Она не спускала под откос вражеские эшелоны, не взрывала цистерны с горючим, не стреляла в гитлеровцев…
Она была ещё маленькой, пионеркой. Звали её Люсей Герасименко.
Но всё, что она делала, приближало день нашей победы над фашистскими захватчиками.
О ней, славной белорусской пионерке, наш рассказ.
* * *
Засыпая, Люся напомнила отцу:
— Папка, не забудь: разбуди меня пораньше. Пешком пойдём. Я цветов соберу. Два букета — тебе и маме.
— Хорошо, хорошо. Спи, — Николай Евстафьевич поправил простыню и, поцеловав дочку, погасил свет.
Минск не спал. В открытое окно тёплый июньский ветер доносил музыку, смех, стук проходящих трамваев.
Николаю Евстафьевичу нужно было подготовить документы о проверке работы партийной организации завода им. Мясникова. В понедельник бюро райкома. Он захватил папку и пошёл на кухню. Там хозяйничала жена: завтра всей семьёй собирались побывать за городом. 22 июня — открытие Минского озера.
— Ну, у меня всё готово, — сказала Татьяна Даниловна. — А ты что, ещё работать будешь?
— Немножко посижу. Иди отдыхай… — Николай Евстафьевич раскрыл папку.
Побывать семье Герасименко на открытии озера не удалось.
Утром, когда они уже вышли из дома, их нагнал мотоциклист:
— Товарищ Герасименко! Николай Евстафьевич! Вас срочно вызывают в райком.
— Почему? — удивился Николай Евстафьевич. — Ведь сегодня воскресенье?
— Причины вызова не знаю. — Мотоциклист надвинул на глаза очки. — До свидания.
— Папка, а как же озеро? — На глазах Люси стояли слёзы.
— Я скоро, дочка, вернусь, и мы ещё успеем.
Но вернулся домой Николай Евстафьевич только поздней ночью. Люся и Татьяна Даниловна были во дворе, где собрались почти все жильцы их дома. Люди тихо переговаривались. Всех ошеломила, придавила страшная весть: «Гитлеровская Германия напала на СССР». И, хотя в Минске пока было спокойно, все знали: там, на границе, идут тяжёлые бои, там сражаются, погибают сыновья, мужья, братья, там умирают близкие люди.
С особым вниманием отнеслись и взрослые и дети к старушке Прасковье Николаевне. Её сын, которого все звали Петей, был командиром Красной Армии и служил в Брестской крепости, а там, как передавали по радио, шли жестокие бои. И, может, вот сейчас, когда они мирно разговаривают, Пётр Иванович подымает в атаку бойцов.
— Люся! — тихо позвал Николай Евстафьевич. — Скажи маме, что я пошёл домой.
Вскоре вся семья, не зажигая огня, ужинала на кухне. Ужинала молча. Даже Люся, любившая поговорить с отцом о том, что её волновало, притихла, как-то в один день стала не по годам серьёзной и задумчивой.
— Вот что, мать, — сказал Николай Евстафьевич, вставая из-за стола, — подготовь необходимое тебе и Люсе, и нужно эвакуироваться.
Мама чуть слышно заплакала. А Люся спросила:
— Теперь, мама, я, наверно, в лагерь не поеду?
— Разобьём фашистов, дочка, тогда пошлём тебя в самый лучший лагерь.
— В Артек?
— Конечно, в Артек. Помогай тут маме. Может, завтра машина подбросит вас за Минск. Мне пора. Ночевать буду в райкоме.
Стукнула дверь. Было слышно, как Николай Евстафьевич сходил по ступенькам. Вскоре всё стихло.
И вдруг совсем непривычным голосом заговорило радио:
— Граждане, воздушная тревога! Воздушная тревога!
Где-то на окраине Минска загрохотали зенитки, тёмное небо прорезали лучи прожекторов.
Люся с мамой спустились в бомбоубежище.
На следующий день радио без конца повторяло эти слова. А в воздухе над Минском наши истребители вели бои с фашистскими самолётами. Бои продолжались и ночью, и на следующий день.
Семья Герасименко не смогла эвакуироваться.
Город заняли гитлеровцы.
Наступили чёрные дни фашистской неволи. Они тянулись долго. День казался месяцем, месяц — годом.
* * *
Минск не узнать. Многие здания разрушены, сожжены. Кругом горы битого кирпича, руины, огромные воронки от бомб, снарядов.
Город вымер, притих, но не покорился.
Взлетают на воздух цистерны с горючим.
Летят под откос вражеские эшелоны.
Раздаются выстрелы из руин.
Из лагерей убегают военнопленные.
На столбах, заборах, стенах уцелевших домов появляются листовки…
Взрослые, старики и дети поднялись на борьбу с ненавистным врагом.
Уже в самом начале оккупации в Минске начал действовать подпольный горком партии. Его возглавил Исай Павлович Казинец — Победит, как звали его в народе.
Одной из подпольных групп руководил Николай Евстафьевич Герасименко.
* * *
…В тот год в сентябре стояли тёплые дни. Только что прошёл небольшой дождик и прибил пыль. Воздух стал немного чище. Николай Евстафьевич открыл окно. Потянуло свежестью и запахом от недавно потушенного пожарища. На улице показался гитлеровский патруль — солдаты с