10 УСЛЫШАННЫХ ИСТОРИЙ
История 1. Цыбулькин брат
(1963 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Сухомозская Анна, моя мать:
- Война. Захваченный фашистами Пирятин. На постой, как и во многие хаты, нам определили оккупантов. Оказавшихся не немцами, а румынами.
В отличие от нас, украинцев, буквально пухнущих от голода, они питались сытно. Со стола не исчезали консервы, масло, сахар, не говоря уже о галетах и хлебе.
В тот раз явились с огромным шматком сала. Нарезали хлеба, почистили принесенный с собою лук. И приступили к привычной вечерней трапезе. Но, о чем-то вдруг посовещавшись (мы с братом глотали слюнки в сенях, поэтому все слышали!), позвали маму:
– Матка, матка!
Та вынырнула из второй комнаты, где что-то делала.
– Ты нам…, – требовали чего-то мадьяры, но понять их ей никак не удавалось.
Так продолжалось добрых пять минут, пока один из непрошеных гостей не сообразил, показывая пальцем на стол:
– Матка, цыбулькин брат!!!
Мама сразу же сообразила: речь – о чесноке, который срочно – что ни удивительно – потребовался непрошенным гостям к салу. И его принесла.
История 2. Автографы на матрасах
(1970 г., в/ч 56653, п. Косулино-1, Белоярский р-н, Свердловская обл., РФ)
Петров Федор, сержант:
- Ну, тля, и командировка в эту Пермь (группа бойцов ездила туда за ЗИПами)! Поселили нас в заводском общежитии. Девахи там – еще те! Как мы потом узнали у ребят из других воинских частей, красавицы не оставляют разочарованным ни одного защитника Родины, с готовностью сдавая им все рубежи. Так что не жизнь была, а лафа!
В принципе, в этом нет ничего - ни предосудительного, ни любопытного. Если бы не одна деталь.
В Перми перед уходом от девушки, с которой я провел ночь, она попросила меня расписаться …на матрасе. Так сказать, оставить автограф.
Мать честная, тот оказался исписанным – живого места не оставалось - с обеих сторон. Я еле-еле нашел, где свою закорючку вывести.
И подумал: интересно, а как часто исчерканные поклонниками вдоль и поперек постельные принадлежности в общежитии меняют? Или, наоборот, дамы их берегут, как ценнейшие реликвии?!
История 3. Мохнатый сом
(1975 год; с. Скребеличи, Житомирская обл., УССР)
Аврамчук Павел, отец жены:
Отправились как-то попы на рыбалку: очень уж хорошо клевали сомы. Заранее позаботились о снастях, приготовили фирменную наживку - куски жилистого мяса. Как водится, не забыли и о чудодейственной жидкости для внутреннего употребления - кагоре. Прихватили оного (прошу правоверных христиан не возмущаться!) - порядочное количество, ведь предполагалось всенощная.
Прибыв на место, разбили шатер, собрали валежника для костра. Забросили снасти, а сами расположились рядом - святое дело! - поужинать.
Оглянуться не успели, как стемнело. Чаша за чашей, лениво беседуя о вечном, утоляли жажду кагором. Время от времени клевало, и тогда хозяин снасти срывался с места, чтобы под одобрительно-бодрящий гул извлечь долгожданную добычу. Цеплял новую наживку и, размахнувшись, кидал снасть подальше: ловись, рыбка....
Процедура повторялась с соблазнительной регулярностью, что сулило щедрый улов.
Далеко за полночь один из рыбаков в очередной раз забросил спиннинг. И тут же попытался немного подмотать катушку. Но встретил ожесточенное сопротивление. Такое, что вынужден был позвать на помощь святых отцов.
С горем пополам подтянули добычу почти к берегу. Однако та в очередной раз дернулась с такой силой, что удилище, хотя и держали вдвоем, едва не выпустили. И тут раздался дрожащий баритон третьего батюшки:
- В-вы в-видели?
- Что?
- Сом-то весь в шерсти.
- Не может быть!
- Разрази меня бог! - Перекрестилась испуганная ряса.
- А может, сказываются пары кагора?
- Не шутите! Не иначе, бал здесь правит сатана.
Пока продолжалась спор, улов опять подвели к берегу. И снова, ударив изо всей силы по воде, он ушел на глубину. Но теперь уже все шесть пар глаз узрело мохнатый призрак...
- Может, выдра или бобер? - Подал голос один из компании.
- А нечистый его знает!
Через десяток минут напряженной борьбы "кто - кого" на берег вытащили обессиленного ...пса. Рыбаки растерянно смотрели друг на друга: как такое могло случиться? Ведь приманка лежала на дне, а по дну собаки не передвигаются.
И только через четверть часа громкий хохот всколыхнул окружающую тишину. Загадку разгадали. Секрет оказался смешным, но простым.
Пребывая подшофе и обладая недюжинной силой, служитель культа в азарте метнул наживку так, что она приземлилась …на другом берегу узкой речушки, где ее мгновенно проглотил голодный пес.
История 4. Три тени
(1980 год; с. Деймановка, Пирятинский р-н, Житомирская обл., УССР)
Мыленко Степан, ветеран-колхозник:
- Во время голода, чтобы не умереть, люди вынуждены были воровать с полей хоть что-нибудь на скудное пропитание: свеклу, кукурузу, зерно и т. д. А так как все охранялось, в «ночное» ходили с обрезами.
И вот меня назначают сторожем на ток, где лежат горы пшеницы. Выхожу на первое дежурство. Сижу добросовестно в будке: вдруг воры или, еще хуже, проверяющие?
Где-то заполночь вижу: крадутся три тени. Явно не контролеры из райцентра, ибо с обрезами.
Что делать? Сунешься – могут и пристрелить: если дома умирает ребенок, отца ничем не остановишь. Да и жалко односельчан – сам еще позавчера аналогичным способом спасал жизни своим близким. Иными словами, продолжаю молча сидеть в будке.
Только рассвело, вдали со стороны Пирятина показался столб пыли. Значит, спозаранок едут проверяющие.
Бросаюсь к тому месту, де ночью «паслись» воры поневоле. Сердце обомлело: зерно порушено так, что видно – его отбирали. Оглянулся, повозка, вот она уже – в двухстах метрах. Еще мгновенье - увидят и, как пить дать, попаду под расстрел.
К счастью, рядом пасся жеребенок. Тихонько и не особо дергаясь, стал загонять его в кучу. В последний момент почти удалось. А тут - зычный голос сзади:
– Чем ты это тут занимаешься вместо того, чтобы, как зеницу ока, беречь народное добро?!
– Да как же? – произношу, едва не заикаясь, – берегу. Этот стервец, – киваю головой на жеребенка, – уже второй раз забирается в кучу. Первый отогнал его по-хорошему. А сейчас -отведает кнута.
С деланной злостью замахиваюсь на ни в чем не повинное животное. В итоге «инцидент» проверяющие списали именно на жеребенка.
История 5. Квасилово до потери обуви
(1991 год; г. Ашхабад, ТССР)
Скачкова Лариса, журналистка:
Как-то утром звонит моя подруга Алла. Она уже лет семь встречается с деканом мединститута, с которым я тоже, естественно, знакома. Они собирались прошвырнуться за город, но она не успевала к назначенному времени и просила, чтобы он подождал ее у меня.
- Какие проблемы? - обрадовалась я, потому что утро начиналось скучно. - Главное, чтобы он с собой пузырек прихватил».
Короче, в 10 утра Клыч, так звали Алкиного друга, стоял возле моей двери. И не один – возле него терся мужичок. Это было необычно: за все годы нашего знакомства Клыч никогда никого не приводил.
Незнакомец - типичный туркмен, не очень высокого роста (рядом с Клычом, тот был как шест), полный, в серенькой курточке, лысоват. В общем, ничего особенного.
- Это Байрам, мой коллега, - сказал Клыч. - Ничего, что мы вдвоем?
Утро только начиналось, накануне, как всегда, разошлись поздно, и я была еще в ночной рубашке и халате – заспанная, да и вообще после вчерашнего застолья выглядевшая непрезентабельно. Однако наплевать - не мой же любовник пришел!
Короче, к Алкиному появлению мы уже приняли, как всегда, без закуски, да еще на свежие «дрожжи», и мне было уже хорошо.
Мужик, который пришел с Клычом, сидел тихонько, понемногу пил, говорил мало. Мы, в свою очередь, на него тоже внимания не обращали. С приходом подруги в ход пошла вторая бутылка. Потом пили коньяк под кофе (к этому времени я уже переоделась).
Ожил телефон. Первым позвонил мой однокурсник по Питерской ВПШ - он работал вторым секретарем ЦК комсомола. Замечательный парень и выпить - очень не дурак. В тот день они захотели отметить назначение нового заворга. «Вторая бутылка заканчивается, Алка со своей компашкой отвалит», - думаю я, - и что мне делать?» Поэтому не вопрос Сашки, ответила утвердительно.
И тут меня отзывает на кухню Клыч. Высняется, что этот самый Байрам, с которым он пришел, должен был отвезти их за город. Но так как хорошо вмазал, садиться за руль - опасно.
- Не против, если он нас у тебя подождет? - просит меня Клыч. - Мы через три часа вернемся.
- Пусть сидит, - милостиво разрешаю я. - Кому он мешает? Тихий, даже неинтересно.
Подвалил Саша с заворгом, подошла моя соседка с работы. Уже вернулись Алка с Клычом. День катился к вечеру. Нарисовались еще одни знакомые с приезжим гостем – в этот раз из Баку. Тоже, естественно, не с пустыми руками.
В общем, выпито было просто неимоверное количество спиртного. Первым "выпал" из наших дружных рядов Сашка - он попросту нажрался так, что уже не мог говорить. Правда, пока еще ходил, и я стала отправлять его домой, так как не хотела, чтобы меня ругала Ольга, его жена, с которой мы дружили. Жили они, кстати, недалеко - возле ЦК комсомола.
Он что-то невнятное мычал, никак не хотел обуваться. В конце концов, я ему насильно сунула в руки туфли и буквально выставила за дверь. Сама от злости аж несколько протрезвела - очень не любила, когда нажирались и начинали вести себя неадекватно.
Только перевела дух - звонок в дверь. Открываю - Сашка в носках, что-то мычит и протягивает мне туфли.
- Вот гад, не хочет уходить, - окончательно протрезвела я.
Наорала на него и захлопнула дверь.
Не успела сделать трех шагов, зазвенел телефон. Звонила Натуська, соседка, она ближе к позднему вечеру ушла домой:
- Ларис, тут Саша стоит, какие-то туфли мне протягивает.
- Гони его, Натаха, он нажрался, ему давно домой пора.
Короче, гости меня начали утомлять и, поскольку дело было позднее, потихоньку стали рассасываться. Последнее, что помню: мы остались втроем - я, Аллка и Байрам. Порадовались, день прошел не зря, и - все. Дальше у меня (и, как выяснилось потом, не только у меня) - полный провал...
Проснулась я неглубокой еще ночью в собственной постели, но... не одна. Проснулась от того, что на меня с таким же недоумением, как и я на него, смотрел мужик, который явно сразу не мог вспомнить, как меня зовут. Я собралась с мыслями и пришла к выводу, что это - тот самый Байрам, больше здесь быть никто не мог. («Ну, приехала ты, Лариса», - примерно так сказала я себе. С первым встречным - в буквальном смысле слова... Такого в твоей биографии еще не было»).*
Что делать? На часах - около двух ночи, а он-то за рулем! И в зюзю пьяный.
Машина на улице. Стали думать, куда бы ее поставить (их часто угоняли). Решили поставить к милиции - это в двух кварталах. Вся эта суета несколько умерила чувство неловкости, которое у нас обоих, надо сказать, явно присутствовало.
В общем, стали собираться, чтобы отогнать машину. И вдруг Байрам говорит: а туфли-то - не мои.
Я буквально взвилась: сговорились вы все, что ли, сегодня меня своими туфлями доставать! Я вам не швейцар, чтобы их охранять!
Ну, поржали, поставили машину, прогулялись ночным Ашхабадом - по душам поговорили. Так сказать, наконец, познакомились и ...вернулись в ту же койку.
Утром я его проводила (обуваясь, он еще раз сказал, что туфли не его, но я уж и вовсе это мимо ушей пропустила) и думаю: как же там Сашка, он ведь уходил почти на бровях. Звоню им домой:
- Ольга, - говорю, - как там Сашка, добрался вчера нормально?
- Добрался, - отвечает та ( сама она не пила, в наших пьянках участия не принимала, но терпение имела просто ангельское), - но мы с детьми насмеялись, когда он пришел.
- Да, - говорю я, - прилично принял вчера.
- Ну, это само собой, - отвечает Ольга. - Однако смеялись над тем, что он в одних носках пришел. Тут я дар речи потеряла.
- Как в носках?! А туфли?!
- Не знаю. Он не помнит.
Я представила эту картинку: второй секретарь ЦК комсомола по проспекту Свободы мимо этого самого ЦК в не позднее еще, часов 8-9 вечера, время, в одних носках?!! Чудо, что не замели!
А туфли?
И тут я вспоминаю, как он все что-то мычал под дверью с туфлями в руках. "Так это он пытался сказать, что туфли не его", - доходит до меня.
Иду к Наташке, а у нее сидит еще одна наша соседка - Марина. Рассказываю эту историю про туфли, и вдруг Марина говорит:
- Я вчера в 9 часов вечера возвращалась с работы, так эти туфли у нас на лестнице стояли.
Мы с Наташкой молча смотрим на нее.
- Хорошие туфли, новые. Я еще хотела взять сыну, но потом думаю: шутят, наверное, где-нибудь подглядывают, кто возьмет. И оставила
Впоследствии они стали мужем и женой.
История 6. Прослушка не в половину ушка
(1995 год; г. Пирятин, Полтавская обл., Украина)
Волык Иван, водитель:
- Почти два десятилетия – так сложилось - я возил первых лиц района. И вот назначили очередного из глав администрации - шефа местного управления СБУ. Меня тут же перебросили в подменные.
В то утро шеф вызвал меня и сказал:
- В одиннадцать выезжаем в сторону с. Белоцерковцы – будем проверять тамошние магазины.
И, надо же, именно Белоцерковцах у меня работала кума. Как тут ее не предупредить?!
Набираю из гаража номер магазина и сообщаю секретную информацию.
Минут через пятьдесят – снова вызов в кабинет начальника. Захожу.
Скать:
– Ключи от машины и гаража на стол!
– ?!!
– Работать у нас и нас сдавать?! Так не пойдет!
В конце концов, меня помиловали. Поступка своего я не одобряю. Ну, а шеф чем лучше?!
Только пришел на новую должность, и тут же – без судебного разрешения! – организовал прослушку.
К тому же, кумекаю, если «пасли» гараж, то о кабинетах и говорить нечего...
История 7. Неуважение к коллективу
(2001 год, г Ашхабад, ТССР)
Зарембо Владимир, корреспондент республиканской газеты «Туркменская искра»:
По понедельникам в редакции проводились традиционные летучки, очень познавательные для меня, новичка. Очередной сотрудник обозревал опубликованные за неделю материалы, отмечал лучшие, критиковал наиболее неудачные. Первые отмечались повышенным гонораром и вывешивались на т.н. Доску почета. Вторые дополнительной денежкой не поощрялись (достаточно было и того, что за них уже выплачен положенный гонорар), но тоже заносились на доску в качестве примера того, как писать ... не следует.
Большинство обозревающих лояльно относились к промахам коллег и старались не замечать корявый язык, неуёмную пафосность, вычурный стиль и откровенные нелепости некоторых публикаций. Действовали по принципу «с кем не бывает. А вдруг следующий раз меня принародно ославят?» Помимо собственношкурной, бралась в расчет и политическая сторона. Веди вина за плохую статью лежит не только на авторе, но и на руководстве редакцией, которое либо не читало рукопись, либо не нашла в ней огрехов.
Но были в редакции несколько человек, для которых не существовало никаких преград и расчетов, и они смело разбрасывали камни в товарищей, не задумываясь о последствиях.
Особо рьяно данной тактики придерживалась моя «сожительница» по отделу информации Наталья Васильевна Чапаева. Своими кавалерийскими наскоками на товарищей по перу она как нельзя лучше соответствовала неукротимому характеру знаменитого однофамильца. Кстати, и родом сам была с Урала. Иногда Наталью спрашивали, не приходится ли она родственницей легендарному комдиву? На что та, гордо вскинув голову, отвечала: это Василий Иванович доводится ей роднёй, а она ему – соратница. Понимай, как хочешь!
Но если норовом Наталья Васильевна пошла в Чапаева, то субтильному и, в общем-то, мелковатому на рост Василию Ивановичу очень подошли бы внешние данные его однофамилицы. А данные – просто фантастические!
Представьте себе кусок скалы высотой под два метра. От этой глыбы каменотёсы отсекли всё ненужное, причём не особо заботясь об эстетике. И получилась огромная каменная баба, какие населяют скифские курганы. Только в отличие от давнеисторических матрон, которым древние камнерубы зачем-то отсекли все дамские округлости, доведя их формы до плоскости забора, выпуклости Натальи Васильевны поражали монументальностью. Общее впечатление немного портило отсутствие верхнего переднего зуба и неумеренный макияж, делавший Наталью Васильевну похожей на гигантскую матрёшку, расписанную подслеповатым художником, но в целом она была хорошей бабой. Отнюдь не каменной.
В тот, запомнившийся мне больше других, день обозревать настал черед именно ей. Пройдясь по жанрам, темам, рубрикам, отметив достоинства понравившихся материалов, Наталья Васильевна произнесла фразу, заставившую пару-тройку журналюг грустно вздохнуть:
– А теперь о том, что привело в ужас...
– Ну, прямо-таки и в ужас,– прошепелявил корреспондент отдела промышленности Владимир Михайлович Антонишин.– Бывают, конечно, опечатки, но мы же строчки не золотом на мраморе высекаем…
– А за такие строчки надо бы высекать! Только не золотом и не на мраморе. Взять хотя бы ваше интервью с рабочим. Вы задаёте маляру хитромудрый, как вам кажется, вопрос: «Каков главный инструмент маляра?» в надежде получить такой же умный ответ. И получаете: «Главный инструмент маляра – его голова».
Что прикажете делать: смеяться или плакать?
Ну, я допускаю, если бы вы спросили об этом учёного, шахматиста, писателя, людей интеллектуального труда, хотя и в этом случае вопрос вызвал бы недоумение, но интересоваться чем работает маляр так же нелепо, как спрашивать быка-производителя какой у него главный инструмент. Так вот, насчёт головы… многим из нас надо этим инструментом овладеть.
Антонишин ойкнул, стал хватать губами воздух и полез в карман за валидолом. На помощь ему пришёл редакционный балагур, демагог и отчаянный бездельник, он же – заведующий отделом пропаганды Олег Фёдорович Фадеев:
– Наталья Васильевна, ну зачем же так безжалостно? Владимир Михайлович – старый работник, уважаемый человек, а вы ему про инструмент…
Чапаева перевела взгляд на балагура:
– Вам, Олег Фёдорович, тоже не помешало бы чаще пользоваться этим инструментом. Вот послушайте, что вы написали в статье о водителе троллейбуса, который решил привести в порядок свой транспорт: «Окинув взором салон, он опечалился увиденным. Особую грусть навеяли потрескавшиеся от времени, грязные, тёмные сиденья. Как должно быть неуютно сидеть на них, подумалось ему». Это что за салонная литература? Зачем такой помпезный стиль? Но дальше, увы, ещё круче: «И тогда он понял, что пришло время перемен. Водитель сбегал в магазин, купил краску и покрасил сиденья в белый цвет, доказав тем самым, что не место красит человека, а человек место».
Фадеев не нашёлся что ответить. Он возмущённо разводил руками и, вращая головой в разные стороны, глядел на сослуживцев, ища поддержки. Однако все благоразумно молчали, не желая связываться с Натальей.
Заступиться за Фадеева рискнул лишь его однополчанин по демагогии и безделью корреспондент отдела информации Валерий Обраменко. Но когда он, сопя и кряхтя оторвал от стула непомерно большой для одного человека зад, задев при этом локтями пару соседей, и стал что-то бормотать, на всеобщее обозрение предстала его распахнутая настежь ширинка. Штаны Обраменко традиционно не застёгивал, то ли действительно забывая это сделать, то ли следуя принципу: кому какое дело? Как хочу, так и хожу.
Мало того, он ещё и руки неизменно засовывал в карманы, отчего мотня раздвигалась до размеров пещеры, демонстрируя детали нижнего белья неопределённого цвета. На этот раз сквозь зияющую прореху наружу игриво высунулся уголок рубашки.
Добровольному адвокату предложили выйти и привести себя в порядок. Обраменко, наступая на ноги коллегам и задевая их носы своими крупногабаритными окороками, обтянутыми никогда не стиравшимися, вонючими портками, принялся выбираться из кабинета. На полпути он остановился и, видимо решив, что столь простое действие как застёгивание ширинки не стоит столь длительного путешествия, стал застёгивать пуговицы прямо перед носом у женской половины редакции. Возился долго – короткие и толстые, как сардельки, пальцы никак с тонкой работой не справлялись. В конце концов, процесс ковыряния в паху всем надоел и Валерию Прокофьевичу посоветовали купить, наконец, штаны с застежкой-молнией.
– Результат будет тот же,– меланхолично заметила старожил редакции, заведующая отделом сельского хозяйства Мина Беньяминовна Малкис.– Он и молнию забудет задёрнуть. Пусть лучше ходит в туркменских балаках. Обраменко, садись,Чапаева, продолжай!
Чапаева вновь завладела полем битвы. Под раздачу тут же попали ещё несколько сотрудников. Все с надеждой посмотрели на саму культурную даму, заведующую отделом литературы и искусства Лилию Ивановну Качурину.
– Наташа, деточка, ну откуда такая недоброжелательность? – томно затянула та. – Все мы пишем, как умеем, и незачем противопоставлять себя коллективу. У вас тоже, наверное, бывают ляпсусы…
– Вы можете привести пример?–грозно уточнила Наталья (судя по всему, её задело это небрежное брошенное «деточка»).
– Ну, я не помню. А вообще я советую вам следить за своей речью.
– Спасибо за совет! Но вам бы, Лилия Ивановна, самой об этом позаботиться, вы всё-таки возглавляете отдел литературы.
– Что такое?– повысила голос культурная дама.
– Вот, пожалуйста, строчки из вашего материала: «и пошли они, взявшись за руки, обои молодые и красивые». Это вы про какие обои? Что их на стены клеят? Так они ходить не умеют.
– Наталья Васильевна,– официальным тоном произнесла Лилия Ивановна.– Запомните раз и навсегда: когда идут мужчина с мужчиной – это «оба», когда женщина с женщиной – «обе», а когда мужчина с женщиной – «обои». Надо знать нормы русского языка!
– Вот вы им и поучитесь, – невозмутимо предложила Чапаева.
– Я закончила партийную школу! – взвинтила себя до визга Качурина. – Я не позволю так со мной разговаривать!
– Ну, теперь понятно, откуда у вас канцелярский язык. А вы среднюю школу в каком классе завершили?
Качурина закатила глаза. Она была близка к обмороку.
Мне показалось, что дело принимает базарный вариант и, хотя я уважал Чапаеву как журналиста и человека, решил вмешаться.
– Наташа, ну, правда, не надо так…
Напрасно я это сделал. Чапаеву уже вовсю несло по кочкам, и останавливать её на полном скаку было опасно. Та ехидно зыркнула на меня и предупреждающе протянула:
– А-а-а, зайчики, говоришь…
Никто не понял смысла этих слов, но я тут же осёкся и притих.
Дело в том, что накануне я подготовил заметку о том, что работницы местной швейной фабрики наладили выпуск новых одеял. И дабы придать хоть какую-то «значимость» факту, подчеркнул: одеяла-де - оригинального покроя.
Заметка вышла, никто не обратил на неё внимания, кроме ...Чапаевой. Она ткнула пальцем в газетную страницу и спросила:
– Это что еще за оригинальный покрой у твоих одеял? В форме круга, треугольника, параллелепипеда?
Я уже сам понял, что допустил оплошность, но сразу сдаваться и признаваться в этом не хотелось, поэтому брякнул:
– В форме зайчиков, чтобы за уши удобнее было на себя натягивать...
...Летучка закончилась. Сотрудники, ушибленные Чапаевой, пошли залечивать раны. А Наталью Васильевну вскоре от обзоров отстранили. По «многочисленным просьбам трудящихся» - с неофициальной формулировкой «за неуважение к коллективу».
Послесловие. Попался как-то на острый язычок Натальи и я, автор Николай Сухомозский, в бытность свою собственным корреспондентом «Туркменской искры» по Красноводскому региону. Находясь в отпуске на родной Украине и проявив инициативу, решил привезти материал для газеты. И отправился на Овручскую пирофилитовую шахту, где функционировал единственный в СССР цех по изготовлению горелок для маяков, поставляемых в том числе и на Каспий.
Вернувшись в Красноводск, подготовил корреспонденцию и отправил в Ашхабад. И, надо же, через день меня приглашают туда же.
Прилетаю, захожу в редакцию. И еще из-за угла коридора – поразительное совпадение! – слышу зычный голос Натальи Чапаевой, и свою фамилию. А потом - гомерический хохот. Захожу в кабинет. Та держит в руках …мой материал и, совсем чуть-чуть стушевавшись (или мне показалось?), объясняет:
- Только что получила твой материал, прочла и теперь хожу по редакции – веселю народ!
- А что там?
- Слушай сам: «Женщины показывают мне свое немудреное хозяйство». Как?! – ржет Наталья.
Пришлось согласиться, что, будучи вырванной из контекста, фраза звучит, как минимум, двусмысленно.
История 8. Вражеский агент в райцентре
(2006 год; г. Киев, Украина)
Евченко Валентин, инженер-гидротехник:
- Перед войной мои будущие родители поженились: батя, Евченко Сергей Андреевич, жил тогда в Речном переулке, а мать, Нестратенко Александра Афанасьевна, - на Заречье. Молодой муж работал парикмахером в заведении, расположенном в самом центре Пирятина. Подстригал, брил, одеколонил. Нередко случалось – под честное слово в кредит.
В это время в городе появляется мужчина - рубаха-парень. Живет на широкую ногу: гуляет - до последней копейки. Крутит любовь то с одной, то с другой местной дамой. Но неизменно держит себя в форме: подтянут, чист, выглажен, побрит. Закавыка лишь в том, что быть подтянутым, чистым и выглаженным можно за так, а на парикмахерскую - нужны деньги.
И когда тот появлялся после очередного загула с пустыми карманами, батя всегда оказывал нужные услуги, не считаясь с затратами: бог даст, появятся рублики - заплатит. Случалось по-всякому. Однако не портить же хорошему человеку настроение напоминаниями о долге...
Поздней весной 1941-го отца взяли на работу в райком ВКП(б) - заведующим сектором партучета. И вот грянуло 22 июня!
Батю забрили в армию и, согласно мобилизационному плану, с тысячами других отравили в северном направлении на формирование. Однако немцы не стали ждать появления новых подразделений Советской Армии, прорвали фронт под Ельней и безоружными взяли в плен всех новобранцев. А поскольку в первые месяцы войны таких бедолаг оказалось – считать не пересчитать, то фашисты были к такому повороту не готовы. И приняли решение пленных …отпустить домой. Так где-то в августе-сентябре отец снова очутился в Пирятине.
По возвращению ему было предписано немедленно зарегистрироваться в немецкой военной комендатуре. Увы, оттуда он уже домой не вернулся - отправили в каталажку. Где в ожидании своей участи уже сидели многие члены ВКП(б).
Прошло несколько недель. В очередной раз гестаповцы совершали обход камер, фильтруя заключенных. Зашли и в ту, где коротал время батя. Зашли не впервой, да и что на них смотреть – мордоворотов в форме. Как вдруг – чистый русский язык:
- Серега, а ты что здесь делаешь?!
Отец с удивлением поднял голову – напротив стоял рубаха-парень, которого он столько раз стриг в кредит. И разницы-то: вместо гражданского костюма – гестаповская форма!
Через несколько часов вызвали на допрос. Завели к этому гестаповцу, и тот произнес:
- Я тебе помогу за то, что ты не был жлобом, и стриг-одеколонил даже бесплатно. Все остальные твои сокамерники будут расстреляны. Тебя же я отпущу, однако не вздумай убегать. Поймаем, а поймаем обязательно, - пуля в лоб гарантирована. Без всяких-яких. Но как быть, подскажу. Не сегодня-завтра заканчивается набор добровольцев в Германию. Дуй домой, собирай манатки и со скоростью звука – на работы в рейх!
Так батя очутился под Берлином. (Остальных членов партии вскоре - узнал позже - действительно, нет затягивая дела, расстреляли).
На чужбине батя попал в лагерь "Штутгарт". После освобождения его проверял "Смерш" - никаких претензий. В послевоенные годы трудился в родном райцентре - техническим руководителем завода "Металлист".
Откуда немецкий агент в предвоенном Пирятине? Не знаю. И отец, естественно, ни о чем не догадывался.
Но когда уже взрослым я узнал, что существуют такие зоны, из которых можно практически без помех связаться с ЛЮБОЙ точкой земного шара, то подумал: не в этом ли, по крайней мере, одна из причин появления вражеского лазутчика? Дело в том, что Пирятин – в списке таких немногочисленных «зон». А связь в те времена осуществлялась при помощи обычной рации…
История 9. Прием из-под стола
(2010 год; г. Киев, Украина)
Капель-Дудка Феся, многолетний руководящий работник Киевского городского Совета:
Обеспечили одной киевлянке личный прием у мэра. Проблема, с которой та обращалась, в данном случае никакого значения не имеет. Дальше передаю рассказ очевидицы:
– Захожу. Хозяин кабинета, как и положено, восседает в торце длинного стола. Указывает рукой, куда сесть мне. Приземляюсь.
– Я вас слушаю! – подает голос.
Излагаю суть вопроса. Приятно удивлена, что меня не перебивают.
– Закончили? – снова мэр.
– Да! – отвечаю.
И с неподдельным ужасом вижу, как тот начинает медленно …сползать под стол. Вот видны только его плечи, вот – глаза, дальше – макушка. И, наконец, он скрывается полностью.
Я не знаю, что делать! Вдруг человеку плохо? С другой стороны, вовсе не так падают в обморок. Пока я терялась в догадках, чиновник так же медленно начал появляться из-под стола. Уселся. Вперил в меня взгляд:
– Я только что посоветовался… Вы, оказывается, аферистка… Вон из моего кабинета!
История 10. Холуи холуев
(2012 год; г. Киев, Украина)
Батонов Батон, помощник народного депутата Украины:
В первую же минуту, как я начал оформляться на работу, меня предупредили:
- На помощников-консультантов народного депутата Украины, прикрепленных для кадрового и финансового обслуживания к Аппарату Верховной Рады Украины, распространяется действие разделов III, VI и VII Правил внутреннего трудового распорядка для сотрудников Аппарата Верховной Рады Украины. Помощник-консультант народного депутата Украины обязан вести делопроизводство в соответствии требованиями Инструкции о делопроизводстве в Верховной Раде Украины (153/02-РГ, 153а/02-РГ), утвержденной соответствующим Распоряжением Председателя Верховной Рады Украины.
Что это за документы? Один хрен ведает… Но мне это почему-то сразу не понравилось…
В Верховной Раде у меня есть рабочее место (не кабинет, а стол и стул в общем кабинете). Строгая пропускная система.
Сутками заполняю от руки самые разные идиотские документы на себя. Типа - национальность, социальное происхождение, партийность, политическая ориентация. Не принимают документы, пока я не напишу не просто ВУЗ, где учился, или контора, в которой работал, но и их подробный адрес, где они на то время располагались...
За ксерокопией какого-нибудь документа надо ехать в какие-то е...бу...ни, там получить разрешение ...на снятие копии, привезти ее, отсканировать и спрятать в какую-нибудь папку на компьютере. Потом оказывается, что это ...открытый Указ Президента, который можно элементарно пересылать по интернету. Но когда об этом говоришь, на тебя смотрят, как на умалишенного...
И толпы высокооплачиваемых госслужащих с утра до вечера гоняют с такими бумажками по Киеву. Причем все - страшно заняты. Если попросишь кого-то ответить по телефону, тебе объясняют, дескать, Иван Иванович занят.
Интересуюсь:
- Чем?
Слышу в ответ:
- Он принимает электронную почту от (звучит ...моя фамилия).
Представляешь, до обеда он занят тем, что принимает от меня 1 страничку и распечатывает. К стати, там написано: "Уважаемый Иван Иванович, сообщаю, что завтра, в 10.00, в помещении Комитета Верховной Рады по такому адресу состоится совещание по такому-то вопросу. Прошу сообщить, кто от Вас будет на этом совещании присутствовать".
Вторую половину дня Иван Иванович обсуждает со всеми помощниками, кто же, блин, на этом совещании будет присутствовать.
Да, помощники пребывают рядом со своими шефами. Те располагаются не по фракциям и не в Верховной Раде, а в комитетах. Здания с которыми разбросаны по всему городу.
Посещение главного здания Верховной Рады, куда мы раньше свободно проходили по журналистской аккредитации, хрустальная мечта каждого помощника. Потому как у каждого нардепа - по 31 помощнику, а пропусков всего 2. Да и то - только в холл да на ступеньки... Что-то поднести, что-то занести... Одним словом, холуи холуями! Главная задача - носить за депутатом шляпу.
Вот такая у меня государева служба...
...Я действительно разочарован. Одно успокаивает: когда заболею, лечить будут в Феофании!
