Одна принцесса еще в младенчестве стала жертвой дворцового заговора. В этом она отчасти сама виновата — вредный ее характер проявился практически сразу после рождения и быстро измотал придворную няньку. Придворная нянька из-за круглосуточных воплей младенца так хотела спать, что тронулась умом. Она отнесла наследницу в лес и оставила там под ракитовым кустом. На обратном пути нянька измазала себе щеки навозом и разбила глаз с разбегу о сосну, чтобы было похоже, будто на них с августейшим младенцем напали разбойники. Но ни щеки, ни разбитый лоб няньку не спасли. Тем же вечером ее вздернули на виселице во внутреннем дворике дворца. А с ней заодно всех поваров и лакеев, чтобы в корне задавить возможный придворный заговор. И хотя головы мерзавцев торчали на высоких кольях и хорошо просматривались со всех точек дворца, королева была безутешна и рыдала сутки напролет. Выжившая челядь была тронута таким бурным проявлением чувств высшей аристократии, а придворный историк даже занес этот день в летопись царских событий, как День Слез и Скорби. Он пытался было настаивать на объявлении трехдневного всенародного траура, но уже на исходе ДСС королева полностью забыла о своей потерянной дочери, потому что родила новую. Скорбь плавно перетекла в праздник и длительную попойку с соседними королями. И за всеми этими хлопотами пропавшая принцесса как-то незаметно сама собой позабылась.
Позабылась-то она позабылась, но не пропала — ее грибы спасли. Они выкормили принцессу дождевыми червями, научили прятаться в опавших листьях и жить, стоя на одной ножке. Принцесса выросла молчаливой и созерцательной девушкой, и так ловко пряталась в опавших листьях, что опытные деревенские грибники смогли ее найти только через 16 лет, когда она переросла самые высокие плети лесного малинника. Сперва грибники хотели просто сшибить ее ногой — уж больно странной она им на первый взгляд показалась: шляпка мятая да волосатая, непонятного цвета, и ножка огромная да толстая — точно червивая. Но принцесса их опередила и сама выдала им пинка свободной от опоры ногой. Грибники озадачились и смекнули, что перед ними не просто гриб, а чудо-чудное диво-дивное. Они аккуратно, чтобы не повредить грибницу, выкопали чудо-чудное из грунта и принесли в деревню, женам показать.
Жены находку не одобрили. Они так устали от манеры мужей тащить в дом из лесу всякую дрянь, что немедленно велели вернуть поганку туда, откуда взяли. Но тут незадача, точное место положения чуда-юда мужики забыли. Так что пришлось ее в деревне оставить.
Бабы сразу попытались пристроить чудо-юду к хозяйству, чтобы прок был и даром хлеб не переводить. И на кухню ее отправляли, и на огород — без толку. Оказалась она не только к делу не приучена, а вообще руками пользуется только с перепугу. Например, если сзади пинка дать, она, падая, руки подставит. А если ее не нервировать, стоит себе — одну ногу под себя подожмет, другой в землю упрется. А как муха не нее сядет или гусеница заползет, она языком — щелк! — и пообедала. В деревнях народ темный, дальше горшка в печи ничего не видит. Ему бы в столицу письма писать, английских ученых на уши ставить, а они умнее не надумали, как чуду-юду против тараканов использовать. Так и покатилась ее жизнь — сегодня у одних языком щелкает, завтра у других. И сама сыта, и людям радость.
Народ в массе своей на нее внимания не обращал. Ну, подойдет чья-то очередь чуду-юду брать, они шкаф передвинут, угол освободят, и туда ее поставят. А как очередь выйдет, передадут дальше и забудут о ней недели на две, до следующей обработки. Но в жизни все так хитро устроено, что к каждой твари господь пару подберет. Вот и на поганку деревенский дурачок засмотрелся и красивой нашел. Глаза у нее приметные — один карий, другой серый, и брови знатные, на переносице в одну линию сомкнуты. Стал дурачок за ней ухаживать: ножку водой поливать и со шляпки пыль смахивать. А она в ответ хихикает — щекотно ей. Стал с ней дурак по душам разговаривать. Она поначалу мало чего понимала, но человеческий язык на лету схватывала. А потом и сама вопросы задавать начала. Про что бы дурак ей ни рассказывал, про землю ли, что вокруг солнца вращается, про воду ли, которая замерзает и переходит в парообразное состояние — все ей было удивительно. Она, пока грибом была, как-то ни о чем таком не задумывалась. У грибов мироздание проще устроено — есть мать сыра земля, а в ней грибница, через которую все грибы между собой в один организм связаны. Есть вода, чтобы грибницу питать. Есть прошлогодние листья, которые защищают ее от пересыхания и холода. И есть черви, которые не дают грибам захватить мировое господство. И это тоже грамотно — мировое господство штука сложная, с ней, не приведи господь, справляться придется. И если три состояния воды она еще поняла, то в человеческую раздельность никак поверить не могла. Как это — каждый сам по себе? И даже если они семья и в одной грибнице живут, то все равно каждый по отдельности? Не бывает так и все тут! Не смог дурак ее переубедить. Да он и не особо старался. Потому что помимо всех этих общечеловеческих странностей есть еще ночи, соловьиными песнями полные, да утра в золоте разлитого по земле солнца. Так бы это чудо чудное да диво дивное и сгинуло б в глуши, и сказке конец, но прибыл в ту деревню передвижной медпункт прививки ставить.
Дело в том, что пока чудо-юда стояла на страже санитарно-гигиенических интересов общества, само общество начало страдать удивительной неизвестной науке болезнью. Зараженный — будь то человек или скот домашний — приобретал необъяснимую тягу к земле, начинал ее есть и камнями закусывать. Казалось бы, ну, что за беда, если человек землю ест? Не пучит его с нее, не крепит, и слава богу, пусть кушает. Но так рассуждать может только человек в государственном управлении не сведущий. Потому что сведущий сразу смекнет: если человек землю ест, он не работает — незачем ему, земля и так под ногами валяется. А если человек не работает, то и деньги не тратит. А если деньги не тратит, то ничего не покупает. А это уже всей экономике коллапс, ни один правитель такого не допустит. Вот и нынешний король не допустил, организовал для спасения страны команды медиков с противостолбнячной сывороткой.
Вообще-то, сыворотка против болезни не помогала, зато побочным проявлением вызывала тошноту на запах земли. После прививки землееды худели и с голодухи готовы были есть все, что угодно, — от вареной репы до кошачьего корма. Но, когда действие сыворотки заканчивалось, опять возвращались к земле, а значит, процедуру надо был повторять. Поэтому у медиков было тайное задание — выявить и устранить саму причину заражения. Медики ездили по стране и смотрели в оба. И однажды увидели чуду-юду.
— А это почему без прививки стоит? — спрашивают.
— А это не человек потому что, — отвечали им деревенские жители. — Это ловушка для тараканов. Да вы не бойтесь, она не зараженная, землю не ест.
Но медики не дураки, смекнули что к чему. Где гриб — там и споры, а где споры — там и эпидемия.
Написали медики царю письмо, так мол и так, причина заражения выявлена, готовы ликвидировать, ждем на то высочайшего распоряжения. А царь был не дурак, чтобы такую разрушительную штуку уничтожать. Он велел поместить источник инфекции в герметичный бокс и привезти столицу для дальнейшего решения. На самом деле, у него решение уже было принято — заслать чуду-юду в соседнюю страну, чтобы там экономика рухнула. Потому что когда твоя экономика разваливается, это плохо, а когда соседская — очень даже хорошо. Соседям можно протянуть руку помощи и дать денег в долг, пусть они потом проценты отрабатывают и про всякую экспансию навсегда забудут. Хороший был у короля план, но пока чуду-юду везли в столицу, он внезапно умер от несчастного случая, и на престол взошла королева-мать.
Смена власти своим чередом, а жизнь своим. Привезли чуду во дворец, причесали, вымыли и к королеве отвели. Королева, как только на нее глянула, так чуть в обморок не упала. Уж больно у чуды-юды глаза были приметные — один серый, другой карий, точь-в-точь, как у покойного папеньки. А брови на переносице в сплошную линию сливались, точь-в-точь, как у маменьки, ныне властвующей королевы. Королева, как эти глазки с бровками увидала, так сразу опознала в поганке пропавшую дочь. А так как на тот момент все ее дети в результате дворцовых интриг и переворотов умерли, она назначила поганку наследницей трона и ушла в монастырь, замаливать мужнину внезапную смерть. И больше королеву не волновали ни экономический кризис, ни падение личного рейтинга на мировой политической арене. А поганку они тем более не трогали, у нее в голове свой миропорядок был, который она, став королевой, немедленно стала внедрять по всей стране. Первым делом поганка велела всем по утрам босиком на росу выходить и солнцу поклоняться. Во-вторых, велела при встрече непременно обниматься и предлагать друг другу помощь. А до третьего не дошло, народ взбунтовался.
Вообще, до сих пор неизвестно, отчего вспыхивают народные бунты. Вернее, потом, после подавления, причина всегда всплывает, но так чтобы вывести какое-либо универсальное правило и пользоваться им в профилактических целях, такого никак не выходит. В случае с поганым бунтом (как впоследствии назвали этот инцидент историки) причина была и вовсе незаурядная. Оказалось, народ рано вставать не любит. А любит или вообще не вставать или вскакивать по будильнику и сразу идти на работу. А тут указ — куда деваться? Указ — это дело подсудное. А раз так, за каждым гражданином сосед присматривает и стучит, куда надо. А за соседом жилищный комитет наблюдает и докладывает обо всех случаях нарушения высочайшей инструкции. А за комитет отвечает горисполком. А за горисполком облуправком. А за облуправкомом следит республиканский центр, а за центром — кабинет министров, за кабинетом — узкий круг придворных и фрейлин. И вся эта невероятная по длине цепочка, в которой что ни звено — то живой человек, замыкается на королеве. И вот она каждое утро просыпается, завтракает свежими дождевыми червяками и знать не знает, что у каждого человека в государстве есть повод ее ненавидеть. За исключением одного.
Деревенский дурак, научивший когда-то поганку человеческому языку, очень по ней все это время страдал. Но идти во дворец не решался, потому что дворец не место для дураков, дальше уличных ворот не пустят. Так что дурак на печи лежал и ждал случая. А когда услышал отголоски бунта, понял, что ждать уже нечего, слез и пошел в столицу.
Во дворец он вошел незамеченным. Там все были так поглощены текущей революцией, что и ворота охранять перестали. Дурак поплутал по коридорам и оказался возле царской опочивальни. Толкнул дверь — не заперто. Вошел и видит, притулилась его душа-девица на одной ножке в уголочке и стоит тихонечко, точь-в-точь как раньше в деревенской избе. Разве что волосы вместо перьев и соломинок жемчугом убраны. А за окном уже толпа шумит, требует выдать ему поганку для скорой и справедливой расправы. Подскочил к ней дурак, за ножку ухватил, пойдем со мной, говорит, в лесу спрячемся, в поле схоронимся — никто нас не найдет. А она упирается. Никуда, говорит, со своего поста не пойду. А ежели моему народу угодно меня растоптать, пусть топчут, на то я и поганка. Говорит твердо, а сама слезами умывается, с жизнью прощается. В коридоре топот нарастает, то придворные спешат выполнить народную волю. Дурак задвинул засов на двери и на балкон вышел. А под балконом чуть не вся страна собралась, как море волнуется, лозунги революционный выкрикивает. Вот дурак им и говорит:
— Здравствуй, честной народ. Я ваш брат, дурак из деревни Змеюкино, уже весь переворот свершил и на престол взошел. Теперь, ежели не возражаете, стану вами править.
Народ на эти слова обрадовался несказанно, «ура» закричал и давай друг с другом сердечно обниматься. А сзади придворные уже двери выломали и на вышитой подушечке поднесли дураку царскую корону — очень своевременно успели.
Стал дурак за поганку править. Она указ сочинит, а он подпишет и спускает для исполнения. Народ этот дурацкий указ получит, затылок почешет да и примет. Он же понимает, каков царь — таков и указ, и не имеет против того возражений. Так что хорошо при дураке жили, спокойно и сытно — землю ели и ключевой водой запивали. И никакого экономического коллапса не случилось, потому что умные придворные придумали отправили по стране бригады медиков с лекциями о вреде сырого землеедения. Дескать, и глисты там, и бактерии вредоносные и яйца дождевых червей. А если вы хотите безопасной пищи — покупайте специально выращенную землю в наших супермаркетах.
В общем, правили они долго и счастливо. Настолько, что и политическая арена с ними считаться стала. Королева-поганка возглавила рейтинг самых эксцентричных правителей мира, обскакав царя Брунея с его крокодильей костью в носу и индийского салтана с бородой ниже колен.
