10 СМЕРТЕЛЬНЫХ НОМЕРОВ
Номер 1. Болотные змеи
(1961 год; с. Харьковцы, Пирятинский р-н, Полтавская обл., УССР)
После окончания четвертого класса меня в первый (и, кстати, в последний – так мне там не понравилось) раз отправили в пионерлагерь. Размещался он в здании средней школы с. Харьковцы. Каждые классное помещение занимал отдельный отряд.
Что запомнилось?
Мои любимые котлеты, которые я не мог проглотить, а пионервожатые строго следили, кто как ест (каждого взвешивали «до» и «после» и хорошим считался тот лагерь, где за смену дети набрали больше всего веса), и заставляли. Не мог потому, что в них наличествовали некие жилы, к тому же, жутко неаппетитного красноватого цвета.
Походы на пруд и веселые купания.
Ночные набеги старших ребят на колхозный сад и невероятное количество яблок, груш, слив, которыми ни с нами делились.
Торжественные линейки, вылазки под звуки горна и барабана в окрестности села.
Пламя прощального огнища высотой, наверное, метров десять – «Взвейтесь кострами синие ночи, мы, пионеры, - дети рабочих».
Но больше всего – помощь местному колхозу. В тот день сразу после завтрака объявили, что все мы отправляемся в лес – собирать веточный корм для животных. Процесс заключался в том, чтобы обламывать деревья, выбирая «съестное» понежнее. Причем забираться наверх запретили – вдруг кто-нибудь свалиться и придется отвечать. Так что «собрать» много, чего хотелось всем – было не так просто.
И тут я немного вдали увидел невысокие и просто роскошные с точки зрения веток деревья. Со всех и, главное, тихо бросился вперед: мигом выйду в лидеры! Дальше все произошло настолько быстро, что рассказывать – намного дольше.
Уже где-то на третьем шаге-прыжке, продолжая движение по инерции, я почувствовал: с почвой не все ладно. Слишком она мягкая. Не успев еще сообразить, что это – начало болота, как из-под левой босой ноги с шелестом заструилась одна и сразу же за ней – вторая змея: я наступил на их хвосты. Не знаю: может, от страха, однако мне аспиды показались мне длиной не менее полутора метров.
Одновременно заорав от страха и, наконец, остановившись, я что есть мочи рванул обратно, выскочив на твердый грунт раньше, чем усели подбежать пионервожатые.
Итог: веточного корма я собрал меньше всех, ибо везде мне чудились гадюки…
Номер 2. Кульбит под колеса
(1956 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Родители собрали урожай на огороде, погрузили все на подводу, навалив сверху копну кукурузных стеблей. И тронулись в путь.
Отец, держа вожжи, шел рядом с лошадьми, мать – чуть позади слева. Я прыгал на оной ноге позади. А потом неожиданно с разбегу попытался заскочить на верхушку телеги. Разбежался – и в мгновенье ока взлетел на кукурузу. Увы, она оказалась чрезвычайно скользкой, чего я не учел. Не удержавшись, тут же, словно с ледяной горки, поехал вниз, но не назад, а набок.
Мгновенье – и я уже лежу на земле, причем каким-то непонятным образом нижняя половина тела находится под телегой между передней и задней парой колес. Телега, естественно, продолжает движение, а родители не видят моих «упражнений».
Еще секунда – и, сломав хребет, вся эта масса меня переедет. Не знаю, откуда у 6-летнего ребенка
взялось столько силы: в последний момент, ухватившись руками за стебли травы, буквально выдернул себя из-под колес.
Номер 3. Нырок в прорубь
(1957 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
В заводском карьере катались на санках. Вскоре просто съезжать с возвышенностей нам показалось пресным (а скатывались на лед расположенного внизу водоема). И вот мальчишки постарше с помощью подручных средств сделали небольшую прорубь. Теперь задача каждого, кто не боялся, заключалось в том, чтобы, набрав скорость с горы, перелететь через отверстие во льду. Так некоторое время и развлекались ...
Однако опять возжелали новизны. И прорубь после каждого «этапа» начали расширять. И вот после очередного «расширения» желающих рискнуть не оказалось. Разве мог я не воспользоваться случаем?
Хоп – и сани влетают в прорубь, за ними в воду начинаю погружаться и я. Спасло то, что одет был, за неимением собственной одежды, в материнскую «плюшку». Она – счастье! – колоколом накрыла полами края льдины. Удержав верхнюю часть моего туловища от немедленного погружения в воду. Этого хватило старшим ребятам, чтобы, не провалившись самым, вытащить из меня ловушки.
Номер 4. С боеголовкой наперевес
(1964 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)
Отправился гулять к братьям Левандовским – Петру и Владимиру (первый – на год меня старше, второй – на столько же моложе). Они сидели на земле и деловито над чем-то колдовали. Я взял в руки одну из заостренных на конце штуковин. И нажал на «кнопочку».
– Ты что? – не своим голосом заорал Петр.
– А что? – удивленно переспросил я.
– Болван! Это же минные боеголовки! Мы их ставим на взвод, чтобы потом взорвать.
– Ну и что? – я все еще не понимал причины гнева, ибо боеголовку видел впервые в жизни.
– А то, что если бы она оказалась поставленной на взвод, нас бы не осталось в живых!
– Почему?
– Потому, что понравившаяся тебе «кнопочка» является бойком.
Ближе к обеду, когда мы в карьере из-за укрытия бросали эти самые боеголовки, стараясь, чтобы они упали бойками вниз, я понял, насколько был близок к смерти: комья земли небольшая «фиговина» поднимала вверх метров на десять.
Повзрослев и узнав про русскую рулетку, я осознал, что, по крайней мере, раз в жизни я в оную уже играл.
Номер 5. Взбрыкнувшая маршрутка
(1981 год; г. Ашхабад, ТССР)
Возвращаюсь домой с работы маршрутным такси. Вдруг «РАФ» начинает ...становиться на дыбы. Потом резко заваливается на бок и переворачивается вверх колесами. Никто ничего не успел понять. Разлетается стекло, слышно испуганные крики.
Одним из первых через выбитое заднее стекло выбираюсь из машины и начинаю вытаскивать тех, кто не может вылезти сам. До прихода «Скорой» со слов водителя (он тоже не пострадал) уже знаю, что произошло. На полном ходу у «РАФа» отвалился карданный вал.
– Счастье! Счастье, что нас не выбросило на встречную полосу, – как заклинание, повторяет водитель.
В самом деле, если бы мы попали под колеса МАЗа...
Номер 6. Столкновение с такси
(1985 год; г. Ташкент, УзССР)
Традиционная пьянка выходного дня в ВПШ. Регулярно бегаем в гастроном за пивом, которого все равно не хватает. Вот и моя очередь. Взяв сумку и деньги, дую вовсю, поскольку приказ был: «Одна нога тут, другая – там».
Идет противный мелкий дождь. Шоссе им. Луначарского почти без движения. Смотрю налево – машин поблизости нет. Направо – тоже пусто. Стартую, поскольку магазин – через дорогу.
Меня что-то больно бьет по левой руке, раздается свист. Я весь заляпан грязью. А вдаль уносится авто, которое неизвестно откуда взялось. Задело оно меня боковым зеркалом.
Иными словами, стартани я мгновеньем раньше, и только в тот день, но вообще никогда пива мне не пить…
Номер 7. «Волга» на бреющем
(1989 год; автотрасса Ашхабад – Теджен ТССР)
В Ашхабад приехал наш хороший товарищ Александр Ромашко. Пять лет он оттрубил собственным корреспондентом «Комсомольской правды» во Вьетнаме и по окончанию срока был отозван в Москву. И пока не получил нового назначения, решил побывать на малой родине – в Туркмении.
Встреча друзей после пяти лет разлуки, сами знаете какая случается. Гудели у собкора «Труда» Михаила Переплеснина. В одну из ночей заговорили о рыбалке и охоте. И я подаю идею:
– А давайте смотаемся в Теджен: и то, и другое там – классное!
Недавний «вьетнамец» уточняет: почему именно в такую даль?
Объясняем, что в этом городе, расположенном, кстати, за 200 км от Ашхабада, работает наш друг, умеющий очень хорошо принимать гостей. Предложение принимается.
Мишка сразу же звонит своему водителю Какабаю, чтобы тот к шести часам был у него и забрал нас, и чуть позже в Теджен – сообщить, что едут дорогие гости. В назначенное время загружаем в багажник «Волги» рыбацкие причиндалы, а в салон – ящик пива «Копетдаг» и двигаемся в неблизкий путь.
Впереди, рядом с водителем, сидит Переплеснин, а на заднем сидении – я с Ромашко. Немаловажная деталь для последующих событий: со своими 182 см роста, я в компании был самым низким.
Примерно на середине пути Сашка вдруг вспоминает, что подобной роскоши – иметь персонального водителя – за границей не существует, что он сам во Вьетнаме водил служебный «Понтиак». И вдруг просит:
– Какабай, хочу тряхнуть стариной. Дай сяду за баранку!
Какабай вопросительно смотрит на шефа. Тот милостиво кивает головой. Останавливаемся. Ромашко садится за руль, а водитель – на заднее сиденье возле меня. И двигаем в путь.
Надо сказать, что дорога между Ашхабадом и Тедженом – очень хорошего качества и, по сути, прямая, как стрела. Так что мчим на всех парах. Какабай засыпает. Мы с Мишкой пьем пиво и наслаждаемся утренней свежестью.
Неожиданно «Волга» (дальше счет шел на секунды – пересказывать куда дольше) как-то странно вильнула в сторону. Мгновенно поднял голову дремавший Какабай. И закричал не своим голосом:
– Тормози!!!
В это мгновенье «прозрел» и я. Нашу машину мотало от обочины до обочины, она продолжала нестись таким странным образом вперед. А там… Там, уже совсем рядом, стояли – друг напротив друга – два бензовоза, и оба водители, подняв капот, колдовали над двигателем. Проезжая часть из-за автомобилей сужалась ровно на их ширину плюс «просвет» от бровки с двух сторон. Короче, наполовину. А мы едва вписываемся в полную ширину!
Сашка после крика Какабая утопил тормоз в пол по самые помидоры. «Волгу» начало разворачивать поперек шоссе и уже в таком положении все еще нести на бензовозы. Теперь уже нам не проскочить между ними ни за что. И снова прозвучал крик Какабая:
– Отпусти педаль!
Наша машина вдруг рванула вперед. А поскольку пребывала поперек дороги, то законный «перед» оказался на перпендикулярной траектории – мы вылетели в кювет, на скорости проскочили его и врезались передним бампером в борозду колхозного поля. А поскольку борозда была еще та (в смысле высокая), «Волгу» начало переворачивать через капот. Помню только, как рассыпалось переднее стекло и как по салону летали бутылки из-под пива – пустые и – уже в незначительном количестве! – полные. Второй удар, и мы лежим на крыше. Отмечаю, что мотор гудит, а колеса наверху – вращаются. И в это мгновенье раздается абсолютно спокойный голос Мишки:
– Саша, а двигатель можно было бы и выключить!
Сидя, как и все мы, кверху задом, Ромашко поворачивает ключ в замке зажигания. Повисает полная тишина. И вдруг они все трое, как по команде, начинают открывать дверцы, чтобы выбраться из авто. Видимо, я на какое-то мгновенье теряю сознание. Ибо когда опять вижу салон, то, кроме меня, в нем никого уже нет. В голове вспыхивает мысль: «А вдруг рванет бензобак?».
И я, не помня точно, какое стекло разбилось, поворачиваюсь назад и пытаюсь выбраться из машины. Со стороны это, наверное, выглядело, как цирковой номер. Мужик что есть силы упирается лбом в стекло, пытаясь сквозь него пролезть. А я, между тем, с маниакальной настойчивостью продолжаю ломиться головой в него, не понимаю, почему не могу выбраться наружу.
– Дверца! Дверца! – крикнул начал ее открывать.
Пробую открыть правую заднюю дверцу, у которой сидел. Увы, немного отойдя, она верхним краем упирается в землю («Волга»-то лежит верх ногами).
– Давай через водительскую! – кричат ребята.
Я послушно, словно робот первого поколения, начинаю ползком пробираться вперед. Краем глаза вижу ступни ног людей, бегущих к нам от шоссе. Вот один из проезжавших мимо водителей и заметивших аварию наклоняется ко мне и протягивает руку:
– Побыстрее, молодой человек!
Я отвечаю:
– Спасибо! У нас ничего не случилось. Сейчас мы поедем дальше!
Между тем, ползти в перевернутой машине в состоянии шока крайне неудобно: сверху очень мешают сиденья. Наконец меня вытаскивают. Первое, что я замечаю, это Какабай. Он присел на корточки у заднего номера и лихо его свинчивает. До меня доходит: не хочет, чтобы кто-то знал, что авто попало в переделку. Ведь оно принадлежит гаражу Совета Министров и малоприятных разборок не избежать. Я тоже думаю: как бы в ЦК не узнали, что я в рабочее время попал за 100 км от Ашхабада в аварию. И лишь потом мы начинаем ощупывать друг друга, выясняя, не пострадал ли кто. Кстати, водилы, которые пришли к нам на помощь, небезосновательно в один голос заявили: то, что после такого кульбита мы остались не только живы, но и не «поломаны», просто чудо. И посоветовали в это число ежегодно отмечать по второму дню рождения.
Кстати, нас дотянули до ближайшего населенного пункта – Каахка – на прицепе. Там у моего друга, заместителя председателя райсовета, мы «« оставили, попросив ее отремонтировать, а сами на другой машине поехали в Теджен. Так что рыбалка состоялась. Вот только на охоту не попали. Но это нас уже не сильно огорчило.
Номер 8. Ненадежная дверца КамАЗа
(1995 год; автотрасса Донецк – Львов, Украина)
Условия для нормального функционирования редакции газеты «Вечерняя Макеевка» - еще те! Во всяком случае, нормальным в привычном для журналистов понимании их не назовешь. Но в условиях всеобщей разрухи нет ни одного издания, учредители и главные редакторы которых не вертелись бы угрями на раскаленной сковородке.
Одна из постоянных проблем – пополнение запасов бумаги. Да-да, ее путем всяческих ухищрений (к счастью, шеф Людмила Ольховская – еще тот мастак), нужно добывать самим!
Прекрасно зная, что на Жидачевском целлюлозно-бумажном комбинате продолжается реконструкция, и она требует огромного количества арматуры, редактриса задумала следующую комбинацию. На местном металлургическом заводе большегруз набивается доверху этими самими «железяками», отправляется на Львовщину, где и осуществляет бартер: арматура на бумагу. По телефону договорилась о соотношении: сколько «баранов» за топор и…
Сопровождать длинномер пришлось, как первому заместителю главного редактора, мне.
В рейс отправили спозаранку – два водителя и я. Скорость ребята, сменяя друг друга, выжимали приличную, стремясь за световой день добраться как можно дальше на запад. В кабине КамАЗа расположились так: слева – само собой – рулевой, справа от него – подменный и слева, у дверцы – сопровождающий.
Сижу, комфортно вытянув ноги и облокотившись правой рукой на подлокотник. Перебрасываясь фразами, с шиком топим.
И вдруг я чувствую, что дверца произвольно распахивается, и я начинаю медленно выпадать из кабины. На полной, заметьте, скорости передвижения авто!
Невероятным подсознательным мускульным усилием торсу удалось обрести вертикальное положение. А тут и шофер начал жать на тормоза. Наконец остановились. И старший экипажа прокомментировал ситуацию:
- Там отходит … уже давненько… Так что не облокачивайтесь…
Следуем дальше. Через энное количество километров – то ли нечаянно задел, то ли от тряски – но дверца снова распахнулась.
- Захлопните! – дал указание ведущий.
Рейс продолжался. Сотня-другая километров, и дверца распахивается уже точно сама: я отодвигался от греха подальше, почти вжавшись левым боков в подменного водителя. И только после этого рулящий становил машину, вытащил из бардачка отвертку и пассатижи и, немного поколдовав над подлокотником, сделал всем хорошо. И, главное, безопасно!
Номер 9. Юбилейная отключка
(2000 год; г. Киев, Украина)
Мне – 50. Под конец рабочего (в действительности, не рабочего!) дня, когда я уже собирался домой, в кабинет зашла жена генерального директора с подарком: большой чашкой и бутылкой коньяка. Я возьми и скажи:
– Отличная посуда именно для этого напитка!
Госпожа не стала тянуть резину:
– Ну, так наливай!
Слово – не воробей, да еще для молодца под тем еще градусом. Налива чашку доверху и поднимаю. Остальные чокаются своими рюмками. Я, чтобы не ударить в салат пьяной мордой, под гик и аплодисменты выпиваю сосуд до дна. И незаметно выскальзываю, помня, что меня ждут дома.
Далее память у меня работает избирательно.
Станция метро «Печерская». Спускаюсь вниз эскалатором. На мгновение закрываю глаза и ...падаю. Помню, как сзади кричит пассажирка. Чувствую, как сильно мне рвет плечо (как проанализировал потом, им я упал на неподвижный парапет). Дальше – провал.
Еду в вагоне. Тот останавливается. Меня персонально просят очистить помещение. Выхожу. Шагаю, словно механизм. Поднимаюсь на поверхность. Выхожу на морозный воздух. И полностью …теряю ориентировку!
Ибо, как ни пытаюсь, не могу вспомнить, каким транспортом дальше ехать. Поэтому решаю взять такси. Но ...теперь не могу вспомнить название массива, на котором живу. Проходит еще некоторое время. И я с ужасом осознаю, что не помню ...названия города, в котором в данный момент нахожусь.
Причем все это время я, плохо держась на ногах, падаю и поднимаюсь. Буквально ежеминутно. Счет идет уже на сотни. Вдруг (как окажется позже, через три с небольшим часа) я вспоминаю, что вокруг меня – Киев, а живу я на Виноградаре. Тут же, пока память снова не отшибло, бросаюсь на проезжую часть. А поскольку зима выдалась снежная, то, зацепившись за сугроб, оставленный снегоуборочной машиной, я падаю буквально под колеса автомобиля, водитель которого успевает затормозить. В конце концов, я попадаю домой – на джипе редкого красного цвета.
Мораль сей не басни? Я мог свернуть шею на эскалаторе. Меня могла в темноте прирезать шпана, охотящаяся за пьяными. Я мог, упав очередной раз, уснуть и замерзнуть. Да что там говорить: мог сгореть от безумного количества алкоголя.
К счастью, остался жив.
Номер 10. Пальцы в электропатроне
(2008 год; г. Киев, Украина)
По емейлу получили из Москвы письмо от моего земляка А. Пташенчука. Тот собирается посетить Пирятин, а поскольку добираться решил через Киев, то заскочит и к нам.
Мы, конечно, рады. Но в общем с соседями коридоре пео неизвестной причине отрубился свет. Лампочку я менял – не помогло. Пришел к выводу, что проблема – не в ней. Может, в патроне? А поскольку срамиться перед другом не хотелось, решил тот самостоятельно заменить.
Индикатором проверил, не появился ли ток. Нет.
Развинтил патрон. Разобрал. Отсоединил провода. Присоединил их к новому патрону: не обращая внимания на то, что моментами дотрагиваюсь одновременно к обоим проводам (тока-то нет – проверено!)
Ввинтил лампочку – не горит. Значит, проблема, скорее всего, выходит за пределы коридора. В сердцах – только время потратил зря! – дернул за провод и ...свет вспыхнул.
Значит, просто в каком-то месте не было контакта. И меня, целый час работающего с проводом, с десяток раз могло убить.
К счастью, фортуна вновь повернулась ко мне лицом!
