Ричард О. Льюис
Карты на стол
Воскресный покер закончился ровно в шесть, как обычно, и гости поднялись из-за покрытого сукном стола.
Больше всех проиграл я. И не случайно: я никак не мог сосредоточиться на игре.
Колдуэлл, врач, и Боб Мартин, архитектор, закончили поровну.
Шериф Эд Винц стал героем дня: он выиграл у меня почти десять долларов. Шериф собирался уходить со всеми, но тут я хлопнул его по плечу:
— Ты не мог бы задержаться на две-три минуты?
Он обернулся с улыбкой.
— Ну конечно, бьюсь об заклад, что ты уже обдумал, как отыграть свои денежки.
— Нет, я отберу их у тебя в следующее воскресенье, и даже с процентами.
Мы снова сели за стол, я машинально тасовал карты, не зная, как начать разговор.
— У меня затруднения, — выдавил я наконец.
— У кого же их нет?!
Эд Винц — крупный розовощекий джентльмен с ежиком теперь седеющих, некогда ярко-рыжих волос. Как и двое других игроков, он живет по соседству. Я знаю его давно и имею все основания ему доверять.
— Один мой продавец, вернее, один мой бывший продавец, потому что сейчас он торговый директор фирмы…
— Нечист на руку? — перебил меня Эд.
— Нет. Ничего похожего. Он слишком хитер, чтобы попасться на мелочах. Уверен, что он метит выше…
Эд склонил голову набок.
— Если я могу быть тебе полезен…
— В том-то и дело, — вздохнул я. — Не представляю, как бы ты мог помочь мне. Понимаешь? Ни ты, ни кто-либо другой. Но на всякий случай я хотел предупредить тебя, мало ли что может случиться.
— Если не ошибаюсь, дело серьезное.
— Да, серьезное.
Я разложил несколько карт, как для пасьянса, и рассеянно рассматривал их, собираясь с мыслями.
— Ну же, я слушаю, — подбодрил Эд.
Я собрал карты и сложил их в колоду.
— Его зовут Джон Карло. Один из моих продавцов представил его мне года полтора тому назад, и он тотчас попросил работу. У меня как раз освободилось место, и я взял его. Красивый парень, мужественный облик, агрессивен, честолюбив и, я уверен в этом, начисто лишен каких бы то ни было моральных принципов. Он тут же взялся за продажу мебели с таким рвением, что уже через полгода оставил позади самых моих опытных продавцов, которые соответственно стали продавать меньше. Его начали избегать — мне казалось, что его ненавидят, но я не понимал почему. Всякий раз, когда я затрагивал эту тему в разговоре с сотрудниками, они старались уйти от ответа.
— Может, они просто завидовали ему? — предположил Эд. — Знаешь, новичок, который всех обогнал…
— Так думал и я… сначала. Потом, месяцев восемь тому назад, мой торговый директор Бил Рид внезапно решил уйти. Мне, конечно, надо было срочно подыскать замену, и самой подходящей кандидатурой показался мне Фред Бейлор. Великолепный работник, женат, четверо детей, работает в нашей фирме дольше всех. Однако, он отказался наотрез. Сказал, что не готов взять на себя подобную ответственность.
Винц пожал плечами.
— Что ж, может, он и вправду так думал.
— Накануне нашего разговора, когда Фред Бейлор ехал на работу, у машины отскочило переднее колесо. Машина сильно пострадала, а Бейлор отделался испугом. Но если бы та же история произошла, скажем, во время воскресной загородной прогулки, когда в машине жена и дети…
Эд начал хмуриться.
— По-твоему, этот Джон Карло угрожал Фреду? И отвинтил колесо, чтобы припугнуть его?
— Тогда я так и не думал. Подобная неприятность со всяким может случиться. Потом, когда под тем или иным предлогом все мои старые сотрудники отказались, я назначил торговым директором Джона Карло.
— Значит, у тебя нет доказательств, что Джон Карло имеет отношение к этому… происшествию?
— Ни единого. Но слушай дальше. Два дня тому назад, то есть в пятницу, Карло явился ко мне в кабинет и с самым вызывающим видом сообщил, что желает стать компаньоном и совладельцем фирмы, на равных правах со мной.
— Что? — Эд Винц прямо подскочил на стуле.
— Не больше и не меньше.
— Но… ведь это нелепо! — Эд побагровел. — Фирма Йенсен была основана твоим прадедом и переходила из поколения в поколение от отца к сыну. Как этот молодой наглец осмеливается?.. Скажи, он угрожал тебе?
— Нет-нет. Никаких угроз. Он просто высказал свои претензии, ясно и недвусмысленно. Сказал, что дает мне несколько дней на размышления.
— Уму непостижимо, — вздохнул Винц. — Надо думать, ты его выгнал?
Я покачал головой.
— Нет, я не уволил его. Если он действительно готовит удар, а я выставлю его, то не только не защищу себя этим, а, напротив, может быть, даже усугублю ситуацию. Во всяком случае, его притязания меня сильно озадачили. Вот почему я хотел поговорить об этом с тобой. Чтобы ты был в курсе дела, на всякий случай, на случай, если со мной что-нибудь случится.
— Значит, ты думаешь, что он способен предпринять какие-то шаги, попытается вынудить тебя…
— Не знаю, не знаю. В настоящий момент не представляю, как он может оказать на меня давление, но знаешь… если мне и приходилось смотреть в глаза человеку, который не остановится ни перед чем, так это было в пятницу утром.
Шериф Винц задумчиво качал головой.
— Думаю, в одном ты прав, — произнес он наконец. — В настоящий момент я ничего не могу предпринять. Ни я, ни кто другой, к сожалению. Если только он не сделает необдуманного хода.
— Это маловероятно, — сказал я. — По-моему, Карло — весьма ловкий молодчик. Из него вышел бы великолепный игрок в покер.
Я проводил Винца до двери и долго смотрел ему вслед. Винц шел к себе домой, все еще качая головой.
Во вторник утром секретарша передала мне по селектору, что мистер Карло желал бы поговорить со мной.
— Впустите его, — распорядился я.
В верхнем ящике моего стола лежал маленький диктофон, которым я часто пользовался, когда составлял ответы на письма. Я открыл ящик, включил диктофон на запись и оставил ящик полуоткрытым.
Карло вошел в кабинет со своим обычным самоуверенным видом и остановился перед столом.
— Надеюсь, что вы приняли положительное решение относительно моего делового предложения, — сказал он без обиняков.
— Нет, — ответил я. — И не понимаю, почему должен был согласиться.
Он боком присел на угол моего стола и начал изучать свои ногти, безупречный маникюр.
— Будучи заботливым отцом, — проговорил он, — вы, я думаю, хотите, чтобы ваша дочь продолжала жить в том достатке, к которому привыкла.
Я похолодел. До этого момента я понятия не имел, в каком направлении он поведет атаку.
— Цинтия тут ни при чем.
Он подышал на ногти и начал полировать их о ворот пиджака.
— Очень даже при чем. Я собираюсь на ней жениться.
— Не может быть!
Он слез со стола и повернулся ко мне лицом.
— А что тут такого? Обычное дело.
— Но моя дочь совсем еще девочка… она учится.
— И я прекрасно знаю где. Именно в этом городе я провожу все выходные. А если вы воображаете, что ваша дочь — ребенок, советую посмотреть на нее повнимательнее.
Я вскочил со стула. Только огромным усилием воли мне удалось овладеть собой и не ударить его.
— Это ложь! — закричал я. — Не верю, ни одному вашему слову! Цинтия не могла бы… не могла бы влюбиться в подобного… — Я запнулся.
— Если вы мне не верите, — возразил он, — спросите сами у вашей дочери.
Уже у самой двери он снова обернулся ко мне:
— Подумайте хорошенько, папаша. Я убежден, что вы желали бы иметь зятя с положением, например, совладельца крупной фирмы. — И закрыл за собой дверь.
Я упал на стул, подавленный, еще дрожа от негодования. Он нащупал единственное мое слабое место. После смерти жены, случившейся пять лет тому назад, все мои помыслы сосредоточены на Цинтии. И теперь я вижу, как плетет вокруг нее паутину этот мерзавец!
Диктофон все еще работал. Я выключил его и никак не мог закрыть ящик. На пленке не было ничего, что могло бы ему повредить. Джон Карло сказал только, что они с Цинтией любят друг друга и намерены пожениться, и в связи с этим было бы разумно ввести его в управление фирмы. Ничего криминального.
Час спустя, все еще ошеломленный и растерянный, я сел в машину. Во время всего трехсоткилометрового пути меня не оставляло странное ощущение, что я наедине с осаждающими меня мыслями остаюсь недвижим, а пейзаж стремительно проносится мимо.
Я прикидывал и так и этак, но ничего не мог придумать. Допустим, я совершил бы безумный поступок и взял бы его в компаньоны, тогда он, женившись на Цинтии, стал бы тем самым и единственным владельцем фирмы… если со мной что-нибудь случится; с другой стороны, уволь я его, он все равно женится на Цинтии. Но и в этом случае, если со мной что-нибудь случится, он также станет единственным владельцем фирмы. Холодный пот прошиб меня при одном воспоминании о его неумолимом взгляде.
И тут мне стало совсем плохо. А что если он женится на моей дочери и со мной действительно что-то случится, где гарантия, что ничего не случится также и с ней? Если так, Карло станет полновластным хозяином фирмы.
Но что я мог сделать? Безотлагательно лишить наследства свою единственную дочь? Допустить, чтобы плоды усилий нескольких поколений перешли в чужие руки? Нет. Никогда.
А может, Цинтия и не влюблена в него? Это была моя последняя надежда. Но даже если она и увлечена им, надо попытаться показать ей его истинное лицо.
У Цинтии как раз кончились лекции. Она шла к себе и, увидев меня, удивилась и обрадовалась.
— Привет, папа! Что ты здесь делаешь?
Короткая юбка, подведенные глаза, лукавая мордочка, светлые волосы до плеч — рядом со мной сидела молодая женщина, привлекательная, хотя, на мой взгляд, слишком уж современная.
— Ты плохо выглядишь. — Она внимательно смотрела на меня. — Что-нибудь случилось?
Я кивнул и завел мотор. Некоторое время мы ехали молча.
— Ты знаешь Джона Карло? — начал я неуверенно.
— Давно. С ним что-нибудь случилось?
Я покачал головой.
— Ты собираешься за него замуж?
— Откуда ты?.. — Ее голубые глаза расширились от удивления. — Это должно было оставаться в секрете. Мы готовили тебе сюрприз! — Она засмеялась. — Значит, Джонни не выдержал. Ему все не терпелось поскорее сообщить тебе.
— Да, — выдавил я.
— Ты, кажется, не слишком рад?
— Более того, я специально приехал сюда сегодня, чтобы попросить тебя не выходить за него.
— Но почему, папа? — Цинтия явно недоумевала. — Ведь он и тебе нравится, раз ты назначил его торговым директором.
— Цинтия, он совсем не тот, за кого ты его принимаешь… Он… он…
Я осекся, понимая, что не могу представить и тени доказательства. Ну что я мог сказать? Что другие продавцы сторонились Карло? Что у машины Фреда Бейлора отскочило переднее колесо и он отказался от повышения? Что Карло хочет стать компаньоном? Что в его глазах я прочитал себе неумолимый приговор?
— Он попросил сделать его равноправным компаньоном!
— Вот видишь! — откликнулась Цинтия. — Я же говорила, что он честолюбив. Но разве это не логично? Ты ведь не хочешь передавать дела в чужие руки?!
Неожиданно она обняла меня за шею и положила мне голову на плечо.
— Бедный папочка! — сказала она, словно пытаясь утешить. — Была бы я мальчиком, и у тебя не было бы забот. А теперь ты, как все отцы, считаешь, что ни один претендент не достоин руки твоей дочери. Как тяжко смириться с тем, что девочки неотвратимо растут и становятся молодыми женщинами, хотят иметь свой дом, мужа, свою жизнь.
В тот вечер во время всего долгого обратного пути я принял наконец единственно возможное решение. Я должен устранить Джона Карло. Он опасен не только для меня, но и для общества. Даже без явных доказательств я чувствовал скрытое зло, готовое нанести удар.
Домой я вернулся уже ночью, но сразу прошел в библиотеку. Включил свет и сел за огромный письменный стол, занимавший всю середину комнаты. Открыл вместительный нижний ящик, вытащил оттуда и швырнул на стол тяжеленный каталог, потом долго рылся среди старых счетов, деловых бумаг и писем, скопившихся там за годы. В конце концов я нашел то, что искал — автоматический пистолет тридцать второго калибра.
Пистолет принадлежал моему отцу. Когда-то он обучал меня стрельбе, и в юности я стрелял довольно метко. Пистолет пролежал в ящике без употребления больше двадцати лет. И, по-моему, не был зарегистрирован.
Я проверил: пистолет был не заряжен. Я задумчиво взвесил его на ладони, потом закрыл ящик. Так ничего и не придумав, я унес оружие с собой в спальню.
В среду утром я не пошел в контору, а, купив коробку патронов, поехал за город, в лес. Там зарядил пистолет, прицелился в ствол дерева, выстрелил и попал. Я расстрелял всю обойму. Несмотря на двадцатилетний перерыв, оружие было в полном порядке, да и я еще не совсем утратил былую сноровку.
В четверг утром я пригласил Джона Карло к себе в кабинет. Он явился, как всегда самоуверенный, и выжидательно остановился перед столом.
— Позавчера я имел с Цинтией беседу.
— И что же?
— Она, по-видимому, серьезно вами увлечена. — Я опустил глаза на нож для разрезания бумаги, лежавший на столе. Взял его в руки и стал им играть. — Более того, она решительно настроена выйти за вас замуж. — Я быстро взглянул на него и поймал самодовольную улыбку, мелькнувшую на его лице.
— Знаете, — продолжал я, — сначала я был решительно против, но Цинтия считает, что я должен взять вас компаньоном. Таким образом, дело не перейдет в чужие руки, так она сказала.
— Полагаю, что все завершится ко всеобщему удовольствию, сударь. — Теперь он был вежливым.
Я встал, подошел к окну и долго смотрел на проезжающие машины. Я чувствовал, как он ликует у меня за спиной, наслаждаясь собственной ловкостью.
— Я очень устал, — проговорил я. — И нуждаюсь в продолжительном отдыхе. В понедельник утром хочу уехать. Не знаю, сколько продлится мое отсутствие.
Карло молчал, размышлял, должно быть, сколько времени меня не будет, сколько еще придется ждать, пока не удастся наложить лапу на документы о совладении фирмой. Я дал ему поволноваться, потом отвернулся от окна и пристально посмотрел на него.
— Я хотел бы закончить все до отъезда, — сказал я. — Я попросил подготовить бумаги в ближайшие дни. Если вы можете зайти ко мне в воскресенье, скажем часам к трем, думаю, все будет в порядке.
Он не сумел скрыть победного блеска глаз.
— Хорошо, сударь. И желаю вам приятного отпуска.
Воскресный покер, как всегда, проходил у меня в кабинете. Шла спокойная игра, какой обычно и бывает игра в покер. Игроки подолгу обдумывали каждый ход. Дело шло к трем, и напряжение мое росло.
Доктор Колдуэлл бросил и блюдце четвертьдолларовую монету. Боб Мартин, архитектор, с отвращением швырнул карты на стол. Эд Винц потрогал монету доктора. Потом прозвонил входной звонок.
Я встал.
— Извините, друзья. — Я старался, чтобы голос не выдавал меня. — У меня небольшое дело. Вынужден оставить вас минут на двадцать. Играйте, пожалуйста.
Я вышел из кабинета, прикрыл за собой дверь и прошел коридором мимо распахнутой двери библиотеки, открыл входную дверь и впустил Джона Карло.
— Проходите, — сказал я и провел его в библиотеку. Там я прошел прямо к большому столу.
Карло быстро осмотрелся. Он, безусловно, ожидал увидеть здесь адвоката. Потом неуверенно подошел к столу и стал по другую сторону, напротив меня.
— Вот здесь у меня все для вас приготовлено, — сказал я, выдвигая верхний ящик стола. Я пошарил в ящике и поднял руку с пистолетом.
Под его темными глазами легли круги. От страха. Я метил прямо в сердце. Я взвел курок.
— Я хочу избавиться от тебя, Джон Карло, — невозмутимо заявил я. — Прямо сейчас, сию минуту.
Круги обрисовались ярче, губы начали дрожать…
— Вы… вы не посмеете.
От его наглости не осталось и следа, он весь съежился, его трясло от страха.
— А что мне может помешать? — Я обошел стол и направился к нему. — У горничной сегодня выходной, стены толстые, каменные… Для трупа я место подыскал. — Я крепче сжал пистолет, сделал еще шаг. — А теперь…
Тут нога моя зацепилась за ножку стола, я покачнулся и потерял равновесие.
Одним скачком он бросился к пистолету, схватил его и направил дуло на меня.
— Вот так-то, старина. Ты думал расправиться со мной, но роли переменились. — Самоуверенность быстро возвращалась к нему. — Я не предполагал ничего предпринимать против тебя, пока не женюсь. Но ты ускорил ход событий. Я выдам твою смерть за самоубийство.
Если до этого момента у меня не хватало доказательств, теперь их было сполна.
— А потом малышка Цинтия в глубоком трауре…
— Ты, животное!..
Я схватил тяжелый каталог со стола и замахнулся.
При виде занесенного фолианта он отступил на шаг. В его глазах мелькнула паника.
В комнате гулко прозвучал выстрел.
Я согнулся и упал на пол, прижимая к груди каталог. Я лежал с закрытыми глазами и ждал.
Послышались быстрые шаги — он подошел ко мне, — и я понял, что для верности он целится мне в голову!
Я шевельнул ногой. И тут же раздались сухой щелчок спущенного затвора и топот рвущихся в комнату людей.
Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как шериф бросился на Карло, повалил его, и они вместе покатились по сверкающему паркету.
Доктор Колдуэлл наклонился надо мной и приложил ладонь к моей груди.
— Ты… ты ранен?
Я слабо покачал головой и позволил ему поднять меня на ноги.
Боб Мартин вынул у меня из рук каталог и посмотрел на него. В обложке зияла глубокая дыра. Боб отнес каталог на стол и начал перелистывать страницы. Выкатился патрон тридцать второго калибра.
— Боже мой! — Боб в ужасе смотрел на меня. — Если бы не каталог, тебя бы уже не было в живых.
— Похоже на то, — сказал я.
А я и не подозревал о привычке шерифа Винца всегда носить с собой пару наручников. Во всяком случае, когда Карло встал, руки у него были уже скованы за спиной.
— Вы арестованы, — объявил шериф. — Вы обвиняетесь в попытке к убийству.
Карло был явно сбит с толку. Он ошеломленно смотрел на меня, открыв рот. Даже когда Эд Винц начал подталкивать его к двери, он все оборачивался.
Я понимал, что не дает ему покоя. Он никак не мог взять в толк, как это, целясь с такого близкого расстояния, он промахнулся и попал в каталог!
Что ж, там, куда его ведут, у него будет время поразмыслить. Если он действительно так хитер, то, наверное, догадается, что каталог я прострелил заранее, а единственный патрон в пистолете был холостым.
Делая вид, что нахожусь все еще в шоковом состоянии, я опустил голову на стол и прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть улыбку, которую никак не мог удержать.
