Много ли тут поэзии и до какой степени основательна натурфилософия г-жи Каменской, об этом распространяться не стоит. Но если уж «Звездочка» непременно хотела внушить детям участие к паукам, то не лучше ли было бы просто поместить дельную естественноисторическую статью о жизни и нравах пауков?
В другом стихотворении, «Рассказ няни моего отца», г-жа Каменская рассказывает про Пугачева и, между прочим, говорит с девочкой такими стихами:
Зачем же потупила глазки?
Коль врешь, так убирайся прочь!
Ну, вылитый ты дед, точь-в-точь!
Уж не уронишь род свой графский…
Не лучше г-жи Каменской и г. Н. У., который пишет о paйской птичке таким образом:
Есть вдали, в выси, святые
Непорочные снега,
Их не мучат вихри злые,
Их не мерила нога.
Подумаешь, что издательница «Звездочки» и «Лучей» нарочно печатает подобные стихи, чтобы отбить детей от поэзии и показать им, что стихи суть не что иное, как чистейшая бессмыслица!
Из повестей «Звездочки» надо заметить повесть г-жи Вороновой «Мой дедушка и моя бабушка». В ней рассказывается нравоучительная история, как бабушка с матерней стороны научала своих внучат – склонять дедушку с отцовской стороны к завещанию им наследства, и что из того воспоследовало. «Твоей сестре надо приданое, когда она вырастет, – говорила бабушка Мише, – а ты проси у дедушки отцову долю, – тогда ты не будешь жить в Петербурге бедняком. Только ты сам, Мишенька, проси, и будь ласковее с твоим дедушкой, а у матери твоей недостанет духу просить чего-нибудь для вас, хотя она и должна была бы это сделать». И Миша действительно был умен и ласков с дедушкой и получил наследство, несмотря на интриги тетки и других внучат. Почему «Звездочка» считает особенно полезными и назидательными для детей эти семейные дрязги, мы никак не можем постигнуть. В «Лучах» есть также большая повесть г-жи Вороновой «Опасный дар». Дар этот состоит в поэтическом даровании, которое мешает девушке жить в ладу с действительностью. Повесть эта имеет слишком исключительный характер и скорее может принести вред, нежели пользу в нашем обществе, где и без того на всякое идеальное стремление смотрят как на что-то ужасное и несчастное и постоянно стараются внушать детям пошлые правила практической изворотливости, иногда даже не совсем честной.
Гораздо полезнее для детей рассказы с историческою основою или прямо взятые из истории, особенно новой. В «Лучах» может занять детское любопытство рассказ «Паскаль и его сестры», рассказы из средней истории о короле Генрихе, об Оттоне, статьи об Английской индии, о Лукнове и Дели. За помещение этих рассказов нельзя не благодарить редакцию «Лучей».{4} Не менее полезны и интересны могли бы быть и рассказы из географии и этнографии, всегда столь занимающие детское внимание. В этом роде в «Лучах» причтутся детьми «Мальстрем», «Суэцкий перешеек, наш Омнибукы в пустыне», «Нравы и обычаи японцев», «Пещера в горах Юры» – рассказ, имеющий, кроме того, и драматический интерес в самом содержании. К сожалению, всем этим рассказам вредит несколько излишнее красноречие, которым по местам они украшаются.
Вообще говоря, мы находим, что в «Лучах» и «Звездочке» проводится направление нравственное и патриотическое, что сведения часто сообщаются не бесполезные, но что оба журнала страдают излишнею отвлеченностью и оказываются очень шаткими в применении общих воззрений к частным случаям. Редакция обоих журналов стремится внушить детям, что нужно быть нравственно добрым; но в чем именно состоит нравственность, какие начала добра ею принимаются и как они должны быть выражаемы в данных отношениях и случаях, – это остается очень темным и неопределенным для юных читателей «Лучей» и «Звездочки». Между тем самое главное не только в детской, но и во всякой книге составляет уяснение частных приложений общего принципа и указание на подробности практические. От недостатка этих последних свойств чрезвычайно много теряют «Звездочка» и «Лучи», и никакое красноречие, никакие общие места о добре, смирении, послушании, набожности и пр. им не помогут.
После журналов г-жи Ишимовой самый старший из детских журналов – «Журнал для детей» г. Чистякова. Он издается уже лет десять, несколько раз менял свой формат и сроки выхода, утратил даже одного из первоначальных редакторов – г. Разина; но постоянно был верен своему направлению. Ныне он выходит еженедельно, по листу большого формата, в два столбца; в программе его по-прежнему остается «духовное, нравственное, историческое, естествоописательное и литературное чтение». Кто хотя поверхностно просматривал этот журнал за
