Защитник (в сокращении) [Роберт Крейс] (fb2) читать онлайн

Роберт Крейс Защитник (в сокращении)

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

Пролог

Новый Орлеан, 2005

Понедельник, 4.28 утра. Маленькая комнатка во Французском квартале заполнена дымом дешевых свечей с запахом меда. Дэниэл через окно со сломанными ставнями и дребезжащим стеклом смотрел в переулок, в конце которого то возникал, то пропадал кусочек площади Джексона. Стену дождя чудовищный ветер то валил на землю, то вздымал вверх. Он никогда еще не видел, чтобы дождь шел вверх.

Дэниэлу нравился этот дьявольский ураган. Он открыл ставни, распахнул окно. Дождь ударил ему в лицо — соленый, с запахом мертвой рыбы и водорослей. Колючий ветер терзал Новый Орлеан, дуя со скоростью больше сотни миль в час, но здесь, в этом переулке, в дешевой однокомнатной квартирке над закусочной, ветер был не сильнее обычного крепкого бриза.

Из этой части квартала ураган ушел примерно час назад; свечи Дэниэл нашел в кабинете управляющего. Аварийное освещение от запасных аккумуляторов бросало жутковатый голубой отблеск на стены окрестных домов. Из этих домов люди ушли. Не все, но почти все. Остались упрямые, беспомощные и глупые.

Как друг Дэниэла, Толли.

И вот они в этом пустом доме, окруженном пустыми домами, среди чудовищного урагана, выгнавшего из города более миллиона человек, но Дэниэл докопается.

Дэниэл отвернулся от окна, подняв брови.

— Чуешь? Так пахнут зомби. Ты видел зомби?

Толли не мог ответить, примотанный к кровати тридцатью футами нейлоновой веревки. Голова его, разбитая и распухшая, безжизненно свесилась, хотя он еще дышал. Но Дэниэла не остановило отсутствие реакции. Он не спеша подошел к кровати. Клео и Тоби расступились, пропуская его. В сумке у него был шприц с метедриновым коктейлем. Он достал его, вколол Толли дозу и стал ждать, когда подействует. Снаружи что-то взорвалось — громко, даже вой ветра не смог заглушить взрыв. Видимо, трансформатор.

Толли вдруг часто заморгал. Он постарался отодвинуться от Дэниэла, но куда ж ему было деваться.

Дэниэл на полном серьезе сказал:

— Я спрашиваю, ты видел зомби? Они ведь есть в этом городе.

Толли отрицательно качнул головой, что, казалось, обидело Дэниэла. Неделю назад на пути в Новый Орлеан, куда он был послан найти Толли с абсолютно четкими инструкциями, Дэниэл решил, что это его беспроигрышный шанс увидеть зомби. Дэниэл терпеть не мог зомби, он считал их существование оскорбительным для себя. Мертвые должны оставаться мертвыми, а не подниматься из могил, вяло разгуливая мерзостной шаркающей походкой. Он и вампиров тоже не любил, но зомби просто приводили его в ярость. Дэниэл знал из надежного источника, что в Новом Орлеане есть несколько зомби и, кажется, парочка вампиров.

— Нечего, нечего, Толливер. В Новом Орлеане должны быть зомби, так ведь, с этим вашим колдовством и прочей хренью с Гаити? Неужели никогда не видел?

Глаза Толли прояснились от метедрина, точнее, один, правый. Левый превратился в страшный красный шар.

Дэниэл стер с лица капли дождя и как-то вдруг устал.

— Где она?

— Клянусь, не знаю.

— Она сказала, куда они поехали?

— Я ничего не знаю про…

Дэниэл обрушил кулак ему на грудь и нагнулся за Змеем — складным стальным прутом длиной почти два фута. Он размахнулся и стал неистово хлестать Толли по груди, животу и ногам. Толли кричал, но некому было услышать. Дэниэл отбросил Змея и вновь подошел к окну. Тоби и Клео уползли куда-то от греха.

Дождь ворвался в комнату горячий и соленый, как кровь. Дэниэл не обращал на него внимания. Он здесь, он сюда добрался, и — ни одного зомби! Он поискал глазами Тоби и Клео. В слабом мерцающем свете они были почти неразличимы.

— Спорим, я убью зомби, один на один, голыми руками? Я хочу попробовать. Думаете, я не смогу убить зомби?

Никто не ответил, ни Тоби, ни Клео.

Дэниэл вернулся к кровати и потряс Толли. Красные глаза выкатились, из разбитого рта хлынула кровь и раздалось еле слышное шипение. Дэниэл наклонился ближе:

— Что ты говоришь?

Губы Толли шевелились, и Дэниэл понял, что он вот-вот заговорит, но сил хватило только на шипение.

Толли умер.

Дэниэл секунду смотрел на тело, потом выхватил пистолет и всадил пять пуль в грудь Толливера Джеймса. Загрохотали выстрелы, их было слышно даже сквозь рев ветра. Но никто не пришел — ни полиция, ни соседи, никто.

Дэниэл перезарядил пистолет, убрал его и вытащил спутниковый телефон. Мобильная связь отсутствовала по всему городу, но спутниковый телефон работал отлично. Он проверил время, нажал кнопку быстрой связи и стал ждать соединения — вытянувшись по стойке «смирно» и перестав идиотничать.

Связь установилась, и Дэниэл доложил:

— Толливер Джеймс мертв. Не сказал ничего полезного.

Послушал, потом ответил:

— Нет, сэр, они ушли. Это совершенно точно. Джеймс бы сказал, но я не думаю, что она поставила его в известность.

Снова послушал, довольно долго.

— Да, сэр, я понял. Я вас не подведу.

Захлопнул телефон и сунул в карман.

Он вернулся к окну и высунулся под дождь. Вымок мгновенно — рубашка, брюки, ботинки, волосы; вымок до костей. По переулку каталась бочка из-под бензина. Он закричал — громко, перекрикивая ветер:

— Ну, зомби, давайте! Сюда! Ко мне! Покажите свое истинное лицо! — и, запрокинув голову, завыл. Он взлаивал, как собака, и снова выл, а потом вдруг отвернулся от окна и стал собирать вещи.

Еще когда он в первый раз обыскивал комнату, он нашел у Толливера под матрасом восемь тысяч долларов, запаянные в пластик. Наверное, подарок от девицы. Он уложил деньги в свою сумку и проверил у Толливера пульс. Пульса не было.

Клео сказала:

— Пора идти, Дэниэл.

Тоби сказал:

— Куда идти в такой шторм? Разумнее остаться.

Дэниэл решил, что Тоби прав. Тоби умный, он всегда прав, хотя Дэниэл и не всегда его понимает.

— Ладно, переждем, пожалуй.

Дэниэл вернулся к окну, снова высунулся под дождь и стал смотреть в конец переулка, не пройдет ли какой зомби.

— Ну же, покажись! Я хочу увидеть хоть одного зомби! Я больше ни о чем не прошу!

Если зомби появится, Дэниэл решил выпрыгнуть прямо на него, и вцепиться зубами в его разлагающуюся плоть, и разорвать его в клочья. В конце концов, он оборотень, вот почему у него так хорошо получается охотиться и убивать. Оборотни ничего не боятся.

Дэниэл снова завыл, запрокинув голову, потом погасил свечи и сел у трупа, ожидая, когда кончится шторм.

Когда он кончится, Дэниэл найдет их и выследит — и не отступит, пока до них не доберется. Не важно, сколько времени это займет и как далеко они убежали. Потому-то эти люди с юга и поручают ему такую работу и платят так щедро.

Оборотни никогда не упускают свою добычу.

Глава 1

Лос-Анджелес, наши дни

За шесть минут до того как Джо Пайк увидел этих двоих, он заехал на заправку подкачать шину. И в тот же момент, как увидел, понял, что они идут на преступление. Венеция, штат Калифорния, половина одиннадцатого утра, тепло, солнышко, море рядом. Если бы не шина, он бы их не увидел и не ввязался бы в это дело.

Пайк разобрался с шиной, потом заправился. Его «чероки», хотя и не новый, сверкал чистотой. Пайк ухаживал за ним тщательно. Умение обиходить себя и свое средство передвижения ему привили, еще когда он был юным морским пехотинцем, и оно верно ему служило, чем бы он ни занимался.

Когда Пайк закрывал капот, на противоположной стороне улицы появились три девушки на велосипедах — красивые ноги крутят педали, гладкие спины изогнуты над рулем. Он проводил их взглядом, и велосипедистки привели его глаза к двум молодым людям, что шли им навстречу. Миг — и Пайк почуял, что от них исходит опасность, от этих молодых ребят лет двадцати с бандитскими татуировками на шеях.

Пайк три года проработал патрульным в Лос-Анджелесском управлении полиции, где научился довольно хорошо разбираться в людях. Потом сменил профессию — стал работать в горячих точках планеты, во враждебном окружении, где усовершенствовал способность понимать мельчайшие оттенки языка тела и выражения лица, ибо от этого зависела его жизнь.

И теперь, когда они остановились прямо напротив Пайка, на другой стороне улицы, у магазина женской одежды, ему стало любопытно. Он уже не был полицейским и ему было чем заняться, но их позы и лица заставили включить красную кнопку тревоги.

Пайк заполнил бак бензином, но в машину не сел, а стал наблюдать, как молодые люди коротко переговорили и перешли от магазина одежды к закусочной, в окне которой красовалась от руки нарисованная вывеска «Сэндвичи Уилсона навынос».

Молодые люди открыли было дверь, но тут же отступили. Из закусочной вышла женщина средних лет. Когда она появилась, один из них отвернулся и стал смотреть на улицу, а другой поднес руку к глазам, явно желая скрыть лицо. Это было так красноречиво, что Пайк приподнял уголок рта, что для него означало улыбку.

Когда женщина ушла, молодые люди вошли в закусочную.

Лавируя между проезжавшими машинами, Пайк перебежал через улицу. Закусочная была маленькая, с двумя крошечными столиками у окна и прилавком в глубине, где нужно было делать заказ. Над прилавком на стене висела доска с написанным мелом меню и постер со святыми покровителями Нового Орлеана; за прилавком также была дверь, очевидно ведущая в кладовку.

События в закусочной разворачивались стремительно. Когда Пайк открыл дверь, два молодых человека как раз повалили на пол мужчину постарше; один, опустившись на одно колено, бил его по голове, другой стоял и пинал его ногами по спине. Мужчина скрючился, стараясь защититься от ударов.

При появлении Пайка оба замерли. Потом тот, что припал на одно колено, вернулся к своему занятию, а второй угрожающе повернул к Пайку изрытое оспинами лицо.

— Ты тоже хочешь? Давай вали отсюда.

Пайк валить не стал. Он, наоборот, вошел и закрыл за собой дверь. В глазах бандита мелькнуло удивление, его напарник опять замер. Они думали, что он убежит.

Бандит, сжав кулаки, шагнул к Пайку, эдакий уличный скандалист, заходящийся от собственной крутости. Он хотел запугать Пайка и обратить в бегство.

Пайк быстро шагнул вперед, и бандита это застало врасплох. Пока тот не успел опомниться, Пайк, поднырнув, ухватил его за плечо, вывернул руку ему за спину и с силой швырнул на пол. Лучевая кость хрустнула, локтевая сместилась. Напоследок ударив бандита ребром ладони в адамово яблоко, Пайк выпрямился и повернулся ко второму, но второму хватило и посмотреть. Он отполз назад, по стеночке добрался до задней двери и дал деру.

Бандит, пытаясь не то вдохнуть, не то закричать, давился, как кот клоком шерсти. Пайк опустился на корточки и обыскал его на предмет оружия. Нашел девятимиллиметровый пистолет, перекатил парня на живот, сдернул с него ремень и стал связывать руки. Когда Пайк заводил сломанную руку ему за спину, бандит взвыл и попытался подняться, но Пайк вмял его лицо в пол.

— Стоп, — сказал Пайк.

На то, чтобы нейтрализовать противника и обезопасить помещение, у него ушло шесть секунд.

Пока Пайк работал, пострадавший попытался сесть.

— Как вы? — спросил Пайк.

— Нормально, — ответил тот. — Со мной все в порядке.

Однако выглядел он не лучшим образом. Лицо залито кровью, кровь капает на пол. Увидев красные капли, он ощупал лицо и посмотрел на окровавленные пальцы.

— Кровотечение, — сказал он и попытался встать на колени, но упал и в итоге сел, прислонившись к стене.

Пайк достал телефон и позвонил по 911.

— Не вставайте. Я вызываю «скорую».

Избитый скосил глаза на него:

— Вы коп?

— Нет.

— Мне не нужна «скорая помощь». Сейчас отдышусь и буду в порядке.

Бандит вывернул шею, чтобы посмотреть на Пайка.

— Ты мне сломал руку, а сам не коп? Сука. Подними меня!

Пайк слегка прижал его коленом; бандит захрипел.

Когда оператор 911 ответила, Пайк рассказал, что произошло, описал состояние потерпевшего, добавил, что нападавший здесь же, и попросил вызвать полицию.

Пайк проверил у мужчины пульс. Пульс был сильный, но зрачки были разных размеров, что указывало на сотрясение мозга. Потом он прижал к его ране пачку бумажных носовых платков.

Бандит спросил:

— Ты кто, мужик?

— Помолчи.

Если бы Пайк не остановился подкачать шину, он бы не увидел этих двоих, не пересек бы улицу и не встретил женщину, которая вот-вот появится. Но он остановился. И горе ему.

Парамедики, приехавшие на «скорой», две крепкие женщины сорока с чем-то лет, занялись потерпевшим, а Пайк тем временем вводил их в курс дела.

Бандит, лежа на полу лицом вниз, удерживаемый коленом Пайка, вдруг заговорил:

— Этот тип сломал мне руку, дайте чего-нибудь от боли.

Главная, по фамилии Стилек, посмотрела на Пайка:

— У него действительно сломана рука?

— Угу.

Она велела усадить бандита и кивнула напарнице:

— Осмотри красавчика, а я закончу с этим.

Стилек удалось поднять потерпевшего; он говорил невнятно, но, когда она пощупала ему пульс и померила давление, сосредоточился. Назвался он Уилсоном Смитом, из Нового Орлеана, сказал, что приехал сюда после урагана «Катрина». Пайк отметил, что при этом у Смита не было южного выговора. Скорее он говорил как выходец из Нью-Йорка.

Когда Стилек направила фонарик ему в глаза, он попытался отвести ее руку.

— Я в порядке.

— Нет, не в порядке. Мы вас заберем в больницу.

Смит опять попытался от нее отмахнуться, но вдруг обмяк, вновь опустился на пол и закрыл глаза. Пайк смотрел, как работают парамедики, и ждал полицию.

Через несколько минут полиция прибыла. Главной в паре была средних лет латиноамериканка, которая представилась как офицер Хайдек — вероятно, английская фамилия досталась ей от мужа. Ее напарником был огромный малый по имени Пол Макинтош.

Хайдек тихо поговорила со Стилек, потом подошла к Пайку:

— Это вы звонили, вызывали нас?

— Да, мэм.

— Ага. И как вас зовут?

— Пайк.

Бандит, которому в это время накладывали шину, сказал:

— Этот тип сломал мне руку, да? Арестуйте его. Я хочу его посадить.

Хайдек попросила у них документы. Пайк протянул ей водительские права, которые она и скопировала для рапорта. У подозреваемого документов не оказалось. Он назвался Рубеном Мендосой и заявил, что не имел ни одного ареста.

— Состоите в банде? — навис над ним Макинтош.

— Никак нет, брат. Я чист.

Макинтош указал на аббревиатуру ВТ у него на шее. Пайк знал, что это значит «Венеция-тринадцать», известная банда латиноамериканцев.

— Тогда зачем вытатуировали «Венеция-тринадцать»?

— Это мои инициалы.

— ВТ — инициалы Рубена Мендосы? — сказала Хайдек. — Как это может быть?

— Это так пишется по-европейски.

Пайк честно рассказал, что знал, кратко, в нескольких фразах, как учили, когда он был новичком-патрульным, и отдал Хайдек пистолет, который отобрал у Мендосы.

— Вот, был у него в кармане.

Мендоса сказал:

— Это не мой, мужик. Нечего на меня вешать.

Макинтош велел ему заткнуться и обратился к Пайку:

— А второй? У него был пистолет?

— Если и был, я не видел. Когда я повалил вот этого, его дружок сбежал через заднюю дверь. Оружия я не видел.

Хайдек передала пистолет Макинтошу, попросив отнести в машину, и вызвала вторую карету «скорой». Подозреваемого и потерпевшего нельзя везти в одной машине.

Подъехали еще одна патрульная машина и вторая «скорая». Вновь прибывшие полицейские вывели Мендосу, а Стилек с напарницей выкатили из машины носилки. Тем временем Хайдек допрашивала Смита. Тот сказал, что эти двое хотели купить сэндвич, а он собирался закрыть закусочную, чтобы идти в банк, и хотел их выставить. Они обиделись, и началась драка.

Хайдек, похоже, не поверила.

— То есть они не хотели вас ограбить, ничего такого? Вы подрались просто потому, что они хотели сэндвич, а вы хотели закрыть закусочную?

— Ну, может, я что-то им сказал не подумав.

Парамедики положили его на носилки, и тут в заднюю дверь вошла женщина. Она не видела машин «скорой помощи» и полицейских машин, стоявших с другой стороны, и при виде стольких людей в форме, набившихся в тесное помещение, застыла, словно бы наткнувшись на невидимую стену. Пайк смотрел, как она переводила глаза с врачей на носилки, потом на полицейских — раз, два, три, пока — четыре — ее глаза не остановились на нем. Надолго. Она смотрела на него так, словно ничего подобного не видела никогда, словно он ее одновременно пугает и безумно притягивает.

Пайк подумал, что ей лет тридцать с небольшим — оливковая кожа, морщинки вокруг глаз. У нее были красивые глаза. И умные. Волосы короткие, темные; льняное платье без рукавов и сандалии на плоской подошве. Глаза Пайку понравились.

Тут вернулись Хайдек с Макинтошем, и она перевела глаза на них.

Хайдек сказала:

— Чем могу помочь?

— Что случилось? Уилсон, что с тобой? Уилсон — мой дядя.

Смит приподнялся.

— Это Дрю. Моя племянница.

Ее звали Дрю Рэйн, и, пока ей рассказывали, что случилось, она переводила взгляд со Смита на полицейских.

— На тебя напали прямо здесь? Прямо здесь, в магазине?

— Да все нормально, пришел этот парень и остановил их.

Дрю Рэйн опять посмотрела на Пайка и одними губами прошептала одно слово, как если бы полицейские, медики и дядя ее не видели, словно бы улучив момент, когда кроме них никого нет:

— Спасибо.

Пайк кивнул.

Она тут же перевела взгляд на парамедиков.

— Он поправится?

— Проведем обследование. С такими травмами головы, как у него, раньше чем завтра его не отпустят.

— Я там не останусь. Как только они меня зашьют, я уйду.

Дрю Рэйн подошла к носилкам и посмотрела на него сверху.

— Уилсон, не надо. Пожалуйста.

Хайдек дала мисс Рэйн свою визитку и сказала, что детективы допросят ее дядю в больнице. Парамедики пристегнули Смита к носилкам, и Пайк смотрел, как она уходит вслед за ними.

Хайдек дождалась, когда они уйдут, и обратилась к Пайку:

— Вы верите, что это был диспут по поводу сэндвича?

Пайк отрицательно покачал головой.

— Я вас знаю? Что-то знакомое…

— Нет.

— Ваши татуировки мне что-то напоминают.

На дельтавидных мышцах Пайка было вытатуировано по ярко-красной стреле. Он был в серой футболке с обрезанными рукавами, обнажавшими стрелы. Солдатские солнцезащитные очки, черные и блестящие, как крылья жука, скрывали его глаза, но стрелы на руках светились, как неоновые вывески. И указывали вперед. Росту в Пайке было шесть футов один дюйм, весил он чуть больше двухсот фунтов, и его руки бугрились мускулами. Волосы он стриг коротко, оставлял всего четверть дюйма, кожу его покрывал темный загар, костяшки пальцев были загрубелые, в шрамах.

— Большинство, увидев такое избиение, бегут без оглядки. Чем вы занимаетесь, мистер Пайк?

— Я бизнесмен.

— Угу.

Если она и заметила бугор там, где он прятал один из двух пистолетов, что были при нем, то не подала виду. Протянула свою визитную карточку:

— Вероятно, вас будут расспрашивать детективы; но пока, если придет какая-то мысль, звоните мне.

Пайк взял карточку, и Хайдек ушла вслед за Макинтошем к патрульной машине.

Парамедики открывали задние дверцы «скорой помощи», а Дрю Рэйн стояла рядом с дядей, держа его за руку и что-то говоря. Наконец она отошла, и врачи задвинули носилки в машину.

Дрю Рэйн проводила глазами «скорую помощь» и поспешила в магазин.

Пайку не понравилось, как она спешила. Он подумал: она словно бы спешит спрятаться.

— Почему он солгал? — спросил Пайк.

Она вздрогнула, потом улыбнулась и зашла за прилавок.

— А как вы думаете? Он боится, что они вернутся.

— Они уже здесь были?

Она выключала обжарочные аппараты, закрывала крышками металлические контейнеры с приправами и при этом говорила. Уилсон говорил так, словно он из Нью-Йорка; ее выговор был гораздо мягче.

— Такие люди всегда возвращаются.

— Если вы думаете, что они вернутся, надо сказать об этом полиции.

Она наклонила голову к плечу.

— Я думала, вы и есть полиция.

— Нет. Просто шел мимо.

Она снова улыбнулась, протянула руку через прилавок:

— Дрю Рэйн. Зовите меня просто Дрю.

— Джо Пайк.

Они пожали друг другу руки, и Дрю вернулась к работе, через плечо говоря:

— Как хорошо вы поступили, мистер Пайк, пришли на помощь. Спасибо вам. А теперь, я не хочу быть грубой или неблагодарной, но я должна закрыть закусочную, чтобы ехать в больницу.

Пайк кивнул, подумал, что здесь его ничто не держит, но почему-то не ушел. Взглянул на ее руки. Обручального кольца не было.

— Поговорите с полицейскими.

— Все с нами будет в порядке. Вы не знаете моего дядю. Наверное, он их как-нибудь обозвал.

Она сложила металлические контейнеры в коробку, отнесла в кладовку. Когда она скрылась, Пайк написал в блокнотике для заказов, который нашел рядом с кассой, свое имя и номер мобильного.

— Я вам оставил свой телефон. Понадоблюсь, звоните.

Она ответила из кладовки:

— Ладно. Еще раз спасибо.

Пайк вернулся к своему джипу, но не уехал. Он нашел переулок позади закусочной Уилсона, остановился в дальнем его конце и стал ждать. Через несколько минут вышла Дрю Рэйн, заперла дверь и направилась к серебристому «терселу». Пайку показалось, что она сильно озабочена.

Он некоторое время посидел в джипе, потом вылез и примерно квартал прошел пешком. Смотрел на людей на тротуарах, смотрел на людей, что сидели за рулем проезжающих машин.

Пайк был напротив заправки, на другой стороне улицы, когда мимо него медленно проехал темно-бордовый «монте-карло» с открытыми окнами. На переднем сиденье — двое молодых мужчин, на заднем — еще один, все трое — с бандитскими татуировками и лицами как только что из тюрьмы. Проезжая, они уставились на Пайка, и он ответил им таким же взглядом.

Тот, что на заднем сиденье, изобразил рукой пистолет, прицелился и нажал курок.

Пайк проводил их взглядом, вспоминая, как Дрю Рэйн спешила спрятаться.

Такие люди всегда возвращаются.

Нет, подумал Пайк. Они не возвращаются, если тебя боятся.

Вообще процедура была такая: Хайдек докладывает начальнику своей смены, что потерпевшего и подозреваемого везут в больницу. Начальник смены передает ее рапорт в отдел расследований, который посылает детективов в больницу, поговорить со Смитом и Мендосой. Если же Мендоса откажется сотрудничать, детективы позвонят Пайку и договорятся о беседе, все это тихо и дружелюбно. Но в случае с ним, понимал Пайк, все будет иначе. Стоит только кому-нибудь вспомнить его имя, и детективы поступят иначе и иначе отнесутся к этому делу.

И он оказался прав.

Через восемь часов после того, как Пайк играл в гляделки с пассажирами бордового «монте-карло», он вернулся домой и на парковке обнаружил двоих детективов. Пайк жил в охраняемом кондоминиуме в Калвер-Сити. Чтобы попасть на территорию комплекса, требовалось открыть ворота ключом-картой, но однако же вот они, двое детективов, мужчина и женщина, ждут его в «краун-виктории» с затемненными, надо ли говорить, стеклами.

Пайк въехал, а они вылезли из машины и стояли, вытащив свои жетоны, ожидая, когда он вылезет из джипа. Детективу мужчине было за пятьдесят — одутловатое лицо, редеющие рыжие волосы, синяя ветровка. Женщина была лет на пятнадцать моложе, черноволосая, черноглазая, в темно-синем брючном костюме. Пистолет оттопыривал полу жакета, и она стояла, держа руку на изготовку, словно должна вот-вот его выхватить и стрелять. Она явно нервничала. Пайк подумал, интересно, чего ей про меня наговорили?

Старший представил его женщине, словно показывая зверя в зоопарке:

— Джо Пайк. — Потом, чуть погромче, обратился к Пайку, словно Пайк был зверь забывчивый: — Когда мне сказали, что это ты, я подумал: хорошо, если он меня не пристрелит, значит, день удался.

Кажется, они знакомы, но Пайк его не узнавал.

Детектив уловил замешательство Пайка и поднял жетон выше, чтобы Пайку было лучше видно.

— Как, Пайк, ты меня не помнишь? Джерри Баттон из Рампарта. А теперь — с Пасифик-стейшн. А это детектив Футардо. Мы насчет дела о нападении на Смита, так что не стреляй, ладно?

Упоминание о Рампарте сработало, но Джерри Баттон не имел почти ничего общего с тем шустрым молодым полицейским, который остался в памяти у Пайка. Тот Джерри Баттон был патрульным в рампартском отделении, а Пайк только-только пришел служить в полицию. Они относились друг к другу дружелюбно, но друзьями не были. Когда Пайк ушел из полиции, Баттон стал его избегать, впрочем как и большинство его приятелей-полицейских.

Пайк прочел их удостоверения. Футардо оказалась детективом первой ступени, из чего Пайк сделал вывод, что в отделе расследований она новичок. Баттон стал уже детективом третьей, высшей, ступени. Слишком уж высокий чин для простой драки.

— Как там мистер Смит? — спросил Пайк.

Баттон не ответил.

— Ты носишь пистолет?

— Два. И два разрешения.

Баттон толкнул локтем Футардо:

— Говорил я. Он всегда вооружен.

Пайк стал молча смотреть на Баттона и смотрел, пока тот наконец не поднял руки.

— Давай войдем и поговорим о том, что произошло.

— Можно и здесь поговорить.

— Здесь, на парковке?

— Да.

Баттон жестом велел Футардо достать блокнот:

— Хорошо, значит, здесь. Расскажи, что случилось.

Пайк последовательно рассказал обо всем, точно так, как рассказывал Хайдек, включая описание второго бандита и прибытие «скорой помощи» и полиции. Футардо быстро записывала, но Баттон, казалось, скучал, словно уже слышал это раньше. Он бросил взгляд на Футардо.

— Ладно, давайте смотреть фотографии.

Футардо вытащила из кармана жакета конверт, а из него — несколько листов. На каждом — фотографии мужчин двадцати-тридцати лет примерно одинакового роста и веса. Поскольку на каждом листе было по шесть фотографий, они назывались «шестерками».

На втором листе, в середине нижнего ряда, Пайк узнал сообщника Мендосы.

— Вот этот.

Футардо вытянула шею — посмотреть.

— Есть такой. Альберто Гомер.

Она вынула из кармана ручку и протянула ему вместе с листом. Пальцы дрожали.

— Обведите изображение, которое вы идентифицировали сейчас как мужчину, напавшего на ваших глазах на мистера Уилсона Смита и поставьте дату и подпись.

Пайк обвел и подписался.

— А мистер Смит его узнал?

Баттон фыркнул.

— Мистер Смит не узнал никого.

Футардо, убирая фотографии, впервые чуть оттаяла:

— Он напуган.

Баттон снова фыркнул и кивнул Футардо.

— У вас есть вопросы, детектив?

Футардо посмотрела на Пайка.

— Вернемся к тому моменту, когда вы увидели Мендосу и его друга. Что вы делали в Венеции?

— Заправлялся.

— То есть вы оказались там просто случайно?

— А что в этом такого?

— Вы были знакомы с мистером Мендосой до этого?

Футардо смотрела внимательно, и Пайк понял, что Баттон тоже пристально следит за ним. Словно они хотят начать все сначала. Они должны бы спрашивать об Уилсоне Смите и Рубене Мендосе, а они расспрашивают Пайка о Пайке.

— К чему вы клоните?

— К тому. Ты оказался тем единственным жителем Лос-Анджелеса, который измутузил именно этого парня.

— Это не про меня.

— Про тебя, раз я сказал.

Пайк кивнул. Теперь он понял, почему детектив-3 расследует дело об обыкновенной драке. Голос его стал тих, как лист, слетевший в пруд:

— На этом закончим.

— Закончим, когда я скажу закончить.

Футардо испугалась и попыталась разрядить ситуацию:

— Теперь мы напечатаем ваше заявление и…

Баттон рявкнул на нее:

— Он знает. Идите в машину. Я подойду через минуту.

Футардо собрала фотографии и ушла с явным облегчением.

Голос Пайка был все так же тих:

— Что ты ей такого обо мне рассказал, что она так боится?

— Правду.

— Вы пришли не по поводу дела Мендосы.

— У нас таких нападений по сотне в день. Это дело — мелочь.

— Что с тобой случилось? Ты был лучше.

Баттон с минуту рассматривал Пайка, формулируя ответ:

— Я — полицейский. Я верю в закон, и я посвятил свою жизнь его исполнению, а для тебя, Пайк, закон ничто. Молодые копы говорят о тебе так, словно ты легенда, но я-то знаю. Мне не нравится то, что случилось, когда ты был полицейским, и мне не нравится, как ты ушел, облив столько народу грязью. Ты опасен, Пайк. С тобой что-то не так, и рано или поздно мы тебя уберем или твое время выйдет.

Баттон резко повернулся и пошел к машине, бросив через плечо:

— Спасибо за сотрудничество. Будем на связи.

Будь это кто-то другой, Баттон и Футардо работали бы над тем, чтобы Мендоса и его сообщник больше не смогли тронуть Уилсона Смита. Но Пайк понимал, что с ним все иначе. Баттону и дела нет до нападения. Баттону интересно стереть в порошок Пайка, а это значит, что Уилсон и Дрю остались одни. Без защиты. Пайк порадовался, что оставил Дрю свой телефон.

Глава 2

Но он не ожидал, что она позвонит так скоро.

На следующее утро в двадцать две минуты девятого, когда Пайк ехал в свой оружейный магазин, его мобильный зазвонил.

— Они вернулись. Вы сказали позвонить вам, и, ну, я не знаю… Дрю Рэйн.

Пайк взглянул на часы, заметил время, потом повернул машину к закусочной.

— А сейчас они находятся в вашей закусочной? — Он услышал голоса в трубке и нажал на акселератор. — Мисс Рэйн? С вами все в порядке?

— Они разбили окно и, да, со мной все в порядке. Я думаю, это случилось ночью. Уилсон… простите, мне надо идти.

Пайк сбросил газ, но направления не изменил. Из машины он увидел, что окно фасада разбито практически вдребезги. Какой-то молодой человек палкой выбивал из рамы остатки стекла. Рядом стояла женщина в платье цвета морской волны, указывая ему на оставшиеся стеклянные зубья. Внутри двигались тени.

Пайк осмотрел окрестности, но не обнаружил никого подозрительного. Мендоса пока должен быть в камере предварительного заключения, так что за этим стоял, вероятно, Гомер или другие их дружки-бандиты. Так они отплатили за его арест.

Пайк проехал по переулку позади закусочной Уилсона, припарковался рядом с «терселом» и вошел.

Уилсон с Дрю, а также женщина в платье цвета морской волны и молодой человек находились в зале. Столики были сдвинуты к стене. Между ними стояла Дрю и говорила по телефону. Уилсон сметал осколки стекла на кусок картона от коробки, а молодой человек использовал для этой цели совок. Половину лба Уилсона закрывала желтая квадратная наклейка.

«Морская волна» умоляла его:

— Пожалуйста, послушайтесь Дрю, не надо этого делать! Мозг выпадет!

— И пусть. Избавлюсь от своих печалей.

Вандалы не только разбили окно, отметил Пайк. По полу растеклось большое пятно зеленой краски, еще один потек причудливой радугой украсил стену за стойкой.

Дрю первая увидела Пайка. В глазах ее вспыхнула улыбка, и она подняла палец, желая показать, что должна закончить телефонный разговор. Потом его увидел Уилсон и стал еще яростнее заметать стекло на картон.

— Посмотрите, какой бардак. Видите? Я же говорил, вышвырните парня, и все. А теперь эти типы устроили мне вендетту.

«Морская волна» кудахтала над юношей, который держал совок:

— Этан, осторожнее с этим стеклом. Смотри не поранься.

Дрю закончила разговор и подошла, разводя руками.

— Стекольщики. Приедут, как только смогут.

Уилсон стал мести еще яростнее.

Пайк сосредоточился на Дрю. Ему показалось, что в ее красивых глазах застыла озабоченность, но он не мог перестать смотреть на нее — словно она была книга, которую он хотел прочесть, но не вполне понимал.

— С вами все в порядке?

Она снова улыбнулась и сделала еще шаг к нему.

— Я в порядке. Спасибо, что пришли. Я не хотела отнимать у вас время.

— Позвоните в полицию.

Дрю посмотрела на «Морскую волну».

— Полиция уже приезжала. Утром Бетси пришла первая и увидела стекло. И позвонила сначала в полицию, а потом нам.

«Морская волна» представилась:

— Бетси Хармон. У меня магазинчик рядом. Как вы спасли Уилсона! Это что-то!

— Никто меня не спасал, — сказал Уилсон. — Все было под контролем.

Бетси закатила глаза.

Пайк подумал, что Уилсон, наверное, удрал из больницы вопреки рекомендациям врачей и приводит в порядок свою закусочную. Пайку это понравилось. Он и сам поступил бы так же.

Дрю снизу вверх посмотрела на Пайка.

— Должно быть, это мужчина, которого арестовали, да?

Пайк объяснил, что Мендосу еще не выпустили, отчего Уилсон совсем загрустил.

— Не важно, он это был, или его друзья, или их проклятые родственники. Смотрите. Когда он выйдет, он опять здесь все разнесет. — Он занес было метлу, чтобы продолжать свое дело, но запнулся, словно бы потеряв мысль, и рухнул на столики.

— Уилсон! — вскрикнула Дрю.

Сначала его подхватил Этан, но осел под его весом, и тогда Пайк стал поддерживать его за плечи.

Уилсон, уцепившись за столик, опустился на табурет.

— Со мной все в порядке. Сейчас посижу…

Лицо Дрю залилось краской, то ли от гнева, то ли от страха.

— Не бери в голову. Успокойся. Давай я отвезу тебя домой.

Уилсон посмотрел на нее.

— Нужно убрать этот бардак. Как только приведем все в порядок, я поеду домой. Пусть все уляжется.

Пайк посмотрел на Дрю и решил не мешать им. Он вышел на улицу, размышляя о полиции. Баттон и Футардо не склонны посвящать много времени обыкновенной драке, они слишком заняты насильниками и убийцами.

Пайк вернулся в закусочную, посмотрел сначала на Уилсона, потом на Дрю.

— Это не повторится.

Уилсон насупился.

— Вы кто, провидец? Откуда вы знаете?

— Я с ними поговорю.

— Знаете что? Хватит, ладно? Как бы вы не сделали хуже.

Дрю жалобно посмотрела на Уилсона, потом вдруг отвела взгляд и прошла в кладовку. Пайк пошел за ней. Она плакала. Потом крепко зажмурилась.

— Он невозможен. Так было трудно наладить дело на новом месте, а теперь вот эти люди. — Она снова зажмурилась и взмахнула рукой, словно останавливая себя. — Простите.

Пайк коснулся ее руки. Только коснулся и тотчас опустил руку.

— Все будет хорошо.

Он вернулся к своему джипу и снова посмотрел на часы. Мендосу после выписки из больницы должны были транспортировать в отдел полиции Пасифик-комьюнити для предъявления обвинения. Вероятно, обвинение ему предъявят сегодня. Если он заплатит залог, то его освободят.

Пайк позвонил в свой оружейный магазин. У него работало пять человек, трое — бывшие полицейские. Магазином заведовал Ронни, они с Пайком знали друг друга сто лет.

— Обойдетесь без меня сегодня? — сказал Пайк.

— Да. Ты свободен.

— А может Лиз для меня кое-что раскопать?

— Если повезет. Что тебя интересует?

Младшая дочь Ронни работала в окружной прокуратуре Комптона и вела дело банды «Хардкор». Пайк рассказал про Рубена Мендосу.

— Я тебе отзвоню.

Звонок Ронни раздался через восемь минут.

— Его увезли сегодня утром. Вероятно, в аэропортовский суд в Хоторне. Тебе понадобится помощь?

— Справлюсь.

Аэропортовский суд — один из сорока восьми судов, разбросанных по четырем тысячам квадратных миль округа Лос-Анджелес. Его здание, напоминающее гигантского зеленого мотылька со стеклянными крыльями, устремленного в небо, располагалось на расстоянии ружейного выстрела от аэропорта Лос-Анджелеса.

Пайк поискал место для парковки — такое, чтобы просматривался задний выход. Он знал, что обвиняемых, внесших залог, выпускают оттуда. Он умел ждать и, если нужно, мог бы прождать целый день.

Пайк устроился поудобнее. Сделал глубокий вдох, выдохнул до донышка легких, повторил процедуру. Тело расслабилось, биение сердца замедлилось. Он наблюдал за выходом, дышал, ни о чем не думал. Пайк мог просидеть так не один день — и просиживал, причем в куда менее комфортных условиях.

В семь минут двенадцатого на стоянку въехал бордовый «монте-карло». Пайк скривил губы. «Монте-карло» означал, что Мендоса внес залог и позвонил друзьям, чтобы за ним приехали.

Пайк рассматривал человека, что был в машине. Он думал, что это будет Гомер, но это был не Гомер, а какой-то молодой тощий латиноамериканец с тонкими усиками. Он вылез из машины и остановился у выхода.

Через полторы минуты из «мотылька» вышел Мендоса — улыбка во все лицо, рука в гипсе от локтя до кисти. Показал пальцем на друга, потом два пальца поднял верх — победа! — и влез в машину.

Пайк поехал за ними по Четыреста пятому шоссе, дав «монте-карло» оторваться на несколько машин в плотном потоке транспорта. «Монте-карло» свернул на приморскую автостраду, проехал через квартал дешевых лавчонок справа от бульвара Венеция и через несколько кварталов подкатил к зданию с вывеской «Кузовной ремонт по-нашему». Перед зданием сервисного центра была парковка, где одни машины ожидали своей очереди, а другие, уже отремонтированные, ожидали, когда их купят. В большинстве это были классические американские автомобили, «бельэры» и «импалы», с уменьшенным дорожным просветом и перекрашенные в яркие цвета — как конфетки «М&М».

Когда «монте-карло» въехал на парковку, из здания вышли несколько мужчин — приветствовать Мендосу. Предприятиями, подобными «Кузовному ремонту», часто владели бандитские семьи, насчитывающие несколько поколений. Они работали как законный бизнес, но их держали в первую очередь для того, чтобы члены банды могли заявить, что они трудоустроены, при подаче ходатайств в суд по поводу освобождения под залог.

Пайк изучал лица мужчин, столпившихся вокруг Мендосы. У большинства были искусные татуировки и наголо выбритые головы — вместо зализанных назад волос; теперь «свои ребята» выбирали такой стиль. Пайк увидел парня, который показал ему «пиф-паф» с заднего сиденья «монте-карло», но Гомера среди них не было. Любой из них мог разгромить закусочную, но Пайк никак не мог узнать, кто именно это сделал. Хотя ему пришло в голову, что он знает, кто поможет разобраться с этим делом.

Пайк пролистал список номеров в телефоне, нашел нужный номер, набрал. Ответил приветливый женский голос:

— «Глаза ангелов». Чем могу помочь?

— Арти на месте?

— Да. Позвольте спросить, кто звонит?

— Скажите, что к нему хочет зайти Джо Пайк.

Пайк подъехал к маленькому оштукатуренному домику чуть-чуть на восток от бульвара Линкольна. Как в большинстве заброшенных и обветшавших районов (а этот так и назывался — квартал призраков), домики на улицах стояли скромнейшие. Хотя по соседству потихоньку и начинали кое-что реконструировать, денежные вливания не доходили до восточной стороны бульвара, которая оставалась печальным напоминанием о несбывшихся мечтах. Отец Артуро Альварес старался изменить такое положение вещей.

Отец Арт не был священником, хотя женщины и дети, опекаемые им, называли его отцом и проявляли любовь и уважение, достойные божьего человека. Арти Альварес был убийца. Он совершил свое первое, и единственное, убийство, когда ему было одиннадцать лет. Он убил тринадцатилетнего члена банды «Прибрежные калеки» по имени Лушиус Джефферсон. Арти с жесткой честностью рассказывал о том, как и почему он убил этого мальчика, — рассказывал школьникам, гражданским лидерам, бизнесменам. Детям он это рассказывал, потому что надеялся сделать их лучше. Остальным — чтобы добыть денег на финансирование своих программ.

В тот день, когда Арти совершил убийство, стояла немилосердная августовская жара. Арти, два его младших брата и малышка-сестра сидели на ступеньках крыльца и ждали, когда их мать вернется с работы — она убиралась по домам. Их отец был далеко, что означало: он отбывал срок в тюрьме Соледад. Арти вспоминал, что им с братьями было скучно и они фантазировали, что их отец не пьяный хулиган, а этакий Робин Гуд. На коленях у Арти сидела его малышка-сестра Тина. Арти увидел Джефферсона на сверкающем синем велосипеде, и вдруг его сердце исполнилось беспричинной ненависти и ярости.

— Вали с нашей улицы, ты, калека!

Джефферсон, до этой минуты не обращавший внимания на четверых ребятишек, показал знак своей банды и крикнул в ответ:

— Пошел ты в задницу!

Арти охватила слепая ярость. Он не помнил, как столкнул сестру с колен, вбежал в дом, вытащил из-под материной кровати отцовскую винтовку и рванул на улицу. Он настиг Джефферсона через полтора квартала, когда тот стоял на светофоре. Арти прижал дуло к спине мальчика и нажал на курок. И убил его. Убил.

Потом Арти говорил, что в этот момент на него обрушилось осознание того, что он сделал. Обрушилось мощной волной, смыв бездумную ярость и принеся ужас от содеянного. Лушиус упал навзничь. Его глаза, огромные, как блюдца, были широко открыты, и в них были страх и боль. Страшная боль, казалось, текла из глаз умирающего мальчика, словно бы дух покидал тело и перетекал в Арти, навсегда меняя его жизнь.

После этого жуткого события Арти Альварес провел три года в специальном исправительном учреждении для несовершеннолетних, предоставленный собственной совести, принимал участие в постоянных обсуждениях, и каждую ночь во сне ему являлись глаза Лушиуса Джефферсона. Вместо высокомерия юности — чувство вины и мучительного стыда. В конце концов он стал бакалавром, а потом и магистром психологии и консультантом по молодежным группировкам города. Он создал «Глаза ангелов» — программу помощи неимущим детям из группы риска и работал с бандами всего города. Смысл названия «Глаза ангелов» был прост: веди себя так, словно на тебя смотрят. Девиз «Глаз ангелов» — «Кто-то все видит».

«Глаза ангелов» занимали маленький оштукатуренный домик. Когда Пайк подъехал, у домика толпилась дюжина подростков. В основном латиноамериканцы, но были и афроамериканцы, и белые, и азиаты. Вооруженные кистями и валиками, они под руководством Арти красили стены.

Увидев Пайка, Арти открыл ворота. На нем были шорты, сандалии и футболка с логотипом «Глаз ангелов».

— Марисоль сказала мне, что вы заедете. Рад вас видеть.

— Есть минутка?

— Заходите.

Вслед за Арти Пайк вошел в домик. Гостиная служила офисом и приемной. Хорошенькая юная латиноамериканка — вероятно, Марисоль — сидела за столом, говорила по телефону и одновременно печатала на компьютере.

Когда они вошли, Арти сказал:

— Джо, Марисоль; Марисоль, Джо.

Марисоль подняла руку в приветствии, не прерывая разговора.

Арти ввел Пайка в свой кабинет и плюхнулся в старое кресло, стоявшее за обшарпанным учительским столом.

— Садитесь. Чем могу помочь?

— «Венеция-тринадцать».

— Ну и?

— Хочу поговорить с хефе.

Арти поднял брови и откинулся в кресле.

— Поговорить — в смысле поговорить или поговорить в том смысле, что кто-то замолчит навсегда?

— В смысле поговорить. Если бы в другом, я бы не стал к вам обращаться.

Пайк рассказал о Мендосе и Гомере, об акте вандализма. Пайк научился понимать бандитов, еще когда был полицейским. Он мог убить их, но заставить слушаться — не мог. Это может только их главарь, хефе. Если главарь прикажет им оставить Уилсона в покое, они оставят.

Арти сказал:

— Мм. Значит, вы хотите обратиться к нему с просьбой.

Пайк кивнул. Арти снова откинулся на спинку кресла.

— Почему бы и нет. У них там новый мальчик. Мигель Азара. Кличка Майки. Этот мальчик удивит вас.

— Вы с ним поддерживаете отношения?

— Я разговариваю с ними со всеми. Не все меня любят, но они понимают, что я стараюсь делать добро. И у всех у них есть маленькие братья и сестры. — Арти побарабанил пальцами по столу и задумчиво оглядел Пайка. — Сказать ему, с кем он будет иметь дело?

— Как считаете нужным, как лучше.

Арти минуту поразмышлял, пожал плечами.

— Я могу попросить его об одолжении для себя. Подождите минутку, посмотрим, что получится.

Пайк понял намек и вышел, чтобы дать Арти поговорить без помех. Через несколько минут тот дал ответ: Мигель Азара согласен встретиться с Пайком сегодня в три часа дня.

Они встретились в кафе на бульваре Эббота Кинни, неподалеку от каналов Венеции. Пайк удивился, когда Арти сказал, где Азара назначил ему встречу. Это был роскошный район дорогих ресторанов, дизайнерских магазинов и арт-галерей. Здесь, в этом кафе, на веранде, его окружали богатые привлекательные женщины — загорелые, подтянутые, в легких летних платьях, и никто из них не курил. В таких местах ветераны «В-13» бывали нечасто.

Пайк приехал слишком рано и уселся на веранде, как было договорено, попивая черный кофе. Кофе был слабый, но ему было все равно. В три ноль пять подъехал черный «приус» и остановился у тротуара на противоположной стороне улицы. Из него вышел и направился к кафе мужчина лет тридцати в легком спортивном пиджаке от Хьюго Босс поверх футболки с изображением рок-группы «AC/DC», в дизайнерских джинсах и сандалиях-гуарачах. Он был подтянут, чисто выбрит и так хорош собой, что мог бы украсить собой обложку журнала «Эсквайр». Женщины, сидевшие рядом с Пайком, все как одна смотрели на него.

Перейдя улицу, он стал глазами шарить по толпе, увидел Пайка и подошел к его столику. Протянул руку и улыбнулся, блеснув ослепительными зубами.

— Мистер Пайк? Майкл Азара. Отец Арт сказал, что я узнаю вас по стрелам. Я сяду?

Пайк кивнул, отметив про себя, что он представился как Майкл, не Майки и не Мигель. Приятный, чистый, он отличался от ветеранов из «Кузовного ремонта» так же разительно, как его «приус» от конфетно-красного «бель-эра» пятьдесят шестого года. Он был похож на члена землячества Университета Южной Калифорнии, правда накачанного как чемпион по борьбе.

Азара сел, сцепил пальцы и с невинным любопытством посмотрел на Пайка.

— Я люблю отца Арта. Он так много делает для нашей общины.

Пайк кивнул, ожидая продолжения.

— Чем могу вам помочь?

Теперь, когда Азара сидел, Пайк видел, что кожа у него на шее испещрена мельчайшими шрамиками. Когда он был мальчишкой, здесь была татуировка, но ее свели лазером. Шрамики покрывали и костяшки пальцев на левой руке. Кажется, когда-то он не столь разительно отличался от парней из автосервиса.

Пайк приподнял чашку:

— Хотите чего-нибудь?

— Спасибо, нет. Так чем могу помочь?

— Рубен Мендоса и Альберто Гомер.

— Идиоты. Мендоса только что из-под ареста. Вы насчет этого?

— Я-то его и сдал. Это может стать препятствием к нашему разговору?

Азара, казалось, удивился.

— Зависит от того, чего вы хотите.

Пайк описал события точно теми же словами, что Хайдек, Баттону и Арти. Сказал, что Уилсон Смит — друг и что сегодня рано утром кто-то разгромил его закусочную.

Азара слушал, задумчиво нахмурив брови и время от времени кивая, и не сказал ни слова, пока Пайк не закончил.

— Ага, ладно. Я понял. Эти люди — ваши друзья. Вы не хотите, чтобы им докучали.

— Именно.

— Хорошо.

Пайк ждал. Через несколько секунд Азара понял, что Пайк не собирается ничего говорить, и прервал молчание:

— Эта ерунда гроша ломаного не стоит. Такие страсти, а зачем? Чтобы какой-нибудь идиот типа Мендосы мог разнести чью-то лавку? Я вас умоляю.

— Значит, «В-13» оставят в покое закусочную мистера Смита? И проблем больше не будет?

Азара заерзал, раздраженный, что дело оказалось такой ерундой.

— Хорошо. Послушайте, я впервые об этом слышу, но это прекратится. Это глупость.

— Спасибо, — сказал Пайк.

Азара посмотрел на часы, потом на Пайка. Подался к нему и понизил голос:

— Отец Арт сказал, что вы опасный человек. Я в ответ спросил: «Арт, этот тип выступает против меня?»

Пайк покачал головой:

— Я не выступаю против вас.

Азара приподнял ладонь.

— Арт особо подчеркнул, что вы сказали ему: это не угроза. Насчет угроз я крут. Важно, чтоб было уважение.

Пайк понял, что этими словами он не ограничится, и ждал.

— Я хочу, чтобы между нами было все ясно. Вы обратились ко мне как мужчина, попросили помочь вашим друзьям.

— Да.

— Я бы не стал с вами разговаривать, если бы вы мне угрожали.

— Я понимаю.

— Вы знаете, что такое «Ла-Эме»?

— Конечно.

— Тогда вы понимаете, почему я ничего не боюсь.

«Ла-Эме» — это мексиканская мафия, столь многочисленная, что контролирует рынок наркотиков во всех юго-западных Соединенных Штатах и фактически владеет всеми тюрьмами Калифорнии. Это криминальная армия внутри Соединенных Штатов.

— Понимаю.

Азара встал.

— Хорошо. Скажите вашим друзьям, пусть не волнуются. Я поговорю с ребятами. Это не повторится.

Пайк посмотрел на противоположную сторону улицы:

— Нравится вам «приус»?

— Я его люблю. Ведь очень важно заботиться об окружающей среде. Вся планета нуждается в любви. — Азара улыбнулся, блеснув зубами, еще раз протянул руку и пошел к машине.

Один лишь звонок. Как просто. И дело сделано.

Глава 3

Когда Пайк вернулся в закусочную, стекольщики уже закончили работу, окно было вставлено. На дверях висела табличка «Закрыто», но сквозь стекло Пайк видел, что задняя дверь распахнута.

Он обошел дом, добрался до задней двери. Дрю, стоя на коленях, большим полотенцем оттирала пол. Столики с перевернутыми стульями стояли у дальней стены. Сильно пахло скипидаром. Пайк смотрел, как она обеими руками шлепает полотенце на пол, смотрел, как ее спина двигается, когда она возит полотенцем по полу. Потом он шагнул внутрь и постучал в стену: тук-тук.

Она, посмотрев через плечо, продолжила трудиться и улыбнулась, словно ждала его.

— Привет. Ну как?

— Гораздо лучше.

— Стена отмылась, но пол изгажен. Эти уроды его испортили.

— Они больше не придут, — сказал Пайк.

Она помолчала, потом встала, откинув с лица прядь волос.

— А вам откуда знать?

— Эти двое состоят в банде, там, как и в любой организации, есть руководитель. Я с ним поговорил.

Она с минуту смотрела на него, потом сказала низким голосом, подражая Марлону Брандо:

— Вы сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться?

Пайк не нашел что ответить и бросил взгляд на столики, которые надо было вернуть на место.

— Помочь поставить столики?

— Не нужно. Я нарочно их туда поставила.

Пайк кивнул. Он сделал все что мог, он сказал ей, что ее больше не побеспокоят. Вот и все, но, как и вчера, ему не хотелось уходить. Он потоптался у прилавка и увидел, что листок с его телефоном приколот кнопкой к доске.

— Ладно. Понадобится что-нибудь — звоните.

— Динь-динь, — сказала она.

Он обернулся. Она улыбалась.

— Это я звоню. — Она бросила полотенце в мусорную корзину. — Я взмокла, проголодалась и пропахла скипидаром. Я хочу пива. Не пойти ли нам выпить пива? Здесь рядом есть замечательное местечко, кафе «Сайдуок». Пойдемте? Я угощаю.

— Ладно, — сказал Пайк.

Кафе «Сайдуок» было полной противоположностью крошечной закусочной Уилсона: большой бар, столики в помещении и на веранде, живописное расположение на променаде вдоль океана. Веранда была уже заполнена завсегдатаями, которые пришли наслаждаться закатом, но официантка узнала Дрю и с улыбкой указала им столик. Мимо них двигался пестрый поток туристов, бегунов трусцой, людей, возвращавшихся с пляжа.

Дрю отмахнулась от меню: она и так знала, чего хочет.

— Я беру гамбургер и «Голубую луну». У них здесь замечательные гамбургеры, большие и сочные. Хотите гамбургер?

— Я не ем мяса. Просто выпью пива. «Корона».

Когда официантка ушла, Дрю засмеялась:

— А выглядите как плотоядный!

Пайк внимательно осматривал проходивших мимо людей. Привычка. Осмотрел и Дрю Рейн. Круглое лицо, один передний зуб чуть находит на другой, лет тридцать с небольшим. В десятке футов от него фланировали пляжные красотки в бикини, но его как магнитом притягивала Дрю Рэйн.

Она притронулась к его руке.

— Спасибо. За то, что помогли Уилсону, и за все остальное.

Пайк кивнул. Поскольку разговора он не поддержал, ей пришлось самой заполнять паузу.

— Мне любопытно. Чем вы занимаетесь? Я имею в виду, чем зарабатываете на жизнь?

— Я бизнесмен.

Дрю расхохоталась. Подняла руку, извиняясь за свой смех, прикрыла рот ладошкой.

— Простите. Нехорошо так смеяться. Я не должна.

А Пайку понравилось, как она смеется — громко, весело и доверчиво, с полнейшей беззаботностью. И ее фамильярность понравилась. Большая часть его жизни ушла на то чтобы научиться себя контролировать и потом поддерживать постоянный контроль.

В глазах у нее появилась нерешительность, словно она о чем-то думает, но не знает, сказать ли.

— Можно вас спросить? Детективы, что приходили в больницу, интересовались вами. — Пайк смотрел ей за спину, на волны, потому что знал, что она скажет. Она опять коснулась его руки, и он подался к ней. — Они сказали, что вы были полицейским, но вам пришлось уйти, потому что вы опасны. Детектив Баттон сказал, что вы убили столько людей, что он не в силах сосчитать. Сказал, вы так любите убивать людей, что пошли в наемники, и нам лучше не иметь с вами дела.

Пайку доводилось убивать. Бывало, что он оказывался в ситуациях, когда смерть неизбежна. Но он знал, что мало кто может понять его мотивы и резоны. Он редко говорил о таких вещах.

— Я был полицейским. После того как ушел из полиции, стал профессиональным военным, работал по контракту. А насчет убивать — таким, как Баттон, нравится так думать.

Она кивнула, а он подумал: интересно, она поняла?

— А вы опасны?

— Мендоса считает, что да.

Она снова улыбнулась.

— Это шутка? Надо же, вы пошутили!

Пайк еще раз быстро осмотрелся. Он не шутил, но если она хочет смеяться, то он польщен.

— Вас пугает то, что сказал Баттон?

— Нет. Мне с вами хорошо. Я себя чувствую в безопасности.

Когда ей принесли гамбургер, Пайк сменил тему:

— А вы? Вы хотите вернуться в Новый Орлеан?

Дрю мгновение смотрела на океан и, казалось, размышляла. Откусила от гамбургера, сделала глоток пива.

— Здесь хорошо. Я много где жила после урагана, но здесь лучше всего.

— А в Новый Орлеан возвращались?

— Ненадолго. Не к кому было возвращаться. Бойфренда у меня там не было, родственники разбросаны по городам и весям. А потом Уилсон переехал сюда, ему здесь понравилось, и я подумала, попробую и я. Мне тоже понравилось.

Она говорила, а Пайк любовался ее выразительным лицом. Она потянулась, протянула руки к небу и опять улыбнулась.

— Мне нравится этот бриз. А вы любите этот волшебный ветер?

— Да, — сказал Пайк.

И тут увидел перед дверью магазинчика принадлежностей для серфинга мужчину. Перед магазином стояла статуя серфингиста с головой акулы, и мужчина прятался за ней. Когда Пайк повернулся, он чуть дернулся — и выдал себя.

Мужчина был худощав, темен — вероятно, латиноамериканец, хотя с уверенностью нельзя было сказать, Пайк плохо его разглядел. Насколько разглядел — лет сорока, с бритым черепом.

Дрю расслабленно улыбнулась.

— Как хорошо вот так здесь сидеть.

— Да, — сказал Пайк.

За темными очками она не видела глаз Пайка и не знала, что он наблюдает за мужчиной.

Мужчина лениво вышел из-за статуи и смешался с группой идущих мимо туристов. На нем была бледно-оранжевая рубашка с короткими рукавами поверх белой футболки, темные джинсы и солнечные очки. Рубашка и бритая голова заставили вспомнить, что этот мужчина уже проходил мимо них раньше. Пайк не заметил, когда он вернулся. А по опыту Пайка, то, чего не заметил, может принести вред — и принесет.

Мужчина отделился от группы и занял позицию позади уличного торговца шляпами и футболками. Теперь он говорил по мобильному.

— Идемте отсюда, — сказал Пайк.

Лицо Дрю вытянулось в наигранном разочаровании.

— Вау. Какое краткое свидание.

— А это свидание?

— Могло бы им стать.

Пайк положил на стол несколько купюр и сказал, что сдачи ждать они не будут. Когда он в очередной раз огляделся, мужчина в оранжевой рубашке исчез.

— Пойдемте. Я провожу вас домой. — Пайк взял было ее за руку, но отпустил.

Когда они дошли до угла, Пайк замедлил шаг. Он проверил машины, выстроившиеся вдоль тротуара, крыши, окрестные магазинчики и заправку на другой стороне улицы. Закусочная Уилсона была тиха и невредима, но Дрю явно занервничала. Ее доверчивость куда-то делась, и Пайк подумал: не вышло. Он на миг потерял контроль над ситуацией, а терять контроль он не любил.

Она сказала:

— Нам что-то угрожает?

— У нас все в порядке. Я всполошился не по делу.

Она покачала головой:

— Вы не похожи на того, кто может всполошиться не по делу.

Он проводил ее до машины, серебристого «терсела», припаркованного позади закусочной.

— Хотите, войду с вами?

— Здесь я уже все сделала. Теперь надо ехать к Уилсону.

Пайк кивнул, но никто из них не двинулся.

— Я вас еще увижу? — спросил он.

Улыбка вернулась на ее лицо, но ее тотчас стерла волна неуверенности, как решил Пайк.

— Что? — спросил он.

Она вытащила из кармана бумажник, нашла в нем фотографию маленькой девочки на зеленом диване и показала ему.

— Это Эмми. Пока я не поняла, смогу ли здесь устроиться, она живет у моей сестры.

— Прелесть, — сказал Пайк.

— Люблю больше всех. Ей сейчас три года. — Дрю с минуту полюбовалась на фотографию, потом сунула бумажник в карман. — Я решила, вам лучше знать о ней.

Пайк кивнул. Значит, она боялась, что он не захочет связываться с женщиной, у которой есть ребенок.

— Так вы будете со мной встречаться или нет? — еще раз спросил он.

Улыбка вспыхнула опять. Она вытащила свой мобильный и спросила, какой у него номер. Пайк продиктовал, и она набрала его.

— Вот мой номер. Звоните. С удовольствием пойду на настоящее свидание.

Она убрала телефон, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Пайк был растроган. Рассказав о ребенке, она тем самым открыла ему тайный кусочек себя.

— То, что сказал Баттон… Баттон ничего обо мне не знает. — Пайк замолчал, пытаясь объяснить, как он жил и почему он сделал такой выбор. — Я старался помогать людям. У меня есть талант к такой работе. Я хорошо с ней справляюсь.

Тут Пайк замолчал, смутившись, что вообще заговорил об этом.

Тогда Дрю прижала ладонь к его груди — словно прикоснулась к сердцу.

— Не сомневаюсь, — сказала она. Села в машину и на прощание улыбнулась. — Если бы вы были опасны, вы были бы опасны и для меня.

Пайк проводил глазами ее машину, потом обошел дом и приблизился к своему джипу. Открывая дверцу, он увидел под дворниками какой-то флаер, как он сначала подумал. При ближайшем рассмотрении это оказался не флаер, а сложенный лист бумаги. Его внутренний радар зажужжал. Он развернул лист, там было написано: «Зеленый „малибу“ через четыре машины».

Пайк нашел глазами зеленый «малибу», припаркованный действительно через четыре машины от его джипа. В этот момент мужчина в оранжевой рубашке вышел из магазина подержанной одежды и ткнул большим пальцем в «малибу». Из пассажирской двери появился Джерри Баттон, из водительской — еще один мужчина. Он весь был — углы и грани, словно отражался в разбитом зеркале. Он, казалось, проявлял нетерпение, рассматривая Пайка и напряженно о чем-то думая.

Баттон сказал:

— Джо Пайк, а это — Джек Стро. Из ФБР.

Как только Баттон и Стро вышли из машины, мужчина в оранжевой рубашке ушел, не оглядываясь ни на них, ни на Пайка.

— Давайте прокатимся, — сказал Баттон.

«Малибу» пропах сигаретным дымом. Пайк сел на заднее сиденье, Стро — рядом с ним, а Баттону ничего не оставалось, как сесть за руль. Съезжая с тротуара, он, вывернув шею, раздраженно оглянулся на Пайка:

— Специальный агент Стро проводит расследование, и мы благодаря вам в него вмешались.

В зеркале Пайк увидел, что Стро наблюдает за его реакцией.

— Мужчина в оранжевой рубашке.

— Это Кенни. Я собираюсь говорить о таких вещах, говорить о которых не следовало бы, но я не могу разглашать, кто и где у меня что делает. Вы понимаете почему.

— Надеюсь понять.

— Ладно. Давайте где-нибудь остановимся и поговорим.

Они проехали три квартала и остановились за магазинами. И Стро тут же опустил свое окно и закурил «Мальборо». Пайк и Баттон тоже открыли окна.

Стро сквозь облако дыма изучал Пайка.

— Что вы думаете о Майки Азаре?

Пайк удивился, хоть и не показал этого.

Стро, непонятно как истолковав его молчание, улыбнулся.

— Не похож на традиционного мексиканского мафиози. Новое поколение. Мы за ним следим, я знаю, что вы с ним встречались два часа назад. После чего вы приехали к мисс Рэйн и пошли в кафе «Сайдуок». — Стро, вытянув шею, выдохнул дым в окно и взглянул на Баттона. — Мисс Рэйн рассказала вам, что происходит?

— Что она должна была рассказать?

Стро сказал:

— Вы, дорогой мой, испортили мне всю игру. Это надо прекратить. Эти два парня, которых вы выгнали, Мендоса и Гомер, пришли к ее дяде не в первый раз, и драка вышла не из-за сэндвича.

Баттон кивнул.

— Мы об этом говорили, Пайк. Смит солгал. Они шантажом вымогали деньги.

Стро затянулся сигаретой.

— Майки занимается рэкетом. Крышует. Мелочь, но это только одно из новых направлений его деятельности.

Пайк склонил голову к плечу.

— ФБР занимается проблемой крышевания?

Стро улыбнулся.

— Эти хефе нового поколения, такие, как Азара, пробуют новые бизнес-модели, и шантаж — только часть целого. Они поддерживают международные связи с несколькими картелями, и вот это меня интересует весьма и весьма. Отсюда — мои действия и наш с вами разговор. — Он докурил и выбросил окурок в окошко. — Если мы проникнем внутрь клана Майки, мы там много чего найдем, чем мы и занимались, пока вы не заступили нам дорогу. — Стро помялся; казалось, он извиняется. — Послушайте, вы совершенно правильно поступили. Если бы я увидел, что двое отморозков молотят какого-нибудь беднягу, я бы тоже вмешался. Я глубоко вас уважаю. Но теперь прошу: охолоните. Пусть Смит живет как жил. Не надо становиться его персональным охранником. И пусть Азара делает свое дело.

Пайк понял, чего хочет Стро, и ему это не понравилось.

— «Азара делает свое дело» значит, что Мендоса и Гомер вольны навалиться на Смита?

— Маленькие люди мне нужны, чтобы торговаться с большими. Это значит: нужно, чтобы маленькие совершили преступление, тогда я смогу давить на них. Если я буду давить жестоко, они станут моими информаторами.

Баттон кивнул, глядя на Пайка:

— Смит не единственный, кого доят эти мерзавцы. Они всех доят. Стро и его люди следят за пятью, не то шестью магазинами…

Пайк подался к Стро:

— И вы им позволили избить человека до сотрясения мозга. Вы наблюдали, как в окно летел кирпич.

— Мы не позволили. Просто это случилось. Теперь мы будем прикрывать его тщательнее.

— Я не брошу их на произвол судьбы.

— Не бросите. Передадите мне. Я их прикрою.

— Вы их уже прикрывали, когда он получил сотрясение мозга.

Стро вдруг открыл дверцу.

— Пайк, выйдите на минутку. Простите, детектив.

Пайк вышел, оставив Баттона в одиночестве. Стро, обойдя машину, приблизился к нему.

— Давайте поднапряжемся, ладно? Мы пока изучаем, как и что делают эти ребята. Отойдите в сторонку — вот все, о чем я вас прошу.

Пайк же изучал его. Глаза у него были серьезные, но он нервничал. Словно он много поставил на эту карту и может все потерять.

Пайк не ответил, лицо его было неподвижно, как стоячая вода.

Стро пожал плечами.

— Уилсон Смит мог вывести этих ребят на чистую воду, пожаловаться на них. Он этого не сделал. Он боялся. Если вы дадите мне получить от Азары то, что мне нужно, я действительно помогу ему.

Пайку все это очень не понравилось.

— Как долго?

— Две-три недели. Может быть, меньше. И в это время ничего не говорите Уилсону и девушке. Они должны вести себя естественно. Если вы им скажете, что мы за ними следим, то все пойдет псу под хвост. — Стро повернулся к машине. — Идемте, я подброшу вас назад.

— Не стоит.

И Пайк пошел пешком.

В этот вечер после десяти, по прохладе, Пайк отправился бегать трусцой с сорокафунтовым утяжелением. Иногда он бегал дважды в день, и утром, и вечером, а несколько раз в неделю с рюкзаком, в котором были четыре десятифунтовых пакета муки. Это, конечно, не девяносто фунтов, которые он таскал на спине, когда был юным морпехом, но достаточно, чтобы заставить сердце работать.

Возвращаясь домой, Пайк проложил маршрут мимо закусочной Уилсона. Она была пуста. Пайк решил не говорить Уилсону и Дрю, что за их закусочной следит ФБР, но дальше молчания, думал он, дело не пойдет. Если Майки сдержит свое слово — замечательно. Если нет, Пайк будет на стороне жертв, а не Стро.

Добежав до дома, Пайк стащил футболку, отключил сигнализацию и вошел. Его кондоминимум был строго функционален, никаких украшений. Столовая, объединенная с кухней, в гостиной — диван, кресло и журнальный столик плюс плоский экран телевизора: смотреть спорт и новости. В углу журчал черный каменный фонтан для медитации.

Его кондо был тих и пуст, но временами он казался еще более пустым, чем обычно. Он подумал о Дрю Рэйн и о девочке на фотографии, о том, зачем Дрю понадобилось ее показать. Пайку понравилось, что Дрю показала ему фотографию. Он решил, что это говорит в ее пользу. Еще он подумал, что он сам ее интересует больше, чем пиво на пляже. У него уже очень давно не было серьезных отношений.

Пайк немного поел: остатки поленты, черная фасоль и брокколи, присыпанные перцем серрано. Потом ровно пятнадцать минут медитировал. На часы он не смотрел, но, как только пятнадцать минут прошли, его сознание скользнуло в его бренную оболочку, и Джо Пайк вернулся на грешную землю.

Вдох. Выдох.

В четверть двенадцатого Пайк принял душ, вытерся, натянул свежие белые трусы и спустился в кухню за бутылкой воды. На кухонном столе лежал его мобильный: один пропущенный вызов. Он не сразу понял, что это номер Дрю. Сообщения она не оставила.

Пайк позвонил ей — была включена голосовая почта. Он оставил сообщение: «Это Джо. Звоните в любое время, не важно, насколько поздно».

Он отнес телефон наверх, выключил свет и лег в постель. Матрас у него был жесткий, простыни — тугие и хрустящие, как кожа барабана. Он слушал тихое журчание воды в пустом доме и думал: интересно, как это будет, когда в его доме появится еще кто-нибудь.

Пайк ждал, когда она перезвонит, но телефон молчал.

Глава 4

На следующее утро, в восемь минут одиннадцатого, позвонила Хайдек:

— Офицер Хайдек. Простите за беспокойство, но не знаете ли вы, как найти мисс Рэйн?

Пайк по голосу понял: что-то не так.

— Что-то случилось?

— Кто-то снова разгромил их закусочную. У меня есть телефон мистера Смита, но он не отвечает. Я подумала, может быть, у вас есть ее номер.

Пайк представил себе Мигеля Азару в кафе, его улыбку. Хорошо. Он продиктовал Хайдек телефон Дрю и немедленно набрал его сам. Опять голосовая почта. Пайк оставил еще одно сообщение, потом решил сам оценить размеры ущерба. Когда он подъехал, он ожидал увидеть разбитое стекло, но закусочная Уилсона была невредима. На тротуаре перед ней стояла патрульная полицейская машина, но Хайдек и Макинтоша не было видно, так что Пайк завернул за угол и оказался позади, в служебном проходе. Они стояли у задней двери, вместе с Бетси Хармон и ее сыном. Все четверо обернулись, когда Пайк подошел, а Хайдек направилась к нему навстречу.

— Вы их нашли? — спросил Пайк, имея в виду Уилсона и Дрю. — Оставили сообщение. Кошмар, что будет, когда они увидят, что здесь творится. Эти подонки мощно поработали.

Бетси Хармон сказала:

— Посмотрите, что они сделали. Отвратительно.

Сегодня на ней было ярко-желтое платье. Бледная и неподвижная, она стояла со скрещенными на груди руками.

Металлическая защитная дверь была открыта и упиралась в ограничитель. Он прошел мимо полицейских и открыл деревянную.

Его окутал запах крови и сырого мяса. Он остановился у стойки, красной от лужиц засыхающей крови. В крови плавали куски того, что, по-видимому, было печенкой, почками и кишками. К постеру со святыми Нового Орлеана было приколочено гвоздями говяжье сердце. С люстры свисали три освежеванные козлиные головы с тусклыми выпученными глазами без век.

Над прилавком на стене кровью было написано: «Я уже здесь».

Я, не мы. Один. Интересно, что это значит, подумал Пайк.

К нему подошла Хайдек:

— Пойдемте, хватит.

Пайк, обогнув козлиные головы, направился к парадной двери. Оглядел дома на противоположной стороне улицы и подумал: интересно, люди Стро что-нибудь видели?

— Пойдемте, Пайк, — сказала Хайдек. — Вам вообще нельзя было сюда входить.

Вслед за ней Пайк вышел. Бетси Хармон так и не расцепила рук.

— Миссис Хармон, во сколько мистер Смит обычно сюда приходит?

— Уилсон всегда приходит к девяти, кроме воскресений.

Пайк посмотрел на часы — почти половина одиннадцатого.

Бетси Хармон сжала руки еще крепче.

— Кто-то должен убрать все это.

— Мы оставили сообщения. Больше мы ничего не можем сделать.

У Хайдек зажужжал телефон, она посмотрела, кто звонит.

— Это Баттон. Сейчас узнаю, чего он хочет. — И она отошла в сторонку, чтобы ответить на звонок.

Пайку не нравилось, что Дрю и ее дядя не отвечали на звонки. Эта кровь, головы и слова на стене — не просто акт злостного вандализма. Во всем этом был такой глубокий мрак — словно бы черная туча прошла прямо по нему и ушла в открытое море.

Хайдек оглянулась, беседуя с Баттоном, и по тому, как она себя держала, Пайк понял: что-то не так. Она убрала телефон в карман.

— Мистер Смит и мисс Рэйн сегодня не придут. Они уехали в Орегон.

Бетси Хармон сделала шаг назад, словно ее ударили.

— В Орегон? Кто сказал, что они уехали в Орегон?

— Мистер Смит. Видимо, он приехал пораньше и решил, что хватит. И сообщил об этом по телефону детективу Баттону.

— Но кто же тогда уберет все это?

— Извините, это все, что я знаю.

Пайк удивился, почему Дрю ему не позвонила. Он проследил, как Хайдек и Макинтош сели в патрульную машину, потом вытащил телефон и еще раз позвонил Дрю. Опять голосовая почта, но на сей раз он не стал оставлять сообщения.

— Не думаю, что они бы все тут так и бросили. Просто не верю.

Пайк убрал телефон.

— Вы знаете, где они живут?

— Да. В нескольких кварталах отсюда.

Однажды Бетси помогала Уилсону и Дрю перенести домой скоропортящиеся продукты, когда холодильник в закусочной сломался. Почтового адреса она не помнила, но дала подробнейшие указания, как ехать, и точно описала дом на каналах Венеции. Еще дала номер мобильного Уилсона Смита.

Когда Пайк уже садился в машину, Бетси Хармон сказала:

— Я вчера видела вас с Дрю. Видела, как вы целовались. Она была так счастлива!

Пайк чуть заметно кивнул, так слабо, что она, наверное, и не увидела, и сел в джип. Дрю должна была позвонить! Он совершенно не понимал, почему она не позвонила.

Человек по имени Эббот Кинни грезил венецианскими каналами. Он был миллионер и занимался развитием этого района как пляжного курорта. Изначально каналы рыли, чтобы осушить болотистую землю, но Кинни подумал: получается вторая Венеция, сделаем же ее не хуже первой, и решил воссоздать итальянскую Венецию. Вырыли шестнадцать миль каналов, но с годами какие-то засыпали, какие-то укоротили, пока не осталось всего шесть миль. На крошечных участках построили дома — дешевые бунгало; их заселили художники и хиппи. Но близость пляжа в конце концов подняла стоимость района, и убогие бунгало сменили респектабельные дорогие дома.

Пайк, следуя указаниям Бетси Хармон, проехал по узким улочкам, проложенным между каналами, пересек выгнутый мост и свернул в переулок. Согласно Бетси Хармон, Уилсон и Дрю жили «в третьем от конца доме по левой стороне» — она описала его как домик из калифорнийской секвойи за оградой, увитой плющом. Пайк легко нашел этот дом.

Участки вдоль каналов были невелики, так что все эти домики были двухэтажные и стояли вдоль улиц рядышком, стена к стене. Навес для автомобиля был врезан в дом Уилсона рядом с деревянными воротами, но сам дом был скрыт оградой. Под навесом было пусто. Пайка этот дом удивил. Это был дорогой район.

Пайк подошел к воротам, но они были заперты. Он нажал на кнопку звонка. Внутри дома послышались трели, но никто не вышел открывать. Нажав звонок повторно, он заметил, что из окна первого этажа соседнего дома за ним следит худой юноша со взлохмаченными черными волосами.

Пайку все не открывали, и он вернулся под автомобильный навес и стал колотить в стену. Он подумал, что если Дрю с Уилсоном действительно хотят уехать, то, возможно, один внутри дома собирает пожитки, а другая поехала в магазин купить вещи первой необходимости. Поэтому машины нет.

Пайк трижды громко ударил в ворота, не получил ответа и ударил снова, и тогда из соседнего дома вышла женщина и обратилась к нему.

— Прошу прощения! — Ей было лет сорок пять — натянутая кожа, тугие джинсы и еще более в облип футболочка. — Вы хотите разнести этот дом? Я вас из своего дома слышу.

— Это дом Уилсона Смита?

— Вряд ли. Они просто присматривают за домом. А хозяин в Лондоне.

Вот и объяснение, как они могут жить в таком дорогом районе. Они просто присматривают.

— Так или иначе, Дрю и Уилсон сейчас живут здесь?

— Да. Что-нибудь случилось?

— Мне нужно с ним поговорить.

— Ладно, я ему скажу, когда увижу.

Худой юноша подошел к двери. При ближайшем рассмотрении он выглядел подростком. Он ел банан и щурился, словно солнце светило слишком ярко. Пайк решил, что это мать и сын.

— Что такое?

— Он ищет Уилсона.

Юноша развернулся и пошел назад, в дом.

— Пойду лучше лягу.

— А может, лучше работу поищешь? — Она великолепно сыграла отвращение к тому, как сын вяло тащится в дом. — Три года в Беркли — а только и знает, что пойду лягу. — Она протянула руку. — Я Лили Палмер. А вы кто?

— Пайк.

— Что ж, Пайк, хотите, я передам им сообщение?

— Попросите их позвонить. Мой номер у них есть.

Пайк вернулся к своему джипу, но двигатель заводить не стал. Он еще раз позвонил Дрю и по номеру Уилсона, который дала ему Бетси. Оба звонка немедленно переключились на голосовую почту, как и раньше. Пайку это не понравилось.

Он вылез из джипа и вновь подошел к воротам. Проверил, не смотрит ли сын Лили, перемахнул через ограду и оказался в крошечном дворике. Передняя дверь была закрыта и не несла на себе следов насильственного вторжения.

Пайк пошел вдоль стены дома. Сунув голову в окошко над кухонной раковиной, он увидел грязную посуду, три пустых бутылки из-под пива и деревянную доску на столе. Пайк сказал было себе: грязная посуда указывает на то, что Уилсон и Дрю намерены вернуться, но воспоминания о козлиных головах, облепленных мухами, висели над ним, как пороховой дым.

Пайк обошел дом, проверяя каждую дверь и каждое окно, и при каждой возможности смотрел внутрь, но столь ограниченное поле зрения говорило ему немного.

Пайк снова перебрался через ограду и постучал в дверь Лили. Она мило улыбнулась:

— О, привет. А я думала, вы уехали.

— Я не сказал вам всей правды. Уилсона преследуют некие мерзавцы. Я вот думаю, не могли ли эти мерзавцы выследить их дом. Вы не видели — или не слышали — ничего подозрительного?

Ее улыбка превратилась в маску глубокой озабоченности.

— Нет, кажется. А что я могла увидеть или услышать?

— Громкие голоса. Чужие машины.

Она нахмурилась и крикнула в дом:

— Джаред, Джаред! Иди сюда!

Через несколько секунд явился Джаред, без рубашки; его кожа лоснилась от солнцезащитного крема.

— Я ухожу.

— Этот джентльмен интересуется: ты не видел или не слышал чего-нибудь подозрительного?

Джаред откинул волосы с лица.

— Ничего я не видел, ни подозрительного, ни неподозрительного. Нечего было видеть.

Пайк взглянул на окно Джареда.

— Когда вы в последний раз их видели?

— Вчера вечером, кажется. Дрю подъехала, как раз когда я возвращался с прогулки.

— А сегодня утром?

— А сегодня утром не видел, ни ее, ни его. — Он махнул рукой в сторону навеса. — Вот машину видел. Когда пошел в магазин.

— Во сколько?

Мать помогла ему с ответом:

— Когда он ушел, программа «Сегодня» пошла на второй час, так что это было сразу после восьми.

— А когда вы вернулись, машина стояла на месте?

— Да. Совершенно точно.

— Когда вы вернулись из магазина, вы не видели по соседству незнакомых людей? Может быть, незнакомую машину?

Джаред покачал головой:

— Ничего такого. У соседа только работали два садовника. Парочка латиноамериканцев.

Почти в каждый дом на каналах приглашают профессиональных садовников, и большинство из них латиноамериканцы.

— У Уилсона?

— Да.

— Вы говорите: садовники, потому что вы их видели раньше и точно это знаете или вы решили, что они садовники, просто потому, что они латиноамериканцы?

Джаред пунцово покраснел, словно его обвинили в расизме.

— Ну, они были в рабочей одежде — я видел, как они входили в ворота. Кем они еще могли быть?

— Татуированы? — Пайк показал себе на шею.

Джаред сжал губы, словно припоминая, и вдруг просветлел.

— Кажется, да. Но один из них, я вспомнил, был с загипсованной рукой. — Джаред показал на собственное предплечье.

Пайк вдруг внезапно успокоился. Он слышал только шелест собственного дыхания и мощное медленное биение своего сердца. Когда Мендосу выпустили из зала суда при аэропорте, у него на руке был гипс.

— И когда вы их видели, машина была на месте?

— Да, вон там стояла.

Пайк повернулся к дому Смита. Сердце застучало чаще и громче. Снаружи-то он дом обошел, но изнутри почти не видел. А внутри могли быть кошмары покруче козлиных голов.

Лили Палмер тронула его за руку.

— Это те люди, о которых вы говорили?

Пайк кивнул, не сводя глаз с дома.

— Как только увидите Уилсона или Дрю, попросите их позвонить мне. У них есть номер.

— Хорошо. Сразу, как только увижу.

Пайк задним ходом выехал на узкую улицу, повернул за угол и тут же остановился и припарковался. Ему только надо узнать, не оставил ли Мендоса в доме их трупы. Это просто. Он быстро пробежал назад, снова оглянувшись, не смотрит ли кто, перелез через ограду дома Уилсона с противоположной от Палмеров стороны.

Здесь Пайк нашел окошко для вентиляции прачечной. Его никто никогда не трогал, и теперь Пайк открыл его ломиком и пролез в образовавшееся отверстие.

Оказавшись внутри, Пайк быстро пошел по дому. Из прачечной он выскользнул в холл, потом осмотрел кухню, гостиную и малую спальню с прилегающей ванной комнатой. Он ничего не трогал и не видел никаких следов насилия, никаких трупов. Он взлетел по лестнице на второй этаж, перешагивая через три ступеньки. Здесь был большой кабинет, огромная спальня хозяев и хозяйская ванная.

Меньше чем за минуту он обошел весь дом и не остановился, пока не убедился, что никаких трупов здесь нет.

Из дома Пайк ушел так же, как и вошел, и быстро забрался в свой джип. Вспомнил Рубена Мендосу и эти головы в закусочной Уилсона Смита. Как живых увидел двоих мужчин, открывающих ворота Уилсона, у одного рука в гипсе. Увидел и Мигеля Азару, который, улыбаясь ослепительной улыбкой, говорит, что больше это не повторится.

Алло, Рубен.

Алло, Мигель.

«Я уже здесь».

Глава 5

Пайк не хотел еще раз обращаться к отцу Арту и теперь уже сожалел, что втянул его в это дело. Пусть все, что ни случится, останется между ним и Азарой.

Он проехал мимо «Кузовного ремонта», свернул в следующий квартал, обогнул его и остановился на противоположной стороне улицы, где было полно машин. Удачное расположение — на углу оживленной улицы — облегчало рекогносцировку.

Пайк искал Гомера или Мендосу, но их не было видно. Не было и Майкла Азары с его сверкающим «приусом», зато был бордовый «монте-карло», стоявший на тротуаре за оградой.

Пайк изучал количество и расположение людей и машин на стоянке. Он видел одного человека в сервисном крыле и двоих собственно на стоянке, у «кэнди-голд» 1969 года выпуска. Все незнакомые, но мужчины около «кэнди» привлекли внимание Пайка. Тот, что помоложе, в промасленном комбинезоне, показывал другому что-то под капотом. Другой был франт — в ковбойских ботинках из кожи ящерицы, белоснежной стетсоновской шляпе и бело-розовой ковбойской рубашке. Тут появился еще один персонаж, его Пайк узнал — он делал ему «пиф-паф», сидя в «монте-карло». Он поздоровался с ковбоем за руку, затем ковбой сел в ничем не примечательный «бьюик» и уехал.

Пайк снова объехал квартал и остановился на жилой улице за автосервисом. Стащив с себя футболку, натянул легкий пуленепробиваемый жилет и вновь надел футболку. Потом вылез из джипа и зашел в сервис с тыла.

Типа, которого он узнал, Пайк засек почти сразу в кабинете — тот сидел перед телевизором спиной к двери. Играли «Доджерс». Пайк бесшумно, как рыба в воде, скользнул в кабинет. «Доджерс» выиграли подачу; человек у телевизора сжал кулак и закричал: «Я же говорил! Покажи им, как это делается!» Пайк обхватил его за шею, приподнял и пережал ему сонную артерию, перекрыв доступ крови к мозгу. Несколько секунд человек отчаянно сопротивлялся, потом обмяк, потерял сознание. Пайк опустил его на стул, завел руки за спину и надел пластиковые наручники. Пайку не раз доводилось врываться в помещения, обычно полные слезоточивого газа, где вооруженный противник, прикрываясь заложниками, жаждал убить его, и сейчас его движения были точны и отработаны.

Когда мужчина стал приходить в себя, Пайк приподнял его голову и ткнул кулаком в переносицу. Глаза у мужчины помутнели, но Пайк не дал ему отключиться.

— Смотри на меня. — Глаза у мужчины прояснились. — Имя?

— Гектор Перра.

— Где Мендоса?

— Откуда я знаю? Не в курсе.

Пайк ткнул его кулаком и потряс, чтобы в голове прояснилось.

— Когда ты его видел в последний раз?

— Вчера. Когда его выпустили.

Пайк обыскал Гектору карманы, обхлопал талию в поисках оружия, но нашел только ключи, мобильный и бумажник.

— От «монте-карло»? — показал он на ключи.

Гектор кивнул, и Пайк подтолкнул его к двери.

— Вы заберете мою машину?

— Я заберу тебя.

Пайк толкнул Гектора на пассажирское сиденье и сел за руль.

— Куда вы меня забираете? Куда мы едем?

Пайк не ответил. Он отъехал на добрых пять кварталов, подальше от «Кузовного ремонта», и только тогда остановился у тротуара. Он стал смотреть содержимое бумажника Гектора. Там обнаружилось тридцать два доллара, семейная фотография и калифорнийские водительские права на имя Гектора Френсиса Перра с местом жительства в Квартале призраков. Пайк сложил все это назад в бумажник и посмотрел на Гектора.

— Мендоса.

— Я не знаю, где он. Я же сказал.

Пайк вытащил свой «питон» и вжал его Гектору в бедро.

— Покажи, где он живет.

Гектор указал на небольшое бунгало с плоской крышей на границе Квартала призраков, ближе к Инглвуду, с «ниссаном» во дворе. Пайк медленно проехал мимо, потом припарковался так, чтобы можно было наблюдать за домом в лобовое стекло.

— Это его машина? — спросил Пайк.

— Его подружки. Это ее дом. Он у нее живет.

— Как ее зовут?

— Карла Фуэнтес.

Казалось, в бунгало никого нет. Пайк бы предпочел сидеть в засаде, пока не появится сам Мендоса, но на это не было времени. Ему свойственно было ускорять события, а ускорять события — это значит двигаться вперед.

Пайк сунул пистолет в кобуру, вытащил ключи из зажигания и вылез из машины. Гектора он стащил с сиденья, расстегнул наручники и тут же правую руку пристегнул к рулевому колесу, а левую — к рулевой колонке у пола. Пристегнул крепко.

— Черт, больно же!

— Закричишь — тебе не понравится то, что будет.

Пайк пошел прямо к дому, потом свернул к боковой стене, подошел к застекленной задней двери и приник к ней. В гостиной был включен телевизор, но не видно было, смотрит ли его кто-нибудь. Мендоса и Гомер вполне могли быть здесь, но этого не узнаешь, не войдя.

По гостиной прошла молодая женщина с большим узлом — подружка Мендосы Карла.

Пайк рванул на задний двор и забежал за угол как раз в тот момент, когда Карла Фуэнтес вышла из дома и направилась со своим узлом к гаражу. На ней был тоненький бежевый топ, слишком тесный для ее округлостей, и ярко-фиолетовые шорты. Она шла босиком. Локтем открыла боковую дверь гаража и вошла; должно быть, там стояла стиральная машина.

Пайк проскользнул вслед за ней; действительно, она загружала простыни в машину. Она не догадывалась о его присутствии, пока он не обхватил ее сзади — одной рукой закрыл ей рот, другой блокировал руки. Она выгнула спину, пытаясь вывернуться, лягаясь и оттаптывая ему ноги. Но Пайк держал ее крепко, а говорить старался спокойно.

— Вам ничего не угрожает. Мне нужен Мендоса. Он в доме?

Наконец она перестала вырываться, хотя все тело ее было напряжено. Он отнял ладонь от ее рта, но был готов тут же вернуть на место, если она закричит. Но она не стала кричать.

— Кто вы такой, черт возьми? Полицейский?

— Да-да, полицейский. Мендоса в доме?

— Его здесь нет. Я не знаю, где этот ублюдок.

— Посмотрим.

Пайк отвел ее в дом под дулом пистолета. Был слышен телевизор, но ни голосов, ни движения в доме слышно не было. Осмотр он начал с гостиной,потом провел ее по всему остальному дому и не отпустил, пока они не вернулись на кухню. Там он вытянул из-под стола табурет и велел ей сесть.

Карла Фуэнтес внимательно посмотрела на его татуировки.

— Вы не полицейский. Это вы ему руку сломали.

— Где он?

— Найдете его — скажете мне. Надеюсь, мало ему не покажется.

— Если вы знаете, что я сломал ему руку, значит, вы его видели.

— Чушь. Значит, он позвонил, когда его замели. Обещал вчера вечером быть дома, но так и не появился.

Пайк увидел на столе розовый телефон, открыл, пролистал записную книжку, нашел номер Рубена. Номер он запомнил, а телефон протянул ей.

— Позвоните ему. Посмотрим, где он.

— Он не отвечает. Я весь день ему звоню.

Пайк проверил список исходящих звонков — она сказала правду.

— Где он обычно живет, когда его нет здесь с вами?

— Это его дом. Мы собирались пожениться.

— Какая у него машина?

— Коричневый «эль-камино» восемьдесят шестого года.

— А где он хранит свои бумаги? Счета, автомобильную страховку, всякое такое?

Пайк прошел вслед за ней в спальню, где она вытащила из верхнего ящика поцарапанного комода картонную коробку из-под обуви. В ней было несколько семейных фотографий, свидетельство о рождении, квитанции и счета. Пайк нашел документы о продаже и регистрации «эль-камино» с его идентификационным кодом. Он подхватил коробку под мышку.

— Господи, что вы делаете? Это же его вещи!

На туалетном столике лежала голубая сумочка. Пайк залез в нее и вытащил бумажник Карлы.

— Я не держу здесь деньги.

Но Пайк искал не деньги. В бумажнике было отделение для фотографий, и на первой же был Рубен Мендоса. Пайк взял ее и положил сумку на туалетный столик. Больше там не было ничего интересного. Он вышел из спальни. Карла Фуэнтес, цепляясь ему за руку, шла следом.

— И что вы сделаете, когда его найдете?

— А чего бы вы хотели?

— Сломайте ему вторую руку. Вот было бы хорошо.

Пайк вышел из бунгало и направился к «монте-карло».

На сей раз Пайк сел на пассажирское место, оставив Гектора привязанным к рулю. Тот отодвинулся от него насколько мог дальше.

— Посмотри на мои руки, добрый человек, посмотри! Они посинели! — Пайк перебирал бумаги в коробке, смотрел, на что они могут сгодиться. — Брат, ты должен меня отпустить. Это ведь похищение. Федеральное преступление.

— Заткнись.

Гектор замолчал, тихонько поскуливая.

Пайк нашел в коробке чеки и инструкции для трех одноразовых телефонов, которые Мендоса приобрел в «Бест-бай», и подумал, что, вероятно, его другу Элвису Коулу они помогут засечь Мендосу или установить, кому он звонит. Коул работал частным детективом и имел связи почти во всех фирмах, предоставляющих услуги мобильной связи.

Вот и последнее, что есть в коробке, — фотография Рубена Мендосы. Пайк долго рассматривал ее, потом опустил в коробку. В голове у него зрел план, как выманить Мендосу из его норы.

— Тихо, — сказал Пайк.

Гектор выпучил глаза, когда Пайк вытащил нож. Но Пайк всего лишь перерезал наручники.

— Выходи.

— Как выходи? Это моя машина.

— Я не стану повторять дважды.

Гектор немедленно вывалился из машины, оглушительно хлопнув дверцей, а Пайк сел за руль и поехал к своему джипу. Бумажник Гектора он оставил в «монте-карло», а вот телефон положил в обувную коробку Мендосы.

Пайк подрулил прямо к дому Лили Палмер, запарковался на площадке Уилсона и позвонил. Дверь открылась.

— Я знала, что вы вернетесь. Нашли Уилсона с Дрю?

— Нет еще. А Джаред дома?

— Джаред всегда дома, — вздохнула она.

Она позвала, и из глубин дома послышалось шлепанье босых ног Джареда. Он только что натерся маслом от загара; в руках у него была бутылка пива. Увидев Пайка, он нахмурился.

— Господи, вы же узнали все, что хотели. Мне больше нечего рассказать.

— Мужчина с гипсом, — Пайк показал ему фотографию Рубена Мендосы, — вот этот?

Джаред посмотрел на фото и засиял удивленной улыбкой.

— Боже, он самый! Загипсованный!

Теперь Мендоса был опознан по фотографии, и Пайк с полным правом мог связать его со случившимся. Второй почти наверняка был Гомер, но довольно и одного Мендосы.

Пайк вернулся к джипу, обдумывая следующий шаг, и понял, что ему непременно нужно поговорить с Баттоном. Баттон — последний, кто контактировал со Смитом. Пайку нужно было знать точно, что сказал Смит, как сказал, когда и по какому поводу. Затем Пайк вынул из обувной коробки телефон Гектора, пролистал записную книжку и нашел номер Мигеля. Нажал на кнопку соединения — и через два гудка ему ответил Майки Азара:

— Не дергай меня по пустякам со своим сервисом.

Он так ответил, потому что думал, что это Гектор.

— Я уже здесь, — сказал Пайк.

Азара запнулся:

— Кто?

— Кто-то из твоих ребят написал это у них на стене.

Азара снова помедлил, но теперь он узнал голос Пайка:

— Откуда у вас этот телефон?

— Сегодня утром Мендоса был у них дома. И они исчезли.

Азара попытался его успокоить — и Пайк удивился, зачем бы Азара пытался его успокоить.

— Послушайте, я ничего об этом не знаю, но я сейчас этим займусь. Успокойтесь. Дайте мне час-другой и…

— Время пошло.

Азара онемел. Заговорить ему удалось только через несколько секунд, и голос его стал тише, но успокаивающие нотки исчезли.

— Вы не понимаете. Вы думаете, что говорите с красавчиком-мексиканцем, но на самом деле вы говорите с «Ла-Эме». В наших рядах двести тысяч человек. Вы ведь не хотите воевать с нами?

— Нет, это ты не понимаешь.

— Что? Чего я не понимаю?

— Война — это моя профессия.

Пайк оборвал разговор и стал звонить другу.

С частным сыщиком Коулом Пайк познакомился еще в свою бытность полицейским. На первый взгляд они были очень разные: Пайк — замкнутый и сдержанный. Коул относился к людям, которые считали Пайка странноватым. Но в них было куда больше сходства, чем казалось на первый взгляд. Когда-то Коул тогда был в учениках у Джорджа Фейдера, лос-анджелесского сыщика старой школы, нарабатывая три тысячи часов практики, которые требовались для получения лицензии. Фейдер собирался уйти на пенсию и продать свое агентство Коулу, как только тот наберет свои три тысячи часов, а Коул хотел его купить. Потом Пайк уволился из Лос-Анджелесского управления полиции и стал неплохо зарабатывать — военные контракты, контракты по безопасности. Агентство они купили вместе, хотя Пайк старался особенно не светиться и оставался на заднем плане.

Через двадцать пять минут после того, как Пайк позвонил Элвису Коулу, Элвис Коул вышел из бара «У Хьюго» на Эббот Кинни, неподалеку от каналов, и сел в джип Пайка.

— Что случилось? — спросил Коул.

Пайк начал с позавчерашнего ареста Мендосы и рассказал все, что происходило дальше. Когда он закончил, Коул на него не смотрел, а рассматривал фотографию Мендосы.

— То есть ты не веришь, что они уехали в Орегон.

— Нет. Если бы Мендосу не видели около дома, может, и поверил бы, но он там был, и это все меняет.

— Ты не пытался еще раз позвонить им?

— Пытался. Звонишь — и сразу попадаешь на голосовую почту. И никто потом не отзванивает.

Коул подумал и кивнул.

— Как если бы телефоны у них отобрали.

— Да.

— Если оставить Мендосу в стороне, может так быть, что они просто отключили телефоны, чтобы не слышать больше плохих новостей?

— Уилсон — может быть, но не Дрю. Дрю бы позвонила.

— Позвонила бы? — Коул пристально посмотрел на Пайка.

— Я ее знаю, — сказал Пайк.

— Понятно.

— Мы договорились о свидании. Она сказала: «Звоните».

— Я понял.

Коул спросил, какие у них номера. Он хотел узнать о них все, что можно узнать у мобильного оператора. Пайк продиктовал ему номера и отдал обувную коробку Мендосы вместе с телефоном Гектора. Коул просмотрел содержимое коробки.

— Ладно, поработаю с этим. А что полиция?

— Про Мендосу им еще неизвестно. Я хочу, чтобы ты сначала посмотрел дом свежим глазом. Может быть, что-нибудь заметишь.

Коул еще раз взглянул на фотографию Мендосы и положил ее в коробку.

— Займемся.

Поскольку переулок был узкий, парковаться негде, они оставили машины на бульваре Венеция и к дому Смита подошли пешком. Пайк не хотел еще раз беседовать с Палмерами, поэтому остановился там, где они не могли его увидеть, показал Коулу дом Смита и предостерег насчет Джареда.

Увидев дом, Коул удивленно поднял брови.

— Человек, который продает сэндвичи навынос, владеет таким домом?

— Они присматривают за домом в отсутствие хозяина.

— Ты был внутри?

— Я только посмотрел, нет ли там трупов. Влез в окошко прачечной с южной стороны, ничего не трогал.

Коул кивнул.

— Ладно, пойду. А потом какой план?

— Я с тобой расстанусь и поеду к Баттону, потом мы засядем у дома подружки Мендосы. С помощью ее и Азары я буду давить на Мендосу. Баттон еще добавит, и Мендоса появится дома.

Если как следует надавить на объект, тот запаникует и побежит. Как правило, домой.

— Хорошо, — сказал Коул. — А я закончу здесь, а потом посмотрю, что можно найти насчет Мендосы и Гомера. И наверное, позвоню тебе попозже вечером.

Они обо всем договорились, и Пайк понимал, что надо идти, но все стоял и смотрел на дом. Он представлял, как Мендоса и его сообщник идут к воротам, а потом…

Пайк почувствовал, что Коул не сводит с него глаз, и выражение лица у него при этом странное. И заговорил с ним Коул очень мягко:

— С тобой все в порядке?

Пайк отвел глаза.

— Я ей сказал, что ее больше не побеспокоят.

— Эй! Не я ли самый великий сыщик в мире?

Пайк кивнул.

— Я в деле, Джозеф. Мы ее найдем. Мы найдем ее! — И Коул ушел, не дожидаясь ответа Пайка.

Отдел полиции района Пасифик — низкое современное здание на бульваре Калвер, окруженное ухоженным газоном с шелестящими соснами, — располагался меньше чем в миле от дома Пайка.

Пайк подъехал к нему в восемь минут четвертого. Смена заканчивается в четыре, так что в здании было полно детективов, завершавших свои дневные дела. Пайк прошел на тихую стоянку, где парковались служащие, и стал ждать Баттона.

Через несколько минут тот появился — окруженный стайкой детективов, направлявшихся к своим машинам. В руке он нес портфель, а через другую перекинул пиджак и галстук, оставшись в голубой рубашке с пятнами пота под мышками. К его поясу был пристегнут маленький револьвер.

Пайк стоял за колонной, мимо которой Баттон проходил к своей «тойоте» бронзового цвета, на ходу вытаскивая из кармана ключи. Пайк выступил из-за колонны:

— Баттон.

Баттон нырнул вбок, схватился за револьвер и, запутавшись в пиджаке, выронил ключи.

Пайк спокойно поднял руки, раскрыв ладони:

— Все нормально.

Поняв, что Пайк не представляет угрозы, Баттон подхватил портфель и ключи и ринулся к машине.

— Это служебная стоянка для сотрудников полиции. Уйдите.

— Они исчезли. Я думаю, их похитили.

Баттон гаденько улыбнулся.

— Они едут в Орегон.

— Сегодня утром, в восемь сорок пять, Мендоса и еще один мужчина были у них дома. Когда вам звонил Смит?

Баттон одной ногой был уже в машине, но, услышав это, вылез и прищурился.

— Это правда?

— Парень из соседнего дома видел, как в восемь сорок пять Мендоса и еще один мужчина входили в их ворота. Его зовут Джаред Палмер. Расспросите его.

Лицо Баттона исказилось — Пайк понимал, что свою ненависть к нему Баттон переносит на все, им сказанное.

— Откуда этот парень знает Мендосу?

— Он не знает. Я показал ему вот это. — Пайк протянул Баттону фотографию. Баттон ее взял, взглянул. — Когда вы разговаривали со Смитом?

— Около девяти, минут пять десятого. — Баттон нахмурился, вспоминая. — Он ничего об этом не сказал.

— Может быть, Мендоса приставил ему пистолет к виску.

— Не может этого быть. Парень что-то перепутал.

— Он видел загипсованную руку. Я ему не подсказывал, он сам мне сказал, что на том человеке был гипс.

Баттон снова взглянул на фотографию.

— По тому, как он говорил, никакой пистолет ему к виску не приставляли.

— Что он сказал?

— Что люди, подобные нам — то есть мне и вам, Пайк, это он подчеркнул особо, — хотят его убить. — Он посмотрел в сторону. — Почему вы думаете, что они пропали?

— Им звонят разные люди, но они не отвечают и не перезванивают.

— Этому можно найти много вполне невинных объяснений.

— Если бы в их ворота не вошел Мендоса.

Баттон уставился на асфальт, вздохнул.

— Как зовут этого парня?

— Джаред Палмер. Живет в соседнем доме.

Баттон вынул из кармана блокнот с ручкой и сделал заметку.

— Ладно. Ставлю ящик пива, что второй был Гомер. — Он сунул блокнот обратно в карман, но как-то безрадостно.

Баттон пошел было прочь, но развернулся: в руках у него по-прежнему была фотография Мендосы. Он протянул ее Пайку, но, когда тот взялся за нее, продолжал ее держать.

— Мне кажется, вы забыли правила уличного движения. Если нам придется заводить дело на Мендосу, вы вывели этого Джареда из состава свидетелей. Когда вы вот так показываете ему фотографию, его адвокат немедленно обвиняет вас, что вы убедили парня в том, что он видел именно Мендосу. — Баттон отпустил фотографию и пошел к машине.

Пайка не интересовало дело против Мендосы. Его интересовало, как спасти Дрю Рэйн.

Он был на полпути к своему джипу, когда позвонил Элвис Коул.

Стоя в узком переулке между каналами и глядя, как Джо Пайк бежит к своему джипу, Коул думал, что же это за девушка такая, что так потрясла его друга. Коул улыбнулся про себя — вот бы и мне встретить мою Дрю Рэйн, но улыбка скоро погасла. Судя по тому, что говорил Пайк, им не понравится то, что они раскопают.

Коул понимал, что Пайк боится худшего и действует совершенно как Терминатор: сосредоточившись на цели, прет напролом подобно машине, не знающей жалости. Когда Коул еще был рейнджером, они называли это целеустремленностью, и целеустремленность Пайка превосходила все ожидания.

Коул неспешным шагом направился к воротам Смита, словно он один из жителей этого района и совершает дневную прогулку. Убедившись, что ни Джаред, ни кто другой не смотрят, он перелез через ограду.

Парадная дверь была деревянной. Замок «Мастер» над самозащелкивающимся замком «Ронсон». Коул вытащил виниловые перчатки, выбрал из набора отверток подходящую и приступил к работе. Три минуты на «Мастер», две — на «Ронсон». Достигается тренировкой, спасибо армии Соединенных Штатов.

Коул медленно открыл дверь и шагнул в маленькую переднюю, выложенную плиткой. В доме было прохладно. Пахло жиром, морепродуктами и чем-то цветочным, точнее он не мог определить. Он прислушался. Потом закрыл и запер дверь.

Не двигаясь, он стал изучать пол и стены передней. Ни крови, ни глубоких царапин, ни клочьев обшивки сдернутой с места мебели, вообще никаких следов борьбы.

Его план был таков: сначала обыскать второй этаж, на случай, если появится полиция, и он стал подниматься по ступенькам, внимательно осматривая каждую. Быстро покончив с лестничной площадкой, вошел в кабинет.

Кабинет был обставлен со вкусом и явно принадлежал человеку, который успешно работает на телевидении. Стены увешаны благодарностями за разные криминальные программы — многие Коул смотрел. На всех значилось одно и то же имя: Стив Браун.

Хозяйская спальня была просторной, неубранной и совершенно разочаровала Коула. Он возлагал большие ожидания на туалетные принадлежности и одежду. Если туалетные принадлежности и одежда отсутствуют, то можно предположить, что Смит сам их упаковал. Если же все это осталось, то он скорее похищен. Но в ванной было столько туалетных принадлежностей, а в гардеробной столько одежды, что невозможно было определить, исчезло ли что-нибудь, и что именно.

На втором этаже Коул нашел только одну вещь, безусловно принадлежавшую Смиту. Это была облупленная металлическая коробка, которая лежала на полу у кровати. В ней были счета, накладные, квитанции, имевшие отношение к закусочной, документы на «терсел» и прочие бумажки прозаического свойства.

Покончив со вторым этажом, Коул спустился вниз. Начал с прачечной, быстро перешел в спальню. Уилсон спал наверху в хозяйской спальне, его племянница — внизу. В этой комнате была чистота и порядок. В гардеробной Коул нашел несколько топов, платьев и джинсов, но не смог определить, все ли это, чем владеет женщина, или она собрала в дорогу все нужное, а это оставила.

Далее шла кухня, соединенная с обширной гостиной, украшением которой было огромное, во всю стену, окно с видом на канал. В раковине громоздилась грязная посуда. Эта грязная посуда его беспокоила. Никто не выйдет из дома, оставив такой бардак, а Баттон уверял, что Уилсон сделал именно это. У Коула появилось нехорошее предчувствие, хотя само по себе это ни о чем не говорило. Разве что о том, что Смит — грязнуля.

Холодильник был залеплен листками меню закусочной, которые держались на магнитах. Коул открыл холодильник — он был набит молоком, пивом, шипучками и промасленными белыми картонками, в которых обнаружились жареные устрицы и креветки. Оставят ли люди из ресторанного бизнеса в холодильнике еду, если они знают, что она там испортится?

Закрывая холодильник, Коул увидел записку, написанную от руки и приклеенную к дверце скотчем. «Если понадоблюсь, мой телефон в Лондоне 310-555-3691. Стив». Разница во времени с Лондоном составляла девять часов. Там уже поздно, но, может быть, Стив Браун еще не спит. Коул набрал номер.

Голосовая почта в телефоне Брауна включалась после шестого гудка. «Мистер Браун, меня зовут Элвис Коул. Я из Лос-Анджелеса. Не могли бы вы позвонить мне по поводу Уилсона Смита и Дрю Рэйн?» Коул оставил свой номер и закончил звонок, после чего подошел к окошку над раковиной. Последнее, что осталось проверить, потом можно уходить.

Он стал осматривать запоры и внутреннюю раму и вот тогда увидел глубокую царапину на внутренней части рамы. Тонкая яркая линия сверкала металлом рядом с задвижкой. Стоило Коулу дотронуться до ручки, и окно открылось без всяких усилий. И как только оно открылось, он увидел в раме глубокую выемку. Коул закрыл окно, посмотрел на него в задумчивости и позвонил Джо Пайку.

— Ты проверял кухонное окно над раковиной?

— Да, все окна. Нашел что-нибудь?

— Кто-то его открыл, остались следы. Царапина на раме — отвертка, видимо, соскользнула, и само окно только прикрыто, а не заперто. Утром этого еще не было?

— Утром — не было.

— Из чего следует, что это случилось не раньше, чем часа через три-четыре после того, как Джаред видел Мендосу.

— Понял.

— А я нет.

— Потом поймешь. Мы только что расстались с Баттоном. У тебя мало времени.

Коул убрал телефон и посмотрел в окно. По спине пробежали мурашки — он ощутил чужое присутствие, пусть даже в доме никого больше не было. Зачем сюда приходили? Что взяли? Коул вернулся к парадной двери и уже хотел выйти, как вдруг заметил пустой книжный шкаф, и в голову ему пришла одна мысль. Коул пошарил рукой на шкафу и нащупал ключ. Попробовал на входной двери — ключ подошел, это был ключ от замка «Мастер». Коул вышел и запер дверь, а ключ спрятал под оградой.

Он перешел на другую сторону улицы, чтобы лучше видеть дом Смита, обвел глазами улицу. На ней тесно, стена к стене, стояли дома, и для машин был только один путь. Паршивое место для совершения преступления, но для свидетелей — благодатнейшее.

По улице проехала «краун-виктория» с тонированными стеклами. За рулем — мужчина, рядом с ним — женщина. Коул не усомнился, что это полицейские.

«Краун-виктория» остановилась перед домом Палмеров, мужчина и женщина вышли. Коул прогулочным шагом пошел по улице, отмечая, в каких домах есть большие окна или веранды, выходящие на улицу, с хорошим обзором, но вдруг обнаружил штуку получше. Через два дома от дома Смита над дверями темно-зеленого стильного строения была укреплена камера слежения.

Коул подошел поближе. Наведенная на ворота камера, вероятно, не давала полного обзора улицы, но зато наверняка фиксировала все проезжающие автомобили.

Коул ощутил слабый электрический разряд — как всегда, когда охота обещала быть удачной. Системы безопасности с видеокамерами бывают разные. Одни включаются, только когда нажимают кнопку звонка, другие ведут запись непрерывно, уничтожая старую и делая новую поверх нее. Эта камера может не дать ему ничего, а может — все.

Глава 6

Темнота окутала Джо Пайка, как зловещая черная туча. Он не знал, где он, не знал, как позволил заманить себя сюда, в эту жуть. Знал только, что тьма давит и не дает двинуться, как будто его забетонировали, а чернота заполняет рот, и нос, и уши. Пайк отчаянно пытается выбраться, но руки и ноги не двигаются. Он не понимает, чем эта жуть держит его, почему он не может бежать. Жуть, как всегда, поднимается из тьмы, и однажды она убьет его…

Пайк проснулся; влажные простыни обвились вокруг ног. Он был свеж и бодр и не помнил своего кошмара. Он никогда не помнил, что ему снилось. Порой в первый момент после пробуждения он видел какие-то смутные темные формы, но не более того.

Он посмотрел на часы: семнадцать минут четвертого утра. Полтора часа назад Коул отчитался и теперь сидит в засаде около дома Карлы Фуэнтес, поджидает Мендосу. Пайк пошел домой, чтобы немного отдохнуть, но этой ночью он больше не заснет.

Он распутал простыни и опустил ноги с кровати. На тумбочке лежал его мобильный; увидев телефон, он подумал о Дрю и проверил, не звонила ли она, но ни пропущенных звонков, ни новых сообщений не было.

Пайк надел легкие беговые шорты и вчерашнюю футболку. Выпил внизу полбутылки воды, надел кроссовки, потом пристегнул к поясу легкую нейлоновую сумку с телефоном, ключами и карманной «береттой» двадцать пятого калибра. Отключил сигнализацию и вышел.

Некоторое время он стоял совершенно неподвижно, прислушиваясь к окрестностям, потом потянулся и начал бег. Пайк почти всегда выбирал один из двух маршрутов: или по Санта-Монике, или вокруг Болдуин-Хиллз. На этот раз он побежал на запад, прямо к морю, а потом на север к каналам Венеции. Добежав до первого моста, он замедлил шаг, остановился в верхней его точке и стал смотреть вниз, на канал.

Пайк выбрал этот мост, потому что с него был виден дом Дрю. Он мигал светом наружных ламп, которые, вероятно, были снабжены автоматическим таймером. Вдруг он заметил, что окно верхней спальни освещено, и стал смотреть, не промелькнет ли какая-нибудь тень, но ничего не промелькнуло.

Пайк побежал — через мост, вдоль коротких улочек, пока не остановился напротив дома Дрю. Все было неподвижно.

Пайк вынул телефон из сумки на поясе и набрал номер Элвиса Коула. Коул ответил после первого же гудка.

— Что случилось?

— Ты оставил свет в верхней спальне дома Дрю? — прошептал Пайк.

Коул замялся.

— Я туда заходил. Я помню, как включал, но не знаю… Мог и оставить. Не помню, как выключал.

— Мм.

— Хочешь войти?

— Да.

— Я нашел запасной ключ, он под оградой, за столбиком ворот.

— А у тебя что? — спросил Пайк.

— Свет выключен. Она словно в кому впала. Послушай, позвони мне, когда ты оттуда выйдешь, ладно? Если не позвонишь, я побегу спасать тебя и упущу Мендосу.

Пайк убрал телефон и вдохнул запахи улицы, смешанные с морским ветром, прислушался, но не услышал ничего, кроме обычных ночных звуков. Он шагнул в темноту у ворот, перелез через ограду и спрыгнул во двор. Снова прислушался, нашарил ключ.

Целая минута ушла у него на то, чтобы вставить ключ в замок и открыть дверь. В передней было темно, она освещалась лишь тем тусклым светом, что просачивался с улицы. Пайк напряг слух, пытаясь поймать какой-нибудь звук изнутри дома, но ничего не было слышно. Тогда он закрыл дверь.

Пайк двигался по дому, не включая света и обходя окна. Он добрался до верхней спальни, но входить не стал. В спальне горела лампа на ночном столике. Если бы Пайк вошел, он был бы виден всем, кто проходит по улице. Он изучал ситуацию через открытую дверь. Кажется, Коул прав. Кажется, он просто забыл выключить лампу.

Пайк попятился, вышел из дома, запер дверь и положил ключ под ограду. Секунду постоял во дворе, послушал, потом нырнул в тень между домом и оградой и вышел на берег канала. Стал рассматривать дома, стоявшие по берегам канала, и мост, на котором он недавно стоял. Ноги не держали его, по спине ползли мурашки — от слов на стене закусочной Уилсона.

«Я уже здесь».

Пайк отступил в тень, замедлил дыхание, заставил тело подчиниться себе и слушать. Всматривался в противоположный берег, нет ли там какого движения. Вода чуть плескалась, на ее обсидиановой поверхности качались отражения огней. Интересно, хищники заплывают так далеко от океана, почему-то подумал он. И не прячутся ли они сейчас под водой?

Дэниэл наблюдал за ним из-за моста: здоровый мужик вышел среди ночи на пробежку в темных очках. Ну и люди в Лос-Анджелесе… Что такое?

Клео сказала:

— Ш-ш. Он слышит, что ты думаешь.

Тоби сказал:

— Ш-ш. Слышит твой мозг.

— Пожалуйста, потише, — сказал Дэниэл. — Наслаждайтесь водичкой. Разве водичка не хороша?

Клео сказала:

— Холодная.

Тоби сказал:

— Холодная.

Дэниэлу вода доходила до самого носа, он стоял под наклонившейся к воде африканской лилией, росшей на берегу. Он наблюдал.

Здоровый мужик ушел с моста, пробежал сквозь столб голубого света, весь из твердых мускулов, и что там у него на руках? Прищурились. Сфокусировались. Смотрим. На предплечьях у него — большие красные стрелы, они горят, как угольки, в голубовато-сиреневом свете прожектора. Круто, подумал Дэниэл.

Когда мужик скрылся, Дэниэл медленно двинулся по илистому дну, таща за собой свою ношу, — так медленно, что поверхность воды даже не шелохнулась. Он держал курс к мосту.

Наконец он скользнул под арку моста, удерживая ношу под водой. Он следил за этим домом с самого полудня, и это вполне окупило себя. Оказалось, за домом следит не он один. Он решил, что это хороший знак; это доказывает, что он подобрался совсем близко.

— Чуете, ребята? Мы уже близко. Совсем близко, я чувствую.

— Так давай потрогай, потрогай.

— Так давай попробуй, попробуй.

Дэниэл подумал, интересно, что это за мужик и зачем он здесь? Наверно, утром стоит позвонить насчет этого друзьям.

Дэниэл выждал еще двадцать минут. Как все хорошие охотники, он был терпелив, но теперь решил, что можно двигаться дальше.

— Приятно было познакомиться. — И отпустил труп, который таскал за собой уже больше часа. Труп перевернулся, рука поднялась как бы в прощальном взмахе, и вот уже темная холодная вода сомкнулась над ним.

В четыре минуты восьмого утра телефон Пайка зазвонил. Этот звонок изменил все.

Пайк следил за домом Карлы Фуэнтес, сидя под кустом гардении у нее на заднем дворе. Молочно-белое небо над головой обещало пасмурный день. Рано утром он сменил Коула на этом посту, откуда хорошо была видна задняя дверь, хороший кусок подъездной дороги и кухня. А в четыре минуты восьмого раздался этот звонок: телефон в виброрежиме чуть слышно зажужжал.

— Пайк.

— Быстро отвечаете для столь раннего часа. — Это был Баттон, он говорил спокойно и устало.

— Вы нашли Мендосу?

— Да. Мне кажется, вам стоит приехать сюда, я хочу вам показать кое-что. Я на пересечении Вашингтонского бульвара с каналом. Найти нетрудно.

Голос у Баттона был такой спокойный и ничего не выражающий, что Пайк понял: это отнюдь не дружеская просьба.

— А Уилсон и Дрю? Что с ними, Баттон?

Не ответив, Баттон отключился, и Пайк вылез из-под куста, перелез в соседний двор и побежал к своему джипу. До Баттона ему было ехать меньше десяти минут. В пути он позвонил Коулу.

— Мне вернуться к дому Мендосы? — спросил Коул.

— Пока не надо. Если что-то случилось с Уилсоном или Дрю, полиция окажется в их доме, и в большом количестве. Так что если нам что-то нужно на их улице, лучше не терять времени.

— Понял, Джо, сделаю, но послушай, — голос Коула потеплел, — не думай о плохом, ладно?

Пайк промолчал, тем и закончил разговор. Через минуту он намертво встал в пробке в трех кварталах от канала и, оглядевшись, понял, что направляется к месту крупного преступления. Когда он назвал свое имя полицейскому в форме, тот указал ему, как проехать на парковку, направив в объезд вдоль стены здания. Пайк выполнил указания. По обеим сторонам канала стояли патрульные машины и фургон судмедэкспертизы.

Припарковавшись, Пайк увидел Футардо. В небольшой группе полицейских она стояла на берегу канала и вместе с ними смотрела в воду. У моста стояли Баттон и Стро. Увидев Пайка, Баттон подошел к Футардо и жестом подозвал Пайка.

Пайк чувствовал, как с каждым шагом его сердце бьется все чаще. Двое в высоких болотных сапогах вошли в канал, другие двое в таких же сапогах расстелили на берегу голубую клеенку. Все четверо были в длинных резиновых перчатках, доходивших до самых плеч. Неподалеку скорбно ждали своего часа носилки.

Когда Пайк подошел, лицо Баттона не выражало ничего, а вот между бровями Футардо залегла глубокая морщина. Интересно почему, подумал Пайк. Баттон кивнул на воду.

— Вот, смотрите.

Пайк посмотрел и понял, что все его догадки были неверны.

На противоположной стороне канала, на мелководье у берега, лежало тело Мендосы. Загипсованная рука тянулась к берегу, словно, умирая, он пытался выбраться на берег, хотя Пайк и понимал, что это не так. Горло его было перерезано, глубоко, до кости, а серовато-голубоватая бледность говорила о том, что он истек кровью задолго до того, как его вынесло на берег.

Баттон поцокал языком:

— Сдается мне, что ваш Мендоса уже никого не может похитить.

Пайк почувствовал громадное облегчение — это был не труп Уилсона, не труп Дрю, — но облегчение несколько омрачало ощущение, что в конце туннеля свет почти не брезжит. Он уже ничего не понимал.

Футардо подошла к нему ближе, с повадкой копа, который допрашивает подозреваемого.

— Вы узнаете этого человека?

Пайк кивнул.

— Когда вы видели его в последний раз?

Пайк взглянул на Футардо и увидел, как улыбнулся Баттон.

— Детектив Футардо полагает, что вы — объект интереса полиции. — Футардо вспыхнула и крепче сжала тонкие губы, а Баттон продолжал ее поучать. — Это совершенно не в стиле Пайка. Пайк бы пристрелил парня с бедра или избил до смерти, но такого он бы не сделал. Эдди!

Мужчина в болотных сапогах обернулся.

— Переверни его, пожалуйста, и раскрой рубашку.

Большая часть трупа все еще была в воде; его повернули лицом к Баттону и распахнули клетчатую рубашку. Футболка под ней была взрезана от левого плеча до самых брюк; отмытые от крови пребыванием в воде канала из разрезанной груди частоколом торчали ребра; внутренние органы выпирали из живота, как надутые голубые шары.

— Выпотрошили. Убили, перерезав горло, потом выпотрошили, надеясь, что тело останется на дне.

— Как долго он пробыл в воде?

— Спасибо, Эдди, хватит.

Тот вернулся к работе, а Баттон попытался ответить на вопрос:

— Вода холодная, так что есть простор для разных мнений. Больше шести часов, но меньше двадцати четырех.

— Может быть, это случилось потом? Сначала он захватил их, а потом его кто-то убил.

— Как скажете, Пайк.

— Вы нашли Гомера?

— Думаете, его убил Гомер? Сомневаюсь. Гомер — мелкая сошка. Так убивают только тяжеловесы. — Баттон посмотрел вслед уходившей Футардо и обратился к Пайку: — Позвольте спросить вас, строго между нами. Не думаете ли вы, что это сделал Смит?

Эта мысль приходила в голову и Пайку, и он помолчал, прежде чем ответить:

— Чтобы вот так перерубить ребра, нужна сила, и еще к тому же умение. Не уверен, что у него была такая сила и такое умение.

Баттон хмыкнул.

— Может быть, но повара ведь знают, как разделывать туши. Предположим, Мендоса и Гомер пришли с угрозами, как тогда в закусочную, но на этот раз их ждал большой сюрприз.

Пайк пожал плечами, предоставляя Баттону думать что угодно, и тут вернулась Футардо. Казалось, она взволнована.

— Босс, Батист хочет сказать вам словечко. Это важно.

Баттон велел Пайку не уходить и пошел за ней.

Пайк вытащил телефон, он хотел позвонить Коулу и рассказать, что случилось, но, увидев, что к нему приближается Стро, сунул телефон обратно в карман.

Подойдя, Стро кивнул Пайку:

— Наши друзья-детективы никак не могут решить, вы это сделали или Уилсон. Чуть ли не пари заключают.

— А вы как считаете?

— Не думаю, что вы или Смит имеете к этому отношение. И не думаю, что море крови с козлиными головами устроили в закусочной эти бандиты. В игру вступил кто-то посерьезней.

Пайк задумчиво посмотрел на Стро и подумал, что тот, вероятно, прав.

— Например?

— Понятия не имею. Как вы думаете, где эти люди?

Пайк кивнул на тело Мендосы.

— Я думал, что это он их захватил.

— Если и он, то сейчас они у кого-то еще. — Стро протянул Пайку свою карточку. — Если узнаете что-нибудь или вам потребуется помощь, звоните мне. Я бы хотел найти этих людей, пока их не нашел тот, кто вот так поступил с Мендосой.

К ним шли Баттон и Футардо; у Баттона явно были новости, причем такие, что он улыбался.

— Альберто Гомера больше незачем разыскивать. Час назад его нашел какой-то бездомный — в машине, на парковке к северу от этого канала. Горло перерезано от уха до уха.

Когда этим утром Пайк позвонил Коулу, чтобы рассказать о звонке Баттона, Коул почувствовал в его голосе напряжение, и это его рассердило. Потому что Коул знал, что, если он смог расслышать это напряжение, значит, его друг испытывает адскую боль. Пайк обычно не показывал ничего вообще — его лицо было бесстрастно и неподвижно, как непотревоженный пруд. Он воплощал собой просто-таки дзенскую отрешенность, которая иногда казалась Коулу смешной, но чаще достойной восхищения, — словно Пайк нашел способ жить без боли и сомнений.

Утренние пробки были на пике. Коул не доехал до шоссе двух миль, когда его телефон зазвонил. Номер высветился незнакомый.

— Элвис Коул.

— Это Стив Браун из Лондона. Вы просили меня перезвонить.

Коул быстро подсчитал: в Лондоне было пять часов вечера.

— Спасибо за то, что позвонили, мистер Браун. Я занимаюсь поисками Уилсона Смита и Дрю Рэйн. Насколько я понял, они присматривают за вашим домом.

— А в чем дело?

— Закусочную Уилсона разгромили; я пытался его найти, но, похоже, они уехали на несколько дней. Я надеялся, вы знаете, где их можно найти.

— Позвольте задать вам вопрос. Эти люди живут в моем доме, Дрю с этим типом? — Браун явно начинал сердиться.

— Они живут там без вашего ведома?

— Я разрешил Дрю там жить. А никакого Смита я не знаю.

— Это ее дядя.

— Мне безразлично. Дело не в этом. Я не хочу, чтобы в доме жил кто-нибудь еще, и она это знает. Только при этом условии я разрешил ей пользоваться домом.

Коул думал, что это Уилсон устроился в доме и предложил Дрю пожить у него, когда она приехала в Лос-Анджелес помочь ему с закусочной. Оказывается, все наоборот.

— Почему вы позволили ей въехать?

— Я с ней спал. А почему же, как вы думаете? Она не хотела возвращаться в дыру, в которой жила, я должен был ехать сюда, и это стало выгодной для нас обоих сделкой. Мне не пришлось морочиться с поиском специального человека.

Коул был оглушен.

— Вы говорили с Дрю после своего отъезда?

— Черт, конечно, говорил. Я ей звоню каждые две недели, проверить, все ли в порядке.

— И она ничего не сказала об Уилсоне Смите?

— Я о нем впервые слышу. Когда ее найдете, скажите, чтобы она позвонила мне. Я не хочу, чтобы этот сукин сын жил у меня в доме.

Закончив разговор, Коул почувствовал себя гораздо хуже, чем раньше. Образ Дрю Рэйн, который возник в ходе этого разговора, сильно отличался от той женщины, о которой рассказывал ему Джо Пайк. У него возникло много вопросов, но он заставил себя сосредоточиться на том факте, что она пропала. Нужно извлечь все, что можно, из соседей Уилсона Смита, пока полиция не закрыла этот золотоносный прииск.

Через несколько минут он подъехал к каналам, нашел место для парковки в квартале от дома Смита и пешком вернулся в переулок. Переулок короткий, свидетелей немного. Мендоса и его напарник проходили мимо этих домов, идя к дому Смита либо возвращаясь из него. Джаред видел их, и Коул хотел знать, не видел ли их кто-нибудь еще. Но сначала надо было зайти в дома с камерами слежения. Накануне Коул заметил камеры в трех домах. В первом на его стук не ответили, и он сунул под дверь свою визитную карточку вместе с запиской, в которой просил позвонить. Во втором дверь открыла женщина средних лет и спросила, не из полиции ли он, с полицией она беседовала вчера. Из чего Коул заключил, что Баттон, поговорив с Джаредом, предпринял кое-какие действия. Коул сказал, что да, он из полиции, и спросил, проверил ли Баттон записи камеры слежения. Баттон ими не интересовался, но даже если бы и поинтересовался, это ни к чему бы не привело: ее камеры давали изображение в режиме реального времени и ничего не записывали.

В третьем доме Коулу повезло больше. Домработница сказала, что в системах безопасности она не разбирается, но знает, что камеры работают на запись, и она уверена, что хозяин, который сейчас на работе, с радостью побеседует с Коулом. Коул опять оставил карточку, а потом внес в свои планы изменения.

Он вернулся к дому Смита и посмотрел на соседний дом. Джаред торчал в окне — со всклокоченными волосами, без рубашки, в наушниках. И наблюдал за ним.

Коул помахал ему рукой. Джаред помахал в ответ. Коул жестом попросил его спуститься, и Джаред исчез из окна.

Коул ждал, когда он спустится, у ворот его дома.

— Привет, что случилось? Вы из полиции или от высокого парня?

— От высокого.

— Клевый парень. Я уже рассказал ему, что видел бандитов. И ему, и полиции. Все они были здесь вчера.

— Я не насчет бандитов. Я надеюсь, вы мне скажете, как давно Дрю поселилась у вас по соседству.

Джаред пожал плечами.

— Да уже месяца три. Стив уехал в Лондон месяца три назад.

— А когда здесь поселился ее дядя?

Джаред посмотрел через улицу и похабно ухмыльнулся.

— На следующий же день.

Коул почувствовал, что он хочет сказать что-то еще.

— Что?

— Я же все вижу, парень. Уилсон — никакой не дядя. Они ведут себя не по-родственному, если вы улавливаете подтекст.

Коул долгим взглядом посмотрел на Джареда. Внутри у него похолодело, хотя губы были сухи, а солнце согревало кожу. В груди вишнево-красным цветком распускался гнев.

— Не дури мне голову. Не говори ерунды.

— Какая ерунда? Мне видны их окна.

Коул не просто похолодел — оцепенел. Он смотрел на дом Стива Брауна и думал, что абсолютно все, что говорила Пайку эта женщина, оказалось ложью.

Дальше Коул уже не считал нужным прятаться. Джаред вернулся к себе в дом, но Коул этого даже не заметил — ему не было дела. Он нашел ключи под столбиком ворот, открыл дверь и вошел в дом. Он понял, что ему нужно и что он будет делать дальше. Натянув резиновые перчатки, он прошел на кухню. Там отыскал несколько целлофановых пакетов и разложил на столе.

Из раковины, полной грязной посуды, он извлек три стеклянных бокала, положил каждый в отдельный пакет и все три пакета осторожно положил в один большой. Из гостиной он забрал две пустые банки из-под диетической кока-колы и бутылку из-под воды, положил туда же, а потом поднялся в хозяйскую спальню за металлической коробкой с бумагами Уилсона. Ее он тоже принес на кухню.

Выходя, Коул остановился у нижней гостевой спальни. Интересно, Дрю жила в этой комнате или только делала вид? На туалетном столике стоял дезодорант. Коул опустил в пакет и его. Потом запер дом, ворота — и ушел.

Дойдя до своей машины, Коул стал звонить Джону Чену, криминалисту из экспертного отдела Управления полиции Лос-Анджелеса.

— Джон? Это Элвис Коул. Мне нужно проверить кое-какие отпечатки. Причем быстро.

— Имей совесть, я всю ночь отдежурил.

— Очень нужно, Джон. Это для Джо.

Чен заколебался, и Коул расценил это как согласие.

— Ладно, сделаю. Встретимся через час у здания уголовного суда.

Глава 7

Служащему Управления полиции Лос-Анджелеса Джону Чену, как собственно и всем другим полицейским, приносившим присягу, запрещалось брать левую работу, а также помогать частным сыщикам, если только такое задание не спускали сверху. Таковы были действующие правила, призванные охранить порядок обработки вещественных доказательств и предупредить коррупцию среди работников.

Джон Чен был коррумпирован.

Страдая от низкой самооценки, Чен любил быть в центре газетной шумихи — на этом-то обычно Коул и играл. Он давал Чену информацию, которая позволяла тому совершить крупный прорыв в расследованиях, чего без этой информации не случилось бы. А каждый такой прорыв означал интерес средств массовой информации; мало у какого криминалиста был такой медиапрофиль. Чена более десятка раз цитировала газета «Лос-Анджелес таймс», у него брали интервью различные программы новостей местного телевидения, и его дважды приглашали техническим консультантом на съемки фильмов по сюжетам, в основе которых лежали его расследования. Чен, которого в этой жизни интересовали преимущественно деньги и женщины, в настоящее время ездил на «порше». Женщины его покуда избегали.

Коул свернул на скоростное шоссе I-10, чтобы совершить пятнадцатимильный бросок через Лос-Анджелесский залив. Примерно на середине пути зазвонил телефон: Пайк.

— Это Уилсон или Дрю?

— Мендоса и Гомер убиты.

Коул безумно удивился. Мендоса и Гомер — хищники, их не должны убить. Они захватили Уилсона и Дрю. И если хищники убиты, то у кого же их жертвы?

— А Уилсон и Дрю?

— Ничего не известно. Мендосу обнаружили в канале у бульвара Вашингтон, Гомера — в машине на северном конце канала. Если копы что и нашли в машине Гомера, то мне не сказали. — Пайк вкратце рассказал, как именно они были убиты, отчего Коулу стало еще больше не по себе.

— Когда это случилось?

— Скажу позже. Меня тут хотят допросить.

— Ты — подозреваемый?

— Я и Уилсон. Ничего страшного, общие вопросы.

— Появился кто-то третий, Джо. Тот, кто поцарапал окно.

— Я понимаю. Я об этом думаю.

Пайк прервал звонок.

Коула увлек транспортный поток, его одолевали все более темные мысли.

Приехал он рано и двадцать минут ждал приезда Джона.

Чен так быстро скользнул на пассажирское сиденье машины Коула, что будто бы с неба свалился. Он был в черных очках и натянутой на самые уши бейсболке.

— Кажется, меня никто не видел, но ты лучше поезжай. Может быть, за мной следят.

Всегдашняя паранойяЧена.

Коул выехал на дорогу, полный решимости сделать эту поездку покороче. Новость насчет Мендосы и Гомера заставила его еще больше опасаться за судьбу Смита и Дрю Рэйн.

Коул протянул руку за спину, достал с заднего сиденья пакет и положил на колени Чену. Больше было некуда: высокий и тощий, Чен, втиснутый на пассажирское место, заполнял собой все пространство.

— Что там?

— Бокалы, две банки из-под колы, всякое такое.

Чен заглянул в пакет:

— Многовато. У меня же план, дружок. Столько дел, что вместо резерва — сплошные задолженности.

— Не опережай событий. Здесь должны быть отпечатки двух человек, мужчины и женщины. Отпечатки женщины должны быть на дезодоранте. Мужчины — предположительно на бокалах. Если они достаточно четкие, то много времени это не займет.

Чен почему-то не обрадовался.

— Я же не говорю, что не смогу этого сделать. Я просто думаю как. Это займет несколько дней.

— Дней? Это слишком долго. Мне нужно срочно.

Чен посмотрел вверх, словно что-то подсчитывая.

— Для Джо?

Коул кивнул.

Чен поерзал, то ли устраиваясь поудобнее, то ли потому, что нервничал. Снова заглянул в пакет, потом посмотрел на Коула огромными совиными глазами.

— Когда я с вами только познакомился, я страшно боялся Джо. Буквально все в нем меня пугало: такой ужас, уличный монстр. Но из всех людей, с которыми я имел дело, он относился ко мне с наибольшим уважением. — Чен поднял пакет. — Так что я найду способ это сделать. Поворачивай. Я начну немедленно.

Добравшись до своего офиса, Коул вывалил на стол содержимое коробки Смита.

Он быстро понял, что большая часть бумаг относится к бизнесу Смита: накладные, счета, договор об аренде. Коул искал предыдущий адрес, но все приходило на адрес закусочной.

Он перешел к денежным документам. Два счета в Ирландском национальном банке, отделение Венеция. Открыты восемь месяцев назад. Сберегательный был открыт с депозитом в девять тысяч шестьсот долларов, из которых две тысячи ушли на то, чтобы открыть расчетный. Первое уведомление было послано Смиту на абонентский ящик в почтовом отделении Венеция, а следующие семь, в том числе и самые последние, на адрес закусочной.

В этой коробке не было ничего старше этих счетов, открытых восемь месяцев назад, никаких личных документов и вообще ничего такого, что связывало бы Уилсона Смита с Луизианой или любым другим местом на Земле. Как если бы этот человек родился восемь месяцев назад с девятью тысячами шестьюстами долларов на депозите. Ни одной бумажки с упоминанием имени Дрю Рэйн, ничего, имеющего к ней отношения. Словно ее вообще не существует.

Все про Дрю Рэйн и Уилсона Смита было неправдой.

Среди других бумаг обнаружился телефонный счет с номером закусочной. Коул набрал номер и услышал голосовое сообщение: закусочная «Сэндвичи Уилсона навынос» сейчас закрыта и откроется в ближайшее время; часы работы… Голос был женский; Коул подумал, что это, вероятно, голос Дрю. Хороший у нее голос. Приятный, дружелюбный, с едва заметным южным акцентом. Уютный, домашний голос, от которого вдруг защемило в груди.

Коул любил одну женщину из Луизианы. Дело у них так далеко зашло, что Люси со своим восьмилетним сыном переехала к нему. Это была авантюра, из которой ничего не получилось, и Люси с сыном вернулись в Луизиану. Так решила Люси, а не Коул. Коул бы прожил с ней всю жизнь.

Поймав себя на том, что думает уже не о Дрю Рэйн, а о Люси Шенье, Коул посмотрел на часы. Люси сейчас должна быть у себя в офисе или в суде. Она была адвокатом весьма успешной фирмы в Батон-Руж, и Коулу пришло в голову, что она могла бы помочь. А еще ему пришло в голову, что это просто предлог для того, чтобы услышать ее голос.

Коул набрал номер и после соединения услышал механическую музыку. Гарри Коник-младший, фортепьяно. Он ждал так долго, что Гарри уступил место Брэнфорду Марсалису, когда наконец она сняла трубку.

— Привет! Прости, что заставила ждать так долго. У меня был клиент.

При звуках ее голоса тепло разлилось у него в груди, хотя, когда он набирал номер, его мучили смутные опасения и чувство неловкости. Он старался не звонить ей слишком часто — но из-за нее, а не из-за себя. Не хотел давить, не хотел надоедать.

— Ничего. Я оплачу час твоей работы.

Она засмеялась.

— Тогда рада помочь. Компания «Ротоло, Фурье, Дэй и Шенье» желает тебе как можно больше зарабатывать.

— Есть у тебя минутка? Если тебе сейчас неудобно говорить, я могу перезвонить попозже.

Шутливость в ее голосе сменилась теплыми контральтовыми нотами, которые всегда навевали ему мысли о том, что хорошо бы оказаться с ней вдвоем в забытой богом избушке высоко в горах.

— Конечно, есть. Подожди, не клади трубку. — Она сказала секретарше, чтобы та никого не пускала, и вернулась к разговору.

— Я ищу сведения о женщине по имени Дрю Рэйн и мужчине по имени Уилсон Смит, оба утверждают, что они из Нового Орлеана.

— Ага. А почему слово «утверждают» привлекло мое внимание?

— Джо увлечен этой женщиной, а я подозреваю, что она ему лжет.

— Увлечен — в смысле она его подружка?

— Он в нее влюблен.

Коул рассказал, как Пайк спас Уилсона Смита от избиения и вследствие этого познакомился с Дрю Рэйн. Он пропустил все натуралистические подробности относительно бандитов-латиносов, похищения и изрезанных тел. Насилие, которое он рассматривал как часть своей работы, всегда отталкивало Люси.

Когда он закончил, Люси прокашлялась и сменила тон на профессиональный:

— Значит ли это, что мы говорим о потенциальном преступлении?

— Они исчезли. Возможно, им угрожает опасность, поэтому мы хотим их найти.

— Когда ты говоришь «исчезли», ты имеешь в виду добровольно исчезли или насильственно исчезли?

— Возможны оба варианта.

— Элвис, тебе надо было позвонить в полицию, а не мне.

— Полиция этим уже занимается. Меня беспокоит Джо. Он по уши влез в это дело, и я хочу убедиться, что оно правое. Еще мне очень хотелось бы выяснить, что за неприятности у этих людей.

— Ладно. Скажи, что я могу для тебя сделать.

Коул улыбнулся — ему понравилось, как она безо всяких колебаний сказала: «Скажи, что я могу для тебя сделать».

— Если бы я мог найти кого-нибудь, кто их знает, возможно, я бы узнал, что случилось. Но у меня есть только их имена — ни прежних адресов, ни фотографий, ни номеров страховок, ничего.

— Он владел рестораном в Новом Орлеане?

— Владел или просто работал в ресторане, не знаю в каком и даже не знаю, правда ли это. Он повар.

Она помолчала.

— Когда ты был здесь, ты познакомился с Терри?

Терри Бабинетт — сыщик, услугами которого пользовалась фирма Люси. Отставной полицейский детектив из Батон-Руж.

— Да, мы обменялись рукопожатиями.

— Давай я с ним поговорю, может, у него появятся какие-нибудь мысли. Значит, ты не уверен, что они говорят Джо правду?

Коулу опять стало тошно.

— У меня есть причина считать их отношения не такими, как они говорят.

— У Джо и Дрю?

— Нет. У Дрю и ее дяди. — Элвис рассказал о разговоре со Стивом Брауном и повторил то, что поведал ему Джаред Палмер.

Люси негромко присвистнула.

— И как Джо воспринял это?

— Джо об этом не знает. Я ему еще не рассказал.

Довольно-таки долго оба молчали.

— Я скучаю без тебя, Люс.

— Я знаю, малыш. Я тоже без тебя скучаю. И что ты будешь делать?

— Ну, поговорю сейчас с тобой. Собственно, затем я и звоню.

Она вздохнула. Долгий, долгий вздох в телефон — как бы он хотел почувствовать этот вздох на своей коже!

— Расскажи ему. Чем дольше ты будешь ждать, тем больнее ему будет. Понимаешь?

— Тяжело быть другом.

— Было бы легко, каждый был бы.

— Люблю умных женщин.

— А умные женщины любят тебя.

— Ох, давай положим трубки.

— Позвони мне позже.

Коул был еще в офисе, когда позвонил Пайк и сказал, что хочет зайти, чтобы рассказать Коулу о трупах. Коул предложил встретиться у него дома и поужинать — ужин он приготовит. Он ни словом не обмолвился о Дрю с Уилсоном, о тех отвратительных новостях, которыми намеревался поделиться с другом.

Заходящее солнце таяло в малиновом тумане, когда Коул полз на гору, к дому. Жил он в А-образном домике на узкой улочке над самым каньоном. Этот домик с двумя спальнями и двумя ванными Коул купил, когда у него выдался удачный год, еще до бешеного скачка цен. Сейчас бы он не смог себе позволить такой. Домик нависал над крутым склоном, и с веранды у задней стены открывался великолепный вид на каньон и лежащий внизу город.

Коул въехал под навес для машины и вошел в дом через кухонную дверь. На столе сидел черный кот. Увидев Коула, он выразительно посмотрел на свою мисочку и тихо мяукнул.

— Ладно, приготовим сначала тебе.

Коул положил в мисочку еды, в другую налил свежей воды и только потом взял себе банку пива.

Этот кот появился в его жизни вместе с домом, и дольше, чем он, с Коулом был только Джо Пайк.

— Нам предстоит нелегкий вечер, дружок.

Кот потерся об его руку и продолжал есть.

В домике было жарко, потому что он весь день простоял запертым, и Коул распахнул широкие двери веранды. Потом вытащил размораживаться кусочек говядины, открыл большую банку белой фасоли. Первая банка пива кончилась, он начал вторую и, прихлебывая, стал резать цуккини, баклажан и два помидора для соуса. Порезав овощи, достал гриль. Небо приобрело цвет красного вина, это было так красиво, что он достал третью банку пива.

В кухне появился Джо. Без предупреждения, словно призрак. Кот, мурлыкая, стал тереться о его ноги. Пайк был единственным человеком, не считая Коула, которого кот признавал.

Коул уложил овощи в сковороду.

— Салат из белой фасоли с жареными овощами для нас обоих, есть еще немного кускуса. Мне кусок мяса. Хорошо?

— Хорошо.

— Я пью пиво. Возьми себе банку, потом будешь рассказывать, а я готовить.

Пайк взял себе пива из холодильника, Коул тоже, и они вышли на веранду. Кот шел следом за ними.

— Так что случилось с Мендосой и Гомером? — спросил Коул.

Пайк рассказал сначала о Мендосе, потом перешел к Гомеру.

Тело Гомера нашли за рулем машины, припаркованной у Большого канала. Именно здесь он и был убит, судя по крови в машине.

— Гомер умер между одиннадцатью вечера и часом ночи, — сказал Пайк. — Когда копы меня отпустили, я проверил место, где его нашли. С этого места отлично виден дом Уилсона.

Коул поднял руку.

— Подожди минутку. Это же бессмысленно. Если утром они захватили Дрю и Уилсона, то зачем им возвращаться к дому? Что им там нужно?

— Может быть, какой-то человек, о котором рассказали им Уилсон и Дрю. Но это всего лишь догадка. Может быть, это был человек, который убил их. Тот самый, который поцарапал окно.

Коулу это не понравилось.

— Мендоса и Гомер вернулись за этим парнем, а он тут как тут, увидел их первый и прикончил?

— Да. Я думаю, он и утром следил за домом, когда я там был.

Коул помешал угли и посмотрел, как они подергиваются рубиновым жаром. Все вдруг изменилось. Рэкет — это иллюзия. Вандализм и драка — это ловкий трюк, призванный скрыть что-то значительно худшее. И ничему нельзя верить.

Пайк сказал:

— Теперь ты.

Коул посмотрел на друга.

— Я поговорил со Стивом Брауном, владельцем дома, где живет Смит, и еще раз побеседовал с Джаредом. И я должен тебе кое-что сказать, хотя тебе это и не понравится. Я думаю, Дрю не была с тобой честна.

Коул помолчал, дожидаясь реакции Пайка, но Пайк реагировал примерно так же, как манекен в универмаге. Кот спрыгнул со стола и стал тереться о ноги Пайка, выжидательно на него глядя.

— Браун никогда не слышал об Уилсоне Смите, а Дрю позволил пользоваться домом, потому что у них была связь. Браун разъярился, узнав, что с ней кто-то живет.

Пайк стоял неподвижно, прислонившись к кухонной стойке. Хотел бы Коул заглянуть ему под черные очки.

— После разговора с Брауном я обратился к Джареду. И Джаред рассказал о таких вещах, из которых следует, что она лгала о себе. Это нехорошо, Джо. Это чертовски плохо.

— Что?

Кот свернулся клубком у ног Пайка и, пока Коул пересказывал то, что сказал ему Джаред, ритмично бил хвостом. Коул был краток, но не упустил ничего:

— Я думаю, Джаред говорил правду. Уходя, я взял из дома кое-какие предметы в надежде получить их отпечатки пальцев и дал их Джону Чену. Не знаю, есть ли их пальчики в компьютере, но могут быть, и эти отпечатки помогут нам это выяснить. Еще я поговорил с Люси. Пока мы не получили ответа от Чена, я не мог ей дать ничего, кроме имен, но ее детектив посмотрит, что на них есть в Новом Орлеане. Все. Вот и весь мой сегодняшний день.

Казалось, Пайк покачнулся, словно от порыва ветра, вот только ветра совсем не было.

— Мне очень жаль, друг. Если хочешь, я позвоню Чену и Люси и все отменю.

Пайк подошел к перилам веранды и отвернулся, глядя на каньон. Коул подумал: вцепился в перила, чтобы не качало.

— Нет, отменять не надо.

— Ладно. Что ты собираешься делать? — спросил Коул.

— В смысле?

— Мы влезли в это дело, потому что ты хотел помочь этой женщине. Это было понятно и правильно, но теперь… все изменилось.

— Но она по-прежнему нуждается в помощи.

— Ладно. Если ты этого хочешь.

— Да, я этого хочу.

Кот яростно бил хвостом, его глаза опасно сузились.

Коул сказал:

— Мне очень жаль, дружище.

Зазвонил его телефон. Он не хотел отвечать, но потом подумал, что нужно дать Пайку время прийти в себя. Он накрыл сковородку и вошел в дом в поисках телефона, успев схватить трубку через секунду после того, как включился автоответчик.

— Алло, это я. Не вешайте трубку, пожалуйста.

— Мистер Коул? Меня зовут Чарльз Лэйн. Сегодня вы приходили в мой дом и говорили с домработницей о моей системе видеонаблюдения.

— Да, сэр. Спасибо, что откликнулись. Мы хотели бы идентифицировать двоих мужчин, не проходили ли они мимо вашего дома вчера утром.

— Моя система ведет запись, но я не уверен, что на ней хорошо видна улица. Камера установлена так, чтобы показывать людей, подходящих к калитке.

— Понятно. Можно мне посмотреть запись?

— Конечно. Вечером я ее скопирую и утром передам вам.

— Это было бы прекрасно, мистер Лэйн. Спасибо.

Повесив трубку, Коул вернулся на веранду, желая скорее поделиться с другом хоть одной хорошей новостью за день. Но Джо Пайк исчез. И кот вместе с ним.

— Джо?

Коул подошел к перилам. Далеко внизу в сгустившемся мраке светились первые огоньки. Темнота пурпурным туманом заполняла все впадины.

— Все будет хорошо, дружище. Просто некоторое время будет больно, — прошептал Коул еле слышно, видимо, для себя самого.

Пайк остановился на тротуаре перед закусочной Уилсона. Кафе в соседнем доме все еще было открыто, так же как и заправка на противоположной стороне улицы. Пайк выждал, когда по тротуару пройдет гуляющая парочка, вылез из машины, подошел к новому окну и посветил фонариком внутрь. Головы и внутренности исчезли, помещение кто-то отмыл. То ли полиция прислала людей, или постарались Бетси Хармон с сыном. Теперь уже не важно.

Свет фонарика скользнул по стене, где кровью было написано: «Я уже здесь».

И Пайк, и полиция считали, что магазин разгромили Мендоса и Гомер, и полагали, что они совершили похищение, но характер надписи несколько беспокоил Пайка, и сейчас он понял почему. «Я уже здесь». Это было объявление очень странное, очень своеобразное предложение Гомеру и Мендосе уйти. Впрочем, для человека, который убил их, не такое уж и странное, особенно если этот человек ищет Уилсона и Дрю.

«Я уже здесь». В единственном числе. Я пришел. Бойтесь меня.

Пайк решил, что этот новый человек таким образом возвестил о своем приходе: повесил головы, разлил кровь. Он их искал, нашел и хочет, чтобы они знали об этом. Уилсон увидел его послание, все понял и немедленно исчез. Пайку только теперь стало ясно, что Уилсон захотел немедленно сбежать не из-за Мендосы и Гомера, а из-за появления этого нового человека.

Пайк выключил фонарик и отвернулся от окна. Уилсон увидел это послание, испугался и бежал. Вероятно, так оно и есть. Вероятно, в то утро этот человек следил за закусочной Уилсона, когда Уилсон подъехал. А потом проследовал за ним до самого дома, и тут Мендоса и Гомер поломали ему всю игру.

Пайк вернулся к своему джипу и набрал номер Джека Стро. На третьем гудке Джек ответил.

Пайк сказал:

— Ваши люди в последние дни следили за закусочной Смита?

— То да, то нет. Почему вы спрашиваете?

— Они могли видеть человека, который убил Мендосу и Гомера. Мендоса и Гомер не громили закусочной. Это сделал человек, который их убил, и ваши ребята могли его видеть.

— Мы следим за бандой Азары и не включаем видеокамер, пока не увидим его людей. Вот и все.

— Проверьте видео. А вдруг?

Стро сказал, что позвонит, если его сотрудники что-нибудь обнаружат, и резко бросил трубку.

Глава 8

На следующее утро двадцать минут десятого позвонил Элвис Коул.

— Лэйн передал мне диск.

— Есть там что-нибудь?

— Я его только что получил; но посмотреть его придется тебе. Я же никогда не видел этих людей, не знаю, как они выглядят.

— Какой период времени охватывает запись?

— Семь дней. Почему ты спрашиваешь?

Пайк объяснил, что если убийца проводил разведку в доме Дрю, поцарапав кухонное окно, то, вполне возможно, он проходил мимо камеры.

— Ладно. Приезжай сюда и посмотрим, на что годится эта штука. Лэйн сказал, там виден совсем небольшой кусочек улицы, но мы не поймем, что он имел в виду, пока не посмотрим запись.

Через сорок минут, проехав через весь город, Пайк подрулил к треугольному домику Коула и вошел через кухонную дверь. Налил себе кофе, взял пакетик изюма из запасов Коула и вслед за другом прошел в гостиную. Они выдвинули стулья из-за обеденного стола, Коул раскрыл свой «Макинтош», вставил присланный диск, и компьютер тихо заурчал. Пока они ждали, ни один из них не произнес ни слова.

Наконец появилась картинка, разделившая экран на четыре части, — изображение с каждой из четырех камер, установленных на доме Лэйна: над входом, на задней стене и на обеих боковых стенах.

— Поехали, — сказал Коул. — Камеры пишут все одновременно, каждая на свою дорожку. Лэйн сказал, можно смотреть каждую дорожку отдельно, останавливать, перематывать вперед и назад, как когда смотришь DVD.

Он кликнул на запись камеры у входа, и она заполнила весь экран — призрачные серо-черные тени со строчкой тайм-кода внизу, который показывал, что данный кадр был записан в одиннадцать часов тринадцать минут сорок две секунды позавчерашнего вечера.

— Неплохо, — сказал Коул. — На заднем плане виден кусок улицы, и четкость достаточная.

Камера захватывала улицу, будучи наведена на входную дверь Лэйна. Левая нижняя четверть экрана тоже показывала узкий клин улицы. Если им удастся увидеть что-то полезное, то только здесь.

Коул включил ускоренный режим и добрался до утра похищения. По мере того как ночь сменялась утром, изображение обретало четкость, краски и глубину. Когда таймер показал пять часов тринадцать минут сорок две секунды утра предполагаемого похищения, Коул включил нормальную скорость воспроизведения.

Первые признаки жизни они увидели в пять тридцать шесть. В нижней левой части экрана показалась женщина, бегущая трусцой. Следующий бегун появился в пять пятьдесят четыре, на сей раз это был юноша с растаманскими дредами. Коул остановил изображение и стал его изучать.

— Можешь распечатать? — спросил Пайк.

— Конечно. Думаешь, это он?

— Посмотрим.

Пайк ничего не думал о молодом человеке, он просто хотел распечатать фотографии всех мало-мальски подходящих мужчин, которые прошли мимо дома.

Они не увидели ничего и никого до шести двадцати двух, когда мимо быстро проехал серебристый «терсел».

— Вот они, — сказал Пайк.

Коул немного развернул изображение и увеличил картинку на весь экран, чтобы лучше видеть, кто за рулем. Застывший кадр получился зернистым, но лицо Уилсона Смита получилось достаточно отчетливым. В машине он был один.

— Это Уилсон. Видимо, сейчас он едет в закусочную.

Коул распечатал кадр и увеличил скорость воспроизведения. С наступлением утра на улице, где жила Дрю, становилось все оживленнее. Они то и дело останавливали запись, потому что показывалась какая-нибудь фигура, и переводили скорость в режим реального времени. В шесть пятьдесят пять появился серебристый «терсел» — Уилсон возвращался домой. В машине он был по-прежнему один.

Между семью и восемью они остановили запись восемнадцать раз и распечатали семь фотографий, хотя и полагали, что это обычные люди, вышедшие на прогулку или на утреннюю пробежку.

В восемь ноль семь показался Джаред. Он быстро увеличивался в размерах, приближаясь к камере, и ушел из поля ее зрения по направлению к магазину.

— Так, — сказал Пайк. — Где-то между этим моментом и возвращением Джареда туда проникли Мендоса и Гомер.

Не отрываясь от экрана, Коул кивнул.

Мимо камеры прошли две женщины с собачками, пробежал мужчина. В восемь сорок две — еще одна фигура, и Коул остановил запись.

— Это Джаред. Возвращается.

Джаред возвращался с магазинным пакетом в руках. Коул посмотрел на Пайка.

— Мендоса и Гомер сейчас у дома. Тут-то их Джаред и увидит.

— Они прошли по пешеходному мостику.

— Да. И если твой убийца тоже воспользовался этим мостом, мы его не увидим.

— Давай дальше.

Коул прокрутил запись чуть вперед, и в восемь пятьдесят три в поле зрения показался «терсел». Коул остановил картинку и стал увеличивать изображение. Пайк увидел, что в машине три человека. За рулем — Уилсон, Дрю — на пассажирском месте и сзади еще кто-то. Значит, плохие парни действительно пришли по пешеходному мосту, вошли и вынудили жертв вывезти их на машине.

— Мендоса на заднем сиденье, но я вижу в машине только троих.

— Впереди — это Дрю?

— Да.

Коул распечатал фотографию и повернул изображение под другим углом. После нескольких таких упражнений ракурс изменился настолько, что стал виден и четвертый человек в машине.

— Вот так-то, — сказал Коул.

Второй мужчина сидел прямо за Уилсоном, и его по-прежнему было плохо видно. Коул еще покрутил кадр, и в конце концов лицо мужчины появилось из-за головы Уилсона. Пайк не на шутку удивился, уголок его рта пополз вверх. Потом удивление перешло в спокойствие; так он неизменно успокаивался, прицеливаясь и устраивая палец на спусковом крючке винтовки. Посмотрел на Коула и поймал его взгляд.

— Что-то не так?

— Это не Гомер. Это Мигель Азара.

— Он же говорил, что ничего об этом не знает.

— Он лгал.

Коул посмотрел на фотографию Азары.

— Двое убиты, двое пропали, и вот оказывается, что похищает их сам хефе.

Коул распечатал фотографию Азары, и тут у него зазвонил телефон. Он сказал Пайку, что звонит Люси Шенье, и вышел на веранду, чтобы поговорить. Пайк остался смотреть запись. Он увидел еще несколько бегунов, но по большей части это были женщины; мужчины по виду никак не годились в опытные убийцы, способные рассечь ножом человеческую грудную клетку. Так он бегло просмотрел еще три часа записи, когда Коул вернулся с веранды без всякой радости на лице. Пайк поставил запись на паузу.

— Что такое?

— Это не Люси, а ее сыщик, Терри Бабинетт.

Пайк выжидал, по выражению лица Коула поняв, что новости плохие.

— У Терри были только имена, так что ничего точно не известно, понимаешь?

— Да говори же.

— Имена Друзилла Рэйн и Уилсон Смит нашлись в списке погибших от урагана «Катрина». Друзилла Рэйн — белая, сорока двух лет, неимущая, умерла в Благотворительной больнице за три дня до урагана. Уилсон Смит — семидесятишестилетний афроамериканец, умер от сердечного приступа в эвакуации в Натчезе, штат Миссисипи. Ни у той, ни у другого нет родственников. Вот так.

Пайк онемел. Мужчина и женщина, которых он знал как Уилсона Смита и Дрю Рэйн, взяли себе имена умерших, возможно даже воспользовались номерами их социального страхования, чтобы окончательно присвоить их личность.

— Ладно. — Он не знал что сказать.

Коул смотрел на него с беспокойством.

— Что ты собираешься делать?

Пайк оглянулся на экран с застывшей картинкой и встал.

— Сначала приму душ, а потом найду их. — И, оставив Коула наедине с компьютером, направился в гостевую комнату.

— Если наши разведданные на мексиканцев точны, то я узнаю их местоположение еще до полудня.

Боливиец говорил очень взволнованно, Дэниэл никогда не слышал, чтобы мужчина так волновался, из чего следовало, что все боливийцы очень волнуются при мысли о том, что вот-вот наконец осуществят свою месть. Больше всего в жизни они любят мстить, и вот-вот получат такую возможность. Благодаря Дэниэлу.

— Будьте готовы, сэр. — Дэниэл подождал, пока затихнет рев взлетающего самолета. — Простите, сэр, я в аэропорту. Можем ли мы подтвердить, что сегодня утром самолет вылетел?

Бу-бу-бу-бу.

— Отлично, да, замечательно. Есть ли у нас регистрационный номер и модель самолета?

— Бу-бу-бу.

Клео сказала:

— Бу-бу-бу.

Тоби сказал:

— Бу-бу-бу.

Дэниэл заставил их замолчать. Он внимательно слушал последние разведданные, которые сообщал боливиец. В последние два дня такая информация из Мехико была просто неоценима, но кому она была бы нужна, если бы не было Дэниэла? И боливиец понимал это. Дэниэл наконец их обнаружил, и эти болваны запаниковали. И попытались заключить сделку, вместо того чтобы бежать, и теперь это их и погубит.

А оборотень опять победит.

— Да, сэр, я буду держать вас в курсе.

И Дэниэл хотел закончить разговор, но боливиец все болтал, говорил, как им всем повезло с Дэниэлом, бу-бу-бу-бу-бу.

— Спасибо, сэр. Я постараюсь оправдать ваше доверие. Спасибо. — Дэниэл наконец рассоединился. — Урод.

Клео сказала:

— Урод.

Тоби сказал:

— Вот урод.

Дэниэл взглянул на диспетчерскую вышку за взлетно-посадочной полосой, потом стал смотреть в подернутое дымкой белесое небо. Запрокинул голову и смотрел вверх, радуясь небу, этому месту, этой минуте. Он убивал людей в таких аэропортах по всей Центральной и Южной Америке.

В аэропорту Санта-Моники была одна взлетно-посадочная полоса, окруженная ангарами и зданиями различных служб, с великолепной наблюдательной зоной, где Дэниэл и находился. Он увидит, как приземлится этот самолет, и у него останется немало времени, чтобы занять позицию. Он уже знал, где самолет будет стоять, когда прилетит. Длинный лимузин «кэнди-эпл» и раздолбанный «монте-карло» уже ждали прямо напротив бетонной площадки. Идиотское представление о торжественной встрече, но лимузин, этот блестящий черный таракан, и укажет ему, где земля обетованная.

Дэниэл посмотрел на часы. Если боливиец не врет, мексиканец приземлится меньше чем через час и сразу же поедет на встречу.

— Готовы, ребята, убить нескольких человек?

Тоби сказал:

— Да.

Клео сказала:

— Хорошо бы их убить, убить, убить.

Дэниэл хохотнул.

— Хорошо бы, но не раньше чем мы получим, что хотим.

— А потом убьем?

— Убьем?

— Конечно.

Дэниэл улыбнулся, радуясь солнечному лучу у себя на лице.

Коул проводил Пайка и вернулся к столу за фотографией Дрю и Уилсона, которые на самом деле не были Дрю Рэйн и Уилсоном Смитом. Люди меняют имена, чтобы скрыться, но скрыться от чего и от кого? Коул достаточно давно был сыщиком и знал, что у людей порой бывают очень уважительные причины, чтобы скрыться, но чаще причины все же гнусные. У него было дурное предчувствие относительно этих людей, и чем больше он о них узнавал, тем гаже становилось у него на душе.

Женщина получилась лучше: она повернулась налево, словно обращаясь к Мендосе или Азаре, и оказалась лицом к камере. Уилсон за рулем оказался к камере почти в профиль, и часть его лица скрыло зеркало заднего вида.

Что-то в выражении их лиц его беспокоило, но он не мог понять, что именно. Недовольный собой, он отложил фотографию, когда зазвонил телефон.

— Можешь говорить? — спросил Джон Чен.

— Да. Ты где?

— На пути в Лос-Фелис. Какой-то идиот проиграл в русскую рулетку. Уникальный случай — я получил минутку одиночества, едучи на место преступления. Все утро ждал, когда смогу позвонить.

— Получил какие-нибудь отпечатки?

— Или я не Чен? Одиннадцать отчетливых образцов. Совершенно уверен, один принадлежит женщине. Моя догадка базируется только на размере, потому что в системе поиска этих отпечатков нет. А вот с парнем совсем другое дело.

— Мужские есть в базе?

— Типа того.

— Что значит типа того, Джон? Говори уж. Как его зовут?

— Не знаю. Потому и говорю: типа того. В ответ я получил запароленный файл. И ты получишь только имя этого файла и указание, с кем надо связаться.

— Что это значит?

— Парень может быть копом, федеральным агентом, может проходить по программе защиты свидетелей, что-то примерно такое. Или же из военных — из «Дельты» или совсем уж каких-нибудь сверхсекретных.

— Ты хочешь сказать, это внедренный шпион?

— Я просто даю варианты. Парень или преступник, или коп. В указаниях сказано: для получения информации связаться с ФБР или Департаментом юстиции штата Луизиана.

— Ты связался?

— Нет, черт возьми! Сразу стало бы ясно, что я этим занимаюсь, и началось бы вынюхивание, откуда взялись эти отпечатки.

Коул вдруг проявил участие.

— У тебя будут из-за этого неприятности?

— Нет. Я воспользовался паролем Гарриет, и все получилось.

Гарриет была начальницей Джона.

Чен продолжал:

— Прости, брат, что не смог добыть эту информацию. Ну не смог. Я честно хотел помочь, так и передай Джо, ладно?

— Ты и помог. Действительно помог. Давай имя файла.

Коул записал и тут же позвонил Люси Шенье. Когда она взяла трубку, рассказал ей о запароленном файле и указании связаться с ФБР либо с Департаментом юстиции Луизианы. Люси задумчиво протянула:

— Департамент юстиции или ФБР? Не нравится мне это.

— Мне тоже. Продиктовать имя файла? — Коул прочел, она записала и повторила.

— Ладно. Посмотрим, как отнесется к этому Терри.

— Спасибо, Люси.

— Подожди, вот что еще… — Он внимательно слушал. — Эти файлы могут быть запаролены по какой угодно причине, но в любом случае это значит, что кому-то очень важно сохранить тайну данной личности. Если Терри сделает запрос, мы не сможем загнать джинна обратно в бутылку. Люди, защищающие этого запароленного, могут оказаться очень злобным джинном.

— Понятно.

— Ты уверен, что ты хочешь идти вперед?

— Да.

— Тогда мы с тобой свяжемся, как только сможем.

Коул положил трубку с неприятным чувством, словно он ступил на территорию непонятных событий и непознаваемых людей. Он потянулся до боли в плечах и вспомнил о фотографии. Он вдруг понял, что его беспокоило. Он положил фотографию на клавиатуру и снова посмотрел на лица. Они отнюдь не выражали волнения или напряжения, как бывает, когда пистолет упирается в спину. Они не были испуганными. Интересно почему, подумал Коул.

Глава 9

Выехав из дома Элвиса Коула, Пайк медленно преодолел крутой спуск в каньон и, как только оказался на ровном месте, позвонил Артуро Альваресу. Телефон дал столько гудков, что он уже подумал: никто не ответит, но в конце концов Марисоль сняла трубку, хотя голос у нее был такой тихий и несчастный, что Пайк не узнал в ней ту полную жизни молодую женщину, с которой познакомился в доме «Глаз ангелов».

— Алло.

— Марисоль?

— Да. Чем могу вам помочь?

— Это Джо Пайк. Я хочу поговорить с Арти.

— Подите к черту. — И она повесила трубку.

По тому, как она рассердилась, Пайк понял, что с Артом произошло что-то страшное. И нажал на акселератор.

Свежеокрашенный оштукатуренный домик был так же печален, как голос Марисоль. Толпа детишек, которую Пайк видел в свой последний приезд, исчезла, во дворе было пусто, если не считать мужчины на крыше, который под палящим утренним солнцем заменял пластину черепицы.

Входная дверь была открыта для проветривания, так что стучать Пайку не потребовалось. Он просто вошел. Гостиная была пуста.

— Есть здесь кто-нибудь?

Вышла Марисоль — со скрещенными на груди руками и сердитыми черными глазами.

— Вали отсюда.

— Где Арт?

— Это ты привел их сюда. Вали.

Пайк крикнул:

— Арт?

Из глубин дома донеслось еле слышное бормотание — голос Арта.

Пайк отодвинул Марисоль и обнаружил отца Арта в тесной спаленке напротив его кабинета. Там он лежал на своей односпальной кровати — левый глаз заплыл, под обоими глазами черно-фиолетовые синяки. На лбу следы от ударов. Нос распух, стал вдвое больше обычного и свернут вправо. В свободной белой футболке он казался очень худым.

Пайк сказал:

— Азара. — И это был не вопрос, а утверждение.

Марисоль подошла к нему сзади и ударила по спине.

— Он не хочет тебя видеть. Вали отсюда.

Арт поднял руку и заговорил:

— Марисоль, не надо.

— Давайте отвезем вас в больницу, — не обращая внимания на Марисоль, сказал Пайк.

— Ни в коем случае, брат. Никаких больниц.

Пайк подошел ближе, Арт следил за ним неоплывшим глазом.

— Это все из-за меня?

Из-за его спины опять ответила Марисоль:

— А как ты думаешь? Они обвиняют его во всем, что ты натворил в этой их мастерской.

Пайк поднял Арту футболку. Его грудь и живот пестрели синяками и ссадинами.

— Давайте я отвезу вас к врачу.

— Кончено. Забудь.

— Где его искать, Арти? Где он живет?

— Чтобы ты его убил? Нет.

Пайк вынул фотографию Азары с Мендосой в машине позади Уилсона и Дрю.

— Чтобы я мог спасти этих людей или найти их трупы. Азара пообещал мне, что остановит Мендосу. Сказал, что не знает, что с ними случилось, а сам здесь и с ними, и с Мендосой. Мигель должен сказать мне, где они, Арт. Он знает.

— Нет. Хватит. Если меня не станет, кто поможет всем этим детям? Куда они пойдут? Уходи, Джо. Уходи.

Пайк посмотрел на Марисоль и пошел прочь. Она шла следом за ним, как рассерженная сторожевая собака, но в гостиной Пайк остановился и понизил голос:

— У него температура?

— Не знаю. А что?

— Проверь. Если поднимется жар, позвони мне.

Она скрестила руки на груди и посмотрела тяжелым взглядом.

— Если бы я здесь осталась… Но я нашла его только на следующее утро.

— Они бы и тебя избили.

Черные глаза встретили его взгляд.

— Я бы их застрелила. — Она отвела глаза, не потерявшие своей мрачной горячности. — Я бы позвонила в полицию, но он не позволил.

— Поговори с ним, Марисоль. Мне нужен Мигель.

Она недобро улыбнулась.

— Ты что думаешь, они обмениваются рождественскими открытками? Арт не знает, где он живет. Может быть, знает, где вырос, но Мигель уехал от нас уже давно. Он теперь начальство.

Пайк уловил в ее голосе нечто более сложное, чем просто презрение, и заметил у нее на коже, на шее, следы воздействия лазера, такие же, как у Мигеля Азары.

— Ты состояла в «Венеции-тринадцать»?

Она словно бы стала выше ростом — уличная девчонка, выросшая в банде.

— И я, и мой брат. Его убили.

— А ты не знаешь, где живет Мигель? Мне нужно его найти.

Она кивнула, но заговорила не сразу:

— Я знаю девушек, которые знают. Которые бывали в этом его изысканном новом доме.

Она снова недобро улыбнулась, и Пайк подумал, не бывала ли там и она сама.

Марисоль позвонила по телефону, и через несколько минут у Пайка был адрес. Уже уходя, он остановился в дверях:

— Измеряй ему температуру. Если повысится, я привезу врача, хочет он этого или нет.

— Он не захочет платить. Сам он этого не скажет, но я-то знаю. Все его деньги уходят на «Глаза ангелов».

— Не беспокойся о деньгах. Я заплачу.

— Он не позволит.

— Ему незачем об этом знать.

Она снова скрестила руки на груди, но уже не так сердито.

Майки Азара так глубоко вонзил зубы в голливудский гламур, что переехал на Сансет-стрип, куда уж дальше для мальчишки из Квартала призраков. И вот что еще — уехав из Квартала призраков, Майки уехал и от местных девушек, которые отдавались ему за его необоримую притягательность и внешность кинозвезды, заменив их студентками Калифорнийского университета и честолюбивыми молодыми актрисами. Отчего немало девушек остались на него в большой обиде, в том числе и двоюродная сестра Марисоль, она же — лучшая подруга, которая несколько раз бывала у Мигеля дома, пока он ее не турнул.

Азара снимал небольшой одноэтажный дом на улице, перпендикулярной бульвару Сансет, за вереницей клубов, баров, ресторанов и многоквартирных домов. Пайк не хотел рисковать, он боялся, что перед домом Азары его заметят, и потому припарковался за два дома и дальше пошел пешком. Дойдя до угла и повернув к дому, он увидел двух охранников, и внутри словно бы раздалась сирена тревоги. Он как ни в чем не бывало повернул назад и смешался с толпой прохожих, стоявшей на переходе в ожидании зеленого.

Дом Азары скрывала стена, но на тротуаре стоял «монте-карло», а в «монте-карло» сидел Гектор. Второй мужчина слонялся вдоль стены в конце подъездной аллеи. А рядом с «монте-карло» стоял серебристый «терсел» Дрю.

Дождавшись зеленого, Пайк перешел на другую сторону и пошел по Сансету к следующей улице, чтобы подойти к дому сзади, со стороны переулка. Но, свернув в переулок, остановился. В пикапе «шевроле» сидели двое мужчин. Опять охранники.

Пайк вернулся на первый перекресток и, спрятавшись за табачным магазином, стал изучать улицу, где жил Азара. В двухэтажном здании по Сансет, нависавшем над домом Азары, был торговый центр с укрепленным на крыше громадным рекламным щитом. Пайк рассматривал рекламный щит. Он был обращен на Сансет, но с другой его стороны, снизу, прекрасно просматривался переулок и дом Мигеля Азары.

Через несколько минут Пайк поднялся по служебной лестнице торгового центра, вылез на крышу и осмотрел рекламный щит вблизи. Его обратная сторона представляла собой раму из стальных двутавровых балок. Центральная вертикальная балка имела лесенку, ведущую на узкий помост, который шел по верху щита от края до края.

Пайк вскарабкался на раму, дошел по помосту до дальнего конца щита и соскользнул вниз с обратной стороны, втиснувшись между балок. Теперь ему была видна большая часть двора и задняя часть дома. Задний фасад представлял собой огромную стеклянную дверь от пола до потолка, выходящую в бетонное патио и к прямоугольнику бассейна. В шезлонге лицом к бассейну лежала Дрю Рэйн в слишком больших для нее солнечных очках, скрывавших лицо. В нескольких футах от нее стоял Уилсон Смит в компании Азары и еще трех пожилых латиноамериканцев, один из которых оказался ковбоем, которого Пайк видел в мастерской. Все пятеро смеялись. Еще один ковбой сидел на плетеном стуле с другой стороны патио и третий — на диване в гостиной.

Пайк смотрел, как толстяк с лицом, напоминающим ананас, и давней татуировкой вышел из дома, неся бутылку пива, и Азара тотчас вышел из кружка, освобождая ему место. Азара вел себя как гостеприимный хозяин — пошел в дом и вернулся с тремя бутылками пива. Одну дал ковбою, одну Смиту, а третью протянул Дрю. Она ласково ему улыбнулась, поблагодарила, и Азара вернулся к остальным.

Похоже, никто никого не похищал.

Пайк ощутил пустоту внутри.

Толстяк с татуировкой пожал руку ковбою. Они улыбнулись друг другу, потом рассмеялись. Пайк решил, что толстяк — какой-нибудь высокопоставленный ветеран «Эме», но кто же такой ковбой?

Было совершенно очевидно, что Дрю с Уилсоном находятся там, где хотят, и никакая непосредственная опасность им не угрожает. Пайк решил посмотреть, что будет дальше.

Тут на подъездную дорогу, ведущую к дому Майки Азары свернул длинный черный лимузин. Уилсон, ковбой и толстяк вслед за Мигелем пошли в дом, а Дрю осталась снаружи. Пайк понял, что сейчас кто-то уедет и надо решать, следить ли за лимузином, причем быстро, пока он не тронулся в путь. Потому что несколько минут уйдет на то, чтобы добраться до джипа, так что если следить, то спускаться сейчас.

Пайк решил — следить.

Он пролез между балок, спустился на улицу и быстро побежал к джипу. Когда он выезжал на улицу, где стоял дом Азары, хвост лимузина был еще на подъездной дороге. Пайк, стоя на красном, ждал, когда лимузин развернется и проедет мимо него. На всякий случай он пригнулся. Лимузин, пережидая поток транспорта, остановился прямо перед ним. Затемненное заднее стекло скрывало тех, кто сидел в салоне. Как только движение позволило, лимузин повернул на восток. Пайк пропустил вперед две машины и поехал следом.

Лимузин устремился через город на юг, по бульвару Ля-Сенега, потом по десятому шоссе, потом на запад, к Санта-Монике. Когда он въехал в аэропорт Санта-Моники, Пайк был вынужден проскочить дальше. Лимузин же подрулил к ангарам и остановился рядом с маленьким белым частным самолетом «сайтейшн». Его дверь была открыта, четырехступенчатый трап опущен в ожидании пассажиров.

Пайк подъехал, когда Уилсон, Азара, толстяк и ковбой вылезали из лимузина. Дрю с ними не было.

Четверо мужчин подошли к самолету и еще раз пожали друг другу руки. Ковбой словно лучшего друга хлопнул Уилсона по плечу и полез в самолет. Он поднял за собой трап и закрыл дверь, а остальные вернулись в лимузин.

Пайк запомнил номер самолета: XB-CCL. Начальные буквы XB означали, что самолет мексиканский.

Толстяк обнял Азару. Азара засиял своей голливудской улыбкой и распахнул перед толстяком дверь лимузина.

Пайк решил, что видел уже достаточно. Он медленно по дуге развернулся и позвонил Элвису Коулу.

Легкой походкой идя мимо дома, Дэниэл взглянул на охранника в «монте-карло» — вот болван, заснул на посту. Дэниэл любил дилетантов: их так просто убивать. Но эти бандиты выставили вокруг дома слишком много народу, что оскорбляло его чувство стиля.

Он продолжал идти по улице, дошел до своего фургончика, сел в него. На фургончике была надпись: «Позвони герою, спасешь дренаж». Дэниэл выбрал именно этот фургончик, потому что по бокам у него не было окон и еще потому, что он мог вписаться в любое окружение. Водителя он оставил в мусорном контейнере на задворках тайского ресторанчика на Лонг-Бич.

Дэниэл следил за мексиканцем с его идиотской бандитской свитой от самого аэропорта и знал, что мексиканец в доме и там же старик и девица. Боливийцы добились грандиозного успеха, узнав про мексиканца и сделку с «Ла-Эме», но вдруг оказалось, что просто найти объекты — физически — это проблема.

Дэниэл стал огибать квартал, имея в виду проехать по переулку рядом с домом Азары. Свернул на Сансет, включил поворотник, чтобы перестроиться вдругой ряд, и тут увидел этого здорового мужика: он вылезал из красного джипа. Дэниэл сразу узнал его и ощутил удивление, смешанное со страхом.

Тоби сказал:

— Посмотри на эти стрелы.

Клео сказала:

— Тот тип на мосту, на мосту.

Второй раз он попадается Дэниэлу, а второй — это плохо. В первый раз Дэниэл видел его рядом с их домом над каналом, и вот опять он — через два дома от старика и девицы. Дэниэл притормозил на светофоре, поглядывая на этого типа в зеркало заднего вида. Тот дошел до улицы, где жил Азара, свернул за угол и быстренько смешался с толпой прохожих.

Тоби сказал:

— Ему нужны они.

Клео сказала:

— Давай его убьем, убьем.

Дэниэл медленно покачал головой, пытаясь понять, кто этот тип. Должно быть, коп. Или из какой-нибудь банды. Откуда ему знать? Но разве копы ходят поодиночке?

Дэниэл свернул на первую же улицу и стал объезжать дом, ища джип здорового мужика. Джип он нашел легко, записал номер и вернулся на стоянку, чтобы позвонить боливийцу.

Первое, о чем спросил боливиец, — у него ли старик и девица.

— Сэр, ситуация под контролем, но мне нужна ваша помощь. У нас тут появился какой-то человек, возможно, полицейский. Вот номер его автомобиля.

Боливиец записал номер, и Дэниэл убрал телефон. Теперь он беспокоился насчет этого здорового мужика на вполне официальном основании. Дэниэл решил убить его, как только еще раз увидит, даже если он полицейский, пока он не попытался помешать захватить старика и девицу. Самое главное — захватить этих двоих. Дэниэл не хотел их убивать. Они нужны ему живые; а убить их он всегда успеет.

Тоби сказал:

— Убей их.

Клео сказала:

— Отрежь им головы, головы, головы.

Таков вот план. Отрезать им головы и отправить боливийцу.

Дэниэл еще раз сделал круг, вернулся на улицу, где жил Азара, и припарковался неподалеку от его дома, чтобы видеть, что там происходит. Он изучал эту улицу, окружающие дома, поток транспорта на Сансет. Он смотрел на придурка в «монте-карло», когда по подъездной дороге Азары проехал черный лимузин. Эта машина привезла мексиканца из аэропорта; значит, сейчас она повезет его обратно.

Наблюдая за лимузином, Дэниэл краем глаза уловил движение на рекламном щите, скрытом ветками деревьев. Кто-то оттуда спускался, и Дэниэл понял вдруг, что это тип со стрелами.

И через полминуты он появился. Пробежал к своему джипу. Должно быть, тоже увидел лимузин и теперь хочет поехать следом.

Дэниэл почуял запах крови. Он все ближе и ближе.

Вышли мексиканец, Азара, какой-то жирный бандит и старик и сели в лимузин. Сердце Дэниэла учащенно забилось, он вытянулся на сиденье, чтобы лучше видеть.

— Нет, нет! Только не ты! Ты останься! Не уезжай с ними!

Дэниэл был в ярости. Он стиснул руль так, что костяшки пальцев едва не проткнули кожу. Старик и девица разделились! Старик поехал с мексиканцем, а девица осталась в доме. Так все изгадить!

Тоби сказал:

— Успокойся.

Клео шепнула:

— Потише, потише.

— Потише, дьявол меня забери! А этот коп? Что, если он захватит лимузин?

Лимузин выехал на Сансет.

Тоби сказал:

— Пусть едет за этими ублюдками. С глаз долой.

Клео сказала:

— Бери девицу, Дэниэл. А потом что-нибудь придумаем, думаем, думаем.

У Дэниэла было такое чувство, словно его перестали наконец разрывать пополам и развязали руки и ноги. Старик тянул его в одну сторону, девица — в другую, но голоса его успокоили. Голоса подсказали ему выход. Дэниэл решил, что они правы. Он проводил взглядом лимузин и посмотрел на дом.

Коул отнял телефон от уха, стараясь переварить то, что говорил ему Пайк. От его новостей у Коула резко заболела голова.

— То есть ты говоришь, эти люди не пленники.

— Четверо охранников снаружи, а не внутри. Если охранники снаружи, они и не впускают никого снаружи, если внутри — не дают выйти изнутри.

— Но почему «Венеция-тринадцать» через три дня после избиения Уилсона принимает его как дорогого гостя?

— Судя по тому, как они улыбались и пожимали друг другу руки, это была сделка. Судя по частному самолету из Мексики, сделка крупная.

— У тебя есть его хвостовой номер? — Коул записал номер под диктовку Пайка. — Хорошо. Может быть, удастся узнать, кто владелец. Куда ты сейчас собираешься?

— Назад к Азаре.

— Заезжай сначала ко мне. Я хочу поехать с тобой. Никак не пойму, почему они оказались такими важными птицами, что и уличная банда, и мексиканские ковбои, имеющие собственные самолеты, с них пылинки сдувают.

— Скоро узнаем. Так я еду.

Следующие десять минут Коул пытался узнать, кто владелец самолета «Сайтейшн-XB-CCL», но у него ничего не получалось. Он все пытался дозвониться до Федерального авиауправления, когда на другой линии появилась Люси Шенье. Он оставил в покое авиацию и принял звонок Люси.

Ее голос был сплошная деловитость и профессионализм:

— Ты можешь говорить?

— Да, конечно. Что ты обнаружила?

— Сейчас я включу громкую связь: здесь еще Терри.

— Привет, Терри. Спасибо за помощь.

— Привет, друг, нет проблем.

У Терри был приятный голос с легким южным акцентом. Он вырос в семье полицейских и сам был полицейским, пока не вышел на пенсию и не начал вести расследования для фирмы Люси.

— Итак, — сказала Люси. — Я посылаю по электронной почте две фотографии. Скажи, это те люди, которых ты знаешь как Дрю Рэйн и Уилсона Смита? — Ее имейл пришел в тот момент, когда Коул подошел к компьютеру. Он смотрел, как на экране появлялись две картинки — сначала Уилсон, потом Дрю. Фотография Уилсона была со служебного удостоверения, что его не удивило. Изображение Дрю представляло собой обычный любительский снимок, на котором она стояла за стойкой бара. И улыбалась.

— Да, это они.

Заговорил Терри; голос у него был довольный:

— То, что мы тебе сейчас расскажем, исходит от следователя Департамента юстиции Луизианы. Ты вляпался в нечто опасное. За этим делом тянется череда убийств, причем их число растет.

Коул посмотрел на фотографию Уилсона.

— Уилсон — убийца?

— Да, вполне возможно, но я сейчас не о нем. По меньшей мере восемь или девять убийств совершено человеком или людьми, которые хотят найти того, кого ты знаешь как Уилсона Смита.

Коула словно холодной иглой кольнуло в грудь.

— Он их нашел. Он здесь.

— Откуда ты знаешь? — заговорила Люси.

Коул рассказал им о Гомере и Мендосе.

Терри вздохнул.

— Настоящее имя Уилсона Смита — Уильям Алан Рэйни. Он нелегально вывозил из страны наличные деньги для одного боливийского картеля. Мой контакт говорит, все сходятся на том, что он переправил так шестьсот или семьсот миллионов долларов.

— Деньги за наркотики?

— За что ж еще можно получить столько наличных?

Наркотики — это бизнес, где расплачиваются наличными, и для иностранных поставщиков вывоз их денег из страны представлял собой настоящую проблему. Опытные полицейские говорили Коулу, что ввезти наркотики в страну гораздо проще, чем вывезти оттуда деньги. Их нельзя хранить в банке, нельзя переводить значительные суммы, потому что банки под контролем у правительства, а перевести несколько тысяч — это ничто для организации, которая ворочает сотнями миллионов наличных.

— Контрабанда наличных не влечет за собой запароленный файл, — сказал Коул.

— Это из-за Бюро по борьбе с наркотиками. Они его прищучили и заключили с ним сделку: он стал их информатором в картеле.

— Так он был информатором?

— Да, был, года два, и, возможно, именно поэтому он сделал то, что сделал. Рэйни и эта женщина исчезли за две недели до «Катрины» с двенадцатью миллионами долларов боливийских денег. С тех пор они в бегах.

Коул откинулся на спинку стула.

— Двенадцать миллионов. Ничего себе.

— Картель установил награду в миллион долларов за голову Рэйни и послал своего специалиста на его поиски.

— Специалиста — в смысле киллера?

— Специалиста по нахождению людей, которые неугодны боливийцам; а потом он делает с ними то, что они хотят. В Департаменте юстиции он проходит под кличкой Палач. Вот с кем вы там столкнулись.

Коул, застыв, слушал рассказ Терри.

Согласно контакту Терри Уильям Алан Рэйни был оптовый поставщик рыбы и морепродуктов; покупал у местных рыбаков и продавал ресторанам. Затем он связался с боливийским картелем. Наркоторговцам нужно было наладить вывоз денег, и Рэйни придумал способ и нашел суда. Поскольку он годами близко общался с рыбаками, он понимал, кто согласится взять подозрительный груз, не задавая лишних вопросов и держа рот на замке.

Коул перебил:

— И Рэйни докладывал об этом в Бюро по борьбе с наркотиками?

— Угу. Время от времени сдавал незначительных игроков. В той мере, чтобы ББН отвязалось. А потом все накрылось.

— А что случилось?

— Появилась эта женщина, — сказала Люси. — Настоящее имя Дрю Рэйн — Роза Мария Платт. Рэйни с ней познакомился, когда она работала в ресторане некоего Толливера Джеймса и жила с ним.

— Месяца через два, — снова вступил Терри, — она порвала с Джеймсом и ушла к Рэйни. Потом, за две недели до урагана, Рэйни и Платт исчезли. В тот же день ловец креветок по имени Майк Фурше вышел в море на лов и не вернулся, и его жена позвонила шерифу. Майка и его судно нашли на пристани в Карантинной бухте. Фурше получил пулю в затылок.

— Фурше был одним из курьеров Рэйни?

— Потому-то ББН и установило связь. Имя Фурше нашли в рабочих записях Рэйни. Затем они получили следующее убийство: во время урагана убили бывшего бойфренда этой женщины, Толливера Джеймса.

— Это сделал Рэйни?

— Нет. Бюро считает, что там поработал этот ваш специалист. Джеймса забили до смерти. Очень жестоко били, пытали.

— Ты сказал, что Рэйни, возможно, убийца.

— Фурше. Детективы, что расследовали это дело, считают, что Рэйни в то утро, когда Фурше выходил в море, доставил ему примерно двенадцать миллионов долларов наличных, а потом вернулся и украл эти деньги. Похоже на то, что вернулся он вместе с девушкой, так что ордер выписан и на нее тоже.

— То есть Рэйни и девушка убили Фурше?

— Конечно, так оно получается, и здесь все так и думают, в том числе и боливийцы. Потому они и назначили награду за его голову и послали к вам своего Палача. Они ничего не забывают и, черт возьми, ничего не прощают. Этот парень годами будет искать их, но найдет.

— А они знают, кто он?

— Я рассказал все, что знаю. Он профессионал, южноамериканцы давно уже пользуются его услугами. Он их выездной палач.

Все трое замолчали. В конце концов Коул сказал Люси, что еще позвонит ей, и распечатал новые фотографии Уилсона и Дрю. То есть Уильяма Рэйни и Розы Платт. Оба разыскиваются по подозрению в убийстве Майкла Фурше. За обоими охотится сумасшедший, которого агенты в Луизиане окрестили Палачом.

— Чем дальше, тем круче, — сказал Коул, встречая Пайка в дверях кухни. Он услышал, как подъехала машина Пайка, как раз когда вторая фотография выползала из принтера.

Пайк плохо выглядит, подумал Коул; лицо изможденное, хмурое, взгляд пустой.

— Ну что ж, наконец у нас кое-что есть. Люси узнала, кто они.

Пайк прислонился к кухонной стойке и слушал Коула, скрестив руки на груди, неподвижный, как деревянная статуя. Коул смотрел на друга и думал, какие чувства в нем вызывает то, что он услышал. Но Пайк, как всегда, был непроницаем.

Закончив, Коул спросил:

— А теперь что ты хочешь делать?

— Звонить в полицию, — без колебаний ответил Пайк.

— Хорошо. Мне кажется, это правильно. У тебя есть номер Баттона?

Пайк полез в карман за телефоном, но не успел его вытащить, как телефон зазвонил. Он звонил, пока Пайк смотрел, кто это, и Коул удивлялся, почему Пайк смотрит так долго. На третьем звонке Пайк поднял на него глаза.

— Это Дрю.

Глава 10

Она три дня не подходила к телефону, но вот на крошечном экранчике высветилось ее имя: Дрю. Пайк осторожно раскрыл телефон и посмотрел на Коула, словно бы спрашивая: «Да?»

— Уилли-отдай-ему-деньги-прошу-тебя-он-меня-захватил-и-он…

Она выпаливала слова, как из пулемета, но вдруг отключилась, словно ее звонок был перерублен топором палача.

Коул подошел ближе.

— Это она?

Пайк поднял палец, призывая подождать, пока он звонит ей, но попал прямиком на голосовую почту.

— Что она сказала?

— Назвала меня Уилли. Словно говорит с Рэйни. Умоляла Рэйни отдать ему деньги. Сказала, что он ее захватил. Вот так.

— Кто захватил, Палач?

— Похоже на то. — Пайк еще раз прокрутил разговор в голове. Кажется, звонок подлинный, хотя, конечно, она могла звонить из шезлонга у бассейна Азары, в окружении зрителей-ковбоев, восхищенных ее актерскими способностями. — Надо проверить, по-прежнему ли Дрю у Азары. — И он пошел к двери.

— Роза.

Пайк остановился, не понимая.

— Она Роза, а не Дрю, — сказал Коул.

— Если звонок настоящий, то он ее захватил. Давай проверим дом Азары.

Они сели в джип Пайка, спустились в Лорел-каньон, выехали на Сансет и, повернув на запад, подъехали к дому Азары. Пока ехали, Пайк описал расположение дома и позиции охранников. Он припарковался через дом и повел Коула к Азаре.

«Монте-карло» и «терсел» по-прежнему стояли перед домом, но теперь в машине и на подъездной дороге было пусто.

— На дороге был охранник. Еще один сидел вон в том «монте-карло». Видишь?

— Машину вижу. Охранников не вижу, — сказал Коул. — Подожди здесь, я подойду поближе. Ведь эти парни меня не знают. — И Коул пошел по тротуару, словно просто гуляет.

Пайк посмотрел, не движется ли кто по дороге, но там никого не было, только Коул приближался к дому. Вот он остановился у «монте-карло», посмотрел в машину и махнул Пайку рукой: иди сюда. Пайк побежал, поняв по лицу Коула, что дело плохо.

— Смотри.

Пайк увидел тело, подошел к машине поближе. Мужчина на переднем сиденье завалился на бок, словно бы уснув на красной атласной подушке. Гектор.

Пайк немедленно рванулся к дому, на ходу бросив:

— Боковая калитка. Ты направо, я налево. Задний фасад стеклянный.

Без лишних слов они побежали, Коул через двор, Пайк — по подъездной дороге. Вытаскивая на бегу свой пистолет, Пайк устремился к патио. Коул достиг противоположной стороны дома. Пайк подбежал к бассейну.

Бутылка пива Дрю, почти полная, стояла на бетонном бортике у шезлонга. Ковбой, сидевший в одиночестве, валялся на полу патио, его кремовая шляпа откатилась на три фута в сторону. Большие стеклянные двери были широко открыты, позволяя беспрепятственно разглядеть картину страшной бойни внутри дома.

— Плохо, — тихо прошептал Коул.

Еще один ковбой, из мастерской, сидел на диване. Шляпу на голове он сохранил, только голова неестественно запрокинулась, словно он рассматривает потолок. Бандит помоложе лежал на полу у большого квадратного журнального столика с широко раскрытыми невидящими глазами.

Коул быстро вошел в дом. Еще один бандит погиб в кухне, еще один ковбой лежал, скрючившись, у двери в туалет, а рядом с его телом лежал черный пистолет «хеклер-кох».

— Никто из них даже не выстрелил, — прошептал Коул. — Неудивительно, что его окрестили Палачом.

Вслед за Коулом Пайк вошел в холл.

— Я беру спальни, ты — гараж.

Пайк толкнул дверь в спальню, где обнаружилась одежда Уилсона и Дрю. Следующая спальня предназначалась для охраны: расстеленные матрасы, шерстяные одеяла. Последнюю спальню занимал Азара. Пайк быстро прошел по дому и вернулся в самую большую комнату, где Коул обыскивал ковбоя.

— Кто-нибудь еще?

— Нет, — покачал головой Пайк. — А в гараже?

— Пусто. Если Азара и был здесь, то ушел. Но посмотри. — Коул протянул ему открытый бумажник ковбоя, показывая удостоверение с фотографией. «Федеральная полиция Мексики», — значилось там.

— Федералы. Какого дьявола им здесь делать? — Пайк изучил удостоверение и посмотрел на ковбоя. — Думаешь, поддельное?

— Не знаю. Тот, что снаружи, и тот, что у туалета, тоже с жетонами, и у всех «хеклеры». Вообще-то у федералов на вооружении «хеклеры».

Пайк покачал головой. Какая разница, кто они и почему они здесь. Единственное, что имеет значение, это Дрю.

— Вероятно, Азара, Уилсон и еще один вернулись, увидели все это и слиняли. «Терсел» здесь, значит, Уилсон с Азарой.

— И что ты хочешь делать? — спросил Коул.

— Звонить в полицию. С полицией мы найдем Азару быстрее.

Они позвонили Баттону. Пайк предоставил Коулу вести разговор. Коул сжато рассказал об Уильяме Алане Рэйни и Розе Марии Платт и пообещал подробности при встрече.

Они ждали в джипе. Шло время, Пайк чувствовал, как по жилам растекается беспокойство. Коул попытался заговорить с ним, но он не ответил. Он думал о Дрю. Почему она позвала его на помощь?

Дэниэл взял у девицы телефон, перекатил ее на живот и связал ей руки за спиной. Как он удачно угнал фургон сантехника, в нем есть все необходимое. Липкая лента, веревки.

Девица с ним не разговаривала и не смотрела на него, что Дэниэла вполне устраивало. Связав ей запястья, он снова перевернул ее и широкой липкой лентой залепил ей рот — серебристый прямоугольник сделал ее похожей на робота.

Они припарковались на стоянке на бульваре Уилшир, там, где высится огромная статуя мамонта, заливаемого лавой, словно вот-вот зальет до смерти. Дэниэлу нравилось думать, что этот здоровый сукин сын утонет в лаве.

Он полез на переднее сиденье, и тут его спутниковый телефон зазвонил. Боливиец. Дэниэл ответил своим профессиональным подхалимским тоном.

— Это Дэниэл. Что-нибудь получилось узнать по номеру?

Вместо того чтобы ответить на прямо поставленный вопрос, боливиец пустился в необязательную болтовню, которая сводилась все к тому же.

— Я захватил мисс Платт. Нет, сэр, мистер Рэйни сейчас со своим мексиканским другом, но скоро я захвачу и его.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля.

— Сэр, удалось ли вам узнать что-либо по номеру, который я вам продиктовал? Мне бы хотелось знать, с кем я имею дело.

В конце концов боливиец выдал кусочек информации относительно этого типа со стрелами. Его зовут Пайк. Разведчик из морской пехоты, потом стал полицейским, потом — профессиональным военным, наемником.

— Наемник? Это точно?

Дэниэл слушал. Типа со стрелами уволили из полиции уже давно. Он сделался вольнонаемным профессионалом и работал на отборные частные военные корпорации Лондона и Вашингтона в горячих точках планеты, в том числе и в Центральной Америке. Круто, подумал Дэниэл, а еще подумал, не скрещивались ли раньше их дорожки.

— Нам известно, на кого он работает сейчас?

Этого боливиец не знал. Они поспрашивали, но ничего не узнали, они и сейчас стараются это выяснить, ля-ля-ля.

Дэниэл перебил боливийца:

— Мне пора, сэр. Когда мы созвонимся в следующий раз, я уверен, что сообщу вам хорошие новости. — И он прервал разговор.

Возможно, этот тип со стрелами прослышал о награде и работает сам на себя. Но хорош! Как он появился над каналом! Как он нашел Азару! Он и впрямь опасен. Дэниэлу надо быть поосторожнее.

Тоби сказал:

— Прикрывай спину.

Клео сказала:

— Оглянись, оглянись, оглянись.

Телефон девицы все еще лежал у него на коленях. Дэниэл взял его, потом посмотрел на девицу. Она лежала сзади, как неживая. Хорошо. Это ему нравится.

Чем мертвей, тем лучше.

Когда подъехали Баттон и Футардо, улица, где жил Азара, была с обеих концов блокирована черно-белыми патрульными автомобилями, желтая лента тянулась из дома на улицу, а «монте-карло» скрылся за переносным экраном.

Обходя место преступления, Баттон забрасывал Пайка и Коула вопросами, но Пайк хотел, чтобы он сосредоточился на Азаре.

— Мы считаем, что из аэропорта он вернулся сюда, потому что его машина исчезла. У него «приус». Запишите номер.

— Этих людей убил Азара?

Коул ответил:

— Мы же вам сказали, кто их убил. Возможно, Азара захватил Рэйни, и кто-то из них или они оба могут помочь найти Розу Платт. — Он показал им фотографию из личного дела Уильяма Рэйни. — На обороте я записал номер дела Рэйни. Позвоните в Департамент юстиции Луизианы, там подтвердят наши слова.

Баттон подвигал челюстью, глядя на фотографию, но в конце концов протянул ее Футардо:

— Позвоните туда, может быть, вам удастся найти человека, который что-нибудь об этом знает. Но перед этим выясните все о машине Азары и сообщите дорожной полиции. Скажете, что Азара подозревается в многочисленных убийствах. — Отпустив ее, он обратился к Пайку: — Двенадцать миллионов долларов, а он делал сэндвичи в Венеции?

Тут детектив Эдуардо Валенти помахал им рукой, указывая на бандита, лежавшего на журнальном столике.

— Этого я знаю. Хуан Рико, он же Лил Рок. Рожден и воспитан в Квартале призраков бандою «Венеция-тринадцать».

Пайку было неинтересно, кто это. Он хотел двигаться дальше. Теперь патрули будут искать «приус» Азары, чего Пайк и добивался, но он хотел продолжать и собственные поиски. В комнату вошел Стро, показал жетон полицейскому в форме, и тот указал на Баттона.

Пайк подошел к шезлонгу, в котором лежала на солнце Дрю Рэйн. Сел туда, где сидела она, и посмотрел на ее бутылку. Потом достал телефон и позвонил ей. Голосовая почта. Он убрал телефон и стал думать, что ему делать, глядя, как внутри дома разговаривают Коул, Баттон, Стро и Валенти. Стро, увидев его, приветственно поднял руку, но Пайк не ответил.

Звонок от Дрю означал, что убийца оставит ее в живых, пока не найдет Рэйни. Он использует ее как наживку, но это не значит, что он будет спокойно сидеть и ждать, когда придет Рэйни. Он хищник, он выйдет на охоту. Он наверняка ищет Рэйни, а вот Пайк сидит на солнышке в шезлонге Азары. Пайк понял, что теперь будет делать убийца, а вот насчет Рэйни он не был уверен.

Пайк гадал, попытается ли Рэйни предложить убийце сделку или сбежит. Из звонка Дрю следовало, что деньги у Рэйни, поэтому он решил, что Рэйни скорее всего сбежит. Даже если захочет остаться, Азара не оставит ему выбора. Он ведет дела с Азарой и мексиканцами — значит, в любой момент его могут просто посадить в частный самолет.

Вышел Баттон и позвал ушедшего в свои мысли Пайка:

— Хватит загорать, идите сюда! У Валенти вопрос.

Когда Пайк вошел в дом, Валенти спросил:

— Вы сказали, у мужчины, похожего на ветерана, на руке были следы татуировки?

— Да.

Валенти повернулся к Баттону.

— Хосе Эскуара. Они называют его Призрак, потому что он незаметно крадется за человеком и стреляет в него — его жертвы никогда его не видят.

— Креативно, — заметил Коул.

— Эскуара большая шишка — старший член командной структуры «Ла-Эме». Если он прибыл сюда с федералами — если, конечно, эти ковбои действительно федералы, — значит, это была встреча на высшем уровне. На несколько ступеней выше, чем ранг Азары.

— Спасибо, Эдди, — сказал Баттон. — Покажи нам его фотографию, пусть Пайк взглянет.

Когда Валенти отошел, Стро осмотрел мертвого ковбоя на диване.

— Это сделал тот же человек, который убил Мендосу и Гомера?

— Похоже на то. Коул говорит, это боливийский убийца. Рэйни раньше вел дела с боливийским картелем.

Стро переводил глаза с Пайка на Коула.

— Вы уверены?

— Это совсем свежая новость, — сказал Коул. — Мы будем знать больше, когда свяжемся с Управлением ФБР Луизианы.

Стро поднял брови.

— Луизианы? Ладно, позвоню. Может быть, это ускорит процесс. У них могут быть данные и на этого психа, что здесь поработал.

Коулу позвонили, и он отошел в сторонку поговорить.

Пайк спросил:

— Вы опросили своих людей, не вспомнили они кого-нибудь?

— Опросил. Не вспомнили.

Баттон нахмурился, ему не понравилось, что у них был разговор, о котором он ничего не знает.

— О чем это вы говорите?

— О фотографии убийцы. Если он учинил разгром в закусочной, он должен быть у Стро на пленке.

— Я велю проверить, — сказал Стро, — но говорю вам, нас интересовали только бандиты. Если только он не крушил закусочную в присутствии парней Азары, мы его не записали.

Стро отвернулся позвонить своим людям, а Коул вернулся, тронул Пайка за руку и поманил за собой.

— Это звонил Пойтрас. Он едет сюда.

Лу Пойтрас возглавлял убойный отдел Голливудского отделения полиции, то есть место преступления оказалось в его ведении. С Коулом они были лучшие друзья, но он терпеть не мог Пайка.

— Для нас это хорошо. Он будет держать нас в курсе. Но он хочет, чтобы я остался здесь.

— А я хочу поискать Дрю. И начну, пожалуй, с сервиса.

Коул кивнул.

— Ладно. Как что-нибудь узнаю — позвоню.

Пайк пошел было прочь, но остановился.

— Спасибо, что не сказал, что ее зовут Роза.

Пайк вовсе не думал, что Азара поедет в мастерскую, но начинать поиски лучше всего оттуда.

Тридцать пять минут Пайк добирался до Венеции и был уже в пяти минутах езды от мастерской, когда ему позвонил Коул:

— Ты где?

Пайк сказал, куда он едет и зачем.

— Можешь не беспокоиться. Азара и Эскуара убиты.

Пайк снял ногу с педали газа и подрулил к тротуару.

— Рэйни?

— Пропал без следа. Я думаю, Рэйни и бандиты не договорились. Похоже, он их застрелил, выбросил из машины и удрал. «Приус» тоже пропал без следа.

Пайк мгновение подумал, что ему теперь делать.

— Баттон связался со следователями из Луизианы?

— Да, они собираются ему что-то прислать по электронной почте.

— Фотографию Палача?

— Эх. Фотографии его нет.

— Держи меня в курсе. — Пайк закрыл телефон. Логично было предположить, что в мастерской знали, где Азара, но теперь Азара мертв и надо сосредоточиться на Рэйни. С двенадцатью миллионами долларов Рэйни может иметь дома, квартиры и машины по всему городу. А может удрать морем, пока он сидит в своем джипе у тротуара. Пайк снова вспомнил, как Дрю позвонила ему, но делала вид, что звонит Рэйни. Если она не дозвонилась до Рэйни, он может и не знать, что она в руках у боливийца.

Пайк нашел номер мобильного Рэйни и позвонил. Немедленно включилась голосовая почта. Он оставил сообщение: «Он ее захватил». А потом позвонил Стро:

— Джек Стро.

— Я хочу посмотреть вашу запись.

— Ее сейчас отсматривает мой человек.

— Я слышал, Луизиана не имеет фотографии боливийца.

— Я знаю. Я говорил с тамошним агентом двадцать минут назад. Так что Кенни сейчас смотрит запись. Если увидит кого-то подозрительного, даст мне знать. — И Стро закончил разговор.

Пайк думал о Рэйни. Он годами был в бегах, но на сей раз убежать не пытался. Рэйни сломал свою модель поведения, а этого не делают без очень серьезной причины. Вместо того чтобы снова сбежать, Рэйни и Дрю перебрались к Азаре, но кое-какие вещи оставили в доме Стива Брауна, что говорит об их намерении вернуться. Возможно, Рэйни оставил в доме что-то такое, без чего он не может уехать.

Пайк поехал к дому. Полиция закрыла окружающие улицы, поэтому он оставил джип на бульваре и направился к пешеходному мосту. Прошел мимо места, где убили Гомера, и стал смотреть, что делается на другом берегу канала, где полицейские в форме и в штатском обыскивали дом Брауна.

На мостах и велосипедных дорожках собрались зеваки, и Пайк сканировал лица, ища Рэйни и понимая, что боливийский киллер тоже может быть среди них. Если киллер все еще охотится за Рэйни, он может вернуться к дому из тех же соображений, что и Пайк.

Пайк обвел глазами ближайшие мосты и окрестные дома. Если Рэйни и покажется, потому что ему надо войти в дом, ему придется уйти и вернуться позже, когда здесь не будет полиции. Больше Пайк ничего не мог придумать, так что он приготовился ждать.

Через сорок минут внимание Пайка привлекли двое мужчин, которые, отделившись от толпы, ступили на пешеходный мост. Специальные агенты Стро и Кенни показали свои жетоны полицейскому, и тот пропустил их. Они скрылись в другом конце моста и возникли вновь на заднем дворе дома Брауна.

Они о чем-то поговорили, потом уставились на дом, словно желая разрешить неразрешимую загадку. Интересно, Кенни уже проверил запись или Стро просто лгал, подумал Пайк. И позвонил Стро по телефону, наблюдая, как тот вынимает телефон из кармана.

— Алло.

— Это Пайк. Как там насчет записи?

— Вы становитесь надоедливы, знаете ли. Мы ею занимаемся.

— Кенни ничего не нашел?

— Нет, Пайк. Я же сказал, что позвоню вам, но вы сами звоните мне, а это замедляет дело. Не звоните больше.

Пайк смотрел, как Стро опустил телефон в карман и сказал что-то Кенни, отчего Кенни рассмеялся.

Пайк подбежал к своему джипу и медленно поехал вдоль бульвара Венеция, пока через два квартала не увидел зеленый «малибу». Если Стро не может просмотреть запись, Пайк посмотрит сам.

На заднем сиденье «малибу» стояло несколько рюкзаков. Пайк оглянулся, убедился, что никто не смотрит, и отмычкой вскрыл автомобиль. Футляра с камерой не было видно, и он стал изучать содержимое рюкзаков. Во втором рюкзаке он наткнулся на толстую папку из коричневого тонкого картона, на которой от руки было написано: «Рэйни».

Имя Рэйни привлекло его внимание. Судя по тому, что папка была потрепана, а чернила выцвели, ее завели уже давно. И как только Пайк ее увидел, он понял: с Джеком Стро что-то неладно.

В папке были ксерокопии рапортов и других документов, касающихся Уильяма Алана Рэйни, на бланках с логотипом Бюро по борьбе с наркотиками. Среди документов были и размытые копии фотографий. Страницы документов были истрепанные, потертые на сгибах, с кругами от кофейных чашек и заметками на полях. Пайк перелистывал их, не читая, пока не наткнулся на фотографию Розы Марии Платт на фоне баннера джазового фестиваля.

Пайк закрыл папку и решил искать камеру. Он нашел ее через несколько секунд, застегнул рюкзаки и поставил их на заднем сиденье, как стояли.

Хотя папок с документами Пайк не искал, он все же захотел взглянуть, что есть у Стро. Взяв с собой камеру и папку, он сел в джип и через три квартала нашел тихую жилую улицу.

Сначала Пайк посмотрел запись. Несколько минут ушло на то, чтобы разобраться с тем, как работает камера. Сначала Пайк смотрел в ускоренном режиме, потом, заинтересовавшись, в реальном. И с каждой просмотренной сценой ком у него в горле рос.

Группа наблюдения Стро не записывала ни Азару, ни других членов его банды. Записывали исключительно Рэйни и Дрю. Как они входят в закусочную и выходят из нее. Как они входят в дом на канале и выходят оттуда. Дрю на заднем дворе. Рэйни за рулем.

Видеозапись подтверждала то, что Пайк заподозрил, увидев потрепанную папку с подлинным именем Уилсона Смита. Специальный агент Джек Стро лгал. Стро и его группе не было дела до Мигеля Азары. И они с самого начала знали, кто такие Уилсон и Дрю. Они искали Рэйни и Платт.

Пайк отложил камеру и перелистал рапорты. Большинство представляло собой отчеты о встречах и беседах с Рэйни, проведенных агентом Бюро по борьбе с наркотиками Норманом Листером, который был контролером Рэйни. По большей части они относились ко времени, когда Рэйни еще был информатором, много было также документов, посвященных расследованию его исчезновения. Пайк нетерпеливо листал страницы: ему не было дела до Рэйни, его интересовала Дрю.

Наконец он нашел фотографию Розы Марии Платт и пачку документов, скрепленных вместе. Первой лежала записка, представлявшая собой компиляцию из показаний знакомых Рэйни о том, как они познакомились с Розой Платт и что им известно, если известно, о ее отношениях с Рэйни. Вот беседа с матерью Розы Платт, вот — с двумя ее братьями. Братья утверждали, что не видели сестру уже шесть лет; мать жаловалась, что не имела никаких вестей от дочери почти десять лет. Розу они называли непослушной, испорченной, эгоистичной и бродягой.

Пайк перелистнул еще несколько страниц и стал читать копию ордера на арест Розы Марии Платт, где был информационный лист с описанием ее внешности и биографическими сведениями.

Этот лист Пайк внимательно прочел. Роза Мария Платт родилась в Билокси, штат Миссисипи. Трижды была замужем: в первый раз — в семнадцать лет, во второй — в девятнадцать и в третий раз в двадцать два года. Имена и адреса этих троих мужчин прилагались, далее трижды следовал комментарий: разведена, детей нет.

Пайк думал о девочке с фотографии, что показала ему Дрю. Он ясно помнил ее. Эмми. Прелестный ребенок, весело улыбаясь, стоит у дивана. Любовь моей жизни.

В следующих графах шли сведения о родителях, братьях и сестрах. Пайк читал. Вот имена ее матери и отца, под ними — двух братьев. Комментарий: сестер нет.

На эту строчку Пайк смотрел долго. Сестер нет.

А ему Дрю сказала, что Эмми сейчас у ее сестры.

Пайк невидящими глазами смотрел в окно; мимо проносились машины, пятна солнечного света падали сквозь листву подстриженных вязов. Он помнил эту сцену в деталях, помнил тончайшие оттенки выражения ее лица. Некоторая неуверенность, когда она потянулась за бумажником. Потом, чуть пожав плечами, протянула ему фотографию, словно ожидая, что он ее отвергнет. И когда этого не случилось, ее улыбка вспыхнула, как летнее солнышко.

Но если сестры нет, значит, и Эмми тоже нет.

Пайк вздохнул, сложил листочки и положил обратно в папку. Немного подумал, потом завел джип и поехал к отделу полиции Пасифик, которое было всего в пяти минутах езды. На ходу он позвонил Джерри Баттону.

— Кто такой Стро и что он делает? — спросил Пайк.

— Что вы имеете в виду, кто такой? О чем вы вообще говорите?

Пайк решил, что возмущение Баттона ненаигранное, из чего следовало, что Стро обманывал и Баттона тоже.

— Стро приехал не для задержания Азары. Он с самого начала знал, что Уилсон — это Рэйни. — Пайк рассказал о записи и о рапортах Бюро по борьбе с наркотиками. — Выходите, я передам их вам.

Баттон молчал, и Пайк понимал почему. Баттону было стыдно.

— Джерри, вам нужно с ними ознакомиться.

— Вечно у этих выпендрежников людей не хватает, берут черт-те кого…

— Если бы вы сделали положенную проверку, мы бы уже знали, с кем имеем дело. И остановили бы боливийца.

Баттон откашлялся, спеша сменить тему:

— Я связался с Новым Орлеаном. Коул говорил вам?

— Да. Фотографии у них нет.

— Нет, но они уверены, что это американец по имени Грегг Дэниэл Винсент. Не боливиец.

— Что еще им известно?

— Немного. Сделал себе репутацию на убийстве осведомителей и полицейских, которых боливийцы хотят убрать с дороги. Истязает их так, что они умирают под пытками.

Пайка это не впечатлило.

— Есть его описание?

— Они знают только, что он белый, вот и все.

Пайк подъехал к флагштоку перед отделом Пасифик, остановил джип у тротуара, но двигатель выключать не стал.

— Я уже здесь, Баттон. У флага перед зданием. Выходите, забирайте материалы по Стро.

Пайк закрыл телефон, вытащил папку и камеру и положил на тротуар. А через минуту уже ехал прочь. Когда зазвонил телефон, он подумал, что это Баттон, но это был не Баттон.

— Пайк? Это Джо Пайк?

Пайк узнал этот голос.

— Это Билл Рэйни. Вы меня знаете как Уилсона Смита.

Глава 11

Когда Баттон вернулся за свой стол с камерой и папкой, руки у него дрожали. Он посмотрел на Футардо — она печатала что-то в своем отсеке в противоположном конце комнаты.

Баттон был зол, обижен и напуган. Стро демонстрирует типичные фэбээровские штуки — нагнетает таинственность, лжет насчет того, каким делом занимается. Как все федералы, он считает полицейских некомпетентными неудачниками, существующими для того, чтобы их использовать и оскорблять. Сейчас Баттон ему покажет.

Баттон пролистал документы Бюро по борьбе с наркотиками, потом просмотрел несколько минут видео с камеры. И когда он отложил камеру, ему стало совсем тошно.

Он поднял трубку, чтобы позвонить Стро, но передумал. Звонок повлечет за собой конфликт, а он хотел конфликтовать с неопровержимыми фактами на руках. Лучше позвонить Дейлу Спрингеру из новоорлеанского офиса ФБР. С ним Баттон разговаривал о Рэйни меньше часа назад.

— Специальный агент Спрингер.

— Это снова Джерри Баттон из Лос-Анджелеса. Я здесь наткнулся на некоторые вещи, о которых должен вас спросить.

— Спрашивайте. В чем дело?

Баттон заметил, что Футардо смотрит на него, и сердце у него сжалось. Придется рассказать ей о своем ляпе.

— Вы знаете агента по имени Джек Стро?

— Конечно. Джек — мой добрый друг.

— Ага. Я бы хотел поговорить с его руководителем. Ваш мистер Стро дезориентировал полицию Лос-Анджелеса относительно выполняемого им задания, и я хочу разобраться с этим.

Спрингер прокашлялся.

— Подождите, я сейчас позову его.

Через несколько секунд в трубке зазвучал уже другой мужской голос.

— Это Джек Стро. С кем я говорю?

У Баттона внутри словно все оборвалось.

— Я Джерри Баттон из Управления полиции Лос-Анджелеса. Вас зовут Джек Стро?

— Именно так. Мы знакомы?

— Вы занимаетесь делом Уильяма Рэйни?

— С самого начала, детектив.

— Э-э, послушайте, а какой-нибудь другой Джек Стро по этому делу не может работать?

Джек Стро из Нового Орлеана засмеялся:

— Насколько мне известно, нет. Что происходит, детектив?

— У нас тут появился человек, который представился агентом Джеком Стро из вашего офиса. У него есть удостоверение ФБР.

— Это невозможно.

— Я вам перезвоню через несколько минут. — Баттон откинулся на спинку стула и посмотрел на свои руки. Они больше не дрожали. Перевел взгляд на Футардо, поднялся и пошел к ней. При его приближении она вскочила на ноги, но он жестом велел ей сесть и опустился на соседний стул.

— Сидите, Нэнси.

— Я что-то сделала не так? — Глаза у нее стали огромными, как блюдца. Вероятно, она подумала, что он идет ее распекать.

— Нет, не вы. Я. Помните этого агента ФБР, Стро? У него есть удостоверение и другие документы, он знает, что говорить, но он самозванец. Я должен был его проверить, но не сделал этого. Это непростительная ошибка, из-за нее жизнь женщины оказалась под угрозой. — Футардо во все глаза смотрела на него. — Не делайте подобной ошибки, Нэнси. Пока вы работаете в полиции, да и потом, не верьте на слово никому, проверяйте все-все-все. Ясно?

— Да, сэр.

Баттон вернулся к своему столу и снова позвонил настоящему Джеку Стро. Объяснил ситуацию, подробно описал Джека Стро фальшивого. Повесил трубку, глубоко вздохнул и набрал номер самозванца.

— Джек Стро.

— Это Джерри Баттон. Мы добились успеха. Едем брать Рэйни в пять. Патрульный заметил «приус». Вы поедете?

— Конечно. Где мы встретимся? Я сейчас в Санта-Монике.

— Это близко. Я вас подхвачу по дороге. — Баттон указал место встречи и повесил трубку. Проверил пистолет, пристегнул к поясу. Немногие все еще пользуются старым добрым тупоносом 38-го калибра, но Баттон не видел причины менять его. Хороший пистолет — маленький, легкий, а главное — он никогда не стрелял из него в людей. Накинув куртку, он двинулся к выходу. Футардо схватила сумочку, вскочила и кинулась наперерез.

— Что вы будете делать?

— Я собираюсь его арестовать, Нэнси. Таков мой долг.

— Я хочу пойти с вами. Можно? Пожалуйста!

Ну как ребенок. Так и рвется.

Баттон решил было не запрещать ей идти, но в итоге отрицательно покачал головой:

— Закончите с рапортами.

Он поехал арестовывать фальшивого Джека Стро и уже не смотрел, следует ли она за ним.

Стро стоял, прислонившись к своей машине, на краю парковки на бульваре Уилшир. Заезжая на парковку, Баттон сразу его увидел. Интересно, думал Баттон, чего он добивается, притворяясь агентом ФБР? Наверное, денег Рэйни.

Баттон подъехал к Стро, припарковался рядом. Стро стал огибать его машину, чтобы подойти к пассажирской дверце, но Баттон остановил его:

— Подождите секунду. Я должен дать вам бронежилет. Он в багажнике. — Стро остановился, Баттон вылез. — Понимаю, что глупо, но таковы правила Управления полиции Лос-Анджелеса. — Баттон поднял руки, обмеряя плечи Стро и ухмыляясь, как будто шутит. — На самом деле есть только один размер, он подходит всем, но так положено.

Процедура измерения плеч позволила Баттону беспрепятственно приблизиться. Он ухватил Стро за запястье, завернул ему руку за спину и толкнул на капот.

— Стоять. — И Баттон застегнул на нем наручники, а потом стал обыскивать на предмет оружия. — Вы арестованы. Не вертитесь.

— Что такое, Баттон? Что вы делаете?

— Джек Стро, значит? Я знаю, ты не Джек Стро. Я только что с ним разговаривал.

Детектив Джерри Баттон уловил какое-то движение между двумя рядом стоявшими машинами, но человека не увидел, даже когда его внимание привлек громкий гудок, похожий на долгий страдальческий вой. Что-то дважды ударило его, он покачнулся, и Кенни выстрелил еще раз. Баттон упал на четвереньки, вытаскивая пистолет, и тут «краун-виктория» с тонированными стеклами вырвалась из потока транспорта и резко свернула на стоянку, так что из-под колес дым пошел. Баттон увидел Футардо, ее огромные черные глаза — она спешит спасти его!

— Нет, моя радость, — сказал Баттон.

Кенни выстрелил ей в лобовое стекло, потом подбежал к машине и выстрелил прямо в окно.

Баттон уже вытащил пистолет, но фальшивый Джек Стро закричал:

— Баттона! Сперва Баттона!

Не успел Баттон расстрелять обойму, как Кенни выстрелил еще раз, и его тупонос замолчал. Кенни подхватил пистолет и перевернул Баттона на спину в поисках ключа от наручников, потом освободил Стро.

Кенни опустил пистолет, заслонив солнце, и на Баттона уставилась черная круглая дырка ствола. Потом пистолет исчез. Баттон подумал, что он умер, но тут Кенни качнулся и упал, и Баттон увидел, как Футардо с забрызганным красным лицом высунулась из окна, целясь в кого-то.

Фальшивый Джек Стро спокойно поднял револьвер Кенни и дважды выстрелил в нее сквозь стекло.

Баттон хотел схватить его за ноги, но руки не двигались. Попытался позвать на помощь, но смог исторгнуть только мычание; на губах запузырилась кровавая пена.

Тогда Джек Стро посмотрел на него сверху вниз, прицелился и выстрелил.

— Это Билл Рэйни. Вы знаете меня как Уильяма Смита.

Пайк прижал джип к тротуару.

— Я узнал вас. Где она? Она жива?

— Да, пока жива, но он убьет ее.

Рэйни икнул, но Пайк догадался, что это рыдание. Рэйни плакал. Пайк замолчал, дал ему десять секунд. Рэйни захлестывала истерика, но Пайку нужно было, чтобы он успокоился и начал думать.

— Как он выглядит?

— Не знаю. За все эти годы я ни разу не видел его. Мы скрывались. Он убил бывшего бойфренда Розы. Убил мою сестру, мою бывшую жену — и продолжает убивать.

— Зачем вы мне звоните?

Рэйни ответил не сразу:

— Я не могу позвонить в полицию. Вы понимаете, что такое боливийцы? Сколько я протяну в тюрьме? Сколько протянет она?

Пайк снова промолчал, и Рэйни продолжал:

— Вы ведьнаемник, да? Я заплачу вам.

— Двенадцать миллионов долларов?

Рэйни засмеялся:

— Кто вам это сказал, полиция?

— Да.

— На самом деле восемь миллионов двести тысяч.

— Пусть так. Вы заплатите мне восемь миллионов двести тысяч?

— Их уже нет. Я отдам вам все, что осталось. Триста сорок две тысячи и мелочь.

— Не надо. Почему вы убили Азару и Эскуара?

— Черт, все-то вы знаете. Она была права насчет вас.

Интересно, что он имеет в виду, подумал Пайк, но продолжал давить:

— Так почему вы их убили?

— Потому что они хотели, чтобы я уехал. Хотели увезти меня в Мексику. А я не могу уехать без нее. Я ее люблю.

Пайк медленно вздохнул.

— Вы точно знаете, что она жива?

— Была жива, сейчас посмотрю, шестнадцать минут назад. Когда оставила последнее сообщение.

Пайк посмотрел на часы. Четыре двадцать две.

— Она отправляет сообщения?

— Да. Потому что я не отвечаю на звонки, черт возьми. Я боюсь. Только так я смогу его обмануть. Но скоро мне придется позвонить.

— Почему?

— Она велела мне позвонить в шесть. Он разъярен тем, что не может меня найти. Если я не позвоню в шесть, она сказала, он убьет ее.

— Он хочет получить деньги.

— Он говорит, что хочет, но это ерунда. Боливийцы хотят нашей смерти. Только этого им и нужно.

— Где вы?

— А, сейчас? В Голливуде. Позади одного ресторана — как его? — «Муссо и Франк».

Пайк понял, как собирается действовать киллер, и стал разрабатывать план. Он назначил Рэйни встречу ровно в половине шестого. Чтобы было время прихватить кое-что и позвонить Элвису Коулу. А когда они начнут, то шевелиться придется быстрее.

Рэйни сказал:

— Так вы поможете?

— Да.

— И что вы хотите сделать?

— Продать вас.

Через двадцать две минуты Пайк вышел из джипа, а Рэйни — из «приуса». Дело происходило на парковке позади ресторана на бульваре Сансет.

Рэйни казался слабым и сморщенным, словно его тело реагировало на то, что вся его жизнь идет ко всем чертям.

Пайк заломил его руку и толкнул к своему джипу:

— Руки за голову, ноги на ширину плеч.

Рэйни повиновался не сопротивляясь.

Пайк не нашел у него ничего, кроме ключей, бумажника и телефона. Открыв пассажирскую дверь джипа, он втолкнул Рэйни внутрь, затем обошел машину и сел за руль. Как только Пайк закрыл дверь, Коул с заднего сиденья подался вперед и положил руку на плечо Рэйни.

— Если Пайк не берет денег, то я возьму.

Рэйни вздрогнул:

— Кто вы?

— Злой братец Пайка.

Пайк протянул Рэйни его телефон:

— Включите ее сообщения. И поставьте на громкую связь.

Рэйни включил воспроизведение голосовой почты. Ее первое сообщение текстуально совпадало с тем, что она говорила по телефону Пайку: Дрю говорила, что он ее захватил, и умоляла Рэйни отдать ему все деньги. Второе практически повторяло первое, но прибавилась просьба позвонить.

— Она знает, что у вас осталось всего триста тысяч? Говорит она так, словно у вас есть все эти восемь миллионов.

— Она дает мне понять, что не сказала ему. Но боливийцы хотят не денег. Я это знаю точно, потому что я пытался с ними расплатиться, и с лихвой.

— Как же вы хотели расплатиться, если у вас нет денег?

Коула заинтересовала в первую очередь сделка.

— Мексиканская полиция и «Ла-Эме». Вы заключили с ними сделку.

— Именно. Эти федералес работают на картель в Байе, который распространяет наркотики через здешних мексиканцев. Эта история с нефтяным пятном предоставила множество возможностей. Люди до сих пор не могут ловить рыбу, как привыкли. Так что я поговорил со здешними мексиканцами, а те — с мексиканцами в Мексике, что я могу ввозить сюда наркотики, а отсюда вывозить деньги, как делал дома. Мексиканским мексиканцам это понравилось, а боливийцы сделали вид, что согласны, но оказалось, все это чушь, вот так оно и вышло.

Пайк внимательно смотрел на Рэйни. Что-то в его истории не сходилось.

— Если вы работали на этих людей, то почему Мендоса и Гомер пришли вас бить?

— Тогда еще не работал. Они хотели отнять у меня деньги, как вы и подумали. А потом Азара стал присматриваться, можно ли на меня положиться, и я подал эту идею. Я долгие годы работал с наркоторговцами, и у всех наркоторговцев одни и те же проблемы. Я изложил ему план. Вот что я могу сделать для вас, а за это вы для меня сделаете вот что.

— Сделаете так, чтобы боливийцы отстали.

— Да. — Рэйни помолчал немного, потом покачал головой. — Вот как они меня ненавидят. Они объявили войну картелю в Байе.

— Включите последнее сообщение, — перебил его Пайк.

Голос Дрю выдавал растущее напряжение, она дышала трудно и неглубоко, Пайк слышал в ее голосе страх.

— Хватит, Уилли, слышишь? Ты должен позвонить мне в шесть часов. Я тебя прошу. Сделай это. Ты знаешь, как это сделать! Он сказал, если ты не позвонишь, он убьет меня.

Звонок резко оборвался.

Рэйни посмотрел на Пайка.

— Когда она говорит: «Сделай это. Ты знаешь, как это сделать», она велит мне позвонить вам. — Пайк не понял. Рэйни нахмурился, в глазах появилась нерешительность, из чего Пайк заключил, что ему неловко. — Когда началась эта история с бандитами и вы вмешались, она сказала мне, что вы — тот человек, который может решить проблему. Ей понравилась эта идея.

Пайк смотрел на Рэйни, пока тот не отвел глаза, и тогда вынул телефон.

— У нее есть сестра? — неожиданно спросил Пайк.

— Что?

— У Розы. У нее есть два брата. А сестра есть? — Рэйни напряженно прищурился, словно Пайк пользовался каким-то шифром.

— Нет. Какое это имеет значение?

Коул спросил:

— А где деньги?

— У меня есть хранилище в Ван-Нуйсе.

Коул посмотрел на Пайка.

— В это время дня — два часа туда и обратно. Нехорошо.

— Нам это не понадобится.

Рэйни поерзал, посмотрел на Пайка.

— Что мы будем делать?

Пайк посмотрел на часы. Без трех минут шесть. У него есть все, что нужно.

— Я готов.

Коул похлопал Рэйни по плечу:

— Выходите. Подождем снаружи.

— Зачем? Что он хочет делать?

Пайк опять посмотрел на часы. Без одной минуты шесть.

— Я начинаю вас продавать.

Коул выбрался с заднего сиденья, вытащил Рэйни с переднего и закрыл дверь, оставив Пайка наедине с телефоном.

В пятидесяти футах от них по бульвару Сансет ползли автомобили, то и дело застревая в пробках. Для Пайка ничего не существовало. Он сделал глубокий вдох и позвонил Дрю Рэйн.

Она ответила на третьем гудке. Голос был напряженный.

— Алло?

— Он слушает?

Целых десять секунд прошли, прежде чем она ответила, — возможно, Грегг Дэниэл Винсент раздумывал, что ему делать.

— Да, он слушает. Где Уилли? Должен был позвонить Уилли.

— Уилли позвонить не может. Вы в порядке?

— А, да, в порядке. Он меня не обижает.

— Передайте ему трубку.

— Он… а… Он хочет знать, кто вы такой.

— Скажите ему.

Пайк услышал, как она назвала Винсенту его имя. Тот сказал что-то, но так тихо, что Пайк не расслышал.

— А его как зовут?

Снова бормотание, и она отвечает:

— А… его зовут Дэвид.

— Вы лжете, мистер Винсент. Я знаю, как вас зовут. Грегг Дэниэл Винсент. Возьмите телефон. Если вам не нужен Рэйни, я продам его боливийцам.

На этот раз последовали тридцать секунд молчания, после чего он взял трубку:

— Что ты предлагаешь, парень? И откуда ты узнал мое имя?

— Друг сказал.

— Я убью твоего друга, тебя, твою семью и всех, кого ты знаешь. А это твой друг тебе сказал?

— Я знаю, кто ты, Винсент. Это не имеет значения.

— У меня тоже есть друзья. Ты работал в Никарагуа и в Гондурасе? В Эквадоре и в Колумбии? Как думаешь, мы не сталкивались?

У Пайка шевельнулся уголок рта. Он не рассказывал Дрю, где работал, так что это Винсент узнал не от нее. Винсент им интересовался, а это значит, что он видит в Пайке угрозу для себя.

— Рэйни и деньги у меня. Продаю.

— Продаешь, ну надо же. Давай гуляй, и чтобы я тебя не видел.

— Если я пойду гулять, то продам его боливийцам. Они уже предлагают миллион. Может, и больше получу.

Снова молчание. Наконец Винсент осторожно заговорил.

— Если ты так со мной говоришь, значит, у меня есть то, что тебе нужно.

— Девушка.

— А-а-а.

— Девушка плюс половина оставшихся денег. Ты получаешь Рэйни и вторую половину.

— Давай гуляй. Я разрежу эту суку пополам.

— Рэйни-то у меня.

— Я и тебя разрежу тоже! — закричал Винсент.

Пайк понимал, что выигрывает. Это хорошо, что Винсент кричит. Сам он заговорил тихо и твердо:

— Значит, так. Ты собираешься отдать боливийцам одного из этих двоих, так кого ты выбираешь? Рэйни их обокрал. Роза — просто при нем.

Пайк дал ему время подумать. Снаружи ждали Коул и Рэйни.

Винсент наконец принял решение:

— О’кей. Как ты хочешь это сделать?

— Давай где-нибудь встретимся. Так, чтобы я видел девушку. Если она выглядит нормально, я высылаю Рэйни с деньгами. Они встречаются на середине пути; она идет ко мне, он — к тебе. Хорошо?

— Минуточку. А если этот сукин сын побежит?

— Пристрели его.

Сценарий был достаточно глупый, дыры зияли повсюду, но этого-то Пайк и хотел. Винсент воспримет эти дыры как возможности. Единственное, что нужно Пайку, — заставить Винсента выдать Дрю Рэйн. Сам Винсент не покажется, он спрячется и будет наблюдать, он постарается убить Пайка.

— О'кей. — Винсент пробормотал еще что-то, Пайк подумал, что он разговаривает с Дрю, но потом понял, что не с Дрю, а сам с собой. И через две минуты они условились о времени, месте и обговорили все детали.

Глава 12

Дэниэл опустил телефон и посмотрел на девицу. Они снова были на стоянке фургонов, все четверо.

Дэниэл сказал:

— Ты живешь с этим парнем?

Тоби злобно заверещал:

— Да, да, она спит с ним.

Клео хихикнула:

— Спит, ох как спит!

Девица прищурилась и посмотрела неласково, но видно было, что боится. И это хорошо.

— Нет.

— Зачем тогда ты ему нужна?

Она посмотрела вбок, вниз, вверх, вниз-вверх.

— Не знаю. Я ему нравлюсь. Я не очень давно его знаю.

Дэниэл оторвал кусок серебристой ленты и заклеил ей рот.

— Знаешь, кто ты такая?

Она помотала головой, поскольку говорить не могла.

— Ты — привязанная коза. Люди из племени суахили а Африке привязывают под деревом козу — как приманку для льва. Они ее режут, чтобы истекла кровью, и забираются на дерево и ждут. А лев, он чует только лишь кровь. И на зомби тоже так охотятся.

Дэниэл оставил ее лежать на спине и пролез на водительское сиденье. Он отлично понимал, как Пайк станет охотиться за ним. Дэниэл не сомневался, что Пайк попробует его убить, и был уверен, что Пайк понимает: Дэниэл тоже попытается убить его. Тут не о чем говорить. Нужно только опередить его и распланировать все по-своему.

Дэниэл выехал со стоянки, влился в поток транспорта. Он рассматривал возможные варианты предстоящей встречи. Он решил как можно раньше приехать на место, только надо было кое-что захватить по дороге.

Дэниэл проехал по Голливуду, прокручивая в голове различные тактические сценарии, пока не придумал такой, который его удовлетворил. Через несколько минут он вырулил на развязку к Вайн и там заметил старика, который лежал на скамье на автобусной остановке, прикрывшись картонным плакатом с надписью: «Готов работать за еду».

Тоби сказал:

— Этот хорош.

Клео сказала:

— Думаю, подойдет.

Дэниэл подъехал к скамейке и высунулся в пассажирское окно.

— Эй! Ты действительно готов поработать? У меня есть работа.

Старик оглядел фургон и покачал головой:

— Я не водопроводчик.

— Тебе придется только светить мне. Мой помощник заболел. За это получишь сорок баксов. Согласен?

— Сорок долларов?

— Да. Давай быстрей, я опаздываю. Хочешь сороковник?

Старик наконец оторвался от скамьи и сел в машину, источая запах гнилой капусты. Захлопнул дверцу, стал устраиваться и осматриваться. И тут увидел задний закуток, но было уже поздно. Дэниэл вырубил его и бросил между сиденьями, поверх девицы. Тоби сказал:

— Убей его!

Клео сказала:

— Убей!

Дэниэл сказал:

— Не сейчас.

Пайк рассматривал фургон в медно-красном свете заходящего солнца. Судя по тому, что он знал о Винсенте, для него это место было практически идеальным. Он и сам бы выбрал такое же.

Пайк опустил бинокль и прошептал в телефон:

— Он неглуп. Подходящее место для убийства.

Фургон стоял в кустах на ровной незастроенной площадке в сотне ярдов от Малхолланд-драйв, над долиной Сан-Фернандо. На юге площадка переходила в крутой склон с редкими засыхающими соснами, на котором негде было спрятаться. С другой стороны было получше. Винсенту открывается ничем не заслоненный вид в обе стороны.

В трубке зазвучал голос Коула. Он и Рэйни стояли в тупичке в четверти мили к востоку.

— Видишь что-нибудь?

— Стоит в боевой готовности. — Пайк снова посмотрел на фургон. Дрю, вероятно, внутри, а Винсент-то уж точно на склоне. Расклад понятен. Как только Рэйни повернет на площадку, Дрю выйдет из фургона, чтобы Пайк убедился, что она здорова. После этого Рэйни выйдет из машины и пойдет с деньгами к ней. Дрю пойдет к нему, на полпути они встретятся, она проверит деньги, и Рэйни с деньгами продолжит путь к фургону, а Дрю сядет в «приус».

Такой план выработали Пайк и Винсент, но ничего этого не произойдет. Пайк это знал, и Винсент тоже знал. Винсент будет охотиться за Пайком, совершенно так же, как Пайк будет охотиться за Винсентом. Если победит Винсент, он убьет Розу Платт и будет истязать Рэйни до тех пор, пока тот не отдаст ему все оставшиеся деньги; потом убьет и Рэйни. Винсент любит убивать и пытать.

Пайк изучал заросшее кустами место, где остановится Рэйни, потом перевел взгляд на пологий подъем за фургоном. Винсент должен быть или там, или там. Когда Рэйни свернет на эту площадку, Винсент окажется у него сзади и несколько выше; с этой позиции он будет видеть Рэйни и к тому же сможет следить за Пайком. Пайк осмотрел оба эти места, так ничего и не увидел и снова обратился к телефону:

— Я выхожу. Через восемь минут выезжайте.

Пайк скользнул под чахлый изломанный дуб и стал спускаться по осыпающемуся склону. Фургон был от него в двух делениях бинокля и через два каньона.

У Пайка были при себе «питон», «кимбер» 45-го калибра и «ремингтон» семисотой модели, а еще прибор ночного видения. Он поможет увидеть Винсента сквозь кусты.

Пайк быстро скатился по крутому склону, перепрыгивая сухие кусты и производя не больше шума, чем какой-нибудь койот. Взлетел на перешеек над следующим каньоном и остановился осмотреться.

Он нашел глазами фургон, определил в качестве ориентиров два дубка и пополз вниз, прячась в сером кустарнике. Достигнув дна, стал карабкаться вверх. Он был на полпути между Малхолландом и фургоном, но пока еще слишком низко, чтобы его видеть. Он посмотрел на часы. Рэйни и Коул уже ехали.

Прячась под кустарником, Пайк прополз последние несколько футов и оказался на площадке. Фургон был от него в тридцати ярдах. Он снял инфракрасные очки — они не показывали человека сквозь металл, а ему нужно было знать, в машине ли Винсент. В машине Винсента не было.

Изображение на экране очков представляло собой пейзаж в черных и серых тонах. Чем холоднее был предмет, тем темнее изображение, чем теплее, тем светлее. Фургон выглядел как некая мерцающая серая форма светлее своего окружения — он впитал много солнечного тепла. Небо над горизонтом было черным.

Пайк посмотрел сквозь очки за поворот. Ничего. Он ожидал, что Винсент будет у дороги, но в зарослях никого не было. Он переменил позицию, посмотрел под другим углом, но снова все было холодным. В кустарнике у дороги и за поворотом не было никого.

Пайк стал не спеша исследовать склоны. Осмотрел площадку между Малхолландом и фургоном, потом подъем — и тут увидел. Под холмиком, поросшим полынью, светло-серый силуэт человека, лежавшего лицом к склону, в классической снайперской позе. Пайк отложил очки и осмотрел заросли полыни в бинокль. Человека видно не было, но он разглядел среди причудливо изогнутых побегов неестественно прямой ствол винтовки. Отличное место для засады.

Он снова поднес к губам телефон:

— Он на склоне над фургоном. С винтовкой.

Пайк устремился вниз по склону, быстро пробежал ровное место ярдах в тридцати позади фургона и полез вверх. Достигнув гребня, краем глаза увидел, что «приус» въезжает на площадку, и пошел медленнее, чтобы не создавать шума.

Теперь серый полынный холмик был прямо перед ним. Пайк достал свой триста пятьдесят седьмой. Подошел еще ближе и увидел под кустом ноги в камуфляже.

Пайк бесшумно сокращал дистанцию, пока не оказался прямо позади мужчины, и наконец ткнул «питоном» прямо в бок Винсенту. Но по неподвижности тела понял, что это труп, причем отнюдь не Винсента. Это был труп старика со спутанными седыми волосами и маленькой дырочкой от пули во лбу. Только что убит, не успел остыть. Ловушка.

И тут он услышал крик Дрю Рэйн. А Уильям Рэйни звал ее по имени.

Дэниэл осматривал склон сквозь прицел винтовки, шепча себе под нос:

— Я тебя сделаю, сукин ты сын. Давай. Покажись.

Фургон остался в ста шестидесяти двух ярдах от него — он измерил шагами. Он затаился между двух засыхающих деревьев на южной стороне Малхолланда, высоко на склоне, почти на самой вершине, и за спиной у него не было ничего, кроме камней и крутого обрыва. Пайк никогда бы не устроился в таком месте; он подумает, что Дэниэл тоже их избегает. Именно поэтому Дэниэл выбрал это место.

Тоби сказал:

— Перехитри его.

Клео сказала:

— Он и не поймет, поймет, поймет.

Дэниэл знал, что Пайк где-то в кустарнике. Восемь минут назад он уловил за каньоном мгновенное движение, и сердце у него забилось быстрее. Так что теперь он изучал площадку за каньоном и место вокруг мертвеца. Пайк, увидев винтовку, выстрелит, тут-то Дэниэл его и возьмет. Ствол этой чертовой винтовки он выставил так далеко, что его разглядит даже бойскаут младшей дружины.

Тоби сказал:

— Покажи ему девицу, Дэниэл. Это его взбодрит.

Клео сказала:

— Может, тогда он зашевелится, велится, елится.

Тоби и Клео — страшные надоеды, но иногда они говорят дело. Если он пораньше предъявит девицу, Пайк обнаружит себя.

Дэниэл вытащил телефон и позвонил ей, как они и условились.

— Слышишь меня?

— Слышу. Уилли здесь?

— Выходи и иди к нему.

Дверь фургона открылась — Дэниэл напряженно всматривался в заросли.

Элвис Коул так сильно пригнулся на заднем сиденье «приуса», что не видел ничего, даже затылка Билла Рэйни.

— Вы видите фургон?

— Да. Мы почти приехали. Я сворачиваю.

Толчок — они съехали с мостовой, подняв облако пыли, которая полетела в открытые окна. Вдруг Рэйни резко затормозил.

— Что за… Она уже вышла. Я думал, я должен выйти из машины первым.

— Спокойно. Что она делает?

— Смотрит на меня. Машет рукой.

— В фургоне есть кто-нибудь? Посмотрите с обеих сторон. Ищите Винсента.

— Она идет сюда! К нам!

Рэйни распахнул дверцу и выскочил из машины.

— Роза! Ро…

Коул услышал первый выстрел.

Услышав выстрел, Пайк поднялся на ноги. Внизу Роза Платт бежала к «приусу», а Рэйни бежал к ней, и разделяло их всего ярдов сто.

Пайк ринулся сквозь бурьян, вызывая огонь Винсента на себя. Он мысленно реконструировал события. Вот тишину сумерек разорвал резкий треск, прокатившийся по каньонам. Мимо пролетела пуля, отрикошетила от скалы и полетела вниз, подскакивая на камнях. Роза Платт и Рэйни, услышав выстрел, застыли. Из «приуса» вылез Элвис Коул, и Роза обернулась к фургону.

Вторая пуля врезалась в склон у самых ног Пайка, но Пайк успел увидеть вспышку и побежал быстрее, крича в телефон Коулу:

— С другой стороны. Деревья на вершине.

Пайк трижды выстрелил, целясь во вспышку, надеясь поднять его. Коул и Рэйни искали глазами Винсента. Пайк увидел еще одну вспышку, только на сей раз Винсент стрелял не в Пайка. Пуля пробила левую ногу Рэйни, брызнула кровь, окружив рану словно бы облачком розового тумана, и он беззвучно упал, разбросав руки и ноги, как тряпичная кукла.

Роза Платт вскрикнула и спряталась за фургон, когда вторая пуля ударила в его крыло.

Рэйни сел и стал стрелять по деревьям. Винсент отвечал вспышками выстрелов. Очередная пуля попала Рэйни в плечо, вызвав еще одно красное облачко, но Коул уже засек вспышку и выпустил очередь из пяти пуль.

Когда Пайк выстрелил между деревьев, Винсент побежал вниз и скрылся из виду.

— Пошел вниз, — крикнул Пайк в телефон.

Коул помчался через Малхолланд и исчез на дальнем склоне. Пайк обернулся к Дрю — она стояла на коленях за фургоном. Он колебался, идти или остаться, но она была в безопасности, и он побежал на помощь Коулу — мимо Рэйни, потом вверх по крутому склону с дальней стороны Малхолланда, заросшему деревьями.

Тоби шептал в ухо Дэниэлу, щекоча его теплыми мохнатыми губами, умоляя и тормоша:

— Ты еще можешь, парень. Ты еще можешь их убить.

Клео бегала кругами и наконец закрутилась, как дервиш.

— Ты еще можешь, Дэниэл, эниэл, эниэл. Как зомби, омби, омби!

— Открой глаза, парень. Открой глаза, глаза, глаза!

Клео закрутилась быстрее.

— Открой и убей, убей, убей.

Камни и ветки впились Дэниэлу в спину. Он попытался вздохнуть и услышал в груди влажное бульканье. Попытался откашляться, но его стошнило.

Дэниэл увидел на руках кровь.

— Меня подстрелили.

Тоби сказал:

— Не так-то просто убить оборотня, друг мой, друг мой, друг мой.

Дэниэл снова прикоснулся к груди и посмотрел, как из нее течет кровь. Он не помнил, как его ранили. Он понимал, что в него стреляют, но ничего не чувствовал. Может, потому, что он оборотень?

Тоби сказал:

— Найди пистолет, Дэниэл. Возьми пистолет.

— Пистолет, столет, столет.

Он пошарил вокруг, нащупал пистолет. Винтовка исчезла, а пистолет при нем. Он почувствовал себя увереннее.

— Я все равно убью этого ублюдка.

Тоби сказал:

— Сто пудов убьешь, убьешь, убьешь.

Клео сказала:

— Сто пудов, дов, дов.

Дэниэлу становилось лучше с каждой секундой. Он еще раз попытался вздохнуть, и у него получилось. Даже если он не убьет этого ублюдка, он сможет уйти. Вокруг много домов. Много машин.

Дэниэл прислушался. Уловил движение на склоне, но далеко внизу. Наверное, они думают, что он спустился ниже, чем на самом деле.

Дэниэл заставил себя подняться на ноги, хватаясь за ствол дерева.

И тут Грегг Дэниэл Винсент увидел, что на него смотрит тот тип со стрелами. Тип стоял, не говоря ни слова, не больше чем в трех футах от него, с пистолетом на боку.

Пайк обнаружил Винсента меньше чем в двадцати футах от дороги. Пайк думал, что он мертв, но Винсент шевелился, потом медленно поднялся на ноги. Он был худ, но жилист, с худым лицом в оспинах, с синяками под глазами. Он не казался сумасшедшим, но разве нормальные люди пытают и убивают по воле сумасшедших наркоторговцев?

Пайк видел, что у Винсента пистолет, но выжидал, что тот будет делать. Тут Винсент увидел его, и глаза у него стали как гвозди.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал Винсент.

— Что за вопрос?

— Там, на юге… Мы раньше не сталкивались?

— Нет.

— Почему ты так уверен?

— Ты был бы мертв.

Винсент стал поднимать пистолет, но так и не поднял. Пайк трижды выстрелил ему в грудь, кучно, словно изобразил листик клевера. Отошел, поднял пистолет и громко выстрелил в воздух для Коула.

Коул отозвался снизу:

— Ты в порядке?

— В порядке. Я иду к Дрю.

Дрю. Пайк произнес ее настоящее имя, тихо, себе самому:

— Роза.

Пайк побежал назад через Малхолланд. Роза Платт сидела возле Рэйни. Он попытался понять, какие чувства к ней испытывает, но просто не чувствовал ничего.

Заметив его, Роза встала, и Пайк перешел на шаг. Глаза у нее остались те же. Умные, непонятные и абсолютно живые.

— Он мертв, — сказала она.

— Мне очень жаль.

Роза подняла пистолет Рэйни, переступила через его тело и открыла дверь «приуса».

— Роза.

Она улыбнулась, глаза блеснули.

— Не надо этого делать. — Он замолчал, надеясь, что она не заставит его прибегнуть к более действенным мерам.

— Я не могу отказаться от таких денег. Из-за этих денег я жила как крыса. Как ты не понимаешь? Они мои.

— Триста тысяч — это не так уж много.

Она наклонила голову к плечу, и взгляд ее стал тяжелым.

— Если бы ты только знал.

Она повернулась к машине, Пайк шагнул за ней.

— Роза.

Она вскинула пистолет, и Пайк полез за своим, но не успел он вытащить его из кобуры, как прогремели два выстрела. Пайк видел, как пули попали в нее, как ее рубашка смялась, пошла складками. Как взмахнули ресницы и открылся рот, словно она не понимала, что это с ней произошло. Она потянулась дотронуться до чего-то несуществующего и упала.

Пайк не подошел к ней. Он повернулся и посмотрел на Элвиса Коула — в руке пистолет, по щекам текут слезы.

Глава 13

Пайк сидел на мосту на бульваре Венеция, глядя на Большой канал и на дом. Рядом с ним прислонилась к перилам офицер Хайдек.

— Я смотрю, вы часто бываете здесь. С вами все в порядке?

— Все отлично.

Хайдек поправила пистолет.

— Как вы думаете, что случилось с деньгами?

— Рэйни сказал, они их истратили.

— Как знать. Помните ограбление Северного голливудского банка? Тогда украли три четверти миллиона долларов, и никто не знает, где они. Так вот случилось. Криминальные деньги? Они исчезают.

Пайк не ответил. Хайдек замечательная, но ему хотелось, чтобы она оставила его в покое.

— Да, знаете, может быть, вы не слышали? Те, кто убил Баттона и Футардо? Слышали?

Пайк знал, что Футардо одного убила, а другой скрылся.

— Нет, а что?

— Они бывшие агенты Бюро по борьбе с наркотиками. Тот, что называл себя Стро, его настоящее имя Норман Листер. Второго звали Карбон. Они работали по делу Рэйни с самого первого дня.

Пайк вспомнил папку, которую он изъял из «малибу». Большинство рапортов было подписано Листером.

— Жалко Джерри. И Футардо тоже, — сказал он.

— Хорошая была девочка. Награждена медалью «За доблесть». Посмертно. — Хайдек наконец оторвалась от перил. Ладно, я ушла. Увидимся.

Пайк тепло посмотрел на нее:

— Спасибо за помощь.

Хайдек улыбнулась и направилась к машине.

Пайк опять устремил взгляд на дом.

Когда приезжали следователи из Луизианы, они побеседовали с Пайком и поделились своей информацией. Они опровергли утверждение Рэйни, что он украл всего восемь миллионов двести тысяч, сказали — никак не меньше двенадцати миллионов боливийских денег. Пайк был склонен верить им. Рэйни был по натуре лжец, так что Пайк не сомневался, что он лгал до самого конца.

Когда стемнело, Пайк перешел пешеходный мост, прошел мимо дома Палмеров, посмотрев на окно Джареда. Джаред торчал в окне, ритмично покачиваясь с наушниками на голове в такт какой-то мелодии.

Пайк вошел в калитку, обойдя дом, оказался на заднем дворе и застыл над каналом. Джаред сказал, что владелец дома вернется к концу недели. Джаред вообще много чего порассказал, например как Рэйни часто сидел по ночам на веранде над водой, а дважды он видел, как тот ночью купался в канале.

Непременно ночью. Никогда днем.

Но окончательно убедила его Роза, тем, что сказала в самом конце — что она не может уйти, что из-за этих денег она жила как крыса. И тем, какой у нее был взгляд, когда она думала, что она их лишится. «Если бы ты только знал». Похоже, она имела в виду гораздо больше трехсот сорока двух тысяч долларов.

Пайк уселся на веранде. Восемьдесят пять бетонных опор шли от одной стороны участка до другой. Пайк это знал, потому что сосчитал их во время отлива. Он дважды приходил сюда ночью и спускался в канал, доходил до середины, где в самой глубокой точке в прилив вода доходила ему до шеи. Он обшарил дно, ничего не нашел, потом стал проверять опоры, не ослабла ли какая-нибудь. Начал он с опор под верандой, но все они оказались крепкими и надежными.

Но некоторое количество опор еще осталось.

Пайк снял штаны и футболку, завернул пистолет в штаны и тихо скользнул в воду. Мышцы свело от холода, но первый шок скоро прошел, как проходит любая боль.

Пайк продолжал с того места, где накануне закончил, проверил еще одиннадцать опор и пробирался под береговыми зарослями, когда наткнулся ногой на что-то твердое. Оказалось, он ударился о десятидюймовую трубу. Он видел в каналах подобные трубы, когда в отлив сходила вода и они обнажались. Трубы эти обычно закрывались решетками-сетками для защиты от птиц и животных, чтобы не забредали туда в отлив, но когда Пайк пнул ногой эту решетку, она подалась.

Пайк набрал в грудь воздуха, нырнул и обнаружил в трубе четыре нейлоновые сумки, связанные веревкой. Вытащить их было нелегко, но через некоторое время Пайку это удалось. Он вынес сумки на берег, надел штаны и футболку, пристегнул пистолет к поясу и вместе с сумками направился к своему джипу. Поднимаясь по узкому пешеходному мостику, он прошел мимо пожилой пары — старики посторонились, чтобы дать ему пройти.

— Спасибо, — сказал Пайк.

— Чудесный вечер, — ответила дама.

Джип стоял на бульваре Венеция, недалеко от моста. Он бросил сумки на тротуар, открыл багажник. А когда повернулся за сумками, над ними стоял бывший агент ББН Норман Листер. С пистолетом.

— Отличная работа, Пайк. Очень хорошо. Великолепно.

Листер был грязен и оборван, словно жил в машине. Он повел пистолетом, словно ожидая, что Пайк отступит. «Если бы ты только знал».

— Бросай ключи и уходи.

Пайк не двинулся.

— Вы знали, где были деньги?

— Нет, но я знал Рэйни. Именно я его завербовал. Деньги наверняка были поблизости.

Пайк вспомнил видеозапись. Как они хвостом ходили за Рэйни и Платт, отслеживая каждое их движение. Видимо, надеялись, что Рэйни пойдет к деньгам.

Листер снова повел пистолетом.

— Уходите, Пайк. Идите отсюда.

Пайк смотрел на его трясущийся пистолет и бегающие глаза и думал о Джерри Баттоне и бедняжке Футардо, о Рэйни и Дрю Рэйн, которая оказалась Розой Платт.

— Листер, если бы вы знали меня так же хорошо, как Рэйни, вас бы тут не было. — И Пайк выстрелил Норману Листеру в грудь, потом перешагнул через него и сделал еще один выстрел — в лицо, совсем как тот Джерри Баттону. Потом положил сумки в багажник, а Листера оставил на тротуаре.

Пайк привез сумки домой, но три дня не открывал их: положил в ванну, как бы для того, чтобы они высохли. На четвертый день он перенес их в гостиную, открыл, снял пластиковые упаковки и разложил пачки денег по полу. В большинстве пачек толщиной в четыре дюйма были сотенные.

Четыре часа Пайк пересчитывал деньги, записывая промежуточные результаты подсчетов в желтый блокнот. Закончив, он развалился на диване и стал рассматривать миниатюрный город небоскребов на полу своей гостиной. «Если бы ты только знал».

Пайк насчитал шесть миллионов семьсот пятьдесят пять тысяч долларов. Он посмотрел на эти деньги, пытаясь придумать, что с ними делать, потом включил телевизор и посмотрел ночные новости спорта.

А потом Пайк выключил свет и пошел спать. Он не стал убирать деньги, пачки так и громоздились на полу, словно это простая бумага, каковой, в сущности, они и являются.

Отец Арт чувствовал себя лучше — хотя слабость и небольшая температура еще не оставили его. Марисоль волновалась за него, приходила рано, уходила поздно и предпринимала отчаянные попытки собрать денег.

В это утро, когда она пришла, задолго до воспитателей и детей, перед дверью она обнаружила синюю нейлоновую сумку. Странно было найти здесь сумку, но еще более странной была пришпиленная к ней карточка. Простая белая карточка с ее именем.

Она внесла сумку в дом и поставила на стол. Сумка была увесистой, в ней было фунтов восемь-десять. Она наклонилась над столом, рассматривая сумку, потом, отбросив сомнения, открыла ее. Первое, что она увидела, была еще одна белая карточка со словами, написанными от руки. Слова были простые: «Кто-то смотрит».

Коул не видел Джо Пайка и не разговаривал с ним с того момента, когда одиннадцать дней назад они расстались на Малхолланд-драйв. Уже там, во время объяснений с полицией, Пайк отдалился; казалось, он замкнулся в себе, ушел в какое-то тайное место, о котором знал только он.

Коул посылал ему сообщения, но Пайк не звонил. Вообще-то Пайку свойственно было порой исчезать на неделю-другую, но в этот раз все было иначе.

Два краснохвостых ястреба медленно кружились над каньоном. Коул наблюдал за ними. Он мог наблюдать за ними часами. Черный кот, сидя на веранде, наблюдал за Коулом, наблюдавшим за птицами. Ему было скучно. Коул сказал:

— Что, не можешь найти лучшего занятия?

Кот прикрыл глаза, вроде уснул, потом вдруг вскочил и помчался в дом.

Коул тоже направился к дверям. На пороге в ореоле света стоял Джо Пайк. Он на секунду застыл в дверной раме, потом закрыл за собой дверь и прошел на веранду.

Они стояли лицом к лицу, молча, потом Пайк обнял его. Ни слова не сказав, просто обнял. И подошел к перилам. Коул тоже подошел к перилам и стал смотреть на раскинувшийся перед ними каньон в туманной зеленой дымке.

— Рад тебя видеть.

Пайк кивнул.

— Я думал, мы должны объясниться.

— Нет нужды.

— Она хотела тебя застрелить.

— Я знаю.

— Я должен был это сделать. Не хотел, но должен был. Понимаешь?

Пайк сжал плечо Коула и посмотрел в небо.

— Ястребы.

— Весь день сегодня летают.

— Как им и подобает.

Коул кивнул, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Они вместе смотрели, как летают над каньоном ястребы. Как и подобает.

Роберт Крейс

Роберт Крейс — автор 14 бестселлеров об Элвисе Коуле. Уроженец штата Луизиана, он вырос на берегах Миссисипи. С пятнадцати лет он увлекся чтением детективов, и это положило начало его любви к писательству и криминальным романам.

В молодости он снимал любительские фильмы и писал рассказы, а в 1976 году отправился в Голливуд, где начал писать сценарии для телесериалов, таких как «Полиция Майами. Отдел нравов» (Miami Vice). В 1980-е годы, устав от ограничений, которые накладывает коллективная работа, Крейс ушел с хлебной должности телережиссера и сценариста на контракте, чтобы исполнить свою заветную мечту — стать писателем. Его первые опыты не имели успеха, но вот в 1985 году он пишет роман «Накидка для обезьянки» с главным героем Элвисом Коулом. Крейс сразу понял, что в образе Элвиса Коула он создал героя с большим потенциалом. «Когда я писал Элвиса Коула, — говорит Крейс, — я уже понимал, что ему нужен друг. Так возник Джо Пайк».

Джо Пайк человек непростой судьбы: детство оставило в его душе глубокие шрамы, он имеет множество боевых наград. Он становится главным героем романа «Сторож», который увидел свет через 20 лет после «Накидки для обезьянки», где впервые появились Коул с Пайком.

— Я не могу писать о Джо без Элвиса. Элвис играет в «Защитнике» очень важную роль. В этой книге они вместе переживают события весьма драматичные, и эти события становятся проверкой их дружбы на прочность, — говорит Крейс.

В «Защитнике», третьем романе с Джо Пайком в качестве главного героя, сюжет разворачивается на фоне урагана «Катрина» и его последствий. «В этой книге ураганы повсюду. Шторма бушуют на поверхности воды, под водой, вокруг людей и внутри них». Замысел романа в том и состоит, чтобы открыть тайные двери, выпустить все эти стихии, — и посмотреть, что будет. «Эта книга о том, что нужно уметь видеть ясно, о мире, где нужно смотреть сквозь то, что тебе показывают, не верить тому, что тебе говорят, а добиваться правды. Джо Пайка узнают по его черным очкам — и тому, что он их носит, есть причина. Он не снимает их не потому, что такой крутой, — он прячется за этими очками, они ему нужны, чтобы отгородиться от мира».

Действие романа происходит в идиллическом районе буквально в трех кварталах от территории, контролируемой уличными бандами. «Таким образом, — говорит Крейг, — это место с чудесными домами, каждый — воплощение мечты, существует в окружении наркодилеров и бандитов. Это-то и питает почву для великолепных криминальных сюжетов».

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Роберт Крейс