10 ПОЛЫННЫХ ПРОСЬБ
Просьба 1. Пожарный гидрант и парторг
(1973 год; г. Киев, УССР)
Ну и поветрие в нашей студенческой компании - игра до утра в «двадцать одно» на деньги (после стройотрядов они у многих завелись). Падаем за стол в общежитии сразу же, как приедем с занятий. Даже не ужинаем – перекусываем, как говорится, по ходу процесса. Те, кто игру продолжает. Ну, а те, кто продулся, идут ужинать до отвала.
Пик круга. Кто-то решает, идти ва-банк или воздержаться. И в такой напряженный момент раздается стук в дверь – явился припоздавший. Причем и в роли первого, и в роли второго бывал каждый. И я предлагаю идею: в 20.00 – сбор заканчивается и можно не стучать – все равно не откроют.
Больше недели вышеуказанное неписаное правило соблюдали. И вот опаздываю я – автор идеи. А играть хочется – аж коленки дрожат. «Ну, – думаю, – схожу постучу. Мне-то откроют».
Стучу, подаю голос. Ноль эмоций. Прошу открыть – один-единственный раз в виде исключения. Сидящие в комнате исключения не делают. Более того, кто-то произносит:
- Плыви дальше, может, где-нибудь и пришвартуешься!
Продолжаю упрашивать друзей, ссылаясь на то, что я – автор жесткой нормы и уже хотя бы поэтому один-единственный раз для меня не только допустимо, но и нужно сделать исключение. Никакой реакции!
Разозленный, вытаскиваю пожарный рукав (они висят на каждом этаже), один конец подкладываю под дверь, а со вторым тащусь за угол в умывальник (кто жил в общежитии №4, дислокация ясна). Надеваю на кран и врубаю воду. Шланг толстый, струя небольшая, заполнение идет медленно. Однако я терпеливо жду.
Наконец хлынула, родимая!
Выглядываю из-за угла. Вода в щель под дверью течет исправно. А там – тишина. Странно…
И вдруг из комнаты – небесным громом! – отборнейший мат. Двери распахиваются и мои друзья с разъяренными не на шутку лицами бросаются догонять меня …с кулаками. Не исключено, побили бы. Но я так рванул, что гонки по коридорам и этажам они не выдержали. Да и карты манили обратно. Может, там как раз кто-то поставил на весь банк.
Как впоследствии ребята мне рассказывали, они были так увлечены игрой, что на какой-то незначительный посторонний шум (мало ли его в студенческом общежитии?) не обратили внимания. Лишь потом один из них случайно вынул ногу из домашнего тапка и поставил …в лужу. Тут-то они все поняли и не на шутку рассердились.
…На следующий день история получила неожиданное продолжение. Часика в десять иду в столовую. Закрываю комнату и, обернувшись, вижу, как по длинному коридору со своим солидным портфелем важно шествует Борис Антонов (самый возрастной среди нас плюс секретарь первичной парторганизации курса). Только хотел крикнуть, чтобы притормозил, как слышу голос коменданта (вредный студент пятого курса юридического факультета):
– Это что такое?! – грозно вопрошает тот.
Притормаживаю, оставаясь за углом вне зоны обозрения.
– Не знаю, – отвечает Борис.
– Как не знаете, вы же на этом этаже живете! Ваши журналисты, по-моему, не совсем здоровые люди. Им в дурдоме жить, а не в общежитии. А ну, быстренько сверните гидрант и повесьте его на место!
Осторожно выглядываю из-за угла. Антонов, партийный босс и отец двух детей, отставив портфель в сторону, сматывает шланг, которым я накануне заливал игроков в карты!
Вот это уважение со стороны коммунистов.
Мелочь, а приятно!
Просьба 2. На повышенных тонах
(1976 год; пгт. Чернухи, Полтавская обл., УССР)
В непростых условиях добытый диплом об окончании факультета журналистики КГУ им. Т.Г. Шевченко не шибко «укрепил» мои перспективы. Поэтому, с помощью рубрики «Вакансии» журнала «Журналист» найденная на окраинах СССР работа, зовет меня, корреспондента-организатора районного радиовещания, в дальнюю дорогу. Однако все оказывается не так с краю.
У местных недоброжелателей есть надежный «крючок» в виде моего статуса «кандидат в члены КПСС». Дошли слухи, что первичная парторганизация редакции газеты «Нова праця»
с учета меня не снимет. Прекрасно отдавая отчет, что «просто уехать» – значить, получить волчий билет на всю оставшуюся жизнь. В «комплекте» с «университетскими заморочками» - вообще идеологический напалм: в серьезной прессе с таким «родимым пятном» - уж точно не работать никогда. Да и об аспирантуре можно не мечтать: кто «польстится» на человека, не принятого в КПСС после истечения кандидатского стажа?!
Трезво оцениваю ситуацию и я. Поэтому, скрепя сердце, направляю стопы к секретарю первички заместителю редактора Анатолию Рычко.
Куда там! Разговор не получается. Более того, вскоре переходит на повышенные тона. На любую попытку обосновать свое решение, звучит едва не садистское удовольствие в голосе визави:
– Борзеешь?!!
