КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Между «да» и «нет» [Бьюла Астор] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Бьюла Астор Между «да» и «нет»

1

— Джейми, как здорово, что ты приехала. Мы так рады тебя видеть. Я уж и не надеялась… Только вот выглядишь ты малость усталой. Дядя Марк говорил, что ты слишком много работаешь.

Легкая улыбка тронула губы Джейми, стоило кузине упомянуть отчима. Ей повезло, она понимала это, особенно когда слышала рассказы других людей о повторных браках своих родителей.

Марк сразу полюбил ее как собственную дочь, да и ей легко было признать его за отца, поскольку родного отца она не помнила — он умер, когда ей не исполнилось и двух лет.

— Он преувеличивает, Бет, — сказала Джейми, подняв глаза от второго слоя лака, нанесенного ею на ногти.

Приглашение кузины и ее мужа провести уик-энд в их бристольском доме совпало с перерывом в графике работ. И вот она здесь… Джейми подавила легкое раздражение, все возраставшее с первых минут приезда.

— Лучше расскажи, как поживает моя крестница. Я уже почти полгода ее не видела.

— Ну, и кто в этом виноват? — с укором спросила Бет. — Мы ведь ездили на Рождество в Куинсмид. Почему бы и тебе туда не приехать? Твоя мама была страшно огорчена.

Чувство вины больно кольнуло Джейми.

— Я собиралась, но мне как раз предложили контракт на работу в Нью-Йорке, потому я и не смогла приехать.

Слыша звук собственного голоса, отдаленный и несколько отчужденный, Джейми чуть не разразилась истерическим хохотом, так смешон ей показался образ, который она столь долго созидала, что он стал почти ее неотъемлемой частью.

Видит ли еще кто-нибудь из близких ее саму, скрывшуюся под лоском процветающей деловой женщины, в которую она себя превратила? Она тихонько вздохнула при воспоминании о той озорной девчонке, что сломя голову носилась по раздольным полям Куинсмида. С тех пор прошло больше десяти лет, и между тем подростком и женщиной, которой она стала теперь, разверзлась пропасть, через которую невозможно уже перекинуть мостик. Впрочем, не к этому ли она стремилась?

— Завтра у тебя будет возможность вновь познакомиться с моей дочерью, — твердо сказала Бет, желая поставить точку в затронутой теме. — Ну а теперь расскажи о себе. Как ты вообще?.. Дядя Марк ужасно гордится тобой. И знаешь, Джейми, тобой он гордиться даже больше, чем Джейком, так мне, во всяком случае, кажется. Недавно я читала о тебе статью в журнале «Дома и сады». Там были фотографии комнат, которые ты оформляла, так это просто фантастика.

Джейми вспомнила, что упомянутая кузиной хвалебная статья вызвала лавину деловых предложений, обрушившуюся на ее небольшую дизайнерскую фирму.

Старые методы оформления интерьеров себя изжили, и Джейми не раскаивалась, что переключилась с традиционных приемов, которым обучалась прежде, на то, что считала вызовом старому. Она как могла, совершенствовала технику отделки стен под искусственный мрамор, окраску по гладкой и зернистой поверхности и все прочие обновленные стили малярного декора, которые входили теперь в моду.

— Пока ты здесь, я собираюсь воспользоваться твоими советами относительно дома, — довольно сухо продолжала Бет. — Когда мы в него въезжали, у нас было полно планов, но из-за постоянной занятости Ричарда мы до сих пор не удосужились купить даже несколько рулонов обоев.

Ричард, респектабельный супруг Бет, решил недавно отделиться от своей компании и завести собственное дело, и, зная проблемы, с которыми он теперь то и дело сталкивался, Джейми понимала, что ему и в самом деле не до отделки жилья.

— Завтра пройдем по дому и все осмотрим, — сказала она.

— Как я завидую тебе, — с легким вздохом заметила кузина. — Ты так великолепно выглядишь!

Пожав плечами, Джейми непринужденно ответила:

— Это лишь фасад, Бет, дорогостоящий имидж, который необходимо поддерживать для успешного ведения дел, но сама я ничуть не переменилась.

Подняв голубые глаза, Бет взглянула в более темные, почти фиолетовые глаза гостьи и серьезно сказала:

— Да, Джейми, я знаю, ты осталась все той же. Но как же давно ты не появлялась в Куинсмиде!

— От Лондона до Йоркшира не так уж близко, — сказала Джейми и вдруг заметила промелькнувшую в глазах кузины тень. Сердце внезапно сжала тревога. — Что случилось, Бет? — спросила она. — Что-нибудь дома? С мамой? Или с Марком?

Интересно, когда она начала называть отчима просто Марком? Людям, незнакомым с их семьей, могло показаться, что она зовет его по имени, чтобы как-то отделить отчима от родного отца, но это было не так. Она усвоила эту манеру от Джейка в том возрасте, когда еще не понимала, что делает.

В те дни Джейк был для нее богом; великолепное и внушающее благоговейный трепет создание, которое она имела привилегию называть братом… Ее губы тронула горестная улыбка. Сейчас казалось невероятным, что она была так наивна.

— Не хотела говорить, — спокойно произнесла Бет, — но речь идет о Марке. У него недавно появились грудные боли. Доктор сказал, что это от сердечной недостаточности. В общем, ничего серьезного, не пугайся, просто он посоветовал ему не слишком перенапрягаться. Твоя мама обеспечила ему должный уход, полностью передав Джейку все дела компании.

Ничего страшного, что эту информацию она получила из вторых рук, не было, но все же что-то задело Джейми, ибо это в первую очередь ее боль, а не кого-то другого. Ведь что ни говори, а она позволила себе вырваться на свободу, покинув свой дом и отдалив себя от родных, и ей не легче от того, что у нее имелись на это причины, хотя бы чисто карьерные. К тому же она регулярно звонила домой и разговаривала с матерью.

— Знаешь, твоя мама не хотела огорчать тебя, — сочувственно проговорила Бет, заметив в глазах кузины неподдельную боль. — Она ведь знает, как тебе дорог дядя Марк.

— Хм… Не понимаю, почему она думает, что он принадлежит только ей.

— Джейк говорит то же самое, — рассмеявшись, сказала Бет. — Удивительно, как одинаково вы оба отзываетесь обо всем на свете. А сведи вас вместе, ни о чем не можете договориться. Помнится, на моей свадьбе вы чуть не подрались.

Джейми отвела от кузины взгляд, старательно рассматривая свои ногти, будто решая, достаточно ли они просохли. Потом рассеянно проговорила:

— Да, это всегда так было.

— Нет, не всегда.

Сердце Джейми дрогнуло от явного вызова, прозвучавшего в голосе Бет.

— Не пойму, почему вы двое не можете найти общий язык? — стояла на своем Бет. — Это страшно огорчает и твою маму, и дядю Марка. Что бы ни происходило в вашей семье, что-то не заметно, чтобы вы с Джейком бывали там одновременно. Можно подумать, что вы сознательно избегаете друг друга.

— Ну, это не так, — твердо ответила Джейми, но, заметив, что кузина не на шутку огорчена этим, смягчила свои слова улыбкой. — Прости, но я неважно себя чувствую. Ненавижу летать, особенно через Атлантику. Кажется, я еще не оправилась от смещения времени.

«Смещение времени»… «Страдание и унижение» было бы ближе к истине, но давно подавленные эмоции слишком глубоко погребены в сердце Джейми, чтобы она стала с кем-то делиться этим.

Глядя на шелковый блеск прямых темно-рыжих волос кузины, упавших ей на лицо, когда она склонилась над своими ногтями, Бет переменила тему разговора, с завистью спросив:

— Ума не приложу, как тебе удается сохранять такие безупречные ногти!

— Это нетрудно. Надо лишь приглядывать за ними и поддерживать в хорошей форме, — с усмешкой ответила Джейми, нанеся последний слой лака и осматривая результаты своей работы. — Да и какой клиент станет заказывать мне декорационные работы, если я не способна окрасить даже собственные ногти?

— А я вот свои не могу даже отрастить подлиннее, не говоря уж о лаке и чем-то другом.

— Ох, ты же знаешь, что я всю жизнь сибаритствую, — посмеиваясь, ответила Джейми.

Почему одному человеку дается так много, вздохнув, подумала Бет, огорчаясь за кузину, которая, обладая всеми мыслимыми женскими достоинствами, открыто заявляет, что не верит в любовь, и замуж выходить не намерена.

Возможно, Джейми не столь совершенна в своем понимании жизни, но она красива, а кроме того, имеет нечто большее, чем красота. Смотреть на нее все равно, что заглядывать в глубину спокойного озера, такого спокойного, что невольно задерживаешь дыхание и ждешь хоть легчайшей ряби на озерной глади. Джейми окружена аурой умиротворения, тишины и покоя, но она не всегда была такой. Бет помнила ее сорванцом-подростком, когда та лазила по деревьям, бегала, прыгала и вечно была покрыта синяками и ссадинами. В те дни ее фиолетовые глаза искрились весельем, пухлые губы улыбались, а движения были порывисты и стремительны.

Десятилетняя Бет отчаянно завидовала четырнадцатилетней кузине и той близости, которая установилась у нее со сводным братом. Джейк, хоть и учился уже в университете, но большую часть свободного времени проводил со своей юной родственницей. Они были так дружны, что Бет — единственный ребенок в семье — уже тогда познала горечь зависти. Но потом что-то случилось, и теперь… Теперь, стоит ей в присутствии Джейми сказать что-нибудь о Джейке, как та сразу замыкается в себе, а Джейк при упоминании о Джейми цинично усмехается, но глаза его становятся колючими, как кусочки льда.

— Сибаритствуешь? — переспросила Бет. — С каких это пор? Ты ведь так много работаешь. По мнению дяди Марка, даже слишком.

— Марк прелесть, но когда речь идет о женщинах, он малость старомоден. Считает, что мы все должны быть, как моя мама, — целиком посвящать себя мужу, дому и семье.

Джейми отвела взгляд от кузины, скрыв выражение глаз под длинными ресницами, веерами опустившимися на высокие скулы. Когда-то она не хотела от жизни ничего, кроме возможности любить и быть любимой. Но, справившись с собой и выкинув из головы мысли о прошлом, она повернулась к Бет и с легкой улыбкой посоветовала:

— Попробуй попить кальций.

— Кальций? — рассеянно переспросила Бет.

— Ну да. Чтобы ногти окрепли.

— Я на этот уик-энд особых планов не строила, — сказала Бет. — Но вечером мы что-нибудь придумаем, а завтра к ужину приглашен кое-кто из наших друзей, кстати, и Джейк хотел приехать. Семейство его последней подружки живет неподалеку отсюда. Она славная девушка, но слишком, как мне кажется, молода для Джейка. И к тому же полна амбиций.

Хорошо, что Бет в эту минуту смотрела в другую сторону, иначе наверняка заметила бы, как Джейми пыталась усмирить неистово заколотившееся сердце. Джейк придет сюда… Ее первым импульсом было бежать, немедленно, но она попала в капкан, это ясно. Если уехать теперь, Бет наверняка что-то заподозрит. Ведь семье известно только, что они с Джейком не ладят друг с другом…

— Джейми, с тобой все в порядке? Ты ужасно бледная.

— Рыжим и положено быть бледными, — сухо отозвалась Джейми, натягивая на лицо маску деловитой озабоченности. — Удивляюсь, Марк так серьезно болен, а Джейк на целый уик-энд уезжает из дому повеселиться.

— Да нет, это отчасти и деловая поездка, поскольку компания отца Аманды будет сливаться с «Брайертон пластикс». Для того, видно, и деток познакомили… Ни для кого не секрет, что ее родителей весьма устраивает этот брак, но лично я думаю, что Аманда слишком молода — ей всего девятнадцать, она хорошенькая, но совсем еще дитя. Впрочем, мне кажется, что ни у нее, ни у Джейка нет выбора, если ты понимаешь, что я имею в виду. — После этих слов Бет поморщилась. — Конечно, дядя Марк будет рад увидеть сына женатым. Он только и говорит о том, что они с женой ждут не дождутся внуков.

— Это ни на что не похоже, — ровным голосом проговорила Джейми, молясь, чтобы Бет не заметила, в какое смятение повергли ее подобные рассуждения.

Джейк женится… Боль сжала сердце, разрывая его на части, рушились все барьеры, которыми она последние шесть лет так старательно отгораживала себя от прошлого. Да какое ей до всего этого дело? Разве она не знала, что рано или поздно это произойдет. Еще шесть лет назад он говорил, что намерен жениться. Он хотел сына, который бы продолжил бизнес, так успешно начатый его отцом. Джейк амбициозен, решителен и жесток, да, очень жесток. Но страдала она теперь не от этого. Того Джейка, которого она знала и любила, никогда не существовало. А был лишь фасад, за которым скрывалась его подлинная сущность.

Все эти годы Джейми уверяла себя: ей повезло, что она узнала правду раньше, чем успела совершить опрометчивый поступок. В противном случае она оказалась бы связанной брачными узами с человеком неискренним и алчным.

Она давно уже не та наивная восемнадцатилетняя девчонка и достаточно повидала свет, чтобы понимать, что Джейк не одинок в желании вступить в брак по расчету. В мире это далеко не редкость, но та намеренная жестокость, с которой он обманул ее доверие…

— Ох, силы небесные, я все болтаю, забыв обязанности хозяйки. Ты пока отдохни, а я приготовлю тебе чашку чая.

Оставшись одна в гостевой комнате, которую ей предоставила кузина, Джейми подошла к окну и уставилась на окрестный пейзаж, не видя, по правде сказать, ничего из его дивных красот. А эта девушка, эта Аманда, интересно, знает ли она, что на самом деле представляет из себя Джейк, или он и ее обманул? Его ленивая насмешливая улыбка, его холодные зеленые глаза, способные вдруг вспыхнуть огнем, и этот чувственный рот, кого угодно могут свести с ума…

Нет, она выше этого, выше. Она теперь совсем другой человек, а не та невинная дурочка, так глупо поверившая Джейку и так жестоко им обманутая. Он больше не имеет над ней власти, теперь он для нее вообще никто.

Но почему же так колотится сердце? Почему она с такой опустошающей отчетливостью вспоминает прикосновение его губ к своим губам?

Единственным утешением, когда ей сообщили правду, явилось для нее то, что никто не ведает, какой дурочкой она оказалась. Никто не знает, что они были любовниками, что Джейк шептал ей слова любви, а потом обещал жениться. Джейми вспомнила, какое унижение пережила, узнав от его любовницы, что на самом деле он женится на ней потому, что его отец разделил между ними свое состояние, а значит, она будет иметь такую же долю в компании, как и Джейк.

Сначала она не хотела верить словам Ванды, полагая, что та из ревности клевещет на него, но когда пришла к нему выяснить правду, то первое, что она увидела, войдя в незапертую дверь, это Джейка и Ванду в объятиях друг друга.

Джейк ее окликнул, но она как безумная бросилась назад, к своему автомобилю, и покинула Йорк, да так быстро, будто за ней по пятам гнался сам дьявол.

Марк и Маргарет были в это время на Бермудских островах. Они с Джейком не успели сказать им о своих планах и ожидали возвращения родителей, чтобы преподнести им сюрприз. Джейми, слишком униженная, чтобы встретиться лицом к лицу с Джейком, по пути переменила решение заехать домой, понимая, что он может примчаться туда следом за ней, и свернула на южную автостраду.

В то время она на полставки работала в одной Йоркской дизайнерской фирме, за свою работу получала немного, но ей ежемесячно помогал Марк, и на банковском счете у нее скопилось достаточно денег, чтобы снять номер в недорогом лондонском отеле и жить там столько, сколько понадобится для более основательного устройства жизни.

В письме без обратного адреса она объяснила своим работодателям, что хочет жить в Лондоне. В другом, более длинном и подробном письме родителям она обрисовала свои планы на будущее, а третье письмо отправила Джейку, написав ему, что заблуждалась, что не готова еще к семейной жизни, что хочет свободы и возможности делать карьеру. Гордость и уязвленное самолюбие не позволили ей упомянуть в своем письме о Ванде.

К тому времени, как Маргарет и Марку Брайертонам, ее матери и отчиму, настало время вернуться с Бермудов, она уже зарегистрировалась на отделении, где изучалась дизайнерская технология, сняла себе третью часть квартиры в двух шагах от колледжа, отрезала до плеч свои длинные волосы и, наконец, целиком и полностью сменила свой гардероб, отрекшись от всего, что создавало ей игривый юношеский образ. Так в три коротких недели она обрела имидж сдержанной, искушенной в жизни женщины, от которого не отказалась и поныне.

Ее родители пребывали в недоумении, но она объяснила им внезапность своего отъезда тем, что, будучи совершенно измотана бездельем последних нескольких месяцев, во время их отсутствия приняла решение по-настоящему взяться за дело.

Сначала они очень расстраивались, Марк особенно, ибо ему хотелось, чтобы она жила поближе к дому. Вообще говоря, у нее не было необходимости зарабатывать себе на жизнь, и в первые месяцы самостоятельной жизни ей несколько раз хотелось вернуться домой. Но ее неизменно останавливала мысль, что она должна будет встретиться там с Джейком. В тот вечер, когда Джейми покидала его квартиру, где застала его в объятиях другой женщины, она убедила себя, что, встретившись с ним, абсолютно ничего не испытает — вообще никаких чувств.

Прошедшие шесть лет были заняты до предела. Еще в колледже она подружилась со студентом-сокурсником, Ральфом Ховардом, который потом стал ее деловым партнером. Они прекрасно ладили, их отношения были легкими, приятными и ни к чему не обязывающими. Некоторые из их приятелей думали, что они любовники, но это не соответствовало истине. Ральф был ей как брат, которого, по ее словам, она никогда не имела, но ее отношение к нему весьма отличалось от того поклонения и обожания, которые она испытывала к Джейку.

Их фирма приносила хорошие доходы, они преуспевали и вели активную светскую жизнь. Большинство вечеров и приемов, на которые они всегда ходили вдвоем, носили деловой характер. Они с Ральфом, высоким блондином с красивым загаром и смеющимися голубыми глазами, выглядели замечательной парой. Ральф ей нравился своей спортивностью, он походил на регбиста, мускулистого, с крепким большим костяком. Да и он был высокого мнения о Джейми и всегда удивлялся, когда кто-то обращался с ней, как с хрупкой фарфоровой вещицей. При росте пять футов четыре дюйма, тонкокостная, с изящными узкими ступнями, она выглядела гораздо более хрупкой, чем была на самом деле.

Джейми никого не разуверяла в том, что они любовники, — это удобный способ держать слишком пылких поклонников на приличном расстоянии. Ральфа интересовало, есть ли у нее личная жизнь, но он уважал чужие тайны и не задавал лишних вопросов. Она никогда не упоминала при нем о Джейке, хотя кое-что он о ее семье знал; о том, например, что первый раз ее мать вышла замуж за своего работодателя, а второй раз за Марка Брайертона, вдовца, имевшего одиннадцатилетнего сына. С Бет и Ричардом Ральф был знаком, поскольку они встречались на крестинах Сары, куда он ездил с Джейми. Кстати, Джейк был крестным отцом девочки, но кроме краткого момента, когда он принял на руки младенца и передал его Джейми, они старались не приближаться друг к другу.

Джейми поморщилась при воспоминании о том, каким раздраженным был в тот день Джейк и с какой издевательской холодностью посматривал на нее. Его высокомерие было просто невыносимым! Но что за всем этим стояло? Неужели он опасался, что она подойдет к Марку и выложит ему, что его сынок соблазнил ее, внушив, что любит, и все это лишь для того, чтобы ее доля наследства не уплыла из его рук?

Но разве она способна на такое? И Марк, и Маргарет обожали Джейка, к тому же Марк — человек чести, и подобные сведения о сыне наверняка принесли бы ему непереносимые страдания. Нет, жаловаться она не собиралась, ведь она решила все начать сначала, обрести новый смысл и ей даже удалось заставить себя поверить, что она действительно хочет от жизни лишь одного — удачной карьеры и успеха.

Поздние осенние сумерки быстро перешли в вечер. Знакомая боль при мысли о прошлом как всегда усугублялась ощущением мрачного отчаяния. Шесть лет прошло, а горечь и боль все не шли на убыль, и единственное, чем отгораживалась она от страдания, это умением выглядеть в глазах окружающих удачливой и счастливой.

Ее сверстницы, пережив любовное разочарование, вскоре успокаивались, завязывали новые знакомства. Почему же она до сих пор не встретила никого, кто бы мог заменить ей Джейка?

Возможно, это произошло потому, что Джейк, кроме того, что был ее первой любовью, был еще и близким с детства человеком. Его предательство грабительски лишило ее не только любовника, но брата и друга, который казался ей надежной защитой и опорой во всем.

Безумно любя Джейка, она так безоговорочно ему верила, что ни на минуту не допускала мысли о существовании в его жизни других женщин. Той же Ванды, например. Джейми понимала, конечно, что не первая у него, но ведь это было до нее. Он на восемь лет старше, жил вдали от дома, учился в университете. К тому же природа наделила его не просто красотой, но таким необыкновенным чувственным магнетизмом, что ему вряд ли удалось вести целомудренный образ жизни.

Жаль бедную девочку, которая выйдет за него замуж. Не слишком-то долго он способен хранить верность, особенно наивному девятнадцатилетнему созданию.

Ведь и сама она раньше, когда они стали любовниками, не думала ни о чем таком, и лишь теперь, оглядываясь назад, видела, что особенной пылкости в нем не наблюдалось, напротив, была некоторая сдержанность, даже в том, как он прикасался к ней, как обнимал… Скорее всего, ее неопытность явилась для него чем-то вроде тяжкого испытания.

Она тогда не понимала этого, отдаваясь ему с блаженной радостью, вызванной тем невероятным фактом, что он любит ее. Легкого прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы зажечь в ней огонь восторга и счастья. По наивности она думала, что причина, по которой он занимается с ней любовью, у него та же, что и у нее, и что он просто не мог дождаться, когда их любовь будет увенчана брачным союзом.

Да, он был с ней очень терпелив, осторожен и нежен, но и только. Он вполне мог обойтись и без этого, вот почему до сих пор она думает об этом с горечью. Как видно, ему просто необходимо было покрепче привязать ее к себе, а для настоящих любовных утех у него всегда имелись женщины вроде Ванды.

Вздрогнув, она отвернулась от окна, болезненно осознав, что мысли устремились в опасном направлении. Прошлое позади, и все, что в нем было, пусть навсегда там и останется. Хотя, как забыть объятия Джейка, если от одного его прикосновения она испытывала такое наслаждение, какого не мог ей дать ни один мужчина из тех, с кем время от времени сводила ее судьба. Потому и не шло у нее с ними дальше прикосновений, что она всякий раз остро осознавала, что это не те прикосновения.

Вот и сейчас одно воспоминание о его руках привело ее в сильнейшее волнение. С тех пор как они расстались, Джейми жила будто замороженная. Но может, она по природе своей не сексуальна? Разве кто-то терзается из-за того, что у него всю жизнь плохой аппетит? Просто все люди разные — одним, к примеру, чтобы выспаться, достаточно пары часов, а другим для этого требуется часов восемь. Так и она прекрасно может обходиться без секса. Что тут такого страшного?

Внутренний голос ехидно спросил, а как, мол, насчет любви? Любовь… Ее губы дрогнули, но затем окаменели. Что такое, вообще говоря, любовь? Это безумие, эти опасные чувства, которые Джейк возбуждал в ней? Если так, то лучше уж обойтись без этого. Но почему же тогда даже звук его имени, слетевший с чьих-то губ, вызывал у нее сердцебиение.

Причина, по которой она так старательно избегала его после своего бегства из дому, заключалась не в том, что она испытывала к нему отвращение или ненависть, а в том, что боялась его, ибо он все еще имел над ней огромную власть. Пока он не знал об этом, она чувствовала себя в безопасности, хотя, почему это так, и сама не понимала. Да и какое значение имеет для него ее любовь? Разве он пытался найти ее, встретиться и объясниться? Нет. Она исчезла, и он ее не искал.

Тогда, вскоре после того как она отправила ему письмо, он написал ей ответ, но она порвала его, не читая. Почему? В глубине души она, возможно, ожидала, что он будет ее разыскивать, попытается встретиться. Неужели он поверил, что она считает себя слишком молодой для замужества? Нет, здесь кроме ее оскорбленной гордости было нечто еще, и она не сомневалась — он понимал это, а тот факт, что он не попытался встретиться с ней и оправдаться в ее глазах, явно говорил за то, что Ванда не лгала.

А теперь он появится здесь, да еще со своей новой подружкой. Найдет ли она в себе силы встретиться с ним лицом к лицу? Впрочем, у нее нет выбора. Если сейчас уехать, Бет начнет строить догадки. Никто в их семействе понятия не имел о том мгновенно пролетевшем месяце блаженства, которое он дал ей. Нет, только они с Джейком помнили о тех вечерах в его квартире, когда она лежала в его объятиях и испытывала немыслимое счастье даже от самых простых ласк. Он тогда говорил ей, что ждал, когда она подрастет, ждал, когда она увидит в нем мужчину, а не просто сводного брата.

Тем временем окончательно стемнело. Сколько же она простояла здесь, глядя в окно и ничего не видя? Она посмотрела на часы. Почти час. Бет наверняка удивляется, почему она до сих пор не спустилась.

Ничего, у нее еще есть несколько часов, чтобы приготовиться к завтрашней встрече. Джейми посмотрела на чемодан, брошенный на кровать, подошла к нему и отомкнула замки. Из аэропорта она сразу отправилась в Бристоль, лишь ненадолго заехав в свой лондонский дом, где приняла душ и заново упаковала чемодан.

В Нью-Йорке у нее было достаточно времени, чтобы пройтись по магазинам. Зная, что поедет к кузине, она купила для нее свитер, а для своей крестницы роскошно одетую куклу.

Вещи распаковывались машинально, руки делали то, что привыкли. В Нью-Йорке она купила несколько вещиц от Келвина Кляйна, и кое-что из них захватила сюда. Вот это, например, бледно-лиловое шелковистое одеяние, которое на вешалке смотрелось вялой тряпкой, но тело облегало весьма ловко, к тому же прекрасно подчеркивало необычный цвет ее глаз. Напрочь лишенное простоты и наивности платье, всю суть которого можно выразить коротким словом «секси».

Вот и выряжусь в него завтра, мрачно подумала она. Каковы бы ни были ее потаенные чувства, она хотела, чтобы Джейк видел, что прежней крошки Джейми больше не существует. Повесив платье в шкаф, она поблагодарила Бога за тот опыт, который ей удалось приобрести за прошедшие годы, пробавляясь лишь легким флиртом и никому не позволяя вовлечь себя во что-нибудь более серьезное. Завтра Бет обязательно обеспечит ее обеденным партнером. Джейми, естественно, поведет себя с ним холодно и отчужденно, сразу дав понять, что она не из тех, кто очертя голову пускается в романы-однодневки или во что-нибудь в этом роде…

Но это завтра, завтра… что оно сулит ей?

Из-за дверей ее спальни донесся голос кузины, и Джейми, натянув на лицо маску холодной безмятежности, пошла открывать.

— Вот мы и проснулись, — весело сказала Бет, держа на руках белокурое, голубоглазое дитя и демонстрируя его кузине.

— Господи, как же она выросла!

После нескольких секунд серьезного разглядывания тети, малышка соизволила улыбнуться.

— А теперь пора купаться, — пояснила Бет, покосившись на безукоризненную юбку и кашемировый свитер кузины. — Прости, что я такая бестолковая хозяйка, чаю тебе так и не успела приготовить. Если хочешь, спустись вниз…

— Единственное, чего я хочу, — ответила Джейми, кончиками пальцев прикасаясь к нежной детской коже, — так это чтобы ты позволила мне помочь тебе купать малышку. В конце концов, я ведь, насколько помнится, ее крестная.

Решительно выбросив из головы все мысли о Джейке, Джейми протянула руки и поманила Сару.

— Иди ко мне, — сказала она девчушке. — Знаешь, я привезла тебе из Нью-Йорка подарок, и теперь самое время нам с тобой взглянуть на настоящую, хоть и маленькую, юную леди.

2

— Джейми, ты ангел, — с придыханием проговорила Бет, восторженно глядя на вазу с цветами, которую Джейми только что поставила на обеденный стол.

Длинные бархатные шторы закрывали темные окна; Джейми, слегка поджав губы, осматривала плоды своей деятельности.

— С Сарой столько хлопот, что до таких деталей, как цветы, руки не доходят, — огорченно проговорила Бет. — Ричард будет потрясен, когда увидит, что мы тут настряпали. Я способна готовить только самые простые кушанья. В самом деле, я страшно благодарна тебе за все, что ты делаешь, но чувствую себя ужасно виноватой. Тебе полагалось бы отдыхать…

— Не беспокойся, я с удовольствием всем этим занимаюсь, — искренне сказала Джейми. — Уж сколько времени прошло с тех пор, как я не могу вволю похозяйничать на кухне.

— Конечно, я и забыла, что твоя мама здорово научила тебя готовить. Неудивительно, что у тебя все так ловко получается.

— Ну, не преувеличивай, мне до нее далеко.

Столовая в новом доме Бет и Ричарда радовала приятными пропорциями, но предыдущие владельцы были весьма непритязательны в выборе декора. Стены и Потолок выкрашены кремовой краской, отчего терялось преимущество высокого потолка и лепных карнизов.

— Эта комната ужасно скучная, — морща нос, критически высказалась Бет. — Да и весь дом нуждается в новом оформлении, но я просто не знаю, с чего начать.

— Ничего, завтра мы сядем и все это обсудим, — пообещала Джейми.

— Вот и Ричард пришел, — воскликнула Бет, когда до кухни донесся стук входной двери.

— Пойду-ка я переоденусь, — сказала Джейми, одарив входящего в гостиную мужа кузины теплой улыбкой.

Хотя Ричард напоминал ей неуклюжего плюшевого медведя, она любила его, зная, что этот удачливый бизнесмен обожает жену и маленькую дочь.

Джейми поторопилась наверх. Через час-полтора появится Джейк. От одной этой мысли сердце ее забилось неровно. Когда она открывала дверь в спальню, пальцы ее дрожали. Нельзя показать ему, как действует на нее его присутствие. Надо выглядеть холодной и равнодушной. И она это сумеет.


— Ох, какое изумительное платье! — Глаза Бет широко распахнулись, она завистливо разглядывала кузину, облаченную в восхитительное черное джерси, ловко облегающее ее изящную фигуру. — И как только тебе удается оставаться такой стройной? — спросила она. — Я вот никак не могу согнать лишний вес.

— Какая бы ты ни была, я все равно люблю тебя, — сказал Ричард, войдя в кухню и чмокнув жену в щечку. — Как вкусно у вас здесь пахнет!

— Скажи спасибо Джейми. Она взялась сегодня готовить нам ужин, — сообщила Бет.

Джейми знала, что вечером их будет восемь человек: Джейк с подружкой, местный доктор с женой и ее братом, который жил у них после автокатастрофы, потом сама Джейми и Бет с Ричардом.

По поводу Йена Парсонса Бет почти ничего не могла сказать, знала только, что он геолог, работал за границей, и что в той дорожной аварии погибла его жена.

— Йен сам очень сильно пострадал, но сейчас помаленьку выздоравливает. Катастрофа случилась полтора года назад, а он все еще живет у Сью и Криса. Он держится неплохо, но Сью говорит, что в смерти жены винит себя. Когда это случилось, они были на грани разрыва, и он считает, что, если бы они в этот момент не ругались, жена справилась бы с управлением.

Джейми проверяла готовность рыбного блюда, которое они подавали на первое, когда до ее слуха донесся звонок.

Дверь в кухню была распахнута, так что она слышала, как Бет открывала входную дверь, и почувствовала, что тонкие волоски на шее под затылком буквально зашевелились при звуке глубокого, немного медлительного голоса, отвечающего на теплое приветствие кузины. Джейк прибыл!

Хорошо еще, что она может воспользоваться предлогом занятости на кухне и не идти приветствовать их. Не потому ли она и вызвалась готовить кушанья для ужина? Других-то она еще могла обмануть, но себя обмануть невозможно.

— Как вкусно у вас здесь пахнет! — непроизвольно повторил Джейк слова Ричарда.

Она вслушивалась в эти забытые бархатные, дразнящие интонации его голоса, и сердце ее переполнялось болью. Больше всего на свете ей хотелось открыть заднюю дверь и бежать.

Но Бет, словно чувствуя это, повела гостей в кухню. Джейми напряглась, поняв, что у нее лишь несколько секунд, чтобы взять себя в руки и не выказать своих истинных чувств.

Все четверо вошли. Она стояла спиной, изображая крайнюю степень занятости стряпней, но на самом деле слышала и понимала одно — Джейк здесь. Казалось, она ощущает даже слабый запах его тела, и хотя эта лихорадочная мысль удивила ее саму, но она и вправду каким-то шестым чувством уловила, что он стоит к ней ближе всех. Наконец она повернулась и оказалась лицом к лицу с ним.

— Джейк. — Ее улыбка была доброжелательна и открыта, но выражала скорее вежливость, нежели удовольствие от встречи. — То-то мне показалось, что я слышу знакомый голос.

Руки ему она не протянула, продолжая непринужденно помешивать ложкой в кастрюле.

Последний раз они виделись на крестинах Сары, но Джейми там не задерживалась. Извинившись и объяснив скорый отъезд необходимостью срочного вылета в Штаты, она ушла еще до того, как общество собралось отметить торжественное событие. Тогда у нее было несколько недель, чтобы подготовиться, чтобы смирить свои чувства и перенести его присутствие легко и непринужденно.

Но сейчас она не готовилась, и когда его зеленые глаза сузились, а взгляд медленно пополз по мягкой ткани, облегавшей ее грудь и бедра, ее бросило в жар.

— Джейми выглядит просто великолепно, не правда ли? — произнесла Бет. Даже она, казалось, была охвачена тем напряжением, что возникло в кухне, ее высокий голос слегка сорвался, будто ей не хватило дыхания.

Джейк, не отводя от Джейми оценивающего взгляда, холодно бросил:

— Уж слишком она тощая.

Говорит о ней как о животном, как о существе, лишенном каких бы то ни было чувств. Это так больно ранило Джейми, что она испытала дикое ощущение, будто ее рвут на части.

Нет, она не должна позволять ему так с собой обращаться. Джейк всегда властвовал над ней, и она видела, что он готов с удовольствием проделать это и сейчас, чтобы насладиться ее унижением. Джейми перевела дыхание, напомнив себе, что теперь она опытная деловая женщина, а не молчаливо обожающее дитя, и отложив ложку, повернулась к хорошенькой юной блондинке, неуверенно переминающейся с ноги на ногу.

— Никто, кажется, не спешит нас познакомить, — с улыбкой сказала она. — Меня зовут Джейми, а вас, я слышала, Аманда?

Девушка, с благодарностью взглянув на Джейми, улыбнулась ей в ответ. Чистое, по-детски округлое личико.

— Очень рада познакомиться, я много слышала о вас от вашей матери и отца Джейка.

Боль, неожиданная и опустошающая, сжала сердце Джейми. Когда Бет говорила, что Джейк решил образумиться и жениться, она не особенно поверила ей, но теперь пришлось поверить, поскольку дело, как видно, дошло до того, что Джейк привозил Аманду в Куинсмид и представил ее родителям.

— Они оба так горды вами, — почти неслышным, немного дрожащим голосом продолжала девушка. — Я завидую вам. Мне бы хотелось все делать так же восхитительно, как вы. — Она состроила недовольную гримаску. — Мой отец даже не позволяет мне поступить в университет. Говорит, что я только займу там чужое место, поскольку никогда не буду нуждаться в работе.

Аманда вздохнула, ее голубые глаза слегка омрачились, и Джейми невольно почувствовала к девушке симпатию.

В дверь опять позвонили, Джейми вернулась к своей стряпне, а Бет увлекла всю компанию в холл.

Оставшись одна, Джейми перевела дыхание и немного ожила, но полностью расслабиться так и не смогла. Ее нервы, казалось, были скручены в один тугой болезненный узел.

Она услышала, как дверь у нее за спиной опять открылась, и с дрожью проговорила:

— Бет, у меня что-то голова разболелась. Не присмотришь ли за овощами, пока я схожу наверх и приму аспирин.

— Бет занята, она обеспечивает всех выпивкой.

Лаконичная беззаботность слов не имела значения. Значение имело лишь то, что Джейк здесь, в кухне, рядом с ней. На какой-то момент она замерла, будто существо, окаменевшее от ощущения таящейся где-то рядом опасности, но слишком напуганное, чтобы решиться посмотреть в ту сторону, откуда эта опасность исходит.

— Она отправила меня спросить, не нужна ли тут помощь.

Голос его звучал насмешливо.

Ох, Бет, огорченно подумала Джейми, ты вторгаешься во что-то такое, чего не понимаешь.

— Кажется, Бет решила, что с тех пор, как мы оба стали крестными родителями Сары, нам следовало бы держаться вместе, — вполне непринужденно ответила она.

Благодарение Богу, у нее еще хватало забот с приготовлением овощного блюда, так что можно было не оборачиваться и не встречаться с Джейком взглядом.

Игнорируя ее реплику, он ровным голосом проговорил:

— Марк беспокоился о тебе. Ты знаешь, что он не совсем здоров?

— Да. Бет сказала мне вчера. Насколько это серьезно Джейк?

Хорошо еще, что беспокойство по поводу здоровья отчима оправдывало дрожь в ее голосе. Все же пришлось обернуться и посмотреть на него, но она сразу отвела глаза, поскольку заметила в его взгляде гнев и ледяное презрение.

— Смотрите, какая заботливость! Лучше скажи, Джейми, сколько времени прошло с тех пор, как ты последний раз его видела? Год? Два года?

— Я была занята, мне…

— Вздор! — Его пальцы впились ей в запястья, и он не отпускал ее, будто схвативший арестанта стражник. — Скажи уж, что ты не приезжаешь домой, потому что не желаешь видеть меня, вот это будет ближе к правде.

Ей казалось, что она вот-вот лишиться сознания от боли и унижения, которому, как ей казалось, он намеренно подвергает ее. Но, заглянув ему в глаза, она уже не увидела там унизительного для нее презрения, осталась одна только ярость.

Глубоко вздохнув, она попыталась справиться со своими нервами.

— Ты просто смешон, Джейк…

— Ах, я смешон? Так докажи, что я не прав! — Он грубо бросал ей вызов. — Возьми и приезжай домой на Рождество.

Она решила сразу же отказаться, но не смогла произнести этого вслух. Шесть лет она не проводила Рождество дома. Шесть лет! А как она всегда любила эти домашние рождественские праздники!

— Хоть раз в жизни попробуй не быть такой чертовски эгоистичной и чуть-чуть подумай о других. — Слова Джейка звучали грубо и жестко. — Мой отец больной человек, Джейми, он тоскует по тебе.

Она посмотрела на него. Твердо сжатый рот, мрачные глаза. Да, он выглядит усталым, этого нельзя не признать, а кроме того, напрочь лишенный в эти секунды магнетизма, всегда повергавшего ее в трепет, он показался ей обычным, таким же уязвимым, как и она сама, человеческим существом. Когда Джейк отпустил ее, ей страшно захотелось погладить его, согнать с нахмуренного лба морщины, но горечь обиды быстро взяла верх над сочувствием. Легко ему ругать и упрекать ее. Разве он может понять, какая для нее пытка приехать на Рождество домой, где наверняка будет и он?

— Я…

— Если тебя смущает, что я тоже приеду туда, — холодно произнес он, — то совершенно напрасно. Со мной будет Мэнди, так что можешь не опасаться, что нам придется общаться.

— Я…

— Будь там, Джейми, — приказным тоном сказал он. — Своим отсутствием ты наказываешь не меня, и сама это знаешь. Хоть ты и выглядишь умудренной жизнью деловой женщиной, но в душе осталась все тем же избалованным и капризным ребенком.

Когда он покидал кухню, она, глотая непролитые слезы, смотрела ему вслед. Как смеет он говорить с ней подобным тоном, обвинять ее? Ведет себя так, будто ничего страшного между ними не случилось. Будто не знает, почему она покинула дом, почему не хочет возвращаться туда, где была однажды так безумно счастлива. Нет, он предпочитает думать и утверждать, что все ее поступки — лишь капризы избалованного ребенка, что она наказывает его. Да чем же она может его наказать?


После завершения трапезы, когда гости ушли, и остались только свои, Джейк как бы ненароком сказал:

— Кстати, Бет! Джейми не говорила тебе, что в этом году собирается приехать на Рождество в Куинсмид?

Он смотрел на нее через всю комнату, и взгляд его предостерегал от любых возражений, которые могли быть вызваны его сообщением. Бет выглядела немного растерянно и, посмотрев на них обоих, разволновалась.

— Тетя Маргарет будет просто счастлива. Ох, Джейми, она так по тебе скучает. Мы тоже, конечно, приедем. Знаешь, если тебе не захочется возиться со своей машиной, мы заедем за тобой. Я понимаю, что до Рождества еще два месяца, но все же…

— Джейми привезу я. Мне все равно придется заезжать в Лондон за Мэнди.

Джейми поняла, что он лишил ее возможности в последний момент отговориться какими-нибудь срочными обстоятельствами, и это страшно возмутило и огорчило ее.

Мэнди, сидевшая рядом с ней, услышав слова Джейка, засияла довольной улыбкой.

— Я так рада, что вы тоже приедете, — прошептала она Джейми. — Джейк временами бывает такой суровый. — Девушка повернулась и, заметив на лице Джейми удивленное выражение, слегка покраснела. — Знаете, мой отец очень богатый человек, и он даже мысли не допускает, что женщины способны вести финансовые дела — старомоден, как не знаю что… Хочет, чтобы я вышла замуж, и смотрит на Джейка как на идеальную кандидатуру в мужья. Сама удивляюсь, почему я все это вам рассказываю.

Джейми заметила нервный взгляд, который Аманда бросила на Джейка, беседовавшего в эти минуты с Ричардом.

— Нет, вы не подумайте, Джейк мне нравится, но очень уж он суровый, не правда ли? У меня такое ощущение, что иногда он даже не замечает моего присутствия. И он не любит меня.

Ну что за нелепая ситуация! С какой стати эта Мэнди выбрала ее в свои поверенные? Джейми всмотрелась в юное девичье личико и не увидела в нем ничего, кроме досады и неуверенности.

— Джейк хочет жениться, он хочет сына, внука для своего отца, вот и все, а остальное… Ну, я хочу сказать, что чувства и все такое его не интересуют, но в том, что касается брака, он очень тверд, возражений и слушать не желает.

О да, Джейк именно таков, не могла не признать Джейми. Он умеет быть твердым и настойчивым, когда кто-то смеет ему перечить, и она понимала, как легко ему подавить и подчинить себе столь юное и неуверенное в себе создание, особенно если этот брак представляется ее родителям чем-то весьма удачным и выгодным.

— А я чувствую, что еще недостаточно взрослая для брака, — девушка продолжала доверительно делиться с Джейми. — Я хочу чего-то в своей жизни добиться, еще не знаю, чего именно, но знаю только, что это не замужество. Конечно, сначала мне польстило, что такой мужчина, как Джейк, оказывает мне внимание, но на самом-то деле я его совсем не интересую.

Джейми слушала молча, а Аманда, нимало не смущаясь, продолжала:

— Знаете, мы с мамой поедем на следующей неделе в Лондон, чтобы купить что-нибудь кРождеству. Может, я зайду к вам? У меня нет никого, с кем бы я могла поговорить, а вы ведь сводная сестра Джейка и должны знать его очень хорошо.

Да уж, подумала Джейми, достаточно хорошо, чтобы понимать, что эта девчушка не сможет противостоять Джейку. Всем своим существом Джейми чувствовала, что не должна впутываться в эту историю, ибо в дальнейшем ничего хорошего, кроме сердечной боли, это не сулит. Да и выслушивать девичьи сетования Мэнди у нее нет ни малейшего желания. Но стоило Джейми заглянуть в страдающие голубые глаза девушки, как ей стало неловко за себя, и в следующую минуту она написала ей свой адрес и номер телефона.


— Вы с Мэнди, кажется, поладили? Ну и что ты о ней думаешь?

Джейми не нужно было оглядываться, чтобы понять, что за плечом у нее стоит Джейк. Опять сработал какой-то чувствительный радар, который все время улавливал его местонахождение и подавал сигнал сразу же, как только он приближался.

Она посмотрела в дальний конец комнаты, где Мэнди в эту минуту разговаривала с Бет, и только после этого ответила:

— Я нахожу ее просто очаровательной.

— Сказано так, будто она слишком уж очаровательна для меня, я правильно тебя понял?

Она и не глядя на него знала, что губы его почти не двигаются, он проговорил это тихо, но не настолько, чтобы она не смогла уловить в его голосе насмешливое удивление.

— Да, слишком очаровательна, Джейк. Слишком невинна и слишком — даже, пожалуй, чересчур — уязвима, — ответила она со всей холодностью, на которую была способна. — Но в любом случае я не сомневаюсь, что ты в моем мнении совершенно не нуждаешься. Единственное, что немного беспокоит меня, так это то, что она ко всему прочему еще и умненькая. Интересно, что ты будешь делать, когда она это обнаружит?

— Сука. — Лаконично прозвучавшее оскорбление не имело ни малейшего намека на гнев и вообще какую бы то ни было эмоцию. — Все еще живешь одна, не так ли?

Небрежно и равнодушно заданный вопрос хлестнул по самому больному месту, но ответила она спокойно:

— Это то, что я предпочитаю всему остальному.

— Все те же амбиции деловой женщины. Думаю, это уже могло бы и надоесть. Странно, как это раньше, когда ты подрастала, я не догадывался, что ты станешь такой сильной и упрямой штучкой, до ушей набитой амбициями.

— Да как тебе было догадаться? Я тоже раньше не замечала множества совершенно очевидных черт твоего характера.

Он двинулся прямо на нее, посуровев от явно издевательских интонаций, прозвучавших в ее голосе.

— Каких таких черт? — с негромкой вкрадчивостью спросил он.

Ну, это уж слишком. И без того она достаточно натерпелась сегодня вечером, так что голова буквально раскалывается… И потом, он ведь сам прекрасно знает, как с ней поступил, так почему же пристает с этим? Неужели ему доставляет удовольствие терзать ее?

— Я не хочу говорить об этом.

Джейми резко встала, ибо его слишком стремительное приближение вызвало у нее острый приступ клаустрофобии. В панике она попыталась проскользнуть мимо него, но он стеной встал у нее на пути. Вспышка безумной головной боли заставила ее прикрыть глаза, она опасно пошатнулась и взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие. Но все вокруг бешено завертелось, единственной точкой реальности в ее потерявшем ориентиры сознании был уверенный, твердый голос Джейка. И она вцепилась в него, как тонущий человек хватается за соломинку, последним усилием воли заставив себя упасть в том направлении, где он находится, и успела еще почувствовать, как его руки подхватывают ее…

Она смутно осознавала, что ее схватили, что ее поднимают, слышала тревожные вопросы Бет и успокоительный ответ Джейка:

— Не беспокойся, Бет, с ней это бывает, сделала слишком резкое движение… Да и разница во времени не могла не повлиять на нее. Лучше скажи, где ее комната.

Джейми закрыла глаза и отдалась наслаждению пребывания в его объятиях, будто сквозь сон слыша, как он говорил:

— Нет, все нормально, Бет, оставайся внизу. Не думаю, что она действительно потеряла сознание. Больше похоже на приступ головокружения. Немного полежит, и все пройдет.

Джейк довольно быстро поднимался по лестнице. Он нес ее так, как тогда, когда она впервые отдалась ему. От того раза больше всего ей запомнился взрыв лютой боли внизу живота. Тот вечер она не любила вспоминать. Впрочем, вспоминать о том, как нежно и бережно овладевал ею Джейк потом, было еще ужаснее, еще горше. Однако это всего лишь бесплотное воспоминание, иллюзорная тень события, призванного обмануть ее, и ни гордость, ни самоуважение не защитили ее от того беспощадного факта, что это был успешный обман.

Подумать только, если бы не Ванда, она так и не узнала бы правды и уже лет пять была бы женой Джейка, не исключено — матерью его детей. Так почему же она до сих пор не чувствует облегчения оттого, что правда восторжествовала, и что она не живет на свете несчастной обманутой дурочкой? А может она предпочла бы ничего не знать и просто быть его женой?

Сердясь на свою слабость, она попыталась выбросить из головы все эти мысли. Они в ее спальне. Она осторожно открыла глаза, но поспешно закрыла их, потому что комната вновь закружилась вокруг нее. Сама виновата, мысленно упрекнула она себя, ничего не ела, считай, с самого Нью-Йорка, ни крошки в полете, да и с тех пор, как здесь — почти ничего. Неудивительно, что у нее полный упадок сил.

Прошлое и настоящее начали смешиваться, становясь чем-то таким, что вообще не имело времени, и ослабляя ее связь с реальностью, смещая ее к точке, где она вообще ни в чем не была уверена, кроме того, что она все еще в объятиях Джейка. Когда он положил ее на кровать, она открыла глаза, но ничего не увидела, ослепленная холодным зеленым светом его взгляда.

Все ее тело трепетало от напряженной попытки произнести его имя, а когда она поняла, что не в силах растопить ледяной холод его взгляда, на глаза навернулись жгучие слезы. Ей опять восемнадцать, и она отчаянно влюблена. Она потянулась к нему с невнятной мольбой, а когда Джейк отпрянул, дико и беспощадно отторгая ее от себя, ей показалось, что он вот-вот сломает ее хрупкие кости.

— Чего ты от меня хочешь, Джейми?

Его голос, когда он говорил это, обрел какую-то незнакомую рваную хрипловатость. Жестокое эхо старой боли тревожило и смущало ее. Она была словно в бреду, но ничего не могла изменить, не могла даже произнести хоть какие-то слова, которые могли бы что-нибудь объяснить. Да и что объяснять? Где-то в самом дальнем уголке омраченного сознания дрожало и билось нечто вроде предостережения. Что-то говорило ей, что происходит нечто невероятно нелепое, но она не хотела прислушаться к этому. Думать она могла только о том, как сильно страдает и как тоскует об этом человеке, сидящем рядом и глядящим на нее так, будто по каким-то причинам с удовольствием задушил бы ее.

— Джейми, ради Бога! — Его пальцы отдернулись от ее запястий, будто они жгли его огнем. — Какие, черт побери, игры ты тут затеваешь?

Он отодвинулся от нее, а она не хотела, чтобы он уходил. Паника и боль впились в ее сердце когтями, зияющая черная пустота поглощала ее, и оттуда, из этой пустоты, в остром страдании выкрикивала она его имя.

На мгновение тьма расступилась, и ее опалил жар прильнувшего к ней тела Джейка, а прикосновение его губ будто ответило на мольбу в ее голосе. Она бездумно, чувственно отдалась блаженству поцелуя, ее язык лихорадочно пробегал по хорошо знакомым ей очертаниям губ, а сердце неистово колотилось в груди.


— Джейми.

Неуверенный голос Бет заставил ее проснуться. Она открыла глаза, ошеломленно поняв, что за окнами уже день.

— Джейми, как ты себя чувствуешь? — тревожно спросила Бет, приближаясь к ней. — Я хотела вчера вечером вызвать врача, но Джейк сказал, что в этом нет необходимости. Сказал, что подобные приступы слабости случались у тебя и раньше.

— Да, Бет, это так, — рассеянно ответила она.

Сознание пыталось справиться с тем смущением, что вызывали у нее полуосознанные образы и видения вчерашнего вечера. Вчера вечером Джейк принес ее сюда на руках, он был сердит на нее, они о чем-то спорили. Ее лицо жарко вспыхнуло, когда она живо вспомнила еще кое-что. Кажется, ее мозг сыграл с ней злую шутку. Не могла же она на самом деле целовать его… Ее даже передернуло, и она закрыла глаза.

— Джейми.

— Со мной все в порядке, просто небольшая слабость…

— Джейк сказал, что ты спала, когда он оставил тебя, и просил до утра тебя не беспокоить. Хорошо еще, что он оказался здесь. Я ведь понятия не имела об этих твоих приступах.

Джейми хотелось сказать кузине, что она и сама не имела понятия об этом, что слабость произошла от сильной головной боли и нервного напряжения, вызванного присутствием Джейка, но она мудро промолчала. Сердце ее все еще неистово колотилось, мысли путались при малейшем воспоминании о том, как губы Джейка касались ее губ, и как она разомлела, забыв всю свою строгость и холодность. Боже милостивый, как она могла допустить подобные вещи? Нет, все это лишь ее воображение, это оно сыграло с ней такую недобрую шутку. А если нет? Как же она посмотрит теперь в глаза Джейку?..

Тут на поверхность памяти начали всплывать другие, более ранние воспоминания. Джейк вынудил ее согласиться поехать на Рождество домой. Но почему? Ведь ему так же мало нужна ее компания, как и ей. Он, правда, мотивирует это тем, что мать и Марк соскучились по ней. Хотел ли он сам, чтобы она приехала туда, или просто решил помучить ее?

Хватит думать об этом! Пора вставать. Но в этот момент Бет присела на край кровати и оживленно спросила:

— Ну и как тебе Аманда? Правда, она хорошенькая?

— Для Джейка даже слишком! — чересчур быстро ответила Джейми и тут же пожалела об этом, заметив на лице кузины удивление. — Она говорила, что не уверена в необходимости немедленного замужества. Она вообще пока не хочет выходить замуж. Ни за кого. Насколько я могла понять, она опасается, что ее отец и Джейк решат вопрос этого брака без нее.

— Да нет, не может такого быть! Джейк не способен на подобные вещи. Да и с какой стати? Если он захочет жениться, любая с радостью пойдет за него.

— Ты имеешь в виду его бывших любовниц? — не без сарказма спросила Джейми. — Знаешь, Бет, по-моему, Джейк слишком горд для этого. Он хочет такую жену, которая целиком и полностью будет в его подчинении. Невинное создание, не знающее других мужчин, не имеющее ни душевного, ни сексуального опыта. Не сомневаюсь, что Аманда в его глазах именно такое существо, и он уверен, что из нее получится превосходная жена. К тому же она единственный ребенок в семье, а отец ее очень богатый человек.

— Я знаю, что вы с Джейком не ладите, но все же он не настолько плох, каким ты его себе представляешь. — Бет была явно расстроена. — У него, конечно, есть недостатки, он порой грубоват и упрям, но…

— Не спорь со мной, Бет, — устало проговорила Джейми. — Джейк человек достаточно хладнокровный, чтобы решить, чего он хочет от жизни, и, когда цель поставлена, он будет идти к ней, не озираясь на такие пустяки, как чувства и эмоции.

Явно озадаченная горестной холодностью кузины, Бет встала.

— Я зашла только поглядеть, проснулась ли ты. Пойду сделаю тебе чашку чая. Ты уверена, что с тобой все хорошо?

Кивнув, Джейми отвернулась и уткнулась лицом в подушку. Она чувствовала, что с ней далеко не все так хорошо. Но надо же как-то — хоть словесно — защитить себя от реальности предстоящей встречи с Джейком. Каждый раз повторяется одно и то же. Она попыталась изгнать из сознания мучительное воспоминание о его объятиях, о желании прижаться к нему всем телом. На лбу ее выступил пот, живот пронзила острая боль. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой, пусть это окажется просто плодом ее воображения. А вдруг Джейк догадается, что ее равнодушие и холодность к нему — только хрупкий барьер, за которым она все эти годы таила свою любовь? Сама мысль об этом была ей мучительна.

3

Еще один день прошел. Вздохнув, Джейми заперла дверь офиса и торопливо вышла в холод раннего ноябрьского вечера.

В последнее время работы у них хватало, но не из-за этого лоб ее постоянно хмурился, а глаза потускнели от усталости. Даже Ральф, ее партнер, заметил, что она утратила свою обычную холодность и самообладание. За это надо благодарить Джейка, думала она с раздражением, и ее рот кривился.

На прошлой неделе она получила сумбурное письмо от матери, писавшей ей, как они с Марком разволновались, узнав от Джейка, что она собирается приехать к ним на Рождество.

Джейк внушил им надежду. Припер ее тем самым к стене, сделав невозможным найти причину в последний момент отказаться от поездки домой. Насколько болен Марк? Глубокая озабоченность еще больше наморщила ее лоб. На все вопросы об отчиме она получала успокоительные, но уклончивые ответы. Вот и сейчас мать сообщала, что у Марка лишь небольшая ангина. Но что, если с ним что-то более серьезное? Что, если?.. Страх сжал ее сердце при мысли о том, что с отчимом все может обстоять гораздо хуже, чем ей говорят. Она понимала, что не простит себе, если Марк умрет, так и не повидавшись с ней.

Все было бы иначе, если бы Джейк не жил так близко к родителям. С тех пор как на него легко руководство фабрикой, он то и дело наведывается в Куинсмид, чтобы обсудить с отцом текущие вопросы, и она все время откладывала свое намерение навестить близких, ибо ей невыносима была мысль встретиться с ним в доме, где она познала столь идиотскую радость.

Как типично для Джейка это высокомерие, с которым он будет ожидать ее прибытия в прошлое и вести себя так, словно ничего не случилось. Ох, если бы не Ванда… Они собирались сказать родителям о своих чувствах, когда те вернутся из отпуска. Джейк решил, что свадьбу они отпразднуют на Рождество. Как наивна она была, полагая, что он любит ее, и как умело держал он ее в неведении относительно своих истинных мыслей и целей.

Да, ее любовь не нашла ответа. Но гораздо больнее ранило то, что она, все детство и юность смотревшая на него снизу вверх, обожавшая его и буквально ослепленная блеском этого полубога, которому поклонялась, — она безоглядно поверила, что он действительно любит ее, и наивно полагала, что этот бывалый и весьма привлекательный мужчина, разменявший третий десяток, страстно влюбился в неопытного подростка, которого знал чуть ли не с младенчества.

Но неужели, если бы Ванда не открыла ей глаза на правду, было бы лучше? Она часто задавала себе этот вопрос, но всякий раз хитроумно уходила от ответа.

Джейми нравилась ее работа, кроме, пожалуй, рекламной стороны бизнеса, столь необходимой для престижа их небольшой фирмы, — это было нечто такое, что она предпочитала оставлять Ральфу. Но интересно, стала ли бы она затевать свое дело, дающее к тому же не такую уж большую прибыль, будь она женой Джейка и матерью его детей?

Особых амбиций и устремлений она никогда не имела, что не значило, однако, что она думает о себе как о человеке, способном лишь на ведение домашнего хозяйства. Маргарет Брайертон доказывала дочери, что женщина может оставаться независимой и знать себе цену, и в то же время иметь все, что делает женщину женщиной. Да она и сама видела, что Марк при всем его богатстве, силе и влиянии так же зависим от ее матери, как и она от него. Любые эмоции, переживаемые одним человеческим существом из-за другого, непременно делают его в чем-то уязвимым и зависимым. Так что хватило бы женщине ума, и она прекрасно сумеет остаться независимой и в браке, с усмешкой подумала Джейми, выходя из вагона метро и сливаясь с толпой, устремившейся к эскалаторам.

Пока она добиралась до своего дома, ветер усилился и исхлестал ее ледяными потоками. Этот небольшой, ветхий, почти полуразрушенный дом в викторианском стиле она купила на те сравнительно небольшие деньги, которые остались ей от отца. Теперь, пять лет спустя, дом стал превосходной рекламой работы ее компании.

Она вошла в небольшой холл и зажгла свет. Ясной парижской лазури ковер успокоительно действовал на глаза, а желтоватый оттенок стен изгонял память о холодном унынии ноябрьского вечера.

Использовав все свои познания, Джейми нашла для внутреннего убранства дома единое цветовое решение, причем в каждой комнате главный акцент ставился на эффекте контраста.

Как всегда, первое, что она сделала, вернувшись домой, поднялась в спальню, чтобы сбросить с себя сугубо официальный деловой костюм.

Спальня была выдержана в желтоватых и голубых тонах, но здесь желтое было нежного сливочного оттенка, а плотная кремовая ткань штор и покрывала кровати имела мелкий цветочный рисунок. Драпировки, свисавшие с кольца, вделанного в потолок, обрамляли изголовье кровати, обе занавески и покрывало были отделаны по краям ярко-голубой тканью, которая точно повторяла цвет ковра. Джейми потратила немало времени, чтобы подыскать именно тот оттенок голубого, и осталась довольна полученным эффектом, хотя понимала, что образ ее спальни намекает на обитание здесь более фривольного и женственного существа, чем то, за которое ее принимало большинство людей.

Гардеробы в спальне были искусно скрыты панелями, отделанными цветочной тканью, настенные лампы рассеивали по комнате теплый золотистый свет.

В доме было только две спальни, но каждая со своей ванной, и Джейми использовала для их отделки те же золотисто-желтоватые тона, что и в спальнях. Гостевая спальня была украшена более изысканно — традиционная викторианская бронза и красное дерево, — что весьма подходило комнате с высоким потолком.

Принимая душ, она горестно подумала, что стала совсем как старая дева. Она отбросила эту дурацкую мысль, вытерлась большим мохнатым полотенцем и оделась в ярко-зеленый теплый спортивный костюм.

Спустившись вниз, Джейми прошла на кухню, приготовила себе яичницу-болтунью и чашку кофе и на подносе отнесла все это в небольшую студию, расположенную в задней части дома.

Уютно устроившись в покойном кресле, она занялась своим ужином, рассеянно глядя на экран телевизора.

Только здесь, в своем собственном доме, она могла по-настоящему расслабиться, но теперь даже тут не чувствовала себя в безопасности, как было когда-то. Безопасность? Мысль об этом заставила ее нахмуриться. А чего, собственно, ей бояться? Джейка? Нет, тут он ее не достанет. Пусть он и вынудил ее поехать домой на Рождество, но у него была веская причина, сам-то он в ее компании не нуждается. Ей нечего бояться его ни в эмоциональном, ни в сексуальном плане, просто потому, что она ему не нужна.

Нет, ей нечего и некого бояться, кроме себя самой и страха выдать Джейку свои чувства, особенно если придется терпеть его общество достаточно долго. Так что реальная причина ее нежелания ездить домой связана не с возмущением или неприязнью, а только с тем, что, как она ни старалась, не могла выбросить его из своего сердца. Господи, да сколько же можно об этом думать? Ведь все равно ничего нового не придумаешь.

Поужинав, она уже решила пораньше отправиться спать, как в дверь позвонили.

Джейми нахмурилась. Кто бы это мог быть? Она никого не ожидала. В сознании промелькнул образ Джейка, поскольку она только что думала о нем.

Но это был не Джейк. За дверью стояла Аманда, и не успела Джейми осознать свое острое разочарование, как девушка извергла неистовую мольбу, прося дозволения войти.

Джейми отступила назад, и только тогда с удивлением увидела, в каком состоянии та находится — джинсы и куртка насквозь промокли, влажные белокурые волосы облепили голову. Вспомнив, что Аманда собиралась приехать в Лондон и, пока ее мать будет ходить по магазинам, нанести ей визит, Джейми пришла в замешательство от столь неурочного появления девушки. Судя по тому, что она узнала о родителях Аманды, невозможно представить, чтобы ее мать взяла дочь в Лондон на рождественскую распродажу в таком виде — в полинявших джинсиках и старой курточке.

— Вот… я пришла. У меня здесь больше никого нет.

Девушку так колотила дрожь, что она едва говорила, и первоначальное изумление Джейми обернулось острой тревогой. Теперь, присмотревшись внимательнее, она увидела, что Аманда близка к истерике.

Молча проводив девушку в студию, она усадила ее возле камина, а сама пошла наверх за полотенцами и сухой одеждой, чтобы предложить незваной гостье переодеться.

— Снимите все мокрое и высушите волосы, — сказала она по возвращении, передавая Аманде махровый халат и полотенца. — А я пока приготовлю нам по чашечке кофе.

Когда она вернулась в комнату, Аманда, стоя перед огнем, торопливо натягивала халат. Передавая ей чашку, Джейми заметила, как у нее дрожат руки, да и вообще, с тех пор, как они виделись, девушка явно похудела, а в голубых глазах возникло напряжение, которого раньше не было.

— Как я понимаю, вы прибыли в Лондон не с тем, чтобы пройтись с матерью по магазинам, — довольно сухо произнесла она, усаживаясь напротив гостьи.

Аманда метнула в нее взгляд, полный отчаяния.

— Нет. Я… я ушла из дому.

Ушла из дому! Ну конечно, что уж теперь удивляться, не без иронии подумала Джейми, это можно было понять с первых секунд, как она открыла девчонке дверь.

— Ясно. А ваши родители знают, где вы?

Аманда покачала головой.

— Нет. И я не хочу, чтобы они знали, иначе они приедут за мной, и отец заставит меня выйти замуж за Джейка.

Опять полились слезы, а Джейми тем временем пыталась осмыслить очередную потрясающую новость.

— Заставит?..

— Да. Мы с ним всю неделю страшно ругались из-за этого. Я люблю Джейка, но замуж за него не хочу. Вообще ни за кого… Я хочу быть свободной, путешествовать, делать что-то для себя. Отец просто не понимает, что я не хочу, чтобы меня нежили и баловали, не хочу быть любимой куколкой, как моя мама. Я не такой человек, я хочу быть независимой.

— Ну, это можно понять, — смягчаясь, сказала Джейми, про себя удивившись нраву этого папаши, который умудрился быть настолько тупым, что обратил дочь в паническое бегство. — Вы, помнится, говорили, почему ваш отец так хочет выдать вас за Джейка. Но вы же понимаете, Аманда, что это не в его власти. Джейк выразил свое намерение, но я не представляю, чтобы он насильно потащил вас к алтарю, если вы того не желаете.

— Я тоже так думала, — горестно сказала Аманда, — но вчера вечером, когда я попыталась все объяснить ему, он принялся настойчиво убеждать меня в том, как нуждается в жене, и как сильно хочет подарить своему отцу внука. — Она содрогнулась. — Это было ужасно, Джейми. Раньше я любила его, даже очень… — На щеках ее проступил легкий румянец. — Ну, он мне очень нравился, он так отличался от всех тех мальчишек, с которыми я дружила. Уж одно то, что он был на равных с моим отцом… Но когда он заговорил, какой должна быть его жена, какой образ жизни она должна вести… Ну прямо из викторианских времен!..

— А вы сказали ему, что отец оказывает на вас давление, не считаясь с вашим желанием?

— Да что толку, он и не слушает. А я не хочу за него замуж, Джейми. Не хочу! Здесь, в Лондоне, у меня нет никого, к кому бы я могла обратиться. Вот я и пришла к вам.

Снова полились слезы. Джейми смотрела на склоненную голову, и сердце ее переполнялось горечью. Как мог Джейк решиться на брак с этой девочкой? Ведь Аманда и в самом деле сущий ребенок.

— Пожалуйста, позвольте мне остаться!

— Кажется, у меня и выбора нет, — сухо проговорила Джейми. — Разве я могу в ненастную ночь выставить вас за дверь?

Она была вознаграждена пылкими и крепкими объятиями.

— Я знала, что вы поймете!

— Сегодня, Аманда, вы можете остаться, но завтра мы должны сообщить вашим родителям, где вы находитесь. Они наверняка страшно беспокоятся.

Да, подумала она, если родители Аманды до сих пор не поняли, что их юная дочь еще не готова к браку, то теперь, после ее бегства из дому, они наверняка поверят в то, что дело именно так и обстоит.

— Они вернут меня домой и заставят выйти за Джейка.

— Не думаю, — сказала Джейми и добавила: — Вам ведь уже исполнилось восемнадцать.

— Вы поговорите с ними? — взмолилась Аманда. — Вы все сумеете им объяснить. Они послушают вас.

Послушают ли? Джейми сомневалась в этом, но, увидев, что девушка вновь близка к истерике, смягчилась.

— Завтра, когда мы сообщим им, где вы находитесь, они, я думаю, приедут сюда, и…

— И вы объясните им, что я не хочу замуж за Джейка?

— Нет, Аманда. Вы сами объясните им это, — твердо ответила Джейми и затем, глубоко вздохнув, продолжила: — И не забывайте, что восемнадцать вам уже исполнилось. А если почувствуете, что они продолжают стоять на своем… Ну, тогда у меня здесь имеется лишняя спальня, и…

— Вы хотите сказать, что я смогу пожить здесь у вас, в Лондоне?

Удивляясь тому, что она позволяет втравить себя в чужую историю, Джейми твердо ответила:

— Мы поговорим обо всем этом завтра.

Когда она мыла кофейные чашки, было уже одиннадцать. Аманда просто с ног валилась от усталости, хоть и отрицала это. Джейми хладнокровно решила не звонить до утра родителям беглянки, пусть немного поволнуются, за одну ночь ничего с ними не случится, тем более что ей самой вовсе не улыбалось в столь поздний час выслушивать разгневанного папашу.

Порывшись в гардеробе и найдя для девчонки ночную рубашку и чистые джинсы на завтра, Джейми задумчиво спросила:

— Аманда, а как вы добрались до Лондона?

Последовала пауза, которая заставила ее обернуться и внимательно посмотреть на юную гостью. Вид у Аманды был виноватый и в то же время вызывающий.

— На попутной машине, — наконец ответила она.

По спине Джейми пробежал холодок. Нет, это мятежное создание еще большее дитя, чем она предполагала. Как мог Джейк даже подумать о женитьбе на ней? В ней нет ничего от традиционно-покорной девочки-невесты.

— Не смотрите на меня так! — выкрикнула Аманда. — Водитель попался очень симпатичный. Уверяю вас.

— Уверяете? — Собственный гнев испугал Джейми. — А если бы он оказался не таким уж симпатичным, Аманда? Неужели нельзя было избрать более безопасный способ наказания родителей?

Девушка покраснела, лицо ее обрело немного угрюмое выражение, руки нервно теребили поясок халата.

— Хорошо, не мое дело читать вам нотации, — суховато сказала Джейми. — Тем более что вы уже здесь и в безопасности. Успокойтесь и постарайтесь получше выспаться, а завтра утром я позвоню вашим родителям.

И вновь, уже проскальзывая под одеяло, Джейми спросила себя, с какой стати она позволяет втягивать себя во все это. Рядом с Амандой она чувствовала себя просто старухой, что лишний раз напомнило ей, что сама она Джейку в жены не годится. Джейк… Ох, ну и разозлится же он, узнав, что она вторглась в его дела, тревожно подумала Джейми. Но выбора у нее, похоже, нет. Раз она с самого начала не проявила должной твердости и не указала девчонке на дверь, то теперь и подавно… Да ей и совесть не позволит вернуть Аманду родителям, не сделав ни малейшей попытки ей помочь.

— Доброе утро, Джейми, я принесла вам кофе.

Вид Аманды, ее белокурые волосы, небрежно сколотые на затылке, счастливое отдохнувшее личико, — все это заставило Джейми вспомнить события вчерашнего вечера. Ох, как быстро молодость восстанавливает силы, грустно подумала Джейми?

— Сколько времени? — хмуро спросила она, ища взглядом свои часы. — Придется позвонить в офис и сказать, что сегодня я не приду. А потом, — она твердо взглянула на Аманду, — потом мы позвоним вашим родителям.

Каролина Фамер встретила известие о том, что ее дочь жива и в безопасности, безумным всхлипом облегчения, и тотчас милостиво простила Джейми, что та отложила звонок до утра. Аманда сидела напротив, напряженно уставившись на нее грустными и настороженными глазами, а когда Джейми попросила позвать к телефону ее отца, настоящий страх помутил их синие глубины.

За последние годы Джейми не раз приходилось разговаривать с разгневанными, пытающимися запугать собеседника мужчинами, и ее холодный, твердый голос вскоре пресек бешеную тираду Джеральда Фамера.

Она четко, ледяным тоном объяснила ему, почему его дочь искала убежище у нее, добавив, что будет лучше, если они с супругой приедут в Лондон, где все можно будет обсудить спокойно.

На другом конце провода разразилась новая буря негодования, которую разъяренный отец девочки завершил грубым вопросом, какое ей, Джейми, до всего этого дело.

— Вообще-то никакого, — спокойно ответила она. — Но хочу вам напомнить, что Аманда совершеннолетняя, и, если она не захочет возвращаться к вам, я могу предложить ей пожить у меня.

— Да у нее за душой и пенни нет, и от меня она ничего не получит! Пусть так и знает!..

— Ну, что ж! — заявила Джейми, прервав его вопли. — Я в состоянии оказывать ей финансовую поддержку, пока она не освоит навыки, необходимые для какой-нибудь работы.

Разговор завершился тем, что папаша заблудшей дочери недовольно проворчал, что они немедленно выезжают.

— Вы просто бесподобны! — с восхищением воскликнула Аманда. — Такая хладнокровная, выдержанная. Я хочу стать такой же. Вы и вправду позволите мне остаться здесь?

В душе Джейми надеялась, что этого не понадобится. Сквозь всю бурю неистовства и негодующих тирад Джеральда Фамера явно проглядывала его большая любовь к Аманде, и если они сумеют его убедить, что дочь со временем способна будет вести дела фирмы не хуже сына, которого ему не удалось родить, то проблема решится наилучшим для всех образом. Кроме, конечно, Джейка. Джейк подобным исходом дела будет весьма недоволен. Еще бы, ведь он станет человеком, которому отказала невеста.

— Ваши родители, Аманда, приедут через пару часов, и я полагаю, что за это время вы успеете составить вполне конкретные планы, чтобы изложить их своему отцу. Вы не просто скажете ему, что хотите быть независимой и делать карьеру, а постараетесь убедить его. По пунктам запишите ваши намерения и укажите, как вы собираетесь их осуществлять. Докажите ему, что вы способны планировать свою жизнь и управлять ею.


Четыре часа спустя, внутренне опустошенная, но морально удовлетворенная, Джейми стояла у окна гостиной и смотрела, как семейство Фамеров отъезжает от подъезда.

Встреча родителей с дочерью во многом прошла так, как она и ожидала: спокойная решительность Аманды пробила родительское негодование папаши, и тот нехотя согласился присесть и выслушать все, что она намерена ему изложить.

Джейми слушала дискуссию молча, готовая вмешаться, если Аманда попросит о помощи. Как она и уверяла Аманду, ее отец более внимательно отнесся к тому, что дочь действительно повзрослела, когда та сообщила ему свои планы и привела веские аргументы в пользу того, что она сумеет их осуществить. Так что выступление девушки оказалось более действенным, чем если бы Джейми попыталась сделать это за нее.

Расчет Джейми оказался верным: отец Аманды, подобно многим преуспевающим и привыкшим распоряжаться людям, лучше относился к тем, кто способен веско ему возражать. Было видно, что впечатленный спокойной решимостью дочери, в душе он гордился ею, хотя и пытался всячески это скрыть.

Как только семейство укатило к себе домой, мысли ее вернулись к той части события, которая касалась Джейка. Без поддержки Джеральда Фамера он быстро убедится в невозможности заставить Аманду вступить с ним в брак, что наверняка разозлит его, особенно когда он узнает, какую роль сыграла во всей этой истории она, Джейми.

Неужели это неприятное ощущение, холодком пробежавшее по спине, рождено страхом? В отличие от отца Аманды, Джейк редко повышал голос: он не нуждался в этом, она и так всегда начинала нервничать от одного взгляда его ледяных глаз, которые подчас бывали пугающе ядовитыми. Джейми вскинула подбородок. Давно прошли те дни, когда она была так зависима от Джейка, так подотчетна ему во всем. Тут она вспомнила, какие чувства испытала, когда впервые услышала от Бет о желании Джейка жениться на Аманде.

Какая глупость — ревновать! В конце концов, если бы она сама захотела, то была бы сейчас его женой. Роль Аманды в его жизни может быть точно такой же, какой была и ее собственная роль. Не очень-то он обучен любить юных девиц. Но вот на их любовь к себе претендует.

Джейми прошла на кухню и принялась за мытье чашек. Разум подсказывал ей, что она правильно поступила, уйдя шесть лет назад от Джейка, даже не попрощавшись и отказавшись прочитать его ответное письмо, которое он послал ей, как только узнал, где она живет. Да, в отказе от брака, цинично задуманного им ради имущественных интересов, все было правильно. Но вот эмоционально… Ах, это уже другая история. Эмоционально она по-прежнему зависит от него, потому и теперь так отчаянно противостоит любой возможности встретиться с ним, потому и боится ехать на Рождество к родным.

А ее помощь Аманде? Помогла ли она ей бескорыстно, просто пожалев ее, или за этим таится обыкновенная ревность?

Впрочем, какое это имеет значение? Аманда была против брака с Джейком еще до того, как попросила у Джейми помощи. Но поймет ли это Джейк? Отец Аманды обещал встретиться с ним и сообщить, что не намерен принуждать дочь к замужеству. Джейми не особенно надеялась, что Фамеры воздержатся от упоминания ее имени. Смешно на это рассчитывать. А значит, Джейк рано или поздно попытается учинить возмездие, для чего, несомненно, выяснит все, что касается подробностей ее вторжения в его жизнь.

Хорошо, спросила она себя, ты что, боишься его? Да и что он тебе сделает? Он всего лишь человек.

Всего лишь человек… Даже ее собственные слова, казалось, издеваются над ней. Кого она обманывает? Всего лишь человек… Раньше Джейк был для нее одним единственным, да и теперь не стал всего лишь человеком, и если она не понимала этого прежде, то в последний уикэнд, проведенный у Бет, это ей было доказано самой жизнью.

Стоило ей увидеть его, как она утратила самоконтроль, и все ее чувства возмутительно отозвались на его присутствие. Физическое влечение, которое он возбуждал в ней в восемнадцать лет, за эти годы, как выяснилось, не уменьшилось, а только возросло.

В целомудренной жизни нет ничего хорошего, решила она. Воздержание заставляет разум концентрироваться на том, чего нет. Лучше бы уж она имела вереницу любовников. Беда только, что она слишком привередлива, никак не отрешится от мысли, что истинную страсть способен возбудить в ней один только Джейк. Нелепо, что она, такая страстная с одним, совершенно холодна с другими. Какой-то причудливый выверт натуры, раздражавший ее. Но ей удавалось не придавать этому особого значения, пока она не встретила Джейка во плоти. Тогда все и началось — тяжелое сердцебиение, внутреннее напряжение, повышенная раздражимость кожи, болезненно реагировавшей на его прикосновения.

Работа, сказала она себе твердо, заканчивая мытье чашек. Работа — вот панацея от всех бед, вот лучшее болеутоляющее. Работа, работа и снова работа.

4

— Что, черт возьми, случилось с тобой на прошлой неделе? — нарочито серьезно спросил Ральф. — Работаешь так, будто завтрашний день не наступит.

— Внезапный прилив энергии, — ответила Джейми, поднимая голову от графиков, разложенных на столе. — Знаешь, люди торопятся закончить до Рождества все дела.

— Я знаю, как это бывает, — согласился Ральф, — просто никогда прежде не видел, чтобы ты занималась этой бумажной волокитой с таким усердием. Ты явно перебарщиваешь, работа для тебя будто наркотик, и все это не на шутку начинает меня беспокоить. Тебе нужно отдохнуть, Джейми. Если ты не… — Он проницательно посмотрел на нее. — Мне кажется, у тебя возникли какие-то чисто человеческие трудности.

— Думай о своих собственных делах.

Он принял ее резкость со слабой ухмылкой.

— Ага, значит, я прав! Милости просим, радость моя, в мир обычных человеческих радостей и скорбей. А то уж я начал думать, что ты из породы сверхчеловеков. И кто он? Я его знаю?

— Если мы провернем эти два контракта, нам удастся через неделю закончить у Джонсонов, они…

— Понял. Мне не дозволяется об этом говорить. В таком случае, это серьезнее, чем я думал. — Он взглянул на часы. — Надеюсь, ты помнишь, что вечером мы должны быть на коктейле у этих Джонсонов.

Джейми нахмурилась. Она и вправду забыла. Они с Ральфом обещали появиться на дружеской вечеринке у молодой пары, заказавшей им оформление своего дома в Челси. Говард Джонсон работал в одной из независимых телекомпаний, а его жена Елена — в рекламном бюро. Джейми знала, что на этом приеме можно будет завязать новые деловые контакты. Но, несмотря на это, ей страшно хотелось послать туда Ральфа одного, просто в отместку за его излишнюю наблюдательность.

— Ох нет, ты не сделаешь этого, — взмолился он, будто прочитав ее мысли. — Бизнес есть бизнес, радость моя, и бизнес прежде всего. Ты что, забыла? Это же твои слова. Пойми, мы оба должны быть там, иначе эти Джонсоны обидятся.

— Хм, они просто хотят похвастаться нами перед своими друзьями как очередным новомодным приобретением.

Ральф внимательно посмотрел на нее и пожал плечами.

— Ну, таковы законы бизнеса, тебе ли не знать. Прежде тебя никогда это не раздражало.

— Понимаю. Извини, Ральф, что я капризничаю, просто действительно немного устала.

— Сжигаешь свою свечку с обоих концов?

Впрочем, хотя Ральф и заподозрил, что в жизни Джейми появился мужчина, он не видел никаких признаков физической удовлетворенности, обычно заметных у женщины, которая обзавелась любовником. Напротив, она выглядела натянутой и изможденной, осунулась, вся излучала нервное напряжение, напоминая натянутую тетиву лука. Что-то произошло в ее жизни, и, судя по всему, не очень хорошее, но искать у него утешения она не станет. Не такой это человек.

Если она и влюбилась, это явно не принесло ей радости. Женатый мужчина? Но нет, это совсем не в ее стиле. Только теперь его вдруг поразило, как мало он знает о ее личной жизни, хотя они уже несколько лет работают бок о бок.

— Хочешь, заеду за тобой вечером? Не стоит тебе при такой усталости садиться за руль.

— Спасибо, Ральф, было бы неплохо. Я и правда не в силах сегодня бороться с лондонским уличным движением.

— Ну, на то и существуют друзья. Заеду за тобой в семь тридцать. Идет? — Он посмотрел на часы. — Смотри-ка, уже половина четвертого. Почему бы тебе не закончить и не пойти домой, чтобы немного отдохнуть? Ты столько переделала, что и работы не осталось. Со всеми графиками разобралась, так что…

— Надо еще написать Спенсерам и Фортунесам, сообщить им время начала работ.

— Я напишу им, — заверил ее Ральф. — А ты отправляйся домой. Нашему бизнесу не пойдет на пользу, если ты заявишься на прием к Джонсонам в таком изможденном виде, как сейчас.

Джейми понимала, что он прав. Публика с телевидения, среди которой вращались эти Джонсоны, придает имиджу такое же большое значение, как и состоянию, и хотя дела у компании Джейми и Ральфа шли неплохо, они не могут себе позволить терять возможную клиентуру.

Но вместо того, чтобы отправиться домой, Джейми пошла в парикмахерскую, куда раз в шесть недель ходила стричься.

Ей повезло, ее парикмахер оказался свободен. Когда Джейми сказала ему, что желает перемен, он, слегка поджав губы, пару минут сосредоточенно изучал ее.

— Так! Больше не стрижем, — категорично заявил он, закончив исследование, — а творим нечто юное и непринужденное.

Часом позже, когда Джейми выходила из дверей салона, она была полна сомнений, правильно ли она сделала, решившись на перемены. Ее волосы, свободно спадавшие к плечам, теперь сколоты на затылке в элегантный хвост, а спереди, почти от макушки, лоб закрывала пышная челка, уложенная с помощью геля и придающая прическе немного легкомысленный, но весьма непринужденный и свежий вид. Когда она усомнилась в том, идет ли ей этот стиль, не слишком ли он для нее юношеский, мастер только рассмеялся, сказав, что ее предыдущий стиль он всегда находил несколько старообразным.

Решив сделать карьеру и стать независимой и свободной от прошлого, Джейми весьма преуспела. В те, первые годы, когда она создавала свой бизнес, времени не оставалось даже для самых незамысловатых развлечений, и она к этому привыкла. Зато сейчас, когда ей всего-навсего двадцать четыре года, она основала собственное дело, обзавелась жильем, и может считать себя преуспевающей деловой женщиной. Но не потому ли порой она чувствует себя гораздо более взрослой, чем есть на самом деле?

Успех и независимость дают ей законное чувство удовлетворения, почему же подчас она испытывает такую опустошенность? Почему до сих пор не может освободиться от ужасного влечения к Джейку? Она не раскаивалась в своем решении отказаться от брака с ним. Но какая-то крошечная часть ее естества не могла не сознавать, как отличается ее жизнь от той, которая была бы у нее, не узнай она, почему он хочет на ней жениться. Но, как бы там ни было, она сделала выбор и твердо сказала себе, что лучше жить в пустыне одиночества, чем во лжи. Она узнала правду и приняла единственно верное в ее обстоятельствах решение. Поступив подобным образом, она сохранила самоуважение, но разбила свое сердце.

Ральф заехал за ней в семь тридцать и, увидев ее с новой прической и в невообразимо эффектом наряде, буквально вытаращил глаза. Тонкая нежность шелковистого трикотажа соблазнительно струилась по ее телу, а неуловимый, розовато-золотистый оттенок ткани волшебно подчеркивал великолепный рыжий цвет волос.

— Господи! Что так преобразило изможденную работой леди, которую я видел сегодня днем в офисе?

— Что, нравится? — кокетливо спросила она, слегка тронув искусно уложенную прядку, выбившуюся будто бы случайно.

— Я так восхищен, что это может послужить причиной нашего опоздания на коктейль, — ухмыльнувшись, сказал он.

Они всегда были добрыми друзьями, в их отношениях не наблюдалось ни малейшей примести сексуальности, а потому Джейми метнула в него предостерегающий взгляд, после чего он поднял руки и примирительно сказал:

— Хорошо, хорошо, я не забыл, что я всего лишь любезный сердцу братец, которого у тебя никогда не было. Просто сегодня, Джейми, ты выглядишь чертовски соблазнительно, и думаю, что я не единственный, кто это заметит.

— Неужели новая прическа и новое платье превратили меня в секс-бомбу? Я так должна тебя понимать?

— Ну, не совсем… — ответил Ральф. — Надо признаться, что я всегда подозревал в тебе потенциальную красавицу, просто сейчас впервые увидел это явственно. Нет, Джейми, что-то определенно вошло в твою жизнь. Не знаю, что именно — или кто, — но должен предупредить тебя. Сегодня вечером, когда мужики наперебой бросятся выпрашивать у тебя телефончик, ты должна твердо знать, что они будут делать этоотнюдь не потому, что хлопочут о покраске своих стен.

— Ральф, мне двадцать четыре года, — холодно ответила она, — и можешь не сомневаться, я сумею отличить овец от козлищ.

— Ну, если ты так уверена…

Еще один предостерегающий взгляд заставил его воздержаться от дальнейших рассуждений.

Открывая перед ней дверцу авто, он не удержался от вздоха. Джейми кое-что значила для него. Когда они познакомились, он рассчитывал на большее, чем просто дружба, но с годами привык смотреть на нее как на приятельницу и делового партнера. А сегодня вечером вдруг ожили все его былые надежды, и он злился, что она продолжает воспринимать его в прежнем качестве, осаживая всякий раз, как он пытается выразить ей чисто мужское восхищение. Впрочем, довольно быстро смирившись с этим, он завел мотор. У Джейми своя жизнь. Так всегда было, и так, скорее всего, всегда будет. Но все же его зацепило, что за этим стоит кто-то, кому удалось задеть ее за живое. Кто же он?

Когда они прибыли, вечеринка была в самом разгаре, и, стоило Джейми увидеть элегантность и изысканные одежды других женщин, она сразу поняла, насколько прав был ее стилист. Женщины гораздо старше ее украшали свои головки такими замысловатыми, а подчас и фривольными прическами, какие раньше могли себе позволить лишь юные девушки.

Говард Джонсон открыл им дверь и потащил их сквозь толпу гостей к бару.

— Сначала я хочу предложить вам выпить, а уж потом начну представлять своим друзьям. Здесь почти все друг с другом знакомы. Елена! — окликнул он жену, оживленно болтавшую в центре одной из групп. — Джейми и Ральф прибыли.

Елена Джонсон, тотчас прервав разговор, подошла к ним. Она несколько театрально, почти не касаясь, чмокнула Джейми в щечку, потом приступила к Ральфу, которого поцеловала заметно теплее, чем допускали правила приличия.

Наблюдая за Ральфом, с энтузиазмом откликнувшимся на приветствие хозяйки, Джейми с досадой подумала, что все мужчины вылеплены из одного теста, все они — самовлюбленные эгоисты, всегда готовые лететь, куда ветер дует.

Не успел бокал шампанского оказаться в руке Джейми, как Говард уволок ее от Ральфа и вверг в группу людей, с которыми он перед этим общался.

Представив ей гостей, но так быстро, что она не успела запомнить и пары имен, Говард покинул компанию. Разговор вокруг нее шел исключительно о проблемах тележурналистики, и был, на ее взгляд, излишне бурным и патетичным. Отхлебывая шампанское, Джейми стояла, ни в чем не принимая участия, а просто наблюдая за происходящим.


— Готова навострить отсюда лыжи? — услышала она за спиной голос Ральфа.

Утомленная пустой болтовней компании, в которой она безмолвно присутствовала, Джейми сейчас мечтала об одном — поскорее добраться до дому и рухнуть в постель.

— Благодарю за спасение, — пробормотала она, когда Ральф уволок ее от скучной компании.

— Ну, что ж, хоть я и надеялся, что ты немного развеселишься, да видно тому не бывать.

Защитительные жесты его рук ограждали ее от гостей, которые проявляли к ней повышенный интерес. Его непроизвольная реакция была естественным проявлением мужского чувства собственника, и Джейми испытывала к нему благодарность, но не могла не отметить, что его прикосновения к ней совсем не то, что прикосновения Джейка. Иными словами, давний друг ничуть ее не волновал… Но с какой стати она все время одергивает себя? К чему это постоянное сравнение всех и вся с Джейком? Так травить себя! Ведь уже шесть лет прошло с тех пор, как она сделала выбор, а все еще не может успокоиться и зажить другой жизнью!

За все это время она видела Джейка лишь два раза — на обряде крещения ребенка и в те выходные, что провела у Бет.

— Где ты блуждаешь, когда у тебя этот отсутствующий взгляд? — спросил Ральф, когда они выходили.

Она промолчала, и он лишь слегка пожал плечами.

— Ладно, Джейми, держи это, если хочешь, при себе, но меня-то тебе не одурачить. Кто-то сильно беспокоит тебя.

По дороге домой он непринужденно болтал о вечеринке и о людях, которых они встретили, не смущаясь ее однозначными ответами. Когда он остановил машину перед ее подъездом, Джейми заметила незнакомый автомобиль, припаркованный в нескольких ярдах от дома.

— Хм, прекрасно, — глядя на машину, заметил Ральф. — Одна из последних моделей «БМВ». У тебя, я гляжу, соседи не бедные.

Прежде чем выйти из машины, Ральф повернулся к ней и, осторожно обняв, поцеловал в губы.

Джейми оставалась неподвижной, в его объятиях она ничего не почувствовала: ни волнения, ни желания, ни протеста — ничего.

Он это понял, и особенно смутило его то, что она даже не рассердилась, просто посмотрела ему в глаза и нахмурилась.

— Плохая идея, — расстроенно проговорил он и каким-то детским движением пропустил сквозь пальцы пряди ее волос. — Полагаю, я должен был знать это заранее.

— Да уж, — сухо отозвалась она.

Ральф такой привлекательный и красивый мужчина, Джейми не раз замечала, как притягивает он женские взгляды, взять хоть сегодняшний коктейль. Многие женщины рады бы иметь такого любовника, но в ней он не возбуждал никаких чувств. Джейк будто заколдовал ее, так что она не могла ответить на чувства другого мужчины, и, хотя подчас пыталась освободиться из-под власти бывшего любовника, все ее усилия оказывались тщетными.

— Я, пожалуй, пойду.

Она вышла из машины, позволив Ральфу, поддерживая ее под руку, проводить до дверей.

— Ну что, останемся друзьями? — спросил он, скрывая смущение за наигранной веселостью.

— Конечно, Ральф, — доброжелательно ответила Джейми и, прежде чем отпереть дверь, чмокнула его в щеку.

Войдя в дом, она зажгла в холле свет и, отразившись в зеркале, в первый момент почти испугалась, не узнав самое себя. Она прикоснулась к волосам и слегка нахмурилась. Ее сегодняшний образ растворился в зеркале, заменившись картинкой прошлого, до сих пор заставляющей ее сердце сжиматься. Там, в той картинке, Джейк накручивает на пальцы пряди ее волос, а потом отпускает их, и они медленно выскальзывают из его руки. Зримое воспоминание так потрясло ее, что она содрогнулась, будто пронзенная токами, которые исходили от его прикосновений.

Как всегда, при воспоминании о тех неделях, когда они были любовниками, она сердилась, что это все еще так сильно ее волнует. Она просто дурочка. Давно надо было взять любовника, который заменил бы ей Джейка, и тогда она не страдала бы от пустых воспоминаний.

Но трудность заключалась в том, что замены ему не находилось. Никто не мог сравниться с ним и дать ей то блаженство, которое давал он. Да теперь уже и поздно, тем более что она вроде и не особо нуждается в сексе… Но тогда почему же в тот день, когда она вернулась домой после крещения ребенка Бет, она испытала такую бурю неудовлетворенного желания?

В дверь позвонили, и она не глядя открыла ее.

— Ну что еще, Ральф…

Слова застряли у нее в горле, когда она увидела, кто именно стоит в дверном проеме.

— Джейк!

— Надо же, выходит, ты даже имя мое помнишь? — сказал он, входя в квартиру, рот был перекошен издевательской ухмылкой. — А ведь столько времени прошло с тех пор, как я слышал его из твоих уст. Просто удивительно.

— Что… что ты здесь делаешь?

Лицо его выразило недоумение, и жар, вспыхнувший в ее крови в первые секунды, вмиг обратился в лед. Ведь до этого она была так захвачена прошлым, что почти забыла о настоящем.

— Ах да! Аманда, — ответила Джейми на собственный вопрос сама.

— Вот именно.

Дверь со стуком закрылась, и она как сомнамбула прошла в гостиную, чувствуя, что он идет за ней следом.

— Тебе повезло, что ты меня застал, — рассеянно проговорила она, пытаясь скрыть тот шок, в который ее повергло его появление. — Я была на коктейле.

— Знаю. — В голосе Джейка слышалась сдерживаемая ярость, и она представила себе, как он злился, околачиваясь у дома в ожидании ее появления. — Я видел, как ты подъехала. Не очень-то он страстный, твой провожатый, или я ошибаюсь?

Она повернулась к нему, стараясь не выказать удивления. Так он думает, что ее подвез любовник? Вон оно как!

— Мы с Ральфом не подростки, Джейк, — с усмешкой сказала она в той ломкой и колкой манере, которую всегда использовала в разговоре с ним, зная, что это лучшая форма защиты. — Когда мы с ним хотим предаться страсти, то делаем это обычно не на переднем сиденье припаркованной машины.

— Допустим. Но он не пошел с тобой в дом. Не остался на ночь.

— Возможно, это и к лучшему, — с многозначительной неопределенностью ответила Джейми. — Вернемся к твоим проблемам. Зачем ты здесь? Уж не собираешься ли обвинить меня в том, что Аманда не хочет выходить за тебя замуж? — Во взгляде ее появилось презрение. — Она не дурочка, в чем ты мог убедиться, и поняла, что ты не любишь ее, а просто хочешь использовать. Так же, как некогда хотел использовать меня.

Лицо Джейка исказилось. Он шагнул к ней. Черный блеск его глаз подсказал ей, что капкан захлопнулся, отступать уже поздно. Он цепко схватил ее за руки, его грудь буквально ходуном ходила под пиджаком делового костюма.

— Смотри, Джейми, не слишком ли далеко ты заходишь, — предупреждающе произнес он. — Иногда ты…

От него исходила такая лютая ненависть, что это Потрясло ее. Она замерла, стараясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать.

— Не доводи меня до бешенства, — тихо, но очень напряженно проговорил он. — На днях ты задела меня сильнее, чем ожидала. А что ты будешь делать дальше? Кричать, что тебя насилуют? — Он грубо встряхнул ее, наблюдая, как на щеках ее разгорается румянец. — Но это не было бы насилием, не так ли? Ты ведь хочешь меня, не важно, что готова во всеуслышание отрицать это. Я могу сейчас затащить тебя в постель, и ты мне отдашься, и сама ты, черт возьми, прекрасно понимаешь, что…

— Нет!

Голос Джейми прозвучал неестественно резко и высоко, лицо потемнело, ее захлестывал гнев.

— Что тебе сказала Аманда?

Резкая перемена темы больно ударила ее. Аманда… Она вспомнила, что он пришел сюда из-за Аманды.

— Сказала, что ты слишком давишь на нее, завлекая в брак, — твердо ответила она. — Что вы с ее отцом практически не оставили ей выбора.

— С ее отцом?

Джейми теперь ступила на безопасную для нее почву.

— Ох, перестань! — презрительно бросила она. — Не говори, будто не знал, что отец Аманды хотел выдать ее за тебя.

— Ну, он делал подчас странные намеки, — осторожно согласился Джейк.

— И ты вдруг понял, что это идеальная возможность обеспечить Марка внуком, а заодно удовлетворить свои собственные финансовые притязания.

— Ах вот как ты думаешь? Но Аманда очень красивая девочка. Ты не допускаешь мысли, что я просто влюбился в нее?

Боль сотней ножей впилась в ее сердце, но она бросила все силы на то, чтобы он этого не заметил, и спокойно сказала:

— Аманда сначала тоже так думала. Но потом усомнилась в этом, увидев, что ты часто ее просто не замечаешь.

— И пришла жаловаться тебе. — Его улыбка была исполнена сардонического изумления. — Представляю, Джейми, как тебе это пришлось по вкусу! Надеюсь, ты объяснила малышке подоплеку наших с тобой отношений? А то девочка еще подумает, что ты действуешь бескорыстно.

— Ничего я ей не объясняла, — резко ответила Джейми. — И ни на что не подбивала, если ты это имеешь в виду.

— Нет, но держу пари, что ты дала мне соответствующую характеристику, разве не так? — вкрадчиво спросил он. — Ты ведь у нас очень умная, Джейми. Ты умудрилась даже и папашу ее заставить плясать под свою дудку. Только не говори, что он считает Аманду слишком юной для брака. Вот уже второй раз ты лишаешь меня невесты.

— Если бы ты хотел жениться, Джейк, то давно бы женился, — тихо сказала она. — На той же Ванде, к примеру…

Он отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Из Ванды вряд ли получилась бы хорошая жена.

— Конечно, ведь над такой женщиной не возьмешь верх, ею особенно не покомандуешь, как юным неопытным созданием. Тебе ведь надо в браке решить свои собственные проблемы, остальное тебя не волнует. — В голосе Джейми явно звучало презрение. — Подумай об этом. Настоящему мужчине не требуется доказывать свою мужественность путем подавления неразумного дитяти.

— Осторожно, Джейми.

Слова его прозвучали размеренно и бесстрастно, но ее ухо уловило в них затаенную ярость. Это придало ей сил, поскольку она увидела, что и его можно вывести из себя, пробив броню высокомерного хладнокровия.

— Не угрожай мне, Джейк, — презрительно проговорила она. — Мне уже давно не восемнадцать.

— Оно и видно. Скажи, насколько далеко зашли твои отношения с этим, как бишь его?..

— С Ральфом? — самым невинным голосом подсказала Джейми. — А тебе-то, Джейк, какое до этого дело? Испугался, что я опережу тебя в деле снабжения Марка внуками?

Язвительно хмыкнув, она испытала приятное чувство, которое добрым никак не назовешь. Нечто мстительное, жестокое…

А его лицо страшно исказилось, злость и ярость проступили в его взгляде, устремленном на нее, и она испугалась. Но не за себя. То, что было просто намерением поддеть и уколоть, вдруг оказалось опасным оружием, которое она выпустила из рук.

— Ты намерена выйти за него замуж?

Слова были твердые и колючие, попытка скрыть свое неистовство заставила его напрячь лицевые мускулы. Ее рот мгновенно пересох, в животе что-то мучительно сжалось.

— А что, есть закон, который запрещает мне это?

Дальнейшие препирательства были чистым безумием, но она уже не могла остановиться.

— Хочешь взять реванш, не так ли, Джейми? — напряженно проговорил он. — Ну, так знай: я тебе этого не позволю.

— Что заставляет тебя так возмущаться?

Он подошел к ней, и она инстинктивно опустила ресницы, но он силой поднял ее лицо и заглянул в глаза.

— Все думают, что ты такая элегантная, прекрасно владеющая собой леди, не так ли? — проговорил он издевательски мягко. — Посмотрели бы они на тебя теперь, или еще лучше сразу после того, как ты занималась любовью.

— Любовью? Ты имеешь в виду секс?

— Называй это как хочешь, — натянуто проговорил Джейк. — Как ни назови, суть от этого не меняется. Интересно, Джейми, отдаваясь ему, ты издаешь те же звуки наслаждения, что когда-то со мной?

Джейк так сильно прижал ее к себе, что она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, при этом он неотрывно смотрел на нее, ожидая ее реакции. А она лихорадочно искала подходящий случаю ответ.

— Джейк! Неужели ты до сих пор хранишь в памяти такие мелочи? Ты меня удивляешь. А я думала, что давно забыта, ведь после меня у тебя было столько женщин.

— Ну, не скромничай. — Его рот неприятно скривился. К ее досаде, он цинично ощупывал ее взглядом и не мог не видеть, как поднимаются под тканью ее твердеющие соски. Рука его поднялась, и ее захлестнула волна ужаса. Нет, он не должен!..

Она попыталась вырваться.

— Джейк, я хочу, чтобы ты ушел.

— А я и не сомневаюсь в этом. — Улыбка его была недоброй, но он отпустил ее. — Очень хорошо, Джейми, я уйду, но не забудь о нашей договоренности насчет Рождества.

— Рождество! — Она отшатнулась от него, глаза ее расширились. — Я не могу ехать с тобой.

— Почему? Потому что теперь с нами не будет Аманды? Не смеши меня. А может, ты хочешь захватить с собой своего дружка, чтобы представить его родителям?

— Ральфа? С какой стати?

Еще не договорив, она уже поняла, что сделала ошибку. Он задал провокационный вопрос, и она, не подумав, ответила на него слишком быстро.

— Уверен, Джейми, ты не захочешь разочаровать свою мать и моего отца, не так ли? — проговорил он, смягчая и растягивая слова. — Они ждут, не дождутся увидеть тебя дома. Ради них мы должны взять себя в руки и предстать перед ними радостными и дружными. Что ты об этом думаешь?

Джейми хотела было сказать ему, что именно она об этом думает, но решила промолчать. Чего ради?.. И так уж она достаточно одурачена им, чтобы позволить ему опять загнать себя в ловушку. Но отказываться от поездки домой было слишком поздно, и он, черт возьми, понимал это.

— Знаешь, порой я почти забываю, что тебе уже не восемнадцать, — поддразнил он ее, отступая вглубь комнаты.

— Я провожу тебя, — буркнула Джейми в ответ.

Он без дальнейших возражений последовал за ней и, пока она отпирала дверь, непринужденно сказал:

— Еще одно…

— Что?

— Вот это.

Джейми и ахнуть не успела, как его руки обвились вокруг нее, и она оказалась прижатой к его жаркому телу, так что и пошевелиться не могла. А он, не ослабляя объятий, склонился и поцеловал ее в губы.

Она боролась с собой, чтобы не ответить ему, боясь выдать свои чувства, но опьяняющее наслаждение заставило ее мышцы расслабиться.

Шесть лет прошло с тех пор, как он последний раз держал ее в своих объятиях. Шесть лет, но тело помнило все, будто это было вчера. Умело и настойчиво добившись от нее ответа, чего она так не хотела, он сразу же, как только она расслабилась и прильнула к нему, отпустил ее и чуть ли не оттолкнул от себя.

Первое мучительное чувство утраты мгновенно сменилось в ней шоком и яростью, стоило ей увидеть, что он смотрит на нее сверху вниз и улыбается. По выражению его глаз она безошибочно поняла: он успел почувствовать, как сильно она возбудилась.

— А твой дружок, как видно, любовник-то жидковат. Или мое исполнение было гораздо лучше, чем я думал, — издевательски нежно проговорил он. — Если бы не дела, настойчиво призывающие меня вернуться домой, я бы задержался, и мы бы это проверили.

Она хотела ударить его, но он успел перехватить ее руку и холодно предупредил:

— Не делай этого. Ты же не хочешь, чтобы я отплатил тем же. Можешь сколько угодно ненавидеть меня, — сказал он, уходя, — но ты не посмеешь отрицать, что в сексуальном плане я все еще тебя волную.

Закрыв замок, Джейми прислонилась к двери, ожидая, когда ее дрожащее тело расслабится. Какого черта она так расквасилась? Надо же быть такой идиоткой! Неужели она не могла этого предвидеть? Ведь было же ясно, что он пришел, опасно разозленный промашкой, которая вышла у него с Амандой, пришел для того, чтобы выместить на ней свою неудачу. И он преуспел в своем черном деле.

5

— Умница девочка. Рад, что хоть раз ты проявила благоразумие.

Сопротивляясь искушению швырнуть чемодан в Джейка, Джейми позволила ему забрать его и отнести в багажник машины, в которой она узнала теперь «БМВ», стоявший возле ее дома в тот вечер, когда она возвращалась с приема у Джонсонов.

Она испытывала горячий соблазн сказать Джейку, что причина, по которой она едет в Куинсмид, лично к нему не имеет никакого отношения. Но и этот соблазн ей удалось преодолеть.

Той ночью, после появления Джейка, она решила, что найдет повод отказаться от поездки, но вчера все переменилось. Ближе к вечеру позвонила мать и сказала, как она рада, что дочь наконец-то приедет домой на Рождество. Голос ее дрожал.

— Марк напоследок порадуется…

От этих слов мир Джейми покачнулся, и должно было пройти несколько секунд, прежде чем она смогла перевести дыхание и найти в себе силы спросить у матери, что она хочет этим сказать. Маргарет Брайертон сообщила дочери, что с сердечными недомоганиями Марка все оказалось гораздо серьезнее, чем предполагалось сначала, и что его шансы прожить больше нескольких месяцев ничтожны.

— Джейми, какое счастье, что ты приедешь, ты и представить себе не можешь, как он по тебе истосковался.

Эти слова матери заставили ее выбросить из головы все мысли о том, что можно не поехать.

— Только вот что, милая, постарайся не упоминать при нем о его болезни. Марк ненавидит, когда кто-нибудь говорит об этом. Он старается делать вид, что все… все идет нормально.

Джейми могла это понять, но в горле застрял комок от жалости к Марку. Не важно, что Марк отец Джейка, она-то его тоже любит. На нее сразу же нахлынуло горькое сознание вины, ведь с тех пор, как она оставила дом, она так мало виделась с Марком и матерью. Да она с удовольствием бы ездила к ним, но там всегда торчал Джейк.

— Ну? Мы что, всю ночь будем здесь стоять?

Поджав рот, Джейми села в машину. Она не собиралась обсуждать с Джейком свои переживания по поводу Марка. По его лицу не особо заметно, чтобы он очень уж переживал из-за отца, да и с какой стати ему переживать?.. Но она одернула себя, понимая, что не права. Джейк любит Марка, и она это знает.

— Звонила мама и сказала, что с Марком все обстоит гораздо хуже, чем они думали сначала.

Джейк обернулся, и лицо его помрачнело. Он выглядел гораздо старше своих лет — усталый, с морщинами, которых она прежде не замечала. Без Марка все бремя забот, связанных с «Брайертон индастриз», ляжет на плечи Джейка, и, хотя техническая сторона дела уже несколько лет полностью под его контролем, по многим вопросам управления, как она знала, он консультировался с Марком.

— Да.

— Можно ли что-нибудь сделать? Хирургическое вмешательство, лекарства?

— Есть одно новое лекарство, но оно не прошло необходимые испытания. Если он протянет еще месяцев двенадцать, ну, тогда…

— Насколько это реально? — спросила она.

Джейк в это время въезжал в поток уличного движения.

— Все может быть… Особенно если у него найдутся причины пожить подольше. — В голосе Джейка проскользнуло раздражение, он явно не хотел говорить с ней о Марке. — Сейчас, например, отец ждет не дождется тебя. — Он саркастически усмехнулся. — Так что вперед, Джейми. Ты ведь знаешь, что всегда была его любимицей.

Да, она знала это. Марк любил сына, но по-настоящему баловал только падчерицу.

— Он очень скучает по тебе.

Эти слова вновь всколыхнули в ней тяжкое чувство вины, но справедливости ради надо отметить, что половина вины лежит на Джейке. Ведь это из-за него она вынуждена была покинуть дом. Из-за того, кто возбудил в ней, юной дурочке, глупые мечты, а потом безжалостно вышвырнул в грубую реальность. Она оставила дом потому, что он разбил ее сердце, но она не говорила ему этого. В том единственном письме, которое она отправила ему после своего бегства, она писала, что слишком молода для замужества, что хочет свободы и возможности найти свой собственный путь в жизни, не желая обременять себя мужем и детьми.

Она и сейчас считала, что поступила правильно, и гордилась той частью их с Ральфом бизнеса, который создала сама, хотя понимала, что без Ральфа, взявшего на себя все планирование и финансовую часть предприятия, она бы не добилась успеха. Карьера не требовала от нее особых жертв, она вполне могла бы сочетать ее с семейными обязанностями, и поэтому, видя, как счастлива Бет, остро завидовала ей.

Если бы она встретила человека, который заставил бы ее забыть Джейка, которого она полюбила, и кто полюбил ее, она бы охотно вышла за него замуж. Образ строгой деловой женщины — всего лишь фасад, за которым она скрывает свое естество. Слишком она похожа на мать, чтобы ее радовала одинокая жизнь.

— Там, на заднем сиденье есть фляжка и сандвичи. Надеюсь, нам хватит этого до самого дома, поскольку задерживаться в пути я не намерен.

Она покачала головой, а затем вдруг сказала:

— К чему, в самом деле, длить агонию? Чем скорее приедем, тем скорее уедем, и тем лучше будет для меня.

Она заметила, как поджались губы Джейка, как он, подавив вздох, отвернулся от нее. Невольная реакция на оборонительную позицию, которую она заняла по отношению к нему. Теперь казалось невероятным, что некогда им было так легко и просто друг с другом: они могли часами находиться рядом, не нуждаясь в словах, могли часами разговаривать. А теперь один звук его голоса делал самое безобидное замечание достаточным, чтобы мучительная боль раздражения пронзила ее сознание.

— Ты все никак не успокоишься, Джейми? — спросил он так резко, что она занервничала.

— Никто не любит, когда его заставляют делать то, чего он не хочет, — отрезала она. — Если другие прощают твое отвратительное высокомерие, это не значит, что я спешу присоединиться к ним.

— Высокомерие? Вот, значит, какого ты обо мне мнения?

Они уже миновали окраины Лондона и теперь ехали по трассе.

— А ты себя таковым не считаешь? — сдавленно проговорила Джейми и тотчас пожалела об этом. Лучше бы она помалкивала, игнорируя все его замечания. Нельзя позволить ему втянуть себя в спор. Джейк непревзойденный мастер манипулировать фактами, заставляя их работать на себя.

Он не ответил на ее слова, и она заметила в его взгляде, скользнувшем по ее лицу, издевательскую насмешку.

Прошло какое-то время, пока он заговорил:

— Раньше тебе это нравилось. Ты находила восхитительным, что я такой властный.

Джейми закипала презрением и яростью. А хуже всего то, что она не могла отрицать сказанного. Некогда она позитивно использовала именно это слово — властный.

— Что ж тут странного? Ведь мне было всего восемнадцать, — заметила она, подавив гнев и постаравшись придать лицу полную бесстрастность. — К счастью, с тех пор я повзрослела.

— Ты думаешь, что повзрослела, — вежливо поправил ее Джейк. — Да нет такой женщины, которая не уважала и не хотела бы такого мужчину, который позволит ей толочься возле него и восхищаться им, и если ты, Джейми, будешь честна сама с собой, то не сможешь не согласиться с этим.

Частью своего рассудка она понимала, что он прав, но будь она проклята, если сознается ему в этом.

— Я полагаю, что мужчина и женщина должны быть равноправными партнерами, — сказала она холодно. — Имидж настоящего мужчины, главы и повелителя, безнадежно устарел, Джейк. Прошли те времена, когда мужчина мог деспотично не считаться с мнением женщины просто потому, что он мужчина.

— Согласен. — Его готовность принять критику изумила ее. — Но все же настаиваю, что любая женщина хочет такого мужчину, который способен доказать ей, что он настоящий мужчина, мужчина, на которого она может положиться в любой ситуации.

Конечно, он прав, но она не желала признавать его правоту.

— Знаешь, Джейк, существует разница между истинной мужественностью и мужским высокомерием.

Больше ей говорить не хотелось. К счастью, они проезжали опасный участок пути, и Джейк сконцентрировал внимание на дороге, что лишило его возможности продолжать спор.

Впрочем, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза, она пожалела, что их разговор прервался. Оставалось одно — украдкой поглядывать на него, восхищаясь, как и прежде, точностью и выверенностью его движений. Физически эти шесть лет совершенно не изменили его. Он все так же сильно излучал чувственную энергию, как в те времена, когда ей было восемнадцать. Даже его одежда — кремовая шерстяная рубашка, желтовато-зеленые вельветовые джинсы — напоминала ей прежние дни.

Неожиданно он затормозил, и, хотя Джейми была пристегнута ремнем безопасности, она автоматически выбросила вперед руки. Шок от ощущения мускулистой упругости его бедра, в которое уткнулись пальцы, заставил ее содрогнуться, ибо она сразу же вспомнила и узнала жар его плоти и твердость мышц под тканью джинсов.

— Ты так резко затормозил, — сдавленно проговорила она, — мне показалось, что меня уносит вперед.

Ощущение его плоти под пальцами так глубоко впечаталось в ее чувственную память, что сознание Джейми наполнилось образами былого счастья. Она испытала нечто близкое к потрясению, осознав, как отчаянно жаждет прикоснуться к его сильному мужественному телу.

— С тобой все в порядке? — Его голос прозвучал почти грубо. — Ты побелела как мел.

— Испугалась.

— Чего? Того, что случайно прикоснулась ко мне? — насмешливо спросил Джейк. — Что-то не верится… Тебе уже не восемнадцать, хотя и теперь…

Голос его пресекся, и атмосфера в машине сразу же стала невыносимо напряженной.

— Ох, да при чем тут это! Просто ты слишком резко затормозил. Но в одном, Джейк, ты определенно не изменился. Все еще думаешь, что весь мир вращается вокруг тебя.

— Твой мир когда-то вращался вокруг меня.

Слова упали в плотное молчание, Джейми оцепенела. Разве могла она возразить? Сказанное им слишком правдиво.

— В душе, Джейми, ты вовсе не женщина карьеры, — продолжал он сухо. — Тебе нужен муж, дети.

— К чему ты все это говоришь? Я и без того не сомневаюсь в твоей убежденности, что место женщины на кухне.

— Не обязательно. Некоторым женщинам необходимо работать с полной нагрузкой, поскольку у них существуют финансовые трудности. Но тебе… Я не шовинист, Джейми, как ты, видимо, думаешь. Просто хочу сказать, что ты не из тех женщин, которые созданы для карьеры. Ты становишься слишком беспокойной, и это заметно. К тому же не обладаешь бетонным здоровьем, ты возбудима и хрупка, надолго тебя не хватит.

Джейми не возразила, ведь он опять сказал сущую правду. Крайне расстроенная, она отвернулась и закрыла глаза, позволив мягким покачиваниям автомобиля убаюкать ее.


Проснулась она от внезапного ощущения потери скорости, сознание прояснилось не сразу, тело затекло от долгой неподвижности, а, когда она открыла глаза, вокруг не было ни огонька.

— Почему мы стоим?

Джейк отстегнул свой ремень безопасности и потянулся, чтобы отстегнуть ее, но она испуганно отпрянула.

— Ты настороженна, как заблудившаяся кошка, — сардонически заметил он. — Удивляюсь, с чего бы это?

— Где мы?

— Примерно милях в десяти от дому.

— Тогда почему мы остановились?

— Потому что я должен дать тебе вот это.

Одной рукой он слегка сжал ее левое запястье, а другой вытащил из кармана маленькую коробочку. Когда он открыл ее, у Джейми перехватило дыхание — она увидела морозное сияние бриллиантов. Это было то самое кольцо, она сразу узнала его. Они вместе выбирали его в Йорке, незадолго до ее восемнадцатилетия.

Она перевела взгляд с кольца на его лицо, но на нем, наполовину погруженном в тень, ничего нельзя было прочесть. Ее охватило лихорадочное напряжение.

— Какого черта, Джейк?.. Что ты делаешь?

А он, будто не слыша ее, чуть ли не насильно надел кольцо на палец, предназначенный для обручального кольца, и ей показалось, что кожа съежилась под холодком золота.

— Разве не понятно, что я делаю? — насмешливо спросил он, глядя на нее в упор. Выражение непреклонной решимости в его глазах бросило ее в дрожь.

— Что за игры ты опять затеваешь?

Джейми, едва смея дышать, облизнула пересохшие губы.

— Я ведь не для себя стараюсь. Просто мой отец больной человек, он хочет видеть меня женатым, хочет внука. И разве не тебя должен он благодарить, что все мои браки расстраиваются?

— Ты… ты имеешь в виду Аманду?

Она чувствовала непонятную слабость, кожа под его пальцами, все еще сжимающими ее запястье, горела огнем. Он рассеянно шарил большим пальцем, будто разыскивая пульс. Но при упоминании Аманды сразу выпустил ее руку, устремив на нее хмурый и резкий взгляд.

— Аманда? Да, и Аманда тоже. Вот уже второй раз, Джейми, ты лишаешь меня невесты. Третьего случая я ждать не намерен.

После этих слов наступило тягостное молчание. Наконец она решилась взглянуть на него, забыв про только что терзавший ее страх и желая убедиться, что перед ней не сумасшедший.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что намерен жениться на мне?

— Ох, Джейми, ну что же мне остается? Мой отец умирает, — грубо напомнил он ей. — У меня нет времени еще на одну попытку.

— Ты просто спятил!

Она действительно была потрясена до глубины души. А Джейк лишь усмехался.

— Не думаю, что твоя мать или Марк будут того же мнения.

Она всмотрелась в его лицо, надеясь найти там признаки того, что это заранее подготовленная, но весьма неумная шутка, но не видела ничего, кроме твердой решимости.

— Дудки! — вызывающе сказала она. — Ты не заставишь меня, Джейк.

— Ну, насильно к алтарю я тебя не потащу. Но ведь существуют и другие способы.

Она почувствовала, что он хочет прикоснуться к ней, и резко отпрянула к окошку, тело ее сковало испугом и страхом.

— Почему я? — нервно прошептала она, когда он все же схватил ее за плечи и привлек к себе.

— Потому что Марк тебя любит, потому что ты здесь, и еще потому что потому!

Его рот дико впился в ее губы, и она, боясь выдать, как ей хочется ответить на его поцелуй, стиснула зубы. Тогда он оставил попытку поцеловать ее, причем так резко, что она испытала глухую боль отчаяния. Но не успела она перевести дух, как руки его опустились и, поддев край свитера, потащили его наверх. Она попыталась оттолкнуть его, но было поздно, он уже добрался до ее спины и торопливо расстегивал застежку бюстгальтера.

Гнев и желание сошлись в ней, создав реальную угрозу полной потери самоконтроля. Нет, она не должна позволять ему этого. Нельзя допустить, чтобы он увидел, как легко ему возбудить в ней жажду наслаждения. Она умудрилась освободить одну руку и, сжав ее в кулак, изо всей силы ударила его в грудь.

Но он уже добрался жадным ртом до ее груди. Прикосновение его губ к ее телу возбудило в ней какой-то языческий восторг. Ее пальцы ослабли, дыхание стало прерывистым. Как много ночей в те годы, что они провели врозь, она вспоминала его ласки… Нет, не совсем такие, как сейчас. Прежде он всегда был очень нежен с ней, а теперь… Теперь в его движениях появилась пылкая неистовость, породившая у нее новые, не менее прекрасные ощущения, и тело, помимо ее воли, отозвалось на его прикосновения, соски ее набухли и отвердели во влажном тепле его рта.

— Ничего не изменилось, Джейми, — прошептал он ей на ухо. — Я все так же хочу тебя, а ты хочешь меня.

Она хотела отрицать это, но забылась под горячей атакой его поцелуя. Весьма смутно осознавала она его намерения, а он приподнял ее, пододвинул к себе, и вот Джейми уже лежит перед ним. Он расстегнул пуговицы своей рубашки, и она почувствовала дрожь, пронзившую его, когда он прильнул к ней своей жаркой грудью. Стоило ей почувствовать признаки его возбуждения, как внизу живота что-то отозвалось нестерпимо томной болью, и все ее тело ответило на зов его страсти. А он гладил ее по спине, все теснее прижимая к себе, дыхание его стало сбивчивым и тяжелым.

Завершив поцелуй, он хрипло прошептал:

— Я хочу тебя, Джейми. Скажи, что и ты хочешь меня.

Горечь прошлого была совершенно забыта, ее тело радостно и пылко отзывалось на его ласки, и все в ней преисполнилось страстного желания.

— Джейк…

Его имя изошло из ее гортани долгим стоном капитуляции и призывной мольбы, губы жарко раскрылись, прикасаясь к нему. Думать она могла лишь о том блаженстве, которое настанет, когда он полностью овладеет ею. И вдруг… — просто невероятно! — он отстранился, приподнял ее, усадил, после чего вкрадчиво проговорил:

— Ну вот, теперь скажи мне, что ты не хочешь за меня замуж.

Джейми покраснела, почувствовав себя униженной.

— Ты хочешь меня, Джейми, и я хочу тебя, — продолжал он, видя, что она молчит. — Я мог взять тебя прямо здесь, в машине, и ты даже не попыталась бы меня остановить.

— Да, я испытываю к тебе сильное влечение, но это не значит, что я пойду за тебя замуж, — наконец смогла выговорить она, ненавидя его за тот смех, которым он вдруг разразился.

Успокоившись, он сказал:

— Да, но видишь ли, я ведь тип старомодный. Единственный путь, которым ты можешь получить мое тело, — это путь легальный.

Давно ли он догадался, как ей трудно сопротивляться ему? Этот вопрос измучил Джейми. Но тогда он должен знать и другое, что больше она не позволит ему прикасаться к ней и ласкать ее так, как она позволила сейчас. Особенно ее терзало то, что он столь бессердечно решил заменить ею Аманду, поскольку ему немедленно требуется жена.

— Ты не должен так поступать со мной, Джейк.

Слова резко сорвались с губ, горечь несчастья осталась в сердце. Брак… брак с Джейком. После всех этих лет она вернулась к тому же. Описав, как говорится, полный круг. Но самым мерзким, более ужасным, чем все, что он говорил и делал, были ее собственные чувства. Признавая, что побеждена, она хотела выйти за него замуж.

— Я не с тобой так поступаю, — сухо сказал он. — Я это делаю для Марка. Попытайся хоть раз в жизни подумать о ком-то, кроме себя. Мой отец очень больной человек, и ничто не доставит ему большего удовольствия, чем сообщение о нашей свадьбе, ведь именно этого он всегда хотел.

Джейми стрельнула в него ядовитым взглядом.

— Не сомневаюсь, когда ты первый раз делал мне предложение, у тебя и тогда не было иных причин, кроме этой.

Веки его опустились, будто он хотел утаить от нее мысли, губы сурово поджались.

— Джейми, у нас нет времени на споры и грустные воспоминания о прошлом. Радуйся настоящему, и все будет хорошо.

— Мы не можем пожениться, — прошептала она.

— Нет, можем, и мы поженимся.

Его слова прозвучали в ее ушах звоном цепей, которыми он оковывает ее против воли.

Но точно ли — против воли? Разве она не хочет сдаться и стать женой Джейка? Двусмысленность ее собственных чувств ужасала ее. Она посмотрела на кольцо, сверкающее на пальце, и попыталась незаметно его снять. Оно слишком плотно сидело на пальце. Паника охватила ее. Она слышала, как Джейк клацнул запором ремня безопасности, и поняла, что он готов ехать дальше.

— Это не отвечает твоим чувствам! — отчаянно выкрикнула она.

— Нет, отвечает.

— Никто не поверит, что мы любим друг друга. Моя мать…

Он посмотрел на нее взглядом, значения которого она не могла понять. Глаза его сумрачно мерцали во тьме.

— Твоя мать не слепая, Джейми.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она неуверенно взглянула на него, осознавая, что сражается не только с ним, но и с собой. Так легко было бы убедить себя, что выбора у нее нет, позволить ему взять ее в жены, а затем провести остаток жизни, тоскуя по его любви. Невыносимо любить того, кто тебя не любит. Каждый раз, когда он прикасается к ней, она вынуждена сражаться против собственных разрушительных чувств. Искушение протянуть руку и взять то, что тебе предложено, было столь велико, что от стараний преодолеть это искушение она страдала физически.

— Подумай сама, и поймешь, — сказал он рассеянно, поскольку все его внимание теперь было отдано дороге.

Джейми лихорадочно пыталась разгадать, что он имел в виду, говоря о ее матери. Уж не намекал ли на то, что мать знала об увлечении дочери сводным братом? Все может быть. Подростки не очень-то хорошо умеют скрывать свои чувства. В первые дни их любовных отношений она во многом изменилась, оставила повадки сорванца, намеренно повсюду попадалась на пути Джейка, даже одеваться старалась так, чтобы он видел, что она не маленькая сводная сестренка, а желанная женщина. Кстати, тогда это сработало, но за годы, прошедшие после ее бегства из дому, она пришла к пониманию, что он никогда не испытывал к ней никаких чувств, кроме физического влечения. Он не любил ее, просто видел в ней податливый материал для создания заботливой, обожающей его женушки и возможность сохранить в целости наследство, ожидаемое от Марка.

Вдруг она подумала, что лучше бы на полном ходу выпрыгнуть из машины, чем принимать нелепые условия, которые он ей навязывает. Он, безусловно, умный и хитрый, но ему не удастся заставить ее насильно вступить с ним в брак, даже если она и позволит ему разыграть для домашних этот спектакль с помолвкой. Постепенно она успокоилась. Да, он захватил ее врасплох, но она найдет способ выбраться из его западни. Помолвки не так уж редко расстраиваются. Успокоив себя подобными рассуждениями, она поудобнее устроилась на сиденье, поправила свитер и решительно выбросила из памяти все неприятные мысли и воспоминания.

— Мы почти уже приехали, минут пять езды, не больше.

Голос Джейка звучал почти ласково. Какие мысли таятся в этом коварном уме?

Даже в темноте она узнавала знакомые с детства места по обе стороны сельской дороги, и, когда Джейк затормозил, чтобы въехать в ворота родительского дома, сердце ее сжалось.

Марк купил это поместье тогда же, когда и фабрику, и это был единственный дом, который знала Джейми. После смерти отца она была слишком мала, чтобы помнить, где они с матерью жили до того, как поселиться здесь. Дом, построенный в викторианском стиле, был скорее солидный и комфортабельный, чем элегантный. Они ехали вдоль фасада, и она увидела в нескольких окнах свет.

— Я поставлю машину за домом, — сказал Джейк. — Надеюсь, вечером ехать никуда не придется.

Они вошли в дом со двора, сразу попав на кухню. Джейми впереди, следом Джейк. Но в помещении он цепко схватил ее за руку. Она надеялась, что он задержится, доставая из багажника чемоданы, но прекрасно понимала, почему он этого не сделал.

Впервые ее мать появилась здесь в качестве экономки и поварихи, и до сих пор предпочитала сама стряпать и вести домашние дела, хотя в ее распоряжении имелась женщина, ежедневно приходившая из деревни. Острые ароматы специй, наполнявшие кухню, вернули Джейми в детство.

Маргарет повернулась от начисто выскобленного деревянного стола, уставленного подносами с разными пирогами, и засияла навстречу им обоим улыбкой.

— Джейк, Джейми! Милые мои! Наконец-то!

— Здравствуй, мама. Ну, как вы тут? Как Марк?

Произнеся имя отчима, Джейми увидела, что глаза матери наполнились тревогой, и у нее самой встал комок в горле.

— Сегодня вроде бы ничего, — тихо сказала Маргарет. — Он в гостиной, ждет не дождется вас увидеть.

Взгляд ее упал вниз, она заметила блеснувшее на руке дочери обручальное кольцо.

— Мне наконец удалось убедить Джейми, — самодовольно ответил Джейк на ее немой вопрос. — Да и то потому, что я настиг ее в момент слабости.

Да, Джейк прирожденный актер, подумала Джейми, уловив в его голосе нотки уныния и насмешки над ней. Говорит так, будто его чувства к ней долго оставались безответными. Но Маргарет радостно приняла новость.

— Ну, мой милый! Ты говорил мне, что приготовил нам к Рождеству сюрприз, но такого даже я не ожидала.

— Как? Совсем не ожидали? — с усмешкой спросил Джейк.

— Ну, иной раз приходило в голову… Можно сказать, что мы надеялись на такой исход, я и твой папа. Знал бы ты, Джейк, как он из-за этого волновался! Когда ты намекнул ему, что подумываешь о помолвке, он был так доволен.

Ох, что бы сказала мама, знай она, что когда он намекал о помолвке, на уме у него была совсем другая невеста?

— Ну, так идите скорее обрадуйте его, а я пока приготовлю кофе.

Как только они оказались в холле, Джейми горестно сказала:

— Ты не говорил мне, что Марк уже знает о помолвке.

— Не говорил? Ох, верно. Я собирался сказать, да видно забыл.

— Потому, видно, ты и втравил меня в эту историю, что обещанная отцу невеста ускользнула? А я-то ломаю себе голову, с чего бы это… А все ваша гордость, мистер. Вы ведь не способны сознаться, что получили от ворот поворот!

Каждое слово, которое она произносила, сулило ей в будущем одни неприятности, онведь наверняка отомстит ей, но остановиться Джейми уже не могла.

— Неужели ты так и не поняла, что мои действия вызваны не заботой о себе, а тем, что я хочу порадовать отца? Да, это правда, я намекал ему, что на Рождество могу обручиться. Но сейчас думаю не о своей гордости, а о самочувствии отца.

Они стояли лицом к лицу, говоря пылко, но шепотом.

— Из-за тебя, в конце концов, я лишился своей невесты, не так ли? А потому будет только справедливо, если ты, как говорится, возместишь, убытки. Пойми, Джейми, я не смею разочаровывать его. — Джейк говорил спокойно, его гнев улетучился так же внезапно, как и возник. — Да и брак между нами не такая уж плохая вещь, согласись.

Джейми не могла поверить собственным ушам. Неужели ей это лишь кажется, или Джейк действительно оправдывается перед ней? Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до него, но она потеряла вдруг уверенность в том, что происходящее полностью ей понятно.

— Джейк!..

Кухонная дверь открылась, и оттуда с подносом в руках вышла Маргарет. Когда она увидела их, брови ее слегка поднялись.

— Мы с Джейми только что договорились обо всем окончательно, — быстро нашелся Джейк. — Ну, обсудили всякие детали нашей помолвки.

Невероятно, но Джейми почувствовала, как к щекам ее прилил жар. Да, Джейк умеет так повести дело, что твоя собственная обида и боль вдруг обращались в твою же вину.

Маргарет открыла дверь в гостиную, и они вошли туда следом за ней. Марк сидел перед камином, читая газету. Когда он обернулся, глаза его засияли.

С болью в сердце Джейми увидела, как сильно он похудел, и радость, которую она прочитала на его лице, обострила в ней чувство вины. Джейк слегка обнял ее, и она, хоть и понимала, что это не так, все же приняла его жест за желание ободрить ее. Словом, его прикосновение успокоило ее и придало сил.

— Хорошо, сынок, а где же сюрприз?

Марк смотрел то на Джейми, то на сына, то опять на Джейми.

— Я обещал тебе на Рождество подарок, вот и получи его, — сказал Джейк, слегка подталкивая Джейми к отцу.

— Что, притащил сюда мою запропавшую падчерицу?

Седые брови поднялись, и Джейми еще раз убедилась, как похожи отец и сын, особенно в мимике.

— Твою будущую невестку, а мою жену.

Радость, осветившая изможденное болезнью, худое лицо, подтверждала все, что говорил до этого Джейк. Джейми заставила себя улыбнуться, ибо в эту минуту ее собственные опасения и недоумения показались ей пустыми и суетными.

— Надеюсь, вы не будете долго тянуть с женитьбой.

Это было утверждение, а не вопрос, и паника захлестнула сознание Джейми, горло ее болезненно стиснул нервный спазм, вызванный мрачными предчувствиями.

— Да, не будем, — заверил отца Джейк. — Брачную церемонию мы решили устроить сразу же после Рождества, а потом отправимся в Швейцарию.

Швейцария? Ну да, конечно! Как же она забыла? Ведь Джейк ежегодно недели на три ездит туда кататься на лыжах. Джейми отхлебнула горячего кофе, совсем не чувствуя его вкуса. Марк что-то сказал насчет шампанского и потом обратился к ней:

— Джейми. — Она подняла глаза, отчим смотрел на нее. — Прости, моя радость, я до сих пор не сказал тебе, как счастлив, что вы с Джейком решили пожениться. Это именно то, о чем я всегда мечтал.

И вновь ее захлестнула волна жалости и вины. Страх и любовь смешались в ее сердце, порождая боль и отчаяние. Ну разве может она сказать ему, что вся история с браком — одна лишь видимость, фарс, замешенный на обмане и хитрости.

Она мельком взглянула на Джейка и увидела на его лице улыбку победителя. Весьма довольный собой, он принимал ее капитуляцию.

6

На следующее утро ее разбудил звон посуды и аромат только что заваренного кофе. Когда она открыла глаза, мать ставила поднос на тумбочку рядом с кроватью.

— Мам, зачем? — с укоризной сказала она. — Ты и так занята, а решила побаловать меня завтраком в постели.

Взглянув на часы, она обнаружила, что уже десять. Сколько же лет прошло с тех пор, как она так глубоко и сладко спала? Никаких сновидений, которые терзали бы ее подспудной памятью о той двусмысленной ситуации, в которой она теперь оказалась.

— Чепуха! Что плохого, если я тебя немного побалую? Сама подумай, часто ли мне теперь приходится это делать?

И вновь у нее сжалось сердце, слова матери лишний раз напомнили ей, что теперь она слишком редко бывает дома.

— Как Марк? — спросила Джейми, чтобы переменить тему разговора, и принялась за кофе, который был восхитителен. Никто в мире не умеет готовить кофе лучше ее мамочки.

— Боюсь, не очень хорошо. — Маргарет погрустнела. — В общем-то, ничего особо страшного, он выполняет все предписания доктора Форстера, но…

— Джейк говорил, что появилось какое-то новое лекарство.

— Да, появилось, но должно пройти не меньше двенадцати месяцев, пока оно будет разрешено к употреблению. Впрочем, доктор Форстер заверяет, что анализы весьма обнадеживающие. — Она прикоснулась к руке дочери. — Не могу тебе передать, Джейми, что значит для Марка твой приезд и ваша новость. Он всегда обожал тебя. Я иногда думаю, что он женился не для того, чтобы иметь жену, а для того, чтобы иметь такую дочку, как ты. — Она улыбнулась и уже серьезно продолжила: — Известие о твоей помолвке с Джейком — это как раз то, в чем он нуждался, ведь последнее время ему было нелегко. Несколько дней он испытывал мучительную боль, которую доктор Форстер ничем не мог снять. Я тогда так перепугалась, считая, что это для него уж слишком… Вот-вот, и он перестал бы бороться…

Слезы, проступившие на глазах Маргарет, потрясли Джейми. Она вдруг отчетливо осознала, что и Марк, и ее мать не бессмертны. Все ее детство и юность мать была для нее источником комфорта и покоя, и вот теперь — ох, как быстро — пришло то время, когда они могут поменяться ролями. Не зная, что сказать, она протянула руку и погладила мать по голове. Да и какие слова могут утешить человека в столь горестных обстоятельствах?

— Прости, детка, глупо так распускаться, — виновато проговорила Маргарет, торопливо утирая слезы. — Но знаешь, ваша помолвка пришлась как нельзя более кстати. Будто наши молитвы были услышаны. Когда Марк впервые разболелся, Джейк сказал, что подумывает о женитьбе, но мы и не мечтали… Словно сбывшийся сон… Он ведь всегда надеялся, что вы двое… Знаешь, сегодня, ближе к вечеру, я должна встретиться с викарием — мы там помогаем с оформлением певческой рождественской службы, — так Джейк говорит, что вы оба пойдете со мной, чтобы обсудить с ним детали свадебной церемонии. Мне кажется, вы захотите, чтобы все было довольно скромно. Что ты на это скажешь?

Ну что тут скажешь? Разве можно расстроить надежды и лишить близких такого удовольствия, когда видишь, что они просто купаются в счастье? Джейми мысленно пробежала прошлое и припомнила все небольшие акты самопожертвования, которые были сделаны матерью ради удобства, покоя и счастья дочери. Теперь пришла ее очередь.

— А что у тебя с платьем?

— Да пока ничего. Все произошло так быстро. — Действительно, подумала она, слишком уж быстро. — Пожалуй, подберу в Йорке что-нибудь подходящее, — шелковый костюм… Впрочем, лучше платье.

— Хм… Давай-ка мы завтра этим и займемся. Я все равно собиралась в город, надо же, в конце концов, купить все, что требуется к Рождеству. У нас на второй день Рождества, как обычно, намечается маленькая вечеринка, так что лучшего случая для объявления о помолвке и не придумать. Может, Бет с Ричардом приедут…

События вышли из-под контроля, и теперь происходят помимо моей воли, безнадежно подумала Джейми, решив, что сопротивляться нет смысла.

— Мы хотели, чтобы вы с Марком узнали все первыми, — негромко проговорила она. — Но я, конечно, и Бет буду рада видеть.

Дверь в спальню отворилась, и Джейми с удивлением увидела на пороге Джейка, облаченного в темный деловой костюм.

— Я собираюсь на фабрику, — сказал он, — вот и зашел поздороваться, прежде чем уйти.

Маргарет понимающе улыбнулась и кивнула.

— Надеюсь, Джейк, к трем ты успеешь подъехать к викарию?

— Конечно. Да я и вообще не уезжал бы сегодня из дому, если бы не дела, которые необходимо завершить до Рождества. Да, кстати, чуть не забыл! Завтра вечером, в здании отеля будет ежегодный осенний бал. Дорогая, ты не против пойти? — И видя смущение невесты, добавил: — Было бы просто великолепно, если бы мы с тобой там появились.

— Знаешь, Джейк, я, наверное, не пойду. У меня нет для такого случая подходящей одежды.

Наступило молчание, и Джейми поняла, что матери не особенно понравился ее ответ. Видно, она удивилась, что дочь, отправляясь в родные места на помолвку, не запаслась всем необходимым. Это смутило Джейми, но гораздо сильнее было чувство обиды. Как смеет Джейк манипулировать ею!

— Не беспокойся, милая, — сказала Маргарет, — с одеждой мы что-нибудь придумаем. Но на этот вечер обязательно пойди, тебе там очень понравится, я знаю. Мы с Марком каждый год ходили, только вот в этом году… Марк будет рад, если вы оба пойдете туда. Что ни говори, а это у нас нечто вроде традиции.

Глядя на темные круги под глазами матери, Джейми видела, что пути к отступлению нет. Подавив раздражение, она пожала плечами и сухо сказала:

— Ну, кажется, права первого голоса у меня нет.

Уходя, уже на пороге Маргарет обернулась и сказала:

— Не смею задерживать тебя, дорогой мой, я ведь вижу, что ты торопишься поскорее уйти.

— Ну, как бы я не спешил, но счел необходимым пожелать своей невесте доброго утра.

Его бархатистый голос звучал нежно, а во взоре, направленном на Джейми, было все, чего может пожелать увидеть обрученная девушка в глазах своего жениха. Но только Джейми не проведешь, нет, ее не обманешь. Едва она дождалась, когда закроется дверь, как тотчас бросилась в атаку.

— Не знаю, Джейк, зачем ты сюда притащился, но, по-моему, тебе самое время убраться, и поживее. Или ты еще не натешился тем, как ловко и безнаказанно мною манипулируешь?

Губы его сжались, и он направился к ней. Она съежилась, почувствовав, как беззащитна в одной атласной рубашонке, едва прикрытая одеялом, перед надвигающейся на нее мужской особью в строгом деловом костюме. Да не просто беззащитна, а и крайне возбудима. Но съеживалась и опасалась она зря, он ее не тронул. В сантиметре от нее прошла его рука, вернее жесткий рукав костюма. Он просто протянул руку за чашкой кофе.

— Ох, никто, кроме Маргарет, не готовит такой вкусный кофе. Знаешь, я ведь пришел сюда лишь потому, что твоя матушка, как мне показалось, только и ждет этого. Вот и все.

Его наглая самоуверенность безумно раздражала ее.

— В этом ты весь, — с горечью проговорила она. — Ты не из тех, кто станет жертвовать собой. Ты предпочитаешь…

Договорить она не успела, ибо он схватил ее и наполовину вытащил из постели. Атласная, сливочного цвета ночная рубашка прильнула к изгибам ее грудей, но Джейк будто не видел этого. Он жестко встряхнул ее, а его рот сжался от злости в тонкую линию.

— Когда, черт возьми, ты повзрослеешь? — ядовито спросил он. — Бедная, ее приносят в жертву! Неужели ты думаешь, что я хочу этого брака больше, чем ты? Если бы ты не лезла в чужие дела…

— Я лезла? Никуда я не лезла. Аманда сама пришла ко мне, я ее не звала. А если тебе действительно так противно жениться на мне, какого черта было устраивать весь этот вчерашний спектакль? Ты ведь уверял, что хочешь меня.

Он всмотрелся в ее пылающее гневом лицо, и его губы скривились в издевательскую усмешку.

— Да, я тебя хочу, но женюсь на тебе не для того, чтобы удовлетворить эту свою надобность.

От высокомерной наглости его заявления у Джейми перехватило дыхание, глаза ее широко открылись, а он рассмеялся и вдруг начал ласкать ее, обводя пальцами округлости грудей с отвердевшими сосками.

— Я могу взять тебя прямо сейчас, — с издевкой проговорил он, — и ты с радостью отдашься мне. И завтра, и в любой момент… Так разве из-за этого я вынужден на тебе жениться?

— Нет, — слабым голосом согласилась Джейми, не зная, какое огорченное у нее в эту минуту лицо. — Ты женишься на мне из-за Марка. Потому что он твой отец, и ты любишь его.

Джейк прикрыл глаза, чтобы она не видела их выражения.

А Джейми никак не могла сглотнуть, горло ее стиснуло от внезапного осознания того, что она все еще хочет от Джейка любви. Горечь этой мысли ошеломила ее, к глазам подступили слезы, но она быстро сморгнула их.

— Да, — мрачно согласился Джейк, отпустив ее и вставая. — Я женюсь на тебе, потому что люблю.

Когда он ушел, она поняла, что опять угодила в ловушку, и не только из-за своей любви к Марку. Она хотела стать женой Джейка, она всегда хотела быть его женой. Но не так, как это может произойти сейчас, нет, нелюбимой женой она быть не желает. Шесть лет назад она бежала от него, поклявшись себе, что никогда не выйдет замуж за человека, который ее не любит, но теперь вынуждена согласиться на этот неполноценный брак. Слезы застряли у нее в горле, сердце ныло. Ей двадцать четыре года, а не восемнадцать, и этого брака, как видно, не избежать, но что станет в этом браке с ее чувствами?


— У нас есть небольшой салон, и в нем можно купить все, что нужно. Сама я, правда, ничего там не покупаю, но часто видела в витрине прелестные штучки. Девушка, которая ведет это дело, многие вещи создает сама. Она специализируется на свадебных платьях и на платьях для торжественных церемоний.

Следуя за матерью по одной из узких улочек Йорка, Джейми подавила вздох. События развивались со скоростью, которая ее просто ужасала. Только вчера, сразу после того, как они вернулись со встречи с викарием, звонила Бет, и не успела Джейми остановить мать, как та выложила ей все новости.

Джейми через всю комнату услышала радостный вопль, который издала Бет на том конце провода. Конечно, кузина дала торжественное обещание до поры держать новость в тайне, но было очевидно, что приезд Бет и Ричарда на свадьбу неминуем.

Джейми из вежливости взяла трубку, чтобы поговорить с кузиной.

— Жаль, что Сара еще мала, — простонала Бет. — А не то была бы прелестной маленькой подружкой невесты. Представляю, как она, вся в цветах, несла бы за невестой шлейф.

— Боюсь, что свадьба будет совсем не того сорта, — твердо сказала Джейми, игнорируя пылкие возражения Бет.

Положив трубку, она бросила на мать подозрительный взгляд.

— Знаешь, мама, я ведь не собираюсь облачаться в традиционное свадебное платье.

— Ох, дорогая, давай не будем загадывать, а лучше пойдем к Мередит и посмотрим, что интересного имеется у нее на такой случай. А заодно присмотрим платье на сегодняшний вечер.

По поводу этого платья Джейми не нуждалась в напоминании. Ее крайне раздражала мысль, что придется идти на танцевальный вечер, и она сомневалась, что в теперешнем настроении сумеет хорошо сыграть роль обожаемой невесты.

Джейми предоставила матери объяснять Мередит, что ей требуется, предупредив лишь, что меньше всего желает обрести мечту миниатюрных блондинок — пышное свадебное платье, слепленное из нескольких слоев атласа и кружев.

— Мам, я не хочу ничего такого. Оставим это для юных девушек.

— Ерунда, — твердо ответила дочери Маргарет. — Тебе всего двадцать четыре года. Я понимаю твои сомнения, мне все это в свое время пришлось пережить самой, но можешь мне поверить, что теперь я кое-что в этом смыслю.

— Да ты посмотри, мама, ведь все эти платья безумно дороги, — возразила Джейми, когда Мередит отошла. — Я не могу позволить себе такие расходы.

Победно улыбнувшись, Маргарет провозгласила:

— Не думай о таких пустяках. Марк хочет сам купить тебе свадебное платье. — Она посмотрела на Джейми и взмолилась: — Прошу тебя, дорогая, ведь это для него так много значит. Ты ему такая же дочь, как Джейк сын.

— Я знаю только, что, если бы это было так, наш брак был бы кровосмесительным.

Джейми дерзила, но чувствовала, что сдается. Она даже начала присматриваться к одному из этих роскошных платьев. Кремовый шелк красивыми складками ниспадал от туго перехваченной талии, а лиф был отделан кружевами и расшит жемчугом в стиле Тюдоров.

— Примерьте его, — предложила Мередит. — Вообще-то эта модель не продается, я держу ее для того, чтобы она подсказывала невестам, какие элементы декора им хотелось бы использовать в своем наряде. Но вам уступлю. Оно, правда, небольшого размера, но, если понадобится, я все подгоню.

Похоже, все против меня, думала Джейми, примеряя наряд. К ее удивлению, платье пришлось ей впору, а она-то боялась, что в талии оно будет ей узковато.

И все же она хотела отказаться от него. Но Маргарет, увидев дочь в этом платье, пришла в такой восторг, что Джейми оказалась не в состоянии разрушить ее счастье.

После выбора такого роскошного свадебного наряда Джейми решила подобрать для танцевального вечера что-нибудь менее экстравагантное.

— Постойте-ка! У меня есть одно чудное платьице, — сказала Мередит, — оно того же размера, что и свадебное, так что будет вам как раз. Секундочку, я сейчас принесу.

Она скрылась за шторкой, ведущей внутрь магазина, и вскоре вернулась с платьем, перекинутым через руку. Затем, приподняв его за плечики, спросила у Джейми, что та о нем думает.

Темно-синее — чистый кобальт — платье, эффектно расшитое узорами из мелкого черного бисера, фасоном напоминало экзотические наряды исполнительниц латиноамериканских танцев, хотя выглядело не в пример респектабельнее.

Джейми сказала об этом Мередит, та кивнула.

— Ну, так я его и задумывала. Эти их платья удивительно эротичны, не правда ли? Но я не стала заходить так далеко, как могут позволить себе эти танцовщицы, и все же надеюсь, что мне удалось вместить в эту модель все лучшее, что у них есть.

Пощупав податливую, но упругую ткань, Джейми покачала головой. Простая мысль явиться перед Джейком в таком платье заставила ее сердце учащенно забиться, и это несмотря на то, что платье имело длинные рукава и высокий ворот-ошейник. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, как оно будет на ней сидеть. Джейми подозревала, что платье так и задумано, чтобы под него невозможно было втиснуть что-нибудь из нижнего белья.

— Оно красивое, но, боюсь, немного слишком смелое для здешних мест.

— Какой вздор!

Восклицание матери изумило Джейми своей пылкостью, и она с сомнением посмотрела на нее.

— Согласись, мама, все же оно немного слишком…

— Да ничего подобного! Конечно, если бы ты надела его в Лондоне, там никто и бровью не повел бы, но ведь и мы здесь не такие уж глухие провинциалы. Так что иди и примерь его.

Джейми, сама того не желая, послушно последовала совету матери. Ей, конечно, пришлось снять бюстгальтер, и, как она и ожидала, платье прильнуло к ней, цепко облепив ее формы. Да, подумала она, разглядывая свое отражение в зеркалах, впереди ни дюйма открытого тела, но про спину никто бы этого не сказал. Сзади вырез доходил почти до основания спины. Когда она выходила из примерочной, чтобы показаться матери, асимметрично изрезанный ромбами подол юбки провокационно кружился вокруг ног.

— Ну, теперь ты и сама видишь, что это немного слишком.

— Да что ты! Оно сидит на тебе просто изумительно! — твердо провозгласила Маргарет, расплылась в довольной улыбке и решила слегка поддразнить дочь: — Уж не боишься ли ты, что Джейк этого не одобрит? Конечно, он так же ревнив, как и все влюбленные мужчины, но я уверена, что он будет гордиться тобой. Ведь и на танцы он хочет повести тебя, чтобы всем показать. Ты же понимаешь.

Джейми собралась было сказать матери, как та ошибается, но сочла за лучшее промолчать. Да и поздно поворачивать назад. Они уже здорово впутались в этот брачный спектакль, и нельзя придумать большей жестокости, чем сказать матери, что ее дочь вовсе не так уж любима женихом.

— Мы берем оба, — услышала она слова матери, обращенные к Мередит, когда уходила в примерочную переодеваться.

Остаток дня они провели в Йорке, обходя магазины и покупая все необходимое к Рождеству. Кроме прочего, заглянули и в цветочный магазин, где заказали цветы к свадьбе.

— Ох, мама, нет никакой необходимости во всей этой суетне, — возроптала Джейми, когда они выходили из магазина.

Впрочем, она понимала, что тратит слова впустую. Ее мать так радовалась приготовлениям к свадьбе единственной дочери, что Джейми подумала: а почему бы и нет? Тем более что это хоть немного отвлечет мать от огорчений, связанных с болезнью Марка. Она не могла не видеть, что мать заметно сдала, на лице появились морщинки, да и вечный ее молодой задор заметно пошел на убыль. Пусть хоть немного поживет в полную силу, и собственную молодость вспомнив, и за дочку порадовавшись.

Джейми вспомнила о рождественском подарке для Джейка. А и правда, раньше она об этом даже не подумала. Они уже подходили к машине, когда Маргарет вдруг остановилась, хлопнула себе по лбу и простонала:

— Ох, я же хотела позвонить своей парикмахерше, надо же мне сделать прическу к свадьбе! Ну, это здесь рядом, я, пожалуй, сейчас и зайду к ней. А ты пока посиди в машине.

Вряд ли возможно найти достойный рождественско-свадебный подарок для мужчины — любимого и ненавидимого — в течение получаса. Но самое невероятное, что это ей удалось.

Возле того места, где стояла их машина, Джейми увидела небольшой ювелирный магазинчик, специализирующийся на изделиях ручной работы из золота и полудрагоценных камней. Подойдя к витрине, она сразу же увидела весьма экстравагантные запонки и решила, что это именно то, что требуется. Ценника на них не было, но, присмотревшись и оценив красоту прямоугольных полированных камней, мастерски оправленных в золото, она поняла, что сувенирчик этот достаточно дорог.

Некрупные бриллианты, вставленные по бокам каждой из золотых оправ, были словно гвозди, которыми прибиты к запонкам роскошные золотые цепочки. Изделию в целом это придавало налет нелепости, но зато сами камни были точно такого цвета, как глаза Джейка. Подарок принадлежал к тому сорту вещиц, которые обычно подносятся весьма важному и значительному лицу. А еще подобные запонки умудренная опытом и очень богатая женщина может небрежно, мимоходом купить для своего любовника. Но в одном сомнения нет: ни один мужчина никогда в жизни не купил бы себе таких запонок.

Джейми, боясь, что передумает, вошла в магазин. Запонки и вправду оказались дорогими, но отказаться от них она уже не могла. Скрепя сердце она достала кредитную карточку, утешаясь тем, что удовольствие посмотреть на Джейка, когда он раскроет коробочку, стоит того, чтобы за это дорого заплатить.

Ее мать и Марк еще могут подумать, что это подарок от влюбленной и обожаемой невесты, но Джейк прекрасно поймет, что ему вручили. Пусть скушает. Он ведь сам говорил, что просто хочет ее, так пусть эти запонки скажут ему, что она тоже только хочет его, но понимает, что за удовольствия надо платить. Конечно, он разозлится, но и поделом, пусть не думает, что на его действия не найдется противодействий.

Джейми подошла к машине за минуту до появления Маргарет, и они положили в багажник свои коробки, пакеты, свертки и кульки.

Температура воздуха в течение дня неуклонно падала, и теперь было довольно холодно.

— Не удивлюсь, если вечером пойдет снег, — сказала Маргарет. — Я просто чувствую в воздухе его запах.

Марк сказал то же самое, когда они втроем, уютно устроившись у камина, пили чай. Но если Джейми надеялась, что Джейк из-за плохой погоды изменит свое решение относительно их выхода в свет, то она ошибалась. Он пришел ровно в шесть и, когда Маргарет предложила ему чаю, отрицательно покачал головой.

— Нет времени, — сказал он, взглянув на часы. — В семь мы должны выйти из дому. Пойду-ка лучше приму душ. Конечно, я не могу приказывать, но было бы хорошо, если бы моя очаровательная невеста сама принесла мне наверх чашечку чая.

Джейми под его внимательным взглядом покраснела от злости. Чего он добивается? Намекает родителям, что они уже любовники?

— Ну все, Джейк, прекрати это немедленно, — приструнил его Марк. — Зачем ты смущаешь девочку?

Несмотря на приближающуюся помолвку детей, Маргарет была далека от мысли, что они захотят уединиться. Нет, они с Марком не придерживаются старых взглядов, и, возможно, если бы их дети не были сводными братом и сестрой, пусть и обрученными, если бы невеста Джейка прежде была им незнакома, они посмотрели бы на добрачные отношения молодых сквозь пальцы. Возможно, Маргарет даже и допускала, что они уже стали любовниками, но не могла приветствовать, чтобы их физическая близость имела место под крышей отчего дома. Джейк не мог не понимать этого. Видно, он пошутил, не думая, что родители воспримут его слова всерьез.

— Джейми, я думаю тебе лучше тоже пойти и подготовиться к выходу, — сказала Маргарет, прервав размышления дочери. — Иначе вы просто опоздаете.


— Ну что, испугалась?

— Тебя или вечера, который нам предстоит? — резко спросила Джейми, когда Джейк парковал машину возле отеля.

Она действительно нервничала, и Джейк, видно, это заметил. Едва он открыл дверцу машины, ее сразу охватил холод, она содрогнулась, чувствуя, насколько слабо ткань платья отделяет ее от внешней среды. У нее появилось ощущение, что она голая. Дома, когда она спускалась в новом платье по лестнице, Джейк не сказал ни слова, но буквально раздевал ее глазами. Впрочем, в таком платье и раздевать не надо — все на виду.

— Зря ты не захватила пальто, — проворчал он, запирая машину. — Это тебе не Лондон, сама понимаешь. Здесь гораздо холоднее.

— Да я и хотела, — проговорила Джейми, стуча зубами. — Но, к несчастью, не знала, какое пальто мне понадобится для всех тех событий, которые ты тут заварил.

Рот его сурово сжался.

— Пойдем скорее, иначе я втащу в зал сосульку.

Автостоянку уже покрыл тонкий слой снега. Джейк взял ее под руку, и ощущение плотной ткани его смокинга, прижавшейся к ее обнаженной коже, показалось ей странно эротичным, так что дрожь, пробравшая ее, возникла на этот раз совсем не от холода.

Джейми хотела отстраниться от него, но сделать так, значит, навлечь на себя его ядовитые замечания, потому она позволила ему ввести ее в отель, крепко держа под руку.

Вечер не стал для нее тяжким испытанием, как она ожидала. Было даже приятно, что многие здесь ее помнят, помнят еще подростком, когда она часть летних каникул работала в офисе Марка. Местная публика отнеслась к ней дружелюбно, готовая признать ее и как дочь своей матери, и как будущую жену Джейка. Она танцевала почти все танцы, и только один из них с Джейком, но, когда они покидали собрание, она отчетливо помнила лишь то ощущение, которое возникло у нее, когда его рука лежала у нее на спине, а пальцы лениво поглаживали голую кожу.

Он знает, какую реакцию вызывают у меня его прикосновения, и прекрасно почувствовал мое возбуждение, с досадой думала Джейми, когда они выходили из дверей отеля под густой снегопад.

— Да, снаружи ничего хорошего, — сказал Джейку один из гостей вечера, вышедший покурить. — Вам, молодой человек, не позавидуешь, ведь еще до дому предстоит как-то доехать.

Снег все еще падал, толстым слоем покрывая землю. Сойдя с лестницы, Джейми осторожно ступила в снег и сразу же задохнулась от неожиданности, поскольку Джейк вдруг схватил ее на руки, немало изумив и тех, кто еще топтался у дверей.

— Не хватало, чтобы моя невеста подхватила пневмонию, — заявил он во всеуслышание и опустил ее на землю лишь у машины, причем сделал это очень медленно, явно наслаждаясь тем, как беспомощно ее тело зависло в воздухе.

— Прекрати, Джейк! — сердито проговорила она. — Я не хочу…

— Ложь!

Тем не менее, он отпустил ее, отпер машину, а Джейми, ощущая жар и мужественную силу его тела, подумала, что обвиняя ее во лжи, он, пожалуй, прав.

Когда Джейк выводил машину со стоянки, она поблагодарила судьбу, что находится с ним. Ни с кем другим она не решилась бы ехать в такую погоду. Но и с ним боялась обмолвиться словом, чтобы не отвлекать от дороги, почти не видной из-за густого снегопада.

— Лучше бы мы заночевали в отеле, — все же пробормотала она, когда они сворачивали на занесенную снегом проселочную дорогу.

— Я и хотел, но у них остался только один свободный номер, — ответил Джейк и, ехидно улыбнувшись, спросил: — Досадуешь?

Будто угадал те эротические образы, которые промелькнули в этот миг в ее сознании. Да разве он желает ее, если отверг вполне оправданную возможность провести с ней наедине всю ночь?

— Многие из гостей уже зарегистрировались, и я подумал, что, если мы останемся в одном номере, это может породить нежелательные толки. Тут тебе не Лондон, ты ведь понимаешь. Здесь неукоснительно соблюдаются моральные правила.

— Раньше тебя это не останавливало, — выпалила она прежде, чем успела подумать. На кой черт она это сказала?

— Но я не помню, чтобы мы занимались этим веселым делом в номере отеля, заказанном на ночь. Потому о нас и не сплетничали. — Он жестко рассмеялся, затем, уже серьезно, продолжал: — Может, ты перепутала меня с кем-то из своих любовников? Надеюсь, они по достоинству оценили все то, чему я тебя научил.

Если бы он не вел машину, она ударила бы его, однако в этой ситуации ей пришлось подавить гнев и успокоить задетое самолюбие. За кого он ее принимает? За женщину, которая перебирается из одной мужской постели в другую? Неужели он ее совсем не знает? А ведь когда-то они были очень близки…

— Ну все, приехали. Придется бросить машину здесь.

Его слова заставили ее очнуться. Машина стояла, и Джейми, прильнув к оконному стеклу, увидела, что они проехали примерно половину узкой дороги, ведущей к дому.

— Колеса совсем увязли в снегу, а дальше будет еще хуже. Стоит слегка побуксовать, и мы врежемся в дерево. Придется последние полмили идти пешком.

Пешком? Джейми уставилась на него и сразу подумала о своих высоких каблуках и обнаженной спине.

— На заднем сиденье лежит овчина, накинешь, — скомандовал он. — И поторопись. Чем скорее выйдем, тем скорей доберемся. Не думал я, когда мы уезжали, что повалит такой снег.

Он потянулся назад и достал с заднего сиденья тяжелую куртку из овчины. Джейми надела ее на себя, утонув в теплом нутре и потеряв руки в длинных рукавах, но зато было тепло и сухо. Подумав, что высокие каблуки хуже, чем ничего, и что в чулках идти будет гораздо легче, она, прежде чем выйти из машины, скинула туфли.

Джейк запирал машину и не видел, что она сделала, а когда догнал ее, она уже прошла несколько ярдов.

Сначала в этом не было ничего плохого. Снег все еще шел, она чувствовала, как снежинки холодят кожу и влажно забивают волосы, но овчина была теплой, и, пока она не думала о своих ногах, они ее не беспокоили. Но когда они почти дошли до калитки, она вдруг испуганно осознала, что совсем не чувствует ног. Джейк, заметив, что она отстала, обернулся посмотреть, что случилось, а она в этот момент сделала роковой неверный шаг.

Упала Джейми вперед, на мягкую подушку снега, но падение вызвало у нее нечто вроде шока. Ее усталое дрожащее тело не хотело двигаться, и она закрыла глаза, желая только одного — оставаться там, где находится. Но Джейк вытащил ее из сугроба и, отряхивая от снега, грозно спросил:

— Ну что еще?..

Джейми оцепенело смотрела на него, и в этот момент он, не веря своим глазам, увидел ее разутые ноги.

— Эти высокие каблуки… — нервно пробормотала она. — Я…

— Да ты с ума сошла! Ты…

Не договорив, он подхватил ее на руки, хотя она и заверяла его, что может идти сама.

— Идти она может! Лучше на четвереньках поползет, чем позволит мне помочь ей. Ох, в этом ты вся. Да ты просто дурочка! Ведь обморозишься!

В его голосе слышалась подавленная злость.

— Обморожусь? Не хватил ли ты через край?

Теперь она могла позволить себе проявить оптимизм. У нее возникло легкое головокружение от восхитительного тепла, исходящего от его тела, и хотя она пыталась убедить его, что прекрасно дойдет своим ходом, но на самом деле ей этого не хотелось — гораздо приятнее было ощущать близость Джейка.

Снежинки теперь падали медленно, и Джейми подняла руку и стряхнула их с лица Джейка. Она хотела, чтобы дорога к дому никогда не кончалась, чтобы он нес ее и нес… Джейк прищурился, на его ресницах задержалось несколько снежинок, и тогда она прикоснулась к ним языком, чувствуя, как они тают.

— Джейми, какого черта ты затеваешь? Ты что, пьяная?

Грубость его окрика вернула ее к действительности. Неужели она пьяная? Немного подумав, она решила, что нет. За весь вечер ею выпито всего три бокала вина. Но сейчас она пребывала в самой восхитительной стадии эйфории.

— Я не пьяная, — торжественно заверила она его, — а холодная. Очень холодная.

Вдруг он поставил ее на землю, и она поняла, что они уже возле дома. Так и есть. Ее пробрала ужасная дрожь, когда он отторг ее от своего жаркого тела.

Пока Джейк отпирал дверь и включал свет, она с трудом осознавала происходящее. Родители наверняка уже спят. Они всегда ложились рано. Тут он снова подхватил ее на руки и потащил наверх.

— Оставайся здесь, — сказал он, внеся ее в спальню и опустив на постель. — А я принесу тебе чего-нибудь выпить.

Она страшно замерзла. Нет, не просто замерзла, ей казалось, что она буквально заледенела. Чего ей хотелось, так это сесть в горячую ванну, и чем горячей, тем лучше.

Пошатываясь, она добралась до ванной, включила горячую воду, почти бесчувственными пальцами стащила с себя платье.

— Джейми!

От звука его голоса она вздрогнула. Да, он ведь сказал, что вернется, она и забыла. А теперь слишком поздно опять натягивать платье, так что, когда он открывал дверь ванной, она стремительно плюхнулась в воду.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Принимаю ванну, — сердито ответила она. — Разве не видишь?

Невероятно, но он и не думал выходить.

— Ну что ж, принимай ванну. Принимай.

Принимай? А он будет торчать здесь?

— Да что?.. Какого?..

Джейми задохнулась от возмущения, когда он вытащил ее из воды, бесцеремонно стащил с нее трусики и оба чулка, и снова отпустил, так что она опять плюхнулась в горячую воду.

— А теперь выметайся! — раздраженно бросила она, совершенно выведенная из себя его наглым поведением.

— Нет уж. Ты в таком состоянии, что, стоит мне повернуться к тебе спиной, ты наверняка утонешь.

— А неплохая идея, — ехидно проговорила Джейми. — По крайней мере, не придется выходить за тебя замуж… Джейк!.. Джейк, что ты делаешь?

Все ее ехидство мигом пропало, когда она увидела, что он сбросил смокинг и закатал рукава рубашки. Руки у него были мускулистые и смуглые, так что один вид их страшно возбудил ее. Она и охнуть не успела, как он склонился над ванной и начал массировать ее колени, потом голени и ступни. Ощущение было не из приятных, холод будто возвратился в занемевшие ноги, и это причиняло сильную боль. Но она, закрыв глаза и глотая слезы, комом застревающие в горле, воздержалась от криков и стонов.

— И поделом такому глупому созданию, которое ходит босиком по глубокому снегу, — сочувственно проговорил Джейк.

Она подняла глаза, мигом забыв и боль, и обиды.

— А кто виноват? Ведь не я отказалась от превосходного, теплого и сухого гостиничного номера, чтобы помчаться в ночь, в непогоду и загнать машину в сугроб.

— Ну конечно, не ты. А кто говорит, что ты?

Шелковистая мягкость его голоса успокоила ее. И вдруг она осознала, что в жару перепалки совершенно забыла о своей наготе, отчего щеки ее тотчас вспыхнули жарким румянцем.

— Любопытно, — медленно произнес Джейк, внимательно осматривая ее пылающее лицо. — Кто бы мог подумать, что женщина в твоем возрасте и с твоим богатым жизненным опытом способна еще краснеть. А что было бы в гостиничном номере, — продолжал он рассуждать, не обращая внимания на разгневанный взгляд, который она в него вперила, — если даже такие пустяки, как нагота, выводят тебя из равновесия…

Когда он поднял ее из ванны, она протестующе вскрикнула, требуя немедленно отпустить ее, и в то же время цепляясь за его плечи на случай, если нечаянно поскользнется.

— Голос говорит одно, — с усмешкой констатировал он, беря ее на руки и направляясь в спальню, — а тело — совершенно другое.

Эта наглая выходка вернула ее к реальности, и, как только он опустил ее на кровать, она сразу резко от него отпрянула.

— Хорошо, Джейк, ты вволю поразвлекся, но теперь с меня хватит. Пожалуйста, уходи.

— Не раньше, чем удостоверюсь, что твое оледенение прошло, и ты ничего себе не отморозила.

Говоря это, он улыбнулся, но блеск его глаз встревожил ее.

— Я чувствую себя просто превосходно, — твердо сказала она, и тотчас ее прошибла дрожь от холода собственных слов.

— А я тут принес тебе выпить.

Он подал ей стакан с бренди и стоял над ней, пока она, морщась от отвращения, не выпила все и не поставила пустой стакан на тумбочку. Лампа, стоявшая на тумбочке, эффектно освещала все ее тело — кожа казалась просто атласной.

— Ну хватит, я все сделала, а теперь… — начала было она, но вдруг умолкла, заметив, как он на нее смотрит.

— Что, Джейк?

Ее тело болезненно напряглось под его безумно мерцающим взглядом. Она хотела скрыться, бежать от него, но его взгляд действовал на нее гипнотически, отзываясь во всем теле блаженным волнением.

— Джейк!

То, что она услышала, прозвучало скорее мольбою, чем укором, она узнала дрожащую хрипотцу в ответных словах Джейка:

— Просто я забыл, как ты прекрасна.

Он потянулся к ней и очень легко, кончиками пальцев обвел шелковистое закругление ее груди. Она могла отстраниться, но по некоторым причинам не сделала этого.

По некоторым причинам? Что за причины такие? — болезненно спросила она себя. Кого я обманываю? Она хотела этого, хотела так давно, что желание стало частью ее самой, и теперь все тело с готовностью отозвалось на его ласку.

Она молча потянулась к нему и начала расстегивать пуговицы его мокрой рубашки. Слова сейчас им были не нужны, он просто снял расстегнутую рубашку и прижал Джейми к себе.

Ощущение его твердой груди, прижавшейся к ее грудям, было сладостной формой пытки. Шли бесконечные минуты, и его поцелуи и ласки привели ее в состояние томительной неги.

— Джейми…

Звук имени тихо прошелестел у самой ее щеки, после чего он так страстно поцеловал ее в губы, что горло ее стиснул мучительно болезненный спазм. Сначала она под его натиском откинула голову, но тело ее все больше переполнялось желанием, и она уже не отстранялась.

По границе светотени, которая подчеркивала совершенную форму ее грудей, он проходил чередой таких нежных прикосновений, что она испугалась силы своих ощущений, боясь зайти слишком далеко. А Джейк, прерывисто дыша, склонил голову к ее груди, несколько раз обвел языком болезненно набухший сосок, после чего насмешливо спросил:

— Разве не этого ты хотела, Джейми? Не этого?

В ответ она лишь глубоко вздохнула, пальцы ее вонзились в гущу его волос. Приподнявшись, она прильнула к нему, чем исторгла из глубины его существа стоны острого наслаждения. Вдруг он отстранил ее, вновь уложив на постель, и она не пыталась его удержать, лишь страшно сожалела о прерванной ласке.

— Джейк…

— Молчи. Все хорошо.

Он стоял рядом, стягивая с себя брюки. Некогда его тело было знакомо ей, как свое, и теперь от одного его вида у нее перехватило дыхание. Желание было столь велико, что она, не дожидаясь, когда он вернется к ней, подалась ему навстречу.

— Джейк!

Джейми видела, что на него действует ее призыв, что он возбужден, и ее тело жаждало принять его. Она отстранилась, чтобы прикоснуться к нему, но он вдруг остановил ее руку и резко от нее отошел. Чувство отверженности вонзило в ее сердце свои жестокие жала, но Джейк, будто не замечая ее, торопливо натянул на себя брюки, затем рубашку, поспешно застегнул на ней пуговицы и заправил ее в брюки.

— Быстро в постель, — жестко сказал он и, видя, что она не тронулась с места, откинул перед ней одеяло. — Джейми! — прикрикнул он.

В тот же момент она услышала стук в дверь, затем дверь открылась, и в спальню вошла Маргарет. Но Джейми уже лежала в постели, укрытая одеялом, а рядом стоял Джейк, держа пустой стакан из-под бренди.

— Джейк?

В этом вся мамочка, подумала Джейми. Ждать объяснений от Джейка, а не от дочери в ее стиле.

— Ничего страшного. Просто по пути домой у нас вышла заминка. Машина застряла в сугробе, и нам пришлось идти пешком. И все бы ничего, да ваша дочка решила обойтись без обуви, так что по приходе я посоветовал ей сразу же принять горячую ванну. А сам принес ей бренди и заставил выпить, так что теперь, думаю, все будет в порядке.

Он взглянул на Джейми, и она слабо качнула головой в знак согласия.

— А я никак не могла заснуть, спустилась приготовить себе чашку чаю, смотрю — у вас горит свет. Джейми, ты уверена, что с тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, мама. Спасибо Джейку, он позаботился обо мне.

Джейми надеялась, что слова ее звучат убедительно, и сама она выглядит спокойно. Они с Джейком ведут себя словно парочка школьников, которых застукали за нехорошим занятием.

— Ну, если так, будем надеяться, что ты не простудишься, — сказала мать, направляясь к дверям.

— Кажется, я переволновался больше самой пациентки, — заметил Джейк, открывая перед Маргарет дверь и удаляясь вместе с нею.

Едва Джейми успела натянуть ночную рубашку и вновь юркнуть под одеяло, как в дверь постучали.

— Я принесла тебе чашку чая, — проговорила мать, подходя к постели и ставя чай на тумбочку. — Джейк отправился спать. Рада видеть, что ты в ночной рубашке, — заметила она. — Так ты скорее согреешься. Да и вообще… — Она улыбнулась. — В конце концов, Джейк во многом сын своего отца.

Неужели мать намекала, что рассказ Джейка ее не обманул? А может, она совсем не случайно пришла сюда, а с целью разогнать молодых. Ох, если Джейми и надеялась еще, что ей как-то удастся ускользнуть от этого брака, то теперь поняла, что ничего не получится. Похоже, ее мать и Марк вправду знают, что они любовники, так что ей, Джейми, не отвертеться. Спасения не было.

7

— Ох, Джейк, какая красота! Где ты умудрился это раздобыть?

Они занимались развертыванием подарков, и Джейми, глядя из-за материнского плеча, восхищалась изящной миниатюрой, которую Джейк подарил Маргарет. Ее мать коллекционировала такие штучки, но эта была просто восхитительна.

— Заглянул как-то в антикварную лавку на Бонд-стрит, там и нашел, — с улыбкой сказал он. — Я рад, что вам понравилось.

— Понравилось, да еще как!

Джейми вспомнила о своем подарке, и ей стало не по себе. Подарок Джейка, со вкусом выбранный и далеко недешевый, она уже развернула и посмотрела, но потихоньку, ускользнув от общего внимания. Да, собственно, уже и надела украшение и теперь, пока другие разговаривали, кончиками пальцев слегка прикасалась к гладкому прохладному металлу, охватившему основание шеи.

Джейк поглядывал на нее через склоненную голову Маргарет, и она это заметила. Цена его подарка, хоть и не малая, не имела значения, значение имели его изысканная красота и внимание, проявленное при выборе. Ее подарок, в сравнении с этим, не может не показаться вульгарным, что весьма расстроило ее. Ошейник тусклого кованого золота, усеянный мелким жемчугом и бирюзой, красиво оттенял гладкую матовость ее кожи.

Джейми видела, что украшение старинное, изготовленное, вероятно, в начале девятнадцатого века, когда в моде были изделия в древнеегипетском стиле. Именно такого сорта вещицу купила бы она для себя, если бы могла позволить. Иными словами, это был подарок, который мог сделать лишь тот, кто хорошо знал ее вкусы и старался угодить ей своим выбором.

— Ты еще не развернул подарок Джейми, — напомнил сыну Марк.

— Ну, лучшее я оставил на потом.

Джейк посмотрел в ее сторону и улыбнулся. Какое завидное умение владеть собой, огорченно подумала Джейми. Вот ей все труднее изображать из себя счастливую невесту. До сих пор ее терзали мучительные воспоминания о нелепом положении, в котором она оказалась в ночь после танцев. Боже, можно ли было сильнее выдать свои чувства? Обвинять во всем выпитое вино? Нет, она понимала, что дело совсем не в этом. Она так безобразно желала его, так пылко откликнулась на его призыв… Но хуже всего, что он вполне мог догадаться об истинных ее чувствах, гораздо более глубоких, чем просто физическое влечение.

В этот момент все смотрели, как Джейк снял упаковку с ее подарка, раскрыл коробочку и теперь рассматривал запонки.

— Я слышала, женщины дарят любимым бриллианты, — неопределенно, будто оправдываясь, сказала Джейми Марку и матери, но знала, что Джейка не проведешь.

И правда, позже, застав ее одну в холле, он вкрадчиво заметил:

— Я еще не поблагодарил тебя за подарок. Скажи, а чем с тобой обычно расплачиваются — деньгами или натурой?

— Тебе ничем не надо расплачиваться, — дерзко ответила Джейми. — Все, что я могла от тебя получить, я уже получила. Так что мы в расчете.

— Ты ко всем своим любовникам так щедра?

Небрежно сказанные слова больно задели ее, но она понимала, что заслужила их.

— Они от меня не требуют подобного рода щедрот, — нежно проворковала она. — И без того получают немалую выгоду от плодов твоего обучения.

По его взгляду она поняла, что зашла слишком далеко, но, прежде чем он собрался ответить, в холл вошла Маргарет, дав дочери возможность бежать.

Из-за неважного самочувствия Марка Рождество они провели в узком семейном кругу, лишь на следующий день устроив для ближайших друзей вечеринку с коктейлями. Все искренне радовались помолвке, и Джейми стала объектом обычных в таких случаях подшучиваний и поддразниваний. Она заметила, что Джейк умудрялся оставаться в стороне от всех этих дружелюбных дурачеств и благоглупостей. Он вообще держался весьма непринужденно, но, когда глаза их встречались, он казался ей крайне отчужденным, так что она вновь и вновь сожалела о злоязычии, которое проявила в день вручения рождественских подарков.

День их свадьбы приблизился очень быстро. Бет и Ричард выехали накануне вечером и прибыли еще до обеда. Приметив, с каким выражением Марк смотрит на Ричарда, прижимавшего к себе спящую дочь, Джейми поняла, что Джейк прав, стараясь как можно быстрее сделать отца дедушкой.

— Пойдем, поможешь мне уложить свою крестницу в постельку, — предложила ей Бет, забирая спящего ребенка из рук мужа.

Джейми обрадовалась приглашению, это хоть на какое-то время спасет ее от присутствия Джейка. Из-за приготовлений к завтрашней свадьбе нервы ее были на пределе. Особенно раздражало присутствие жениха, тем более что она ощущала его появление в комнате, даже не видя, просто потому что все тело ее напрягалось. Если она испытывала столь неприятные чувства к нему в родном и безопасном родительском доме, что же будет, когда они останутся одни? Господи, да сколько можно об этом думать!

— Ну и ну! Говори после этого, что ты не темная лошадка, — начала Бет, усадив Сару на кровать и раздевая ее. — Ты только подумай, — благодушно продолжала она, ловко управляясь с дочкиными одежками и улыбаясь, когда ребенок радостно брыкался. — А я никогда и не верила в те сказки, что ты мне плела. Я всегда подозревала, что между вами есть кое-что поинтереснее обычных родственных отношений. Присмотри за ней, пойду приготовлю ванну.

Джейми с готовностью опустилась на колени перед гукающей малышкой и занималась с нею, слегка щекоча ее толстый животик, пока Бет не вернулась.

Когда Сара была выкупана и закутана в полотенце, Бет вновь принялась поддразнивать кузину:

— Да, Джейми, я никогда не сомневалась, что ты выйдешь за богатого.

— Не так уж он и богат, — ровно сказала Джейми и сменила тему: — Мы с Джейком страшно беспокоимся о Марке. Он последнее время неважно себя чувствует.

— Ох, радость моя, извини! — Бет тотчас посерьезнела. — Я всегда знала, как сильно ты любишь Марка. Прости, если я проявила бестактность. И Джейк, конечно, будет рад осчастливить Марка зрелищем вашей свадьбы, прежде чем…

— Ну, Бет, не все так плохо, — прервала ее Джейми, видя, что кузина страшно расстроилась. — Марк и в самом деле серьезно болен, но не все потеряно. Ему надо продержаться лишь несколько месяцев, а потом в продажу поступит новое лекарство, которое способно помочь ему. Мы все боимся сглазить.

— Ну вот, постельку я ей застелила, — сказала Бет, укладывая ребенка в дорожную колыбельку. — Теперь она проспит вечность. Скажи, а где вы с Джейком решили провести медовый месяц? — спросила она, прежде чем выйти из комнаты и погасить свет.

— В Швейцарии. Он обычно каждый год недели по три катается там на лыжах. Останавливается всегда в одном и том же отеле, принадлежащем французской паре. У них при отеле имеется несколько отдельно стоящих домиков, ну, знаешь, такие уютные дачки в швейцарском стиле, они это называют шале.

— Думаю, в этом году у него будет не слишком много времени для лыжных прогулок, — подмигнув, сказала Бет, с удовольствием отметив румянец, вспыхнувший на щеках кузины.

После того как Маргарет с Марком отправились спать, Джейми извинилась, сказав, что устала и тоже пойдет отдыхать.

Джейк вышел за нею в холл, отчего она сразу же напряглась и, как только за ними закрылась дверь, исключив их из поля зрения Бет и Ричарда, повернулась к нему и сердито сказала:

— Перестань таскаться за мной, как тюремщик. Я не собираюсь в последнюю минуту бежать от алтаря.

В его глазах промелькнуло какое-то незнакомое выражение, почти что испуг. Когда он заговорил, голос его звучал резко и хрипло:

— Мы, как все считают, любим друг друга. Бет с Ричардом наверняка удивились бы, увидев, что я не пошел за тобой. Не сомневаюсь, они сейчас думают, что мы оба уже уютно устроились в твоей спальне, полакомиться напоследок запретным плодом, который завтра перестанет быть запретным.

Джейми смутилась. Он прав, конечно. Ее кузина вполне современная женщина. Они с Ричардом были любовниками еще до брака, и Джейми понимала, что Бет ни минуты не сомневается, что то же самое происходит у них с Джейком.

— Я очень устала, Джейк, — глухо проговорила она, — и сейчас не в том настроении, чтобы спорить с тобой. В конце концов, с завтрашнего дня у нас будет возможность заниматься этим хоть до скончания жизни, не так ли?

Прежде чем он успел ответить, она стремительно поднялась по лестнице, буквально спасаясь бегством.

Лишь войдя в спальню, она осознала, что ее колотит дрожь. Несколько минут она в гневе ходила по комнате, злясь на себя за то, что впадает в подростковый идиотизм, стоит Джейку приблизиться к ней. В восемнадцать лет такого с ней не было, но… но тогда она верила, что любима. Ее слова, с вызовом бросаемые ему, желание задеть его и даже напугать, — все это происходит от страха, что Джейк обнаружит ее чувства. Осознав это, она перестала метаться по комнате и присела на кровать.

Успокоившись, Джейми устало поплелась в ванную, как вдруг услышала, что кто-то открывает дверь ее спальни.

Все тот же чувственный радар, еще до того, как он вошел, безошибочно подсказал ей, что это Джейк.

Он неслышно прикрыл за собой дверь, а у нее от одного взгляда на него пересохло во рту. Он казался совершенно спокойным, но, когда подошел к ней, было заметно внутреннее напряжение: от него волнами исходила вибрация опасности.

— Джейк?

— Все в порядке, я пришел сюда не сражаться с тобой, — сказал он с усмешкой, будто угадав ее опасения.

Но его слова не успокоили ее, а лишь усилили ощущение страха. Отвернувшись, она диковато бросила:

— Тогда зачем ты пришел, Джейк? Я не позволю тебе даже прикоснуться ко мне.

— Успокойся, не впадай в панику. Не за тем я пришел. Хотя для нас обоих это было бы хорошо и приятно. — Но видя, что она крайне раздражена, он заговорил серьезнее: — Послушай, Джейми, ты ведь уже не ребенок, а взрослая женщина с прекрасным чувственным телом, достойным поклонения. Я понимаю, ты отвыкла от меня, но это легко поправить.

Он уставился на ее грудь, что окончательно вывело ее из равновесия, подняв из глубины души всю боль и весь гнев.

— Убирайся! — выпалила она. — Тебе удалось вынудить меня согласиться на брак, но силой в постель ты меня не затащишь!

Лениво-добродушный юмор сполз с его лица, рот сурово поджался, и он, жестко и отчетливо выговаривая слова, произнес:

— С чего ты взяла, что я собираюсь тебя насиловать? Впрочем, если это то, чего тебе хочется, то я могу попытаться. Но я пришел сюда в надежде, что нам удастся как-то поправить наши отношения. Видно, я ошибался. Что ж, до завтра, моя будущая женушка.

С этими словами он повернулся и направился к двери.

После его ухода Джейми долго лежала без сна, тупо твердя, что никогда не подчинится и не станет его женой физически, но одно дело обещания, данные себе в минуту раздражения, и совсем другое — их выполнение. К тому же у нее осталось не так уж много того, чего он еще не взял у нее. В конце концов, он владеет главным и самым важным — ее сердцем, которое она отдала ему шесть лет назад. Он до сих пор владеет им и будет владеть всегда.

Джейми нередко доводилось слышать, что невесты, как правило, не очень хорошо запоминают события дня свадьбы, так что им потом и вспомнить что-нибудь конкретное очень трудно. Похоже, так оно и есть. Джейми смогла убедиться в этом по собственному опыту.

В самом деле, отчетливо она помнила лишь некоторые моменты, когда, например, Марк вел ее по церкви к тому месту, где ее ждал Джейк, и вдруг у нее возникло желание повернуться и бежать, но Марк, будто каким-то чудом уловив ее настроение, радостно прошептал:

— Ты не представляешь Джейми, что для меня значит, видеть, как вы с Джейком венчаетесь. Я всегда верил, что так оно и будет, но не думал, что ждать придется так долго.

Вскоре она встала рядом с Джейком, и викарий начал службу.

И потом был еще один эпизод, запавший ей в память. Когда она, после свадебного приема, отправилась переодеться в дорогу, Джейк настиг ее и нежно прошептал на ухо:

— Вы были такой красивой невестой, миссис Брайертон, что у меня просто дух захватывало, хотя, должен признать, что белое платье явилось для меня неожиданностью.

Грубость его насмешливого замечания больно задела ее, и она странно хриплым голосом резко ответила:

— Но ведь моя невинность досталась тебе, Джейк.

— Верно. Только с тех пор у тебя было множество других. Но мое замечание вызвано не ехидством по поводу отсутствия у невесты девственности — сомневаюсь, что невесты в наши дни сохраняют себя до свадьбы. Я удивился тому, что ты решила выбрать платье в традиционном стиле, поскольку ожидал увидеть нечто более строгое, сочетающееся с образом деловой женщины, которую ты так хорошо все эти дни изображаешь.

— Это мама захотела белое платье. Она…

— Ох, простите, что нарушила ваше уединение, но Джейми самое время переодеваться, — провозгласила появившаяся Бет, игриво взглянув на Джейка. — Чем скорее она переоденется, тем больше у вас шансов успеть на самолет, а значит, тем скорее ты, Джейк, получишь ее в свое полное распоряжение.

— В таком случае, думаю, лучше мне действительно позволить вам скорее ее увести, — в тон ей ответил Джейк.

Как легко Джейк принимает условия игры, как непринужденно разыгрывает свою роль, думала Джейми, когда Бет уводила ее переодеваться. Сама она все еще не вышла из оцепенения, схожего с тем, какое сковывает душу и тело в нескончаемом кошмарном сновидении, где есть одно утешение: ты знаешь, что рано или поздно проснешься.

Помогая новобрачной переодеться, Бет весело болтала, и Джейми все время напоминала себе, что должна отвечать на шутки кузины, причем по возможности так же непринужденно. В уже упакованном багаже был, в числе прочего, и лыжный костюм, в котором она щеголяла еще до того, как перебраться в Лондон. Он все еще был ей впору, но фасон немного устарел, впрочем, она не придавала этому значения. Если другие новобрачные стремятся одеться так, чтобы молодой муж не мог глаз от них отвести, то Джейми было все равно, тем более что, как ей казалось, и Джейку безразлично, во что она одевается.

Вот и дорожную одежду она выбрала, скорее исходя из соображений удобства, нежели элегантности, и хотя облегающие, болотного цвета вельветовые брюки отлично подчеркивали стройность ее длинных ног, плотный, с бело-зелеными узорами свитер она надела исключительно для тепла. Мягкие кожаные сапоги того же цвета, что и брюки, завершали ее нехитрое снаряжение.

В этот момент в спальню постучали. Дверь открылась, и вошел Джейк, неся большую картонную коробку. Одет он был тоже весьма непритязательно — в темно-зеленые вельветовые джинсы, теплую байковую рубашку и кожаный пиджак.

— Пойду сообщу всем, что вы уже спускаетесь, — сказала Бет, проскальзывая в открытую дверь. — Не задерживайтесь тут слишком долго, — подмигнув Джейку, добавила она. — Не хватает еще, чтобы вы и в самом деле опоздали на самолет!

Когда дверь за ней закрылась, они молча уставились друг на друга. Джейми показалось, что он тоже был немного не в себе. Даже в комнату вошел не так уверенно, как обычно.

Стоя в нескольких футах от нее, он протянул ей коробку и хрипловатым, каким-то совсем незнакомым голосом сказал:

— Предлагаю мир со свадебным подарком в придачу.

Джейми нерешительно взяла у него коробку. Смешно, но она почувствовала, что слезы в любую секунду могут навернуться на глаза. Меньше всего ожидала она от него свадебного подарка — или все-таки ожидала? — но факт тот, что пальцы ее, когда она развязывала и открывала коробку, дрожали. Развернув несколько слоев тонкой бумаги, она испустила вздох изумления.

Куртка с капюшоном и изящный облегающий комбинезон были идеально приспособлены для лыжных прогулок, хотя выглядело все это настолько роскошно, что было бы жалко в таком одеянии упасть, спускаясь со склона. Дрожащими руками она вытащила костюм и вдруг увидела, что Джейк нахмурился.

— Если тебе не нравится…

Резкая ядовитость его голоса не смутила ее.

— Нет, Джейк, очень нравится, — сказала она и приложила к себе комбинезон, показывая, что он ей в самый раз и очень идет.

Только она собралась поблагодарить Джейка, как открылась дверь и вошла Бет.

— Силы небесные! — восторженно воскликнула она, завистливо рассматривая обновку Джейми. — Как красиво! Но ты, надеюсь, не будешь затевать примерку сейчас? Тогда вы точно опоздаете.

Джейк сам отвез их в аэропорт и оставил там машину, чтобы было на чем добраться домой по возвращении.

— Как вернемся, сразу займемся поисками жилья, — сказал он, сворачивая к комплексу аэропорта. — Для одного моя теперешняя квартира не так уж плоха, а семейству требуется кое-что попросторнее.

Он умело припарковал автомобиль и помог Джейми выйти. Тотчас появился носильщик, взял их багаж, и, когда Джейк подхватил ее под руку, реальность, которой Джейми вверяла себя, совершенно ошеломила ее и расстроила.

Она никогда не любила летать, и сегодняшний день не стал исключением. Единственным ее желанием было заснуть и проснуться лишь на земле, когда они снова окажутся в безопасности. В момент взлета напряжение ее достигло угрожающих размеров, но, стоило Джейку взять ее за руку, как она сразу успокоилась.

Стюардесса предложила им чего-нибудь выпить, но Джейк отрицательно покачал головой, а когда девушка немного позже предложила им перекусить, Джейми предпочла отказаться. С тем, что творилось в ее желудке, и подумать о еде было страшно. Джейк тоже не стал ничего есть, и, пока он разговаривал со стюардессой, она искоса смотрела на него. Ей вдруг стало страшно обидно, что брак их какой-то ненастоящий. Если бы только она могла повернуть время вспять, оказаться там, где шесть лет назад… Если бы только он любил ее так же, как она его. Но он ее не любит.

— Что с тобой? Тебе плохо?

Она не заметила, что он смотрит на нее, и щеки ее зарделись.

— Нет, ничего. Просто я задумалась и была далеко отсюда…

— Вспоминала о своем последнем любовнике?

Джейми взглянула на его хмурое лицо, и обида от его слов захлестнула ее сознание.

— Ну, сегодня ночью, Джейми, тебе некогда будет вспоминать о нем, — тихо проговорил Джейк. — Я тебе это обещаю.

Приземлившись, они почти час ехали на такси до своего курорта. Джейми была опустошена и пребывала в молчании, которое Джейк и не пытался прервать.

Хотя Джейми умела кататься на лыжах, она никогда прежде не бывала здесь, на любимом курорта Джейка. Когда они подъехали к главному входу в отель, было слишком темно, чтобы разглядеть окрестности. Джейк провел ее внутрь, и она успела осмотреть комфортабельное фойе. Здесь все резко отличалось от тех недорогих кемпингов, где полы и мебель слегка истерты грубой лыжной обувью с остатками снега и мокрой одеждой.

На другом конце помещения группа людей собралась возле жарко пылающего камина, болтая и попивая напитки, и даже то, как броско и необычно выглядела их одежда, говорило о том, что отель этот дорогой и престижный. Французская речь, перемежавшаяся взрывами смеха, преобладала, что и не удивительно, ведь владельцы отеля сами были французами.

Пока Джейк разговаривал с портье, Джейми стояла в сторонке. Но вот он получил ключи и подошел к ней.

— В нашем шале все готово. Багаж поедет с нами. Так что вперед.

Он обнял ее и вывел наружу. Резкий холод после жары отеля бросил ее в дрожь. У дверей стояли лошади, запряженные в сани. Джейк помог ей усесться, укрыл ноги мохнатым пледом, сел сам, и возчик тронул поводья. При движении на лошадиной упряжи звенели колокольчики, а под полозьями приятно поскрипывал снег.

— Самая быстрая и дешевая форма езды, — сказал Джейк, когда она подивилась скорости, с которой лошади неслись по заснеженной дорожке. — Наш домик один из самых удаленных от отеля. В нем, конечно, есть все, что надо, но и из отеля мы можем получить, что захотим. Я решил, что сегодня ты предпочтешь пообедать в шале, и сделал заказ на восемь.

Они проехали мимо стайки квадратных деревянных домиков, и вскоре лошади остановились, терпеливо ожидая, когда возчик выгрузит багаж гостей и перенесет его в шале.

Традиционный для таких мест домик с балкончиком на верхнем этаже, откуда днем наверняка открывается чудный вид на долину и заснеженные склоны холмов.

Провожатый отпер дверь и вернулся к возку за чемоданами. Джейк ввел Джейми внутрь и вышел, чтобы дать молчаливому вознице на чай. Сразу за дверью располагалась большая квадратная гостиная с ухоженным деревянным полом, устланным чем-то вроде ковриков из козлиных шкурок. Огонь приветливо горел в каменном камине, возле которого располагалась пара больших уютных кресел, обитых, как и вся мебель в комнате, твидом. Напротив камина на полках помещались телевизор и телефон, а открытая деревянная лестница вела на второй этаж.

— Кухня здесь же. — Джейк указал на дверь в дальней стороне комнаты. — А сейчас времени у нас осталось лишь на то, чтобы успеть переодеться к обеду.

— Переодеться? — Джейми недоуменно обернулась на него, но он уже поднимался наверх, таща туда чемоданы.

Ведь он сказал, что они пообедают в шале, и она полагала, что они поедят просто, по-домашнему, но у Джейка, как видно, были другие намерения. Ей не оставалось ничего другого, как тоже подняться наверх. На небольшую площадку выходила только одна дверь, и она вошла в нее. Джейк стоял перед камином, грея руки, и Джейми с любопытством осмотрелась.

Спальня была просторная, кровать занимала немало места, и казалась очень высокой из-за бесчисленного количества толстых подушек, набросанных поверх такого же толстого пухового одеяла. Одну стену полностью закрывали шкафы; в комнате находились еще стол, два удобных кресла и небольшой письменный столик. В стене, смежной с той, у которой стояла кровать, виднелась дверь, очевидно, в ванную. Джейми открыла ее и замерла на пороге.

— Это джакузи, — раздался у нее за спиной вибрирующий голос Джейка. — Оказывает лечебное и расслабляющее действие, что особенно приятно усталому лыжнику после целого дня, проведенного на воздухе.

— Не сомневаюсь, — жестко ответила Джейми, отступив назад и закрыв дверь ванной.

Ее поразила не сама форма ванны, она достаточно знала о джакузи, а те образы, что промелькнули в ее сознании, когда она заглянула в ванную. Джейк наверняка не раз уже занимал такие домики и вряд ли отдыхал здесь один, ревниво подумала Джейми, и ее воображение вновь наполнилось эротическими картинами, вроде той, где обнаженный загорелый Джейк, томно погрузившись в пузырящиеся струи воды, любезничает с какой-то женщиной, которой размеры роскошной ванны позволяют присоединиться к нему. Нет сомнения, что заниматься любовью в этой булькающей воде Джейку кажется весьма расслабляющим и оздоровляющим занятием.

Ревность вскипала в груди Джейми, и она вся напряглась, чтобы подавить это сильное чувство.

— Кто первый полезет под душ? — буднично спросил Джейк, прервав этим ее мучительные мысли.

— Давай ты. Я пока осмотрюсь. Тебе, видно, в отличие от меня не впервой останавливаться в шале, ты все здесь знаешь.

— Планировка примерно такая же, как в том домике, где я прежде останавливался с друзьями, правда, здесь все несколько миниатюрнее. А шале на двоих я никогда не брал, поскольку до сего дня у меня не было желания кататься на лыжах парочкой.

Так, значит, Джейк не приезжал сюда с другой женщиной, подумала Джейми, когда он скрылся в ванной, и принялась распаковывать багаж.

Меньше всего ей хотелось бы сейчас разыгрывать этот фарс с торжественным ужином, для которого надо специально одеваться, но чем затевать споры, лучше сделать, как хочет Джейк.

Под душем он был недолго, и вскоре вышел из ванной с мокрыми волосами и облаченный в толстый махровый халат. Она нервничала совсем как девственница, оказавшаяся наедине со своим первым мужчиной. Но он, в конце концов, и был ее первым и единственным ее мужчиной, хотя сам об этом не знал и не особенно стремился узнать. Захватив свежее белье, она удалилась в ванную, даже не оглянувшись на него.

Душ она приняла быстро и, когда вернулась в спальню, застала его в темных брюках и белой рубашке, в манжеты которой он вдевал запонки. Она сразу же увидела, что это те самые — ее подарок к Рождеству. Закончив, он обернулся, и от его взгляда в горле у нее застрял комок. Он шагнул к ней, но в это время внизу раздался звонок.

— Очевидно, прибыл наш обед, — холодно сказал Джейк. — Пойду впущу их.

Раз Джейк выбрал для обеда подобающую сему торжественному случаю одежду, Джейми почувствовала себя обязанной облачиться во что-то соответствующее. Разглядывая свое добро, она призадумалась. Ей бы, как новобрачной, иметь при себе нечто прелестно женственное и соблазнительное, то же белье например. А она что взяла? Пару коротких атласных ночных рубашонок с низким вырезом и длинную ночную рубашку из тех, в которых она привыкла спать. Плевать, если Джейку это придется не по вкусу… Нет, не стоит думать о таких пустяках, и без того существует множество всего, что способно вызвать его неодобрение. Джейми перерыла свой чемодан и нашла незамысловатое джерси, которое и решила надеть.

Платье плотно облегало ее стройное тело, мягкими складками спадая от бедер к щиколоткам, кремовая ткань теплого оттенка удачно оттеняла кожу. Длинные узкие рукава, небольшой вырез, приоткрывающий основание шеи. Обойдясь минимальным макияжем, Джейми надела туфли и отправилась вниз.

Круглый стол, передвинутый ближе к камину, был накрыт скатертью, два стула, очевидно, принесенные из кухни, поставлены друг против друга. Рядом, на небольшом столике, ведерко со льдом, в котором находились бутылка вина и бутылка шампанского. Стол сервирован празднично, со свечами. Джейк встал ей навстречу и, прищурившись, внимательно осмотрел ее.

— Интересно, почему так получается, что нечто, столь целомудренно закрывающее тебя с головы до ног, воздействует так, словно ты вовсе без одежды?

Одним замечанием он разрушил барьер, который Джейми старалась воздвигнуть между ними даже выбором одежды, и, когда он подошел к ней, протягивая бокал шампанского, она едва осмелилась поднять на него взгляд.

8

— Еще шампанского?

Выпито уже два полных бокала, а потому Джейми, придвинув к себе вазочку с шоколадным муссом, отрицательно покачала головой.

За трапезой она едва прикоснулась к еде, хотя и днем почти ничего не ела, так что выпитое слегка ударило в голову. А хорошо бы расслабиться и выпить столько, чтобы забыть обо всем на свете и желать только одного… Но нет! Гордость не позволяла ей этого, да еще таким пошлым способом — позволив себе опьянеть.

Вставая, она чуть покачнулась, но, когда Джейк вскочил, чтобы поддержать ее и отодвинуть стул, отпрянула от него. Отец Джейка был человеком старой закалки, с безукоризненными манерами, который верил, что множество маленьких любезностей скрашивают семейную жизнь, но в галантности его сына Джейми сомневалась.

— Я так устала, что с удовольствием отправилась бы спать.

Боже, как трудно выговорить эти слова, еще труднее встретиться с ним взглядом.

Когда Джейк посторонился, пропуская ее, огонь камина отразился в бриллиантах запонок, и Джейми невольно вздрогнула. Она поняла: он надел их намеренно. Но к чему это?

Поднимаясь по лестнице, она не обернулась, но всем своим существом чувствовала взгляд Джейка. Ну, пусть посмотрит, больше ей нечем его порадовать. Если он прикоснется к ней… если… Ну что она может? Бороться с ним? Да он вдвое сильнее. Оставаться холодной и неподвижной? Пожалуй…

Джейми не лгала, говоря, что устала. Свадебная лихорадка, переживания нескольких последних недель, то, что дня три она почти ничего не ела, — все это до предела истощило ее. Ей с трудом давалось любое движение, она была изнурена еще и полетом, и тряской в такси. Все, чего ей хотелось, это полежать в горячей ванне, смыть с себя усталость и забраться в постель.

Взяв ночную рубашку, она поплелась в ванную, радуясь наличию столь комфортабельного устройства, как джакузи.

Дверь в ванную не запиралась, очевидно, в шале с одной спальней не сочли нужным прилаживать задвижку. Пустив воду, она разделась. Джейк вряд ли придет сюда. Не до такой же степени он груб. Впрочем, с чего она взяла, что ему не захочется лишний раз подразнить ее?

Идиотизм. Нелепо сейчас нервничать сильнее, чем когда она была неопытной девственницей. Джейми усмехнулась. Теперь ее любовь безответна, вот в чем все дело.

Она взяла флакон с розовой эссенцией и плеснула немного в воду. Тонкий аромат смешался с горячим паром, вода шелковисто ласкала кожу. Лежа в воде, она испытывала невероятное блаженство. Ох, остаться бы здесь навсегда!

И только закрылись ее глаза, как дверь спальни стукнула. Это Джейк! В панике она выскочила из ванны и закуталась в мохнатое полотенце, сердце бешено колотилось, но дверь в ванную оставалась закрытой.

Натянув на влажное тело ночную рубашку, Джейми постояла немного, прислушиваясь, потом все-таки решила выйти. Не торчать же в ванной всю ночь.

Джейк сидел перед камином, листая журнал. Услышав, что дверь ванной открылась, он обернулся. Наверняка критически отнесся к ее синей атласной рубашке, менее всего похожей на одеяние новобрачной. Но если он думал, что она разоденется в шифоны с кружевами… Джейк встал, скинул пиджак и расстегнул ворот рубашки, и Джейми вдруг осознала, насколько он выше нее, когда она без каблуков.

— В этой штучке ты выглядишь как девчонка.

— Но я уже давно не девчонка, — сказала она, направляясь к постели. Издевательский тон его голоса возмутил ее.

А он улыбнулся и посторонился, чтобы дать ей пройти, но в последний момент ухватил ее за талию и повернул к себе. Камни его запонок вновь сверкнули, и он, заметив, что она это увидела, со смаком произнес:

— Я все еще не отблагодарил тебя за них.

Да, эту тему он, видно, еще долго будет мусолить.

— Повторяю, я уже получила от тебя плату за них.

Джейми заставила себя посмотреть ему в глаза, но, увидев в них вспышку ярости, тотчас отвела взор.

Заговорил он, однако, спокойно:

— Ты слишком великодушна. Настолько великодушна, что я начинаю чувствовать себя в неоплатном долгу. А неоплатные долги могут в любой момент быть востребованы, не так ли?

Она никак не могла проглотить комок, вставший поперек горла. А Джейк, все еще удерживая ее и не отводя глаз от ее лица, стянул с себя рубашку и бросил на пол.

— Посмотри на меня. Вот так-то лучше.

Его недобрая улыбка бросила ее в озноб. Нет, нельзя было, подчинившись пустому капризу, покупать эти чертовы запонки. Такого рода насмешку он ей никогда не простит.

Джейк привлек ее к себе. Ощутив жар его тела, она отпрянула, хотела вырваться, умолять не поступать так с ней, не разрушать ее воспоминаний, но гордость замкнула ей уста. Он хочет унизить ее, хочет, чтобы она плакала, умоляла. Ну нет, она не позволит… Но темная сторона естества нашептывала ей: покорись, ибо нет ничего слаще его объятий.

А он, будто угадывая ее состояние, еще сильнее стиснул Джейми в объятиях, склонился к ней, и она поняла, что, если сейчас он поцелует ее, вся ее гордость вмиг испарится. Горячие губы коснулись ее шеи, она затаила дыхание, все чувства пришли в смятение. Джейми была раздавлена гнетом ощущений, которые он возбудил в ней, и вновь страшно потрясена тем, какую власть он имеет над ней. Когда его рот замер на испуганно пульсирующей жилке, которую он отыскал на шее, она все же взмолилась:

— Отпусти меня, Джейк!

Слова с болью пробились у нее из гортани.

— Твои слова ничего не значат, — раздался возле самого ее уха насмешливый голос. — Ты хочешь меня, и с этим тебе не совладать.

— Нет!

Гневный вопль отрицания, сорвавшийся с ее пересохших губ, не произвел никакого эффекта, разве что еще больше разозлил его.

— Да, — прошептал он, не отводя губ от ее шеи и шаря рукой по всему телу — от плеча к груди, потом вниз, к бедру, и вновь к груди, нащупывая сквозь атласную ткань ее набухший сосок. Ее тело предавало ее, отвечая на легчайшее из его прикосновений.

— Перестань, Джейк!

— Ни за что! — глухо проговорил он.

Разве не этого ты хотела? — в последней вспышке злости спросила она себя. Вот и получи! Дай ему утолить примитивный голод твоей плоти, эту неподвластную разуму жажду свершения.

Всем своим ноющим телом она прильнула к нему. Он понял, что она сдалась, и ласки его стали нежнее, мелкие влажные поцелуи блуждали теперь по ее пылающей коже, не встречая сопротивления. Джейми охватила истома, он целовал все те тайные места, про которые давно знал.

Настоящее было забыто, властно вернулось прошлое, она страстно отвечала на все его ласки. А когда его руки скользнули вниз, к бедрам и он прижал ее к себе, она почувствовала силу его возбуждения, и все в ней отозвалось острым желанием.

Но он будто играл с ней, она это с горечью осознала, когда цепочка его маленьких поцелуев протянулась по груди вдоль выреза рубашки, возбуждая ее тем способом, который тело помнило, а сознание хотело забыть.

Она противостояла этому, сколько могла, но вот его имя стоном вырвалось из ее гортани, и, когда он начал снимать с нее рубашку, она помогла ему освободить себя от этой эфемерной одежки. Жаркий огонь камина падал на ее нежную кожу янтарными отсветами. Блеск в глазах Джейка, когда он смотрел на плавные формы ее тела, отбросил ее в прошлое. Она помнила этот взгляд, помнила силу страсти, которая приходила вслед за этим, и ее тело жаждало пережить это вновь.

— Джейми!

Тихий стон наслаждения сорвался с ее уст, когда его пальцы медленно проползли по ее груди. Измученная желанием, истомленная буйным смешением восторга и муки, она откинулась назад, изнемогая под его ласками. Его дыхание стало прерывистым, он обнял ее, прижал к себе, поднял и перенес к креслу, в которое сел, посадив ее к себе на колени.

Все это уже было с ними однажды. Они остались дома одни, Джейк подошел к ней, расстегнул пуговицы ее рубашки — пальцы его при этом дрожали так же сильно, как сейчас. А потом он поцеловал ее грудь и…

В прошлом им ведома была страсть, но никогда не достигала она такого лихорадочного накала. В том, что он делал сейчас, не было любви, но она хотела возбудить в нем такое же нестерпимое желание, какое он возбудил в ней. Джейми быстро расстегнула его брюки, и пальцы ее коснулись его живота. — Боже, Джейми… — хрипло прошептал он, дыхание его участилось, стало резким, но он быстро овладел собой и выдернул ее руку прежде, чем она успела притронуться к нему более интимно. — Этого было достаточно прежде, но теперь… — Он поднял голову, и свет озарил его потемневшие скулы. — Не думай, что меня так же легко возбудить, как какого-то сопливого подростка!

Слова эти показали ей, как сильно его напряжение, и она коснулась волос у него на груди, слегка пробороздив ногтями их темный шелк. Теперь он не пытался остановить ее, и, когда ее пальцы скользнули вниз и проникли туда, куда она и хотела, он отозвался на ее прикосновение.

— Джейми…

Его голос прозвучал глухо, но боль напряжения в нем можно было узнать безошибочно. Это придало ей сил. Она ласково гладила его, ощущая волны энергии, пробегающие под его кожей, а язык ее легкими прикосновениями ощупывал форму его плеча.

Вдруг она оказалась лежащей на коврике перед камином, а Джейк, стоя над ней, сбрасывал с себя остатки одежды. Тело его было таким же, каким она его помнила, красивым и мужественным, но выражение глаз стало совсем иным. Когда он наклонился над ней, глаза его дико сверкали. А она изнемогала от слишком долгого ожидания. С ней происходило нечто стихийное, первобытное и, как она почти верила, предопределенное. Недолго же она смогла противостоять ему. Сопротивление было сломлено чуть ли не первым его прикосновением, но теперь в ней не осталось ни стыда, ни ощущения униженности. Она целовала и покусывала его плечо, шею, подбородок, позволяя свои губам влажно прогуливаться по его груди, в то время как руки ласкали хорошо известную ей и памятную часть его тела.

Гладкие покровы его великолепной кожи, все еще хранящей следы летнего загара, резко контрастировали с белизной ее тела. Но вот он не выдержал и перехватил ее руки, прижав их к своим бедрам.

— Не надо, Джейми, — прохрипел он голосом, выдававшим крайнюю степень возбуждения, после чего поцеловал ее и всей тяжестью своего тела вдавил в мягкий, пышный коврик.

— Сколько же мужчин видело тебя такой, какой я вижу тебя сейчас? — вдруг спросил он, едва оторвавшись от ее вспухших губ. — Ты ласкала их так же? А они тебя?..

Он коснулся ее живота, рука его медленно поползла вниз, и скоро он довел ее до состояния трепещущего пламени. Ее кровь бежала по жилам лихорадочным жаром, расплавляющим кости, сладостная боль пронизывала тело, заставив забыть все на свете, так что она раскрылась перед ним, отдавшись мучительным ласкам его руки.

Стоя перед ней на коленях, Джейк в свете огня казался каким-то язычником, дикарем.

— Сколько же их было, Джейми? Сколькие заставляли тебя чувствовать то же, что заставляю тебя чувствовать я?

Она по-детски закрыла глаза, не вникая в смысл его слов и отдавшись только ощущениям, но его прикосновения, сначала доставлявшие ей наслаждение, уже становились пыткой.

Она открыла глаза. Он смотрел на нее, требуя признаний, один ли он так ласкал ее, или были другие, и, когда до нее дошло что его терзает, она удивилась, что такой мужественный и сильный человек, как Джейк, способен предаться такой слабости. Она прикоснулась к его лицу и тихо и искренне сказала:

— Никто не заставлял меня чувствовать то, что способен заставить меня чувствовать ты. Никто.

Она увидела, что он дрожит от напряжения, его голос звучал глухо и хрипло, когда он, раздвигая ее бедра и уткнувшись лицом ей в плечо, проговорил:

— И я, Джейми, ни кем не испытывал того, что с тобой.

Меньше всего она ожидала услышать от него такое признание, но потрясение от услышанного было мимолетным, ибо все покрыло огромное наслаждение, которое она чувствовала в тот момент, когда он овладевал ею. Он приподнял ее голову, поцеловал в губы, а она обхватила его бедрами и прильнула к нему всем телом.

— Я хочу тебя… хочу тебя. Хочу…

Слова его шелестели возле самого ее уха, он самозабвенно отдался движению, подгоняемый силой и страстью желания.

Удивительно, что был краткий момент боли, когда ее плоть, отвыкшая от акта любви, приняла его в себя. Она вздрогнула и как-то вся сжалась, но ее жажда была слишком велика, чтобы отказаться от ее утоления, и она радостно отдалось ему, приняв его ритмы и растворившись в непередаваемых словами ощущениях, умчавших их в те неземные пространства, где, кроме них, никого не было…

На грани полного истощения, почти засыпая, Джейми почувствовала, что Джейк отнес ее на кровать, где мягкое пуховое одеяло нежно приняло ее в свои объятия. Она опять погрузилась в легкое облако дремы, но там все еще витали мысли о том, что так мучило Джейка. Она отдалась ему с любовью, разделила с ним наивысшее наслаждение. Странно, он так страстно хотел ее, но его сдерживало желание знать, было ли у нее нечто подобное с другими мужчинами. Неужели в минуты страсти это может иметь какое-то значение? А не кроется ли за этим нечто иное?..

Позже ей приснилось, что она потеряла Джейка. Опустошенность от этой потери заставила ее громко выкрикнуть его имя, отчего она проснулась и, увидев, что находится одна в огромной кровати, застонала от охватившего ее ужаса.

— Джейми, что с тобой?

Она обернулась. Джейк на корточках стоял у камина, подбрасывая в него дрова.

— Я… — Какого черта не может она отвести глаз от его обнаженного тела? Она нервно поджала губы, чувствуя, что не в силах успокоиться. — Мне… мне приснился плохой сон.

Какой именно сон, этого она не сказала. Просто смотрела, как он идет к кровати и ложится рядом с ней. Когда он обнял ее, сердце ее забилось чаще.

— Попробуй опять заснуть.

Он гладил ее по голове, как взрослый гладит ребенка, стараясь успокоить, его жаркое дыхание касалось ее кожи, потом он положил ее голову себе на плечо. Она хотела отстраниться, но все же осталась, наслаждаясь этим удивительным ощущением близости и покоя. Усталость одолела ее, и она закрыла глаза, позволив себе снова погрузиться в дрему.

Прежнее сновидение вернулось, она опять звала его по имени, но крик, порожденный отчаянием, вырвался из гортани и увяз в его груди, куда она во сне уткнулась ртом. И снова она проснулась.

Джейк лежал неподвижно, и она подумала, что он спит, но тут же услышала:

— Да что с тобой, Джейми?

Но разве могла она сказать ему, что кричала во сне от страха его потерять? Отчаяние овладело ею. Стоило немного побыть в его объятиях, и она вернулась туда, где ей было восемнадцать, бессильная перед ним и обуреваемая любовью, которой он не хотел.

Нелепо, но из глаз ее полились слезы, сползая на плечо Джейка. Он тотчас повернул ее к себе и заглянул в глаза.

— Ты плачешь из-за меня?

Вопрос показался ей столь неожиданным, что она не знала, что ответить, лишь смотрела на него и молчала. Тогда он тихо продолжил:

— Совсем не обязательно, Джейми, что наш брак окажется неудачным. Разве сегодня это уже не доказано? Физически мы все еще желанны друг другу. — Он нахмурился, будто вдруг вспомнил о чем-то. — Мне показалось, что тебе было больно. Как это может быть с такой опытной женщиной? Совсем как в первый раз, но тогда ты была девственницей… — Помолчав, он посмотрел на нее, а затем тихо спросил: — Так сколько мужчин, Джейми, у тебя было с тех пор, как мы расстались?

Она испуганно отвернулась, сердце ее заколотилось. Неужели он догадывается, что был у нее единственным? Она с отчаянием подумала, что лишается последнего средства самозащиты.

— Сколько, Джейми?

— Не помню.

— Ты лжешь. У тебя никого не было.

Его уверенность на какое-то время повергла ее в смятение, затем она взглянула ему в глаза и устыдилась самое себя. Ведь он чувствует себя виноватым перед ней, жалеет ее.

— Ну хорошо, у меня никого не было, — сказала она сердито, — но не подумай, что это из-за тебя, Джейк. Просто мне невыносима была мысль, что другой мужчина обманет меня так же, как обманул ты. Ты отвратил меня от других мужчин, Джейк.

После ее слов вновь наступило тягостное молчание. Затем он медленно проговорил:

— Ну, раз я такой виноватый, то рад буду послужить тебе.

И в этот раз он подчинил ее, но не силой, а умело используя против нее ее же собственную возбудимость.

Легкие прикосновения его рта и рук погрузили ее в сладостную истому. Его язык едва касался ее сосков, и пульсации удовольствия пронизывали ее тело. Потом его губы осторожно двинулись к ее животу. Ей стало жарко, кожа горела, на лбу проступил пот, истома ушла, уступив место наслаждению, которое делало ее беззащитной перед ласками Джейка.

До слуха ее донесся гортанный звук примитивного мужского оценивающего ворчания. Его пальцы достигли треугольника шелковистых волос внизу живота, и она вздрогнула, мышцы живота напряглись от желания.

Ее тело начинало испытывать боль примитивной жажды наслаждения и в то же время напряглось от стараний подавить в себе эту жажду. Она хотела сказать ему о противоречивости своих ощущений, но не смогла подобрать нужных слов. Чувствовала острое желание опять отдаться ему, но что-то в ней протестовалопротив этого. Весьма странное чувство, что-то такое, чего она не испытывала с ним прежде, когда была юной и неопытной и послушно следовала туда, куда он ее вел. Ее тело тогда легко и бездумно подчинялось его ласкам, а теперь ей хотелось, чтобы ее плоть подчинялась и ей самой, а не только ему.

Она хотела, чтобы он наполнил ее тело жаром своей плоти, но вместо этого он стоял на коленях в изножье постели, обхватив ладонями ее ступни и лаская большими пальцами пальцы ее ног. Она невольно дрожала в ответ на эти прикосновения, протестующе поджимая пальцы. Лица его она не видела, свет от камина не достигал его.

Он наслаждался ее признанием, что она не имела других любовников, и она злилась на себя за то, что призналась в этом. Но все же ее очень обрадовало выражение его глаз, когда он услышал, что ему удалось отвратить ее от других мужчин. От всех мужчин, кроме одного, думала она, вздрагивая под медленными ласками его рта, прильнувшего к ее коже.

Его язык нащупал чувствительные места у нее под коленом, и ее мышцы конвульсивно сжались, а дыхание участилось. Тело Джейми жаждало продолжения, но сознание все еще противилось происходящему, поскольку было во всем этом нечто насильственное.

Биение пульса отзывалось где-то глубоко внутри. Легкий стон, который мог означать и наслаждение, и отчаяние, сорвался с ее уст. Нет, она должна его остановить. Нет, нет, она хочет, чтобы он продолжал! Но сам он, как ей казалось, оставался холодным, и это было одной из причин ее неприятия всей ситуации в целом.

Убыстряющиеся волны наслаждения превратились в болезненные конвульсии. Его прикосновения стали истинной пыткой. Пот прошиб кожу, ногти болезненно вжались в ладони, голова неистово металась по подушке из стороны в сторону, и она, закрыв глаза, простонала его имя. Что он пытается сделать с ней?

— Скажи, что ты меня хочешь.

Его голос, хриплый от напряжения, подсказал ей, что она ошибалась, что он тоже сильно возбужден. В какой-то момент она попыталась остановить его — и себя, — но ничего у нее не вышло, вновь желание оказалось сильнее гордости. Что бы она ни говорила теперь, тело уже предало ее.

— Я хочу тебя.

Слова эти вышли из самых глубин ее существа, с болью пройдя сквозь гортань и наполнив глаза невольными слезами. Но только выговорив их, она смогла расслабиться после невыносимого напряжения. Тусклое ощущение несчастья сокрушило ее желание, и она содрогнулась от отвращения и к себе, и к Джейку. Больно ударила мысль, что он действует так варварски грубо, а она не в силах ему противостоять. Она двинулась под его рукой, пытаясь выкарабкаться, но усилия ее оказались напрасны, руки Джейка тотчас прижали ее к постели, и он глухо, с выражением, до сих пор не знакомым ей, прорычал:

— Ты и вполовину не хочешь меня так, как я хочу тебя.

После чего, склонив голову, коснулся языком наиболее чувствительного места ее плоти, лаская его с необыкновенной тщательностью. Дыхание у нее перехватило, ей не хватало воздуха, но ее напряженный протест растворился в резком всхлипе наслаждения.

Она хотела его остановить, хотела спасти свое изнемогающее тело от насильственной ласки, от этого пульсирующего ритма, в котором его язык сладостно терзал ее плоть, но больше всего она хотела до краев насытится этим невыносимо острым наслаждением, испытав его до конца.

Ей казалось, что жизнь покидает ее, рассудок меркнет, хриплые звуки восторга, исторгаемые из ее горла, были незнакомы ей самой, так же незнакомы, как и та ласка, которой он истязал ее. Тело ее выгнулось навстречу ему, а он, будто обрадовавшись ответному движению, удвоил свои старания, ускорил ритм, отчего кровь, будто обезумев, помчалась по венам вдвое быстрее. Мир превратился в блистающий замкнутый круг ощущений, волнами расходившихся от центра и сплетающихся с резкими воплями наслаждения, пока это не стало невыносимо, и темнота не захлестнула ее.

Тело ее ослабло, будто лишилось костей, кожа увлажнилась, а сознание все еще не оправилось от шока перевозбуждения. Джейк пошевелился, и она почувствовала его язык у себя на животе. Ей показалось, что огромный кот держит ее в своих лапах, кожа вновь стала горячей, и жизнь возвращалась в ее изнуренное тело. Он издал звук, напоминающий мурлыканье: чувственный мужской звук удовлетворения и удовольствия.

Радуется тому, что только что сделал со мной, удивленно подумала она. Ему явно нравилось, что ее тело подчинилось ему вопреки ее желанию. Наконец его руки скользнули вверх. Он достиг ее грудей и начал медленно ласкать их, пока невероятным образом она не почувствовала, что тело ее вновь наливается желанием. Соски ее отвердели под его языком, тело напряглось, и она положила руки ему на плечи.

Потом он с безумной страстью целовал ее грудь, шею, и она, отвечая каждому его движению, тоже начала целовать и покусывать его жаркое, твердое плечо, причем с ощущением, что никак не может насытится его запахом и вкусом.

Он издал хриплый звук, поднял голову и заглянул в ее лицо. Мир все еще стоял, когда он медленно, глядя ей прямо в глаза и не позволяя отвести взгляда, овладел ею.

Ее потрясло, что она так долго оставалась влажной и доступной для обладания, ее плоть легко приняла его, когда он страстно и жарко овладел ею.

— Вот как между нами должно быть, — хрипло пробормотал он, до краев наполнив ее собою. — И на этот раз я не позволю тебе бросить все и скрыться от меня.

Жарко целуя ее в губы, он начал ритмично двигаться, и вскоре оба они отплыли в пространства, неподвластные никаким силам, где ждал их острый пик наслаждения и восторга. Она простонала его имя, и до слуха ее донесся ответный стон, который победно исторгла его гортань. Их тела одновременно содрогнулись в конвульсиях, и наступил покой.

Прошло несколько секунд, прежде чем к ней полностью вернулось сознание. Она ощущала на себе его немалый вес, но хотела, чтобы он так и лежал, не шевелясь и не покидая ее. Это просто нелепо. Она хотела обнимать его и прижимать к себе целую вечность, и не только из-за того наслаждения, которое он дал ей, наслаждения, которое даже пугало ее своей интенсивностью. Она просто хотела его навсегда, надеясь, что со временем ей удастся овладеть его сердцем.

Джейк пошевелился, и она протестующе охнула, но он отодвинулся, бережно отвел с ее влажного лба волосы и натянул на них обоих одеяло. Обняв, он прижал ее к себе, и ее лицо оказалось возле его шеи. Она нежно коснулась его кожи губами, почувствовав на языке соль его пота.

— Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как я получал от кого-нибудь подобное наслаждение?

Эти слова застали ее врасплох. Она не хотела, чтобы он сравнивал ее с другими женщинами, а потому освободилась из его объятий и повернулась к нему спиной.

— Джейми?

Его рука коснулась ее затылка, но она тотчас отодвинулась.

— Я устала и хочу спать. Ты доказал свое, Джейк, — твердо сказала она, — но я не хочу выслушивать твоих рассуждений об этом.

Он отвернулся, так что она добилась своего. Но идиотизм ситуации заключался в том, что ей снова хотелось вернуться в его объятия, чтобы иметь иллюзию его любви и нежности. И даже теплое пуховое одеяло не могло унять ледяную дрожь, которая, казалось, исходила из самого ее сердца.

9

Утром Джейми проснулась и обнаружила, что она одна. Память медленно возвращала образы прошедшей ночи. Она позволила Джейку овладеть ею. Нет, она хотела, чтобы Джейк овладел ею. Хотела и дала ему это понять. Она застонала, зарылась головой в подушки и вдруг уловила слабый мужской запах, исходивший от наволочки. Она лежала на подушке Джейка, на том самом месте, которое он покинул. Господи, будет ли конец ее глупости? И где он сам, этот ее новобрачный, который так настоятельно и бесповоротно дал ей ночью понять, какого рода отношения будут теперь между ними?

Как легко ему всех вводить в заблуждение. Бет, Марк, Маргарет — все они думают, что он просто чудо. Ее мать всегда считала его человеком достойным и принципиальным. Ради всего святого, в чем его принципы? В том, чтобы отказать женщине в праве свободного выбора и овладеть ею, воспользовавшись ее излишней чувственностью?

Джейми перевернулась на спину, положив руки поверх одеяла. В шале царило полное безмолвие. Джейк ушел. Нет, надо постараться не испытывать ни обиды, ни огорчения.

Прошедшая ночь… Она закрыла глаза и попыталась замедлить дыхание. Прошедшая ночь принесла ей желанное и ненавистное наслаждение. Разве Джейк виноват в том, что так искусен в ласках?.. Почему она пытается найти ему оправдание? Она видела, что желанна для него, но это не оправдывает его действий, носивших насильственный характер. Да, насильственный и даже издевательский характер, тоскливо нашептывал ей внутренний голос. Существующий между любовниками род интимности, когда позволительно все, хорош лишь тогда, когда люди действительно любят друг друга. Иначе есть в этом нечто постыдное, неестественное…

Стряхнув с себя все эти умствования, порожденные обидой, она встала с постели и содрогнулась от холода. Огонь в камине погас. Она быстро приняла душ и натянула на себя джинсы и толстый свитер.

Внизу, в камине гостиной, огонь еще горел, после вчерашнего обеда все было убрано. Джейми прошла на кухню и нашла там записку, которую Джейк прислонил к кофейной чашке.

«Была горничная, просил ее тебя не беспокоить, — писал он. — Все, что нужно для завтрака, найдешь в холодильнике. Встретимся во время ланча в баре отеля».

Хорошенькое дело оставлять такие записки новобрачной, угрюмо подумала Джейми, готовя себе кофе. Она посмотрела на часы: было почти одиннадцать.

Теперь, при дневном свете, из окна можно было видеть заснеженные склоны и небольшую деревеньку внизу, в долине. Она прошла в гостиную и выглянула на улицу, порадовавшись, что отель находится в поле видимости, и идти до него не более полумили.

Допив кофе, она натянула башмаки и направилась к отелю.

Дорога, по которой они вечером приехали сюда, проходила по приятной местности, кое-где стайками росли ели, небольшими группами располагались шале. С другой стороны аллеи виднелись заснеженные склоны, усеянные фигурками лыжников в ярких костюмах. Джейк, вероятно, поднялся на фуникулере к одной из наиболее трудных для спуска трасс.

Когда Джейми вошла в холл отеля, хорошенькая брюнетка из бюро обслуживания с теплой улыбкой объяснила ей, как пройти к бару, а заодно дала местную карту, включающую в себя все лыжные маршруты.

Бар был переполнен. Джейми заказала себе выпивку и, осмотревшись, нашла столик, который только что освободился. Большинство отдыхающих держалось группами по четыре или шесть человек. По содержанию разговоров, обрывки которых доносились до слуха Джейми, можно было понять, что в основном здесь отдыхали лыжники, и что одни и те же люди ездили сюда годами.

Вход с ее места был виден хорошо, так что Джейка она заметила прежде, чем он ее. Черный лыжный костюм великолепно обрисовывал его стройное, сильное тело, а лицо успело немного загореть под сильным альпийским солнцем. И только она собралась окликнуть его, как увидела, что он не один. С ним была женщина.

Джейми вмиг оцепенела, ее охватила паника, она боялась, что Джейк повернется и заметит ее. Что здесь делает Ванда? Они разговаривали с непринужденностью старых знакомцев — старых любовников, поправила она себя. В следующий момент Джейк осмотрелся и увидел ее, так что бежать было поздно.

Джейк направился к ней, Ванда, слегка отстав, шла за ним. Подойдя к ее столику, он наклонился и чмокнул ее в щеку.

— Иди сюда, Ванда, поздоровайся с моей ленивой новобрачной.

Полное отсутствие смущения или вины показалось ей гораздо более странным, чем то, что он был с другой женщиной… нет, не просто с другой, опять поправила она себя, а с бывшей любовницей. Они что, всегда приезжают сюда, в Швейцарию, в одно и то же время, или их встреча простое совпадение?

Ванда выглядела теперь старше, в улыбке появилась какая-то настороженность, а самоуверенная заносчивость, которую Джейми так хорошо помнила, исчезла.

— Джейми, я столкнулся с Вандой возле фуникулера и пригласил ее разделить с нами ланч, — пояснил Джейк, отодвигая для Ванды стул, после чего спросил у них обеих, что они будут пить.

Джейми покачала головой, ее стакан был все еще полон.

— Я ничего не буду, — с печальной улыбкой проговорила Ванда, похлопав себя по животу. — Малышам вроде бы алкоголь не по вкусу.

Джейми заметила у нее на пальце обручальное кольцо.

Может, их встреча вполне невинна, или Ванда подобным замечанием пытается усыпить ее подозрения? Но шесть лет назад Ванда не постеснялась сообщить Джейми, что Джейк ее любовник.

— Хорошо, если выпивка никому не нужна, мы можем со спокойной душой отправиться на ланч, — провозгласил Джейк.

Он встал, пропустив обеих женщин, и Джейми, воспользовавшись возможностью, холодно спросила у Ванды:

— А ваш муж с вами?

— Гэвин с утра уехал в Инсбрук, — бодро ответила та. — Вчера вечером пришел факс от его босса, и он, собрав какие-то бумаги, умчался. Он консультант юридического отдела одной крупной фирмы, и работы там всегда по горло. Впервые за три года нашего брака мы выбрались отдохнуть, да и то он поехал только потому, что я на него нажала, и вот пожалуйста!.. Впрочем, он не особенно охоч до лыж. Не то что Джейк. — Она с улыбкой посмотрела на Джейка. — Помнишь тот фантастический пробег в Корбье, где мы тогда отдыхали?

Вопрос был задан столь непринужденно, что, если бы Джейми не знала правды, можно было бы подумать, что они не более чем добрые знакомые. Но вместо того чтобы устроить сцену ревности, Джейми с улыбкой продолжала слушать, как Джейк и Ванда обмениваются воспоминаниями о разных лыжных пробегах.

Весь ланч Ванда не закрывала рта. Джейми и не пыталась поддержать общую беседу. Дело было не в том, что уста ей замкнула ревность, просто она слишком нервничала, чтобы вести непринужденный разговор.

Интересно, знает ли муж Ванды, что они с Джейком были любовниками? Были, или остаются ими и поныне? Джейми посматривала на соперницу, отмечая про себя ее сияющее лицо и довольную улыбку. Интересно, не сожалеет ли Джейк, что не женился на ней? Она, похоже, беременна, а ведь этот ребенок мог быть тем самым внуком, которого так страстно ждет Марк.

Они были последними, кто еще оставался в гостиной отеля, когда Ванда, взглянув на часы, огорченно воскликнула:

— Господи, как бежит время! Мне пора, Джейк, я обещала Гэвину, что в три часа встречу его в деревне. Слушай, а почему бы нам сегодня вечером всем вместе не пообедать?

— Я не против, — отозвался Джейк, отодвигая ее стул, и вопросительно взглянул на Джейми, которая с трудом заставила себя улыбнуться.

— Мы с Гэвином будем в восемь ждать вас в баре, — уже уходя, сказала Ванда. — До встречи!

Джейк допил кофе и холодно спросил:

— Что случилось?

— Ничего, — буркнула Джейми, сердясь на себя за то, что отвечает как невоспитанный и грубый ребенок.

— Если ты не хочешь обедать с Вандой и ее мужем, могла бы сразу сказать.

— Если я не ошибаюсь, то у нас с тобой медовый месяц, так что она могла бы и не навязывать нам свое общество, — довольно ядовито проговорила Джейми. — Или она решила пожалеть тебя, думая, что тебе со мной скучно?

Джейк удивленно поднял брови, и она подумала, что, если не будет вести себя сдержаннее, он быстро смекнет, что она ревнует.

— Если бы я знал, что ты так стремишься к уединению, я бы не принял приглашения, — сказал Джейк и саркастически усмехнулся. — Извини, я просто подумал, что в компании тебе будет веселее.

— В компании с твоей бывшей подружкой?

Ох, смотри, Джейми! — сердито предостерегла она себя, увидев, что его брови опять поползли вверх.

— Мы с Вандой никогда не имели ничего общего, — спокойно продолжила она. — Так что хорошенькое развлечение будет для нас с ее мужем — сидеть и слушать, как вы с ней оживленно предаетесь воспоминаниям. Надо надеяться, что он не ревнивый тип.

— Ему не из-за чего ревновать, — невозмутимо ответил Джейк. — На что бы ты ни намекала, мы с Вандой были друзьями, и только.

Джейми вовремя прикусила язык, едва удержавшись от того, чтобы назвать его лжецом.

— Хочешь, мы оставим им в отеле записку, что наши планы на вечер переменились?

Она хотела, конечно, но вместо этого пожала плечами и небрежно сказала:

— Нет, не беспокойся, полагаю, что лучше так, чем весь вечер просидеть друг с другом в шале.

После ее слов будто завеса упала на его лицо, оно стало твердым и непроницаемым, как маска. Посторонний, глядя на него, решил бы, что человек чем-то больно задет, но Джейми знала Джейка и не думала, что его чувства страдают.

— Как скажешь, — проговорил он металлическим голосом. — Я просто не хочу, чтобы ты скучала. Конечно, мы всегда можем…

Джейми вспомнила, как истерзал он ее прошлой ночью в своих объятиях, и так запаниковала, что ее бросило в жар. Но, тотчас справившись с собой, небрежно сказала:

— Не валяться же нам целыми сутками в постели.

— Согласен. Тебе это, должно быть, и вправду уже надоело. Ну, днем, полагаю, нам не обязательно быть вместе, если ты находишь мою компанию утомительной.

— А что? Идея не так уж плоха. — Да что она, совсем спятила? Меньше всего ей хотелось разлучаться с ним, пусть даже ненадолго. Но раз Джейк так хочет… — Да и вообще, не такая уж я хорошая лыжница, буду только задерживать тебя. Гораздо больше удовольствия ты получишь, катаясь с Вандой.

Какого черта она продолжает вставлять ему эти свои сучьи шпильки? Джейми быстро встала, чуть не опрокинув стул, так что Джейк еле успел вскочить и поддержать ее под руку. И вот, возле самого ее уха раздался его издевательский голос:

— Ты чересчур скромничаешь, Джейми. Ты просто себя недооцениваешь.

Не желая больше ничего слышать, она вырвалась от него и, оставив его расплачиваться по счету, быстро направилась к выходу.

Джейк догнал ее уже на улице, взял под руку и хмуро спросил:

— А чем ты сейчас намерена заняться?

— Пойду в деревню, поищу чего-нибудь почитать, — отрезала она. — Читать-то я прекрасно могу и без тебя, так что чувствуй себя свободным и развлекайся, как хочешь.

Увидев, что его мрачность превращается в гнев, она опять вырвалась от него и ушла вперед. Обернувшись через несколько минут, она, и без того уже выведенная из равновесия, с огорчением, даже с отчаянием увидела, что он направляется к фуникулеру.

В деревню она так и не пошла, чувствуя себя слишком несчастной. Вместо этого вернулась в шале и с ногами забралась в одно из огромных кресел перед камином.

Когда в дверь позвонили, она обрадовалась и бросилась открывать. Увы, это был не Джейк. Это была Ванда, которая выглядела весьма смущенной.

— Джейк сказал мне, что вы пошли в деревню, но я увидела свет в вашем шале и в надежде, что вы уже вернулись, решила зайти. Джейми, могу ли я поговорить с вами?

— О чем? — сдавленно спросила Джейми. — О ваших отношениях с моим мужем? Вы не боитесь, что я пойду к Гэвину и выпущу из мешка черного кота?

Она с удивлением увидела, что Ванда густо покраснела и отвела глаза в сторону.

— Понимаете, Джейми… — Голос ее звучал напряженно. — Понимаете, примерно об этом я и хочу с вами поговорить.

Ванда прикусила губу и неуверенно заглянула за плечо хозяйки. Пошел снег, и Джейми почувствовала, как в открытую дверь проникает холод.

— Заходите, — сказала она довольно натянуто.

— Спасибо.

Ванда прошла следом за Джейми в гостиную и, последовав ее примеру, села в кресло.

— Должна сказать, что во время ланча вы не очень-то мне обрадовались.

— Как вы проницательны!

Ванда опять покраснела.

— Джейми, я знаю, у вас нет причин любить меня, и чувствую, что за свой обман должна просить у вас прощения. Надеюсь, что для вас все это теперь не имеет значения, ведь вы, конечно, уже давно поняли, что я тогда солгала… И еще, я думаю, что Джейку вы ничего не сказали, иначе он не стал бы разговаривать со мной, как ни в чем не бывало. Хочется верить, что я не ошибаюсь. Вы наверняка догадываетесь, что я это сделала из-за безумной ревности. Я в то время была дико влюблена в Джейка, и даже умудрилась убедить себя, что у меня есть шанс покорить его сердце. Но сам Джейк, само собой, об этом не знал, и, хотя относился ко мне весьма дружелюбно, я для него всегда была лишь одной из знакомых девушек, не больше.

Ванда довольно долго молчала, потом с усилием продолжила:

— Увидев вас с ним, я догадалась о его чувствах к вам и пережила один из тяжелейших моментов в моей жизни. Это, конечно, не оправдывает меня, я понимаю… — Ванда виновато развела руками. — Но тогда… тогда это было настоящее безумие. Позже, когда я обо всем рассказала Гэвину, он назвал это просто глупым юношеским завихрением. Мне кажется, что я и поступила так лишь из-за того, что подсознательно всегда знала, что у меня нет никаких шансов сблизиться с Джейком, но мне было невыносимо смотреть, как вы радуетесь своему счастью. Я чувствовала, что все это должно принадлежать мне. Тогда мне казалось неважным, что Джейк любит вас, а не меня. Каким-то образом мне удалось убедить себя, что, если бы не вы, Джейк наверняка увлекся бы мною. И судьба вроде была на моей стороне, особенно когда вы вошли и застали меня целующей Джейка. Я в самом деле бросилась в тот день ему на шею… Последняя попытка заинтересовать его. Мне повезло, что он как истинный джентльмен не воспользовался моей слабостью.

По лицу Ванды в этот миг пробежала тень.

— Господи, как самонадеянна юность! Когда я увидела, что натворила, что вы оставили Джейка, я опомнилась, но было слишком поздно, чтобы признаваться ему в своем поступке, к тому же я убедила себя, что если бы вы действительно его любили, то никогда не поверили бы тому, что я вам о нем наговорила.

Виновато взглянув на Джейми и увидев, что та не собирается что-либо опровергать или подтверждать, Ванда заговорила вновь:

— Через два месяца после вашего исчезновения я уехала в Америку, постаралась забыть и Джейка и вообще все… А вскоре познакомилась с Гэвином. Сегодня я впервые встретилась с Джейком, и он сказал, что вы с ним поженились. Вы не поверите, я испытала такое облегчение, но чувствовала, что должна пойти повиниться перед вами и попросить прощения за мои ревнивые бредни.

Джейми продолжала молчать, хотя видела, что Ванде от этого не по себе. Но она будто лишилась дара речи.

— Знаете, Джейми, сегодня Джейк мне признался, что для него никогда не существовало никого, кроме вас, что вы должны были пожениться шесть лет назад, но он почувствовал тогда, что вы еще слишком молоды. И если вы решили попробовать свои силы и чего-нибудь добиться в жизни, он не должен этому препятствовать. Но он никогда не терял надежды, что рано или поздно вы к нему вернетесь. Говоря об этом, он был немного не в себе, но вы ведь знаете, каковы мужчины. К тому же мы с ним разговаривали после ланча, когда вы ушли. У вас, видно, случилась размолвка, и он был страшно расстроен. Знаете, — продолжала Ванда несколько принужденно, — если вы предпочтете отменить сегодня…

— Отменить? Нет, — рассеянно проговорила Джейми. — Мы с Джейком с удовольствием пообедаем с вами.

— Так, значит, я прощена? — спросила Ванда. — Я часто хотела разыскать вас, поговорить. Особенно с тех пор, как встретила Гэвина, но у меня не было вашего адреса, да и решиться на это, по правде говоря, было нелегко. — Ванда поморщилась. — Не так просто признаваться в свей подлости. Единственное, что в таких ситуациях утешает, что теперь ты ни на что подобное не способна.

Ванда встала, и Джейми проводила ее до дверей.

— Не расстраивайтесь из-за этого, — сказала она спокойно. — И… спасибо, что зашли поговорить.

Закрыв дверь, Джейми медленно вернулась в кресло, устроилась в нем поудобнее и закрыла глаза.

Значит, тогда Ванда лгала? Не приходится сомневаться в искренности другой женщины, решившей повиниться. «Мы с Вандой были приятелями, не более того», — так сказал Джейк, а она ему не поверила. Выходит, Джейк любит ее? Невозможно. Невозможно, чтобы он любил ее так сильно, как утверждает Ванда, и ничего не сделал… Но разве он ничего не сделал? Он ведь женился на ней.

Но если он любит ее, то почему до сих пор не открылся? Даже не пытался обсудить это…

Да потому что, как ни грустно признать, она сама лишила его такой возможности. С первого дня своего бегства она сознательно держала его на расстоянии. Но неужели Джейк любит ее? Любит с той же силой чувств, с какой она любит его? Нет, невозможно поверить. Она встала и, прохаживаясь по комнате, попыталась привести свои мысли в порядок.

Почему невозможно? — спросила она себя. Когда-то она верила, что он любит ее. Но он не разыскивал ее, не пытался вернуть…

Может, и в самом деле думал, что она слишком молода, потому не хотел ее связывать. Так, во всяком случае, сказала Ванда. Но так ли это в действительности? Да нет, конечно. Иначе Джейк был бы сейчас с ней, а не катался в одиночку на лыжах, прекрасно обходясь без нее. Она безостановочно ходила по комнате, колеблясь между надеждой и страхом, слишком ошеломленная признаниями Ванды и не знающая, верить им или нет. В конце концов, Джейк не сопливый мальчишка, стесняющийся признаться в любви. Да он и признавался, но она отвергла его, сообщив, что хочет в Лондон, хочет вместо брака делать карьеру.

Круг ее путаных мыслей разорвал телефонный звонок. Она схватила трубку, ожидая услышать голос Джейка. Но звонила мать, и первой реакцией Джейми был испуг.

— Марк? — только и смогла она выдавить из себя.

— Да, я звоню насчет Марка, но с хорошими новостями. Дела его были плохи, ведь незадолго до вашей свадьбы у него случился еще один сильный приступ, просто мы не стали вам говорить, не хотели расстраивать. Но тогда он выкарабкался, а тут появилась надежда, что новое лекарство поступит в продажу гораздо раньше, чем ожидалось, так что врачи настроены оптимистически, у него появился шанс на возвращение к почти нормальной жизни.

Когда Джейми закончила объяснять, какое она испытывает облегчение, Маргарет спросила, где Джейк.

— Э-э… Катается на лыжах.

— В самом деле? Ну, так, значит, Марк проиграл ему свое пари, — послышалось на том конце провода. — Он еще до вашего отъезда поспорил с Джейком, что теперь, после стольких лет ожидания, он не способен будет покинуть тебя больше чем на десять минут. Бедный Джейк, боюсь, из-за своих чувств к тебе он вытерпел много поддразниваний от Марка. Не знаю уж, что там между вами произошло в те годы, я ведь никогда не спрашивала тебя, потому что ты слишком ясно дала понять, что эта тема не обсуждается, но я так рада, что вы вновь сошлись.

— Ты… ты знала о нас с Джейком прежде? — воскликнула Джейми не в силах скрыть своего изумления. — Но как?.. Откуда?..

— Ну, что ты безумно влюблена в него только слепой не видел, и Джейк потом признался нам, что был счастлив этим, а поскольку хотел понадежней привязать тебя к себе, взял и соблазнил. Когда он позвонил нам и сказал, что вы оба ждете нашего возвращения из отпуска, чтобы объявить о своей помолвке, мы с Марком, должна признать, огорчились. Ты была так юна, совсем не имела жизненного опыта, но Джейк уверял нас, что ты его любишь так же сильно, как и он тебя. А когда мы вернулись и обнаружили, что ты уехала, то решили, что у тебя, видимо, были свои соображения по поводу всего этого. Бедный Джейк! Я думала, что он никогда не оправится от такого удара. А потом Марк начал не на шутку тревожиться, решив, что сын никогда не женится…

— И тревожился, пока Джейк не пообещал привезти к вам на Рождество свою невесту, не так ли? — прервала ее Джейми.

— Ну, вроде того… Вообще это было предметом постоянных шуток между Джейком и Марком. Джейк каждый год обещал сделать это. Постоянно давал нам понять, что его чувства не изменились. Но по-настоящему Марк начал надеяться, что положение переменится, когда Джейк позвонил и сказал, что на Рождество он привезет тебя домой. Ты так долго избегала его, что твое возвращение придало Марку уверенности в вашем примирении.

— И он что же, ликовал по этому поводу? — спросила Джейми.

— Не при Джейке. Не хотел его смущать. Не забудь, дорогая, что для столь сильного и уверенного в себе мужчины, как Джейк, трудно признаться, что твоя возлюбленная тебя отвергла, и Джейк, естественно, сделал все, чтобы мы с Марком не сомневались во взаимности ваших чувств. Насколько я помню, тебе еще и шестнадцати не было, когда он сказал нам с Марком о своей любви. Это нас просто потрясло. К двадцати годам Джейк был достаточно искушен, и мы с Марком побаивались, как бы он не воспользовался своим жизненным опытом, склонив тебя к такого рода отношениям, для которых ты не была еще достаточно взрослой. Так оно и вышло. Хорошо еще, что он честно признался нам в этом. Когда ты уехала, я чувствовала себя в чем-то виноватой перед ним…

— Я тогда решила, что он хочет жениться на мне потому, что Марк намерен разделить между нами наследство.

Здесь последовала небольшая пауза, а затем явно потрясенная Маргарет сказала:

— Джейми, дорогая, с чего это взбрело тебе в голову? Ничего не могу понять… Разве ты не знала, что Джейк унаследовал от семейства своей покойной матери огромное состояние — гораздо больше, чем может оставить ему отец? Ну ладно, все в конце концов прояснилось, и мы с Марком просто счастливы, что вы с Джейком опять вместе. Думаю, что вы с ним теперь гораздо лучше подготовлены к супружеской жизни, чем шесть лет назад. Ты с Джейком теперь на равных, к тому же, повзрослев, ты лучше сумеешь понять его натуру, да и свой нрав немного смирить. Уж на что Марк подчас раздражает меня своим заскорузлым шовинизмом, а я все же стараюсь сдерживаться. У всякой медали есть оборотная сторона, а он заботливый и внимательный муж, который никогда не позволяет себе ставить собственные интересы и желания выше интересов и желаний жены и всего семейства. Джейк во многом истинный сын своего отца, а тот, помимо прочего, всегда осознавал свою ответственность перед семьей и почитал за долг защищать своих женщин. Кроме того, Джейк — дитя своего времени, и, надеюсь, ему легче будет смириться с мыслью, что женщины тоже нуждаются в некоторой толике независимости.

Разговор явно затягивался, и, когда Маргарет, высказав свои напутствия и пожелания дочери, начинающей семейную жизнь, положила трубку, за окнами уже смеркалось.

Какое-то время Джейми сидела, не зажигая света, и, уставившись невидящим взглядом в посиневшее сумеречное окно, размышляла. Неужели это все правда? Похоже на то, ведь мать на станет ее обманывать, и она не видела причины, по которой Джейк лгал бы родителям, во всяком случае, так долго.

Он любит меня. Она смаковала эти слова, позволяя им вновь и вновь обволакивать сознание и каждой своей клеточкой впитывая то, что в них заключено.

Телефон зазвонил опять. Она автоматически сняла трубку.

— Джейми, это я, Ванда. Боюсь, что совместный обед нам все-таки придется отменить. Звонил Гэвин, сказал, что задерживается в Инсбруке и хочет, чтобы я приехала ночевать к нему. Надеюсь, что до вашего отъезда мы еще встретимся.

Странно, но Ванда ее теперь совершенно не раздражала, Джейми осознала это, уже положив трубку. Да и что, в самом деле, сердиться на Ванду? Она опьянела от той сумасшедшей радости, что хлынула вдруг в ее жизнь, расцветив ее самыми радужными красками. Джейк меня любит!

Ах, если бы она раньше все хорошенько обдумала! Только сейчас она поняла, что его ядовитые замечания, его сарказм, — все это не что иное, как ревность. Дело-то, оказывается, в том, что Джейк, боясь ее потерять, держался несколько отстраненно, а она, дурочка, воспринимала его отношение к ней как издевательское и грубое. Теперь-то она поняла, что он, подобно ей самой, просто притворялся чужим и холодным.

Но что он скажет, когда?.. Джейми нахмурилась, подумав о невозможности просто так взять и выложить ему, что сегодня она узнала о его любви к ней. Ведь он наверняка станет все отрицать — так при подобных обстоятельствах поступила бы и она сама. И уж тем более не поверит ей, если она скажет, что любит его. Да, они поженились, но как бы он сам не относился к этому браку, ее-то принудил к нему чуть ли не насильно — факт, о котором она не напоминала ему со дня их помолвки.

Рассеянно покусывая губы, она так и не придумала, как ей себя вести, когда дверь открылась, и в шале вошел Джейк.

— Прости, что припозднился, — сухо сказал он, — но заболтался с одним из инструкторов. Кстати, он рассказал о новом однодневном маршруте чуть ли не через всю страну, который они собираются открыть. Правда, сначала они хотят набрать достаточно желающих, чтобы имело смысл затевать мероприятие.

— Интересно, неужели я не одолею такой переход? — спросила Джейми, будто забыв, что они решили проводить дневное время порознь. — Кажется, на лыжах я еще умею стоять.

Ох, как ей хотелось броситься ему на шею и просить прощения за ту боль, которую она причинила ему в прошлом. Однако она решила, что такое поведение было бы неверным ходом. Что, кстати, подтверждало и выражение его лица.

— Милостивый и благородный жест, не правда ли? — с усмешкой спросил он. — Но у тебя, Джейми, нет никакой необходимости ради меня изображать из себя преданную женушку, которая поддерживает все начинания мужа, вплоть до утомительных лыжных переходов. Ведь я уже знаю, какие чувства ты испытываешь ко мне на самом деле. Бог свидетель, ты дала мне это понять достаточно ясно. Пойду-ка я лучше наверх и приму душ, ведь нам еще предстоит идти в отель обедать.

— Интересное совпадение, что Ванда тоже оказалась здесь именно сейчас.

Джейк искоса взглянул на нее, подозревая, что она сказала это с сарказмом, но ничего подобного в ее лице не увидел.

— Действительно совпадение. Шесть лет назад мы отдыхали здесь целой оравой, в их числе была и Ванда. Тогда этот отель только что построили. С тех пор я ее и не встречал.

— Да, кстати, обед отменяется, — с рассеянным видом проговорила Джейми. — Муж Ванды застрял в Инсбруке, и она поедет к нему. Но по возвращении они назначат нам новую встречу.

— Когда это она тебе сказала?

— Она недавно звонила. А днем приходила сюда, и мы с ней проболтали довольно долго.

Кажется, настал подходящий момент. Джейми затаила дыхание, ожидая, не спросит ли он, о чем это они болтали, но он просто пожал плечами и пошел к лестнице, на ходу бросив:

— Не возражаешь, если я пойду приму ванну?

Страшно огорченная, Джейми лишь кивнула ему в ответ.

Зазвонил телефон, и служащая спросила, будут они обедать в отеле, или закажут еду в номер.

Джейми решила, что лучше поговорить с Джейком в интимной обстановке, тем более что в холодильнике у них полно полуфабрикатов, которые можно быстро приготовить.

Она поблагодарила девушку и отклонила оба предложения.

Значит, Джейк, даже занимаясь с нею любовью, старается всячески скрывать свои подлинные чувства. Странно, что она поняла это лишь теперь. В голове ее начал вызревать план. Она прошла на кухню и подробнее ознакомилась с содержимым холодильника. Да, голодная смерть им явно не грозит.

Вернувшись в гостиную, Джейми услышала наверху движение и окликнула Джейка. Тот появился на верхней площадке в распахнутом на груди махровом халате с еще влажными волосами. От одного взгляда на него у нее внутри что-то дрогнуло. Все эти годы она подавляла свое влечение к нему, а теперь вдруг пришло радостное осознание, что больше этого делать не надо. Желание прикоснуться к нему было настолько сильным, что она заставила себя отвернуться.

— Э-э… Джейк, может, мы поедим вечером здесь? Что-то я сегодня малость устала.

Сказав это, Джейми по-детски скрестила за спиной пальцы.

— Ну, если ты хочешь…

Голос его прозвучал сухо. Он повернулся и ушел в спальню.

Джейми поднялась наверх и, проходя мимо него за чистым бельем и халатом, непринужденно сказала:

— Думаю, мне тоже не помешает принять ванну. Кстати, Джейк, я бы не прочь выпить, если ты чего-нибудь принесешь.

Направляясь в ванную, она про себя молилась, чтобы он не спросил, какого черта, если уж ей вдруг вздумалось выпить, она сама не принесла себе снизу выпивку. Но, к величайшему ее облегчению, он просто сказал:

— Не уверен, что в нашем баре найдется что-нибудь слишком уж экзотическое. Чего бы тебе хотелось?

— Пожалуй, джин с тоником.

Он все еще стоял в спальне, удивленно глядя ей вслед, когда она неторопливо удалялась в ванную.

Внимательно осмотрев джакузи, Джейми ознакомилась с инструкцией. Ничего сложного в обращении с этим маленьким домашним чудом не было.

В смысле физических действий привести ее план в исполнение было не слишком сложно, но, когда она стояла, наблюдая, как наполняется ванна, ее одолели сомнения. Что, если ее замысел сорвется? Допустим, Джейк не любит ее, и тогда она окажется в смешном положении… А если…

А если ты потеряешь все, что тебе дорого в жизни, лишь потому, что потонешь сейчас в море сомнений? — спросила она себя. Все длинные путешествия начинаются с первого шага. Нет, нельзя упускать своего шанса. Будь что будет, а она должна выяснить, действительно ли Джейк любит ее так же сильно, как и она его, и да сопутствует ей удача.

Отвергнув все сомнения, она включила устройство. Силы небесные, это выглядит и клокочет как ведьмин котел! Будто завороженная смотрела она на бурлящую воду, пока приближающиеся шаги Джейка не напомнили ей, что она собирается сделать.

Свет в ванной был верхний и резкий, но в пространстве вокруг ванны он был гораздо мягче, затененный зелеными пластинами, экранирующими боковые лампы. Она выключила главные лампы, свет от которых падал прямо на ванну, и в помещении образовался приятный зеленоватый полумрак.

Сбросив одежду, она заколола волосы на макушке, ступила в воду и устроилась на сиденье, расположенном напротив двери. Услышав, что Джейк уже близко, она постаралась расслабиться, чувствуя, как в животе у нее будто заметались вспорхнувшие бабочки.

Джейк открыл дверь и сухо сказал:

— Твой джин прибыл. Где?..

Редко ей доводилось видеть Джейка таким растерянным. Несколько секунд он просто стоял и смотрел на нее.

— Спасибо, Джейк. Прекрасно. Пожалуйста, подай мне его прямо сюда.

Надеясь, что он не заметит ее нервозности, Джейми немного приподнялась, эффектно выставив из воды верхние полукружия грудей. Когда он наклонился и передал ей бокал, ее нервы напряглись как натянутые струны, она осторожно перевела дыхание и непринужденно сказала:

— Вот, решила попробовать это удобство, раз уж оно здесь есть.

Он уставился на нее как на заморское чудо.

— Это и в самом деле очень приятно, — продолжила она и, собравшись с духом, весьма легкомысленно добавила: — Почему бы и тебе не присоединиться ко мне?

После этих слов она опустила веки, повела вытянутыми ногами, наслаждаясь током приятно овевающих кожу водных струй, и, томно поглядывая на пальцы, слегка пошевеливала ими. Интересно, что она будет делать, если он отвергнет ее предложение? В жизни не доводилось ей соблазнять мужчин, давая им сексуальные авансы, и то, что теперь она проделывала с собственным мужем, казалось настолько эксцентричным, что какая-то часть ее сознания до сих пор не могла поверить в реальность происходящего.

Джейк пребывал в полном молчании, и она, отхлебнув свой джин и поставив бокал на бортик ванны, рискнула взглянуть на него. Грудь его ходила ходуном, будто у него возникли трудности с дыханием, на загорелых скулах проступил темный румянец. Вдруг он наклонился, схватил ее за руки и сжал их так, что в первый момент Джейми испугалась, как бы он не выдернул ее из воды. Но нет, он просто растерянно спросил:

— Ты уверена, что тебе этого хочется?

Ее напряжение вмиг ослабло, и она спокойно сказала:

— Уверена. А что тебя смущает?

Отпустив ее руки и не отводя от нее глаз, он быстро разделся и, скользнув в воду, устроился на противоположном сиденье ванны.

— Иди сюда, — сдавленно проговорил он.

Подавив всякие умствования, Джейми рыбкой скользнула к нему и, держась за его колени, с блаженством отдалась ласке подвижной воды, овевающей ее плавающее тело.

— Джейми.

Его глаза потемнели, помрачнели, и Джейми, не дожидаясь нудного вопроса о причинах своего поведения, сказала:

— Поцелуй меня, Джейк.

После чего прильнула к нему так, что ее груди коснулись его груди, а бедра, покачиваемые водой, слегка задевали его бедра. Не дав ему времени одуматься, она принялась целовать и легонько покусывать его шею.

— Джейми!..

Удивление и смущение слышались в его голосе, и она чувствовала, как неуверенно он поглаживает ее тело, пока ее губы двигались по стройной колонне его шеи. Цепочкой нежных поцелуев она добралась до его уха, до твердой линии подбородка, а потом коснулась языком уголка губ.

Все эти действия исторгли из его гортани стон, дрожь пронизала его, когда он хотел обнять ее, а она, благодаря подвижности водной среды, легко отплыла от него, скользнув руками вдоль его тела и тихонько посмеиваясь. Скулы его потемнели, он явно находился в недоумении, но затем вновь попытался уловить ее в свои объятия, выказывая все признаки возбуждения.

— Джейми, — простонал он. — Джейми, ради всего святого…

Она медленно подплыла к нему, невесомо касаясь его тела и наслаждаясь тем эффектом, который производили на него эти эфемерные касания.

— Отнеси меня в постель, Джейк, — промурлыкала Джейми между двумя поцелуями. На какое-то мгновение она испугалась, что зашла слишком далеко, но сразу же успокоилась, ибо он встал из воды, переступил через край ванны и осторожно взял ее на руки.

Оба они были мокрыми, но не замечали этого. То, как она задумала соблазнять его, не допускало нетерпеливости, и она постаралась успокоиться, понимая, что, взяв инициативу в свои руки, надо выдерживать линию поведения до конца, пока не удастся привести Джейка в такое состояние, когда он окажется способным не просто выслушать ее, но и понять.

Он опустил ее на кровать, а она приподнялась и, продолжая нежно обнимать его, поцеловала в губы.

— Джейми.

Страстный поцелуй длился, и все ее планы и намерения чуть было не оказались забытыми. Каждая клеточка ее естества хотела раствориться в блаженстве его объятий. Но нет, на этот раз она не позволит своей плоти одержать над ней верх, пока еще нет. Прервав поцелуй, и нежным натиском опрокинув его на спину, она склонилась, целуя его плечи и грудь, а потом ее рот пополз вниз, проделав на его теле влажную тропинку.

Поняв, что она задумала, он сначала попытался остановить ее, приподнялся, хотел привлечь ее обратно к себе. Но она уже нежно покусывала его напряженную плоть, а потом начала обводить вокруг языком, пока он не расслабился и неотдался наслаждению, которое испытывал от нежных ласк ее рук и губ.

Очень скоро, выказывая ему всю свою нежность, страсть и любовь, Джейми сама страшно возбудилась и уже не в силах была сдерживаться, и, когда он, притянув ее к себе и перекатив на спину, склонился над нею, она была готова принять его и приняла, издав стон наслаждения.

К завершению они пришли одновременно, что явилось физическим выражение гармонии, возникшей в тот момент в сознании обоих, — так, во всяком случае, подумала Джейми, когда медленно возвращалась с высот наслаждения и восторга. Она лежала, обняв Джейка, чувствуя под щекой гулкое биение его сердца. Но вот дыхание его восстановилось, он простонал:

— Боже, Джейми, ты меня опустошила! Что случилось?

— А ты не понимаешь?

Она улыбнулась, приподняла голову и заглянула ему в лицо. Вместо обычной его насмешки — напряженный, испытующий взгляд.

— Смею ли я просить объяснений?

Она не стала делать вид, что не понимает сути вопроса. В конце концов, этого она и хотела — их близости, теплоты его рук. Его тело и разум сейчас расслаблены и насыщены любовью, а его постоянная настороженность иссякла, так что она может попытаться достичь понимания.

— Ох, Джейк, это всего лишь попытка показать тебе, как сильно я тебя люблю.

Как она и предвидела, он не поверил ей, напрягся, отстранил ее от себя и посмотрел на нее холодно и сердито.

— Не пойму, Джейми, что за игры ты тут затеяла.

— Зачем бы я стала играть?

— Зачем? — Он дышал с хрипом, глаза его горели яростью. — И ты еще спрашиваешь? Шесть лет назад ты тоже говорила, что любишь меня, а потом уехала, объявив, что предпочитаешь заняться карьерой. С тех пор ты избегала меня как чумы. Даже сегодня…

— Я лгала тебе, Джейк. И тогда, и сегодня… — Невероятное признание лишило ее бодрости, она не осмеливалась взглянуть ему в глаза. — Я всегда любила тебя, но… Я уехала, ибо думала, что ты не любишь меня, что ты хочешь жениться на мне просто потому… ну, потому, что так хочет твой отец.

— Ты уехала поэтому? — Он резко сел, схватил ее за плечи и, встряхнув, прорычал: — Так ты думала?.. Какой черт внушил тебе столь безумные мысли?

— Не черт, Джейк, а Ванда.

И она вкратце поведала ему, о чем шесть лет назад услышала от другой женщины.

— Почему же ты не поговорила со мной? Почему так легко поверила Ванде и не поверила мне, человеку, которого ты, как утверждаешь, любила?

— Я тогда была наивной восемнадцатилетней дурочкой. К тому же где-то глубоко внутри я никогда не верила, что столь прекрасный мужчина действительно любит меня, и любит так же сильно, как я его.

Она видела, что гнев постепенно оставлял его, а лицо немного просветлело.

— Мне бы, черт побери, шею тебе скрутить! — хрипло сказал он. — От одной мысли, что ты сотворила с нами обоими, у меня ум за разум заходит. — Он глухо простонал. — Но что я могу теперь сделать? Что? Побить тебя?

И вдруг он резко притянул ее к себе и страстно поцеловал, вложив в свой поцелуй всю горечь и боль, что заполонили сейчас его сердце. Она это почувствовала.

Когда он прервал этот болезненно-страстный поцелуй и заговорил, в голосе его слышались горестные нотки самоиронии.

— А я-то все эти годы ждал, не переменишь ли ты свое решение, не надоест ли тебе твой Лондон и твоя карьера. Сначала я и подумать не смел броситься за тобой вслед, опасаясь, что вспугну тебя, и ты в панике умчишься еще дальше. Сидел шесть лет и ждал, как последний идиот, надеясь, что рано или поздно ты вернешься, хранил свои чувства для тебя одной, не смея взглянуть на другую женщину. Да и впустить в свою жизнь другую женщину, даже только заниматься с нею сексом для меня просто невозможно. Я истерзал себя одиночеством и вечными думами о тебе, а теперь, спустя шесть лет, ты приходишь и говоришь, что это недоразумение, что все это случилось из-за того, что кто-то чего-то тебе наплел.

Понимая, что он в эти минуты чувствует, Джейми тихо сказала:

— Джейк, послушай, может, все это и к лучшему. Тогда я была такой наивной и неопытной, и если бы не эти шесть лет, я никогда не смогла бы общаться с тобой на равных. Прости, но я почти не сомневаюсь, что та восемнадцатилетняя девочка очень скоро надоела бы тебе.

— Хочешь убедить меня, что если бы не Ванда, то и счастья нам не видать? — поинтересовался Джейк.

— Кстати, а как насчет Аманды? — сухо напомнила ему Джейми. — Ты ведь, кажется, хотел жениться на ней.

— Ты сама и подтолкнула меня к подобным действиям. Я просто разыграл все это, чтобы вызвать твою ревность…

— А как же Аманда?..

Джейк усмехнулся.

— Ее папаша не прочь был заполучить меня в зятья и не раз намекал на это, вот я и решил таким образом выяснить, как ты к этому отнесешься, тем более что прекрасно знал о нежелании Аманды выходить за меня замуж. Чего я действительно не ожидал, так это что она бросится за помощью именно к тебе, а ты сразу же поверишь, что я женюсь на ней. Ну, я и уцепился за это, чтобы сделать следующий шаг. Должен признать, я был немало удивлен той легкостью, с которой мне все это удалось проделать. Но причину того, что ты так быстро сдалась, я, кажется, понял только в прошлую ночь…

Джейк наклонился к ней, но она резко отстранила его.

— Это не объясняет, почему ты решил хитростью заманить меня в брак. Ведь тебе не восемнадцать, как мне было тогда, мог бы просто поговорить со мной по-человечески, объясниться…

— Ах это! — Он опять усмехнулся. — Если бы я был уверен в твоей любви…

— Иначе говоря, гордость тебе не позволила?

— Ну, считай, что так. Я и сегодня ночью никакой любви в тебе не нашел. Сильное влечение — да, но не любовь. У тебя ведь, как ты говоришь, никого не было… Вот я и решил, что ты меня используешь для удовлетворения физической потребности.

Джейми покачала головой.

— Ты же просто подавил меня, заставил почувствовать свою слабость. Как же могла я еще вести себя? Выказать тебе всю свою любовь, когда ты не любишь меня?

— Не люблю тебя! — простонал Джейк. — Да каждый раз, как я прикасался к тебе, я почти не мог скрыть своих чувств. Не иначе как ты слепая, раз не замечала этого. Мне тридцать два года, и ты единственная женщина, способная так воспламенить меня… — Джейк помолчал, после чего резко сменил тему: — Боюсь, Джейми, ты не захочешь бросить свое дело. Ты создала его своими руками и…

Она покачала головой, тотчас прервав его.

— Ральф будет счастлив выкупить у меня мою долю. А я вполне могу удовлетвориться гораздо более скромным видом деятельности, — она лукаво улыбнулась, — той деятельности, которая существенно облегчит давление семейной жизни. Уйма семейной жизни! Какое счастье!

Она вдруг вспомнила, что до сих пор не обрадовала Джейка известиями из дому, и сразу же пересказала ему разговор с матерью, который, кроме прочего, подтвердил, что Ванда, приходившая к ней повиниться, не лгала, уверяя ее, что Джейк всегда любил лишь ее одну.

— Честно говоря, Джейми, меня просто пугает, что тебе требуется столько подтверждений этому факту со стороны, — проворчал Джейк. — Послушай, если бы ты и дальше была со мной такой же отзывчивой, как прошлой ночью, я сомневаюсь, что слишком долго сопротивлялся бы желанию сказать тебе о своих чувствах. Единственное, что удерживало меня от этого, страх спугнуть тебя, страх тебя потерять. Но есть еще одна вещь, которая меня беспокоит.

— И что же это?

— Хм… Не обижайся, но я удивляюсь, где ты успела так поднатореть в науке соблазнения мужчины?

Джейми рассмеялась и, склонившись к нему, провокационно прошептала ему на ухо:

— Ох, ну и насмешил ты меня! Да где же, как не на лучших примерах, которые мне преподал мой собственный муж?

Тут он не выдержал, обнял ее и ласково пробормотал:

— Ну, в таком случае…

Позже, много позже Джейми вдруг вспомнила, что они давно ничего не ели, и тогда они отправились на кухню приготовить себе еду. И, хотя домашние заботы весьма далеки от романтики, она чувствовала себя бесконечно счастливой.

Нарезав хлеб для яичницы, Джейк улыбнулся жене.

— О чем ты подумал? — спросила она, ожидая, что он скажет ей что-нибудь любовно-нежное и ласковое.

Но он с усмешкой произнес:

— Я вот все думаю, как отнесутся наши дети к тому, что их мамочка соблазнила папу в джакузи.

— Интересно, уж не ты ли им об этом расскажешь?

Джейми залилась румянцем, но ее негодование тотчас иссякло, стоило Джейку обнять ее и нежно прошептать:

— Не бойся, родная; я тебя не выдам. Но только при одном условии: обещай мне повторить это опять, и поскорее.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9