Ларри Айзенберг
Куда подевался Огюст Кляро?
Когда меня срочно вызвали в перевернутый вверх дном кабинет Эмиля Бекью, да-да, к тому самому взбалмошному редактору «ЭКСПРЕСС», я всеми фибрами души почувствовал, что меня ожидает сногсшибательное дельце, сулящее немалые выгоды.
Я только отворил дверь его кабинета, как моментально наткнулся на пристальный буравящий взгляд зеленых глаз Бекью, весомых и солидных, как банковские счета.
Мы молча сидели в тиши его захламленного кабинета, не произнося ненужных сейчас слов, так как Эмиль Бекью свято верил в силу ментальной телепатии. Спустя какое-то время я уловил все необходимые нюансы предстоящего задания.
Это касалось «Дела Кляро»!
Я подскочил на месте и без промедления бросился к выходу, бормоча на ходу слова признательности за оказанное мне высокое доверие начальства.
— Я не подведу Вас, шеф, — так шептал я, почти ослепнув от слез благодарности.
Такое дело может выпасть лишь раз в жизни, и я едва ли мог поверить, что оно досталось мне.
Таинственное исчезновение Огюста Кляро — химика и лауреата Нобелевской премии — более пятнадцати лет назад взбудоражило весь Париж. Даже моя мамочка (а она является представителем типичных буржуа, обожающих мятые помидоры из-за невысокой цены) и то мне прозрачно намекнула, что, дескать, земля навряд ли с концами поглотила прах такого неглупого малого, каким был тот самый Огюст Кляро!
Не стану утомлять вас всеми скучными подробностями, скажу лишь, что, испытывая смутные подозрения, я раздобыл адрес и решил нанести визит вежливости супруге гения — мадам Эрнестин Кляро. На деле это оказалась громадная женщина с черными усами и чудовищным по величине бюстом. Сохраняя достойный вид, она встретила меня чаем из ромашки, торжественной обстановкой и портретом мужа, забранным в траурный креп. Я, конечно, предпринял дерзкую попытку войти к ней в доверие и тем самым вызвать ее на откровенный разговор, делая ставку на всевозможные слухи и сплетни. Дескать, Кляро замылился в Буэнос-Айрес, прихватив с собой цыпочку с Монмартра.
Глаза доброй женщины наполнились влагой от таких неслыханных оскорблений в адрес ее дражайшего и незабвенного супруга. Она категорически отмела все грязные поползновения, порочащие честь и репутацию без вести сгинувшего и горячо ею любимого Огюста.
Выслушав эту гневную отповедь, я покраснел до корней волос, принес свои глубочайшие извинения и соболезнования, наверное, тысячу раз. Я дошел даже до того, что в доказательство своего искреннего участия предложил вызвать на дуэль всякого, кто испытывает сомнения насчет ее, мадам Эрнестин, выдающегося супруга.
Но как я ни распинался, она не доставила мне такой возможности.
Уже позднее, просиживая штаны в кафе «Пэр-Мэр», я вел тягомотный диспут с неким Марне — обаятельным занудным типчиком, на мой взгляд, абсолютно не заслуживающим мало-мальского внимания. Он клятвенно заверял меня, что запросто может разыскать любого там Огюста Кляро, естественно, за приличное вознаграждение. Я прекрасно видел, что весь этот треп от начала до конца самый что ни на есть дешевый блеф, а он, в свою очередь, видел, что я понимаю его беспочвенную игру, но, тем не менее, ни в какую не желал успокаиваться. В конце концов мне все это до одури осточертело, я плюнул и со злорадством в душе согласился на его условия. Марне, не ожидавший такого поворота событий, как-то сразу побледнел, одним глотком осушил какое-то дрянное пойло в бокале и растерянно принялся барабанить пальцами по крышке стола. Было вполне очевидно, что он уже сейчас чувствует на себе торжественное бремя по розыску Кляро. Дело оставалось за малым — найти пропавшего лауреата.
Я демонстративно с ним раскланялся и спешно покинул кафе. Старина Марне был так увлечен перспективой поисков, что слишком поздно заметил чек без малейшего намека за заранее оплаченную нелегкую работу. И прежде чем он возмущенно завопил, я благополучно скрылся за углом ближайшего здания, стараясь не обращать внимания на оскорбления в мой адрес. По пути, не раздумывая, я завязал временное знакомство с премиленькой молодой особой, которая обслуживала площадь Сент-Оноре.
На следующее утро, когда я продрал глаза, она уже исчезла из моей жизни, предусмотрительно захватив мой бумажник, набитый пятью сотнями новых франков, всякой полезной ерундой и, что самое обидное, бесценным списком сексуальных возбудителей для мужчин, который мне посчастливилось приобрести у дотошной цыганки.
Я не на шутку разозлился, потому что, плюс ко всему, тупоголовый консьерж, не пожелавший даже выслушать мои объяснения, тут же обозвал меня, не буду уточнять какими словами. А когда он окончательно удостоверился, что за номер я заплатить не в состоянии, принялся яростно тузить меня по шее и рукам моей же бутылкой «Кьянти», содержимое которой он заблаговременно высосал до последней капли.
В отчаянии я тяжело опустился на грязный тротуар. Поиски Кляро не продвинулись ни на шаг. Без гроша в кармане, несправедливо избитый и не на шутку взволнованный я чуть было не впал в отчаяние. Руки опустились, и не нашлось необходимых сил, чтобы вернуться к Эмилю Бекью и поведать ему о постигшем меня фиаско.
Но честь протестовала против принятия такого решения, но что я мог лучшее придумать в таком безвыходном положении?
Однако Судьба рассудила иначе!
Она подала мне надежду в виде кредитной карточки, оброненной ротозеем-туристом из Америки. Через некоторое время я услаждал себя дивным вином и роскошным обедом. Покончив с трапезой, к девяти вечера я решительно направился в шикарный галантерейный магазин.
В ночных сумерках чертовски приятно наблюдать, как мимо тебя снуют разнокалиберные женские задницы, энергично спешащие на любовные свидания. Я полной грудью вдыхал пьянящий воздух милого сердцу Парижа и предавался грезам.
Внезапно мое внимание привлек один субъект, своим видом нарушая гармонию ночного города. Это был китаец, семенящий замысловатой походкой и волочивший за собой узел какого-то тряпья, по всей видимости, для прачки. Неожиданно он подмигнул мне и сунул свою ношу в мои ничего не подозревающие руки. От растерянности я опрокинулся навзничь, а когда с трудом поднялся, отчаянно борясь за свою свободу с ворохом белья, китайца и след простыл.
Я тупо уставился на таинственный узел, холодея от страха при мысли, что он мог содержать в своих недрах. Но, взяв себя в руки, я собрался с духом и, зажмурившись на всякий случай, развязал тугой двойной узел…
К моему немалому разочарованию внутри не оказалось ничего таинственного. Четыре ночные рубахи и одиннадцать грязных мужских сорочек, на двух из которых были такие жуткие воротнички, что хоть отрежь да выбрось! А также имела место сопроводительная записка, в которой туманно говорилось о нежелании крахмалить нижнее белье!!!
Пока я напряженно раздумывал над сим загадочным посланием, передо мной материализовался призрак покинутого Марне. Он зыркнул на меня красными воспаленными глазами и гордо швырнул мне в лицо белую рифленую карточку.
Как я узнал позднее, он пал жертвой собственного мочевого пузыря. Медицина более века назад зарегистрировала подобный случай в практике.
Так вот, я подобрал карточку и поднес ее к глазам. В нос тут же ударил дурманящий неприятный запах, исходящий от визитки. На ней значилось: "А. Систоль, 23, улица Дайе".
Любопытно! Что все это могло значить?
От переполнивших меня чувств я решил облегчить организм под кустом шиповника, где еще до наступления утра какой-нибудь пронырливый пес с негодованием обнаружит следы моей жизнедеятельности.
Итак, я отправился по адресу господина А. Систоля, смутно сознавая причину для такого решения.
В конце концов я отыскал это строение довольно мрачного вида, сложенное из темно-коричневого кирпича, не более сорока футов в высоту, но и не без элементов роскоши. Я приблизился к дверной ручке, выполненной в виде головы животного, и только собрался постучать, как пробегавший мимо меня по тротуару карликовый пудель посмотрел в мою сторону и сердито зарычал. Надо заметить, что я всегда гордился своей способностью ладить со всеми собаками. Но такое необычное поведение со стороны меня несколько шокировало. Видимо, и среди собак встречаются неврастеники!
Я слегка ударил в дверь, потом еще раз, но уже сильнее.
Пудель продолжал надрываться. Кто его знает, что там у него на уме?
Открылось маленькое красное окошко в двери, и я мог заметить часть хорошо упитанного лица, принадлежащего вполне обеспеченному человеку. Один из внимательных глаз лихо подмигнул мне, и дверь полностью распахнулась.
Меня втащили внутрь, и, цепко придерживая за локоть, повлекли внутрь здания…
Потягивая анисовый ликер, Огюст Кляро, а это был именно он, как вы уже успели догадаться, уважаемый читатель, поведал мне свою историю.
— Вы, случайно, не сталкивались с моей супругой? — поинтересовался он, ободряюще мне улыбаясь.
— Был такой грех, — признался я извиняющимся тоном.
— Значит, Вы поймете меня, мой друг, почему я вынужден был бежать от этой рутины. Что меня там ожидало? Аптекарская лавка и возня до скончания жизни с рецептами клиентов! И тогда я решился направить все свои усилия на достижение заветных целей. Мне доподлинно известно, что для этого необходимы свобода и душевное спокойствие…
— И Вы, конечно, смогли осуществить свои далеко идущие замыслы? — не удержавшись, перебил его я.
— Да еще как! — горячо отозвался Кляро. Он поднялся с кресла и потянулся, словно громадный жирный котище. — Следуйте за мной и сможете убедиться сами! — надменно бросил он.
Я последовал за его хромоногой фигурой, минуя комнату, обставленную в китайском стиле, со множеством дорогих и элегантных безделиц.
В полуподвальном помещении располагалась довольно грязная и замусоренная лаборатория со множеством битых реторт, сломанной горелкой Бунзена и плошками с застывшим химическим раствором. Посреди одной из них гордо торчал пестик.
— Мое очередное открытие произошло в этой подземной норе, — торжественно вещал он. — Я открыл секрет АРОМАТИКА, который действует как раздражитель на всех собак без исключения! Легкое дуновение — и самая кроткая и преданная из комнатных бездельников тут же превращается в агрессивного монстра, движимого одной страстью — как следует цапнуть!
— Как?! Неужели Ваше открытие АРОМАТИКА может принести пользу людям? — вскричал потрясенно я.
Кляро задумчиво почесал нос.
— Ну, почему обязательно людям… Я это изобрел, чтобы меня одного кусали и как можно чаще, — криво усмехнулся он.
— Кусали? Боже милостивый! Но зачем?
— Вы не учитываете наши конституционные законы, дорогой мой. Не беспокойтесь, я не сошел с ума и позволяю себя кусать лишь небольшим тварям. Но хочу Вам заметить, что среди них часто встречаются настоящие дьявольские бестии!
Он согнулся и заботливо принялся массировать хромую ногу.
— Владельцы этих псин, — кряхтя продолжал Кляро, — щедро выкладывают денежки, не желая доводить дело до суда. Теперь смекаете?! Ну, то-то же. А теперь, как Вы успели, наверное, заметить, я живу свободно, нужды в деньгах никогда не испытываю да еще спокойно занимаюсь наукой!
— Значит, запашок на Вашей визитке…
— Точно, это «АРОМАТИК КЛЯРО». Ума не приложу, как она к Вам попала…
— А Вы не боитесь, что про Ваши грязные штучки будет сенсационный материал в «ЭКСПРЕСС»? — во мне заговорил профессионализм репортера.
— Бояться? — беспечно переспросил Кляро. — С какой стати! Пока мы так мило беседовали, я незаметно опрыскал Ваши брюки ароматиком. Стоит мне нажать вон ту кнопочку на стене, как сюда мигом ворвутся злые собачки и начнут Вас разрывать на очень маленькие кусочки…
Это была непоправимая ошибка Огюста Кляро.
Спокойная жизнь притупила рефлексы и плохо сказалась на его физической форме. После непродолжительной борьбы и бесполезного лягания ногами мне удалось стянуть с него штаны и втиснуть в мои собственные. Посмотрели бы вы, как он орал и плевался, но я спокойно надавил на зловещую кнопку и быстро покинул лабораторию, наполненную воплями о человеческом милосердии.
С трудом сдерживая волнение, я задумчиво пересекал улицу. И вот тут на меня налетел британский спортивный автомобиль голубого цвета…
…Очнулся я уже в больничной палате БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОГО ОБЩЕСТВА госпиталя «де Труа Баль» с диагнозом — амнезия и провалялся в нем три месяца кряду. Постепенно моя память восстановилась, и я отправился, еще не совсем придя в себя после сотрясения, в редакцию «ЭКСПРЕСС».
Там меня ожидал очередной удар.
Оказывается, редактор Эмиль Бекью был задушен каким-то китайцем, который неправильно истолковал телепатическое молчание моего шефа и все время требовал от него компенсацию за вещи для прачечной!
Новый редактор — мрачного вида мужчина, по фамилии Бретон, внимательно выслушал мое сообщение о разгадке тайны исчезновения Огюста Кляро, ничего мне не сказал, а только приобнял и проводил до дверей кабинета. Затем, это было полной неожиданностью для меня, врезал носком подбитого железной подковкой ботинка мне точнехонько под зад, вынуждая навсегда покинуть здание прессы.
Планов на жизнь не было никаких. Пораскинув мозгами, я вновь заглянул к мадам Кляро, и после непродолжительных, но страстных ухаживаний она благосклонно приняла мое предложение и переехала ко мне в квартиру.
Она давно уже не потягивает чай из ромашки, для нее это несбыточные мечты.
А я частенько вспоминаю тот знаменательный день, когда она приняла меня у себя, покорив мое сердце благородством необъятной души.
Нет, что ни говорите, а я доволен жизнью. И положа руку на сердце, спасибо за все — Огюсту Кляро!
