10 ЗАСТОЛЬНЫХ ФИШЕК
Фишка 1. Молочный коктейль
(1970 год; в/ч 32154, с. Жеребково, Ананьевский р-н, Одесская обл., УССР)
Новый год в армии – да еще первый! – событие волнительное. Скинувшись втроем, вчера прикупили «фитиль» самогона и баночку сгущенки.
Снега насыпало выше колена. Мороз тоже, несмотря на южную Одесскую область, шпарит. Так что все – как в сказке!
Где-то в 20.00 дневальный сообщил, что в расположение едет дежурный по гарнизон - не исключен глубокий шмон. Чтобы не остаться без выпивки, вынес бутылку на улицу и воткнул ее в сугроб. Поверху замаскировал, как научил старший сержант.
Ждать дежурного пришлось до 23.00. Зато обошлось без привычного предпраздничного шухера.
И вот приближается Новый год. Я приношу «фитиль», друзья открывают баночку со сгущенкой. В темноте, сидя на кровати, достаем пластмассовый стаканчик для бритья и наливаем. По очереди тянем, запивая холодное, как лед, горячительное сладким молоком и удивляемся, как же это мы остались даже без хлеба. Когда подошла моя очередь, я ощутил, как вместе с самогоном (сквернейшего, кстати, качества) в глотку …лезет мыльная щетина, оставшаяся после бритья в стаканчике. Но разве станешь обращать внимание на такие мелочи в такую ночь?
Прикончили бутылку, и я отправился на второй этаж (праздновали на первом) в свое отделение. Уже поднявшись наверх, неожиданно почувствовал себя плохо – страшно захотелось блевануть. Я тут же, держась руками за стенку, направил стопы вдоль длинного коридора в сторону туалета. Увы, не дотяну...
Утром, с подъема, в казарме нездоровый шум. Особенно усердствует старшина Бевзюк (отличный мужик!):
– Не, дневальный, вы мне объясните, как в расположение смогли пронести едва не полный бидон молока, а вы ничего не видели?!
Оказывается, я вчера, идя по стенке к туалету, все время поливал пол молоком (сгущенка в желудке превратилась в жидкое пойло) – сплошняком метров шесть. То, что это блевотина, никому и в голову не пришло, настолько натурально выглядел диетический продукт (запах спиртного за ночь выветрился).
Так и не установили, какая Снегурочка в казарме в новогоднюю ночь разлила столько свежего молока.
Фишка 2. Сто граммов на троих
(1973 год; г. Киев, УССР)
Выходной. Чем заняться студентам Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко, обитающим в общежитии №4 по ул. Ломоносова? Конечно, идти на ВДНХ, гулять Голосеевским парком!
Привычным маршрутом отправляемся туда втроем: я, моя супруга Надежда и мой же однокурсник Анатолий Згерский. Полакомились мороженным, посмотрели на фонтан. И вдруг Анатолий предлагает:
- Может, посидим в ресторане? – И кивает головой на светящуюся огнями «Прагу».
Идея, что и говорить, крутая. Но за какие, извините, шиши гудеть?
Однако «идеолога» неожиданно горячо поддерживает супруга. Скажите, куда мне в такой ситуации деваться?!
Лихорадочно шарим по карманам. Подсчитываем все, включая медь. Набирается 10 рублей с небольшими копейками.
- Этого для скромных посиделок хватит! – Тоном знатока заявляет инициатор.
- Да и главное - не выпить и закусить, а потанцевать, - поддакивает Надежда.
Мне жутко неуютно идти в ресторан с десяткой в кармане на троих. Но для маневра - ни сантиметра.
Поднимаемся на второй этаж. Едва ли не красного дерева столики. Белые льняные скатерти. Музыка. Приличная, то бишь денежная, публика.
С гордым видом усаживаемся. Момент – и подруливает официантка с меню:
- Выбирайте!
Уходит.
Мы открываем ресторанный талмуд. Внимательно изучаем. Причем смотрим не на названия блюд и напитков, а на …цены. Упорно ищем то, что «влезет» в пресловутый червонец. Бурно обсуждаем. Даже, помнится, жестикулируем.
Я предлагаю уйти подобру-поздорову.
Какое там!
Вновь подруливает официантка:
- Что заказываем? – наклоняется, держа в одной руке блокнотик, в другой – карандаш (подобных «излишеств» в студенческой столовой лично я никогда не видел, и это пугает еще больше).
- Мы еще не выбрали! – Нагло, с интонацией бывалого посетителя злачных мест, говорит Анатолий. – Подождите, пожалуйста!
Почитательница Коляды и служительница Лукулла передислоцируется к окошку кухни. Мы, между тем, продолжаем поиск блюд подешевле. Наконец, сбалансируем пказатели: финансы – стоимость.
Згерский небрежным жестом (где только научился?) подзывает официантку:
- Три салата из капусты, три кусочка хлеба, один стейк и сто граммов водки!
Я от стыда не поднимаю глаз, но спинным мозгом чувствую: официантка грохнется в обморок.
- И ВСЕ?! – произносит она с видимым и откровенно презрительным ударением.
- Для начала – да! – Весело сообщает Анатолий.
И, чтобы ему не надоедали глупыми вопросами, поворачивается к нам.
Гремит музыка. Згерский вместе с моей женой как ни в чем ни бывало уходят танцевать. Я же готов провалиться сквозь пол на первый этаж!
Между тем, официантка начинает сервировать столик. Приносит вилки-ложки-ножи, рюмки-бокалы, специи, салфетки, зубочистки (я вижу их впервые – привык пользоваться спичками).
Вот дошла очередь и до заказа!
Три салата появляются перед каждым из нас. Хлеб – в центре столика. И вопрос:
- Стейк …кто …заказывал?
Анатолий:
- Она! – Кивок в сторону моей жены.
Кусок мяса с жареным картофелем и горкой овощей на огромной тарелке мгновенно находит свое место.
На подносе остается графинчик, на дне которого стеснительно болтается сто граммов водки.
- Наливать кому? – берет в руки посуду официантка.
- Конечно, даме! – Подаю я голос.
Та наливает спиртное в рюмку и удаляется не менее гордо, чем мы остаемся.
Закипает работа. Мы тут же делим картошку и приправы на три равные части, «согласно купленным местам» разрезаем стейк и раскладываем все по тарелкам с капустным салатом. На вид получается довольно прилично – посуда-то намного меньше!
Водку из рюмки тоже делим честно и договариваемся одним махом ее не опрокидывать: пригубим, по крайней мере, трижды.
Первый символический полуглоток. И начинаем едва по одной травинке - непросто поддеть вилкой, не «превысив норму» - закусывать салатом.
Трапезничаем минут пятнадцать-двадцать. И вдруг у столика нарисовывается официантка с взятым на изготовку блокнотом:
- Что ЕЩЕ заказываем?!
Анатолий, словно испанский идальго в энном колене, небрежно выписывает пируэты серии ультра-си вилкой:
- Мы никуда не спешим! Чуть позже…
И, как только скрываемо негодующая, ресторанная служка отваливает, Анатолий и моя супруга уходят танцевать. Почему не я? Да потому - вы не поверите! – что за 10 рублей на троих еще и выписывать пируэты по паркету мне …стыдно.
Наш «гудеж» продолжался: столик – дятел-официантка с неизменным вопросом «Может, что-то еще?» – танцплощадка. С той лишь разницей, что мы, помня стоимость водки, заказали ее еще 100 граммов.
Обнаглевшая официантка принесла ее не в графинчике, а просто в стопке и демонстартивно поставила перед дамой. Качать права с такой суммой в кармане мы не рискнули. А еще я боковым зрением заметил, как кучка коллег мадамы, обслуживающей наш столик, от раздаточного окна с видимым интересом (наверное, такие заказчики попались «Праге» впервые!) наблюдают за развитием событий.
Первым дрогнул я:
- Надоело так отдыхать!
Несколько минут препирательств и коллективное соломоново решение: жена с Анатолием еще раз танцуют и сваливаем.
- Лады! – соглашаюсь я. – Но, извините, ждать вас здесь не стану – не вынесу процедуры расчета. Вы идете на танцплощадку, а я – как бы в туалет («кутим» на втором этаже, а отхожее место – на первом). И буду ждать вас там.
Сказано – сделано.
Спустя минут семь-восемь на ступеньках появляется вальяжно шагающий (из ресторана, чай!) Згерский. Один!
- Что случилось? Где Надя?!
- Рассчитывается!
- Но ведь вы должны были вдвоем…
- Я тоже не выдержал – смылся.
- Как так?!
- Не торопись. Я не выдержал третьего раунда. Два же отстоял в глухой обороне, надежно прикрывая Надежде тылы.
- Ну, рожай же, наконец!
- Потанцевав, мы попросили счет. Официантка пришла с записной книжкой и маленькими счетами. Пощелкала на них и объявила:
- С вас 12 рублей 30 копеек!
- Я ошалел, - продолжил, между тем, рассказ Анатолий, - В кармане ведь – только десятка с жалкой мелочью.
- Но ведь мы, - с жаром возразил я, - точнейше все заказываемое подсчитали: денег хватало.
- Я тоже это знал! Но и мне, увы, в этот момент отдыхать перехотелось.
- А дальше?
- «Дальше Надежда не сказала, а изрекла:
- А если пересчитать?
- Что пересчитывать?! – вопросом на вопрос ответила официантка.
- Сумму заказа. Вдруг вы ошиблись?
Та – едва не под смех толпы, собравшейся у раздаточного окошка, – таки пересчитала. И объявила:
- Надо же, действительно, ошиблась. Десять рублей девяносто копеек!»
Анатолий – мне:
- Я уже прикидывал, что сделать: может едва начатую пачку сигарет «Столичные» предложить в довесок? На копейки, которых не хватает…
И тут твоя Надя – ну и нервы! - вновь подает голос-металл:
«- А если ЕЩЕ РАЗ пересчитать?!!»
- И тут я не выдержал, - виновато посмотрел на меня Згерский. – Вынул всю нашу наличность из кармана, сунул в руку Наде и ушел. И вот я здесь….
- Тля, как ты мог в такой напряженной ситуации оставить ее одну?!!
Рву вверх по лестнице – тут уже не до стыда! Успеваю преодолеть чуть больше половины ступенек, как наверху появляется, широко улыбаясь, моя жена.
Уже после того, как мы покинули злачное заведение, она довершила рассказ:
- Она, как миленькая, пересчитала, назвав правильную сумму – 8.12. Я заплатила. Добавив, что чаевых не оставляю, ибо такое обслуживание дополнительного вознаграждения не заслуживает. И ушла…
- А теперь идем пить пиво в «Колыбу»! – победно добавила она. – Ведь у нас еще остается более двух рублей!!!
Фишка 3. Меню задом наперед
(1977 год; г. Кизыл-Арват, Красноводская обл., ТССР)
Командировка в глубь Каракумов в компании с заведующим отделом партийной жизни редакции «Туркменской искры» Реджепом Тойджановичем Тойджановым. Выехали с утра. Побывали в Небит-Даге. Оттуда направились в забытый богом аул в глубине пустыни: шеф захотел проведать вдову своего старого друга. Добирались по раскаленным пескам очень долго. Стрелки часов показывали почти 16.00. В моем животе кишки играли уже давно голодный марш (выпитая в Небит-Даге пиала зеленого чая – не в счет). Однако, увидев полуразрушенную мазанку, грязь и нищету, я понял: надежды даже на перекусон придется оставить. Так и оказалось. Нам предложили только зеленый чай.
К вечеру подъехали к Кизыл-Арвату, где в свое время Тойджанов был первым секретарем райкома КПТ и где, по его словам, жило множество закадычных друзей, один из которых даже будет встречать на въезде в город.
– Ночевать остановимся у него, – предлагает завпартотделом.
Мне, как новичку в газете, отказываться от чести как бы негоже. Однако когда перед голодными глазами встает зеленый чай, тут сантименты теряют всякий смысл. У меня на уме столовая – пусть самая захудалая. «Поесть хотя бы чего-нибудь!» – единственная мысль, которая из последних сил бьется в мозгу.
– Спасибо! – говорю Тойджанову. – Я лучше в гостинице остановлюсь.
Вижу, ему это не очень нравится, но назад пути нет. Или я, наконец, набью брюхо, или еще мучится, как минимум, до утра.
Въезжаем в Кизыл-Арват. Нас, в самом деле, ждут. Приветствия, представления друг другу. Я, чтобы сразу расставить все точки над «і», деловито интересуюсь:
– А где здесь гостиница?
Что тут началось! Короче, я понял: постоялого двора мне не видать, как своих ушей.
Приезжаем в дом встретившего. Все сразу на топчан во дворе. Друзья активно беседуют – давно не виделись. А я все жду, когда же пригласят к столу. И вот вижу: опять несут… чай. А к нему – кусковый сахар и чурек. «Ну, – думаю, – приехали». И с неизбывной радостью вспоминаю самый захудалый гастроном с его традиционными паштетами, колбасами, консервами.
Делать нечего. Пока мужики пьют чай, я налегаю на чурек. Хозяин это заметил и что-то крикнул в открытую дверь дома. Через минуту оттуда появляется его дочь с… батоном полукопченой колбасы и ножом. Я незаметно облегченно вздыхаю и с чистым сердцем налегаю на свой ужин, удивляясь, что остальные его игнорируют. Прикончив почти весь батон и испив чая, расслабленно откидываюсь на подушку. И тут…
Нам подают зажаренного молодого барашка. Потом – пельмени. Дальше – шашлык. Несут шурпу (наваристое туркменское первое). Виноград, арбуз, дыня. И снова – зеленый чай.
У меня голова идет кругом. Во-первых, я так наелся колбасы, что даже пригубить этих деликатесов не в силах. Во-вторых, в душе имею обиду: почему не предупредили, что готовят столь роскошный ужин? И, в-третьих, никак не возьму в толк, что за хреновина: обычно подают первое, потом – второе и лишь затем – чем запить. Тут же все оказалось поставленным с ног на голову: сначала чай, потом – второе и лишь за ним – первое. Сам черт ногу сломит!
Уже поздним вечером последний вопрос задал Тойджанову. Тот, рассмеявшись, ответил, что именно в таком «обратном» для нас порядке мусульмане употребляют пищу. Незнание сего обернулось для меня ужином, состоящим исключительно из… колбасы.
Фишка 4. Дороги-стрелы
(1979 год; г. Ашхабад, ТССР)
В конце жаркого летнего рабочего дня собкор газеты «Труд» по Туркменистану Владимир Князев позвонил в редакцию:
- Шибко занят? Если нет, походи – выпьем пивка. Холодного, как вершины Копетдага зимой.
- Через полчаса буду! С рыбкой!
- Вообще чудесно! А то у меня есть вобла, но маловато на троих.
- А кто еще будет?
- Познакомишься! Скажу лишь одно: именно он тащит бидон пива. И не просто пива, а…
В корпункте я нарисовался, как и обещал, благо тот располагался неподалеку «Туркменской искры», где в этот период пахал старшим корреспондентом. Третий там уже был.
- Ударник коммунистического труда Ашхабадского пивзавода Андрей..., - повел рукой в его сторону хозяин. И тут перенаправил указательный палец на внушительного размера кустарного вида баклагу:
- …и его продукция.
Хватанув по бокалу-второму вожделенной жидкости, начали точить лясы. Тем более, Владимир достал из холодильника поллитровку и начал нарезать закуску.
- Ну, как тебе пиво?! – поинтересовался он у меня.
- Изумительное! – не покривил я душой.
- И это все?!
- Изумительное в квадрате! – добавил, не врубаясь, куда клонит коллега.
- А еще строит из себя знатока, пивомана-всезнайку! – это он уже к Андрею.
- Что ты морочишь голову! Говори прямо!
- Пивко-то – не фильтрованное! И из лучшей емкости… Благодарить за что мы должны Андрея!
А так как закуска уже была на столе, то начали активно «благодарить».
Часам к десяти вечера начали расходиться. Ударника-водителя изрядно покачивало – вряд ли с завода он прибыл на пирушку трезвым. В прихожей, сунув ступни в босоножки, Андрей вдруг уставился в географическую карту, украшавшую одну из стен.
- А здесь что за республика? - неуверенно ткнул пальцем.
- Украина! – ответствовал Владимир.
Подойдя ближе, гость долго изучал заинтересовавшее его место. Чтобы удивленно изречь:
- Ты смотри, какие там прямые дороги! Никогда не думал, что в СССР где-нибудь такие есть.
Я чуть не прыснул со смеху, однако хозяин хмурым движением брови мой порыв погасил. И, поддакнув Андрею «Да, как видишь, есть», чинно выпроводил его в дверь. И тут уж мы от всей души расхохотались оба!
Дело в том (и этот нюанс был мне известен), что Владимир по некой традиции на карте под линейку прокладывал маршруты из родного Иваново к городам, в которых пришлось побывать. Пока складывалось так, что чаще всего посещал Украину (в Туркменистан перебрался относительно недавно), сеть линеек куда была самой густой.
Их-то нетрезвый Андрей и принял за дороги.
Фишка 5. Обделанный предмет одежды
(1980 год; с. Скребеличи, Овручский р-н, Житомирская обл., УССР)
Во время отпуска я чего-то там съел и получил жесточайшее расстройство желудка. А поскольку находились в Скребеличах, то повадился бегать в кусты: ближе, чем уборная, и на природе.
Стыдно признаваться, но один раз не добежал даже до зарослей смородины. Содержимое кишечника оказалось в трусах. Не долго думая, я снял их и забросил далеко в кусты. Не признаваться же супруге в подобном конфузе? Напялив спортивки, вернулся в дом и приоделся в чистое белье. На том, как говорится, конфликт и был исчерпан.
Как же я ошибался! Через несколько дней в дом заходит теща и обращается к дочери (моей жене) со следующими словами:
– Полезла в кусты, чтобы сорвать смородину и вот нашла Колины трусы. Ты их, наверное, вместе со всем стираным повесила сушиться, а ветер сорвал.
– Наверное, отвечает супруга. – Давайте их сюда, я их снова простирну – ведь они валялись на земле.
Весь этот разговор я слышу с другой – дальней – комнаты. «Ну, – думаю, – пропал. Сейчас начнется позорный для меня скандал».
Однако все оставалось тихо. Выхожу из комнаты. Супруга греет в печи воду. На лавке лежат злополучные трусы. Абсолютно, на первый взгляд - чистые. Что за чертовщина?! Когда я их бросал в кусты, весили не менее пары килограммов. Беру осторожно в руки, верчу на все стороны. Ни малейшего намека на последствия поноса.
Лишь позже я понял что к чему. От позора меня спасли… куры. Это они с удовольствием выклевали г…
А трусы? После того, как жена их постирала, я их носил - тоже не без удовольствия. И даже радости!
Фишка 6. Выпивка – за километр от закуски
(1985 год; г. Ташкент, УзССР)
Во время учебы в ВПШ нам с супругой, устроившейся тут на работу, на второй год выделили в общежитии целый бокс, состоящий из двух разделенных общим коридором комнат, туалета и душевой. Но жить мы остались в одной, как и раньше, а вторую тайно использовали под личную кухню. Ну, и, конечно, иногда на электроплитке готовил и кто-нибудь из друзей. А чуть позже дополнительную жилплощадь слушатели из Туркмении начали использовать, как банкетный зал на свои дни рождения. Чему мы не противились: сам погибай, а земляка выручай!
В этот раз дату отмечал Осман Халлыев – в недавнем прошлом заместитель редактора районной газеты в Чарджоуской области. Он отличался от большинства других спудеев. Жил в обрез, высылая львиную долю стипендии семье, и, не имея лишнего рубля, сторонился застолий. Да и вел себя чинно-благородно, что некоторыми безбашенными земляками воспринималось едва не как компрометация туркменов. В общем, хотя и добродушный, но не компанейский и довольно таки странный тип.
На группу из десяти человек именинник на нашей электроплитке приготовил казан шурпы и …больше ничего. Если не считать четырех чуреков и двух пучков зеленого лука.
Собрались. Поздравили. Вручили подарок. Осман насыпал всем по тарелке шурпы, выставил три бутылки водки:
- Угощайтесь!
Собрались после занятий, никто не обедал в предвкушении именинного потчевания, так что не удивительно: минут через пятнадцать на столе – хоть шаром покати. Осман, между тем, поинтересовался:
- Может, кому добавки?
Человека три-четыре не отказались. Хозяин положения насыпал. А через минуту-другую «догнаться» шурпой надумал и узбек Рустамов. На правах Османового товарища к казану подошел сам. И, как мне показалось, нарочито долго скреб по дну, вылавливая остатки роскоши.
В дверь постучали. Я открыл. На пороге стоял наш одногруппник Нуры Караев с двоюродным братом Язлы, учившемся курсом ниже.
- Извини, Осман, что опоздали! Задержала серьезная причина. Так что держи этот галстук – и всех тебе благ!
- Спасибо! – ответствовал именинник. – Садитесь за стол. Только, знаете, ничего уже, кроме нескольких стеблей лука и чурека, не осталось.
Нуры, хотя и видно было, что офонарел, однако вида не подал:
- Ничего! Нам с Язлы хватит и этого…
И приличия ради, пряча ухмылки, умостились на стулья. Отломили по кусочку хлеба, взяли по зеленому стеблю. Нуры произнес:
- За твое здоровье, земляк!
Осман не растерялся:
- Может, вы выпить хотите? Так я дам денег – сбегайте в магазин, купите.
Опоздавшие от такого широкого жеста отказались. И спустя десяток минут банкет закончился.
Фишка 7. Оживший орех
(1990 год; г. Ашхабад Туркменской ССР)
Однажды ко мне в редакцию столичной областной газеты «Знамя Октября», где я был заместителем главного редактора, пришли двое – мужчина по фамилии Хаустов и женщина Ковшутова Аман Кейпиевна. И принесли с собой убойный компрометирующий материал анна Туркменскую торгово-промышленную палату, где трудились. Кстати, до их появления я б этой конторе имел более чем смутное понятие, считая ее практически представительской. А оказалось, там у народа – такие возможности!
Откуда? А в функции ее сотрудников входит обязательное присутствие при приемке любого импортного товара – от самолетов до кнопок. Западные же поставщики – об этом мне поведали гости – имеют обыкновение, в отличие от советских поваров и продавцов, перекладывать, а не недовкладывать: и честь фирмы, и никаких рекламаций. Так вот, излишки никогда не оприходуются – их вообще, по нашим документам, не бывает. И если, к примеру, после проверки оформляется вагон ткани, то принимавшим в действе участникам еще как есть что делить! А потом – по баснословным ценам в условиях дефицита реализовывать из-под полы.
Гражданское мужество пары, ищущей справедливости, меня, признаться, не то что удивило – поразило. А когда я узнал, что муж гостьи – старший офицер Министерства внутренних дел Туркменистана, вообще выпал в осадок.
Сенсационный материал я, конечно, подготовил и опубликовал. Шухер возник знатный. Первой реакцией было приглашение супруга «на скаку остановившей ахалтекинца» жены и …перевод его из министерства в линейное отделение милиции на транспорте.
А мы с женой, между тем, подружились с этой необычной парой семьями и регулярно гостили друг у друга. А поскольку они жили в коттедже, то чаще сбирались у них. Особенно любил заходить в зеленый дворик я – там всегда ожидала бутылочка-вторая чешского пива «Праздрой».
Но в этот раз Аман Кейпиевна Ковшутова и Мурад Сапарович Сапаров (супруги носили разные фамилии) зашли чекылдыкнуть (неологизм дамы-туркменки) к нам. Замечу: подполковник милиции был неимоверный чистюлей – где-то даже за гранью. Мы это знали и поэтому на сию, как считали странность, внимания не обращали (о чем, кстати, изначально просили и он сам, и его жена).
И вот сидим – чекылдыкаем. В основном – втроем. Мурад Сапарович пьет очень мало. А из еды – стол ломится! – берет только грецкие орехи. Они в скорлупе и, следовательно, неопасны для здоровья на предмет всякой мелкой живности, которую можно разглядеть исключительно в микроскоп. Час, второй, третий. Весело! На четвертого уже почти не обращаем внимания: жара неимоверная, поэтому хмель в голову въезжает на крейсерской скорости. Короче, между приемами водки, пива и закуски, буквально заходимся смехом упоения...
Вдруг подполковник одновременно подскакивает на диване, бросает скорлупу только что расколотого ореха на стол и – о, ужас! – плюет себе между ног. Дальше этот денди и чистоплюй начинает изо всех сил выдувать воздух изо рта, совсем не заботясь о производимом эффекте. Сказать, что мы поражены таким неадекватным, обезъянним, поведением, значит, не сказать ничего!
- Мурад! – только и вымолвила Аман Кейпиевна. – Ты что?!!
Тот, все еще плюясь, но уже совсем слегка, молча вытягивает руки ладонями кверху. И мы видим, как по ним мечутся …обыкновенные муравьи.
Откуда они?! Никто ничего не понимает!
И только, уже когда настало время обоюдных извинений и «разбора полетов», компания вынесла научно обоснованный вердикт. Насекомые нашли (или проделали?) крохотное отверстие в скорлупе ореха и основали в нем свою колонию. А Мурад Сапарович, не подозревая о такой подлянке, плод раскусил зубами. Вывалив в глотку едва не все «продуктовое» население.
Забегая вперед, скажу: пострадавший не в этот день, а впредь грецкие орехи употреблял исключительно в «разобранном» вид
Фишка 8. Секс – не кекс
(1998 год; г. Пирятин, Полтавская обл., Украина)
В Пирятине к соседям моей матери Волыкам приехали гости из России. Случайно попал на конец застолья и я (зашел за каким-то инструментом). Общались на смешанном русско-украинском языке, что не мешало прекрасно понимать друг друга. И вот хозяин обращается своей благоверной:
– Пусть они продолжают, а мы пойдем «швиденько попораємося» (по-русски «быстренько выполним работы по хозяйству») и вернемся к чаю и кексу!
В ожидании хозяев мы опрокинули по рюмке-другой. Но я никак не мог взять в толк: почему семейная пара из России то и дело насмешливо-многозначительно переглядывается. На все вопросы гости отвечали, что это мне только кажется.
И только поздно вечером, когда мужчины вышли перекурить, гость признался, что они с супругой были просто поражены.
– Чем? – поинтересовался Иван Кузьмич.
– Ну, сходили бы с Лидой, если уж настолько невтерпеж, сделали свое дело молча. Однако зачем об этом объявлять вслух? Да еще при гостях...
Наш с Кузьмичом хохот буквально взорвал округу. Ибо гость украинское «попораємося» понял как русское «попоремся» (жаргонное – займемся сексом). И, естественно, обалдел от простоты пирятинских обычаев...
Фишка 9. «Лордовские» объедки
(2000 год; г. Киев, Украина)
Я уже писал, что в газету «Україна і світ завтра» из украинского выпуска «Комсомольской правды» после того, как у нее появился новый владелец, перешла целая группа сотрудников. Вполне естественно, что мы держались вместе.
Например, в моем кабинете заместителя главного редактора обустроили свои рабочие места заведующий отделом Владимир Дехтяренко и специальный корреспондент Степан Романюк. Как правило, обедали мы вместе принесенными из дому тормозками. Плюс распивали бутылочку водки и – часто-густо, особенно летом, догонялись пивом.
В тот раз, только мы приготовились поднять по первой, как дверь открыл первый зам. главного Кекса Пидлабуцкий (сидел через стенку).
- О, как у вас весело! Можно мне присоединиться?
Как откажешь?!
Спустя пару минут коллега уже разворачивал свои бутерброды – с твердым сыром, колбасой и ветчиной. «Хорошо живет!» - переглянулись мы. Нашу еду обычно составляли помидоры, огурцы и сало трех сортов – одно с прослойками (приносил я), а два других – без, но различной толщины.
Поллитровка на троих, и она же – на четверых, - суть разные вещи. То же можно сказать и о пиве. Короче, быстрее, чем обычно, спиртное закончилось.
Немаловажная деталь: несмотря на то, что Кекса приглашал брать его бутерброды, ни один из нас к ним не прикоснулся – было неудобно. «Вот доедим сало и примемся» - отнекивались по очереди.
Вдруг Пидлабуцкий, буквально перебив кого-то на полуслове, заявил:
- Ну, хорошо, я пошел!
Если честно, внутренне мы вздохнули: не нашей компании человек, да и слишком близок к главному редактору. А вздохнув, едва не задохнулись, когда коллега …принялся деловито складывать в бумажку свои недоеденные «лордовские» бутерброды.
Фишка 10. Нуль с осадком
(2008 год; г. Киев, Украина)
Александр К. решил устроить смотр не так давно приобретенной и капитально отремонтированной квартиры. Пригласил Владимира Дехтяренко и меня - с супругами.
Хотя мы с ним вместе и учувствовали в нескольких общих проектах, стали товарищами, однако назвать это близкой дружбой я бы не осмелился. Собственно, в той же роли пребывал и третий удостоенный вышеупомянутого визита.
Так что накануне мы с Владимиром тему «перетерли»: у каждой компании – свои заморочки и «особенностей» нас ожидающей ни один из нас не знал. Поэтому, чтобы не выделяться, договорились: каждая пара берет по букету хозяйке и по бутылке водки – хозяину.
Прибываем в условленный вечер. Тут же разбиваемся на группки – женскую и мужскую: для детального осмотра и впрямь шикарного жилища. Деталь, которая будет иметь впоследствии свое значение. Хозяйка не преминула продемонстрировать гостьям бар, под завязку набитый спиртными напитками. Дальше – начинается застолье с чтением стихов и слушанием пения Александра под гитару.
К концу первой половины пирушка Владимир время от времени, когда хозяин наливал, как заводной, бубнил:
- Саша, давай уже и моей попробуем!
Наконец Александр «сжалился» и принес поллитровку гостя. Которую мы спустя некоторое время благополучно распили. Часы показывали около 22.00, которые мы, мужчины, очень ждали: по ТВ должна была начаться прямая трансляция очередного боя Маскаева. Ну, думаю, еще минут десять – и буду ловить уже не алкогольный кайф. И вдруг хозяин, включив телевизор, говорит (женщины, поскольку им «узаконенный мордобой» не интересен, удалились в другую комнату):
- Володя, мы с тобой посмотрим бокс, а Николай сбегает за бутылкой.
- Как? – вылупливаю шары. – Я тоже люблю бокс. И уже не первый год болею за Маскаева.
- Не, не, - вторит Александр. – Смотреть будем мы с Володей, а ты сгоняешь в гастроном. Если управишься шустро, то еще и бокс застанешь.
Мне бы сказать:
- Так доставай, в таком случае, литровку «Хортицы», нами с супругой принесенную...
Ан, нет, я оделся, уточнил, где ближайший магазин (района не знал совершенно) и направил туда свои нетрезвые шаги. Взял две бутылки и вернулся. Застолье продолжилось, однако оно, по крайней мере, нам с женой уж не казалось ни дружеским, ни веселым.