Пока телефонный визави изливает душу, развернув газету, скольжу глазами по вышеупомянутой странице. Выхватывая абзацы, больше всего, вне всякого сомнения, возмутившие высокопоставленных милитари:
«...Есть солдаты 3-х родов – угнетенные, угнетающие и отчаянные. Угнетенные – люди, сроднившиеся с мыслью, что они рождены для страдания. Каждый солдат, годом старше, имеет право и истязает его. ...Угнетенный не получает 1/3 того, что ему дает правительство, знает это и молчит. ...Ни в одном европейском войске нет солдату содержания скуднее».
«...Угнетающие солдаты – люди, перенесшие испытания и не упавшие, но ожесточившиеся духом. Их чувство справедливости – заставлять страдать каждого столько, сколько они страдали». «...Отчаянные солдаты – люди, убежденные..., что для них нет ничего незаконного. Для отчаянного солдата нет ничего невозможного, ничего святого; он украдет у товарища, ограбит церковь, убежит с поля, перебежит к врагу, убьет начальника и никогда не раскается».
«...У нас есть офицеры 3-х родов. Офицеры по необходимости – не чувствующие себя способными к другому средству поддерживать существование. Офицеры беззаботные – люди, служащие только для мундира или мелочного тщеславия и презирающие сущность военной службы. И самый большой отдел – офицеры-аферисты, служащие для одной цели – украсть каким бы то ни было путем. Это люди..., составляющие между собой огромную корпорацию грабителей, помогающих друг другу».
«...Генералы, по большинству, – ...люди без ума, образования и энергии».
– ...И что прикажешь делать?! Или ты не слушаешь?!!
– Слушаю, слушаю! Просто параллельно публикацию глазами пробежал.
– Ну, и.?.
– Как по мне, не в бровь, а в глаз.
– А «вещественные доказательства»? Дошло, наконец, в какое дерьмо вляпались?!
Увы, не предусмотрел я, ставя «бомбу», что плющить начнут не руководство издания, а корреспондента, отвечающего за воинскую тематику (уже после нашего разговора позвонить Виктору не погнушается министр обороны Александр Кузьмук, на которого, в свою очередь, по слухам, надавил верховный главнокомандующий Кучма).
– Чего умолк?! – не унимается, между тем, трубка.
– Так свобода слова не подразумевает обязанности слушать. Ладно-ладно, не кипятись!
И, горько сожалея, достаю скелет из шкафа. Объяснив возмущенному спецкору, что я не спятил, и что редакция несет ответственность лишь за нейтральную врезку. Остальное – сокращенный вариант «Проекта о переформировании армии» Льва Толстого, подготовленный еще в 1855 году. Обычный и удачный – если смотреть правде в глаза, за полтора века мало что в родном войске изменилось – розыгрыш!
Спецкор, выпускник известного в свое время на весь Советский Союз Львовского высшего военно-политического училища, понимал и ценил юмор, а посему изрек:
– Что ж, ты, как порядочный человек, гадости делаешь с отвращением!
– Но сколько можешь, тяни! Не топи интригу. Пусть ярость благородная...
Хотя прекрасно понимаю: фишка накрылась медным тазом – вряд ли Виктору удастся выдержать осаду хотя бы сутки-двое.
Не успею перевести дух, как начинает приоткрываться дверь, в унисон чему вновь подает голос ленивая горизонталь телефонного аппарата – эта пародия на эбонитовую гантель для дистрофиков. Совершаю синхронно два действия: беря трубку, одобрительно киваю заглядывающей в кабинет руководительнице компьютерного цеха. Та машет рукой – зайду позже.
На проводе – главный редактор журнала «ПиК» («Политика и культура») Александр Кривенко. «Небось, тоже какая-то бяка?», – мелькает мысль еще до того, как изрекаю привычное «Слушаю». И точно!
Александр, издание которого в очередном номере публикует нескольких моих новелл, написанных названиями населенных пунктов Украины, с дружеским прискорбием «радует»: ему приходится ставить в уже сверстанный журнал «депешу», присланную учредителями. А посему мои экзерсисы придется резать по живому.
– Ты сам это сделаешь или доверяешь нам? – интересуется сверхтактично.
– А, может, лучше передвинуть их на позже? – бросаю спасательный круг тонущим опусам.
В это время приоткрывается дверь – снова Наташа Дутчак. Показываю рукой на стул: садись, что ты будешь курсировать туда-сюда. Та проскальзывает в кабинет.
– Извини, – бросаю в трубку, – на секунду отвлекся. Так вот, как насчет следующего номера?
– Я бы с удовольствием, но при всем желании – не получится! Перекроить еще четыре страницы уже не успеваем. Я – в глубоком цейтноте.
– Вы все сегодня, как сговорились, ко мне – с бритвою в руке...
– Не понял!
– Да