знаю, что вы скажете. Вы странный мужчина, Адам Рейш; такой серьезный, но почему-то с вами так легко!

— Я не кажусь себе странным. Это Тчаи — странная планета; я же вполне обычный человек.

— А вот и нет, необычный! — засмеялась Хейзари... — А Тчаи... — Она пожала плечами. — Иногда наш мир ужасен, но назвать его странным... Другого я не знаю! Ну хорошо, я налью вам еще вина, и мы, возможно, выпьем вместе. В такой безветренный день больше делать нечего.

Проходивший мимо капитан остановился рядом.

— Наслаждайтесь хорошей погодой, пока она держится; к нам двигается ураган. Посмотрите на север.

На горизонте виднелась полоса темных облаков; вода под ними отливала медным блеском. Когда люди подняли головы, над морем, словно вздох ледяного великана, пронесся порыв холодного ветра. Паруса на «Варгазе» захлопали, снасти заскрипели.

Из каюты вышел Дордолио. Он переоделся; на нем был костюм темно-бордового цвета, черные бархатные башмаки и шапка с козырьком. Он спросил, не видел ли кто-нибудь Илин-Илан — интересно, где она?

Девушка стояла на носу судна, облокотившись о фальшборт, и глядела вдаль, потом пошла к себе. Рыцарь минуту постоял в нерешительности, потом медленно отвернулся. Пало Барба передал ему бокал с вином, и он молча уселся под большим медным фонарем.

Полоса облаков двигалась к югу, в ее глубине то и дело сверкали пурпурные молнии, освещая небо мрачными вспышками. Наконец до людей докатилось глухое рычание грома.

На «Варгазе» убрали косые паруса, корабль шел рывками под одним прямым штормовым ветрилом.

Рейшу никогда не приходилось видеть такого заката на Тчаи: темно-коричневое солнце горело, как остывающий расплавленный металл, под черными тучами. Неожиданно из своей каюты вышла Илин-Илан. Она стояла на верхней палубе, совершенно обнаженная, опустив голову и глядя сверху вниз на пораженных пассажиров.

В одной руке она сжимала пистолет, в другой — кинжал; на лице застыла странная бессмысленная улыбка. Рейш, который видел это лицо много раз, никогда не узнал бы его. Рыцарь, издав нечленораздельный вопль, бросился вперед.

Девушка прицелилась; Дордолио пригнулся, и пуля просвистела у него над головой. Илин-Илан медленно оглядела палубу, увидела Хейзари и направилась к ней, держа оружие наготове. Та вскрикнула от страха, бросилась к мачте и спряталась за ней. Молнии прочертили небо, гигантские разряды проскакивали между нависшими тучами; в их неверном свете Дордолио бросился к принцессе Кета и попытался схватить за руки. Она полоснула его кинжалом; рыцарь с криком отпрянул, по груди его заструилась кровь. Цветок Кета прицелилась в него — он покатился по палубе и скрылся за одной из надстроек. Хейзари побежала к своей каюте. Илин-Илан бросилась за ней. На палубу вышел какой-то матрос и остановился, пораженный ужасом. Цветок Кета рассекла ему лицо кинжалом — он упал, ударился затылком и прокувыркался по трапу, свалившись в кают-компанию.

Вспыхнула молния, и сразу же прокатился раскат грома. Принцесса вслепую размахивала кинжалом, стараясь поразить соперницу; рыжеволосая фигурка отпрянула, держась за бок. Цветок Кета прицелилась, но Пало Барба, подбежав, выбил у нее пистолет. Илин-Илан замахнулась кинжалом на него, на Рейша, пытавшегося ее схватить, потом взбежала по трапу на нос судна и взобралась на бушприт.

Корабль поднялся на высокой волне, нырнул — нос то поднимался, то опускался. Солнце наконец зашло, словно утонуло в океане; девушка окинула его взглядом, будто прощаясь навеки, и повисла на бушприте, держась одной рукой.

— Вернись! Вернись! — закричал Рейш.

Она оглянулась и безучастно посмотрела на него.

— Дерл! Илин-Илан!

Девушка словно не слышала. Рейш стал припоминать, как она себя называла.

— Цветок Голубого Нефрита! — воскликнул он, потом назвал придворное имя: — Шар Зарин!

Она слабо улыбнулось в ответ.

Он попытался растрогать девушку.

— Зози... Зози... вернись!

Ее лицо сразу изменилось. Она вцепилась в бушприт.

— Зози! Почему ты не отвечаешь? Сойди ко мне, будь хорошей девочкой!

Но она неотрывно смотрела вдаль, туда, где садилось солнце.

Тогда Рейш назвал девушку тайным именем:

— Лле! Иди, иди сюда! Лле, Ктан зовет тебя! Лле!

Девушка покачала головой, не отводя взгляда от высоко вздымавшихся морских волн.

И тогда Рейш произнес последнее имя, неожиданно показавшееся странным и незнакомым — любовное. Он позвал ее, но раздался удар грома, и девушка не услышала. Над горизонтом виднелся лишь небольшой кусочек солнца, переливающийся всеми оттенками коричневого. Разжав руку, Цветок Кета упала в шипящую пену. Адаму показалось, что в воде мелькнули ее темные волосы — и исчезли.

Позже, в сумерках, когда «Варгаз» с трудом взбирался на крутые склоны штормовых волн и нырял в ущелья между ними, Рейш спросил субдирдира:

— Она что, просто потеряла рассудок? Или это и было «авайле»?

— Это было «авайле». Спасение от позора.

— Но ведь... — Адам не смог продолжать и сделал нерешительный жест.

— Ты ухаживал за девушкой с островов Облака. А избранный Илин-Илан рыцарь выставил себя в смешном свете. Унижение навеки омрачило бы ее будущее. Она перебила бы нас, если бы только смогла.

— Все равно не понимаю, — пробормотал Рейш.

— Естественно. Ведь ты не яо. Но для принцессы Голубого Нефрита положение стало нестерпимым. В Сеттре ее бы подвергли публичной пытке.

Рейш вышел из каюты на палубу. Медный фонарь мерно покачивался и скрипел. Адам посмотрел вниз, на бушующее море. Где-то там, в пучине, далеко за кормой скрылось навсегда белоснежное телоИлин-Илан, Цветка Кета.


Глава 5


Шальные ветры не давали покоя до утра. Внезапные порывы — легкие, как вздох, дуновения; бешеные вихри — едва различимые шепотки... С рассветом все внезапно стихло; янтарный диск солнца осветил корабль, покачивающийся на волнах неспокойного моря.

В полдень ужасающий шквал погнал «Варгаз», словно игрушку, на юг; его острый нос рассекал волны, превращая их в дождь сверкающих брызг. Пассажиры сидели в салоне или на средней палубе. Хейзари, бледная, с перевязанным боком, не покидала своей каюты, которую делила с Эдве. Рейш просидел с ней целый час. Девушка могла говорить лишь об испытанном потрясении.

— Но зачем ей понадобилось совершать такой ужасный поступок?

— Как видно, яо подвержены подобным приступам.

— Да, я слышала, но даже безумие должно иметь какую-то причину...

— Субдирдир утверждает, что она не смогла перенести унижения.

— Какая глупость! Унижение — красавица вроде нее? Что же довело ее до такого состояния?

— Не будем сейчас говорить об этом, — пробормотал Адам.

Волны чудовищно выросли, превратились в огромные холмы, то возносившие «Варгаз» на свою вершину, то заставлявшие округлый корпус корабля с грохотом и шипением нестись вниз, к подножию. Так продолжалось несколько суток; наконец утреннее солнце засияло на янтарном безоблачном небе. Море волновалось еще день, затем успокоилось. На судне подняли все паруса, подставив их западному бризу.

Спустя три дня на юге показались неясные очертания черного острова. Капитан объявил, что это место служит прибежищем пиратов; он отправил на мачту зоркого матроса, который не спускал глаз с клочка суши до тех пор, пока он не остался далеко позади, растворившись в рассветной дымке.

Время текло монотонно, один за другим проходили странно бесцветные дни, над которыми нависла тень неясного будущего. Адам стал нетерпеливым и нервным. Какими далекими казались события в Пере! Тогда все было просто и ясно... Кет представлялся олицетворением цивилизации, покоя и безопасности, а сам Рейш не сомневался, что помощь благодарного лорда Голубого Нефрита сделает его планы осуществимыми. Пустые надежды!

Судно приблизилось к Качану: капитан надеялся, что прибрежные северные течения помогут им добраться до Парапана.

Однажды утром, выйдя на палубу, Рейш увидел странный остров: небольшой участок земли — менее четверти мили в диаметре, — окруженный у самой воды стеной черного стекла высотой в сотню футов. За ней виднелась примерно дюжина неуклюжих массивных зданий различной высоты.

Субдирдир подошел к приятелю и встал рядом; его узкие плечи грустно опустились, на лице застыло уныние.

— Перед тобой цитадель злодейской расы ваннэков.

— Злодейской? Потому что они воюют с дирдирами?

— Потому что не желают заключить мир. Что хорошего приносит им, так же как и нам, подобная конфронтация? Но каждый раз, когда дирдиры предлагают прекратить враждебные действия, ваннэки неизменно отказываются. Жестокосердные, циничные создания!

— Как ты понимаешь, я ничего об этом не знал. Но зачем вокруг острова стена?

—— Чтобы отвадить пнумов, кишащих по всей Тчаи, словно крысы. Ваннэки — раса, не отличающаяся открытостью и дружелюбием. Более того, они... Вот, взгляни-ка вниз.

Пристально всмотревшись в воду, Рейш увидел там неясные очертания какого-то существа размером с человека с металлической конструкцией, прикрепленной к поясу, двигающегося на глубине десяти — пятнадцати футов с помощью какого-то приспособления. Оно резко повернулась, поплыло в противоположную сторону и вскоре исчезло в темных глубинах.

— Ты только что видел одного из этих созданий, использующего миниатюрный двигатель для своих подводных игр. Они амфибии.

Рейш поднес к глазам сканскоп. Башни города ваннэков, как и стены, изготовлены из черного стекла. Круглые темные окна казались светонепроницаемыми; изогнутые хрустальные балконы переходили в мостики, ведущие к видневшимся вдалеке конструкциям. Рейш уловил какое-то движение. Ваннэки? Он вгляделся пристальней. Нет, существа принадлежали к человеческому роду. Без всякого сомнения, они субваннэки — люди с мучнисто-белой кожей и плоскими черепами, к которым крепились темные диски. На гладких, как маски, лицах с почти неподвижными чертами, кажется, застыло одинаково хмурое выражение; все облачены в черные накидки с широкими кожаными ремнями, на которых висели различные инструменты и миниатюрные приспособления. Перед тем как войти в какое-то здание, субваннэки одновременно подняли головы, посмотрели на «Варгаз», и в это мгновение Рейшу удалось их как следует разглядеть. Он резко опустил сканскоп.

Его приятель недоуменно покосился на него.

— Что случилось?

— Я увидел лица субваннэков... Даже такой диковинный мутант, как ты, по сравнению с ними кажется обычным человеком.

Анахо сардонически улыбнулся и хмыкнул:

— На самом деле, особи, о которых идет речь, весьма схожи с хорошо знакомым нам обоим представителем выродившихся людей.

Адам не стал спорить; он никак не мог понять, что скрывается за неподвижной белой маской прислужников ваннэков. Когда решил снова осмотреть город, они уже исчезли. На палубу поднялся Дордолио, и его внимание сразу привлек сканскоп.

— Что за необычный прибор?

— Электронное оптическое устройство, — безразличным тоном отозвался, Рейш.

— Никогда не видел ничего подобного. — Дордолио повернулся к Анахо. — Его изготовили дирдиры?

Анахо жестом выразил недоумение.

— Нет, не думаю.

Рыцарь Кета удивленно воззрился на Адама.

— Тогда часчи или ваннэки? — Он вгляделся в надпись на металлической поверхности прибора. — Чьи тут письмена?

Анахо пожал плечами.

— Я не могу понять их.

— А вы? — спросил Дордолио Рейша.

— Очевидно, да. — Повинуясь безотчетному порыву, Рейш громко прочитал: — «Федеральное космическое агентство. Приборно-инструментальный отдел. Фотоувеличивающий бинокулярный телескоп типа XI, I-1000; в полной темноте не работает. БАФ-1303-К-29023. В качестве источника энергии использовать только батарейки типа Д-5. При плохом освещении пользоваться переключателем цветовой компенсации. Не направлять на солнце или очень яркий свет; в случае выхода из строя автоматической системы фильтровки возможна травма глаз».

Дордолио недоуменно уставился на прибор.

— Чье это наречие?

— Один из множества диалектов человеческой расы.

— Да, но в каком регионе он распространен? Насколько я знаю, люди на Тчаи повсюду говорят на одном и том же языке.

— Чтобы не смущать вас обоих, — объявил Адам, — я промолчу. Продолжайте думать обо мне как о человеке, страдающем потерей памяти.

— Вы считаете нас глупцами? — прорычал рыцарь. — Или мы неразумные младенцы, чтобы вместо внятных ответов выслушивать неуклюжие отговорки?

— Иногда, — произнес Анахо, ни к кому не обращаясь, — истинная мудрость состоит и в том, чтобы не разрушать миф. Знание может стать непосильным грузом.

Дордолио задумчиво покрутил усы и, бросив быстрый взгляд на сканскоп, резко повернулся и ушел.

Впереди, словно вынырнув из моря, появились еше три острова: каждый окружен стеной, на каждом — странные черные здания. Вдалеке, на горизонте, неясно прорисовывалась темная полоса — континент Качан.

К полудню эта полоса стала четче и наконец превратилась в горную цепь, поднимающуюся из морских глубин. «Варгаз» плыл на север вдоль линии берега, почти полностью находясь в тени высоких гор; вокруг парусов, издавая печальный клекот и щелкая клювами, парили черные ширококрылые коршуны. С приходом темноты скалы закончились — открылась бухта. На южном берегу раскинулся невзрачный городишко; к северу от мыса, словно скопление беспорядочно набросанных черных кристаллов, лежала крепость ваннэков. Восточнее, на равнине, находился космопорт — здесь ясно различались звездолеты различных конструкций и размеров.

Прижав к глазам сканскоп, Рейш внимательно изучал бухту и горы, которые на востоке подходили вплотную к площадке с ракетами. Любопытно, очень любопытно...

Проходивший мимо капитан сказал, что это порт Ао-Хидис, и он один из важных опорных пунктов ваннэков.

— Я вовсе не хотел забираться так далеко на юг, но раз уж пришлось, попробую продать кожу и дерево, привезенные с Грение, потом закуплю для Кета химическую продукцию ваннэков. Предупреждаю всех, кто желает побродить по берегу: здесь фактически два города. В первом, который, как я уже говорил, называют Ао-Хидис, живут люди, а во втором — его наименование не выговоришь— ваннэки. В Ао-Хидисе вы увидите разные племена и роды, включая локхаров, но в основном его населяют черные и пурпурные. Они не смешиваются друг с другом и признают только своих. Гуляйте по улицам без страха; можете также смело делать покупки в любых торговых центрах или лавках с открытой витриной; но не заходите в таверну или магазин, где они закрыты, — не важно, к какому народу принадлежат хозяева, — скорее всего вы оттуда больше не выйдете. Общедоступных борделей здесь нет. Если что-то приобрели у черных, не останавливайтесь потом возле заведений пурпурных: вам будут всячески выказывать презрение, могут оскорблять, даже напасть. То же самое — с черными. Что касается города ваннэков, то там делать совершенно нечего — разве что пойти поглазеть на этих созданий. Смотрите, пока не надоест, — им, кажется, совершенно безразлично. В целом довольно унылый порт, с весьма скудным набором увеселений.

«Варгаз» причалил к небольшой пристани, над которой развевался пурпурный флажок.

— Когда я здесь был в прошлый раз, то имел дело с этими людьми, — пояснил капитан Рейшу, поднявшемуся на ют. — Они хорошо обслуживают за разумную цену — не вижу причин менять партнеров.

Швартовы приняли пурпурные рабочие: круглолицые, круглоголовые, с ярким оттенком кожи, придававшим необычность их облику. С соседней пристани, принадлежавшей их соперникам, за происходящим с открытой враждебностью следили черные. Они ничем не отличались от пурпурных, кроме серого, усыпанного странными темными пятнами тела.

— Никто не знает, в чем причина, — заметил капитан, имея в виду их вид. — Одна и та же женщина может родить и пурпурного, и черного ребенка. Некоторые винят здешнюю пищу; другие говорят о наркотическом зелье, третьи утверждают, что болезнь поражает цветовую железу плода в чреве матери. В любом случае, такими они появляются на свет, и каждый считает другого отщепенцем и выродком. Если черные и пурпурные сходятся, оплодотворения не происходит — по крайней мере так говорят... Вообще подобная перспектива ужасает представителей обеих рас: они скорее станут совокупляться с бродячими собаками.

— А как же субдирдир? — спросил Рейш. — Его не станут здесь преследовать?

— Ха! Ваннэки никогда не снисходят до подобных мелочей. Синие часчи известны садистскими забавами, взрывы свирепости у дирдиров совершенно непредсказуемы. Но, насколько я знаю, ваннэки — самые уравновешенные из всех обитающих на Тчаи существ. Безразличные к окружающему миру, погруженные в себя, они редко обращают внимание на людей. Разве что ваннэки вершат свои злодейства тайно, как пнумы, — кто знает? А вот их человеческие прислужники совсем другие — они холодны и бессердечны, как ожившие мертвецы, лишь глупец с ними свяжется. Ну вот, наконец-то мы пришвартовались. Хотите сойти на берег? Тогда помните, от чего я предостерегал вас: Ао-Хидис — опасный город. Не обращайте внимания ни на черных, ни на пурпурных; ни с кем не заговаривайте, ни во что не вмешивайтесь. В прошлый заход я потерял здесь матроса, который купил платок в магазине черных, а потом решил выпить вина в заведении пурпурных. Он едва приполз на корабль, а из ноздрей валила пена!

Анахо решил остаться на борту «Варгаза», Рейш с Тразом сошли на берег. Миновав причал, друзья оказались на широкой улице, вымощенной кусками слюдяного сланца. По обе стороны тянулись дома, грубо сложенные из бревен и камня, окруженные кучами мусора. Мимо проехало несколько моторных повозок неизвестного Рейшу типа; он решил, что они сделаны ваннэками.

На севере вдоль берега возвышались черные башни. В том же направлении лежал космопорт.

Кажется, об общественном транспорте здесь ничего не слышали; Рейш и Траз отправились в город пешком. Неказистые хижины сменились более привлекательными строениями, потом друзья вышли на площадь, со всех сторон окруженную магазинами и лавками. Половина горожан были черными, половина — пурпурными. И те и другие вели себя так, словно соперников вообще не существовало: черные общались с черными, лавки пурпурных обслуживали только своих. И те и другие старались толкнуть друг друга, не извиняясь при этом и делая вид, что ничего не происходит. Дух взаимной ненависти и нетерпимости окутывал площадь, словно зловонный туман.

Рейш и Траз отправились дальше на север по дороге, выложенной бетонными плитами, и наконец остановились у ограды из высоких стеклянных прутьев, окружавшей космопорт. Рейш огляделся.

— Я, конечно, не вор, — сказал он юноше, — но посмотри только на маленький корабль! С какой радостью я конфисковал бы его у владельца!

— Он построен ваннэками, — мрачно заметил Траз. — Ты не сможешь им управлять.

Рейш кивнул.

— Верно. Но дай мне время — скажем, неделю, — и я научусь. Все звездолеты действуют примерно одинаково.

— Спустись на землю, подумай о трудностях, — увещевал его юноша.

Адам с трудом скрыл улыбку. Время от времени к молодому кочевнику возвращалась безапелляционно строгая и рассудительная манера поведения Онмале — эмблемы вождей племени крушей, которую юноша носил во время их первой встречи, едва не стоившей ему жизни. Траз с сомнением покачал головой.

— Ты думаешь, что такие дорогие машины стоят здесь без присмотра и в них можно в любой момент забраться и улететь? Маловероятно!

— Но на борту нашего корабля, кажется, никого нет. Даже большие грузовые ракеты, по-моему, пусты. Да и зачем ваннэкам проявлять осторожность? Кому придет в голову красть их имущество кроме человека вроде меня?

— Ну хорошо, ты забрался внутрь — и что дальше? Тебя обнаружат и убьют, прежде чем ты научишься управлять ракетой.

— Бесспорно, риск очень велик, — согласился Адам.

Они возвратились в гавань, и, когда вновь оказались на борту, судно показалось им маленьким островком разума в океане безумия.

С разгрузкой и погрузкой возились целую ночь. Наутро, не оставив на негостеприимном берегу ни одного из членов команды или пассажиров, «Варгаз» поднял якорь, распустил паруса и продолжил путь по водам Драсчада.

Они плыли на север от мрачных скал побережья Качана. В первый день им встретилось с дюжину цитаделей ваннэков; вскоре все они скрылись за кормой. На следующий день перед «Варгазом» выросли три гигантских фьорда; когда корабль миновал последний, оттуда вылетел большой моторный катер, позади него яростно клубилась пена. Два матроса были немедленно отправлены к пушке. Катер описал стремительную дугу, чтобы зайти сзади, но капитан поспешил развернуть корабль — его орудие снова нацелилось на противника. Катер отстал и вышел в море; пассажиры и команда еще долго слышали улюлюканье и свист пиратов.

Неделю спустя показался Драган, первый из островов Облака. На следующий день корабль прибыл в Вайнессе; здесь высадились Пало Барба, его супруга и огненноволосые дочери. Траз с грустью провожал их взглядом. Эдве повернулась и помахала рукой, прощаясь со спутниками. Вскоре семейство затерялось в море одеяний из желтого шелка и льняных белых накидок.

Корабль простоял в Вайнессе два дня, разгружаясь, принимая на борт новые партии товаров и обновляя паруса, затем поднял якорь и вышел в море.

Подгоняемые резким западным ветром, они проплыли Парапан. Прошел день, ночь, еще один день... Атмосфера на борту стала напряженной; матросы не отрывали глаз от моря, пытаясь разглядеть на востоке очертания долгожданной земли, континента Чарчан.

Наступил вечер; янтарный круг солнца словно растворился в смешении мрачных серых, коричневых и грязно-оранжевых оттенков. Принесли ужин: сушеные фрукты и вяленую рыбу. К еде никто не притронулся — люди упорно всматривались в темноту. Приближалась ночь, ветер стих... Один за другим пассажиры спускались в свои каюты. Адам остался на палубе, размышляя над обрушившимися на него несчастьями. Время текло незаметно. Но вот с капитанского мостика раздались резкие слова команды, зашуршал спущенный парус, и «Варгаз» замедлил ход. Рейш снова повернулся к морю. Вдалеке, сливаясь в яркую линию, сияли огоньки. Это было побережье Кета.


Глава 6


На рассвете стал виден низкий берег, казавшийся черным на фоне янтарного неба. Паруса надул утренний бриз; «Варгаз» вошел в гавань Верводеля.

Солнце осветило еще спящий город. На севере над портом возвышались плоские здания, к югу протянулись верфи и склады.

Корабль бросил якорь, свернул парус. К нему заспешил катер, и «Варгаз» подтянули кормой вперед к доку. На борт поднялись портовые чиновники, переговорили с капитаном, обменялись церемонным приветствием с Дордолио и удалились. Долгое путешествие завершилось.

Рейш попрощался с капитаном и вместе с Анахо и Тразом сошел на берег. На причале к ним подошел Дордолио.

— Здесь мы должны проститься, — небрежно произнес он. — Я немедленно отбываю в Сеттру.

Догадываясь, что рыцарь неспроста принял такое решение, Рейш осторожно спросил:

— Дворец Голубого Нефрита находится в Сеттре?

— Да, разумеется. — Дордолио разгладил пышные усы. — Не стоит беспокоиться; я передам лорду все обстоятельства дела.

— Однако вы многого не знаете, — сказал Рейш. — Собственно, почти ничего.

— Ваша информация вряд ли поднимет настроение лорда, — сдержанно произнес рыцарь.

— Возможно. Но она наверняка заинтересует его.

Дордолио раздраженно покачал головой.

— Немыслимо! Вы ничего не знаете о ритуалах и церемониях! Или надеетесь просто подойти к лорду и проблеять ему свою историю? Невероятная глупость! А ваше одеяние — просто ужас! Не говоря уже об этом истукане субдирдире и мальчишке-кочевнике.

— Мы надеемся на терпимость и гостеприимство лорда Голубого Нефрита... — сказал Рейш.

— Ха! — сквозь зубы произнес Дордолио. — Никакого стыда! — Но рыцарь не спешил уходить, хмуро разглядывая улицу. Наконец сказал: — Итак, вы твердо намерены посетить Сеттру?

— Да, разумеется.

— Тогда примите добрый совет. Нынешней ночью остановитесь в одном из местных постоялых дворов — скажем, вон тот, впереди, «Дулван», вполне подойдет, — а завтра или послезавтра нанесите визит к хорошему портному и положитесь на его искусство. Затем, одетый подобающим образом, можете приехать в Сеттру. «Приют путешественников» на Овале предоставит вам подходящие апартаменты. Принимая это во внимание, надеюсь, вы не откажете мне в небольшой услуге. Кажется, я куда-то задевал свои деньги; буду очень признателен, если вы одолжите мне сотню цехинов на дорогу.

— Конечно, — сказал Рейш. — Но давайте пойдем туда вместе.

Дордолио раздраженно взмахнул рукой.

— Я тороплюсь. Ваши приготовления к отъезду отнимут драгоценное время.

— О нет. Мы готовы отправиться в путь немедленно. Показывайте дорогу.

Рыцарь окинул Рейша полным брезгливой неприязни взглядом.

— Помочь вам приобрести респектабельный внешний вид — самое меньшее, что я могу сделать, дабы потом мы все не испытывали неловкости. Что ж, следуйте за мной. — Он зашагал к центру города.

Рейш, Траз и Анахо двинулись за ним. Юноша кочевник с трудом сдерживал негодование.

— Почему мы должны терпеть его наглость?

— Яо — ветреный народ, — заметил Анахо. — Бессмысленно каждый раз раздражаться.

Когда они отошли от района доков, стал заметен неповторимый облик города. Широкие, почти безлюдные улицы; по обеим сторонам — плоские здания из глазурованного кирпича, с крутыми крышами, выложенными коричневой черепицей. Всюду видны приметы постепенного упадка. Бурная жизнь, суета, характерные для Коада, здесь полностью отсутствовали; немногочисленные прохожие вели себя сдержанно, с обезличивающей бесстрастностью. Некоторые облачены в причудливые одеяния, белые льняные куртки, шейные платки, завязанные вычурными узлами и бантами. Другие, явно не обладавшие высоким статусом, носили широкие штаны зеленого или желтовато-коричневого цвета, куртки и блузы блеклых оттенков.

Дордолио привел их к большому ателье, где несколько дюжин мужчин и женщин занимались шитьем одежды. Махнув своим спутникам, рыцарь вошел внутрь. Друзья последовали за ним и остановились в ожидании, пока он энергично втолковывал что-то лысому пожилому владельцу.

Наконец рыцарь подошел к Рейшу.

— Я объяснил, что вам нужно; этот господин подберет одежду из своих запасов, что будет не столь уж обременительно для вашего кошелька.

Появились трое худосочных юношей с вешалками, на которых красовалась готовое платье. Хозяин быстро выбрал подходящие костюмы и разложил их перед друзьями.

— Ну вот, полагаю, уважаемым господам такое как раз подойдет. Если они пожелают переодеться прямо сейчас, у нас имеется специальная комната.

Адам критически осмотрел одежду. Она выглядела несколько вульгарно, цвета — слишком грубыми. Он бросил взгляд на субдирдира; выразительная усмешка Анахо окончательно подкрепила его собственные подозрения. Рейш обратился к Дордолио:

— Ваше одеяние выглядит не столь привлекательно. Не хотите примерить этот костюм?

Рыцарь отпрянул, негодующе подняв брови.

— Меня вполне удовлетворяет моя одежда.

Адам отодвинул предложенные наряды.

— Такое нам не подойдет, — объявил он хозяину. — Принесите каталог или рисунки, по которым вы шьете.

— Как пожелаете, господин.

Рейш с помощью Анахо, с мрачной серьезностью рассматривавшего солидный альбом, стал выбирать подходящий набросок из почти ста цветных рисунков. Наконец он указал на темно-синий костюм консервативного покроя.

— Что скажете?

Дордолио нетерпеливо хмыкнул.

— Подобным образом может одеться богатый садовод на похороны близкого человека.

Рейш выбрал другой рисунок.

— А вот такой?

— Подходит вам еще меньше: неформальное убранство пожилого философа, отдыхающего на своей загородной вилле.

— Понятно... Что ж, — обратился Адам к хозяину, — тогда покажите мне то, что наденет более молодой мыслитель-ученый, обладающий безукоризненным вкусом, если решит посетить город.

Дордолио пренебрежительно фыркнул. Он хотел выразить свое мнение о происходящем, но передумал и повернулся спиной к друзьям. Портной быстро отдал распоряжения помощникам.

Рейш окинул взглядом Анахо.

— Для этого господина приготовьте дорожный костюм представителя высшей знати. — Затем указал на Траза. — Облачение, приличествующее юноше благородного рода.

Тут же появились новые платья, разительно отличавшиеся от тех, которые заказал Дордолио. Друзья переоделись; пока портной подгонял наряды, рыцарь стоял в стороне, молча теребя усы. Наконец он не выдержал:

— Без всякого сомнения, прекрасная одежда. Но пристал ли вам подобный вид? Вы только будете сбивать с толку окружающих, когда станет заметно несоответствие между вашим обликом и поведением.

— Вы ведь не хотите, чтобы мы появились в Сеттре, одетые как клоуны? — ядовито осведомился Анахо. — То, что вы выбрали, наводит на весьма нелестные ассоциации.

— Но разве в этом главное? — воскликнул рыцарь звенящим голосом. — Беглый субдирдир, мальчишка-кочевник, таинственный странник, неизвестно откуда явившийся к нам! Какая нелепость — дурачить добропорядочных людей, обрядившись как знать!

Рейш рассмеялся, Анахо похрустел пальцами, а Траз окинул рыцаря полным бесконечного презрения взглядом. Адам расплатился с хозяином ателье.

— Ну что ж, — пробормотал Дордолио, — а теперь — в аэропорт! Раз вы выбираете самое дорогое и лучшее, наймем воздушный экипаж.

— Не надо торопиться, — заявил Адам. — Вы опять все понимаете превратно. Наверняка существуют другие, не столь разорительные для нас способы добраться до города.

— Разумеется, — презрительно ухмыльнулся Дордолио. — Однако тот, кто надевает одежду знатного лорда, должен вести себя как благородный господин!

— Мы будем скромными вельможами, — спокойно ответил Рейш и обратился к портному: — Как вы обычно добираетесь до Сеттры?

— Меня не особо заботит престиж или мнение окружающих: я пользуюсь обычным маршрутным транспортом.

Адам снова повернулся к Дордолио.

— Если вы собираетесь добираться до Сеттры по воздуху, нам придется сейчас расстаться.

— Что ж, прекрасно; но в таком случае одолжите мне пятьсот цехинов.

Рейш покачал головой.

— Нет.

— Тогда поедем вместе.

По дороге к станции рыцарь несколько смягчился.

— Вы увидите, какое огромное значение придаем мы, яо, непрерывности, постоянству и гармоничному сосуществованию всех атрибутов, присущих явлениям. Вы одеты как уважаемые господа, и ваше поведение непременно придет в соответствие с обликом; обстоятельства сами изменятся так, чтобы воцарилась созвучие и равновесие всех элементов.

На станции Дордолио потребовал место в отделении первого класса; вскоре к платформе подошел массивный транспорт, движущийся по клинообразному бетонному желобу на двух гигантских колесах. Спутники вошли внутрь, устроились на удобных сиденьях, обитых красным плюшем. Содрогнувшись, агрегат с лязгом и грохотом тронулся с места; вскоре за окном поплыли пасторальные пейзажи Кета.

Рейша ставило в тупик устройство машины. Ее моторы — небольшие, но мощные, хитроумно и умело разработаны, но почему она в целом так нелепо сконструирована? Когда транспорт развивал предельную скорость — примерно семьдесят миль в час, — колеса скользили по воздушным «подушечкам», и они ехали так плавно, что иногда движение почти не ощущалось. Но как только натыкались на трещины и выбоины в бетоне, машина дергалась и страшно вибрировала. «Судя по всему, яо — хорошие теоретики, но никуда не годны как практики», — решил Адам.

Так, ежеминутно подскакивая и грохоча, они двигались по сельской местности. Здесь, на тщательно возделанной, ухоженной земле жили еще в глубокой древности; такого уровня цивилизации Рейшу до сих пор не приходилось видеть на Тчаи. Пейзаж был подернут дымкой, придававшей солнечным лучам янтарно-желтый оттенок; тени ложились пятнами непроницаемой черноты. Они мчались сквозь леса, мимо густых зарослей деревьев с черными листьями, проезжали парки и сельские фермы, полуразрушенные каменные стены, деревни, в которых, казалось, пустовала добрая половина домов. Дорога шла в гору. Добравшись до района болот, машина повернула на юг. Мрачный вид: трясины и массивы загнившей воды, глыбы полурассыпавшегося, покрытого плесенью известняка. Хотя Рейш несколько раз замечал силуэты полуразрушенных замков вдалеке, места казались совершенно безлюдными.

— Призрачная страна, обиталище теней, — заметил Дордолио. — Это Ауданские топи — никогда не слышали о них?

— Нет, — признался Рейш.

— Зловещий, пустынный край, как вы, впрочем, сами видите. Здесь прячутся изгнанники и злодеи, иногда забредают даже фунги. С наступлением темноты тут рыщут ночные собаки...

Машина мчалась прочь от Ауданских топей; впереди раскинулась местность чарующей красоты. Повсюду виднелись пруды и ручейки, над водой возвышались могучие деревья с листьями черного, коричневого и красновато-ржавого цвета. На небольших островках стояли высокие здания с изящными фронтонами и изукрашенными балконами.

— Обратите внимание: вот там, на востоке — великолепное поместье на краю чащи, — сказал Дордолио. — Это обитель Золота и Сердолика — дворец моего рода. За деревьями — но, конечно, сейчас вы ничего не видите — Хомейр, пригород Сеттры.

Машина миновала лес; теперь они ехали по равнине. Здесь были рассыпаны редкие усадьбы и фермы, а на горизонте уже вырисовывались купола и высокие шпили Сеттры. Через несколько минут прибыли на станцию. Машина остановилась; пассажиры вышли на перрон. Здесь Дордолио объявил:

— Теперь я должен расстаться с вами. Пройдя Овал, найдете гостиницу «Приют путешественников», где я уже рекомендовал вам остановиться. Я отряжу туда посыльного с суммой, которую вам задолжал. — Он замолчал и откашлялся. — Если каприз судьбы снова сведет нас вместе в следующем цикле — скажем, вам придет в голову весьма неразумная идея познакомиться с лордом Голубого Нефрита, — в наших общих интерфесах сделать вид, что мы незнакомы.

— Не вижу для этого причин, — вежливо заметил Рейш.

Дордолио, прищурившись, оглядел его, затем церемонно поклонился.

— Желаю удачи. — И рыцарь удалился, шагая все быстрее и быстрее.

Рейш повернулся к друзьям.

— Отправляйтесь в «Приют», закажите номера. Я иду во дворец Голубого Нефрита; если повезет, успею туда раньше Дордолио, который, как я заметил, вдруг очень заторопился.

Он подошел к выстроившимся в ряд трехколесным моторным повозкам и влез в первую.

— К дворцу Голубого Нефрита, и как можно быстрее, — приказал он водителю.

Машина стремительно покатилась на юг мимо зданий, выложенных глазурованным кирпичом, с окнами из мутноватого стекла, проехала квартал, застроенный небольшими деревянными коттеджами. Затем показался гигантский открытый рынок — пестрая и яркая картина, характерная для Кета. Повернув, экипаж пересек старинный каменный мост и через ворота в стене въехал на обширную овальную площадь; в окружавших ее лавках не видно ни товаров, ни продавцов, удивленно отметил Рейш. Центральное пространство занимала круглая платформа, к которой вела небольшая лестница; позади располагались сиденья для зрителей. На краю возвышалась странная треугольная конструкция, наводившая на неприятные мысли.

— Что это такое? — спросил Адам водителя.

Тот окинул его удивленным взглядом.

— Разве вы не видите? Большой круг, место Трагического откровения! Вы что, впервые в Сеттре?

— Да.

Водитель сверился с желтым календариком-расписанием.

— Так... Следующая церемония назначена на послезавтра: девятнадцатикратный грешник откроет присутствующим всю глубину своего отчаяния. Подумать только, целых девятнадцать! Такого еще не было с тех пор, как Вис, лорд Агатового кристалла, стал двадцатидвухкратным.

— Вы хотите сказать, что он убил девятнадцать человек?

— Ну да, конечно! Правда, четверо из них дети, но все же в наши дни, когда люди всегда настороже, опасаясь охваченных «авайле», это немало! Ни один из горожан не пропустит церемонии искупления! Если еще не уедете, обязательно придите туда: ничто так не очищает душу!

— Да, вероятно... Далеко до дворца Голубого Нефрита?

— Проедем Далмер, и считайте, мы уже там.

— Я тороплюсь, — сказал Рейш, — пожалуйста, побыстрее.

— Как прикажете, господин. Но если я куда-нибудь врежусь или кого-нибудь покалечу, меня охватит невероятный стыд, я забуду о покое, а мне вовсе не хочется жить с подобным бременем на душе!

— Да, конечно.

Небольшая, верткая машина промчалась вдоль бульвара, то и дело огибая выбоины. Гигантские черные деревья, окутанные коричневой или оранжево-зеленой листвой, громоздились впереди; и справа и слева, окруженные садами, виднелись роскошные дворцы, поражавшие необычной архитектурой.

Водитель махнул рукой.

— Впереди на вершине холма — дворец Голубого Нефрита. К какому подъезду вас доставить, господин? — Он оценивающе посмотрел на Рейша.

— К парадному, конечно, к какому же еще?

— Как прикажете, ваше могущество! Однако обычно те, кто направляется через парадный вход, не подъезжают сюда на трехколесных повозках...

Экипаж прокатил по дорожке и замер у входа. Расплатившись с шофером, Адам вышел и ступил на шелковую ткань, которую челядь, услужливо кланяясь, расстелила перед ним. Он быстрым шагом прошел во дворец сквозь высокую арку и оказался в комнате, где вместо стен были огромные зеркала. Сверкая, словно сгустки света, издавая мелодичный звон, с потолка на серебряных цепочках спускались тысячи хрустальных подвесок. Мажордом, облаченный в бархатную ливрею желтовато-коричневого оттенка, склонился перед гостем в глубоком поклоне.

— Ваше могущество, чувствуйте себя как дома. Желаете отдохнуть или подкрепить силы каким-либо напитком? Лорд Кизант, разумеется, с нетерпением ожидает момента, когда ему будет предоставлена честь лично приветствовать вашу милость.

— Проведи меня к нему немедленно. Меня зовут Адам Рейш.

— Лордом каких областей является ваше могущество?

— Передайте лорду Кизанту, что у меня важные новости.

Мажордом неуверенно посмотрел на Адама; на его лице одно выражение сменялось другим, отражая внутреннее смятение. Рейш осознал, что уже в самом начале своего визита нарушил массу предписаний придворного этикета. «Не важно, — подумал он. — Лорду Голубого Нефрита придется в данном случае махнуть рукой на условности».

Мажордом, уже без прежней раболепной услужливости, жестом пригласил посетителя следовать за ним.

— Прошу вас.

Адама отвели в небольшой внутренний двор, посреди которого негромко шелестел миниатюрный искусственный водопад какой-то светящейся зеленой жидкости.

Спустя несколько минут появился молодой человек в зеленых панталонах и элегантном камзоле. Его лицо было таким бледным, словно он никогда не видел солнца; взгляд казался задумчивым и печальным; из-под широкой четырехугольной шелковой шапочки светло-зеленого цвета выбивались пряди густых черных волос. Он выделялся броской, почти неестественной красотой; каким-то образом ему удавалось выглядеть изящно беззаботным и в то же время серьезным и жестким. Он со скептическим любопытством оглядел Рейша и сухо произнес:

— Вы утверждаете, что владеете информацией, которая заинтересует лорда Голубого Нефрита?

— Да. Вы и есть лорд Кизант?

— Я секретарь его могущества. Вы можете доверить свои сведения мне.

— Я хочу рассказать лорду, что случилось с его пропавшей дочерью. Я желаю лично поговорить с его могуществом.

Секретарь странно засеменил ногами и испарился. Затем снова появился в саду.

— Ваше имя?

— Адам Рейш.

— Прошу вас следовать за мной.

Он провел Адама в комнату, освещенную дюжиной светильников призматической формы, стены которой были обшиты панелями, окрашенными в темно-бронзовый цвет. В дальнем углу стоял, нахмурившись, невысокий человек, облаченный в причудливый наряд из черного и пурпурного шелка. У него было круглое лицо, спутанные темные волосы и широко расставленные черные глаза. Незнакомец избегал смотреть прямо на присутствующих и искоса оглядывал их. «Такое лицо говорит о подозрительном, недоверчивом характере», — подумал Рейш. Человек, плотно сжав губы, окинул его взглядом.

— Лорд Кизант, — объявил секретарь. — Представляю вам господина Адама Рейша, статус и происхождение неизвестны, который, проезжая мимо ваших владений, был рад застать здесь вашу милость.

Воцарилась напряженная тишина. Сообразив, что от него ожидают какой-то формальной приветственной фразы, Рейш сказал:

— Я, разумеется, счастлив увидеть лорда Кизанта. Я только что прибыл сюда из Котана.

Губы Кизанта сжались еще плотнее, и Адам сообразил, что снова допустил непозволительную бестактность.

— Вот как? — резко произнес лорд Голубого Нефрита. — У вас есть известия о леди Шар Зарин? — Это было придворное имя Цветка Кета.

Адам ответил таким же холодным тоном:

— Да. Я могу детально описать вам все, что с ней произошло, а также обстоятельства, приведшие к злополучной кончине леди.

Лорд поднял глаза к потолку.

— Судя по всему, вы надеетесь получить вознаграждение?

В комнату вошел мажордом; он прошептал что-то секретарю, а тот в свою очередь вполголоса сообщил новости своему господину.

— Любопытное стечение обстоятельств! — объявил Кизант. — Один из людей дома Золота и Сердолика, некий Дордолио, явился, дабы в свою очередь заявить права на вознаграждение.

— Прогоните его, — сказал Рейш. — Как вы сами сможете убедиться, он почти ничего не знает.

— Моя дочь мертва?

— Увы, да. Она бросилась в море и утонула после того, как у нее произошел психический срыв.

Лорд Кизант еще выше поднял брови.

— Ее охватило «авайле»?

— Да, очевидно.

— Где и когда?

— На борту корабля «Варгаз» три недели назад, на полпути сюда.

Кизант опустился в кресло. Рейш напрасно ожидал приглашения сесть; он подумал, что не стоит делать этого без разрешения. Наконец лорд Голубого Нефрита бесцветным голосом произнес:

— Судя по всему, она перенесла страшное унижение.

— Тут я ничего не могу сказать. Я помог вашей дочери спастись от жриц Тайного женского культа, после чего она находилась под моей охраной и покровительством. Леди Шар Зарин очень хотела вернуться в Кет и убеждала меня отправиться вместе с ней, заверив, что здесь я могу рассчитывать на гостеприимный прием и вашу благодарность. Но, как только мы отправились в путь, она стала мрачной и замкнутой; когда мы пересекали океан Драсчад, как я уже говорил, леди бросилась за борт и погибла.

Пока Адам говорил, на лице Кизанта отразилось множество различных эмоций.

— И теперь, — произнес он ледяным тоном, — после того, как моя дочь умерла при обстоятельствах, о которых я даже боюсь подумать, вы спешите к ее отцу, чтобы заявить о своем праве на награду!

Рейш ответил также холодно:

— Я не знал и сейчас ничего не знаю о том, что вы называете «наградой». Я приехал в Кет по различным делам, наименее важным из которых было нанесение вам визита. Вижу, что здесь не считают необходимым следовать элементарным нормам вежливости, принятым в цивилизованном мире, и поэтому вынужден немедленно уйти. — Адам коротко поклонился и направился к двери. Стоя на пороге, он повернулся и добавил: — Если пожелаете узнать еще что-либо относительно вашей дочери, расспросите Дордолио, которого мы подобрали в Коаде.

Рейш покинул комнату. До него донеслись слова лорда, произнесенные вполголоса:

— Вы очень странный субъект, Адам Рейш.

В холле его ожидал мажордом, на сей раз продемонстрировавший лишь слабое подобие улыбки. Он махнул в сторону плохо освещенного прохода, выкрашенного в красный и синий цвета.

— Сюда, господин.

Рейш не стал его слушать. Пройдя гигантское фойе, он покинул дворец через парадный вход.


Глава 7


Рейш направился к «Приюту» на Овале, по пути стараясь уловить своеобразный характер города и понять странные особенности в характере его жителей. Пришлось признать, что план построить небольшой космический корабль, казавшийся по крайней мере реальным в далекой Пере, теперь выглядел совершенно невероятным. Рейш ожидал встретить благодарность и поддержку лорда Голубого Нефрита, но наткнулся на неприкрытую враждебность. А если говорить о научно-технических достижениях яо, то они тоже не вдохновляли: проезжавшие мимо машины подтверждали его мнение. Они казались надежными, однако их создателей больше волновала элегантность дизайна и экстравагантная роскошь, чем удачное решение. Двигатели черпали энергию из загадочных батареек, производимых дирдирами, и небрежное соединение разных технологий сказывалось на работе механизмов, что говорило о неумении или отсутствии старания у конструкторов. Все модели были разными, словно каждую изготовляли по индивидуальному проекту.

Уровень промышленного развития в Кете явно недостаточен для исполнения его замысла, решил Рейш. Без стандартного набора компонентов, без компьютеров, тысячи разных приборов, инструментов и датчиков, не говоря уже об умелых и добросовестных инженерах и техниках, сооружение даже самого примитивного межпланетного звездолета становится невероятно трудной задачей — во всяком случае, он наверняка не доживет до ее успешного воплощения.

Рейш дошел до небольшого парка; здесь все покрывала тень, которую отбрасывали величественные, словно колонны, черные деревья с красновато-коричневыми жесткими листьями. В центре возвышался массивный монумент. Дюжина мужчин, державших в руках странные инструменты, грациозно изгибаясь, исполняли какой-то жутковатый ритуальный танец вокруг женской фигуры, стоявшей с воздетыми руками и запрокинутой головой. Каменное лицо, обращенное к небу, искажала гримаса. Что это — горе? Отчаяние и боль? Экстаз? Радость прозрения? Так или иначе, монумент производил мрачное впечатление, тревожа потаенные уголки рассудка, словно мышь, шуршащая где-то в стене. Памятник показался Адаму очень древним. Сколько он простоял? Тысячи лет? Кто знает...

Из-за деревьев показались девочка и совсем маленький мальчик. Дети остановились, разглядывая Рейша; потом все их внимание поглотили застывшие в странных позах фигуры, сжимавшие зловещие инструменты... Адам в самом мрачном настроении продолжил свой путь и вскоре добрался до «Приюта путешественников». Траза и Анахо нигде не было видно, однако они сняли номер — четыре комнаты с видом на Овал.

Рейш выкупался, переоделся в свежее белье. К тому времени, как он спустился в просторное фойе гостиницы, Овал уже окутали сумерки; теперь его окружило кольцо огромных светящихся разноцветных шаров, окрасивших улицу в разнообразные мягкие тона. На противоположной стороне показались знакомые фигуры долговязого субдирдира и юного кочевника. Невольно улыбаясь, Адам наблюдал за друзьями. И по природе, и по воспитанию они отличались друг от друга, как кошка от собаки; но обстоятельства связали таких разных людей, и теперь, они общались как приятели, правда держась немного настороже.

Как выяснилось, Анахо и Траз забрели на улицу, которую здесь называли «Большая аллея», где рыцари устраивали поединки, разрешая вопросы, касающиеся задетой чести. Они провели там вторую половину дня, посмотрев три дуэли. Презрительно фыркнув, Траз объявил, что «бои» оказались фактически бескровными спектаклями.

— Всякие ритуалы и церемонии отнимают всю энергию соперников, — пояснил Анахо. — После церемонных обращений, взаимных приветствий и массы различных смешных условностей на саму схватку не остается ни времени, ни сил.

— Да, что ни говори, яо намного более экстравагантны и непостижимы, чем субдирдиры, — заметил Рейш.

— Ха-ха! Я не согласен! Ты ведь пока знаешь одного-единственного субдирдира. Я могу показать тебе сотню, и твои утверждения рассеются как дым! Но хватит об этом... Пойдем скорее; за углом — ресторан. По крайней мере, кухня яо весьма неплоха!

Они утолили голод в просторной комнате, стены которой украшалигобелены. Как часто случалось и раньше, Рейш не всегда был способен определить, из чего приготовлены яства, да и не стремился выяснять это для своего же спокойствия. Они поглощали желтоватый суп, где плавали кусочки маринованной древесной коры; ели ломти бледно-розового мяса, приготовленного в цветочных лепестках; похожие на сельдерей овощи, усыпанные зернышками обжигающей рот острой приправы; сладкие лепешки, благоухающие терпким ароматом мускуса и камфары; похожие на чернику ягоды, отдающие болотным привкусом; пили прозрачное, как слеза, белое вино, от которого пощипывало во рту.

После обеда друзья зашли в таверну возле ресторана. Множество завсегдатаев не принадлежало к яо; очевидно, они использовали это место для встреч. Один из таких посетителей, высокий старик в кожаном берете, явно уже успевший набраться как следует, подошел к ним и наклонился, всматриваясь в лицо Рейша.

— Ах ты, черт, я все-таки ошибся! Решил, что ты Вект Холангара; а потом подумал: «Хорошо, тогда где его щипцы?» И тут я сказал себе: «Нет, он просто один из диковинных чужестранцев, что постоянно торчат здесь в надежде встретить земляка».

— Да, я хотел бы увидеть земляка, — ответил Рейш. — Пожалуй, ничто на свете так не обрадовало бы меня.

— Ага, значит, я прав. Из каких же ты краев? Никак не могу определить...

— Странник, родом из дальних земель.

— Ну уж не дальше моих, а это крайняя оконечность Ворда, где мыс Страха гордо встречает океан Драсчад! Да, мне многое пришлось повидать, уж поверь! Набеги на Аркадию! Битвы с морским народом! Помню, однажды мы взобрались высоко в горы и уничтожили банду разбойников... Да, я был тогда молодым, и великим воином; а сейчас вот приходится работать, чтобы комфортно жилось этим яо, а заодно, конечно, и мне. Так что, в общем, жизнь вполне сносная!

— Да, наверное... Инженер или техник?

— Да нет, тут ты хватанул! Я проверяю исправность колес на стоянке машин.

— Скажи, ведь в Сеттре работает много чужеземных специалистов-техников?

— Верно. Кет — неплохое место, если не обращать внимания на причуды яо.

— А субваннэки? Они здесь встречаются?

— Нанимаются к яо? Никогда! Как-то раз я был в Ао-Залиле, что восточнее озера Фалас, и там своими глазами увидел, как у них заведено. Субваннэки даже на хозяев своих не станут работать. Они тратят силы лишь на то, чтобы произносить всякую всячину в манере ваннэков, которые изъясняются, вызванивая аккорды! Правда, часто субваннэки просто исполняют эти самые аккорды на своих чудных маленьких инструментах.

— А кто работает в магазинах ваннэков? Черные и пурпурные?

— Ну ты скажешь! Тебе придется силой заставить одного из них взять в руки любую вещь, которой коснулся другой! В основном там работают локхары иэ сельской местности. Трудятся в поте лица десять, двадцать лет, а то и больше, зато потом возвращаются в свои деревни настоящими богачами. Субваннэк за прилавком? Шутишь? Да они горды и спесивы, как Безупречные! Кстати, я вижу рядом с тобой субдирдира...

— Да, он мой друг.

— Удивительно... Встретить субдирдира, который так запросто общается с окружающими! — Старик прищелкнул языком. — В жизни мне приходилось столкнуться только с тремя, и все они относились ко мне, как к грязи под ногами! — Он осушил свою кружку и со стуком поставил на стойку. — А теперь я должен идти. Доброго вечера вам всем — а субдирдиру отдельно!

Как только старик исчез за дверью, в таверне появился бледный черноволосый молодой человек, облаченный в неприметное широкое одеяние темно-синего цвета. «Где-то я видел его, и совсем недавно, — подумал Рейш. — Но где?» Новый посетитель не торопясь, словно был поглощен размышлениями, пробирался к стойке по проходу вдоль стены. Он заказал себе кубок крепкого сладкого напитка, повернул голову. Встретившись взглядом с Рейшем, вежливо кивнул и после недолгих колебаний приблизился. Адам сразу узнал импозантного секретаря лорда Кизанта.

— Добрый вечер, — поприветствовал их молодой человек. — Вы не узнали меня? Я — Хелссе из дома Исан, секретарь лорда Голубого Нефрита. Мы ведь сегодня встречались с вами, не правда ли?

— Да, мы с вашим господином действительно обменялись любезностями...

Хелссе отхлебнул свой напиток, брезгливо сморщился и поставил кубок на стойку.

— Давайте пойдем в более уединенное место, где можно спокойно поговорить.

Рейш посоветовался с Тразом и Анахо и повернулся к молодому человеку:

— Что ж, показывайте дорогу.

Секретарь лорда оглядел вход, но вывел Адама с друзьями на улицу через ресторан. Когда они уже покидали таверну, Рейш заметил, как туда ворвался человек, дико озирающий толпу, словно ища кого-то. Дордолио.

Хелссе, кажется, ничего не увидел.

— Вблизи есть небольшое кабаре — не очень респектабельное место, но для наших целей вполне подойдет.

Кабаре располагалось в помещении с низким потолком, освещенном красными и голубыми лампами; вдоль стен стояли кабинки для посетителей, выкрашенные в голубой цвет. На возвышении в центре сидели два музыканта с небольшими гонгами и барабаном. По сцене изящно скользил в такт музыке танцор. Хелссе выбрал кабинку рядом с входом, как можно дальше от выступающих, и они удобно раскинулись на голубых подушках. Секретарь лорда Кизанта заказал две порции «лесной настойки».

Танцор покинул сцену, музыканты взяли другие инструменты, напоминавшие флейту, литавры, виолончель и гобой, и заиграли новую мелодию. Рейш невольно прислушался, зачарованный необычной гаммой звуков: неожиданными резкими тревожными трелями флейты, жалобными взвизгами, гулкими ударами литавр.

Хелссе наклонился к нему, словно беседовал с приятелем.

— Вы не знакомы с музыкой яо? Я так сразу и подумал. Сейчас исполняется один из традиционных мотивов — элегия.

— Да, ее трудно спутать с чем-то более жизнерадостным.

— Ну, это полностью зависит от степени и глубины выражения... — И Хелссе стал называть различные стили, отражающие, как показалось Адаму, все оттенки мрачного — от меланхолии до безнадежного отчаяния. — Но не подумайте, что мы, яо, угрюмый народ. Чтобы убедиться в обратном, достаточно побывать на одном из балов, посвященных началу нового сезона.

— Вряд ли меня туда пригласят, — заметил Рейш.

Зазвучала новая композиция: страстная, необузданно мощная мелодия, которая подхватывалась то одним, то другим инструментом, пока, взорвавшись яростным каскадом звуков, не затихла, нервно вибрируя, словно смирившись с неизбежностью финала. Услышанное вызвало в подсознании образы, заставившие Рейша вспомнить мрачную монументальную композицию, стоявшую в парке.

— Скажите, музыка как-то связана с вашими ритуальными казнями?

Хелссе задумчиво улыбнулся.

— Однажды кто-то сказал, что дух Трагического откровения пронизывает мироощущение яо.

— Вот как...

Рейш замолчал, ожидая, когда собеседник начнет разговор о деле. Секретарь Кизанта привел его сюда не для того, чтобы обсуждать музыкальные традиции своей расы.

— Надеюсь, события сегодняшнего дня не очень вас расстроили?

— Конечно нет; я испытываю лишь досаду и раздражение.

— Значит, вы не надеялись получить награду?

— Я ничего не знал о ней и ожидал лишь, что вполне естественно, нормального вежливого обращения. Прием, оказанный мне лордом Кизантом, можно назвать по меньшей мере необычным.

Хелссе многозначительно кивнул.

— О да, он и в самом деле человек необычный... удивительный. Но сейчас его могущество оказался в весьма щекотливой ситуации. Сразу после вашего ухода перед ним предстал рыцарь Дордолио, который назвал вас мошенником и заявил свои права на награду. Буду абсолютно откровенен: учитывая все нюансы, подобный поворот событий, то есть необходимость подчиниться условиям Дордолио, весьма неудобен для лорда. Вам, возможно, известно, что Нефрит и Золото с Сердоликом — соперничающие дома. Его могущество опасается, что Дордолио использует награду, чтобы тем или иным образом унизить Нефрит; последствия трудно даже вообразить.

— Что же именно пообещал Кизант? — осведомился Рейш.

— На какое-то мгновение чувства победили здравый смысл лорда, — ответил Хелссе. — Он объявил: «Тот, кто вернет мне дочь либо принесет известие о ее судьбе, может требовать, что пожелает; я исполню любую просьбу в пределах моих возможностей». Сильно сказано, не правда ли? Слова предназначались исключительно для слуха приближенных, но, увы, известия распространились по всему Кету.

— Насколько я понимаю, — сказал Рейш, — я окажу немалую услугу лорду Голубого Нефрита, приняв награду вместо Дордолио.

— Именно данный вопрос нам и следует уточнить, — осторожно произнес Хелссе. — Дордолио сделал в отношении вас ряд одиозных заявлений. Он настаивает, что вы — суеверный дикарь, жаждущий возродить здесь «культ». Если вы потребуете, чтобы его могущество превратил свой дворец в храм и сам стал приверженцем неприемлемого учения, лорд Кизант может счесть меньшим злом принять условия представителя дома Золота и Сердолика.

— Несмотря на то, что я пришел первым?

— Дордолио уверяет, что стал жертвой ловкого обмана; он вне себя от ярости. Но давайте пока оставим это... Что бы вы потребовали от лорда, принимая во внимание сопутствующие обстоятельства?

Адам задумался. К сожалению, он никак не мог позволить себе гордо отказаться от награды.

— Не знаю. Сейчас мне очень пригодился бы совет какого-нибудь беспристрастного человека, не замешанного в нашем деле.

— Попробуйте обратиться ко мне, — предложил Хелссе.

— Ну, вы-то явно принадлежите к заинтересованной стороне.

— Ошибаетесь — я гораздо более независим в своих суждениях, чем может показаться.

Рейш вгляделся в матово-бледное лицо собеседника: изысканно правильные черты, спокойный блеск черных глаз... Странный человек; особенно сбивает с толку его подчеркнутая отстраненность, безликость — ни холодного недоброжелательства, ни дружеской теплоты. Он не пытался обмануть собеседника, однако ничем не выдавал своего отношения к предмету разговора.

Музыканты ушли. Вместо них на возвышение поднялся человек унылого вида в просторном одеянии до пят. Позади него уселась женщина с длинными черными волосами, державшая в руках лютню. Певец издал серию протяжных пронзительных стонов; смысл песни тонул в оглушающих звуках.

— Еще один традиционный жанр? — поинтересовался Рейш.

Хелссе пожал плечами.

— Особая манера исполнения. Не стоит недооценивать пользу, которую приносит такое искусство. Если бы все спешили открыть свою душу, случалось бы гораздо меньше «авайле».

Адам прислушался, стараясь разобрать слова. «О, люди, внемлите! Меня судите строго, — завывал певец. — Мое злодейство к небу вопиет; отчаяние — причина и итог…»

— Все же, — наконец сказал Рейш, — мне кажется абсурдным обсуждать, как с наибольшей пользой воспользоваться предложением лорда Кизанта, с его личным секретарем.

— Но ведь то, что выгодно вам, вовсе не обязательно вступит в противоречие с интересами его могущества, — отозвался Хелссе. — Что касается Дордолио, тут совсем другой случай.

— Лорд Голубого Нефрита оказал мне не очень-то радушный прием, — задумчиво произнес Адам. — Я не горю желанием оказать ему услугу. С другой стороны, еще меньше мне хочется помочь своим отказом Дордолио, который называет меня суеверным дикарем.

— Лорд Кизант, очевидно, испытал потрясение, услышав о смерти дочери, — дипломатично заметил Хелссе. — Относительно обвинений рыцаря Золота и Сердолика: они явно не имеют под собой никакой почвы. Не стоит больше говорить об этом.

Рейш невесело улыбнулся.

— Дордолио общался со мной целый месяц, вы — меньше суток. Можно ли оспаривать его слова, руководствуясь впечатлением от такого краткого знакомства?

Но попытка хоть немного смутить Хелссе потерпела полную неудачу. Секретарь растянул губы в бесстрастно вежливой улыбке.

— Обычно я не ошибаюсь в своих оценках.

— А если я стану утверждать совершенно невероятные вещи — например, что Тчаи плоская, как лепешка, учение культа истинно, а люди могут жить под водой — что тогда?

Хелссе помолчал, обдумывая сказанное.

— Каждый тезис следует рассматривать отдельно. Если вы скажете, что наша планета имеет плоскую форму, я, разумеется, сразу изменю свое мнение о вас. Если начнете отстаивать доктрины культа, я сочту за лучшее не спешить и выслушаю ваши доводы, ибо здесь, насколько мне известно, отсутствуют точные доказательства и приемлемы разные точки зрения. Что касается существования под водой, я бы принял данное утверждение в качестве рабочей гипотезы. В конце концов, мы знаем, что такое доступно пнумам, а также ваннэкам; вполне логично предположить то же относительно людей — например, если они прибегнут к помощи специальных приспособлений...

— Тчаи — не плоская, — сказал Адам. — Люди способны какое-то время находиться под водой, используя разные устройства. Я ничего не знаю о культе или его учении.

Хелссе отпил из своего кубка. Певец наконец покинул сцену; вместо него появилась группа танцоров: мужчины с обнаженным торсом в черных узких сапогах выше колен и длинных перчатках. Несколько секунд Рейш с интересом разглядывал их, затем отвернулся.

— Фольклорные танцы, — объяснил Хелссе, — связанные с обрядами Трагического откровения. Это «предваряющий ход очистителей к страждущему».

— «Очистителями» называются палачи?

— Они изыскивают наилучшие способы добиться абсолютного освобождения от грехов. Многие становятся народными героями благодаря своему умению и страсти, которую вкладывают в работу. — Секретарь поднялся. — Идемте. В ходе разговора мы проявили, скажем так, определенный интерес к культу. По счастливой случайности, я знаю место, где они собираются — совсем недалеко отсюда. Если хотите, я отведу вас туда.

— Что ж, если мы не нарушим никаких правил...

— Тут бояться нечего. В Кете нет свода законов, только совокупность обычаев, что вполне удовлетворяет наш народ.

— Странно, — сказал Рейш. — Значит, убийство здесь — не преступление?

— Такие действия идут вразрез с нормами, по крайней мере при определенных обстоятельствах. Однако профессиональные убийцы из гильдии и компании безопасности работают, не встречая никакого осуждения людей. В общем, уроженцы Кета поступают так, как считают нужным при данном повороте «цикла», и периодически страдают от последствий, испытывая унижение. Таким образом, вы можете спокойно посетить собрание последователей культа; в худшем случае вас ожидает общественное негодование.

Адам встал.

— Хорошо. Показывайте дорогу.

Они пересекли Овал, прошли длинную извилистую аллею и оказались на плохо освещенной улочке. Небо, озаренное двумя лунами, перечеркивали причудливые силуэты зданий. Хелссе вытащил шар, мерцающий слабым голубым светом, и постучал в дверь. Они безмолвно ждали. Дверь приоткрылась; из дома выглянул длинноносый человек.

— Вы не «братья»? Здесь расположено районное отделение «инспираторов великой реверсии».

— Нет, мы не «братья». Этот господин — чужеземец, желающий узнать основы учения культа.

— Что ж, с радостью встретим его, да и вас тоже, поскольку вы, как видно, равнодушны к таким вещам, как «место»[5].

— Совершенно верно.

— Что свидетельствует о том, что вы либо знатнейший из знатных, либо низший из худородных. Прошу вас, входите. Но не ожидайте каких-то необычных вещей: мы предложим вам лишь наши убеждения, немного теории, еще меньше фактов. — «Инспиратор» отодвинул ткань, закрывавшую вход. — Прошу вас.

Хелссе и Рейш оказались в просторной комнате с низким потолком. В одном ее углу пили чай двое мужчин и двое женщин; они казались потерянными и одинокими среди обширного пустого пространства.

«Инспиратор» с утрированной вежливостью взмахнул рукой.

— Смотрите внимательно — перед вами «ужасный» культ, которым запугивают младенцев. Видели вы когда-либо менее кровожадную и зловещую картину?

— Культ, — произнес Хелссе с видом учителя, — осуждают и отвергают не за места их сборищ, а вследствие опасных для общественного спокойствия домыслов.

— Домыслов? Ну нет! — объявил «инспиратор» высокомерно и в то же время жалобно. — Гонители безжалостно преследуют нас повсюду, но «братьям» открыта Истина!

— В чем же она? — спросил Рейш.

— Люди — чужаки на Тчаи; мы пришли из другого мира.

— Откуда вы знаете? — осведомился Хелссе. — История человечества скрыта во мраке тысячелетий.

— Это постигаемая интуитивно Истина. Мы также знаем, что настанет день, и «маги», принадлежащие к нашему роду, призовут семя свое! И тогда наступит время великой радости! Дом наш — блаженная земля, где воздух ласкает легкие, словно сладчайшее вино из Ипсала, что тает во рту! Дома ждут нас златые горы, увенчанные опалами, и густые леса, где таятся мечты! Смерть там — досадная случайность, а не всеобщая участь; и люди беспечально идут бесконечной дорогой жизни, а спутники их — радость и мир в душе. И тому, кто захочет утолить голод, всюду приготовлены сладостные яства.

— Соблазнительная картина, — заметил Хелссе, — но не продиктована ли она в какой-то степени конъюнктурными соображениями? Или, если выражаться точнее, разве перед нами не оторванная от реальности догма?

— Возможно, — объявил несгибаемый «инспиратор». — Однако догма — вовсе не обязательно нечто ложное. Мы говорим об открытой «братьям» Истине. Воззрите постигнутый нами интуитивно образ Дома! — С этими словами он указал на глобус диаметром в три фута, парящий в воздухе, на уровне глаз.

Рейш приблизился и внимательно осмотрел его со всех сторон, пытаясь узнать контуры материков и океанов. Отдельные места разительно напоминали детали земного ландшафта, другие не имели ничего общего с реальностью. Хелссе встал рядом.

— Это вам что-нибудь напоминает? — спросил он безразличным тоном.

— Нет, в общем, ничего.

Секретарь издал негромкий возглас, в котором сквозило облегчение и, как показалось Адаму, доля разочарования.

Одна из женщин оторвала от скамьи свое грузное тело и подошла к ним.

— Присоединяйтесь к «братству»! — пропыхтела она. — Нам нужны новые люди, в культ должна влиться свежая кровь, чтобы достойно встретить грядущий прилив. Неужели вы не хотите помочь нам установить контакт с Домом?

Рейш рассмеялся.

— Разве существует какой-нибудь способ осуществить его на практике?

— Ну, конечно! Телепатия! Других методов просто нет.

— А если отправиться туда на звездолете?

Женщина была заметно ошарашена; она пристально вгляделась в лицо Адама, проверяя, не шутит ли он.

— Где же нам раздобыть такую махину?

— Разве его нельзя купить? Хотя бы небольшой корабль.

— Никогда не слышала о подобном.

— Я тоже, — бесстрастно подтвердил Хелссе.

— И куда мы на нем полетим? — с нескрываемой язвительностью спросила тучная дама. — Дом находится в созвездии Клари, но космос необъятен — мы обречем себя на вечные скитания!

— Проблем здесь много, — согласился Адам. — Однако, если предположить, что ваши гипотезы верны...

— «Предположить»? «Гипотезы»?! — ошеломленно и негодующе воскликнула «инспиратор». — Тут следует говорить об откровении!

— Вполне возможно. Но мистика — плохая основа для реальных космических полетов. Представим себе, что ваши люди тем или иным способом завладели ракетой; тогда убедиться в истинности вашего Знания очень просто. Доберитесь до созвездия Клари, периодически останавливаясь, чтобы проверить, не исходят ли от определенного участка радиосигналы. Используя соответствующую аппаратуру, вы их рано или поздно обязательно засечете, при условии, что ваш Дом действительно существует.

— Интересно, — сказал секретарь. — Значит, вы думаете, что на искомой планете, если она не выдумка, цивилизация достигла такого уровня, что может посылать подобные импульсы?

Адам пожал плечами.

— Раз мы предполагаем первое, почему нельзя допустить и второе?

Хелссе не нашелся, что ответить.

— Остроумно, — высокопарно заявил «инспиратор», — но совершенно нереально! Например, где нам достать космический корабль?

— Имея деньги и грамотных техников, вы сумеете построить небольшую ракету.

— Да, но, во-первых, таких средств у нас нет...

— По-моему, это наименьшая из проблем, — пробормотал Хелссе.

— Другой вариант: приобретите маленький звездолет у одной из рас, способных совершать межпланетные путешествия, — у дирдиров, ваннэков или даже синих часчей.

— Опять все упирается в отсутствие денег. Сколько может стоит ракета?

Рейш вопросительно посмотрела на Хелссе; тот задумчиво поджал губы.

— Если кто-то согласится продать ее — около полумиллиона цехинов.

— Третий способ самый простой и быстрый. Просто-напросто конфискуйте корабль.

— Кража? У кого? Мы члены культа, но не безумцы! — Толстуха неодобрительно фыркнула. — Ваш знакомый — романтик и необузданный фантазер.

«Инспиратор» мягко произнес:

— Мы с радостью примем тебя как брата, но тебе придется признать ортодоксальную методологию. Занятия по контролю над мыслями и проекционной телепатии проходят дважды в неделю. Если посещать их регулярно...

— Боюсь, что у меня не получится, — сказал Адам. — Но то, что я услышал, заслуживает внимания. Надеюсь, ваши усилия принесут плоды.

Хелссе церемонно поклонился на прощанье. Рейш вслед за ним покинул место сбора культа.

Они молча шли по длинной улице. Наконец секретарь спросил:

— Ну, каково ваше мнение?

— Увиденное говорит само за себя.

— То есть вы убедились, что их учение нелепо?

— Я бы не стал выражаться так категорично. Специалисты, несомненно, обнаружили биологическое родство пнумов, фунгов, ночных собак и других исконных обитателей Тчаи. Синие, зеленые и старые часчи генетически связаны; люди, населяющие планету, также представляют из себя единый вид существ. Однако пнум, ваннэк, часч, дирдир и человек являются совершенно разными расами. Что все это значит, по-вашему?

— Да, действительно, тут многое ставит в тупик. У вас есть какое-то объяснение?

— Мне кажется, для ответа необходимо больше фактов. Кто знает, возможно, «инспираторы» станут опытными телепатами и еще удивят нас.

Хелссе молча шел рядом. Завернув за угол, Рейш замер и заставил своего спутника остановиться.

— Тише!

Рядом прошелестели чьи-то осторожные шаги; из-за угла показалась неясная фигура. Адам схватил неизвестного, резко повернул и сжал ему шею и руки. Хелссе, вздрогнув, сделал несколько нерешительных движений. Никому не доверяя в такой ситуации, Рейш не выпускал секретаря из виду.

— Посветите мне, — сказал он своему спутнику. — Посмотрим, что за создание мы поймали.

Хелссе вытащил свой мерцающий шар и поднял его. Пленник в панике задергался, стал извиваться, пытаясь вырваться, пнул Адама ногой и потянул вперед. Рейш сильнее сжал его и почувствовал, как хрустнула кость. Но неизвестный внезапно повис у него в руках, и Адам потерял равновесие. Послышалось радостное шипение: пленник вырвался на свободу. Неожиданно в темноте сверкнула сталь, и странные звуки торжества сменились сдавленным стоном.

Хелссе вновь поднял шар и вытащил свой кинжал, засевший в спине подергивающегося в предсмертной агонии незнакомца. Рейш неодобрительно нахмурился.

— Ловко вы действуете ножом.

Его спутник пожал плечами.

— У таких, как он, есть ядовитое жало. — Секретарь лорда ногой перевернул труп; с негромким звоном по каменной мостовой покатился кусок стекла с заостренным концом.

Они внимательно разглядывали неестественно-бледное лицо, полускрытое необычайно широкими полями черной шляпы.

— Подобные головные уборы носят выкормыши пнумов, — заметил Хелссе, — а бледны так лишь призраки.

— Либо субваннэки, — отозвался Адам.

— Но, по-моему, он не принадлежит ни к тем, ни к другим; правда, кто он, для меня неясно. Возможно, гибрид, некая помесь — такие наилучшим образом подходят для работы соглядатая.

Рейш стащил с убитого шляпу, открыв абсолютно лысый, словно яйцо, череп. Правильные черты лица, несколько обвисшая кожа; нос — тонкий, гибкий, как хобот, — заканчивался мясистой округлостью. Полузакрытые глаза казались черными. Наклонившись, Адам увидел, что голова незнакомца тщательно выбрита.

Хелссе нервно огляделся по сторонам.

— Скорее! Надо уйти отсюда, пока стража не застала нас возле трупа и не подняла тревогу.

— Не стоит нервничать. Поблизости никого не видно. Посветите мне. Да встаньте так, чтобы заметить, если кто-нибудь появится на улице.

Хелссе неохотно повиновался.

Рейш осматривал труп, то и дело поднимая глаза на секретаря. От одежды незнакомца исходил странный мускусный запах; и Адам почувствовал приступ тошноты. Во внутреннем кармана накидки оказались свернутые бумаги; Рейш отцепил от пояса небольшую сумку из мягкой кожи.

— Быстрее! — прошипел Хелссе. — Если нас застанут здесь, мы лишимся «места»!

Они вернулись на Овал, пересекли его и остановились у аркады возле входа в «Приют путешественников».

— Вечер прошел интересно, — заметил Адам. — Я узнал массу нового.

— Хотел бы я сказать то же самое о себе, — отозвался секретарь. — Что вы нашли у мертвого шпиона?

Рейш показал сумку, где лежала пригоршня цехинов. Затем вытащил стопку листов и вместе с Хелссе углубился в изучение странных знаков: рядов по-разному затушеванных и обозначенных треугольников.

Хелссе бросил взгляд на Адама.

— Вам знаком язык?

— Нет.

Секретарь коротко рассмеялся.

— Это письмена ваннэков.

— Да... Что означает подобный поворот событий?

— Просто еще одна загадка. Сеттра кишит различными интригами; повсюду шмыгают соглядатаи.

— А всевозможные шпионские приспособления? Микрофоны? Скрытые камеры?

— Логично предположить, что они используются.

— Тогда мы должны допустить, что за местом сбора «инспираторов» велось наблюдение... Возможно, я наговорил много лишнего.

— Если слежку вел убитый шпион, ваши слова не достигнут чужих ушей. Но позвольте мне взять бумаги. Я отдам их переводчику; неподалеку расположена община локхаров, а они владеют языком ваннэков.

— Пойдем туда вместе. Завтра вас устроит?

— Да, вполне, — угрюмо произнес Хелссе. Он осмотрел Овал. — Теперь я хочу услышать окончательный ответ: что мне сказать лорду Кизанту относительно награды?

— Еще не знаю. Утром сообщу свое решение.

— Боюсь, ситуация может проясниться гораздо раньше, — произнес Хелссе. — Вот идет наш общий знакомый из дома Золота и Сердолика.

Адам резко обернулся: сопровождаемый двумя элегантными рыцарями, к нему спешил Дордолио. Остановившись на почтительном расстоянии и выпятив подбородок, он визгливо вскричал:

— Ты своими подлыми хитростями опозорил меня! Неужели у тебя нет ни капли стыда? — Он сорвал с себя шляпу и бросил ее прямо в лицо Рейшу. Тот отклонился, и изысканный головной убор упал посреди улицы. Дордолио потряс пальцем перед носом Адама; он отступил. — Теперь твоя смерть неминуема! — закричал рыцарь Золота и Сердолика. — Но тебя не коснется благородная сталь моего клинка! Убийцы из низших каст утопят тебя в нечистотах! Двадцать презренных париев будут топтать твой труп! Шелудивый пес протащит твою голову через весь город за высунутый язык!

Рейш с трудом заставил себя улыбнуться.

— Кизант по моей просьбе обеспечит тебе такой же набор развлечений. В конце концов, почему бы не выбрать подобную награду?

— Ах, Кизант, вот еще! Непристойный выскочка, зловонный извращенец! Голубой Нефрит превратится в ничто; падение нечестивого дворца завершит этот «цикл»!

Хелссе вышел вперед.

— Прежде чем продолжить изложение сих весьма примечательных соображений, имейте в виду, что я представляю дом Голубого Нефрита и обязан сообщить лорду содержание ваших речей.

— Не смейте утомлять меня всякими пустяками! — завопил Дордолио. Он яростно махнул рукой в сторону Рейша. — Подай мне шляпу или завтра же будешь трепетать в ожидании первого из «двенадцати прикосновений»!

— Что ж, небольшая услуга, — сказал Адам, — тем более, если потом ты уйдешь. — Он поднял ее, отряхнул и протянул щеголю. — Держи свою шляпу, которую ты швырнул в пыль.

Рейш обошел разъяренного рыцаря и открыл дверь гостиницы. Дордолио сдавленно рассмеялся, хлопнул шляпой по бедру и, подав знак товарищам, зашагал прочь.

В фойе Адам спросил у Хелссе:

— Скажите, что такое «двенадцать прикосновений»?

— Через определенные интервалы времени — в течение дня, возможно двух суток — исполнитель колет жертву миниатюрным дротиком; двенадцатый укол приносит смерть. Чем она вызывается — постепенным введением яда, одной летальной дозой либо каким-то внушением — знает лишь гильдия убийц. А сейчас я должен вернуться во дворец. Лорд Кизант с интересом выслушает мое донесение.

— Что вы собираетесь сказать ему?

Хелссе засмеялся.

— Вы, самый скрытный из всех, кого я знаю, задаете подобный вопрос! Ну что ж, его могущество услышит от меня, что вы согласились принять награду и скоро покинете Кет...

— Но я не говорил ничего подобного!

— И все-таки я обязательно упомяну об этом.


Глава 8


Рейш проснулся: сквозь толстые, отливающие янтарем стекла окон струился неяркий свет солнца. Приподнявшись, он попытался собраться с мыслями. Да, при таком повороте событий трудно не впасть в полное уныние. Кет, где он надеялся встретить цивилизованное обществ, понимание и, возможно, даже найти помощь, оказался не менее суровым и опасным местом, чем степи Амана. Глупо даже мечтать о постройке космического корабля в Сеттре.

Рейш сел на кушетке. Он познал ужас, разочарование, горе, но случались и моменты триумфа и надежды, даже несколько пронзительных мгновений счастья. Если ему придется умереть завтра — или, скажем, через двенадцать дней, после последнего рокового «прикосновения», — что ж, он прожил удивительную жизнь. Придется еще раз бросить вызов судьбе. Получается, что Хелссе удалось лучше, чем самому Адаму, предвидеть развитие событий и разобраться в характере землянина.

За завтраком он описал друзьям события вчерашнего вечера. Анахо объявил, что его такой поворот настораживает.

— У них здесь прогнившее общество, которое удерживают от распада лишь различные ритуалы и формальности, как скорлупа — тухлое яйцо. Какие бы цели ты ни преследовал, — кстати, иногда я думаю, что ты самый большой безумец из всех, — в Кете ничего не добьешься.

— Согласен.

— Ну хорошо, — сказал Траз. — Как действуем дальше?

— То, что я собираюсь сделать, опасно, даже безрассудно. Но другого пути я не вижу. Я хочу добиться, чтобы Кизант дал мне денег; мы можем их поделить. Потом, думаю, нам лучше расстаться. Ты, Траз, ничего не потеряешь: вернешься в Вайнессе и устроишься там. Возможно, Анахо поступит так же. Ни один из вас не выиграет, если останется со мной, — наоборот, вы потеряете все, возможно, даже жизнь.

Субдирдир бросил взгляд на открывающийся из окна вид.

— До сих пор ты ухитрялся обманывать смерть, хотя постоянно был на волосок от нее. Мне интересно, в чем твоя цель и как ты ее достигнешь. С твоего разрешения, я присоединюсь к намечаемой экспедиции. Подозреваю, что это вовсе не такая безнадежная затея, какой ты нам ее представляешь.

— Я хочу украсть звездолет ваннэков в космопорте Ао-Хидис или в другом месте.

Анахо развел руками.

— Так я и думал. — И сразу же привел сотню доводов против, которые Рейш даже не попытался опровергнуть.

— Да, да, не спорю — я проведу остаток дней в темнице ваннэков или меня сожрут ночные собаки; однако я должен попытаться захватить корабль. Поэтому еще раз предлагаю вам с Тразом уехать на острова Облака.

— Ха, — фыркнул Анахо. — Может быть, запланировать какой-нибудь более реальный подвиг? Например, истребить пнумов или научить часчей петь...

— У меня другие цели.

— Да-да, знаю — твоя знаменитая планета, «родина человечества». Я испытываю непреодолимое искушение помочь тебе хотя бы для того, чтобы ты убедился в своем безумии.

— А вот мне хочется увидеть его далекую планету— сказал Траз. — Я знаю, что она существует, потому что видел собственными глазами корабль, на котором прилетел Адам Рейш.

Анахо изучающе оглядел юношу, подняв брови.

— Ты не упоминал об этом раньше.

— А ты никогда не спрашивал.

— Как такая нелепость могла прийти мне в голову?

— Тот, кто называет реальные события нелепостью, часто сталкивается с неприятными сюрпризами, — заметил Траз.

— Но зато такой человек способен систематизировать вселенскую связь явлений по категориям, что разительно отличает его от животных и полулюдей.

— Хватит, — вмешался Рейш. — Раз уж вы оба решились на самоубийство, не тратьте силы на споры. Сегодня мы собираем информацию. А вот и Хелссе. Судя по виду, у него важные новости.

Подошедший секретарь вежливо поприветствовал друзей.

— Прошлой ночью, как вы, очевидно, догадываетесь, я подробно изложил все обстоятельства лорду Кизанту. Он настаивает, чтобы вы высказали какую-нибудь разумную просьбу, которую он с удовольствием выполнит. Его могущество советует уничтожить бумаги, отобранные вами у шпиона: я склоняюсь к тому же мнению. Если вы подчинитесь, лорд может пойти на дальнейшие уступки.

— Какие именно?

— Его могущество не уточнял, но я подозреваю, он имел в виду определенное послабление протокола в отношении вашего присутствия во дворце Голубого Нефрита.

— Меня больше интересуют документы, чем лорд Кизант. Если он хочет встретиться со мной, может прийти сюда, в гостиницу.

Хелссе коротко рассмеялся.

— Что ж, такая реакция естественна. Если вы готовы, я доставлю вас в южный Эброн, там мы найдем локхара.

— Разве среди яо нет знающих людей, которые сумеют прочесть письмена ваннэков?

— Для них такие знания просто бессмысленны.

— Пока не понадобятся — скажем, в ситуации, с которой мы столкнулись.

Хелссе безразлично пожал плечами.

— В нынешнем «цикле» утилитаризм и практицизм — чуждая философия. Лорд Кизант, например, счел бы ваши аргументы не только непонятными, но и отвратительными.

— Нам никогда не придется обсуждать с ним данную проблему, — сказал Адам спокойно.


Экипаж Хелссе поражал своей несколько вычурной элегантностью — голубая карета с шестью алыми колесами, изобильно украшенная золотыми фестонами. Внутри она напоминала роскошную гостиную с серо-зелеными деревянными панелями, светло-серым ковром, изящно изогнутым потолком, обтянутым зеленым шелком. Мягкие удобные сиденья; сбоку, под окнами, — буфет, где красовались подносы с засахаренными фруктами. Секретарь лорда Голубого Нефрита с утонченной вежливостью пригласил гостей внутрь.

Хелссе был облачен в одеяние, выдержанное в светло-зеленых и серых тонах, словно желал соответствовать оформлению кареты.

Когда все уселись, он коснулся кнопки, с помощью которой закрывалась дверь и убирались ступеньки.

— Лорд Кизант, презирая утилитаризм как принцип, явно не отказывается от него на практике, — заметил Адам.

— Вы имеете в виду механизм, закрывающий двери? Лорд не знает о нем. Всегда найдется прислуга, которая нажмет для него клавишу. Как и другие представители его класса, его могущество дотрагивается до предметов только во время игры или удовольствия ради. Вы считаете это странным? Напрасно. Следует принимать знатных яо такими, какие они есть.

— Себя вы явно не относите к высшему кругу.

Хелссе рассмеялся:

— Более тактичным будет предположить, что я искренне наслаждаюсь тем, что делаю. — Потом он скомандовал кучеру:

— Меркада, южный Эброн.

Экипаж тронулся с места. Секретарь наполнил кубки сиропом и предложил отведать фрукты.

— Мы собираемся посетить главный торговый район Сеттры. Между прочим, основной источник нашего богатства, хотя обсуждать такие вещи считается вульгарным и неприличным.

— Странно, — сказал Анахо. — Даже дирдиры — высшие существа — никогда не выказывают такую надменность.

— Они принадлежат к другой расе, — ответил Хелссе. — Но можно ли считать их «высшими»? Сомневаюсь. Ваннэки никогда с этим не согласятся, если вообще снизойдут до обсуждения подобных вопросов.

Анахо презрительно пожал плечами.

Экипаж проехал рынок — Меркаду; затем они попали в район небольших домов, отличающихся невероятным разнообразием стилей. Возле скопления квадратных кирпичных башен карета остановилась. Секретарь указал на сад рядом, где сидело около дюжины мужчин живописного вида. Они были одеты во все белое, и даже длинные и густые волосы отличались тем же цветом, составляя с рубашками и штанами единый фон, на котором поразительными пятнами выделялись ослепительно черные лица и руки.

— Локхары, — пояснил Хелссе. — Странствующие механики, родом из горного края, лежащего к северу от озера Фалас в центральном Кисловане. Это не их натуральная окраска; они обесцвечивают волосы и чернят кожу. Говорят, такой странный обычай навязали локхарам тысячи лет назад ваннэки, чтобы как-то отличить их от своих прислужников: те, конечно, белокожие и темноволосые. В любом случае, локхары не задерживаются на одном месте надолго, работают там, где им больше платят, потому что невероятно скупы и жадны. Некоторые, потрудившись в мастерских ваннэков, переселились к нам; некоторые выучили одну-две их фразы-мелодии и, если возникнет необходимость, разберут смысл документов. Видите вон там старика, играющего с девочкой? Он считается знатоком языка ваннэков. Пройдоха потребует немалую сумму за свои услуги, и для того, чтобы предупредить еще более непомерные требования в будущем, мне придется поторговаться. Если вы согласны подождать, я пойду и договорюсь с ним.

— Минутку, — остановил его Адам. — Я, разумеется, убежден в вашей честности, но, увы, не могу сдержать инстинктивные подозрения. Давайте пойдем вместе.

— Как пожелаете, — сказал Хелссе снисходительно. — Я сейчас пошлю за ним. — И отдал распоряжение кучеру.

— Если они договорились заранее, — пробормотал Анахо, — им не составит труда разыграть спектакль и убедить подозрительного простака.

— Полагаю, что сумею сейчас успокоить вас, — качнул головой секретарь.

Минуту спустя старик подошел к экипажу.

— Войдите, пожалуйста, — пригласил Хелссе.

Старик просунул беловолосую голову в дверь.

— Мое время стоит дорого — что вам надо?

— Речь пойдет о деле, с которого можно получить прибыль.

— Ах, прибыль? Что ж, я готов послушать.

Он залез в экипаж и с довольным ворчанием уселся. В воздухе пахнуло прогорклой помадой. Хелссе резко встал. Взглянув искоса на Адама, произнес:

— Наш договор отменяется. Забудьте о моих инструкциях.

— Договор? Инструкции? О чем вы? Наверное, меня с кем-то спутали. Я Зарфо Детвилер.

Хелссе махнул рукой.

— Не важно, не важно. Мы хотим, чтобы вы прочитали нам документ ваннэков, где сказано, как добраться до клада. Переведите все правильно и получите долю добычи.

— Ну уж нет, — помахал черным пальцем Зарфо Детвилер. — Я, конечно, с удовольствием возьму свою часть, но вдобавок хочу сейчас получить сто цехинов. И никаких претензий, если содержание разочарует вас.

— Никаких претензий, согласен. Но сто цехинов за работу, которая, возможно, окажется напрасной? Вот, держите: целых пять, и можете есть сколько угодно наши весьма дорогие засахаренные фрукты.

— Ну, насчет сладостей я в разрешениях не нуждаюсь: разве меня не пригласили сюда как гостя? — Зарфо Детвилер торопливо сунул горсть деликатесов в рот. — Вы, наверное, считаете меня несмышленым теленком, сударь, — всего-навсего пять денежек! Только три человека в Сеттре сумеют сказать вам, какая сторона идеограммы ваннэков — верх, а какая — низ! Я один могу понять их значение, ведь за это мне пришлось заплатить тридцатью годами каторжного труда в машинных мастерских Ао-Хидиса...

Торг продолжался. Наконец Зарфо согласился взять пятьдесят цехинов и десятую часть предполагаемой добычи. Хелссе кивнул Адаму, и тот вытащил бумаги.

Лохкар взял листки, покосился на них, нахмурившись, провел рукой по белым волосам. Затем поднял глаза и, встав в картинную позу, напыщенно объявил:

— Сейчас я вам дам бесплатный урок языка ваннэков. Удивительный народ, необычные существа. Их мозг словно пульсирует; зрение, работа мозга — цикл импульсов. Так же строится и речь — из звуков-аккордов, серии вибраций, которые несут полное значение фразы. Одна идеограмма выражает аккорд, то есть законченную мысль. Вот почему чтение на их языке основывается в равной степени и на логике, и на догадках; надо сформулировать полное значение каждой идеограммы. Даже сами ваннэки не всегда точны. Теперь обратимся к вашему делу. Так, дайте-ка подумать... Первый аккорд... хм... Обратите внимание на зубцы. Они обычно указывают на идентичность. Квадрат такой формы, пропадающий справа, иногда обозначает понятие «правда», «подтвержденное, верное видение», либо «ситуация», или даже «нынешнее состояние космоса». А значки вот тут — не знаю... Затемненное место, думаю, переводится, как «докладывает такой-то». Поскольку оно в самом низу и, значит, выступает основным тоном в аккорде, скорее всего... точно, эта пустяковина указывает на позитивное желание. А отметки здесь... хм... Да, они играют роль «организаторов», которые определяют порядок и выделяют те или иные элементы. Я не способен их понять; могу только догадываться об общем смысле. Что-то вроде «хочу доложить, что условия прежние» или «не изменились». Либо «некто горит желанием убедиться в стабильности космоса». Примерно так. Вы уверены, что тут говорится о сокровищах?

— Продавец уверял, что здесь описание пути, ведущего к кладу.

— Мда. — Зарфо дернул себя за длинный черный нос. — Дайте подумать. Посмотрите-ка на второй символ: видите затемненное место, и здесь — кусок угла? Первое означает «видение», второе — «отрицательный». Я не понимаю, откуда взялись «организаторы», но все вместе может означать «слепоту» или «невидимость»...

Зарфо продолжал свой напряженный труд, ломая голову над каждой идеограммой, иногда расшифровывая значение части текста, но чаще сознаваясь в неудаче. Его тревога росла с каждой минутой.

— Вас обманули, — сказал он наконец обреченно. — Я уверен, что здесь не упоминаются спрятанные деньги или какие-то ценности. Кажется, вам всучили обычный отчет о торговой сделке. Похоже, здесь говорится примерно вот что: «Хочу объявить, что условия неизменны». Что-то там об особых желаниях или надеждах. «Я скоро увижу главного, лидера нашей группы». Что-то неизвестное. «Лидер не может помочь» или «остался равнодушным». «Лидер медленноизменяется (или превращается?) во врага». Или даже так: «лидер медленно изменяется, становясь похожим на врага». Перемены какого-то рода... не понимаю. «Я требую еще денег». Что-то о прибытии нового человека или чужака «высшей степени важности». Больше ничего.

Рейш уловил почти неприметное изменение в состоянии Хелссе: тот словно расслабился.

— Не очень-то понятно, — коротко определил секретарь. — Что ж, вы сделали все возможное. Вот ваши двадцать цехинов.

— Двадцать? — прорычал Зарфо Детвилер. — Мы ведь договорились о пятидесяти! Как я смогу купить себе несчастный кусочек луга? Меня постоянно обманывают!

— Ну ладно, ладно, раз вы такой бессовестный скряга...

— Ах вот как, скряга! В следующий раз читайте такие записки сами.

— Почему бы и нет, учитывая пользу от вашей помощь.

— Вас обманули. Здесь нет никакого плана пути к сокровищам.

— Да, очевидно, вы правы. Ну что ж, до свидания.

Адам вышел из кареты вслед за старым локхаром и повернул голову к Хелссе.

— Я останусь здесь, переговорю с господином Детвилером.

Секретарь выказал недовольство.

— Нам нужно обсудить другие дела. Лорд Голубого Нефрита должен знать ваши намерения.

— После полудня я дам окончательный ответ.

Хелссе коротко кивнул.

— Как пожелаете.

Экипаж отбыл, оставив Рейша и локхара посреди улицы.

— Есть здесь поблизости таверна? — спросил Адам. — Не желаете посидеть, пропустить со мной стаканчик-другой и поговорить немного?

— Я локхар, — фыркнул чернокожий старик. — Я не порчу себе мозги и не опустошаю карманы ради выпивки, во всяком случае до полудня. Однако, если хотите, можете купить мне прекрасные колбаски, которые делают в Зэме, или добрый кусок сыра.

— С удовольствием.

Зарфо показал на продуктовую лавку. Вскоре они, прихватив покупки, уселись за столик на улице.

— Меня поразило, как ты ловко читаешь идеограммы, — сказал Рейш. — Где ты научился?

— В Ао-Хидисе. Я работал резчиком по кости со стариком локхаром, который был настоящим гением по этой части. Он научил меня нескольким аккордам и показал, где затененные места соответствуют мощным вибрациям, где звучание отражается в форме, где разные компоненты целой фразы видны в структуре и градации. После того как ты натренировал глаза и уши, «настроил» их правильно, ясно видишь, что и аккорды и идеограммы вполне логично и четко расположены. Но дойти до сути очень тяжело. — Зарфо откусил большой кусок колбаски. — Само собой, субваннэки не поощряли таких, как я; если они подозревали, что локхар втихомолку пытается понять язык их хозяев, его моментально увольняли. Да, очень они хитры! Очень! Как ревниво поганцы охраняют свое положение посредников между ваннэками и миром людей! Дьявольский народец! Их женщины необычайно красивы, настоящие черные жемчужины, но жестоки, холодны и, увы, совсем равнодушны к флирту.

— Ваннэки хорошо платят?

— Как и все остальные: стараются ободрать, где можно. Что ж, приходиться мириться с этим. Если мы станем обходиться им дороже, они просто заведут рабов либо обучат черных или пурпурных — раздельно, конечно. Тогда мы потеряем работу, или даже свободу. Поэтому мы трудимся, не жалуясь, и как только хорошенько наберемся опыта, ищем хозяев получше в других местах,.

— Скорее всего, Хелссе, — тот яо, одетый в серое с зеленым, — спросит, о чем мы беседовали. Он может даже предложить тебе денег.

Зарфо откусил кусочек колбаски.

— Ну, конечно, я поделюсь с ним за хорошую плату.

— Раз так, — сказал Рейш, — наш разговор будет состоять из пустых фраз, бесполезных для нас обоих.

Зарфо задумчиво пожевал губами.

— Сколько ты предлагаешь?

— Не могу сказать точно; ты ведь просто запросишь с Хелссе больше или постараешься содрать одинаковую сумму с нас обоих.

Зарфо мрачно вздохнул.

— Увы, у тебя сложилось совершенно неправильное представление о локхарах. Наше слово крепче железа. Заключив договор, мы никогда не увиливаем от его выполнения.

Торг продолжался до тех пор, пока, получив сумму в двадцать цехинов, Зарфо не объявил, что отныне все, что они скажут, станет для чужих такой же тайной, как место, где он прячет деньги.

— Давай вернемся к бумаге ваннэков, — сказал Рейш. — Помнишь место, где говорится о «лидере»? Нет там каких-либо указаний, кто он?

Зарфо задумчиво сжал губы.

— Тема волка указывает на высшую знать; еще один торжественный полутон очевидно означает что-то вроде «персона, обладающая высшими свойствами», либо «соответствующая вам», или «вашего типа». Это очень сложно. Ваннэк, читающий идеограмму, улавливает смысл целого аккорда, что дает ему зримый образ со всеми деталями — как бы мысленный портрет личности. Человек же вроде меня способен угадать лишь самое приблизительное значение. Я не могу сказать большего.

— Ты работаешь в Сеттре?

— Увы, да. Человек моих лет, пребывающий в крайней бедности — какая печальная картина, правда? Но ничего, скоро у меня скопится нужная сумма, и тогда — назад в Смаргаш, в Локхар, а там — небольшой кусок земли с лугом, молодая жена, удобное кресло у очага...

— Ты работал в космических мастерских Ао-Хидиса?

— Да, точно; я перешел из приборно-инструментальной в космическую, где чинил и монтировал воздухоочистители.

— Механики-локхары, очевидно, очень искусны в своем деле.

— Ну еще бы!

— И наверное, там существует специализация — скажем, рабочий занимается только монтированием контрольной аппаратуры или приборов?

— Естественно. Да, и то и другое — сложная работа!

— А среди тех, кто переехал в Сеттру, есть такие?

Старик бросил на Адама изучающий взгляд.

— Сколько заплатишь за информацию?

— Не зарывайся, Зарфо, — серьезно посоветовал Рейш. — Сегодня больше не получишь ни цехина — разве что еще колбаску, если хочешь.

— Наверное, да, только попозже. Насчет механиков: в Смаргаше дюжины, сотни специалистов, ушедших на покой после долгих лет работы.

— Можно уговорить их принять участие в опасном деле?

— Почему нет? Если они сочтут риск незначительным, а выгоду — большой... Что ты предлагаешь?

Рейш отбросил осторожность.

— Предположим, кто-то решил позаимствовать у ваннэков звездолет и отправиться на нем к некой планете. Сколько для этого потребуется специалистов и сколько стоить их нанять?

Зарфо, к облегчению Рейша, не выразил ни изумления, ни потрясения. Он сосредоточенно грыз последнюю колбаску. Затем, громко рыгнув, произнес:

— Как я понимаю, ты хочешь знать мое мнение насчет твоей затеи. Такое часто обсуждалось, не всерьез, конечно, но космические корабли действительно слабо охраняются. Так что сделать можно. Но для чего он тебе понадобился? Мне незачем посещать Дирдир или Сибол, либо пытаться проверить, правда ли, что Вселенная бесконечна.

— Я не могу сейчас обсуждать мои цели.

— Ну хорошо. И сколько же ты мне предлагаешь?

— Пока о деньгах говорить рано. А сколько бы ты хотел?

— За то, чтобы рискнуть свободой и даже жизнью? Меньше чем, скажем, за пятьдесят тысяч цехинов, я и пальцем не шевельну.

Рейш встал.

— Ладно. Ты получил свои полсотни, я — нужные сведения. Надеюсь, ты сдержишь слово и сохранишь наш разговор в тайне.

Локхар откинулся на спинку стула.

— Ну, ну, не спеши так. В конце концов, я старик, жизнь моя стоит не так уж много. Скажем, тридцать тысяч? Нет? Двадцать? Десять?

— Это уже ближе к разумной цене. Сколько членов команды нам понадобится?

— Четверо или пятеро, может, шестеро. Как думаешь, сколько продлится путешествие?

— Как только мы поднимемся в космос, я назову координаты планеты. Каждый, кто отправится со мной, вернется невообразимо богатым.

Зарфо поднялся.

— Когда собираешься отбыть?

— Как можно скорее. Еще одна проблема: в Сеттре полно шпионов. Необходимо вести себя так, чтобы не привлечь внимания.

Зарфо хрипло рассмеялся.

— Поэтому сегодня утром ты подъехал ко мне в роскошном экипаже, стоящем тысячи цехинов! За нами все время наблюдает соглядатай!

— Я заметил его. Но почем-то он даже не делает попытки скрыть свой интерес, да и вообще, слишком заметен для шпиона. Ну ладно — где и когда мы встречаемся?

— Завтра утром, как только часы пробьют девять, у прилавка Упаса, торговца специями в Меркаде. Убедись, что за тобой нет «хвоста»... Парень, наблюдающий за нами, судя по тому, как он одет, просто убийца из «компании безопасности».

Человек, о котором говорил Зарфо, подошел к их столу.

— Адам Рейш?

— Да.

— С сожалением должен сообщить, что компания безопасности заключила контракт на ваше имя, предусматривающий смерть посредством «двенадцати прикосновений». Я здесь, чтобы произвести первую процедуру. Не будете ли вы любезны обнажить запястье? Я только слегка кольну вас дротиком, который сейчас держу в руке.

Рейш попятился.

— И не подумаю.

— Убирайся! — приказал Зарфо Детвилер убийце. — Мой приятель, пока жив, стоит для меня десять тысяч цехинов; мертвый — ни гроша.

Тот проигнорировал локхара и объявил Рейшу:

— Пожалуйста, не устраивайте недостойных сцен. Тогда процесс станет долгим и болезненным для всех нас. Итак...

— Ну-ка прочь! — взревел Зарфо. — Я ведь предупреждал тебя!

Он схватил стул и могучим ударом свалил агента «компании» на землю. Не удовлетворившись этим, поднял выпавшее орудие убийства и вонзил сквозь ржаво-красную ткань штанов в бедро своей жертвы.

— Стойте! — взвыл тот. — Это укол номер один!

Локхар выхватил пучок дротиков из раскрывшейся сумки.

— А вот, — гулко прокричал он, — номер второй, третий... двенадцатый! — И, наступив злополучному агенту на шею, один за другим воткнул дротики в извивающийся зад. — Получай, негодяй! Хочешь следующую порцию — от тринадцатого до двадцать четвертого?

— Нет, нет, отпустите, я уже мертвец!

— А если нет, ты не только убийца, но еще и лгунишка!

Вокруг них стали собираться прохожие. Полная дама в робе из розового шелка подлетела к локхару.

— Ах ты чернокожий, волосатый грубиян! Зачем ты мучаешь несчастного убийцу? Он занимался своим делом и не трогал тебя!

Зарфо подобрал рабочий блокнот агента и демонстративно пролистал его.

— Хм... Кажется, следующим по списку значится твой муж.

Женщина ошеломленно отпрянула и в испуге посмотрела вслед убийце, удирающему со всех ног.

— Пора уходить, — заметил Адам.

Они прошли переулком к маленькому сараю, скрытому от улицы сплетенной из лозы решеткой.

—Местный морг, — сообщил Зарфо. — Тут нас никто не потревожит.

Рейш вошел, настороженно оглядывая каменные скамейки, на одной из которых лежала туша какого-то животного.

— Теперь скажи, кто желает твоей смерти?

— Я подозреваю некого Дордолио, — ответил Рейш. — Но не уверен точно.

Локхар тщательно изучил список.

— Так, посмотрим. «Адам Рейш, «Приют путешественников» — контракт номер 2305, форма восемнадцать. К исполнению». Помечено сегодняшним днем, поручено «Рашу». К исполнению, значит? Ладно, испробуем одну хитрость. Идем ко мне.

Он провел Адама через арку в одну из кирпичных башен. На столе стоял телефон. Зарфо осторожно поднял трубку.

— Свяжите меня с компанией безопасности.

Мрачный голос произнес:

— Готовы служить вам.

— Я по поводу контракта номер 2305, касающегося некого Адама Рейша. Я хотел бы внести деньги за заказ, но не могу найти счет.

— Минутку... Он оплачен заранее, мой господин, и намечен к исполнению на сегодняшнее утро.

— Оплачен заранее? Невозможно! Ничего не понимаю. Какое имя значится на расписке?

— Хелссе из дома Исан. Уверен, никакой ошибки нет, господин.

— Что ж, может, и так. Я обсужу это с ним.

— Благодарю вас за заказ, уважаемый господин.


Глава 9


Рейш вернулся в «Приют путешественников». С тяжелым сердцем, предчувствуя недоброе, он вошел в фойе, где обнаружил Траза.

— Ну, что плохого случилось, если вообще что-то произошло?

Его приятель, понятливый и решительный юноша, не всегда улавливал настроение собеседника.

— Как только ты вылез из кареты, жеманный яо Хелссе — так его, кажется, зовут? — словно воды в рот набрал; может, решил, что мы неподходящая компания. Он сообщил, что сегодня вечером мы обедаем с лордом Голубого Нефрита, а сам он приедет пораньше, чтобы просветить нас по части правил приличия. А потом уехал в экипаже.

«Удивительная цепочка событий», — подумал Рейш. И вот что интересно: контракт оговаривал «двенадцать прикосновений». Если кому-то срочно нужно, чтобы он умер, то нож, пуля или разряд энергии куда быстрее и эффективнее. Но зачем нужна первая из двенадцати инъекций? Чтобы подтолкнуть их, заставить быстрее действовать?

— Случилось много интересного, — сказал он Тразу. — Вещи, которые я никак не могу понять.

— Чем скорее мы покинем Сеттру, тем лучше, — мрачно объявил бывший вождь Онмале.

— Согласен.

Появился Анахо, свежевыбритый, сияющий парадным великолепием в новом черном камзоле с высоким воротником, светло-голубых штанах, алых сапогах до колен с модными загнутыми носами. Рейш отвел друзей в глубокую нишу в стене и описал им то, что произошло.

— Итак, теперь нам нужны только деньги, которые я надеюсь выжать сегодня вечером из Кизанта.


Время тянулось мучительно медленно. Наконец появился секретарь в модном бархатном костюме канареечно-желтого цвета. Он напыщенно поприветствовал группу.

— Надеюсь, вы вкушаете все прелести пребывания в Кете?

— О да, разумеется. Никогда не чувствовал себя таким отдохнувшим, — отозвался Адам.

Хелссе с апломбом продолжал:

— Прекрасно. Теперь относительно сегодняшнего вечера. Лорд Кизант полагает, что официальный обед скучен и утомителен для вас и ваших друзей. Он рекомендует некий неформальный, без соблюдения правил этикета, завтрак в любое подходящее для вас время — хоть сейчас, если пожелаете.

— Мы готовы. Но, во избежание каких-либо недоразумений, не забудьте, пожалуйста, — мы настаиваем на достойном приеме. Мои друзья и я не желаем пробираться во дворец через заднюю дверь.

Хелссе отмахнулся.

— Для неформальных приемов — неформальный стиль поведения. Таково правило.

— Я должен уточнить, — сказал Рейш. — Наш статус требует, чтобы мы прибыли с парадного входа. Если лорд Кизант возражает, можно встретиться где-нибудь еще: например, в таверне за Овалом.

Секретарь хмыкнул.

— Скорее он наденет шутовской колпак и отправится дурачиться в Круг весельчаков! — Он скорбно покачал головой. — Что ж, во избежание осложнений воспользуемся парадным входом. В конце концов, какая разница?

Рейш рассмеялся.

— Особенно если Кизант на самом деле приказал впустить нас через посудомоечную и подумает, что так мы и вошли... Что ж, это приемлемый компромисс. Пошли.

К дворцу Голубого Нефрита их доставило блестящее черное ландо. По указанию Хелссе оно подкатило к величественному порталу, где секретарь первым вышел из экипажа и, задумчиво скользнув взглядом по фасаду дворца, провел трех чужеземцев через главный вход в огромное фойе. Здесь он пробормотал несколько слов лакею и направил гостей наверх в маленький зелено-золотой салон, выходящий окнами во дворик.

Хозяина дворца здесь не оказалось.

— Пожалуйста, присядьте, — вежливо предложил Хелссе. — Его могущество сейчас придет. — После чего качнул головой и вышел.

Прошло несколько минут; наконец, появился Кизант. На нем был длинный белый халат, белые шлепанцы и круглая черная шапочка. На лице застыло раздраженное мрачное выражение.

Лорд Голубого Нефрита оглядел присутствующих.

— С кем из вас я разговаривал раньше?

Секретарь прошептал ему что-то на ухо, и он повернулся к Рейшу.

— Ясно. Что ж, располагайтесь. Хелссе, ты распорядился, чтобы подали подходящие закуски и напитки?

— Разумеется, ваше могущество.

Лакей вкатил в комнату столик и обошел присутствующих с подносом, где были сладкие вафли, подсоленная кора, кубики мяса со специями, графины с вином, флаконы с эссенциями. Адам взял вино, Траз выбрал кубок сиропа, Анахо — зеленую эссенцию. Лорд Кизант взял душистую палочку и принялся ходить по салону, помахивая ею.

— У меня для вас неутешительные новости, — неожиданно произнес он. — Я решил отказаться от всех моих предложений и обязательств. Короче говоря, вам не стоит ждать благодеяний.

Рейш отпил вина, дав себе время подумать.

— Вы принимаете то, что сообщил вам Дордолио?

— Я не могу вдаваться в детали. Мое заявление следует понимать в самом общем смысле.

— У меня нет к вам претензий, — сказал Адам. — Я приходил сюда, только чтобы передать известия о вашей дочери.

Лорд Голубого Нефрита поднес душистую палочку к носу.

— Подробности меня больше не интересуют.

Анахо хмыкнул.

— Еще бы! Признав их истинность, вам пришлось бы исполнить свои обязательства.

— Вовсе нет, — возразил лорд Кизант. — Мои слова предназначались лишь моим приближенным и слугам.

— Ха! Кто вам поверит после того, как вы наняли убийц, чтобы разделаться со своим гостем?

Кизант замер.

— Убийц? О чем вы?

— Ваш помощник, — Адам указал на Хелссе, — заключил контракт по форме восемнадцать. Я собирался предупредить Дордолио; ваша благодарность слишком дорого обходится.

Нахмурившись, лорд повернулся к секретарю.

— Что все это значит?

Тот, явно взволнованный, поднял брови и широко раскрыл глаза.

— Я только пытался исполнить свой долг.

— Излишнее усердие. Ты хочешь превратить Голубой Нефрит в посмешище? Если мерзкая история выйдет наружу... — Голос лорда пресекся.

Хелссе пожал плечами и налил себе кубок вина.

Адам поднялся.

— Похоже, здесь нам больше делать нечего.

— Минутку, — быстро сказал Кизант. — Дайте мне подумать... Вы сознаете, что якобы заказанное мной убийство — полная ерунда?

Рейш медленно покачал головой.

— Вы слишком часто меняли позицию: я ни в чем не могу быть полностью уверен.

Лорд Кизант резко повернулся и выбежал из салона.

Душистая палочка упала на ковер и стала тлеть. Адам подобрал ее и положил на поднос.

— Зачем вы это делаете? — спросил Хелссе с насмешливым удивлением.

— Вам придется самому искать ответы на свои вопросы.

Лорд Кизант вновь появился в салоне. Он жестом подозвал Хелссе, отвел его в угол, что-то шепнул и опять вышел.

Хелссе повернулся к Рейшу.

— Лорд Кизант уполномочил меня выдать вам десять тысяч цехинов при условии, что вы немедленно покинете Кет и вернетесь в Котан с первым же кораблем.

— Наглость лорда Кизанта просто изумительна, — ответил Рейш.

— Какова предельная сумма? — небрежно поинтересовался Анахо.

— Его могущество не указал точно, — признался Хелссе. — Лорду нужно только, чтобы вы уехали, чему он будет максимально содействовать.

— Тогда миллион цехинов! — заявил Анахо. — Если приходится принимать участие в такой недостойной интриге, по крайней мере продадим себя дорого.

— Увы, слишком дорого, — сказал секретарь. — Двадцать тысяч — более разумная плата.

— Недостаточно разумная, — ответил Рейш. — Нам требуется намного, намного больше.

Хелссе молча оглядел гостей. И наконец произнес:

— Чтобы избежать пустой траты времени, я объявляю максимальную сумму, которую его могущество согласен выплатить. Пятьдесят тысяч цехинов — лично я считаю данное предложение весьма щедрым — и транспорт до Верводеля.

— Мы согласны, — сказал Рейш. — Разумеется, вы должны аннулировать контракт с компанией безопасности.

Губы Хелссе дрогнули в улыбке.

— Я уже получил инструкции на этот счет. Когда вы выедете из Сеттры?

— Через день, возможно, чуть позже.


Получив пятьдесят тысяч, друзья покинули дворец Голубого Нефрита в черном ландо. На сей раз Хелссе их не сопровождал.

Экипаж покатил на восток; наступили сумерки, небо приобрело янтарный оттенок. В парках, дворцах и городских домах стали зажигаться огоньки; в одном из садов шумно отмечали какой-то праздник.

Ландо прогрохотало по деревянному мосту, увешанному фонариками, и въехало в квартал, где тесно сгрудились бревенчатые домишки, а на улице было полно чайных и харчевен. Затем экипаж миновал унылый район полупустых зданий и наконец добрался до Овала.

Рейш вышел из ландо. Траз выпрыгнул следом и сразу метнулся к темной неподвижной фигуре, почти незаметной в темноте. Заметив блеск металла, Адам бросился на землю, но ему не удалось увернуться от ослепительной красно-белой вспышки. Словно раскаленный молот обрушился на его голову, и пока Траз боролся с убийцей, оглушенный Адам беспомощно лежал на мостовой. Анахо направил свое оружие на незнакомца. Тонкий луч пронзил нападавшему плечо. С глухим стуком на булыжную мостовую упал энергомет неизвестного.

Рейш поднялся на ноги и, покачиваясь, встал. Одна сторона его головы горела, словно ошпаренная; запах озона и паленых волос забивал ноздри. Он заковылял к Тразу, державшему человека в плаще. Тем временем Анахо обшарил одежду незнакомца и извлек кинжал и бумажник. Откинув капюшон плаща, наполовину закрывавший лицо нападавшего, Рейш с изумлением узнал члена общины, с которым разговаривал прошлой ночью.

Прохожие, поначалу державшиеся подальше, стали осторожно приближаться. Раздался резкий свисток патруля. «Инспиратор» попытался освободиться.

— Пожалуйста, отпустите меня; я буду жестоко наказан!

— Почему ты пытался убить меня? — спросил Рейш.

— Не спрашивайте ни о чем! Умоляю, отпустите!

— С какой стати? Ты только что едва не совершил тягчайшее преступление! Пусть тебя арестуют.

— Нет! Пострадает вся секта!

— Но они... Почему ты решился на такое?

— Потому что вы опасны! Вы несете раскол! Уже появились разногласия! У некоторых слабых душой умалилась вера; они хотят раздобыть космический корабль и отправиться в путешествие! Я решил, что лучший выход — уничтожить инакомыслие в самом корне.

Адам тяжело вздохнул. Шаги патруля раздавались уже совсем близко.

— Завтра мы уезжаем из Сеттры; ты зря старался. — Рейш оттолкнул скулящего от боли в плече фанатика. — Благодари судьбу за то, что мы милосердные люди.

«Инспиратор» мгновенно исчез в темном закоулке. Подбежали стражники — рослые воины в полосатых красно-черных одеяниях, сжимающие жезлы с раскаленными наконечниками.

— Что за шум?

— Вор, — пояснил Рейш. — Он пытался ограбить нас, а потом убежал вон туда, за те дома.

Патруль удалился. Друзья отправились в гостиницу.

За ужином Рейш рассказал им о разговоре с Зарфо Детвилером.

— Завтра, если все пойдет хорошо, мы уедем из Сеттры.

— Очень вовремя, — кисло заметил Анахо.

— Да, верно. За мной уже шпионили ваннэки, меня преследовала знать, хотели убить люди из секты. Большего мои нервы не выдержат.

К их столу подошел мальчик в темно-красной ливрее.

— Адам Рейш?

— Кто его спрашивает? — осторожно поинтересовался Рейш.

— У меня для него записка.

— Давай сюда.

Адам развернул бумагу и с трудом разобрал смысл послания, написанного вычурной вязью:

«Компания безопасности приветствует Адама Рейша. Поскольку ты беспричинно напал на нашего полномочного представителя во время добросовестного выполнения им служебного долга, нанес урон снаряжению и причинил боль и неудобства, мы требуем возмещения ущерба в размере восемнадцати тысяч цехинов. Если данная сумма не будет немедленно уплачена в нашей главной конторе, последует ликвидация путем последовательного применения различных методов. Заранее признательны за проявление доброй воли и стремление к сотрудничеству. Советуем не покидать Сеттру и не искать каких-либо причин для отказа выдать требуемую компенсацию , ибо в таком случае наказание придется ужесточить».

Рейш швырнул письмо на стол.

— Дордолио, ваннэки, лорд Кизант и Хелссе, секта, компания безопасности... Кто еще пожелает к ним присоединиться?

— Дожить бы до завтрашнего отъезда, — подытожил Траз.


Глава 10


На следующее утро Рейш связался с дворцом Голубого Нефрита, и ему позволили переговорить с Хелссе.

— Надеюсь, вы разорвали контракт с компанией безопасности?

— Договор аннулирован. Как я понимаю, они решили предпринять самостоятельные действия, на которые вы должны отвечать, как сочтете нужным.

— Ясно, — сказал Рейш. — Мы покидаем Сеттру немедленно и принимаем предложенную лордом Кизантом помощь.

Хелссе нерешительно кашлянул.

— Каковы же ваши планы?

— Если коротко — выбраться отсюда живыми.

— Я прибуду в ближайшее время и доставлю вас к загородной гавани. Из Верводеля корабли ежедневно отправляются в любую сторону света, и, несомненно, вам удастся благополучно уехать.

— Мы будем готовы в полдень или даже раньше, если потребуется.

Приняв все мыслимые меры предосторожности, Рейш отправился в Меркаду пешком и прибыл на встречу в полной уверенности, что не привел за собой «хвост». Зарфо уже ждал его, спрятав белоснежную шевелюру под колпаком, черным, как кожа его лица. Он провел Рейша в подвал таверны. Усевшись за каменный стол, старый локхар дал знак мальчику-слуге, и тот принес гостям тяжелые глиняные кружки с горьким пивом.

Зарфо сразу же перешел к делу:

— Прежде чем я хоть на йоту изменю свой распорядок дня, покажи деньги.

Не говори ни слова, Рейш бросил на стол десять звенящих алых цехинов.

— Ах! — возликовал Детвилер. — Вот истинная красота! Они ведь для меня? Я сейчас же приму их на хранение и стану беречь, как зеницу ока.

— А кто будет караулить тебя? — поинтересовался Рейш.

— Ну-ну, парень, — усмехнулся Зарфо. — Если друзья не доверяют друг другу, сидя в прохладном пивном погребе, что от них ждать, когда придет беда?

Адам положил бруски обратно в кошелек.

— Она уже пришла. Убийцы обеспокоены вчерашними событиями. Вместо того чтобы мстить тебе, взялись за меня.

— Да, они непоследовательны. Если требуют денег, не поддавайся. Всегда есть шанс убежать и спасти шкуру.

— Мне велено не покидать Сеттру, пока они не выберут подходящий момент для расправы. Но я надеюсь уехать, и как можно скорее.

— Что ж, разумно. — Зарфо отхлебнул большой глоток и со стуком поставил кружку на стол. — А как ты скроешься от агентов компании? Сам понимаешь, они следят за каждым твоим шагом.

Услышав шорох, Адам резко обернулся, но увидел только мальчика-слугу, наливающего пиво Зарфо. Тот потянул себя за длинный черный нос, чтобы скрыть усмешку.

— Убийцы настырные твари, однако мы как-нибудь сумеем перехитрить их. Возвращайся к себе в гостиницу и будь наготове. В полдень я приду к вам; там посмотрим, что можно сделать.

— В полдень? Так поздно?

— Часом позже, часом раньше — велика ли разница? Мне надо закончить дела.

Рейш вернулся в гостиницу, куда уже прибыл Хелссе в черном ландо. В комнате царила напряженная атмосфера. При виде Адама секретарь сразу вскочил.

— Время дорого, мы давно уже ждем! Идемте! Мы едва успеем на первый послеполуденный транспорт до Верводеля!

— А разве убийцы не ждут от нас именно таких действий? План кажется мне слишком уж незамысловатым.

Хелссе раздраженно пожал плечами.

— У вас есть идея получше?

— Давайте подумаем.

— У лорда Кизанта есть летательный аппарат? — спросил Анахо.

— Он не работает.

— Его могущество не разрешит нам воспользоваться какими-нибудь другими передвижными средствами?

— Для подобных целей? Думаю, нет.

Прошло пять минут.

— Чем дольше мы ждем, тем меньше времени остается, — заметил Хелссе и указал в окно. — Видите двух мужчин в круглых шляпах? Они ждут, когда вы выйдете. Теперь даже не получится уехать на машине.

— Выйдите и прикажите им убраться, — предложил Адам.

Секретарь рассмеялся.

— О нет, только не я.

Прошло еще полчаса. Наконец в комнату ввалился Зарфо. Он поприветствовал всех взмахом руки и спросил:

— Ну, готовы?

Рейш указал на убийц.

— Они ждут нас.

— Да, неприятные создания, — сказал Зарфо. — Только в Кете могут терпеть такое. — Он косо взглянул на Хелссе. — А этот тип зачем здесь?

Рейш объяснил. Зарфо выглянул в окно.

— Черное авто с серебряно-синим верхом — вы о нем говорите? Если так, нет ничего проще. Мы уедем на машине.

— Ни в коем случае! — вскинулся секретарь.

— Почему же? — поинтересовался Рейш.

— Лорд Кизант не желает вмешиваться, да и я тоже. Ведь компания может заключить контракт и на меня.

Адам невесело рассмеялся.

— Даже несмотря на то, что вы первым с ними связались? Ну-ка, быстрее к машине, и вывезите нас из этого города сумасшедших!

После секундного колебания Хелссе коротко кивнул и скорчил презрительную гримасу.

— Как пожелаете.

Они вышли из гостиницы и направились к машине. Убийцы преградили им дорогу.

— Если не ошибаюсь, Адам Рейш — это вы, господин?

— Ну и что?

— Можем ли мы осведомиться, куда вы направляетесь?

— Во дворец Голубого Нефрита.

— Верно, — бесцветным тоном подтвердил Хелссе.

— Вы поняли наши правила? Вам ясен порядок наказаний?

— Да, конечно.

Убийцы посовещались между собой, затем один из них произнес:

— В таком случае мы желаем сопровождать вас.

— Внутри не хватит места, — холодно возразил секретарь.

Агенты не обратили внимания на его слова. Один из них полез в ландо, но Зарфо схватил его за одежду и потянул назад. Тот удивленно оглянулся.

— Осторожно, я член гильдии.

— А я локхар!

С этими словами Зарфо отвесил ему такую затрещину, что свалил с ног. Второй в удивлении застыл, но быстро опомнился и попытался выхватить пистолет. Прежде чем он успел что-то сделать, Анахо выстрелил и пронзил ему лучом грудь. Первый агент попытался уползти, но Детвилер ударил его ногой по горлу — тот рухнул на землю и обмяк.

— В машину! — скомандовал локхар. — Пора удирать.

— Катастрофа! — прошептал Хелссе. — Я погиб.

— Скорее вон из Сеттры! — воскликнул Зарфо. — По самой неприметной дороге!

Ландо покатило по узким улочкам окраины, свернуло в переулок и наконец выехало из города.

— Куда мы? — спросил Адам.

— В Верводель.

— Глупо! — фыркнул Зарфо. — Правь на восток, в глушь. Мы должны достичь реки Джинги, а по ней спуститься до Кабасаса на Парапане.

Хелссе с деланным спокойствием пытался возражать:

— Там нет дорог. Машина застрянет. У нас нет запасных батарей.

— Пустяки!

— Пустяки для вас. А как я потом доберусь до Сеттры?

— Вы действительно планируете вернуться после случившегося?

— Мне конец! — вполголоса пробормотал Хелссе. — Они потребуют пятьдесят тысяч цехинов. Где я возьму такую сумму? А все из-за ваших безумств...

— Думайте что угодно. Главное — продолжайте двигаться на восток, пока машина не остановится или дорога не закончится.

Секретарь лишь безнадежно махнул рукой.


Дорога шла по равнине, отличавшейся какой-то дикой красотой, с озерами и тихими неспешными ручьями; деревья с поникшими черными ветвями окунали табачно-коричневые листья в воду. Рейш все время оглядывался, но не замечал никаких признаков погони. Сеттра уже исчезла из виду: на горизонте виднелась лишь неясная темная полоса.

Хелссе больше не дулся и нетерпеливо смотрел вперед, словно что-то предвкушал. Рейша неожиданно охватили подозрения.

— Стоп!

Секретарь оглянулся.

— Остановить машину? Зачем?

— Что там дальше?

— Горы.

— Почему же дорогу поддерживают в таком хорошем состоянии? Незаметно, чтобы ей часто пользовались.

— Ха! — воскликнул Зарфо. — Высокогорный лагерь для здешних психов— вот куда нас везут!

На лице Хелссе появилось некое подобие ухмылки

— Вы сами сказали, чтобы я ехал до конца пути. Разве вы уточнили, что не хотите попасть в сумасшедший дом?

— Я делаю это сейчас, — сказал Адам. — Пожалуйста, больше никаких невинных оплошностей такого рода.

Хелссе поджал губы и снова помрачнел. У развилки он свернул к югу. Дорога пошла вверх.

— Куда она ведет? — спросил Рейш.

— К заброшенным ртутным рудникам, горным пещерам, нескольким крестьянским фермам.

Машина въехала в густой лес, где с деревьев свисал черный мох; путь стал еще круче. Солнце скрылось за черной тучей, вокруг потемнело. Вскоре чаща осталась позади и появился затянутый туманом луг.

Хелссе взглянул на индикатор.

— Энергии осталось на час.

Рейш указал на гряду гор впереди.

— Что лежит за ними?

— Дикие места. Племена хоч харов, Черное горное озеро — исток Джинги. Путь плохой и опасный. Однако так можно выбраться из Кета.

Машина двинулась через луг с отдельно стоящими могучими деревьями, листья которых походили на слоистые поганки.

Дорога стала пропадать, порой ее преграждали упавшие ветви. Впереди возвышался гребень горы — огромный скалистый выступ.

У заброшенной шахты путь оборвался. Одновременно стрелка указателя оставшейся энергии коснулась нуля. Машина резко дернулась и замерла. Только редкие стоны ветра нарушали наступившую тишину.

Прихватив свои скудные пожитки, пассажиры покинули салон. Туман стал рассеиваться; солнце холодными лучами пронзало облака, заливая окрестности медовым светом.

Рейш оглядел склон горы, тропинку, бегущую от подножия до гребня, и повернулся к Хелссе.

— Ну, что вы выбрали? В Кабасас или назад, в Сеттру?

— В Сеттру, естественно, — ответил тот и печально посмотрел на машину.

— Пешком?

— Все же ближе, чем до Кабасаса.

— А как же убийцы?

— Рискну.

Адам вытащил сканскоп и принялся изучать дорогу, по которой они приехали.

— Похоже, никаких следов погони. Вы... — Он замолк, удивленный выражением лица секретаря.

— Что за прибор вы используете? — спросил тот.

Рейш объяснил.

— Дордолио ничего не придумал, — изумленно произнес Хелссе. — Он говорил правду!

Реакция секретаря немного раздосадовала и одновременно позабавила Адама.

— Не знаю, о чем вам мог поведать Дордолио кроме того, что мы варвары. До свидания, передавайте привет лорду Кизанту.

— Минуточку, — сказал Хелссе, нерешительно глядя на восток в сторону Сеттры. — По здравому размышлению, в Кабасасе мне будет безопаснее. Убийцы наверняка решат, что я с вами как-то связан. — Он повернулся, смерил взглядом величественные горы и тяжело вздохнул. — Полное безумие, конечно.

— Излишне упоминать, что мы здесь вовсе не по собственному желанию, — бросил в ответ Рейш. — Что ж, двинемся в путь.

Путешественники вскарабкались на громоздящуюся перед входом в шахту груду хлама и заглянули в туннель, стены которого сочились красноватой слизью. Вглубь прохода вела цепочка следов. Размером с человеческую ногу, по форме они напоминали дыню, в пяти сантиметрах от узкого конца — отпечатки трех пальцев. Глядя на странные отметины, Рейш почувствовал, как волосы встают дыбом от непонятного страха.

— Кто это?

— Необутый фунг, возможно маленький, — ответил Траз. — Но скорее всего — пнум. Следы свежие. Он видел, как мы приехали.

— Пойдемте отсюда, — пробормотал Адам.

Через час они достигли вершины и остановились, чтобы оглядеть открывающуюся панораму. Местность на западе тонула в ненастных сумерках; Сеттра казалась бесцветным пятном, словно синяк на теле Тчаи. Далеко на востоке мерцало горное озеро Черное.


Путники провели беспокойную ночь на опушке леса, то и дело вздрагивая от раздававшихся вдалеке звуков: жутковатого тонкого визга, частого глухого стука, напоминавшего удары по дереву, совиного уханья ночных охотников.

Наконец рассвело. Путешественники съели скудный завтрак — стручки травы паломников, и снова двинулись в путь через нагромождения базальтовых глыб по равнине, поросшей лесом. Впереди лежало спокойное и неподвижное Черное озеро. По воде неслышно скользила рыбацкая лодка. Миг — и она исчезла за выступом скалы.

— Хоч хары, — сказал Хелссе. — Старинные враги яо. Теперь они прячутся за горами.

Траз показал куда-то пальцем.

— Тропинка.

Адам пригляделся.

— Ничего не вижу.

— Тем не менее она есть. И еще я чувствую запах дыма. Это примерно в трех милях отсюда.

Минут через пять Траз вдруг поднял руку.

— К нам приближаются несколько человек.

Рейш прислушался — вокруг царила тишина. Но вот впереди показались трое: очень высокие люди с туловищем, похожим на бочонок, тонкими руками и ногами, в юбках из грязной белой ткани и таких же коротких накидках. Завидев путников, они остановились, затем повернулись и поспешили прочь, то и дело беспокойно оглядываясь.

Через четверть мили джунгли кончились; тропинка свернула и вывела путешественников на заболоченный берег озера. Деревня хоч харов стояла на сваях над водой. Метров на пятьдесят в глубь озера тянулись мостки, к которым привязана дюжина лодок. На берегу, держа наготове мачете и луки, суетились примерно двадцать мужчин племени; вид у них был агрессивно настороженный и вместе с тем испуганный. Путники подошли ближе.

— Вы кто? — неожиданно тонким голосом спросил самый высокий и мускулистый из хоч харов.

— Путешественники. Направляемся в Кабасас.

Хоч хары недоверчиво уставились на гостей, затем внимательно осмотрели дорогу, по которой они пришли.

— Где же остальные из вашего отряда?

— Больше никого нет, лишь те, кого ты видишь. Вы можете продать нам лодку и немного пищи?

Хоч хары отложили оружие в сторону.

— Еда достается трудно, — тяжело вздохнул первый. — Лодки — самое дорогое, что у нас есть. Что вы можете предложить взамен?

— Только несколько цехинов.

— Какой нам прок от денег, если надо идти в Кет, чтобы их истратить?

Хелссе шепнул что-то Рейшу, и тот сказал:

— Что ж, пойдем дальше. По-моему, у озера есть и другие деревни.

— Как? Вы хотите связаться с мелкими воришками и отпетыми мошенниками? Там других не водится. Ну хорошо, мы поможем бедолагам избежать роковых ошибок, пойдем ради вас на жертвы. Как-нибудь договоримся.

В конце концов, Рейш заплатил две сотни цехинов за лодку в хорошем состоянии и за провизию, которой, по утверждению вождя хоч харов, должно было хватить до Кабасаса: корзины сушеной рыбы, мешки клубней, связки печеной коры, свежие и сухие фрукты. Еще тридцать цехинов — и они обзавелись проводником, неким Цутсо, осанистым круглолицым парнем с приветливой белозубой улыбкой. Цутсо объяснил, что первая часть пути будет самой опасной.

— Сначала пороги, затем Великая стремнина, после которой плавание превращается в спокойную прогулку вниз по течению до самого Кабасаса.

В полдень лодка под небольшим парусом отчалила от деревни хоч харов и весь день плыла по темной воде на юг, к двум утесам, отмечающим верховье реки Джинги. На закате они прошли между утесами, каждый из которых венчали руины, казавшиеся черными на фоне серо-коричневого неба. Справа виднелась небольшая пещера и пляж. Рейш собирался остановиться здесь на ночь, но Цутсо и слышать об этом не захотел.

— В замках обитают призраки. В полночь духи древних обитателей Тчаи спускаются сюда. Хотите, чтобы на вас навели порчу?

— Раз они водятся только в замках, что мешает нам воспользоваться пещерой?

Цутсо недоуменно взглянул на Адама и направил лодку на середину реки. Ниже по течению Джинга раздваивалась, омывая круглый каменистый островок, к которому проводникомо причалил.

— Здесь нас не сможет побеспокоить никто из лесных обитателей.

Путники поужинали и улеглись вокруг костра. Ночью слышались только легкие трели и посвисты. Лишь однажды где-то далеко раздался тоскливый вой ночных собак.

На следующий день они одолели десять бушующих порожистых миль, и тут Цутсо десять раз заслужил свою плату. Лес поредел, превратившись в заросли колючих кустарников; берега обнажились, и наконец до путешественников донесся странный звук — какой-то всепроникающий гул.

— Стремнина, — пояснил Цутсо.

В ста метрах впереди река исчезла из вида. Прежде чем Рейш или кто-либо из его спутников успел осознать, что происходит, лодка словно перевалила через какой-то край.

— Внимание, это стремнина, — предупредил проводник. — Соберитесь на середине лодки!

Рев воды почти заглушил его слова. Они скользнули в черную пасть потока; каменистый берег Джинги в одно мгновение остался позади. Скорость была так велика, что река казалась дрожащей черной поверхностью, окаймленной пеной. Путешественники инстинктивно пригнулись, не обращая внимания на снисходительную ухмылку Цутсо. Эта бешеная гонка продолжалась несколько минут; наконец лодка упала в целое море пены и плавно устремилась вперед по спокойной глади.

Крутые берега из коричневого песчаника с вкраплениями черного звездчатника поднимались ввысь по меньшей мере на триста метров. Цутсо подвел их суденышко к пологой части берега, усыпанной галькой.

— Здесь мы должны расстаться.

— Здесь? На дне каньона? — удивленно спросил Адам.

Проводник указал на вьющуюся по склону тропинку.

— В пяти милях отсюда деревня.

— В таком случае, — сказал Рейш, — прощай. Не могу даже выразить, как мы тебе благодарны.

Цутсо небрежно махнул рукой.

— Я не сделал ничего особенного. Хоч хары великодушный народ, когда дело не касается яо. Принадлежи вы к ним, все могло обернуться иначе.

Рейш взглянул на Хелссе, но промолчал.

— Яо ваши враги?

— Наши старинные гонители, разрушившие империю хоч харов. Теперь они живут за горами — и правильно делают, потому что мы чуем их, как тухлую рыбу. — Он проворно выпрыгнул на берег. — Впереди лежат болота. Если не заблудитесь и не напоретесь на болотных людей, считайте, что вы уже в Кабасасе. — Он помахал рукой на прощанье и стал подыматься по тропинке.


Лодка плыла сквозь серовато-коричневый мрак, лишь высоко над головой виднелась голубовато-желтая лента неба. Каньон расширился; на закате путешественники разбили лагерь на песчаной косе и крепко проспали всю ночь, убаюканные царившей здесь мертвой тишиной.

На следующий день они миновали просторную долину, заросшую высокой желтой травой. Холмы отступили; растительность вдоль берегов стала гуще. В кустах и среди деревьев кишели маленькие создания, — полу-пауки, полу-обезьянки, — которые визжали, вопили и пускали струи ядовитой вонючей жидкости в сторону путешественников. Здесь в Джингу впадали другие речки, делая ее широкой и спокойной.

На следующий день на берегу показались высокие стволы, образующие причудливые силуэты на фоне мутновато-коричневого неба; к полудню лодка уже плыла сквозь джунгли. Парус безжизненно повис; сырой воздух пахнул мокрым деревом и гнилью.Высоко в кронах прыгали странные существа; в полумраке носились мотыльки; с бледных пузырей свисали удивительные насекомые; похожие на птиц четырехкрылые создания словно плыли по воздуху. Однажды путники услышали тяжелый топот и звуки, похожие на стоны, в другой раз вдали раздалось злобное шипение и чьи-то резкие крики в зарослях.

Джинга становилась все шире и наконец превратилась в величавый мощный поток, омывающий десятки островков, поросших папоротниками, сливами, веерообразными дендронами. Однажды Рейш мельком увидел на таком клочке суши нечто вроде каноэ и троих молодых парней в головных повязках из павлиньих перьев, но стоило присмотреться — и на берегу никого не оказалось. Может быть, ему померещилось? Позже за лодкой погналось какое-то извивающееся четырехметровое чудовище, однако приблизившись к добыче вдруг потеряло к охоте интерес и скрылось под водой.

На закате путешественники расположились на берегу маленького острова. Спустя полчаса заметно обеспокоенный Траз толкнул Адама локтем и молча указал на кусты. Оттуда послышалось тихое шуршание и донесся резкий запах. Через мгновение из-за ветвей с душераздирающим воплем выпрыгнула тварь, плывшая за ними по реке. Рейш выстрелил ей прямо в пасть разрывной пулей; обезглавленное чудовище заметалось кругами, делая беспорядочные скачки, наконец рухнуло в воду и утонуло.

Люди, то и дело опасливо оглядываясь, вернулись на свои места вокруг костра. Хелссе молча наблюдал, как Адам прячет пистолет в сумку; наконец, не в силах больше сдерживать любопытство, спросил:

— Где вы добыли такое оружие?

— Я понял, — отозвался Рейш, — что правдивые ответы лишь создают массу проблем. Ваш друг Дордолио считает меня сумасшедшим, субдирдир Анахо предполагает, что у меня амнезия. Думайте что хотите.

— Да, — пробормотал секретарь. — Странные истории могли бы мы поведать друг другу, будь честность одной из норм поведения.

— Честность? — Зарфо громко расхохотался. — Да кому она нужна? Вот я могу рассказывать всякую всячину, пока у вас уши не отвалятся.

— Несомненно, — согласился Хелссе. — Но люди с особыми целями должны крепко хранить свои тайны.

Недолюбливавший Хелссе Траз косо взглянул на него и недобро усмехнулся.

— Интересно, о ком из нас он говорит? У меня, например, нет ни тайн, ни особой цели.

— Ну, тогда субдирдир, — сказал Зарфо и подмигнул.

Анахо покачал головой.

— Тайны? Секреты? О нет. Только сдержанность. Особая цель? За неимением лучшего занятия я странствую с Рейшем. Я изгнанник, скитающийся в мире полулюдей. Мной движет лишь одно стремление — выжить.

— А у меня есть секрет, — объявил Зарфо. — Место тайника с аккуратной связочкой цехинов, моим запасом на черный день. Цель жизни такая же скромная — пара акров луга к югу от Смаргаша, хижина под фруктовыми деревьями, домовитая хозяйка, чтобы было кому заваривать мне чай.

Хелссе слабо улыбнулся, глядя в костер.

— Хочу я или нет, каждая моя мысль — тайна. Что касается цели — что ж, если удастся вернуться в Сеттру и как-нибудь умиротворить компанию безопасности, я вполне удовлетворюсь своей судьбой.

Рейш взглянул на тучу, затянувшую небо и скрывшую звезды.

— А моя цель на сегодняшнюю ночь — не промокнуть.

Они вытащили свое суденышко на берег, перевернули его и из паруса соорудили укрытие. Начался дождь; костер погас, а под лодку затекла вода.

Наступило утро. В янтарном полумраке моросил дождь. К полудню тучи разошлись, и путешественники снова поплыли на юг, нагрузившись провизией.

Джинга становилась все шире; вскоре берега превратились в темные линии на горизонте. Прошел день, закат окрасил мир хаотическим смешением черного, золотого и коричневого. По обе стороны реки лежали совершенно размытые дождем равнины, но когда пурпурно-коричневые сумерки сгустились и все покрыла тьма, наконец показался крутой песчаный берег, на который путешественники высадились, чтобы провести ночь.

На следующие сутки добрались до болот. Джинга разделилась на дюжину рукавов и лениво текла, огибая островки тростника. Пришлось спать, сгрудившись в лодке. К вечеру следующего дня они увидели полуразрушенную дамбу из серого кристаллического сланца, которая образовывала цепочку островков, рассекавших топи. В незапамятные времена один из народов Тчаи использовал их как опору для давно уже превратившейся в крупинки черного бетона дороги. На самом большом из этих клочков суши путники расположились, чтобы пообедать сушеной рыбой и затхлой чечевицей хоч харов.

Траза что-то тревожило. Он обошел весь остров, залез на высокий выступ и осмотрелся, скользнув взглядом по развалинам древнего моста. Обеспокоенный поведением юноши, Адам подошел к нему.

— Что ты увидел?

— Ничего.

Рейш огляделся. В воде отражались потемневшее розовато-лиловое небо и сланцевые глыбы. Вернувшись вместе с юношей к костру, он распределил ночные дежурства.

Наутро, едва проснувшись, Адам удивился: почему его не растолкали вовремя? И тут заметил, что лодка исчезла. Он растолкал Траза, который первым сторожил их привал.

— Кто должен был дежурить после тебя?

— Хелссе.

— Он не будил меня. И лодка исчезла.

— Вместе с нашим яо, — добавил Траз.

Юноша указал на островок, находившийся всего в сорока метрах от них.

— Лодка там. Видно, он ночью решил немного прогуляться.

Адам подошел к кромке воды.

— Хелссе! Хелссе!

Тишина.

Он прикинул расстояние. Поверхность реки выглядела гладкой и темной, как сланец. Рейш покачал головой. Лодку оставили слишком близко — явная ловушка. Он достал из сумки моток шнура, входившего в набор для выживания в экстремальной ситуации, и привязал один конец к камню, после чего размахнулся и швырнул его в лодку, но не попал. Рейш подтащил свое импровизированное приспособление к себе и снова бросил — на сей раз удачно. Камень упал на дно суденышка. Адам потянул за шнур — и вскоре лодка оказалась у его ног.

Вместе с юношей Рейш добрался до соседнего острова, но не обнаружил никаких следов Хелссе. Под выступом скалы они увидели узкий туннель, уходящий под землю. Траз сунул голову в отверстие, прислушался, втянул носом воздух и знаком предложил другу сделать то же. Адам почувствовал едва уловимый приторно-едкий дух — так пахнут земляные черви. Он позвал приглушенным голосом: «Хелссе!», затем еще раз, погромче. Мертвая тишина.

Так ничего и не выяснив, они вернулись к месту стоянки.

— Похоже, пнумы играют с нами, — произнес Рейш сдавленным голосом.

Они молча позавтракали, провели еще час в беспокойном ожидании, затем не торопясь погрузили вещи в лодку и отчалили. Адам не отрываясь наблюдал за островом в сканскоп, пока он не скрылся из виду.


Глава 11


Протоки Джинги сошлись; болота сменились джунглями. Лианы и широкие листья нависали над водой; гигантские мотыльки скользили по воздуху, словно призрачные видения. Верхние уровни леса жили своей жизнью: какие-то розовые и бледно-желтые ленты извивались, как угри; по веткам проворно скакали неведомые животные, похожие на покрытые черным мехом шары с шестью длинными белесыми конечностями. Однажды Рейш заметил высоко в ветвях несколько больших плетеных хижин; чуть позже они проплыли под мостом из грубых канатов и жердей. По нему шли трое обнаженных аборигенов, хрупких тонкокостных людей с кожей пергаментного цвета. Заметив чужаков, они в ужасе застыли, затем молнией промчались вперед и исчезли среди листвы.

Целую неделю путешественники спокойно плыли под парусом или шли на веслах. Повстречали каноэ, с которого какой-то старик ловил рыбу; на следующий день на берегу показалась деревня, а еще через день мимо прошла моторная лодка. К вечеру они добрались до какого-то города и провели ночь в прибрежной гостинице, стоявшей на сваях.

Еще два дня они плыли вниз по течению под парусом, подгоняемые свежим ветром. Теперь Джинга вновь была широкой и полноводной, ветер поднимал большие волны, и управлять лодкой стало непросто. Подплыв к следующему городу, путешественники увидели речной пассажирский пароход, направлявшийся в Кабасас, и, бросив свое суденышко, перебрались на его палубу.

Три дня друзья провели на корабле, наслаждаясь благами цивилизации: удобными гамаками и свежей едой. Утром четвертого дня Джинга стала такой широкой, что берег исчез из вида; в полдень на востоке показались голубые купола Кабасаса.


В Кабасас, так же, как в Коад, стекались товары, предназначенные для обширных территорий в глубине материка. Доки окружали склады и сараи, за которыми карабкались на холмы бежевые, серые, белые и темно-голубые здания с арками и колоннадами. Стены каждого из них по причинам, так и оставшимся Рейшу непонятными, были скошены внутрь или наружу, что придавало городу странно беспорядочный вид, который, однако, вполне гармонировал с настороженным поведением его обитателей — высокорослых, стройных людей с длинными волосами светло-коричневого оттенка, широкими скулами и горящими черными глазами. Женщины Кабасаса отличались необыкновенной привлекательностью, и Зарфо решил предупредить спутников:

— Если вам дорога жизнь, не обращайте на этих красоток внимания! Даже не провожайте их взглядом — пусть себе пристают и заигрывают! В Кабасасе принято устраивать странные игры. Если кто-то оказывает одной из них знаки внимания, она поднимает яростный крик, и сотня ее подруг с воплями и проклятиями бросается на несчастного с ножами.

— Хм, — произнес Адам. — А что же мужчины?

— Они спасут вас, если смогут, и побьют женщин, что вполне устроит обе стороны. Все дело в том, что здесь так принято ухаживать. Мужчина, пожелавший девушку, нападает на нее и колотит от души. Никто и не подумает вмешаться. Если он ей нравится, избитая пойдет дальше как ни в чем не бывало. И если он бросится ее догонять, чтобы вновь отделать, она отдается избраннику. Вот какой у них мучительный обряд ухаживания.

— По-моему, не очень-то удобный обычай, — заметил Рейш.

— Точно. Неудобный и дикий. Но так уж заведено в Кабасасе. И пока мы здесь, вам лучше прислушиваться к моим советам. Итак, вот первый: я назначаю гостиницу «Морской дракон» нашей базой.

— Мы вряд ли пробудем здесь долго. Не лучше ли отправиться прямо в порт и поискать корабль, который переправит нас через Парапан?

Зарфо потянул себя за длинный черный нос.

— Зачем так усложнять? И чего ради лишать себя удовольствия пожить в хорошей гостинице? Всего недельку-две...

— Ты, конечно, собираешься оплачивать свое проживание сам?

Седые брови локхара мгновенно взлетели.

— Как вы прекрасно знаете, я человек бедный. Каждый мой цехин заработан тяжким трудом. В совместных путешествиях вроде нашего товарищи должны проявлять друг к другу великодушие и щедрость!

— Эту ночь, — сказал Рейш, — мы проведем в гостинице «Морской дракон», а завтра покинем Кабасас.

Зарфо недовольно хрюкнул.

— Не мое дело — спорить. Хм... Как я понимаю, вы собираетесь объявиться в Смаргаше, набрать там команду специалистов, а затем отправиться в Ао-Хидис?

— Правильно.

— В таком случае — осторожность и еще раз осторожность! Предлагаю нанять корабль, чтобы довез нас через Парапан и вверх по реке Иш до Зары. Вы еще не потеряли ваши деньги?

— Разумеется, нет.

— Будьте с ними поосторожней! В Кабасасе искусные воры; они пользуются кнутами, достающими за десять метров. — Зарфо махнул рукой. — Видите вон то здание, прямо над пляжем? «Морской дракон».


Гостиница в самом деле оказалась роскошным заведением с просторными общими комнатами и уютными спальнями. Ресторан оформили так, что он казался подводным садом; здесь имелись и темные гроты, где обслуживали членов местных сект, не желающих публично совершать сокровенный акт глотания.

Рейш потребовал у прислуги свежее белье и полотенца и спустился в огромную баню на нижнем этаже. Там его тщательно отмыли, сбрызнули укрепляющим составом и сделали массаж ароматическим мохом. Завернувшись в белый полотняный халат, Адам вернулся в свой номер.

На его ложе сидел человек в запачканном темно-синем одеянии. Рейш не мог поверить своим глазам — на него смотрел Хелссе. На лице его застыло загадочно-бесстрастное выражение. Он не шевельнулся, не издал ни звука.

Воцарилась напряженная тишина.

Рейш медленно покинул комнату и вышел в коридор. Сердце у него колотилось, словно он только что увидел призрака. Появился Зарфо со вздыбленными седыми волосами: старик гордо шествовал в свой номер.

Рейш знаком подозвал его.

— Зайди, я хочу тебе кое-что показать.

Он подвел локхара к двери и распахнул ее, подсознательно ожидая увидеть пустую комнату. Но беглый секретарь лорда Голубого Нефрита остался на том же месте.

— Он что, спятил? — прошептал Зарфо. — Сидит и смотрит, будто насмехается над нами, но молчит, как рыба!

— Хелссе! — позвал Адам. — Что ты здесь делаешь? Что с тобой случилось?

Хелссе поднялся. Рейш и Зарфо невольно отшатнулись. Яо посмотрел на них с едва уловимой загадочной улыбкой, потом вышел в коридор и медленно направился к лестнице. Вдруг он повернул голову, обратив к бывшим спутникам свое бледное, светящееся лицо привидения, и исчез.

— Что все это значит? — хрипло спросил Адам.

Зарфо сокрушенно покачал головой.

— Пнумы любят откалывать всякие штучки.

— Может, надо было задержать его?

— Захотел — сам остался бы.

— Но... я сомневаюсь, что он в здравом уме.

Локхар лишь красноречиво пожал плечами.

Рейш подошел к перилам балкона и взглянул на город.

— Пнумы знают даже, какие комнаты мы сняли!

— Человек, плывущий вниз по Джинге, завершает путь в Кабасасе, — раздраженно сказал Зарфо. — Если он может себе позволить, то останавливается в лучшей гостинице «Морской дракон». Не очень сложно прийти к такому выводу. Вот и все хваленое «всезнание» пнумов.


На следующее утро Зарфо ушел в город один и вскоре вернулся с низеньким мужчиной, при ходьбе переваливавшимся с ноги на ногу, словно ему жали башмаки. Его перекошенное лицо сизо-красного цвета исчертили шрамы; над крючковатым носом блестели маленькие, нервно бегающие глазки-бусины.

— Перед вами, — помпезно провозгласил Зарфо, — Доварк Хростилф, повелитель морей, чьи знания и проницательный ум известны повсюду. Он позаботится о благополучном исходе нашего путешествия.

Рейш подумал, что ни разу в жизни не встречал такого явного проходимца, как этот «повелитель морей».

— Хростилф командует «Пибаром», — пояснил старый локхар. — За самую умеренную плату он доставит нас к цели, даже если придется плыть до далекого Ворда.

— Сколько возьмете за то, чтобы переправить нас через Парапан? — спросил Адам.

— Всего-навсего пять тысяч цехинов — представляешь? — воскликнул Зарфо.

Рейш насмешливо рассмеялся и повернулся к старому локхару.

— Я больше не нуждаюсь в твоих услугах. Попытайтесь надуть кого-нибудь другого.

— Что? — вскричал Детвилер. — Слышать такие речи после того, как я, не щадя себя, рисковал жизнью в адской стремнине и перенес столько лишений?

Но Рейш отвернулся и зашагал прочь. Зарфо, упав духом, устремился за ним.

— Адам Рейш, ты совершаешь серьезную ошибку.

Адам мрачно кивнул.

— Вместо порядочного человека я нанял тебя.

Зарфо негодующе выпрямился.

— Кто посмеет упрекнуть меня в нечестности?

— Я. Хростилф предложил бы мне свое корыто за сто цехинов. Тебе он назвал сумму в пять сотен. А ты сказал ему: «Почему бы нам обоим не поживиться? Адам Рейш — доверчивый простак. Я объявлю цену, и все, что получим сверх тысячи цехинов, — мое». Так что проваливай.

Локхар уныло потянул себя за нос.

— Как ты несправедлив! Я только что поругался с Хростилфом, и тот признался, что смошенничал. Теперь он предлагает свою лодку за... — Зарфо тщательно откашлялся, — двенадцать сотен.

— Три сотни, и ни цехина больше.

Зарфо развел руками и пошел прочь. Вскоре появился сам Хростилф и изъявил желание показать корабль. Адам отправился вместе с ним на «Пибар» — посудину двенадцати метров в длину с мотором. Хростилф сопровождал осмотр то хвастливыми, то жалобными восклицаниями: «Быстроходное морское судно! Ваше предложение нелепо. А мое искусство, мое знание моря? А стоимость энергии? Путешествие истощит силовую батарею на сто цехинов! Я не могу позволить себе такие потери! Придется оплатить электричество и провизию. Я щедрый человек, но не филантроп!»

Рейш согласился выдать разумную сумму за провизию и энергию, но отказался нести расходы за установку новой емкости для воды, за дополнительные снасти на случай непогоды, за талисманы, которые необходимо водрузить на нос судна. Вдобавок, он добился, чтобы отплытие состоялось на следующий день. Хростилф захихикал.

— Чувствительный удар для нашего старого локхара! Он рассчитывал пошиковать недельку, а то и дольше, в «Морском драконе».

— Может оставаться там сколько пожелает, — заметил Рейш, — при условии, что сам оплатит счет.

— На это шансов мало, — хмыкнул Хростилф. — Ну хорошо, а как насчет провизии?

— Закупи ее. Покажешь подробный список с ценами, я его внимательно проверю.

— Мне нужен аванс: сто цехинов.

— Ты принимаешь меня за идиота? Помни, завтра в полдень мы отплываем.

— «Пибар» будет готов.

Вернувшись в «Морской дракон», Рейш обнаружил Анахо на террасе. Тот указал на черноволосую фигуру, прислонившуюся к парапету.

— Видишь, кто там стоит: Хелссе! Я пробовал подозвать его, но наш приятель словно оглох.

Хелссе повернул голову; лицо у него казалось бледным, как у мертвеца. Несколько секунд он пристально смотрел на них, потом повернулся и медленно зашагал прочь.


В полдень путешественники поднялись на борт «Пибара». Хростилф хмуро поздоровался с пассажирами. Рейш подозрительно огляделся, прикидывая, каким образом пройдоха надеется урвать что-нибудь для себя.

— Где провизия?

— В главном салоне.

Адам осмотрел коробки и ящики, сверил их со списком Хростилфа и вынужден был признать, что тот приобрел хороший товар за умеренную цену. Но почему провизия не сложена в кладовой на корме? Рейш подергал дверь; заперто.

«Интересно», — подумал Адам и позвал Хростилфа.

— Лучше перенести груз туда, пока не началась качка.

— Сделаем в свое время! — провозгласил хозяин «Пибара». — Все делается по порядку! Сейчас главное — не упустить утреннее течение!

— Но работа займет не больше минуты. Послушай, открой дверь, и я уберу припасы сам.

Хростилф манерно взмахнул рукой.

— Выходя в море, я становлюсь ужасно придирчивым. Каждая мелочь должна исполняться именно так, как я сказал.

В салон вошел Зарфо и, задумчиво нахмурив брови, оглядел недоступную кладовку.

— Что ж, дело твое, — кивнул Рейш.

Старый локхар хотел что-то сказать, но, поймав взгляд Адама, пожал плечами и промолчал.

Хростилф проворно запрыгал по палубе, сбросил канаты, завел мотор, кинулся к пульту управления — и плавание началось.

Рейш перекинулся словом с Тразом, и тот встал за спиной у Хростилфа. Вытащив свою катапульту, юноша проверил ее, вложил в прорезь снаряд, приготовил к стрельбе и повесил на пояс.

Хростилф скривился.

— Поосторожней, парень! Нельзя так легкомысленно обращаться с оружием.

Траз сделал вид, что не слышал.

Обменявшись несколькими словами со своими спутниками, Рейш спустился на нижнюю палубу. Там он нашел какую-то старую ветошь, подпалил ее и поднес к кормовому вентиляционному отверстию — в кладовую повалил дым.

— Что вы творите? — гневно завопил хозяин «Пибара». — Хотите всех нас поджарить?

Адам поджег еще несколько тряпок и бросил их туда же. Снизу донесся придушенный кашель, затем невнятное бормотание и топот. Хростилф протянул руку к поясу, но вовремя заметил напряженный взгляд Траза, державшего катапульту наготове.

Рейш не спеша вошел в рубку.

— Оружие у него в сумке, — сообщил юноша.

Хростилф в испуге застыл. Потом внезапно дернулся, но Траз поднял катапульту, и он снова замер. Адам снял сумку, передал Тразу, потом обыскал мошенника и вытащил три кинжала, спрятанные под одеждой.

— Иди к кладовой! — приказал он. — Открой ее. Скажи своим дружкам, пусть выходят по одному.

Хростилф, с серым от ярости лицом, прыгнул вниз и, обменявшись с Рейшем угрозами, открыл дверь. Из помещения вылезли шестеро громил. Анахо и Зарфо обезоружили их и заставили идти наверх, где Адам вышвырнул неудачливых грабителей за борт.

В кладовой остался лишь дым. Хростилфа вытолкнули на палубу, где он сразу превратился в сверхблагоразумного и услужливого человека.

— Я все объясню! Произошло нелепое недоразумение!

Но Адам отказался его слушать, и Хростилф присоединился к своим приятелям. Устав трясти кулаками и выкрикивать ругательства в ухмыляющиеся с «Пибара» лица, он поплыл к берегу.

— Похоже, — заметил Рейш, — что теперь нам не хватает навигатора. Где находится Зара?

Зарфо выглядел подавленным.

— Вроде бы там. — Он указал куда-то искривленным черным пальцем. После чего обернулся и взглянул на семь качающихся на волнах голов. — Непостижимо — откуда у людей такое влечение к деньгам? Только посмотрите, к каким бедствиям оно нас ведет! — И старый локхар ханжески прищелкнул языком. — Ничего не скажешь, опасный инцидент. К счастью, все обошлось. Зато теперь «Пибар» под нашей командой. Итак, вперед — Зара, река Иш и Смаргаш!


Глава 12


Весь первый день пути воды Парапана были спокойными. На следующее утро задул свежий бриз, и «Пибар» слегка закачался на волнах. На третьи сутки с запада небо стала заволакивать огромная черно-коричневая туча, пронзая волны молниями, словно стрелами. Ветер дул сильными порывами, корабль швыряло из стороны в сторону. Наконец буря улеглась и судно легко заскользило по безмятежно-спокойной воде.

На четвертый день путешествия впереди показался Качан. Рейш направил «Пибар» к оказавшейся неподалеку рыбачьей лодке и велел Зарфо узнать, как добраться до Зары. Смуглый старик со стальными кольцами в ушах, не говоря ни слова, указал рукой направление. Они поплыли вперед и на закате вошли в устье Иш. На западном берегу сверкали огни Зары, но особой нужды заходить в порт не было, и судно продолжило путь на юг.

Они плыли всю ночь по водам, которые луна Аз окрасила в спокойный розовый цвет. Наутро глазам путешественников предстало великолепное зрелище: вдоль берегов тянулись ряды огромных остроконечных деревьев, словно копья поверженных великанов, направленные в небо. Дальше местность становилась все более пустынной; какое-то время река петляла среди обсидиановых гор. На следующий день на берегу показалась группа высоких воинов в черных плащах. Зарфо заявил, что они из племени нис. Аборигены неподвижно стояли и наблюдали, как «Пибар» стремительно скользит вверх по течению.

— Держитесь от этого народа как можно дальше! — сказал Зарфо. — Говорят, дикари живут в норах, как ночные собаки, но разница между ними в том, что звери гораздо добрее!

К вечеру судно достигло скопления тянувшихся по обоим берегам дюн, и локхар настоял, чтобы на ночь судно встало на якорь.

— Впереди песчаные наносы и отмели. Мы непременно напоремся на мель, а головорезы из нис, которые, конечно, идут по нашим следам, поднимутся на борт и набросятся на нас.

— Что им помешает напасть, когда мы будем стоять на якоре?

— Дикари боятся воды и не плавают на лодках. Поэтому мы будем в полной безопасности и сможем спать так же безмятежно, как, к примеру, в Смаргаше.

Ночь выдалась ясной; по небу величаво плыли две луны. На берегу пылали костры, вокруг которых сидели люди племени нис. Они разогрели котлы с каким-то варевом; потом раздались звуки странной музыки, которую исполняли на скрипке и барабане. Мелодия казалась то заунывно напевной, то необузданно дикой. Почти час путешественники наблюдали за плясками на фоне костров. Фигурки в черных плащах подпрыгивали, высоко задирали ноги, размахивали руками и кружились; затем, в такт музыки, стали раскачиваться, обхватив друг друга за пояс и мерно поднимая и опуская головы.

Утром воины исчезли. Без каких-либо происшествий корабль преодолел отмели. К вечеру путешественники приблизились к какой-то деревне. От набегов нисов ее охраняла ограда из высоких кольев. К каждому был прикован скелет в прогнивших лохмотьях черного цвета. Зарфо объявил, что дальше придется идти по суше.

— Смаргаш расположен южнее, в трехстах милях отсюда. Дорога к нему проходит через пустыни, горные цепи и глубокие пропасти. Надо отыскать караван, который идет по старой дороге Сарсазм к Хамиль-Зуту, что у холмов Локхара. Я еще до утра постараюсь разузнать, как это лучше сделать.

Всю ночь Зафро провел на берегу, а утром принес хорошие новости:

— Мне с большим трудом удалось обменять «Пибар» на лучшие места в караване до Хамиль-Зута.

Рейш прикинул, сколько может стоить такой переход, и усмехнулся. Триста миль... Максимум двести цехинов с человека, за четверых — восемьсот. Корабль стоил минимум десять тысяч. Он окинул взглядом старого локхара; тот смотрел ему прямо в глаза.

— Помнишь, что произошло в Кабасасе?

— Ну еще бы, — пробурчал Зарфо с видом глубоко страдающего правдолюбца. — Я до сих пор не могу оправиться от обиды, которую ты нанес мне своими оскорбительными намеками!

— Что ж, придется, как видно, прибавить к ним еще один... Сколько ты запросил — и получил — сверх суммы, которая пойдет в уплату наших мест в караване?

Локхар замялся.

— Ну, я не хотел говорить сразу, чтобы потом приятно удивить тебя!

— Сколько, Зарфо?

— Три тысячи, — пробормотал Зарфо, — и ни цехина больше. Это хорошая цена для здешних бедных мест!

Рейш не стал спорить.

— Где деньги?

— Их заплатят, когда мы сойдем на берег.

— А когда отправляется караван?

— Скоро — примерно через сутки. Мы можем провести ночь у местных; здесь есть сносная гостиница.

— Прекрасно. Тогда пойдем заберем цехины.

К удивлению Рейша, в мешочке, который Зарфо получил от хозяина гостиницы, оказалось ровно три тысячи. Старый локхар мрачно хмыкнул, зашел в таверну и утопил свое горе в кружке пива.

Караван отправился на юг через три дня — двенадцать моторных повозок, на четырех установлены песочные пушки. Местность, которую они проезжали, поражала мрачным великолепием: узкие ущелья, бездонные пропасти и каньоны, каменистая пустыня — дно высохшего в древности моря, — силуэты далеких горных хребтов, шелестящие островки остроконечных деревьев и черного папоротника. Иногда они замечали воинов-нисов, но дикари держались на почтительном расстоянии. На исходе третьего дня караван добрался до Хамиль-Зута — грязного городишки, состоявшего из сотни глинобитных хижин и дюжины таверн.

Утром Зарфо нанял двух проводников, раздобыл вьючных животных и снаряжение, и путешественники отправились к цепи гор Локхара.

— Это необжитые края, — предупредил всех локхар. — Иногда встречаются хищные звери, так что держите оружие наготове.

Тропинка была крутой; все вокруг выглядело так, словно здесь не ступала нога человека. То и дело там и тут мелькали карояны — серые зверьки, которые ловко карабкались по скалам, быстро перебирая шестью конечностями; иногда они выпрямлялись, становясь на две лапы. Однажды путешественникам встретилась странная тигро-головая ящерица, пожиравшая тушу какого-то зверя, но им удалось без помех проехать мимо.

На третий день пути впереди замаячили горные цепи Локхара; в полдень вдалеке показался Смаргаш. Зарфо обратился к Рейшу:

— Мне сейчас пришло в голову — впрочем, ты наверняка и сам знаешь, — что мы затеяли довольно рискованное дело.

— Не спорю.

— Здешние жители вступают в контакты с ваннэками, а чужестранец может навлечь на себя беду, обратившись не к тем людям.

— Ну и что?

— Я думаю, что команду лучше подобрать мне.

— Да, конечно. Но вопросы оплаты решаю я.

— Как скажешь, — пробурчал Зарфо.

Теперь они проезжали цветущую, хорошо орошаемую местность, где всюду виднелись крестьянские хозяйства. Мужчины, которые встречались по пути, походили на Зарфо: тело выкрашено черной краской или покрыто татуировкой, а на плечи спадали пышные белые гривы. Женщины, напротив, отличались необыкновенной белизной, с темными, как вороново крыло, волосами. У детей, копошившихся повсюду, окраска головы зависела от пола, зато кожа у всех была одинакового цвета грязи, в которой они играли и измазались от макушки до пят.

Дорога проходила по берегу реки, под тенью величественных древних деревьев. По обе стороны стояли симпатичные маленькие домики, увитые плющом, опоясанные кустарником.

Обуреваемый нахлынувшими чувствами, Зарфо горестно вздохнул.

— Посмотрите на меня, труженика, возвратившегося домой после стольких лет тяжелой работы в чужих краях! Но где плоды непосильного труда? Где мое состояние? Скромная хижина у реки? Бедность заставила меня сделать невероятный выбор: я связал свою судьбу с угрюмым фанатиком с холодным камнем вместо сердца, который с великим наслаждением рушит одну за другой все надежды добродушного старого локхара!

Адам не обратил на его слова никакого внимания; путешественники прибыли в Смаргаш.


Глава 13


Рейш сидел в гостиной арендованного им приземистого домика округлой формы. Окна выходили на площадь, где постоянно танцевала и веселилась молодежь. Напротив, в плетеных стульях, расположились пятеро беловолосых жителей Смаргаша, выбранных из двадцати кандидатов, с которыми сначала беседовал Зарфо. Наступил полдень; танцоры на площади высоко подпрыгивали и взмахивали ногами под музыку концертино, звон колокольчиков и мерный бой барабана.

Адам изложил свой план настолько полно, насколько счел это безопасным, то есть сказал не слишком много.

— Мы пригласили вас, потому что нуждаемся в вашей помощи в осуществлении некоего замысла. Зарфо уже сообщил, что речь идет о больших деньгах. Вы не останетесь обделенными даже в случае неудачи. А если все-таки судьба будет благоволить нам — а я верю в такой исход, — каждый получит столько, что обеспечит себя до конца дней. Естественно, наше предприятие опасно, но мы постараемся свести риск до минимума. Если кто-нибудь из вас не желает в нем участвовать, еще есть время отказаться.

Самый старший из пяти, Джаг Джаганиг, специалист по ремонту и установке систем управления, произнес:

— Пока мы не можем решить, что ответить — «да» или «нет». Никто не откажется от возможности принести домой лишний мешочек с цехинами, но нам не хочется идти на большой риск ради случайного приработка.

— Хотите, чтобы я рассказал подробнее? — Рейш переводил взгляд с одного на другого. — Что ж, это совершенно естественно. Но я не собираюсь раскрывать все карты перед теми, кого просто мучает любопытство. Если кто-нибудь из вас еще не решил твердо принять участие в нашем опасном, но отнюдь не безрассудном деле, сейчас самое время отказаться.

На лицах локхаров отразилась внутренняя борьба, но все пятеро промолчали.

Адам дал им еще немного подумать, затем сказал:

— Хорошо. Вы должны поклясться хранить тайну.

Локхары дали обет, призывавший ужасную кару на голову того, кто нарушит слово. Зарфо вырвал по волоску из пышных шевелюр присутствующих, сплел их и поджег. Каждый по очереди вдохнул дым.

— Теперь мы все связаны. Если кто-то станет предателем, то погибнет от рук остальных.

Ритуал произвел впечатление на Рейша; он больше не испытывал колебаний.

— Я знаю, где находится огромное богатство. Место расположено за пределами планеты Тчаи. Нам нужны космический корабль и люди, способные им управлять. Я планирую завладеть звездолетом в космопорте Ао-Хидис; вы станете членами экипажа. Чтобы показать свою уверенность в успехе, в день отлета я заплачу вам по пять тысяч цехинов. Если попытка окончится неудачей, вы получите еще столько же.

— Получат те, кто останется в живых, — пробурчал Джаг Джаганиг.

— Если удача нам улыбнется, — продолжал Рейш, — десять тысяч покажутся вам мелочью.

Локхары зашевелились, недоверчиво переглядываясь. Общее настроение снова выразил Джаг Джаганиг:

— Думаю, здесь у нас достаточно людей, способных составить экипаж даже для корабля среднего класса. Но бросить вызов ваннэкам — дело серьезное!

— А бросить вызов их слугам — еще хуже, — пробормотал Зорофим.

— Если я не ошибаюсь, — задумчиво произнес Тадзей, — там не очень сильная охрана. Так что план, конечно, опасный, но по крайней мере реальный, при условии, что корабль, который мы захватим, окажется в исправном состоянии.

— Ага! — воскликнул Белдже. — Вот это самое «при условии, что...» выражает суть авантюры, в которую нас втянули!

Зарфо усмехнулся.

— Да, конечно, мы все рискуем. А вы хотите получить деньги за увеселительную прогулку?

— Каждый вправе надеяться на подарок судьбы.

— Предположим, мы завладели ракетой. Какие опасности ожидают нас потом? — спросил Джаг Джаганиг.

— Никаких.

— Кто возьмется ей управлять?

— Я.

— А о каком «богатстве» идет речь? Что там — груды цехинов? Драгоценности? Старинные вещи? Ценные металлы? Редкие эссенции? — подозрительно осведомился Зорофим.

— Я больше ничего не буду объяснять. Скажу только, что вы не разочаруетесь.

Споры и обсуждения продолжались. План разобрали до мельчайших деталей. Сыпались разные предложения, обдумывались всевозможные варианты... Казалось, никто не считал трудности непреодолимыми, а риск — чрезмерным; никто не сомневался в способности будущего экипажа управлять кораблем ваннэков. Однако особого энтузиазма тоже никто не выказал. Итоги подвел Джаг Джаганиг.

— Вы нас не убедили! — заявил он. — Непонятна цель нашего предприятия; мы не вполне уверены в существовании так называемого богатства...

— По-моему, настала моя очередь высказаться, — перебил его Зарфо. — Не отрицаю, у Адама Рейша множество недостатков. Он упрям, груб, хитер, как Зут, и безжалостен, когда ему в чем-то перечат. Но должен признать — он человек слова. Если Рейш говорит, что сокровище существует, значит, обсуждать тут нечего.

— Безнадежная ситуация! — пробормотал Белдже. — Кто, кроме безумца, захочет узнать секреты черной шкатулки?

— Вовсе нет! — возразил Тадзей. — Да, рискованно, но никак не безнадежно. А черные шкатулки пускай забирают демоны тьмы!

— Я, пожалуй, рискну, — произнес Зорофим.

— Я тоже, — подхватил Джаг Джаганиг. — В конце концов, никто не живет вечно.

После долгих колебаний Белдже сдался и тоже заявил, что согласен участвовать.

— Когда мы отправимся в путь?

— Как можно скорее, — ответил Адам. — Чем дольше я сижу здесь, тем сильнее нервничаю.

— И тем больше риска, что кто-нибудь проговорится о нашем сокровище, а? — усмехнулся Зарфо. — Вот было бы печально.

— Дайте нам три дня на сборы, — попросил Джаг Джаганиг.

— Как насчет пяти тысяч? — решительно произнес Тадзей. — Почему бы сразу не выдать деньги, чтобы мы могли сейчас ими воспользоваться?

Рейш колебался лишь какую-то долю секунды.

— Что ж, вам приходится верить мне, а мне — вам. — И раздал изумленным локхарам по пятьдесят пурпурных цехинов, каждый из которых стоил сто белых.

— Отлично! — произнес Джаг Джаганиг. — Итак, запомните все! Никому ни слова! Кругом шныряют шпионы! Особенно подозрительно выглядит незнакомец в гостинице, одетый как яо.

— Что такое? — воскликнул Рейш. — Молодой человек с темными волосами, очень элегантный и изысканный?

— Да, он самый. Парень все время наблюдает за танцами на площади и не произносит ни слова.


Рейш в сопровождении Зарфо, Анахо и Траза вошел в гостиницу. В полутемной комнате сидел Хелссе, вытянув под массивным столом длинные ноги в обтягивающих бриджах из черной саржи. Он задумчиво смотрел на площадь где, освещенные янтарным светом солнца, чернокожие беловолосые парни и белокожие черноволосые девушки кружились и весело смеялись.

— Хелссе! — окликнул его Адам.

Яо даже не шевельнулся.

Рейш подошел поближе.

— Хелссе, ты слышишь меня?

Тот медленно повернул голову. Его глаза походили на куски черного стекла, взгляд ничего не выражал.

— Давай поговорим! Ну, скажи что-нибудь!

Хелссе открыл рот, напрягся, но из горла вырвался лишь печальный полувсхлип-полухрип. Адам отшатнулся. Яо безразлично посмотрел на него, затем вновь повернулся и вперил взгляд в окно.

Рейш присоединился к своим товарищам. Зарфо налил ему кружку пива.

— Ну, что там с яо? Он сошел с ума?

— Не знаю. Возможно, притворяется, либо находится под гипнозом или под действием каких-то наркотиков.

Старый локхар отпил из кружки и смахнул с носа пену.

— Если мы его вылечим, он будет перед нами в долгу.

— Несомненно, — согласился Рейш, — но как ему помочь?

— Не хочешь показать его целителю племени дугбо?

— А кто они такие?

Зарфо махнул рукой.

— Их лагерь разбит за городом. Эти бродяги носят лохмотья, воруют, предаются всевозможным порокам; они прославленные музыканты. Дугбо поклоняются демонам, а их шаманы-целители творят чудеса.

— И ты считаешь, что они смогут вылечить Хелссе?

Зарфо одним могучим глотком осушил свою кружку.

— Если парень прикидывается, не сомневайся, его быстро приведут в чувство.

Рейш пожал плечами.

— Что ж, пару дней нам все равно надо чем-то себя занять.

— Вот и я так подумал.

Шаман оказался сухопарым человеком в живописных лохмотьях коричневого цвета и сапогах из необработанной кожи. У него были живые, светящиеся умом карие глаза; грязные рыжие волосы завязаны в три пучка. Когда дугбо говорил, на щеке его, словно змеи, извивались белые нити шрамов. Он ничуть не удивился, выслушав Рейша, и стал с профессиональным любопытством осматривать Хелссе, который, сидя на плетеном стуле, с насмешливым безразличием наблюдал за его действиями.

Целитель приблизился к яо, заглянул в глаза, исследовал уши и многозначительно кивнул, словно его подозрения подтвердились. Потом знаком подозвал тучного юношу помощника и, присев за спиной Хелссе, стал легонько нажимать на разные участки тела, а помощник тем временем держал под носом яо бутылочку с черной эссенцией. Хелссе расслабился, стал вялым и обмяк на стуле. Целитель поджег благовония и направил дым ему в лицо. Потом помощник заиграл на носовой дудочке, а шаман, склонившись к уху больного, пропел тайные заветные слова. После чего вложил в руку Хелссе кусок глины; тот сразу сжал пальцы и стал яростно мять ее, потом что-то забормотал.

Целитель знаком подозвал Рейша.

— Обычный случай одержимости. Посмотри — зло вытекает из его пальцев и впитывается в глину. Если хочешь, можешь побеседовать с ним. Будь мягок, но говори решительно. Прикажи — он ответит.

— Хелссе, расскажи о своих взаимоотношениях с Адамом Рейшем.

Тот сразу заговорил громким ясным голосом, словно отчитываясь:

— Адам Рейш прибыл в Сеттру. Ходило много различных слухов и домыслов, но после его приезда все они оказались неверными. Благодаря странному стечению обстоятельств он появился во дворце Голубого Нефрита, в зоне моей персональной ответственности и пункте наблюдения; так я впервые увидел его. Далее пришел Дордолио и в припадке ярости обвинил Рейша в принадлежности к культу и в том, что тот выдает себя за пришельца из далекого мира — Дома. Я провел с объектом беседу, но ничего не выяснил. С целью «раскрыть, войдя в доверие» — номер три из «десяти приемов», — привел его в известное мне главное место сбора инспираторов — явку культа. Результаты противоречивые. За нами следовал курьер, недавно работавший в Сеттре, недостаточно опытный. Я не смог, «умело сымпровизировав, отвести удар» — номер шесть из «десяти приемов». Рейш ликвидировал курьера и завладел сообщением неизвестной мне степени важности; он не дал мне просмотреть его, а я не смел настаивать, опасаясь, что раскрою себя. Посоветовал обратиться к локхару, снова использовав прием «раскрыть, войдя в доверие». Как стало видно впоследствии, выбор оказался неверным. Локхар слишком многое понял в тексте сообщения. Я приказал ликвидировать объект, но попытка провалилась. Рейш с сообщниками бежал на юг. Я получил предписание сопровождать его и выяснить мотивы и цель путешествия. Вместе с объектом отправился на восток к реке Джинге, затем вниз по течению на лодке. Остановились переночевать... Потом... На острове...

Хелссе страшно вскрикнул и вновь впал в беспамятство. Он сидел прямо, напрягшись и дрожа с ног до головы.

Целитель опять направил дым ему в лицо и щелкнул по носу.

— Возвратись в состояние покоя. С этого момента при щелчке по носу всегда будешь расслабляться. Команда выполняется бессознательно и отменяет любые другие. Теперь ты ответишь на вопросы.

— Почему ты шпионишь за Адамом Рейшем? — продолжил Рейш.

— Я выполняю свои обязанности. Кроме того, мне нравится такая работа.

— Почему ты должен следить за ним?

— Всем слугам ваннэков надлежит повиноваться велениям судьбы.

— Вот как... Значит, ты субваннэк?

— Да.

Рейш поразился — как же он раньше не заметил! Их проводник и другие хоч хары не ошиблись. «Будь среди вас яо, все обернулось бы иначе», — примерно так сказал Цутсо.

Адам виновато взглянул на своих друзей и снова повернулся к Хелссе.

— Почему субваннэки создали шпионскую сеть в Кете?

— Они наблюдают за событиями, следят за завершением цикла и не допускают возрождения культа.

— Почему?

— Важно сохранять статус-кво. В настоящее время условия являются оптимальными. Любое новшество может вызвать только ухудшение.

— Ты сопровождал Адама Рейша от Сеттры до острова на болотах. Что там произошло ночью?

Хелссе мгновенно сжался и снова захрипел, впав в беспамятство. Целитель щелкнул его по носу.

— Как ты добрался до Кабасаса?

Хелссе опять обмяк. Адам щелкнул его сам.

— Скажи, почему ты не можешь ответить?

Шпион не издал ни звука, но казалось, оставался в сознании. Шаман окурил ему лицо, Рейш снова щелкнул по носу — зрачки Хелссе разошлись в разные стороны. Целитель поднялся и стал молча собирать свои инструменты.

— Все. Он умер.

Адам взглянул на него, потом на неподвижное тело, и снова перевел взгляд на бесстрастного целителя.

— Из-за наших вопросов?

— Дым проникает в мозг. Иногда человек остается в живых. Такое происходит довольно часто. Твой приятель скончался сразу, без мучений — нарушилось равновесие разума и тела.


Близились к концу вторые сутки пребывания в Смаргаше. Вечер выдался ясным и ветреным; лишь тучи пыли плясали на опустевшей площади.

Когда спустились сумерки, к дому Рейша подошлилюди в серых плащах. Окна были закрыты шторами, лампы притушены, а разговоры едва слышны. Зарфо разложил на столе старую потрепанную карту и повел по ней черным толстым пальцем.

— Мы можем достичь побережья, а потом спуститься, но это земли племени нис. Можем направиться на восток, обогнуть Шарф и выйти к озеру Фалас — длинный путь. Или двинуться на юг, через Мертвые степи, миновать Инфнетс, а затем вниз, к Ао-Хидису — самый прямой маршрут; логично выбрать его.

— А нельзя раздобыть воздушные плоты? — поинтересовался Рейш.

Белдже, самый большой скептик из всех, покачал головой.

— Сейчас все не так, как в дни нашей молодости. Тогда ты бы выбрал лучший из полудюжины предложений. Теперь их вообще здесь не осталось; трудно достать и цехины, и летающие плоты. Вот так, в погоне за первым, мы не способны воспользоваться вторым.

— Как будем добираться до цели?

— Доедем на моторном транспорте до Блалага, а там попробуем нанять что-нибудь до Инфнетса. Дальше придется идти пешком — древние дороги, ведущие на юг, разрушены и заброшены.


Глава 14


От Смаргаша до старой столицы локхаров, Блалага, добирались три дня по открытой всем ветрам пустынной местности. Путешественники поселились в обшарпанной гостинице, где смогли договориться о местах в моторном экипаже, идущем до горного селения Дердук, находящегося в самом сердце Инфнетса. Почти двое суток пришлось трястись в старой неудобной повозке. Приехав в Дердук, они, за неимением лучшего, остановились в ветхой хижине. Локхары разворчались, но хозяин, разговорчивый старик, сварил в большом котле на обед дичь с дикими ягодами — и раздражение как рукой сняло.

Дальше ведущая на юг дорога находилась в полном запустении. На рассвете они отправились в путь пешком. Путешественники шагали мимо причудливых скал, усыпанных булыжниками каменистых долин. Уже на закате, когда холодный вечерний ветер печально вздыхал, проносясь в ущельях между высокими скалами, они наткнулись на небольшое горное озеро, на берегу которого решили провести ночь. На следующий день добрались до края гигантской пропасти; еще сутки ушли на поиски удобного спуска. Привал устроили на песчаной отмели реки Дэсидеи, которая текла на восток, чтобы влиться в воды озера Фалас. Большую часть ночи им не давали заснуть зловещее уханье и крики, похожие на человеческие; в чистом горном воздухе они разносились далеко и эхом отдавались среди скал.

Наутро, отказавшись от поисков кратчайшего пути — вверх по южному склону пропасти, — Адам и его спутники пошли вдоль реки и вскоре наткнулись на узкую расщелину, одолев которую увидели высокогорное плато; край его терялся во мраке приближающегося вечера.

Два дня путешественники шли на юг и к исходу вторых суток достигли холмов, отмечавших пределы Инфнетса. Отсюда открывался потрясающий вид на земли, расстилавшиеся под ними, словно гигантская карта. С наступлением темноты внизу загорелись тысячи огоньков.

— Ао-Хидис! — воскликнули локхары. Облегченние и радость в их голосе смешивались со страхом: здесь скоро решится судьба всего предприятия.

Ночью, сгрудившись вокруг крошечного костра, они говорили о ваннэках и их человеческих представителях. Последние пользовались общей ненавистью; локхары в один голос поносили их.

— Даже субдирдиры, с их напыщенной наглостью и самолюбованием, не оберегают свои привилегии с таким рвением, — объявил Джаг Джаганиг.

Анахо негромко засмеялся.

— Ну, с точки зрения субдирдира, прислужники ваннэков ничем не отличаются от других полулюдей.

— Надо отдать мерзавцам должное, — сказал Зарфо. — Они понимают язык хозяев, знают его в совершенстве. Я сам далеко не дурак и всегда все легко схватываю. Но за целых двадцать лет сумел выучить, да и то в упрощенном и исковерканном виде, аккорды самых элементарных понятий: «да», «нет», «стой», «иди», «верно», «неправильно», «хорошо», «плохо»... Так что субваннэки могут по праву гордиться...

— Есть чем гордиться, подумаешь! — пробормотал Зорофим. — Они рождаются и растут рядом с ваннэками, слышат эти самые аккорды с раннего детства. Не такое уж большое достижение!

— Однако они очень кичатся этим, — заметил Белдже с ноткой зависти в голосе. — Подумать только, им не приходится работать! Никаких обязанностей, кроме одной — служить посредниками между ваннэками и остальной Тчаи! А живут в богатстве и роскоши.

— Хелссе был субваннэком и шпионил за яо, — задумчиво произнес Рейш. — Зачем? Какие интересы хозяев блюдут их тайные агенты?

— Интересы ваннэков? Никакие. Только свои... Не забывай, субваннэки не желают и боятся всего нового. Любые перемены лишь ухудшат их жизнь. Как только локхар начинает разбираться в аккордах, его увольняют и отсылают прочь. А что касается Кета... Кто знает, чего они там могут опасаться? — Зарфо протянул руки к огню.

Ночь тянулась медленно. Как только забрезжил рассвет, Адам стал осматривать Ао-Хидис через сканскоп, но из-за тумана почти ничего не сумел разглядеть.

Измотанные бессонной ночью и напряженным ожиданием, они пошли дальше, стараясь избегать открытых мест, где их могли заметить. Город медленно выплывал из тумана. Рейш заметил пристань — здесь разгружался «Варгаз». Казалось, это происходило так давно... Он осмотрел знакомую дорогу через рынок, ведущую на север мимо космопорта. Сверху город казался безжизненно тихим, вымершим. Блестящие черные башни мрачно нависали над водой. Адам перевел взгляд на площадку, где стояли ракеты. Там ясно виднелись пять кораблей.

К полудню путешественники достигли гор, возвышающихся над городом. Отсюда Рейш с помощью сканскопа внимательно осмотрел космопорт. Слева — ремонтные мастерские, рядом — огромный корпус грузового звездолета; его металлические внутренности раскрыты, возле них стоят подмостки. Еще одна ракета, ближе всех расположенная к ним, казалась безнадежной развалиной. Состояние остальных с такого расстояния определить невозможно. Однако локхары заверили, что все они исправны и готовы к полету.

— Обычная практика, — заметил Зорофим. — Для капитального ремонта их устанавливают поближе к мастерским. А тот промежуточный док, где держат три ракеты, называется зоной погрузки.

— Значит, они нам подходят?

Локхары заколебались.

— Иногда там устраняют мелкие неисправности, — заявил Белдже.

— Видите, у прохода стоит ремонтная тележка, — показал Тадзей. — В ней лежат различные детали и оборудование; они наверняка сняты с одного из трех кораблей.

В зоне погрузки стояли два небольших грузовых звездолета и один массивный пассажирский космический лайнер. Локхарам был лучше знаком первый тип, и они высказались за захват грузового корабля. Но Рейш считал, что для его целей больше подойдет пассажирский. Мнения разделились: Зорофим и Тадзей объявили, что он обычного, стандартного типа, только корпус новой конструкции; Джаг Джаганиг и Белдже не сомневались, что придется иметь дело либо с модернизированной переделкой, либо с незнакомым им образцом, следовательно и в том, и в другом случае их ожидают трудности.

Остаток дня они наблюдали за космопортом, мастерской и движением по дороге. Ближе к вечеру рядом с пассажирским лайнером приземлился черный воздушный аппарат. Массивный корпус заслонял машину, но, очевидно, из нее на корабль что-то грузили. Позднее механики-локхары внесли туда ящик с энергетическими устройствами. Зарфо решил, что это верный признак подготовки к отлету.

Янтарное солнце погрузилось в океан. Друзья притихли, молча разглядывая цель путешествия; ракеты, стоявшие всего в четверти мили от них, казались соблазнительно близкими и беззащитными. Но заговорщики так и не смогли подобрать самый подходящий объект захвата. Все, кроме Джага Джаганига, высказались в пользу грузовых звездолетов.

У Рейша начали сдавать нервы. Ближайшие несколько часов определят его будущее — слишком многое зависит от прихоти судьбы.

Странно, что космопорт так плохо охраняют! С другой стороны, кому придет в голову угнать космический корабль? Такого не случалось, по крайней мере, в течение последнего тысячелетия.

На землю опустились сумерки; сообщники начали спуск. Прожекторы освещали пространство рядом со складами, ремонтную мастерскую и ангар, расположенный в самом конце зоны; все остальное окутано мраком. Громады ракет отбрасывали длинные тени.

Последние несколько футов до подножия они проползли. Пересекли полосу болотистой вязкой земли и наконец добрались до края поля. Здесь они остановились и несколько минут постояли, вглядываясь в освещенные островки и темное пространство между ними, пытаясь уловить малейший шорох. Склады пустовали, в мастерских продолжали работать несколько механиков.

Рейш, Зарфо и Тадзей отправились на разведку. Пригнувшись, они добежали до развороченного корпуса массивной грузовой ракеты и укрылись в тени.

Рядом раздавалось завывание и скрежет инструментов. Потом из ангара что-то крикнули. Адам и его спутники замерли. В городе за космопортом мерцали длинные нити огней; на вершине черных башен ваннэков мелькали желтые сполохи.

Шум машин в мастерской утих. Механики собирались домой. Рейш, Зарфо и Тадзей, держась в тени, пересекли широкое пространство летного поля. Они добрались до первого грузового корабля и снова остановились. Ни звука. Зарфо и Тадзей подобрались к входному люку, открыли его и забрались внутрь; Рейш остался снаружи. Прошло десять томительных минут; из ракеты доносились негромкие звуки, несколько раз блеснул свет, что заставило Рейша понервничать.

Наконец локхары вернулись.

— Плохо, — буркнул Зарфо. — Ни энергии, ни воздуха. Посмотрим другой.

Они крадучись пробежали расчерченное полосками света пространство и добрались до второй ракеты. Как и прежде, локхары залезли внутрь, Рейш остался сторожить вход. Зарфо и Тадзей вернулись почти сразу же.

— Ремонт, — мрачно сообщил старый локхар. — Вот откуда детали на тележке.

Все молча повернулись к пассажирскому кораблю и окинули взглядом его массивный корпус.

— Я никогда не видел такой конструкции, — сказал Зарфо. — Но, думаю, мы в любом случае разберемся, где что расположено.

— Поднимемся на борт и посмотрим, — вполголоса произнес Рейш.

Внезапно летное поле осветилось. Сначала Рейшу показалось, что их заметили; но лучи прожекторов были направлены на пассажирскую ракету. Из темноты, окутывавшей вход в космопорт, появилось какое-то неясное пятно и стало быстро приближаться: машина ваннэков. Она остановилась возле громоздкого лайнера, из нее вышли несколько неразличимых в полумраке фигур. Неестественно резко двигаясь, тяжело и неуклюже ступая, прибывшие — сколько их, разглядеть не удалось — поднялись на борт.

— Ваннэки, — пробормотал Зарфо. — Садятся в нашу ракету!

— Значит, она готова к отлету, — произнес Адам. — Нельзя упускать такую возможность!

— Одно дело — украсть корабль, и совсем другое — заполучить вместе с ним кучу тварей и их прислужников в придачу! — возразил Зарфо.

— Откуда ты знаешь, что там были субваннэки?

— Прожекторы. Ваннэки испускают пульсирующие волны радиации.

Позади раздался шорох. Адам резко обернулся: за его спиной стоял Траз.

— Вас очень долго не было. Мы уже начали беспокоиться.

— Возвращайся и приведи сюда остальных. Если представится возможность, мы заберемся на пассажирский лайнер — другие не подходят.

Траз кивнул и исчез в темноте. Пять минут спустя в тени грузового корабля собралась вся группа.

Прошло полчаса. Из иллюминаторов лился свет, на его фоне двигались фигуры. Рейш и его товарищи беспокойно наблюдали за ними, тщетно пытаясь понять, что происходит. Они шепотом обсуждали, как действовать дальше. Попробовать силой захватить ракету? Почти наверняка ее сейчас готовят к полету. Но это верное самоубийство.

Наконец решили не рисковать, вернуться в горы и подождать, когда представится более удобный случай. Когда они уже собрались уходить, из люка вылезли несколько ваннэков, сразу же сели в машину и покинули космопорт. На звездолете еще горел свет, но он казался опустевшим.

— Надо посмотреть, что там делается, — произнес Рейш.

Он побежал к ракете, остальные последовали за ним. Забрались внутрь, прошли погрузочное отделение и оказались в центральном отсеке. Никого.

— По местам! — крикнул Рейш. — Приготовиться к отлету!

— Если сможем оторваться от земли, — проворчал Зорофим.

Траз предупреждающе крикнул. Обернувшись, Адам увидел, что в помещении появился ваннэк, наблюдавший за ними с полным безразличием. Это было существо ростом чуть больше человека, с массивным корпусом черного цвета, плоской головой, на которой каждую секунду вспыхивали черные линзы, и короткими толстыми ногами с перепончатыми стопами. Рейш не заметил на нем какой-либо одежды, механических приспособлений, или оружия. Из звукового органа, расположенного на затылке, донеслись четыре звенящих аккорда; среди нервной суеты, царящей вокруг, звуки, казалось, выражали спокойствие и уверенность. Адам шагнул к ваннэку и указал на маленький диван. Существо продолжало стоять совершенно неподвижно, направив свои линзы на локхаров, рассыпавшихся по отсеку и проверявших двигатели, наличие энергии, припасов, запаса кислорода. Наконец, поняв, что происходит, ваннэк повернулся к выходу, но Рейш преградил ему путь и снова указал на диван. Создание нависло над ним, сверкая блестящими глазами-линзами. Снова раздался мелодичный звон — теперь аккорд звучал повелительно.

В отсек вошел Зарфо.

— Корабль в полном порядке. Но, как я и опасался, это незнакомая нам конструкция.

— Мы сумеем взлететь?

— Надо подготовиться как следует. Кто знает, сколько времени нам понадобится — несколько десятков минут или часов?

— Тогда нельзя отпускать ваннэка.

— Неприятная ситуация, — произнес старый локхар.

Существо рванулось вперед, но Рейш оттолкнул его и показал зажатое в руке оружие. Ваннэк издал громкий звенящий аккорд. Зарфо ответил странными чирикающими звуками.

— Что ты сказал ему?

— Просто «опасность». Кажется, он понял.

— Лучше ему сесть — мне как-то не по себе, когда это создание торчит посреди отсека.

— Ваннэки практически никогда не сидят, — ответил Зарфо и отправился закрывать входной люк.

Время шло. Отовсюду доносились крики и сердитые возгласы локхаров. По приказанию Рейша Траз расположился в куполе наблюдения и следил за тем, что происходит снаружи. Ваннэк замер, очевидно не зная, что предпринять.

Ракету тряхнуло, замигали лампы, затем нормальное освещение восстановилось. В отсек заглянул Зарфо.

— Ну вот, мы включили двигатели. Как только Тадзей разберется с пультом управления...

— Машина возвращается! — раздался крик Траза. — Прожекторы снова направлены на нас!

Локхары отчаянно завопили. Тадзей вздрогнул и перевел злополучный рычаг в прежнее положение. Корабль задрожал и замедлил ход.

— Высота всего тысяча футов, — спокойно произнес Зарфо. — Теперь девятьсот.

Тадзей с искаженным от отчаяния лицом метался у пульта управления. Звездолет снова содрогнулся и повернул на восток.

— Быстрее, быстрее набери высоту! — завопил Зарфо. — Мы врежемся в землю!

Тадзей опять притормозил ракету.

— Так, это коленно-рычажное устройство задействует отталкивающие механизмы...

Он потянул за ручку. В кормовой части раздался зловещий треск, приглушенный звук взрыва. Локхары схватились за головы и застонали. Зарфо смотрел на альтиметр.

— Пятьсот... четыреста... триста... двести... сто...

Удар, громкий всплеск. Корабль подпрыгнул и плавно закачался. Тишина. Они упали в воду, очевидно не получив серьезных повреждений. Где же они? Рейш в отчаянии сжал кулаки. Парапан? Счанизад? Тчаи не отпустила его.


Рейш вышел из центрального отсека. Ваннэк по-прежнему стоял неподвижно и бесстрастно, словно статуя.

В машинном отделении кормового отсека Джаг Джаганиг и Белдже, безутешно вздыхая, смотрели на дымящуюся панель.

— Перегрузки, — объяснил Белдже. — Скорее всего, электросхемы расплавились.

— Их можно починить?

— Если на борту есть запчасти и инструменты.

— Если нам не помешают, — мрачно добавил Джаг Джаганиг.

Адам вернулся в центральный отсек. Он опустился на диван и окинул взглядом ваннэка. Его план почти осуществился! Он откинулся, наслаждаясь покоем и уютом, весь мокрый от усталости и напряжения. Остальные были в таком же состоянии. Какой смысл изматывать себя и других? Он встал и созвал всех. Двое остались сторожить; остальные устроились на диванах и мгновенно заснули.

Прошла ночь. С неба исчез Аз, следом за ним Браз; рассветные лучи солнца осветили широкое озеро, в котором Зарфо узнал Фалас.

— Никогда еще эта масса воды не приносила большей пользы!

Рейш вылез наружу и, стоя на корпусе, осмотрел через сканскоп местность. Подернутые дымкой воды окружали звездолет с юга, востока, запада. На севере виднелся низкий берег, корабль медленно приближался к нему, подгоняемый южным бризом. Рейш вернулся в кормовой отсек. Локхары разобрали панель управления и без особого энтузиазма обсуждали повреждения. Их поведение лучше всяких слов говорило о серьезности ситуации.

В центральном отсеке он нашел Траза и Анахо, которые жевали найденные в шкафу черные кружочки, покрытые твердой белой корочкой. Рейш предложил еду ваннэку, но тот словно окаменел. Тогда он сам попробовал ее. Кружочек по вкусу напоминал сыр. Появился Зарфо и подтвердил худшие опасения Адама.

— Ничего нельзя исправить. Уничтожен весь комплект кристаллов, а запасного на борту нет.

Рейш мрачно кивнул.

— Так я и думал.

— Что будем делать дальше?

— Как только нас прибьет к берегу, покинем корабль и вернемся в Ао-Хидис, а там попытаемся еще раз.

— Что делать с ваннэком?

— Пусть отправляется куда хочет. Я не собираюсь его убивать.

— Большая ошибка, — презрительно фыркнул Анахо. — Следует без промедления уничтожить отвратительное животное.

— К вашему сведению, — значительно сказал Зарфо, — главная база ваннэков, Ао-Хаха, располагается у озера Фалас. Скорее всего, где-то рядом.

Рейш поднялся на переднюю палубу. В полумиле виднелись невысокие холмы, дальше простирались болота. Высадиться на краю трясины — не очень приятная перспектива... К радости Рейша ветер переменился — теперь он дул с востока, и корабль медленно повернул на запад; возможно, его также подгоняло слабое течение. Повернув сканскоп, Адам заметил далеко на западном побережье цепь странных возвышенностей, неровных выступов.

Внизу послышался шум голосов, сердитые восклицания, затем тяжелые гулкие шаги. На палубу вышел ваннэк, следом спешили Траз и Анахо. Существо на мгновение задержало взгляд на Рейше, будто хотело его запомнить, затем медленно повернулось и оглядело горизонт. Неожиданно — так быстро, что Рейш не смог бы ему помешать, даже если бы захотел, — ваннэк устремился к борту, странно пошатываясь, словно неотлаженный робот, и бросился в воду. Мелькнула блестящая черная шкура, и существо скрылось из виду.

Какое-то время Рейш следил за поверхностью озера, но ваннэк бесследно исчез. Час спустя, желая узнать, как близко они подошли к берегу, Адам направил сканскоп на запад — и у него похолодело в груди. То, что он принял за возвышенности или утесы, оказалось башнями из черного стекла. Впереди высился огромный город-крепость ваннэков. С надеждой, рожденной безысходным отчаянием, Рейш стал рассматривать северные болота; теперь они казались надежным и безопасным укрытием.

Из моря черной жижи выступали островки жесткой белой травы. Рейш спустился вниз и принялся искать какой-нибудь материал для плота, но поиски ничего не дали. Обивка дивана была намертво прикреплена к каркасу и отрывалась кусками. Спасательной шлюпки на борту не оказалось. Адам вернулся на палубу и попытался придумать, что делать дальше. К нему подошли локхары: мрачные лица, рубашки пшенично-янтарного оттенка, белые волосы развеваются на ветру, открывая блестящую черную кожу.

— Ты знаешь, что это? — обратился Рейш к Зарфо.

— Должно быть, Ао-Хаха.

— Если нас поймают, что нас ждет?

— Смерть.

Приближался полдень. Солнце разогнало дымку, закрывавшую горизонт. Впереди отчетливо вырисовывались башни Ао-Хаха.

Их заметили. На воду спустили баржу, и она помчалась вперед, оставляя за собой белые буруны. Адам поднял сканскоп. На палубе стояли субваннэки, мужчины с мертвенно-бледной кожей и аскетически мрачными лицами. Попробовать оказать сопротивление? Попытаться захватить их судно? Скорее всего, такая попытка окончится полной неудачей.

Слуги ваннэков забрались на корабль. Игнорируя Рейша, Траза и Анахо, они приказали локхарам:

— Всем спуститься на баржу. Оружие есть?

— Нет, — пробурчал Зарфо.

— Тогда пошевеливайтесь. — Тут они обратили внимание на Анахо. — Кто тут? Субдирдир? — Субваннэки удивленно засмеялись. Потом осмотрели Адама с ног до головы. — А это что за порода? Странная компания! Ну-ка, на баржу, быстро!

Впереди, сгорбившись, шли локхары. Они знали, какая участь им уготована. За ними шагали Рейш, Траз и Анахо.

— Всем выстроиться на палубе у борта! Повернуться спиной! — субваннэки вытащили оружие.

Локхары безропотно повиновались. Рейш не ожидал, что прислужники решатся на такое хладнокровное убийство. Охваченный яростью, ругая себя за то, что сразу не оказал сопротивления, он крикнул:

— Неужели мы так просто позволим убить себя? Сразимся с ними!

— Быстрей! — лающими голосами выкрикнули слуги ваннэков. — А то будет хуже! К борту!

Возле баржи забурлила вода. На поверхности появилась черная массивная фигура. Раздались четыре звучных аккорда.

Субваннэки вздрогнули, на мгновение сквозь маску бесстрастия проглянула досада. Они махнули пленникам.

— Спуститься в трюм!

Баржа вернулась в огромную черную крепость. Прислужники что-то недовольно бормотали друг другу. Судно миновало дамбу и, притянутое мощным магнитом, само пристало к пирсу. Пленников вывели на берег и повели к воротам Ао-Хаха, главной базы ваннэков.


Глава 15


Блеск темного стекла, голые стены, широкие полосы черного бетона, гигантские блоки, тяжелая масса камня в сочетании с открытым пространством — полное отрицание органики. Архитектурный стиль, который предпочитали ваннэки, показался Рейшу бездушно утилитарным и абстрактным. Тупик — со всех сторон их окружали черные бетонные стены.

Раздалась команда:

— Стоять! Всем оставаться на месте!

В любом случае выбора у пленников не было; они выстроились вдоль стены, подавленные и потрясенные пережитым.

— Вода здесь. Справлять нужду в корыто. Вести себя тихо, не шуметь! — Субваннэки ушли, не оставив охраны.

— Но нас даже не обыскали! — удивился Адам. — При мне оружие!

— Отсюда недалеко до ворот, — сказал Траз. — Неужели вы собираетесь просто стоять, пока нас не убьют?

— Мы не доберемся до выхода, — прорычал Зарфо.

— Значит, будем покорно ожидать своей участи, как скот?

— Именно так я и поступлю, — заявил Белдже, бросив на Рейша взгляд, полный горечи и укоризны. — Я никогда не вернусь в родной Смаргаш, но, возможно, мне сохранят жизнь.

Зорофим хмыкнул.

— Сохранят жизнь, бросив в шахты?

— Это всего лишь слухи.

— Человек, попавший под землю, больше не увидит солнца. Там царство пнумов и их отродий-полулюдей. Они любят устраивать засады и играть в кошки-мышки со своими жертвами. Если нас не казнят, то отправят работать в шахту.

— И все из-за жадности и нелепого безрассудства какого-то свихнувшегося чужака! — запричитал Белдже. — Да, Адам Рейш, тебе за многое придется ответить!

— Замолчи, трус, — спокойно произнес Зарфо. — Никто тебя не заставлял идти вместе с нами. Вина лежит на нас. Нам всем надо стыдиться: Рейш полностью положился на наше умение, а мы показали себя недостойными такого доверия.

— Каждый сделал, что мог, — вмешался Адам. — План был рискованным, мы потерпели неудачу. Вот и все... Теперь о возможности побега: что-то не верится, что нас оставили без всякой охраны, предоставив полную свободу действий.

Джаг Джаганиг невесело хмыкнул.

— Здесь ты не прав. Помни, для прислужников ваннэков мы — животные, лишенные разума.

Рейш повернулся к Тразу; способности юноши кочевника не раз изумляли его.

— Ты смог бы довести нас до ворот?

— Не знаю... Быстро — вряд ли. Тут столько разных поворотов. Я плохо ориентируюсь в закрытом пространстве.

— Тогда лучше оставаться здесь... Там, где нельзя действовать силой, попробуем выкрутиться с помощью языка.

Прошел день; бесконечно тянулась ночь. Две луны создавали причудливые узоры на земле и стенах крепости. Холодным утром измученные голодом, охваченные возрастающим беспокойством из-за полного отсутствия внимания тех, кто должен решить их судьбу, даже самые нерешительные и трусливые из локхаров поневоле начали размышлять, где находится выход на свободу, и осторожно выглядывали из места заточения.

Рейш посоветовал всем терпеливо ждать.

— Мы сами не сумеем выбраться. По-моему, единственная надежда сейчас — на снисходительность ваннэков.

— К чему им проявлять милосердие? — усмехнулся Тадзей. — Нет, суд будет скорым; примерно так же мы поступаем с комарами.

Джаг Джаганиг проявлял такой же пессимизм.

— Нас даже не допустят к ваннэкам. Для таких дел им и нужны слуги — чтобы разбираться за них со всеми проблемами на Тчаи.

— Увидим, — сказал Адам.

Наступил полдень. Обессилевшие от голода и нервного напряжения локхары сидели, прислонившись к стене. Траз, как обычно, казался невозмутимо спокойным. Глядя на юношу, Рейш в который раз поразился его стойкости. Откуда берется такая сила и выдержка? Фатализм? Железная воля? Или ему придавала энергии и уверенности в себе Онмале, которая так долго определяла образ мыслей и поведение молодого вождя, что стала неотъемлемой частью его естества? Впрочем, сейчас не до праздных размышлений.

— Нас не случайно столько здесь держат, — обратился Адам к субдирдиру. — Наверняка, есть какая-то причина. Может, нас пытаются деморализовать?

Истомленный ожиданием не меньше остальных, Анахо раздраженно ответил:

— Для этого существуют гораздо более эффективные методы.

— Тогда прислужники чего-то ждут. Но чего?

Анахо не знал ответа.

Вечером наконец появились трое субваннэков. Один из них, в серебряных поножах и с массивным медальоном на цепочке, был, очевидно, главным. Подняв брови, он с насмешливо-осуждающим видом осмотрел группу, словно перед ним стояли нашалившие дети.

— Ну, — отрывисто произнес он, — кто у вас главарь?

Рейш, стараясь сохранять достоинство, вышел вперед.

— Я.

— Значит, не один из локхаров? Странно. Зачем ты украл корабль?

— Могу я узнать, кто должен принять решение относительно наших действий?

Прислужник ваннэков изумился:

— Решение? Что тут решать? Единственный вопрос, да и тот не очень важный: чего вы добивались?

— Не могу согласиться, — стараясь говорить спокойно и рассудительно, произнес Адам. — То, что мы совершили, — простое воровство; только по чистой случайности на борту оказался ваннэк.

— «Оказался ваннэк»! Вы хоть понимаете, кто он? Ну конечно нет. Это Знающий высшего уровня, один из Первых Мастеров.

— И он желает знать, почему мы захватили его звездолет?

— Такие вещи вас не касаются. От тебя требуется только одно — передать нужную информацию через меня.

— С удовольствием отвечу на любые вопросы в его присутствии и надеюсь, наша беседа состоится в более подходящем месте, чем этот грязный тупик.

— Ну и ну... поразительное хладнокровие и наглость! Не ты ли называешь себя Адам Рейш?

— Да.

— Ты недавно побывал в Сеттре, где вступил в связь с подрывными элементами из так называемого «братства инспираторов»?

— Ложные сведения.

— Неважно. Так или иначе, нам нужно выяснить, зачем твоя банда угнала космический корабль.

— Если хочешь услышать ответ, будь рядом, когда меня примет Первый Мастер. Дело неординарное; думаю, твой господин пожелает узнать вещи, которые потребуют непростых объяснений.

Субваннэк отвернулся, брезгливо сморщив лицо.

— А ты и вправду хладнокровен, как никто другой! — пробормотал Зарфо. — Но чего ты добьешься, устроив встречу с ваннэком?

— Не знаю. Нам ведь нечего терять. Подозреваю, что слуги сообщают своим повелителям только то, что считают нужным.

— Ну, это понимают все, кроме самих ваннэков.

— Но почему? Неужели они так наивны или доверчивы?

— Ни то, ни другое. Просто они узнают об окружающем мире только от слуг. А те, естественно, из кожи вон лезут, чтобы сохранить свое положение в незыблемости. Ваннэки мало интересуются делами Тчаи; они здесь лишь для того, чтобы нейтрализовать угрозу дирдиров.

— Ха! — воскликнул Анахо. — Так называемая угроза — нелепый миф! Приверженцы доктрины экспансионизма исчезли уже тысячи лет назад.

— Тогда почему ваннэки до сих пор боятся их?

— Взаимное недоверие и непонимание — и ничего больше!

— Естественная неприязнь. Дирдиры — омерзительные существа, — вмешался старик.

Анахо с оскорбленным видом отвернулся. Зарфо довольно рассмеялся. Рейш неодобрительно покачал головой.

— Послушай мой совет, Адам Рейш, — обратился к нему старый локхар. — Не прекословь субваннэкам, не пытайся вывести их на чистую воду. Только с их помощью у тебя появится шанс чего-то добиться. Подлизывайся, раболепствуй... По крайней мере они не будут настроены против тебя.

— Что ж, я не страдаю ложной гордостью, — ответил Рейш, — и способен унизиться, если потребуется; но сейчас нужно другое. Единственный выход — упрямо настаивать на своем. У меня есть парочка идей... Если мне дадут поговорить с ваннэком, они могут сработать.

— Таким манером субваннэков не победить, — мрачно произнес Зарфо. — Они переиначат твой рассказ, как посчитают выгодным для себя, а ты даже не поймешь, что они на самом деле сказали своему господину.

— Я хочу сделать так, чтобы только правда звучала логично и любая ложь сразу выдавала бы себя.

Зарфо недоверчиво потряс головой и пошел к крану, чтобы напиться. Адам вздохнул: они не ели почти двое суток. Неудивительно, что люди охвачены апатией и раздражены.

Появились три субваннэка. Того, кто допрашивал Рейша, среди них не оказалось.

— Встать! Строиться в затылок друг другу! Подтянитесь, вы должны выглядеть прилично. Вперед!

— Куда нас ведут? — спросил Адам, но не удостоился ответа.

Минут пять их вели по улицам, через странные площадки асимметричной формы. Бесчисленные повороты, крутые подъемы, неожиданные спуски, чередование света и тени... Наконец в небе появилось бледное солнце Карина-4269. Они вошли в башню, сели в лифт и поднялись на сто футов. Кабина остановилась; пленники оказались посреди широкого восьмиугольного зала.

Здесь царил полумрак. В похожем на огромную линзу стеклянном бассейне на крыше плескалась вода; искусственно созданные волны преломляли свет солнца, и лучики, искрясь, плясали по всему просторному помещению. Вокруг, сливаясь в удивительную симфонию, трепетали едва различимые звуки: нежные, как вздох аккорды, сложная гамма диссонансов. Стены казались запятнанными в одном месте, обесцвеченными в другом. Приглядевшись, Рейш понял, что это изображения огромных, детально выписанных идеограмм. Каждая обозначает аккорд — звуковой эквивалент изображения. Перед ним — живопись, построенная по абстрактному принципу.

В зале кроме пленников и их стражей никого не было. Они молча ждали. Старинная музыка ваннэков незаметно проникала в сознание; янтарный свет солнца яркими искрами рассыпался повсюду.

Внезапно раздался удивленный вскрик Траза. Такое бурное проявление эмоций настолько не соответствовало обычному поведению всегда невозмутимого юноши, что Рейш обернулся.

— Посмотри-ка! — воскликнул Траз.

В глубокой нише стоял не кто иной, как Хелссе. Низко опустив голову, он, казалось, пребывал в печальной задумчивости. Шпион выглядел необычно в черном одеянии субваннэка. В таком виде, с коротко остриженными волосами, Хелссе совсем не напоминал импозантного обходительного молодого щеголя, которого друзья знали как секретаря лорда Голубого Нефрита.

Рейш бросил взгляд на Зарфо.

— Ты ведь уверял меня, что он скончался!

— Парень и вправду казался мертвым. Мы положили тело в сарай, где держат трупы, а утром он исчез. Все подумали, что его уволокли ночные собаки!

— Эй, Хелссе! — позвал его Рейш. — Посмотри сюда! Я Адам Рейш!

Тот неторопливо поднял голову, взглянул на него, и Адам поразился, как он с самого начала не догадался, что имеет дело с субваннэком. Хелссе медленно пересек зал; на лице его появилась едва заметная улыбка.

— Итак, перед нами печальный финал твоих похождений.

— Да, положение незавидное. Ты можешь нам помочь?

Хелссе поднял брови.

— Зачем? Лично я считаю тебя весьма неприятным субъектом, лишенным кротости и должного смирения. Ты заставил меня испытать сотни унижений, твои прокультовые взгляды омерзительны, а нелепая кража космического корабля с Первым Мастером на борту делает твою просьбу абсурдной.

— Можно спросить, для чего ты здесь?

— Да, конечно. Для того чтобы предоставить информацию о вас и вашей деятельности.

Адам обдумал его слова.

— Мы что, такие важные персоны?

— Очевидно, — безразличным тоном произнес агент.

В зал вошли ваннэки и встали у стены: четыре массивные фигуры, плохо различимые в полумраке. Хелссе расправил плечи и выпрямился; его собратья затихли. Как бы субваннэки ни относились к своим господам, они все-таки уважали их. Пленников заставили подойти ближе и выстроиться в ряд перед глазами-линзами ваннэков. Шли минуты; все стояли неподвижно. Наконец создания обменялись приглушенными аккордами. Эти едва слышные звуки, прозвучавшие с интервалом в какие-то доли секунды, субваннэки, очевидно, понять не могли. После продолжительного молчания один из хозяев обратился к слугам, трижды издав резкие звуки, напоминавшие игру саксофона, явно до предела упрощая аккорд, чтобы сделать его ясным для человеческого восприятия.

Старший субваннэк вышел вперед, прислушался, затем повернулся к пленникам:

— Кто из вас главарь пиратов?

— Никто, — ответил Рейш. — Мы не пираты.

Один из ваннэков издал серию вопросительных аккордов. Адаму показалось, что это захваченный ими Первый Мастер. Прислужник, не скрывая досады, неохотно вытащил миниатюрное приспособление с клавишами, которыми пользовался с изумительной ловкостью.

— Скажи еще, — продолжал Рейш, — что мы сожалеем о неудобствах, которые ему причинили. Досадное стечение обстоятельств заставило нас взять его с собой.

— Ваше дело не рассуждать, — объявил субваннэк, — а отвечать на вопросы, после чего вас подвергнут стандартной процедуре...

Мастер снова издал аккорды; слуга ему ответил.

— О чем он спрашивал и что ты ему сказал? — решительно произнес Адам.

Тот строго посмотрел на пленника.

— Говорить можно только тогда, когда к тебе обращаются.

Подошел Хелссе и, вытащив свое переговорное устройство, стал ловко нажимать на клавиши. Рейша понемногу начала охватывать растерянность и бессильное отчаяние. Он никак не мог повлиять на события.

— Что сейчас говорит Хелссе?

— Тише!

— По крайней мере, сообщи хозяину, что я желаю изложить свою версию случившегося.

— Когда твои ответы понадобятся, тебе сообщат. Мы уже почти завершили слушание по данному делу.

— Но мне даже не предоставили слова!

— Молчать! Просто невероятная настырность и наглость!

Адам обернулся к Зарфо:

— Скажи ты что-нибудь ваннэку! Все, что сможешь!

Старый локхар надул щеки и, указывая на субваннэков, издал щебечущие звуки.

— Тише! — сердито прошипел старший слуга. — Ты мешаешь!

— Что ты ему сказал?

— «Неправда, неправда, неправда!» Больше ничего не знаю.

Первый Мастер издал несколько громких аккордов, указывая на Рейша и Зарфо. Явно возмущенный и раздосадованный, старший субваннэк произнес:

— Господин желает знать, где вы собирались заниматься пиратством и в какое место хотели отогнать корабль.

— Ты неправильно переводишь! — протестующе воскликнул Адам. — Ему сообщили, что мы не пираты?

Зарфо снова прощебетал:

— «Неправда, неправда, неправда!»

— По всему видно, что вы либо банда разбойников, либо безумцы, — заявил старший слуга и, повернувшись к Первому Мастеру, стал нажимать на клавиши.

Рейш обратился к Хелссе:

— Что он ему объясняет? Что мы не пираты?

Агент не обратил на Адама ни малейшего внимания.

Неожиданно Зарфо к всеобщему удивлению громко захохотал.

— Помнишь целителя-дугбо? — шепнул он на ухо Рейшу. — Ну-ка, дай ему по носу хорошенько!

— Хелссе!

Тот повернулся, строго глядя на пленника. Адам подобрался к субваннэку и неожиданно щелкнул по носу. Хелссе мгновенно напрягся всем телом и застыл.

— Скажи своему господину, что я прилетел с Земли, родины людей, и захватил космический корабль, чтобы вернуться домой, — приказал Рейш.

Хелссе помимо воли, словно автомат, исполнил несколько трелей на своем устройстве. Среди его собратьев сразу же послышался ропот — ясное свидетельство, что перевод правильный. Они возмущенно загомонили и окружили соглядатая, желая заглушить его, но их остановил звонкий, словно удар колокола, аккорд хозяина.

Хелссе продолжал нажимать на клавиши и наконец закончил переводить.

— Скажи еще, — не унимался Адам, — что субваннэки сознательно искажали то, что я только что сообщил, и постоянно так поступают, преследуя собственные интересы.

Шпион повиновался; его товарищи опять возбужденно загалдели, и снова Мастер заставил их замолчать.

Рейш вошел во вкус. Он решил рискнуть и высказал одно из своих предположений:

— Скажи, что они взорвали мой космический корабль, так что все члены экипажа, кроме меня, погибли. Скажи, что наша экспедиция на Тчаи преследовала самые мирные цели: мы прибыли, поскольку получили сигналы, отправленные с вашей планеты сто пятьдесят лет назад по здешнему летоисчислению. За это время субваннэки уничтожили два города, откуда послали сигналы, — Сеттру и Баллисидрэ. Сколько невинных жизней они погубили ради единственной задачи — не дать установиться новым порядкам, что нарушило бы сложившийся баланс в противостоянии дирдиров и ваннэков!

Сразу же раздались громкие крики разъяренных субваннэков — убедительное свидетельство правоты Адама. Прозвучали повелительные аккорды; вновь воцарилась тишина. Хелссе покорно переводил; казалось, он до глубины души поражен собственными действиями.

— Скажи им, что их помощники постоянно лгут. Они наверняка намеренно способствуют затягиванию войны ваннэков и дирдиров. Подумайте: если воцарится мир, хозяева вернутся на родную планету, а слуги будут предоставлены самим себе!

Хелссе с посеревшим лицом пытался отбросить переговорное устройство, но пальцы отказывались повиноваться, продолжая нажимать на клавиши. Его собратья застыли в напряженном молчании — зловещий признак... Наконец старший субваннэк закричал:

— Допрос окончен! Преступники строятся в колонну по одному! Марш вперед!

Не слушая его, Рейш обратился к Хелссе:

— Пусть Мастер велит остальным слугам уйти, чтобы мы могли побеседовать без помех.

Лицо Хелссе исказилось; с него градом лил пот.

— Переводи! — приказал ему Адам.

Тот повиновался.

В просторном зале воцарилась тяжелая тишина. Субваннэки напряженно смотрели на своего господина.

Мастер издал два аккорда.

Слуги стали вполголоса совещаться. Наконец они приняли страшное решение: вытащив оружие, направили его не на пленников, а в сторону собственных хозяев. Рейш с Тразом бросились вперед, за ними последовали локхары. После непродолжительной борьбы субваннэков разоружили.

Послышалось два негромких аккорда.

Хелссе прислушался, затем медленно повернулся к Рейшу.

— Первый Мастер приказывает отдать мне оружие, которое ты держишь.

Адам повиновался. Хелссе повернулся к трем субваннэкам, направил на них дуло и нажал на кнопку. Его товарищи рухнули на пол с разнесенными черепами.

Минуту ваннэки стояли молча, словно раздумывая о случившемся, потом покинули зал. Рейш разжал безжизненно холодные пальцы шпиона и забрал пистолет на случай, если тому придет в голову снова его использовать.

Надвигались сумерки, и в помещении стало темнеть. Адам внимательно рассматривал Хелссе, гадая, как долго еще продлится гипнотическое состояние, и наконец приказал:

— Выведи нас отсюда.

— Следуйте за мной.

Субваннэк провел бывших пленников через мрачный серо-черный город к маленькой стальной двери. Он дотронулся до запора — она мгновенно распахнулась. За ней оказался узкий проход в скале.

Спутники протиснулись сквозь щель. Они снова свободны!

Рейш обернулся к Хелссе:

— Через десять минут после того, как я дотронусь до твоего плеча, ты придешь в свое обычное состояние и забудешь обо всем, что случилось в течение прошлого часа. Понятно?

— Да.

Адам прикоснулся к шпиону и вместе с товарищами поспешил прочь. Но прежде чем навсегда скрыться за выступом скалы, оглянулся: Хелссе стоял на том же месте, со странной грустью глядя им вслед.


Глава 16


Добравшись до небольшой рощи, они в полном изнеможении рухнули на землю. Желудок сводили голодные спазмы. При ярком свете лун Траз осмотрел растительность поблизости и обнаружил куст травы паломников. Это была их первая еда за двое суток. Немного отдохнув, они стали карабкаться по длинному склону и, достигнув вершины, обернулись, разглядывая мрачный и величественный силуэт Ао-Хаха, вырисовывавшийся на фоне неба, на котором ярко светились Аз и Браз. Какое-то время спутники стояли так молча — каждый думал о чем-то своем, — потом пошли на север.


Утром, утолив голод жареными древесными грибами, Адам вытащил деньги.

— Наше предприятие окончилось неудачей. Как я и обещал, каждый получит сейчас по пять тысяч цехинов вместе с моей благодарностью за верность своему слову.

Зарфо нерешительно взял блестящие красные бруски и взвесил их в руке.

— Что ж, я честный человек и, поскольку это соответствует нашему договору, приму деньги.

— Позволь мне задать один вопрос, Адам Рейш, — произнес Джаг Джаганиг. — Ты сказал ваннэкам, что прибыл из далекого мира, родины людей. Верно?

— Да, я так сказал.

— Ты действительно прилетел оттуда?

— Да, несмотря на то, что наш субдирдир сейчас очень выразительно гримасничает.

Расскажи о нем.

Рейш говорил целый час; остальные сидели, задумчиво глядя на пламя костра.

Наконец Анахо откашлялся.

— Я не сомневаюсь в твоей искренности. Но, как ты сам признаешь, история человечества на Земле намного короче, чем на Тчаи. Ясно, что в глубокой древности дирдиры посещали вас и оставили свою колонию. А оттуда и произошли земляне.

— Я мог бы доказать тебе обратное, — заметил Рейш, — если бы наш план сработал, и мы добрались до моей планеты.

Анахо помешал в костре палкой.

— Да, интересно... Дирдиры, разумеется, не продадут, а тем более не отдадут тебе космический корабль. Украсть его, что мы и попытались сделать с ракетой ваннэков, дело совершенно немыслимое. Однако в космопорте Сивиша ты без труда достанешь любую деталь — купишь или как-нибудь договоришься... Нужны лишь цехины — правда, очень значительная сумма.

— Сколько?

— Имея тысяч сто, можно сотворить чудеса...

— Не сомневаюсь. Однако сейчас у меня едва наберется сотая доля этой суммы.

Зарфо бросил ему свои пять тысяч.

— Держи. Я будто сам отрубил себе ногу... Но пусть они станут первым взносом в общее дело.

Рейш вернул ему деньги.

— Сейчас они будут лишь уныло звякать в пустом кошельке.


Тринадцать дней спустя они спустились с Инфнетса в Блалаг, а оттуда по дороге вернулись в Смаргаш.

Трое суток Рейш, Анахо и Траз отсыпались, отъедались и любовались танцами на площади. Поздним вечером, когда друзья коротали время в таверне, к ним за столик подсел Зарфо.

— Какие вы разнеженные, лоснящиеся... Слышали новости?

— Какие?

— Ну, во-первых, я приобрел очень миленький домик в излучине реки Висфер, с пятью красивыми остроконечными деревьями, тремя замечательными псиллосами и аспонистрой, не говоря уже о ягодных кустах! Там я проведу последние годы жизни — если, конечно, вы снова не уговорите меня принять участие в какой-нибудь авантюре! Во-вторых, сегодня утром из Ао-Хидиса вернулись два наших механика. Там грядут большие перемены! Субваннэков выгнали из крепости, они ушли... Теперь зазнайки живут в хижинах вместе с черными и пурпурными. Ваннэки, судя по всему, не желают их больше терпеть рядом.

Адам хмыкнул.

— В Дадиче мы видели негуманоидов, поработивших представителей нашей расы. В Ао-Хидисе застали противоположную ситуацию: паразитами, злоупотреблявшими доверием хозяев, оказались люди. И в том, и в другом случае положение в корне изменилось. Скажи, Анахо, у тебя не возникло желания освободиться от пут твоей унылой догмы и стать разумным человеком?

— Мне нужны факты, а не слова.

— Едва ли мы сможем дойти до них пешком...

— В Великом космопорте Сивиша нас ждет дюжина прекрасных ракет — их только нужно приобрести по частям и собрать.

— Да, но где достать деньги?

— Не знаю, — вздохнул Анахо.

— Я тоже, — подхватил Траз.


ДИРДИРЫ


Глава 1


Янтарное солнце Тчаи появилось в созвездии Тартуз, что ознаменовало начало «Балул зак ага» — «Времени снов наяву», когда на равнине Локхара прекращались убийства, угоны в рабство, грабежи и насилия. Балул зак аг приходился на период проведения сезонной Большой ярмарки в Смаргаше; или, может быть, вначале была Ярмарка, а многие сотни лет спустя это событие породило особый священный период. Со всей равнины и прилегающих к ней земель сюда съехались ксары, журвеги, серафы, нисы и множество других народов для торговли, разрешения старых споров между родами, обмена новостями и просто общения. В воздухе зловонным облаком клубилась ненависть; ядовитые взгляды, произнесенные шепотом проклятия, шипящие возгласы неприкрытой ненависти вносили особые краски в пестроту и суетливый беспорядок базара. Только локхары (чернокожие светловолосые мужчины и светлокожие черноволосые женщины) демонстрировали горделивую бесстрастность.

На второй день Балул зак ага, бродя вдоль лотков, Адам Рейш почувствовал, что за ним следят. Это не обрадовало его — на планете Тчаи излишнее внимание всегда приводило к неприятным последствиям.

Может быть, он ошибся? Рейш приобрел немало врагов; множество людей считали его поведение и взгляды опасными. Но как его выследили в Смаргаше? Адам продолжал идти вдоль многолюдных базарных рядов, то и дело останавливаясь возле ларьков, чтобы бросить быстрый взгляд через плечо. Однако его преследователь, если, конечно, он ему не привиделся, бесследно растворился в разноликой толпе. Здесь можно было встретить высоких, ростом в семь футов, облаченных в черное нисов, которые двигались стремительно, как прожорливые птицы; ксаров, серафов, вечных странников дугбо, сгрудившихся вокруг костров, представителей людей-предметов, бесстрастно смотрящих сквозь прорези своих глиняных масок, журвегов в кафтанах кофейно-коричневого цвета и, наконец, хозяев Ярмарки, «черно-белых» локхаров — уроженцев Смаргаша. Ее неповторимая симфония звуков — звон железа, скрип выделанной кожи, пронзительные выкрики, звонкие голоса спорящих, визг, пиликанье и грохотанье странных музыкальных инструментов дугбо; особый запах — невообразимый букет из особых папоротниковых специй, ароматных масел, мускуса, пыли, острого духа маринованных орехов, дыма от жарящегося мяса и изысканных духов, которыми славились серафы. Цвета — яркая гамма черного, коричневого, оранжевого, алого, синего, янтарного оттенков. Покидая Ярмарку, Рейш пересек площадь танцев. Он на мгновение остановился и краем глаза успел заметить фигуру, притаившуюся за палаткой.

Погруженный в мрачные раздумья, Адам возвратился в гостиницу. Бывший кочевник Траз и субдирдир Анахо сидели в таверне и молча поглощали хлеб с мясом. Они игнорировали друг друга: оба были изгнанниками и скитальцами, но каждый считал своего спутника странным и непостижимым существом. Анахо, как и все субдирдиры — длинный, тощий, с бледным вытянутым лицом и совершенно лысый, теперь старался как-то скрыть отсутствие шевелюры, надев мягкую шляпу с кисточкой в стиле яо. Его поведение невозможно предсказать; он склонен к странным шуткам, припадкам болтливости и внезапным приступам раздражительности. Траз — угловатый, мрачно серьезный, стройный и мускулистый юноша — полная противоположность Анахо. Он считал субдирдира тщеславным, непомерно хитрым и изнеженным, а тот в свою очередь называл Траза диким и неотесанным.

Рейш присел за их столик.

— По-моему, за мной следят, — объявил он.

Анахо беспокойно выпрямился.

— В таком случае надо готовиться к худшему... или спасаться бегством.

— Предпочитаю второе, — буркнул Адам, наливая себе пива из кувшина.

— Ты до сих пор еще не расстался с мечтой отправиться на свою мифическую планету? — спросил Анахо елейным тоном, словно разговаривал с несмышленым младенцем.

— Да, конечно, я хочу вернуться на Землю.

— Ты — жертва галлюцинаций или навязчивой идеи, — объявил субдирдир. — Неужели так трудно от нее наконец избавиться? Такие планы осуществимы только в теории! Космические корабли — не щипцы для удаления бородавок, которые продаются в любой базарной лавке!

— Увы, я хорошо усвоил это, — грустно произнес Рейш.

— Советую тебе навестить Великий космопорт в Сивише. В нем можно достать практически все что угодно, если хватит денег, — бросил Анахо небрежным тоном.

— Думаю, у меня их явно недостаточно, — вздохнул Рейш.

— Поезжай в Карабас, там груды цехинов под каждым кустом!

— Ты что, принимаешь нас за полных идиотов? — усмехнулся Траз.

— Где это? — спросил Рейш.

— Карабас расположен в охотничьей резервации дирдиров на севере Кислована. Счастливчикам и ребятам с крепкими нервами иногда улыбается удача — они выживают и становятся богачами, — объяснил субдирдир.

— Скорее дураками, азартными игроками и убийцами, — проворчал Траз.

— Каким образом люди, кем бы они ни были, достают там деньги?

— Обычным способом — добывают из клубней крисоспина. — Анахо отвечал деланно-легкомысленным тоном, словно делился сплетнями.

— Вот откуда берутся цехины! А я думал, что их производят дирдиры или кто-то вроде них.

— Ты словно свалился с другой планеты, — объявил Анахо.

— Что ж, так оно и есть.

— Крисоспин, — продолжал субдирдир, — произрастает только в Черной Зоне — Карабасе, где в почве содержатся урановые соединения. В одном клубне — двести восемьдесят два цехина определенного цвета. Пурпурный равен ста клирсам, алый — пятидесяти, далее следуют деньги изумрудного, голубого, лилового и молочного оттенков. Такие вещи знает даже Траз.

В ответ юноша презрительно улыбнулся.

Даже Траз?

Но субдирдир не обратил на него ни малейшего внимания.

— Оставим подобные разговоры. Пока нет никаких свидетельств слежки. Возможно, Адам Рейш ошибается...

— Нет, он не ошибается, — язвительно произнес юноша, — и, как ты сейчас выразился, «даже» Траз прекрасно понял это.

Анахо удивленно вскинул свои безволосые брови.

— Вот как? Откуда такая уверенность?

— Ты заметил человека, который только что вошел?

— Локхара? Ну и что?

— Он не локхар. Парень наблюдает за каждым нашим движением.

У Анахо от изумления отвисла челюсть.

Рейш внимательно разглядывал незнакомца. Теперь стали заметны его отличия от местных жителей: не столь плотное телосложение, другая манера говорить, вести себя, отсутствие типичной для здешних уроженцев непосредственности.

Субдирдир понизил голос:

— Мальчишка прав. Посмотри, как он пьет пиво, старательно скрывая за кружкой лицо... И он явно встревожен.

— Кто может интересоваться нами? — спросил Рейш.

Анахо саркастически рассмеялся.

— Ты думаешь, наши подвиги остались незамеченными? События в Ао-Хидисе привлекли всеобщее внимание.

— Отсюда и слежка... На кого он может работать?

Анахо пожал плечами.

— У него тело выкрашено в темный цвет; трудно даже предположить, откуда он родом.

— Надо узнать побольше, — решил Адам. — Я похожу по базару, потом по старому городу. Если шпион тоже покинет таверну, идите следом. Если нет, один из вас останется здесь наблюдать за ним, а второй пойдет за мной.

Рейш отправился на ярмарку. У лавки журвегов задержался и стал рассматривать ковры, сотканные, как гласила молва, безногими детьми, украденными и намеренно искалеченными этим жестоким народом. Он оглянулся. Кажется, за ним никто не идет. Адам прошагал чуть дальше и остановился у лотков, где безобразные женщины нисов продавали мотки кожаных веревок, лошадиную упряжь и красивые серебряные кубки с грубой чеканкой. Соглядатая снова не видно. Он полюбовался музыкальными инструментами дугбо. «Если бы я смог привезти на Землю образцы журвегских ковров, серебра нисов и удивительных творений дугбо, то обеспечил бы себя до конца дней». Он бросил быстрый взгляд через плечо и сразу заметил Анахо, беззаботно шагающего неподалеку. Субдирдир так ничему и не научился!

Рейш продолжил свой путь. Он остановился возле шамана из племени дугбо — сгорбленного старца, расположившегося у подносов с уродливыми бутылочками, кувшинчиками с настоями, камешками для передачи мыслей на расстояние, любовными палочками, амулетами с проклятиями, написанными на красной и зеленой бумаге. Вверху колыхалась дюжина фантастических бумажных змей, которые извивались под заунывную мелодию, наигрываемую стариком. Под конец заклинатель потребовал купить какой-нибудь амулет, но Адам отказался. Шаман разразился проклятиями; его змеи негодующе шипели вслед праздному зеваке.

Рейш пошел дальше и скоро очутился на торговой площади, целиком отведенной для дугбо. Девушки с длинными шарфами, в черных юбках с оборками, украшенные розами и орхидеями, завлекали журвегов, локхаров, серафов и насмехались над застенчивыми нисами, молча обходившими их, глядя только вперед. Их длинные носы были изогнуты, как косы, и блестели, словно полированная кость.

За этим местом простиралась равнина, а дальше виднелись темные холмы, отливавшие золотистым цветом под лучами янтарного солнца.

К Рейшу приблизилась девушка из племени дугбо, на нее талии позвякивали серебряные украшения. Она растянула губы в беззубой улыбке.

— Что ты здесь ищешь, дружок? Скучаешь? Вот мой шатер, зайди и расслабься.

Рейш отказался и поспешно отступил, пока проворные пальцы красавицы или ее подружек не забрались в карманы.

— Почему ты отворачиваешься? — певуче выговаривала она. — Посмотри на меня! Разве я не грациозна? Я умастила бедра серафским пахучим маслом! Я благоухаю словно цветок. Лучше меня не найдешь!

— Конечно, — поспешно согласился он, — однако...

— Мы можем поговорить с тобой, Адам Рейш. Сколько удивительных историй поведаем мы друг другу!

— Откуда тебе известно мое имя? — изумленно спросил Рейш.

Девушка махнула шарфом на своих младших сестер, словно отгоняя мошкару.

— Кто же в Смаргаше не знает Адама Рейша, непостижимого и молчаливого, тайно странствующего по миру, как принц илантов?

— Неужели я стал так известен?

— Конечно. Ты все-таки уходишь?

— Да, мне предстоит встреча с другом.

Адам пошел дальше. Девушка долго смотрела ему вслед со странной, чуть разочарованной улыбкой. Во всяком случае, так решил, обернувшись на прощанье, сам Рейш.

Из переулка впереди вынырнул Анахо.

— Человек, выдающий себя за локхара, остался в гостинице. Какое-то время за тобой шла молодая женщина в одежде племени дугбо. На площади она заговорила с тобой, но потом отстала.

— Странно, — задумчиво пробормотал Рейш. Он осмотрел улицу. — За нами никто не идет?

— Нет, никого не видно. Но могут наблюдать тайно. Повернись ко мне.

Анахо пробежался своими длинными белыми пальцами по одежде Адама.

— Я так и предполагал. — Он показал маленький черный диск, снятый с куртки. — Теперь мы знаем, кого ты интересуешь. Узнаешь?

— Нет, но догадываюсь. Следящее устройство.

— Прибор, используемый на охоте совсем юными, или очень старыми дирдирами для преследования своей дичи.

— Значит, мной занялись твои бывшие господа?

Лицо Анахо вытянулось, он передернулся, как будто попробовал что-то острое.

— События в Ао-Хаха наверняка привлекли их внимание.

— Но что им нужно от меня?

— Мотивы дирдиры, как правило, бесхитростны и прямолинейны: они пожелают задать несколько вопросов, а потом просто убьют тебя.

— Пожалуй, сейчас самое время уйти отсюда, — заметил Рейш.

Анахо задрал голову.

— Как раз времени нам может и не хватить. Наверняка, корабль дирдиров уже близко... Дай-ка мне следящее устройство.

К ним подходил нис в черной мантии, стелющейся по земле. Анахо шагнул вперед и, неожиданно махнув рукой, задел его одежду. Нис опасливо отпрянул, что-то с негодованием крикнул и на минуту, казалось, был готов отказаться от запрета на насилие, вводимого на период Балул зак ага. Но затем повернулся и продолжил свой путь.

Анахо ехидно усмехнулся.

— Полагаю, дирдиры сильно удивятся, когда вместо Адама Рейша найдут ниса!

— Однако нам лучше исчезнуть до того, как они сообразят, что произошло.

— Согласен, но как?

— Предлагаю посоветоваться с почтенным Зарфо Детвилером.

— Хорошо что мы знаем, где его всегда можно найти.

Пройдя по окраине базара, они подошли к таверне — дряхлому зданию из камня и сгнивших деревянных досок. Здесь и сидел их давний знакомый, скрываясь от грязи и суеты ярмарки. Его черное лицо почти полностью заслоняла стоящая перед ним массивная кружка с пивом. Он был одет с нехарактерной для него претензией на элегантность: начищенные до блеска темные ботинки, черная шляпа с трехцветной кокардой, из-под которой выбивались кудрявые белые волосы. Старик сильно набрался и жаждал общения. Рейш с трудом сумел растолковать ему суть дела. К концу рассказа Зарфо пришел в себя.

— Опять дирдиры! Негодяи — обделывать свои грязные делишки во время Балул зак ага! Придется им умерить спесь! Иначе кровожадные существа узнают, что такое гнев локхаров!

— Успокойся, — предложил ему Рейш. — Лучше скажи, как нам побыстрее выбраться из Смаргаша?

Зарфо заморгал глазами и сделал еще один могучий глоток пива.

— Сначала скажите, куда вы хотите отправиться?

— Острова Облака или, возможно, Карабас.

Зарфо с грохотом опустил кружку на стол.

— Локхары — самые скупые и жадные из обитателей Тчаи, но посмотри, сколько моих земляков пыталось добраться до Карабаса? Единицы! А многие из них вернулись богачами? Знаешь большое имение, опоясанное барельефом из слоновой кости вон там, на востоке?

— Да, я видел его.

— Таких поместий, как это, возле Смаргаша больше нет, — многозначительно заявил Зарфо. — Ты меня понимаешь? — Он стукнул ладонью по столу. — Эй, мальчик, еще пива!

— Я говорил еще об островах Облака.

— Туда лучше плыть из Туса-Талы на берегу Драсчада. Как до нее добраться? Моторные повозки ходят только до Сиадза, что лежит в предгорьях. Я не знаю пути, по которому можно пересечь ущелья и спуститься к берегу. А караван до Зары уже два месяца как ушел. Единственный способ быстро исчезнуть — воздушный корабль.

— Хорошо, а где его достать?

— У локхаров их нет. Посмотри-ка туда: как раз то, что нужно, а рядом — группа богатых ксаров! Что, если они на нем летят в Туса-Талу? Давай спросим?

— Подожди, надо предупредить Траза.

Рейш позвал слугу и приказал ему бежать в гостиницу за юношей.

Зарфо вышел из таверны. Адам и субдирдир последовали за ним. Возле старого корабля собрались пятеро ксаров — невысокие, крепко сложенные, широкоплечие люди, одетые в богатое платье серо-зеленого цвета; их покрытые лаком черные волосы стояли торчком вокруг низких лбов, и рассыпались в беспорядке по плечам.

— Так рано покидаете Смаргаш, друзья ксары? — приветливо обратился к ним Зарфо.

Те отвернулись и продолжали разговаривать друг с другом.

Но старый локхар сделал вид, что не заметил их намеренной грубости.

— Куда же вы держите путь?

— К озеру Фалас, куда же еще? — ответил самый пожилой. — Мы закончили здесь свои дела, и как обычно, с убытком для нас. А теперь хотим быстрее вернуться в родные болотистые края.

— Отлично. Этому человеку и его друзьям необходимо попасть в место, которое вам как раз по пути. Они спросили, надо ли платить за проезд, а я сказал: «Пустое! Ксары щедрейший из народов...»

— Замолчи! — резко перебил его ксар. — У меня, по меньшей мере, три возражения. Во-первых, наш корабль уже переполнен. Во-вторых, мы щедры, когда торговля приносит прибыль, а не разорение. А в-третьих, двое бродяг самого подозрительного вида рядом с тобой, очевидно, отчаянные и опасные люди. Ага, значит теперь по явился третий?

Он имел в виду подоспевшего Траза.

— Выглядит более пристойно, но тоже не внушает доверия, — оглядев его, изрек старший.

В разговор вступил другой ксар:

— У нас еще два вопроса. Сколько они могут заплатить? И куда собрались?

Помня о жалкой горсточке денег в кошельке, Рейш твердо сказал:

— Сто цехинов — все, что у нас есть. Мы хотим добраться до Туса-Талы.

Ксары в негодовании всплеснули руками.

— Туса-Тала? Тысяча миль на северо-запад! А мы направляемся на юго-восток, к озеру Фалас! Какие-то сто цехинов! Это что — шутка? Болваны! Довольно! Убирайтесь!

Зарфо угрожающе подался вперед.

— Ты обозвал меня болваном? Если бы не Балул зак аг, я бы сейчас укоротил ваши непомерно длинные задранные носы!

Ксары прошипели что-то сквозь зубы, поспешно забрались на свой корабль и поднялись в воздух.

Зарфо проводил их взглядом и тяжело вздохнул.

— Увы, с ними всегда так... Но еще не все потеряно, друзья! Посмотрите, сюда летит еще один красавец. Я поговорю с его хозяевами. Ну, а если они окажутся несговорчивыми, всегда можно подпоить их и позаимствовать судно— на время, конечно. К тому же, смотрите, оно просто великолепно....

Анахо испуганно вскрикнул:

— Корабль дирдиров! Они уже здесь! Спасайтесь, если жизнь дорога!

Субдирдир уже собрался бежать, но Рейш схватил его за руку.

— Подожди! Ты хочешь облегчить охотникам задачу! Так они только быстрее найдут нас.

Он повернулся к Зарфо.

— Где нам можно спрятаться?

— В амбаре таверны. Но не забывайте, что сейчас время Балул зак ага! Дирдиры не посмеют применить насилие!

— Ну да, — фыркнул Анахо, — Ты полагаешь, они осведомлены о ваших обычаях? Впрочем, даже если бы и знали, неужели стали бы соблюдать?

— Я им сейчас объясню, — заявил Зарфо.

Он проводил друзей к таверне и спрятал их. Через щель в доске Рейш наблюдал за приземлением дирдиров. Внезапно его осенило; он обернулся и обшарил одежду Траза. Догадка Адама подтвердилась: к своему огорчению, в вещах юноши он обнаружил маленький черный диск.

— Быстрее давай эту штуку мне, — торопливо произнес субдирдир.

Он выбежал из амбара и нырнул в таверну. Через минуту с довольным видом возвратился.

— Теперь ее носит старый локхар, который скоро уедет домой.

Он подошел и сквозь щель осмотрел посадочную площадку.

— Сомневаться не приходится — это действительно дирдиры. Решили заняться любимым делом — охотой на людей!

Воздушный корабль разительно отличался от тех, которые Адам встречал раньше. Его создала раса, владеющая высокой и сложной технологией. Тем временем показались пятеро пассажиров — дирдиров, величественнык существ с гребешками на голове, подвижных и быстрых. Ростом с человека, они двигались с поразительным проворством, как ящерицы в жаркий день; их кожа походила на отполированную кость, головы заканчивались торчащими, заостренными как бритва гребешками, с отходящими с двух сторон светящимися антеннами-отростками. Черты лица отдаленно напоминали человеческие, с глубоко сидящими глазами и скошенным черепом, переходящим в некое подобие носовые перегородки. Они отличались странной, прыгающей походкой — словно леопард, шагающий на задних лапах. Легко представить, как их примитивные предки охотились некогда на раскаленных равнинах Сибола.

К дирдирам подошли трое — лже-локхар, девица из племени дугбо и человек в неприметной серой одежде. Поговорив с ними несколько минут, создания извлекли какие-то приборы и начали методично водить ими в разные стороны. Анахо шепнул:

— Они хотят определить, где находится их диск, а тот, кому я подбросил его, до сих пор отдыхает за своей кружкой пива!

— Какая разница, где он, — тихо отозвался Адам, — лишь бы подальше от нас.

Дирдиры приблизились к таверне своей необычной поступью. Их сопровождали три шпиона.

В этот момент появился пожилой локхар со следящим устройством в одежде. Удивленно оглядев его, существа огромными скачками направились к нему. Обеспокоенный старик отпрянул.

— Что такое? Дирдиры? Не трогайте меня!

Дирдиры заговорили свистящим шепотом — очевидно, у них отсутствовала гортань.

— Ты знаешь человека по имени Адам Рейш?

— Конечно нет! Отстаньте!

Подошел Зарфо.

— Вы сказали «Адам Рейш»?

— Где он сейчас находится?

— Зачем он вам?

Вперед вышел лже-локхар и что-то зашептал хозяевам.

— Ты хорошо знаешь Адама Рейша? — спросил один из них у Зарфо.

— Не очень. Но если хотите передать ему деньги, можете воспользоваться моими услугами. Парень сейчас сильно нуждается в цехинах.

— Где он?

Старый пройдоха задрал голову.

— Вы заметили воздушный корабль, который улетел перед вашим прибытием?

— Да.

— Вполне возможно, он взял на борт Рейша и его друзей.

— Кто может подтвердить, что это правда?

— Не знаю. Я ведь сейчас просто предположил...

— Я тоже ничего не видел, — сказал пожилой локхар с подброшеннымо следящим диском.

— В каком направлении они улетели?

— Ха! Вы же великие охотники и следопыты! — насмешливо воскликнул Зарфо. — Зачем же спрашивать у нас, бедных, примитивных существ?

Дирдиры длинными скачками вернулись на посадочную площадку; их воздушный корабль взмыл в небо.

Зарфо со зловещей улыбкой на широком лице обратился к оставшимся соглядатаям:

— Значит, вы прибыли в Смаргаш как гости и попираете наши обычаи... Вы что, не знаете, что сейчас Балул зак аг?

— Мы не нарушили никаких законов, — примирительно сказал тот, кто прикидывался локхаром, — просто выполняли свою работу.

— Грязную работу — дело, граничащее с преступлением! Вас всех следует хорошенько высечь! Где стражники? Нужно немедленно арестовать негодяев!

Шпионы, негодующе вопя и осыпая Зарфо проклятиями, поспешили удалиться.

Старый локхар зашел в амбар.

— Будет лучше, если вы сейчас же исчезнете. Дирдиры скоро вернутся. — Он махнул рукой в сторону площадки. — Вон там стоит моторная повозка, которая скоро отправится на запад.

— А куда она нас доставит?

— К предгорью. Дальше идут ущелья. Мрачные места, но, если останетесь здесь, вас захватят дирдиры. Им безразлично, Балул зак аг сейчас или нет.

Рейш окинул прощальным взглядом бульвар город: пыльные каменные и деревянные дома Смаргаша, черно-белых локхаров, ветхую старую гостиницу. Она стала единственным местом на планете Тчаи, где он на время обрел покой и безопасность. Но сейчас обстоятельства снова заставляли его идти навстречу судьбе.

— Нам нужно пятнадцать минут, чтобы собрать вещи, — глухо произнес он.

Анахо удрученно вздохнул:

— Я не ожидал такого поворота событий. Что ж, придется приспособиться к новой ситуации. Поистине, Тчаи — мир страданий.


Глава 2


Зарфо притащил целый тюк с белыми одеждами серафов и шипастыми шлемами.

— Наденьте это; вы должны выиграть час или два. Быстрее, повозка вот-вот отправится в путь.

— Подожди-ка. — Рейш внимательно осмотрел площадку. — Здесь могут быть и другие шпионы, следящие за каждым нашим шагом.

— Тогда выходите через заднюю дверь. В конце концов, всего не предусмотришь.

Адам не стал возражать: раздражительность старика росла с каждой минутой, и он уже не скрывал, что ждет не дождется, когда его знакомые наконец покинут Смаргаш.

Они направились к стоянке повозок. Друзья шли молча; каждый думал о чем-то своем. Зарфо по дороге давал последние наставления:

— Ни с кем не разговаривайте, притворитесь, что погружены в транс, — у серафов так принято. На закате солнца повернитесь к востоку и громко прокричите: «Ах-о-ча!» Никто не знает, что это значит, но они никогда не пропускают свой ритуал. Если к вам пристанут с расспросами, скажите, что приехали купить эссенции. А теперь быстрее влезайте в повозку! Желаю вам обмануть дирдиров; удачи во всем! А если не повезет, помните, что смерть приходит только один раз!

— Что ж, ты нас отлично утешил, — хмыкнув, произнес Адам. — Спасибо.

Повозка на восьми высоких колесах покатилась по широкой равнине на запад. Они были единственными пассажирами.

Анахо весьма скептически расценивал их шансы на спасение.

— Дирдиров долго водить за нос не удастся. Трудности еще больше озлобят и раззадорят их. Вы должны знать, что в молодости они свирепы и необузданны, как дикие звери. Приходится с самого детства постоянно воспитывать и тренировать их. Но душа дирдира не меняется, она вечно остается дикой. Охота — единственное, что влечет их, чего жаждет их тонкая прихотливая натура.

— Я ничуть не меньше жажду сохранить свою жизнь, — заметил Рейш.

Солнце скрылось за горизонтом; все вокруг окрасилось в серо-коричневые тона. Вскоре они остановились около маленькой нищей деревни. Путники вылезли размяться и напиться солоноватой воды из колодца, затем долго торговались с иссохшей бабкой, продававшей закаменевшие от времени хлебцы. Торговка запрашивала за свой древний товар совершенно немыслимую цену, и любая попытка сбить ее вызывала у нее презрительное кудахтанье.

Повозка двинулась дальше, оставив позади стоявшую у лотка и посылающую им вдогонку проклятия старуху.

Наступила полная тьма; из пустыни донесся заунывный вой ночных собак.

На востоке взошел ярко-розовый Аз, вскоре появился его спутник, голубой Браз. Впереди показалась горная цепь. На вершине плясали три слабых желтых огонька; посмотрев через сканскоп[6], Рейш увидел руины старинного замка... Наконец его сморил сон, но ненадолго. Когда он проснулся, повозка уже катила по мягкому песку речного берега. На противоположной стороне, на фоне залитого лунным светом неба, четко вырисовывались силуэты гигантских деревьев. Они миновали какое-то заброшенное полуразрушенное поместье, украшенное множеством куполов.

В полночь добрались до большой деревни, где путешественники остановились на ночлег. Каждый выбрал себе место: одни спали на сиденьях, другие — на крыше повозки.

Наконец появился янтарный диск солнца, рассветный туман постепенно рассеялся. Откуда-то сразу возникли торговцы с подносами, полными разных сортов мяса, паштетов, ломтиков вареной коры, жареных стручков, и друзья устроили себе обильный завтрак.

После еды повозка двинулась дальше на запад, в сторону высоких гор. Рейш изредка оглядывал небо через свой сканскоп, но не обнаружил никаких признаков преследования.

— Еще рано, — уныло пробормотал Анахо. — Но можешь не беспокоиться, скоро они появятся.

К полудню повозка уже въезжала на стоянку в Сиадзе — местечке, состоявшем из дюжины каменных лачуг, сгрудившихся вокруг колодца.

К большому огорчению Адама, ему не удалось нанять ни повозки, ни лошадей, чтобы продолжить путь через горы.

— Вы знаете, что находится дальше? — спросил старейшина деревни. — Ущелья.

— Неужели нет никакой дороги? Или там никогда не проходили купцы?

— Кто же поедет торговать среди скал, да и вообще зачем туда соваться? Кто вы такие?

— Серафы, — ответил Анахо, — ищем корни асофы.

— А, серафы... Я слыхал про вас разные истории. Но здесь ваше привычное кривлянье не поможет; мы — простые люди и не любим таких штучек. Ну все равно, в ущельях нет корня асофы, только роговые крипы, колючки и рекбеллии.

— Что ж, значит, придется поискать его еще дальше.

— Дело ваше, ищите. Говорят, где-то на севере лежит проложенная много столетий назад дорога, но я не знаю никого, кто ее видел.

— Есть там люди?

— Да вы что! Только пизантиллы, ядовитые красные коры под каждым камнем и птицы-вещуньи. А если уж совсем не повезет, можете наткнуться на феру.

— Да, зловещие места, судя по твоему рассказу...

— Хо! Тысячи миль безжизненной земли и камня. Но кто знает? Там, где не пройдут трусы, герои найдут путь! Может быть, ради ваших драгоценных ароматов вы сумеете преодолеть трудности. Идите все время на север и попытайтесь найти древнюю дорогу к берегу. Она, наверное, едва заметна, как затерявшийся след. И соблюдайте особую осторожность, когда темнеет — по ущельям рыщут ночные собаки!

— Ты заставил нас передумать, — объявил Рейш, — мы поедем обратно, на восток, в попутном транспорте.

— Вот это мудро! Чего ради рисковать жизнью, будь ты сераф или кто-нибудь другой?

Проехав обратно примерно милю, друзья незаметно спрыгнули. Повозка прогромыхала дальше и вскоре исчезла в янтарных сумерках.

Вокруг царила тишина; они стояли на серой твердой земле, повсюду шуршали клубки оранжево-розовых колючек, а чуть позже странники наткнулись на заросли травы паломников. Заметив ее, Рейш с облегчением сказал:

— Что ж, по крайней мере мы не умрем с голода, пока не конч атся ее запасы!

Но Траз предостерег:

— Лучше до темноты попасть в горы. На равнине ночные собаки легко расправятся с нами.

— Мы должны спешить и по более веской причине, — заметил Анахо. — Дирдиров не удастся долго обманывать.

Адам окинул взглядом пустынное небо и унылый ландшафт.

— Возможно, они отстанут от нас.

— Никогда! Чем труднее охота, тем больше растут их азарт и злоба.

— Мы уже недалеко от гор; на худой конец спрячемся за глыбами камня или в какой-нибудь расщелине.

После часовой ходьбы они очутились у разрушенной гряды отвесных базальтовых скал. Траз внезапно остановился и понюхал воздух; хотя сам Рейш ничего не замечал, он давно научился уважать невероятно развитое чутье юноши.

— Испражнения фунга[7]. Он останавливался здесь около двух дней назад.

По спине Адама пополз неприятный холодок. Он вытащил пистолет; в нем оставалось еще восемь разрывных пуль. «Когда боеприпасы кончатся, оружие станет бесполезной обузой», — подумал Рейш. Неужели счастье изменило ему?

— Фунг далеко? — спросил он юношу.

Тот пожал плечами.

— Они ведь безумцы. Тварь может быть где угодно — например, за той каменной глыбой.

Рейш и Анахо тревожно огляделись. Наконец субдирдир заявил:

— Первая наша забота — охотники; опасность возрастает с каждым мгновением. Они, очевидно, обнаружили нас, еще когда мы ехали на повозке, поэтому могут легко проследить наш путь до Сиадза. Но у нас еще есть возможность спастись, особенно если у них нет с собой приборов поиска дичи.

— Что это такое? — спросил Адам.

— Детекторы человеческого запаха или тепла, испускаемого телом. Одни приспособления служат для выявления отпечатков ног по остаточным температурным признакам, другие улавливают испарения двуокиси углерода; они позволяют определять местонахождение объекта на расстоянии пяти миль.

— А после того, как охотники хватают свою жертву?

— Дирдиры — консервативные создания. Они не признают каких-либо новшеств, — объяснил Анахо. — Им нужна не охота как таковая, важен ее результат; вот что движет ими. Они считают себя хищниками и не связаны никакими присущими низшим существам условностями.

— Другими словами, — мрачно заключил Траз, — нас съедят.

Воцарилось тягостное молчание. Наконец Рейш сказал:

— Постараемся им не попасться; впрочем, как говорил локхар Зарфо, смерть приходит только один раз!

Юноша указал наверх.

— Видишь расщелину в скале? Если здесь действительно существует дорога, она должна проходить в этом месте.

Торопливо огибая холмики земли, цепляясь за колючки и острые каменные выступы, спотыкаясь о валуны, беглецы стали карабкаться наверх. Каждый то и дело всматривался в небо. Наконец цель перед ними: никаких следов дороги! Если она когда-то и существовала, ветры и эрозия давно уничтожили даже следы...

Внезапно Анахо испуганно вскрикнул:

— Приближается воздушный корабль! Дирдиры!

Рейш подавил в себе панику. Он всмотрелся в расщелину. В середине выбивался из земли небольшой источник, образующий озерцо стоячей воды. Справа — крутой откос, слева нависал массивный выступ. Он отбрасывал густую тень на нижнюю часть скалы, в которой выделялось черное пятно: жадно распахнутая пасть пещеры.

Они укрылись за каменной глыбой, заслонявшей половину расщелины. К Сиадзу плавно, с горделивой беспощадностью посланца судьбы, приближался летательный аппарат дирдиров.

— Они не смогут уловить тепло из-за скалы, — спокойно сказал Рейш. — А выдыхаемая нами двуокись углерода остается в ущелье, не поднимаясь с воздухом вверх. — Он повернулся, осмотрел долину.

— Ты прав, бежать нет смысла, — уныло согласился субдирдир. — Если уж они забрались за нами так далеко, то теперь, конечно, не отстанут.

Через пять минут воздушный корабль повернул от Сиадза и полетел на восток на высоте двух-трех сотен ярдов. Внезапно он замер в воздухе, затем начал описывать круги.

— Они нашли наши следы, — глухо пробормотал Анахо.

Дирдиры проплыли над равниной и направились прямо к ущелью. Рейш потянулся за пистолетом.

— Осталось восемь патронов. Вполне достаточно, чтобы из восьми охотников получилось восемь трупов.

— Не хватит даже, чтобы убить одного. У каждого специальные щиты и защитный экран против такого оружия, — возразил субдирдир, опасливо глядя в небо.

Воздушный корабль неумолимо приближался; еще немного, и зависнет прямо над ними.

— Нам лучше спрятаться в пещере, — предложил Траз.

— Но там же, без сомнения, убежище фунга, — заметил недовольно Анахо. — Или ход, проделанный пнумами. Лучше уж умереть на чистом, свежем воздухе, юноша!

— Мы перейдем озеро вброд и спрячемся под нависшей скалой, — спокойно продолжил бывший вождь кочевников. — Тогда есть шанс, что они потеряют след и пойдут вверх от источника, в долину.

— Так или иначе, если мы останемся здесь, нам конец, — подвел итог Рейш, — поэтому сделаем, как советует Траз.

Они быстро пересекли небольшое озеро, шлепая по воде. Субдирдир бежал последним, брезгливо поджимая ноги. Под каменным выступом, где они укрылись, запах фунга чувствовался еще сильнее.

Из-за вершины стоявшей напротив горы выплыл корабль.

— Нас все-таки заметят! — тихо сказал Анахо. — Мы как на ладони!

— В пещеру, — прошептал Рейш. — Заберемся глубже!

— Но фунг...

— Мы не знаем, есть он там или нет, а дирдиры уже рядом.

Он первым шагнул в темноту. Тень от летающего судна накрыла озеро; потом темное пятно поползло дальше, в сторону долины.

Адам зажег фонарь. Они находились в огромной пещере неправильной формы, выход из которой терялся во тьме. Пол устилали светло-коричневые чешуйки и хлопья, образующие толстый слой, в котором тонули ноги. Стены усеивали роговые полусферы размером с человеческий кулак.

— Личинки ночных собак, — сказал Траз.

Минуту беглецы стояли молча и прислушивались; Анахо осторожно подошел к входу в пещеру, с опаской высунул голову и сразу же возвратился.

— Они потеряли наш след и кружат над ущельем.

Рейш погасил фонарь и тоже выглянул из укрытия. Воздушный корабль бесшумно, словно упавший лист, приземлился на расстоянии ста ярдов от пещеры. Показались пять дирдиров; несколько мгновений они о чем-то совещались, затем двинулись к расщелине. Каждый нес длинный прозрачный щит. Внезапно, как по сигналу, пара похожих на серебряных леопардов созданий длинными прыжками помчалась вперед, поворачивая голову из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Два их товарища неслись следом, держа наготове оружие, пятый оставался в тылу. Существа, бегущие впереди, резко остановились и начали переговариваться, испуская странные писки и мычание.

— Это их охотничий язык— наследие древних времен, когда дирдиры еще были животными, — объяснил Анахо.

— Они и сейчас ничем не отличаются от зверей.

Существа остановились на дальнем берегу озера. Они всматривались, вслушивались, принюхивались... Охотники чуяли, что добыча где-то поблизости.

Адам попытался прицелиться, но дирдиры все время двигались и размахивали щитами.

Один из них изучал долину в бинокль, другой поднес к глазам какое-то черное приспособление и сразу же заметил что-то, заинтересовавшее его. Сделав гигантский прыжок, он достиг места, где стояли Рейш, Траз и Анахо перед тем, как пересечь озеро и добраться до пещеры. Глядя в свой аппарат, дирдир проследил путь добычи до воды, а затем оглядел участок под выступом. Наконец он что-то пропищал своим товарищам; щиты, укрывающие их, вздрогнули и зашевелились.

— Они заметили вход, — пробормотал Анахо, — и знают, что мы здесь.

Рейш пристально всмотрелся в черную пасть пещеры.

— Там, в глубине, находится фунг, — сухо заметил Траз, — или был здесь совсем недавно.

— Откуда ты знаешь?

— Запах. А еще я его чувствую.

Адам снова перевел взгляд на неумолимо приближавшихся дирдиров. Антенны на их головах ослепительно сверкали.

— Назад, в пещеру. Попробуем устроить им что-то вроде засады, — твердо произнес он.

Анахо издал сдавленный стон, Траз промолчал. Они уходили все дальше во тьму; под ногами хрустели какие-то обломки. Внезапно юноша дернул Рейша за руку и прошептал:

— Посмотри, видишь позади свет? Фунг где-то рядом, совсем близко!

Адам остановился и пристально всмотрелся в темноту, но ничего не заметил. Вокруг царила полная тишина. Вдруг ему показалось, что откуда-то доносятся слабые скребущие звуки, и он осторожно отступил, держа наготове пистолет. Спустя мгновение его глаза смогли различить желтоватый свет — колеблющееся мерцание, отражавшееся на каменной стене. Скрежет становился все громче. Затаив дыхание, Рейш выглянул из-за выступа и увидел некое подобие комнаты, устроенной в естественной нише пещеры.

Там, вполоборота к ним, сидел фунг и чистил нагрудные доспехи. Масляная лампа тускло освещала его обиталище. Сбоку, на колышке, висели широкополая черная шляпа и плащ.

У входа в пещеру по-прежнему замерли на страже четыре дирдира, держа перед собой щиты и нацелив оружие; исходящее от них сияние освещало путь.

Траз оторвал от стены одну личинку и бросил в фунга; тот от неожиданности издал звук, похожий на клокотание. Юноша подтолкнул Рейша и Анахо, заставив их укрыться за выступом скалы.

Удивительное существо шагнуло вперед; теперь они видели его колеблющуюся в мерцании лампы тень. Оно возвратилось в свою убежище, потом снова появилось, уже облаченное в плащ и шляпу.

Некоторое время чудовище стояло и прислушивалось, так близко от замершего от ужаса Рейша, что, казалось, может слышать его пульс.

Дирдиры сделали три прыжка вперед, и их сияющие антенны осветили неясным белым светом нишу. Фунг застыл словно восьмифутовая статуя. Внезапно, издав серию клокочущих звуков, явно выражавших недовольство, он проделал несколько пируэтов и очутился рядом с охотниками. На мгновение противники замерли, изучая друг друга. Неожиданно фунг мгновенным движением схватил двух дирдиров, сдавливая и разрывая их на части; остальные охотники, молча отступавшие шаг за шагом, приготовили свои смертоносные приспособления. Чудовище прыгнуло на них, и бесполезное оружие отлетело в сторону. Увидев, что он оторвал у одного охотника голову, его товарищи побежали по мелководному озеру. Исполнив странный танец, фунг пронесся как вихрь и, подняв тучу брызг, выскочил перед ними. Одного он свалил на землю и наступил на него; второй в панике бросился прочь. Оглянувшись, существо пустилось за ним в погоню.

Рейш, Траз и Анахо выскочили наружу и помчались к воздушному кораблю; единственный оставшийся в живых дирдир заметил их и отчаянно завопил. Фунг, опешив от неожиданности, остановился. Воспользовавшись этим, охотник укрылся за скалой, а затем с необычайной быстротой проскочил мимо чудовища. Он схватил упавшее оружие и полоснул им по ноге преследователя. Тот упал как подкошенный. Отрубленная плоть откатилась в сторону.

Друзья первыми добрались до цели. Анахо поспешил к панели управления. Увидев это, дирдир дико вскрикнул и стремглав бросился к кораблю. Искалеченный фунг совершил невероятный прыжок и приземлился на спину врага. Превратив его в месиво из раздавленных костей, мяса и лохмотьев кожи, фунг запрыгал на одной ноге к центру озера, где застыл как аист, печально рассматривая оставшуюся конечность.


Глава 3


Под ними проплывали глубокие ущелья,разделенные острыми, как лезвие ножа, скальными грядами. Эти темные разрезы в теле земли шли параллельно друг другу. Глядя вниз, Адам размышлял, есть ли у них шансы выбраться из гор живыми и достичь Драсчада. Вряд ли... Неизвестно, что за твари таятся в глубине узких каменных проходов. Старейшина в Сиадзе упоминал о пизантиллах и ферах. Кто еще может подстерегать их здесь? Неожиданно он заметил крошечное пятнышко неправильной формы между двух скал, словно здесь находился выход горной породы или маленькая деревушка, хотя никого не было видно. Где ее жители находят воду? В недрах ущелий? Каким путем добывают пропитание? И зачем забрались так высоко — настоящее орлиное гнездо? Бесполезно гадать — его вопросы остались без ответа, исчезнув во мраке вместе с загадочным пятном. Оно осталось далеко позади.

Из задумчивости Рейша вывели какие-то странные звуки — вздыхающий, скрежещущий шепот, шепелявая речь. Анахо нажал на кнопку, и голоса исчезли. Поскольку субдирдир не выказал беспокойства, Адам выбросил происшествие из головы.

Солнце уже клонилось к закату. Ущелья сменились гигантскими провалами, дно которых тонуло в чернильной тьме. Их края и острые вершины скал блестели словно червонное золото под последними желто-коричневыми лучами Карины-4269. Унылые и мрачные места, навевающие мысли о смерти... Рейш с непонятной грустью вспомнил деревню, оставшуюся далеко позади. А может, она ему привиделась?

Нагромождение гор превратилось в гигантский крутой откос; между скал все чаще встречались небольшие долины. Впереди лежал Драсчад; заходящее солнце оставляло сверкающий след на свинцовой поверхности воды.

Показался выдававшийся в океан мыс; на его берегу стояло несколько рыбацких судов с высоким носом и кормой. Вдоль прибрежной полосы тянулась деревня, обозначенная в наступившей темноте мигающими огоньками окон.

Анахо медленно кружился над селением.

— Ты заметил каменное здание с двумя куполами и синими фонарями? — спросил он. — Это таверна или постоялый двор. Я предлагаю спуститься и отдохнуть здесь. У нас выдался очень трудный день!

— Хорошо. А могут дирдиры узнать, где мы находимся?

— Риск небольшой. Вряд ли у них есть такие приборы. И я сразу отключил идентификационный кристалл на корабле. Во всяком случае, тут они бывают очень редко.

Траз с подозрением посмотрел вниз. Выросший на степных просторах, он не доверял морю и живущим рядом с ним людям, считая, что им передались изменчивость и коварство самой непостоянной из стихий.

— Здешнему мужичью ничего не стоит напасть на нас, — возразил он.

— Не думаю, — произнес Анахо высокомерным тоном, который всегда раздражал юношу. — Во-первых, мы находимся на границе государства ваннэков, и местные жители уже привыкли к разным пришельцам. Во-вторых, в большом постоялом дворе мы всегда можем рассчитывать на радушный прием. В-третьих, рано или поздно нам все равно придется сойти на землю, чтобы поесть и напиться. Так почему бы не здесь? Мы рискуем не больше, чем в любой другой гостинице на Тчаи. И в-четвертых, у нас нет никаких планов, цели, места, куда нам следует побыстрее добраться. Глупо лететь неизвестно куда целую ночь!

Адам засмеялся.

— Ты меня убедил. Давай спустимся.

Траз мрачно покачал головой, но не стал возражать.

Анахо приземлился на площадке возле постоялого двора, вблизи аллеи из высоких черных деревьев; их ветви качались, и листва шелестела под дуновением холодного ветра с моря. Путешественники осторожно сошли на землю, но их появление не привлекло особого внимания. Шедшие по дорожке два человека в шляпах, которые приходилось крепко придерживать за поля, чтобы не сорвал ветер, остановились на мгновение, осмотрели корабль и, перекинувшись парой слов, продолжили свой путь.

Убедившись, что опасность, по крайней мере в ближайшее время, им не грозит, друзья направились к постоялому двору, вошли через массивную деревянную дверь в большой зал. Несколько человек с редкими русыми волосами и бледными лицами стояли у камина, держа в руках оловянные кружки. Они были одеты в грубую одежду из серого и коричневого полотна и высокие, до колен, сапоги из тщательно промасленной кожи. Оглядев их, Рейш решил, что это рыбаки. Разговор смолк; все повернулись к вошедшим. Впрочем, несколько секунд спустя они вернулись к своей выпивке и беседе, словно забыв о чужаках.

Из задней двери вышла женщина в черном платье.

— Кто вы такие?

— Путешественники. Нам нужна еда и пристанище на ночь.

— Откуда вы? Люди заливов? Или рэбы?

— Ни те, ни другие.

— Часто странниками становятся злодеи, изгнанные из своих родных краев.

— Ты права, так нередко бывает.

— Ну хорошо, что вы хотите на ужин?

— А что у вас есть?

— Хлеб и копченый угорь.

— Ну что ж, подойдет.

Женщина пробормотала что-то себе под нос и вышла; к обещанным блюдам добавились салат из сладких водорослей и поднос с приправами.

— Наш постоялый двор, — сообщила она, — прежде служил убежищем пиратских королей фогларов. В подземельях они прятали клады. Но сейчас здесь находят только кости, много костей... Чаще сломанных, а иногда опаленных. Жестокие они были люди... Ну да ладно! Не желают ли гости чая?

Друзья сели поближе к огню; снаружи бешено завывал ветер. Снова зашла хозяйка и помешала угли.

— Спальни находятся дальше, за общей комнатой. Если вам надо женщин, могу послать за ними. Я сама уже не сумею доставить вам удовольствие из-за болей в пояснице. Но такие услуги — за дополнительную плату.

— Не волнуйся, мы обойдемся без излишеств, — успокоил ее Рейш, — нас вполне удовлетворят чистые постели.

— Странные вы путешественники, прилетаете сюда на таком отличном судне... А ты, — она ткнула пальцем в Анахо, — вполне сойдешь за прислужника дирдиров. Что скажешь — это ведь их корабль?

— Предположим, я — субдирдир, а транспортное средство действительно принадлежит высшей расе. Возможно также, что мы выполняем важное поручение и должны соблюдать особую осторожность... — таинственно намекнул Анахо.

— Ага, понятно! — Хозяйка поджала губы. — И конечно, тут замешано что-то, связанное с ваннэками! Слышали, наверное, — на юге происходят большие перемены? Судя по всему, диковинные твари разругались со своими помощниками-людьми!

— Да, мы знаем, — коротко ответил субдирдир.

Женщина наклонилась.

— А как же ваннэки? Они что, уходят? До нас дошли такие сплетни...

— Думаю, нет, — заявил Анахо. — Они не покинут свои крепости в Кисловане по тех пор, пока дирдиры занимают Хаулк, да и синие часчи держат свои ракеты наготове.

Хозяйка яростно сплюнула на пол.

— А мы, бедные, никчемные человечишки, — пешки в руках великих рас, — никогда не знаем, чьей стороны держаться! Черт бы побрал их всех! — И погрозив югу, юго-западу и северо-западу, где жили ее главные враги, тощим кулаком, она вылетела из комнаты.

Друзья сидели в старинном каминном зале, наблюдая за пляской огненных язычков в камине.

— Ну, что будем делать? — произнес Анахо.

— Моя цель не изменилась, — ответил Рейш, — я хочу возвратиться на Землю. Неважно где, неважно каким способом, я должен заполучить звездолет. Но для вас это не имеет смысла. Можете добраться до безопасного места, скажем, до островов Облака, и остаться там, или вернуться в Смаргаш. Сначала отправимся куда-нибудь, где вам легче скрыться, а затем, если вы не против, я один продолжу свой путь на воздушном корабле.

Длинное лицо Анахо, похожее на маску арлекина, приняло почти чопорное выражение.

— Ну и куда ты собираешься?

— Ты говорил о космической базе в Сивише. Туда и полечу.

— А как со средствами? Тебе потребуется очень много цехинов, сноровки и, главное, везения.

— Что касается денег, всегда остается Карабас.

Субдирдир задумчиво кивнул головой.

— То же самое тебе скажет любой сорвиголова на Тчаи. Но это безумная затея, очень редко заканчивающаяся удачно. Карабас находится на территории охотничьих владений дирдиров. Нарушители границ становятся их легкой и законной добычей. Но даже если тебе удастся ускользнуть от них, есть еще головорезы Буозли, Голубая банда, женщины-вампиры, шулеры, убийцы... На каждого, кто добыл горсть цехинов, приходится трое, сложивших свои головы или послуживших пищей дирдирам.

Адам упрямо нахмурился.

— Ничего не поделаешь, придется идти на риск.

Они продолжали сидеть и смотреть на огонь.

— Когда-то, очень давно, я носил эмблему вождей, — размеренно заговорил Траз, — и с тех пор так и не смог избавиться от ее влияния. Иногда кажется, что я слышу ее зов откуда-то из-под земли. С самого начала она связала наши жизни, и сейчас, даже если захочу, я не оставлю Адама Рейша, ибо страшусь Онмале.

— А я беглец, утративший все, — продолжил Анахо. — У меня нет собственной судьбы. Мы уничтожили первую группу охотников-«приобщенных»[8], но рано или поздно появятся другие. Дирдиры — упрямые существа. Знаете, где нам лучше укрыться? В Сивише, недалеко от города дирдиров Хеи. А что касается Карабаса... — Тут субдирдир печально вздохнул. — Адаму Рейшу, видимо, суждено выходить сухим из воды. Ему улыбается фортуна! Мне не остается ничего лучшего, как положиться на случай.

— Я не хочу ничего говорить, — сказал Адам. — Только поблагодарить вас за то, что не бросаете меня.

Они по-прежнему сидели, глядя в камин, и слушали, как за окнами воет ветер.

— Итак, мы решили: наш путь лежит в Карабас, — подвел итог Рейш. — Почему бы не отправиться туда на воздушном корабле?

— Только не в Черную Зону, — щелкнул пальцами Анахо. — Там нас очень быстро обнаружат дирдиры и сразу же бросятся в погоню.

— Нужно разработать план, не можем же мы соваться туда наобум — это глупо, — предложил Адам.

Анахо кисло улыбнулся.

— У каждого, кто проникает в Зону, есть своя тактика. Одни пробираются ночью, другие маскируются и обматывают ноги пухом, чтобы не оставлять следов. Некоторые объединяются в группы, кто-то действует в одиночку, считая, что так безопаснее. В Зону пробираются со стороны Зимле или из Мауста. Но результат обычно одинаков для всех.

Рейш задумчиво потер щеку.

— А субдирдиры принимают участие в таких забавах?

Анахо снова усмехнулся, упорно глядя в огонь.

— Известно, что Безупречные иногда охотятся. Но твоя идея неудачна. Ни один из нас не способен сойти за представителя высшей касты.

Горящие дрова в камине постепенно превратились в золу. Путники разбрелись по своим неуютным, с высокими потолками, мрачным спальням с жесткими кроватями. Даже одеяла, в которые они кутались, безуспешно пытаясь согреться, пахли морем.

Утром, наспех позавтракав солеными бисквитами, запив их отдаленно напоминающим чай варевом, трое друзей расплатились по счету и покинули постоялый двор.

День выдался хмурый; даже деревья не могли защитить от липкого холодного тумана, устилавшего землю. Они забрались на свое судно и взмыли вверх, пробиваясь сквозь набежавшие тучи; прошло немало долгих часов, прежде чем они увидели чистое, залитое солнцем небо. Корабль летел над водами Драсчада на запад.


Глава 4


Внизу лежал Драсчад — океан, который Рейш не так давно (хотя сейчас ему казалось, что прошла целая вечность) пересек на борту судна «Варгаз». Анахо вел корабль в опасной близости от волн. Так меньше риска, что их засекут локаторные экраны дирдиров.

— Нам необходимо кое-что уяснить, — объявил субдирдир, поворачиваясь к остальным. — В принципе начавшаяся на нас охота должна быть завершена, но дирдиры не такой сплоченный народ, как ваннэки; их поведение зависит от индивидуальной инициативы, так называемой «эхна-дих». Это означает «великий и стремительный прыжок по следу, сияющему как искры». Рвение наших преследователей зависит от того, находился ли главный охотник — тот, кто совершает основной «эхна-дих», — на борту захваченного нами воздушного судна, и мертв ли сейчас, или нет. Если он погиб, опасность для нас значительно уменьшается. Возможно, конечно, что другой дирдир пожелает достичь «хсо», что означает «абсолютное господство», и организует другой «эхна-дих». Тогда наше положение ничуть не улучшится. Если главный жив, он становится нашим заклятым врагом.

Рейш хмыкнул и поинтересовался:

— А кем же он тогда был с самого начала?

Анахо проигнорировал насмешливую реплику друга и продолжил:

— Главный охотник имеет в своем распоряжении все силы общины, хотя в основном осуществляет «хсо» путем своего «эхна-дих». Однако если он заподозрит, что мы летим на воздушном корабле, то вполне может отдать приказ искать нас с помощью локаторов. —Анахо показал на диск из серого стекла, расположенный сбоку на панели приборов. — Если дотронетесь до поискового экрана, увидите сетку оранжевых линий.

Время текло медленно. Анахо вкратце объяснил принцип управления судном, и теперь Траз с Рейшем осваивали приборы. Солнце проплыло по небосводу, обогнав путешественников, и уже клонилось к закату. Внизу простирался бесконечный Драсчад — загадочная серо-коричневая пустынная гладь, сливающаяся с небом.

Анахо стал рассказывать о Карабасе.

— Большинство охотников за цехинами прибывают со стороны Мауста, расположенного на расстоянии пятидесяти миль к югу от Первого моря. Там полно лавок, продающих все необходимое для похода — снаряжение, карты, справочники, что угодно, были бы только деньги. На мой взгляд, мы можем отправиться туда с таким же успехом, как и в любое другое место.

— Где обычно находят драгоценные клубни?

— Везде! Нет никаких правил, никакой системы их поиска. Единственный закон: чем больше искателей, тем меньше добычи.

— Тогда почему нам не выбрать менее популярное место для прохода в Зону?

— Мауст стал известен, потому что так идти удобнее всего.

Рейш задумчиво посмотрел вперед, в сторону еще неразличимого побережья Кислована, размышляя о предстоящих опасностях.

— А что, если мы не отправимся ни по одной из известных троп, но найдем еще один проход между ними?

— Какая разница? Зона везде одинаковая, с какой стороны туда ни заходи.

— Наверняка существует какой-то другой, менее рискованный путь?

Анахо неодобрительно покачал головой.

— Ты странное, упрямое создание! И после таких слов ты еще считаешь себя лишенным честолюбия и высокомерия?

— Конечно!

— Но как ты можешь рассчитывать на успех там, где другие потерпели неудачу? — не успокаивался субдирдир.

Рейш усмехнулся:

— С каких пор попытка проанализировать чужие провалы считается тщеславием?

— У дирдиров есть понятие «зс ханх» — «возвышающее душу безразличие к деятельности других», — вместо ответа стал объяснять Анахо. — Они делятся на двадцать восемь каст, которые я сейчас не стану перечислять, не считая четырех, доступных субдирдирам: Великолепные, Безупречные, Стремящиеся и Несовершенные. «Зс ханх» считается отличительным признаком представителей высшей расы, принадлежащих к четвертой касте и выше. Великолепные также практикуют «зс ханх». Это качество, присущее благородным духом.

Рейш удивленно покачал головой.

— Как дирдиры сумели создать высокоразвитую техническую цивилизацию и ухитряются управлять ею? С таким хаосом противоборствующих духовных установок?!

— Ты еще не все узнал, — продолжал Анахо более гнусавым, чем обычно, голоеом. — Дело обстоит гораздо сложнее. Чтобы подняться по кастовой лестнице, дирдир должен попасть в самую высокую группу в своей категории. Он добивается цели не ссорами и интригами, а путем самосовершенствования и выполнения сложных общественных задач. «Зс ханх» не всегда исповедуется низшими кастами, так же, как и высшими, которые предпочитают принцип «пн ханх» — «всепроникающая или крушащая металл проницательность».

— Наверное, я принадлежу к знатнейшим из знатных, — шутливо заметил Рейш. — Я сторонник «пн ханх», а не «зс ханх». Согласен на что угодно, лишь бы избежать лишнего риска. — Посмотрев на вытянувшееся, сердитое лицо Анахо, он усмехнулся. Судя по всему, субдирдир с трудом удержался от замечаний по поводу способностей приятеля к возвышенным рассуждениям об учениях «высшей расы», боясь, что его поднимут на смех.

Солнце опускалось с неестественной быстротой: но чем дальше они продвигались на запад, тем медленнее надвигались сумерки. К концу дня горизонт заслонила серо-фиолетовая полоса земли, за которой постепенно скрылся диск бледно-коричневого солнца. Они достигли острова Леум, расположенного вблизи континента Кислован.

Анахо повернул корабль к северу и приземлился в грязной деревне на песчаном северном мысе. Они переночевали в постоялом дворе «Стеклодув» — здании, заполненном бутылями и кувшинами, выброшенными за ненадобностью из лавок, расположенных у песчаных карьеров позади селения. В доме пахло сыростью, в воздухе витал отвратительный едкий дух. Ужин, состоявший из супа, поданного в тяжелых зеленых стеклянных тарелках, отдавал той же вонью. Первым это заметил Рейш; Анахо подозвал слугу из племени серых и ехидно поинтересовался о происхождении аромата. В ответ тот показал на большое черное насекомое, бежавшее по полу.

— Конечно, скараты омерзительные твари и пахнут мерзко. Настоящая напасть на наши головы! Зато они съедобные и довольно сытные. Видите, даже им мы нашли достойное применение! Но сейчас их осталось так мало! Не то, что раньше!

Адам уже давно научился осторожности и никогда не задавал лишних вопросов о пище, но сейчас с подозрением уставился в тарелку.

— Ты имеешь в виду... похлебку?

— Ну да, — заявил слуга, — и суп, и хлеб, и соленья — все приправляется скаратами. Иначе они бы здесь уже кишмя кишели! К тому же твари не так плохи на вкус, как кажется. Думаю, вам понравится.

Рейш быстро отодвинул тарелку, Траз бесстрастно продолжал есть. Анахо, с отвращением понюхав варево, после некоторого колебания возобновил трапезу. Адам постарался вспомнить, видел ли он хоть раз, чтобы уроженца планеты Тчаи стошнило от какого-нибудь кушанья, но так и не смог. Он глубоко вздохнул и, поскольку другого угощения не предвиделось, давясь, стал глотать прогорклый суп. На следующее утро пытка повторилась: на завтрак им опять предложили то же блюдо, на сей раз с приправой из морских растений. Как видно, другой еды на постоялом дворе вообще не было. Позавтракав, они сразу же покинули негостеприимное место и направились на северо-запад через залив Леум и каменные пустыни Кислована.

Никогда не забывавший об осторожности Анахо сейчас сохранял полное спокойствие; он оглядывал небо, изучал землю внизу, проверял положение рукояток и кнопок на пульте, рассматривая обивку швов из коричневого меха и ярко-красного бархата, следил за показаниями приборов.

— Мы приближаемся к местности, где живут дирдиры, — объявил он. — Пора менять курс; повернем на север, к Первому морю, затем на запад к Кхораи, где придется оставить корабль и дальше следовать дорогой Зогаар Зум Фулкаш Ам[9] к Маусту. А дальше... дальше Карабас.


Глава 5


Воздушный корабль летел над Великой каменной пустыней, параллельно черным и красным пикам хребта Зопал, минуя иссушенные пыльные равнины, древние, выветренные почти до основания скалы, черно-розовые песчаные дюны, изредка встречая оазисы белых дымчатых деревьев.

Начавшийся после полудня ураган поднял тучи желтой пыли, закрывшей небо и землю. Солнце исчезло во мраке бури. Анахо повернул корабль к северу; вскоре на горизонте показалась темно-голубая полоса, указывающая на приближение к Первому морю.

Субдирдир быстро посадил корабль в безлюдном месте, за десять миль от моря.

— До Кхораи еще несколько часов хода. Лучше не появляться там после наступления темноты. Кхоры — вспыльчивый народ и хватаются за свои ножи при каждом удобном случае. Ну а ночью они нападают без всякого повода.

— И этим людям мы доверим наш воздушный корабль?

— А какой вор, даже если он сумасшедший, посмеет к ним сунуться?

Рейш печально вздохнул, глядя на окружавшую их пустыню.

— Я предпочел бы даже ужин в гостинице «Стеклодув», чем сон на пустой желудок.

— Хо! — воскликнул Анахо. — В Карабасе ты не раз с тоской вспомнишь тишину и покой сегодняшней ночи!

Они улеглись спать прямо на песке. Ночь выдалась темная, но воздух был кристально чистым, а на небе — ни облачка. Где-то над головой затерялось созвездие Клари, где сияет его Солнце. Попадет он на родную планету? Доведется ему когда-нибудь вот так же лежать ночью дома, глядя на далекое Арго Навис и стараясь разыскать крошечную коричневую звездочку, Карину-4269, с ее бледно-янтарным спутником Тчаи?

Мысли Рейша внезапно прервались — корабль осветило какое-то слабое мерцание. На всякий случай он пошел проверить; свет исходил от линий, мелькающих на экране радара. Через пять минут он потемнел, и Адама охватило щемящее ощущение одиночества.

Утро выдалось безоблачным, солнце уже довольно высоко поднялось, а небо стало таким ясным и прозрачным, что каждый холмик и даже камень оставляли длинную черную тень. Подняв корабль, Анахо полетел очень низко над землей — он тоже заметил оранжевое сияние прошлой ночью. Пустынная местность становилась все менее угрюмой: появились небольшие скопления дымчатых лиственниц, а вскоре растущие отдельно черные раскидистые великаны и пузыреобразные кусты.

Они достигли Первого моря и повернули на запад, следуя вдоль береговой линии. Миновали несколько деревень — беспорядочно рассыпавшихся домов из коричневого кирпича с коническими крышами из темного железа, стоящих около рощ огромных деревьев, которые, по словам Анахо, считались священными. Небольшие пирсы, сверху похожие на мертвых сороконожек, врезались в чернильную воду; вдоль всего берега покачивались на привязи лодки, сработанные из черного дерева. Через сканскоп Рейш заметил людей с горчично-желтым оттенком кожи, одетых в темные халаты и высокие шапки того же цвета. Они хмуро смотрели вверх на пролетающий корабль.

— Кхоры, — заявил Анахо. — Странный народ, у них своя, особая жизнь. Они разные днем и ночью — во всяком случае, так гласит молва. Каждый имеет две души, которые сменяют друг друга на рассвете и закате, поэтому в сущности любой кхор — пара разных людей. О них ходят удивительные истории. — Он махнул рукой. — Видишь впереди место на берегу, похожее на воронку?

Посмотрев в ту сторону, Рейш заметил одно из уже попадавшихся им раньше скоплений высоких деревьев и ряд мрачных коричневых домов с крышами из черного железа. От небольшой площади шел путь через холмы на юг, в сторону Карабаса.

Анахо продолжал:

— Перед тобой священная роща кхоров, где, как говорят, происходит обмен душ. А рядом остановка моторных повозок и дорога на Мауст. Дальше лететь на воздушном корабле нельзя, мы должны спуститься и поехать вместе с обычными охотниками за цехинами; так лучше.

— Но увидим ли мы нашу собственность, когда вернемся?

Анахо показал вниз, в сторону причала.

— Обрати внимание на лодки, стоящие на якоре.

Посмотрев через сканскоп, Рейш увидел три или четыре дюжины суденышек.

— Они доставляют собирателей драгоценных клубней в Кхораи из Коада, Хедаджи, островов Лоу, со Второго и Третьего морей, — объяснил субдирдир, — Если их владельцы возвратятся в течение года, то забирают свои лодки и отправляются отсюда домой. Если же не появляются, их имущество переходит в собственность начальника причала. Мне кажется, нам тоже имеет смысл заключить такой договор.

Адам не возражал, и субдирдир стал снижаться, направляясь к берегу.

— Запомните, — предупредил он, — кхоры — обидчивый народ! Не заговаривайте с ними. Не обращайте на них внимания, а если уж придется, старайтесь объясняться короче. Они считают болтливость самым страшным пороком. Не подходите к кхору против ветра, впрочем, лучше не приближайтесь вообще; они могут принять это за проявление враждебности. Никогда не смотрите на женщин, детей: кхоры решат, что вы хотите их сглазить. И, самое главное, даже не пытайтесь подобраться к священной роще. Основное оружие кхоров — железный дротик, который они метают с поразительной точностью. Очень опасные люди!

— Будем надеяться, что мы ничего не перепутаем, — усмехнулся Адам

Воздушный корабль опустился на сухую гальку. В ту же минуту к ним быстро подбежал высокий худой смуглый мужчина со впалыми щеками и острым, как вершина скалы, носом. Полы его коричневого холщового халата развевались на ветру. Заблестевшими от возбуждения, запавшими глазами он жадно ощупал их летательный аппарат и визгливо воскликнул:

— Вы направляетесь в Карабас, в страшный Карабас?

— Вообще-то мы действительно собирались туда, — осторожно ответил Рейш.

— Продайте мне ваш воздушный корабль! Четыре раза я проникал в Зону. Я так искусно прятался за скалами, что сумел выбраться живым. Теперь у меня есть деньги. Продайте мне ваше судно, чтобы я смог возвратиться в Холангар.

— Весьма сожалею, но он пригодится нам самим, когда мы вернемся.

— Я же предлагаю вам цехины, пурпурные цехины!

— Они нам ни к чему. Мы хотим найти свои собственные.

Худой мужчина отчаянно взмахнул руками и с безумным видом быстро побежал вдоль берега. Но они привлекли внимание и других. Вскоре к путешественникам приблизились два кхора — стройные, хорошо сложенные мужчины в черных одеждах и удлиненных цилиндрических шапках, в которых они казались еще выше ростом. Их горчично-желтые лица сохраняли суровую невозмутимость; носы у кхоров были тонкие и маленькие, а уши походили на хрупкие ракушки. Прекрасные черные волосы они подняли вверх и убрали под свои головные уборы. Адам решил, что кхоры, наподобие субчасчей, представляют собой особую разновидность людей, и, очевидно, произошли от какого-то небольшого, давно исчезнувшего племени.

Старший заговорил высоким мягким голосом:

— Зачем вы здесь?

— Мы собираемся за цехинами, — ответил Анахо. — И надеемся оставить воздушный корабль на ваше попечение.

— Хорошо, но за деньги. Такое судно — ценная вещь.

— Вам же выгоднее, если мы не сумеем выбраться из Зоны. Сейчас у нас ничего нет.

— Вернетесь — отдадите, сколько должны.

— Мы не собираемся платить. Станете настаивать — полетим прямо в Мауст.

На горчично-желтых лицах не отразилось никаких чувств.

— Очень хорошо. Можете его оставить, но мы даем вам разрешение только до Темаса.

— Всего три месяца? Слишком мало времени! Позвольте нам держать его здесь до конца Меумаса, а еще лучше Азаимаса.

— Ладно. До Меумаса. С вашим воздушным кораблем ничего не случится; никто не подойдет к нему, кроме тех, у кого вы его украли.

— Никаких исключений — мы не воры

— Будь по-вашему. До первого дня Меумаса. Минута в минуту.

Друзья взяли свои вещи и направились через Кхораи к стоянке моторных повозок. Одна из них под открытым навесом готовилась к отправлению; рядом толпилось множество людей из всех уголков Тчаи. Друзья оплатили проезд и через час отбыли из Кхораи на юг к Маусту.


Повозка ехала по голым холмам и высохшим болотистым низинам, остановившись только ночью у гостиницы, которую обслуживали несколько белолицых женщин. Судя по их поведению, они или принадлежали к секте, исповедующей священную проституцию, или работали обычными шлюхами. И еще долго после того, как Рейш, Анахо и Траз улеглись спать на скамьях, которые служили кроватями, из прокуренной общей комнаты доносились пьяные выкрики и дикий смех.

Утром было сумрачно и тихо. Всюду виднелись следы пролитого вина, пахло остывшим дымом погашенных светильников. Везде в беспорядке лежали люди. Некоторые так и заснули, положив голову на стол, остальные растянулись на скамьях; их лица стали пепельно-серыми.

Вошла прислуга — местные женщины, перекликавшиеся резкими пронзительными голосами. Они внесли котлы из тонкого желтого металла «гоулаш». Люди нехотя зашевелились, многие стонали; наконец, угрюмо поев из глиняных чаш, они вышли к своему транспорту, который вскоре продолжил путь на юг.

К полудню вдали показался Мауст — городок, состоявший из узких зданий с высокими фронтонами и изогнутыми крышами. Построенные из черного дерева дома облицованы потемневшими от времени плитками. За городом вплоть до мрачных гор Воспоминаний простиралась безжизненная равнина. Подъезжавшую повозку уже ждали мальчишки — слуги местных купцов. Едва заметив путешественников, они разразились оглушительными воплями, размахивая флажками и плакатами, расхваливающими товары их хозяев: «Внимание, собиратели цехинов! Отличнейшие детекторы клубней — у Кобо Хакса», «Составляйте свои планы в гостинице «Пурпурные огни», «Оружие, пуховики, принадлежности для копания — приобретайте заранее! Но где же их достать? Торговец Саг — вот все, что нужно знать!», «Не ищите наугад. Сир Гарзу превосходно указывает крупные месторождения пурпурных клубней», «Быстрота — залог удачи: убегайте от дирдиров в ботинках от Авалко», «Ваша кончина превратится в сплошное наслаждение, если перед смертью вы примете эйфорические таблетки, изготовленные по рецепту Лауса де Таутамерга», «Изведайте последние радости на Платформе развлечений. Перед тем как войти в Зону, познайте любовь во всех ее ипостасях!».

Моторная повозка остановилась на окраине Мауста. Пассажиры высадились и сразу попали в толпу кричащих мужчин, шустрых ребятишек, гримасничающих девочек. Каждый горланил свое. Друзья с трудом пробирались сквозь людское месиво, стараясь по мере возможности избежать рук, пытавшихся схватить их или взять нехитрый багаж.

Они вышли на узкую улицу, тянувшуюся между высокими, потемневшими от старости, домами; красно-золотые солнечные лучи едва пробивались между тесно стоящими зданиями. В основном в них размещались лавки, торгующие любым оборудованием и инструментами, которые могли понадобиться искателям цехинов — наборами инструментов и приспособлений для маскировки, ножами для срезания шипов, щипцами, вилками, ложками, биноклями, картами, справочниками, путеводителями, талисманами и порошками. Из окон многочисленных таверн доносились звуки бубнов, хриплое завывание гобоев, сопровождаемые пьяными восторженными выкриками. В темных закоулках прятались игорные заведения, а из гостиниц с ресторанами на первом этаже выплывали аппетитные запахи. Однако и дома, и улицы выдавали древность Мауста; казалось, даже ароматный сухой воздух сохранился здесь с давних времен. Камни были отполированы до блеска от частых прикосновений рук; деревянные строения потемнели от старости и многочисленных протираний воском. Старинная коричневая облицовка из плиток слабо поблескивала на свету.

Наконец на центральной площади друзья нашли самую большую гостиницу города с достаточно удобными комнатами, которые одобрил даже взыскательный Анахо. Однако Траз долго ворчал, возмущаясь тратой денег на ненужную, по его мнению, роскошь:

— Мы что, должны платить цену верховой лошади только за то, чтобы провести здесь одну ночь? — негодующе вопрошал он. — Мы миновали много постоялых дворов ничуть не хуже этого, но намного дешевле.

— В свое время ты научишься ценить красоту цивилизации, — снисходительно обронил Анахо. — Пошли посмотрим, что нам здесь предложат.

Они вошли в фойе через главный вход, украшенный резным деревом. Свисающие с потолка люстры имитировали гроздья цехинов; облицованный плиткой пол украшал великолепный ковер с рисунком из пяти звезд алого и блеклого коричневато-желтого цвета на черном фоне.

К друзьям подошел управляющий, вопросительно глядя на них. Приосанившись, субдирдир потребовал три комнаты, чистое белье, воду для купания и благовония.

— И во сколько нам обойдутся ваши услуги?

— Сто цехинов[10] в сутки с каждого, — небрежно ответил управляющий.

От возмущения Траз лишился дара речи, и даже Анахо был несколько ошарашен.

— Что? — воскликнул он. — По сотне за три скромные комнаты? У вас что, нет чувства меры? Это уж чересчур.

Управляющий гордо выпрямился.

— Уважаемый господин, вы пришли в знаменитую гостиницу «Алаван», расположенную у самой границы Карабаса. Наши клиенты никогда ни в чем себе не отказывают — они либо возвращаются богатыми, либо оказываются в желудках дирдиров. Да и какая разница — несколькими цехинами меньше или больше? Если вы не в состоянии заплатить по нашим ценам, то могу предложить «Пещеру спокойного отдыха», принадлежащую отелю «Черная Зона». Но учтите: в стоимость услуг входят кушанья из отличных свежих продуктов, а также доступ в библиотеку с картами, путеводителями и техническими средствами, не считая услуг экспертов-консультантов.

— Все это хорошо, — сказал Рейш. — Но вначале мы бы хотели заглянуть в «Черную Зону» и посмотреть еще несколько мест.

Как выяснилось, сама «Зона» располагалась над игорным домом, а пресловутая «Пещера спокойного отдыха» оказалась холодными бараками, построенными на расстоянии нескольких сотен ярдов к северу от города, около свалки.

Посетив еще несколько других гостиниц примерно того же уровня, друзья решили вернуться в «Алаван», где, после долгой торговли, им удалось снять комнаты подешевле. Правда, бдительный управляющий тут же потребовал плату вперед.

Поев тушеного мяса и пирога, они отправились в библиотеку, находившуюся в конце третьего этажа. Одну стену целиком занимала огромная карта Зоны, на полках теснились папки с документами, различные справочники и брошюры. Сбоку сидел консультант — невысокий человечек с грустными глазами, отвечавший на вопросы еле слышным шепотом. Остаток дня провели за изучением географии Зоны, использованных другими собирателями маршрутов, истории успешных и неудавшихся экспедиций и статистических данных об убитых дирдирами людях. Итог оказался неутешительным: обратно возвратилось примерно две трети искателей богатства, добывших в среднем по шестьсот цехинов.

— Не стоит слепо доверять приведенным здесь цифрам, — заявил Анахо. — Ведь в них включены данные о приграничных копателях, которые никогда не углублялись в Зону больше, чем на полмили. Самая большая смертность и больше всего находок у тех, кто работает в горах и на отдаленных склонах.

Наука о поиске цехинов оказалась очень сложной. Предлагались тысячи основывающихся на статистических подсчетах вариантов поведения во время различных инцидентов. Так, увидев отряд дирдиров, собиратель мог спастись бегством, спрятаться или вступить в бой. Вероятность выживания зависела от массы условий и высчитывалась с учетом географии Зоны, времени суток, расстояния до «Врат Далеких Огней» и массы других факторов. Указывалось, что копатели, организованные в группы для самообороны, привлекали к себе внимание большинства охотников, и шансы улизнуть у них сильно уменьшались. Клубни находили на любых участках Зоны, но больше всего в горах Воспоминаний и на Южной платформе — степной равнине, расположенной далеко в скалистой области. Карабас считался ничейной землей; люди иногда устраивали засаду друг на друга. Риск в таком случае, согласно статистике, составлял одиннадцать процентов.

Наступили сумерки, и в библиотеке стало темно. Друзья нехотя спустились вниз, в столовый зал, где под тремя огромными люстрами слуги в черных шелковых ливреях уже накрыли столы для ужина. Заметив удивление Рейша, не ожидавшего встретить здесь такую изысканность, Анахо сардонически усмехнулся.

— Чем же еще они могут объяснить чрезмерно высокую плату? — Он вышел и вскоре возвратился с тремя бокалами прекрасного крепкого вина.

Развалившись на старинных диванах, они рассматривали других постояльцев гостиницы, большинство из которых одиноко сидели на своих местах. Несколько гостей располагались парами, а за дальним столиком устроилась компания из четырех человек в темной одежде с капюшонами, из которых торчали только длинные носы цвета слоновой кости.

— Сейчас в комнате находится восемнадцать будущих собирателей, включая и нас, — задумчиво рассуждал субдирдир. — Девять выкопают цехины, остальные нет. Два могут даже обнаружить достаточно ценный клубень — пурпурный или алый. Десять либо двенадцать окажутся в желудках дирдиров. Шестеро или, скажем, восемь возвратятся в Мауст. Тот, кто забирается вглубь Зоны, чтобы разбогатеть по-настоящему, подвергается наибольшому риску. Шести или восьми улыбнется удача, но доход их окажется небольшим.

— Каждый день в Зоне человек может умереть четыре раза, — сурово сказал Траз. — Средняя добыча составляет около четырехсот цехинов. Очевидно, наши соседи, как и мы, оценивают собственную жизнь всего в тысячу шестьсот цехинов.

— Значит, нам надо изменить соотношение в свою пользу, — решительно возразил Рейш.

— Все строят подобные планы, — сухо ответил Анахо. — Но мало кому удается их осуществить.

— А если попробовать сделать то, что раньше еще никто не пытался?

Субдирдир даже не снизошел до ответа, ограничившись скептической ухмылкой.

После ужина они отправились прогуляться по городу. Окна борделей сверкали красными и зелеными огнями. На балконах стояли равнодушные девицы с усталыми лицами; они танцевали, принимали зазывные позы для привлечения посетителей и пели странные грустные песни. Но по-настоящему бурная жизнь кипела в ярко освещенных игорных заведениях. Каждое из них, очевидно, имело определенную специализацию, начиная со сравнительно простых азартных развлечений, наподобие бросания костей с четырнадцатью гранями, и заканчивая особо сложными, например, шахматными поединками, где предлагалось сразиться с профессионалами, работавшими на хозяев.

Друзья задержались, чтобы понаблюдать за ходом игры «Найди самый большой пурпурный клубень!». На широкой доске длиной тридцать и шириной десять футов поместили макет Карабаса. Здесь тщательно воспроизвели Предгорья, горы Воспоминаний, Южную платформу, возвышенности и долины, степи, ручьи и леса. Голубые, красные и пурпурные лампочки указывали местоположение клубней. Их было очень мало в Предгорьях и значительно больше в горах Воспоминаний и на Южной платформе. Белый блок с пурпурными шипами на каждом углу обозначал «кхуз» — лагерь дирдиров. У стола собралось множество людей, каждый управлял действиями определенной фишки в виде миниатюрной статуэтки. На доске стояла и четверка стилизованных охотников. Все по очереди метали четырнадцатисторонний кубик для определения расстояния, на которое передвигались копатели по маршрутам, выбранных самими игроками. Дирдиры, преследующие их по тем же принципам, стремились пересечь линию хода какой-либо фигурки, после чего она считалась уничтоженной, и ее убирали со стола. Когда крошечному «собирателю» удавалось пересечь линию светящихся лампочек, показывающих цвет клубней, он набирал очки. По желанию хозяина фишки, она могла покинуть Зону через «Врата Далеких Огней», и тогда ему выдавали выигрыш. Однако чаще всего он, ослепленный жадностью, держал свою фигурку на доске до тех пор, пока ее не «убивали», и в результате терял деньги. Игра полностью захватила и Рейша. Участники сидели, вцепившись в перила своих секций, их глаза с расширившимися от возбуждения зрачками лихорадочно блестели. Они нервно ерзали на стульях, выкрикивая команды передвигавшим фишки служителям, ликуя при находке очередного клубня, нервно фыркая по приближении дирдира и уныло откидываясь назад, когда охотники находили очередную дичь, и они лишались выигрыша.

Наконец все закончилось. На территории миниатюрного Карабаса не оставалось больше ни одной статуэтки «собирателей» и дирдиры покинули опустевшую Зону.

Игроки быстро разошлись. Те, кому повезло, забрали деньги. Другие желающие разбогатеть купили фигурки, расселись по будкам, и страсти разгорелись с новой силой.

Друзья отправились дальше. Остановившись возле доски объявлений, Адам стал внимательно просматривать броские рекламы, красиво выписанные на больших листах бумаги:

«Составлялась в течение семнадцати лет! Точнейшая карта великого собирателя Санбоур Яна! Совсем недорого —1000 цехинов! Гарантируем, что она никогда не использовалась »

«Карта Таинственного Гарагонсо, который тайно жил в Зоне, выращивая свои клубни, лелея их, как детей. Всего 3500 цехинов! Никогда никем не применялась ».

Недоумевающий Рейш обернулся к Анахо. Тот снисходительно объяснил:

— Очень просто. Такие как Санбоур Ян и Таинственный Гарагонсо в течение нескольких лет отыскивали наиболее безопасные районы Карабаса и находили там низкокачественные цехины: водянистые и молочные, известные как сердолики, а также бледно-зеленые. Затем они тщательно отмечали место и маскировали как можно лучше — засыпав грудой мелких камней или ракушек, — надеясь вернуться туда через несколько лет, когда клубни созреют. Самая большая удача — обнаружить пурпурные, но поблизости от границы, в спокойных областях, куда как правило ходят подобные люди, их растет очень немного. Чаще всего попадаются водянистые, молочные сердоликовые, которые еще раньше кто-то заметил и надежно спрятал. Когда такой человек погибает, его карты становятся ценным товаром. К сожалению, покупка связана с риском. Первый же собиратель, в чьи руки попадет карта, может с ее помощью собрать самые редкие клубни, а затем выставит уже бесполезный клочок бумаги на продажу как «никогда не использовавшийся». Как его уличить?

Друзья возвратились в гостиницу. В фойе горела единственная люстра, походившая на гроздь драгоценных камней, бросавших мерцающие отблески разноцветного сияния на темное дерево стен. В столовом зале, где оставалось только несколько перешептывающихся постояльцев, царил полумрак. Друзья достали из ниш чашки с крепким чаем и устроились в отгороженном от остального зала помещении, похожем на кабинет.

Траз недовольно заговорил:

— И Мауст, и Карабас — места для сумасшедших. Мы должны уехать отсюда и попробовать найти нужную сумму другим способом.

Анахо весело махнул рукой и заметил:

— Этот город всего лишь порождение вечной игры людей и цехинов. Кто победит? Первые погибают, вторые отдают себя в руки самых достойных. Так к нему и следует относиться...

— Ты вечно говоришь дурацкими загадками! — возмущенно сверкнул глазами Траз. — Пытаться разбогатеть здесь или в Зоне — рискованная и невыгодная для нас игра. Я не желаю вступать в нее.

— Ну а я, — спокойно сказал Рейш, — хочу добыть деньги, но не собираюсь напрасно рисковать.

— Немыслимо! — воскликнул субдирдир. — В Маусте ты можешь потерять только средства к существованию, но в Зоне — собственную жизнь. Как мы избежим смертельной опасности?

— Япопытаюсь уменьшить ее степень до разумного предела.

— Такое старается сделать каждый. Но ночью по Карабасу рыскают дирдиры, а в Маусте владельцы лавок зарабатывают больше, чем все копатели вместе взятые.

— Добывать клубни — долгое и не всегда успешное дело, — сказал Адам. — Я предпочитаю уже собранные цехины.

Анахо понимающе улыбнулся.

— Задумал подстерегать удачливых копателей? Должен предупредить, такое занятие тоже сопряжено с немалым риском.

Рейш устало упер взгляд в потолок. Как мог Анахо так превратно истолковать его слова?

— Подобная мерзость мне и в голову не приходила.

— Тогда я теряюсь в догадках, — озадаченно произнес субдирдир. — Кого ты хочешь грабить?

После небольшой паузы Адам осторожно заговорил:

— Идея пришла мне в голову, когда мы следили за игрой. Даже странно, что я раньше не сообразил! Когда дирдир убивает собирателя, что происходит с его цехинами?

Анахо со скучающим видом щелкнул пальцами.

— Они тоже становятся законной добычей, как же иначе?

— Возьмем типичную охотничью партию. Как долго они находятся в Зоне?

— От трех до шести дней. Великие, а также приуроченные к памятным датам загоны проходят немного дольше, а состязания между отдельными соперниками, как правило, короче.

— И сколько людей в сутки может растерзать такой отряд?

Анахо задумался.

— Любой охотник, естественно, надеется, что добыча будет ему попадаться постоянно. Обычная, хорошо вооруженная группа совершает два-три убийства в день, иногда больше. Много мяса, конечно, пропадает попусту, ведь они не успевают съесть все свои жертвы. Но тут уж ничего не поделаешь...

— Если подытожить, отряд приезжает обратно в Кхуз с деньгами, отобранными, самое большее, у двадцати человек.

— Возможно, — сухо откликнулся Анахо.

— Копатель добывает, скажем, пятьсот цехинов. Получается, что каждая партия охотников возвращается с десятью тысячами.

— Никак не возьму в толк, почему тебя так заинтересовали эти подсчеты, — заметил пренебрежительно Анахо. — Дирдиры — не очень-то щедрый народ!

— Как я понимаю, игровой стол точно воспроизводит Зону?

Анахо утвердительно кивнул.

— Вполне вероятно. Ну и что?

— Завтра я собираюсь изучить маршруты от Кхуза и обратно. Поскольку представители твоей «высшей расы» прибывают в Карабас для охоты на человека, они вряд ли станут протестовать, если сами станут дичью.

— Кому из смертных могла прийти сумасшедшая мысль о людях, выслеживающих Лучезарных?! — недовольно пробормотал субдирдир.

— Неужели такое никогда не случалось раньше?

— Никогда! Разве ничтожные ящерицы гекко нападают на смуров?

— Тогда у нас есть прекрасная возможность застать их врасплох.

— Несомненно! Но вы продолжите дело вдвоем с мальчишкой-степняком. Меня подобные игры совершенно не привлекают!

Траз раскатисто захохотал. Субдирдир вскочил.

— Что тебя так рассмешило?

— Твой страх.

Анахо снова сел на место.

— Знай ты дирдиров как я, тоже боялся бы.

— Они живые существа. Убей — и они умрут!

— О, их трудно сокрушить. Когда они охотятся, то мыслят по-другому, особой частью мозга, впадая в транс, который называют «древнее состояние». Ни один человек не в силах противостоять им. Предложение нашего друга граничит с сумасшествием.

— Завтра мы изучим игровой стол повнимательнее, — успокаивающим тоном сказал Адам — Что-нибудь да придумаем.


Глава 6


Три дня спустя, за час до рассвета, Рейш, Траз и Анахо покинули Мауст. Пройдя «Врата Далеких Огней», они направились через Предгорья к горам Воспоминаний, вырисовывавшихся на юге на фоне коричнево-фиолетового неба. В холодном предрассветном мраке друзья с трудом различали обгоняющие их скрюченные бегущие фигуры. Некоторые захватили с собой снаряжение: инструменты для копания и сортировки, оружие, уничтожающие запах мази, краски для лица, маскировочную одежду. Другие несли только мешки, ножи и пачки обыкновенной мастики.

Свет солнца наконец рассеял темноту. Несколько собирателей, забравшись ползком в редкие кусты, натянули маскировку и стали ждать наступления сумерек, чтобы продолжить путь. Остальные бросились вперед, стремясь достичь «Тропы Валунов», пока их не выследили. О страшной участи пойманных яснее всего говорили останки вдоль дороги — пепел, смешанный с обгорелыми костями и клочками кожи. С содроганием отведя глаза, друзья ускорили шаг. Делая короткие перебежки, довольно быстро добрались до убежища у «Тропы Валунов», где дирдиры обычно не охотились.

Сбросив на землю поклажу, они легли передохнуть, но ненадолго. Через несколько минут к ним приблизились две громадные фигуры — люди неизвестной Адаму расы, с кожей коричневого цвета, длинными спутанными черными волосами и курчавыми бородами, закутанные в лохмотья, от которых исходила невыносимая вонь. Они враждебно оглядели чужаков.

— Мы хозяйничаем в этих местах, — загремел один гулким басом. — Ваш отдых стоит пять цехинов с каждого. Если откажетесь платить, мы выкинем вас отсюда! И запомните — дирдиры сейчас крадутся по северному гребню горы!

Анахо вскочил и изо всех сил стукнул его лопатой по голове. Второй схватил дубину, но получил страшный удар лезвием по запястьям. Оружие отлетело в сторону, а бедолага попятился, с ужасом глядя на свои руки. Они свисали под прямым углом, как пара пустых рукавиц.

— Отправляйся сам встречать дирдиров! — крикнул Анахо и бросился вперед с поднятой лопатой.

Нападавшие бросились бежать и скрылись за скалами. Субдирдир проводил их взглядом и подытожил:

— Нам лучше убраться отсюда.

Они подобрали свои тюки и пошли дальше. Едва друзья покинули убежище, как огромный кусок скалы врезался в землю там, где они только что стояли. Траз вскочил на валун и выстрелил из своей катапульты; раздался страдальческий вопль, глухой стук падающего тела.

Они прошли к югу еще сто ярдов, поднялись немного по склону от «Тропы Валунов». Здесь они могли наблюдать за происходящим в Предгорьях и не упускать из вида свой тыл. Устроившись поудобнее, Рейш вытащил сканскоп и начал изучать местность. Он увидел с полдюжины крадущихся собирателей и отряд охотников на мысе к востоку. Примерно десять минут они стояли неподвижно, затем внезапно исчезли. Но минуту спустя Адам опять поймал их в окуляр сканскопа: создания быстро спускались вниз, направляясь к Предгорьям.

Во второй половине дня, убедившись, что дирдиров поблизости нет, копатели стали осторожно удаляться от «Тропы Валунов». Рейш, Траз и Анахо поднялись вверх по склону и, соблюдая меры предосторожности, направились к хребту самым коротким путем. Вокруг царила мертвая тишина, рядом ни единой души.

Друзья шли медленно, замирая при каждом подозрительном шорохе и пугливо оглядываясь по сторонам. К заходу солнца они оказались в узкой глубокой расщелине у подножия гор, и как раз вовремя — последний луч медленно угасал в небе. Наступали сумерки. С южной стороны хребта простирались болотистые низины, чередуясь с невысокими холмами, полого спускавшимися к Платформе: места, богатые цехинами, но слишком опасные из-за близости к Кхузу, лежавшему на юге, на расстоянии десяти миль. Над окутанным тьмой Карабасом нависла гнетущая тишина, навевавшая на искателей тоскливые мысли об их участи. Внезапно повсюду замелькали мерцающие огоньки. Их происхождение не оставляло сомнений — это были охотники. «Удивительно, — уныло подумал Адам, — как только люди добровольно приходят в такое жуткое место, какие бы выгоды оно ни сулило?»

На расстоянии менее четверти мили от друзей внезапно вспыхнул свет, и они метнулись в темноту, вжавшись в какую-то щель. Перед глазами мелькнули неясные силуэты дирдиров.

Стараясь действовать бесшумно, Рейш приник к сканскопу. Охотники горделиво расхаживали по расщелине, сияющие отростки на голове стояли торчком, как длинные фосфоресцирующие антенны; очевидно, создания оживленно разговаривали, но так тихо, что до укрытия не доносилось ни звука.

— Их мозг теперь перешел в «древнее состояние», — прошептал Анахо, — сейчас они действительно дикие звери, как хищники, обитавшие на равнинах Сибола миллионы лет назад.

— Но почему они все время ходят не останавливаясь?

— Таков обычай; готовятся к своей безумной трапезе.

Адам кивнул и продолжал внимательно рассматривать высвеченную сиянием, идущим от охотников, площадку. Внезапно в тени он разглядел еще более темные фигуры — два корчившихся от смертельной боли и усталости человека.

— Да ведь они еще живы! — выдохнул Рейш.

— Дирдиры не утруждают себя переноской груза, — тихо хмыкнул Анахо. — Их жертва должна бежать вместе с ними, совершая скачки, как члены отряда, весь день, если потребуется. Если слабеет, охотники подгоняют ее «нервным огнем», и она снова несется вперед, даже быстрее, чем раньше.

Адам с содроганием отвернулся от сканскопа.

Анахо продолжал еле слышным шепотом:

— Посмотри, как они прекрасны в «древнем состоянии»! Настоящие дикари — вот их подлинная сущность. Благородная раса неподражаема! Просто их величие проявляется по-своему. Люди не могут понять, они способны лишь с трепетом наблюдать за ними.

— А элита субдирдиров?

— Великолепные? О чем ты?

— Они и тут стараются походить на хозяев?

Анахо в очередной раз оглядел ночную Зону. Показавшийся на востоке алый блеск возвестил о восходе луны Аз.

— Да, Великолепные и Безупречные тоже охотятся. Конечно, они не в силах состязаться с высшими существами в сноровке и не имеют права посещать Зону. — Субдирдир посмотрел в сторону ближайших огоньков. — Утром ветер будет дуть от нас, в их сторону. Лучше двинуться сейчас, пока еще темно.

Алое сияние стоявшей низко над горизонтом луны Аз придавало окрестностям зловещий вид преисподней. Но эффектный пейзаж совсем не впечатлял сейчас Адама, он думал только о том, как ускользнуть от охотников. Они упорно шли вперед, спотыкаясь о камни, пробираясь по узким, едва заметным заброшенным тропинкам между древних скал. Вскоре огни дирдиров скрылись за крутым утесом; друзья начали спуск к Платформе. Сделав привал, чтобы отдохнуть и поспать несколько часов, отправились дальше, через горы Воспоминаний. Аз уже переместился далеко к западу, а на востоке всходил Браз. Ночь выдалась ясная; в свете лун каждый предмет отбрасывал двойную, ало-голубую тень.

Впереди шел Траз; от его внимания не ускользало ни малейшее движение, он слышал даже едва уловимый шорох. До рассвета оставалось еще два часа... Вдруг юноша замер и жестом приказал своим спутникам не шевелиться.

— Запах дыма, — прошептал он, — впереди лагерь... Там кто-то есть.

Они прислушались; вокруг стояла полная тишина. Двигаясь с величайшей осторожностью, Траз выбрал новый путь, вверх по гребню и затем вниз через рощу деревьев с перистыми листьями. Остановившись еще раз, чтобы прислушаться, степняк вдруг яростно замахал Рейшу и Анахо, чтобы они спрятались. Из своего убежища спутники увидели на вершине горы две неясные фигуры, настороженно оглядывавшиеся по сторонам. Простояв так некоторое время, они внезапно исчезли.

— Увидели, что мы рядом? — прошептал Адам.

— Вряд ли, — еле слышно отозвался Траз. — Однако могли учуять запах.

Спустя полчаса они осторожно пошли дальше, стараясь все время оставаться в тени. На востоке светлело; одна за другой луны скрылись за горизонтом. Друзья зашагали быстрее — небо из черного уже становилось фиолетовым — и наконец укрылись в густом кустарнике. На восходе среди веток и скрученных черных листьев Траз обнаружил клубень размером с два кулака. После того как его очистили и разбили, наружу посыпались сотни цехинов, каждый из которых искрился пурпурным блеском.

— Красота! — прошептал Анахо. — Вполне достаточно, чтобы проснулась жажда наживы! Еще несколько таких находок — и мы обойдемся без твоего плана, Адам Рейш.

Они обыскали всю рощу, но больше ничего не нашли.

Когда стало совсем светло, друзья увидели, что находятся в степи Южной платформы, простиравшейся до горизонта на востоке и западе.

Рейш посмотрел на карту и сравнил обозначения на ней с горами позади.

— Мы находимся здесь. — Он ткнул пальцем в место на карте. — По этой тропе дирдиры возвращаются в лагерь Кхуз, к западу от Пограничного леса. Там и закончится наш путь.

— А заодно и жизнь, — пессимистически заметил Анахо, не верящий в успех их предприятия.

— Если придется умереть, то лучше забрать с собой на тот свет дирдира! — воскликнул Траз.

— Убив представителя высшей расы, ты так легко не отделаешься, — снисходительно поправил его приятель. — Они не позволят. А если кто-нибудь попытается избавить себя от страданий, то быстро передумает после порции «нервного огня».

— По крайней мере, мы должны сделать все, что в наших силах, — заключил Адам.

Он вытащил сканскоп, оглядел местность и в горах заметил три группы, идущие вниз в поисках дичи «Просто удивительно, — подумал Адам, — неужели кто-то может выжить здесь, чтобы потом наслаждаться добычей в Маусте?»

День тянулся медленно. Траз и Анахо рылись в кустарниках, в надежде найти новые клубни, но безуспешно. Ближе к полудню по склону снова спустились дирдиры. Они прошли совсем близко, в полумиле от друзей. Впереди отряда прыгал, как олень, пойманный собиратель, отталкиваясь от земли с необычайной силой. За ним, на расстоянии пятидесяти ярдов, легко бежали три охотника. Обессиливший, отчаявшийся пленник остановился, прижался спиной к скале и приготовился к схватке; создания окружили его и повалили. Потом склонились над распростертым телом и после каких-то непонятных манипуляций отошли в сторону. Человек продолжал лежать, корчась и извиваясь.

— Укол «нервным огнем», — объяснил Анахо. — Он что-то не так сделал и разгневал их; очевидно, у бедняги было энергетическое оружие.

Дирдиры быстро двинулись дальше. Жертва после неимоверных усилий поднялась на ноги и пустилась стремглав в сторону гор. Охотники замерли, глядя ему вслед. Несчастный остановился, и до друзей донесся вопль безысходной душевной муки: он повернулся и побежал обратно к своим палачам! Удостоверившись, что пленник следует за ними, те продолжили путь. Отряд повернул к северу и вскоре исчез из вида.

— Ты еще не решил отказаться от своего плана? — поинтересовался Анахо.

Адаму внезапно захотелось перенестись куда-нибудь подальше от Карабаса.

— Во всяком случае, теперь я понимаю, почему его не пытались использовать раньше.

Дневной свет постепенно угасал, сменяясь мягкими сумерками. Как только появились огни на горных склонах, они покинули свое убежище и направились на север.

К середине ночи достигли Пограничного леса. Траз, боявшийся ползучей твари-полурептилии, которую называл смуром, отказался заходить в чащу. Адам не стал возражать, и они до рассвета прятались на опушке.

С первым проблеском света тщательно обследовали местность, но ничего кроме юрких ящериц не обнаружили. С правого края рощи на расстоянии около трех миль к югу хорошо просматривался Кхуз. Покидая свой лагерь и возвращаясь, дирдиры проходили через лес. Изучив по мере сил маршруты охотников, друзья во второй половине дня обошли плотную стену деревьев и приступили к работе. Траз копал, Анахо и Рейш старательно плели большую прямоугольную сеть, используя ветки, прутья и принесенные с собой веревки.

К вечеру следующих суток ловушка была готова. Адам осмотрел ее в последний раз, не в силах рассеять сомнения. Что ждет их — победа или смерть? Как поведут себя непредсказуемые создания, попав в западню? Он надеялся, что все пройдет так, как он рассчитывал. Анахо, видимо, тоже нервничал; он постоянно заговаривал о печальной участи пленников дирдиров и многословно объяснял принцип действия «нервного огня».

Друзья высчитали, что лучше устроить засаду ближе к полудню, когда дирдиры возвращаются с добычей в Кхуз. В другое время они обычно не охотились, а занимались разведкой; привлекать к себе их внимание совершенно ни к чему.

Томительная ночь наконец миновала; наступил решающий день. Сначала казалось, что пойдет дождь, но утром тучи все-таки рассеялись и уплыли на юг. Небо отливало пронзительной голубизной, а лучи солнца походили на сияющую паутину.

Рейш стоял на краю леса, осматривая местность через сканскоп. С севера показалась группа из четырех дирдиров, спокойно возвращающихся в Кхуз.

— Идут! — громко произнес Адам. — Начинаем!

Создания передвигались по тропе скачками, то и дело издавая веселые свистящие звуки. Охота выдалась удачной — они получили большое удовольствие! Но что там впереди? Человек — законная добыча, на краю леса! Что этот болван делает здесь, так близко от Кхуза? Дирдиры беззаботно пустились в погоню. Дичь в панике заметалась и, спасая свою жизнь, побежала изо всех сил, как обычно поступают особи его вида. Вскоре она зашаталась и остановилась в изнеможении, прислонившись спиной к дереву. Издав устрашающий победный крик, один из дирдиров устремился вперед. Неожиданно земля под ногами нападавшего провалилась, и он исчез. Его товарищи в изумлении остановились. Какой-то треск, легкий толчок — и сверху на них упала плетеная сетка, в которой они запутались. Внезапно откуда-то появились люди. Никаких сомнений — они торжествуют! Ловушка! Хитрый трюк дикарей! Дирдиры отчаянно боролись, пытаясь освободиться и расправиться с негодными тварями, выместив на них всю ненависть и ярость. Но сопротивлялись они недолго: несколько мощных ударов лопатами по голове завершили дело. Подняв сеть, друзья достали у убитых цехины, оттащили тела далеко в сторону и снова приготовили западню.

С севера появилась другая группа, в которую входили лишь три существа — породистые представители своей расы. Отростки на голове сияли как накаленные добела провода, а шлемы только подчеркивали исходящий от них свет.

Анахо с благоговейным трепетом воскликнул:

— Это же Великолепные, добывшие сто голов!

— Тем лучше. — Адам кивнул юноше. — Веди их сюда. Сейчас мы научим их, как надо охотиться!

Траз вел себя, как и в прошлый раз: показался дирдирам, а затем бросился к деревьям, как будто его охватила паника. Заносчивые и беспечные создания, предвкушая легкую добычу, тотчас же погнались за ним. Да, сегодня им везет! Тропа в лесу хорошо протоптана, видимо, другими отрядами. Как ни странно, человек бежал не очень быстро, что еще сильнее раззадорило Великолепных. Более того, наглый дикарь вдруг остановился и повернулся к ним лицом, прижавшись спиной к огромному искривленному стволу. Невероятно! Он даже размахивает ножом! Неужели дичь бросает вызов им, высшим из высших?! Без промедления бросайтесь на нее, опрокидывайте — добыча достанется тому, кто первым до нее дотронется. Но что это? Земля уходит из-под ног, предательски трещат ветки, голова идет кругом от изумления! Невозможно поверить! Появляется субдирдир с ножом... Он собирается убить их — их, Великолепных! Ослепляющее разум бешенство, безумная ярость борьбы, неистовое шипение, крик, который обрывает страшный удар...

В то утро друзья устроили четыре засады, на следующий день столько же, на третьи сутки — пять. Постепенно кровавые расправы превратились в привычное, даже будничное занятие. На рассвете и по вечерам друзья закапывали мертвые тела и заделывали прорехи в сети. Затем начиналась ловля и забой дирдиров, вызывавшие у них теперь не больше эмоций, чем рыбалка. Но вскоре стало ясно, что пришло время заканчивать, и не только потому, что Рейшу вдруг вспомнилась недолгая погоня охотников за несчастным собирателем.

Решение не было вызвано ни скудостью поживы, — от каждой группы им доставалось не меньше двадцати тысяч, — ни усталостью друзей. Просто добыча оказалась такой большой, что даже после отсортировки молочных сердоликов оставалась почти неподъемным грузом; к тому же Анахо уже откровенно проявлял нетерпение.

— Рано или поздно они хватятся пропавших. Объявят розыск. Что тогда делать?

— Ну же, в последний раз! — крикнул Траз. — Вот идет отряд с богатым уловом.

— Зачем? У нас и так сейчас столько цехинов, что мы их даже унести не в силах!

— Можно оставить сердолики, часть изумрудных, и взять с собой только алые и пурпурные.

Анахо посмотрел на Рейша; тот только пожал плечами.

— Одной шайкой больше...

Юноша уже шел на опушку леса. Показавшись охотникам, он, как всегда, обратился в бегство, заученно изображая панику. Но те никак не реагировали. Неужели не увидели? Они по-прежнему двигались размеренным шагом. Остановившись в нерешительности, Траз снова повернулся к дирдирам, всячески стараясь привлечь их внимание. Только тогда создания наконец выказали интерес, хотя наверняка сразу заметили юношу. Эта группа вообще вела себя необычно — вместо того чтобы немедленно пуститься в погоню за легкой добычей, они намеренно медлили. Наблюдая из укрытия, Адам пытался понять, что у них на уме, — либо заподозрили какой-то подвох, либо просто пресытились охотой.

Дирдиры остановились и стали изучать тропу, ведущую в чащу. Затем медленно двинулись вперед — один впереди, второй близко следовал за ним, а оставшиеся замыкали цепочку. Рейш бросился к месту засады.

— Дело плохо, — сообщил он Анахо. — Судя по всему, чтобы выбраться из леса, нам придется драться.

— Драться? — изумленно задрал брови его приятель. — Три человека против четырех дирдиров?

Стоявший на тропе за сто ярдов от ждущих в засаде друзей, Траз решил еще больше раззадорить преследователей. Выйдя на открытое место, он нацелил катапульту и всадил стрелу в грудь тому, кто шел первым. Создание с бешеным свистящим криком прыгнуло вперед; вставшие дыбом антенны ослепительно сияли.

Юноша отступил, занял свою обычную позицию; он радостно улыбался, наслаждаясь опасной игрой. Распаляя охотников, взмахнул ножом. Раненый дирдир бросился на него и провалился в яму-ловушку. Вопль ярости превратился в непрекращающийся рев боли и отчаяния. Остальные разом остановились, затем осторожно, шаг за шагом, двинулись вперед. Рейш отпустил удерживающий сетку рычаг, и она накрыла двоих дирдиров, но последний успел отпрянуть.

Подбежав к друзьям, Адам торопливо крикнул:

— Убейте тех, кто под сеткой! — И, перепрыгнув через кустарник, бросился за оставшимся членом отряда; он ни в коем случае не должен уйти живым!

Но тот совсем не собирался бежать, даже и не думал о спасении. Выпустив когти, он как леопард прыгнул на врага. Размахивая ножом, Траз рванулся вперед и опустился на спину дирдира. Падая, тот успел полоснуть когтями по ноге юноши и потянулся за кинжалом. Но вовремя подоспевший Анахо отрубил дирдиру руку, вторым ударом раскроив его череп. Несколько торопливых взмахов лопатами и ножами — и остальным охотникам тоже пришел конец. Задыхаясь и чувствуя, как дрожат колени после схватки, друзья скорее свалились, чем сели, на землю. Кровь по-прежнему хлестала из ноги Траза; перетянув ее жгутом, Адам открыл сумку с предметами первой необходимости, которую снял еще со своего бота. Он продезинфицировал, наложил мазь на рану, стянул ее края, залепил синтетической кожей и наконец ослабил тугую повязку. Капельки пота блестели на побледневшем от боли лице юноши, но с его губ не сорвалось ни единого стона. Рейш вытащил таблетку:

— Проглоти ее. Можешь встать?

Траз с трудом поднялся.

— Ты в состоянии пройти хоть немного?

— Да, но не очень быстро.

— Постарайся все время двигаться, чтобы нога не задеревенела.

Рейш и Анахо обыскали трупы дирдиров, обнаружив целое состояние: пурпурный клубень, два алых, темно-голубой, три бледно-зеленых и два бледно-голубых. Адам изумленно покачал головой, не сводя восторженных глаз с добычи.

— Настоящее сокровище! Но к чему оно, если мы не доберемся до Мауста.

Он посмотрел на Траза, с трудом хромавшего по поляне, и снова перевел взгляд на деньги.

— Мы не сможем унести все это.

Они свалили трупы в яму-ловушку, тщательно закидав ветками, затем сложили сеть и спрятали в кустарнике. Предстояло еще упаковать цехины. После тщательного отбора получилось три мешка: два тяжелых и один легкий. Но на земле лежала целая гора прозрачных, молочных сердоликовых, темно-голубых и зеленых брусков. Они сложили их в сверток и зарыли под корнями огромного дерева.

До наступления темноты оставалось два часа. Взвалив на плечи драгоценный груз, трое друзей направились к восточному краю леса. Рейш и Анахо шагали медленно, подлаживаясь под хромающего Траза. На опушке остановились, чтобы решить, что делать, — двигаться дальше или спрятаться и переждать, пока не подживет рана. Но юноша не хотел даже слышать об отсрочке.

— Я могу идти. Только бы не пришлось бежать.

— Ноги нас не спасут, — заметил Рейш.

— Если поймают, — меланхолично возразил Анахо, — все равно заставят нестись что есть силы под угрозой «нервного огня».

Золотистое вечернее небо постепенно темнело; последний отблеск света янтарного солнца Карина 4269 исчез за горизонтом, и на Карабас опустился непроницаемый мрак. В горах появились мерцающие отблески огней. Друзья пошли вперед. Началось тягостное путешествие к выходу из Зоны: по Платформе, от одного скопления черных деревьев к другому. На исходе дня достигли каменистого склона и из последних сил стали карабкаться вверх.

Рассвет застал их у гребня гор; в такое время и охотники, и их дичь уже настороже. Вокруг не оказалось подходящего укрытия, пришлось спуститься в узкую глубокую расщелину и соорудить убежище из сухих веток.

Наступал день; Анахо и Рейш спали тревожным, но глубоким сном смертельно уставших людей, Траз лежал, глядя в небо. От неподвижности его нога совсем онемела. В полдень ущелье пересекла группа из четырех гордо ступающих дирдиров в сверкающих шлемах. На мгновение они остановились, почуяв рядом добычу, но передумали и продолжили свой путь на север.

Солнце уже клонилось к западу, его лучи высветили восточную стену расщелины. Анахо вдруг фыркнул и захихикал — необычное поведение для манерного субдирдира.

— Вы только посмотрите туда! — И он махнул рукой в сторону. Неподалеку, примерно в двадцати футах от них, земля растрескалась и показался морщинистый купол крупного созревшего клубня. — Как минимум алые цехины, или даже пурпурные.

Адам печально вздохнул.

— Нам повезет, если мы дотащим то, что уже собрали. Для нас хватит.

— Ты недооцениваешь алчность и ненасытность Сивиша, — проворчал Анахо. — Для того, что ты задумал, потребуется два таких состояния, если не больше. — Он выкопал находку. — Пурпурный. Мы не можем оставить его здесь.

— Ладно, — обреченно сказал Рейш, — я понесу.

— Нет, — возразил Траз, — давай мне; у вас двоих и так очень тяжелая поклажа.

— Разделим его на три части, — решил Адам. — Так груз у каждого не сильно увеличится.

Наконец наступила ночь; они взвалили на плечи мешки и двинулись дальше. Юноша хромал все сильнее, его лицо исказилось от боли. Друзья спускались вниз по северному склону. Чем ближе они подходили к «Вратам Далеких Огней», тем отвратительнее и ужаснее казалась им Зона.

К рассвету дошли до подножья скал. До цели оставалось еще десять миль пути к северу. Пока они отдыхали в укрытой тенью расщелине, Рейш изучал местность через сканскоп. Район Предгорий выгляднл спокойным и почти безжизненным. Вдалеке, на северо-западе, к «Вратам» спешили копатели, надеясь достигнуть безопасного места, пока не наступил день. Люди шли сгорбившись, особой торопливой походкой, которую невольно приобрели в Зоне, словно таким способом надеялись стать невидимыми. Сравнительно недалеко от них, на утесе, стояла круппа охотников — неподвижные фигуры, настороженно следящие за уже недоступной добычей. Дирдиры смотрели на убегающих людей с явным сожалением. Как ни обидно, но друзьям пришлось отказаться от надежды достичь «Врат» до прихода темноты. Предстояли еще одни тревожные сутки в Зоне, к которым друзья приготовились, надежно спрятавшись за большим валуном.

Ближе к полудню над ними пролетел корабль.

— Ищут пропавшие отряды, — тихо сказал Анахо. — Наверное, объявлено «тсау'гш» — «Великое преследование»... Мы в большой опасности.

Рейш проводил взглядом воздушное судно, прикинул расстояние до «Врат».

— Если все пройдет благополучно, уже в полночь забудем о страхах и угрозах.

— Мы можем умереть гораздо раньше, если дирдиры оцепят Предгорья, а они без сомнения так и сделают.

—— Но идти сейчас равносильно самоубийству. Нас наверняка поймают.

— Согласен, — нехотя кивнул головой Анахо.

В середине дня появился еще один корабль, который начал кружить над Предгорьями. Субдирдир сквозь зубы процедил:

— Мы в западне.

Однако, к их великому облегчению, через полчаса судно повернуло на юг и скрылось за скалами.

Рейш внимательно осмотрел местность.

— Поблизости нет ни одного дирдира; до «Врат» осталось около десяти миль — не меньше двух часов хода. Мне кажется, пора двигаться.

Траз осторожно ступил на больную ногу и неуверенно посмотрел на товарищей:

— Вы идите. Я отправлюсь следом, когда стемнеет.

— Будет уже слишком поздно, — сказал Анахо. — Сейчас у нас последняя возможность спастись.

Адам еще раз оглядел горные вершины и, окончательно решившись, помог юноше встать.

— Или отправляемся вместе, или все останутся!

Они шагали по равнине, почти физически ощущая свою беззащитность и уязвимость, словно букашки на стекле. Стоит любому из охотников случайно посмотреть вниз, и их сразу заметят и схватят.

Друзья шли уже не меньше получаса, той же торопливой семенящей походкой и так же сгорбившись, как другие собиратели. Время от времени Адам останавливался, чтобы взглянуть в сканскоп, каждый раз холодея при мысли, что увидит неумолимо приближающихся охотников. Но им никто не угрожал, и с каждой пройденной милей все сильней становилась надежда на спасение. Лицо Траза посерело и осунулось от усталости и ужасной боли, но он стоически молчал и даже ускорил шаг, а иногда пытался двигаться короткими перебежками; наконец Адам осознал, что его друг, бесстрашный степняк, сейчас близок к панике.

Внезапно юноша замер. Он повернулся, окинул взглядом каменные вершины.

— Они наблюдают за нами.

Рейш тщательно осмотрел горную цепь, ее склоны и темные, глубокие расщелины, но никого не увидел. Траз захромал дальше, рядом с ним, шатаясь, брел согнувшийся в три погибели Анахо. Помедлив, Адам отправился за ними, но, пройдя несколько ярдов, снова остановился. На сей раз он ясно заметил какой-то металлический блеск. Дирдиры? Он прикинул, сколько им осталось до «Врат». Они одолели уже половину пути, добрались до середины равнины. Адам глубоко вздохнул и поспешил вдогонку за друзьями. Возможно, охотники не станут их преследовать, они ведь почти прошли Предгорья.

На всякий случай еще раз обернулся. Никаких сомнений: по склону спускались четыре фигуры, и даже последний тупица догадается, зачем...

Рейш догнал Траза и Анахо. Юноша бежал изо всех сил, его остекленевшие от ужаса глаза были широко открыты, зубы оскалены в странной застывшей гримасе. Адам сдернул самый тяжелый мешок с его плеч и закинул поверх собственной поклажи. Но внезапно шаги Траза замедлились, будто в нем что-то сломалось. Субдирдир пристально посмотрел вперед и обернулся к преследователям, прикидывая расстояние:

— У нас есть шанс!

Они сделали отчаянный рывок; сердца, казалось, вот-вот вырвутся из ставших слишком тесными грудных клеток, рты со всхлипом втягивали воздух. Траз слабел, его лицо побелело, приобрело мучнистый оттенок. Анахо выхватил у него оставшийся мешок.

Уже виднелись «Врата Огней», которые показались им землей обетованной, сулившей избавление от смертельной опасности. Сзади, делая огромные прыжки, приближались охотники. Но когда осталось всего полмили, Траз окончательно выдохся.

— Онмале! — выкрикнул Рейш.

Это произвело поразительный эффект. Юноша сразу выпрямился, словно стал выше ростом. Он замер и резко повернулся, желая встретить врагов лицом к лицу. Его черты неузнаваемо изменились. Он будто перевоплотился в некогда принадлежавшую ему эмблему вождя — средоточие жестокости, властности, проницательности.

Онмале слишком горда, чтобы показывать противнику спину.

— Беги! — в ужасе бросил ему Адам. — Если уж драться, давай навяжем им наши условия!

Траз или Онмале — сейчас его друг преобразился настолько, что узнать его было трудно, — выхватил мешки у своих спутников и бросился вперед, к спасению.

Потратив не больше секунды, чтобы прикинуть расстояние до ближайшего дирдира, Адам устремился следом. Траз летел по равнине, за ним с искаженным и побагровевшим от натуги лицом несся Анахо. Первым достиг цели степняк. Он повернулся, как бы бросая вызов охотникам, и стал ждать с катапультой в одной руке и ножом в другой. Следующим с разбегу проскочил «Врата» Анахо, за ним Рейш. От преследователей их отделяло не больше пятидесяти ярдов! Отступив, юноша встал за пограничной линией, призывая дирдира атаковать его. Тот издал резкий крик ярости и замотал головой; его стоящие торчком сияющие антенны завибрировали. Но затем, резко развернувшись, метнулся на юг, догоняя своих товарищей, которые, делая огромные скачки, возвращались в горы.

Анахо, задыхаясь, привалился к ограждению, глядя на стоявшего рядом обессиленного шатающегося Адама. Но хуже всего пришлось Тразу — его посеревшее лицо застыло в полной отрешенности, как будто он на грани обморока. Внезапно его тело обмякло и юноша рухнул на землю, выгибаясь в судорожных конвульсиях.

Рейш бросился к Тразу и приподнял безжизненно свесившуюся голову; казалось, сердце его друга вот-вот перестанет биться. Припомнив правила оказания первой помощи, Адам начал делать искусственное дыхание, энергично массируя грудную клетку. Наконец юноша глубоко втянул в себя воздух, его дыхание постепенно восстановилось.

При появлении дирдира торговцы, посредники и попрошайки, которые обычно околачивались у «Врат Огней», разбежались в разные стороны. Первым возвратился молодой человек в длинном одеянии каштанового цвета, громко выражавший свое возмущение.

— Грубое нарушение закона! — восклицал он. — Дирдиры ведут себя все наглее! Никогда еще они не подходили так близко к «Вратам»! Чуть не убили бедного юношу!

— Хватит, — оборвал его субдирдир. — Ты раздражаешь нас!

Тот отошел в сторону. Рейш и Анахо с трудом подняли Траза на ноги. Юноша стоял неподвижно, как статуя.

Снова появился молодой человек с темными бегающими глазами.

— Разрешите помочь вам. Меня зовут Иссам Танг. Я из гостиницы «Многообещающее предприятие», в которой вы найдете покой и отдых. Позвольте донести ваши вещи. — Подхватив поклажу Траза, он удивленно взглянул на Рейша и Анахо. — Цехины?

Субдирдир выхватил у него мешок.

— Убирайся! Мы сами знаем, что делать!

— Как хотите, — пожал плечами Иссам Танг, — но до моей гостиницы рукой подать — тихое место, без гуляк, игроков и пьяных драк. У нас удобные комнаты, и цены намного ниже, чем в таком притоне для кутил, как «Алаван».

— Ладно, — вздохнул Рейш, — веди нас.

Анахо нехотя подчинился, что-то бурча себе под нос, но Иссам Танг, сделав вид, что не заметил его недовольства, засуетился вокруг клиентов.

— Сюда, пожалуйста.

Они поплелись к Маусту. Траз шел, прихрамывая на больную ногу.

— У меня в голове все путается, — с трудом произнес он. — Помню, как мы бежали по Предгорьям. И еще, кто-то крикнул мне прямо в ухо...

— Это был я, — сказал Адам.

— Дальше — провал. Потом я вдруг очнулся на земле возле «Врат». — Помедлив, он задумчиво добавил: — Я слышал ревущие голоса. Тысячи лиц смотрели на меня: бойцы, свирепые воины. Такое я видел иногда только во сне... — Его голос постепенно опустился до полушепота и, наконец, утих.


Глава 7


«Многообещающее предприятие» — мрачное и потемневшее от времени здание — располагалось в конце узкой аллеи. Судя по состоянию общего зала, который выглядел темным и заброшенным, дела гостиницы шли не слишком успешно. Иссам, оказавшийся владельцем этого не особенно уютного заведения, лез из кожи вон ради неожиданных постояльцев; приказав слуге — дюжему парню с огромными красными ручищами и всклокоченной рыжей шевелюрой — отнести воду, светильники и постельное белье наверх, в лучший номер, он не отходил от гостей, как будто боялся, что они сбегут. Друзья поднялись по расшатанной лестнице в свой номер, который состоял из большой гостиной, ванной и нескольких беспорядочно расположенных спальных ниш; от стоявших в них кроватей исходил неприятный затхлый запах. Слуга проверил лампы, принес фляги с вином и удалился. Анахо изучил пробки, понюхал их и отставил в сторону.

— Скорее всего, туда подсыпано снотворное или отрава. Выпьешь, а когда придешь в себя — если вообще проснешься, — цехинов и след простыл: обокрали! Мне здесь не нравится. Лучше было отправиться в «Алаван».

— Успеем пойти туда завтра, — сказал Рейш, устало опускаясь в кресло.

— Завтра мы уже должны исчезнуть из Мауста. Если нас до сих пор не узнали, то очень скоро опознают.

Субдирдир вышел из номера и вскоре возвратился с хлебом, холодным мясом и вином.

Они поели. Потом Анахо тщательно проверил засовы и щеколды.

— Кто знает, что может случиться в таких старых стенах: удар ножом в темноте, короткий стон — и все в дураках, кроме Иссама Танга…

Проверив еще раз замки, они стали готовиться ко сну; Анахо, громогласно объявив, что он легок на подъем, положил мешки с цехинами между собой и стенкой. Погасив все лампы, кроме тусклого ночника, друзья наконец улеглись. Через несколько минут Рейш почувствовал чье-то прикосновение: рядом стоял бесшумно пробравшийся через всю гостиную Анахо.

— Очевидно, тут есть потайные смотровые щели, и нас наверняка подслушивают, — прошептал он. — Вот, возьми цехины и положи рядом. Давай посидим тихо и посмотрим, что произойдет.

Усилием воли Рейш заставил себя выпрямиться и, напрягая слух, вглядываться в темноту, но усталость овладевала им. Не в силах бороться со сном, он уронил голову на грудь и закрыл глаза. Казалось, прошло несколько секунд, не больше... Острый локоть Анахо вонзился в бок; Адам вздрогнул и быстро вскочил.

— Тихо, — прошептал субдирдир. — Посмотри туда!

Рейш пристально, до боли в глазах, уставился в окружавший их мрак. Скрип, какое-то движение в темноте, чей-то неясный силуэт… Внезапно зажглась лампа. Около столика, согнувшись и настороженно озираясь, стоял Траз.

Два человека, склонившихся над кроватью Анахо, резко повернулись на свет; их лица выражали удивление и испуг. Один из них — сам хозяин гостиницы Иссам Танг. Второй, его дюжий слуга, уже приготовился сдавить своими ручищами горло Анахо, но на постели лежало лишь свернутое одеяло. Несостоявшийся убийца вскрикнул от неожиданности, потом, сжав кулаки, бросился на них. Траз выстрелил из катапульты в искаженное от ярости лицо. Слуга, не издав ни звука, рухнул как подкошенный. Иссам рванулся к потайному проходу в стене, но Адам успел перехватить его и свалил на пол. Негодяй отчаянно боролся: несмотря на свою обманчивую хилость, он оказался сильным и ловким, как змея. Наконец Рейш сумел заломить ему руки за спину и, резко дернув, поставил на ноги, заставив исторгнуть сдавленный вопль.

Анахо набросил веревку на шею хозяина гостиницы и приготовился туго затянуть петлю. Рейша передернуло, но он не стал протестовать. Таков закон Мауста. Вполне справедливо, если именно здесь, в мерцающем свете лампы, встретит свою смерть Иссам Танг.

Но тот отчаянно завопил:

— Нет! Я ведь просто Танг, жалкое ничтожество Танг! Не убивайте меня! Я вам помогу! Клянусь! Я помогу вам скрыться!

— Подожди, — сказал Рейш субдирдиру и повернулся к Иссаму. — Почему ты сказал, что поможешь? Нам что, угрожает опасность?

— Конечно. Как будто вы не знаете!

— Говори.

Почувствовав, что ситуация изменилась, Иссам воспрял духом и гордо отбросил от себя руки Анахо.

— Сколько вы заплатите за такую ценную информацию?

Рейш кивнул субдирдиру.

— Начинай!

Иссам снова душераздирающе завизжал:

— Нет, нет! Одна моя жизнь за три ваши — разве я дорого прошу?

— Нет, если не врешь.

— Я не лгу. Отойдите и снимите с меня веревку.

— Только если скажешь правду. Тогда сделка состоится.

Танг оглядел друзей, но выражения их лиц не обещали ничего хорошего, и он, вздохнув, покорился.

— Видите ли, я раздобыл кое-какие секретные сведения! Дирдиры в безумной ярости. Неизвестные собиратели перебили небывалое число охотников и украли их добычу — около двухсот тысяч цехинов. Агенты разыскивают убийц повсюду — и здесь тоже.

Тому, кто предоставит о них любую информацию, обещано большое вознаграждение. Если мои подозрения верны, вы сможете покинуть Мауст только в ошейниках. Конечно, если я вам не помогу.

— Но как? — осторожно спросил Адам

— Я вас спасу... за определенную цену.

Рейш посмотрел на Анахо, и тот затянул веревку туже. Иссам, задыхаясь, вцепился в нее; казалось, его глаза вот-вот выскочат из орбит. Петля ослабла, и Танг прохрипел:

— Моя жизнь за ваши — таковы условия сделки.

— Тогда не произноси больше слова «цена». И не пытайся нас обмануть.

— Никогда, никогда! — сипел Иссам. — Я спасусь или погибну вместе с вами! Ваша жизнь — моя жизнь! А сейчас мы должны идти. Утром будет слишком поздно.

— Как идти? Пешком?

— Зачем? Собирайтесь. А в мешках действительно цехины?

— Алые и пурпурные, — злорадно сообщил ему Анахо. — Если хочешь получить такие же, отправляйся в Зону и убей парочку дирдиров!

Иссам пожал плечами.

— Вы готовы? — Он нетерпеливо ждал, когда они оденутся.

Внезапно Танг встрепенулся и подошел к трупу слуги. Впрочем, он обошелся без лишних переживаний и начал деловито обыскивать карманы убитого. Искренняя радость озарила лицо хозяина, когда он обнаружил горсть белых молочных цехинов.

Наконец друзья собрались в путь. Несмотря на протесты Иссама, Анахо оставил петлю на его шее.

— Чтобы ты не забыл о нашей сделке.

Главная улица Мауста бурлила; непрерывной чередой мелькали прохожие, кругом сверкали разноцветные огни, из таверн раздавались воющие звуки музыки, раскаты пьяного смеха и изредка свирепые вопли. Кратчайшим путем — известными только ему темными закоулками — Иссам привел их к конюшне на северной окраине города, где хмурый служитель после долгого стука нехотя вышел к посетителям. Быстро сторговавшись, они получили оседланных скакунов, и десять минут спустя, освещенные сиянием уже появившихся на востоке лун, мчались на север на поджарых белых качанских жеребцах. Они вырвались изМауста!

Друзья путешествовали всю ночь и на рассвете прибыли в Кхораи. Струившийся из труб дым стлался на север, в сторону Первого моря, которое в неверном утреннем свете казалось темной бездной на фоне фиолетово-сливового неба.

Они подъехали к гавани и спешились. Иссам Танг, нервно теребя свой темно-красный плащ, с заискивающей улыбкой обратился к Рейшу:

— Я выполнил свою часть сделки. Мои друзья доставлены целыми и невредимыми в Кхораи.

— Друзья, которых ты надеялся задушить несколько часов назад.

Улыбка на лице негодяя заметно потускнела.

— Но это был Мауст! Вы должны понять — у нас там свои законы.

— Ладно, можешь возвращаться.

Хозяин гостиницы еще раз низко поклонился.

— Да уничтожит всех ваших врагов девятиголовая Сагорис! И удачи вам!

Забрав лошадей, он торопливо пошел в сторону Кхораи и вскоре скрылся из вида.

Их летающее судно по-прежнему стояло там, где они его оставили перед отъездом. Когда друзья взбирались на борт, начальник гавани бросил на них сердитый взгляд, но ничего не сказал. Помня о вспыльчивости кхоров, друзья старательно избегали смотреть в его сторону. Корабль взмыл в утреннее небо и, заложив изящный вираж, начал огибать берег Первого моря.

Началось их путешествие в Сивиш.


Глава 8


Корабль летел на запад. На юге простиралась обширная пыльная пустыня, на севере лежало Первое море. Внизу с утомляющей последовательностью сменяли друг друга болотистые низины и цепи песчаных холмов, тянувшиеся до самого горизонта.

Уставший Траз спал, как убитый, Анахо же сидел с беззаботным и равнодушным видом, как будто чувство страха и неуверенности вообще покинуло его. Утомившийся до предела Адам не отрывал взгляд от экрана радара, позволяя себе лишь изредка отвлечься, чтобы оглядеть небо. Беспечность субдирдира действовала на нервы. Наконец, не выдержав, он с упреком посмотрел на друга покрасневшими от бессонницы и напряжения глазами и едко заметил:

— Ты удивительно спокоен для преследуемого беглеца. Мне нравится твое хладнокровие!

Анахо слегка пожал плечами.

— То, что ты называешь хладнокровием, всего лишь детское упование на чудо. Я стал слишком суеверным. Сам подумай: мы побывали в Карабасе, убили много охотников и унесли их цехины. Как же нас теперь могут поймать без соизволения небес, а они нам явно покровительствуют?

— Мне бы твой оптимизм, — проворчал Адам. — Я ожидал, что в погоне за нами дирдиры задействуют всю свою мощную систему.

Анахо снисходительно рассмеялся.

— Ну, такие действия не характерны для высшей расы! Не пытайся применять к ним свои логические выкладки. Запомни — они не рассматривают общество, любую форму организации как цель, самостоятельную ценность; подобный подход свойственен людям. Дирдир есть дирдир — существо, ответственное лишь перед собственной гордостью. Он объединяется с другими, только когда ему самому это нужно.

Рейш скептически покачал головой и снова стал смотреть на экран радара.

— То, что ты говоришь, выше моего разумения. На чем зиждется их общество? Как такие странные твари решают вопросы, требующие длительного сотрудничества?

— Очень просто. Они чрезвычайно похожи друг на друга. Существуют расовые связи, которые обеспечивают такое тождество. Низшим существам, в очень упрощенном понимании, они известны как «традиция», «кастовая власть», «стремление к превосходству». В обществе Лучезарных они становятся обязанностью. Индивидуум связан обычаями рода. Если дирдиру потребуется помощь, ему стоит только бросить клич «хс'аи, хс'аи, хс'аи», и он ее получит. Если его обидели, он может подать сигнал «др'сса, др'сса, др'сса» и обратиться в Суд чести. Когда решение его не устраивает, подает иск Верховному Блюстителю, в роли которых обычно выступают Великолепные; если выигрывает дело против него, то считается оправданным. Однако чаще проигрывает. У него вырывают лучезарные антенны, и дирдир становится изгоем... Но подобных обращений очень немного.

— В таких условиях общество, наверное, должно быть очень консервативным.

— Да, действительно, но когда назревает необходимость изменений, рассудок дирдира обращается к «стремлению к превосходству». Его способности к творческому мышлению еизмеримо возрастают, ум становится гибким и быстрым; он не тратит ни время, ни энергию на условности. Сложные сексуальные игры и таинства, конечно, служат разрядкой, но одновременно, вместе с охотой, источником яростной страсти, которая выше всякого человеческого понимания.

— Ладно, это не важно. Но почему они так легко отказались от погони за нами?

— Разве не ясно? — спросил удивленно Анахо. — Как может даже высшее существо догадаться, что мы летим в Сивиш на корабле? Никто не способен точно установить, что три человека, прибывшие в Смаргаш, и есть те самые убийцы дирдиров в Карабасе. Со временем, конечно, нас опознают, особенно если додумаются устроить допрос Иссаму Тангу. Но до тех пор им никогда не придет в голову, что мы владеем судном. Так что твое бдение у экранов совершенно ни к чему.

— Наверное, ты прав, — задумчиво согласился Рейш.

Но увлекшийся субдирдир продолжал:

— Сам посмотри: мы живы, несмотря ни на что. Путешествуем со всеми мыслимыми удобствами и везем с собой двести с лишним тысяч цехинов. Взгляни — впереди мыс Браиз! А дальше лежит Счанизад. Сейчас изменим курс и приземлился в Хаулке. Кто заметит еще одно воздушное судно среди сотен других? А в Сивише смешаемся с толпой, пока дирдиры ищут нас в Жааркене либо в Джаеке, а может и на просторах тундры Хунгхус.

Пока шел разговор, они преодолели еще десять миль, но Адам не переставал думать о дирдирах и их странных обычаях:

— Допустим, ты или я попал в беду и подал сигнал «др'сса, др'сса, др'сса»?

— Это вызов Суда чести. Мольба о спасении — «хс'аи, хс'аи, хс'аи».

— Хорошо, я говорю: «хс'аи, хс'аи, хс'аи». Придет ли дирдир на помощь?

— Да, в силу традиции. Такое у них происходит автоматически, как рефлекс: связующая нить, которая скрепляет воедино дикие и цивилизованные ипостаси высшей расы!


За два часа до захода солнца со стороны Счанизада пришел шторм. Диск солнца помутнел и стал коричневым, а потом бесследно исчез в толще непроницаемых облаков, окутавших небо. Начинавшийся ураган поднял на берегу тучи мелкого песка, похожего на грязный, пенообразный порошок, и согнал его в целые холмы, окружившие рощу огромных черных деревьев совсем рядом с морем. Верхние ветви гнулись под напором резких порывов ветра, листья выворачивались, обнажая свою серую изнанку; их чернильный верх покрывала пена от нахлынувших волн.

Воздушный корабль летел на юг в кромешной тьме. Когда исчез последний проблеск света, Анахо приземлился на вовремя замеченной поляне под защитой базальтового выступа. Они уютно устроились на раскладных диванах и, не обращая внимания на запах дирдиров, который сохранила обшивка, крепко заснули под непрекращавшийся вой штормового ветра в горах.

На рассвете их разбудил странный свет, словно проходивший сквозь стакан из коричневого стекла. На корабле не оказалось ни пищи, ни питья, но на каменистой земле росла трава паломников, а рядом журчала речка с немного солоноватой водой. Траз неторопливо прошел вдоль нее, опустив голову и пристально вглядываясь в ее глубины. Неожиданно он остановился, пригнулся и прыгнул, исчезнув в потоке, а через минуту вынырнул, держа желтое существо с множеством ножек, которое они и Анахо с явным удовольствием съели сырым. Рейш к ним не присоединился и стойко продолжал утолять голод стручками травы паломников.

Друзья прислонились к корпусу судна, купаясь в медовом свете только что появившегося солнца и наслаждаясь утренней тишиной.

— Завтра, — деловито объявил субдирдир, — мы прибудем в Сивиш. Наша жизнь снова изменится. Мы теперь не воры и бандиты, а почтенные состоятельные люди. По крайней мере, так должно казаться со стороны.

— Прекрасно, — лениво пробормотал Адам. — И что дальше?

— Необходима предельная осторожность. Нельзя просто заявиться со своими деньгами на космическую базу. Нужно придумать какой-нибудь хитрый ход.

— Да, сложная задача, — заметил Рейш. — На Тчаи любой план при исполнении превращается в свою противоположность.

— К тому же, — спокойно продолжал Анахо, — невозможно действовать без поддержки влиятельного лица. Найти его — наша главная забота.

— Дирдира? Или субдирдира?

— Сивиш — город низких существ, благородная раса и мои сородичи из элитных каст предпочитают жить в Хеи, на материке. Вы сами в этом убедитесь.


Глава 9


Полуостров Хаулк уродливым скрюченным клещом прицепился к раздувшемуся брюху Кислована, между океаном Счанизад на западе и заливом Аджзан на востоке. В начале Аджзана лежал остров Сивиш с теснящимися на северной стороне мастерскими. До материка и в Хеи протянулась дорога на насыпи. В середине главного центра дирдиров среди зданий полностью доминировало строение в форме коробки из серого стекла длиной в пять и шириной в три мили, высотой в тысячу футов; из-за гигантских размеров его пропорции казались искаженными. Исполинское сооружение окружал частокол шпилей примерно в десять раз выше него, алых и пурпурных цветов, а ближе к краям — розовато-лиловых, серых и серебристо-белых. Анахо указал на них:

— Каждая такая башня — дом клана. Когда-нибудь я расскажу о жизни в Хеи: долгих прогулках, сложных любовных отношениях, кастах и благородных родах. Но сейчас нас должна больше интересовать космическая база — вот она, прямо перед нами.

Адам увидел в центре Сивиша площадку, окруженную лавками, складами, депо и ангарами. На стоянке с одной стороны возвышались шесть массивных ракет и три небольших звездолета. Снова раздался голос Анахо:

— Корабли хорошо охраняются. Дирдиры — существа более бдительные, чем ваннэки, скорее в силу инстинкта, чем осмысленной политики, ибо за всю историю существования космодрома никто не покушался на их собственность.

— Никто еще сюда не являлся с суммой в двести тысяч цехинов. Многие захотят погреть руки на нашем деле.

— Какую пользу принесут цехины в Стеклянном Коробе?

Рейш промолчал, и Анахо приземлился на мощеную площадку возле базы.

— Сейчас, — спокойно сказал субдирдир, — мы узнаем, что уготовила нам судьба.

Адам насторожился.

— Что ты имеешь в виду?

— Если за нами следили, то уже наверняка поджидают; тогда нас схватят и быстро прикончат. Но похоже, летное поле выглядит как обычно. Мне кажется, мы избежим неприятностей. Теперь запомните — это Сивиш. Я — субдирдир, а вы — низшие существа, так что ведите себя соответственно.

Рейш подозрительно осмотрелся. Действительно, никаких видимых признаков опасности.

Они высадились; Анахо с суровым видом стоял в стороне, пока Рейш и Траз сгружали мешки.

Подъехала моторная повозка и установила их корабль на подъемник. Оператор — гибрид субдирдира и неизвестной расы — с любопытством рассматривал Анахо, не обращая внимания на юношу и Адама.

— Куда его поставить?

— Временное депо, до первого требования, — заявил Анахо.

— По какому тарифу?

— Специальному. Жетон я возьму с собой.

— Номер шестьдесят четыре. — Оператор протянул ему медную бляху. — С вас двадцать цехинов.

— Вот тебе двадцать и еще пять возьми себе.

Их судно доставили в бокс под указанным номером. Анахо пошел вперед к эскалатору, за ним — Рейш и Траз с мешками. Эскалатор вынес их на широкую улицу, по которой оживленно сновали моторные повозки, экзотические автомашины и просто подводы.

Субдирдир на мгновение остановился, задумчиво бормоча себе под нос:

— Я так давно здесь не был и перевидел столько городов, что изрядно подзабыл Сивиш. Конечно, в первую очередь нам потребуется жилье. Насколько я помню, через дорогу должна стоять вполне приличная гостиница.

Анахо оказался прав. В уютном заведении «Древняя страна» их проводили по коридору, выложенному белым и черным кафелем, в номер, выходящий окнами на центральный дворик, где на скамейках сидело с дюжину женщин в ожидании призывного кивка из окон.

Две девицы, по-видимому, были субдирдирками — худые создания с острыми чертами лица, белой, как снег, кожей и редкими вьющимися серыми волосами. Анахо на минуту остановил на них свой взгляд, но быстро отвернулся.

— Еще раз повторяю, мы — беглецы, — сказал он, — и должны вести себя очень осторожно. Здесь, в Сивише, где постоянно полно чужаков, мы в большей безопасности, чем в любом другом месте. Дирдиров не интересует этот город, если, конечно, не возникнут какие-нибудь осложнения; тогда администратор отправляется в Стеклянный Короб. Во всех остальных случаях он действует по своему усмотрению: устанавливает налоги, ведает охраной, судит, наказывает, отбирает имущество, словом, действует так, как считает нужным. Наверное, потому он и является единственным неподкупным человеком в Сивише. Мы должны непременно заручиться помощью какого-нибудь влиятельного здесь лица; завтра я попытаюсь собрать кое-какие сведения. Кроме того, необходимо найти подходящее помещение недалеко от космодрома, причем такое, чтобы не бросалось в глаза. Здесь тоже следует навести справки. Затем — вот самое деликатное дело — нам нужно подобрать персонал для сборки частей и узлов корабля и его испытаний. Думаю, с нашими деньгами нанять техников не составит проблемы. Для всех я — субдирдир одной из высших каст (кстати, это действительно мой бывший статус) и при каждом удобном случае стану намекать, что Лучезарные карают болтунов. Я не вижу никаких препятствий к осуществлению нашего плана, если, конечно, не помешает неблагоприятное стечение обстоятельств.

— Другими словами, — сказал Рейш, — положение у нас незавидное.

Анахо проигнорировал его замечание.

— Но должен предупредить вас — Сивиш кишит интригами. На остров приезжают с единственной целью: добиться успеха. Здесь процветают преступники, а воровство, вымогательство, различные пороки, авантюры, азартные игры, обжорство, чванство и расточительство, мошенничество, надувательство — обычное дело. Болезнь уже стала хронической, и у жертвы мало шансов вырваться из лап хищного города. Дирдиры не обращают на местные нравы никакого внимания — этика и поведение низших существ не имеют для них значения. Администратор заинтересован только в поддержании видимости порядка. Итак, осторожность и еще раз осторожность! Не доверяйте никому и не отвечайте на вопросы! Говорите, что вы — кочевники и ищите работу; прикидывайтесь неотесанными невежами. Только так мы уменьшим степень риска.


Глава 10


Утром Анахо ушел наводить справки. Рейш и Траз спустились на улицу и, зайдя в кафе, стали наблюдать за прохожими. Юноша не скрывал отвращения.

— Любой город порочен, — бурчал он. — Но Сивиш хуже всех — отвратительное место! Ты заметил, как тут воняет? Химикаты, дым, разные болезни: даже камни гниют. Этот запах отравил здешних жителей. Ты только посмотри на их физиономии!

Адам молча кивнул. Внешность уроженцев Сивиша действительно не могла вызвать восхищения. Цвет лица у них варьировался от грязно-коричневого до мучнисто-белого, как у субдирдиров. На их облике лежала печать тысячелетних беспорядочных мутаций. Никогда еще Рейш не встречал таких настороженных и замкнутых людей. Сосуществование с чужой расой не способствовало развитию таких качеств, как дружелюбие и взаимопомощь — в Сивише каждый считался чужаком. Но и всеобщая отчужденность имела свои хорошие стороны. На Траза и Рейша вообще не обращали внимания: кинув косой взгляд, прохожие больше не поворачивали голову в их сторону.

Расслабившись, Адам сидел над бокалом светлого вина, погруженный в глубокую задумчивость. После долгих скитаний по древним землям Тчаи он понял, что разбросанные на них племена и народы объединяет лишь общее наречие, на котором говорили повсюду. Это, видимо, случилось потому, что возможность объясниться часто оставалась единственным шансом выжить, а язык — универсальное средство общения. Он, по-видимому, зародился еще на Земле, но теперь не походил ни на один из известных Рейшу. Адам неторопливо сопоставлял ключевые понятия. «Вам » означает «мать», «татап » — «отец», «иссир » — «клинок»… Числа: айне, сеи, дрос, енсер, ниф, хисз, яга, манага, нуваи, тикс . Никаких ярко выраженных параллелей, но они наверняка являются далеким отголоском каких-то древнейших земных слов.

Вообще-то, жизнь на Тчаи намного более насыщена и богата, чем на родной планете, лениво размышлял он. Люди здесь не признают умеренности, — страсти выплескиваются бурным потоком, горе переживается особенно остро, радость доводит до неистовства, — и их поведение отличается гораздо большей решительностью и, зачастую, прямолинейностью. По сравнению с ними земляне выглядят вялыми и бесцветными, а их существование кажется слишком спокойным и безопасным, почти бесцветным.

И снова на Рейша нахлынули старые опасения.

Допустим, он вернется. Что дальше? Сможет он снова привыкнуть к безнадежно тихому и мирному времяпровождению? Или до конца своих дней станет тосковать по степям и морям Тчаи? Адам грустно усмехнулся. Он бы многое дал, чтобы узнать ответ на свой вопрос...

Вскоре вернулся Анахо. Заметно подавленный, он быстро оглянулся и подсел к товарищам. — Похоже, я проявил излишний оптимизм. Доверился собственным воспоминаниям.

— Что-нибудь случилось? — спросил Рейш.

— Нет, ничего особенного. Но, как видно, слухи о наших подвигах заметно нас опередили. Утром я уже дважды слышал толки о безумцах, которые в Карабасе с легкостью расправились с дирдирами, словно те были букашками. Весь Хеи бурлит негодованием и яростью, по крайней мере, демонстрируется полное единодушие. Уже объявлено «тсау'гш»; если нас поймают, вряд ли кому-нибудь захочется оказаться на нашем месте...

Траз сразу вскипел:

— Дирдиры летают в Карабас охотиться на людей. Почему же они так возмущаются, когда их самих убивают?

— Тише! — воскликнул Анахо. — Не так громко! Ты что, хочешь привлечь внимание? В Сивише никто не говорит вслух то, что думает, это вредно для здоровья!

— Еще одна омерзительная примета здешней жизни! — заявил Траз, но уже более спокойным тоном.

— Успокойся, — нервно сказал Анахо. — В конце-концов, дела обстоят не так уж и плохо. Только подумайте! В то время как дирдиры рыщут по всем континентам, мы спокойно сидим в Сивише в гостинице «Древняя страна».

— Довольно слабое утешение, — заметил Рейш. — Что еще ты узнал?

— Администратором города служит Клодо Эрлиус. Он назначен недавно, что для нас скорее невыгодно, ведь новое начальство всегда начинает со строгостей. Я попытался навести справки, но поскольку меня принимают за знатного субдирдира, многого добиться не удалось. Однако кое-что я узнал. В разговорах несколько раз упоминалось одно имя. Похоже, как раз такой человек нам требуется. Его зовут Айла Вудивер. Основное занятие — поставка и транспортировка строительных материалов. Известный гурман и сластолюбец. Его вкусы столь утонченны, а запросы настолько грандиозны и необычны, что их удовлетворение требует весьма крупных трат. Мне рассказывали о нем с нескрываемым восхищением. Судя по всему, он популярная личность. Занимается ли он чем-то недозволенным, замешан в каких-нибудь грязных делишках — не могу сказать, мои собеседники об этом умолчали.

— Вряд ли такой тип станет для нас ценным приобретением, — с сомнением сказал Рейш.

Анахо недовольно проворчал:

— Ты хотел, чтобы я нашел дельца, знающего толк во взяточничестве и крючкотворстве, который, если придется, не побоится преступить закон, например, совершить кражу. Разве не так? А когда я тебе отыскал то, что нужно, ты от него нос воротишь!

Рейш усмехнулся:

— А другие имена упоминались?

— Другой источник в деланно шутливой манере дал понять, что любая необычная активность, несомненно, привлечет внимание Вудивера. Мне кажется, именно с ним стоит иметь дело. В определенном смысле его репутация считается безукоризненной: он никогда не нарушал своего слова и к тому же обладает необходимыми нам связями и возможностями, чтобы организовать работу.

В разговор вступил Траз:

— А что случится, если твой Вудивер откажется? Ведь тогда мы попадем в полную зависимость от него, и он легко сможет отобрать наши деньги.

Анахо поджал губы и передернул плечами.

— В таких случаях как наш никогда не бывает стопроцентной уверенности. По-моему, наилучший вариант — обратиться к Вудиверу. Он знает, как достать нужные материалы, контролирует местный транспорт и, наверное, подыщет помещение для сборки корабля.

Рейш неохотно согласился:

— Нам требуется лучший в своем деле, и если он станет сотрудничать, то, очевидно, не стоит заострять внимание на его личности. Хотя, с другой стороны... Хорошо, но как мы объясним, зачем нам понадобился звездолет?

— Почему бы снова не использовать историю, которую ты придумал для локхаров? Скажи, что он нужен для перевозки сокровищ. Эта сказка ничуть не хуже любой другой. Вудивер, естественно, не поверит ни единому слову; он наверняка сразу заподозрит двойную игру, так что смело говори все, что взбредет в голову.

Вдруг Траз тревожно прошептал:

— Осторожно, дирдиры!

По улице к ним своей странной скачкообразной походкой приближались три создания. Затылки их голых черепов покрывали серебряные сетки, лучезарные отростки мирно опущены, доставая до плеч. Рукава одежды из мягкой светлой кожи свисали, почти касаясь земли; узкие полосы с вертикальными рядами красных и черных окружностей, нашитые спереди и сзади на кафтаны, мерно колыхались в такт полупрыжкам.

— Инспекторы, — процедил сквозь зубы Анахо. — Несколько раз в году они появляются в Сивише. Иногда чаще, если в городе возникают какие-то проблемы.

— Они поймут, что ты субдирдир?

— Конечно. Я только надеюсь, что меня не опознают как беглого отщепенца Анкхе ат-афрам Анахо.

Создания прошли мимо. Рейш равнодушно посмотрел на них, хотя все его тело напряглось. Но дирдиры не обратили на друзей ни малейшего внимания и спокойно продолжили свой путь по улице; светлые кожаные полоски весело развевались на ветру.

Лицо Анахо блестело от пота; Адам глубоко вздохнул и твердо сказал:

— Чем скорее мы покинем Сивиш, тем лучше.

Анахо забарабанил пальцами по столу и наконец произнес:

— Очень хорошо. Я позвоню Айле Вудиверу и договорюсь о предварительной беседе.

Он зашел в гостиницу, и быстро возвратился.

— Скоро должна подойти машина, чтобы отвезти нас к месту встречи.

Рейш не ожидал такого стремительного развития событий.

— Что ты ему сказал? — спросил он удивленно.

— Что мы хотели бы проконсультироваться с ним по одному деловому вопросу.

— Ясно. — Адам устроился на стуле поудобнее. — Поспешность в делах ни к чему хорошему не приводит.

Анахо раздраженно всплеснул руками.

— А зачем откладывать?

— Вообще-то незачем. Но мне здесь не по себе; я чувствую себя беззащитным.

— Не беспокойся. Чем лучше ты узнаешь Сивиш, тем больше избавляешься от противной самоуверенности и спеси!

Рейш промолчал. Через пятнадцать минут у входа в гостиницу остановилась старомодный черный автомобиль. В свое время он наверняка стоил очень дорого. Из него выглянул угрюмый человек средних лет крайне неприятного вида. Он повернулся к Анахо:

— Вы ждете машину?

— К Вудиверу?

— Садитесь.

Друзья влезли в салон и уселись на мягкие сиденья. Машина медленно покатила вперед, затем повернула на юг и въехала в район беспорядочно разбросанных убогих домов. Они строились без всякого плана. Ни один подъезд не походил на другой; окна самых причудливых форм и размеров прорезали как попало толстые стены. Из распахнутых створок выглядывали бледные лица людей; некоторые стояли у входа, разглядывая улицу.

Жители провожали взглядом машину.

— Рабочие, — презрительно фыркнул Анахо. — Кхеры, танги, уроженцы Печальных островов. Сюда приезжают со всех концов Кислована и из дальних земель.

Автомобиль миновал грязную площадь и въехал на улицу с небольшими лавками, оборудованными тяжелыми металлическими шторами. Анахо, как будто невзначай, поинтересовался:

— До резиденции Вудивера еще далеко?

— Не очень, — почти не разжимая губ буркнул шофер.

— Где он живет? За городом, на Высотном проспекте?

— На холмах Замиа.

Рейш украдкой разглядывал крючкообразный нос водителя, набухшие желваки у бесцветной полоски губ. Типичное лицо палача.

Дорога плавно поднималась в гору. Здесь окруженные садами дома выглядели очень красиво. Автомобиль остановился в конце аллеи. Водитель рывком открыл дверцу машины, потом молча провел их по пахнувшему сыростью и плесенью затемненному проходу, через арку и двор вверх по узкой лестнице. Наконец они вошли в комнату с облицованными плиткой горчичного цвета стенами.

— Подождите тут. — Он исчез за обитой железом дверью из черного дерева, и через минуту появился вновь, жестом пригласив друзей следовать за собой: — Сюда!

Они вошли в просторную комнату с белыми стенами и ало-каштановым ковром, покрывавшим пол. Обстановку составляли небольшие диваны с яркой розовой, красной и желтой обивкой и массивный стол из резного дерева, около которого стояла курильница, извергавшая густые клубы дыма. У стола неподвижно стоял очень полный желтокожий человек в пестрой одежде алого, черного и грязно-бежевого цвета. Его лицо казалось круглым, как арбуз; редкие золотистые пряди волос не скрывали мощный череп. Это был во всех отношениях сильный человек, наделенный весьма острым, хотя и циничным, как показалось Адаму, умом.

— Меня зовут Айла Вудивер, — произнес он, умело смягчая тембр голоса, чтобы он звучал мягко и доброжелательно. — Я вижу субдирдира одной из первых каст...

— Высшей, — поправил его Анахо.

— ...молодого юношу, очевидно варварской, но незнакомой мне расы и человека неизвестного происхождения. Почему такая разношерстная компания захотела со мной встретиться?

— Чтобы обсудить вопрос, который может представлять взаимный интерес, — ответил Рейш.

Губы Вудивера дрогнули в усмешке.

— Продолжайте.

Адам внимательно осмотрел комнату и снова повернулся к хозяину.

— Предлагаю перейти в другое место, желательно на свежий воздух.

Тонкие, почти незаметные брови дельца удивленно выгнулись.

— Отказываюсь вас понимать. Не желаете объяснить, в чем дело?

— Обязательно, когда мы уйдем отсюда.

Вудивер раздраженно нахмурился, но вышел из-за стола. Последовав за ним, друзья прошли через арку и оказались на идущей под уклон зеленой террасе, с которой открывался великолепный вид на подернутый легкой дымкой пейзаж.

— Подходящее место? — спросил Вудивер уже более спокойным тоном.

— Да, пожалуй, — согласился Рейш.

— Вы меня озадачили, — продолжал хозяин, усаживаясь в массивное кресло. — Какой же страшный секрет вы собираетесь мне поведать?

Рейш указал на восхитительную панораму внизу, разноцветные башни и дымчато-серый Стеклянный Короб.

— Вы — известный человек. Думаю, ваша деятельность настолько интересует многих людей, что они записывают все разговоры.

Вудивер задумчиво сказал:

— Очевидно, у вас действительно очень деликатное дело, и оно наверняка дурно пахнет.

— Это вас беспокоит?

Делец поджал губы.

— Давайте перейдем ближе к теме нашей беседы.

— Конечно. Вы заинтересованы в получении крупной суммы?

— Ну, — задумчиво протянул собеседник Рейша, — у меня хватает денег для удовлетворения моих скромных потребностей. Конечно, каждому хочется иметь еще немного, хотя бы про запас.

— Говоря коротко: мы знаем, где и как добыть очень много денег, и притом без малейшего риска.

— Что ж, тогда вы счастливейшие из смертных!

— Конечно, требуется еще кое-что подготовить, и мы считаем, что именно вы, человек, знающий здесь все ходы и выходы, способны помочь нам — за определенное вознаграждение, естественно. С финансированием никаких трудностей не возникнет.

— Я не могу сказать ни да, ни нет до тех пор, пока не услышу детали, — вкрадчиво сказал Вудивер. — Не бойтесь, говорите начистоту; мою репутацию такое обсуждение ни в коей мере не затронет.

— Но нам сначала нужно заручиться вашим согласием. Иначе встреча пройдет впустую.

Делец заморгал.

— Вполне возможно, что мы договоримся. Однако мне хотелось бы знать, в чем ваша проблема.

— Хорошо. Мы хотим приобрести небольшой звездолет.

Вудивер сидел неподвижно, его глаза сверлили лицо Рейша. Потом он оглядел Анахо и Траза и негромко рассмеялся.

— Вы приписываете мне несуществующее могущество! Или, еще хуже, принимаете за безрассудного, отчаянно дерзкого смутьяна. Как я могу достать космический корабль, не важно, огромный или размером с корыто? Вы сумасшедшие или меня считаете полоумным!

Страстная речь вызвала у Адама улыбку. Обычный способ набить себе цену, решил он.

— Мы все тщательно обдумали, — возразил он дельцу. — Наш план вполне осуществим. С помощью такого человека, как вы, конечно.

Вудивер скептически покачал похожей на желтую тыкву головой.

— Вы считаете, что стоит мне только указать пальцем на космическую базу, и сразу, откуда ни возьмись, появится ракета? Откуда такая уверенность? Да меня сразу же бросят в Стеклянный Короб!

— Учтите, — продолжал Рейш, — нам не нужен большой корабль. Мы вполне могли бы обойтись и устаревшей моделью, купив и отремонтировав ее, или, за отсутствием лучшего варианта, приобрести детали и узлы и собрать корпус самим.

Вудивер сидел, задумчиво поглаживая подбородок.

— Дирдиры, несомненно, не одобрят такой проект.

— Поэтому я сразу и предупредил о необходимости соблюдать осторожность.

Толстяк надул щеки.

— Какая сумма вкладывается в дело? Ее источник? Где находятся ваши цехины?

— Такие вопросы не должны вас сейчас волновать, — твердо сказал Рейш.

Вудивер потер щеку желтым указательным пальцем.

— Давайте посмотрим на ваше дело отвлеченно. Во-первых, что касается его практического воплощения: потребуются большие средства. Оплата расходов по найму техников, аренда помещения для сборки и, конечно, закупка деталей, о которых вы говорили... Откуда вы возьмете такую сумму? — В его голосе явственно звучали ехидные нотки. — Уж не ждете ли вы, что добрый Айла Вудивер подарит вам собственные денежки?

— Финансовая сторона — не проблема, — терпеливо повторил Адам. — У нас достаточно цехинов.

— Неужели! И сколько, смею спросить, вы готовы выложить?

— О, от пятидесяти до ста тысяч.

Делец изумленно покачал головой.

— Ста тысяч вполне достаточно. — Он посмотрел в сторону города Хеи. — Я никогда не связывался с противозаконными операциями и авантюрами.

— Разумеется!

— Я мог бы консультировать вас на дружеской неофициальной основе, скажем, за определенную плату или, возможно, за процент от суммы издержек... И естественно, за небольшую часть возможной прибыли.

— Думаю, такие условия нам подходят, — согласился Рейш. — Как думаете, сколько времени уйдет на выполнение нашего плана?

— Кто знает? Такие вещи предугадать невозможно. Месяц? Два? Нужно получить как можно больше информации, у нас ее явно недостаточно. Необходимо связаться со знающим человеком с Великого космодрома.

— Знающим, опытным и заслуживающим доверия, — уточнил Рейш.

— Само собой разумеется. Кажется, я знаю такого; я ему неоднократно оказывал помощь. Через день-два мы с ним увидимся и поговорим.

— А почему не сейчас? Чем скорее, тем лучше.

Вудивер поднял руку.

— Спешка к добру не приводит. Приходите через два дня. Вполне вероятно, у меня появятся новости. Но вначале надо решить финансовый вопрос. Я не могу тратить свое время даром. Мне потребуется небольшая сумма — скажем, пять тысяч цехинов — на необходимые расходы.

Адам покачал головой.

— У нас есть деньги, и я вам их сейчас покажу. — Он вытащил пурпурные бруски. — На самом деле, здесь около двадцати тысяч. Но пока мы не можем позволить себе тратить их ни на что, кроме осуществления нашего плана.

На лице толстяка появилось брюзгливое выражение.

— А как насчет моего вознаграждения? Мои труды пропадут втуне? Я не сторонник филантропии.

— Конечно нет. Если все пройдет хорошо, вы получите достойную плату.

— Что ж, пока это меня устраивает, — заявил Вудивер, внезапно проявив широту натуры. — Через два дня я пришлю за вами Артило. Ни с кем не говорите о нашем деле! Необходимо соблюдать строжайшую секретность!

— Прекрасно вас понимаю. Значит, до встречи.


Глава 11


Сивиш был мрачным, серым и тусклым местом. Казалось, его подавляет близкое соседство с Хеи. Огромные дома на Высотном проспекте и в районе холмов Замиа изумляли богатством отделки, но в них полностью отсутствовали стиль и респектабельность. Их хмурые, не признающие юмора, серокожие и склонные к тучности обитатели идеально вписывались в обстановкау. Рацион горожан состоял из огромных чаш с простоквашей, блюд с вареными клубнями, мясом, рыбой, приправленных прогорклым черным соусом, от которого у Рейша совсем пропал аппетит, хотя, как заявил Анахо, существовало множество разновидностей этой гадости, считающейся здесь признаком изысканного вкуса. Основным развлечением служили ежедневные бега, но не животных, а людей. После встречи с Вудивером друзья увидели одно из таких состязаний. В нем соревновались восемь человек в разноцветной одежде. Каждый держал шест, на верхушке которого крепился стеклянный шар. Участник должен был перегнать своих противников. Он имел право наносить боковые удары, чтобы соперники упали и разбили свои хрупкие ноши, после чего они выбывали из состязания. Полюбоваться собралось около двадцати тысяч человек; во время каждого забега стоял непрекращающийся гул. Среди зрителей Адам заметил несколько субдирдиров; они делали ставки с таким же азартом, как и другие, хотя и держались особняком от толпы. В ответ на опасения Рейша, что Анахо могут заметить его бывшие знакомые, тот лишь снисходительно рассмеялся.

— В такой одежде я в безопасности. Они никогда меня не узнают. Будь я одет как субдирдир, меня, конечно, тут же отправили бы на смерть. Я уже видел с полдюжины моих старых друзей. Но ни один из них даже не взглянул на «низшее существо».

Друзья решили взглянуть и на Великий космодром в Сивише. Они обошли его и попытались рассмотреть, что там происходит. Стоявшие там корабли со сложными стабилизаторами имели удлиненную, веретенообразную форму, и отличались от громоздких аппаратов ваннэков и чересчур роскошных, причудливых изделий синих часчей так же сильно, как все они — от своих земных аналогов. Космодром работал далеко не на полную мощность. Он был загружен едва ли наполовину. Но так или иначе, на нем велись серъезные работы. В починке находились два грузовых лайнера, и, очевидно, строился пассажирский. К тому же они увидели три маленькие, видимо, боевые, еще не введенные в строй машины, еще пять или шесть аппаратов в разных стадиях ремонта и несколько старых корпусов, сваленных в кучу в конце цеха. На противоположной стороне космодрома на больших черных кругах стояли три готовых к взлету ракеты.

— Они иногда отправляются на Сибол, — заметил Анахо. — Но другие планеты посещают очень редко. Давным-давно, когда у власти еще находилась партия Завоевателей, мы часто летали в разные уголки Вселенной. Но те времена остались в прошлом. Дирдиры ведут оседлый образ жизни. Они хотели бы вытеснить с Тчаи ваннэков и перерезать всех синих часчей, но не знают, куда направить свои силы. Почему-то это пугает! Дирдиры — агрессивная, внушающая трепет раса, они не могут долго оставаться в спокойном состоянии. В один прекрасный день ими снова овладеет воинственный дух.

— А пнумы? — спросил Рейш.

— Трудно сказать что-то определенное. — Анахо указал на частоколы за Хеи. — Через свой электронный телескоп ты можешь разглядеть складские помещения, где они хранят металл для торговли с дирдирами. Их выкормыши иногда приезжают в Сивиш по делам. Во всех горах проложены туннели с выходами на поверхность. Странные твари следят за каждым шагом Лучезарных, но избегают появляться наверху, боясь охотников, которые уничтожают их, как диких зверей. С другой стороны, рыскающий в одиночку дирдир может никогда не вернуться: пнумы уволокут его в свои туннели. По крайней мере, так говорят.

— Вот ситуация, которую, пожалуй, встретишь только на Тчаи, — заметил Рейш. — Два враждующих народа вовсю обмениваются товарами и рвут друг другу глотки при первой возможности!

Анахо мрачно вздохнул.

— Не вижу ничего удивительного. Торговля выгодна и тем и другим, а убийства дают выход обоюдной ненависти. Нельзя смешивать совершенно разные вещи!

— А выкормыши пнумов? Как относятся к ним дирдиры и твои родичи?

— В Сивише — спокойно. Здесь соблюдается перемирие, но в других районах их тоже убивают. Правда, они не часто появляются в населенных местах. Есть, однако, особая разновидность выкормышей. Их совсем немного. Наверное, они самые странные существа на Тчаи... Но мы должны идти, пока не привлекли внимания охранников.

— Поздно спохватился, — мрачно сказал Траз. — За нами уже следят.

— Кто?

— Два человека у нас за спиной. Один в коричневой куртке и большой черной шляпе, другой в темно-голубом костюме с непокрытой головой.

Анахо искоса взглянул на дорогу позади.

— Они не стражники и уж точно не охрана космодрома.

Друзья пошли к темному бетонному столбу, обозначающему центр Сивиша. Солнце, пробиваясь сквозь густой слой тумана, освещало холодным коричневатым светом местность. Четко вырисовывавшиеся в его лучах неизвестные продолжали идти за ними; что-то в их безмолвных фигурах вселяло тревожное чувство, почти панику.

— Как думаешь, кто они? — нервно спросил Адам.

— Не знаю. — Анахо снова бросил быстрый взгляд через плечо, однако преследователи уже исчезли. — Но вряд ли субдирдиры. Мы встречались с Айлой Вудивером. Вероятно, и за ним, и за нами теперь наблюдают. Другие варианты — это его люди, или, скажем, члены какой-нибудь банды. На самом деле, нас могли заметить, еще когда мы спускались с воздушного корабля или сдавали цехины на хранение... Да, ужасная ситуация! Наши приметы, полученные из Мауста, наверняка уже разосланы повсюду. А мы слишком бросаемся в глаза.

— Сейчас проверим. Идем туда, где улица проходит вблизи разрушенного дома.

— Хорошо.

Они прошли мимо развалин бетонного здания и, как только скрылись из вида, спрятались среди руин и стали ждать. По улице бесшумно пронеслись фигуры неизвестных. Как только они достигли бетонной опоры, Адам навалился на одного шпиона, субдирдир и юноша схватили другого. Внезапно Анахо и Траз с воплями разжали руки, отпустив своего пленника. Адама обдало странным горьким запахом камфоры и кислого молока; через мгновение мощный электрический разряд отбросил его. Рейш вскрикнул от неожиданности. Освободившись, странные твари тут же пустились наутек.

— Я разглядел их! — воскликнул Анахо. — Они либо выкормыши пнумов, либо гжиндры! Вы видели их ноги? Они всегда ходят босиком.

— Кто такие гжиндры? — спросил Рейш, вернувшись после напрасной попытки догнать шпионов.

— Низший разряд выкормышей, что-то вроде отверженных.

Друзья пошли назад в гостиницу по темным улицам Сивиша.

— Могло быть и хуже, — наконец нарушил молчание субдирдир.

— Но зачем они нас преследовали?

— Мне кажется, мерзкие твари прицепились, когда мы покинули Сеттру, или даже раньше, — мрачно предположил Траз.

— Рассудок пнумов устроен весьма своеобразно, — отозвался Анахо. — Невозможно предугадать их действия! Неудивительно, ведь они подлинные дети Тчаи...


Глава 12


Они сидели за столом около гостиницы «Древняя страна», потягивая легкое вино и рассматривая спешивших мимо прохожих. «Музыка — вот истинное выражение величия человеческой расы», — лениво подумал Адам. Проходя утром мимо таверны, он познакомился с мелодиями, которые предпочитают в Сивише. Их исполняли на четырех инструментах. Первый представлял из себя бронзовый ящик, усеянный конусами, обернутыми тонким пергаментом, который вибрировал, когда до него дотрагивались, и результат напоминал корнет в самой низкой тональности. Второй — вертикальная деревянная труба диаметром в один фут, с двенадцатью струнами, натянутыми над двенадцатью отверстиями, — издавал целую гамму звенящих нот. Третий — сложная конструкция из сорока двух барабанов — обеспечивал прихотливый фоновый ритм. И, наконец, деревянный изогнутый рог, из которого извергались блеющие, крякающие и визжащие звуки.

Музыка, доносившаяся из таверны, показалась вначале Рейшу чересчур простой и примитивной: постоянное повторение несложного мотива, который разнообразили лишь небольшие вариации. Несколько танцующих пар проделывали странные па: стоя лицом к лицу, с плотно прижатыми к бокам руками, они с потешной осторожностью прыгали с одной ноги на другую. Зрелище навевало невыносимую скуку. Как только мелодия стихала, люди с видимым облегчением расходились, но стоило ей зазвучать снова, и они покорно возобновляли свое монотонное развлечение.

Только прислушавшись как следует, Адам начал понимать всю сложность и изменчивую прихотливость композиции. Как здешний прогорклый черный соус, отбивавший вкус к пище, такая музыка требовала больших усилий для усвоения; чужаку никогда не постичь того восхищения и удовольствия, которое испытывали местные жители. «Наверное, — думал Рейш, — эти еле различимые вибрации и колебания требуют необыкновенной виртуозности; как видно, горожане питают слабость к расплывчатым музыкальным фразам, переходящим от взрыва страстей к нежной, еле заметной гармонии. Возможно, так проявляется реакция на близкое соседство с дирдирами».

Религия тоже многое объясняла в характере и образе мыслей уроженцев Сивиша. Дирдиры, как узнал Рейш из бесед с Анахо, не признавали никакой веры. Их человеческие подражатели, напротив, создали сложную мифологическую систему, основанную на сказании о том, что люди и Лучезарные вышли из единого изначального яйца. Ну а низшие существа — обычные люди, посещали самые разные храмы, в изобилии имевшиеся в городе. Ритуалы, как показалось Адаму, проходили в основном по единому образцу: вначале униженные поклоны, затем моление о благах и иногда предсказание результатов ежедневных состязаний с шарами. Некоторые культы до предела усложняли свои доктрины; их лексиконпредставлял собой изощренный метафизический язык, такой хитроумный и двусмысленный, что он удовлетворял даже вкусам здешних жителей. Другие учения, приспособленные к бытовым нуждам, были настолько упрощенными и несложными, что их адептам требовалось только осенить себя священным знаком, бросить цехины в чашу жреца, получить благословение, а потом они могли спокойно отправляться по своим делам.

Появление черного автомобиля Вудивера прервало размышления Рейша. Артило, окинув их злобным взглядом, молча кивнул на сиденья и, усевшись за руль, не отрывал глаз от дороги.

Друзья сели в машину, и она медленно повезла их через весь Сивиш. Артило ехал в юго-восточном направлении, похоже, в сторону космодрома. На границе города, где посреди пустыни ютились лишь несколько лачуг, стояли полуразрушенные склады в окружении куч из песка, гравия, кирпича и очищенного известняка. Автомобиль пересек центральную площадку и остановился у небольшой конторы, построенной из кусков битого кирпича и черных шлакоблоков.

У входа стоял Вудивер. На этот раз он был одет в просторную коричневую куртку и голубые брюки; на голове красовалась синяя шляпа. Вся его фигура излучала настороженную вежливость и неприступность. Взглянув на друзей из-под полуприкрытых век, делец приветственно поднял руку и нырнул в открытую дверь. Рейш, Траз и Анахо вышли из автомобиля, направились к конторе и тоже вошли. Шедший позади Артило вытащил из большого черного шкафа чашку чая и, с раздраженным видом отхлебывая из нее, уселся в углу комнаты.

Вудивер жестом пригласил посетителей сесть на скамью. Пока они устраивались, делец нервно расхаживал по комнате. Наконец, уставившись в потолок, заговорил:

— Я собрал кое-какие важные сведения, но боюсь, что ваш план непрактичен. Трудностей с помещением не будет — южная часть склада, как видите, прекрасно подходит, и вы при желании арендуете ее по сходной цене. Один из моих близких знакомых — заместитель суперинтенданта по поставкам на космической базе — сказал, что необходимые компоненты достать можно. Естественно, за деньги. Мы наверняка сумеем раздобыть корпус корабля там же, на складе металлолома — вам ведь не требуется особая роскошь. Наконец, без особых трудностей подберем за вполне умеренную плату группу опытных техников.

Вудивер явно готовит какой-то подвох! Опасения Адама усилились.

— Почему же вы назвали наш план непрактичным?

Толстяк растянул губы, демонстрируя такую открытость и простодушие, словно хотел доказать, что он невиннее младенца.

— Мне кажется, прибыль не оправдает риск, которому мы подвергаемся.

Рейш хмуро кивнул и поднялся.

— Извините, что отняли у вас так много времени. И большое спасибо за информацию!

— Не за что, — любезно сказал хозяин. — Желаю всего самого наилучшего в вашем начинании. Если вы, когда вернетесь разбогатевшими, решите построить великолепный дворец, надеюсь, вспомните обо мне.

— Вполне вероятно, — сказал Рейш. — Что ж, раз так...

Но Вудивер, казалось, совсем не спешил отпускать их. Елейно улыбаясь, он уселся в кресло.

— Один из моих лучших друзей занимается торговлей камнями. Он переведет ваше сокровище в цехины, если, конечно, клад — драгоценности, как я полагаю. Нет? Тогда редкие металлы? Опять не угадал? Ага! Все-таки драгоценности?

— Может быть, да, а может, и нет, — ответил Рейш. — Очевидно, сейчас каждый из присутствующих только выиграет, если мы не станем вдаваться в подробности.

На лице Вудивера появилось капризно-раздраженное выражение.

— Как раз эта неопределенность и настораживает меня! Если бы я точно знал, что меня ожидает...

— Любой, кто присоединится ко мне, — подчеркнул Рейш, — получит возможность разбогатеть.

Вудивер поморщился.

— Итак, я должен принять участие в сомнительной авантюре, надеясь на часть добычи?

— Я заплачу определенный процент перед отлетом. Если вы отправитесь с нами, — Адам задумчиво упер взгляд в потолок, прикидывая следующий ход, — либо дождетесь нашего возвращения, приобретете целый капитал.

— И что же такое, по-вашему, «капитал»?

— Я бы не хотел уточнять, иначе наверняка заподозрите меня в хвастовстве. Но, ручаюсь, вы останетесь довольны.

Из угла донеслось скептическое ворчанье Артило, но Вудивер не обратил на слугу или телохранителя никакого внимания, продолжая брюзгливо-высокомерным тоном:

— Я деловой человек и не могу действовать, основываясь на сомнительных слухах. Мне нужен залог в десять тысяч цехинов. — Он надул щеки и посмотрел на Рейша. — После их получения я немедленно приложу все усилия, чтобы начались работы по вашему плану.

— Очень хорошо, но давайте чисто теоретически предположим совершенную нелепицу — вы не достойнейший человек, а негодяй, мошенник или обманщик, повторяю, только предположим. Сейчас вы возьмете мои деньги, а потом вдруг окажется, что наш проект невыполним, и я останусь в дураках. Извините, но я согласен рассчитываться только по результатам.

Лицо Вудивера перекосилось от злости, но он не собирался уступать.

— Тогда заплатите за аренду этого помещения. Оно расположено в удобном месте, не бросается в глаза, находится вблизи космодрома, идеально подходит для спокойной работы. К тому же я могу приобрести старый корпус корабля со склада металлолома якобы для использования в качестве хранилища. Вы снимете у меня склад за символическую сумму в десять тысяч цехинов за год с предварительной оплатой.

Адам задумчиво кивнул:

— Интересное предложение. Но ведь он нам требуется только на несколько месяцев. Зачем же создавать вам лишние хлопоты? Мы найдем другое место, дешевле и с более выгодными условиями.

Толстяк сузил глаза, крепко стиснул побелевшие губы.

— Будем друг с другом откровенны. Наши интересы совпадают, по крайней мере, пока вы удовлетворяете мои запросы. Я не работаю по дешевке. Или вы платите заранее, или наши отношения прекращаются.

— Ладно, — сказал Рейш. — Мы арендуем ваш склад, и я передам вам тысячу цехинов за три месяца вперед в тот день, когда сюда доставят корпус корабля и техники приступят к делу.

— Что ж, — протянул Вудивер, — думаю, можно сделать уже завтра.

— Отлично!

— Но мне необходимы средства для покупки остова. По цене он пойдет как лом. Транспортировка за дополнительную плату.

— Хорошо. Здесь тысяча. — Рейш отсчитал деньги и положил их на стол.

Вудивер возмущенно стукнул рукой по столу.

— Вы что, издеваетесь?! Это ничтожная сумма!

— Вы не доверяете мне, почему же я должен полагаться на вас? Вы в худшем случае потеряете несколько часов, а мне приходится рисковать целым состоянием, — резко сказал Адам.

Вудивер хмыкнул и обратился к Артило:

— Как бы ты поступил?

— Бросил бы такую гиблую затею.

Толстяк снова повернулся к собеседнику и развел руками.

— Вот видите...

Рейш решительно забрал со стола драгоценные бруски.

— Что ж, до свидания! Рад был познакомиться с вами.

Ни делец, ни его слуга даже не посмотрели им вслед.

Они возвратились в гостиницу, остановив по дороге моторную повозку.


Через день в «Древную страну» приехал Артило.

— Айла Вудивер хочет вас видеть.

— Зачем?

— Он достал для вас корпус корабля и установил на старом складе. Техники уже разбирают и отчищают его. Ему нужны деньги. Зачем еще вы могли ему понадобиться?


Глава 13


Корпус, несмотря на возраст, выглядел крепким и достаточно вместительным. Бока блестели — коррозия их явно не затронула, — грязные, потемневшие иллюминаторы надежно укреплены в гнездах и загерметизированы. Пока Рейш придирчиво проверял корабль, Вудивер не мешал ему, подчеркнуто держась в стороне, со снисходительно-надменным выражением на лице. Кажется, наряды толстяка с каждым днем становились все экстравагантнее. В тот день он щеголял в темно-желтом костюме и черном кепи с алым султаном. Пряжкой для плаща служил серебряно-черный овал, разделенный по вертикали на две части. На одной половине была выгравирована стилизованная голова дирдира, на другой — человеческая. Заметив удивление Адама, делец объявил:

— Конечно, по моему внешнему виду догадаться невозможно, но по отцовской линии я принадлежу к Безупречным.

— Неужели? А ваша мать?

Вудивер скривил рот.

— Женщина из знатного северного рода.

— Девка из заведения Танга, а по крови из болотных людей, — донесся голос Артило.

Вудивер вздохнул.

— В присутствии нашего прямодушного друга невозможно предаться романтическим иллюзиям. Так или иначе, в один прекрасный день семя моего отца случайно оплодотворило утробу первой попавшейся женщины, и благодаря этому перед вами стоит субдирдир, Безупречный фиолетового ранга, а не просто Айла Вудивер, торговец песком и гравием и лучший в мире консультант по осуществлению гиблых идей.

— Нелогично, — пробормотал Анахо, — и более того, невероятно. Едва ли хоть один Безупречный сейчас сохраняет животные «примитивные принадлежности».

Лицо Вудивера мгновенно налилось кровью и побагровело. Повернувшись с неожиданным проворством, он ткнул пухлым пальцем в своего обидчика:

— Кто здесь смеет говорить о логике и вероятности? Отщепенец Анкхе ат-афрам Анахо! Кто носил голубое и алое, не подвергнувшись должным процедурам? Кто внезапно исчез с Великолепным Азарвим иссит Дардо, которого с тех пор никто не видел?

— Я больше не считаю себя субдирдиром, — спокойно отозвался Анахо. — И конечно, не претендую на убранство. Я отказался даже от своего унаследованного имущества.

— В таком случае попрошу не лезть с идиотскими замечаниями к человеку, которого незаслуженно лишили его законной касты!

Анахо отошел в сторону, с трудом сдерживая гнев. Но он прекрасно понимал, что сейчас лучше промолчать. Судя по всему, Айла преуспел в сборе информации не только о ракетах, но и о своих клиентах. Рейш многое бы отдал, чтобы выяснить, что удалось выведать пронырливому толстяку.

Лицо Вудивера постепенно приобрело нормальный цвет. Все еще хмурясь, он отвернулся от субдирдира и угрюмо предложил:

— Почему бы нам не перейти к более важным делам? Подходит вам этот корпус?

— Он великолепен, — ответил Рейш. — Мы не ожидали, что среди металлолома можно найти такое.

— Согласен с вами, — кивнул головой Айла. — Но самое трудное впереди. Мой друг с космодрома, как, впрочем, и я, не жаждет попасть в Стеклянный Короб. Однако дополнительная горсть цехинов способна творить чудеса, так что давайте перейдем к финансовой стороне дела. Я заплатил наличными из своего кармана восемьсот девяносто цехинов — по-моему, вполне разумная цена. Расходы по доставке составили триста цехинов. Арендная плата за помещение — тысяча в месяц. Итого две тысячи сто девяносто. В качестве комиссионных я беру десять процентов от общей суммы, то есть двести девятнадцать цехинов. Следовательно, вы мне должны две тысячи четыреста девять.

— Минуточку, — запротестовал Рейш. — Я же предлагал тысячу за три месяца аренды помещения, а не за один!

— Это слишком мало!

— Я плачу пятьсот, и ни цехином больше! А теперь поговорим о комиссионных, но только давайте рассуждать здраво. Вы уже получили большую прибыль от аренды склада и высокой цены за доставку, и я не вижу никаких оснований выкладывать дополнительные десять процентов за уже оплаченные услуги.

— А почему бы и нет? — вкрадчиво проговорил тихим голосом Вудивер. — Вам же выгоднее, если вы без лишних хлопот получите все из одних рук. Фактически я выполняю две роли: посредника и поставщика. Если первый может сам недорого и эффективно выполнять работу второго, почему, скажите на милость, он должен делать это бесплатно? Поручи я доставку кому-то другому, она стоила бы не дешевле, но комиссионные вы бы мне выдали без всяких возражений.

Разумные доводы; Рейш не мог, да и не пытался отрицать справедливость слов дельца, ограничившись только замечанием:

— Я не собираюсь платить больше пятисот цехинов за аренду обветшалого старого сарая, который вы бы с радостью сдали другому за двести.

Вудивер назидательно погрозил желтым пальцем.

— Надо учитывать степень риска! Ваше дело граничит с преступлением, то, чем мы занимаемся — почти воровство! Поймите меня правильно, мне нужно достойное вознаграждение — частично за оказанные услуги, частично, чтобы помочь преодолеть страх перед Стеклянным Коробом.

— Совершенно справедливо, с точки зрения ваших интересов, — заметил Рейш. — Что до меня, я хочу привести звездолет в порядок прежде чем закончатся деньги. Вы получите все цехины, которые нам удасться сохранить после сборки корабля, заправки его топливом и закупки необходимых продуктов. Я прослежу за тем, чтобы вы не остались в накладе.

— В самом деле! — Вудивер задумчиво погладил подбородок. — И сколько же у вас денег? Мне нужно знать для выработки плана действий на будущее.

— Чуть больше ста тысяч.

— Хм... Буду очень удивлен, если у вас что-то останется, когда мы закончим.

— Вот именно. Поэтому я и хочу сократить до минимума любые расходы, кроме прямых затрат на сборку.

Вудивер повернулся к Артило.

— Посмотри, как меня прижали! Все получают прибыль, кроме Вудивера! Я, как обычно, жертва собственного великодушия...

Тот лишь что-то невнятно пробурчал.

Адам отсчитал бруски.

— Пятьсот цехинов — даже чересчур щедрая плата за такой полуразвалившийся ангар. Транспортные расходы — триста цехинов. Стоимость корпуса корабля — восемьсот девяносто, но я добавлю еще десять процентов — восемьдесят девять. Итого — тысяча семьсот девять.

На широком желтом лице Вудивера отразилась целая гамма чувств. Наконец он выдавил:

— Должен вам напомнить, что желание сэкономить часто дорого обходится в будущем.

— Если вы обеспечите добросовестную и быструю работу, — возразил Рейш, — у вас не будет причин считать меня скрягой. Получите столько богатства, что вам и не снилось. Но платить я собираюсь только после завершения ремонта, так что в ваших же интересах ускорить его. Если мы напрасно истратим деньги, все окажемся в проигрыше.

На сей раз Вудивер промолчал. Он жадно смотрел на лежавшую на столе груду сверкающих брусков. Затем разделил их на пурпурные, алые и темно-зеленые, и снова пересчитал, обронив при этом:

— А вы умеете торговаться.

— К нашей обоюдной выгоде, безусловно.

Вудивер положил деньги в свой сейф.

— Что ж, корабль так корабль. Вы его получите! — Он хлопнул ладонями по своим жирным ляжкам. — Так, а теперь, насчет запасных частей и деталей... Что вам нужно в первую очередь?

— Я ничего не понимаю в технике дирдиров. Нам необходимо посоветоваться со знатоком. Вы сможете доставить сюда такого специалиста прямо сейчас?

Искоса посмотрев на Рейша, делец поинтересовался:

— Как же вы собираетесь лететь, если совсем в этом не разбираетесь?

— Я знаком с космическими кораблями ваннэков.

— Хм... Артило, привези нам Дейна Зарра из технического отдела.

И толстяк отправился к себе в контору, оставив друзей в пустом ангаре.

Анахо осмотрел корпус.

— Старый пройдоха достал хороший товар. Серия «Испра». Она уже устарела, но все же лучше, чем «Конкакс Экстра». Теперь потребуются детали и узлы от аппаратов той же марки. Это сильно ускорит и облегчит работу.

— А такое возможно?

— Конечно. Думаю, что «Испра» — лучшее из того, что смогла бы добыть желтолицая бестия. Вы только подумайте: его отец — Безупречный! Просто смешно! А вот в то, что его мать из болотных людей, я верю с легкостью. Он наверняка из кожи вон лез, чтобы выведать наши секреты.

— Не думаю, что ему так уж много удалось узнать.

— Пока мы в состоянии платить, мы в безопасности. Корабль нам достался в общем-то дешево, да и счет за аренду не особенно большой. Но следует держаться настороже: обычная прибыль его не удовлетворит.

— Не сомневаюсь, что он обведет нас вокруг пальца, — сказал Рейш. — Что ж, если в итоге мы получим исправный космический корабль, я не стану возражать. — Он снова обошел корпус, осторожно похлопывая по шершавому металлу, будто не веря своим глазам. Вот она — осуществленная мечта, залог возвращения домой! От волнения сдавило горло. Адам ощутил какую-то привязанность к этой холодной стальной громадине, несмотря на ее необычный для землянина, и даже враждебный вид.

Замерзнув, Траз и Анахо вышли из ангара, чтобы погреться в лучах полуденного солнца. Вскоре к ним присоединился и Рейш. Он вспомнил Землю, и внезапно ему показалось, что он видит все вокруг впервые. Обветшавший, мрачный Сивиш, башни города Хеи, Стеклянный Короб, отражающий бронзовый свет Карины, неясные, словно тающие контуры складов пнумов... Увы, он сейчас очень далеко от дома, на чужой планете!

Адам присел на скамью рядом с друзьями и спросил:

— А что находится в Стеклянном Коробе?

Анахо явно удивился его невежеству.

— Там устроен парк — точная копия древнего мира Сибол. Молодые дирдиры учатся в нем преследовать дичь; другие занимаются различными физическими упражнениями или отдыхают. Для зрителей сооружены специальные галереи. Добычей начинающих служат преступники. В Коробе точно такие же горы, растения, утесы и пещеры, как на Сиболе, и условия максимально приближены к действительности. Охота на человека иногда продолжается несколько дней.

— Дирдиры постарше там тоже охотятся?

— Наверное.

— А субдирдиры Безупречные участвуют?

— Иногда им разрешают.

— Интересно, они поедают свою жертву?

— Конечно!

На разбитой дороге показался черный автомобиль. Проехав по маслянистой луже и подняв тучу брызг, он остановился возле конторы. В дверях появился Вудивер — гротескный силуэт в нелепом черно-желтом наряде. Открыв переднюю дверцу, из машины вылез Артило, следом за ним с заднего сиденья с трудом выбрался какой-то старик. Его лицо выглядело осунувшимся, а замедленные осторожные движения наводили на мысль, что его избили и каждый шаг вызывает невыносимую боль. Выйдя наружу, чтобы его встретить, Вудивер быстро перекинулся с ним несколькими словами и повел к ангару.

— Дейн Зарр, — представил он старика, — он будет руководить работами по проекту. Дейн, познакомьтесь с нашим работодателем, человеком неизвестной расы. Его зовут Адам Рейш. Позади него стоит бывший субдирдир, некий Анахо, и юноша, очевидно, кочевник из степей Котана. Подробнее обо всем вы договоритесь с Рейшем.

Дейн Зарр медленно повернулся к Адаму. Его светло-зеленые глаза по контрасту с черными зрачками стоявших рядом людей казались почти прозрачными.

— Что у вас за проект?

«Итак, еще один уроженец Тчаи узнал нашу тайну», — подумал Рейш. Список лиц, посвященных в их секреты, с каждым днем увеличивается. Но другого выхода нет.

— В ангаре находится корпус звездолета. Мы хотим привести его в рабочее состояние.

Выражение лица Зарра сразу изменилось. Несколько секунд он внимательно изучал Адама. Потом направился в ангар, но быстро вернулся.

— Ваш заказ вполне осуществим, корабль можно восстановить. Я только не понимаю, зачем? — Он еще раз испытующе посмотрел на Рейша. — Это очень рискованно.

— Вудивер не выражает особого беспокойства, хотя больше всех должен опасаться именно он.

Дейн Зарр равнодушно взглянул на толстяка.

— Но он и самый изворотливый из нас. Впрочем, я ничего не боюсь. И если дирдиры попытаются забрать меня, я уж постараюсь отправить их на тот свет побольше.

— Ну-ну, не надо так, успокойтесь, — поспешно сказал Вудивер. — Дирдиры есть дидиры: необычайно деятельный и отважный народ! И разве все мы не братья, вылупившиеся из одного яйца?

Дейн Зарр угрюмо кивнул головой.

— Кто будет поставлять оборудование, инструменты и детали?

— Космодром, — сухо ответил Вудивер. — Сами не знаете?

— Нам потребуются техники, не меньше шести человек, причем абсолютно надежные люди, которые не проговорятся.

— Ну, это уж как повезет, — заявил делец. — Конечно, неприятных случайностей часто удается избежать с помощью определенных стимулов. Если Рейш не поскупится, их роль сыграют деньги. Если усмирять болтунов придется Артило, то главным аргументом станут его весомые в буквальном смысле слова доводы; если же я намекну о неприятных последствиях несдержанности, то лучшим убеждающим фактором окажется страх. Никогда не забывайте, что Сивиш — город тайн. Мои слова может подтвердить любой из присутствующих.

— К сожалению, он говорит правду, — нехотя согласился Дейн Зарр и снова окинул Рейша изучающим взглядом. — И куда же вы хотите лететь на своем космическом корабле?

Не то издевательским, не то льстивым тоном Вудивер объяснил:

— Он постоянно твердит, что владеет несметными сокровищами, которыми хочет поделиться с нами.

Дейн Зарр улыбнулся.

— Мне не нужно богатство. Платите сто цехинов в месяц — больше я ничего не потребую.

— Так мало? — возмутился толстяк. — Вы урезаете мои комиссионные!

Но Зарр не обратил на него никакого внимания.

— Вы собираетесь сразу же начать работу? — спросил он у Адама.

— Чем раньше — тем лучше.

— Тогда я составлю список того, что нам потребуется в первую очередь. — И, повернувшись к Вудиверу, Зарр поинтересовался: — Когда вы сможете привезти сюда мой заказ?

— Как только Рейш выдаст мне необходимую сумму.

— Организуйте доставку сегодня же вечером, — предложил Адам. — Деньги я принесу завтра.

— А гонорар для моего друга? — вспылил Вудивер. — Он что, должен трудиться даром? И следует заплатить охранникам склада! Разве они дежурят здесь для собственного удовольствия?

— Сколько? — коротко спросил Рейш.

Несколько секунд толстяк колебался, затем нарочито небрежным тоном сказал:

— К чему утомительные споры? Я согласен обойтись мизерной суммой: две тысячи цехинов.

— Так много? Немыслимо! Скольким людям надо дать взятку?

— Троим: заместителю инспектора и двум охранникам.

Дейн Зарр брезгливо заметил:

— Уступите ему. Я не люблю, когда торгуются. Если нужно экономить, лучше урежьте зарплату мне.

Рейш открыл рот, чтобы возразить, но передумал и, пожав плечами, горько усмехнулся.

— Хорошо. Вот две тысячи.

— Запомните, — назидательно сказал Вудивер, — вы должны оплатить инвентарную стоимость товара: трудно красть в открытую!

Вечером возле ангара разгрузили четыре моторных повозки. Рейш, Траз и Анахо относили ящики в ангар, а Дейн Зарр проверял их по накладной. В полночь появился Вудивер.

— Ну как, порядок?

— Да, по-моему, заказанные материалы уже привезли, — ответил Дейн Зарр.

— Прекрасно. — Делец подошел к Адаму и протянул ему лист бумаги. — Это счет. Напротив каждого названия товара в нем проставлены цены, и они ни обсуждению, ни уменьшению не подлежат.

Прерывающимся шепотом Рейш назвал общую сумму:

— Восемьдесят две тысячи цехинов?!

— А чего вы ожидали? — небрежно спросил Вудивер. — Сюда еще не включено мое вознаграждение. Вместе с ним выходит девяносто две тысячи.

— Здесь все, что нам необходимо? — с надеждой спросил Адам у Дейна Зарра.

— К сожалению, нет.

— И сколько времени потребуется для сборки корабля?

— Два или три месяца. Может быть и больше, если детали и запасные части сильно повреждены.

— Сколько мне придется платить техникам?

— Двести цехинов в неделю. Они, в отличие от меня, нуждаются в деньгах.

У Рейша перед глазами вдруг встала картина Карабаса: серо-коричневые горы, огромные бурые камни, колючие кустарники, вызывающие холодную тоску и страх огоньки по ночам. Он вспомнил их мучительный переход через Предгорья, ловушку для дирдиров в Пограничном лесу, стремительный бег к «Вратам Огней». Девяносто тысяч цехинов — почти половина их добычи... Если деньги станут исчезать слишком быстро, а Вудивер продолжит так же нагло и щедро раздавать взятки, что тогда? Адам не хотел даже думать об этом.

— На следующий день я принесу требуемую сумму.

Вудивер довольно кивнул.

— Хорошо. Иначе товар завтра же ночью возвратится на склад.


Глава 14


Старый космический корабль серии «Испра», стоявший в ангаре, на глазах преображался. Уже установили в гнезда двигатели, закрепили их болтами и приварили; через грузовой люк на корме подняли и поставили на место генератор и конвертор. «Испра» теперь не походила на кучу лома, как прежде. Изъеденные и чуть затронутые ржавчиной места почистили, загрунтовали и отполировали, избавив корпус от старой краски. Техники отмыли смотровые иллюминаторы, расширили воздуховоды и оборудовали входной люк новым уплотнителем для лучшей герметизации.

Сам Дейн Зарр только руководил работами. Прихрамывая, он расхаживал по ангару, и от его серых глаз не ускользала ни одна деталь. Иногда, насмешливо улыбаясь, заглядывал Артило. Его хозяин появлялся крайне редко. Если он иногда все же приходил, то держал себя исключительно сухо и по-деловому. От его былой вежливости и любезности не осталось и следа.

Как-то Вудивер пропал на целый месяц. Однажды Артило, в приливе хорошего настроения, сплюнув на пол, объяснил:

— Наш «большой желтолицый хозяин» расположился в своем загородном имении.

— А что он там делает?

Артило повернулся к Адаму и с кривой улыбкой сказал:

— Воображает, что он — субдирдир, вот что! Туда и уходят все его деньги — на ограждения, оформление ландшафта и охоту. Старая порочная скотина!

Рейш застыл, уставившись на собеседника.

— Ты имеешь в виду... Он что, использует людей вместо дичи?

— Ну а как же! Он и его закадычные дружки. «Желтолицый» владеет двумя тысячами акров земли, чуть меньше, чем занимает Стеклянный Короб. Правда, каменная стена не очень надежна, но он добавил колючую проволоку под током и жалящие ловушки. И теперь, если ненароком заснешь, угостившись вином «желтолицего», то рискуешь, проснувшись, обнаружить, что участвуешь в забаве в качестве живой мишени

Адам не стал расспрашивать его об участи жертв, попавших в лапы к кровожадному дельцу; он не хотел знать подробности. Прошло еще десять дней, и наконец явился Вудивер в очень мрачном настроении. Нервно покусывая губы и уперев взгляд в пол, он подошел к Рейшу, казалось, заполнив своей тушей половину ангара.

— Деньги за аренду! — И толстяк протянул руку; его голос был резок и холоден.

Адам достал пятьсот цехинов и положил их на угол стола. Он брезговал даже притронуться к желтой ладони Вудивера.

По ангару эхом разнесся гулкий хлопок: вскипев от нанесенной обиды, делец ударил Рейша с такой силой, что тот невольно пошатнулся, а голова его откинулась назад. На мгновение Адам опешил от удивления, но тут же почувствовал знакомую дрожь во всем теле — признак закипающей ярости. Краем глаза он заметил стоящего у стены Артило. Рейш прекрасно понимал, что для телохранителя пристрелить его — все равно что раздавить насекомое. Однако недалеко от Артило, следя за каждым его движением, находился Траз, так что того пока можно не принимать в расчет.

Вудивер не тронулся с места, вызывающе глядя на Адама холодными, невыразительными глазами. Рейш глубоко вздохнул, сдержав свой гнев. Ответить ударом на удар? Это ничего не даст, только сильнее озлобит самозваного субдирдира и кто знает, к каким еще приведет последствиям… Он медленно отвернулся.

— Передайте мне мои деньги! — рявкнул Вудивер. — И не принимайте меня за попрошайку! Я сыт по горло вашим зазнайством. А в будущем обращайтесь ко мне с почтением, которое положено человеку моей касты!

И снова Адам сдержался. Куда проще отделать как следует ненавистного толстяка, и — будь что будет! Но тогда все планы рухнут. Он тяжело вздохнул. Если уж взялся за что-то, надо идти вперед, не сворачивая.

В тяжелой гнетущей тишине он отдал цехины Вудиверу, который, едва бросив на них взгляд, раздраженно топнул ногой.

— Этого мало! Почему я должен нести из-за вас убытки! Заплатите сколько положено! Аренда стоит тысячу в месяц!

— Хорошо, вот еще пятьсот, — спокойно сказал Рейш, — но, пожалуйста, не запрашивайте больше — деньги могут кончиться.

Толстяк презрительно буркнул что-то, повернулся и зашагал к выходу. Посмотрев ему вслед, Артило сплюнул на пол и внимательно взглянул на Адама.

Он молча пошел в ангар. Дейн Зарр, который наблюдал за происходящим, не проронил ни слова. Уйдя с головой в работу, Рейш попытался забыть о перенесенном унижении.


Через два дня после стычки Вудивер, облаченный в тот же клоунский черно-желтый костюм, появился снова. На сей раз он вел себя необычайно любезно, словно ничего не произошло.

— Ну, как у вас идут дела?

— Все нормально, серьезных трудностей пока не встретили, — спокойно ответил Рейш. — Самые громоздкие устройства мы уже поставили и даже подсоединили. Основная аппаратура и приборы тоже установлены, но еще не подключены. Дейн Зарр сейчас составляет новый перечень для закупок. Главное, нам нужны приборы и датчики для системы магнитного включения и навигации, воздушные кондиционеры. Возможно, придется еще достать топливные баки.

Вудивер поморщился.

— Да, ничего не поделаешь, придется! Опять наступит печальный момент расставания с добытыми тяжким трудом цехинами... Позвольте спросить, как вам удалось накопить такую огромную сумму? Только подумать, целое состояние! Просто удивительно, для чего, имея подобное сокровище, рисковать им в погоне за несбыточной мечтой?

Рейш холодно улыбнулся.

— Я не считаю цель экспедиции химерой.

— Невероятно! Ну, когда наш технический руководитель выдаст мне перечень?

— Возможно, он уже готов.

Но Зарр не успел его закончить, и Вудиверу пришлось немного подождать.

Он долго изучал список, откинув голову и полузакрыв глаза, и наконец с сожалением сказал:

— Боюсь, что вам не по силам заплатить необходимую сумму.

— Надеюсь, что справимся, — ответил Рейш. — Сколько?

— Не могу сказать точно. Я еще не подсчитал, но, если учитывать арендную плату, стоимость рабочей силы, ваши первоначальные затраты, то остается не так уж много денег... — И он вопросительно посмотрел на Адама.

— Тогда необходимо сократить расходы до минимума.

— Три основные статьи должны остаться неприкосновенными, — безапелляционно заявил Вудивер. — Это плата за аренду, комиссионные и деньги моим помощникам и друзьям; с тем, что останется, вы вольны поступать как захотите. Теперь, будьте добры, дайте мне две тысячи цехинов в качестве аванса. Если вы окажетесь не в состоянии оплатить материалы, их немедленно вернут на склад; с вас даже не возьмут дополнительной платы, только за транспортировку.

Рейш мрачно выдал требуемую сумму. Он уже подсчитал, что из двухсот с лишним тысяч, привезенных из Карабаса, осталось меньше половины.

Ночью в трех огромных моторных транспортах привезли материалы и оборудование. Чуть позже прибыла повозка поменьше с баками. Траз и Анахо уже начали разгружать ее, но Рейш остановил их.

— Минуточку! — Он зашел в ангар, где Дейн Зарр проверял товар по своему списку.

— Вы заказывали топливо?

— Да, заказывал.

Рейшу показалось, что старик необычно задумчив, будто его мысли витали где-то очень далеко.

— Сколько времени может работать корабль на одном баке?

—Необходимо установить по одному в каждом отсеке. Каждый рассчитан приблизительно на два месяца полета.

— Но нам привезли восемь.

— Я просил четыре, из них два запасных.

Рейш вернулся к повозке.

— Сгружайте только четыре, — сказал он друзьям.

Адам заглянул к водителю, который не вылезал из кабины, узнав в нем, к своему удивлению, Артило, но тот оставался невозмутимым и вопросительно посмотрел на Рейша.

— Ты доставил восемь баков с топливом, а мы заказывали вдвое меньше.

— «Желтолицый хозяин» мне сказал.

— Нам потребуется только четыре. Остальные отвези назад.

— Это невозможно. Вам лучше поговорить с ним.

— Мне нужно четыре, я беру только их. С остальными можешь делать что хочешь.

Артило, прошипев что-то сквозь зубы, вылез из повозки, схватил оставшиеся баки и отнес в ангар. Потом влез в кабину и уехал.

Друзья стояли и смотрели вслед удалявшейся моторной повозке. Наконец Анахо спокойно подытожил:

— Будет скандал.

— Судя по всему, да, — согласился Рейш.

— Топливные баки, конечно, собственность Вудивера, — неумолимо продолжал субдирдир. — Он украл их, или купил по дешевке. Ну а сейчас подвернулся прекрасный случай выгодно их пристроить.

Траз глухо заявил:

— Следовало заставить жирную свинью тащить их на своем горбу.

Рейш невольно рассмеялся.

— Знать бы, как это сделать.

— Он боится за свою жизнь, как и любой другой на его месте.

— Верно. Но никто не выкалывает глаза, если злится на собственное лицо!


Утром Вудивер не приехал, чтобы выслушать объяснение, на подготовку которого Адам потратил большую часть ночи. Рейш погрузился в работу, но его мысли не покидал образ толстяка, казавшегося ему сейчас безжалостным посланником судьбы.

Дейн Зарр тоже отсутствовал, и техники вели себя и разговаривали более свободно, чем при нем. Рейш на минуту отвлекся от дела и в который раз стал в уме рассматривать каждую деталь плана. «Пока что все идет хорошо. Основное оборудование и приборы уже установлены, и даже самая сложная и нудная работа по наладке и регулировке аппаратуры идет без особых проблем». На этой стадии Рейш, хоть он и разбирался в том, как действуют земные приборы, был бесполезен. Он даже не знал, работают ли двигатели кораблей дирдиров по сходному принципу.

Перед полуднем небо начало хмуриться; над пустырем ветер погнал черные, как штормовое море, тучи. Солнце потускнело, став цвета старой бронзы, и скрылось за облаками; через несколько секунд разразился проливной дождь, полностью скрыв город дирдиров Хеи. Внезапно показалась худая фигура Дейна Зарра. Сгибаясь под ледяными струями, он вел с собой до предела изможденных детей — мальчика лет двенадцати и девочку года на два-три постарше. Шатаясь от усталости, они вошли в ангар и остановились, дрожа от холода. Лицо Зарра поражало смертельной бледностью, он еле стоял на ногах. Дети так окоченели, что, казалось, не могли пошевелиться.

Рейш быстро разломал несколько деревянных ящиков и развел костер посередине ангара. Отыскав старую упаковочную ткань, он разорвал ее на несколько кусков и протянул вошедшим.

— Скорее вытритесь! А потом снимайте куртки и садитесь греться у огня!

Старик перевел на Рейша невидящий взгляд, как будто слова не доходили до его сознания, но затем подчинился. За ним подошли дети — судя по всему, брат и сестра, очевидно родственники, или даже внуки Зарра. Мальчик обвел ангар настороженным взглядом голубых глаз. В прекрасных светлосерых глазах его сестры пряталась глубокая печаль.

Рейш принес чашки с горячим чаем, и наконец Дейн Зарр настолько пришел в себя, что смог заговорить.

— Спасибо, мы уже почти высохли. — Через несколько минут он продолжил: — Малыши на моем попечении; они должны остаться здесь, со мной. Если вы не разрешите, мне придется уволиться.

— Конечно, — успокоил его Адам. — Они могут жить здесь сколько угодно, если будут молчать обо всем, что у нас происходит.

— Они ничего не расскажут, — объявил Дейн Зарр и обратился к детям: — Вы поняли? Нельзя говорить о том, что увидите.

Разговор оборвался. Успокоившись, несчастные, видимо, утратили остаток сил. Адам даже не пытался их расспрашивать, сообразив, что за оцепенением таится какое-то недавнее, очень сильное горе. Дети исподлобья смотрели на него.

— К сожалению, у нас нет лишней сухой одежды, — сокрушенно покачал он головой. — Но если вы голодны, могу вам кое-что предложить:

Мальчик гордо отказался, покачав головой, но девочка внезапно улыбнулась, и только теперь стало ясно, как она хороша.

— Мы совсем не ели сегодня, — пробормотала она.

Стоявший рядом Траз нырнул в чулан и вскоре появился с хлебом и миской супа в руках. Отдав еду детям, друзья с состраданием следили, как жадно они набросились на скудное угощение. Особую жалость вызывала девочка, настолько она казалась несчастной й изможденной.

Постепенно Зарр немного успокоился. Надев высохшую одежду, он отправился проверить, что успели сделать в его отсутствие.

Рейш осторожно обратился к детям:

— Ну как, вы согрелись?

— Да, спасибо.

— Дейн Зарр — ваш дедушка?

— Нет, дядя.

— Понятно. И сейчас вы должны жить с ним?

— Да.

Исчерпав темы для разговора, Рейш неловко замолчал, но Траз действовал более прямолинейно. Не долго думая, он спросил:

— Что случилось с вашими родителями?

— Их убили файросы, — печально ответила девочка.

Ее брат судорожно заморгал глазами, пытаясь скрыть слезы.

— Вы, наверное, из восточных Заоблачных Высот? — спросил Анахо.

— Да.

— Как же вы добрались сюда?

— Пешком.

— Но это очень далеко...

— Нам повезло.

Брат и сестра снова уставились на огонь. Девочка нервно вздрогнула, с ужасом вспоминая подробности их путешествия.

Рейш оставил их у костра и подошел к Зарру.

— На вас свалилась еще одна забота.

Тот внимательно посмотрел на него.

— Верно.

— Вы зарабатываете здесь гораздо меньше, чем того заслуживаете. Я хочу увеличить вам плату.

Старик согласно кивнул.

— Я как следует распоряжусь деньгами.

Возвращаясь на рабочую площадку, Рейш увидел остановившегося в дверях Вудивера — огромный, смахивающий на луковицу силуэт. Сегодня он был настроен явно агрессивно, что еще больше подчеркивалось его вызывающе-враждебным взглядом. Он облачился в очередной ослепительный наряд — черные плюшевые бриджи, плотно облегавшие толстые ноги, пурпурную с коричневым куртку и светло-желтый шарф. Подойдя к костру, толстяк удивленно рассматривал детей, переводя взгляд с брата на сестру. Наконец он спросил:

— Кто развел здесь огонь? И что вы здесь делаете?

— Мы промокли, а господин пригласил нас погреться, — испуганно сказала девочка.

— Так-так... И кто же он?

Адам приблизился к нему.

— Это я. Они родственники Дейна Зарра. Я развел огонь, чтобы они просохли и отогрелись.

— А что случится с моим имуществом? Одна-единственная искра — и все вспыхнет, как спичка!

— По-моему, ангару вряд ли грозит такая опасность, пока идет проливной дождь.

Вудивер неохотно согласился:

— Хорошо, я полагаюсь на вас. Как идет работа?

— Прекрасно, — ответил Рейш.

Айла достал из кармана лист бумаги.

— Здесь у меня счет за оборудование, привезенное прошлой ночью. Общая сумма, как видите, совсем невелика, потому что я приобрел его по оптовой цене.

Рейш развернул бумагу, и черные цифры словно заплясали на белом фоне: «За поставленные товары — 106 800 цехинов».

Между тем толстяк невозмутимо продолжал:

— До сих пор, кажется, нам сопутствовала невероятная удача. Надеюсь, она не изменит нам и в будущем. Только вчера дирдиры поймали двух воров, работавших на экспортном складе, и немедленно забрали их в Стеклянный Короб. Как видите, охранники не дремлют.

— Послушайте, Вудивер, — твердо сказал Рейш, — на сей раз счет очень велик. Непомерно велик. Так что я не собираюсь рассчитываться за лишние топливные баки.

— Я уже объяснял. Сюда входит общая стоимость всех услуг, — лениво заметил тот. — Я ничего не взял сверху за дополнительные емкости. В некотором смысле вы их получили бесплатно.

— Я о другом. Не желаю платить по ценам, которые по меньшей мере в пять раз больше реальных. К тому же у меня просто не хватит средств.

— Тогда вам придется раздобыть побольше цехинов, — вкрадчиво произнес Вудивер.

Рейш фыркнул.

— Вы считаете, это так просто?

— Да, для некоторых, — весело ответил Айла. — По городу ходят фантастические слухи, будто бы три человека, пробравшись в Карабас, перебили невероятное количество дирдиров, ограбив их, конечно. Первый, по описанию, — юноша, похожий на кочевника из степей Котана, второй — отщепенец из субдирдиров, а третий — человек неизвестной расы. Лучезарные из кожи вон лезут, чтобы выследить троицу необычных злодеев. О них говорят еще кое-что: черноволосый чужак якобы утверждает, что он пришелец из далекого мира, откуда, как он говорит, произошли все люди. По-моему, полнейшая чушь от начала и до конца. А вы как думаете?

— Очень интересно, — пробормотал Рейш, безуспешно пытаясь скрыть охватившую его тревогу.

Вудивер самодовольно улыбнулся.

— Ваше положение весьма уязвимо... Да и я подвергаюсь большой опасности! Так почему я должен рисковать своей жизнью, не получая ничего взамен? Конечно, я помогаю вам скорее бескорыстно и по-дружески, но, по-моему, вправе рассчитывать на определенную благодарность.

— Я не в состоянии выложить такую кучу денег, — решительно возразил Рейш. — Вы просто пытаетесь выжать из меня как можно больше, прикинув, какой суммой я владею.

— А почему бы и нет? — Вудивер уже не скрывал наглой усмешки. — Вы только подумайте, что произойдет, если слухи, о которых я только что говорил, окажутся правдой! А теперь предположим, что по невероятному совпадению вы трое как раз и есть те преступники. Тогда получается, что меня подло обманули!

— Просто обычные домыслы, — Адам старался, чтобы не дрожали губы.

— А как же сказочное сокровище?

— Оно существует на самом деле. Окажите мне посильную помощь. Через месяц мы улетим за ним, а четыре недели спустя получите такую награду, что вам и не снилось.

— Где? Как? — Вудивер подался вперед, нависнув, словно огромный утес, над собеседником; его голос, исходивший из глубокой пещеры необъятной груди, гремел: — Спрашиваю напрямую: не вы ли распространяете миф о том, что первоначальная родина человека — какой-то далекий мир? А конкретнее — вы сами верите в подобное безумие?

Рейш лихорадочно пытался найти выход из положения. Пытаясь скрыть страх, он с деланным спокойствием произнес:

— К чему тратить время на споры об отвлеченных предметах? Наши предложения предельно ясны, и слухи, о которых вы упоминали, не имеют к ним никакого отношения.

Вудивер судорожно, как сломанная кукла, замотал головой.

— Когда корабль покинет Тчаи, — продолжал Адам, — вы получите все цехины, которые у меня останутся. Мне больше нечего предложить. Если же попытаетесь выдвинуть заведомо невыполнимые требования... — И он оборвал фразу, пытаясь подыскать подходящую угрозу.

Толстяк заметно успокоился, морщины на его жирном лице разгладились. Он заговорил гораздо более спокойным тоном:

— Ну и что вы сделаете? Вы совершенно беспомощны. Стоит мне сказать хоть одно слово — и вас заберут в Стеклянный Короб. Какие там шансы выжить? Никаких. Поэтому вам придется выполнять то, что я требую.

Рейш быстро оглядел ангар. У входа, угрожающе сопя, стоял Артило; на боку у него висел пистолет.

К ним неслышноподошел Дейн Зарр и, не обращая внимания на Вудивера, обратился к Адаму:

— Топливные баки не соответствуют моему заказу. Они нестандартного размера и, кажется, уже длительное время использовались. От них следует отказаться.

Глаза Айлы сузились, рот искривился.

— Что? Отличные баки!

Четко и невозмутимо Зарр повторил:

— Для наших целей они бесполезны. — Он вернулся на рабочую площадку. Дети с тревогой смотрели ему вслед.

Вудивер снова подошел к ним и с подозрительной настойчивостью стал разглядывать.

Адам молча стоял и ждал. Толстяк задумчиво расхаживал по ангару. Наконец остановился и посмотрел на Рейша сквозь узкие щелки глаз.

— Хорошо. Судя по всему, требуется заменить емкости. Как вы собираетесь за них рассчитываться?

— Как обычно. Вы забираете назад свои восемь, привозите четыре новых и предъявляете счет с указанием каждой статьи расходов. Я смогу оплатить только честно составленный документ! И не забудьте, мне еще предстоит потратиться на жалованье техникам.

Делец задумался, прикидывая что-то в уме. Дейн Зарр направился к детям и стал тихо разговаривать с ними. К ним вразвалку подошел Вудивер. Уставший Адам прислонился к столу и, переведя дыхание, трясущимися руками налил чашку чая.

Толстяк по-прежнему стоял рядом с племянниками Зарра. Он вдруг стал необыкновенно ласков, даже погладил мальчика по голове. Старик застыл с каменным выражением лица.

Наконец Вудивер отстал от них. Он перебросился парой слов с Артило. Телохранитель вышел из ангара. Снаружи порывы ветра поднимали рябь на поверхности луж. Толстяк жестом подозвал к себе Рейша и Дейна Зарра. Дождавшись, когда они приблизились, Вудивер меланхолически вздохнул.

— Вы пользуетесь моим безвыходным положением. Хотите получить самое лучшее топливо, но отказываетесь платить. Хорошо, сделаем по-вашему. Артило сейчас увезет обратно баки, которые вы не приняли. Зарр, вы отправитесь со мной и лично выберете то, что вам подходит.

— Сейчас? Но у меня на руках двое детей...

— Да, сейчас, немедленно! Сегодня вечером я собираюсь посетить свое маленькое имение, и несколько дней вы меня не увидите. Как я понял, моя помощь здесь не требуется.

Дейн Зарр долго молчал. Чувствовалось, что предложение ему не по душе, однако он, с явной неохотой, согласился поехать.

Прошло два часа. Солнце, выглянув из-за облаков, осветило пурпурные и алые башни, засиявшие на фоне темного неба. На пустыре показался черный автомобиль Вудивера, который остановился перед ангаром. Из него вышел Артило и направился внутрь. Рейш молча наблюдал за ним, теряясь в догадках. Что могло здесь понадобиться телохранителю? Тот, подойдя к детям, коротко сказал им что-то. Они задрали головы и смотрели на Артило испуганными, широко открытыми глазами, их лица побледнели. Издали Рейш смог разглядеть лишь, как ходили желваки на скулах Артило во время разговора. Дети тревожно и, как показалось Адаму, умоляюще посмотрели в его сторону, но покорно пошли к выходу. Проводив их взглядом, Траз взволнованно прошептал:

— Здесь что-то не так. Что ему от них надо?

Небрежной походкой приблизившись к телохранителю, Рейш поинтересовался:

— Куда ты их забираешь?

— Не ваше дело.

Адам повернулся к детям:

— Не слушайте его. Подождите, когда вернется дядя.

— Он сказал, что хочет нас к нему отвезти, — робко сказала девочка.

— Ему нельзя доверять. Что-то случилось.

Артило молниеносно, как кобра перед броском, повернулся к Рейшу и негромко произнес:

— Мне так приказано. Отойдите!

— Кто тебе приказал? Вудивер?

— Вас не касается. — Он приказал детям: — Пошли. — Потом засунул руку под старую серую куртку, внимательно следя за Адамом.

— Мы с вами не поедем, — сказала девочка.

— Лучше идите сами, а то насильно посажу в машину.

— Только дотронься до них — и я тебя убью, — спокойно сказал Рейш.

Тот отреагировал лишь злобным взглядом. Адам приготовился к поединку. Артило резко выдернул правую руку из-под куртки, и Рейш увидел, что он держит оружие. Адам ринулся вперед и сильно ударил по твердому запястью, но противник ожидал этого. Из левого рукава показалось длинное стальное жало. Телохранитель так быстро атаковал, что Рейш, успев увернуться, все же почувствовал прикосновение острия. Артило сразу отпрянул, держа нож наготове; упавшее энергетическое оружие лежало на полу. Адама охватила холодная ярость: напряжение и слепая ненависть сменились уверенностью в своих силах и бесстрастным расчетом. Не сводя глаз со стоявшего наготове врага, он сделал ложный выпад, чтобы отвлечь его внимание.

Тот дернулся, поддавшись на обманное движение, и Рейш тотчас нанес ему страшный удар левой рукой. Артило рухнул как подкошенный. Адам схватил его за запястье и вывернул, потом швырнул в угол ангара, где телохранитель свалился, словно бесформенная куча тряпья.

Потом он подтащил его к двери и вышвырнул наружу, прямо в глубокую мутную лужу. Через некоторое время тот с трудом поднялся на ноги и заковылял к черному автомобилю. Он подчеркнуто бесстрастно, словно ничего не произошло, очистил одежду от грязи и, ни разу не оглянувшись, сел в автомобиль и уехал.

— Следовало убить его. Теперь дела пойдут еще хуже, — неодобрительно произнес Анахо.

Рейш промолчал. Внезапно он почувствовал, что рубашка на боку промокла от крови. Подняв ткань, увидел длинный тонкий порез. Друзья начали обрабатывать рану. Подошла девочка, робко предложила помочь и умело наложила бинт. Она и Траз закончили перевязку; Анахо отошел в сторону.

— Спасибо, — сказал ей Рейш.

Она молча посмотрела на него; лицо исказилось, губы дрогнули, словно девочка хотела что-то сказать, но промолчала.


Наступил вечер. Дети стояли у входа и смотрели на дорогу. Техники и рабочие отправились домой. Стояла полная тишина.

Наконец приехал черный автомобиль, из которого устало вышел Дейн Зарр, за ним — Вудивер. Артило открыл багажник, вытащил четыре топливных бака и с трудом внес их в ангар. Он вел себя так, словно ничего не произошло.

Толстяк бросил быстрый взгляд на детей, которые испуганно отошли в темный угол, и приблизился к Адаму.

— Я достал топливные баки. Зарр осмотрел их. Они стоят приличных денег. Вот счет за аренду на следующий месяц плюс зарплата Артило.

— Зарплата Артило? Вы, наверное, шутите?

— Общая сумма, как видите, составляет ровно сто тысяч, и ни цехина меньше! Вы должны расплатиться немедленно, иначе я выгоню вас отсюда. — Губы Вудивера скривились в холодной усмешке.

Адам с трудом сдержался.

— Я не могу вам выдать такую невероятную сумму.

— Тогда освободите помещение. Да, поскольку мы больше не работаем вместе, я вынужден сообщить о вашей деятельности дирдирам.

Рейш кивнул.

— Итак, сто тысяч. А сколько вы запросите потом?

— Ровно столько, сколько посчитаю достаточным, чтобы молчать.

— И тогда шантаж прекратится?

Вудивер гордо выпрямился.

— Это ужасно непристойное и вульгарное слово. Предупреждаю тебя, Адам Рейш: в дальнейшем я не потерплю к себе неуважительного отношения.

Рейш грустно улыбнулся.

— Вы получите деньги через пять-шесть дней. Пока у меня их нет.

Толстяк недоверчиво покачал головой.

— Интересно, где вы собираетесь их достать?

— У меня есть средства в Коаде.

Вудивер фыркнул, повернулся и направился к своему автомобилю. За ним, прихрамывая, шагал Артило. Вскоре они уехали.

Траз и Анахо вышли из ангара, посмотрели вслед машине.

— Где ты возьмешь сто тысяч цехинов? — удивленно спросил юноша.

— Примерно столько мы закопали в Карабасе. Единственная проблема — как их доставить. Но, мне кажется, она решается довольно просто.

Анахо задумчиво пожевал губами.

— Я всегда подозревал, что ты неисправимый оптимист...

Рейш перебил его:

— Я полечу на север по маршруту, которого обычно придерживаются дирдиры. Они не обратят на меня никакого внимания, даже при работающих поисковых радарах, хотя сомневаюсь, что их включат. Приземлюсь, когда стемнеет, на восточной окраине леса. Утром выкопаю цехины и отнесу на корабль, а когда наступят сумерки, отправлюсь в Сивиш. Это будет похоже на группу охотников, возвращающихся домой.

Анахо с сомнением покачал головой.

— Послушать тебя — все просто...

— Верно, если не произойдет никаких неожиданностей.

Рейш обернулся и задумчиво посмотрел на ангар, где стоял наполовину собранный корабль.

— Надо немедленно лететь.

— Я с тобой, — сказал Траз. — Тебе потребуется помощь.

Анахо твердо заявил:

— Лучше мне сопровождать тебя.

Адам отрицательно покачал головой.

— С такой работой справится и один человек. Вы останетесь здесь и продолжите наше дело.

— А если ты не вернешься?

— В вашем распоряжении шестьдесят или семьдесят тысяч. Возьмите их и уезжайте из Сивиша... Но я уверен в том, что прилечу обратно. Немыслимо, чтобы после стольких трудов и мучений нас ожидал провал.

— Не очень логичное заключение, — сухо заметил Анахо. — Лично я сомневаюсь, что увижу тебя снова.

— Чепуха! Ну ладно, я пошел собираться. Чем быстрее отправлюсь в Зону, тем раньше вернусь.


Глава 15


Корабль бесшумно парил в ночном небе; под ним расстилался романтически-таинственный при свете голубой луны пейзаж. Рейшу казалось, что он просто спит и видит странный сон. Перед глазами промелькнули главные эпизоды жизни: детство, годы тренировок, экспедиции, назначение разведчиком на «Эксплоратор». Потом — Тчаи: месяцы, проведенные среди людей Эмблемы, странствие по степи и прибытие в Перу, покорение Дадиче, путешествие в Кет, Ао-Хидис, охота в Карабасе, наконец, строительство космолета. И Вудивер! На древней планете Тчаи порок и добродетель существовали в абсолютной, преувеличенно резкой форме. Среди многочисленных негодяев, встречавшихся Рейшу, Айла по праву занимал одно из первых мест.

Рощи сменились каменистыми холмами и пустынными равнинами. Ни единого огонька либо отблесков костров, никаких следов человека. Рейш проверил курс. До Карабаса оставался всего час полета. Голубая луна висела низко на горизонте; когда она зайдет, местность до утра погрузится в полную тьму.

Прошел час. Браз исчез, на востоке показалась полоска слабого света, предвещающая скорое наступление рассвета. Рейш, то и дело поглядывая на указатель курса, заметил наконец очертания Кхуза. Он сразу же снизился, повернул на восток и посадил корабль у опушки леса.

Несколько минут Адам изучал местность и прислушивался. Солнце поднялось над горизонтом, заставив сверкать металлический корпус судна. Пришлось собрать сучья и ветки и замаскировать его.

Пора. Взяв мешок и лопату и заткнув за пояс оружие, Адам направился к густым зарослям. Дорога была ему хорошо знакома. Он помнил каждое дерево, каждый холмик, каждый поросший лишайником пригорок. Неожиданно в ноздри ударила вонь — запах мертвечины. Что ж, иного ожидать нельзя... Но что это? Голоса? Он остановился и прислушался.

Да, он не ошибся. Адам сошел с тропинки и стал неслышно подбираться к месту, где они когда-то устроили ловушку. Увиденное ужаснуло его. Возле небольшой ямы выстроились пять дирдиров в охотничьих регалиях. На дне копошились люди, орудуя лопатами и выгребая землю ведрами. Здесь Рейш, Траз и Анахо захоронили убитых охотников. От разложившихся трупов исходил отвратительный запах. Адам вгляделся пристальнее. Один из копавших показался ему очень знакомым... Иссам Танг! Рядом с ним трудились конюх и носильщик из «Алавана». Других Рейшу не удалось распознать, но всех их он уже видел. Очевидно, с ними он столкнулся в Маусте.

Рейш перевел взгляд на пятерых дирдиров. Они стояли молча и внимательно следили за работой. Создания казались совершенно бесстрастными.

На раздумья времени не осталось. Рейш вытащил оружие, прикинул расстояние. Три безошибочных выстрела — три дирдира упали замертво. Оставшиеся двое от неожиданности стали суетиться.

Еще два точных попадания. Выскочив из своего укрытия, Адам снова прицелился, и корчащиеся в агонии тела наконец замерли навсегда.

Люди в яме застыли от изумления.

— Вылезайте! — скомандовал Рейш. — Быстрее!

Иссам Танг неистово завопил:

— Это ты, убийца! Из-за тебя мы оказались здесь!

— Не важно, сейчас не время спорить, — сказал Рейш. — Выбирайся из ямы и спасай свою шкуру!

— А что толку? Лучезарные в любом случае нас поймают и прикончат каким-нибудь ужасным способом...

Конюх уже вылез. Он подбежал к мертвым дирдирам, схватил оружие и повернулся к Иссаму.

— Ты можешь оставаться! — Он выстрелил, вопль Танга оборвался, его безжизненное тело присоединилось к разложившимся трупам. — Негодяй всех нас предал, надеясь на вознаграждение. Что он получил за донос, вы видели сами. Его забрали вместе с нами.

— Здесь только пять дирдиров. Где остальные?

— Двое из высшей касты ушли в Кхуз.

— Забирайте оружие и бегите отсюда.

Люди поспешили к горам Воспоминаний. Адам стал раскапывать землю. Здесь, под корнями дерева, он спрятал деньги. Наконец в его руках оказался сверток, полный цехинов. Наберется тут сто тысяч? Кто знает...

Взяв добычу, он в последний раз окинул взглядом место кровавой бойни, жалкий труп Иссама Танга, присоединившийся к мертвым дирдирам, и двинулся в обратный путь.

Адам забрался на корабль и стал ждать. Его все больше и больше охватывала тревога.

Он боялся взлетать. Если прижиматься к земле, могут заметить охотничьи группы. Набери он высоту, его засечет радар в Карабасе.

Близился вечер. Солнце опустилось за далекими горами; Зону окутали сумерки, окрасив местность в печальные коричневые тона. Вдоль горной цепи засветились огоньки костров. Больше ждать нельзя. Рейш поднял свое судно в воздух.

Пока корабль не покинул Зону, он летел низко, затем взмыл вверх и направился на юг, к Сивишу.


Глава 16


Под ним проплывала черная земля. Рейш упер невидящий взгляд вперед. Перед глазами мелькали призрачные лица, искаженные страхом, яростью и болью, возникали фигуры ваннэков, пнумов, фунгов, зеленых и синих часчей, дирдиров. Видения кривлялись, прыгали, ускользали, растворяясь в воздухе...

Прошла ночь. Воздушное судно повернуло на юг; когда на востоке показалось солнце, вдалеке засверкали знакомые шпили.

Адам благополучно посадил корабль. Когда он покидал площадку с пакетом в руках, ему показалось, что проходившая мимо группа субдирдиров чересчур внимательно оглядела его.

Вначале он решил зайти в гостиницу. Там не оказалось ни Траза, ни Анахо. Что ж, тревожиться не стоит — его друзья часто оставались ночевать в ангаре.

Рейш подошел к своей кровати, бросил в угол сверток с цехинами, лег и тотчас уснул.

Чья-то рука тормошила его за плечо. Он перевернулся на спину и увидел Траза. Юноша тихо произнес:

— Я так и знал, что ты придешь в наш номер. Вставай, мы должны убираться отсюда как можно быстрее. Здесь опасно!

Еще окончательно не проснувшись, Адам сел на кровати, кинул взгляд на окно и решил, что уже наступил полдень.

— А что случилось?

— Дирдиры забрали Анахо. Я покупал продукты, иначе меня тоже схватили бы.

Адам окончательно пришел в себя.

— Когда?

— Вчера. Не сомневайся, это дело рук Вудивера. Он пришел в ангар и пытался нас расспрашивать о тебе: правда ли, что ты прибыл из другого мира, как ты якобы утверждаешь. Проклятый толстяк был очень настойчив. Я отказался говорить с ним, Анахо тоже. Вудивер принялся оскорблять его: «Ты, бывший субдирдир, как ты можешь жить среди полулюдей?» Потом стал всячески провоцировать, но, ничего не добившись, ушел. А вчера утром прибыли дирдиры и забрали Анахо. Если им удастся заставить его заговорить, мы и корабль в опасности.

Адам торопливо одевался; его руки дрожали. Как быстро рассыпалось все, созданное им с таким трудом! Вудивер, подлая тварь!

Юноша тронул его за руку.

— Идем. Будет лучше, если мы исчезнем сейчас же. За комнатой могут следить.

Рейш взял деньги, и они покинули гостиницу. Друзья пробирались по узким улочкам и переулкам Сивиша, не обращая внимания на бледные унылые лица горожан, выглядывавшие из обшарпанных окон.

Только теперь Адам почувствовал, что ужасно голоден. Они подкрепились пирожками и вареными водорослями в небольшом ресторане. Теперь в голове прояснилось. Итак, Анахо схвачен дирдирами. Вудивер, естественно, ждет ответных действий. Или он настолько уверен в полной беспомощности своего заказчика, что вообразил: теперь дела пойдут так, как захочет он? Адам горько усмехнулся. Что ж, возможно, он прав. В создавшейся ситуации приходится думать о том, как спасти корабль. Ненависть переполняла Рейша, но, судя по всему, придется пересилить себя...

— Ты не видел Вудивера? — спросил он Траза.

— Я встретил его сегодня утром, когда пришел в ангар. Я думал, что ты сразу же отправишься проверять, как идет работа. Он зашел в свою контору.

— Давай-ка посмотрим, там он сейчас или нет.

— Что ты хочешь сделать?

— Я могу его убить, но это ничего не даст. Нам необходима информация, а Вудивер — единственный источник.

Траз ничего не сказал. Его лицо, как обычно, оставалось бесстрастным.

Они доехали до ангара в шестиколесной повозке. Оба с трудом сдерживали волнение. Когда, оказавшись на месте, Адам увидел знакомую черную машину, его охватила такая ярость, что на мгновение он потерял контроль над собой. С огромным трудом заставил себя успокоиться и протянул деньги Тразу:

— Спрячь в ангаре.

Юноша взял сверток и мрачно произнес:

— Не ходи один, подожди меня!

— Ничего особенного не случится. Мы не можем себе позволить поступить с негодяем так, как он заслуживает, и Вудивер это прекрасно понимает. Подожди меня возле ангара.

Рейш вошел в экстравагантную контору. У камина, широко расставив ноги, заложив руки за спину, стоял Артило. Он бесстрастно уставился на Рейша.

— Скажи хозяину, что я хочу его видеть.

Телохранитель приоткрыл дверь, просунул голову в щель и сообщил толстяку о посетителе. Затем отступил в сторону. Дверь распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель. В комнату ворвался Вудивер; его выпяченная верхняя губа нависала над ртом, глаза лихорадочно блестели. Огляделся, заметил Рейша и прищурился.

— А, Адам Рейш! Вернулся, значит! Где мои цехины?

— О них поговорим после. Где субдирдир?

Вудивер пожал плечами. «Сейчас я удару мерзавца», — подумал Адам. Но если он не сумеет совладать с собой, все рухнет...

Толстяк гнусаво произнес:

— Не пытайся заморочить мне голову своими бреднями. Отдай сколько должен и можешь отправляться куда хочешь!

— Ты получишь деньги, как только я увижу Анахо.

— Хочешь встретить этого богохульника и ренегата? — взревел Вудивер. — Отправляйся в Короб; там на него полюбуешься!

— Значит, он в Стеклянном Коробе?

— А где же еще?

— Ты точно знаешь?

Айла прислонился к стене.

— Тебе что за дело?

— Он мой друг. Ты предал его и в ответе за его жизнь.

Вудивер начал закипать от злости. Рейш спокойно произнес:

— Не надо ссор и криков. Ты выдал дирдирам Анахо, значит, ты и должен его спасти.

— Ничего сделать нельзя. Даже если бы я вдруг захотел, не сумел бы. Я же сказал, он в Стеклянном Коробе. Ты что, не понимаешь?

— Откуда такая уверенность?

— А куда же еще помещают отщепенца вроде него? Его забрали за старые преступления. Дирдиры ничего не знают о твоем плане, так что можешь не волноваться. — Толстяк цинично ухмыльнулся. — Если, конечно, он сам тебя не предал.

— Тогда, — заметил Рейш, — ты тоже окажешься в затруднительном положении.

Возразить было нечего, и Вудивер промолчал.

— Деньги помогут?

— Нет. Он в Стеклянном Коробе.

— Да, ты уже говорил. Но как мне убедиться, что ты прав?

— Я ведь сказал — отправляйся и сам посмотри.

— Неужели каждый может это сделать?

— Конечно. Никаких тайн там нет.

— Как до него добраться?

— Приезжаешь в Хеи, идешь к Коробу, заходишь внутрь и усаживаешься на верхний ярус, прямо над полем для охоты.

— Оттуда можно спустить веревку или лестницу?

— Конечно. Но вряд ли ты потом долго проживешь. Тебя сразу же самого выкинут на арену... Если собираешься сделать что-нибудь в таком духе, предупреди. Я лично приеду полюбоваться на охоту!

— Допустим, я предложу миллион? — сказал Рейш. — Организуешь спасение Анахо?

Толстяк отрицательно замотал головой.

— Миллион? Ты целых три месяца жаловался на бедность! Опять обманул бедного Айлу?

— Значит, ты устроишь побег за миллион?

У него отвисла челюсть.

— Н-нет, к сожалению... Миллион! Нет, даже за миллион... Ничего нельзя сделать. Ничего! Значит, ты раздобыл такую уйму денег?

— Нет, — сказал Рейш, — я только хотел узнать, есть ли шанс устроить побег.

— Нет, — сердито ответил Вудивер. — Где мои цехины?

— Всему свое время. Ты предал моего друга. Подождешь.

Адаму показалось, что делец сейчас ударит его. Но тот, помедлив немного, произнес:

— Ты подобрал не то слово: я просто отдал преступника в руки правосудия. Разве я чем-нибудь обязан тебе или твоим подельникам, чтобы хранить вам верность? Ты сам ничего хорошего мне не сделал, а если бы мог, даже причинил бы вред! И запомни: доверие должно быть взаимным. Не ожидай добра от того, кому сам не помог. Если тебе не нравится мое отношение, учти — и мне не по вкусу твое. Кто из нас прав? По всем законам нашего времени, без сомнения, я. Ты — мошенник, твои жалобы смехотворны и нелепы. Он меня обвиняет в непорядочности! А кто нанял Вудивера, чтобы бедняга за небольшую плату делал запретные вещи? Остальное тебе безразлично; тебя не волнует моя безопасность, мое будущее! Ты приехал сюда, чтобы цинично использовать меня в своих целях, втянул в опасную аферу, посулив какие-то гроши. Так что не жалуйся: мое поведение — зеркальное отражение твоего!

Рейш молча повернулся и ушел. В ангаре, как и прежде, работа шла полным ходом: островок нормальной жизни, казавшийся еще более привлекательным после путешествия в Карабас и изматывающего объяснения с Вудивером. Траз, как и обещал, ждал у входа.

— Что он сказал?

— Что мой друг — преступник, а я прибыл в Сивиш, чтобы эксплуатировать бедного Айлу. Что я мог ответить?

— А где Анахо?

— В Стеклянном Коробе. Вудивер заявил, что туда легко попасть, но выйти невозможно. — Рейш мерил шагами пол. Наконец, остановившись у входа, бросил взгляд на огромную серую махину города, раскинувшегося за водами залива. — Скажи Зарру, что я хочу его видеть.

Вскоре появился старик.

— Вы когда-либо были в Стеклянном Коробе?

— Очень давно.

— Вудивер утверждает, что с верхнего яруса можно спустить на поле веревку.

— Ему что, жизнь не дорога?

— Мне нужно два заряда мощной взрывчатки — достаточно, чтобы, скажем, взлетели на воздух десять таких ангаров. Где я могу быстро ее достать?

Подумав, Дейн Зарр кивнул.

— Подождите здесь.

Он вернулся примерно через час с двумя глиняными горшками.

— В одном заряды, в другом — запалы. Не говорите никому, пожалуйста, как вы их достали, — это контрабанда.

— Меня никто не спросит, — произнес Адам. — Во всяком случае, я очень надеюсь.


Глава 17


Закутавшись в серые плащи, Адам и Траз пересекли залив. Пройдя широкую улицу, вымощенную каким-то хрустевшим под ногами белым материалом, они оказались в главном городе дирдиров. Справа и слева возвышались пурпурные и алые башни; за громадой Стеклянного Короба, виднелись такие же шпили серебристого и серого цвета. Друзья прошли мимо высокой красной колонны, вокруг которой на поле, посыпанном чистым белым песком, стояло множество странных каменных изваяний. Скульптуры? Идолы? Трофеи? Кто знает... Рядом, на круглой вымощенной белоснежным мрамором площадке стояли две самки дирдиров. Адаму раньше не приходилось видеть представительниц этой расы. Они были намного ниже, чем мужские особи, и не такие гибкие. Лоб — шире, с заостренным «подбородком», а цвет кожи чуть темнее, бледно-серый. Они молча разглядывали детеныша вдвое ниже их. Время от времени отростки всех троих подергивались и указывали то на одну, то на другую фигуру из полированного камня. Рейш даже не пытался понять суть происходящего; он наблюдал за удивительными существами со смешанным чувством изумления и гадливости. Сразу же вспомнились рассказы его попавшего в беду друга о том, что он называл «таинствами».


Как-то раз Анахо подробно описал ему сексуальную сторону жизни дирдиров:

— Суть такова: различаются двенадцать типов мужских органов репродукции и четырнадцать женских. Допустимы лишь строго определенные сочетания. Например, самец первого типа может спариваться только с самками пятого или девятого; женской особи пятого типа подходит только первый, но вот обладательница не столь специфического девятого типа имеет возможность выбирать мужчин первого, одиннадцатого и двенадцатого. Невероятно сложная система: каждый тип обладает определенным названием, формальным стилем и атрибутами, что, однако, проявляется крайне редко, ибо его тщательно скрывают. Вот суть «таинств». Если секрет открыт, дирдир обязан жить в соответствии с требованиями, присущими его типу, независимо от собственных наклонностей. Правда, так поступают редко, и, естественно, данный предмет — постоянный источник раздражения. Можешь себе представить, — продолжал Анахо, — сколько сил и времени отнимает все это! Разделяя дирдиров, заставляя их быть скрытными, подобные ритуалы, наверное, единственная причина, мешающая великой расе покорить другие миры.

— Удивительно! — воскликнул Рейш. — Но если они редко совмещаются и добровольно не раскрывают свои особенности, то как вообще происходит спаривание? Как они размножаются?

— Существует несколько способов — «пробная» женитьба, так называемые «темные сборища», «анонимные приглашения». — Анахо немного промолчал и вполголоса продолжил: — Стоит ли говорить, что субдирдиры низших каст, не обладающие «благородным тождеством» и тайной сексуального типа, считаются нелепыми и смешными существами.

— Ясно, но почему ты говоришь только о тех, кто не принадлежит к элите? Как насчет Безупречных?

Анахо откашлялся.

— Они избегают позора, прибегая к помощи искусных хирургов. Им разрешено изменять себя, приобретая атрибуты какого-нибудь из восьми типов. Следовательно, они приобщаются к «таинствам» и могут облачаться в голубое и розовое одеяние.

— А как они сочетаются браком?

— О, это более трудное дело; фактически все происходит так же, как у дирдиров. Каждый подходит лишь двум типам противоположного пола.

Адам не смог сдержать смеха. Приятель смотрел на него с обиженным и мрачным выражением на лице.

— Ну, а ты? Как далеко тебе удалось продвинуться?

— Не слишком, — ответил Анахо. — По некоторым соображениям я носил голубое и розовое, но не пожелал приобщиться к соответствующему «таинству». Меня объявили выродком и отверженным; так обстояло дело, когда мы встретились.

— Странное преступление! — отметил Рейш.

И вот теперь Анахо боролся за свою жизнь на гигантской арене, где воссозданы реалии планеты Сибол.

Улица, ведущая к Стеклянному Коробу, становилась все шире, как будто ее строители пытались соотнести ее масштабы с титаническим сооружением из стекла. Прохожие — дирдиры и субдирдиры, одетые в серое простые рабочие, — казались неживыми, нарисованными фигурками на чертеже грандиозного строения. Они шли, не глядя по сторонам, не замечая друзей, словно стали невидимками. По обе стороны поднимались красные и пурпурные башни, впереди, подавляя своими размерами, возвышался Стеклянный Короб. Огромное здание угнетало, с каждым шагом уверенность в успехе становилась все меньше. Архитектура дирдиров никак не совмещалась с привычными для человека представлениями. Чтобы адаптироваться, следовало расстаться с собственным видением мира, полностью подчинить себя чужой расе, то есть превратиться в субдирдира.

Друзья поравнялись с двумя людьми, одетыми, как и они, в серые плащи с капюшонами.

— Вы нам не поможете? — произнес Адам. — Мы хотим попасть в Стеклянный Короб, но не знаем, как.

Они оглядели Рейша с непроницаемо-бесстрастными лицами. Оба, как видно отец и сын, были невысокими, круглолицыми, с выпирающими животами, тощими руками и ногами. Глава сесейства пронзительным голосом сказал:

— Просто поднимитесь по серому проходу!

— А вы сами тоже идете в Короб?

— Да. Сегодня вечером должна состояться особая охота. Дичью станет ужасный злодей-субдирдир, так что ожидаются крупные ставки!

— Мы ничего такого не слышали. А кто он?

Отец и сын подозрительно переглянулись.

— Ренегат и богохульник! Мы работаем мойщиками на четвертом оборонном заводе. Нам сказали сами субдирдиры.

— Вы, наверное, регулярно посещаете Стеклянный Короб?

— Частенько, — бросил в ответ отец, а сын добавил:

— Это разрешено и даже приветствуется субдирдирами. Да и платить не надо.

— Пошли, — сказал отец. — Нам надо торопиться.

— Если не возражаете, мы присоединимся к вам: вы ведь хорошо знаете дорогу и правила поведения.

Отец без особого энтузиазма согласился.

— Скорее, а то опоздаем.

Они поспешили вперед, немного сутулясь, — характерная особенность низших каст Сивиша. Друзья отправились следом, имитируя их походку.

Над головой, как утесы, возвышались сверкающие прозрачные стены, на которых играли кроваво-красные отблески. Сбоку виднелись лестницы и эскалаторы: каждый вел к ярусам, обозначавшимся пурпурным, алым, розовато-лиловым, белым и серым цветом. Последний, поднявшийся примерно на сто футов, по-видимому, был самым низким из всех. Смешавшись с толпой, друзья миновали извилистый, словно лабиринт, вонючий проход, и перед их глазами внезапно открылось ярко освещенное десятью миниатюрными солнцами пространство арены: мрачная местность с нагромождением холмов и скал, скоплениями незнакомых растений —золотистых, кирпично-рыжих, белых, светло-коричневых и желтых островков. Прямо под тем местом, где они стояли, раскинулся заросший папоротниками пруд, соседствовавший с порослью странных бледных кактусов, дальше стоял лес серовато-белых, словно кости, остроконечных шпилей, в точности походивших на башни-дома кланов возле Короба. «Это не случайность, — подумал Рейш. — На своей родной планете Сибол дирдиры наверняка жили в полых стволах таких деревьев».

Где-то здесь, среди искусственных скал и зарослей, прятался Анахо, которому грозила ужасная смерть. Сейчас он, наверное, горько жалел, что в свое время поддался порыву чувств, решившись отправиться на родину. Но их друга не было видно; на арене сейчас вообще никто не находился. Рейш решил расспросить новых знакомых.

— Еще продолжается перерыв, — начал объяснять отец. — Видите вон ту громадину? И еще одну на севере? Это основные убежища. Во время такой передышки, как сейчас, люди — то есть, дичь, — прячутся на них. Давайте посмотрим... Где мое расписание?

— У меня, — сказал сын. — Охота снова начнется через час. Она пройдет возле горы, которая ближе к нам.

— Мы прибыли как раз вовремя. По правилам нынешнего сезона, в урочное время арена на четырнадцать минут погрузится в полную темноту. Потом местность у Южной горы открывается для охоты, а дичь должна добраться до Северной, где она будет в безопасности. Странно, почему для такого отъявленного преступника не применили нормы состязания?

— Расписание составили еще на прошлой неделе, — ответил сын. — Его поймали только вчера или несколько дней назад.

— Надо надеяться, нам все же покажут интересные охотничьи приемы.

— Так, значит, через час погаснет свет?

— Да, на четырнадцать минут. Тогда и начнется охота.

Друзья направились назад по серому проходу; вскоре перед ними снова раскинулся город, показавшийся каким-то тусклым после ярко освещенной арены. Надвинув капюшоны, пригнувшись, они соскочили на тротуар. Рейш оглядел ярусы. Низшие касты спешили на серый, субдирдиры шагали по белому, а представители «высшей расы» поднимались на самый верх по розовато-лиловому, алому и пурпурному эскалаторам.

Адам подошел к стене. Он присел, сделав вид, что поправляет ботинки. Траз заслонял его. Рейш вытащил из сумки горшок с взрывчаткой и часовой механизм. Установил время, повернул рычажок и спрятал бомбу в кустах возле стеклянной поверхности. Кажется, вокруг никого... Он наладил второе взрывное устройство, передал сумку Тразу. — Ты знаешь, что надо делать?

Юноша неохотно взял смертоносный груз.

— Возможно, план сработает, но в любом случае Анахо погибнет.

Рейш очень надеялся, что на сей раз его друг ошибается.

— Тебе надо спешить. Запомни, положишь ее на противоположной стороне. Времени осталось совсем немного. Встретимся возле нашего ангара.

Траз повернулся и прикрыл лицо капюшоном.

— Хорошо, Адам Рейш.

— Но если случится что-нибудь непредвиденное, забирай деньги и уезжай как можно быстрее!

— Прощай!

— Быстрее, быстрее, Траз!

Адам посмотрел ему вслед и глубоко вздохнул. Медлить нельзя. Надо решаться. Теперь или никогда! Если он не найдет Анахо до того, как погаснет свет, их усилия окажутся напрасными.

Он возвратился через серый проход и опустился на прежнем месте, под беспощадно яркими искусственными солнцами.

Рейш внимательно осмотрелся, запоминая детали пейзажа, которые послужат ориентирами, и направился к Южной горе. Здесь зрителей оказалось меньше, большинство наблюдало за центральной частью арены или переместилось ближе к северу.

Он выбрал место около столба-подпорки. Снова осмотрелся. Никого не видно. Ни единого свидетеля в нижнем ярусе. Он достал моток веревки, привязал ее к столбу, спустил вниз. В последний раз пробежав глазами по пустым рядам, перелез через перила и добрался до арены.

Бледные лица зрителей повернулись к нему, но Адам не обратил на них никакого внимания: ведь он сейчас сам стал объектом охоты! Сорвал веревку и, на ходу сматывая ее в кольцо, побежал к Южной горе. Его путь пролегал через густые заросли, известняковые выступы и сланцевые утесы кофейного цвета.

Пока добирался до склона, он не заметил ни охотников, ни дичи. Первые сейчас должны занимать позиции в соответствии с избранной тактикой, а их жертвы блуждают здесь, у подножия, обдумывая, как добраться до островка безопасности на севере. Внезапно Адам увидел юношу из племени серых людей, прячущегося в бамбукообразных зарослях. На нем были сандалии и узкие штаны, в руках он сжимал дубинку и острый, как шип кактуса, большой нож.

— Где субдирдир, которого недавно выпустили на арену? — спросил его Адам.

Паренек мотнул головой.

— Может быть, скрывается среди камней — кто знает? А теперь уходи. Твоя одежда — приметное темное пятно! Сними ее, кожа — лучшая маскировка. Ты не знаешь, что дирдиры следят за каждым твоим шагом?

Рейш побежал дальше. Вскоре он увидел двух исхудалых и седоволосых обнаженных стариков, которые стояли неподвижно, словно привидения.

— Не видели здесь поблизости субдирдира? — крикнул Адам.

— Наверху или в горах. Уходи отсюда — ты выдаешь нас своей черной одеждой!

Рейш вскарабкался на песчаный холм.

— Анахо!

Тишина. Он взглянул на часы. Через десять минут погаснет свет. Он внимательно осмотрел склон Южной горы. Совсем рядом в зарослях уловил какое-то движение; там промелькнули человеческие фигуры... Очевидно, он и их напугал своим нарядом. Рейш снял плащ, перебросил через руку.

Вскоре он обнаружил четырех мужчин и женщин, укрывшихся в яме. Они походили на загнанных зверей и не смогли даже ответить. Адам с трудом поднялся на гору, чтобы лучше оглядеться. Внезапно рядом выросла длинная фигура в белом одеянии. Сразу стало легче на сердце; голова закружилась, к глазам подступили слезы.

— Анахо! Ты!

— Что ты здесь делаешь?

— Скорее, ко мне! Нам надо спасаться!

Субдирдир недоуменно уставился на него.

— Никто никогда не выбирался из Стеклянного Короба!

— Быстрее! Еще посмотрим!

— Не сюда! — воскликнул Анахо. — Надо бежать к Северной горе, там мы будем в безопасности! Когда станет темно, начнется охота!

— Знаю, знаю! У нас очень мало времени. Пошли скорее, мы должны спрятаться где-нибудь и приготовиться.

Анахо всплеснул руками.

— Очевидно, тебе известно то, чего не знаю я...

Они побежали к западному склону, повторяя пройденный Рейшем путь. Задыхаясь, Адам рассказал другу о своем плане.

Субдирдир прерывающимся от волнения голосом спросил:

— И все это ты сделал... ради меня? Спустился на арену?

— Не важно. Надо держаться рядом со скоплениями высоких серых деревьев. Вон там. Где нам лучше спрятаться?

— Среди их стволов. Обрати внимание на охотников! Сейчас они занимают свои позиции. Пока не наступит темнота, им придется соблюдать дистанцию в полмили. Мы почти достигли территории, дозволенной для преследования добычи. Видишь, четверо следят за нами. Они нас наметили как свою дичь!

— Совсем скоро погаснет свет. План такой: через пару минут мы бежим на запад, к тому холму. Оттуда перебираемся к зарослям коричневых кактусов и обходим южный склон. Главное — надо постоянно идти вместе.

Анахо согласно кивнул.

— Но как? Мы не можем перекликаться — охотники сразу услышат!

Рейш протянул ему конец веревки.

— Не отпускай ее. Но если все-таки потеряем друг друга, встречаемся на западной опушке вон тех зарослей желтого кустарника.

Они терпеливо дожидались наступления темноты. Юные дирдиры заняли свои места рядом с более опытными соплеменниками. Рейш бросил взгляд на восток. Особое освещение создавало иллюзию, что арена безгранична, словно они на самом деле перенеслись на планету Сибол. Адаму едва удалось различить стену Короба.

Наконец наступила полная темнота: свет постепенно стал красным, затем погас. Лишь далеко на севере горел одинокий пурпурный огонек, как маяк, указывая направление. Но он не освещал ничего вокруг: царила кромешная тьма... Началось! До них долетели клики дирдиров — нагоняющее невольный ужас улюлюканье, резкие возгласы.

Рейш и Анахо поспешили на запад. Время от времени они замирали и прислушивались. Справа донеслось какое-то позвякивание. Беглецы застыли на месте. Те же звуки и негромкий топот раздавались уже позади них. Потом все затихло.

Они добрались до холма и направились к кактусовым зарослям. Совсем рядом что-то шевельнулось! Друзья вновь замерли. Может, тут виновато перенапряжение, но им показалось, что неизвестный тоже остановился...

И вдруг откуда-то сверху, издалека, донесся многоголосый зов. Голоса то поднимались до тонкого визга, то опускались до утробного воя. Один, второй, третий... Вскоре странные звуки заполнили огромное здание Короба.

— Это охотничьи клики, — прошептал Анахо. — Древнейший обряд. Все члены кланов, которые принимают участие, должны отозваться.

Голоса наверху умолкли. С арены раздались ответные приветствия. Анахо толкнул в бок Рейша.

— Пока ритуал не закончится, мы можем спокойно идти вперед!

Они стали двигаться длинными перебежками, зорко оглядываясь по сторонам. Дирдиры вскоре утихли, и снова наступила тишина. Рейш оступился о груду камней, раздался грохот. Они замерли, дрожа от страха.

Но ничего не произошло. Друзья бежали, надеясь вот-вот оказаться среди спасительных зарослей, однако под ногами все еще скрипела песчаная почва. Адам начал бояться, что они потеряли верное направление, прошли мимо цели, и когда снова вспыхнет свет, окажутся на виду охотников и зрителей.

Кажется, прошла примерно половина отведеного на затемнение времени. Они должны были достигнуть цели по крайней мере через минуту. Но что это? Тишину прорезали пронзительные звуки. Совсем рядом пронесся человек. Спустя мгновение послышались резкие голоса охотников, дребезжание, зазвучал охотничий рожок. Затем снова воцарилась тишина.

Через несколько секунд они добрались до кактусов.

— К южной стороне, — прошептал Рейш. — Потом ползком — в середину зарослей!

Друзья продирались вперед, не обращая внимания на острые шипы.

— Свет! Сейчас зажгут свет!

Темнота стала постепенно рассеиваться; очевидно, так наступал рассвет на Сиболе — сначала серый полумрак, затем бледное молочное-белое мерцание и наконец — яркий блеск взошедших на небо светил.

Друзья осмотрелись. Кактусовые заросли были вполне надежным укрытием, — кажется, пока им не угрожает опасность, хотя совсем рядом, в каких-нибудь сотне ярдов, прошли три юных дирдира. Задрав головы, они выслеживали разбежавшуюся дичь. Адам посмотрел на часы. Если Траз не попал в беду и смог добраться до стены, у них остается еще пятнадцать минут.

Лес высоких серых деревьев раскинулся впереди, за четверть мили от них, но чтобы его достичь, придется двигаться по открытой местности. Пожалуй, этот переход станет самым длинным в его жизни, подумал Рейш.

Они пробирались сквозь заросли кактусов на северную сторону.

— Охотники останутся на середине арены в течение часа, — сказал Анахо. — Потом быстро перейдут на север, после чего прочешут южную сторону.

Рейш передал другу оружие, засунул за пояс свой пистолет и встал на колени. За милю от них быстро перемещалась какая-то неясная фигура. Кто там, дирдир или человек? Неожиданно Анахо заставил его пригнуться и потянул вглубь кустарника. Показалась группа Безупречных: на руках у них белели искусственные когти, с блестящих белых черепов свисали фальшивые отростки. Адам содрогнулся от омерзения; он с трудом поборол желание выскочить навстречу отвратительным существам и уничтожить их.

Кажется, лишь невероятное везение спасло беглецов. Субдирдиры прошли мимо. Вскоре они повернули на восток и быстро исчезли из вида.

Адам бросил взгляд на часы. Еще совсем немного... Встал на колени, внимательно осмотрелся.

— Надо идти.

Они вскочили на ноги и бросились к лесу. На полпути остановились, спрятавшись в кустах. В районе Южной горы шла новая охота; две группы преследовали людей, которые спрятались на склонах. Адам еще раз проверил, сколько у них осталось времени. Девять минут. На то, чтобы добраться до цели, потребуется самое большее минута или две. Впереди уже виднелось одиноко стоящее к западу от чащи остроконечное серое дерево, которое служило ему ориентиром. Друзья шли дальше. Из-за высоких стволов показались четыре дирдира; они прятались там, наблюдая за преследованием дичи.

— Не останавливайся, — сказал Рейш другу. — Будем драться с ними.

Анахо недоверчиво посмотрел на свое оружие.

— Если схватят с этим, на нас станут охотиться много дней, по очереди... Ладно, меня, во всяком случае, все равно ожидает подобная участь.

Дирдирыс изумлением смотрели на приближающихся к ним людей.

— Мы должны заманить их в лес, — тихо произнес Анахо. — Если судьи заметят, что у нас оружие, они прекратят охоту.

— Хорошо. Беги налево, а потом — за тот холмик.

Дирдиры не двинулись с места, не попытались преградить им дорогу. Они отступили в сторону, пропуская дичь. Друзья достигли леса. Сразу раздался охотничий клич, и создания бросились за ними. Рейш и Анахо начали отступать.

— А теперь — давай! — крикнул Адам.

Они выхватили свое оружие.

Дирдиры испуганно вскрикнули. Четыре точных выстрела — четыре трупа. В тот же миг откуда-то сверху раздался страшный вой.

— Судьи все увидели! Они теперь постоянно будут следить за нами и направлять охотников по следу. Мы пропали! — в отчаянии закричал Анахо.

— У нас еще есть шанс, — успокоил его Рейш. Он вытер пот с лица. — Если не случится никаких осложнений, через три минуты произойдет взрыв. Скорее к тому одинокому дереву!

Они пробежали через лес и снова оказались на открытой местности. К ним отовсюду спешили группы охотников. Ужасный вой усилился, потом начал стихать и наконец прекратился.

Они добежали до ориентира. От стеклянной стены друзей отделяло всего несколько сотен ярдов. Наверху виднелись ярко освещенные площадки для зрителей. Рейшу даже удалось разглядеть изумленные лица.

Он проверил время. Осталось лишь... Он добавил еще несколько секунд до намеченного момента, учитывая гигантские размеры Стеклянного Короба. Мгновения казались часами... Неожиданно арену сотряс мощный толчок, а затем раздался грохот, разнесшийся по огромному зданию. Лампы замигали, далеко на востоке стало темно. Адам осмотрелся, но не смог увидеть никаких разрушений. Уши наполнил безумный неистовый вопль, полный такой дикой ярости, что Рейш невольно содрогнулся.

Субдирдир пришел в себя первым:

— Они всех направили к месту пролома, чтобы не дать улизнуть дичи.

Охотники, бежавшие к Рейшу и Анахо, повернулись и поспешили на восток.

— Приготовься! — крикнул Адам. Он взглянул на часы. — На землю!

Раздался второй взрыв — залог их спасения, наполнивший радостью сердце Рейша. Сверху посыпались осколки разбитого серого стекла, свет снова замигал, и совсем пропал. Словно дверь в иное измерение, перед ними открылся огромный проход шириной около ста футов; его высота почти доходила до первого яруса.

Друзья вскочили на ноги. Они без труда достигли стены и нырнули в образовавшееся отверстие, подальше от воссозданной здесь безводной планеты Сибол, навстречу хмурому утру Тчаи.

Они неслись по широкой улице, затем, по знаку Анахо, свернули на север, в сторону фабрик и белых башен субдирдиров. Потом направились к берегу и по мощеной дороге добрались до Сивиша.

Наконец друзья остановились, чтобы перевести дыхание.

— Тебе лучше сейчас идти прямо к воздушному кораблю, — обратился Рейш к Анахо. — Бери его и быстрей улетай. Здесь тебе опасно оставаться.

— Вудивер донес на меня дирдирам. То же самое он сделает и с тобой, — отозвался тот.

— Но я не могу покинуть Сивиш сейчас, когда звездолет почти готов. Мы с толстяком как-нибудь договоримся.

— Никогда, — сурово сказал Анахо. — Он не человек — просто грязный комок злобы.

— Но если он сообщит о строительстве космического корабля, подвергнет опасности и себя, — пытался спорить Рейш. — Он ведь сообщник. Мы работаем в его ангаре.

— Ну, уж он придумает, как оправдаться и объяснить свое участие.

— Может да, а может и нет. Во всяком случае, ты должен покинуть Сивиш. Поделим деньги и простимся. Воздушный корабль мне больше не нужен.

На бледном лице Анахо застыло упрямое выражение.

— Не торопись. Неужели ты не понимаешь — я не цель «тсау'гша»! Кто возглавит группу охотников, чтобы выследить бывшего субдирдира?

Рейш обернулся, окинул взглядом Стеклянный Короб.

— Ты считаешь, что тебя не станут здесь искать?

— Лучезарные непредсказуемы. В Сивише я в такой же безопасности, как и в любом другом месте. С одной стороны, я не могу показаться в гостинице «Древняя страна». С другой — за мной не придут в ангар, если, конечно, Вудивер не разболтал о нашем проекте.

— Его надо заставить повиноваться, — буркнул Адам.

Его приятель согласно кивнул, и они двинулись дальше по грязным улочкам.

Солнце скрылось за башнями Хеи. На неприветливый город опустились сумерки. Друзья добрались до окраины Сивиша в пассажирской повозке. В конторе Вудивера было темно. Сквозь щели ангара пробивался тусклый свет. Механики разъехались по домам, и, кажется, в помещении никого не осталось... Внезапно из темноты выделилась человеческая фигура.

— Траз! — позвал Адам.

Юноша подошел к ним.

— Я знал, что вы придете, если вам удастся выкарабкаться.

И кочевника, и субдирдира с детства приучили не давать волю своим чувствам, поэтому они просто поздоровались.

— Надо скорее убираться отсюда, — сказал Траз.

— Я уже предложил Анахо, а сейчас говорю тебе — берите воздушный корабль и улетайте. Зачем вам искушать судьбу?

— А как же ты?

— Я вынужден идти на риск.

— У тебя почти нет шансов. Как быть с Вудивером? Ты ведь знаешь, какой он мстительный!

— Я заставлю его подчиниться.

— Немыслимое дело! — вскричал Анахо. — Кто способен укротить такого упрямого, извращенного негодяя с чудовищными пристрастиями?

Рейш мрачно кивнул.

— Есть только один способ.

— Как ты собираешься совершить это чудо?

— Просто довезу сюда под угрозой оружия. Начнет упираться — убью, а если все пройдет благополучно, сделаю своим пленником, стану держать под постоянным надзором. Ничего лучшего пока не придумал.

— С удовольствием исполню роль тюремщика нашего желтолицего друга, — кивнул Анахо.

— А сейчас пора действовать, — сказал Траз, — прежде чем он узнает о побеге из Короба.

— Только не вы! — твердо сказал Рейш. — Если меня убьют — что ж, значит такова моя судьба, но вы тут ни при чем. Берите корабль, деньги и улетайте, пока еще есть возможность!

— Я остаюсь, — сказал Траз.

— Я тоже, — произнес Анахо.

Адам махнул рукой.

— Что ж, раз так — за Вудивером!


Друзья стояли посреди неосвещенного дворика около апартаментов Вудивера и размышляли, как открыть заднюю дверь.

— Лучше не взламывать замок, — прошептал Анахо. — Наш приятель без сомнения установил сигнальные устройства и разные ловушки.

— Может, проникнуть сверху? — предложил Адам. — На крышу влезть не так уж трудно.

Он внимательно осмотрел стену, потрескавшуюся облицовку и растущее рядом древнее искривленное дерево.

— Да, никаких проблем. — Он махнул рукой. — Вот сюда, потом переберемся до этого места и перелезем.

Субдирдир отрицательно покачал головой.

— Удивительно, что ты до сих пор так наивен! Как думаешь, почему все выглядит так элементарно? Наверное, Вудивер уверен, что никто не сумеет взобраться наверх? Ну и простота! Чего бы ты ни коснулся, наткнешься на силки, западни, капканы и звуковые приспособления!

Рейш мрачно закусил губу.

— Как же до него добраться?

— Конечно, другим способом, — ответил субдирдир. — Надо перехитрить жирного плута.

Траз внезапно вздрогнул и потянул их в тень. Раздались шаги. Мимо прошел, слегка прихрамывая, высокий худой человек. Он подошел к задней двери. Юноша шепнул:

— Дейн Зарр! Он страшно расстроен чем-то, просто вне себя!

Техник постоял неподвижно несколько секунд, затем достал инструменты и начал взламывать замок. Наконец открыл его и зашагал дальше с непреклонным видом обреченного, которому нечего терять. Рейш устремился вперед, чтобы проход не закрылся. Вторжение Зарра осталось незамеченным. За Адамом последовали Траз и Анахо. Потом Рейш отпустил дверь, и она захлопнулась. Друзья оказались на мощеной площадке; плохо освещенная дорожка вела к главному зданию.

— Постойте здесь, — сказал Адам, — я хочу один встретиться с Вудивером.

— Ты подвергаешь себя большой опасности, — объявил Анахо. — Мне кажется, так ты ничего не добьешься.

— Ты, как обычно, чересчур пессемистичен, — отозвался Рейш. — Конечно, толстяка встревожит мое появление, но ведь он не знает, что ты со мной. Как только увидит нас троих вместе, у него сразу возникнут подозрения. Если приду один, больше шансов перехитрить его.

— Ну хорошо, — сказал Анахо. — Мы подождем здесь немного. Потом отправимся за тобой.

— Мне нужно всего пятнадцать минут. — Рейш зашагал по дорожке к саду.

Напротив стоял Дейн Зарр и неуклюже пытался открыть обитую медью дверь. Внезапно деревья и кусты ярко осветились — сработала сигнализация.

В сад вышел Артило.

— Зарр?

Тот обернулся.

— Что вы здесь делаете? — мягко спросил телохранитель.

— Не ваша забота, — безучастно ответил старик. — Оставьте меня!

С невероятной быстротой Артило выхватил оружие.

— Я получил приказ от хозяина. Приготовься к смерти!

Рейш быстро шагнул вперед; Зарр невольно бросил на него взгляд. Артило осознал, что за спиной кто-то есть, и мгновенно обернулся. Адам двумя прыжками настиг его и нанес страшный удар по голове. Телохранитель рухнул на землю безжизненной тушей. Рейш поднял оружие, перевернул мертвеца. Дейн Зарр тем временем продолжил свой путь, словно происходящее его не касалось.

Рейш крикнул:

— Подождите!

Тот сразу замер и посмотрел на него. Адам подошел поближе. Взгляд главного техника оставался ясным, но лицо словно окаменело.

— Зачем вы пришли сюда?

— Чтобы убить Вудивера. Он растерзал детей. — Зарр говорил тихо, без всякого выражения. — Они мертвы, оба мертвы, навеки покинули наш печальный мир!

Собственный голос казался Рейшу глухим, словно он доносился издалека:

— Вудивера надо уничтожить... но после того, как корабль подготовят к полету.

— Он никогда не позволит вам закончить работу.

— Поэтому я здесь.

— Что вы можете сделать? — с сомнением покачал головой Дейн Зарр.

— Хочу захватить его и держать как пленника, пока продолжится наладка. Потом можете его убить.

— Хорошо, — неохотно согласился Зарр. — Я заставлю его страдать...

— Ваше дело. Идите вперед, я, как и раньше, буду следовать за вами. Когда найдем Вудивера, говорите ему что угодно, но не прибегайте к насилию. Нельзя доводить его до такого состояния, когда он решится на отчаянные поступки.

Старик повернулся и зашагал дальше, не проронив больше ни слова. Он открыл дверь в комнату, обставленную ярко-красной и желтой мебелью. Зарр вошел; Адам, быстро оглядевшись, последовал за ним. Дорогу преградил испуганный слуга — чернокожий карлик, голову которого украшал огромный белый тюрбан.

— Где Айла Вудивер? — успокаивающим тоном спросил Рейш, стараясь унять его тревогу.

Тот пришел в себя и надменно заявил:

— Господин занят очень важным делом. Сейчас он проводит серъезные переговоры и не потерпит, чтобы его отрывали.

Схватив лакея за шиворот, Рейш приподнял его. С головы карлика слетел тюрбан, он оскорбленно завизжал:

— Что вы делаете? Прекратите, или я позову своего господина!

— Ничего другого от тебя и не требуется, — сказал Рейш и опустил слугу на пол.

Карлик попятился, потирая шею, не спуская глаз с пришельцев.

— Уходите сейчас же из нашего дома!

— Веди нас к Вудиверу, если не хочешь неприятностей!

Слуга стал хныкать:

— Но я не смею! Он прикажет меня выпороть!

— Посмотри во двор, — сказал Дейн Зарр. — Там ты увидишь труп Артило. Желаешь к нему присоединиться?

Слуга затрясся и упал на колени. Рейш поставил его на ноги.

— Быстро веди нас к Вудиверу!

— Вы должны сказать ему, что заставили меня, угрожали убить! — дрожа, запричитал карлик. — Потом дать мне слово, что...

Портьеры в противоположном углу раздвинулись; показалось жирное лицо Вудивера.

— Что за шум?

Адам оттолкнул в сторону слугу.

— Твой лакей отказывается позвать тебя.

Вудивер окинул незваного гостя взглядом, ясно выражавшим крайнюю степень недоверия и подозрительности.

— На это есть причины. Я сейчас занят неотложными делами.

— Вряд ли они важнее моих

— Минуту, — сказал Вудивер. — Он повернулся, перекинулся парой слов с посетителями, которых принимал в соседнем помещении, и снова показался в желто-красной комнате. — Деньги у тебя есть?

— Конечно. Иначе зачем мне приходить сюда?

Делец еще раз внимательно изучил собеседника.

— Где они?

— В надежном месте.

Вудивер пожевал нижнюю отвисшую губу.

— Не говори со мной таким тоном! Если откровенно, я подозреваю, что ты организовал ужасное злодейство, из-за которого нескольким преступникам удалось сегодня улизнуть из Стеклянного Короба!

Адам усмехнулся.

— Скажи мне, пожалуйста, как я мог присутствовать в двух местах одновременно?

— Достаточно и одного, чтобы тебя заклеймить. Человек, по описанию похожий на тебя, прокрался на арену за час до начала преследования дичи. Он никогда не решился бы на такое, не будь он уверен, что сумеет скрыться. Да, чуть не забыл: среди сбежавших числится предатель субдирдир.

Вмешался Зарр:

— Взрывчатка поступила с вашего склада; стоит мне сказать хоть слово, и вас призовут к ответу!

Делец недоуменно посмотрел на него, словно видел впервые. С показным удивлением произнес:

— А ты что здесь делаешь, старик? Лучше займись своим делом!

— Я пришел, чтобы убить вас, — сказал Дейн Зарр, — но Рейш попросил меня ненадолго отложить казнь.

— Идем с нами, Вудивер! — твердо произнес Адам. — Игры закончились.

Он показал оружие.

— Быстрее, или я прижгу твою шкуру!

Делец переводил взгляд с Рейша на Зарра; на заплывшем жиром лице не заметно ни малейших признаков волнения.

— Вот как, значит? Мышь показывает зубы?

По своему богатому опыту Рейш знал, что от коварного толстяка можно ожидать чего угодно. Он снова негромко приказал ему:

— Пошли!

Тот только усмехнулся:

— Два смешных ничтожных полуживотных! — Потом повысил голос: — Артило!

— Твой телохранитель мертв, — ответил Дейн Зарр и окинул комнату подозрительным взглядом.

Вудивер пристально наблюдал за ним:

— Ты что-то ищешь?

Старик, не обращая внимания на дельца, сказал Рейшу:

— Он на удивление спокоен, даже для Вудивера! Будьте начеку.

Адам резко произнес:

— При счете пять я пристрелю тебя.

— Можно мне сначала узнать, — спросил Вудивер, — куда мы отправимся?

Адам не ответил.

— Один... два...

Толстяк шумно вздохнул.

— Это уже не забавно.

— ...три...

— Придется как-то защитить себя...

— ...четыре...

— ...да, без всякого сомнения. — Вудивер быстро отошел к стене.

На Рейша и Зарра обрушился полог.

Адам выстрелил, но падавшая тяжелая ткань опустилась на руку, и луч обжег лишь черно-белую облицовку пола.

Они услышали приглушенный злорадный смех. Пол содрогнулся от топота; Рейш почувствовал, что задыхается под весом огромной туши. На него навалился толстяк. Раздался торжествующий голос:

— Ничтожный наглец, вздумал потревожить Айлу! Посмотрим, как он сейчас запоет! — Вудивер поднялся. — А Дейн Зарр, значит, милостиво согласился дать мне пожить еще немного! Что ж, прощай навек! Я-то ничего откладывать не собираюсь!

Звук удара, страшный хрип, пальцы, царапающие пол в предсмертной агонии... Наконец все стихло.

— Адам Рейш, — продолжил Вудивер, — ты необычный тип безумца. Интересно знать, что ты задумал на самом деле... Брось лучемет, вытяни руки и замри! Чувствуешь, как сдавило горло? Это моя нога. Так что исполняй приказ и никаких лишних движений! Хисзю, приготовься связать его.

Слуга поднял полог и освободил руки пленника из складок тяжелой ткани. Рейш почувствовал, как проворные пальцы Хисзю обмотали запястья шелковым шнуром.

Вельветовую ловушку убрали, и он, еще не успевший оправиться от ошеломления, увидел над собой огромную тушу. Рядом с хозяином суетился и дергался словно марионетка прислужник-карлик.

Вудивер одним рывком поставил Адама на ноги.

— А теперь шагай!

Он толкнул его, и Рейш, спотыкаясь, послушно побрел вперед.


Глава 18


Адам прислонился к металлической решетке в темной камере. Его приковали к балкам. В камере было совершенно темно, лишь через узкое окошко виднелись мерцающие точечки звезд. Рядом, сгорбившись, сидел Хисзю, сжимавший в руке легкий хлыст из плетеного шелкового шнура, прикрепленного к короткой ручке. Казалось, слуга мог видеть в темноте. Он развлекался тем, что время от времени хлестал пленника по ногам и лицу. Хисзю заговорил с ним только один раз:

— Твоих друзей тоже поймали. Им сейчас не лучше, чем тебе, пожалуй, даже хуже. Вудивер сам их обрабатывает.

Адам обмяк, его охватило ощущение полной безнадежности. Все пропало, его планы рухнули... Он никак не реагировал на резкие удары хлыста, к вящему разочарованию слуги. Его жизнь подходит к концу; скоро он исчезнет, бесследно пропадет на чужой земле, словно капля дождя, упавшая в один из бескрайних океанов Тчаи. Взошел Аз: в узеньким окне чуть посветлело. Потом лунный блеск стал меркнуть. Значит, приближается утро.

Хисзю заснул, слегка похрапывая. Рейш поднял голову, посмотрел на небо. На востоке занимался рассвет.

Внезапно проснулся его сторож. Хлесткий удар оставил кровавую полосу на лице. Слуга вышел из камеры; через несколько секунд он вернулся с чашкой горячего чая и принялся неторопливо пить, сидя у окна. Рейш простонал:

— Я заплачу тебе десять тысяч цехинов, если меня освободишь.

Хисзю и ухом не повел.

— И еще столько же, если поможешь спасти моих друзей.

Слуга продолжал прихлебывать, словно ничего не слышал.

Небо окрасилось в темно-золотистый цвет; взошло солнце. Звуки приближающихся шагов. В дверном проеме выросла грузная фигура Вудивера. Несколько минут он стоял молча, затем выхватил из рук слуги хлыст и приказал Хисзю выйти из камеры.

Казалось, самозванный субдирдир находится под воздействием какого-то наркотика или пьян. Его глаза возбужденно блестели. Вудивер похлопал рукояткой по бедру.

— Я не могу найти деньги. Где они?

Адам старался говорить спокойно и четко:

— Что ты задумал? Что собираешься делать?

Толстяк зашевелил безволосыми бровями.

— У меня пока нет никаких планов. Будущее покажет. Я живу сегодняшним днем.

— Почему ты держишь меня здесь?

Айла постучал хлыстом по ноге.

— Я, конечно, известил братьев по крови о твоих замыслах и преступлениях.

— Братьев? Ты говоришь о дирдирах?

— Конечно. — И он снова легонько щелкнул хлыстом.

— Они — не братья! Эти создания и люди не связаны родовыми узами, и прибыли сюда с разных планет.

Вудивер лениво облокотился о стену.

— Где ты набрался такой ерунды?

Рейш провел языком по пересохшим губам, лихорадочно пытаясь сообразить, как спасти себя. Айла не привык мыслить рационально: в своих действиях он руководствовался животным инстинктом и интуицией.

Адам постарался, чтобы его слова звучали как можно более убедительно:

— Человек произошел на планете Земля. Дирдирам правда известна не хуже, чем мне. Они поощряют самообман своих подражателей.

Толстяк задумчиво кивнул.

— Значит, ты собираешься найти так называемую «Землю» на своем космическом корабле?

— Мне не нужно ее искать. Она находится на расстоянии двухсот световых лет отсюда.

Вудивер подскочил к Адаму, приблизил к нему свое желтое лицо:

— А где обещанные сокровища? Ты меня обманул, предал!

— Нет, — устало ответил Рейш. — Я тебя не предал. Я землянин. Мой звездолет потерпел крушение на Тчаи. Помоги мне возвратиться на родину, и ты получишь все, что пожелаешь.

Толстяк медленно отодвинулся.

— Ты один из последователей культа яо, или как он у них называется.

— Нет, я говорю правду. В твоих же интересах помочь мне.

Вудивер кивнул, словно соглашаясь.

— Возможно, возможно. Но давай начнем сначала. Тебе ничего не стоит сейчас продемонстрировать свою добрую волю. Где мои деньги?

— Твои? Ну нет! Они мои.

— Какая разница! Хорошо, скажем так: где наши деньги?

— Ты никогда их не получишь, если не выполнишь обязательства.

— Упрямство, тупое упрямство! — вознегодовал Вудивер. — С тобой покончено, как и с твоими сообщниками. Субдирдира возвратят в Стеклянный Короб. А мальчишку кочевника продадут в рабство, если, конечно, ты не выкупишь его.

Рейш совсем ослабел. Его охватило полное безразличие. Вудивер нервно мерил шагами камеру, изредка бросая взгляды на пленника. Неожиданно подбежал к Адаму и ткнул хлыстом в живот.

— Где деньги?

— Я тебе не верю, — сказал равнодушно Рейш. — Ты никогда не выполняешь своих обещаний. — Он с огромным трудом сумел выпрямиться и пытался говорить спокойно и уверенно. — Если хочешь разбогатеть, освободи меня. Корабль почти готов. Ты сможешь отправиться вместе со мной на Землю.

Лицо Вудивера было непроницаемым.

— И что потом?

— Космическая яхта, дворец — что пожелаешь!

— А как я возвращусь в Сивиш? — насмешливо спросил толстяк. — Что произойдет с моими делами? Ты сумасшедший, сомневаться не приходится. Зачем я трачу время напрасно? Где деньги, Адам Рейш? И субдирдир, и дикарь кочевник в один голос уверяют, что им ничего не известно.

— Я тоже не знаю. Я отдал их Дейну Зарру и попросил спрятать. А ты его убил.

Вудивер издал мучительный стон.

— Мои деньги? Спрятать?

— Скажи, — спросил Рейш, — ты собирался завершить постройку?

— Конечно нет!

— Значит, ты меня обманул?

— Ну и что? Ты тоже пытался со мной лукавить. Человек, который перехитрит самого Айлу Вудивера, станет королем ловкачей!

— Не сомневаюсь.

В камеру вошел Хисзю и, встав на цыпочки, зашептал что-то на ухо своему хозяину; тот разъяренно вскричал:

— Уже здесь? Они слишком рано приехали! Я еще и не начинал допрос. — Он повернулся к Адаму. Толстяк побагровел от ярости, словно его ошпарили. — Где деньги? Ну, быстро! Говори, или я продам парня!

— Помоги нам закончить корабль, тогда их получишь!

— Тупой, неблагодарный негодяй! — прошипел Вудивер.

Послышались шаги.

— Меня обманули! — застонал он. — О, что за жизнь — меня преследуют несчастья! Мерзавец, вор! — он плюнул в лицо Рейшу и стал яростно хлестать его.

В комнату в сопровождении гордо шествующего карлика вошел высокий субдирдир — самое великолепное и странное создание из всех, которых довелось увидеть здесь Адаму. Это, несомненно, был Безупречный. Вудивер что-то процедил сквозь зубы слуге. Хисзю освободил Рейша. Субдирдир накинул цепь на шею пленника и прикрепил другой ее конец к своему поясу. Не сказав ни единого слова, он зашагал к выходу, неодобрительно пощелкивая пальцами.

Адам, спотыкаясь, последовал за ним.


Глава 19


Перед особняком Вудивера стоял белый автомобиль. Безупречный соединил цепь с кольцом на открытом сиденье позади. Рейш рассматривал величественное создание с удивлением, смешанным с ужасом: его рост достигал около семи футов, к шишковидным выростам по обеим сторонам уродливо вытянутого черепа прикреплены искусственные отростки. Цвет кожи мертвенно-белый, словно краска, покрывавшая корпус машины, в которой они прибыли. Ни единого волоска на голове; нос напоминает клюв. И все же, несмотря на такой странный вид и модифицированные половые органы, он оставался человеком, предки которого прилетели с Земли. Из дома быстрым шагом, то и дело спотыкаясь, вышли Анахо и Траз; за ними, то и дело дергая за обмотанные вокруг шей узников цепи, спешил Хисзю. Вскоре появились еще два субдирдира из элитной касты. Они прикрепили концы железных пут к скамье в кузове. Безупречный что-то прошепелявил Анахо и знаком приказал занять место в машине. Затем, не оборачиваясь, сел к остальным представителям знати.

— Влезай на заднее сиденье, иначе нас потащат за автомобилем, — пробормотал Анахо.

Втроем они кое-как уселись, ухватившись за кольца, к которым прикрепили их ошейники. Так, с позором, друзья покинули дом Вудивера. Черный лимузин толстяка ехал следом на расстоянии около пятидесяти ярдов. За рулем вырисовывалась огромная фигура владельца.

— Он хочет, чтобы о его заслугах узнали дирдиры и это повлияло на статус. Он помог важной охоте и надеется занять некое место в обществе, — объяснил субдирдир.

— Я совершил ошибку, — хрипло сказал Рейш, — вел себя с Вудивером, как с человеком. Следовало поступить с ним как со зверем, и мы бы не попали в такое положение.

— Да, хуже трудно даже представить...

— Куда мы направляемся?

— В Стеклянный Короб, куда же еще?

— Нас даже не выслушают, не дадут возможность высказаться?

— Конечно нет, — резко ответил Анахо. — Ты полуживотное, а я отщепенец!

Белый автомобиль въехал на площадь и остановился. Из него вышли субдирдиры и застыли, вглядываясь в небо. К ним подошел полный немолодой мужчина в роскошном темно-коричневом одеянии: все в нем указывало на высокий статус и явное тщеславие.

В искусно завитых волосах сверкали драгоценности. Он непринужденно обратился к субдирдирам. Те, подчернуто игнорировали его около минуты, и наконец удостоили ответом.

— Это Эрлиус, правитель Сивиша, — сообщил Анахо. — Он тоже хочет участвовать. Кажется, мы в высшей степени важные объекты охоты.

Вокруг стали собираться жители Сивиша. Они образовали широкий круг, с любопытством рассматривая пленников и отступая всякий раз, когда субдирдиры бросали взгляды в их сторону.

Вудивер оставался в своей машине, стоявшей на расстоянии около пятидесяти ярдов от толпы; он, видимо, тщательно обдумывал ситуацию. Наконец вылез и сделал вид, что внимательно изучает какой-то свиток. Заметив толстяка, Эрлиус сразу отвернулся.

— Только посмотри на них, — прошептал Анахо. — Они страшно ненавидят друг друга: Вудивер насмехается над Эрлиусом, намекая, что у него нечистая кровь, а тот мечтает увидеть жирную жабу в Стеклянном Коробе.

— Что ж, я тоже не прочь полюбоваться таким зрелищем. Кстати, раз уж речь зашла о Коробе, кого мы ждем?

— Командиров «тсау'гша». Не волнуйся, ты очень скоро окажешься там!

Рейш дернул за цепь. Субдирдиры предостерегающе посмотрели в его сторону.

— Странно, — пробормотал Адам, — надо что-то делать… А как же незыблемые традиции? Что случится, если я крикну «хс'аи, хс'аи, хс'аи» или как там это произносится? Потребую решения арбитра?

— «Др'сса, др'сса, др'сса»!

— Что произойдет, когда я это сделаю?

— Поверь мне, твое положение не изменится к лучшему. Арбитр найдет тебя виновным. Результат неизменен — Стеклянный Короб!

— А если я не соглашусь с его приговором?

— Ты должен будешь драться и в конце концов погибнешь.

— Никого нельзя арестовать без обвинения?

— Теоретически да, — коротко бросил Анахо. — Традиция! Кого ты хочешь призвать к ответу? Вудивера? Напрасный труд. Он тебе ничего не предъявлял, а только оказал помощь в нашей поимке.

— Посмотрим.

Траз указал на небо.

— А вот и дирдиры.

Анахо стал рассматривать снижающееся судно.

— «Шлем Тхиза». Если здесь замешаны члены их клана, разбирательство продлится совсем недолго: они могут даже объявить, что никто, кроме них, не имеет права охотиться на преступников.

Услышав Анахо, Траз крепко сжал свои оковы. Охваченный гневом юноша процедил что-то сквозь зубы, повернулся и стал наблюдать за посадкой. Толпа подалась назад, расступясь перед величественным кораблем. Он приземлился в пятьдесяти футах от белого автомобиля. Появилось пятеро Лучезарных: Великолепный и четыре создания более низкой касты.

Безупречный поспешил к ним, но дирдиры проигнорировали его точно так же, как он сам раньше поступил с Эрлиусом.

Несколько минут Великолепный молча разглядывал Рейша, Траза и Анахо, затем подозвал знаком Безупречного и что-то произнес.

Вперед выступил Эрлиус; он приветствовал своих повелителей, согнувшись в три погибели и тряся головой, но прежде чем правитель Сивиша успел заговорить, выскочил Вудивер, заслонив своим массивным телом соперника, которому пришлось отступить.

Толстяк высокопарно заговорил:

— Перед вами, о могучие мужи Тхиза, преступники, разыскиваемые для охоты. Я в немалой степени способствовал их поимке. Прошу учесть при награждении!

Дирдиры уделили ему лишь несколько секунд внимания. Вудивер, ничего другого и не ожидавший, поклонился, театрально растопырил руки и отошел в сторону.

К пленникам подошел Безупречный и отстегнул от колец. Адам ухватился за освободившуюся цепь. Безупречный сурово взглянул на него; его бледное лицо обрамляли искусственные отростки. Адам шагнул вперед, его сердце учащенно забилось. С большим трудом поборов желание бежать, он медленно направился к дирдирам и остановился в шести футах от них — так близко, что чувствовал странный резкий запах, исходящий от существ. Они равнодушно смотрели на пленника.

Рейш громко произнес:

— Др'сса др'сса, др'сса.

Дирдиры зашевелились, удивленно повернули головы.

— Др'сса, др'сса, др'сса! — снова прокричал он.

Великолепный заговорил гнусавым, похожим на звуки гобоя, голосом:

— Почему ты воззвал «др'сса»? Ты полуживотное и не можешь...

— Я человек! Вот почему я прокричал «др'сса».

Подскочил Вудивер и, размахивая руками, презрительно крикнул:

— Да он просто сумасшедший!

Дирдиры, казалось, застыли в растерянности.

Рейш обратился к ним:

— Кто меня обвиняет? В каком преступлении? Я хочу, чтобы он вышел вперед и объявил открыто. Пусть нас рассудят!

Великолепный произнес:

— Ты взываешь к священному обычаю, который сильнее презрения или отвращения. Поэтому тебе не отказывают в арбитраже. Кто выступает против данного полуживотного?

Заговорил Вудивер:

— Я обвиняю Адама Рейша в богохульстве, в том, что он ставит под сомнение основы доктрины Двойного Генезиса, считает себя равным высшей расе. Он заявляет, что субдирдиры не происходят от Второго Йолка, называет их мутантами-выродками. Он настаивает на том, что люди зародились не на Сиболе, а на другой планете. Такие утверждения противоречит официальным взглядам и является ересью. От него исходит зло, он лжец и провокатор! — Перечисляя грехи Рейша, делец постукивал своим толстым указательным пальцем. — Вот мои обвинения!

Закончив говорить, Вудивер улыбнулся дирдирам, словно закадычным друзьям, повернулся и закричал собравшимся: — Отойдите! Не толпитесь так близко от высоких особ!

Дирдир прошепелявил, обращаясь к Рейшу:

— Ты отвергаешь его обвинение как ложное или нет?

Адам не знал, что сказать. Придется сделать очень непростой выбор. Опровергнуть слова Вудивера — значит, согласиться с доктриной субдирдиров. Подумав, он осторожно произнес:

— По существу, мне вменяют в вину неортодоксальные взгляды. Это преступление?

— Конечно, если так решит арбитр.

— А если они верны?

— Тогда тебе придется призвать его самого к ответу. Подобный поворот дела может показаться странным при нынешних обстоятельствах, но такова традиция и нельзя поступать вопреки ей.

— Кто выступит арбитром?

Белое и блестящее, словно полированная кость, лицо Великолепного не выражало никаких эмоций, его голос также звучал бесстрастно:

— В данном случае я назначаю вот этого Безупречного.

Тот вышел вперед и, подражая дирдирам, прогнусавил:

— Я буду краток. Обычные формальности здесь неуместны. — Затем он обратился к Рейшу: — Ты отвергаешь обвинения?

— Я не принимаю их и не отрицаю; в них мало смысла.

— Мое мнение таково: твое заявление носит уклончивый характер, что еще больше подтверждает твою злонамеренность. К тому же ты ведешь себя непочтительно и вызывающе. Ты виновен.

— Если меня не заставят силой, я отказываюсь принять такое решение! — воскликнул Адам. — Я призываю вас к ответу!

Арбитр с презрением и отвращением взглянул на него.

— Ты заявляешь это мне, Безупречному?

— Видимо, другого способа доказать свою правоту у меня нет.

Безупречный повернулся к Великолепному.

— Обязан ли я в таком случае вызвать его на поединок?

— Да, обязан.

Безупречный смерил взглядом Рейша.

— Я прикончу тебя с помощью рук и зубов, как подобает истинному субдирдиру.

— Что ж, давай. Но сначала освободите мне шею.

— Снимите цепь! — скомандовал Великолепный.

Безупречный начал раздраженно протестовать:

— Какая вульгарность! Биться перед толпой каких-то полуживотных ниже моего достоинства!

— Не возражать! — приказал Великолепный. — Это я, Глава охотников, рискую потерять свой трофей. Начинайте поединок.

С Рейша сняли цепь. Адам стал разминать мускулы, надеясь быстро восстановить силы. Он провисел целую ночь на вытянутых руках и ощущал себя разбитым. Субдирдир шагнул вперед; Рейш сразу приготовился.

— Каковы правила? — спросил он. — Не хочу использовать запрещенные приемы.

— Здесь нет запрещенных приемов, — отозвался Безупречный. — Мы будем драться по охотничьим правилам. Ты — моя дичь! — И издав дикий вопль, он кинулся на Рейша.

Однако субдирдир не подготовился как следует к атаке. Адам ощутил прикосновение тела, состоявшего, казалось, из одних тугих мускулов и сухожилий; он уклонился, почувствовал, как его полоснули искусственные когти, попытался захватить руки нападавшего, но не смог. Рейш сильно стукнул его ниже уха, потом попытался попасть в солнечное сплетение, но промахнулся. Зрители затаили дыхание. Безупречный опять бросился на Адама, но на него обрушился новый мощный удар, и он зашатался. Вудивер больше не мог себя сдерживать. Он выскочил, ударил Адама по голове. Траз гневно закричал, хлестнул своими оковами по лицу толстяка. Тот взвыл и грузно рухнул на землю. Анахо накинул цепь на его жирную шею и стал затягивать. Подскочил один из субдирдиров, вырвал импровизированное оружие у пленника. Вудивер остался лежать, тяжело дыша, с посеревшим лицом.

Воспользовавшись неожиданной помощью, Безупречный схватил Рейша и повалил. Сильные, словно стальная проволока, пальцы сковали движения; острые длинные зубы вонзились в шею. Адам освободил руки и со всей силы ударил субдирдира по ушам. Тот издал хриплый вопль и выгнулся, обезумев от боли. На секунду он обмяк. Рейш навалился на скользкого как белый угорь противника, и начал колотить по черепу. Он оторвал искусственные отростки, затем резко повернул его голову. Она безжизненно повисла, по телу пробежала дрожь. Вскоре Безупречный затих.

Рейш поднялся на ноги. Он весь дрожал и шатался от усталости.

— Я оправдан.

— Обвинения толстого полуживотного недействительны, — объявил дирдир. — Его можно призвать к ответу.

Адам повернулся, собираясь уйти.

— Стой! — раздался гортанный голос Великолепного. — Есть еще желающие выступить против него?

Дирдир из элитной касты с блестящими, как кристалл, задранными отростками выступил вперед и обратился к возглавлявшему разбирательство собрату:

— Это животное еще взывает «др'сса»?

С трудом переводивший дыхание Адам резко повернулся к говорившему:

— Ты животное, я — человек!

— Ты будешь просить рассудить вас? — спросил Великолепный. — Если нет, следуй за мной.

У Рейша упало сердце.

— Что еще мне предъявляется?

— Я обвиняю тебя в том, что ты и твои соучастники пробрались в наш охотничий заповедник и там злодейски убили членов клана Тхиз, — сказал дирдир из элитной касты.

— Я отклоняю обвинение, — громко заявил Адам.

Тот посмотрел на Великолепного.

— Прошу вас рассудить данное дело. А также отдать мне животное вместе с приспешниками и объявить, что на них имеют право охотиться только члены нашего клана.

— Я берусь его рассудить, — прошепелявил Великолепный. Повернувшись к Рейшу, он гнусаво произнес: — Ты проник в Карабас — это истина!

— Я был там. Никто мне не запрещал.

— Всем известно, что такое возбраняется. Ты предательски напал на нескольких дирдиров — и это также истина!

— Я не трогал тех, кто не бросался на меня первым. Если твои сородичи желают вести образ жизни диких зверей, они должны отвечать за последствия.

В толпе раздались крики удивления и, как показалось Рейшу, одобрения. Великолепный сурово оглядел собравшихся. Возгласы моментально прекратились.

— Охота — обычай дирдиров. Свойство полуживотных, неотъемлемая часть их естества — служить в качестве дичи!

— Я не полуживотное, — заявил Адам. — Я человек и не позволю превращать себя в объект травли. Если хищник нападет, я убью его!

Костистое бледное лицо Великолепного не отразило никаких чувств. Однако его отростки поднялись, начали светиться.

— Решение должно опираться на традиции, — объявил он. — Я нахожу данное полуживотное виновным. Разбирательство закончено. Существо следует поместить в Стеклянный Короб.

— Я не признаю ваше решение! — вскричал Рейш.

Выступив вперед, он нанес удар по голове Великолепного. Холодная и упругая кожа дирдира покрывала твердый, словно панцирь черепахи, череп. Адам сильно ушиб руку. Отростки напряглись как провода; создание издало тонкий свист. Толпа замерла. Полная тишина.

Великолепный вытянул громадные руки, будто желая схватить, разорвать врага. Он испустил угрожающий рык и приготовился к прыжку.

— Подождите, — сказал Рейш, попятившись. — Есть правила боя?

— Нет. Я сам решаю, каким способом убить дичь.

— А если я вас одолею, я и мои друзья считаются оправданными?

— Да.

— Предлагаю сразиться на саблях.

— Мы будем драться, как сейчас стоим.

— Хорошо.

Борьба оказалась короткой и никак не походила на поединок. Быстрый и массивный как тигр, дирдир сразу устремился вперед. Рейш отступил на два шага, и в этот момент Великолепный бросился на него. Адам ухватил его за крепкое, словно камень, запястье и нанес удар ногой в корпус. Упав на спину, перебросил противника через себя. Тот ударился затылком и беспомощно лежал, не в силах оправиться от изумления. Рейш сразу же прыгнул на него и крепко прижал когтистые лапы. Великолепный извивался, стараясь скинуть человека. Адам колотил его головой о землю, пока не треснул череп; из него стала сочиться светло-зеленая жидкость. С трудом переводя дыхание, Рейш произнес:

— Ты отменяешь приговор?

Великолепный жалобно закричал — странный воющий звук, не выражавший свойственных людям эмоций. Адам продолжал бить жесткую белую голову.

— Отменяешь приговор?

Дирдир невероятным усилием попытался сбросить с себя Рейша, но тщетно.

— Ты победил. Мое решение недействительно.

— Я и мои друзья больше ни в чем не обвиняются? И мы продолжим заниматься своими делами, не боясь преследований?

— Да.

Рейш обратился к Анахо:

— Могу я этому верить?

Тот ответил:

— Да, таков обычай. Если тебе нужен трофей, вырви у него отростки.

— Мне не нужен трофей.

Адам поднялся, с трудом переводя дыхание. Зеваки смотрели на него с благоговейным трепетом и страхом. Эрлиус поспешно ушел. Айла начал медленно отступать к своему черному автомобилю.

Рейш поднял руку.

— Вудивер, твои обвинения оказались ложными, и ты сейчас мне ответишь за все.

Толстяк выхватил лучемет. Траз выпрыгнул вперед и повис на его громадной руке. Выстрелив, Вудивер обжег себе ногу, взвыл от боли и упал. Анахо забрал оружие, а Рейш, накинув цепь на жирную шею, резко дернул.

— Пошли! — Он двинулся к черному автомобилю, сквозь толпу поспешно расступающихся зрителей.

Толстяк протиснулся в машину и, горестно стеная, свалился на сиденье, как мешок.

Анахо запустил мотор; они покинули овальную площадь.


Глава 20


Друзья подъехали к ангару. Из-за отсутствия Дейна Зарра рабочие и техники не пришли. Помещение казалось пустым и заброшенным; лишь космический корабль, который, казалось, полностью готов к полету, стоял на подпорках.

Они завели Вудивера внутрь, словно задиристого быка, и привязали между столбами. Самозванный субдирдир не переставал жалобно охать.

Несколько минут Рейш молча смотрел на него. К сожалению, толстяк еще нужен им, но даже в таком состоянии опасен; несмотря на все свои показные страдания, он не переставал исподлобья следить за Адамом.

— Вудивер, — наконец объявил Рейш, — ты едва не погубил меня.

Огромное тело Айлы затряслось от рыданий; сейчас он казался омерзительным ребенком-переростком, дрожащим от страха перед наказанием.

— Хотите пытать меня, а потом убить?

— Ты читаешь мои мысли. Но у меня есть гораздо более важное дело: закончить строительство звездолета и возвратиться на Землю с сообщением об этой адской планете. Ради такой цели я даже откажу себе в удовольствии наблюдать за твоей смертью.

— Что ж, — как ни в чем ни бывало заявил Вудивер, словно разговаривал с деловым партнером, — тогда все остается по-прежнему. Уплати мне деньги, и мы продолжим работу.

Рейш от изумления вначале даже не нашелся, что сказать. Он засмеялся, ошеломленный потрясающей способностью толстяка мгновенно менять тон.

Но Анахо и Траз не были настроены на веселье. Субдирдир ткнул палкой в огромный рыхлый живот.

— Вспомни прошлую ночь! — мрачно сказал он. — Вспомни пытки током и плетеный кнут...

— Вспомни Дейна Зарра и его несчастных детей! — добавил юноша.

Вудивер бросил умоляющий взгляд на Рейша.

— Кто из вас здесь имеет решающий голос?

Адам медленно произнес, тщательно подбирая слова:

— У каждого из нас более чем достаточно причин для ненависти. Ты ведь не настолько глуп, чтобы рассчитывать на пощаду, и...

— Он узнает, что такое страдание, — процедил Траз.

— Ты останешься жить, — объявил Рейш, — но только для того, чтобы служить нашим интересам. Если прекратишь приносить пользу, я перестану тебя защищать.

В глазах Вудивера вновь показался холодный зловещий блеск.

— Хорошо.

— Я хочу, чтобы ты нанял компетентного главного техника вместо Дейна Зарра, и как можно быстрее!

— Такой обойдется дорого, слишком дорого, — отозвался делец. — Нам повезло с Зарром.

— Ты виноват в том, что его уже нет, — едва сдерживаясь, сказал Рейш.

— В жизни мы часто допускаем ошибки, — согласился Вудивер. — Да, это была ошибка... Однако выход есть: я знаю подходящего человека. Но предупреждаю: он стоит много, очень много цехинов!

— Сумма не имеет значения. Во-первых, нам нужен лучший специалист. Во-вторых, я хочу, чтобы ты снова вызвал сюда технический персонал. По телефону, конечно.

— Здесь не предвидится никаких затруднений, — дружелюбно улыбаясь, заявил Вудивер. — Работу выполнят быстро и четко!

— Ты должен немедленно организовать доставку всех необходимых материалов и оборудования, возместить расходы и выдать жалование.

— Что? — взревел Вудивер.

— Далее, — спокойно продолжал Рейш, — мы будем держать тебя здесь на цепи. За свое питание и пребывание нанашем попечении ты станешь платить тысячу... нет, лучше две тысячи цехинов в день.

— Платить? Вы, как видно, решили совсем доконать несчастного больного Айлу!

— Ты принимаешь наши условия? Если нет, я разрешу Анахо и Траза убить тебя: каждый из них предвкушает возможность поквитаться со своим мучителем.

Вудивер выпрямился.

— Я согласен, — произнес он важно. — Ну а теперь, раз уж приходится финансировать реализацию ваших бредовых идей и терпеть страшные убытки, надо скорее приступить к работе. Поверьте мне, день, когда вы, наконец, исчезнете навсегда, станет самым счастливым в моей жизни! А сейчас побыстрее освободите меня от цепей, чтобы я мог позвонить.

— Ты никуда не пойдешь. Мы принесем телефон, — объявил Адам. — Теперь скажи, где ты держишь деньги?

Толстяк в ужасе выпучил глаза.

— Деньги?! Не надо так зло шутить с бедным Вудивером!


ПНУМЫ


Глава 1


В ангаре на краю солончаковых равнин Сивиша на маленькой табуретке примостился Айла Вудивер. Надетый на него железный ошейник соединяла с натянутым вдоль верха стены кабелем длинная цепь. Так он мог передвигаться, волоча ее за собой, от стола до каморки в углу, где он спал.

Айлу сделали пленником в его собственных владениях. Казалось, такая вдвойне ужасная ситуация должна вызывать у своенравного субдирдира приступы неистовой злобы. Однако он смирно сидел на табуретке; жирные ягодицы свисали, как вьючные сумки, а на лице застыла нелепая улыбка мученика.

Возле космического корабля, занимавшего большую часть помещения, стоял Адам Рейш и не отрывал взгляда от Вудивера. Странная безмятежность Айлы тревожила его гораздо сильнее, чем ярость, которую он ожидал увидеть. Остается надеяться, что такие бы планы ни строил коварный толстяк, он просто не успеет их осуществить. Наладка звездолета близилась к завершению; примерно через неделю Адам собирался покинуть древнюю планету Тчаи.

Вудивер развлекал себя плетением кружев; время от времени он подносил их к глазам и любовался рисунком — живое воплощение терпения и благодушия!

Вошел Траз. Он хмуро посмотрел на пленника и, верный нехитрой философии своих соплеменников, кочевников Эмблемы, потребовал:

— Избавься от него! Прикончи прямо сейчас, и конец!

Рейш неодобрительно хмыкнул:

— Он прикован за шею и ничего дурного нам не делает.

— Как бы не так! Забыл уже его фокусы?

— Я не могу убить без причины.

Траз презрительно буркнул что-то и, громко топая, вышел, выказав свое отношение к непостижимому мягкосердечию товарища.

— На сей раз я полностью согласен с нашим юным сыном степей: настало время жирной скотине получить по заслугам! — объявил субдирдир Анахо.

Вудивер, догадываясь о сути разговора, кротко улыбнулся. «А он похудел», — подумал Рейш. Некогда пухлые щеки болтались словно пустые мешки; большая верхняя губа нависала как клюв над острым маленьким подбородком.

— Ты только посмотри на его мерзкую ухмылку! — прошипел Анахо. — Дай ему только волю — сварил бы нас заживо! Уничтожь его немедленно!

Рейш попытался его успокоить:

— Через неделю мы улетим. Как он нам навредит, прикованный, беспомощный?

— Он Вудивер! Этим все сказано!

— Нельзя забить его, как скотину.

Анахо молча воздел руки и последовал за Тразом. Рейш зашел внутрь корабля и несколько минут наблюдал за погруженными в свою работу специалистами. Они занимались очень тонкой процедурой балансировки энергетических насосов. Адам ничем не мог им помочь. Технология дирдиров, как, впрочем, и их психология, были выше его понимания. Они целиком основывались на интуитивных посылках; в любом случае, поведение представителей этой диковинной расы свидетельствовало о полном отсутствии логики.

Сквозь высокие окна пробивались темно-янтарные лучи солнца. Приближался закат. Вудивер неторопливо отложил в сторону свое рукоделие. Дружелюбно кивнув Рейшу, он направился в свой уголок, таща за собой лязгающую цепь.

Главный техник Фио Хачо и его команда покинули звездолет. Они отправились ужинать. Адам прижал ладони к холодной шершавой стали корпуса, словно желая удостовериться в его реальности. Еще неделя — а потом космос, возвращение на Землю! Перспектива казалась ему нереальной; за годы скитаний по Тчаи родная планета превратилась в причудливое видение.

Рейш заглянул в кладовку, взял кусок колбасы и вышел на порог. Карина-4269 низко висела в небе, заливая солончаковые равнины желтым светом; каждый пучок травы отбрасывал длинную тень.

Две таинственные фигуры, которые он в последнее время часто видел на закате, сегодня, кажется, не появились.

Пейзаж отличался своеобразной, навевающей печаль, красотой. На севере лежал Сивиш — беспорядочное скопление домов, окрашенное солнцем в рыжевато-коричневые тона. На востоке за проливом высились шпили города дирдиров Хеи; над всеми зданиями доминировал неясно вырисовывавшийся Стеклянный Короб.

Рейш присоединился к друзьям. Они сидели на скамейке и бросали камешки в лужу: Траз, с резкими, словно вытесанными из камня, чертами, молчаливый, поджарый, мускулистый, и Анахо — тощий, как угорь, на голову выше Адама, бледнокожий, с хрупкой внешностью, удлиненным лицом. Насколько немногословен первый, настолько болтлив второй. Кочевник осуждал высокомерие субдирдира, а тот считал юношу грубым и неотесанным. Но иногда они приходили к согласию — например, оба только что в один голос требовали избавиться от Айлы Вудивера. Но Рейш гораздо больше опасался дирдиров. Через окна ангара они со своих башен могли наблюдать за сооружением корабля. Их бездействие казалось таким же неестественным, как фальшивая улыбка посаженного на цепь толстяка, и Адам боялся, что существа вынашивают какие-то зловещие планы.

— Почему нас оставили в покое? — подозрительно спросил он. — Они ведь должны знать, что мы здесь.

— Поведение Лучезарных предсказать невозможно, — отозвался Анахо. — Допустим, они потеряли к тебе интерес. Что для них люди? Просто паразиты! Они предпочитают выкуривать подземных жителей из их нор. Думаю, тебя больше не считают объектом, достойным внимания.

Адама его слова не вполне убедили.

— А фунги или пнумы, что приходят шпионить за нами? Вряд ли они выбираются сюда на прогулку...

Он говорил о двух неясных фигурах, которые в последнее время замечал на солончаковых равнинах. Сухопарые создания в плащах и широкополых шляпах черного цвета всегда становились спиной к солнцу.

— Нет, это не они. Фунги ходят только поодиночке, — сказал Траз, — а пнумы не появляются при дневном свете.

— Тем более так близко от Хеи, ведь они боятся дирдиров, — заметил Анахо. — Остаются их выкормыши, или, скорее всего — гжиндры[11].

Во время своего первого появления существа стояли, пристально разглядывая склад, пока Карина-4269 не скрылась за базальтовыми скалами, и словно растворились в наступившем мраке. Казалось, их привело сюда что-то большее, чем простое любопытство. Они заставили Рейша нервничать, но он не знал, как их отвадить.

На следующий день шел мелкий дождь и стоял туман; странные гости не пришли. Через сутки небо стало ясным, и на закате неизвестные снова наблюдали за ангаром, вселив в Рейша настоящее беспокойство. Один из непреложных законов Тчаи — слежка всегда предвещает неприятности.

Солнце почти опустилось.

— Если сегодня они собираются появиться, — сказал Анахо, — то сейчас как раз самое время.

Рейш изучал солончаковые равнины через сканскоп[12].

— Там ничего нет, даже ящериц, только трава и кусты.

Траз, не оборачиваясь, указал через плечо:

— Вот они!

— Черт возьми, — буркнул Адам. — Я только что туда смотрел! — Он подкручивал увеличение на приборе, пока участившийся от волнения пульс не заставил фигуры на экране дергаться и подпрыгивать. — У них обычные руки, — сказал Адам наконец. — Значит, выкормыши пнумов.

Анахо взял у него сканскоп.

— Нет, это их отщепенцы, изгнанные из туннелей на поверхность за недостойное поведение — гжиндры. Торговля идет только через них. Сами пнумы никогда не участвуют в подобных делах.

— Зачем они пришли сюда? Нам от их хозяев ничего не нужно!

— Зато, как видно, им что-то нужно от нас.

— Возможно, ждут появления толстяка, — предположил молодой кочевник.

— На закате, в одно и то же время?

Траза неожиданно осенило, и он решил проверить свою идею. Юноша встал, прошел мимо старой конторы Вудивера, маленькой хибары из кирпича и необработанного камня, и оглянулся. Миновал еще сто ярдов, добрался до равнины и снова посмотрел на ангар. Потом помахал рукой, подзывая Рейша и Анахо. Они присоединились к своему товарищу.

— Взгляните-ка, — предложил Траз. — Теперь понятно, кто общается с гжиндрами.

На фоне черной деревянной стены виднелся мигающий лучик золотистого света.

— Там как раз каморка Вудивера.

— Толстый желтокожий негодяй им сигналит! — злобно прошипел субдирдир.

Рейш глубоко вздохнул, подавив ярость: глупо ожидать от Вудивера, прирожденного лжеца и интригана, другого поведения. Сдержавшись, он ровным голосом спросил Анахо:

— Ты можешь разобрать, что он передает?

— Да. Распространенный код. «...Справедливая... компенсация... за... выполненную работу... теперь... подходящее... время...» — Вспышки прекратились. — Вот и все.

— Он заметил нас через щель, — пробормотал Адам.

— Или у него просто нет больше света, — предположил Траз.

Карина-4269 скрылась за холмами на горизонте. Взглянув на равнину, Рейш обнаружил, что гжиндры исчезли так же таинственно, как и появились.

— Пойдемте-ка лучше побеседуем с Вудивером, — предложил он друзьям.

— Он скажет нам все, что угодно, кроме правды, — заметил Анахо.

— Не сомневаюсь. Но можно кое-что узнать по тому, о чем он умолчит.

Они вошли в ангар. Вудивер, вновь занятый плетением кружев, встретил их приветливой улыбкой:

— Должно быть, приближается время ужина.

— Не для тебя.

— Что? Меня уже отказываются кормить?! К чему доводить дело до крайности?

— Зачем ты посылал сигналы гжиндрам?

Толстяк в ответ лишь вздернул безволосые брови.

— Коммерция. Иногда я веду дела с подземными жителями.

— Какие?

— Разные, друзья мои, разные. Сегодня я извинялся за нарушение определенных обязательств. Хотите испортить мою безупречную репутацию?

— Какие договоренности ты не смог выполнить?

— Нет уж, — огрызнулся Вудивер. — Позволь мне держать свои маленькие секреты при себе.

— Я ничего тебе не позволю, — отрезал Адам. — Мы видим, что ты замышляешь какую-то новую пакость.

— Ба! Что за несуразица! Как можно что-то планировать в таком состоянии, сидя на цепи? Уверяю вас, мое нынешнее положение никак нельзя назвать достойным, я считаю, что заслуживаю лучшего.

— Если что-то произойдет, тебя повесят на той же цепи метрах в двух над землей. Тогда уж от твоего достоинства ничего не останется.

Вудивер с брезгливой гримасой махнул рукой и перевел взгляд на корабль.

— Похоже, вы добились прекрасных результатов.

— Тебя за это благодарить не приходится.

— Ах! Ты недооцениваешь мою помощь! Кто, приложив столько усилий, за ничтожную прибыль достал тебе корпус? Кто все устроил и организовал? Кто подарил свой бесценный опыт?

— Тот же человек, который заграбастал наши деньги и бросил партнеров в Стеклянный Короб, — ответил Рейш.

Он пересек ангар и опустился на стул. Траз и Анахо присоединились к нему. Друзья не отрывали глаз от Вудивера. Оставшись без ужина, толстяк, надувшись, молчал.

— Нам надо убить его, — бесстрастно сказал юноша. — Он строит какие-то козни.

— Сомневаюсь, — отозвался Адам. — Но что за дела у него с пнумами? Казалось бы, интерес к нам должны в первую очередь проявлять дирдиры. Им известно, что я землянин; возможно, они осведомлены и о космическом корабле.

— Даже если так, им это безразлично, — предположил Анахо. — Их не волнуют другие расы. Пнумы — другое дело. Им хотелось бы знать все, особенно о дирдирах. А те, в свою очередь, разыскивают туннели и травят их газом.

Вудивер окликнул их:

— Вы забыли о моем ужине.

— Нет, не забыл, — отозвался Рейш.

— Ну, тогда побыстрее принесите мне еду! Сегодня вечером я хочу салат из белых корешков, жаркое из дичи и чечевицы, тарелку доброго черного сыра и мое любимое вино.

Траз хохотнул.

— Чего ради мы станем ублажать твое брюхо, если ты плетешь против нас интриги? Заказывай яства у своих приятелей-гжиндр, — отозвался Адам.

Лицо Вудивера сморщилось, он стукнул ладонями по коленям.

— Значит, теперь вы мучаете бедного Айлу лишь за то, что он тверд в вере! Какая жалкая участь — жить и страдать на нашей ужасной планете!

Рейш с отвращением отвернулся. Наполовину субдирдир, толстяк отстаивал доктрину Двойного генезиса, согласно которой «высшая раса» и их эпигоны-люди вылупились на Сиболе. Он относился к Рейшу как к бунтарю-еретику, которого следовало остановить любой ценой.

С другой стороны, далеко не все преступления Вудивера можно отнести на счет религиозного рвения и попыток подражать Лучезарным. Адам припомнил его дикие выходки, и шевельнувшаяся в душе жалость сразу исчезла.

Вудивер стонал и жаловался не меньше пяти минут, а потом вдруг утих. Какое-то время толстяк молча наблюдал за друзьями, а когда снова заговорил, Адаму послышались торжествующие нотки в его голосе.

— Ваш проект приближается к завершению. И все благодаря Айле Вудиверу, его искусству и небольшому запасу так беспардонно истраченных цехинов!

— Согласен, работа почти закончена, — отозвался Рейш.

— Когда собираетесь покинуть Тчаи?

— Как можно скорее.

— Замечательно! — провозгласил Вудивер с жаром и скорчил умильную физиономию.

Рейшу привиделось, что в глазах у него мелькнули злорадные искорки.

— Выходит, ты настоящий уникум! — Казалось, Айла больше не в силах скрыть ликование. — Однако порой гораздо лучше оставаться ординарным и незаметным! Тебе так не кажется?

— Не понимаю, о чем ты.

— Правильно, — кивнул Вудивер. — Ты и не должен ничего понимать...

— Раз уж решил со мной пообщаться, может, поговорим о гжиндрах?

— Что тут скажешь? Это вечно грустные, несчастные создания, обреченные странствовать по поверхности, несмотря на свой страх открытых пространств. Ты никогда не задумывался, почему фунги, пнумы, выкормыши и их отщепенцы носят шляпы с широкими полями?

— Видимо, так у них принято одеваться.

— Верно. Но причина иная: желание заслониться от неба.

— Что же вынуждает приходящих к нам гжиндр стоять на солнце, сам вид которого их угнетает?

— Как остальные люди, — напыщенно провозгласил Вудивер, — они надеются, ждут, томятся...

— В каком смысле?

— В любом, прямом и переносном, — ответил толстяк. — Конечно, все мне понять не дано; человек — непостижимая загадка. Даже ты сбиваешь меня с толку, Адам Рейш! Мучаешь бедного Айлу с какой-то вздорной жестокостью; вложил мои деньги в сумасшедший проект и упрямо отметал любые жалобы, протесты, мольбы о пощаде! Почему? Я вновь и вновь спрашиваю себя: почему? Не будь подобные идеи полной нелепицей, я даже мог бы поверить, что ты действительно пришелец с другой планеты…

— Ты так и не сказал, чего хотят гжиндры, — прервал его Рейш.

Вудивер важно поднялся на ноги; свисающая с железного ошейника цепь качнулась и звякнула.

— С этим вопросом тебе лучше обратиться к ним самим.

Он подошел к столу и, бросив напоследок загадочный взгляд на Адама, занялся своими кружевами.


Глава 2


Рейша мучил страшный сон. Ему казалось, что он лежит на своей кушетке в старой конторе Вудивера. Комнату заливало странное желто-зеленое сияние. Толстяк стоял в другом конце помещения, оживленно беседуя с двумя застывшими словно статуи незнакомцами в черных плащах и широкополых шляпах. Адам попытался шевельнуться, но мускулы не повиновались. Свет стал ярче, потом потускнул; Вудивера окружал фантастический серебристо-голубой ареол. «Типичный ночной кошмар, когда чувствуешь полную беспомощность и безнадежность», — подумал Рейш. Он отчаянно старался проснуться, но лишь покрылся холодным потом от напрасных усилий.

Вудивер и гжиндры смотрели на него. На Айле по-прежнему виднелся стальной ошейник, но цепь разорвали или расплавили в футе от шеи. Он снова, как в недавнем прошлом, выглядел самодовольным и беспечным. Гжиндры не демонстрировали никаких эмоций, только напряженное внимание. У них были узкие, длинные физиономии, правильные черты лица; кожа цвета слоновой кости сияла, словно шелк. Один держал сложенный кусок ткани, другой прятал руки за спиной.

Неожиданно все заслонила туша Вудивера.

— Адам Рейш, Адам Рейш, где твой дом? — громко произнес он.

Адам тщетно боролся с бессилием. Жуткий сон, такие не забываются.

— На планете Земля, — прохрипел он. — Земля...

Лицо толстяка расплылось и снова обрело ясные очертания.

— Есть ли еще на Тчаи твои соотечественники?

— Да.

Гжиндра дернулся. Айла заговорил вновь:

— Где? Где они?

— У каждого человека земные корни.

Вудивер отступил, скривив в отвращении рот.

— Но ты там родился?

— Да.

Айла повернулся к гжиндрам и с триумфом указал на Рейша:

— Редчайший экземпляр, раритет!

— Мы берем его.

Гжиндра развернул кусок ткани, оказавшийся, к ужасу Адама, большим мешком. Не церемонясь, он натянул его на ноги Рейша и постепенно «упаковал», так что снаружи осталась лишь голова. Потом с удивительной легкостью взвалил себе на спину, а его товарищ швырнул толстяку кошелек.

Сон словно начал таять; желто-зеленый свет рассеялся, как дым. Дверь вдруг распахнулась, ворвался Траз. Вудивер в ужасе отпрыгнул; юноша поднял катапульту и выстрелил ему прямо в лицо. Хлынула кровь — целый поток зеленой крови. Куда бы капли ни упали, они отсвечивали желтым... Сон оборвался. Рейш провалился в забытье.


Он проснулся, чувствуя, как ломит тело. Ноги сводило судорогой, в нос била мерзкая вонь. Какое-то движение, ощущение тесноты... Протянув руку, он нащупал грубую ткань. От страха сдавило сердце: сон был явью, его действительно несли в мешке. Каким изобретательным оказался Вудивер! Адама охватило отчаяние. Толстяк договорился с гжиндрами; он устроил так, что Рейша усыпили, возможно накачав в комнату наркотический газ. И теперь создания тащили его куда-то, с известной только им целью.

Оглушенный и потрясенный, Адам безвольно замер. Даже сидя на цепи, Вудивер ухитрился расквитаться с ним! Рейш припомнил последние мгновения «ночного кошмара». Он видел, как из развороченного лица толстяка хлестала желто-зеленая кровь. Что ж, Айла получил сполна за вероломство и подлость...

Думать было трудно. Мешок раскачивался, Рейш ощущал мерные толчки. Его, очевидно, несли, подвесив на шест. По счастливой случайности Адам оказался в одежде: ночью он бросился на постель не раздеваясь. Остался ли у него нож? Сумка с пояса исчезла, карманы куртки, похоже, пусты, и он не осмелился обшарить их из опасения выдать себя. Гжиндры не должны обнаружить, что он пришел в сознание.

Адам прижался лицом к грубой ткани мешка, безуспешно пытаясь что-нибудь разглядеть. Кажется, еще ночь. Судя по всему, они передвигались по пересеченной местности.

Проходили минуты, часы... Рейш был беспомощен, как ребенок в утробе матери. Сколько странных событий происходит под покровом темноты на древней Тчаи! Сегодня ночью произошло еще одно злодейство, а жертвой оказался он. Адам чувствовал себя униженным и дрожал от ярости. Как страшно он отомстит похитителям, если сумеет до них добраться!

Гжиндры остановились и минуту стояли совершенно неподвижно. Потом мешок опустили на землю. Рейш напряг слух, но не услышал ни звука. Кажется, он остался один. Адам дотянулся до кармана, надеясь найти нож или другой режущий предмет. Ничего! Он попробовал надорвать ткань ногтями, но грубый и прочный материал не поддавался.

Чутье подсказала ему, что похитители вернулись. Он затих. Создания стояли рядом и, кажется, шептались.

Его подняли и понесли. Рейша прошиб пот. Надо немедленно что-то придумать!

Его начало мотать из стороны в сторону. Потом он завис, как груз на веревке. Адам чувствовал, что опускается все ниже, ниже... Казалось, это продлится вечно. Наконец мешок, дернувшись, остановился и снова стал раскачиваться. Откуда-то издалека, сверху, донесся удар гонга — гудящий унылый звук.

Адам забился, как зверь в западне. Поддавшись бессознательному ужасу закрытого пространства, он пришел в исступление. Стал задыхаться, покрылся холодным потом; еще немного — и сойдет с ума. Всхлипывая, со свистом втягивая ртом воздух, он заставил себя успокоиться. Снова обыскал карманы. Бесполезно — ему не оставили ничего, чем можно воспользоваться. Гонг вызывает помощников, или служит сигналом для каких-то действий. Рейш ощупал мешок, надеясь обнаружить дырку. Безуспешно. Нужно что-то металлическое и острое. Адам обшарил себя с ног до головы. Ремень! Он с большим трудом снял его, заостренным язычком пряжки проковырял отверстие, потом сделал надрез. Напрягая все силы, тянул и дергал за края. Наконец разорвал ткань и просунул наружу плечи. Никогда в жизни он не испытывал такого чувства ликования! Умри он в этот момент, пусть — главное, он победил проклятый мешок!

Теперь можно попробовать развить свой успех. Рейш осмотрел неровные стены пещеры, едва освещенной призрачным бело-голубым светом нескольких сфер. Мешок почти касался пола; Адам с содроганием вспомнил спуск и последний рывок. Он вылез наружу и замер, дрожа от усталости и сводивших ноги судорог. В мертвой тишине подземелья он уловил какой-то звук вдалеке. Кто-то, — или что-то, — направляется сюда!

Своды сужались до ширины дымохода, веревка словно растворилась в непроницаемой черноте. Там, наверху, должен быть выход наружу — но сколько до него нужно добираться? Судя по тому, как долго его опускали, тут больше ста футов.

Рейш осмотрел пещеру и прислушался; кто-то сейчас придет на зов гонга! Он оглядел веревку. Другого способа выбраться нет. Быстро перебирая руками, подтягиваясь и цепляясь, стал карабкаться вверх, все выше и выше. Мешок и пещера затерялись внизу; Адама окутала тьма.

Ладони горели, мускулы ныли, но он добрался до конца веревки. Передохнув, обнаружил, что она проходит сквозь отверстие в железной плите, покоящейся на двух массивных стальных балках. Плита служила чем-то вроде люка, который никак не поднять, пока висишь в воздухе... Силы его таяли. Он обернул веревку вокруг ног и протянул руку. Нащупал одну из поддерживающих люк опор шириной чуть больше фута. Минуту Рейш отдыхал, потом забросил ногу на балку и попытался рывком подтянуться. На какое-то мгновение ему показалось, что он сейчас соскользнет и упадет. Чувствуя, как бешено колотится сердце, он сумел уцепился, заполз на металлическую поверхность и прижался к ней, обессилевший, с трудом переводя дыхание.

Прошло около минуты; слишком мало для того, чтобы веревка перестала покачиваться. Внизу к месту, где он недавно стоял, приближались четыре мерцающих огонька. Адам расположился удобнее и нажал на металлическую плиту. Она оказалась массивной и очень тяжелой — все равно что пытаться сдвинуть гору. Еще раз! Рейш напряг силы: никакого результата. Четыре фигуры с лампами остановились прямо под ним. Он распластался на балке.

Неизвестные, похожие на жителей подводного мира, угрюмо молчали. Они обнаружили, что мешок пуст. До Рейша донеслось приглушенное бормотание. Свет колебался и мигал: создания огляделись. Словно повинуясь какой-то мысленной команде, одновременно задрали головы. Адам вжался в балку и спрятал лицо, выделявшееся бледным пятном в темноте. Лучи упали на ствол шахты и люк, который, как теперь видел Рейш, был заперт на четыре открывавшиеся снаружи задвижки. Стоящие внизу недоуменно переговаривались. В последний раз осмотрев пещеру и шахту, они отправились назад тем же путем, каким пришли, освещая по дороге стены туннеля.

Рейш затаился в темноте. Как все это похоже на сон! Но происходящее было страшной реальностью. Он в ловушке. Ему самому поднять плиту не по силам, а снаружи ее могут не трогать неделями. Немыслимо ждать тут, как летучая мышь. Наконец Адам принял решение. Он посмотрел вниз: неровный, словно сияние мельтешащих светлячков, блеск огней уже так далеко, что почти неразличим. Рейш соскользнул по веревке и устремился за уходящими вглубь тоннеля неизвестными. Им двигала лишь отчаянная надежда поймать одного из них и как-нибудь заставить вывести его наверх. Над головой горела первая из ряда голубых матовых сфер, излучавших слабый серебристый свет. Все же он мог различить извилистый путь, который шел между выступавшими то справа, то слева каменными опорами.

Вскоре он нагнал подземных обитателей, которые двигались довольно медленно и нерешительно, то и дело с испуганным видом проверяя дорогу. Рейша вдруг охватил приступ бешеного возбуждения. Страх исчез, словно Адам вдруг стал неуязвим. Ему совсем по-детски захотелось поднять камешек и запустить им в одну из темных фигур впереди... Истерика! Эта мысль немедленно отрезвила его. Если он хочет уцелеть, надо взять себя в руки.

Четверо продолжали идти, встревоженно обсуждая что-то шепотом. Перебегая от одной тени к другой, Рейш подобрался так близко, как только можно, и приготовился напасть, когда один из них отстанет. Раньше ему лишь однажды, мельком, довелось увидеть пнума. Неизвестные, судя по их осанке и походке, были людьми.

Туннель вывел в пещеру, отделанную с нарочитой небрежностью. Или это недоступная Рейшу утонченность? Так, уродливый выступ кварца служил своеобразным фоном для гнездившихся в нем сияющих кристаллов пирита.

Это место, похоже, служило перекрестком, откуда расходились в разные стороны еще три туннеля. Пространство в центре вымощено гладкими каменными плитами; свет, более яркий, чем в первой пещере, струился из сияющих тонких трубочек-нитей, протянутых по своду.

Здесь ожидал еще один незнакомец; как и другие, он кутался в плащ и скрывал голову под широкополой черной шляпой. Рейш подобрался поближе и, распластавшись по стене, укрылся в тени. Пятый тоже оказался человеком, выкормышем пнумов; Адам сумел разглядеть бледное продолговатое лицо, на котором застыло мрачное и унылое выражение. Какое-то время тот словно не замечал появления четверых, а они притворялись, что не видят его. Странный обычай, и Адам, на мгновение забыв о своих бедах, завороженно наблюдал за ритуалом. Наконец, они встали рядом, избегая глядеть друг на друга.

Послышалось приглушенное бормотание. Рейш напряг слух. Он уловил, что выкормыши пнумов говорят на общераспространенном языке. Пришедшие, очевидно смотрители, докладывали об обстоятельствах, сопутствовавших обнаружению пустого мешка. Пятый, служивший кем-то вроде надзирателя, едва заметными жестами выражал беспокойство. Похоже, сдержанность, ненавязчивость и умение объясняться намеками составляли основные правила общения подземных обитателей Тчаи; эти особенности пронизывали все их существование.

Они пересекли зал и приблизились к месту, где, вжавшись в стену пещеры, притаился Рейш. Остановились в десяти футах от него. Теперь Адам мог разобрать каждое слово.

— ... доставка. Неизвестно; ничего не нашли, — в монотонной речи первого явственно слышалось беспокойство.

Другой произнес:

— Тоннель оказался пуст. Если допустить, что оплошность совершили перед тем, как приступить к транспортировке груза по шахте, это послужит необходимым объяснением.

— Неточность, — объявил надзиратель. — Мешок не опустили бы.

— Неточность допущена в любом случае. Там никого не было.

— Объект еще здесь. Иных вариантов нет.

— Если только он не проник через туннель в секретную штольню, расположение которой ему знакомо.

Надзиратель выпрямился, прижав руки к бокам.

— Мне ничего не известно о существовании такой штольни. Объяснение неубедительно. Вы должны провести новые, особо тщательные поиски; я запрошу сведения о возможности существования тайного прохода.

Смотрители медленно повернулись и зашагали вдоль пещеры; огоньки, обозначавшие их продвижение, плавно покачивались вверх и вниз, взад и вперед. Рейш приготовился: наступил решающий момент. Если надзиратель повернется к стене, он непременно увидит притаившегося в восьми футах от него беглеца. Если нет, Адама не обнаружат. Имеет ли смысл сейчас напасть на него? Но четверо все еще неподалеку; вскрик, стон, шум схватки привлекут их внимание. Рейш сдержал себя.

Надзиратель направился в противоположную сторону. Медленно ступая, он пересек пещеру и направился в один из боковых туннелей. Рейш на цыпочках последовал за ним, перебегая от тени к тени. Он внимательно оглядел проход. Каждая стена представляла собой пласт пи-роксилита. То тут, то там выступали великолепные, сверкающие как бриллианты, ограненные кристаллы, некоторые составляли почти двенадцать дюймов в диаметре. Красновато-кирпичные и темно-коричневые, зеленовато-черные камни искусно отполировали, чтобы выявить всю их красоту. Отделка тоннеля потребовала огромных усилий. Кристаллы — хорошее укрытие, за которым очень удобно прятаться; Рейш бесшумно устремился вдогонку за удаляющейся фигурой, надеясь захватить служителя пнумов врасплох и пригрозить расправой. Примитивный план, конечно, но сейчас ничего лучшего в голову не приходило...

Надзиратель остановился, и Адам сразу скрылся за выступом блестящих кристаллов оливкового цвета. Оглядев туннель, выкормыш прикоснулся к маленькому камню, затем к другому. Часть стены сдвинулась. Он зашел внутрь, проход закрылся. Никого. «Момент упущен», — горько подумал Рейш. Почему он медлил? Надо было наброситься на надзирателя, когда тот остановился.

Адам осмотрел туннель. Ни души. Он побежал вперед и через триста футов оказался на краю огромной шахты. Далеко внизу поблескивали мутные желтые огни и двигались неясные объекты — разглядеть их отсюда невозможно.

Рейш вернулся к месту, где только что скрылся выкормыш пнумов. Остановился, лихорадочно пытаясь придумать, что делать дальше. В его отчаянном положении любые попытки могли привести к гибели, но самое опасное — бездействовать. Адам коснулся кристаллов, как только что надзиратель. Проход открылся. Рейш отпрянул, готовый ко всему. Перед ним открылось просторное помещение. Судя по обстановке, похоже на зал для совещаний: посередине круглый стол, вокруг — сиденья, у стены полки и шкафы.

Он шагнул через порог; «дверь» бесшумно встала на место. Светящиеся нити на потолке ярко освещали комнату: стены тщательно обтесаны и отполированы так, чтобы выделить кристаллическую структуру скалы. Справа шел изгибающийся, отделанный белым коридор. Оттуда донеслись приглушенные звуки быстрых шагов. Рейш, у которого нервы были напряжены как у взломщика, в панике огляделся в поисках укрытия. Подбежал к стенному шкафу, открыл его, отодвинул в сторону висящие на вешалках черные плащи и протиснулся внутрь. От одежды исходил затхлый запах. Адам съежился и прикрыл дверцу.

Шло время. Мускулы живота начало сводить от напряжения. Надзиратель вернулся в комнату и замер, словно погруженный в глубокую задумчивость. Странная широкополая шляпа затеняла суровое невозмутимое лицо с правильными чертами. Рейш размышлял о других людях на Тчаи; ставшие рабами или слугами других рас, они постепенно менялись, превращаясь в подобие хозяев. Страшные в своей нелепости субдирдиры, звероподобные субчасчи, вероломные и жадные «сверхцивилизованные» субваннэки... Человеческая сущность всех, за исключением, пожалуй, Безупречных, осталась незатронутой. Воспитанники пнумов не претерпели видимых физических изменений, зато их психика неузнаваемо преобразилась. Они казались пугающе чуждыми, непохожими на остальных выходцев с Земли.

Создание в комнате — Рейш не воспринимал его как человека — стояло неподвижно, не дрогнув ни одним мускулом. Выкормыш был слишком далеко, Адам не мог, внезапно выскочив из шкафа, наброситься на него.

У Рейша затекло все тело. Пришлось шевельнуться. Раздался шорох. Адам, покрывшись холодным потом, приблизил глаз к щели. Прислужник пнумов не изменил положения, словно находился в трансе. «Ну-ка, — мысленно приказал ему Рейш, — подойди ближе! Еще немного...» В голову пришла тревожная мысль: «Что, если странная тварь лишена инстинкта самосохранения? А может, она вообще не способна испытывать страх?»

Проход вновь открылся, появился еще один выкормыш, очевидно, смотритель туннелей, которого Рейш уже видел. Создания подчеркнуто игнорировали друг друга. Вошедший заговорил тихо, словно размышлял вслух:

— Прибывший груз не найден. Коридоры и шахты тщательно проверены.

Надзиратель никак не отреагировал. Странный обряд молчания продолжился.

Смотритель заговорил снова:

— Он не мог пройти мимо нас незамеченным. Либо его не доставили в надлежащем виде, либо он бежал через неизвестную нам шахту.

Надзиратель произнес:

— Информация принята к сведению. Следует установить контрольные посты на равнине Зиад, Зуд-Дан-Зиад, на перекрестках Фестан-Шесть, Лал-Лил и у станции Вечность.

— Будет исполнено.

В помещении появился пнум, который воспользовался невидимым Рейшу проходом. Выкормыши словно не обратили на него внимания, даже не повернули головы. Адам завороженно разглядывал странное существо. Если не считать неясной фигуры, на мгновение промелькнувшей в подземелье Перы, это был первый увиденный им коренной обитатель Тчаи. Ростом с человека, закутанный в просторный плащ, он казался тощим, даже хрупким. Черная шляпа затеняла глаза; лицо, по форме и цвету похожее на лошадиный череп, выглядело бесстрастным; крохотный, почти неразличимый рот окружала масса двигающихся, словно жующих что-то, выростов. Колени, в отличие от людей, сгибались назад, поэтому, когда создание шло, оно будто пятилось. Узкие босые ступни покрыты темно-красными и черными пятнами; три изогнутых когтистых отростка на ногах беспрерывно постукивали по полу. Так нервничающий человек барабанит пальцами по столу.

Надзиратель тихо заговорил, ни к кому не обращаясь:

— Прибыл лишь пустой мешок, груз отсутствует. Туннели и шахты тщательно обысканы; объект либо не находился в таре при спуске, либо скрылся, воспользовавшись неизвестной мне шахтой класса семь или выше. Ситуация экстремальная.

Молчание. Потом донеслось хриплое, глухое бормотание пнума:

— Доставка не подтверждена. Возможно бегство через засекреченные штольни выше класса десять; в тайны[13] этого уровня я не посвящен. Нам надлежит ходатайствовать о получении информации от Хранителя сектора[14].

Надзиратель попытался выяснить:

— Значит, объект представляет большую ценность?

Пнум раздраженно барабанил пальцами ног по полу.

— Он предназначен для Вечности: абориген существующей доныне планеты людей! Решено было, что он достоин стать экспонатом, и его необходимо приобрести.

Рейш, скорчившийся в шкафу, удивился, почему его «доставка» так долго откладывалась. Он очень осторожно, стараясь не выдать себя, переменил позу. Когда снова приложил глаз к щели, пнум уже удалился. Смотритель туннелей и надзиратель стояли, игнорируя друг друга.

Время от времени выкормыши заговаривали шепотом, отворачиваясь от собеседника. Адам разобрал несколько фраз: «...Существование мира людей; неизвестно...», «...Варвары, обитающие на поверхности, безумные, как гжиндры...», «...Ценный объект. Непостижимо...».

Пнум появился снова, на сей раз его сопровождал соплеменник, высокий и худой, с мягкой, лисьей поступью, сжимавший в «руках» прямоугольный футляр. Осторожно поставив неизвестный предмет на скамью в трех с лишним футах от Рейша, тот, казалось, погрузился в свои мысли, отрешившись от окружающего. Прошло некоторое время. Смотритель туннелей, выкормыш с самым низким статусом, заговорил первым:

— Когда о грузе сообщают с помощью гонга, он обычно тяжел. Пустой мешок сразу вызывает подозрения. Доставка наверняка не осуществлена или объект нашел доступ к штольне выше десятого класса.

Хранитель сектора отвернулся, и, широко раскинув свой черный плащ, коснулся замка кожаного футляра. Оба выкормыша и первый пнум углубились в созерцание кристаллов на стене.

Открыв крышку, Хранитель извлек обтянутую мягкой синей кожей папку. Благоговейно, словно священнодействуя, раскрыл ее, осторожно перевернул несколько страниц, изучая лабиринт цветных линий. Потом закрыл папку и поместил ее на место. После секундного размышления заговорил, причем так тихо, что Рейш с трудом разобрал слова.

— Древняя штольня класса четырнадцать существует. Она тянется к северу на девятьсот ярдов, и входит в Йха Ну.

Выкормыши молчали. Заговорил первый пнум:

— Если объект проник в Йха Ну, он может пересечь галерею, спуститься по Ома-Пять в Верхний большой боковой ход и таким образом достичь гхиана[15].

Хранитель произнес:

— Только при условии, что он посвящен в тайны. Если мы придем к выводу, что он воспользовался штольней класса четырнадцать, тогда логично предположить и остальное. Как именно наши секреты раскрыли — если это действительно случилось, — неизвестно.

— Я в растерянности, — пробормотал смотритель туннелей.

Надзиратель сказал:

— Если уж обычный гхаун[16] заполучил данные четырнадцатого класса, как их уберечь от дирдиров?

Пальцы ног пнумов судорожно выгнулись и забарабанили по каменному полу.

— Обстоятельства еще не ясны, — заметил Хранитель. — Изучение штольни даст нам более точную информацию.

Смотритель, как представитель низкого статуса, первым покинул комнату. Углубленный в размышления Надзиратель скользнул за ним. Пнумы напряженно застыли, словно пара насекомых. Наконец первый вышел, мягко ступая по полу. Хранитель остался. Рейш никак не мог решить, нужно ли сейчас выскочить и попытаться одолеть его, и в конце концов счел за лучшее не рисковать. Если пнумы так же фантастически сильны, как фунги, Адаму придется плохо. Даже в случае успеха, поддастся ли непостижимое создание нажиму? Очень сомнительно — скорее, наоборот.

Хранитель поднял футляр и внимательно осмотрел комнату. Прислушался. Двигаясь с неожиданной резвостью, отнес его к стене. Адам затаил дыхание. Пнум вытянул ногу и осторожно коснулся пальцами трех небольших выступов в скале. Открылась ниша, в которую он и поместил футляр. Камень скользнул на место, отверстие стало незаметным. Хранитель последовал за остальными.


Глава 3


Комната опустела. Рейш выбрался из шкафа, проковылял к стене. Ни трещинки, ни шва. Работу выполнили с точностью до микрона!

Адам наклонился, коснулся трех выступов. Каменная плита отодвинулась. Рейш вынул футляр. Поколебавшись секунду, открыл его и вытащил папку. Достал из шкафа коробку примерно такого же веса, с маленькими темными бутылочками, засунул в футляр, положил его на место. Ниша закрылась; стена снова выглядела так, будто представляла собой сплошной камень.

Он стоял в центре комнаты, сжимая драгоценную добычу. Теперь, если удастся уйти от погони и спастись от уготованной ему участи, если он сможет расшифровать письмена пнумов — и то, и другое казалось почти невероятным — есть надежда найти выход на поверхность.

Он позаимствовал плащ и шляпу. Она оказалась маловата, но в конце концов удалось натянуть ее на голову. Принятая у человеческих помощников пнумов манера поведения сослужит ему хорошую службу; он станет самым благовоспитанным — то есть незаметным и неразговорчивым — из них! Теперь надо убраться подальше отсюда, найти какой-нибудь спокойный уголок, где он сможет изучить папку на досуге. Адам засунул ее под куртку и отправился вперед по отделанному белым туннелю, семеня ногами, как выкормыши.

Ему казалось, что проход никогда не закончится. Наконец, он вывел Рейша на некое подобие балкона, с которого открывался вид на длинное помещение, откуда доносилось бормотание, шарканье ног. Стоящие длинными рядами дети внимательно смотрели на преподавателя. На стене развешаны таблицы, покрытые непонятными символами, схемы. Это была школа.

Стоя в тени, Адам мог наблюдать за происходящим, не опасаясь, что его обнаружат. Школьников разделены на три группы, в каждой человек по двадцать. Подобно взрослым, девочки и мальчики носили черные плащи и плоские шляпы. Детские лица казались измученными и напряженными, на них застыло комично-серьезное выражение. Никаких разговоров, перешептываний. Уставившись прямо перед собой, они маршировали, словно участвовали в параде. За ними надзирали три женщины неопределенного возраста, закутанные в плащи и отличающиеся от мужчин-выкормышей только меньшим ростом и более мягкими чертами лица.

Дети повторяли упражнения снова и снова, тишина нарушалась только шарканьем ног. Осмотревшись, Адам пошел налево. Сводчатый туннель вывел его на другой балкон, нависающий над просторным залом. Все помещение занимали столы и скамейки. Очевидно, столовая. Сейчас здесь сидели лишь двое выкормышей. Они низко согнулись над мисками с кашей, расположившись подальше друг от друга. Рейш почувствовал, что проголодался.

Раздалось знакомое шарканье. Вдоль балкона шли два прислужника пнумов. Сердце Рейша так бешено заколотилось, что он испугался, как бы не выдать себя. Опустил голову, сгорбился и двинулся вперед семенящей походкой. Приблизившись, прохожие отвели взгляд и миновали его, погруженные в свои мысли.

Успокоившись, Адам продолжил путь. Вскоре туннель стал шире и наконец превратился в просторный полукруглый перекресток, где встречались три пути. Вырубленная в серой скале винтовая лестница вела на нижний уровень.

Одинаковые, плохо освещенные дороги таили в себе неведомую угрозу. Адам с трудом сдержал панику. Папка со схемами вряд ли поможет, решил он. Надо найти проводника. Кроме того, он должен что-то перекусить. Крадучись, Рейш подобрался к лестнице и, после секунды колебаний, стал спускаться. Каждый шаг болью отдавался в сердце — он все больше удалялся от поверхности! Наконец Адам оказался в небольшом помещении возле столовой. За дверью размещалась кухня. Рейш осторожно заглянул туда. Несколько выкормышей работали за разделочными столами, вероятно, готовили пищу для детей, занимавшихся в гимнастическом зале.

Адам заставил себя отвлечься от мыслей о еде, повернулся и зашагал по боковому проходу, освещенному всего несколькими светильниками-нитями, змеящимися по высокомупотолку. Через тридцать метров пришлось повернуть: неожиданно дорога оборвалась. Впереди зияла пропасть. Снизу доносился звук бегущей воды: скорее всего, сюда сбрасывали мусор. Что делать? Подумав, Рейш решил вернуться. Оказавшись снова рядом со столовой, он обнаружил маленькую кладовку, заполненную мешками, кулями и коробками. Еда! Адам заколебался: наверное, сюда часто наведываются повара. И тут из школы вышли ученики. Они шагали гуськом, безрадостно опустив глаза. Пришлось повернуть в кладовку: дети распознали бы чужака гораздо быстрее, чем взрослые. Он забился в самый дальний угол, спрятавшись за грудой коробок: не самое надежное место, но лучшего убежища не найти. Даже если сюда кто-то войдет, его могут не заметить. Адам позволил себе немного расслабиться, вытащил папку и раскрыл синюю кожаную обложку. Страницы были из прекрасного, мягкого пергамента; карта нарисована с необычайной аккуратностью черными, красными, коричневыми, зелеными и светло-голубыми чернилами. Но причудливый лабиринт линий ничего не говорил Рейшу, а текст составили на незнакомом ему языке. Вздохнув, он закрыл папку и сунул ее под куртку.

Тем временем дети разобрали стоящие на раздаточных столах миски и понесли в столовую.

Рейш тайком наблюдал на неторопливым ритуалом принятия пищи, все больше страдая от голода и жажды. Он обследовал содержимое одной из коробок и нашел пластины прессованных стручков травы паломников. Что ж, питательно, хотя и не особо аппетитно... Рядом лежали тюбики черной жирной пасты, прогорклой и острой на вкус: явно приправа. Рейш снова взглянул сквозь щель. Последний ребенок чинно уносил свою порцию. Помещение обезлюдело, но на столах осталось полдюжины мисок и столько же фляжек. Не раздумывая, Адам вышел из кладовки. Опустив плечи, спрятав лицо, он взял еду и питье и не спеша вернулся в свое укрытие. В миске оказалась каша из стручков травы паломников, сваренная с напоминающими изюм комочками, ломтиками светлого мяса, двумя стебельками овощей, похожих на сельдерей. Фляжка содержала пинту шипучего пива с приятным вяжущим привкусом. К ней был прикреплен пакетик с шестью круглыми вафлями, которые Рейшу не понравились. Он съел кашу, выпил пиво и похвалил себя за проявленную решительность.

К раздаточному столу подошли шестеро выкормышей постарше, бесстрастные и мрачно-сосредоточенные, как и остальные. Адам не сразу разглядел, что это девушки. Одна за другой они подходили к столу за своей порцией. Последняя обнаружила, что для нее ничего не осталось, и в недоумении застыла. Рейш виновато наблюдал за немой сценой. Ведь он украл ее ужин! Остальные отправились в столовую, оставив подругу у стола.

Прошло пять минут. Она застыла, не отрывая глаз от пола. Наконец кто-то поставил перед ней миску и фляжку. Девушка взяла еду и медленно пошла вслед за остальными.

Адама вновь охватила тревога. Он решил подняться по лестнице, выбрать какой-нибудь туннель. Потом надо попытаться захватить знакомого со схемой выкормыша, и под угрозой смерти заставить вывести отсюда. Но как только он привстал, из столовой стали выходить дети. Пришлось опять скорчиться за коробками. Маленькие воспитанники пнумов стройными рядами маршировали в школу. Наконец они прошли. Адам высунул голову и сразу же спрятался снова: теперь нехитрую трапезу закончили пять девушек. Семенящие мимо него создания женского пола, стройные, с бледной и тонкой как бумага кожей, выгнутыми дугой иссиня-черными бровями, правильными, хотя и немного заостренными, чертами лица, казались одинаковыми и бездушными словно манекены. Обычные для выкормышей черные плащи и шляпы подчеркивали неземную хрупкость и кажущуюся эфемерность этих заблудших дочерей Земли. Но хотя они и казались ему собранными на конвейере деталями, каждая наверняка чувствовала себя самостоятельной личностью, обладала неуловимыми на взгляд чужака особенностями.

Раздаточная опустела. Рейш вышел и быстрыми широкими шагами направился к лестнице. И вовремя: у выхода из кухни появился повар и двинулся к кладовке. Задержись там Адам хоть на секунду, его бы непременно обнаружили. С бешено колотящимся сердцем он стал подниматься по ступенькам. И вдруг замер. Сверху донесся тихий шелест шагов. Рейш не шевелился, задержал дыхание... Звуки стали громче. Показались красно-черные ноги, полы плаща. Пнум! Рейш отпрянул и в нерешительности остановился у подножия лестницы. Куда спрятаться? Он огляделся. В кладовке повар накладывал стручки травы паломников в мешок. В школе занимались дети. Оставалось одно. Адам сгорбился и медленно зашел в столовую. За средним столом сидела девушка, ужин которой он съел. Рейш занял самое незаметное место и застыл, взмокший от напряжения. Вряд ли он сможет долго обманывать здешних обитателей: один-единственный пристальный взгляд, и его тайна будет раскрыта.

Они сидели, не произнося ни слова. Девушка не торопилась отправить в рот вафли, желая, очевидно, продлить удовольствие. Наконец она завершила ужин, поднялась и направилась к выходу. Адам наклонил голову, чтобы не выдать себя, — слишком резкое, нехарактерное для выкормыша движение. Она сразу испуганно обернулась. Даже сейчас привычка едва не взяла верх: девушка не смотрела незнакомцу в лицо, стараясь не встретиться с ним взглядом. Но увиденного оказалось достаточно, чтобы все понять. На мгновение она застыла, недоверие сменилось страхом. Затем испустила сдавленный крик ужаса и бросилась бежать. Рейш быстро настиг ее, зажал рот и прижал к стене.

— Тихо! — прошептал он. — Не шуми! Понимаешь?

В ее взгляде смешались изумление и ужас. Адам встряхнул ее.

— Ни звука! Понимаешь? Если да, кивни!

Она сумела преодолеть ступор и судорожно мотнула головой. Рейш убрал руку.

— Слушай! — прошептал он. — Слушай внимательно! Меня похитили наверху и опустили сюда. Я сбежал и теперь хочу вернуться на землю. Слышишь меня? — Никакой реакции. — Ты поняла, что я сказал? Отвечай! — Он снова взял ее за тонкие плечи, тряхнул.

— Да.

— Ты знаешь, как выбраться на поверхность?

Она отвела взгляд и уставилась на пол. Рейш посмотрел в сторону раздаточной: если кто-нибудь из поваров случайно заглянет в столовую, все пропало. А пнум, который спускался по лестнице только что, — куда он делся? Балкон! Он забыл про балкон! Охваченный внезапным страхом, Адам обшарил глазами темный каменный выступ наверху. Оттуда за ними никто не наблюдал. Но здесь больше оставаться нельзя.

— Пошли. И помни, ни звука! Или тебе будет больно!

Он схватил выкормыша за руку и потащил к выходу. Раздаточная пуста. Из кухни доносились звуки толкушки и клацанье металла. Пнум как сквозь землю провалился.

— Вверх по лестнице, — повелительно прошептал Адам.

Девушка протестующе вскрикнула. Рейш торопливо зажал ей рот рукой и потащил по лестнице.

— Вперед! Выполняй, что тебе говорят, а не то придется плохо!

— Уходи, — произнесла она тихим, но неожиданно твердым голосом.

— С удовольствием, — прошептал Рейш горячо. — Не знаю только как.

— Я не могу тебе помочь.

— Придется. Вперед! Быстрее!

Внезапно девушка повернулась и бросилась вверх по лестнице. Она словно летела к проходу. Рейш был застигнут врасплох. Он бросился в погоню, но выкормыш опередила его и устремилась в один из проходов. И беглянкой, и ее преследователем двигало отчаяние; через пятьдесят шагов Адам ухитрился догнать ее и быстро огляделся. Слава богу, никого!

— Ты что, хочешь умереть? — прошипел он ей на ухо.

— Нет!

— Тогда слушайся меня, или пеняй на себя! — прорычал Рейш.

Он надеялся, что угроза убедила ее; и в самом деле, лицо девушки сразу осунулось и побледнело, глаза от страха расширились. Несколько раз она тщетно пыталась выдавить из себя хоть слово. Наконец просипела:

— Что я должна сделать?

— Во-первых, отведи меня в укромный уголок, куда никто не заглядывает.

Опустив плечи, она покорно повернулась и пошла по туннелю.

— Куда ты меня ведешь? — подозрительно спросил он.

— К месту для наказаний.

Через секунду-другую она повернула в боковой туннель, который вскоре вывел их в круглую комнату. Девушка подошла к двум черным кремниевым кабошонам. Оглянувшись, словно ведьма из сказки, нажала на них. Открылся проход в какое-то неосвещенное помещение; девушка шагнула внутрь. Рейш последовал за ней. Она коснулась выключателя, и вокруг разлился неяркий свет.

Они стояли на выступе у края пропасти. Над непроницаемо-черной бездной завис похожий на насекомое с железными лапами шаткий поворотный кран. С него свисал канат.

Рейш посмотрел на девушку, она молча взглянула на своего мучителя. На ее лице застыли страх и угрюмое безразличие. Держась за кран, Адам осторожно склонился над пропастью. Его сразу обдал холодный воздух, и он отвернулся. Девушка стояла неподвижно. Наверное, впала в состояние шока из-за внезапного потрясения, подумал Адам. Тесная шляпа причиняла боль, он сорвал ее. Его пленница отпрянула, прижавшись к стене.

— Почему ты открыл голову? Какой стыд!

— Шляпа мне мала, — ответил Рейш.

Девушка смотрела мимо него. Спросила приглушенным голосом:

— Что я должна сделать?

— Вывести меня на поверхность как можно быстрее.

Она не ответила. Может быть, не услышала? Он попытался заглянуть ей в глаза; она отвернулась. Рейш сорвал с нее шляпу. Странное, бледное лицо призрака; бескровные губы дрожат от страха. Теперь видно, что, несмотря на худосочное тело подростка, она уже не девочка, хотя возраст определить трудно. Черты неестественно белого, мрачно-угрюмого лица настолько правильны, что, казалось, принадлежат лишенному индивидуальности автомату; спутанные, коротко подстриженные иссиня-черные волосы плотно облегают череп. Она выглядит как анемичная неврастеничка. Робот и живой человек, бесполое существо и женщина одновременно...

— Зачем ты это сделал? — шепнула она, вся дрожа.

— Просто так. Из любопытства, наверное.

— Непозволительное бесстыдство, — пробормотала она и прижала ладони к впалым щекам. Безразличный к таким проявлениям робости, Адам молча пожал плечами.

— Я хочу, чтобы ты показала дорогу наверх.

— Не могу.

— Почему же?

Она не ответила.

— Разве ты не боишься меня? — спросил Рейш мягко.

— Меньше, чем ямы.

— Она рядом и готова принять тебя.

Она испуганно взглянула на него.

— Неужели ты бросишь меня туда?..

— Я беглец. Мне нужно выбраться отсюда любой ценой, — свирепо произнес он, стараясь напугать девушку.

— Я не осмеливаюсь помочь. — Ее голос звучал тихо и невыразительно. — Зужма кастчаи[17] страшно накажут меня. — Она взглянула на кран. — Тьма ужасна; мы все боимся ее. Иногда веревку обрезают, и наказанный исчезает навсегда. Его поглощает великий мрак.

Рейш не нашелся, что сказать. Девушка восприняла его молчание как немую угрозу и покорно произнесла:

— Даже если бы я захотела сделать то, что ты требуешь, как бы я сумела? Мне известен только путь к выходу «Голубой Подъем», но меня туда не пустят. Правда, — добавила она, подумав, — я могу объявить себя гжиндрой. Тебя, конечно, схватят.

План Адама рушился, не успев как следует созреть.

— Тогда отведи меня к какому-нибудь другому выходу.

— Больше я не знаю ни одного. Такие тайны недоступны моему уровню посвящения.

— Подойди-ка сюда, к свету, — приказал Рейш. — Взгляни. — Он вытащил папку, открыл, сунул ей под нос. — Покажи, где мы сейчас находимся.

Девушка бросила на нее взгляд, сразу вскрикнула и задрожала.

— Что это?

— Я позаимствовал чертежи у пнума.

— Великие Карты! Мне конец! Меня бросят в яму!

— Не надо усложнять такое простое дело, — успокаивающе сказал Адам. — Взгляни на них, найди кратчайший путь на поверхность и выведи меня наружу. Потом делай что хочешь. Никто ничего не узнает.

Девушка окинула его диким взглядом. Рейш потряс ее за худые плечи.

— Что с тобой?

Она пробормотала бесцветным голосом:

— Я увидела тайны.

Адам был не в настроении проникнуться ее горем по такому поводу.

— Отлично; ты их увидела. Сделанного не вернешь. Теперь посмотри еще раз и найди дорогу!

На худощавом измученном лице появилось странное выражение. Уж не сошла ли она с ума от пережитого ужаса? Какая насмешка судьбы! Из всех шныряющих по туннелям выкормышей ему попалась какая-то неуравновешенная девица... Она смотрела на него испытующе, впервые глядя прямо в лицо.

— Ты гхаун?

— Да, я живу на поверхности.

— И как там? Ужасно?

— Наверху? В общем, неплохо.

— Мне теперь придется стать гжиндрой.

— Все-таки лучше, чем жить здесь в темноте.

Девушка произнесла монотонно, как автомат:

— Придется выйти на гхиан.

— Да, и чем скорее, тем лучше, — заметил Адам. — Взгляни на карту еще раз. Покажи, где мы.

— Не могу смотреть, — простонала девушка. — Я не смею!

— Прекрати! — оборвал ее Рейш. — Это всего-навсего папка со схемами...

— Всего-навсего папка! В ней тайны двадцатого класса! Мой мозг их не вместит!

Хотя голос выкормыша оставался тихим и монотонным, у нее явно начиналась истерика.

— Чтобы стать гжиндрой, тебе надо дойти до поверхности. Чтобы выбраться на землю, мы должны найти проход. Чем больше он засекречен, тем лучше. Нам повезло. У нас в руках все тайные чертежи!

Она успокоилась и даже осмелилась бросить взгляд на схемы.

— Как тебе удалось получить Карты?

— Взял у пнума. — Он подвинул папку к ней. — Ты распознаешь эти символы?

— Меня учили читать.

Она очень осторожно склонилась над папкой, но тут же передумала и в страхе отшатнулась.

Рейш набрался терпения.

— Ты никогда раньше их не видела?

— Я принадлежу к четвертому уровню посвящения, знаю тайны своего класса, пользовалась доступными мне картами. А это двадцатый класс!

— Ты все-таки сумеешь разобраться?

— Да, — выдавила она с явным отвращением. — Но я не смею. Только гхауну могло прийти в голову взять и запросто рассматривать документ, имеющий такую силу. — Ее голос упал до шепота. — Не говоря уж о том, чтобы украсть его...

— Что будет, когда пнумы обнаружат пропажу?

Она повернула голову в сторону страшной пропасти-ямы.

— Тьма, тьма, тьма... Вечное падение в темноту!

Рейш начал терять терпение. Девушка могла думать лишь о грядущем наказании. Он перевел ее внимание на карту.

— Что означают разные цвета?

— Уровни и высоты.

— А эти символы?

— Двери, порталы, секретные проходы. Потайные двери. Станции связи. Подъемы, выходы, посты наблюдений.

— Покажи, где мы сейчас.

Она нехотя прищурилась.

— Другая страница. Ты пропустил. Теперь листай. Дальше, дальше... Вот она! — Девушка осторожно, чтобы не коснуться схемы, указала пальцем. — Черная метка — яма. Розовая линия — выступ над ней.

— Покажи мне кратчайший путь на поверхность.

— Это будет... Сейчас посмотрим...

Рейш задумчиво улыбнулся: как только удалось отвлечь прислужницу пнумов от обрушившихся на нее несчастий, она сразу проявила готовность помочь и даже забыла про сорванную шляпу и бесстыдно открытое лицо.

— Выход «Голубой Подъем» здесь. Чтобы попасть к нему, надо пройти по обозначенному здесь боковому туннелю, затем подняться по светло-оранжевому пандусу. Но там много служащих и административный ход. Тебя обязательно схватят, да и меня тоже, ведь я видела тайны!

Адам почувствовал угрызения совести, но подавил чувство вины. Случившееся с ним несчастье, подобно заразной болезни, искалечила и ее жизнь. Возможно, девушка думала сейчас то же самое. Она бросила на него быстрый взгляд.

— Как ты попал сюда с гхиана?

— Гжиндры спустили меня в мешке. Я выбрался из него до того, как пришли твои собратья. Надеюсь, они решили, что тара прибыла к ним пустой.

— После того как обнаружили, что одна из Великих Карт пропала? Ни один в Убежище не прикоснулся бы к ней! Нет! Зужма кастчаи не успокоятся, пока нас обоих не постигнет страшная кара!

— Тем важнее для меня унести отсюда ноги.

— Для меня тоже, — заметила девушка с бесхитростной простотой. — Не хочу, чтобы меня поглотила вечная тьма.

Рейш молча наблюдал за ней. Удивительно, но выкормыш вовсе не держит на него зла; очевидно, она воспринимает чужака не как живое существо, а как стихийное бедствие — слепую силу, с которой бесполезно спорить или бороться. В ее поведении произошли едва уловимые перемены: она уже не так осторожно обращалась с картой. Секунду подумав, девушка указала на светло-коричневый знак, напоминающий букву «У».

— Вот здесь выход к Базальтовым Столбам, где торгуют с гхаунами. Я никогда не бывала так далеко.

— Мы там пройдем?

— Нет, конечно! Зужма кастчаи бдительно охраняют это место от проникновения дирдиров.

Рейш указал на другие подобные символы.

— А тут тоже можно подняться?

— Но если они знают, что ты бродишь по Убежищу, то заблокируют проходы вот здесь, — она торопливо показала их на карте, — и все выходы тоже будут закрыты, как и в секторе Икс.

— Тогда мы должны перейти в другие зоны.

Девушка вздрогнула, словно от удара током.

— Я ничего не знаю о таких местах.

— Посмотри по карте.

Она подчинилась его приказу, почти касаясь пальцем переплетения цветных линий, но все еще не осмеливаясь дотронуться до «священной» схемы.

— Вот здесь секретный путь класса восемнадцать. Он отходит от туннеля чуть дальше, идет до Параллели двенадцать и сокращает дорогу вдвое. Потом мы можем дойти по любому из этих переходов до грузовых доков.

Рейш поднялся, надвинул шляпу на лоб.

— Похож я на одного из ваших?

Она быстро оглядела его.

— У тебя странное лицо. Кожа темная от жизни на гхиане. Возьми немного пыли и натрись.

Адам последовал ее совету; она безучастно наблюдала за ним. Интересно, о чем девушка сейчас думает? Она удивительно легко объявила себя отверженной, гжиндрой, не испытывая при этом никаких эмоций. Или тут кроется какая-то хитрость? Хочет предать его? Впрочем, он не вправе обвинять ее. Ведь похищенная вовсе не должна хранить ему верность и соблюдать интересы своего мучителя — скорее, наоборот. Как же ему удержать девушку под контролем, когда они тронутся в путь по бесконечным туннелям? Пока он размышлял, внимательно изучая пленницу, она начала волноваться.

— Почему ты на меня так смотришь?

Рейш протянул ей голубую папку.

— Спрячь под плащ, чтобы ее не увидели.

Девушка с ужасом отшатнулась.

— Нет!

— Придется.

— Я не смею. Зужма кастчаи...

— Спрячь карты, — сказал Адам ровным голосом. — Я дошел до предела и не остановлюсь ни перед чем, чтобы отсюда выбраться.

Она взяла драгоценные схемы дрожащими от волнения руками. Отвернулась, настороженно оглядываясь на Рейша, и убрала папку под плащ.

— Пойдем быстрее, — простонала она. — Будь что будет! Никогда не думала, что придется стать гжиндрой!

Она открыла проход и заглянула внутрь.

— Путь свободен. Помни, идти надо медленно, держаться прямо. Мы должны миновать перекресток Фер, а там постоянно работают воспитанники. Зужма кастчаи ходят повсюду; если мы встретим одного из них, отступи в тень или повернись лицом к стене; это знак уважения. Не делай резких движений, не размахивай руками.

Она зашла в полукруглое помещение и двинулась по туннелю. Рейш последовал за ней, старательно копируя ее походку, сохраняя дистанцию в несколько шагов. Он заставил девушку нести карты, но все равно полностью зависел от нее. Она могла с воплями кинуться к первому встречному выкормышу, надеясь на милость хозяев... Непредсказуемая ситуация!

Пройдя примерно милю, они поднялись по пандусу, потом спустились и вышли в главную штольню. Через каждые двадцать футов в скале были прорублены узкие проходы; возле них стояли рифленые тумбы с отполированной до блеска верхушкой. Для чего они предназначались, непонятно... Проход расширился, и перед ними открылся перекресток Фер, огромный шестиугольный зал с дюжиной сверкающих мраморных колонн, поддерживающих потолок. В слабо освещенных нишах по краям сидели выкормыши. Они что-то записывали в некое подобие гроссбухов, переговариваясь со своими собратьями, которые время от времени подходили к ним.

Девушка отошла в сторону и замерла. Адам сделал то же самое. Она посмотрела на него, затем бросила задумчивый взгляд на прислужника пнумов в центре зала, высокого изможденного мужчину, с почти комичной сосредоточенностью следящего за порядком в огромном помещении. Что она задумала? Рейш отступил в тень и не отрывал глаз от девушки. Лицо ее оставалось невыразительным, но душу наверняка терзали сомнения. Сейчас его жизнь зависела от того, какую беду она сочтет наименьшей: мрак бездонной пропасти или ненавистное янтарно-коричневое небо и землю, открытую всем ветрам...

Наконец она медленно подошла к Адаму и встала рядом с ним. Что ж, по крайней мере на ближайшее будущее, она сделала свой выбор.

— Вон тот высокий служитель — Всеслышащий Надзиратель[18]. Видишь, какую он проявляет бдительнось? Ничто не ускользнет от него.

Рейш внимательно наблюдал за невозмутимо-важным чиновником; надежда пройти мимо него незамеченным таяла с каждой секундой.

— Ты знаешь как еще можно добраться до грузовых доков? — тихо спросил он наконец.

Девушка задумалась. Решившись на побег, она стала более сосредоточенной, словно опасность отрезвила ее, отвлекла от рутины прежней жизни.

— Другой путь проходит через рабочие ангары, — сказала она с сомнением. — Он длиннее, и там есть свои Всеслышащие.

— Ясно. — Адам снова стал следить за Надзирателем перекрестка Фер. — Знаешь, — сказал он несколько минут спустя, — он постоянно поворачивается. Как только станет к нам спиной, мы переберемся к следующей колонне.

Надзиратель посмотрел в другую сторону. Рейш неспешно подошел к ближайшей мраморной колонне. Девушка медленно последовала за ним, словно еще не решила окончательно, как правильней поступить.

Рейш не мог выглянуть, не рискуя привлечь внимание бдительного служителя.

— Скажи, когда он снова отвернется, — пробормотал он своей спутнице.

— Вот сейчас!

Адам скользнул к следующему укрытию и, воспользовавшись появлением группы выкормышей, вереницей семенивших по залу, перебрался дальше. Надзиратель неожиданно резко обернулся; Рейш еле успел отпрянуть. Смертельно опасная игра в прятки! Из бокового прохода появился пнум, мягко ступая своими странными, словно вывернутыми, ногами.

Девушка еле слышно прошипела:

— Безмолвный Куратор... Будь осторожен!

Она неторопливо отошла, опустив голову, словно задумавшись. Пнум замер всего в нескольких шагах от стоявшего к нему спиной беглеца. Северный туннель уже совсем близко! Адам передернул плечами. Он не мог больше ждать, застыв неподвижно, как статуя. Он перестал прятаться и, чувствуя, будто его рассматривают все, кто был в зале, прошел по открытому пространству. Каждую секунду он ожидал услышать яростный окрик, топот выкормышей, спешащих схватить чужака. Тишина казалась невыносимой, но он невероятным усилием воли сдерживал желание оглянуться. Добравшись до начала туннеля, осторожно повернул голову и встретился взглядом с пнумом! С бешено колотящимся сердцем Рейш медленно отвернулся и пошел дальше. Девушка семенила впереди. Адам тихо окликнул ее:

— Отправляйся бегом; найди проход восемнадцатого класса.

Она испуганно обернулась:

— Куратор прямо за нами! Нельзя нестись сломя голову; он сочтет это предосудительным поведением.

— Не думай о приличиях, — прошипел Рейш. — Найди проход! Скорее!

Она повиновалась. Адам следовал за ней. Через полсотни шагов рискнул оглянуться. Никого.

Туннель разветвлялся. Девушка резко остановилась.

— По-моему, нужно идти налево, но точно сказать не могу.

— Посмотри по карте.

Она повернулась спиной, всем своим видом выражая неудовольствие, вытащила папку из-под плаща. Но так и не смогла раскрыть ее и отдала Рейшу, словно та жгла ей руки. Он переворачивал страницы, пока девушка не сказала:

— Стой.

Она стала внимательно изучать переплетение цветных линий, Адам тем временем не спускал глаз с туннеля. Далеко позади, у перекрестка Фер, появилась черная тень. «Скорее, скорее!» — мысленно внушал он девушке.

— Налево, затем у метки два-один-два, голубая плитка. Тип двадцать четыре — мне надо посмотреть описание. Вот оно: чтобы открыть, нажать на четыре точки. Три-один-четыре-два...

— Быстрее, — процедил Рейш сквозь зубы. Она испуганно повернулась.

— Зужма кастчаи!

Адам засеменил, пытаясь имитировать походку выкормышей. Пнум следовал за ними мягкими, неслышными шагами, но, казалось, без особой цели. Рейш обогнал девушку, которая торопливо считала номера отметок у основания стены.

— Семьдесят пять... восемьдесят... восемьдесят пять...

Он оглянулся и оторопел: теперь позади виднелись две черные фигуры. Откуда-то появился второй пнум.

— Сто девяносто пять... двести... двести пять...

Голубая плитка оказалась всего в футе от пола. Девушка нашла нужные точки на стене, нажала на них; камень медленно сдвинулся, показался проход.

Девушка задрожала.

— Это класс восемнадцать. Я не должна входить!

— Безмолвный Куратор следует по пятам, — напомнил Адам.

Она судорожно втянула в себя воздух и шагнула вперед. В узком и плохо освещенном проходе чувствовался затхлый дух, который теперь служил для Рейша верной приметой присутствия пнумов.

Проход за ними закрылся. Девушка отодвинула пластинку и приникла к глазку на плите.

— Безмолвный Куратор приближается. Он подозревает, что имеет место предосудительное поведение, и хочет назначить наказание... Ох, нет! Их двое! Он призвал Хранителя!

Она замерла.

— Что они делают? — нетерпеливо спросил Адам.

— Осматривают туннель. Удивляются, куда мы пропали.

— Пошли. Нам некогда здесь отдыхать.

— Хранитель должен знать об этом проходе... Если они зайдут...

— Не время впадать в панику. Быстрее!

Он двинулся вперед, и девушка безропотно последовала за ним. «Забавная из нас получилась парочка, если поглядеть со стороны, — подумал Адам, — Пробираемся по темному туннелю в черных плащах и странных плоских шляпах». Воспитанница пнумов вскоре устала, начала отставать, постоянно оглядываться и неожиданно остановилась.

— Они вошли в проход.

Рейш оглянулся. Плита сдвинута. В проеме вырисовывались силуэты двух пнумов. Несколько мгновений существа стояли неподвижно, как странные черные куклы, потом зашевелились.

— Они заметили, — сказала девушка, покорно опустив голову. — Нас ждет яма... Ну что ж, идем к ним, встретим свою судьбу со всем смирением.

— Стань к стене, — приказал Адам. — Не двигайся. Пусть сами подойдут. Их только двое.

— Ты ничего не сможешь сделать!

Рейш не стал отвечать. Он подобрал упавший с потолка обломок камня размером с кулак.

— Ты ничего не сможешь сделать, — снова простонала девушка. — Выкажи покорность, веди себя смирно, не проявляй строптивости...

Пнумы быстро приближались, потешно подбрасывая ноги; их белые челюсти и отростки вокруг крошечных ртов постоянно двигались. В десяти футах от беглецов они остановились, молча изучая стоящих у стены. Несколько мгновений царила полная тишина. Наконец Куратор медленно поднял тонкую руку и вытянул два костлявых пальца.

— Возвращайтесь.

Рейш не шевельнулся. Девушка замерла с остекленевшими глазами и перекошенным ртом.

— Возвращайтесь, — повторило создание хрипловатым вибрирующим голосом.

Спотыкаясь, она безропотно зашагала к входу. Адам не подчинился приказу.

Пнумы в замешательстве наблюдали за ним, переговариваясь свистящим шепотом, затем Безмолвный Куратор произнес опять:

— Возвращайся.

Хранитель добавил почти неразличимым шепотом:

— Ты — груз, который избежал доставки.

Куратор шагнул к Адаму, протянул руку, и тут Рейш изо всех сил бросил камень. Он попал прямо в костлявое белое лицо. Страшный хруст; существо отлетело к стене и задергалось, то поднимая, то опуская ногу. Хранитель, издавая странные горловые звуки, бросился на землянина.

Рейш отпрыгнул, сорвал с себя плащ и набросил его пнуму на голову. Сначала создание, словно ничего не замечая, продолжало двигаться вперед, расставив руки; затем пнум остановился и заплясал, топчась на месте. Адам осторожно кружил вокруг противника, выжидая удобного момента для атаки; их бесшумные движения напоминали причудливый балет. Безмолвный Куратор, словно парализованный, бесстрастно наблюдал за происходящим. Рейш схватил Хранителя за руку, сильную и крепкую, как железная труба. Два твердых пальца потянулись к лицу, острые когти вцепились в кожу, но Адам ничего не чувствовал. Он приподнял пнума и бросил на стену. Тот отскочил и молниеносно бросился на противника. Рейш попробовал стукнуть по длинному бледному лицу; оно оказалось холодным и твердым, как камень.

Существо обладало невероятной силой. Как с ним бороться? Если ударить, только поранишь руку.

Шаг за шагом Хранитель теснил беглеца. Адам прижался к полу и пнул его, целясь по ногам. Его план сработал. Пнум упал, Рейш сразу вскочил, чтобы избежать атаки Куратора, но тот, по-прежнему прислонившись к стене, смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами. Землянин на мгновение отвлекся от лежавшего на земле, но не поверженного окончательно противника. Хранитель воспользовался его оплошностью и уцепился за колено пальцами ноги. Другая конечность с поразительной гибкостью потянулась к шее врага. Адам пнул существо в пах, словно стукнул по стволу могучего дерева, и в результате повредил ступню. Длинные пальцы пнума сдавили горло: Адам уцепился за ногу и выкрутил ее, принудив Хранителя перевернуться лицом вниз. Забрался на спину существа, обхватил голову, резко дернул ее на себя. Кость или упругая мембрана, соединявшая череп с туловищем, прогнулась, потом хрустнула. Хранитель стал беспорядочно метаться из стороны в сторону. Неожиданно он вскочил и бросился бежать с болтающейся сзади головой. По пути налетел на Куратора, и тот как мешок свалился на землю. Мертв? Рейш не мог поверить своим глазам. Мертв.

Адам обессиленно прислонился к стене, с трудом переводя дыхание. Всюду, где к нему прикасались пнумы, остались ссадины. По лицу текла кровь; локоть разбит; повреждена ступня …но оба его противника убиты. Девушка, в шоке от увиденного, скорчилась неподалеку. Рейш доковылял до нее, коснулся хрупкого плеча.

— Я жив. Ты тоже.

— У тебя кровь на лице!

Адам обтерся краем плаща. Подошел к трупам, сжав губы, обыскал их, но не нашел ничего интересного.

— Думаю, нам надо идти дальше.

Она молча повернулась и двинулась вперед. Рейш последовал за ней. Мертвые пнумы остались лежать в полутемном тоннеле.

Девушка начала отставать.

— Ты утомилась?

Такая заботливость озадачила ее; она настороженно взглянула на Адама. — Нет.

— А я устал. Давай немного отдохнем.

Чувствуя боль во всем теле, он со стономи и проклятиями рухнул на землю. Его спутница, после секундного колебания, грациозно опустилась у стены напротив. Похоже, она полностью выбросила из головы то, что случилось совсем недавно. Затененное полями шляпы лицо казалось совершенно спокойным. «Удивительно, — подумал Рейш. — Ее привычная жизнь разрушена; будущее — череда ужасных в своей непредсказуемости испытаний, но она сидит с безмятежным видом, как кукла, и явно не чувствует никаких душевных мук».

— Почему ты так на меня смотришь? — тихо произнесла девушка.

— Я подумал, что, учитывая все обстоятельства, ты выглядишь на удивление беззаботной.

Она отозвалась не сразу. Воцарилась гнетущая, напряженная тишина. Наконец она ровным голосом произнесла:

— Я плыву по течению жизни; разве можно спрашивать, куда оно меня несет? Мысли о том, какой путь предпочтительней, — непростительная дерзость. Ведь бытие — привилегия, дарованная немногим.

Рейш прислонился к стене.

—— Немногим? Почему?

Девушка шевельнулась, сплела тонкие пальцы.

— Не знаю, как на гхиане; возможно, у вас устроено по-другому. В Убежище[19] женщины-матери рожают двенадцать раз, и выживает примерно половина — иногда меньше — детей... Я слышала, на поверхности все женщины производят потомство. Немыслимо! Если каждая принесет двенадцать младенцев, Тчаи будет просто кишеть вами, даже если шестерых отправят в яму. Страшное безрассудство! Я рада, что никогда не стану женщиной-матерью, — добавила она вдруг.

— Откуда такая уверенность? Ты еще молода.

Девушка смутилась.

— Неужели ты не видишь? Разве я на них похожа?

— Не представляю, как они выглядят.

— У них выпуклости на груди и бедрах. А на гхиане не так? Некоторые говорят, что пнумы решают, кто станет женщиной-матерью, и затем помещают ее в детские ясли. Там она лежит в полной темноте и производит новых воспитанников...

— Одна?

— Вместе с другими матерями.

— А отцы?

— Они не нужны. В Убежище мы в безопасности, защита не требуется.

У Рейша зародились смутные подозрения.

— На поверхности, — осторожно заметил он, — люди живут иначе.

Она наклонилась к нему, бледное лицо неожиданно оживилось. Такой Адам ее никогда не видел.

— Меня всегда интересовало, что делается на гхиане. Кто выбирает матерей? Где они рожают?

Рейш уклонился от ответа.

— Сложно объяснить в двух словах. Надеюсь, в свое время ты узнаешь об этом, если мы, конечно, выживем. Между прочим, я Адам Рейш. А как зовут тебя?

— Зовут?[20] Женщина!

— Да, но ведь у тебя есть имя, по которому тебя отличают от других?

Девушка задумалась.

— В ведомость мы занесены по группам, секторам и зонам. Моя группа — Зиф, из сектора Эфран в зоне Пагаз; ранг 210.

— Зиф-Эфран-Пагаз, 210. Сокращенно Зэп-210. Не очень благозвучно, но тебе подходит!

Девушка не уловила иронии.

— Расскажи мне, как живут гжиндры.

— Я видел их только мельком. Они накачали дурманящий газ в мою комнату, когда я спал. Проснулся я уже в мешке. Твари опустили меня в шахту. Вот и все, что мне известно о гжиндрах. Не слишком достойный образ жизни.

Зэп-210, как теперь мысленно называл ее Рейш, неодобрительно произнесла:

— Они все-таки выходцы из Убежища, а не дикари, как жители гхиана.

Адам не стал спорить. Она так мало знает о мире и его обитателях, что рассказы о нравах, царящих на поверхности, только до смерти перепугают ее.

— Ты встретишь много разных людей.

— Как странно, — произнесла девушка тихо и неуверенно. — В моей жизни сразу все изменилось! — Она сидела, вглядываясь в темноту. — Остальные удивятся, куда я пропала. Кому-то придется выполнять мою работу...

— Чем ты занималась?

— Обучала детей правилам приличия, добропорядочному поведению.

— А в свободное время?

— Выращивала кристаллы в новой четвертой восточной зоне.

— Ты беседовала со своими подругами?

— Иногда, в спальне.

— А среди мужчин у тебя есть друзья?

Полузакрытые шляпой черные брови негодующе поднялись.

— Разговаривать с ними считается недостойным поведением.

— Сидеть здесь со мной, наверное, тоже?

Она не ответила. «Может быть, такое еще не приходило ей в голову, — подумал Рейш. — Теперь решит, что она падшая женщина».

— У нас, — сказал он, — жизнь идет по-другому, и иногда мы действительно ведем себя очень неприлично. Сама увидишь, если мы выберемся на поверхность.

Он вытащил голубую папку. Словно повинуясь инстинкту, Зэп-210 мгновенно отодвинулась. Адам не обратил внимания. Прищурившись, он изучал лабиринт цветных линий. Затем неуверенно ткнул пальцем в одну из них.

— Мне кажется, мы находимся здесь.

Никакой реакции. Измученный и уставший, Рейш стал было упрекать ее, но вовремя прикусил язык. Она здесь не по собственному желанию; нелепо возмущаться или обвинять ее. Более того, похитив Зэп, он невольно взял на себя ответственность за ее безопасность. Адам раздраженно хмыкнул, потом глубоко вздохнул и обратился к девушке так вежливо, как только мог:

— Если я верно понял, проход ведет сюда, — он указал, — и выходит в туннель, обозначенный розовым. Правильно?

Зэп-210 искоса взглянула на карту.

— Да. Это самый секретный путь. Видишь, он связывает Эфан с Салтрой; иначе придется идти в обход, через перекресток Фей'ердж. — Она неохотно подошла поближе и обозначила маршрут, держа палец над схемой. — Серая отметка обозначает конечный пункт, которого ты хочешь достичь: грузовые доки в конце канала. Пройти через Фей'ердж невозможно: надо пробираться через спальные участки и металлообрабатывающие мастерские.

Рейш с тоской посмотрел на маленькие красные кружочки, отмечающие выходы на поверхность.

— Они кажутся такими близкими, такими доступными...

— Их наверняка охраняют.

— Что означает эта длинная черная линия?

— Грузовой канал, лучший путь из зоны Пагаз.

— А ярко-зеленая точка вот здесь?

Она вгляделась и судорожно вздохнула.

— Путь в Вечность: секрет двадцатого класса!

Она села, сжалась в комок и уткнулась подбородком в колени. Адам снова стал рассматривать карту. Он почувствовал на себе пристальный взгляд Зэп и обернулся. Девушка облизнула бесцветные губы.

— Почему тебя считают таким важным объектом?

— Понятия не имею, как я вообще стал «объектом». — Рейш немного лукавил.

— Тебя доставили, чтобы поместить в Вечность. Ты принадлежишь к какой-нибудь редкой расе?

— В некотором смысле, — ответил Адам, и с трудом встал. — Ты готова? Пора идти дальше.

Зэп-210 молча поднялась. Они зашагали по слабо освещенному проходу. Пройдя милю, подошли к белой стене с черной железной дверью посередине. Девушка посмотрела в глазок.

— Мимо проезжает тележка. Там служители. — Она критически оглядела Рейша. — Не поднимай голову. Надвинь шляпу пониже. Иди тихо. Ставь ступни прямо. — Снова наклонилась к глазку, потом нажала на защелку. — Быстрее, пока нас не заметили.

Щурясь, они вышли в широкий сводчатый туннель. Стены его были усеяны огромными турмалинами. Каким-то непостижимым образом они светились, озаряя все вокруг голубым и розовым сиянием.

Зэп-210 невозмутимо семенила дальше, Рейш, немного отстав, следовал за ней. Впереди на тяжелых черных колесах катилась низкая тележка, нагруженная мешками. Издали доносились глухие удары, какой-то скрежет. Адам так и не узнал, откуда эти звуки.

Минут десять они брели по туннелю. Четыре раза мимо с опущенной головой, словно погруженные в свои мысли, проходили выкормыши пнумов, старательно отворачивая затененные полями шляп лица. Поразительная красота турмалинов сменилась великолепными узорами жил белого кварца, выступающими, как жгуты, на черном фоне: результат неисчислимых столетий тяжкого труда. Далеко впереди коридор уменьшался до небольшого полукруга. За ним зияла пустота.

Наконец они вышли на площадку, нависающую над бесконечной, как космос, бездной. В пятидесяти ярдах справа словно парила в воздухе баржа, пришвартованная у дока. Рейш осознал, что «черная пропасть» на самом деле — поверхность подземного озера.

Полдюжины выкормышей нагружали баржу тюками.

Зэп-210 скользнула в тень. Рейш присоединился к ней. Он, очевидно, встал ближе, чем допускали нормы приличия: она брезгливо отодвинулась.

— Что теперь?

— Следуй за мной на борт. Не говори ни слова.

— И никто не будет возражать? Нас не выставят?

Девушка непонимающе посмотрела на него.

— Все ездят на баржах. Только так можно посетить дальние туннели.

— Забавно, — произнес Рейш, — активный отдых у выкормышей! Наверное, осмотр проходов заменяет вам туризм.

Зэп-210 снова бросила на него недоуменный взгляд.

— Когда-нибудь раньше переправлялась на этой посудине? — спросил Рейш.

— Нет.

— Откуда же ты знаешь ее маршрут?

— Она идет на север, к торговым областям; больше ей плыть некуда. — Она всмотрелась в темноту. — Следуй за мной и соблюдай правила приличия.

Девушка медленно направилась вдоль причала, опустив глаза, как будто погрузилась в раздумья. Рейш несколько секунд подождал и засеменил за ней.

Она остановилась возле баржи, безучастно уставившись в черную пустоту озера; затем, словно прогуливаясь, поднялась на борт, прошла подальше и укрылась в тени от чужих взглядов. Рейш старательно повторял все движения девушки. Выкормыши в доке не обратили на него внимания. Ступив на баржу, он не смог сдержаться, ускорил шаг и быстрее нырнул в тень.

Зэп-210, напряженная как натянутая струна, внимательно смотрела на работающих сородичей. Наконец с заметным облегчением произнесла:

— Они сегодня какие-то странные, иначе заметили бы твою нелепую беготню. Гхауны всегда так пошатываются и подпрыгивают при ходьбе?

— Возможно, — отозвался Адам. — Но, к счастью, это нам не повредило. В следующий раз не...

Он оборвал фразу на полуслове. В дальнем конце дока маячил темный силуэт. Вот неизвестный шевельнулся, медленно подошел к барже, достиг освещенной зоны...

— Пнум, — прошептал Рейш.

Зэп-210 замерла.

Существо двигалось вперед, не обращая внимания на рабочих, которые даже не повернулись в его сторону. Мягко ступая по причалу, пнум дошел до баржи и остановилсся.

— Он увидел нас, — выдохнула девушка.

Рейш опустил голову. Все тело покрыто ссадинами, мускулы ноют... Еще одной схватки ему не выдержать.

— Ты умеешь плавать? — хрипло шепнул он.

Испуганный полувздох-полувсхлип.

— Нет!

Адам торопливо осмотрел палубу в поисках любого предмета, который можно использовать как оружие: палки, крюка, хотя бы веревки. Ничего.

Пнум исчез. Но через секунду баржа дрогнула под весом его массивного тела.

— Сними плащ, — приказал Рейш.

Он сбросил свою накидку, завернул в нее папку и засунул сверток в щель между тюками. Зэп-210 стояла не шевелясь.

— Сними плащ!

Она начала скулить как щенок. Адам зажал ей рот ладонью.

— Тихо!

Он дернул за завязки на шее и, коснувшись нежного подбородка, почувствовал, как девушка дрожит. Сорвал с нее плащ, сунул в свой импровизированный тайник. Она присела, стараясь спрятать под коротенькой рубахой ноги. Несмотря на всю серьезность их положения, Адам едва удержался от смеха, глядя на худенькую фигуру подростка с широкой шляпой, напяленной на голову.

— Слушай, — сказал он хрипло. — Объясняю один раз. Я спускаюсь в озеро. Ты должна немедленно сделать то же самое. Положишь руки мне на плечи. Голову держи над водой. И чтобы ни плеска, ни барахтанья. С тобой ничего не случится.

Не дожидаясь ответа, он перевалил через борт. Ледяная влага обожгла тело, словно пламя. Зэп-210 колебалась всего секунду, затем последовала за Рейшем. Она явно боялась пнума больше, чем черной бездны. Ноги ее коснулись поверхности озера, и она охнула.

— Тихо! — прошипел Рейш.

Тонкие руки послушно легли ему наплечи. Но когда девушка полностью погрузилась в воду, она в панике сжала пальцы вокруг его шеи.

— Полегче! Опусти лицо, ничего не бойся.

Он заплыл под борт и ухватился за выступ. Чтобы увидеть их, пришлось бы перегнуться через перила баржи.

Прошло полминуты. Ноги Рейша стали неметь. Зэп-210 прильнула к его спине, уперлась подбородком в ухо: он слышал, как от холода и страха стучат ее зубы. Она так прижалась к Адаму, так судорожно стиснула тоненькими руками, словно хотела срастись с ним. Однажды, еще мальчишкой, Рейш спас тонущую кошку; как и Зэп-210, она тогда цеплялась за него с отчаянной надеждой, рождающей инстинктивное желание не дать в обиду, защитить... В минуты смертельной угрозы все живые существа объединяются в примитивном стремлении выжить.

Пронизывающий холод, тишина, мрак. Беглецы напряженно прислушивались. С палубы доносилось тихое клацанье когтей. Звуки затихли, потом послышались снова. Опять прекратились. Судя по всему, пнум стоит прямо над ними. Рейш поднял голову. В край палубы вцепились длинные когтистые пальцы. Адам снял руку Зэп-210 со своего плеча, заставил ее ухватиться за выступ, потом освободился от ее «объятий» полностью. Повернулся и приготовился к поединку. От этих движений по воде пошла рябь.

По палубе негромко застучали шаги. Рейш оскалил зубы и рванулся вверх, вытянув правую руку. Поймал тонкое твердое колено и дернул изо всех сил. Пнум испуганно заквакал. Он пошатнулся, на секунду застыл, наклонившись почти горизонтально над водой. Его удерживали лишь судорожно вцепившиеся в палубу пальцы ног. Наконец создание тяжело плюхнулось в воду.

Зэп-210 прижалась к Рейшу.

— Не позволяй ему коснуться тебя: сразу разорвет на куски!

— Он может плавать?

— Нет, — ответила она, стуча зубами. — Пнум слишком тяжелый. Утонет.

— Залезай мне на спину, — велел Адам, — хватайся за борт и прыгай на палубу.

Она забралась ему на плечи, затем ступила на баржу. Рейш с трудом подтянулся и, совершенно обессиленный, рухнул на палубу.

Немного отдышавшись, поднялся и внимательно оглядел док. Выкормыши работали как и раньше, словно ничего не произошло.

Рейш снова спрятался в тени. Зэп-210 замерла. Тонкая рубаха прилипла к ее тщедушному телу. «Все-таки она не лишена грации».

Она поймала его оценивающий взгляд и прижалась к тюкам.

— Сними белье и надень плащ, — посоветовал он. — Согреешься.

Зэп-210 молча уставилась на него с несчастным видом. Рейш снял свою промокшую одежду. Глаза ее чуть не вылезли из орбит, она отвернулась. Бедняжка испытала не меньший ужас, чем при появлении пнума! Адам нашел в себе силы улыбнуться. Стоя спиной к нему, она набросила плащ и с трудом стянула рубаху.

Баржа задрожала и отошла от дока. Рейш оглянулся. Берег уходил все дальше, став оазисом света в непроглядной мгле. Далеко впереди замаячили голубоватые огоньки, к которым бесшумно плыло судно.

Путешествие началось. Позади остались зона Пагаз и дорога в Вечность. Впереди — полная опасностей тьма и Северные торговые области.


Глава 4


Команда баржи состояла из двух выкормышей, почти не покидавших носовую часть корабля. Там располагались небольшая кладовка и камбуз — островок тусклого желтого света. Кажется, на борту находилось еще по крайней мере два — три пассажира, или даже четверо. Так или иначе, они сторонились общества себе подобных еще больше, чем команда, и изредка появлялись лишь у кладовки и камбуза. Продукты, похоже, мог свободно брать каждый. Зэп-210 не позволила Рейшу ходить за едой и сама добывала пищу: лепешки из стручков травы паломников, засахаренные фрукты или насекомых наподобие пиявок размером со сливу, мясную пасту. В рацион входили сладкие и соленые вафли из нежной белой хрустящей массы, оставлявшие неприятный привкус во рту, которые Зэп-210 считала лакомством,.

Один день сменял другой; плавание казалось бесконечным. Они пересекли озеро, потом реку, а она перешла в подземный канал шириной в пятьдесят — шестьдесят футов. Баржа шла бесшумно, приводимая в движение, как предположил Рейш, циркуляцией электрических полей вдоль киля. Впереди мерцал слабый голубой свет, служащий ориентиром для управляющего судном сенсора. Они проплывали очередной огонек, а вдали уже призывно сверкал следующий. Время от времени показывались небольшие пристани и доки с проходами, ведущими в неведомые цитадели.

Адам ел, спал, снова ел: он потерял счет времени.... Весь мир для него теперь ограничивался баржей, темнотой за бортом, невидимой водой, компанией девушки. Адам изнывал от скуки и, чтобы хоть как-то скоротать время, решил получше узнать Зэп-210. Она же избегала своего спутника, боялась выйти за пределы формальностей даже в разговоре. Причем ее странная сдержанность явно выходила за рамки простой стыдливости: без сомнения, она даже не подозревала о существовании таких вещей, как любовь, страсть, не знала, откуда берутся дети! Очевидно, выкормыш пнумов, несмотря на внушенные хозяевами неестественные для людей нормы поведения, не перестала быть женщиной; в ней пробудился инстинктивный страх перед самцом. Как можно оторвать такую от привычной среды и оставить один на один со всеми опасностями, которые ждут ее на поверхности? С другой стороны, читать лекции об отношениях между полами Рейшу не хотелось.

Кажется, девушку нисколько не тяготило монотонное существование на борту баржи; она спала или часами сидела на палубе и вглядываться в темноту, словно любуясь зеленым великолепием пейзажа. Раздраженный ее безразличием, Адам иногда присоединялся, не обращая внимания на то, что она каждый раз брезгливо отодвигалась. Разговаривать с Зэп-210 оказалось непросто. Ее отношение к жизни наверху определялось внушенными некогда стереотипами: девушка боялась неба, ветра, открытых пространств, янтарного солнечного света; она не сомневалась, что там ее ждет лишь смерть от дубины какого-нибудь вопящего варвара. Рейш попытался изменить ее взгляды, но встретил открытое недоверие.

— Ты думаешь, нам ничего не известно о гхиане? — воскликнула она с высокомерным презрением. — Зужма кастчаи открыто все на свете; никто не ведает о мире больше, чем они. Знание — смысл их жизни. Они мозг Тчаи, а планета — словно укрывающая их оболочка.

— А выкормыши пнумов? Какое место занимают они?

— То есть «воспитанники»? Когда-то, очень давно, зужма кастчаи приютили несколько добропорядочных выходцев с поверхности: мужчин, женщин и женщин-матерей. Мои предки доказали свое усердие, полируя камни и шлифуя кристаллы. На зужма кастчаи держится мир. Так было и будет во веки веков.

— Ты знаешь, откуда здесь вообще появились люди?

— Пришли с гхиана, откуда же еще?

— А рассказывали тебе о солнце, звездах, других планетах?

— Нам преподают то, что пригодится в жизни, то есть этикет и хорошие манеры. — Она вздохнула. — Но это осталось в прошлом. Если бы меня с тобой увидели, как бы все удивились! — В первую очередь девушку беспокоило собственное «неподобающее» поведение.

Плавание продолжалось. Мерцавшая впереди голубая звездочка сияла ярче, проплывала над головой, и они двигались к новому огоньку. Рейш стал апатичным, но его не оставляло смутное беспокойство. Темноту рассеивал лишь слабый свет на корме. Присутствие Зэп-210, ее голос начали будоражить, разжигать воображение. Присущая ей манерность воспринималась как заигрывание. Сдерживаться становилось все трудней. Как может она провоцировать или поддразнивать его, убеждал себя Адам, если понятия не имеет о том, что такое ухаживание, любовь. Любые проявления подсознательных желаний благонравная воспитанница пнумов сочла бы извращением, высшей степенью непристойности. Но он вновь и вновь вспоминал ее упругое тело, прильнувшее к нему, когда они укрывались в воде. Если Зэп-210 испытывала что-то, кроме страха за свое будущее, то ничем себя не выдавала, разве что стала разговорчивей. Она могла часами монотонно рассказывать своим низким голосом о жизни в Убежище. А существование ее было на редкость однообразно — без волнений, радостей, безрассудных порывов. Интересно, мечтала она когда-нибудь? Но об этом она молчала. По едва уловимым нюансам в поведении своих неизменно добродетельных товарок она уверенно определяла тип их характера. Девушка знала о специфических различиях в анатомии мужчин и женщин, но никогда не задумывалась, в чем их смысл. «Очень странно, — размышлял Рейш. — Похоже, человеческие обитатели Убежища превратились в настоящих неврастеников». Он не осмеливался расспрашивать Зэп-210 о подобных вещах: как только речь заходила об этом, она немедленно замолкала. Неужели пнумы вывели особую породу выкормышей без сексуальных инстинктов? Или они применяли депрессанты, гормоны, чтобы подавить опасные желания, способные привести к бесконтрольному размножению? На осторожные вопросы Зэп-210 ответила так невразумительно, что стало ясно — девушка понятия не имеет, о чем он говорит. Впрочем, она упоминала об отдельных «воспитанниках», которым жизнь в Убежище казалась нестерпимо монотонной; их отсылали на поверхность, где, беззащитные перед жарким солнцем, холодом ночи и пронизывающим ветром, они оставались до конца жизни.

— Удивляюсь, почему я сейчас почти не боюсь, — задумчиво произнесла Зэп-210. — Неужели мне всегда втайне хотелось стать гжиндрой? Я слышала, что бескрайние просторы гхиана сводят с ума...

Она не имела представления, как размножаются ее хозяева, даже не знала, скрывают это пнумы или нет, хотя подозревала, что они намеренно утаивают такие вещи от своих воспитанников. Не представляла, сколько всего в Убежище живет древних хозяев Тчаи и их выкормышей.

— Возможно, зужма кастчаев гораздо больше. Но многие из них никогда не показываются на доступных нам уровнях; они остаются в Глубоких местах, где хранятся драгоценные предметы.

— Что за предметы?

Однако он опять не услышал ничего вразумительного.

— История Тчаи насчитывает больше столетий, чем мы способны вообразить; летописи ведутся с начала времен и по сей день. Зужма кастчаи вникают в каждую деталь, знают обо всем, что происходило. Они считают Тчаи огромной оранжереей, где каждая вещь, каждое дерево, каждый камень — бережно хранимая редкость. Теперь на гхиане живут народы с других планет: три разные расы, тоже оставившие нам свои памятники.

— Три?

— Дирдиры, часчи, ваннэки.

— А люди?

— «Люди»? — сомневающимся тоном произнесла она. — Не знаю. Возможно, они тоже прилетели издалека. Если так, на Тчаи сосуществуют четыре вида разумных существ. Но это случалось и раньше; наш древний мир не раз посещали разные удивительные создания. Зужма кастчаи никогда никого не приветствовали и не отвергали; они изучали, наблюдали, увеличивали свою коллекцию, пополняли музеи Вечности, собирали архивы.

Рейш стал по-иному воспринимать пнумов. Похоже, для них поверхность превратилась в огромный театр, на подмостках которого разыгрывались великолепные драмы длиной в тысячелетия: столкновения старых и синих часчей, вторжение дирдиров, за которым последовала высадка ваннэков, различные военные кампании, битвы, разрушения островков цивилизации, строительство городов, превращение их в руины, появление и исход целых народов. Так вот почему хозяева планеты терпели присутствие чужих рас! С их точки зрения, пришельцы вносили яркость и драматизм в историю Тчаи. Когда он поделился своими мыслями с девушкой, она лишь слабо махнула рукой: нет, лично ей совершенно безразлично, что происходит наверху. До Рейша внезапно дошло, как она воспринимает мир. Жизнь для Зэп-210 — что-то вроде скучного урока, который надо просто вытерпеть до конца. Страх ощущается лишь перед неизвестным; радость — за пределами понимания. С ее точки зрения, он резкий, грубый, хитрый, неприятный и непредсказуемый тип, от которого в любую минуту можно ожидать «неподобающего поведения». «Несчастное создание с изувеченной психикой», — подумал Адам. Но все же он помнил ее горячее тело, тонкие руки, обвивавшие его шею, когда они стояли по горло в воде. Кто знает, что таится в глубинах сознания девушки? В тихом омуте... Воображение рисовало соблазнительные картины. Каким-то шестым чувством она уловила его настроение и отодвинулась в тень, оставив Рейша в одиночестве.

Адам нашел новое развлечение: он придумывал смешные и необычные истории, пытаясь расшевелить девушку. Но Зэп-210, как принцесса из сказки, не умела смеяться.

Единственным, что доставляло ей удовольствие, были сладко-соленые вафли, служившие приправой к безвкусной пище. К несчастью, их запас истощился уже через день-два после того, как они взошли на борт баржи. Зэп-210 испытала настоящее потрясение.

— Наш рацион всегда включал дако. Всегда! Кто-то допустил нелепую ошибку.

Никогда раньше Рейш не слышал, чтобы чопорный выкормыш пнумов проявляла столько эмоций. Она стала угрюмой, равнодушной, нервной и раздражительной, отказалась от еды. Уж не содержит ли дако какого-то наркотика, вызывающего привыкание?

В течение трех-четырех дней она почти не разговаривала и держалась от своего спутника как можно дальше, словно считала его виновным в ее страданиях. Что ж, так оно и есть. Не ворвись он в ее серую жизнь, Зэп-210 продолжала бы монотонное существование, лакомясь дако. Постепенно ее плохое настроение рассеялось, она стала разговорчивей: казалось, девушка искала утешения, сочувствия, а может, даже его внимания? Немыслимая метаморфоза, но на Тчаи все было невероятно...

Они плыли дальше и дальше, от одного голубого светлячка к другому. Миновали цепочку подземных озер, тихие украшенные сталактитами гроты, потом почти трое суток скользили по прямому каналу, который закончился еще одной цепочкой пещер. Здесь вновь маячили одинокие островки желтого света — доки; опять показался канал. Путешествие близилось к концу. Даже невозмутимая команда баржи проявляла признаки оживления, пассажиры собрались на носу судна. Вернувшись из камбуза с едой, Зэп-210 печально объявила:

— Мы прибываем в Бажан-Гахай.

— А где это?

— На дальней окраине Северной торговой области. Мы проделали долгий путь. Все прошло спокойно, — добавила она тихо. Адаму почудилось, что в голосе девушки слышалось что-то вроде сожаления.

— Это место близко от поверхности?

— Здесь центр торговли с островами Станг и Хедаджа.

Рейш удивился.

— Мы забрались далеко на север!

— Да. Но зужма кастчаи могут поджидать нас и здесь.

Он с беспокойством посмотрел на далекий голубой огонек.

— Зачем?

— Не знаю. Возможно, нас оставят в покое.

Один за другим сияющие ориентиры проплывали над головой; Адам напряженно следил за ними и не заметил, как уснул.

Когда он открыл глаза, Зэп-210 вытянула руку:

— Бажан-Гахай.

Рейш поднялся на ноги. Впереди мрак рассеялся: на воде играли отблески далекого света. Канал постепенно расширялся; баржа величественно двигалась вперед. На носу закутанные в плащи темные фигуры четко вырисовывались на янтарном фоне. У Адама от волнения перехватило дыхание. Путешествие приближалось к концу. Уже стали видны стены туннеля — рифленые контрфорсы из необработанного камня — и размытое золотистое пятно выхода. А дальше над спокойной водой высились белые утесы. Зэп-210 медленно прошла вперед, сосредоточенно всматриваясь в освещенный солнцем пейзаж. Рейш почти забыл, как она выглядит. Прямой нос, неяркие губы, хрупкие черты. На бледном лице застыло выражение печали и страха. Девушка почувствовала на себе его взгляд и повернулась. Интересно, каким он видится ей сейчас?

Впереди лежало длинное извилистое озеро. Им открылась изумительно красивая картина. По матово-черной поверхности воды рассыпаны островки; огромные шишковатые колонны, белые и серые, поддерживали высокий сводчатый потолок. В полумиле впереди, под нависающим выступом, лежал док. Из невидимого отверстия в пещеру падал свет — словно золотой столб.

Рейш едва мог говорить от волнения.

— Солнце! — выдавил он наконец.

Баржа двигалась к доку. Адам осмотрел стены, пытаясь определить, как перебраться к расщелине. Зэп-210 тихо сказала:

— Ты привлечешь внимание.

Он сразу отступил к тюкам и снова стал изучать шершавую поверхность пещеры.

— Вверх ведет тропа.

— Конечно.

Адам оглядел дорогу, змеящуюся вдоль стены. Похоже, она заканчивалась у дока, до которого оставалось плыть четверть мили. Он повернулся к Зэп-210.

— Через минуту-другую мы пройдем возле вон того островка. Нам лучше слезть там. Я боюсь показаться в доке.

Девушка безразлично пожала плечами. Они прошли на корму. Баржа как раз приблизилась к цели: скоплению известковых глыб.

— Опускайся в воду. Не дергайся, не барахтайся, я удержу тебя на плаву, — сказал Рейш.

Она искоса посмотрела на него и молча повиновалась. Вытянув руки, чтобы не намокла кожаная папка, он скользнул в озеро. Баржа продолжала путь к тем, кто ожидал его прибытия.

— Хватайся за мои плечи, — велел он. — Держи голову над водой.

Его ноги коснулись дна; они выбрались на островок. Адам оглянулся: судно почти достигло причала, и к нему сразу заспешили черные фигурки. По походке Рейш определил, что это пнумы.

Они перешли на берег, держась в тени, так что по крайней мере со стороны дока их нельзя было разглядеть. Ста футами выше проходила тропинка к расщелине. Рейш осторожно осмотрелся, и они полезли вверх, цепляясь за выступы агата.

Над водой разнеслись странные ухающие звуки.

— Что это значит? — тихо спросил Адам.

— Наверное, какой-то сигнал или призыв... Ничего подобного я раньше не слышала!

Они продолжали карабкаться по склону. Промокшие насквозь плащи липли к телу. Наконец беглецы выбрались на тропу. Рейш осмотрелся: ни одной живой души. Выход на поверхность — всего в пятидесяти ярдах. Снова послышалось печальное уханье.

Задыхаясь и спотыкаясь, они побежали по тропе. Скорее, скорее! Неожиданно он увидел золотисто-серое небо Тчаи, по которому плыли черные тучи. Лучи солнца ласкали лицо, слезы застилали глаза. Адам схватил Зэп-210 за руку и вытащил наружу. Девушка нерешительно шагнула вперед и посмотрела по сторонам. Они стояли на склоне каменистого холма; внизу раскинулась широкая равнина, а вдали простиралась спокойная серая морская гладь.

Рейш бросил последний взгляд на расщелину и начал спускаться с холма. Зэп-210, подозрительно поглядывая на солнце, последовала за ним. Наконец Адам остановился. Он сорвал с себя ненавистный головной убор пнумов и запустил в воздух. Так же он поступил со шляпой девушки, не обращая внимания на ее испуганные протестующие возгласы.


Глава 5


Свежий воздух, темно-янтарный послеполуденный свет, зеленая трава долины — все это, после душных мрачных пещер и бесконечных узких туннелей, казалось сказкой. Рейша охватила эйфория. Голова сладко кружилась, он ощущал прилив сил, умиротворение. Даже Зэп-210 вызывала снисходительно-благодушное чувство. «Странное, непонятное существо, — думал Адам, исподтишка наблюдая за ней, — тщедушное и бледное, как призрак». Выкормыш пнумов явно чувствовала себя неуютно; нервно переводила взгляд с неба на холмы, потом на далекое море.

Они добрались до долины. Между зарослей темно-красного тростника прорезала себе путь речушка. Рядом росла трава паломников, которая служила главной пищей на Тчаи. Девушка с подозрением оглядела серо-зеленые стручки, совсем не похожие на желтые пластинки — тот же продукт, только в прессованном виде, — к которым привыкла в Убежище. Она вяло пережевывала пищу, то и дело оглядываясь на холм, словно тоскуя о навсегда утраченном доме.

— Скучаешь по жизни в Убежище? — спросил Адам.

Зэп-210 немного подумала.

— Я боюсь. Нас видно со всех сторон. Возможно, зужма кастчаи сейчас наблюдают из расщелины. Они могут послать за нами ночных собак.

Рейш задрал голову; проход почти невозможно разглядеть... Но он не заметил никаких признаков слежки; похоже, вокруг никого не было. Конечно, за ними могли наблюдать сверху: черные плащи делали беглецов очень приметными. Он взглянул на девушку. Почти наверняка она откажется снять его. Что ж, будь что будет. Адам поднялся на ноги.

— Темнеет. Пошли; если повезет, найдем здесь деревню.

Двумя милями ниже по течению речушка превратилась в болото.

На противоположном берегу высились гигантские деревья. Стволы тех, что росли на опушке, слегка искривлены. Рейшу приходилось уже видеть такой лес раньше: очевидно, это священная роща кхоров, народа, живущего на южном побережье Первого моря.

У Адама сразу испортилось настроение. Встреча с ними чревата наглядным подтверждением суждений Зэп-210 о диких нравах обитателей гхиана.

Вокруг не было ни души. Шагая по краю болота, они добрались до возвышенности, с которой открывался вид на равнину и спокойное, словно ртуть, море на горизонте. Справа и слева в воду врезались серые выветренные мысы, почти невидимые в надвигающихся сумерках. Где-то на юго-востоке, возможно не так уж далеко отсюда, должен находиться Карабас, место охоты дирдиров и заветный край для жертв «цехиновой лихорадки», которые приезжали туда и становились их дичью.

Рейш оглядел берег, пытаясь сориентироваться. Зэп-210 мрачно смотрела на море, наверное, раздумывая о том, что готовит ей будущее. На юго-востоке, за милю от них, через болото к морю протянулся опиравшийся на шаткие сваи пирс. На конце его привязаны полдюжины лодок. Холм за болотом скрывал деревню, от которой шло хлипкое сооружение.

Кхоры, вовсе не свирепые по природе, придерживались сложных правил поведения, нарушение которых строго каралось. То, что чужестранцы этих правил не знали, их не спасало. Поэтому встреча с ними не сулила ничего доброго.

— Я боюсь наткнуться на кхоров, — сказал Рейш. Он повернулся, окинул взглядом безлюдные холмы. — Сивиш находится далеко на юге. Нам надо добраться до мыса Браиз. Там мы сможем сесть на корабль и проплыть вдоль западного побережья, правда, я пока не знаю, где достать деньги.

Зэп-210 уставилась на него, раскрыв от удивления рот.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой?

Так вот почему девушка так мрачно осматривала чужой мир! Думала, что он оставит ее на произвол судьбы!

— А у тебя другие планы?

Она угрюмо поджала губы.

— Мне казалось, что ты захочешь дальше идти один.

— И бросить тебя? Без спутника тебе здесь придется несладко.

Она недоверчиво посмотрела на Адама, не понимая, чем вызвана такая забота чужака.

— У нас на поверхности очень много случаев «неподобающего поведения», — заметил Рейш. — Тебе наверняка не понравится. Необходимо соблюдать осторожность. Плащи придется снять.

Зэп-210 посмотрела на него с ужасом.

— И ходить без одежды?!

— Нет, только без них. Они привлекут внимание и вызовут враждебность. Не хватало еще, чтобы нас приняли за парочку ваших отверженных!

— Но я должна стать гжиндрой!

— Возможно, в Сивише ты передумаешь. Если мы туда доберемся, конечно. Если нас сочтут гжиндрами, нам это сильно помешает.

Он стащил свой плащ. Отвернувшись, гневно хмуря брови, девушка последовала его примеру и осталась лишь в серой рубахе.

Рейш скатал одежду в узел.

— Ночью может похолодать; я возьму их с собой.

Он поднял голубую папку. Теперь она стала лишним грузом. Выбросить? Но, поколебавшись секунду, он сунул ее за подкладку куртки.

Путники направились на северо-запад, оставив рощу кхоров позади. Постепенно она превратилось в серое пятно, а мыс приблизился. Карина-4269 опустилась к горизонту. Гряда облаков на севере предвещала внезапную грозу. Тучи постепенно затягивали небо; море сияло свинцовым блеском, словно графит. Впереди, недалеко от подножия мыса, показался еще один лесок. Священная роща? Рейш огляделся, но никаких поселений кхоров не заметил.

Стволы высились как колонны; деревья на опушке пригнулись к земле, их ветви свисали, как огромные зонтики. Судя по всему, за мысом скрывалась деревня, но кроме них двоих сейчас здесь никого не было.

Рейш не стал делиться с Зэп-210 своими опасениями. Хватит с нее собственных забот! Лицо девушки под солнечными лучами раскраснелось. Одетая в довольно легкую, прилегающую к телу рубаху, с кудрявившимися черными волосами, она неузнаваемо преобразилась и совсем не походила на бледное, тщедушное существо в столовой пнумов. То ли у него разыгралось воображение, то ли ее плоть действительно налилась силой, стала округлой и соблазнительной? Она заметила, что Адам внимательно изучает ее, и ответила взглядом, в котором читались и стыд и вызов.

— Почему ты меня разглядываешь?

— Просто так. По-моему, ты очень изменилась. Во время нашей первой встречи ты была совсем другой. А сейчас выглядишь гораздо лучше.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — огрызнулась она. — Ты говоришь глупости.

— Я думаю... Когда-нибудь я объясню, как принято вести себя на поверхности. У нас отношения между мужчиной и женщиной сложнее, интимнее, даже, как ты это называешь, «неприличнее», чем в Убежище.

Зэп-210 фыркнула.

— Почему ты идешь к лесу? Разве там не новое священное место?

— Не знаю. — Рейш указал на небо. — Видишь черные полосы? Сейчас начнется ливень, в чаще мы останемся сухими. И потом, скоро зайдет солнце и появятся ночные псы. У нас нет оружия. Если залезем на дерево, нам нечего их бояться.

Зэп-210 больше не задавала вопросов; они подошли к роще, остановились на опушке, под гигантскими стволами, и прислушались. Ничего — только прерывистое дыхание ветра, предвещающее грозу.

Они углубились в лес. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь завесу туч, искрились словно тысячи золотых стрел или сплетались в янтарные колонны. Нижние ветки росли в ста футах от земли; влезть на деревья невозможно. Здесь так же опасно, как на равнине. Зэп-210 вдруг замерла и навострила уши.

— Что там?

— Ничего.

Но она продолжала беспокойно оглядываться по сторонам. Адам насторожился. Какую опасность почуяла девушка, почему он ничего не уловил? Ступая неслышно, как кошки, они пошли дальше, держась в тени. Вскоре показалась небольшая поляна, которую закрывали нависшие кроны деревьев, круглая площадка с четырьмя хижинами и низким помостом в середине. На стволах окружающих открытое пространство деревьев вырезаны обнимающиеся люди. У мужчин длинные подбородки, узкие лбы, надутые щеки и выпученные глаза; женщин изобразили с длинными носами и искривленными в ухмылке губами. Ни те, ни другие совсем не походили на настоящих кхоров. Насколько помнил Адам, представители разного пола у этого народа внешне практически не отличались друг от друга, даже одевались одинаково. Без сомнения, пары занимались любовными играми. Рейш искоса посмотрел на Зэп-210. Она недоуменно разглядывала фигурки. Очевидно, девушка решила, что они занимаются спортивными упражнениями или демонстрируют примеры «неподобающего поведения».

Тучи закрыли солнце. Поляна погрузилась в темноту; от капель дождя, пробившихся сквозь завесу деревьев, лица Рейша и его спутницы стали мокрыми. Адам рассматривал хижины. Они были построены в обычном стиле кхоров из тускло-коричневых кирпичей, с круглыми черными железными крышами. Дома располагались по четырем сторонам поляны и казались пустыми.

— Подожди здесь, — шепнул он девушке.

Пригнувшись, Рейш подбежал к ближайшей хижине, распахнул дверь. Вонь плохо выделанной кожи, смолы и мускуса. На вешалке висит несколько дюжин резных деревянных масок, в точности соответствующих лицам мужчин, вырезанных на деревьях. В середине комнаты — две скамейки; ни оружия, ни одежды, ни каких-нибудь ценных вещей нигде не видно. Рейш вернулся к Зэп-210. Она не отрывала взгляда от непристойно изогнувшихся в утрированном экстазе фигур: брови подняты, на чопорном личике застыла гримаса отвращения, смешанного с любопытством.

Пурпурная молния сверкнула на небе, через мгновение раздался раскат грома; хлынул дождь. Рейш увлек девушку в хижину. Дождь громко барабанил по железной крыше.

— Кхоры, конечно, непостижимый народ, — сказал Рейш, — но я даже представить себе не могу, что кто-нибудь явится сюда в такой ливень.

— А зачем им вообще приходить? — раздраженно спросила Зэп-210. — Тут нет ничего, кроме этих странных уродливых танцоров. Кхоры на самом деле такие, как здесь показано?

Она имела в виду изображения.

— Вовсе нет, — ответил Адам. — Они желтокожие, любят чистоту и точность. Мужчины и женщины выглядят и ведут себя почти одинаково.

Он попытался вспомнить что-нибудь из рассказов Анахо: «Странный народ, у них своя, особая жизнь. Они разные днем и ночью — во всяком случае, так гласит молва. Каждый имеет две души, которые сменяют друг друга на рассвете и закате, поэтому в сущности любой кхор — пара разных людей. О них ходят удивительные истории». Позднее субдирдир предупредил: «Кхоры невероятно обидчивы! Не заговаривай с ними, не замечай, разве что в случае крайней необходимости, и даже тогда произноси как можно меньше слов. Они считают болтливость преступлением против человеческого естества. Делай вид, что не замечаешь присутствия женщин, не смотри на их детей: заподозрят, что наводишь на них порчу! И самое главное — обходи стороной их священную рощу! Основное оружие кхоров — железный дротик, который они метают с поразительной точностью. Очень опасные люди!»

Адам пересказал все это девушке. Зэп-210 присела на скамейку.

— Ложись, — посоветовал ей Рейш. — Попытайся уснуть.

— При таком шуме и мерзком запахе? Неужели все дома на гхиане такие?

— Не все, — пробормотал он.

Он высунулся наружу. Поляну то и дело освещали вспышки молний. Из-за них возникала иллюзия бешеной пляски вырезанных из дерева фигур. Скоро Зэп-210 начнет задавать вопросы, на которые Рейш пока не решался отвечать... По крыше застучал град; гроза неожиданно закончилась, наступила тишина, только ветер вздыхал в кронах высоких деревьев.

Адам вернулся в комнату и сказал тоном, который даже ему самому показался фальшивым:

— Теперь ты сможешь отдохнуть; по крайней мере, шум прекратился.

Она издала какой-то негромкий возглас, оглянулась.

— Кто-то идет.

Адам бросился к двери и выглянул. На другом краю поляны стоял человек. Судя по одежде, кхор. Он направился в хижину, стоящую напротив той, где прятались беглецы.

— Надо уходить, пока не поздно, — произнес Рейш.

Она остановила его:

— Нет, нет! Там еще один!

На открытое место вышел другой кхор и, задрав голову, оглядел небо. Тот, кто явился раньше, вылез из хижины с горящим факелом на шесте; второй быстро побежал к дому, в котором прятались беглецы. Первый смотрел в другую сторону. Как только кхор вошел, Рейш изо всех сил нанес удар. Сейчас Адама не волновало, что его жертвой может оказаться женщина. Оглушенный камнем рухнул на пол. Рейш кинулся к неподвижному телу, сорвал накидку: мужчина. Связав руки и ноги ремешками от сандалий, Адам заткнул бедняге рот рукавом его же черной куртки, потом с помощью Зэп-210 оттащил за вешалку с масками и быстро обыскал. Он нашел пару железных дротиков, кинжал и мягкий кожаный мешочек с цехинами. Адам переложил добычу в свои карманы, хоть и не без угрызений совести.

Зэп-210 замерла у двери и завороженно смотрела наружу. Первая из появившихся на поляне оказалась женщиной. Накинув белый балахон и надев маску, она стояла рядом с факелом, который воткнула в углубление возле помоста. Судя по всему, таинственное исчезновение мужчины ее не встревожило.

Рейш выглянул.

— Теперь, пока она одна...

— Нет! Сюда опять идут!

Три неясных силуэта проскользнули в разные хижины. Потом вышла еще одна облаченная в балахон и маску женщина. Она закрепила горящий факел в углублении и застыла рядом с первой. Остальные кхоры предстали в мужских масках и белых, таких же, как у их подруг, одеяния. Они подошли к центральному помосту и замерли возле них, причем те никак не реагировали. Рейш начал понимать, зачем существуют священные рощи. Зэп-210 с интересом наблюдала за происходящим.

Адаму стало не по себе. Если сейчас случится то, что он думает, девушке предстоит пережить настоящий шок.

Появились еще три человека. Один из них направился к хижине, где прятались Рейш и Зэп-210. Адам попытался разделаться с ним так же, как с первым, но на сей раз удар получился скользящим, и мужчина, падая, успел вскрикнуть. Рейш мгновенно набросился на него, схватил и держал за горло, пока кхор не потерял сознание. Воспользовавшись, как и раньше, ремнями от сандалий и накидкой, Рейш связал его, заткнул рот, а потом отобрал кошелек.

— Прости, что пришлось обворовать тебя, но мне сейчас деньги нужнее.

Стоящая у дверей Зэп-210 испуганно ахнула. Рейш подошел к ней. Женщины — теперь их было трое — разделись и стояли совершенно голые. Они начали петь. Призывная, нежная, трепетная мелодия без слов невольно завораживала. Трое в мужских масках принялись медленно танцевать вокруг помоста.

Зэп-210 пробормотала еле слышно:

— Что они делают? Почему обнажили свои тела? Я такого еще не видела!

— Просто религиозный обряд, только и всего, — нервно сказал Рейш. — Не надо смотреть. Иди ложись. Поспи. Ты, наверное, очень устала.

Ее взгляд выражал недоверие и изумление.

— Ты не ответил на мой вопрос. Я так смущена, сбита с толку. Никогда раньше я не видела голого человека. Неужели на гхиане все поступают так... так неприлично? Что они собираются делать?

Он попытался заслонить ей обзор.

— Не лучше ли тебе пойти отдохнуть? Обряды только нагонят на тебя скуку.

— И вовсе мне не скучно! Меня поражает, что люди могут вести себя так непристойно, так распускаться! Ты только взгляни! А мужчины!

Рейш глубоко вздохнул. Пора убираться отсюда.

— Иди сюда. — Он подал ей женскую маску. — Надень.

Она в ужасе отпрянула.

— Зачем?

Рейш взял мужскую маску, приладил ее.

— Мы уходим.

— Но...

Она бросила зачарованный взгляд на помост.

Рейш бесцеремонно повернул ее к себе. Потом водрузил ей на голову одну из шляп кхоров, а вторую надел сам.

— Они нас наверняка увидят, догонят и убьют, — произнесла девушка.

— Возможно, — согласился Адам. — Но все равно надо уходить. — Он оглядел поляну. — Иди первой, укройся за хижиной, а я за тобой.

Она вышла за дверь. Женщина на помосте призывно пела, обнаженные мужчины молча слушали.

Рейш присоединился к Зэп-210. Удалось им остаться незамеченными? Мелодия то затихала, то звучала громче...

— Иди в рощу. Не оглядывайся.

— Смешно, — пробормотала Зэп-210. — Почему мне нельзя посмотреть?

Однако она послушно зашагала к лесу. Рейш шел позади. Внезапно из хижины донесся дикий вопль ярости. Пение резко оборвалось. Нависла тяжелая тишина.

— Беги! — скомандовал Адам.

Отбросив шляпы и маски, они помчались по священной роще. Позади слышались злобные крики. Но кхоры не преследовали их, возможно из-за того, что оставались голыми[21].

Рейш и Зэп-210 достигли опушки и остановились, чтобы перевести дыхание. Сквозь обрывки облаков виднелась поднимающаяся голубая луна; небо вокруг уже было чистым.

Зэп-210 подняла голову.

— Что там за маленькие огоньки?

— Звезды. Далекие солнца. Вокруг большинства вращаются целые семейства планет. Одна из них по имени Земля — родина людей, к которым принадлежим и мы с тобой. Субдирдиры, субчасчи, кхоры — все происходят от человеческой расы.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Зэп-210.

— Когда-нибудь я тебе расскажу. Не сегодня.

Они молча шагали под усыпанным звездами небом. Рейш испытывал странное чувство. Он словно вновь стал юношей и гулял сейчас по зеленым лугам Земли со стройной девушкой, вскружившей ему голову. Он забылся настолько, что взял за руку шедшую рядом Зэп-210. Та окинула его усталым взглядом, в котором читалось явное неодобрение, но протестовать не стала, безропотно приняв еще один непонятный обычай гхиана.

Рейш постепенно пришел в себя. Он на Тчаи, а его спутница... Он прогнал непрошеную мысль. Словно почувствовав изменившееся настроение Адама, Зэп-210 резко вырвала руку; может быть, на несколько мгновений и ей овладели сладкие грезы и теперь она злилась на Рейша?

Они продолжали путь молча. Когда голубая луна нависла прямо над головой, добрались до мыса из песчаника и нашли у его подножия защищенную от ветра нишу. Закутавшись в плащи, кое-как устроились на кучах песка. Адам не мог уснуть. Он лежал, разглядывая небо и прислушиваясь к дыханию своей спутницы. Она тоже не спала. Почему он решил так внезапно бежать из рощи, несмотря на грозящую им погоню и смерть? Чтобы защитить невинность девушки? Смешно. Он повернулся: ее лицо — бледное пятно, омытое лунным светом, — обращено к нему, глаза открыты.

— Никак не могу уснуть, — сказала она тихо. — Я слишком устала. Гхиан меня пугает.

— Иногда и меня тоже, — отозвался Адам. — Но неужели ты хотела бы вернуться в Убежище?

Как обычно, она ответила уклончиво:

— Я не понимаю того, что вижу. Не понимаю себя... Никогда не слышала таких странных мелодий.

— Песни, над которыми не властно время. Возможно, пришли сюда с древней Земли.

— Они показываются друг другу голыми! Так себя ведут люди на поверхности?

— Нет. Не все.

— Но зачем?

«Рано или поздно ей придется узнать о законах человеческой биологии. Но не сегодня, не сегодня!»

— В наготе нет ничего особенного, — пробормотал он. — Мы ведь примерно одинаково сложены...

— Почему они выставляют себя напоказ? В Убежище мы всегда носили одежду и старались избегать «неподобающего поведения».

— А что это такое?

— Вульгарные жесты, непристойная интимность. Они касаются, играют друг с другом... Ужасно глупо.

Рейш осторожно подбирал слова:

— Наверное, подобные вещи свойственны нам так же, как, скажем, чувство голода. Ты никогда не делала ничего «неподобающего»?

— Конечно нет!

— И даже не думала?

— Не думать нельзя.

— Неужели ни разу не встретила молодого человека, с которым тебе захотелось бы познакомиться поближе?

— Никогда! — Зэп-210 была явно шокирована.

— Ну, сейчас ты на поверхности, и все может сложиться иначе... А теперь лучше отдыхай. Что, если завтра кхоры всем городом устроят на нас охоту?

Рейш наконец заснул. За ночь он пробудился лишь однажды. Голубая луна исчезла, стало совсем темно. Издалека, с равнины, доносились печальные взвизги ночных собак. Он плотнее закутался в плащ; Зэп-210 вдруг сонно прошептала:

— Я боюсь неба.

Он придвинулся к ней поближе, протянул руку и погладил девушку по шелковистым густым волосам. Она вздохнула и расслабилась. Адаму хотелось защитить ее, укрыть от всех опасностей...

На востоке появился слабый красновато-коричневый отблеск, превратившийся постепенно в лиловое, а потом — янтарное сияние, разлившееся вокруг. Наступил рассвет. Пока Зэп-210 отдыхала, укрывшись плащом, Рейш обследовал кошельки, позаимствованные у кхоров, и с радостью обнаружил в них девяносто пять цехинов, больше, чем ожидал. Он выбросил дротики — острые железные стрелки длиной в двадцать сантиметров, с оперением на конце; кинжал заткнул за пояс.

Они двинулись вверх по склону и скоро добрались до гребня. Карина-4269 ярко освещала местность: перед ними открылся еще один изгиб берега и небольшое болото. Вдали виднелся новый мыс. Селение кхоров раскинулось на склоне холма слева. Прямо под ними через топи к морю, змеясь, протянулись мостки — хрупкая, то и дело раскачивавшаяся конструкция из шестов, канатов и досок. Бурное течение образовало водоворот у подножия мыса. К тонким шестам привязано полдюжины лодок, похожих на рыбацкие плоскодонки с парусами. Адам взглянул на деревню. Над черными железными крышами то тут, то там поднимался дым: если бы не это, селение казалось бы вымершим. Рейш присмотрелся к суденышкам.

— Переправляться по воде гораздо легче, чем идти пешком, — сказал он девушке. — Кажется, со стороны берега дует свежий ветер.

— Плыть через такое огромное пустое пространство?

— Не море страшно нам сейчас, а люди, которые по нему путешествуют... Чем меньше мы их встретим, тем лучше. Впрочем, то же относится и к суше.

Он стал спускаться по склону; Зэп-210 скользила за ним. Дойдя до мостков, они осторожно ступили на качающуюся дорожку. Поблизости раздался гневный вопль. Какой-то мальчишка со всех ног кинулся к деревне.

Рейш тоже перешел на бег.

— Быстрее! У нас мало времени.

Зэп-210, задыхаясь, едва поспевала за ним. Наконец они добрались до конца мостков.

— Мы не сможем убежать! Они бросятся в погоню!

— Вряд ли.

Он внимательно осмотрел суденышки, выбирая самое прочное. Перед деревней собирались возбужденные жители. Около дюжины бросилось к беглецам, чуть позже, за ними последовало еще столько же.

— Прыгай в лодку! — приказал Рейш. — Ставь парус!

— Поздно! — крикнула девушка. — Нас догонят!

— Нет, не поздно. Ставь парус!

— Я не умею...

— Потяни за веревку, которая идет вверх на мачту.

Она перебралась на борт и постаралась сделать так, как сказал Адам. Он тем временем бежал вдоль пирса и обрезал веревки, удерживающие остальные посудины. Они поплыли по течению, подгоняемые ветром с берега.

Когда Рейш вернулся, Зэп-210 еще пыталась справиться с фалом. Она напрягала все силы, но ей удалось лишь перекосить рею. Рейш бросил последний взгляд на вопящих жителей деревни, прыгнул в лодку и оттолкнулся от причала.

Времени распутать фал или освободить рею не было. Он схватил весла, вставил их в уключины и принялся грести. Неистово орущие кхоры добежали до пирса, затрещавшего под тяжестью такой оравы. Вот они остановились, метнули дротики; смертоносный рой не долетел до них всего десять — двенадцать футов. Страх подстегнул Рейша, и он с новыми силами налег на весла; потом пошел ставить парус. Рея качнулась, наверху что-то скрипнуло, серое полотно наполнилось ветром, суденышко накренилось и, вспенивая воду, помчалось вперед. Жители деревни молча стояли на пристани и смотрели вслед беглецам.

Адам держал курс прямо в открытое море. Зэп-210 съежилась в середине лодки. Наконец она не выдержала и запротестовала:

— Разумно ли так удаляться от суши?

— Конечно. Кхоры могут идти за нами вдоль берега и убьют, как только мы причалим.

— Я никогда раньше не странствовала по просторам вашего мира. Это так страшно — жить под открытым небом, на земле без конца и края! Чувствуешь себя совсем беззащитной...

— Все-таки сейчас наше положение намного лучше, чем вчера. Ты есть хочешь?

— Да.

— Загляни-ка вон туда. Может, нам повезет.

Зэп-210 порылась в сундуке на корме, где среди кусков каната и снастей, запасных парусов и фонаря нашла кувшин воды и мешок с сухими лепешками из стручков травы паломников.

Когда берег превратился в размытую линию на горизонте, Рейш повернул лодку на северо-запад и поставил неуклюжий парус по ветру.

Весь день дул попутный бриз. Адам держал курс в десяти милях от берега, за пределами видимости кхоров. Вдали показались холмы, помаячили на траверзе, и, постепенно уменьшаясь, словно растаяли в воздухе.

После полудня ветер усилился, погнал барашки по темному морю. Такелаж скрипел, парус раздувался, лодка бешено рассекала волны, оставляя позади белый пенящийся след, а Рейш радовался каждой миле, остающейся за кормой.

Солнце опустилось за холмы, ветер стих, и суденышко потеряло ход. Стемнело; Зэп-210 пугливо сжалась на скамье, угнетенная безграничностью неба над головой. Адам устал от ее нескончаемых страхов. Он наполовину спустил парус, закрепил руль, устроился поудобнее и уснул.

Разбудило его прохладное дуновение утреннего бриза. Едва ориентируясь в предрассветной полутьме, он ухитрился поднять парус; потом прошел на корму к рулю и, еще полусонный, правил лодкой, пока восход не залил все вокруг нежным янтарным светом.

Около полудня им встретился узкий отрезок суши, словно длинный палец, указывающий в морскую даль. Рейш пристал к мрачному серому берегу и занялся поисками еды. Он нашел ручей с солоноватой водой, куст с темно-красными драконьими ягодами и траву паломников, растущую, кажется, повсюду. В ручье мелькали крошечные ракообразные существа, но Адам так и не смог заставить себя наловить их.

Через несколько часов они снова отчалили. Рейш веслами оттолкнулся от берега. Пейзаж скоро изменился: бесконечные холмы, серые пляжи и болота превратились в узкие полоски гальки; за ними поднимались голые красные утесы. Чтобы не сесть на мель, Адам направил лодку в открытое море.

За час до заката на северо-востоке показалось длинное узкое судно, идущее параллельно их курсу. Солнце низко висело на северо-западе, и Рейш надеялся избежать внимания людей на борту корабля, разительно напоминающего пиратские галеры Драсчада. Он изменил курс на южный. Корабль тоже повернул; случайное совпадение или преследование — кто знает? Адам направил лодку прямо к берегу, лежащему на расстоянии десяти миль; неизвестные не отставали. Рейш с ужасом убедился, что ему не уйти от погони. Зэп-210 наблюдала, обреченно сгорбившись. Что делать, если их в самом деле настигнут? Девушка понятия не имела, что ее ожидает в руках пиратов: сейчас совсем неподходящее время для объяснений. Как только станет ясно, что их схватят, придется убить ее. Нет, лучше им вместе броситься в море и утонуть... Конечно, оба варианта лишены смысла: пока жив, остается надежда...

Солнце опустилось за линию горизонта; ветер, как и вчера, внезапно стих. С закатом установился штиль, и парусный корабль беспомощно закачалось на волнах.

Рейш взялся за весла. Пока над океаном сгущался сумрак, Адам греб в сторону берега, оставив позади потерявших ход пиратов. Он плыл всю ночь. Взошла розовая луна, затем показалась голубая. По воде расстелились разноцветные дорожки света.

Наконец одна из них оборвалась, дойдя до огромной черной глыбы. Земля! Рейш бросил якорь и опустил парус. Вместе с девушкой поел немного ягод и стручков травы паломников. Потом они улеглись спать на дне лодки.


Утро принесло бриз с востока. Суденышко стояло в ста футах от берега, глубина здесь была меньше трех футов. Пираты исчезли. Рейш поднял якорь и поставил парус; лодка резво заскользила по воде.

Вчерашние события научили Адама осторожности, и до полудня, пока ветер не стих, он держался всего в четверти мили от суши. Надвигающиеся с севера тучи предвещали шторм. Взявшись за весла, Рейш направился в лагуну в устье спокойной реки. Возле берега на плоту из сухого камыша расположились два паренька с удочками. Бросив любопытный взгляд, они сразу потеряли интерес к чужакам и с полным безразличием следили за их приближением.

Рейш перестал грести и задумался. Поведение мальчишек показалось ему необычным. На Тчаи любые странности как правило предвещают опасность. Он осторожно подплыл на расстояние, с которого его могли услышать. В ста футах от него на берегу сидели трое местных жителей и тоже ловили рыбу. Похоже, это были серые: невысокий и коренастый народ с грубыми чертами лица, редкими коричневыми волосами и свинцовой кожей. «Что ж, они ведь не кхоры,— подумал Рейш. — К чему им проявлять враждебность к незнакомцам?»

Лодка медленно скользила вперед. Адам крикнул:

— Есть здесь поблизости город?

Один из мальчиков указал на рощу пурпурных деревьев, видневшуюся за зарослями камыша.

— Вон там.

— Как он называется?

— Зафатран.

— А гостиница или постоялый двор? Где мы сможем переночевать?

— Спросите у тех троих.

Рейш направил лодку к берегу. Один из мужчин с раздражением закричал:

— Перестаньте шуметь! Распугаете нам всю рыбу!

— Извини, — сказал Рейш. — Сможем мы найти пристанище в вашем селении?

Они с неприкрытым любопытством оглядели его.

— Что вы здесь делаете?

— Мы путешественники, прибыли с юга Кислована, возвращаемся домой.

— Заплыли так далеко на этом маленьком суденышке? — недоверчиво произнес рыбак.

— А ведь оно точь-в-точь как у кхоров, — отметил его товарищ.

— Да, ваша правда, — согласился Рейш, — совсем как у них. Но ближе к делу: как насчет ночлега?

— Для тех, у кого водятся цехины, найдется кров, еда и питье.

— Разумную цену мы можем заплатить.

Старший из местных не торопясь поднялся на ноги.

— А мы как раз люди разумные, — объявил он и махнул рукой Адаму. Когда лодка уткнулась в камыши, с неожиданным проворством прыгнул на борт. — Значит, говорите, вы кхоры?

— Наоборот. Мы вовсе не из их племени!

— Тогда где взяли такую посудину?

— Бывают, конечно, и лучше, но она сослужила нам добрую службу — помогла добраться до вашего селения.

Рыбак цинично ухмыльнулся.

— Плывите по каналу вон туда, держитесь правее.

Целых полчаса Рейш работал веслами, петляя по водному лабиринту, но так и не миновал рощу за островками черного тростника. Она высилась то справа, то слева, как мираж. Наконец до Адама дошло, что его или пытаются запутать, или разыгрывают.

— Я устал; дальше грести будешь ты, — заявил он зафатранцу.

— Нет, нет, — отказался старик. — Мы почти на месте, осталось по тому пути добраться до деревьев.

— Странно, — сказал Рейш. — Мы там проплывали раз десять!

— Все каналы похожи друг на друга. Ну, вот мы и на месте!

Лодка вошла в спокойное озеро, вокруг которого под сенью пурпурных ветвей стояли на сваях дома с тростниковыми крышами. В дальнем конце озера виднелось самое большое и комфортабельное строение. Опоры изготовлены из пурпурных бревен, а плетеная крыша украшена сложным черно-коричнево-серым узором.

— Наш общинный дом для гостей, — объяснил зафатранец. — Вопреки молве, мы вовсе не отрезаны от остального мира. Мимо частенько проезжают танги со своими повозками или бихасы — мелкие торговцы, а иногда почтенные путешественники вроде вас. Иноземцев мы принимаем здесь.

— Танги? Тогда мы рядом с мысом Браиз!

— Триста миль для вас, значит, рядом? Танги расплодились на Тчаи как песчаные мухи; они появляются повсюду, причем чаще там, где их совсем не хотят видеть. Недалеко от нас находится Урманк — их большой город... Вы оба принадлежите к неизвестному мне племени. Знаете, если бы это не казалось такой нелепостью, я бы даже сказал, что... но нет, болтать ерунду — уронить свое достоинство; я не пророню ни слова!

— Мы прибыли издалека, — объявил Адам. — Ты наверняка даже не слышал о месте, откуда мы родом.

Старик безразлично махнул рукой.

— Как хотите: по мне, пока вы соблюдаете приличия и исправно оплачиваете счета, называйтесь кем угодно! Или сохраняйте свое происхождение в тайне...

— Два вопроса, — сказал Рейш. — Что подразумевается под «приличиями» и сколько, примерно, придется потратить за сутки, если мы воспользуемся вашим гостеприимством?

— Правила поведения здесь простые, — пояснил зафатранец. — Как говорится, услуга за услугу. Платить надо четыре или пять цехинов в день. Если условия вас устраивают, сходите на причал; мы отгоним и спрячем вашу посудину, чтобы не возбуждать любопытства у тангов или бихасов, если те случайно пройдут мимо.

Рейш решил не возражать. Он подвел лодку к хлипкому сооружению из лозы и тростника, привязанному к штабелю бревен. Зафатранец выпрыгнул на берег и галантно помог Зэп-210 выбраться на причал, при этом внимательно оглядев ее.

Адам присоединился к девушке, передал старику веревку от лодки. Тот отдал ее парню, пробормотав какие-то указания. Потом повел путешественников через павильон, сплетенный из лозы, в большое здание гостиницы.

— Вот вы и на месте, устраивайтесь! Комната здесь. Еду и вино подадут попозже.

— Мы бы хотели принять ванну, — сказал Рейш, — и, если можно, купить новую одежду.

— Баня вон там. А за чисто символическую сумму местные жители продадут вам костюмы.

— Сколько?

— Обычное платье из серой ткани для рубки лозы или возделывания огорода стоит десять цехинов. Ваши наряды превратились в лохмотья, так что советую потратиться.

— В эту цену включено белье?

— Еще за два цехина вы получите и новое исподнее. А вот сандалии обойдутся уже по пять монет за пару.

— Хорошо, — согласился Адам. — Принеси все. Не станем скупиться, пока деньги водятся.


Глава 6


В простой серой куртке и зафатранских штанах Зэп-210 не так уж сильно отличалась от обычной девушки. Ее черные волосы начали завиваться, кожа от ветра и солнца успела потемнеть; только неестественно правильные черты лица и постоянная отстраненность выдавали бывшего обитателя подземелий. Те, кто не знает о ее происхождении, скорее всего не заметят в ней ничего необычного, а привитые с детства правила поведения сочтут банальной застенчивостью.

Но Кауш — так звали старого зафатранца — как видно, обладал особой наблюдательностью. Отведя Рейша в сторону, он доверительно спросил:

— Твоя женщина что, больна? Если требуются травы, парная баня или лечение отмеренными порциями целебных составов, все это у нас имеется и стоит не очень дорого.

— Зафатранцы везде ищут выгоду, — заметил Адам. — Перед нашим отъездом наверняка выяснится, что мы должны вам больше цехинов, чем имеем при себе. Что тогда будете делать?

— С грустью примем неизбежное. Мы знаем, что принадлежим к проклятому судьбой народу, обреченному на бесконечные беды. Но сегодня, надеюсь, не такой случай?

— Нет; разве что придется наслаждаться вашим гостеприимством дольше, чем я рассчитываю.

— Не сомневаюсь, что ты способен трезво оценивать свои возможности. Но вернемся к проблеме со здоровьем женщины. — Он критически осмотрел Зэп-210. — У меня есть немалый опыт в таких делах; она выглядит хилой, безучастной ко всему и довольно угрюмой. С ней явно что-то неладно, но тут сразу не разберешься.

— Непостижимое существо, — согласился Рейш.

— Должен заметить: то же самое можно сказать и о тебе, — сказал Кауш. Он перевел совиный взгляд на Адама. — Ну, больна или нет твоя женщина — конечно, меня не касается... Закуску уже подали, так что приглашаю вас к столу.

— Очевидно, за небольшую плату?

— Как же иначе? В нашем суровом мире даром достается только воздух, которым мы дышим. Неужели вы из тех, кто ходит голодным, поскупившись выложить несколько монет? Не думаю. Пойдемте.

Кауш провел их в павильон, усадил за столик и отправился отдать распоряжения девушкам, разносящим заказы.

Сначала им предложили холодный чай, лепешки со специями, стебли свежих красных водорослей. Вкусная еда, удобные стулья... После нескольких недель испытаний и тягот все это выглядело как сон наяву; Рейш, как ни старался казаться спокойным, то и дело подозрительно оглядывался по сторонам. Постепенно он расслабился. Павильон казался райским местечком. Тонкие изящные ветви пурпурных деревьев свисали низко, распространяя свой аромат. Солнце отбрасывало на воду темно-золотые блики. Откуда-то из-за дома доносилась музыка. Зэп-210 задумчиво смотрела на пруд и ковырялась в тарелке, словно еда ей не нравилась. Почувствовав взгляд Рейша, девушка сразу выпрямилась.

— Налить тебе еще чаю? — предложил он.

— Как хочешь...

Адам потянулся за пузатым стеклянным кувшином.

— Похоже, ты не очень голодна.

— Наверное, нет. Интересно, у них найдется дако?

— Наверняка ничего подобного тут нет.

Зэп-210 раздраженно сцепила пальцы.

— Тебе здесь нравится?

— Все-таки лучше, чем в море!

Он замолчал и стал потягивать напиток. Со стола убрали грязную посуду; появились новые блюда: крокеты в сладком желе, жареные стебельки с белой сердцевиной, кусочки серой морской рыбы. Как и раньше, Зэп-210 ела без особого аппетита. Адам прервал затянувшуюся паузу.

— Ты теперь узнала, что такое жизнь на поверхности. Она очень отличается от того, что ты ожидала встретить? — осторожно спросил он.

Девушка задумалась.

— Не думала, что увижу так много женщин-матерей, — тихо, словно про себя, пробормотала она.

— То есть тех, у кого есть дети?

Она покраснела.

— Нет, я имею в виду особей с оттопыривающимися грудями и широкими бедрами. Сколько их здесь! Среди них попадаются такие молодые, почти подростки!

— Но это нормально! Когда девочка становится взрослой, у нее развиваются грудь и бедра.

— Я не ребенок, — надменно провозгласила Зэп-210. — И у меня... — Она затихла.

Рейш налил себе еще чашку и уселся поудобнее.

— Пора растолковать тебе кое-что. Наверное, стоило сделать это раньше. Каждая, когда вырастает, становится женщиной-матерью.

Зэп-210 недоверчиво уставилась на него.

— Не может быть!

— Очевидно, пнумы давали тебе лекарства, чтобы подавить нормальное развитие, скорее всего дако. Теперь его действие кончилось, и ты становишься такой же, как остальные люди твоего пола — ну, почти такой же... Ты, наверное, уже заметила?

Зэп-210 поникла, сраженная тем, что он знает ее сокровенную тайну.

— О подобных вещах не говорят вслух.

— Я должен был объяснить, что с тобой происходит.

Зэп-210 перевела взгляд на озеро. Изменившимся голосом спросила:

— Ты заметил, как я меняюсь?

— Конечно. Ты больше не выглядишь как больной тщедушный подросток.

— Не хочу превратиться в толстое животное, вечно валяющееся в темноте. Неужели придется стать производителем детенышей? — прошептала девушка.

— Все матери — женщины, но не все женщины — матери. А выносившие ребенка вовсе не обязательно превращаются в «толстых животных».

— Странно, странно! Почему одни рожают, а другие — нет? Им выпадает злая судьба?

— В этом определенную роль играют мужчины, — пояснил Рейш. — Посмотри вон туда: семейная пара с двумя детьми Она — мать, но молода и прекрасно выглядит. Ее спутник — отец. Без них не бывает потомства.

Прежде чем Адам смог продолжить, старик Кауш вернулся к столу и сел на свободный стул.

— Вы всем довольны?

— Да, очень, — сказал Рейш. — Жаль будет покидать вашу деревню.

Кауш самодовольно кивнул.

— Мы в общем-то на удивление приятные люди: в нас нет ни суровости кхоров, ни одержимости и капризности тангов, что живут на западе. А о себе вы расскажете? Интересно узнать, откуда вы родом, зачем странствуете по свету: говоря по правде, я никогда еще не встречал таких диковинных людей.

Поразмыслив немного, Адам заявил:

— Охотно удовлетворю твое любопытство, за разумную плату, конечно. Могу предложить сведения любого рода — от простых фактов до невероятных историй. За сто цехинов, например, гарантирую восхищенное изумление даже такого знатока, как ты.

Кауш отшатнулся и протестующе замахал руками.

— Нет, нет, не делись со мной тем, что так дорого оцениваешь! Но если вдруг проснется желание бесплатно поведать какие-то незначительные эпизоды жизни, найдешь во мне благодарного слушателя! Любой пустяк разбудит любопытство старика Кауша.

Рейш засмеялся.

— Пустяки и мелочи — роскошь, которую я не могу себе позволить! Завтра мы покидаем Зафатран. Нам надо добраться до Сивиша, но как это сделать, если в карманах лишь жалкая горстка цехинов, ума не приложу!

— Тут уж ничего не могу посоветовать, — сказал Кауш, — даже за деньги. Дальше Урманка я никогда не бывал. Вот где нельзя зевать! Тамошние танги без малейших угрызений совести оберут доверчивого путника до нитки. Бесполезно сердиться или обижаться! Такой уж у них нрав. Они желают жить легко и приятно, а не изнурять себя честной работой. Когда зафатранцы приезжают в Урманк, они всегда держатся начеку. Хотите — съездите с нами в город на рынок и убедитесь сами.

— Хм-м... — Рейш потер подбородок. — А как поступить с нашим судном?

Кауш с наигранным безразличием пожал плечами.

— Ты о лодке? Что можно сделать со старой изношенной посудиной?

— Мы собирались продать эту весьма ценную вещь в Урманке, — сказал Адам. — Однако, чтобы не утруждать себя, согласен оставить ее здесь и даже сбавить цену.

Тихонько засмеявшись, Кауш потряс головой.

— Зачем мне неуклюжее суденышко вроде твоего? Настоящая развалина: хуже представить трудно. А такого скудного набора запасных снастей и канатов я еще не видел...

После полутора часов отчаянных торгов сошлись на сорока двух цехинах, включая расходы на пребывание в Зафатране и стоимость проезда до Урманка. Адам решил отправиться в город на следующее утро. За время переговоров выпили немало перечного настоя — местного алкогольного напитка, и на душе у Адама стало легко. Его нынешнее положение казалось не таким уж плохим. А будущее? Зачем терзаться догадками? Лучи послеполуденного солнца просачивались сквозь кроны огромных деревьев, окрашивая все вокруг в фиолетовые тона; небо отражалось в озере словно в зеркале.

Кауш отправился по своим делам; Рейш откинулся на спинку стула, наблюдая за Зэп-210, которая тоже отведала настоя. Сейчас он смотрел на нее другими глазами. Рядом сидела не диковинная «воспитанница пнумов», как она себя называла, а соблазнительная женщина, чей профиль неясно вырисовывался в наступивших сумерках. Она была полностью поглощена чем-то происходящим на другом конце павильона. Наконец девушка повернулась к Рейшу. Какие у нее, оказывается, красивые глаза! Потрясенный шепот:

— Ты видел... это?

— Что?

— Там молодые мужчина и женщина прижались друг к другу самым неподобающим образом!

— Неужели?

— Да!

— Не могу поверить. А как именно?

— Ну... я не сумею точно описать.

Адам положил руки ей на плечи, заглянул в испуганные глаза.

— Похоже?

— Нет... Они придвинулись ближе.

— Вот так?

Он осторожно обнял девушку и снова вспомнил, как они прятались от пнума в подземном озере: ледяная вода, руки, обхватившие его шею, жар, исходивший от гибкого тела, прижавшегося к нему в инстинктивном стремлении выжить.

— Правильно?

Она уперлась ладонями в его плечи.

— Да... Отпусти меня; могут подумать, что мы неприлично себя ведем!

— А это они делали?

Адам поцеловал ее. Она посмотрела на него с изумлением и тревогой и приложила пальцы к губам.

— Нет... Зачем ты так поступил?

— Тебе не понравилось?

— Понравилось? Не знаю. Только больше не надо; очень странное ощущение...

— Причина в том, что дако перестало действовать. — Он отодвинулся и сел. Голова сладко кружилась.

Она неуверенно взглянула на него.

— Не понимаю, почему ты так себя ведешь.

Адам глубоко вздохнул.

— Для женщин и мужчин естественно чувствовать влечение друг к другу. Такой феномен называется стремлением к продолжению рода и иногда приводит к появлению детей.

Зэп-210 заметно встревожилась.

— Я теперь стану женщиной-матерью?

— Нет, — успокоил ее Рейш. — Для этого нам надо стать гораздо ближе.

— Ты уверен?

Она действительно чуть наклонилась к нему или Адаму показалось?

— Уверен.

Он поцеловал ее снова. На сей раз, встрепенувшись было, она замерла и не сопротивлялась. Потом судорожно вздохнула.

— Не шевелись. Они не заметят нас, если сидеть тихо, просто постыдятся смотреть.

Рейш замер, склонившись над ней.

— Кто не заметит? — пробормотал он.

— Подожди... вот сейчас.

Адам бросил быстрый взгляд. На другом конце павильона словно изваяния застыли две фигуры в черных плащах и широкополых шляпах.

— Гжиндры, — прошептала девушка.

В этот момент появился Кауш и сразу направился к агентам пнумов. Через минуту он вывел их наружу.

Сумерки сменились полной темнотой. Прислуживающие девушки развесили лампы с желтыми и зелеными абажурами и принесли новые подносы и супницы на буфетный стол. Рейш и Зэп-210 в подавленном настроении сидели, укрывшись в тени.

Кауш, вернувшись в павильон, присоединился к ним.

— Завтра на рассвете мы отправимся в Урманк и к полудню наверняка туда доберемся. Знаете, что за народ танги? Какие о них ходят толки?

— В общем, да.

— Репутация заслуженная. Они считают, что достойнее обмануть, чем поступить по совести, приятнее не заработать, а украсть. Так что будьте начеку.

— А откуда взялись двое в черном, с которыми ты разговаривал полчаса назад? — осторожно произнес Адам.

Кауш кивнул, словно ожидал такого вопроса.

— Это гжиндры, или «бродяги», как мы их называем; они иногда служат посредниками для пнумов. Сегодня, однако, у них другое дело. Они взялись выполнить поручение кхоров — найти мужчину и женщину, которые осквернили священное место и украли лодку возле селения Фауж. По странному совпадению описание подходит к вашей внешности, хотя некоторые отличия позволили мне с чистой совестью заявить, что тех, кого они ищут, в Зафатране нет. Но они ведь могут обратиться к другим людям, которые знают вас не так хорошо, как я. Чтобы избежать возможных недоразумений, предлагаю вам изменить обличье.

— Легче сказать, чем сделать, — заметил Рейш.

— Вовсе нет.

Старик пронзительно свистнул. К нему плавной походкой подошла одна из девушек, смазливая, широкоплечая, скуластая, с крутыми бедрами, слишком большим ртом; тускловатые темно-коричневые волосы завиты в кокетливые локоны.

— Чего желаешь?

— Принеси пару оранжево-белых тюрбанов, — велел Кауш. — И черные кольца.

Служанка проворно принесла все. Подойдя к Зэп-210, она обернула ткань вокруг волос и завязала так, что украшенные кисточками концы спускались позади левого уха, а перед правым подвесила черные кольца. Бывший выкормыш пнумов неузнаваемо преобразилась. Она выглядела дерзкой, озорной, веселой кокеткой, нарядившейся в костюм пирата.

Затем то же проделали с Рейшем. Кажется, его спутницу переодевание забавляло. Впервые с тех пор, как они встретились, Адам услышал ее смех.

— Совсем другое дело! — одобрительно воскликнул Кауш. — Вы превратились в жителей Хедаджи! Завтра принесу еще шали. Родная мать вас не узнает!

— Во сколько нам обойдется такая услуга? — спросил Рейш. — Надеюсь, сумма окажется разумной?

— Всего восемь цехинов; сюда входит стоимость самих вещей, подгонка, и обучение походке хедаджанцев. Не улыбайся, это важно: вы должны ходить с жеманным видом, размахивая руками вот так. — Кауш, покачиваясь, засеменил перед ними. — Ну-ка, попробуем. Ты первая. Помни, колени должны быть чуть согнуты. Раскачивайся, раскачивайся...

Зэп-210 старательно выполняла его инструкции, то и дело поглядывая на Рейша: не смеется ли он?

Упражнения продолжались и ночью, пока Аз не скрылся за деревьями, а на востоке взошла луна Браз. Наконец Кауш провозгласил, что он удовлетворен.

— Вы обманете любого. А сейчас спать! Завтра отправляемся в Урманк.


В маленькой спальне было темно; сквозь щели проникал зеленый и желтый свет от ламп, освещавших павильон. Вместе с голубым и розовым сиянием они образовали на полу многоцветную мозаику.

Зэп-210 направилась к стене и сквозь узкое отверстие стала наблюдать за дорогой, проходящей под могучими деревьями. Прошло несколько минут. Наконец Адам не выдержал и подошел к девушке.

— Что-нибудь заметила?

— Ничего. Их так легко не увидишь! — Она бросила странный взгляд на Рейша и села на плетеную кушетку. — Ты поразительный человек!

Адам промолчал.

— Ты так мало мне рассказал! Временами кажется, что я совершенно ни в чем не разбираюсь.

— Что ты хочешь понять?

— Как ведут себя обитатели гхиана, что они чувствуют. Почему иногда так удивительно поступают...

Он подошел, наклонился над ней.

— Желаешь узнать это сегодня ночью?

Она опустила глаза.

— Нет. Я боюсь... Не сейчас.

Рейш осторожно погладил ее по голове. Ему вдруг захотелось присесть рядом и рассказать о пережитых приключениях, увидеть, как на бледном личике появляется румянец, почувствовать на себе удивленный и восторженный взгляд... Странная девушка все больше притягивала его!

Адам отвернулся и направился к своей кушетке. Она не отрываясь смотрела на него.

Утром тысячи солнечных лучиков пронзили плетенную из ивовых прутьев стену. Войдя в павильон, Рейш и Зэп-210 сразу наткнулись на Кауша, с аппетитом завтракавшего лепешками из травы паломников и горячей, вкусно пахнущей похлебкой. Он тщательно осмотрел путников, облаченных в тюрбаны и старательно вышагивающих, как учил их старик.

— Неплохо. Но вы постоянно забываете мои уроки. Больше раскачивайся, госпожа, чаще поводи плечами. Помните, выйдя отсюда, вы станете уроженцами Хедаджи! Вдруг у кого-нибудь возникнут подозрения или за вами станут шпионить!

После завтрака все трое вышли на затененную деревьями улицу, ведущую на север. Они подошли к паре телег с запряженными в них серокожими животными, изящно пританцовывающими на восьми ногах.

Кауш влез в первую повозку, Рейш и Зэп-210 присоединились к нему; вторую занял земляк старика. Они тронулись в путь.

Дорога проходила по унылой местности, заросшей тростником и болотной травой, среди которых виднелись черные пни, опутанные странными зелеными усиками. Всю дорогу Кауш и его земляк не отрывали глаз от неба. Рейш наконец не выдержал:

— Что ты там высматриваешь?

— Иногда на нас нападают стаи хищных птиц с тех холмов. Кстати, вот летит один из их дозорных. — Он указал на черное пятно высоко над головой и со спокойствием человека, смирившегося с неизбежным, произнес: — Скоро набросятся на нас.

— Кажется, ты не очень напуган, — заметил Рейш.

— Мы научились с ними бороться.

Кауш повернулся к земляку, ехавшему позади, махнул ему рукой, потом заставил своих скакунов двигаться быстрее. Расстояние между повозками увеличилось до ста ярдов. Стая каких-то похожих на птиц созданий приближалась к ним с юга. Когда они подлетели, Рейш увидел, что каждое существо сжимает в лапах по два обломка скалы размером в половину человеческой головы. Адам посмотрел на старика.

— Зачем им эти камни?

— Они бросают их в нас, причем с поразительной точностью. Представь себе: ты стоишь на дороге, и вдруг три десятка тварей появляются над головой, разжимают когти, и... Все снаряды летят точнехонько в цель и размазывают тебя по земле.

— Вы научились их отгонять, верно?

— Нет, что ты! Как напугать таких чудовищ?

— Значит, не даете им прицелиться?

— Наоборот. Мы, в сущности, мирные люди, не любим суеты и стараемся так бороться с нашими врагами, чтобы те сами, собственными действиями, привели себя к поражению. При нападении кхоров, например — они не трогают нас уже шестьсот лет, — мы всячески уклонялись от столкновений и проникали в их священные рощи. Там оскверняли святыню самым простым и естественным способом. Бедняги не могли больше использовать изгаженнное место для ритуального совокупления, так что им приходилось либо переселяться, либо вымирать. Не очень утонченное оружие, что и говорить, но так мы ведем войну и побеждаем!

— А эти твари? — Рейш с сомнением посмотрел на приближающуюся стаю. — Наверняка такой оригинальный способ здесь не поможет?

— Да, пожалуй. Но мы его с ними никогда не использовали. Тут лучшая защита — бездействие.

Птицы пролетели над головой; Кауш пустил животных неровным галопом. Одно за другим нападавшие метали обломки скалы, но они падали на дорогу позади повозки.

— Как ты, наверное, уже понял, они способны поразить лишь неподвижную цель; сейчас им мешает собственная меткость!

Наконец у созданий не осталось камней; с разочарованным карканьем они улетели обратно в горы.

— Скорее всего, вернутся с новым запасом, — сказал Кауш. — Ты заметил, что дорога поднимается на четыре фута над окружающими болотами? Это сделали птицы за много столетий. Они опасны только для тех, кто зазевался.

Повозки двигались сквозь лес коричневых деревьев, кишащих стайками маленьких белых пушистых шаров, — полупауков, полуобезьян, — которые прыгали с ветки на ветку, коротко хрипло взвигивали и бросали ветки в проезжавших мимо. Дальше миль двадцать дорога шла по равнине, усеянной обломками медово-желтого туфа. Впереди небо пронзали две скалы; каждую из них венчал древний разрушенный замок. Много веков назад здесь был центр тайного культа, но теперь, по словам Кауша, в развалинах поселились чудовища.

— Днем их не видно, а по ночам они спускаются рыскать в предместьях Урманка. Иногда танги ловят их в западни, чтобы использовать во время карнавалов.

Они проехали величественные пики. Наконец показался город — беспорядочное скопление высоких узеньких домов из черных бревен, коричневой черепицы и камня. В порту у причала покачивалось на воде полдюжины кораблей. За набережной лежала рыночная площадь; развевающиеся оранжевые и зеленые флаги придавали ей праздничный вид. Ее окружала длинная кирпичная стена, кое-где начавшая разрушаться. Позади теснились глинобитные хибары — здесь жили местные парии.

— Вот он, Урманк, царство тангов! — воскликнул Кауш. — Им все равно, кого принимать у себя, лишь бы объегорить и отобрать хоть немного монет.

— Что ж, наверное, я их разочарую, — объявил Адам. — Ведь я сам надеюсь как-нибудь раздобыть здесь деньги.

Кауш с нескрываемым изумлением посмотрел на спутника.

— Ты и правда надеешься вытянуть цехины у тангов? Ну, значит, ты великий умелец! Если владеешь каким-нибудь особым приемом, поделись со мной! Поганцы так привыкли обманывать нас, что считают это своим законным правом. Предупреждаю тебя по-дружески: держи ухо востро!

— Если вас постоянно оставляют в дураках, зачем вести с ними дела?

— Действительно, получается глупо, — признал Кауш. — В конце концов, мы могли бы построить корабль и плавать в Хедаджу, Зеленый Эргес, Коад, но мы не привыкли полностью подчиняться доводам разума. Нам нравится приезжать в Урманк, здесь ведь столько развлечений! Взгляни-ка туда: видишь площадку, огороженную коричнево-оранжевой парусиной? Там идет представление на ходулях. Дальше — азартные игры, где непременно потеряешь больше, чем выиграешь. Урманк — вечный вызов нам всем. Каждый раз мы надеемся перехитрить тангов!

— Объединив усилия, мы можем добиться успеха, — сказал Рейш. — По крайней мере, я посмотрю свежим взглядом на твоих обидчиков.

Кауш равнодушно пожал плечами.

— Зафатранцы с незапамятных времен пытаются превзойти их. Нас облапошивают одним и тем же способом. Сперва заманивают, вселяя надежду быстро обогатиться; но как только выложишь цехины, возможности исчезают одна за другой... Ну, для начала надо освежиться. Постоялый двор «Счастливый мореход» до сих пор меня не подводил. Как моим спутникам, вам не грозит участь быть убитыми, похищенными или проданными в рабство. Однако свой кошелек вы должны охранять сами; на деньги готовность тангов к разумным компромиссам не распространяется!


Глава 7


Общую комнату в «Счастливом мореходе» оформили в стиле, который Адам раньше не встречал. Вдоль стены из побеленных кирпичей выстроились угловатые стулья из деревянных планок и брусков. В нишах в стеклянных сосудах плавали переливающиеся всеми цветами радуги морские черви. Старший служащий облачился в коричневый кафтан, застегнутый спереди на пуговицы, черную облегающую череп шапочку, туфли и перчатки того же цвета. Он отличался обходительными манерами; вежливая улыбка словно приклеенная, никогда не сходила с лица. Он предложил Рейшу осмотреть две смежные комнаты, в каждой из которых имелись кровать, тумбочка и лампа. Вместе со свежим постельным бельем и мазью для ног пребывание в гостинице обойдется в три цехина. Адам счел цену подходящей и сказал об этом Каушу.

— Да, — согласился тот. — Действительно недорого, но советую не пользоваться мазью. Раньше такую услугу не предлагали; боюсь, что-то здесь нечисто. Сейчас подумаем... От состава могут остаться пятна на дереве, за что тебе выставят в счет дополнительную сумму. Или в него входит средство, вызывающее нарывы, бальзам от которых продадут по пять монет за грамм.

Кауш говорил в полный голос в присутствии вежливого служителя, который спокойно рассмеялся, ничуть не обидевшись.

— Старый зафатранец, ты сегодня настроен чересчур недоверчиво. Недавно нам пришлось принять в счет оплаты большую партию укрепляющих средств и мазей, и мы просто предоставили их нашим гостям. Не требуется ли тебе глистогонное или мочегонное средство? Мы продаем их по номинальной цене.

— Сейчас мне ничего не надо, — отказался Кауш.

— А твоим друзьям? Каждый почувствует себя бодрее после слабительного, мы продаем его всего за десять мелких монет. Нет? Ну тогда позвольте рекомендовать вам поужинать в «Изысканных дарах земли и моря». Заведение расположено в нескольких шагах отсюда, направо по набережной.

— Я обедал там раньше, — отозвался скептически Кауш. — То, что передо мной тогда поставили, могло бы лишить аппетита и чудище из древнего замка. Мы лучше купим лепешек и фруктов на рынке.

— В таком случае не откажитесь почтить вниманием лавку моего племянника, что стоит напротив заведения по удалению волос.

— Мы взглянем на его товар.

Старик повел их на набережную.

— «Счастливый мореход» — относительно честное заведение. Но даже там, как вы убедились, надо быть начеку. В прошлый мой приезд сюда я остановился на секунду послушать, как в общей комнате играют музыканты, а потом в своем счете увидел графу с суммой в четыре цехина! Что же касается предложения очистить кожу за символическую цену или даже даром, — тут Кауш от избытка чувств закашлялся, — то могу рассказать, что случилось с моим дедушкой. Он согласился, а потом обнаружил на двери замок: пришлось платить за пользование им. В результате процедуры обошлись ему в кругленькую сумму. Имея дело с тангами, надо тщательно обдумать каждый пункт договора.

Рейш с интересом рассматривал крутобокие небольшие рыбачьи суда с высокой кормой и носом. При хорошем ветре они шли под парусами, в штиль приводились в движение электрическими двигателями. Перед каждым имелась табличка с названием, портом назначения и временем отплытия.

Кауш дотронулся до его руки.

— Проявлять слишком большой интерес к кораблям неосторожно.

— Почему?

— В Урманке всегда разумнее скрывать свои намерения.

Адам огляделся по сторонам.

— Непохоже, что мы привлекаем чье-то внимание. А если сейчас за мной следят, то наверняка подумают, что я запутываю следы и на самом деле собираюсь путешествовать по суше.

Зафатранец вздохнул.

— В Урманке судьба преподносит немало сюрпризов для неосторожных.

Рейш остановился у таблички «Корабль «Нхиахар». Маршрут: Чинг, Туманные острова, южный Счанизад, Казани».

— Минутку.

Он поднялся по трапу, подошел к худому мрачному человеку в кожаном переднике.

— Не подскажешь, как найти капитана?

— Это я.

— Сколько возьмешь за проезд двух человек?

— Каюта первого класса обойдется по четыре цехина в сутки с каждого, включая питание. Дорога до Казаина обычно занимает тридцать два дня; общая сумма за два места составит, скажем, двести шестьдесят.

Сетования по поводу непомерно высокой платы капитана не тронули.

Рейш вернулся на причал.

— Придется где-то раздобыть двести шестьдесят цехинов.

— Не такая уж невероятная сумма, — заметил Кауш. — Старательный рабочий способен заработать четыре или даже шесть монет в день. В порту всегда требуются грузчики.

— А как насчет игральных салонов?

— Вон они, рядом с базаром. Но ты, наверное, сам понимаешь — вряд ли тебе удастся превзойти тамошних профессионалов.

Они вышли на площадь, вымощенную квадратными розовыми каменными плитами.

— Тысячу лет назад тиран Прзелиус соорудил здесь огромную ротонду. Уцелел только пол. Тут продуктовые лавки, там одежда и сандалии, а дальше — мази и экстракты.

Кауш указывал, где в лавках, рассыпанных по обширной площади, предлагали продукты, где ткани и кожи, где разные смеси специй землистого цвета, оловянные и медные изделия, черные железные плиты, листы, бруски и пруты, стеклянную посуду и лампы, бумажные талисманы и фетиши. Вокруг престижных участков располагались развлекательные заведения: оранжевые тенты, перед которыми на расстеленных коврах танцевали под звуки носовых флейт и трещоток девушки. Некоторые были закутаны в прозрачные газовые покрывала, другие танцевали обнаженными по пояс, а на нескольких, совсем еще девочках, красовались только сандалии. Зэп-210 наблюдала за непристойными телодвижениями с изумлением и ужасом. Потом пожала плечами и отвернулась с каменным лицом.

Внимание Рейша привлек приглушенный гул. Он увидел маленький стадион, окруженный полотняными стенами. В этот момент оттуда донеслась целая какафония звуков: гиканье, крики и стоны.

— Соревнования на ходулях, — объяснил Кауш. — Похоже, один из чемпионов потерпел поражение, и многие, поставившие на него, потеряли деньги.

Проходя мимо, Адам мельком увидел четырех мужчин на десятифутовых ходулях, осторожно круживших по арене. Один стукнул другого ходулей, второй обрушил на соперника дубинку с подушкой на конце, а третий, застигнутый врасплох, стал отступать, резко накренился, но каким-то чудом сохранил равновесие. Остальные, совершая гигантские прыжки, преследовали его, как диковинные стервятники.

— Бойцы — в основном резчики слюды с Черных гор, — объяснил старый зафатранец. — Зритель, заключивший пари, может с таким же успехом просто бросить деньги в яму. — Он горестно покачал головой. — Но мои земляки, несмотря ни на что, не теряют надежды. Названый отец моего брата в прошлом году выиграл сорок два цехина на гонках угрей. Правда, перед этим он двое суток беспрерывно жег благовония и молил о покровительстве богов.

— Давай посмотрим, что там происходит, — предложил Рейш. — Если, как ты говоришь, высшие силы вмешались и даровали твоему родственнику солидный доход, то, обратившись к собственному разуму, мы должны добыть как минимум не меньшую прибыль и, надеюсь, гораздо большую.

— Тогда нам сюда, мимо приюта босяков.

Адам не успел поинтересоваться, о чем говорит его спутник. Неожиданно к нему подскочил ухмыляющийся паренек, со всех сил лягнул по ноге, отпрыгнул, состроил мерзкую рожу и забежал в какое-то здание. Рейш посмотрел ему вслед с яростью и недоумением.

— Зачем он это сделал?

— Зайдем-ка, — посоветовал Кауш. — Я тебе покажу.

Старик провел Адама в дом, за дверью которого скрылся мальчишка. Тот уже вскарабкался на помост в тридцати футах от входа и при виде посетителей издевательски завизжал, да так, что уши заложило. За прилавком, шевеля шелковистыми коричневыми усами, стоял учтивый танг среднего возраста.

— Мерзкий сорванец, не правда ли? Вот, проучите его, закидайте грязью как следует. Десяток комьев стоит мелкую монетку. Пакеты с навозом — шесть штук за цехин, а колючие репейники — пять.

— Ну, давай, давай! — надрывался мальчишка. — Чего боишься? Он даже булыжник так далеко не метнет!

— Попробуй, господин, попади в него, — предложил танг. — Что выберешь? Комья грязи? Навоз дает ужасную вонь; босяки ее не переносят! А колючий репейник! Он проклянет тот день, когда осмелился напасть на тебя!

— Поднимись на помост сам, — предложил Рейш. — Я хочу побросать в тебя.

— За двойную цену, господин.

Адам вышел из приюта босяков, осыпаемый насмешками паренька и его хозяина, которые не замолкали, пока он не скрылся из вида.

— Похвальная сдержанность, — заметил Кауш. — В таком месте цехинов не заработаешь.

— Не хлебом единым... Неважно. Покажи мне гонки угрей.

— Осталось идти всего пару шагов!

Они приблизились к старой покосившейся стене, отделяющей рынок от Старого города. На краю пустыря, почти закрытый тенью, стоял дугообразный стол, окруженный четырьмя десятками мужчин и женщин, судя по одеждам, в основном чужестранцев. В нескольких футах от него на бетонной платформе находился деревянный резервуар высотой в два фута и шести футов в диаметре. Он был снабжен откидывающейся крышкой. Отсюда вода вытекала в закрытые желоба, проходящие между двумя выступами стола, и вливалась в стеклянный бассейн на его изгибе, за которым, не отрываясь, следили зрители. Наконец туда из желоба вылетел зеленый угорь; через секунду показались твари других цветов.

— Он снова выиграл! — воскликнул хозяин с болью в голосе. — Счастливый, счастливый зеленый! Не протягивайте руки за ограждение, пожалуйста, пока я не заплачу тем, кому улыбнулась удача! Итак, двадцать монет господину из Джадарака, рискнувшему всего лишь двумя. Десять даме в шляпе с побережья Азот; она поставила денежку на цвет своего головного убора! Больше никого? Что ж, я понес не такие уж большие убытки, хотя, признаться, сначала приуныл.

Хозяин сгреб со стола цехины, поставленные на других угрей.

— Сейчас начнутся новые гонки; делайте ваши ставки. Пожалуйста, кладите деньги точно на выбранный вами цвет, во избежание недоразумений. Суммы не ограничены; подойдет любая в пределах тысячи, потому что моя наличность и запас составляют только десять тысяч. Пять раз я уже разорялся, но вновь и вновь вырывался из лап нищеты, чтобы верой и правдой служить азартным игрокам Урманка; разве это не истинная преданность?

Говоря так, он собрал угрей в корзину и отнес к верхнему концу желоба. Потянул за веревку, которая открывала крышку резервуара. Рейш подался вперед и заглянул внутрь. Хозяин не возражал, дав Адаму возможность изучить плескавшуюся воду.

— Смотри сколько хочешь, господин; единственная тайна здесь — сами угри. Если бы я сумел разгадать секрет их движений, разбогател бы в один день!

У истока спирального канала, идущего от центра водоема наружу, к желобам, Адам увидел пластину. Поперек соединительного протока прикреплена дверца, которую хозяин захлопнул. В резервуар он поместил угрей, потом опустил крышку.

— Вы все свидетели! Рыбы двигаются так же свободно, как в глубинах своих родных водоемов. Кружат, скользят, ищут лучи света. Стоит мне поднять дверцу, и они бросятся вперед. Кто первым достигнет бассейна?Загадка! Только что победителем стал зеленый. Выиграет ли он снова? Делайте ваши ставки; кладите их на стол. Ага! Важный господин щедро поставил по десять на серого и лилового! Что я вижу? Алый брусок на красного! Смотрите! Благородная дама из башни ставит сто цехинов на красного! Прибавит она к своим деньгам тысячу или лишится их? Ответ знают только боги и сами пловцы!

— Я буду третьим посвященным, — пробормотал Кауш Рейшу. — Она не выиграет. Ее угорь замешкается. Я предсказываю победу белого или голубого.

— Почему?

— Никто не поставил на голубого. А на белого — только три цехина.

— Верно, но откуда это известно угрям?

— Тут-то и заключается тайна, как утверждает их хозяин.

Рейш повернулся к Зэп-210.

— Ты понимаешь, как владелец управляет движением рыб в свою пользу?

— Я ничего не понимаю!

— Что ж, мы хорошенько обдумаем ситуацию, — объявил Адам. — Давайте посмотрим еще один заплыв. Я поставлю монету на голубого.

— Все ли ставки сделаны? — выкрикнул хозяин. — Прошу вас, внимательнее. Цехины, лежащие на двух цветах одновременно, считаются проигравшими. Больше никто не хочет рискнуть? Очень хорошо, пожалуйста, уберите руки за загородку. Ставки больше не принимаются! Начинаем!

Шагнув к резервуару, он нажал на рычаг, который поднимал дверцу.

— Гонки стартовали! Рыбы стремятся к свету; они извиваются и кружатся от радости. Смотрите, как они мчатся по желобу! Кто победит?

Игроки замерли, вытянув шеи. В бассейн первым влетел белый угорь.

— О, — простонал хозяин. — Эти твари совсем разорят своего благодетеля! Двадцать монет уже разбогатевшему господину из племени серых. Ты, наверное, моряк? Десять благородному молодому рабовладельцу с мыса Браиз. Я лишь отдаю деньги; где мой доход? — Он шагнул вперед, смахивая цехин Рейша на поднос. — А теперь приготовимся к следующему заплыву.

Адам повернулся к Каушу, покачал головой.

— Невероятно, в самом деле невероятно. Пойдемте-ка лучше отсюда.

Они бродили по рынку, пока не опустились сумерки; побывали на «Колесе фортуны», следили за состязанием, в котором участники покупали мешочек цветных пластинок разной формы и пытались сложить из них шахматную доску, видели полдюжины других игр. На закате они зашли в маленькую харчевню возле «Счастливого морехода», где им подали на ужин рыбу в красном соусе, лепешки из стручков травы паломников, салат из морской травы и большую черную флягу вина.

— Танги соблюдают верность лишь своей кухне, — сказал Кауш. — Здесь им можно доверять полностью.

— Это доказывает, — заметил Рейш, — что нельзя судить о хозяине по тому, что он подает на стол.

Старик напыщенно ответил:

— Как вообще можно судить своего ближнего? Например, какими ты пользуешься правилами?

— Одно я знаю точно. Первое впечатление всегда обманчиво.

Кауш, удобно раскинувшись на мягком стуле, насмешливо посмотрел на спутника.

— Возможно, возможно. Вот ты, скорее всего, вовсе не такой хладнокровный сорвиголова, каким показался, когда я тебя повстречал.

— Меня, бывало, оценивали куда жестче, — признался Адам. — Один из моих друзей заявил, что я похож на человека из другого мира.

— Странно, что ты так сказал, — задумчиво произнес Кауш. — Недавно до нас дошла удивительная история. Говорят, люди на самом деле не произошли от союза священной птицы хухул и морского демона Радамфа, а перенеслись сюда с отдаленной звезды. Впрочем, примерно о том же толкуют яо — приверженцы культа. Но дальше еще интереснее! Ходят росказни, что какие-то люди с той родины наших предков теперь странствуют по землям Тчаи и совершают невероятные подвиги: бросают вызов дирдирам, крушат часчей, убеждают в своей правоте ваннэков. Все охвачены ожиданием скорых перемен. Интересно узнать, что ты об этом думаешь, таинственный незнакомец?

— Полагаю, слухи не совсем пустые, — отозвался Рейш.

Зэп-210 упавшим голосом произнесла:

— Целая планета людей: наверное, еще более странная и дикая, чем Тчаи!

— Такие суждения, конечно, сомнительны, — заметил Кауш поучающим тоном, — и, естественно, нас не касаются. Вообще, любой человек таит в себе загадку! Возьмем, к примеру, нашу компанию. Честный, скромный зафатранец и двое вечно погруженных в свои мысли бродяг, странников, которыми судьба играет, как ветер опавшими листьями. Что толкает вас на такое опасное путешествие? К какой цели вы стремитесь? Я сам за всю жизнь не побывал даже на мысе Браиз, и мне ничуть не хуже живется, разве что немного скучно порой. Смотрю я на вас и не устаю поражаться: Девушка в смятении, но мужчина суров и непреклонен. Ведомый непонятной ей целью, он влечет ее за собой, хотя она боится того, что ждет ее в пути. Но вернулась бы она назад, если бы могла?

Кауш заглянул Зэп-210 в лицо; нахмурившись, она отвернулась.

Рейш невесело усмехнулся:

— Без денег мы никуда не доберемся.

— Ха! — воскликнул Кауш фамильярно. — Если вам не хватает для счастья только горстки монет, у меня есть лекарство! Раз в неделю проходят бои на арене. Кстати, здешний чемпион, Отвиль, расположился вон там. — Он кивнул в сторону совершенно лысого мужчины семи футов ростом, с мощными мускулистыми плечами и ногами и узкой талией. Тот сидел один, потягивая вино и угрюмо глядя на набережную. — Отвиль великий боец. Он однажды схватился с зеленым часчем-самцом и выстоял! Ну, по крайней мере, остался жить...

— А большой у вас приз? — поинтересовался Адам.

— Человек, продержавшийся против него пять минут, получает сотню; добавочно ему платят по двадцать монет за каждую сломанную кость. Отвиль иногда за минуту крушит их цехинов на сто.

— А что случится, если кто-то вышвырнет чемпиона с арены?

Кауш скривил губы.

— За это приз не установлен; такой исход считается невозможным. А ты почему спрашиваешь? Собираешься поучаствовать в схватке?

— Ну нет, только не я! Мне ведь нужны три сотни. Предположим, я протяну на арене сколько требуется, и получу сто цехинов... Мне ведь понадобится предъявить еще десять сломанных костей, чтобы заработать оставшиеся двести.

Кауш выглядел разочарованным.

— У тебя есть другой план?

— Я все время думаю о гонках угрей. Как хозяин умудряется на расстоянии в десять футов управлять ими, когда они плывут вниз по закрытому желобу? Разве что с помощью каких-то сверхъестественных способностей, вроде телепатии.

— Действительно, — согласился Кауш. — Годами мои земляки исправно делали ставки, не сомневаясь, что уж здесь-то смухлевать никак нельзя.

— Угри меняют цвет? Нет, невероятно! Владелец внушает им нужное направление силой разума? Вряд ли...

— Ничего больше в голову не лезет, — признался Кауш.

Рейш мысленно повторил действия организатора игры.

— Он поднял крышку резервуара; зрителям видно, что находится внутри — ведь глубина воды не больше фута. Угрей помещают в центр и там закрывают. Все происходит до того, как участники выложили деньги на стол. Но тем не менее он контролирует своих рыб. Только вот как?

Кауш саркастически усмехнулся:

— Еще не потерял надежду заработать на гонках?

— Я хочу хорошенько осмотреть место, где они устраиваются. — Адам поднялся на ноги.

— Сейчас? Но сегодня представление уже закончилось.

— И все-таки давайте проверим: идти ведь придется не больше пяти минут.


Пустырь, где проводились гонки, был безлюдным и освещалось лишь светом, долетавшим с рынка. После дневного оживления царившая здесь тишина казалась абсолютной.

Рейш указал на стену, окружающую территорию рынка.

— Что за ней?

— Старый город, дальше мавзолеи, где танги хоронят своих покойников. Туда не стоит ходить, когда стемнело.

Рейш внимательно оглядел желоб и резервуар с запертой на ночь крышкой. Повернулся к Каушу.

— Когда начинается игра?

— Ровно в полдень.

— Завтра утром я хочу еще раз осмотреться вокруг.

— Понятно, — задумчиво сказал Кауш и искоса взглянул на Адама. — У тебя есть план?

— Скорее, одно подозрение. Если...

Зэп-210 схватила его за руку; он оглянулся.

— Вон там! Смотри!

По огороженному участку крались двое в черных плащах и широкополых шляпах.

— Гжиндры! — прошептала девушка.

Старик нервно предложил:

— Давайте вернемся на постоялый двор. Бродить так по темным закоулкам Урманка — непростительная беспечность!

В «Счастливом мореходе» Кауш сразу отправился к себе. Адам отвел девушку в ее номер. Она остановилась на пороге.

— В чем дело?

— Я боюсь.

— Чего?

— Они преследуют нас!

— Необязательно. Возможно, это другие гжиндры.

— А если те же самые?

— В любом случае, как они проникнут в твою спальню?

Девушка все еще колебалась.

— Я в комнате рядом, — успокоил ее Рейш. — Если кто-нибудь тебя напугает, сразу кричи.

— А вдруг тебя убьют первым?

— Так далеко вперед я не загадываю, — сказал Рейш. — Если к утру окажусь трупом, не оплачивай счет.

Она явно чего-то ждала. Адам нежно провел рукой по мягким черным кудряшкам.

— Спокойной ночи.

Он закрыл дверь и подождал, пока она задвинула засов. Потом зашел в свою комнату и, не доверяя словам Кауша, тщательно обследовал дверь, стены и потолок. Наконец, почувствовав себя в безопасности, уменьшил свет до слабого мерцания и растянулся на кушетке.


Глава 8


Ночь прошла спокойно. Утром Рейш и Зэп-210 позавтракали в безлюдной харчевне на набережной. На безоблачном небе сияло солнце; высокие здания отбрасывали длинные черные тени, на воде играли блики света. Девушка выглядела оживленной и с интересом наблюдала за живописной толпой на берегу: грузчики, уличные торговцы, моряки и путешественники.

— Что ты думаешь о гхиане теперь? — спросил Адам.

Зэп-210 сразу посерьезнела.

— Люди ведут себя не так, как я ожидала. Никто не носится без устали, никого не сводит с ума яркий свет. Конечно, — она поколебалась, — здесь встречается множество примеров неподобающего поведения, но, похоже, жителей поверхности подобные вещи не беспокоят. Меня удивляют наряды девушек; они носят такие вызывающие платья, словно хотят привлечь к себе внимание. И снова никто не протестует.

— Скорее наоборот.

— Я никогда не смогла бы уподобиться вашим женщинам, — чопорно объявила она. — Вот, например, особа, которая сейчас направилась к нам. Посмотри, какая у нее походка! Зачем она это делает?

— Так уж она сложена. К тому же хочет, чтобы мужчины ее заметили. Инстинктивное желание, которое в тебе подавлял дако.

Зэп-210 запротестовала с необычной для воспитанницы пнумов горячностью:

— Я уже давно его не ем и не чувствую ничего неподобающего!

Усмехнувшись, Рейш посмотрел на набережную. Девушка, поведение которой так возмутило его спутницу, замедлила шаги, поправила оранжевый кушак на талии, призывно улыбнулась Адаму, с любопытством оглядела его спутницу и, поигрывая бедрами, удалилась.

Зэп-210 искоса взглянула на Рейша, приготовилась произнести гневную тираду, но сдержалась. Через несколько секунд ее все-таки прорвало:

— Я ничего не понимаю в вашей жизни. А меньше всего понимаю тебя! Только что умильно скалился этой отвратительной девице. А мне никогда... — Она запнулась, взяла себя в руки и тихо продолжила: — Думаю, сейчас ты во всем обвинишь пресловутые «инстинкты».

Адам потерял терпение.

— Пора объяснить тебе кое-какие вещи. То, о чем ты говоришь — часть нашего естества, которая всегда влияет на поведение людей. Мужчины и женщины различаются... — Он бегло описал, как появляются на свет дети. Девушка сидела неподвижно, глядя на воду. — Так что, нет ничего неестественного в том, как люди действуют в определенных ситуациях, — закончил Рейш.

Зэп-210 молчала. Она так сжала пальцы, что костяшки побелели.

Наконец, не поднимая голову, тихо спросила:

— Кхоры в священной роще... Они занимались этим?

— Наверняка.

— И ты увел меня, чтобы я не увидела.

— Правильно. Я подумал, что такое зрелище должно смутить тебя.

Она помолчала. Потом:

— Нас могли убить.

Рейш пожал плечами.

— Да.

— А те девушки на рынке, что танцевали без одежды... Они желали заниматься этим?

— За деньги, наверное, да.

— И все жители гхиана ощущают такую потребность?

— Ну, как бы тебе сказать... в общем, большинство.

— И ты?

— Конечно. Не всегда, но время от времени...

— Тогда почему... — Девушка запнулась. — Почему ты... — Она оборвала фразу. Адам потянулся к ее руке, но она отшатнулась. — Не трогай меня!

— Извини. Не сердись.

— Ты привел меня в свой ужасный мир, оторвал от привычной жизни, притворялся добрым и ласковым. Но все время только и думал, как бы сделать со мной это!

— Нет, нет! Ты ошибаешься! У меня и в мыслях такого не было!

Зэп-210 холодно взглянула на него, подняв брови.

— Почему? Ты находишь меня омерзительной?

Адам в изнеможении поднял руки.

— Конечно, нет! На самом деле...

— Что на самом деле?

К радости Рейша, к ним подошел Кауш, и тяжелый разговор прервался.

— Ну что, хорошо провели ночь?

— Да, — облегченно сказал Адам.

Зэп-210 резко поднялась и ушла. У старика отвисла челюсть.

— Я ее чем-то обидел?

— Она сердится на меня, — пояснил Адам. — Почему — не знаю.

— Что поделаешь, такова женская натура! Но скоро, по таким же, неведомым нам причинам, она вернет тебе милость. А пока хотелось бы услышать, что ты придумал насчет гонки угрей.

Рейш с сомнением посмотрел вслед Зэп-210, которая почти бегом спешила к «Счастливому мореходу».

— Не опасно оставлять ее одну?

— Не бойся, — успокоил его Кауш. — На постоялом дворе все знают, что вы двое находитесь под моим покровительством!

— Ну, тогда вернемся к нашим угрям...

— Но гонки не начнутся до полудня!

— Вот и отлично.


Никогда еще Зэп-210 не испытывала такой ярости. Девушка ворвалась в гостиницу, промчалась через затемненную общую комнату в свой номер, резко задвинула засов, опустилась на кровать и позволила злости вырваться наружу. Минут десять она бушевала, потом стала беззвучно плакать. Слезы ручьем текли по щекам. Перед глазами встали тихие туннели со скользящими мимо фигурами, одетыми в черное. В Убежище никто не вызвал бы у нее ни гнева, ни возмущения, ни других непонятных чувств, время от времени бередивших душу на гхиане. Там бы ей снова дали дако... Она нахмурилась, стараясь вспомнить вкус хрустящих маленьких вафель, потом порывисто вскочила и принялась всматриваться в висящее на стене зеркале. Еще вчера Зэп-210 не придавала внешности особого значения. Тогда она просто оглядела себя. Лицо как лицо: глаза, нос, рот, подбородок... Теперь девушка ревностно изучала отражение. Потрогала кудрявящиеся надо лбом черные волосы, кое-как расчесала их пальцами, критически оценила результат. Она увидела незнакомку. Сразу вспомнила о наглой кокетке, окинувшей Рейша таким оскорбительно призывным взглядом. Та была одета в голубое облегающее платье, подчеркивавшее фигуру; никакого сравнения с бесформенной, уродующей ее серой блузой! Девушка стянула мерзкую тряпку, осталась лишь в рубахе. Внимательно осмотрела себя. Действительно, незнакомка! Если бы Рейш увидел ее сейчас, что бы он подумал? Мысль об Адаме привела девушку в бешенство. Самоуверенный тип, считает ее ребенком или даже хуже, каким-то ничтожеством, — не хватает слов, чтобы выразить всю оскорбительность его поведения! Она медленно провела руками по телу, вновь и вновь поражаясь происшедшим переменам. Первоначальный план — вернуться в Убежище — никуда не годится! Зужма кастчаи отдадут ее Великой тьме. Но даже если оставят в живых, снова начнут кормить дако. Она скривилась. Нет, никогда!

Ну, а как же Адам Рейш, который считает ее настолько отталкивающей, что... Она побоялась довести мысль до конца. Что с ней станет? Она опять посмотрела в зеркало. Ей стало жаль темноволосую девушку с выпирающими скулами, которая сейчас так печально глядела на нее из стекла. Сумеет она выжить в страшном мире гхиана, если убежит от покровителя?

Зэп-210 медленно натянула блузу, но решила не обматывать оранжевой тканью голову; вместо этого она завязала ее на талии, словно кушак, как делали другие девушки в Урманке. Она кинула последний взгляд на свое отражение. Неплохо! Интересно, что сказал бы Адам, увидев ее такой?

Она открыла дверь, осмотрелась и осторожно вышла. В общей комнате старуха, скорчившись, скребла пол щеткой. Услышав шаги Зэп-210, подняла голову и осклабилась. Девушка опрометью бросилась по коридору, выскочила на улицу и тут впервые заколебалась. Никогда раньше она не оставалась одна; ее охватили страх и какое-то приятное волнение. Оказавшись на набережную, невольно засмотрелась на грузчиков, разгружающих небольшую рыбацкую лодку. Бывшая воспитанница пнумов не смогла бы внятно объяснить, что ее удерживает здесь, она даже не знала, что значит «живописная сцена» и «колорит», ее просто очаровало зрелище мягко покачивающегося на воде крутобокого судна. Девушка полной грудью вдохнула свежий холодный воздух. Неважно, как она выглядит — противная, уродливая или все-таки привлекательная, — никогда она не чувствовала себя такой живой, как сейчас! Гхиан действительно дикое жестокое место (тут зужма кастчаи не лицемерили), но, прожив хоть день под золотисто-коричневыми лучами солнца, кто в здравом уме захочет вернуться в Убежище?

Зэп-210 добралась до харчевни, где попыталась найти своего спутника. Она толком не знала, что ему скажет; возможно, просто сядет рядом, окинет его неприступным гордым взглядом. Неблагодарный сразу поймет, как ошибался, пренебрегая ею! Но Рейша нигде не было видно. Девушку охватили ужасные подозрения. А вдруг он решил сбежать, избавиться от обузы? Ей захотелось крикнуть, позвать его во весь голос. Неужели никогда больше она не увидит человека, при виде которого сразу исчезали страх и неуверенность? Она повернулась, чтобы уйти, и столкнулась с высоким мясистым здоровяком в штанах из светло-коричневой кожи, свободной белой рубашке и бежевом парчовом жилете. Маленькая круглая шапочка плотно сидела на лысой голове. От неожиданности он тихо охнул, точнее, хрюкнул и остановил ее, придержав за плечи.

— Куда так спешишь, крошка?

— Никуда, — запинаясь, ответила Зэп-210. — Я искала одного мужчину...

— Считай, ты его нашла, — причем, скажем прямо, тебе позавидуют многие! Пойдем, я еще не выпил свою утреннюю порцию вина. Тогда и договоримся.

Зэп-210 застыла в нерешительности. Она осторожно попыталась выскользнуть из могучих рук, но он только сжал ее крепче. Девушка поморщилась и прекратила тщетные попытки убежать.

— Пойдем, — повторил он.

Спотыкаясь, она позволила довести себя до ближайшей кабины. Незнакомец махнул рукой; перед ним поставили кувшин вина и тарелку пирогов с рыбой.

— Ешь, — велел он ей. — Пей. Я щедро раздаю и подарки, и тумаки. — Он налил ей полный бокал. — А сейчас, прежде чем мы продолжим беседу, скажи, как дорого стоят твои услуги? Несколько твоих подружек, прознав, что я Отвиль, пытались слегка почистить мой кошелек и потом горько жалели об этом. Я тебя предупредил! Ну ладно, сколько ты берешь?

— Беру? За что? — прошептала Зэп-210.

Голубые глаза Отвиля широко раскрылись от удивления.

— Странная какая-то... Откуда ты взялась? Слишком бледная для тангов, слишком стройная для серых.

Зэп-210 опустила голову, пригубила вино, потом с отчаянием оглянулась, отыскивая взглядом Рейша.

— А ты застенчивая! — объявил Отвиль. — К тому же хорошо воспитана. Тем лучше, тем лучше...

Он начал есть. Зэп-210 снова попыталась ускользнуть.

— Сядь! — рявкнул мужчина.

Она поспешно вернулась на место.

— Пей!

Она повиновалась. Такого крепкого напитка никогда раньше пробовать не доводилось.

— Так-то лучше, — заметил Отвиль. — Теперь мы понимаем друг друга.

— Нет, — возразила девушка тихо, но решительно. — Не понимаем! Я не хочу здесь находиться! Что тебе от меня надо?

Силач снова недоуменно уставился на нее.

— Ты правда не знаешь?

— Конечно нет. Разве что... ты имеешь в виду это ?

Отвиль ухмыльнулся.

— Именно, крошка. И даже больше!

— Но... Я ничего не знаю о подобных вещах! И не хочу знать!

Отвиль отложил пирог и сказал недоверчиво:

— Девственница, носящая кушак. Такой, значит, ты продаешь товар?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду... Я должна идти, разыскать Адама Рейша...

— Ты нашла меня, что гораздо лучше. Тебе повезло! Пей вино и успокойся. Сегодня у тебя будет особый день, который запомнится на всю жизнь. — Отвиль налил полные бокалы. — Пожалуй, я присоединюсь к тебе и тоже расслаблюсь. Честно говоря, я и сам здорово разволновался.


Рейш и Кауш шли по рынку, где продавцы даров моря и других продуктов громкими завываниями привлекали внимание к своим лавкам.

— Они что, поют? — поинтересовался Адам.

— Нет, — сказал Кауш. — Танги равнодушны к музыке. Просто хотят заманить покупателей. Но причитания торговок рыбой и правда берут за душу, в них вложены истинные чувства. Только послушай, как искусно они пытаются превзойти друг друга!

Рейш признал, что некоторые весьма витиевато превозносят свои товары.

— Когда-нибудь ученые запишут и определят место этого феномена в ряду других чудес Тчаи. А меня сейчас больше интересуют гонки угрей.

— Правильно, — согласился Кауш. — Хотя, как ты сам увидишь, они еще не начались.

Они пересекли площадь и остановились, внимательно разглядывая столы, резервуар и желоб.

Посмотрев на каменное ограждение, Адам заметил ветки старого искривленного дерева, растущего с другой стороны.

— Я хочу узнать, что там находится.

— Пожалуй. Я тоже очень любопытен от природы. Но ведь мы сейчас пытаемся разгадать секрет гонок?

— Именно, — ответил Рейш. — Я вижу напротив лавки амулетов ворота в стене. Хочешь, пойдем вместе?

— Конечно! — сказал Кауш. — Я всегда готов узнать что-нибудь новое.

Коричневый и белый кафель, которым давным-давно облицевали древнее сооружение, почти весь отвалился, обнажив темно-коричневую кладку. Пройдя через ворота, спутники очутились в Старом городе, районе лачуг, построенных из битой плитки, кирпича, камней и необтесанных бревен. Одни хижины развалились, но их место спешили занять другие хибары, которые часто сооружали из обломков старых, — настоящий природный цикл разрушения и возрождения, где каждый черепок, палка, булыжник использовались сотни раз несколькими поколениями обитателей. Танги низшей касты и приземистые большеголовые серые, стоя на пороге, молча смотрели на чужаков. В воздухе висела густая вонь.

За трущобами оказался пустырь, покрытый горами мусора и огромными лужами липкой грязи; из этого рукотворного болота торчали ярко-красные колючие кусты. Рейш обнаружил дерево, которое искал. Оно росло возле ограждения, а под его кроной спрятался кирпичный сарай. Дверь из толстых досок обита железом, на ней висит массивный замок. Здание вплотную примыкало к стене.

Рейш огляделся. Никого; лишь голые ребятишки весело плещутся в ручейке грязи. Он подошел поближе. Запоры были прочными и надежными. Ни окон, ни других отверстий, только вход. Адам медленно направился к своему спутнику.

— Мы узнали все, что требовалось.

— В самом деле? — Кауш с сомнением осмотрелся. — Не вижу ничего особенного. Ты говоришь о нашей маленькой проблеме, из-за которой мы сюда пришли?

— Естественно.

Они двинулись обратно.

— Возможно, мы и сами справимся; но нам очень пригодилась бы помощь двух надежных людей.

Во взгляде старого сафатранца смешались восхищение и недоверие.

— Ты серьезно надеешься заработать на гонках?

— Да, если хозяин честно отдаст выигрыш.

— Об этом не волнуйся, — успокоил его зафатранец. — Выложит как миленький. Если, конечно, мы его действительно обставим... Кстати, как ты собираешься разделить деньги?

— Половина мне, половина тебе и твоим друзьям.

Кауш обиженно поджал губы.

— Я усматриваю явную несправедливость! При совместной работе один не должен получить в три раза больше товарищей.

— А я считаю, что должен, — заявил Рейш, — если без его участия остальные не получат ничего.

— Убедительный аргумент, — признал Кауш. — Ладно, договорились.

Они вернулись в харчевню. Зэп-210 нигде не было видно.

— Мне надо найти девушку, — сказал Адам. — Скорее всего, ждет на постоялом дворе.

Однако ее номер пустовал.

Расспросив служителя, Рейш выяснил, что она появилась и вскоре снова ушла, не сообщив куда.

Он вышел на порог, окинул взглядом набережную. Справа грузчики в выгоревших красных куртках и кожаных наплечниках разгружали рыбацкую лодку; слева шумел рынок.

Как он мог отпустить ее одну, особенно в таком настроении! А утром даже не попытался понять, чем вызвана странная вспышка гнева, что у нее на душе. Рейш проклинал себя за эгоизм и черствость. Сейчас мир для воспитанницы пнумов словно перевернулся; она испытывала страшное нервное напряжение.

Адам быстро дошел до харчевни. Встретивший его Кауш несколько секунд молча изучал компаньона, потом заметил:

— Судя по твоему виду, что-то стряслось.

— Я не могу ее найти.

— Ха, — произнес Кауш. — Все они одинаковы! Отправилась на рынок купить какую-нибудь безделушку.

— Нет. У нее нет денег. Она совершенно беспомощна и неопытна, никуда не могла без меня пойти, разве что...

Рейш повернулся, окинул взглядом холмы, дорогу, проходящую между затерявшимися в облаках замками чудовищ. Может, решила вернуться в Убежище? И новая мысль: гжиндры! Тело пронзил холод.

Адам подозвал мальчишку-слугу:

— Сегодня я завтракал здесь с молодой женщиной. Ты ее помнишь?

— Да. Девица с оранжевым тюрбаном на голове, как принято у жителей Хедаджи. Ну, по крайней мере, так она вырядилась утром.

— Ты видел ее позже?

— Да. Она сидела вон там, надев «кушак желания», и общалась с чемпионом Отвилем. Они пили вино, потом удалились.

— Она пошла добровольно? — спросил Рейш.

Слуга безразлично пожал плечами. Он вел себя все наглее и наглее.

— На твоей подружке была оранжевая опояска, она не звала на помощь, опиралась на руку мужчины; может, потому, что ноги ее плохо слушались, — она здорово нализалась!

— Куда они пошли?

Снова безразличный взгляд.

— Его покои неподалеку; наверное, туда они и отправились.

— Покажи мне дорогу.

— Нет, нет. — Парень потряс головой. — Я на работе, да и не хочу раздражать нашего чемпиона.

Рейш в ярости кинулся на него; слуга в панике отпрянул.

— Быстро! — прошипел Адам.

— Ладно, иди за мной, только не мешкай: мне нельзя отлучаться!

Они побежали по мрачным переулкам Урманка, то погружаясь в тень, то подставляя голову янтарным лучам солнца, пробивающимся между изогнутых двускатных крыш и плотно прижимавшихся друг к другу высоких домов. Слуга остановился и указал на тропинку, ведущую в сад, заросший изумрудными и пурпурными растениями.

— Комнаты Отвиля за этими кустами.

С этими словами он повернулся и поспешил назад. Рейш бросился к дому. В окружении зелени стоял роскошный особняк из резного дерева и панелей полупрозрачного волокна. Приблизившись, Адам услышал яростный вопль: «Проклятье! Нечистая!», потом — звуки ударов и всхлипывания. У него едва не подкосились ноги. Кое-как справившись с волнением, он ринулся вперед и распахнул дверь. На полу скрючилась обнаженная Зэп-210, над ней стоял рассвирепевший Отвиль. Девушка взглянула на Рейша. На ее щеке отпечаталось багровое пятно: след пощечины.

— Кто ты такой, незнакомец, что осмелился ворваться в мой дом? — со сдержанной яростью в голосе произнес силач.

Адам даже не повернул голову. Он поднял смятую рваную тряпку — рубаху девушки. Потом повернулся к Отвилю. В этот момент на пороге откуда-то появился Кауш. Отдышавшись, он воскликнул:

— Забирай ее и пойдем. Не ищи неприятностей.

Рейш, словно не услышав его, медленно двинулся к Отвилю, тот, подбоченившись, ждал. Они сблизились. Чемпион, выше ростом на шесть дюймов, холодно улыбался, глядя на противника сверху вниз.

Зэп-210 прохрипела:

— Мужчина не виноват. Я носила оранжевый кушак. Я не знала...

Рейш медленно отвернулся. Он натянул скомканную серую одежду на хрупкое дрожащее тело. Теперь он увидел, что привело Отвиля в такую ярость. Бедная девочка! Но вместе с жалостью Адам испытывал какое-то мрачное удовлетворение. Несчастное бесполое существо стало полноценной женщиной. Он обнял Зэп-210 и вывел ее из комнаты.

Хозяин особняка был явно разочарован. Он ждал оскорбительного жеста, нападения, хотя бы гневного восклицания — любого предлога для того, чтобы пустить в дело стальные мускулы. Неужели его вдобавок ко всему лишат удовольствия размазать по стене чужака, нагло вторгшегося в его жилище? Наконец ярость оскорбленного силача вырвалась наружу. Он бросился вперед, согнул колено и занес могучую ступню, чтобы нанести страшный удар.

Удобнее позиции для контратаки трудно представить! Адам поймал силача за лодыжку, вывернул, вытащил прыгающего на одной ноге чемпиона в сад и дернул что есть силы. Его противник свалился в заросли алого бамбука.

Поднявшись, Отвиль взвился в воздух, как леопард. Приземлившись рядом с противником, замер, разведя руки, строя ужасные гримасы, сжимая и разжимая гигантские кулаки. Рейш стукнул его по челюсти, но тот, казалось, даже не заметил и потянулся к врагу. Адам отступил, нанося рубящие удары по толстым запястьям. Гигантская гора мышц неотвратимо надвигалась, прижимая его к стене. Рейш сделал ложный выпад, выбросил вперед левую руку, целясь в лицо. Отвиль подскочил, снова выпрыгнул вперед, издал жуткий режущий уши вопль и растопырил пальцы, чтобы схватить наглеца. Рейш вывернулся и погрузил кулак в незащищенный живот. Отвиль упал на колени; Адам схватил его за ногу, рванул на себя. Словно срубленное дерево, чемпион с грохотом повалился на спину. Ошеломленный, несколько мгновений он лежал, потом с трудом сел. Бросив взгляд на поверженного силача, Рейш вывел девушку из сада. Кауш вежливо поклонился хозяину дома и последовал за ними.

Оказавшись в своем номере, растерянная и жалкая Зэп-210 опустилась на кушетку, прижимая к телу обрывки платья. Адам присел рядом.

— Что случилось?

Слезы градом покатились по ее щекам; она закрыла лицо руками. Адам молча погладил рыдающую девушку по голове. Пусть выплачется. Наконец она вытерла глаза.

— Не знаю, что я сделала не так. Наверное, повязала кушак... Он заставил меня пить вино, пока все не поплыло перед глазами. Повел куда-то... Я чувствовала себя очень странно! Идти было тяжело, ноги подкашивались. В доме я не захотела раздеваться, и он рассердился. Потом содрал платье, увидел кровь и разозлился еще больше. Закричал, что я нечистая... Не понимаю, что происходит. Я больна, я умираю...

— С тобой все в порядке. Просто твое тело начало функционировать нормально. Успокойся.

— Значит, я не нечистая?

— Конечно нет. — Адам поднялся. — Сейчас пришлю горничную, она о тебе позаботится. Потом просто ляг и поспи, пока я не вернусь... Надеюсь, с достаточной суммой, чтобы купить нам места на корабле.

Зэп-210 безразлично кивнула. Рейш вышел из комнаты.


В харчевне он нашел Кауша с двумя молодыми зафатранцами, приехавшими в город на второй повозке.

— Его зовут Счазар, а это Видич, — представил их Кауш. — Оба сообразительны и проворны. Ребята исполнят любое разумное поручение.

— Тогда давайте займемся нашим делом. По моим расчетам времени осталось мало.

Вчетвером они медленно пошли вдоль набережной. Адам объяснил свой замысел:

— И теперь мы должны проверить его на деле. Имейте в виду, я могу ошибаться, и тогда наш план провалится.

— Нет, — возразил Кауш. — Тебе пришлось изрядно поработать головой, чтобы, как я теперь понимаю, доказать неоспоримую истину.

— Это называется логикой, — пояснил Рейш. — А она никогда не подводит. Но поживем — увидим.

Они миновали стол для гонок угрей, возле которого уже расположились на скамейках несколько человек, готовые к ежедневной игре. Рейш ускорил шаг и прошел через ворота и унылые боковые улочки Старого города к сараю под деревом. Они остановились в пятидесяти ярдах от него и спрятались в развалинах лачуги на краю пустыря.

Шло время. Адам начал беспокойно ерзать.

— Не могу поверить, что мы опоздали.

Счазар указал на дальний конец стены за пустырем.

— Смотри — идут двое.

Незнакомцы приближались к ним. Один выделялся развевающимися белыми одеждами и квадратной белой шляпой.

— Хозяин, — прошептал Кауш.

На втором, юноше, был легкий розовый плащ и облегающая голову розовая шапочка. Оба прошли уверенным шагом по дорожке и расстались у сарая. Владелец угрей направился к воротам.

Видич заметил:

— Насколько легче было бы просто подкараулить старого шарлатана и лишить его кошелька; в конце концов, мы добились бы того же.

— Увы, — сказал Кауш, — он не носит при себе цехинов и всем предусмотрительно сообщил об этом. Деньги ежедневно доставляют четверо вооруженных рабов под надзором его старшей жены.

Юноша в розовом подошел к сараю, вставил ключ в замок, повернул его три раза, открыл тяжелую дверь и вошел. Обернувшись, он с удивлением обнаружил, что вслед за ним протиснулись Рейш и Счазар.

Он попытался было поднять шум:

— Что вы здесь делаете? Кто вы?

— Объясняю только один раз, — сказал Адам. — Нам нужно, чтобы ты беспрекословно подчинялся; иначе подвесим тебя за пальцы ног вон на том дереве. Понятно?

— Понятно, — с дрожью в голосе ответил юноша.

— Опиши, как вы проделываете свой фокус.

Тот замялся. Адам кивнул Счазару, и тот вытащил моток прочного шнура. Парень быстро сказал:

— Ничего сложного. Я раздеваюсь и залезаю в бак. — Он указал на цилиндрический бассейн диаметром в четыре фута у дальней стены сарая. — Он соединяется трубой с резервуаром; уровень воды одинаковый. Я проплываю в резервуар и попадаю в закуток под ним. Как только крышка опускается, поднимаю перегородку и помещаю угря, который должен победить, впереди других, прямо у входа в желоб.

— А как ты узнаешь нужный цвет?

— Хозяин выстукивает мне пальцами по крышке.

Рейш повернулся к Каушу.

— Мы со Счазаром позаботимся о результатах. А вы устраивайтесь за столом. — Он повернулся к парню в розовом. — Там хватит места для двоих?

— Да, — неохотно ответил юноша. — Едва-едва. Но если сделаю, как вы скажете, как мне потом защититься от хояина?

— Объясни ему честно, что жизнь тебе дороже, чем его доходы, — посоветовал Рейш.

— Он ответит, что все должно быть наоборот.

— Ничего не поделаешь. Такое уж у тебя опасное занятие. Когда доберемся?

— Через минуту-другую.

Адам разделся.

— Если нас вдруг обнаружат... Ты не хуже меня знаешь, что случится потом.

Парень просто хмыкнул и снял с себя розовый балахон.

— Идем. — Он шагнул в бак. — Там темно, но ты просто плыви вперед, и ни о чем не беспокойся. — Юноша набрал побольше воздуха в легкие и скрылся под водой.

Адам последовал за ним. На дне, нащупав горизонтально идущую трубу фута три в диаметре, он протиснулся в нее, держась за парнем.

Они вынырнули в тесном закутке. Свет проникал сквозь искусно проделанные щели, через которые можно было наблюдать за столами для ставок. Рейш убедился, что Кауш и Видич уже заняли свои места.

Совсем рядом раздался голос хозяина угрей:

— Добро пожаловать на очередные захватывающие гонки! Кто выиграет? Кто проиграет? Неизвестно! Может быть, я, а может — вы. Но удовольствие получат все! Для тех, кто впервые пришел поучаствовать в нашей маленькой игре, объясняю простые правила: посмотрите на стол перед вами, на нем размечены квадраты одиннадцати цветов. Вы можете поставить любые деньги на тот или иной цвет. Если ваша рыба выиграет, получите в десять раз больше. Обратите внимание на угрей и их окраску: белый, серый, оранжевый, голубой, коричневый, темно-красный, алый, синий, зеленый, фиолетовый, черный. Вопросы есть?

— Да, — отозвался Кауш. — Имеются какие-нибудь ограничения на размер суммы?

— В кассу сейчас доставили десять тысяч цехинов. Больше выплатить не смогу. Пожалуйста, делайте ставки.

Хозяин окинул стол опытным взглядом. Затем поднял крышку и поместил угрей в резервуар.

— Ставки больше не принимаются!

Он опустил крышку и постучал по ней: «Тук-тук, тук-тук».

— Дважды по два, — прошептал юноша. — Значит, зеленый.

Открыв панель, он схватил угря этого цвета и просунул в желоб.

Затем отодвинулся и закрыл панель.

— Победил зеленый! — провозгласил хозяин. — Итак, я плачу! Двадцать цехинов могучему мореплавателю... Делайте ваши ставки, пожалуйста!

И снова негромкий, но отчетливый стук.

— Оранжевый, — прошептал юноша. Он сделал все, как в первый раз.

— Оранжевый выиграл! — воскликнул хозяин угрей.

Рейш приник к щели. До сих пор Кауш и Видич рисковали парой цехинов. На третий раз они поставили по тридцать монет каждый на белый цвет.

— Ставки сделаны, — донесся голос хозяина.

Крышка опустилась. Стук.

— Коричневый, — прошептал юноша.

— Белый, — приказал Рейш. — Первым станет белый.

Юноша застонал от досады и сунул в желоб нужного угря.

— Еще одна схватка между этими непредсказуемыми созданиями, — донесся самодовольный голос хозяина. — На сей раз выиграл коричневый... Коричневый? Нет, белый! Действительно, белый! Ха! Видно, возраст берет свое — я перестал различать цвета. Да, старость — не радость... Перед нами два счастливчика! Три сотни цехинов тебе, три сотни тебе... Забирайте ваши выигрыши, господа. Что, ставите всю сумму?

— Да, похоже, нам сегодня везет.

— Оба на темно-красное?

— Да, мы заметили пролетающих вон там птиц кроваво-алого цвета! Явное знамение.

Хозяин улыбнулся, взглянув на небо.

— Кому ведомы пути провидения? Боюсь, вы ошиблись. Ну ладно; итак, ставки сделаны? Тогда ступайте внутрь, угри, и пусть торжествует сильнейший! — Его рука задержалась на секунду на крышке, он стукнул по ней. — Создания извиваются, ищут выход! Свет манит их! Скоро мы узнаем победителя... Вот он плывет, синий... — Фраза оборвалась, послышался негромкий стон. — Нет, темно-красный. — Он уставился на зафатранцев. — Ваши предчувствия, как ни странно, оправдались.

— Верно, — кивнул Кауш. — Разве я тебе не говорил? Плати наш выигрыш.

Хозяин медленно отсчитал по три тысячи цехинов каждому.

— Удивительно. — Он задумчиво посмотрел в сторону резервуара. — А еще какое-нибудь предзнаменование вы не заметили?

— Ничего важного. Тем не менее, я поставлю сто цехинов на черное.

— Я тоже, — объявил Видич.

Хозяин заколебался. Потер подбородок, осмотрел стол.

— Странное дело... — Он поместил рыб в резервуар. — Что ж, ставки сделаны? — Его рука лежала на крышке. Словно нервничая, он дважды стукнул ногтями по поверхности. — Прекрасно; я открываю дверцу. — Он нажал на рычаг и прошел к дальнему концу желоба. — И вот он плывет... Какой цвет? Черный!

— Великолепно! — провозгласил Кауш. — Мы отыгрались за все годы, что выбрасывали деньги на твоих проклятых угрей. Давай-ка сюда наш выигрыш!

— Разумеется, — выдавил хозяин. — Но я больше не могу работать. У меня разболелись суставы. Гонки закончены.

Адам с юношей сразу вернулись в сарай. Парень надел свой розовый балахон и шапочку и поспешил исчезнуть.

Рейш и Счазар вернулись через Старый город к воротам. Мимо них прошагал хозяин угрей в развевающихся белых одеждах. Благообразное лицо покрывали красные пятна; он угрожающе размахивал крепкой палкой.

Кауш и Видич ждали их на набережной. Старик протянул Рейшу толстенький кошелек.

— Твоя доля — четыре тысячи цехинов. Удачный день!

— Мы хорошо поработали, — согласился Адам. — Наш деловой союз принес выгоду всем участникам. Редкий случай для Тчаи.

— Что касается нас, мы сейчас же возвращаемся домой, — сказал Кауш. — А ты?

— Я отправлюсь вглубь континента. Как и вы, мы с моей спутницей уедем как можно скорее.

— Что ж, тогда доброго пути.

Зафатранцы ушли. Рейш завернул на рынок, купил там всякую всячину. Вернулся на постоялый двор, подошел к комнате девушки и постучал.

— Кто там? — раздался тихий голос.

— Адам.

— Сейчас.

Дверь открылась. Зэп-210 стояла в зашитом сером платье, которое она явно набросила на себя только что, с раскрасневшимся сонным лицом.

Рейш положил свертки на постель.

— Это тебе.

— Мне? Что там?

— Посмотри сама.

Робко поглядывая на своего спутника, она развернула свертки и застыла.

Адам с тревогой спросил:

— Не подходит?

Девушка обиженно посмотрела на него.

— Значит, такой ты меня хочешь видеть? Чтобы я выглядела как любая другая?

Рейш пришел в замешательство. Он ожидал иной реакции...

— Мы отправляемся в путешествие, — осторожно произнес он. — Лучше, если мы будем как можно меньше выделяться среди остальных пассажиров. Помнишь гжиндр? Надо одеваться, как все.

— Ты прав.

— Что тебе больше по вкусу?

Зэп-210 перебрала покупки: темно-зеленое платье, красно-оранжевый халат, белые штаны, довольно легкомысленное коричневое одеяние с черным жилетом и коротким черным плащом.

— Мне вообще ничего не нравится.

— Примерь.

— Сейчас?

— Конечно!

Зэп-210 подержала в руках первый наряд, потом второй. Взглянула на Рейша. Он ухмыльнулся:

— Хорошо, я выйду.

В своей комнате он переоделся в приобретенный для себя костюм: серые штаны и темно-синюю куртку. Полотняную блузу решил выбросить. Откладывая ее в сторону, нащупал папку, секунду колебался, потом переложил карты пнумов за подкладку новой одежды. Такие документы, пусть даже бесполезные, немало стоят. Адам вышел в общую комнату. Скоро появилась и Зэп-210. На ней было темно-зеленое платье.

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила девушка.

У Рейша не повернулся язык сказать, что в тот момент он вспомнил, какой увидел ее в первый раз: нервный, бледный и тощий подросток, закутанный в черный плащ. Она сохранила что-то от прежней обитательницы подземелий, — задумчивость, тоску во взгляде, — но лицо покрывал загар, а черные волосы завивались кокетливыми кудряшками.

— По-моему, — произнес он наконец, — это платье тебе идет.

Ее губы чуть дрогнули, потом растянулись в улыбке.

Они вышли на набережную, направились к кораблю. В салоне нашли молчаливого капитана, изучающего счета.

— Вы хотите заказать места до Казаина? Осталась только большие апартаменты за семьсот цехинов или две койки в общей каюте за две сотни.


Глава 9


На Втором море был мертвый штиль. «Нхиахар», приводимый в движение мотором, вышел из бухты; вскоре Урманк растаял вдали, словно мираж.

Корабль двигался бесшумно, если не считать бульканья воды под кормой. Единственными пассажирами, кроме Рейша и Зэп-210, были две старухи с бледными, словно восковыми, лицами, закутанные всерые шали. Они ненадолго появлялись на палубе, затем снова скрывались в своей маленькой темной каморке.

Адаму очень понравилась просторная каюта. Она занимала середину судна; три больших окна выходили на море. В альковах по левому и правому борту стояли удобные кровати, такие же мягкие, как и прочие на Тчаи, разве что белье оказалось не слишком свежим. В центре располагался массивный стол из черного резного дерева, возле него пара таких же массивных стульев. Зэп-210 выказала мрачноватое одобрение. Сегодня она надела белые штаны с оранжевой блузкой. Девушка казалась взвинченной и напряженной. Движения ее были какими-то нервными и резкими — она то суетилась, то застывала на месте, сплетя пальцы.

Рейш тайком наблюдал за ней, пытаясь разобраться в настроении девушки. Она избегала его взгляда.

— Тебе нравится этот корабль? — наконец не выдержал Адам.

Она угрюмо пожала плечами.

— Никогда раньше не видела ничего подобного.

Приблизившись к двери, обернулась к нему с насмешливой полуулыбкой, полугримасой и вышла.

Рейш пожал плечами, окинул взглядом каюту и последовал за ней.

Зэп-210 стояла, облокотившись на перила и глядя на палубу. Рейш уселся неподалеку на скамейку и притворился, что греется в бледных янтарных лучах солнца, раздумывая о том, что нашло на его спутницу. Она женщина, значит, по природе своей отвергает логику, но ее поведение нельзя объяснить даже так! Конечно, представления о жизни бывшего выкормыша сформировались в Убежище, но, выйдя на поверхность, она отказалась от старых привычек и прежних взглядов, как змея сбрасывает кожу. «При этом, — подумал Рейш, — она отбросила и свое «я», а новая личность еще не раскрылась». Мысль вызвала беспокойство. Часть очарования девушки заключалась в ее невинности, бесхитростной прямоте, открытости... Открытости? Адам скептически хмыкнул. Как бы не так! Он подошел к Зэп-210 и встал рядом.

— О чем ты так глубоко задумалась?

Она бросила на него холодный взгляд.

— Я размышляла о себе и гхиане. Вспоминала время, проведенное в туннелях. Теперь я знаю, что в Убежище была еще незрелой. Пока я ползала по проходам, словно червь, люди на поверхности наслаждались многообразием красок верхнего мира, свежим воздухом, солнцем, жили полнокровной жизнью!

— Так вот почему ты так странно себя ведешь!

— Нет! — воскликнула она с неожиданной горячностью. — Вовсе нет! Причина — твоя скрытность! Ты мне ничего не рассказал. Я понятия не имею, куда мы едем, что ты собираешься сделать со мной.

Рейш хмуро уставился на черную бурлящую воду.

— Мне и самому до конца не ясно.

— Но хоть что-то ты должен знать!

— Да... После того, как мы доберемся до Сивиша, я хочу вернуться к себе домой, в далекие края.

— А как же я?

Как раз этого вопроса он боялся.

— Сомневаюсь, что ты захочешь отправиться со мной, — неуверенно сказал он.

В ее глазах блеснули слезы.

— А куда мне еще идти? Стать посудомойкой? Или гжиндрой? А может, надеть оранжевый кушак, как в Урманке? Или просто умереть?

Она резко повернулась и зашагала к носу корабля мимо группы широколицых матросов, исподтишка наблюдавших за сценой.

Рейш вернулся на скамейку. День клонился к вечеру. Черные тучи на севере принесли холодный ветер. Поставили паруса, «Нхиахар» устремился вперед. Зэп-210 со странным выражением лица прошла на корму, с немым упреком посмотрела на спутника и спустилась в каюту.

Рейш пошел за ней. Девушка лежала на постели.

— Что, нехорошо?

— Нет.

— Выйди на воздух. Здесь тебе будет хуже.

Она выбралась на палубу.

— Смотри на горизонт, — посоветовал Адам. — Когда корабль качается, держи голову ровно. Если сможешь, сразу почувствуешь себя лучше.

Тучи нависли прямо над головой, ветер стих. «Нхиахар» покачивался на волнах. Паруса его повисли. Ослепительная пурпурная вспышка озарила небо, косо рубанула по морю раз, другой, третий... Зэп-210 сдавленно вскрикнула и отпрянула в ужасе. Прогремел гром. Адам поймал ее и прижал к груди. Девушка попыталась высвободиться. Он целовал ее лоб, лицо, губы.

Солнце село, словно павший рыцарь, рассыпав по морю обломки разбитых доспехов, — золотых, янтарно-коричневых бликов. С сумерками пришел ливень. Рейш и Зэп-210 ушли в свою каюту, куда стюард подал ужин: паштет, морские фрукты, бисквиты. Они ели, глядя сквозь широкие окна на воду, дождь, молнии, а потом в темноте, озаряемой слепящими зарницами, любили друг друга...

В полночь тучи разошлись; засияли звезды.

— Посмотри на небо, — сказал Адам. — Там есть другие миры. Один из них называется «Земля»...

Он оборвал фразу. Зэп-210 тихо ждала, когда он заговорит, но что-то не давало Адаму закончить рассказ. Наконец она уснула.


«Нхиахар», подгоняемый попутным ветром, рассекал белогривые волны. Впереди вырос мыс Браиз; корабль бросил якорь у древнего каменного города Сфейн, чтобы набрать воды, затем поплыл дальше к Счанизаду.

Еще через двадцать миль показалась полоска земли. Поднимающийся от берега лес темно-синих деревьев окружал причудливые здания. Плоские крыши, изогнутые формы, круговые колоннады... Рейшу показалось, что он узнал архитектуру.

— Здесь живут часчи? — спросил он капитана.

— Да, Сонг — самый южный из поселений синих. Мне приходилось возить сюда грузы, но уж больно рискованно иметь с ними дело. Ты, верно, знаешь их игры. Мерзкое шутовство, извращения вымирающей расы! Я видел руины в степях Котана: сотни развалин, где некогда жили старые или синие часчи. Кто обитает там сейчас? Только фунги!

Город остался позади и исчез, когда «Нхиахар» обогнул полуостров с юга. Вскоре после этого крик одного из матросов заставил всех выскочить на палубу. Шел бой двух воздушных кораблей. Один — сверкающая сложная конструкция из синего и белого металла с изящными изогнутыми поверхностями. За балюстрадой укрылась дюжина массивных синекожих существ в блестящих касках. Другой выглядел строго функциональным и унылым сооружением: зловещая, уродливая, серая машина, немного меньше, чем аппарат синих часчей, но маневреннее; на палубной надстройке виднелась команда дирдиров. Противники то взлетали, то опускались, кружа, как ядовитые насекомые, готовые в любой момент ужалить врага. Время от времени они обменивались выстрелами из песочных пушек, но без видимого результата; взмывали высоко в серо-коричневое небо, потом падали по спирали вниз, меняя направление лишь в нескольких метрах от поверхности.

Каждый на «Нхиахаре» вышел на палубу понаблюдать за боем, даже две старухи, которые раньше прятались в каюте. Пока они, вытянув шеи, не отрывали глаз от неба, с головы одной свалился капюшон, открыв узкое бледное лицо. Стоявшая возле Рейша Зэп-210 тихо ахнула и быстро отвела взгляд.

Корабль синих часчей неожиданно скользнул вниз, носовые орудия ударили в металлическое брюхо аппарата дирдиров; его подбросило и перевернуло, потом он с беззвучным всплеском врезался в воду. Описав огромный круг, торжествующие победители возвратились в Сонг.

Старухи исчезли. Зэп-210 спросила дрожащим шепотом:

— Ты заметил?

— Да.

— Они гжиндры!

— Ты уверена?

— Да.

— Что ж, они путешествуют так же, как любые другие люди, — не совсем искренне заметил Рейш. — По крайней мере, твари нас не беспокоят.

— Они уже здесь, на корабле! Гжиндры ничего не делают без причины!

Адам скептически хмыкнул:

— Пусть так... Но что мы-то можем сделать?

— Убить их!

Старания пнумов превратить Зэп-210 в свое подобие не увенчались успехом — по образу мыслей она ничем не отличается от рожденных на поверхности неистовых дочерей Тчаи!

— Будем внимательно следить за ними. Теперь, когда мы их раскрыли, а гжиндры ничего не подозревают, мы получили преимущество.

На сей раз недоверчиво усмехнулась уже Зэп-210. Однако Адам наотрез отказался подстеречь подозрительных старух в темном углу и придушить их.

Путешествие продолжалось. Они шли на юго-запад к островам Сасчан. Монотонно текли дни. Менялось лишь расположение знаков зодиака. Каждое утро на горизонте, окрашивая небо в тускло-бронзовые тона, появлялось солнце. К полудню над поверхностью воды шелковым покрывалом расстилалась дымка, словно процеживая янтарные лучи. Казалось, плавание длится целую вечность: нежные, робкие рассветы уступали место печально-величественным закатам, будто демоны тьмы и рыцари света боролись между собой. С приходом ночи восходили розовая Аз или голубая Браз, а временами «Нхиахар» плыл, освещенный лишь далекими звездами.

Эти дни стали бы самым счастливыми из всех долгих лет, проведенных Адамом на Тчаи, если бы не тревога, постоянно давившая на сердце. Что произошло в Сивише? Найдет он космический корабль невредимым? А если он уничтожен? Что приготовил ему коварный Айла Вудивер? Дирдиры, засевшие в своем страшном городе по ту сторону пролива? А старухи, которые могут оказаться гжиндрами? Они не показывались на людях, только глубокой ночью выходили пройтись по палубе. Однажды, когда уже стемнело, Рейш наблюдал за ними, и страх его усилился еще больше. Права девушка или нет, следует предположить худшее.


В одно прекрасное светло-янтарное утро из моря словно вырос архипелаг Сасчан: окруженные возникшими в результате выветривания уступами, где раскинулись рощи странных деревьев, три древних вулканических конуса. На каждом по склонам самого высокого утеса рассыпался город — скопище домишек, лепившихся друг к другу, как ячейки в осином гнезде. Черные узкие окна, словно пустые глазницы, глядели на водную ширь, к небу поднимались струйки дыма.

«Нхиахар» вошел в бухту и, пройдя мимо парома, приблизился к южному острову. На причале их ждали кривоногие грузчики в черных штанах-юбках и доходящих до колен сапогах с лихо задранными носами. Они поймали тросы с корабля, закрепили на причале. Как только установили сходни, рабочие ринулись на борт. На причал начали выносить тюки кож, мешки еды и стручков травы паломников, ящики инструментов.

Адам и девушка сошли на берег. Капитан сурово крикнул вслед:

— Я отбываю в полдень и ждать никого не стану!

Они зашагали по эспланаде; над головой нависала скала с разбросанными на вершине хижинами. Зэп-210 оглянулась:

— Они следуют за нами.

— Гжиндры?

— Да.

Рейш, скривившись, пробормотал:

— Ясно. Получили приказ не терять нас из виду.

— Считай, что мы уже мертвецы, — произнесла Зэп-210 бесцветным голосом. — В Казаине они доложат пнумам, и тогда уже ничего не поможет; нас заберут вниз, во тьму.

Рейш не нашелся что сказать, чтобы успокоить ее. Они подошли к маленькой гавани, защищенной со стороны моря двумя молами, которые, сужаясь, становились причалом. Как раз прибыл паром с внешних островов: широкая баржа с рубками управления на носу и корме, несущая сотни две сасчанцев самых разных возрастов. Судно нырнуло в проход между молами; все высадились на берег. Столько же людей торопливо заплатили за проезд толстяку, важно сидящему перед своей будкой; приняв на борт новых пассажиров, паром сразу же отплыл. Адам проводил его внимательным взглядом и повел Зэп-210 к площадке возле причала, уставленной столами и лавками. Он заказал сладкое вино и бисквиты, а сам отправился на переговоры с кассиром. Девушка нервно поглядывала по сторонам. Ей показалось, что в темноте под лестницей зашевелились две закутанные в плащи фигуры. «Гадают, что мы собираемся делать», — решила она.

Рейш вернулся.

— Следующий паром отходит примерно через час, за несколько минут до полудня. Я уже оплатил проезд.

Зэп-210 удивленно взглянула на него.

— Но нам надо быть на борту «Нхиахара» ровно в двенадцать!

— Верно. Гжиндры поблизости?

— Только что сели за самый дальний столик.

Рейш невесело рассмеялся.

— Мы заставим их поломать голову!

— Что они подумают? Что мы уедем на пароме?

— Скорее всего, да.

— Но как они поверят? Ведь это такой странный поступок!

— Почему? Допустим, где-нибудь у другого острова поджидает судно, которое увезет нас туда, куда им уже не проникнуть.

— А такой корабль действительно существует?

— Насколько я знаю, нет.

— Но если мы сядем на баржу, гжиндры сделают то же самое, и наш корабль уйдет без пассажиров!

— Именно. Вряд ли капитана будут мучить угрызения совести.

Шли минуты, часы... Зэп-210 стала нервничать.

— Уже почти полдень!

Время от времени она внимательно смотрела на Рейша, очевидно, пытаясь угадать, о чем думает ее непостижимый спутник. Она не встречала никого, подобного ему!

— А вот и паром, — сказал Адам. — Давай спустимся к причалу. Надо первыми занять очередь.

Зэп-210 поднялась, недоуменно пожав плечами. Удивительный человек! Она последовала за ним на площадку для ожидающих. К ним, суетясь, бормоча, толкаясь, присоединились другие люди.

— Что делают гжиндры?

Девушка оглянулась.

— Стоят за толпой.

Паром причалил; пассажиры высыпали на берег.

Рейш сказал Зэп-210 на ухо:

— Стань неподалеку от будки кассира. Когда поравняемся с ней, ныряй внутрь.

Распахнулись ворота, и они быстро зашагали вперед. Адам пригнул голову и первым скользнул в каморку; девушка последовала за ним. Новые пассажиры, толкаясь и галдя, совали кассиру деньги и садились на паром. Одними из последних проскользнули гжиндры, стараясь разглядеть в толпе беглецов. Вместе со всеми они спустились по трапу и взошли на борт.

Паром отдалился от берега. Рейш и Зэп-210 вышли из будки.

— Уже почти полдень, — сказал Адам. — Самое время вернуться на «Нхиахар».


Глава 10


Буйные ветры несли «Нхиахар» на юго-восток к Кисловану. Море казалось черным. Волны качали корабль, перехлестывали через борт; перед собой они гнали, будто стадо овец, скопления белой кудрявой пены.

Однажды утром Зэп-210 присоединилась к стоявшему на корме Рейшу. Какое-то время они молчали, глядя на необъятное небо. Солнце заставляло сверкать беспокойное море, словно рассыпая по волнам крупинки золота.

— Что ждет нас? — спросила вдруг девушка.

Адам покачал головой.

— Хотел бы я знать...

— Но ты встревожен. Чего-то боишься?

— Я опасаюсь человека по имени Айла Вудивер. Не знаю, жив он или умер...

— Кто такой этот Вудивер и почему внушает тебя такой страх?

— Субдирдир из Сивиша, самый коварный негодяй из всех, с кем мне доводилось здесь сталкиваться. Гжиндры схватили меня, одурманив чем-то. В полубреду мне привиделось, что голова Айлы раскололась. Надеюсь, он мертв.

— Тогда не о чем волноваться, верно?

«Рано или поздно, — подумал Рейш, — мне придется все рассказать. Кажется, сейчас самое время».

— Помнишь ту ночь, когда я говорил о других мирах, затерянных в космосе?

— Да.

— Один из них зовется «Земля». В Сивише я с помощью Айлы Вудивера построил космический корабль, чтобы отправиться на эту планету.

Зэп-210 уставилась на море.

— Почему ты хочешь улететь на Землю?

— Там моя родина.

— Понятно, — произнесла она бесцветным тоном, не поворачивая головы, и погрузилась в раздумья. Наконец кинула на Адама осторожный взгляд.

— Ты считаешь, что я сошел с ума, — сказал он грустно.

— Такое мне часто приходило в голову. Много, много раз.

Хотя он сам заговорил на неприятную тему, ее слова болью отозвались в сердце.

— Почему?

Она печально улыбнулась.

— Подумай о своем поведении в Убежище, в священной роще кхоров. В Урманке, когда ты подменил угрей.

— Поступки отчаявшегося человека, заброшенного в чужой мир.

Зэп-210 задумчиво смотрела на волнующийся океан.

— Если ты землянин, что делаешь здесь, на Тчаи?

— Мой корабль разбился в степях Котана. В Сивише я построил новый.

— Да... А на твоей планете, наверное, все живут богато и счастливо, раз ты так хочешь вернуться?

— Мои люди ничего не знают о Тчаи. Необходимо сообщить о вас.

— Почему?

— Причин тысяча! Самая важная: дирдиры уже побывали на Земле; они могут вернуться. Мы должны подготовиться.

Она быстро взглянула на него.

— У тебя там друзья?

— Конечно.

— Ты живешь в отдельном доме?

— Да.

— С женщиной? А дети у тебя есть?

— Нет никого. Всю жизнь я провел в космосе.

— А когда ты вернешься, что будет?

— Я не думал об этом. Главное — добраться до Сивиша, а там увидим.

— Ты возьмешь меня с собой?

Адам обнял ее.

— Да. Возьму.

Она облегченно вздохнула. Потом вдруг прищурилась и воскликнула:

— Смотри: вон там, где отражается солнце, остров!

Огромный голый утес из черного базальта оказался первым из целой россыпи скал, усеявших поверхность моря. Здесь водились целые стаи ужасных созданий, с которыми Рейшу раньше встречаться не приходилось: четыре вибрирующих крыла, под ними — гроздь розовых щупалец и длинная трубка, заканчивающаяся выпуклым органом зрения. Твари парили в вышине, опускались совсем низко, внезапно выхватывая из воды мелких рыбешек и другую живность. Несколько хищников подлетели к «Нхиахару»; команда в ужасе спряталась в носовом кубрике.

На палубу вышел капитан и презрительно фыркнул:

— Они считают их внутренностями и глазами утонувших моряков. Мы сейчас находимся в проливе Смерти. Вон те скалы называются Зубами Мертвеца.

— Как здесь проводят суда ночью?

— Не знаю, — сказал капитан, — сам я никогда не пытался. Такое и днем-то опасно. Вокруг каждой из скал покоятся останки сотен кораблей и кучи белых костей. Видите полоску впереди? Это Кислован! Завтра бросим якорь в Казаине.

С приближением вечера показались длинные вереницы туч и стал завывать ветер. «Нхиахар» приблизился к черным утесам, подплывая все ближе, пока борт едва не коснулся их скользкой поверхности. Здесь бросили якорь, и судно оказалось в относительной безопасности. Тем временем порывы усилились, началась буря. Огромные волны разбивались о каменную преграду; облака пены закрыли небо. Океан вздымался и опадал, как грудь бурно дышащего великана; «Нхиахар» бросало из стороны в сторону.

С наступлением темноты ветер стих. Море долго еще волновалось, словно вспоминая всколыхнувший ее ураган. Но на рассвете Зубы Мертвеца уже возвышались над гладкой, как мрамор, поверхностью воды. За скалами простирался гигантский континент.

Включив двигатели, «Нхиахар» двинулся вперед. Проплыв между Зубов Мертвеца, в полдень корабль вошел в узкий длинный залив, а ближе к вечеру причалил в Казаине.

На причале два субдирдира остановились посмотреть на «Нхиахар». Молодые и тщеславные, оба принадлежали к высокой касте, возможно, были Безупречными. У Рейша сжалось сердце. А вдруг их послали схватить его? Такого Адам не предусмотрел. Он изнывал от страха, пока не убедился, что щеголи направились к поселению дирдиров на краю залива. Они просто прогуливались.

В порту обошлось без формальностей. Рейш и Зэп-210 вынесли свои пожитки на берег и без всяких приключений добрались до станции моторных повозок. Восьмиколесная машина готовилась к пути через перешеек Кислована. Адам купил два самых роскошных места из имеющихся: с гамаками и выходом на заднюю площадку.

Часом позже они двинулись из Казаина. Какое-то время дорога шла вверх по прибрежным холмам, откуда открывался живописный вид на Пролив Смерти и Зубы Мертвеца. Через пять миль свернули в глубь континента. Остаток дня повозка громыхала мимо бобовых полей, лесов и редких поселений.

После полудня они остановились возле уединенной гостиницы, где сорок три пассажира экипажа поужинали. Почти половина из них, похоже, были из серых; к каким народам относятся остальные, Рейш не знал. Две желтокожие женщины в платьях из черной чешуи, возможно, кочевницы из степей Котана, почти наверняка принадлежали к болотным людям с северного побережья. Представители разных племен старались держаться со своими родичами и как можно меньше общаться с другими. Поев, все не мешкая вернулись в повозку. Но, несмотря на показное безразличие, похоже каждый сразу сумел определить, кто откуда приехал.


Ранним утром они снова двинулась в путь. На рассвете солнце осветило бескрайнюю саванну с группами деревьев, диковинных грибов, с островками колючей травы.

Так прошел день, а за ним еще четверо суток. Адам ничего не замечал вокруг, его волнение нарастало с каждым часом. В Убежище, во время скитаний по побережью Второго моря, в Урманке, даже на борту «Нхиахара» он хранил спокойствие, потому что ни на что не надеялся. Теперь ситуация изменилась и душу его терзали нетерпение и страх. Что он найдет, когда снова увидит склад на краю равнин Сивиша? Зэп-210, уловив его настроение или предчувствуя беду, погрузилась в раздумья и почти не обращала внимания на проносящиеся мимо живописные пейзажи.

Повозка двигалась по центральному плато, по бесплодным каменистым землям, где на фермах жили угрюмые серые. Появились признаки присутствия дирдиров: свинцово-пепельный холм, ощетинившийся темно-пурпурными и алыми башнями, нависшими над окруженной отвесными скалами долиной, которая служила созданиям охотничьим угодьем. На шестой день впереди выросла гряда гор. Другой стороной они были обращены к Хеи и Сивишу. Путешествие почти завершилось. Всю ночь машина катилась по пыльной дороге, освещенной сиянием розовой и голубой лун.

Потом Аз и Браз исчезли; на горизонте показалась буро-красная полоска, и вскоре рассвет окрасил небо в темно-алые, оранжево-коричневые и янтарные тона. Впереди показался пролив и беспорядочно рассыпанные здания Сивиша. Через два часа они остановились на станции возле моста.


Глава 11


Рейш и Зэп-210 пересекли мост, смешавшись с толпой серых, работавших в многочисленных мастерских Хеи.

Здесь все было до боли знакомо. Вспомнив о пережитых волнениях и бедах, Адам судорожно вздохнул. Если благодаря фантастическому везению ему удастся вернуться на Землю, сможет ли он когда-нибудь забыть приключения, выпавшие на его долю в Сивише?

— Пойдем, — пробормотал он, — сядем на эту повозку.

Машина скрипела и стонала; грязные кварталы Сивиша остались позади; они доехали до самой южной остановки. Здесь транспорт поворачивал на восток, к побережью. Впереди лежали солончаковые равнины и дорога, ведущая к владениям Айлы Вудивера.

Все осталось по-прежнему. Или нет? Кучи гравия, песка, шлака, кирпичей и щебенки; за складом — маленькая контора. Никаких признаков жизни. Большие двери закрыты, стены покосились еще больше. Адам ускорил шаг; Зэп-210 едва поспевала за ним.

Он добрался до двора. Полное запустение. Здание, казалось, вот-вот рухнет, будто его повредило взрывом. Адам подошел к боковой двери и заглянул внутрь. Космический корабль исчез. Крыша сорвана, монтажная платформа и полки для инструментов и деталей разнесены в щепки.

Рейш отвернулся. Что теперь делать? Он медленно отошел от сарая. Над главным входом кто-то нацарапал «Онмале». Так называлась эмблема вождя, которую носил Траз, когда Рейш впервые встретился с ним в степях Котана. Воспоминания словно разбудили Адама. Где его друзья? Что с ними случилось?

Он подошел к конторе, заглянул внутрь. Здесь его отравили газом во сне, потом засунули в мешок и унесли в подземелье. Сейчас на той же кушетке дремал какой-то старик. Рейш постучал по стене. Тот медленно приоткрыл один глаз, потом другой. Наконец вскочил, торопливо натянул на плечи серый плащ.

— Кто здесь? — крикнул он испуганно.

Адам отбросил привычную осторожность.

— Где люди, которые тут раньше работали?

Дверь распахнулась; сторож оглядел его с ног до головы.

— Разбрелись кто куда... А один отправился... вот в это заведение. — Он указал кривым пальцем на Стеклянный Короб.

— Кто?

Старик снова недоверчиво уставился на незнакомца.

— Откуда ты взялся? Не знаешь ничего, что происходит в Сивише...

— Я путешествую, — Адам старался говорить спокойно. — Что здесь случилось?

— Ты похож на человека, которого называют Рейш, — сказал сторож. — По крайней мере, так мне его описывали. Но он смог бы припомнить имена одного локхара и танга, которые известны только ему.

— Локхар — Зарфо Детвилер. Когда-то я встретил человека, которого звали Иссам Танг.

Старик быстро огляделся по сторонам, потом подозрительно уставился на Зэп-210.

— Что тут за девица?

— Друг. Она знает, кто я; на нее можно положиться.

— Мне велели не доверять никому, кроме самого Рейша.

— Это я. Теперь скажи, что тебе приказано передать.

— Идем. Я задам последний вопрос. — Он отвел Рейша в сторону и просопел в ухо: — В Коаде Адам Рейш встретил рыцаря яо...

— Его звали Дордолио. Ну, теперь выкладывай!

— Мне нечего сказать.

Терпение Рейша лопнуло.

— Тогда зачем ты столько допытывался?

— Потому что у Адама Рейша есть друг. Мне надо самому решить, можно отвести к нему того, кто назовется этим именем, или нет.

— Какой друг?

Старик лукаво погрозил пальцем.

— Нет уж! Я не отвечаю на вопросы. Мне платят, чтобы я делал то, что велено.

— Хорошо. Что же ты должен?

— Доставить Адама Рейша в одно место. Потом я могу уйти.

— Прекрасно. Тогда вперед!

— Как только ты будешь готов.

— Я уже готов.

— Что ж, в путь! — Старик зашагал по дороге.

Адам и девушка последовали за ним, но тут он остановился.

— Нет. Только ты и я.

— Ей можно доверять.

— Тогда мы никуда не пойдем! Слышать ничего не хочу!

Уговоры, угрозы — все оказалось бесполезным.

— Далеко это место? — спросил наконец Адам.

— Не очень.

— Миля? Две?

— Ближе, ближе. Мы быстро вернемся. Зачем спорить? Женщина никуда не убежит. А если и уйдет, невелика потеря! Найдешь другую. Так я поступал в молодости... Эй, годы, годы...

Рейш осмотрелся: солончаковая равнина, на ее краю редкие хибары, дорога. Вокруг ни одной живой души. Кажется, девушке ничто не угрожает. Адам взглянул на Зэп-210. Бывшая обитательница подземелий посмотрела на него, неуверенно растянув подрагивающие губы. Она улыбалась!

— Ступай в комнату, запри дверь. Никому не открывай. Я вернусь, как только смогу.

Зэп-210 послушно зашла внутрь; звякнул засов. Рейш обратился к старику:

— Пошли к моему другу. Поторопись!

— Сюда.

Сторож молча заковылял по дороге и вскоре свернул на тропинку, ведущую к беспорядочно разбросанным домишкам на краю Сивиша. Адам забеспокоился:

— Куда мы идем?

Его проводник неопределенно махнул рукой.

— К другу Рейша.

— Это... Айла Вудивер?

— Мне не разрешили называть никаких имен. Я ничего тебе не скажу.

— Тогда скорее!

Старик направился к хижине из потрескавшихся серых кирпичей, подошел к двери, постучал и отступил.

Послышался шорох. В единственном окошке кто-то промелькнул. Дверь распахнулась. Выглянула знакомая длинная физиономия. Анахо! Рейш облегченно перевел дыхание. Старик нетерпеливо прохрипел:

— Ну что, тот самый?

— Да.

— Тогда давай, что мне причитается; жду не дождусь, когда распрощаюсь с постылой работой.

Анахо ушел внутрь и вернулся с кошельком, в котором звенели цехины.

— Вот плата. Через месяц возвращайся. Если удержишь язык за зубами, получишь еще столько же.

Старик взял деньги и испарился.

— Где Траз? Что с кораблем?

Анахо покачал головой.

— Я не знаю.

— Что?!

— Вот что случилось. Тебя похитили гжиндры. Траз ранил Айлу Вудивера, но тот остался жив. Три дня спустя за ним пришли и уволокли в Стеклянный Короб. Он плакал, умолял, визжал, но тщетно. Я слышал позже, что охота вышла весьма захватывающей — он долго носился по арене, ревя во все горло, как бешеный бык... Субдирдиры увидели звездолет; мы боялись, что они вернутся. Корабль был готов, поэтому мы решили убрать его из Сивиша. Я сказал, что останусь ждать тебя. Ночью Траз и техники перелетели на нем в место, по словам кочевника, знакомое тебе.

— Куда?

— Понятия не имею. Я сам не хотел знать; ведь если меня схватили бы, могли вырвать правду пытками. Наш юный друг написал на сарае «Онмале». Сказал, что ты поймешь.

— Давай вернемся к складу. Я оставил там подругу.

— Ты понимаешь, что означает это странное слово?

— Да, хотя и не уверен...

Они торопливо шагали по тропинке.

— Мы можем использовать воздушный плот? — спросил Адам.

— Да, конечно.

— Что ж, дела не так уж плохи. Кстати, со мной произошло много интересного. — Он коротко рассказал Анахо о своих приключениях. — Я бежал из подземелий. Но на побережье меня стали преследовать гжиндры, то ли нанятые кхорами, то ли по указке пнумов. Мы видели тварей в Урманке; возможно, тех же, что сели с нами на «Нхиахар». Они явно потеряли нас, так что я хочу убраться из Сивиша прежде, чем они снова нападут на след.

— Я готов уехать хоть сейчас, — сказал Анахо. — В любой момент удача может от нас отвернуться.

Они заспешили по дороге, ведущей к складу Вудивера. Адам замер. Случилось то, чего он в глубине души опасался: дверь распахнута настежь. Рейш вышел из ступора и ворвался внутрь; Анахо последовал за ним.

Зэп-210 как сквозь землю провалилась. Сквозь землю? Перед конторой на влажной почве четко отпечатались следы узких босых ног.

— Гжиндры, — уверенно сказал Анахо. — Или выкормыши пнумов. Больше некому.

Адам в отчаянии оглядел равнину, омытую янтарными лучами заходящего солнца. Поиски ничего не дадут. Что делать?

Немыслимо сидеть сложа руки. Но как быть с космическим кораблем, Тразом, перспективой вернуться на Землю? Цель почти достигнута! Рейш опустился на ветхий ящик. У него зародилась идея... Анахо, сморщив бледное, потешно-длинное, как у клоуна, лицо, молча наблюдал за другом. Наконец глухо произнес:

— Нам лучше отправиться в путь.

Рейш потер лоб.

— Попозже. Мне надо придумать...

— Что? Если гжиндры схватили девушку, с ней покончено!

— Да, знаю.

— В таком случае ты бессилен.

Адам бросил взгляд на базальтовые столбы.

— Ее отведут в подземелье. Там подвесят над темной ямой, а потом сбросят вниз.

Анахо пожал плечами.

— Ты не в силах ничего изменить: забудь об этом печальном происшествии. Нас ждет Траз, космический корабль, полет на твою мифическую Землю.

— Я должен отправиться за ней!

— В подземные лабиринты пнумов? Безумие! Ты не выйдешь оттуда!

— Сейчас ведь сумел.

— Каприз фортуны, чистое везение, случайность.

Рейш поднялся на ноги. Анахо торопливо продолжил:

— Ты не вырвешься наружу! Подумай, что будет с Тразом? Ему придется ждать тебя вечно. А я даже не смогу рассказать нашему другу, что ты напрасно пожертвовал всем, потому что никогда не найду его.

— Я не собираюсь ничем жертвовать. Я вернусь.

— Какая самоуверенность! — воскликнул субдирдир насмешливо. — На этот раз пнумы обязательно тебя поймают. Ты повиснешь над пропастью рядом с девушкой.

— Нет. Я им нужен для Вечности.

Анахо развел руками.

— Мне тебя никогда не понять; упрямее я никого не встречал! Что ж, спускайся под землю! Наплюй на верных друзей! Убей себя! Когда собираешься идти? Прямо сейчас?

— Завтра.

— Почему не сегодня? Зачем откладывать? Жестоко заставлять пнумов ждать целые сутки!

— Потому что мне надо хорошенько подготовиться. Пошли! Нам надо в город.


Глава 12


На рассвете Адам отправился на край солончаковых равнин. Именно здесь несколько месяцев назад он вместе с друзьями засек сигналы, которые коварный Вудивер посылал гжиндрам. Рейш сейчас тоже держал в руках зеркало. Как только солнце засияло на небе, он начал пускать зайчики, как когда-то делал толстяк.

Прошел час. Он уже отчаялся, но терпеливо продолжал свое занятие. Неожиданно, словно из-под земли, возникли две темные фигуры и замерли, глядя на Адама. Он направил зеркало на них. Как зачарованные гжиндры шаг за шагом стали приближаться; Рейш пошел навстречу. Они остановились в пятидесяти футах друг от друга.

Прошла минута. Двое молча наблюдали за Адамом. Бледные лица с лисьими блестящими черными глазами-бусинками и длинными носами затеняли плоские черные шляпы. Наконец они подобрались поближе. Один тихо произнес:

— Ты Адам Рейш.

— Да.

— Зачем ты сигналил нам?

— Вчера вы забрали мою спутницу.

Гжиндры промолчали.

— Да или нет?

— Да.

— Почему?

— Нам приказали.

— Что вы с ней сделали?

— Доставили туда, куда нам велели.

— Где это место?

— Вон там.

— У вас есть приказ забрать и меня?

— Да.

— Прекрасно, — объявил Рейш. — Тогда в путь. Я последую за вами.

Гжиндры шепотом посовещались. Один сказал:

— Невозможно! Мы не выносим, когда кто-то у нас за спиной.

— Сегодня придется потерпеть, — заметил Адам. — В конце концов, вы ведь исполните приказ.

— Верно, если ничего не случится. А вдруг ты решишь испепелить нас своим оружием?

— Я бы уже сделал это, если бы захотел. Но мне нужно лишь найти свою спутницу и вернуть ее на поверхность.

Гжиндры изучающе посмотрели на него.

— Почему ты не хочешь идти первым?

— Я не знаю дороги.

— Мы укажем тебе.

— Идите впереди. Это легче, чем тащить меня в мешке.

Гжиндры пошептались, почти не шевеля губами, сверля глазами Рейша. Потом одновременно повернулись и медленно пошли.

Адам двинулся следом, соблюдая дистанцию.

Они петляли по едва заметным тропинкам, а иногда путь никак не был отмечен. Склад и контора стали серыми квадратиками далеко позади, Сивиш превратился в размытое серое пятно на горизонте.

Гжиндры замерли и повернулись к Рейшу. В их глазах мелькнули насмешливые искорки — или ему просто показалось?

— Подойди ближе, — сказал один из агентов пнумов. — Ты должен стать рядом с нами.

Он с опаской шагнул вперед. Вытащил купленный вчера лучемет и продемонстрировал его.

— Это на всякий случай. Не желаю, чтобы меня убили. Хочу достичь Убежища живым.

— Не бойся, не бойся! Мы доставим тебя целым и невредимым, — заговорили гжиндры одновременно. — Убери оружие, оно тебе не понадобится!

Он подошел, сжимая лучемет.

— Ближе, ближе! Стань на круг.

Рейш ступил на обведенный черным клочок земли. Они сразу стали опускаться, причем находились так близко друг от друга, что Адам впервые смог разглядеть их, вплоть до мельчайших морщинок. Лица его спутников оставались абсолютно невозмутимымии, словно их ничто не беспокоило.

Замаскированный лифт опустился на пятнадцать футов; гжиндры сошли в туннель с бетонными стенами. Оглянулись, поманили своего добровольного пленника и, покачиваясь, устремились вперед. Рейш последовал за ними. Туннель шел под уклон, бежать было легко.

Проход петлял, потом выровнялся и неожиданно оборвался: дальше простиралась подземная река. Гжиндры жестом предложили Адаму спуститься в некое подобие катера и сами разместились в нем. Они быстро заскользили по гладкой поверхности, держась середины.

Плавание продолжалось не больше получаса; Рейш смотрел вперед, его спутники сидели молча и неподвижно, словно черные статуи.

Канал перешел в более широкий путь; катер достиг дока. Адам сошел на берег и зашагал вперед, стараясь не обращать внимания на насмешливое перешептывание за спиной. Повинуясь знаку своих спутников, он остановился. Появился выкормыш. Гжиндры пробормотали что-то, потом сели в катер и уплыли. Игнорировавший изгоев воспитанник пнумов произнес:

— Пойдем, Адам Рейш. Мы давно ждем тебя.

— Где молодая женщина, которую доставили вчера?

— Пойдем.

— Куда?

— Тебя встретят зужма кастчаи.

По спине пробежал холодок. Адам попытался отбросить закравшиеся подозрения. Сейчас он проверит надежность принятых мер предосторожности.

— Пойдем, — поманил его выкормыш.

Рейш молча последовал за ним. Они спустились по петляющему коридору с блестящими зеркальными стенами из черного кремния. У Адама закружилась голова. Он оказался в зале черных зеркал; возле центральной колонны открылся узкий проход.

— Дальше ты один продолжишь путь в Вечность.

Рейш заглянул в маленькую комнату, обитую материалом, похожим на серебристый бараний мех.

— Ты должен войти.

— Где девушка, которую привели к вам вчера?

— Входи!

— Мне надо поговорить с пнумами. Это важно.

— Залезай в кабину. Когда дверь откроется, покинь ее и, следуя меткам, иди в Вечность.

Рейш смотрел на выкормыша в бессильной ярости. Тот безразлично, как рыба, глядел куда-то в сторону. Никакие угрозы не помогут. К тому же медлить нельзя. У Адама все переворачивалось внутри при мысли о том, что произойдет, если он опоздает. Он молча подчинился.

Дверь закрылась. Лифт скользнул вниз. Прошла минута. Наконец он остановился, дверь распахнулась. Рейш вышел; вокруг царила непроглядная тьма, лишь под ногами цепочка желтых огоньков обозначала путь. Он огляделся, прислушался. С тяжелым сердцем двинулся вперед.

Светящиеся точки вели его дальше. Адам старался идти точно по ним: кто знает, на что наткнешься за пределами дороги? Как-то раз ему почудился затихающий рев, похожий на звук поднимающихся с огромной глубины потоков воздуха.

Почти незаметно тьма рассеялась, откуда-то из невидимого источника засиял свет. Рейш стоял на краю обрыва; внизу раскинулся погруженный в полутьму странный пейзаж — скопление едва различимых объектов. Рейш начал медленно спускаться. Он достиг подножия лестницы и в ужасе застыл на месте: перед ним стоял пнум.

Он собрал волю в кулак и произнес твердым голосом:

— Меня зовут Адам Рейш. Я пришел за девушкой, моей спутницей, которую вы захватили вчера. Приведите ее сюда немедленно.

Раздался хриплый шепот:

— Ты Адам Рейш?

— Да. Где она?

— Ты прилетел сюда с Земли?

— Что с ней? Говори!

— Зачем ты явился на нашу древнюю Тчаи?

Адам не выдержал и закричал:

— Ответь мне!

Темная фигура тихо повернулась и скользнула прочь. Секунду Рейш раздумывал, потом зашагал за ней.

Золотисто-серебряное сияние стало ярче или, может, зрение Адама приспособилось к освещению. Он различил похожие на пагоды сооружения, ряды колонн, какие-то проходы. Позади, как призрачные видения, возникли размытые силуэты.

Пнум медленно удалялся. Рейша охватило отчаяние, потом нахлынула ярость, заставившая ринуться вслед за хозяином подземелья. Он схватил создание за твердое плечо и дернул; к его огромному удивлению, пнум сразу повалился на спину, руки его невероятно вывернулись, и он встал на четвереньки вверх животом, словно делал «мостик». Голова его постоянно раскачивалась: странно, но пнум сейчас походил на ночную собаку. Пока ошеломленный землянин наблюдал за метаморфозой, создание резко выпрямилось и взглядом выразило крайнее неодобрение.

К Адаму вернулся дар речи:

— Я должен как можно быстрее поговорить с вашими предводителями. То, что я хочу сообщить, не терпит отлагательств. Это важно и для меня, и для вас.

— Мы сейчас в Вечности, — донесся хриплый голос. — Подобные слова здесь не имеют смысла.

— Ты изменишь мнение, когда выслушаешь меня.

— Займи свое место в Вечности. Для тебя уже все готово.

Существо опять пошло вперед. На глаза Рейша навернулись слезы; от злости сдавило горло. Если что-нибудь случилось с Зэп-210, они заплатят! Что бы ни произошло потом, тварям придется плохо!

Скоро они миновали украшенный колоннами портал, за которым раскинулось новое подземное царство. Место вызвало у Рейша ассоциации с элегантными мемориальными парками Земли. Вдоль окаймленного золотом и серебром проспекта стояли какие-то фигуры. Адам сначала принял их за изваяния, но они двинулись к нему. Пнумы! Он зашагал навстречу. Их было по крайней мере двадцать. По тому, как существа держались, Рейш осознал, что перед ним элита, обладатели самого высокого ранга. На мгновение Адам пал духом. В своем ли он уме? Пытаться с помощью человеческой логики предугадать поведение таких существ... Немыслимо! Столкнувшись лицом к лицу с представителями древнейшей расы в этой обители тьмы, он почувствовал, что свою волю им можно навязать только грубой силой.

Он оглядел группу, укрытую в густой тени.

— Я Адам Рейш, — сказал он, — прилетевший к вам землянин. Что вам от меня нужно?

— Твое присутствие в Вечности.

— Я здесь, но не собираюсь стать экспонатом коллекции. Вы ведь знаете, что я пришел по собственному желанию.

— Ты появился бы у нас в любом случае.

— Нет. Вы похитили мою подругу. Я пришел забрать ее с собой на поверхность.

Пнумы, словно по сигналу, одновременно шагнули к нему: зловещая картина, эпизод кошмарного сна...

— Как ты собираешься отсюда с ней выйти? Здесь Вечность.

— Вы, пнумы, давно существуете на планете...

— Давно, очень давно; мы душа этого мира. Мы и есть Тчаи.

— Но сейчас наверху живут и другие расы, намного превосходящие вас в могуществе.

— Они приходят и уходят: мимолетные видения, предмет нашей забавы. Стоит нам пожелать, и они исчезнут!

— Разве вы не боитесь дирдиров?

— Необузданные существа не в силах до нас добраться. Они не знают наших тайн.

— А если бы знали?

Зловещие фигуры приблизились еще на один шаг.

— Что, если бы дирдиры знали все ваши тайны: туннели, пути, выходы на поверхность?

— Нелепая фантазия!

— Ошибаетесь — она может стать реальностью. Я способен сделать это. — Рейш вытащил папку. — Взгляните!

Пнум осторожно принял ее.

— Потерянные Великие Карты!

— Еще одна ошибка. Перед вами точная копия.

Создания разом издали низкий воющий звук, и Адаму снова пришли на память ночные собаки; он часто слышал такие стоны в степях Котана.

Тихая жалобная песнь растворилась в воздухе. Пнумы окружили его и не шевелились, словно статуи. От них исходила почти осязаемая, безумная ярость; Адам раньше думал, что подобная свирепость присуща лишь фунгам.

— Успокойтесь. Вам пока ничего не грозит. Карты — залог моей безопасности; если я вернусь на поверхность, никакой беды не случится. В противном случае документы передадут синим часчам и дирдирам.

— Недопустимо! Тайны не могут стать достоянием дикарей. Иного решения не существует.

— На это я и надеялся. — Он оглядел пнумов. — Вы согласны на мои условия?

— Мы их еще не слышали.

— Освободите вашу воспитанницу, похищенную вчера гжиндрами. Если она мертва, я заставлю вас горько пожалеть. Вы будете проклинать имя Адама Рейша, вы навсегда запомните меня!

Создания застыли, не произнося ни слова.

— Где она? — спросил он срывающимся голосом.

— В Вечности, ожидает кристаллизации.

— Она жива? Или умерла?

— Она еще существует.

— Где она?

— За площадью Монументов.

— Ты сказал, что девушка еще существует... Но она здорова, находится в сознании?

— Она еще существует.

— Тогда вам повезло.

Пнумы непонимающе оглядели его; некоторые почти по-человечески пожали плечами.

— Приведите ее сюда, либо отправимся за ней. Решайте сами, что быстрее.

— Идем.

Они двинулись через площадь. Всюду высились статуи — или, вернее, чучела? — сотен представителейразличных народов. Рейш невольно задержался, зачарованно разглядывая их.

— Что это?

— Эпизоды жизни Тчаи. Ты видишь шивванов, которые пришли к нам семь миллионов лет назад. А вот один из древнейших кристаллов, память о далеких временах. Там гийи, что основали восемь империй и были уничтожены фесалами, а те, в свою очередь, бежали в ужасе от света красной звезды Хеи. Дальше — другие, посетившие нас и оставившие свой след, прежде чем уйти в небытие; они удостоились вечной жизни, став частью истории.

Черные монументы, окруженные серебристо-золотым ореолом, казались живыми. Сколько их! Двуногие, существа с четырьмя или тремя нижними конечностями, твари с чудовищными выпирающими мозговыми «мешками» вместо головы, с переплетающейся паутиной нервных сетей, а рядом — обладатели почти человеческого черепа. Привычные нам глаза сменялись призмами, гибкими трубочками-сенсорами и оптическими лентами. Вот свирепый воин — ящерообразное чудовище — замахнулся семифутовым мечом. Это был зеленый часч. Поблизости синие преследовали пригнувшихся в ужасе старых — их родичей и заклятых врагов, а рядом злобно скалились три субчасча. С ними соседствовали их вечные противники дирдиры и субдирдиры, сопровождаемые мужчинами и женщинами неизвестного Адаму рода. Сбоку суровый одинокий ваннэк наблюдал за группой работающих людей. Рейша провели мимо единственного пустого пьедестала по склону к свинцово-черной реке, на поверхности которой возникали сверкающие водовороты. На берегу стояла клетка с серебряными прутьями; в ней скорчилась Зэп-210. Она со странной невозмутимостью наблюдала за приближающейся группой, но при виде Адама лицо беглой воспитанницы пнумов исказилось. На нем отразилась целая гамма противоречивых эмоций: горе и радость, облегчение и страх... С бывшего выкормыша сняли одеяния гхиана, оставив в серой рубахе.

Как ни старался Рейш говорить спокойно, от волнения голос его прозвучал хрипло:

— Что вы с ней сделали?

— Будущий экспонат обработан Первой жидкостью. Она укрепляет организм, повышает тонус и открывает проходы для Второй.

— Освободите девушку.

Зэп-210 выпустили. Рейш взял ее за руку, погладил как ребенка по голове.

— Ты в безопасности. Мы возвращаемся на поверхность.

Она прижалась к нему, положила голову на плечо и зарыдала. Адам не двигался, чтобы дать ей выплакаться.

Пнумы подошли ближе. Один сказал:

— Требуем возврата всех карт!

Рейш безжалостно рассмеялся.

— Позже. У меня есть и другие условия. А сейчас давайте покинем это место. Вечность угнетает меня.


В зале, облицованном полированным серым мрамором, Рейш предстал перед старейшинами пнумов.

— Я человек и не могу смириться с тем, что представители моей расы ведут неестественный для них образ жизни по вашей милости. Прекратите размножать людей; дети, которые уже родились, должны быть отправлены на поверхность и содержаться там за ваш счет, пока не сумеют позаботиться о себе сами.

— Но нам придется навеки расстаться с воспитанниками!

— Даже если так, что из того? Вашей расе семь миллионов лет или еще больше. Выкормыши работают на вас всего лишь двадцать-тридцать тысяч лет. Вряд ли они станут большой утратой.

— Если мы согласимся... Что будет с картами?

— Я уничтожу копии, кроме нескольких. Ни одна не попадет к вашим врагам.

— Этого недостаточно! Нам придется жить в постоянном страхе!

— Мне нет дела до чужих проблем. Я должен сохранить над вами контроль, чтобы гарантировать добросовестное выполнение своих условий. Возможно, когда-нибудь я верну все карты — когда-нибудь в будущем.

Несколько секунд пнумы тихо совещались. Потом один прошептал:

— Твои требования будут выполнены.

— В таком случае выведите нас на равнины Сивиша.


Омытые закатными лучами янтарного солнца земли казались бесконечными. Опустившись за базальтовые скалы, Карина-4269 заставила сиять башни дирдиров. Рейш и Зэп-210 подошли к старому складу. Из конторы выглянул тощий Анахо и заторопился им навстречу.

— Воздушный плот готов.

— Тогда поспешим. До сих пор не могу поверить, что у меня получилось.

Они направились на север.

— Куда мы держим путь? — осведомился субдирдир.

— В степи Котана, к югу от того места, где мы с тобой впервые встретились.

Они летели всю ночь над бесплодной центральной частью Кислована, затем над морем и болотами Котана.

На рассвете показались степи. Адам вглядывался в расстилавшиеся под ними земли. Наконец он увидел знакомый лес, указал на поляну:

— Здесь наш космический бот разбился; так я оказался на Тчаи. Лагерь людей Эмблемы лежал к востоку отсюда. Вот тут, возле зарослей кустов, закопана Онмале. Садимся!

Они приземлились. Рейш вышел и медленно зашагал к густым зарослям. Впереди что-то блеснуло. Из укрытия вышел Траз. Когда Адам подошел к другу, юноша сдержанно произнес:

— Я знал, что ты вернешься.

Он не просто возмужал — приобрел уверенность в себе, цельность. На плече был прикреплен медальон из металла, камня и дерева.

— Ты разыскал эмблему.

— Да. Она звала меня... Куда бы я ни пошел, всюду слышал голоса всех вождей, призывающих извлечь Онмале из тьмы. Я выкопал ее; теперь голоса молчат.

— А ракета?

— Готова к полету. Здесь четверо механиков. Один остался в Сивише; двое не выдержали и отправились по степи в Хедаджу.

— Чем быстрее мы покинем Тчаи, тем лучше. Только оказавшись в открытом космосе, я поверю, что мы наконец достигли своей цели.

— Тогда вперед!

Юноша кочевник, субдирдир и девушка поднялись на борт. Рейш бросил последний взгляд на янтарное небо, наклонился, зачерпнул горсть земли планеты, приютившей его на долгие годы. Потом присоединился к друзьям. Люк захлопнулся, загудели генераторы. Корабль стартовал. Тчаи уменьшалась на глазах, превратилась в темно-желтый шар, сжалась до серовато-коричневого мячика и вскоре стала еще одной звездочкой, сияющей в темноте необъятного космоса.


1

Точный перевод невозможен. Примерное значение – члены племени, которые поступали вопреки своей эмблеме и тем самым исказили предначертанную им судьбу.


(обратно)

2

Подобные излишества не являются ни украшением, ни маскировкой; скорее они отражают присущее расе часчей болезненное пристрастие к чрезмерности во всем, что они делают. Даже кочевые зеленые разделяют эту приверженность. Рассматривая изделия их шорников и оружие, Рейш поразился стилевому сходству с работами по металлу земных скифов.

(обратно)

3

Песочная пушка - орудие, наделяющее электростатическим зарядом и разгоняющее почти до световой скорости песчинки, что увеличивает их массу и центробежную силу. При попадании в цель происходит выброс энергии и, как следствие, взрыв.


(обратно)

4

Эмблемы – кочевое племя. Жизнь в нем в огромной степени определяется маленькими значками из металла, камня и дерева, каждый из которых обладает собственной личностью, именем и историей. К получающему такую эмблему воину переходит ее сущность, так что он фактически становится ее физическим воплощением. Траз носил главную эмблему племени – Онмале, которая согласно традиции наделяла его полномочиями вождя.


(обратно)

5

Непереводимо. Свойство, которое человек приобретает в зависимости от качества его эволюции при соприкосновении с разными аспектами «цикла». Непрочное, хрупкое состояние, устанавливающееся в отношениях человека с вышестоящими лицами, которое может мгновенно разрушиться.


(обратно)

6

Сканскоп – бинокулярное фото-увеличительное устройство с настраиваемым диапазоном, вплоть до 1000 х 1: один из приборов, входивших в комплект для экстренных случаев, который Рейш смог вытащить из потерпевшего крушение разведывательного бота.


(обратно)

7

Фунг – встречающееся на Тчаи существо, живет обособленно, выходит по ночам


(обратно)

8

Не вполне точный перевод слова «тсау’гш»; буквально – группа охотников, которая соглашается на выполнение какого-либо задания или работы с целью завоевания определенного положения в обществе и упрочения своей репутации.


(обратно)

9

Буквально: Дорога черепов со сверкающими пурпурным цветом глазницами.



(обратно)

10

Все суммы исчисляются в распространенной на Тчаи денежной единице «цехин», т.е. «чистый»


(обратно)

11

Выкормыши - представители человеческой расы, которые десятки тысяч лет существовали под эгидой пнумов и переняли особенности поведения и мышления своих хозяев.

Гжиндры - выкормыши, изгнанные из подземного мира, как правило, за «непристойное поведение», скитаются по поверхности планеты Тчаи, агенты пнумов.


(обратно)

12

Сканскоп – фото-увеличительное устройство.


(обратно)

13

Тайны — приблизительный перевод термина, обозначающего совокупность знаний, которыми обладают персоны высокого ранга. Более точное определение и дополнительные значения доступны лишь при его рассмотрении в контексте системы общественно-политических отношений пнумов.


(обратно)

14

Хранитель сектора — также весьма приблизительный аналог непереводимого понятия: титул, который обозначает обладателя особых знаний, наделенного высоким постом и статусом.



(обратно)

15

Гхиан — необжитое пространство, открытое ветру и дождю. Для пнумов имеет дополнительные значения: поверхность Тчаи, угнетающая пустота, заброшенность.


(обратно)

16

Гхаун— обитатель гхиана, не покидающий поверхность.



(обратно)

17

Зужма кастчаи — понятие, происходящее от сокращенного определения, которое в развернутом виде означает «живущий тайно древний, изначальный род, плод союза черных скал и матери-земли».


(обратно)

18

Всеслышащий Надзиратель — приблизительное значение «гол'эсзитра», выраженного в сокращенном виде определения, которое, если взять его полностью, переводится как «высокомудрый служитель с чутким слухом, улавливающий грубые нарушения дисциплины».



(обратно)

19

Убежище – приблизительный перевод выражения, объединяющего в себе несколько понятий: вековечный порядок, покой, безопасность, и сложное, как запутанный лабиринт, устройство.


(обратно)

20

В распространенном среди народов Тчаи языке понятия «принадлежность», «имя» и «род» выражаются одним словом.


(обратно)

21

Позднее Рейш узнал больше о священных рощах и брачных обрядах кхоров. В городах и деревнях мужчины и женщины носили одинаковые одежды; сексуальные отношения считались чем-то неестественным. Совокупление происходило только в священных рощах; участники обряда обнажались и надевали ритуальные маски, чтобы подчеркнуть половые различия. Надевшие эти маски принимали и новые личности. Дети считались не отпрысками определенных родителей, а потомством первых, «изначальных» Мужчины и Женщины.



(обратно)

Оглавление

  • Джек Вэнс. Тчаи: планета приключений
  • ЧАСЧИ
  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • ВАННЭКИ
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • ДИРДИРЫ
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • ПНУМЫ
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • *** Примечания ***