КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Шипы и розы (Сборник) [Джессика Харт] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ШИПЫ И РОЗЫ (Сборник)

Кристин МОРГАН ОБРЕТЕННОЕ СЧАСТЬЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

KristinMORGAN

THE DADDY AND THE BABY DOCTOR

1998

Сэм Аркетт остановился на мгновение, изучая латунную табличку на двери офиса. Аманда Лукас, доктор медицины. Повернув ручку двери, он вошел и в нерешительности застыл на месте. В небольшой приемной было полным-полно беременных женщин.

Впрочем, он ожидал чего-то подобного. Об Аманде Лукас — лучшем гинекологе в Мэзонс-Гроув, штат Оклахома, — говорили почти как о божестве. Судя по тому, что он узнал о ней, ее считали в городе самым опытным женским врачом. Однако Сэм здесь совсем не потому, что Аманду Лукас прославляет народная молва городка Мэзонс-Гроув. Он пришел сюда по просьбе своего друга.

Сэм еще раз окинул взглядом маленькую переполненную комнату, понимая, что стал центром внимания. Это его не беспокоило. Его внушительный рост и отменная выправка всегда производили впечатление на окружающих. Правда, сейчас, похоже, несколько иной случай.

Прошла минута, другая. И Сэм начал понимать, что не только его фигура притягивает всеобщие взоры. Очевидно, он попал в мир, где посторонние были совершенно не нужны, особенно посторонние мужчины. Ему даже захотелось, чтобы две его маленькие дочери были сейчас с ним, хотя, чем они могли ему помочь, неизвестно. Ну, может быть, хоть как-то оправдали бы его присутствие здесь.

Кто сказал, что это мужской мир? — усмехнулся про себя Сэм.

Разозленный таким откровенным разглядыванием, он почувствовал, как вспыхнули его щеки. Бывший морской пехотинец должен держать себя в руках в любой ситуации. Не только беременные женщины в этой переполненной приемной неодобрительно восприняли его внезапное вторжение. Он и сам чувствовал себя как чужак. Как самый настоящий захватчик.

Но извините, подумал он. Здесь свободная страна?

Да, черт возьми!

Откровенно говоря, выпавшие на его долю операции на чужой земле способствовали таким мыслям. Он имеет столько же прав, как и любой другой, приходить туда, куда ему заблагорассудится.

Правильно?

Без сомнения.

Но, как тогда он попал в эту… щекотливую ситуацию?

Более того, как ему выбираться из нее?

Ну, удружила, Джози, проклинал он свою приятельницу Джози Вентворф. Если бы не ее просьба, он был бы сейчас дома, занимался бы чем-нибудь по хозяйству на своей маленькой ферме и наслаждался обществом своих девочек. В последнее время он вел именно такую жизнь, хотя это иногда несколько его удивляло.

По правде говоря, он делал все это не ради Джози. Сэм хотел помочь Вентворфам. Он и Джек Вентворф, старший брат Джози, были лучшими друзьями. Но совсем недавно Джек погиб при выполнении секретной миссии. Кажется, невозможно поверить, что его друга нет, но такова правда. И теперь Вентворфы ищут молодую женщину, которая, по некоторым сведениям, жила с Джеком вплоть до его смерти. Но, как говорит Джози, женщина буквально исчезла. К счастью, из врачебного заключения Джози сделала вывод, что женщина должна жить в Мэзонс-Гроув. И так как он живет в том же маленьком городке штата Оклахома, Джози просила его разузнать о ней.

Вот почему Сэм оказался здесь, в приемной врача-гинеколога, и, как дисциплинированный солдат, которым он оставался, несмотря на отставку, должен выполнить свою задачу.

Ответы. Ему нужны ответы. Ради Джози и ее семьи. Ради Джека и самого себя тоже.

Сэм еще раз осторожно осмотрел переполненную приемную. Оценив ситуацию, он понял, что совершил ошибку, явившись к доктору Аманде Лукас, предварительно не позвонив и не назначив встречу. Но сегодня, занимаясь делами, он полагался на милость своей ближайшей соседки, миссис Каннингэм, единственной в Мэзонс-Гроув, кого он знал достаточно хорошо, чтобы просить ее посидеть с детьми. Она соглашалась, только когда у нее не болела спина. Обычно же он все время проводил с девочками. Его мир вращался вокруг них. Это было так просто.

И так сложно.

Дело в том, что Сэм был плохо готов к роли отца-одиночки. Когда умерла его жена, он гораздо больше знал о ядерном разоружении, чем о насущных нуждах своих детей. За последние несколько месяцев ему пришлось многому научиться.

Сейчас он вел такой размеренный образ жизни, какой раньше даже не мог себе представить. Однако, когда ему позвонила Джози Вентворф, он почувствовал знакомое возбуждение, сходное с тем, которое сопровождало все операции морской пехоты, в каких ему доводилось участвовать. Некоторые вещи, кажется, никогда не меняются. Теперь Сэм был так далек от армии, но в глубине души по-прежнему оставался солдатом, только солдатом.

Однако он не ожидал, что просьба Джози окажется такой сложной задачей. Боже, мой, он пришел задать доброй тетеньке доктору несколько вопросов об одной из ее пациенток. Что в этом может быть сложного?

Распрямив плечи, Сэм направился к регистратуре, размещенной в задней части приемной. Помещение было оформлено чисто по-женски, и он начинал чувствовать себя как слон в посудной лавке, опасаясь сломать что-нибудь.

За столиком регистратуры сидела привлекательная молодая брюнетка. Она держала ручку в левой руке и что-то заносила в таблицу.

Глубоко вздохнув, Сэм стал ждать, когда она обратит на него внимание.

Наконец она подняла глаза и с улыбкой поприветствовала его:

— Привет, вам помочь?

Сэм усмехнулся. Это было как раз то, на что он надеялся. Он собирался покончить со своим делом как можно быстрее.

— Да, вы действительно можете помочь. Я хотел бы видеть доктора.

— Доктора Лукас? — спросила секретарь, и ее глаза несколько расширились. — Ну да… доктор Лукас здесь, — запинаясь, проговорила она наконец. — Но сейчас она с пациенткой. Это касается вашей жены?

— Моей жены? — повторил Сэм, его брови поползли вверх. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что она имеет в виду. — Нет, я здесь по делу.

— Понимаю, — ответила она, поколебавшись. — Вы знаете, что доктор Лукас — акушер-гинеколог? Все ее пациентки — женщины.

— Я в курсе, — ответил Сэм. — Но когда я говорил, что здесь по делу, то не имел в виду получение медицинской консультации. Скажите, как скоро я смогу ее увидеть?

— Ну, не знаю, — ответила молодая женщина, глядя в расписание приема. Она провела пальцем по списку пациенток, которым было уже назначено на сегодня. — Вы предварительно звонили, вам назначено, мистер?..

Усмешка Сэма испарилась.

— Нет. Но послушайте, я отниму у нее совсем немного времени, — настаивал он.

Секретарь медленно покачала головой.

— Извините, но если у вас не экстренный случай, то доктор Лукас примет только тех пациенток, которым назначено. Вы сможете прийти во вторник во второй половине дня? У меня как раз есть отмена посещения.

— Я должен видеть ее сегодня, — нетерпеливо возразил Сэм.

— Простите, но доктор Лукас не примет вас без предварительной записи. Я могу записать вас на три часа дня во вторник. Это самое раннее, что я могу вам предложить.

Сэм покачал головой.

— Вы не поняли, — сказал он. — Мое дело исключительной важности. Я должен видеть ее сейчас и не уйду, пока не поговорю с ней.

Глубокомысленно нахмурившись, секретарь еще раз изучила список назначенных на сегодня пациенток. Наконец она взглянула на Сэма и сказала:

— О'кей. Если вы так настаиваете, я посмотрю, что смогу для вас сделать. Как ваше имя?

— Сэм Аркетт.

Молодая женщина кивнула.

— Посидите, мистер Аркетт. Я поговорю с доктором Лукас.

И она ушла.

Довольный, что ему наконец удалось добиться своего, хотя и не без усилий, Сэм повернулся, собираясь сесть. Но, видя, что по-прежнему является объектом всеобщего внимания, не говоря о том, что хрупкие на вид стулья приемной не выросли с момента его появления до подходящих ему размеров, он остался стоять, ожидая возвращения секретаря.

Через пару минут она вернулась.

— Вам повезло, мистер Аркетт, — сообщила она. — Доктор Лукас согласилась принять вас. Идите за мной.

Сэм пошел следом за молодой женщиной.

— Подождите здесь, — сказала она, когда они достигли конца коридора. — Доктор Лукас сейчас с пациенткой, но вскоре она выйдет к вам.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Ну, возможно, пока вам еще не стоит меня благодарить, — ответила секретарь.

— Что вы имеете в виду? — спросил Сэм, криво усмехнувшись.

Молодая женщина одарила его легкой улыбкой.

— Мне кажется, сегодня доктор Лукас не в лучшем настроении. Сначала она рассердилась, когда я сказала ей о вас. Но потом почему-то изменила свое решение.

— Что в этом странного?

— Вы ведь не знаете доктора Лукас?

Сэм отрицательно покачал головой.

— Док очень редко меняет свое мнение, — сказала секретарь. — Она из тех, кто управляет кораблем, который придерживается строго заданного курса, если вы понимаете, что я имею в виду. Она как раз такой человек.

С этими словами женщина вернулась в регистратуру.

Сэм прекрасно понял, что имела в виду секретарь. Он знал таких женщин на флоте. Она, вероятно, управляема, целеустремленна и абсолютно предсказуема. Возможно, она ненавидит мужчин, старается их завоевать, а потом избегает. И вероятно, она ни себе, ни кому-либо другому не дает права на ошибку. Типичный солдат в юбке. Сэм ее еще ни разу не видел, но ему уже казалось, что он знает ее.

Сэм остался один. Время шло. Долгие, бесконечные минуты. В конце концов он взял один из журналов и начал читать статью о грудном вскармливании. Вполне подойдет, если уж он сидит в женской консультации.

Внезапно раздался голос:

— Мистер Аркетт, заходите, пожалуйста.

Голос был глубокий и чувственный. У Сэма по спине побежали мурашки. При иных обстоятельствах подобный голос мог бы легко очаровать мужчину. Но конечно, сейчас совсем не такие обстоятельства.

Между прочим, его это совсем не интересует. Он занят воспитанием двух маленьких дочек. Честно говоря, когда у него возникает необходимость в сжигании энергии такого рода, он отправляется на длительную, утомительную пробежку. И до сих пор все было хорошо.

В дверях кабинета появилась женщина с каштановыми волосами до плеч. Она была в белом халате, со стетоскопом на шее. Сэм не сомневался, что перед ним Аманда Лукас, от голоса которой его сердце томительно заныло. В довершение всего, он увидел совсем не то, что ожидал. Она выглядела… хорошо — особенно для того, кто рисовал ее себе солдатом в юбке. У нее были чистые голубые глаза и полные губы, которым очень недоставало хотя бы подобия улыбки.

Но ее голос… Глубокий, хрипловатый и невероятно сексуальный. Не каждая женщина заслуживает такого голоса.

Сэм встал и протянул руку.

— Вы, должно быть, доктор Лукас, — спокойно сказал он, досадуя на странные мысли, взволновавшие его. Держи себя в руках, сказал он себе.

Он не думал — не хотел думать — о женщинах с тех пор… ну, с тех пор… ну, кажется, уже целую вечность.

Аманда Лукас застыла в дверях, ошеломленная видом высокого, мускулистого мужчины, стоящего перед ней. Он был красив и почему-то волновал ее. Она сложила руки на груди и посмотрела на руку, которую он протянул ей. У него были сильные, могучие руки. Аманда размышляла, стоит ли ей ответить на рукопожатие. Пока Сэм Аркетт произвел на нее впечатление самодовольного нахала. Кроме того, она была почти уверена, что он тот самый человек, который утром по всему городу расспрашивал о ней. Несколько пациенток рассказали ей о нем. Наконец она протянула ему руку, обнаружив, что его рукопожатие на удивление сердечно для человека, сующего нос в чужие дела. Быстро отпустив его руку, она расправила плечи.

— Секретарь сказала, что вы очень настойчиво добивались встречи со мной. Я занята, мистер Аркетт. Меня ждут пациенты. Что вам нужно? — (Последовало молчание. Ясно, мужчина не слушал ее). — Мистер Аркетт, — нетерпеливо повторила она, уже готовясь выставить этого человека из своего кабинета. Его присутствие почему-то смущало ее. Возможно, потому, что он одинок. Взгляд его глаз был слишком опытен и агрессивен для женатого мужчины.

Неизвестно почему, но она разволновалась. Аманда знала, что с агрессивным человеком необходимо сохранять спокойствие. Но каждый раз, когда она пыталась взглянуть в его карие глаза, она была очарована энергией, исходящей из них. Они были цвета темного шоколада.

— Мистер Аркетт, — позвала она снова, и в ее тоне послышалось нарастающее раздражение. — Я жду.

— Послушайте, мне необходимо задать вам несколько вопросов об одной из ваших пациенток, — сказал он наконец.

Аманда нахмурилась.

— И поэтому сегодня утром вы рыскали по городу, расспрашивая обо мне? — спросила она, не сводя с него глаз.

— Откуда вы знаете? — Сэм несколько смутился под ее скептическим взглядом.

— Знаю, — усмехнувшись, сказала она. — Мэзонс-Гроув — маленький город, мистер Аркетт, и новости здесь распространяются очень быстро.

Он нахмурился.

— И что же вам донесли?

Аманда едва не рассмеялась, но сдержалась.

— Как вы выглядите, — ответила она. Но не о вашем нахальстве, — подумала она. — Мне сказали, что высокий темноволосый мужчина расспрашивал о моей практике, а через пару часов вы появились здесь.

— Я объясню вам, — сказал он, делая шаг навстречу.

— Хорошо, — сказала она, невольно разглядывая его с головы до ног и находя с сожалением, что очарована им.

Однако ей лучше не смотреть в его глубокие жесткие глаза.

— Я чувствую, что должен объясниться. — Сэм глубоко вдохнул. — Во-первых, — начал он, — позвольте мне кое-что прояснить. Я не нахал, как вы, должно быть, думали. И я не сую нос в чужие дела, — грубовато добавил он, почти сердито. — Мне просто нужно кое-что знать о вас.

Аманда почувствовала свою беспомощность. Оказывается, как легко ее провести! Но пусть он даст объяснения!

— Почему же вы ходили по всему городу, а не пришли прямо ко мне?

— Хороший вопрос, — спокойно ответил Сэм, — я учту это в следующий раз.

— Да уж, будьте любезны, — сказала она, сердито сверкнув глазами.

Ее сердце неистово билось. Она быстро отвела от него взгляд и, сделав глубокий вдох, прошла прямо к своему столу.

— Теперь позвольте мне кое-что объяснить вам, мистер Аркетт, — сказала она, повернувшись к нему. — Любая информация, касающаяся моих пациенток, является строго конфиденциальной.

— Я понимаю, но…

— Поэтому вопросы такого характера исключены, мистер Аркетт, — перебила его Аманда. — Здесь нет никаких «но». — Ей хотелось закончить разговор как можно скорее. Она задыхалась, будто в кабинете было слишком мало воздуха для них двоих. — Извините, у меня слишком плотный график. Секретарь проводит вас. — Она кивнула ему, как бы прощаясь.

— Подождите минутку, — сказал он, пытаясь продолжить беседу. На самом деле у него было больше причин желать остановить ее, чем ему хотелось бы думать. Сейчас Сэм больше всего хотел затронуть ее холодную душу. Он неправильно повел себя с этой женщиной. Что, ее сердце ледяное? Где сострадание, которое все врачи, мужчины и женщины, должны иметь? Ему удавалось перехитрить шпионов и военных преступников. Неужели он не сможет справиться с женщиной-доктором из маленького городка? Конечно, ее нельзя сравнивать с военным преступником. И в данной ситуации он ведет себя безупречно. — По крайней мере выслушайте меня, — попросил он, взяв ее за руку.

— Очевидно, вы не поняли, мистер Аркетг, — сказала Аманда. — Речь идет о вопросах этики. Мои пациентки доверяют мне, это профессиональная тайна. — Она пристально посмотрела на него, ее голубые глаза блеснули негодованием. — А сейчас соблаговолите отпустить мою руку.

Откровенно говоря, он не хотел этого делать. Ему хотелось прижать ее к себе и целовать эти полные губы. А ведь он старался вести себя наилучшим образом. Проклятье!

— Да-да, конечно, — сказал Сэм, отпуская ее. — Но вы совершаете ошибку, — продолжил он. — Вы не понимаете серьезности ситуации. Возможно, это вопрос жизни и смерти.

— О'кей, мистер Аркетт, — произнесла Аманда, — я выслушаю вас. Но вряд ли вам это поможет.

Сэм усмехнулся, проклиная все на свете. Вот это темперамент!

Не говоря уже о том, что его несказанно возбуждал ее голос.

— Вы когда-нибудь слышали о семье Вентворф из Фримонт-Спрингс? — спросил он.

Аманда прищурилась.

— Конечно, каждый в Оклахоме знает о них. Их благотворительность легендарна.

— Вы знаете их репутацию, тогда вы, должно быть, знаете также, что они хорошие, честные люди.

— Я знаю, что они распоряжаются своими деньгами с исключительным великодушием, но ни с кем из них я не знакома, — ответила Аманда.

— Они мои близкие друзья. Я здесь по их просьбе. Они разыскивают женщину по имени Сабрина Дженсен. У них есть основания полагать, что вы знаете ее.

Конечно, Аманда знает ее. Одна из ее пациенток. Только Сабрина пропустила прошлый прием, и секретарю Аманды пришлось менять расписание. Ей это показалось странным, и она даже пыталась выяснить, почему Сабрина не пришла, но безрезультатно. И вот теперь этот незнакомец расспрашивает о ней…

— Почему Вентворфы разыскивают ее? — спокойно спросила Аманда. Она попыталась скрыть, что Сабрина ее пациентка. Ведь она ничего не знает о Сэме Аркетте и почему он интересуется ее пациенткой.

— Послушайте, все, что я хочу знать, — это где она находится.

Аманда нахмурилась.

— С ней что-то случилось?

— Честно говоря, — сказал Сэм, проводя рукой по волосам, — Вентворфы не знают. Вот почему они пытаются найти ее.

— Но я не понимаю, почему у них возникают такие проблемы с ее поиском?

Сэм помрачнел. Он не был готов к подобному вопросу.

— Кажется, — произнес он, — она исчезла.

— Понимаю, и что, по их мнению, с ней случилось? — осторожно спросила она.

Он пожал плечами.

— В том-то и дело. Они не знают. Я могу сказать больше, Вентворфы действительно беспокоятся о ней.

— Извините, но я не могу помочь вам.

— Не можете или не хотите? — спросил он, пристально посмотрев на нее.

— Послушайте, мистер Аркетт, — Аманда, бросила на него колючий взгляд, — даже если бы я знала, где находится женщина, то вам бы не сказала.

— Значит, — Сэм начинал дерзить, — вы бы скрыли ее местонахождение, даже если бы знали его?

С твердым намерением сохранять холодность Аманда глубоко вздохнула.

— В сущности, да. Теперь извините, мистер Аркетт, я не стану больше с вами разговаривать.

Расстроенный тем, что ничего не может с ней поделать, Сэм почувствовал раздражение. Больше всего ему хотелось, чтобы она проявила хоть какие-то чувства. Ради всего святого, неужели она не видит, что он пытается помочь своему другу?

Но Аманда оттолкнула его так далеко, как только могла. Ее холодная манера поставила Сэма в тупик. Честно говоря, это отвратительно. Она была как айсберг. Он думал, что она оттает, но был не прав. Без сомнения, один ее взгляд мог бы затопить «Титаник». Он должен найти способ как-то расшевелить ее, растопить ее ледяную броню.

Этот ее голос! Да помогут ему небеса, он хотел бы все время его слышать. Сексуальный и соблазнительный, голос Аманды был единственным, что согревало. По многим причинам этого более чем достаточно. Он слишком увлечен этой женщиной, которая, как он полагал, что-то скрывает за своей холодностью. Черт возьми, ему было ужасно неприятно признавать это.

— Послушайте, — сказал он, — Вентворфы хорошие люди. Я надеюсь, вы пересмотрите свое решение и дадите мне необходимую информацию.

— Нет, мистер Аркетт, я не собираюсь менять свое решение. Теперь извините…

Внезапно Аманда обнаружила себя стоящей вплотную к нему. Вот наглость! Да что он себе позволяет? Ворвался в ее офис, прервал прием… Она не обязана ему помогать, даже если ему кажется, что это не так.

На самом деле ее не удивило, что она уже в неравном положении с ним. С первого мгновения, когда их глаза встретились, она знала, что он будет ее проблемой, которой она намеренно избегала последние годы. Красивый. Дерзкий. У него повадки старомодного сердцееда. Благодарю покорно! Одного раза было более чем достаточно. Сейчас она имела цель в жизни… смысл существования. У нее были ее пациентки, которым она нужна. И они нужны ей. Они ее радость, ее жизнь. Несомненно, она никогда не забудет боль, которую причинил ей ее бывший жених, и новые потрясения ей не нужны.

— А сейчас я должна продолжить прием, мистер Аркетт. Всего хорошего.

Аманда подумала, что нужно еще раз просмотреть карту Сабрины Дженсен. Если та действительно скрывается, то, возможно, она одинока и напугана. Может быть, нуждается в помощи. Но, несмотря на трудности, с которыми столкнулась Сабрина, Аманда охотно поменялась бы с ней местами. Должно быть, замечательно носить ребенка человека, которого любишь. К сожалению, она никогда этого не узнает.

Шагнув к двери, Аманда лицом к лицу столкнулась со своей секретаршей. Молодая женщина выглядела обескураженной.

— Что случилось, Кэти? — спросила Аманда.

— Доктор Лукас, — проговорила та возбужденно, — вам лучше поспешить. Люси Форемен, похоже, рожает.

— Она звонит по телефону?

— Нет, она в приемной.

О Господи, подумала Аманда. Только этого не хватало!

Она поспешила в приемную.

— Ее муж здесь?

— Нет, она одна.

— Прекрасно, — пробормотала Аманда.

Внезапно остановившись, Аманда взглянула на Сэма.

— Не уходите, мистер Аркетт, — сказала она. — Мне может понадобиться ваша помощь. Возможно, вам придется помочь мне перенести пациентку в смотровую.

— Вы шутите? — спросил он, изумленно уставившись на нее.

— Нет, — сказала Аманда. — Боюсь, что нет.

Сэм нахмурился.

— Полагаю, я могу отказаться.

— Конечно, — ответила она, расправив плечи, тем самым давая понять, что в действительности не нуждается в его помощи.

Но Сэм представил себе, чего ей стоило попросить его о помощи. Теперь он понял, что доктор Лукас из тех женщин, которые не любят зависеть от мужчин в чем бы то ни было.

— О'кей, док, — ответил он. — Можете рассчитывать на меня.

Аманда поспешила в приемную.

Сэм последовал за ней. Он вряд ли мог помочь, но был рад, что она обратилась к нему за помощью.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Аманда поняла, что, поддавшись первому импульсу, совершила глупость. Видимо, она подумала, что в данных обстоятельствах Сэм может быть очень кстати. Однако нельзя не видеть, что он самонадеянный и властный, и любая женщина, имеющая хоть немного здравого смысла, прежде всего заметит в нем эти качества, а уж потом обратит внимание, насколько он может быть привлекателен. Но разве она руководствовалась здравым смыслом?

О нет. С того момента, как она увидела его, она просто потеряла голову.

Ей лучше бы взять себя в руки — и быстро. У нее не было времени размышлять о Сэме Аркетте. Она попала в критическое положение.

Ее сердце колотилось как сумасшедшее при мысли, что Сэм Аркетт следует за ней и что, если она остановится хоть на секунду, он окажется слишком близко.

— Кто-нибудь позвонил в «Скорую»? — спросила она, все еще волнуясь от присутствия Сэма Аркетта. Умопомрачительный мужчина!

— Нет, нет еще, — ответила Кэти.

— Так позвоните! — распорядилась Аманда.

В долю секунды оглядев приемную, Аманда увидела Люси Форемен, скрючившуюся на стуле в углу комнаты. Шэр, медсестра, мерила Люси давление.

Аманда склонилась над пациенткой.

— Что происходит, Люси? — спросила она, стараясь оценить ситуацию.

По крайней мере теперь Сэм Аркетт перестал занимать ее мысли.

Для нее стало совершенно очевидно, что у Люси начались роды.

Готовы они или нет, но ребенок уже идет и, по всей видимости, он или она совершенно не планирует повременить с приходом в этот мир.

— Это малыш, доктор Лукас! — закричала Люси.

— Я знаю, Люси, — сказала Аманда успокаивающим голосом. — Не волнуйся. Все будет в порядке. Где Том?

Предполагалось, что Том, муж Люси, будет присутствовать при родах.

— На аукционе скота в Фримонт-Спрингс, — ответила Люси, ее глаза наполнились слезами.

Аманда выпрямилась. Фримонт-Спрингс почти в двух часах езды от Мэзонс-Гроув. И Том Форемен никак не сможет вернуться к моменту рождения их первого ребенка. Что касается малышей, то они, как известно, приходят в этот мир не тогда, когда к их приходу готовы, а когда они сами чувствуют себя готовыми.

— Я не могу родить без Тома! — воскликнула Люси.

— Конечно, можешь, — тепло сказала Аманда, ободряюще улыбнувшись своей пациентке. — Я знаю, вы договаривались с Томом, что он будет рядом в эту минуту, — сказала она, взглянув на Люси, — да только, похоже, ждать нам его не придется, голубушка, — добавила она. — Ты справилась бы и сама, но не беспокойся, я буду с тобой.

Люси кивнула в знак согласия, и Аманда ободряюще обняла ее, заверив, что она сможет принять роды без помощи ассистента.

Аманда быстро направилась к своему кабинету, чтобы подготовить его к неожиданным родам и дать дополнительные указания своему персоналу. Но тут она столкнулась с Сэмом Аркеттом. Ее глаза упирались как раз в вырез его спортивной рубашки. Никогда в жизни она не видела так близко темных волос, растущих на мужской груди. Даже на медицинском факультете. Он сглотнул, и, не поднимая глаз, Аманда смотрела, как переместилось его адамово яблоко. У нее перехватило дыхание. В довершение она почувствовала глупейшее сосание под ложечкой. Аманда встретилась с ним глазами. Сэм понимающе усмехнулся, как будто прекрасно видел, в каком она состоянии, что делало ее положение щекотливым.

— Что вы хотите, чтобы я делал? — спросил он.

Если бы Аманда решилась на это, то она хотела бы, чтобы он делал множество вещей. Но, конечно, она никогда не позволит ничего подобного.

— Ох! — Она запнулась, пытаясь освободиться от влияния, которое он невольно оказывал на нее. — Мне нужно перенести Люси Форемен в смотровую. Поможете мне?

Дерзкая усмешка скользнула по лицу Сэма.

— Конечно.

Внезапно двинувшись к ее пациентке, Сэм задел рукой грудь Аманды и, не глядя на нее, пробормотал извинение.

— О, нет проблем, — ответила Аманда.

Но, конечно, проблема была. Большая проблема. Ее соски набухли. И у нее не переставая болезненно сосало под ложечкой.

Аманда была смущена, в этом не было сомнения. Она все еще отказывалась принимать случившееся. Она слишком давно не имела дела с мужчинами и не хотела допустить, чтобы некто нахально ворвался в ее мир и пошатнул его.

Сделав глубокий вдох, Аманда расправила плечи.

— Вы когда-нибудь совершали такое, мистер Аркетт? — спросила она с легким оттенком превосходства в голосе. Конечно, это было сделано умышленно. Ей хотелось убедиться, что дистанция, которую она намеревалась сохранять с ним, четко определена. Она надеялась, что он поймет ее сигнал.

Сэм скептически улыбнулся.

— Что — носил женщин?

Аманда почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она не понимала, почему задала такой идиотский вопрос. Конечно, парень вроде него носил на руках женщин. Без сомнения, много раз. И прямо в постель, она поспорила бы на что угодно более чем охотно. Она решительно встретила его спокойный, пристальный взгляд.

— Я имела в виду, что Люси рожает, — добавила она для ясности.

Уголки губ Сэма дернулись вверх.

— Да, мне однажды пришлось оказать помощь беременной женщине. — Он взял Люси на руки. — Но это длинная история. И вероятно, у нас сейчас нет на нее времени.

Люси застонала.

Аманда почувствовала новую волну жара на своем лице.

— Н-нет, конечно, нет, — наконец пробормотала Аманда, приходя в себя. Тем не менее она обнаружила, что ее ужасно заинтересовала его история о беременной женщине. И хотя обычно она не лезла не в свое дело, в данный момент ей больше всего хотелось узнать подробности. — Следуйте за мной, — скомандовала она.

— Я хочу, чтобы Том был тут! — возопила Люси, обхватив руками шею Сэма.

Они достигли ближайшей смотровой.

— Кладите ее сюда, — сказала Аманда.

Сэм осторожно положил Люси на смотровой стол. Потом отошел чуть назад с явным намерением покинуть комнату.

Люси схватила его руку.

— Не оставляйте меня! — закричала она. — Пожалуйста…

Вздрогнув, Сэм изумленно уставился на нее. Наконец он сказал:

— Я не тот, кто вам нужен, Люси. Я не врач.

— Ничего, — убеждала она. — Тома нет здесь. Пожалуйста, не оставляйте меня.

Сэм поднял глаза, его изумленный взгляд встретился с пристальным взглядом Аманды. Его глаза, не моргая, вопросительно смотрели на нее. Наконец, не выдержав, она отвела взгляд и, пожав плечами, сказала:

— Если Люси хочет, чтобы вы остались, я не возражаю.

Сэм выглядел совершенно сбитым с толку.

— Подождите минуточку, — сказал он. — Я абсолютно неподходящий парень здесь. История, о которой я упоминал, не имеет ничего общего с рождением ребенка. Я не знаю элементарных вещей, связанных с появлением на свет детей.

Это было правдой. В обоих случаях, когда рождались его девочки, Сэм был на задании.

— Вот и узнаете, — нашлась Аманда. — Все, что вы должны делать, — говорить ей, когда вдыхать, а когда выдыхать.

Еще раз глаза Сэма и Аманды встретились. И снова с ней произошли странные вещи. Внезапно она почувствовала, что жар отступил.

— Это все, что я должен делать? — спросил он.

— Да, — ответила она.

Проклиная все на свете, Аманда осознала, что Сэм Аркетт вполне способен ассистировать при родах. Он способен сделать все, что только задумает.

— Ну, мистер Аркетт, вам придется поспешить и сделать свой выбор, — решительно заявила Аманда. — Как видите, у нас мало времени. Одно из двух: либо вы остаетесь, либо уходите. Так что вы собираетесь делать?

Я бы предпочел находиться подальше отсюда, подумал Сэм. Первый раз в жизни ситуация вышла из-под его контроля.

Он сделал глубокий вдох, стараясь найти подходящие слова, чтобы объяснить доктору и ее пациентке свое решение. Конечно, они обязательно поймут, почему он не может принимать участие в этом.

Но тут Люси снова застонала.

И тогда Сэм вспомнил что-то очень важное для себя.

Он никогда не мог оставить женщину, если она нуждалась в нем.

Он просто не мог этого сделать.

Независимо от обстоятельств.

Проклятье!

Он сбросил свою защитную куртку и начал закатывать рукава рубашки.

— О'кей, что я должен делать? — спросил он, смирившись с неизбежностью.

Аманда была поражена его решением, на которое его вынудила Люси, хотя на самом деле он совсем не хотел делать это.

— Встаньте у ее головы, — приказала она. — Теперь, — добавила она, — по моей команде прижмите ее плечи плотнее к столу и скажите ей, чтобы она сильнее тужилась. Когда она не тужится, ее дыхание должно быть таким. — Она продемонстрировала технику дыхания. — Понятно?

— Да.

Сэм представлял себе все совсем иначе. Теперь ему стало понятно, что рождение ребенка — тяжелый труд.

Это действительно очень утомительно, хотя он всего лишь присутствует. Люси должна сделать всю основную работу. Бедная женщина. Сначала она тужилась так сильно, что ее лицо становилось красным как свекла, а потом изо всех сил старалась правильно дышать. Аманда Лукас была самой хладнокровной из них. Слава Богу, что она контролирует ситуацию, подумал Сэм.

Однако Аманда вовсе не была хладнокровной. Как доктор она контролировала ситуацию. Но как женщина, вынужденная находиться в компании мужчины, которого считала невероятно привлекательным, она пылала. Сгорала. Тем не менее, это был момент ее триумфа. Если она не могла иметь собственных детей, то, по крайней мере помогала другим женщинам рожать. Конечно, это налагало на нее огромную ответственность, но и помогало облегчить ее душевную боль. Сейчас был момент радости… момент полного восторга.

— Осталось совсем немного, Люси, — сказала Аманда, — головка уже показалась. — Потом, не глядя на Сэма, она спросила: — С вами все в порядке?

— Да, конечно, — ответил Сэм, — уже скоро?

— Ага, через пару минут, — кивнула Аманда.

— В самом деле? — спросил он с благоговейным трепетом.

Аманда быстро взглянула на него.

— Вы все делаете прекрасно, мистер Аркетт. Продержитесь еще несколько минут. Лучше всего представить, будто малыш ваш собственный ребенок и он вот-вот родится.

— Мальчик? — спросил он, усмехнувшись. — Я всегда хотел мальчика.

От этих слов сердце Аманды оборвалось.

— Тогда вам будет легко.

— Не так легко, как, видимо, вам.

— Я это делала много раз, — напомнила она ему.

Люси громко застонала.

— Давай, Люси, — сказала Аманда. — Сделай еще один сильный толчок, и малыш будет у меня в руках. Давай, ты должна сделать последнее усилие.

— Да, Люси, ты должна сделать это, — повторил с энтузиазмом Сэм.

Через секунду с улыбкой полного удовлетворения Аманда приняла ребенка. И новорожденный сразу сам закричал.

— Он красавец, Люси, — сказала Аманда.

— Я бы очень хотела, чтобы Том был здесь, — ответила Люси со слезами радости в голосе.

Сообщили, что приехала «скорая».

Малыш пронзительно кричал. Аманда невозмутимо продолжала делать свое дело. Вскоре младенец был на руках матери.

Люси плакала и смеялась, прижимая к себе ребенка. Сэм также чувствовал необыкновенный прилив радости. Видеть рождение ребенка — событие исключительное даже для бывшего солдата, которому казалось, что он видел все.

Сэм посмотрел на Аманду, и она улыбнулась ему такой радостной улыбкой, что он просиял. На какое-то мгновение Сэм почувствовал замешательство, о причинах которого ему не хотелось бы думать. Аманда Лукас возбуждала его любопытство.

И да помогут ему небеса, подумал Сэм, но он всегда был поклонником трудных головоломок.

Аманда и персонал «скорой» готовились перевезти Люси с ребенком в больницу. Люси, поблагодарив Сэма, сказала, что пригласит его на обед в один из ближайших вечеров на их ранчо. Она так настаивала, что Сэму пришлось пообещать.

— Я бы выпила кофе. А вы? — спросила Аманда, когда «скорая» увезла Люси и ее малыша.

— Это было бы наградой, — ответил Сэм.

Она жестом указала на дверь:

— Вы можете вымыться там.

После того как Сэм присоединился к ней, она повела его в комнату, где уже варился свежий кофе. У нее был замечательный персонал.

— Спасибо, Кэти, — поблагодарила она достаточно громко, чтобы секретарь услышала ее в приемной.

— Добро пожаловать, — ответила Кэти.

Аманда налила две чашки кофе.

— Сахар? Сливки? — спросила она.

— Черный, — ответил он.

Подав ему чашку, она прислонилась к стойке и, подняв глаза, сказала:

— Теперь, когда появилась свободная минутка, я хотела бы услышать историю, о которой вы упоминали.

Сэм нахмурился.

— Какую историю?

— Ту, где вы пришли на помощь беременной женщине.

— Ах, ту историю, — ответил Сэм.

— Ну да, — сказала Аманда, потягивая кофе.

Она притворялась, что расспрашивает просто из любопытства.

Сэм пожал плечами.

— История совсем короткая. Это было несколько лет назад в Боснии. Бой шел за маленькую деревушку, и снаряд попал в дом, где была беременная женщина. Я просто вынес ее из объятого пламенем жилища. Вот и все.

— Так вы герой? — спросила она спокойно.

— Никакой я не герой. Просто выполнял свою работу.

Аманда, может быть, и согласилась бы с ним, но вот Люси Форемен действительно считает его героем.

— И вы до сих пор служите во флоте?

— Нет, я вышел в отставку около года назад. По личным причинам, — ответил он.

На мгновение Сэму захотелось выговориться, но потом он решил, что не стоит. У занятого доктора, вероятно, нет времени на его проблемы. Да и захочет ли она слушать его?

— Я полагаю, — сказал он, глубоко вздохнув, — вы не изменили своего мнения и не расскажете мне о Сабрине Дженсен.

Аманда мгновенно изменилась, ее взгляд сделался жестким.

— Нет, не изменила.

Сэм поставил пустую чашку в раковину.

— Я так и думал, — сказал он, бегло взглянув на нее, отчего она почувствовала, будто электрический импульс прошел по ее телу.

Аманда понимала, что он любым способом пытается выведать информацию, так необходимую ему. Однако ее принципы нерушимы. И его чувственная усмешка ничего не изменит. Но ее уверенность в себе сильно пошатнулась. Ведь одно присутствие Сэма Аркетта дает такой всплеск ее эмоций. Какая нелепость! Сейчас конец двадцатого столетия, хвала Господу. И если она бесплодна, то почему должна чувствовать какую-то ущербность?

Правильно?

Несомненно.

Сэм почувствовал, что ему пора уходить. Протиснувшись мимо стойки, он направился к выходу.

— Ну, как-нибудь увидимся, док, — небрежно бросил он.

Аманда сделала глубокий вдох. Не считала ли она секунды, ожидая, когда он покинет ее офис? Почему тогда она почувствовала такое… разочарование?

— Сомневаюсь, — жестко ответила она. — Я очень занята и редко где-либо бываю.

У него появилась ехидная усмешка.

— О, док! — сказал он, насмехаясь над ней. — Вы даете понять: мне не на что рассчитывать? Если так, позвольте уверить вас, что вы неправильно истолковали мои намерения. Я был просто вежлив.

Аманда почувствовала, как краска залила ее лицо.

— Ну, если вы так думаете, то вы совершенно неправильно меня поняли. Я очень занятой человек. У меня нет времени на подобные вещи. Спасибо за помощь, мистер Аркетт, — продолжила она официальным тоном. — Я должна вернуться к своим пациентам. Всего хорошего.

Она прошла мимо него и исчезла в конце коридора.

Сэм стоял и смотрел, как она уходит. Досадуя на себя, он улыбнулся. Аманда Лукас одна из самых упрямых женщин, которых ему доводилось встречать. У нее был темперамент, который проявлялся с необыкновенной силой. Однако она что-то затронула в нем. Нервы, вероятно. Тем не менее, у него создалось впечатление, что он не скоро забудет о ней.

Был уже поздний вечер, когда Аманда наконец закончила работу. Какой тяжелый день, подумала она, направляясь домой. Единственное, о чем она мечтала, — встать под душ и стоять до тех пор, пока вся теплая вода не вытечет из бака. Она, ей богу, заслужила это.

Аманда хотела просто отвлечься от мыслей о Сэме Аркетте. Они сводили ее с ума. Но кроме этого, после его визита она стала беспокоиться о Сабрине Дженсен. На самом деле ей известно о Сабрине немного: что та беременна и наблюдалась у нее несколько месяцев, пока не пропустила прошлый прием. Секретарь Аманды пыталась дозвониться ей, чтобы назначить день нового приема, но телефонный номер и почтовый адрес Сабрины оказались фиктивными. С тех пор Аманда ничего не слышала о молодой женщине. Но сейчас, как никогда, она хотела бы знать, где находится ее пациентка, только для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Будь неладен Сэм Аркетт с его вопросами! Он самый самонадеянный, упрямый, своенравный человек, которого она знала. Что, кроме проблем, он может ей дать?

Внезапно мотор ее машины заглох. Она попробовала включить зажигание. Безрезультатно. Переждав мгновение, она попыталась снова. Глухо. Все попытки были напрасны.

Откинувшись, Аманда разочарованно вздохнула. Она абсолютно ничего не знала об автомобилях. Они либо заводились, либо нет.

В данном случае — нет.

И что теперь? — подумала она.

Уронив руки на колени, она постаралась успокоиться. Возможно, когда она попытается еще раз, машина заведется без затруднений.

Однако мотор по-прежнему молчал.

О'кей, сказала она себе с глубоким вздохом, почему бы не воспользоваться мобильным телефоном для вызова помощи? Или не дойти до ближайшего дома? Между прочим, она знакома с пожилой парой, живущей неподалеку. Она училась в школе вместе с их сыном.

Не успела Аманда подумать об этом, как увидела в зеркало заднего вида приближающиеся огни. Она подумала, что помощь уже рядом. Когда живешь в городке такого размера, как Мэзонс-Гроув, есть большая вероятность, что человек за рулем приближающегося автомобиля окажется знакомым. Может быть, это даже кто-то из ее соседей. Она включила аварийные огни и стала ждать, когда машина подъедет. С приближением ночи температура воздуха быстро понижалась, и Аманда подняла воротник пальто. Несмотря на внешнее спокойствие, ее сердце учащенно билось.

Наконец автомобиль медленно поравнялся с ее машиной. Аманда не узнала черный пикап. Внезапно от сознания, что человек в машине может оказаться совершенно незнакомым, у нее пробежал холодок по спине. С нарастающим беспокойством она проверила, заперты ли дверцы ее машины, и взяла телефон для вызова техпомощи. Водитель съехал на обочину прямо перед ее автомобилем. В тот момент, когда она начала набирать номер автосервиса, мужчина вышел из машины. В нем было что-то очень знакомое, и сердце Аманды чуть не выпрыгнуло из груди. Он пошел к ее машине, и даже в темноте она узнала черную защитную куртку. Ох, подумала она, снова ощущая сосание под ложечкой. По-видимому, как она и предполагала, проблем не избежать.

Сэм стоял около ее окна. Красивое лицо с широкой улыбкой… Аманда почувствовала, как колени стали ватными.

— Привет, — сказал он, — вот мы и встретились снова. Держу пари, вы не ожидали, что это произойдет так скоро.

Аманда запоздало улыбнулась. Она ничего не могла поделать. Между прочим, у нее не было выбора. Независимо от того, какие чувства она испытывала к нему, Сэм Аркетт сейчас был ее ангелом-спасителем.

В какую-то долю секунды в голове Аманды пронеслась шальная мысль, и ее лицо потеряло всякое выражение.

— Это вы устроили? — спросила она, прищурившись.

Его брови удивленно поднялись.

— Устроил что? — спросил он.

— Это, — Аманда жестом указала на заглохшую машину. Конечно, все, что она думала о нем, правда. Сначала он ворвался в ее офис и с необыкновенным упорством добивался от нее информации, которую она никому не собирается предоставлять. Потом устроил вот это… А теперь, сменив тактику, подбирается с другой стороны! Ну что ж, пусть попробует… Она не из тех, кто падок на широкие улыбки. Распахнув дверцу, Аманда в ярости вышла из машины. — Вы таким образом хотите расквитаться со мной?

Сэм изумленно уставился на нее.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, разведя руками.

Они, не моргая, смотрели друг на друга.

— Вы что-то сделали с моей машиной, чтобы потом появиться, прикинувшись доброй феей.

— В женской логике вам нет равных!

— Почему же, все очень просто, — самодовольно произнесла она. — Вы предполагали, что я буду вам благодарна и расскажу, все, что вы хотите узнать о Сабрине Дженсен.

— Прекрасное построение, — сказалон, откровенно насмехаясь над ней.

— Да, — высокомерно изрекла она.

— Замечательно… — ухмыляясь, процедил Сэм. Вы наконец признали, что Сабрина Дженсен — ваша пациентка.

— Я этого не говорила.

— Но явно подразумевали.

— Вы взяли мои слова, вырвав их из контекста.

— Разве?

— Да. Вы думаете, что я располагаю информацией. Но я ни разу не сказала, что она у меня есть.

Нахмурившись, Сэм широко расставил ноги, будто готовясь к драке. Его обвинили в совершении чудовищных, на его взгляд, действий, и он имел твердое намерение исправить вопиющую несправедливость. Аманда вдруг подумала, что, возможно, она ошибалась, определяя мотив, которым он руководствовался, остановившись помочь ей.

Однако была уверенность, что это единственное, в чем она заблуждалась.

Прищурившись, Сэм сказал:

— Вы сошли с ума, если думаете, что я подстроил поломку вашего автомобиля. Поверьте, существуют более легкие и быстрые способы развязать человеку язык.

Похоже на угрозу. В любом случае она верила, что он знает множество способов побудить женщину к разговору. Она представила себе, как он пытается заставить ее говорить, и голова пошла кругом.

С твердым намерением стоять на своем, Аманда сверкнула глазами.

— Послушайте, — наконец сказал он мягким голосом. — Я ничего не делал с вашей машиной.

Сделав глубокий вдох, Аманда опустила руки и отвела глаза в сторону. По каким-то странным причинам она верила ему. Сэм говорит правду. Он способен на все, но в то же время у него строгий этический кодекс. Он играет по правилам — даже если это его собственные правила.

— О'кей. Я верю вам, — небрежно ответила она. — Извините, не знаю, что на меня нашло.

Сэм Аркетт искренне усмехнулся.

— Ну, кажется, добрый доктор смирилась, в конце концов. В таком случае извинения принимаются.

— Спасибо, — ответила она, злясь на его мягкое подтрунивание. Что-то в нем говорило Аманде, что не только обстоятельства заставили ее позволить ему взять верх над ней.

— Я не механик, — сказал он, — но разбираюсь в автомобилях. Могу заглянуть под ваш капот, если хотите.

Аманда покачала головой.

— Нет, все в порядке. Я позвоню в автосервис и попрошу прислать механика.

Она повернулась, чтобы взять сотовый телефон с переднего сиденья, когда где-то неподалеку очень тоненький голосок сказал:

— Папа, мы можем поехать домой сейчас?

С удивлением повернувшись, Аманда увидела маленькую девочку, высунувшуюся из окна машины Сэма. У нее были длинные темные вьющиеся волосы, спадающие до плеч. Сходство между ребенком и Сэмом было настолько поразительным, что Аманда утратила дар речи.

— Через минуту, дорогая, — ответил Сэм. — Я попробую помочь леди. У нее проблемы с машиной. Сядь на место, и ведите себя тихо, как я вам говорил.

— О'кей, — сказала малышка и исчезла.

Аманда уставилась на Сэма.

— Кто это?

— Сара, — спокойно ответил он, — моя младшая дочь.

— У вас есть дети? — спросила она, ощутив странную дрожь и сосание под ложечкой. Боже, у него есть дети! Он, как все люди.

— Да, — сказал он, широко улыбаясь. — У меня две девочки. Одной шесть, а другой около четырех.

Сердце Аманды сделало дикий скачок.

— Я пыталась представить вас женатым, но по некоторым признакам — по вашему поведению сегодня утром — я подумала, что это не так. — Она взглянула на его руки. — Вы не носите обручального кольца.

Едва заметное изменение в его поведении говорило: она коснулась запретной темы. И все же невозможно поверить, что он женатый мужчина с детьми. Он не казался парнем, способным отдать сердце одной женщине. Возможно, она не права.

— Моя жена скоропостижно скончалась около года назад.

— Ох, извините, — произнесла Аманда.

— Да, — задумчиво сказал он, глядя на свою машину, — это было особенно тяжело для девочек.

Аманда взглянула на его машину. Действительно трагично, что мама детей умерла такой молодой. Маленькие девочки нуждаются в своих мамах. Она знала это лучше, чем многие. Ее мать умерла, когда ей было четыре года. И если Сэм похож на ее отца, ей жаль детей.

Он посмотрел на Аманду.

— Думаю, у вас сегодня был тяжелый день, а?

Аманда улыбнулась.

— Вроде того.

И снова раздался нежный голосок дочери Сэма.

— Папа, — нерешительно позвала малышка.

Сэм повернулся к машине. Аманда посмотрела туда же.

Сара прильнула к заднему стеклу. На ее лице было страдание.

— Мне очень нужно ехать, папа, сильно.

— О'кей, Сара, — ответил Сэм. Взглянув на Аманду, он сказал: — Послушайте, я отвезу Сару домой. Почему бы вам не поехать с нами? А как только Сара все сделает, мы привезем вас назад к вашей машине.

— Почему бы не отвезти ее ко мне? — Аманда удивилась самой себе, предложив такое. Она никогда никого не приглашала к себе домой. Но было слишком поздно забирать слова назад. — Я живу меньше мили отсюда по дороге. Мы будем там очень скоро.

Сэм нахмурился.

— Но это доставит вам массу хлопот.

— Я сама их создала. Вы уже были бы дома, если бы не остановились помочь мне.

— Но вы уверены?

— Конечно.

Все было действительно так, и это больше всего беспокоило ее в создавшейся ситуации.

Ей казалось, что она играет чужую роль.

И потом, здесь было нечто гораздо более важное, чем ее чувства. В машине сидели две маленькие девочки, потерявшие мать.

Аманда ничего не могла поделать. Ее сердце устремилось к ним.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Аманда подошла к машине Сэма и открыла дверцу. Две маленькие девочки пристально смотрели на Аманду широко раскрытыми любопытными глазенками, а потом удрали на заднее сиденье.

— Доктор Аманда Лукас, это мои дочери, Сара и Кэролайн, — сказал Сэм.

— Привет, — сказала Аманда, улыбаясь им.

— Привет, — ответили они хором, странно посмотрев на отца.

Сэм включил зажигание.

— Машина доктора Лукас не заводится, и мы отвезем ее домой.

— Но я очень хочу… папа, — проговорила Сара с паникой в голосе.

— Не переживай, Сара, — успокоил Сэм. — Доктор Лукас говорит, что ты сможешь воспользоваться ее туалетом, хорошо?

Малышка изучала Аманду критическим взглядом. Наконец она спросила:

— Вы делаете уколы?

А, подумала Аманда, вот оно что. Слово «доктор» превратило ее в чудовище.

— Ну да, Сара, — осторожно ответила она, стараясь успокоить детские страхи. — Иногда у меня нет другого выхода. Порой инъекция — лучший способ вылечить пациента.

— Ох, — упавшим голосом произнесла Сара, очевидно огорченная ответом Аманды. Малышка посмотрела на отца. — Мне сделают укол, папа? — спросила она тоненьким голоском, полным тревоги.

— Конечно нет, Сара, — ответил Сэм. — Ты ведь не больна?

Девочка покачала головой:

— Не-а.

— Тогда не о чем беспокоиться. Мы с доктором Лукас просто друзья. — Он посмотрел на Аманду и подмигнул ей, как бы говоря, что специально несколько искажает истину, и прося ее подыграть ему.

Конечно, она сделает это ради девочек.

Пока Сэм ехал к ее дому, она поймала себя на том, что пристально рассматривает его. Внезапно он посмотрел на нее, застигнув врасплох. Густо покраснев, она быстро отвернулась. Забавно, но по каким-то странным причинам она восхищалась им. Сегодня в ее офисе он проявил напористость и, может быть, даже грубость, а с детьми был само терпение и нежность. Саре и Кэролайн повезло. Аманда никогда в жизни не имела такой защиты. Ее отец предоставил ее самой себе после смерти матери. А любовь ее бывшего жениха после случившегося с ней, улетучилась как дым.

Но она могла поспорить, что Сэм Аркетт совсем другой. Теперь, когда она больше узнала его, он казался ей человеком, сделанным из стали. Он был с теми, кого любит, несмотря ни на что.

И значит, у нее будут проблемы. Потому что, как только начинаешь зависеть от кого-либо, есть шанс остаться в дураках.

Но почему тогда, при всей ясности мысли, сердце стучит так часто?

И почему она чувствует связь между ними?

Неожиданно она поняла, что это связано с детьми.

Сначала ребенок Люси, теперь его собственные дети. Точнее, дети, лишенные матери. Она протянула руку и погладила по головке Кэролайн, а потом Сару. Обе улыбнулись ей. Аманда улыбнулась им в ответ.

Потом Кэролайн с детской непосредственностью заявила:

— Миссис Каннингэм ужасно обрадуется, что у тебя появилась подружка, папа. Она говорит, что тебе это очень нужно.

При упоминании о соседке и няне девочек Сэм усмехнулся.

— Я вижу, миссис Каннингэм опять вмешивается. Было бы неплохо, если бы она занималась своими делами.

— Азалия Каннингэм? — спросила Аманда.

— Да, — ответил Сэм. — Вы знаете ее?

— Конечно. Я знаю практически всех в городе, — гордо ответила она.

Сэм наслаждался звуком ее голоса. Таким низким, грудным. Злясь на ее холодность по отношению к нему, он представил себе знойную ночь и страстное сплетение их тел. От одной мысли о возможности держать ее в своих объятиях у него закипала кровь. Казалось, он теряет контроль над собой.

Отогнав опасные мысли, он откашлялся.

— Я купил ферму рядом с миссис Каннингэм около года назад. Она иногда сидит с моими девочками. Дети любят ее. — Сэм пожал плечами. — Я тоже думаю, что она замечательная.

Аманда с сомнением взглянула на него.

— После того, как вы пожелали ей заниматься своими делами.

— Точно, — сказал он. — Не знаю почему, но она считает, что должна быть матерью и мне, и моим девочкам.

— А вы не согласны с ней?

— Ну, — он неожиданно широко улыбнулся, — может быть, самую малость.

Этой улыбки было достаточно, чтобы решимость Аманды исчезла. Досадуя на себя, она неожиданно покраснела, и по спине побежали мурашки. Она совсем растерялась.

Сэм выглядит слишком добропорядочно, пронеслось у нее в голове.

Аманда отвернулась. Что с ней происходит? Неужели все ее сопротивление побеждено лишь легкой улыбкой? Невозможно поверить, что после стольких лет самодисциплины она так быстро и легко поддалась. Внезапно обнаружив, что они подъезжают к ее улице, она сказала:

— Следующий поворот направо.

— Я так и собирался сделать, — ответил он с мальчишеской усмешкой.

Конечно, он точно знает, где я живу, догадалась Аманда. Она подозревала, что он не нуждается даже в ее общем руководстве. Возможно, он расспросил кого-то в городе. Все еще сердясь, что он сует нос в ее дела, она смотрела в окно.

Через мгновение Сэм припарковал машину у подъезда Аманды.

— Приехали, — сказал он.

— Я замерзла, папа, — сказала Кэролайн.

Аманда взглянула на Кэролайн и Сару и увидела, что Сара скорчилась на своем сиденье.

— Мне все еще очень нужно, папа, — сказала малышка.

Аманда спрыгнула на землю и поспешила к входной двери. Она распахнула ее, и Сэм, Кэролайн и Сара присоединились к ней. Щелкнув несколькими выключателями, она сказала:

— Туалет в холле, слева от вас.

— Кэролайн, останься здесь с Амандой, — распорядился Сэм, быстро взяв Сару за руку, — мы сейчас вернемся.

— Я хочу пить, папа, — сказала Кэролайн.

Аманда улыбнулась.

— Мы будем на кухне, я дам ей воды, — ответила Аманда, протянув руку Кэролайн и уводя ее на кухню.

Ребенок пошел так доверчиво, что это тронуло Аманду до глубины души. Что-то осталось в ней уязвимое и незащищенное, хотя она знала, что не сможет иметь собственных детей. В какой-то момент она думала об усыновлении. Потом, сделав успешную карьеру, убедила себя, что этого достаточно для счастья. Но, почувствовав теплую ручку Кэролайн в своей руке, засомневалась в правильности такого решения.

Через пару минут Сара с отцом появились на кухне.

Внезапно Аманде пришла в голову безумная идея приготовить горячее какао для девочек. Безумная, потому что она никогда себя так не вела. Не считая нескольких благотворительных мероприятий, она всегда была одна. Она не чувствовала необходимости в обществе. Ее карьера отнимала слишком много сил. Конечно, через некоторое время она стала одинока. За все нужно платить, в том числе и за профессиональный успех. Но сегодня вечером она решила сделать исключение. Ей так нравились дети Сэма. Кроме того, ей хотелось, чтобы Сэм был рядом, хотя она с трудом призналась себе в этом.

— Девочки, хотите горячего какао?

Расширенными глазенками Кэролайн и Сара смотрели на отца, стоявшего у двери.

— Можно, папа? — спросила Сара.

— Пожалуйста, папа, — попросила Кэролайн.

Глядя на него и затаив дыхание, Аманда ждала ответа.

— Нет, не сегодня, девочки, — ответил Сэм, качая головой, но, взглянув на Аманду, добавил: — Уже поздно, и им давно пора спать.

— Ну пожалуйста, папа, — вместе сказали девочки.

— Мы никогда никуда не ходим, — добавила Кэролайн.

— Это растворимое какао. Приготовление займет не больше минуты, — поддержала их Аманда.

Наконец, глядя на Аманду и как бы говоря, что не может отказать детям, он сказал:

— Хорошо. Но только быстро, — и добавил, обращаясь к Аманде: — Послушайте, вы уверены, что хотите этого? Мои девочки замечательные, но иногда могут быть настоящим наказанием.

Нагнувшись, Аманда обняла их за плечи и прижала к себе. Сара склонила свою маленькую головку к Аманде. Господи, какое счастье вот так обнимать ребенка!

— Я уверена, — сказала она и принялась готовить какао.

Сэм стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Забавляясь, он смотрел, как его маленькие дочери пытаются помочь Аманде готовить какао. Всем троим очень нравилось новое знакомство. Однако он не был уверен, что подобная доверчивость девочек ему по душе. Он не знал, что означает игра Аманды Лукас. Дети были его миром, и он меньше всего хотел для них эгоцентричной мачехи, вроде той, которая была у них с братом. В ее присутствии они вели себя как дисциплинированные дети. Другими словами, их видели, но никогда не слышали. Его девочки уже достаточно пережили, потеряв мать. И хотя он не мог заполнить пустоту, которая образовалась после ее смерти, им не нужна мачеха. Судя по всему, Аманда только добавит ему проблем. Благодарю покорно, но не стоит. Он — это все, что нужно его девочкам. А ему тоже в жизни больше ничего не нужно. И точка.

Он так занят воспитанием двух своих девочек, что времени на личную жизнь совершенно не остается. Да он и не интересуется женщинами, не говоря уж о сексе, — он почти забыл об этом.

Почти, но не совсем.

Проблема существовала, и присутствие Аманды напомнило о ней.

Вероятно, она очень одинока. По тому, что он увидел в ее доме, было ясно, что она не поддерживает отношения ни с родственниками, ни даже с друзьями. Собственно, это он узнал сегодня утром из разговоров с жителями городка Мэзонс-Гроув о личной жизни доктора. Да, похоже на правду.

Оттолкнувшись от дверного косяка, он подошел к Аманде, стоявшей спиной к нему.

— Готово? — спросил он, вставая прямо за ней.

— Почти, — ответила она, явно удивленная его близостью.

— Пахнет хорошо, — сказал он, нарочно заглядывая ей через плечо, якобы для того, чтобы посмотреть, что она делает. Ему нравилось вдыхать аромат ее духов. — Может, чем-нибудь помочь? Мне бы не хотелось, чтобы мы обременяли вас.

Аманда почувствовала смятение. Лицо Сэма было прямо над ней. Она не была так близко от мужчины… годы. Ее колени подгибались, как у новорожденного теленка.

Внезапно Сэм слегка дотронулся до ее спины.

Это была ее погибель. Напряжение нарастало, и в какой-то момент она явственно ощутила, что вот-вот не выдержит.

Однако Аманда постаралась успокоиться. Она способна держать себя в руках. Собрав все свое самообладание, она прошла к посудному шкафчику, достала четыре желтые чашки и налила какао.

— О'кей, девочки, — сказал Сэм. — Вам уже давно пора спать. Поэтому пейте поскорее, хорошо? — Он посадил девочек за стол и сел напротив.

— Аманда, садитесь здесь, — сказала Сара, похлопывая по сиденью стула между ней и Кэролайн. — Мы оставили его для вас.

Аманда была так тронута, что комок подступил к горлу.

— Спасибо, — ответила она, — с удовольствием.

Лучезарно улыбаясь, Аманда заняла отведенное ей место. Кэролайн начала рассказывать ей о том, как прошел день в школе. Маленькая девочка взахлеб тараторила о картинке большой индейки, которую она раскрашивала.

Это напомнило Аманде и Сэму о приближающемся Дне благодарения.

— Вы собираетесь куда-нибудь идти на День благодарения? — спросил Сэм.

— Нет, обычно я всем звоню.

— Вы шутите. Каждый год? — спросил он.

— Да, — ответила Аманда.

— У вас нет семьи?

— Нет, я была ребенком, когда моя мать умерла.

— А как же друзья?

— Конечно, у меня есть друзья, — сказала она, защищаясь. — Но это не значит, что я должна проводить с ними День благодарения, не так ли?

— Приходите к нам, — пискнула Кэролайн. — Папа собирается приготовить нам большую индейку. Да, папа?

Сэм встал. Аманде было ясно, что он старается сделать вид, что не слышал приглашения Кэролайн.

— Пойдемте, девочки.

Внезапно ему захотелось поскорее уйти от нее. Девочки выглядели разочарованными.

Аманда была подавлена. Надо во что бы то ни стало скрыть свои чувства.

Вот почему она не позволяла себе сближаться с людьми. Всегда есть вероятность, что тебе причинят боль.

Но могла ли она остановить себя сейчас?

Она взглянула на Кэролайн и Сару, а потом на их отца.

К сожалению, ответа не последовало.

— Могу ли я прийти к вам еще? — спросила Кэролайн.

— Конечно, если папа разрешит, — ответила Аманда, погладив девочку по головке.

— Можно я тоже приду? — спросила Сара.

Подняв глаза на Сэма, Аманда поймала его взгляд.

— Я была бы очень рада, Сара, но все зависит от твоего папы.

— О'кей, девочки, достаточно, — сказал Сэм, помогая им надеть курточки и подталкивая дочерей к двери. — Вы должны понять, что доктор Лукас очень занятая леди.

Да, это так, с грустью подумала Аманда. И до настоящего момента она убеждала себя, что вполне довольна таким положением вещей. Только сейчас она обнаружила, что нет ничего лучше, чем быть с дочерьми Сэма. Сэм устанавливал правила для своих девочек и, несомненно, строго следил за тем, с кем им проводить время. Тем не менее, как она могла отвернуться от них, зная, что они потеряли мать?

Выпрямившись, она взглянула на Сэма.

— Послушайте, — сказала она, — я действительно очень занята. Но может быть, я смогу выделить немного времени, чтобы девочки пришли ко мне.

— Я думаю, вам не стоит давать моим детям обещания, которые вам трудно выполнить, — грубовато сказал он.

— Я никогда не делаю таких вещей! — возмущенно воскликнула она.

— На долю моих девочек выпало более чем достаточно разочарований.

— Я знаю, через что им пришлось пройти. Я потеряла мать очень рано.

— Ну, не принимайте близко к сердцу, док. Они не объект для благотворительности.

— Вот уж о чем я совсем не думала, — сказала она, шокированная.

— Не надейтесь, что я ничего не заметил в вашем доме. Вы очень одиноки. Почему? Вы делаете вид, что слишком заняты, чтобы не подпускать к себе людей?

Аманда внезапно вспыхнула. Ей было больно. Будь она проклята, если позволит ему совать нос в свою личную жизнь!

— Это не ваше дело.

Он с сомнением посмотрел на нее.

— Если вы так любите детей, почему бы вам не выйти замуж и не родить собственных?

Вот чего она боялась! Теперь было действительно больно.

Человек не понимает, о чем говорит. Когда-то это было мечтой ее жизни, а теперь — глубочайшая сердечная рана.

— Моя карьера — моя жизнь, — сказала она, защищаясь.

Да, печальный итог, пронеслось у нее в голове.

— Я так и думал! Но, пожалуйста, ничего не обещайте моим детям. Понятно?

Аманда бросила на него негодующий взгляд. И, наклонившись, обняла обеих его дочерей.

— Пока, девочки, — произнесла она, проглатывая подступивший к горлу комок. После всего, что наговорил их отец, ей не хотелось показывать свои эмоции.

К сожалению, она сделала это не совсем успешно.

Сэм не мог не заметить, как Аманда смотрит на его девочек. Такую же боль он увидел в ее глазах днем, когда ребенок Люси благополучно появился на свет. Так смотрит раненое животное. В ее глазах были беззащитность и упрек. Видимо, она сама много страдала.

— Благодарю вас за какао, — вежливо сказала Кэролайн. И нежный голосок дочери вернул Сэма к действительности.

— Я тоже, — откликнулась Сара с улыбкой. Потом, взглянув на отца, она добавила: — Папа, можно Аманда придет на мой день рождения?

Сэм онемел от удивления.

— Ох… мы поговорим об этом позже, дорогая.

Сара нахмурилась, но ничего не сказала.

Сделав глубокий вдох, Аманда подняла глаза на Сэма.

— Спасибо, что помогли мне сегодня вечером, — сказала она.

Он пожал плечами.

— Не стоит благодарности. Я сделал бы так для любого другого.

Аманда не питала никаких иллюзий на этот счет.

— Да, я не сомневаюсь, — холодно произнесла она.

Сэм помог детям забраться в машину и уехал, оставив Аманду в дверях. Она чувствовала некоторое смущение из-за того, что произошло между ними. Только что он готов был заключить ее в объятия, а потом вдруг обвинил в бессердечии.

Но, черт побери, что он о себе вообразил?

Аманда вошла в дом. Она с самого начала знала, что от Сэма Аркетта будут одни проблемы. Так зачем же она приглашала его к себе в дом? Теперь она должна держаться подальше от него. А как же Сара и Кэролайн?

Разве у нее есть выбор?

Сэм позвонил Джози Вентворф, как только уложил девочек спать. Она была удивлена, услышав его голос.

— Неужели ты уже что-то узнал, Сэм? — нетерпеливо спросила она, сразу приступив к делу.

— К сожалению, ничего конкретного.

— Ты говорил с доктором?

— Да, я видел ее.

— И…

— И она отказалась рассказать мне о Сабрине Дженсен. По-видимому, она строго следует принципу конфиденциальности между врачом и пациентом, не отступая от него ни на дюйм.

— Ммм… — промямлила Джози. — Почему бы тебе не применить к ней специальную технику?

— Я задавал себе тот же вопрос, — ответил Сэм. — Не могу понять, но почему-то стараюсь быть хорошим парнем.

Джози слегка хохотнула.

— Это впервые.

— Пожалуй, Джози.

Джози глубоко вздохнула.

— Ты знаешь, Сэм, что мы должны как можно скорее найти Сабрину Дженсен.

— Я знаю. И скоро мы получим такую возможность. Вот увидишь.

— Ради Джека мы должны найти ее.

— Да, я понимаю, — ответил Сэм с тяжелым сердцем. — Ты знаешь, он был моим лучшим другом. Мы через многое прошли вместе.

— Я знаю, — ответила Джози сдавленным голосом. — Сэм, посоветуй, что мне сделать, чтобы найти Сабрину?

Помолчав, Сэм наконец сказал:

— Я думаю, тебе нужно обратиться в полицию. Если у тебя есть ее фотография, она бы пригодилась.

— Джек любил фотографировать, — сказала Джози с надеждой в голосе. — Надо поискать в его вещах. Между прочим, если снова встретишь доктора, скажи ей, что я не испытываю к Сабрине враждебности. У нее собственные принципы. Я должна уважать их.

— Да, — сказал Сэм хрипловато, — я понимаю. Как Макс?

— Прекрасно.

— Похоже, ты влюблена. Рад за тебя, Джози.

— Я знаю, — ответила она.

Еще немного поговорив, они попрощались, и Джози пообещала держать Сэма в курсе событий.

Наконец Сэм пошел спать. Но вскоре, к своему великому сожалению, обнаружил, что не может заснуть. Он продолжал думать об Аманде… Боже, какой темперамент… Что-то в ней просто не отпускало его. Это было сумасшествие… умопомрачение.

Не то, чтобы он действительно интересовался Амандой Лукас. Она просто не шла у него из головы. А все ее обольстительный голос! Он просто сводил его с ума.

Да. Он идиот.

Теперь ему нужно вставать и отправляться на долгую и изнурительную пробежку.

Но ему не хотелось вставать с постели. Слишком поздно, и он устал. Между прочим, девочки уже спят, а он никогда не оставляет их одних. В конце концов, он почувствовал, что засыпает. Но Аманда снова была с ним. Она что-то шептала своим сладострастным голосом, возбуждая Сэма до такой степени, что он проснулся весь в поту, с сожалением обнаружив, что это всего лишь сон.

* * *
Утром Сэм принял твердое решение выбросить Аманду из головы. Он отвел Кэролайн в школу и вышел с Сарой поработать в саду. Когда настало время ленча, он накормил Сару сандвичем с ореховым маслом и желе, после чего, уложив ее спать, устроил небольшую уборку. Школьный автобус привез Кэролайн около трех, и вскоре проснулась Сара. Он приготовил для девочек легкий ужин и потом вымыл кухню. Сэм был занят целый день, но проблема существовала, он обнаружил, что думает об Аманде, а также о том, как он изменился, встретив ее.

Вечером он всегда помогал Кэролайн делать уроки, а сегодня Сара попросила его составить список друзей, которых она собиралась пригласить в субботу на свой четвертый день рождения. Большинство из них были из ее класса в воскресной школе.

— Папа, — сказала Сара, поднимая на него глаза, — можем мы пригласить Аманду? Пожалуйста…

Сэм сделал гримасу. Ради всего святого, все, что связано с Амандой Лукас, совершенно вышло из-под контроля. Он говорил с этой женщиной дважды, его дети — только один раз, но сейчас кажется, что она присутствует всюду.

Он не хотел ее видеть. Сара слишком мала, чтобы понять. Он просто старается защитить их. Им так хорошо втроем. Когда-то он не мог быть с ними, но теперь он здесь. Может быть, у него не все получается, но он со временем научится. Между прочим, он в долгу перед своей женой.

Она всегда говорила, что он слишком много времени проводит вдали от них. К сожалению, только после ее смерти он понял, как она была права.

Сэм покачал головой.

— Я не думаю, что это хорошая идея, малышка, — сказал он, взглянув на Сару. — Вспомни, доктор Лукас — очень занятая леди. Вероятнее всего, она не сможет прийти.

— Пожалуйста, папа. Она придет. Я знаю, она придет, — настаивала Сара.

Сэм улыбнулся.

— Но мне не хотелось бы, чтобы ты была разочарована, Сара, если она не придет.

— Я не буду, — ответила маленькая девочка. — Почему бы нам не пригласить ее?

Сэм взглянул на Кэролайн, сидевшую на полу среди разбросанных учебников.

— Аманда придет, — сказал ребенок, повторяя слова младшей сестры. — Она хорошая.

Эта женщина приводит меня в ярость, даже когда ее нет рядом, подумал Сэм. Но как сказать такое своим маленьким девочкам? Он тяжело вздохнул. Разговор принимал совершенно неожиданный оборот. Пришло время рассказать Саре и Кэролайн, кто такая Аманда.

Тогда почему он чувствует себя плохим парнем, стараясь защитить своих детей от женщины, которая ставит свою карьеру превыше всего? Женщины, которая, вне всякого сомнения, будет плохой женой и мачехой — если ему вообще нужна таковая. А она ему не нужна.

Взглянув на девочек, он увидел, что они пристально смотрят на него, ожидая ответа.

Выхода не было. Почему он защищает их, между прочим? Он не может всегда ограждать их от жизни. Они поймут сами, что за человек Аманда Лукас, когда она не придет на день рождения Сары. Но даже с такими мыслями он втайне надеялся, что несправедлив к ней.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Будь по-вашему. Приглашайте ее.

— Ура! — закричала Сара. — Она придет, папа. Вот увидишь.

Сэм почувствовал радостное возбуждение, когда появилась перспектива увидеть ее снова.

Может быть, проворчал он про себя, он старается защитить не только своих детей.


Во вторник вечером Аманда уже собиралась покинуть офис, чтобы сделать вечерний обход в больнице, когда заметила маленький конверт, лежащий справа от телефона. Письмо было адресовано Аманде Лукас с пометкой «лично». К ее великому удивлению, это было приглашение на день рождения Сары Аркетт в субботу.

Первая мысль, пришедшая Аманде в голову, была отказаться. Так будет лучше для всех, если она не придет. После того ужасного вечера она будет чувствовать себя неуютно в компании Сэма. Даже пригласив ее на день рождения дочери, он все равно будет смотреть на нее с негодованием. Благодарю покорно! Она пошлет Саре поздравление. Это лучшее, что она может сделать.

Аманда собралась выбросить приглашение в корзину для бумаг. Однако, передумав, она аккуратно вложила его обратно в конверт и положила на прежнее место справа от телефона.

Отправляясь на вечерний обход, она еще раз бросила взгляд на приглашение. Нет, она не может пойти. Просто не может.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Но на этом история не закончилась. Следующие два дня Аманда постоянно думала о приглашении, лежащем на столе. Может быть, она была не права. Может быть, ей следует забыть об отношении к ней Сэма и пойти на праздник ради Сары. Ей не хотелось даже думать о том, как она разочарует ребенка. Но у нее все-таки есть чувство гордости. Уже достаточно того, что Сэм думает о ней как о бесчувственной особе. Его поведение и неосторожное замечание, что он хотел бы иметь сына, является неоспоримым доказательством того, что такой мужчина, как он, никогда не обратил бы на нее внимания. Зачем снова напрашиваться, чтобы тебе причинили боль? Без сомнения, в ее собственных интересах держаться от него как можно дальше.

Это означает, конечно, что она должна держаться подальше и от его детей. Как же поступить?

Я искренне приношу свои извинения, Сара, — подумала Аманда, внезапно ощутив тяжесть в груди. Но День благодарения и Рождество приближаются, и ей не нужны другие мучительные напоминания о том, что она совсем одна в этом мире.


В субботу утром, в день рождения Сары, Аманда проснулась от ночного кошмара, она перевернулась на спину и некоторое время лежала, уставившись в потолок. Комок подступил к горлу. Ей опять приснились события десятилетней давности. Даже сейчас воспоминание о том, как расторг их помолвку жених, когда выяснилось, что она бесплодна, все еще причиняло боль.

До свадьбы оставалось меньше месяца. Жених Аманды потребовал сделать всестороннее медицинское обследование. Он хотел точно знать, что в будущем его не ожидают какие-либо сюрпризы. Однажды вечером, когда был назначен прием у врача, на котором ей должны были сообщить результаты некоторых анализов, она встретила своего жениха в приемной.

Результаты анализов оказались неутешительными. Доктор сказал ей, что она никогда не сможет иметь детей. Нуждаясь в утешении и поддержке, Аманда сообщила столь трагическую новость своему жениху. Но вместо понимания и помощи получила полную отставку.

— Как ты могла скрывать от меня подобные вещи? — сердито проговорил он.

— Я ничего не скрывала от тебя, — запинаясь произнесла она. — Я сама узнала только что. Для меня это шок, но ты нужен мне…

— Шок, — повторил он, насмехаясь. — Ты совершенно не понимаешь, о чем говоришь. Мой отец готов сделать меня партнером в своей юридической фирме. Ты знаешь, что это означает? Наконец, у меня будет офис.

— Да, прекрасно, — сказала она, пытаясь понять смысл сказанного им. Она знала, как сильно он хотел иметь офис и партнерство, предложенные сейчас отцом. Но почему он не обнимет ее и не скажет, что все будет хорошо?

Выражение его лица стало таким жестким… таким холодным.

— Это значит, что однажды я хотел бы сделать своего сына партнером, — с пафосом произнес он.

— Мы всегда можем усыновить ребенка, — сказала Аманда сквозь слезы.

Она была совершенно сбита с толку происшедшей с ним переменой.

— Абсурд, — отрезал он. — Мой отец никогда не признает внука, если будет приемным. Я не могу теперь жениться на тебе. Я имею обязательства перед своей семьей.

— Но я думала, ты любишь меня, — сказала Аманда.

— А я думал, что ты сможешь родить мне сына, — без всякого сожаления спокойно ответил он.

— Значит, поэтому ты собирался жениться на мне?

— Ты знаешь, я стремлюсь к совершенству, Аманда.

— А я больше не являюсь совершенством?

— Я думаю, любой мужчина на моем месте поступил бы так же. И если ты не веришь мне, можешь расспросить других, — ответил он.

Конечно, она не стала делать ничего подобного. Вместо этого она создала защитный кокон. И жила в нем до сих пор…

Аманда наконец встала с постели, оделась и отправилась в больницу делать утренний обход. Придя в офис, она налила себе кофе, который имел какой-то неприятный запах. Сделав глоток, она скривилась. И правда. Вкус ужасный. Повернувшись, она вылила полную чашку в раковину и взяла бутылку апельсинового сока в автомате, стоявшем возле кофеварки.

Внезапно милые маленькие мордашки Сары и Кэролайн возникли перед взором Аманды. Две маленькие девочки, вероятно, уже проснулись и очень волнуются, думая о празднике. Потом Аманда представила Сэма на кухне, пекущего пирог для Сары, и широко улыбнулась, потому что даже в самых буйных фантазиях эта сцена не соответствовала ее представлению о нем. Крупный, сильный мужчина — и возится на кухне с пирогами. Господи, да он бывший солдат. Его можно представить где угодно, к примеру в свином загоне, но только не на кухне.

Обнаружив, как быстро Сэм и его дети завладели ее мыслями, Аманда направилась к одной из палат своих пациенток. На полдороге она на мгновение остановилась.

Ох, ради всего святого, она же собиралась послать Саре подарок ко дню рождения. Совершенно расстроенная, Аманда застыла на месте, пока не поняла, что у нее еще есть время, чтобы послать подарок ребенку до начала праздника. Она прошла к стойке, где был телефон, и набрала номер магазина детской одежды на Главной улице. Служащий магазина был очень любезен и пообещал позаботиться обо всем, включая доставку. Закончив разговор, Аманда начала обход, успокоенная тем, что вовремя вспомнила.

После осмотра пациентов Аманда прошла прямо в свой кабинет. Ее стол был завален деловыми письмами. Кроме того, она хотела посмотреть карту Сабрины Дженсен. Кто знает, может быть, там найдется что-то, указующее на местонахождение молодой женщины.

Аманда удобно устроилась в шикарном кожаном кресле за столом, карта Сабрины была перед ней. Внезапно она бросила взгляд на приглашение, присланное Сарой, все еще лежащее рядом с телефоном. Она столько раз читала его, что выучила наизусть.

Следующей была записка от Кэти, напоминающая еще раз о щенках, которых прислала ее племянница. Кэти была уверена, что Аманде необходим питомец, и посылала ей подобные записки уже пару недель. Хотя Аманда убеждала ее битый час, что щенок ей совершенно не нужен.

Глубоко вздохнув, Аманда открыла карту Сабрины Дженсен и принялась изучать ее. Она уже знала, что подлинные сведения здесь: имя Сабрины, дата ее рождения и тот факт, что ее последний почтовый адрес просто К, что, возможно, расшифровывалось как Маскоджи-Конти. Но она все же набрала телефонный номер Сабрины и стала ждать. Как и следовало ожидать, автоответчик сообщил, что номер отключен.

Уже не в первый раз Аманда размышляла о подозрительном исчезновении своей пациентки. Сабрина беременна. По опыту известно, что, если Сабрине хоть на мгновение покажется, что ее ребенку угрожает какая-то опасность, от Вентворфов или от кого-либо еще, она пойдет на все, чтобы защитить его. В любом случае Сабрина напугана и одинока, и Аманда очень переживала за нее. Но, в то же время, даже сидя в комфорте и безопасности своего офиса, она бы с радостью поменялась с Сабриной местами. Она с завистью подумала, что ее юная пациентка носит ребенка мужчины, которого любит. Аманда понимала, что никогда не сможет испытать подобное счастье.

Наконец, просмотрев всю карту Сабрины, Аманда поняла, что нет никаких зацепок, по которым можно было бы разыскать молодую женщину. Совершенно ясно: Сабрина очень осторожна и определить ее местонахождение будет нелегко. Аманда откинулась в кресле, чтобы еще немного подумать. В конце концов, она отложила карту Сабрины и принялась работать над почтой, громоздившейся на столе.

Через некоторое время Аманда взглянула на часы. Два. Инстинктивно она поймала себя на мысли, что праздник Сары начнется через час. Несмотря на все старания дать рациональное объяснение необходимости остаться, ее глубоко беспокоило то, что она не идет на день рождения к ребенку.

А потом ее мысли о Саре плавно перешли к отцу девочки.

Аманда прекрасно понимала: Сэм только предлог, чтобы не пойти к Саре на день рождения. Он был напористым и властным, и он заставил Аманду почувствовать ее уязвимость. На протяжении многих лет она яростно боролась с чувством женской неполноценности только для того, чтобы явился он и бросил правду ей прямо в лицо? Теперь она знала, что не может справиться со своими чувствами. Потаенные… спрятанные… они все еще готовы в любой момент нарушить ее спокойствие.

Она не могла позволить, чтобы подобное произошло. Аманда бесцельно сидела, глядя в очередное письмо. Нельзя так себя терзать! Одним легким движением она бросила раскрытое письмо и встала. Надо же, как странно. Где-то в глубине души она хотела пойти на день рождения Сары. И, честно говоря, она будет полной дурой, если позволит страху возобладать над собой. К черту Сэма Аркетта и все, что он наговорил ей! Она пойдет на праздник, потому что хочет этого — несмотря ни на что.

И сейчас, после принятого решения, ей показалось, что она должна сделать что-то особенное для Сары и для Кэролайн тоже. Что-то, что оставит у обеих маленьких дочерей Сэма нежное воспоминание о ней. Нет сомнений, это ее единственный шанс. Она чувствовала, что в ближайшее время Сэм не захочет приглашать ее снова в свой дом. Отыскивая записку Кэти, Аманда точно знала, что собирается сделать. Она позвонила Кэти и попросила выбрать одного щенка. Потом поспешила домой, чтобы собраться, уделив особое внимание прическе и макияжу. Закончив приготовления, она отправилась на день рождения к маленькой девочке. Ей хотелось выглядеть наилучшим образом.

Ради Сары и Кэролайн, разумеется.

В конце концов, все ее знакомые будут там.

Через полчаса она подъезжала к ферме Аркетта с очаровательным щенком, спавшим у нее на коленях, и новенькой конурой на заднем сиденье машины.

За много лет Аманда впервые ехала в гости и не могла дождаться, когда доберется до места.


Сэм Аркетт взглянул на свои наручные часы уже в сотый раз. Было три часа пятнадцать минут, и праздник уже начался. Похоже, Аманда Лукас все-таки не придет. Где-то в глубине души он знал, чтобы она не решится. Честно говоря, он бы меньше беспокоился, если бы знал, что она счастлива, живя своей одинокой жизнью. Сара и Кэролайн будут очень разочарованы, поняв, что она не пришла, и ему не хотелось видеть, как они будут переживать.

Ну, если уж быть честным до конца, может быть, он тоже слегка разочарован.

Но только слегка.

И только из-за девочек.

На самом деле у него есть другие, более насущные проблемы, о которых стоит сейчас беспокоиться. У миссис Каннингэм опять разболелась спина. В прошлом году ей пришлось долгое время лежать в постели. А она еще настояла на том, чтобы прийти сегодня и помочь в подготовке праздника, и он хотел, чтобы она не слишком перенапряглась.

Подняв глаза, Сэм увидел Сару, бегущую к нему через двор с громкими возгласами. Он уже знал, о чем она спросит его. К сожалению, его ответ ей не понравится.

— Папа, — спросила она, запыхавшись, — Аманда придет?

Сэм покачал головой.

— Не думаю, малышка. Ее до сих пор нет.

Сара нахмурилась.

— Ox, — опечалилась девочка.

Разочарование, показавшееся на ее лице, разрывало Сэму сердце. Потупив голову, она ушла.

— Будь ты проклята, Аманда, — процедил сквозь зубы Сэм, входя в дом, и столкнулся с миссис Каннингэм, выходящей из двери.

— Кого это вы проклинаете? — смеясь спросила она.

— Доктора Лукас, — ответил он.

— Что же она сделала? — спросила миссис Каннингэм, сморщив лоб.

— Девочки пригласили ее прийти сегодня, но, как я и предполагал, она не явилась.

— Может быть, она принимает роды, — предположила миссис Каннингэм.

— Да, может быть, — согласился Сэм с легкой усмешкой. — Но она могла бы позвонить, — сердито добавил он.

Войдя в кухню, он увидел, что Сара, Кэролайн и другие дети радостно кого-то приветствуют.

— Ну и ну, — сказал он с придыханием. — Она все-таки пришла.

Внезапно как будто что-то в нем оборвалось. Теперь Сэм понимал, что все, связанное с добрым доктором, может привести к гораздо большим последствиям, чем он даже мог себе вообразить. Решив не принимать во внимание подобные мысли, он неторопливой походкой направился встречать гостью.

Но маленькая именинница уже бежала ему навстречу, держа в руках что-то пушистое.

— Папа, папа! — кричала Сара. — Посмотри, Аманда подарила нам щенка.

Сэм взглянул на черный меховой комочек и перевел взгляд на Аманду.

Робко улыбнувшись, она сказала:

— Надеюсь, вы не возражаете.

Сэм заметил, что Аманда ослепительно хороша. Каштановые волосы отливают золотом в лучах осеннего солнца, а розовый кашемировый свитер и облегающие брюки подчеркивают стройность фигуры. Она выглядела совсем иначе, чем в тот день в своем офисе.

Она совершенно изменилась.

И ему нравилась эта перемена.

Оглядев счастливые лица детей, он сказал:

— А разве у меня есть выбор?

Аманда пожала плечами.

— Догадываюсь, что нет. Извините. Полагаю, мне следовало сначала спросить вас.

— Да, пожалуй. Но ничего, все в порядке. Я люблю собак, — сказал он с усмешкой.

Аманда тоже улыбнулась.

— Да, это похоже на вас.

— Правда? — спросил он, широко улыбаясь.

Внезапно женщина, о которой он думал, что она похожа на айсберг, показалась ему не такой холодной. Это из-за улыбки, подумал он. Она способна изменить все на свете.

— Ты разрешаешь нам держать щенка, папа? — спросила Кэролайн.

Сэм глубоко вздохнул.

— Да, дорогая.

— Между прочим, — осторожно сказала Аманда, — у меня есть для него специальный домик. Он лежит в машине. Поможете его достать?

Сэм встретился с ней взглядом.

— Конечно.

Аманда пошла к своей машине, Сэм следовал за ней. Дойдя до машины, она открыла дверцу. Ее необыкновенно волновало присутствие Сэма.

Мужчина бросил взгляд на коробку и сказал:

— Я возьму сам.

— Нет, — ответила Аманда, — я помогу вам.

Сэм пожал плечами.

— Прекрасно! Милости прошу.

— Ну, вы возьмете за один конец, а я за другой, — сказала Аманда, делая жест рукой. — На счет три мы достанем его и поставим на землю.

Сэм, забавляясь, кивнул.

— Я готов.

— Раз… два… три. — Аманда даже не смогла поднять свою сторону коробки. Конура для щенка оказалась намного тяжелее, чем она думала…

— Оставьте, — скомандовалСэм.

Ловко обхватив коробку, он легко поставил ее на землю.

— Оказывается, как просто, — сказала Аманда, делая глубокий вдох.

— Это не так уж и трудно.

Она повернулась и очутилась лицом к лицу с Сэмом. Совершенно неожиданно для себя Аманда оказалась в его объятиях. Она с трудом перевела дыхание, ее щеки пылали.

— Спасибо, что пришли, док. Щенок — прекрасная идея. Я жалею, что сам не догадался. Вы покорили моих девочек, — произнес он, улыбаясь.

— Я рада, — хрипловато сказала она.

Его улыбка стала еще шире.

— Я говорил вам, что очарован вашим голосом? — спросил он.

У нее перехватило дыхание.

— Нет, что в нем особенного?

— Но это так.

— В самом деле? — Она сглотнула.

— Ага, — сказал он, наклонившись к ее уху. — Ах, какой аромат!

— Сэм, — прошептала Аманда с оттенком паники в голосе.

— Шшш, — ответил он, приложив палец к ее губам. — Признайтесь, док, вы всегда убегаете, когда кто-нибудь приближается к вам? — Руки Сэма нежно обхватили ее за плечи. Его глаза гипнотизировали ее.

Аманда была изумлена.

— Конечно, нет, — ответила она.

Сэм усмехнулся.

— Рад это слышать, — произнес он, внезапно притягивая ее к себе. — Потому что я собираюсь поцеловать вас.

И, не дав ей опомниться, он приник к ее губам.

В первый момент она была так ошеломлена, что застыла. А когда Сэм, страстно атакуя, проник языком в рот, она уже не могла сопротивляться. Ее руки обвили его шею. Какое-то мгновение ничего вокруг не существовало, кроме них двоих.

Но внезапно поцелуй закончился, и Аманда освободилась от его объятий. Потрясенная, она стояла словно статуя.

— Не ожидала, что вы способны на такое, — сказала она. — Хуже, я не могу поверить, что сама позволила вам.

— О'кей, мы потеряли контроль всего лишь на мгновение. Невелика беда.

Аманда сузила глаза.

— Я напрасно пришла сюда.

— Ах, так! — воскликнул он, качая головой. — Вы колебались — пойти, не пойти?

— Я пришла ради Сары. И конечно, ради Кэролайн тоже.

— Честно говоря, я удивлен, что вы принимаете во внимание их чувства.

— Зато меня не удивляет, что вы так говорите, — сказала она. — Вы, очевидно, составили превратное мнение обо мне.

Распрямив плечи, она направилась к детям, оставив конуру на попечение Сэма. В конце концов, он говорил, что сможет донести ее сам, вот и пожалуйста.

Теперь Аманда намеренно избегала Сэма — что оказалось не так уж сложно, так как он и миссис Каннингэм были заняты на кухне. Она хотела предложить свою помощь, но подумала, что Сэм не примет ее. Она играла с Сарой, Кэролайн и их друзьями и прекрасно проводила время. Великолепный день. Прозрачный, свежий воздух, пронизанный солнечными лучами, приятно бодрил. Опавшая листва шуршала под ногами. Впереди День благодарения. Внезапно ее охватил приступ меланхолии, которая всегда одолевала ее в это время года. Может быть, потому, что ее мама умерла осенью. А может быть, осень напоминала ей, как она одинока.

Она немного отвлеклась от происходящего, но кто-то позвал ее. Отбросив мрачные мысли, Аманда обернулась и увидела Сэма, стоявшего в нескольких шагах от нее. Он улыбался.

— Пенни за ваши мысли, — предложил он.

Злясь на себя, Аманда улыбнулась.

— Я возьму не меньше десяти центов.

Сэм полез в карман джинсов и вытащил пригоршню мелочи. Отыскав монетку, он подбросил ее вверх. Аманда автоматически поймала ее. Открыв ладонь, она обнаружила десять центов.

Ее улыбка стала шире, он тоже улыбнулся.

— Пойдемте, — сказал он, подхватив ее под локоть. — Настало время пирога и пунша.

Что в этом мужчине такого, что она не могла сопротивляться ему, как бы сильно ни старалась? Один его взгляд пробуждал в ней огонь желания. Несмотря на то, что она не могла позволить себе подобные чувства. С другой стороны, она немного сомневается, что сожалеет об этом.

Они пришли как раз вовремя. Сара открывала подарки. Маленькая девочка была восхищена платьем, присланным Амандой. Однако Аманда была рада, что принесла еще щенка. Она также была благодарна, что их отец одобрил это.

В самый волнующий момент, когда Сара задувала свечи на пироге, миссис Каннингэм взглянула на Сэма с выражением боли на лице.

— Сэм, моя спина. Ужасная боль. Я должна идти домой.

Сэм взял руку пожилой женщины.

— Вам не нужно было приходить сегодня. Я сейчас же отвезу вас домой. А вам придется остаться здесь и следить за порядком, — сказал он, обращаясь к Аманде.

— Давайте лучше я отвезу ее домой, — предложила она.

— Но ему нужно помочь все убрать, — сказала миссис Каннингэм. — Вы обещаете вернуться и помочь ему?

— Конечно, — ответила Аманда. И она действительно думала так. Она не могла отказаться помочь кому-либо.

— Я сам справлюсь.

— Вздор, — возразила миссис Каннингэм. — Вы знаете, что помощь нужна. И доктор Лукас прекрасно может это сделать.

Аманда посмотрела в лицо Сэма.

— Если вы предпочитаете, чтобы я не возвращалась…

— Он мечтает, чтобы вы вернулись, — ответила миссис Каннингэм. — Сэм такой же, как все мужчины. Просто он слишком гордый, чтобы признаться в этом.

Сэм перевел взгляд на свою соседку.

— Вас не переспоришь, — сказал он.

Миссис Каннингэм посмотрела на Аманду.

— Вы вернетесь, чтобы помочь ему, не так ли?

Аманда пожала плечами.

— Конечно, — ответила она.

Сэм помог миссис Каннингэм дойти до машины, чтобы Аманда отвезла пожилую женщину домой.

— Проследите, чтобы она сразу же легла в постель, — приказал он Аманде.

— Я врач, вы помните?

Да помогут мне небеса, подумал Сэм. Но в этой женщине было что-то, что делало его безумным — таким безумным, каким он не был никогда в жизни. Однако он собирался любым способом избавиться от безумной одержимости Амандой Лукас.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сэм снова взглянул на часы. Прошло уже двадцать пять минут с тех пор, как Аманда уехала с миссис Каннингэм. Может быть, позвонить и узнать, почему она не возвращается? Однако его останавливала мысль, что, вероятно, Аманда давно уже уехала. Если он позвонит, а ее там не скажется, то он будет выглядеть полным идиотом в глазах миссис Каннингэм.

Видимо, милая доктор все-таки не собиралась возвращаться. Она просто притворилась перед миссис Каннингэм. Он уже знал Аманду достаточно хорошо, чтобы понять, что она из тех людей, которые не отступят от своих принципов ни на дюйм.

Она действительно была упрямой.

И волевой.

И сексуальной.

Она вела себя вызывающе, но он начинал догадываться, что такое поведение вызвано желанием что-то скрыть в своем прошлом. Он видел отсутствующее выражение ее глаз, которое придавало облику особую беззащитность. Видимо, в ее жизни была любовь, которая сломила ее. Ему очень хотелось бы знать. Аманда внесла дополнительные сложности в его жизнь. Он предпочел бы, чтобы ему понравился кто-нибудь менее сложный, чем она. Однако жизнь никогда не предлагает легких путей. Друзья Сары уже разошлись. Девочки помогли Сэму перенести подарки в дом. Щенок, принесенный Амандой, громко сопя, спал в углу кухни на импровизированной постельке из полотенец. Сэм начал вносить стулья с заднего двора. Он находился в глубокой задумчивости, когда голос позади него произнес:

— Привет. Я опоздала с помощью?

Не было на земле другого такого голоса, который бы так волновал его! Он повернулся и увидел Аманду, стоящую в нескольких шагах, и все его недовольство испарилось. Это было так, словно он освободился от вериг.

— Я думал, что вы не вернетесь.

— Мне неожиданно позвонили из больницы, когда я была у миссис Каннингэм, — сказала она, подходя к нему и помогая убирать стулья. Сэм ощутил легкий цветочный запах ее духов.

— С миссис Каннингэм все в порядке?

— Она в постели. Я сделала ей чашку чая и убедилась, что она может дотянуться до телефона. С ней должно быть все хорошо. Я собираюсь проведать ее позже.

— Я тоже, — проговорил он.

Аманда внезапно остановилась.

— Сэм, послушайте. Мне хотелось бы объяснить произошедшее в тот день, когда вы пришли в мой офис и спросили о Сабрине Дженсен. Вы должны понять, что я желаю Сабрине только добра. Прежде всего, я совсем не знала вас и, конечно, не могла судить, правдива ли рассказанная вами история.

Сэм кивнул.

— Да, конечно. Я могу предоставить вам факты и подождать, когда вы их проверите.

— Не стоит. С тех пор как я узнала вас лучше, мои впечатления от случившегося несколько изменились.

— Правда?

— Ну, я достаточно доверяю вам, чтобы рассказать, что мне известно о Сабрине. — Аманда сделала глубокий вдох. — Послушайте, она была моей пациенткой, но пропустила прошлый прием, и секретарь пыталась дозвониться ей и перенести посещение, но выяснилось, что адрес и номер телефона, которые она дала, — вымышленные. Я не слышала о ней с тех пор и не знаю, где она сейчас.

— А что привело ее к вам?

— Я не могу разглашать информацию такого рода.

Сэм сузил глаза.

— Она беременна?

— Послушайте, я сказала вам все, что могла, не нарушая врачебной тайны.

В течение нескольких минут глаза Сэма жестко и пристально смотрели на нее. Наконец он понимающе кивнул.

— Вентворфы не успокоятся, пока не найдут ее.

— Рада это слышать, — ответила Аманда. — Кто-то должен быть с ней. Мне приятно знать, что они найдут ее.

Сэм бросил на нее удивленный взгляд.

— Спасибо, Аманда.

Он тепло и искренне улыбнулся, и они продолжили уборку.

Аманда думала о Сабрине. Возможно, та находится не в лучших для беременной женщины условиях, и она одинока. Но через несколько месяцев у нее будет ребенок. У Аманды никого не было.

Внезапно ее глаза наполнились слезами.

— Эй, что случилось? — спросил Сэм, взяв ее за плечи и поворачивая к себе. — Почему слезы?

— Ничего, — сказала Аманда с легкой дрожью в голосе.

Сэм притянул ее к себе, крепко прижимая к груди.

— Расскажите мне, — искренне попросил он. — Я что-то не то сказал?

Аманда уткнулась лицом ему в грудь.

— Нет, — ответила она. — Ничего, правда. У меня была трудная неделя. Я просто устала.

— Устали? — удивился Сэм. — Вы всегда плачете, когда устаете?

Аманда подняла голову и слабо улыбнулась.

— Нет, спасибо за доброту. Все в порядке, правда.

— Хорошо, если так, — произнес он, все еще обнимая ее. — Похоже, что скоро мы успешно закончим.

Аманда еще никогда в жизни не чувствовала себя в такой безопасности… такой защищенной.

Очарование, однако, было нарушено, когда внезапно появилась Кэролайн.

— Папа, — сказала девочка, ее глаза удивленно расширились, когда она увидела Аманду в его объятиях. — Что случилось с Амандой? — спросила она.

При звуке детского голоса Аманда отпрянула от Сэма.

— Со мной ничего, дорогая, — ответила она. — Мне что-то попало в глаз, и папа пытался помочь мне.

— Да, папа всегда поможет, — ответила Кэролайн, очевидно принимая ее ответ. — Папа, мы с Сарой хотим знать, на ужин у нас будут горячие сосиски?

Сэм кашлянул, чтобы прийти в себя.

— Да, конечно.

— А вы останетесь?

— Ну, она останется, если захочет, — ответил он.

— Вы хотите, Аманда? Пожалуйста… — попросила Кэролайн.

— Н-ну, дорогая. Не то, что я не хочу. Только мне нужно сначала проверить мой автоответчик.

— Вы можете воспользоваться телефоном на кухне, — сказал Сэм.

— Спасибо, — ответила она, трепеща всем телом. Сэм просто старается быть вежливым?

Его объятия и добрые утешения ничего не значат. Возможно, он не может дождаться, когда она уйдет.

Войдя в дом, она позвонила по телефону, чтобы проверить автоответчик, который молчал. Удивленная, она громко произнесла:

— Ну, что бы вы думали? Никто не звонил.

— Я надеюсь, вы любите сосиски, — сказал Сэм, неся в охапке сувениры, принесенные детьми, и сваливая их на кухонный стол.

Аманда все еще не была уверена, действительно ли он хочет, чтобы она осталась.

— Послушайте, — сказала она, — я, пожалуй, все же пойду.

— Почему? — спросил он. — Девочки будут счастливы, если вы останетесь ужинать. Только не ожидайте особого разнообразия. Сосиски в моем доме обычно чередуются с острыми консервами и иногда вчерашними булочками с изюмом.

— И… без горчицы?

Сэм бросил на нее изумленный взгляд. Наконец, кажется, он понял, что она шутит.

— Я просто не хочу, чтобы вы думали, что это будет трапеза для гурманов или что-то подобное.

— Ничего подобного не ожидать? — спросила она с заметной улыбкой на губах.

Покачав головой, Сэм рассмеялся и вышел, чтобы посмотреть, осталось ли что от пирога. Возвратившись, он сказал:

— Могу вас обрадовать: у нас полно десерта.

— Ммм… — ответила Аманда. — Обожаю пирог.

— Сладкое для наслаждения, правильно?

Сэм поднял глаза и встретился взглядом с Амандой. Внезапно ее лицо вспыхнуло, когда она вспомнила, как он держал ее в своих сильных руках всего несколько минут назад. Она поняла, что и он думает о том же. Жар начал медленно распространяться по всему ее телу.

Желая разрушить чары, она отвернулась и сказала:

— А где девочки?

— Вероятно, в гостиной смотрят телевизор.

— Помощь нужна?

— Нет, — ответил он.

Аманда откашлялась.

— Ну, хорошо. А что вы скажете, если я пойду к девочкам?

— Прекрасно. Скажите им, чтобы собирали игрушки. Я почти уверен, что они разбросаны по всему дому.

Не успела Аманда повернуться, чтобы идти в гостиную, как девочки вбежали в кухню.

— Мы голодны, папа, — сказала Кэролайн.

— Ужин будет готов через пять минут. А вы проверьте, все ли игрушки собраны.

Обе девочки повесили головы.

Аманда увидела реакцию девочек. Стоя позади Сэма, она решила немного подыграть детям, скроив забавную гримасу, говорящую: «Ваш отец отстал от жизни, не так ли?» Все произошло совершенно спонтанно. Но Кэролайн и Сара начали смеяться.

Ничего не понимая, Сэм уставился на своих детей. Наконец, решив выяснить, что происходит у него за спиной, он взглянул через плечо на Аманду.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Кто, я? — произнесла Аманда с невинным видом.

Девочки захохотали еще громче.

— Да, вы, — сказал он с усмешкой, внезапно хватая Аманду и сажая себе на колени.

— Я ничего не делала, — оправдывалась она.

— Так я и поверил! — рассмеялся он. — А теперь позвольте показать вам, что я делаю с женщинами, строящими рожицы у меня за спиной.

Сэм начал безжалостно щекотать ее, и она захлебнулась от смеха.

Это была пытка. И еще замечательное состояние беззаботной радости и веселья, будто она вернулась в детство.

Сильные пальцы Сэма твердо и нежно касались ее тела, доставляя больше удовольствия, чем она могла вынести.

— Все, все, — задыхаясь, закричала она. — Девочки, на помощь!

Кэролайн продолжала смеяться. Но Сара, очевидно, приняла близко к сердцу просьбу Аманды.

— Папа, хватит! — закричала она. — Ты делаешь Аманде больно.

Сэм наконец отпустил Аманду, и она, вскочив, принялась поправлять одежду.

— Сара, дорогая, — сказал Сэм, — я не делаю Аманде больно. Мы просто играем.

— Да, конечно, — произнесла и Аманда, тяжело дыша.

Она была рада, что дети остановили Сэма. Она бы больше не выдержала. Но в то же время не могла позволить Саре думать, что Сэм действительно причинял ей боль. Она просто должна взять себя в руки. Однако ее сердце билось как сумасшедшее.

— Видишь, Сара, дорогая, — сказал Сэм, улыбаясь своей младшей дочери. — Это игра. — Повернувшись к Аманде, он спросил: — С вами все в порядке, не так ли?

Аманда все еще тяжело дышала.

— Да, конечно, — ответила она, стараясь откинуть волосы с лица.

Шутки в сторону. Сэм занялся приготовлением ужина. Аманда последовала за Сарой и Кэролайн, чтобы помочь им собрать игрушки.

Впервые за многие годы Аманда выказала свои чувства. Если она не проявит осторожность, то ее сердце окажется в большой беде. Кэролайн и Сара стали небезразличны ей. Она имела с ними много общего. Она тоже росла без матери. И хотя девочки так много уже испытали, они абсолютно ничего не ожидали от нее. Она ценила каждый миг, проведенный с ними.

И потом, конечно, Сэм. Это самая большая проблема. С тех пор как ее отверг бывший жених, она заковала себя в стальную броню холодности и отчужденности, не позволяя ни одному мужчине приблизиться к себе. Но Сэм не спрашивал ее разрешения. Он просто нашел слабое место в ее броне и вторгся, как бывалый солдат, каким он и был.

Как только Аманда и девочки собрали игрушки, они вернулись на кухню, обнаружив Сэма еще готовящим ужин. Наконец все уселись за стол. Аманда с удивлением обнаружила, что чувствует себя здесь легко, просто и даже весело.

Девочки закончили есть, и Сэм разрешил им выйти из-за стола.

— Еще одну? — спросил он, задорно улыбаясь Аманде.

— Нет, — ответила она, — спасибо.

— Ох, давайте. Всего одну. Это только сосиска.

Аманда засмеялась. Как ни странно, она действительно была очень довольна.

Внезапно Сэм заговорил тише, и инстинктивно она сделала то же. Он протянул руку и вытер салфеткой уголок ее рта.

— У вас… горчица, — сказал он, глядя ей глаза.

— Да? — рассеянно спросила Аманда, зачарованная глубиной его взгляда, а он с наслаждением наблюдал, как смутил ее.

Невероятно, но от одного взгляда этого мужчины у нее перехватывало дыхание. Стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце, Аманда отодвинула свой стул.

— Ну, уже поздно. Я должна идти. Спасибо за ужин.

— Вот не повезло, — сказал Сэм, хрустя пальцами, — вы решаете уйти, как только я собираюсь попросить вас об услуге.

— Какой услуге?

Сэм усмехнулся.

— Ну, я собирался попросить вас присмотреть за девочками в ванной, пока сам буду убирать кухню. За ними нужно присматривать, иначе они очень балуются и заливают пол.

— Я? — удивилась Аманда.

— Да, — ответил он. — Почему бы нет?

— Я никогда не делала ничего подобного.

— Ну, почему бы не сделать это сейчас? На самом деле, вы, кажется, в таком восторге от моих детей, что мне придется спросить вас снова, почему у вас нет своих?

Аманда была совершенно не готова к такому вопросу. Если бы он знал истинную причину, почему у нее нет детей, что бы он подумал о ней как о женщине?

— Я должна была сделать выбор и выбрала карьеру.

Лгунья. Судьба приняла решение за нее.

На самом деле сейчас она хотела иметь детей так сильно, что боль стала ощутимой. Но она никогда не скажет Сэму правды. Он только посмотрит на нее с жалостью — или пренебрежением. В любом случае она знала, что не сможет этого вынести.

— Хорошо, я задержусь, чтобы присмотреть за девочками в ванной, — сказала она, надеясь сменить тему. Что ей оставалось, если она провела здесь целый вечер? Но потом она должна будет уйти. Иначе у нее разорвется сердце.

— Я приготовлю нам кофе потом.

Вот теперь следует сказать «нет», подумала Аманда.

Она сделала глубокий вдох.

— Не сегодня, — ответила она.

— Только одну чашечку, — сказал он, улыбаясь ей.

Аманда заколебалась, почувствовав, что не знает, чего хочет: остаться или уйти.

— Может быть, только одну, — наконец сказала она.

Он улыбнулся еще шире, подмигнув:

— Да, только одну.

Как только Аманда вышла, Сэм подумал, а то ли он делает. Он поклялся над могилой жены, что будет заботиться о детях, что в его жизни не будет ничего, кроме них. Ни его работы в морской пехоте, — вот почему он вышел в отставку, — ни другой женщины.

Видит Бог, он не собирался искать мачеху своим детям. Он вырос под критическим взглядом мачехи, плетущей интриги, которая всегда делала так, что он и его брат выглядели плохими в глазах отца. И хотя Аманда не кажется человеком такого типа, он постарается, чтобы с его девочками не случилось подобного. Они заслужили лучшего.

И даже если Аманда Лукас его очень интересует, то постоянная связь ему не нужна.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Кэролайн и Сара были в восторге, узнав, что Аманда побудет с ними в ванной. Хохоча, они повели ее через холл.

— Помните: не плескаться! — крикнул Сэм из кухни.

Улыбаясь, Аманда закрыла дверь ванной и повернулась лицом к девочкам.

— О'кей, — сказала она. — Я пущу воду, а вы пока раздевайтесь.

Девочки моментально сбросили одежду. Ванна только начала наполняться.

— Уже можно залезать? — спросила Сара.

Аманда кивнула.

— А наши волосы!.. — внезапно произнесла Кэролайн. — Папа обычно закалывает их, чтобы они не намокли. — (Аманда даже не предполагала, что Сэм настолько заботливый отец.) — Он использует вот это, — продолжила Кэролайн, показывая на маленькую корзинку на полочке над ванной.

Достав ее, Аманда обнаружила, что она полна резинок и заколок для волос всех видов и цветов. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы изумиться мужчине, позаботившемуся положить их сюда.

Пронзительное чувство тоски охватило ее. Господи, как хочется, чтобы это была ее жизнь. Как несправедливо. Она могла бы быть хорошей женой и матерью.

— Хорошо, — мягко сказала она. — Иди сюда, Сара, и дай мне заколку, чтобы подобрать твои волосы.

У Аманды ушло всего несколько мгновений на то, чтобы заколоть волосы обеим девочкам. За это время ванна наполнилась до половины.

— Можно мы залезем? — спросила Кэролайн.

— Конечно, — ответила Аманда. — Только будьте осторожны.

Она помогла Саре перелезть через край.

— Можно мы добавим пену для ванны? — спросила Кэролайн.

— Ох, я не знаю, — ответила Аманда. Она взглянула на полку над ванной, на которой стояли розовые и белые флаконы с надписью «Пена для ванны». Может, пойти к Сэму и спросить, какую использовать? Но потом решила, что если сегодня она старшая, то, значит, примет решение сама. — О'кей, — сказала она, доставая флакон. Открыв его и почувствовав аромат клубники, она налила его в ванну.

— Наливайте больше, — сказала Кэролайн. — Папа говорит, что у нас жесткая вода.

— Он так говорит? — спросила Аманда, улыбаясь ребенку.

— Ах-ха, — ответила Кэролайн.

— Ну ладно. Добавлю еще. — Она щедро налила пенный состав. В течение секунды поднялась густая пена. Девочки хватали ее в руки и с восторгом выдували пузыри. Забыв обо всем на свете, Аманда тоже дула на пену, смеясь и озорничая, как ребенок. Вдруг она обнаружила, что пены в ванне гораздо больше, чем нужно. — Ох, по-моему, мы переборщили, — сказала она, ища пробку, чтобы спустить воду. Но ванна была такая полная, что пена поползла через край.

Девочки, хохоча, сдували с ладоней пузыри, которые теперь были повсюду.

Боже мой, я делаю что-то не то, подумала Аманда.

Раздался стук в дверь, и Сэм вошел в ванную. Секунду он стоял, уставившись на них.

— Что здесь происходит? — обратился он к Аманде.

— Не имею ни малейшего понятия… Девочки купаются, а я присматриваю за ними.

— Похоже, в няни вы не годитесь, — бросил он, с ужасом осматривая ванную комнату.

— Ну, не так уж плохо. Всего лишь пена, — ответила она, оправдываясь.

— Мы очень веселились, папа, — пискнула Сара со смехом. — Можно Аманда будет нашей новой мамой?

Внезапно все лопнуло будто мыльный пузырь. Аманда почувствовала, как все внутри у нее сжалось. Если бы только невинный ребенок знал, как сильно она хочет быть мамой.

— У вас есть мама, — ответил Сэм.

— Да, но она на небесах и не может больше играть с нами.

На какое-то мгновенье взгляды Сэма и Аманды встретились. Она знала, что он потрясен. Сэм не обратит на нее внимания даже ради забавы. Она не думала, что хотя бы нравится ему. Он терпит ее только потому, что девочки привязались к ней. Странным было то, что чем больше она находилась рядом с ним, тем больше восхищалась им как отцом и как мужчиной.

Сэм подошел и встал на колени возле ванны.

— Малыш, мамы больше нет, — сказал он Саре успокаивающим голосом. — И я очень стараюсь делать для вас все, что делала она. Но если я что-то забыл, вам нужно только сказать мне.

Внезапно Аманда почувствовала себя неуютно. Как будто она стала лишней, попавшей сюда случайно. Она в растерянности произнесла:

— Может быть, я пойду?

— Нет, не уходите! — закричала Сара, ее большие глаза внезапно наполнились слезами. Она посмотрела на отца. — Папа, пожалуйста, пусть Аманда останется.

— Послушайте, — сказал Сэм. — Вам не нужно уходить. Девочки хотят, чтобы вы остались. Между прочим, я уже приготовил кофе.

Аманда с сомнением смотрела на него. Она хотела остаться с ними больше всего на свете.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — ответил он.

Аманда глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Хорошо, я останусь, — согласилась она. Опустившись на колени, она собирала мочалки и мыло. — Девочки, давайте мыться.

— Я помогу, — сказал Сэм.

Сэм и Аманда стали вместе купать Сару и Кэролайн, готовя их ко сну. Время от времени они сталкивались локтями, отчего по телу Аманды проходила горячая волна возбуждения. Даже в мечтах она не представляла себя в такой прекрасной семье. Наслаждаясь своим счастьем, она хорошо понимала, что все скоро закончится.

— Ну а теперь, девочки, пора спать, — сказал Сэм.

После того как Сара и Кэролайн устроились в кроватках, Сэм выключил свет со словами:

— Спокойной ночи, мои дорогие.

Аманда стояла рядом с ним, отчаянно пытаясь сохранять спокойствие. Обняв девочек на прощание и пожелав им спокойной ночи, она почувствовала смятение. Слезы душили ее.

— Спокойной ночи, папа, — ответили они. — Спокойной ночи, Аманда.

Острая боль пронзила сердце Аманды. Итак, сладчайшее удовольствие, которое, казалось, продлится вечность, — всего лишь мгновение. Теперь они вошли в ее жизнь. Какая несправедливость, если все это исчезнет.

— Спокойной ночи, Кэролайн. Спокойной ночи, Сара, — наконец сказала она, стараясь говорить спокойно. Она не хотела их напугать, расплакавшись. Нет, она сильная, она выдержит. — Заботьтесь о своем щенке. Как вы его назвали?

— Душечка, — ответили они хором.

— Тогда заботьтесь о Душечке.

— Хорошо, — пообещали девочки.

Сэм закрыл дверь спальни, Аманда пошла через холл к входной двери. Нужно уйти как можно скорее, иначе она не справится со своими эмоциями.

— Подождите, Аманда, а как же кофе? — спросил Сэм, следуя за ней.

— Уже слишком поздно, — сказала она, не сбавляя шага.

Внезапно почувствовав, что все зависит именно от того, уйдет она или останется, женщина бросилась к двери как спринтер.

Пробегая через гостиную, Аманда наступила на что-то круглое, возможно игрушку, и потеряла равновесие. Еще не успев понять, что происходит, она плашмя упала около коричневого кожаного кресла. Нет нужды говорить, что такой поворот событий окончательно выбил ее из колеи. Но, где же ее туфли?.. Только не на ногах.

Ну и цирк она устроила.

Аманда застонала. Если бы она так не бежала, ничего бы не случилось. Какой конфуз.

Сэм быстро бросился к ней, мягко беря за плечи и помогая подняться.

— С вами все в порядке? — воскликнул он с беспокойством в голосе.

Аманда удивленно посмотрела на него.

— Да, все прекрасно, — запинаясь, пробормотала она, пытаясь восстановить чувство собственного достоинства.

— Эй, не торопитесь. Вы сильно ударились?

— Похоже, — ответила она, прерывисто дыша. Ее колени дрожали. — Может быть, я присяду на минутку?

— Да, пожалуйста, — ответил он.

Сэм взял ее своими сильными руками, как будто она была совсем невесомой, и перенес на диван.

— Полежите здесь, — сказал он, заботливо укладывая ее на мягкие подушки.

— Мне не нужно лежать, — возразила Аманда, пытаясь встать.

Правда, она была так смущена своим неуклюжим падением, что, возможно, не сможет сделать и двух шагов.

— Нужно, — настаивал Сэм, удерживая ее за плечи, пока она не перестала сопротивляться.

Она раздраженно нахмурилась, показывая тем самым, что с ней бесполезно спорить. Передразнивая ее, он забавно гримасничал.

— Вы слишком много себе позволяете, — заявила Аманда, когда Сэм наконец отпустил ее.

У нее перехватило дыхание от глупого опасения, что он вполне может дотронуться до нее снова. Вот тогда она взорвется.

— Возможно, — сказал он, заботливо глядя на нее. — Я пытался быть осторожным, если не так — извините.

— Я хотела бы уйти.

— Вы никуда не пойдете, док, пока я не удостоверюсь, что с вами все в порядке.

— Я говорю, со мной все о'кей, — сказала она, сделав быстрое движение руками, точно не зная, что он собирается делать. — Посмотрите сами.

Ее сердце бешено колотилось.

Он сел рядом с ней на диван и принялся осматривать ее руку.

— Что вы делаете? — спросила она, ее глаза расширились, а голова пошла кругом.

— Вы же сами предложили… Вот смотрите, здесь то, что я и предполагал.

— Что вы предполагали?

— Ушиб.

— Вы не врач, — сказала она. — Вы… вы…

Он самый сексуальный мужчина из всех, кого она когда-либо встречала. Но это не дает ему права осматривать ее.

Или дает?

Аманда едва дышала. Все тело пылало огнем.

Если Сэм дотронется своими большими, крепкими руками до нее, она пропала.

— Давайте посмотрим здесь, — сказал он. И начал осматривать ее плечо и шею, мягко нажимая пальцами на кожу. Его движения превратились в легкий массаж. — Здесь больно? — спросил он, заметив, как нахмурились ее брови.

— Нет, — быстро ответила она, желая дать ему понять, что не одобряет его действий. Но ничто уже не могло его остановить. Аманда сверкнула на него глазами. — Думаю, что если бы вы были настоящим врачом, а я вашим пациентом, то такой осмотр принес бы вам большие неприятности, — сказала она предостерегающе.

Он усмехнулся.

— Мы оба знаем, что я не врач.

— А я не ваш пациент.

— Да. — Он явно забавлялся. — Так вы сказали.

— Я хочу встать, — заявила она, все еще сверкая глазами. Она должна что-то сделать, чтобы оградить себя от этих чувственных прикосновений, пронизывающих все ее тело.

— Минутку, Аманда, — сказал он, растягивая слова. — Не торопитесь.

Кончики его пальцев надавили сильнее, и Аманда потеряла все свои аргументы. Еще мгновение — и она потеряет контроль над собой.

Нужно что-то сделать, чтобы остановить его, — подумала Аманда.

Она действительно хотела, но не смогла. У нее не хватало воли пошевелить даже пальцем, тем более оттолкнуть его руки. Она была околдована прикосновением его сильных и нежных пальцев.

Ее заливала горячая волна возбуждения. И она знала, что ведет себя совсем не так, как следовало бы, если хочет сохранить хоть каплю здравого смысла.

— Сэм…

— Шшш. Я почти закончил, — сказал он. — Еще где-нибудь больно?

— Нет.

— Здесь?

— Нет.

Наконец он слегка нажал вдоль ключицы.

— А здесь? — спросил он.

— Ах… ах, — сказала она, напряженно сглотнув.

Пока он осматривал ее, ей было все труднее держать себя в руках.

Сэм поднял глаза, и их взгляды встретились. В следующее мгновение словно искра пробежала между ними. Она бессознательно облизнула губы.

— Сэм, мы зашли слишком далеко. Дайте мне встать, иначе случится то, о чем мы впоследствии будем сожалеть.

Кажется, он не слышал ее. Он взял ее лицо в свои руки.

— Я хочу поцеловать вас, Аманда, — предупредил он, прежде чем прильнуть к ее устам.

— Нет, не надо! — воскликнула она. Но ее голос был таким глубоким от желания, что Аманда понимала: он чувствует это. Сэм настолько близко наклонился к ней, что она ощущала тепло его дыхания.

Остановившись, он пристально посмотрел ей в глаза, как будто собираясь проникнуть ей в душу. Он прикоснулся указательным пальцем к ее нижней губе и погладил ее. Аманда слышала собственное дыхание.

— Я знаю, вы хотите меня, — сказал он хрипло.

Но прежде чем она успела ответить ему, он поймал ее нижнюю губу зубами и просунул между ее губами кончик языка.

Это было последней каплей. Аманда больше не контролировала себя. Она хотела его — ужасно.

Какой стыд.

Было слишком поздно вспоминать о стыде. Она обвила руками его шею, зная, что уже давно пропустила тот момент, когда стоило стыдиться.

Сэм застонал, когда она обняла его, и захватил ее рот в нежном, но невероятно страстном поцелуе.

Никогда в жизни Аманду не целовали с такой опытностью, с таким вожделением. Она хотела его. Она должна быть с ним и получить удовольствие, которого страстно желала.

Но как она могла думать о продолжении?

Не было сомнений, что стоило охладить пыл. Для них обоих.

Сэм отстранился, прежде чем она успела это сделать, и пристально посмотрел ей в глаза. Он тяжело дышал. Аманда тоже.

— Мы не можем… — произнесла Аманда.

— Я знаю. Дети, — ответил он.

— Не только из-за детей. Вообще, — сказала она. — Я не хочу заниматься этим ни с вами, ни с кем-либо другим.

— Да-а, я знаю, что вы имеете в виду. Согласен — вы правы.

Ужасно услышать такое, особенно после страстных объятий и пылких поцелуев.

Аманда сделала жест рукой.

— Пожалуйста, позвольте мне встать. Я должна идти.

— Да, — ответил он. — Я отпущу вас через минуту.

Он снова приник к ее губам, на сей раз более мягко, и Аманда не нашла в себе сил отстраниться.

Звук, донесшийся из холла, привлек внимание Аманды. Сэм внезапно замер. Слабый звук повторился. Они узнали голос Сары, зовущей отца.

Сэм немедленно встал.

— Мне нужно посмотреть, как там Сара. Но я сразу же вернусь.

— Я ухожу. Мне нет причин оставаться.

Аманда видела, как Сэм стиснул зубы. Он не сказал ни слова, а их и не требовалось, чтобы понять, что его это рассердило.

Ну, она тоже не чувствовала себя счастливой.

Он развернулся и пошел к Саре.

Аманда быстро встала и ушла, зная, что оставляет здесь свое сердце. Но, по крайней мере она сумела удержать себя в руках.

Этот вечер стоил ей многого.

Гораздо большего, чем она даже себе представляла.


Сэм долго убеждал Сару, что под ее кроватью нет монстров, и снова уложил ее спать. Он посмотрел не только под кроватью, а также за занавеской и в шкафу. Потом он побрызгал везде антимонстровым составом — самодельным снадобьем из воды и ванильного порошка. Это действовало на него, когда он был ребенком, а сейчас помогало его девочкам. Они обычно крепче спали после того, как он освобождал их комнату от монстров.

Когда Сэм вернулся в гостиную, Аманды уже не было. А он так надеялся.

Дело в том, что он не ведал, что творил, подвластный Аманде, будто в бреду. Ни одна другая женщина — даже его жена — так не сводила его с ума.

— Проклятье, — выругался он, тяжело дыша.

Разочарованный и разозленный, он подошел к окну. Что эта женщина пыталась с ним сделать? Покалечить, лишить разума?

Хватит с него ее штучек, подумал он. Ему не нужна Аманда. Ему не нужна никакая женщина. Ну, если только немного развлечься… Он всего лишь человек, в конце концов.

Сэм слышал, что неподалеку есть ночной клуб, развеселое местечко. Как только миссис Каннингэм будет в состоянии посидеть с его детьми, он отправится туда и позволит себе согрешить. Ведь он живой человек!

И после того, как он проведет ночь в клубе, доктор Аманда Лукас перестанет занимать его мысли.

Но пока эта ночь не настала, не было способа обмануть себя. Сэм знал, что будет думать о ней.

Часто.

В этом он был уверен.


На следующее утро Сэм встал и приготовил блины для своих детей по рецепту, который дала ему миссис Каннингэм. Они хорошо получились. Во всяком случае, девочки ели с аппетитом. Потом одел их, чтобы идти в церковь. Они чуть опоздали: утренняя служба уже началась.

После службы Сара и Кэролайн заторопились домой к своему щенку. Но Сэму нужно было заправить машину, и он направился к ближайшей бензоколонке. Он чувствовал себя отвратительно, как брюзгливый ворчун, но полагал, что будет лучше не показывать этого.

Ни на минуту он не мог выбросить Аманду из головы.

Сэм подъехал к заправке и принялся наполнять бак. И вдруг увидел Аманду, идущую от кассы. Оглянувшись, он заметил ее автомобиль, который был припаркован у автосервиса.

Внезапно его настроение улучшилось.

— Аманда! — позвал он. Он увидел, как она вздрогнула, но не остановилась. — Аманда, подождите! — позвал он снова, на этот раз громче. Наконец она остановилась и медленно повернулась к нему. Между ними было всего несколько шагов. — Вы действительно хорошо убегаете, — сказал он.

Ее глаза расширились.

— Прошу прощения?

— Ну, Аманда… Мы оба знаем, что вы убежали прошлым вечером.

Она изумленно посмотрела на него.

— К вашему сведению, я не убежала. Я сказала вам причины, по которым ушла. Было бессмысленно оставаться.

— Вы не могли подождать несколько минут?

— Конечно, я могла подождать, — сказала Аманда, высоко подняв голову. — Но я не хотела.

— О'кей, — сказал Сэм, качая головой. — Понимаю. Но все же я хочу знать, что заставило вас остаться в первый раз? Когда девочки пригласили на ужин, что заставило вас остаться?

— Мне нравятся ваши дети. Очень.

— Да, вы им тоже нравитесь. — Сэм пристально с неодобрением смотрел на нее. — Послушайте, — сказал он наконец. — Моим детям не нужны сердечные раны. Если вы это предлагаете им, то найдите другой объект для своей жалости.

— Я не жалею их… А если и так, то почему бы нет? Я знаю, через что они прошли, тоже потеряв мать в раннем возрасте.

— Извините, но кажется, вы думаете, что знаете решение всех проблем, касающихся моих девочек.

— Конечно, нет.

— А раз так, держитесь подальше от моих детей. Они не нуждаются в вашей благотворительности. Ясно?

— Абсолютно, — ответила она упавшим голосом.

— Вот и прекрасно, — сказал он и повернулся к своей машине. Он не помнил, чтобы кто-нибудь еще приводил его в такую ярость. Она сидела в нем как заноза. — Женщины, — сказал он, качая головой. — Кому они нужны?

Ответ он получил немедленно в виде тяжести в груди.

Сев в машину, он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел Аманду, все еще стоящую на том самом месте, где он ее оставил. Ему показалось, что в ее глазах блестели слезы.

Отъезжая, он засомневался, был ли прав, сказав Аманде, чтобы она держалась подальше от его девочек. Она явно любит их, а они просто помешаны на ней.

Конечно, прав, уверил он себя.

Проблема в том, может ли он держаться подальше от нее?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Разговор с Сэмом на станции автосервиса вконец расстроил Аманду, и она не могла дождаться, когда доберется домой. Поставив машину в гараж, она поспешила в дом и швырнула сумку с продуктами на полку.

Он обвинил ее в том, что она убежала от него.

Какой абсурд! Беседа глухого со слепым.

А кроме того, запретил видеться с его детьми.

Ни при каких обстоятельствах она не причинила бы его детям вред или боль. Аманда не сомневалась, что он знает об этом. Так в чем же тогда дело?

С твердым намерением не думать о Сэме она сняла пальто, повесила его на вешалку возле двери и потом проверила автоответчик. Из больницы не звонили, но было сообщение от Люси Форемен. Озабоченно нахмурившись, она набрала номер дома Форемен.

Люси пригласила Аманду на вечеринку в пятницу вечером через неделю.

— Мы собираемся отметить рождение нашего малыша, а вы ведь имеете к этому самое непосредственное отношение, — сказала Люси.

— В этом нет необходимости, — пыталась отказаться Аманда.

— Скажите, что придете, — весело просила Люси.

— Ну, я не знаю…

— Ох, пожалуйста, приходите.

Аманда нахмурилась. Но как она могла отказаться от подобного приглашения?

— Надеюсь, мистер Аркетт сможет прийти, — сказала Люси, — я еще не звонила ему.

— Понимаю, — ответила Аманда.

— Его приход — проблема для вас? — спросила Люси, поколебавшись.

— Проблема? Нет, ничего подобного, — быстро ответила Аманда. Видимо, слишком быстро. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Хорошо. Тогда мы с Томом ждем вас в пятницу вечером, в восемь часов.

— Спасибо, Люси, я постараюсь. — Нахмурившись, Аманда повесила трубку.

Внезапно Аманда обнаружила, что с радостью думает о предстоящей вечеринке. А тот факт, что Сэм будет в числе приглашенных, даже взволновал ее. Она уже строила всякие планы. В конце концов, это прекрасная возможность утвердиться перед Сэмом Аркеттом. Она не чувствовала такой потребности уже многие годы. Конечно, прежде всего нужно подготовиться: купить новое платье и туфли, сделать прическу и можно даже попросить парикмахера нанести блеск на волосы. Однако как выкроить время? У нее всегда очень плотный график. Но ничего, она что-нибудь придумает. Это для нее важно.


Начало недели оказалось очень напряженным. Она была ужасно занята, и у нее почти не оставалось времени, чтобы думать о чем-либо кроме работы. Она принимала роды: один малыш родился в понедельник, другой — рано утром во вторник. Тут уж было не до своих дел.

Поэтому, добравшись до постели позже обычного во вторник вечером, она мгновенно провалилась в сон.

Посреди ночи раздался телефонный звонок. Аманда с трудом проснулась, едва понимая, что происходит.

— Алло, — сказала она сонным голосом, подняв трубку.

— Аманда?

— Да, — ответила она, не открывая глаз.

— Это Сэм.

Глаза мгновенно открылись.

— Сэм? — Она села на кровати. — Что случилось? — Иначе зачем он звонит в такой поздний час?

— У Кэролайн жар.

— Вы позвонили вашему врачу?

— Нет.

— Какая у нее температура?

— Тридцать восемь и три. У нее болит горло.

Сердце Аманды болезненно сжалось. Она чувствовала себя так, словно заболел ее собственный ребенок. Откинув одеяло, она спустила ноги.

— Вам нужно позвонить вашему врачу.

— А вы не могли бы ее осмотреть? — попросил Сэм.

— Но я не педиатр.

— Я знаю, однако Кэролайн хочет, чтобы пришли вы.

— Она хочет, чтобы пришла я? — с трепетом переспросила Аманда.

— Да, потому что Кэролайн доверяет вам.

Огромный комок подступил к горлу Аманды.

Никогда раньше вызов так много не значил для нее.

— Послушайте, — сказал Сэм, его голос стал глубже. — Не удивляйтесь, но я несколько растерян. Девочка впервые заболела с тех пор, как нет ее матери. И она просит приехать вас.

Да, конечно, она должна как можно скорее поехать к Кэролайн.

— Я буду через десять минут, — пообещала она, зная, что ничто на свете не помешает ей быть на ферме Аркетта.

Когда Аманда появилась, на крыльце горел свет. И прежде чем она успела позвонить, Сэм уже открыл дверь.

— Привет, — сказал он. — Я рад, что вы пришли.

— Где она? — спросила Аманда.

— В постели. Я отнес Сару в свою спальню,чтобы она не заразилась.

Аманда кивнула.

Не говоря ни слова, они пошли к девочке, зная, что у них сейчас общая цель. Они нуждались в поддержке друг друга, и все лишнее отошло в сторону.

Подойдя к комнате Кэролайн, Аманда успокоилась, автоматически настраиваясь на профессиональный лад. Она вошла в детскую, села на край постели и поставила медицинскую сумку на пол у своих ног. Аманда знала, что Сэм стоит прямо позади нее, следя за каждым ее движением. В нем говорит родительский инстинкт. Но она питает к девочкам особые чувства. Однако сейчас не время думать о своих чувствах. У нее есть работа, и она не может позволить эмоциям помешать ей. Достаточно того, что Сэм так близко.

Аманда прикоснулась ко лбу Кэролайн, и маленькая девочка открыла глаза.

— Привет, дорогая, — произнесла Аманда, улыбаясь ей теплой, заботливой улыбкой. — Папа говорит, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Кэролайн кивнула:

— Ага.

— У тебя что-нибудь болит? — спросила Аманда.

— Горло, — ответила Кэролайн со слезами на глазах.

— Не плачь, малышка, — сказал Сэм. — Все хорошо. Аманда здесь и поможет тебе.

Аманда улыбнулась.

— Папа прав. Все будет хорошо. А теперь можно я посмотрю твое горло?

— Вы мне поможете?

— Я постараюсь, — ответила Аманда, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ситуация вообще трудная для нее, не только из-за болезни ребенка.

Кэролайн одобрительно кивнула.

Аманда улыбнулась и достала из медицинской сумки ложечку и мини-вспышку.

— Открой пошире, — попросила она Кэролайн. — Да. Горло воспалено. Она наверняка подхватила инфекцию.

— Ангина? — взволнованно спросил Сэм.

— Возможно. Но нельзя точно сказать, пока не будут сделаны анализы.

— Когда?

Аманда сжала руку Кэролайн и взглянула на Сэма.

— Не откладывая, завтра утром. Видимо, придется принимать антибиотики. У нее есть аллергия на какие-нибудь медикаменты?

— Нет, насколько я знаю, — произнес Сэм с оттенком паники в голосе.

Заметив это, Аманда взяла его за руку.

— Эй, не переживайте. С ней все будет хорошо.

— Я знаю, — ответил он, с надеждой глядя на нее, — просто ненавижу, когда она болеет.

— Вы давали ей что-нибудь жаропонижающее?

— Да, — ответил Сэм, — около получаса назад.

— Хорошо. Давайте снова измерим температуру.

Через некоторое время Аманда взглянула на градусник.

— Ну, уже пониже, — сказала она.

— Это ведь хорошо? — взволнованно спросил Сэм.

— Да, — бодро ответила Аманда, надеясь успокоить обоих. — Дорогая, — обратилась она к девочке, — мне бы хотелось, если позволишь, смазать тебе горло. Это не больно. Боль стихнет, и ты сможешь заснуть, — добавила она, взяв руку Кэролайн, — я останусь с тобой, пока ты не заснешь.

Глаза Кэролайн благодарно заискрились.

Сэм склонился и поцеловал девочку в лоб.

— Пожалуй, я приготовлю кофе.

Оглянувшись, Аманда сказала:

— Мне тоже.

— Я скоро вернусь, малышка, — пообещал он дочери.

Сэм вышел из комнаты, и Аманда укутала Кэролайн одеялом, подоткнув его со всех сторон.

— Спи, крошка, — сказала она, нежно целуя ее в лоб, и стала напевать тихую, ласковую колыбельную, как если бы баюкала собственных детей, которые были несбыточной мечтой.

Когда Сэм вернулся, представшая его взору сцена заставила его остановиться. Он мог только изумляться, выбитый из колеи. Было так… естественно видеть Аманду у постели Кэролайн, напевающую колыбельную. Однако не стоит углубляться. Аманда отличный доктор, вот и все.

— Она уснула? — прошептал он, наконец входя в комнату.

— Я думаю, да, — ответила Аманда, потирая руки.

Сэм знал, что Аманда устала. Она работает сутками. Откуда, удивился он, в ней столько энергии? Не думая о том, что делает, он подошел к ней сзади и, положив руки ей на плечи, начал делать массаж, снимая напряжение в мышцах.

— Спасибо, что пришли в такой поздний час, — сказал он, пытаясь найти разумное объяснение своим действиям. — Я знаю, вы, должно быть, устали, и очень благодарен вам.

Аманда затаила дыхание. Его руки оказывали магическое воздействие на ее усталые мышцы. И, да помогут ей небеса, она чувствовала себя так хорошо, что не хотелось ни о чем даже думать. Она подчинилась своему сердцу. Закрыв глаза, она застонала.

— Ммм, вы великолепны, — в ужасе услышала Аманда свой голос и выпрямилась. Не потеряла ли она рассудок, подумала женщина, застегивая медицинскую сумку и говоря уже совершенно другим тоном: — Единственное, что вы можете сейчас сделать, — следить за температурой. Если будет ухудшение, отвезите ее в больницу, хотя сомневаюсь, что это случится, — добавила она скороговоркой. — Утром отведите ее к педиатру и сделайте анализ. — Она сделала паузу, ожидая, что Сэм заговорит, и спросила: — У вас есть вопросы?

— Извините, я так растерялся, ничего не соображаю. Вы не останетесь?

— Останусь? — спросила Аманда в смущении.

— Что, если Кэролайн проснется снова?

— Я думаю, она проспит всю ночь.

— Послушайте, у меня есть свободная спальня.

Аманда не верила своим ушам. Он действительно думает, что она останется?

— Сэм, мне нет необходимости оставаться. С Кэролайн все будет хорошо. — Аманда направилась к двери. Сэм следовал за ней.

— Вы снова убегаете?

— Это нелепо. Я могу приехать по вызову, но я не остаюсь на ночь.

— Мы не говорим о вызове на дом. Вы не хотите остаться здесь со мной.

— Думайте что хотите. У меня есть свое собственное мнение.

— И в чем же оно состоит?

— Я просто защищаю себя.

— От чего?

— От участия в вашей жизни, — ответила она не останавливаясь, чтобы взглянуть на него.

Внезапно Сэм встал прямо перед ней, преградив ей дорогу.

— Я не заставляю вас участвовать в нашей жизни, — сказал он. — Честно говоря, я даже не заинтересован в этом.

Аманда нахмурилась.

— Тогда что вы хотите от меня?

Сэм, качая головой, сказал:

— Честно говоря, не знаю. Но сегодня Кэролайн нужен доктор, и я пригласил вас.

— И я пришла, — ответила Аманда.

— Да, — растерянно произнес он, посмотрев куда-то в сторону, прежде чем встретиться с ней взглядом. — Я не сказал вам всей правды. Мне кажется, мы могли бы быть вместе.

— Ох, так? — Комок подступил к горлу Аманды. — Скажите, Сэм, вы пытаетесь флиртовать со мной?

— Нет, не флиртовать.

— Что тогда? Серьезная связь?

— Черт возьми, я не знаю, — ответил Сэм, проводя рукой по волосам.

— И какую же роль вы отводите мне? Любовницы? — спросила она с глазами, полными слез.

— Нет, конечно, нет!

— Тогда какую? Жены?

— Мне слишком рано думать о женитьбе — даже на вас.

— В самом деле? — гневно спросила она. — Ну, тогда позвольте мне кое-что сообщить вам. Я бесплодна. Надеюсь, вы понимаете, что это означает? Я не могу иметь детей.

— Да, понимаю, — ответил Сэм с теплотой в голосе. Он шагнул к ней. — Аманда, я сожалею.

— Как и вы, я не нуждаюсь в жалости. У меня успешная карьера, хорошая репутация в своей области. У меня все прекрасно.

— Да, я вижу, — произнес он, явно показывая, что не верит ни единому ее слову. — Идите сюда, — сказал он, обнимая и прижимая ее к себе.

Это рай — найти убежище в его больших сильных руках, пусть на мгновение. Она обняла его.

— Посмотрите на меня, Аманда, — прошептал он.

Она больше не могла сопротивляться. Ее воля была сломлена. Она подчинилась ему.

И тогда он поцеловал ее мягким, нежным поцелуем, от которого тепло разлилось по всему ее телу. Когда поцелуй наконец закончился, он не отстранился, а ласково придержал ее.

Аманда была угрожающе близка к грехопадению. Но она не собиралась терять голову, она знала, что делать.

— Я должна идти.

— Нет, не должны, — сказал Сэм. — Вы останетесь.

— Пожалуйста, позвольте мне уйти.

На мгновение он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Вы уверены, что действительно хотите уйти? — (Аманда слегка кивнула.) — Могу я позвонить вам завтра?

— Нет, — ответила она и, подняв с пола медицинскую сумку, добавила: — Мы оба знаем, что это невозможно.

Без малейших колебаний она вышла за дверь.


Сэм не спал всю ночь и утром поднялся очень рано. Первым делом он позвонил и записал Кэролайн на прием к врачу. К полудню они были уже там. Педиатр диагностировал ангину и выписал пенициллин, который Сэм приобрел в ближайшей аптеке. Приехав домой, он сразу же уложил Кэролайн в постель. Пока их не было дома, Сара все время играла со своим щенком.

Немного освободившись, Сэм сел выпить кофе. И сразу же его мысли вернулись к Аманде.

То, что она сказала ему прошлой ночью, он полностью осознал только после того, как она ушла. И тяжесть сказанного ею подавила его. Она бесплодна. Как это трагично для человека, так любящего детей, который посвятил жизнь детям, помогая появиться им на свет. Но почему она избегает мужчин?

Аманда — загадка, которую он пытался разгадать. Он не мог не думать о ней. И теперь точно знал одну вещь. Под внешностью айсберга скрывалась женщина из плоти и крови, с которой он хотел заняться любовью.

Сэм пошел в кладовую посмотреть, достаточно ли там продуктов на время, пока Кэролайн болеет. Он позвонил миссис Каннингэм, чтобы попросить ее посидеть с его девочками, а он съездит в город.

Закупив необходимые продукты в супермаркете, он направился домой. Внезапно ему пришла в голову безумная идея. Близится полдень, и может быть, Аманда захочет разделить с ним ленч. Между прочим, он обещал позвонить ей и сообщить о Кэролайн. Можно поехать прямо к ней в офис.

— Привет, — сказала молодая секретарша, увидев его.

Сэм откашлялся.

— Не будете ли вы добры сообщить Аманде, что я здесь, чтобы поговорить с ней, — сказал он.

Глаза молодой женщины расширились.

— Аманде?

— Да, — кивнул Сэм, не понимая, чему та удивляется. — Она здесь, не так ли?

— Ну да, не обращайте внимания, — произнесла секретарша, вспомнив последний разговор с ним. — Я сообщу ей.

Сэм снова кивнул. Спустя некоторое время Аманда вышла в приемную.

— Сэм, что вы здесь делаете?

Сэм и сам с удивлением задавал себе тот же вопрос.

Возможно, она ведет прием — и не очень рада видеть его. Вероятнее всего, он выглядит полным идиотом.

А кто же он? Так и есть.

— Вы не хотите пойти со мной на ленч? — спросил он.

Она нахмурилась.

— Сэм, вы знаете, что я не могу.

— Слишком заняты?

— Ну да, — тихо сказала она, чтобы их не могли услышать. — Вы же знаете причину моего отказа. — Понизив голос, она продолжила: — Мы говорили об этом прошлой ночью.

— Нет, вы говорили. Я не мог вставить ни слова.

— Как Кэролайн? — спросила Аманда. — Я собиралась позвонить, как только закончу прием.

— Вы были правы, — сказал Сэм, понимая, что она пытается сменить тему. — У нее ангина. Доктор прописал ей антибиотики.

— Давайте ей побольше жидкости.

— Да, я знаю. Миссис Каннингэм уже дала мне такие инструкции.

— Ну, хорошо, — произнесла Аманда, глубоко вздохнув. — Мне лучше вернуться к работе.

— Аманда, — начал Сэм, — мы не можем всегда избегать вчерашнюю тему.

— Я не понимаю, почему нет, — ответила она.

— Потому что все только усложнилось.

— Я вам откровенно все рассказала. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Подождите, — сказал Сэм, беря ее за локоть. — Я ведь ничего не знал…

— Хорошо. Возможно, так даже лучше.

— Но я не понимаю, — возразил он.

Аманда развернулась.

— Послушайте, Сэм. Если вы решите снова жениться, разве вы не захотите еще иметь детей?

— Ну да, конечно, — ответил он.

— Мне кажется, я объяснила вам положение вещей.

— Минуточку, Аманда.

— Нет. Пожалуйста, оставьте меня!

Сэм сделал шаг назад.

— Прекрасно. Я так и сделаю.

— Благодарю, — ответила Аманда и зашагала прочь.

Сэм вышел из ее офиса, поклявшись не думать о ней. Она была слишком сложной. У него не было времени на такого рода головоломки.

Себя-то он убедил, а вот как убедить свое сердце!..


Аманда была так потрясена разговором с Сэмом, что уединилась в своем кабинете, чтобы успокоиться. Закрыв глаза, она глубоко дышала. Она ведь не собиралась в него влюбляться.

Но, пожалуй, теперь уже слишком поздно размышлять, что она собиралась делать, а чего не собиралась.

Она переступила черту.

Сэм разбил ее сердце.


На следующий день Аманда старалась занять себя чем угодно, только бы не думать о Сэме и его детях. Но вечером, прежде чем лечь, она все же позвонила ему. В конце концов, у нее есть оправдание. Она может сказать, что позвонила, чтобы узнать, как себя чувствует Кэролайн.

Это правда, конечно. Но не вся. Она хотела услышать голос Сэма. Но не стоит говорить ему об этом.

Услышав в трубке его голос, Аманда едва справилась со своим сердцем. Оно, казалось, было готово выпрыгнуть из груди.

— Сэм, это Аманда, — представилась она, на мгновение задержав дыхание.

Последовала короткая пауза. Аманда уже пожалела, что звонит, представив все, что сейчас пронеслось в его мозгу.

— Привет, — сказал Сэм, будто ничего не случилось.

Аманда сделала глубокий вдох.

— Надеюсь, вы не спите?

Сэм откашлялся.

— Нет.

Аманда проглотила внезапно подступивший к горлу комок.

— Я позвонила, чтобы узнать, как девочки. — Она запнулась. — Как Кэролайн? А Сара? Надеюсь, она не подхватила ту же инфекцию?

— Кэролайн чувствует себя намного лучше, — ответил он, немного помедлив, — и Сара здорова. Ох, послушайте, Аманда, я сейчас не один. Могу я перезвонить вам позже?

Сердце Аманды упало. Он не один?

— Извините. — Аманда запнулась. — Я не хотела вас беспокоить.

— Я перезвоню позже, — пообещал Сэм.

— В этом нет необходимости, — произнесла она, стараясь скрыть свое разочарование.

— Аманда…

— Спокойной ночи, Сэм!

Она повесила трубку, бросилась на кровать и разрыдалась.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Была пятница, обычно самый беспокойный день. На эти выходные у Аманды не планировалось вызовов. У нее будет масса времени поваляться в постели и пожалеть себя.

Утром Люси Форемен позвонила в ее офис и оставила сообщение, напоминающее о приглашении на сегодняшний вечер. Аманда совершенно забыла об этом. Сэм определенно будет там, возможно, в сопровождении своей ночной гостьи. Нет выхода. Она не охотница до подобных встреч.

— Что вы наденете, док? — спросила Кэти, передавая ей сообщение.

— А? Что? Я не пойду, — ответила она.

— Почему нет, ради всего святого? — удивилась секретарша.

— Не могу. Я занята.

— И что вы будете делать? — недоверчиво спросила она.

Аманда поняла, что должна немедленно дать объяснения, чтобы секретарша оставила ее в покое. Но не говорить же, что она не хочет видеть Сэма. У нее просто нет сил, чтобы держать себя в руках в его присутствии.

Она все время думала о нем и, конечно, о женщине, которую он пригласил к себе прошлой ночью. Это выбивало ее из колеи, подрывало жизненные силы. Между прочим, он не перезвонил ей.

— Я слишком занята, чтобы пойти купить себе что-нибудь, — услышала она наконец свой голос.

— Ну, это не беда, — сказала Кэти, ее глаза заблестели. — Я думаю, что мы примерно одного размера, и у меня полный шкаф одежды, которая подойдет вам. Некоторые вещи я даже ни разу не надевала. На вас будет великолепно смотреться черное платье с глубоким вырезом на спине — сексуа-а-альное.

— Я не сексуальна, Кэти, — мягко ответила Аманда. — Ты знаешь, это не мое амплуа.

— Ну, стоит только захотеть. Отважьтесь, док.

— Отважиться?

Кэти отдает себе отчет, с кем разговаривает?

Отвагой для нее было возвращаться из больницы поздно ночью, на предельной скорости. И она была в безопасности, пока Сэм Аркетт не ворвался в ее жизнь.

Но пойти на вечеринку одетой в черное сексуальное платье, зная, что он будет там, просто невозможно.

— Почему бы нет?

Внезапно Аманда обнаружила, что ей, пожалуй, стоит почувствовать себя сексуальной.

Что подумает Сэм, если сегодня вечером она появится в черном платье с глубоким вырезом на спине? Заметит ли?

— Я не знаю, Кэти, — засомневалась Аманда, качая головой.

Кэти обняла шефиню за плечи.

— Положитесь на меня, док. У меня есть все необходимое. Если хотите, я могу сделать вам прическу, маникюр и макияж. Уверена, вы пойдете на вечеринку.

— Да, ты права, — сказала Аманда, отбросив сомнения. — Я пойду.

Теперь, когда решение принято, единственное, что было нужно, — это энтузиазм Кэти.

Ах да, еще ее сексуальное платье.


Сэм взглянул на часы. Скоро нужно идти на обед к Фоременам. Уже пришла миссис Каннингэм, чтобы посидеть с его девочками. Но он все еще ждал ответа на сообщение, которое оставил на домашнем автоответчике Аманды. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать: не в ее привычках, придя домой, проигнорировать мигающий огонек.

Проклятая женщина! Она сводит его с ума, точно застряв в его мозгу.

Расстроенный, он схватил телефонную трубку и набрал номер Аманды. Он ждал до тех пор, пока снова не включился автоответчик. Отказавшись послать другое сообщение, Сэм повесил трубку. Надев выходной пиджак, он попрощался со своими дочерьми и няней.


Было холодно, и Сэм обрадовался, когда добрался до ранчо Фоременов. Том Форемен, открыв дверь, сразу же представился, так как это была их первая встреча. Люси сидела на диване с ребенком на руках. Сэм подошел, чтобы посмотреть на их первенца.

— Хотите подержать его? — спросила Люси.

Сэм осторожно взял спящего ребенка из ее рук.

— Привет, малыш, — сказал он. — Помнишь меня?

В дверь позвонили, и Том поспешил впустить новых гостей. Не прошло и минуты, как он вернулся вместе с Амандой.

Она выглядела великолепно в обтягивающем декольтированном черном платье с длинными рукавами. Потрясающая женщина! У Сэма перехватило дыхание.

Он не поверил своим глазам.

Ее волосы были заколоты вверх, и пара сверкающих локонов горели в приглушенном освещении комнаты. Вырез платья делал линию шеи более длинной и утонченной, и он точно знал, где ему хотелось бы поцеловать ее.

— Доктор Лукас, я полагаю, вы знакомы с нашим гостем? — произнес Том. — Да, конечно, — сказала она, приветствуя Сэма кивком головы.

Аманда взглянула на ребенка в его руках, и выражение лица мгновенно смягчилось. Используя редкое благоприятное положение, Сэм шагнул к ней.

— Помните этого маленького парня? — спросил он. — Он кричал, когда мы последний раз видели его.

Аманда взглянула на спящего ребенка, и Сэм заметил, как ее глаза увлажнились, и теперь он знал почему. Она хотела собственного ребенка, которого никогда не сможет иметь.

— Давайте я подержу? — предложила она, быстро приходя в себя.

— Конечно, — с радостью согласился Сэм. Он наклонился, и Аманда взяла ребенка из его рук.

Том заговорил о том, как они с Люси благодарны Аманде и Сэму за то, что они помогли появиться на свет их сыну. Между тем Люси отнесла малыша в детскую.

К тому времени, когда она вернулась, обед был подан, и все четверо переместились в столовую. На ходу Сэм, наклонившись к самому уху Аманды, прошептал:

— Я хотел бы поговорить с вами наедине.

— Нам не о чем говорить.

— Вы ошибаетесь, — ответил он. — Я провожу вас домой, и мы сможем поговорить.

— Нет.

— Я не шучу, Аманда. Я провожу вас домой, решено.

Она гневно взглянула на него, прежде чем сесть на предложенное Томом место.

Наконец все уселись, чтобы насладиться едой. На десерт был кофе и торт. Однако Аманда думала только о том, что Сэм собирается провожать ее.

Они попрощались с Фоременами в передней. Том предложил проводить Аманду до ее автомобиля, но Сэм вмешался, сказав, что с удовольствием сам сделает это.

— Где ваши ключи? — спросил он Аманду, как только они вышли. Она передала их Сэму, и они шли вместе, пока не достигли автомобиля Аманды. Как только она села в машину, он отдал ей ключи и сказал: — Увидимся у вас дома.

Не утруждая себя ответом, Аманда завела мотор и уехала.

Когда она въехала в гараж, Сэм остановился на подъездной дорожке. Вскоре они вошли в дом.

Сбросив пальто, Аманда кинула его на спинку стула. Сделав глубокий вдох, она скрестила руки на груди, чувствуя какую-то странную расслабленность, видимо от его присутствия.

— О'кей, — начала она. — Вы собирались что то сказать мне. Что ж, говорите.

Сэм покачал головой, он выглядел совершенно расстроенным.

— Как я могу говорить о своих чувствах, если вы замкнулись, как улитка в своем домике? Хоть раз в жизни, Аманда, расслабьтесь.

— Ничего я не замкнулась, — сдавленно сказала Аманда.

Он нахмурился.

— Вы напряжены так, словно сдаете жизненно важный экзамен.

— К вашему сведению, мне просто не хотелось быть невежливой перед Фоременами. А вообще-то вас следовало прогнать прочь.

Сэм пожал плечами.

— Ну, у вас не было выбора.

— Точно, — гневно ответила она.

— Аманда, — сказал он, — я люблю вас. Неужели это ничего не значит для вас? — Его взгляд был чувственным и манящим.

— Не говорите так, — ответила она, ее глаза наполнились слезами, сердце бешено колотилось.

— Почему нет? Я говорю правду.

Надолго ли? — подумала Аманда. На месяц? На год? А потом он удивится, что делает с женщиной, которая не может родить ему сына. Она знала, что произойдет. И она не собиралась ввязываться в это.

Однако в глубине души ей хотелось поверить ему.

— Неужели вы не видите? — продолжал он. — Мы прекрасно подходим друг другу. Мы можем жить вместе. Вы продолжите заниматься карьерой, а я буду заботиться о детях. Одним словом, я предлагаю вам шанс иметь и карьеру, и семью. На самом деле, я думаю, что вы хотите этого. Вы просто слишком упрямы, чтобы согласиться.

Сейчас боль Аманды была такой сильной, что она опасалась, что не выдержит. Развернувшись, она отошла от него. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, она помолилась для храбрости. Сейчас ей так необходима поддержка.

— Я упорствую, потому что не могу родить вам ребенка, — произнесла она почти сердито.

— Я знаю, и много думал над этим, — сказал он. — Мы всегда можем усыновить ребенка, если захотим.

— И что? Однажды утром вы проснетесь и поймете, что устали жить с неполноценной женщиной? Нет, спасибо. Я обойдусь.

— Так вы думали обо мне? — спросил он, изумленно уставившись на нее.

— Просто я реалистка, — ответила она.

— Вы даже не хотите дать мне шанс? Почему нет?

— Послушайте, когда-то я была помолвлена с человеком, который тоже заявлял, что любит меня. Но, узнав, что я бесплодна, мой так называемый жених даже не захотел утешить меня, не говоря уж о том, чтобы я стала его женой.

— Я сожалею об этом, — сказал Сэм.

— Жалость вовсе не то, чего я хочу от вас.

— Неужели вы не можете понять? Я люблю вас.

Пытаясь скрыть подступившие слезы, Аманда отвернулась от него.

— Я не хочу снова пройти через подобное испытание. Просто не могу.

— Аманда, я только человек, не более. Вы знаете, что если я сейчас уйду, то никогда уже не вернусь.

— Да, я знаю, — наконец сказала она, проглотив комок, подступивший к горлу.

— Прекрасно, тогда прощайте, — бросил он, его сердце было разбито.

Мгновением позже Аманда услышала, как за ним захлопнулась дверь.

Оставшись одна, она разрыдалась.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Проснувшись на следующее утро, Аманда обнаружила, что ее глаза опухли и покраснели. Кроме того, жутко болела голова. Сделав над собой усилие, она встала, прошла на кухню, приняла две таблетки аспирина и положила на голову пакет со льдом. Потом добралась до кровати и укуталась пледом. Спешить ей некуда. Она хотела, чтобы Сэма не было в ее жизни. Но он незримо присутствовал здесь. Ах, что ей делать со своим бедным сердцем?

Наверное, потребуется целая жизнь, чтобы оправиться от этой сердечной боли…


Злой на все и вся, Сэм изо всех сил старался поднять настроение. Он приготовил завтрак, и они все вместе сели кушать. Но он не отрывал взгляда от пустого стула напротив него, думая, что Аманда должна была бы сидеть здесь. Она принадлежит ему. Теперь он точно знал. Господи, он никого не искал. Любовь нашла его сама.

Он сильный и выдержит удар. Если Аманда не хочет прислушаться к голосу разума, то он ничего не может поделать. Ему известно лекарство от этой хвори. Сегодня вечером миссис Каннингэм посидит с его девочками, а он отправится в прокуренный ночной клуб с громкой музыкой. Если Аманда решила остановиться только на карьере, ну и пусть! Из всего происшедшего теперь понятно, что он не застрахован от любви.


Когда пришла миссис Каннингэм, Сэм уже собрался. Он обнял девочек, пожелал им спокойной ночи, сказав, чтобы они хорошо вели себя, пока его не будет.

— Вы бы лучше не искали приключений на свою голову, — сказала ему в спину миссис Каннингэм, закрывая за ним дверь.

Сэм направлялся в клуб в соседнем округе, где много холодного пива, громкая музыка «кантри» и достаточно симпатичных женщин, способных успокоить душу любого мужчины. Хотя на сердце скребли кошки, он убедил себя, что, как только попадет в клуб, он забудет об Аманде и хорошенько повеселится.

Примерно до полуночи все шло как по маслу. Он выпил много холодного пива и весело отплясывал под звуки фомкой музыки «кантри». Но потом у него ужасно разболелась голова, и он обнаружил себя сидящим в дальнем углу бара рядом с симпатичной молодой женщиной… тоскующим об Аманде.

Зачем он здесь? Молодая женщина выглядела совершенно заскучавшей.

На самом деле ничего у него не получится. Он по-прежнему мечтал об Аманде. Она единственная женщина, с которой он действительно хотел быть, ни пиво, ни хорошенькие женщины не изменят этого.

— Как нелепо, — сказал он, внезапно вставая. — Я иду домой. — Расплатившись, Сэм направился к двери.

Женщина, сидящая за столиком с двумя мужчинами, увидела, что он уходит, и воскликнула:

— Эй, симпатяга, куда собрался?

— Домой, — ответил он, не глядя на нее. — К женщине, которую люблю.

— Ну и ну! — воскликнула она, захохотав.

Сэм покинул бар.

Он знал, что ему будет нелегко убедить Аманду. Она возвела вокруг себя слишком высокую стену. Но он обязательно преодолеет ее. Он просто должен.


Уже была глубокая ночь, а Аманда все еще сидела в углу дивана, закутавшись в халат и смотря очередной слезливый телевизионный фильм. Таково наказание за то, что она не нашла в себе храбрости открыть Сэму свои чувства. Шел один из ее любимых фильмов — «Дорога, которую мы выбираем». Рядом с ней была коробка носовых платков, она беспрестанно сморкалась и плакала.

Внезапно в дверь позвонили. Прежде чем она успела подняться с дивана, она услышала голос Сэма:

— Аманда, откройте!

И он снова надавил на звонок. Конечно, она знала, что это Сэм. Она бы узнала его голос из сотни других.

Однако зачем он здесь в такой поздний час? Она открыла дверь, вопросительно глядя на него.

— Что? Что случилось? Вы пьяны?

— Да ну, выпил пару кружек пива, — протянул он.

— Что вы хотите? — спросила она с тревогой в голосе. — С девочками все в порядке?

— Да, с ними все прекрасно. Сейчас они с миссис Каннингэм.

— Ну, слава Богу, — выдохнула она.

Сэм шагнул через порог и закрыл дверь.

— Мне нужно поговорить с вами, Аманда. Прямо сейчас.

— В час ночи? — сказала она. — Я так не думаю.

— Зато я думаю, — решительно начал он. — Вы женщина, которую я люблю и на которой хочу жениться. Вот почему у меня есть на это право.

У нее защемило в груди.

— Сэм, пожалуйста, не начинайте опять. Не сейчас.

Она чувствовала полное смятение.

Сэм взял ее руку и положил себе на лоб.

— Вы чувствуете, что у меня жар, док? И все из-за вас.

Он прижал ее руку к своему сердцу.

— Вы слышите? — спросил он. — Оно бьется для вас.

— Сэм, вы не знаете, что говорите.

Приподняв ее подбородок, он заглянул ей прямо в глаза.

— Скажите, неужели вы не чувствуете то же самое ко мне?

— Дело не в том, вы же знаете, — произнесла она дрожащим голосом.

— Дело только в этом. Рано или поздно, Аманда, вы позволите кому-нибудь любить вас. И все, о чем я прошу, — чтобы этим человеком был я. И мои девочки.

Аманда печально покачала головой.

— Все не так просто для меня.

— Очень просто. Разве вы не видите, что я схожу с ума от любви к вам? Прошлой ночью я ушел, сказав, что никогда не вернусь. Но все же я здесь. И всегда буду с вами, Аманда.

— Пустые слова, — ответила она. — Откуда мне знать, что это правда?

— Вам придется поверить мне, Аманда. Другой возможности нет.

— Но что, если когда-нибудь вы захотите еще детей? Я не смогу дать их вам.

— Мы усыновим. Есть много детей, нуждающихся в добром, любящем доме. Знаю, вы делаете карьеру, но с тех пор, как я уволился с флота, я полюбил быть дома с детьми. Кто знает, что принесет будущее? Уверен, что будет множество разочарований. Это жизнь. Мы будем помогать друг другу преодолевать их. Но вы должны дать нам шанс.

Все было так внезапно. Аманда очень хотела верить ему. Действительно хотела.

На самом деле она верила ему, что удивляло ее больше всего. Слезы наполнили ее глаза.

Сэм протянул к ней руки.

— Вы верите мне, не так ли?

— Да. В противном случае я ничего не сказала бы вам прошлой ночью, — произнесла она.

— Ох, Аманда, вы необыкновенная! — в восторге воскликнул он. — Не знаю почему, но я все время думаю о вас.

— Я тоже все время думаю о вас.

— Сумасшествие какое-то.

Аманда понимающе улыбнулась.

— Любовь — разновидность помрачения ума, все правильно.

Внезапно, становясь серьезным, Сэм торжественно произнес:

— Аманда, я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж и стали матерью моим детям. Вы согласны?

На мгновение она утратила дар речи, потом прошептала:

— Я не знаю, что сказать.

— Скажите «да», черт возьми! — ответил Сэм, смеясь.

Аманда сделала глубокий вдох. Это открывало перед ней целый мир. Судьба посчитала необходимым отобрать у нее самое драгоценное — способность иметь собственных детей. Только теперь Судьба, исправляя несправедливость, давала ей возможность любить Сэма и двоих его маленьких дочерей. Все, что от нее требовалось, — это отбросить осторожность и принять столь бесценный дар.

Аманда решилась и протянула к нему руки.

— Это мечта моей жизни — выйти замуж за вас.

Сэм проникновенно и страстно поцеловал ее в губы. Потом, отстранившись, сказал:

— Давайте поженимся как можно скорее, к Дню благодарения. Какое счастье, у нас будет семья: вы, я и девочки. Я люблю вас, док, сильнее, чем вы можете себе представить, и хочу, чтобы вы были в нашем доме, которому вы принадлежите.

— Я тоже люблю вас, — ответила Аманда. — Да, давайте поженимся прямо сейчас.

Сэм притянул к себе Аманду, страстно целуя.

— Между прочим, я говорил, что той ночью у меня была в гостях Джози Вентворф? Они обратились в розыскную службу по поводу Сабрины Дженсен. Им уже сообщили, что якобы видели женщину в Уоллес-Каньон. Шериф обещал проверить это для них.

— Прекрасные новости, — улыбнулась Аманда. — Я так рада, что кто-то наконец видел ее.

— Ну, это еще не точно. Будем надеяться, что все будет удачно.

— Знаешь что, — сказала она, и слезы потекли по ее щекам. — Ты человек, которого я ждала. Ты вернул меня к жизни. Я люблю тебя.

Сэм усмехнулся.

— А я люблю тебя с того самого момента, когда впервые увидел.

— Это нелепо. Ты не мог любить меня тогда!

— Уверяю тебя. В тот момент, когда ты произнесла мое имя, я почувствовал, что схожу с ума от твоего голоса.

— Моего голоса? — сказала Аманда, смеясь. — У тебя теперь есть возможность слышать его все время. Однако сейчас я бы хотела…

Сэм не дал ей закончить, заключив в объятия и закрыв рот страстным поцелуем.

ЭПИЛОГ

Через три дня Сэм и Аманда поженились во Дворце правосудия в присутствии Кэролайн, Сары, миссис Каннингэм и Тома Форемена. Они провели короткий медовый месяц в горах и вернулись домой к Дню благодарения.

В этот торжественный день Аманда и ее новая семья собрались за праздничным столом.

— Папа, можно я сначала буду десерт? — спросила Сара. Она была одета в платье, которое Аманда подарила ей на день рождения. Кэролайн тоже была в новом платье. Аманде хотелось, чтобы ее девочки выглядели как можно лучше.

— Нет, малышка, не будем нарушать традиций. Сначала главное блюдо, а потом — десерт, — сказал Сэм и принялся резать приготовленную Амандой индейку.

— А можно Душечке тоже дать кусочек? — спросила Сара.

— Конечно, — ответил Сэм, подмигнув Аманде. — Она тоже член семьи.

Аманда улыбнулась. Она чувствовала себя счастливейшей женщиной на свете.

Теперь у нее было все, чего она хотела.

У нее была любовь Сэма и его девочек. Наконец мечта ее жизни осуществилась. Она жена и мать. И она снова чувствовала себя полноценной женщиной.

Доктор Аманда Лукас всегда будет нежно любить своего мужа и своих детей.

Робин Николас ШИПЫ И РОЗЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

RobinNICHOLAS

MAN, WIFE AND LITTLE WONDER

1998

Он вернулся. Грейс Мэри Грин вцепилась в ручку открытой двери «Салона Грейс Мэри». Августовский ветерок обвевал ее лицо; от мотоцикла, сверкавшего на обочине черным лаком и никелем, исходил жар. На мотоцикле сидел Джонни Тремонт, удивительно похожий на подростка, в которого Грейс была в свое время тайно влюблена.

Джонни снял темные очки и огляделся. Грейс увидела, как блеснули его синие глаза, когда он освободил из-под шлема густую темную шевелюру. Мужчина пристально поглядел прямо в ее зеленые глаза, словно бы моментально отмечая все изменения, произошедшие за последние десять лет. Затем, ослепительно улыбнувшись — той улыбкой, из-за которой Грейс когда-то позволила ему слить для своего мотоцикла бензин из отцовской машины, Джонни сказал:

— Грейси нужно постричь. А мне нужно, чтобы ты вышла за меня замуж.

Словно полуденная жара дохнула Грейс в лицо, и девушка оперлась рукой о дверной косяк. Ей показалось, что она сейчас лишится чувств. Быть может, ей лишь послышались эти слова — Джонни нужно, чтобы она вышла за него замуж. Это все жара, мираж…

Сердце ее дрогнуло, когда из-за спины Джонни показалась маленькая фигурка — малышка в футболке, джинсах и розово-черном шлеме, за который, пожалуй, заплачено больше, чем Грейс тратила на завивку за целый год. Джонни снял с девочки шлем. Грейс уже не сомневалась, что это прелестное дитя — племянница Джонни, ее тезка, малышка Грейси.

— Сейчас можно? — донеслись до Грейс слова Джонни, произнесенные, как ни в чем не бывало.

Косые лучи солнца создавали призрачный ореол вокруг его блестящих волос.

Девушка глубоко вздохнула. Джонни сказал, что девочку надо постричь. Все остальное она придумала сама. Хотя был понедельник — в парикмахерском салоне выходной, — она машинально произнесла:

— Конечно.

— Насчет свадьбы можно поговорить потом, — предложил Джонни.

Грейс снова почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.

Значит, это все же не мираж…

Джонни слез с мотоцикла и взял девочку на руки. Проходя мимо Грейс, он мимоходом, но ощутимо коснулся девушки, а от его дыхания растрепалась ее челка. Грейс подумала, как мало изменилась ее жизнь за эти годы. Стоило Джонни дотронуться до нее, и даже воздух показался иным.

Грейс закрыла дверь. Что же происходит? Почему Джонни, всегда относившийся к ней как к надоедливой сестренке, вдруг произнес такую фразу? Слова, о которых она мечтала неловким подростком, теперь, скорее, разозлили ее.

Грейси глядела на девушку с того места, где Джонни ее поставил, и сердце Грейс неожиданно смягчилось. Она подумала: «До чего же серьезная». И еще когда девочка отвела глаза: «До чего же застенчивая». Дженелл, сестра Джонни, тоже была застенчивой, поэтому Грейс захотелось защитить и приободрить малышку так же, как когда-то свою лучшую подругу. К тому же месяц назад родители Грейси неожиданно погибли — теперь девочку воспитывали бабушка с дедушкой. Грейс не была на похоронах — горе слишком потрясло ее, чтобы решиться на трехчасовую поездку в Чикаго. Она тщетно пыталась представить себе «интеллектуалов» Тремонтов в роли воспитателей Грейси.

Ощущая на себе настороженный взгляд Джонни, Грейс вошла в салон. Она чувствовала, что надо быть начеку: этот инстинкт не раз срабатывал в детстве, когда Джонни пытался втянуть ее и Дженелл в очередную шалость.

«Мне надо, чтобы ты вышла за меня замуж».

Да ведь Джонни улыбался, говоря это… Грейс пришло в голову, что он просто дразнил ее. Он, должно быть, и сам получил заряд энергии от своих неожиданных слов. А она попалась на его шутку. Ну, разумеется, как всегда!

Скорее всего, Джонни привез свою племянницу из Чикаго в деревню, чтобы показать ей место, где жила когда-то ее мать.

Джонни нагнулся и что-то прошептал Грейси на ушко. Девочка подбежала к одному из кресел. Вскарабкавшись на него, она оттолкнулась рукой от стола — кресло со скрипом завертелось. Волосы малышки слиплись от пота.

Грейс подбоченилась и, нахмурившись, взглянула на Джонни.

— Такой крошке обязательно ездить на мотоцикле?

Джонни принял небрежную позу, но явно разозлился. Когда-то лохматый, теперь он был модно пострижен — по бокам коротко, на макушке длиннее. Белоснежная футболка без всяких змей, цепей или надписей. Джинсы мягкие на вид и словно бы выцветшие — но лишь потому, что таково требование моды, а не ради эпатажа. Дорогие кроссовки — тоже последний писк моды — вместо кожаных ботинок, которые он когда-то предпочитал. Нет, первый же встречный сразу бы отметил, что Джонни изменился.

Но Грейс никогда не смотрела на Джонни глазами первого встречного. Едва взглянув на него, она замечала больше других. Нет, Джонни Тремонт не изменился.

— Мы всего-навсего прокатились от мотеля на окраине. — Его беззаботный тон звучал не очень убедительно. — Вчера вечером один из моих приятелей привез нас вместе с мотоциклом из Чикаго.

— И теперь ты можешь жениться на мне. — Грейс постаралась вложить в интонацию побольше сарказма — пусть он видит, что не провел ее своим «предложением». Ей двадцать пять, а не пятнадцать. Она больше не та романтичная девочка, какой была раньше.

Но ее сарказм ничуть не задел Джонни.

— Именно. — В его шагах, когда он шел к ней, ощущалась целеустремленность, а в тихом голосе — решительность. — Дженелл и Грант хотели, чтобы я был официальным опекуном Грейси. А теперь мать с отцом пытаются через суд доказать, что я не способен ее воспитывать. Я хочу получить Грейси, но для этого мне нужна жена. Мне необходимо, чтобы ты вышла за меня замуж.

Слова Джонни не потеряли своей силы оттого, что он повторил их еще раз. Судорожно вздохнув, девушка прошептала то, с чем согласился бы каждый житель города Эшвилл, штат Иллинойс:

— Ты с ума сошел, Джонни.

— Я никогда не был более нормален, — и серьезен, — никогда в жизни, — возразил тот без малейшего колебания.

У него заходили желваки, а глаза и в самом деле стали такими серьезными, как никогда.

Джонни в роли отца? Это даже представить себе невозможно. Но, по-видимому, после гибели Дженелл и Гранта он принял такое решение.

— Мать хочет произвести впечатление на своих друзей. А отец ей потакает. — В голосе Джонни звучала горечь. — На самом деле им вовсе не нужна Грейси.

Грейс вспомнила, как очень состоятельные Тремонты купили было участок земли за городом, возле фермы Гринов, надеясь, что тихая сельская жизнь убережет пятнадцатилетнего Джонни от беды, а Дженелл избавит от застенчивости. Но у них было слишком много забот, чтобы заниматься детьми. Они платили за проделки Джонни и вздохнули с облегчением, когда у Дженелл появился приятель, который развлекал ее.

Грейс поняла, что Джонни прав. Тремонтам никогда не были нужны Джонни и Дженелл. С чего бы им вдруг понадобилась Грейси?

— Я хочу воспитывать Грейси здесь, в Эшвилле, — продолжал Джонни. — Но суд не примет решения в мою пользу, если я не смогу обеспечить ей лучшую жизнь, чем мои родители.

— Это не значит, что тебе обязательно жениться, — настаивала Грейс. Интуиция подсказывала ей, что нужно быть осторожной.

— Мой адвокат утверждает обратное, — резко возразил Джонни. Очевидно, женитьба была не первой попыткой решить эту проблему. И Грейс стало ясно, что теперь он непременно хочет последовать совету адвоката и жениться, жениться на ней. — Я понимаю, что прошу слишком многого. Но я готов компенсировать неудобства, оплатив закладную на твою ферму, каким бы ни было решение суда.

Щеки Грейс залила краска. Джонни заплатит, чтобы она вышла за него. Яснее не скажешь — привлекательной женщины он в ней по-прежнему не видит.

— Когда меня назначат опекуном Грейси, а мать снова займется светскими приемами, мы сможем развестись.

Вот и все.

Грейс вспыхнула от возмущения. Она вновь почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, которую приводит в отчаяние то, что Джонни не видит в ней женщины. Женщины, влюбленной в него…

Сердце ее отчаянно колотилось. Нет, она не может пойти на такое.

Грейс уже было решилась сказать об этом Джонни, когда вдруг увидала, как он смотрит на Грейси — со страстным желанием защитить, и одновременно с каким-то отчаянием. Джонни — Джонни, для которого всегда существовали только его мотоциклы, выгодные дилерские операции и ремонтная мастерская, которую он открыл в Чикаго, — теперь нуждался в ее помощи из-за Грейси.

Девушка вдруг обнаружила, что в салоне наступила тишина и кресло больше не скрипит. Грейси сидела, наблюдая за взрослыми. Глаза малышки выдавали тайную печаль.

Грейс охватило ощущение безысходности. Она лишь шепнула Джонни:

— Не знаю. Я должна подумать.

Но она не в состоянии была сосредоточиться, пока он стоял рядом. Девушка направилась к столику и заставила себя улыбнуться Грейси. Подняла кресло на максимальную высоту — и была немедленно вознаграждена: на лице Грейси появилась улыбка — малышка наклонилась, чтобы взглянуть на оставшийся где-то далеко внизу пол. Грейс не стала сажать ее на специальный детский стульчик — пусть почувствует себя большой.

— Знаешь, просто сделай немножко покороче.

Голос Джонни словно споткнулся о мрачный взгляд Грейс.

Она повернула девочку лицом к зеркалу.

— А ты, Грейси, какую хочешь прическу?

Малышка уставилась на свои розовые теннисные туфельки. Джонни направился к ним, но на этот развзгляд Грейс уже недвусмысленно приказал ему остановиться.

— Как у тебя, — произнесла наконец малышка.

— Прекрасный выбор, — улыбнулась Грейс.

Она была тронута. Никто никогда еще не пытался ей подражать.

Повязав Грейси розовую накидку, она принялась за работу. Чувствуя на себе пристальный взгляд Джонни, девушка спрашивала себя, заметил ли он, что ее каштановые волосы — когда-то такие длинные — теперь аккуратно подстрижены до плеч, видит ли ее легкий макияж и модный хлопчатобумажный джемпер поверх свежей белой футболки. Она вспомнила неряшливую одежду и неухоженные волосы той старшеклассницы, какой была когда-то. Нет, она не была девочкой, которую приглашают на школьный бал. Но ведь в те времена, хотя и на свой лад, Джонни тоже не был таким мальчиком.

Она разделила на пряди шелковистые детские волосики. Джонни в это время кружил по парикмахерской. Его прямой нос морщился от удушливых ароматов растворов и шампуней. Мужчина пристально разглядывал развешанные по стенам фотографии моделей с искусно сделанными прическами, задержался у кассы. Позади нее Грейс повесила портрет Элвиса с челкой — как дань уважения прошлому.

— Я помню эту фотографию, — сказал Джонни.

Ну, конечно же, он помнил. Ее родители были фанатами Элвиса — пик популярности его фильмов и песен пришелся на то время, когда им было по тридцать и они полюбили друг друга. Холл и гостиную старого дома на ферме, где Грейс жила после их смерти, украшали плакаты и фотографии Элвиса. Лишь однажды она танцевала с Джонни — именно в этой гостиной, под медленную мелодию Пресли «Я не могу не полюбить тебя».

Грейс отогнала охватившую ее печаль и критически посмотрела на Джонни. Красавец — модная стрижка, сексапильная прядь на лбу. С челкой он был бы неотразим — точь-в-точь молодой Элвис.

Он обернулся и тоже взглянул на нее. По привычке скрывая свои чувства, Грейс высокомерно произнесла:

— Шампунь и приличная стрижка делают чудеса.

Джонни вспыхнул:

— В городе у меня есть свой парикмахер.

Грейс отвернулась, скрывая усмешку. Ей не хватало бодрящих стычек с этим парнем. Она скучала по Джонни. И прежде чем ей удалось остановить себя, девушка представила, — как не раз делала прежде, — что бы произошло, пожелай он и в самом деле жениться на ней.

Но он вернулся, чтобы спасти малышку Грейси.

Им надо еще поговорить, поэтому Грейс принялась поспешно приводить в порядок детскую головку. Девушка знала, что означает это позвякивание ключами в кармане: терпение Джонни явно на исходе.

Джонни подавил желание провести рукой по волосам. Ему и в самом деле следовало пойти к парикмахеру, но в это кресло он не сядет ни за что! Чтобы ему вокруг шеи повязали этот розовый слюнявчик?..

А Грейси, казалось, была довольна стрижкой. Ее улыбка словно проникала прямо в сердце Джонни.

Он знал, как она страдает, знал, как плачет по ночам, как цепляется за него, когда ему приходится ненадолго покидать ее, — боится, что, как и родители, он исчезнет навсегда.

И Джонни больше не расставался с Грейси. Своим бизнесом он занимался по телефону. Перестал ходить на вечеринки. Да он вообще все бросил ради племянницы! Готов был вывернуть мир наизнанку, только бы она чувствовала себя счастливой. И вовсе не собирался отдавать ее теперь своим родителям.

Что, как утверждает его адвокат, означает: необходимо привести свои дела в порядок, обеспечить девочке настоящий дом, семью, чтобы выиграть в суде дело у своих респектабельных, богатых родителей.

Ничего себе шутка!

Но девочка не должна расти в той же ледяной атмосфере, что они с сестрой. Он обязан ей помочь. И Грейс должна выйти за него замуж.

Джонни, нахмурившись, наблюдал за девушкой. Время от времени они с Дженелл переписывались. От сестры он узнал, что ферма Грейс висит на волоске, что по-настоящему никого в ее жизни нет. Может, его предложение и было несколько неожиданным, но он видел, что девушка хочет помочь Грейси. И не понимал, что же ее удерживает.

Вообще-то Грейс всегда была человеком независимым. Перечить-то ему она никогда особенно не перечила, но, в отличие от Дженелл, уговорить ее попроказничать было не так-то просто.

Он обвел взглядом ее фигуру — когда-то угловатые, а теперь плавные линии. Грейс всегда казалась ему сестренкой, но сейчас…

Умело щелкая ножницами над челкой Грейси, девушка поймала его пристальный взгляд:

— Что?

— А я думал, ты замужем, — соврал Джонни смущенно — на самом деле мысли его были заняты ее стройной ножкой, скрывавшейся под тканью юбки.

— А я думала, ты женат на крашеной блондинке с большим бюстом. — На губах Грейс появилась улыбка. — Силиконовым.

Джонни рассмеялся. Какая-то веселая искра всегда тлела в Грейс, хотя жизнь, которая крутилась вокруг страдающей болезнью Альцгеймера матери и денежных затруднений, рано заставила ее стать ответственной и серьезной. Джонни вдруг пришло в голову, что даже временно она не должна выходить замуж за такого человека, как он. Грейс заслуживает романтичного парня, который верит во все эти игры — сердечки, цветы, кольца. Который верит в любовь.

Но ему нужна именно такая девушка, как она — с ее здоровым деревенским воспитанием. И он знал, что она будет добра к Грейси, так же как была добра к застенчивой Дженелл.

Грейс наклонилась, чтобы подровнять девочке челку. Одежда плотно облегала фигуру — фигуру женщины. Джонни прищурился. А может, за этот месяц у Грейс появился приятель? Что, если она уже помолвлена с другим? Он принялся всматриваться, нет ли на пальце кольца, но руки, подстригавшие Грейси, все время находились в движении, и ему никак не удавалось разглядеть. Джонни беспокойно пошевелился.

Девочка между тем сидела как королева, задрав свой маленький подбородок — точь-в-точь как Грейс. Он рассчитывал, что Грейс поможет извлечь замкнутую Грейси из ее раковины — как это произошло когда-то с Дженелл. Но кто бы мог подумать, что присутствие Грейс подействует на девочку мгновенно? Более чем когда-либо, Джонни был уверен, что племяннице будет хорошо с Грейс и, приехав сюда, он поступил правильно.

Грейс почувствовала на себе испытующий взгляд Джонни, ощутила его беспокойство. Она в последний раз провела расческой по волосам Грейси и улыбнулась.

— В выдвижном ящике кассы есть коробка с лентами и заколками. Можешь пойти и взять, что захочешь.

Девочка быстро кивнула, слезла с кресла и помчалась открывать ящик. Грейс наблюдала за ней и вдруг всей кожей ощутила присутствие Джонни.

— Нам надо поговорить, — тихо произнес он, вторя ее мыслям.

Теперь Джонни стоял совсем рядом, она ощущала его запах, все еще с привкусом машинного масла. Он был так же строен, как тот восемнадцатилетний парень, который когда-то покинул их городок. В белой футболке он казался крепким и сильным. Взгляд его был тверд, и с трудом верилось, что Джонни нуждается в ней хоть для чего-нибудь.

Затем в его глазах засветилось что-то новое, и сердце Грейс забилось тоже по-новому. Неясное обещание, которое она прочла во взгляде Джонни, вовсе не было обещанием братским.

Но прежде чем она удостоверилась в этом, прежде чем смогла принять его в свое сердце, подбежавшая к ним Грейси отвлекла Джонни. Держа в каждой руке по розовой ленточке, она сказала:

— А я есть хочу!

Заговорщицки улыбнувшись Грейс, Джонни спросил таким тоном, будто они уже поженились:

— А как насчет ленча?

Мельком взглянув на него, та пригладила девочке волосы.

— Как насчет ленча на ферме, а, Грейси?

— А там корова есть?

Девушка не могла удержаться от смеха.

— Коровы нет. Зато есть котята, с которыми можно поиграть, и цветы, из которых можно сделать букет.

У Грейси была улыбка Дженелл. Это было одновременно трогательно и больно. Грейс отвернулась; но куда убежишь от печали, печали, несравнимой с болью Грейси… Схватив спрей для укладки волос, она быстро произнесла:

— Во-первых, давай вплетем эти ленточки тебе в прическу.

Грейси с вожделением смотрела на розовый спрей — как раз такой покупала и ее мама.

— Можно, Джонни?

Не «дядя», а просто «Джонни», отметила про себя Грейс. Но пусть он сам занимается формальностями.

Он разрешил, осторожно пожав плечами и на всякий случай отойдя подальше. Грейс слегка смочила спреем волосы Грейси. Мгновение спустя они уже выходили из парикмахерской.

Малышка Грейси была очаровательна, и Грейс почувствовала, что гордится ребенком Дженелл. Она представила себе, как каждое утро причесывает Грейси, а вечером уютно укутывает ее одеялом.

И еще она представила себе, как укутывает Джонни…

— Слушай, а бакалея «Голд» еще открыта? — спросил Джонни, указывая на вывеску внизу улицы.

Грейс всегда считала, что это Джонни разбил камнем лампочку в первой букве, так что теперь читалось «Олд». Был магазинчик «Золотой», а стал «Старый».

— Давай зайдем туда, я что-нибудь возьму к ленчу.

Она с беспокойством взглянула на Джонни.

— У меня на ферме масса еды.

— Но у тебя наверняка нет нужного сорта арахисового масла. Пошли, я хочу показать Грейси лавочку Голда. Помню, как мы подолгу околачивались там, пили лимонад и глазели на девчонок.

— А я помню, как тебя оттуда выгнали, — проворчала Грейс, надеясь, что под «что-нибудь возьму к ленчу» подразумевалось, что Джонни за это заплатит сам. Его родителям дорого обошелся тот фейерверк, который он когда-то стащил.

Она пошла следом. Разумеется, Генри Голд не разделил бы энтузиазма Джонни, знай он, что за покупатель наведался к нему.

Когда они шли по улице, Грейси бежала впереди, старательно перескакивая через две плитки. Грейс подумала, что весь Эшвилл наблюдает за ними и размышляет над причинами возвращения Джонни. Причем последняя мысль, которая может прийти кому-нибудь в голову, — что он вернулся жениться на ней.

Хотя, глядя на беспечные прыжки девочки, Грейс могла понять стремление Джонни воспитывать свою застенчивую племянницу в тихом Эшвилле, а не в большом городе. Она сжала губы. И понятно, почему адвокат Джонни решил, что женитьба может заставить суд отдать ему ребенка.

Джонни подошел к ней, рука его коснулась плеча Грейс, их бедра невольно соприкоснулись, собрав ее юбку в складки. Грейс хотелось увидеть сияние освещенных солнцем иссиня-черных волос Джонни, но она подавила этот порыв. А когда она все же взглянула на него, ее глазам предстал Джонни, берущий Грейси на руки. Ведь он никогда в жизни не брал в руки ничего, кроме своих железок!

Ей тоже хотелось помочь Грейси. Но, по правде говоря, она разбиралась в детях не больше Джонни. Из-за матери, боровшейся с болезнью Альцгеймера, Грейс проводила долгие часы дома или в Эшвиллском приюте, вместо того, чтобы подрабатывать нянькой, как ее сверстницы. И перспектива брака с Джонни — когда-то ее мечта — теперь представлялась лишь чем-то тягостным: ведь она знала, что он не любит ее.

Показался магазин Голда.

— При одном только взгляде на это место мне уже хочется бифштекс и колу, — усмехнулся Джонни.

— Вряд ли это подходящий ленч для маленькой девочки, — заметила Грейс, уверенная, что именно об этом он и думал.

— Я люблю арахисовое масло, — заявила Грейси.

— С сельдереем, — добавил Джонни. — Пошли.

Внутри магазинчика было прохладно, сумрачно и тихо. Генри вышел из-за прилавка. Постоянная хмурая гримаса избороздила лицо морщинами, сдвинутые брови побелели, как и остатки волос. Джонни возвышался над ним на шесть футов, но это не помешало Генри наградить Джонни своим знаменитым взглядом.

— О, Джонни Тремонт собственной персоной! Говорят, ты сидел. Еще говорят, что ты богат. А на самом деле?

— Ну, я не в тюрьме, — резко ответил Джонни. Грейс оставалось только надеяться, что он не будет демонстрировать свой нрав.

— Гм. А я вот зеркала завел. — Генри указал своим узловатым пальцем на место над дверью и на задний угол маленького квадратного магазинчика. — И сигнализацию. — Старик кивнул на Грейси: — А это у тебя кто такой?

Грейс думала, что малышка испугается пристального взгляда Генри. Но она лишь не отрываясь глядела на него с веселой улыбкой.

Джонни положил ладонь ей на плечо:

— Это моя племянница, Грейси.

Лицо Генри, насколько это возможно, смягчилось.

— Мне так жаль… когда я услышал насчет Дженелл. — Затем он добавил многозначительно: — Она была хорошей девочкой. — Сдвинув брови, он посмотрел на Грейси. — А ты хорошая девочка?

Грейси решительно кивнула:

— Джонни говорит, что хорошая.

— Гм. Ну, если ты ничего тут не разобьешь, я дам тебе леденец. — Генри шаркающей походкой вернулся за прилавок, бормоча что-то о яблоках, которые падают недалеко от яблони.

Джонни глубоко вздохнул и направился к боковой стойке с арахисовым маслом. Грейс знала, что он найдет его на том же месте, что и десять лет назад.

— Это Ворчун, — пропела Грейси, оглянувшись на Генри.

— Старый ворчун, он ничуть не изменился, это уж точно, — пробормотал Джонни.

— Да нет, это гномик Ворчун, — объяснила Грейси.

Грейс рассмеялась.

— Гномик из «Белоснежки»?

— Джонни мне читает, — сказала Грейси, выбирая арахисовое масло и предоставив Грейс возможность вообразить себе эту чудесную картинку: Джонни читает волшебную сказку прильнувшей к нему племяннице.

За все эти годы мечтаний о Джонни она ни разу не пыталась представить себе что-либо подобное.

Похоже, Джонни очень менялся в присутствии Грейси. Когда-то они с Генри были кровными врагами и парень с наслаждением вступал в схватку. Теперь, кажется, он беспокоился за свою репутацию — скорее всего, из-за племянницы.

Кроме арахисового масла для девочки, они выбрали апельсины, сельдерей и ветчину. Грейс уверяла, что у нее есть все, что им может понадобиться, но, когда они подошли к прилавку, Грейси заявила, что ей хочется пирожных. Взяв племянницу за руку, Джонни тут же отправился разыскивать это лакомство. Грейс рылась в кармане юбки в поисках двадцати пяти центов на леденец для девочки. Быть может, Джонни все же немножко изменился?..

Из глубины магазинчика донесся шум, затем грохот посыпавшихся консервных банок.

Грейс закрыла глаза. Вряд ли он изменился.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Грейси.

Грейс бросила монету на прилавок. Генри глядел в зеркало над дверью. До чего же стариковские стали у него глаза… Не обращая на него внимания, она бросилась к пирамиде из консервированных супов, которую заметила в глубине магазинчика.

Она обнаружила Джонни с целой и невредимой Грейси на руках. Ногой он останавливал катившиеся банки.

Через голову малышки мужчина взглянул на Грейс.

— С ней все в порядке, — вырвалось у него.

Девушка почувствовала, как напряжение спало, но тут же вернулось при виде Генри — тот явился оценить убытки, без которых не обходился ни один визит Джонни. Жужжавший в тишине вентилятор напомнил ей, как Джонни поднес мешок муки к старому напольному вентилятору Генри. Грейс закусила губу, вспоминая последовавший за этим скандал. А ведь и в самом деле — тогда это казалось смешным!

Генри сердито посмотрел на Джонни:

— Разумеется, твоя работа!

Грейси обхватила ручками Джонни за шею:

— Это не Джонни!

— Гм. Когда-то я это уже слышал.

Нежные детские ручки успокоили Джонни. Нет, он не собирается устраивать сражение со стариком Генри. Не при Грейси и не при Грейс.

Джонни прищурился. Глаза Грейс искрились от сдерживаемого смеха. Ему вдруг показалось, что все это уже когда-то было. Он вспомнил, как Грейс точно так же смеялась над ним много лет назад — он стоял тогда весь в муке в этом же магазинчике, и Генри тоже. Старик тогда обозвал его преступником. Еще они сказали, что в таком виде домой ему возвращаться не стоит.

Джонни замер, погрузившись в воспоминания о том, как Грейс смеялась в тот день. Длинные волосы рассыпались по плечам, по выцветшей рубашке, которую она носила. В каком-то смысле она изменилась. Теперь ее волосы падали на плечи, которые облегал мягкий белый хлопок. Грейс выглядела дьявольски сексуально.

Но в чем-то она оставалась все той же зеленоглазой девчонкой, не боявшейся смеяться над ним.

И в этом тоже было что-то очень сексуальное.

— Значит так, Джонни Тремонт. Ты все это уберешь! У меня покупатель. И не забудь, теперь здесь имеется зеркало! — Генри повернулся к прилавку, ворча по поводу помятых консервных банок и всяких преступников.

Грейс уже не скрывала улыбки, и Джонни грозно поглядел на нее. Девушка словно бы видела, как тогда, много лет назад, он подметает муку, а она улыбается из-за бутылки с кока-колой.

— Ты поможешь мне поставить обратно все эти банки или так и будешь стоять и смотреть?

Грейси заерзала у него на руках, пытаясь слезть.

— А можно я помогу?

Джонни поставил малышку на ноги.

— Разумеется. Мы построим заново эту пирамиду, и ты сможешь водрузить на вершину последнюю банку. Как ты считаешь, мы позволим Грейс помочь нам?

Грейси быстро кивнула.

— Ты принята, — сообщил Джонни с самодовольной улыбкой.

Она славная девчонка, пожалуй даже, слишком, решил он. Когда Грейс присела на корточки, кокетливая юбка время от времени открывала гладкие стройные бедра. Они с Джонни двигались навстречу друг другу. Малышка Грейси развлекалась, а Джонни страдал.

Пока он не увидел Грейс, брак с ней представлялся ему лишь одним из условий получения опеки над племянницей. Теперь же эта идея занимала его на куда более интимном, первобытном уровне.

Разбросанных банок было много, и он устроил девочке перерыв, послав ее за пирожными к прилавку Генри. Теперь они с Грейс сидели почти нос к носу, касаясь коленями друг друга. Джонни протянул ей руку. Девушка явно колебалась. Ощущение ее нежной кожи как-то успокоило его.

Джонни знал, что Грейс почувствовала его напряжение. Большим пальцем Джонни вновь коснулся ее руки и вздрогнул, когда Грейс вдруг взглянула ему прямо в глаза.

Интересно, что будет, если он ее поцелует…

Не желая долго гадать, Джонни нагнулся ближе. От Грейс исходил божественный аромат. Сладкий и женственный, беспроигрышное сочетание. Чуть затуманившимися глазами она глядела на его рот, приближавшийся к ее приоткрытым губам…

— Генри же смотрит в зеркало, — не разрушая чар, прошептала девушка. Джонни было наплевать на зеркала, но возможно, Грейс это волновало. Она наверняка помнила, что означал поцелуй Джонни Тремонта для девичьей репутации в Эшвилле — даже если это был всего лишь поцелуй.

Грейси прибежала обратно, и Джонни не стал удерживать мгновенно отпрянувшую Грейс. Джонни чувствовал на себе ее осторожный взгляд. Вероятно, она смотрела на него уже другими глазами. Ведь он всегда был для нее занудным старшим братом, так же как она для него — сестрой. Так что все эти сексуальные волны, так неожиданно захлестнувшие их, были для нее таким же шоком, как и для него.

Джонни поставил на место оставшиеся банки и, как и обещал, поднял Грейси, чтобы девочка водрузила последнюю на верхушку пирамиды. Их задача была выполнена, и все трое направились к прилавку. Джонни заметил, что Грейс старается держать дистанцию.

Под бдительным оком Генри, Джонни заплатил за покупки, взял пакет и направился к выходу.

— Возьми-ка леденец, малышка, — к изумлению Джонни предложил Генри.

Но еще больше он удивился, когда Грейси побежала назад и старик вручил ей леденец.

— Спасибо, — поблагодарила девочка почти шепотом.

Джонни удивился этому больше, чем если бы Грейси закричала. Не то чтобы девочка была плохо воспитана, просто обычно она слишком стеснялась и не решалась вступать в беседу без помощи Джонни. Но ведь Грейси решила, что Генри — сказочный гномик.

У Джонни на это просто не хватало воображения.

Спустя мгновение сияющая Грейси примчалась обратно.

— Я сказала, что мне очень жаль, что я рассыпала банки. А он сказал, что я хорошая девочка.

— Ты хорошая девочка, — гордо подтвердил Джонни.

Ему было приятно, что месяц, проведенный в его обществе, никак не повлиял на сей факт, а ведь его родители были убеждены в обратном.

Он заметил, что Грейс смотрит на него — вероятно, размышляя над тем, что он взял на себя вину Грейси. В конце концов, она же «хорошо его знала»… Но в глазах девушки были нежность и тепло, и это почему-то привело его в замешательство. Он пробормотал так, чтобы Грейси не услышала:

— А мне старый ворчун ни разу не дал леденцов.

— Меня и Дженелл он всегда угощал лакричными палочками, — вспомнила Грейс, и по прозвучавшей в ее голосе печали Джонни понял: она тоже тоскует по Дженелл.

В нем зашевелился остро-сладкий клубок желания, смешанный с горько-сладкой жалостью. Он подумал, что горе Грейс так же велико, как и его собственное, — ведь они с Дженелл были ближайшими подругами.

Они вышли из магазинчика и пошли вслед за девочкой по тротуару.

— Дженелл вышла замуж за прекрасного парня, — заявил вдруг Джонни. — Она была счастлива. Но всегда жалела, что его профессия заставила ее уехать отсюда, от тебя.

— Спасибо, что сказал мне, — улыбнулась ему Грейс, и Джонни почувствовал, как у него дрогнуло сердце. — Ты умеешь быть очень милым, Джонни Тремонт, когда захочешь.

Джонни смутился — только он один знал, каким милым ему хотелось бы быть.

Все трое остановились возле его мотоцикла. Малышка схватила свой розовый в полоску шлем, и Джонни подмигнул ей:

— Грейси любит настоящую езду, правда, Грейси?

Та с обожанием взглянула на Джонни.

— Люблю!

Грейс, похоже, не разделяла ее энтузиазма.

— Грейси не должна кататься на этой штуке по шоссе. Мы можем доехать до фермы на моей машине, а мотоцикл ты бы оставил здесь.

— Оставить «Харлей»? — Да Грейс с ума сошла! Предложи она оставить здесь малышку, Джонни не пришел бы в такой ужас. — Его же могут украсть!

— Вон полицейский участок, — показала она на дом через дорогу. — Да и кому в Эшвилле красть его? Миссис Кромвелл?

Джонни вспомнил миссис Кромвелл, цветочницу. Представив ее могучие телеса, обтянутые платьицем в цветочек, на своем мотоцикле, он содрогнулся.

— Если ты и в самом деле беспокоишься, можешь попросить Эдди с бензоколонки приглядеть за ним.

Джонни снова вздрогнул. Промышлявший довольно-таки халтурным ремонтом, Эдди был последним человеком, которого он подпустил бы к своему мотоциклу.

— Вспомни времена, когда ты перевозил «харлей» на отцовском грузовике, — грустно засмеялась Грейс. — Жалко, что старый «форд» уже не на ходу.

Джонни тоже жалел об этом. Как приятно было бы увидеть его здесь, с водруженным на него мотоциклом. И в самом деле, Грейс права. Ему не хотелось везти Грейси по двухполосному шоссе на этом мотоцикле. Можно поехать на нем вслед за Грейс, но ведь Грейси наверняка не согласится сесть в машину без него.

— Я заблокирую его и оставлю. — Джонни мог поклясться, что уже при одних этих словах ощущает просто-таки физическую боль. Он схватил шлем, и вся троица забралась в машину. Девочку с ее леденцом пристегнули на заднем сиденье.

Джонни не мог не оценить синий автомобильчик Грейс. Как и в ее парикмахерском салоне, здесь было аккуратно и чисто. Магнитные бантики для записок. Одна из них напоминала хозяйке, что пора забрать одежду из химчистки. Другая гласила: «Ч.С. — суббота».

Увидав вторую, Джонни нахмурился. Свидание? Отсутствие кольца на пальце Грейс исключало наличие жениха, но это не значит, что в ее жизни нет мужчины. Ради Грейси он обязан все выяснить.

Убедившись, что Грейси занята леденцом и пейзажем за окном, Джонни похлопал по записке и лениво спросил:

— А кто такой Ч. С.?

Грейс приподняла брови с видом «а тебе какое дело?». Но все-таки соблаговолила ответить — скорее всего, потому, что он как-никак сделал ей предложение.

— Клиент.

Джонни тут же успокоился. Наверняка одна из тех миниатюрных старушек, которые любят причесываться под французского пуделя.

— Чейз Синклер. Один из моих постоянных клиентов. — Джонни смотрел на нее, и Грейс слегка притормозила. Осторожности ради она помедлила, прежде чем небрежно добавить: — Мы встречались пару раз.

Взгляд Джонни стал жестче.

Чейз. Ему никогда не нравилось это имя. И будничный тон, которым девушка произнесла его, и странная боль, которую он ощутил при ее словах, ему тоже не понравились. Джонни надеялся, что Грейс отдает себе отчет: если они собираются пожениться, следует ради девочки забыть о свиданиях.

С притворной беспечностью он насмешливо произнес:

— Чейз и Грейс. Как в мультфильме.

Грейси захихикала. Грейс сердито посмотрела на него.

— Это ребячество, Джонни.

— У тебя вроде было чувство юмора, — заметил он.

— Приходилось его иметь, — проворчала Грейс. — Иначе с тобой свихнуться можно было. — В ответ на его протестующий взгляд она добавила: — Например, когда ты прилепил жвачку к моим волосам.

Джонни смущенно поморщился. Да, после этой шутки Грейс пришлось отрезать челку. И все же Джонни нравилось думать, что именно он подсказал ей профессию.

— А еще ты насмерть напугал нас с Дженелл, когда мы спали на нашей террасе.

Что, правда, то правда. Ее отец уже грозился выстрелить, когда вдруг понял, что же заставило девочек так орать. Грейс и Дженелл пришлось провести остаток ночи в доме. И все из-за безобидной садовой змейки.

Джонни поддался ностальгическим настроениям и вдруг ощутил, что тоскует по Дженелл больше, чем когда бы то ни было. Поймав взгляд Грейс, он увидел боль, которую та не в силах была скрыть. Это путешествие по реке памяти продолжалось уже довольно долго. Он обернулся.

— Мы почти приехали, Грейси.

— А зачем ты прилепил ей к волосам жвачку? — поинтересовалась девочка.

— О…

— Потому что Джонни был задирой. Тебя он не задирает, а? — спросила Грейс.

Малышке понадобилось несколько мгновений, чтобы преодолеть робость.

— Он меня щекочет. Но когда я ему велю, он перестает.

— Не похоже на того Джонни, которого я знала, — пробормотала Грейс.

Он нахмурился. Неужели она не видит, что он уже не такой, каким был даже месяц назад, что уж говорить о том проказливом подростке? Теперь его мир вращается вокруг Грейси.

Он бросил свое холостяцкое жилье и ведет дела из прекрасного домика Дженелл. Последним светским мероприятием был поход с Грейси в кино на «Белоснежку». Странно, это вовсе не угнетало его — пока Грейс не разбудила в нем мужские инстинкты.

Все еще несколько удивленный поворотом событий, Джонни незаметно разглядывал Грейс, пытаясь понять собственную реакцию. Когда она притормозила перед поворотом на гравиевую дорожку, ведущую к ферме Гринов, юбка слегка открыла ее ногу. Кожа была шелковистой и гладкой на вид — девушка не носила чулок. Внимание Джонни привлек ремешок босоножки, облегавший ее лодыжку. Он представил себе собственную руку, сжимающую это место, свои губы…

Джонни отвел глаза.

Машина остановилась перед гаражом. Джонни вспомнил, как однажды прятался там, после того, как облил Дженелл и Грейс из шланга. Грейс было всего тринадцать, когда она убегала от него в промокшей насквозь рубашке. Он подумал, что теперь она, должно быть, выглядела бы в мокрой футболке немного по-другому.

— Вот мы и прибыли.

Джонни резко отвел глаза от футболки Грейс, и его окутало горячее сладостное облако. Он и не подозревал, что подобное может случиться. Не думал, что Грейс вызовет в нем такое желание. Он не собирается снова смотреть на нее так, не собирается так о ней думать. Он не собирается жениться на ней.

Малышка вылезла из машины и восхищенно воскликнула:

— Точь-в-точь как домик в моей фермерской книжке. А где же котята? — спросила она взволнованно.

Глядя на счастливое детское личико, Джонни подумал, что все-таки женится. Но, черт возьми, он должен держать себя в руках. То, что он ощущал по отношению к Грейс, целомудренным не назовешь.

Малышка была так возбуждена, что он чуть ли не с наслаждением на четвереньках полез под террасу и поймал котят. Непоседливая троица тоже будто сошла с картинки. Грейси могла только мечтать о таком! И она уселась по-турецки на траву в тени вяза, а котята то забирались ей на колени, то убегали.

Грейс отнесла еду в кухню. Джонни разглядывал дом, понимая, что это подходящий момент для откровенного разговора. Но что-то его останавливало. Велев Грейси никуда не уходить, он оставил девочку с ее новыми друзьями и вошел в дом.

Там было прохладно и спокойно — от солнца защищали шторы. Джонни заметил, что у лестницы появились перила, услышал гудение кондиционера — ничего этого не было во времена их детства. А так все, пожалуй, по-прежнему.

В раннем детстве, переезжая из города в город, Джонни мог только воображать, что чувствует ребенок, который растет в своем доме, живет там постоянно. И что чувствует, расставаясь с этой частью своей жизни. Забавно, ведь он прибегал на ферму Гринов, только чтобы от скуки подразнить Грейс и Дженелл, и все же это место было связано с самыми лучшими его воспоминаниями.

На стенах холла — оправленные в рамки фотографии и афиши Элвиса. В гостиной Грины держали старый проигрыватель и сорок пять пластинок Пресли. Джонни предположил, что эта рухлядь отправилась на чердак. Не хотелось думать, что Грейс могла расстаться с ней совсем.

Джонни вошел в гостиную. В углу, где Грейс теперь поставила горшок с каким-то растением (таким же, как в парикмахерской), висел когда-то огромный плакат, изображавший Элвиса в полный рост. Джонни усмехнулся, прикинув, что смотреть на Пресли было все же приятнее.

— Когда мама была в доме для престарелых, мы отнесли плакат туда, — пояснила стоявшая сзади Грейс, будто прочитав его мысли. — Папа сказал, что с ним ей будет веселее.

Джонни повернулся к Грейс, остановившейся на пороге. Она вновь казалась ему пятнадцатилетней девочкой, потерявшей мать задолго до того, как миссис Грин на самом деле покинула этот мир.

— Это замечательно, — сказал он.

— Папа оставил его там и после маминой смерти. Каждый раз, когда я приезжаю, они вешают его где-нибудь в углу.

— А ты все еще ездишь туда?

— Я стригу некоторых пациентов. У мамы там было много друзей. Теперь они мои друзья.

Джонни подумал, что все эти годы Грейс проводила слишком много времени в доме для престарелых. Но она улыбалась, говоря об этих людях.

— Мама их всех превратила в фанатиков Элвиса.

— Фанатов, — поправил Джонни. — В фанатов Короля.

— Отец тоже так говорил…

Джонни отнюдь не ощущал, себя отцом Грейс. Узнай тот, что парень чувствует в данный момент, наверное, в гробу бы перевернулся.

Не надо представлять себе, как они с Грейс занимались бы любовью. Это невозможно.

О, нет, возможно…

О, нет, ему не следует…

Джонни понял, что должен следить за собой. Он желал Грейс и был уверен, что это не безответное чувство, как бы Грейс ни сопротивлялась для виду. Но это не та девочка, которую можно взять наскоком, пусть даже свадебным.

Лучший способ приблизить свадьбу, решил он, — это пойти путем дружбы. Никакой сердечной дрожи. И никакого секса.

— Где Грейси? — спросила вдруг Грейс, входя в гостиную.

— Играет с котятами.

— Хорошо. Мы должны что-нибудь придумать с женитьбой, чтобы ты смог взять Грейси к себе.

При этих словах Джонни нахмурился, он лишь теперь вспомнил, зачем приехал сюда. Грейс подошла к нему. В неясном свете, пробивавшемся сквозь шторы, она вдруг показалась совсем, просто-таки интимно близкой. Джонни попытался подавить в себе юношескую реакцию на ее присутствие. По сути, он сделал шаг назад, а это для Джонни Тремонта был явно новый танец.

— Стой спокойно. У тебя в волосах паутина — ты же лазил под террасу. — Грейс, похоже, это забавляло. Она убрала паутину, и между ними возникло еще большее напряжение. Когда на мгновение она прижалась к нему, грудь девушки под облегающим джемпером коснулась его. Джонни попытался избежать короткого замыкания. С каждым движением пальцы Грейс, казалось, все глубже проникали в его волосы. Этот сладостный аромат ее запястья возле его лица, ее юбка, развевающаяся рядом с его обтягивающими джинсами, ее ноги в босоножках, наступающие на его кроссовки… Чувства переполняли Джонни. Он оценивал расстояние, разделявшее их губы. — У тебя действительно густые волосы, — пробормотала Грейс. Движения ее руки, перебиравшей пряди, казалось, замедлились. — Многие женщины проводят в парикмахерской целые часы, пытаясь добиться такого эффекта.

Джонни хотел бы разобраться в своих спутанных мыслях. Кто они, наконец? Друзья, а не любовники, подсказал внутренний голос.

В его сознании вспыхнуло воспоминание о том, как они с Грейс танцевали здесь, в этой комнате. Солнечные лучи, проникавшие через окно, освещали ее блестящие волосы. Джонни подпевал Элвису. Грейс посмеивалась над ним. А затем положила голову ему на плечо и прижалась всем своим изящным телом…

Коснувшись волос Джонни, Грейс застыла. Oна вдруг осознала, какое незначительное расстояние разделяет их тела, поняла, какой испепеляющий жар горит в глазах Джонни. Прежнее желание вспыхнуло вновь. Грейс напомнила себе, что Джонни приехал с конкретной целью, что он привык получать от женщин то, чего хочет. Сейчас ее собственные чувства к нему могли ранить ее куда сильнее, чем когда бы то ни было.

Грейс убрала руку, но прикрытые веки девушки трепетали, когда теплое дыхание Джонни ласкало ее лицо. Она почувствовала, как он сжал ее талию, и на мгновение Грейс охватил страх, что он оттолкнет ее… или что не оттолкнет. И Джонни, казалось, ощутил ее смятение. Он нежно коснулся ее губ, целуя Грейс точь-в-точь так, как она мечтала когда-то.

Но она больше не была подростком, и сладость его поцелуя не успокоила ее. Грейс лишь почувствовала еще большее волнение. Горячими руками Джонни прижал ее к себе. Казалось, он знает, как, когда и где коснуться ее губами, прижать крепче, заставляя девушку невольно ответить ему. Ее пронзило желание. И тут…

Она расслабила пальцы, сжимавшие рубашку Джонни. Но прежде, чем ее пальцы отпустили мягкую ткань, он сам отвел губы и отодвинул от себя девушку. В это время хлопнула парадная дверь, и Грейс подумала было, что причиной такого поведения Джонни послужило появление Грейси. Но щеки ее вспыхнули, когда Джонни сделал шаг назад и сунул руки в карманы.

Нет, он просто не хотел целовать ее.

— Джонни! — закричала Грейси из холла. — Иди сюда, посмотри, что умеют делать котята!

— Я сейчас, — крикнул Джонни в ответ.

Дверь снова хлопнула. Джонни не двинулся с места. Но он отводил глаза, а проворные руки продолжал прятать в карманах.

Грейс обожгло — желание, бешенство, смущение. Быть может, ей лишь померещились те взгляды, которые он бросал на нее? Тот напряженный момент в магазине… Грейс вспомнилось, что Джонни не прореагировал — разве что пошутил, — когда она намеренно упомянула о свидании с Чейзом, надеясь заставить его ревновать. Дурочка, как она могла забыть, что он хотел заплатить ей, чтобы она вышла за него замуж! Что все это вообще исключительно из-за Грейси!

Но зачем тогда он целовал ее?

— Прости, Грейс. Мне кажется… я только… я хочу сказать, это было так давно…

Ах, вот в чем дело. Грейс мило улыбнулась, но все в ней закипело.

— Тебя смущает Грейси?

Джонни замер, ероша волосы. Грейс все еще ощущала шелковистость этих черных прядей в своих пальцах.

— Да. Именно это.

Казалось, Джонни произнес эти слова с облегчением.

Грейс захотелось поцеловать его. Но на улице ждала малышка, поэтому девушка лишь произнесла:

— Извинение принято. Иди-ка лучше к Грейси.

— Да, я пойду. — Джонни, не скрывая нетерпения, устремился было к двери, но обернулся к Грейс. — Я, правда нужен Грейси. Мы нужны ей. Подумай о моем предложении, о закладной и о свадьбе.

Джонни вышел из комнаты. Мгновение спустя Грейс услышала, как осторожно закрылась входная дверь.

«Подумай о нашей свадьбе».

Было время, когда она ни о чем другом и не мечтала. Потом Джонни уехал из города и невольно разбил ей сердце.

Она не может позволить ему сделать это вновь!

Грейс отправилась в кухню и судорожно распахнула холодильник, чтобы достать лимонад. Прежде чем дверца захлопнулась, она успела подставить разгоряченное лицо под волну холодного воздуха.

У кого еще, кроме Джонни, хватило бы мужества вернуться спустя десять лет, чтобы попросить об одолжении — выйти за него замуж? Ну, Джонни не больше хотелось жениться, чем продать свой «Харлей» на металлолом. Что же касается воспитания ребенка… Грейс презрительно фыркнула. Джонни никогда не умел отвечать ни за что, кроме чистки карбюратора собственного мотоцикла. Это была его игра. Она-то и стала его профессией.

Грейс разлила по стаканам лимонад и сделала бутерброды. Со звоном поставила посуду на поднос и направилась к двери. Пока она накрывала для них столик красного дерева, Джонни увел малышку Грейси в дом помыть руки.

Входная дверь захлопнулась. Грейс глядела на нее, увидев их с Джонни миссию в новом свете. Если он возьмет это на себя, ему придется следить, моет ли Грейси руки, пока она не вырастет.

А он небось и сам все еще забывает это делать.

Они вернулись, и девочка молниеносно справилась со своими сэндвичами — ей хотелось вернуться к котятам. Когда Грейси помчалась к вязу, Джонни, облокотившись о стол, уселся на скамейку верхом. Он смотрел на малышку так долго и так внимательно, что Грейс показалось, будто о ее присутствии он забыл. Она видела, как на его губах возникает то улыбка, то напряжение, как глаза его, то светлеют, то беспокойно темнеют. Гнев Грейс вспыхнул вместе с неожиданным порывом ветра, разметавшим волосы Джонни.

Наконец он произнес:

— Дженелл была прекрасной матерью, а Грант — чудесным отцом. Непросто быть такими, как они.

Грейс не заметила никакой обиды, только искреннее сомнение в собственной способности воспитывать племянницу — обезоруживающее сомнение, надо признать. Похоже, Джонни действительно любит малышку, если готов избрать для себя этот путь. Но Грейс не могла не думать о том, чего он лишал себя ради этого.

— Чтобы не травмировать Грейси, мои родители отказались от предварительных слушаний и каких бы то ни было сцен в присутствии ребенка. Но все равно ей нелегко. Я разговаривал с ее врачом — он признал, что ей полезно уехать сюда, за город.

Словно в подтверждение этих слов, Грейси прижалась щекой к котенку и, закрыв глаза, улыбнулась. Грейс подумала, что это редкий момент покоя в ее коротенькой жизни, уже успевшей стать такой тревожной.

— С тобой ей было бы хорошо, — произнес Джонни тихо.

Грейс набрала в легкие теплый летний воздух. Ей хотелось помочь дочке Дженелл. Но нельзя же не думать о собственном сердце, которое, возможно, при этом разобьется.

К тому же она, как и Джонни, сомневалась в собственной способности воспитывать ребенка.

— Я не очень-то разбираюсь в детях, Джонни. Я ведь никогда не присматривала за детьми.

— Ты — женщина. Умение воспитывать детей заложено в вас природой, — возразил Джонни с жизнерадостной мужской наивностью.

— Это миф. Даже женщина должна учиться этому. А я больше времени проводила со стариками, чем с детьми.

— Да это одно и то же, — усмехнулся Джонни. — В старости мы все возвращаемся к истокам. Вновь смотрим мультфильмы, носим яркую одежду. И даже уменьшаемся в размерах. К смерти мы становимся такими же лысыми и беззубыми, как малыши.

Грейс не смогла удержаться от смеха. Джонни не отличался особой почтительностью. Никогда не отличался — и за это его обожали все девчонки, включая ее саму. Но смех их оборвался сам собой. Когда речь шла о Грейси, сразу возникало столько сложностей. Слишком велика была ставка в этой игре…

— По ночам она просыпается и плачет, — сказал Джонни таким тоном, будто ему больно было даже говорить об этом. — Она плачет, когда я ухожу, боится, что я не вернусь.

Ах, Дженелл, Дженелл… Слезы обожгли глаза Грейс — она знала, что горе маленькой Грейси разбило бы сердце ее матери. Она напомнила себе, что Дженелл покоится на небесах вместе с Грантом. Но Грейси… Грейси нуждается в ней.

— Мои родители не смогут дать Грейси ту любовь, которая ей необходима, — просто заметил Джонни. Грейс спрашивала себя, понимает ли он, какую роль сыграла эта проблема в его с Дженелл жизни. — А если я не женюсь, у меня очень мало шансов выиграть процесс. — Он повернулся к девушке. Никогда еще она не видела его таким серьезным. — Я понимаю, что у нас не будет такого брака, как у миллионов других, как у Дженелл с Грантом. Но мы же друзья, правда?

Этого Грейс не могла отрицать. Разве это не Джонни всегда чинил цепь ее велосипеда? Разве не он возил их с Дженелл в кино?

Друзья…

Джонни пристально глядел на нее своими синими теплыми глазами. В сердце Грейс было место, которое не мог занять никто, кроме него. Ей знакомо было это страстное томление, но она отдавала себе отчет, что Джонни не испытывает ничего подобного. Из-за своих родителей он так и не понял, что такое любовь.

Он выпрямился и осторожно накрыл ее ладонь своей. Желание Грейс становилось все сильнее и глубже. Она инстинктивно, словно бы защищаясь, сжала пальцы.

Джонни выпустил ее руку.

— Я знаю, что прошу слишком многого. Но я прошу ради Грейси. Ты выйдешь за меня замуж, Грейс?

Теплый ветерок обдувал ее лицо. Солнце просвечивало сквозь листья деревьев, зажигая ее глаза и заставляя ее щуриться. Разве незаметно, что ради девочки Джонни готов на что угодно?

Даже жениться на ней.

— Да. Я выйду за тебя замуж, Джонни, — мягко сказала Грейс.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Она согласилась!

Стоя на террасе, горячей ладонью сжимая стакан с ледяным лимонадом, Джонни смотрел на Грейс, которая прилегла на траву рядом с девочкой — они играли с котятами. Он женится… Влага со стенок запотевшего стакана капнула на его кроссовки.

Он не помнил, чтобы когда-нибудь волновался. Разве что когда полиция конфисковала мотоцикл…

Но теперь Джонни явно нервничал. Эта тревога — из-за роли отца, плюс перспектива женитьбы, пусть даже и временной. Он никогда особо не думал — даже вовсе не думал — о таких вещах до гибели Дженелл и Гранта.

Малышка громко засмеялась, когда Грейс что-то прошептала ей на ушко, и Джонни преисполнился благодарностью. Никому не удается оставаться замкнутым рядом с Грейс. Это все равно, что попытаться уйти в тень в пустыне. Он не ошибся, предположив, что именно она сможет сделать Грейси счастливой.

Но ошибся, решив, что по-прежнему будет воспринимать ее как сестренку.

Поцеловав Грейс, он стал говорить, до чего она изменилась, и до чегоне изменилась, и как это сочетание поразило его. Слава Богу, она поняла его слова по-своему и решила, что это у него переживания на сексуальной почве…

Грейс потянулась, чтобы достать котенка, ее юбка поднялась — мучительно высоко для Джонни. У него и в самом деле переживания на сексуальной почве.

Грейс вернулась в прежнее положение, и Джонни вновь расслабился. Он глядел на них с Грейси и бродивших между ними котят и вновь поклялся держать себя в руках. От него зависит будущее племянницы. Сделав большой глоток лимонада, он подошел и уселся на складной стул.

— Как их зовут? — спросила девочка, собирая котят в стайку, а Джонни улыбался каждому слову, обращенному к Грейс.

— Ну… им нужны хорошие имена, — ответила Грейс. Джонни знал, что она уже назвала их, но теперь хочет дать Грейси возможность самой придумать клички. — Ты знаешь какие-нибудь хорошие имена?

— Я знаю имена семи гномиков.

— Все семь?

— Ворчун, Молчун, Соня, Чихун, Доктор, Весельчак и Застенчивый. — Грейси взяла котенка и прижала к щеке. — Он улыбается. Его зовут Весельчак.

Подхватив игру, Грейс выбрала еще одного котенка:

— А этот похож на Ворчуна.

— Нет, Ворчун — это тот, из магазина. А это…

Котенок зевнул, и его немедленно окрестили Соней.

Джонни был очарован малышкой как никогда. С момента смерти Дженелл и Гранта она ни разу не бывала так оживленна с другими, даже если он находился рядом.

Племянница, казалось, забыла о нем и выглядела абсолютно безмятежной. Когда это ощущение покоя передалось и ему, Джонни понял, как тесно его чувства связаны с чувствами девочки.

Грейси взяла последнего котенка, пытавшегося спрятать мордочку в ее ладони.

— Он не хочет на меня смотреть, поэтому он — Застенчивый. Бабушка Тремонт называет меня так, когда я отвожу глаза. И она говорит, что я такая же, как мама.

При этих словах безоблачное настроение Джонни растаяло без следа. Черт бы побрал глупость его матери! Как будто Грейси следовало стесняться того, что она похожа на мать!

Он не психоаналитик, но догадывался: если впечатлительному ребенку слишком часто твердить о его застенчивости, он поверит и привыкнет к этому. Джонни выпрямился, раздумывая, как бы исправить то, что наделала мать, когда нежный голос Грейс остановил его:

— Ты действительно похожа на маму. — Джонни видел усилие, с каким Грейс смягчала слова для малышки. — Она была моей лучшей подругой, ты знаешь?

Грейси зарылась в шерстку котенка.

— Джонни говорил мне.

Джонни хотелось подойти к племяннице, но Грейс взглянула на него, и, доверяя ее интуиции, он остался на месте.

— Твоя мама порой бывала застенчивой. Это случается почти с каждым. Но после того, как мы с твоей мамой познакомились получше, знаешь, что произошло?

Грейси покачала головой, подбородком поглаживая шерстку котенка.

— Она перестала быть такой застенчивой. Она смешила меня, пока мы обе не заливались хохотом. У нее была чудесная улыбка, точь-в-точь как у тебя.

Малышка подняла глаза, и Джонни замер в ожидании ее ответа.

— Джонни говорит, что мамочка и папочка теперь звезды на небе. Они светят мне по ночам.

— Я уверена, что так оно и есть.

Грейси продолжала играть с котенком, то обнаруживая свои чувства, то пряча их вновь, — похоже, в этот момент она была способна только на это. Переведя дыхание, Джонни взглянул на Грейс, спокойно сидевшую рядом с девочкой. Сверкавшие в ее глазах гнев и слезы убедили его, что, какие бы сомнения она ни испытывала по поводу их брака, чувство долга по отношению к Грейси сильнее.

Спустя мгновение Грейси спросила:

— Можно мне взять котенка в мотель, Джонни?

— О…

Из-за спины девочки Грейс послала ему предупреждающий взгляд, и Джонни отказался от мысли тайком пронести котенка в номер.

— В мотеле не разрешают держать котят, — признался он. — Но ты будешь видеться с ними каждый день, когда мы с Грейс поже…

— Ты сможешь видеться с ними, когда только захочешь, — прервала Грейс, взглядом заставляя замолчать (будто они уже много лет женаты, кисло подумал тот). — Если хочешь, — продолжала Грейс, — можешь устроить котятам ленч. Там на террасе есть коробка с их едой и блюдце.

Грейси вскочила. Восторг, охвативший ее при мысли, что она сама покормит котят, пересилил разочарование оттого, что их придется оставить на ферме. Она взяла Застенчивого, позвала остальных, и они двинулись по лужайке.

Грейс поднялась и медленно направилась к Джонни. Он отставил свой стакан и уперся локтями в колени — поза, призванная выразить его безразличие. Когда девочка уже не могла их услышать, Грейс сказала:

— Похоже, ты до сих пор сначала делаешь, а потом думаешь! Как раньше!

Это была чистой воды провокация: руки на тонкой талии, высокомерно задранный подбородок, глаза сверкают осуждающе и одновременно изучающе. Ему хотелось шлепнуть ее по этому дерзкому подбородку. Хуже того: ему хотелось прижать ее к груди и поцеловать. Не решившись ни на то, ни на другое, он сказал:

— Мне нравится действовать под влиянием минуты.

Грейс не отступила, и взгляд ее чистых зеленых глаз словно бы смочил губы Джонни сексуальным пуншем.

— Я заметила, — сказала она резко. — Ты с самого начала принялся говорить о нашем браке при Грейси. Ты приехал сюда, заранее уверенный, что я выйду за тебя замуж — ради денег.

Джонни, никогда в жизни не красневший, почувствовал, как лицо его заливает краска. Пока он не поцеловал ее, он действительно не сомневался, что Грейс выйдет за него замуж, хотя бы ради Грейси.

— Я хотел заплатить по закладной, чтобы хоть как-то отблагодарить тебя, — настаивал он.

— Мне не нужна благодарность, если дело касается Грейси. И я могу сама заплатить по закладной. — Она сложила руки на груди, а Джонни поклялся себе ликвидировать ее долги. — Очевидно, ты также предполагал, что я сама займусь всеми необходимыми приготовлениями к приличной помолвке и свадьбе?

Джонни поморщился. Определение «приличный» ассоциировалось с торжественной свадьбой, со смокингами и галстуками. Явно не его стиль. А уж «приличная помолвка» звучит совсем мрачно. У них наверняка нет на это времени.

— Недели достаточно для приличной помолвки?

— Недели?! — Грейс охватила паника.

— В деле Грейси важен каждый день. В следующем месяце, на который назначено слушание, судья вряд ли отдаст Грейси моим родителям, если я… мы… уже приготовим ей хороший дом здесь.

Чудовищность ситуации поразила ее. Только теперь Грейс осознала, насколько будущее Грейси зависит от нее. Но одна неделя? У нее подкосились ноги, и она присела рядом с Джонни.

— А не будет ли судье совершенно ясно, почему ты так внезапно женился — тем более на подруге Дженелл? — Нет, если мой план сработает. Мне кажется, это как будто находиться под следствием. Мы невиновны, пока наша вина не доказана, то есть они должны доказать, что мы не любим друг друга. Мы лишь должны действовать убедительно.

— Это не план, — сухо возразила Грейс. — Это лжесвидетельство.

— Нам не придется лгать. Ты поддерживала отношения с Дженелл все эти годы. Суд предположит, что и со мной тоже. Будем считать, что мы полюбили друг друга много лет назад.

Сердце Грейс отозвалось на эти слова горько-сладостной болью. Понимая, что Джонни ждет ответа, она изобразила ироническую улыбку и тихо подтвердила:

— Им пришлось бы нелегко, вздумай они доказать обратное.

— Вот именно. Тем более что, если мы поженимся сейчас, у Грейси будет возможность адаптироваться прежде, чем она пойдет в школу.

Смягчившись, Грейс поняла, что Джонни и в самом деле тщательно все продумал. Но она не удержалась и заметила:

— Ты действительно решился отправиться сюда вместе с Грейси, предполагая, что я выйду за тебя замуж…

Она одновременно и сердилась, и пыталась придумать что-нибудь дерзкое, чтобы разрядить обстановку. Но Джонни лишь произнес с обезоруживающей искренностью:

— Да нет… Понимаешь, я знал, что могу рассчитывать на тебя.

И когда они наблюдали, как Грейси играет на террасе, Грейс молча пообещала себе, что никогда его не подведет.

— Ты только взгляни на нее, — сказал Джонни после паузы, срывающимся от гордости голосом.

И Грейс не могла не улыбнуться, увидав, как Грейси, стоя теперь на гравиевой дорожке, пытается уговорить капризных котят пойти за ней. Она раздраженно развела маленькими ручками, оглянулась на взрослых и улыбнулась.

Глядя на нее, Грейс подумала, что надо проветрить две большие комнаты наверху. Она отдаст Грейси спальню, выходящую на юг, и чудесным утром девочка будет просыпаться вместе с солнышком. И смотреть на котят, играющих на ступеньках крыльца. Кабинет на первом этаже, в котором спала она сама, можно будет превратить во временный офис для Джонни. А они сами займут вторую спальню.

Их обоих словно накрыла теплая волна, когда Джонни коснулся ее плечом и коленом. Грейс ощущала, как он смотрит теперь на нее, чувствовала запах лимонада в его дыхании.

— Я думаю, сейчас мне лучше забрать Грейси обратно в мотель.

Он поднялся. Но когда он окликнул Грейси, сообщая ей, что пора ехать, малышка лишь присела рядом с котятами, отказываясь прощаться.

— Ну-у… — протянул Джонни.

— Вряд ли ты можешь наказывать ее за то, что она не хочет возвращаться в этот мотель, — заметила Грейс.

— А чем плох этот мотель? — спросил он, явно обиженный. — Там есть бассейн, в котором Грейси может играть, телеканал «Дисней» и горничная. Полотенца и белье меняют каждый день.

Грейс поняла, что по-своему Джонни пытается создать Грейси самые лучшие условия. Но ведь мотель не место для ребенка. Грейси должна есть за столом, а не на кровати. Ей нужна собственная спальня, где «живут» ее игрушки. Ей нужно… Грейс одернула себя. Может, Джонни и прав. Может, ребенка нужно воспитывать, следуя интуиции. Подчиняясь порыву, она громко спросила:

— Грейси, а тебе бы не хотелось провести ночь здесь, на ферме?

Грейси подняла голову от котят, глаза ее расширились.

— Можно, Джонни?

— Ну-у, — вновь повторил он.

Грейс скривила губы. Ее инстинкты еще явно не совсем умерли.

Джонни выглядел весьма довольным собой.

— Но ты должна была сперва спросить меня, — спохватился он. — Не думаю, что Грейси останется здесь без меня. Если даже она и согласится, не думаю, что она заснет. Она будет скучать по мне.

Грейс знала, что он прав. Даже имея такой соблазн, как котята, не стоило рассчитывать на то, что Грейси сможет спать без Джонни.

— Я могу переночевать на кушетке.

Джонни взглянул на нее сверху вниз своими темными глазами.

Грейс напряглась.

— Мне так не кажется. По-моему, это неприлично. — Она закрыла глаза, снова ощутив лимонадный запах Джонни. — Я даже уверена, что так оно и есть.

— Ты права. — Джонни не отрывал глаз от лужайки. — В Чикаго мои родители наняли детектива, чтобы следить за мной. Они надеются собрать доказательства в пользу того, что я не способен заботиться о Грейси.

В его голосе звучала горечь, но Грейс ощутила и обиду.

— Ах, Джонни. — Она закрыла глаза, вспомнив черноволосого мальчика, скрывающего под маской сорванца потребность в родительской любви.

— Мы просто должны пожениться сейчас.

Грейс открыла глаза.

— Сейчас?

— Прямо сейчас. У нас нет времени на пышную свадьбу. Преподобный Холланд может обвенчать нас в церкви. Только ты, я и Грейси.

— Я не уверена, что ты сможешь устроить даже простую церемонию в такой срок, — возразила застигнутая врасплох Грейс. Она была обеспокоена тем, что мечты, которые она когда-то лелеяла, — о волшебном классическом венчании, ее с Джонни свадьбе — теперь вернулись лишь затем, чтобы после его слов окончательно рассеяться.

— Если преподобный Холланд все еще здесь, он не станет возражать, — заверил ее Джонни.

— Не будь таким самонадеянным. Последний раз вы с ним виделись тогда, когда он исключал тебя из общины, — напомнила Грейс.

— Подумаешь, пара свечей.

— Джонни, мы и так слишком спешим!

Он вдруг стал ужасно серьезным.

— Грейси вот-вот заплачет — так ей не хочется расставаться с котятами. — Он понизил голос: — Я больше никогда не хочу видеть ее слезы.

Грейс прикусила губу, ее охватила нежность к Джонни и малышке Грейси. Ей тоже не хотелось видеть малышку плачущей. Разве это не она только что заявила, что мотель неподходящее место для маленькой девочки? Разве это не она подумала, что для Грейси неделя — большой отрезок времени?

Уловив ее колебания, Джонни поднялся.

— Пошли. Позвоним преподобному.

— Почему бы тебе не поговорить пока с Грейси? А я позвоню.

Грейс медленно встала и направилась к дому, вдруг начав волноваться. Котят Грейси хочет. Но вдруг она не захочет ее?

Грейс остановилась на верхней ступеньке крыльца. Джонни опустился на колени перед малышкой Грейси и взял в каждую руку по котенку. Ее сердце, казалось, перестало биться, когда она смотрела, как шевелятся его губы. Он говорил Грейси, что они хотят пойти в церковь, чтобы пожениться, а потом все трое смогут вернуться сюда и остаться здесь навсегда.

Они посмотрели на нее. Глаза Джонни горели синим пламенем, прожигая ее насквозь. Сияющая детская улыбка тронула сердце Грейс.

В это мгновение она поняла, как много потеряла бы, получи Тремонты опеку над Грейси.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Мы сможем пожениться только завтра.

Грейс вышла на террасу. Хлопнувшая входная дверь подчеркнула тишину, наступившую после ее неуверенных слов. Глаза Грейс напомнили Джонни взгляд матери, каким она смотрела на него каждое лето, когда занятия в школе заканчивались и он оставался на целый день дома. Взгляд «интересно-что-мне-делать-с-тобой?». Он не мог бы разобраться до конца, позабавило его это или, скорее, обидело.

С крылечка доносился монотонный голосок Грейси, объяснявшей каждому котенку по очереди, что она и Джонни останутся ночевать сегодня здесь, с ними.

В сознании Джонни пронеслись различные варианты ночевки, ни один из которых Грейс бы не одобрила, невзирая на то, следили за ними детективы родителей или нет. Он на кушетке, он в постели Грейс, они с Грейс в ее постели…

Лицо Грейс залила краска — она размышляла о том же. Это еще больше мешало ему отогнать собственные мысли.

— Мы должны обратиться за разрешением в суд сегодня до трех тридцати, — медленно сообщила она ему, словно одновременно пыталась решить, как же ей все-таки поступить с Джонни сегодня ночью. — Мы сможем забрать его завтра утром, и преподобный Холланд прочтет с нами клятву в полдень.

Ровно в полдень.

Джонни заметил, что Грейс разглядывает качели на террасе. Но не думает же она, что он будет спать на улице, на качелях!

— Сегодня ты сможешь переночевать на качелях, — предложила вдруг девушка. В ее голосе звучали облегчение и радость оттого, что решение найдено. — Уж это детективы не смогут использовать против тебя.

Джонни такое предложение совсем не понравилось.

— Да меня москиты заедят насмерть!

— Две недели дождя не было. Они сейчас не очень злые. — И прежде чем он смог возразить, она добавила: — У меня есть москитная сетка и спрей.

Джонни вышел и присел на качели — те тут же заскрипели, — затем выразительно постучал пальцами по жесткому сиденью.

— У меня есть одеяла и подушки. — На лице Грейс появилось выражение упрямства, звучавшего и в ее голосе, и Джонни понял, что протестовать бессмысленно. Итак, он будет спать на качелях.

Джонни оттолкнулся, и качели со скрипом качнулись. В этом звуке было что-то необыкновенно успокаивающее. Быть может, в конце концов все обойдется… Он откинулся назад и закрыл глаза, глубоко вздохнув. Джонни тосковал по душистому деревенскому воздуху. Он вспомнил, как сидел здесь летними ночами, не давая девочкам спать до самой утренней росы. Вспомнил миссис Грин, тоже сидевшую здесь со своим вязаньем, даже когда она уже не помнила, как это делается.

Несмотря на болезнь Альцгеймера, миссис Грин часто казалась ему лучшей матерью, чем его собственная. Она всегда была здесь, никогда не убегала на светские рауты. Мальчик ощущал какое-то особое тепло, когда она узнавала его сквозь туман, которым заволокла ее сознание болезнь. И никогда не бранила его за шалости. Ей было просто приятно сидеть вот так и разговаривать с ним. С ним, Дженелл и Грейс.

— Джонни…

Он открыл глаза. Малышка Грейси стояла рядом, держа в каждой руке по котенку, которых прижимала к подбородку.

— Мне нужно свадебное платье, — заявила она.

Джонни обменялся с Грейс улыбкой — какая же у девочки путаница в голове!

— Это у невесты должно быть свадебное платье.

— Но я тоже хочу платье. Мамочка всегда наряжала меня, когда мы ходили на свадьбу.

Малышка моргнула, и слезы, навернувшиеся ей на глаза, тронули Джонни. Грейс, казалось, тоже не могла спокойно видеть горе девочки. Она подошла и опустилась рядом с Грейси на колени.

— Ты можешь надеть свое самое нарядное платье. И я вплету тебе в волосы специальные цветы. Хочешь?

Грейси кивнула, но обиженная гримаса все еще искажала ее личико.

— Но ведь Джонни не привез мои платья. Только одежду для игр.

Ай-ай-ай. Вот так незадача, понял Джонни. Он почти ощущал неодобрение Грейс. Выражение ее лица явно свидетельствовало о том, что она ничуть не удивлена его грубой ошибкой. Чтобы компенсировать свой промах, он предложил:

— Я куплю вам обеим новые платья сегодня в городе.

— У меня есть платье, — заявила девушка. — Но мы отправляемся искать самое красивое платье на свете для Грейси.

— Еще мне нужны туфельки, — напомнила девочка.

— Да, к платью нужны туфли, — согласилась Грейс.

Грейси улыбнулась и, довольная, стала спускаться по ступенькам к последнему котенку.

Джонни вздохнул. Сначала качели на террасе. Теперь покупки.

— Я могу сама с ней съездить, — предложила Грейс, явно заметившая его недовольство и пожалев его.

Джонни испытывал искушение. Очарованная девочкой, Грейс, пожалуй, отправится и без него. Но ведь он не намерен увиливать от ответственности. Если он собирается воспитывать племянницу, то надо научиться покупать платья и подбирать к ним туфли. Нельзя же, в самом деле, вечно полагаться на Грейс!

Эти мысли заставили Джонни нахмуриться.

— Я тоже поеду, — решительно заявил он Грейс. И, догадываясь, что девушке не хочется рассказывать об их свадьбе, добавил: — Заодно сообщим о нашем решении, и вообще пусть все видят, что мы теперь семья.

При его словах нетерпение Грейс по поводу похода в магазин вместе с девочкой улетучилось. Она поняла, что Джонни решительно настроен играть свою родительскую роль по отношению к малышке. Но одновременно его слова напомнили ей, что ее причастность к жизни Грейси временна, что-то вроде участия в спектакле. Она вспомнила, как скучала по своей роли рождественского ангела, когда выступление подходило к концу. Но вряд ли можно сравнивать тогдашние чувства с тем, что она ощутит, когда их брак закончится.

Грейси улыбнулась им издалека — она играла с котятами. Грейс забеспокоилась за девочку. Взгляды Джонни на любовь и брак были так циничны, что он не осознавал, насколько это может ранить ребенка.

Но не может же она сказать все это Джонни! Она не в силах несколькими словами изменить человеческий характер. Надо лишь быть осторожной в том, что касается чувств Грейси. Грейс поможет Джонни получить малышку, но постарается, чтобы та не слишком от нее зависела. Ей вовсе не хочется разбить детское сердечко.

Но с каждой минутой она все яснее понимала, что Грейси и Джонни разобьют сердце ей самой.


Если они хотят венчаться завтра, времени на размышления о безрадостном будущем не остается. Посещение суда прошло достаточно гладко, лишь у нескольких человек удивленно приподнялись брови. Но когда Лоррен из бутика встретила их поздравлениями, Грейс подумала, что некоторое замешательство они все-таки вызвали. Миссис Пеннинггон из суда, похоже, умела пользоваться телефоном.

Лоррен Лоусон была сверстницей Джонни и прекрасно помнила его по школе. Они немножко поговорили о тех временах. Лоррен перебирала в памяти проказы Джонни с таким энтузиазмом, как будто его проделка в лаборатории с водородным генератором сделала его звездой, а не окончилась наказанием.

Они смеялись все громче, а улыбка Грейс делалась все более натянутой. Когда Лоррен коснулась руки Джонни и шутливо оттолкнула его, девушка задалась вопросом, как это он не замечает, что у Лоррен волосы такие же, какими были и в старших классах, — крашеные, а у корней темные.

Малышка Грейси, спрятавшаяся за юбку Грейс, когда Лоррен пыталась к ней подлизаться, теперь тянула девушку за руку. Та охотно отправилась смотреть платья, стараясь не обращать внимания на то, что Джонни, похоже, не заметил их исчезновения.

Грейси хотелось что-нибудь голубое, и Грейс была уверена, что это из-за фотографий в свадебном альбоме матери. На свадьбе Дженелл, Грейс была подружкой невесты. Как и все подружки, она была тогда в голубом. Пока Грейси рассматривала туфли, девушка задумчиво прижимала к себе выбранные девочкой платья, погрузившись в воспоминания. И вздрогнула, когда тихий голос Джонни раздался у самого ее уха:

— А как тебе это?

Грейс обернулась с уже готовым «нет» на губах, но в это мгновение увидела одно из платьев, которые Джонни держал на вешалках: прелестный цвет слоновой кости напомнил ей ее «ангельский» наряд для школьной пьесы. Отказ растаял на губах. Но, заметив суетившуюся за его спиной Лоррен, Грейс холодно произнесла:

— Нет, спасибо, у меня есть платье.

Ее добротный бежевый хлопок прекрасно подойдет для этой пародии на свадьбу.

Джонни свалил кучу платьев на Лоррен, которая, надувшись, удалилась их развешивать. Он внимательно посмотрел на Грейс.

— Что-то не так?

Немного успокоенная тем, как легко он расстался с Лоррен, Грейс сказала:

— Просто я вспоминала свадьбу Дженелл.

По лицу Джонни пробежала тень, и Грейс поняла, как ей тогда не хватало его рядом. Дженелл объясняла его отсутствие разрывом с родителями, и слова Джонни подтверждали это.

— Я собирался приехать. Но мои старики считали, что лучше, если меня там не будет. — В голосе его звучала не горечь, а сожаление. Сестра не обвиняла его, но Джонни явно казнился тем, что не приехал на ее свадьбу.

Не в силах видеть Джонни таким необычно печальным, Грейс поддела его сухим замечанием.

— И они, возможно, были правы.

Он криво усмехнулся. Затем сел на один из стульев Лоррен и стал наблюдать за тем, как маленькая Грейси с помощью девушки примеряет платья. Его любимица поразила Грейс хорошим вкусом. Прелестный синий сарафанчик с оборками — под цвет глаз. Девочке он ужасно понравился. Белые носочки с оборками и модные туфельки из белой кожи дополняли наряд.

Как только Джонни рассчитался, они вышли из магазина, собираясь пообедать и полакомиться мороженым в кафе на той же улице.

Объявив, что забыл в бутике бумажник, Джонни велел им идти в кафе, и бросился обратно. Сквозь витрину Грейс увидела, как Джонни наклонился над прилавком поболтать с Лоррен.

Грейс раздраженно сложила покупки в машину и взяла Грейси за руку, благодарная малышке, что та предпочла остаться с ней. У нее не было ни малейшего желания стоять и смотреть, как ее безпяти-минут-муж флиртует с Лоррен.

Присоединившись к ним в кафе, Джонни, казалось, не замечал ее обиды. Он был слишком занят едой и игрой в загадки с Грейси. Девушка хмурилась, глядя на свой тающий молочный коктейль, когда мужской голос насмешливо произнес:

— И где же бедному парню постричься, если ты тут лакомишься мороженым?

— Уильям! Привет. Вообще-то я записала тебя на твое обычное время, на пятницу.

С облегчением переключившись на другой предмет, Грейс шутливо пикировалась с Уильямом, тоже бывшим одноклассником Джонни. Впрочем, скорее — вспомнила она с трудом — его бывшим соперником.

Джонни повернулся, когда Грейс заговорила, и увидел, как она смотрит на блондина в костюме.

А, так это старина Билл, как Джонни раздраженно любил его называть. Когда Джонни переехал в Эшвилл, Билл подкараулил его на задах школы в первый же день и попытался поколотить на футбольном поле. Ему не нравились «харлей» и кожаная куртка. Он прозвал Джонни Ангелом ада. Более того, Биллу не нравилось внимание, каким девочки одарили новичка.

Как будто это была его вина.

Джонни усмехнулся — до того это было абсурдно. Но улыбка погасла у него на устах, когда, отодвинув его коктейль, Билл уселся рядом с Грейс — поболтать и посмеяться вместе.

Джонни нахмурился, когда она положила руки на стол, оказавшись таким образом ближе к Биллу. Он надеялся, что это невольно. Не может быть, чтобы она была очарована Биллом. В тот свой первый школьный день Джонни сломал ему нос, и он неправильно сросся. Для представителя элиты парень был далек от идеала.

И все же наемному детективу может показаться, что Грейс и Билл слишком близки. И Джонни — раз они с Грейс должны изображать идеальную пару — счел необходимым присоединиться к ним. Просто чтобы кто-нибудь не понял их превратно.

Особенно Билл.

Вручив малышке несколько монет для игрального автомата, у которого она и примостилась, Джонни вернулся к столу и уселся рядом с Грейс. Под столом он прижался к ней ногой, затем положил руку ей на плечо. Девушка удивленно взглянула на него.

Зеленые глаза Грейс буквально гипнотизировали Джонни, тепло ее — такого близкого — тела глубоко проникало в него. Волосы Грейс касались его ладони. Джонни захотелось взять в руку эти шелковистые прядки. Ему хотелось увести Грейс куда-нибудь подальше от любопытных взглядов — туда, где они будут только вдвоем.

— Здорово! Здорово, Джонни Тремонт.

Джонни взглянул на Билла, отчасти даже благодарный за то, что тот отвлек его. Он с удовольствием отметил, что нос Билла по-прежнему довольно-таки кривой.

Грейс, однако, Билл вовсе не казался некрасивым. Она с симпатией смотрела на него, ослепительно улыбаясь.

— Ты ведь помнишь Уильяма, правда, Джонни? — Она осторожно взглянула на него. — В старших классах он был президентом.

Наверное, она полагала, что он забыл, каким ничтожеством был Билл на самом деле. Джонни ободряюще похлопал ее по плечу.

— Ну, разумеется, я помню Билла.

— Уильям теперь адвокат.

Небось наживается на том, что лишает людей закладных, подумал Джонни.

— Я видел твой старый «харлей» — там, у парикмахерской Грейс.

Уловив в его голосе пренебрежение, Джонни весь напрягся. Интересно, знает ли он, что этот «старый "харлей"» стоит больше, чем его модная машина? Прежде чем Джонни нашелся что ответить, Грейс умоляюще сжала его бедро.

— А как дела с ремонтом мотоциклов?

— Знаешь, Уильям, у Джонни своя мастерская, а еще он теперь дилер, — к удивлению Джонни, сообщила Грейс. В ее голосе звучала почти гордость за него.

— Молодец. — Билл, должно быть, имеет обыкновение снисходительно-одобрительно трепать детей по голове. — Насколько я понимаю, вы принимаете поздравления. Я пригласил Грейс пообедать и тут же обнаружил, что завтра она выходит замуж.

Джонни не понравилось хитрое, «понимающее» выражение глаз Уильяма, особенно когда его взгляд останавливался на малышке Грейси. Нет, подумал Джонни, не закладные. Небось специализируется по разводам. Наживается на родительских битвах за детей. Джонни захотелось защитить племянницу, и Грейс — судя по тому, как она замерла рядом, — вполне разделяла его чувства. Джонни сжал ее руку и, выдержав пристальный взгляд Билла, спокойно подтвердил:

— Так и есть.

— Желаю вам огромного счастья, — сказал Билл Грейс. Судя по его тону, он сомневался, что оно у нее будет. Затем он поднялся и демонстративно затянул адвокатский галстук. — Ну, некоторым из нас все еще приходится трудиться ради куска хлеба. Рад был повидаться, Тремонт. Увидимся в салоне, Грейс. Пятница, утро, одиннадцать ноль-ноль.

Джонни наблюдал, как Билл выходил из кафе. Сначала Чейз, теперь еще этот Уильям!.. Похоже, не только он один заметил, как расцвела Грейс по сравнению с тем угловатым подростком.

Интересно, почему же она не вышла замуж? Джонни смотрел на Грейс. Она как раз из тех, кто, подобно Дженелл, очень ценит брак. Работа Грейс в салоне да еще попытки сохранить ферму после скоропостижной смерти отца от разрыва сердца, должно быть, не оставили ей времени на светскую жизнь. Джонни было приятно думать, что он сможет помочь ей в том, что касается фермы. Но как отблагодарить ее за все то, что она делает для Грейси?

Приготовившаяся к ссоре Грейс была тронута сочувственным взглядом Джонни. Неосознанно, видимо, запустив пальцы в ее волосы, он нежно ласкал их. Затем перевел взгляд на ее руку, и Грейс заметила, что уже не сжимает предупреждающе его бедро, а лишь ласково касается его. Оба они резко отдернули руки, когда малышка подошла к столику.

— Я хочу поиграть с котятами, — заявила та, забираясь на стул, а оттуда на колени к Джонни. Грейси явно устала от походов по магазинам. Пока он рассказывал девочке, как они сейчас съездят в мотель за вещами и вернутся на ферму, Грейс думала, что она все-таки должна переступить через себя и выругать Джонни — ведь он был готов спровоцировать Уильяма на драку. Однако Джонни так нежно прижимал к себе Грейси, а в глазах у него была все та же теплота… Девушке показалось, что это что-то большее, чем просто благодарность.

Но это всего лишь предположения, глупости и пустые мечты… А ведь она рассталась с ними много лет назад…

Решительно отгоняя эти мысли, Грейс с Джонни и девочкой направилась к машине. Смеясь и что-то шепча малышке, Джонни пристегнул ее на заднем сиденье. Грейс поехала в мотель. По настоянию Джонни она ждала в машине вместе с девочкой, а он побежал собирать вещи Грейси. Было решено, что завтра утром Джонни вернется в город, заберет их разрешение на брак, затем переоденется к свадьбе, освободит номер и привезет свои вещи на ферму.

Грейс криво усмехнулась. Джонни, должно быть, не хочет, чтобы она видела «столовую» в их номере. Она впервые задумалась: как это будет — Джонни с малышкой Грейси у нее дома? Как это — жить под одной крышей с мужчиной?

К счастью, они отправились в путь прежде, чем эти мысли приняли более отчетливую форму.

Грейс согласилась, чтобы Джонни ехал впереди на своем мотоцикле, поэтому они возвращались через парикмахерскую. Девушка торопилась — она хотела еще позвонить своей напарнице, Мерси, чтобы та подменила ее завтра.

Зная, что Грейс встречается с мужчинами лишь от случая к случаю. Мерси была удивлена ее сообщением о свадьбе. А участие в ней Джонни сразу вызвало у нее подозрения. Хотя Мерси даже не знала его раньше — она переехала в Эшвилл только в прошлом году. Учитывая, что Мерси опекала Грейс, будто старшая сестра, неизвестно еще, какой получится ее встреча с Джонни.

Но, вопреки всем опасениям. Мерси предложила заменить Грейс с частью клиентов, а остальных перенести на другое время, чтобы невеста могла сосредоточиться на своем «особом дне». Грейс повесила трубку и медленно вышла на улицу. Если бы только Мерси знала…

Ехать вслед за Джонни оказалось какой-то сладкой пыткой. Она видела его длинные ноги, обхватившие бока «харлея», мускулы на его крепких руках, рельефно выделявшиеся при повороте руля. До Грейс долетал рев мотора. Затем, уже на ферме, Джонни снял шлем, высвободив густые пряди волос, от пота прилипшие ко лбу. Мужчина улыбнулся невесте — глаза его блестели, словно у ребенка, получившего новый велосипед.

Не обращая внимания на магический магнетизм этих глаз, Грейс пошла открывать дверь. Пока малышка Грейси играла с котятами, они с Джонни поднялись на второй этаж и выключили кондиционер. Теперь ощущались дуновения вечернего бриза, проникавшего сквозь шторы. Грейс помыла ванну на втором этаже и поспешно прибрала в будущей детской.

Укладывая одежду Грейси в шкаф, она старалась не думать, где будут лежать вещи Джонни, когда он их привезет. Интересно, что они с Грейси делают? В доме стало как-то чересчур тихо.

Вдруг она услыхала шаги Джонни за спиной.

— Вот.

И Джонни ткнул ей под нос белую коробку.

Бутик Лоррен. Грейс прочитала рельефную надпись и, сбитая с толку, нахмурилась. Платье Грейси уже висело в кладовке.

— Возьми же. И открой.

Поскольку Джонни явно очень хотелось, чтобы она это сделала, Грейс взяла коробку и уселась на кровать. Провела пальцами по золотым буквам. Как давно ей ничего не дарили… Семьи нет, Дженелл нет, романтичного мужчины, балующего ее подарками, — тоже…

Она взглянула на Джонни. Нахмурившись и сунув руки в карманы джинсов, тот покачивался на пятках. Воплощенное нетерпение.

Она поняла, что Джонни купил ей платье, хоть она и просила его не делать этого. Грейс поборола сердцебиение, ее как будто захлестнула теплая волна. Должно быть, Джонни все пытается загладить свой промах — что он не захватил из Чикаго детские платья, решила она. Грейс сжала губы, представив себе Лоррен, помогающую ему в магазине, а может даже, делающую окончательный выбор. Наверняка в коробке какое-нибудь отвратительное, кошмарное платье.

— Ну, взгляни же! Если тебе не понравится, так и скажи.

Джонни совсем помрачнел. Вопреки своим мыслям Грейс крепче сжала коробку.

— Сейчас.

Если оно и в самом деле окажется таким отвратительным, как она думает, она просто вернет его Лоррен и… Улыбка расплылась на лице Грейс — перед ней было то самое платье цвета слоновой кости. Ее «ангельский» наряд. Она провела ладонью по шелковистой, отделанной кружевами ткани. Нет, Лоррен никогда бы не выбрала для нее такое.

— Оно напоминает мне, то твое платье, из рождественского спектакля, на который Дженелл уговорила меня пойти, — пояснил Джонни серьезно, как будто ее еще нужно было убеждать в том, что платье для нее в самый раз. — Ты помнишь? У тебя были крылышки и красная лента в волосах.

Грейс помнила. Он беспощадно дразнил ее из-за зеленых глаз и этой красной ленты, говоря, что она больше похожа на рождественского эльфа, чем на ангела. Ей не верилось, что Джонни тоже помнит тот вечер.

Но тогда, если отбросить чисто сексуальные ощущения, быть может, он просто все еще видит ее прежней? Девчонкой-подростком?

Джонни улыбался, но постепенно улыбка погасла, потому что Грейс сидела молча, отчаянно пытаясь не придавать значения тому, что он вспомнил именно эту деталь. Сама она могла вспомнить каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый взгляд — все, что касалось Джонни, начиная с того дня, когда он впервые улыбнулся ей.

— Я думал, если ты вплетешь красную ленту, платье вполне подойдет для свадьбы. В конце концов, оно белое, а тебе нравился этот цвет…

— Цвет слоновой кости. Это платье цвета слоновой кости. Оно чудесное, Джонни, спасибо! — Грейс снова широко улыбнулась — улыбкой вполне благодарной, но не до конца обнаруживающей то потрясение, которое она испытала, увидев подарок. Она ведь больше не влюблена в него, нет…нет…

— Ну и прекрасно, мне ведь нужно было что-то сделать, чтобы убедить Лоррен, что я очарован, — кисло сказал Джонни.

Грейс засмеялась в ответ — соответствующим ситуации смехом, — но, к счастью, именно в эту самую минуту в комнату вбежала малышка. Она прижалась к ноге Джонни, взглянула на Грейс и прошептала:

— Ей нравится?

— Она считает, что оно отличное, правда, Грейс?

— Да, именно так.

— Джонни спрятал его в машине, когда мы были в кафе, а я его не выдала! — Девочке, видимо, ужасно нравилось участвовать в заговорах Джонни — почти так же, как и ему самому. Он снова улыбался — той улыбкой, которая расцветала у него на губах, когда после его проказ, все наконец снова улаживалось.

Грейс поймала себя на том, что продолжает ласкать пальцами шелковую ткань. Если она не будет осторожна, Джонни добьется своего. Она вполне отдавала себе в этом отчет. Закрыв коробку, она вслед за Джонни и Грейси вышла из комнаты.

Наверху было все еще слишком душно, чтобы там спать, поэтому они разложили диван внизу. Он стоял рядом с окном, выходящим на террасу с качелями, так что Грейси была довольна, что будет спать на одной постели с Грейс, а Джонни будет рядышком, за окном.

Прохладный ветерок обвевал их сквозь шторы. Надев удобные шорты и футболку, Грейс улеглась рядом с малышкой, слушая, как девочка шепчет что-то Джонни в окошко, а он шепчет что-то ей в ответ. Качели поскрипывали при каждом его движении.

Грейс почувствовала запах спрея против комаров и услыхала шорох москитной сетки. Она улыбнулась, но сердце заныло при воспоминании о том, с какой болью Джонни говорил о том, что больше не хочет видеть слез Грейси. Джонни любил свою племянницу всем сердцем, так чисто и искренне, как умеют любить дети. Если только он когда-нибудь полюбит женщину, то ее он тоже будет любить всем сердцем.

Напоминая себе, что в такую любовь Джонни просто не верит, Грейс лежала, слушая в темноте шепот, который еще долго будет преследовать ее уже после отъезда Джонни и Грейси.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро Грейс разбудил глухой звук за окном. Стараясь не разбудить малышку, она приподнялась и взглянула на мужчину, за которого собиралась сегодня выйти замуж. Джонни сидел на полу, потирая голову обнаженной загорелой рукой. Когда он запустил пальцы в свою шевелюру, на его груди и плечах рельефно обозначились упругие мускулы. Грейс порывисто вздохнула, ее сердце отчаянно билось. Быть может, ей все это снится?..

Их глаза встретились. За спиной Джонни покачивались качели. В девушке проснулось глубокое, темное желание — желание, вовсе не похожее на то, что она чувствовала пятнадцатилетней девчонкой, влюбленной в Джонни. То была щенячья любовь. А теперь…

Страсть, мелькнула у Грейс паническая мысль. И паника ее росла по мере того, как она читала ответное желание в потемневших глазах Джонни. Он схватил с пола свою белую футболку и принялся надевать ее через голову, просовывая руки в рукава. Когда Джонни снова взглянул на Грейс, взгляд его был спокоен — жар погас.

Грейс с досадой ударила по простыне кулаками. Она постарается ни на мгновение не забывать, что на самом деле Джонни вовсе не хочет этой женитьбы — не хочет ее.

Малышка зашевелилась, а потом проснулась. Сонные глазки широко распахнулись при виде сидящего на полу террасы Джонни.

— Ты упал?

— Именно! — Зашнуровав кроссовки, Джонни встал и подошел к двери, на ходу засовывая руки в карманы джинсов. Грейс с трудом пыталась отогнать мысль о том, что джинсы под футболкой не застегнуты.

— Ты ударился?

Грейс понимала, что беспокойство девочки объясняется детским, очень реальным страхом за Джонни. Она успокаивающе провела рукой по волосам малышки, а Джонни подошел вплотную к сетчатой двери.

— Ни единой царапины.

Так оно и было, хотя Грейс подумала, что, возможно, Джонни и набил себе на голове хорошую шишку.

— Я в город — приведу себя в порядок и возьму разрешение, — сообщил он.

Грейси прижала нос к двери.

— Нам нужны свадебные цветы для моей прически.

— Об этом я позабочусь, — сказал Джонни, через дверь щелкнув Грейси по носу. — А вы, девочки, пока меня не будет, сможете заняться собой.

От внимания Грейс не укрылась омрачившая личико Грейси растерянность, когда Джонни пересекал двор, на ходу доставая из кармана ключи от машины, которые она вручила ему накануне вечером. Она взяла девочку за руку, решив чем-нибудь ее занять, чтобы не осталось времени скучать по Джонни.

— А как насчет того, чтобы приготовить оладушки, а потом устроить тебе ванну с пеной?

После завтрака и купания Грейс достала мамину бижутерию и усадила Грейси на диван играть — точно так же, как и она сама когда-то в детстве. Отцу так и не удалось купить настоящие драгоценности, но то, что он дарил, — дарил с любовью, и матери, видимо, этого было достаточно. Малышке, похоже, казалось, что она нашла клад, и Грейс задумчиво улыбнулась, уверенная, что ее родители одобрили бы этот брак хотя бы ради спасения Грейси.

Пока Грейси играла, она быстро приняла душ. Вещи и косметику из своей комнаты она принесла, пока Грейси купалась, стараясь не оставлять девочку надолго одну. Грейс снова улыбнулась доносившемуся снизу пению. Она подумала, что лучше, если она будет выглядеть так, как девочка представляет себе невесту. Девушка собрала волосы в хвост, оставив по бокам несколько прядей.

Надев платье цвета слоновой кости, она принялась вертеться перед зеркалом. Сидит идеально. В сущности, было что-то почти… сексуальное… в том, как шелк облегал ее женственную фигуру. Но возможно, это лишь ее фантазия. В конце концов, платье напомнило Джонни то «ангельское» одеяние.

Грейс внимательно вгляделась в зеркало. На этот раз ее глазам предстал целомудренный образ невесты, и на мгновение сердце ее забилось — сердце девушки, полной надежд и ожиданий. Но мечты не сбылись, и Грейс знала, что не должна позволять себе поверить в них вновь.

Снизу послышался оживленный детский голосок — Грейси здоровалась с Джонни. Грейс вдруг почувствовала, что поступает правильно, несмотря на все сожаления и опасения. Самое главное, подумала она, сделать девочку счастливой.

И тут она вспомнила, что забыла договориться с Джонни, какие цветы и какого цвета нужны для малышки. Она поспешила к лестнице. Ведь платье Джонни выбрал такое, какое было у нее когда-то в школе. Насколько она его знает, он вполне мог явиться с оранжевыми тигровыми лилиями, которые они с Дженелл не раз собирали вдоль дороги.

Она стала спускаться, морщась при мысли об оранжевых цветах в сочетании с синим платьицем Грейси…

Девушка остановилась на полпути, увидав стоящего у подножия лестницы Джонни. Темно-синий костюм, в руках — чайные розы, а на манжете все еще болтается ценник. У нее просто перехватило дыхание.

Джонни, видимо, услышал ее шаги. Кивнув с недовольной гримасой на цветы, он пробормотал:

— Надеюсь, эти годятся.

Они великолепны, подумала Грейс. И малышка думала точно так же, приподнявшись в своих кожаных туфельках на цыпочки и вдыхая аромат роз. Грейс стала спускаться дальше, отгоняя мысль о том, что Джонни, очевидно, приобрел в Чикаго немалый опыт по части преподношения женщинам цветов.

— В Чикаго у одного из парней в гараже мать занимается флористикой. — Он все еще хмурился, глядя на цветы. — Но эти я выбрал сам.

Чайные розы обвивала голубая ленточка. Как это кстати! Она сделает для Грейси веночек, остальные цветы девочка будет держать в руках. Когда Джонни вручил малышке букет, Грейс поняла, что у него есть ещеодин. Для нее.

Ах, Джонни. Грейс взяла у него цветы и поднесла к лицу благоухающие лепестки.

— Какая прелесть!

— Да, и в самом деле прелесть.

Девушка подняла голову, спрашивая себя, не придется ли ей в течение всего их брака заставлять себя не реагировать на эти взгляды. Но Джонни пристально смотрел уже на нее, а не на розы, будто действительно думал, что прелесть — она, будто ее платье и ему тоже казалось сексуальным.

Нет, надо сосредоточиться на болтающемся на рукаве ценнике… Надо помнить, что у Джонни просто давно никого не было. Отложив цветы, Грейс отыскала на маленьком столике ножницы. Взяв Джонни за загорелое запястье, она постаралась не обращать внимания на исходящий от него чистый и необыкновенно мужественный аромат. Борясь с чувствами, которые испытывает женщина, стоя рядом с мужчиной, которому нужно ослабить узел галстука, она отрезала ценник.

— Так годится этот костюм? — спросил Джонни, потянув за узел галстука.

— Он замечательный. — Джонни смотрелся так, будто демонстрировал костюм от самого модного портного. Но Грейс подозревала, что он не отличает одежду из универмага от моделей Армани. И вообще предпочитает футболки.

И розы…

Грейс сплела Грейси венок — девочка надела его, словно корону. По настоянию малышки Джонни вплел Грейс в прическу маленький цветок. Девушка затаила дыхание. Он сделал шаг назад. Грейс перевела дух. Пора.


Преподобный отец Холланд встретил их во дворе маленькой белой церквушки на окраине города — так же, как он вот уже тридцать лет встречал перед воскресной службой жителей Эшвилла.

— Я слышал, ты многого добился, Джонни Тремонт. — Седой священник протянул пухлую руку, приветствуя молодого человека. Затем, голосом старика Генри Голда, сухо добавил: — А еще я слышал, что ты сидел.

— Нет, сэр. И не собираюсь. Я исправился.

Вид у Джонни был ошеломленный.

Преподобный Холланд задумчиво улыбнулся маленькой Грейси.

— Вижу.

Грейс сжимала свои розы. По задумчивому выражению лица священника она поняла, что вся сцена была продумана заранее. Девушка взяла себя в руки, готовясь к лекции об истинном значении брачного союза, и удивилась, когда преподобный Холланд сложил руки в молитвенном жесте и повел их в церковь.

Внутри было так тихо и чудесно… Грейс радовалась, что Джонни не предпочел церемонию в суде, хотя, конечно, он поступил так только ради того, чтобы не разочаровывать малышку. Девочка пошла вслед за священником в боковой неф, по дороге останавливаясь, чтобы оглядеться и полюбоваться великолепными цветными витражами. У алтаря они поздоровались с супругой священника и церковным служителем, которые должны были выступить в роли свидетелей. Преподобный отец Холланд поставил Грейси рядом с собой, чтобы она могла любоваться тем, как Грейс и Джонни приносят друг другу клятву.

Такая простая, но вечная церемония. Они поклялись любить, уважать и заботиться друг о друге — слово в слово то, что Грейс когда-то втайне пообещала себе. Сейчас, как и Джонни, она делала это ради малышки. Но стоило жениху взять ее за руку, как на Грейс нахлынули прежние чувства. И девочка была тут совсем ни причем.

Она постаралась сосредоточиться на словах священника.

— Надень кольцо на палец невесте…

Грейс взглянула на свою левую руку. Джонни надевал ей на палец кольцо. Изящное золотое колечко с бриллиантами. Колечко Дженелл…

На глаза ей навернулись слезы, и камешки слились в один сияющий бриллиант. Это кольцо Джонни подарил Дженелл по случаю окончания школы, и она, видимо, хотела, чтобы оно вернулось к брату. Теперь Джонни надевал колечко на палец Грейс, и она не могла избавиться от ощущения, что держит за руку подругу в день ее свадьбы. Только Дженелл было известно, что Грейс любит Джонни.

Она вот-вот заплачет. Джонни сжал дрожащую руку Грейс. Нетрудно было догадаться, что ей — как и ему самому — колечко напомнило о Дженелл. Но Джонни хотелось, чтобы кольцо носила именно Грейс, — он знал, что и сестра хотела бы того же. Почти в отчаянии он сжал ее руку, словно заклиная сохранить колечко. Когда Дженелл погибла, он не думал, что кто-нибудь будет столько для него значить.

— Объявляю вас мужем и женой…

При виде обращенной к нему робкой улыбки в Джонни, казалось, вспыхнуло чувство близости к Грейс. И тут священник сказал:

— Теперь можете поцеловать невесту.

Он женат. Джонни никогда не думал, что это случится. Он должен быть в шоке. Но все, о чем Джонни в состоянии был думать, — это брачная ночь. Грейс… прелестная, сексуальная Грейс… его невеста. Ему хочется большего, чем просто поцеловать ее.

Забыв о малышке, забыв о священнике, Джонни привлек Грейс к себе и поцеловал. Поцелуй длился так долго, что священник, не выдержав, громко откашлялся.

— Это был самый грандиозный поцелуй! — назвала Грейси вещи своими именами.

Губы Джонни все еще горели, щеки Грейс тоже.

В следующее мгновение появилась с небольшим свадебным тортом миссис Холланд, несколько разрядив обстановку. Они разрезали торт в приемной священника. Беседа шла на исключительно безопасную тему — воскресная школа для Грейси. Священник даже сделал шаг навстречу Джонни, пригласив его на церковное собрание.

Джонни почувствовал, что прощен, но головы не терял. Когда они вышли из церкви, он заметил, как обвевает ноги Грейс кружевной подол платья, открывая взору изящные лодыжки, как кружево облегает ее грудь… Он не ошибся, купив это платье. А купил он его потому, что Грейс носила такой цвет в школе. Цвет, делавший девушку такой ангельски прелестной; неважно, что он обозвал ее зеленоглазым эльфом.

Грейс и в самом деле похожа на ангела, не мог не признать Джонни, сидя за рулем. Нежное платье цвета слоновой кости, нежная фарфоровая кожа. Но при этом она выглядела сексуально — вот в чем проблема. Как выдержать все эти ночи? Особенно первую брачную ночь… Если жена будет выглядеть так, пробуждая в нем такие страсти… то, быть может, ему лучше оставаться на качелях на террасе?

Грейс, похоже, одолевали те же мысли. Когда они добрались до фермы и девочка побежала здороваться с котятами, она спросила:

— Ты действительно думаешь, что Грейси ждет от нас, чтобы мы спали в одной спальне, как ее родители?

Джонни отчаянно надеялся, что это не так. Даже стоять рядом в этом небольшом холле, где солнце словно пронизывало золотом ее каштановые волосы и очерчивало тело под шелковой тканью, — одно это уже было настоящей мукой.

— Грант часто уезжал в командировки. Может, она не…

Вошла Грейси, топая по твердому деревянному полу кожаными туфельками и потряхивая оборками сарафана. Она остановилась у чемоданов, брошенных Джонни в углу.

— Я хочу помочь отнести их!

Заявив это, девочка схватила кроссовки Джонни и понесла их наверх, в спальню Грейс. Джонни с изумлением глядел ей вслед.

Наверху послышался глухой стук — кроссовки приземлились в комнате Грейс. Джонни взглянул на стоявшую рядом молодую жену.

— Уфф!

Она нерешительно облизнула губы. Джонни захотелось коснуться их.

— Грейси не заметит разницы, если ты будешь спать на диване. — Ее слова прозвучали так, словно она сама отчаянно желала в это поверить. Грейс, видимо, все еще не может освоиться с влечением, которое ощущает по отношению к нему, подумал Джонни. Она ждала господина «Того-кого-нужно», а вот взяла и вышла замуж за господина «Не-того-кого-нужно». И вместе с тем, хотя ее сомнения усиливали желание Джонни, он твердо знал: несмотря на заключенный брак, он не может воспользоваться ситуацией, желанием Грейс.

Девочка вновь появилась на верхней ступеньке, и Джонни взял в руки чемоданы. Он шепнул Грейс:

— Пусть уж командует, пока не заснет.

Но малышка, похоже, не собиралась угомониться даже после того, как ей два раза прочитали «Белоснежку и семь гномов». Каждые десять минут ее нужно было то приласкать, то принести попить, то укрыть. Устав бегать вверх-вниз по лестнице, Джонни и Грейс в конце концов устроились наверху. Джонни настоял на том, чтобы Грейс ложилась спать — ей ведь завтра на работу. Поскольку он должен был слышать девочку, если она снова позовет его, они решили, что Джонни постелет одеяла, которые дала ему Грейс, на полу у кровати, как только малышка заснет.

Джонни сидел на краешке ее кровати, пока девочка не уснула. Она выглядела хрупкой, как китайские куклы Дженелл, и он ощутил весь груз ответственности и одновременно все возрастающую благодарность Грейс. Он не одинок в этой ситуации — во всяком случае, сейчас.

Медленно, чтобы не потревожить Грейси, Джонни поднялся и пересек холл. То, что девочка никак не засыпала, хотя бы отвлекло их обоих от мыслей о предстоящей ночи в общей спальне — уже хорошо.

Грейс наконец тоже забылась тревожным сном.

Джонни глядел, как стройными ногами она сбрасывала и спутывала простыни, на ее волосы, разметавшиеся по подушке. Он стоял, прислонившись к двери и сунув беспокойные руки в карманы своих серых спортивных шорт. В старой футболке в цветочек, такой просторной, что и ему была бы впору, и свободных зеленых шортиках она выглядела достаточно сексуально, чтобы заставить его покрыться испариной.

Вероятно, потому, что ноги ее казались такими нежными и шелковистыми, а шортики задрались как раз настолько, чтобы заставить его страдать. А может, это все потому, что сползла футболка, обнажив соблазнительное плечико. Лунный свет укутывал Грейс словно белое одеяло, больше открывая, чем скрывая, а ветерок, долетавший сквозь сетку, сдул на лоб шелковистые прядки. Густые ресницы отбрасывали тени на щеки, словно темные серпы луны.

Сегодня днем Грейс была такой красивой с этой высокой прической, что жениху хотелось распустить ее волосы. Она искушала его тогда, искушала и теперь, во сне. Грейс двадцать пять, наверняка она не такая уж неопытная. Джонни знал, что она тоже его хочет.

Он также знал, что Грейс заслуживала всех тех клятв, в которые он не верил.

Тихонько вздохнув в ночной тишине, она повернулась на бок. Джонни стянул через голову футболку, расстелил одеяла и лег. Подложив руки под голову, он прислушивался к нежному шуршанию колеблемых ветром листьев — их тени качались на залитых лунным светом стенах.

Он внимательно прислушивался к каждому бормотанию, каждому движению спящей Грейс. Когда-нибудь она узнает, какая любовь связывала Дженелл и Гранта. И ее родителей, которые были вместе и в беде, и в радости. Любовь, которая всегда казалась ему невозможной…

Ночью Джонни несколько раз просыпался. Во сне он ворочался с боку на бок и теперь вдруг обнаружил у самого своего носа крошечные башмачки, а над ними — кружевной подол ночной рубашки с Белоснежкой. Он слышал, как за его спиной проснулась и откинула простыню Грейс. Положение затруднительное — потому что Грейси стояла рядом, сжимая в руках свое розовое одеяло.

— Ты упал? — спросила она точно так же, как когда он свалился с качелей на террасе.

— Ну конечно, — ответил Джонни точно так же, как тогда. Но на этот раз скрестил за спиной пальцы. Он оглянулся через плечо и увидел, как Грейс сонно ему улыбается.

На мгновение он забыл о малышке, очарованный Грейс, ее растрепанными волосами, смятой футболкой, снова сползшей на одно плечо. Казалось, она только что занималась любовью.

Да еще как занималась…

— Джонни…

Он снова взглянул на Грейси.

— Мне не спится. — Девочка прижала подбородок к одеяльцу. Какие у нее усталые глазки. И слишком грустные для такой малышки.

— Тогда иди сюда. — Джонни встал и прижал Грейси к себе, как делал всегда. — Я тебя укрою.

Та обвила ручкой его шею.

— Я хочу спать здесь — с тобой и Грейс.

— Но… — Джонни никак не удавалось представить себе эту картину — себя в постели Грейс вместе с малышкой.

Не в силах вымолвить и слово, он повернулся к Грейс. Та уже не улыбалась. И вид у нее был вовсе не сонный. Скорее… встревоженный. Она принялась натягивать на плечо футболку.

— Мамочка и папочка брали меня к себе в постель, когда мне не спалось.

От ласковых детских слов все в Грейс словно бы растаяло. Она подвинулась и похлопала по постели:

— Иди-ка сюда.

Грейси радостно подпрыгнула у Джонни на руках, и, раскачав, он забросил ее к Грейс. Она приземлилась рядом, не забыв оставить место и ему.

Это место в постели, предназначенное именно для него, согрело сердце Джонни. И все же он колебался. Ведь это постель Грейс. Она натянуто улыбнулась ему, а малышке сказала:

— Ты лучше держи Джонни, а то он опять свалится.

И Джонни забрался в кровать. Грейси, хихикая, принялась поуютнее устраиваться у него под боком. Улегшись, он провел пальцами по нежной руке девушки. И удивился, что от этого прикосновения в темноте не полетели искры. Но тут она инстинктивно отдернула руку. Расслабившись, малышка сонно вздохнула и подтянула одеяло к подбородку.

Примирившись с тем, что эту ночь ему придется промучиться из-за близости Грейс, Джонни уставился в потолок. Но лунный свет обладал магической силой, притягивавшей его взгляд к сиянию вокруг головок Грейс и Грейси.

При каждом вздохе футболка на груди у девушки приподнималась. Глаза закрыты, шелковистые волосы оттеняют в лунном свете фарфоровую нежность щек. Джонни ощутил аромат ее лимонного шампуня и на мгновение вновь увидел себя на террасе Гринов. Столько лет назад… Они пьют лимонад — Грины, Дженелл, он…

Все в Джонни всколыхнулось, но это было не влечение, а глубокая человеческая потребность. Потянувшись во сне к Грейс, малышка положила свою маленькую ручку на ее руку, и Джонни вдруг успокоился. И вскоре заснул таким же сладким сном, как Грейси.

А Грейс все лежала без сна. Ее напряжение лишь возросло от сознания, что рядом, касаясь и ее, и его, спит малышка, словно бы связывая их и заставляя ее сердце страдать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утро встретило их ласковыми солнечными лучами за окном и свежим влажным бризом, дразнящим и не давшим Грейс уснуть снова. С закрытыми глазами она тихонько наслаждалась блаженной теплотой постели, которую делили с ней малышка и Джонни. Их ритмичное дыхание убаюкивало ее. Она ощущала детский аромат шампуня «Без слез». Но не он, а более сильный мужественный запах Джонни, казалось, заполнил девственную сине-белую комнату, принадлежавшую ей со дня рождения.

Лежа на боку, в рискованной близости от края матраса, Грейс сонно моргала. Она улыбалась нелепому сочетанию розовой с оборочками ночной рубашки девочки и сильной загорелой руки Джонни, обнимавшего племянницу. Джонни с малышкой заняли три четверти кровати.

Грейс оперлась на локоть. Когда-то она воображала себе, что бы чувствовала в постели рядом с Джонни Тремонтом. Реальность, даже с малышкой Грейси между ними, была гораздо прекраснее, чем все грезы пятнадцатилетней девчонки. Бледно-голубые простыни так чудесно оттеняли его черные волосы и загорелую кожу. Тень над его губами на мгновение заворожила ее. Его ноги, гораздо длиннее, чем ее собственные, заставляли ее чувствовать себя такой женственной и хрупкой. Она невольно представила себе, как ее тело подчинилось бы телу Джонни…

Почувствовав, что ритм его дыхания изменился, Грейс испуганно отвела взгляд. Глаза Джонни опасно вспыхнули. Он осторожно перегнулся через девочку и приблизил лицо к Грейс. Матрас качнулся, когда он протянул руку и сжал ее запястье. Девушка перевела дыхание и откинулась на подушку. Она уже совсем проснулась, и тело ее пульсировало в такт его.

— Грейси больше не просыпалась, — прошептал Джонни, напоминая ей, что вообще-то девочке это было несвойственно.

Грейс охватили нежность и стремление защитить малышку.

— А когда она проснется, то что почувствует? — шепотом спросила она в ответ. Хотя эта мысль была для нее невыносима, но лучше уж быть готовой к тому, что Грейси, проснувшись, позовет Дженелл.

— А мы ей сразу напомним о котятах. И все будет в порядке.

Джонни нагнулся ближе, и Грейс не могла избавиться от мыслей о том, что лицо у нее чисто вымыто и не накрашено, словно у девочки, что волосы разметались по подушке, а под футболкой нет лифчика. Джонни приоткрыл губы, дыхание его ускорилось… Грейс неосознанно последовала его примеру. Джонни моргнул — и Грейс моргнула. Неужели он и в самом деле собирается ее поцеловать — или ей только кажется?

Между ними задвигалась Грейси.

— Спасибо за место. — Теплое дыхание Джонни обдувало губы Грейс, в ушах у нее словно бы звенело, и голос Джонни звучал приглушенно, чуть хрипло. Затем он убрал руку и отодвинулся — как раз вовремя, потому что девочка уселась между ними. — Эй, смотри, вот и Белоснежка, — пошутил Джонни, которого, похоже, совершенно не выводило из равновесия их близкое соседство. Сердце Грейс, оно заставляло взволнованно биться. Она уселась в кровати, облокотившись о спинку.

Девочка взглянула сначала на Грейс, потом на Джонни и надула губки.

— Не Белоснежка. Это я, Грейси.

— А я имел в виду Белоснежку на твоей рубашке. Вон там, — пощекотал ее Джонни.

Когда малышка взвизгнула и отскочила к Грейс, та крепко прижала ее к себе и, не удержавшись, поцеловала девочку в черные волосики.

— Ну так вот. — Джонни высунулся в окошко, сделав вид, что прислушивается. — Кажется, я слышу голос голодного котенка.

Ротик Грейси снова скривился.

— Они хотят, чтобы я их покормила.

— Прекрасно, вот пойдем и покормим их. — Явно не обращая внимания на то, что Грейси все еще в ночной рубашке, Джонни протянул девочке руку.

Она слезла с кровати и потянула за собой Грейс. Девушка заметила, что Джонни посмеивается над ее попытками поправить футболку и шорты, вставая вслед за малышкой. Грейс в душе вздохнула. Джонни, должно быть, находит забавным и ее влечение к нему, как это случалось, когда они были подростками.

Они спустились вниз, и Грейс не могла не улыбнуться при виде того, как девочка, выбежав в открытую Джонни дверь, затопала босыми ножками по нагретым солнцем доскам террасы. Три пятнистых котенка карабкались по ступенькам ей навстречу. Оборки рубашечки подметали пыльный пол, когда Грейси присела на корточки, чтобы аккуратно положить еду в кошачью мисочку.

Джонни, скрестив на груди руки и прислонившись к двери рядом с Грейс, наслаждался этой картиной. Благодаря радости малышки и близости Джонни девушка почувствовала удовлетворенность — ощущение хотя и знакомое ей, но отнюдь не привычное.

— Пойду приготовлю завтрак. — Она лениво потянулась. — А потом надо на работу собираться.

— Мы с Грейси приготовим для тебя завтрак, — сказал Джонни.

Столь увлекательная перспектива заставила девочку радостно подпрыгнуть рядом со своими котятами.

Но Грейс отнеслась к этому с меньшим энтузиазмом. Ей вовсе не казалось, что Джонни силен в кулинарии. Но малышка Грейси была в восторге, она уже схватила Джонни за руку, чтобы вести его в кухню. И готовить завтрак для нее.

Тронутая, Грейс отправилась наверх принимать душ. Она надела скромный, но изящный костюм цвета хаки — рубашка и шорты, — но от этого ей стало казаться, будто ее ждет день в городском парке, а не в парикмахерской. Малышке Грейси понравятся качели и горка… Веревки старых качелей, висящих на огромном старом вязе, износились, и Грейс решила попросить Джонни заняться этим.

Она вернулась вниз и направилась в кухню, пытаясь вспомнить, где лежат веревки — в гараже или в сарае…

О Боже! Ее кухня…

Здесь, казалось, пронесся ураган. Мойка завалена грязной посудой, словно они принимали как минимум дюжину гостей.

— Все под контролем, — заявил Джонни. Стоя у плиты, он помахивал лопаточкой, пытаясь разогнать чад. — Бекон уже почти готов.

Вид ее желтого кухонного полотенца (Джонни заткнул его за пояс своих сползающих шорт) и блестящего от пота обнаженного мужского торса отвлекли Грейс. Она почувствовала, как обжигающий взгляд Джонни скользит по ее телу — от ремешков босоножек на щиколотках к вырезу рубашки. Подойдя к столу, она осторожно собрала яичные скорлупки. Ее сердце разобьется на такие же осколки, если она не будет держать себя в руках.

— А где Грейси?

— Я отправил ее играть с котятами, пока я… ну… проветрю кухню…

Небось все в той же ночной рубашке…

Джонни отложил лопатку и взял в руку мусорное ведро. Поднеся его к самому столу, он смел мусор — осталось только облачко муки.

— Вот так. Ты не беспокойся! Посуду я помою.

— Это было бы неплохо. — Грейс бросила скорлупки в ведро, стряхнула с шорт муку и с тоской вспомнила свои обычные тосты на завтрак.

Тут на пороге появилась малышка Грейси. Увидав Грейс, она застенчиво произнесла:

— А я блинчики приготовила.

Один на один с разгромленной кухней Джонни, вполголоса ругающийся над плитой, малышка Грейси с грязными голыми ножками и мукой на ночной рубашке… Грейс поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой необходимой. Она улыбнулась девочке:

— Я обожаю блинчики на завтрак!

Пока Джонни «наносил на завтрак последние штрихи» — интересно, что он подразумевал под этими словами? — Грейс повела малышку мыться и одеваться. Спускаясь вниз, она пыталась сообразить, каким образом Джонни собирается справляться с ленчем, девочкой и превращением комнатки на первом этаже в офис.

Вернувшись в кухню, Грейс начала понимать его стратегию: на столе стояли бумажные тарелки.

Грейс не решилась обратить внимание Джонни — который, к счастью, надел к завтраку серую футболку, — что в буфете есть и обычные тарелки. Она просто наслаждалась завтраком, быть может даже слишком — учитывая, что бекон подгорел, а блинчики остыли.

Когда пришло время уходить и Джонни, стоя рядом с ней на террасе, обещал заняться комнаткой-офисом, Грейс вновь охватило беспокойство. Он, видимо, не отдает себе отчет, как легко ребенок может отправиться куда-нибудь погулять вслед за котенком, пока он будет переоборудовать комнату или звонить по делу. Дети все время пропадают. Может, лучше остаться?..

— Тебе еще не пора? — спросил Джонни, заметив ее колебание.

— Я подумала, может, мне следовало бы остаться сегодня дома и помочь тебе с офисом?

Таким образом она смогла бы приглядеть за Грейси.

— Нет никакой необходимости. Я справлюсь. Грейси мне поможет, если не будет слишком занята котятами. — Он улыбнулся. Когда он произносил эти слова, Грейси как раз гонялась за котятами по газону.

— Нет, я бы действительно с удовольствием помогла тебе.

Заметив, как Грейс смотрит на малышку, Джонни догадался, что ей нравится роль матери и вовсе не хочется уходить. Но он также понимал, что она должна заниматься своим делом.

— Нет необходимости. — И шутливо добавил: — Лучше иди, пока босс тебя не уволил.

В ответ Грейс как-то рассеянно улыбнулась. Она все скручивала в узелок ремешок сумочки — видимо, от волнения. Девушка взглянула на него, и Джонни понял, что волнуется она именно из-за него.

Он нахмурился. Грейс мучило не только нежелание расставаться с девочкой. Похоже, она боялась оставлять Грейси с ним, будто оставляла дома не взрослого с ребенком, а двух малолетних детей.

Грейс, должно быть, заметила его возмущение. На мгновение она задрала подбородок, и Джонни взял себя в руки. Судя по ее глазам и его нарастающему раздражению, им предстоит первая ссора.

Но Грейс просто сказала:

— Следи, чтобы Грейси не уходила со двора. За забором растет ядовитый плющ. И сарай… не разрешай ей ходить туда одной…

Джонни скрестил руки на груди. Грейс сжала губы и, спустившись по ступенькам террасы, направилась к девочке. Увидев, что Грейс собирается уходить, та бросила своих котят. Они долго разговаривали — похоже, Грейс инструктировала малышку, как присматривать за ним.

Ее недоверие причинило Джонни боль. Грейс считает, что он не в состоянии нести ответственность за себя, что уж говорить о ребенке.

И это после того, что он сделал утром.

Он пристально глядел на опустевшую дорогу. Он докажет Грейс — и своим родителям, — что он уже не тот безответственный мальчишка, каким был когда-то.

Видя, как малышка все еще смотрит вслед Грейс, он спустился с террасы и направился к племяннице. Утренняя эйфория улеглась, и девочка протянула ему ручки. Джонни на мгновение прижал ее к себе. Влажные теннисные туфельки оставили темные пятна на его шортах, маленькие ручки крепко обнимали его за шею, оставляя отпечатки не только на коже, но и в самом сердце. Он не может потерять этого ребенка.

— Хочешь еще поиграть с котятами? — спросил Джонни.

— Они устали.

Грейси положила головку ему на плечо.

Джонни побаюкал ее немножко, оглядывая ферму. Настроение его улучшалось по мере того, как он осознавал, что здесь время словно бы остановилось. Нижняя ступенька террасы все так же скрипит, на гравиевой дорожке все те же выбоины. Под деревом, на котором висят качели, — как раз их Грейс и хотела починить, — все так же вытоптана трава. Колесо, заросшее яркими маргаритками, прислонено к сараю… Все как прежде.

В открытой двери сарая Джонни заметил что-то зеленое. Его блуждающие мысли остановились.

Старый «форд» — грузовичок Гринов. С управлением, устаревшим еще до того, как они его купили.

Разве в тот их первый день в городе Грейс не говорила, как ей хочется, чтобы он еще поездил?

Джонни колебался: грузовичок манил его в сарай, но дома ждали грязная посуда и пригоревшая сковородка.

Надо делать именно то, что делает человек ответственный.

Джонни пощекотал Грейси и прошептал:

— Эй, Белоснежка, я, кажется, нашел для тебя карету.

Так что следующие несколько дней Грейси хранила очень важную тайну — ремонт грузовика, — пока наконец в пятницу они с Джонни не отправились на стареньком пикапе в город, чтобы сделать Грейс сюрприз.


Грейс приятнее было любоваться солнцем, сиявшим за окнами просторного салона, чем заправлять короткие седеющие волосы миссис Кромвелл под пластиковую шапочку — она собиралась их подкрасить. У Грейс снова было какое-то «загородное» настроение, на ней были полосатые шорты, белая блузка и кожаные сандалии. А Джонни, должно быть, торчит без дела дома и раскачивает Грейси на старых качелях, которые он прикрепил к вязу новой веревкой.

Ремонт этих качелей, похоже, был высшим достижением Джонни за всю неделю. Он не очень-то продвинулся в приведении в порядок своего будущего офиса, и Грейс нередко находила дома грязные тарелки и усталую, потешно чумазую малышку. В каком-то смысле Грейс успокоилась — Джонни хорошо присматривал за девочкой.

Но кое-что другое раздражало ее.

— Грейс, дорогая, разве вам не знаком этот старенький грузовичок? — Миссис Кромвелл даже приподняла с кресла свое грузное тело, обтянутое платьем в цветочек, чтобы выглянуть в окно.

Грейс обернулась и посмотрела в кристально чистое окно через головы двух клиенток, сидевших под фенами. Вид старого зеленого «форда», резко затормозившего, наполовину въехав на обочину, заставил ее сердце встрепенуться.

— Да это же папин грузовичок!

Джонни выбрался из-за руля, затем обернулся и вынул из машины малышку. Грейс все еще глядела на старенький отцовский пикап, когда Джонни вошел в салон, ведя перед собой Грейси.

— Ну-ну, Джонни Тремонт, — пробормотала миссис Кромвелл.

Ида Мейберри и Агата Ольсен, чьи светлые волосы были закручены на розовые бигуди, завертелись под своими фенами, чтобы посмотреть на Джонни с малышкой Грейси.

Грейс закусила губу. Джонни и Грейси, видимо, специально принарядились. Волосы Джонни были еще влажными после душа, и на нем было то, что он наверняка считал лучшей своей рубашкой: футболка «Харлей-Дэвидсон», аккуратно заправленная в выгоревшие джинсы «Леви'с». На маленькой Грейси, спрятавшейся за спиной Джонни от встретивших ее улыбок, был темно-голубой «свадебный» сарафанчик и розовые теннисные туфли.

Джонни улыбнулся своей сексуальной и беззастенчивой улыбкой, не смутившись под взглядами пожилых клиенток, которые — Грейс не сомневалась — неплохо его помнили. Мерси в своей обтягивающей юбке из грубого хлопка и армейских ботинках, с коротко подстриженными, обесцвеченными и начесанными волосами встала, словно тень матери, рядом с Грейс.

Миссис Кромвелл, чувствуя, что Грейс смущена, заговорила, перекрыв шум фенов:

— Иди же поздоровайся с мужем, дорогая. Моими волосами займется Мерси, правда. Мерси?

— Ну конечно.

Но пока Грейс шла к двери. Мерси не сводила с Джонни подозрительного взгляда.

Грейс, присев возле девочки, с улыбкой извлекла ее из-за ноги Джонни.

— Мне нравится этот сюрприз!

— Джонни сказал, что я могу надеть свое свадебное платье, когда мы повезем грузовичок в город.

— Ты выглядишь прелестно. — На белые с оборкой носочки она надела изношенные теннисные туфельки. — Почему бы тебе не выбрать в ящике ленточку или заколку?

Грейси минутку поколебалась, взвешивая желание взять заколку и необходимость идти к кассе на глазах у всех этих дам. Ида улыбалась. Агата клевала носом. Мерси подмигнула ей, а миссис Кромвелл ласково улыбнулась. Грейси медленно пошла вперед.

Грейс встала, спрашивая себя, как ей отблагодарить Джонни. Затем она заметила, что он пристально смотрит на миссис Кромвелл, похожую на инопланетянку с пучками волос, торчащими сквозь отверстия в специальной шапочке. Миссис Кромвелл тоже глядела на него, видимо все еще размышляя о тех мешках с удобрениями, которые пропадали из ее теплицы каждый Хэллоуин, если только Джонни находился в этот момент в Эшвилле.

Малышка Грейси вернулась с белой ленточкой, и Грейс, поспешно завязав ей бантик, отослала Джонни на улицу под предлогом того, что нужно следить за грузовичком. Джонни поднял девочку, усадил ее в машину и, облокотившись о борт, скрестил руки на груди. Похоже, он был чрезвычайно доволен собой.

Выйдя из салона вслед за ними, Грейс улыбнулась, вдруг почувствовав себя такой же застенчивой, как Грейси. Она провела рукой по сиденью грузовичка, нагнулась, чтобы заглянуть в открытое окошко. Джонни не только починил машину, он еще и вычистил все внутри. Пропылесосил виниловые сиденья и даже приборную доску с большим спидометром и без радио. У Гринов была своя музыка. Грейс помнила, как в детстве ее баюкали по дороге домой из бакалеи баллады Элвиса.

Глаза ее вспыхнули при мысли о заботливости Джонни. Неудивительно, что малышка Грейси была такой чумазой, а в раковине оставались грязные тарелки.

— Эй, не плачь. — Джонни подошел ближе, в его голосе чувствовалась паника. Грейс сморгнула слезы, понимая, что миссис Кромвелл внимательно наблюдает за ней в окно, пока Мерси не усадила ее в кресло и не включила над ней фен. — Нам хотелось доставить тебе радость.

Грейс смотрела, как Грейси топает по сиденьям — точь-в-точь как она сама в детстве.

— Надо было избавиться от него много лет назад.

— Ты смеешься?! Это же антиквариат! Старый «форд»…

Теперь в голосе Джонни звучало смятение.

Но если он оценивал грузовичок с точки зрения практической, то она — исключительно эмоционально. Грейс радостно вздохнула.

— Я никогда бы не могла расстаться с этим грузовиком — как и починить его. Спасибо, Джонни.

— Пожалуйста.

Его голос был глубоким, а глаза теплыми, словно летнее небо. Солнечные лучи отсвечивали на его волосах, улицу окутывал золотистый туман. Грейс ощущала аромат свежего воска на сверкающем пикапе, слышала, как напевает, крутясь на сиденье, малышка Грейси. На нее словно бы снизошла уверенность в том, что все идет, как надо. Если бы только время могло остановиться…

Мерси выглянула из двери.

— Ида Мейберри высохла.

Время идет…

— Ну, ведите себя хорошо, — вздохнула Грейс.

Джонни кивнул малышке:

— Расскажи-ка Грейс об остальных наших сюрпризах.

— Джонни сказал, что мы можем съесть цыпленка в парке.

— Пикник? — Грейс была в таком же восторге, что и девочка. Ей так хотелось устроить пикник в парке! Но ведь это значит, что Джонни и Грейси придется ждать в парикмахерской, пока она не закончит с клиентами. Сможет ли Джонни так долго вести себя хорошо?

И все же Грейс повела их обратно. Джонни послушно устроился на кресле рядом с ней, а малышка — у него на коленях. Они принялись вместе рассматривать журнал. Грейс причесывала Иду Мейберри, а Мерси — Агату. Таким образом, оставалась только миссис Кромвелл, сидевшая под феном и поглядывавшая на Джонни необычно добрыми глазами.

Дверь салона открылась. Грейс нахмурилась. Она забыла, что на сегодня назначен еще и Уильям. Так она никогда не доберется до парка.

— Я могу закончить с миссис Кромвелл, — предложила Мерси.

— Правда? Джонни с Грейси задумали пикник…

Джонни оторвался от чтения и поморщился при виде Уильяма, закрывавшего за собой дверь. Мерси усмехнулась.

— Иди обслуживай Уильяма.

— Спасибо, Мерси.

— О, никак наши новобрачные…

Поправляя галстук, повязанный к полосатой рубашке, Уильям подошел к Грейс и, к ее удивлению, запечатлел на ее губах поздравительный поцелуй. Он кивнул Джонни и улыбнулся малышке. Те хмуро глядели на него.

Поцелуй Уильяма тут же вылетел у Грейс из головы, как только она увидела две пары темно-голубых глаз. Взгляд их был словно удар бича — не только из-за удивительного сходства, но и из-за внутренней связи, объединявшей Джонни с племянницей. Их лица выражали единодушную неприязнь к Уильяму.

— О, никак наш Билл… — парировал Джонни.

Памятуя о критических моментах в кафе, Грейс бросила Джонни предупреждающий взгляд, но он лишь недоуменно приподнял брови. Она подошла к раковине и подвинула кресло.

— Прошу, Уильям.

Джонни и Грейси снова погрузились в чтение, но от внимания Грейс не укрылось презрение, написанное на лице мужа, когда она повязывала пелеринку поверх накрахмаленной рубашки Уильяма.

Грейс смочила ему волосы и, добавив шампунь, принялась массировать голову, стараясь не обращать на Джонни внимания. Но она не могла не думать, насколько у того волосы гуще. Светлые волосы Уильяма не блестели так, даже когда были мокрыми. И вовсе не были такими мягкими, какими были — она помнила — волосы Джонни в тот день на ферме, когда он поцеловал ее…

— Ай! Горячо! — Уильям отдернулся от струи.

— Прости.

Грейс поспешно подвернула кран, испуганная направлением собственных мыслей. Она услышала смешок Джонни и только надеялась, что Уильям его не расслышал.

— Ничего.

Уильям пошел за ней к столику, и Грейс принялась за работу, вполуха слушая его судебные байки. Она не в силах была понять, как можно получать удовольствие, ведя дело о разводе с его душераздирающими скандалами из-за опеки над детьми.

Сидя в кресле у Мерси, миссис Кромвелл, казалось, чувствовала то же самое.

— Ты бы лучше попытался сохранить семьи, в которых есть дети, Уильям, — укоризненно заметила она.

— Сохранение брака не всегда в интересах ребенка, — возразил тот, и Грейс застыла, метнув взгляд на Джонни. Ей только показалось, что Уильям намекает на них? Джонни, похоже, тоже напрягся, обняв Грейси, словно бы защищал ее. Переворачивая страничку журнала, Грейси крепче прижалась к нему. Грейс повернула Уильяма на кресле, подальше от угрожающе потемневших глаз мужа.

Они с Джонни слишком болезненно реагировали, ожидая, что кто-нибудь раскопает истинные причины их поспешной женитьбы.

Грейс постаралась заставить себя не волноваться и продолжать работу. Наклонилась, подбирая кончики прядей Уильяма — одни подравнивая, другие пропуская сквозь пальцы. Она понимала, что Джонни внимательно за ней наблюдает. Скорее всего, он не в состоянии просто промолчать в ответ на реплику Билла. Грейс подумала, с каким удовольствием будет мыть и стричь густые темные волосы Джонни, как приятно ей будет вот так же прикасаться к его шевелюре.

Под резко отодвинутым креслом заскрипел линолеум. Грейс стиснула зубы и чуть не выстригла Уильяму проплешину. Ну конечно же, это Джонни…

— Душно здесь, — проворчал он, ставя девочку на ноги. Он стоял оскорбленный и напряженный, словно передержанный перманент. Джонни даже не пытался скрыть враждебность по отношению к Уильяму. Грейс подумала, что дело кончится плохо… На этот раз захихикала Мерси.

— А мне здесь нравится, — возразила девочка. Грейс была уверена, что малышка вспомнила, как мама брала ее в парикмахерскую.

— Грейси может остаться со мной, если хочет. — Она надеялась, что девочка так и сделает. Джонни необходимо остыть.

— Я буду тут, на тротуаре, — сказал он Грейси ободряюще. Малышка с довольным видом уселась в свое кресло и помахала ему в окошко.

Грейс закончила стричь Уильяма в рекордные сроки и с облегчением вздохнула, глядя, как тот направляется к двери. За окном, облокотившись на грузовичок, их ждал Джонни. Она подошла к девочке и встала на колени, чтобы завязать ей шнурок.

— Почему бы тебе не пойти в туалет и не вымыть руки? — предложила она. — А потом мы отправимся на пикник.

Малышка с готовностью согласилась. Грейс отдала Мерси деньги, уплаченные миссис Кромвелл, и попрощалась с ней, пока женщина вперевалку шла к двери, поправляя крашеные волосы.

Спустя мгновение дама влетела обратно — шелестя юбкой в цветочек, прижимая к груди сумочку, с глазами огромными, словно бутоны на ее платье.

— Грейс, дорогая! Они дерутся!

Грейс выглянула в окошко как раз вовремя, чтобы увидеть, как кулак Джонни приближается к лицу Уильяма.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Ой! — Джонни наконец перестал изображать стоика. В парикмахерской Грейс держала его руку над раковиной и промывала ободранный сустав перекисью водорода.

Однако, несмотря на боль, он продолжал изумленно вспоминать, как миссис Кромвелл разговаривала с Уильямом. Словно со шкодливым мальчишкой, пойманным на воровстве цветов. Точно так же, вспоминал Джонни, она когда-то отчитывала и прогоняла из оранжереи его.

Сегодня в какой-то момент Джонни подумал, что миссис Кромвелл разгадала тайну исчезавших на Хэллоуин мешков с удобрениями. Но теперь его акции в ее глазах явно поднялись. Возможно, она видела, что Уильям ударил первым. Но Джонни подозревал, что она случайно услышала, как Билл отказался взять обратно коварное замечание насчет выгодной женитьбы на Грейс.

— Ой! — (Грейс тем не менее была на него сердита.) — Ой!

Действительно сердита. Она явно не испытывала никакого сострадания, несмотря на то, что миссис Кромвелл заверила ее, что Джонни лишь защищался. Взгляд ее обжигал не хуже перекиси водорода, которой она дезинфицировала ему ладонь. Видимо, ей казалось, что он должен чувствовать себя виноватым, — все-таки муж ударил ее клиента прямо перед парикмахерской. Но ведь это была машинальная реакция на удар сосунка Уильяма…

— Послушай, Джонни, — отвлекла его от гневных мыслей Грейс, с отвращением рассматривая его руку. — О чем ты только думал?! Подрался, словно школьник!

В конце концов, Грейс ведь и предположить не могла, что сказал Билл. С нее хватает тревоги за Грейси, испытанной во время драки. И Джонни знал, причина этой тревоги — он. Сегодняшнее его поведение вряд ли могло помочь ему в создании репутации ответственного человека, способного быть опекуном Грейси.

— Ты опять упал, Джонни? — Грейси смотрела на него из-за раковины.

Глядя в ее большие взволнованные глаза, он был благодарен, что племянница хотя бы не видела драки. Не то чтобы это действительно можно было считать дракой. Билл был более чем счастлив последовать предложению миссис Кромвелл убраться вон.

— Ничего не опять, — заверил Джонни Грейси. — Я только… ну… сглупил немного и поранил руку.

— Думаю, все-таки надо перевязать, — вынесла свой вердикт Грейс, изучив его указательный палец.

Раньше Джонни только посмеялся бы над этими словами, да и над перекисью водорода тоже. Но малышка Грейси подпрыгивала от нетерпения, воображая себя в роли медсестры, а Грейс была так сердита, что он послушно позволил им по очереди бинтовать его палец. У Грейси получилось слишком свободно — повязка не держалась, — зато Грейс завязала так туго, что он подумал, уж не представила ли она на месте пальца его шею.

Неважно, что Мерси, посмеиваясь, стояла рядом. Ей, похоже, доставлял удовольствие его поверженный вид. Джонни тоже взглянул на нее. Грейс немножко рассказала ему о подруге — как Мерси, городская разведенная женщина, год назад приехала с дочкой в Эшвилл в поисках жилья. Они с Грейс были однолетками и, естественно, подружились, тем более что работали вместе. Джонни подумал, что темные глаза Мерси выдают такое же темное прошлое, как и его собственное. Они с Грейс были странной парой. Удивительно, но эта мысль заставила его смягчиться.

— Как насчет того, чтобы присоединиться к нам, Мерси? Я угощаю.

Это немножко пригладит взъерошенные перышки Грейс, подумал Джонни хитро. Но на Мерси, казалось, его предложение не произвело ни малейшего впечатления — она промолчала.

Зато Грейс идея понравилась.

— Ты могла бы взять с собой Минди. Они с Грейси поиграют в парке.

Мерси колебалась достаточно долго, чтобы Джонни понял, что ее не так-то просто уговорить. Он уже решил, что придется использовать не только цыпленка, чтобы одержать над ней верх.

— Так я пойду за Минди, — произнесла наконец Мерси.

— Встретимся в парке, — отозвалась Грейс.

Джонни оставил женщин собираться и посадил девочку в грузовичок. Грейс присоединилась к ним в тот момент, когда Грейси поцеловала пораненную руку Джонни — чтобы больше не болело. Девушка не могла не улыбнуться, и он с удовлетворением подумал, что, пожалуй, и другой поцелуй не за горами. Но Грейс тут же принялась разговаривать с малышкой, предоставив Джонни везти их на окраину города за цыплятами, а затем в центр эшвиллского городского парка, где они встретились с Мерси и ее дочкой.

Дочка Мерси — Минди — представляла собой полную противоположность Грейси, застенчиво прятавшейся за их спинами во время ленча. Затем Джонни повел их кататься на карусели. Ошеломленные девочки принялись хохотать.

Потом они с Грейс и Мерси отправились на пруд кормить остатками бисквита уток, а Джонни улегся на одеяло, расстеленное на прохладной траве в тени раскидистого дуба. Он закрыл глаза. Хорошо, что у Грейси появилась подружка, вместе с которой она осенью пойдет в школу. Как приятно, наверное, наблюдать за отношениями девочек — их дружба будет взрослеть, как это было с Грейс и Дженелл, с ним и Грейс… Он тогда возил девочек в парк, водил в кино…

Трава зашуршала под легкими шагами. Джонни почувствовал, как одеяло натянулось, и уловил нежный аромат присевшей рядом Грейс. Он ощущал на себе ее взгляд, но мысли егобыли погружены в прошлое. И в будущее…

— Ты такой тихий, — заметила наконец Грейс.

Джонни открыл глаза и стряхнул овладевшее им меланхолическое настроение.

— Просто я… думал о Дженелл.

— Я тоже, — мягко произнесла она.

Джонни сел.

— Я больше не буду драться, — пообещал он. — Нельзя рисковать Грейси.

— Могу я хотя бы узнать, из-за чего произошла драка?

Джонни упрямо сжал губы. Ему вовсе не хотелось повторять Грейс намеки Билла.

— Ладно, — вздохнула Грейс. — Уильям иногда действует некоторым на нервы… но не думаю, что он опять придет в парикмахерскую, чтобы поиграть на моих, — добавила она сухо.

Джонни усмехнулся. Грейс никогда не умела долго сердиться на него. Он был рад, что Билл не вернется и больше не будет ее целовать.

Ветерок шевелил ее шелковистые волосы, они коснулись ее щек, освещенных солнцем. Джонни смотрел, как пальцы Грейс заправляют прядки за уши. Грейс опустила руки и вытянула ноги — длинные и гибкие под прелестными полосатыми шортиками. Она скрестила ступни в босоножках, а Джонни молча страдал от нахлынувшего неутоленного желания. Отвести глаза от ее губ ему удалось, только сосредоточившись на воротничке. А губы Грейс вызывали в нем жажду — жажду поцелуя.

— Грейс… — К ним маршевым шагом подошла Мерси. Только так можно описать ее походку в этих армейских ботинках, которые она носила не снимая. Должно быть, она почуяла, что на одеяле происходит что-то любопытное, подумал Джонни. — Грейси хочет, чтобы ты покачала ее на качелях.

Джонни заметил, что Грейс колеблется, хотя просьба малышки явно доставила ей удовольствие. Она, казалось, старается быть для Грейси скорее подругой, чем матерью, понимая, что такую роль она сможет играть и после развода. Он, конечно, должен ценить это. Но почему-то получалось иначе.

Грейс поднялась, и Джонни, увидев эти длинные стройные ноги в новом ракурсе, ощутил боль. Снова почувствовав на себе подозрительный взгляд Мерси, он отвел глаза.

Желание Грейс поиграть с детьми явно победило ее осторожность.

— А потом я свожу девочек на горку.

Она отошла. Джонни никогда не предполагал, что ему так нравятся полосатые шортики. Он перевел взгляд на грубый хлопок, сильные ноги, армейские ботинки. И вздохнул.

— Садись, Мерси.

— Я хотела с тобой поговорить.

Женщины всегда хотят поговорить. Может, именно это он и любил в Грейс — она не забалтывала его. Когда они разговаривали, то всегда о чем-нибудь интересном — например, кто и что нарисовал на водонапорной башне. Джонни поднялся. Вряд ли с Мерси можно разговаривать таким образом.

Он решил подождать, когда она сама начнет разговор, если ей есть что сказать. Долго ждать не пришлось.

— Грейс говорит, вы знакомы с детства.

— Ну да, так и есть. — Джонни сделал усилие, чтобы в его голосе не звучал вызов. Он знал, чем кончаются такие разговоры. Ему вовсе не нравилось, что Мерси опекает Грейс. Хотя он знал, что должен реагировать иначе, это его раздражало. Но он не сдавался. — Между прочим, — продолжил Джонни, — я женился на Грейс.

— Естественно. И думаю, у тебя были на то свои причины.

Черт! Кажется, уже весь город в курсе того, что родители Джонни хотели расстроить их брак!

— А мне-то казалось, ты хорошо относишься к Грейс.

— Я действительно хорошо к ней отношусь. Грейс предоставила мне работу и жилье помогла найти. Она позволила мне с Минди пожить у нее, пока мы не перебрались к себе.

Это очень похоже на Грейс, подумал Джонни, но его раздражение против Мерси все возрастало.

— Я хочу сказать, что Грейс — хороший человек. Она не такая, как ты или я, — прищурившись и сжав кулаки, предупредила Мерси. — И я не хочу, чтобы ей было больно.

Джонни наконец перевел дыхание.

— Я никогда не причиню Грейс боли.

— Я видела, как ты на нее смотришь. И я видела, как она на тебя смотрит. Она невинна. Ты можешь этим воспользоваться.

— Она взрослая женщина, — парировал Джонни. Они сидели лицо к лицу, рука к руке. — У нее своя голова на плечах.

— Нет, — в ярости произнесла Мерси. — Я имею в виду — она невинна.

Значение ее слов доходило до сознания Джонни сквозь отдаленные голоса играющих девочек, сквозь тишину у него в ушах, сквозь гул транспорта, медленно ползущего по окаймляющей парк дороге.

Невинна.

Грейс девственница.

— Джонни! Мерси! — окликнула их от горки подбоченившаяся Грейс. — У вас там все в порядке?

Джонни постарался сосредоточиться и прочитал в глазах Мерси явную угрозу. Он вовсе не собирался посвящать Грейс в их разговор, но был слишком ошеломлен, чтобы защищаться. Он отошел от стола.

— Мы… мы просто здесь убираем.

Грейс нахмурилась и ушла за горку.

Мерси сгребла пластиковые вилки и бросила их в коробку. Она перешла на шепот:

— Однажды ночью, когда Грейс была простужена, я приготовила ей виски с медом. А она не привыкла к алкоголю. Вот тогда она мне и призналась.

— Я не знал, — заметил Джонни глупо, все еще потрясенный полученной информацией.

— Рада слышать, — сказала Мерси многозначительно.

Джонни чуть не рассмеялся ее дерзости, но Мерси была абсолютно серьезна, да и Грейс как раз подошла к ним.

Мерси сунула Джонни коробку с мусором и повернулась к Грейс:

— У меня назначен перманент на полвторого. Пожалуй, пора отвести Минди обратно. — Она кинула на Джонни красноречивый взгляд и сладко пропела: — Премного благодарна.

— Не стоит благодарности, — парировал Джонни.

Когда Мерси уже не могла их услышать, Грейс повернулась к нему и спросила:

— Ну ладно, так из-за чего вы сцепились?

Может, ему только казалось, но теперь он буквально видел девственность Грейс — словно сияние чистоты, окружавшее ее. В ее глазах глубина неопытности обнаруживала наивность, которой он не замечал раньше.

Так почему же он вдруг почувствовал себя уязвимым?

— Мы… мы не сцепились, мы… просто разговаривали.

— Тебя и на секунду нельзя оставить! — раздраженно выдохнула Грейс.

Она пошла за Мерси.

Все еще ошеломленный сделанным открытием, Джонни глядел ей вслед. На него накатила волна желания… и одиночества. Он понимал теперь, почему Мерси так опекала Грейс.

И больше прежнего был уверен, что Грейс заслуживает в жизни чего-то особенного.

Он не собирался причинить Грейс боль, неважно, что думает по этому поводу Мерси. Он заботится о Грейс. Он всегда о ней заботился. Разве он не чинил цепь на ее велосипеде? Разве не возил ее с Дженелл в город в кино?

Но в словах Мерси была и правда. Грейс другая, чем они, чем он. Когда-нибудь Джонни получит опеку над Грейси, когда-нибудь все уляжется, он освободит дом Грейс от себя и малышки, чтобы она могла жить своей жизнью и найти человека, которому отдаст свое сердце.

Человека, который отдаст ей взамен свое.


— Мне апельсиновый.

Придерживая одной рукой руль, Джонни взял у Грейси леденец. Он знал, что племянница предпочитает вишневые. Старик Генри Голд поистине превзошел сам себя, дав ей целых две штуки. Джонни было приятно думать, что один, возможно, предназначался для него. На прошлой неделе, пока жена трудилась в парикмахерской, он немало сделал, чтобы доказать, каким ответственным умеет быть. К сожалению, эта задача не могла отвлечь его от чар Грейс.

Он знал, что должен привести в порядок свой офис, как они решили, и постараться занять себя работой. Но… ему нравилось подстригать газон, играть с Грейси, даже ходить за покупками. В Чикаго он, как правило, ходил куда-нибудь поесть или покупал готовые продукты. Он и не представлял себе, что можно купить маленькие квадратные замороженные гамбургеры в коробке. Сегодня вечером Грейс не придется готовить.

Сворачивая на лужайку перед фермой, Джонни замедлил ход и разрешил Грейси залезть к нему на колени, чтобы подрулить к дому. Пока девочка «объезжала выбоину на дорожке», он любовался белым бантиком, который она надевала к футболке с Белоснежкой. Молодец!

Когда они остановились перед гаражом, Джонни прижал к себе племянницу, затем посидел еще немножко, пока та делала вид, что все еще ведет машину. Когда он взглянул на закрытую дверь гаража, за которой стоял его «харлей», перспектива работы утратила всю свою привлекательность.

Он оперся рукой о дверцу грузовичка и забарабанил по ней пальцами. Грейси нужен велосипед. Велосипед… Это важнее, чем офис. По правде говоря, его бизнес не требовал особой заботы. В мастерской у него была хорошая команда, а проблемы с продажей можно решать по телефону. К черту! Если даже он бросит бизнес, то сможет жить на проценты.

Он глядел на гараж Гринов, вспоминая, как часто приезжал сюда ремонтировать свой мотоцикл, а Дженелл с Грейс сразу повисали на нем. Он вдруг почувствовал, что жизнь его описала круг — он вернулся в Эшвилл. Только теперь ему хочется здесь остаться.

— Эй, Белоснежка, — Джонни подвинул сидящую у него на коленях Грейси, — хочешь посмотреть, нет ли у Грейс в гараже велосипеда, на котором ты могла бы покататься?

— Настоящего велосипеда?

— Конечно. — Интересно, что она хотела этим сказать — «настоящего»? — подумал Джонни.

— Я выросла из своего трехколесного, — объяснила Грейси. Этот ее серьезный взгляд, каким она всегда смотрит на него… Джонни покрепче прижал к себе племянницу. — Мама с папой сказали, что купят мне настоящий велосипед на день рождения, — добавила она.

— Правда? — Стараясь не обращать внимания на боль в сердце, Джонни многозначительно приподнял брови. — Знаешь, что я думаю? Мы с Грейс должны этим заняться.

— Они собирались купить мне розовый велосипед, — уточнила девочка на всякий случай.

Самый чудесный, самый розовый, какой только бывает…

— Как ты думаешь, может, мы пока найдем что-нибудь среди старых велосипедов Грейс?

Грин был настоящим фермером — он никогда ничего не выбрасывал. Родственная душа, подумал Джонни.

— Можно войти в гараж?

Джонни улыбнулся. Грейси нравилось играть в гараже, пока он паял что-то на своем «харлее».

— Подозреваю, что даже нужно.

— Но сначала необходимо отнести покупки в кухню и съесть ленч.

Настоящая женщина.

— Давай.

— А посуду мы можем помыть потом, — добавила Грейси.

Она хорошо усваивала уроки Джонни.

* * *
Джонни действительно старается, подумала Грейс, рассматривая содержимое холодильника. В раковине лежало несколько тарелок, но ведь он ездил на грузовичке — который оказался весьма удобным — за продуктами в город.

Мороженое. Хот-доги. Квадратные гамбургеры?

Грейс вынула цыпленка и закрыла дверцу холодильника. Джонни и Грейси куда-то исчезли. И, кажется, она знает, где их найти. Остается лишь надеяться, что Джонни снял с Грейси любимую футболку с Белоснежкой, прежде чем отправиться в гараж.

Она вышла из кухни, прошла мимо все еще не переоборудованного кабинета и направилась к входной двери. Если Джонни собирается вести свои дела по сотовому телефону из гаража, это его забота. Но если он испортит еще одну детскую футболку, придется его проучить.

Уже во дворе Грейс услышала рев мотоцикла — звук, который, казалось, пронзает ее насквозь. Она подошла к краю террасы и взглянула в тот конец двора, куда Джонни вывел «харлей». Большинство мужчин сравнивают стремление водить мотоцикл с жаждой власти, а Джонни всегда настаивал на том, что это жажда свободы. Интересно, что бы он сказал теперь, когда рядом стояла Грейси?

Джонни нагнулся над мотоциклом. Грейс видна была только его широкая спина. Синяя футболка вылезла из джинсов… Он проверял карбюратор — сколько раз за свою жизнь она видела его в этой позе! Ностальгия кольнула сердце. Грейс снова почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, живущей ожиданием того мгновения, когда Джонни обратит на нее внимание.

Горячий ветерок взъерошил его волосы, прилепил футболку к спине, потом надул ее, как парус. В своих коричневатых шортах и легкой просвечивающей футболке Грейс ощутила тепло. Она вышла на солнце и пошла через двор.

Джонни выпрямился. Его волосы сияли в солнечном свете, загорелые руки казались медными. Глаза были темными, как его футболка. В них читалось желание, которое, несмотря на разделявшие их дорожку и газон, смущало ее. Жаркий ветер лизнул ей сзади ноги. Она наблюдала за мужем из-под волос, которые ветер бросил ей в лицо. Возможно, вожделение Джонни не было слишком глубоким, но оно обладало магнетической силой, манило ее, сердце с каждым шагом билось все сильнее.

— Смотри, Грейс, как я помогаю!

Подбежала малышка — еще одна угроза сердцу Грейс. Ей хотелось взять девочку на руки, но она ограничилась тем, что поправила спутанную ветром белую ленточку в ее волосах. Слой пыли покрывал чудесное личико малышки, ее ручки тоже были в грязи. И тут Грейс заметила, что на той надето — одна из белых футболок Джонни, доходившая девочке до самых пяток.

— Я не запачкаюсь. — Грейси вытерла руки о футболку, явно уверенная, что Белоснежка от этого не пострадает.

У Грейс не было такой уверенности, но она промолчала и лишь улыбнулась малышке. Ее собственная судьба показалась ей совсем не похожей на Белоснежкину. Когда девочка побежала обратно к Джонни, Грейс сурово встретила его полный раскаяния взгляд.

Но Джонни только улыбнулся, вновь обдав ее жаром. Он наклонился и прошептал что-то Грейси, которая тут же исчезла в гараже.

А он медленно направился к Грейс. Футболка прилипла к животу, в руке он держал отвертку, похлопывая ею по другой ладони. В этой походке был весь Джонни — дерзкий, сексуальный. Вместе с улыбкой это производило на томящихся от любви девочек сногсшибательное впечатление. Грейс снова почувствовала себя девчонкой — колени дрожат, в животе комок, сердце выпрыгивает из груди. Хуже всего было то, что Джонни прекрасно это видел — в его взгляде читалась убежденность в своей мужской привлекательности.

Они встретились в нескольких ярдах от мотоцикла.

— Вижу, ты занят, — сказала она резко.

— Подожди, увидишь, что я сделал, — смело ответил Джонни.

Сколько раз в отрочестве она слышала эти слова, а потом оказывалось, что предмет гордости Джонни представляет собой что-нибудь такое, из-за чего его пора брать на поруки. Грейс не была готова к картине, от которой таяло сердце: Грейси выехала из гаража на ее старом маленьком двухколесном велосипеде. Родители подарили его Грейс, когда ей было пять. Теперь он был скорее ржавым, чем белым, но девочке это явно не мешало. В своем платье-футболке она беспечно крутила педали.

Пока не отвалилась цепь.

— Ox! — воскликнул Джонни.

Вскрикнув, когда цепь соскользнула, Грейси все же удержалась и смогла остановить велосипед. Но улыбка погасла. Губы задрожали.

— Ты это починишь, Джонни?

Он уже шел к племяннице, засовывая отвертку в задний карман джинсов, отчего они сползли еще ниже. Просторная футболка собралась над ручкой отвертки, обнажив кожу под грубой хлопчатобумажной тканью. Он принялся помогать Грейси, терпеливо ставя цепь на место — точно так же, как он делал это для Грейс, когда они были подростками. А Грейс боролась с пылавшей, заливавшей ее всю нежностью. Джонни же для разнообразия казался удивительно довольным, будто починка старого велосипеда была столь же увлекательным занятием, как чистка карбюратора пятой модели «Харлея».

Но разве под маской плохого мальчика Джонни не скрывал всегда так притягивавшие ее доброту и великодушие? Каким-то образом те черты больше покоряли ее теперь, когда он стал взрослым мужчиной. Джонни был совершенно неотразим, стоя на коленях рядом с Грейси, положившей руку ему на плечо, когда прицеплял цепь на место, показывая племяннице, как это делается.

Солнечный свет окутывал Грейси и Джонни, купая их в золоте, и казалось, это старая фотография, которую Грейс рассматривает спустя годы.

Грейс поборола нахлынувшие на нее чувства, оберегая психику Грейси и болезненно ощущая, что Джонни не слишком страдает от затеянной вокруг девочки возни. Тремонты повели настоящую атаку, стремясь добиться опеки над Грейси. Они постоянно ей звонили, и Грейси уже предвкушала путешествие в чикагский океанариум — оно было обещано ей на приближающийся день рождения. Если Грейси вернется в Чикаго, чтобы жить с Тремонтами, Джонни тоже уедет, она это знает.

В эту минуту ей захотелось, чтобы он никогда не возвращался. Но уже в следующую Грейс отчаянно пожелала, чтобы он остался навсегда.

— Порядок. — Джонни поднялся, опершись о колено, и Грейси, ликуя, покатила дальше. Джонни спрашивал себя, каким образом у нее еще не кружится голова. И как Грейс может стоять здесь, в такую жару, в этой пыли, и даже не вспотеть. Он весь горел, внутри и снаружи, когда она смотрела на него, холодная и обиженная неизвестно на что.

Разве он не позаботился о том, чтобы Грейси осталась чистой? Он съездил в город за покупками, был полон почтения к старику Голду. Черт возьми, он даже помахал Биллу, хотя тот делал вид, что очень спешит. И он знал, что Грейс благодарна за велосипед — это ясно читалось в ее глазах, когда она увидала катающуюся малышку.

Он снова взглянул на девушку. Ее зеленые глаза напомнили ему зеленое сверкание тихого пруда на пастбище Гринов. Они говорили больше, чем ей хотелось бы. Раньше Джонни не мог представить себе причину ее реакции — этой неотразимой смеси горячей осознанности и невинного желания. Теперь он вновь ощущал это — и во много раз сильнее.

Между ними все словно закипело, но тут Грейс пробормотала что-то об ужине и пошла обратно к дому.

Джонни сжал руки. Она хочет его. Точно так же, как он ее.

Но мысль о том, что он должен быть ее первым мужчиной, ошеломляла и приводила в трепет. Ответственность. Честь. Сыграть такую важную роль в жизни Грейс…

Он перевел дыхание, чтобы успокоиться. Его роль в ее жизни временная. Грейс только пожалеет, если они поддадутся минутному желанию. Первый раз должен быть особенным, с мужчиной, который способен любить, с мужчиной, которого она тоже полюбит.

Разумеется, это не он. Грейс знала его слишком хорошо — все совершенные им ошибки, все неприятности, причиной которых он был. И все неприятности, причиной которых он может стать…

Она заслуживает самого лучшего мужчины: с белым воротничком, респектабельного, уж во всяком случае, без репутации шкодливого мальчишки. Какого-нибудь банкира, врача, адвоката… вот, например, как Билл…

Джонни вздрогнул. Он должен держать себя в руках, или он убедит себя в том, что спасает Грейс.

В последующие дни стало еще более душно и знойно — словно погода стремилась соответствовать состоянию Джонни.

Мало помогало то, что они в основном держали девочку в доме, где был кондиционер. Замкнутое пространство лишь делало присутствие Грейс более ощутимым. Воскресенье, когда жара чуть-чуть спала, они провели на пруду Гринов, ловили рыбу, бродили по воде. Но ведь на Грейс были шортики и открытая майка, которая едва прикрывала грудь. Это доводило Джонни до безумия. Казалось, его больше мучил ее загар, чем она сама в ту ночь, когда он лежал на своей куче одеял, слушая ее сонное бормотание и представляя себе коричневые полоски на кремовой коже.

На следующий день он с облегчением отправился в город, чтобы записать Грейси в школу. Еще день ловить рыбу в обществе Грейс с ее шортиками и маечкой он был бы не в состоянии.

Эшвиллская школа, располагавшаяся на северной окраине города, казалось, ничуть не изменилась — вот только деревья стали выше, а здание как будто меньше. Пока одни добровольцы возились с бумагами, другие показывали будущим первоклассникам школу.

Джонни вошел вслед за Грейс и Грейси внутрь, благодарный за то, что жена надела абрикосовое цветастое платье до колен. Но на ней вновь были те босоножки, и Джонни споткнулся, идя за Грейс по лестнице и засмотревшись на ее стройные лодыжки.

Он услышал знакомое презрительное хихиканье, узнал характерные шаги за спиной. Он обернулся. На Мерси тоже было платье в цветочек, горяче-розового цвета, наряд оттеняли армейские ботинки. С панковской прической она производила впечатление вполне модной женщины. Впрочем, это, естественно, не единственное впечатление, которое она производила.

— Уж не Тремонты ли это?

Мерси улыбнулась Грейс и ухмыльнулась Джонни, встав за ними в очередь, чтобы записать Минди в школу.

Джонни в ответ ухмыльнулся и подмигнул крошечной белокурой копии Мерси, стоящей рядом с ней. Минди подмигнула тоже, потом стала шептаться с Грейси.

— Я собираюсь записаться помощником учителя, — заявила Мерси.

Джонни спросил себя, сколько же родителей пожелает доверить своих детей во время прогулки Мерси, которая обычно выглядела так, будто собиралась на рок-концерт.

— Запиши нас тоже, ладно? — попросила Грейс, и Джонни почувствовал себя польщенным таким доверием. Он смутно припомнил, что ему всегда запрещали такие поездки.

Мерси приподняла брови, оценивая Джонни, — она явно тоже засомневалась в его способностях как помощника. Но, должно быть, и она в свою очередь решила, что доверила бы ему своего ребенка, потому что в конце концов сказала:

— Ладно.

— А мы подержим твое место в очереди, — великодушно предложил Джонни.

Пообещав Грейси скоро вернуться, Мерси и Минди ушли. Джонни почувствовал, как малышка цепляется за его ногу, глядя на бумаги, которые подписывались и перекладывались с места на место на столе. Чаще всего она смотрела на женщину с суровым лицом и седыми волосами, в роговых очках, которая вручала родителям бумаги, собирала их и наконец выравнивала, стуча по столу, прежде чем положить в нужную коробку. К ее груди слева был пришпилен значок добровольца, и она напомнила Джонни его учительниц, которым самое место было бы в армии. Он инстинктивно обнял Грейси, чтобы приободрить девочку.

Грейс, казалось, тоже заметила реакцию малышки, потому что ободряюще взяла ее за руку, придвинувшись к ним поближе.

Джонни смотрел сверху вниз на аккуратно причесанные, блестящие, такие шелковистые волосы жены. Ее щеки порозовели от солнца, тело выглядело стройным и сильным под льняным платьем. Она казалась не менее свежей и юной, чем подростки, записывавшиеся в старшие классы. Его смятение закипало от сознания, что Грейс была более невинна, чем некоторые из этих девочек, потому что она ждала своего мужчину.

И все же он не мог не спрашивать себя, как случилось, что он ни разу не поцеловал Грейс в свой последний год в школе. Она всегда была хорошенькой. Конечно, тогда он не выбирал по цвету глаз. Сейчас Грейс, разумеется, отвечала всем его требованиям.

Строгий голос женщины в роговых очках против его воли оторвал Джонни от раздумий:

— Вы, барышня, отправляйтесь с этой группой и посмотрите классы.

Малышка Грейси теперь уже явно прижалась к ним и стиснула руку Грейс так, что у той побелели костяшки пальцев.

— Она хочет подождать свою подружку, Минди, чтобы пойти вместе, — возразил Джонни.

Женщина в ответ нахмурилась.

— Если вы хотите, чтобы она посмотрела школу, пока вы подписываете бумаги, ей следует пойти сейчас.

— А она не хочет идти сейчас, — несколько вызывающе, словно пятнадцатилетний подросток, повторил Джонни.

Женщина посмотрела на него поверх очков. Джонни не отвел глаз. Грейс прикусила губу, вспомнив похожие ситуации в прошлом. Его никогда не смущал чужой авторитет — и уж во всяком случае, не школьного добровольца.

Но на этот раз все происходило иначе. Джонни отстаивал интересы Грейси перед женщиной, которая явно жаждала руководить всеми вокруг. Опасения Грейс испарились, уступив место молчаливому одобрению.

Ситуация, однако, разрешилась сама собой — вернулись Мерси и Минди. Грейси, которую пришлось лишь чуть-чуть поуговаривать, отправилась на экскурсию, держа за руку Минди. Грейс ощутила что-то вроде облегчения оттого, что девочка делает первый шаг в школе вместе с подружкой. Грейси все еще редко расставалась с Джонни, а это было чревато проблемами в школе. Грейс не могла себе представить, как будет реагировать малышка, если ей придется расстаться с Джонни и поселиться с Тремонтами.

Грейс увидела, с каким выражением Джонни смотрит вслед Грейси, и забеспокоилась, как он перенесет ее первый день в школе. Он вдруг потянул ее в пустой коридор.

— Давай прогуляемся по закоулкам памяти.

— Но нам, наверное, не следует…

Она не закончила. Джонни никогда не заботился о том, что следует или не следует делать.

— Ты идешь? — крикнул он Мерси.

Собиравшаяся записать Минди в школу Мерси заколебалась и наконец покачала головой. Она смотрела им вслед, а Джонни проигнорировал ее взгляд и повел Грейс вниз, в опустевший холл.

Джонни, словно ребенок, глядел на открытые классы, громко комментируя перемены или их отсутствие. Грейс поражалась его памяти — она не думала, что в школе он обращал внимание хоть на что-нибудь, кроме разве что девочек.

Для Джонни школа была совсем другой, чем для нее. А после того, как он окончил ее и уехал, болезнь матери прогрессировала, и Грейс было не до светской жизни. Дженелл была с ней в те тяжкие времена, но Грейс тосковала по Джонни каждой частичкой своего разбитого сердца. Затем Дженелл уехала в колледж и встретила Гранта, а Грейс ходила в местную школу косметологии. У нее не было времени на свидания. Совсем не было.

— Смотри-ка, а на потолке по-прежнему дыра!

Джонни взял ее за руку и потянул в лабораторию. Выбоина — дело его рук (водородный генератор) — все еще была видна. Но даже когда Грейс смотрела на потолок, внимание ее было сосредоточено на шершавом тепле ладони Джонни, в которой ее рука чувствовала себя в безопасности.

— Мой шкафчик был как раз в конце холла. — Джонни потянул ее прочь из лаборатории, через холл. Грейс подчинилась ему, спрашивая себя, сколько же часов она провела в свое время, мечтая как раз о том, чтобы идти по школе за руку с Джонни.

Он остановился, выпустил ее руку, открыл свой шкафчик и сунул голову внутрь.

— Все воспоминания возвращаются… Кто бы ни пользовался этим шкафчиком, резинку он приклеивал на то же место.

Услышав это, Грейс поморщилась. Но когда Джонни отошел, она заглянула внутрь. Шкафчик был похож на все остальные, за исключением телефонного номера, нацарапанного изнутри на дверце. Перед рядом цифр виднелись инициалы «Л. Л.».

Л. Л. Лоррен Лоусон. Грейс с отвращением выпрямилась.

Джонни, должно быть, заметил ее раздражение, потому что с улыбкой прикрыл дверцу.

— Старушка Лоррен. Посмотрим твой шкафчик?

— Думаю, нам лучше вернуться, пока не пришла Грейси.

Тем более, что на дверце ее шкафчика никаких телефонов не было.

Они подошли к шкафчику Грейс. Джонни, спокойно улыбаясь и не вынимая рук из карманов, нагнулся. В серой бейсбольной футболке «Чикаго Клуб» он казался похожим на жокея, которым никогда не был. Джонни всегда был слишком занят своими мотоциклами, чтобы заниматься спортом — или чем бы то ни было еще. Вспомнив о незаконченном офисе, Грейс нахмурилась. Джонни все еще был слишком занят своими мотоциклами.

— Спорим, ты никогда не приклеивала жвачку в своем шкафчике, — сказал Джонни серьезно. — И не оставляла номера своего телефона на шкафчиках мальчиков.

— Откуда ты знаешь? — Он ведь явно не обращал на нее внимания тогда. Он был слишком занят своим предстоящим отъездом.

— Ты ведь была одной из «хороших девочек».

— Это что еще за классификация?

Единственное, в чем она была уверена, — это то, что не пользовалась особым успехом у мальчиков.

— Было два сорта девочек, — объяснил Джонни, явно испытывая интерес к этой теме. — Одних сажали на заднее сиденье машины… — (Грейс невольно улыбнулась.) — А с другими ходили на прогулку или на школьный бал, — закончил он еще более серьезно.

— Я никогда не ходила, — заметила Грейс и подумала, что не надо бы напоминать Джонни о своей неопытности.

— Ты была одной из хороших девочек, — повторил тот, и Грейс удивилась убежденности, с которой он произносил эти слова. Джонни не мог знать об этом. Но когда его взгляд смягчился, ей показалось, будто он знает и понимает о ней все. — Тебе было нелегко с больной матерью.

Грейс не хотела, чтобы Джонни жалел ее. Если все, что ей предназначено, — это его дружба, пусть она, по крайней мере не будет построена на жалости.

— Мама всегда радовалась твоему приходу.

— Это потому, что ей казалось, будто я похож на Элвиса.

— Правда? — Грейс облокотилась на дверцу шкафчика. — Она никогда не говорила об этом.

— Да. Иногда она вроде смущалась, но мне приятно думать, что она видела сходство. — Он усмехнулся и провел ладонью по волосам, подражая Элвису.

Грейс рассмеялась, но ее тронула доброта Джонни по отношению к ее матери.

— Думаю, ты был хорошим мальчиком, — сказала Грейс.

— Я тоже никогда не был на школьном балу, — напомнил ей Джонни. Неожиданно серьезно он добавил: — Я вовсе не был хорошим. Но я бы пригласил тебя на бал, если бы все еще жил здесь и если бы ты захотела.

— Только если бы Дженелл тебя уговорила, — сухо возразила она, хотя эти его слова заставили сердце забиться сильнее. После отъезда Джонни Грейс и думать забыла о балах. Но сколько раз она представляла себе, что он не уехал и, что они танцуют что-нибудь медленное и романтическое под пение Элвиса.

— А может, я хотел пригласить тебя на бал, — поддразнил ее Джонни, прижимая к прохладному металлу шкафчика. — Может, я хотел посадить тебя на заднее сиденье моего… мотоцикла.

Он, конечно, шутит. Но голос Джонни становился с каждым словом все более хрипловатым. Он взял ее лицо в свои ладони, и Грейс ощутила жар его тела. От близости мужа ее охватило желание. Если только

Девушка пыталась скрыть нараставшее в ней чувство. Она ощущала напряжение, исходящее от Джонни, читала его в этом магнетическом взгляде. Грейс знала, что его желание объясняется аскетической жизнью, которую он вел в последнее время. Она знала, что не должна позволять Джонни целовать себя…

Он поцеловал ее.

Страстно и горячо, в губы. Бесконечный обжигающий поцелуй со вкусом смятения Джонни, его беспокойства, а под этим — доброты. Вкус виски с медом.

Невольно Грейс ответила, в это мгновение ее смятение сравнялось с его. Ей так хотелось, чтобы Джонни коснулся ее: их тела вплотную друг к другу, его тепло проникает сквозь ее платье, ее кожу. Она приложила ладонь к шкафчику, инстинктивно защищаясь от объятия, которого желала. Но по мере того, как поцелуй Джонни становился все слаще, она уже начинала почти верить, что он изменился, что, быть может, он действительно любит ее. Осторожность потерпела крах, и Грейс положила руки ему на талию, чтобы прижать его к себе.

— Гм-гм… — Их поцелуй прервало чье-то покашливание. Мягкий линолеум скрадывал звук шагов.

Это был мистер Нортон — сколько Грейс себя помнила, директор эшвиллской школы. Девушка поспешно опустила руки, а Джонни чуть медленнее отступил. Поцелуй Джонни зажег в ней надежду, и Грейс подумала, что напряжение, пульсирующее между ними, должно быть заметно окружающим. Она знала, что щеки у нее горят. Даже Джонни, казалось, был смущен вмешательством постороннего. Он сунул руки в карманы и предстал взгляду сбитого с толку директора необычно скромным.

Волосы у мистера Нортона, начавшего седеть, как раз когда Джонни появился в Эшвилле, были такими же густыми и белыми, как когда он оканчивал школу. Взгляд у директора был по-прежнему подозрительным — как и у всех работников администрации при виде Джонни.

Директор переводил глаза с Джонни на Грейс, по старой привычке задерживаясь на парне.

— Мистер Тремонт… Прямо как в давние времена, — сухо заметил мистер Нортон.

Давние времена. При этих словах вера Грейс в то, что Джонни может чувствовать хоть что-нибудь по отношению к ней, вновь превратилась в неосуществимое желание. Джонни, должно быть, сорвал в этом холле бесчисленное количество поцелуев, и сегодня все дело было в ностальгии. Его ответ, казалось, подтверждал предположение Грейс.

— Мне показалось, что я попал в прошлое, — пробормотал Джонни, и Грейс ощутила, как последние угольки надежды догорают у нее внутри.

Мистер Нортон обернулся к своей бывшей ученице:

— Грейс, мы с миссис Нортон жалели, что тебя не было на последней воскресной службе. Преподобный отец объявил о вашей с Джонни женитьбе.

— Мы были заняты, но надеемся вскоре появиться, — заметила Грейс, а Джонни лишь кивнул в знак согласия. Девушка оцепенела — ей все стало ясно.

До них донеслись чьи-то голоса. Мистер Нортон поздравил молодоженов и пригласил Грейси в школу. А Грейс подумала, что будут говорить в городе об их разводе. Тогда все поймут, что они поженились только ради малышки Грейси. Она все это понимает.

Мистер Нортон пошел дальше по коридору, а Грейс направилась в вестибюль. Джонни шел рядом, не произнося ни слова — казалось, он полностью погружен в свои мысли и тоже сознает их грех.

Малышка Грейси с Минди вернулись — их встретила Мерси. Грейси держала в руках золотистую звездочку, на которой детским почерком было накарябано ее имя. Грейс поборола желание броситься к ней и поздравить ее с успехом и пошла к девочкам не спеша. Но тут ее заставил остановиться женский голос, промурлыкавший имя Джонни.

— Джонни! Я слышала, ты вернулся. — Обладательница голоса — похожая на кошечку брюнетка — энергично кинулась ему на шею. Она безошибочно нашла своими ярко-красными губами его рот и запечатлела на нем театральный поцелуй, напомнив Грейс роль в школьной пьесе. Было совершенно ясно, что ей уже доводилось целовать Джонни.

— Рад тебя видеть… э-э-э…

Ванесса, вспомнила Грейс, но решила не помогать Джонни — пусть сам вспоминает, кому же принадлежит это прильнувшее к нему лицо. Более чем очевидно, что в конце встречи записка с именем, адресом и телефоном Ванессы отправится к Джонни в карман.

— Скажи, что я ошиблась, что ты не женат! — продолжала брюнетка тем же театральным голосом. Она смерила Грейс снисходительным взглядом, заставив девушку почувствовать себя вновь прежним неуклюжим подростком.

— Грейс и я…

— Мой мальчик здесь… где-то, — неопределенно махнула рукой брюнетка, другой придерживая Джонни. — Как в добрые старые времена. Ты, наверное, слышал, что я развелась…

Грейс наконец решила, что с нее достаточно.

— Ты поговори, — сказала она Джонни. — Я подожду на улице с Грейси.

Есть вещи, которые не меняются, подумала Грейс, сдерживая себя, чтобы не броситься бегом. Увидев свое отражение в окне, она вспомнила, что выглядит очень симпатично, пусть даже не сексуально, как Ванесса. Но что делать, если Джонни больше подходят Ванессы и Лоррен. Джонни так и не поверил, что есть женщины, не стремящиеся к весьма конкретным отношениям. И никогда не поверит…

Джонни смотрел, как Грейс выходит из школы, — ему так хотелось стряхнуть с себя брюнетку и догнать жену.

Сила этого стремления потрясла его. У него было немало разных женщин. Но желание, которое он испытывал теперь, было особенным, такого он никогда раньше не чувствовал. Он хотел Грейс.

Только Грейс.

На улице, в сиянии солнца, на мягкой летней траве, он увидал ее, стоящую на коленях рядом с малышкой. Глядя на эту картинку, он даже не заметил, как брюнетка прекратила флиртовать. Грейс улыбнулась девочке… Потребность Джонни в Грейс соединилась с горячим желанием, которое он постоянно носил в себе.

Затем Джонни поймал подозрительно хмурый взгляд Мерси, который возмутил его. Он изменился!

Но одно дело — на добровольных началах в качестве помощника учителя сопровождать школьные экскурсии, и другое — быть мужем. Вспомнив, что он не тот мужчина, которого ждала Грейс и которого она заслуживала, Джонни проглотил свое возмущение и вышел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ночью Грейс слышала возню, шорох легких шагов в холле и на пороге своей спальни. В холле был небольшой ночник, но только слабый лунный свет освещал путь Грейси в спальню. Привыкшая уже к «падениям Джонни с кровати» и его спанью на полу, девочка безошибочно переползла через него и забралась к Грейс.

Девушка прижала к себе Грейси, и они обе устроились на подушке. Грейс взяла несколько дней отпуска, чтобы провести их с девочкой. Они с Джонни надеялись, что та успеет стать более самостоятельной, прежде чем пойдет в школу. Похоже, идея была неплохая. Но одно дело — отпустить Джонни днем, а другое — ночью. Поэтому они часто будили Джонни и звали к себе. Поэтому Грейс ласково спросила Грейси:

— Хочешь, я разбужу Джонни?

Подтянув розовое одеяльце под подбородок, Грейси, казалось, на мгновение задумалась, затем покачала головой:

— Я скучаю по маме с папой. Я не могу найти их звезды.

Грейс взглянула в окно, сердце у нее заныло. Звезды в эту ночь были едва-едва различимы — они прятались за клочьями облаков, медленно скользивших по небу. Сначала она хотела отвлечь Грейси. В коротенькой детской жизни было уже столько стрессов — от смерти родителей до предстоящего первого школьного дня. Но Грейси так редко говорила о своей боли, что Грейс решила помочь ей.

— Ты знаешь, что когда-то, очень давно мои родители тоже отправились на небеса?

— Они теперь звездочки?

— Мне бы хотелось так думать, — вздохнув, произнесла Грейс. Глаза ее матери сияли когда-то гораздо ярче, чем любая из звезд. Отец до безумия любил жену, и Грейс они представлялись единой сияющей звездой.

— Тебе грустно?

— Иногда, совсем как тебе.

Когда Грейси похлопала ее по руке, она поняла, сколь тщетна попытка не привязаться к этому ребенку. Она ощущала, как между ними устанавливается связь, которая причинит боль Грейси — и ей — в конце. Она тихонько подбодрила девочку:

— Обычно я стараюсь помнить, что они любили меня и хотели, чтобы я была счастлива.

Облака рассеялись, открыв свет бледного месяца. Малышка прижималась к Грейс все крепче. Темные ресницы девочки опустились, затем поднялись, она старалась не спускать глаз с неба. В конце концов, с сонной улыбкой прошептала:

— Я вижу мамину звездочку. И папину…

Грейс держала спящую малышку и знала, что осторожничать уже слишком поздно. Она нежно поцеловала ее волосики. До чего же она любит этого ребенка…

Из своей самодельной постели Джонни разглядывал их силуэты и слушал постепенно смолкший разговор. Грейс старалась сделать так, чтобы девочка не зависела от нее, но эти усилия не спасали ее от любви к Грейси. Если он теперь потеряет опеку над племянницей…

Джонни пронзило сознание вины. В этот момент за окном проплыло облако. Он не хотел сделать больно Грейс.

— Джонни… Ты не спишь?

Это прошептала Грейс, перегнувшись через девочку, — видимо, она уловила его беспокойное движение. Лунный свет нарисовал вокруг ее головы нимб и обвел силуэт тонкой линией. Пытаясь увидеть ее получше, Джонни сел и наклонился к кровати.

— Не сплю.

В темноте ему не видны были зеленые глаза жены, но он ощущал ее переживания как свои собственные. Джонни понял, что у них всегда было так. Как бы Грейс ни старалась скрыть свои чувства, он всегда мог сказать, когда у ее матери выдавался плохой день и были ли у отца неприятности в банке. Ему почти всегда удавалось подбодрить ее шуткой, хотя он специально не старался. Джонни просто хотелось, чтобы она улыбнулась.

На этот раз было иначе. Он не мог заставить ее улыбнуться. Теперь он отвечает за ее беспокойство, за ее переживания. Сейчас Грейс нуждается в его поддержке больше, чем когда бы то ни было.

— Я думал об этом в выходные, — начал он. — О поездке Грейси в Чикаго, к моим родителям.

Он знал, что поездка в океанариум беспокоит Грейс. Джонни хотелось как-то поднять ей настроение, но, вспомнив вслух о планах родителей, он почувствовал, что непоколебимая убежденность в том, что он не потеряет Грейси, пошатнулась. Он вдруг ощутил свое бессилие.

Грейс пододвинулась к краю кровати, свернувшись калачиком и закутавшись в ночную рубашку. Джонни знал, что это ее любимая рубашка в цветочек, знал, как она сползает с плеча…

— Грейси так ждет этой поездки… и хочет увидеть дедушку с бабушкой…

Она была встревожена. Но Джонни знал: она тоже рада, что Грейси не помнит об угрозе передачи опеки. Несмотря на все разочарования, которые он перенес из-за родителей в детстве, Джонни верил, что они искренне не хотят, чтобы Грейси была вовлечена в горькую борьбу между взрослыми, хотя, возможно, их адвокат лишь уверял его в этом, чтобы выиграть дело.

Джонни ухватился за таявшую уверенность:

— Это всего сутки. Для Грейси это хорошо. В конце концов, она скучает по старикам.

— Она и по тебе будет скучать, — заметила Грейс, видимо уловившая необычные для него колебания. — Ты сделал для Грейси все, что мог. Теперь дело суда принять решение, где ей жить.

Грейс была права, Джонни знал это. Он сделал все, что мог, чтобы показать, как любит Грейс, что может заботиться о ней и воспитывать так, как того хотели бы Дженелл и Грант.

Но что, если, несмотря на все, у него отнимут Грейси и отдадут родителям? В страхе он сжал кулаки. Он отвечает за счастье Грейси. А с его родителями девочка никогда не будет так счастлива, как здесь.

Грейс положила руку ему на плечо, и Джонни через ткань футболки ощутил тепло ее пальцев. Он хотел подбодрить Грейс, понимая, что взвалил огромный груз на ее плечи. Вместо этого она сама стала утешать его. Джонни был тронут, ему хотелось взять ее маленькую нежную ручку в свою, усадить Грейс рядом. Но он знал, куда это его приведет, поэтому принял предложенное утешение и лишь молча ей сочувствовал.

Они долго сидели так в лунном свете, и желание Джонни смешивалось с неизъяснимой тоской.


Суббота настала слишком быстро. Грейс услыхала звук мотора и вышла на залитую солнцем террасу, нервно поправляя свои лучшие белые джинсы и блузку. Чуть раньше она помогла Грейси надеть новые шортики, рубашку и жилет. Интересно, куда подевались Джонни с девочкой после завтрака? Она подозрительно посмотрела на гараж, потом на въезжавших во двор Джонатана и Морин Тремонт. Грейс подумала, что столь элегантная машина еще никогда не проезжала по такой разбитой дороге.

Она всегда осознавала, насколько отличается положение ее семьи и семьи Тремонт. Но это никогда не влияло на ее отношения с Джонни и Дженелл — они предпочитали проводить время здесь, а не дома. В последнее время она поняла: все, чего Джонни добился, он добился сам. Он мог и не работать, если бы хотел, это ясно. И все же, как он сможет соперничать с богатством Тремонтов, если речь идет об опеке над Грейси? Репутация Тремонтов безупречна, у них влиятельные друзья.

Джонатан Тремонтвышел из машины первым. Родители Джонни всегда внушали Грейс робость и казались надменными. Они не особо изменились. Мистер Тремонт выглядел по-прежнему величественно-неприступным, как и в пятьдесят, но годы окрасили усталостью его синие глаза и посеребрили волосы, когда-то такие же черные, как у сына. Джонни появился в дверях гаража, Джонатан взглянул на него, затем молча обошел машину. Сын долго глядел на него, прежде чем крикнуть Грейси, что приехали бабушка с дедушкой.

Их отчуждение опечалило Грейс. На единственного сына, названного в его честь, Джонатан Тремонт, видимо, возлагал большие надежды. Ему бы гордиться тем, чего достиг Джонни. Но это не тот человек, который гонял бы с сыном в мяч, пошел на рыбалку или хотя бы просто поговорил. Нынешнюю дистанцию он установил много лет назад.

Джонатан протянул руку Морин, она грациозно вышла из машины. Просто картинка из модного журнала — элегантные брючки, шелковая кофточка. Грейс не могла не восхищаться классической мрачной красотой Морин. И на мгновение ее сердце дрогнуло — Морин была такой, какой стала бы в свое время Дженелл. Но Морин не обладала теплой застенчивой улыбкой дочери. А как без тепла вырастить счастливого ребенка?

Напряженную тишину, опустившуюся на ферму, когда все они молча стояли друг перед другом, нарушила внезапно появившаяся рядом с Джонни Грейси.

— Бабушка Тремонт! — воскликнула она. Затем уцепилась за ногу Джонни и наполовину спряталась, глядя на дедушку с бабушкой.

Застенчивость внучки, делавшая ее такой похожей на дочь, казалось, немного растопила лед. Морин побледнела, и в этот момент Грейс увидела ее искреннее горе. Грейс спустилась с террасы — ей хотелось утешить Морин, — но споткнулась, увидев, как та взяла себя в руки, стерла с лица все чувства и спокойно улыбнулась внучке.

Взяв девочку за руку, Джонни повел ее вперед. Грейс знала, как тяжело дается ему каждый шаг, слышала звучавшее в его голосе напряжение, когда он, глядя на родителей, сказал — скорее ради Грейси, чем из вежливости:

— Привет, мама. Папа… Грейси очень ждет встречи с дельфинами в океанариуме.

— Мы сами с нетерпением ждали этого путешествия.

Грейс подумала, что скрипучий ответ Джонатана способен погасить энтузиазм любого ребенка. Но Грейси, похоже, привыкла к сдержанности дедушки и бабушки, потому что она улыбнулась им, осторожно выглянув из-за Джонни.

— Грейси хочет показать вам котят, о которых она заботится, — продолжил Джонни.

— Они спрятались в сарае, когда пошел дождь. Теперь им там нравится. — Детский голосок звучал светлым контрастом чопорной беседе взрослых.

Тремонтов, несомненно, удивила разговорчивость Грейси. Спустя мгновение Джонатан медленно произнес:

— Думаю, я хочу взглянуть на этих котят. Идем, Морин?

Морин колебалась достаточно долго, чтобы Грейс поняла: перспектива тащиться в сарай не очень-то привлекает женщину.

— Может, выпьете чего-нибудь холодненького? — предложила Грейс. Ей не хотелось, чтобы Морин разочаровывала Грейси. — Джонни принесет котят. А Грейси кое-что нарисовала на холодильнике, вам будет интересно взглянуть.

— Прекрасно, спасибо.

Такой выход, казалось, вполне удовлетворил малышку. Она гордилась своими рисунками.

— Я умею теперь кататься на велосипеде Грейс, — добавила она. — Я уже выросла из своего трехколесного велосипеда.

— Почему бы тебе не покататься по лужайке? — предложил Джонни, как всегда не обращая внимания на одежду Грейси. — А мы посмотрим.

Грейси побежала в гараж. Они четверо смотрели ей вслед, каждого жгла его собственная гордость и беспокойство. Затем Джонатан обратился к Морин:

— Похоже, Грейси нужен велосипед на день рождения.

— Об этом мы уже позаботились, — сказал Джонни сухо.

Последовала болезненная пауза, скорее напряженная, чем враждебная. Когда Грейси выехала из гаража и направилась к сараю, Джонни с отцом пошли к ней, держась на расстоянии друг от друга.

— Он не изменился. — Горечь Морин была явно направлена на сына. — С Джонни трудно, с ним всегда было трудно.

— Вовсе нет, — бросилась Грейс на защиту Джонни, и ее нервозность погасла. — Может, иногда он хочет привлечь внимание, но внутри он хороший. Добрый. Он всегда таким был. — Страстность, с которой она это произнесла, заставила ее вспомнить о себе самой. Грейс всегда была влюблена в Джонни. Но лишь сейчас, глядя на Джонни с Грейси и услышав его разговор с родителями, она осознала, что именно привлекало ее к нему и привлекает теперь. — Он успокоился, — продолжила Грейс более сдержанно, но с прежней убежденностью. — Но самое лучшее в нем — то, что делает его Джонни, — осталось прежним.

— Я бы хотела кое-что посоветовать тебе. Это касается моего сына. — Что-то в тоне Морин напомнило Грейс о том, о чем она старалась не думать: она ведь теперь невестка Морин. — Джонатану и мне известна истинная причина вашего брака с моим сыном.

Грейс была готова к этому, но сердце охватила паника. Она взяла себя в руки. Но свекровь лишь взглянула на сарай, и холод в ее глазах сменился раскаянием.

— У Джонни никогда не было серьезных отношений с женщинами, — пробормотала она. — Я хочу предупредить тебя, Грейс: не влюбляйся в моего сына.

Забыв о своем бокале, Морин пошла через двор навстречу троице, которая несла из сарая котят. Грейс пошла за ней — к Джонни.

Джонни щекотал мордочкой котенка щеку Грейси. Такой энергичный, такой мужественный, непобедимо сильный. Солнце освещало его скулы и темные волосы, его крепкие загорелые руки, едва прикрытые рукавами черной футболки. Но в нем были и мягкость, и ранимость, и они проникали Грейс прямо в сердце, заставляя его биться в давно забытом ритме.

Предупреждение Морин запоздало на многие годы. Грейс поняла, почему никогда не искала для себя другого мужа. Она никогда не переставала любить Джонни.

Одного взгляда на Морин Тремонт, нагнувшуюся за котенком, было достаточно, чтобы стряхнуть с Грейс мечтательное настроение. Джонни однажды признался, что у него с Дженелл никогда не было домашних животных. Его мать не хотела иметь в доме даже золотую рыбку. Грейс вспомнила, как Джонни дрессировал старую собаку ее отца, как Дженелл безутешно плакала вместе с ней, когда собака умерла. Джонни, наверное, тоже плакал, подумала Грейс.

Она увидела, что от внимания Джонни не укрылись маневры Морин. На его лице отразилось беспокойство Грейс. Как и жена, он был полон решимости — больше, чем его родители, — воспитывать Грейси.

Джонатан торопился ехать — им предстояли три часа дороги в Чикаго. Подошел момент отъезда, и на глаза малышки навернулись слезы. Грейс почувствовала, что она сама сейчас заплачет, когда крепко обняла девочку на прощание. Джонни сходил в дом за вещами Грейси и теперь обещал, что ее розовое одеяльце поедет с ней. Он поднял девочку на руки и отнес к машине, где долго шептал ей что-то на ушко. К тому моменту, когда подошли родители, Грейси уже охотно карабкалась в машину. Они уехали слишком быстро, оставив после себя лишь облако пыли, вьющееся между пустой лужайкой и синим небом.

Джонни мужественно смотрел на лужайку, пока пыль не осела. Грейс хотелось приласкать мужа. Она подумала, что он пойдет в гараж и не выйдет, пока не вернется Грейси. К ее удивлению, Джонни повернулся и взял ее за руку.

— Пойдем прокатимся на мотоцикле.

Он потянул ее за собой. Грейс хотела что-то ответить, но Джонни не слушал. Идя за ним через широкую дверь гаража, она нахмурилась при виде своих джинсов и теннисных туфель — недолго им оставаться белыми.

Тяжелый запах масла ударил в нос — он явно исходил от темных пятен на бетонном полу. Повсюду разбросаны запчасти, причем далеко не всё было необходимо для мотоцикла. Грейс закусила губу, вспомнив кое-какие прошлые эксперименты с ремонтом, когда ее отец грозился запереть от Джонни гараж. Может, надо ему сказать: «В другой раз»?

Перед ней возник зеленый шлем. Не просто зеленый, но с металлическим изумрудным отливом, который, как она всегда считала, подходит к цвету ее глаз.

— Какая прогулка без шлема, — сказал Джонни, надевая свой черный шлем. Он надвинул солнечные очки и взлетел на мотоцикл, затем выкатил его из гаража.

После минутного колебания Грейс заправила волосы за уши и натянула шлем. Она почувствовала себя инопланетянкой, но шлем сидел прекрасно. Девушка вдруг вспомнила о посылке, которую Джонни получил накануне. Он всегда любил заказывать что-нибудь по почте. А шлем выглядел совсем новеньким.

Джонни завел мотор и пристально посмотрел на жену. Она подошла к нему и замерла под его внимательным взглядом.

— Хорошо смотрится, — сказал Джонни.

Но он глядел ей в глаза, а не на шлем, и Грейс вздрогнула.

Она продолжала дрожать, когда взобралась на мотоцикл. Джонни вновь завел согревшийся мотор, и Грейс инстинктивно обхватила мужа за пояс. Все было горячим — благодаря сиявшему вовсю солнцу, прижавшемуся к нему телу Грейс, а когда Джонни повел мотоцикл по лужайке прочь от сарая — благодаря ветру, бившему в лицо. Вибрация мотоцикла, казалось, передавала ей движения его тела, пока наконец они не стали двигаться в одном ритме. Когда, постепенно набирая скорость, они выехали на двухполосное шоссе — цель пути была неизвестна, — Грейс поняла, почему ее отец всегда запрещал ей кататься с Джонни на его «Харлее»…


Поздно ночью, обожженная ветром и усталая, Грейс лежала без сна, болезненно ощущая каждое беспокойное движение Джонни в кровати Грейси. Она скучала по девочке. И не переставала думать об этом зеленом шлеме.

Она по-прежнему любила Джонни, а теперь эта любовь распространялась и на Грейси. Она все же надеялась, что их с Джонни многолетняя дружба и все пережитое вместе с момента его возвращения и в нем пробудит любовь.


Глядя на морозное белое «Г», нарисованное на окне салона изнутри, Джонни сунул руки в карманы джинсов. Он только что оставил малышку с Грейс, а сам отправился за продуктами на уикенд. Теперь улыбался, глядя, как девочка старательно подает Грейс розовые бигуди для миссис Кромвелл. Грейси выполняла свою задачу так, словно от этого зависела жизнь миссис Кромвелл — последняя, впрочем, явно не сомневалась, что дело обстоит именно так.

Грейси все больше и больше оттаивала. Травма после гибели родителей была по-прежнему глубока, и понадобятся, видимо, еще годы, чтобы она затянулась, но Джонни знал, что, если Грейс будет рядом, девочка справится. Грейси даже с нетерпением ждала понедельника, когда они с Минди пойдут в школу. Девочки собирались вместе переночевать у Мерси на следующей неделе, когда им с Грейс придется уехать в Чикаго… на судебное заседание.

Беспокойство, не оставлявшее его после визита родителей, снова охватило его. Адвокат предупреждал в последнее время, что родители собираются использовать подоплеку его брака с Грейси против них. Он глядел на улицу, снедаемый желанием сделать хоть что-то, чтобы племянница осталась здесь. Его вдруг поманила вывеска эшвиллского банка.

Он знал, что Грейс была против того, чтобы он заплатил по закладной. Он не поднимал больше этого вопроса, чтобы не расстраивать жену. Но ему вдруг показалось необходимым позаботиться об этом.

Он оглянулся на окошко, не обращая внимания на любопытный взгляд Мерси. Руки Грейс замерли над головой миссис Кромвелл, ее внимание сосредоточилось на нем. Он увидел в ней прежнюю яркую девочку и одновременно прекрасную женщину, какой она стала. Она опустила руки, положив одну на плечико Грейси. Он явно поступал правильно. Джонни ответил ей нежной и немножко озорной улыбкой и направился в банк.

Оформление документов по оплате закладной Гринов заняло удивительно мало времени. По дороге в салон он зашел к Голду, при выходе получил к своим покупкам еще и два леденца, что уже стало у Генри традицией. Джонни оставил «свой» леденец для Грейси, чтобы она поделилась с Минди. А новости насчет закладной для дома он приберег.

Дома.

Вернувшись на ферму, Джонни помог Грейси вылезти из грузовичка. Девочка побежала качаться на шине, которую он повесил под вязом. Джонни, облокотившись о грузовичок, оглядывал ферму. Его посетило странное чувство умиротворенности — несмотря на весь хаос его жизни.

Он почувствовал, что глубоко связан с этой землей; и причина не только в том, что он заплатил по закладной. Причина в качающейся на качелях Грейси. И в отремонтированном грузовичке. И в том, что он спал рядом с Грейс. И в том, что он знал, что Грейси спокойно спит в своей комнате. В том, что он любит Грейс.

Да, именно так.

Он видел, какой не должна быть любовь, на примере своих родителей, и какой она может быть — на примере Дженелл и Гранта. И не ожидал, что влюбится сам.

Но он влюбился в Грейс, и любовь эта была глубокой, словно спокойный пруд Гринов, словно ей было столько же лет, сколько этому пруду.

Теперь ему оставалось лишь надеяться, что Грейс поймет, насколько он изменился, поймет, что он может стать чем-то особенным в ее жизни.

А есть ли лучший способ показать ей, насколько он изменился, чем пойти сегодня вечером в церковь? Летом это означает почти пикник в церковном саду.

Он испечет пирог.


В тот вечер, когда небо стало темно-розовым, Грейс уселась на одеяло, натянула на колени платье и принялась наблюдать за малышкой, возившейся вместе с другими детьми. Джонни стоя обсуждал с Генри Голдом цены на говядину. Она подумала, что никогда не видела службы лучше, чем сегодняшняя.

Джонни испек пирог. А для лотереи принес декоративный подсвечник. Его выиграл преподобный отец.

Джонни не сказал, что нужно пойти в церковь, чтобы улучшить их репутацию как семьи. Он, казалось, действительно хотел быть там с ней, и она все больше верила, что Джонни испытывает к ней какие-то чувства.

Грейс было невыносимо думать, что вечер кончается. Дома она обрадовалась, что Грейси попросила их задержаться на улице, чтобы в темноте поохотиться на светлячков.

Она села на качели и, сбросив босоножки, оттолкнулась босыми ногами. Рядом было пустое место — здесь любила сидеть Дженелл. Джонни, как всегда, устроился на перилах террасы. Не сговариваясь, они оба полюбили эти минуты сразу, с момента его возвращения. Но сегодня Грейс хотелось внести в эту традицию кое-что новое, ей хотелось, чтобы Джонни подошел и сел рядом. Ей казалось, что Дженелл не возражала бы.

Прочитав в глазах Грейс приглашение, Джонни соскользнул с перил и подошел к качелям. Наверху звякнули цепи, и во влажном воздухе закружились звуки шуршащей травы. Джонни нравилось, как соприкасались их голые руки, как юбочка Грейс с легким шелестом накрывала его джинсы. Они выключили свет, и он увидел мерцание звезд в глазах взглянувшей на него жены, нежный свет луны, когда она глядела на малышку. Джонни чувствовал — надеялся, — что Грейс испытывает ту же потребность в нем, что и он сам — в ней. Потребность быть настоящей семьей.

Его взгляд обратился к племяннице — девочка сосредоточенно собирала светлячков в свою пластмассовую баночку, где вырезали дырочки, чтоб светлячки могли дышать, а на дно положили траву. Джонни вспомнил, как он впервые ловил светлячков здесь, на газоне перед домом Гринов. На три года старше Дженелл и Грейс, он делал это тайно, считая себя слишком взрослым для таких занятий. Но помнил, как ему хотелось быть младше, хотя раньше ему всегда хотелось быть только старше и самостоятельнее.

Это желание нахлынуло на него снова. Он больше не хотел быть один.

— Я был сегодня в банке, — сказал он Грейс. Ему показалось, что сейчас самое время сообщить эту новость, чтобы скрепить узы, возникающие между ними. — Заплатил по закладной.

Грейс остановила качели, и Джонни показалось, что у него останавливается сердце.

— Ты не должен был это делать.

— Я говорил, что сделаю. Разве ты не понимаешь — я хотел это сделать.

Как она может не видеть, насколько ему хотелось сделать это?

Грейс касалась босыми ногами прохладных досок пола террасы, и теперь их влажность, чудилось ей, проникала внутрь, охлаждая сердце, развеивая тепло, возникшее от близости Джонни. Пели сверчки, но их звучные трели не могли заглушить сказанное. Она мягко сказала:

— Я понимаю.

И она понимала. Слова Джонни лишь напомнили ей правду, о которой она так глупо забыла: это не настоящий брак. Джонни не любит ее…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Без всякого уважения к натуральному шелку Джонни дернул узел галстука. Дорога в щегольской пригород Чикаго, где Дженелл и Грант построили себе дом, пролетела довольно быстро, но им с Грейс казалось, что они провели в зале суда целую вечность. Голова была чугунной, под ложечкой сосало. Борьба в суде за опеку над ребенком была отчаянной, ожесточенной войной, и это вызывало у Джонни отвращение, несмотря на его решимость победить.

Когда высокопарная полемика между Тремонтами подошла к концу, Джонни на мгновение закрыл глаза, пытаясь отделить себя от судебной тяжбы, не желая слышать повторения мучительных деталей, сознавая, какую боль причинила бы Дженелл эта битва за ее ребенка.

Остается лишь надеяться, что звездочка Дженелл появляется только ночью…

Нелегко любить людей. Он любил сестру, но она покинула его. Он любил малышку Грейси и боялся потерять ее. Он любил Грейс, но понимал, что, теряя племянницу, может потерять и Грейс тоже.

Грейс держала дистанцию. Даже теперь, когда она сидела достаточно близко, чтобы ее бежевая полотняная юбка касалась его серых костюмных брюк, Джонни ощущал сдержанность Грейс. Он знал, что жена разделяет его надежды и страхи по поводу малышки. Но не был уверен, что она влюбилась в него так же, как он в нее.

Адвокат подчеркнул, что им необходимо приехать, чтобы выслушать окончательное решение судьи. Отчаяние захлестнуло Джонни. Он не мог представить свою жизнь без Грейси и тем более не мог представить, как вернется домой на ферму и сообщит племяннице эту «хорошую» новость — что теперь ей предстоит жить с бабушкой и дедушкой…

Его страхи слились теперь, казалось, в одну гигантскую волну, которая грозила поглотить его, затянуть на дно. Слова судьи вернули его к реальности.

— …учитывая способность дяди ребенка, Джонатана Джеймса Тремонта, быть опекуном…

Джонни почувствовал, как рядом задрожала Грейс. Он поймал ее руку, чтобы успокоить, и постарался овладеть собой. Грейс верила, что он сделал для девочки все возможное, и в глубине души он знал, что лишь Дженелл и Грант могли бы любить Грейси больше.

— …и поскольку суд не видит необходимости оспаривать завещание об опеке над Грейс Дженелл Хаммонд…

— Да… — Прошептав это, Джонни притянул Грейс к себе, пряча лицо в ее нежных шелковистых волосах, пока гул голосов в судебном зале не умолк. Он чуть отодвинулся и увидел в глазах Грейс непролитые слезы. Ресницы увлажнились, и, когда она моргнула, слезы скатились по щекам. На губах жены появилась судорожная улыбка. Джонни взял ее руку, и ему не хотелось отпускать ее.

Адвокат сердечно похлопал его по спине. Ликуя, Джонни рассмеялся, обмениваясь с ним рукопожатием. Но смех замер у него в горле, когда через плечо адвоката он взглянул на родителей. Его потрясли убитый вид матери и отчаяние отца.

Когда Джонни отпустил ее руку, Грейс почувствовала, что ее заново родившаяся надежда рушится под неуверенностью в его глазах. Даже когда благодарил адвоката, он казался отчужденным, и Грейс с болью ощутила, что мыслями Джонни уже на следующем этапе своей жизни.

Развод.


Грейс глядела через затененную террасу на маргаритки, раскачивающиеся перед сараем в утренних лучах солнца. Ветер шевелил длинные стебли, желтые лепестки на мгновение соприкасались. Грейс подумала, что и они с Джонни как эти цветы — лишь мельком касаются друг друга.

Дверь открылась, и она обернулась. Грейси держала в руке свою коробочку для ленча с нарисованной Белоснежкой.

— Помоги мне завязать шнурок, — попросила девочка.

Грейс присела рядом, чтобы завязать Грейси туфельку. Она уже привыкла отправлять по понедельникам Грейси в школу. Обычно она сама отвозила девочку по дороге на работу. Но в ее выходной Грейси пользовалась школьным автобусом.

— Ну-ка, посмотрим, как твоя заколка. — Она проверила серебряную заколку Грейси, хотя никакой особой необходимости в этом не было — они уже достаточно посуетились перед зеркалом. И все же Грейс тщательно соблюдала ритуал, понимая, что это вселяет в Грейси чувство безопасности и уверенности. Поэтому она спросила: — Пуговки застегнуты? Кнопки тоже?

Пока Грейси проверяла свою курточку и шортики, вышел Джонни. Грейс встала, руки ее потянулись к завязкам белой кофточки на поясе. По утрам вид Джонни действовал на нее просто ошеломляюще — мука от блинчиков, спутанные волосы и все прочее. Но сегодня он был в чистых джинсах и футболке «Харлей». В последние дни он все время куда-нибудь ездил по делам, возился в гараже, его никогда не было рядом. Это должно было бы облегчить дело, но почему-то, наоборот, добавляло Грейс напряжения, которого и так хватало.

— Все в порядке? — спросил у племянницы Джонни, готовый совершить оставшуюся часть ритуала и проводить Грейси до конца лужайки к автобусу.

Но девочка покачала головой.

— Ты забыла проверить мою коробочку с ленчем, — напомнила она Грейс удивленно.

Та улыбнулась. Она всегда проверяла коробочку с ленчем, особенно, если ее упаковывал Джонни.

— Верно. — Она заглянула в коробочку, ожидая увидеть леденец. — Та-ак, посмотрим… сэндвич, яблоко, сельдерей — и ничего вкусненького?

Грейси похлопала по карману курточки.

— Джонни дал мне леденцы.

Ну конечно, у него всегда есть. Усмехнувшись, Грейс подняла глаза. Но Джонни смотрел с верхней ступеньки на газон. Грейс нерешительно улыбнулась девочке:

— Похоже, ты готова.

Она никогда не забывала поцеловать ее и обнять. Не забыла и сейчас. Видимо исчерпав все возможности, Грейси напомнила:

— Не забудь про мою вечеринку после школы.

— Как я могу забыть! — заверила Грейс, все еще ошеломленная перспективой занимать десятерых ребятишек. Она нахмурилась. Вот если бы Джонни не отлынивал от этого!

Джонни с Грейси пошли по лужайке. Грейс вошла в дом, взяла из кладовки метелку и вернулась на террасу. Опершись о метелку, она глядела вслед Джонни и девочке. Во время своего короткого путешествия они никогда не забывали посмотреть на камешки или птиц на деревьях. Грейси чуть не опоздала на автобус в тот день, когда на тропинке появилась жаба. Грейс сухо улыбнулась. Джонни все еще не понимает, из-за чего вся суматоха. Для него прогулять школу ничего не стоило.

Подошел автобус — он остановился на стоянке, мигая фарами и сигналя. Когда Грейси благополучно уселась и отправилась в школу, Джонни повернул обратно. Грейс принялась энергично подметать, пытаясь скрыть тот факт, что она просто-таки не может оторвать от него глаз. Но все равно слышала хруст гравия при каждом его шаге, словно бы видя его высокую фигуру на фоне голубого неба. Ей не нужно было смотреть на Джонни, чтобы знать, что глаза его — того же яркого оттенка. Но когда она ясно увидела выражение его лица, то перестала подметать, понимая, что гадать бесполезно.

Грейс не удивилась, когда Джонни остановился у гаража, явно собираясь уезжать. Сияние его глаз, заставившее ее одернуть рубашку, откровенно говорило о влечении. Но не к ней. Грейс была уверена, что Джонни остается на ферме только ради Грейси, чтобы родители не подали апелляцию в суд. Хотя она могла лишь радоваться за малышку, ее радость отдавала горечью, как и было суждено с того самого момента, когда она впервые увидела вернувшегося в их город Джонни.

Джонни сунул руки в карманы джинсов с беспокойством, которое неприкрыто овладело им в последнее время.

— Я в город, куплю кое-что для нового велосипеда Грейси.

Что еще можно купить для велосипеда, который уже был готов к сегодняшней вечеринке Грейси? Тормоза? Воздушную подушку? Грейс дала выход раздражению, чтобы скрыть свою тоску. Конечно, Джонни не вернется раньше, чем это необходимо, и она многозначительно сказала:

— День рождения в полчетвертого.

Джонни, казалось, и не заметил ее колкости, как будто мыслями был уже на шоссе.

— Я вернусь, — бросил он, идя к гаражу.

Мгновение спустя «харлей» взревел, поднимая пыль, осевшую на только что подметенную террасу.

Черт его возьми! Грейс до боли сжала ручку метелки. Но ее разочарование рассеивалось по мере того, как рев мотоцикла затихал вдали, оставляя за собой тишину и одиночество. Джонни ведь не виноват, что она любит его. И не его вина, что он ее не любит.

Ее охватила тоска, и она присела на ступеньку террасы, глядя на качающиеся у сарая маргаритки.


Джонни без остановок доехал до перекрестка на краю города. Смятение покидало его вместе с потом, от которого уже промокла рубашка и который струйками стекал по вискам. Он думал о Грейс — и это было больно, думал о родителях — и испытывал угрызения совести. Он не знал, как избавиться от этой боли.

Потеря Грейси, похоже, состарила родителей в тот самый момент, когда они услышали решение суда. Оказалось, что они способны страдать, а ведь раньше он никогда не видел, чтобы отец с матерью как-то проявляли свои чувства.

Он все еще считал, что Грейси должна жить здесь, с ним — и с Грейс, — но он вовсе не собирался причинить боль родителям. Даже когда в юности он бунтовал, ему хотелось, чтобы они как-то обратили на него внимание, одобрили его. Ему нужна была их любовь…

Теперь ему необходима была любовь Грейс.

Он на мгновение закрыл глаза, припоминая шелковистые волосы, падавшие ей на лицо сегодня утром, рубашку, открывавшую полоску кожи на поясе, ноги, длинные и стройные под потрепанным кантом шорт. Ее зеленые глаза, полные желания, преследовали его, вселяли надежду, что, быть может…

Джонни охватило отчаяние. Он был и в восторге оттого, что влюбился, и одновременно в ужасе — вдруг он не добьется взаимности. Возможно, нужно просто подождать, избегая перспективы развода, надеясь, что время сделает свое волшебное дело и Грейс не сможет не влюбиться в него.

С мыслями об этом Джонни на своем мотоцикле свернул от города и поехал куда глаза глядят.

Спустя пару часов он остановился на развилке пыльной проселочной дороги. Руки подрагивали в такт мотоциклу, солнце нещадно пекло, жаркий ветер обдувал его. Джонни почти ощущал руки Грейс, обнимающие его, как тогда, когда он взял ее прокатиться. Его охватила тоска.

Пора было возвращаться.

В облаке пыли Джонни развернул мотоцикл на сто восемьдесят градусов.

За пару минут до начала вечеринки Грейси Джонни въехал на лужайку перед фермой и остановился у гаража. Грейси и Минди махали ему от входной двери. Из-за их спин на него внимательно глядела Мерси. Грейс безучастно стояла на верхней ступеньке, одной рукой держась за перила. Ветер играл ее абрикосовым платьем.

Джонни снял шлем и подошел к Грейс. Грейси и Минди подбежали поздороваться, затем умчались обратно, чтобы помочь Мерси подготовиться к игре «прикрепляем руль к розовому велосипеду», что было придуманным Джонни вариантом игры «прицепи ослику хвостик». Мерси по очереди завязывала девочкам глаза, позволяя им попрактиковаться, но Джонни чувствовал, что она настороженно смотрит на него с дальнего конца террасы.

Шелковистые волосы Грейс падали на ее позолоченные солнцем щеки, когда она смотрела на него.

— Я вижу, ты не нашел того, что искал.

Голос ее звучал холодно, глаза были темными.

Джонни вскипел от смущения: как он мог забыть про детали для велосипеда Грейси?! Он был слишком занят тем, что думал о Грейс. Когда Грейс повернулась и пошла в дом, он глядел ей вслед. Он приложил руку к сердцу. Любовь действительно причиняет боль.

Он услышал сочувственное «Та-ак» Мерси и резко взглянул на нее.

— Ты, дурачок… — сказала она.

Джонни устало опустился на ступеньку. Когда Мерси проходила мимо в своих ботинках, оставив девочек играть, он пробормотал:

— Что, черт возьми, это должно значить?

Горячие розовые цветы на ее платье раздражали его усталые глаза, и он предполагал, что слова, которые она вот-вот произнесет, также будут резать ему слух. К его удивлению. Мерси произнесла:

— Ты ведь влюблен в Грейс, да?

— Возможно.

Свой ответ, в котором звучала отвага, он подкрепил кивком головы, ожидая, что Мерси привычно нахмурится, но вместо этого заметил на ее лице симпатию.

— Ну да. Это видно. — Она уселась на ступеньку рядом с ним. — Ты как побитая собака.

Джонни фыркнул, услышав это.

— А Грейс что? — спросил он, уверенный, что ответ причинит ему боль.

— Она мне не говорила.

В голосе Мерси звучала обида.

— Если уж она кому-нибудь и скажет, то только тебе. — Он почувствовал, как у него сжалось сердце. — Может, ей нечего сказать?

— Есть только один способ узнать это.

Джонни промолчал, чтобы не признаваться Мерси, что он боится. Только и всего.

Конечно, он не должен бояться.

— Послушай, почти так же, как мне не хочется это признать, я верю, что ты действительно любишь Грейс. Жаль, что я не могу помочь. — Голос ее смягчился, когда она добавила: — Давай приведи себя в порядок перед вечеринкой. Скоро явятся эти маленькие чудовища.

Джонни смотрел на поднимающуюся Мерси.

— Спасибо.

— Не за что.

Минди и Грейси бросились за Мерси, которая пошла в дом, и Джонни засмеялся, услышав ее притворное ворчание. Вера Мерси в то, что он способен любить, вселяла надежду. Ему показалось, она поняла, как сильно он изменился.

Но с Грейс все посложнее. Она слишком хорошо знала прежнего Джонни. Он не представлял себе, как убедить ее, что он влюбился в нее, а не просто женился. Что он именно тот, кого она ждала.


Вечеринка Грейси на два изматывающих часа почти заставила Джонни забыть о своих переживаниях. Потом, когда Мерси вела свой потрепанный джип по лужайке, а Минди из окошка махала на прощание рукой, Джонни пошел в кухню и без сил упал на стул, расстегнув воротник синей рубашки.

Грейс вскоре тоже пришла, стуча босоножками по полу. Она опустилась на стул напротив. Ее волосы были растрепаны, платье смято — домашний вид, который Джонни находил столь привлекательным. Как ни странно, сейчас это возбуждало в нем лишь нежность.

Блики заходящего солнца, проникающие через окно, придавали кухне налет старины и окрашивали каштановые волосы Грейс в почти золотой цвет. Перед домом распевала малышка, колеса ее розового велосипеда скрипели по гравию. Джонни чувствовал, что Грейс, так же как и ему, не хочется нарушать умиротворенную атмосферу вечера, охватившую их.

Он мог бы сидеть так целую вечность. Но пение Грейси смолкло, и мгновение спустя хлопнула дверь на террасу. Грейси звонко протопала по твердому дереву и влетела в кухню. Девочка забралась на колени к Грейс, маленький ее ротик скривился в гримаске, и Джонни понимающе улыбнулся. Волшебство розового велосипеда улетучивалось без присутствия ее друзей, которые могли бы разделить ее радость.

Грейс погладила Грейси по влажным волосам.

— А как насчет ванны с пеной?

Грейси кивнула, но только откинулась на руки Грейс.

Джонни поймал обеспокоенный взгляд Грейс: почему Грейси молчит? Как и он, она спрашивала себя, не думает ли девочка о Дженелл и Гранте, ведь она должна скучать по ним, особенно в этот день — в день своего рождения.

Вместо этого Грейси спросила:

— А когда приедут бабушка с дедушкой? Они всегда приходили на мой день рождения.

Грейс крепче прижала к себе Грейси. Джонни взъерошил волосы, думая о продолжающихся переговорах между адвокатами по поводу посещений его родителей. Что-то было не то во всей этой ситуации.

— Бабушка всегда дарила мне большой подарок, — напомнила ему Грейси.

Это показное, подумал Джонни. Ему на день рождения обычно дарилось путешествие, машина или драгоценности. Его родителей не было рядом, чтобы помочь отпраздновать торжество. Ему хотелось, чтобы у Грейси было по-другому. И хотелось верить, что его родители это тоже понимают.

— А почему бы тебе не покормить котят, прежде чем ты пойдешь купаться? — предложил Джонни. — Я подумаю, как быть с бабушкой и дедушкой.

Удовлетворенная, Грейси ушла на улицу. Джонни озабоченно поднялся, как будто, подумала Грейс, этих спокойных мгновений, когда они вдвоем здесь сидели, никогда и не было.

— Я не хотел, чтобы так было — ни для Грейси, ни для родителей, — сказал он ей, и Грейс увидела боль в его глазах. — Я думаю, маме плохо без Грейси, она все еще горюет о Дженелл.

Грейс вспомнила печальный взгляд его матери, когда та предупреждала ее, чтобы она не влюблялась в Джонни. Она не могла не думать, что у Морин болит сердце и за Джонни тоже.

— Думаю, ты прав. — Она вздохнула. — Вместо того чтобы ждать решения адвокатов, может, ты свозишь Грейси в гости к родителям?

— Я как раз об этом думаю. Ради Грейси я, в конце концов, должен попытаться улучшить отношения. Пойду позвоню матери. Скажу ей и папе, что мы приедем в этот уикенд.

— Джонни, подожди.

Он остановился на пороге кухни.

— У меня… есть клиенты на эту субботу. И мне нужно поехать в дом престарелых. Вы с Грейси поедете одни. Надо начать чинить эти заборы.

Джонни так помрачнел, что сердце Грейс забилось в надежде. Он разочарован? Она подумала, что, возможно, ошибается, предоставляя ему свободу, в которой он якобы нуждается…

* * *
— Пойду закажу билеты и позвоню родителям, — сказал он наконец и вышел.

Грейс сидела в оцепенении, из холла доносился голос Джонни — он оставлял сообщение для родителей на автоответчике, предупреждая, что они с Грейси приедут в Чикаго в пятницу вечером. Грейс могла легко представить себе семейство Тремонтов, собравшееся вокруг малышки Грейси. Ей очень хотелось стать частью этой картинки.

На мгновение наступила тишина, затем в холле послышались удаляющиеся шаги. Дверь открылась и закрылась.

Грейс склонила голову на руки. Что будет, если Джонни с Грейси не вернутся?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Несмотря на целый день работы, Грейс в субботний вечер возвращалась домой неохотно. Когда она поднялась на террасу, ее заставил поспешить телефонный звонок.

Джонни.

Второй звонок.

Жонглируя сумочкой и хозяйственной сумкой, она пересекла террасу и трясущимися руками вставила ключ в замок. Она старалась успокоиться. Наверное, это кто-то из клиентов или Генри Голд хочет сообщить, что она забыла что-то в магазине. Джонни звонил вчера вечером, сообщил, что они с Грейси благополучно прибыли. Она, на самом деле, не ожидала услышать его раньше, чем они вернутся. Если они вернутся…

Отгоняя эту зловещую мысль подальше, Грейс повернула ключ и нажала на ручку. А вдруг Джонни и Грейси скучают по ней так же, как и она по ним?

Четвертый звонок…

Грейс схватила трубку на пятом, уронив сумочку и поставив сумку с покупками на столик в холле аккуратно, чтобы не раздавить леденцы, которые Генри дал для Грейси.

— Алло…

— Грейс? Ты запыхалась?

Джонни.

— Я только вошла. Я боялась пропустить звонок, если это Грейси. — Если это ты. Она заставила себя говорить спокойно. — Ей там хорошо?

— Да. Папа берет нас сегодня вечером на прогулку по озеру. Вот она.

— Я буду кататься на лодке. — Голосок малышки Грейси звенел в сером доме Тремонтов в шумном сердце города. Она явно была возбуждена и, похоже, вовсе не скучала ни по Грейс, ни по ферме.

Грейс напомнила себе, что это к лучшему.

— Звучит здорово. Ты хорошо покатаешься. А когда вернешься, будешь сладко спать.

— Я сплю в одной из больших бабушкиных кроватей. Ты бы здесь тоже поместилась.

Может, Грейси все же скучает по ней? Заботясь о чувствах девочки, Грейс сказала лишь:

— Кроватка для принцессы… Я тебя целую. — Она поцеловала трубку, а Грейси громко поцеловала ее в ответ, прежде чем передать трубку Джонни.

— Тяжелый день? — спросил он.

— О да. — Она затянула свой визит в дом престарелых, чтобы как-то отодвинуть возвращение в пустой дом. — Генри Голд приложил леденцы к продуктам.

— Добрый старина Генри, — рассмеялся Джонни. — Мама балует Грейси. Они ходили сегодня в «Великолепную еду». И по магазинам.

Грейс улыбнулась с тоской. Поход за покупками всегда развлекал Грейси.

— Могу себе представить.

«Но спорим, никто там не дал Грейси леденец…»

Судя по голосу Джонни, дела с родителями пошли на лад, и Грейс не могла не радоваться за Грейси и за него. Но ее страх, что они не вернутся, усилился.

— Завтра старики поведут Грейси в зоопарк. У них куча планов, а мне нужно в гараж, кое-что уладить. — Он понизил голос: — Еще мне нужно наведаться в дом Гранта и Дженелл, чтобы взять кое-что из вещей Грейси.

— Понимаю.

Он может уехать…

— Я хотел сказать, мы, может, задержимся. Возможно, тебе придется позвонить в школу в понедельник. О, старики уже готовы. Я буду звонить…

— До свидания, Джонни.

* * *
Чикаго освещал сверкающими огнями звездное небо и погружал их в темные воды озера Мичиган. Джонни подошел к перилам катера, на котором они с Грейси ужинали вместе с родителями. Дуновение влажного воздуха, коснувшееся его лица, заставило его затосковать по своему мотоциклу, ветреной дороге и рукам Грейс, обнимающим его. У них с Грейс не было времени поговорить, и он был выбит из колеи коротким телефонным разговором. Он даже не сказал ей, что ему хочется, чтобы она была с ними. Но Грейс вроде была занята.

Не похоже, чтобы она тосковала по нему.

Подошла мать, прервав его беспокойные мысли. Она выглядела безукоризненно в своем синем вечернем костюме, подтянутая, но в глазах ее по прежнему таилась горечь. Во время похорон Дженелл он не в силах был ощутить глубину горя родителей. То, что сейчас он его разделял, как-то облегчало его собственную боль.

— Грейси заканчивает десерт с твоим отцом. Она настаивала на леденцах.

Мой ребенок. Джонни ласково улыбнулся.

— Вместо этого они взяли какой-то шоколад.

Голос матери звучал слегка раздраженно, и он напомнил ей:

— Грейси съела все овощи.

— А отец — нет, — сухо заметила Морин.

Джонни рассмеялся, снова глядя на воду.

Это было похоже на тот разговор, который он когда-то слышал за столом у Гринов, где они с Дженелл оказывались более чем часто. Может, все еще наладится.

— Ты правильно поступил с Грейси, — сказала Морин, не сводя глаз с озера.

— Это несложно. Она любит овощи.

— Ты же знаешь, что я не об этом. — Морин сжала тонкие руки, на пальцах блестели бриллианты. Джонни пришло в голову, что, несмотря на то, что как родителям им, пожалуй, не хватало любви, любовь между ними существовала все эти годы. Его негодование утихло само собой. Мысль о том, что по-своему, пусть сдержанно, его родители все же действительно любили друг друга, вселяла в него надежду. — Несмотря на все, Грейси счастлива. Она даже преодолевает свою застенчивость. — Морин сделала беспокойный жест рукой. — Я не могу не думать об этом. Может, я как-то не так вела себя с Дженелл…

— Когда вы с папой перевезли нас в провинцию, Дженелл встретила Гранта. Ничто не могло сделать ее счастливее.

Грейс тоже изменила его жизнь — и тогда, и теперь. Джонни, тоскуя по ней, ощутил боль, такую же острую и темную, как ночь.

— Ты прав насчет Грейс, — заметила Морин убежденно. Ее голос задрожал, когда она продолжила: — Но я не была хорошей матерью. Сейчас я это вижу. Я хотела… мне было необходимо… компенсировать это, став хорошей матерью для Грейси.

Джонни вдруг все понял и перестал сердиться на родителей за их попытку отобрать Грейси.

Морин глубоко вздохнула:

— Я была не права. И, стараясь доставить мне удовольствие, успокоить себя самого, твой отец оказался втянут в эту ошибку. Грейс будет для Грейси лучшей матерью из всех, кого я могу себе представить.

Джонни взглянул на мать. В суде его родители открыто подвергали сомнению мотивы его женитьбы, но теперь он отчаянно надеялся, что мать видит в его браке то, чего не видит он сам.

— Она выросла, совсем уже женщина. — Морин прикрыла ладонью руку сына, лежащую на перилах, и Джонни почувствовал гордость матери, хотя считал, что не заслуживает ее, за то, каким вырос он сам. Мужчиной, который всем сердцем любит Грейс Грин. Она надеялась, что ее слова помогут Джонни увидеть эту любовь.

Но вмешиваться она не будет.

— Я лишь хочу быть хорошей бабушкой для Грейси. — Ее голос задрожал. — Я хочу быть хорошей матерью для своего сына.

Джонни крепко взял мать за руку.

— Думаю, у тебя прекрасно получается.

Дрожащая улыбка Морин стала холодной, когда какое-то многочисленное семейство принялось шумно пробираться к перилам.

— Туристы. Знаешь, отец ведь отказался от визита в оперу ради этого круиза. — Морин поглядела на детей долгим взглядом. — Пожалуй, я присоединюсь к нему и Грейси.

Когда мать отошла, на губах Джонни появилась задумчивая улыбка. Он не ожидал, что она так изменится. Удивительно, что она не спросила его об этом. Но родители явно очень стараются.

Он повернулся к перилам. Теперь он мог представить себе будущее малышки Грейси более зримо, и это в какой-то мере успокаивало его. Когда-нибудь она станет маленькой леди и будет делать покупки на элегантной Мичиган-авеню, как сейчас, бегая вприпрыжку по старомодной главной улице Эшвилла. Она получит все лучшее от этих двух миров, всю их любовь.

Но им нужна Грейс, чтобы эта любовь была полной.

Его охватило отчаяние. Хорошие отношения с родителями делали ненужным брак с Грейс — разве что она полюбит его.

За полосой воды, на горизонте, сверкала рождественская иллюминация. Но над головой Джонни сияли звезды, и он молился, чтобы Грейс тоже скучала по нему.


Грейс повернулась к старому проигрывателю, который вытащила с чердака. В который уже раз этим вечером гостиную заполнил чарующий голос Элвиса. Она на мгновение закрыла глаза. Может, это и больно, но невозможно было не влюбиться в Джонни за все эти годы.

Она вздохнула. Ей бы сейчас виски с медом, что так хорошо готовит Мерси, — это помогает от меланхолии.

Ей необходим Джонни.

Грейс вглядывалась в темноту за окном. Она ожидала увидеть грозовые тучи. По небу плыли облака, но ветер был прохладным и сухим, и ей захотелось выйти на террасу.

Она положила руки на перила, ночная рубашка вздувалась от порывов ветра. Сзади тихонько играла музыка, а впереди свистел и метался ветер в деревьях, тоже казавшихся одинокими.

Она была одинока.

Она скучала по Джонни и малышке Грейси. И сегодня вечером больше, чем обычно, скучалапо Дженелл. Ее наперснице. Только Дженелл смогла бы понять, как больно ей было сейчас из-за Джонни.

Ветви вяза тяжело раскачивались, их тени танцевали по полу террасы в такт музыке. Тени в лунном свете. Небо, светлеющее от звезд.

Дженелл

— Я все еще люблю его, — вздохнула Грейс. — Я всегда буду любить Джонни и малышку Грейси.

Звезды, казалось, слушали, подмигивали и кивали ее мыслям в темноте.

Успокоившись, Грейс вернулась в дом.


— Не забудь привезти мои игрушки.

Грейси в своих новых теннисных туфлях прибежала в холл, где ее ждал Джонни, чтобы обнять на ночь. Он собирался в пригородный дом Дженелл, а Грейси — в зоопарк с бабушкой и дедушкой. Он нагнулся, и она обхватила его за шею, пальчики ее вцепились в его футболку, когда он поднял ее.

— Я не забуду, — пообещал он.

Грейси не хотела идти с ним, и Джонни решил: это потому, что она уже излечивается от травмы, ведь она еще такая маленькая.

— Привези мои видеоигры. И всех моих кукол и мои фермерские книжки с котятами, — наставляла его Грейси.

— Видеоигры. И всех кукол. Фермерские книжки с котятами. Есть. — Ставя Грейси на ножки, он улыбнулся, подумав, что, наверное, проще привезти все коробки с надписью «игрушки».

— Когда мы поедем домой, Джонни?

Джонни заколебался, вытаскивая из джинсов ключи от родительского «БМВ».

Домой…

— Ты имеешь в виду на ферму? — Разве он сам не хотел этого? Чтобы Эшвилл стал домом? Почему же ему вдруг захотелось, чтобы желание Грейси звучало более конкретно?

Грейси кивнула.

— Я что — пропущу школу?

Естественно, она подслушала его разговор с Грейс. Несмотря на недавнее беспокойство, он улыбнулся.

— Только если это будет необходимо. — Он присел рядом с ней. — Я догадываюсь, что ты скучаешь по котятам. Поэтому тебе нужна фермерская книжка.

— Я хочу, чтобы Грейс мне ее почитала.

— Я догадываюсь… ты тоже скучаешь по Грейс.

Грейси энергично кивнула:

— Я хочу ее крепко-крепко поцеловать, когда увижу.

— Ей это понравится.

— Я знаю.

Ну конечно, Грейси знает. Дети знают, когда они желанны и любимы, так же как и наоборот.

— Теперь я должна съесть свой блинчик.

— Скажи бабушке и дедушке, что я ухожу.

Грейси убежала. Джонни поднялся, чувствуя, что одна тяжесть на сердце сменилась другой. Как бы осторожно ни вела себя Грейс, малышка к ней привязывается.

Эта мысль преследовала его по пути в пригород.

Он поставил машину на широкой дороге и вышел. Пятнадцатикомнатный дом родителей производил впечатление, двухэтажный особнячок Дженелл и Гранта — тоже.

Но когда бесшумно открылась и закрылась массивная входная дверь, Джонни вспомнил хлопающую дверь на ферме. Окна по обе стороны входа пропускали мягкий свет. На стенах, с точки зрения Джонни, не хватало пары старых фотографий Элвиса, как у Гринов. Бассейн перед верандой был с проточной водой, но даже его великолепная голубизна не могла сравниться с затянутым ряской прудом на ферме в горячий солнечный день. Джонни подумал, что, может, Грейс сейчас ловит рыбу…

Он пошел к лестнице. Покрытые пылью чехлы и коробки не могли нарушить элегантность дома. Конечно, у них на ферме не было многих удобств, которые предлагал этот дом. Джакузи. Камин. Застекленная крыша. Он никогда не скучал по другим местам с тех пор, как забрал Грейси в Эшвилл. Но здесь он скучал по старой ферме Гринов и знал: это потому, что он оставил там частичку себя. Свое сердце.

Теперь он знал, что, то же можно сказать и о малышке Грейси.

Поднимаясь по деревянной лестнице, достойной служить декорацией к «Унесенным ветром», Джонни провел рукой по перилам. Наверху он поймал похожий на звезду лучик солнца, проникавший через замочную скважину и сверкавший на серебре. Комната Дженелл и Гранта.

Хотя он приехал, чтобы забрать вещи Грейси, Джонни повернул не к ее детской с игрушками. Он отправился в комнату Дженелл, привлеченный коробкой с кружевами, словно лившимися на пол, подсвечниками и серебряной мишурой. Ему пришло в голову, что его сестра была романтична. Цветные стекла, лестница, кружево, подсвечники.

Джонни присел у коробки, потирая пальцами потускневшую шкатулку Дженелл с драгоценностями. Надо бы упаковать эти вещи бережнее — и так же бережно обращаться с сердцем малышки Грейси… и Грейс тоже.

Он надеялся — молился, — что разлука заставит Грейс понять, что она любит его. Но если это не так, — а похоже, что не так — пострадает не только он. А новая травма — это вовсе не то, что нужно девочке. Серебро засверкало под его пальцами. Он не может разочаровать Дженелл.

Шкатулка открылась сама собой, и он увидел стопку писем. Он моргнул, чтобы лучше видеть, и запихал бумаги обратно. Прекрасная бумага цвета слоновой кости. Джонни провел пальцем по выгравированным буквам «ГГ». Этот набор Дженелл подарила Грейс на пятнадцатилетие.

Письма Грейс…

Джонни вынул из коробки письмо. Штемпеля на нем не было, но он догадался, что Дженелл и Грейс обменивались записками в то лето, когда он уехал из Эшвилла.

Совесть взяла верх над любопытством, и Джонни попытался положить письмо обратно, но клейкий уголок конверта прилип к пальцу.

Может, это знак?

И Джонни прочел письмо.


«Милая Дженелл, я в своей комнате, за окном темно. Папа помог маме лечь. Иногда она не узнает его, и он притворяется, что это неважно, но я-то знаю, что сердце его разрывается.

Мое сердце — тоже, теперь, когда Джонни уехал. Я знаю, что тебе тоже грустно. Думаю, что весь город скучает по нему, хотя многим он мешал. Но в глубине души они тоже знают, что Джонни особенный.

Не забудь, что ты обещала никогда ему не говорить, что я люблю его. Я хочу, чтобы он остался моим другом, если он когда-нибудь вернется.

Папа слушает пластинку Элвиса. Он поет «Я не могу не полюбить тебя». Надеюсь, мне станет легче.

С любовью, Грейс».


Джонни сидел молча. Ошеломленный. Не веря своим глазам. Он едва мог перевести дыхание.

Она любила его. Грейс Грин любила его, когда он был шкодливым подростком в Эшвилле. Она любила его, когда он дразнил ее, любила, когда он невольно разбил ей сердце.

Особенный.

Если Грейс думала, что он был особенным тогда, то теперь он достоин, по меньшей мере Нобелевской премии. Но он не мог ни надеяться, ни молиться, чтобы она любила его и теперь. Может, он и есть та самая особенная любовь в ее жизни.

Он осторожно закрыл шкатулку, и звезды вновь засияли на ней.

— Спасибо, Дженелл, — прошептал он.


Джонни заехал на обочину, притормозив у салона. На самом деле, чтобы все было как в его первый день в Эшвилле, нужен был мотоцикл, но он решил, что так можно сглазить. Он задумал кое-что изменить. Он открыл дверь и вынес улыбающуюся малышку Грейси из грузовичка.

При звуке открывающейся дверцы машины Грейс поставила лейку рядом с цветком. Через окошко салона она видела старый зеленый грузовичок, Джонни, стоявшего рядом на тротуаре, и сердце ее робко забилось в надежде. Джонни был такой же худой и красивый в джинсах и белой футболке. Малышка Грейси рядом с ним в розовом платьице была прелестна. Солнце рисовало нежный ореол над их темными головами.

Трясущимися руками Грейс поправила свой джемпер. Она взбила челку и провела пальцами по волосам. Подошла к двери, открыла ее, положила руку на косяк.

— Чудесно. — Джонни снял темные очки, и Грейс увидела сияющую синеву его глаз. Улыбка, которую он послал ей, заставила ее сердце безумно забиться. — Грейси нужно постричься.

Джонни улыбнулся еще мягче и с торжественностью, которая всегда так ее трогала, произнес:

— Грейси нужна ты. И мне тоже.

Пусть только это будет не шутка. Пусть это по-настоящему, молила Грейс.

— Я не знала… Понедельник, салон закрыт.

Грейс подмигнула малышке Грейси, как будто все ее будущее не зависело от следующего шага Джонни.

Он нагнулся и прошептал что-то маленькой Грейси. Она подбежала, и Грейс обняла и поцеловала ее, немного успокоившись, но еще больше растерявшись.

Грейси проскользнула внутрь, забралась в кресло Грейс возле ее столика. Близость Джонни приводила Грейс в дрожь, в ее сердце скрывалась старая рана, и она боялась, что появится новая.

— Ты нужна мне, Грейс. И не только ради Грейси. Я люблю тебя. И я знаю теперь, что ты любила меня все эти годы. Я верю, что ты можешь любить меня и теперь, если только дашь мне шанс завоевать тебя.

Он знал … Было время, когда она готова была скорее умереть, чем дать Джонни Тремонту понять, что влюблена в него. Теперь в его глазах была вся боль и тоска, которую она носила в своем сердце. Неужели она действительно единственная, кто может прогнать эту боль из его глаз?

— Я такая же, какой была тогда, — предупредила Грейс.

— Ты была моим другом. — Джонни медленно улыбнулся, заставляя ее поверить. — Я не мог не полюбить тебя.

Наверное, это все, что она хотела бы услышать.

— Я никогда не переставала любить тебя, Джонни. Никогда не меняйся, я всегда буду любить тебя.

Джонни обнял ее. Грейс вдыхала его запах — мужественный, с примесью машинного масла. Ей было приятно, что он так крепко сжимает ее. Но дыхание, которое она ощущала кожей, дыхание, открывавшее его нежность, растопило ее сердце.

Она отстранилась, чтобы взглянуть на него.

— А как ты узнал, что я любила тебя все эти годы?

— Сегодня вечером, когда Грейси заснет, мы пойдем взглянуть на звезды, и я скажу тебе.

Грейс улыбнулась. Дженелл.

— Мы будем хорошо заботиться о Грейси. Она будет знать, как сильно Дженелл и Грант любили ее. И как сильно мы ее любим.

Джонни так тепло посмотрел на нее, что в ней зажегся огонь.

— Я хочу, чтобы у Грейси был братик или сестричка. И если ты не против, я куплю тебе самый большой бриллиант на Мичиган-авеню.

— Братик или сестричка для Грейси — это звучит чудесно. Но мне не нужно другое кольцо. Лучше — медовый месяц.

Глаза Джонни потемнели.

— Я увезу тебя куда-нибудь.

Грейс подумала, потом взглянула на него из под ресниц:

— А почему бы тебе… не увезти меня… на «Харлее»…

И Грейс привлекла Джонни к себе, чтобы поцеловать, и этот поцелуй заглушил его смех.

Изнутри салона, со своего кресла, малышка Грейси слышала их смех, смотрела, как Грейс целует Джонни в губы. И хотя это было не так, как в книжках, она решила, что это еще прекраснее, чем когда Принц поцеловал Белоснежку.

Джессика Харт В ПОИСКАХ ЛЮБВИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

JessicaHART

BIRTHDAYBRIDE

1998


Это была опять та самая девушка. Высокая, худенькая, с развевающимися светлыми волосами. Дэвид недовольно ухмыльнулся. Он наблюдал за тем, как она ищет свое место в посадочном талоне. По всей видимости, незнакомка считала себя очень важной, поскольку совершенно не замечала, что заслоняет проход между рядами своей огромной сумкой и задерживает продвижение пассажиров в салон. В ней была та самая высокомерность, которая так раздражала Дэвида в Алике.

Одежда незнакомки выглядела весьма элегантно: прямые брюки, шелковый топик, свободный расстегнутый пиджак, рукава которого чуть прикрывали запястья.

Девушка медленно оглядывала верхние полки для багажа, изучая светящиеся номерки. Дэвид посмотрел на пустое кресло рядом с собой, и у него появилось чувство, что это место ее. Он снова взглянул на девушку, и в этот момент их глаза встретились. Обоим показалось, что они уже виделись где-то. Восторга это не вызвало ни у Дэвида, ни у Клаудии.

Она вообще была в ужасном настроении. Совершенно безумное утро на работе, поездка в аэропорт и этот кошмарный самолет, глядя на который можно лишиться сознания: грязный, ветхий, неудобный… И в довершение всего ей, видимо, придется сидеть рядом с этим самоуверенным, напыщенным снобом, который в Хитроу смотрел на нее как на полную дуру.

Клаудия уже было собралась попросить стюардессу поменять ей место, но, оглядевшись по сторонам, увидела, что свободных мест нет. Да и почему, собственно, она должна чувствовать себя стесненно? Какое ей дело до этого человека? Сразу видно: упертый бизнесмен, без чувства юмора, без обаяния. Она будет просто игнорировать его, и баста!

Закинув сумку на плечо, Клаудия решительным шагом направилась к своему креслу — 12 В, как было указано в посадочном талоне. Конечно же, оно находилось рядом с ним!

При ее приближении Дэвид взял папку с документами и уткнулся в бумаги, всем своим видом показывая, что не намерен ни с кем общаться. Клаудия поджала губы. Экий невежа! Но у нас это не пройдет! После ее двухчасовой непрерывной болтовни — а уж она постарается! — он будет жалеть, что вообще открыл рот тогда, в Хитроу. Эта мысль показалась ей настолько замечательной, что Клаудия даже улыбнулась. Возможно, кому-то надолго запомнится этот полет!..

— Привет еще раз! — весело сказала она, плюхаясь в кресло рядом с ним.

Подозрительно посмотрев на нее, Дэвид слегка кивнул и выдавил из себя что-то вроде приветствия, а после этого со значительным видом опять вернулся к чтению. Как она могла стерпеть такое?

Конечно, не могла.

— Какое совпадение, не правда ли, что мы сидим вместе? — продолжала Клаудия тем же радостным тоном.

Дэвид про себя подумал: «Вот уж никак не ожидал, что ты тоже едешь в Тель-Аман», а вслух произнес:

— Да уж точно!

И он снова углубился в бумаги.

— Я думала, что вы летите в Дубай, — весело прощебетала Клаудия. — Знаете, это так интересно — делать предположения по поводу своих попутчиков, — добавила она.

— Нет, не знаю, — огрызнулся Дэвид, но Клаудия притворилась, что не услышала.

— Я просто не представляю вас в Шофраре! — Она стрельнула в него глазами.

— Это почему же?

— Ну, Шофрар такое замечательное место, такое веселое, — произнесла Клаудия, мысленно поздравив себя с победой. Она добилась своего! Разговор, кажется, завязывается.

— Что же, по-вашему выходит, я слишком скучный тип для поездки туда? — нахмурился Дэвид.

— О, нет, я совсем не это имела в виду! — улыбнулась она. — Просто Шофрар звучит так необычно, так ново и романтично… — Клаудия бросила лукавый взгляд на Дэвида. Он поспешно отвел глаза. — Когда я увидела вас в Хитроу, то подумала: такой чопорный мужчина не может лететь в ту страну. — Она закрыла рот ладошкой. — Ой, как грубо получилось! Я совсем не это хотела сказать! Спокойный, весь из себя такой положительный… Наверное, эти слова лучше подходят, чем «чопорный». Вы выглядите, как тот тип мужчины, который никогда не даст своей супруге повода волноваться и обязательно позвонит, если будет задерживаться.

Дэвида это замечание покоробило. Спокойствие и рассудительность были теми качествами, которые он всегда в себе ценил, но девушка внесла свой смысл в значение этих слов, она имела в виду: скучный, флегматичный.

— У меня нет жены, — парировал он. — И если это вас так интересует, то я много раз бывал в Шофраре, по крайней мере больше, чем вы. Вы ведь считаете, что там романтически прекрасно? — съязвил он. — А на самом деле это жаркая, бесплодная земля, там нет никаких развлечений для туристов, средства сообщения развиты плохо. Поэтому я думаю, что именно вы, а не я, будете там некстати. Может, я и выгляжу чопорным, но мое преимущество в том, что я знаю пустыню, я привык к тем условиям. Вы же кажетесь мне слишком избалованной. Ну, я имею в виду, избалованной комфортом… Мне думается, вы испытаете там шок!

— Правда? А почему вы решили, что я там ни разу не была?

Теперь наступила очередь Клаудии возмутиться.

— Просто я видел, как вы мучились с этой огромной сумкой. — Он кивнул на сумку под сиденьем, которая еле туда поместилась. — Только тот человек, который никогда не был в пустыне, мог взять с собой кучу ненужного тряпья…

Клаудия закусила губу. Она уже начала жалеть, что затеяла перепалку. Ну почему он не оказался скромным, тактичным, по-рыцарски галантным, то есть тем мужчиной, который и не вспомнил бы о кошмарном случае в Хитроу?

Тогда она сидела напротив Дэвида в зале вылета. Все ждали объявления рейса. Поскольку задержка в отправлении порядком действовала на нервы, пассажиры бродили по зданию аэропорта. Многие дети плакали. И только один человек, сохраняя олимпийское спокойствие, настолько углубился в свои бумаги, что казалось: его ни капельки не волнует происходящее вокруг. У него была довольно обычная внешность, каштановые волосы, равнодушное выражение лица. Клаудию он заинтересовал именно своим поведением. Ей было интересно, как можно среди этого шума и гама работать. Наверное, перед ней явный трудоголик, решила она.

Когда он оторвался от бумаг, Клаудия все еще продолжала пялиться на него. Незнакомец посмотрел на нее. От взгляда его серых холодных глаз Клаудию бросило в жар.

— Что-то случилось? — спросил он доброжелательно.

— Нет, — ответила она.

— Мои волосы случайно не стали синими? А может, из ушей идет дым?

— Нет, — снова повторила Клаудия.

— Тогда ответьте мне на один вопрос: что во мне такого, что заставляет вас смотреть на меня вот уже двадцать минут?

Издевательские нотки в его голосе слегка смутили Клаудию.

— Ничего! Не смотрю я на вас! Я… я просто задумалась.

И тут она услышала, как фальшиво звучит ее голос.

— Не могли бы вы в таком случае думать, глядя на кого-нибудь другого? Я пытаюсь работать, и мне нелегко сконцентрироваться, когда меня так бесцеремонно рассматривают.

— Конечно, конечно, — с иронией произнесла она. — Извините, я не предполагала, что мешаю вам. Давайте я отойду в угол и закрою глаза. А может, мне не дышать, чтобы лишний раз вас не беспокоить?

Незнакомец, кажется, начал выходить из себя.

— Мне все равно, что вы будете делать и где вы будете стоять, только не смотрите на меня так, как будто хотите съесть на обед и никак не решитесь, с чем лучше это сделать.

— Обед? — Клаудия злорадно улыбнулась. — Боюсь, на обед вы мне не подходите. Ну, может, в качестве закуски или на худой конец в качестве крекера к чаю.

Этим она хотела досадить Дэвиду, но потерпела полное фиаско: он посмотрел на нее сочувственно, неодобрительно покачал головой, видимо решив, что она слишком тупая и невоспитанная, чтобы дальше с ней разговаривать. И вернулся к своим бумагам.

В бешенстве Клаудия вскочила на ноги. Она уже была готова взорваться, но тут сумка, висевшая у нее на плече, не выдержав тяжести, рухнула прямо под ноги незнакомца. Она могла бы понять, если бы он подскочил, или негодующе посмотрел на нее, или выругался… Но незнакомец просто не обратил внимания на случившееся. Он всем своим видом показывал, что обращать внимание на эту неуклюжую, недалекую дурочку было ниже его достоинства.

Клаудия бросилась поднимать сумку, но тут ее подстерегло очередное несчастье. Молния расстегнулась, и все личные вещи Клаудии, которые она в спешке кое-как запихала внутрь, высыпались прямо на ботинки Дэвида. Она тупо смотрела на все это: помада, тушь, расческа, зеркало, всякие мелочи, включая вязаного игрушечного мишку, с которым она с детства не расставалась, серьги, дешевая брошка, которую ей подарил Майкл шутки ради, смена нижнего белья… Клаудия закрыла глаза. Господи! Пусть будет так, чтобы я открыла глаза, а этого всего не случалось. Но когда она все-таки открыла глаза, то увидела, как незнакомец пытается снять ее лифчик с застежки своего ботинка.

Держа его двумя пальцами, он протянул его Клаудии со словами:

— Думаю, он пригодится вам больше, чем мне.

— Извините, — пробормотала девушка.

Она опустилась на колени и начала сгребать все обратно в сумку. Объявили посадку на Дубай. Пассажиры первого класса были приглашены на борт самолета. Незнакомец посмотрел на табло.

— Вы идите, я здесь сама управлюсь, — обратилась к нему Клаудия.

Он встал, положил бумаги в папку и, бросив на нее сочувственный взгляд, достал посадочный талон из кармана пиджака. Клаудия отметила с досадой, что он тоже летит первым классом. Незнакомец кивнул на прощание и двинулся по направлению к выходу. Но вдруг остановился и поднял губную помаду, выкатившуюся из сумки Клаудии.

— О! «Ночи страсти»! — прочитал он на футлярчике. — Такие вещи грех терять.

И он протянул девушке помаду.

Это была финальная сцена затянувшегося кошмара. Клаудии ничего другого не оставалось, как беспомощно смотреть в его сторону и запоздало выдумывать варианты ответов на его грубости. Во всяком случае, хорошо, что он летит первым классом. Вероятность того, что они будут сидеть рядом, ничтожно мала. Клаудия даже думать не хотела о таком варианте. До тех пор… пока сама не зашла в этот чертов самолет и не убедилась, что ей все-таки придется находиться рядом с этим типом целых два часа! Вполне в духе череды неприятностей, преследующих Клаудию накануне ее тридцатилетия… Но может, утром в день рождения все изменится? — надеялась девушка.

Клаудия тяжело вздохнула и бросила на незнакомца оценивающий взгляд. Ей хотелось бы, чтобы попутчиком оказался привлекательный молодой человек, с которым двухчасовой полет показался бы одной минутой. Вместо этого ей приходится лететь с этим скучным и уже не молодым мужчиной.

Клаудии показалось, что ее попутчику лет сорок. Она всегда представляла себе сорокалетний рубеж как черту, за которой начинается старость. Девушка испытала неприятное чувство: через день разница в возрасте будет всего лишь десять лет. Однако нельзя было не отметить, что незнакомец вряд ли жил в ожидании пенсии. Солидный, уравновешенный, весь погруженный в свои бумаги, он, кажется, чувствовал себя в этой жизни весьма комфортно. Жаль, что немного суховат, улыбка сделала бы его вполне привлекательным, подытожила Клаудия.

Интересно, как он отреагирует на небольшой флирт в пути? — подумала она. Наверное, до чертиков скучно сидеть, уткнувшись носом в доклад, полный бесконечных графиков и колонок с цифрами?.. Попробую, решила Клаудия — ей всегда нравилось бросать вызов случаю.

Она наклонилась вперед и сделала вид, что изучает инструкцию по правилам безопасности, а сама тем временем продумывала свой следующий шаг. Особых иллюзий на успех девушка не питала, но надеялась, что сможет вызвать у него хотя бы улыбку.

— Этот самолет кажется мне очень старым, — произнесла она после того, как якобы прочла инструкцию. — Как вы думаете, он безопасный?

— Конечно, безопасный, — ответил Дэвид, не поднимая головы от доклада. — С чего вы взяли, что он небезопасен?

— Ну, посмотрите сами: он обветшалый и потрепанный. — Клаудия показала на потертые сиденья. — Гляньте на обшивку — такой материал выпускали где-то в шестидесятые годы…

— Вас что, не устраивает цветовая гамма? — Дэвид произнес это намеренно сухим тоном, давая понять, что так просто не пойдет на провокацию. — Вероятно, она вам не по вкусу…

Клаудия посмотрела вокруг себя. Самолет начал выруливать на взлетную полосу. В салоне находилось около сорока пассажиров. Сиденья располагались в два ряда, между ними был узкий проход.

— Вот уж не думала, что он к тому же будет еще и таким маленьким, — произнесла она, проигнорировав его едкое замечание.

Дэвид механически перевернул страничку.

— Тель-Аман небольшой городок, — сказал он, придав голосу скучающий оттенок.

— Не такой уж маленький, раз там есть аэропорт! Или нам дадут по парашюту и вытолкнут на подлете к месту назначения?

Дэвид одарил Клаудию таким взглядом, что она уже пожалела, что вообще затеяла эту игру и отвлекла его от бумаг.

— Не будьте смешной! Воздушное сообщение с этой страной существует уже много лет. Тель-Аман — один из наиболее отдаленных районов Шофрара, но он является стратегически важной точкой. Местное правительство заинтересовано в разработке этой территории. В настоящий момент там нет ничего, кроме небольшого оазиса в самой середине пустыни. Но шейх хочет развить свои владения, проложить дороги.

Боже мой! Этот человек читает мне лекцию, вместо того чтобы просто ответить на вопрос! С ним точно помрешь со скуки! Клаудия в ужасе на секунду замерла.

— Мне кажется, вы очень много обо всем этом знаете, — сказала она после паузы.

— Да, я в курсе, поскольку наша фирма заключила контракт на работы в этой местности.

Клаудия полуобернулась и внимательно посмотрела на своего собеседника.

— Насколько я знаю, контракт с шейхом заключила фирма «Джи Кей Эс Инжиниринп».

Тут настала очередь Дэвида удивиться. Что может быть общего у этой глупой девушки с его компанией?

— А вам откуда это известно? — спросил он подозрительно.

— Моя двоюродная сестра вышла замуж за старшего инженера проекта. Его зовут Патрик Вард. Вы его знаете?

Дэвида это сообщение не обрадовало. Выходило, что в будущем ему не избежать общения со столь неприятной особой!

— Да. Я знаком и с Патриком, и с Люси.

— Хорошо. Я им скажу, что летела вместе с вами, — ответила девушка, которая, казалось, и не замечала пренебрежительного тона собеседника. — Как вас зовут?

— Дэвид Стирлинг, — ответил он после небольшой паузы.

— А меня — Клаудия Кук, — представилась попутчица, хотя Дэвид не выказывал желания это узнать. — Похоже, вы инженер?

— Вроде того. — Дэвид был не в восторге от необходимости поддерживать беседу. Но он очень уважал Патрика и Люси и не мог сказать их родственнице, чтобы она замолчала. Варды были самой интеллигентной парой, которую он когда-либо знал, в то время, как эта девица могла и мертвого поднять из могилы своей глупой надоедливой болтовней.

Неожиданно для себя он обнаружил, что смотрит прямо на нее. Кожа девушки была превосходной, на лице — умело нанесенный макияж. Дэвид вдруг вспомнил Алике, точнее, ее изображение в зеркале в ванной комнате. Она тогда подводила глаза карандашом. Он не ожидал, что память может обжечь его с такой силой. Алике преподала ему ценный урок на будущее. Надо держаться подальше от девушек, подобных Алике или Клаудии Кук!

Эта, наверное, работает в маркетинге, а может, в средствах массовой информации. Бегает по этажам с бумажками и заигрывает с теми, чья подпись особенно нужна. А свободное время проводит на вечеринках или за разговорами по телефону, не решая ничего, кроме уточнения времени бизнес-ланча или переноса телефонного звонка на более поздний срок.

Дэвид мрачно усмехнулся. Ему приходилось встречать девушек, похожих на Клаудию, так что он чувствовал себя вне опасности быть очарованным.

Самолет, разогнавшись по взлетной полосе, стал отрываться от земли. Клаудия задержала дыхание. Дэвид в очередной раз посмеется над ней, если увидит, что она так сильно нервничает! Не стоит давать ему повода для насмешек, уговаривала себя девушка.

Но вот самолет выровнялся, и Клаудия повернулась к Дэвиду.

— Вы обоснуетесь в Тель-Амане, как Патрик?

— Нет, большую часть своей работы я делаю в главном офисе, в Лондоне.

— А зачем сейчас едете в Тель-Аман?

Дэвид собрал всю волю в кулак, чтобы оставаться спокойным.

— Мне предстоит провести серию очень важных встреч. Мы заканчиваем первую часть проекта и хотим убедить правительство подписать с нами контракт на заключительный этап работ. Но существует еще несколько больших фирм, которые претендуют на это же. Своего рода конкурс, и мы вынуждены в нем участвовать. Последнее слово, разумеется, останется за шейхом, который является двоюродным братом султана и которому предоставлены все полномочия. С ним не так уж и легко иметь дело. Судите сами, после того как мы целый месяц упрашивали его назначить встречу, он сказал, что может встретиться с нами послезавтра, если мы представим совершенно особенную программу действий. Поэтому, видите ли, мне пришлось срочно подготовить бумаги и вылететь на место. Кое-что приходится доделывать прямо сейчас, так что не сочтите за грубость, но…

— Какое совпадение, — Клаудия перевела разговор прежде, чем он успел закончить фразу, — мне тоже придется испытать судьбу послезавтра.

— Да? И что же должно произойти послезавтра?

— Мне исполнится тридцать лет, и я встречу свою судьбу, — доверительно сообщила Клаудия.

— Что-что вы встретите? — Дэвид с интересом посмотрел на нее.

— Свою судьбу. Много лет назад один предсказатель нагадал мне, что я не выйду замуж, пока мне не исполнится тридцать лет. А мужа встречу там, где много-много песка.

— Вы думаете, что стоит только сесть на самолет, полететь в пустыню и вы сразу там охомутаете какого-нибудь беднягу?

— Нет, я точно знаю, кто он будет. Предсказатель дал мне его инициалы, чтобы я смогла узнать его с первого взгляда. Люси собирается устроить вечеринку в честь моего дня рождения, и я смогу встретить суженого там.

— Уж не думаете ли вы, что я смогу допустить, что Люси верит такой ерунде, как предсказания? Я всегда думал о ней как об умной женщине.

— Она была там со мной, когда предсказатель определил мою судьбу, — сказала Клаудия томно. — И это так потрясло ее! Нам было тогда по четырнадцать лет.

Правда, Клаудия забыла упомянуть, что обе девочки чуть не умерли со смеху в тот день и Люси потом еще долго дразнила ее этим. Когда Клаудия встретила Майкла, то даже шутила с Люси по поводу того, что от судьбы можно уйти. Однако Майк не торопился делать предложение, и вот она сидит в самолете и до ее тридцатилетия осталось немного времени, а предсказание и не думает сбываться.

— Ты просто не можешь справлять свой «судьбоносный» день одна, — сказала ей Люси по телефону, когда Клаудия сообщила кузине о разрыве с Майклом. — Приезжай к нам в Шофрар. Здесь никто не знает ни о тебе, ни о нем. Будешь тем, кем захочешь. Кстати, познакомишься с Джастином Дрейком.

— А кто это?

— Джастин Дрейк работает архитектором вместе с Патриком. Американец. Очень привлекательный. Я серьезно говорю. Когда я в первый раз встретила его, то решила, что он будет для тебя лучшей партией, чем Майкл. Он просто душка, мягкий по характеру, откровенный, одинокий… Чего еще не хватает?

— Должно быть, с ним что-то не совсем в порядке. Если он такой хороший, то почему до сих пор не женат?

— Да нет, с ним все в порядке. Он очень хороший. — Люси стояла на своем. — И я знаю, что он тебе понравится так же, как ты понравилась ему. Однажды я показала ему твою фотографию. Он был просто очарован…

— Ты знаешь, мне пока не до этого, — ответила Клаудия мрачно.

— Тебе просто надо отвлечься.

— Может, ты и права: наверное, стоит приехать туда, где я ни разу не была.

— Конечно, стоит! Смена обстановки, симпатичный мужчина… Не зря же предсказатель говорил тогда о песке, инициалах и тридцатилетии. Именно все это ты найдешь здесь… Мне кажется, это твой последний шанс, чтобы встретить свою судьбу.

— Дай мне прийти в себя после Майкла. Если я и приеду, то просто чтобы отвлечься.

Выбраться на две недели посередине самой настоящей кутерьмы на работе было нелегкой задачей, но Клаудия добилась своего. Она заранее заказала билет, и вот уже сидит в самолете, который доставит ее прямиком в объятия заботливой и дружелюбной Люси. И, возможно, с ее помощью в жизни Клаудии все устроится.

— Знаете, только совершенно отчаявшийся человек, по-видимому такой, как вы, мог поехать за вещей судьбой в такую глушь, как Тель-Аман, — покачал головой Дэвид.

— Вы не вполне понимаете. Это перекресток моего жизненного пути. Мне будет тридцать лет, и я не хочу пропустить такой шанс.

— Какой шанс?

— Ну, я встречу своего суженого. Джей Ди ждет меня в пустыне. Я знаю это и найду его там.

Дэвид закусил губу. Джей Ди? Вне всякого сомнения, Люси подыскала достойного кандидата с подходящими инициалами. Интересно, какому бедняге так повезло? Дэвид стал перебирать в памяти всех возможных претендентов. Джек Дэвис? Женат. Джим Дэнби? Маловероятно. Джастин Дрейк? Вот о нем-то он и не подумал. Джастин Дрейк был хорошим малым, но он решительно не подходил такой женщине, как Клаудия Кук. Знает ли этот несчастный, что ему уготовано Люси и Клаудией? Первое, что он сделает, когда прилетит в Тель-Аман, так это шепнет пару предостерегающих слов на ушко Джастину.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— По всей видимости, у вас намечается очень насыщенный день: и тридцатилетие, и встреча суженого.

Дэвид не скрывал сарказма в голосе, чем и вызвал недовольный взгляд Клаудии.

— Тридцатилетие — это перекресток жизненной дороги, и этим все сказано, — оборвала она его.

— Да?

— Да. Это время переоценки ценностей, время смены взглядов на жизнь, время прощания с юностью.

— Вы знаете, но мне почему-то не верится, что вам исполняется тридцать лет.

— Вот так комплимент! А как вы пережили свой кризис тридцатилетия? Или это было так давно, что вы и не вспомните?

— У меня не было времени предаваться переживаниям.

— Знаете, вы проводите всю жизнь за работой, даже не думая о том, что вы делаете, и в один прекрасный день проснетесь и поймете, что вам уже пятьдесят и ничего с этим не поделаешь. Вот тогда и узнаете, что такое кризис.

— Вполне вероятно.

— Извините, а когда у вас день рождения?

— Семнадцатого сентября.

— О, так вы Дева по гороскопу?! Как интересно…

— Это очень интересно, но, если вы не возражаете, я все-таки буду делать свою работу.

Дэвиду уже порядком надоела эта девушка.

— Конечно, — Клаудия казалась опечаленной, — занимайтесь своим делом. Я не хотела вам мешать. Я буду сидеть тихо, так тихо, что вы и не заметите, что я здесь.

Дэвид, углубившись в бумаги, начал быстро выписывать что-то на полях, а Клаудия погрузилась в свой журнал и старалась не смотреть на него. Хотя нельзя было не восхититься умением Дэвида так сконцентрироваться на работе. Сама не замечая того, Клаудия неоднократно возвращалась взглядом к нему. Краем глаза она видела, как у него на шее пульсирует вена. Интересно, он когда-нибудь волнуется? Клаудия на миг попыталась представить, что ей удалось взволновать Дэвида Стирлинга. И, к своему удивлению, обнаружила, что у нее самой участился пульс.

Таким образом, листая журнал и путешествуя со своими мыслями, Клаудия наконец наткнулась на интересную статью. Но она была о сексе. Как можно читать о таких вещах, сидя рядом с Дэвидом? Перелистнув страницу, она нашла материал о проблемах и преимуществах разного возраста. Нужно прочитать раздел о тридцатилетии, решила Клаудия. Интересно, есть ли какие-то удовольствия, когда тебе тридцать? «Женщины, когда им тридцать, уверены в себе — и это все, что им остается. Женщины в этом возрасте уже знают, что им идет, а что нет. У них есть своя мудрость, и живут они по своим правилам. "Мне нравятся женщины старше тридцати, — сказал один мудрец. — Они намного интереснее, чем молоденькие девушки. Интереснее, потому что им есть что сказать, они знают, чего хотят, и достаточно уверены в себе, чтобы пойти и сделать это. Их сексуальность на пике. Многие тридцатилетние женщины расцветают. Они знают свое тело, и это придает им особенный лоск и уверенность, то есть то, чем не могут похвастаться двадцатилетние девушки"».

Клаудия огорченно вздохнула. Какая чепуха! Так бы сказал Дэвид.

Ей никогда в жизни не приходилось встречать женщину, которая знала бы о своем теле абсолютно все. Ни в тридцатилетнем, ни в каком-либо другом возрасте. Единственное, что она знала точно, так это что она прилетит в Тель-Аман, вымоет голову, выпьет большой стакан джина с тоником и, как это ни печально, начнет новый период в жизни.

Клаудия закрыла журнал и вздохнула. Дэвид все еще читал свои бумаги. Девушка оглянулась в поисках новых впечатлений. Она осмотрела весь салон и встретилась взглядом с арабом — видимо, представителем той страны, куда летела. Он сидел через проход от нее. Это был приятный человек, одетый в западном стиле. У него были темные глаза. Он очаровательно улыбнулся Клаудии, когда встретился с ней взглядом.

— Простите, если покажусь вам нескромным, — сказал он на отличном английском. — Но не так часто встретишь очаровательную девушку по пути в Тель-Аман.

Клаудия просто расцвела. Незнакомец представился как Амиль, и уже совсем скоро они мило предавались веселой непринужденной беседе. В Лондоне он был по делам своего дяди, а сейчас летел домой.

— Вы надолго в Тель-Аман?

— Примерно на пару недель.

— А подольше задержаться нельзя?

— Боюсь, что нет. Я работаю в одной известной телекомпании, и сейчас мы просто зашиваемся в работе.

Дэвид сидел рядом и не верил своим ушам. Он никак не мог предположить, что она работает на телевидении. В этот самый момент Клаудия рассказывала, какой трудной и важной была ее работа. А ее новоприобретенный дружок подбодрял ее, кивал и улыбался. Краем глаза Клаудия увидела реакцию Дэвида на их разговор и удвоила попытки очаровать Амиля. Уж она покажет ему, что есть мужчины, которые считают ее привлекательной!

— Что это мы все обо мне, да о моей работе. — Клаудия повернулась к Амилю и одарила его очаровательной улыбкой. — Ваша жизнь наверняка в сто раз интереснее!

Черт побери, она меня просто бесит! — подумал Дэвид. Он провел еще минут пятнадцать, слушая их слащавую болтовню, но тут по проходу прошел стюард с тележкой всякой снеди и разлучил на какое-то время Клаудию и Амиля. Дэвид вздохнул с облегчением. Однако не тут-то было. Клаудия не могла усидеть спокойно и минуты. Она стала рыться у себя в сумке и выудила оттуда губную помаду. Дэвид надеялся, что на этом она и успокоится, но нет же. Клаудия доставала поочередно: то крем, то туалетную воду, запах у которой был необычайно волнующий. Потом последовала расческа. Склонив голову вперед, девушка легко касалась волос, и они рассыпались полукружьем у лица. Дэвид старался не замечать, как они отражались в солнечном свете, словно золото. Но вот она наконец закончила приводить себя в порядок, и он мог теперь спокойно вернуться к работе.

Клаудия скучая взглянула на часы. Летели они совсем немного, впереди еще целых полтора часа полета. Не зная, чем себя занять, она начала постукивать пальцами по ручке переднего сиденья. Это явилось для Дэвида последней каплей.

— Вы не можете посидеть тихо хоть пять секунд? — грубо процедил он сквозь зубы.

— Я и так сижу тихо, — обиделась Клаудия.

— Нет, моя милая, вы не сидите тихо! Если не развлекаетесь с посторонними мужчинами, то причесываетесь, смотритесь в зеркало или копаетесь в этой своей огромной сумке… А сейчас барабаните пальцами, чем действуете мне на нервы…

— Но, что же мне еще делать?!

— Я не знаю, что вам еще делать, только прошу: сидите тихо.

— Понимаете, это не для меня: я ненавижу сидеть без дела.

— Может, вам стоит призадуматься над чем-нибудь, а? — предложил Дэвид. — Попробуйте занять себя обдумыванием каких-то важных вопросов. Наверняка у вас есть такие.

— О нет, я уже много думала.

— Надо же, как интересно! И о чем, если не секрет?

— Конечно, не секрет. Я думала, как это Патрик дал место такому невоспитанному и неприятному типу, как вы?

— А почему вы решили, что мне работу дал Патрик?

— Да кто же еще? Патрик — старший инженер проекта, и если он узнает, как плохо вы представляете компанию, то будет не в восторге. Это только на первый взгляд кажется, что Патрик мягкий по характеру. Мы с ним знакомы уже много лет, и я могу со всей определенностью сказать, что если вы его в чем-то не устроите, то он быстро подыщет вам замену.

— Ну, во всяком случае, он не сможет уволить меня, пока мы не встретимся.

Клаудия оценивающе посмотрела на Дэвида.

— Я хочу надеяться, что все будет зависеть от вас.

— А если я буду с вами предельно вежлив и мил, то он, пожалуй, и оставит меня?

— Не стоит так себя утруждать. — В этот момент Клаудия услышала какой-то посторонний шум. — По-моему, что-то не в порядке с двигателем, — сказала она обеспокоенно Дэвиду. — Вам не кажется? Право, очень странный шум…

— Какой еще шум? Не будьте смешной!

— Откуда я знаю, какой там может быть шум! В двигателях я не разбираюсь.

Дэвид напряг слух, но ничего такого особенного не уловил.

— По-моему, все в порядке.

— Вы ведь смотрели фильмы-катастрофы? Там все так и начинается. Кто-либо из пассажиров слышит просто странный шум. Как этот, например.

— Да ничего странного не происходит, это вы ведете себя более чем странно с самого начала полета.

Но Клаудия не слышала его.

— Пассажиры пьют спокойно свой кофе и болтают, и никто, ни один из них не осознает, что все самое страшное впереди. Однако им везет, потому что на борту оказываются такие герои, как Брюс Уиллис и Том Круз. Они не задумываясь готовы ринуться на спасение оказавшихся в беде людей. А как быть мне? Со мной сидит бумажный червь, который только и может, что предложить сидеть тихо…

— Перестаньте раздувать из мухи слона!

— А вот и не перестану! Я вам точно говорю, что какая-то поломка есть.

— Ничего нет. Я вам еще раз объясняю.

В этот момент от самолета отвалилась какая-то деталь и полетела вниз. Машина резко наклонилась и стала терять высоту. В салоне послышались встревоженные голоса, в основном говорили по-арабски, и Клаудия не могла понять ни слова. Она инстинктивно схватила Дэвида за руку. Он в ответ ободряюще пожал ее маленькую руку.

— Нет повода волноваться, — сказал он спокойным голосом. — Пилот уже выровнял самолет. Теперь ситуация под контролем.

И в самом деле, самолет выровнялся, и пилот выглянул из кабины. Он что-то произнес по-арабски, и тут весь салон словно бы прорвало. Со всех сторон зазвучала арабская речь. Клаудия, к своему ужасу, не могла понять ни слова. Тут она с удивлением заметила, что Дэвид следит за разговором с полным пониманием.

— Что они все говорят? — спросила у него Клаудия.

— Пилот сказал, что нет повода волноваться. Полет будет продолжен до ближайшего аэропорта, где мы сядем, чтобы устранить поломку. Так что теперь можно расслабиться.

— Я не смогу, пока мы не приземлимся и я не почувствую под ногами твердую землю, — сказала Клаудия переводя дух.

Дэвид объяснил ей, что на посадку пилоту потребуется около двадцати минут. Но они показались Клаудии вечностью. То, что Дэвид сохранял спокойствие, а так же само его присутствие, его холодная сдержанность и те слова, которые он так уверенно ей говорил, вселяли в нее оптимизм. Хотя она постоянно возвращалась к мысли, что ее тридцатилетие вообще могло бы и не наступить. Только когда самолет выпустил шасси и заскользил по посадочной полосе, Клаудия почувствовала себя в безопасности. Глубоко вздохнув, она откинулась на спинку сиденья.

Самолет остановился, и Клаудия выглянула в иллюминатор. Ей открылась удручающая картина: пара фабричных зданий, сторожеваябашня, несколько неопрятных домиков.

— Где это мы? — Она облизнула губы и попыталась придать своему голосу храбрость.

— Это местечко называется Аль-Мишрар. Здесь намечались большие газовые разработки, поэтому и возвели аэропорт, но сейчас все заморожено до лучших времен.

— Да, вот уж никогда не думала, что могу оказаться в этой Богом забытой дыре.

— Пожалуй, соглашусь с вами.

Пассажиры тем временем повскакивали со своих мест и что-то кричали, размахивая руками. Клаудия, не понимая ни слова, мечтала лишь об одном: о глотке свежего воздуха. Подали трап, и пассажиры начали покидать салон.

Дэвид подождал, пока схлынет основной поток, и спросил Клаудию:

— С вами все в порядке?

— Кажется, да.

— Тогда вы не будете возражать, если я уберу свою руку?

— О, простите! — Клаудия выпустила его руку из своей и покраснела. — Я не заметила… забыла…

— Ничего, бывает.

Дэвид стал складывать бумаги в папку. Потом он поднялся. Клаудия ругала себя на чем свет стоит за то, что держалась за его руку, будто маленькая девчонка.

— Спасибо, вы были очень добры ко мне, — поблагодарила она Дэвида.

И он поймал себя на мысли, что ему приятно слышать от нее слова благодарности.

На улице стояла удушающая жара. Когда они зашли внутрь аэропорта, там оказалось не намного прохладнее. Единственный вентилятор лениво вращался, гоняя горячий воздух. Помещение было наполнено гулом голосов пассажиров.

Дэвид и Клаудия сели на пластмассовые стулья и стали ждать какого-нибудь сообщения. Клаудия, едва переводя дух, в который раз думала, что единственной приятной вещью в этом непрекращающемся кошмаре является то, что она все-таки жива и уже находится на земле. Но что будет дальше? Она не любила такие ситуации, когда неизвестно, что тебя ждет в следующую минуту. Присутствие Дэвида, хотя он был не самым лучшим попутчиком, немного приободряло ее.

Текли долгие минуты ожидания. Клаудия разглядывала выцветший постер какого-то прохладительного напитка, то и дело отгоняя назойливых мух, которые роились около ее лица. Боже, наступит ли когда-нибудь конец этому кошмару?

Клаудия поерзала на стуле, посмотрела на часы. Их ожидание затянулось уже на час.

— Что происходит? — вырвалось у нее.

— Пилот занят ремонтом самолета. Придется подождать. А вот и он.

— Давайте пойдем и спросим, что нам делать.

— Я сам схожу, а вы сидите здесь и ждите.

Клаудия хотела возразить, но передумала. Она тупо смотрела, как Дэвид шел по направлению к пилоту. Он был высокий и худощавый, а походка — очень грациозной. Так кошка идет на охоту.

Вот он подошел к пилоту и стал что-то говорить. Судя по тому, как вяло отвечал пилот и как все остальные отчаянно жестикулировали, можно было предположить, что дела плохи.

— Самолет никуда не может лететь, — сказал Дэвид, вернувшись. — Придется ждать следующего рейса.

— Когда же он будет?

— В течение двух дней.

— Двух дней?!

— Если у вас проблемы со слухом, то я повторяю: да, в течение двух дней.

— Неужели они думают, что мы будем торчать два дня в этой дыре?

— Здесь неподалеку есть что-то типа отеля. Там можно передохнуть.

— Даже если это пятизвездочный отель «Ритц», для меня такой вариант не подходит. Мне надо улететь сегодня. Они что, не могут послать другой самолет за нами?

— У них нет такой службы. Шофрар не является местом паломничества для туристов.

— Замечательно! — Клаудия просто не знала, что делать дальше. — Ну, должно же быть хоть что-нибудь! Может, автобус?

— Сомневаюсь. Такого сервиса здесь нет.

— А как насчет такси?

— Здесь вам не Пиккадилли, Клаудия! Вы не можете просто остановить машину и попросить отвезти вас через всю пустыню.

— Что же тогда? Вы так и будете стоять тут и ничего не делать?

Дэвид неодобрительно посмотрел на нее.

— Не думаю, что если я начну ходить из угла в угол, то наш самолет сразу же взлетит.

— То есть вы хотите сказать, что не собираетесь что-либо предпринимать? А как же ваши переговоры? Я-то думала, что вы так же хотите в Тель-Аман, как и я!

— Я намерен выбраться отсюда, как только представится возможность. Если вам нетрудно будет закрыть рот и послушать меня, то я поделюсь с вами своими планами. Я собираюсь найти вездеход. Может, даже придется его купить.

— Купить машину? — опешила Клаудия. — Но…

— Что-то не так?

— Ну, — запинаясь, продолжила она, — разве вы сможете пересечь пустыню на машине?

— Не знаю, как вы, а я достаточно долго был в Тель-Амане, чтобы научиться всему, и я смогу это сделать.

— А у меня нет с собой столько денег. — Клаудия все еще с трудом подбирала слова. — Но если вы подбросите меня до Тель-Амана, то Патрик отдаст вам вашу половину, а я верну ему все деньги, когда приеду в Лондон. Я буду очень вам признательна.

Она умоляюще посмотрела на Дэвида.

Какие у нее потрясающие глаза, подумал он.

Они были и синими и серыми одновременно. Подобно серо-голубой дымке. В таких глазах можно потеряться.

— Хорошо. Но при одном условии — не жаловаться. Это будет нелегкое путешествие, и, если я услышу хоть стон, хоть жалобу, вам придется идти пешком.

— Спасибо! — Лицо Клаудии озарилось улыбкой, и у Дэвида перехватило дыхание. Он никогда не видел, как она улыбается, не замечал, как улыбка преображает ее лицо. — Вы не пожалеете, что взяли меня. Клянусь, я буду делать все, что скажете.

— Поверю, только когда увижу собственными глазами. — Дэвид засунул руки в карманы пиджака и сердито уставился на постер. Он злился на себя. Встреча в Тель-Амане была жизненно важна для фирмы. Вот на чем ему надо сейчас сосредоточиться, а не на красивых глазах Клаудии Кук!.. — Пойду посмотрю, что еще можно сделать. Оставайтесь здесь.

— Хорошо.

С этого момента Клаудия решила быть с Дэвидом как можно вежливее. Она терпеливо ждала, пока он вернется. По выражению его лица сразу догадалась: новости скорее плохие, чем хорошие.

— Придумать хоть что-нибудь мы сможем лишь в городе. Нам надо найти что-то вроде автобуса.

— Все это путешествие мне приходится ждать и ждать.

Клаудия беспомощно улыбнулась, и Дэвид попал под очарование ее коварной улыбки.

— А мне казалось, что вы не будете жаловаться.

— Это не жалоба, просто комментарий.

Клаудия не забыла своего обещания быть хорошей девочкой и некоторое время сидела тихо. Но, как же ей было жарко и неудобно! Она уже не знала, куда ей деть руки и затекшие ноги…

— Хватит вертеться! — вспылил Дэвид.

— У меня затекла нога. Мне следует пройтись.

Она подошла к окну и встала там, наблюдая, как разгружают багаж.

Повернувшись от окна, Клаудия увидела Амиля. Того самого веселого попутчика. Он выглядел очень спокойным, как будто знал выход из создавшейся ситуации. Клаудия помахала ему рукой, и он направился прямо к ней.

— Как дела?

— Мне повезло больше, у меня здесь есть родственники, которые одолжили мне машину. Мне нужно быть в Тель-Амане к завтрашнему дню. Если выехать прямо сейчас, то я успею.

— Ну, вы просто счастливчик! А нам придется торчать тут вечность.

— Вам очень срочно надо попасть туда?

— Не просто надо, а необходимо.

— Тогда почему бы вам не поехать со мной? Хотя это путешествие будет для вас утомительным, но если хотите, то я с радостью возьму вас с собой.

— Поехать с вами?

С одной стороны, Клаудия не могла терять время и провести свой день рождения в полном одиночестве, если Дэвиду не удастся найти машину. С другой — она колебалась. Амиль был очень добр к ней, но она не могла вверять свою жизнь абсолютно незнакомому человеку.

Клаудия решила рискнуть. Но тут она бросила взгляд на Дэвида и, увидев его грозное лицо, выражавшее отнюдь не хорошее расположение духа, сразу передумала. Однако тут ее осенило. Конечно же, надо именно так и сделать!

— Как это мило с вашей стороны. Пойду обрадую мужа!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возникла неловкая пауза. Улыбка застыла на губах Амиля.

— У вас есть муж?

— Дэвид. А я разве вам его не представила? — спросила Клаудия невинным голосом.

— Нет. — Амиль пришел в себя. — Вы должны простить мне мое поведение. Просто по ходу нашего разговора я сделал вывод, что вы путешествуете одна.

— Извините. Я должна была представить мужа. Он сидел рядом со мной и, поскольку я ужасная трусиха, держал меня за руку.

— Так это был ваш муж?

— Конечно. Я не стала бы хвататься за руки чужого мужчины.

— Ну конечно, нет. — Амиль улыбнулся. Клаудия отчетливо видела, как он пытается взять себя в руки и сделать приветливое лицо. — Во всяком случае, предложение остается в силе, и я с радостью подвезу вас обоих.

Клаудия призадумалась о правильности своего решения, но отступать было слишком поздно.

— Это так мило с вашей стороны. Когда вы собираетесь отправляться?

— Сразу, как это станет возможным.

— Тогда я пойду поищу Дэвида. Мы будем готовы через пять минут.

С противоположного конца зала Дэвид видел, как Клаудия спешит к нему и просто сияет от счастья.

— И чем это вы так довольны? — встретил он ее вопросом.

— Я сделала так, что мы сейчас едем в Тель-Аман.

— Что вы сделали?

Дэвид не верил своим ушам.

— Амиль подбросит нас туда.

— Какой такой Амиль?

— Он сидел напротив меня в самолете.

— Ах, это такой типчик, с которым вы весь полет флиртовали у всего салона на глазах?

— Да, я флиртовала. И, как оказалось, с человеком, от которого многое зависит. Его машина отправляется прямо сейчас.

— И как вам удалось окрутить этого беднягу? — Дэвид подозрительно посмотрел на Клаудию. — А где он взял транспорт?

— У него здесь родственники. Ну, вот он и обратился к ним. Самое главное, что мы поедем в Тель-Аман вместе, у него достаточно места для двоих.

— Почему же я удостоился чести ехать вместе с вами? Я даже словом не обмолвился с этим человеком, в то время, как вы то и дело стреляли в него глазками. Я думаю, что при данных обстоятельствах он меньше всего захотел бы иметь меня пассажиром своего автомобиля.

— Ну, видите ли, просто так получилось… Я ему сказала, что вы мой муж.

— Что вы сказали?

Голос Дэвида поднялся до крика.

— Я сказала Амилю, что мы женаты.

— Что толкнуло вас на такой поступок?

Дэвид, кажется, был взбешен по-настоящему.

— Пришлось сказать, вот я и сказала. — Клаудия оглянулась вокруг и увидела, что Амиль пристально смотрит в их сторону. — Согласитесь, что мне не пристало ехать с ним одной, а так и вам выгода, и мне.

— Вы же ничего обо мне не знаете!

— Вы знаете Патрика и Люси, это дает мне право говорить о знакомстве с вами. А я-то думала, что вы будете мне благодарны.

— Благодарен? За то, что меня вынуждают притворяться мужем такой особы, как вы?! — Самонадеянность этой женщины была феноменальной! Даже Алика подумала бы дважды, прежде чем вовлекать абсолютно постороннего человека в свои аферы. — Да вы с ума сошли!

— Послушайте, Дэвид, вы сами сказали, что хотите добраться в Тель-Аман к завтрашнему дню. Даже если вам повезет и вы найдете подходящий вездеход, то сначала нам придется ждать целую вечность, когда автобус отвезет нас в город. Пока вы купите машину и закончите с формальностями, будет уже полночь. А за это время мы преодолеем большую часть пути. А вдруг вы вообще не найдете машину? Тогда мы проведем следующие два дня не в Тель-Амане, а в этой дыре. — Она не могла не видеть, что Дэвид колебался, и продолжала уговаривать его: — Ну я вас очень прошу. Мне никак нельзя отметить тридцатый день рождения без друзей.

— Да, и не пропустить возможности покрутить хвостом перед Джастином Дрейком? — добавил он язвительно.

Клаудия начала жалеть, что рассказала ему эту глупую историю. Но так просто она не отступится!

— Мы оба хотим попасть в Тель-Аман, и чем скорее, тем лучше. Разве не так?

— Одна вещь мне ясна больше всего. Как женщины, подобные вам, изощряются, чтобы подцепить хоть какого-нибудь мужика, — сказал Дэвид, повернулся и пошел прочь, надеясь в душе, что это послужит Клаудии хорошим уроком.

Она обернулась и увидела, что Амиль наблюдает за ними. Почти плача, Клаудия пошла вслед за Дэвидом. Если он хочет, чтобы она извинилась, то она извинится.

— Ну, пожалуйста, прошу вас, я не могу ехать одна.

— Вы предлагаете невозможное!

— Ну, скажите «да», я очень прошу. — Клаудия позабыла о своей гордости. — А вот и Амиль идет, ну скажите «да»!

— Извините, что задержался. Я уже думал, что потерял вас.

Клаудия улыбнулась Амилю.

— Это вы меня извините. Вот все рассказывала мужу о вашем предложении. Амиль, познакомьтесь: это мой муж, Дэвид Стирлинг.

Возникла пауза, которая длилась, по мнению Клаудии, вечность. Она не осмеливалась посмотреть на Дэвида. А тот чувствовал себя неловко, он не знал, что лучше всего предпринять: выставить Клаудию на посмешище или не стоит этого делать? В одном она права: он хотел побыстрее попасть в Тель-Аман.

— Добрый день. — Дэвид протянул руку и понял, что с этого момента путь к отступлению отрезан. — Очень мило с вашей стороны взять нас с собой. Я надеюсь, мы не очень вас затрудним.

— Ну, что вы, — сказал Амиль, когда они пожимали друг другу руки, — я рад, что вы решили составить мне компанию. — (Клаудия вздохнула с облегчением. Все обернулось как нельзя лучше.) — Если вы не очень устали, то можно отправиться прямо сейчас.

— Ну что вы, мы поедем прямо сейчас! — Клаудия посмотрела на Дэвида. — Разве не так, мой дорогой? — добавила она с усмешкой.

Лицо Дэвида было непроницаемым.

— Я могу отправиться, как только вы будете готовы. Я подожду у машины, пока вы заберете свой багаж.

Дэвид едва дождался, пока Амиль отойдет, и повернулся к Клаудии.

— Что за черт, что вы себе позволяете? Какой я вам «дорогой»?

— Женатые люди всегда так друг друга называют.

Он помедлил с ответом.

— Пусть это звучит убедительно, но ничто на свете не сможет заставить меня называть вас «дорогая»! Придется придумать что-нибудь другое…

Клаудия ответила с издевательской усмешкой:

— Разве ты больше не любишь меня, мой дорогой?

Она потупила глаза и закусила губу.

Дэвид чуть не задохнулся от бешенства.

— Я не в том настроении, чтобы терпеть ваши глупые выходки! Если бы я не ввязался в эту авантюру, то обязательно рассказал бы Амилю, какая вы неисправимая врунья, и посмотрел бы, как бы вы выпутывались из этой ситуации!

— Не будьте занудой! По крайней мере, нам не надо ждать автобуса, который может прийти лет эдак через сто.

— Собственно, я начал мириться с этой историей, но только до того момента, пока вы не назвали меня «дорогой».

— Лучше возьми наши вещи, дорогой! — Клаудия решительно направилась к выходу.

Амиль ждал их около не очень нового, однако достаточно надежного с виду автомобиля. Он был занят разговором с двумя мужчинами, но поднял руку и помахал Клаудии и Дэвиду, показывая, что ждет только их.

— Боюсь, сумки придется положить в задний отсек, так как в салоне места хватит только на троих, — извинился Амиль. — Это так неудобно.

Дэвид хорошо помнил, как Алика реагировала на малейшее проявление дискомфорта, и с интересом наблюдал, как изменится лицо Клаудии, когда ее сумку положат в пыльный багажник. Однако та не проявила ни малейшего интереса к состоянию своих вещей, по крайней мере, не показала виду, что это ее как-то волнует.

Клаудия была так рада, что им удалось выехать из Аль-Мишрара, что даже в повозке или арбе чувствовала бы себя комфортно. Перспектива праздновать тридцатый день рождения в этом захолустье ее никак не устраивала. Ей надо побыстрее попасть к Люси, на праздник, где ее ждут…

— Сколько времени займет поездка?

— Зависит от дороги и от погоды. Дело в том, что песок под действием ветра засыпает дорогу, и трудно определить, где она проходит. Главное — не сбиться с пути. По моим подсчетам, это может занять где-то часа четыре до оазиса Шифа. Там сделаем привал. И завтра будем в пути часов двенадцать или около того.

Салон автомобиля был устроен таким образом, что свободно и комфортно в нем могли чувствовать себя только два человека. Амиль вел машину, он занимал сиденье водителя, а Дэвид и Клаудия были вынуждены ютиться на втором сиденье, казавшемся не таким комфортным для двоих. Дэвид сидел у двери, и, чтобы дать Клаудии больше места, он сел боком и положил руку на спинку. Так получилось, что его рука оказалась прямо под золотым каскадом ее волос. Вдыхая, он явственно ощущал аромат кожи Клаудии. Прижимаясь к ней при толчках, он чувствовал теплоту ее тела и, как ни пытался, не мог противостоять желанию касаться ее снова и снова.

— В машине есть кондиционер, — извиняющимся тоном произнес Амиль, — и это, пожалуй, единственное ее преимущество. Она не очень удобна для такого путешествия, как наше.

— Не стоит беспокоиться! — Клаудия казалась просто верхом вежливости. — Нам все равно, где ехать, лишь бы побыстрее добраться до города. А где мы будем ночевать?

— Я очень вам признателен, что вы цените мое общество, — произнес Амиль. — Ночевать придется в Шифе. Там есть маленький домик наподобие гостиницы. Боюсь, вам он покажется слишком убогим…

— Знаете, с тех самых пор, как мы поженились, нам все равно, где быть, только бы вместе.

— Если бы у меня была такая красивая жена, то я тоже был бы согласен ночевать хоть под открытым небом, — искренне сказал Амиль.

Клаудия знала, как раздражает Дэвида ее болтовня, но сдержаться не могла.

— Дорогой, — с улыбкой обратилась она к нему, — разве ты так не думаешь? Представь себе, Амиль не знал, что мы женаты, пока я не сообщила ему об этом.

— Ну, это просто какой-то ужас!

Терпение Дэвида, кажется, лопнуло.

— Если быть до конца откровенной, то мы немного поссорились, — пояснила она. — Это наша первая ссора, мы не разговаривали всю дорогу.

— Мне кажется, что Амилю не очень интересно вникать в наши мелкие ссоры, дорогая!

Дэвид сделал ударение на слове «дорогая», чтобы пресечь все попытки Клаудии выдумывать невообразимые глупости.

— Давно ли вы женаты? — выдержав паузу, задал вопрос Амиль.

— Да, — сказал Дэвид.

— Нет, — сказала Клаудия.

Повисла неловкая пауза.

— Мой муж говорит так, имея в виду, что мы с ним неразлучны, поэтому и кажется, что мы женаты уже много лет, — быстро нашлась Клаудия. — На самом деле мы поженились только на прошлой неделе.

— На прошлой неделе! Так у вас сейчас медовый месяц?

Дэвид угрожающе посмотрел на Клаудию.

— Нет, — сказал он твердо. — Я здесь по делам, а Клаудия захотела увидеть сестру. Так что она поехала со мной просто за компанию.

— О, Дэвид, какой ты грубиян! — Клаудия надулась. — Скажи уж честно, что не смог бы вынести разлуки со мной!..

Он в ответ тихонько пнул ногу девушки, чтобы дать понять, что не намерен дальше терпеть ее глупые выходки.

— Вы работаете на телевидении, не так ли, Дэвид? — поинтересовался Амиль.

— Конечно, нет! — Одна мысль об этом привела его в ужас. — Я работаю главным инженером на строительстве.

— Это не ваша фирма строит аэробазу в Тель-Амане?

Амиль знал об этом проекте понаслышке. Клаудия сидела молча, давая возможность мужчинам поговорить. Она пыталась отвлечься от мыслей о Дэвиде — представляла, как приедет к дорогой Люси и забудет все проблемы и заботы, переступив порог ее дома. Еще она думала о Джастине Дрейке, как он выглядит. Она надеялась, что он окажется таким же красивым, каким Люси его описывала. До этого момента она знала, каким она хочет, чтобы он был. Но теперь ей приходило в голову, что он должен быть похож на Дэвида.

Они ехали дальше и дальше, к неведомой границе горизонта. Голова Клаудии склонялась все ниже и ниже. Дэвид посмотрел на нее. Она казалась спящей. Или о чем-то задумалась? Он попытался отгадать, о чем она могла бы думать. Может, о Джастине Дрейке? Мысль об этом показалась Дэвиду неприятной. Хотя, что именно неприятного было в Джастине, он сказать не мог. Просто этот человек не пара такой девушке, как Клаудия. Она с легкостью перешагнет через него. Об этом можно судить по тому, как ловко Клаудия втянула его, Дэвида, в свои интриги.

Трудно было представить, что он знает ее только несколько часов. Все в ней казалось таким знакомым и родным, она очень сильно напоминала Алике. Только у Алике не было того мягкого очарования в глазах, да и не стала бы она путешествовать в машине, как эта, безо всяких условий. И на другой конец света в поисках мужа тоже не отправилась бы. У нее было много возможностей найти его дома, даже слишком много, со злостью подумал Дэвид.

Он смотрел на склоненную голову Клаудии. Тут машину тряхнуло, и Дэвид прижал девушку к себе. Во сне она немного сопротивлялась. Дэвид подвинулся и освободил место, чтобы она смогла устроиться поудобнее. Голова Клаудии покоилась на его сильном плече, и он мог чувствовать ее дыхание на своей шее. Сам не осознавая того, он прижался щекой к ее щеке.

Амиль тоже заметил, что Клаудия уснула, и перешел на шепот:

— У вас очень хорошая супруга. Терпеливая, выносливая.

— Да, она такая.

— И очень красивая.

Амиль завистливо вздохнул.

— Да, можно и так сказать.

— Уже, кажется, недалеко до оазиса. Я думаю, что местечко нам там найдется. Туристов здесь не так уж много, ну и отелей соответственно…

— Да уж. — Дэвид улыбнулся. — Мы планируем построить отель на этапе завершения стройки, но боюсь, это будет немного поздновато, чтобы принести мне хоть какую-то прибыль.

— А где вы планируете остановиться? Насколько я знаю, около места строительства возведены временные дома для работающих. Вы поживете у своих коллег?

— Обычно я так и поступаю, но шейх Саид был очень добр и предложил нам остановиться в доме для гостей в его дворце.

Амиль с удивлением посмотрел на него.

— Вы собираетесь остановиться во дворце моего дяди?

Дэвид вздрогнул.

— Вашего дяди? — переспросил он с недоверием.

— Так я не говорил вам раньше? Похоже на то, что мы едем в одно и то же место. Если мой дядя пригласил вас остановиться у него во дворце, то, безусловно, вы относитесь к уважаемым гостям.

Дэвид надеялся, что Амиль не увидит его испуганного лица. Если они и Амиль едут в одно и то же место, то будет проблемой разлучиться с Клаудией по приезде в Тель-Аман, чтобы это не выглядело странным. Амиль, несомненно, удивится, что он разлучился со своей мнимой супругой…

Дэвид лихорадочно соображал: «Конечно, Клаудия и я поженились не так давно и шейх мог просто об этом не знать. Но появиться у него вот так, с неожиданной женой, без всякого предупреждения, будет, пожалуй, неприлично. Поскольку мне придется целыми днями пропадать на работе, то ей лучше остановиться у Люси».

— Не думаю, что это доставит нам неудобства. Мы будем рады пригласить и вас, и вашу супругу, — добавил Амиль очень дружелюбно, словно бы прочитав его мысли.

— Мне не хотелось бы беспокоить ни вас, ни вашего дядю, — начал Дэвид, но был остановлен жестом Амиля:

— Никакого беспокойства! Радушие и гостеприимство — это почитаемые традиции в Шофраре. Мой дядя будет считать себя оскорбленным, если вы откажетесь от его приглашения.

Дэвид предпринял последнюю попытку:

— Я не хочу обидеть вашего дядю, но он должен понять, что Клаудии будет нелегко навещать свою родственницу. Как вы знаете, они живут далеко от дворца. Без машины там никак не обойтись.

— Эта проблема имеет решение, и довольно простое. У моего дяди очень много машин, и я думаю, что его не затруднит выделить вам с женой одну в полное распоряжение.

Дэвиду ничего не оставалось, как изобразить на лице радость и сказать, что он этому очень рад.

Дэвид только и думал о том, что он скажет Клаудии, когда они окажутся наедине. Ведь это она сказала Амилю, что они женаты. Амиль сообщит об этом дяде, и вся эта канитель с женитьбой будет длиться до бесконечности. Интересно увидеть лицо Клаудии, когда она узнает об этом!

Но вот Амиль притормозил у какого-то здания. Клаудия проснулась. Она открыла глаза и попыталась понять, что с ней и где она находится.

— Клаудия, просыпайтесь.

Голос Дэвида мгновенно напомнил ей о том, что случилось. Она дернулась, как будто он вылил на нее ушат холодной воды. Как она могла спать, прижавшись к Дэвиду Стирлингу?

— Извините, я не осознавала, я не хотела, просто нелепо было заснуть у вас на плече…

— Во всяком случае, мне удалось избежать прозвища «дорогой» хотя бы на время.

Амиль, выйдя из машины, подошел к зданию и поговорил с кем-то по-арабски через открытую дверь.

— У них есть только две комнаты, — сообщил он, возвратившись, — но, боюсь, они меньше всего годятся для жилья.

Он оказался прав. Комната, куда поместили Клаудию и Дэвида, представляла собой небольшое помещение, где в наличии имелись один колченогий стул, расколотая раковина и железный остов того, что когда-то было кроватью. Она была освещена тусклым светом одной лампы без абажура. Клаудия растерянно переводила взгляд с голых стен на грязный пол. Потом она непроизвольно посмотрела на кровать, и от одной лишь мысли, что ее придется делить с Дэвидом, ей стало плохо.

Дэвид без труда догадался, о чем она подумала.

— Надеюсь, теперь ты довольна, — сказал он грубо. Клаудия бессильно опустилась на стул. — Не знаю, как ты, а я собираюсь помыться и немного поспать.

— А как мы будем делить кровать?

— Это была твоя идея притвориться мужем и женой. Неужели ты рассчитывала получить отдельный номер?

— Но я не ожидала такого поворота событий, — мрачно произнесла Клаудия. — Совершенно очевидно, что эта кровать мала для одного человека, не говоря уж о двоих.

Дэвид возвел глаза кверху, вздохнул и стал искать принадлежности для умывания.

— Что мне, по-твоему, делать?

— Может, стоит поискать еще одну кровать?

— Если она здесь есть, то ее наверняка занял Амиль. Может, ты сходишь к нему и попросишь уступить свою комнату, так как не хочешь спать с человеком, которого назвала своим мужем? Но не вздумай больше врать. Он и так наслушался за сегодня.

Клаудия нервно заходила по комнате.

— Должен же быть какой-то выход! Наверное, у них есть свободный матрас, который можно положить на пол.

— Мне кажется, что это не то место, где есть хоть что-нибудь свободное, — терпеливо объяснял Дэвид. — К тому же ты не пролежишь на полу и пяти минут — на тебя полезут полчища тараканов.

Как бы в подтверждение его слов, из-за раковины выбежал таракан и прошмыгнул мимо них. Клаудия в ужасе отпрянула.

— Но может, вы не боитесь тараканов? Тогда и поспите на полу!

— Что? Какого черта! Это не я, а ты спала, как младенец, последние два часа. И ничего, кроме неудобства, я не испытал, служа тебе подушкой. Я устал и хочу спать. Так что, если не хочешь лечь в постель, сиди на стуле всю ночь.

Без тени смущения Дэвид снял с себя рубашку, бросил ее на спинку стула и потянул на себя кран, включая воду. Кран был ржавый. Спустя какое-то время из него потекла тонкая струйка мутной воды. К счастью, в раковине была пробка. Дэвид заткнул ею дыру и ждал, пока наберется вода.

Его голый торс заставил Клаудию смутиться. Она пыталась быть такой же равнодушной, как и он. Но она не привыкла к таким ситуациям, когда ей приходилось делить комнату с человеком почти посторонним. Да еще учитывая, что это был не кто иной, как Дэвид Стирлинг, который заставил ее почувствовать себя неуютно с первых минут их знакомства.

Он был неплохо сложен: широкие плечи, узкие бедра. Может, он не такой уж плохой? Только почему с ней так груб и циничен? — размышляла Клаудия. Спать с ним вместе — вынести себе смертный приговор.

— Может, стоит сказать Амилю, что мы поссорились и я буду спать в машине? — пробормотала она.

— Мне кажется, ты и так уже много чего напридумывала, пора остановиться! Нам и этого не расхлебать!

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что, пока ты спала в машине, мы с Амилем разговаривали. Он оказался племянником шейха Сайда.

— Правда?

— Он отвезет нас прямо во дворец своего дяди.

— И что в этом плохого?

— А то, что ты не сможешь остановиться у Люси.

Дэвид смыл пену и потянулся за полотенцем.

— Почему же это?

— Да потому, — сказал Дэвид, вытирая руки и грудь, — что нам придется изображать из себя женатых людей до конца нашего пребывания в Тель-Амане.

— Что?!

— То, что слышала. Ты сказала Амилю, что мы женаты, так изволь молча переносить тяготы, вызванные твоим враньем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Что за глупости? — Клаудия онемела от возмущения. — С какой стати мы должны это делать?

— Напряги извилины. Шейх пригласил меня остановиться в его доме для гостей. Амиль собирается представить нас как супружескую чету. Интересно, что шейх подумает, когда ты исчезнешь сразу по прибытии?

— Я уверена: можно что-нибудь придумать. Например, сказать, что Люси заболела…

Клаудия отчаянно искала выход.

— Думаешь, мне очень хочется играть эту глупую комедию? Я сделал все от меня зависящее, чтобы убедить Амиля, что будет намного удобнее, если ты остановишься у своей кузины. Но он и слышать об этом не хочет. Мы оба почетные гости его дяди, и все.

— Но я не могу провести следующие две недели, притворяясь твоей женой.

— Тебе ничего другого не остается.

— Но… но… — Клаудия просто не находила слов. Она не могла поверить, что все ее планы на отдых были разрушены. — Но меня ждет Люси! — привела она последний довод. — Мой отпуск пойдет коту под хвост, если я проведу его с тобой!

— Честно говоря, Клаудия, мне плевать на твой отпуск! Здесь поставлено на карту будущее моей фирмы и проекта в Тель-Амане. Шейх Саид непростой человек. Прежде всего для него — семейные отношения. А еще он очень обидчивый. Если он узнает о вранье, что мы придумали, чтобы доехать до этого места, то будет считать, что мы его незаслуженно обидели…

Лицо Клаудии было таким растерянным, что Дэвид понял: дальнейшие переговоры пока бесполезны. Он сжал губы. Если бы не она, этого всего могло бы и не быть!

— Послушай, — дружелюбно продолжил он, — последние два года я старательно налаживал отношения с шейхом. То, что он предложил мне остановиться у него, показывает на его дружеское расположение и поддержку нашего проекта. Но сейчас пока ничего не подписано, и нам предстоит еще много встреч. Если я не потеряю его расположение, то все будет хорошо, а если потеряю, то он может найти другую фирму и заключить контракт с ней. Я не могу предложить тебе много, но, по крайней мере это будет лучше, чем провести отпуск с мифическим Джастином Дрейком.

— Я не собираюсь никого поддерживать, — начала было Клаудия, но Дэвид ее прервал.

— Да, ты оставишь все на волю судьбы… У твоей судьбы есть чувство юмора, и довольно неплохое. Что касается Джастина Дрейка, то тебе все карты в руки. Но, к великому сожалению, я тот человек, с кем тебе придется провести две недели.

Как ему объяснить, что это была лишь шутка?

— Слушай, я хочу только одного — провести отпуск у своей кузины. Все остальное меня не волнует.

— Ты можешь просто притвориться, что ты моя жена. На самом деле приемные покои шейха больше похожи на маленький отель. Ты можешь приходить и уходить, когда тебе захочется. Я все время буду занят, поэтому никто не придаст значения тому, что ты большую часть времени будешь проводить у Люси.

— Как раз это меньше всего меня волнует, — огрызнулась Клаудия.

— Тогда я скажу тебе так: я не собираюсь в тебя влюбляться, и если это все, чего ты боишься, то лучше принять мое предложение.

Клаудия метнула на него презрительный взгляд.

— Вот уж чего я боюсь меньше всего, так это того, что ты можешь воспылать ко мне чувствами.

— В чем же тогда проблема?

— Проблема в том, что этот год был самым худшим в моей жизни, и я ехала сюда в надежде отдохнуть и обо всем забыть, и что я имею? Перспективу провести две недели отпуска с самым высокомерным и неприятным мужчиной, которого я когда-либо встречала. А встреча моего тридцатилетия в твоей компании меня просто ужасает.

Дэвид пристально посмотрел на нее.

— Почему ты так зациклилась на этой дате? Какая разница, сколько лет, тридцать или не тридцать?

— Для меня это важно. У меня будет кризис, и мне предстоит пережить его с тобой.

— В случае, если ты соберешься с силами, то его можно преодолеть. Я чувствую, что мне лучше не напоминать тебе, что идея о муже и жене была не моя. Мне тоже не улыбается провести две недели в компании с самой взбалмошной девицей, которую я когда-либо встречал. Но, к сожалению, ничего изменить нельзя. Для всех в Тель-Амане мы с тобой муж и жена — до тех пор, пока я не посажу тебя в самолет и не отправлю домой. Я буду ждать этого момента с не меньшим нетерпением, чем ты.

— А что, если я просто откажусь от этой роли? — Клаудия вздернула подбородок и посмотрела на Дэвида. — Я могла бы рассказать Амилю всю правду завтра, и мне кажется, он бы меня понял. — Внезапно она уронила голову на руки и тихо проговорила: — Уж лучше бы я никогда не приезжала в эту страну! Так глупо получилось, — продолжала она, едва сдерживая слезы. — Сначала задержка рейса, затем поломка самолета, потом эта глушь, а теперь еще надо притворяться чьей-то женой, когда я этого совсем не хочу!

Дэвид смотрел на нее и не знал, как поступить дальше: либо отругать ее, либо прижать к себе и сказать, что все будет хорошо.

Дэвид выбрал третий путь.

— Слушай, все не так уж плохо. Утро вечера мудренее. Иди умойся, и давай немного поспим.

— Наверное, я так и сделаю.

Клаудия мрачно кивнула. Хотя она была не в силах подняться со стула, не говоря уже о том, чтобы приготовиться ко сну.

В конце концов, Дэвид налил в раковину воды, достал полотенце и туалетные принадлежности Клаудии. Она умылась, почистила зубы.

Он тем временем растянулся на кровати во весь рост и заложил руки за голову. Клаудия сняла бюстгальтер, надела футболку и чистые трусики. В комнате было так душно, что она не могла представить на себе другой одежды.

Дэвид был одет в одни брюки и считал, что этого достаточно для соблюдения приличий. Его голый торс волновал Клаудию. Она смутилась под его пристальным взглядом и нервным движением заправила волосы за уши. Ее ноги были довольно длинными и под такой короткой футболкой казались еще длиннее. Она потянула футболку книзу, чтобы сделать ее хоть немного длиннее.

— Свет выключать? — быстро произнесла Клаудия.

Дэвид утвердительно кивнул. Девушка щелкнула выключателем, и комната погрузилась во мрак. Клаудия на ощупь искала дорогу до кровати. Что ей дальше делать? Просто плюхнуться с ним рядом? Как хорошо, наверное, быть зрелой и мудрой. Интересно, как бы поступила зрелая и находчивая женщина тридцати лет в такой ситуации?

Может, завтра утром, когда ей исполнится тридцать, она найдет ответ?..

Клаудия услышала, как скрипнула кровать.

Дэвид подвинулся и тихо сказал:

— Здесь довольно много места.

Она протянула руку и почувствовала край матраса. Тут ей пришло на ум: следует присесть на край кровати и потом положить на нее ноги. Это будет соответствовать хоть каким-то правилам приличия.

К великому сожалению, о приличиях пришлось позабыть сразу же. Клаудия почувствовала, как что-то ползет по ее ноге. Она вскрикнула и запрыгнула на кровать. При этом она оказалась прижатой к Дэвиду.

— Ого! Это, пожалуй, первый раз, когда девушка прямо-таки прыгает ко мне в постель.

Дэвид саркастически усмехнулся.

— Выбор стоял между тобой и тараканом.

— Я польщен, что он пал на меня.

Дэвид нашел, что она волнует его больше, чем он мог себе представить.

Клаудия попыталась принять более-менее удобную позу. Кровать была слишком узка для двоих. Дэвид почти свисал с кровати.

— Тебе удобно, дорогая? — иронично-заботливо спросил он.

— Еще бы! — Сарказм, звучавший в ее голосе, был под стать его иронии. — Я прижата с одной стороны к грязному матрасу, а с другой — к человеку, которого встретила только сегодня утром. Интересно, как мне может быть удобно?

— Могло бы быть и хуже, — уточнил он с холодной интонацией в голосе.

— Это как же? — угрюмо произнесла Клаудия.

— К примеру, ты могла бы до сих пор сидеть на оранжевом пластиковом стуле в Аль-Мишраре.

— Если с этой точки зрения, то да.

Она пыталась сосредоточиться на разговоре, чтобы не чувствовать пугающую тягу к его телу, такому сильному и мускулистому. При каждом вдохе и выдохе, которые делал Дэвид, Клаудия ощущала волоски на его руке, покоившейся рядом с ней.

Дэвид чувствовал, что ее хрупкая фигурка напряжена, и сказал:

— Ты можешь перестать бояться и вздрагивать, когда я поворачиваюсь. Я на тебя не покушаюсь. Ко всему прочему, я зверски устал. И если я двигаю рукой, то только затем, чтобы лечь удобнее, а не затем, чтобы тебя обнять. Постарайся заснуть!

Заснуть? Как она могла заснуть, если все ее тело было будто в огне? Клаудия лежала и прислушивалась к мерному дыханию Дэвида, поражаясь его способности отключаться от мирских проблем так быстро. Отсутствие интереса с его стороны к ней, немного огорчало ее. Ведь она женщина! Да, видно, таков уж этот Дэвид Стирлинг — зануда во всем… Клаудия вздохнула — сон никак не шел к ней.


Сигнал будильника на часах разбудил Дэвида. Приоткрыв один глаз, он посмотрел на светящийся циферблат: пять утра. Было все еще темно. Он, глубоко вздохнув, зарылся лицом в водопад волос, ощутил неповторимый запах кожи спящей женщины. Это было так приятно, что он почти бессознательно обнял ее и притянул к себе, потом прижал ее покрепче и поцеловал в шею.

Клаудия сквозь сон почувствовала, как ее накрывает волна приятного ощущения близости сильного мускулистого тела мужчины. Также находясь во власти сновидений, она начала целовать его лицо.

Дэвиду казалось, что так и должно быть. Он прижал Клаудию крепче и целовал ее волосы, глаза, а потом нашел рот. Пребывая в царстве грез, они обменивались нежными поцелуями, которые уносили их все дальше от реальности. Клаудия обвила его шею руками, ее тело отвечало на исходящий от Дэвида призыв. Его рука путешествовала под ее футболкой и становилась все более требовательной. Клаудия реагировала на все это тихим стоном наслаждения. Она провела по его спине рукой и почувствовала, как он весь напрягся.

— Дэвид? Клаудия? Вы проснулись? — Голос Амиля возвратил их к реальности. — Уже пять часов!

Амиль почти кричал.

— Собираемся, — громко произнес в ответ Дэвид, а тише добавил: — Вот так проснулись!

— Что случилось? — спросила смущенно Клаудия.

— Просто я не до конца проснулся и подумал, что это была не ты, то есть я понимал, что это ты, но…

— Я тоже не знаю, как это произошло. Я спала, а потом…

— Так, значит, забудем, ведь ничего не было?

— Хотя бы попытаемся.

— Пойду поговорю с Амилем. Ты собирайся пока.

Голос Дэвида предательски дрожал.

Клаудия встала, но прийти в себя никак не могла. Все вокруг казалось ей нереальным. Разве возможно было предположить, что утро своего тридцатилетия она проведет таким образом? И что теперь подумает Дэвид? Наверняка решил, что он ее интересует. А ей просто показалось, что рядом с ней Майкл.


В машине Клаудия не знала, как начать разговор. Первым нашелся Дэвид:

— Кажется, ты удачно преодолела свой кризис, поздравляю!

— Да уж, так свой день рождения я еще не отмечала ни разу.

— Извини, что поздравил с опозданием, но мне было чем еще заняться утром.

Клаудия вспыхнула.

Они ехали очень долго, казалось, это утомительное путешествие никогда не закончится.

Но вот наконец Амиль подвез их к дворцу шейха.

— Мой дядя навестит вас завтра, — сказал он. — А пока у вас будет время отдохнуть. Вот этот джип в полном вашем распоряжении. Можете ехать, когда хотите и куда хотите. Если вам еще что-нибудь понадобится, то позвоните, и все будет исполнено.

— Хорошо.

Они поблагодарили Амиля, вежливо распрощались с ним и направились в отведенные им покои.

Клаудия прошла в комнату и стала распаковывать сумку.

— Сейчас я приму душ и поеду к Люси.

— Прямо сейчас?

— А почему бы нет?

— Клаудия, ты находилась в дороге более двенадцати часов, и я думаю, что визит можно отложить на завтра.

— Как ты мог забыть о моей судьбе? О загадочном Джей Ди?

— Но не может ли эта судьба подождать до завтра?

— Она не может подождать! Только сегодня я встречу свою судьбу…

— Почему ты решила, что Джастин Дрейк будет у Люси?

— Это может быть и не Джастин Дрейк.

— Тогда у нас еще немного времени, чтобы встретить свою судьбу.

— У нас?

— Я повезу тебя к Люси.

— Я возьму такси.

— Какое такси? Здесь?

— Тогда я возьму машину. Амиль сказал, что я могу ею воспользоваться.

— Не ты, а я. В этой местности женщины не водят машину.

— Но почему такая дикость?

— Ты приехала в гости, и не надо критиковать этих людей за их устои и нравы. Я сказал, что повезу тебя, значит, повезу.

— Но ты же не хочешь.

Тут Дэвид просто не выдержал:

— Я не хочу сидеть здесь один и выглядеть дураком, пока моя так называемая жена ездит черт знает где! Если хочешь поспеть засветло, то принимай душ и поехали.

Через мгновение Клаудия уже стояла под струями воды.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Клаудия!

— Люси!

Две кузины сжали друг друга в объятиях.

— Ты приехала! Я знала, что ты приедешь. Поздравляю тебя с днем рождения! — Неожиданно Люси увидела Дэвида, стоявшего за спиной Клаудии. — Дэвид, как ты здесь оказался?

— Это очень долгая история. Не так ли, Клаудия? — живо отозвался он.

— Мы летели одним и тем же самолетом. Ты слышала о задержке рейса?

— Мне сказали, что ты не приедешь в течение, по крайней мере еще двух дней, однако я знала, что такая мелочь, как поломка двигателя, не смутит тебя. Но как ты все-таки добралась сюда?

— Ну, это довольно сложно. Потом расскажу.

— Ладно. Проходите же! Мы уже открыли шампанское. Патрик, посмотри, кто к нам приехал!

Они прошли в дом. Патрик обрадовался Клаудии и был изумлен, увидев Дэвида. Поприветствовав гостей, он широким жестом пригласил их к столу.

— Ты не могла бы позвать Джастина Дрейка сейчас? — попросил Патрик жену.

— Зачем именно сейчас?

— Я так хочу.

— Ну, хорошо.

И Люси пошла звонить в соседнюю комнату.

Когда все сели, Клаудия сочла своим долгом объяснить Патрику, какой трудной выдалась дорога сюда. В аэропорту при вынужденной посадке пассажирам точно не объяснили, когда полет будетпродолжен, и каждый решал свою судьбу сам. Амиль, хорошо знавший эти места, предложил ей, Клаудии, продвигаться дальше на машине. Но поскольку она была незнакома с этим человеком, то побоялась ехать в одиночку и заявила, что Дэвид ее муж и они поедут вместе.

Лица Люси и Патрика от удивления вытянулись.

— Дэвид еще должен быть мне благодарен, а то торчал бы сейчас в том жутком аэропорту, — закончила Клаудия.

— Следует добавить, — продолжил дальше Дэвид, — что этот добрый незнакомец, который подвез нас, оказался племянником шейха. И теперь мы приглашены погостить у шейха Саида. Конечно, все это довольно забавно. Но вы же знаете, у меня масса дел, и они поважнее общества Клаудии.

— Я могу остаться у Люси, и шейх не узнает, что меня нет во дворце.

— Ты не права, Клаудия, — сказал Патрик, — шейх в курсе всего, что происходит в его владениях. Он очень обидится и сочтет это за оскорбление.

— Вот видишь, — обратилась Клаудия к Дэвиду, — нам нужно быть во дворце. Так что отдай все бумаги Патрику, и пусть он дальше командует сам. Ведь он старший инженер проекта.

— На самом деле компания принадлежит Дэвиду Стирлингу, — уточнил Патрик.

— Значит, он твой начальник?

— Ну, можно считать и так.

— Почему ты не сказал мне этого раньше? — строго спросила Клаудия у Дэвида.

— Просто не счел нужным.

— Ага, ясно, делаешь из меня дуру…

Наблюдая эту сцену, Патрик и Люси еле сдерживали смех.

— А как быть с персоналом фирмы? — спросил Патрик. — Все они приглашены сегодня на вечеринку в нашем доме. Придется им сказать о твоей «женитьбе», Дэвид…

— Придется сказать, — мрачно произнес тот. — Мол, женились по любви с первого взгляда. Бывает ведь такое.

В его голосе было столько иронии и насмешки, что Клаудии стало не по себе.

— Ты просто делаешь из всего шутку.

— Ну уж нет. Эта идея принадлежит тебе, и будь добра поступать так, как я сказал. Патрик и Люси нас поддержат.

Во входную дверь постучали.

— Жизнь полна сюрпризов.

Люси поднялась и пошла открывать.

— Мне кажется, что это моя судьба, — произнесла Клаудия. — Просто пришла и постучала в дверь.

И в самом деле, дверь отворилась, и вошел Джастин Дрейк.

— Проходи, Джастин. Ты очень кстати.

Джастин был несколько смущен тем, что оказался единственным гостем, приглашенным на семейный праздник. А когда он увидел своего начальника, то вообще лишился дара речи.

— Клаудия и Дэвид только что сообщили нам о своей помолвке, — сказала Люси.

— Все это хорошо, — пробормотал Джастин, — но я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела.

Однако Клаудия уже включила его в сферу своего влияния. Она пригласила гостя присесть около нее на диван. В это время Люси благодарила Дэвида за то, что он не оставил Клаудию одну и присмотрел за ней.

— Мне кажется, она сама за собой неплохо присматривает.

— Клаудия может показаться легкомысленной, но это не так. Она очень ранимая. Из мужчин ей попадались не очень хорошие люди. Она вам рассказывала о Майке?

— Нет.

— Моя кузина была просто без ума от него. А еще у нее проблемы с работой. Обычно она другая, не такая, как сейчас, вы еще в этом убедитесь…

— Не стоит объяснять мне ее положение, — оборвал Люси Дэвид. — Меня это не волнует. Лучше расскажите, что тут происходило за время моего отсутствия.

И они стали обсуждать жизнь городка.

В это время Клаудия вовсю флиртовала с Джастином. Он был несколько ошарашен: жена босса так интересуется жизнью простого наемного рабочего?

— Дорогая, ты не думаешь, что уже слишком поздно и пора домой?

— Да и мне тоже пора.

Джастин заторопился.


По пути во дворец Дэвид отчитывал Клаудию за ее поведение:

— Ты назвалась моей женой. Так изволь выполнять эту роль. И вести себя как замужняя женщина, а не строить глазки моему подчиненному. Хотя я понимаю, что ты просто не можешь сдержаться, — добавил он саркастически. — Но только Джастин не тот человек, который тебе нужен.

— Может, Джастин и не пара мне, но он больше мужчина, чем ты.

— Давай не будем ссориться. Проведем отпуск с пользой для дела.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Дэвид вел машину и просто кипел от злости, хотя не мог себе в этом признаться. Внутренний голос подсказывал ему, что все это из-за Джастина Дрейка. Когда они с Клаудией приехали домой, было уже очень поздно. Они помылись и легли.

Кровать оказалась на этот раз достаточно широкой, и не было необходимости прижиматься друг к другу. Но Клаудия чувствовала напряжение.

— Ты можешь перестать дрожать, как было в том отеле. Я не собираюсь тебя домогаться, — сказал ей Дэвид.

— Меня это не волнует.

— А что тогда тебя так волнует? Думаешь о Джастине Дрейке? Только я тебе вот что скажу: может, я и не тот человек, который тебе сгодится, судя по инициалам, но и Джастин не для тебя.

— Я могу сказать одно: за время нашего с ним общения я поняла, что он больше мужчина, чем ты. Он не боится показать свои истинные чувства. И не ведет себя как бесчувственный истукан.

Для Дэвида это было последней каплей. Он схватил Клаудию за руки, притянул ее к себе. Она хотела сопротивляться, но вместо этого обвила его шею руками и подставила лицо для поцелуя. Как она могла обвинять его в отсутствии чувств!

— Так ты говоришь, что я бесчувственный?

Он все крепче прижимал Клаудию к себе, и ее тело отзывалось легким трепетом. Вместо того, чтобы поцеловать ее в губы, Дэвид стал целовать ее шею, очень медленно и нежно. Потом спустился ниже по руке и целовал уже тонкую кожу на сгибе локтя. Клаудия чувствовала, как огонь разливается по всему телу и как она тает под этим натиском. Его губы делали с ней что-то против ее воли. Но сил сопротивляться у нее не было. Она целиком отдалась этому захватывающему и пьянящему потоку.

— Так я бесчувственный, да? — повторил Дэвид.

— Н-нет.

У Клаудии только и осталось сил на это слово.

— Считай это подарком на день рождения.

Его слова были хуже пощечины. Она резко поднялась. Так сильно ее не обижали никогда! Как она могла поддаться на такую провокацию?

* * *
— Я требую извинений!

Следующее утро началось просто кошмарно. Так казалось Клаудии, хотя Дэвид делал вид, что ничего не произошло. Он просто завтракал и не обращал на нее никакого внимания.

— Хорошо. Извини. Я не хотел, чтобы ты так оскорбилась.

— За что еще ты хочешь попросить прощения?

— За то, что целовал тебя. Хотя это было бы не совсем правильно. Мне казалось, что ты была, как бы это сказать… не слишком против.

— Да ты просто чуть не изнасиловал меня — и отделался простым извинением?

— Ты, пожалуй, скажешь, что тебе это все было противно и ты не могла сдержать своего отвращения?

— Я не хотела, чтобы ты меня целовал.

— Значит, мне показалось.

— Да. Тебе показалось.

— Тогда ты могла бы меня оттолкнуть.

— Давай прекратим этот спор. Он ни к чему не приведет.

— Хорошо. Впредь обещаю не целовать тебя. Пока ты сама этого не пожелаешь.


Клаудия днем опять навестила Люси.

— Как тебе Дэвид? — спросила кузина.

— Мне он не нравится. Больше того, я его терпеть не могу.

Клаудия врала. Она так четко помнила его поцелуи и объятия, как будто все это случилось минуту назад.

— Просто ты его не знаешь. Он очень чуткий и хороший человек.

— Если он такой чуткий и хороший человек, то почему до сих пор не женат?

— Я знаю, что он был помолвлен, но потом что-то случилось, я не в курсе.

Дэвид заехал за Клаудией после полудня.

— Как прошел день? — спросила она.

— Хорошо.

— На какое время назначена вечеринка?

— На семь часов.

— Отлично. Может, я останусь у Люси?

— Если ты планируешь провести время в компании с Джастином, строя ему глазки, то это тебе вряд ли удастся, — заявил он. — К тому же мы обязаны показаться во дворце, так что поехали.

Когда все приготовления к вечеринке были закончены и Дэвид увидел Клаудию в желтом шелковом платье, великолепно на ней сидевшем, он был потрясен.

— Это все для Джастина Дрейка? — зло спросил он.

— А почему бы и нет?

— Он не стоит этих усилий.

— Я считаю иначе.

— Хорошо, но позволь тебе напомнить, что мы будем представлены как супружеская чета и вести себя ты должна как моя жена.

— А как должна вести себя твоя жена?

— Она должна быть милой, доброй и умной. Но тебе это все чуждо, так что будем надеяться, что ты хорошая актриса.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Они стояли перед дверями дома Люси и Патрика. Клаудия очень нервничала. Она не могла представить себя женой Дэвида.

— Просто делай вид, что ты в меня безумно влюблена. Примерно так, как это было тогда утром.

— Я не могу представить, что можно быть влюбленной в тебя!

Наконец они вошли. Люси, Патрик и еще толпа незнакомых людей смотрели на них. Клаудия заметила, что Дэвид слегка смущен. Но он тщательно это скрывал. Благо Люси и Патрик взяли инициативу в свои руки. Они перезнакомили Клаудию почти со всеми в зале. Дэвиду было проще, так как он знал всех по работе. Он стоял в дальнем углу и с кем-то разговаривал. В то время как Клаудия на ходу придумывала историю их неземной любви. А еще про медовый месяц и про подарок мужа ко дню рождения…

Она видела, что Дэвид был самым уважаемым в этой компании, к нему прислушивались люди намного старше его. Он был так уверен в себе, что эта уверенность распространялась на всех остальных. Ему еще не было сорока, но чувствовалось, что этот человек очень опытен как в делах, так и в жизни.

— Я весь вечер пытаюсь с вами поговорить, — подошел к Клаудии молодой инженер. — Я думал, что вы совсем другая, когда услышал, что Дэвид женился.

— Интересно знать, почему?

— Я думал, что вы похожи на тех его девушек, с которыми он встречался раньше.

— А какие же у него были девушки раньше?

— Я не знаю точно. — Питер, как он себя назвал, понял, что эта тема была для Клаудии неприятной. — Просто все они были милыми, но Дэвид не смотрел на них так, как он смотрит на вас.

Кулаки Клаудии сжались, и ей до слез стало обидно, что это не так. Да пусть у него будет хоть целый гарем милых прелестных девушек! Тут она увидела, что Джастин разговаривает с одной гостьей. Она спросила у Питера:

— Кто это?

— Джастин Дрейк.

— Нет, я про девушку.

— Это Фиона, дочь Джона Филипса. Она студентка. Навещает родителей во время каникул.

Тут Патрик решил, что самое время сказать тост. Клаудия подошла к Дэвиду. Он обнял ее и прижал к себе.

— Я рад, что встретил такую девушку, как Клаудия. Это просто здорово! Давайте выпьем за нее!

— За Клаудию!

Дэвид повернул ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Он думал, что отделается легким, ничего не значащим поцелуем, просто чтобы удовлетворить любопытство присутствующих. Но, сами того не замечая, они с Клаудией надолго погрузились в тягучую сладость мгновения.

Наконец они оторвались друг от друга. Раздались аплодисменты. Клаудия не могла твердо стоять на ногах. Она была так ошарашена происходящим, что только крепче прижалась к Дэвиду, ища поддержки.

Весь вечер все только и делали, что подчеркивали их с Дэвидом сходство, радовались тому, что они поженились. Вечеринка получилась просто замечательной, но пришло время прощаться. Клаудия и Дэвид пожелали доброй ночи Патрику и Люси и поехали к себе.

Всю дорогу Дэвид молчал. Клаудии хотелось, чтобы он хоть на минуту прижал ее к себе и она вновь бы обрела то чувство защищенности и покоя, которое возникало при его объятии.

Дома Дэвид вел себя по-прежнему безразлично по отношению к ней. Он быстро заснул. Стоило ему улыбнуться Клаудии и позвать ее, она тотчас же пришла бы в его объятия, но он даже не посмотрел в сторону девушки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Наутро Клаудия первой начала разговор:

— Все прошло хорошо.

— Да, никто не заметил, что мы не женаты.

— Все эти люди были так милы к нам.

— Да, пожалуй.

Повисла неловкая пауза. Дэвид встал и начал собираться на работу.

— Извини за поцелуй.

— Все было хорошо.

Клаудия все еще не очень понимала, про что он говорил.

— Я нарушил слово, которое тебе дал.

— Ничего страшного. Просто все ждали, что ты меня поцелуешь.

— Больше этого не повторится ни на людях, ни наедине.

— Хорошо. Просто отлично.

Клаудия была готова расплакаться.

— Вы неплохо поладили с Джастином. Так долго разговаривали вдвоем на веранде.

— Я не знала, что он там. Просто вышла подышать свежим воздухом.

Клаудия не могла понять: почему она должна оправдываться перед Дэвидом?

— Ты ему понравилась. Он был под впечатлением. Ты честно выполнила свою часть договоренности, и я выполню свою. Я не буду вмешиваться в ваши отношения с Джастином Дрейком. Ты должна наладить свою жизнь.

— Спасибо, — холодно произнесла Клаудия.

Но разве это она хотела услышать от человека, чьи поцелуи так ее волновали? Однако он был предельно честен и не строил иллюзий по поводу их возможных отношений.

Когда он ушел, Клаудия позвонила Люси, и та прислала за ней шофера.

— Доброе утро, миссис Стирлинг, — приветствовала ее кузина. Она сидела около бассейна. — Просто не могу взять в толк, до чего люди доверчивы. Ты навешала им такой лапши, а они всему поверили… Но надо признать, выглядели вы очень убедительно. — Люси усмехнулась. — И Джастину ты очень понравилась. После вашего ухода он без умолку твердил о том, сколь ты прекрасна…

— Жаль, что я не смогу от него это услышать — он же думает, что я жена его босса.

— Ты не можешь флиртовать с Джастином, при этом ничего ему не объяснив. Попроси Дэвида рассказать всю правду.

Клаудия подумала, что она лучше умрет, чем попросит Дэвида о такой вещи. К счастью, в этот момент прибыли Фиона и ее мать, и они переместились в дом. Фиона была еще очень молода. Она с обожанием смотрела на Клаудию и так искренне завидовала ей, ее жизни, ее работе.

Тут Люси выглянула в окно и увидела мужчин, идущих к их дому. Это были Дэвид, Джастин, Патрик и Джон.

Дэвид вошел в комнату и, увидев Клаудию, приблизился к ней. Вспомнив о своем обещании не целовать ее больше без крайней необходимости, он положил руку ей на плечо.

— Как дела?

— Все хорошо. Как твои переговоры?

— Ты знаешь, Клаудия, мне пришлось раскрыть тайну. Помимо того, что мы проводим медовый месяц на Сейшельских островах, мы еще едем в Венецию, поскольку не сошлись на одном варианте…

Тут Клаудию как холодной водой окатило. Она вспомнила всю ту белиберду, которую несла насчет медового месяца и шестерых детей, которых она и Дэвид планировали заиметь. О его дорогих подарках. Все это она выдумывала вчера по ходу разговора в угоду любопытным. Как жаль, что они с Дэвидом не обсудили все это заранее! Так глупо получилось. А сказка о подарке на день рождения в виде кольца с бриллиантами и сапфирами? Какой позор!

— Я надеюсь, ты не будешь просить такое кольцо каждый день? — Дэвид говорил как бы в шутку, но Клаудия ясно чувствовала раздражение в его голосе.

— А мне вообще казалось, что Клаудия не любит носить украшения. Она не носит даже обручального кольца.

Мать Фионы оказалась самой наблюдательной.

Воцарилось гнетущее молчание. О кольцах им следовало бы подумать!

— У меня аллергия на что-то, и палец был забинтован до приезда сюда. Поэтому мы решили обойтись без колец.

Все облегченно вздохнули. Дэвид ободряюще похлопал ее по плечу. Гости расселись за столом. Каждый выбрал себе компанию, и милая непринужденная беседа потекла. Клаудия находилась тет-а-тет с Джастином, и Дэвид с другого конца комнаты мог отчетливо наблюдать, как весело они смеются. Его это выводило из себя. Он сам разговаривал с Фионой. Девушка была в полном восхищении от Клаудии.

Какая она славная, эта малышка Фиона, подумал Дэвид, но ей никогда не стать такой, как Клаудия. В ней нет лоска и нет загадки. Однако вслух он сказал совсем другое:

— Вы такая, какая есть. Мы все вас любим именно такой.

Все восприняли его слова как комплимент. Но лишь один человек в комнате воспринял это как признание. То была Клаудия. Дэвид любит Фиону? Этого не может быть!

Обед подходил к концу, и Дэвид встал из-за стола первым. Он торопливо попрощался со всеми и вышел, бросив на ходу Клаудии дежурное «пока». И ей пришлось довольствоваться этим.

Прошло еще несколько дней. Новость о женитьбе Дэвида уже не будоражила город так, как в первые дни, и у них с Клаудией появилась возможность чаще проводить время врозь.

Дэвид днями пропадал на работе, а Клаудия наслаждалась обществом Люси. Однажды они поехали в город и прошлись по магазинам. Клаудия купила небольшой медный кофейник.

— Попробуй потереть его, — предложила Люси. — Может, там спрятался джинн. Кого бы ты хотела пожелать?

Перед глазами Клаудии возник образ Дэвида. Как бы ей хотелось быть рядом с ним!

— Пожалуй, Джастина.

— А не Дэвида?

— Почему ты так решила?

— Между вами что-то происходит. Мы с Патриком видим это.

— Что-то происходит? Да он мне даже не нравится! — Клаудия залилась румянцем, который скрыть от Люси ей не удалось.

Они вернулись. Клаудия не могла понять, что с ней такое творится. Но разум подсказывал: она влюбилась. Влюбилась не в Джастина Дрейка, как она хотела убедить всех, а в Дэвида Стирлинга.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Еще одна вечеринка. На этот раз это было барбекю у Филипсов.

Дэвид оказался не в восторге от этой идеи.

— Слушай, ты не могла бы сказать, что у тебя мигрень или еще что-нибудь в этом роде, чтобы мы не пошли?

— Ты можешь остаться, я пойду одна.

— Нет уж, пойдем вместе!

Мысль, что Клаудия весь вечер проведет наедине с Джастином, повергла его в уныние.

В ходе вечеринки Джастин пригласил их на завтра на пикник в пустыню, чтобы посмотреть заход солнца. Клаудия просто не могла такое пропустить.

— Мы с радостью принимаем ваше приглашение.

Она улыбнулась.

— Извини, дорогая, но завтра мы обедаем с шейхом. Так что им придется идти без нас.

Дэвид стоял за спиной и все слышал.

— Тогда можно в другой раз.

Джастин извинился и отошел.

— Мы правда едем к шейху?

В голосе Клаудии слышалось недовольство.

— Конечно. Неужели ты думаешь, что это только повод, чтобы не допустить вашего общения с Джастином Дрейком?


Они долго собирались на этот званый обед. Клаудия была почти готова, в то время как Дэвид только что вышел из ванной. Он искал в шкафу чистые рубашки. Клаудия красила губы. В этот момент она посмотрела на Дэвида. Как жаль, что осталось только пять дней и ей придется вернуться в Лондон… Она пыталась запечатлеть каждую черточку красивого лица Дэвида. Ведь она больше никогда не увидит его. Тут их взгляды встретились. В полном молчании они стояли и смотрели друг на друга в упор.

— Как тебе мое новое платье? — первой нарушила паузу Клаудия. — Я думаю, оно весьма скромное для обеда у шейха.

Платье было простым, черного цвета, с рукавом в три четверти. Но Дэвид нашел его очень привлекательным. Он так хотел, чтобы оно упало сейчас к ее ногам и он отнес бы ее на кровать и занялся бы с ней любовью…

— По-моему, ничего, — наконец выдавил он из себя.

— Тогда мы можем идти, — сказала Клаудия.

Дэвид считал шейха непростым человеком, зато Клаудия нашла его довольно интересным. Они долго беседовали о его стране и народе. С этой стороной характера Клаудии Дэвид еще не был знаком. Она держалась весьма дипломатично, и шейх оценил это.

— Ради такой женщины я пошел бы на многое, — признался он Дэвиду.

Тот был польщен. Он не мог отрицать, что Клаудия была просто великолепна.

— А сейчас я бы хотел преподнести небольшой подарок уважаемой миссис Стирлинг. — Шейх щелкнул пальцами, и слуги внесли небольшой футляр. В нем находилось шикарное колье с рубинами.

Клаудия только охнула. Она примерила украшение, и все присутствующие нашли, что оно ей очень идет.

— Благодарю вас, уважаемый шейх. Это самый лучший подарок в моей жизни.

— Прекрасная вещь для прекрасной женщины, — лаконично заметил шейх.

Обед прошел великолепно.

Когда Клаудия и Дэвид возвращались к себе, она сказала:

— Тебе следует вернуть колье после того, как я уеду.

— Но шейх подарил его тебе.

— Он подарил миссис Стирлинг, забыл? Обманывать такого человека нехорошо.

— Пусть это служит тебе напоминанием о твоем отдыхе. В дальнейшем у тебя будут другие планы — например, шестеро детей от мужчины, чьи инициалы начинаются на известные буквы…

Клаудия повернулась и ушла в ванную комнату, чтобы Дэвид не мог видеть ее слез. Другой мужчина? Нет, Дэвид был и есть тот единственный мужчина, который ей нужен.

Результатом обеда, как и хотел Дэвид в своих самых смелых мечтах, явилось подписание контракта на весь срок работ именно с его компанией.

— Теперь, когда контракт подписан, ты полетишь вместе со мной в Лондон? — спросила Клаудия, выходя из ванной комнаты.

— Нет, я должен пока остаться здесь.

— Понятно, а я скоро уезжаю. Да ты сам знаешь.

— Давай завтра поедем в пустыню и полюбуемся на закат. Ты так и не видела пустыню. Я должен показать тебе ее. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Он видел, как Клаудия колеблется. Но потом она кивнула:

— Хорошо, согласна.


Когда она проснулась, приготовления были в самом разгаре. Дэвид собрал провизию, прихватил спальные мешки. Они ехали долго, пока последние очаги цивилизации не исчезли из виду. Дальше со всех сторон их окружили пески и тишина.

— Ты не жалеешь, что Джастин не поехал с нами?

— Честно говоря, он мне никогда особо не нравился. Правда. Это все было небольшим маскарадом.

— А как же знаменитое предсказание?

— Я никогда не верила в эту чушь. Даже когда была маленькой.

— Зачем тогда все это?

— Просто хотела подурачиться. Ты ведь не знаешь, из-за чего я приехала к Люси.

— Она мне сказала, что ты была помолвлена.

— Да. Его звали Майклом. История очень банальная. Я думала, что он моя судьба, а он так не думал. Однажды Майкл пришел ко мне и сказал, что любит другую и она нуждается в поддержке больше, чем я. Может, это было и правдой, но я не могла перенести такого в одиночку. Вот почему и оказалась в том самолете — я летела к Люси поплакаться. А потом встретила тебя…

— Извини, но мне показалось, что я не самый лучший человек, с кем ты хотела бы справить день рождения.

— Мне понравилось. Все, от начала и до конца. Это было замечательно.

— Мне тоже. Тебе правда не нравится Джастин Дрейк?

— Нет. И никогда не нравился.

Дэвид прижал Клаудию к себе. Губами нашел ее губы, и она потянулась к нему всем телом. Они так долго хотели этого! Их губы слились в бесконечном поцелуе. Его руки путешествовали по ее телу, исследуя все тайные уголки. Страсть завладела ими. Клаудия потянула край рубашки Дэвида и вытащила ее. Теперь ничто не мешало ей проникнуть под нее и ощутить тепло его сильного тела. Его губы нашли ее шею и спустились дальше, по ложбинке, потом коснулись нежного бутона соска. Клаудия не могла больше себя сдерживать. Она крепче притянула Дэвида к себе. Одежда полетела в сторону, и теперь ничто не мешало им наслаждаться чудесными мгновениями близости. Желание переполняло их, и Дэвид вошел в нее быстро и резко. Клаудия тихо застонала. Ей никогда не было так хорошо. Потом они, обессиленные, лежали рядом и смотрели друг другу в глаза. В них читалась такая нежность, что слова были лишними.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Мой рейс послезавтра.

— Разве ты не можешь остаться? Это важно для меня.

— Ты же знаешь, что я всего лишь наемная работница. Тебе хорошо говорить о свободе, когда ты сам владелец компании. А мне приходится думать о дисциплине. Знаешь, мир сложен, с его законами приходится считаться.

Какие прозаичные слова! Дэвид вспомнил: Алике собирала чемоданы и говорила ему примерно то же про этот сложный мир. А сама ушла к другому только потому, что он был богаче и имел больше связей… Так и теперь? Дэвид отказывался понимать, что жизнь Клаудии — это ее жизнь и что он не вправе говорить ей, что делать и как поступать.

— Хорошо. Я понял. Ты права. Мир такой, какой он есть, — только и произнес он.

А Клаудия ожидала, что он предложит ей остаться с ним навсегда, но этого не случилось.


— Клаудия, я рада сообщить тебе, что Джастин согласился подвезти тебя, — с улыбкой сказала Люси, входя к ним. — Он просто подпрыгнул от радости, когда я попросила его об этом. Я сдала твои билеты. Ты едешь сегодня.

— Как сегодня! Я не готова.

— Дэвид, ты знаешь, Клаудия уезжает сегодня. — Люси просто кипела энергией. Он даже не успел отреагировать на ее слова, как она продолжила: — Джастин подвезет ее. Он так обрадовался, что она поедет с ним! Да она и сама не против. Я только что ей сказала.

Дэвид был вне себя от злости. Он не хотел верить в услышанное.

— Что ж, Клаудия, ты подобрала компанию в дорогу, и мне остается только пожелать тебе всего хорошего. Ты оказала мне большую услугу.

Клаудия хотела сказать ему о своих чувствах и обнять его, но было слишком поздно — Дэвид повернулся и вышел. Он вышел из комнаты и из ее жизни. Она знала это точно.


— Как доехала Клаудия? — поинтересовался на следующий день Дэвид у Люси делано-равнодушным тоном.

— Если честно, то не так, как мне и ей хотелось. Она была очень расстроена тем, что вместе с Джастином приехала Фиона.

Значит, Клаудия ему врала насчет Джастина? Он был ей нужен! А с Дэвидом она просто проводила время. Такова настоящая жизнь, ничего не изменилось. Урок, преподнесенный Алике, не сослужил ему добрую службу. Он влюбился как мальчишка, а взамен снова получил холодный расчет…


Ей было очень плохо. Казалось, Клаудия сделала все, чтобы выкинуть Дэвида из головы. Но вольно или невольно она возвращалась мыслями к нему. Сам того не подозревая, он стал частью ее жизни, частью ее самой. Она знала, что без него ее жизнь не будет полной. Последний раз так было с Майклом. Что делать? Этот вопрос Клаудия задавала себе не один раз. Может, он не понял ее, может, она его. Надо все выяснить. Надо позвонить и встретиться с ним по приезде в Лондон. Рука Клаудии потянулась к телефонному справочнику.


Дэвид не знал, что с ним творится. Такое ощущение, что он живет вместе с привидением. Клаудия присутствовала везде. В его мыслях, его жизни. Ее запах витал повсюду. Когда она уехала, он случайно открыл ее ящик с одеждой и увидел там подарок шейха Сайда. Значит, она посчитала невозможным взять его с собой. Он решил позвонить Люси. К телефону подошел ее муж.

— Алло! Патрик? Клаудия забыла здесь свои вещи. Дай мне ее адрес в Лондоне. Я занесу ей по приезде.

* * *
Здание его офиса Клаудия нашла сразу. На мгновение она остановилась в нерешительности, но потом пошла к входу.

— Добрый день. Я к Дэвиду Стирлингу.

Она старалась говорить спокойно.

— По какому вопросу? У вас назначена встреча?

— Нет. Это личное дело. Позвоните и скажите, что его ждет Клаудия Кук.

— Мистер Стирлинг, к вам гостья. Клаудия Кук.

— Впустите. Пусть поднимется ко мне на этаж. Я жду.

Клаудия ехала в лифте и не знала, что ему сказать. Она хотела выяснить отношения, но были ли они вообще?

Дэвид ходил взад и вперед, ожидая лифт и не зная, с чего начать разговор, который, как что-то подсказывало ему, будет решающим.

— Здравствуй. Я не ждал тебя здесь.

— Мне надо поговорить с тобой.

— Давай пройдем в офис.

Они прошли в большую светлую комнату.

— Ничего, что я пришла?

— Все очень хорошо. Рад тебя видеть.

— Мне нужно было увидеть тебя. Я не могла дальше просто так жить, без всякого объяснения. Я люблю тебя, Дэвид. Люблю. Ну, мне пора.

— Клаудия, — он мягко удержал ее, — не уходи. Я тоже люблю тебя. И ты больше никогда не бросай меня.

— А ты никогда не давай мне уйти.

Их губы слились в поцелуе.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — весело спросил Дэвид, оторвавшись наконец от губ Клаудии.

— Сегодня твой день рождения, милый. Тебе сорок лет. Как насчет кризиса?

— Я думаю, что он мне не грозит, поскольку ты со мной.

— А как себя чувствуешь, когда тебе сорок?

— Просто замечательно! Тебе это предстоит узнать не скоро. Через десять лет.

— Извини, я не принесла тебе подарок. Что бы ты хотел?

— Я бы хотел, чтобы ты вышла за меня замуж.

— О, Дэвид, я согласна! Но вдруг тебе понадобится заключить еще один контракт в Тель-Амане с этим шейхом? Как ты обойдешься без меня?

— Кстати, о шейхе. — Дэвид открыл ящик стола и протянул ей колье. — Это твой первый свадебный подарок. Теперь его можно носить с чистой совестью.

— Так и будет. Оно такое красивое! И воспоминания о нем чудесные. Но мы еще должны подумать о шестерых детях.

Дэвид улыбнулся, запустил руку в шелковистые волосы Клаудии и привлек ее к себе.

— Мoжeм попробовать сейчас, — сказал он.


Оглавление

  • Кристин МОРГАН ОБРЕТЕННОЕ СЧАСТЬЕ
  •   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  •   ГЛАВА ВТОРАЯ
  •   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  •   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  •   ГЛАВА ПЯТАЯ
  •   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  •   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  •   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  •   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  •   ЭПИЛОГ
  • Робин Николас ШИПЫ И РОЗЫ
  •   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  •   ГЛАВА ВТОРАЯ
  •   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  •   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  •   ГЛАВА ПЯТАЯ
  •   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  •   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  •   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  •   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  •   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  • Джессика Харт В ПОИСКАХ ЛЮБВИ
  •   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  •   ГЛАВА ВТОРАЯ
  •   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  •   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  •   ГЛАВА ПЯТАЯ
  •   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  •   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  •   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  •   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  •   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ