отделение и все проверить.
С минуту лейтенант колебался: не забрать ли меня в участок. Но, видимо, представив, что возня со мной затянется надолго и никакого толку не принесет, передумал.
– Значит, большой белой собаки ты тут не видел?
– Не видел, – подтвердил я.
– А кровь откуда?
– Кровь? Да это же я гвоздем плечо пропорол! – я с готовностью сбросил куртку и показал ссадину на плече, покрытую свежей коростой.
– Ты мне баки не заливай, – без особого убеждения сказал лейтенант. – У тебя ссадина недельной давности, а кровь на траве максимум вчерашняя.
– Моя это кровь, моя, – настаивал я. – Просто на мне все заживает, как на собаке. Лена, подтвердите товарищу лейтенанту!
– Это правда, – быстро и механически проговорила она. – Гвоздем... заживает...
– Ну да, – невозмутимо продолжал я, вытаскивая из кармана бинт – Вот, только сегодня утром повязку снял. Чего ее зря носить.
Лейтенант посмотрел и брезгливо отвернулся.
– Завтра зайду и проверю. Смотри, если документов не окажется! Пошли, Самсонов!
Он вышел с участка, хлопнув калиткой. Лена и ее мать стояли совершенно неподвижно, глядя на меня с изумлением, к которому примешивалась изрядная доля страха.
– Кто вы такой? – спросила мать. – Как вы здесь оказались? Откуда знаете, как нас зовут?
– Не бойтесь меня, прошу вас, – сказал я. – Я здесь совершенно случайно. Я сказал правду, меня ограбили на станции. Я долго шел пешком и утром забрался от холода в ваш сарайчик. Извините, если я вас побеспокоил. Но вы не должны волноваться, я сейчас уйду. Только я должен попросить вашего разрешения воспользоваться этой одеждой. Я ее обязательно верну...
– Откуда вы знаете наши имена?
– Просто услышал... сейчас услышал, когда вы разговаривали с сотрудниками. Извините, что я на вас сослался – иначе они бы от меня так быстро не отстали.
– Но они вовсе не называли нас по имени! – воскликнула мать.
– Мама, перестань! – вдруг сказала Лена. – Человек попал в трудное положение, нечего его допрашивать. Ты не следователь, в конце концов. Вы хотите есть?
– Нет, – сказал я и автоматически сглотнул слюну – Спасибо. Я лучше пойду.
– Нет, сначала вы должны поесть, – она подошла ко мне, взяла за плечо и тут же испуганно отдернула руку. – Вы правда не видели в сарае собаку?
– Не видел, – ответил я, бестрепетно глядя в ее глаза. Ведь это была чистая правда – Мне действительно нужно идти. Извините меня еще раз.
Я шагнул по дорожке к калитке, и мать отпрянула в сторону. Лена шла за мной, провожая.
– Джек, – произнесла она совсем негромко, словно бы сама себе.
– Что вы сказали? – переспросил я.
– Ничего. Просто так. У меня была однажды собака по имени Джек. У вас действительно не болит рука?
– Совершенно, – подтвердил я. – Пустяковая царапина. Я вышел на улицу и остановился.
– До свидания.
– Вы... вы к нам еще зайдете? – спросила она. – Мне хотелось бы... я бы хотела кое о чем с вами поговорить. Произошло так много странного.
– Обязательно, – сказал я – Мне ведь нужно будет вернуть вам одежду.
Она была так похожа на Лизу. В моей груди вдруг образовался горький комок. После гибели Лизы я оставался один, и, вероятно, теперь так будет всегда. Подруг мы могли находить только среди измененных. Любовь к обычным женщинам имела слишком дорогую цену, хотя такое – очень редко – все же случалось.
– Когда вы придете? – требовательно спросила она.
– Скоро, – улыбнулся я. – Очень скоро Я обещаю. Я вышел на улицу и зашагал к лесной калитке.
– Подождите! – окликнула меня она. – Вы не сказали, как вас зовут?
Прежде чем исчезнуть за оградой, я смотрел на нее несколько мгновений.
– Джек, – сказал я.
Потом закрыл калитку, сбросил тяжелые неудобные сапоги и побежал к лесу.
Перевел в электронный Tolin. «Интересное – всем!»
персоналия из Если 8 2003 (Михаил Андреев и Юрий Коротков
РУДЕНКО Борис Александрович
(См. биобиблиографическую справку в № 2 за 2003 год)
Корр.: Вы пришли в литературу как автор фантастических произведений и довольно долго оставались верным этому литературному направлению, снискали читательскую любовь и уважение критики. Но через десять лет вы вдруг стали писать детективы Чем объясняется смена литературных приоритетов?
Б.Руденко: Самой ситуацией в стране. Случившееся в середине 80-х было само по себе настолько сверхфантастично, что я понял, «лучше» я сам уже не придумаю. К тому же проработав в милиции 16 лет, я накопил колоссальный объем материалов, специфический опыт наконец. Все это требовало реализации и осмысления. Но принципиально новыми художественными средствами. И детектив оказался наиболее удобным жанром Теперь вот понемногу возвращаюсь к истокам.
