Оккупация [Алексей Ильин] (fb2) читать онлайн

СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ: Файл № 613-f

ОККУПАЦИЯ

Где-то возле Лос-Анджелеса

…Мир качнулся, бросившись прямо в лицо, на какое-то мгновение замер, а затем отшатнулся обратно.

Проклятие! Как она могла опростоволоситься! Она должна была предусмотреть и такой вариант развития событий. Стоило бы помнить, кому можно доверять, а кому — нет. Человек, один раз ступивший на кривую дорожку, редко сходит с нее по своей воле. Преступник всегда остается преступником. По крайней мере, пока не докажет обратного. И уж в любом случае специальный агент ФБР не должен был допускать такой вопиющей неосторожности!

Грохот выстрела огромным кроваво-красным шаром вспух под черепной коробкой — и исчез, захватив с собой все остальные звуки. Больше она ничего не слышала. Осталась лишь пустота, густая вязкая тишина и боль. Она подняла руку и дотронулась до лба над левой бровью — там, где боль была самой сильной. Пальцы стали влажными. От крови? Слава Всевышнему, что ничего не видно — она всегда боялась вида собственной крови. Чужой — пожалуйста, сколько угодно. Но не своей!

Ее тут же охватила тошнота и слабость. Затем подступила паника.

«Где Молдер? О Господи, он же ранен!»

* * *

А потом Скалли очнулась — будто вынырнула из темной глубины на поверхность. Брызнувший в лицо яркий свет на мгновение ослепил ее, женщина вновь закрыла глаза. И тут же вернулась боль.

«Моя голова, моя бедная голова! Что же с тобой сотворили…»

Голос, прозвучавший в тишине, был громким и резким, в нем чувствовалась сила и уверенность. Доктор? Без сомнения, это был доктор. Значит, она находится в больнице. Но, черт возьми, что же с ней могло произойти? Несчастный случай? Авария?

— Вы меня слышите?

— Да, — ответила женщина, ощутив сильную боль в горле. Она вновь приоткрыла глаза, прищурилась от болезненно-яркого света и попыталась сесть на кровати. Но голова неожиданно закружилась, заставив Скалли снова опуститься на мягкие подушки. Вокруг все плыло, но даже сквозь эту круговерть можно было разглядеть обстановку больничной палаты — белые степы, широкое окно, прикрытое голубой шторой, спинка кровати, какая-то медицинская аппаратура у стены. И лицо доктора — узкое, худое, с коротко подстриженными рыжеватыми усиками. Доктор имел высокий лоб с большими залысинами и носил очки в толстой роговой оправе.

— Что… Что со мной случилось?

— Вы попали в засаду. Пуля скользнула по височной кости и вызвала субменингеальную гематому. Кроме того, падение в кювет вызвало общую контузию и перелом двух ребер. Вам очень повезло — шофер успел отвернуть в сторону, так что автомобиль даже не перевернулся. В противном случае вас пришлось бы выковыривать из машины автогеном…

Повезло? Пуля? Что за пуля и какая это могла быть засада? Скалли попыталась повернуть голову, внимательно разглядывая обстановку палаты. Она совершенно ничего не помнила — точнее, имевшиеся в ее голове воспоминания являли собой смесь обрывочных фрагментов, быстро меняющийся калейдоскоп людей, образов и фраз. И они никак не складывались в общую картину. Амнезия? Да нет, не похоже…

Скалли попыталась всмотреться в лицо стоящего перед ней мужчины в белом халате и снова попробовала приподняться на локтях. Заметив ее усилия, доктор наклонился и осторожно помог ей сесть, поддержав большими теплыми ладонями под спину и шею.

И лишь тогда Скалли пронзила острая боль. Молдер! Где Молдер?

— Где мой напарник? — она попыталась сказать это громко и резко, но из горла вырвался лишь свистящий шепот.

— Ваш напарник?

— Человек, который находился со мной! Где он?

Доктор пожал плечами и отступил чуть в сторону, кивнув в угол палаты. Там стоял лабораторный стол — белый, металлический и обшарпанный, с облупившейся кое-где краской. На столе лежало тело, покрытое грязной белой простыней. В нескольких местах сквозь простыню проступали пятна крови.

— Боюсь, ему не повезло.

— Нет, этого не может быть!..

— Он получил пулю в сердце.

— Молдер? Нет!

— Молдер? По-моему, его звали иначе.

Доктор подошел к телу и откинул простыню с головы. Красивое застывшее лицо, почти не искаженное гримасой смерти. Нет, это не было лицо Молдера.

Скалли растерянно оглядела комнату и внезапно увидела униформу, висевшую на стене возле двери. Пятна крови на груди черного френча с накладными карманами, синими нашивками и золотистыми шевронами. Несколько медалей или значков, сверкающие золотые пуговицы. Черные брюки, слегка испачканные снизу. Рядом на полу стояли черные ботинки с высокой шнуровкой.

На стене висела ее униформа — почему-то Скалли сразу это поняла. Но когда же ее угораздило обзавестись таким костюмом?

Похоже, ответ на этот вопрос помог бы ей многое вспомнить и многое попять. Но ответ таился за туманной завесой, отрезавшей память от настоящего, и даже слабое прикосновение к этой завесе вызвало сильнейшую головную боль. Комната качнулась, Скалли показалось, что все предметы сдвинулись со своих мест.

— Вероятно, вам стоит прилечь… — мягко произнес доктор.

— Нет! — женщина оттолкнула его руку и, опираясь ладонями о кровать, осторожно спустила ноги на пол, мельком отметив, что на ней надета белая полотняная ночная рубашка. Впрочем, даже если бы рубашки не было, Скалли совершила бы то же самое — почему-то она знала, что стесняться доктора не стоит. Или, может быть, ЕЙ не следует вообще никого стесняться…

Скалли медленно соскользнула с кровати, почувствовав, как дрожащие ноги принимают тяжесть тела. Шаг. Второй. Да, она вполне была способна ходить сама, пусть даже морщась от головной боли и придерживаясь рукой за окружающие предметы — спинку кровати, стенку, тележку с непонятной аппаратурой… Женщина медленно обошла небольшую палату, внимательно разглядывая ее обстановку и напрягая память в попытке понять — видела она раньше все это или нет?

— Что это за место? Мне кажется, что я здесь уже бывала. Однако не в качестве пациентки. Впрочем, да, я же медик… Доктор, а кто вы такой? Мне знакома ваша внешность, по я не знаю вашего имени…

— Вы в лазарете. А я начальник отделения…

— Блевинс. Я вспомнила ваше имя. Вы — доктор Блевинс.

Произнеся это, Скалли ощутила странную дрожь. Будто сказанные слова чуть-чуть приоткрыли в памяти некую занавеску, за которую ей лучше было не заглядывать…

— Простите. Что-то здесь не так, что-то неправильно. Я не могу вспомнить, откуда вас знаю…

— Ничего страшного, леди. Это посттравматическая амнезия довольно обычное явление при серьезных сотрясениях мозга, осложненных контузией, как у вас. После подобных травм все предстает в несколько необычном свете. Вам просто надо как следует отдохнуть. Возможно, здоровый ночной сон поможет вернуть ясность мысли.

Она подошла к висящей в углу униформе и осторожно провела рукой по грубой шерстяной ткани.

— Как долго я находилась без сознания?

— Несколько часов. У меня есть подозрение, что ваша травма может оказаться гораздо серьезнее, чем мы предполагали сначала, полковник Скалли. Я собираюсь провести серию тестов…

Она резко обернулась и прислонилась спиной к стене, почувствовав странную дрожь в коленках:

— Что вы сказали?

— Нам нужно провести кое-какие тесты…

— Нет, вы назвали меня полковником Скалли. Вы хотели сказать — агент Скалли, не так ли?

Эти обрывки воспоминаний — они теснятся в мозгу, отрывочные и хаотичные, никак не складываясь в единое целое и мешая вспомнить главное, самое главное…

Непромокаемые плащи, пистолеты (марки «Зиг Зауэр»?), какие-то арендованные машины, неопрятные комнаты в придорожных мотелях, сырые и холодные, с тонкими стенами и грязными разводами на обоях. Серийные убийцы. Загадочные исчезновения. Маньяки и мутанты. Заговоры, секретные эксперименты, какие-то тесты, инопланетяне и похищения.

Похищения.

Скалли показалось, что пол уходит у нее из-под ног, она пошатнулась, судорожно хватаясь за стену. Доктор Блевинс быстро шагнул к женщине и помог ей снова сесть на ковать.

— Нет, спасибо! Я не хочу ложиться. Со мной все в порядке, Мол… Со мной все в полном порядке. Мне просто нужно вернуться к работе. Тогда я, наверное, сумею вспомнить больше. Мне нужно вспомнить, кто я такая…

— Очень хорошо. Вы вольны покинуть больницу и отправиться туда, куда хотите. Я не вправе вам ни в чем препятствовать. Но я хотел бы, чтобы вы официально зафиксировали мой протест против вашего ухода из лазарета.

— Хорошо, доктор. Я согласна взять ответственность на себя. Вы можете принести мое белье?

Когда доктор Блевинс вернулся с запечатанным полиэтиленовым пакетом, голова Скалли уже совсем перестала кружиться. Женщина вскрыла пакет с бельем, встала с кровати, стараясь не делать резких движений, и стала одеваться — демонстративно не обращая внимания на присутствие постороннего мужчины. Ощущение от униформы было привычным — и в то же время совершенно незнакомым, будто она влезла в чужую шкуру. Шкуру, которой отныне суждено принадлежать ей, Дэйне Скалли. Полковнику Дэйне Скалли.

Вот такие дела, господин полковник…

Все это время доктор стоял в углу палаты и невозмутимо наблюдал за происходящим. Лишь когда Скалли взялась за ручку двери, он вновь подал голос:

— Миледи, я рекомендую вам потратить не-много времени на разговор с дежурным психологом базы. Во время последних событий вам довелось пережить сильный стресс, вы потеряли друзей и сами побывали на краю гибели. Может быть, вам будет полезно провести сеанс психоанализа.

— Спасибо за совет, доктор. Я подумаю.

***

Да, это был настоящий военный лагерь — почти такой же, как в Форт-Беннинге, где они когда-то разбирались с «летающей тарелочкой»… Скалли шла по вымощенной бетонными плитами дорожке мимо унылых одноэтажных зданий барачного типа, полагаясь лишь на интуицию и мышечную память тела. Она совершенно не знала, куда движется — но в то же время была полностью уверена, что идет в нужном направлении. Попадавшиеся на пути солдаты и офицеры неизменно останавливались, чтобы отдать ей честь — знак уважения к старшему по званию. Скалли машинально отвечала на эти приветствия, даже не задумываясь, отчего этот жест кажется ей столь привычным.

Тесный и грязный лагерь, окруженный высоким проволочным забором, застроенный одинаковыми казармами, наполненный одинаковыми солдатами и не менее одинаковыми зелеными приземистыми машинами, почему-то казался ей родным домом. И в то же время у Скалли оставалось ощущение, что она случайно вышла из лифта не на том этаже. На этаже, который лишь отдаленно напоминал ее собственный.

Высокий костлявый человек заступил ей дорогу, загородив бьющее в глаза закатное солнце. Он был воистину огромен — как минимум шесть футов и семь дюймов роста или даже еще выше. Лицо встречного напоминало грубо высеченную из камня маску. Почти безгубый рот дернулся в некоем подобии улыбки, но доброжелательности встречному это не прибавило. Скалли подняла взгляд и почувствовала неожиданную дрожь в коленях. Она не знала, как зовут этого человека (человека?), но неожиданное воспоминание короткой вспышкой обожгло ее память. Ночь, мост, метель, адский холод. И огромные руки, сжавшие ее горло. Опасность. Смерть. Он собирался убить ее. Он был чужой. Он был ОДНИМ ИЗ НИХ. Одним из Колонистов, пришельцев, оккупантов. Кажется, она начала что-то вспоминать! Скалли не знала его настоящего имени, по привыкла называть его Охотником за Черепами.

Однако сейчас он ни на кого не охотился. Он просто прошел мимо, склонив голову в безразличном кивке:

— Здравствуйте, полковник Скалли. Приношу вам свои соболезнования в связи с происшедшей трагедией. Я очень рад, что вы так быстро покинули госпиталь.

Скалли не нашлась чего ответить и ограничилась лишь вежливым кивком. А затем остановилась и, не в силах удержаться, посмотрела вслед верзиле. Это был враг, самый страшный враг — но от его присутствия она испытывала лишь легкий дискомфорт, как от вынужденного общения с нелюбимым начальником…

Начальником? Неужели она не просто стоит на ИХ стороне, но и находится в прямом подчинении у чужих, у пришельцев, у своих извечных врагов? Они носили одинаковую униформу, он знал ее имя… Господи, что же случилось, что произошло с ее миром, с Америкой, со всей Землей?

***

Она довольно быстро нашла свой офис в одном из бараков — небольшая комната на первом этаже, зарешеченное окно выходит на тренировочную площадку. Скалли машинально набрала на двери нужный код и вошла, ощущая себя немного неуверенно, но зато в безопасности. Подошла к столу, зажгла настольную лампу — за окном уже смеркалось. В маленьком уютном помещении было аккуратно прибрано, каждая вещь покоилась на своем месте. Она открыла верхний ящик стола, даже не зная, что надеется там найти — и почувствовала облегчение, почти радость, когда обнаружила среди скрепок и карандашей свой золотой крестик.

— Может быть, я просто сошла с ума? — шепотом спросила она себя. И тут раздался стук в дверь.

На пороге стоял человек — очень знакомый, до судорог, до боли. Скалли машинально улыбнулась — и тут же на нее накатил испуг. Она с запозданием поняла, что видела смерть этого человека. Возможно, не в этой жизни, а в какой-то другой — она не могла сказать это точно — но стоящий перед ней человек был убит. Скалли видела, как он умер, как пуля попала ему в грудь, как он упал на пол… Она была рядом с ним, смотрела на его кровь, сочившуюся сквозь ее пальцы, прижатые к ране. Глядела в его глаза, когда наступил страшный момент смерти.

И в то же время сейчас он стоял перед ней — улыбающийся, подтянутый, в безупречно чистой отглаженной униформе. Даже коротко подстриженные волосы лежали ровно, как и полагается в военном лагере, а не топорщились нечесаными патлами.

На лице вошедшего теплилась смущенная мальчишеская улыбка:

— Прошу прощения, полковник… Разрешите войти?

— Входите, капитан, — Скалли отступила на шаг, пропуская человека в кабинет и мучительно соображая, как ей быть дальше.

— Позвольте мне сообщить, как я рад, что вы живы, полковник Скалли, — начал военный, подходя ближе к столу, — Ваша гибель стала бы большим ударом для Проекта и грандиозным успехом Оппозиции. Успехом, ликвидировать последствия которого нам было бы крайне тяжело.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Скалли, мучительно ожидая, что же последует дальше. Капитан подошел ближе и изящным движением выдвинул стул, чтобы она могла присесть. Женщина с благодарностью опустилась на него. По крайней мере, теперь комната перестала вертеться вокруг своей оси.

— Я слышал, вам хотят присвоить звание бригадного генерала. Я очень горд, что являюсь вашим ординарцем и секретарем.

— Моим секретарем?

— Да. Секретарем по научным вопросам. Могу я для вас что-нибудь сейчас сделать, полковник Скалли?

— Скажи… скажи, пожалуйста, как долго ты являешься моим ординарцем?

— Два года и семь с половиной месяцев.

— И как ты относишься к такому положению?

— Большей частью я воспринимал его как награду, полковник.

— Насколько хорошо ты меня знаешь?

— Прошу прощения?

Скалли осторожно дотронулась до бинта у себя на голове.

— Мое ранение… Похоже, у меня все-таки обнаружилась частичная амнезия. В памяти то и дело возникают какие-то пробелы и провалы. Заранее приношу извинения за то, что время от времени буду задавать глупые вопросы.

— Не надо извиняться. Я все хорошо понимаю. Рад, что могу помочь вам заполнить эти пробелы, полковник. А что касается того, насколько хорошо я вас знаю, позвольте мне ответить просто — я умру за вас.

Скалли потерла виски, страстно желая, чтобы боль поутихла хоть ненадолго.

— Не думаю, что это понадобится.

Во всяком случае, она надеялась, что это не случится снова.

Вы уверены, что с вами действительно все в порядке? — озабоченно спросил ординарец. — Может быть, вам лучше вернуться в госпиталь?

— Нет, у меня слишком много работы.

— Тогда прошу прощения за нескромность, но осмелюсь посоветовать вам не слишком загружать себя в ближайшие несколько, дней. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избавить вас от тех проблем, с которыми могу разобраться сам. Думаю, что другие сотрудники Проекта будут со мной солидарны. Кроме того, на эту неделю не планировалось никаких серьезных акций. Думаю, что три или четыре дня армейцы будут заниматься зачисткой последних очагов сопротивления в севернее Стэнфорда, а для нас останутся только дежурные допросы пленных — предполагаю, весьма немногочисленных. С этой рутиной отдел вполне справится и без вашего участия.

— Что ж, неплохая идея. Спасибо вам, капитан. Можете идти. И передайте мои благодарности сотрудникам.

Он направился к двери. Скалли внимательно наблюдала за ним. Она должна была произнести это. Хотя бы попробовать…

— Пендрелл?

Он обернулся — все с той же мальчишеской улыбкой на лице.

— Да, полковник?

— Где я могу найти дежурного консультанта?

— О, вы имеете в виду доктора Молдера?

У Скалли перехватило дыхание. Сердце бешено забилось в груди, комната снова начала вращаться.

— Доктора Молдера? Да. Я хочу видеть доктора Молдера.

— Когда вы будете готовы, я сам вас к нему провожу.

Скалли поднялась со стула, изо всех сил стараясь подавить противную дрожь в коленях.

— Сейчас. Я хочу пройти к нему прямо сейчас.

Пендрелл смущенно окинул ее взглядом:

— Может быть… Наверное, вам лучше будет сначала переодеться, полковник.

Скалли взглянула на свой испачканный кровью френч и улыбнулась.

— Да, вы совершенно правы, капитан. Пожалуйста, подождите меня в коридоре. Минут десять.

Пендрелл кивнул и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

Скалли никак не могла успокоиться и очень надеялась, что смятение чувств не слишком отражается на ее лице. Она сидела в кресле перед пустующим столом главного научного консультанта Базы и думала о том, что произойдет, когда этот человек наконец-то войдет в комнату. Да и ОН ли это будет? И узнает ли он ее?

Почему именно этот человек был для нее так важен? Она спрашивала о нем в лазарете, а теперь даже простое повторение его имени вызывало у нее тревогу и беспокойство. Она почему-то знала, что лишь он сможет помочь в разгадке тайны ее странных воспоминаний. Окажется ключом, способным отпереть эту дверь и наконец-то найти истину.

Или истина сможет найти ее?

Дверь открылась, и высокий темноволосый мужчина вошел в комнату. Взгляд этого человека был прикован к пачке бумаг, которые он держал в руках. Худой, но сильный, с более длинными волосами, чем привыкла она. На человеке тоже была черная с синим форма, но без знаков различия. И выглядела она слегка менее милитаризовано, чем у окружающих. В остальном же человек был точно таким же, каким его помнила Скалли.

Помнила?

И тут он оторвался от бумаг и взглянул на посетительницу. Зелено-карие глаза встретились с голубыми. Скалли почувствовала, что сердце у нее оборвалось и рухнуло куда-то вниз. Человек улыбнулся — широко и несколько смущенно:

— Здравствуйте, полковник. Простите, что заставил вас ждать.

Надежда испарилась как забытый сон. Если бы он ПОМНИЛ — он мог бы помочь ей. Отыскать объяснение этим странным воспоминаниям, провести запутанными коридорами памяти — и вернуться назад. Увы — судя по всему, этот человек тоже не помнил ничего, что осталось за пределами этого мира, ограниченного асфальтом плаца, периметром из колючей проволоки и буро-зелеными джунглями вокруг ограды. Она взглянула ему в глаза — и надежда умерла. Там не промелькнуло и намека на какие-то особые отношения между ними — помимо сугубо деловых.

Скалли откинулась в кресле и украдкой сжала маленький крестик, лежащий в кармане форменных брюк. Тонкая золотая цепочка врезалась в ее пальцы.

— Я слышал о засаде, — сказал Молдер, садясь за стол. — Как ваша голова?

— В целом хорошо. Но немного болит.

— Блевинс дал вам какие-нибудь лекарства от головной боли?

— Да.

— Хорошо. Я слышал, что большинство людей из вашей группы погибли. Как вы к этому относитесь?

— К чему? Что они погибли — или к тому, что мне удалось выжить?

— И то, и другое.

— Честно говоря, я не слишком-то много помню.

А имеющиеся воспоминания весьма отрывочны. Блевинс говорит — посттравматическая амнезия.

— Что же вы помните?

— Дорога, грохот выстрелов, визг тормозов и падение в кювет. И еще помню, что было очень, холодно. Больше ничего.

Молдер поднялся и подошел к небольшому столу, на котором стоял желтый кувшин с водой и два маленьких стакана. Он наполнил оба стакана и подал один из них Скалли. Она посмотрела ему в глаза, надеясь заметить там хотя бы слабый намек, какую-то подсказку — но ничего так и не увидела.

Тем не менее надо было продолжать. Она должна была любыми средствами двигаться вперед, к разгадке этой тайны.

— Есть еще кое-что. У меня возникло очень странное чувство… Будто бы все окружающие события происходят не на самом деле.

— Вот как? Не могли бы вы уточнить, что вы имеете в виду.

— Наверное, могла бы. Но тогда я буду выглядеть как сумасшедшая.

— Полковник Скалли, поймите, не в моей компетенции осуждать вас или ставить диагноз. Первым занимается начальство, вторым — доктор Блевинс. Я же просто хочу вам помочь.

— Да, я это понимаю. Извините… — Скалли откашлялась, раздумывая, с чего начать.

— В общем, так, — произнесла она после затянувшейся паузы, — Меня преследует странное ощущение. Я вроде бы знаю, где нахожусь, — и в то же время не знаю. Мне постоянно кажется, что существует другое место — то, где я должна находиться на самом деле. И все-таки я нахожусь здесь. Все вокруг выглядит привычно и знакомо — и в то же время как-то неправильно. Блевинс… доктор Блевинс сказал, что это нормально, учитывая характер моего ранения. Но мне кажется, дело не только в ранении…

— А в чем же?

— Я думаю… — Скалли снова кашлянула, — У меня есть отчетливое ощущение, что меня однажды похитили…

— Кто же? — в голосе консультанта прорезалась заинтересованность.

— Не знаю.

— И вы считаете, что вас похитили опять?

— Я не знаю.

Консультант Молдер поднялся и остановился за ее стулом. Неожиданно его большие теплые ладони осторожно легли ей на плечи. Скалли прекрасно знала, что доктора обычно не ведут себя так с пациентами. Но она не сдвинулась с места.

— А где вы были, когда вас похитили?

— Не помню.

Молдер наклонился и прошептал ей на ухо:

— Зато я это помню, Дэйна.

У Скалли перехватило дыхание, сердце бешено застучало, а комната опять поплыла перед глазами. Молдер слегка сжал ее плечи, а затем убрал с них руки. Предупреждение — не двигайся. Молчи.

Консультант вновь обошел кресло и остановился так, чтобы Женщина могла его видеть. Прижал указательный палец к губам и чуть улыбнулся. Скалли кивнула.

— Может быть, этот странный сюжет с другим местом привиделся вам, пока вы находились без сознания? — невозмутимым голосом спросил он, одновременно показав кивком, что следует согласиться.

— Полагаю, что да, — ответила Скалли, прилагая все усилия, чтобы ее голос звучал столь же невозмутимо.

— Таким образом, смутные воспоминания о похищении могут быть всего лишь плодом вашего воображения, стимулированным пережитой травмой…

Теперь ей уже не нужно было ждать подсказки:

— Да, вполне может быть.

— Видите ли, после такого стресса, с каким вы недавно столкнулись, фантазия и реальность в восприятии человека иногда смешиваются настолько, что грань между ними становится почти неразличимой — естественно, лишь для человека, пережившего подобную психическую травму. И тогда истина для него становится абсолютно неопределимой, человек мечется в лабиринте иллюзий, не в состоянии отделить их от реальности…

Молдер указал на небольшую потускневшую фотографию на своем столе.

Это был портрет его улыбающейся сестры Саманты — по-прежнему восьмилетней. Скалли наклонилась поближе и вгляделась. Завиток на рамке, который можно было принять за элемент орнамента, на самом деле был крошечным подслушивающим устройством. Она кивнула.

— Понятно. Значит, это ощущение нереальности, скорее всего, вызвано стрессом.

— Совершенно верно, — с улыбкой ответил Молдер, — И со временем оно должно рассеяться. Если только вы будете больше заботиться о себе и не изнурять себя работой.

Он достал из ящика стола маленький блокнот и взял ручку.

— Я вам выпишу рецепт. Это средство поможет вам крепче и спокойнее спать. В конце концов, сон — лучшее лекарство.

Он вырвал страницу из блокнота и вручил ее Скалли.

— Смотрите, не потеряйте, — улыбнулся он.

Скалли взглянула на листок. Вместо неразборчивых каракулей на искаженной латыни, обычных для медицинских рецептов, она увидела слова, написанные до боли знакомым почерком: «Сегодня в 11 часов вечера у Уолта».

Это «у Уолта» ровным счетом ничего для нее не значило. То есть ей еще придется выяснить, что это такое. Скалли вздохнула и поднялась на ноги.

— Спасибо, что нашли для меня время, доктор Молдер. Теперь я чувствую себя гораздо увереннее.

— Именно для этого я здесь и нахожусь, — кивнул он.

Когда Скалли повернулась, чтобы уходить, хозяин кабинета взял ее руку, сжал — и одарил ободряющей улыбкой. Она улыбнулась в ответ. Надежда выпутаться из лабиринта воскресла.

***

— Пендрелл ждал Скалли снаружи, возле двери кабинета. Женщина с подозрением посмотрела на него. Что именно он слышал?

— Насколько я понимаю, всё в порядке? — спросил он.

— Да. Всё в полном порядке.

— Доктор Молдер дал вам рецепт?

Ее сердце дрогнуло. Солгать или сказать правду?

— Да.

— Я могу обо всем позаботиться и съездить за лекарством.

— Не надо. Я сама.

— Это моя обязанность.

— Не в этот раз, Пендрелл.

— Тогда позвольте мне… — Пендрелл достал из кармана зажигалку и протянул ей.

Скалли поняла. Взяла зажигалку и подожгла листок из блокнота, потом выпустила его из рук и смотрела, как он осыпается на пол черным пушистым пеплом.

***

Если верить Пендреллу, «У Уолта» было названием закусочной — одной из немногих в округе, где все еще подавали алкоголь.

— Вы не увидите там Колонистов, — вполголоса сообщил он, — Во всяком случае, они там появляются нечасто. Очевидно, владелец закусочной имеет влиять на состав клиентуры своего заведения, и по каким-то странным причинам Колонисты уважают его требования. Может быть, когда вы снова там окажетесь, вы вспомните это место.

— Может быть, — откликнулась Скалли, сидевшая рядом с Пендреллом в тесной легковой машине. Было очень темно. Она не помнила, чтобы раньше в городах по ночам было так темно. Колонисты объявили комендантский час с целью помешать активности партизан.

Когда она днем сидела в своем кабинете и просматривала документы, пытаясь понять, какие обязанности соответствуют ее должности и чину полковника, Скалли выяснила, что единственной формальной задачей ее Отдела (именно так — с большой буквы и безо всякого названия) была борьба с партизанами и подпольщиками, причем отчеты об этой деятельности надлежало направлять напрямую руководству Колонистов (опять же — без конкретизации, кому именно). Она также обнаружила, что по ее непосредственному приказу были арестованы, подвергнуты допросам, пыткам или казнены более двухсот человек — мужчин и женщин. От осознания этого факта ей стало физически плохо. Этот мир совсем не был тем, в котором она хотела бы жить.

Те, кого называли «Колонистами» по большей части выглядели почти как обычные люди. Однако они являлись инопланетянами, пришельцами. Хотя нет, не пришельцами — она хорошо помнила, что применять это слово по отношению к Колонистам было строжайше запрещено. Любой солдат или офицер, даже в шутку произнесший это слово, вполне мог предстать перед трибуналом — а это означало концлагерь или даже смертную казнь. Колонистам была неведома человеческая концепция милосердия — любое преступление влекло за собой максимально суровое наказание, и лишь — необходимость в рабочих руках обусловливала замену смерти пожизненной каторгой.

Эти и другие обрывки воспоминаний о мире, в котором Скалли отныне предстояло жить, постепенно всплывали у нее в мозгу на протяжении последних часов. В конце концов она начала верить, что другие картины памяти — она и Молдер в черных плащах, бегущие темными переулками или сидящие в захламленном офисе, — не более чем иллюзия, болезненное воспоминание о том, чего никогда не было. Даже несвязные фрагменты разговоров, которые ей с таким трудом удавалось вспомнить, начинали терять всякий смысл…

«Ради тебя я готова пойти на любой риск, Молдер…»

«После всего, что ты видела?..»

«Неважно. Ты ведь не позволишь им отобрать у нас хотя бы эти клочки времени?»

«Ты думаешь, что я — тот самый Призрак?»

«Время — это универсальный континуум».

Странный диалог, странный и бессвязный — будто разговаривают люди из разных миров, и говорят о совершенно различных вещах…

***

Машина остановилась на углу двух улиц, под самым фонарем, Пендрелл повернулся к ней:

— Это здесь.

Скалли выглянула в окно. Заведение находилось в полуподвале невзрачного здания — ничуть не отличавшихся от таких же обшарпанных домов, шеренгой выстроившихся вдоль грязной пустынной улицы. На нем не было никакой вывески, неоновых огней над входом и рекламных досок с вывешенным меню — просто деревянная дверь с надраенной медной ручкой да негромкий звук старого блюза, доносящийся из невидимого динамика. Колонисты не любили публичной музыки, но по непонятной причине им нравились блюзы. «Вот и пойми их», — машинально подумала Скалли.

Внутри было темно и грязновато, пахло дешевым пивом и сигаретным дымом. С десяток посетителей, рассевшихся за деревянными столиками, лениво цедили выпивку и негромко болтали. В основном это были военные — солдаты и младшие офицеры.

Когда Скалли вошла, брякнув звоночком над дверью, взгляды всех присутствующих устремились к ней, однако пока она шла к стойке, этот интерес успел раствориться в табачном дыму. Очевидно, присутствие офицеров столь высокого чина для данного заведения было редкостью — но явлением отнюдь не уникальным. Скалли решила не обращать внимания на реакцию окружающих, а вести себя максимально естественно и непринужденно. Она опустилась на высокий стул около самой барной стойки, поставила локти на столик и принялась ждать.

Через минуту рядом появился бармен, неся в руке кружку пива. Это был крупный широкоплечий мужчина в круглых дымчатых очках, его хмурое лицо можно было счесть недружелюбным, но это угрюмое выражение тут же сменилось полуулыбкой:

— Рад снова видеть вас у себя, полковник Скалли!

— Взаимно, сэр!

— Сэр? — он рассмеялся, — А как же насчет Уолта?

Обрывки воспоминаний вновь хлынули на нее. Большой кабинет, широкие окна, кожаное кресло и стол-аэродром. Приставные стулья, пристальный непроницаемый взгляд… и много-много бумаг. Бумаги были настоящим проклятием и почему-то ассоциировались именно с этим кабинетом и этим человеком…

«Не вполне убедительно, сэр…»

«Эти факты можно трактовать совершенно по-разному, сэр…»

«Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть заявление агента Молдера…»

«Неофициальные источники…»

Скалли почувствовала, как пол качнулся у нее под ногами. Как будто в комнате внезапно исчез весь кислород, а лампы неожиданно погасли.

Лос-Анджелес, Калифорния Третье федеральное западное шоссе, 21:53

Она слышала вой сирен — сначала не очень громкий, но с каждой минутой все усиливавшийся. Какие-то люди метались вокруг, что-то крича.

— Срочно врача! Окажите помощь раненым!

Она слышала слова, но не могла понять, кто имеется в виду. Рядом с ней на асфальте кто-то еще. Он хрипло дышал, подвернув под себя руку и прижимая колени к животу. Молдер. Это был Молдер! И он звал ее. Он протянул свободную руку, красную от крови, схватил ее за рукав. Скалли показалось, что он плачет, но она не была уверена в этом — перед глазами все двоилось и расплывалось. Она попыталась протереть глаза, чтобы зрение хоть немного прояснилось.

— Молдер!

Она почувствовала, как шевельнулись ее губы — но не услышала ни звука. Сделала попытку приподняться на локте, чтобы помочь напарнику — и тут боль неожиданно пронзила все ее тело, заставив стиснуть зубы.

— Молдер!

На этот раз она услышала свой голос — тихий и далекий. Но в следующий момент кто-то будто бы накрыл ее лицо теплым черным одеялом, и мир вокруг померк.

В окружающем пространстве осталась только одна единственная мысль.

«Я еще не умерла… я еще не умерла — я еще не умерла…»

* * *

Первым, кого она увидела, открыв глаза, был Уолтер Скиннер.

— Ты чувствуешь себя лучше?

— Наверное, да. Что со мной случилось?

— Ты упала в обморок у меня в баре. Я перенес тебя сюда, в подсобку. Не хотел, чтобы кто-нибудь из клиентов подумал, что я подаю негодный продукт, — бармен чуть ухмыльнулся, но затем его лицо вновь стало серьезным.

Скалли села на продавленном пыльном диване и огляделась. Комнатка была почти пуста — старый расшатанный стол, облезлые обои, несколько деревянных ящиков и торчащие из стены обрывки проводов.

— Где Молдер?

— Я здесь, — раздался из темноты до боли знакомый голос. Молдер сделал шаг вперед и остановился в круге скудного света.

— Я оставлю вас наедине, — кивнул Скиннер, направляясь к двери. — Если понадоблюсь, я рядом — вот за этой стенкой.

Как только за ним закрылась дверь, Молдер шагнул к диванчику и крепко обнял Скалли. Он сжал ее в объятиях с такой силой, что она едва могла вздохнуть. Но женщина не возражала. Наоборот, почти с такой же силой вцепилась ему в плечи.

Прошло минут пять, прежде чем они отодвинулись друг от друга.

— Молдер, что происходит? — спросила Скалли. — Что из всего этого правда? Я сошла с ума, или с катушек слетел весь мир? Только-только я начинаю верить, что окружающий меня мир и есть настоящая, подлинная реальность, как вдруг все вокруг опять меняется… Кто из нас сумасшедший, Молдер?

— Тс-с-с… — Молдер легко прикоснулся ладонью к ее ярко-рыжим волосам, — Нет, ты не сумасшедшая. Со мной было то же самое. Я был здесь и знал, кто я такой, и у меня были такие же яркие воспоминания об иной реальности. Как будто вспышки в темноте. Я находился здесь, был частью окружающего мира, винтиком в гигантской системе — и одновременно мог поклясться, что тот Фокс Молдер, которым я когда-то был, здесь просто никогда не существовал! Естественно, это…

— …это тебя насторожило.

— Вот именно. Чем больше я вспоминал, тем больше я узнавал. Судя по всему, они крепко промыли нам мозги, Скалли.

— Кто «они»? Колонисты? — Скалли снова опустилась на диванчик, пытаясь осмыслить услышанное. Интересно, как серьезно они покопались в ее мозгах и насколько целенаправленно это делалось? Что в ее памяти подлинно, а что является фантазией? И чья эта фантазия — ее или ИХ? Воспоминания о Молдере и об их старых отношениях — они настоящие или тоже искусственно созданы Колонистами для каких-то целей? Скалли почувствовала, что у нее опять начинает кружиться голова.

— Откуда мы знаем то, что знаем, Молдер? Откуда мы знаем, что это за реальность? И какая из них более реальна?

— Я тоже не знаю, Скалли. Я совершенно уверен лишь в том, что меня действительно зовут Фокс Уильям Молдер. И когда-то я на самом деле был агентом ФБР — так же как и ты. Они что-то с нами сделали, заставив всё забыть, заменив истинную память ложной. Ложная память прижилась плохо, в ней зияют провалы, однако нам-то от этого не легче…

— Но что могло произойти? — озабоченно пробормотала Скалли, — С нами, со страной… со всей Землей?

— Этого я тоже не знаю. Возможно, они захватили Землю, превратив ее в свою колонию. Возможно, Земля покорена ими лишь частично — этого выяснить мы тоже не можем. Наконец, не исключено, что с Землей все в порядке, просто мы сами находимся в плену у Чужих, и они насильно пичкают нас наркотиками, воздействуя на наш мозг и создавая все эти видения. Словом, версий может быть много — выбирай любую…

— Но почему же они просто не убили нас?

— Я тоже задавал себе этот вопрос, Скалли. Значит, мы кому-то нужны. Кому-то из НИХ. Кто-то хочет, чтобы мы оставались в живых. Кто-то определенно думает, что мы можем принести пользу их грандиозному Проекту. Проекту колонизации.

— Твой отец, Молдер, — произнесла Скалли, опускаясь на пыльный диван, — Возможно, его давняя связь с Консорциумом обеспечила твою безопасность.

— Я тоже обдумывал эту версию. Но ведь они убили его, помнишь? Вряд ли он мог значить для пришельцев столь много, что из-за этого они оставили меня в живых. А тем более — тебя…

— Значит, столь много для них значим именно мы. Если все твои предположения — правда, тогда кто-то из них крупно просчитался. Если кто-то сыграл с нашими мозгами злую шутку, если наши истинные воспоминания никогда не должны были вернуться к нам, следовательно, они не настолько всесильны, как мы думаем. Они могут допускать ошибки, в их работе возникают сбои… То есть с ними можно бороться!

Она вдруг почувствовала накатывающуюся дурноту. Комната опять поплыла перед глазами, откуда-то из глубины подступила головная боль. Скалли прикрыла глаза, бессильно откинувшись на спинку диванчика и чувствуя, как присевший рядом Молдер торопливо подхватил ее за плечи.

— Скалли, что с тобой? — встревоженно спросил он.

— Эти приступы головокружения… Они повторяются раз за разом, с периодичностью в два-три часа… Не беспокойся, ничего страшного. Скоро все пройдет, и я вновь буду способна соображать.

— Знаешь, а похоже, со мной было то же самое, — задумчиво произнес Молдер, — Когда начинаешь слишком много вспоминать о прошлом, о РЕАЛЬНОМ прошлом, неожиданно подкатывается дурнота и головная боль. Возможно, это срабатывает некая защитная система той программы, воздействию которой мы подверглись. Чем отчетливее приходящие воспоминания, тем труднее не потерять сознание. И в результате ты просто стараешься избегать возможности вспомнить свое прошлое…

— По-моему, мне сейчас будет совсем плохо, Мол дер.

Скалли опустила голову на руки и глубоко вдохнула. Напарник осторожно поглаживал ее по спине, время от времени касаясь волос. Постепенно дурнота прошла, головная боль утихла, и Скалли выпрямилась, все еще ощущая слабость и дрожь в коленях.

Неожиданно ей в голову пришла совсем другая мысль.

— Это правда, Молдер? — тихо спросила она, с трудом узнавая собственный голос. — Это правда, что я отправила на смерть более двухсот человек? Что я лично подписала их смертные приговоры?

— Нет, это неправда. Скорее всего, это тоже наведенные, фальшивые воспоминания. Но в любом случае ответственность за убийства несет та личность, которую из тебя сделали. Полковник Скалли — это не ты.

— Нет, это я, Молдер. Она — тот же самый человек, что говорит сейчас с тобой.

— Нет, не тот же. Та Скалли была совсем другим человеком — грубым, эгоистичным, жестоким и тщеславным.

— Ты всегда был большим мастером говорить дамам комплименты, — пробормотала она.

Молдер засмеялся.

— Ты — Дэйна Скалли. Мой напарник и мой ДРУГ.

— А ты сам? Что натворил другой ты?

— Тебе лучше этого не знать.

— Нет, ты все-таки скажи.

— Не надо, Дэйна.

— Пожалуйста, Молдер. Неужели что-то может быть хуже того, что натворила я?

Молдер кашлянул и отвел глаза.

— Нет… не могу.

Он сделал попытку подняться с дивана, но Скалли не отпустила его. Она взяла его руку и прижала к своей щеке.

— Скажи мне, пожалуйста. Я должна это знать.

— Хорошо, — ответил он, осторожно беря ее руку и мягко целуя в ладонь, — Когда-нибудь я тебе обязательно все расскажу. Но сейчас я должен как можно скорее отвезти тебя обратно на базу.

— Почему? У меня достаточно высокое служебное положение. Вряд ли мои передвижения подлежат постоянному контролю…

— Да, но Колонисты здесь всесильны. Они… или их дрессированные псы.

Скалли заметила, как потемнели от гнева его глаза.

— Молдер, ты опять о чем-то умалчиваешь!

— Ты и этого не помнишь, Скалли. Ты не знаешь, что не свободна?

— От чего?

— Не «от чего», а «от кого».

— Что ты имеешь в виду? — Скалли насторожилась.

— Крайчек.

— Крайчек? Алекс Крайчек?

— Да. Ты его жена.

* * *

Сначала она этому не поверила. Просто не захотела верить. Тот Крайчек, которого она, как ей казалось, помнила, являл собой достаточно жалкого представителя человеческого рода. Предатель, лжец, убийца. А в этой реальности он должен быть еще худшим монстром. Как она могла соединить свою жизнь с таким ничтожеством, как Крайчек?

Пендрелл то и дело отрывал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Скалли. Она хотела вытянуть из него кое-какую информацию, но не знала, как далеко может зайти в своих расспросах и насколько ему стоит доверять. В конце концов она решила начать с простого, дав ему возможность выложить все самому.

— Итак, похоже, что мой муж пропал без вести?

Пендрелл сначала не поддался на эту провокацию, но Скалли видела, как при упоминании Алекса Крайчека потемнело его лицо — точно так же, как и лицо Молдера.

— Полагаю, он должен вернуться завтра, — сухим голосом ответил шофер после долгой паузы.

— Я так понимаю, что ты не входишь в число его больших поклонников? — осторожно заметила Скалли.

— Я не имею права проявлять неуважение к вашему мужу, леди. Полковник Крайчек считается героем. Он собственными руками спас Проект от угрозы со стороны повстанцев.

— Да, таков он, мой Крайчек…

Пендрелл неожиданно надавил на тормоз, свернул с дороги и остановился на обочине.

— Полковник, могу я говорить свободно? — проговорил он, обернувшись назад.

«Я именно на это и надеялась», — подумала Скалли.

— Да. Я вас слушаю.

— Полковник Крайчек, может быть, и является лучшим из сотрудников Проекта, но он — худшее, что могло случиться с вами. Как вы можете позволять ему так обращаться с собой, «леди?

— Ты слишком разнервничался, Пендрелл. Сам же говоришь — он герой войны. Кто же разводится с героями?

— Но он вас не любит. А сейчас он, скорее всего…

— Что — скорее всего?

Пендрелл глубоко вздохнул, но промолчал.

— Приказываю тебе — договаривай.

— У него есть женщина.

— И ты думаешь, что я этого не знаю?

— Не похоже, чтобы вы очень переживали по этой причине.

Скалли улыбнулась:

— А я и не переживаю.

— Значит, это правда. Вы и доктор Молдер…

— Доктор Молдер — мой друг.

— Вам следует более тщательно выбирать себе друзей. Говорят, что доктор Молдер — шпион повстанцев.

«Шпион? Конечно, он шпион», — подумала она. Разве он был бы Молдером, если бы не заводил себе врагов среди сильных мира сего? И разве он мог бы оставаться в стороне, если бы речь шла о свободе Земли, о борьбе с пришельцами-Колонистами?

— Говорят — в Оклахоме кур доят… А что ты сам по этому поводу думаешь? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

Пендрелл внимательно посмотрел на нее, словно прикидывая, какой ответ она хочет услышать от него. Затем он осторожно произнес:

— Я бы сказал, что людям не следует болтать лишнего.

После этого он снова дал газ, вырулил на дорогу и молчал до самого лагеря.

* * *

Пендрелл высадил Скалли возле входа в ее квартиру. Он даже не стал ждать, пока она войдет внутрь, — развернулся и уехал в темноту. Скалли пожала плечами, решив, что подробности взаимоотношений со своим адъютантом выяснит позлее.

Она толкнула дверь (та оказалась не заперта) — и в ту же секунду почувствовала странно знакомое ощущение, уже испытанное ею раньше. Это помещение было ей знакомо, она знала, где находится выключатель в комнате, — и автоматически протянув к нему руку, зажгла свет. Но за мгновение до того как сделать это, Скалли вдруг поняла, что находится в квартире не одна.

Яркий свет залил тесную комнату, заставленную старинной мебелью, вычурной, но безвкусной. Возле окна, облокотившись на подоконник, стоял мужчина в военной форме. Расстегнутый китель открывал бледную, но мускулистую грудь. В правой руке — настоящей — он держал бокал с янтарной жидкостью. Левая — искусственная — рука была затянута в черную перчатку.

— Крайчек!

— По твоему мнению, именно так должна выражаться радость при встрече с человеком, отсутствовавшем три недели? Да к тому же рисковавшем своей жизнью и единственной рукой ради Проекта? — Крайчек протянул вперед здоровую руку, приглашая женщину к объятию.

Но Скалли не смогла сдвинуться с места. Ей противно было далее думать о том, чтобы позволить этому человеку дотронуться до себя или хотя бы просто подойти поближе. Тогда она не смогла бы больше притворяться — даже если бы это стоило ей жизни.

Несмотря на то что ее память о НАСТОЯЩЕМ прошлом состояла из разрозненных обрывков, Скалли не сомневалась в одном — в своей предыдущей жизни она люто ненавидела этого человека. Ненавидела и презирала. Так почему она должна по-другому относиться к нему в этой жизни?

— Некоторые вещи никогда не меняются, — непонятно сказал Крайчек, хмуро посмотрев на женщину, и сделал глоток из бокала.

— Ты должен был вернуться не раньше завтрашнего дня, — сказала Скалли, проходя вперед и опускаясь на диван. Разместившись на нем поудобнее, она нашла себе занятие: принялась снимать сапоги. Это выглядело вполне естественно, почти привычно. Скалли даже могла предположить, что это являлось обычной частью ежевечернего ритуала их общения.

— Давай-ка я тебе помогу.

Крайчек поставил свой бокал на стол и опустился перед ней на колени. Взял ее ногу за лодыжку. Правой рукой ловко снял сначала один сапог, затем второй.

— Я слышал о засаде, в которую ты попала. Но ты выглядишь совершенно целой и здоровой. По крайней мере, не менее здоровой, чем обычно, — он упер себе в грудь ступню ее левой ноги и начал легонько ее массировать.

— Перестань.

— Тс-с-с-с… — он продолжал свой массаж. — В чем дело?

— Что тебе нужно, Крайчек?

— Только одно — доставить удовольствие моей прекрасной и могущественной жене.

Скалли постаралась отодвинуться и отнять у него свою ногу, но это ей не удалось — он вцепился крепко.

— Кроме того, раньше ты…

— Честное слово, я этого не помню. Доктор говорит — контузия.

— Я знаю, что виноват перед тобой. Надо было бросать все и мчаться сюда, к тебе. Но я был очень занят..

— С кем?

— На что ты намекаешь? Неужели ты хочешь сказать, что я тебе изменял?

— Да.

Крайчек отпустил ее ногу, поднялся с колен и снова взял свой бокал.

— Интересно, а чего ты еще ожидала от человека, женатого на Ледяной Принцессе Из Далекого Леса?

Скалли подхватила свои сапоги и молча направилась в спальню. Но Крайчек опередил ее. Он остановился в дверях, загораживая ей дорогу. Ликер выплеснулся из бокала и попал на стену. Мужчина посмотрел на темное пятно на дорогих обоях и со злостью швырнул стакан через всю комнату.

— Дэйна, пожалуйста!..

— Прочь с дороги, Крайчек.

— Дэйна! Послушай, с самого начала все было неправильно. Ты не хотела выходить за меня замуж, я не хотел на тебе жениться. Но наши желания ничего не значат. Ты знаешь, что такое порядок. Новый порядок. Они говорят: «Прыгай!», а мы спрашиваем: «Как высоко?».

— Или «Откуда». Да, знаю. Но отсюда не следует, что все это должно мне нравиться.

— Я в курсе. Но если бы ты могла просто… — он нежно провел ладонью по ее руке, — Если бы ты просто дала мне шанс. Поверь, я мог бы сделать тебя счастливой.

— Ты можешь начать с малого — убраться с дороги и дать мне пройти в спальню.

— Это из-за НЕГО, да?

Сердце Скалли комком подскочило к горлу.

Крайчек цепко схватил ее руку и выкрутил, заведя ей за спину. Потом рванул Скалли ближе к себе. Она ощущала жар его дыхания и приторный запах ликера.

— Отпусти меня, Крайчек!

— Это ОН, этот идиот МОЛДЕР, не так ли? А не хочешь ли ты узнать, что я слышал об этом Молдере? Ходят слухи, что он и есть тот самый шпион, которого разыскивают уже два месяца. Причем слухи идут — подчеркиваю — с самого верха… Понимаешь, что это означает? Если тебя застукают со шпионом, подозрение падет также и на тебя. Колонисты безжалостны во всем, что касается Сопротивления. И ты это знаешь не хуже меня.

— Крайчек, ты с ума сошел. Отпусти меня.

— Держись от него подальше.

— Если он шпион, почему его еще не арестовали?

Крайчек оттолкнул ее, потом отвернулся, отошел к раскрытому бару и палил себе новый бокал из раскупоренной бутылки.

— Не знаю. Возможно, здесь кроется какой-то хитроумный план. Прошу тебя об одном — просто держись подальше от него, Молдер представляет собой угрозу всем, кто с ним общается. Его судьба — всего лишь вопрос времени. Кроме того, нам с тобой поручено важное задание. Приказ только что поступил с самого верха. У нас должен быть ребенок.

— Что?

— Ребенок. Ну, знаешь, они маленькие, вонючие, всю ночь не дают тебе глаз сомкнуть. А затем они вырастают, из маленьких гаденышей становятся большими гадами, и если тебе повезет, ты умрешь раньше, чем они попытаются тебя убить.

Крайчек быстро опрокинул в себя полный бокал и удовлетворенно крякнул, потом налил еще.

— Это невозможно… — пробормотала Скалли.

— Все зависит от точки зрения, — Крайчек вновь немного приблизился к ней, но держался на расстоянии в пару шагов, — В любом случае, существует только одно мнение, которому невозможно не подчиняться. Это мнение Колонистов. Они хотят, чтобы у тебя был ребенок. Не знаю насчет вас, леди, но я буду рад подчиниться этому приказу.

— Зачем? Разве они уже и сейчас не проводят на нас свои эксперименты?

— Почему бы не спросить об этом у них самих? Не могу придумать ни одной причины, зачем этому миру могло бы понадобиться множество маленьких рыжих Супер-Скалли, бойких и несносных. Но опять же — это не мой план.

— Ply что ж, значит этот план невыполним. Я не могу иметь детей. Ты этого не знал?

Крайчек опустил руку в карман, достал крошечную ампулу и поднес ее ближе к лампе.

— Что это такое? — спросил Скалли.

— Имплантант, который может излечить твое бесплодие.

— Я не соглашусь на это.

— Извини, но неужели ты думаешь, что тебе предоставлен какой-то выбор?

Скалли отшатнулась от него и рванулась в спальню. Но Крайчек в три шага догнал ее, схватил за руку своей мертвой хваткой и развернул лицом к себе. Скалли автоматически вскинула руку, полоснув ногтями по его физиономии и норовя попасть по глазам. Крайчек закричал и оттолкнул женщину к стене. А потом снова схватил ее и наотмашь ударил своим протезом.

Скалли услышала лязг металла — и в то же мгновение мир погрузился во мрак.

* * *

— Агент Скалли! Агент Скалли! Вы меня слышите?

Она лежала лицом вверх на твердой земле. Мелкие камешки впивались в затылок. Мир над ней — та небольшая его часть, которую она могла видеть более-менее отчетливо, — медленно вращался. Озабоченные лица склонившихся людей были незнакомы. Казалось, люди о чем-то переговаривались, задавали ей какие-то вопросы — она не слышала почти ничего, звуки сливались в единый монотонный шум, доносящийся как через вату. Несколько раз ее будто бы назвали по имени, затем кто-то принялся расстегивать ее одежду. Нет, разрезать ее ножом…

Что происходит? Где Молдер?

— Есть пульс! Нужен кислород! Кладите ее на носилки, только осторожно! На счет три. Раз, два, три!..

И мир опять погрузился во тьму и тишину.

* * *

А потом Скалли снова очнулась в офисе Блевинса. На этот раз доктор сидел за столом у противоположной стены и что-то писал. Она попыталась сесть, по не смогла. Во всем теле чувствовалась слабость и дурнота, но этого все же было недостаточно для того, чтобы продолжать валяться пластом на кушетке, разглядывая потолок. Скалли пошевелилась — и в этот момент поняла, что связана.

— Что все это… — она поразилась, насколько тихим и неразборчивым оказался ее голос.

Блевинс поднялся из-за стола и подошел к ней.

— Пожалуйста, успокойтесь, полковник Скалли.

— Нет! — вскрикнула Скалли, дергая за ремни, которыми кисти ее рук были крепко притянуты к кушетке.

— Вы это сделали, да? Вы поместили в мое тело эту штуку, этот ИМПЛАНТАНТ! Зачем?

— Пожалуйста, ведите себя тише или мне придется дать вам успокоительное.

— Не надо! Я совершенно спокойна, — возразила она, снова опуская голову и заставляя свой голос звучать мягче. — Я спокойна, доктор Блевинс. Умоляю вас, скажите мне, что это за штука и для чего она нужна.

— Поверьте, она не принесет вам вреда.

— Ей здесь не место. Вы должны ее вытащить. Пожалуйста.

— Не могу, полковник Скалли. Я выполняю приказ. А теперь вы должны отдохнуть, или мне все-таки придется дать вам успокоительное.

— Извините, доктор Блевинс, — этот голос раздался с другого конца комнаты. Голос Крайчека. — Могу я поговорить со своей женой наедине?

Блевинс кивнул и вышел. Было слышно, как Крайчек пересекает комнату. Он появился около нее подобно тени. Скалли почувствовала, что не может более думать ни о чем другом, кроме как о способах убить этого человека — и сделать это наиболее зверским и мучительным способом.

— Дорогая, ты чувствуешь себя лучше? — спросил он с неприятной ухмылкой. — Прошу прощения за то, что мне пришлось прибегнуть к таким грубым методам. Увы, твое участие в эксперименте было необходимо для моего выживания. И твоего, между прочим. Что, действительно очень больно?

— С чего это я должна верить, что тебе не все равно — больно мне или нет?

— Мне все равно. Но твое самочувствие не улучшит процесс. Я бы хотел покончить с этим делом немедленно, пока у тебя нет возможности сопротивляться. Но ты удивишься, узнав, что даже у моего терпения есть предел. И он находится именно здесь. Видишь ли, я все еще надеюсь на то, что мы сможем сделать это — и по-прежнему оставаться друзьями. К сожалению, доктор сказал — никаких физических контактов в ближайшие три дня. Так что до этого времени мне остается только мечтать. О тебе.

Он наклонился, чтобы поцеловать Скалли. Она плюнула ему в лицо.

Крайчек только улыбнулся и вытер щеку ее сорочкой.

— Хорошо. Ты права, это слишком большая цена за то, чтобы оставаться друзьями. Пусть будет по-твоему, Скалли. Приведите его.

Она не сразу поняла, кого он имеет в виду — пока охранник не втолкнул в комнату Пендрелла. Лицо молодого человека распухло и кровоточило, один глаз был подбит, губы разбиты в кровь. Он хрипло дышал, прижимая локоть к правому боку.

— Итак, мы поймали шпиона! — провозгласил Крайчек.

— Пеидрелл?

— Нет! — лицо Алекса исказила усмешка. — Расскажи ей все! — приказал он Пендреллу. — Я хочу, чтобы она услышала это от тебя. И ни о чем не умалчивай.

Пендрелл посмотрел на Скалли с выражением глубокого раскаяния в глазах. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни слова. Охранник ткнул его в спину дулом автомата.

— Молдера арестовали сегодня утром, — пробормотал Пендрелл чуть слышно. — Он в тюремном блоке «Эйч», ожидает приговора…

Скалли почувствовала, что ее сердце пустилось в галоп, а кровь прилила к голове, бешено стуча в ушах.

— Продолжай, — поддразнил пленника Край-чек. Пендрелл искоса кинул на него злобный взгляд, но не произнес больше ни слова.

— В таком случае я закончу рассказ сам, — сказал Крайчек, поняв, что от бывшего адъютанта Скалли больше ничего не добьется. — Доктор Молдер обвиняется в подстрекательстве к мятежу. Сейчас, когда мы разговариваем, его как раз допрашивают. Вот и вся история.

Скалли почувствовала, что вся ее энергия внезапно иссякла, осталось только страстное желание умереть. Умереть самой и забрать с собой Молдера.

— Что тебе нужно, Крайчек? Что ты хочешь за то, чтобы отпустить Молдера и Пендрелла?

— Что я хочу? Вообще-то ты это знаешь… И, кстати, почему ты упоминаешь только Молдера, а не себя, мой маленький жертвенный агнец? Подожди. Сейчас тебе станет еще лучше. Расскажи ей все остальное, Пендрелл. Давай же!

Пендрелл плотно сжал губы и сконфуженно опустил голову.

— СКАЖИ ЕЙ!

— Я люблю вас, мисс Скалли. И всегда любил. — Гордость все-таки вернулась к молодому человеку, хотя бы только в его голос. А вместе с ней вернулась и смелость — он поднял голову и посмотрел Скалли в лицо, — И всегда буду любить…

— Ну разве это не очаровательно? — пропел. Крайчек. — Что ты об этом думаешь, женушка? Думаю, что мне, как твоему мужу, следовало бы немного приревновать, а?

Крайчек вынул из кобуры пистолет и прицелился в голову Пендрелла.

— Нет! — закричала Скалли, не в силах вынести это зрелище. Лицо Пендрелла исказилось ужасом, но он не издал ни звука.

— Крайчек, сейчас же прекрати этот фарс!..

От грохота выстрела в замкнутом помещении у Скалли заложило уши. Глаза она зажмурила настолько крепко, что на мгновение показалось — придется применить немалое усилие, чтобы открыть их вновь.

Он ведь говорил: «Я умру за вас».

— Крайчек! Нет! — она снова рванула ремни — и сама удивилась тому, насколько слабо прозвучал ее голос. Ремни врезались в кожу, по боли Скалли уже не чувствовала.

— Уберите тело! — отрывисто приказал Край-чек охраннику. Раздался негромкий лязг и шуршащий звук тяжелого предмета, волочимого по полу. Когда Скалли открыла глаза, в палате оставались только двое — она и Крайчек. Охранника не было, Блевинса — тоже. По серому цементному полу тянулась длинная красная полоса.

— Я только что спас вашу жизнь, леди, а вы этого даже не поняли. Все вокруг считают Алекса Крайчека плохим парнем, но это совсем не так. Однажды, когда твоя память вернется к тебе полностью, ты это поймешь. Похоже, что совсем маленькая царапина от пули начисто стерла из твоей оперативной памяти некоторые любопытные детали, по ты будешь очень удивлена, когда узнаешь, сколь интересные факты хранятся в глубинах твоего мозга и всплывают на поверхность под воздействием лекарств доктора Блевинса.

Он прошелся по комнате, опустился на стул, вальяжно заложив ногу на ногу, и продолжил:

— Будучи без сознания, ты сообщила нам множество интереснейших вещей!.. Увы, тебе придется поверить мне на слово — в твоей памяти хранится гораздо больше, чем ты думаешь. И ты мгновенно окажешься в той же камере, что и твой возлюбленный Молдер, если эта информация просочится наружу. А я всего лишь уничтожил единственного человека, который знал правду. Единственного — кроме меня, конечно. Я понимаю, что по доброй воле он никогда бы никому об этом не сообщил. Увы, в. нашем мире добрая воля не стоит ничего, а для того чтобы вытянуть из человека правду, не нужно даже пыток. Я обещаю тебе, что никому ничего не скажу — по только в том случае, если ты пообещаешь больше никогда не огорчать меня своим поведением.

— Я не верю в то, что Молдер — шпион! — резко сказала Скалли, едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос от отчаяния.

— Возможно, что и так, — неожиданно ухмыльнулся Крайчек, — Но кого это интересует? Никто из нас не может похвастаться полной невинностью, моя дорогая Дэйна. У нас у всех руки в крови. Это все равно что играть в игры — у кого больше козырей. Сейчас мой козырь — Молдер. Поэтому отныне будет так: ты играешь роль моей ласковой, любящей, покорной жены — а я позабочусь, чтобы он оставался в живых.

— Крайчек, я буду делать то, что ты скажешь, и говорить то, что ты захочешь, если ты отпустишь Молдера!

— Неужели он так много для тебя значит? Хм-м, думаю, что ТЕПЕРЬ у меня есть повод к настоящей ревности. Впрочем, сегодня я благодушен. Вы этому не поверите, миссис Крайчек, но я даже испытываю к вам некоторое расположение. Возможно, ради вас я смогу что-нибудь сделать, чтобы спасти его от камеры смертников.

— Ты его отпустишь?

— Я имел в виду не это. Он останется в тюрьме до тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты играешь в моей команде, а не пытаешься услужить и тем и другим. Один неверный шаг — и я сломаю твоему Молдеру хребет. Только переступи черту — и я лично вышибу из него мозги.

— Я согласна играть в твою игру.

— Никогда не сомневался в твоем благоразумии, дорогая. Как знать, возможно, проснувшись однажды утром, ты далее решишь, что я не так уж плох.

— А вот на это не рассчитывай.

— Думаю, в качестве примирительного подарка я смогу организовать отправку Молдера на перевоспитание. Или смерть — или база перевоспитания. Да, я понимаю, что иногда трудно определить, что хуже. Но не всегда. Все-таки есть лагеря для перевоспитуемых, которые гораздо ужасней прочих. В Аризоне я видел один такой лагерь, который можно назвать адским пеклом по сравнению с большинством остальных. Я могу сделать так, чтобы твоего Молдера отправили именно туда. На двухгодичную программу. Уверяю тебя, когда человек возвращается оттуда — он уже совсем не похож на того, кого помнят родственники и друзья. Впрочем, для меня он всегда останется Фоксом Молдером.

Крайчек встал со стула и пересел к Скалли на кровать — так, что она ощутила его горячее дыхание на своей щеке.

— Может быть, я смогу облегчить твою задачу, Дэйна. Расскажу тебе еще кое-что о твоем драгоценном Молдере. То, что тебе следовало бы знать перед тем, как строить планы на будущее.

Он нагнулся вперед, взял со стола Блевинса папку с документами и бросил ее поверх простыни, укрывающей живот Скалли:

— Можешь убедиться сама — он вовсе не тот милый гуманист, которым хочет казаться.

Крайчек протянул руку и расстегнул ремни у нее на запястьях, затем снял путы с лодыжек.

— Что это такое? — спросила она, растирая затекшие кисти.

— Сядь и посмотри сама.

Скалли показалось, что снова потеряет сознание, когда попыталась сесть. Но когда ей это удалось, комната наконец-то перестала вращаться.

На папке синим маркером аккуратно было выведено имя: СКАЛЛИ, МАРГАРЕТ А. И рядом красный штамп — «ЗАКРЫТО».

— Моя мать… Что это значит?

— Открой и читай дальше, — посоветовал Край-чек. А когда она подчинилась, продолжил с легкой усмешкой: — Бедняжка. Она почти сошла с ума. Перевоспитание давалась ей с таким трудом, что даже старший офицер-воспитатель дал рекомендацию освободить Маргарет Скалли от страданий. Эвтаназия посредством инъекции яда. Я слышал, что это происходит довольно быстро, но не совсем безболезненно.

Скалли почувствовала, как к горлу подступает комок, мешая дышать. В ушах у нее вновь начало звенеть. И тут она увидела внизу страницы размашистую подпись — Ф. У. Молдер. Фокс Молдер. Она стояла в графе: «Ответственный за проведение эвтаназии».

Молдер лично произвел смертельную инъекцию.

— Это ложь! — произнесла она сквозь стиснутые зубы.

— Хотел бы я, чтоб так и было, Скалли. Но это не ложь. Можешь сама спросить его, если хочешь.

— Хочу.

* * *

В тюремном блоке «Эйч» пахло отчаянием и смертью. Измученные пленники, безучастно ожидавшие казни, ощущали дуновение смерти каждый раз, когда в экзекуционном отделении совершалась очередная казнь. Многие из них находили способы покончить с собой, избавиться от страданий — и вдобавок сэкономить время и деньги Проекта, затраченные на расследование и исполнение приговора.

Дэйна Скалли шла по коридору по направлению к камере D42-1013. Крайчек и два охранника следовали в нескольких шагах позади. То, что она увидела, заглянув в окошечко камеры, заставило женщину содрогнуться.

Молдер лежал на голом цементном полу, сжавшись в комок, подтянув ноги к животу. Вокруг губ и носа запеклась кровавая корка. Израненные руки напоминали о мучительных пытках. Ступни босых ног были покрыты страшными ожогами.

— Молдер? — спросила Скалли, отворив засов и войдя в крохотное помещение.

Он пошевелился. Набрякшие веки приподнялись. Он нашел взглядом лицо Скалли и попытался что-то сказать, но голос звучал хрипло и неразборчиво.

— Фокс, это ты подписал смертный приговор моей матери?

Молдер ничего не ответил. Не мог. Тело его сотрясла крупная дрожь.

— Ты убил ее? Я должна это знать.

Молдер пошевелился, попытавшись отвернуться к стене и спрятать лицо. Затем замер и кивнул. Один раз. Всего лишь слабое движение головы.

Скалли развернулась и вышла из помещения, аккуратно захлопнув дверь и задвинув засов. Каблуки ее сапог гулко простучали по цементному полу, постепенно затихнув в отдалении.

* * *

— Добрый вечер, Уолт.

Уолтер Скиннер поднял глаза от книги, которую читал, и улыбнулся Скалли.

— Два раза в течение одной педели! Похоже, удача начинает возвращаться ко мне.

— Увы, я в этом совсем не уверена.

— У леди неприятности? Чем я могу тебе помочь?

— Только чашечкой кофе. И, возможно, кое-какой информацией.

— Я больше не делюсь информацией.

Скиннер поставил перед Скалли дымящуюся чашку, затем налил из турки себе. Он обратил внимание на темные круги вокруг ее глаз, на бледность лица и слегка сгорбившиеся плечи, что делало ее еще ниже ростом.

Должно быть, именно арест Молдера оказал на нее такое воздействие.

— Мне просто любопытно, — начала она, — Любопытно, почему это место не прослушивается? Или прослушивается?

— К чему этот вопрос?

— Просто хочу убедиться, что могу говорить с тобой без опаски.

— О чем?

— О Молдере. Я пока не понимаю, как сложить все эти кусочки в единое целое, но надеялась, что ты мне в этом поможешь. Ты дружил с Молдером. Может быть, он тебе что-нибудь рассказал. Моя память все еще пытается восстановиться.

— Он упоминал об этом лишь мимоходом. Да будет тебе известно, что я тщательно обыскиваю здесь все по три раза в день. А если что и пропускаю — так для этого у меня имеются специальные глушилки.

— Кто шпион?

— Шпион?

— Ну да, шпион. Агент повстанцев на Базе. Это не Молдер.

— Почему ты считаешь, что я это могу знать?

— Внутреннее чувство. Хоть кто-то должен знать правду.

— И ты думаешь, что этот кто-то — обязательно я? А ты, Скалли? Какое отношение к правде ты имеешь?

— Я бы хотела распознать ее, если услышу. Хотя бы один-единственный раз Крайчек сказал мне… он показал мне документы. Молдер отдал приказ об убийстве моей матери. Это правда?

— Да.

Скалли посмотрела вниз на свои руки, лежащие на стойке бара. Одинокая слеза скатилась по щеке и упала на большой палец.

— Она бы умерла гораздо более мучительной смертью в лагере перевоспитания, — тихо произнес Скиннер. — Я в этом убежден. Кроме того, кто-то из старших по званию так или иначе должен был завизировать этот приговор.

— Ты хочешь сказать, что я знала об этом… тогда?

— Вы оба были другими людьми.

Скиннер взял со стойки бара салфетку и подал ей. Скалли осторожно вытерла лицо, высморкалась.

— Крайчек использует Молдера, чтобы заставить меня подчиниться решению Колонистов — и зачать от него ребенка. В смысле от этого ублюдка Алекса. Очевидно, они хотят…

— Ты не можешь этого сделать.

— Знаю, но…

— Нет, Скалли. Ты меня не поняла. Тебе нельзя этого делать. Я не знаю всего, что они с тобой сотворили… я имею в виду — тесты и прочую гадость… Но я знаю достаточно, чтобы сказать: никто из твоего потомства не будет человеком. Им даже не нужно, чтобы ты выносила это отродье до конца. Они изымут его — и выбросят тебя, как использованную обертку.

— Я и не собиралась ничего делать. Я хочу лишь помочь Молдеру выбраться из этого ада. И хочу, чтобы повстанцы мне помогли. Ты сведешь меня с ними?

— Нет, Скалли. Здесь я ничем не могу тебе помочь.

— Пожалуйста, сэр…

— Не называй меня так.

— Как? Сэр? Но ведь именно так я вас обычно и называла. Вы были авторитетом для меня. Не помню почему — но были, и при этом мы еще оставались друзьями. И вы тоже это помните, не так ли?

— Я хорошо помню это, потому что мою память никогда не стирали. Я один из немногих, которых не тронули — поэтому мое прошлое лишено купюр.

— Тогда помогите мне! Скажите мне, кто я! Скажите мне, кем мы были! Скажите, как я могу спасти Молдера! Пожалуйста, сэр! Разве вы позволите, чтобы Молдер был принесен в жертву, да еще столь жестоким образом? Что-то подсказывает мне, что он без всяких сомнений поставил бы свою жизнь под удар и ради вас, и ради меня… Я уверена в этом! Я помню, что и вы не единожды рисковали ради него своей жизнью и карьерой. Что теперь изменилось?

— Ставки стали чуть выше.

— Так чего это будет стоить, сэр?

— Хватит! — Скиннер вздохнул и тяжелым взглядом уставился на Скалли, — Возможно, это помещение и не прослушивается, но кто-нибудь из Колонистов может завалиться сюда в любую минуту!

— Сопротивление! Мне нужно в него проникнуть.

— Ты уже в Сопротивлении, Скалли.

— Но я…

— Ты и есть тот самый шпион, Скалли.

* * *

Они сидели в джипе на краю заброшенных складов в дальнем пригороде — и ждали. Им сказали, что кто-то придет, чтобы проводить их внутрь.

Пока они ждали, Скиннер рассказал ей все, что знал, — и этого было достаточно, чтобы повергнуть Скалли в крайнее смятение. Молдер вовсе не был шпионом повстанцев — по крайней мере официально. Тем не менее он делал все, чтобы саботировать Проект изнутри. Но именно Скалли сообщала партизанам информацию о движении конвоев и готовящихся карательных операциях. А потом она попала в засаду, была контужена, а шальная пуля чиркнула ее по виску. Теперь было понятно, почему только она уцелела — одна из всех.

— Не скажу, чтобы я была в восторге от своей роли в происходящем. Но, по крайней мере, это самая честная игра из возможных… — негромко пробормотала она. Скиннер промолчал. В этот момент обитая железом дверь открылась. В темном проеме появился Охотник за Черепами, легким кивком головы предложив им войти внутрь.

— Нет… — слово сорвалось с губ Скалли раньше, чем она успела его остановить. Она схватилась за пистолет. — Ты подставил меня!

— Спокойно, Скалли! Он один из нас.

— Откуда ты знаешь, что он — не один из НИХ?

— Если он не сломает тебе шею, когда ты переступишь порог, — считай, что ты в безопасности.

С этими словами Скиннер вылез из машины и направился к входу. Охотник за Черепами распахнул дверь, чтобы ему было удобнее войти. Скалли спрятала пистолет и последовала за ним.

Он шли по темному, затхлому коридору, распугивая крыс, то и дело спотыкаясь о валяющийся на полу хлам — ящики, части какой-то аппаратуры и прочес имущество, которое не было разграблено во время беспорядков, начавшихся сразу после первых Дней Нашествия.

Скалли старалась держаться на безопасном расстоянии от Охотника за Черепами — чтобы успеть сбежать, если он решит напасть. Однако Скиннер замедлил шаг, чтобы дать Скалли возможность догнать их.

— Успокойся, Скалли. Теперь ты находишься на своей территории.

— Он тоже участвует в Сопротивлении? — спросила женщина, указывая на Охотника за Черепами.

— Не совсем. Он работает на одного из тех многочисленных игроков, которые помогают держать Колонистов подальше от наших спин.

— Поясни свою мысль, а то она получилась слишком уж туманной.

Они остановились перед дверью с табличкой «Только для сотрудников».

— На ту же силу, благодаря которой ты была постоянно занята, — загадочно ответил Скиннер. Тем временем Охотник за Черепами открыл перед ними дверь и отступил в сторону. Ядовитый сигаретный дым ударил Скалли в ноздри раньше, чем она смогла что-то разглядеть. В глубине кабинета, за массивным письменным столом, окруженный сизо-серыми клубами, восседал Курильщик.

— Да, это помогает сохранить интерес к игре, вы не находите, полковник Скалли? — спросил он, выпуская в потолок двойное колечко дыма, — Я хочу быть в команде победителей. А вы?

— Нет, если это означает, что ради собственного благополучия я должна принести в жертву всех своих друзей, — прошипела Скалли.

— Почему же всех? Вот, например, лично вы мне очень нравитесь. Вы были лучшим приобретением среди новообращенных. Это единственная причина, по которой вам было позволено продолжать игру. И Молдер мне тоже нравился — но, похоже, его легендарная удача ему изменила…

Курильщик затушил сигарету и тут же вытащил новую из лежащей на столе сине-белой пачки. Аляповатый рисунок на пачке изображал географическую карту незнакомой местности.

— Нет, — ответила Скалли. — Нет, если вы вмешаетесь в это дело. У вас есть власть помочь ему.

— А зачем? Зачем мне впутываться в неприятности?

— Потому что тогда вы можете заполучить меня со всеми потрохами.

Скиннер схватил Скалли за локоть и, притянув женщину к себе, прошептал ей на ухо:

— Не заключай договор с дьяволом. Цена может оказаться тебе не по карману.

Холодная улыбка на лице Курильщика вызывала ассоциацию со взглядом кобры за секунду до нападения. Он неторопливо зажег новую сигарету и глубоко затянулся.

— Мне все равно, — сказала Скалли, вырвав локоть из пальцев Скиннера и шагнув к столу-Мне нужна ваша помощь. И помощь Сопротивления.

— Леди, а вы уверены в том, что сможете оплатить услугу? Вдруг окажется, что вы — не настолько большая птица, чтобы ради вас идти на столь серьезный риск.

— Что я должна сделать? Мне надо, чтобы Молдер остался жив — и на свободе. Ради этого я готова на любые условия. Я даже готова отправиться в эту камеру вместо него.

— Не стройте из себя великомученицу, полковник Скалли.

— Я не строю из себя мученицу! Какова будет ваша цена?

— Небольшая ответная услуга.

— Какая?

Курильщик взглянул на Скиннера, предоставляя ему выразить словами условия договора. Скиннер провел ладонью по своей лысой голове и почувствовал пот.

— Убить Крайчека.

Она с облегчением улыбнулась:

— Считайте, что уже сделано.

* * *

Скалли сидела в пустом офисе Блевинса, тупо глядя на кушетку, застланную свежей простыней. Рядом на передвижном столике были разложены медицинские инструменты, антисептические средства, бинты и тампоны. Все ожидало появления пациента.

Она использовала все свое влияние, чтобы организовать доставку Молдера в лазарет именно в то время, когда Блевинс наверняка будет в отъезде — он часто посещал две другие базы Колонистов, где время от времени появлялись тяжелораненые.

В дверь постучали, затем на пороге появился массивный охранник в форме, бронежилете и с автоматом. Он обошел весь кабинет, заглянул в углы, проверил решетки на окнах — словом, убедился, что посторонних в комнате нет. Затем двое других охранников втащили истерзанное тело Молдера и уложили на кушетку. Потом эти двое вышли, а первый охранник остался.

— Вы тоже можете идти, если хотите. Этот пациент находится в слишком плохом состоянии, чтобы быть опасным. Если он сделает хоть одно неверное движение, я его застрелю.

— Хорошо, полковник, — охранник откозырял и ушел.

Только тогда Скалли дотронулась до распухших, кровоточащих рук Молдера. Тот дернулся и открыл глаза.

— Я не хочу причинять тебе боль, Молдер. Я сказала охраннику эти слова только затем, чтобы он поскорее убрался, оставив нас одних. Позволь мне осмотреть тебя.

Молдер подчинился, не произнеся ни слова.

— Серьезных переломов нет, — сказала Скалли, осторожно ощупав израненное тело. Делала она это почти бесстрастно — врач в ней взял верх над женщиной.

— Увы, кое-где у тебя еще долго будет болеть, — добавила она, — Не слишком опасно, но неприятно. Сесть можешь?

Когда Молдер с трудом сел на кушетку, она, поддерживая его одной рукой за спину, взяла ножницы и принялась разрезать пропитанную потом и кровью рубашку. Следы безжалостных побоев заставили ее вздрогнуть. Багрово-синие кровоподтеки покрывали весь его торс. Она осторожно повернула Молдера на бок, чтобы вытащить из-под него остатки рубашки. Он застонал от боли, напрягся и рефлекторно попытался подтянуть колени к животу. На спине обнаружилось еще несколько синяков, а также ряд глубоких порезов с запекшейся кровью.

— Похоже, не осталось такого места, где бы тебя не приложили, — пробормотала она.

— Так что теперь настала твоя очередь?

— Нет, Молдер, нет. Я хочу тебе помочь. — Она начала аккуратно смывать засохшую кровь перекисью водорода, одновременно растягивая края ран, чтобы проверить, насколько они глубоки, — Думаю, что в парс мест тебя придется зашивать… Ничего, это не слишком больно. По крайней мере, не больнее, чем было. Я устроила так, чтобы ты остался здесь на пару дней. Тут я смогу за тобой присматривать. И никто больше не будет тебя допрашивать. Молдер, почему ты не сказал им, что это я — шпион?

Он поморщился и громко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда Скалли сунула в рану зонд, а затем принялась обрабатывать ее антисептиком.

— А почему ты сама им это не сказала? — пробормотал Молдер.

— Вот то-то и оно. Во-первых, потому что моя исполненная вины намять благородно позволила мне об этом забыть — да так, что Скиннеру пришлось очень долго вводить меня в курс дела. А во-вторых — ты в самом деле думаешь, что после подобного доноса я не оказалась бы в тюрьме вместе с тобой? Увы, здесь бы не спас и мой чин полковника… А теперь я хотя бы могу оказать тебе медицинскую помощь.

— Немного подлатать меня, а потом отправить обратно в камеру пыток? Или прямо на гильотину.

— Я постараюсь, чтобы этого не произошло. Дело в том, что накануне я заключила пару сделок.

— Со своим мужем?

— Угу. С ним и еще кое с кем. И перестань его так называть.

— И ты веришь, что твой… что Крайчек честно выполнит свою часть договора? Что ему нужно?

— Тебе не обязательно об этом знать.

— Нет, ты все-таки скажи.

— Это совершенно не важно для дела, Молдер. Лежи спокойно.

Говори!

— Хорошо. Он хочет ребенка, Молдер. Так приказали Колонисты.

Молдер попытался приподняться на локтях и что-то просипел.

— Куда это ты собрался?

— Обратно в свой блок «Эйч». Охрана!

— Молдер, сейчас ты выглядишь смешным.

— Ты сделала свой выбор, и я тоже. Мы оба решили, на чьей мы стороне.

— Я на твоей стороне, Молдер. Я выбрала тебя. Я не собираюсь выполнять свою часть договора. Скорее в аду сгорю, чем позволю Крайчеку дотронуться до меня хоть пальцем. А теперь, пожалуйста, опустись обратно на кушетку и позволь мне закончить перевязку.

Молдер пребывал на грани обморока. Он со вздохом опустился обратно и прикрыл глаза, лицо его побледнело, на лбу появились капельки пота.

— С каких это пор «не доверяй никому» включает и меня, Молдер?

— Прости, — после долгой паузы откликнулся он, — Сегодня у меня был не самый удачный день.

Некоторое время они молчали. Молдер просто смотрел из-под полуприкрытых век за тем, как она, слегка нахмурясь, с профессиональной сосредоточенностью медленно бинтовала его руки.

— Я ведь ее тогда совершенно не узнал, — сказал он.

— О чем ты, Молдер?

— О твоей матери. О Мэгги.

При упоминании этого имени Скалли прикусила губу и промолчала. Он продолжал.

— Я ведь тогда не был тем, кто я есть теперь. Я не делал того, что совершил. А когда позже понял, что натворил это именно я… тот, кем я был…

— Я знаю.

— Если бы я осознал себя раньше, я бы постарался защитить ее. Ради тебя.

— Я понимаю, Молдер. У меня ведь точно такая же история.

— Прости меня, Скалли. Я должен был раньше сказать тебе об этом. Но не смог. Просто не смог себя заставить.

— Давай оставим эту тему. У меня есть к тебе совершенно другой вопрос. Если партизаны…

Но прежде чем она успела закончить фразу, в комнату вошел охранник — уже совсем другой. За ним проследовал Колонист — из тех, кого Скалли, да и не только она, называли Охотниками за Черепами. Однако это был совсем другой Охотник — он казался если не моложе, то каким-то более гладким, а знаки отличия на его униформе обозначали более низкий ранг. «Скорее всего, какой-то неудачный клон», — подумала про себя Скалли. Она почувствовала, как сильнее забилось ее сердце, но продолжала невозмутимо бинтовать плечо Молдера, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Вы что, никогда не стучите, перед тем как войти в комнату? — спросила она.

— У меня сообщение для вас.

— Слушаю.

— Мне приказано сообщить вам, что заключенный Молдер будет отправлен на базу перевоспитания завтра, в шесть тридцать утра.

Скалли застыла он изумления, затем перевела взгляд на Молдера. Она надеялась, что у них будет куда больше времени, что за пару суток удастся что-нибудь предпринять… А потом она вспомнила договор, который заключила с Крайчеком. Вихрь панических мыслей пронесся у нее в голове, пока она затягивала повязку на его плече, пряча концы бинта и стараясь, чтобы никто не заметил, как у нее дрожат руки.

Все эти минуты ни охранник, ни Колонист не сдвинулись с места.

— Вы доставили ваше сообщение. Можете быть свободны.

— Сожалею, полковник, но мистер Крайчек беспокоится, что заключенный может совершить попытку побега. Нам приказано немедленно доставить его обратно в блок «Эйч».

— Конечно, как вам будет угодно, — пробормотала Скалли, — Мне осталось только несколько минут для того, чтобы завершить перевязку — и пациент будет готов к транспортировке. У вас есть каталка?

Колонист слегка замялся, а Скалли продолжила невозмутимым тоном, обращаясь к Молдеру:

— Будут ли у вас какие-то пожелания перед переводом? Может быть, я смогу передать кому-нибудь письмо? Родственнику или другу. Возможно, ваш друг Джордж Холл общается с вашей семьей…

Молдер недоуменно взглянул на нее. Затем в его взгляде засветилось понимание… Джордж Холл. Знакомое имя.

— Джордж, без сомнения, хотел бы прийти сюда попрощаться, — продолжила Скалли официальным тоном. — Я сообщу ему о вашем отбытии и уверена, что утром он успеет прибыть сюда.

Закончив перевязку, она отошла в сторону, и Молдер, превозмогая боль, поднялся с кушетки. Подошедший слева охранник подхватил его под руку. Молдер поморщился и едва сдержал стон. Когда они проходили мимо Скалли, она последний раз пристально посмотрела ему в лицо. Молдер слегка улыбнулся и вышел, стараясь держаться как можно более прямо.

В первый раз с того момента, как он очутился в тюрьме, на него повеяло легким, едва заметным дуновением надежды.

* * *

Было все еще темно, хотя рассеянный свет зари уже пробивался сквозь тучи на восточной части небосклона. С неба сыпалась мелкая противная морось, колеса машин разбрызгивали воду по мокрому асфальту.

Фургон, в котором Молдера следовало доставить к поезду, сопровождали два джипа и два охранника на мотоциклах. Вряд ли такой эскорт предназначался для него одного — вместе с Молдером в лагерь перевоспитания отправлялись еще несколько сотен несчастных узников. Однако мотоциклисты в блестящих черных плащах и фуражках с высокой тульей явно должны были произвести впечатление на Скалли — Крайчек старался максимально продемонстрировать ей свою власть.

Скалли сидела в одном из джипов. Теперь за рулем находился совсем другой водитель, и ей оставалось только молиться про себя за упокой души бедняги Пендрелла — и за то, чтобы ее рука не дрогнула, когда она направит свой пистолет в лицо Крайчеку. Конечно, если он вообще появится здесь…

Конвой вынужден был тронуться в путь без Крайчека — по рации пришло сообщение, что его вызвали для выполнения другого, более важного задания. Скалли сначала забеспокоилась, но потом поклялась себе, что этот сукин сын все равно умрет еще до захода солнца, что бы ей ни пришлось для этого совершить. Она надеялась, что Скиннер и Курильщик сдержат свои обещания. Отэтого зависела жизнь Молдера. И ее жизнь тоже.

Джип рывком притормозил, Скалли выглянула наружу и заметила, что у машин впереди горят красные предупредительные огни.

— Почему мы останавливаемся? — спросила она у шофера.

«Неужели началось?»

— Не знаю, полковник. Подождите здесь, я схожу вперед и проверю.

Водитель заглушил мотор и вылез из машины. Скалли видела, как он направился к автомобилю, стоявшему впереди.

Затем прозвучал одиночный выстрел, и она не смогла сдержать вскрик, когда голова шофера буквально взорвалась бело-красными брызгами. Скорее всего, это был снайпер.

Она потянулась за оружием, одновременно пытаясь открыть дверь. И тут стекло в противоположной двери звонко разбилось. Скалли повернула голову — и обнаружила, что ей в лицо смотрит ствол большой старомодной винтовки. Неожиданно вся дорога заполнилась вооруженными людьми с разнообразным антикварным оружием. Среди них находились как мужчины, так и женщины, все они были одеты в старинную камуфлированную форму, лица многих разрисованы зелено-коричневым гримом, кое-где виднелись черные маски или вязаные шапочки с отверстиями для глаз. В течение каких-то секунд весь конвой был окружен. Грохнуло еще несколько выстрелов, затем опустилась тишина, нарушаемая только шумом дождя да приглушенными командами.

Скалли все-таки попыталась выбраться из машины, но снаружи ее уже ждали — здоровенный детина с замотанным лицом схватил ее за волосы, другой рукой мгновенно отняв уже извлеченный из кобуры пистолет. В следующее мгновение ей завернули руки за спину и бросили вниз лицом на мокрый асфальт.

Через минуту по лужам прошлепали новые сапоги. Раздалась неразборчивая команда, и Скалли вновь подняли на ноги. Перед ней стоял человек в длинном плаще-и широкополой шляпе, низко надвинутой на лицо. Из-под шляпы посверкивали стекла очков.

Оружия у человека видно не было, руки он держал глубоко в карманах плаща.

— Отпусти ее, — потребовал неизвестный в плаще, обращаясь к камуфлированному верзиле. — Мисс, вы можете забирать своего мужчину и уходить, куда пожелаете. Но только не с нами.

— Пистолет верните, — только и сумела пробормотать Скалли. К ее удивлению, громила без лишних слов протянул ей отобранное оружие. А затем они с незнакомцем в плаще полезли рыться в соседней машине, потеряв к женщине всякий интерес.

Скалли сунула свой пистолет обратно в кобуру и подбежала к фургону, в котором находился Молдер. Она вскочила на подножку и сильно дернула дверь на себя, пытаясь открыть ее и напряженно всматриваясь в пелену дождя, скрывающего силуэты машин и окружающие дорогу кусты. Где-то в отдалении стукнуло несколько выстрелов, затем прозвучала автоматная очередь — одна, вторая, третья…

Проклятие! Фургон был заперт снаружи, а у нее не имелось ключа. Скалли спрыгнула на землю, метнулась к кабине, но обнаружила там лишь труп шофера. Охранника и сопровождающего рядом не было.

— Молдер! — закричала она, колотя рукояткой пистолета в двери фургона, — Молдер! Ты меня слышишь?

Она вновь вскочила на подножку, приложила ухо к двери и прислушалась. Изнутри до нее донесся приглушенный голос и ответный стук.

— Отойди в сторону! — закричала она, уцепилась левой рукой за бортовой поручень и, подняв пистолет, несколько, раз выстрелила туда, где должен был находиться запор. После шестого выстрела замок поддался.

Надежда наполнила ее сердце, когда Скалли распахнула дверь фургона. И надежда эта умерла, когда она заглянула внутрь.

Крайчек держал Молдера за горло, прижав его своим протезом. Здоровой рукой он приставил пистолет к голове пленника.

— Что ж, — спокойно проговорил он, — мне удалось выяснить, насколько далеко способна зайти моя жена, чтобы вырвать любимого человека из лап смерти. К сожалению, ты выбрала не того.

* * *

Подготовка Скалли, полученная еще в ФБР (или у Колонистов?) сработала неплохо. Она отступила к стенке фургона, подняла пистолет и прицелилась Крайчеку промеж глаз.

— Можешь пристрелить меня, — ухмыльнулся Крайчек. — Но поверь, я тоже успею нажать на спуск и разнести твоему любовнику череп. Уверен, что тебе это не понравится — особенно учитывая все трудности, которые тебе пришлось преодолеть, чтобы организовать его спасение.

Скалли заметила, что стрельба снаружи прекратилась.

Очевидно, повстанцы отступали. Она скосила взгляд, посмотрев наружу. На мокрой обочине лежало несколько тел, двое еще пытались отстреливаться, остальные скорчились в неестественных позах. Все, скоро наступит конец.

— Ты сделала это, Скалли, — сказал Крайчек. — Ты выманила их из леса. Остальное было делом техники.

— Нет, — ответила она, покрепче сжимая пистолет, — Я не хотела, чтобы все так получилось. Я не знала.

Крайчек сильнее сжал шею Молдера и улыбнулся, когда тот застонал от боли.

— Не строй из себя невинную девочку. Ты все прекрасно знала! Думаешь, что они смиренно явились к нам и вежливо попросили отпустить Фокса Молдера? Ха! И после этой бойни ты еще можешь считать, что в чем-то благороднее, чище, возвышеннее меня? Ведь ты думаешь, что на тебе меньше крови, разве не так?

— Ты с самого начала знал, что я была шпионом, — пробормотала Скалли.

— Конечно, знал. Самое интересное, что ты была МОИМ шпионом.

— Этого не может быть! Я шпионила за тобой. Я передала информацию Сопротивлению, чтобы помешать тебе!

— Каждая крупица сведений, которую ты передавала им, исходила непосредственно от меня.

— Нет.

— Наконец-то игра закончена, моя дорогая. И ты ее проиграла. Пришло время поставить окончательную точку в этой забаве.

Крайчек с силой отшвырнул Молдера к стенке фургона, а потом, резко развернувшись, выстрелил в Скалли. Она не успела увернуться, пуля попала в бедро, и женщина упала на колени, тяжело ударившись о деревянную скамью, тянущуюся вдоль всего фургона. Она удержала пистолет в руке, но выстрелить так и не успела. Крайчек придвинулся ближе к двери, держа ее под прицелом:

— Не вздумай пошевелиться. И выпусти пистолет из руки. Одно неправильное движение — и ты труп.

— А как же дети? — Скалли попыталась улыбнуться как можно более ядовито.

— Планы изменились. Никаких детей. Я хочу развестись, — произнес он с улыбкой.

— С радостью, — отозвалась она, собираясь с духом, чтобы попытаться оттолкнуться от скамьи и выстрелить. Она знала, что все напрасно. Край-чек все равно опередит ее. И тогда наступит избавление…

Внезапно Крайчек с воплем вывалился из двери наружу. Точнее, его вытолкнул Молдер. Теперь бывший специальный агент ФБР стоял, прислонившись к стенке фургона, на его искаженном болью лице сияла улыбка.

Скалли даже не попыталась улыбнуться — превозмогая боль, она рванулась к выходу, пытаясь опередить Крайчека и не дать тому подняться на ноги.

Но в спешке никакой необходимости не было. Алекс Крайчек упал очень неудачно — он стукнулся о землю протезом да вдобавок подвернул ногу и выронил пистолет. Скалли, наверно, рассмеялась при виде столь нелепой позы своего давнего врага — если бы ей не было так больно.

Молдер выпрыгнул из фургона, подошел к шевелящемуся на асфальте Крайчеку и так сильно пнул его ногой, что сам с трудом удержал равновесие.

Крайчек вскрикнул, но все же попытался извернуться, чтобы схватить лежащий рядом пистолет.

Скалли выстрелила.

Пуля попала Крайчеку в спину — Скалли мысленно взмолилась, чтобы она угодила прямо в черное сердце этого человека. Однако Крайчек не был убит. Он обернулся и с удивлением посмотрел на Скалли.

— Как ты…

С этими словами Алекс Крайчек попытался подняться, опираясь на здоровую руку. Он смог встать на колени, по тут же рухнул на асфальт. И затих.

Скалли выпрыгнула из фургона и подскочила к Молдеру, обхватив его руками.

— Как ты себя чувствуешь? Ты можешь идти?

И тут же острая боль пронзила ее саму.

— Проклятие! Моя нога…

Выстрелы вокруг разгромленного конвоя затихли, но оба знали, что это ненадолго. Уцелевшие повстанцы отступили в лес, и скоро здесь вновь должны были появиться солдаты Колонистов. Надо было уходить с места боя, и как можно скорее. Скалли попыталась сделать пару шагов по направлению к обочине, по со стоном опустилась на землю.

— Молдер, я не могу идти. Нога совершенно не действует. И эта адская боль…

Молдер попытался подхватить женщину на руки, хотя сам едва стоял. Увы, он смог сделать лишь несколько шагов, после чего ноги его подломились и он упал на колени, почти потеряв сознание.

— Извини, Скалли, но у меня что-то плохо получается….

Он прижал ладонь к ране на ее бедре, пытаясь остановить кровь. Скалли вскрикнула от боли и вцепилась ему в плечо. Было ясно, что без немедленной медицинской помощи она может истечь кровью даже раньше, чем до них доберутся каратели.

Превозмогая боль, Молдер вновь поднялся на ноги и с трудом доковылял до ближайшей машины. По счастью, джип оказался практически не поврежден, а ключ зажигания торчал в замке. Вытащив из-за руля тело водителя и вывалив его на дорогу, Молдер завел машину, развернулся и подъехал к Скалли. Он вышел из кабины и нагнулся над раненой, примеряясь, как ловчее подхватить ее на руки. Главное — донести раненую Скалли до автомобиля, а уж там они как-нибудь сумеют проскочить через все заслоны…

Выстрел раздался совсем рядом, и Скалли увидела, как что-то красное вылетело из груди Молдера. Теплая жидкость ударила ей в лицо, забрызгав глаза. Женщина с трудом подавила крик ужаса.

Молдер недоуменно посмотрел себе на грудь, попытался поднять к ране руку — и тут его глаза закрылись, он рухнул сначала на колени, а затем на асфальт. Лицо его исказилось от боли, а стон заставил кровь Скалли застыть в жилах.

— Молдер! Молдер, нет!

Скалли подняла взгляд и увидела Крайчека. Он лежал в нескольких шагах от них, улыбаясь и сжимая в руке пистолет, из ствола все еще вился дымок. Скалли подняла свое оружие, которое до сих нор машинально сжимала в руке, и выстрелила почти не целясь. На этот раз пуля попала Крайчеку в лоб. Он умер мгновенно.

— Молдер! — Скалли встала на колени и попыталась пошевелить напарника. Затем она приподнялась и, забыв о боли в ноге, просунула руки ему под локти, попытавшись подтащить тяжелое тело мужчины к машине.

В воздухе послышался рокот вертолетных винтов, где-то в отдалении ревели моторы подъезжающих машин, но Дэйне Скалли уже не было до этого никакого дела.

— Молдер, держись! Нам осталось совсем немного. Попытайся помочь мне!

— Нет, Скалли, не трогай меня. Не двигай меня! Спасайся сама…

Последние слова были больше похожи на бульканье. Изо рта Молдера выплеснулась черпая пенная жидкость, несколькими струйками потекла по подбородку, упала на грудь, забрызгала асфальт.

— Не двигай меня, — вновь прошептал он, на этот раз еле слышно, — Пожалуйста, уходи отсюда.

— Хорошо, — ответила Скалли.

Ей больше нечего было сказать. Она прекратила свои беспомощные попытки подняться и просто опустилась рядом, обняв мужчину и изо всех сил стараясь пододвинуть его в сторону машины. Любое самое ничтожное движение заставляло его вскрикивать от боли, но Скалли не прекращала усилий.

Моторы ревели совсем близко. Сквозь их гул на шоссе послышались голоса.

— Молдер?

— Ты не виновата. Я виноват во всем.

— Нет. Ты ни в чем не виноват. У меня был выбор. Я сделала свой выбор и я пройду этот путь до конца.

— Я тоже.

Скалли почувствовала, как поток ветра с силой раскидал ее волосы. Подняв голову, она увидела, что прямо над ними завис вертолет.

— Бросайте оружие! — раздался сверху усиленный динамиками голос. — Вы арестованы.

Скалли отшвырнула свой пистолет как можно дальше, потом снова обняла Молдера.

— Дэйна? — Его тело содрогнулось, словно сквозь него прошел разряд электрического тока. Протяжный стон сорвался с губ вместе с новой порцией кровавой пены.

Она видела приближающиеся джипы, полные солдат. У них оставалось всего несколько минут.

— Скалли!

— Да, я здесь.

— Так холодно.

— Знаю, — она крепче прижала его к себе. — Теперь лучше?

— Да, — соврал он.

Машины остановились, образовали вокруг них неровный полукруг.

Солдаты с автоматами наизготовку выпрыгивали из грузовиков, приближались со всех сторон.

— Не стреляйте! — крикнула Скалли, — Мы не будем оказывать сопротивления. У нас нет оружия и мы сдаемся добровольно. Позвольте мне остаться с ним до конца. Пожалуйста, — еле слышно добавила она.

Охотник за Черепами выбрался из своего джипа и сделал три шага вперед.

Скалли подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Пожалуйста, — повторила она.

Возвышающийся над нею человек в длинном черном плаще невозмутимо кивнул. Солдаты расслабились, но продолжали держать Скалли под прицелом.

— Зря ты осталась со мной, Скалли, — пробормотал Молдер. Сейчас его речь была более четкой, он не делал таких больших пауз между словами. Да и кровь изо рта почти перестала идти. — Тебе надо было бросить меня, пока у тебя был шанс.

— С простреленной ногой? Я бы не ушла далеко.

— Мне невыносима… — начал Молдер, но тут новый приступ боли скрутил его.

Он сделал глубокий хриплый вдох, но продолжил:

— Мне невыносима сама мысль, что тебя казнят по моей вине, — последние слова он еле слышно прошептал, а потом уткнулся ей в плечо, растратив последний запас сил.

— Я не подвергла бы себя опасности ни для кого, кроме тебя.

— О, господи, Скалли… Больно. Как же больно…

— Я знаю.

Она крепко прижала его к себе, чувствуя, как тело мужчины напряглось, а потом начало содрогаться.

— Всегда думал, что уйду с шумом, а не со стонами, — еле слышно прошептал он.

— Это ты так со мной заигрываешь, Молдер? — спросила она, попытавшись улыбнуться.

Молдер криво усмехнулся. Из прокушенной от боли губы показалась кровь.

— Не позволяй им взять тебя. Сражайся. Борись за…

Он так и не закончил фразу, продолжая глядеть на Скалли своими удивительными зелено-карими глазами.

Внезапно выражение страдания исчезло с его лица. Молдер улыбнулся — слабо, одними губами.

А потом умер.

Скалли судорожно обнимала его и плакала.

— Время идти, — сказал Охотник за Черепами, продолжавший неподвижно стоять над ней, словно сюрреалистическое воплощение Статуи Свободы.

Охранники помогли Скалли встать. Она уже почти не замечала боли в ноге. Позволила отвести себя к джипу, а потом обернулась — как раз чтобы увидеть, как два охранника поднимали с земли тело Молдера.

— НЕТ! ОСТАВЬТЕ ЕГО! ОСТАВЬТЕ ЕГО ЗДЕСЬ!

Она вырвалась из удерживавших ее рук и, изловчившись, выхватила пистолет из кобуры зазевавшегося охранника.

Десяток стволов тут же обратились на нее.

— Полковник Скалли! Опустите пистолет или нам придется стрелять. Это не должно закончиться так.

— Но закончится именно так! — выкрикнула Скалли. — Именно так. Не со стоном, по с грохотом…

Она руку в направлении Охотника за Черепами и нажала на спуск.

Десяток стволов выстрелили одновременно.

Больница святого Андрея. Лос-Анджелес, 4:35

Скалли проснулась, хватая ртом воздух, и почувствовала, что рядом кто-то находится. Она открыла глаза и увидела лицо Маргарет. В глазах матери стояли слезы.

— С возвращением, девочка моя, — сказала та.

— Мама? Ты здесь. Ты жива. Где…

— В больнице. Все еще в Лос-Анджелесе. Я прилетела первым же самолетом, как только Фокс мне позвонил.

— Молдер. Молдер? Где он?

— Здесь.

Молдер появился за спиной у матери. На нем был больничный халат, лицо осунувшееся и бледное. Он двигался медленно и слегка поморщился, попытавшись сесть на кровать. Потом передумал и остался стоять.

— Ты жив. Слава Богу! Что произошло?

— Ты не помнишь? — спросил он. — Мы попали в засаду. Наша так называемая «подсадная утка» подсидела нас самих. Там нас уже поджидали.

— Правильно, — сказала она, припоминая. — В меня стреляли?

Скалли приподняла правую руку и коснулась толстого слоя бинтов у себя на голове.

— Насколько это серьезно?

— Пуля задела висок, по последствия падения были гораздо хуже. Я думал… ну, это неважно.

— А ты, Молдер? Сам-то ты в порядке?

— Да, в полном. Ну, почти… Пуля вырвала в боку клок мяса, но не задела важных органов. Хорошо, что наш подозреваемый был никудышным стрелком.

— Пожалуй. Где моя форма?

— Твоя форма?

Скалли на мгновение смутилась.

— Подожди немного, — пробормотала она, прикрыв лицо руками и пытаясь собраться с мыслями. — Я видела совершенно невероятный сон.

— Да? А я в нем был? — спросил Молдер.

— Не помню. Это было не столько сном, сколько…

— Чем?

— Что-то вроде путешествия во времени. Между этой и иной жизнями. Знаю, это звучит глупо, по не могу придумать никаких иных описаний. Я видела мир, в котором… Впрочем, это тоже неважно. Уже неважно…

— Что-то касающееся «Секретных материалов»?

— Нет. Уверена, что они не имеют к этому никакого отношения.

— Ну, хватит, вы двое, — вмешалась Маргарет Скалли. Она взяла Молдера под локоть и вежливо повернула к двери — Дэйна обо всем расскажет тебе немного позже. А сейчас ей нужно отдохнуть, да и тебе тоже. Возвращайся в свою палату, пока доктор не обнаружил, что ты отправился в самоволку.

— Я ценю вашу заботу, миссис Скалли, но…

— Фокс, иди.

— Я действительно пойду, — сказал Молдер с улыбкой, — Увидимся позже, Скалли. И больше никогда меня так не пугай.

Скалли протянула к нему руку, и Молдер опять вернулся к ее постели, протянув в ответ свою ладонь. Скалли вцепилась в его пальцы крепко, почти отчаянно.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Молдер кивнул, и лишь тогда она наконец-то выпустила его руку. Держась за простреленный бок, Молдер открыл дверь и осторожно выглянул в коридор.

Убедившись, что там нет докторов и злобных медсестер, он заковылял прочь.

Миссис Маргарет Скалли наклонилась к дочери и осторожно, чтобы не зацепить капельницу и многочисленные трубки, поцеловала ей лоб.

— Фокс был прав. Ты нас всех очень напугала.

— Извини. Все будет хорошо, мама. Молдер поправится, да?

— Его лечащий врач говорит, что он может отправляться домой уже послезавтра.

— Хорошо.

— О чем был этот твой сон?

— Что?

— Ты сказала, что видела странный сон.

— О, я не… — Скалли моргнула и задумалась, — Я уже не помню. Ты же меня знаешь. Я никогда не запоминаю свои сны.

— Тогда просто отдыхай, детка. Я буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо, мама. Я рада, что ты здесь.

— Я тоже.

Скалли закрыла глаза и почти мгновенно заснула. Крепко, без сновидений.

Оглавление

ОККУПАЦИЯ

  Где-то возле Лос-Анджелеса

  Лос-Анджелес, Калифорния Третье федеральное западное шоссе, 21:53

  Больница святого Андрея. Лос-Анджелес, 4:35