Раиса Борисовна Николаева
Энни-третий клон.
Повесть.
Энни выросла в детском доме, и после школы выбор ее дальнейшего пути был невелик. Трудно добиться в жизни чего-то значимого, не имея никакой поддержки. Но все изменилось в день, когда ей исполнился двадцать один год. Незнакомая женщина, пришедшая во сне, утверждала, что Энни - ее клон. Каково это узнать, что ты являешься всего лишь клоном, пусть даже яркого и незаурядного человека? Каково это сравнивать себя с ней каждый час, каждую минуту? Сохраняются ли у клона самые значимые черты матрицы, или он тоже личность, не похожая ни на кого другого? И что формирует личность человека - гены или окружение, в котором он рос и воспитывался? Вероятнее всего, и то, и другое.
Эпиграф
Что формирует личность человека? Гены, что заложены в нем, или окружение, в котором он рос и воспитывался?
Вероятнее всего - и то и другое.
Часть 1
Эрика.
Глава первая
Энни двигалась в хвосте колонны, состоящей почти из тысячи человек. Шли достаточно быстро. Каждый нес рюкзак с небольшим количеством личных вещей и провиантом на шесть суток - именно столько времени им было необходимо, чтобы добраться до ближайшего космодрома.
Также каждый имел аптечку со средствами первой медицинской помощи, в которой, кроме прочего, находилась красная коробочка с одной единственной капсулой. Ее предписывалось принять в самом крайнем случае, когда на спасение жизни не оставалось никакой надежды, и тогда неизбежная смерть становилась быстрой и легкой. При этом возникало ощущение счастья и покоя.
Но о таком исходе никто не хотел даже думать. Тем более что для этого не было никаких предпосылок - все заранее просчитано, маршрут перехода проложен, люди, за несколько дней до начала движения, были с ним ознакомлены. Никаких причин для волнения быть не должно.
И, тем не менее, все старались идти как можно быстрее, быстрее добраться до космодрома и быстрее покинуть эту планету, которая должна взорваться и исчезнуть через несколько месяцев.
Привалы были короткими, переходы - длинными. Энни почти выбилась из сил и медленно плелась, подгоняемая в спину спасателями из отряда сопровождения, обеспечивающими безопасное прохождение людей до места взлета.
Шли молча, ни разговоров, ни шуток. Печать беспокойства, тревоги и страха на лицах, и только в душе у Энни “пели птицы, и играла музыка”. Дело в том, что она без памяти влюбилась в командира спасателей, старшего сержанта Аллана Бринна.
Энни, единственная из всей колонны, не стремилась как можно быстрее попасть на космодром, потому что хорошо понимала - едва они там окажутся, счастье любоваться им издали, прислушиваться к голосу, отдающему команды, сразу закончится.
Любовь была безнадежной, горькой и сильной, без единой, даже самой малюсенькой надежды на взаимность. А все из-за отталкивающей внешности, которой наградила ее судьба.
Идеальной формы прямой нос, красивый подбородок, серые лучистые глаза… Но все это было незаметно из-за толстых одутловатых щек, и, нависающих над глазами складок кожи надбровных дуг, делающих глазки маленькими, а лицо отвратительным.
Свое отражение в зеркале она ненавидела с тех пор, как стала осознавать себя. Годами Энни мечтала о том, как сделает пластическую операцию, уберет это уродство и станет такой красавицей, что мужчины не будут сводить с нее глаз.
Пластическая хирургия достигла таких высот, что после операций не оставалось никаких, даже самых малюсеньких шрамов. Можно было делать любые изменения внешности, были бы деньги. Общество давно уже отказалось от идентификации людей по фотографии. Только кровь, вернее, код ДНК отображал личность человека.
У Энни денег на операцию не было, да и откуда она могла их взять, если всю жизнь, с самого рождения, провела в детском доме. В детдоме делали операции, но только по медицинским показаниям, а улучшение внешности в косметических целях таким показанием не являлось.
Как можно быстрее заработать деньги на операцию и было основным мотивом выбора ее будущей специальности, когда пришло время покидать детский дом. Выбор, надо сказать, был невелик. Энни решила учиться на оператора по управлению роботами, работающими в глубинных шахтах по добыче полезных ископаемых.
В девятнадцать лет, после окончания училища, она получила работу оператора на маленькой, очень удаленной планете. Эта планета из-за определенного геологического строения должна была в скором времени погибнуть, и вот корпорация черпала из ее недр все, что только возможно. Редких птиц и животных давно вывезли, редкие растения также забрали, остались только полезные ископаемые.
Энни жила в маленьком поселке, рядом с шахтой. Работала добросовестно, тратила очень мало, откладывая каждую кредитку не только на операцию, но и на учебу - ей еще и очень хотелось учиться. Она ни с кем не общалась, и вообще, дружба в таких поселках не приветствовалась, каждый - сам по себе. Придя со смены, люди запирались в маленьких коттеджиках. Все жили отдельно, что позволяло избегать конфликтов.
Девушка отработала уже два года, еще год - и закончится контракт, исполнится мечта, а потом ее ждет нескончаемое счастье. Так думала Энни, рисуя свое будущее, но все вдруг изменилось.
С планетой что-то случилось, и грядущая катастрофа обещала произойти в ближайшее время. Была объявлена срочная эвакуация.
Космодромов, с которых могли стартовать межзвездные корабли, было всего четыре. Строить большее количество корпорация посчитала нецелесообразным, планета все равно скоро погибнет, поэтому вкладывать деньги в строительство дополнительных космодромов никто не собирался. Считали каждую копейку, своих работников не баловали - минимум необходимых удобств, согласно закону, и все.
Все транспортные средства, которых оказалось не так уж много, поскольку доставка оборудования грузовыми звездолетами стоила бешенных денег, были заняты перевозкой материалов и добытыми полезными ископаемыми. Люди до космодромов добирались сами.
Сначала небольшие группы из удаленных поселков собирались в достаточном количестве, затем организованно, с помощью сопровождающей команды, двигались к космодромам.
Это было отличной тактикой, применяемой на всех маленьких, не очень окупаемых и удаленных планетах.
Весь ужас заключался в другом. Кто не успевал к последнему звездолету, стартующему с планеты, погибал вместе с планетой, за одним человеком никто не пришлет межгалактический корабль.
Это было оговорено в контракте, который подписала Энни. Конечно, родным выплачивалась соответствующая страховка. Но, во-первых, она была не такой уж большой, во-вторых, корпорация старалась принимать на работу одиноких людей, у которых не было семьи, например, как у Энни. В этом случае страховку выплачивать было некому, что для корпораций было очень выгодно.
Поэтому и выдавали капсулу - для легкой быстрой смерти, все понимали, как страшно так погибать.
Энни с колонной спешила на самый последний стартующий с планеты звездолет.
Глава 2
Маленькие поселки, в которых жил обслуживающий шахты персонал, находились друг от друга на достаточно большом расстоянии. Дорог, связывающих поселки, не было, прокладывать их считалось излишним.
К космодрому пришлось идти по совершенно диким, не тронутым вмешательством человека, местам.
Чтобы помочь всем как можно быстрее добраться до космодрома, корпорация нанимала отряды спасателей. Это были люди из своего замкнутого, очень элитного, небольшого мирка.
Молчаливые, сдержанные, сильные, выносливые, хорошо обученные молодые ребята, постоянно рискующие своими жизнями. Они вели небольшие или достаточно большие группы людей по маршрутам, проложенными штурманами. Работа штурмана считалась очень важной и ответственной. От его опыта, знаний, наконец, интуиции зависела жизнь людей. Часто ошибки в прокладывании маршрутов становились причиной трагедий: то не было учтено, что рыхлый грунт осыпается, и тысячи людей съехали в бездонный карьер, по краю которого шли, то не учтено время прилива, и людей унесло водой, то… то… то…
Штурманы не спускались на планеты, обозначали путь движения, находясь за миллионы километров и ориентируясь только на видеозаписи и геологические карты. Хорошие штурманы ценились невероятно, а лучших - знали все. Их способности и таланты были особенно востребованы, когда начиналось освоение новых планет. Сколько жизней было спасено.
…Когда такой отряд прибыл на помощь, Энни только глянула на его командира - и пропала. Он воплощал все черты, какие она считала самыми привлекательными в мужчине - высок, строен, физически силен, внешне привлекателен, умен, немногословен, его уважали подчиненные.
Она поняла, что это и есть Принц из ее мечтаний о счастье.
Он понравился не только ей, с ним откровенно заигрывали, пытаясь обратить на себя внимание, все молодые женщины, а их было немало.
Энни стеснялась близко подходить к нему, но жадно рассматривала его из укрытия, ревниво наблюдая за каждым его взглядом, брошенным в сторону девушек. Как она мечтала снова встретить его, когда станет красавицей (в этом она не сомневалась)! И они до конца жизни будут всегда вместе, рука об руку.
Вот с такими мыслями она плелась в конце колонны, вместе с замыкающими ее спасателями.
Отряд двигался между скал, и, как показалось Энни, в сторону от космодрома. Это заметили и другие.
На привале Аллан показал план местности и объяснил, что сейчас они обходят каскад грозных, непреодолимых водопадов, шум свергающейся воды был слышен на многие километры. Приходилось делать большой крюк в сторону, но этого избежать было невозможно.
Шли третьи сутки перехода, почва под ногами стала слегка вздрагивать, все без слов понимали, что происходит, поэтому еще больше ускорили темп движения. Так быстро не все могли двигаться, поэтому колонна растянулась почти на километр, теперь для Энни даже такое маленькое счастье - видеть его хотя бы издали - стало недоступно.
Неизвестно, было ли это просчетом штурмана, или такое вообще невозможно было предусмотреть, только во время очередного длинного перехода огромный участок поверхности… нет, не просел, а просто рухнул куда-то в пустоту, унося с собой людей, находящихся в середине колонны, разделив отряд на две части.
На одной стороне оказался Бринн, с частью людей, что шли первыми, на другой - те, что плелись в хвосте, и спасатели, замыкающие колонну.
Люди стояли по разные стороны провала, глядя друг на друга, и все понимали, что вторая группа обречена на смерть.
Существовали четкие инструкции, предписывающие, как следует поступать в подобных случаях. Аллан попрощался по рации со своими товарищами и повел маленький отряд прочь от провала.
Оставшиеся, оцепенев, смотрели им вслед.
…Энни лежала на траве и тихо плакала. Больше в ее жизни ничего не произойдет - не будет ни красивого лица, ни счастья, ни самой жизни.
Момента смерти она не боялась, стоит только выпить капсулу. И все. Но то, что она исчезнет из жизни, не успев полюбоваться на свою изменившуюся внешность, и никто, и никогда не вспомнит о ее существовании, казалось ей чудовищно несправедливым, ей не хотелось с этим мириться.
Незаметно с такими мыслями она уснула. В сон ей ворвалось осознание, уверенность - выход есть, его надо только найти.
Энни резко открыла глаза. Почему все решили, что нет другого пути к космодрому, кроме как перебравшись через провал? Может, его можно обойти?
Она подбежала к краю. Провал тянулся так далеко, сколько было видно глазу, нет, обойти его они просто не успеют. Она снова рухнула на землю, вокруг царили тоска и уныние.
И снова голос в голове: Аллан говорил, что они сделали большой крюк, уклоняясь от кратчайшего пути. А если они немного вернутся и попробуют идти именно кратчайшим маршрутом? Он говорил - там водопады, значит, есть река. Возможно, через нее можно переправиться!
Энни вскочила на ноги.
- Я хочу вернуться и пройти к водопадам. Бринн говорил, что через них невозможно перебраться, но я все-таки хочу попробовать, вдруг получится?! Пойдемте со мной, все равно где умирать - там или здесь, какая разница?
Сначала Энни не слушали, но она так энергично начала собираться, такое воодушевление блестело в глазах, что сначала парни из отряда спасателей, а потом и все остальные двинулись вслед за ней к водопадам.
Их ждало горькое разочарование, одного взгляда на реку хватило, чтобы убедиться, что через нее они не смогут переправиться.
Но в Энни словно вселился бес, все внутри нее кричало: “Выход есть, ищи его!”.
Она смотрела на скалы, с которых низвергался этот поток воды, смотрела на кипящую воду у подножия водопада. Тысячи лет тонны воды с огромной высоты обрушиваются вниз, каждая капля несет огромный заряд энергии, капли бьются о каменное дно и рикошетом отбиваются в скалу, тысячи лет секунда за секундой. Значит, там может быть, нет, там просто обязана быть ниша!
Энни подбежала к спасателям:
- Подстрахуйте меня, я хочу нырнуть под воду и обследовать скалу за водяной завесой, там может быть ниша, и с ее помощью мы, может быть, сможем пройти за стеной воды.
Парни сразу оценили ее идею:
- Мы сделаем все сами.
Несколько ребят стояли на страховке, одного обвязали веревкой, и он нырнул. Вода оказалась очень холодной, но на это не обращали внимания, надежда на спасение грела всех.
Три рывка веревки! Проход есть!
Конечно, если бы не помощь спасателей, все не смогли бы пройти. Осклизлая стена, за которую невозможно держаться, колючие брызги воды, ниша, исчезающая на нескольких участках - и низвергающаяся вода грозила утащить, а там смерть.
Энни изо всех сил цеплялась за веревку, которую натянули спасатели. Они были молодцы, вбитые скобы в стену, протянутый трос, страховочная веревка спасли всех.
Связались с Бринном. Как он обрадовался! Им передали новый маршрут движения, времени было достаточно, они успевали.
Вот это была радость! Заслуги Энни все превозносили до небес.
В качестве награды ей предложили учебу в очень престижном заведении, где готовили спасателей. Энни согласилась, не раздумывая. Быть рядом с любимым, да еще занимаясь одним делом - это ли не счастье?
Теперь дело было только за пластической операцией.
Глава третья
До начала учебы оставалось достаточно времени, и Энни, не колеблясь, потратила его, и все свои деньги на косметическую операцию. В первую очередь она хотела стать красивой, потом все остальное.
Заработанных денег на операцию в элитной клинике не хватило, пришлось обратиться не к самым лучшим хирургам. Из-под ножа Энни вышла не красавицей, но достаточно миленькой. Портило впечатление только одно - стоило ей заволноваться, как места соединения тканей кожи немедленно краснели, предательски сообщая о сделанной операции.
Хирурги обещали, что через полгода этот дефект исчезнет, мечту о встрече с Аланом пришлось отодвинуть на неопределенный срок.
Но никакой встречи не суждено было произойти ни через полгода, ни через год. Алан погиб вместе со всей группой, которую они сопровождали.
Такая смерть статистически не была необычной, среди спасателей смертность считалась одной из самых высоких, до пенсионного возраста доживало всего несколько десятков процентов.
Как Энни плакала, как корила себя за трусость. Даже если бы она ему не понравилась, все равно она могла бы говорить с ним, прикоснуться к нему, может, даже потанцевать.
И она могла бы потом, долго-долго вспоминать эту встречу, и этот разговор. А так - ничего.
…Год пролетел незаметно. На одногруппников девушка не обращала внимания, все силы отдавая учебе, и скоро стала одной из лучших на курсе. В ночь, когда Энни исполнилось двадцать два года, ей приснился странный сон.
…Молодая женщина удивительной красоты, с глазами точно такого цвета, как у Энни, говорила спокойным, мелодичным голосом:
- Девочки, это сообщение, было имплантировано в ваш мозг, еще когда вы находились в стадии эмбрионального развития. Вы должны его услышать в день, когда вам исполнится по двадцать два года. Надеюсь, к этому времени вы станете взрослыми, эмоционально уравновешенными девушками и сможете правильно принять информацию, которую я собираюсь вам сообщить.
Вас всего трое, и вы - мои клоны.
Понимаю, это осознать нелегко. Операции по клонированию запрещены во всех Звездных системах, но я была вынуждена пойти на этот шаг.
Меня очень скоро убьют. Я не могу допустить, чтобы тот уникальный набор генов, что есть во мне, канул безвозвратно и просто исчез с лица Земли. Эти, случайно собранные цепочки молекул ДНК должны сохранится.
В детей я не верю. Слишком часто дети гениальных родителей становились серыми посредственностями, разочаровывая всех. Нет! Только полное воспроизведение, повторяющее все, до единого атома, все, до единой аминокислоты, в той самой последовательности, такими же самыми закрученными спиралями!
Еще раз напоминаю - вас трое. Почему трое? Чтобы, в случае гибели одной или двух, хотя бы кто-то сохранил мой набор генов. Если случится, что погибнете все трое… Что ж, так тому и быть, значит - не судьба. Я, как могла, старалась спасти вас.
Вы находитесь в разных Звездных системах, имеете разные имена и даже разную внешность. Но код ДНК у вас одинаковый. Пришло время вам встретиться и познакомиться друг с другом и со мной.
Теперь слушайте внимательно. В течение двух недель вам необходимо прибыть на планету Тилла звездной системы Геллар. Найдете место, отмеченное на карте, и капнете несколько капель крови на камень, который также будет указан на карте. Откроется вход в тоннель. Идите смело. Там приготовлены комнаты для вас троих и все необходимое для проживания.
Ровно через две недели, считая с сегодняшнего дня, автоматически включится запись.
Девочки! Очень, очень важно, чтобы вы все были вместе в момент просмотра, особенно - для моих дальнейших указаний. Вы потом сами поймете, почему.
На имя каждой из вас я положила достаточно большую сумму денег.
Обратитесь в Торговую Компанию. Никому ничего не объясняйте. Несколько капель крови для идентификации личности - и вам выдадут конверт с картой и деньгами.
Счастливого пути, скоро увидимся…
…Энни проснулась, ни секунды не сомневаясь, что все услышанное во сне - правда. Три дня она раздумывала, отправиться или нет на этот остров, хочется или нет узнать такую правду о себе.
Любопытство победило. Она без труда получила деньги и карту. Без труда добралась до планеты и острова, без труда попала в тоннель, а оттуда - в бункер.
Кроме нее пока никого не было, оставалось время хорошенько осмотреться. Да, тут их ждали, к их приезду все было приготовлено с заботой и вниманием.
Прошло три дня, потом еще два. Никто из девушек больше не появился. И когда зажегся экран монитора, Энни смотрела на него в одиночестве.
На экране появилось уже знакомое лицо женщины.
- Меня зовут Эрика Клер, - сразу представилась она.
Глава четвертая
- Мое имя - Эрика Клер, - Энни, смутно вспомнила, что уже где-то слышала это имя. - Сначала я подробно расскажу о себе и о своей жизни. Потом объясню, почему я так поступала в тех или иных случаях. Я хочу, чтобы вы меня узнали как можно лучше, и, может, после этого лучше стали понимать самих себя. Все мои рассказы будут подкреплены архивными документами и фильмами.
…Точную дату и место своего рождения я не знаю. Меня подбросили под двери приюта в возрасте одной недели. Имя и фамилию я получила в детском доме. Эрикой звали женщину, что меня нашла, а Клер - директор этого детского дома.
Ко мне относились очень хорошо, и жилось мне совсем неплохо.
С первых лет жизни я всегда была лидером. Со мной считались даже старшие по возрасту.
Потом пришла пора покинуть детдом. Я долго думала, что дальше делать. Хоть я отлично училась, выбор возможностей был сильно ограничен. Я решила поступить в военное училище, в котором готовили спасателей для помощи людям, попавшим в разные опасные ситуации (при этих словах Энни чуть не подпрыгнула).
Я поступала не одна, сагитировала идти в училище чуть не пол группы.
Этот выбор был очень удачным. Строгая дисциплина не дала разболтаться, ведь детдомовские дети энергичнее, решительнее и даже злее, чем их домашние одногодки, поэтому чаще попадают в неприятные и опасные ситуации.
Зарплата - одна из самых высоких.
Дружба, о которой ходили легенды, взаимовыручка.
А то, что продолжительность жизни была самой короткой, а смертность - самой высокой… В двадцать лет нас это не пугало.
Проучившись три года, я пришла к неутешительной мысли, что больше всего спасателей гибнет из-за просчетов командования в выборе самых безопасных маршрутов спасения, из-за бездарного руководства и тупости старших офицеров. Мне все меньше и меньше хотелось подчиняться дуракам и идиотам, получившим высшее образование благодаря деньгам своих родителей.
Я захотела сама стать офицером, но для этого было необходимо закончить Высшую Академию, учеба в которой стоила очень дорого.
Терпеливо, год за годом собирать необходимую сумму было не по мне, и я придумала, как мне попытаться прорваться в Академию.
Существовало два способа получить возможность бесплатной учебы. Первый - блестяще сдать вступительные экзамены, а вот второй…
Ежегодно проводились престижные, с невероятным призом для победителей, соревнования среди команд выпускного курса военных училищ. Но только для тех, кто хотел в этих соревнованиях участвовать.
Когда я услышала о призе, мечтательно вздохнула: “Вот было бы хорошо его выиграть”, но, увы, это были только мечты. Наше училище находилось на периферии, и еще ни разу за всю историю своего существования не принимало участия в таких состязаниях. Считалось, что уровень подготовки недостаточно высок.
Чем чаще я думала о том, чтобы попытаться победить или хотя бы поучаствовать в этих соревнованиях, тем больше мне нравилась эта идея. Приз манил меня со страшной силой. Бесплатная учеба в Высшей Военной Академии любой Звездной системы на выбор победителя! Я хотела выиграть и получить этот приз!
Это право получали все члены команды-победительницы, но для меня не это было главным, такое же право получали все победители в личных зачетах и из проигравших команд. В том, что я смогу победить, я не сомневалась ни секунды. Такая уверенность, возможно покажется вам необоснованной. Но интуиция, которой я всегда доверяла, говорила мне, что стоит попробовать. И я решилась.
Наступили летние каникулы, и у меня появилось время как следует все продумать.
Как только начнется учебный год, мне надо сформировать команду, убедить руководство подать заявку на участие в соревнованиях, и, собственно, сама подготовка.
Села за просмотр и анализ соревнований нескольких последних лет. За этой работой я провела почти все лето, надежда на победу крепла с каждой минутой.
Я на память помнила лучшие показатели ребят, которых хотела пригласить в свою команду, и с удивлением обнаружила, что они ничуть не хуже, чем у участников победивших команд. Мысленно сформировала команду, была уверена, что смогу всех выбранных мною убедить согласится на участие.
Не могла дождаться начала учебного года, чтобы начать подготовку.
Внезапно все мои надежды на победу рухнули.
…Сначала я обнаружила странную закономерность: семь команд побеждали по очереди уже на протяжении многих лет. Я стала просматривать записи игр, потом файлы со скандалами, расследованиями, жалобами на предвзятое судейство. Такие иски подавались неоднократно, но никогда не были удовлетворены, если это мешало победе определенной команды.
Еще раз просмотрев спорные моменты, я убедилась в нечестности, а может, и в продажности судей.
Но судьи менялись ежегодно. Все, кроме офицера Главного штаба, постоянно возглавляющего судейскую команду.
Адмирал Джон Бредиссон. Едва взглянув на самодовольное лицо, я возненавидела его до глубины души.
Он никого не боялся, никому не подчинялся, от его отношения зависели все: участники команд, судьи, начальники училищ. Как он хотел, так все и поступали. Конечно, это все было тщательно замаскировано, почти не бросалось в глаза, но я точно знала, что это именно так.
У меня опустились руки. Я могла заставить наших ребят тренироваться до изнеможения, показывать чудесные результаты - нам все равно не дадут победить. Он не даст.
Каким горьким будет поражение! Этот гад, Бредиссон, закрывал мне дорогу в будущее, потому что я, неизвестно почему, уже твердо верила в нашу победу.
Со злости я стала внимательно изучать его послужной список, подняла всю доступную информацию о его жизни, начиная чуть ли не с начальных классов школы. Все было напрасно. Послужной список безупречен, Бредиссон был вправе гордиться своей биографией.
И вдруг в этом темном тоннеле забрезжил свет.
…В нашем училище одну из дисциплин преподавал майор Конрад, Ричард Конрад. Мрачный, нелюдимый, и, видимо, втихомолку пьющий офицер.
Его не любили, он всегда был сам по себе, не сближаясь ни с кем. Явный тип неудачника.
Преподавать в таком захолустном училище, как наше, соглашались только офицеры с не сложившейся военной карьерой. Это были, обычно, не очень умные, но честные и добросовестные служаки, не имеющие больших связей. Таким я считала и Ричарда Конрада, но не тут-то было.
Майор Конрад оказался однокашником Бредиссона по Высшей Академии, причем, самой элитной! Оба учились просто блестяще, да еще и дружили. После учебы попали в одну часть, и вместе поднимались по карьерной лестнице.
Конрад в то время совсем не был похож на нынешнего Конрада. Уверенный в себе, улыбающийся. Офицеры одновременно получили звания майоров.
А потом что-то случилось. Конрад оставил карьеру и перевелся преподавать в наше училище.
Бредиссон перевелся в другую часть, его карьера резко пошла вверх.
Что я только не предпринимала, чтобы узнать о причине таких перемен, ничего не получилось. Но я точно знала, что пострадавшей стороной является Конрад, что Бредиссон совершил какую-то подлость, а может быть, даже преступление, о котором знает только Ричард Конрад.
Я решила обратиться к Конраду с просьбой помочь мне.
Глава пятая
В первый же день начала занятий, встретив майора Конрада в коридоре, я попросила разрешения поговорить с ним по личному вопросу. Тот страшно удивился такой просьбе, но любезно согласился уделить несколько минут.
Я начала без предисловий:
- Мистер Конрад, я хочу собрать команду из учащихся последнего курса, чтобы принять участие в ежегодных соревнованиях выпускников.
Конрад спокойно смотрел на меня, ожидая продолжения, я поняла - он понятия не имеет, что судейскую коллегию возглавляет мистер Бредиссон.
- Хорошо, курсант Клер, я поддерживаю вашу инициативу, но что вы хотите от меня? Вам нужна помощь в подготовке к соревнованиям?
- Нет, мы отлично подготовимся сами. Мне нужно, чтобы Вы возглавили нашу команду!
Его удивлению не было предела.
- Но почему я!? Есть другие офицеры, которые могут достойно представить вашу команду. Я уже несколько староват для таких мероприятий. Боюсь, я буду вынужден отказать в этой просьбе.
- Мистер Конрад, нам нужны Вы, и только Вы! Я хочу, чтобы Вы защитили, не допустили в отношении нас несправедливости, как это произошло со многими другими командами.
Он смотрел на меня дикими глазами, очевидно, заподозрив, что у меня что-то не в порядке с рассудком.
- И как, по-вашему, я смогу это сделать? - наконец, выдавил он. - Я должен драться с судьями? Вы хотите, чтобы я побил их?
- Нет! - возмущенно воскликнула я, а потом, совершенно невинным голосом добавила: - Просто когда Ваш однокашник адмирал Бредиссон скажет, что не видит никаких нарушений в работе судейской бригады, Вы укажете ему на эти нарушения. Укажете так, чтобы он осознал и свою, и их ошибки!
Майор Конрад стал белым, как стена, зубы сжались так, что на скулах выступили желваки.
- Я не поеду на соревнования и не буду возглавлять вашу команду, - едва справившись с собой, сказал он.
И тут я взорвалась:
- А Вы не думаете, мистер Конрад, что, чем заливать свою обиду виски, тихонько плача и сморкаясь в платочек, лучше прямо глянуть в глаза обидчику, а, возможно, даже плюнуть ему в лицо!
- Вы не понимаете… А откуда вы знаете о наших отношениях с Бредиссоном?
- Я ничего точно не знаю, но почему-то уверена, что Вы - единственный человек, чье мнение он примет к сведению, и с которым будет считаться.
Конрад молчал. Я ждала ответа.
- Я…я подумаю, - тихо ответил он.
- Думайте. А мы начинаем подготовку к соревнованиям.
…Директор училища был не в восторге от моего предложения, осторожно попытался отговорить меня, но в результате небольшой дискуссии сдался, и соответствующая заявка была подана.
У меня было время для тщательного отбора каждого члена команды - шестнадцати человек.
Все, как обычно: состязания в беге, стрельбе, плавании, преодоление препятствий, оказание помощи, скалолазание, дистанционное управление роботом, прокладывание маршрутов по незнакомой местности, сборка передатчика из подручных средств, и общекомандное - найти все объекты, отмеченные на карте. В каждой дисциплине от команды участвуют по два человека.
Я переговорила с каждым из отобранных кандидатов. В команду сначала шли неохотно, но моя уверенность в победе заразила всех, тренировались с полной самоотдачей.
Торжественное приветствие и речевку нам помогли подготовить самые отвязные любители уличной музыки, стараниями родителей впихнутые в наше училище. Это было что-то! На наших репетициях равнодушных не оставалось.
Никакой музыки, только бой барабанов, постоянно меняющих ритм, и мы - в грубых ботинках отбиваем ритм в такт.
В конце речевки мы, сдвигая ряды, становимся монолитом, и всем понятно без слов, что плечо и поддержка друга - главное.
Мы были готовы - форма, настроение, не хватало только мистера Конрада, и он пришел… Глаза сухи и решительны. До чего же мне хотелось узнать, что случилось между ним и Бредиссоном. Судя по всему, ситуация была не так проста.
Ладно, посмотрим, что будет.
На нас, новичков в соревнованиях, не обращали внимание, я этому была только радовалась - что ж, эффект будет еще большим!
Приветствие стало настоящим фейерверком, мы получили за него первое место. Но в этом конкурсе судили зрители, конфликт с судьей произошел во время второго соревнования, по бегу.
С нами поступили настолько несправедливо, что это уже не укладывалось ни в какие рамки.
Бросали жребий, кому бежать по каким дорожкам. Нашей команде досталась лучшая дорожка, это хоть немного, но увеличивало шансы на победу. И вдруг нас поменяли местами с командой, которой досталась наиболее неудобная дорожка.
Подобный случай уже был в истории соревнований. И тогда, в той ситуации мистер Бредиссон не изменил несправедливого решения комиссии, спокойно заявив, что все дорожки одинаковые, и в критических ситуациях, к которым должны быть готовы спасатели, у них не будет возможности выбрать легкий путь или легкое решение, надо быть готовым ко всему.
Демагогия чистой воды, пафосное пустословие, прикрывающее несправедливость.
Было понятно - с нами собираются поступить так же. Я глянула на Конрада. Он понял меня без слов. Лицо стало спокойным, он принял решение и твердо пошел к судейскому столу с нашим протестом против решения судей.
Вот он подал бумаги Бредиссону, тот даже не поднял голову, чтобы взглянуть на него.
Тут я заметила нечто интересное - поверх бумаги с нашим заявлением лежало еще что-то. Я присмотрелась. Несколько фотографий.
Бредиссон, почти не скрывая брезгливости, взял бумаги и хмуро посмотрел на них. И тут…
Клянусь, он резко отдернул руки, словно ожегшись, и только тогда увидел Конрада.
Похабная морда мистера Бредиссона перекосилась, челюсть отвисла. Бывшие друзья несколько секунд смотрели в глаза друг другу.
Потом лицо Бредиссона приняло обычное выражение. Наш протест был принят
Глава шестая
Одним из первых было соревнование штурманов. В этом состязании представляла команду я.
Проложить наилучший маршрут за максимально короткий промежуток времени - я была лучшей! Теперь, когда бесплатная учеба в Академии была у меня в кармане, я изо всех сил стала помогать и другим членам моей команды получить заветный приз.
Победы чередовались с поражениями, все решало последнее общекомандное соревнование.
Карта совершенно незнакомой и очень труднопроходимой местности. Надо достигнуть всех отмеченных на карте мест за возможно короткий промежуток времени. В полном составе.
Если кто-то отстанет или травмируется, его надо было хоть на себе нести, причем, в полной экипировке - с мотком веревки, молотком, скобами, водой, едой, спальным мешком, фонариком, каской, жилетом, не дающим утонуть и защищающим от механических травм, оружием, лопаткой.
И вот мы, выбиваясь из сил, то бегаем по лесу, то карабкаемся по скалам, то переправляемся через речки в поисках этих флажков. Я не даю бедным ребятами не то, что полноценно пообедать, даже отдышаться как следует.
Я - хороший командир и хороший штурман, я отлично вела свою команду от флажка к флажку, и вот последний этап. Не знаю, специально или нет, но последний флажок реял посреди поляны, его было видно издалека.
Мы помчались к нему, если этим словом можно назвать наш черепаший ход. Сил двигаться быстрее не было.
И тут с другой стороны поляны появились соперники, они тоже едва держались на ногах. Победа зависела от того, кто быстрее преодолеет эти двести метров.
Я снова всех погнала вперед, противники тоже ускорили движение, и тогда я скомандовала:
- Брэд, бросай все вещи! Беги к флажку!
Он понял меня с полуслова, все снаряжение, вместе с курткой и жилетом полетело наземь, а Брэд налегке помчался вперед.
Я хочу немного рассказать о Брэде. Он сыграет огромную роль в моей жизни. Нет, не в качестве возлюбленного или мужа, просто его безграничная вера в меня, безграничное доверие станет тем катализатором, что запустит механизм, приведший меня к гибели.
А все началось как раз во время этих соревнований.
Брэд был сыном очень крупного чиновника, занимающего настолько высокий пост, что я сначала не понимала, как Брэд мог оказаться в нашем училище.
Брэд сам рассказал, что постоянно подводил родителей, влетая в очень неприятные истории. Папаше надоело его спасать, и он отрекся от своего сына, отправив в это училище и запретив появляться дома.
Брэд представлял нашу команду в беге. Легкий и быстрый, веселый и легкомысленный, но, главное, неравнодушный, для команды он был готов выложиться полностью. И Брэд побежал, побежал так, словно за его плечами не было десятков пройденных километров, бежал, словно он был полон сил.
Мы рванули следом за ним, подбирая вещи, соперники поняли наши намерения, и вот один из них помчался к флажку, также сбрасывая на бегу амуницию.
Удивительно, но датчики, стоящие на флажке зафиксировали одновременное касание ладоней.
Только Брэд это сделал в тысячу раз эффектнее. Он пролетел пару метров по воздуху, так как увидел, что отстает на доли секунды, просто прыгнул с разгона вперед к флажку.
Они лежали рядом, намертво вцепившись в древко, тут подоспели мы и стали спешно натягивать на Брэда вещи, в той команде поступили так же.
Это было грубым нарушением правил соревнований, за это грозила дисквалификация обеих команд. И мы дружно, не сговариваясь с соперниками, промолчали об этом инциденте.
Однако, когда мы прибыли в лагерь, в сети появилась запись нашего финиша, снимал кто-то из команды соперников. Это было и хорошо, и плохо.
Хорошо то, что засняли невероятные кадры, когда Брэд летел к флажку, а главное - его прыжок.
В глазах Брэда отражалось только одно - желание победить, он был раздет до пояса, каждая мышца его тела была напряжена до предела. Настолько красивого зрелища я не видела, очевидно, не видели и другие, так как этот финиш крутили и крутили по всем каналам.
Брэда признали самым сексуальным, самым красивым, а потом и вообще лицом этих состязаний. Он получил все призы - и зрительских, и других всех мыслимых и немыслимых симпатий. У него кружилась голова от обрушившейся на него славы.
Он помирился с родителями, которым я заблаговременно сообщила об этих соревнованиях.
Плохо было нам всем. Эта пленка доказывала, что нарушены правила.
Но тут снова вмешался Конрад (я все-таки в нем не ошиблась!), он указал, что любительская пленка, сделанная соперниками, не может служить доказательством, что, возможно, это монтаж. И только камеры, установленные устроителями соревнований, являются юридическими аргументами. И т.д, и т.п., и ведь он был неоспоримо прав, к тому же, когда судьи прибыли на место финиша, Брэд был в полной амуниции.
Нам засчитали победу. Мы получили итоговое второе место. Победителям в личных зачетах предложили на выбор несколько Академий. Я выбрала лучшую, те из моей команды, кто получил такое же право, слепо пошли за мной, и Брэд в том числе.
Дома нас встречали, как героев. Майора Конрада было не узнать - приятный, немного молчаливый мужчина, только в глазах светится веселый огонек.
Ему сразу предложили другое место, и он уехал, не дожидаясь окончания учебного года.
Бредиссон неожиданно для всех подал в отставку и куда-то исчез.
Я с отличием окончила училище, дальше меня ждала Академия.
…Энни долго рассматривала кадры хроники. Вот и Брэд, и его знаменитый прыжок - действительно, очень красивое зрелище. Вот Бредиссон, Конрад, сама Эрика, в качестве капитана команды.
Эрика просто завораживала.
Во-первых, она была очень красива.
Во-вторых, во всем ее облике было нечто такое, какая-то внутренняя сила, какая-то невероятная уверенность в себе, своей правоте, правоте своих действий и поступков, что невозможно было противиться этой силе, харизме, что исходила от нее.
Энни мучительно думала: “Почему я не такая? Почему я настолько не уверена в себе? Может все дело во внешности?” Она боялась не то, что спорить, отстаивая свою точку зрения, а даже попадаться лишний раз кому-то на глаза. Некрасивость оставила свой отпечаток на сознании, и исправить это было очень трудно.
Она выключила экран, чтобы немного подумать.
Почему Эрика такая решительная, смелая, предприимчивая? Ведь и Энни знала об этих ежегодных соревнованиях, но ей даже в голову не пришло попроситься в команду, да и мыслей о дальнейшей учебе не было.
Может, клон - не точное повторение матрицы? Может, все зависит от окружения или воспитания?
Замученная такими мыслями, Энни легла спать. Проснувшись, стала дальше слушать Эрику.
Глава седьмая
… - Учиться было непросто. Не хватало базовых знаний, но это было поправимо. Я урезала сон и увеличила время, проводимое в библиотеке.
Гораздо труднее переносить отсутствие денег. У меня была небольшая комната в общежитии, я могла два раза в день бесплатно обедать в столовой, но это все.
Стипендии едва хватало на разные мелочи. Я не могла купить нормальной одежды, приходилось ходить в форме, меня это сильно угнетало и действовало на нервы.
Через два месяца, когда я догнала в учебе своих однокурсников, а потом вышла в лучшие, я решила, что могу меньше тратить времени на учебу, а в освободившиеся часы подзаработать немного денег. Найти работу, обладая такими знаниями, оказалось нетрудно - на ближайшей планете, из недр которой активно выгребали все полезные ископаемые. Воздух там был непригоден для дыхания, поэтому во всех шахтах работали роботы. Им позарез нужны были специалисты по управлению ими. Как раз то, что мне нужно.
У работодателей было несколько условий.
Во-первых, поскольку я работала без документов, зарплата мне начислялась в два раза ниже зарплаты специалиста моего уровня. Рабочий день - двенадцать часов. Зато бесплатная доставка на планету к месту работы.
Второе условие - я должна найти техника по ремонту роботов и пилота авиакара для перевозки грузов, роботов и людей.
Я согласилась и занялась поисками команды.
Таких людей я узнаю сразу. Неряшливый внешний вид, сам - худой, голодный, взъерошенный, забывающий вовремя поесть, а тем более прихорошиться. Но при этом - идеальный порядок в мастерской, все вещи на своих местах, все механизмы работают, как часы.
Он моментально согласился на мое предложение, не поверив в названную сумму. Согласился бы и на меньшую, но я уважала чужие способности, и если он сам себя не ценил, то я не собиралась пользоваться этим.
Его звали Демм, и уже он посоветовал мне пилота, своего знакомого, Таккера.
Это уже совсем другой тип личности - аккуратный, педантичный. До Академии был летчиком, а сейчас учился на командира звездолета. Значит, отличный пилот, значит, подходил мне.
Два рабочих дня по двенадцать часов - и домой, мы отлично успевали и отдохнуть, и на занятия.
Работать было, конечно, тяжело, но вполне возможно. На обратном пути я отдала своим компаньонам заработанные деньги. Демм прыгал от восторга, Таккер улыбался.
А уже на другой день за мной бегало пол Академии с просьбой взять в свою команду. Таккер никому ничего не сказал, но Демм…
Я организовала восемь команд, и мы работали два месяца, пока компания не свернула работы. Теперь год, при разумной экономии, я могла не думать о деньгах.
Все складывалось очень хорошо, я была лучшим штурманом, лучшим студентом.
А через год произошла та встреча с Брэдом, которая стала ключом к моему будущему.
Глава восьмая
Я изредка встречалась с Брэдом. Однажды мы сидели в кафе, он из сумки достал маленькую собачку-робота и поставил на стол около своей тарелки. Собачка завертела головой, потом подошла к моей тарелке, села на задние лапки и пискляво на меня затявкала.
Я засмеялась. Такими милыми игрушками, запрограммированными на определенные действия, были забиты все магазины.
- Зря смеешься, - совершенно серьезно, без тени улыбки сказал Брэд. - Эта игрушка не запрограммирована, она выполняет приказы, которые я МЫСЛЕННО ей передаю.
- Что ты выдумываешь? Мысленные команды без специального передатчика роботы не могут воспринимать! Это знают все.
- Отсталая ты девушка, - не скрывая своего превосходства от осознания того, что обладает такой невероятной информацией, улыбнулся Брэд. - Уже могут!
- Докажи! Я сейчас твоей собачке дам мысленную команду и посмотрю, как она ее выполнит!
- Ты не можешь, она воспринимает только мои команды, то есть импульсы, посылаемые только моим мозгом.
- Хорошо, я на салфетке напишу команду, а ты ее передашь своей собачке, - не скрывая недоверия, сказала я и быстро написала несколько слов.
Брэд прочитал, засмеялся и стал неотрывно смотреть на свою игрушку. Собачка поднялась на четыре лапки, повернулась хвостом к моей тарелке, потом подняла заднюю лапку, имитируя известный процесс.
Я была поражена:
- Как такое возможно?!
- Пообещай, что то, о чем я сейчас расскажу, ты никогда и никому не выболтаешь. Это страшная тайна!
Я, разумеется, пообещала:
- Брэд, ты же знаешь меня, я всегда выполняю обещания и держу данное слово.
- Тогда слушай! - Можно даже не говорить, что я вся превратилась в слух. - Что ты знаешь о теонии? - начал Брэд.
Я удивилась его вопросу, но четко отрапортовала:
- Теоний - минерал, который добывают на планете Теона, его назвали именем планеты, на которой он был открыт. Нейтрален ко всем внешним воздействиям. Пока нигде не используется, его свойства еще недостаточно изучены.
Брэд иронично захлопал в ладоши, а потом серьезно сказал:
- Такая характеристика останется в учебнике еще сотню лет, к этому не будет добавлено ни одного слова. На самом деле, все совсем не так, - он произнес эти слова очень значительным, почти торжественным тоном.
- А как? - не удержалась я от вопроса, предчувствуя услышать нечто грандиозное.
- На самом деле три года назад достаточно случайно была обнаружена уникальная способность теония воспринимать импульсы, излучаемые живыми организмами. Этой особенностью заинтересовались и, разумеется, скоро выяснили, что импульсы человеческого мозга этот минерал воспринимает особенно четко. Но это было еще не все. Он может передавать эти импульсы дальше, например, роботу, заставляя выполнять команды человека, находящегося от него на расстоянии. Это как бы автономный кусочек твоего мозга, который может находиться от него на любом расстоянии, в любом предмете, улавливая импульсы и преобразуя их в команды, понятные роботу.
Чем больше минерал, тем больше могло быть это расстояние. Представляешь?
Но было одно НО. Минерал, один раз настроившись на источник импульсов, проще говоря, на импульсы одного мозга, терял способность воспринимать все другие, чужие. Это и хорошо, и плохо.
Плохо, что, один раз использовав минерал, настроив его на одного человека, в случае смерти этого человека минерал становился бесполезен.
А ведь количество теония в недрах планеты небезгранично, тем более - крупных кристаллов. Думаю, с годами эту планету перетрут в порошок, в прямом смысле этого слова.
А хорошо то, что кроме тебя никто не сможет воспользоваться твоим кристаллом.
- А почему эти открытия держат в тайне?
- Ты что, дура?
- Управление роботами, кораблями-роботами, на расстоянии. Представляешь, какие перспективы!
- Военные сразу заинтересовались этим открытием, вся информация была засекречена, а сейчас они прибирают к своим рукам всю разработку недр этой планеты, убирая из этого проекта всех гражданских.
- Откуда ты все это знаешь?
- Так это мой отец возглавлял все проводимые работы, с самого начала освоения этой планеты. И ученые, работающие под его руководством, открыли эту способность теония. А сейчас его осторожненько, под видом повышения, удалили подальше. И хоть отец все понимает, сделать ничего не может. Он подарил мне и сестре по кристаллу, еще, когда только узнали об этих способностях. Сейчас не то что большой кристалл - крупинку его купить невозможно. Не представляешь, каких денег стоит этот минерал. Ты теперь понимаешь, насколько это страшная тайна? Государственная тайна, которую ревностно охраняют военные. Если хоть кому-то станет что-то известно, отца ждут крупные неприятности.
Я кивнула, я это хорошо понимала, но я также понимала, что мне до безумия хочется иметь такую игрушку с теонием внутри.
…Энни слушала Эрику, стараясь не проронить ни звука. Она была потрясена. До сих пор в учебнике о теонии было всего несколько строчек. Где, когда, кем обнаружен, и то, что свойства теония пока не изучены.
Глава девятая
… - Желание заполучить кусочек теония было таким сильным, что теперь день и ночь я думала только об этом. Разумеется, мне хватило ума никак не афишировать свой интерес к этому минералу.
Я со всех сторон рассматривала проблему, стараясь найти хоть какую-то лазейку для реализации своего желания.
Исходные данные: планета, на которой ведется промышленная разработка природных ископаемых. Планета не имеет атмосферы. Все добытые минералы тщательно охраняются.
Что это значит? В первую очередь - огромное количество людей.
Они необходимы для управления и обслуживания роботов, для транспортировки грузов. А еще - управленческий персонал, лаборатории, охрана, персонал по обслуживанию специальных бункеров для хранения минерала, защищающих его от всех возможных воздействий. Врачи, повара, официанты, горничные и многие, многие другие.
Я примерно подсчитала - не менее миллиона человек. Понятно, что огромные деньги с этого бизнеса имела только небольшая кучка людей, управляющая разработками, остальные получали обычную для таких условий работы зарплату. А это значит… утечка минералов, проще говоря, контрабанда процветала обязательно.
Контрабанда существовала всегда, во все времена, все эпохи, при любых политических режимах, во всех государствах. Как бы хорошо что-то ни охранялось, всегда находились люди, способные это выкрасть, вывезти и продать.
Я не одобряла подобную деятельность, но… охота пуще неволи, я стала искать возможность с ними связаться. Продавцов я нашла, но, услышав цену, поняла, что моя мечта, скорее всего, останется несбыточной. Они сами предложили компромисс - пыль теония, скрепленная специальным веществом, сохраняла все свойства минерала, только радиус воздействия был не более десяти метров. Я с радостью ухватилась за эту возможность.
Без тени сожаления отдала все свои сбережения, и вот я - обладательница игрушки, которая подчинялась только моим мысленным командам. Она стала моим тайным сокровищем.
Крохотный не то паучок, не то муха. Он мог летать, и у него были шесть длинных тоненьких ножек, которые быстро бегали. Тельце - батарейка-микрокапсула с теонием и видеокамера.
Управлять им оказалось не так-то легко, нужно было мысленно очень четко представлять действия, которые должен был повторить мой Жужик - так я его назвала.
Или мы привыкли друг к другу, или что другое, но со временем мне уже почти не требовалось усилий, чтобы заставить Жужика выполнять какие-то действия.
Но это было еще не все. Оказывается, Брэд не рассказал мне еще об одном уникальном свойстве теония, хотя он, возможно, и сам об этом не знал. Теоний обострял интуицию, я это очень скоро почувствовала.
Это проявлялось в тысячах мелочей. Я очень точно стала чувствовать время, даже не до минут, а до секунд.
Точно могла определить расстояние, длину, высоту.
Я стала чувствовать людей, их отношение ко мне и окружающим, стала чувствовать ложь, неискренность, и в то же время - когда говорят правду.
Я теперь могла предчувствовать, когда мое начинание будет успешным, а когда закончится крахом.
Я стала лучше слышать, лучше видеть, и вообще перестала болеть.
Но все эти изменения происходили постепенно. За это время я с отличием закончила Академию, и мне, как одной из лучших, предоставили право выбрать самой дальнейшее место службы. Все были уверены, что я захочу служить в Генеральном штабе, но как раз этот вариант я отбросила одним из первых.
Двигаться по карьерной лестнице в Генеральном штабе было практически невозможно. Многие по десять лет носили лейтенантские погоны, если, конечно, они не были сыновьями каких-нибудь генералов.
Я же хотела взлететь, сделав блестящую карьеру. Поэтому решила начать службу в небольшой части, недоукомплектованной офицерами, где мне сразу предложили капитанскую должность, отдав под мое командование почти пятьсот человек.
Это было то, что надо.
Г
лава десятая
Я отправила свои документы на рассмотрение начальнику базы и хорошо представляла его удивление, когда он знакомился с ними, читая характеристики и просматривая оценки в дипломе.
Майор Стоун - так его звали. Старый, добрый, честный, усердный и не очень везучий служака. Он почти робел в моем присутствии, позволяя делать на базе все, что заблагорассудится.
Я начала службу с наведения порядка и укрепления дисциплины. Физподготовка, сдача нормативов - теперь это не было формальностью. Я стала проводить ежедневные занятия с младшим командным составом, периодически проверяя их знания.
Конечно, некоторые были недовольны новыми порядками, особенно те, кто служил здесь по многу лет. Но я взяла ситуацию под контроль. С некоторыми поговорила, постаравшись убедить в необходимости таких мер. Самых агрессивных, открыто бойкотировавших мои приказы, под разными предлогами пораспихала по другим базам. На все эти реорганизационные вопросы ушло примерно полгода.
А потом было первое задание, вернее, первая проверка меня в качестве командира.
Сразу скажу - личный состав таких баз, как наша, служил пушечным мясом, его использовали, в основном, в самых тяжелых условиях.
Существовал негласный коэффициент допустимых потерь личного состава и спасаемых людей. Этот процент просчитывался для всех спасательных операций. Нас бросили на объект, коэффициент которого равнялся двадцати процентам. Это значило, что даже в случае гибели каждого пятого человека операция будет признана успешной.
Конечно, я, как старший офицер, лично не сопровождала отряды и даже не спускалась на планету. Моя задача состояла в прокладке маршрутов для всех групп, расчете времени их примерного прибытия и согласовании времени отправления кораблей.
Но я не могла допустить гибели даже одного человека, поэтому на подготовку этой операции, выложилась по максимуму.
Местность, по которой предстояло двигаться группам, была гористой, усеянной обломками скал, что очень сильно затрудняло движение. Люди шли физически неподготовленные для таких переходов, а время было жестко ограничено.
Становилось понятно, почему установили такой высокий коэффициент допустимых потерь. Самых слабых, неспособных выдержать планируемый темп движения, предполагалось бросить.
Представляете, каково это потом жить, вспоминая людей, оставленных погибать.
Вновь и вновь просматривала я голографическую карту местности, пытаясь найти возможно более легкий проход. Ничего не получалось. Самое обидное - рядом, в каких-то пятидесяти метрах местность была плоской словно блин, идти по которой было бы одно удовольствие.
К сожалению, добраться до нее мешал глубокий провал, который в незапамятные времена разорвал и разделил единую территорию.
Еще немного поколдовав над картой, я решительно изменила маршрут. Наши ребята соорудят подвесной мост, переправят по нему людей и дальше, уже спокойно, поведут их к месту взлета.
Майор Стоун, едва услышав мое предложение, замахал руками:
- Ты, что корпорация ни за что не согласится на дополнительные расходы. Они людей продержали чуть не до последней минуты, стараясь побольше вывезти материалов и оборудования.
- Какие расходы? Этот мост для них копейки! Заказывайте необходимое оборудование. А если корпорация откажется платить, то можете удержать его стоимость из моего жалованья, но эта корпорация тогда будет бедной!
Я не шутила, я знала, что говорю. Умышленная гибель людей из-за копеечных расходов - они потом потеряли бы намного больше.
Я разделила людей на две группы. Одна - для сопровождения, другая должна была заниматься монтажом моста.
Подвесной мост - рукав из очень прочного материала диаметром в человеческий рост, в который, для удобства прохождения, вставлялись жесткие конструкции. Ничего сверхсложного. Надо было только качественно закрепить его по обе стороны провала.
Зная, какая предстоит работа, быстрой сборке моста мы уделили особое внимание.
Разумеется, занимались и с теми ребятами, которые будут первыми с помощью веревок перебираться через провал.
Операция по эвакуации людей прошла идеально. Мы получили высший балл. О нашей базе заговорили, я была горда и счастлива. От корпорации - ни одного упрека. Спасение всех до единого человека - лучшая реклама.
Кстати, на многих участках, где работали спасатели с других баз, не обошлось без несчастных случаев, и, как ни стыдно это осознавать, чужие недоработки также шли в копилку нашего успеха.
От желающих служить на нашей базе не было отбоя, и неудивительно. Вера в то, что командир не предаст и сделает все возможное для спасения, очень важна.
Мне присвоили звание старшего лейтенанта и назначили на должность начальника штаба.
Теперь мне нужны были офицеры, да не какие-нибудь, а лучшие, на которых я могла бы опереться и которым бы доверяла. И я начала поиски.
Глава 11
Мне нужны были умные, энергичные, толковые и, желательно, опытные офицеры, к тому же ниже меня по званию. Значит, поиски надо начинать с окончивших учебные заведения три года назад и более, при этом не получивших повышения по каким-либо причинам.
Я пересмотрела десятки дел. Большинство офицеров вполне справедливо оставались в прежнем звании - тупые, ленивые, равнодушные, бестолковые. Но попадались в этом списке и исключения.
Генри Доннер был сыном генерала, помешанного на профессиональной этике. Отец настолько боялся, что его заподозрят в малейших поблажках для своего сына, что перекрыл ему не просто дорогу, а даже тропиночку для подъема по карьерной лестнице.
Умный человек, отличный офицер ходил в адъютантах у какого-то тупоголового, как и его отец, майора.
Генри с такой радостью откликнулся на мое предложение, что становилось понятно, насколько тяжело ему приходилось переносить подобное отношение. Ни секунды не раздумывая, бросил службу в Генеральном штабе и уехал со мной на базу.
Вторым стал Билл Кроу, здесь ситуация значительно сложнее. Он был, как и я, штурманом. Блестяще окончил Академию, блестяще продвигался по службе. И вдруг операция, которую он разработал, закончилась не просто неудачей, а настоящей трагедией. Погибли люди, много людей. Почему его не судили, а только понизили в звании, было непонятно. Чем больше я думала об этой истории, тем больше вопросов возникало, и, главное, не верилось, что он, с его уже достаточным опытом, мог так глупо ошибиться. Ошибиться на семь часов! Люди не успели к отлету звездолета, произошел взрыв, все погибли. Что-то тут было не так.
Я подняла архивы.
“Взлетная площадка находилась на вершине горы. Людей должны были поднять подъемниками. А они оказались в нерабочем состоянии, так как техник не удосужился их проверить заранее”, - так говорил Билл.
Техник же утверждал, что подъемники работали, но подход людей был рассчитан неверно. После взрыва ничего доказать было невозможно.
Козлом отпущения сделали Билла, он не мог так нагло орать в лицо оскорбления, как это делал техник, доказывая свою невиновность. В части, где служил Билл, после этого инцидента его стали люто ненавидеть, и открыто третировать.
Почему я поверила Биллу, а не технику? Потому что техника я знала лично! Брехливый, ленивый, тупой боров, сам себя считающий очень хитрым - вот кем он был. Я столкнулась с ним только один раз, и ему наше знакомство очень не понравилось.
Я ни секунды не сомневалась, что Билл с радостью сбежит с этой опостылевшей базы, где он уныло служил, не видя никакого просвета в жизни. Но я боялась, что напоследок озлобленные сослуживцы постараются как-нибудь отомстить ему.
Поэтому за ним в часть я послала нескольких наших ребят, самых горластых, скандальных и языкатых, приблизительно с таким напутствием:
- Хорошего человека оболгали, оклеветали и затравили, совершенно несправедливо и незаслуженно. Если кто-то попытается его обидеть, мне бы хотелось, чтоб вы его защитили. Сдачу давать немедленно, под мою ответственность!
О! Как они обожали такие поручения! Тем более, что просила я. А мне к этому времени все верили безоговорочно. Если я сказала так, значит, так оно и было. Я уже становилась легендой.
Как у ребят чесались руки, как они жаждали хоть какого-то угрожающего или оскорбительного слова в адрес Билла!
Но ничего такого не случилось. Новость, что я забираю Кроу в свою часть, удивила всех. Видимо, и раньше многие сомневались в его виновности, мое приглашение было только еще одним подтверждением этому.
Доннер стал моим заместителем и отвечал за работу с людьми, Кроу разрабатывал операции. Скажу сразу - я не ошиблась в них, я вообще никогда не ошибалась в людях.
Третьего офицера, отвечающего за работу оборудования, я встретила случайно во время отдыха на одном из курортов.
Глава 12
Когда Кроу и Доннер достаточно освоились, а после проверки всеми известными способами их знаний и способностей я могла уже им доверять, стало возможным и мне взять отпуск.
Бывшая одногруппница Менди, отдыхающая с сыном в чудесном райском уголке, пригласила меня к себе в компанию. Отдых - это здорово! Тем более, что я уже прилично зарабатывала и могла не отказывать себе в развлечениях.
Сыну Менди было шесть лет. Не знаю, что мама ему обо мне рассказывала, но он смотрел на меня с обожанием, и именно его восхищение помогло мне подобрать еще одного офицера в свою команду.
Во время нашего отдыха случилось страшное несчастье. Четыре девочки в возрасте от шести до восьми лет взяли без разрешения авиакар и, улетев на нем к видневшимся неподалеку горам, пропали. Нет, авиакар не разбился. Он благополучно приземлился, девочки вышли из него и исчезли.
Их искали, но поиски результатов не дали. Был вызван отряд спасателей, они прочесали каждый метр скал - девочек не было.
Шел третий день с момента исчезновения. Вокруг скал выставили оцепление, потому что уже пришлось спасать нескольких, желающих помочь в поисках. Мы стояли среди толпы и наблюдали, как спасатели надевают экипировку, в очередной раз отправляясь на поиски.
Джим - так звали моего маленького обожателя - глубоко к сердцу принял это происшествие, он так волновался, так переживал за пропавших! Вдруг он проскочил за оцепление и бросился к командиру отряда спасателей:
- Возьмите, пожалуйста, на поиски тетю Эрику! Она быстро найдет девочек!
Командир глянул на него и, отвернувшись, достаточно громко и очень грубо высказал все, что он думает о дамочках, лазающих по горам вместо того, чтобы присматривать за своими детьми.
Командира можно было понять. Время уходило, шансов найти детей живыми было все меньше и меньше. Где еще их искать - неизвестно. Нервы уже не выдерживали.
Джим растерялся - он хотел, как лучше, он так хотел помочь! Словно побитый щенок, вернулся к нам. Я глянула в его несчастные глазенки и поняла, что должна вмешаться.
Командир стоял, отвернувшись, когда ему в спину полетело:
- Слушай, ты, козёл! - к сожалению, в гневе я не выбираю слова. - Когда офицер военной базы передовых отрядов спасения, штурман первой категории предлагает помощь, только полный идиот может от нее отказаться!
Во время моей тирады он развернулся, и когда я в подтверждение своих слов бросила ему свой значок, ловко поймал его. Я могла поклясться, что он слышал обо мне и знал моё имя. Во всяком случае, он кому-то кивнул, и мне выдали снаряжение.
- Поиски начнём со стоянки авиакара, - стала командовать я.
- Мы вокруг нее все проверили, девочек там нет.
- Значит, не все проверили! Их хватились через сорок минут, как далеко они могли отойти за это время? На двести-триста метров, не больше. Они же не профессиональные альпинисты!
Моему требованию подчинились, мы снова стояли на площадке для авиакаров.
“Куда они могли пойти? - думала я, оглядываясь по сторонам. - Скорее всего, сюда, тут такая заманчивая, привлекательная тропинка”.
Тропа огибала скалу. Я очень медленно шла впереди отряда, внимательно осматривая все вокруг. Мы поднялись уже достаточно высоко над площадкой. Следов девочек не было. Спрятаться здесь решительно негде - низенькие чахлые пучки травы. Только пламенеющий куст тиры оживлял пейзаж.
“До чего же красивые цветы, - думала я, цепко охватывая взглядом пространство. - Плевать, что это редкий, экзотический кустарник, охраняемый законом. Когда все закончится, вернусь сюда и наломаю веток!”
Я прошла еще с десяток метров. Стоп! “Если этот куст привлек мое внимание, он мог привлечь и внимание девочек!”
Я резко подала знак всем остановиться. Вернуться я не могла из-за слишком узкой тропинки.
- Всем прижаться к скале!
Без разговоров парни слились с камнями. Я подтянулась на руках и, взобравшись на плечи ближайшего ко мне спасателя, пошла по их плечам и головам, слегка придерживаясь за скалу.
Вот и куст. Осторожно, ползком приблизилась к нему. Вырванная трава. Есть! Я приказала вызывать спасательный вертолет. Хоть девочек и не было видно, но они были здесь.
Приподняла нижние ветки куста. Так и есть: узкий и глубокий провал. Я глянула на мужчин, выбрала самого худого и гибкого.
- Мы обвяжем тебе ноги веревкой, и спустим вниз головой в этот колодец, по-другому не получится. Девочки там, я уверена. Возьмешь первую, осторожно закрепишь - у них могут быть переломы, и мы вас поднимем.
Он кивнул, включил фонарь на каске, и мы начали его опускать. На груди фиксатор, чтобы спасатель мог удержать девочку, если ослабеют руки.
Пролом был очень глубоким и узким, это спасло девочек, они по стенке просто съехали вниз. Все четверо лежали одна на другой, не подавая признаков жизни. Осторожно вытащили первую девочку. Жива! Холод замедлил процессы в организме, но не убил.
Пока первую девочку погружали в медицинский авиакар, мы спускали следующего спасателя. Состояние других девочек было настолько плохим, что стало понятно - отсчет их жизни пошел на минуты.
Я ткнула пальцем в командира:
- Будем спускать вас. Возьмете сразу обеих девочек. Одну закрепите фиксатором, вторую будете держать руками. Вы же понимаете, что ни при каких обстоятельствах не можете ее упустить?
Он кивнул. Когда мы всех подняли, и девочек, чуть живых, поместили в реанимационную камеру, я подошла к командиру. Он без сил лежал на земле, от перенапряжения кровь бежала из носа и ушей, но он не вытирал ее - не мог.
Этот кадр обошел все СМИ: мужчина, лежащий на земле и смотрящий в небо, а из ушей и носа течет кровь. Такой офицер был мне и нужен.
Быстро проверила всю его подноготную. Так и есть! Арчи Грант. Был капитаном, которого разжаловали до младшего лейтенанта за драку с командиром. Вернее, не за драку, а за избиение командира до полусмерти. Причину драки ни один из них не назвал. То, что надо.
Я предложила ехать со мной, он тут же согласился. Все, штат был укомплектован.
Глава 13
Уже полтора года я была командиром нашей базы. За это время мы три раза принимали участие в полномасштабных спасательных операциях с участием всего личного состава и во множестве не таких крупных, когда с отрядом отправлялся только один из офицеров. Сказать, что наша база была на хорошем счету - значит, не сказать ничего. У нас мечтали служить, я имела возможность выбора. Все шло как нельзя лучше, когда нам сообщили, что база вливается в корпус, расположенный в другой звездной системе.
Пришлось быстро наводить справки.
Этот корпус потерял треть личного состава. Несколько баз боролись за право влиться в его состав, выбрали нашу.
Командовал корпусом генерал Торн, которого я, можно так сказать, уважала заочно. Корпус имел отличную материальную базу, у служащих была выше зарплата, намного больше льгот, выше страховки; короче, собрав все сведения, я решила, что это - значительное повышение.
А еще я узнала, что генерал, столь уважаемый мною, бился насмерть, чтобы не допустить вливания именно нашей базы, именно под моим командованием в свой корпус. Если командир так настроен, то такого же отношения следует ждать и от подчиненных.
Ага! Значит, нас там не ждут, значит, мы там не желанны! Будет интересно…
Я открытым текстом сообщила об этом своим офицерам. Все, конечно, были огорчены - мы и так будем новичками, а это достаточно неприятно, если же еще и враждебное отношение, то служить будет очень тяжело.
Следовало сразу же переломить такую тенденцию, повернув ситуацию в нашу пользу. Я была готова выслушать любые предложения.
Предложения сыпались, как из рога изобилия, вплоть до такого: в момент прибытия первой сойду я с небольшой группой ребят, изображающих группу малышей детского сада. Мы посмотрели несколько фильмов, мальчики с удовольствием копировали поведение детей, смешно получалось у всех, но королем подражания оказался Стивен.
Он заинтересованно смотрел в одну точку, периодически дергал меня за руку и, ковыряя в носу, беспрестанно тянул одну и ту же фразу противным, заунывным голосом: “Ми-и-и-сс Клер, а Ти-и-и-м меня ущипну-у-у-л”.
Я не знала, какую нам организуют встречу, мы летели готовыми ко всему.
Все оказалось сдержанно, сухо и очень официально. Меня офицерам представлял лично генерал. Это - высокая честь, которой я воспользовалась в полной мере.
Первый заместитель командира. Лицо словно вырублено из гранита. Не то, что улыбки - даже легкой усмешки на нём невозможно было представить. Что ж, с него и начнем, проверим, какие у него нервишки.
Я стояла за плечом генерала. Эта позиция оказалась очень удобной - генерал меня не видит, зато офицеры видят отлично.
И вот я, в ответ на сдержанный кивок, внимательно посмотрела в глаза заместителю и вдруг, скосив глаза к переносице, показала ему язык, скорчив при этом самое идиотское выражение лица, на какое была способна.
От неожиданности он фыркнул прямо в лицо генералу. Ничего не понимая, Торн посмотрел на меня - на него смотрели широко распахнутые глаза обиженного ребенка, и нижняя губа слегка вздрагивала от сдерживаемых слез. В бешенстве он обернулся к офицеру и влепил ему трое суток ареста за поведение, неподобающее офицеру, а офицер все продолжал и продолжал смеяться, потому что за спиной генерала, я все продолжала и продолжала корчить ему рожи.
Я была довольна. Конечно, было понятно - генералу доложат, как всё обстояло на самом деле, но я донесла до всех основную мысль: от меня можно ждать чего угодно, поэтому со мной лучше не связываться.
Наши ребята быстро влились в новый коллектив, в то время как ко мне все еще продолжали приглядываться. Я не обижалась, я понимала их. Никто не верил моим офицерам, когда они доказывали, что служить под моим командованием достаточно комфортно, надо только хорошо выполнять свои обязанности. Я излишне не придираюсь, могу понять и помочь, а надо - и прикрыть, и даже совершить должностной проступок, что я очень скоро и продемонстрировала.
…Мой отряд бросили на помощь чужой базе. Как всегда, у нас все прошло отлично, а вот у соседей - нет. Один из отрядов опаздывал к звездолету, и что самое обидное, на каких-то пару часов.
Командиры кораблей подчиняются корпорации, нанимающей их, каждая минута задержки стоит кучу денег, за которые корпорация очень строго спрашивает с командира.
И все-таки нормальные командиры звездолетов идут на это, только не Вилли Скотт!
В очень жесткой форме он уведомил всех, что отбытие корабля не будет отложено ни на минуту. Как его ни просили, все было бесполезно, он не собирался менять своего решения. Ну, гад, держись!
- Я заметила небольшой просчет в маршруте движения, можно выиграть почти час, - с этими словами я вышла вперед, и, закрыв спиной экран с капитаном корабля, знаками показала технику, чтобы он отключил связь.
Затем быстро обратилась к командиру отряда, отстававшему от графика:
- У меня одна минута, слушайте внимательно. Пошлешь с оружием двух самых быстрых и выносливых ребят к звездолету. Они должны разрезать корпус корабля в районе грузового отсека. Разрез не менее метра. Звездолет не охраняется, так что все должно получиться. Потом полтора часа - на восстановление герметизации, двадцать минут на тестирование всех систем корабля. У вас будет около двух часов. Вколите стимуляторы всем, кто задерживает движение. Тех, кто откажется колоть, бросите. Меня не впутывать. Всю вину возьмешь на себя. Ну, отсидишь сколько-то в тюрьме, это все равно лучше, чем погибнуть.
Он только успел понимающе кивнуть, как связь восстановилась, и я, как ни в чем не бывало, продолжала:
- Вот и почти два часа выигрыша!
Смитт подозрительно посмотрел на меня и еще раз напомнил, что отлет не будет задержан ни на минуту.
Это были тяжелые часы, особенно потому, что нельзя было показать, что мы чего-то ждем.
За пятнадцать минут до взлета Смитт приказал готовиться к запуску двигателей, и тут оказалось, что герметизация корабля нарушена! Начались поиски неисправности. Конечно, ребят сразу обнаружили, они не скрывали, что разрезали обшивку своим оружием, и что сделать это им приказал командир отряда.
Но Смитт понял все. И то, что связь была прервана неслучайно, и то, что именно я посоветовала командиру так поступить. Смитт орал так, что дребезжали датчики.
Он оскорблял, он пугал. Пугал МЕНЯ! Бедненький, да ему, чтобы напугать меня или ругаться со мной, нужно было еще расти и расти. Бессмысленные пререкания, переливание из пустого в порожнее было моим любимейшим занятием:
- Я знаю, кто им подсказал так поступить, - шипел Смит. - Капитан Клер!
- Что? - взвизгнула я. - Вы меня обвиняете? Это потому, что я - женщина?
- При чем тут женщина? Я знаю, что это придумала ты!
- Как это, при чем что я - женщина? Ни одного мужчину вы не обвиняли, только меня, я думаю это из личной ко мне неприязни!
О, я хорошо знала методику перевода стрелок, или, лучше сказать, перекладывания проблем с больной головы на здоровую. Увод спора в плоскость дискриминации по половому признаку - то, что надо. Уже через пять минут на Смитта страшно было смотреть, будь его воля, он бы придушил меня своими руками.
Спор продолжался с неослабевающей силой.
- А вы попробуйте, докажите!
- И докажу, а тебя накажут.
- А вас тогда вообще уволят! - я перестала притворяться дурочкой. - По инструкции Вы должны были вокруг звездолета выставить охрану. Кто виноват, что Вы этого не сделали? А теперь ищете крайних? Может, у Вас корабль в таком безобразном техническом состоянии, что нет ничего удивительного, что он оказался разгерметизирован. Будете меня упрекать - я добьюсь технической проверки корабля, причем такой, что займет не день, не два, не неделю, а месяцы. Посмотрим, кому из нас будет хуже.
Смит от злости скрипел зубами, но возразить было нечего. Он не выставил охрану, рассудив логически, что на пустом взлетном поле она ему не нужна, а значит, вся ответственность за происшедшее, если он об этом сообщит корпорации, ляжет на него.
Он благоразумно никому ничего не сообщил, придумав какую-то несуществующую причину задержки.
И командиру отряда, и мне все сошло с рук, впрочем, как и всегда. Но шила в мешке не утаишь, на нашей базе узнали обо всем еще до моего возвращения. С этого дня отношение ко мне изменилось, меня стали обожать, гордиться мною.
Служить стало легко и приятно.
Глава 14
Если я чего-то хотела, то могла расшибиться в лепешку, чтобы получить желаемое. Это плохая черта, но что поделать, она являлась главной в моем характере.
…Я еще ничего не рассказывала о своей личной жизни и о моих отношениях с мужчинами. Меня их окружали сотни - красивые и безобразные, умные и не очень, и почти все они были влюблены в меня, говорю это без ложной скромности.
Для меня же они - в качестве мужчин - не существовали. Не только потому, что я считала это неэтичным, просто мои амбиции не позволили бы мне завести роман с мужчиной ниже по званию.
А тех, кто был выше, я не настолько уважала, чтобы влюбиться в них. И еще. В глубине души я считала всех моих сослуживцев грубыми мужланами, не способными подарить наслаждение умной, красивой, требовательной и избалованной в этом отношении женщине.
Дело в том, что мне было с кем сравнивать.
Еще учась в Академии, когда у меня появилась небольшая материальная свобода, я нашла, куда вложить эти лишние деньги.
Одна девушка, весьма искушенная в любовных наслаждениях, посоветовала мне отправиться на планету Молла. Обитатели этой планеты возвели искусство секса в некий культ. Лучших любовников и любовниц не было, пожалуй, во всей Галактике.
- Девочки, я советую вам начинать взрослую жизнь с посещения этой планеты. Вы узнаете свое тело, самих себя, и это убережет вас от ошибок и метаний от одного мужчины к другому. Больше ничего не буду рассказывать, захотите - узнаете все сами.
Моим постоянным мужчиной стал Нир. Каждый свой отпуск я проводила с ним. Это не была любовь в полном смысле этого слова, мы жили в совершенно разных мирах, но с ним мне было хорошо.
Он был сдержан так же, как и я. У него была своя личная жизнь, в которую он меня не посвящал - так же, как и я его.
Однажды мы отдыхали на море, вдруг я заметила, что один, достаточно большой участок кожи на спине заметно выделяется. Осторожно, чтоб Нир ничего не заметил, я стала всматриваться в него. Это оказалась силиконовая пленка, прикрывающая какой-то рисунок. Ловко поддев ногтем уголок, я резким рывком сорвала ее. Нир ойкнул, страшно испугавшись при этом. Так и есть! Силиконовая пленка скрывала татуировку, но какую!
…Во все времена воины украшали свои тела татуировкам. Иногда это были просто красивые рисунки, но чаще татуировка обозначала статус в воинской или общественной иерархии.
Традиция существует и поныне. Я видела тысячи татуировок, меня было сложно удивить, но, увидев татуировку Нира, я ахнула - до этого я даже не подозревала, что подобная техника существует.
Его татуировка была живой, в прямом смысле этого слова.
На спине Нира был изображен какой-то местный хищник, что-то среднее между тигром, львом и леопардом, он вонзал клыки в шею лани или газели. Двигались капли крови, вытекающие из раны, двигалось тело, несчастного животного, бившегося в агонии, зубы хищника сжимались все сильнее, глаза слегка приоткрывались в такт пробегающей судороги.
- Где ты сделал такую татуировку?
Нир молчал.
- Нир, если это секрет, то я клянусь, что никому об этом не расскажу.
Нир молчал. Что я только ни делала, чтобы заставить его рассказать - угрожала, провоцировала, умоляла. Все было напрасно, Нир молчал.
Ладно, я найду способ разузнать, это займет много времени, но ничего, ради информации о такой татуировке я готова им пожертвовать. И я начала осторожные расспросы. Тут главное - знать, кого и о чем спрашивать.
Мужчины, если считают, что находятся в кругу своих, бывают болтливее женщин. А поскольку я была “своее не бывает”, то очень скоро добыла все интересующие меня сведения.
…Оказывается, когда информация о культе, процветающем на этой планете, просочилась по всем Звездным системам, достигнув ушей людей, обладающих достаточными материальными средствами, но при этом весьма коротким сроком жизни, на эту планету хлынул поток желающих, приобщиться к такому прекрасному культу.
Мужчины и женщины, чьи профессии были связаны с большим риском для жизни и получающие немалые деньги за этот самый риск, двинулись на эту планету.
К большому сожалению, очень часто они вели себя, как свиньи. Их вроде бы можно понять, стрессы, которые они постоянно испытывают, расшатывают нервную систему, но и жители этой планеты также не обязаны были терпеть подобное отношение. Постоянные вызовы полиции, аресты, депортация с планеты, возмещение морального и физического ущерба стали обыденным делом.
И вот среди жителей Моллу родилось движение, требующее запретить посещение этой планеты с целью сексуальной эксплуатации приверженцев существующего культа. Это движение получило большой размах, и вдруг всех членов этого движения объявили вне закона и стали жестоко преследовать.
Правительство, до этого времени вопящее о беззакониях, чинимых прибывающими искателями удовольствий, как только их поток резко снизился, поняло, что с прекращением посещений исчезает поступление огромного количества денег, оставляемых щедрыми, хоть и беспокойными гостями.
Члены движения протеста не сдались, они ушли в подполье. Чтобы узнавать друг друга, они придумали способ, который нельзя было подделать, как, например, документы или амулеты, все члены этого общества стали носить татуировку. Ее название было киттау-тау, что-то вроде неживая жизнь. Искусство нанесения такой татуировки было стародавней традицией, запрещенной уже много лет. Раньше она передавалась из поколения в поколение, мастера держали тайны ее нанесения в большом секрете.
Нанесение такой татуировки - невероятно сложный, но, главное, непереносимо болезненный процесс. Обезболить эту процедуру невозможно, движения картинки станут неточными, беспорядочно-хаотичными.
Чтобы рисунок казался живым, некоторые его точки соединяют с нейронами, передающими импульсы спинного мозга, сверхтонкими волокнами.
Это главный принцип всех татуировок киттау-тау. Понятно - чем сложнее рисунок, тем выше должно быть мастерство и знание движения определенных групп мышц при расслаблении и напряжении.
Считалось, что искусство нанесения таких татуировок утеряно. Как оказалось, это было не так.
Думаю, вам не надо говорить, что я захотела иметь такую татуировку.
Глава 15
Очень хотелось знать, какие ещё рисунки таких татуировок бывают, но Нир молчал, как и подобает партизану или подпольщику.
Я ему объяснила, что мне нет никакого дела ни до тайной организации, ни до имен её членов, только татуировка - и всё. Нирбыл неумолим. Я хотела поискать в архивах рисунки подобных картин, но потом поняла - рисунок двигается, только когда жив “носитель”, на фотографиях движение отсутствует.
Добровольно демонстрировать изменения рисунка на своем теле, скорее всего, никто из членов этого общества не согласился. Не только потому, что тем самым они выдали бы себя, а ещё и потому, что нанесение этих изуверских тату было запрещено законом, и нанесшего их мастера ждала бы тюрьма.
Подумав как следует, я не стала тратить свое время на архивы.
Снова взялась за Нира:
- Тебе же нужны деньги? Хорошо, не тебе, так мастеру, который наносит тату. Я могу заплатить!
- Не в деньгах дело! - взорвался Нир. - Ты не должна даже знать, что такая техника существует, а уж о том, чтобы нанести такое тату тебе, не может быть и речи.
- Это почему же?
- Во-первых, это очень больно. И боль не кратковременная, а долгая, мучительная и изматывающая. Тончайшие иглы вгоняют в тело, вернее, не иглы, а тончайшие крючочки. Поддевают участки нервной ткани и буквально приваривают к ней волокна, соединенные с определенными участками кожи. Чем больше таких соединений, тем активнее движение рисунка. Мастер не может ошибиться, важно все - месторасположение рисунка на коже, вернее, амплитуда движения мышц под ней, длина самих волокон, скорость нервных импульсов на этом участке. Рисунки стараются наносить, возможно, ближе к позвоночнику. Во-вторых, мастер должен быть уверен, что тот, кому он наносит рисунок, выдержит процедуру до конца, поэтому сначала необходимо пройти испытание. Испытание болью, - при этих словах я содрогнулась и немного засомневалась в необходимости нанесения киттау-тау.
Нир успокоился, решив, что смог переубедить меня, и в наших отношениях снова наступила тишь да гладь.
…Мы с Ниром торопились в клуб на открытие какого-то шоу. Чтобы побыстрее до него добраться, сокращали расстояние, двигаясь проходными дворами. В одном из таких переулков мы наткнулись на группу. Шесть или семь мужчин плотным кольцом окружили девушку, настолько плотным, что ее почти не было видно.
Я недовольно поморщилась, не очень-то приятное зрелище, хотя кому что нравится, и, стараясь как можно дальше обойти эту компанию, быстро двинулась вперед.
За девушку я не переживала, если бы что-то происходило без ее желания, стоило только нажать кнопку на браслете, и полиция немедленно бы примчалась на вызов, где бы девушка ни находилась.
Подобные инциденты, случавшиеся в недалеком прошлом и происходящие без согласия девушек или юношей, вызывали бурю возмущения у жителей планеты. Как раз это и спровоцировало появление тайного сообщества, к которому принадлежал Нир. Тогда же несовершеннолетним детям в обязательном порядке и всем остальным желающим, были выданы браслеты с датчиком, определяющим местоположения человека, и кнопкой вызова помощи. Полиция также прибывала в случае несанкционированного снятия браслета или при блокировке сигналов.
Поскольку девушка не вызывала помощь, значит, ситуация её вполне устраивала. И тут Нир больно сжал мою руку. Я молча вопросительно посмотрела на него, уж очень не хотелось привлекать к нам внимание этих орангутангов.
Нир оттянул меня за ближайший угол:
- Там с ними Тия, - задыхаясь от волнения, сказал он.
- Что за Тия?
- Моя двоюродная сестра. Ей нужна помощь!
- Почему она её не вызовет?
- Она не может. Она - одна из наших! Мы не носим браслетов, чтобы нас невозможно было отследить.
Я осторожно выглянула из-за угла. Нет, вдвоем с Ниром с ними мы не справимся. Я подумала несколько секунд, потом приказала Жужику приблизиться к ним. Что-то форма мужчин показалась мне очень знакомой. Так и есть, на мужчинах была форма спасателей, только не нашей базы. Мне нужны были их личные номера, по традиции выбитые на металлических пластинках, которые они носили на цепочках на шее вместо амулетов.
Пять минут ушло на то, чтобы выяснить имя их непосредственного командира и номер его телефона, еще минута - на ожидание, пока он соизволил принять вызов.
Увидев его, вернее, картину, которая открывалась позади него, в виде обнаженной девушки на кровати, я поняла и простила столь длительную задержку с ответом, и даже немного ему посочувствовала.
Он был зол, раздражен, поэтому достаточно грозно рыкнул в трубку, требуя сообщить, что мне от него надо.
Я лучезарно улыбнулась и чуть кокетливо представилась.
Все его недовольство сдуло, словно ветром. Милый, любезный молодой человек, совершенно забывший о барышне, что лежала за его спиной.
Я кратко обрисовала ситуацию, и, не вдаваясь в подробности, попросила его приказать своим ребятам оставить девушку в покое. Для наглядности подключила к его телефону изображение, что передавал Жужик. Он понял все с полуслова. Включил сигнал срочного вызова своей команды. Телефоны зазвонили у всех одновременно. Командир не расщедрился на объяснения, просто приказал всем отойти от девушки на три шага.
Беспрекословное подчинение приказам было уже у них в крови. Даже в дупель пьяные, они четко выполнили команду, отойдя точно на три шага от девушки. Нир окликнул её по имени, и она опрометью бросилась к нам. Я немного задержалась, ожидая Жужика, и даже успела немного полюбезничать по телефону с командиром этих незадачливых ухажеров. Он сходу попытался назначить мне свидание, но с него достаточно было и одной моей благодарности.
Потом я догнала Нира с Тией. Девушка, захлебывалась слезами, рассказывая, как ей было страшно, и без конца благодарила меня за своё спасение.
А через пару дней Нир сказал мне, что если у меня осталось желание заполучить татуировку, то один из мастеров согласен сделать её.
Для начала меня проверяли, способна ли я вынести боль. Я даже не пискнула, несмотря на все их ухищрения, но не потому, что я такая мужественная, а потому что у меня такие обезболивающие препараты, о каких они и слыхом не слыхивали. Мышцы и нервы реагировали адекватно, что им еще нужно?
Небольшой спор разгорелся с мастером из-за рисунка, у девушек по традиции на рисунках были только растения, например, тростник, что колышется под ветром. Меня это совершенно не устраивало. После длительных препирательств у меня на плече оказалась змея, приподнимающая голову с движущимся раздвоенным языком, тело змеи свивалось в кольца, постоянно меняя рисунок.
Я не могла налюбоваться на этот шедевр, жаль только, что видно его было только в зеркало.
А потом мастер нанес мне еще один рисунок, его личный подарок за спасение Тии - маленькую бабочку на ягодице. Это была не просто бабочка. Внешне она казалась неподвижной, но если внимательно вглядываться в расцветку на крыльях, то человек погружался в какой-то необыкновенный транс, при котором сексуальное желание возрастало многократно, и момент наслаждения становился незабываемым. Главное - человек не помнил, что погрузило его в подобное состояние.
Думаю, все самые знаменитые любовницы имели подобные татуировки, они были тем же оружием. В этом я смогла убедиться через какое-то время.
Как мне ни было жалко, но и змею и бабочку пришлось спрятать под непрозрачной пленкой в тон моей кожи, иначе мне пришлось бы объяснять, где мне их нанесли.
Глава 16
Мне иногда кажется, что в моей жизни не бывает ничего случайного.
Взять хотя бы эта татуировка со змеёй, очень скоро она сослужила мне хорошую службу.
…Работа спасательных отрядов достаточно хорошо оплачивалась, степень выживаемости зависела от нескольких составляющих - ума, порядочности командного состава, и, конечно, от везения. Однако, условия работы бывали такими, что без человеческих жертв обойтись было невозможно. Конечно, корпорации, нанимающие спасательные отряды, старались на самые опасные участки посылать людей, выплата родственникам которых, в случае гибели, была бы минимальной.
Я говорю о базе спасателей, на которой служили мужчины, приговорённые к длительным срокам тюремного заключения. В некоторых случаях заключение разрешалось заменять службой на этой базе. Надо ли говорить, что работа на самых смертельно опасных участках доставалась им.
Чтобы выживать, этим людям пришлось стать лучшими в нашей профессии. Они могли передвигаться в абсолютной темноте по поверхности любой степени сложности, подчиняясь только голосу командира, ориентироваться под землей, выбирая правильное направление, например, в лабиринте ходов. А уж о физической подготовке и говорить не приходится, она была на порядок выше, чем у наших ребят.
Так случилось, что две наши базы задействовали для эвакуации людей с очень сложной в геологическом отношении планеты. Почти все население находилось под землей, выводить их необходимо было через шурфы и шахты.
В подобных условиях наши ребята ещё никогда не работали, на подготовку нам дали один месяц.
Две наши базы дислоцировались на одной территории, во избежание инцидентов база с заключенными была отделена от нас энергетическим забором.
Изучив условия, в которых должны были работать наши ребята, я схватилась за голову. Мне нужны были инструкторы, причем, самые лучшие, как раз такие, какие находились за энергетическим забором… и я отправилась к ним в гости.
Меня встретили сдержанно и настороженно. Женщин тут не любили, так как большинство заключенных находилось здесь именно из-за них. Офицеры были грубы, и делать для меня исключение не собирались. Мне это было безразлично, я хотела получить инструкторов, и была уверенна, что добьюсь этого любым способом.
На мою просьбу выделить для нас несколько инструкторов, мне внешне любезно, но со скрытой насмешкой, предложили самой выбрать подходящих людей и добиться их добровольного согласия. Было понятно, что мне предлагают осуществить неосуществимое. Но они меня плохо знали. Без малейшего страха, в полном одиночестве я отправилась на тренажерные площадки в поисках кандидатов.
Почему мне разрешили идти одной? Они бравировали, изображая полное безразличие к моей судьбе и возможным неприятностям, что могли со мной произойти. Но я отлично понимала - если со мной что-то случится, командиру базы несдобровать. За мной, разумеется, приглядывали, но издалека и очень осторожно.
Наконец, я выбрала один взвод - парни были все, как на подбор, резкие, дерзкие, быстрые. Я остановилась около них и стала внимательно наблюдать за тренировкой, одновременно раздумывая, как мне уговорить их стать на один месяц инструкторами для наших ребят.
Под моим взглядом они подтянулись, стараясь выглядеть поэффектнее, но выглядеть ещё эффектнее просто невозможно. Все они были покрыты татуировками от шеи до пяток. Наносить татуировки на лицо запрещалось, иначе и лиц невозможно было бы разглядеть.
Они любили татуировки! Это и был тот крючок, на который я их смогла поймать.
Заметив, что я внимательно вглядываюсь в рисунки, командир взвода не выдержал и нагловато спросил:
- Вы любите татуировки? Или татуированных мужчин? - при этих словах весь взвод заржал, другого слова для характеристики такого смеха я подобрать не могла.
- К сожалению, не на что смотреть, рисунки, прямо скажем, так себе, - я умышленно проигнорировала вторую часть вопроса. Это было сигналом, в ту же секунду они бросили заниматься и окружили меня.
- Мадам где-то видела лучше? - с позывами на учтивость спросил один из команды, вероятно, самый образованный из них.
- Не просто видела, татуировка, при виде которой все ваши наколки покажутся дешевой мазней, есть на моем левом плече, - наилюбезнейшим тоном подтвердила я.
- И мадам сможет её продемонстрировать? - в голосе говорившего было столько недоверчивого сарказма, что если бы я заранее не планировала показать свое тату, то сделала бы это обязательно.
- Хорошо, я покажу вам свою татуировку, но с двумя условиями. Первое - вы никому и никогда не расскажете то, что видели. Вы потом поймёте, почему я этого требую. Второе - вы целый месяц будете инструкторами по подготовке наших ребят к предстоящей операции, и учить будете на совесть.
- Вы оголите плечо, и за это мы будем целый месяц “горбатиться” на вас, подвергаясь насмешкам со всех сторон?
Я посчитала это замечание резонным и немного изменила второе условие:
- Если вы признаете, что моя татуировка в сто раз лучше всех ваших, вместе взятых, вы станете нашими инструкторами.
Против такого условия они не возражали. Первое условие было чисто формальным, я отлично знала, что моя тайна скоро станет известна всем, информация о ней пойдет гулять среди спасателей всех отрядов и баз, обрастая немыслимыми подробностями. Ну и пусть.
Я расстегнула китель, стащила его с одного плеча вместе с нижним бельем и оголила часть спины.
То, что я так долго задержалась около одного взвода, не могло не остаться незамеченным. За нами следили сотни человек, но подойти не могли, это было бы нарушением всех неписаных правил военного этикета. Когда же я стала стаскивать одежду, переполошились и все офицеры вместе с командиром. Но что происходит в действительности, никто не понимал.
Моя змея на плече была уже совершенно ручной: я могла сделать ее неподвижной, могла заставить двигать только языком, или собираться кольцами, это было очень красиво. Чтоб добиться наибольшего впечатления от зрителей, открыв татуировку, я представила им неподвижно замершую змею.
Они столпились вокруг меня, вглядываясь в рисунок:
- Змея. И что в ней такого осо…, - не успел командир закончить фразу, как моя змейка резко приподняла голову, и, высунув раздвоенный язык, стала гневно свиваться в кольца. - А-а-а! - заорал командир, резко отпрянув от меня, вместе с ним отшатнулись и остальные.
- Не бойтесь, мальчики, эта змейка не живая, она вас не укусит, - насмешливо сказала я. Когда прошел первый шок, “мальчики” с радостным восторгом склонились над рисунком.
- Как такое может быть, как такое возможно? - посыпались вопросы со всех сторон.
Я с садистским наслаждением описала весь процесс нанесения таких рисунков, не забыла и о болевых шоках, сопровождающих каждую третью попытку вытерпеть боль.
Парни слушали меня, открыв рты, так слушают дети страшную, но невероятно интересную сказку. Потом я таинственно намекнула о принесённой клятве, сохранить в секрете место, где мне наносили этот рисунок (это я упомянула для того, чтобы они мне не надоедали с просьбами рассказать, где наносят такие татуировки, поскольку, судя по их лихорадочно блестевшим глазам, они теперь только и будут мечтать об этом).
Мужчины были совершенно сломлены морально, мой авторитет вознесся на недосягаемую высоту. Я получила два десятка отличных инструкторов, благодаря которым было спасено немало жизней, и моих подчиненных в том числе.
…Вот тогда закончился мой взлёт, нет, не по карьерной лестнице, по жизни. И началось движение вниз, к моей гибели.
Глава 17
Я уже была майором, мне присвоили титул Лучшего Штурмана всех Звездных систем. Моя фотография с выбитыми под ней золотыми буквами украшала стены Академии, в которой я учились, красуясь на стенде “Гордость Академии”. Мне было посвящено несколько страниц в учебнике. Некоторые маршруты, проложенные мной, считались образцами, по ним сверяли уровень подготовки штурманов. Мое самолюбие и тщеславие уже были удовлетворены сверх всякой меры, и постепенно появилось ощущение, что дальше двигаться некуда.
Полгода я боролась с собой, пытаясь выйти из этого состояния. Всё было напрасно, мне становилось неинтересно жить, а это, учитывая специфику моей работы, очень-очень плохо, так как могло привести к трагедии.
Психолог, к которому я обратилась за помощью, проанализировав моё состояние, сделала вывод - у меня произошло переосмысление жизненных приоритетов, я “созрела” для создания семьи.
…Энни выключила монитор. Ей нужно было немного подумать. Все эти дни, что она слушала Эрику: сначала с восторгом - от мысли, что является носителем генов такой женщины, потом - с унынием, чувство собственной ущербности становилось невыносимым, потом с беспокойством, когда Эрика заговорила о гибели, Энни ждала и ждала рассказа о любви, что обязательно должна была случиться в жизни Эрики.
Холодные, лишенные даже тончайшего налета романтики слова о создании семьи покоробили Энни. Подобная прямолинейность и деловитая целесообразность отталкивали.
Как можно так холодно рассуждать о замужестве? Вот она бы вышла замуж только по очень большой любви! Как можно основывать семейное счастье, опираясь на голый расчет? Такой рациональный подход был для Энни чужд. Хотя… ведь Эрике уже сорок лет, при двадцатилетней внешности. Может, когда достигают её возраста, начинают рассуждать так же?
“Что ж, посмотрим, как она решила проблему замужества”, - вдоволь навозмущавшись прагматичностью Эрики, подумала Энни и снова включила экран, не в силах сдержать любопытство.
…Муж мне был нужен самый лучший (Энни засмеялась - Эрика неисправима, мужа она собиралась выбирать, словно товар в супермаркете). Я взялась за рейтинг самых завидных женихов всех Звездных систем, пришлось сортировать громадный список.
Сначала исключила всех мужчин с нетрадиционной сексуальной ориентацией, потом всех ниже меня ростом, потом всех, кто был старше меня на тридцать и более лет, потом тех, кто был младше на двадцать, потом тех, кто лично не владел состоянием и ожидал смерти богатых родственников. Потом тех, у кого были дети от предыдущих браков, а значит, и алименты, и выплаты женам, и всеми вытекающими из этого проблемами. Потом тех, чьи странности показались мне несовместимыми с семейной жизнью. В результате осталось пятьсот особ. Мужчин из этого списка, я стала изучать лично, поднимая всю подноготную, известную СМИ.
Он стоял под номером сто двадцать. Едва взглянув на фотографию, я сразу поняла - это мой мужчина. Мне больше не нужно искать, я выбрала того, кто должен стать моим мужем.
Начался кропотливый сбор информации. Времени было много. Я написала заявление об отставке, но меня не хотели отпускать, предложив годовой оплачиваемый отпуск. Во время отпуска меня несколько раз привлекали к решению некоторых проблем, я помогала с удовольствием.
Скоро о Грегори Альберте Эдварде Крайтоне (таково было его полное имя) я знала всё, что только можно было узнать. С каждой новой строчкой полученной информации он нравился мне все больше и больше.
Красив, высок, энергичен, умен. Состояние, оставленное родителями, увеличил втрое. И это при том, что был он азартен и проигрывал немалые суммы в казино, разного рода тотализаторах и просто в спорах.
Носит дворянский титул, который считает смешным атавизмом.
Обожает двух своих престарелых тётушек, постоянно сопровождая их в оперу, которую те страстно обожают, а он столь же страстно ненавидит.
Имеет друзей во всех слоях общества, потому что демократичен, весел, открыт.
Только одна тучка была на этом, в общем-то, безоблачном небосклоне - его отношения с прекрасным полом. За Грегом тянулся шлейф из разбитых сердец, и этот шлейф был нескончаемым. Он быстро увлекался, быстро добивался взаимности и так же быстро остывал. Это меня немного огорчило.
И ещё. Рядом с ним незримо присутствовала какая-то дальняя родственница, много лет безнадежно и безответно влюбленная в него. Грег не обращал на неё никакого внимания, но она, словно липучка, двигалась вслед за ним, куда бы его ни занесло. Леди Джейн Лилиана Дейлин. Это имя ещё всплывет в моём рассказе.
Я и о ней стала собирать сведения. Сначала я думала, что они друзья, так как, несмотря на всю её красоту, даже скажу честно - сказочную красоту, романа между ними не было.
Её подозрительно идеальная красота заставила меня покопаться в её прошлом, начиная с детства. И что же? Оказывается, в детстве она не была такой красивой, и даже имела другие черты лица, а потом поменяла внешность, подстраиваясь под вкус Грега. Ему нравились девушки с темными волосами, смуглой кожей, синими глазами и удлиненным овалом лица.
Но он, несмотря на все её ухищрения, так и не женился на ней. Это вселило в меня надежду, что я смогу его завоевать.
Конечно, это несправедливо - я знала о нем так много, а он даже не подозревал о моём существовании. Этому пора было положить конец.
Я самой себе напоминала кошку, притаившуюся у мышиной норки. Но такова жизнь. Я начала охоту!
Глава 18
Разумеется, так просто я не могла подойти к Грегу. Для этого я разработала план, как привлечь его внимание, сразив наповал, причём, в прямом смысле этого слова.
Я продумала всё. Место должно быть достаточно изысканным, малолюдным, и, в тоже время, общедоступным. Изучив образ жизни Грега, я выбрала оперный театр, куда он раз в две недели сопровождал своих тётушек.
Я ходила следом за ними, как тень. Очень скоро я узнала, что каждый раз, не имея больше сил любоваться и наслаждаться оперой, он в середине акта выходил в фойе и бродил в одиночестве, рассматривая афиши. Вот такой момент я и выбрала для нашего первого знакомства.
Я не старалась подстроиться под его вкус, как это сделала леди Джейн, я была уверена, что понравлюсь ему и при своей внешности, возможно, даже ещё больше - благодаря контрасту. Так и произошло.
Самым уязвимым моментом в моей операции был точный расчет времени. Наша встреча должна была произойти ровно за полторы минуты до окончания акта и именно в определенном месте, так называемой “слепой зоне” - небольшом кусочке фойе, не охваченным обзором видеокамер.
Грег, вдоволь нагулявшись по коридорам и буфетам, возвращался в зал, чтобы помочь тётушкам выбраться из толчеи. В этот момент он увидел привлекательную особу, которая, не замечая его, поправляла чулок, достаточно высоко приподнимая при этом юбку.
Мимо такого зрелища Грег не смог пройти спокойно, сработал рефлекс, выработанный годами, и его рука легонько шлепнула меня по мягкому месту. Этого-то я и ждала!
Точно рассчитанным движением ноги я ударила его в грудь, в болевую точку, парализующую дыхание. Он осел на пол, открыл рот, пытался вздохнуть, но ничего не получалось.
В эту минуту прозвенел звонок, двери распахнулись, и первые зрители хлынули из зала в фойе. Вот тогда я ударила его второй раз, снимая паралич.
Он начал жадно хватать воздух ртом, а я, с издёвкой глядя ему в глаза, закричала притворно-взволнованным голосом:
- Пожалуйста, помогите! У мужчины сердечный приступ! - нас мигом окружила толпа, кто-то вызвал врача, тетушки Грега заботливо кудахтали около него, а Грег смотрел на меня. Так смотрел, что если бы взгляд мог испепелять, я бы уже стала кучкой золы.
Но это было не все. У меня для него был заготовлен небольшой сюрприз.
- Вы знаете, - с истеричными нотками в голосе сказала я, - приступ случился, когда он вышел из зала. Я слышала его слова: “Какая музыка! Какая музыка! Эмоции душат, переполняют меня!”, а потом он, словно подкошенный, упал на пол. Я думаю, что сердечный приступ случился из-за волнения, которое он испытал, слушая музыку.
Мои слова дышали откровенным сарказмом. Уверена, что Грег просто не способен был произнести подобное, тем более, по отношению к такому ненавистному времяпровождению. Но тётушки поверили.
- Грег! - взвизгнула одна из них. - Мальчик мой, зачем же ты так долго скрывал свои чувства? Зачем притворялся, что не любишь классическую музыку? Хотя я никогда в это по-настоящему не верила. Дорогой мой, ты такой же тонкий и чувствующий прекрасное человек, как и все в нашем роду!
Она верещала и верещала, а Грег смотрел и смотрел, и ненависть в его взгляде превысила все мыслимые пределы. Но мне пора было уходить. Ещё раз, ехидно улыбнувшись ему на прощание и чуть подмигнув, я исчезла.
Как он меня искал! Тем более что эта история в интерпретации тётушек попала в газеты, и над Грегом не издевался только ленивый.
Но все его старания были напрасны. Я знала, когда надо вновь появиться на его пути - тогда, только тогда, и, ни минутой раньше.
Глава 19
Я дала Грегу три недели, чтобы перестать злиться на меня и взглянуть на происшедшую ситуацию с юмором. Потом вновь напомнила о себе.
Наша встреча произошла на стадионе. Я была в джинсах, футболке, кепке, в руках держала флажок команды, за которую болела. Со спины он не узнал бы меня ни за что в жизни.
Все шло точно по сценарию. Зрители толпой двинулись на трибуны, я специально подгадала так, чтобы он нечаянно толкнул меня в спину. В бешенстве оглянулась, встретилась с ним взглядом, ойкнула и врезалась в толпу, исчезая из вида.
В этот раз я оставила ему несколько подсказок, как меня разыскать. Он позвонил через три дня. Я была польщена, этот номер знали всего десять человек.
Грег вежливо извинился за своё поведение в театре, мне пришлось извиниться также. Предложил вместе поужинать, отметив такое грандиозное примирение, я согласилась.
Он знал обо мне все, так же, как и я о нем. Его восхищение мною не поддавалось описанию. Он сразу представил меня своим друзьям, как свою девушку, а спустя всего два месяца предложил выйти за него замуж. Честно скажу - моя секретная бабочка сыграла в этом не последнюю роль.
Я была счастлива, самоуверенна и, как ни странно, очень жестока, жестока по отношению к Джейн. Без обиняков заявила ей, что, если она и впредь желает находиться в окружении моего мужа, то ей придется выйти замуж. Потенциальную одинокую соперницу я не потерплю.
Это было моей первой ошибкой.
Не знаю, чем руководствовалась Джейн, какие чувства ею двигали. Я бы на её месте собрала в кулак всю свою волю, но оставила нас в покое, а вот Джейн поступила иначе - она безропотно подчинилась моему требованию и вышла замуж.
Узнав о её выборе, я честно пыталась её отговорить. Джейн очень спокойно объяснила, что после моих слов она загадала, кто первым предложит ей выйти за него замуж, за того она и выйдет.
Если сравнивать Грега и её мужа, то на первый взгляд покажется, что они были очень похожи. Знатны, состоятельны, образованы, умны, красивы. Но вот их человеческие качества разительно отличались.
Грег искренний, увлекающийся, щедрый и добрый, он помогал очень и очень многим, ничего не ожидая в ответ.
Муж Джейн был скрытен, хотя, подражая Грегу, пытался изображать из себя рубаху-парня. Был недоверчив, жесток и очень жаден. Нет, не той жадностью, что заставляет подлизывать тарелки и собирать все крошечки хлеба, рассыпанные по столу, или носить старую, штопаную одежду. Его жадность была другого рода - он старался сграбастать всё самое лучшее, до чего только мог дотянуться. Это был неприятный, и даже страшный человек. И теперь, благодаря Джейн, Томас Кристофер Блер вошёл в нашу жизнь.
Я сама поставила такие условия, и теперь была вынуждена следовать им.
Три года пролетели, как чудесный сон. Мы были очень популярной парой - богатые, красивые, влюбленные. Детей решили пока не заводить, посчитав, что ещё не все взяли от жизни, чтобы так обременять себя.
А вот у Джейн родился сын. Она сразу изменила свой образ жизни и отдавала всё внимание сыну. Сыну и …Грегу. Если была возможность побыть в его обществе, она неизменно пользовалась ею.
Очевидно, Томас её ревновал. Да и как можно не ревновать, видя такую необъяснимую привязанность. Думаю, Томас стал ненавидеть Грега, мечтая отомстить ему за унижение. И еще думаю, что он решил выбрать меня орудием мести. Как говориться, око за око.
В это год произошло несколько важных событий.
…Сначала я узнала из новостей, что планета Теона признана геологически нестабильной, и было принято решение свернуть на ней все работы, а саму планету уничтожить. Такие решения принимались, если остатки погибшей планеты могли представлять опасность для движения кораблей при совершении ими квантовых скачков.
Тогда планету бурили чуть ли не до ядра, “начиняя” шурфы специальными взрывными капсулами. От нее после взрыва оставалась только мельчайшая пыль. Это было дорогое удовольствие, и применялось оно в очень редких случаях.
День уничтожения Теоны был точно известен. Я предложила Грегу полететь и полюбоваться на это зрелище. Надо сказать, что он ничего не знал ни о Теоне, ни о теонии.
Тогда, зная, что скоро планета должна погибнуть, я рассказала ему всё, что знала об этом минерале и его свойствах. Это было моей второй страшной ошибкой.
Единственным, что я утаила от Грега, было существование Жужика, этой тайной я не хотела делиться ни с кем.
Взрыв планеты - совершенно невероятное зрелище! Мы любовались им на безопасном расстоянии, в окружении огромного множества кораблей с туристами. Планета увеличивалась и увеличилась в размерах, словно раздуваясь, потом окрасилась оранжевым цветом - это долю секунды горела каждая её пылинка. И все… Чернота.
Грег страшно дулся на меня из-за того, что я раньше ничего не сказала ему о Теоне. Теперь даже самый крошечный кусочек минерала стоил состояние. Я огорченно вздыхала, зная, что виновата…
…И еще одно событие. Томас устал ждать, когда я упаду в его объятия, и однажды, напившись до чертиков, решил “проявить инициативу”.
Глава 20
Джейн с мужем пригласили нас в свой дом, расположенный на побережье. Я лежала у бассейна, наслаждаясь послеобеденной сиестой, Грег предпочитал прохладу комнаты, Джейн куда-то отлучилась по делам. Вот тогда-то всё и произошло.
Я почувствовала, как руки гладят меня по спине, втирая крем для загара. То, что это руки не Грега, я и предположить не могла, поэтому замурлыкала от удовольствия от такого неожиданного массажа.
Но мое “мурлыканье” истолковали превратно. Эти же руки стали грубо сдирать с меня трусики. Мгновенно развернувшись, я увидела невменяемое лицо Томаса. В глазах совершенно бессмысленное, злобное выражение, рот полуоткрыт, зубы оскалены. Я поняла, что он или сильно пьян, или под действием каких-то препаратов.
Увидев, что я сейчас закричу, Томас схватил полотенце и заткнул им мне рот.
Вот дурак! Что толку затыкать мне рот, если руки у меня свободны? Вырвав изо рта кляп, я стала наносить кулаками достаточно ощутимые удары, стараясь попасть в лицо, при этом я извивалась, чтоб вывернуться из-под его тела и убежать. Меня поразило, что он совершенно не понимал, что всё происходит на абсолютно открытом пространстве, нас видят десятки глаз не только слуг, но и гостей, а очень скоро нас увидели ещё и глаза Грега.
Как они дрались! Когда Грег отбросил Томаса от меня, тот словно только этого и ждал. Забыв обо мне, он с яростью бросился на Грега. Такая ярость не могла быть случайной или спонтанной, это была долго вынашиваемая, и вдруг случайно прорвавшаяся ненависть.
Я самостоятельно не смогла бы их остановить, поэтому бросилась за охраной. В эту минуту я увидела Джейн. Она стояла и смотрела… на меня. Думаю, если до этой минуты она меня не ненавидела, то теперь возненавидела точно. Два самых важных для неё мужчины дрались на её глазах из-за другой женщины. Но что я могла сделать? Да, Грега я увела, признаю, но вот Томас мне и даром не был нужен.
Грега и Томаса разняли, мы немедленно уехали. Я считала, что всё получилось даже очень хорошо. Можно было теперь не притворяться друзьями Джейн и Томаса, но я снова ошиблась, самое плохое ещё только начиналось.
Мы общались с людьми, обладающими очень большой властью, вернее, с их детьми, родственниками, любовницами. И вот на вечеринке по случаю дня рождения одной из многочисленных приятельниц, когда ее отец произносил тост, его срочно вызвали в кабинет. Было понятно, что звонок был очень важным.
Я просто всей кожей почувствовала, что должна знать, о чем будут говорить в кабинете, поэтому вдогонку за хозяином дома послала своего Жужика.
В доме не было ни одного укромного местечка, в котором я бы могла глянуть на то, что увидел мой паучок в кабинете. Пришлось терпеть, пока я смогла добраться домой, но мое терпение было вознаграждено сторицей.
С интересом я смотрела на экран. Вот идет поиск сигнала. Огромный сектор пространства, потом звёздная система, потом планета. Ещё только увидев, из какой Звездной системы идёт сигнал, я уже напряглась, а увидев планету, подпрыгнула чуть не до потолка. Теона! Целая и невредимая! Вот это да! Последние сомнения ушли, когда я услышала, как какой-то начальник, представляясь, называет и Звездную систему и планету.
Я не могла прийти в себя. Вот это обман! Вот это фальсификация! Я столько видела взорвавшихся планет и ни на секунду не усомнилась, что Теона взорвалась. Вот это специалисты! Вот это профессионалы, так всё организовать!
Дура! Мне надо было думать совсем о другом - какими деньгами, каким могуществом, какими связями и влиянием должны были обладать организаторы этого шоу, чтобы так всё устроить.
…Энни выключила монитор. То, что она услышала, потрясло её. До сих пор в учебниках пишут, что планета Теона погибла больше двадцати лет назад! Она с ужасом поняла, в какую авантюру вляпалась Эрика, и с какими людьми надумала тягаться.
Глава 21
- Вы, девочки, уже, надеюсь, догадались, во что я ввязалась? Вы не ошиблись, но произошло это не сразу. Сначала я никому ничего не сказала, мне было просто интересно, кто же режет кусочки от этого жирного пирога. Как я это вычислила? Очень просто.
Подсчитав, какие суммы оседали в чьих-то карманах, я поняла, что где-то эти деньги должны и тратиться. Изучив информацию о самых дорогих покупках за ближайшие несколько лет, я стала отслеживать их перемещение от одного владельца к другому, от одной Звездной системы к другой. Это было очень утомительным и кропотливым занятием, но оно того стоило.
Сколько подставных лиц и фирм, сколько путанных ходов - эти люди умели прятать свои истинные состояния, не выставляя их напоказ. Дома, редчайшие украшения, шедевры искусства - детям, женам, любовницам.
За год я знала имена уже двухсот человек. И военные, и правительственные чиновники, и банкиры, и другие люди, обладающие реальной властью - все были около этой кормушки. Я не собиралась покушаться на их тайну, пока мне не встретилось имя Томаса Кристофера Блера. И этот урод тоже в их числе! Его имя было для меня, словно красная тряпка для разъяренного быка.
Хотя чему я удивлялась, у этого человека был нюх на все лучшее. Найти это лучшее и постараться забрать себе. Понятно, почему он так злился! Знать, что у тебя денег в сто раз больше, чем у Грега, и при этом видеть, что на них нельзя купить любовь ни жены, ни мою.
Вот с этой минуты я приняла решение попасть в этот круг “избранных”. Теперь я себя спрашиваю: “Зачем мне это было нужно?”, у меня было всё: муж, деньги, друзья, уважение и положение в обществе,
Честно скажу: сама не знаю, как, но я в этот круг прорвалась.
В таком сложном механизме, который создали “посвященные”, каждый выполнял свою часть работы. Кто-то занимался реализацией, кто-то прикрытием, кто-то непосредственной разработкой. Я искала в этой организации нишу для себя.
Самое сложное - это вывоз минералов с планеты, и вот тут я как раз и могла им помочь. У меня, вернее у Грега, имелись необходимые связи и возможности.
И я совершила еще одну, на этот раз, действительно смертельную ошибку - рассказала обо всём Грегу. Как загорелись его глаза! Сначала сумасшедшим интересом, а когда он узнал о Томасе, то сумасшедшей ненавистью к нему. Было глупо даже спрашивать, согласен он или нет попробовать поучаствовать в этой авантюре.
Грег, молодец, нашёл способ переговорить с нужными людьми, придя к ним не с пустыми руками, а с отличными идеями, которые те, немного посовещавшись, с радостью приняли. Мы с Грегом стали частью этого синдиката, скоро на нас хлынул поток денег. Такое количество денег, которое невозможно было истратить.
Я к большому количеству денег безразлична. То, что мне хочется иметь, я получаю, а большего мне не надо. А вот Грег совсем другой человек, азартный, любящий швыряться деньгами, и у него от такого их количества просто снесло крышу. Два года я принуждала его сдерживаться, не разрешая демонстрировать нашу тайную прибыль, но со страхом понимала, что очень скоро он выйдет из-под контроля, и тогда нам обоим будет очень плохо. Нам не позволят подставить всех под удар.
Так и произошло. И опять этот вездесущий, ненавистный Томас стал катализатором взрыва.
И Грега, и Томаса предупредили, что не допустят сведения их личных счетов между собой. Два года они вели себя, как паиньки, и вдруг в один миг все рухнуло. Думаю, Томас это всё умышленно подстроил, жаль, у меня нет доказательств.
Случилось все во время аукциона. Грег решил мне сделать подарок, купив какую-то знаменитую побрякушку, поэтому отправился на торги без меня. Случайно (хотя я думаю, это не было случайностью) он увидел Томаса, который, не замечая его (это тоже, думаю, неправда), давал указания своему агенту, на какой цене стоит остановиться. Он собирался бороться за эту же самую вещицу!
Всё! Грег решил вырвать ее из пасти Томаса по любой, даже самой заоблачной цене. Торги были неслыханно упорными, цена росла и росла. Грег победил. А потом эйфория от этой, по моему мнению, совершенно никчемной победы, ударила ему в голову, и он закатил вечеринку, да такую, что фотографии с неё обошли все СМИ.
Грега понесло. Он швырялся деньгами направо и налево, на мои уговоры беспечно отвечал, мол, зачем тогда вообще нужны деньги, если их не тратить на удовольствия.
Меня удивило, что никто из организации не сделал нам никаких предупреждений. На самом деле это должно было бы меня не удивить, а безумно напугать. Грегу подписали смертный приговор.
Он летел на встречу со мной. Летел, летел и недолетел. Корабль взорвался. Погибли все, кто был в этот момент вместе с ним. Чтобы все представить в виде несчастного случая, они не жалели никого.
Глава 22
Известие о гибели Грега напугало меня. Нет, не напугало, а ввело в состояние какого-то панического ужаса, когда хочется бежать, куда глаза глядят и отчаянно звать на помощь.
Первой мыслью было спрятаться на моей военной базе спасателей, среди друзей, но, взяв себя в руки, я отбросила эту мысль. Вместе с Грегом погибло полторы сотни людей, если в корпорации заподозрят, что я хоть кому-то, хоть что-то сказала, у них не дрогнет рука уничтожить всю базу.
В случившемся виновата только я, значит, отвечать за всё буду сама. Я закрылась в уединении, в одном из наших поместий. Совершенно одна. Если меня убьют, хоть никто из-за этого не пострадает. Дни бежали за днями, я оставалась целой и невредимой. Очевидно, мной была выбрана правильная линия поведения.
Постепенно я успокоилась, но что дальше? Так и существовать, похоронив себя заживо? Меня страшило, вернее, нет, меня бесило не это.
Понятно, что кто-то где-то боролся за мою жизнь. Даже мне было понятно, что живой я буду представлять для них вечную угрозу. Для корпорации будет гораздо спокойнее, если я исчезну. Было непонятно, почему тянут с моей смертью. Кто-то меня защищал, кто-то пытался сохранить мне жизнь, от этого мне становилось ещё противнее.
Я всегда всё решала сама. Осознавать, что я жива благодаря кому-то, и что в любую минуту это может измениться, постоянно чувствовать смертельную опасность, которую не можешь отвратить - невыносимо.
Я поняла, что я так жить не хочу. Я умру, но перед этим сделаю самое важное, самое главное дело в моей жизни.
В среде людей, постоянно рискующих жизнью, очень распространена была практика сохранения своих половых клеток на случай, если вдруг в результате травм станет невозможным рождение ребёнка.
Я тоже сохраняла три свои клетки, предполагая, что в дальнейшем выберу и уговорю стать биологическими отцами самых прекрасных мужчин, которые встретятся на моём пути.
Я постоянно оттягивала и оттягивала этот момент, потом встретился Грег, и было бы совсем глупо создавать детей из замороженных яйцеклеток, когда их можно родить естественным способом от любимого мужчины.
И вот теперь эти три клетки стали для меня самыми главным в жизни. Это мое продолжение, это сама я, потому что я решила создать точные свои копии, то есть решила себя клонировать. Я считала себя очень умным, проницательным, с огромным потенциалом жизненной энергии человеком. Я не могла исчезнуть бесследно.
В детей не верю. Они не всегда наследуют черты личности родителей, это рулетка, в которую я играть не хотела. Только клон! Точная копия каждой молекулы, каждого атома, каждой клеточки. Я хочу, чтобы мои клоны унаследовали и мою личность.
И вот в эти страшные дни дать жизнь трем девочкам стало моей целью.
Для этого было необходимо:
Первое: попасть в те медицинские центры, где в замороженном виде хранились мои клетки.
Второе: найти специалистов, которые согласились бы их клонировать, потом вырастить в специальных инкубаторах до состояния новорожденных детей, а после этого отправить в приюты. У меня было столько денег, что я ни секунды несомневалась, что подходящие люди найдутся.
Третье: немного подумав, я решила, не меняя основного набора ДНК, все-таки изменить тот слой, с которого считывают информацию при идентификации личности, три человека не могут обладать идентичными ДНК. Различия будут минимальными, коснутся только внешнего вида, изменить который не составит никакого труда.
Четвёртое: необходимо ввести им в память сообщение, которое они смогут получить в один день, считающийся днём их рождения. Он будет у всех троих одинаковым.
Пятое: мне нужно во всех базах, хранящих моё ДНК, изменить его на чье-то другое. Это будет трудной задачей, главное - вычислить все возможные места хранения.
Шестое: подготовить тайное место, бункер, в котором собрать всю информацию о себе, место, где они смогли бы встретиться, узнав друг о друге и обо мне.
Но самое главное! Я должна незаметно исчезнуть на достаточно продолжительное время, а потом вернуться в место своего заточения, и чтобы никто вообще не подозревал, что я отсутствовала!
Я понимала, что за мной следят круглосуточно, и не только за домом. Видеокамеры в доме не установлены, это я точно знала, зато натыканы датчики, измеряющие массу движущихся предметов и тепловые излучения, характерные для человеческого тела.
И всё-таки со мной они жестоко просчитались.
Корпорация была кучкой денежных воротил, нанявшая за деньги специалистов, чтоб следить за мной. Конечно, это были профессионалы, думающие правильно, разумно, но стандартно.
Я же была лучшим штурманом первой категории, находившим выход из самых страшных и опасных ситуаций. Моё нестандартное мышление десятки раз повергало всех в изумление. Я знала, что найду выход, вырвусь из дома и сделаю всё, что наметила.
Сначала я, предварительно сломав одного из роботов, попыталась вызвать мастера для его починки. Мне вежливо отказали, что, собственно, мне и было нужно.
Оттащив поломку в подвал, я периодически туда спускалась, словно пытаясь его ремонтировать. На самом деле мне нужен был проход к подземным коммуникациям. Потом я повесила на робота немного грузиков, уравняв массу его тела с моим, несколько тепловых, подрегулированных датчиков, внесла в его память все мои передвижения, что я записывала в течении нескольких недель. И отбыла по своим делам.
Своей ДНК я, разумеется, не пользовалась, у меня имелось три чужих образца - ещё когда-то мы с Грегом только собирались примкнуть к корпорации, на всякий случай запаслись и чужими ДНК, и даже положили на их предъявителей некоторые суммы денег. Ими я и собиралась воспользоваться.
Щедро оплатила помощь и молчание врачей, и вот теперь я нахожусь здесь, в бункере, куда через несколько лет прибудете и вы.
Я не знаю, что будет дальше, но, думаю, вы сможете найти обо мне информацию и узнаете, чем всё закончилось. Если продолжения записи нет, значит, я мертва. Не огорчайтесь, я сама этого хотела.
Глава 23
Теперь о вас, мои дорогие девочки. Вы уже знаете, что вас трое: Эмми Вейн клонировали на планете Сенек, Элли Кейт - на планете Домера, и Энни Нейл - на планете Геллар. Хоть вы обладаете разной внешностью, ДНК у вас одинаковое.
Недостатки внешности легко устранимы, главное - не надо менять строение лицевых костей, хотя и это решаемые вопросы.
Бункер, где вы находитесь, мы строили вместе с Грегом, когда уже не знали, куда складировать антиквариат. Очень часто Грег совершал свои приобретения у таких подозрительных людей, что сомневаться в криминальном следе, тянущемся за этими вещами, не приходилось, а значит, выставлять их для всеобщего обозрения было крайне неразумно. Вот для таких предметов и был выстроен этот бункер.
Оглянитесь по сторонам. Все вещи, что здесь собраны, имеют огромную стоимость. Берите всё, что вам понравится, но пользуйтесь осторожно, помня о моих словах.
Но у меня для вас есть особый подарок. Видите в углу сейф? В нем хранятся три капсулы с кристаллами теония и инструкция, как активировать лично для каждой из вас кристалл. Это не всё. Я убедилась, насколько полезной может быть игрушка, подчиняющаяся вашим мысленным приказам, поэтому приготовила всем по такому помощнику. Летающие многоножки, при необходимости вытягивающиеся в тоненькую нить, передают видеосигналы на телефон. Вы оцените мой подарок, я уверена.
На имя каждой из вас оставлена достаточно крупная сумма денег, этого хватит и на учёбу, и чтобы устроится в жизни. Все документы лежат в сейфе.
Ещё несколько советов. Вы, наверное, удивились, что я не пыталась отомстить за смерть Грега или хотя бы как-то навредить корпорации.
Во-первых, я реально осознаю свои возможности. Во-вторых… Вдруг информация об этой корпорации поможет вам в будущем продвинуть свою карьеру или просто как можно лучше устроиться в жизни?
В то же время, я не знаю какие у вас характеры, и как вы поступаете в тех или иных случаях, поэтому никаких имён и фамилий я вам не скажу. Это я делаю для вашей же безопасности.
Если вы часто будете посещать место, где вы сейчас находитесь, то привлечете чье-то нежелательное внимание, а последствия могут быть непредсказуемы. Я хочу, чтобы некоторое время спустя, вы этот бункер уничтожили, для этого всё приготовлено. В десяти метрах от выхода найдете камень-муляж, открыв его, увидите красную кнопку. Вам останется только нажать.
У меня осталось несколько незаконченных дел, и одно из них касается моей непосредственной работы. Я себя считаю одним из лучших штурманов, говорю это без лишней скромности. Но и у меня был кумир. Не удивляйтесь. Этим человеком я безмерно восхищалась, я на него равнялась и старалась достичь таких же высот, что достиг и он.
Его имя Сани Ванн Бергер. Штурман первой категории, считавшийся лучшим из лучших. Я его никогда не видела, он погиб, когда я только поступила в Академию.
Часто, чтобы проверить свои знания и способности, я изучала маршруты, проложенные самыми знаменитыми штурманами прошлого, и всегда находила недочеты, которых, по-моему мнению, легко было бы избежать. Находила у всех, кроме Бергена.
Мы мыслили с ним совершенно одинаково, я чувствовала всё так же, как и он. Как я жалела, что мне не довелось познакомиться с ним.
Вы понимаете, как меня мучило, что место и причины его смерти остались невыясненными. Он погиб на планете Церерра, её еще называют кладбищем погибших экспедиций. Вы слышали о ней? На этой планете за короткий промежуток времени погибло одиннадцать экспедиций. Девять из них нашли, и останки участников были захоронены, но две последние пропали без вести. И вот в самой последней был Бергер. Ни сигналов о помощи, ни сигналов от маячков. Место трагедии тоже известно весьма условно, и в учебниках буквально несколько слов об этих трагедиях.
Я собиралась на свои деньги организовать новую экспедицию, которую хотела возглавить лично, ведь тайна гибели Бергера не даёт мне покоя. Ещё бы немного, хотя бы год - и я бы смогла осуществить свою мечту. Не получилось.
Может, когда вы смотрите и слушаете меня, уже кто-то другой пролил свет на эту тайну. Жаль я этого не узнаю.
Вот и всё. Прощайте, мои дорогие и любимые девочки.
…Энни ещё несколько дней провела в бункере, ожидая сестер. Никто не пришел. Активировала кристалл и игрушку, настроив их на свои мозговые волны, как подробно описала Эрика, а потом осторожно выбралась из бункера, посмотрела на муляж камня, нет, взорвать этот бункер, она пока не была готова.
Получив некоторую сумму денег, Энни вернулась в Академию. Ей нужно было прийти в себя и обдумать все то, о чем узнала.
Часть 2
. Энни.
Глава 1
В торговой палате я получила деньги, оставленные на моё имя. Сумма оказалась столь огромной, что хватало не только на оплату учебы, не только подкорректировать кое-какие недостатки внешности, но и жить достаточно комфортно длительное время. Эрика была щедра. Уверена, такие же суммы она оставила и другим девочкам.
Что сказать? Никаких комплексов по поводу того, что я являюсь чьим-то клоном, я не испытывала. Наоборот, гордость за Эрику, которую я наперекор всему ощущала своей мамой, переполняла меня.
В Академию я вернулась другим человеком. Все-таки красивая внешность очень многое меняет в восприятии жизни. Ощущать себя привлекательной чрезвычайно приятно. Сокурсники, ранее почти не обращавшие на меня внимания, чему я на тот момент была несказанно рада, вдруг стали галантными, внимательными и заботливыми. И то сказать, я стала просто неотразимой. Сама на себя заглядывалась в зеркалах, когда проходила мимо - неужели это я?
Не хотелось становиться копией Эрики, поэтому, в отличие от неё, у меня были тёмные волосы, что ещё больше подчёркивало синеву глаз. Брови прямее, губы полнее, нежнее подбородок, и вот уже отличий столько, что никому и в голову не придёт каким-то образом связать нас.
Первым делом я узнала о дальнейшей судьбе Эрики. Так и есть, она погибла, по моим подсчетам, где-то через две недели после того, как сделала ту запись. Корабль попал в случайный поток метеоритов, неожиданно встретившийся на его пути. Разгерметизация корабля, мгновенная смерть. Да, и не придерёшься. Впрочем, кому пришло бы в голову искать в её смерти нечто странное и подозрительное? Никого из близких и родных людей рядом с ней не было.
Эрику хоронили с воинскими почестями, салютом и множеством речей. Я смотрела хронику похорон. Многие люди, которых я не знала, искренне горевали о ней. Чуть погодя я собиралась проведать ее могилу.
Потом я начала искать сведения об Эмми и Элли.
Элли погибла в возрасте трёх лет, и это был, действительно, несчастный случай. Планета, на которой она росла, была хоть и с хорошим климатом, но очень отсталой в техническом отношении. Корабль, на котором везли куда-то детей, получил течь во время шторма, часть детей смогли спасти, но большинство, и Элли в их числе, погибли.
Да, Эрика была предусмотрительной, оставив трёх клонов, а не одного.
С Эмми всё оказалось по-другому. Девочки с таким именем, родившейся на этой планете и этот день, не существовало. Этому могло быть несколько объяснений: она могла погибнуть в инкубаторе по недосмотру или халатности медицинского персонала, ее могли отдать на усыновление или продать люди, которым Эрика заплатила за выращивание своего клона.
Жаль она не оставила имен тех, к кому обращалась. А я начинать архивные поиски в этом медицинском центре, честно говоря, побоялась.
Перспектива в отношении Эмми была не радужной. Даже если бы её усыновили и стерли с подкорки всю память о первых днях жизни, сообщение, которое мы должны были получить в день своего совершеннолетия, они бы стереть не смогли. Вывод один - Эмми, скорее всего, также нет в живых. Получается, осталась только я. Или Эмми всё-таки жива? Но по каким-то, независящим от неё обстоятельствам, не может прилететь? Надежда ещё оставалась.
Я ещё раз побывала в бункере, забрала себе паучка, принадлежащего Элли, но кристаллы теония и паучка, принадлежащего Эмми, тронуть не решилась, также как и деньги, положенные Эрикой на имена сестер. Может, потом…
Не знаю, то ли из-за изменившейся внешности, а отсюда, и уверенности в себе, то ли из-за осознания, чьи гены я в себе ношу, и из-за обязанности быть достойной их, то ли из-за кристалла, для которого я заказала узорчатый футляр и теперь постоянно носила на цепочке в качестве украшения, только очень скоро я стала лучшей ученицей и блестяще окончила Академию.
Имя Эрики встречалось часто, и каждый раз волна радости и гордости окатывала меня. Маршруты, проложенные ею, служили тестами, а это говорило о многом.
На практике я показала замечательные результаты. Про себя я смеялась - может, кристалл теония будит гены Эрики, заставляя их помогать мне? Как бы то ни было, но мне предложили назначение в Главное Управление, и я …согласилась. Ну не чувствовала я в себе сил все начинать с нуля, как когда-то давно поступила Эрика.
Управление находилось в столице одной из планет. Огромный красивый город. Работа, которая нравится, пусть я и не взлечу по карьерной лестнице… да не особенно и хотелось. Комфортная спокойная жизнь привлекала меня намного больше.
Я тихонько сидела в одном из отделов, проверяла поступавшие из разных источников жалобы на некачественно проложенные, с грубейшими ошибками маршруты, что повлекли за собой дополнительные материальные потери.
Рассматривать случаи, связанные с гибелью людей, мне не доверяли. Я и не обижалась, понимая, как это непросто. Сталкивались интересы компаний и погибших людей, и не всегда побеждала справедливость. Увы, таковы были реалии жизни.
Глава 2
Я получила небольшое повышение и теперь работала в бюро, разрабатывающем самые разные маршруты для всех, кто их заказывал: экспедициям, экскурсионным группам, военным, торговым представителям и, конечно, промышленным корпорациям.
Унылая, рутинная работа: указать степень сложности, примерное время прохождения, необходимые дополнительные средства или предметы, например, водонепроницаемые вещи или страховочные тросы, специальная обувь с присосками или шипами - вот и всё. Имея все данные о геологическом строении, ландшафте, метеорологических условиях, нетрудно вывести на экран любую точку территории размером с квадратный метр.
Такая работа нравилась. Меня хвалили, задания становились сложнее. Мне выделили отдельный кабинет и всё чаще и чаще привлекали в качестве эксперта по спорным вопросам.
…За мной прислали глубокой ночью. Через двадцать минут я была уже в зале для телепортации, а через тридцать - в компании тридцати человек, многих из которых я знала по фотографиям как лучших штурманов, работающих на военных базах. Было понятно, что случилось нечто неординарное, раз нас всех собрали вместе.
На экране - планета, красная точка означает группу людей, которой необходимо как можно быстрее добраться до площадки, на которую может спуститься звездолёт. Одна беда - такой площадки не было.
Я поняла - произошла авария, добровольно находиться на такой негостеприимной планете, лишенной атмосферы, с силой притяжения 1,3 g, никто не захотел бы.
Да-а-а, это ж надо так угодить, хуже места для аварии не придумать. Я сразу почувствовала, что пытаться выбрать маршрут движения - пустая трата времени, так же, как и искать место для возможного приземления звездолёта. Что ж если гора не идёт…
- Скажите, каковы допустимые материальные потери, на которые вы согласны пойти? - подала я голос.
Меня тут же препроводили в кабинет с голографической проекцией планеты над огромным столом. Видимо, вопрос о потерях должен был обсуждаться конфиденциально.
Увидев нашивки на форме находящихся в комнате мужчин, я поразилась. Похоже, люди, оказавшиеся на планете, были не просто чиновниками.
Разумеется, свои мысли я оставила при себе.
- У вас есть какое-то предложение? - не теряя время на моё представление, обратился один из них.
Я молча кивнула и снова задала вопрос о материальных потерях.
- Любые, - ответ был кратким и очень красноречивым.
- Я считаю, что искать приемлемый маршрут и место посадки - бесполезная трата времени, - я немного помолчала, не решаясь задать следующий вопрос, но ситуация была такова, что было не до военных секретов. - Скажите, есть ли в этом районе космоса звездолёт с боевым лазером на борту?
- Возможно, - ответ был неопределённо-расплывчатым.
- Я предлагаю вот с этой скалы базальтового происхождения срезать верхушку и сбросить её в провал. Образовавшаяся площадка будет вполне пригодна для посадки звездолёта. Только не знаю, возможно ли настолько точно рассчитать линию среза, - добавила я неуверенно.
- Обижаете! - откуда-то из пустоты донесся голос невидимого собеседника. Командир звездолёта был на связи и внимательно слушал нашу беседу.
Голос был на удивление молодым и очень-очень обиженным. Я засмеялась и попросила прощение за высказанное недоверие, меня великодушно простили, и, могу поклясться, со мной стали откровенно заигрывать, игнорируя стоящих вокруг офицеров. Думаю, командиром был сын одного из них.
Командира резко прервали, моё предложение было признано блестящим, началась подготовка к операции. Я набралась наглости и попросила разрешения посмотреть, как лазером будут резать скалу.
Зрелище оказалось невероятно красивым. Тонкий светящийся луч проходит сквозь камень, верхушка медленно сдвигается к месту провала с помощью невидимого силового поля, и вот перед нами совершенно ровная поверхность.
Я получила такую огромную премию, что, немного добавив оставленных Эрикой денег, смогла купить себе небольшую, но очень уютную квартирку в СТОЛИЦЕ! Кроме этого я получила отпуск, и уже знала, где его проведу.
Я отправилась на Малу. Нет, сексуальные утехи меня не сильно интересовали, так же, как и экзотические татуировки, но вот бабочка… Бабочку мне очень хотелось заполучить. Разумеется, мастер, делавший татуировку Эрике, уже умер. Или настолько стар, что я ни за что не соглашусь обратиться к нему.
Зачем мне было нужно подобное украшение? Могу объяснить. Я столько лет была, а главное, чувствовала себя гадким утёнком, что теперь даже привлекательная внешность, отражающаяся в зеркалах, не могла убедить меня, что сейчас я “прекрасный лебедь”, весьма интересующий противоположный пол.
Страх, что мужчина разочаруется во мне и оттолкнёт, был столь силён, что дополнительная подстраховка в виде бабочки, вызывающей невероятное сексуальное желание, была бы как нельзя более кстати.
Продажная любовь мужчин, которой охотно пользовалась Эрика, вызывала во мне неприятие. Что поделать, я такая, какая есть. Правду говорят - все взрослые комплексы родом из детства. У меня так точно.
На Малу я нашла нужный район и нужную улицу, и теперь, словно акула, кружила по этой территории в раздумьях о способе подобраться к нужным людям.
Глава 3
Я зашла в небольшое кафе-бар. Одной было неуютно, но ко мне тут же подсел молодой человек, я угостила его выпивкой, а он очень мило развлекал меня, рассказывая о местных достопримечательностях.
Я слушала в пол-уха, так как все перечисленные достопримечательности уже видела, в том числе и знаменитый ботанический сад с реликтовыми деревьями, и многоярусный подземный аквариум, находящийся на территории фермы, где выращивали крокодилов и аллигаторов.
Его речь не мешала обдумывать планы, когда вдруг в кафе ввалилась компания из двенадцати парней, явно военных, прибывших сюда в отпуск. Они шумно расположились в зале, сдвинув три стола, намекая тем самым, что здесь они пробудут долго.
И надо же, в это же самое время появилась ещё одна компания, примерно в таком же количестве, мучимая жаждой и голодом.
Несколько секунд вошедшие и сидящие оглядывали друг друга. Я сразу поняла, что сейчас начнётся драка. Об этом, по видимому, догадались и другие посетители кафе, так как зал стремительно опустел.
Мой собеседник побледнел.
- Сейчас начнется драка, - расстроено произнёс он. - Бедный дядя, он только восстановил разрушения, причинённые ему посетителями в прошлом месяце.
- Разве ему не выплатили страховку?
- Нет, его лишили части страховки, потому что нашли какие-то нарушения. Знаете, чиновники если захотят… - он обречённо махнул рукой. - С ними бесполезно спорить.
- Владелец кафе - твой дядя? - Парень кивнул. Я подумала секунду и решила, что мне терять нечего. - А он или ты не знаете мастеров, которые делают татуировки, ну, знаешь, такие, на которых картинки двигаются, словно живые? Кажется, это называется киттау-тау?
Он испугался:
- Откуда ты знаешь об этом?
- Значит, так. Если вы меня сведете с мастером, который сделает мне бабочку, то я избавлю вас от этих компаний. Решай быстро, скоро здесь начнётся нечто невообразимое. Можешь поговорить с дядей. Только учти, если вы откажетесь мне помочь, распрощаетесь с кафе.
Парень жалобно взглянул на меня и исчез за дверью.
Не было его достаточно долго, настолько долго, что компании, уже обменявшись достаточным количеством оскорблений и унижений, принялись физически доказывать друг другу свое превосходство. Похоже, они были с конкурирующих и враждующих между собою баз. Отстоять свою честь было делом принципа.
Глянув на их воинственные лица, я поняла - этому кафе пришёл кирдык.
Я ещё надеялась на благоразумие хозяина кафе, ведь, когда начнётся настоящая драка, остановить её будет невозможно. Но хозяина всё не было.
И началось…
Возможно, как старший офицер я должна была что-то предпринять. Но, во-первых, я была на отдыхе. А во-вторых, мне было просто страшно. Я не Эрика.
Забившись в угол, я только и могла, что наблюдать за потасовкой. Именно в эту минуту появился, наконец, владелец кафе. Вынырнув откуда-то сбоку, он подошёл ко мне и, глядя на побоище, вынужден был пообещать, что я получу желаемое украшение, если немедленно остановлю дальнейший погром.
Я зло взглянула на него, хотела что-то съязвить, но потом, махнув рукой, попыталась оценить обстановку. В первую очередь надо выяснить, кто командиры. Ага, вон они, дерутся друг с другом, кто бы сомневался.
Я, осторожно обходя дерущихся, приблизилась к командирам. Кинула им в голову своих Жужиков, приказала добраться до уголков глаз, как следует прищипнуть за веки и не отпускать.
Дикий рёв боли двух мужиков перекрыл остальные звуки. Все замерли неподвижно, с ужасом глядя на командиров.
- Это страшно опасные, невероятно ядовитые пауки, называемые одной из народностей Мертвая голова, - в полной тишине шепотом сказала я, имитируя крайнюю степень страха. - Почему такое название? Через глазницу пауки вгрызаются в мозг и пожирают его, - продолжала я замогильным голосом. За моей спиной кто-то застонал. - Не шевелитесь! - я закричала, про себя посмеиваясь и любуясь застывшими фигурами. Все стояли, словно восковые статуи в музее. - Сейчас по очереди осторожно, один за другим вы покинете кафе и построитесь около входа. Командиры выйдут последними.
Никто не возмущался, все, словно мышки, выскользнули на улицу. В этот момент приехала полиция, вызванная кем-то из посетителей. Одним махом я забрала своих паучков и приготовила документы.
- Капитан Энни Нейл, - я представилась.
- Что здесь происходит? - спросил сержант.
- Ничего. Встреча однополчан, - мне невозможно было не верить. Поэтому сержанту ничего не оставалось, как отдать честь и отбыть восвояси.
Теперь передо мной встал вопрос, что мне с этими парнями делать дальше. Если просто отпустить их, они начнут драку за ближайшим углом, и кто знает, чем это может закончиться. Подумав, я позвонила в бюро экскурсий и попросила прислать два автобуса.
Глава 4
- Поедете в Ботанический сад, - жестко сказала я, отвечая на немые вопросы. - Полюбуетесь… на кактусы.
Повисло тягостное молчание. Но тут один из парней, вероятно, выполняющий должность местного клоуна, такие всегда есть в больших коллективах, вдруг дурашливым голосом закричал:
- Я не поеду в Ботанический сад, вдруг я уколю пальчик. Я боюсь кактусов!
Этот вопль прорвал плотину молчания, волна радости охватила всех. Две враждующие команды перемешались между собой и, окружив меня плотным кольцом, стали состязаться в остроумии. Добавлю - в невероятно плоском, тупом, но, тем не менее, несказанно радующем всех.
- Хорошо, ваш взвод поедет смотреть аквариум, - это подлило масла в огонь.
- Ой, я боюсь рыбок! Они та-а-к смотрят!
- А улитки? У них рожки!
- А кузнечики? Они прыгают!
Я вздохнула. Было ощущение, что меня окружают подростки двенадцати-тринадцати лет, причем, не самые одарённые.
Подошли автобусы. Я приказала взводам построиться, меня послушались беспрекословно.
- Значит, так. Первый взвод поедет в Ботанический сад. Хочу сказать, что вы не одни такие сильные и ловкие. В Ботаническом саду есть реликтовые деревья, высота которых больше двадцати метров. Стволы в два обхвата, причём, абсолютно гладкие. Так вот, в стародавние времена только тот из мужчин, кто мог подняться по стволу к кроне и сорвать плод, считался взрослым мужчиной и мог выбирать себе жену. Никаких приспособлений - ни веревок, ни захватов, только физическая сила.
- Второй взвод поедет в Аквариум, - продолжала я командовать. - Там есть водоём, в котором разводят крокодилов. Когда-то давно некоторые племена всех девушек, которым приходила пора выходить замуж, собирали в хижине на островке, окруженном водой с кишащими в ней крокодилами. Только тот из воинов, кто мог добраться до хижины, имел право выбрать себе жену. Никакого оружия, никакой защитной одежды. Только скорость и быстрота реакции, и, разумеется, смелость, - я с трудом скрывала иронию.
Ребята слушали меня, раскрыв рты, словно я им рассказывала сказку, потом молча расселись по автобусам и отбыли в заданных направлениях.
Что сказать? Я была весьма довольна собой, вернулась в кафе, чтобы напомнить о выполнении второго условия сделки.
Хозяин кафе уже договорился с мастером - рисунок мне нанесут через два дня. Я погуляла по городу, хорошо выспалась в номере отеля, потом включила телевизор.
- Неслыханный вандализм в Ботаническом саду! - верещали по одному каналу.
- Чудовищное варварство на крокодиловой ферме! - ужасались на другом.
У меня сердце упало куда-то к ногам. Я догадывалась, что эти происшествия связаны с “экскурсантами”, которых я отправила именно в эти места.
- Вчера в Ботаническом саду произошло невероятное происшествие Но лучше мы послушаем очевидцев инцидента, - комментатор сунул микрофон девице лет этак за тридцать пять, очевидно, экскурсоводу.
- Вчера прибыла группа экскурсантов из двенадцати человек. Они отказались рассматривать красоты нашего Ботанического сада и попросили сразу отвести их к деревьям высотой двадцать метров с гладкими стволами. По описанию я поняла, что речь идёт о старейших реликтовых деревьях нашей планеты. Ничего не подозревая, я отвела их. Они начали как-то беспокойно бегать вокруг деревьев, что-то обсуждая между собой, не обращая никакого внимания ни на меня, ни на мой рассказ. Радостно перекликались между собой, что, мол, только издалека кажется, что стволы абсолютно гладкие, на самом деле на них много трещин, заусениц и зазубрин, а потом… они сняли обувь, и, оставшись босыми, полезли по стволам вверх.
Девица сразу вызвала во мне негативную реакцию своим жалостливо хлюпающим носом. Зачем нагнетать и без того удручающую атмосферу?
- Я вызвала охрану, но когда та прибыла, хулиганы уже успели забраться в кроны деревьев. Они принялись кидаться плодами, сначала друг в друга, потом в охрану и в посетителей, которых, неизвестно откуда, набежало любоваться таким небывалым зрелищем огромное количество. Охрана не смогла к ним добраться, тогда вызвали пожарную машину с длинной лестницей. Но когда приставили лестницу к одному дереву, они стали перепрыгивать с дерева на дерево. Вызвали ещё две машины, потом несколько полицейских нарядов. Этих варваров с большим трудом удалось снять с деревьев и арестовать. Они активно сопротивлялись, тем более, что им помогали многие посетители, горячо сочувствующие этим вандалам.
На экране появилась панорама места побоища. Обломанные ветки, мусор, кусочки каких-то плодов.
Я в ужасе выключила телевизор, боясь даже смотреть сюжет о происшествии в Аквариуме.
Но вспомнились слова: “Мы в ответе за тех, кого приручили!”. Вздохнув, снова взяла в руки пульт.
Глава 5
Первые же слова диктора - “чудовищное варварство” - заставили подумать о самом плохом. Кто-то погиб или ранен? Кто-то пострадал? Заставила себя вслушаться в слова. И снова заплаканная экскурсовод, всхлипывая, рассказывает о том, что случилось.
Оказывается, “мои мальчики” из этой группы попросили показать место разведения крокодилов. Страшно обрадовались, увидев их тушки, лежащие на мелководье и почти не скрытые водой.
И началось.
Сначала они по очереди пробежались по головам крокодилов до выступающей в воду бетонной площадки, с которой тех кормили. Потом, пробежавшись в обратную сторону, начали играть в догонялки, бросая друг другу вместо мяча дохлую рыбину на верёвке и искренне радуясь крокодилам, выпрыгивающим из воды в попытках схватить еду.
К счастью, это продолжалось недолго. Вызвали охрану, любителей, бурлящего в крови адреналина арестовали и препроводили в тюрьму.
Но самое страшное я услышала потом. Какая-то рьяная журналистка смогла пробиться к арестантам и спросить, что их заставило так себя вести. Нисколько не смущаясь, командир взвода поправил журналистку, сказав: “Не Что, а Кто! Капитан Энни Нейл сказала, что смелость настоящих мужчин проверяется очень суровым испытанием - смогут ли они пробежать по головам крокодилов!”
Я рухнула на диван. Умом понимала, что он не хотел меня подставить или оболгать, в его голове мои слова трансформировались именно в такие понятия.
Как Эрике могло нравиться командовать этими неандертальцами? Да тут надо думать о каждом сказанном слове! Они же всё понимают буквально!
Командир другого взвода, объясняя поведение свое и подчиненных, также упомянул мое имя.
Диктор сообщил, какое наказание ждет обе команды. Услышав сумму штрафа, которою им придется заплатить, я пришла в ужас.
Когда я вышла из номера, тут же оказалась в кольце журналистов, подкарауливающих меня. Им хотелось знать, что думаю я об этих происшествиях. Я была так зла и напугана, что говорила, не выбирая выражений:
- Если мне предъявят обвинения в подстрекательстве этих команд к таким сумасшедшим поступкам и заставят заплатить хоть одну кредитку, то я лично снова загоню взвод в бассейн, но перед этим перебью всем ноги, чтоб у крокодилов было много вкусной, здоровой и бесплатной пищи. А если они будут своими ручонками хвататься за бортики, пытаясь выбраться, то я ЛИЧНО каблуком буду давить на эти пальчики! А вторую команду загоню на деревья и буду сбивать их оттуда, пока не попадают. А на земле вокруг деревьев я разложу кактусы с двадцатисантиметровыми колючками, а потом эти колючки я засуну им…, - меня вежливо остановили, не позволив как можно красочнее описать место будущей дислокации колючек.
Но мальчики, видимо, поняли свою ошибку, моё имя больше нигде не упоминалось, хотя теперь это ничего не меняло. Я чувствовала ответственность за случившееся, я должна была помочь им.
Поехала в тюрьму. Странно. Все подступы к тюрьме были забиты молодыми особами в возрасте от тринадцати до тридцати лет. Дебильные поступки парней показались им чрезвычайно романтичными, и теперь эти девушки держали тюрьму в осаде, надеясь увидеть своих героев. Мне стало тошно, но зато навело на одну хорошую идею, как добыть деньги на штраф.
Журналистка с одного из каналов захлопала в ладоши, горячо поддержав мою идею, и пообещала помочь с организацией аукциона.
Продавались свидания с узниками, разумеется, после их выхода на свободу и выплаты штрафа.
Мальчики были все, как на подбор, а командиры - вообще выше всяких похвал. Торги прошли невероятно успешно. Задержки происходили, только когда в торг вмешивались несовершеннолетние девицы, предлагая астрономические суммы. Кстати, по этим суммам их и вычисляли.
Деньги на штрафы были собраны в рекордные сроки, но тут подтянулись девушки из отдалённых областей, начался скандал, пришлось продавать ещё по свиданию, потом прибыли старшие офицеры баз разбираться в инциденте, двое из офицеров оказались такими лапочками, что заодно продали свидания и с ними. Они попытались возмутиться, но им доходчиво объяснили, что офицеры должны во всем подавать пример, в том числе, как вести себя с дамами на свидании, и быть при этом галантными и обходительными.
Я заподозрила неладное, так как свидания с этими офицерами выкупили ведущая аукциона и девушка-коментатор с этого канала, причём по цене, что могла бы быть и выше.
Увидев такое откровенное жульничество, я лично проследила, чтобы все штрафы были внесены, все документы подписаны и выданы, а деньги, оставшиеся от выплаты штрафов, передали Ботаническому саду и Аквариуму в качестве благотворительной помощи.
Кстати, эти деньги пошли на то, чтобы нанять дополнительную охрану (сначала охрану, а потом оцепление), ограждающую водоём с крокодилами и реликтовые деревья от слишком рьяных экскурсантов.
К сожалению и в Ботанический сад, и в Аквариум началось самое настоящее нашествие лиц военной наружности, отчетливо читались твердые намерения повторить “подвиги” своих предшественников. Обычные сторожа с ними не могли справиться. И только установка ограждения, при прикосновении к которой ощутимо било током, смогла охладить их пыл, но это произошло, когда меня уже на планете и в помине не было.
…Я еле добралась до своего номера. Спала, как убитая. А на другой день мне сделали татуировку
Что сказать? По примеру Эрики я накачалась обезболивающими, и это оказалось полностью оправданным решением. Очень неприятная процедура, тем более, что место вокруг татуировки опухло, покраснело, а когда действие лекарств закончилось, стало невыносимо болеть и страшно печь. Пришлось снова принимать обезболивающие. Сидеть я могла, только перекосившись на один бок. Интересно, стоит ли татуировка таких мук?
Я даже не успела её хорошенько рассмотреть, когда мне пришло официальное уведомление, что я - нежелательный гость на этой планете.
Ночью, приволакивая ногу, я покинула этот “гостеприимный край”, и была при этом невероятно счастлива. Не нужны мне искусные любовники, не нужны любовницы, никто не нужен. Только свобода и покой.
Глава 6
Прошло несколько недель, я успокоилась. Место, откуда ноги растут, мои вторые девяносто, перестало болеть, и отдых на Молу стал казаться уже просто ночным кошмаром, когда за мной снова приехали, на этот раз днём, и вновь повезли на космодром в зал для телепортации.
Ох, не люблю я такие перемещения, но моего желания никто не спрашивал. Снова зал - точная копия того, с которого меня отправили, снова два десятка человек, работающих над виртуальной проекцией какого-то изображения.
В нескольких словах мне объяснили задачу.
Разбился звездолет, причем, разбился в полном смысле этого слова - обломки разлетелись на несколько километров. В живых остался только командир корабля. Планета совершенно не освоена, на ней нет ни форпостов, ни баз, ни складов, ни просто безопасных для нахождения людей уголков. Метеоритный дождь, не прекращающийся ни на секунду. Метеориты, бесконечно бомбардирующие поверхность, оставляют на ней миллионы воронок разного диаметра. Двигаться по поверхности планеты невозможно, потому что невозможно уклониться от встречи с ними, а это однозначно - смерть.
К счастью, планета покрыта огромными трещинами, соединенными между собою в причудливый лабиринт, двигаться можно, только укрываясь в их глубине.
Единственным спасением для выжившего было добраться до одного из огромных отсеков корабля, упавшего в трех километрах. Судя по сканеру, он сохранился практически неповрежденным, с достаточным запасом кислорода, позволяющим дождаться помощи.
Проблема была одна - как быстрее добраться до этого обломка, потому что у командира запас кислорода был ограничен всего часом.
Понятно, для чего меня вызвали - находясь в расщелине, мужчина не мог видеть, в какую сторону двигаться, есть ли впереди выходы из тупиков и дальнейшие подходы к отсеку корабля. Эта было моей работой.
Я вгляделась в голограмму. Пройти можно, и даже довольно легко, одно плохо - приблизительно рассчитав необходимое время движения, становилось ясно, что кислорода ему не хватит. От одной мысли, что мне придется наблюдать последние минуты жизни человека, наблюдать, как он начнет задыхаться от нехватки кислорода, наблюдать его долгую агонию, мне стало плохо.
Вот так умереть в одиночестве на этой чужой планете! Я представила, как ему страшно, но он уверенно держал себя в руках, беспрекословно выполняя команды штурмана, что его вел.
У меня свой метод проверки маршрутов, его подсказала Эрика. Я начинаю проработку от конечной точки, продвигаясь в направлении старта, так поступила и в этот раз.
Мой маршрут оказался лучшим, но, чтобы выйти на него, было необходимо, чуть вернувшись назад, спуститься на один ярус. Мне предложили самой его вести. Учитывая, что этим я занималась три года, и профессия оператора по управлению роботами была моей первой, я без страха забрала “бразды правления”.
Вести его было одним удовольствием. Шел, как робот, это говорило об огромном количестве тренировок и профессионализме, я была отличным оператором, мы явно выиграли несколько минут от просчитанного времени, но этого было мало.
Думаю, он догадывался о бесполезности своих усилий, но так хотел жить, что упорно шел вперед, надеясь на что-то.
Мне было его так жалко, видимо, поэтому я говорила с ним излишне бодрым тоном, нет, скорее даже кокетливым и заигрывающим. Спросила, как его зовут, представилась сама. И дальше болтала без умолку, стараясь заполнить разговором иногда возникающие мучительные паузы. Я чувствовала, что мой голос ему очень приятен, Джон (так его звали) с удовольствием включился в беседу.
Я сделала большую глупость, это я поняла очень скоро. Едва между нами возник личностный контакт, мысль о его смерти стала совершенно невыносимой. Неужели ничего нельзя сделать?
Джон двигается к отсеку, может, как-то удастся этот обломок приблизить к нему? А вообще, зачем весь обломок? Нужен только кислород. Так, думай, думай. В голове забрезжила одна идея. Я быстро передала управление движением Джона помощнику и подошла к руководителю, отвечающему за спасательную операцию.
- А в этом отсеке есть заправленные кислородные баллоны? - он сразу понял мою мысль, по его ироничной улыбке я поняла, что об этом подумали ещё до моего “озарения”.
- Заправленные кислородные баллоны есть, и в большом количестве, но роботов, способных донести их до Джона, нет ни одного.
- А какие роботы есть?
- Роботы-уборщики, размером с котенка, умеющие выполнять только самые примитивные команды: подать, принести, вытереть, убрать.
- Какой вес они способны перенести?
- В десять раз меньший, чем весит баллон, - казалось, что последняя надежда на чудесное спасение Джона растаяла, но я не успокаивалась. Моя интуиция просто вопила, что выход есть, только я его не вижу. И вдруг…
- Там должны быть крохотные баллончики для кислородных коктейлей! Их всегда полно на любом корабле! - дальше я могла не продолжать. Всё мгновенно закрутилось, завертелось, и вот уже вереница небольших роботов потащила в сторону Джона прикреплённые к ним баллоны. Издалека они напоминали навьюченных муравьёв.
К Джону отправили всех роботов, потому что понимали - к нему доберётся едва ли десятая часть.
За мной прибежал парень, которому я поручила вести Джона вместо меня.
- Джон отказывается двигаться дальше, говорит, что понимает, что все равно погибнет. Просит, чтобы ты была с ним рядом, - ни слова не говоря, я вернулась в зал.
Отругала как следует Джона за потерянное время и повела его к удобному месту, где он сможет принять баллоны от роботов и наполнить кислородом свой. Я ему ничего не говорила, мало ли что, не хотелось заранее давать ложную надежду.
Вот подходящая ниша. Я приказала ему сесть, он удивился, но подчинился беспрекословно. Не знаю, какие его в этот момент посетили мысли. Может, он решил, что я привела его к месту, где он должен умереть, чтоб его труп было легче разыскивать? Наверное, так, потому что его голос стал очень невеселым.
Сейчас развеселим, первый робот уже почти добрался до места.
- Внимание! Справа посторонний объект, - уже не скрывая радости, сказала я. Тут и он увидел свое спасение. Больше сомнений в том, что он доберется, не было.
Какое приятное чувство, словами не передать. Я радовалась так же, как и он. Джон вроде всхлипнул, хотя уверенно утверждать я этого не могу. Зато точно знаю, что потом он летел, как на крыльях.
Он смог и отсек открыть, и снова загерметизировать его после того, как попал внутрь. Смог самостоятельно снять скафандр и добраться до медицинского кабинета. Успел вколоть себе лекарство, поддерживающее сердечную деятельность, и только после этого потерял сознание. Стало понятно, что при аварии он получил сильные травмы внутренних органов, теперь надежда была только на его организм, больше помочь мы ему ничем не могли.
Через некоторое время Джон пришел в себя и смог забраться в камеру, подключившись к приборам, которые ему теперь не дали бы умереть, что бы ни происходило. Только тогда мы немного успокоились, стало понятно, что он сможет дождаться помощи.
Глава 7
Будет неправдой сказать, чтоя не думала об этом человеке. Когда кому-то спасаешь жизнь, невольно впускаешь его в душу. Дни шли за днями, я постепенно успокоилась и стала забывать об этом эпизоде, когда однажды, выходя после работы из здания, увидела мужчину с букетом роз. Букет был настолько огромен, что поневоле первым привлекал внимание, вторым внимание привлекало странное поведение мужчины. Он вглядывался в лицо каждой выходящей женщины, потом смотрел на свою руку. По всей вероятности, там находилась фотография, и он пытался узнать по портрету оригинал.
Я сразу поняла, что это Джон, тот спасенный командир корабля, и он ждёт меня. Кровь прилила к щекам, сердце застучало, как сумасшедшее. Смешно. Ни он, ни я не знали, как выглядим. Он слышал только мой голос, а я видела его только в скафандре.
Наши глаза встретились, и он уверенно шагнул ко мне.
Вот идиот, что я буду делать с таким букетом? Но не скрою, было очень приятно. Себе оставила пять роз, остальные положила к памятнику погибшим звездолетчикам.
Джон поблагодарил меня, я, разумеется, сказала, что это моя работа. Потом мы немного погуляли, он попросил разрешения звонить, и мы расстались.
Он мне очень понравился, очень-очень. Спокойный, сдержанный, уверенный в себе, немногословный. Глаза умные и немного грустные. Я с нетерпением ждала его звонка.
Позвонил он только через три дня. Я к этому времени вся извелась от переживаний, что не понравилась ему, а может, у него уже есть девушка?
Пригласил меня в театр. Хорошо, что у меня были деньги, и я могла купить себе подходящее платье и туфли.
Джон держался подчеркнуто вежливо и внимательно. Никаких попыток обнять или поцеловать, но я чувствовала, что нравлюсь ему.
Наши встречи стали регулярными. Куда он только ни таскал меня, но его поведение не менялось, ни капельки. Мысли стали приходить самые неутешительные, вплоть до мысли о его нетрадиционной ориентации. А как еще можно было объяснить такое поведение? Ему что, больше не с кем посещать эти мероприятия?
В ожидании встреч с ним я не находила себе места. Так хотелось, чтобы он мной восхищался. По десять раз меняла платья. Выяснила, запах каких духов ему приятен, и пользовалась только ими. Узнала, что он не любит яркий макияж (очень обрадовалась этому известию), и была почти без косметики. Я делала всё, чтобы привлечь его, но наши отношения не двигались вперёд.
Уже не знала, что и думать, когда случайно кое-что выяснила.
Я слишком рано добралась к месту нашей очередной встречи. Чтобы не стоять истуканом в ожидании, нашла небольшое кафе, из которого смогла бы наблюдать за его появлением, не привлекая к себе внимания. Я зашла в кафе не с главного входа, а с бокового, и остановилась в изумлении. Джон сидел за столиком и наблюдал за местом нашего будущего свидания.
Я тихонько, незамеченной вышла из кафе, побродила немного, дожидаясь назначенного времени и, как ни в чем не бывало, подошла к нему. Снова это вежливое внимание, снова никаких намёков на более близкие отношения. Но у меня появилась догадка.
По окончанию работы я не стала спешить выходить из здания. Нашла окно, из которого хорошо была видна вся прилегающая территория. А кто это там, в тенечке прячется? Уж не Джон ли? Мужчина внимательно смотрел на всех выходящих женщин. Он меня ждёт? Но мы не договаривались, и он меня не предупреждал. Проверим!
Я вышла из здания, но Джон не подходил. Добралась до дома, так его и не увидев. На следующий день, и на следующий всё повторилось один в один. Он стоял и ждал, когда я выйду, просто смотрел на меня, не делая никаких попыток приблизиться.
Почему он так себя ведет? Не уверен в себе? Не уверен в своей внешности? Что внешность? Думаю, если увидеть многих писаных красавцев до перевоплощения, можно было бы упасть в обморок или убежать с криками ужаса, я тому яркий пример. То, что он не хотел приукрасить себя, оставаясь таким, какой есть, в моих глазах говорило только в его пользу. Так что с ним не так?
Почитав разные пособия, помогающие построить личные отношения, побывав на форуме девушек с похожими проблемами, я решила прибегнуть к их советам и постараться самой подтолкнуть его к решительным действиям. Что я могла предпринять? Стала чаще прикасаться к нему, беря под руку, когда спускалась со ступенек или поднималась по ним. Старалась затиснуться с ним в толпу, чтобы нас поневоле прижимали друг к другу. Вытирала с его лица невидимые пятнышки. Иногда, пугаясь, бросалась к нему, заставляя заключать себя в объятия. Мои партизанские вылазки возымели действие, Джон пригласил меня поужинать в ресторане.
Существует негласная иерархическая лестница ступеней соблазнения. Первым, самым решительным шагом является приглашение на ужин в ресторан, после следует первый поцелуй.
Я тяжко вздохнула. С такой скоростью моего соблазнения я девственницей встречу не только этот свой день рождения, но, похоже, и следующий.
Глава 8
К этому времени я влюбилась в Джона по уши. Он мне казался не просто лучшим, а самым прекрасным на свете. Он очень редко смеялся, но когда это происходило, я не могла на него налюбоваться.
Это я говорю к тому, что была бы счастлива, даже если бы на ужин он меня привёл в первую попавшуюся забегаловку, но он меня пригласил в самый лучший и самый дорогой ресторан “Грёзы ночи”. Название было очень удачным, этот ресторан всегда окружала ночь, потому что он находился на орбитальной станции, гораздо выше атмосферного слоя.
Я знала, что попасть в туда простому смертному невозможно. Легко догадаться, что от одной мысли, что я там побываю, меня охватывала эйфория.
Джон удивил - страшно смущаясь, мэкая и блея, попросил взять его кредитку, объяснив свой поступок необходимостью моих больших трат для этого выхода в свет. Я её… взяла. Мне была так приятна его предусмотрительная забота и щедрость! Сумма - мой трехгодовой оклад. Я была сражена.
Да, легко выбирать, если не ограничен в средствах. Последнее время деньги на меня просто сыпались. Я часто вспоминала время, когда мечтала о такой жизни.
Платье, туфли, аксессуары выбраны, прическа сделана, тело приведено в идеальный порядок, и этот день настал. Я ждала от него очень многого. Сегодня Джон просто обязан меня хотя бы поцеловать, а там как знать… У меня сжималось сердце в предвкушении.
Небольшой кораблик доставил нас на орбиту, я с интересом смотрела на приближающееся сооружение. Издали этот комплекс напоминал черепаху, в панцирь которой воткнуты иголочки с шишечками.
“Ноги черепахи” - лифты с платформами для взлёта и посадки кораблей, грузовых и пассажирских.
Нижний ряд “пластин панциря” - огромные окна-иллюминаторы красивейшего зала с уютными столиками и площадкой для танцев.
“Шишечки на иголках” - кабинки для желающих ужинать в одиночестве. В одной из таких кабинок мы и оказались.
Сравнительно небольшая сфера с непрозрачными боковыми стенками, чтобы избежать любопытства соседей, и прозрачным потолком, открывающим волшебный вид на черное небо с крупными звёздами. Если погасить яркий свет, оставив только маленький светлячок на столе, создающий невероятную интимную обстановку, то казалось - звезды смотрят прямо на нас. От такой красоты захватывало дух. Не знаю, сколько стоило такое удовольствие, думаю, немало.
Потом еда. Увидев такую красоту и такую вкусноту, живот предательски заурчал, вогнав меня в малиновую краску стыда. Что удивляться, с этими хлопотами я вообще забыла о еде! И вот теперь вспомнила.
Я ела так, словно прибыла с голодного края, потом, довольная, откинулась на спинку кресла, и тут увидела, с каким удовольствием, с какой веселой нежностью Джон наблюдает за мной. Покраснела снова. Да, светской дамы из меня явно не получилось. Ну и пусть! Какая есть, такая и есть.
Джон смотрел на меня с явной симпатией. Ой, что я перед собой притворяюсь? Джон смотрел на меня с обожанием, самым что ни есть настоящим. Ему нравилось всё - как я ем, что говорю, как себя веду. Я ощущала его восхищение всей своей кожей! Это было наслаждение. До сих пор никто на меня так не смотрел и так ко мне не относился.
Я немного выпила какого-то нежно-фиолетового напитка. Вероятно, это было спиртное. Голова чуть закружилась, я хотела поцелуев, но он сидел напротив, вновь ничего не предпринимая. Тогда я сама решила взять “быка за рога”. Как можно приблизиться к партнеру, не роняя себя в его глазах? Только во время танца, чем я и воспользовалась.
Сама пригласила его, и, вместо того, чтобы положить ему руки на плечи, обвила руками его шею. Он не сопротивлялся. Тогда я потерлась щекой о его щеку и незаметно скользнула к его губам.
Поцелуй, настоящий поцелуй! Как же мне приятно. Ну, вот он, подходящий момент, стиснуть меня в объятиях и целовать, не скрывая страсти. Я же чувствую, как дрожат его губы и руки, я же чувствую, что он сдерживает себя из последних сил!
Но тут эта б…я песня кончилась, и мы снова сели за стол. Больше ничего волнующего не произошло. Кабинет был заказан на два часа. По истечении этого времени нам вежливо сообщили, что корабль ждет нас. Джон проводил меня домой, чудесный вечер закончился. Хоть поцелуй удалось урвать!
Я использовала уже все намеки, чтобы сказать ему, как мне хочется близости с ним. Последним, ещё не использованным, осталось стаскивание с него штанов вместе с трусами, но я оставила это на самый крайний случай.
Глава 9
Наконец все свершилось! На выходные мы поехали на какой-то дорогущий экзотический курорт. Я к этому времени так его хотела, что поклялась себе - если придется, применю силу, например, привяжу Джона к кровати, но девственницей с этого курорта я не уеду.
К счастью, такие радикальные меры оказались совершенно излишними. Посещение курорта было конечным пунктом в его длинном списке поэтапного соблазнения любимой девушки.
Хорошо, что я смогла сдержаться, ничем не проявив нетерпения, пока Джон охмурял меня в течении долгого дня и подготавливал к ночи любви. Ближе к вечеру я почувствовала, что в номере отеля готовится нечто грандиозное, поскольку он не дал туда зайти, когда мне потребовалось что-то из вещей.
Он легко вышел из затруднительной ситуации, предложив… купить вещи в ближайшем бутике по астрономическим ценам, хотя они тихо-мирно лежали в моей сумке в номере отеля.
“Что ж, купить, так купить, все равно платить не мне”, - здраво рассудила я и с удовольствием посетила несколько магазинов с его кредиткой.
Я столько времени жила на грани нищеты, что до сих пор старалась тратить деньги с оглядкой. Разбрасывание, просто швыряние Джоном денег невольно навело меня на размышление: а сколько их у него всего? Даже бегло прикинув траты, с учетом стоимости похода в тот ресторан, этого курорта, нарядов, покупок, украшений, выходило, что он или вот-вот обанкротится, или он имеет какие-то побочные доходы.
Открыто я постеснялась его об этом спросить, но пообещала себе при первой же возможности поднять всю его подноготную. Кстати, непонятно, почему я этого до сих пор не сделала.
Вот, наконец, и вечер. Сгорая от нетерпения увидеть сюрприз, я почти потащила его в номер. Фу, как все банально!
Когда вселялись в отель, нам, вроде, выдали двухкомнатный номер на втором этаже, вот теперь этот номер превратился в одну комнату-бассейн, по поверхности которого плавали кувшинки. Номер за стенкой превратился в спальню атласно-бело-розовую. И цветы, цветы, а под огромным балконом расположился оркестр, играющий нежную романтическую мелодию, и в отеле кроме нас и прислуги никого нет. Этот транжира выкупил весь отель на выходные.
Я тяжко вздохнула. Ну как может самая-самая первая близость пройти в сопровождении всего этого цирка? Как можно заниматься любовью, зная, что под открытым балконом, в каких-нибудь трех метрах стоят двадцать человек, пусть даже со скрипками, арфами, роялями и прочим имуществом.
Во дурак! Да я бы предпочла безлюдное место на берегу океана, костёр, палатку - и только мы. Я была в таком настроении, что попадись мне в эту минуту дизайнер, распорядитель, или кто там, придумавший все эти декорации, я точно бы ему все патлы повыдергивала.
Джон смотрел на меня счастливыми глазами. Что мне оставалось делать? С легким стоном полуобморочной радости я бросилась к нему на шею.
Но все оказалось не так уж плохо. Оркестр играл, только пока мы ужинали, потом музыканты тихо удалились. Было немного неловко, я залпом выпила бокал вина, тепло, разошедшееся по телу, придало мне смелости. И в тот момент, когда я как раз обдумывала вопрос, мне сесть к нему на колени боком или, слегка приподняв платье, лицом, Джон опустился предо мной на одно колено и протянул раскрытую маленькую коробочку. Думаю, не надо говорить, что в коробочке лежало кольцо.
Мне стало так жарко, что пар наверно, повалил из ушей. Для одного дня это было чересчур. Джон официально, в традициях старинных романов, предложил мне выйти за него замуж. Скажу честно, я просто одурела. Мы знакомы еще, в общем-то, совсем недолго, ближайшим моим планом было оказаться в его объятиях, покрываемой поцелуями, а тут такие серьезные жизненные изменения.
Я сразу пришла в себя.
- Джон, ну зачем ты так? Зачем кольцо, зачем такие осложнения? Мы совсем мало знаем друг друга. Разве можно на этом этапе наших отношений делать такие предложения? - почти застонала я от разочарования, что мои мечты о его объятиях, скорее всего, так мечтами и останутся, потому что, в отличие от него, замужество и сопутствующие ему ограничения пока не входили в мои планы.
- Энни, - серьезно ответил Джон, - я значительно старше тебя, несколько раз в моей жизни случались отношения с девушками, но я никогда и не помышлял жениться на них. Я знаю себя, знаю, как могу любить. Чувства, которые я к ним испытывал, и близко нельзя было назвать любовью. Энни, я люблю тебя с первой секунды, как увидел. Ты можешь принять мое предложение сейчас, через месяц, через год, через десять лет. Мое чувство к тебе не изменится. К большому моему сожалению, я однолюб, впрочем, эта черта у нас семейная, - как-то невесело улыбнулся Джон.
Я была слишком в него влюблена, чтоб такие слова не растопили сердце, и, поскольку руки у него были заняты кольцом, сама обняла и первой поцеловала его.
Глава 10
Я думала, что теперь все пойдет само собой, но очень ошиблась. Джон вел себя скованно, думаю, он очень стеснялся, боясь меня разочаровать. Ну вот что с ним делать? О! Думаю самое время опробовать мою бабочку.
Я достала какой-то крем и попросила Джона помассировать мне спину, он согласился без возражений. Так, плечи - полёт проходит нормально. Талия - никаких изменений в поведении, может, мне бракованный рисунок нанесли? Откуда я знаю, правильно его нарисовали или нет, Джон на него не реагирует, может, еще не увидел? Все - перешёл к бедрам, если и сейчас ничего не произойдет, вернусь на Малу и весь их гадюшник разнесу, не оставив камня на камне!
На секунду Джон замер, а потом, стиснув в объятьях, стал покрывать мое тело страстными поцелуями. Ему было все равно, что целовать, губы или пятки. Нет, такое поведение Джона мне не понравилось. Я хотела, чтобы он потерял над собой контроль, но полное беспамятство меня тоже не устраивало. Поэтому ничего лучше не придумав, вылила ему на голову воду из вазы с цветами.
Он мгновенно пришел в себя, с какой-то тоской глянул на меня и бросился в бассейн с кувшинками, вероятно, чтобы охладиться. Поняв, что я его снова теряю, я прыгнула следом. В результате моих спонтанных и непродуманных действий самый первый раз случился у нас не на шелковых атласных простынях, а на жестком бортике бассейна, откуда мы очень кстати скатились, не рассчитав размеров ширины бортика. Да, пословица “Первый блин комом” вновь себя оправдала.
Но это уже были мелочи. Потом, на роскошной кровати все произошло так, как бывает только в мечтах, во всяком случае, моих. А потом он мне подарил плоский футляр, в котором лежало колье и браслет - крупные камни в обрамлении массивного золота. Я едва скрыла раздражение, но Джон что-то почувствовал, поэтому торопливо объяснил - эти украшения какой-то исторический артефакт и принадлежали то ли царице, то ли императрице. Ну ладно, раз царице…
А потом, а потом… выходные как-то резко закончились, и Джон повез меня… повёз меня знакомить со своей мамой.
Вот это да, мне так хотелось побыть хоть немного одной, чтобы все происшедшее за эти дни, как-то улеглось в сознании. Нет, Джон придумал мне новое головомучение.
У меня такая особенность психики, счастье я испытываю несколько замедленнее, чем происходят события, но потом, дотошно вспоминая каждую мелочь, каждое слово, я испытываю настоящую эйфорию. Вот и сейчас я точно знала, что счастлива, но как следует ощутить это чувство, не получалось. Суета, суматоха отъезда, бессонная ночь - как-то слишком быстро все мелькало в моем сознании.
Перед встречей с мамой Джона - новые сведения.
- Энни, ты должна знать. У меня была младшая сестренка Виолетта. Веселая и самая лучшая младшая сестренка на свете. Она погибла несколько лет назад. Мама до сих пор не пришла в себя после этой трагедии, - он на секунду замолчал, я сочувственно погладила его по руке. - Понимаешь, не знаю, почему, но ты очень напоминаешь мне Виолетту. Не могу объяснить, вы, вроде, и не похожи чертами лица, но глаза, но какие-то движения… Может и мама это заметит, я хотел предупредить, чтобы ты не удивилась и не обиделась, если мама поведет себя странно.
Я не знала, что ответить, поэтому просто прижалась к нему.
Дорога заняла несколько часов, я решила отвлечь его мысли о семье, спросив с нескрываемым интересом, откуда у него столько денег. Он смеялся, не желая признаваться.
- Ну правда, Джон, как ты смог заказать кабинет в “Грёзах ночи”? Мне рассказали, что и столики, и кабинеты забронированы на год вперед.
Джон тяжко вздохнул:
- Я, наверное, сейчас тебя разочарую, но сорок девять процентов акций этого ресторана принадлежат нашей семье, из них десять процентов - лично мне.
Я была поражена, примерно представляя, какие суммы это составляет.
- Зачем тебе Космос? Ты же обеспеченный человек!
- Во-первых, бизнес - это не мое. Всеми делами после смерти отца занимается мама. А во-вторых, я с детства грезил звездами и космическими кораблями. Я не представляю, - тут он запнулся, - не представлял, - тут же поправился он, - своей жизни без них.
Его оговорка мне о многом сказала. Этот сильный и мужественный человек связывает свое дальнейшее будущее со мной. Неужели мужчина, сочетающий такие моральные качества с богатством и щедростью, достался мне? Я не верила своему счастью.
Так бывает всегда. Если в жизни все идет слишком хорошо, если эйфория счастья кружит голову, жди огромную ложку дегтя. Этой ложкой дёгтя, оказалась мама Джона.
Когда я её увидела, едва не закричала от ужаса.
Леди Джейн Лилиана Дейлин собственной персоной, а значит, отец Джона - Томас Кристофер Блер, враг Эрики, убивший Грега, а сам Джон - тот маленький мальчик, о котором упоминала Эрика.
Вот это да.
Глава 11
Я рассматривала леди Джейн, сравнивая в уме кадры фильма из рассказа Эрики.
Ну, что сказать? Красивая, даже очень красивая, тридцатипятилетняя женщина, сколько лет ей на самом деле я даже прикидывать не стала. Она могла выглядеть и на двадцать пять, и на тридцать, но, очевидно, имидж одного из членов Правления требовал солидной респектабельности, чрезмерная молодость не внушала уважения, а наоборот, вызывала сомнения и недоверие.
Она за многие годы могла сто раз изменить внешность, но нет, она придерживалась образа, который нравился Грегу, и который она для этого создала. Это говорило о многом.
Джон представил нас друг другу. Она, видимо была предупреждена о нашем приезде, поскольку наше знакомство восприняла совершенно спокойно. Пригласила в гостиную, предложила чай, все, как обычно.
Я мельком оглядела комнату. Странно, ее муж совсем недавно умер, но нигде нет ни его фотографии, ни портрета. Ни в холле, ни в гостиной, впрочем, портрета погибшей дочери тоже не было видно.
Пусть она не носит траурных одежд, но памятные фотографии должны же быть. Странно, очень странно.
Мы немного поговорили. Леди Джейн расспрашивала о моей учебе, работе. О моей семье - ни слова, скорее всего, Джон предупредил, что я сирота.
Бедный Джон, он себе места не находил во время нашего общения. Я чувствовала, мать - самый дорогой для него человек, и он очень-очень хотел, чтоб мы понравились друг другу. Жаль, он не понимает женской психологии, это было невозможно априори.
На меня столько всего свалилось за эти дни, что я просто не могла уже ни радоваться, ни удивляться, ни возмущаться. Мне нужен был полноценный отдых, и физический, и эмоциональный.
Я должна была хорошенько выспаться и хоть несколько часов провести в полном одиночестве, успокоить и разложить по полочкам сумбур в голове, который сейчас там творился. Поэтому, несмотря на просьбы Джона остаться гостьей в их доме или отправиться в другой их загородный дом, или куда угодно, только бы вместе, я решительно поехала к себе, игнорируя его несчастный вид и умоляющий взгляд. Объяснила, что надо выспаться перед работой, а своему начальнику прислала почтой заявление с просьбой выделить мне три дня для урегулирования семейных проблем.
Я знала себя, знала, что когда я нахожусь на грани эмоционально-физического истощения, вместо того, чтобы сладко спать и набираться сил, буду ворочаться с боку на бок, мучаясь от бессонницы, еще больше выматывая себя. Поэтому первым делом я выпила снотворное, а потом крепко уснула под монологи героев какого-то сериала.
Я лежала и думала о Джоне. Как интересно нас закрутила жизнь, Эрику, Джейн, вот теперь и меня в придачу.
Сейчас мне многое стало понятно, например, о денежных источниках этой семьи. Сначала я думала, что ресторан “Грёзы ночи” приносит им основную прибыль, но сейчас ясно, что он служит лишь для отмывания тех несметных сумм, что получает корпорация, разрабатывая месторождения теония. И таких ресторанов раскидано по разным планетам огромное количество, но это только один из вариантов отмывания денег теневого бизнеса, который мне явно бросился в глаза. Чем еще занимаются в этой корпорации?
Интересно, леди Джейн догадывалась, откуда у её мужа столько денег? Она тоже входит в Правление корпорации, или ресторанный бизнес - это все, к чему ее допустили?
Подумав немного, я поняла, что этот вопрос - самый главный. Сохранение в тайне существование планеты Теона было столь важно, что так просто выйти из этой корпорации невозможно. Они не отпустят. Не отпустят живыми. Зная, что случилось с Эрикой и её мужем, я нисколько в этом не сомневалась. Конечно, существовала вероятность, что этот мерзкий Томас Блер не посчитал нужным рассказывать своей жене о такой чудовищной афере, не до конца доверяя ей, не чувствуя ее близким человеком. Я от души понадеялась, что так оно и было.
Так, теперь младшая сестра Джона, Виолетта. Я села к экрану монитора и стала просматривать всю имеющуюся о ней информацию.
Первая же фотография заставила подскочить на стуле, словно меня кто-то укусил за мягкое место. С экрана на меня смотрела… Эрика. Я лихорадочно поискала дату рождения Виолетты. Так и есть, мы с ней родились в один день.
Смутная догадка переросла в твердую уверенность: Виолетта - второй, пропавший клон Эрики, Эмми Вейн, которую клонировали на планете Сенек, и следов которой я не могла найти.
Знала или нет леди Джейн, что Виолетта - клон Эрики? Может, знала, а может, думала, что Виолетта - дочка Эрики и Грега. Если бы это было не так, она не просила бы хирурга придать девочке эрикины черты во время пластической операции, которую, несомненно, делали Виолетте, у нее, кажется, был уродливым нос?
Но зачем Леди Джейн придавать девочке самый ненавистный для нее образ? Куда проще было попросить хирурга придать девочке сходство с самой собой?
Интересно, Джон знает, что Виолетта ему не родная сестра? Вопросы, вопросы, вопросы.
Глава 12
Самый главный из вопросов: как погибла Виолетта? Странно всего три небольших сюжета, в основном, сообщающие о том, что обстоятельства гибели будут изучаться комиссией. Но ни о результатах, ни о том как, продвигается расследование нигде ничего больше не сообщалось.
Видимо, кто-то очень постарался, чтобы общественность как можно быстрее забыла о трагической смерти этой девочки. Я подсчитала - она несколько месяцев не дожила до того дня, когда должно было прозвучать сообщение, имплантированное нам Эрикой.
А когда умер Томас? Всего через полтора месяца после гибели Виолетты. Совпадение? Может быть, он так переживал о смерти дочери, что сердце не выдержало? Смерть во сне! Этому поддонку очень повезло, такая мирная, спокойная смерть в своей постели, своём доме, в окружении своей семьи.
Я отца Джона никогда не видела, но отношение Эрики к нему, передалось и мне.
Впрочем, что я гадаю на кофейной гуще? У меня будет время все как следует разузнать и во всем как следует разобраться. Потому что с Джоном я расставаться не собиралась. Как это возможно? Я сразу провела черту, отделяющую Джона от его матери и, тем более, отца. Он другой, он не такой, как они, я в это свято верила.
Не из-за его отношения ко мне, я знала, что могла бы любить, даже будучи безразличной любимому. И не из-за подарков и роскоши, которыми он старался меня окружить.
Нет, я считала его невероятным из-за того, как он вел себя на той далёкой планете, когда разбился его корабль! Как он шёл и шёл один в пустоте, только мой голос связывал его с остальным миром. Как ему было плевать на боль в сломанных ребрах и ушибы внутренних органов. Никакого нытья, никакой паники, трезвое отношение к нестандартной ситуации и сумасшедшая надежда на спасение.
…Через несколько дней я переехала в их дом, вопрос о будущей свадьбе стал само собой разумеющимся.
Жить в доме всем вместе оказалась не лучшей идеей. Хотя мы с Джоном занимали левую половину дома, а его мать - правую, и нас друг от друга отделяла огромная вереница комнат и коридоров, ее присутствие я ощущала постоянно. И оно меня нервировало, не сомневаюсь, что и ее тоже.
То, что после свадьбы мы будем жить далеко-далеко от нее, не составляло сомнения, но в данный момент пришлось свое недовольство скрутить в тугой узел и спрятать как можно дальше. Я хотела узнать о гибели Виолетты как можно больше, а для этого необходимо находиться здесь, чтобы беспрепятственно шнырять, где мне вздумается, и не бояться нескромных вопросов. Этим преимуществом я пользовалась в полной мере.
Комнаты Виолетты влекли меня, словно бабочку на огонь. Они стояли запертыми, я думаю, с того самого дня, как погибла Виолетта. Это было хорошо, значит, обыскав комнаты как следует, я смогу понять, чем жила и о чем думала Виолетта последние дни перед гибелью.
Но я ошиблась. Комнаты была идеально прибраны, настолько идеально, что исключали всякую возможность присутствия хозяйки при жизни. Здесь наводили порядок уже после ее смерти. Жаль, конечно, но все равно еще раз осмотреть комнаты необходимо. Как это сделать?
Моя проблема разрешилась просто: я стащила ключ из комнаты Джейн, когда она на несколько дней отправилась к кому-то в гости. Ключ лежал на видном месте в хрустальной шкатулке, добыть его не составляло никакого труда. Гораздо труднее оказалось отделаться на несколько часов от Джона, услав его с какой-то просьбой. И вот комнаты Виолетты в моём распоряжении.
Зависть против воли закралась в сердце. Как же не похоже мы провели детство и раннюю юность! Но в этом никто не виноват, она - тем более, так сложилась жизнь.
Итак, красивые, богато обставленные комнаты молодой, современной девушки, несомненно, обладающей хорошим вкусом. О хорошем вкусе я сделала вывод на основании того, что мне здесь все, абсолютно все нравилось. Не только расположение и форма мебели, расцветка стен, гардин, ковров, но и все мелочи, что попадали в поле моего зрения: брелки, сувениры, игрушки. Наши вкусы совпадали во всем.
Я быстро проверила ящики стола, коробочки на столе - ничего особенного. Маленькую комнату с одеждой, коробки на верхней полке - ничего. Я даже сама не знала толком, что искала. Пароля к компьютеру у меня не было, но я не сильно и старалась его вычислить. Если мы с ней одно и то же, то я не стала бы хранить важную информацию в месте, до которого любой может добраться, выведав пароль или просто взломав его.
Если было нужно где-то хранить и прятать информацию, то это должен быть маленький, надежно упакованный и легко прятавшийся предмет.
Необходимость иметь секреты, то есть что-то принадлежащее только ему одному, есть у каждого человека. Я вспоминала приют, вот где жажда что-то сохранить в тайне была просто непреодолимой, и где ничего невозможно было утаить, чтобы это не стало достоянием всех. Личные шкафчики безжалостно вскрывались, секреты, рассказанные подружкам, мгновенно разлетались. Как я мечтала о тайнике, доступ к которому имела бы только я!
Стоп, тайник! Я мечтала о тайнике, значит, и Виолетта думала так же, если, конечно, ей было, что скрывать.
Я стала проверять стены. Ура, в стене комнаты с нарядами я нашла дверцу размером десять на десять сантиметров, явно прикрывающую выдолбленную нишу в стене. Отверстия для ключа не нашлось, зато был очень острый выступ, о который я порезала палец, когда пыталась нащупать на дверце выемки.
Кровь! Как просто! Ключом к тайнику является код ДНК. Жаль, что я не смогу его открыть. Тот уровень, что проверяют в первую очередь у меня и Виолетты, отличается.
Но я ошиблась, спустя какое-то время, необходимое программе, чтобы проанализировать код ДНК моей крови, дверца тайника открылась. Я с интересом заглянула в него. Одна-единственная флешка, больше ничего.
Со своей добычей, я покинула комнаты Виолетты, постаравшись нигде не отставить своих следов. Ключ я вернула на место, дверцу тайника захлопнула и вновь прикрыла коробкой.
Глава 13
… - Отец меня ударил… ударил по щеке, - плача, говорила Виолетта, сидя на кровати. - Он схватил меня за лицо и с ненавистью сказал, что не имеет отношения к тому ублюдку, что зачал меня. Я сначала ничего не поняла. Отец был настолько пьян, что еле держался на ногах. А теперь я поняла: папа - не мой отец! И он всегда это знал, с самого моего рождения. Теперь понимаю, почему он так ко мне относился! Отчужденно и холодно. Мама говорила, что это из-за того, что у него очень ответственная работа и совсем нет времени проводить со мной. Я ей верила. Я ведь не знаю, как папа относился к Джону, когда тот был маленьким… Папа - не мой отец! - Виолетта плакала, закрыв лицо руками, было видно, что она никак не может этого осознать.
Я подумала про себя: “Тоже мне, трагедия!”, но Виолетта, очевидно, считала иначе. Она была в полной растерянности, и тут я с удивлением заметила, что Виолетте на видео от силы тринадцать-четырнадцать лет. Я взглянула на дату съёмки, на которую раньше не обратила внимания, так и есть, четырнадцать лет.
- Папа хочет, чтоб я училась в закрытом колледже, а дома бывала только на каникулах. А я, не хочу, не хочу! Теперь я понимаю, почему он меня решил отослать, почему постоянно недоволен мной и почему постоянно обижает маму. Он знает, что она ему изменила. Но как мама могла так поступить? - Виолетта сжала губы, глаза стали мстительными. - Правильно она сделала! Так ему и надо! Пусть мама бросит его, он нам не нужен. Мы сами без него проживем, вдвоем, нет, втроем, Джон никогда не бросит нас! Сегодня скажу об этом маме…
На этих словах запись прервалась, а потом я вновь увидела Виолетту, уже в другой одежде. Она опять сидела на кровати, а рядом стояли две упакованные дорожные сумки с вещами.
- Я ничего не сказала маме, не смогла. Я не сказала даже о том, что отец ударил меня, когда был пьян. Он ведет себя так, словно ничего не случилось, у меня даже закралось сомнение, помнит ли он о том вечере. Наверное, он не помнит, что схватил меня за лицо. Не помнит, что ударил меня, не помнит, что сказал мне о том, что он не родной мне отец. Он такой же угрюмый и раздраженный, так же равнодушно смотрит на меня, так же придирается к маме. Думаю, если бы он помнил о том разговоре, то так бы себя не вел. Я уезжаю в колледж, я решила, что это лучший выход из такой ситуации. Маму мне очень жаль, я как представила её лицо после моих слов, что знаю о её измене, сразу решила ничего не говорить. Пока буду учиться, пройдет какое-то время, я потом решу, как мне дальше поступить…
Очевидно, после последней съемки прошло несколько месяцев. Виолетта сильно изменилась. Повзрослела, была ярко и даже достаточно вызывающе накрашена и одета…
- Дом, милый дом, - с ироничной улыбкой начала она. - Здесь ничего не изменилось, то же застойное болото. Вот только я уже другая! Как же мне весело! Я нашла себе чудесное развлечение, я извожу своего папашку! Специально постоянно попадаюсь на его дороге и делаю все, чтобы как можно сильнее разозлить его и вывести из себя. Могу себя поздравить, это мне отлично удается. Я как-то интуитивно чувствую, что именно его особенно бесит и раздражает. Он уже едва выносит мое присутствие, но то ли еще будет. Я не боюсь его ни капельки, пусть только попробует меня еще раз ударить. А колледж очень хорош, там учат не только будущей профессии, но еще и защищать себя. У меня к рукопашному бою какой-то особенный талант, меня единственную почти сразу перевели в старшую группу. Даже интересно было бы попробовать парочку ударов на папочке вместо груши. Только маму жалко…
Следующая запись сделана, вероятно, через год.
- Ох, что сегодня было! Я шла из бассейна, мне папочка сделал какое-то замечание. Я даже не соизволила ответить, так глянула на него через плечо, и все. Не знаю, что случилось, но его всего словно перекосило. Он помчался в комнаты мамы, я, поняв, что разговор будет очень интересным, чуть погодя отправилась вслед за ним. Услышала только, что он говорил о какой-то пластической операции, какой-то Эрике, я толком не поняла. Думаю, его потрясло сходство с моим отцом. На маму я совсем не похожа, значит, похожа на своего биологического отца, а папашка, судя по всему, его хорошо знал. Эх, расспросить бы о нем маму, но я все никак не могу решиться на такой разговор. А познакомиться с отцом мне бы хотелось. Может, позже… А отец перестал притворяться “добрым папашкой”, и его полный ненависти взгляд открыто преследует меня. А я? А я только улыбаюсь в ответ. И эта моя сдержанная, чуть презрительная улыбка, оказалась самым действенным оружием против него. Наверное, такая улыбка была у моего отца?
Глава 14
… - Я решила сделать тайник. А ключом к нему будет код моего ДНД, только я поставлю ограничение - тайник откроется, если совпадение будет всего пятьдесят или даже двадцать пять процентов. Я хочу, чтобы в случае необходимости его могла открыть мама и даже Джон, и только папашка не имел бы к нему доступа.
Услышав слова Виолетты, я поняла, почему смогла открыть тайник, и почему больше никто не смог этого сделать. И все свои записи она хранила в компьютере, лишь некоторые из них продублировав на флешку. Она никого не боялась, она была в родном доме, только скоро он стал для нее неродным.
Я слушала дальше рассказ Виолетты, слушала, как с каждым днем ухудшались ее отношения с Томасом. Как она каждым своим словом и поступком провоцировала его, нагнетая неприязнь и вражду. Как она нисколько не боялась, наоборот, жаждала открытого конфликта, почему-то уверенная, что выйдет победительницей из такого противостояния. Она была совершенно уверена, что… сможет его побить с помощью нескольких детских, дилетантских приемчиков, которым ее научили в колледже.
Какой же она ребенок! Она, видимо никогда не видела, как дерутся сильные, обученные драке мужчины, потерявшие человеческий облик то ли из-за алкоголя, то ли из-за ярости, замутившей рассудок. Это такое страшное зрелище. Эрика рассказывала, как дрались Грег и Томас, даже она побоялась как-то остановить их.
Удивительно, но мои мысли оказались подкреплены дальнейшим рассказом Виолетты, полностью подтверждающим их.
… - Мне исполнился двадцать один год, - грустно сказала Виолетта. При этих её словах, я внутренне насторожилась, понимая, что сейчас услышу о финальной части ее жизни, услышу о том, что случилось с ней перед самой гибелью. - Пять дней назад, - с трудом продолжила девушка, - Томас хотел меня изнасиловать.
Я вздрогнула, я о таком даже не могла подумать. Эта мразь, этот урод решился на такой чудовищный поступок. А что Джейн? Почему она все время стоит в стороне? Она что, не видит, что происходит в ее доме? Я мгновенно выключила запись, не в силах справиться со своими чувствами, было ощущение, словно это меня хотели изнасиловать. Да, мне было плохо, и в детском доме, и после него, но такого со мной не было!
- Он вернулся домой поздно, совершенно пьяный, - продолжала Виолеттв. - Я столкнулась с ним в холле и с отвращением сказала, до чего же он противен, когда находится в таком состоянии…
Я снова зажала уши. Что Виолетта делает, разве можно так дразнить этого человека?!
- … и тогда Томас, ни слова не говоря, бросился на меня. Он ударил меня несколько раз, потом схватил за горло и стал говорить что-то непонятное: ” Ну что, с…а, зови своего Грега, только он не придет. Почему? Потому что он сдох! Сдох, сдох, сдох, - с каким-то странным наслаждением повторил он. - И ты, Эрика, сейчас со мной будешь милой и ласковой, иначе я тебя задушу!” Томас начал сдирать с меня одежду. Я дотянулась до звонка, но слуги побоялись вмешиваться, только сообщили о том, что происходит, маме. Томаса оттащили, он, вроде, немного пришёл в себя, с ненавистью посмотрел на меня и приказал убираться из его дома, а когда мама двинулась за мной, жестко сказал ей: “Ты никуда не пойдешь, пока я не разрешу и не отпущу тебя. Ты забыла свою клятву?” - и противно засмеялся. А мама… а мама остановилась. И осталась в доме, когда я из него ушла…
Бедная Виолетта, я понимала её растерянность, я понимала, как странно для неё выглядел поступок матери.
… - Почему мама не бросит этого гада? Почему она ему подчинилась, вернее, какой-то клятве, которую когда-то дала? - Виолетта вытирала слезы, которые бежали и бежали из глаз. - Может, мама поклялась быть с ним, когда он узнал о ее измене? Что ж, - Виолетта зло рассмеялась, - клин клином вышибают, я точно знаю, что этот похотливый козел тоже изменял маме. Я буду следить за ним днем и ночью. Я поймаю его с любовницей, запечатлею на камеру и предоставлю маме доказательства. Тогда она бросит их ему в лицо вместе со свидетельством о браке. И со спокойной совестью уйдет от него!
Когда я услышала о планах Виолетты, я похолодела, мое подозрение, что Виолетта погибла неслучайно, стало уверенностью.
… - Ну вот, эта мразь и попалась! Ну он и хитрый! Еле удалось проследить, куда он постоянно отправляется два раза в неделю. Чтобы это выяснить, пришлось подключать друзей, друзей их друзей и так далее. Я думала, что это будет какая-то планета или еще что-нибудь, ничуть не бывало. Странно, судя по координатам, которые смогли для меня вычислить, он останавливается в… пустоте. Может его любовница тоже туда прилетает? Посмотрим. Завтра он как раз должен улететь, я последую за ним. Вот для него будет сюрприз…
И все, записи закончились. Бедная моя несчастная сестренка, еще бы совсем немного, и ты узнала бы, что означали полеты Томаса. Ты бы узнала, в какую смертельную ловушку попала. Теоний, снова теоний. Из-за него погиб Грег, погибла Эрика, и вот теперь Виолетта.
Глава 15
Одеяло сползло с плеча. Я зябко поежилась, тут же руки Джона натянули одеяло на прежнее место, заботливо подоткнули со всех сторон, а потом подтянули меня, нежно прижав. Я чуть мурлыкнула от удовольствия, тут же заполучила еще и осторожный поцелуй, не возбуждающий, а успокаивающий, позволяющий мне продолжить сон.
Да, да, ДА! Я ничего не сказала ни Джону, ни его маме о том, что я узнала о Виолетте. Я долго думала, что мне делать с этими знаниями. Если я выплесну в лицо матери Джона все, что я думаю о ее невмешательстве в ту страшную ситуацию, что сложилась в отношениях между ее мужем и ее дочерью, то, возможно, мне придется расстаться с Джоном.
Допустим даже, он примет мою сторону и останется со мной, но он все равно не сможет бросить свою маму, будет разрываться между нами, и плохо будет всем.
Неведение для них - самый лучший выход. Если бы Томас был жив, тогда другое дело, а так… Пусть прошлое останется прошлым.
Ну, кого я дурю? Да я просто ФИЗИЧЕСКИ не могу расстаться с Джоном. Это выше моих сил. Я столько лет жила в одиночестве, когда никому, ни одному человеку на Земле до меня не было никакого дела. И вдруг меня окружили такой заботой, такой любовью.
Нет, дело не в деньгах и комфорте, дело в человеческом участии и внимании. Это выражалось в тысячах тысяч мелочей. Ну вот, например, как сегодня: просто укрыть, просто прижать к себе, не для того, чтобы самому потом получить удовольствие, а только для того чтобы мне было комфортнее отдыхать.
Или вот, например, как терпеливо он ждет, когда я с его тарелки стащу все самые вкусные кусочки, потом спокойно съедает все, да еще и те куски, что я переложила ему на тарелку,посчитав несъедобными. Ну, кто такое вытерпит?
Терпеливо смотрит со мной мои любимые фильмы, вернее, лицо его смотрит на экран, а мысли где-то далеко-далеко в работе. Он что-то придумал, какое-то усовершенствование, ждет, пока комиссия экспертов вынесет решение по его проекту, поэтому у него много свободного времени, и он его все, до последней минуты, посвящает мне.
Чего мне хочется? Чего не хочется? Мои желания теперь стоят во главе всего! Да я просто купаюсь в его любви, наслаждаясь каждым мгновением жизни. Мне так хорошо, как никогда в жизни. Ему все равно, какое у меня платье, есть или нет макияж, ему нужна я, только я, целиком и полностью.
Его мама сейчас очень далеко от нас. Хорошо, когда много домов в самых разных частях мира. Я не говорила открыто, что не хочу находиться рядом с Джейн, просто, узнав, что один из его домов находится в холодных широтах, капризно заявила, что давно не видела снега. Два часа на сборы, и вот уже две недели мы живем в чудесном доме, со всех сторон окруженным вековыми елями, за окном лежит снег, а в спальне горит камин.
Такой домик - удовольствие не из дешевых, в мире совсем мало уголков, где можно жить уединенно, да еще наслаждаясь чистым воздухом и красивой природой. Нам было совсем не скучно.
Осторожно я расспросила Джона о Виолетте, отце, об их взаимоотношениях. Как я и предполагала, он ничего не знал. Как раз в эти годы он находился в каком-то экспедиционном корпусе, не бывая дома не то, что по несколько месяцев, а по несколько лет, и общался с родными только во время связи с кораблем. Ни мама, ни Виолетта ничего ему не говорили, не желая расстраивать. И он до сих пор пребывал в полной уверенности, что его о счастливую и дружную семью просто неожиданно постигли такие страшные несчастья.
В этой жизни все хорошее рано или поздно кончается, вот и у меня оно закончилось. Закончилось, казалось бы, самым естественным продолжением семейного счастья. Джон захотел, чтобы у нас был ребенок. Что тут удивительного? Два человека, любящие друг друга, хотят, чтобы в жизни их связало что-то большее. Маленькое существо, одинаково дорогое для обоих.
Я понимала Джона, он хочет малыша не только потому, что сильно любит меня, а и потому, что осознает, насколько опасна его работа, и всегда есть вероятность, что когда-то он не вернется из полета. И он хочет продолжить себя в своем ребенке. Очевидно, он это осознал, когда был на волосок от гибели на той страшной планете.
Вот только для продолжения рода он выбрал не того партнера. Когда Джон впервые заговорил о ребенке, я страшно испугалась.
Эрика ничего не говорила о продолжении своей жизни в наших с сестрами детях. Клонирование запретили не просто из-за морально-этических соображений, например, использование тел клонов в качестве материала для пересадки органов стареющей матрице, были и многие другие аспекты для таких запретов. Вроде, это касалось как раз потомства клонов.
Я точно ничего не знала. Искать какие-то сведения не решалась. Я знала, если кто-либо начинал собирать или искать информацию о клонах и клонировании, этим человеком немедленно начинали интересоваться специальные службы. Если бы это был праздный интерес, то ничего страшного, в моем же случае… Я не имела никакого желания попадать в поле зрения этих служб.
От одной мысли, что из-за того, что я клон, у моего ребенка могут возникнуть какие-то хоть физические, хоть психологические отклонения, мне становилось нехорошо. Нет, я не могу так рисковать. Пусть эксперимент Эрики на мне и закончится.
Глава 16
Сначала я, как истинная женщина, просто ушла от этой скользкой темы. Потом отделалась шуткой, что я еще не насладилась жизнью, чтобы задумываться о детях. Но с Джоном такой номер не прошел, он очень серьезно начал уговаривать меня и объяснять, что и после рождения малыша я смогу наслаждаться жизнью, а маленький будет его радостью. Я только собралась придумать еще что-нибудь, как заметила, что в глазах Джона появилась догадка, что я вообще не хочу иметь от него ребенка.
Я испугалась, и, чтобы успокоить его, пообещала подумать о малыше.
Джон не отставал. Пришлось сделать вид, что я согласилась. Я все продумала, существует множество способов контрацепции как мужских, так и женских. То есть я могу еще целый год водить его за нос, прежде чем он забьет тревогу, почему у нас ничего не получается. За это время я еще что-нибудь смогу придумать.
Но я плохо знала Джона. Едва получив мое согласие, тут же окружил меня кучей приборов, считывающих химический состав моей крови, что исключало принятие контрацептов. Другие приборы контролировали мой гормональный уровень, то есть высчитывали идеальное время зачатия.
Я попала в безвыходную ситуацию, выбора не было. Я решила: как все идет, так пусть и идет, все-таки надежда, что с малышом все будет в порядке, была, причем, немалая. Да, я все понимала, мое согласие - чистой воды эгоизм и преступная безответственность, но я Джона любила в тысячи раз сильнее, чем какого-то мифического ребенка, к тому же еще даже не зачатого.
Меня снова ждал “сюрприз”. Джон подошел к вопросу о ребенке очень основательно, он договорился с Центром генетических исследований на предмет изучения наших с ним ДНК на предмет возможности развития всех, каких только возможно, генетических отклонений и заболеваний. То есть наши молекулы ДНК практически разобьют на мельчайшие составляющие.
Но и это еще не все. Будет проверяться ДНК всех ближайших родственников, даже УМЕРШИХ! То есть, Томаса и Виолетты в том числе. Я похолодела. Исследовательский центр - это не какая-то там клиническая лаборатория, там не удастся скрыть, что наше с Виолеттой ДНК полностью идентично. Это была катастрофа. Объяснить такое совпадение было бы просто невозможно, я поняла, что пропала.
- А зачем проверять ДНК Виолетты, - робко спросила я.
- А как же? Ведь существуют только женские генетические заболевания, передающиеся через мужской ген. Врач сказал, поскольку такая вероятность существует, ее также необходимо исключить.
- А где ты возьмешь кровь Виолетты?
- В медицинском центре создавался запас и моей крови, и маминой, и отца, и Виолетты. Там и возьмем.
- А вдруг твоя мама не согласится? - спросила я со вспыхнувшей надеждой, сразу подумав, что Джейн не захочет афишировать, что Виолетта ей не родная дочь.
Но Джон развеял мою надежду:
- Согласится. Я уже с ней говорил.
Конечно, Джейн проще поговорить с врачом, убедив его написать, что в ДНК Виолетты никаких изменений нет, чем отказывать Джону в такой важной просьбе и вызвать тем самым, ненужные подозрения.
Все, я в капкане, в ловушке, выхода из которой нет. Я не могу сказать Джону, что я клон, НЕ МОГУ! Даже если скажу, это все равно не решит проблему с ребенком. Обследование проведут еще тщательнее, из-за этого огромное количество людей будет посвящено в мою тайну, которая уже не будет тайной. Мне придется рассказать все. Да еще неизвестно, как Джон воспримет мое признание. Вдруг в его понимании клон - это что-то противоестественное, искусственное, например, нечто, похожее на робота. Вдруг он перестанет меня любить, перестанет относиться так, как относился до сих пор?
И я… ушла от Джона.
Уже две недели как мы расстались. Странно, думала, Джон мне уступит. Я поставила ультиматум: или я, или ребёнок, в том смысле, что я не собираюсь и не хочу иметь детей, давай просто любить и наслаждаться друг другом.
Он ничего не сказал, посмотрел мне в глаза и ушел, уехал, улетел куда-то. Два дня ждала его звонка. Не позвонил. Я поняла - это все. Собрала вещи и вернулась в свою квартиру. Решила вновь выйти на службу, жить-то на что-то надо. Но у меня на счету оказалась огромная сумма денег. Я могла жить в свое удовольствие, не беспокоясь ни о чем.
Только вот жить “в своё удовольствие” не получалось. Не было цели, не было смысла, жить не хотелось.
Прошло еще две недели, потом еще две, и вот в один прекрасный день мне позвонила Джейн, моя несостоявшаяся свекровь. Разговор был коротким. Она попросила о встрече в каком-нибудь тихом месте, где нам никто не мог бы помешать. Я предложила приехать ко мне. Через три часа она была у меня дома.
Бледная, сдержанная… высокомерная. Джейн холодно поинтересовалась, по какой причине мы с Джоном расстались. И ее внешний вид, и ее тон вызвали во мне такую волну бешенства, что я поняла - сейчас выскажу ей все. Все, что думаю о ней, о ее отношении к Виолетте, о ее муже. С Джоном я больше не увижусь, терять мне нечего. И еще так хочется сбить с нее этот налет снобизма, эту аристократическую сдержанность и холодность.
Поэтому я не менее высокомерным, холодным и учтивым тоном вежливо спросила: ” А Вам, спрашивается, какое дело?”
Глава 17
Хорошо, когда желания двух людей совпадают. Я хотела поссориться с Джейн, она, по всей видимости, тоже. Поэтому мы завелись с пол-оборота.
Для начала обменялись легенькими файерболлами.
- Какое Вам дело до наших с Джоном отношений?
- Хотела узнать, что ты от него еще потребовала, ведь он и так тебе дал все, что только можно.
Я поняла, что Джон не рассказывал о причине нашего расставания. Неприятно говорить, но первый, по-настоящему болезненный удар, нанесла я.
- Можете верить, можете не верить, но деньги и состояние Джона меня не интересуют. И еще. Лучше так, как Вы следите за Джоном и его жизнью, Вы следили за Виолеттой, может тогда она осталась бы жива!
При этих жестоких словах глаза Джейн сузились, нет, она не заплакала, демонстрируя мне свою слабость, а очень жестко и ядовито ударила в ответ:
- Раз деньги тебя не интересуют, тогда даже не знаю, зачем мой сын мог тебе понадобиться. Ведь, насколько я понимаю, твои сексуальные аппетиты с удовольствием удовлетворял весь Генеральный штаб! Хотя… кто знает твои запросы? Впрочем, что я говорю, - притворно заботливым тоном добавила она, - столько военных баз, небольшой вояж, то на одну, то на другую базу… но ты, наверное, лучше меня знаешь, зачем тебе рассказывать, - свой монолог она закончила милой змеиной улыбкой.
Я взбесилась. Значит, вот как она обо мне все время думала! Ну что ж, тем легче мне будет сказать все, что я думаю о ее роли в несчастье, случившемся с моей сестренкой.
- Что ж, по моему мнению, лучше так, чем всю жизнь мечтать о мужчине, который и смотреть на тебя не хочет. Это я говорю о Греге Крайтоне, - любезно пояснила я, с удовольствием наблюдая, как она побледнела. Неужели она до сих пор помнит о нем и любит его?
- Откуда ты знаешь о Греге?
- О! Я много, о чем знаю. Знаю, что Виолетта не была дочерью Томаса, - Джейн чуть заметно презрительно улыбнулась, но я продолжила, зная, что следующие мои слова не оставят ее равнодушной: - Знаю также, что она не была и Вашей дочерью, - я оказалась права, при этих словах Джейн дернулась, с испугом посмотрев на меня.
Мне стало даже жаль ее, и я остановилась, не зная, продолжать или нет говорить о Виолетте. Но потом решила, что если не скажу сейчас, не скажу никогда, и я продолжила, но уже не так зло, как говорила до этого:
- Да, Джейн, я знаю, что Виолетта - не Ваша дочь, что Вы ее удочерили. Но я хочу еще больше огорчить Вас. Вы, вероятно, думаете, что Виолетта дочь Эрики и Грега? Так вот, это не так. Грег не имеет никакого отношения к появлению Виолетты.
Джейн перевела дух, облизала губы, она не спросила, откуда мне все это известно, она спросила только об одном:
- А кто отец Виолетты? - и сама стала перечислять имена, большая часть которых мне не была известна. Я отрицательно покачала головой. - Тогда кто же? - она уже не спрашивала, а требовала ответа.
- Никто. Эрика не верила в детей. Только точное повторение, а это возможно… - тут я сделала паузу, - это возможно только в клоне. Виолетта - клон Эрики.
Джейн с ужасом смотрела на меня. Ее реакция меня расстроила. Если она так отреагировала на мои слова о Виолетте, то как же отреагировал бы Джон, если бы я призналась ему, что я клон?
- Виолетта - клон Эрики?! Тогда многое понятно. Томас говорил, что Виолетта и пахнет, как Эрика, а у моего мужа нюх был, как у охотничьего пса, - с нескрываемым отвращением к памяти мужа произнесла она.
Джейн поднялась, собираясь уйти, но я ее остановила.
- Скажите, почему Вы не вмешались, почему не защитили Виолетту? Потому что она не была Вам родной дочерью? Думаю, если бы на ее месте был Джон, вы не были бы столь безучастны!
Джейн остановилась в дверях, о чем-то задумалась, и вдруг резко выпалила, снова развернувшись ко мне.
- Ничего не сделала?! Да я убила Томаса Блера! Я убила его, своими руками!!! Не веришь? После гибели Виолетты я прочитала то, что она писала о себе и Томасе. Едва успела это сделать. Томас забрал ее личный компьютер и стер все записи. Я ненавидела своего мужа уже очень-очень давно, но я не хотела его смерти. Теперь я знала, что он не должен жить. И я открыто убила бы Томаса, но из-за Джона я не могла так поступить. И тогда я придумала план.
Джейн говорила быстро, захлебываясь словами, словно боясь, что если она остановится, то дальше не сможет продолжить. Было видно, что эта тайна истерзала ее, и она сама желает рассказать обо всем, не имея сил хранить тайну дальше.
Глава 18
… - Когда я после смерти Виолетты прочитала ее дневник, поняла, что ее гибель не была случайной. К сожалению, я не знаю, зачем она полетела на том арендованном, маленьком, совершенно не приспособленном для такого полета корабле, к той страшной планете. Корабль сгорел, и никакой информации не сохранилось. Зачем ей эта планета? Я даже сначала подумала, что она хотела покончить жизнь самоубийством…
Джейн заплакала. А я сначала не поняла, о какой планете идет речь. Потом вспомнила, что остатки, почти полностью сгоревшего корабля нашли за много-много миль от Теоны, в совершенно противоположном секторе космоса, на планете, которую накрыло раскалённой плазмой после взрыва звезды. В корпорации работают настоящие специалисты, ни одной зацепки, чтобы связать смерть девушки с тайными разработками. Что сказать? Молодцы!
Джейн плакала, я ее не торопила, и чтобы ей было легче говорить, спросила, как она узнала о существовании Виолетты.
- Я увидела Эрику в космопорту планеты Сенек. Я тогда сильно удивилась, ведь Томас говорил, что Эрика после смерти Грега закрылась ото всех в своем доме. Эрика меня не видела, а я немного проследила за ней и увидела, что она отправилась в медицинский исследовательский центр. Мне даже удалось узнать, с кем она беседовала, поэтому после ее смерти не составило труда узнать о существовании ее дочери… То есть, ее клона, - тут же поправилась Джейн, с трудом произнося это слово.
- Вы решили, что девочка - ребенок Эрики и Грега?
- Разумеется! Это первое объяснение, которое приходило в голову. Когда я узнала об этой девочке, узнала, что ее ждет детский дом, то твердо решила забрать ее себе и воспитывать, как свою дочку. Мне пришлось для этого просить разрешение Томаса, и, конечно, рассказать ему о ней. Сначала он был категорически против, но я не уступала, пригрозив разводом, если он не даст согласия. Томас пытался шантажировать меня Джоном, угрожая, что заберет его и не разрешит мне его видеть. Но его угроза была просто смешной. Джону было почти семнадцать лет, он был вполне самостоятелен, и, если бы захотел меня увидеть, Томас ему не смог бы помешать. К тому же, учитывая, как Джон любит меня, какие теплые, доверительные отношения существуют между нами, скорее это Томас лишился бы своего сына. Мой муж, разумеется, все это очень быстро понял и решил не доводить меня до крайности. Он согласился удочерить девочку, но при этом взял с меня клятву, что я НИКОГДА не уйду от него, пока он сам меня не отпустит. Томас был страшным собственником. Он, конечно, знал о моей любви к Грегу, ненавидел его очень сильно и очень сильно ревновал меня к нему. Все годы, пока был жив Грег, Томас мучил меня упреками и оскорблениями. Почему я от него не ушла? Потому что тогда потеряла бы единственный шанс хоть изредка бывать в обществе Грега, Эрика четко дала понять, что если я не буду замужем, то его я не увижу даже издали.
Джейн помолчала, затем все-таки продолжила.
- Да, Энни, эта любовь к Грегу - какое-то страшное наказание, болезнь, от которой я не могла вылечиться. Моя мука, мои цепи, кандалы и… мое счастье. Ради Грега я терпела Томаса, теперь я согласилась его терпеть ради ребенка моего любимого, - она снова запнулась. - Я тогда так думала. Всю жизнь я была страшно одинока, и только мои дети, Джон, а потом Виолетта, были для меня единственной радостью. Внешность у девочки оказалась некрасивой, и перед пластической операцией встал вопрос: чьи черты ей придать? Я бы, конечно, хотела, чтобы она была хоть немного похожа на Грега, но даже попросить не смогла об этом, поэтому девочке придали черты ее матери. Они удивительно подошли под строение лицевых костей, связок и мышц, теперь понятно, почему.
Виолетта сначала была совершенно безразлична Томасу. Растет? Ну и пусть себе растет. А вот я полюбила ее всей душой, и если я первое время любила ее, как продолжение Грега, то потом стала любить, как дочь.
Джон тоже полюбил свою маленькую сестренку, все у нас было хорошо, пока Виолетта не вступила в подростковый возраст, и вот с этого времени начались ссоры между ней и Томасом.
То ли из-за того, что Виолетта с каждым днём все больше и больше напоминала Эрику, причем, не только внешностью, но и волевым решительным характером, я была совсем не такой, - добавила со вздохом сожаления Джейн, - то ли еще по какой-то причине, но Томас стал открыто обижать и даже унижать девочку, особенно, когда бывал пьян.
Она очень сильно переживала из-за такого его отношения, плакала и не понимала, в чем она виновата. Тот разговор, когда пьяный Томас сказал ей, что она не его дочь, изменил все. Жаль Виолетта не рассказала мне об этом, она берегла меня и не хотела расстраивать, а я… - Джейн заплакала. Но не горько и безутешно, а тихо и обреченно, просто из ее глаз покатились слезы. Я знала такие слезы, они не приносили облегчения, в отличие от бурных рыданий, эти слезы были страшными, неутолимыми, разъедающими изнутри.
В эту секунду я до конца поверила, что она искренне любила Виолетту, и поверила, что она могла убить мужа, отомстив за смерть дочери.
Глава 19
- Я долго думала, как его убить, - спокойным, почти безразличным тоном продолжала Джейн. - Самым главным было не навредить Джону, поэтому смерть должна выглядеть естественной. И я придумала. В один из дней, когда Томас в очередной раз напился почти до беспамятства, я сделала ему укол, постаравшись попасть в стенку бедренной вены. Я ввела ему небольшую дозу лекарства, вызывающее склеивание тромбоцитов, запустив, таким образом, процесс образования тромба. К тому времени, когда тромб сформировался, а на это ушло больше месяца, лекарство не только рассосалось, но и было полностью выведено из организма. Я ничего не предпринимала, ждала, когда все случится само собою. Если бы он как-то спасся, например, приступ случился в тот момент, когда ему смогли бы быстро помочь, то такие попытки я делала бы снова и снова, пока однажды тромб не убил бы его. Но все получилось с первого раза. Он опять был пьян, уснул и не проснулся, - Джейн коротко вздохнула и посмотрела на меня.
Она не ждала ни осуждения, ни одобрения. А я… а я восхищалась ею. И когда она в очередной раз поднялась, чтобы уйти, снова задержала ее.
- Джейн, я очень-очень сильно люблю Джона, - теперь я хотела рассказать все. - Я очень-очень хочу быть вместе с ним. Кроме него мне никто не нужен. Вы знаете, почему мы расстались? - она отрицательно покачала головой. - Я не соглашалась родить ему ребенка, - и быстро, пока она не успела задать вопрос сама, продолжила: - А Вы знаете, почему я НЕ МОГУ родить ему ребёнка? - я сделала ударение на словах ” не могу”, она снова отрицательно покачала головой и посмотрела на меня, ожидая продолжения. - Джейн, Эрика не верила в детей, поэтому она создала своего клона, но… - я сделала над собой усилие, чтобы говорить дальше, - но она боялась, что с клоном может что-то случиться, поэтому для страховки… она создала их несколько.
Я боялась смотреть в лицо Джейн, боялась увидеть в ее глазах рождающуюся догадку. Но все-таки твердо продолжила:
- Эрика создала трех клонов. Первая девочка-клон, Элли Кейт, умерла в возрасте трех лет. Девочку, которую Вы удочерили, Вашу Виолетту, должны были назвать Эмми Вейн. И… Энни Нейл, - тихо сказала я. - да, Джейн, я тоже клон Эрики. Я узнала об этом только в возрасте двадцати двух лет, когда прозвучало сообщение, имплантированное всем троим в возрасте нескольких недель от момента зарождения эмбрионов. Если бы Виолетта дожила до этого возраста, она также узнала бы об этом.
Эрика оставила нам денег и полный рассказ о себе. Из этого рассказа я и узнала о Вас, о Греге, о Ваших чувствах к нему, об отношениях между Грегом и Томасом, и еще о многом-многом другом.
Когда я увидела фотографию Виолетты, я сразу поняла, что она, так же, как и я, клон Эрики. Я думала, что Вы знали об этом и, возможно, даже специально удочерили ее, чтобы потом убить. Теперь я знаю, что это не так. Я благодарна Вам от всего сердца за Вашу любовь и заботу, которыми Вы окружили сестру. Мне так, к сожалению, не повезло. Я была всегда одна. В детдоме, потом в училище. У меня так же, как и у Виолетты, была некрасивая внешность, Эрика так поступила умышленно, чтобы никто не догадался, кто мы на самом деле.
Только мне с такой внешностью пришлось жить долгие годы, и я знаю, как повезло Вашей дочери, что Вы избавили ее от этого.
Меня никто никогда не любил. Джон - мой первый мужчина, первый, кому я стала дорога и желанна. Это было такое счастье - ощущать, что ты кому-то нужна. Я хотела бы быть с ним каждую минуту своей жизни. Если бы я была обычной девушкой, то родила бы ребенка Джону, не сомневаясь ни секунды. А так… я боюсь за ребенка, не могу им рисковать. Я не знаю, как мое происхождение может отразиться на нем. Вы меня понимаете? - Джейн едва заметно кивнула. - Я не могу рассказать Джону о себе. Боюсь. Боюсь его неприятия меня, боюсь его отвращения.
Я Вам рассказала все. Можете делать с моими признаниями все, что посчитаете нужным. Можете сказать Джону, можете не говорить. Вы лучше знаете своего сына, лучше знаете, как поступить, чтобы помочь ему. Он меня любит, я чувствую это. Он страдает без меня, я это тоже чувствую. Но что мне делать, я не знаю!
Мы молча посидели еще какое-то время. Столько всего услышано, не было сил что-то говорить. Потом Джейн ушла.
Если честно, то я думала, что Джон приедет ко мне через день, может два, может неделю. Но он не приехал. Почему? Ему так невыносима мысль, что я клон? Или, может, Джейн ничего не сказала ему? Знает или нет? Я ждала и ждала, а потом поняла, что ждать больше нечего. Разницы, в принципе, никакой: если он все узнал и не приехал, потому что я ему противна, или не знает, но не приехал потому что прекрасно живет и без меня.
Я больше не видела смысла продолжать свое дальнейшее существование.
Глава 20
Нет-нет, кончать жизнь самоубийством я не собиралась. Я понимала, что являюсь единственной надеждой прекрасной, неординарной женщины, которая, создавая меня, надеялась, что ее продолжение сделает нечто значительное для этого мира.
Вот я и задумалась о “значительном”, на что могла бы потратить свою жизнь.
Разумеется, моей первой мыслью было начать войну с корпорацией, выведя ее на чистую воду, сообщив всему миру, что планета Теона не погибла, а кое-кто хорошо “греет руки”, добывая и продавая теоний.
Думала я думала… и решила не трогать это змеиное кубло. Не только потому, что боялась за свою жизнь или за то, что не смогу довести свои планы до завершения, а меня остановят на полдороги.
Нет, я больше боялась за Джона. Ведь резонно предположить, что, поскольку я знаю о существовании корпорации, то и мой мужчина, с которым мы вместе жили, знает о ней. А это автоматически означало гибель и Джона, и Джейн.
Успею я или не успею поднять шум, еще неизвестно, а вот то, что их могут убить, отомстив за потерянные дивиденды, даже после разоблачения - вполне реальная угроза.
В то же время я хотела, чтобы сведения об этой корпорации не пропали, даже после моей смерти. Поэтому поступила просто: запись с рассказом Эрики, и эту запись о моей жизни я поместила в банковскую ячейку, завещав, в случае моей смерти, передать Джону. Вот он пусть и решает, что со этим всем делать. Я не Эрика! Я духовно слабее ее, если она проиграла в борьбе, то я проиграла, даже не сделав попытки, настроив себя заранее на поражение и смерть.
…Но я придумала, куда себя деть. Я постараюсь выполнить последнюю волю Эрики и выяснить, что случилось с Сани Ванн Бергером и двумя последними пропавшими экспедициями на планете Церерра.
Вот этим я и стала заниматься, полностью уйдя в изучение истории по освоению этой планеты, изо всех сил стараясь не думать о Джоне.
…Итак. Планета Церерра, или как ее теперь называют, “Кладбище погибших экспедиций”, вероятно, является точной копией Земли в палеозойскую эру каменноугольного периода. Состав атмосферы чуть отличается, но вполне пригоден для дыхания в течение не слишком продолжительного времени. Каких-либо особенных полезных ископаемых там обнаружено не было, но надежда на это оставалась. Несколько участков планеты не поддавались доскональному сканированию, поэтому было решено послать экспедицию для сбора материалов.
И началось… Экспедиции гибли одна за другой по самым разным причинам. Внезапное оседание горной породы, выброс ядовитого газа, камнепады, разлом скалы, сход ледника - это перечень причин гибели экспедиций только на поверхности Церерры. Потом еще две экспедиции погибли, исследуя пещеры планеты. Терпение корпорации, занимающейся разработкой недр, истощилось, когда десятая экспедиция просто пропала. Пропала совершенно бесследно, не могли найти даже место ее приблизительной гибели, хотя каждый из членов этого отряда имел спасательный маячок, беспрестанно посылающий сигналы и позволяющий легко найти владельца. Сигналов не было.
Вот тогда и организовали одиннадцатую экспедицию, штурманом которой был Сани Ванн Бергер. Он считался лучшим из лучших - это признавали все.
Отряд состоял всего из десяти человек. Шли налегке, задачей было только найти следы пропавших тридцати человек. Движение начали с места последнего разбитого лагеря.
Отряд Бергера шел, шел, шел… и исчез. Это исчезновение вызвало какой-то суеверный страх, корпорация живо свернула работы, выплатила какие-то компенсации, и никто так до сих пор и не знал, где погибли две последние экспедиции.
Читая материалы, я сама заразилась желанием Эрики проникнуть в эту тайну. За много лет все забыли о планете, забыли об этих экспедициях, забыли о Бергере. Чтобы организовать поиски пропавших давным-давно людей, нужны были деньги, и деньги огромные.
Я подсчитала все свои сбережения, и те, что оставила Эрика, и те, что перевёл мне Джон. Их было немало, но, разумеется, это не те суммы, что необходимы для организации поисков. Зато на свои деньги я могла найти возможность возродить интерес к этой истории и найти организации, готовые помочь.
В первую очередь я обратилась к корпорации, которой принадлежали права на разработку недр Церерры. Возможно, мне бы отказали, придумав какой-нибудь вежливый предлог, но я свой визит подгадала так, что чуть раньше, буквально на день, прошло несколько программ-воспоминаний об этих экспедициях.
Благодаря мне вновь вспыхнул интерес к той давней истории, и теперь мне уже заплатили за визит в студию и за рассказ обо всех экспедициях, принимавших участие в освоении планеты.
Мне помогли сделать свой рассказ настолько ярким и глубокочувственным, что у зрителей при взгляде на кадры хроники наворачивались слёзы. Вот вытаскивают погибших из-под камней, вот бросают цветы в черную щель разлома, вот осторожно несут тела к авиакару.
Я предложила стать куратором нескольких поисковых отрядов, поскольку “прочесать” предстояло достаточно большую территорию. Предложила подключить к поискам спасателей с военных баз. Просила оказать материальную помощь в подготовке поисков.
Горько признавать, но эта история оказалась “золотым дном” для СМИ, и скоро множество каналов бессовестно использовали ее, стараясь поднять свой рейтинг. Но здесь я была бессильна, хотя “с бешеной собаки хоть шерсти клок”, утешало, что деньги на двенадцатую экспедицию потекли рекой, надо было только умело ими распорядиться.
Глава 21
Несколько крупных корпораций, занимающихся разработкой недр отдаленных планет, взяли на себя все расходы, связанные с поиском пропавших бесследно людей. От меня требовалось одно: разработать восемь маршрутов, максимально охватывающих территорию, где предположительно могли исчезнуть экспедиции.
Всем остальным занимались профессионалы… шоу-бизнеса. Да, корпорации хотели полностью возвратить вложенные средства, сделав из этих поисков развлекательное шоу в режиме он-лайн.
Когда я прочитала предварительный сценарий, то пришла в ужас. Наша поисковая экспедиция должна была пройти маршрутами всех погибших групп. На местах гибели мы должны были торжественно установить памятные знаки с высеченными фамилиями погибших. О каждой из экспедиций будут сняты фильмы, в которые, наряду с документальными кадрами, войдут художественные игровые сцены, восстанавливающие события.
Я, конечно, не против почтить память погибших, но я против такого пафоса. Я точно знала, сколько безымянных погибших людей на совести этих корпораций. Но, если воспоминания не позволяют увеличить материальный и морально-этический капитал, о тех людях предпочитают не вспоминать. Теперь все выглядело лицемерно и даже подло, но я ничего не могла с этим поделать. Я загорелась желанием выяснить причину гибели последних двух групп, поэтому, стиснув зубы и натянув на лицо любезную улыбку, согласилась на участие в этом фарсе.
Последний лагерей, исчезнувших экспедиций был разбит на открытом плато. Вниз вела почти отвесная стена, потом низина диаметром примерно с километр, покрытая невысокой чахлой растительностью, и слегка выпуклая в самом центре, и снова подъем.
Вот, начиная с низины, я и проложила вверх восемь маршрутов, расходящихся веером. Я не решила, с какой из групп идти, но, скорее всего, с той, где самый легкий маршрут, у меня не было необходимых навыков передвижения по очень сложным маршрутам самых высоких категорий.
Но это должно было произойти только через месяц. Потому что именно столько времени мы помпезно добирались до этого плато.
Теперь там выстроили и обустроили огромный лагерь, примерно, для пятисот человек. Здесь были не только члены поисковых групп, но и телевизионщики, рекламщики, представители корпораций, кураторы, повара, обслуживающий персонал. Построен большой зал для общих сборов, одновременно служивший столовой, туалеты, души - настоящий городок.
Меня попросили рассказать о том, какие у меня самой есть предположения о гибели людей, какие сомнения и догадки родились, пока я изучала будущие маршруты, негласно намекнув, что чем туманнее, загадочнее и страшнее будет мой рассказ, тем лучше. Мне пришлось подчиниться. Хотя куда уж страшнее и загадочнее?
Я спокойно рассказывала ведущей о тех экспедициях, постоянно подчеркивая, что гибель каждой из них помогала раскрывать, а в дальнейшем, и избегать ловушек, которые готовила планета. Что до плато Последней Надежды (так теперь окрестили место, где был разбит наш основной лагерь), дорога была вполне безопасной, и что я надеюсь, она будет такой и дальше.
Мы точно знаем, что две последние экспедиции добрались до этого места, знаем приблизительную конечную точку движения, остается выбрать к ней дорогу. Я проработала все возможные проходимые маршруты, их восемь, и восемь отрядов двинутся по ним. За каждым отрядом с воздуха будет следить несколько авиакаров, так что в случае малейшей опасности спасение окажется рядом.
- Скажите, - спросила ведущая, - почему от погибших групп не поступило никакого сигнала о помощи?
- Не знаю, - честно ответила я.
- А в каких случаях невозможно успеть послать сигнал? Что, по вашему мнению, с ними могло случиться?
- Очень мало ситуаций, при которых опасность столь внезапна. Их всех одновременно должно было бы накрыть или обломком скалы, или огненной лавой, огромной волной, выбросом ядовитого газа. Но, насколько я могу судить, ничего из перечисленных мною факторов на этом участке поверхности планеты не встречается. Здесь нет водной поверхности, нет вулканов, нет гейзеров, да и обрушившуюся скалу мы бы тоже обнаружили. Может, они угодили в провал? На данный момент это единственная моя версия. И еще. Если десятая группа могла не успеть послать сигнал, то спасательный отряд, в котором штурманом был Сани Ванн Бергер, учел такую вероятность, и все члены отряда имели спасательные маячки, посылающие сигналы каждый час. Это подстраховка, чтобы в случае повторения трагедии с десятой группой можно было бы точно установить приблизительное время и точное место гибели. Эти мачки имеют запас питания на сто лет. И до сих пор не поступило ни одного сигнала ни от одного из этих маячков. А ведь сила сигнала такова, что его смогли бы услышать даже из километрового провала, даже под обломками скалы, даже под землей и под водой. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее, и мы это постараемся выяснить.
- А Вы не боитесь идти с отрядом? - после услышанного в голосе ведущей явно сквозило уважение.
- Нет, не боюсь. Нас будет подстраховывать такое количество людей и техники, что, я думаю, с нами ничего не случится, - но в эту секунду мой голос предательски чуть дрогнул, совсем незаметно, я, во всяком случае, на это надеялась. А через два часа после выхода передачи в эфир прилетел Джон.
Глава 22
Я шла по лагерю. Шла, почти равнодушно думая о том, что через два дня начинается “шоу”, которое я мысленно называла ” Кто первый найдет пропавших, тот получит вкусную конфетку”. Уж очень сильным стал “спортивный” азарт между отрядами. Эти проклятые телевизионщики извратили такую хорошую идею, пообещав призрачную известность и славу всем, задействованным в поисках, испоганили этими “бонусами” саму память о пропавших и погибших людях.
К каждому из отрядов прилагался спонсор, и он науськивал своих подопечных, обещая “золотые горы”, если найти пропавших “посчастливится” именно этой группе.
Было противно от всей этой шумихи, но по-другому у меня ничего бы не получилось. И вот с такими невеселыми мыслями бредя по лагерю, я натолкнулась на достаточно большую группу вновь прибывших. Я криво улыбнулась: “Как же, как же, новые охотники за славой. Только вас мы и ждали”. Встретилась глазами с одним из них, и дернулась, словно меня ударило током - Джон!
Холодно и безразлично глянув на меня, он двинулся вслед за провожатым к своему месту в одной из построек. Я потрясенно смотрела ему в спину. Джон приехал! Он любит меня! Он боится за меня! Он хочет быть рядом со мной!!!!
В ожидании, когда Джон выйдет, я кружила недалеко от его домика, словно песчаная акула вокруг рифа. Наконец-то! Снова тот же холодный, равнодушный взгляд, снова то-же безразличное молчание. Что ж, придется начинать первой.
- Джон, что ты здесь делаешь?
- Я… В общем, если ты погибнешь, то я буду рядом. Может, смогу спасти, а нет - ляжем рядом.
Он говорил, глядя мне прямо в глаза. Говорил спокойно и без уверток, и хоть это были слова, говорящие о его любви ко мне, я ощущала разделяющую нас невидимую ледяную стену. Но я поняла главное - Джон не простил меня за отказ родить ему ребенка, и еще он не подозревает об истинной причине моего отказа. Ну, Джейн! Ну, молодец! Ни слова ему не сказала, положившись на волю судьбы: как будет, пусть так и будет. Хотя она в чем-то права, такое признание должна сделать ему я сама.
И я начала. Вернее, начали мои глаза, которые стали совершенно несчастными и из них полились сами собой горючие слезы.
- Джон, ты не знаешь… я так тебя… а твоя мама… и я боялась, - бессвязно сквозь всхлипы бормотала я.
Слова о маме его насторожили.
- Что - мама?
- Я встречалась с твоей мамой. Она тебе ничего не говорила?
- Нет, она уединенно живет в своем доме, предупредила, что хочет побыть в одиночестве. Она так часто поступала после смерти Виолетты и папы, - голос Джона стал чуть теплее, не знаю, мои слезы этому поспособствовали, или неясная надежда, что существует какое-то объяснение, какое-то оправдание моим поступкам.
Я вздохнула. Попыталась успокоиться и взять себя в руки, и когда это получилось, сказала, словно бросившись с обрыва в глубокий омут:
- Джон, ты не знаешь обо мне одной очень-очень важной вещи, - я еще раз передохнула, собираясь с мыслями. - Пойдем, я знаю одно укромное местечко, там и поговорим. Ты помнишь Эрику Клер?
Джон страшно удивился, он ждал какого угодно вопроса или рассказа, только не этого. Но я внимательно смотрела на него, ожидая ответа. Понимая, что это для меня почему-то важно, Джон нахмурился припоминая.
- Да, я немного помню ее. Она была очень красивой, но мои родители ее не любили, особенно, папа. А почему ты спрашиваешь? - он не удержался от вопроса.
- Видишь ли, Эрика считала себя выдающейся личностью, считала, что она не может так просто бесследно исчезнуть.
- Для этого заводят детей, - перебил Джон, в его голосе проскользнула обида.
- Эрика не верила в детей, считая, что они слишком часто не оправдывают надежд родителей, поэтому… - я сделала паузу, - поэтому она создала своего клона.
- Но ведь это незаконно!
- Ей было плевать на законы. На планете Домера клонировали девочку, которую она собиралась назвать Элли Кейт, на планете Сенек - Эмми Вейн. Так вот, когда Эрика погибла, одна женщина, думая, что эта девочка дочка Эрики, забрала и удочерила Эмми, и назвала Виолеттой, - Джон непонимающе посмотрел на меня. - Да, да Джон, Виолетта - приемная дочь и не является твоей биологической сестрой. Виолетта - клон Эрики, - я произнесла это, внимательно наблюдая за реакцией Джона, ведь мне предстояло сделать гораздо более важное признание.
Джон вскочил на ноги.
- Мне надо поговорить с мамой.
- Сядь, Джон, - я мягко остановила его. - Это не все. Была еще и третья девочка на планете Геллар - Энни Нейл, то есть - я. Джон, я так же, как и твоя сестра - клон Эрики. Вот теперь все. Нет, не все, я еще хотела сказать, что родить ребенка меня удерживал страх, что у него могут быть какие-то отклонения. Потом я все равно решила рискнуть, но узнала, что в Центре Генетики будут проверять ДНК Виолетты, а поскольку наши ДНК идентичны…
Я замолчала, не считая нужным продолжать свои объяснения. Джон умен, он и так поймет все мои страхи, колебания и переживания. Теперь выбор за ним. И если он круглый дурак… то такой мужчина мне не нужен.
Глава 23
Я лежала на пригорке и бездумно смотрела в небо, ожидая, когда Джон осознает свалившиеся на него сведения. А он молчал. И я молчала. Надежда на то, что мы будем вместе, таяла с каждой секундой. “Ну и пусть, - думала я про себя. - Так даже лучше! Один раз перемучиться и забыть навсегда”.
Но в глубине души отчаяние разъедало сердце: “Снова одна. Двое мужчин, которых я любила, ушли от меня. Хотя Аллан Бринн не считается. Первая любовь. Я любила не его, а образ, который он олицетворял. Сильный, мужественный, но каков он на самом деле, я так и не успела узнать. Джонн - моя настоящая, единственная любовь… Как же мне больно, как больно! Но это пройдет. Должно пройти. Через два дня начнутся поиски, мне будет, о чем думать, кроме Джона. Главное - пережить эти несколько дней”.
…Ухо защекотало. Я повернула голову. Пока я предавалась горестным мыслям, Джон устроился рядом и, не решаясь прикоснуться ко мне руками, зажал зубами травинку и ею щекотал мне мочку уха. Я резко отстранилась… в смысле, резко отвернулась, чтобы Джон не увидел мой рот, расплывшийся в улыбке до ушей, но отстранилась на такое расстояние, чтобы он свободно смог достать меня рукой.
- Энничка, - жалобно зашептал он, вновь приблизившись. - Да я даже в кошмарном сне не смог бы представить такое объяснение твоим поступкам! - он попытался обнять меня, я стала его отталкивать, но не сильно.
Сердце уже замирало в предчувствии, что сейчас начнется самая замечательная вещь на свете - примирение любящих людей, расставшихся друг с другом в результате недопонимания и глупой ссоры. А если ты выступаешь одновременно в ипостаси и победителя, и невинно пострадавшей стороны, то тебя ожидает куча самых приятных и восхитительных моментов.
Я крутила головой, мешая ему меня целовать, а на самом деле подставляя под поцелуи то правую, то левую стороны, чтобы ни одна из них не была обделена.
Как приятно чувствовать себя несправедливо обиженной, когда обидчик из кожи вон лезет, чтобы вымолить прощение. Еще несколько слов о том, как он меня любит, как он раскаивается в своих словах и поступках, и я перестала притворяться. Я прижалась к нему всем телом, уткнула нос ему в шею и замерла от счастья. Я люблю его. Так люблю, что прощу ему все, только бы он был со мною. Я понимаю, что веду себя неправильно, мужчинам нельзяпоказывать, какую он имеет власть, но, может, я подумаю об этом потом… когда я нанежусь в его объятиях и нацелуюсь на годы вперед.
…Как незаметно летит время. Вот уже и вечер настал, вот уже и утро. Завтра выходим на поиски. Джона что-то волнует. Он смотрит в потолок моего домика, и, хоть его рука обнимает меня, мысли его где-то далеко.
- Джон, что случилось?
Он вздохнул, прижался лицом к моим волосам и осторожно спросил:
- Энни, может, ты завтра не пойдешь с отрядом? Давай я пойду вместо тебя, а ты останешься в лагере, а? - от его слов слезы навернулись на глаза. Я не ошиблась в выборе своего мужчины.
- Значит, ты прилетел сюда, как ты рассказал в первый день нашей встречи, чтобы быть вместе, поскольку предпочитаешь умереть рядом со мной, если случится такое несчастье, а теперь ты этого уже не хочешь? Ты считаешь, что я буду жить счастливо и весело, если тебя не будет? - он прижал меня к себе так сильно, как только мог - Мы будем вместе, что бы ни случилось.
Этот разговор немного меня отрезвил. Я снова подумала о пропавших людях.
…Я проснулась внезапно, словно меня окатили ведром ледяной воды. Сердце сжималось в предчувствии чего-то очень-очень плохого. Я немного полежала в темноте, пытаясь успокоиться. Что меня так напугало? Дурной сон, дурные мысли?
Стала мысленно перебирать все причины, что могли вызвать такую обеспокоенность.
Джон? Нет, с ним у меня все в порядке. Страх за завтрашний день? Нет, наоборот, только волнение от того, что завтра мы вплотную приблизимся к раскрытию тайны. Причин для беспокойства не было, но моя интуиция требовала, чтобы я к ней прислушалась.
Поняв, что не смогу уснуть, я осторожно сползла с кровати, потихоньку оделась и пошла в общий зал-столовую еще раз просмотреть маршруты. Нет, я не надеялась найти какие-то ошибки или недочеты, просто мне так было легче убить время до начала поисков. Лагерь спал, была глубокая ночь, завтра предстоял взбалмошный, хлопотливый день.
Я включила голограмму местности и принялась наносить маршруты движения отрядов. Вот этим маршрутом пойдем мы с Джоном. Интересно, какой бы из них выбрал Бергер? Свой маршрут я окрасила в красный цвет, потом мне пришло в голову раскрасить и другие маршруты.
Красный, синий, зеленый, фиолетовый. Сердце застучало, как сумасшедшее. Желтый, оранжевый, серый, коричневый… Разноцветные полоски веером расходились в разные стороны, но я смотрела не на них, а на черное пятно, которое образовалось в результате слияния всех цветов.
Я закрыла рот, чтобы не закричать. Я знала, что означает это пятно. Могила. Братская могила. Я нажала кнопку экстренного вызова. Противный, пронзительный сигнал разнесся над лагерем.
Глава 24
Заспанные, взволнованные участники поисковых отрядов вбегали в общий зал. Я молча, ничего не объясняя, кивала на стулья, приглашая присесть.
- Что происходит? Нейл, Вы в своем уме? Завтра отряды отправляются в поиск, им необходимо отдохнуть. Что за переполох Вы устроили? - с раздражением набросился на меня главный координатор проекта, умный, но страшно раздражительный, особенно от недосыпа, мой прямой начальник.
- Завтра никто никуда не пойдет! - может, у меня был такой вид, а может, что-то в моих глазах было необычным, только мне поверили сразу и безоговорочно.
- Ты что-то выяснила? - тон начальника мгновенно изменился.
Я утвердительно кивнула. И, не тратя время на объяснения, вновь разукрасила голограмму разноцветными линиями.
- Они здесь! - я ткнула пальцем в чёрное пятно.
- С чего ты взяла? Это, можно сказать, место нашего старта, практически, исходная точка. Спуск с плато выбирает каждый отряд по своему желанию, потом низина, потом подъем вверх. Понятно, что когда отряды пойдут по низине, расстояние между ними будет столь незначительно, что на голограмме это будет выглядеть, словно маршруты накладываются один на один, - не сдавался начальник, но голос ясно выдавал сомнения, которые возникли у него помимо воли.
- Вы не задумывались, на каком расстоянии от исходной точки исчезли отряды? - спросила я.
- Разумеется задумывались! Судя по времени, скорее всего, что-то произошло на подъеме. А что это за низина? - совершенно противореча своим предыдущим словам, заинтересованно спросил он.
Я вывела изображение низины на экран. Пять сотен пар глаз впились в него. Почти ровная, немного выпуклая в середине, небольшая равнина. Крошечные, низкорослые кустики травы - более безобидного зрелища невозможно было себе и представить.
- И что тут искать? - спросил кто-то.
Я не знала, что отвечать. Выглядеть полной идиоткой и паникёршей было очень неприятно.
- А вам не кажется, что эта равнина выглядит очень странно? - раздался голос подошедшего на место общего сбора Джона.
- И что в ней странного?
- А то! Посмотрите: вокруг скалы, с них должны были сыпаться обломки камней, а на равнине не видно ни одного не только крупного обломка, но вообще ни одного крупного валуна.
Теперь, когда Джон обратил наше внимание, всем стала заметна эта необычность.
Абсолютно голая, ровная, серая равнина, на которой не было ни одного, даже небольшого камешка.
- И что же это означает? - уже с некоторым страхом спросил кто-то.
- Это означает, - вместо Джона ответил мой начальник, - что равнина на самом деле представляет собой тонкий слой почвы, под которым скрыт провал, наполненный пылевой взвесью цертусия.
Повисло молчание, о цертусиевых пылевых ямах слышали все. Они были первыми смертоносными ловушками, с которыми столкнулись космолетчики на одной из вновь освоенных планет. Этот химический элемент не встречался на Земле, для его образования не было необходимых природных условий, поэтому о существовании цертусиевых монолитов вообще не подозревали. Даже название у этого элемента было противное, зато оно отражало его главное и совершенно необычное свойство: certus - положительный.
Цертусивые монолиты было уникальнейшим созданием природы. Представьте себе два кусочка магнита, которые пытаются соединить, прижимая их друг к другу положительными зарядами. Понятно, что частицы, имеющие одинаковый заряд будут отталкиваться, но если приложить достаточное усилие, на какое-то время они могут соприкоснуться.
Так вот, цертусиевый монолит - это кристалл из спрессованных положительно заряженных частиц вещества, которое назвали цертусием. Эти монолиты были сформированы на больших глубинах, но в результате геологических процессов некоторые из них смогли оказаться на поверхности земли.
Монолит цертуссия тверд и стабилен, но если он по какой-то причине начал разрушаться, например, был расколот под действием внешних сил, то этот процесс уже невозможно остановить. Спрессованные запредельным давлением частички монолита теперь беспрестанно отделялись одна от другой, поскольку обладали одинаковым зарядом, и это отталкивание уже не прекращалось никогда. А поскольку вперемешку с частицами цертусия попадал грунт и частицы других минералов, то это было похоже на бродящую жидкую опару, постоянно движущуюся, копошащуюся взвесь, объем которой непрестанно увеличивался. Сравнение с тестом ещё усиливала засохшая корка, что укрывала ямы с цертусиевой взвесью, имеющая разную толщину, особенно в местах разрывов.
Верхний слой, смачиваемый дождевой водой, дал возможность случайно попавшим семенам прорасти, растения своими корнями еще больше укрепили кору, прикрывающую эту движущуюся пыль, не оставляя надежды на спасения попавшим на нее.
Я так себе это ясно представляла: ребята шли, шли, и вдруг в какую-то секунду оказывались в густом, тягучем пылевом облаке.
- Знаете, - снова сказал Джон, - в момент провала образуется воронка, которая будет заметна даже спустя долгое время. Если сейчас осветить равнину прожектором под определенным углом, мы сможем заметить углубления, и определить места гибели людей.
Тут же все пришли в движение. Надо было спешить, скоро рассвет. Прожекторы установили у самой земли, почти параллельно поверхности, и когда включили их, две темные воронки, находящиеся друг от друга примерно в ста метрах, сразу бросились в глаза.
- Они там, - громко выдохнул кто-то, но этого можно было и не говорить. Точно зафиксировали места провалов, чтобы днем быстро найти их.
К обеду прибыло столько людей для поиска и поднятия на поверхность погибших, что с высоты казалось, будто плато усеяно толпами быстро бегающих муравьёв.
Над воронками завис авиакар, потом осторожно спустили роботов. Они достаточно уверенно стали двигаться к краям воронок, намереваясь затем попасть в их центр. Казалось, роботы двигаются по твердой поверхности. И вдруг в одно мгновение они исчезли из вида, поверхность даже не дрогнула, оставшись неподвижной.
Стало очень страшно. Когда уходят под воду, да даже проваливаются в болотную топь, и то по поверхности идут круги, а здесь - ничего. И еще, проваливаясь под воду, можно хоть несколько раз вынырнуть и вздохнуть воздуха, проваливаясь в эту взвесь, вынырнуть невозможно. Пыль забивает рот, бронхи, легкие её невозможно ни выплюнуть, ни откашлять.
Когда стали поднимать тела погибших, больше не было ни пафоса, ни помпезности. Тела, скрюченные агонией, руки, судорожно сжимающие горло.
Я плакала так, что ничего не видела вокруг себя. Такая страшная смерть.
Потом были похороны, торжественные и красивые. С военным салютом, трогательными речами, цветами.
…Неудобно признаваться, но меня восхваляли до небес. Мое имя золотыми буквами вписано в галерее знаменитых выпускников Академии, которую я окончила, и упоминается в учебниках, рядом с именем Сани Ванн Бергера и именем… Эрики Клер. Думаю, мое эго, даже если бы оно было раздуто до невероятных размеров, удовлетворено было бы полностью.
ЭПИЛОГ
Считается, что за деньги можно купить все на свете и добыть любую информацию, но бывает, что важны не сами деньги, а то положение в обществе и те связи, которые можно себе обеспечить с их помощью.
Джейн задействовала все средства, чтоб получить необходимые для нас сведения. Как крайний вариант, мы с Джоном даже рассматривали возможность публичного признания того, что я - клон. Мне этого сильно не хотелось, но желание иметь ребенка было несравнимо сильнее.
К моему счастью, все оказалось намного проще. Да, клонирование запрещено, но когда-то такие исследования проводились, и мы получили доступ к этим материалам.
…Человечество во все времена мечтало возродить людей, оставивших позитивный, глубокий след в истории или науке, надеясь, что возродившись, они вновь создадут нечто грандиозное.
В истории известно несколько трагических случаев, когда великие ученые гибли, не закончив своих исследований и не завершив своих работ. И никто, ни ученики, ни другие исследователи и ученые не могли довести до конечного результата начатые грандиозные проекты. Вот тогда было принято решение клонировать некоторых таких выдающихся ученых, с надеждой, что их точные копии смогут завершить эти работы.
С детьми-клонами занимались самые лучшие психологи и преподаватели, стараясь подготовить их к будущим свершениям. Так вот, не было ни одного случая, чтобы клон повторил, а тем более, закрепил и превзошел успехи своей “матрицы”.
Почему это происходило, так и не выяснили до конца. Чего-то клонам не хватало, чтобы стать теми самыми личностями, какими были их прародители. Был издан закон о запрете клонирования, поскольку посчитали выясненным, что клоны уступают в умственном развитии людям, с которых их клонировали.
…Но меня не интересовали клоны, меня интересовало, какими могут родиться дети клонов. Таких сведений не было. Все клонированные копии великих ученых, которые, кстати, неизвестно по какой причине, все были мужчинами, не смогли вынести бремя и тяжесть ожидаемых от них деяний. Часть из них спилась, часть покончила жизнь самоубийством, детей не было ни у кого. Такое безрадостное существование и его финал были дополнительными аргументами в защиту закона о полном запрете клонирования.
Я очень рада, что Эрика нарушила этот закон, ведь иначе на свете не было бы меня, не было бы того счастья, что я сейчас испытывала, и не было бы моего сынишки.
Да, да, да! Джейн, Джон и я подумали и решили рискнуть.
Джону-младшему уже полтора годика. Мы внимательно следим за его развитием, на данном этапе жизни он значительно опережает сверстников. Но этому может быть несколько объяснений. Во-первых, мы с Джоном совсем не дураки. Во-вторых, сразу после его рождения я подарила ему и активировала кристалл теония, который Эрика оставила для Элли. Второй, предназначающийся Эмме, я отдала Джону.
Как хорошо, когда не надо скрываться и врать, например, откуда у меня эти кристаллы. Я все-все рассказала Джону… ну, почти все.
Я долго сомневалась, говорить ли Джону о Теоне или нет. С одной стороны, Джон - не Грег, и у него не “сорвет крышу” от возможности получения такого огромного количества денег. Но с другой стороны, Джон вполне способен категорически отказаться от денег отца, считая, что они заработаны обманом и ложью. Полный отказ Джона от денег будет равносилен безумным тратам Грега, такой поступок привлечет к себе внимание заинтересованных лиц, и это еще только в том случае, если Джон вообще согласится молчать. Нет, меньше знаешь, крепче спишь. Пусть он лучше остается в неведении.
Я не такая, как Эрика, я это хорошо понимаю. Мне не нужен весь мир. Мой мир, мое счастье - в моей маленькой семье, для меня этого вполне достаточно.
А что касается Теоны… Может, когда Джон-младший вырастет…
Конец
14 марта 2014
