Шут и Иов [Игорь Александрович Лебедев] (fb2) читать онлайн

И.А.Лебедев. ШУТ И ИОВ © И. А. Лебедев, 2011^[1]

В небывало знойное лето в небольшом городе N томился от безделья известный столичный психиатр — светило отечественной науки. Он уже сотни раз проклял себя за согласие приехать к своей двоюродной сестре, которая звала его сюда уже несколько лет. И хотя еще больше он клялся, что в своей отпуск не будет заниматься вопросами, связанными со своей работой, он не выдержал. Появление светила в местной небольшой псих- лечебнице произвело впечатление начала атомной войны. Придя в себя, сдерживая волнение и гордость перед подчиненными от такого визитера, главврач сразу решил заинтриговать жителя столицы с профессиональной стороны: «Я думаю, что Вас заинтересует один наш пациент. Интересный случай графомании. Все время пишет, написанное не уничтожает. Замкнут, но спокоен. Ни имени, ни фамилии не называет». «Навязчивые идеи, фобии», — без интереса, больше для поддержания разговора, спросил человек из столицы. «Не замечен», — живо ответил главврач. Разговор какое-то время шел на уровне научных терминов. «Ну, и что же он пишет?» — спросил, уже собираясь уходить, светило. «Фантастическое расследование — „Иов и Шут“. Может быть, хотите ознакомиться», — с надеждой все же заинтересовать столичного психиатра предложил главврач. Тот хотел было отказаться, но вдруг подумал о бесцельных, долгих вечерах. «Ладно, с нескольких страниц будет видно…». И с папкой вышел в душную ночь…

ВСТУПЛЕНИЕ

«О вы, разумные, взгляните сами,

И всякий наставленья да поймет,

Сокрытое под странными стихами»

А. Данте

«…Все там до единого есть история его самого».

Н. В. Гоголь

«Пиковая Дама»

Еще Ахматова писала, что «Дубровский», в противоположность «Пиковой Даме», — вещь без тайны; «А он не мог без тайны, она его одна влекла неудержимо». Вся «Пиковая Дама» концентрируется во фразе-выдыхании — «Откройте мне вашу тайну».

А Пушкин ее знал. Лернер, комментируя известную запись А. С. — «при дворе находят сходство между старой графиней и княгиней Н. Н. и, кажется, не сердятся» — метко заметил: «Значит, было у него опасение, что рассердятся». Почему?

Притом одевая «Даму» в поведенческие манеры Загряжской (на что ему указал Нащокин, и А. С. согласился), что «Пиковая Дама» — это именно княгиня Н. Н. Голицына. Даже имя Дарьи Петровны — это имя родной сестры княгини Н. Голицыной, графини Салтыковой (которая уже умерла и «Дамы» не знала).

Положение Голицыной в «свете» было особенным. День ее именин в свете и при дворе считался нерядовым днем. При этом присутствовала вся царская семья. Княгиня принимала всех (и царскую семью!) сидя, кроме царя. Быть принятым у нее значило располагать высшим патентом на благородство.

Еще при Александре I она, будучи вдовой, была пожалована в статс-дамы вопреки существовавшему обычаю — не за заслуги мужа. Высокое положение при дворе она занимала не по имени и званию мужа, а по крови.

Петр Великий женил своего денщика Чернышева на 17-летней бесприданнице Ев. Ив. Ржевской, дал за нее 4 000 дворцовых крестьян; произвел Гр. Ив. Чернышева в генерал-аншефы и всячески помогал детям этой пары. Родившийся у них первенец, сын Петра, Петр Григорьевич — в 1742 г. получил от императрицы Елизаветы графство. Что Пушкин подчеркивает относительно Голицыной факт, что она — внучка Петра, видно хотя бы из того, что в «Пиковой Даме» ее называют то графиней, то княгиней (которой она стала по мужу).

Лернер так и говорит, подчеркивая особенность Голицыной — «к этому типу принадлежала и М. А. Румянцева, мать известного фельдмаршала». Известно и то, что Петр внезапно запретил жениться на богатой и красивой невесте капитану Румянцеву (заманившего царевича Алексея в Россию), и выдал за него знатнейшую и богатейшую свою любовницу Матвееву; за три месяца до рождения первенца мужа отослали послом в Турцию и Персию, и ребенка он увидел лишь через пять лет.

Тема «царской крови» является как бы костяком повествования — тема, олицетворенная в старой княгине, вокруг которой вращаются главные действующие лица, Германн и Елизавета. Известно, что первоначально автор хотел вести рассуждения от своего имени, на что указывают передаваемые Пушкиным подробности той обстановки, в которой не раз случалось находиться ему самому. Но при этом первоначальные наброски никак не подводят к окончательной редакции «Пиковой Дамы».

Впервые вскользь заинтересовался темой «тайна рождения Германна» Антокольский.

«Между посетителями поднялся глухой ропот, а худощавый камергер, близкий родственник покойницы, шепнул на ухо стоящему подле него англичанину, что молодой офицер ее побочный сын, на что англичанин ответил холодно: „Oh?“». Лишнего у Пушкина никогда нет, а ведь сцена абсурдна. Все цифры — не случайны. Одна из них — возраст «Дамы», 87 лет. Сыном ей Германн быть не мог. У княгини было четверо сыновей, о которых ее внук Томский упоминает в прошедшем времени, т. е. и здесь Пушкин четко указывает направление своей тайной мысли. Антокольский вступает на этот путь — «может быть, внук?» и делает вывод: «пытаясь вырвать у графини тайну ее карт», он чуть было не коснулся тайны своего рождения, а может быть, и коснулся — ведь прозвучала же в его мольбе: «Если вы хоть раз улыбнулись при плаче новорожденного сына!».

Но если она — внучка, то Германн — правнук! Причем, этот уровень лежит буквально на поверхности, в своем незаконченном «Арапе» Пушкин перевернул прошлую реальность, и в этом одна (если не главная) из причин его не завершенности. Петр выступает, как сват прадеду А. С. Но поэт прекрасно знал, что Ганнибал женился уже после смерти царя. Кстати, свою «Родословную», где ничего не вызывает удивления, Пушкин пишет после «Пиковой Дамы», а вот другую он почему-то сжигает после декабря 1825 г. Что же может быть опасного там? Ничего, если не предположить, что упоминание о своем истинном происхождении при попытке уничтожения правящей царской семьи — уже лишнее.

Возможно, Пушкин знал свою истинную родословную с самого начала, но о том, что он ее прекрасно уяснил себе к 1833 г., говорит хотя бы «дело Петра Габбэ» и отклик на него Пушкина. Габбэ — офицер лейб-гусарского Литовского полка, человек редкого благородства, ума и образования, служил в царстве Польском под началом великого князя Константина. В 1823 г. был разжалован в солдаты за «либеральные выступления». Все отмечали особое расположение к нему цасаревича Константина. Когда случилось наказание — Константин обратился к нему со словами: «Я вас в детских годах ваших носил на своих руках, я привык вас называть Петрушей, вас на своих руках носила моя матушка императрица, вы все это забыли и пошли против меня». Ничего не понимающий Габбэ ответил: «Я вполне чувствую потерю ваших милостей». На эти простые слова вежливости цесаревич кинулся обнимать и целовать его и радостно повторял: «Ну, если так, то все забыто, все забыто!».

В 1826 г. Габбэ уволили в отставку с запрещением въезда в столицы и Варшаву. Но в 1833 г. в Крыму он сходит с ума. Веригин ставит это в связь с вопросом, который ему задала бывшая придворная дама князя Голицына: «Да знаете ли вы, почему об вас так хотят знать, знаете ли вы, чей вы сын?» (он не мог быть сыном Константина, а мог быть или сыном Павла, или, менее вероятно, Александра).

На это Пушкин откликнулся «прозрачным» стихом — «Не дай мне Бог сойти с ума». Сумасшествие Германна — сумасшествие Габбэ. Голицына, внучка по матери Ев. Ив. Ржевской, а род Ржевских стал связующим меж князем Рюриком и А. С. Пушкиным; щур поэта Ал. Ив. приходится пятиюродным братом царям Федору и Ивану V и правительнице Софье. А прадед А. С., Юрий Алексеевич Ржевский, пользовался дружеским расположением самого Петра I и до 1718 г. служил подпоручиком в Преображенском полку.

Вот описание герба Ржевских: «В щите, имеющим серебряное поле, изображена черная пушка на золотом лафете, и на пушке райская птица, щит покрыт горностаевой мантией и шапкой, принадлежащие княжескому достоинству, так как от князей смоленских происходит». Заметим, что герб стоит на первом месте среди дворянских гербов, а наличие горностаевой мантии указывает не только на княжеское достоинство, но и на происхождение от Рюрика.

В принципе, все предки Пушкина были среднеслуживым дворянством, кроме Ржевских и Головиных. В «Истории Петра» еще в 1840 г. была проведена «странная ревизия», и годы 1720—21-й исчезли, хотя осталось исследование Пушкина о смерти царевича Алексея. Когда князь Долгорукий занялся исследованием корней родов аристократии, то Николай I упорно желал вернуть рукописи «Истории Петра I», который тот якобы имел, и повелел предоставить ему все рукописи, касающиеся до истории Петра самого Пушкина.

Прадед Пушкина Александр Петрович Пушкин служил в том же Преображенском полку, что и подпоручик Ржевский, и женился на дочери любимца царя — генерала и адмирала Ив. М. Головина. Карьера сказочная. Ив. Мих. сидел за обедом по правую руку царя, в то время как адмирал Крюйс по левую. И во время частых катаний Петра по Неве сопровождали его все больше Головин и Сенявин.

Дочь его, Наталья, была в супружестве за князем Кантемиром. Брак солдата, пусть и дворянина, с дочерью сановника был «просто так», естественно, невозможен. Брак прадеда Пушкина состоялся в 1720—21 гг. И, видимо, завязка истории — свадьба самого Ив. М. Головина 8 сентября 1719 г.; в Троицком соборе в присутствии царя он венчался с вдовой бригадира Ченцова. Далее «Их Величество поехали вместе с новобрачными в Адмиралтейство, и в мазанках оного имел обеденный стол; и по довольных забавах, шесть часов, в баржах со всеми гостями и молодыми, прибыл в дом покойного фельдмаршала графа Шереметьева». Праздновали несколько дней.

Связи с женщинами царь имел обширнейшие. Не так уж далек от истины анекдот марк-графини Бейрстской о том, что при Петре I до 400 дам, имевших по ребенку. На вопрос: чей это ребенок, они, кланяясь по-русски в пояс, отвечали: «Царь почтил меня». Но в каждом преувеличении есть доля истины. Своих любовниц Петр «куда-то определял». Причем то, что для Евдокии Головиной мужем оказался даже не офицер, имеет связь с очень странным фактом биографии самого Головина. Командуя галерным флотом в 1721 г. при заключении мира со Швецией он не был произведен в следующий чин. В это же время лица, пожалованные в вице-адмиралы, были гораздо моложе его в генеральских чинах. При этом Головин пользовался доверием и благорасположением царя. Можно сделать вывод, что дочь не сразу поддалась «вниманию» царя (Олорд описывает случай, когда жертвы убегали в лес от домогательств Петра и т. д.).

Итак, Головин не только был вельможей, учился в Голландии вместе с Петром кораблестроению, но и состоял членом тесной компании Петра. Известно, что Петр пил в последствии за здоровье «фамилии» Головина (обычно считают, что за флот). Головин в пьяных увеселениях царя исполнял шутовскую роль святейшего папы и так далее. С ним Петр отправляется в Персидский поход.

Породнившийся с высшим сановником империи, солдат именно в 1722 г. был произведен в сержанты, и в это же время берет в казне взаймы 800 рублей — деньги по тем временам огромные (к примеру, Петр I назначил знаменитой и истинно любимой царем Анне Монс пенсию в 708 рублей).

17 ноября 1723 г. появляется на свет первенец — Лев (он один и выживет). Зачатие произошло весной^[2] 1722 г. — перед отъездом Петра в поход с Головиным. Надо сказать, что Лев большой карьеры не сделал, жил в Москве барином и вышел в отставку лишь подполковником. Но хорошо известно, что люди родовитые в то время чинов не искали.

Но вот «почему-то» хоронил подполковника сам митрополит!

Когда крестили первенца, царь уже был дома. Возможно он, возможно, Головин, дают имя не случайно. Созвездие льва (4-е в зодиаке)^[3] — а это азы навигации — изображалось в виде Льва, и между его передними лапами сверкает яркая, путеводная звезда — Регул, которую еще называют с древних времен «царской». Но надо сказать, что в каталоге звезд — звезда β Льва у арабов именовалась и «звездой измены». Не задолго до смерти Петра Головин в припадке ревности зарезал жену во время родов! Но вот обидчика «почему-то» нет. Посажен царем в крепость, где скоро и умер.

А долг дед — Головин закрыл, хотя исследователи удивляются: «такие сведения вызывают недоумения. Из залоговых долгов редко удавалось выйти без очень больших жертв».

Существует интереснейшая деталь в гербе Пушкина. На ней изображена графская корона, княжеская корона (княгиня-графиня Голицына), одноглавый орел и меч. Но дело в том, что графской короны Пушкиным никто не присваивал. Ее вырезал один из прадедов А. С.! Получения графского достоинства при Елизавете, как известно, удостоились многие дети царской крови (тот же Чернышев), но «головинское дело» было скандальным, и поэтому прадед Пушкина мог себе позволить лишь это, и то уже многое, а двор сделал вид, что не заметил самоуправства.

Рене Генон, размышляя об эзотеризме Данте, писал: «Данте совершенно определённо указывает, что в его произведении содержится скрытый смысл, для которого внешний и явный смысл только покрывало, и который должен быть найден теми, кто способен за него проникнуть. В другом месте поэт идет еще дальше, заявляя, что письменность, а не только священные писания могут быть поняты и должны истолковываться принципиально в четырех смыслах. Очевидно, впрочем, что эти различные значения ни в коем случае не должны разрушать друг друга или друг другу противопоставляться, напротив, они должны дополнять друг друга и согласовываться, как части одного целого, как составные элементы единого синтеза».

Обычно первый уровень — уровень описания — изучают исследователи. Остальные можно разъединить только условно, так как перед нами неделимая литературная ткань произведения, а уровни указывают на моменты идеи повести.

Старая графиня, срисованная с Голицыной и Загряжской, как карточная дама, поворачивает нам грани замысла скрытого, не поверхностного. Хорошо известно, что Пушкин необычайно тщательно подбирал эпиграфы к главам — в частности, ко II, где приводятся слова М. А. Нарышкиной (жены именно «пасквильного» рогоносца) Д. Давыдову. И это тоже не случайно. Н. К. Загряжская была дочерью гетмана Разумовского и… Е. И. Нарышкиной. И если одна сторона «Пиковой Дамы» — Голицына — символизирует «идею царской крови», то другая — Загряжская-Нарышкина — ее пересечение. Основатель империи, Петр Великий, был по матери Нарышкиным (никакой эзотеризм использования фамилии Романовых не допускал).

Пушкин часто бывал у Загряжской и записывал ее воспоминания и истории XVIII века. И он не мог не знать таинственного предания (которое уже к написанию «Дамы» почти сбылось) ветви Нарышкиных. Брат «эпиграфной Нарышкиной» Ив. Ал. Нарышкин хранил бороду московского юродивого Тимофея Архиповича, доставшуюся от своей прабабки (т. е. с петровских времен). Борода имела значение талисманов рода: пока она будет храниться в семье, род не пересечется и останется верным православию. Борода хранилась на шелковой подушке с крестом в особом ящике. Но уже при Ив. Ал. при переезде в новый дом ее съели белые мыши, которых он же и положил в ящик.

Предсказание сбылось — двое сыновей умерли бездетными, а у третьего, Григория, не было мужского потомства. Его дочери вышли замуж за католиков, а третья — и вообще стала католической монахиней. Линия Петра, кровь Петра, Нарышкина пересеклась. И известно, где.

Дед Пушкина и отец Ив. Ал. Нарышкина остались верны Петру III, последнему носителю крови Петра. Отец Ив. А. Нарышкина, камергер при Петре III, даже находился в числе лиц, сопровождавших Петра III в его неудачном бегстве из Ораниенбаума в Кронштадт. Как и у Пушкиных, карьера их закатывается.

Но и перерыв «царской крови» неслучаен. «Пиковая Дама» означает тайную недоброжелательность. Почти все имена и фамилии несут в повести смысловую нагрузку. «Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного». И здесь мы вступаем в область не только не случайных цифр, но и неслучайных имен. В цифровом значении повесть концентрируется на трех цифрах — двух явных и одной скрытой, которая как бы замыкает две остальных.

Возраст старухи указан точно — 87 лет. Германн хочет выиграть в «фараон». Что из этого? Он хочет узнать «верные карты», чтобы сыграть максимально. Это «игра на руте» в «фараоне». Сама игра крайне проста. Банкомет объявляет ставку, понтер вынимает карту и кладет на стол (банкомет не знает, какую, при крупных суммах новая колода). Банкомет раскладывает оставшуюся колоду налево и направо. Если та карта, которую вытащил понтер, легла справа от банкомета, выиграл он, если слева — понтер. Увеличение ставки в два раза называется «пароли», в 4 раза — «пароли-пе». «Руте» заключается в том, что после розыгрыша первой ставки она тут же удваивается, затем после второго раза учетверяется и после третьего — увосьмиряется. Подобная очень азартная система дает возможность первоначальную ставку увеличить в восемь раз. Во времена Пушкина этого не надо было объяснять.

Старуха 87-ми лет должна дать Германну 8-кратное увеличение (именно в восемь раз, так как больше играть ему было запрещено). Этим Пушкин еще раз подчеркнул цифру 8, а не принцип «игры на руте». Восьмое небо, звездное небо — это небо Розенкрейцеров.

Совершенные одеты здесь в белое (старая графиня лежит в гробу в белом, «белой дамой» приходит она к Германну). Здесь уже двойной смысл. От «Дам» первых уровней, которые имеют еще узнаваемые читателями прообразы современниц, он переходит уже полностью к самому Пушкину.

Принц крови, более законный в этом, чем все монархи с Петра III, Пушкин указывает и на область, где произошел обрыв, показывает изнутри. «Святая империя», которую создал Петр I, и принял титул «император» как высшее звание Розы и Креста, потеряла связь с прошлым. Белая одежда избранных или совершенных есть прямые намеки на костюм тамплиеров.

Известно также, что организация розенкрейцеров, которая публично заявила о себе в 1604 г. (Декарт тщетно стремился установить с ней отношения), объявила о себе «антипапистской» (как тут не вспомнить, что Головин был «святейшим папой» на выворачиваемых наизнанку пародиях на конклавы кардиналов и т. д.).

Красный цвет преобладает даже в быту у Пушкина. Почти вся мебель — красного цвета, и не только на последней квартире; хоронили его в гробу с красно-розовой обивкой; ходил в красной рубахе. В Болдино письменный стол (святое место!) тоже красного дерева. Перо Гёте, которым он очень дорожил, помещалось в красный сафьяновый футляр. В Михайловском его любимое кресло было обито красным репсом. Даже любимое вино А. С. — мадера, вино красного цвета. Именно видна тяга П. ни к собственно красному, а к красноватому (то есть розовому) цвету. Пушкин, как известно, носил перстень с древнейшей надписью: крупное золотое кольцо с большим камнем красного цвета, в которое был вделан восьмиугольный сердолик (камень Весов, но не по современной, а по древней системе). С 15-й степени — начинается собственно красное масонство.

Пушкин даже носил 18-фунтовую палку^[4]. В капитулах Розы и Креста (шотландская 18-я степень — рыцарь розового креста) название теологических добродетелей ассоциируется соответственно с тремя словами девиза: «Свобода, Равенство, Братство»; можно также их сблизить с теми, что называют тремя главными опорами Храма, символически представленными в степенях «Мудрость, Сила, Красота».

Шесть лет длится процесс над тамплиерами, и 18-го марта 1314 г. Великий Магистр Яков Молэ был сожжен на медленном огне. Он горел несколько часов, и призвал папу и короля предстать вместе с ним на Суд Божий в том же году. Папа умер через сорок дней, и тело сгорело от опрокинутой свечки в то время, когда оно стояло в церкви, а король Филипп Красивый умер через год.

Вот почему тело «императора» Петра Великого шесть лет стояло непогребенным на катафалке в Петропавловской крепости. Орден тамплиеров, основанный Гюгом де Найеном, подготовил гигантское переустройство мира на принципах — Свободы, Равенства, Братства. Число 60 повторяется несколько раз, и все применительно к «старой графине».

Первый раз — как «60 лет тому назад бабушка в Париже проиграла герцогу Орлеанскому что-то очень много». Великим магистром был уже регент Людовика XV, и его преемниками были герцог де Тон, принц Бурбон-Кондэ и герцог Коссе-Бриссак. А вот последним магистром был Филипп Орлеанский, который принял имя Эгалите, так как клятва мести не позволяла ему править орденом, сохраняя свое имя.

В последствие, будучи якобинским членом Конвента, голосовал за казнь короля, а во время террора погиб сам^[5]. (Германн, уходя уже от мертвой старухи, представляет, что когда-то, 60 лет назад, к ней пробрался вот так любовник). Начало повести как бы переносится во вторую половину XVIII века. Графиню спасает Сен-Жермен. Но вот как раз он и появляется в России в 1762 году. Он тогда близко сошелся с графом Орловым и играл значительную роль в восшествии Екатерины II на престол. Маркграф Аншпахский был свидетелем дружеской встречи Сен-Жермена с графом Орловым в 1774 году в Нюрнберге; Орлов называл его «caropadre», подарил ему большую сумму денег, и говорил, что Сен-Жермен много содействовал успеху переворота 28 июня 1762 года.

Томский говорит, что она не открыла тайны четверым своим сыновьям — «тайна на четыре стороны». Но существует четыре Великие ложи — Восточная (Неаполь), Западная — Эдинбург, Северная — Стокгольм и Южная — Париж. И что мы видим в «Даме» — эпиграф к V главе из Сведенборга, великого шведского мистика и эзотериста указывает на север. Повесть как бы начинается в Париже: знаменитая ключевая фраза о «небрачном сыне» обращена к англичанину.

В 1782 году Россия (по эзотерической географии) остановится в подчинении Швеции (а точнее, Северной Великой ложе), и превращается в восьмую провинцию строгого наблюдения. «Горек чужой хлеб, говорил Данте…». После двух исторических имен — последнее из четырех — Данте.

Данте был одним из руководителей Третьего Ордена (тринитариев), ведущего свое происхождение от тамплиеров; поэтому Данте не без основания в качестве гида в конце своего небесного путешествия берет Святого Бернара, основавшего Орден Тамплиеров, — и этим он хотел сказать, что только через его посредничество можно получить доступ к высшей степени духовной иерархии.

Часто исследователи находили много соотношений между концепциями Данте и… Сведенборгом. «Горек черный хлеб, — говорит Данте, — и тяжелы ступени…». Именно в Мистической лестницей Кадош (30 степеней шотландского масонства) называется изотерическая иерархия.

Символика чисел Данте достаточно исследована — здесь и три, и семь, и девять. Но у него (через его творчество просто открываются общие геометрические символы) появляются 515 и 65.

Но посмотрим «Пиковую Даму». Она начинается тем, что «сели ужинать в пятом часу утра» (далее уточняется, «до пяти часов сидит с нами (то есть Германн) и смотрит нашу игру!»). Следующая цифра 6*10 («60 лет назад бабушка ездила в Париж»), то есть, 5–6; и далее за «полгода (6) поиздержали полмиллиона» (5).

Причем говорится, что у них есть имения под Москвой и в саратовской губерниии. Но у Голицыной-Загряжской, масок первого уровня, такого набора «земли» не было, а вот у лица второго уровня — Пушкина-Болдина находилось буквально рядом с саратовскими землями.

5—6, 6–5. Налицо классическая перемутация — простейший герметический прием. Заканчивается глава тем, что рассказывается о Чаплицком, выигравшем на 3 карты — 50 тысяч. Все разъехались без четверти 6. Вся цифровая ритмика 1 главы — 56, 65, 56. Сюда вклинивается только (и не случайно) рассказ Томского о 4-х сыновьях графини.

Число 65 замечательно в герметической традиции: при сложении его цифр оно дает 11 (Германн подходит к дому старухи в 8, а в 11.30 входит в дом; 30 — символ Лестницы Кадоша, «и вбегает по лестнице…»). Сами же 5 и 6 являются символическими числами соответствующего макрокосма и микрокосма, которые еще и Данте выводил из принципиального единства.

Наконец, при переводе 65 в латинские буквы, получаем LXV, или с перестановкой (Пушкиным уже указанной) — LVX, то есть слово Lux; и это имеет отношение к эре розенкрейцеров «Истинного Света». Добавим еще то, что число 65 на древнееврейском есть число божественного имени Адонаи.

Вот на этом уровне, когда за «старухой» проглядывает сам Пушкин (впрочем, этот уровень в стиле «матрешки» вбирает в себя и иносказания, крайне прозрачные, первого уровня), становится ясным и точное указание возраста — 87.

В соединении цифры 8 и 7 дают 15. Эта цифра присутствует в ключевом моменте повести: старуха появляется у Германна после своей смерти удивительно точно — без 15-ти три ночи (надо вспомнить и концовку I главы, все разъезжаются без 15-ти шесть утра.) Это не только ступень самого А. С., рыцаря Востока императорского меча^[6], («Путешествие в Арзрум»), а и шифр его происхождения.

Если мы к 15 припишем 5 (символ — пентаграмма — звезда — Великая ложа Астрея), получим как бы полное эзотерическое звание А. С. — 515. При уже знакомой перестановке получаем из DXV слово DVX (dux) — вождь, герцог. «Германн» — это прямое указание на вышесказанное (herman — начальник, вождь людей), за которым стоит значение «герцог» (а в России — великий князь), то есть человек царской крови^[7]. Добавим еще, что сумма цифр 515 дает уже знакомые 11.

Но все сказанное лишь фундамент для основного четвертого смысл, где незримо присутствуют еще два сверхтайных участника. Еще Лернер заметил, что Германн вмешивается в игру таинственных сил. «Он хочет наверняка обыграть не только своих партнеров за зеленым сукном, но и кого-то посильнее». Германн и старуха как бы сплетаются во взаимопереходящее кольцо, обращаясь к внешнему зрителю то одной, то другой гранью.

А вот если искать литературное произведение, которое больше всего послужило бы точкой отсчета А. С., то ближе всех здесь подошел тонкий Набоков. Он указал на Л. Фуке. Обычно его произведение рассматривается как «возможно, отдаленный» прототип, как второстепенный источник. Но очертим пока лишь основные моменты в произведении Л. Фуке.

Действие происходит в Швеции, в доме умалишенных; это произведение создано в виде письма, адресованного заведомому покойнику. Главное женское лицо — Мария, и есть пиковая дама. Действие в карточной игре близкое к пушкинскому.

Но ситуация здесь в карточном виде складывается так: между пиковой дамой (Марией) и пиковым королем (герой произведения) лег червонный туз, червонная десятка и червонная дама. Червонный туз — соперник героя; червонная дама означает переписку, доверие, дружбу; а 10 означает смерть.

Остается добавить, что пики символизируют оружие.

Выстрел, или Повести покойного Ивана Петровича Белкина

До 1987 г причины ссылки Пушкина на юг в 1820 г. были, как и прежде, неясны, но ответ существовал — «за стихи вольнолюбивые, эпиграммы и т. д.». И лишь к 150-й годовщине смерти поэта прозвучал в пушкинистике вопрос: «а не было ли это не наказанием, а спасением от опасности рукой царя?».

А ведь это у Пушкина не скрывается, об этом говорится прямо, например, в «Каменном Госте». Еще Тынянов подчеркивал, что автобиографические черты в «Каменном Госте» — огромный материал о ссылке Пушкина. «Лепорелло. — А завтра же до короля дойдет, что Дон Гуан из ссылки самовольно в Мадрид явился — что тогда, скажите, он с вами сделает? — Дон Гуан. — пошлет назад… меня он удалил, меня ж любя». (Причем, Тынянов не мог не заметить, что Дон Гуан находился в каком-то родстве с королем).

Александр I испугался (!), когда ему сообщили, что в Петербург приехал Пушкин, и успокоился лишь тогда, когда узнал, что это другой Пушкин. Чего мог испугаться царь? Лев Толстой говорил, что он не был бы художником, если бы только описывал живых людей. Но у него было обыкновение при описании своих героев представлять себе, что бы делал этот человек при известных обстоятельствах.

Итак — 1820, май. Совсем еще недавно, в конце 1819 г., Александр I благосклонно одобрил «Деревню» Пушкина, известно и его негласное приятие многих «вольнолюбивых» стихов А. С. и вместе с тем — неожиданное, стремительное изгнание из столицы с курьером. Пушкин вылетел из Петербурга как пробка из шампанского. Ссылка — на юг, но не на Кавказ, где существовала опасность; в дорогу «казенно выдана» большая сумма денег^[8]. Что же произошло?

«Кто-то» создал ссору Пушкина с графом Федором Ивановичем Толстым. И даже не ссору, а нечто большее — удивительную обиду Пушкина на Толстого в течение многих лет. Это известный эпизод пушкинской биографии, а точнее, поверхностное отражение одного из блоков реальной биографии А. С., которой еще нет (о чем четко сказал в 1922 г. Гофман, хотя уже существовало море пушкинистики), так как блоки сходятся в целое при наличии нескольких «шифров», сцепляющих лица и события; их Пушкин тщательно скрывал в жизни, но они явно или тайно присутствуют почти во всех основных произведениях А. С.

Причины ссоры неизвестны — версий много (письмо Толстого к Шаховскому, слух, пущенный Толстым, что Пушкин высечен в тайной канцелярии, и т. д.). Главное, что свели Пушкина именно с Толстым.

Личность эта была яркая — это был как раз Толстой-Американец, описанный еще Грибоедовым. Булгарин писал о нем: «Все, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее. Тогда было в моде молодечество, а гр. Толстой довел его до отчаянности. Он поднимался на воздушном шаре вместе с Гарнером и волонтером пустился в путешествие вокруг света вместе с Крузенштерном». Но главное, он был несравненным дуэлистом.

М. Ф. Каменская (его двоюродная племянница) пишет, что в продолжении всей его жизни им убито на дуэлях 11 человек, а дуэлей, разумеется, было значительно больше. Дуэль для него стала чем-то вроде опасной охоты, но с большими шансами выжить, чем у противника, так как стрелял он настолько метко, что один раз, в доказательство своего дара, велел жене (а она у него была цыганкой) стать на стол, и прострелил ей каблук башмака.

На одном вечере приятель Толстого сообщил, что получил вызов на дуэль, и просит быть его секундантом. Толстой согласился, и дуэль была назначена на другой день в 11 часов утра; приятель должен был заехать к Толстому и вместе с ним ехать на место дуэли. На другой день в условленное время приятель Толстого приехал к нему, застал его спящим и разбудил. — В чем дело? — спросонья спросил Толстой. — Разве ты забыл, — робко спросил приятель, — что ты обещал мне быть моим секундантом? — Это уже не нужно, — ответил Толстой. — Я его убил.

Оказалось, что накануне Толстой, не говоря ни слова своему приятелю, вызвал его обидчика, условился встретиться в 6 утра, убил его, вернулся домой и лег спать.

Пушкин не знал об «оскорблении» Толстого и уехал на юг его приятелем. Узнав, написал на него эпиграмму, на что непонимающий Толстой ответил тем же. Вплоть до 1826 г. Пушкин тренировался в стрельбе из пистолета, готовясь к сложнейшей дуэли. Не забыв ничего, сразу по приезде в Москву, еще в дорожном платье, Пушкин поручает С. А. Соболевскому съездить к Ф. И. Толстому и вызвать его. Но Толстой в то время в Москве отсутствовал.

И вдруг они помирились. Да так прочно, теснее прежнего стали. Пушкин и «Полтаву» в Москве читал в присутствии Толстого и Вяземского. Более того, в 1829 г. Пушкин поручил именно Толстому сватать за него Гончарову, а на венчании Толстой был шафером. Уже отмечалось, что Пушкин как бы «кому-то» показывал, что он разгадал «чей-то» ход, этими явными демонстрациями. В «Выстреле» получила отражение ситуация, перевернутая назад: «а что если бы…».

В 1821 г. Толстой женился, когда Пушкин писал «Выстрел» — собирался жениться он. Вся цифровая вязь повести четко указывает на действующих лиц: Сильвио 35 лет, когда автор встретился с ним (Толстому было 35 лет в 1817 г., когда он впервые познакомился с Пушкиным). Графу был уже 32 года, когда он рассказал, что произошло 5 лет назад (а Сильвио получил пощечину, и еще 6 лет до того = 11). То есть тому, кого обидели, было 21 год (сколько и Пушкину в то время).

Поехал Сильвио мстить в Москву. Известно, что косточки вишни выплевывал на одной из дуэлей сам Пушкин. И не было бы в повести этой ничего нас интересующего, если бы она не открывала особый шифрованный творческий цикл болдинской прозы.

«Выстрел» — творческая фантазия, но элементы ее мозаики — реальная, но лишь символически указываемая Пушкиным жизнь. То, что «ссора с Толстым» была не просто бытовым событием, а касалась эзотерической стороны бытия поэта, — на это указывает многое — и число 11 (количество лет, прошедших со времени «пощечины графа», которая составляется из 6 и 5 — 65), и число 25, упоминаемое в повести (а это — номер ложи Пушкина в «Астрее»), Но уже совсем почти открыто Пушкин указывает на это в VI главе «Евгения Онегина», описывая Зарецкого-Толстого: «Как я сказал, Зарецкий мой, под сень черемух и акаций от бурь укрывшись, наконец, живет, как истинный мудрец…». Акация — один из основных символов розенкрейцерства, четкий и недвусмысленный обозначитель. Теперь все переносится уже в эзотерическое пространство жизни Пушкина — пространства, символически маскируемое.

Случайно или неслучайно Пушкин мог встать под выстрел Толстого, но император этого не хотел. Пушкин должен был быть сохранен.

«Повести Белкина», как и многое другое в творчестве Пушкина, невозможно понять без недостающего звена, скрепляющего всю цепь. Без знаменитой «утаенной любви» Пушкина.

Еще в 1862 г. на присутствие таинственной любви, проходящей через всю жизнь Пушкина, указывал П. Бартенев. Ею занимались многие. Кого только не называли — сестры Раевские, С. Киселева, Голицына, минимум восемь претенденток. Любовь — эта «северная», петербургская.

В «Бахчисарайском фонтане» есть интересные строки: «Я помню столь же милый взгляд и красоту еще земную…». Тынянов делает точный вывод — это может относиться лишь к уже стареющей женщине (правда, сам он относит «северную любовь» к жене историка Карамзина). Важно для нашего рассмотрения и то, что приведенные пушкинские строки в чистовике, в первом издании поэмы в 1824 г. отсутствуют.

Тот же Тынянов поставил вопрос: почему и зачем понадобилось Пушкину так мучительно и таинственно утаивать свою любовь. К тому же сам Пушкин давал понять, что она безнадежна и не взаимна. Первый отзыв в стихах этого чувства приходится на 1816 г. У Пушкина появляются следующие слова, много объясняющие: «Счастлив, кто в страсти сам себе без ужаса признаться смеет». То есть Пушкин поддается своему порыву с «ужасом»!

Гершензон, исследую «северную любовь» Пушкина, отмечал, что с 1817 г. у Пушкина усиливается внутреннее волнение, достигая апогея в год перед ссылкой, когда А. С. сознательно уже стремится «убежать» из Петербурга (в марте 1819 г. он даже собирался вступить в военную службу и уехать на Кавказ). Он увозил на юг не страсть, а глубокое томление, сладкое очарование недостижимого.

Она — «элегическая» (печальная) красавица, уже стареющая, в любви к которой Пушкин сам себе признается с ужасом. После 1823 г. — страсть к Амалии Ризнич — Пушкин как будто преодолевает свою таинственную любовь, и, как считают пушкинисты, с 1825—26 гг. Пушкиным она уже вспоминается, как умершая, умершая буквально.

Но вдруг она опять появляется в загадочном посвящении «Полтавы». Пушкин хранил такое глубокое молчание о лице, кому посвящена «Полтава», что ни в переписке, ни в воспоминаниях его друзей и близких не сохранилось даже намеков. И поэма посвящена уже не мертвой, а живой! «Тебе — но голос музы темной коснется ль уха твоего? Поймешь ли ты душою скромной стремленье сердца? Иль посвящение поэта, как некогда его любовь перед тобою без ответа пройдет, непризнанная вновь?»

Более того, указывается и местопребывание той, к кому обращены стихи — «твоя печальная пустыня».

Главное женское лицо «Полтавы» — Мария. Именно приблизительно с этого времени большинство женских имен главных героинь произведений Пушкина — или Мария, Марья (Мэри), или Луиза (Лиза, Елизавета).

Вспышка таинственной любви 1829—30 гг., по мнению Эзенштейна, только и может объяснить «совершенно алогический акт Пушкина — женитьбу на Гончаровой». В стихотворении 1830 г. «Прощание» мы читаем странные сочетания: «Уж ты для своего поэта могильным сумраком одета, и для тебя твой друг угас. Прими же, дальняя подруга, прощанье сердца моего, как овдовевшая супруга, как друг, обнявший молча друга пред заточением его». Не она угасла, если говорить об умершей, а наоборот! «Могильный сумрак» и явное обращение к еще живой женщине! Вдова или супруга?

Все эти и другие противоречия и тайны проясняются, если мы обратимся к личности Елизаветы Алексеевны, жены императора Александра I! Ключ к пониманию и «Маленьких трагедий», и «Повестей Белкина», и «Домика в Коломне» дает Пушкин, делая обмолвку, вместо Параши, служанки графини, А. С. пишет: Наташа, а это Н. Волконская — фрейлина Елизаветы Алексеевны (до принятия православия — Марии-Луизы).

К 1815—16 гг. она уже была для Пушкина женщиной зрелых 35–36 лет. Печальная красавица была фактически оставлена мужем-императором. Скромная (из 200 000 рублей, на нее выделенных, тратила лишь 10 тыс.), всеми любимая, занималась благотворительной деятельностью. Становится понятным вообще, что связывает в единое целое «Повести Белкина» и «Домик».

Бурная фантазия Пушкина разыгрывает в своем творческом сознании подсознательную комбинацию — «Я и Елизавета».

Пушкин женился, точнее, он кидался в брак, и тема женитьбы другой, духовной, не телесной преломилась в «Метели». Он думал о Елизавете, а писал о Марье (Марии!) Гавриловне 17-ти лет (столько было Гончаровой в 1829 г. — году окончательного решения для Пушкина жениться). В «Домике» он обыгрывает ситуацию — «а вот, если бы я так виделся с ней!»^[9].

В 20-е годы нашего века известный советский психоаналитик И. Д. Ермаков писал: «Пушкин в своем „Домике“ стоял перед определенной задачей — нужно дать выход всем внутренним коллизиям и чувствам, нужно выразить и раскрыть что-то интимно-личное, и в то же время нельзя открывать до конца. Нужно, показывая, обнаруживая, скрыть». Эти слова можно отнести ко всем «Повестям покойного Белкина». Если внимательно под ракурсом «Елизаветы», всмотреться в предисловие «Повестей», то обнаруживаем, что «Белкин» как бы подсознательно впитал в себя факты их биографии Пушкина по отношению к двум лицам — Александру I и Елизавете Алексеевне.

1815 г. явно указывает на начало «великой любви» Пушкина, а 1823 г. — на ее конец (страсть к Ризнич), в ее первом юношеском облике. Для Александра I эти годы тоже значимы: — начало величия и фактически его конец (отречение, о котором Пушкин узнал, по всей видимости, в 1828 г., когда он описывает смерть «Белкина», очень похожую на официальную кончину Александра I). «Иван Петрович осенью 1828 г. занемог простудного лихорадкой, обратившеюся в горячку, и умер несмотря на неусыпное старание уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как-то мозолей и тому подобного».

Пушкин даже не скрывает своей иронии по этому поводу. Цифры 15 и 23 неслучайны, и он это подчеркивает, когда в письме «почтенного мужа» указывает, что письмо тот от 15-го получил 23-го. А следующие странные строки полны просто сарказма: «Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина: но, к сожалению, ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком». Как уже говорилось, Елизавета (Мария-Луиза) Алексеевна фактически была оставлена мужем задолго до 1825 г.

Но мы ведь видели, что его «северная любовь» умерла, а после как бы снова «воскресла»! Императрица Елизавета Алексеевна официально умерла в 1826 г., через несколько месяцев после таинственной смерти императора Александра в Таганроге. Ныне и историки склоняются к утверждению, что Александр не умер, а ушел, и что старец Федор Кузьмич и царь — одно лицо. Но об этом Пушкин писал еще в зашифрованной (кодом розенкрейцеров) Х-й главе «Евгения Онегина»: «Авось, о Шиболет народные, тебе б я оду посвятил, но стихоплет великородные меня уже предупредил… Авось, аренды забывая, ханжа запрется в монастырь…»

Значение ветхозаветного Шиболета, употребляемого в эзотерической традиции, имеет смысл «тот, кто выдает себя за другого». «Народный Шиболет» — человек, скрывающийся в народе под личиной простого человека.

А вот история с упоминанием аренды имеет интересное окончание. Известно правило, что, если тайны и загадки не решаются поодиночке, то, поставленные рядом, они сами решают друг друга. В 1846 г. министр государственных имуществ П. Д. Киселев получил неизвестно от кого письмо и 138 998 рублей. В письме говорилось, что возвращается ему положенное от бывшего его врага. Киселев — личность русской истории XIX века выдающаяся и, к сожалению, полузабытая широкой публикой. С 1814 г. — флигель-адъютант Александра I, в 1816 г. составляет записку о постепенном освобождении крестьян, в 1829—34 гг. ввел конституцию в Валахии и Молдавии (будущей Румынии); с 1835 г. — секретарь Комитета по крестьянскому вопросу, в 1837—41 гг., провел реформу управления государственных крестьян.

У основания Великой реформы 1861 г. стоял именно он. Был близок к «декабристским организациям», хотя в них и не состоял. Это при нем Пушкин читал впервые «Полтаву». Александр I обещал ему аренду (система денежного награждения, обычно повторяемого в течение 12 лет). В 1836 г. уже Николаем I аренда ему была установлена (а в апреле 1846 г., незадолго до таинственных денег, была продлена еще на 12 лет).

Деньги пришли 15 мая 1846 г., ровно через 25 лет (число ложи Пушкина в «Астрее») после встречи Александра I с Киселевым в Слониме и награждении его орденом Анны I степени. Через символические 25 лет Киселев получил аренду (с 1824 по 1836 гг.) в размере полного долга Пушкина + 8 рублей (четкая эзотерическая маркировка)!!!

Ко времени создания «Повестей покойного Белкина» Пушкин еще не знал, где находится Елизавета. Это можно увидеть в повести «Гробовщик». Здесь наиболее рельефно выразилась его гамма чувств, ее переливы. «Гробовщик» — не только сам Пушкин, когда он хочет вызвать к себе «мертвых», подразумевая под ними царскую пару, но и Александр,которому Пушкин не скрывал своего негативного отношения.

Эзотерический характер происходящего Пушкин почти не скрывает. «Сии размышления были прерваны нечаянно тремя франкмасонскими ударами в дверь». Далее «гробовщик» в 12 часов отправляется на серебряную свадьбу (25 лет), где пьют за здоровье «моей доброй Луизы!». Причем хозяйке 40 лет, а свадьба серебряная (25), выходит, вышла она замуж 15-ти лет^[10]; а дочке их — 17, то есть она родилась через 8 лет после свадьбы. Пушкин в последний раз видел «живую» Елизавету как раз, когда ей было 40.

В «Барышне-крестьянке» появляется Алексей с черным кольцом, на котором изображена мертвая голова — один из главных символов розенкрейцерства. Он влюбляется в Лизу, которая переодевается простой крестьянкой. Елизавета Алексеевна укрылась в одной из немногих тогда на Руси «пустыней».

Даже в «Каменном госте», где имя главной героини — Анна, тема Елизаветы остается и является объясняющей. Только у Анны и Елизаветы дни имени совпадают; дней этих много, но день царицы — табельный, так что параллель в те времена лежала на поверхности. Не зря Пушкин не опубликовал «Гостя» при жизни. В «Барышне-крестьянке» отец Лизы — англоман. Известно, каким англоманом был Александр I. И вот теперь мы переходим к четвертому и последнему уровню «Пиковой Дамы».

Все известные высказывания Александра I об уходе заканчиваются 1819-м годом. С этого времени начинается конкретная подготовка. Эмиссарами здесь становятся английские миссионеры Библейского общества, которые как бы разведывают путь. Но куда? Обычно указывают на Сибирь, где позже и появится старец Федор Кузьмич. Но англичане нужны были для другого. И ответ на это дает не кто иная, как… Е. Блаватская. В своей «Тайной доктрине» она пишет: «Кроме того, существует хорошо известный и весьма любопытный факт, подтвержденный автору одним почтенным лицом, годами состоявшим в одном из русских посольств^[11], а именно в Императорских Библиотеках имеется несколько документов, как доказательство, что даже в позднейшие дни, когда тайные общества мистиков расцветали беспрепятственно в России, именно в конце последнего и начале настоящего столетия, не один русский мистик проходил в Тибет через Уральские горы в поисках знания и посвящения в неизвестных святилищах Центральной Азии. И не один возвращался позднее с таким обширным запасом сведений, подобный которому он нигде в Европе не мог получить. Несколько случаев могли бы быть приведены, и хорошо известные имена названы, но подобная гласность могла бы быть неприятна оставшимся в живых родственникам упомянутых посвященных. Пусть кто-нибудь просмотрит анналы и историю тайных обществ в архивах столицы России, и он сам убедится в вышеизложенном факте».

Мы не будем здесь подводить итоги почеркового анализа^[12] старца и царя, а лишь продолжим нашу линию рассмотрения. Почти все исследователи отмечают, что помогали Александру I в подготовке Дибич, Волконский, Строганов. Но как-то забывали о главном звене — Голицыне. Опять появляется род Голицыных.

Начнем с конца. Дело в том, что не надо даже искать бумаг, которых, скорее всего, уже нет. Но зато есть факты, говорящие о том, что именно родственник того Голицына устраивает будущность… Блаватской, то есть фиктивный брак-освобождение; «дает ей направление» действий и исчезает из вида посторонних наблюдателей.

И пребывание Александра I в Таганроге несколько задержалось, так как ждали проводника, но не в Сибирь, а на Тибет^[13]. И путь туда был проложен еще давно. Ссылаясь на несохранившиеся летописные источники, некоторые авторы повествуют о путешествии в Беловодье русского монаха Сергия еще в 10 веке. Изо всего отряда посланного в Беловодье князем Владимиром, цели достиг лишь Сергий. На Русь он вернулся через 50 лет глубоким старцем. На Алтае бытовало даже описание пути — на восток, через тайгу, пустыни и горы.

В 1833 г. Пушкин предпринимает самое большое путешествие на Восток, в Оренбург. И снова скачок творчества — «Пиковая Дама», «Медный всадник», «Сказки»(!). Еще в шестой главе «Евгения Онегина» есть строки уже цитированные о Толстом-Зарецком. Но, повторяя историю несостоявшейся дуэли, Пушкин здесь дает бесценные указания на ее причины. «В пяти верстах от Красногорья…». Это адрес деревни Ленского — Ленский не отождествляется с Александром, но место слишком символическое. «Пять» указывает на звезду, «Астрею», Красногорье — Красноречье (место жительства Федора Кузьмича) — на Александра I, упоминание Регула — царской звезды — на Пушкина.

В «Пиковой Даме» Германн ставит на «руте» (х 8) свое состояние — 47 тысяч^[14]. Единственное, что можно предположить, (а остальное показанное трудно считать набором случайных совпадений для человека, тщательно работавшего над своими произведениями), это — что Пушкин встретился в неизвестной нам «пустыни» с Елизаветой, уже пожилой женщиной, которая ему нечто сообщила. О чем и говорит само название повести — «Пиковая Дама».

И на этом уровне «она» превращается в Александра. Вот как выглядит прошедшее на «Пиковую Даму» по гадательной книге Ленорман, той, которая нагадала декабристу Муравьеву его судьбу. «Пиковая Дама»: «Друзей у вас не было да и быть не могло. С виду и по вашим словам никто сразу не мог подозревать в вас человека недоброжелательного. Вы так умели всегда притворяться, лицемерить, даже льстить, что в большинстве случаев на не знающих вас вы производили довольно благоприятное впечатление. На самом деле в вас скрыта злоба к людям, хотя сколько-нибудь побудительных причин к этому в вашей жизни не было. Ваше дело быстро продвинулось вперед и казалось, уже почти достигнуто, но вдруг непредвиденное препятствие все уничтожило. Вы имели неосторожность и некоторый ущерб в своих делах. Причем это была особа, которой вы напрасно доверились, и которая старается, по возможности, вредить вам». Во всяком случае, Елизавета могла посвятить Пушкина в некоторые моменты этого дела, чем и вызвала его такую негативную реакцию^[15].

Осень 1833 г. заканчивалась, приближался новый, 1834-й, год. С этого времени (январь 1834 г.) обычно начинают непосредственную историю гибели поэта. Но этой же осенью в хронике «Санкт-Петербургских ведомостей» за 11 октября 1833 г. читаем: «Пароход „Николай I“, совершив свое путешествие в 78 часов, 8-го сего октября, прибыл в Кронштадт с 42 пассажирами, в том числе королевский нидерландский посланник барон Геккерен».

А с ним вместе «Николай I» привез и Дантеса. На первое время Дантес поселился в Английском трактире на Галерной улице.

Дантес

Когда Михаил Булгаков работал над своей пьесой о Пушкине, он писал своему соавтору Вересаеву: «…Вся беда в том, что пушкинисты (и это я берусь доказать) никакого образа Дантеса в своем распоряжении не имеют и ничего о нем не знают. О нем нет данных ни у кого». Последние слова звучат парадоксально. Как это — нет данных ни у кого из пушкинистов? А книга П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть А. С. Пушкина»? А двухтомное исследование того же Вересаева «Спутники Пушкина»?

Но Булгаков был прав, почти все, что касается Дантеса, упирается в биографию, написанную Луи Метманом, сыном дочери Дантеса, да в «Сборник биографии кавалергардов» (1825–1899 гг.), составленный С. А. Панчулидзевым. Разумеется, внук если и знал истину, то не собирался выносить ее в свет, а «Сборник» лишь набор воспоминаний.

Но возьмём все данные (официальные документы, воспоминания, слухи и т. д.). Отец Дантеса, Жозеф-Конрад был ярым сторонником законной власти Бурбонов, причем никогда не отступался от принципов (и в 20-е годы XIX в. при консервативном правлении Карла X, будучи членом палаты депутатов, принадлежал к правым). Но вот баронский титул он получил «почему-то» при Наполеоне. Мать Дантеса, графиня Гацфельдт состояла в родстве с Карлом Нессельроде, министром иностранных дел при Александре I и Николае I. То есть Дантес в той или иной степени был в поле зрении очень важного действующего лица событий с раннего детства.

Луи Метман кратко пишет о встречи Дантеса с Геккереном: «Дантес имел счастливый случай встретить барона Геккерена. Последний, привлеченный находчивостью и прекрасной внешностью Жоржа Дантеса, заинтересовался им и вошёл в постоянную переписку с его отцом, который высказывал живейшую признательность за покровительство».

А. П. Арапова, дочь Гончаровой от 2-го брака описывает эту историю так: «Проезжая по Германии, он простудился. Недуг быстро развился, и острое воспаление приковало его к постели в каком-то захолустном городе. Вдруг в скромную гостиницу прибывает барон Геккерен, едущий на свой пост при русском дворе. Во время ужина, стараясь как-нибудь развлечь своего угрюмого, недовольного постояльца сопоставлением несчастий, хозяин стал ему описывать тяжелую болезнь молодого одинокого француза, уже давно застрявшего под его кровом. Скуки ради барон полюбопытствовал взглянуть на него и тут у постели больного произошла их первая встреча».

Щеголев в своей книге «Дуэль и смерть Пушкина», приводя эти наивные рассказы и опровергая, как он сам пишет, «не редко встречающиеся в русской литературе утверждения о родстве Дантеса с бароном» в этой же главе говорит, что та удивительная карьера при русском дворе человека без военного образования состоялась благодаря рекомендательному письму принца Прусского Вильгельма. Вот что мы читаем у Щеголева: «Прусский принц дал Дантесу добрый совет здесь искать своего счастья. Принц оказал активную поддержку молодому Дантесу и дал ему рекомендательное письмо в Россию».

Письмо было адресовано всего лишь генерал-майору В. Ф. Адлербергу, директору Канцелярии военного министерства. А ведь принц был женат на родной племяннице царя. Но дело в другом: письмо датировано 6 октября 1833 г. в Берлине. Сразу возникает ряд вопросов.

Во-первых, лично получить письмо в Берлине 6 октября, а 8 октября (пароход был в пути 78 часов) прибыть в Кронштадт Дантес просто не мог. А если предположить чудо, то где же он успел познакомиться с Геккереном? Причем это письмо появилось в обороте пушкинистов поздно: Данзас рассказывал миф, продолжение романтической истории о гостинице, о том, как царь и Дантес случайно (снова) встретились у одного художника. Но если эта сцена очевидно комедийна, то письмо существует.

Однако есть и сведения из осведомленного источника, от Р. Е. Гринвальда (командира Кавалергардского полка) о том, что Дантес был рекомендован самим Карлом X, и уже императору. Что соединяет эти сообщения? Только то, что «мосты» для прибытия Дантеса были проложены в разных местах. С большей степени вероятности можно предположить, что по линии принца действовал Нессельроде, обеспечивая видимую непричастность к появлению Дантеса в Петербурге русского двора.

В 1833 г. Геккерен, отъезжая в «продолжительную отпуск», удостоился награды: государь пожаловал ему орден Св. Анны 1-й степени, как свидетельство своего высокого благоволения и знак удовольствия по поводу отличного исполнения им обязанности посланника. Известно, что его патроном в столице был тот же Нессельроде: Геккерен просто «по совету» отправился за Дантесом в Европу.

Надо сразу отметить, что до дуэли большого секрета из их родства не делалось. А вот после (ведь официально упоминания о дуэли были запрещены) эта тема «как-то» все более переходила стараниями пушкинистов (и в очень большой степени Щеголева) в область «недостоверных и не серьезных слухов». В таких интимных документах, как дневник В. А. Муханова и записная книжка (!) шталмейстера П. Д. Дурново (зятя человека сверхинформированного — министра двора князя П. М. Волконского), говорится о Дантесе как побочном сыне голландского короля.

Эмма Герштейн обнаружила гораздо более близкие отношения Дантеса с двором. Императрица только его называла по имени. Он вопреки существовавшему порядку зачисляется прямо офицером в кавалергардский полк, шефом которого была сама императрица. Сам Геккерен, из древнейшей голландской фамилии, не скрывал, что это его сын. Опять противоречие.

Очень знающие люди отмечали его связь с голландской королевской кровью. Но с чей именно? Дальнейшая судьба Дантеса странным образом переплетается с судьбой императора Наполеона III. Дантес не только становится сенатором с 60 000 франков в год и получает французское гражданство. Но именно ему Наполеон III поручает интимнейшее дело. И кому!!!

В 1852 г. еще президент — Луи Бонапарт отправляет Дантеса к Николаю I с секретнейшим поручением прозондировать мнение царя о будущем государственном перевороте во Франции и установлении империи (ответ царя положительный) и просить для Наполеона руки русской великой княжны (более чем резкий отказ). Кому Наполеон мог поручить такие дела?

Остается просто сопоставить данную информацию. Наполеон III (Луи Бонапарт) был сыном голландской королевы Гортензии (Богарне) и брата Наполеона Бонапарта Луи (герцог де Мори, побочный сын Гортензии от графа Фараго — был французским послом в Петербурге в 1856—57 гг.)^[16].

В 1810 г. Бонапарт просто упразднил голландское королевство, и фактически расставшаяся с мужем Гортензия жила с 1810 г. в Париже. Геккерен до 1815 г. служил во французском флоте. Общеизвестна связь Гортензии с адмиралом Веруэлем.

Остается добавить лишь «слух света» — имя «Дантес» было именем кормилицы ребенка каталонки по происхождению.

Действительной же матерью считали голландскую королеву Гортензию, а отцом — Геккерена. Бонапарт хорошо относился к своей падчерице и до своего падения помогал ей. Не отсюда ли баронский титул у легитимиста Жозефа-Конрада Дантеса? Не зря Ахматова называла Дантеса «котильонным принцем». Не удивительно и то, что «родной отец» без вопросов согласился на усыновление Дантеса Геккереном.

Характерная записка, полученная Дантесом 5 января 1834 г. от Адлерберга, который курировал по должности поступление его в офицеры: «Генерал Сухозанет сказал мне сегодня, дорогой барон…, что он надеется обделать все в одно утро, если только всем профессорам можно будет быть одновременно свободными». Дантесу было назначено негласное пособие, положение его укреплялось, хотя служакою он был неважным. Русский язык Дантес фактически так и не выучил, хотя для перехода из запасной части в полк это требовалось по закону.

Как уже говорилось, Эмма Герштейн установила более тесную связь, чем предполагалось, Дантеса с ближайшим окружением императрицы. Безусловно, не случайно сын королевы был пристроен в Петербурге по «женской» линии — в кавалергарды, где шефом считалась царица. Дантес пользовался благоволением и великого князя Михаила Павловича.

Надо сразу сказать, что идущая от Щеголева схема «муж, жена и кавалергард» взята не без умысла. В 1946—48 гг. в Париже вышла книга Анри Труайя, где впервые приводятся два письма Дантеса от зимы 1836 г. Геккерну, находящемуся за границей. В них Дантес признается в страстной любви к женщине, отвечающей ему взаимностью. Фамилия кодируется, но ныне исследователи сходятся в том, что это Мусина-Пушкина, красавица, равная Гончаровой. (Той зимой Гончарова была беременна четвертым ребенком).

И вся его «любовная история» с Натали имеет совсем другой смысл. Дантес не знал, что не только не случайно очутился в Петербурге, но и в своей личной жизни беспрерывно ведом. Его «вели» на разных уровнях разные люди — Нессельдоре, получавший информацию под видом «благодетеля» от Геккерена, тоже в Большом Деле не участвовавшего (как и Дантес). На служебном — ротмистр Оловянников. Он был переведен в Кавалергардский полк лично царем летом 1835 г. В описании секретных дел штаба Отдельного гвардейского корпуса имеется дело «о высочайшем назначении Оловянникову негласного пособия 1 200 рублей сверх жалования». В преддуэльные осенние дни октября 1836 г. на дежурство с Дантесом назначалось одно и тоже лицо — ротмистр Оловянников. 7 декабря 1836 г. он получает награду — орден Анны III степени (а после высылки Дантеса его переводят в Гусарский полк).

«Наблюдал» и эскадронный командир штаб-ротмистр Апрелев. Но было еще доверенное лицо — один из ближайших друзей Дантеса — князь А. В. Трубецкой (с ним принц жил вдвоем в избе в Новой деревне). Только недавно стало известно, что таинственный «Бархат» в дневниках императрицы и есть князь Трубецкой. Известная фамилия, владелец трех домов в Петербурге, штаб-ротмистр, что его заставило «делиться впечатлениями о совместной жизни с Дантесом», и, видимо, прямо с царем?

Ход был сделан безошибочный. Его 20-летний брат попал вдруг в странную историю. Как и вся молодежь, они в юные годы веселились, как могли: то врывались через окошко в спальню дамы и затем, извиняясь, удалялись. Все сходило, как обычно, но неожиданно дело приобрело совсем странный оборот. Однажды ночью в октябре 1835 г. (Оловянников появился «на месте» летом того же 1835 г.) их всех (младшего Трубецкого, князя Черкасского и Жерве) потребовали в Ордонансгауз и, когда они явились, комендант без объяснений (но по воле императора) посадил их на почтовые тележки вместе с фельдъегерями, и тройки умчали их из Петербурга (Жерве — в Нижегородский драгунский полк на Кавказ, Черкасского — в Глуховский кирасирский полк, а Трубецкого — в Орденский кирасирский).

Жерве после рассказывал, что он не знал, куда его везут, так как фельдъегерь две недели (!) молчал как немой (т. е., запрещено было разговаривать).

Так что именно первым узнал лучший друг Трубецкой? Впервые версию о том, что Екатерина Гончарова забеременела от Дантеса, выдвинул еще в 1929 г. Л. Гроссман. Но еще С. Н. Карамзин сообщал в письме же после смерти Пушкина о Екатерине: «…та, которая так долго играла роль посредницы, стала возлюбленной, а затем супругой».

Например, 20 марта 1837 г. Геккерен пишет высланному 19 марта Дантесу: «Твоей жене сегодня лучше, но доктор не позволяет ей вставать; она должна пролежать еще два дня, чтобы не вызвать выкидыша». Причем у Щеголева даже не совсем точный перевод — bausse-couche, в данном случае — преждевременные роды, то есть говорится о последней стадии беременности.

9 ноября 1836 г., когда назревала первая дуэль Пушкина с Дантесом, Екатерина писала брату Дмитрию: «Счастья для всей моей семьи и смерти для меня, вот что мне нужно». Александра Гончарова в письме от января 1837 г., когда все встало на свои места, недвусмысленно заявила: «Екатерина выиграла в отношении приличия». Жуковский отмечает в заметках: об «откровениях Геккерена», «разоблачениях Александрины», «истории постели». Е. И. Загряжская сообщает Жуковскому, что «все концы в воду».

«Я сделал все, чтобы их спасти», — говорил Дантес А. Н. Карамзину. А когда Е. И. Загряжская собиралась переговорить с Пушкиным о брачных намерениях Дантеса, барон Геккерен накануне разговора писал ей: «Вы знаете, что я не уполномочивал Вас говорить с Пушкиным, что Вы делаете это по своей воле, чтобы спасти своих».

И это была бы банальная история, если бы она не готовилась. Нетрудно предположить, что, часто бывая у Пушкина (Дантес «приударял» за Гончаровой, и не больше), кавалергард сойдется с незамужними сестрами Гончаровыми. Во-первых, с его стороны успех был обеспечен, во-вторых, сестры были далеко не так дурны, как гласят часто приводимые «женские характеристики». И главное, надо было только попасть в легкую историю с постелью, а далее…

Император узнал о беременности Екатерины почти одновременно с Дантесом, безусловно, через Трубецкого. Считается, что еще одну версию женитьбы Дантеса выдвинул М. И. Яшин предположивший, что Дантес женился по приказанию царя. Яшин даже высчитал день, когда было дано указание, а, скорее всего, совет, поступить «как подобает честному человеку», 9 октября 1836 г. Но это — звенья одной цепи. В тот день Дантес был назначен конным ординарцем при особе императора.

И неожиданно простая любовная связь превратилась в капкан. Весь октябрь 1836 г. проходит в метаниях Дантеса и Геккерна. Дантеса непрерывно наказывают, показывая, что «это» надо сделать. В октябре Дантеса перестают приглашать на царские балы. Для Геккерена это была катастрофа, и, когда давление стало все более возрастать (Дантеса назначили уже прямо символически на пять дежурств вне очереди; а о том, что принц был принят в розекрейцеры, хотя сути происходящего не знал, говорит хотя бы дата «правильного» рождения первого ребенка — 19 октября, День рождения Рамзеса), отец пошел на то, что вне сказанного контекста кажется не понятным.

Началось короткое время «сводничества». Психологически здесь был свой резон, хотя и от отчаяния. Геккерен решил «свести» Екатерину с Натали, и заодно с Пушкиным, изображая, что Дантес страстно влюблен в старшую Гончарову. Перессорив всю семью, он добивался, как предполагала еще Ахматова, главного, чего добивается дипломатия — выигрыша времени и, возможно, отъезда Екатерины в деревню, так как через определенное время скрыть беременность будет невозможно.

Но здесь пришло время выступить из тени основным силам.

Письмо или 58

В знаменитом неотправленном письме от 21 ноября 1836 г. Пушкин пишет о виновности и авторстве Геккерна в деле с «дипломом», а спустя два месяца он на этом, перед дуэлью уже не настаивает. Почему?

Начнем с того, что, во-первых, он сразу понял, от кого это письмо. Хотя бы по печати.

На ней изображены две капли, похожие на пламенеющие сердца. Справа от буквы А — птица, слева — циркуль, верху — гребень или ограда, внизу ветвь пальмы. Это не печать частного лица (исследование Ю. Плашевского).

Циркуль — слишком известный эзотерический символ. Гораздо важнее здесь другие. Два сердца и циркуль означает «кто тайну знает, тот все имеет». Одновременно это призыв к действию. Известно, что акация — лишь преемница более древнего символа, пальмы, означающей мир и успокоение. «Ограда» — отделение от непосвященных. На оттиске какая-то странная птица щиплет плющ, являющийся символом верности, привязанности и семейного благополучия.

Все эти символы «Астреи» Пушкин прекрасно знал. Соллогуб писал, что Пушкин был абсолютно спокоен, когда получил 3 «пасквиля», и сказал, что «подозревает одну женщину», и Соллогуб назвал ее имя. Причем отреагировал хладнокровно: «если кто-то плюнул мне сзади на сюртук, дело почистить его моего камердинера». Но тут же, сразу после получения писем, послал вызов именно Дантесу, хотя он не был «той женщиной» и совсем не упоминался в дипломе.

Всегда не хватало небольшого звена. То, что письмо не простое, Пушкин знал. Но что еще? Совсем недавно Вл. Орлов смог прочесть часть разорванного письма Пушкина к Геккерену: «2 ноября вы узнали от вашего сына новость, которая доставил вам большое удовольствие. Он сказал Вам, что я в замешательстве, что моя жена боится некоего письма, и что она теряет от этого голову. Вы решили нанести окончательный удар. Я получил… экземпляров анонимного письма, из тех, которые были разосланы, но т. к. это письмо было изготовлено с…я был уверен, что найду своего сочинителя и не беспокоился больше. Действительно, после менее чем З-х-дневных розысков, я обнаружил искусителя, непочтительно поставленного в затруднительное положение».

О том, что вызов Пушкина для Геккеренов был как удар с ясного неба, говорит хотя бы тот факт, что Геккерен обратился к Вяземскому, нарушая дуэльный кодекс о сохранении тайны вызова. Геккерен, плача, просил неделю отсрочки, а Пушкин дал две (14 дней), и не случайно.

Пушкин подозревал графиню Нессельроде, крайне не любившую поэта, но «посвященную». Уже по печати Пушкин понял, кто к нему обратился. И даже, возможно, знал, кем письма были написаны.

Сколько лет исследователи диплома ходили вокруг почерка Долгорукова, Гагарина, их слуг и т. д…. Каноническое указание Щеголева на Долгорукова парализовало свободу поиска. А кто конкретно написал диплом — известно! Только в 1974 г. был поставлен парадоксальный вопрос, из тех, которые неожиданно и открывают истинные пути, — а измененным ли почерком-то написаны дипломы?

Анализ 100 образцов почерка лиц, писавших на французском и обучавшихся в конце XVIII и начале XIX вв. по русским и французским прописям, показал наличие такого же типа почерка, что и в «дипломе». Присутствие в данном случае печатных и скорописных букв при высокой выработанности, среднем темпе и отсутствии поправок свидетельствует не «об умелом изменение почерка», а лишь подтверждает существование такого вида стилизованного почерка улиц, обучавшихся по прописям XVIII–XIX вв. (например, почерк декабриста Лунина!).

«Диплом» написан своим почерком, притом не рядовым^[17]! Неудивительно, что его узнал не кто иной, как нарком Чичерин, работавший с бумагами в архиве МИДа еще до революции. Он и написал об том Щеголеву, но тот продолжал игнорировать информацию (позже стало известно, что Щеголев тоже из «посвященных»).

Это — барон Ф. И. Брунов. Вересаев в своих «Спутниках Пушкина» о нем сообщает, что карьерою своей вначале он был обязан своему красивому почерку, а затем своему стилю. С 1832 г. — при Нессельроде, который очень ценил его бойкое перо и поручал ему составление важных дипломатических инструкций послам за границу. Но он был не просто писарем. Около 30 лет (с начала 40-х до 70-х гг.) он был послом не где-либо, а в Лондоне, пережив в МИДе и Нессельроде, и даже Крымскую войну с Англией. Андреевский кавалер, а с 1871 г. — граф.

Не о нем ли говорила Блаватская, вспоминая о путях в Тибет и документах, хранящихся в Петербурге, о чем узнала от «одного почтенного лица, годами состоявшего в одном из русских посольств»? Индия — Тибет — Англия — русское посольство.

Блаватская достигла впервые Тибета осенью 1868 г. и пробыла там до конца 1870 г. (это время пребывания Блаватской в Тибете было установлено уже в наше время Джоан Овертон Фуллер). А в 1871 г. Брунов получает графство.

Уже говорилось, что в судьбе Блаватской принимал участие Голицын, родственник Александровского Голицына; теперь появился Брунов. И все они из «эры Пушкина». Вересаев заканчивает характеристику Брунова следующим: «Что он сделал для России полезного, я никогда не мог узнать».

И по печати, и по почерку Пушкин вполне представлял себе источник «диплома». Но встает вопрос: откуда Пушкин мог знать, что 2 ноября Дантес говорил отцу? Кто ему это сообщил? Ахматова предполагала (а она знала больше, чем написала), что информацию Пушкин получил от… П. В. Долгорукова. От того самого, которого считали и считают автором дипломов. Опять противоречие?! Ведь Россет говорил, что по почерку узнал руку Долгорукова (значит на конверте). А жена Долгорукова, которая с ним «разъехалась», рассказывала, что он сам говорил ей о себе как о «сердце интриги». Дантес даже собирался уже заграницей доказать, что письма — дело рук князя. Дело в том, что «дипломы» в конвертах Долгорукий разносил^[18] и считал, что участвует в «пикантной истории», где он играет таинственную роль.

Нессельроде и его салон на поверхности затеяли следующую беспроигрышную интригу. Так как Геккерены (в первую очередь отец) упорно защищались и перешли к нерешительным действиям, было решено поставить Дантеса под пистолет Пушкина. Пушкин не мог стреляться, так как, убив или даже ранив Дантеса, он оставлял Екатерину и свою семью в бесчестии. Дантес не мог отказаться идти на дуэль, но получал отличный выход из неожиданного для него сложившейся ситуации (а Геккерен был поставлен перед возможностью смерти сына). На поверхности, для «непосвященных» салоны Нессельроде (а 19-летний Долгорукий, конечно, к ним и принадлежал), интрига носил благородный характер — выполнить «пожелание» монарха для спасения чести девушки. А для таких, как Долгорукий, представлялась и чисто психологическая радость — свести двух несимпатичных ему людей (Дантес — красавец, Долгорукий — некрасив, хром; Пушкин — знаменитость, Долгорукий считал себя человеком выдающегося ума) и посмотреть на их поведение.

В 1839 г. он в определённом смысле повторил единолично ситуацию с «подстановкой». Когда кн. Лобанов-Ростовский решил стреляться с кн. Гагариным, Долгорукий предложил составить документ о дуэли, взял на хранение и доставил его в полицию, таким образом, когда они пришли к месту встречи, там их уже ждала полиция.

Но в 1836 г. Долгорукому предоставили право «быть тайным человеком», сообщить Пушкину о Дантесе, как разносчику слухов «о расположении царя к Натали», или что-либо в таком духе. Когда «дипломы» появились в обществе, Пушкин сразу и спокойно вызвал Дантеса к барьеру без объяснения причин^[19]. Это известное место в преддуэльной истории. Но объяснить причины он и не мог (царь, имя жены), и не хотел. Его заявления, что он «нанесет удар через 8 дней», возможно, говорят о том, что он с самого начала или знал, или догадывался о цели вызова. Еще Ахматова заметила, что «дипломы» были посланы друзьям Пушкина. И это логично, дуэль как бы сразу афишировалась, и Дантес, свой в том же карамзиновском кружке, попадал почти в безвыходное положение.

Все знали, что он вызван, и все стремились избежать дуэли, а способ был один — женитьба. Если бы дуэль так не рекламировалась, у Дантеса была лазейка — болезнь, отставка. В данной ситуации даже эти выходы не работали — петербургское общество было европейским, позор преследовал бы его и в Европе. К тому же сам Дантес в принципе не так уж был против женитьбы, если обстоятельства против, но отец хотел стоять до конца и продолжал лавировать.

Геккерн сдался, Пушкин (предположим, он не знал), узнав, «взбесился», но выхода не было. Родственники взялись задело, и «концы в воду». Но здесь Пушкин узнал обо всех «склонениях к измене» жены Геккереном и решил ославить его, выставив именно его как «составителя» диплома, указывающего на царя.

В разорванном письме Вл. Орлов впервые обратил внимание на то, что известные буквы, указывающие в конечном итоге, на Геккерна (ММН), произошли сложным путем: вторая «М» появилась из другой буквы, а «Н» написана после. Щеголев здесь прав — скорее всего, Пушкин писал Нессельроде, как бы убивая двух зайцев, давая понять, что знает, кто действительно написал «дипломы», и что его разоблачения накажут не только Геккерна, но и Нессельроде.

Отсюда знаменитый вызов во дворец и аудиенция с царем — запрет на всякую активность в этом вопросе. А вот после почти все высшие инстанции империи занимались женитьбой Дантеса и Коко: 6 недель обер-прокурор Синода, военный министр, вице-канцлер ведут об этом переписку, которая замыкается на самом императоре. Дантес и здесь ставит условия: он католик, будущие дети православной Катерины должны быть католиками^[20]; не желал присягать на подданство России. Все эти препятствия, в другом случае непреодолимые, Николай устранил! И преподнес Гончаровой для свадебного подарка 10 000 рублей.

После женитьбы Дантеса Пушкин вступил в кровное родство… с Наполеоном!

Это и есть 4-е, и последнее, историческое лицо «Пиковой Дамы»^[21]: «Она отёрла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел на окошке, сложа руки и грозно хмурясь. В этом положении удивительно напоминал он портрет Наполеона. Это сходство поразило даже Лизавету Ивановну».

Замкнулся 7-ричный цикл Наполеон I — Луи — Гортензия — Дантес — Екатерина — Натали — Пушкин. Но, чтобы перейти к долгой истории, объясняющей необходимость такой связи Пушкина с Наполеоном, надо остановиться на таинственной цифре «58».

Этой цифры нет в «Каменном госте», но она оригинально присутствует в «Пире во время чумы». Еще Белинский назвал его «загадочным произведением». Взяв за основу поэму Вильсона «Город чумы», Пушкин выпустил многое из трагедии англичанина, сконцентрировал содержание, по-иному построив произведение. (У Вильсона в строфе по 4 стиха, а всего их — 16, т. е. — 64). У Пушкина строф 5, а в строфе по 8 стихов. Это сочетание опять же не случайно, и весь «Каменный гость», и «Пир» дешифруются именно этой цифрой.

Мы видим в «Пире» уже знакомые имена Мэри и Луизы; «Председатель» заявляет, что «Джексон не умер»; появляется негр, управляющий телегой мертвецов (нетрудно догадаться, что с ним Пушкин ассоциировал себя). И уже замечено, что в гимне Вальсингама отражена не борьба, а состояние перед опасностью.

Эти произведения, как известно, написаны перед свадьбой 18 февраля 1831 г. Но менее известен тот факт, что 17 февраля 1831 г. Пушкин после «мальчишника» отправился к NN с письмом-пророчеством, где описывает (по-французски) свою будущую семейную жизнь. И утверждает, что погибнет на дуэли. И здесь нет связи с известным гаданием ему Александры Кирхгоф, т. к. в нем говорилось, что он может прожить и долго, если переживет опасность на 37-м году жизни от белого человека, белой лошади или белой головы.

В «Каменном госте» Пушкина все в разрыве с традицией (в легендах, во всех обработках статуя приходит усовещать, здесь она несет смерть). Например, у Байрона «Каменный гость» — молод, а у Пушкина ему 30 (запомните, что «покойный Белкин» умер тоже в 30!). К тому же Пушкин даже не очень скрывает, что гости Лауры более похожи на членов «Зеленой лампы», чем на знатных испанцев XVI в. В «Госте» четко проведена идея круга (в конкретном преломлении — возвращение Гуана туда, откуда все начиналось).

Еще одна классическая мировая тема у Пушкина получила чисто личное отображение, отображение творческое, но узнаваемое. Чтобы видеть Анну (т. е. жену Александра), Гуан скрывается в монастыре (естественно, Пушкин на этот раз превращается в испанского идальго). Но счастье Гуан постиг лишь тогда, когда полюбил Анну; однако он не знает, давно или недавно — он не знает, так как корни протянулись до детских его воспоминаний. Как раз лицей и называли монастырем, а свои комнаты — кельями лицеисты.

Все эротическое по отношению к Анне у Пушкина отсутствует — он ничего не требует, лишь «видеть вас должен я…». Он предпочитает созерцать ее (а плотская страсть Гуана — Инеза — умерла от жестокости мужа; это, конечно, Раич). Если у Мольера и Моцарта Гуан приглашает Командора просто на ужин, то у Пушкина почти беспримерное — «постой на страже пока с твоей женой я пребываю» (но, как уже говорилось, даже намек на эротические переживания отсутствует). В черновике Пушкин даже несколько оговаривается: «Я, командор, прошу тебя прийти к твоей жене!» (потом переделано — «вдове»).

С немалой долей вероятности можно предположить, что тот крюк с 200 с лишним верст, который делал Пушкин, проезжая на юг в 1829 г. (Калуга, Белев, Орел) был связан с личной встречей с императрицей. Но главное в «Госте» — другое. Нет ни слова о причине дуэли Коммандора и Гуана. «Это странно», — отмечала еще Ахматова. Но отмечается место дуэли: «когда за Ескурьялом мы сошлись» (а ведь королевский дворец не лучшее место для этого). Странное убийство — королевский дворец — Дон Карлос (брат Коммандора).

Командор^[22] не просто ассоциируется с Александром I («он человек разумный и верно присмирел с тех пор, как умер»!) и его уходом — а такой был во всей европейской истории лишь один, как раз в Испании, когда император Карл V отрекся в пользу своего сына Филиппа II, а тот убил своего сына — Карлоса. Появляется в идее круга тема двух братьев (у Пушкина в «Госте» — убитых Гуаном), но на деле обоих живых — Александра и Николая.

И между ними — Пушкин; «каменная десница» одного из них несет ему смерть. Паксвиль, написанный рукой Брунова, разнесенный Долгоруким (думающим, что он — «сердце интриги»), напрямую связан с числом 58 (а точнее, с отношением 5 к 8).

Письма получили, как ныне выяснено, Вяземский, Карамзин, Соллогуб, Хитрово, Россет, Вильегорский, сам Пушкин и поручик гвардии Генерального штаба Н. А. Скалой. Всего восемь. Но далее начинается странное. Если хотят о чем-то известить определенный круг людей, то зачем присылать на их имена письма двойным конвертом для пересылки Пушкину, даже не зная содержания (а Соллогуб и Хитрово не знали). Может быть, все получили такие двойные конверты? Нет! Например, мы имеем конверт с дипломом для Вильегорского (обнаружен после 1917 г. в архиве III отделения). В этом письме не было «двойного дна», т. к. приписка «Александру Сергеичу Пушкину» сделана на самом дипломе.

Россет, Скалон, разумеется, если бы к ним пришел тоже двойной конверт с переадресовкой Пушкину, никогда бы его не вскрыли, как это мог себе позволить Вяземский. Известно, что двойные конверты пришли к Соллогубу (на адрес его тетки), Хитрово и Вяземскому, который его вскрыл. Но это не меняет дела. Пять посланий были направлены прямо к адресатам, но всего их было 8.

Более того, на единственном до нас дошедшем конверте к Вильегорскому помимо почтового штемпеля, сургучной печати имеется и число 58. Написано оно не тем, кто подписывал адрес. В пушкинистике с этим небольшим «номерком» связано целое расследование. Так как он появился на конверте, посчитали, что никакого отношения к диплому и Пушкину вообще цифры не имеют. И пошли по единственному тогда оставшемуся пути — это номер почтового отделения. Петербургская почта учреждена в 1833 г., и имела в 17 округах 42 приемных пункта, причём все они описывались предельно точно: например, «№ 1, на Большой Миллионной, у Мошкова переулка, близь Конюшенного моста, в доме Трухманова». Оставалось предположить, что это уже номер какой-либо мелочной лавочки, где тоже принимали письма, взимая почтовый сбор. Знаток петербургской городской почты М. А. Добин многие годы искал приемный пункт № 58, и не нашел, и не мог найти.

Потому что 58, это знаменитое отношение 5 к 8, означающее жертву. Сакральное соотношение наиболее ясно выражено уже в Ветхом Завете: «И сказал ему (Аврааму): Я, Господь, который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение. Он сказал: Владыко Господи! По чему мне узнать, что я буду владеть ею? Господь сказал ему: возьми мне 3-хлетнюю телицу, 3-хлетнюю козу, 3-хлетнего овна, горлицу и молодого голубя. Он взял всех их, рассек их пополам, и положил одну часть против другой; только птиц не рассек. После этого Авраам впал в глубокий сон, полный тьмы и ужаса, и во сне Бог возвестил ему будущую судьбу народа Авраама» (Бытие 15:12–21).

Каким образом рассек животных — принес жертву — Авраам? Он взял 5 животных, в том числе 3-х четвероногих (3*4), но только их он рассек на две части (т. е. четвероногих); голубей он не тронул. Следовательно, из 5 жертв было сделано 8 жертвенных частей. Это соотношение, символизирующее жертвоприношение, носило универсальный характер: в «Эдде» (древнескандинавском эпосе) читаем: «Пять рабынь мы возьмем и слуг 8-х высшего рода с собой мы возьмем на костер»^[23].

При уже известном сложении 5 и 8 получается сверхзнаковая цифра — 13. Под этим номером находится буква «Мем» (и), или в арабском алфавите — «мим», основное значение которой — смерть (эль-мавт).

Но «Мем» теснейше связана со смыслом буквы № 14 — «Нун» (рождение — возрождение, обновление личностного и космического бытия). Именно эта символика выражена в самом начертании буквы «нун», которая изображается в виде нижней половины окружности сточкой посередине.

Анализируя соотношения значений двух букв, Р. Генон нащупал нить, реальность, выражаемую в символах: «мы сталкиваемся с намеком на завершение цикла (!) и связанную с ним смену состояний». Геометрически же соотношение букв соответствует форме круг, олицетворенного в цифре 10, причем центр ее равен 1, а сама окружность — 9.

Все эти «отвлеченные», на первый взгляд, понятия, имели не только прикладной характер, но были хорошо известны Пушкину по «Розе и Кресту». К этому необходимо добавить, что «мем», помимо основного смысла «смерть», имеет и другой — «женщина»!

ЖЕРТВА, СВЯЗАННАЯ С ЖЕНЩИНОЙ И ЧЕРЕЗ ЖЕНЩИНУ.

Пушкин, зная свою судьбу^[24], составил свое знаменитой письмо от 21 ноября первоначально так, что прямо показывал, что знает намерения отправителей, гораздо более дальние, чем заставить Дантеса жениться. Фраза — «Я уверен, что анонимные письма исходят от гг. Геккеренов» — по-французски имеет не фамилию, а три буквы — ММН. И в первоначальном варианте у Пушкина второе М переделано из другой буквы, а Н — дописано позже.

Как показал В. Орлов, не заметили исследователи раньше и значка, поставленного Пушкиным после второй буквы в ее начальном написании. Эти две буквы, Мν, — французский и библейский вариант «Мем» (значок этот связан со сложным написанием — с «завитушкой» буквы), т. е. «morte» и, собственно, иероглиф 13 — мем.

Дуэль произошла формально из-за женщины, но Пушкин, естественно, указывал на другую особу (Соллогубу он сразу сказал, что подозревает одну женщину и назвал ее при этом). И не на фамилию, а на гораздо более существенное, которое как бы являлось ключом ко всему коду событий. Первоначальное сочетание двух букв (т. к. первое французское сокращение M раскрывалось уже по-другому не значащей буквой другого алфавита), даже в переделанном виде, резко ускорило знаменитый вызов к царю во дворец на разговор один на один.

Пушкин, как член Розы и Креста, знал эзотерическое учение о строении Космоса, что и подтвердилось в открытии «Таганрогских таблиц». Современная картина космологии только приближается (хотя и стремительно в последние годы) к той универсальной схеме, которая явилась общей для всех посвященных в Мистерии во всех странах, и как бы «выглядывала», часто удивительно преломляясь на поверхности мирового знания. И, хотя Мистерии имели истоки в Египте, но в Западной части планеты последователи базировались на древнееврейском языке и каббалистическом знании (т. к. древнеегипетский язык жрецов был утерян).

По существу, учение о строении космоса равнялось «космологии Моисея», т. е. знания раскрывались из сложнейшего сочетания букв древнееврейского алфавита. Он составлен так, что может передавать 3 значения одновременно. Наиболее характерный пример — изучение первого слова Ветхого Завета — «Берешит». Оно этимологически составлено из коренного понятия «реш» — голова, начальник, принцип действия. Слово это управляется приставкой «б», которое придает слову значение орудия, посредством которого что-либо совершено. Получив окончание «ит», слово принимает значение «прежде всего», «в начале».

И это уже многослойное понятие — это и потенция Единого (фохату Блаватской), а в современной космологии — квантовый вакуум, который порождает стадию «инфляции Вселенной», т. е. мгновенного раздувания эфирного холодного шара. А это — точка временного отсчета, а конкретнее, удивительноточная характеристика периода образования этого шара — 1^-37 сек. (уже время есть, и его практически нет).

«Реш» — как сказано выше, и принцип, но он — и голова. Так принцип чего? Это точка в центре круга. Одно слово дает сразу цельную (и только ныне понимаемую) космологическую картину. Квантовая физика рассматривает мир как единое целое. В начале уже осуществлен в принципе весь мир, и это мир становящегося с миром человека. Точка в центре круга имеет и другой смысл.

Вселенная похожа на раздувшийся шар, который геометрически изображается как круг (слово «дор», означающее мир, имеет и значение сферы). Современные варианты теории Калуца — Клейна постулируют 11-мерную Вселенную, где существует 7 невидимых измерений, и 3 — в которых мы живем + время. Точка в центре круга — указание на центральность нашего положения в мире, что знали все древние цивилизации.

Но если читать слово «берешит» не как б-реш-ит, а как сочетание «бер» и «шит», то мы получаем и еще одну важнейшую информацию другого уровня — «шеститворение». Если первый смысловой уровень касался основ космогонии, то второй расшифровывает механику осуществления. Последние исследования показали, что биосфера Земли прошла именно 6 новорождений, в которых жизнь радикально обновлялась.

Уже в XX в. А. Ф. Лосев показал диалектическую необходимость именно такого устройства Вселенной. Вся античная философия — комментарии к Мистериям. Аристотель утверждал, что пифагорейцы принимали самостоятельное существование пустоты и говорили о проникновении этой пустоты в мировой шар бесконечного дыхания Беспредельного (безграничный, но конечный в своей объеме холодный шар первой фазы жизни явленной Вселенной). У Пифагора время есть шар объемного мирового дыхания.

Однако когда «инфляция» — раздувание иссякла, Вселенная вдруг стала чрезвычайно «горячей». Когда состояние вакуума распалось, его энергия высвободилась в виде излучения, которое мгновенно нагрело Вселенную до 1027 К. Именно тогда — не в начале, а в конце произошел «Большой взрыв», и не взрыв, а загорание всей поверхности шара — эфира. Пифагор учил о центральном огне — Гестии. Этот центр он назвал стражей Зевса. Гестия непосредственно связана с «дыханием космоса».

Это точная метафора. Его ритм четвертичен. Платон в диалоге «Тимей» писал, что Творец придал всеобъемлющему эфиру (который выражает сущность Вселенной по Платону) форму додекаэдра, правильного 12-гранника. Но по Платону же мир есть вращающийся шар, представленный в своих частях разной степенью кривизны. Он состоит из тончайшего огненного пространства, вращающегося с максимальной быстротой по абсолютно правильной шаровой кривизне. Это и есть граница космоса.

Внутри тела мы находим несколько пространств, более плотных, медленно вращающихся с менее правильной кривизной. Шаровая кривизна уступает здесь место спиральной, кстати, в этом и смысл свастики. Другими словами, пространство космоса есть сферичность 4-х видов. То есть Космос есть переменная объемность (огромная идея Лосева). Шар и додекаэдр — это форма и процесс. Учение о 4-х стихиях Пифагора, из которого исходил Платон, учение о различной организации пространства. Это — указание на 4 фазовых перехода сжимающегося вращающегося шара, в каковом процессе уплотняется, создается новое, шаг за шагом.

Весь космос, являясь энергией, что и обозначает голубь и горлица (как бы энергии женские и мужские), создавая человека в ритме 3*4 (мир троичен — трехмерен), изначально расщепляется и пространственно, и в энергетическом смысле.

Сущность любого жертвоприношения — энергетическая, поэтому даже отношение 5 к 8 современная наука, конечно, очень схематично, трактует как теорию супергравитации, что создает основу для полного объединения, в рамках которого весь мир управляется единственной суперсилой, предстающей перед нами разными гранями.

Проще говоря, 58 — есть символ подключения к мировой космической энергии, к знаменитому эзотерическому «врилю».

В системе розенкрейцерства помимо таких «должностей» как «хранитель порога», «астролог», «мать», имеется довольно специфическая функция, которая употребляется нечасто, только в тех случаях, когда требуется ее (а это обязательно женщина, и обычно крупных форм) авторитетный голос для утверждения той или иной истины. Наподобие судьи чести. Она и называется — «смерть».

Этой женщиной была Нессельроде. То есть Пушкин сразу указывает на уровень акции — эзотерическую область розенкрейцерства, как бы говоря: «я все понял, Дантеса я вызову, он женится». Но через время он узнает маневры Геккерена и взрывается — это выходит за все рамки, вот он за все заплатит. Царь его останавливает — еще не время. К этому моменту Пушкин прекрасно знал, что ему нужно умереть. Но когда и от кого — не знал.

НО ЗАТО ЗНАЛ, ЗА ЧТО!

«Египетские ночи», или «Моцарт и Сальери»

«Убийство, хоть и немо, говорит чудесным языком».

В. Шекспир, «Гамлет»

С. Н. Булгаков в своих «Тихих думах» вопрошает: «Есть трагедия, но о чем? Как ни странно, но доселе остается не раскрыт этот творческий замысел. О чем здесь идет речь? О соотношении ли гения и таланта, о природе ли творчества вообще, о человеческих страстях?»

А жившие позже, в другие времена, подметили и «социальный нонсенс». Почему это произведение Пушкина не только не подверглось никакой цензуре (Жуковский даже советовал «усилить»), и было вскоре даже поставлена в Александрийском театре? А ведь в нем поэт открыто обвиняет «главного музыканта» родственной империи в убийстве великого Моцарта. При полном понимании Вены.

И почему он обратился к теме «Сальери» в 1830 г., ведь европейский скандал со «слухами о покаянии Сальери» интриговал публику в середине 20-х годов^[25]? «Нет правды на земле, но правды нет и выше, мне это ясно как простая гамма». Формально — чистое богоборчество, отрицание Божьей правды. И это ставится на главной сцене империи. Но Пушкин сразу подчеркивает ту плоскость, на которой развернется действо — действо «прошлобудущее». Плоскость гнозиса Мистерии.

Отец церкви Климент Александрийский упоминает о таком разделении Мистерий: «После очищения следуют Малые Мистерии, в которых даются некоторые основы правил и предварительного подготовления к тому, что должно последовать, а затем Великие Мистерии, после которых нет ничего непознанного во всей вселенной, и остается лишь созерцать и понимать природу вещей». Пифагорейская школа может служить типом дисциплины, которая требовалась перед посвящением в мистерии («… как простая гамма»). В ней было три ступени: первая («Слушателей»); вторая («Математиков»), которые изучали геометрию, музыку, природу числа, формы, цвета, звука; на третьей ступени, физиков, нужно было овладеть космогонией и метафизикой. Эти три ступени вели к истинным мистериям.

В Обществе Розового Креста, куда Пушкин «входил» с 1826 по 1828 гг., четвертая (или 18) ступень называлась «философ». Недавно стали публиковаться (частями) его работы как раз периода Посвящения — «математические таблицы», космогония.

В мае 1829 г., делая крюк для встречи с Елизаветой Алексеевной, Пушкин через Курск и Харьков прибыл в станицу Новочеркасскую. Ночью он тайно скачет в Новочеркасск, где оставляет у наказного атамана Войска Донского Д. Е. Кутейникова свой «ученический архив». Он даже, чтобы скрепить договор, вступает в сословие донских казаков. Это событие Пушкин описал в материалах, которые хранятся у нынешнего хранителя архива И.M. Рыбкина (своей рукой поэт начертал и дату начала обнародования архива и место: Таганрог, 27 января 1979 г.).

Принцип эзотерического гнозиса — все есть колебание и число — положен в цифровую вязь «Пиковой Дамы» (в символику чисел вводились на первых ступенях). Современный феномен — «жизнь после смерти» — назывался «выхождение в астрал». Нельзя сказать твердо, достиг ли Пушкин такого уровня, но у него есть по-своему уникальное стихотворение — «Гусар», где в форме шутки (известный прием) описывается то, что так мучило Гоголя: «Стремглав лечу, лечу, лечу; куда, не помню и не знаю, лишь встречным звездам кричу: правее! И наземь упадаю».

Многие исследователи удивлялись, размышляя о «Скупом рыцаре», почему старший барон, умирая, шепчет: «где ключи, ключи мои». И почему, если его сын — наследник, говорится о краже ключей. Это не трансформация поэтической формы, в основе которой скупость отца Пушкина, так как Барон прямо заклинает: «он разобьет священные сосуды, он грязь елеем царским напоит…».

Елей — для помазания на царство (Барон дважды в монологе повторяет — «я царствую»). Удивлялись и странному образу самого «Скупого рыцаря» — рыцаря-ростовщика, что для средних веков было непостижимо! Но сокровища — это знания, и не только уже известные Пушкину.

«Рыцарь» и «Моцарт» — две стороны одной психологической проблемы. «Рыцарь» — двоящийся образ братьев: живого Александра и Николая. Понимая, что уход Александра и приближение к Николаю связаны; понимая, что тайны, которые скупо даются Николаем (это сказано в X главе «Онегина» — «пиит мне сообщил…»), имеют смысл. Но какой? Узнавший к 1830 г. многое Пушкин мучительно старается разгадать ход событий, в которых он будет, и уже начал принимать участие. Он ищет ключи от тайны братьев. Знания — тайны империи даются взаймы, под залог жизнь?

Но почему — «пиит великородный»? Поведение императора в этом аспекте лучше всего (а точнее, потому что там это не скрывалось) поясняется китайской практикой. Всем правителям приписывались однотипные наборы функций — установление контактов с высшими силами, гармонизация мира людей, гармонизация всего космоса. Согласно гнозису, естественные и человеческие порядки представлялись в виде вибрирующих, резонирующих систем, между которыми, как вибрирующий диполь, находился правитель, т. е. он играл роль посредника при распределении космической энергии («небесное дэ»).

Еще в книге Ману было намечено, и затем в Риме, в средние века и, особенно, в императорской России оформилось учение о двойном составе царского существа: божественном и человеческом. И. А. Ильин в «Понятии монархии и республики» писал: «Этот двойной состав царского существа различали и в Египте: я описывал жертвоприношения фараона, со жрицами и народом — перед собственной своей статуей. Именно эту сторону императорского существа римляне и называли „noumenimperatoris“ или „geniusimperatoris“ — т. е. умопостигаемая сущность императора; именно ей ставили жертвенники и совершали возлияния. В Риме был обычай — говорить императору похвальные речи, в которых его естество всячески превозносилось как богоподобное. Казалось бы, ему нужно было внимать лежа. Однако в действительности это была хвала его ноумену — император всегда слушал эти речи стоя, почтительно стоя перед своим ноуменом».

По существу, центрацию (гармонизацию) определенного пространства создает любой буддийский монах, даоский монах, индийский брахман. На среднем уровне вступает в силу та схема, о которой говорится в Ветхом Завете — о «70 сарим» (сарим — множественное число от слова cap — царь, правитель), так как любой правитель в точном смысле царь. Если он выполняет условия магического ритуала (помазание и т. д.) и знает «место».

Дело в том, что все пространство мыслилось как бы мозаикой 70 определенных частей, в каждой из которых имелась как бы критическая точка, имеющаяся в закаленном стекле. Места истечения особой энергии. Причем по аналогии со стеклом нарушения в особой точке — изменения ритма вибраций после определенного предела и многое другое — грозили такой же катастрофой, как и со стеклом. Коронация (сакральное помазание на царство) и происходила в этих местах истечения.

Но Космос понимался дуально, поэтому и эзотерические функции подразумевали принцип бинарности. Вот почему французские короли жили в Париже, а короновались в Реймсе; японский император находился в Токио, а священной столицей считался Киото. В Англии особое положение занимал Йорк. В германских землях — Франкфурт и Берлин, в австрийских — Вена и Прага.

В Египте дуализм соблюдали во всем — в коронации двумя коронами, в двух Египтах (Нижнем и Верхнем), в наличии двух правителей — истинного и ложного. И если в Европе принцип «двух правителей» не соблюдался официально, то в Египте, Китае он был абсолютен. Причем в более близком к нам времени в Китае этот принцип динамичен. Убийство «порочного государя» (или его ритуальная смерть) осуществлялись в результате заговора и мятежа. Затем вождь оппозиции возводит на трон «государя-марионетку» младшего брата покойного, от которого он последовательно получал посты военного губернатора, канцлера, титул князя, полагавшийся только принцам крови. И лишь после этого «государь-марионетка» умерщвляется. Царствие рассматривалось как космический цикл, в котором существовали свои критические точки.

Юпитер завершает свой путь вокруг Солнца приблизительно за 12 лет, и в Южной Индии правитель вешался вдень великого праздничного жертвоприношения через этот промежуток времени. Сатурн же («планета смерти») обегает звезду почти за 30 лет, и древнеегипетские фараоны должны были умереть на 30 году жизни или правления. Этот смертный срок известен и кельтам. В Библии также упоминается об этом периоде.

Современник Шекспира поэт Бомонд в «Королевский могилах в Вестминстерском аббатстве» прозрачно обронил характерные слова: «Останки знатных здесь взывают из могилы. Как люди умерли они, хотя богами были». Известный английский историк М. Мэррей показала, что в Англии (и в Западной Европе в целом) до XVIII в. практиковался ритуал заменительных жертв за королей, когда возраст монарха или время его правления были кратны 7 или 9. Мэррей в книге «Бог ведьм» показывает, что в Англии искупительные жертвы приносились в царствование каждого из монархов со времен Вильгельма Завоевателя до начала XVIII в.

Впоследствии ритуальные жертвоприношения внешне представлялись как результат судебного разбирательства и вынесением приговора, который был насмешкой над справедливостью. Жертвы редко требовались до того, как монаху исполнялось 35 лет, но в основном время сукрификации приходилось на 42, 49, 56. Казни к 63-м годам являлись исключением, т. к. только три короля (в Англии) пережили этот возраст (Генрих I, Эдуард I, Эдуард III, Елизавета I). Мистерии приурочивались к магическим, священным месяцам — февралю, маю, августу, ноябрю (чаще — к февралю и августу).

Не менее характерно, что многие осужденные покорно шли на казнь как на заклание, вместе с тем до конца отрицая возведенные на них обвинения (по поверью, повиновение жертвы было необходимо, чтобы искупить грехи всего королевства). Судебные процессы против «заместителя» иногда вовлекали других лиц, чтобы вырвать у них нужные показания против главного обвиняемого. Эти лица могли быть, и помилованы, если это не мешало казни заместителя. Так, придворных, обвиненных в преступной связи со второй женой Генриха VIII Анной Болейн, казнили, поскольку признание их в виновности было необходимо для вынесения обвинений против королевы. Чаще всего жертва не знала, но иногда и знала. Как иначе объяснить слова Жанны Д'Арк, что она вряд ли проживет более года. Анна Болейн тоже сознательно шла навстречу своей судьбе и поднялась на эшафот, как сообщают современники в «радостном ожидании».

Некоторые, как например сподвижник Жанны маршал Франции Жюль де Ре, сами признавались в самых удивительных преступлениях. Характерны смерти в династических войнах Алой и Белой Розы (1455–1485 гг.), например, убийство Генриха VI как раз в мае в возрасте 49 лет (его могилу почитали вплоть до Реформации, как святое место). Сыновей Эдуарда IV казнил Генрих VII Тюдор, когда ему было 28 лет. В первую половину правления Генриха побежденные сторонники Йоркской династии не раз выдвигали на престол претендентов, являющихся якобы сыновьями Эдуарда IV. Один из них, Перкин Уорбен, несколько лет содержался в Тауэре и был казнен значительно позже к 42-летию Генриха, а правившего страной уже 14 лет. В этом же году были казнены — 12 февраля и 28 ноября еще двое: самозванец Уолфорд и граф Уорик.

Русская история это еще лучше показывает. Екатерина I «усопла в Бозе» на 28-й месяц царствования, и, как отмечают историки, «от конфет»^[26]. Последний из Романовых по мужской линий — Петр II (сын царевича Алексея) умер от «черной оспы» в Москве, тоже на 14-м году жизни. Даже грудной император Иван VI «перевернут» Елизаветой Петровной на 14-м месяце своего законного правления. Сама же Елизавета преставилась на 21-м году руководства державой. Петр III лишился престола и жизни на 7-м месяце своего императорства и на 35-м году жизни, а его жена, Екатерина Великая на 35-м году царствования, причем скоропостижно.

Но выполнение ритуала ли (по китайскому обозначению) — мироустроительных функций составляет единый смысловой ряд с понятием юэ, особым состоянием правителя. Под ним понималась не только «радость, бодрость», но и музицирование, пение, стихотворчество, танец. Акт императорского стихотворчества имел сакральное значение и тесно вплетался в ткань функций правителя. Поэтому Пушкин и называл царя — «пиит великородный»!

В августе 1791 г. Моцарт пишет Лоренцо де Понте: «Моя голова раскалывается… Впрочем, мне нечего больше бояться. По всему чувствую: час мой пробил, я готов умереть». Моцарт не просто знает, но и готовится. Он пишет свою знаменитую «Волшебную флейту», опера — подлинный мавзолей Моцарта, но для этого нужно «особое зрение». Проф. Й. Энгель писал 8 марта 1792 г. королю Фридриху Вильгельму II Прусскому: «Для публики, не знающей определённых таинств и не способной заглянуть сквозь плотный покров аллегорий, „волшебная флейта“ какого-либо интереса представлять не может…» Поэтому Чайковский писал: «Никогда более бессмысленный и глупый сюжет не сопровождался более пленительной музыкой», и даже Шопенгауэр назвал «Волшебную флейту» лишь «многозначительным иероглифом».

Опера — здание, воздвигнутое на символике чисел мистерий, точнее, на универсальной космической величине (и ее модификациях, размерностях) — 18 (180, 108, 118). Только в последнее время, например, ученые пришли к выводу, что весь цикл взаимоперехода элементов происходит до 118-го элемента в 7 периодов (Менделеев предполагал появление последнего элемента системы в конце 7-го периода), а сама циклическая структура состоит из 4-х периодов — кругооборотов. Поэтому в геометрической структуре времени при условии 4-х мы имеем 7 окружностей (а в объеме — 7 сфер), т. е. всеобщий ритм равен 7, а ритм изменения размерности — 4. В мистериях содержится принцип упорядочивания Хаоса в Космос, через синхронизацию 7-сферного пространства универсума через тело правителя — царя. В силу беспрерывного процесса появляется «класс» заместителей, погребение которых производилось двояко: или они погребались официально и даже с почестями, или тайно.

Так как большая часть производилась секретно (к тому же на этом метаморфозы не заканчивались), еще с Древнего Царства Египта появился термин, обозначающий фиктивное погребение фиктивно убитого царя по имени ложной гробницы — Кенотаф^[27]. В словаре немецкого фольклора (Штутгарт, 1955 г.) так и написано: «каждый год должен быть пожертвован один посвященный».

Число 18 пронизывает все культуры: 18 как число Господа Иезекииля в Ветхом Завете, 18 000 колесниц или миров как символ божественной силы в эксегезе талмуда (Абода Зара). 108 жемчужин буддийского розария, 18-дневный ритм в культовых праздниках ацтеков, 18 заклинаний в Эдде, 18 — равняется в каббале Солнцу среди 42 атрибутов Господа.

Давно уже выяснено, что слухи об ужасной погоде во время похорон Моцарта — миф^[28]. Причем могила могла даже «не теряться», так как гроб открывался снизу, покойник вываливался в общую могилу. Вдова, знавшая об истинном положении вещей, на кладбище (где Моцарт никогда не был похоронен даже в общей могиле) появилась лишь в 1808 г.

Там не было даже тела; похороны, которые «курировал» императорский библиотекарь Ван-Свитен, оформили по «третьему разряду» за символическую плату — 8 флоринов 56 крейцеров. Отпевали Моцарта не в самом храме Св. Стефана, а у входа в капеллу Св. Креста. Выход из нее ведет прямо в катакомбы. Гроб Моцарта во время отпевания действительно стоял у входа в капеллу, но затем его вынесли через выход, ведущий в катакомбы, и на кладбище Св. Марка гроб вообще пропал.

За 6 месяцев (180 дней) перед этим Моцарт заявлял, что кто-то хочет его отравить, и что «они могут точно и неотвратимо вычислить момент смерти». В феврале 1790 г. умер Император Иосиф II, покровительствовавший композитору. Леопольд II, незадолго до этого посвященный в Тоскане, назначил срок коронации через 18 месяцев (он короновался и во Франкфурте, куда Моцарта не пригласили). В Праге происходит подчеркнутое внимание к музыканту со стороны нового императора, и именно в последний год его жизни (заказ на оперу «Милосердие Тита», кесарь посещает даже «Дон-Жуана»). В то же время Леопольд основывает «тайную ассоциацию», в которой участвуют доверенные лица императора, в том числе и Сальери.

Летом 1791 г. Моцарту уже давали небольшие дозы. Но переломный момент приходится именно на Прагу, куда Моцарт и Сальери с 7-ю спутниками прибыли в августе (8!) 1791 г. на празднества по поводу коронации Леопольда. Еще в 1956 г. Дитер Кернер в книге «Моцарт как пациент» однозначно, как врач, поставил диагноз — ртутное отравление^[29]. «Серый посланец», о котором говорил Моцарт, был Антон Лейтгеб, человек графа Франца Вальзегцу Штуппаха, который и заказал ему «Реквием». Но именно в его владениях недалеко от Лайбаха (ныне Любляна в Словении) находится единственные в Европе месторождения ртути. А именно двухлористою ртутью и был отравлен Моцарт (HgCl₂).

И эта связь не случайна. Переводя Сальери и его действия в примитивную плоскость, обычно ставят ему в вину еще и «коварство по отношению к Шуберту». Сальери сделал так, что тот не получил даже место второго (!) учителя музыки в маленьком Лайбахе. В то время Шуберт оказался в орбите «покровительства» Эстергази. Что сулило это Шуберту, Сальери прекрасно знал и постарался помешать этому.

Пушкинская трагедия никогда не была бы неуловимобездонной «сценой» осознания душевной борьбы, если бы за ней не стояла действительно трагическая реальность. В 1820 г. при вскрытии могилы Й. Гайдна у него не оказалось головы, и, что редко в таких случаях происходит, истинную причину нашли — секретарь Эстергази Розенбаум признался, что взял ее в качестве «магического атрибута». В «Текстах пирамид» так и говорится: «Оберегай голову (умершего царя), чтобы она не распалась».

В каббале «учение о голове» хорошо известно (отголосок этого — отрезанная «из-за масла» голова Берлиоза в «Мастере и Маргарите»). В Ветхом Завете неоднократно встречается термин «терафим». Для всех исследователей писания было несомненно, что этот термин обозначает что-то из области магии и тайных культов. В толковании говорится следующее: «Что такое терафим. Закалывали человека, родившегося первенцем, и отрывали голову ему, солили ее в соли и масле. Затем полагали голову к стене и возжигали перед нею лампады, и простирались перед нею, и так говорила с ними эта голова».

Маймонид в комментариях к Священному Писанию (Мишна, трактат Синендрион) в разделе «Заклинатель есть пифон, который говорит в руки» пишет: «Берут голову человека после того, как плоть его истлела, и осторожно подымают ее, затем делают воскурения перед нею, — тогда слышат эту голову говорящей».

А в «Мишне Торе» читаем: «Заклинатель возжигает известный курительный состав, держит в руке миртовую ветвь, которую он подымает вверх, и говорит тогда тихо известные слова, — столь долго, покуда ему не покажется, что как будто кто-то говорит с ним и отвечает на его вопросы из-под земли, и даже таким слабым голосом, что кажется, что его воспринимаешь не ухом, но просто силою воображения. Берут также голову мертвеца, перед которой курят известные вещества и говорят определенные формулы, покуда не уверятся, что воспринимают очень тихий голос, который проходит между рук заклинателя и отвечает на поставленные вопросы».

В сочинение же арабского мыслителя X в. Фараста-эль-Иегума даже глава книги называется «Сообщение о голове»: «Это голова человека, вид которого соответствует виду Меркурия. Как только найден человек Меркурия, он захватывается, убивается, сажается в масло, где тело размягчается, а голова отделяется. Душа его время от времени^[30] спускается к голове и говорит языком — предвещает будущее и отвечает на обращенные к ней вопросы»^[31]. У другого арабского писателя XIII в. Шеме-эд-Дин-Димешки указывается, например, на культ головы у представителей религии ссабиев и подчеркивается 7-летний цикл получения «говорящей головы».

В астрологии Меркурий — управитель мозга. Символ Меркурия в алхимии — ртуть. (В таблице элементов ртуть значится под № 80). 8-летний цикл и царская власть — тема, хорошо известная. Каждый 8 лет афиняне посылали царю Миносу жертвенные дары — 7 юношей и 7 девушек (поскольку в конце 8-го года циклы Солнца, Луны и звезд возвращались туда, где они были в начале его) — «великий год» становился символ рождения, смерти и обновления.

Моцарт прибыл в Прагу за 8 дней до коронации, где получил предсмертную порцию. А последнюю, по мнению Ф. Даумера, — 18 ноября 1791 г. (причем авторы Кернер, Даумер не исходят из эзотерии). В последние недели у Моцарта появились бредовые состояния, участились приступы головной боли (у Пушкина точный диагноз — Моцарт у него говорит о «моей бессоннице»), обмороки; началась прогрессивная потеря веса и истерические плачи. Необходимо указать и на то, что токсичность сулемы многократно возрастает, если ее подмешать к спиртовому напитку — «обед хороший, славное вино».

Но Моцарт, умирая долго и мучительно — сотворил свою «Волшебную флейту», подвиг духа человека, добровольно двигающегося к смерти и пародирующего свою смертную ситуацию в опере. Моцарт писал с часами в руках: 18 тактов длится хор «Es lebe Sarastro», сопровождающий первый выход Зарастро в опере (имя произведено от 18-го периода сарос, по истечении которого повторяются солнечные и лунные затмения), 180 тактов в сумме поет Зарастро, 18 номеров он пребывает на сцене, 18 духовых инструментов фигурируют в партитуре «Волшебной флейты» определенные музыкальные номера, 18 действующих лиц значится в программе премьеры (причем три действующих лица умышленно упущены!), и это перечисление можно продолжить.

«Осмнадцать лет я яд ношу с собой» — говорит Сальери (у Пушкина Моцарт и «Реквием» сочиняет за 18 дней).

Но главное у Моцарта — недоступный мир в опере-мистерии самым невообразимым путем лишается своей таинственности в глазах профанов. Прообразом Зарастро был Игнатий фон Борн, сакральный учитель Моцарта, «умерший в 49 лет в страшных конвульсиях летом 1791 г.»… В 18 жрецах царства Зарастро Моцарт намекает на 180 членов своей венской ассоциации. На титульной гравюре к первому либретто «Волшебной Флейты» — слева под колонной Гермеса (Тота) лежит мертвец, здесь же 8 аллегорий Меркурия (исполнитель Игнац Альберти умер в 33 года в 1794 г.). Вспомним, что Моцарт умер в 35 (5*7).

Когда в начале II действия Тамино является на северной стороне храма, это намек на царство мертвых, искомое «на Севере», но и перекличка с каббалистической книгой Бахир (параграф 109): «С Севера растворяется зло». Тамино же царский отпрыск, которому уже по роду написано одолеть Зарастро (более чем прозрачное указание на источник гибели). И все же пародируемая ситуация ведет, по Моцарту, к величественной смерти: «Кто этот путь лихой пройдет без роздыха, очистится огнем, водой, землей и воздухом. И если смерти страх преодолеет сам, то из земли поднимется он к небесам. И таинство Исиды там узря, он посвятит им полностью себя».

«Умереть» и «посвятиться» в греческом языке имеют один корень. Когда в финале I действия Тамино избирает храм мудрости, то это «ход к матерям», Дорога в царство мертвых, поскольку число 8 — символ и вечного возрождения. Знаком его является двойной квадрат, ведь и само число 8 составлено арабами из двух стоящих один на другом квадратов. А поставленные рядом друг с другом эти квадраты дадут прямоугольник — храм мудрости и царство мертвых одновременно (комната мертвых, хранящая мумию фараона, представляет собой чистый двойной квадрат).

Не зря в церемониях такого рода музы играют главную роль: в октаве 8 звуков. И в опере это число 8 последовательно и неуклонно «набирает в цене». Гермес — Тот — Меркурий изобрел арфу и флейту: и золотая волшебная флейта вручается принцу в 8-й сцене^[32]. Зарастро говорит в 8 местах и поет в сумме 180 тактов. Хоры в 8 сценах. Испытание огнем и водой (как последняя стадия земной жизни) происходит в 28-й сцене II действия. И под высокой стеной Гермеса, что изображен на гравюре к первому либретто — лежит мертвец. Круг замкнулся. Посвящение в «Волшебной флейте» чисто египетского толка: обожествление мертвого.

Еще А. Розенберг догадался, что «Волшебная флейта» основана на редкой геометрии, что это пирамида из символов и чисел, вершина которой в ритмике света, где субдоминанта — 3, а доминанта — 18.

Если грек посвящается, что равняется таинству инициации живого, то в Египте испытуемый подвергается смерти, он приносится в жертву. И именно через добровольное пожертвование собственной жизнью достигается более высокая жизнь в более высоком мире.

У Пушкина в 1830 г. появляется тема «яда», усиливающаяся к 1831 г. (проскальзывает в «Скупом рыцаре» и врывается даже в любовную лирику — «Паж или 15 год»). Особо остро и прямо она очерчена в «Анчаре». Нельзя не отметить такую деталь: с 1832 по 1876 гг. в стихотворении значилось вместо «царь» — («И царь тем ядом напитал свои послушливые стрелы») — «князь». Думали, цензура заменила. Оказалось — сам Пушкин.

К 1828 г., получив высокое посвящение, Пушкин уже образно отразил саму суть «яда» — вселенскую — «Анчар, как грозный часовой, стоит — один во всей вселенной»; соотношением его с «князем» Пушкин почти отождествил царя с «Анчаром», космократора, беспрерывно требующего «яда». Почему же именно в строгом смысле «яда»?

Только в последние годы XX века «ртутные ритуальные отравления стали связывать с эффектом „сверхпроводимости“». Известно и учение о том, что сохранение в «нетлении» тел фараонов (которым в последние годы жизни жрецы тоже медленно давали ртуть) связано с тем, что свою функцию мирового гармонизатора фараон выполняет и после земной жизни, взаимодействуя со своим телом-сверхпроводником. Так что отравить клопомором означало убить человека, а ртутью — причислить его «к богам».

19 октября 1831 г. Пушкин прямо пишет по поводу смерти Дельвига: «Мнится, очередь за мной». Он говорит устами Моцарта: «Представь себе… кого бы? Ну, хоть меня — немного помоложе^[33], влюбленного — не слишком, а слегка — с красоткой, или с другом — хоть с тобой — я весел… вдруг: виденье гробовое, внезапный мрак иль что-нибудь такое». Пушкин отдавал себе отчет, хотя и гнал ту мысль, боролся с нею, что «акция», коль будет проведена, то по полной программе. Сальери о Моцарте говорит крайне двусмысленно: «Быть может, новый Гайдн сотворит великое, — и наслажуся им». О судьбе «старого Гайдна» и его головы (как и Моцарта) Пушкин, безусловно, знал или догадывался. У Нащокина Пушкин, пролив на стол масло, испугался и сказал: «Ну, я на свою голову, — ничего».

Умереть в расцвете славы, перед женитьбой, узнав так много? Неудивительно, что из всего творчества Моцарта ввел свою трагедию мелодии именно из его «антисистемных» произведений — «Свадьба Фигаро» и «Дон-Жуан» (строки из оперы Пушкин взял эпиграфом и к «Каменному гостю»). Внутренний диалог Пушкина прорывается в словах Сальери — «Когда великий Глюк явился и открыл нам новые тайны (глубокие, пленительные тайны), не бросил ли я все, что прежде знал, что так любил, чему так жарко верил, и не пошел ли бодро вслед за ним безропотно, как тот, кто заблудился…»

В «Моцарте и Сальери» все борьба: «похоже, я должен умереть, но есть и надежда»; это честь, но я хочу жить; и к тому же — за Александра — «ханжу»?! Я разоблачу его намерения! Я не за страх, а за совесть служу новому царю, я отрекся от оппозиции, от идеалов юности, а тут…. Все смешалось в душе Пушкина, кроме гармонии его стиха.

Но кто же Сальери? Во-первых, это — Учитель. И учитель по ученикам Великий — Шуберт, Бетховен, Лист. И если в реальности внешне дружеские отношения у Сальери и Моцарта возникли как раз в последнее перед смертью время, то у Пушкина подчеркивается, что дружба в трагедии описанная — настоящая и давняя. Этим учителем мог быть лишь один — Жуковский. В. Риттер очень проницательно заметил: «При чтении этой полной контрастов трагедии видно, что трактовка Пушкиным образа „соперника“ не укладывается в рамки одной зависти и противодействия; Сальери, скорее, движим внутренней необходимостью — он убивает Моцарта, ибо у него не другого выбора». У Пушкина проблема еще глубже — движимый внешней необходимостью в самой сердцевине души, не имеет ли «Сальери» и внутренней необходимости^[34]? И если здесь сомнения, отбрасываемые и вновь возвращающиеся, то вот отношение к «Третьему» — однозначно. «Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек. За мною всюду как тень он гонится. Вот и теперь мне кажется, он с нами сам — третий сидит». Он «третий» — в «Моцарте» как бы персонализируется в образе Бомарше. Пушкинисты заметили, что именно к Бомарше, как к некоему центру, сходятся явные и тайные линии. По легенде, он отравил двух своих жен («Ах, правда ли, Сальери, что Бомарше кого-то отравил?»). И эта фраза как магическая цепь связывает картину в единое целое, перекидывая игру ассоциаций независимо от времени оформления идей к самой саркастической части «политической прозы» Пушкина — «Гробовщику».

Это уже почти памфлет-предупреждение. Жуковскому, например, там было ясно почти каждое «прозрачное» указание. И не ему одному. В «Арзамасе» они так и подписывали свои протоколы — «мы, гробокопатели…». Желтый цвет (шляпки дочерей гробовщика, любая желтизна у Пушкина, — лицо, волосы) имело намек на официальность, на власть. От желтого цвета правительственных зданий в Санкт-Петербурге — «И желтизна правительственных зданий», например у О. Мандельштама. Адриян Прохоров отправляется к «желтом дому». И вообще переезжает. Само имя недвусмысленно наводит на другого Адриана — императора Римской империи в период ее могущества (а Александр после 1812 г. находился в зените славы и влияния в Европе). На высшую власть (а не на власть вообще) указывают и такие «говорящи детали» — красные башмачки двух дочерей Адрияна (а у Александра I официальных было две дочери). Красная обувь когда-то олицетворяла только одного человека — византийского императора, а красные каблуки — аристократию во Франции до 1789. В одной детали Пушкин сказал сразу очень много: и указание, и страстный порыв неприятия человека и его дела. Готлиб Шульц — «немец», который стучится к «франкмасонским стуком» и живет в доме против его, Адрияна, окошек — это шеф Пушкина, министр иностранных дел Нессельроде, ведомство которого и находилось по другую сторону Дворцовой площади.

Очерчивая круг «третьих», Пушкин даже не оставляет без внимания — чухонца Юрко. Дело в том, что «уход императора» и «смерть царицы» получили странное отражение в северной стороне — Швеции, где родная сестра Елизаветы Алексеевны Фредерика была замужем за королем Густавом IV. Так вот, Густав, который родился в один год с Александром (1777), и умирает тогда же в 1825 г., а две сестры (Фредерика на 2 года младше) в следующем 1826. Но главное — это желание Гробовщика, чтобы померла «купчиха Трюхина, которая год уже находилась при смерти» (а в черновике и еще точнее — там Трюхина помирала уже 4-й год — с 1826 г.!).

С. Г. Бочаров в статье «О смысле „Гробовщика“» метко подмечает, что «праздник гробовщика обусловлен смертью живого человека, а пожелание мертвым здоровья (идея пира покойников) есть пожелание смерти живым»^[35]. Появившись в мае 1827 г. в Санкт-Петербурге и получив в течение года посвящение в степень, в марте-апреле 1828 г., по заметкам многих, Пушкин испытывал «какое-то странное волнение». Появляется страстное желание увидеть Елизавету Алексеевну. В тот момент и появляется тема «мести». 2 октября 1828 г. Пушкин пишет письмо Елизавете Алексеевне, 16 октября, получив ответ, в ночь на 20 октября покидает столицу. Попытка пробиться зимой в Оптину пустынь ложится в сюжет «Метели». О том, что он смог добраться лишь весной 1829 г., говорит хотя бы такая деталь: «Домик в Коломне» опубликован в 1833 г., написан в октябре 1830 г. в Болдино, но дата публикации поставлена более чем характерная 1829!). В. Узин прекрасно назвал ее — Трюхину — «Пиковой Дамой» Прохорова. Прохоров — Александр — это опасность в потоке сознания Пушкина не только для него, но и для Нее! Пушкин прямо угрожает «во сне» Прохорову отставным сержантом гвардии Петром Петровичем, а за ним нетрудно угадать и «пушкинское», да еще с намеком на «петровские тайны», ведь Ганнибал при крещении получил имя-фамилию по крестному отцу — Петр Петрович Петров. Ну, уж год рождения самого Пушкина — 1799, когда Прохор продал свой первый гроб, ставит все точки над «i». Приближался срок важнейшего цикла — 30-летнего. В марте 1831 г. исполнялось 30-летие правлении живого — Александра I. Это число фигурирует в «Каменном госте», Белкин умирает на 30-м году жизни, 30 строк произносит Моцарт в первой сцене, в «Египетских ночах» импровизатору «казалось лет 30».

Ведь и в «Ночах» Пушкин описывает не страсти человеческие вообще, а их вписанность в ритуал: свои ночи Клеопатра почитала приношением богам, то есть, занималась священной проституцией, выполняла обязательные, особые сакральные церемонии, только в данном случае сочетая еще «приятное с полезным».

Впоследствии египтологи назвали магический ритуал обновления силы царя и природы (а точнее, Космоса) — «Хеб-сед» (как он по-настоящему назывался, не известно). «Овладение Космосом» осуществлялось через 30 лет царствия, а затем в упрощенной форме через каждые три года, но он мог проводиться в кризисные для царства ситуации. Подготовка к Большому ХС^[36] занимала иногда несколько лет. Вначале воздвигался «Джед» — колонна, олицетворяющая начало обновления сил природы и царя. «Джед» воздвигался в день праздника воскресения Осириса и вступления на престол сына Гора (число которого — 5). Еще до этого сооружались обелиски, храмы, сфинксы.

При поднятии «Джеда» обязательно присутствовали фараон и вся семья, часто властелин сам тянул за один из канатов. После шли ритуальные бои, пляски и игры. Далее следовал ритуал очищения огнем храма — «освящение головы отца». В основной части ХС — воспроизведение ритуальной смерти царя, его оживление и возвращение ему магической власти над «природой» — Космосом, и восстановление на престоле в качестве нового царя. Вместо царя, без пролития крови (яд, удушение и т. д.) убивали другого. Для основной части ритуала устраивалось особое сооружение, к 4-м сторонам которого вели ступени, названные лестницами Юга, Севера, Востока и Запада. Тело убитого «другого» с атрибутами власти в руках находилось под навесом на возвышении. Преемник убитого совершал перед возвышением особый «священный» бег, показывал свою мощь и силу, и получал из рук своего мертвого «предшественника» символы власти над миром. При беге в этой кульминационной части ХС царь держал в руках предмет, служивший футляром для документа о праве наследовании престола, который он получал «как бы» от статуи царя-предшественника. Важность передачи символов власти от «мумии» предшественника к преемнику нашла продолжение в своеобразном обряде в ритуале посвящения александрийского патриарха, где новый патриарх получает pallium св. Марка из рук своего мертвого предшественника, причем правая рука мертвого патриарха кладется на голову нового, как бы благословляя его.

На заключительном этапе ХС — церемония «взятия пути к пребыванию на троне». Процессия направляется к платформе 4-х лестниц, на каждой стороне которой стоял трон, на который поочередно по сторонам садился царь. В этом ритуале заключается смысл магического объединения (кольца) земель. Хеб-сед (его основная часть) проходил в новолуние. Ритуал воспроизводился и в критические моменты для государства, угрожавшие ему распадом.

Уже с лета 1830 г. — революции в Париже, а затем отделения Бельгии, ситуация в Европе подходила к критической точке. В ноябре 1830 г. восстала Польша, угрожая целостности Империи. Многие отмечали, что вплоть до августа 1831 г. (взятие Варшавы) Пушкин находился в каком-то нервном возбуждении, не связанном с состоявшейся 18 февраля женитьбой (семейная жизнь как раз действовала на него успокаивающе). Ожидание несчастья перед порогом «своего очага» — главная психологическая подпочва «Выстрела». И одновременно — крик души — нет, за мной последний выстрел!

Но на этот раз его не прозвучало — смерть пришла к другому. 15 июня 1831 г. внезапно «от холеры», вскоре после посещения приехавшего из Санкт-Петербурга генерал-адъютанта царя А. Ф. Орлова, умер великий князь Константин. Графиня А. Д. Блудова в своих записках опубликованных «Русском Архиве» за 1874 г. прямо говорила, что «все были уверены, что Орлов ездил отравить великого князя Константина и Дибича».

Странности в связи с этой смертью отмечались уже давно. Только 27 июня вышел манифест Николая I о смерти брата. Гроб был плотно закрыт и запечатан, и только 16 июля вынесен из Витебского собора. После он долго стоял в Гатчине, и только 17 августа гроб с телом погребли без всяких почестей. Константин пролежал непогребенный 58 дней: 30 (!) дней он пролежал в Витебске, 28 — в Гатчине.

Фельдмаршал Дибич занимался во время «ухода» Александра конкретной практической работой — заменой тела, подбором кандидата и т. д. Это число не случайно повторяется, как бы отражая статистику, динамику первопричины. Гроб «Александра» во время движения из Таганрога в Санкт-Петербург (Царское Село) осматривался 8 раз, из них 5 до Москвы; из 8-ми вскрытий 5 раз разбирался только деревянный гроб, но не трогался свинцовый.

Но почему пожертвовали двумя людьми («убирание свидетелей» — вторичная причина), везде подчеркивается разбивка на два?

class='book'> Камер-фурьер Бабкин
В иранской космологии каждому земному явлению существует невидимое, «небесное». Весь мир представляется в двойном аспекте («Менок» — «Гетин»), он удваивается. В Египте существовал принципиально важный термин, характеризующий саму суть фараона — maat — равновесие противоположностей, так как Вселенная понималась в виде парных противоположностей, сбалансированных в неизменном равновесии (в Текстах Пирамид часто появляется загадочный символ двойной лодки maat). Вселенский дуализм отражается в социуме на всем — в двойной природе правителя, в двух столицах, в организации государства как части Космоса.

Без космомагической точки зрения мировая история непонятна вообще. В империи инков — дуализм был основой и социальной организацией, и территориальной (столица Куско — делилась на две части). Между половинами практиковалась даже обрядовая вражда. Позже раздел столиц, имеющих магический корень, как бы скрывался расположением города по обе стороны реки. С египетской традиции динамика объединения мировых противоположностей имела цветовую окраску — взаимоперехода черного и красного цветов. Мировой дуализм логично завершался в практике двойных царей, правителей.

У тюркских народов — это каган и бек^[37]; в городах-государствах Нигерии — башарум и алафин (священный царь).

Когда приходило время башаруму умереть, ему подносили яйцо попугая. Д. Фрэзер отмечает такую дату, когда Юпитер возвращался в созвездии Рака, наступал праздник Великого жертвоприношения, длившийся 28 дней. Параллельное функционирование «священного царя» с его светским двойником в Японии выливалось в действия пары микадо-сёгун (военный начальник). В Камбодже «священный царь» назывался «царь Огня и Воды», в отличие от не имевшего особого названия правителя государства. Он выполнял чисто мистические функции, его никто не видел, он жил попеременно в семи башнях на семи горах. В конкретной истории, когда «сакральный властитель» не имел никакой реальной политической власти (микадо при сёгунах в Японии или Камбодже), или наоборот, он при формальном руководителе государства реально правил — суть оставалась одна: при главе всегда (скрыто или явно) находился другой.

Константин, которому присягнули, и который формально даже не отрекся, до смерти своей объективно являлся тем другим, то есть царем по присяге, в отличие от царя «по помазанию». (Многие недоумевали, почему он официально не отрекся, это давало ему титул «Ваше Величество», хотя он бы и не царствовал). Все это отразилось в известном «юродстве» Ивана Грозного, разделившем царство на два — «опричнину» (царские земли) и все остальное, где «царствовал» татарский царевич Симеон Бек Булатович, которому Грозный писал «унизительные просьбы» (опричники носили черный цвет — стрельцы красный).

В полной мере «ложный кесарь» появился в царстве Петра I. Им был «князь-кесарь» Ромодановский. Сам же Петр писал ему как «пресветлому царскому величию» от «всегдашнего раба и холопа Петрушки Алексеева». Он требовал, чтобы все строго придерживались установленных им обращений, Ромодановский должен был адресовать свои письма «господину бомбардиру Петру Алексееву».

В мае 1703 г. после взятия Ниеншанца, служа секретарем фельдмаршала Шереметьева, Петр писал Ромодановскому, что и Меньшиков с позволения «Его Величества» удостоились получить от Шереметьева ордена Святого Андрея Первозванного. В 1709 г. Петр послал Шереметьеву письмо, в котором попросил исхлопотать для него у «государя Ромодановского» чин контр-адмирала. В том же году при праздновании победы при Полтаве в Москве, на царевом лугу был построен огромный деревянный дворец. В зале на троне, окруженный главными сановниками, сидел «государь-кесарь». Вожди победившей армии представляли ему донесения о ходе битвы. Первым предстал фельдмаршал Шереметьев, заявив: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я уничтожил шведскую армию». Вторым подошел Меньшиков: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я взял в плен при Переволочной генерала Левенгаупта с его армией». Петр появился последним: «По милости Божьей и счастью Вашего Кесарского Величества я победно сражался при Полтаве со своим полком».

Все трое вручили «ложному кесарю» установленные рапорты и удалились с поклоном, после чего ввели и представили ему изумленных шведских генералов. Однажды Петр I в скромной одноколке ехал в Преображенское. Навстречу ему в роскошной карете со свитой Ромодановский. Выйдя из экипажа, Петр по всем правилам приветствовал «кесаря», но забыл снять шляпу. Когда царь заехал к нему, Ромодановский не встал, даже не пригласил его сесть, а грозно спросил, с каких пор он осмеливается не снимать перед ним шапки? На что Петр смиренно ответил: «Я не узнал Ваше Величество в татарском одеянии».

Историки ничего не понимали. Например, Е. Оларт недоумевал: «относясь так серьезно к своему маскарадному кесарству, угождал ли Ромодановский своему грозному повелителю или сам увлекся игрой? В его характере не было ничего шутовского. Во всяком случае, он всегда относился к своему положению серьезно и требовал этого от других».

Ромодановский заведовал тайным приказом и имел реальную власть в рамках внутреннего управления. По существу, даже разделение функций как бы проходило по линии «крови» — внешняя политика и связанные с этим армия и флот касались взаимоотношений «равных по крови», да и вся деятельность вовне была связанна с мистическим характером российской теократии. Наиболее известны же «внутренние деяния» Петра (закладка Петербурга, дело царевича и т. д.) также носил магический смысл.

Так что Ромодановский был действительно управляющим государством, хотя Петр и оставлял за собой часть внутренних административных дел. Петр «забылся» лишь раз, поразившись жестокости «кесаря»: «Зверь, долго ли тебе люд жечь? Перестань знаться с Ивашкой (то есть пьянствовать — Л. И.), быть от него роже дранной». На что Ромодановский резко отписал царю: «Пусть те, у кого много досуга и кто убивает его по германским краям, ведут знакомство с Ивашкой, у нас же дело поважнее, чем напиваться вином: мы, что ни день, купаемся в крови».

Ритмическая гармония Космоса и социума — одна из фундаментальных основ любой цивилизации, за исключением Китая, во все времена считалось «зоной эзотерического молчания». Образ же переменного превосходства Инь и Янь пронизывает китайскую культуру как нигде, а точнее, многое, что в остальных цивилизациях скрывалось, в Китае являлось официальной догмой. Идея иерархически раскручивается от лично-коллективного общения (два раза в год — праздники любви) до разработанной системы музыки и престолонаследия. Принцип «ритмического перекатывания» (термин Гранэ) ярко проявился именно в престолонаследии. Царю наследовал не сын, а министр. Причем министр был членом семьи по женской линии. И функция его при жизни царя была не исполнительская, а как бы корректирующая-ограничивающая. К старости министр «смещал» царя, занимал его место. И в свою очередь смещался подросшим сыном царя — продолжателем мужской линии. Так достигалось в Китае осуществление принципов Инь-Янь, как противопоставленного взаимодействия. Но принцип отражал реальность, с которой необходимо оптимально слиться («путь Дао»).

Раздвоение Единого — чисто философский вопрос недавнего прошлого, в современной космологии получил осмысление в расщеплении Единой горячей Вселенной, сразу после возникновения. Ритмическая динамика смены фаз развития Вселенной и находит свое отражение в платоновском образе мужских и женских «полусфер», которые были некогда соединены, а теперь вынуждены искать друг друга.

Именно эту эзотерическую практику гармонизации Космоса через «ритмическое перекатывание» и ввел Петр. Он отменил наследование «по крови», заменив его выбором царя, то есть ввел невозможную на Руси практику законного царствования женщин. Казнь Алексея была одной (но далеко не единственной) ступенькой к закладыванию целой системы правления. Весь XVIII в. этот принцип сохранялся: сначала «возвели» на престол Екатерину, после — мальчика Петра II, затем Анну, после ее смерти дали поцарствовать младенцу Ивану Антоновичу (VI), хотя могли сделать все сразу — посадить на престол Елизавету. История свержения Петра III уже рисует и прямое участие в событиях и важных иностранных «посвященных». Роль «других» здесь играли законные мужья (Разумовский, Потемкин) или фавориты (Бирон, Меньшиков), на царствие «непомазанные».

Второй ступенькой Петра было (а по времени первой) было основание второй столицы. В этом акте идея дуальности всего сущего тесно соединилась с ритмикой обновления мира. Уже в китайском трактате «Ли-цзы» говорится о том, что всякое пространство обладает совершенно особой точкой, определяющей устройство всего остального пространства (как критическая точка в закаленном стекле), ибо она является местом соприкосновения с энергией высшего порядка и фокусом некоторой с сосредоточенной в данном пространстве энергии (Шэ). Система функционирует следующим образом — один мир, исчерпав свои силы, старел, его центр не мог больше поддерживать порядок, отчего время и пространство приходили в некое хаотическое состояние. Образовывался новый центр, или в старом появлялся обладатель достаточного запаса мироустроительной силы дэ. С ее помощью этот человек приступал к созданию нового упорядоченного пространства. Весь остальной мир, его устройство ставилось в прямую зависимость от излучающего центра.

Петербург закладывался не как новый центр российского пространства, в отличие от других двойных столиц (Париж — Реймс, Киото — Токио и т. д.), он выполнял совершенно уникальную функцию. Он расположен в середине Земли, как и египетские пирамиды. И задуман был как мировой, космический и гармонизирующий хаос центр вселенной. Причем аналогия делалась сознательно с Фивами. В Древнем Египте дуализм преломлялся в двух религиозных центрах — Мемфисе и Фивах. Москва являлась как бы отражением (симметрией) Мемфиса, где находились царские резиденции. Даже его название означает — Белая стена. Именно в «белокаменной» короновались все русские цари. Фивы — город ста ворот, часто именовался «южная резиденция» или просто «град». Это словоупотребление совершенно аналогично латинскому «urbs» в отношении Рима или грузинскому «калаки» (город) в отношении Тбилиси. Всякая территория превращается из хаоса в «космос» посредство ритуала. М. Элиаде прямо пишет, что предмет и действие становятся реальным в той мере, в какой они повторяют архетип. По мере того, как некое действие приобретает некую реальность, благодаря повторению и только благодаря этому, осуществляется неявная отмена мирского времени, и тот, кто воспроизводит образное действие, переносится во времени первого действия. Повторяя, например, архетипическое жертвоприношение, приносят жертву во время церемониального, и приносящий покидает обыденный мир и погружается в «божественный мир бессмертных» (т. е. мир невидимых предметов, явлений — гетик).

И, если бы он спустился обратно в обыденный мир, покинутый им во время обряда, без определенных приготовлений, он умер бы на месте (вот почему необходимо различать ритуалы десакрализации, помогающие вернуть принесшего жертву в мирское время — именно здесь ключ к объяснению многих «юродств» Ивана Грозного). В рукописи «о зачатии и здании царствующего града» (в XIX в. ее нашел в собрании Эрмитажа известный историк Г. В. Есипов) так описывается архетип ритуального перенесения эзотерических функций Фив (а точнее, самих Фив) на берега Невы: «Царь поблагодарил всех поздравивших его с заложением царствующего града; при этом слышна была сильная пушечная пальба, и орел был виден, над тем островом парящий. Велел выкопать в земле две ямы и, вырубив тонкие, но длинные березы, свил их вершины, а низы воткнул в ямы — наподобие ворот. И когда, воткнув в землю первую березу, царь укреплял в ней вторую, орел, спустясь сверху, сел на этих воротах, а потом снят был с них ефрейтором Одинцовым. Держа орла на руке, связав лапы платком, царь прошел под воротами, сел на яхту и отправился в свой Канецкий дом».

Экзотичность столицы огромной империи на самом краю ее, рядом с врагом, блокированность Балтийского флота в почти закрытом море отмечали почти все историки и не историки (хотя бы Маркс). В районе Санкт-Петербурга даже не было земель — топь. С 10 дворов со всей России выделялся человек на строительство, а остальные 9 платили по алтыну с человека. Только в 1717 г. перешли к наемному труду, а до этого тысячи жертв сознательно уничтожались на работе.

Но что же они строили? В книге В. Курбатова «Петербург» (СПб., 1913 г.) читаем: «Город создался в виде ничтожного мазанного поселения около нынешней Троицой площади. Через десяток лет его перенесли на Васильевский остров». Что делают 40 тысяч рабочих все эти годы в страшном темпе, не считаясь ни с какими жертвами? Ничтожное мазаное поселение? Известно, что город делался строго по плану. Но какому? Леблон в 1717 г. должен был разбить город на квадраты каналами. Но почему-то город переносится на Адмиралтейскую сторону, т. е. остался как бы «сам по себе» разбитый каналами Васильевский. Поздними историками каналы воспринимались так, как атеисты видят потир — функционально, как чашку. Каналы для судов. Но, оказывается, каналы Васильевского были узкие, и суда туда входить не могли. Объясняли и ошибками Леблона, и корыстью Меньшикова.

Уже на плане Леблона город задуман даже не как окружность, а как яйцо — космическое яйцо, отражение всего Космоса. В Китае, в Египте существовала практика создания пространств как бы разделённых каналами по клеткам — они осуществляли функцию энергетический антенн для принятия энергии. Что и было осуществлено на Васильевском (позже при Екатерине их засыпали).

Даже ширина Невской перспективы определена была в 42 метра, число, пронизывающее эзотеризм Египта. С. Рейнан, Э. Церен и другие историки и культурологи отмечали, что загробный суд у египтян состоял из 42-х богов (столько же основных грехов), великий бог Тот написал 42 «Книги мудрости»; «Книга мертвых» членилась на 42 раздела, во времена эллинтизма в Египте было 42 храма бога Сераписа и т. д.^[38]

Центр города — скромный дворец в устье Фонтанки — рассматривался как точка соприкосновения Неба Земли и Ада (т. е. точка соединения разных измерений). Позже ею стал Зимний Дворец.

Еще в додинастийном Египте была создана система космической гармонизации и центрации, т. к. здесь проходит центр Земли, что нашло отражение в самом названии — «фараон» (именно в игру с таким название играет Германн в «Пиковой Даме»). С XIX в., считалось, что название это довольно позднее, через греческий перевод — пер-о (белый дом) египетского иероглифа, олицетворяющего правителя. Но в эзотерическом круге знали, что правители Египта были вассалами Великой Индийской Теократии (ее поздние остатки ныне называют «цивилизация Махенджо-Даро»), их царей, называвшихся раугонами. Поэтому правители Египта носили титул — «фараугона» (дыхание раугона).

Но основной смысл здесь состоит в том, что они в конкретном месте земного шара выполняли те же функции китайских императоров, но на порядок выше. Иерархия синхронизации вибраций — от галактики до «этнического поля» (термин Л. Н. Гумилева.) — священная функция фараугона, когда дыхание Вселенной совпадает с дыханием людей. И за «мифологической ритуалистикой» выступают конкретные факты священного гнозиса. Хорошо известен бык Апис, которого специально отбирали по особым признакам. Живого Аписа содержали в Апионе — специальном помещении (по Геродоту). А Страбон его прямо называет дворцом. Он должен был быть черный, 25 лет. После смерти жертвенного быка мумифицировали как фараона (вплоть до времен римских императоров). Он олицетворял фараона и его «небесного двойника», а по египетским представлениям и был одновременно ими. Только недавно стало ясно, что между Аписом и Апексом — прямая связь. Апекс — точка небесной сферы, в направлении к которой движется Солнечная система, которая (т. е. Земля) во всех цивилизациях древности рассматривается как центр Вселенной. Координаты Апекса в галактической гелиоцентрической системе равны (именно в 1823 г. Александр известил Филарета, Голицына, Аракчеева об указе о наследовании Николаем).

В «Истории села Горюхино» (1827 г.) говориться, что «Белкин заснул» в той самой комнате, в которой за 23 года до этого родился. Пушкин здесь обыгрывает версию о том, что Павел был убит на том же месте, где он был незаконно рождён, и где построил Михайловский замок. «Уснуть» — термин приказа прекратить всякую деятельность ложам. То есть здесь Пушкин указывает на ритуальный характер убийства царя (а они все ритуальны), но и на смысл любого царского жертвоприношения — синхронизацию Космоса.

Так же оказалось, что ось вращения Солнца, Земли и планет с точностью ± 13° перпендикулярно направлению на Апекс Солнца. Изменение угла между осью вращения и направлением за пределы допуска грозит космической катастрофой. Поэтому при ритуальных жертвоприношениях так часто фигурируют число 13 (число судей, свидетелей, жертв и т. д.).

Апекс Солнечной системы в наше время (и при Пушкине тоже) находится в созвездии Льва. Пушкин имел все основания остерегаться стать Аписом, но то, что он еще был правнуком Петра по отцовской линии, делало его положение особенно опасным.

Император Александр имитировал свои похороны по всем правилам — 13 марта 1826 г. во время сильной метели (еще одна явная параллель с повестью «Метель»), гроб был погребен в Петропавловской крепости. Прибыл же он в Таганрог из Санкт-Петербурга 13 сентября 1825 г.^[39] Этот город был выбран Александром еще в мае 1818 г. Почему такая точность? Потому, что у среднего брата Николая родился наследник — сын (будущий император Александр II, Освободитель). Ни у Александра, ни у Константина законных детей мужского пола не было. Но уже до этого царь стал вести исподволь разговоры о том, что монарх, потерявший физическое здоровье, должен удалиться. Летом 1819 г. в Красном Селе после смотра 2-й бригады 1-й Гвардейской пехотной дивизии, которой командовал великий князь Николай Павлович, царь сообщил Николаю и его жене, что преемником будет именно он.

Так, описывает это Александра Федоровна, жена Николая: «Мы сидели как два изваяния, с раскрытыми глазами и замкнутыми устами. Что касается меня ― сказал Его Императорское Величество — я решил сложить с себя мои обязанности и удалиться из мира. Увидав, что мы готовы разрыдаться, он старался нас утешить, ободрить, говоря; что все это случится не сейчас, что пройдут еще годы, прежде чем он приведет свой замысел в исполнение».

Осенью того же года о своем желании абдикировать^[40] он сообщил Константину. И до весны 1825 г. разговоров об уходе ни с кем не вел. Константин формально (письмом) отрекся от прав на престол 14 января 1822 г. Александр упорно и тщательно готовил следующее правление. 20 марта 1820 г. выходит указ о морганатическом браке. На его базе 8 июля 1820 г. Александр постановляет, что ни жена Константина, ни его дети (от польской дворянки Иоанны Грудзинской) титула великого князя не получают. И в 1822 г. Константин просит освободить его от прав рождения. Наконец, 16 августа 1823 г. Александр подписывает манифест о Николае как о своем наследнике, который хранит в глубокой тайне даже от Константина. Поручает составить его митрополиту Филарету, а конверт положить в Успенском соборе, и при его кончине открыть московскому архиерею и генерал-губернатору. Филарет удивлялся: как согласовать восшествие на престол, которое произойдет в Санкт-Петербурге, с манифестом, тайно хранящимся в Москве? В. О. Ключевский однозначно писал: «ничем разумным нельзя объяснить таинственность, в какую облечено было распоряжение о престолонаследии».

Николай знал о своем будущем правлении, но присягнул Константину. Он и его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, в эти дни междуцарствия всячески демонстративно подчеркивали права Константина на престол. Александр прекрасно понимал, что сокрытие существования манифеста приведет к неизбежному династическому кризису. Чего он добивался? Восстания? А точнее, ускорения неизбежного. В день присяги Константину руководители Северного общества, исходя из того, что удобный момент упущен, условились «уснуть» на время. Но мина, подложенная Александром, срабатывает — неожиданное «междуцарствие»!

Но и когда стало известно, что Константин не будет царем, общество могло бы приступить к решительным действиям с единственным предположением, что Константин не издаст от собственного лица акт о своем отречении. Более того, С. П. Трубецкой позже вспоминал: «Если бы Николай после отказа Константина издать манифест прибег к помощи Государственного Совета или Сената, которые могли бы своим актом дать объяснение случившемуся, и не издал бы манифест от своего имени, то он бы вошел на престол спокойно». Все было сделано так четко, что многие «декабристы» даже во время следствия неоднократно именовали Константина «бывшим императором», так как искренне верили, что Николай узурпировал престол. Была даже проведена акция с так называемым «константиновским рублем». Здесь уже ничего не понимали ни нумизматы, ни историки. При Александре I монеты были безликим. Сразу после известия о смерти царя Министр финансов Е. Ф. Канкрин дал указание монетному двору изготовить несколько образцов серебряного рубля, но уже «почему-то» с профилем Константина (не согласовав лично с царем вопрос такой важности).

Уже после того, как Константин отказался от издания манифеста о своем отречении, Николай и Мария Федоровна не прекратили работ по изготовлению рубля.

Приняли решение о восстании «декабристы» лишь в середине дня 13 декабря. В 1878 г. из личного архива царя рассекретили 5 монет этого редчайшего рубля, а вот 6-го там не было. Эта монета и служила еще одним, притом серьезнейшим доводом (особенно для солдат и младших офицеров), что они не бунтуют, а защищают правое дело. В рукописях Пушкина есть известные строки, относящиеся к «декабристам» — «и я висел бы как шут…». Это настолько шокировало пушкинистов, что были придуманы различные варианты объяснений, кроме одного — точности пушкинской строки! Перед ним буквально открыли все двери, пригласили на площадь и вместо убийства царской семьи уготовили функцию заклания при образовании Новой династии.

Система Хеб-седа начала выполняться еще при Александре, незадолго до отъезда в Таганрог сгорела Спасо-Преображенская церковь, заложенная на месте «командной избы» лейб-гренадерской роты Преображенского полка, приведшего Елизавету к власти.

14 декабря, выстроившись в 5-угольное карэ, производя ритуальные военные действия, не понимая, что они делают, убив Милорадовича, жертвы получили 5 залпов картечи и иллюзорную память потомства.

Пушкин никогда не забывал личное мужество, дружбу, порыв идеалов, но не мог не отметить для себя жалкую роль водимых слепых. Повесили, разумеется, тоже только пятерых — символическое число Гора.

Вечером 13 декабря на специальном секретном заседании членов Государственного Совета обсуждался вопрос: «что делать с заговорщиками?». Военный министр А. И. Татищев резонно предложил, так как большинство заговорщиков было известно — «всех арестовать!». Но полицейские меры могли нарушить эзотерическое действо, и Николай сказал, что пусть они выступят, а то народ не поймет арестов! Пушкин узнал о сути случившегося (возможно, от самого Николая), и его строки: «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут — и свобода Вас примет радостно у входа, и братья меч вам отдадут», — это надежда на прощение и возвращение «падших и наивных».

Почему же задолго до 1825 г. Александр остановил свой выбор на Николае? В Таганроге у царя входили в свиту — врачи Више, Тарасов; полковник Соломко, генерал-адъютант барон Дибич, директор канцелярии Ваценко, капитаны Валимов и Гедефруа, метрдотель Миллер, камердинеры Анисимов и Федоров, певчий Берлинский, 4 лакея и камер-фурьер Бабкин, а также камер-казак Овчаров, служивший у Александра I с 1812 г. Из Таганрога царь отпускает его в отпуск на Дон. Когда он возвращается и хочет проститься с «умершим императором», к гробу его не подпускают. Звали казака — Федор Кузьмич. Камер-казак дал царю новое имя, камер-фурьер Бабкин — России нового царя.

Дело в том, что Николай не был сыном императора Павла, он был незаконнорожденным (как и прадед Пушкина) ребенком императрицы Марии Федоровной, с которой Павел разорвал отношения еще до восшествия на престол. Причем Павел прекрасно знал, что «третий сын» прижит Марией Федоровной от гоф-курьера Бабкина, на которого он был похож как две капли воды.

Еще в мемуарах «декабриста» А. Ф. фон-дер Бриггена рассказывалось, что графом Ростопчиным-младшим в своей подмосковной деревне было найдено письмо Павла к его отцу, в котором император не признавал детей своими. Анна Павловна — при Николае I королева Голландии, была дочерью Марии Фёдоровны от статс-секретаря Муханова (не об этой ли тайне в минуты отчаяния, загнанный в угол, рассказывал в письме Геккерен, что послужило поводом для гнева Николая, переписки, так и не найденной, между ним и голландским королем и шума в парламенте).

15 апреля 1800 г. Павел писал в Москву графу Ф. Ростопчину: «Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь еще от нее детей. В горячности моей я начертал манифест „О признании сына моего Николая незаконным“, но Безбородко умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг к „дядям“, с глаз моих: гоф-курьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя — завидная судьба^[41]! Но Безбородко и Обольянинов правы: ничто нельзя изменить в тайной жизни царей, раз так предопределенно Всевышним».

Существует понятие конца и начала некоего временного периода, основанного на биокосмическом ритме, входящем в более широкую систему периодических очищений и возрождений (например, периодических космических катастроф). Но периодическое возрождение предполагает новое сотворение, повторение космического акта.

Ко времени Николая в принципе единую монархическую систему Европы уже поразила наследственная дегенератизация^[42]. У Фридриха Великого — мать помешанная, у него самого с 22-летнего возраста появляются гомосексуальные наклонности. Мать же Александра, Мария Федоровна (в девичестве принцесса Софья Вюртембергская) была сестрой Фридриха I, гомосексуалиста с дегенеративной наследственностью. Известно, что генеалогической предпосылкой большого таланта является (по закону больших чисел) кровосмешение — но всплески гениальности происходят как раз на поверхности усиливающейся дегенерации. Церковь запрещала кровные браки до 7-й степени родства (в крайних случаях 6-й), но в России со времен Петра эти ограничения не соблюдались. После него «российская царская кровь» перемешивалась с западной, в частности, из тех стран, где протестантство, вообще, подобных запретов не вводило.

Результат — Георг III, английский король несколько раз сходивший с ума (оставил 14 детей), внучка которого, королева Виктория, заразила гемофилией все королевские дворы Европы (и царевича Алексея, в частности). Так что желание начать новую династию с генетически и психически здорового Николая естественно. Но это лишь небольшая часть вопроса.

Романовы по мужской линии прервались еще на Петре II (вообще всякая связь — с Петра III). Почему же сразу Николай стал «подражать» Петру I? Из тщеславия? Еще М. Элиаде отмечал, что предмет или действие становятся реальным лишь в той мере, в которой они повторяют архетип. Отсюда стремление людей стать архетипом (или его иметь). Это стремление может показаться парадоксальным в том смысле, что человек признавал себя реальным лишь в той мере, в какой он переставал быть самим собой (с точки зрения современного наблюдателя), довольствуясь повторением действий кого-то другого. Иными словами, он признавал себя реальным, «действительно самим собой» лишь тогда, когда переставал им быть.

Николай хотел не стать, а быть Петром. И в этом желании лежал глубочайший смысл.

Наполеон, или 23

«Лизавета Ивановна взглянула на него, и слова Томского раздались в ее душе: у этого человека, по крайней мере три злодейства на душе!…Германн сел на окошко подле нее и все рассказал… Лизавета Ивановна погасила свечу: бледный свет озарил ее комнату. Она отерла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел на окошке, сложа руки и грозно нахмурясь. В этом положении удивительно напоминал он портрет Наполеона. Это сходство поразило даже Лизавету Ивановну».

О каких трех злодействах намекал в «Пиковой Даме» Пушкин: 2 части политической прозы своей, после «Повестей Белкина»? Первое злодейство — смерть отца-императора Павла, уловимо и несколько раз дешифруется в «Пиковой Даме», но как бы скользя, не слишком приближаясь к черте явного намека. «Пиковая Дама», графиня просит своего внука Томского, который носит удивительно характерное имя-отчество — Павел Александрович (!) (в сцене о трех злодействах оно, безусловно, у Пушкина подразумевается как Александр Павлович) о том, чтобы он прислал ей какой-нибудь новый роман, да такой, где бы герой не давил отца. На это Томский отвечает, что таких «романов нынче нет. Не хотите ли разве русских?».

В разговоре же о трех злодействах с Лизаветой Томский поминает о «лице истинно романическом»^[43]. Картина получается в восприятии Пушкина действительно «мефистофельской», когда таинственно умирает и брат — Константин.

Но причем тут Наполеон? У Пушкина нет аналогий вообще, каждая картина, слово, несет огромную нагрузку, и не только в «Пиковой Даме». К образу полководца Пушкин обратился, например, в 1821 г. по поводу кончины императора. Но особый интерес вспыхнул к «якобинцу на троне» у Пушкина опять же в столь плодотворном и мучительном для него 1830 г. В это время создается шифрованная 10-я глава «Евгения Онегина». Там есть строка: «кинжал Л… тень Б…». Как только не трактовали ее — это Лувель и герцог Беррийский, которого первый заколол в 1820 г. «Кинжал Лувеля пел Байрон» — Д. Соколов (1913 г.), хотя Байрон никогда не воспевал Лувеля. Поэтому посчитали, что «кинжал Лувеля, тень Байрона».

Были и другие мнения — «кинжал Лувеля тень Бурбону» (Бродский). Только в середине XX в. стали высказываться мнение о том, что «Б» — это обозначение Бонапарта. Осенью 1830 г., когда была сожжена 10-я глава, та же 8-я строфа ее влита почти целиком в новое произведение — стихотворение «Герой», посвященное Наполеону. В 18-й (!) строфе той же 10-й главы Пушкин так и обозначает «Бонапартова шатра», буквой Б.

Весь 1830 г. Пушкин внутренне метался — смертельная опасность для него — Пушкина исходит от Александра. И весь этот год «внутренне с ним» Наполеон! Почему? Потому что их объединила общая, одна реализованная, другая опасаемся участь. И в обоих случаях за кулисами проглядывала тень Александра. Существует явная психологическая связь между «Отрывком», написанным Пушкиным в 1823 г. («Недвижный страж дремал на царственном пороге…») и 10-й главой, куда поэт перенес как раз в 1830 г. несколько фраз. Тема этого отрывка очень близка к строфам VIII–X 10-й главы. В отрывке Александру является тень Наполеона, к описанию которого применены те же слова, которые мы видим в начале IX строфы 10-й главы.

Еще один шаг к потаенному пушкинскому смыслу в 10-й главе сделал в 1919 г. С. Обручев. Он предложил такое прочтение: «кинжал бы твой Б» (уонапарте). В 1821 г. в стихотворении «Кинжал» Пушкин воспел кинжал Занда, убившего министра Коцебу в Германии. В 10-й главе «таинственные строки» стоят в соседстве с упоминанием вполне конкретных событий, революции в Испании, Италии в 1820-23 гг. В 1830 г. Пушкин оставил нам как бы фрагменты мысли: Бонапарт — кинжал — Александр. Причем именно Бонапарта (а не Наполеона!).

Возвращаясь в 1836 г. к императору, Пушкин образ «угасающего на скале Наполеона» взял из стихов периода «допосвященческого»: «К морю» (1824 г.) и частично — «Наполеон» (1821 г.). Так как к 1830 г. Пушкин прекрасно знал об истинной судьбе Бонапарта, ставшего Наполеоном. «Мы хотели бы присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности. Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина, но к сожалению, ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком».

Пушкин саркастически прозрачно намекает на встречу с Марией-Луизой (Елизаветой Алексеевной), которую Александр оставил, чуть ли не десятилетие назад перед своим исчезновением. «Она сетовала нам отнестись по сему предмету к одному почтенному мужу, бывшему другом Ивану Петровичу. Мы последовали сему совету, и на письмо наше получили нижеследующий желаемый ответ. Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества, а вместе с тем как и весьма достаточное биографическое известие».

Тут уже пушкинская ирония имеет двойное дно. На поверхности Пушкин предстает как «друг» Александра, «нежно о нем заботившегося с тайным умыслом». Но на более глубоком уровне — это рискованная информация о том, что и Пушкину тайну сообщил «стихоплет великородный» (Николай), который был «другом» (!) Александру, а не братом (т. е. был незаконнорожденный и прав на престол не имеющий, отсюда у Пушкина «Трафилина» и является наследницей).

Перед нами Пушкин рисует целую картину царствия Александра — «Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягкосердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгий порядок, заведенный покойным его родителем». Известно, что Александр смягчил Павловский режим, и большую часть времени отдавал внешнеполитической деятельности, часто бывая в Европе. «Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств, никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость в нем была истинно девическая».

Эти качества императора позже обыграет и Салтыков-Щедрин в своем «Городе Глупове».

Но такие сатиристические штрихи служили лишь фоном для указания на историю воистину удивительную. В письме, которое якобы прислал ему «почтенный муж», Пушкин дважды (!) подчеркивает взаимоотношение чисел-дат: 15 и 23, причем во втором случае прямо их раскрывает как годы с 1815 по 1823, когда Белкин служил в «егерском полку». В тот год, когда Белкин поступил на военную службу, войны, сотрясавшие Европу почти четверть века, закончились Ватерлоо. Перед Наполеоном лежали два пути: уехать в Америку или сдаться. Английский флот первую возможность сорвал, и император французов отдал себя под защиту английских законов. Потом было 71-дневное плавание до острова Св. Елены, диктовка мемуаров, скандалы с английскими властями острова. Но вот интересно.

Одной из причин (и едва ли не главнейшей) его возвращения с о. Эльба во Францию, триумфального шествия до Парижа было получение им сведения о том, что его собираются отправить гораздо подальше от Европы, причем называлась и Св. Елена. Фельдмаршал Блюхер, по-солдатски прямо после Ватерлоо приказал просто — как поймают Наполеона, сразу его расстрелять.

Даже официальное звание, в котором он предстал на Св. Елене — генерал без поручений Бонапарт — говорит о том, что это бунтовщик, подпадающий под законы, гласящие, и за меньшие преступления — смерть. И если можно с натяжкой предположить, что Людовику XVIII открытая казнь была невыгодна (а англичане этим заниматься не хотели), то австро-прусско-русские условия государственного устройства, нравов после освобождения от «ига Наполеонова» этому только способствовали. Но Наполеона как бы сохраняли.

В то время русский царь был властителем Европы, и Александр быстро уготовил императорскую судьбу «общего всей коалиции пленника», в отдаленной стороне земного шара. В отдаленной — и все же, не столь безнадежной. Например, его могли сослать в Австралию, на острова Тихого океана, принадлежащие Англии, в Южную Африку. Но его поместили в точку, безлюдную, далекую от Европы и от Америки, но расположенную на морских путях из Кейптауна в Европу. Парадоксально, но, находясь на острове, Наполеон мог не опасаться интриг брата Людовика XVIII Д'Артуа (будущего короля Карла), покушавшегося на жизнь императора посредством заговоров и убийц много раз, вплоть до 1814 г. на Эльбе.

Это понимал и пленник, говоря, что в Америке бы его все рано убили. На острове 13 км шириной и 19 длиной с ним прибыло всего 27 человек, включая поваров и слуг. Сюда входили гофмаршал двора Бертран с женой, знавшие Буонапарта с египетской компании. 24-летний слуга Маршан, всю сознательную свою жизнь проведший при «Его Величестве». Аристократ Ла Каз, пожелавший отправиться «на край света» для написания вместе с бывшим властелином Европы его историю. Граф де Монтолон, генерал, ни разу не участвовавший в сражениях и далекий от императора человек, но после Ватерлоо, появившийся рядом с Наполеоном и добившийся включения в свиту себя и своей жены.

И, наконец, Фр. Сиприани, человек, близость которого к Наполеону до конца не осознана до сих пор. Он знал Бонапарта с детства, с Корсики, и, по словам вернувшихся со Св. Елены, был там их «министром иностранных и внутренних дел». Он был самым ценным личным агентом императора еще на континенте с обширными каналами информации, к которым относились итальянские карбонарии с их ложами и вентами.

Именно от него император получил сведения, что его собираются отправить с о. Эльба на Св. Елену, и предпринял отчаянную и уже обреченную заранее попытку уйти от такой судьбы, вернувшись во Францию. Можно назвать также артиллериста Гурго, по его словам, спасшего жизнь Наполеону в России. Далее, женщины — Альбина де Монтолон с двумя детьми (третий родился на острове), жена Бертрана и другие.

В «книге записей» острова Св. Елены от 17 октября 1815 г. значится: «Прибытие на борту „Нортумберленда“ генерала Наполеона Буонапарте и некоторых лиц в качестве государственных пленников». Трудно сказать, специально ли судно пристало к острову именно в этот день (хотя вполне возможно). Дело в том, что символика этого числа в этом месяце исключительно особая, в ней как бы сконцентрировалась вся дальнейшая судьба человека, «в котором сконцентрировалась вся революция». Ложа «Астрея» (куда входил и Пушкин) имела символический меч, в рукоятке которого помещалась голова орла. В октябре солнце входит в созвездие Скорпиона, имевшего по древнеегипетскому начертанию Зодиака символ орла, того орла, крылья которого были приданы сфинксу, и который был символом империи Наполеона.

Но вот тут имеется тонкость, которая в полной мере раскроется лишь в конце всей ожившей здесь истории. По сказанию египетской мистики, затем орел «пал» и был заменен скорпионом. Еще со времен Египта орел — символ эзотерической власти. Скорпион же — символ смуты, революции, десакрализации.

Скорпион революции, вознесший Наполеона на борьбу с эзотерической (и в этом единой) властью, основанной на «крови священной», сверг старых орлов. Но новая империя и династия не только разрушили государственные границы, но и перемешались со старой кровью. В то время, когда Наполеону отказывали на острове в признании императорского звания, его сын («Орленок») в Вене, у тестя австрийского императора имел все права. Маршал Бернадот, став королем Швеции, основал доныне существующую династию. Поэтому каббалистическое иносказание, означающее «Per anqusta ad auguste» (через препятствия к августейшему) и выражаемое именно как «17 октября», имело в данном случае перевернутый смысл — «августейшие, уничтоженные революцией, через тернии движутся к новому августейшему». В июне 1816 г. на остров приезжают комиссары союзных держав: Россию представляют граф Александр Больгиэн. Все, что происходит в далекой Атлантике, в Санкт-Петербурге узнает Александр I (и не только от Больгиэна). В это время Бонапарт два раза отказывается от предложения одного английского капитана организовать ему побег. Ему рассказывают, что испанские колонисты в Америке готовы взбунтоваться и просить его брата Жозефа стать их королем. Но все эти разговоры вели к одному — побег должен вернуть Наполеона в политику. А вот того он не хотел, и даже не кривил душой. Он говорил: «Если бы вся нация призвала меня, то тогда…, а иначе мне пришлось пролить море крови».

И предпочитал ждать смены правительства Англии, или смерти принца-регента и воцарения принцессы Шарлотты, его поклонницы. Тогда, легально вернувшись в Англию, он как частное лицо сначала пассивно, а потом, возможно, и активно снова стал бы участником мировых событий (такой «путь-ожидание» проделал позже генерал де Голль после войны).

Но связь с Европой поддерживал через несколько лиц — вездесущего Сиприани, Ла Каза, друга Альбины де Монтолон, английского офицера Бэзила Джексона и многих других. Роль одного из самых приближенных к императору графа де Монтолона уже выяснена стараниями Бена Вейдера и Дэвида Хэпгуда, он и появлялся в свите так странно, после Ватерлоо, имея задание постепенно отравить Наполеона мышьяком. А процесс отравления был доказан с удивительной точностью еще в 60-е годы XX в.

С 1958 по 1961 г. в радиоспектральной лаборатории в Глазго и в лаборатории Харуэлл радиоактивационным методом были исследованы волосы Наполеона, срезанные в разное время пребывания на острове. Волосы облучались 24 часа пучком нейтронов в ядерном реакторе, затем кусочек волос исследовался на содержание As¹⁶ — радиоизотопа, который образуется из обычного мышьяка. Но история отравления, которое действительно совершалось как минимум с 1816 и по 1821 гг., имеет гораздо более интригующее содержание. Доказано, что с сентября 1820 г. и до смерти 15 мая 1821 г. отравление шло большими порциями и часто. Смертельная серия началась 18 сентября, исследователи выявили 6 приступов в этот период (18–21 сентября, 10–18 октября, с 25 октября по 1 ноября, 28–30 декабря, 26 января—29 января и 26–27 февраля). К середине апреля наступило некоторое облегчение — продиктовано завещание — после этого наступает агония, котораядлится около двух недель до смерти.

А вот анализ волос, срезанных 16 марта 1818 г. и 14 января 1816 г. показывает, что порции давались редко и были незначительны, во всяком случае, до сентября 1817 г. Наполеон чувствовал себя хорошо. А в 1817 г. после отъезда Ла Каза в конце 1816 г. (то, что мир знает как «мемуары Наполеона», написано им именно до 1817 г.). «генерал без поручений» приближает к себе О'Мира, английского врача. Б. Вейдер приводит данные, что О'Мира давал ему ртуть (!) (О'Мира покинул остров в июле 1818 г., запомним это время). Весь 1817 г. был наполнен событиями и слухами, связанными с попытками, реальными или мифическими, освободить императора или поднять Францию для его призвания. В мае произошли «заговор Рандона» и «дело Дидье» во Франции, ставившие целью возвращение трона Наполеону или его сыну («Орленку»), В Америке бонапартисты тоже не дремали. Французский поверенный в делах Гидде Невий сообщал в Париж, что из Балтимора вышло 16 или 17 судов, которые направляются в Южную Атлантику, и возможно, к острову Св. Елены. Осенью 1817 г. в Техасе бывшие офицеры и солдаты гвардии организовали «подозрительную» сельхозкоммуну, и королевские власти во Франции это с тревогой констатировали.

Большинство слухов из происходящего доходило до Наполеона. И тут в сентябре 1817 г. он впервые серьезно заболевает — «болезнь неузнаваемо изменила его облик». И главное, появляется страх быть отравленным. Бонапарт прекрасно понимает, что «бонапартистская активность» в Старом и Новом Свете лишь подтолкнет его недругов (в первую очередь графа Д'Артуа) к скорейшей его ликвидации. В феврале 1818 г. умирает принцесса Шарлота, последняя надежда на легальное возвращение. Наполеон встает перед дилеммой — побег или гибель. И с начала 1818 г. начинают твориться странные на острове дела: во время обеда мажордом Сиприани падает на пол, крича от боли. Спустя 4 дня он умирает, вскрытия не делают, а в книге гражданских актов даже не регистрируют его смерть.

Весной 1818 г. Наполеон отсылает под предлогом с острова генералу Гурго человека прямого и вспыльчивого. В это же время Св. Елену покидает Бетси Бэлкомб с отцом, с которой император был дружен (любовной связи не было, так как ей исполнилось лишь 17 лет), но через нее Бонапарт передает, по всей видимости, последние указание и согласие, иначе трудно понять особое внимание к ней семьи Бонапартов и их потомков. В 1830 г. в Лондоне Жозеф Бонапарт увиделся с ней и передал ей кольцо с камеей, а спустя много лет Наполеон III (брат по матери Дантеса!) подарил ей даже имение в Алжире.

Весной 1818 г. Бонапарт обращается… к Александру I, причем, это хорошо известный факт. Официально, конечно, царь ему не отвечает. Наполеон знает азы эзотерии — 15 августа 1818 г. ему исполняется ровно 49 лет, число роковое, возможно, для него гибельное. А в это время во Франции с 1814 г. проживал не у дел Франсуа Эжен Робо, 1771 г. рождения (на два года старше Наполеона), по прозвищу «император». Он был удивительно похож на настоящего императора. После отречения Наполеона Робо не затерялся в просторах Франции от взоров королевской полиции. Ее министр даже поручил миссию негласного надзора над проживающем в Балейкуре «Императором» инспектору Ледрю.

Но осенью 1818 г. Робо исчез, исчезла и его сестра. А в конце этого же года в Вероне появляется торговец из Северной Франции Ревар, который открывает лавочку «Оптика», но все дела передоверяет компаньону Петруччи. И этот человек был настолько схож с Бонапартом, что знакомые и его прозвали «Императором». А на острове стали происходить следующие метаморфозы. С весны 1819 г. «Бонапарт» стал все чаще демонстрировать редким приезжим посетителям из Европы себя тяжелобольным, хотя те же гости отмечали его хорошее состояние. Альбина де Монтолон, которая была любовницей настоящего Наполеона, (и третий, рожденный уже на острове ребенок, возможно, был от него) со всеми детьми покидает одинокую скалу в океане.

Начинает поговаривать об отъезде и верный гофмаршал Бертран, уезжают слуги. Рядом с «императором» остаются лишь Монтолон и Маршан. Монтолон попадает в щекотливую ситуацию: помешать отъезду Наполеона, не выдав себя, он не мог, и, видимо, в душе не хотел. А, возможно, и знал о силах, которые этот побег осуществили. Ему теперь оставалось одно, как можно скорее выполнить свое задание (чтобы вернуться в мир) и волей-неволей всячески способствовать тому, чтобы никто не узнал правду о случившемся. Историк Э. Натансон нашел лишь несколько серьезных нестыковок с «версией о побеге». Например, он приводит слова из книги полковника де Шамбора «Наполеон и его современники», выпущенной в 1824 г.: «За 3 дня до смерти у него начался бред. Слышали, как он звал сына. „Штейгель, Дезэ, Массена! Победа близка! Атакуйте же!“.

Еще можно упомянуть о проекте переустройства национальной гвардии, который якобы Наполеон начал диктовать 21 сентября 1820 г. Но источник всех этих данных — Монтолон^[44]! Более того, Б. Вейдер в своей книге „Кто убил Наполеона?“ приводит свидетельства других участников смерти „императора“, где заинтересованные лица вспомнили тоже лишь обрывки фраз.

После 1818 г. узник острова стал молчалив, начинал фразу и не заканчивал ее. С весны 1820 г. впервые с 1815 г. „император“ вдруг стал работать физически, впрягался в тачки, возил землю, чуть было не заставил работать оставшихся дам, решил вырыть небольшие пруды.

В сентябре 1819 г. на остров приезжает врач Антомарки с двумя священниками, посланными дядей Наполеона кардиналом Фешем из Рима. Лавочник Ревар появляется в Италии (Верона) неслучайно. В Риме во дворце на виа Джулиа живет сударыня-мать с братом-кардиналом, сестра Полина. А в Париже Мария-Луиза, жена Наполеона, мать его „Орленка“. Еще в августе 1818 г. гофмаршал Бертран пишет письмо семье Бонапартов в Рим с просьбой прислать католического священника. Настоящему Наполеону священник был не нужен, он презирал монахов и мыслил как агностик. Подобные акции являлись приготовлением для прибытия Робо. Была посвящена и жена Бертрана (которую „император“ хотел сделать своей любовницей, но та проявила „удивительную моральную стойкость“),

В конце 1818 г. в письме одной своей подруге она писала: „Победа! Наполеон покинул остров“. Отвергнутый генеральшей, „император“ нашел себе другую забаву. Когда он выходил за пределы Лонгвуда, в саду оставался слуга, одетый, как и хозяин, в халат, красные домашние туфли и широкую шляпу, чтобы провести английского караульного офицера.

Историки уже давно отметили, что отбор, произведенный кардиналом Феше, какой-то странный. Личный врач Наполеона, бывший с ним на Эльбе и в период „Ста дней“ — Форо де Борегар вызывался ехать, но ему под благовидным предлогом отказали. А приехали на Св. Елену 30-летний врач Антомарки, никогда не имевший никаких до этого дел с Бонапартом; Антонио Буонавита, больной 75-летний старик, почти всю жизнь проведший священником в Мексике, и полуграмотный Анджело Виньяги.

Такие странности, между прочим, Б. Вейдер и Д. Хэпгуд объясняют тем, что кардинал и мать были уверены, что Наполеона уже нет на острове, так как „оба они находились под влиянием немецкой ясновидящей“. Тем временем Антомарки обращался к „Императору“ на „вы“, без привычного „Ваше Величество“, чем шокировал оставшихся приближенных (по разным, естественно, причинам). Но Робо не расстраивался и продолжал работать в саду, где в 12 часов плотно завтракал, выпивая по-крестьянски бутылку вина. И продолжал забавляться.

Виньяги оказался одного роста с „Императором“, и тот заставлял его одеваться в такую же одежду и усаживал Виньяги у окна. Когда офицер приближался к дому, ему было приказано внезапно поворачиваться лицом к англичанину, чтобы тот увидел, как над ним потешаются. Вскоре поле таинственного появления „торговца Ревара“ в Вероне, в марте 1819 г. в Эк-Ля-Шанель союзные монархи единодушно проголосовали за пожизненное изгнание Наполеона, т. е. „вечное поселение“ среди океана. И именно Александр I редактировал резолюцию с подтверждением пожизненной ссылки, он был и „душой“ этого решения. Наполеон должен был исчезнуть, формально умереть на острове. Как уже выше говорилось, „процесс пошел“, и стремительно с 18 сентября 1820 г.

„Императора“ как бы поджаривают на медленном огне, но огонь разгорался, дозы увеличивались, Робо стал заговариваться. Окружающие „скромно“ упоминают в своих записках, что „Его Величество“ иногда говорит чепуху».

Дело надо было скорее завершать: в конце концов, ему дали под видом лекарства уже знакомую хлористую ртуть. Но, если английские врачи прописывали своим пациентам (которых, разумеется, не травили почти постоянно в течение 8 месяцев) 2 кристалла, а немцы 1, то здесь бедный «император» получил все 10 кристаллов. Надо сказать, синдром хронического (а не моментального) отравления мышьяком был идентифицирован лишь в 1930 г. в одной из работ в Германии. По подсчетам Б. Вейдера, всего за 8 месяцев «Император» получил около 30 (!) порций.

До своей смерти «Император» все время толстел (настоящий Наполеон до своего отъезда тоже от бездействия и малых доз), а тучность — один из симптомов постепенного мышьячного отравления. В то время как от рака (официальный диагноз) человек, как известно, худеет. Причём если одновременно применять каломель (раствор хлористом ртути), а ее «Императору» давали, то при вскрытии и вовсе будет невозможно обнаружить следы мышьяка. Идеальное преступление.

5 мая 1821 г. в 5 часов 49 минут тот, кто считался покорителем Европы и Египта, закончил свой земной путь^[45]. У постели умирающего, помимо Монтолона, Маршана, Бертрана, стоял и прослуживший «императору» 18 месяцев Антомарки. Он предложил исследовать мозг, но англичане «почему-то» живо запротестовали.

Тело покойного одели в форму егерей императорской гвардии: белую рубашку с кисейным белым галстуком, поверх него черный шелковый воротник, белые шелковые чулки, белое трико, такого же цвета сюртук, зеленый мундир с красными обшлагами, украшенный орденом Почетного легиона. И, что важно, в форме егеря гвардии его видели сотни англичан перед отплытием на Св. Елену в 1815 г., что и было описано во всех европейских газетах.

Почему Наполеон неожиданно выбрал из всего многообразия форм французской армии мундир, цвет, доминирующий в мундирах русской армии? Не обращался ли он сразу с этим к Александру с немой просьбой спасти его, выказав милость, и дать ему возможность незаметно жить около своего сына? Во всяком случае, до 1823 г. Ревер из Вероны жил тихо, незаметно, дела торгового реально не вел, а деньги имел.

Но наступает август этого года. В далеком от Италии Петербурге 16 числа Александр I подписывает тайный до времени манифест о Николае как наследнике^[46], и приводит в действие маховик событий, сообщает о будущей судьбе юному Николаю, выбирает Таганрог. В это время исчезает из Вероны Бонапарт. 23 августа, по поздним показаниям Петруччи, компаньона Ревера, последний получает некое послание, которое его приводит в сильное возбуждение. Он быстро готовится к отъезду. Ревер вручает Петруччи пергаментный пакет с сургучной печатью и говорит: «Если через 3 месяца я не вернусь, отвези это письмо королю Франции. Он вознаградит вас за эту услугу».

Но вскоре из Парижа приехали соответствующие люди, ликвидировали лавку и заплатили за письмо (а точнее, за молчание) 100 000 золотых. Петруччи молчал 30 лет, и лишь после восшествия на престол Франции императора Наполеона III под присягой рассказал все веронским властям, он был уверен, что его хозяином был сам Бонапарт. Развязка наступила 4 сентября 1823 г. в Вене, в Шенбруннском дворце. В это время там находился больной скарлатиной сын Бонапарта. Под таким неотразимым предлогом заманили императора в место обитания «Его Апостолического Величества» австрийского монарха Франца — место, по эзотерическим канонам, как уже говорилось выше, особое.

Только весной 1956 г. появилось странное (вне описанного контекста) официальное английское заявление, что в Соединенном Королевстве сохранилась часть кишечника Наполеона, и что он продырявлен. «Странно» это сообщение тем, что никаких частей кишечника, как и вообще чего-либо на Св. Елене у человека, умершего там, никто не изымал.

В Вене царствовал как раз тот император, который сменил отравленного императора Леопольда в 1792 г.; последний описан нами в связи с кончиной, смертью специфической, Моцарта. В принципе, все союзные монархи жаждали смерти своего страшного соперника — англичане (вспомним врача О'Мира) и французы (Монтолон) и приступили первые к этому. Но столь ценная жертва была у них похищена другими — Францем и Александром (после по эзотерическим каналам Карл X узнает об этом и смирится, но Монтолону его «служба» успехов в карьере уже не принесет).

Англичане получат доказательство смерти великого узника, а в «посвященных кругах Европы» будут знать, что человек с Корсики принесен в жертву «маат» од Большой Хеб-сед императора Франца — 30-летие правления^[47]. Но душой этого был Александр, который преподнес своему «августейшему брату» такой подарок — «космического» жертвенного быка Аписа, который должен был обладать 23-мя характерными признаками. 1823 г. давал удивительное совпадение по многим пунктам. «Отстоявшего в загоне быка до срока» закололи кинжалом. «Кинжалом бы твоим Буонапарте» отомстить тем, как бы говорил Пушкин в своей 10-й главе «Евгения Онегина», кто теперь угрожает и ему. Но на этом дело не кончилось. Долг платежом красен.

Упомянув ехидно о службе в «егерском полку с 1815 по 1823 г.» Белкина, Пушкин приводит еще одну конкретную дату. В чистовике «Письма» в Предисловии к «Повестям» говорится, что «Иван Петрович осенью 1828 г. занемог простудной лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобное. Он скончался на моих руках на 30 году от рождения…».

Но вот в черновике Пушкин еще более заостряет сарказм — Белкин у него умирает 16 ноября 1828 г. Почему такая точность? Иронизируя над мнимой смертью Александра «от горячки» 19 ноября, Пушкин берет старый прием переворачивания 9 в 6, и 6 в 9. Но почему 1828?

19 ноября 1828 г. в Вене таинственно умер Ф. Шуберт 36 лет. В 1933 г. в Германии вышла книга Элли Цизе, посвященная расследованию странной кончины композитора. За 3 дня до смерти Шуберт обедал в ресторане и заказал себе рыбу. После первого куска, он отложил рыбу и сказал, что она ему противна: он чувствует, как будто принял яд. Элли Цизе скрупулёзно по-немецки доказала в своей книге, что Шуберт был отравлен, но на вопрос «почему?», по существу, ответа не дала.

Шуберт — был «маленький долг» Франца ушедшему, но живому Александру^[48], но главное, в другом. Зачем царю понадобилась такая игра под другого? На поверхности проблемы ответы ясны. Только в одиночку (т. е. без участия «братских эзотерических сил») изъять Наполеона и ликвидировать было трудно, к тому же его личность была слишком ценна, чтобы она не участвовала как жертва в самой большой мистерии, а наступавшей в царствие Франца. К тому же именно в Вене жил его любимый сын. Но, преподнеся «своему августейшему брату» столь ценный подарок, Александр получил то, что хотел. Тело не было выдано (а они требовали) ни представителям французского посольства в Вене, ни родственникам Наполеона. Александр искал не смерти Бонапарта как таковой (она была и так неизбежна), а смерти под своим контролем.

И последнее было самым главным в истории, начавшейся на Св. Елене, но не закончившейся сентябрьской ночью в Шенбруннском дворце в Вене.

«Медный всадник», или «Сказка о рыбаке и рыбке»

Как известно, у Пушкина в 30-е годы было две творческих вспышки: осени 1830 и 1833 гг. Первая болдинская осень являла в «Повестях» и «Маленьких трагедиях» начальную ступень осознания Пушкиным своей судьбы, ее опасностей, и страстную надежду, что «чаша сия минет меня». Неудивительно, что все, кроме одной, «Повести» заканчиваются «игрушечным разрешением к лучшему», как писали тогда критики^[49]. Но перед вторым мощным взрывом пушкинского гения в 1833 г. («Медный всадник», «Сказки», «Пиковая дама») существует таинственное пятно в биографии поэта. Причем довольно интересно (и характерно) каким образом его пытались исследовать. Еще в 1910 г. маститый Н. О. Лернер писал, что Пушкин 10 октября 1832 г. выехал из Москвы в Санкт-Петербург, ссылаясь на письмо П. В. Киреевского к Н. М. Языкову. Позже Л. Б. Модзалевский обращается ко второму слою проблемы, сообщает: «Дальше Москвы Пушкин не поехал, вернувшись в Санкт-Петербург в срок», причем уже ссылается на Лернера! В письме Киреевского сообщение звучит так: «Третьего дня (т. е. 10 октября) уехал», но куда — не сказано, а Лернер прибавил «в Санкт-Петербург» самостоятельно! (куда ж Пушкин мог поехать, если «мы про него все знаем!»).

По сообщениям же полиции, Пушкин выехал из Москвы 16 октября. Никто и негде не дает ни одной даты за этих 6-ти дней разницы. 6 дней из жизни Пушкина бесследно исчезают. Саму проблему «пятна» нашли лишь в 1939 г. И объяснение дали только одно: ездил за 530 верст в Болдино, что осенью за такой срок практически невозможно. Но предвоенные наблюдатели, пунктуально измерившие даже варианты движения, ошиблись в одном — он поехал не в ту сторону. Дорога до «Оптиной пустыни» (а, возможно, и до города Белева) как раз и укладывается в этот срок. Это было последнее свидание Пушкина с Елизаветой, которое и вывело поэта (что и отражает творчество следующего года) на новый уровень осознания мистерии и его роли в ней. В «Египетских ночах», где из Импровизатора и Чарского выступает сам Пушкин, указано точное место, откуда появился незнакомец — Неаполь. Идею добровольной смерти, предугадывающей желания господина в «Египетских ночах», отмечали многие.

Что же соединяет сакральные жертвы Александрии с Неаполем Импровизатора? Что заставило, например, русского писателя «серебряного века» Бориса Зайцева воскликнуть: «Да, не подлежит никакому сомнению, Пушкин для русского сердца есть чудесная тайна… и дело тут не в литературе только. Литературу только — мир умеет ценить довольно точно. А Пушкина иностранцы схватить не могут и лишь очень немногие из них способны почувствовать в нем нечто необычное. Гоголь сдвинул обсуждение Пушкина с рассмотрения только литературы и приковал русское внимание к самому лицу Пушкина, почуяв в нем что-то сверхличное, назвав его „явлением“, событием во всей истории, чреватым в далеком будущем вселенскими последствиями».

Еще в «Ночах» Пушкина заинтересовало малоизвестное предание о Клеопатре, где на фоне сакральных жертв соседствует другой мотив — равенства с царем за смерть. Герой «Ночей» Чарский богат, родовит, но и герой «Медного Всадника» Евгений даже в своем имени носит указание на то, что «его убогость» — лишь ширма. «Благородно рожденный» (Евгений) в черновике прямо происходит от поколений «чей дерзкий парус средь морей был ужасом минувших дней». В первом варианте «Вступления» читаем: «На берегу варяжских войн стоял…» Евгений недвусмысленно связывается с родословной, уходящей корнями к варягам. Но после Пушкин совершенно обезличил своего героя; и все же он живет в Коломне, а в черновиках еще и занимается литературой. То, что Пушкин «как-то» связывают свою судьбу с Евгением, отмечали давно. Но только Брюсов прямо спросил: о чем сюжет «Всадника»? В поэме рассказывается о бедном чиновнике, каком-то Евгении, который был влюблён в какую-то Парашу. Во время наводнения 1824 г. она погибла, а Евгений сошел с ума. Однажды ночью, проходя мимо памятника Петру, герой в своем безумье прошептал несколько слов, видя в императоре виновника всех бед. Евгению показалось, что царь помчался за ним. Через несколько месяцев после этого безумец умер. И вся история.

Но с несложной историей любви и горя связаны подробные и целые эпизоды, казалось бы, ей вовсе не соответствующие — обширное «Вступление», основание и весь облик Петербурга. Причем Пушкин неохотно говорит о Евгении и Параше, но много о Петре, да и преследование героя «Медным Всадником» изображено не столько как бред сумасшедшего, а скорее как реальный факт. Петр как бы желает дотянуться до Пушкина не в творческом воображении, и не в безумие, а на самом деле.

Весь «Медный Всадник» размечен криптообъектами, да и Петербург, основанный как Новые Фивы, как космический центратор стихий, размечен каменными львами, также как и основной центр культа льва — храм Аменхотепа в Древнем Египте; а именно Аменхотеп положил, по преданию, основание ордену Великого Белого Братства. Евгений не просто обращается к «Медному Всаднику», а делает сакральный круг вокруг него, точно также как в процессе Хеб-сед совершается «священный бег»^[50]. В эзотерической традиции всегда существовали как две стороны одного процесса — оформление двух циклов — 108 и 118 лет. Цикл 108 связан «с внешней работой». Ложи любой страны, проработав активно 108 лет, внезапно закрываются, так что внешний мир думает, что они просто заканчивают свое существование. Но ее члены продолжают свою работу индивидуально и за 108 лет «закрытия» не принимают новых членов со стороны, а передают свои знания лишь избранным членам своих семей^[51]. Эти последние в момент окончания скрытого периода не просто открывают свою ложу, а получают разрешение из другой страны, находящейся в активном периоде. Орден возрождается под совершенно новым зачастую наименованием. (Например, германские ложи «зажглись» от американских 6 ноября 1932 г.). Но это, можно сказать, лишь организационная сторона дела, кадровое.

Истинно эзотерическая практическая сторона, связана с уже известным циклом 118 лет. И, глядя назад, Пушкин увидел «свой Неаполь». В 1716 г. царевич Алексей бежал к императору Карлу VI, правителю «Священной Римской империи германской нации». При таком стечении обстоятельств у Петра появилась возможность в связи с приближением большого Хеб-седа (30-летнего) найти высшего жертвенного агнца из всего возможного — сына. Основная психологическая драма разыгралась в Неаполе, куда Алексея привезли тайно из Тироля. Граф Толстой и капитан Румянцев^[52] выследив беглеца, вели с ним неизвестные нам беседы. Но, отправляясь из Неаполя в Россию, Алексей и знал о своей судьбе, и надеялся на избавление от страшной участи. На последней станции у границ его нагнал гонец императора с вопросом: добровольно ли он возвращается. Алексей смирился и отдал себя мерцающей надежде.

Евгений в «Медном Всаднике» проходит те же стадии бунта отчаяния и смирения. Далее начинается по всем правилам мистерия Алексея: дознание, потом «открываются новые данные», и приговор. Так как эзотерический год начинается с 1 марта, спустя 118 дней — 26 июня 1718 г. единственный законный ребенок Петра умирает. Из 127 судей девятым расписался под приговором Толстой, 43-м — Румянцев. А вот как приводили приговор в силу, в исторической литературе существует несколько мнений. Австрийский резидент Плейер писал в Вену: «Труп кронпринца положен в простой гроб, голова была несколько прикрыта, а шея обвязана платком со складками, как бы для бритья». Голландский резидент Яков Де-Бри сообщил следующее: «Кронпринц умер в четверг вечером от растворения жил».

Сам Пушкин в своей «Истории Петра», обследовав архивы по «делу Алексея», пометил: «26-го царевич умер отравленным». А в 60-е годы XIX в. появилось письмо самого капитана А. Румянцева к Д. И. Титову, где он уверяет, что 4 исполнителя задушили Алексея и ушли. Причем бросается в глаза в этом до конца не выясненном на подлинность документе, что связь с Двором во время «акции» производила женщина, некая госпожа Крамер. Дело в том, что они все правы — царевич был отравлен известной ртутью, задушен, а голова затем была отделена как «терафим». Погребали Алексея не тайно, а всенародно, и целых 140 лет насильственная смерть царевича отрицалась. Надо еще раз напомнить, что 4 исполнителя не случайны (слабому Алексею хватило бы и двоих), так как 4 цикла кругооборота — всеобщий закон природы, и, если мироздание («натура») со стороны времени имеет всеобщий ритм равный 7, то со стороны пространства он равен 4. Но в природе существует закон зеркальной симметрии, и в процессе взаимодействия силы меняются по направлению на противоположные, то есть описывают определенную геометрию. В математике есть геометрическая фигура, на которой можно показать взаимопереход противоположностей — лента Мебиуса, кольцо, перекрученной на 180°. Поэтому любой космический, природный цикл — кругоспираль (в нем как бы все идет в другую сторону).

Александр, уйдя в Тибет и вернувшись в Томскую губернию, через своих агентов руководил огромной акцией сотворения новой династии, через подключение к новому космическому циклу. Пушкин в грядущем супер-Хеб-седе, выступая в качестве заместительной жертвы за Александра для Николая, был не внешне, а внутренне един с ним по имени. Сущность явлена в имени, или имя есть энергийная сущность предмета, — писал А. Ф. Лосев. Сущность явлена в имени как энергема имени. Слово есть в этом смысле некоторый легкий, воздушный организм, наделенный магической возможностью. Проникать в какие-либо вещи и невидимо творить события.

Если существуют имя и слово, то, значит и весь мир, вселенная есть имя и слово, а космос есть лестница разной степени словесности. Все держится на том, что представляет собой воплощение тех или иных энергем сущности^[53].

И в этом смысле Александр Романов и Александр Пушкин были едины в различном, а по крови Пушкин непосредственно связывался (точнее, через энергию, переносчиком которой является кровь) с первым императором. Акции перемещения в прошлое и будущее, как ныне известно, в многомерном мире возможна, а для этого должна совпасть амплитуда. Александр умер в 47,9 лет отроду, и место, где он обитал до неожиданного появления под видом Федора Кузьмича в 1836 г., и куда он прибыл в 1837 г. в партии, находилась в Томской губернии на расстоянии от Санкт-Петербурга в 4790 верст! Поэтому и Павел Александрович (Александр Павлович) племянник «Пиковой Дамы» назван Пушкиным так точно, что немудрено было и написать в дневнике, что при дворе «похоже, не сердятся» — Томский! Вот и у «Евгения бедного» (т. е. у Пушкина) в 1833 г. «прояснились в нем страшно мысли».

Все исследователи как один называют даты начала «конца Пушкина»: январь 1834 г. — пожалование в камер-юнкеры.

У большинства народов «Новый год» отождествлялся с отменой табу на новую жатву. Но периодическое возрождение времени предполагает новое сотворение, повторение космического акта в прошлом. Первым делом Пушкина прикрепили ко двору, от таких явных признаков грозы Пушкину действительно становилось тревожно. А этим временем шла подготовка.

Еще в 1830 г. были Николаем куплены за 64 000 рублей знаменитые сфинксы из красного гранита. В апреле 1834 г. их поставили в Новых Фивах^[54], причем Монферран собирался поставить между сфинксами колоссальную фигуру «Бога Озириса». Они как бы охраняли город, но даже в иероглифической литературе Древнего Египта их означали символом «пв», то есть владыко, царь. Два сфинкса — два царя заняли свое место в надвигающейся мистерии. Но первым собственно актом мистерии было возведение «Джеда» — Александрийской колонны. Она тоже была из красного гранита. И ее сначала должны были украсить орлы с коронами и крест, но в конечном варианте (утвержденным Николаем) орлы остались без корон (на что, кстати, сразу обратили внимание исследователи «проблемы Федора Кузьмича»). Николай все время вмешивается в работу, особенно над верхней частью колонны. И, если придать лицу Ангела изображение Александра воспринялось с пониманием, то волевые решения (размеры креста и так далее), изменение пропорций в сторону отхода от идеальных архитектурных изумляли специалистов. Но всем этим император добился незаметно желаемого — общая высота колоны от основания до верхушки креста стала ровняться 47,9 метра! Но это — лишь полдела.

Главная функция «Джеда» — усиление космической энергии — подразумевала и определенную кривизну мегалита. И, скорее всего, она подбиралась с учетом конкретных чисел и пропорций. Расчет, определяющий свойства кривой колонны, выполнен знаменитым математиком Ламэ. Старались, чтобы колонна по мере ее повышения уменьшалась в диаметре, и чтобы утонение это совершалось плавной кривой, первая касательно которой была бы вертикальной. Причем Монферран пытался давать указания об утончении колонны, исходя как раз из своих архитектурных «непосвященных» намерений. Но сделали как надо.

Еще 30 августа 1832 г. в присутствии Николая I и дипломатического корпуса произошла установка на пьедестал. Картина была впечатляющая. На огромных лесах находились сотни мастеров: во избежание спутывания спутывания канатов 60 рабочих на самой колонне среди канатов направляли их; 60 командиров находились у блоков «обратного вращения» с приказом никого не подпускать близко. 30 рабочих должны были направлять ролики, 6 каменщиков, находясь у самого пьедестала должны были подливать раствор на гранитную плиту. Один офицер флота ожидал на самой верхушке лесов для водружения Государственного флага, как только колонна встанет на пьедестал.

Удар колокола — начался подъем. В ужасном молчании он продолжался 100 минут. Как огромный Гулливер, опутанный тысячами канатов лилипутов, «Джед» медленно выпрямлялся, приближаясь к точке, откуда начинается магический отсчет. Потом 5 месяцев ежедневно 200 человек беспрерывно полировали колонну, придавая ей все нужные качества и заданные параметры, неведомые почти никому.

На 30 августа 1834 г. назначили торжественное открытие колонны. Вот когда, ровно за 5 дней (число Гора) до открытия «Джеда», Пушкин демонстративно уехал из Санкт-Петербурга. В этот день перед колонной, после третьего пушечного выстрела, стройными рядами церемониальным маршем с барабанным боем в течение 2-х часов шли войска, причем и вся гвардия. «Имел место быть» самый грандиозный парад российских войск за всю ее историю со времен Петра.

Не передаваемое «море страстей», переход от бунта к смирению перед участью, участью высокой, недоступно многим^[55], переполнило Пушкина и выплеснулось в «Пиковой Даме», «Медном Всаднике», «Сказках». Даже имя главного героя «Дамы» Германна несет чувство бунта-смирения. В черновиках, оказывается, был Герман, а в чистовике появился Германн. Словарь русских имен собственных поясняет разницу. Герман — имя латинское, означает родной, единокровный; Германн — древнегерманское: воин. Эволюция идеи заметна даже в имени: от первоначального акцента на кровность, милость до мысли о борьбе, сопротивлении. Даже главный сюжет «Дамы» — проигрыш в карты в таинственной игре — несет известный мотив «Трех апельсинов» — магия не действует, если она проиграна в карты.

В октябре 1833 г. Пушкин пишет «Анджело» по мотивам «Мера за меру» Шекспира. Характерное название. Часто в этой поэме Пушкин обращается к черному цвету — «Поступок твой и черноту душу я всюду разглашу». В «Даме» есть удивительное описание спальной графини, такое подробное, что даже проницательный М. О. Гершензон заметил художественную ошибку Пушкина, описавшего подробности в тот момент, когда по Гершензону, герой не мог всего заметить «в эту минуту величайшего напряжения». Многие предметы указывают на время перед французской революцией 1789 г., а «коробочки, рулетки, веера» — на то, к чему она привела монарха. Рулетка — кружок, бегающий вверх-вниз по шнуру, пустяковая игрушка. Но она впитала в себя большой смысл и стала определенным символом времён революции. Ее называли «эмигреткой». В комедии Бомарше Фигаро перед публикой с «эмигреткой» в руках, «которая хорошо умеет поднимать вверх и спускать вниз». Пушкин буквально в каждое слово, диалог, имя в «Даме» вкладывает четкий определенный смысл. Построенная по «закону колебаний чисел», означающему в эзотерии цикличность и взаимосвязь всего сущего, «Дама» говорит об Александре, который уже имел «злодейство», а ныне в Томском крае готовит новое.

Пушкин как бы заявляет: я знаю твои замыслы, я их разгадал, я их разглашу, ты проиграл, твоя карта бита, твоя магия не действует. Я буду бороться! «Германн выглядывает из-за будки угольщика» — больше чем прямая аналогия с карбонариями. «Германн ходил как тигр» — Пикколо — «тигр» — известнейший в 20-х гг. XIX в. масон-карбонарий Италии.

Но, взорвавшись, проиграв в воображении ситуации, Пушкин заканчивает знаменитым «Заключением» — у Томского все хорошо, у Лизаветы тоже, а вот Германн заперт под № 17 (об этом числе уже писалось) в Обуховской больнице (которую возглавлял в то время — высокопоставленный член эзотерического братства).

Но гораздо интереснее упоминание Пушкиным имени Пьера Леруа (как бы вскользь в связи с часами). Пьер Леруа — известный часовых дел мастер XVIII в. занимался открытым им явлением анормальностей хронологического измерения. То есть он — то указание, та дверь, что вела в область, которую Пушкин прямо указать не мог. Область разных времен, разных измерений, соединение прошлого с настоящим, движение человеческого духа через разные времена. Теоретически это Пушкин знал по эзотерическим истинам, теперь теория вторгалась в его жизненную практику.

Большое прозрение осенью 1833 г. разбилось на «Даму», где нет Петра, но есть почти все остальное, на «Медный Всадник», где есть и Петр и немало указаний на общую идею, на «Сказки», где Пушкин поднимает, очень осторожно еще один пласт. Хорошо изучено, что за основу «Рыбака» Пушкин взял сказку братьев Гримм, где сначала желали избу, потом замок, потом старуха захотела стать королевой, императрицей, папой римским, а затем и Богом! Причем в черновике у Пушкина старуха становилась у него и папой. Почему он выкинул этот эпизод? Потому, что цепь образов сразу бы выдала его. А ведь в этой «сказке» Пушкин необычно сжатыми словами выразил всю динамику своей надвигающейся участи.

Единственная крестьянка на Руси, которая стала царицей — Екатерина I, жена Петра. Точка отсчета обозначена — Петр (по принципу «свита указывает короля»), Внесение папского, католического начала — это уже Павел I, именно за это и убитый (тайный его указ о постепенном введении католичества опубликован Александром почти сразу после убийства). И возведение Екатерины, и убийство Павла было осуществлено эзотерическим кругами. Но всю эту цепь замыкает желание стать Богом (у Пушкина — «владычицей морскою»). И здесь мы переходим к существу «иоанновой эзотерической теории».

Находясь на уровне космических циклон, природного дуализма, неизбежного наличия + и —, левого и правого, эзотеризм, обращаясь к высшей, религиозной области, перенес эту двойственность и на Христа. Мессианский путь Иисуса словно расщепляется на дело искупления, жертвы и дело царства. Возникает необходимость единство Мессии подменить ожиданием «Другого», который в конце истории дополнит женскую пассивность искупления мужской царственностью теократии. «Иоанновы»^[56] сомнения довели функциональные различия 1-го и 2-го пришествия, различия деяний, до различия деталей, до различия личностного, субстанционального. Дуализм мужского и женского порождает здесь дуализм личностный, дуализм Иисуса и Другого. И это — не отвлеченный момент теории, а нерв, проходящий через всю русскую действительность и литературу.

А. Блок (у него есть пьеса «Рамзес», а «Роза и Крест» хорошо известны) буквально воспроизводит «иоанново сомнение» в знаменитом финале «Двенадцати» — не в том дело, что красногвардейцы «недостойны» Иисуса, который идет с ними сейчас, а в том, что именно он с ними, а надо, чтобы шел Другой. Ключ к философии «Мастера и Маргариты» Булгакова в том, что его герой, которого нельзя отождествлять с Христом, носит талмудической именование Христа «ha-nozri» — Другой. Личностный дуализм «Искупителя и Судьи» противопоставляется строгому христианскому монизму, видящему в критических точках истории одно и то же Лицо.

Но так как Россия — «Новый Израиль», то по «бело-голубому христианству» мессия, которого ждут иудеи, и лицо второго пришествия по «эзотерическому христианству» — есть русский царь, царь последнего «божьего народа»^[57], то решение будет зависеть от царя, который будет совершенно равен Христу. Но сначала царю предстоит быть свергнутым и много пострадать.

В свете этой теории становится ясным и нежелание Александра ликвидировать тайное общество, которое он так буквально выпестовал и взрастил, и удары плетьми в 1836 г., когда его хотели освободить от наказания. Пушкин многократно читал в Евангелии от Марка: «Проходя же близь моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» (I, 16–17). «Рыбак» Александр, как почти до основания упрятав смысл сказки, считал Пушкин, пытается уловить в свои сети «рыбку» — его самого, но останется у разбитого корыта. Но сеть оказалась и тоньше, и прочней, чем думал поэт. И если камер-юнкерство, которое приковало его ко двору, можно было, в принципе, преодолеть, то финансовая трясина, стремительно затягивающая Пушкина в 1834-35 гг., поднимала вопрос на другую, ступень.

Побег (мысль о нем не оставляла его в эти годы) при таких долгах ставил вопрос о чести, через что Пушкин переступить, разумеется, не мог. Весь 1835 г., все мысли оказались сосредоточенными на неотвратимой близкой смерти, он ни о чем другом вообще не пишет тогда. В стихотворении «Из Шенье» (20 апреля 1835 г.) Пушкин обращается к одной из версий мифа о Геракле, где он предпочитает страданиям добровольную смерть — самосожжение. В конце марта он записывает одно из самых странных своих поэтических пророчеств: «Чудный сон мне Бог послал — с длинной белой бородою в белой ризе предо мною Старец некий предстоял. Он сказал мне: „Будь покоен, скоро, скоро удостоен будешь царствия небес, скоро странствию земному твоему придет конец. Уже готовит ангел смерти для тебя святой венец…“». В «Полководце», посвященному Барклаю де Толли, опять возникает тема смерти, но уже в другом ракурсе: ее искание (хорошо известно, что Барклай искал смерти на Бородинском поле, под ним было убито 5 лошадей). В июне 1835 г. появляется «Странник», острое ощущение близкой смерти как бы несколько отдаляется, наступает осень — пора творчества взлета для Пушкина, он в Михайловском, но писать не может. На сердце камень. Из поэтического искания смерти все выливается в практическое. В начале 1836 г. происходит знаменитый «дуэльный взрыв» — столкновение с С. Хлюстиным, с князем Репиным, В. Соллогубом по абсолютно пустяковым причинам.

Еще в годы посвящения Пушкин не мог не познакомиться с одним разделом «тайной доктрины» — эгрегориальным строением Космоса. Суть его такова: каждая человеческая монада перед очередным воплощением получает определенное задание (так что бесцельных существований нет вообще); души, имеющие похожие задания, как бы притягиваются друг к другу, образовывая Эгрегор — четко очерченный круг близких по целям Сущностей. Существует 3 уровня эгрегоров со своей внутренней увеличивающейся иерархией. Первый эгрегор имеет знак 12, а символом Крест распятия, он же крест творчества. К выполнению миссии жертвенной, добровольной космической и индивидуальной и должен готовить себя человек, ощутивший свою принадлежность к этому эгрегору.

Второй уровень включает в себя первый и получает знак 18, эзотерический символ его — женщина, осиянная лунным серпом, летящая над пустыней, на песке которой проступает кровавый след. Цель — преображение и поднятие до своего уровня все, с кем связывают узы прошлого. Пушкин хорошо понял Миссию жертвенного связывания прошлого царской крови с настоящей, и где мог, отмечал знаком 18 характерные места в своих произведениях. О том, что Сальери носил яд 18 лет, мы уже упоминали. Но вот это число появляется вновь в мистифицированном предисловии Пушкина к «Песням западных славян», где оно в контексте «Песен» указывает на новый уровень осознания поэтом происходящей мистерии.

«Рукопись, найденная в Сарагосе»

«Песни западных славян» (ПЗС) — произведение, к которому проявляли наименьший интерес исследователи. Конечно, то, что лежало на поверхности, подробно выяснили: что это мистификация в мистификации. Выяснили, что к 3-м своим стихам Пушкин прибавил 2 перевода Вука Караджича. И это, по существу, все.

После сказанного выше лишнее акцентировать внимание на последнем аккорде ПЗС — «оттого я присмирел, что я слышу топот дальний, трубный звук и пенье стрел; оттого я ржу, что в поле уж недолго мне гулять…» (Пушкин хотел включить в структуру ПЗС и «Сказку о рыбаке и рыбке»!). «Песни» составлялись из разных источников, блоки стихов которых подчеркивали разные стороны одной проблемы — судьбы Пушкина.

В «Видении короля» поднимается знакомая тема: брат убивает брата и отца за власть. В последнем стихотворении цикла «Конь» предчувствие скорой кончины. Но между этими уже известными точками отсчета творчества и судьбы Пушкина лежит тема, абсолютно незамеченная. Она роднит ПЗС и с «Медным Всадником», и с самыми последними работами поэта. То, что она не замечена, неудивительно, даже для посвященного Пушкина это знание было пределом, от которого он буквально выкрикнул стихотворение — «Не дай мне Бог сойти с ума…». Поэт выбрал и разбросал в «Песнях» стихи, где, так или иначе, действуют вурдалаки-упыри.

В «Гайдуке Хризиче» брат говорит брату: «А умрем мы голодной смертью, станем мы выходить из могилы кровь сосать наших недругов спящих». Большое стихотворение «Марко Якубович» вообще посвящено истории борьбы с упырем — «там могилу прохожего разрыли, видят труп румяный и свежий». Ну, а название «Вурдалак» говорит само за себя.

Все это относили к «экзотике фольклора», который не мог якобы не заинтересовать Пушкина. Но в январе 1837 г., в последнем своем стихотворении, он обращается к теме романа Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе». И об авторе, и о его романе надо сказать особо. Я. Потоцкий, рыцарь Мальтийского ордена (с 1778 г.), потомок древнейшего польского рода, посвященный в высокие степени эзотеризма, был принят Павлом I (не как русским царем, а как магистром ордена) на русскую службу; при Александре I стал тайным советником и кавалеромордена Владимира I степени. В дни Венского конгресса (1815 г.) застрелился серебряной пулей, которую благословил капеллан. На первый взгляд, ситуация достаточно абсурдна: верующий католик, самоубийство — тягчайший грех. Если посвященный, то должен осознавать последствия этого шага; если неверующий, причем здесь капеллан?

А что же заинтересовало Пушкина в многосюжетном романе «Рукопись, найденная в Сарагосе»? Хотя Пушкин знал не весь роман, он обратил внимание на отрывок, где говорится о посвященных разбойниках-братьях, которые ночью покидают виселицу и причиняют мучения живущим: «до утра на свободе гуляли, мстя своим врагам», т. е. превращались в тех же вурдалаков. Где же связь между судьбой и трагическим финалом Потоцкого, романом и Пушкиным? Да и существуют ли вампиры?

Стивен Каплан, директор Центра по исследованию вампиров с привлечением всех современных отраслей науки и парапсихологии, а также оккультных знаний, мог бы привести сотни аналитических статей по этому вопросу. А исторических сведений, при массе свидетелей, среди которых встречались и ученые, огромное количество. Такую историю поведал недавно французский журнал «История». В 1725 году воевода Градлински был вынужден даже послать отряд солдат, чтобы освободить словенскую деревушку Кислово от нашествия вампиров. В донесении, которое он направил в Белград, убийства десяти жителей деревни приписывались некоему Петру Плогожовичу, скончавшемуся задолго до этих трагических событий, в возрасте 62 лет. Воевода в своем послании, основываясь на различных свидетельствах, утверждал, что Плогожович восставал по ночам из мертвых и высасывал всю кровь из жертвы. И вот когда солдаты вскрыли могилу, подняли гроб, то в ужасе увидели тело Плогожовича, словно живого. Фонтаном забила кровь из раны, по традиции сделанной осиновым колом.

Но у Пушкина в «Марко Якубовиче», где описано действие вампира, говорится о несколько другом состоянии: «Вот проходит неделя, другая; стал худеть сыночек у Марка; перестал он бегать и резвиться, все лежал на рогоже и охал. К Якубовичу калуер приходит, — посмотрел на ребенка и молвил: „Сын твой болен опасною болезнью; посмотри на белую его шею: видишь ты кровавую ранку? Это зуб вурдалака, поверь мне“».

Значит, впиваться зубами буквально необязательно — это самая примитивная форма. Ныне хорошо известен вампиризм, связанный с энергией поля человека. А. Мартынов так описывает процесс: «Отсос энергии осуществляется или через глаза или прямым контактным способом, причем сенситивы видят, как из чакры в районе солнечного сплетения в теле вампира появляются длинные энергетические щупальца, которые присасываются к наиболее ослабленной чакре жертвы. Подключение возможно на любом расстоянии. Избавление человека от подключения к нему вампира, которое ассоциируется с народным понятием „заклятие“, — возможно только для экстрасенсов, защита которых превышает 3 м. Характерно, что при обрывании уходящего потока энергии наблюдаются иногда звуковые или световые эффекты. Кроме этих вариантов нарушения топологии поля наблюдается такой, при котором уход энергии связан с ситуацией типа „дыра“. Такое высасывание энергии устранить не удается. В том месте, откуда исходит энергия, в теле человека возникают страшные язвы, внутренние разрывы. Все это, как правило, приводит к сепсису и гибели».

Уменьшение поля до 5 см приводит к смерти. Такой (без варианта «дыры») способ перекачки энергии проходит через всю историю человечества. Именно так умер Гоголь, «подзарядив» императора^[58], пример использования полевых законов есть даже в практике Серафима Саровского, т. к. по своей сути эти знания нейтральны, и могут быть положены в фундамент и доброго, и злого дела. Но, если выше сказанное касается энергии биополя человека, то настоящие вампиры имеют дело с энергией крови. И как кровь относится к телу, являясь как бы его горючим, то энергия крови является энергией — информацией для астрального тела, полевого компьютера, который и приводит в движение то, что очень четко названо в латыни — «корпус». Поэтому, когда человек умирает, на первый взгляд, от потери крови, он замирает (то есть его корпус) от истечения энергии астрала, который после кончины отделяется и начинает восхождение в высший ментальный слой бытия, постепенно распадаясь, освобождая ментальное тело человека, которое начинает после путь к новому воплощению. Укус необходим, чтобы образовалась кровно-энергосвязь II порядка (если считать биополе первым порядком).

И вампир, и укушенный им, попадают в самую страшную ловушку — они замыкают «астральную цепь». Астральное тело остается с корпусом, астральная нить не прерывается, хотя «корпус» по всем показателям мертв, но не разлагается.

Физически убить человека для посвященного — только отправить его в путешествие по разным планам бытия. Вампир же, как бы замыкает свой круг жизни, он выходит из мирового круговорота, и это «смерть вторая». Как свидетельствуют исторические сведения, настоящее нашествие вампиров прокатилось по Украине и Белоруссии между 1650–1750 гг. В те времена появилась даже новая профессия — охотник за вурдалаками. Эти отважные люди помимо всего прочего запасались серебряными пулями, считавшимися надежным средством против вампиров. Поэтому Я. Потоцкий, с которым в силу его эзотерических знаний бороться было затруднительно, оказался в самой худшей ситуации, из которой он избрал, чуть ли не единственный путь — уничтожил свой астрал серебряной пулей, тем сам разорвал «цепь», и вступил на тяжелый, но единственно возможный кармический путь искупления^[59].

После установления связи (через контакт крови) астрал мог подпитываться и не воплощаясь, но так как астрал и есть то, что формирует «корпус», возможна и астральная проекция, способная на «грубые действия». То есть, многое зависит как бы от «аристократизма» представителя. Обычно приводятся факты, связанные с лицами неизвестными, неисторическими фигурами. Как раз среди фигур политического Олимпа встречается самое интересное. Во-первых, можно с большей долей уверенности предположить, что часть «посвященных вампиров» сами захотели такой судьбы, пытаясь избегнуть кармической ответственности за свои преступления. Во всяком случае, возможно, такова судьба Бирона. Когда перед первой мировой войной вскрыли его гробницу, то увидели совершенно «живое тело» мужчины с красивым лицом без малейших признаков разложения. Что герцог не забыл земной мир, говорит и то, что после того, как власти не стало через несколько лет, крестьяне извлекли тело герцога и… расстреляли. Даже знаменитый осиновый кол неожиданно в свете современной науки предстал как «объект, обладающий уникальной энергопоглатительностью», т. е. способный к разрушению энергии астрала. Другие же породы деревьев, наоборот, даже отдают свою «жизнь» людям в той или другой степени. Во всяком случае, «вампиризация» человека — серьёзневшее оккультное действие, нарушающее астрально-ментальную эволюцию человека, а не просто «ужасы и фольклор».

В народных сказаниях существует вера, что человека, заподозренного после смерти в вампиризме, нельзя определённое время (а иногда и совсем) вспоминать по имени, иначе он «проявит интерес» к тому, кто его позвал. Но когда мы обращаемся к исследованию «Медного Всадника», то натыкаемся на феномен, отмеченный литературоведами. Феномен запрета на прямое называние Петра по имени в поэме. Для номинации основателя Петербурга использует ряд перефраз: многозначительное «Он» с прописной буквы (этот запрет установлен Пушкиным уже на ранних этапах работы, а не позже, он был задан изначально, а не возник в процессе творческой эволюции), и только в родительном падеже. Словосочетания — «град Петров, сын Петра», «Петра творение». Такого запрета явного, сознательного на именование Петра в традиции русской литературе нет. Кстати, в черновиках Пушкин дважды называет царя «мужем судьбы», а вот в конечном варианте прямо противоположно начальному смыслу — «могучий властелин судьбы». Евгений, после ночной погони за ним императора, снимает перед статуей картуз, как перед живым. Также существует уникальный рисунок самого Пушкина: Медный всадник без самого Петра, т. е. опять намек на его автономность, притом независимость именно его существования. Странна и смерть Евгения после встречи-погони с Петром: «и с той поры, когда случалось идти той площадью ему, в его лице изображалось смятение. К сердцу своему он прижимал поспешно руку, как бы его смиряя муку…. смущенных глаз не подымал и шел сторонкой». А вскоре и умер без видимых причин. И все это произошло после взгляда царя на Евгения (и это тоже отмечали не раз)^[60].

Вспомним: «Отсос энергии осуществляется или через глаза или прямым контактным способом, причем сенситивы видят, как через чакры в районе солнечного сплетения в теле вампира появляются длинные энергетические щупальца, которые присасываются к наиболее ослабленной чакре жертвы. Подключение возможно на любом расстоянии». Естественно, у бедного Евгения, страдающего о потере Параши, это была чакра сердца. И он тихо угас — и «у порога нашли безумца моего, и тут же хладный труп его похоронили ради Бога».

Но вот второй герой поэмы, Петр умирал и хоронился сложнее и страннее. Хотя император стал чувствовать в последние дни перед смертью себя лучше, по Петербургу разнеслись слухи о неминуемой смерти царя. Перед спальней поставили алтарь, что резко сократило число людей, видевших его (особенно иноверных иностранцев). Максимилиан Волошин в своих стихах делает акцент на следе веревки на шее Петра: ногти ног почернели у царя, что, безусловно, говорит об отравлении цианидами. Полный набор ритуального отравления — так и хочется сказать — в мир иной. Но пока опишем похороны.

Через 40 дней после смерти царя только вынесли из здания Зимнего дворца (а ведь по православному обычаю через 40 дней душа уже должна предстать перед Богом). 10 марта 1725 г. перенос тела в незаконченный еще собор Святого Петра и Павла происходил так: 1250 солдат с факелами в два ряда выстроились на льду Невы. Первый сигнал прозвучал в 8 часов утра, по нему ряды построились в 56 полков и 5 батальонов. Вскоре после полудня после 2-го сигнала члены процессии встали на свои места, а по третьему сигналу, на исходе 2-го часа, шествие тронулось. Гроб вынесли из зала на Неву, через балконные двери, к которым была пристроена особая лестница (что напоминает помост на Хеб-седе). Гроб простоял в соборе непогребенным 6 лет (!) — до 31 мая 1731 г. но через 190 лет его открыли. Вот что поведал профессор Киевского университета В. Л. Тихонович-Шушкевич^[61]: «С третьего курса Санкт-Петербургского университета взяли меня на фронт в гражданскую, но вскоре комиссовали по зрению. В 1921 г. мне было ровно 20 лет, но по заданию Луначарского я стал хранителем ценности Святого Апостолов Петра и Павла. Осенью 1921 г. в связи с усиливающимся голодом, власти решили поискать золото в императорских могилах, в комиссию вошли 8 человек, комиссары с маузерами на боку среди них. В 15 шагах от алтаря раскопали землю, обнаружили крышку металлического люка, под ней вход в склеп. Что я тогда чувствовал? Да ничего, пожалуй. Так мы двигались довольно долго по наклонной штольне и спустились под землю на глубину, мне кажется, 10 м. Нигде не видно было никаких следов обвала или осыпи, путь был чист. Но вот ступени кончились, низкий свод поднялся, и мы вошли в довольно просторную комнату — склеп шагов 10 длины и 5 ширины, а высотой не менее 3 м. Не смотря на изрядно коптивший факел, дышалось удивительно легко. Посреди склепа на деревянных сваях стоял большой гроб тоже деревянный. К нему тот час подступились с ломиками. Но, видимо гроб был дубовый, поскольку крышку удалось снять с трудом. Внутри оказался другой — металлический. Его принялись распаивать паяльной лампой, я не помню, сколько длилась эта работа, но меня, молодого человека, начинал уже бить озноб наконец, подняли и вторую крышку. И тогда при свете факелов я увидел Петра. Он лежал в гробу, как живой, простершись во весь свой громадный рост. На Петре был зеленый мундир полковника Преображенского полка. Правая рука покоилась на эфесе шпаги, левая на груди. Совершенно живое лицо, поверьте мне, очевидцу, — гордое лицо спящего^[62] человека, обрамленное темными кудрями. А ведь почти 200 лет прошло. И вдруг руки Петра задвигались. Все, давя друг друга, бросились к выходу. Спустя неделю вскрыли склеп и с Екатериной II. Нашли груду полуистлевших тряпок и костей, в гробу Павла I — череп, пробитый в нескольких местах. Гроб Александра I оказался пустой. Ну, это уже другая история».

Но В. Т. Шушкеич ошибался — это была одна история. Александр, уйдя по приказу свыше (об этом говорил позже в Сибири «Федор Кузьмич»), предпринял многоходовую акцию, каждый блок действий был известен только непосредственным исполнителям: вся система — единицам. Двигаясь по «законам иоаннова эзотеризма», и вводя в заблуждение тайных врагов, Александр и его «кураторы» складывали совсем другое здание. Приняв на себя миссию, «страдающего царя», он на 180-летнем космическом цикле основывает новую династию. И это не возбуждает подозрение «темных» иерархов ложного эзотеризма. Но в основе данного — цикла лежит явление «замкнутой цепи оккультной эволюции». Вся европейская династическая система являла собой энергосеть, основанную на крови, но «цепь» была как бы разомкнута. Причем с начала XIX в. на предыдущую проблему наложилась другая — «феномен Наполеона». Хотя ему и не удалось основать свою династию, но он «попортил крови» Европейским монархиям основательно. Поэтому преодоление первой проблемы (разрыв) не решалось без решения второй. И именно поэтому, не взирая ни на что (нежелание Кутузова идти в Европу, интриги Меттерниха, даже склонность Лондона к компромиссу с императором французов) Александр вел войну с Наполеоном на уничтожение, до конца. И вот почему именно он настоял на вторжении во Францию в 1814 г.

После падения Бонапарта многие им созданные «дома» были разогнаны. Всем нужен был сам Бонапарт — «темные» хотели еще раз разомкнуть цепь. Но Александр опередил их, Наполеон уехал в Европу и нашел конец в Вене. А вот Эжен Робо… В 1840 г. (мы поймем позже, почему в этот год) Франция возгорела желанием вернуть тело императора в Париж, когда вскрыли гроб, оно оказалось совершенно нормальным, без признаков малейшего разложения^[63].

«Темные» сделали свое дело, но ошиблись людьми. После женитьбы Дантеса на Екатерине Гончаровой потенциальная цепь по крови Петр — Пушкин — Наполеон замкнулась. И все действующие лица мистерии стали выходить на соответствующие позиции. «Федор Кузьмич» двигался с партией ссыльных на расстояние 4700 км от Санкт-Петербурга к Красной речке^[64], Пушкин неудержимо приближался к своей Черной Речке. Последние, написанное Пушкиным на тему эпизода из «Рукописи, найденной в Сарагосе»: «Альфонс садится на коня: его хозяин держит стремя, сеньор, послушайте меня. Пускаться в путь еще не время. В горах опасно, ночь близка; — Мне путешествие привычно и днем и ночью — был бы путь — тот отвечал. Не привычно бояться мне чего-нибудь. Я дворянин, — ни черт, ни воры, не могут удержать меня… И Дон Альфонс коню дал шпоры…».

Непростая смерть

Незадолго до Нового года, 1837 года 27 ноября весь свет с царской фамилией присутствовал на премьере оперы Глинки «Жизнь за царя» (Иван Сусанин). Начиналось заключительная для живого Пушкина часть того, о чем писал Вяземский: «Это история, окутанная столькими тайнами даже для тех, кто следил за ней вблизи». За несколько дней до дуэли в театре Пушкин сам сообщает баронессе Вревской о своем намерении искать смерти. После свадьбы Дантеса Пушкин получает много пасквильных писем (это отмечено и в «Военно-судном деле», по воспоминаниям мадам де Фикельмон и т. д.), некоторые были даже посланы из провинции. Но уже все понимая, Пушкин ждал последнего сигнала от царя. И он дождался.

В 1846 г. Николай рассказал приближенным, что он беседовал за несколько дней до дуэли с Пушкиным. Анна Ахматова абсолютно точно указала на эту беседу и на замечание, сделанное царем жене поэта относительно ее поведения как на «последний удар». Вызов последовал от Пушкина незамедлительно — так как время пришло. Как хорошо известно, Пушкин так составил вызов, что дуэль стала неизбежной^[65].

О дуэли написано, наверное, не меньше, чем обо всем творчестве Пушкина в целом. Приводится огромное количество слухов, оценок, сведений из вторых рук, экспертиз, и все это необходимо для понимания существа так происходящего. Но надо сразу напомнить, что из 4-х человек непосредственных участников, о ней в принципе подробно рассказал лишь один — Данзас. Исследователи, наверное, знают его воспоминания наизусть. А ведь почти сразу Данзас очень характерно маркирует свое повествование.

Вся трагедия у него происходит под — 15°… мороза. В тот день температура в Санкт-Петербурге была — 1°. Любой живущий или живший в этом городе человек знает, что спутать здесь такие температуры невозможно. Фоном дуэли был 15°, но не температуры. С 15° начинается иерархия «Розы и Креста». Даже высчитанное расстояние до непосредственного места дуэли от Черной речки в сумме дает 223, позже и здесь запутались позднейшие следопыты. Не могли они объяснить и устойчивый слух, что Данзас выкидывал из саней, когда они ехали на дуэль, пули (единственная попытка объяснения, дать знать о поединке, — несерьезна, т. к. Данзас не затягивал даже подготовку к ней на месте).

Ну, а проблема с пистолетами, кирасами Дантеса — самая любимая тема, которая касалась имени Пушкина. Стрелялись в среду, причем Геккерены настояли провести все почти сразу после вызова. Почему? Пистолет, выкинутые пули, моментальная дуэль, все имеет свою логику. Сюда же входит и «проблема выстрелов», именно выстрелов, т. к. убойная сила с обеих сторон по идее, должна быть гораздо выше. Дуэльные пистолеты Кухенройтера (и нарезные, и гладкоствольные) обладают приблизительно одинаковой силой, не на много меньшей, чем у пистолета ТТ образца 1933 г., но большей, чем у нагана. Еще 1990 г.^[66] появилась версия наиболее адекватно объясняющая такое положение дел — «потерю пуль». Суть ее такова: нигде не сказано о заряживании пистолетов, об этом не говорит Данзас, и, следовательно, тема как бы вообще исчезает. В то время черный порох отмерялся по принятым нормам, а пули обертывались пластырем для уменьшения утечки газов при выстреле. В дуло по мерке закладывался порох, а затем пыж, и уже потом забивалась с помощью шомпола и молотка пуля.

Как боевой офицер, Данзас хорошо знал, что при уменьшении заряда уменьшается убойная сила, но увеличивается точность. Так как Пушкин шел на самые жесткие условия: при промахах стреляться повторно — дилемма была такова. Свести весь поединок до обмена ослабленными выстрелами (поэтому он и «растерял пули»), а в худшем случае, ранении участника или участников неизбежная огласка и сведение возможного продолжения дуэли к нулю. Но дело в том, что такая акция была возможна лишь с согласия и при участии 2-го секунданта Д'Аширака, который не мог не получить на это «добро» от лиц, знающих больше секундантов. Формально все выглядело благородно — товарищ Пушкина и близкий родственник Дантеса спасали мужа одной сестры от мужа беременной другой^[67]. И они достигли своего.

Пуля застряла в крестце, не пробив непрочной подвздошной кости (из губчатого вещества 8–9 мм) в самой ее тонкой части. А должна с расстояния 7–8 м проделать сквозной путь в этом месте. В романе современника Пушкина, Бестужева-Марлинского «Испытание» устами доктора четко указывается сила удара: «На шести шагах самый слабый выстрел пробьет ребра»… Уже в XX в. баллистические испытания (по всем правилам) показали, как уже говорилось, что убойная сила пистолетов не много лишь уступает ТТ образца 1933 г., а ведь его пуля с 25 м (!) пробивает насквозь блок из 6–8 сосновых 25-мм досок. По существу становится не принципиальным и вопрос о легендарной «кольчуге» Дантеса.

Причем о знаменитой пуговице, якобы спасшей Дантеса, впервые сказал не Данзас, не Дантес, а… Вяземский в письме к великому князю Михаилу Павловичу. Примечательно, что и о пуговице, и о контузии Дантеса в грудь на военном суде вообще ни слова не упоминалось. Но если бы на Дантесе и был чешуйчатый (из пластин) панцирь, то при полном заряде он получил бы настолько серьезную контузию, что скрыть ее было бы невозможно. Дело в другом: «ослабленная» пуля прилетела туда, куда ей следовало проникнуть, но не по воле Дантеса.

Хорошо известна концовка письма Геккерна-отца к Пушкину: «Позднее я заставлю вас, милостивый государь уважать звание, которым я облечен». Племянник поэта Л. Н. Павлищев в своих воспоминаниях описал случайную встречу В. Д. Давыдова (сына поэта Дениса Давыдова) в 1880 г. в Париже с Ж. Дантесом-Геккереном. Сожалея о случившемся с ним в молодости, тот говорил Давыдову, что, «целясь в ногу» Пушкину, он «не сообразил, что при таком прицеле не достигнет желаемого, а попадет выше ноги». В. Л. Орлов, например, прямо считает, что прицел был «сбит», и поэтому если бы даже пистолеты были разыграны, и пистолет Дантеса достался Пушкину, поэт, целясь в голову, попал бы в небо. И вряд ли тайны были доверены Дантесу — все делали свое дело, внешне не злодейское, секунданты ослабили заряд, Дантес (оставим вопрос «кольчугой») стрелял в ногу, а пуля открыла шлюзы Кундалини.

Тантристская литература, с которой Европа ознакомилась лишь в XX в., говорит о постепенном отрешении от тела и о «бегстве» к Богу при прохождении 6 этапов, 6 чакр (кругов), расположенных в лежащих один под другим пунктах в верхнем отделе спинного мозга: Адхара на границе поясничных позвонков. Близь крестцового сплетения и 5-ти последующих — Свадхистана на уровне этих органов и сразу над ними; Манипура — на уровне пупка; Анахата — на уровне сердца; Вишудда — у голосовых связок; Айна — между бровями. Наверху, наконец, дверь Господа, открывающегося у седьмого, и последнего этапа, в мозговых полушариях — Сахасрара.

Совершающийся подъем с одной ступени на другую — результат действия силы под названием Кундалини, которая дремлет внизу, свернувшись вокруг себя треугольником, как змей. Змей пробуждается, растягивается, поднимается и через узкий канал проскальзывает наверх. Первый центр у основания спинного хребта, у крестца — является главным. Закон эволюции гласит, что внутренний космос должен соединиться с Космосом. Но, чтобы совершить это, змей Кундалини должен сменить горизонтальное положение на вертикальное, устремившись по каналу позвоночника вверх, в зоне головного мозга слиться с органом космического сознания — чакрамом Брамы, и трансформировать человека в космическое существо.

Вот что пишет Р. Роллан в «Жизни Рамакришны»: «Тело в целом становится страшным огнивом воли, превратившейся в нервный ток» (Вивеканада сравнивает эту силу с электрическим током). Кундалинишакти (сущность духовной силы) — сама Мать в глазах Вивеканады, свернувшаяся клубком в глубине каждого существа, пробуждается — сушума (дверь, обычно закрытая) раскрывается, и великий Змей производит свое восхождение. И вот открыты шлюзы большого течения, накопляющегося в каждом человеке. Поток силы начинает подниматься. Следует претворить чувственные силы в мозговые или «оджа». Тот, у кого вся животная сила превращается в «оджа», будет богом… Само собой разумеется, что этот страшный подъем, вызывающий прилив крови, должен иметь фатальный исход, если он доведен до конца, — и ни какой ступени не остановится, его действие никогда не лишено опасности. По описаниям Рамакришны, до восхождения Кундалини в 4-й круг (сердца), где начинает проявляться божественное сияние, человек, сосредотачиваясь, может говорить. В течение другого периода, после тантристских обрядов, от тела исходит какое-то сияние. Однажды у Рамакришны из его раздраженного нёба потекла черная кровь, которая свертывалась; садху, увидевший это, сказал ему, что это кровотечение спасло его от кровоизлияния в мозг. Многие умирают в таком экстазе от мозговых кровоизлияний.

Естественно, Пушкин не обладал техникой индийских гуру открывать шлюзы и регулировать энергию Кундалини — зато он умел умирать. Первые же врачи (С. М. Лукьянов 1899 г.), ставший изучать смерть Пушкина, обратили внимание на то, что кровотечение не было остановлено, даже отказались от перевязки кровоточащих сосудов. Профессор С. С. Юдина в 1937 г. удивляется «отсутствию сердечных назначений». Наиболее полно обобщил и ввел новые ресурсы рассмотрения процесса «ухода» в 1970 г. Ш. И. Удерман.

Исходя из общепринятой версии о нормальной скорости пули, он, между прочим, удивляется, что «даже касательное соприкосновение» пули со стенками кишки вызвало бы ожог гораздо больший, чем с «грош», как описано у Даля, а вскрытие этого не подтвердило. Значит, нужно искать другую причину. Но все его дальнейшие расчеты именно лишний раз подтверждают железную логику «ослабленного выстрела».

Пушкин должен был умирать долго и определенное время. Он не мог умереть ни сразу, ни даже через несколько часов. «Ослабленная» пуля, войдя в живот в двух дюймах (5,08 см!) от передней верхней правой подвздошной кости, запустила механизм Кундалини, который убил бы Пушкина раньше срока, если бы он не истекал кровью. Феномен представлял собой нечто вроде ракеты, которая медленно поднимается, окутываемая «охлаждающей смесью».

Удерман сделал интересные замеры. По Далю, Пушкин потерял еще до дома (внешнее кровотечение) «несколько фунтов крови». Если взять 3—1134 мл крови (1 литр 134 гр) при общей сумме в 5 литров, Пушкин умер бы через несколько часов. Такое или даже большее количество и дал бы «настоящий выстрел». Остается 2 фунта — 756 мл крови. А вот после начинается лечение, которого не было.

Профессор Б. Казанский (декабрь 1936 г.) прямо указывает, что «лечили Пушкина из рук вон плохо. Никакой инициативы для спасения проявлено не было. Можно смело сказать, что если бы Пушкина не „лечили“ вовсе, то у него было бы вдвое больше шансов выжить. Все это настолько не похоже на мастерство Арендта 1820-х годов, что можно подразумевать, что в этом случае действовал не знаменитый врач, а царедворец». Но все же профессор Казанский не прав — у Пушкина вообще не было шансов выжить, т. к. врачи (а точнее, те, кто стоял за ними) «лечили», хорошо зная, чего они хотят и когда.

Внешнее кровотечение прекратилось, но внутреннее продолжалось, его не только не пытались как-либо остановить, но и сделали промывание желудка, что еще по анализу, сделанному Лукьяновым (1899 г.) «могло привести к крайней опасности». Арендт, лейб-медик царя сразу объявил, что Пушкин безнадежен, и все дальнейшее было связано лишь с обескровливанием человека, в котором поднимался змей Кундалини. Даль в «Записках о вскрытиях тела Пушкина» сообщает, что «в брюшной полости обнаружено не менее фунта черной запекшейся крови». Ш. И. Удерман, исходя из расчета, применяемого в судебно-медицинской практике — сгусток крови равняется 1/3 «живой» — делает вывод, что от внутреннего кровотечения Пушкин потерял еще 1,2 литра.

По Далю: «возможно, от повреждения бедренной вены». Но и вскрытие такого не показало, да при этом Пушкин умер бы еще на месте дуэли. Конечно, современные врачи предполагают более вероятные версии, но дело не в этом. Энергия «праны», неконтролируемо наполнявшая астральное тело Пушкина, превращая 7-слойный астрал в огромный резервуар энергии, мощно воздействовала на его изуродованный «корпус». Приведем краткую схему «угасания» Пушкина. 4–5 часов 27 января сильное кровотечение на месте дуэли; 5–6 часов (по дороге домой) тошнота, обмороки; дома, 18–19 часов тошнота, жажда. С 19 до 23 часов три раза приезжал и уезжал Арендт, встречаясь с царем; боль у Пушкина в животе усиливается; с 23 часов до 3 часов ночи боль нарастает. Пушкин кричит от боли, не в состоянии больше терпеть, прячет под одеяло оружие, собираясь застрелиться, Данзас замечает, отнимает^[68]. Больной уже не в состоянии говорить, прощается.

Доктор Спасский так описал этот кризис: «Когда я оставил его руку, то он сам приложил пальцы левой руки к пульсу правой, томно, но выразительно взглянул на меня и сказал: „Смерть идет“. Он не ошибался, смерть летала над ним в это время. В 11 часов утра (28 января) я оставил Пушкина на некоторое время, простившись с ним, не полагая найти его в живых по моему возвращению. Мое место занял другой врач». Вдумаемся, домашний доктор Пушкина, с 7 часов вечера 27 января находившийся у постели больного, в момент, когда он был готов умереть, — решает удалиться?! И никто на это внимание не обратил! И что же происходит дальше? Очень быстро, через 1–2 часа он возвращается (даже по-настоящему отдохнуть за это время невозможно). Приходит доктор Даль, оставивший, как и Спасский, воспоминания об этих днях, появляется Арендт. Мы знаем всех врачей, находившихся около Пушкина или даже консультировавших первых, знаем и о них (больше или меньше).

А вот о том таинственном «враче», на которого Спасский оставил Пушкина, неизвестно почти ничего. Откуда он взялся, кто его привел, кто допустил до Пушкина? Только один (из сотен изучавших дуэль) Удерман стал искать его и почти нашел. Возможно (?), это Андреевский. Оказывается, в одном из всего 2-х документов, называющих его, говорится, что он, именно он, закрыл умершему Пушкину веки. Человек, закрывший веки Пушкину — и никакой информации о нем (Удерман фактически тоже ничего не нашел о нем). Пушкин умирает, Спасский передает на короткое время (не для того, чтобы хоть поесть, а для того, чтобы «уже не увидеть Пушкина в живых») врачу, который появляется как бы на миг и исчезает. За это время тот дает Пушкину экстракт белены с каломелем. А дальше Пушкин перестает стремительно умирать. Полдень, два часа согрелись руки, появился пульс. Постепенно он становится отчетливее. Появились проблески жизни. Больной стал немного активнее: сам помогает прикладывать припарки к животу. 14–17 часов 28 января Пушкин страдает меньше, даже вступает в оживленный разговор с врачами. 17–18 часов небольшой «общий жар». Пульс 120, полный, твердый. Пушкин не умер, и накопление «праны» продолжалось. И тут по указу Арендта ему ставят 25 пиявок. В то время дело обычное. Но! Дело даже не в том, что они «откачали» еще примерно 300 мл крови, а из ранок вытекло 200 мл, то есть, пол-литра крови. В данном случае Удерман делает следующий вывод: «Можно твердо предполагать, даже утверждать, что будь эти 25 пиявок^[69] применены в три приема (по 6–8), Пушкин не погиб бы так быстро. Болезнь приняла бы более затяжной характер. Остался ли бы Пушкин в живых, неизвестно, но пиявки отняли у него единственное оставшееся в нем собственное целительное средство — кровь».

Уже с полночи 29 января пульс стал падать с часу на час. Изменилось лицо. Остыли руки. Процесс вступил в решающую фазу — руки остыли по самые плечи. Резко изменилось дыхание. Начались галлюцинации. Перед смертью стал задыхаться. Смерть наступила в 14:45, без 15 три, когда Германну пришла «белая пиковая дама» (только ночью), а история, что ее приход сулит смерть лицам королевской, монаршей крови, известна среди многих народов.

Пушкин умирал, сколько нужно — почти 47 часов!!! Именно этот временной срок астральное тело Пушкина наполнялось огромной силы энергией, которая позже соединит в едином космическом акте 47-метровую Александровскую колонну, Федора Кузьмича, находящегося на расстоянии 4,7 тыс. верст от Санкт-Петербурга, и многое другое. Но законы эволюции гласят, что после смерти, обычно через 36 часов, человек выходит из своего эфирного тела, так же, как сразу после кончины он покидает свое физическое. Если физическое тело опускается в могилу, эфирный двойник встает над ней, медленно распадаясь на составные части. Но если тело сжигается, его эфирный двойник распадается очень быстро, благодаря тому, что теряет свой физический центр притяжения. Удаление человека из эфирного двойника сопровождается исхождением из него «Праны», которая тут же возвращается в великий резервуар космической жизни, тогда как человек, готовый уже перейти в Камалоку (Чистилище), претерпевает некоторые изменения в своем астральном теле, что должно приспособиться к очистительному процессу, необходимому для освобождения самого человека. Во время земной жизни человека различного рода астральные материи проникают в состав его астрального тела, такие, как частицы твердые, жидкие, газообразные, проникают в физическое. Изменения, происходящие после смерти в астрале, состоят в разделении этих материалов, сообразно их относительной плотности.

Таким образом, астральное тело становится сочетанием из семи наложенных один на другой слоев, в котором человек остается заключенным до тех пор, пока распадение этого сложного покрова не освободит его. Человек задерживается в каждом подразделении чистилища до тех пор, пока оболочка из материи, соответствующая проходимой области, не распадется настолько, чтобы человек мог свободно продвигаться дальше. Вампиризм, как уже говорилось, и замыкает этот естественный процесс.

Пушкин, который мучительно накапливал «прану» в течение 47 часов, умерший почти в день смерти Петра растратил бы свой заряд энергии, к тому же была необходима энергокровная связь. Прана должна была сработать не сразу, т. к. вся мистерия, основанная на переворачивающем микроцикле (118), неизбежно должна протекать наоборот тому, против чего она направлена. Поэтому Пушкин начал «обратное движение», также как умер Петр. Он был «укушен»^[70], после окончательно обескровлен, чтобы к сроку в районе 47 часов быть еще немного и отравленным. Из письма А. Языкова к А. Катенину: «Теперь он лежит в гробу и я его видал. Черты лица не изменились, только он начинает пухнуть и кровь идет изо рта». К этому моменту Пушкин прожил 37 лет, 8 месяцев и 3 дня. Мнимую смерть Петра Пушкин повторил — теперь ее нужно было преодолеть.

Три головы

26 июня 1718 г. на 118 день от начала (I/III) эзотерического года^[71] «кронпринц Алексей умер в четверг вечером от растворения жил». Его голова исчезла бесследно вместе с ним. Но за этим магическим актом последовали другие, меньшей значимости, но в той же системе ритуала. Уже в царствие Екатерины II в 1780 г. глава Академии наук кн. Е. Р. Дашкова удивилась большому расходу спирта во вверенном ей учреждении. Выяснили: он идет на содержание (периодически заменялись) двух заспиртованных голов, на что выделен по штату даже отдельный служитель^[72]. Это были головы — «терафимы» М. Гамильтон и камергера В. Монса, родного брата Анны Монс. Существовал даже слух, что Екатерина I воздвигла памятник Монсу, колонну на пригорке берега Черной речки. Сигизмунд Либрович в книге «Петр Великий и женщины» отмечал: «Дело Монса нельзя не признать делом темным, странным и таинственным».

Хотя, на первый взгляд, здесь-то все ясно: казнил любовника жены. А что же тогда сказать о «деле Гамильтон»? Оно еще более странно-примитивно: «девица Гамильтон» была в «употреблении» у царя как очень многие, сошлась с одним молодцем, родила ребенка, но его извела. Но за всеми этими житейскими банальностями стоит жесткая магическая реальность и размерность жертвоприношения. Между несчастной головой царевича Алексея и «непутевой головушкой» девицы Гамильтон — 8,5 месяцев; а между Гамильтон и казнью Монса (16 ноября 1724 г.) — 5,8 лет. Самого же Отца Отечества «замкнули» по европейскому времени через опять же 85 дней. Перед нами знакомая пульсация цифр — 85, 58, 85; т. е. знаменитое число 58, которое указывает на практическую магическую деятельность, связанную с ним. Поэтому, раскручивая магическую мистерию назад, Пушкин не мог умереть 29 января 1837 г. Но каждая отдельная часть великого действа проходила в рамках традиционного эзотерического ритуала Хеб-сед, и по существу контролировалось и творилось руками «темных». Как жертва за Александра, Пушкин страдал 47 часов, и был сооружен по существу целый комплекс (колонна как часть системы с Дворцом), ориентирующийся на это значение. Акт основания Новой Династии подразумевал проведение ритуала по максимально возможному сценарию: элемент его, «очищения дворца огнем» будет проведено буквально — Зимний Дворец подожгут. Но, подготавливая Большой ритуал, «темные» не узнают до времени, что ключевой момент в нем произойдет не в главной, а в подготовительной части. А пока все действуют как обычно, сразу после кончины Пушкина Жуковский спешит во Дворец и долго беседует один на один с царем. Даль (или Спасский) делают вскрытие брюшины, но акта о полном настоящем обследовании умершего нет. У подъезда дома символически стоит солдат Преображенского полка, государева полка. На улице толпится народ.

В 8 вечера совершается панихида.

Amorfati закончилось, началась вторая, подлинная жизнь — миссия. Неудивительно, что III-е отделение готовилось к похоронам как к тайной военной операции. После смерти Пушкина отпевание назначено в Исаакиевском соборе (в то время так называли церковь, находившуюся в здании Адмиралтейства), т. к. дом, который занимали Пушкины, принадлежал к приходу именно этого собора. На отпевание были уже разосланы отпечатанные в типографии приглашения. Но 31 января тело Пушкина доставлено в Конюшенную церковь, «тело перенесли ночью, с какой-то тайною, всех поразившею, без факелов, почти без проводников.» (Жуковский).

«Умершего царя» перенесли, естественно, в придворную церковь, а таковой и была Конюшенная. Именно в пределах здания находилось чучело лошади, на которой въехал в Париж Александр в 1814 г. Пророчество о лошади свершилось — «на белом коне» император въехал в город, приведенный туда магическим преследованием Наполеона, которое было лишь частью того большого действа, в коем Пушкин сыграл ключевую роль.

На руках «царя» переносили 20 штаб- и обер-офицеров; он спал в гробу по одним сведениям темно-фиолетового бархата с золотом, по другим — красного. На отпевании присутствовал весь дипломатический корпус. 2 февраля под видом неожиданных маневров Николай вывел 60 тыс. кавалерии и пехоты, цвет русской армии, на отдание чести почившему. Был объявлен двухнедельный траур «по поводу кончины…» одного из многочисленных немецких карликовых монархов. Гроб законопатили, заколотили в ящик. Перед последним прощанием Вяземский положил в гроб перчатку^[73], что вызвало в «верхах» переполох. И немудрено. Никуда тело Пушкина из Санкт-Петербурга не уехало. Как-то стыдливо умалчивается, что никто из родных на «могиле» Пушкина не был! Склеп и все прочее устроила П. А. Осипова. Наталья Николаевна посетила могилу только раз в 1841 г.! После 1837 г. могила была позабыта, в 50-е годы XIX в. появился странный для православного монастыря памятник — белый обелиск в форме усеченной пирамиды; в верхней части обелиска, обращенной к храму, крест, а под ним звезда. Уже в 70-е гг. не могли указать могилу Пушкина, и только торжества 1880 г. изменили ситуацию, но это было другое время и другие люди.

Гроб уехал, пустой, разумеется, с жандармом. Было запрещено повторять отпевание на месте погребения. Существует предание (которое, как и слух, не вписывается в логику официоза), что колокола монастыря молчали, когда гроб ввезли в монастырь. Только в 1847 г. публика смогла прочитать, что Пушкин умер от раны, полученной на дуэли. Но неофициальная картина случившегося в конце концов осталась неизменённой до сих пор.

Стал распространяться в списках своеобразный сборник документов, относящихся к гибели Пушкина. «Служба» прекрасно знала психологию русского обывателя (не изменившуюся и ныне), сказанное официально, внешне и принималось, а то, что появлялось в «самиздате», бралось за истину. Уже 14 февраля 1837 г. возник самый ранний из известных сборников документов (такая скорость: компоновка 12–13 документов, часть которых была явно взята из архивов органов, говорит об источнике появления этих сборников) и «легализовался в обществе» через Вяземского. Они на многие десятилетия (!) стали единственной работой, освещающей дуэль и смерть Пушкина.

В тоже время Жуковский и генерал Дубельт осматривали пушкинские бумаги, и то ли это, то ли другое послужило причиной, так как Бенкендорф вел себя прямолинейно и грубо, но именно шеф полиции с этого времени стал постепенно «таять». Да так под март разболелся (ставили разные диагнозы), что уже считался безнадежным. Но вдруг стал поправляться, как ни в чем ни бывало. Об этой таинственной и очень близкой к кончине Пушкина болезни как-то странно совсем не писали (хотя бы в стиле — «так ему и надо»), а она имела к Пушкину прямое отношение.

Человек в астральном теле («тело желаний») остается одинаковым по темпераменту, внутренним реакциям, любви-ненависти, как и в физическом. Не удивительно, что Пушкин, в данном случае, обязанный питаться энергией других, решил «проучить» хама. Это кажется фантастикой, но эзотерические законы не дают другого истолкования этих фактов, внутренняя же логика здесь на лицо. Но до смерти, конечно, Пушкин дело доводить не хотел и, «зарядившись», успокоился, дав пережить генералу приближение смерти.

А дальше Пушкин этого бы сделать уже не смог. Ритуал Хеб-седа продолжался, а по египетским (синоним эзотерических) понятиям тело расчленялось. Английский египтолог Уэнрайт писал: «Тело надо было расчленить, ибо необходимо было уничтожить грешного человека, чтобы дать ему чистое и новое безгрешное начало, которое он приобретает в потустороннем мире при помощи богов». Немецкий египтолог Видеман, ученый широко осведомленный, считал, что встречающиеся в некоторых могилах поврежденные человеческие останки свидетельствовали о борьбе египтян с вампиризмом, об их вере в то, что умерший может превратиться в вампира и вредить живым. Вера в вампиризм была распространена у многих народов в Европе, в том числе и у славян. Чтобы обезвредить вампира, считалось необходимым отсечь у трупа голову. Но, выполняя ритуально расчленение, как освобождение его чистого начала, если человек был вампиром, освобождая его от этого качества.

По эзотерическим канонам Пушкин умер как «Кадош» — «великий избранник, посвященный в искупление за погрешения человечества». Время — апрель^[74]. Очищение Кадоша и произошло в это время, голова была отделена. Но это было на 85-йдень после смерти Пушкина. Произошел первый обратный шаг для ликвидации магической цепи.

23 апреля 1837 г. зачеркнуло 26 июня 1718 г.^[75] Астральное тело Пушкина прекратило подпитку извне и как бы впало в «анабиоз» за счет накопления внутренних ресурсов.

Вскоре император Николай начал Большой круг: объезд всей европейской России — или магическое кольцо. С 31 июля 1837 г. по 2 декабря он проехал («инспектируя на местах») Псков, Динабург, Ковно, Вильно, Бобруйск, Киев, Одессу, Севастополь, Анапу, Поти, Кутаиси, Эривань, Тифлис, Владикавказ, Пятигорск, Ставрополь, Новочеркасск, Воронеж, Москва и возвратился в Санкт-Петербург.

А через несколько дней Зимний дворец загорелся.

Пожар

По воспоминаниям В.А.Жуковского, картина была уникальная: «Тогда вся громада дворца представила огромный костер, с которого пламя восходило к небу высоченным столбом под тяжелыми тучами черного дыма, то, волнуясь как море, коего волны вскакивали огромными зубчатыми языками. В этом явлении было что-то невыразимое, — дворец и в самом разрушении своем как будто неприкосновенно вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями неподвижною черною громадою на ярком трепетном пламени».

Зрелище, по сказанию всех составляющих описание очевидцев, было фантастическое — посреди Санкт-Петербурга вспыхнул вулкан. Но он еще сначала должен был разгореться. И ему не просто дали это сделать, но и, по всей видимости, «минировали» дворец так, чтобы движение огня не было как в простом лесном костре. Например, государственный секретарь барон Корф вспоминал, что «пламя, вопреки всякого чаяния, распространяется против ветра». Император сразу стал давать такие «ценные указания», которые, особенно в советские годы, высмеивались как «идиотские». Приказав, еще вначале пожара, разбить окна, он дал замечательный воздуходуй, разжегший первичный огонь. Николай сразу отказался от борьбы и вызвал преображенцев выносить все, что можно. Когда граф Орлов обратился к царю, что огонь приближается к его кабинету и надо спасать бумаги, император с дивным хладнокровием ответил: «У меня нет там никаких бумаг». Не трудно теперь догадаться, что дворец загорелся в районе… залы Петра.

Как раз вблизи его находился и «коридор князя Волконского»^[76], который и «курировал» акцию, помогая Александру исчезнуть из Таганрога. Скорее всего, использовалась относительная химическая новинка того времени — бертолетова соль. Император взирал на усиливающийся огонь и произнес «историческую фразу»: «Больно видеть разрушение отцовского дома, но с Божьей помощью мы в год снова его поднимем» (позже царь праздновал (!) этот день под видом «Дня восстановления», а князь Волконский был награжден памятной медалью на голубой ленте).

А в это время, «во внутренностях его происходило что-то неестественное, какая-то адская сила там господствовала, какие-то враждебные духи слетались на добычу, и над ней, разыгравшись, бешено мчались повсюду, сталкивались, разлетались, бегали по кровле, обвивались вокруг статуй, выискивали вокруг окон и боролись с людьми, которые мелькали черными тенями» (А. И. Успенский. Императорский дворец. Т. I. М., 1913).

Пожар продолжался во всей своей силе с 8 вечера до восхода солнца, а в целом более суток, но не погиб ни один человек^[77], все, что могли вынести, вынесли и сложили у Александрийской колонны. Дворец как бы платил ей дань и просил о чем-то (причем никто ничего не тронул, пропал один кофейник). Не вынесли лишь… Пушкина. Но сделаем небольшое отступление.

На месте Зимнего дворца Петра при Анне Иоанновне был заложен 27 января 1732 г. (день дуэли) и закончен в 1737 г. новый Зимний дворец, который и стал официальной резиденцией империи (современный дворец вырос на нем и из него, так что прерывности здесь нет). Так вот, первое действо в новой центральной точке сакрального города, расположенного на центре Земли и в центре Космоса была «свадьба камер-юнкера господина Пушкина».

И это не просто исторический курьез. Так как мы подошли к удивительным проблемам пространства-времени. «Энциклопедический словарь» (Берлин, 1843) упоминает сгоревшую в 1725 году во французском городе Реймсе жену некоего Милле. Его даже обвинили в убийстве и попытке сжечь тело, чтобы скрыть следы преступления. Но в ходе расследования было установлено, что «имело место самовозгорание». Журнал «Джентельменс мэгэзин» за июнь 1731 года рассказывал о таинственной гибели графини Банди из Кааны. От нее остались только голова, три пальца, и обе ноги в кучке пепла, находившейся в 4-х футах от кровати. Ни пол, ни постель при этом не хранили следов огня. Английская газета «Дартфорд кроникал» за 7 апреля 1919 г. сообщило о смерти писателя Дж. Джонсона. Его нижняя половина тела полностью сгорела. Но ни на одежде, ни в комнате не было никаких следов огня. Индийская газета «Мадрасмейл» от 13 мая 1907 г. приводит показания двух констеблей, обнаруживших в окрестностях Динопора сгоревшую женщину. Одежда на обгоревшем теле сохранилась в целости. На проселочной дороге возле Пиквилля (штат Кентукки) в ноябре 1960 г. в стоявшей на обочине машине были обнаружены обгоревшие тела 5 мужчин, сидящих в свободных позах. Следователь утверждал, что отсутствовали какие-либо следы, свидетельствующие о попытках пострадавших выбраться из машины. При всем этом пепел костей оставался внутри пепла мышц при несгоревшей одежде. Надо помнить, что человеческое тело по своему составу не является горючим материалом, оно на 2/3 состоит из воды и не горючих тканей. И, чтобы его сжечь, необходимы особые условия: температура свыше 1000° и длительное время. Но что есть горение?

Химическая реакция окисления. И окислительные процессы в нашем организме (не дающие ему остыть и поддерживающие температуру тела на уровне 36,6°) отличаются от пламени костра только более замедленным темпом. А что, если темп самопроизвольно изменится? Но для этого необходимо только одно условие — изменение реального хода времени.

Ныне уже хорошо известен сверхсекретный эксперимент (точнее, его последствия) в 1943 г. на эсминце «Элдридж», когда, используя теоретические расчеты Эйнштейна, (в конце жизни он их уничтожил) американские военные провели уникальные испытания. Специальные генераторы, установленные на эсминце, создали мощное электромагнитное поле. По идее ученых, это должно было сделать корабль невидимым для радаров противника. Но эсминец просто исчез и появился лишь через некоторое время в совершенно другом месте. Физики объясняют феномен тем, что созданное поле настолько искривило пространство, что на какой-то миг перенесло корабль в иное измерение и иное время. А с экипажем по возвращении стали происходить удивительные вещи, в том числе и самовозгорание членов команды. Астрофизик Морас Джессун из Айовы, написал об этом книгу в 1956 г. и погиб при весьма загадочных обстоятельствах в 1959 г., его нашли в собственной машине, задохнувшимся от выхлопных газов.

Но он успел рассказать друзьям после многих поисков следующее: «Эксперимент очень интересный, но страшно опасный. Он слишком сильно влияет на участвующих в нем людей В опыте использовались магнитные генераторы, так называемые размагничиватели, которые работали на резонансных частотах, и таким образом, создавали чудовищное поле вокруг корабля^[78]. Практически это давало временное изъятие из нашего измерения и могло бы означать пространственный прорыв, если бы только было возможно удержать процесс под контролем». За последовавшие десятилетия современная физика сделала большой скачок вперед.

В 1988 г. три американских физика К. Торн, У. Ютсивер из Калифорнийского технологического института и М. Морас из университета в Висконсине пришли к однозначному выводу, что вполне возможно пробить наше 3-хмерное пространство и оказаться в другом времени-пространстве. «Дело осталось за малым, — заявили ученые, — научиться искривлять пространство и „пробивать ход“ в другое измерение».

Размышляя над опытами пулковского профессора Н. Козырева, который раскручивал волчки, получал странные хрональные эффекты^[79], конструктор В. Чернобров решил закрутить подобным образом электромагнитное поле. Часы однозначно подтвердили изменение хода времени… То есть вращающееся электромагнитное поле может реально воздействовать на ход времени (и не только в лабораторных условиях, но и в природных), особенно, где неподалеку есть изгиб русла подземного или наземного потока (где стоит Зимний дворец, напоминать не надо).

И последнее. В мае 1992 г. в центральной газете «Труд» промелькнуло сообщение, что на предприятии военно-промышленного комплекса (НПО экспериментального машиностроения) создан летательный аппарат, который в принципе может стать отправной моделью для создания «машины времени». Принцип движения — перемещение высокотемпературного сверхпроводника при воздействии на него потока быстрых электронов. Здесь у нас появляется тема высокотемпературного сверхпроводника, без которого создать настоящую машину времени невозможно.

Выходит, тело Пушкина превратилось в «машину времени»? Конечно, нет. «Корпус», или тело, по эзотеризму, у человека форма и не больше. И не надо его ненавидеть и уничтожать (как манихеи), не надо и потакать ему, поэтому церковь и исходит из равновесной гармонии — здесь в этом мире. В использовании тела для роста «души».

Но что же произошло 17 декабря 1837 г.? И почему 17-го и в 37-й год столетия? Число 17 уже рассматривалось нами (кстати, высота «Медного Всадника» 17,5 футов), к тому же 12 декабря исполнилось 60 лет Александру + 5 дней (число Гора). Год же (то есть, размерность времени-пространства) связан со всем происшедшим. Пожар создал огромное вращающиеся электромагнитное поле, которое вступило в резонанс по цепи 47 с колонной, и… с удаленным на тоже число верст старцем Федором Кузьмичом, который является в этой цепи медиатором. Медиатор, «проводник» является связующим звеном между разными измерениями. Медиатор не есть медиум, который может иметь контакт в бессознательном состоянии с «иным»: медиатор сохраняет полное сознание. Медиумом становятся, медиатором рождаются. Главное условие проводничества — безусловное и полное отрешение от себя.

Тело Пушкина стало гореть еще до того, как его охватило настоящее пламя, но не оно «пробило» трехмерный наш мир, а энергия, накопленная за примерно 47 часов страдания, и оно соединило всех связанных с Пушкиным по крови — то есть, все королевские, царские, курфюрстские роды Европы, новую «наполеонову кровь», тем самым вписав ее в общий энергетический щит «Европы — мира», ключевым элементом которой стал (возможно, это не знал и Николай) русский царь, причем любой последующий.

Чтобы ликвидировать энергоцепь, необходимо было уничтожить уже всю систему, а не одного царя, и в придачу еще всю европейскую организацию монархии. Но и тело Пушкина играло огромную роль, т. к. оно должно было обладать сверхпроводимостью. То количество ртути, которое давалось Пушкину в виде каломели, было, конечно, недостаточно. Буквально до недавнего времени можно было задать убийственный вопрос: да, посвященные обладали огромными знаниями, но ведь тогда невозможно было создать сверхпроводимость при комнатной температуре технологически?

Как известно сверхпроводимость открывает принципиально новые возможности в создании накопителей энергии с практически неограниченным временем ее хранения (а энергию необходимо было сохранить до акции при всех виртуальных действиях). Только весной 1986 г. сотрудники цюрихской исследовательской лаборатории одной из фирм Дж. Беднорц и К. Мюллер послали в физический журнал статью, где описывался эффект сверхпроводимости в веществе, приготовленном из смеси водных растворов нитратов бария, лантана и меди. И, хотя в данном случае присутствуют и редкие элементы, дело в другом.

Лавина сдвинулась, и в 1987 г. уже фактически все основные мировые центры науки засекретили опыты со сверхпроводниками. Нетрудно догадаться, что уже получены сверхпроводники при довольно простом технологическом процессе. Причем интересно процитировать журнал «Знание — сила» за 1987 г. (№ 8): «Создается впечатление, что на этом этапе исследования шли, чуть ли не на уровне алхимии».

Как уже говорилось выше, при сжигании эфирное тело распадается быстро, и процесс эволюции человека ускоряется. Энергией Кундалини, пробив «дыру времени-пространства», Пушкин установил энергетическую связь с Петром и замкнул ее в Большое кольцо царской крови, а сам начал свой очередной жизненный кругооборот. Зимний дворец догорал трое суток — ритуал «Очищения дворца огнем» закончился. Дворец восстановили за год, этому чуду удивилась вся Европа. Работы шли круглые сутки 15 месяцев подряд, 10 тысяч человек были задействованы каждый день. Исключительное значение имела быстрая сушка новых стен, сводов, так как ввиду крайне сжатых сроков отделка помещений против обыкновения, должна была осуществляться следом за каменными работами без малейшего интервала. 10 огромных печей, топимые коксом, и 20 вентиляторов с рукавами для теплого воздуха осушали помещение. Температура поднималась до 38°, люди падали в обмороки, но работы шли беспрерывно (многие обкладывали голову льдом под шапками).

Дворец получил новый цвет — красный.

И все же почему «Очищение» было проведено в 1837 г.? Еще в китайском трактате «Элюйшаи Чуныцю» мировой порядок излагался так: «Все начинается создаваться в Великом Едином, заморыши всех вещей начинают приходить в движение, отвердевают и принимают формы. Все тела получают оформления. Все обладает звучанием. Звуки исходят от гармонии, а гармония исходит из надлежащего соответствия вещей».

Аксиома и фундамент индийского взгляда на мир в том, что он весь проникнут звуком (колебанием). Уже первый этап творения Вселенной определен звуком, недоступным человеческому уху, космическим звуком «nada».

Основная мысль пифагорейцев: строение мирового тела объясняется музыкальными интервалами (т. е. энергетическими вибрациями). Когда появилась идея многомерного мира в наши дни, стала понятна и старая эзотерическая мудрость — каждый мир вибрирует со своей частотой и в своей плоскости^[80].

И в свете этих отношений мы сталкиваемся с числом 137 (1,37) которое является основным показателем универсальной симметрии. Еще Поль Дирак, великий физик обратил внимание на то, что из нескольких фундаментальных постоянных, заряд электрона, постоянная Планка, деленная на 2h и скорость света, можно вывести число или величину 137 (на основе экспериментальных данных). М. Марутаев в своей теории ритмического равновесия пришел к выводу, что именно целые степени этого числа (), а так же квадратные корни нечетных степеней его, составляют числовой ряд, в основе дискретного числового спектра и рассматриваются как закон универсальной гармонии. Установленный спектр чисел обнаружен в параметрах планетных орбит, делении Урана, в расположении уровней в атоме водорода, в ряде биологических явлений (в сфере генетики и т. д.) Образно можно сказать, что через это число (и посредством его) вибрирует вся Вселенная. «Гармоническому ряду» подчиняются и строение космоса и пропорции человеческого тела и архитектура (об этом писал Витрувий), и структура чувственных восприятий^[81]. Здесь налицо взаимосвязь 37 года (т. е. определенной пространственно-временной размерности) макромира и 37 лет жизни Пушкина как мегамира в 118-летнем космическом (а точнее, призывающем все уровни бытия) цикле. Иными словами, частное дело с резонансом 47 было вписано в Большой резонанс 37, что, по сути, произвело вселенское деяние.

В последние годы много внимания уделялось роли квантовой физики в установлении связи между частью и целым. Весьма красноречиво говорит об этом в своей книге «Всеобщность и скрытый порядок» Дэвид Бом: «Квантовой теории присущ фундаментальный новый тип нелокальной взаимосвязи, который можно определить как непричинную связь друг от друга элементов». Другие авторы, в частности, Фритьоф Кара в своей книге «Дао в физике» и Гэри Зукав в книге «Дансинг Ву Ли Мастерс» подчеркивали наличие близких параллелей между квантовой физикой и восточным мистицизмом, в особенности в таких аспектах, как единство всего существующего и тонкие взаимосвязи между целым и его частями. Целое содержит части, которые, в свою очередь составляют целое. Эти идеи несут след некой парадоксальности, напоминая о философии дзен-буддизма и «странных петлях» времени-пространства, о которых говориться в книге Дугласа Хофштадтера «Гедель, Эшер, Бах». Одно не существует без другого. Это единство подразумевает, что, не располагая всем, нельзя вообще ничего иметь.

Именно так, располагая всем, сам ничего не имея, и жил в Сибири медиатор старец Федор Кузьмич, так как главное основание для «проводничества» есть полное отрешение от себя. Помимо молитвенных бдений, постов, замечали (воспоминания крестьянина Булатова) за ним то, что можно назвать «элементами обета молчания». Но монахом он не был, а когда приехал к нему епископ Иркутский Афанасий, селяне отметили вот что, Федор Кузьмич поклонился архиерею в ноги, а тот — ему. Они взяли друг у друга правую руку и поцеловались, как целуются между собой священники.

Но если бы Александр — Федор Кузьмич был рукоположен в сан, он не мог не служить, а почти никто не видел, что бы он даже причащался (хотя в церковь, конечно, ходил). В 1857 г. старец отправил девицу Александру в Киево-Печерскую Лавру к великому подвижнику старцу Парфению, который, когда узнал, от кого прислана девушка, таинственно сказал: «Он будет столпом от земли до неба». Естественно, Александр вел обширную переписку с разными лицами, например, шифр от графа Остен-Сакена ему передал не кто иной, как молодой Лев Толстой^[82]!

Вся психологическая картина описания Наполеона в «Войне и Мире», где император французов изображен, как смешной толстенький человек, пытающийся, будучи частью целого, руководить целым и в своей гордыни ввергающее целые народы в войну, исходит из понимания эзотерических законов, в которые Толстой был посвящен в общих чертах. Гармония мира, которую хочет нарушить Наполеон — знаменитая египетская ладья maa't — часто обозначалась страусом или страусиным пером. На обратной стороне сохранившейся шифровки Александра написано: «А крыютструфиан 1837 г. март 26, 43 парт». Толковый словарь В. Даля дает значение: страус, струф, струфиан. Еще в книге пророка Исайи начертано: «будут селения сирином и селища струфионом» (стих 21 глава 13).

А руководимый Александром «ритуал магического овладения космосом» продолжался. К началу 1839 г. окрасившийся в красный цвет, (на Красной речке находился Александр — Федор Кузьмич), был в целом восстановлен после «Очищения огнем» Зимний дворец. 2 февраля 1839 г.^[83] в «День света», в новолуние состоялся основной этап Великой мистерии Хеб-сед, где Пушкин умер за Александра, и началось функционирование Новой династии, которая должна была под себя через 3 года провести собственный Хеб-сед. И если в первом случае должен был «умереть» Александр, чтобы жил Николай, то во втором случае уже должен был «умереть» Николай. Но, разумеется, за него обязан был сделать другой, близкий ему по крови человек.

Маскарад, или охота на собаку

I

Говорят, что незадолго до смерти Пушкин познакомился где-то с Лермонтовым. Семенов-Тянь-Шанский, известный путешественник уверял в 1914 г., что мальчиком еще видел Лермонтова около дома умирающего Пушкина. Но если Лермонтов и стал знаменит в России только после смерти Пушкина, то сам Александр Сергеевич о судьбе Лермонтова, самой ее заветной сердцевине, написал еще в 1830 г., не зная ни самого Лермонтова, ни его конкретного местопребывания. Помимо отголосков собственной жизни повесть «Метель» Пушкин посвятил и другой истории. А о чем, собственно говоря, она рассказывает? И опять мы видим на поверхности простую историю со странной, почти неестественной завязкой и «игрушечным фантастически счастливым концом».

В эпоху наполеоновских войн 17-летняя «романтическая девица» Марья (Мария) любила младшего офицера («бедный армейский») Владимира, а родители богатой невесты, естественно, были против. Поэтому молодые люди решили тайно обвенчаться, но в метель жених заблудился и появился уже к утру у закрытой церкви. Более простой и банальный сюжет сложно представить!

Но оказалось, что какой-то ехавший фактически на войну («в начале 1812 года я спешу в Вильну, где стоял наш полк») офицер заехал в церковь в ту же метель — оженился на находящейся в полубессознательном состоянии девице, а когда нужно было уже поцеловаться, и она увидела, что это другой, быстро уехал. Если первая часть банальна, то завязка просто фантастична. В повести Владимир лично договаривается с попом и тремя свидетелями; оказывается, что ни священник, который провел весь ритуал, ни свидетели не узнают чужого. Кто хотя бы раз видел церковный обряд венчания, знает, что это практически невозможно. Пушкин даже не очень старается объяснить, отделываясь фразами: «священник торопился; трое мужчин и горничная поддерживали невесту», и т. д. Причем Пушкину надо было, чтобы обряд был совершен весь, чтобы таинство брака совершилось. Зачем? Для того, чтобы потом закончить повесть «игрушечным счастливым концом»?

Критики того времени просто недоумевали. А ключи были утеряны, а кто знал — молчал. Хотя, как уже говорилось выше, друг Пушкина Нащокин хохотал, читая «Повести Белкина», так как Пушкин писал политическую сатиру. И, если «Гробовщик» повествует об Александре, то о чем же говориться в «Метели»? В ночь со 2 на 3 октября 1814 г. родился Лермонтов. И уже сразу начинаются вопросы, на которые официально однозначного ответа нет до сих пор.

Когда и почему познакомились папа и мама поэта? Так как в 1813 г. капитан Юрий Лермонтов лежал в Витебском госпитале, время для того, чтобы хотя бы основательно «войти в дом» Арсеньевых было не много, а ведь зачатие произошло уже в январе 1814 г. И это помимо быстрой и странной согласности знатного рода Арсеньевых породниться с бедным офицером, имевшем небольшое имение в Тульской губернии (в «Метели» читаем: «запечатав оба письма тульской печаткою, на которой изображены были два пылающие сердца с приличною надписью, она бросилась на постель перед самым рассветом и задремала…»).

Более того, отсутствуют не только какие-либо документы о браке (и это у древнего рода?!), но и за все время не найдены никакие упоминания, воспоминания, слухи даже о свадьбе вообще. В августе 1815 г. Е. А. Арсеньева, бабушка поэта официально оформляет бумаги, что взяла в долг у отставного капитана 25 000 рублей, сумму в ту время очень большую, и которой бедный армейский, конечно, не располагал. Многие лермонтоведы однозначно указывали на это, как на платеж Арсеньевой Лермонтову. За что?

К тому же почти сразу, (через несколько месяцев), после рождения сына супруги фактически разъезжаются (а до этого нашли исследователи и такие факты «медового периода», как рукоприкладство со стороны капитана). Еще в ранних стихотворениях поэт прямо пишет: «Я сын страдания. Мой отец не знал покоя по конец. В слезах угасла мать моя!» И если здесь простая измена, ветреность, увлечение, то почему «страдание» все время как бы подчеркивается? Хорошо, предположим, что жена изменила мужу, но почему сразу после смерти матери поэта 28 февраля 1817 г. (через 4 дня!) бабушка вновь регистрирует новое заемное письмо у Юрия Лермонтова, и опять же на до боли знакомую сумму (число) 25 000? Здесь лермонтоведы не знают, что и думать.

Ведь вывод однозначен: отец отказывается от сына, так как по завещанию Арсеньевой капитан лишается всех прав на Михаила, или ребенок в обратном случае лишается всего наследства Арсеньевой. 24 февраля 1817 г. умирает мать Лермонтова, всего в 21 год. Запись об отпевании Марии в церковной книге за февраль 1817 г. отсутствует. Случайность? Но среди дворовых ходили слухи, что она извела себя большими приемами уксуса. Слухи — не доказательства, но факт то, что произошло дальше. В своей личной жизни не была счастливой и бабушка поэта, — ее муж, увлекшись красивой соседкой, 1 января 1810 г. давал маскарад в доме в Тарханах, но по неизвестным причинам между ним и его страстью произошел разрыв и недоразумение, и в ночь с 1 на 2 января он отравляется. По строгим правилам самоубийцу должны были за ноги отнести за пределы жилья и без церковного ритуала придать земле (М. В. Арсеньева, как самоубийцу, похоронили без отпевания).

Так вот, и после смерти дочери Арсеньева снесла большой барский дом и поставила на его месте часовню очень характерной святой — Марии Египетской, т. е. бывшей блуднице. Конечно, 17-летняя Мария Арсеньева просто любила другого, в современном понимании ничего аморального^[84]. В альбоме читаем ее откровение: «любить — вся моя наука». Посредине наклеен квадратный рисунок: два дерева со сплетенными ветвями, но разделенные ручьем. В рисунке между деревьями написаны слова: «Склонности нас соединяют, судьба нас разъединяет. 22 августа 1815 г.» Позже поэт прямо об этом скажет в стихе, «облитом горечью и злостью» «И предков скучны нам роскошные забавы, их добросовестный, ребяческий разврат, и к гробу мы спешим без славы, глядя насмешливо назад».

Давно замечено, что в «Боярине Орше» (1836 г.), «Исповеди» (1830), «Мцыри» (1840) всюду заявлена тема узника и тема запретной любви. И если узник, естественно, сам Лермонтов, то «любовь» связана с какой-то страшной тайной, и не Лермонтова, так как она проходит через все его творчество. В «Исповеди» поэт, драпируясь в исторические одежды сюжета далекой страны, действительно исповедуется, не исповедуясь: «И тайну страшную мою я как могила сохраню, пока земля в урочный час, как двух друзей, не примет нас».

В лермонтоведении существует даже отдельная область исследования творчества Михаила Юрьевича — «самоподражание». И если Пушкин все время двигается от одного уровня осмысления к другому, то у Лермонтова — беспрерывное повторение одного и того же сюжета. «Добросовестный, ребяческий разврат»?! Значит, 17-летняя девушка любит, что вполне естественно, своего ровесника. А 24-летний капитан, муж берет 25 000 рублей, бьет жену и ничего не делает?! Любой дворянин, самый захудалый, мог вызвать самого знатного и «светлейшего князя» (а капитан Лермонтов был горячий, вспыльчивый человек) на дуэль, любого, кроме… члена царской семьи.

И тут вдруг вырисовывается странная цепь, на первый взгляд, не связанных друг с другом событий. Эмма Герштейн выявляет непонятный интерес к стихам Лермонтова при дворе, министр просвещения С. С. Уваров лично разрешает к публикации «Песню о купце Калашникове» и отрывки из «Демона». Посмотрим на поэму «Мцыри». Во-первых, «Мцыри»^[85] не только означает «неслужащий монах», но и имеет значение «чужой». Среди чего является «чужим» герой поэмы (т. е. сам Лермонтов)? Если внимательно вчитаться, то оказывается, что монастырь с «природой» вокруг списан с Джваас-сандари, который упразднен еще в X веке. А вот внутри монастыря у Лермонтова герой находится как бы в Свэтицховели, даже не в монастыре, а в кафедральном соборе с гробницами грузинских царей (можно провести параллель с нашим Петропавловским собором). «Мцыри» как бы рвется на свободу от могилы царей! Борьба с барсом — та же символика, что у Пушкина, барс, леопард, лев — символы высшей власти.

А в ранней вещи «Вадим» идея мести вообще почти не прикрыта. Некрасивый Вадим нанимается к помещику Палицыну, в доме которого на бесправном положении живет Ольга, сестра Вадима. Пользуясь удобным случаем, Вадим становится слугой Палицына, чтобы мстить ему за смерть отца, за собственное положение, за уничтожение сестры. А восстание пугачевцев только удобное средство для свершения его казни над Палицыным. Кому собирается мстить Лермонтов и за что? Первые шаги в «свете» (в 1838 г.) Лермонтов стал делать под покровительством Е. М. Хитрово, мы ее знаем как почитательницу Пушкина, но при дворе она была известна дружбой с великим князем Михаилом Павловичем^[86].

После дуэли с Мартыновым секундант М. П. Глебов послал письмо с ее описанием для его передачи через ряд лиц тому же Михаилу. Если только пристально взглянуть на их отношения, многое становится ясным. Классическая схема: Бенкендорф за стихи на смерть Пушкина по-чекистски завел на Лермонтова «дело». Но даже у осторожного пушкиниста Щеголева приводится воспоминание, что великий князь Михаил «попросил» Бекендорфа не придавать внимания этим «глупостям», и жандарм всячески в салонах старался замять разговоры вокруг стихов. Лишь после доносов лично царю дело «имело ход». Когда в связи с дуэлью с Барантом Бенкендорф потребовал заявить, что поэт соврал, говоря, что стрелял в сторону, Лермонтов, поставленный в критическое положение в вопросах чести, прямо обратился к Михаилу с просьбой о защите. «Полковник Ломоносов, командир лейб-гусар, говорил Лермонтову: — Брось стихи, узнает Государь, наживешь беду. — Что я пишу стихи, — отвечал поэт, — Государю было известно еще, когда я был в юнкерской школе, через великого князя, Михаила Павловича, и вот, как видите, никаких бед я себе не нажил».

Великий князь Михаил Павлович, брат царя, второе лицо в государстве с Лермонтовым был строг как с офицером, но эта строгость не отличалась от строгости к другим. Зато Лермонтов эпатировал, как мог. Однажды он явился на развод в присутствии великого князя с маленькой, чуть не детской, игрушечной саблей. Лермонтова, естественно, отец отправил на гауптвахту, но вот саблю тут же отдал играть маленьким великим княжатам

Николаю и Михаилу Николаевичам, детям царя^[87]. После Лермонтов завел себе саблю, наоборот, больших размеров, которая при его малом росте казалась еще громаднее и, стуча о панель, производила ужасный шум.

Его связь с великим князем даже не была секретом сверхузкого придворного круга. Характерна здесь история с журналом «Отечественные записки» А. А. Краевского. Официально это звучит так: «Краевский разгадал дарование Лермонтова одним из первых, понимая, насколько имя Лермонтова упрочит журнал. Большая часть произведений Лермонтова, написанных при жизни, была опубликована в „Отечественных записках“. Краевский стал „литературным душеприказчиком“ Лермонтова, он владеет большей частью рукописного наследия поэта». А вот что пишет современник, помощник редактора «Библиотеки для чтения» В. А. Солоницын в письме от 20 мая 1841 г. к Е. Ф. Коршу: «Город беспрестанно твердит, что „Отечественные записки“ прекратятся от денежной несостоятельности, но журнал выходит очень исправно… Краевский при своих личных средствах и незначительности представляет изданием „Отечественных записок“ такую загадку, которую никто не в состоянии разрешить». А Краевский разрешил, прекрасно зная, откуда ждать поддержки^[88].

Не был загадкой для многих и персонаж романа Соллогуба «Большой свет» — Мишель Леонин (т. е. лев — символ знакомый), написанного по прямому заданию Двора. Лермонтов не хотел «принимать правила игры», романом ему давалось понять, что нельзя так ломиться в высшее общество. И для этого существовали все основания. Лермонтов не являлся обычным незаконнорожденным, он был законным сыном брата царя. Отношение Лермонтова к нему крайне сложное, великий князь не был обычным мерзавцем, соблазнившим девушку и бросившим ее. Они любили друг друга, и, уезжая на войну в начале 1814 г. во Францию (вот она, Вильна Пушкина), они обвенчались, а через 9 месяцев родился названный в честь деда по матери и отца Михаил. Лермонтов бросает упрек в «Боярине Орше» церковным законам, в «Вадиме» всей системе, но есть у него злость и на Михаила Павловича конкретно.

Автор глазам своим не поверил, когда не у кого иного, как у Ираклия Андронникова прочитал фразу, брошенную как бы мимолетом: мать поэта умерла от сухотки спинного мозга. Это, ничто иное, как сифилис! И все встает окончательно на свои места. В прекрасной Франции не один юный великий князь сошел с ума от «ночного Парижа», а болезнь была тогда крайне распространенной. Вернувшись из дальних стран, влюблённые, конечно, встретились. Скоро болезнь у Марии открылась, вот здесь уже положение стало безнадежным. Немного времени, и это будет известно всем — выход один. В год смерти Марии в 1817 г. уезжает за границу в сопровождении известного ученого и Михаил «для повышения образования»^[89]. Символично, но, возможно, и случайно, «Калашников» опубликован в № 18 за 1838 г. «Литературного приложения» к «Русскому инвалиду»). Средств для излечения у царской семьи хватало. Драма раскрылась в полной мере, мать отравилась, отец-капитан спился, «свет» закрыт. Великий князь отцом не может быть вдвойне (он даже не незаконнорожденный, а от «венца отрок»). Это уже было государственной тайной^[90]. О великом князе-двоеженце и писал в политической сатире Пушкин, а его гений уже придал этой жемчужине русской литературы то очарование, которое он оставляет читателей уже полтора века, несмотря ни на странные завязки, ни на игрушечные концы повести.

Кстати, о жемчужине. Герой повести — Бурмин^[91] появляется в повести дважды (по шкале исторического, а не повествовательного времени) когда уезжает, фактически на войну, и когда возвращается с нее — и «игрушечный конец» глубоко трагичен. Счастливая сказка пушкинского конца как бы подчеркивает реальность происшедшего. Так что эпатаж «света» у Лермонтова имел двойственный характер: и как вызов тактике гостиных («где встать, где сеть, где поклониться»), он по рождению был выше этого, и это знали, но, естественно, не признавали.

Лермонтов мог позволить себе многое, эпиграммы на высших сановников империи поэт небрежно набрасывал мелом на зеленом сукне карточного стола. А уж отношение к «разврату света» у него имело глубоко личный характер. Борьба Лермонтова с «развратом света», т. е. самим собой, приобретала формы от трагических до комических. В юнкерской школе Лермонтов не давал жить безобидному Эммануилу Нарышкину, внебрачному ребенку Александра I от жены того Нарышкина, который упоминается в «пасквиле» Пушкину.

А знал тайн Двора Лермонтов немало. В период первой ссылки (1837–1838) Лермонтов пишет «Тамбовскую казначейшу», описывающую анекдотическое, почти нелепое происшествие, где местный казначей Бобковский проигрывает в карты свою жену. В 1836 г. Лермонтов был в Тамбове, поэтому действие происходит не в Калуге, Рязани или Саратове. Но сразу захудалый городок сравнивается с Санкт-Петербургом: «но скука, скука, Боже правый, гостит и там, как над Невой». То что, по сути, Лермонтов описывает столицу и ее «свет», место общее в лермонтоведении; но в описании «Тамбова» есть нюансы, раскрывающиеся по действию «Казначейши»: «Он прежде город был опальный, теперь же право, хоть куда. Там есть три улицы прямые, и фонари, и мостовые, там два трактира есть, один московский, а другой — Берлин…».

В город пребывает Уланский полк и ротмистр Горин, который рисуется Лермонтовым как разбитной малый, красавец, повеса и волокита, но, с другой стороны, он представляется как добрый, храбрый и честный офицер. Поэт даже не скрывает, что сближает образ Горина с собой: «Я вместе часто с ним бывал… по крайней мере мой портрет был схож тому назад 5 лет». Если Горин — прототип Лермонтова (каким он хотел себя видеть), то кто же — другие?

Казначей Бобковский и его жена Авдотья Николаевна, например. Император Николай бабкин и его жена Александра Федоровна, немецкая принцесса (отсюда и «Москва — Берлин» в названиях трактиров!). В этой шутейной поэме Лермонтов проигрывает свое внутреннее увлечение красавицей царицей, которую при внешней крайней заботе Николай забывал со многими^[92]. Главное для нас здесь Лермонтов подчеркивает, что император, только управляющий империей, «казначей». И даже фактически называет его истинным именем. Лермонтов также в характере Бобковского выявляет новую черту, свойственную Иуде, способность встречать с восхищением предназначенную для уничтожения жертву. В отчаянной карточной игре (при Николае азартная игра преследовалась) ротмистр выигрывает жену Бобковского, который, показав свою суть, ставит, в конце концов, на кон проигравшийся казначей.

В этой поэтической шутке Лермонтов противопоставляет себя миру ложного величия, расчета (Николай подчеркивал свой аскетизм и бережливость) и ханжества. Хорошо ему была известна и судьба Наполеона. По дороге к месту дуэли Лермонтов рассказывал корнету Глебову планы двух задуманных им романов: одного из кавказской жизни, а другой — «времен смертельного боя двух великих наций» с завязкой в Петербурге (убийство Павла), действием в сердце России и под Парижем и развязкой не на острове Св. Елены, под Ватерлоо или на Эльбе или где угодно, а… в Вене!

В 20—30-е годы XIX в. стойко ходил слухи, что Бонапарт жив, даже первоначальные успехи турок в войне с Россией 1828—29 гг. приписывали его тайному командованию. На первый взгляд гротесковая сцена у Гоголя в «Мертвых душах», где после предположения, что Чичиков — Наполеон, помирает от страха судья, и базируется на этом.

Но вот только у Лермонтова тема приобретает истинную глубину. Кандидат филологических наук Всеволод Линьков обратил внимание, что в творчестве Михаила Лермонтова настойчиво проходит мотив воскрешения Наполеона. Но воскрешения необычного. В стихотворении «Воздушный корабль» поэт пишет: «Из гроба тогда император, очнувшись, является вдруг; на нем треугольная шляпа и серый походный сюртук». В другом стихотворении Лермонтов рассказывает о Наполеоне, который стоит на берегу, склонивши взор к волнам: «Он не живой. Но также не мечта».

Обратите внимание на эту строчку: хотя император восстал из могилы, поэт не решается называть его живым. В то же время это — не видение, не галлюцинация, а реальная данность. Дело здесь не в том, что он мог считать, знать о странных «появлениях» не убитого в Вене, а другого «императора». Здесь автор отказывается от своей трактовки того, о чем будет ниже сказано. Читая знаменитую пьесу Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина», я обратил внимание на странное слово, стоящее в цепи синонимов (в смысловой нагрузке пьесы) — «вурдалак, упырь, оборотень, мцырь». Внимательно читая комментарии к пьесе, историю ее создания, биографию самого Сухово-Кобылина, я обнаружил странные блоки фактов.

В 1847 г. Сухово-Кобылин объехал Томскую губернию, после в 1850 г. произошло знаменитое убийство его любовницы дворовым, и легендарная «тяжба» писателя с судом. Именно эта история толкнула его (задумана уже в 1857 г.) к написанию «Тарелкина». По ходу пьесы «генерал» (т. е. крупный гражданский чиновник) Варравин ищет какие-то (так и не названные в пьесе) бумаги. Известно, что прототип Варравина не чиновник из области юстиции, полиции и т. д., а сам обер-прокурор Священного Синода, сенатор Лебедев — один из главных сановников империи. Появляется в писаниях Сухово-Кобылина и Крестьянин Крестьяныч (Христиан Христианыч) Унмеглихкейт (по-немецки — «невозможность»). Даже в комментариях к пьесам писателя литературоведы отмечали безусловную ассоциацию Христиана Христианыча с теми, то входит в общество, основанное, по традиции, Христианом Розенкрейцером, т. е. «Розы и Креста».

Сам писатель в той или иной степени был связан или общался с эзотерическими кругами. Ко всему остается добавить, что «мцырь» — неологизм, выдуманный самим Сухово-Кобылиным. Без связи с «Мцыри», т. е. с Лермонтовым, образование этого неологизма в контексте всего уже сказанного выше, невозможно. То, что Сухово-Кобылин встречался с «Федором Кузьмичем» и ему что-то передавал (или получал) — это просто логически напрашивается.

Но что хотел сказать он своим «мцырем-вурдалаком», я просто оставлю на рассмотрение читателям. Во всяком случае, познания Лермонтова в областях жизни скрываемой были обширные. У нас нет данных, был ли Лермонтов лично допущен в эзотерические круги высшего общества, но зато у нас есть его «Маскарад».

«Маскарад» Лермонтов писал так, чтобы его услышали и в России, и во Дворце, для бенефиса известнейшей актрисы того времени М. И. Валберховой (писал пьесу для нее и Пушкин). И, как не пытался протолкнуть «Маскарад» на сцену Лермонтов, вплоть до того, что в одной редакции сделал даже жену Арбенина виновной, Двор через цензуру сказал — «не надо». Потому что Лермонтов затронул уже не только свою личную судьбу, а связал ее и свое будущее с силами, выходящими за пределы Санкт-Петербурга.

Общее же место при исследовании «Маскарада», что из 10 картин пять Лермонтов уделяет показу «света» в разных ипостасях: на маскараде, в игорном доме и т. д. Интрига, начавшаяся на вечере, связана с князем Звездичем, которому Лермонтов дает уничижительную характеристику. А диалог Звездича с баронессой-маской говорит сам за себя: «Коль знаешь ты меня, скажи, кто я таков?.. Ты! Сделал много зла. — Невольно, может быть. Кто знает! Только мне известно, что женщин тебе не надобно любить!» Теперь эти невинные слова понятны, хотя, конечно, однозначных прототипов пьесы в жизни не было, они как бы сочетали лица и качества многих. Впрочем, мы узнаем, что мать Арбенина, Мария Дмитриевна «замучена светом».

«Маскарад» — это описание аристократического Санкт-Петербурга, где под личиной светскости скрывается порок и преступление. Безвинная, любящая женщина погибает от яда, невольно попав в интригу, где присутствует князь Звездич. Как будто ясно, что хотел сказать Лермонтов, но «Маскарад» не стал бы тем, чем он есть, если бы… не сам «маскарад». А почему название, собственно «Маскарад»? У Энгельгардов! Обычно он подаётся, как место, где бывали представители царской семьи, и это как бы накладывает на эти маскарады печать придворности. Но дело было как раз наоборот. И во времена Лермонтова знал каждый житель столицы, что Энгельгард получил право на проведение публичных маскарадов в 1829 г., и пользовался им до 1836 г. Там присутствовали и князья, и простые дворяне, царь и купцы. Николай как бы подавал пример своеобразного «хождения в народ»^[93].

Существовали правила маскарада: дамы были в масках, мужчины — нет. Все были абсолютно равны («под маской всечины равны»), все говорили друг другу «ты». Когда неопытные чиновники или кто-либо кланялись Николаю, он даже не отвечал им, подчеркивая равенство со всеми. И это в официально строжайше регламентированной системе. Помимо известных смыслов названия «Маскарад» — ненастоящесть всего, мишура внешнего и т. д. Ассоциация более глубокого смысла у Лермонтова одна — такое равенство, причем искусственное, есть в России только в одном месте, в ложе, в эзотерическом братстве^[94]. Маскарад как островок равенства в океане иерархии прямо и декларировал, что все на нем братья (для того и маска, чтобы уравнять сословия), хотя до времени Лермонтова в исторической практике попытка реальной ликвидации сословий была одна — Французская революция и гибель короля.

Все эти стороны «Маскарада» для посвященных лежали на поверхности, и попытки Лермонтова увидеть свою пьесу на сцене были обречены заранее. Но когда «чужой» вступает на эзотерическое поле, все изменяется, он не профан, он именно «чужой».

Мыслимый как часть биокосмического ритма, человек мистерий неизбежно мыслил себя соотнося с началом и концом чего-либо. Но эти ритмы входили в более широкую систему периодических очищений и возрождений. Еще М. Элиаде в своей книге «Космос и история» (М., 1987) писал: «Это предполагает два ряда церемоний: ежегодное изгнание демонов, болезней и грехов, а также ритуалы, связанные с новым годом (т. е. возрождение времени). Это изгнание может принимать форму ритуального выдворения человека, рассматриваемого в качестве материального носителя, с помощью которого пороки всех (всего общества, всего „света“ — можно здесь добавить) выносятся извне».

Чаще всего это символически происходило в коллективных собраниях, процессиях людей в масках, чему соответствует маскарад, карнавал, бал «культурных обществах». Когда же принято было решение об уже символическом, и именно Лермонтова, выдворении из жизни как очистительной (и заместительной) жертве? Во всяком случае, не в 1837 г.! После доноса на Лермонтова за стихи на смерть Пушкина, царь даже хотел освидетельствовать поэта наподобие Чаадаева. Как установлено Э. Герштейн на основе архивных материалов, вспышка интереса к Лермонтову (чтение «Демона» при Дворе) произошла как раз 8–9 февраля 1839 г., через 7 дней после завершения большого ритуала Хеб-сед. Но, скорее всего, окончательное решение было принято после 1 января 1840 г. Чисто интуитивно лермонтоведы всегда как-то очень обращали внимание на известное стихотворение поэта, помеченное 1 января 1840 г. Тут и Маскарад и Новый год, и знаменитый инцидент с двумя незнакомками в масках: одни считают их дочерьми царя, другие, что одна из дам была сама императрица Александра Федоровна. Известна и «странная» гневная реакция на стих Николая. Все почти исследователи сходятся во мнении, что вскоре состоявшаяся дуэль Лермонтова с Барантом произошла не случайно, а была направляема и организована. И состоялась она 18 февраля на Черной речке, совсем недалеко от пушкинского места. К тому же противник в данном случае был серьезный (в отличие от Мартынова). И, если бы Лермонтов не поскользнулся, то получил бы серьезную рану в грудь в первой стадии поединка при фехтовании; пуля Баранта тоже пролетела совсем рядом. И, хотя великий князь Михаил негодовал, что Барант отделался слишком легко, а Вяземский даже писал, что «из Лермонтова старается сделать героя», Николай приступил к своему собственному Хеб-седу (1839+3 года) и решил изменить тактику, и сослал Лермонтова в полк, ведущий тяжелые бои за цепь укреплений на Черноморском побережье. Одним из ключевых укреплений было Михайловское, известие о потери которого и пришло незадолго до решения царя, причем многие исследователи прямо связывают поражение именно под Михайловским с направлением Лермонтова в этот самый, в то время убийственный, район боевых действий.

Две женщины — две судьбы (небольшое отступление)

А в Санкт-Петербурге жизнь продолжалась, прожив два года траура в деревне и ни разу не посетив могилу мужа, Наталья Николаевна в 1839 г. снова появилась в столице, и сразу была «прикреплена» фрейлиной ко Двору (вместе со старшей сестрой Александрой). Некоторые историки видели в этом плотское влечение царя к красивой женщине и вдове (так как никаких данных о связях Натальи Николаевны с Николаем при жизни Пушкина, как ни искали, не нашли). Их и не было.

Не было это и простым плотским влечением в дальнейшем. Хотя связь была. Этого даже и не собиралась скрывать в своих воспоминаниях дочь Натальи Николаевны — А. П. Арапова. А в заветной шкатулке Натальи Николаевны, хранившейся у дочери, сберегались два его автографа, цветы с гроба, поношенный темляк и платок с его вензелем. Смерть царя она восприняла как женщина, а не как верноподданная, «ее побледневшее лицо словно окаменело под нахлынувшим горем. Неутешно оплакивала она царя, собирая как драгоценные реликвии все, что относилось к нему!» (А. П. Арапова).

В 1844 г. она вышла за П. Ланского, который многие годы ухаживал за известной по делу Пушкина Полетикой (именно он, Ланской якобы ходил на страже тогда, когда состоялось свидание Дантеса с Натальей Николаевной по просьбе той же Полетики). После знакомства в 1844 г. уже 16 июля этого же года состоялась свадьба. Причем именно Полетика указала своему герою на Наталью Николаевну: «на ней Вам следовало бы жениться».

Далее все просто: Ланской был назначен командиром полка в захолустье, но как-то сразу «особым знаком царской милости» взлетел прямо командиром лейб-гвардии Конного полка, шефом которого состоял сам Государь. Но для нас необходимо увидеть еще одну деталь, неразрывно связанную с общей историей излагаемого. Дело в том, что хотя, разумеется, отношения царя и Натальи Николаевны не афишировались, в роли фаворитки она не рассматривалась Двором (а он знал все). И вместе с тем Николай как бы подчеркивал особое к ней отношение. Можно добавить еще одно воспоминание дочери: «Одно из явлений при Дворе обратилось в настоящий триумф. То был костюмированный бал в самом тесном кругу в Аничковом Дворце». Наталья Николаевна предстала в древнеазиатском стиле одеяния — длинном фиолетовом бархатном кафтане и палевых шароварах. Царь просто подвел ее к царице и сказал: «Посмотри, как она прекрасна!».

Императрица, разумеется, подтвердила. Сразу после бала придворный живописец написал акварельный портрет Натальи Николаевны. И все это было лишь штрихами «давно забытого быта», если бы Наталья Николаевна бессознательно не выступала в роли богини Кебхет (богиня смерти). По доктрине египетской мистерии Кебхет — дочь бога мертвых Анубиса, и она встречает царя, когда он идет «к полю жизни». Это оживление происходит в доме Анубиса (в области смерти). После встречи с Кебхет царь вновь оживает (а Наталья Николаевна появляется при Дворе после Хеб-седа), но уже очищенным.

Характерно, что эта богиня, приносящая смерть царю и потом воскресение, является его возлюбленной. В ритуале Хеб-сед «умирающий и воскрешающийся царь» в этом мире, естественно, распадался (мистически являясь одним) на умершего Пушкина и «воскресшего» в новой роли Николая. Поэтому действия царя были в первую очередь обусловлены характером ритуала (а уже его симпатии — это его личное дело). Отношение же Натальи Николаевны носило искренний и честный характер. Наталья Николаевна была той женщиной, которую гениально описал Чехов в «Душечке»^[95]. Как и «Душечка», Наталья Николаевна живи она хоть с 10-ю мужчинами, осталась чистой и искренней — она уважала и любила Ланского за тепло спокойной семьи, любила она и Николая (он все сделал для ее детей), конечно, любила и Пушкина.

И было бы самым большим грехом сводить ее, как делается, к красавице Натали, которая «живет» только в ореоле Пушкина и с ним умирает. Пушкин за такое отношение, должно быть, вызвал бы на дуэль. Но в то время, когда Наталья Николаевна блистала в Аничковом, в Новгородской губернии в Сырковском монастыре появилась другая женщина — Вера-«молчальница». Если помните, в октябре 1832 г. Пушкин таинственно исчез из Москвы на 6 дней. Это было его последнее свидание с императрицей Елизаветой Алексеевной в районе Оптиной пустыни и города Белева.

В Некрополе Александра-Невской Лавры недалеко от могилы Натальи Николаевны стоит старинный надгробный памятник, представляющий собой скалу, сложенную из темного камня, на которой возвышается дуб, сломанный пополам молнией. А под дубом окутанная покрывалом скорбная фигура молодой женщины, облокотившейся на погребальную урну. Дуб, фигура женщины и урна выточены из белого мрамора. У подножия скалы беломраморная доска с надписью: «Здесь погребено тело Кавалергардского полку штабс-ротмистра Алексея Яковлевича Охотникова, скончавшегося января 30 дня 1807 года на 26-м году от своего рождения».

Биография Охотникова приведена С. А. Панчулидзевым в книге «Сборник биографий кавалергардов» (СПб., 1906. Т. 3). Автор же биографического очерка, основываясь на семейных преданиях Охотниковых и других воспоминаниях современников, рассказывает следующую историю.

За два года до своей гибели А. Я. Охотников влюбился в даму из высшего света. Муж этой дамы, высокопоставленное лицо, невзирая на красоту, молодость и любовь к нему своей жены, пренебрегал ею и открыто изменял на глазах у всего высшего светского общества, в то время как она молчаливо перенесла свое горе и унижение до тех пор, пока не встретила восторженной любви А. Я. Охотникова, которая увлекла ее.

Однако брат мужа, который сам был неравнодушен к невестке, но был отвергнут ею, выследил их и организовал убийство Охотникова. Поздней осенью в начале ноября 1806 г. при выходе из Большого театра (на месте которого теперь находится Мариинский), после спектакля подозрительная толпа тесно окружила А. Я. Охотникова, и кто-то нанес ему удар кинжалом в бок. Более двух месяцев раненый боролся за жизнь, но рана оказалась смертельной. В январе 1807 г. он скончался.

Возлюбленная, рискуя своей репутацией, дважды посетила его на квартире: до и после смерти. После похорон к брату А. Я. Охотникова явилась посыльная этой дамы и передала ему шкатулку с переписками и реликвиями этой тайной любви. От имени дамы посыльная и спросила у брата А. Я. Охотникова разрешения поставить на его могилу надгробие, которое и сохранилось до наших дней.

Опять мы встречаемся с ситуацией, почему к такому странному способу прибег брат мужа для того, чтобы избавиться от штаб-ротмистра? Ведь по родовитости А. Я. Охотников (1780–1807) принадлежал к древнему роду, внесенному в шестую часть родословных дворянских книг Орловской, Воронежской, Пензенской, Калужской, Ставропольской и Московской губерний, где находились обширные поместья представителей этого рода. В Высшем обществе не было никого, кто мог бы посчитать неравным дуэль с ним. Кроме… представителей, опять же, императорской фамилии.

Дамой света была императрица Елизавета Алексеевна, а братом мужа являлся великий князь Константин Павлович, организовавший убийство А. Я. Охотникова. Посыльной же императрицы была ее статс-дама княгиня Н. Ф. Голицына. История любви царицы составляла тайну императорской фамилии. После ее «смерти» в 1826 г. по приказу Николая I все документальные свидетельства были уничтожены. Но остались и сохранили личные дневники жены Николая I императрицы Александры Федоровной, сестры Елизаветы Алексеевной принцессы Амалии Баденской, а также письма членов царской фамилии, где упоминается эта связь.

В дневнике Александры Федоровны за июнь — июль 1826 г. записано: «Но вчера я прочитала эти письма Охотникова, написанные его возлюбленной императрице Елизавете».

Видно, что он переживал настоящую страсть, он любил женщину, а не императрицу, он обращался к ней на «ты», называл её своей женой… Охотников умирал во время родов Елизаветы Алексеевны, в результате которых появилась (ненадолго) их общая дочь Лиза. Вот почему Елизавета Алексеевна «умерла», ушла из мира именно в уездном городе Белеве — родовом гнезде Охотниковых. В христианской этической традиции существует выделение моментов, ступеней любви, как универсального, космического, божественного начала. Эрос — любовь, где в гамме чувств превалирует страстное, плотское начало.

Каритас — любовь, такое состояние души, где наиболее подходит определение «любовь-жалость»^[96]. На этой ступени любовь распространяется не только на людей, но и на живое (многие прекрасно знают, как любят своих животных хозяева кошек и собак, и их смерть — такое же горе, как потеря близкого человека), духовное здесь уже господствует, оставляя плотскому свои ниши — в отношениях с животными, например, уход за ними. А высший момент Любви — агапэ — можно иллюстрировать на примере Данте к Беатриче, хотя это состояние безмерно шире и пределы его уходят в бесконечность Божественней любви. Елизавета Алексеевна осталась верна в эросе-каратасе своему штаб-ротмистру навсегда, она и «умерла» в городе любимого мужчины. И Пушкина она никогда не любила как женщина (и физически, разумеется, тоже). Но, уйдя из мира, где остался её любимый, она перешла в такую область, где её духовные пути переплелись с пушкинскими. Они как бы вместе восходили по лестнице вверх.

В октябре 1832 г. они виделись в последний раз, а в 1834 г. в Тихвинском монастыре появилась Вера-молчальница (с 1840 г. — в Сырковском). Келья Молчальницы по своему внешнему виду была точно копией «томской» кельи старца Фёдора Кузьмича. И, если первые года её молчание не было полным, абсолютным, то после смерти Пушкина (уже в Сырковском монастыре), она замолчала навсегда, до самой смерти 6/V 1861 г. Место для своей могилы она выбрала сама, недалеко от погребенья игуменьи Александры Шубиной, восприемницы Елизаветы Алексеевны при переходе ее в далекие юные годы в православие, когда принцесса баденская Луиза-Мария-Августа, дочь маркграфа баден-бурлахского, стала великой княгиней Елизаветой Алексеевной. На её могиле стоит памятник в виде гроба из тёмного гранита с бронзовыми львиными лапами, стоящего на высоком пьедестале из красноватого гранита. На правой стороне надпись: «Здесь погребено тело возлюбившей Господа всей крепостью души своей и Ему Единому известная раба Божия Вера, скончавшейся 1861 мая 6 дня в 6 часов вечера, жившей в своей обители более 20 лет в затворе и строгом молчании, молитву, кротость, смиренье, истинную любовь к Господу и состраданье к ближним сохранившей до гроба и мирно предавшей дух свой Господу. А. С.» На левой: «Во царствии Твоём помяни Господи рабу Твою и подаждь от земных трудов к скорбей упокоение небесное. Н. Л.»

Что означают последние буквы А. С. и Н. Л.? Неизвестно. Но в монастыре свято сохраняли вещи «Молчальницы» — листы со священными текстами и монограммой из сочетаний букв: Е А и П (!), сделанными киноварью и чернилами.

«Фёдор Кузьмич» же её пережил лишь на 18 месяцев в далёкой Сибири.

«Маскарад» или охота на собаку

II

13/IV 1840 г. император повелел срочно отправиться Лермонтову на Кавказ в Тенгинский полк, который входил в 13-ю дивизию. Так движение к своему концу поэт начал под числом, которое в эзотерической азбуке соответствует букве Мэм, означающее смерть^[97].

Великий князь Михаил, как отмечается даже в Лермонтовской энциклопедии (М., 1981), содействовал смягчению приговора по делу о дуэли (а после поможет Лермонтову в продлении отпуска, данного ему в феврале 1841 г.), но и он не мог идти против решения царя — не отсиживая положенные три месяца, Лермонтов немедленно отбыл на Кавказ. А в кого же по ритуалу должен был «превратиться» Лермонтов^[98]? Естественно, в своего отца великого князя Михаила. Ближайшая заместительная жертва за царя — его брат, но он, в свою очередь, замещался единокровным с Николаем племянником.

«Ссора» как формальный повод для дуэли с Мартыновым произошла опять же 13 числа, забегая вперёд, скажем, что памятник на месте дуэли был поставлен почти такой же, как и на могиле у Пушкина — нехарактерная совсем для православного захоронения небольшая пирамида, а в двух метрах от неё небольшой круглый камень. Объясняли такую странную конструкцию так: где стоит пирамида, якобы упала голова Лермонтова, а где камень ноги. Значение же грифов, в совокупности с памятником, предельно ясно.

Гриф — птица-санитар, очиститель; т. е. Лермонтов рассматривался не только как заместительная, а больше даже как очистительная жертва при основании Новой Династии, как «козёл отпущения», как «чужой», изгнанный из «маскарада» и вынесший за пределы грехи нового священного круга^[99]. Но при всём этом он, безусловно, в ритуале замещал брата царя, своего отца.

Характерно, что на первой могиле Лермонтова (до перенесения тела в Тарханы) лежал камень с простой надписью — Михаил. Но сразу поднимается немало вопросов. Ведь царь от 30/VI 1841 г. приказал быть Лермонтову (предписание, разумеется, направлялось его начальникам) в Тенгинском полку, и только там. В то же время исследователи уже собрали большой материал, указывающий на связь дуэли с действиями органов «госбезопасности». Почему царь упорно загонял Лермонтова именно в Тенгинский полк? Кстати, Лермонтов числился в батальоне, неожиданно оказавшегося в пехотном полку Данзаса!

Полк оборонял часть правого фланга линии в районе Адлер-Сочи-Туапсе и нёс серьёзные потери. На август 1841 г. предполагалась, так называемая, лично утверждённая царём, «убыхская экспедиция», в ее результате войска, костяк которых составлял полк Лермонтова, должны были проникнуть в сердце земли, ныне зовущейся Адыгейской. Ещё генерал Ермолов говорил, что на Кавказе есть дела, когда можно по часам отсчитывать, сколько проживёт в нём офицер. Именно таким делом и оказалась та экспедиция, и все это прекрасно знали. В августе полк потерял половину офицеров и солдат, даже не приступив к решению основной задачи. Нет никаких сомнений, что Лермонтов должен был там погибнуть.

Но только недавно стало известно, что в районе Краснодар-Майкоп находится один из энергетических центров Земли (а август, не только «священный ритуальный» месяц, под знаком 8, но именно 29/VIII празднуется Усекновение головы Предтечи Иоанна). Но Лермонтов не дожил до похода, а погиб у Перкальской скалы. И здесь начинается уже цепь вопросов, требующая единой логики ответов.

Почему все разбежались с места дуэли, да так, что Мартынов потерял черкеску, и после посылал за ней своего человека? Из-за дождя? Но, во-первых, следователи обнаружили кровь на следующий день на месте поединка, сильный ливень неизбежно всё смыл бы. Во-вторых, странно, что офицеры бросают тело своего товарища из-за какого-то дождя? Почему судья на следствии спрашивал о таких не относящихся к самой дуэли частностях — кто ехал верхом, а кто — на дрожках? Сначала Мартынов показал, что он и Лермонтов ехали верхом, а Васильчиков и Глебов^[100] на дрожках, после «появилась» ещё одна лошадь (так как Мартынову передали, что надо сказать, что Васильчиков тоже ехал верхом).

То есть судьям было ясно после осмотра места, что там было несколько лошадей. Художник Арнольди видел Лермонтова после 17.00 в день дуэли (она состоялась в 18–18.30) Лермонтов и молодой поэт Дмитриевский ехали в извозчичьей коляске, а Столыпин и Глебов на беговых дрожках. Столыпин вёз ружьё, и на вопрос Арнольди — «куда едете?» — ответил: — «на охоту!» Лермонтов верхом не ехал (как невоенный, молодой чиновник Васильчиков ездил на коне плохо), а Мартынов действительно прибыл верхом.

Чьи же были тогда лошади, которых так старательно скрывали? Трубецкого? А кого ещё? Через много лет были названы все участники дуэли, которые находились на площадке: Васильчиков, Трубецкой, Андреевский, Мартынов, Лермонтов, Глебов. Но кого-то не хватало, и его имени никто из всех участников дуэли так и не назвал. А вот слухи стали ходить о неназванной личности почти сразу после дуэли в Пятигорске (городе пяти гор!) Мы ещё вернёмся к неизвестному.

А пока посмотрим ещё на одно действующее лицо событий. Одновременно с Лермонтовым на Кавказ командирован личный эмиссар Бенкендорфа — чиновник для особых поручений подполковник жандармерии Кушинников. Срок пребывания жандармского офицера, назначаемого из Санкт-Петербурга в Пятигорске — 3 года в среднем (с 1840 г. функцию надзора выполнял некто Викторов). Но в апреле 1841 г.^[101] прибывает Кушинников, а Викторова отзывают. С точки зрения результатов надзора следовало бы оставить прежнего чиновника, но поездка Кушинникова была особая. Она как раз и прекратилась в то время, когда судебное дело о дуэли было закончено.

Уже в январе 1842 г. он снова в Санкт-Петербурге, а ещё в сентябре 1841 граф Бенкендорф отмечает его успешные действия всего за пять месяцев новой службы. Осуществляя только политический надзор, чиновник не имел бы отношения к расследованию дуэльного убийства. Но Кушинников оказывается в роли следователя, притом с особыми полномочиями (изъятие из материалов судебного дела протокола осмотра места происшествия, важнейшего юридического документа — дело его рук).

П. Мартьянов, собиравший сведения о дуэли ещё в XIX веке, прямо писал: «Я узнал, что натолкнул Мартынова на мысль о дуэли из-за сестры один из жандармских офицеров, находившихся тогда в Пятигорске». Когда рассмотрение дела о дуэли, проводимое гражданским судом, оказалось в стадии, за которой следовало уже разоблачение многих тайн поединка, полковник посоветовал Мартынову обратиться с просьбой об изъятии дела из гражданского суда (а Мартынов в то время уже был в отставке), и передачу его в военный. Но из Санкт-Петербурга успел прийти приказ о передаче дела военной комиссии.

Так, кто-то прятался на месте дуэли, а «некто» руководил, по меньшей мере, и это с точностью выяснено, последуэльным расследованием. Но, как видим, и до дуэли «некто» действовал. По официальным показаниям, данным участниками, — барьер устанавливался в пятнадцать шагов, но почти все, кто вспоминал о событии или исследовал его по рассказам, указывали меньшую дистанцию (Шан-Гирей говорила о 12-ти шагах, Бисковатый о 10-ти)^[102]. То есть, стрелялись не больше чем с 10-11-ти шагов (а для сравнения — в дуэли с Барантом с 20-ти!)

Такие условия даже не всегда сопровождали поединок, происшедший из-за «оскорбления действием», а в данном случае, что подтвердил и сам Мартынов, не имелось даже и «оскорбления чести». Далее многих запутало «дело о трёх выстрелах», которое непосредственно связано с хрестоматийным вопросом — стрелял Лермонтов вообще в Мартынова или нет. Но в записке, которую ещё не откорректировали «инстанции», Мартынов прямо пишет: «Я сделал один выстрел с барьера». Его поправляют: надо — «я первый пришёл на барьер». К тому же Мартынов на следствии показал совершенно прямо — «осечки у Лермонтова не было». А Васильчиков позже рассказывал, что разрядил пистолет Лермонтова он. К тому же анатомическое положение руки у мёртвого Лермонтова было таково, что говорило лучше всяких слов — поэт стоял с согнутой рукой, держа пистолет стволом вверх. Как эти противоречия совместить?

Именно тем «правилом о трёх выстрелах», которое запутало (а Кушинников здесь специально поработал, и тоже будет ясно, почему) исследователей. Даже простая логика подталкивает к единственному решению — оба противника стреляли. (И Васильчиков говорит как-то странно о том, что Лермонтов и Мартынов оба подошли к барьеру). К тому же «детская версия» о том, что Лермонтов не стал стрелять, а Мартынов «злодейски» подошёл к барьеру и застрелил поэта — несерьёзна уже тем, что более неестественного положения для Лермонтова и придумать нельзя. Отказ от выстрела в данной ситуации ставил Лермонтова в роль для него абсолютно невозможную — роль уклоняющегося от поединка. Вышедший на дуэль — не стрелять не мог, поэтому ещё в 1902 г. в Пятигорске лермонтовед В. А. Швамбергер слышал историю, которая как-то «странно» ныне забылась, о том, что соперники обменялись выстрелами^[103]. После этого всё становится на свои места, и логика, и сословная мораль, и несообразности в записках Мартынова. А вот затем вступило в силу «правило трёх выстрелов». Мартынов целил в ноги Лермонтову, а так как он был плохим стрелком, то не попал и с такого расстояния, в силу узости своей задачи. Лермонтов же, не относящийся серьёзно к этой дуэли, но обязанный «показать лицо» перед стволом пистолета, имитировал выстрел в сторону Мартынова. И, разумеется, хотел закончить на этом дело. После того, как секунданты поставили их на второй выстрел — Лермонтов и поднял пистолет вверх, а Мартынов уже не знал, что делать. Тогда кто-то (Столыпин или Глебов) крикнули: «Стреляйте, или я развожу вас». Мартынов нажал на курок. И сделал огромную ошибку. Под конец жизни он хотел написать истинные воспоминания о дуэли, но так и не решился. Даже с условием огласки лишь после его смерти.

Почему? Ведь ясно, что он уже просто стрелял лишь в направлении Лермонтова. И если убивал не он, а кто-то другой — почему же он не открыл это тогда, когда уже не только ему, но и его родственникам ничего бы не угрожало (да и знал он лишь то, что не он попал в Лермонтова). А потому, что была бы затронута его честь, к которой он трепетно относился. Вся механика дуэли была рассчитана так, что не только не давала шансов спасения Лермонтову, но и не оставляла широты манёвра в последующем расследовании и для «подсадной утки» Мартынова. Да и не для него одного.

Судьи логично спросили (и к тому же тактично) — почему не оказали сразу помощь Лермонтову, не привезли в город (не могли же они прямо поинтересоваться, по каким причинам Лермонтова просто бросили под скалой умирать). А начало ответа на эти вопросы кладёт «тема ран» Лермонтова. Раневой канал расположен под углом 45° по отношению к вертикальной оси тела, и к тому же специалистами отмечена его большая длина. Медик-судэксперт В. Стещиц и криминалист И. Кучеров пришли к выводу, что стреляли сбоку. Вообще о топологии ран Лермонтова осталось лишь краткое описание врача Барклая де Толли, где сообщается, что пуля попала в правый бок и вышла из плеча: «от неё мгновенно на месте Лермонтов помер».

Хирург-профессор Шиловцев воссоздал картину раневого канала и пришёл к выводу, что Лермонтов после ранения жил несколько часов. В материалах суда место дуэли описано подробно. Мартынов, Васильчиков, Глебов указали на дорогу, проходящую вблизи частого кустарника, в 4-х верстах от Пятигорска. Следователи осмотрели это место и признали его правильным (найдена кровь, следы дрожек и т. д.) и указали точные приметы: невысокий кустарник вдоль дороги, по правую руку — впадина, по левую — небольшая гора. Т. е. поединок произошёл между Перкальской скалой и Волчьей балкой. Рана в правом боку Лермонтова расположена очень низко, чтобы получить её необходимо было или иметь карликовый рост, или располагаться ниже площадки. В. Стещиц и И. Кучеров добросовестно исследовали все варианты, на которые указывали их оппоненты (а это были ведущие лермонтоведы во главе с И. Андронниковым, которые с удивительным упорством «почему-то» не хотели признать правоту специалистов!), и пришли к единственному решению — при определении точки выстрела оказалось, что он произведён с земли с расстояния не более 2-х метров!

Васильчиков вспоминал, что «рана на правом боку дымилась». То есть, при выстреле почти в упор помимо самой раны, в неё мог попасть и горячий пыж. Из гладкоствольного оружия (при официальной версии) пробить насквозь человека нельзя, так что усомнился в применении такого пистолета и суд^[104].

Получалась странная картина — пистолетная пуля пронизала человека насквозь, снизу вверх и, выйдя из тела, ещё сохранила такую силу, что прорезала мышцы предплечья.

И если суд медленно продвигался к истине через множество несообразностей в ответах участников дуэли, то толпа, собравшаяся у домика Лермонтова, была убеждена, что поэт погиб не на дуэли, и требовала расправы с убийцами. Плац-майор Унтилов (помощник коменданта) несколько раз выходил из квартиры Лермонтова и доказывал, что это был честный поединок, а не убийство.

Именно Кушинников присутствовал при осмотре тела Лермонтова, после чего появился известный документ врача. Перед исследователями дуэли возник ещё один, на первый взгляд неожиданный, вопрос. Какое из отверстий считать входным, а какое — выходным (а проф. Шиловцев вообще утверждал, что пуля застряла в мышцах левого плеча). В. Швембергер, В. Стещиц и И. Кучеров с оговорками склонились к тому, что «входное» — левое отверстие, так как оно всё же меньше. И, поставив себя перед изначально ложной дилеммой или-или («левое или правое»), пошли по пути противоречий со своими же выводами (которые были выполнены профессионально).

И вот почему. В. Л. Швембергер слышал ещё в начале XX века одну версию убийства — о казаке, стрелявшем в Лермонтова с Перкальской скалы. Но история, которую упорно повторяли в местах смерти Лермонтова ещё задолго до появления «проблемы убийства», так и осталась бы народной легендой, если бы не получила неожиданного продолжения. В 1954 г. в в литературных кругах Москвы стало известно событие, которое до 1953 г. не афишировалось. В 1942 г. в Москву пришло письмо от умирающего священника, где он рассказал, что в 1896 г. в первый год своего служения он на исповеди услышал от старого казака, такую историю. В 1841 г. казак был переведён из Тифлиса в Пятигорск, где он был несправедливо оскорблён и наказан офицером. Молодой казак вспылил и избил старшего по званию. Он сидел на гауптвахте, когда его вызвали и предложили выполнить особое задание или мучительно умереть под шпицрутенами.

Должен быть убит армейский офицер, который по сведениям командования является изменником родины, и его необходимо уничтожить.

Казак выполняет задание, и ему дали возможность бежать. Священник писал, что раскрытие тайны исповеди он берёт на себя, но такие сведения о судьбе великого поэта должны принадлежать народу^[105].

Но у К. Г. Паустовского в повести «Разлив рек», впервые опубликованной в том же 1954 г., мы читаем: «И последнее, что он заметил на земле, — одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, под которым он стоял». Е. П. Ростопчина в письме к Дюма в 1858 г. тоже пишет о двух выстрелах. Как же совместить эти противоречия? Но полное описание врачом Барклаем де Толли говорит об одном отверстии справа в боку ниже последнего ребра, второе между 5-м и 6-м ребром слева (на уровне соска у мужчин), а также ранении плеча (3-е и 4-е отверстия на внутренней и наружной поверхности левого плеча) — того, которое было повёрнуто к Перкальской скале. Т. е. раневых каналов два — и оба с удивительным уровнем в 45° (снизу — вверх) и 55° (сверху — вниз)!!!

Нам известен классический рассказ о смерти Лермонтова, данный Васильчиковым: «Лермонтов упал, как подкошенный, не успев даже ухватиться за больное место, как это обычно делают. В правом боку дымилась рана, левее сочилась кровь. Неразряженный пистолет остался в руке». Хотя первое письменное описание дуэли, опубликованное в 1872 г. в «Русском Архиве» (со слов того же Васильчикова) даёт по сравнению с цитированным выше некие нюансы, еле уловимые: «Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни вперёд, ни назад». Но вот недавно был расшифрован конспект беседы Селевского из журнала «Русская старина» опять с тем же Васильчиковым^[106].

И вот там рассказывается то, что действительно увидел тогда Васильчиков. Сначала Лермонтов как бы присел, а затем опрокинулся как подкошенный. Первая пуля, выпущенная со скалы, и заставила его сделать естественное в данной ситуации движение, а затем «некто» в упор действительно опрокинул Лермонтова выстрелом из ружья. Причём «некто» мог бить наповал только после выстрела со скалы, который был принят за нападение горцев (возможно, «некто» и раздул панику). Засады и атаки черкесов в то время были делом нередким. Вот в этой и единственной ситуации — все разбегались с места поединка, так как реально не были готовы к схватке с укрывшимися в засаде на скале горцами.

То, что боевые офицеры и дворяне убежали и оставили своего товарища, не зная, жив он или нет — это все и скрывали всю жизнь. Общественная репутация их была бы погублена навечно, узнай «свет» всю правду. А Кушинников и помог (помимо других дел) «сохранить им лицо» и скрыть правду. Осталось только выяснить, кем же был этот «некто» (казак ранил Лермонтова несерьёзно). А непосредственной причиной гибели послужил, как ни удивительно, роман «Герой нашего времени».

Ещё со времён первого основательного биографа Лермонтова Висковатого из темноты дуэли всплыло лицо Рубина Дорохова (как уже здесь писалось, он и послужил прототипом бретёра Долохова из «Войны и мира» Толстому). Но проказы толстовского Долохова — ничто по сравнению с жизнью человека, буквально обуреваемого страстями, и поступки которого на фоне «лихой жизни» гвардейцев в столицах выделялись своей безумной эффектностью. Ещё в 1819 г. 15-летним прапорщиком он «потерял» офицерские эполеты, и лишь через 8 лет смог их себе вернуть.

Осенью 1829 г., возвращаясь из Эрзерума уже поручиком с золотой саблей за храбрость, он был увиденным А. С. Пушкиным. Дорохов после был разжалован ещё не раз, чем побил, видимо, все тогдашние рекорды. В конце 30-х он, например, нанёс несколько ножевых ран прямо в гостиной аристократического дома своему обидчику (а не где-нибудь по пьянке в трактире). Ему уже грозила каторга, но стараниями знакомых он вновь очутился на Кавказе. Трудно найти ему современный аналог, но это к встрече с Лермонтовым был современный «коммандос», для которого война стала жизнью и смыслом, в сочетании со стремлением первенствовать и отличаться. Он сколотил «команду охотников», около 100 человек, напоминающую смесь спецназа и штрафбата с элементами «великолепной семёрки». В «команду Дорохова»[, как её называли, входили люди всех сословий, религий и языков — татары, казаки, кабардинцы, разжалованные офицеры. При приёме в «семью» новичок должен был пройти ряд испытаний, после успешного выполнения которых, принимался в отряд.

К тому же он был обязан знать тюркский язык (и Лермонтов его выучил). Во многих работах, посвящённых Лермонтову, говорится, что Дорохов, будучи раненным, передал ему своих «джигитов». На самом деле Лермонтов принял как старший командование, после того как «из боя вынесли раненного юнкера Малороссийского казачьего № 1 полка Р. Дорохова». И вскоре (хотя Лермонтов командовал отрядом недолго), команда стала именоваться «Лермонтовским отрядом», что не могло понравиться Дорохову. Даже «Лермонтовская энциклопедия» делает «предположение», что архитяжёлые условия дуэли придумал Дорохов.

Но что оказалось тем, что буквально взорвало юнкера, сделав в его глазах Лермонтова ненавистным человеком, которого нужно убить как собаку? Роман «Герой нашего времени». Даже добрейший доктор Майер, узнав себя в Вернере, обиделся и расстроился. Дорохов же современных романов не читал. Вот тут и появился Кушинников, который указал Дорохову на то, что Лермонтов описал его в романе, и описал как псевдохрабреца, а по существу — и труса. Нетрудно представить, себе состояние Дорохова, когда он прочитал такие, например, строки из романа: «Грушницкий слывёт опытным храбрецом: я его видел в деле — он махает шашкой, кричит и бросается вперёд, зажмурив глаза. Это какая-то нерусская храбрость».

Юнкер Дорохов сразу вынес приговор (и скорее всего, стрелял именно из двуствольного ружья, принятого в его отряде)[При чём разыскание Э. Герштейн о том, что у Дорохова видели вещи Лермонтова, и что он позже хорошо отзывался о поэте, этому не противоречат — по существу, его обманули, и «элементы» раскаяния, обнаруженные после, вполне естественны.]. Как тут не вспомнить слова Эмилии Шан-Гирей о Лермонтове: «По-видимому, игра эта его забавляла, просто от нечего делать, и он не переставал меня злить. Однажды он довёл меня до слёз, я вспылила и сказала, что если бы я была мужчиной, я бы не вызвала его на дуэль, а убила бы его из-за угла в упор»[].

Дорохов выстрелил в упор из-за куста, может быть, он тоже не стал бы драться на дуэли, если бы мог — этого мы не знаем. Но он ещё и не мог, так как его карьера окончательно погибла бы от ещё одной дуэли. Неудивительно, что уже в сентябре 1841 г. действия подполковника жандармерии Кушинникова отмечаются, он всё сделал как надо. Оставалось найти подставного поединщика, обращались ко многим (хорошо известно, как уговаривали Лисаневича «проучить» Лермонтова), но нашли несчастного Мартынова.

Дорохов, безусловно, знал о наличии ещё одного стрелка и ждал его первого выстрела (так как без него, т. е. «нападения горцев» — всё сразу же раскрылось бы). После того, как все разбежались, именно Дорохов оставался с Лермонтовым какое-то время, так как Лермонтов — и к этому всё больше сходятся ныне и врачи, и лермонтоведы — ещё жил несколько часов и тоже истёк кровью, как и Пушкин. К этому ещё хочется добавить (автор не знает — до или после дуэли), что в Санкт-Петербурге тяжело заболел великий князь Михаил. Вот такие странные параллели.

Отпевания при похоронах не было. Еле уговорили (за 200 рублей!) священника сопровождать гроб до могилы. А в столице сразу после прихода известия о гибели Лермонтова, императрица записывает в дневник: «Гром среди ясного неба. Почти целое утро с великой княжной, стихотворения Лермонтова». Через несколько дней царица дарит великой княгине Марии Павловне (тётке поэта) обе книги Лермонтова. На могиле поручика Тенгинского полка лежит камень с надписью «Михаил».

Г. Даумер, историк религий описал, что «Дитя Михаила» представляет собой человека, обречённого на принесение в жертву. Он, например, приводит легенду о том, что в 1458 г. целая толпа детей отправилась к св. Михаилу в далёкое паломничество на скалу, что на Нормандском побережье. Почему они стремились туда и сознательно шли на жертву? В надежде превратиться в ангелов и достичь небесного величия.

Странное изображение можно наблюдать на монастырском дворе в Мемлебене, на котором мы видим Царицу Небесную, держащую в правой руке Св. Младенца, а в левой увенчанного короной ангела, который изображает преображение и возвышенное жертвоприношение. Именно через лермонтовского «Демона» мы войдём в последние ворота нашего рассказа. А пока закроем предпоследнее.

Раздосадованный Николай, узнав, что его приказ о возвращении в полк Лермонтова (т. е. на гибель в районе энергетического центра Земли) опоздал, произнёс свой знаменитый каламбур: «собаке собачья смерть». Как жертву, положенную в его собственном Хеб-седе, Николай предпочитал получить красиво и благородно — как «геройскую смерть» в бою. А Лермонтов, родившийся в год Собаки, нарушавший весь этикет в Санкт- Петербурге, нарушил не только приказ царя быть в полку, но, в конце концов, и сценарий своей смерти.

Дальнейший путь Лермонтова опять совпал с пушкинским, и не случайно. 23/IV 1837 г. — в день тезоименитства императрицы, Пушкин «получил чистое и новое безгрешное начало». 23/IV 1842 г. тело Лермонтова было погребено в родовой усыпальнице, в Тарханах. Но когда же тогда произошло ритуальное расчленение головы?

До 23/IV 1842 г. этого не происходило — есть свидетели. Но жертва в глазах жертвующих несла в себе функции «козла отпущения», была грешной и кончила жизнь как самоубийца. Поэтому и расчленение здесь имело иной смысл. В «Книге врат» говорится: «Вы связаны (т. е. грешники в загробном мире), чтобы быть обезглавленными и перестать существовать». Самым грозным наказанием грешника в потустороннем мире считалось окончательное уничтожение всего его существа — не только тела, но и души и тени. Одним из способов такого уничтожения было обезглавливание умершего.

Через 5,8 лет после 23/IV 1837 г. мы видим 6/XII 1842 г. Эта дата ничего не говорит нынешним людям России, но это был День Ангела самого царя! Через дуальную симметрию актов 23/IV — День Ангела царицы и 6/ХII — День Ангела царя — магическая цепь почти разомкнулась в точности наоборот. Оставался один шаг. Про него мы почти ничего не знаем.

Третьей головой должна была быть голова настоящего Наполеона, тело которого Александр в своё время никому не отдал. Через 85 дней[

] после 6.ХII 1842 г. наступает 23.08.1843 г.[]

Где и как это произошло — неизвестно. Но известно, что в это время Фёдор Кузьмич ушёл в тайгу; т. е. отправился в духовный сакральный центр на Восток. Через космический ритм в точке максимума резонанса была основана Новая Династия.

Жанна д'Арк и Емельян Пугачев

Пушкин! Тайную свободу

Пели мы вослед тебе!

Дай нам руку в непогоду,

Помоги в немой борьбе.

А. Блок

Сразу после «пропавших дней» осени 1832 г. у Пушкина появляется страстный интерес к Пугачёву и его делам. К маю 1833 г. им уже набросано две трети будущей книги о бунте. Но то, что после вышло, было лишь сухим изложением массы документов — прикрытием для личного расследования Пушкина.

Вначале Пушкин даже пытался обхитрить власть и покопать тему без привлечения внимания двора, заявив, что для написания «истории Суворова» ему необходимы материалы о Пугачёве. В 1836 г. Пушкин в «Современнике» прямо маркирует это дело своим знаменитым клеймом — «я прочитал 18 томов документов и т. д.»[], сразу показывая, что на первый взгляд это «народное восстание» имеет для него не политический, а эзотерический смысл.

Но официальные документы давали мало, и Пушкин решился просить у царя в июле 1833 г. возможность поработать в архивах двух губерний (Оренбургской и Казанской), опять же, не открывая истинных причин. Но Николай заставил Пушкина открыться, и разрешение дал (кстати, в черновиках у Пушкина говорится о маршруте Оренбург — Пермь, позже Пермь исчезает, и маршрут, по которому в 1824 г. проехал Александр I, у Пушкина несколько видоизменяется). Так что же искал Пушкин?

Подтверждения чего, услышанного от Елизаветы Алексеевны?

А что, собственно, мы знаем о пугачёвском бунте? На поверхности — тысячи документов, приказов, манифестов, показаний, далее, глубже — почти ничего. Даже сама личность Пугачёва, как бы раздваивается — у одних он с декабря 1772 г. по май 1773 г. находится в Симбирской и Казанской тюрьмах, откуда из последней бежит на Яик, у других — после ареста на Дону оказывается на Украине, где скрывается до лета 1773 г., причём возвращается «легализованным лицом» с подложным паспортом и сразу отправляется на Яик.

В паспорте значится «от роду 40 лет», на следствии показывал, что 30 (к 1772 г.). В январе 1772 г. на Яике произошли выступления казаков — это была «горячая точка» империи, но они не взволновали царицу. А вот здесь же первое известие о выступлении привело к тому, что был созван сразу Государственный совет (а императрица лично послала конногвардейца Воронина в лагерь Пугачёва).

Официально правительство хранило как бы естественное пренебрежительное молчание об очередном бунте на своих окраинах. Почему такой встревоженный интерес — испуг — ведь и Пётр III с 1762 г. «появлялся» не раз? Незадолго до Пугачёва в Царицыне объявился некто Богомолов — Пётр III, более того, Пугачёв как-то странно отождествлял себя с ним, заявляя, что его арестовали в Царицыне, но удалось бежать. Ни по первой (Казань), ни по второй (Украина) версии Пугачев там не был, зачем же ему, «государю», становиться ещё и Богомоловым?

Пушкин проводил параллель Пугачёва с Разиным не по масштабу бунта, а по линии «присутствия» при Разине умершего сына царя Алексея Михайловича. И одно из наиболее мощных направлений фольклора на Яике как раз и представляло Пугачёва «мечом в руках спасшегося Царя». При Пугачёве «кто-то» присутствовал. И дело не в том, был ли это Пётр III, его сын — бастард, или человек благородный, выдающий себя за Петра, дело в самом фундаменте выступления, его знамени. Известно, как Екатерина старалась найти тех, кто стоял за Пугачёвым.

Ныне уже обнаружены и связи со шведскими «друзьями» движения, с Ватиканом. Странное сближение протестантской Швеции, где король официально не мог быть католиком, и папой. В «Капитанской дочке» Пушкин описывает сцену мытья Пугачёва в бане: «Ну, ваше благородие, по всему видно, что персона знатная, за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался.

Нечего сказать: все приёмы такие важные… А в бане, слышно, показывал царские свои знаки на грудях: на одной двуглавый орёл, величиной с пятак, а на другой персона его».

Под иронией Пушкин прячет не просто народное поверье о «знаках», а нечто большее. Образованная Екатерина, переписывающаяся с Дидро и Вольтером, «почему-то» очень серьёзно занялась (через не менее знающих людей) этими «знаками». У жены Пугачёва сразу стали пытать всё о нём, о происхождении, и особенно о «знаках». Но дело в том, что их-то у него и не нашлось (поэтому её повезли обличить мужа, но она оказалась в занятой Пугачёвым Казани).

Позже в показаниях сподвижников нигде не фигурировала демонстрация им своих «знаков» (были только полосы на спине от сечения в Прусском походе). А вот отождествляемый с Пугачёвым Богомолов имел знаки в виде красноватого креста. Можно сказать, что около русского престола появился человек с таким знаком под именем Петра III.

В чисто политическом плане всё выглядело довольно просто (не зря Екатерина II подозревала высшие аристократические круги — тот же Панин готовил ограничительную для самодержавия аристократически-английскую конституцию). К 1772 г. наследнику Павлу исполнялось 18 лет, и он имел все (в отличие от Екатерины II) права на престол; при нём, безусловно, Панины делали бы, что хотели при новом императоре.

В 1772 г. в Швеции в результате переворота пришёл к власти король Густав III, который был не менее заинтересован в ослаблении России, чем знать России желала себе прав. Но не это интересовало Пушкина.

Петр III был внуком двух особ королевской крови — царя Петра и короля Швеции из династии Пфгальц-Цвайбрюккенов. В его лице «замкнутая российская кровь» Петра выходила вовне. Но куда? Для этого нам придётся отправиться в очень далёкий и долгий исторический экскурс.

В «Барышне-крестьянке» из «Повестей Белкина» герой носит перстень с «мёртвой головой». На плаще основателя ордена Тамплиеров Гуго де Пейна, шампанского рыцаря, были изображены головы на золотом поле. В командорстве Тэмпликомб, в Сомерсете, была найдена голова, удивительно похожая на голову со знаменитой Туринской плащаницы. А по докладам Инквизиции, среди конфискованного имущества в Тампле (Париж) нашли реликварий в форме женской головы. Верх её открывается, а внутри содержится то, что, похоже, было реликвией, и весьма необычной: «Большая голова из позолоченного серебра, очень красивого с женским лицом; внутри две черепные кости, завёрнутые и зашитые в полотно из белого льна, покрытого другим полотном красного цвета; на нём нашит ярлычок с надписью: CAPUT LVIII m[]». Кости принадлежали женщине довольно маленького роста. Один рыцарь, которого подвергли пытке и которому предоставили эту голову, заявил, что она не имеет ничего общего с мужской бородатой головой, используемой в ритуалах ордена.

Опять появляется мотив 3-х голов. Но что они символизируют? Во второй половине XX века во Франции стали появляться работы, посвящённые «проблеме Меровингов». Этап этих поисков показывал, что дело имеется с важной организацией, прекрасно построенной, составленной из величайших умов нашего века, и эти люди всерьёз принимали реставрацию Меровингской династии спустя 1000 лет, чтобы поставить её над своими политическими, социальными и религиозными разногласиями.

После династии Меровингов существовали во Франции династии Каролингов, Капетингов, Валуа, Бурбонов и другие. Значит, какая-то особая характеристика с важнейшими последствиями отличала их от других династий. Значит, это королевская кровь была отмечена печатью исключительности, о которой никто не подозревал? Происхождение династии связано с многочисленными загадками, и первая из них касается непосредственно природы их расы.

Кажется, что они всегда правили Францией, и всегда были признаны законными её королями. На самом деле их считали не королями в современном смысле этого слова, а скорее королями-священниками, они не царствовали милостью Божией, но были живыми её представителями. Их ритуалы больше походили на священнические, чем на королевские. Так, были обнаружены тела некоторых меровингских монархов, носящие на черепах ритуальные надрезы, подобные тем, какие можно видеть на черепах древних великих буддийских священников Тибета; эти надрезы позволяли душе покидать тело в момент смерти и входить в контакт с божественным миром. Одним из священных символов Меровингов была пчела. Г. Линкольн в книге «Священная загадка» как бы подводит определённый итог поискам по «меровингской проблеме».

В ней показывается, что в основе династии лежит 12 колено Израилево — племя Вениамина (23/ХII — священный день колена). Отправившись в изгнание, сыны Вениамина пришли в Грецию, в центр Пелопоннеса, в Аркадию, где они породнились с королевской семьёй. Продолжение известно: в начале христианской эры они эмигрировали на Дунай и Рейн.

В декабре 1945 г. один египетский крестьянин нашёл недалеко от деревни Наг Хаммади 13 пергаментных свитков, завёрнутых в кожу. В 1961 г. под эгидой ассамблеи международных экспертов были осуществлены перепись и перевод всех рукописей, а в 1977 г., наконец, появился первый английский перевод всей коллекции. Это копии, оригиналы которых восходят к очень древней эпохе, ибо некоторые из них, Евангелие от Фомы, Евангелие Истины и Евангелие Египтян, упоминались ещё первыми отцами Церкви — Климентом Александрийским, Иренеем Лионским и Оригеном. Они дали прочный фундамент для мысли, положенной в основу «Священной загадки» — у Иисуса Христа были жена и дети.

В Евангелии от Филиппа прямо говорится: «Есть Сын человека и есть сын Сына человека. Господь есть Сын человеческий, а сын Сына человеческого есть тот, кто создан через Сына человеческого», жена и дети Иисуса покинули Святую Землю и нашли убежище на юге Франции. Затем в течение V в. их потомство породнилось с королевским родом франков и произвело на свет Меровингскую династию. В 496 г. Церковь подписала договор с новой династией, об истинном происхождении которой она была осведомлена. Так, Хлодвиг добился титула императора Священной Римской Империи и «нового Константина»; в действительности он не был «сделан» королём, он был таковым.

Ватикан, укрепившись, не захотел делить духовную и политическую власть с меровингами и поддержал Каролингов, которые свергли династию Иисуса. Были испробованы все возможные попытки истребить потомство Иисуса, но оно, вопреки всему выжило, пройдя через века.

С взятием Иерусалима в 1099 г. потомство Иисуса возвратило себе своё законное наследство, то, которое принадлежало им еще в Ветхом Завете. Поэтому Святой Грааль имел двойное значение. С одной стороны, это была кровь потомков Иисуса; а с другой, в буквальном смысле слова, Грааль был чашей, сосудом, принявшим и сохранившим кровь Иисуса.

Приблизительно в 1100 г. потомки Иисуса занимают важное положение в Европе и, благодаря Годфруа Бульонскому, в Палестине. Но ведь считается, что тамплиеры отвергли Иисуса и плевали на крест. У основателя ордена Гуго де Пейна на плаще были изображены 3 головы — голова жены, ребёнка (т. е. кровь, династия Иисуса) и… Не сразу, как известно, ересь проникла в орден — а ересь всегда есть искажение истинного.

По Евангелиям, у Иисуса имеются братья, но считается, что не родные. Но в самых древних из известных списков Благовесте: Синайтикусе и Ватиканусе, датируемых IV в., мы находим термин «адельфос», означающий на греческом «брат» — но не двоюродный — (греч.: «анехнос»). У Св. Жерома в его знаменитой латинской Вульгате также употребляется слово ратер (брат) и никогда — консорбинус (двоюродный брат).

Но главное в другом. Евангелие от Варфоломея в коптском манускрипте I в. содержит сообщение исключительной важности: у Иисуса был брат — близнец![] Судите сами: «Он беседовал с ними на еврейском языке, говоря: „Здравствуй, мой уважаемый епископ, Пётр, здравствуй, Фома, мои второй Христос“».

Следует отметить, что имя «Фома» есть не что иное, как искажённое древнееврейское слово «таома», обозначающее «брат-близнец». О том же говорят и отрывки из деяний Фомы (V в.): «Близнец Христа, апостол Всевышнего, ты тоже посвящен в его тайное учение, ты тоже облечён секретной миссией». Об этом не кто иной как Леонардо да Винчи и сказал (точнее, показал) в своём эскизе, названном «Мадонна со Св. Анной», где действительно присутствуют два совершенно одинаковых младенца Иисуса!

Дуализм мира отражен и здесь, но снят Христом, имевшим два естества. Нетрудно понять, что тамплиеры постепенно превратились в противоположность тем задачам, для которых они были созданы династией Иисуса первоначально. Именно у Меровингов (а в более широком смысле — Династии Иисуса) на теле имелись родимое пятно, которое свидетельствовало об их священном происхождении и позволяло их немедленно узнать: красное пятно в виде креста было расположено либо на сердце (т. е. на груди), либо между лопатками.

И манифест, прервавший долгое официальное молчание о бунте, Екатерина опубликовала ровно 23/XII, давая понять посвященным в Европе о сути происходящего. Неудивительно, что после взятия Казани царица даже, как известно, обдумывала план побега в Ригу, хотя в военном плане бунт был обречён (полковник Михельсон тут же наголову разбил Пугачёва).

Исследователи Пушкина все гадают, какую крепость описал А. С. под именем Белогорской в своей «Капитанской дочке». А смысл её названия лежит далеко от Яика — он находится в Чехии, Богемии! Кровь Меровингов мы находим в XVI в. в Лотарингском доме, который в серии гражданских войн между католиками и гугенотами (протестантами) пытается себе вернуть французский престол. Но в результате Дом оказывается ослабленным и создаёт династическую связь со Стюартами[В начале XVIII в. Стюарты потеряли Трон.], т. е. династия Стюартов становится звеном в «крови Иисусова Дома». Курфюрст Пфальца Фридрих V женится на Елизавете Стюарт, дочери Якова I Английского, внучке Марии, королевы Шотландии и правнучке Мари де Гиз, принадлежавшей к младшей ветви Лотарингского дома, Фридрих V играет большую роль в проповедовании идей розенкрейцеров. В 1618 г. он принимает корону Богемии, которую предлагают ему дворяне-бунтовщики, пытаясь вызвать гнев папы и германской Священной Римской Империи, и толкая Европу в хаос Тридцатилетней войны. Но вскоре терпит поражение у Белой горы и лишается короны (а в 1623 г. теряет и Пфальц).

Именно поражение у Белой горы дало движение изгнанной крови Меровингов по Европе, которое, в конце концов, привело к образованию Пфальц-Цвайбрюккенской династии в Швеции, внуком короля которой и был по одной линии Пётр III. Т. е. в этом неказистом человеке текла кровь и Петра I и Иисуса. Известно, что Пушкин платил на Урале, Яике золотом за собранные им сведения, что крайне насторожило крестьян, которые на него даже донесли властям. То, что искал Пушкин, для него стоило действительно дорого. Эти поиски, начавшиеся после последней встречи с Елизаветой Алексеевной, оказались исходной точкой.

В той же «Капитанской дочке» Пушкин как бы роняет одно слово — имя, намекая почти незаметно на происхождение той, которой он стольким обязан. Гринёв подаёт в Оренбурге генералу Андрею Карловичу письмо от своего отца, его бывшего сослуживца, где упоминается «Каролинка». Совсем пустяк. Но за ним стоит вся подоплёка пушкинской судьбы — точнее, одна её сторона. Елизавета Алексеевна имела родную сестру Фредерику, жену Густава IV, короля Швеции, и таким образом, входила в число людей «священной крови», а их дедом и бабкой как раз и были Карл Фридрих и Каролина Гессен-Дармштадтская (а у самой Елизаветы ещё сестра Каролина, королева Баварская), причём ещё раз повторюсь — Густав IV родился в 1777 г., как и Александр I, и умер в том же 1825 г., когда «исчез» русский царь (в один год умерли и обе сестры — Елизавета и Фредерика: в 1826 г.).

Александр и задумал основать новую Династию — династию Крови на здоровой генетической основе (Николай, с которым он был одной крови по матери), так как у него детей законных не было, (девочки умерли в детстве). Только дети Николая I после Хеб-седа становились «священными меровингами», что и предопределило судьбу самого императора. Но для такой акции даже возможностей Александра не хватало (дело с Наполеоном и т. д.) И он использовал Габсбургский двор для своих целей. Ещё в 1735 г. Франциск, герцог Лотарингский, женившись на Марии-Терезии Австрийской, связал дома Габсбургов и Лотарингов, став родоначальников новой великой династии.

Чтобы вернуть свои права, Меровингам — по Г. Линкольну — пришлось прибегнуть к различным маневрам, в зависимости от обстоятельств, по крайней мере, три раза уже почти побеждая, они проигрывали из-за причин, совершенно постороннего характера: в XVI в., когда дом де Гизов почти завладел французским троном; в XVII в., когда фрондёры, в свою очередь, поставили под угрозу корону Людовика XIV, желая отдать её одному из членов Лотарингского дома. Но ближе всего к осуществлению своих надежд Меровингский род был в XVIII в. Через родство с Габсбургами Лотарингский дом, наконец, царствовал в Австрии, и когда Мария-Антуанетта, дочь Франциска Лотарингского, взошла на трон вместе с Людовиком XVI, они имели все основания думать, что Франция очень скоро присоединится к Священной Римской империи.

И, если бы не произошла французская революция, вполне можно себе представить, что Габсбург-Лотарингский дом около 1800 г. господствовал бы над всей Европой. Такую возможность Александр как бы и представил Вене позже, получив её в свои союзницы по делу, имевшему гораздо большие последствия.

К тому же надо заметить, что сама кровь человека Иисуса (по линии детей) не охраняет от проникновения соблазнов, которые стали с XVII в. усиленно стали проникать из когда-то родственной тамплиерской среды. Ко времени Пушкина тайный культ «священной династии» был крайне далёк от христианства. На Чёрной речке мы видим по одну сторону — Пушкина, в котором течёт кровь Петра, та кровь, что прервалась с Петром III в российской династии, а с другой…

Уже после смерти Пушкина в номере «Современника» появляется статья под названием «Последний из родственников Жанны Д'Арк», как бы пересказ «новостей из Европы». То, что это собственно пушкинская творческая мистификация, вообще поняли только во второй половине XX в. В «статье» говорится, что потомок Жанны Д'Арк (по прямой линии от родных брата её) «дворянин, мало занимающийся литературой», услышал, что некто г. Вольтер издал в Голландии сочинение о его предке и вызвал его на дуэль. Тот, испугавшись шуму, заявил, что уже 8 месяцев не поднимается с постели, написал «Генрияду» (где всего несколько о ней строк), и всё.

Можно излагать и поподробнее, но суть останется той же. Все составные (кроме пока одного) хорошо уже нам известны и, перемешанные у Пушкина, нас в заблуждение не вводят. Пушкин говорит здесь о себе и Геккеренах. Вольтер был камер-юнкером и историографом при Людовике XV, к тому же написал «Историю Петра». «Генриада» заставляет вспомнить «Гаврилиаду» Пушкина. Перестановка местами лиц в ситуации, когда Геккерен-Дантес всячески оттягивал поединок, понятна. Но при чём здесь Жанна Д'Арк?

Отправимся в XV век. 20/IV 1429 г. под вечер Жанна вступила в охваченный ликованием Орлеан под медленные, торжественные звуки марша Роберта Брюса[Роберт Брюс, король Шотландии, 24/VI 1314 г. разбив втрое превосходные войска английского короля Эдуарда II, велел записать капеллану типично кельтскую мелодию, которую наигрывали при приближении к противнику волынщики его лучников. Она стала Маршем Роберта Брюса, старейшим военным маршем в мире. 23/Х 1942 г. войска маршала Монтгомери шли под медленные звуки этого марша, чтобы вступить в битву под Эль-Аламейином, начавшую серию, переломившую ход II мировой войны. Да и в наши дни под этот марш торжественно вступают в капитулы высшие эзотерические чины всех толков, проходя под «стальным сводом» и «скрещенными молотами».], исполнявшегося волынками её шотландских полков, в то время как её сопровождали прославленные полководцы Франции. В Орлеане Жан Буше, главный казначей герцогства, обращаясь к Девственнице, сказал: «Добро пожаловать, Дама Жанна, благородная принцесса!» И тогда, и после (в определённых кругах) не было секретом, что никакая она не пастушка, а дочь герцога Луи Орлеанского, брата Карла VI и Изабо Баварской, разумеется, незаконнорожденная. Поэтому она являлась сестрой Карлу VII, королю Франции, который, подобно ей, являлся незаконнорожденным отпрыском вышеуказанных родителей, сводной сестрой Екатерины де Валуа, королевы Англии, сестры Карла VII, тёткой юного короля Англии Генриха VI, племянницей Иоланды Анжуйской, «королевы 4-х королевств», тёщи Карла VII.

Но зачем лицо королевской крови при помощи множества лиц, совершает свою трудную и опасную миссию? Карл VII был бастардом, и после смерти Карла VI корона должна была достаться Орлеанской династии. Но что произошло?

Ещё до отъезда в Нинон (к королю) Жанна поехала в Нанси, чтобы побеседовать с герцогом Лотарингским Карлом. Во имя чего собирался этот военный совет? Между 15 и 20/II 1429 г. (точная дата отъезда в Нинон неизвестна) произошло отправление ко двору «короля Буржского». Вот как описывает встречу Жанны с королём Робер Амбелен в книге «Драмы и секреты истории»: «В ответ на просьбу Девственницы король уединился с ней (подальше от нескромных ушей) в одном из оконных проёмов. Придворные во все глаза следили за этой парой: внезапно их взорам представилось сияющее радостью лицо короля, который от волнения тут же залился слезами. Придворные хотели было приблизиться, однако наследник жестом остановил их». По поводу тайны великий инквизитор Франции Жан Бреаль сделал следующее заявление: «Она была столь велика, что не подлежала раскрытию».

А на второй день по прибытии Жанна потребовала от Карла VII, чтобы он принёс ей в дар королевство, и король повелел королевскому нотариусу составить акт о таком даре. Тогда Жанна торжественно вручила королевство Франции «Царю небесному», от имени которого она затем передала его Карлу VII. На деле, если учесть религиозные верования того времени, Жанна тем самым узаконила положение «Буржского короля»!

Отныне Карл VII располагал своим королевством «по божественному праву», и даже если он был рождён в прелюбодеянии, его положение стало неоспоримым, Жанна и Карл были племянником и племянницей Иоланды Анжуйской, будущего Великого магистра, общины «Иисусовой крови», крови, которая сама по себе давала все права, но для отсечения подлинного и законного короля Франции Карла Орлеанского[Едва вернувшись, этот последний показал, что его не ввела в заблуждение эта попытка ещё раз разыграть историю Иакова и Исава. Он возглавил Прагерию — мятеж крупных феодалов. Само слово восходит к уже знакомой нам Богемии — её столице Праге.] находящегося в плену в Англии, такое драматическое действо стало необходимостью. Так сестра помогла брату возвести «династию Иисуса» на французский престол. И, когда в 1440 г., когда Жанна де Армуаз (т. к. сожгли, разумеется, другую[См.: Р. Амбелен. «Драмы и секреты истории», 1993. Надо сказать, что и казнь Пугачёва в январе 1775 г. в Москве вызывает много сомнений (поэтому «сгоряча» палач сразу отрубил ему голову, а потом четвертовал), можно почти с уверенностью сказать, что, по меньшей мере, на тайном допросе в Москве и на суде были разные люди, хотя автор не утверждает, что Пугачёв лично имел отношение к «священной крови».]), предстала перед Карлом в Орлеане, он, нежно помогая ей встать, сказал: «Девственница, душенька, добро пожаловать вновь, во имя Господа, коему ведома тайна, лежащая между Вами и мной…» Амбелен сообщает ещё одну интересную деталь — Парижской Национальной библиотекой выпускаются к продаже колоды карт. Они называются «Игра (колода) Девственницы». Она была нарисована, если верить традиции, Жаном Персоном, лионским художником-изготовителем карт, в 1493 г. и восстановлена на основании матричного листа, хранящегося в Дижонской библиотеке (Дижон — столица герцогов Бургундских. Так вот, в той колоде присутствуют такие карты: бубновый король — герцог Бургундский; бубновая дама — Прекрасная Елена; бубновый валет — граф Фландрский; трефовый король граф де Бовэ; червовый король — герцог Лангрский; червовая дама. — Венера; червовый валет — Парис и т. д. Так вот, Пиковая Дама — Девственница (Жанна).

Надо пояснить, что если Жанне дали роль Пиковой дамы, иными словами — библейской Юдифи, которая отсекла голову Олоферну, то это в память о некоем франке Д'Аррасе, которому она приказала отрубить голову. Но в «Пиковой Даме» Пушкина, как уже отмечалось ранее, Германн вступает в невидимую схватку — связь с самим Наполеоном. Носительница «священной крови» Пиковая Дама — отсечённая голова — Наполеон, — что за странная цепочка вырисовывается перед нами…

Член Директории Франции (1795–1799) аббат Сийес на основе поисков в королевских архивах другого аббата Пишона узнал о том, что меровингский род выжил. Он тут же переговорил с Наполеоном, убеждая его жениться на Жозефине де Богарне, бывшей жене одного из меровингских потомков. Именно по этой причине он усыновил позже двоих детей, в жилах которых текла «королевская кровь». Именно поэтому Наполеон терпел все измены Жозефины (знаменитая любовь к ней Наполеона — миф), которая была ярко выраженной эротоманкой.

Коронация его как императора французов, а не Франции, проходила как церемония меровингского характера, заботливо разработанная Пишоном и Сийесом.

Впоследствии Наполеон спросил у аббата Пишона (настоящее имя которого было Франсуа Дрон), не смог бы тот составить окончательный вариант генеалогии; это ему нужно было, кроме всего прочего, чтобы доказать, что династия Бурбонов не являлась законной. Из этого можно заключить, что Наполеон предусматривал рождение новой меровингской империи (чем делал себя смертельным врагом Австрийской империей). Поэтому, чтобы уничтожить противоречие (не имея детей от Жозефины), он женился в пик своего могущества на Марии-Луизе, дочери австрийского императора, то есть на женщине меровингского рода.

Эрцгерцога Карла, брата жены Наполеона, попросили проиграть биту при Ваграме в 1809 г. в обмен на часть меровингских сокровищ, найденных Наполеоном[]. Другая часть этих сокровищ была обнаружена в 1837 г. в Петроассе, принадлежавшей тогда Габсбургам. Их меровингское происхождение объясняет, почему эти последние так дорожили этими сокровищами.

Сын Бонапарта, Наполеон II, имел в своих жилах ту же «священную кровь», но он умер, не имея детей. Наполеон III, сын Луи Бонапарта и Гортензии де Богарне, тоже принадлежал к меровингскому роду. А Дантес был братом его по матери — т. е. принадлежал даже не королевской, а «священной крови».

Вступив с ним в родство, Пушкин потенциально замкнул кольцо крови между Петром I–III и Наполеоном I–III — став мостом, соединяющим две разомкнутые половины, а символически Пиковая Дама (Жанна — Дантес) в конце концов выполнили функцию Юдифи.

А перед тем, как открыть последнюю дверь — спросим, почему в твореньях Лермонтова нет ни разу имени Христа! Да и по существу — какой главный нерв его поэзии, его лирики? Парадоксально то, что мы знаем ныне слишком много Лермонтова. Если бы рукописные юношеские тетради не сохранились, мы бы знали 40–50 его стихотворений (при жизни напечатано 42, а в единственный сборник, куда он отбирал сам, вместилось и того меньше — 28). А ведь никто не сомневается, что лермонтовские «Врата молчания» — его лирика, вход, туннель в его душу

Но если только мы от «огромного» Лермонтова обратимся лишь к десяткам его стихов, то обнаружил удивительное, то, что Лермонтов почти не скрывал в них, но всеми силами пытался спрятать в обыденной жизни, представ перед большинством (что и отразилось в воспоминаниях о нём) современников человеком как все.

Самая сокровенная тема Лермонтова, выходящая за быт, семью, город, страну — Воспоминание.

Заключительная часть

«Как только появляется человек, приносящий с собой что-то оригинальное, человек, который не говорит: „надо принимать мир как он есть“, а, напротив, говорит: „пусть мир будет каким угодно, я сохраняю оригинальность, от которой не собираюсь отказываться по произволу людей“, и как только мир слышит эти слова, всё существующее преображается. Точно в сказке: как только магическое слово произнесено, двери замка, находившиеся под столетними чарами, отворяются, и всё оживает — ибо жизнь прислушивается. Ангелы берутся за дело и с любопытством смотрят, что произойдёт, их это заботит. С другой стороны, мрачные демоны, которые долгое время только и делали, что грызли ногти, вскакивают на ноги и потягиваются, так как видят для этого подходящий случай…»

Роже Гароди

Рассказывают, будто бы у Лермонтова был такой «тяжёлый взгляд», что на кого он смотрел пристально, тот невольно оборачивался и часто выходил из комнаты. Достоевский, так много сказавший о Пушкине, ни слова не говорит о Лермонтове, которому в Мистике своей обязан едва ли не больше, чем Пушкину. О «раздвоенности» Лермонтова писали давно. «Во мне два человека» — говорит Печорин. Но это двуличие какое-то странное, двуличных немало — но мало кто страстно бросает взгляды из настоящего Я в его прошлое, и тускло, но видит одновременно своё будущее. Такое воспоминание будущего — прошлого — восклицает Д. С. Мережковский — «кажется во всемирной поэзии нечто единственное».

Вл. Соловьёв проницательно замечал, что Лермонтов говорит о высшей воле с какой-то личною обидою. А ещё Е. Эйхенбаум в чисто литературоведческом исследовании[Эйхенбаум Б. Лермонтов. Опыт историко-литературной работы. Л., 1924.] увидел, что в «Демоне» и «Мцыри» Лермонтовым материал просто подбирается, причём не идея иллюстрируется историческими картинами (точнее, не только идея), а происходит попытка эмоционального восстановления утраченного, но с ним бывшего бытия. Лермонтов пишет формулами, которые гипнотизируют его самого.

Лермонтов помнит о своей страстной, прекрасной и грешной прошлой жизни. Тема вброшенности в мир появляется ещё в ранние годы — «по произволу дивной власти я выкинут из царства страсти» (1832 г.) Но, помня о своей былой жизни, он прямо обращается в одном из лучших своих стихотворений «Молитва» с просьбой, прекрасно показывающей корень его «воспоминания о прошлом — будущем» — «Ты (Божья матерь) Восприять пошли к ложу печальному лучшего ангела душу прекрасную». Характерно, что Эйхенбаум не понял суть сказанного: «смысл фразы оказывается затемнённым; очевидно, это должно означать — „поищи лучшего ангела восприять душу прекрасную“».

И лишь Мережковский, да и то в своём стиле «литературных курьёзов» бросил в 1911 г.: «не о душе ли своей Лермонтов говорит, из той прошлой вечности, которую он так ясно чувствовал?» Только в таком ключе понятны и строки: «В душе моей с начала мира твой образ был запечатлен». Это воспоминание о том, что было до рождения, о своём прошлом воплощении. То, что человек переживает бесчисленное количество рождений и смертей, совершенно ясно подавляющему большинству жителей Азии (прекрасно осведомлён в этом и Ватикан).

Ныне уже современная наука собрала огромный материал по вопросу реинкарнации. Я. Стивенсон опубликовал 3-томную монографию, посвящённую этому вопросу, где содержится описание 1300 случаев реинкарнации в различных частях мира. Можно привести, например, случай с жившей в Филадельфии женщиной русского происхождения, которая, находясь под гипнозом, утверждала, будто она — шведский крестьянин Йенсен Якоби. Более того, пребывая в таком состоянии, она могла вести довольно сложные беседы на шведеко-норвежском наречии, причём произношение её было безупречным. Разговаривая грубым голосом, она ярко изображала личность безграмотного крестьянина. Но в Индии, по существу, не существовало взгляда на мир как на мир истории, и люди как бы проходили воплощение каждый сам по себе в своих кастах.

Впервые сближение истории и реинкарнации происходит у Платона. Русский философ А. Ф. Лосев в книге «Платон» (М., 1960 г.) подцензурно об этом писал так: «Картина истории рисуется у Платона несколько раз, и везде речь идёт о переселении душ. Что же касается существа дела, то стоит отметить, что в „Горгии“ и в „Федоне“ нет никаких разговоров о сроках и периодах душепереселения, но об этом имеются определённые высказывания в 2-х других диалогах. В „Федре“ и в „Государстве“ мы находим утверждение, что переселение душ происходит один раз в 1000 лет».

А Л. Мартынов в «Исповедивом пути» добавляет: «Сроки эти в наше время сокращены — и значительно. Имеются наблюдения по жизненным событиям знаменитых людей. Так, Наполеона и Гитлера, почти во всех крупных событиях жизни разделяет 129 лет». Но если античная мысль и соединила саму историю и принцип реинкарнации, то дальше продвинуться не могла, так как историю понимала как круговорот, и только христианство, как ни странно это звучит, соединило историю и реинкарнацию в логичной завершенной схеме.

Христианство, которое рассматривает историю как имеющую внутренний смысл, начало и конец, через реинкарнацию получает разрешение от множества знаменитых «вечных и страшных вопросов» — если есть Бог, то почему страдают дети, младенцы и т. д. Окончательное упразднение идеи реинкарнации из христианских догматов происходит лишь в 553 г. Даже при ликвидации многих раннехристианских документов в догматическом Евангелии от Марка (самом старом из четырёх) читаем: «И спросили Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; и Сыну человеческому, как написано о нём, надлежит много пострадать и быть уничтожен. Но говорю вам, что и Илия пришёл, и поступили с ним, как хотели, как написано о нём» (Мк. гл. 9 I—17).

Как известно, пришёл прежде и всё устроил Иоанн Креститель. Здесь впервые выявляются две взаимопересекающиеся волны: воплощения людей, вышедших из колеса кармы (архатов), добровольно воплощающихся в нужных местах и в нужном времени для реализации определённой задачи, существ более высокого порядка, чем обычные люди, т. е. те, которые движутся к совершенству через свои дела.

В своё время Д. С. Мережковский чутко угадал и робко сказал о Лермонтове: «Если бы довести до конца эти первичные бессознательные впечатления, то пришлось бы выразиться так: в человеческом облике не совсем человек, существо иного порядка, иного измерения. Отсюда и то, что кажется „лживостью“. Лжёт, чтобы не узнали о нём страшную тайну. Отсюда, наконец, и то, что кажется в нём „пошлостью“. Обыкновенного тщеславия у него как раз и не было — было желание быть как все».

Ещё Лейбниц подразделял познание на смутное и отчётливое, а последнее на адекватное и интуитивное. Процесс осознания потерянного и своей роли в этом мире у Лермонтова шёл от смутно-интуитивного к адекватно-отчётливому (в последних его стихах есть такие строки — «честно умер за царя»),

Данте в «Божественной комедии» упоминает гностическую легенду о том, что «ангелы»[] (т. е. существа более высокой организации), выбравшие своё место в борьбе света и тьмы, более не рождаются, а колеблющие посылаются в мир, чтобы они во времени сделали выбор. Если суть механики воплощений человека может быть выражена в самом общем смысле двумя путями — как принудительное через свои дела и как добровольная (архаты), когда реинкарнация происходит сознательно для выполнения определённой задачи, то телесное воплощение существ иных планов бытия не только редки, но и требуют промежуточного звена для реализации задуманного.

В январе 1798 г., когда императрица Мария Фёдоровна готовилась стать матерью 10-го ребёнка, Павел I в Зимнем дворце принимал династию старообрядцев, где купец Маслов преподнёс императору древнюю икону Михаила Архангела. 28/I у Павла рождается сын. В момент пушечной стрельбы по случаю события, граф Кутайсов докладывает императору о странном сообщении дежурного офицера о том, что к часовому подошёл старец и попросил напомнить царю о том, чтобы сына назвали Михаилом, а также и строящийся дворец, что стоит на месте его рождения и слова: «Дому твоему подобаеть святыня Господня въ долготу дне». К удивлению Кутайсова Павел воскликнул: «Уже исполнено». Солдата наградили деньгами, а офицер получил орден Св. Анны.

Позже Павел рассказал графу, что всё это он видел в ночь перед родами то ли во сне, то ли наяву. Число букв надписи, которой был украшен замок, где и погиб Павел, процарствовав ровно 4 года, 4 месяца и 4 дня, равно 47, т. е. числу лет, прожитых Павлом. Так в мир вошёл человек, через семя которого телесно воплотился «вестник», получивший также имя Михаил. Но воплощение из тонкого мира в плотное тело имеет свои нюансы и закономерности. Новое тело не даётся человеку уже с готовыми чувствами: где должны быть чувства, имеются как бы незаполненные места, их. И постепенно в течение развития, чувства тела тонкого («тела желаний») заполняют соответствующие места в теле плотном, но с учётом поправки, исходящей из приспособлений к новым условиям. Эта адаптация вносит коррективу в чувства тонкого тела воспринятой информацией из условий среды мира плотного.

Всё это создаёт такое положение, что чувства тонкого тела, могут занять лишь строго определённый объём в «местах» чувств тела плотного. Через всё это только и можно взглянуть на странное поведение Лермонтова, рост его личности, отношение к людям. Вл. Соловьёв подчеркнул одну сторону этого процесса: «С детства обнаружились в нём черты злобы прямо демонической. В саду он то и дело ломал кусты и срывал лучшие цветы, осыпав ими дорожки. Он с истинным удовольствием давил несчастную муху и радовался, когда брошенный камень сбивал с ног бедную курицу. Взрослым Лермонтов совершенно также вёл себя относительно человеческих существ, особенно женских». Но Д. С. Мережковский более прав, когда говорил, что в Лермонтове боролись два человека, а мы можем добавить, что боролись, чуть ли не буквально.

Человек, воплотившийся в мир плотный, очень много теряет (и в этом последнее, самое тайное значение темы «тюрьмы» у Лермонтова), но вместе с тем, обретает гораздо больше потерянного, снова возвращаясь в мир тонкий. И когда человек сознательно, устремляется к обретению себя, то процент обретённого возрастает прямо пропорционально его устремлениям. И плотное (плотское) тело в этом играет незаменимую роль.

И чем плотнее, чем грубее материал овладения механизмом управления телом, тем более могучая энергия овладевает будущим человеком. Но из этого пункта лежат дороги в разные стороны. Одна ведёт к мироощущению, предельно выраженному в манихействе: «Дух мучается в тенетах материи, следовательно, его надо освободить от плоти. Зло вообще всё видимое — природа, люди, храмы. Весь мир достоин только ненависти. Чтобы спастись, надо убить в себе все желания — возненавидеть жизнь, а для этого надо всячески отравить её и себе, и другим, надо сделать жизнь на Земле отвратительной. С этой целью послушникам наряду с самой строгой аскезой рекомендовался и самый разнузданный разврат. Запрещались только все чистые радости, примиряющие человека с жизнью: брак, основанный на доброте и доверии, любовь к природе и т. д. Во имя великой цели — достижения состояния полного отвращения к жизни — все средства хороши». Когда Л. Н. Гумилёв писал эти строки, он ни на секунду не вспомнил о Лермонтове, но абсолютно точно передал то мироощущение, которое владело Лермонтовым. Возможно, и не только мироощущение, но и вполне осознанное учение, если взглянуть на судьбу знаменитого «кружка 16», куда входили родовитейшие люди, то увидим удивительную тенденцию (уход Гагарина в иезуиты, как раз доказательство от обратного) — стремление к смерти[Вся лирика Лермонтова в 1841 г. буквально пронизана темой смерти.]. А. Долгорукий буквально заставил драться на дуэли своего товарища князя Яшвили на тяжелевших условиях, который без свидетелей был убит. Фредерикс, Жерве откровенно искали смерти. А многих из этого кружка мы так и не знаем. Как тут не вспомнить «порнографические стихи» Лермонтова, которые разнятся с эротикой Пушкина как небо с землёй[Эти произведения не включаются в полные собрания сочинений Лермонтова, но они неоднократно печатались в России и заграницей. Наиболее авторитетное издание появилось в американском периодическом альманахе «Russian Literature Triquarterly» (1976, № 14) со статьей У. Хопкинса. Две из пяти вещей, опубликованных У. Хопкинсом, — «Тизенгаузену» (адресовано соученику Лермонтова, Павлу Павловичу Тизенгаузену) и грубоватая «Ода нужнику» — имеют темой гомосексуальные сношения между юнкерами. Примечание сканировщика.].

Лермонтов осознал тупиковость этого пути, и в последние годы его потенциал только начал реализовываться. Он мучительно нащупывал истинный путь — через творчество к освобождению духа. Именно здесь разгадка меньше всего замеченного в «Герое нашего времени» — «фаталиста». Перед смертью он уже знал много, и таинственная улыбка играла на его лице. Он уходил, он был счастлив. «Честно умер за царя»? Но за какого? В русском народном сознании, вплоть до 1917 г. бытовало твёрдое мнение, что помимо «самозванных», существуют «правильные» и «неправильные» цари.

Борис Годунов считался ещё до Лжедмитрия — «неправильным», хотя был щедр к простым людям. Главное в этой, наивной на первый взгляд, схеме заключается в убеждении, что «правильный» государь таким уже является до своего рождения[].

В культурах, где реинкарнация нескрываема, её принцип не отрицается, логично должно было возникнуть явление, получившее название Хубилган (Тибет), которое обозначает непрерывный цикл властвования одного и того же лица, в разных воплощениях. Существует сложная специальная практика распознавания этого лица среди его новой жизни, практика, так поразившая европейцев своей, безошибочностью. Особенно практика Хубилгана получила развитие в северной ветви буддизма.

Поиски иногда длятся по 20–30 лет. Всеми делами в такие периоды ведает управляющий, который, впрочем, осуществляет всю полноту власти. Тогда находится мальчик, претендующий на роль ламы, ему устраивают своеобразный экзамен: в пустой комнате ему дают мешок с вещами, 20 % которых принадлежат умершему ламе. Мальчик должен их узнать и о каждой что-нибудь рассказать. Та же идея, точнее, её ощущение и превратилось в недрах народного сознания в теорию «правильных» царей (чистая идея воплощения оставалась толькоу части, видимо, посвященной — раскольников, а к XX в. — лишь у скопцов и хлыстов).

Иными словами, на русском престоле воплощались две линии — лица или лицо, во времени осуществлявшие верховную власть неоднократно под разными именами и отдельными инкарнациями людей, выполнявшие в истории разные миссии. К последним, и относило народное поверье, например, Василия Шуйского и Бориса Годунова. Причём надо заметить, что «неправильность» их совсем не отрицала долга повиноваться им не за страх, а за совесть. Чину венчания на царство Годунова был придан характер хиротонии. Совершив миропомазание и приобщив царя Св. Тайн, патриарх возложил на него своею рукою венец и произнёс — «аксиос, аксиос, аксиос» (достоин).

Кроме того, сочинены были две молитвы, которые не повторялись в последующих венчаниях. Но род Годуновых вырезали. Царство и священство никак таинственно не могли объединиться; так как при Михаиле. Фактически правил его отец — патриарх, поэтому вопрос и не поднимался. Полнота царской власти восстановилась лишь при Алексее Михайловиче. В церковных же делах при нём, как известно, произошёл раскол. И только со времени его сына Фёдора Алексеевича царь при венчании стал причащаться в алтаре по священническому чину.

Всем прежним царям по их миропомазании Св. Дары были передаваемы не внутри алтаря, а перед Царскими вратами, где совершалось само помазание. Теперь же царь введён был во святилище прямо Царскими вратами, где он приобщался, подобно священникам. Но священство и царство не объединились, хотя бы потому, что в полной мере священством обладает только епископ.

Наступил таинственный рубеж. 28/VIII 1671 г. рядом с Марсом Сименон Полоцкий заметил яркую новую звезду. Он был не только церковным книжником, но и обладал эзотерическими знаниями, к которым нередко прибегал царь Алексей Михайлович. Полоцкий сообщил царю, что у него родится ребёнок через 9 месяцев — человек особой судьбы. В срок у царицы начались роды, её жизнь висела, на волоске, она уже причастилась, но через 5 часов родила Петра, того, к кому сходятся и расходятся нити многих событий, судьбы людей будущего, и не только будущего, но и прошлого. Кем он был в прошлых воплощениях? Да и возможно ли даже приблизиться к этому?

Еще Велемир (Виктор) Хлебников, математик по образованию, построил теорию, где история человечества вписывается в гамму колебаний звуковых волн, исходя из того, что все явления материального мира есть сгустки и вибрации световых волн. По этой теории, каждые 365 лет рождаются люди-двойники. В 476 г. в Индии родился астроном Приабхата, утверждавший, что Земля вращается вокруг Солнца, а через 365 х 3, в 1571 г., родился Кеплер, доказавший это вращение.

Величайший логик Аристотель родился в 384 г. до н. э., а через 365 х 6, в 1806 г., родился величайший логик Европы Джон Стюарт Милль. Все эти факты (и множество других) укладываются, согласно Хлебникову, в гамму звуковых колебаний от А до У (самого низкого звука в азбуке). Причём он как раз исходил из именно реинканационной точки зрения. Себя Хлебников считал родившимся трижды, и вывел загадочную формулу — уравнение прошлого, будущего и настоящего времени, открытую им перед смертью в 1922 году. (105+104+115=742 года 34 дня). В прошлом он видел себя математиком и поэтом Омаром Хайямом, позже геометром Лобачевским и наконец, Велимиром Хлебниковым. Сам принцип связи может показаться шизофренией. Но в 60-е годы XX века астрофизик Козырев поставил опыты, где через свою систему «Зеркал» уловил энергетические всплески, исходящие из будущего и прошлого. Во многих лабораториях мира пытались повторить опыт Козырева, не безуспешно, и он не получил признания. Но, в 1991 г., Сибирская Академия наук повторила опыты Козырева и получила ошеломляющие результаты. Все опыты подтвердились. Светила слали свои лучи как из прошлого, так и из будущего, подтверждая правоту Хлебникова.

Наконец, уже в 1993 г. экспедиция академика Казначеева построила систему зеркал Козырева, улавливающих время. В результате 5 раз появлялся светящийся объект неизвестного происхождения, а затем в одном из опытов появился сияющий хвостатый плазмоид необычных очертаний. В том же направлении пошли математик П. Ю. Чудакова и сотрудник Военной академии химической защиты С. П. Чудаков, которые построили теорию под дипломатическим названием «биогенных двойников» (регистрационный номер — № 6876 — 22/VIII 1990 г. — в Компьютерном банке идей СССР).

Положив в основу синхронность во времени личностных деяний и событий, непосредственно связанных с ними, на базе огромного количества фактов, они пришли к выводу о существовании следующих «двойников»: Пётр I — Юлий Цезарь; Корнелий Тацит — А. С. Пушкин; Федр — И. А. Крылов; Траян Марк Ульпий — Александр I; Агриппа Постул — Пётр III[].

А Р. Штайнер считал, что существует следующая цепь воплощений одной души: например, пророк Илия — Иоанн Креститель — Рафаэль — Новалис; а также что Коперник — реинкарнация Николая Кузанского.

Неудивительно, что интерес к личности Леонардо да Винчи получил в мире новый импульс после обнаружения сходства биолокационных эффектов от Туринской плащаницы и «Джоконды». А после появления сведений из недавно опубликованных переводов гностических свитков о наличии у Христа брата-близнеца возникла и версия о реинкарнации брата в Леонардо.

Если взять это как «рабочую гипотезу» — что мы видим? Траян жестоко преследовал христиан, и в его время «умер» последний апостол Иоанн, Александр полжизни провёл отшельником и руководил акцией гигантского значения. Юлий Цезарь основал империю, которую в 3-м воплощении преобразовал Пётр, причём Санкт-Петербург — это именно новый Рим, но Рим духовный. Даже в гербе города трансформированы мотивы герба Ватикана (другого духовного Рима, противоположного — якоря лапами вверх, а у Ватикана — ключи бороздками вниз). Санкт-Петербург — Новый Рим Св. Петра, не зря якоря, символа спасения.

Как тут не вспомнить чашу кесаря Августа, упоминавшуюся во вступления к чину венчания Ивана Грозного и Фёдора Иоанновича! Но то, что в качестве «другого варианта» Петра исследователи находят князя Владимира, сразу превращает гипотезы и допущения в стройную логическую цепь. Еще Феофан Прокопович в своей трагедии «Владимир» прозрачно придал крестителю Руси черты Петра. Одно лицо связывает основание империи — мировой формы зарождающейся Новой Веры с её трансформацией по существу в новую теократию, которая со времён Петра заняла полматерика. В деятельности Петра, конечно, отмечали, что Св. Андрей (апостол, впервые посетивший с Евангелием места Восточной Европы) занимал в иерархии символов одно из важных мест. Но при более внимательном рассмотрении это явление уже переходит через границы «идеологических знаков» государства, а приобретает какой-то другой, ускользающий смысл. Апостол Андрей всегда почитался на Руси (его рука даже хранилась в Патриаршем соборе Московского Кремля), но то, что стало «твориться» с этим Апостолом при Петре, не вписывается в иерархию почитания, хотя формально первое место занимали Первоапостолы — Пётр и Павел (Петропавловская крепость и т. д.)

С 1700–1702 гг. поднимается настоящий культ Андрея; сейчас уже забыто, что андреевский флаг при Петре был не только боевым морским; но позже и общенациональным русским флагом (что после Петра быстро забыли[]). Высшим государственным знаком отличия ещё до Северной войны стал орден Св. Андрея Первозванного, кавалеры которого составляли как бы «орденское братство». Многие историки отмечали, что создание культа апостола Андрея носило личный характер царя, но объясняли это по-разному.

Пётр ценил культуру Европы, но не то, что лежало в её духовной основе ― ещё с античности такое видение бытия, где мир сущностный, область подлинного бытия, и мир материальных явлений противополагались. Получив посвящение от шотландского штатгальтера Вильгельма Оранского, Пётр жил, именно жил, в мире других идей, идей, называвших в общем смысле эзотерическими. Здесь материальный мир рассматривается и только как последняя крайняя степень реализации Высшего, истинно-сущего. В высших мирах ничто не мыслится отвлечённо, а все имеет соотношение — идеальное и реальное — с ним связанным образом в мире низшем.

Человеку на земле соответствует человек на небе. Эта идея человека как абсолютной и всемирной формы, совершенно чуждая античной мысли и есть, по мнению эзотериков — подлинная библейская истина, переданная христианскому миру апостолом Павлом. Поэтому Пётр не мог не знать и конкретику общих положений[], а именно учение о 2-х способах посмертного существования на земле: гилгул (полное вселение души в другое тело)[] и иббур (тесное соединение одной души с другой на 7—14 г. рождения, или на кратном 7). Описано немало случаев, когда происходила «прививка», подселение, разумеется, не «астрала», а «будхи» (т. е. собственно души) другого, часто более высокого плана существа. В тибетских, ламаистских, буддийских трактатах описывается даже механика и нюансы такого жития. В других культурах часто говорится о «вхождении духа» какого-либо, например, известного святого. Но сознательная память, а чаще бессознательное впечатление о влиянии другой «души» оставалось и в будущей жизни, иногда сильнее, чем воспоминание о своей прошлой деятельности. И, если взглянем с вышеизложенной точки зрения, картина перед нами предстанет удивительно логически стройная — основание империи, превращение её в теократию, но не завершённую, где царство и священство не объединены, во время Петра.

Кульминация движения не страны, империи, а космологическое завершение определённых начал, заложенных во «время оно» приближалось. Но зачем Пётр поднял на дыбы «Русь Христову», и что он знал о Христе?

Молчание Иисуса

Где бы ты ни был, что б ты ни делал, между землёй и небом война.

Виктор Цой

Многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить.

Ио 16, 12

Учитель церкви Ориген (III в. н. э.) сообщает нам — «Слово Божье говорил Иисус ученикам своим особо (втайне) и большей частью в уединении; кое-что осталось незаписанным, потому что ученики знали, что записывать и открывать всего не должно». То же — Климент Александрийский: «Господь, по воскресении своём, передал тайное учение (гнозис) Иакову, Иоанну и Петру; эти же передали прочим Апостолам (Двенадцати), а те — Семидесяти».

Все записанное в Евангелии можно прочесть в 2–3 часа, а Иисус учил не меньше полутора лет по синоптикам, а по Иоанну не меньше двух-трёх! «Нам невозможно сказать всего, что мы видели и слышали — вспоминает в „деяниях Иоанна“ Левкий Харин, свидетель II века — многие, дивные и великие дела должны быть о времени умолчаны». «Многие тайны ты нам открыл; меня же избрал изо всех учеников и сказал мне 3 слова, ими же я пламенею, но другим сказать не могу» — вспоминал апостол Фома Неверущий.

30 лет жизни человека Иисуса исчезают из Евангелий; где он находится и что делает — умалчивается; но, может быть, свою тайну он раскрыл во время мук на Кресте, когда воскликнул — «Эли, эли, лама сабахтани». Считается, что это арамейскй язык. Это так, и не так. Арамейский язык был средством общения многих народов Ближнего Востока в то время, а ранее, как писал Д. С. Мережковский, вообще — «такой же всемирный», каким будет простонародный, общий — koine, эллинистический язык Александра Великого. Мы должны пробиться сквозь греческий перевод к арамейскому подлиннику, чтобы услышать «живой, неумолкающий голос Иисуса, почувствовать как вместе с родным языком его веет на нас само дыхание вечности».

Но родной ли это язык человека Иисуса? Предложим крайне простой случай (такие случались в действительности в войнах с турками) — немецкий барон-офицер, в «свете» говорящий по-французски (здесь — аналог греческому), а в полку — по-русски, попадает в плен к туркам, и они его распинают на кресте, на каком языке у него вырвутся последние мучительные слова — «мама, я умираю»? Конечно, на родном, немецком.

Выдающийся лингвист, значение которого только ныне становится понятным, Огюстюс Планжон, еще в XIX в. показал, что последние слова Иисуса, переводимые как «Боже, Боже, мой, для чего ты меня оставил?» — означают иное. Планжон его корни отыскал в языке майя. На нём фраза звучит так: Хело, хело ламах сабахтани — «теперь, теперь гибель, чёрная краска на нос» (т. е. я гибну, тьма у чела моего). Выходит, Иисус — майя? Конечно, нет. Но тот же Планжон пришёл к выводу, что 1/3 языка майя состоит из чистейших греческих слов. В языке их встречаются и ассирийские слова.

В 1926 г. профессор Гарвардского университета Лео Винер с множеством таблиц показал, что языки майя и африканские наречия мандинго имёют один корень. В 1883 г. Дабри де Тьерсон в книге «Происхождение индейцев Нового Света и их цивилизации» нашёл созвучие языков майя и санскрита[], в 1835 г. Де Параве опубликовал «Записки о японском, арабском и баскском происхождении народов плоскогорья Боготы» (у басков до сих пор есть праздник «ацтекайен»).

В 1976 г. Ч. У. Брукс издаёт книгу с названием «Ранние миграции. Происхождение китайской расы, история её раннего развития, с разысканием свидетельств её американского происхождения». А Планжон утверждал, что в языке майя встречаются слова почти всех народов, как древних, так и современных. Он отражает древнейший язык планеты. Ныне уже собрана масса фактов о связи Иисуса с «какой-то» высокой працивилизацией Земли. Сказания об Иисусе в тибетских, японских, индийских рукописях, говорят об этом.

В XIX в. Фабр Д'Оливье вновь открыл сложнейшую связь понятий древнесемитского алфавита, где в разных сочетаниях одно слово (точнее, «блок») одновременно имел 3 уровня открывающегося смысла. Оказалось, что Ветхозаветный ковчег Ноя никогда не плавал по водам потопа. Словосочетание «табал тарам» означает — ковчег «наполнял пространство», т. е. передвигался в нём. Сколько времени и до какого места? До того, как он достиг вершин Арарата — гласит аллегорический текст. До сих пор ищут в районе турецкого Арарата остатки Ноева ковчега. Но их там никогда не было, так как Арарат Ветхого Навета — не гора!

Слово это состоит из двух корней — «аор» и «рт», «аор» переводится как свет, «рт» распадается на «р» — движение и «т» — сопротивление. Этимологически «арарат» означает «отраженные ход света». Ковчег (тебал) наполнял пространство до «арарата» 17 единиц, времени (т. е. двигался до места удаленного на 17 единиц пути света).

Не зря Августин Аврелий (Блаженный Августин) учил, что воды потопа не могли достичь «Земли Святых», чья вершина касается лунной орбиты. Человеческая история, действительно, шла как бы по спирали, где более высокий её уровень оставлял на собственно Земле свои «духовные центры». В этом смысле фараоны были «божественного происхождения», и были зачаты «богами», а в Вавилоне в зиккуратах — храмах существовали площадки для ритуального оплодотворения жриц «богами». Как человек и Иисус был связан с высшей ступенью земной цивилизации, побывав во всех районах нашей планеты и за ее пределами. Когда первые сообщения в начале XX в. о визитах Иисуса в Тибет, Индию, Японию стали появляться в печати, Ватикан (хорошо осведомлённый обо всём этом) предпринял огромные усилия для пресечения подобной информации.

Но об этом уже написаны тысячи страниц — главное в том, что такое устройство (и эволюция) мировой цивилизации неизбежно подразумевает наличие духовных центров. Сама суть которых, не только быть хранитёлем знаний, но и выполнять космические функции регуляции. На санскрите данное с предельной точностью передаётся термином «дхарма», что обозначает отражение незыблемого высшего принципа в мире проявленного (корень «дхри» выражает главным образом идею стабильности, в несколько иной огласовке он входит в состав «дхрува» (полюс) и сближается с греческим «друс» (дуб).

А именно у друидов в Додонском святилище дуб почитался как «мировое дерево», символ оси, связующей оба полюса, духовный и материальный, — жреческий и царский. Вот где разгадка и «Золотого Петушка» Пушкина. Царь Дадон — «посвященный» Павел I, так как эзотерические общества всегда считали себя преемниками знании друидов, тем более Павел и был убит в марте, месяцев равноденствия, месяце дуба. И он открыто впервые практически захотел в себе объединить власть светскую и религиозную.

Жозеф де Местр сообщал в своих мемуарах, что Павел сам служил обедню на Пасху. Уже сразу после коронации он выразил желание участвовать как священник в литургии, а после пытался стать духовником своей семьи и министров. Однако Синод отговорил его, возразив, что «канон» православной церкви запрещает совершать Св. Таинства священнику, который женился во второй раз. Чем кончил Павел «Додон» — известно, его «клюнул» Александр, родившийся в год Петуха.

Во всей скрытой культурной мировой традиции существует чёткая линия поиска или создания прообраза «Центра мира», «Святой Земли», «Главных островов». В более поздние от нас космические периоды-циклы центр находился в легендарной Туле (на санскрите «весы»), осталось это название во многих районах мира, от России до Центральной Америки. Каждая из этих точек была в своё время местопребыванием духовной власти, являющейся как бы эманацией, первозданной Тулы.

Впоследствии новый центр стал называться Парадеша (на санскрите — «горное место», у халдеев оно превратилось в Пардес, а у европейцев — в Парадиз. Таков первоначальный смысл последнего слова, которое во всех, огласовках аналогично Пардесу Каббалы). Именно Центр считался «Святой землей» или — как у Платона — «Чистой землёй» и по меньшей мере символично, что многие из восточных сообществ крайне замкнутого характера — от исмаилитов до ливанских друзов — называли себя, как и некоторые из европейских рыцарских орденов — «хранителями Св. Земли», т. е. соотносили себя как отражения Центра. Именно применительно к этому месту относится вещий сон Иакова, после чего нарёк он его «Домом Божьим».

В книге Бытия читаем: «Иаков пробудился ото сна своего и сказал: истинно Господь, присутствует на месте своем, а я не знал! И убоялся, я сказал: как страшно место сие! Это не что иное, как дом Божий, — это врата небесные». Вавилон — как вторичный, центр — прямо повторяет суть того, что он «отражает» в переводе своего названия — Врата Бога. Ныне можно приблизиться — после открытия многомерности пространства-времени — к тому, что называют Асгардом, Агартхией, Шамбалой и другими именами. Это не только узел многомерности, но по существу как бы в конечном счёте на высших его уровнях «труба», соединяющая «полюса» Вселенной, проходящая через Землю. Уровней она может иметь столько, сколько существует в природе.

В древности существовал особый вид знаний — жреческая или священная география. Вторичные духовные центры располагались не произвольно, а определялись в соответствии с точными законами (в завуалированной форме кое-какие сведения об этих закономерностях содержатся в диалоге Платона «Тимей»), Вторичных центров было немало — на Крите, в Дельтах Греции, в Вавилоне, Иерусалиме, Лхасе, Мемфисе, Фивах (название явно идентичное еврейскому слову Thebah — обозначающему Ноев ковчег). Но нас интересует Европа, и не столь прошлого времени.

Рене Генон — культуролог эзотерии — указывает нам путь: в теперешней Европе не существует никаких регулярных организаций, поддерживающих сознательную связь с этим духовным центром; такое положение длится уже много веков, хотя надо сказать, что разрыв не был внезапным, а растянулся на несколько последующих фаз, первая из которых восходит к XIV в. После уничтожения Ордена Храмовников эту связь, хотя и не столь явным образом, продолжало осуществлять общество людей, которое впоследствии стало известно под именем Розенкрейцеров. Ренессанс и Реформация стали ещё одной критической фазой этого процесса, и, наконец, полный разрыв совпал с Вестфальским договором 1648 г., положившим конец 30-летней войне. Многие авторы утверждают, что после окончания ее истинные розенкрейцера покинули Европу и переселились в Азию. Начиная с того времени, сокровищница подлинных знаний перестала быть достоянием Запада. Поэтому Сведенборг мог с полным правом утверждать, что «„Потерянное слово“ надлежит искать у мудрецов Татарии (т. е. Московии) и Тибета».

Московия и Тибет, кто их может роднить, что соединяет? Ответ один — Санкт-Петербург. Меньшиков в письме от 10/ХII 1709 г. к Петру прямо называет этот «земной парадиз» — «святой землей»! Более того, вся активность царя после 1700 г. почти во всех сферах жизни служила одному — созданию, охране во веки веков, и — функционированию города Мира. Мы не знаем о конкретных контактах Петра с высокими Адептами перед 1700 г. (хотя хорошо известно его посвящение во время Великого посольства). И то, что выглядит естественным логичным, само собой разумеющимся — выход к морю, при более внимательном отношении выглядит совсем по-иному.

Неожиданный разрыв Петра со Швецией (перед Северной войной северный сосед подарил России 300 (!) орудий был настолько внезапен даже для «посвященных» Ф. Я. Лефорта и Л. К. Нарышкина, что те посоветовали не спешить, а хотя бы «обкатать» совсем «сырые» войска в Европе. Не выход к морю (которое всё равно блокировалось в Датских проходах) и построение столицы, а именно возведение Города Мира и оттеснение от него других лежало в основе всей практики Петра. Не военная реформа предваряла Северную кампанию, а уже сама война, её ход определял импровизированную военную реформу. Ещё в 50-е годы XX в. неофициальные историки обнаружили, что деятельность царя, несмотря на строительство заводов, фабрик, рудников, разрушала производительные силы страны.

Когда вопрос стоял — кто кого? (т. е. быть или не быть Санкт- Петербургу) Пётр в 1705–1709 гг. проявил безумную расточительность при наборе в армию (по 40 тысяч рекрутов). Павел Ковалевский — социолог, психолог, историк в начале XX в. хорошо сказал о Петре: «Такой человек для себя, как бы, не существует. Всю жизнь он отдаёт выполнению идеала…. Они живут своим идеальным миром и для него. Вся сумма энергии в проявлении программы прямо пропорциональна самому идеалу».

А цель была действительно огромной. Санкт-Петербург превратился в сознание Петра и мучительно материализовался не просто как вторичный духовный центр, а как реальная видимая часть невидимого Центра, как Земная Шамбала, Город Мира. Бинарность Вселенной в Санкт-Петербурге Пётр довёл до логического конца — в империи, раскинувшейся на 2-х континентах, при 2-х государях (Пётр и Ромодановский), 2-ая столица в середине Земли мыслилась как второй полюс Единого Центра[]. Но он же читал Апостолов в церкви? Неужели Пётр действительно поклонялся демонам, как о нём говорили и говорят до сих пор?

Но сначала напомним, что даже в посланиях Апостолов, в главе каждого из них, в первотексте, стоит имя Агартхи — Agarrttha-al-Caletim — (послание к галатам), Agarrttha-al-Ephesim (к эфесцам), Agarrttha-al-Romim (римлянам). В Книге Бытия (XIV 18–20) впервые в Библии появляется Мельхиседек — «царь и жрец», или царь правосудия (символ — весы и меч, в иероглифическом смысле они соответствуют двум знакам, передающих корень «хак», которые выражают одновременно понятия «справедливость» и «истина», а у некоторых народов и царскую власть — числовое значение «хак» — 108)[].

Мелхиседек — царь Салема — Града Мира. Но реального Салема не существовало, это не обозначение конкретно-исторического места, а фиксация движущегося по истории эквивалента Агартхи. Иерусалим и стал зримым символом Центра, подлинного «Салема» (Иерусалимский храм основал Соломон (Шломон) — производное от Салема). Мелхиседек — священник Эль-Элиона, но ап. Павел уже не делает различия между Эль-Элионом и Эммануилом (будущим Мессией) Ветхого Завета, поэтому два вида священства (ветхо- и новозаветные) составляют единое целое и являются свойствами царя «Салема». Числовое значение — 197 (17).

Пётр, основав «Салем», став Мелхиседеком (17)[], царём справедливости (108), и оказался в конце концов в положении, которое гениально передал Вл. Маяковский: «И никто не поймёт Петра-Узника, закованного в собственном городе». Но узником был и Пушкин. Вот почему Германн в «Пиковой Даме» сидит в сумасшедшем доме с удивительно точным адресом — «в 17-м нумере». Он уже прекрасно понимал, что заточён в «священном городе Мелхиседека».

А что мы знаем о том, кто подарил тайну 3-х карт — графе Сен-Жермене? Долгое время считалось, что он был внебрачным ребёнком испанской королевы Марии, вдовы Карла II, после, что он являлся первенцем — Ференца Ракоци, национального героя Венгрии. Тайна его рождения была известна Людовику XV, но он держал её в тайне при всей своей общительности. Ландграф Карл Гессенский после его смерти сжёг все его бумаги. Наполеон III приказал собрать всё, как-либо относящееся к нему, но «как-то» досье сгорело вместе с Домом.

Миссию Сен-Жермена описывает Эндрю Томас в уже адаптированной книге: «Чтобы предупредить вспышку насилия и жестокости, не нарушая естественный ход социального развития, было дано поручение Великому Адепту, который внезапно появился на французской сцене в 1743 г. Он приехал из Азии, где находился в паломничестве в отдалённых монастырях, а также был гостем Персидского шаха. Этого посланца звали граф де Сен-Жермен. Граф сидел за столом с королём и принцами, но не касался ни пищи, ни вина. У себя дома он обедал обычной кашей, напоминающей пищу тибетцев. Его поручением было сближение и общение с королями и министрами — для того, чтобы побудить правительства к умеренности и реформам. Сен-Жермен думал привлечь внимание высшего общества. Поэтому его одежда буквально сияла созвездиями великолепных бриллиантов.

В 1749 г., когда маршал Белль-Иэль возвращался в Париж из Пруссии, он привез с собой графа. Королю Луи XV его представила фаворитка маркиза Помпадур. Не без основания предупреждение относительно будущего Франции адресовалось этому королю, сказавшему небрежно: „После меня — хоть потоп!“. Этот потоп, кровавый потоп, стремился предупредить посланник Шамбалы».

У Пушкина существовал странный интерес к району… Перми. Он ещё проявился в «Борисе Годунове», где описывается сцена с картой Московии. Это реальная карта, по чертежу которой в 1613 г. её издали в Амстердаме. Чертёж по преданию сделал сам Фёдор Годунов, сын и наследник. На голландской — страна расположена почти как на современных — там Пермские земли лежат на окраине государства, а на подлинной — по сути, в центре, причём отмечено почти всё, что возможно, в отличие от других мест.

В знаменитом своём стихотворении «Клеветникам России» координаты Пушкин даёт тоже от Перми. Исследователи удивлялись — почему не от Волги, Иркутска, Сибири и т. д. В 1833 г. Александр Сергеевич имел как бы два маршрута: Оренбург — Казань и Оренбург — Пермь (именно по второму Александр I перед «исчезновением» проехался в 1824 г., как уже здесь говорилось). И появился Фёдор Кузьмич недалеко от Красноуфимска в 1836 г.

Пугачёв после разгрома под Оренбургом появляется через определённое время в Башкирии и по «большому желанию» башкир удаляется в район Сунгур-Красноуфимск, а не на уральские заводы, где его ждали (и только преследование войск заставляет его резко уйти к Волге). А если к этому добавить, что великого князя Михаила, в пользу которого отрёкся Николай II, специально везли в 1918 г. за 100 км из Перми в район Кунгура, то остаётся только вспомнить о знаменитой «Пермской зоне», которую ныне чётко отождествляют с местом «выхода других, чем наши, пространственно-временных структур», связанных с Центром.

Во всяком случае, хорошо известно то, что Пушкин порывался отправиться с экспедицией Бичурина в районы Китая, где находится и таинственная пустыня Гоби и предгорья Гималаев. Но если сделать поспешный вывод, что на мысль о строительстве Санкт-Петербурга Петра натолкнул только какой-то Великий Адепт, а если бы не он, и если бы Пётр не посвящался, то Города не было бы — мы ошибёмся.

Ещё до Великого Посольства царь построил дворец в Москве и послал за святителем Митрофаном, чтобы тот приехал и освятил дворец. Святитель ничего не ответил и не поехал. Пётр разгневался и второй раз послал за ним. В третий раз Пётр посылает гонца со словами: «Скажите этому черноризцу, что если он немедленно не приедет ко мне, то я прикажу привезти его голову на блюде, как главу Иоанна Предтечи». Святитель ответил на это так: «дворец я приеду освятить только тогда, после того, как из него удалят статуи языческих богов».

Когда Петру передали эти слова, он неожиданно для многих сразу приехал к святителю и попросил прощения. Святитель Митрофан сказал тогда: «Возьми икону Казанской Божьей матери[] — и она поможет тебе победить врага. Ничего тогда не страшись, ничего. Ты победишь и сам побьёшь много врагов. Потом ты перенесёшь эту Икону в новую столицу. Ты хотел освятить дворец здесь — я сделаю это, если ты удалишь из него идолов. Но он тебе не понадобится. Ты будешь жить в других дворцах, на Севере и воздвигнешь новую столицу, великий город в честь святого Петра. Это будет новая столица. Бог благословляет тебя на это. Казанская икона будет покровителем города и всего народа твоего, до тех пор, пока икона Казанская будет в столице, и перед нею будут молиться православные, в город не ступит вражеская нога».

Значит, знали о намерениях Петра раньше самого Петра! Но ведь и это не было толчком для создания Санкт-Петербурга, так как прошло ещё несколько лет, в которые Пётр действовал в традиционно южном направлении — против турок-мусульман, стремясь утвердиться на южном море. Факты говорят и против схемы: «не получилось здесь — получится там!», так как Пётр буквально сделал таинственный переворот во всей внешней (а за ней — и во внутренней) политике даже для ближайших, «посвященных» птенцов гнезда Петрова, и фактически без обученных войск бросился на Север.

Известно, что не многие в Церкви поддерживали Петра — он был очень одинок. Поэтому особенно странно, что с ним были такие почитаемые иерархи, как Св. Дмитрий Ростовский и тот же св. Митрофан Воронежский (и что ценно,― поддерживали в главном, критикуя за гнев и другие человеческие качества; чем подчеркнули, что дело касается не их личной безопасности или власти). Св. Митрофан ещё в «тихие годы» отдал в казну (1695 г.) свои деньги, очень большие по тем временам — 6000 рублей, жертвовал большие суммы в 1700, 1701 гг. и в последующие годы. Когда он скончался в 1703 г. в день памяти Александра Невского, Пётр сам нёс гроб его из собора до усыпальницы. Он сказал тогда: «Не осталось у меня больше такого святого старца».

И Пётр построил Город, где соединялось материальное и духовное, как эманацию Центра, как космический центр весов, регуляции и воли. При коронации он уже причащался в Алтаре подобно священникам. Он довёл бинарность космического и земного до своего логического завершения. Но довёл ли? На Поместном соборе 1917/18 гг. прозвучала мысль, что «царство» и «священство» до сих пор в России было объединено в царской власти. Но ещё Патриарх Никон протестовал против называния царя «подобием Божиим», так как это канонически соответствует только для епископа (и патриархи, и папы римские — епископы, такие же, как, например, епископ рязанский).

Другой

«Плотский образ Иисуса нам неизвестен», — сообщал Св. Иреней Лионский уже у конце II века. «Мы совершенно не знаем лица Его», — уверял и Блаженный Августин. Антонин-Мученик, паломник VI в., вспоминает, что не мог увидеть, как следует лика на одной нерукотворной иконе потому, что «Лик перед глазами смотрящих на него постоянно меняется». Странный эпизод дошёл до нас из апокрифа «Деяния Иоанна».

Речь идёт о первом призвании учеников Иоанна и Иакова, сидящих на Генисаретском озере — «Что ему нужно от нас, этому мальчику? Зачем он зовёт нас на берег? — сказал мне (Иоанну) брат мой, Яков. И я спросил его: — Какой мальчик? Он же ответил мне — Тот, кто кивает мне головой. Свету тебя помутился в глазах, брат мой, Яков, от многих бессонных ночей, проведённых нами на озере. Разве ты не видишь, что перед нами высокого роста муж, с прекрасным лицом. Когда же пристали мы к берегу, он сам помог нам привязать лодку. И, когда шли, он казался мне старым, лысым, с длинной густой бородою, а брату — юношей. И мы не разумели, что это значит… и весьма удивлялись. Часто, бывало, и потом являлся он мне в ещё более дивных образах…»

Ещё более затемняет проблему А. Безант, заявляя, что «дитя родилось в Палестине на 105 лет ранее принятой даты рождения Иисуса Христа, во время консульства Публия Рутилия Руфа и Гнея Маллия Максима».

Выведя идею реинкарнации из сферы рассмотрения, Церковь в лице Ватикана встала перед трудной проблемой — оставить догмат о двух естествах Иисуса Христа — человеческом и божественном, каждое из которых обладает своей волей, в «нераздельном и неслиянном единстве» и дать этому теологическое объяснение. Кончилось всё запретом для мирян читать Библию и инквизицией. Даже ещё в XVI в., по распоряжению Триденского собора (1545–1563 гг.) была уничтожена масса книг, признанных «вредными и ложными» (так значение «апокриф» из «тайного» превратилось в «ложное»).

Но каждый человек несёт в себе в разных жизнях Божественную частицу, и различные воплощения и служат для увеличения этого начала. В простых словах древнего памятника «Вознесенье Исайи»[] (в эфиопском переводе) читаем: «Исайя впал в восхищённое состояние, в котором он поднимался от мира к миру до 7 неба. Бог приказывает Божественному существу спуститься через 7 небес[]. Для этого, чтобы на пути через низшие сферы он не был узнан существами, которые там живут, ему пришлось принять облик этих существ, т. е. как бы „реинкарнироваться вниз“, сохраняя в каждом последующем шаге всю полноту (плерому).»

«И я видел его спускающимся на небо и превратившегося по внешности в одного из живущих здесь. Они не славили Его, ибо у него был вид такой же, как у них (и так на всех „этажах мира“). И снова спустился Он на небосвод, где пребывал Князь мира сего и он сказал пропускное слово[] тем, что были слева от него, и вид его был такой же, как у них. И я видел его нисходящим и принявшим облик ангела воздуха, и он был одним из них. И я увидел Его сыном человеческим, живущим в мире. И они не узнали Его».

Эфиопская церковь — несторианская, признающая лишь Божественное в Христе, поэтому здесь нам важен один из процессов образования Единого в различном. Но пока Плерома как бы реинкарнировалась «вниз», маленькая часть Целого в разлитых жизнях поднималась духовно вверх (а последняя и была при консульстве Публия Руфа и Гнея Максима). Образовалось Единое Целое в двух естествах. И родился младенец, действительно никогда раньше не рождавшийся. Именно это и описано в «Деяниях Иоанна»: «Было то в одном Генисаретском доме, где мы ночевали с Учителем, и, укрывшись с головой одеждой, наблюдал за ним, что Он делает, и сначала услышал, как Он говорит мне: „Иоанн! Спи“.»

И я притворился спящим, и тогда увидел Другого, подобного Ему, и услышал, как Тот, другой, говорит Ему: «Избранные тобою не веруют в тебя, Иисус». И тот отвечал ему: «Правду ты говоришь, но ведь они люди».

А при наличии брата-двойника тайное учение Христа постепенно стало превращаться в то, что после стало называться «иоанновым эзотеризмом». И «династия Иисуса» в основе своей положила это в свой теоретический фундамент, считая Его человеком, которого дополнит на конце истории Другой человек, как и первый, обладающий Божьей благодатью.

Александр с юных лет воспитывался в таком духе. Так что же произошло? Уже в Сибири Фёдор Кузьмич говорил, что ему было просто «приказано так поступить», и эволюция духовности царя носила не только личный характер. Нераздельное и неслиянное Единство Христа давало возможность астральному телу Христа быть воспринятым другими.

Р. Штайнер, например, приводит пример с Фомой Аквинским — «когда Фома был ещё ребёнком, вблизи него ударила молния и убила его сестру. Это физическое, лишь кажущееся физическим событие, сделало его способным воспринять в своё астральное тело Христа», (т. е. в смысле «человеческого астрала Христа», но нераздельно связанного с Целым). Такое присоединение привело к созданию теории Церкви Фомой (Томизм), другое же после Реформации католической церкви объединило царство и священство в лице Папы.

На 7 цикле[] в 1700 г. (поэтому царь и превратил следующий 7208 год в 1700) и произошёл гилгул. И духовидцы — Дмитрий Ростовский и Митрофан Воронежский это поняли («духовно узрели»). Как уже говорилось, первый уже с 1701 г. стал называть Петра абсолютно точно — живым образом Христа. Рукоположение как бы произошло не извне, а изнутри, и Высшим пастырем. Причём необходимость была очевидна и в том, что, скорее всего, Пётр принял идеи «иоаннова эзотеризма» и знал о «династии Иисуса»[]. Расширяющаяся в браках с Европейскими домами царская кровь (кровь Петра) создавала бы энергополе, связанное с Абсолютом. А создание Санкт-Петербурга этому способствовало бы.

Не менее значительно показывает на это и то, что епископы, входя в императорский дворец, должны были оставлять свои архиерейские жезлы (а ведь по постановлению Собора 1675 г. епископы оставляли свои жезлы лишь при сослужении с патриархом, тоже епископом).

Но силы «тёмных», за которыми «стояли» члены высших чёрных иерархий, нанесли точнейший удар — они эту «цепь — кровь» замкнули. Насколько знал Пушкин о таком уровне событий — трудно судить. Но он оставил нам строки своего знаменитого «Памятника» — «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Здесь Пушкин употребляет редкостный эпитет от «нерукотворённый». Анри Грегуар — бельгийский филолог-византолог — отмечал чисто религиозный характер пушкинского эпитета, к тому же имеющий характер узко специфический.Нерукотворный — это калька с греческого прилагательного acheiropoietos. В православной церкви этот эпитет даётся только определённым иконам. Это икона ключевая — Христа. Её, как гласит предание, не написала рука художника, она запечатлелась на холсте, приложенном клику — это Нерукотворный Спас; причём эпитет был взят из прямой речи Христа (Ев. от Марка 14, 58). Ранее это слово в греческом языке не встречается.

Пётр избрал себе в качестве личной святыни именно эту икону (находится в Санкт-Петербурге в Спасопреображенском соборе). Внутри Зимнего Дворца, находится собор Нерукотворного образа. Отпевали Пушкина именно в придворной Конюшенной церкви, посвященной… Нерукотворному образу. В своей спальне у Пушкина висела составленная из самоцветов мозаичная икона Нерукотворного Спаса, приданое жены, унаследованная от гетмана Петра Дорошенко (в 1930-е годы она исчезла).

Акцию такого масштаба мог проделать только сам царь, используя династии Габсбургов и других домов Европы, под водительством истинных посвященных. В конце 1825 г. в Саровскую обитель прибыл неизвестный, его исповедовал сам Серафим Саровский. Вновь прибывший получает имя Фёдора (Фёдоровская икона является покровительницей царского рода.) Вскоре в обитель приезжает Николай I. Три часа шла беседа «при закрытых дверях» троих — Фёдора-Александра, Серафима и Николая. Вскоре Фёдор ушёл на Тибет.

Именно в начале пути туда (на Алтае) лежит город Чарск (отсюда и имя главного героя «Египетских ночей» — Чарский). Позже жил в Томской губернии, затем (по мнению А. Ф. Хрипанкова) скрывался под Тобольском, в Иоанно-Предтечьевском монастыре — а это уже недалеко от Красноуфимска. Между прочим, А. Ф. Хрипанков — сотрудник Эрмитажа, посвятивший себя «тайне старца», считает, что вместо царя был похоронен фельдъегерь Масков, чьи останки затем извлекли из императорской гробницы и спрятали под полом Чесменской церкви.

Трудно сказать, знал ли всё Николай, скорее всего не знал и он. В 1852 г. происходит знаменитая смерть Гоголя, которую нельзя понять вне системы вышесказанного. Но фигура Николая в этой истории, безусловно, трагична. В полной мере по «иоаннову эзотеризму» династия начинается в сыне, поэтому Николай был обречён. На 30-м году правления (цикл Сатурна) император огромного роста, от окрика которого падали в обморок боевые офицеры, спавший под шинелью на походной кровати, внезапно умирает, да так неожиданно, что только в день смерти — 18/II — стали выпускать бюллетень, указывающий на ухудшение здоровья царя («заболел лихорадкой»).

Народ готовили 3 дня, и лишь 21/II сообщили о кончине. Труп не был бальзамирован. Более того, позднейшие историки обнаружили, что его бальзамировали дважды. Не показали народу и лицо мёртвого царя за всё время, пока гроб стоял в Зимнем дворце. В камер-фурьерском журнале с 9/II заменены листы — то есть с того дня, когда помещено первое сообщение о болезни царя.

Николай действительно простудился и к 16/II стал поправляться, но вдруг на следующий день произошёл необъяснимый кризис и, пострадав день, император умер. На престол вступил Александр Второй. В 1855 г. во время присяги нового царя в Кремле колокол «Реут» с колокольни Ивана Великого сорвался и задавил 10 человек. Немного позже, во время коронации того же Александра, тот же колокол оборвался вторично, пробил 3 каменных свода, 2 деревянных потолка и убил 17 человек. Тогда митрополит Филарет сказал окружающим: «Царствование будет хорошим, а конец неблагополучен».

Когда будущий Александр II ещё только родился в 1818 г. в Москве, его мать спросила у известного юродивого Фёдора о том, что ждёт новорождённого. Юродивый в смятении ответил: «Будет могуч, славен, силён будет одним из величайших государей мира, но всё-таки умрёт в красных сапогах». 1/III 1881 г. царю раздробило именно ноги до колен. До революции в Сергиевой пустыни близ столицы в покоях настоятеля висел портрет того же Александра II, написанный с натуры проф. Лавровым. Но висел портрет с одной особенностью — холст на нём был составной, так как другой кусок картины приставлен ниже колен. И вот по какому случаю. За 14 лет до гибели царя в 1866 г. в этой «пустыне» один послушник сошёл с ума, но вскоре оправился. Но через некоторое время, работая в пекарне, раскалил кочергу, бросился к портрету императора и выжег «ноги» царя точно так, как они были изуродованы при его смерти, после чего послушник окончательно потерял разум.

Почему же, не говоря уже о Николае I (который один гулял по Санкт-Петербургу), Александр проводит реформы, совершает большие социальные сдвиги в обществе — а покушения на него начинаются только с 1864 года, превращаясь буквально в настоящую охоту? Ещё в 1857 г. произошло «дело Глинки». После оперы «Жизнь за царя» (Иван Сусанин), как уже здесь говорилось, на премьере, которой в декабре 1836 г. был не только царь с семейством и весь свет Санкт-Петербурга, но и Пушкин — автор был обласкан Николаем, одарён перстнем и «отмечен благоволением». «Открывались горизонты» и, главное, двери. Ничего не предвещало дурного.

Но с 1845 г. Глинка провёл несколько лет в Испании и Франции, где сблизился с Гектором Берлиозом, автором театрально- симфонического сказа о Трое и троянцах. Это — всем известные факты, но факты, вырванные из контекста событий, суть которых стала пониматься недавно. Г. Берлиоз и Вагнер были связаны с тайнами «крови Иисуса» (Меровинги прямо считали себя выходцами из Трои, т. е. троянцами).

Такая независимость в деле семейной тайны раздражала Николая, и скоро царь стал давать Глинке понять, что он недоволен (чем конкретно, мы, наверное, не узнаем никогда), но недовольство это находилось, безусловно, в «радиусе действия тайны».

Возможно, Гоголь заменил Глинку, но, как бы то ни было, композитор пережил своего царя. Но главное было то, что «династия» представляла одну огромную семью, ветвистое фамильное дерево, покрывающее почти всю Европу своей «тенью». 9/I 1857 г. в Берлине Глинка, что с ним бывало, простудился. А далее без комментариев приведём большую цитату из книги академика Б. Асафьева «Глинка» (М., 1947 г.) «Но дальше начинается не совсем ясное: письмо Дена к сестре Глинки, об этом предсмертном месяце в жизни композитора решительно сбивает с толку. Оно говорит о каких-то неприятных известиях, полученных Глинкой, о его невыносимо усилившейся раздражительности, даже гневе, злобе, о посылаемых куда-то значительных денежных суммах. В итоге нельзя понять (хотя доктор до последних дней утверждал, а первоначальная простуда была ликвидирована — что никаких причин для опасности нет) резкого поворота в „болезни печени“ сведшего в могилу, по официальной версии, Глинку. Ден соображает, что ещё 13/II Глинка шутил, был бодр, а уже 14/II он нашёл его безучастным ко всему, и в 5 часов 15/II Глинка скончался[, в это же время память Глинки почтили торжественной панихидой в Санкт-Петербурге… в Конюшенной придворной церкви (где отпевали и Пушкина) Напомним, что и Гоголь, и Глинка умерли в священный месяц — февраль, и, скорее всего, по одной и той же причине.].» Когда В. Н. Энгельгардт через 3 месяца приехал в Берлин и по поручению сестры Глинки принял на себя заботы о перевозке тела Глинки на родину, то оказалось, что великий русский композитор удостоился погребения, чуть ли не моцартовского. Несмотря на очень значительную сумму, уплаченную позже сестрой по счетам, похороны Глинки в Берлине были нищенскими.

Тело было даже не в платье, а в белом холщовом саване. Чем не Моцарт! Когда гроб вынули и открыли, один из могильщиков приподнял полотно и, тотчас закрыв его, сказал — «лицо страшно». По словам его, всё лицо было белое, «точно как бы покрытое ватой».

Не такое ли было и у Гоголя позже в гробу? Сам Асафьев был убеждён в том, что официальная версия смерти Глинки — миф, хотя сказанное в книге во времена жесточайшей цензуры, уже поступок. Как тут не вспомнить, что при монархии (помимо полководцев и государей) памятники поставлены лишь Пушкину, Гоголю, Лермонтову, Глинке (как исключение, подтверждающее правило, Крылову работы Клодта в Летнем саду). Для каждого случая найдутся крайне убедительные объяснения, но как объяснить в целом, что нет среди них Достоевского, Чайковского, Мусоргского, Тургенева и т. д.

Почему это случилось в Берлине, и знал ли об этом Александр II? Можно предположить, что мог и не знать, точнее, не был инициатором акции. Как вариацию рассмотрим такую картину — основой «Династии», как уже писалось, считали себя Габсбурги. Их поведение во время Крымской войны было настолько предательским по отношению к России, страны, буквально за несколько лет до этого спасшей императорский дом Вены, что при смерти Николай «даже» простил Франца-Иосифа, считая это своим высшим христианским поступком. И после унизительного мира «братские» монархии стояли друг к другу спиной.

Не хотела ли Вена (а, может быть, даже и определённые круги в Санкт-Петербурге) таким образом сблизить на общем поприще две страны? Автор даже склоняется к версии, что «застрельщиком» дела являлись те же петербургские круги, тесно связанные с Веной, как и во времена Пушкина. Тот же Нессельроде, например, получил от Александра II отставку, пробыв министром иностранных дел чуть ли не 40 лет.

Но «Австрийское лобби» в Северной Пальмире было крайне влиятельным и сильным, и молодой царь совсем не считаться с ним не мог. Итак, реформы, изменившие лицо страны, подготовлялись, разрабатывались, потом пошли — в Санкт-Петербурге царь прогуливался перед публикой, радостно его приветствовавшей.

Так что же произошло, что изменилось? Первое покушение на Александра — выстрел Каракозова — произошло в апреле 1864 г. перед выходом из Летнего сада, а зимой — за несколько месяцев до этого старец Фёдор Кузьмич покинул этот мир. Перед смертью он приехал в Томск; во время этого переезда, в 65 верстах от Томска, неподалёку от деревни Турунтаевой, случилось чудо: по обеим сторонам дороги появились светящиеся столбы, сопровождавшие повозку до самого Томска (помимо купца Хромова, столбы видели ямщик и дочь купца). 20/I 1864 г. в 8 часов 45 минут старец повернулся на спину и, вздохнув 3 раза, затих. Три священника читали псалтырь над покойным, а 23/I похоронили в ограде Богородице-Алексеевского мужского монастыря[].

На 74 день после смерти старца царь чудом уцелел у Летнего сада (как не вспомнить здесь, что 74 — это 47 наоборот). Леонид Бежин в своей повести «Усыпальница без праха» хорошо сказал о сложившейся ситуации: «И тут я зримо представил себе длинный и извилистый путь, который проделала эта тайна, столь бережно хранимая и передаваемая из рук в руки. От Николая I — к Александру II, от Александра II — к Александру III от него к Николаю II. Передаваемая, словно сказочный ларец с зайцем, селезнем, яйцом и иголкой, и на самом кончике иголки — тайна мнимой смерти Александра I… Вот почему Александр III, когда его спрашивали о тайне смерти Александра I, молча показывал на портрет старца Фёдора Кузьмича, висевший у него в кабинете. Об этом мне рассказывал философ В. Н. Тростников, побывавший в Америке и встречавшийся там с племянником последнего русского царя Т. П. Куликовским-Романовым, от которого он и услышал историю с портретом».

И царей стали травить как зайцев, причём часто чувствовалось, что руки убийц водит человек, производящий математическое деление. В Европе покушение Березовского в 1867 г. произошло, когда царю шёл 49 год, а убит он всё же был на 63 году. Знаменитая «террористическая фракция Народной Воли» со старшим Ульяновым появляется как раз в период 42-летия Александра — уже III. На 7-м году царствования — снова попытка покушения. И, наконец, — знаменитое «крушение в Борках», где вся царская семья спаслась просто непонятным образом.

И, хотя позднее отставной генерал жандармерии докопался до того, что произошёл взрыв от бомбы огромной силы, подложенной поварёнком, пропавшим перед взрывом, официальная версия гласила о… плохом состоянии путей. Генерала нашли в Париже мёртвым за письменным столом, а об императоре как-то все позабыли до 49-летнего возраста, когда он умер «от почек» на 14-м году царствования. Но к тому времени стало ясно, что дело, заложенное Серафимом Саровским, Александром, Пушкиным и многими другими, можно разрушить, лишь сначала уничтожив все династии Европы — Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов, а затем провести контракцию, но на другой основе.

С этого времени началось движение, приведшее к Великой войне, революциям и событиям, описанным в романе «Мастер и Маргарита».

КОНЕЦ I КНИГИ

…Возвращая папку главврачу, столичное светило психиатрии быстро сказал: «Да, вы правы, случай в психиатрии не описанный. Я бы хотел с ним поговорить. Он ведь, кажется, находится у вас в палате № 117?». «К сожалению, это невозможно», — сконфуженно бросил главврач. «С ним что-то случилось? — нервно спросил столичный гость. — Он умер?». «Да нет, сбежал! — буркнул главврач. — Вот, оставил…». И он протянул светилу лист бумаги, на нем тот прочитал.

ШУТ

Вот шествие шутов

а сзади шепот стражи

извилины пути длинны

как шерсти пряжа

шаги пажа — бесшумные, — однажды

услышит трон, он долго прял ту пряжу.

Вот шествие шутов

в конце пути, когда же

шаги пажа услышит трон однажды

и нити пряжи окончатся

покроет трон лишь сажа.

ИОВ

«…воздаяние руку моею — жертва вечерняя»

ПС 140

Нетерпение, жертва вечерняя

блики костра — отошедшего дня.

Все уже сказано в молчании Иова

ветер, пустыня, песок, тишина,

свитки заложены в камни суровые,

уравновесилась чаша судьбы,

завтра — в глазах закланной коровы

нож закрывают судьи рукава.

Все уже сказано молчанием Иова,

звезды собрались на небе на пир

завтра — в глазах закланной коровы

Сириус красный молчит как вампир.

Приложение № 1 Нисхождение в Шеол, или почему исчезла голова у Гоголя?

«Много ещё протечёт времени, пока узнают меня совершенно».

Н. В. Гоголь

Николай Бердяев считал, что «Гоголь принадлежит к самым загадочным русским писателям. Он загадочнее Достоевского. Гоголь скрывал себя и унёс в могилу какую-то неразгаданную тайну». И. С. Тургенев уже сразу после смерти Гоголя писал: «Вы не можете себе представить, как я вам благодарен за сообщение подробностей о смерти Гоголя. Я перечитываю каждую строку с какой-то мучительной жадностью и ужасом, я чувствую, что в этой смерти этого человека кроется более, чем кажется с первого взгляда, и мне хочется проникнуть в эту грозную тайну…»

Уже сама смерть — неожиданная, беспричинная с медицинской точки зрения, поразила тогда многих. Существует известная версия о летаргии Гоголя и захоронении его живым. И, как многое у Гоголя, эта версия — смесь логичного и неясного, таинственного и конкретного.

И вот в последнее время появились новые данные, ещё более усугубившие «загадку Гоголя». В 1988 г. были опубликованы воспоминания А. Г. Аросева «До жестокости откровенны», где имеются следующие строки: «На днях был у Вс. Иванова, Павленко, П. Тихонова. Рассказывали, как открыли прах Гоголя, Хомякова и Языкова. У Гоголя головы не нашли… Гоголь лежал в синем фраке». Если бы не эта публикация, то, как выразился сам ученик филолога Б. Г. Лидина, воспоминания своего учителя — «Перенесение праха Гоголя» — он бы не обнародовал.

В отличие от всех вышеперечисленных, Лидин лично присутствовал при вскрытии, и вот что он записал для себя: «могилу Гоголя вскрывали почти целый день. Она оказалась на значительно большей глубине, чем обычные захоронения. Начав ее раскапывать, наткнулись на кирпичный склеп необычной прочности, но замурованного отверстия в нём не обнаружили; тогда стали раскапывать в поперечном направлении, и только к вечеру был обнаружен ещё боковой придел склепа, через который в основной склеп и был в своё время вдвинут гроб. Вот что представлял собой прах Гоголя: черепа в гробу не оказалось, и останки Гоголя начинались с верхних позвонков; весь остов скелета был заключён в хорошо сохранившийся сюртук табачного цвета, под сюртуком уцелело даже белье с костяными пуговицами…»

А где же синий фрак? Писатели, знавшие, что Гоголь похоронен во фраке, были информированы об исчезновении головы, что и рассказали Аросеву; присутствовавший же Лидин увидел, что на теле Гоголя — сюртук табачного цвета. Безусловно, Гоголь был похоронен дважды!

На первый взгляд, можно сделать вывод о верности версии о летаргии, ведь сам писатель просил не хоронить его раньше, чем проявятся явные следы разложения. Но, хотя современники Гоголя отмечали его уникальную скрытность, время начинает открывать тайну его жизни, творчества и смерти. Сам Гоголь нередко признавал, что у него особенная натура, на которую влияния действуют не так, как на всех, и что её нельзя мерить на одну мерку со всеми; причём относил это к материальному устройству своего тела. Из описываемых им припадков врачи могли заключить лишь то, что он не страдает какой-либо конкретной болезнью — припадки появлялись у него внезапно и так же внезапно исчезали. Его близкий друг Языков в письме к брату писал, что «Гоголь рассказывал ему об особом устройстве своей головы, о странностях своей болезни». Вообще у Гоголя чрезвычайно много странного — иногда даже я не понимаю его — чудного.

Обращали внимание на то, что он дома по нескольку часов читал какие-то книги в кожаных переплётах с застёжками, которые тщательно прятал. Он любил слушать рассказы о видениях, обо всём сверхъестественном и любил спрашивать подробности, как бы что-то сравнивая. Д. С. Мережковский в свое работе «Гоголь и черт» приводит следующие поражающие свое откровенностью слова Гоголя: «Клянусь, бывают такие положения, что их можно уподобить только положению того человека, который находится в летаргическом сне, который видит сам, как его погребают живого, и не может даже пошевелить пальцем и подать знак, что он жив».

И в письме к Плетнёву Гоголь говорит о том, что «Бог воздвигнет его дух на всяком месте и в каком бы то ни было состоянии тела: лежа, сидя или даже не двигая руками» (!?). А вот ныне уже всем известные свидетельства «вернувшихся к жизни после смерти»: «Я почувствовал, словно я плыву в воздухе, я посмотрел назад и увидел самого себя на кровати внизу, и у меня не было страха».

А у Гоголя страх был — понятие «летаргия», которым он оперирует, лишь слово. Он пытался как-то выразить состояние, получившее ныне весьма чёткое научное определение — декорпорация (отделение от тела). Описание «бесовски сладкого, томительно-страшного» полета проходит через все творчество писателя — «Вий», «Вечера на хуторе близ Диканьки». А кто такой гоголевский Вий? Сам Гоголь объяснял это так: «Так называется у малороссиян начальник гномов. Все это — народное придание, и не хотел ни в чём изменить его и рассказал почти в такой же простоте, как слышал», но простота Гоголя слишком непроста; дело в том, что ни в украинском, ни в русском фольклоре даже двойников гоголевскому Вию нет. Это давно уже обнаружили исследователи, и они ввели идею выдуманного Гоголем неологизма от украинского слова «вия» — ресница. Но Вий у Гоголя появляется лишь в последних строках, и такое объяснение ничего не даёт. А вот лингвисты неожиданно набрели на верный путь.

Они обнаружили, что в Ригведе и Авесте, священных книгах индоиранцев, бог-демон Вауи играет огромную роль, а, выступая и как божество парения, ветра, полёта, и как божество смерти. В художественной форме в «Вие» Гоголь рассказывает о себе в лице философа Фомы Брута. Р. Моуди (автор известной книги «Жизнь после смерти») утверждает, что «человеческая душа выходит из двух точек: либо из верхней части головы („странное устройство головы у Гоголя“), либо из области солнечного сплетения». Хорошо известны разговоры Гоголя, что у него «внутри всё расстроено», и даже «желудок вверх ногами». Исследователями НДЕ (так обозначается феномен состояния близкого к смерти, в английской аббревиатуре) единодушно отмечают, что после того как душа проносится через темный туннель, она встречается со «светящимися существами». Психиатр Патрик Дьюаврии сделал новое открытие: оказывается, люди могут испытывать НДЕ во время отдыха, в полусне и т. д. Он замечает также, что бывают случаи негативного протекания НДЕ, когда человек испытывает кошмарные видения, и путешествие «туда» становится для него мучением, Д. С. Мережковский удивительно точно угадал, что «Гоголь и не жил вовсе, а всю жизнь умирал». Масса фактов говорит о том, что люди «вне тела» чувствуют приближение границы, откуда возврата уже не будет, и возвращаются. Круг, что очертил себе Фома Брут, это и есть та граница, через которую страшился переступить Гоголь, периодически нисходя в «шеол» (так называлось то пространство, где обитало «второе тело»). Вий — это манифест послесмертного парения к черте и ужас её.

Бердяев проницательно замечал: «Гоголь — единственный русский писатель, в котором было чувство магизма, он художественно передаёт действие магических сил. „Страшная месть“ насыщена таким магизмом. Но в более прикрытых формах этот магизм и в „Мёртвых душах“ и в „Ревизоре“, у Гоголя было совершенно исключительное по силе чувство зла».

Гоголь балансировал на грани. В письме к Языкову он прямо пишет: «Уходить в себя мы можем посреди всех препятствий и волнений. Истину я узнал, но пребывать неотлучно в ней самому не нашёл средств». Известны случаи о людях, умевших сознательно достигать декорпорации и путешествовать в шеоле, причём в остальное время бывших совершенно здоровыми.

Можно с большой долей истины сказать, что случай с Гоголем был более сложный. Как тут не вспомнить известную зябкость писателя, который при 18° в комнате никак не мог согреться. Признаки болезни, на которую он жаловался в последние годы, состояли в охлаждении конечностей (он даже ноги засовывал прямо в печку). Замечено, что там, где появляются «привидения» — как бы нечто среднее между физическим и «тонким телом», которые в силу ряда причин не может окончательно перейти черту, и может поглощать энергию из нашего пространства, — то состояние Гоголя можно охарактеризовать, как дрожание и временное рассогласование «тел» и перехода их в разные фазы.

Об одних фазах он ещё старался сказать — «сомнабулическое состояние», «как летаргический сон», а о других молчал, и лишь описывал их в художественной форме. Мережковский прямо заявлял, что Гоголь пророчествовал о «бестелесных видениях», «загробных страшилищах» и о «прикреплении к земле и телу». В «Майских ночах» Гоголь пишет о прозрачных телах русалок: «тела их были, как будто изваяны из прозрачных облаков и будто светились насквозь при серебристом месяце. Тело одной русалки не так светилось, как у прочих: внутри неё виднелось что-то чёрное».

А вот рассказ доктора С.: «В следующее мгновение я почувствовал, что отрываюсь от своего тела и начинаю подниматься в верхний угол комнаты. Я хотела вернуться в своё тело, но тщетно! Вот я оказалась перед зеркалом, что висело над камином. Смотрела в него и видела белую, словно сотканную из тумана „фигуру“».

Доктор С. не вошла тогда в «шеол», но, совместив её рассказ с учением Агни-йога, которое учит, что «тонкий мир есть самосветящийся мир, и светоносность каждого существа зависит там от достигнутой степени духовного совершенства», мы получим описание буквально виденного Гоголем. Бердяев почувствовал, что «Гоголь видел уже тех чудовищ, которые позже художественно увидел Пикассо. Но Гоголь ввёл в обман, так как прикрыл смехом своё демоническое созерцание».

Американский православный священник С. Роуз, проанализировав проблему НДЕ с точки зрения православия, обнаружил, что многие «святые угодники Божьи» описывали такие «путешествия». А у католических теологов даже существовал афоризм: «Тот, кто умирает до того, как умрёт, не умирает, умирая».

Так что теперь по-другому понимаются слова Гоголя: «Цель христианства есть всемирное просвещение — просвещение, не значит научить или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь». Высветить человека в «шеоле» — буквально!

Но Гоголь ходил по границе. «Смертельное манит», нисхождения в «шеол» удлинялись. Ведь об этом его известные слова: «Страшусь, видя, как хожу опасно. Участь моя будет страшней участи всех прочих людей». «Уйти» слишком далеко, надолго, и быть похороненным заживо? Как такое выдержать? В конце своих «Избранных мест…» он просто закричал — «Спасите меня!». Многие годы учёные удивлялись, что «реакционные» «Избранные места из переписки с друзьями», ратующие за основы, неожиданно, почти на целую треть (!) были запрещены цензурой! Гоголь пытался организовать общественное мнение придворных кругов, требуя (!) от князя Вяземского, графа Вильегорского и других близких к царю выступить в его защиту. Но тщетно.

Чего же так опасалась высшая власть? На поверхности: контакты с дворцом Гоголя даже близко не приближались к пушкинским, а вот глубже — после смерти Гоголя никаких бумаг не нашли, и лишь гораздо позже исследователи обнаружили любопытные документы, из которых видно личное участие в паломничестве Гоголя в Иерусалим царя. Ещё в те лета Гоголь писал матери, что «во сне и наяву мне грезится служба государству». В конце жизни — то же: «мысль о службе у меня никогда не пропадала, — я не совращусь со своего пути…» О каком пути-службе он говорит в конце жизни?

В «Портрете» ростовщик просит художника нарисовать портрет. «Я может быть, скоро умру, — говорит ростовщик, — но я не хочу умереть совершенно, я хочу жить». Ростовщик верит, что, если художник передаст черты верно, жизнь его сверхъестественной силой удержится в портрете, что он через это не умрёт совершенно, что ему нужно присутствовать в мире. И художник своей кистью и талантом должен передать, удержать его жизнь в мире. Художник начинает писать портрет, но не может и с ужасом бросает.

Чем же может удержать чужую жизнь художник? В разных культурах существовали и существуют представление, согласно которому жизнь человека может быть продлена за счёт другой, отданной добровольно. Такая практика известна из истории древнего Рима, монголов, Западной Европы. Вот как об этом повествует Киево-Печерский патерик: «Князь Святоша сказал как-то лекарю-сириянину Петру: через три месяца отойду я из мира. — Он выкопал себе могилу в одной из пещер и спросил сириянина: — Кто из нас сильнее возжелает могилу сию? И сказал сириец: пусть будет, кто хочет, но ты живи ещё, а меня здесь положи. Я за тебя умру, ты же молись за меня. — Дерзай, чадо, и будь готов, через три дня ты умрёшь. И вот причастился тот божественных и животворящих тайн, лёг на одр свой и предал душу в руки Господа. Блаженный же князь Святоша жил после того 30 лет, не выходя из монастыря».

А вот свидетельство более близкого к нам времени. Связано оно с именем известного российского святого и прозорливца, преподобного Серафима Саровского (1760–1833 гг.). Его посещал М. В. Мантуров, болевший злокачественной лихорадкой, и которого старец исцелил, послав за его сестрой Еленой Васильевной. Она явилась в сопровождении послушницы Ксении, которая и пересказала потом разговор, состоявшийся между ними: «Радость моя, — сказал ей о. Серафим, — ты меня всегда слушала, можешь ли и теперь исполнить одно послушание, которое хочу тебе дать? — Я всегда слушала вас, батюшка, — отвечала она, — послушаю вас и теперь. — Вот видишь ли ты, вышло Михаилу Васильевичу время умирать, он болел, и ему нужно умереть. А он нужен для обители, для сирот. Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила Васильевича. — Благословите, батюшка. — Вернувшись домой, Елена Васильевна больная слегла в постель, говоря: „Теперь я больше не встану“. Она соборовалась, приобщилась святых тайн и через несколько дней умерла. За три дня до кончины о. Серафим прислал для неё гроб, и Мантуров же прожил после этого ещё 20 лет.

Представление о некоей энергии, носительнице жизненной силы (у древних египтян она называлась „анх“, также, как и крест, прообраз и основа христианского), существующей и после гибели физического тела, активно присутствовало в истории культур не только в сознании человека, но и в практике. В древних учениях даже различались (и устно передавалась техника осуществления) два способа посмертного существования душ на земле — полное вселение „тонкого тела“ в другое: физическое.

О предсмертном состоянии и смерти Гоголя написано крайне мало. Более того, большинство „фактов и слов“ передаётся со слов графа А. Толстого, у которого жил Гоголь. После смерти создалась легенда о религиозном экстазе Гоголя, приведшем его к смерти. Но уже тогда всем было ясно, что от голода он не умер (совсем Гоголь не ел только последние три дня). Но вместе с тем, он сильно исхудал, осунулся, жизнь буквально как бы уходила от него, и за исключением последних часов, все время находился в сознании. По существу, имеются лишь два свидетельства умирания Гоголя — врача Тарасенкова и самого гр. Толстого, причём многое у Тарасенкова написано со слов графа. Ещё в 1959 г. Е. Смирнова-Ликина, описывая последние дни Гоголя, заметила: „Воспоминания самого Тарасенкова не вызывают сомнения. В рассказах же Толстого всегда чувствовалась какая-то затаённая цель“.

Вся зима 1851/52 гг. ушла на корректуру четырёхтомного издания, в точности повторяющего издание 1842 г. Но „Переписки“, даже урезанной на треть, там не было. Гоголь издавался, можно сказать, государственно. Сочинения печатались сразу (!) в трёх типографиях. Настроение Гоголя было ровное, рабочее. Позже сверху поощрялась легенда о нарастающем удручении Гоголя, его безмерной религиозности. Официально как бы считается, что душевный надлом произошёл после смерти Хомяковой. Но Гоголь не изменил свою жизнь. Также указывается на „религиозного изувера“ Отца Матфея (Константиновского), попа с периферии, запугавшего Гоголя „муками за богохульное писание“.

Здесь дело сложнее. „Простец“ о. Матфей, ни с того, ни с сего в 1853 г., через год после смерти Гоголя, вызывался „почему-то“ прямо во дворец. А есть сведения, что Синод в десятых годах XX века намеревался причислить о. Матфея к „лику святых“! За что?

Еще зимой 1852 г. все считали Гоголя совершенно здоровым. С. Т. Аксаков после смерти Гоголя просто воскликнул: „Что это за странная смерть! Он умер, мне кажется, только потому, что был убеждён, что умирает, физического расстройства в нём не было“. 10 февраля Гоголь бывал в гостях, выходил из дома, 10 февраля произошёл перелом, о котором все знают лишь со слов Толстого. В этот день Гоголь, „как бы готовясь к смерти, поручил ему отдать некоторые свои сочинения в распоряжение митрополита Московского и Киевского Филарета — фактическому главе церкви, другие напечатать. Граф отказался принять бумаги, чтобы показать больному, что и друг его считает положение безнадёжным“.

После этого, в ночь, он сжёг свой второй том „мёртвых душ“ и другие бумаги. Причём В. Боткин расспрашивал мальчика, помогавшего в этом, и узнал, что Гоголь делал всё сознательно, и болен ещё не был; даже, в отличие от „легенды“, просто встав с постели, а не от бесконечного стояния перед иконами. Так почему Толстой пишет, что уже тогда положение было „безнадёжным“? После разговора с Толстым Гоголь уже не выходит из комнаты, а сидит в кресле. Только за три дня до смерти он ложится в постель. С 11 по 17 февраля Шевырёв, видевший Гоголя почти ежедневно, больным его не считал: „В положении его, мне кажется, больше хандры, нежели действительной болезни“.

В воспоминаниях врача Тарасенкова есть две редакции: — конца пятидесятых годов XIX века и начала XX века. В первой редакции, например, написано, что за четыре дня до смерти пульс у Гоголя был ослабленный, что естественно для умирающего человека, а во второй — что пульс довольно полон и скор, т. е. скачок произошёл в последние три дня. Еще Д. С. Мережковский обратил внимание на то, что в последние дни вокруг Гоголя творилась какая-то „фантастическая картина“.

Толстой, связанный с дворцом через сестру С. П. Апраксину, важную особу придворного круга, всех уверяет, что Гоголь умирает, когда он ещё здоров; сам Гоголь просто молчит и к чему-то готовится; митрополит Филарет „сокрушается“, но бездействует, передавая Гоголю слова, что „спасение не в посте, а в послушании“.

В академической науке впервые интересную закономерность обнаружила Маргарет Мэррей, которая на огромном фактическом материале показала, что по всей Европе (она проследила до XVII в.) приносились заместительные жертвы за монарха. Согласно ритуалу, акция проводилась раз в 7 лет, когда возраст монарха оказывался кратен семи. Она приурочивалась к „магическим месяцам“ — февралю, маю, августу, ноябрю (чаще всего к февралю и августу).

В данном случае произошла разновидность этого ритуала — иббур (прививка) энергии царю. В феврале 1853 г. Гоголю было 42 года, а императору — 56, В своё время Гоголь писал: „Мне всегда казалось, что в жизни моей мне предстоит большое самопожертвование“. Служить в России — служить царю, „жизнь за царя“ — норма поведения. Известны и странные слова Гоголя незадолго до смерти — „надо умереть, и я готов и умру“. И это не было бы слишком удивительным, если бы…

Эта жертва была связана и ещё с одним феноменом. В одном месте Гоголь писал: „Если бы я вам рассказал то, что я знаю, тогда помутились бы ваши мысли, и вы убежали бы из России…“ О чем это?

Путешествуя как-то из Страсбурга в Друзенгейм, Гёте на какой-то миг почувствовал себя в некоем сомнамбулическом состоянии, и вдруг увидел себя со стороны, однако в другом платье, которого никогда не носил. Через 8 лет он снова проезжал это место и с удивлением обнаружил, что одет точно так же, как это привиделось некогда. Близкий, по существу, случай приключился и с Владимиром Соловьёвым. Они как бы увидели себя в будущем. Свидетельств подобного рода много. Ещё у греческого философа Прокла написано: „Время не подобно прямой линии, безгранично продолжающейся в обоих направлениях. Оно ограничено и описывает окружность, видение времени соединяет конец с началом“.

Даже сам исходный смысл слова „время“ восходит к значению „вращения“. В 1947 г. математик К. Гёдель доказал, что „путешествие во времени“ возможно. Но в свое чисто математической схеме он исходил как из обязательного вращения космоса и его многомерности. Ныне это уже не гипотезы, но в физическом теле человек может существовать лишь в мире трёх измерений, где время течет от „прошлого к будущему“. Р. Дютей, профессор физики и биофизики, выдвинул теорию о том, что вселенная состоит из трёх частей: досветовом, где мы живём, световом и сверхсветовом. Теория относительности Энштейна не запрещает световую и сверхсветовую скорости в принципе, просто тело, приобретает невозможные для нашего мира характеристики. А для другого уровня Вселенной?

Попадая в световую часть вселенной, т. е. в „тонкий мир“ через феномен НДЕ, человек может испытать классическую передвижку, опережение времени по сравнению с нашим. Он заглядывает в будущее непосредственно, зрительно. И, если у Гёте, Соловьёва, других даже временной феномен НДЕ давал „забегание“ на 8 лет вперед, то можно утверждать с немалой долей истины, что Гоголь не только видел дальше и знал больше, но и предвидел свою смерть».

Тогда становятся ясны его слова и его поведение в последние дни. А вся картина «лечения» предстаёт действительно сплошной, на первый взгляд, фантасмагорией. Главный врач проф. Овер приехал как раз за три дня до конца. Гоголь был тих, спокоен, в полном сознании. Врачи решили его кормить насильственно, но не кормили — фельдшер Зайцев дожил до 1911 г. и оставил записки. По приказанию врачей он вскрыл вены на обеих руках Гоголя, прорезал в двух местах затылок, чтобы вызвать постоянное кровотечение, поставил пиявок. Причём Гоголь, по воспоминаниям (не напечатанным) Зайцева, со своим мучителем разговаривал, а при Толстом молчал, на его вопросы не отвечал и отворачивался.

Далее Гоголя посадили в горячую ванну, а на голову в это время лили холодную воду. Гоголя как бы готовили к чему-то, причем в основном «работа» велась вокруг головы писателя. Лекарь Клименков поливал голову Гоголя едким спиртом, причиняя ему страдания. О последних часах его жизни врач Тарасенков писал, но опубликована редакция лишь в XX в. «Рассказывали мне, что Клименков приехал вскоре после меня, пробыл с ним ночью несколько часов: давал ему каломель, при этом опять возобновился стон и пронзительный крик (всё это, вероятно, помогло ему поскорее умереть), и около 6 часов утра дыхание совсем прекратилось». Что такое каломель? На первый взгляд, непримечательное лекарство с ртутными соединениями, применяемое как слабительное, но в последние дни Гоголь не ел, да и от чего давать «ртутное» в момент явного уже кризиса? Что за странное поливание головы едким спиртом; что это, вообще, за возня вокруг головы?

В Библии неоднократно встречается термин «терафим». Для всех исследователей Писания было несомненным, что этот термин обозначает что-то из области магии и тайных культов. В толковании Библии говорится следующее: «Что такое терафим. Закалывали человека, родившегося первенцем, и отрывали голову его, солили его в соли и в масле, затем полагали голову к стене и возжигали перед нею лампады, и простирались перед нею, и так говорила с ними эта голова».

Маймонид в комментариях к Священному писанию говорит об этом более подробно: «Берут голову человека после того, как плоть его истлела, и осторожно подымают её, затем делают воскурения пред нею, — и тогда слышат эту голову говорящей. Заклинатель возжигает известный курительные состав и говорит тогда тихо известные слова, — столь долго, покуда ему не покажется, что как будто кто-то говорит с ним и отвечает на его вопросы из-под земли, и даже таким слабым голосом, что кажется, что его воспринимают не ухом, но просто силою воображения. Берут также голову мертвеца, перед которой курят известные вещества и говорят определённые формулы, покуда он уверится, что воспринимают очень тихий голос, который проходит между рук заклинателя и отвечает на поставленные вопросы.»

А в сочинении арабского мыслителя X в. Фариста-эль-Йегума даже глава книги называется «Сообщение о голове»: «Это голова человека, которого вид соответствует виду Меркурия. Как только найден человек Меркурий, он захватывается, убивается, сажается в масло, где тело размягчается и голова отделяется. Душа его время от времени спускается к голове и говорит её языком — предвещает будущее и отвечает на обращенные к ней вопросы».

У другого же арабского писателя XIII века в. Шеме-эд-Дин-Димешки указывается на культ головы у представителей синкретической религии ссабиев и подчёркивается 7-летний цикл получения «говорящей головы». Например, известно, что ссабии выбирали для ритуала только известных людей, определённого вида и определённых свойств. «Меркурий — человек» — таинственен, замкнут, высокий лоб, Символ Меркурия в алхимии — ртуть. День — среда (Гоголь умер со среды на четверг, причём, как уже говорилось, ему «помогали поскорее умереть»). Так что принятие в организм ртути не было только символическим актом, но и имело, видимо, какое-то практическое значение. В астрологии Меркурий — управитель мозга; язык, речь находятся под влиянием это планеты.

И, что характерно, именно в Санкт-Петербурге в 1856 г. на немецком языке выходит книга «Ссабии и ссабиизм».

А граф Толстой, на поверхности — отставленный 18 лет назад от службы за донос на гр. Воронцова, неожиданно назначается вскоре после смерти Гоголя оберпрокурором Синода, получает чин тайного советника и почётное назначение членом Государственного совета. В Москве распространяется «легенда» о «христианском подвиге Гоголя», а Тургенева, захотевшего что-то узнать, просто посадили под предлогом некролога в «кутузку».

Через год появляется во дворце провинциал о. Матфей. Не он ли играл роль «заклинателя головы»? Возможно, Гоголь в силу своего уникального феномена не умер сразу, а был погребён живой. Но, безусловно, надо думать, через год, когда нарушился «священный мировой порядок» — во Франции появился император, и началась европейская война (которая у нас именуется Крымской), время для «головы Гоголя» наступило.

Кто знает — возможно, странная смерть царя в феврале 1855 г. была связана с этим предсказанием? Как всё это не кажется фантастикой, современная наука уже выдвигает рабочие гипотезы.

Тот же Р. Дютей создал математическую схему вселенной, где существует не одно, а три временных измерения вселенной, которые могут сосуществовать и переходить друг в друга в зависимости от набранной нами скорости. И, если многочисленные примеры говорят, что после смерти человека, в период 40 дней с ним возможны зрительные, акустические контакты как бы непосредственно, то после этого срока для передачи информации необходим «передатик» — мозг умершего человека.

Как тут не закончить цитатой из Бердяева: «Старый взгляд на Гоголя, как на фаталиста и сатирика, требует радикального пересмотра. Нам представляется чудовищным, как могли увидеть реализм в „Мёртых душах“, произведении невероятном и небывалом… В самом Гоголе был какой-то духовный вывих, и он носил в себе какую-то неразгаданную тайну».

Приложение № 2 Семантика сакральных вод Петровского Санкт-Петербурга

Возникновение города на Неве обычно трактуется одномерно — необходимостью выхода России к морю, возвращением исконных земель и т. д. Море, вода поэтому и рассматривается как специфические пути-дороги. Но при таком подходе сразу возникает масса вопросов. По сути Балтика — закрытое море, оно в этом плане не принципиально отличается от Черного, датские проливы закупоривают его не хуже Босфора и Дарданел. Но Россия, в отличие от юга, никогда в своей истории не стремилась поставить под свой контроль датские «морские ворота».

Город задуман сразу не как только порт, а как именно столица огромного государства. И это делается вопреки всейроссийской традиции — на окраине, в месте, которое может быть атаковано врагом, как с моря, так и с суши. Как известно, столица создается на болотах, в полосе нездорового климата (только при Екатерине II отменен петровский указ о ввозе камня любым подданным, посетившим город).

Водные пути с Европой с XVI века сходились в Архангельске и функционировали бесперебойно (и до Великого Посольства Петр считал именно Архангельск «окном в мир»).

Балтика же в конце XVII века фактически являлась «шведским озером». Отношения между Московией и Швецией с начала XVII века были юридически-братскими. По договору каждый русский царь (Михаил, Алексей, Федор) при вступлении на престол клятвенно подтверждал положение о том, что если он умрет бездетным, то король Швеции назначит его преемника. А если такое случится в Швеции — это сделает русский царь (перед Северной войной Швеция подарила России 300 пушек).

Петр дважды (1682 и 1696 гг.) так же давал «царское слово» (в начале вместе с братом Иваном, а потом как самодержец). Именно позиция Швеции заставила группу Софьи действовать осторожно и фактически обеспечила приход Петра к реальной власти (Когда Польша начала первой Северную войну, Карл XII воскликнул — «что мне бояться, у меня есть брат Петр!»).

И до великого посольства Петр логично отвергал призывы Польши к быстрому дележу шведских земель (именно Польша претендовала на Прибалтику).

Почему Петр, нарушив царское слово, вступил в борьбу за небольшой участок болотистой земли от Невы до Нарвы, надолго сделав врагом бывшего «брата»? Максимализм поступка Петра подчеркивает хотя бы реакция Карла XII, он указом объявляет царя «клятвопреступником», лишает трона и объявляет себя главой России.

И на все Петр идет ради постройки нового Города — с 10 дворов со всей России выделялся 1 человек на его возведение. Остальные 9 платили по алтыну с человека.

Перелом в мировоззрении наступает при Великом Посольстве в Лондоне, когда И. Ньютон, глава «приората Сиона» принимает «Петра Алексеева» в систему розенкрейцеров.

В основе эзотерического знания лежали реальные принципы, которые проявились во многих культурах.

Хорошо известен план Леблона — схема города в форме овала, «яйца».

Это не только модель «идеального города», известная еще с Возрождения.

На универсальном уровне схема города Леблона повторяет «космическое яйцо» мироздания. Но в отличие от круга (сферы) в эллипсе нет центра, а существует два фокуса.

В создании нового Города идея дуальности тесно связана с ритмикой обновления мира. По Традиции один мир, исчерпав свои силы, старел — его средоточие не могло больше поддерживать порядок, от чего время и пространство приходит в некое хаотическое состояние. Образуется новый центр или в старом появляется обладатель достаточного запаса мироустроительной силы (с ее помощью этот человек приступает к созданию нового упорядоченного порядка — пространства). Весь остальной мир, его устройство, становится в прямую зависимость от этого излучающего центра.

М. Элиаде подметил, что предмет и действие становится реальным в той мере, в какой они повторяют архетип.

Всякая территория превращается из хаоса в космос, посредством ритуала исходя из архетипа.

Часто Петр называл город «священной землей» и «парадизом». В первооснове — книге Бытия — «рай — парадиз» обозначен как PRSD, что Фабр Д'Оливье, основатель современной гебраистики, переводил это как «точка, двигающаяся вокруг себя» — то есть полюс, центр, к которому все сходится. То есть Город задуман как гармонизирующий хаос центр мира. Причем это ритуально задано в самом акте закладки. В рукописи «О зачатии и здание царствующего града» (в XIX веке ее нашел в собрании Эрмитажа известный историк В. Есипов) сообщается: «царь велел выкопать в земле две ямы и, вырубив тонкие, но длинные березки, свил их вершины, а низы воткнул в ямы — наподобие ворот. Потом царь прошел под ними…»

Как уже говорилось, «территория» превращается из хаоса в «космос» через ритуал. Петр воспроизводит архетип, который известен с Древнего Египта. Символ «М» в Египте означал «маат» (с соответственной богиней) — «порядок, равновесие». Майя даже строили сакральные здания в форме «М». Но гармонизирующий центр не мог функционировать вне энергетических основ мира.

Леблон разбивает Васильевский остров (а до 1717 г. он являлся основой города) на квадраты каналами (они закопаны только при Екатерине и стали «линиями-улицами»).

Каналы для судов как в Амстердаме? Но оказывается, они узкие и суда туда входить не могли. Объясняли это и ошибками Леблона и корыстью Меньшикова. На деле структура каналов и являлась конкретикой механизма «излучающего центра». И здесь Петр ничего нового не придумал — в китайской культуре, в Древнем Египте, в сакральных центрах доколумбовой Америки существовала практика создания особых пространств как бы разделенными каналами на клетки: они фактически осуществляли функции энергоантенны, «водных фазерных решеток» для принятия, аккумуляции энергий. Но каналы иногда прокладывались и для структурирования города с высшим архетипом. Город стоит на 42 островах — и, безусловно, большинство их при Петре были не обжиты. Но есть данные, что каналы прокладывались иногда без явного практического смысла. «Парадиз» как бы строился из 42 составляющих. Может быть, это случайное совпадение? Но Невская перспектива — сразу системообразующая — при Петре имела ширину 42 м. (а первичную египетскую культуру это число пронизывает — 42 бога — судьи в загробном мире, 42 книги Тота и т. д.).

Почему же Петр такое значение для нового центра уделил месту, где острова периодически заливались наводнениями? Редкие местные жители до Петра на том же нынешнем Васильевском острове постоянно не жили, а держали там разборные дома. А шведы создали крепость там, где наводнения менее чувствительны. Здесь универсальный архетип переходит на уровень ритуального воспроизводства «первоземли» в сакральных водах. «Первосуша» (континент, остров, группа островов) — по сути, является одним из исходных моментов большинства мировых культур («белый остров» в «молочном океане» «Махабхарата» и «Рамаяны», «острова блаженных» греческой Традиции и т. д.)

В принципе выделяются два уровня исторического «первоцентра» — гиперборейский (северный) и североатлантический. Европейская Традиция в основном исходила из последнего. «Золотой век» в сакральных водах по Традиции заканчивается под знаком Льва — неудивительно, что Город переполнен этими символами. Например, Пушкин прекрасно знал семантику соотношения сакральных вод и стоящих рядом с ними львов. В «Медном Всаднике» Евгений сидит именно на льве, спасаясь от наводнения. Но его парадигмальный жест сразу относит действо от конкретной невской воды 1824 года к архетипу. Евгений не просто сидит на возвышении, а в заданной автором ритуальной позе — скрестив руки на груди (в Традиции — символ падения человека в материю, конец «Золотого века»).

Сам же Петр — «Медный всадник», указывая вдаль рукой, делает не жест-сигнал — «отсель мы будем грозить шведу» — а парадигмальный. Если жест-сигнал — это конкретная информация в плоскости «я-ты», то парадигмальный, мыслится как реальное участие в соотношении «высших-низших». В парадигмической кинесике поднятие правой руки означает «творение». Петр этим жестом постулируется не как создатель, основатель еще одного, пусть и стольного града, а восстановитель «первоцентра в сакральных водах». И рука «Медного Всадника» указывает не на Швецию (при установке его Екатериной II — человека посвященного — там правил ее племянник Густав), а в район «северо-атлантического» архитипического перицентра. В начале город вообще назывался Питербург, только при Анне Иоанновне он стал Петербургом. В принципе и в написании Санкт-Петербург парадоксально лингвистически равноценны два значения — «Город святого Петра (апостола)» и «священный город Петра». То есть, «сакральный город отцов (Питер — патер), построенный Петром» (Неудивительно, что герб города явно оппонент гербу Рима-Ватикана).

Острова в «сакральных водах» как архетип первоцентра ритуально воспроизводились в самых разных формах. Например, исторически упоминается и такая практика в жизни в петровском городе.

На поверхности все выглядело как очередное чудачество Петра. В определенные дни все домовладельцы должны были под руководством особого должного лица «Адмирала Невского» на своих лодках с домочадцами совершать определенные маневры на Неве.

Обычно это подается как своеобразный способ приучения российских сухопутных обывателей к водной стихии.

Но это действо совершалось даже не в заливе, а по рекам россияне плавали изначально. Есть свидетельства иностранцев (Юст Юль), что в основе маневров и построений на воде воспроизводились определенные фигуры, прикладные формулы. Ритуал как бы оформлял «хаос сакральных вод» в пространстве «маат».

Две березки — «ворота», являлись не только символом этого пространства.

Числовое значение «М» (буква Мэм в ветхом завете) — 13. Традиция гласила, что за круглым столом (прообраз «космоса»), где расположились 12 (рыцари короля Артура, апостолы на тайной вечере и т. д.) должен появиться 13 — «совершенный человек», мироустроитель, который будет «императором». Но он должен доказать свои права на этот духовный титул (в этом и смысл движения Петра от звания к званию действительно со смертельным риском. Зачем царю первому бросаться на шведский корабль в 1703 году, если он погибнет, его миссия ведь закончится. Но все дело, как раз, в том, чтобы судьба подтвердила его права). В петровское время политическая ипостась титула Император являлась лишь отражением духовного.

После Полтавы (Петр пишет Меньшикову: «камень в основание города положен окончательно») возникает идея логического завершения центра. Чем? После первой реальной водной победы, Гангута, начинается строительство Петергофа. Петр желает превзойти Версаль? (Но там он побывал только в 1717 году).

Обычно обходится вопрос о семантике главной композиции фонтанной системы Петергофа, «Самсона». Почему Геракл, побеждающий нимейского льва, назван именем героя совсем другой истории? В письмах Петра о Петергофе есть выражение «моя гора». В той же греческой традиции, откуда Геракл и Самсон, Гея-Кибела на Горе богов вращает ось мира, то есть гора находится на полюсе, в центре мира. Священная гора, с которой стекают «сакральные воды» (Меру, Олимп) — архетип «золотого века». Верхний дворец и нижний сад, куда самотеком идет вода на фонтаны совершенно четко повторяют этот архетип. Имя Самсона этимологически выводится из аккадского «Шемеш» и вавилонского «Шамшу», что означает «Солнце». Закат «Золотого века» начался под знаком льва. У Самсона сила заключалась в волосах, потому что это была грива льва. Обрезав их, жрица принесла льва в жертву. Статуя Геракла со львом, а точнее комплекс, поднимающийся вверх струи воды, идущей с Горы Центра и полубога Геракла («совершенного человека») и льва, имеет смысл: «закат золотого века преодолен» — Маат восстановлен.

Но порядок, равновесие подразумевает как бы две половины.

Почему Петр основывает город именно здесь, а не в другом месте? Надо сказать, что выбор в данном случае за него уже сделала природа. Земля, как геоид, имеет условную линию, делящую ее пополам — и эта линия и проходит примерно там, где стоит Санкт-Петербург. Причем это было известно и до Петра, недалеко от Санкт-Петербурга еще с XIII века воздвигли шведскую крепость, которая называлась — «Венец Земли» (Ландскрона). Именно на этой разделительной границе построил свою столицу объединитель римской империи Диоклетиан (г. Никомедия — территория современной Турции, III век н. э.), на ней расположены 3 великих пирамиды Гизы.

Как сказал Андрей Белый о Санкт-Петербурге — «острове в сакральных водах» — «это воспоминание о будущем».

Примечания

1

Орфография, пунктуация и прочее, в основном, оставлены как в бумажной книге; исправлены только особо режущие глаз опечатки. Примечание сканировщика.

(обратно)

2

Как раз в апреле 1722 г. Петр I издает серию указов «полового свойства»: о любодействии, о кровосмешении, о незаконных детях и т. д.

(обратно)

3

Вспомним 4-х детей «Дамы» — столько же родилось (но выжил один Лев) у Головиных-Пушкиных.

(обратно)

4

С 15-й по 18-й степень — начинается собственно эзотерическое братство (Капитул), далее — Ареопаг.

(обратно)

5

Пушкин, как известно, любил собирать исторические факты, парадоксы, пророчества. Так вот, в 1762 году, будучи в Амстердаме (и тут «тень Петра»), Сведенборг во время разговора вдруг изменился в лице и не мог продолжать беседы. Придя в себя, на вопросы присутствующих он сказал: «В этот самый час умер русский император Петр III!». Полученные позже газеты и свидетели разговора это подтвердили. Пушкин умер как раз вдень рождения Сведенборга.

(обратно)

6

Вспомним, что в гербе Пушкиных имелся меч.

(обратно)

7

Именно осенью 1833 года Пушкин пишет своего «Медного всадника», где связь Петра с Евгением до того ясна, что поэму напечатали лишь после смерти поэта. Евгений переводится как «благороднорожденный» (а Евгений Онегин, с которым Пушкин себя открыто отождествлял!).

(обратно)

8

4 мая 1820 г. вышел Высочайший именной указ о выдаче ему единовременно 1000 рублей, в то время как в Министерстве иностранных дел Пушкин получал в год 700.

(обратно)

9

Формальным поводом для сюжета послужил рассказ Нащокина, который, влюбившись в актрису, облекся в женский наряд и прожил у нее в качестве горничной более месяца.

(обратно)

10

Елизавета Алексеевна вышла замуж за Александра в 15 лет.

(обратно)

11

Поставим пока лишь вопрос — кто был информатором Е. Блаватской по этому поводу?

(обратно)

12

Японцы с помощью своей электроники установили тождественность подчерков старца и царя.

(обратно)

13

Хорошо известно, что и последний русский царь Николай II — был розенкрейцером, и даже на банкнотах, выпущенных в феврале 1917 г. (1000 и 250 рублей), были водяные знаки свастики, в данном случае — символ Белого братства Гималаев.

(обратно)

14

Из вышесказанного уже ясно и требование старухи, а на деле подсознательное тяготение Пушкина к невозможному: «жениться на Лизавете». И это единственная цифра у Пушкина не круглая. Что она означает? Это возраст Александра к моменту его фиктивной смерти. Еще до поездки Пушкин знал, Александр I находится в том районе, куда его «сошлют» под видом Федора Кузьмича в 1836 г., — Томская губерния (на что указывает фамилия внука графини — Томский!).

(обратно)

15

У Пушкина был настолько «громок» смех понимания, далеко не всегда веселый, что этого не могли не заметить. В Праге, например, в среде русской эмиграции в 30-е годы вышло исследование И. И. Лапшина, раздел которого носит характерное название — «Недобрый смех героев Пушкина».

(обратно)

16

С 1845 по 1870 гг. Дантес заметная фигура политических и династических кругах. В 40 лет — сенатор. Наполеон III облекает его тайной миссией в Берлин, Вену. Дантес был банкиром, сколотившим немалое состояние.

(обратно)

17

Ничего странного, что Пушкин в черновых набросках (разорванного) письма к Геккерну писал, что «…с первого взгляда (!) я напал на след сочинителя».

(обратно)

18

В 1860 г. Одоевский писал о Долгоруком: «Этот недоучившийся господин практиковался лишь по части сплетен, переносов анонимных писем и действовал на этом поприще с большим успехом: от них произошли многие ссоры и, между прочим, одна великая потеря, которую Россия доныне оплакивает». Впоследствии появились темные слухи о том, что в фабрикациях обвинений против Долгорукова и Гагарина принимали участие какие-то петербургские придворные круги (об этом есть упоминания).

(обратно)

19

В 1991 г. В. Орлов опубликовал свою реконструкцию разорванного письма Пушкина от ноября 1836 г. там прямо говорится, что после «трехдневной разведки, я обнаружил искусителя, непочтительно поставленного в затруднительное положение». Т. е. «кто-то» сообщил Пушкину (это был почти точно — Долгорукий), что Дантес разносит слухи о «каком-то письме», которого боится его жена. Но далее Орлов, исследуя «гротовский» черновик первого письма Пушкина Геккерену, и разбирая две написанные поперек основного текста и неполные, из-за утраты части клочков, строки, читает у Пушкина более чем определенное: «…как жертва одному монарху». Без элементарного ключа получается хаос — царь приказывает Дантесу жениться на Коко, и одновременно ухаживает за NN. На деле создается утечка (очень направленная) информации для Геккерена о царе — наживка, на которую в его отчаянно ситуации не клюнуть просто уже невозможно. Далее, Пушкин — и вызов «без объяснения причин», о котором знают все друзья, причем не только Пушкина, но и Дантеса!).

(обратно)

20

А ведь только закон 1905 г. отменил, как уголовно наказуемое отпадение от православной церкви православным подданным.

(обратно)

21

Две фамилии — Лебрен и Леруа (картина и часы в спальне старухи) сознательно написаны по-французски.

(обратно)

22

В высших степенях, например, шотландского ритуала, появляется звание командора; рыцарь-командор храма (27 степень), великий инспектор командор-инквизитор — 31 степень, от нее так и тянет испанским.

(обратно)

23

См. Комментарии (в этой книге нет комментариев, возможно, имеются в виду сноски, либо надо ожидать следующую книгу с Комментариями. Сканировщик).

(обратно)

24

Тема непреодолимости рока — главная в его «Вещем Олеге», хотя лично он импульсивно старался выйти из замыкающегося круга, буквально напрашиваясь на вызовы, три из которых в 1836 г., помимо дуэли с Дантесом, были улажены.

(обратно)

25

В 1823 г. Сальери предпринял попытку самоубийства — пытался перерезать себе бритвой горло. Бетховен в своих разговорных тетрадях помечает о разговорах, что «Сальери беспрерывно твердил о яде, данному Моцарту». Тема приобрела социальную окраску, в стиле «атаки системы по любому поводу». В мае 1824 г. на исполнении Девятой симфонии Бетховена распространялись листовки, где в стихотворной форме это обыгрывалось. Французские газеты поднимают «проблему Сальери», в Германии — табу.

(обратно)

26

Пушкин называет Сальери — «синьор Бонбоньери» (конфетник).

(обратно)

27

В строгом смысле это обозначение следует относить к большой акции, 30-летнему обновлению царя — хеб-сед.

(обратно)

28

9 июля 1959 г. проф. Ф. Штейнхаузер выяснил, что 6 декабря 1791 г. в Вене было примерно 3° тепла и никаких осадков.

(обратно)

29

В принципе правы и оппоненты, которые говорят о почечной недостаточности и даже воспалении мозга, все это вызывается хроническим ртутным отравлением.

(обратно)

30

У племен Западной Африки так и считалось, что душа человека находится у него в голове, которую, т. е. черепа, они так и называли — «люди». Отсюда и африканский культ черепов.

(обратно)

31

У Пушкина есть «странное» стихотворение — «Череп» (1827 г.), на него еще обратил внимание Гершензон. В нем, в период посвящения, Пушкин и отразил свое впечатление о черепах-терафимах.

(обратно)

32

Надо сказать, что и реальная жизнь Моцарта — от рождения до смерти находится под влиянием числа 8. Он родился в 8 часов пополудни. Даже высота Солнца в день рождения составляла 8º в созвездии Водолея.

(обратно)

33

Моцарту перед смертью было 35 лет, Пушкину в 1830 г. осенью — 31 год.

(обратно)

34

Жуковский в 1818 г.: «Он мучит меня своим даром, как привидение…»

(обратно)

35

В сентябре 1828 г. Пушкин пишет балладу «Утопленник», где основная мысль — месть мертвеца.

(обратно)

36

Хеб-сед

(обратно)

37

В республиканском Риме государство возглавлялось не одним консулом, а двумя. Консулы же эти, по Цицерону, «были облегчены царской властью». В Спарте было два царя. Историки подчеркивают, что во времена первых франкских династий (Франция — Германия) различали «назначенных» царей (rexdesignates) и «освященных» царей(rexconsecrates), то есть при старшем брате, который имел высшую власть, младший все же пользовался королевской властью. Получалось, что королевская власть едина, а королей несколько, причем реальная власть, опять же, находилась у одного. Так что принцип дуализма имел многоорбразные формы, и часто явного «двойника» как бы и не было, хотя принцип сохранился. Особенно это касается империи. Например, двуглавый орел, символ идущий из Египта, стал знаком Римской, Византийской, «Священно Римской империи германской нации» со столицей в Вене, и Российской, как указатель на особые функции, выполняющиеся их правителями с парящей как орел дуалистической (Космос — Хаос) Вселенной.

(обратно)

38

После Полтавы Петр на месте сражения задумал поставить пирамиду со своей статуей на коне, но проект не осуществился.

(обратно)

39

Тело умершего «царя» оставалось в доме Таганрога с 19 ноября по 2 декабря — 23 дня.

(обратно)

40

Отрекаться от власти (нем.).

(обратно)

41

Из 10 детей Марии Федоровны Павел признал только Александра, Константина и их сестру Александру.

(обратно)

42

С середины XVI в. наступает фактически полное вырождение Рюриковичей: слабоумный царь Федор Иоаннович, эпилептик царевич Дмитрий. Признаки психического нездоровья не только у самого Ивана Грозного, но и у его сына Ивана. Вспышки появления талантливых монархов, как Фридрих II, от обратного это подтверждают.

(обратно)

43

Хорошо известно, что Пушкин считал Павла «романтическим императором».

(обратно)

44

А в записках Бертрана, расшифрованных лишь в середине XX в., прямо говорится, что многое из приписанного императору написал лично Монтолон.

(обратно)

45

Официальный французский «Монитор» 7 июля 1821 г. отозвался на кончину лишь одной строчкой: «английские газеты сообщают о смерти Наполеона».

(обратно)

46

Именно после рождения первого сына Николая, будущего Александра II, воспитателем у которого будет Жуковский.

(обратно)

47

К тому же подождали, когда Наполеону исполнится 15 августа 1823 г. 54 года, число, делимое на 9 с момента коронации.

(обратно)

48

В 1828 г. Шуберту было 36, число, делимое на 9, а у Александра шел 27 год мистического царствования (с 1801 г.), тоже делимый на 9.

(обратно)

49

В принципе, и «Станционный смотритель» описывает явно нетипичную судьбу женщины, увезенной богатым офицером.

(обратно)

50

Евгений не просто сидит на льве — символе не только Белого Братства, то есть общем символе, но и на частном. Как уже говорилось, в Созвездии Льва сверкает яркая, путеводная звезда — Регул, которую именовали с древних времен «царской», что является символом кровного родства Пушкина с императором. Евгений сидит на льве, скрестив на груди руки: по эзотерии Розы и Креста, это символ падения человека в материю. Кстати, при посвящении неофита в более высокую степень следы от ритуальных шагов складываются в изображении буквы ВАУ, символизирующие собой связь и кровь.

(обратно)

51

Сын посвященного зовется луфтон.

(обратно)

52

Формальный отец будущего знаменитого фельдмаршала Румянцева-Задунайского, Петр и здесь оказался первым.

(обратно)

53

О. П. Флоренский писал: слово мага вещно. Оно — сама вещь. Он поэтому всегда есть имя. Магия действия есть магия слов, магия слов — магия имен. И чем важнее, чем сильнее, чем многозначительнее носитель имени, тем мощнее его имя. Имя признавалось частью самого существа того человека, который носит его, что посредством его можно было переселять его личность в другое место. Имя — сгусток, магический корень, котором человек связан с иным миром. Имя есть сама мистическая личность человека, его трансцендентальный субъект. Единое имя, в котором всего носители соучаствуют, делает их единосущными. Но если имя несет в себе мистическую энергию, то можно им пользоваться и со стороны. Но можно не справиться с ним и погибнуть. (Александр, выбирая амплитуду и находясь в 47 км от Санкт-Петербурга, и будучи единосущными в момент смерти с Пушкиным, этими способностями уже обладал.)

(обратно)

54

Город Ворот (Золотых Ворот) был построен и князем Владимиром, крестителем Руси и назван в его честь Владимиром. «Божественным Правителем Золотых Врат», например, титуловался и Посвященный, царь Толтеков.

(обратно)

55

Именно в этом желании высшей славы — «стать богом» — и невозможности ее добиться без истинного избранничества — ключ к словам Сальери: «Ты выпил, без меня?..»

(обратно)

56

Ложно истолкованные слова Иоанна Крестителя: «Ты ли тот, которому должно прийти, или другого ожидать нам» (Евангелие от Луки, 7,20) положили начало тенденции, приведшей к образованию системы взглядов, названной «иоанновым эзотеризмом».

(обратно)

57

«Израиль» так и переводится — «божий народ».

(обратно)

58

См. Приложение № 1.

(обратно)

59

Зная более сложные, чем кажется на первый взгляд, законы мира и человека, но не расходящиеся в основе с христианством, Потоцкий и попросил капеллана благословить пулю, как бы ослабляя грех самоубийства.

(обратно)

60

Еще поэт В. Ходасевич обратил внимание на сходство ситуации в «Медном Всаднике» и «Уединенном домике на Васильевском», где завязка эпицентра истории связывается с обращением героев друг к другу, лицом к лицу (в «Домике» извозчик оказывается тоже мертвецом и носителем инфернальных сил). Евгений тоже только в ключевой сцене наводит «взоры дикие на лик Петра», который отвечает роковым взглядом на взгляд Евгения.

(обратно)

61

«Голос» № 5, февраль 1992, д. т. н. Г. Блюмин. «Тайна императорской могилы».

(обратно)

62

Двусмысленное стихотворение А. Блока «Петр» (1909): «Он спит, пока закат румян и сонно розовеют латы…». А когда ночь — пробуждается? У А. Белого в «Петербурге»: «Металл лица двусмысленно улыбался (не признак ли двойного бытия?) Всадник полон тревоги, и казалось: рука шевельнётся, металлические копыта с громким грохотом упадут на скалу и раздастся на весь Петербург гранит раздробляющий голос: „Да! Да! Да!…Это я… я гублю без возврата“».

(обратно)

63

«Тело Наполеона не бальзамировали и предали земле таким, каким оно было после вскрытия. Оно было закрыто в четырех гробах, в том числе двух металлических, но ни одного — воздухонепроницаемого. Прошло 19 лет со дня погребения, свидетели ожидали, когда вскрыли последний гроб, увидеть скелет. Но тело не было тронуто тлением. Казалось, император спал. Спустя 19 лет его лицо изменилось меньше, чем лица людей, стоявших вокруг его могилы. Время погубило его одежду (она истлела), но пощадило тело. Еще и сегодня оно способно рассказать о том же. Для этого французам достаточно согласиться открыть его могилу в Доме Инвалидов, где в шести гробах покоится император». Б. Вейдер. Кто убил Наполеона? М., 1991.

(обратно)

64

Приговоренный третьего ноября 1836 г. бродяга Федор Кузьмич на высылку в Сибирь, 12 ноября получает 20 плетей, а 2 декабря в 43 партии отправляется в Томскую губернию из Тюмени. И, редкое исключение, он не был скован, как прочие.

(обратно)

65

Сколько лет уже ищут повод (даже внешний) в «ухаживаниях» Дантеса, который просто вынужден был играть влюбленного в Наталью Николаевну (причем с натугой), чтобы дать объяснение «свету» в своей удивительной женитьбе, да и отвести лишние слухи от уже давно беременной Екатерины. Причем до 7 января был пост, 10 января — свадьба, и ухаживаний «не отмечалось». А вот после (16 января — бал в Дворянском собрании, 18 января — собрание у саксонского посланника Люцероде, 22 января — бал у Фикельмонов, 23 января — у Воронцовых-Дашковых). Дантес усиленно разыгрывал «страсть», но до «сигнала» царя Пушкин оставался к этому глух.

(обратно)

66

«Социалистическая законность». № 6, 1990.

(обратно)

67

На условиях дуэли сохранились как бы следы крови, что наводит на мысль, не скрепили ли секунданты этот договор своей кровью.

(обратно)

68

Характерная деталь: Данзас под стражу не взят, и даже пытается «провожать тело Пушкина» в Псковскую губернию.

(обратно)

69

Просто невозможно удержаться от ассоциаций: 25 — номер ложи «Астрея».

(обратно)

70

Именно после он временно стал подпитываться внешней энергией.

(обратно)

71

Поэтому Пушкин «усоп» на 118-м году после Алексея, в 1836 г. «эзотерическом году».

(обратно)

72

Они хранились в подвале, в особом сундуке (а не как экспонаты Кунсткамеры), ключ от которого и был вверен особому сторожу.

(обратно)

73

Точнее, перчатка Жуковского брошена в гроб, а Вяземского в ящик, в который этот гроб заколотили.

(обратно)

74

Цикл в природе идет в обратную очередь.

(обратно)

75

23 апреля был день Ангела императрицы. Надо сказать, что в строгом смысле день Ангела считался выше «личного» дня рождения (лишнее подтверждение скрытого факта, что человек рождается много раз). И дело, конечно, не в личности Александры Федоровны (скорее всего, она ничего не знала), а в принципе царствующей крови, которую в «женской» ее половине, она представляла.

(обратно)

76

По воспоминаниям свидетелей, именно из зеркальных дверей Волконского вырвался огненный змей, т. е. очаг пожара князь организовал на своей половине.

(обратно)

77

А задействовано было 20 тысяч (!) гарнизона на «вынос мебели», и рядом была огромная река.

(обратно)

78

М. Джессун успел получить письмо от К. Альенде, служившего в 1943 г. на корабле сопровождении «Эндрю Фьюрессет», с борта Альенде прекрасно видел, как растаял в зеленоватом сиянии «Элдридж», слышал, как жужжало окружающее эсминец силовое поле…

(обратно)

79

Вспомним упоминание в «Пиковой Даме» имени Леруа, занимавшегося «парадоксами времени»!

(обратно)

80

В этом суть тибетских феноменов «исчезновения» монахов. Самые выдающиеся из них могли и могут регулировать частоту колебания своего тела. Уменьшая её, они становятся видимым, т. е. материализуются, и наоборот, так как 4-е измерение отличается от 3-го более высокой частотой колебания.

(обратно)

81

А уже упоминавшийся Козырев открыл физический смысл хода времени как переход причины в следствие со скоростью, которая определяется произведением скорости света на постоянную тонкой структуры (С/137), т. е. любой фотон успевает сделать 137 колебаний за один причинно-следственный оборот.

(обратно)

82

Под конец жизни, собираясь тоже «уйти», Толстой вернется к этой истории Александра и напишет повесть в морализаторском духе, больше иллюстрирующую его поздние мысли и теории, чем то, что он видел и слышал в конце 40-х годов XIX в. в Сибири.

(обратно)

83

Именно 2 февраля 1837 г. Николай произвел ритуальный парад прощания с Пушкиным всем столичным гарнизоном и гвардией.

(обратно)

84

Лермонтов был похож на мать, а не на отца.

(обратно)

85

Монах по-грузински — «бэри».

(обратно)

86

В стихотворении «Смерть отца» Лермонтов прямо пишет: «Дай Бог, чтобы, как твой, спокоен был конец того, кто был всех мук твоих причиной!».

(обратно)

87

То есть двоюродным братьям Лермонтова.

(обратно)

88

Когда в 1840 г. накалились отношения Франции с Россией, приглашению Лермонтова на вечер, данный Барантом-старшим (послом Франции), придавалось даже политическое значение, так как в искусстве дипломатии мелочей нет.

(обратно)

89

Совсем нетрудно теперь понять пафос «Купца Калашникова», когда герой убивает «любимца царя». Творчески проигрывается, «сублимируется» и еще один вариант мести: в «Вадиме» — крестьянское восстание и т. д.

(обратно)

90

И уголовным преступлением, вспомним «Живой труп» Толстого, за это полагалась церковное покаяние и каторга.

(обратно)

91

Уже сама фамилия — Бурмин несет определенную нагрузку. В то время «бурминским зерном» называли крупный жемчуг правильной формы; такие вставлялись в украшения царской семьи.

(обратно)

92

Даже сочетание «Авдотья Николаевна» в этом контексте расшифровывается просто: первая буква, как и у имени Государыни; а «Николаевна» — как «генеральша», т. е. «за Николаем».

(обратно)

93

Для расширения круга участников публичных маскарадов была даже снижена цена за вход с 10 до 5 рублей. Читаем у Лермонтова: «Как женщине порядочной решиться отправиться туда, где всякий сброд…».

(обратно)

94

Там же ко всем обращались на «ты». Как-то Александр I в ранние годы посетил одну ложу, где ему естественно «тыкнули», на что он так обиделся, что больше там не появлялся.

(обратно)

95

Толстой буквально завидовал Чехову, так как сам, дав миру такие характеры, не увидел Душечку среди русских женщин.

(обратно)

96

В центральной России женщины до недавнего времени говорили не «люблю тебя», а «жалею тебя».

(обратно)

97

Буква Мэм означает также некрофилию..

(обратно)

98

Не будем забывать, что арестовали Лермонтова за стихи на смерть Пушкина 18/11, дрался на дуэли с Барантом он тоже 18 числа. То есть, решения принимались и исполнялись не в случайные дни.

(обратно)

99

16/7 IV 1841 г. состоялось бракосочетание наследника — будущего царя Александра II, т. е. срочное выдворение Лермонтова рассматривалось именно как начало очистительной акции (Лермонтов уехал 14/IV).

(обратно)

100

Офицер Глебов и чиновник Васильчиков были официально названы секундантами, хотя лермонтоведы приходят к мысли, что секундантов как таковых не было вообще, все выполняли как бы их функции.

(обратно)

101

Лермонтов выехал из Санкт-Петербурга 14/IV, а за ним 18/IV — Кушинников.

(обратно)

102

А в «Литературном критике» № 10–11 за 1939 г. сообщается слух даже о 6 (!) шагах. Тот же Васильчиков, но уже в 1876 г., «вспомнил» о расстоянии в 10 шагов.

(обратно)

103

Фактически к этому пришёл ещё в 1916 г. исследователь Павлов.

(обратно)

104

В Институте русской литературы (Пушкинский дом) имеется богатое собрание материалов, прямо относящихся к дуэли и смерти Лермонтова. Большая часть из них «почему-то» не опубликована.

(обратно)

105

«Литературный Киргизстан», 1957, № 2.

(обратно)

106

Только он оставил воспоминания о дуэли. Молодой поэт Дмитриевский неожиданно умер в 1842 г. Глебов погибает на Кавказе в 1847 г., Трубецкой, пытавшийся бежать за границу оказывается в темнице, Столыпин и Мартынов молчали до самой смерти. Участники дали друг другу слово ничего не рассказывать, кроме того, что будет показано на формальном следствии. Да и Васильчиков заговорил через 30 лет, когда почти все свидетели уже умерли.

(обратно)

Оглавление

ВСТУПЛЕНИЕ

  «Пиковая Дама»

  Выстрел, или Повести покойного Ивана Петровича Белкина

  Дантес

  Письмо или 58

  «Египетские ночи», или «Моцарт и Сальери»

  Камер-фурьер Бабкин

  Наполеон, или 23

  «Медный всадник», или «Сказка о рыбаке и рыбке»

  «Рукопись, найденная в Сарагосе»

  Непростая смерть

  Три головы

  Пожар

  Маскарад, или охота на собаку

  Две женщины — две судьбы (небольшое отступление)

  «Маскарад» или охота на собаку

  Жанна д'Арк и Емельян Пугачев

  Заключительная часть

  Молчание Иисуса

  Другой

ШУТ

ИОВ

Приложение № 1 Нисхождение в Шеол, или почему исчезла голова у Гоголя?

Приложение № 2 Семантика сакральных вод Петровского Санкт-Петербурга

*** Примечания ***