Эксперт № 08 (2014) [Эксперт Журнал Эксперт] (fb2) читать онлайн

Нехай клевещут

Редакционная статья

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

О тревожащих аналогиях

Уполномочен помогать детям

Коррупция — надежда мира

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Сочи-2014

/section

Шквал западной критики, обрушившийся на Россию в дни начала Игр в Сочи, заставил поколебаться даже самых отъявленных оптимистов. Слишком разительный контраст между реальностью и освещением, слишком очевидная предвзятость не могли не вызвать недоумения: что-то тут не так.

Не от удивления, не от возмущения, но в этот раз в российской общественной дискуссии практически не звучала стандартная для подобных ситуаций мысль, что вот, мол, не умеем мы выигрывать информационные войны. Тут даже аргументы, что попробуй выиграй информационную войну в чужой медиасреде, когда все основные телеканалы и пресса принадлежат уже не вполне условному противнику (листовки, что ли, над Вашингтоном и Брюсселем разбрасывать?), не потребовались. Кто помнит, задумался: пожалуй, и в холодную войну нас так не «мочили».

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Впрочем, не было бы счастья. Кажется, истерика западных СМИ вызвала оторопь и на самом Западе. И начали звучать трезвые голоса. Одной из наиболее заметных публикаций на эту тему стала статья Стивена Коэна в The Nation, которая тут же была разобрана российской прессой на цитаты. Процитируем и мы: «Даже в маститых изданиях New York Times и Washington Post авторы информационных сообщений, редакционных статей и комментариев больше не придерживаются традиционных стандартов журналистики, зачастую не сообщают важные факты, не описывают контекст, не проводят четкую разницу между репортажами и аналитическими статьями, не приводят как минимум две разные политические и экспертные точки зрения на крупные события и не публикуют противоположные мнения в колонках комментаторов. В результате американские СМИ пишут сегодня о России менее объективно, менее взвешенно, с большим конформизмом. А идеологии в них сегодня лишь чуть-чуть меньше, чем во времена советской России и холодной войны».

Сколько в подобном освещении событий в России злого умысла, а сколько элементарной глупости, так сразу и не разберешь. Представьте, что какой-нибудь американский газетчик пишет очередную заметку о нашей стране, в которой он в пятидесяти строчках должен рассказать о том или ином событии. При этом в его издании за последние десять лет уже вышло несколько сотен статей, в которых в красках описываются ужасы путинского режима и масштабы разрухи в стране (и половину из этих статей написал он сам), — он не может вдруг взять и написать: эй, посмотрите, а Путин-то, оказывается, отличный парень и Россия при нем неплохо развивается. Для того чтобы это произошло, должно что-то поменяться, причем не в России, а в голове журналиста и его редактора. Должна измениться интеллектуальная мода. И понятно, что так просто это не происходит.

Кто знает, может, в том и будет заключаться одно из важнейших последствий Олимпиады в Сочи для нашей страны, что западная журналистика вдруг взглянет на себя со стороны и начнет освещать события в нашей стране менее пристрастно. Впрочем, что-то снова слишком много оптимизма. Мы, конечно, верим в свободу слова, но и игнорировать тот факт, что свобода эта обычно распространяется до пределов, не противоречащих (не слишком противоречащих) национальным интересам, не можем. Уж сколько тому было примеров в последние годы, вспомнить хотя бы принудительное уничтожение компьютеров в редакции газеты Guardian, содержавших информацию от Эдварда Сноудена. Поэтому отношение к России на Западе — это в любом случае производная от того, чего от нас хотят. А хотят от нас по привычке, чтобы были максимально уступчивы и в большом, и в малом — и в вопросах, например, противоракетной обороны, и, скажем, по какой-нибудь теме, где западному лидеру хотелось бы красиво засветиться перед своими избирателями, мол, вон как я с этими русскими. Поэтому особо переживать по поводу того, что о нас пишут на Западе, не стоит. И еще один большой плюс от нынешней истории с массированным очернительством Игр в Сочи, пожалуй, в том и состоит, что большое количество людей будет теперь спокойнее относиться к нашему имиджу за рубежом.          

(обратно)

Почему Запад оказывает беспрецедентное давление на Россию и как этому противостоять

Объективных причин наблюдаемого заметного ухудшения отношений между Россией и Западом не так много. Однако это вовсе не означает, что у этого обострения не может быть весьма неприятных последствий

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

О тревожащих аналогиях

Уполномочен помогать детям

Коррупция — надежда мира

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Сочи-2014

Олимпиада-2014

Политика

Тема недели

Россия vs США

Россия и Европа

/section

Последние несколько месяцев Запад оказывает на Россию беспрецедентное со времен развала Советского Союза давление. Кульминация наступила, когда на украинский кризис наложилось открытие Олимпиады в Сочи. Выглядело это подчас весьма комично. Именно западные политики буквально не вылезали с киевского Майдана и (как показала публикация прослушки телефонных переговоров заместителя госсекретаря с американским послом) активно плели интриги и контактировали с лидерами далеко уже не мирной оппозиции, однако американские же сенаторы и европарламентарии регулярно выступали с требованиями к Москве перестать оказывать давление на Украину и отказаться от своих имперских амбиций.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

С началом же широкого освещения Олимпиады комедия начала переходить в фарс. Еще до начала соревнований рекой полились публикации западных журналистов о недостроенных гостиницах и прочих безобразиях в Сочи. Несмотря на то что никто из писателей не остался без крова и пищи надлежащего уровня, возмущение сопровождало буквально каждый шаг западных медиа. Создавалось впечатление, что им бы очень хотелось, чтобы все было плохо, и, не находя этого, они лишь приходили в большее бешенство. Был даже пойман англичанин, который сначала сам отламывал новенькие ручки от дверей, а потом фотографировал эти детали разрухи и размещал фотографии в сети. Действительно прекрасное открытие Игр, судя по всему, едва не довело западных журналистов до нервного срыва. Написать нечто плохое было трудно, спасением для всех оказалась техническая неполадка со снежинкой-кольцом. Дело не ограничилось включением этого «значительного» события практически во все репортажи, публиковались даже досужие домыслы о том, что человек, ответственный за эти кольца, был немедленно убит за допущенную оплошность.

Западная риторика вызывает ощущение дежавю. Вытащенные из нафталина клише времен холодной войны вновь используются Западом в коммуникациях теперь уже не с оплотом коммунизма — Советским Союзом, а с вполне либерально-капиталистической Россией. Почему же теперь, когда социализм давно побежден, а СССР распался, на Западе вновь пытаются создать образ врага? Если раньше это было принципиальное идеологическое противостояние двух цивилизационных моделей, то каково основание нынешних противоречий? Чем так мешает современная Россия Западу?

О чем говорят

Американские уши в украинском кризисе неожиданно и наглядно проявились после публикации прослушки телефонных разговоров заместителя госсекретаря Виктории Нуланд и посла США на Украине Джеффри Пайетта . В самом факте подобных переговоров, в том, что, собственно, обсуждали Нуланд и Пайетт, а также в реакции на утечку есть два примечательных момента.

Во-первых, двум американским чиновникам очень хотелось утереть нос коллегам из ЕС. Во второй части опубликованной утечки два уже европейских чиновника (по-видимому, генсекретарь Европейской службы внешней деятельности Хельга Шмидт и представитель ЕС на Украине Ян Томбинский ) выражают недовольство тем, как политику ЕС на украинском направлении воспринимает Вашингтон. Но при этом звучавшая все последнее время официальная риторика и ЕС, и США парадоксальным образом сводится к обвинениям во всех бедах России. Стало быть, США и ЕС выясняют отношения, но виновата Москва.

Эта же линия — во всем винить Россию — проявилась и в реакции на утечку. Так, хотя авторство аудиозаписи с самого начала приписывалось Службе безопасности Украины, немецкие политики, не особо заморачиваясь, обвинили в организации утечки Москву. «Этот прием — натравить американцев и европейцев друг на друга при помощи прослушанных телефонных разговоров — старый российский способ политики дезинформации», — заявил глава комитета Европарламента по иностранным делам христианский демократ Эльмар Брок в интервью газете Die Welt. Немецкие политики, очевидно, уж совсем не верят в способность СБУ сделать хоть что-нибудь (а равно верят во всемогущество российских спецслужб), и при этом им в голову не приходит простая мысль, что украинцам надоело, что отбором кандидатов в президенты Украины занимаются все кому не лень.

Немецкая реакция, кстати, весьма напоминает недавнюю попытку американцев обвинить Эдварда Сноудена в том, что он с самого начала сбора своей информации о работе АНБ был завербован российскими спецслужбами, которые якобы и помогли ему добиться столь значительных результатов. Попытка замаскировать собственный грандиозный провал под подрывную работу России была вялой, каких-либо фактов, минимально похожих на доказательства, предъявлено не было, никаких новых громких заявлений не последовало, что однозначно указывает именно на желание повесить всех собак на нашу страну. Налицо психологическая защита: что бы ни происходило — виновата Россия.

Во-вторых, прослушанные разговоры не производят впечатления реализации Вашингтоном (и Брюсселем) какого-то стратегического плана в отношении Украины. Наоборот, все выглядит так, что мы имеем дело с разговорами двух функционеров, озабоченных главным образом тем, что доложить начальству, чтобы повысить свой аппаратный вес, и что об этом напишет пресса. Довольно логично: трудно себе представить, что, имея кучу проблем у себя дома (от провала реформы здравоохранения до растущего словно снежный ком госдолга) и не меньшую кучу проблем на международной арене (обострение обстановки в Восточной Азии и нормализация отношений с Ираном), президент Барак Обама еще будет уделять пристальное внимание Украине.

Однако при этом нельзя сказать, что Украина вовсе выпала из фокуса американского влияния. Возможно, на уровне политического руководства украинская тема уже не пользуется былой популярностью, но на уровне исполнителей машина (например, та же подготовка политических активистов/боевиков) продолжает работать. Однажды запущенный проект продолжает функционировать. Что это за проект?

Пусть пропадает!

Выявленная прослушкой американская активность многих удивила. Ведь отказ Украины подписывать соглашение об ассоциации — это поражение ЕС и его политики Восточного партнерства. Почему же тогда США, как выяснилось, ведут на Украине столь активную и местами весьма отличную от европейской игру?

Украина сама по себе, ее процветание и благополучие ее народа США действительно не интересуют. В отличие от европейцев их даже не слишком беспокоит вероятность превращения этой страны в очередной очаг напряженности, если развитие событий пойдет по югославскому сценарию. Украина их занимает ровно в той степени, в которой американскими стратегами очерчена роль восточноевропейских стран в сдерживании России. После последнего расширения ЕС эти страны вошли в зону влияния Запада, буферная зона сместилась на Восток — теперь это Украина и Молдавия. «У США есть общая установка на то, что восстановления доминирования России допустить нельзя — не по какой-то конкретной стратегической причине, а просто по умолчанию. В то же время никаких внятных планов относительно Восточной Европы у США нет. Что же касается успеха или деградации этих стран в составе ЕС — это Вашингтон совершенно не волнует, не их вопрос», — говорит председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике России Федор Лукьянов .

Интересно заметить, что последнее расширение ЕС (в 2004 году) было вновь совершено во многом под нажимом США (до этого американцы провели там серию цветных революций и привели к власти свои правительства — некоторые американские политологи, написавшие академические исследования по цветным революциям, сегодня подробно рассказывают, как и кем это было сделано). Это чрезмерно поспешное расширение, приведшее к вхождению в Евросоюз значительного числа бедных стран, одновременно претендующих на право голоса в принятии решений, фактически разрушило сам европейский интеграционный проект, каким его желали видеть ключевые страны — Германия и Франция. После этого расширения «старые» европейцы просто провалили референдум по европейской конституции.

Протестное движение на Украине выдыхается, радикалы постепенно сдают позиции, однако в долгосрочной перспективе угроза дестабилизации страны не снята

Фото: ИТАР-ТАСС

С экономической точки зрения объединение тоже было неоправданным и очень поспешным. Зато США получили внутри ЕС целый блок откровенно проамериканских стран (тогдашний президент Франции Жак Ширак весьма нелестно отозвался об этом блоке, называющем себя Новой Европой). И Евросоюз до сих пор не знает, что делать с коррумпированной и нищей Румынией и на глазах дичающей и деградирующей Венгрией в своем составе. Однако подобная картина вполне устраивает Штаты, учитывая, что регулярные кампании антироссийского квартета в лице Польши и трех бывших прибалтийских республик гарантированно делают отношения ЕС и России все сложнее.

Из обнародованных слов Нуланд понятно, что США крайне недовольны нерасторопной политикой ЕС на Украине и их поражением на саммите в Вильнюсе — и потому готовы вступить в игру самостоятельно. По словам академика РАН, советника президента России Сергея Глазьева , вооруженный Майдан сегодня финансируется именно американцами, появилась также информация, что США даже рассматривают такой сценарий, как инсценировка с захватом американского посольства в Киеве и последующее введение туда американских морских пехотинцев. Как раз в это время три американских военных корабля с морскими пехотинцами на борту вошли в Черное море, но, конечно, в вероятность подобного сценария не верится: задействовать военных в столь сомнительных операциях с большими рисками вовсе не в стиле США.

Остается надеяться, что произошедшие сливы охладят креативный запал американских тактиков и без того тяжелая ситуация на Украине не осложнится еще и американским прямым участием. Шансы на это есть, ведь американская политическая элита расколота: одна ее часть настроена по-прежнему активно интервенционистски, а другая глядит на вещи более реалистично, и часто одна часть не знает, что делает другая. А потому возможны самые «неожиданные» повороты. «Например, США в самый разгар “битвы за Украину” сольют и украинскую оппозицию, и европейцев», — считает руководитель службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества Александр Собянин . Тут весьма показательной может быть история сирийского конфликта, где США до последнего демонстрировали решительность, но потом легко отказались воевать в интересах арабских нефтяных монархий, чем несколько озадачили энтузиастов-французов, введенных в заблуждение риторикой Вашингтона.

Виктория Нуланд недовольна утечкой содержания своего телефонного разговора с американским послом в Киеве

Фото: ИТАР-ТАСС

Впрочем, несмотря на все возможные (включая выгодные для России) повороты вашингтонского курса, происходящее на Украине очень опасно для нас. Сегодня мы наблюдаем, как на холостом ходу работает машина по расширению западного влияния дальше на восток. Не случайно ведь в украинских событиях активно участвуют в том числе активисты из России, а значительная часть российской оппозиционной публики, кто более открыто и однозначно, а кто менее, поддерживает происходящее в Киеве. Тут наиболее опасным представляется возникновение странной смеси радикальных националистов и псевдолибералов-западников. Ведь когда какие-нибудь западные стратеги вроде Збигнева Бжезинского рассуждают о том, что Украина могла бы сыграть роль моста в Европу для России, они имеют в виду немного непривычную Россию. Например, такую, где этнический национализм (возможно, с элементами панславянской риторики) будет использован для отрыва от нее этнических республик, в которой ценой за «европейское будущее» станет отказ от Сибири и Дальнего Востока и принципиальное изменение трактовки Великой Отечественной войны. И даже если разработчики этого курса в какой-то момент откажутся (или отказались) от его продолжения, это вовсе не значит, что все закончилось. Потому что люди подготовлены, организации созданы и в любой подходящий момент внутрироссийской нестабильности эти карты можно будет попытаться разыграть либо радикализация будет иметь свою внутреннюю логику. В любом случае расслабляться рано, неприятных сюрпризов может быть еще немало.

Для Берлина важна цена

Позиция Евросоюза по Украине заметно отличается от американской. Прежде всего он в большей степени отдает себе отчет в опасности, которую представляет собой превращение Украины в полуфашистское-полубандитское государство. Более того, в глубине души в Брюсселе догадываются, что помочь Украине в ее и своем нынешнем состоянии они ничем не могут и уж тем более не могут ни к чему ее принудить.

«Единства мнений по поводу Украины у стран ЕС нет, как нет его ни по одному вопросу европейской внешней политики. Оно просто невозможно при нынешней структуре Евросоюза. Общее мнение — это заведомо наименьший общий знаменатель. Многим странам ЕС просто безразлично, что происходит вокруг Украины, прежде всего это касается Южной Европы. Ряд стран Восточной Европы, в первую очередь Польша и Литва, наоборот, за активное вмешательство, западноевропейские страны настроены осторожно. Ключевой является позиция Германии. С одной стороны, она заявляет о необходимости более четкого германского лидерства, повышает планку амбиций. С другой — Германия давно отвыкла лидировать, после Второй мировой войны ее приучили быть в тени, так что они колеблются», — говорит Федор Лукьянов.

До сих пор Германия вообще не сделала никаких четких заявлений в отношении Украины, играя роль наблюдателя за процессом. Фактически Германии, так же как и США, выгодно откалывание Украины от России и дальнейшее — но контролируемое — ослабление последней. В этом смысле германские и американские интересы совпадают, и отчасти этим объясняется молчаливое наблюдение Германии за разворачивающейся драмой, однако в то же время для Германии, в отличие от США, ключевым вопросом является цена достижения этого результата.

Последний поворот событий, когда стало ясно, что не удается уломать Россию сдать Украину полюбовно, а США делают ставку на жесткое раскачивание страны ценой активизации ультраправых националистических сил, уже не вписывается в сценарий Германии. Она лучше многих отдает себе отчет в опасности радикализации этого региона (есть информация, что в самой Германии в последние месяцы в ответ на призывы «западенцев» существенно оживились нацистские движения). В то же время Германии совсем не выгодно идти на резкое обострение отношений с Россией.

Этим пониманием во многом и вызвана последняя инициатива Евросоюза. Никаких официальных заявлений сделано еще не было, но целый ряд авторитетных лиц в ЕС высказали мнение, что «всех устраивающим решением украинского кризиса могло бы стать предложение Евросоюза России войти в Зону свободной торговли и создать таким образом единое экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока». Чтобы оценить, является это предложение серьезной инициативой или представляет собой очередную попытку ЕС поймать Россию в дипломатическую ловушку (нечто подобное уже неоднократно применялось в отношении к России, но с какого-то момента мы перестали идти на приманку, например отказались принимать участие в Программе ЕС по Восточному партнерству), надо узнать детали этого предложения.

«Россия не раз предлагала Евросоюзу найти формулу взаимодействия по поводу Украины. До сих пор ЕС от этого всегда отказывался. Распространение ЗСТ на Россию просто так невозможно, это предмет сложнейших и долгих переговоров, причем теперь уже не с Россией, а с Таможенным союзом. И выработки общей нормативно-правовой базы. А ЕС так не работает, они подразумевают почти автоматическое распространение норм и правил ЕС на внешних партнеров, в этом была и сущность договора об ассоциации, который не подписал Киев. Понятно, что в российском случае это исключено», — говорит Федор Лукьянов.

Не в пользу европейского предложения говорит и тот факт, что печально известное соглашение об ассоциации — это не случайный документ, а отработанная модель взаимодействия. В свое время, в 2004 году, ЕС уже предлагал России нечто подобное под видом нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве, однако наша страна категорически отказалась, и с тех пор российско-европейский переговорный процесс зачах. Практически невозможно себе представить, чтобы ЕС в его нынешнем разобранном состоянии вот так запросто согласился выработать принципиально новую модель взаимодействия, да еще не просто с Россией, а сразу с Таможенным союзом и с Украиной. Для сверхбюрократизированного ЕС это нечто запредельное. Скорее речь идет о том, что Брюссель попытается, что называется, не мытьем так катаньем продвинуть свою повестку дня, а в случае неудачи вновь обвинить во всем Россию.

По инерции

Во многом обострение сегодняшних отношений между Россией и Западом, главным образом, конечно США, связано с чрезвычайной инерционностью американской политической системы. Нам в России, привыкшим и к резким изменениям внутриполитического режима, и к не менее резким поворотам внешней политики, пожалуй, непросто понять, насколько более стабильны внешнеполитические модели США. Это связано с такой степенью стабильности политической системы, которая возможна лишь в самой могущественной стране мира, серьезно не пострадавшей от мировых войн, не пережившей ни революций, ни переворотов, но имевшей возможность принимать активное участие в переформатировании мира — в направлении, которое представлялось ей наиболее разумным.

Нередко говорят, что у США нет четкой внешней политики, особенно много об этом говорят сегодня. Однако отсутствие плана не означает отсутствия взгляда, и этот взгляд меняется крайне мало. В сущности, такие вопросы, как наиболее приемлемая для США форма существования стран в Восточной Европе или политика в отношении России, были сформулированы американскими политиками уже после Первой мировой войны. А окончательно американская рамочная конструкция внешней политики в отношении определенных регионов была сформулирована США после Второй мировой войны, и с тех пор политика администрации Рейгана, Клинтона, Буша или Обамы лишь колеблется в рамках заданного коридора, но определяющее направление и размер допусков неизменны.

В самом начале 1946 года американский дипломат Джон Кеннан в главных чертах сформулировал политику «сдерживания» по отношению к России. Любопытно, что сам Кеннан, как и многие другие американские политические деятели, не верил в коммунистическую одержимость СССР и воспринимал идеологическое противостояние коммунизму скорее как весьма эффективный инструмент для воздействия на собственных избирателей (гонка вооружений в США осуществлялось на деньги налогоплательщиков, которых сначала необходимо было убедить в реальности коммунистической угрозы). Он считал Россию, царскую или большевистскую, «отсталым варварским обществом, управляемым людьми, движимыми традиционным инстинктом саморазрушения, всегда обособляющими себя от внешнего мира, автократами, старающимися обрести мир лишь путем изнурительной смертельной борьбы до полного уничтожения противника».

«Смысл его тезиса, — как писал затем выдающийся британский историк Эрик Хобсбаум , — заключался в том, что единственная держава, способная противостоять СССР, а именно США, обязана сдерживать это наступление с помощью столь же бескомпромиссного противодействия».

Одно из направлений этого бескомпромиссного противодействия относилось к созданию антироссийски настроенных стран в буферной зоне между Россией и Западной Европой, то есть в Восточной Европе. Сегодня мало кто задумывается о том, что после Первой мировой войны именно по настоянию американского президента Вудро Вильсона (Великобритания и Франция были против) из территории Австро-Венгерской империи были «нарезаны» мелкие государства, наделенные националистическими правительствами. Этот процесс вовсе не был таким естественным, как сегодня принято думать в этих странах. «На месте империи Габсбургов были созданы новые государства-нации в надежде (которая оправдалась), что победившие союзники предпочтут их опасностям большевистской революции. И действительно, первой реакцией Запада на призыв большевиков к народам о заключении мира и последующее опубликование ими секретных соглашений, в которых союзники поделили между собой Европу, явились “Четырнадцать пунктов” президента Вильсона, разыгравшего националистическую карту против ленинского интернационализма. Зона небольших государств-наций должна была создать род карантинного пояса против “красного вируса”», — пишет Хобсбаум.

В сущности, эти два небольших исторических экскурса дают определенные ключи к объяснению политики США по отношению к восточноевропейским странам и России сегодня.

Снова опасная Россия

После развала Советского Союза Россия довольно долгое время верила, что в связи с коллапсом коммунизма и ее переходом в лагерь капиталистических стран противостояние с Западом закончено раз и навсегда. Белозубо улыбаясь, Запад настаивал на постепенной сдаче Россией своих активов и превращении в «нормальное европейское государство», возможно путем дальнейшего разделения на части (ЦРУ до сих пор ежегодно выпускает прогнозы о распаде России на шесть частей). Бандитская, коррумпированная, трещащая по швам и одну за другой сдававшая свои карты страна периода президентства Бориса Ельцина очень нравилась Западу, в то время у него не вызывали вопросов ни несоблюдение прав человека, ни воровство чиновников. Проблемы начались, когда к 2002 году стало ясно, что Россия перестала разваливаться, наоборот, она начинает постепенно собираться (через два года после прихода к власти Владимира Путина мы отказались интегрироваться в ЕС частями). С этого момента Запад перестал с нами заигрывать и вернулся к старому испытанному способу идеологического давления.

Поскольку левая идея была практически выжжена на всей постсоветской территории, подозревать Россию в приверженности коммунизму было невозможно (хотя британский еженедельник Economist неоднократно пытался проводить и эту мысль), поэтому основой для идеологического наезда стал «уровень демократии». Другое объяснение опасности, которую начинает представлять собой Россия, было сформулировано как ее стремление к возрождению империи.

Собственно, эти новые основания вместо борьбы с коммунистической угрозой были взяты США как универсальный принцип для вмешательства во внутренние дела государств, не вписывающихся в их картину мира. Вторжение в Ирак, развал Ливии, попытка разрушить Сирию, сопровождающиеся демонизацией их легитимных режимов, показывают, что подобная модель поведения практикуется Штатами в отношении разных стран. Однако в отношении России мы сегодня наблюдаем совершенно особый феномен — стихийную мобилизацию. Многие специалисты-международники (как российские, так и западные) подчеркивают, что наблюдаемая ныне медиакампания по демонизации России в целом и Владимира Путина в частности не могла быть организована искусственным образом, централизованно. Запад просто не так устроен. В самый разгар холодной войны не случалось подобного. То, что мы наблюдаем, — это сложный комплекс факторов.

Во-первых, ельцинская Россия на Западе на самом деле воспринималась, в том числе молодыми политологами и журналистами, как прорыв к свободе. Гораздо более сложная суть процесса со всеми его плюсами и минусами игнорировалась. Многое из того, за что сегодня критикуют Россию, существовало, и в еще больших масштабах, при Ельцине, но тогда это игнорировалось (затенялось революционной романтикой, воспринималось как неизбежные издержки и т. п.). Произошедшее же при Путине восстановление государственности и самостоятельности воспринимается исключительно через призму отказа от прежнего курса, несмотря на то что, во-первых, курс во многом сохраняет преемственность (например, в экономике), а во-вторых, негативные аспекты сегодняшней России коренятся именно в 1990-х.

То есть, примерно как в случае обвинения России в американских же и европейских ошибках, мы снова имеем парадоксальную ситуацию, когда Россию критикуют не за то, какая она, а за собственные иллюзии и разочарования, за то, что она делала, когда все ее хвалили. Понятно, что сегодняшняя Россия совсем не идеальна. Однако ее уж точно нельзя назвать чем-то радикально выпадающим из ряда современных государств, развивающихся и развитых. Где-то получше, где-то похуже, но совершенно ничего выдающегося. Россия просто становится самой собой, со своими достоинствами и недостатками. Масштаб же критики совершенно неадекватен, и во многом это указывает на иррациональные причины медиаистерии.

Отчасти эта истерия подпитывается тем, что сегодня во многих западных медиа Россию курируют те самые журналисты, что работали здесь в 1990-е. Они не только смотрят на Россию через призму своего специфического опыта, но и укрепляются в своем мнении благодаря сетям контактов, сформировавшихся опять-таки в 1990-е. Происходит своего рода взаимоусиление внутренней и внешней критики.

Другой фактор — наше восстановление. Сколь бы мы ни казались себе слабыми, мы все равно остаемся одним из ведущих игроков, и наше выпадение из-под влияния Запада чрезвычайно его беспокоит, потому как еще вчера казалось, что мы навсегда под контролем. К тому же Запад и сам не слишком силен. Размывание его военно-политического и экономического лидерства идет очень быстро, и в этих условиях, даже если риски напрямую не связаны с Россией, мы оказываемся самой удобной мишенью для вымещения на нас своих страхов, будь то рост Китая, демографические проблемы, проблемы с мигрантами или общее ухудшение экономики. Западу есть что терять (США — гегемонию, Европе — весьма комфортное существование), поэтому наша самостоятельность пугает.

Правда, стремясь пользоваться старыми идеологическими клише для оказания на Россию давления, Запад все время говорит о существовании у нас с ним неких разных ценностей. Никто не конкретизирует, в чем же эта разница, поскольку на самом деле там и сами не понимают и не верят в нее, а просто не могут использовать старые формулировки про коммунизм. Мы же в течение уже долгого времени находимся в определенном ступоре, пытаясь серьезно отнестись к западной критике, и ищем в ней смысл. Наше недоумение связано с тем, что вроде мы отказались от коммунизма и тоже стали капиталистической страной, вроде бы с теми же базовыми ценностями, что и Запад. А нами все равно недовольны, нам все равно говорят, что ценности другие.

Нас так упорно в этом убеждают, что страна в самом деле всерьез начинает задумываться: каковы же действительно наши ценности и чем они отличаются от западных? В результате мы, очевидно, додумаемся и сформулируем, что даст нам стержень, — а это в точности противоположно тому, чего хотел Запад, систематически поливая нас грязью.

 

Читайте также "Нехай клевещут"

(обратно)

Об объективной истине

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

О тревожащих аналогиях

Уполномочен помогать детям

Коррупция — надежда мира

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Законодательные инициативы

/section

Год назад глава Следственного комитета Бастрыкин объявил, что в его ведомстве разработан проект закона, возвращающего в уголовное судопроизводство «институт установления объективной истины». С тех пор в медиа не раз обсуждалось это предложение, но настоящей дискуссии так и не получилось. Помимо привычного нежелания слушать друг друга причиной тому стало ещё и неравенство сторон: против новации раздавалось явно больше голосов, высказано явно больше аргументов, не встретивших ответа. Вероятно, и сейчас, когда обещанный законопроект принят на рассмотрение Госдумы, продуктивных споров мы не услышим. Жаль — вопрос весьма важен, и очень может быть, что окончательное решение и правда ещё не принято. Больше того, соотношение плюсов и минусов предлагаемой судебной революции совсем не так очевидно, как кажется.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Авторы законопроекта указывают, что наш закон отводит суду «роль пассивного наблюдателя за процессуальным противоборством сторон, который не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств», а «в таком процессе приоритетной является не объективная, а формально-юридическая истина, определяемая позицией стороны, победившей в споре, даже если она не соответствует действительности» (я цитирую пояснительную записку). От «англо-американской доктрины т. н. чистой состязательности» предлагается перейти к более нам сродной романо-германской модели уголовно-процессуального доказывания, «основанной на приоритете достоверного (объективно истинного) знания о событии преступления». Для этого целью всех стадий производства по уголовному делу — и, в частности, судебного процесса — провозглашается установление объективной истины. Из этого получается много следствий. Самое броское: «закреплённая в статье 14 УПК РФ юридическая фикция презумпции невиновности, предполагающая толкование неустранимых сомнений в пользу обвиняемого, может быть применена лишь в случае невозможности достижения по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к её отысканию». Самое важное: «председательствующий не только руководит судебным заседанием и обеспечивает состязательность и равноправие сторон, но и принимает меры к всестороннему, полному и объективному выяснению всех обстоятельств уголовного дела». То есть судья будет впредь не только выслушивать и оценивать доводы, но и предпринимать собственные шаги по «устранению неполноты предварительного расследования» — в частности, возвращать дело прокурору для доследования по заметно расширенному перечню оснований.

Разумеется, идея замены состязательного процесса инквизиционным вызвала горячие возражения. Наименее интересны возражения терминологические. К ним, в частности, относятся споры о презумпции невиновности. Да, авторы проекта эпатажно обозвали её «фикцией» и ограничили её применимость лишь случаями «невозможности достижения по делу объективной истины». Сегодня же УПК ограничивает её применение невозможностью устранить сомнения «в порядке, установленном настоящим Кодексом». Интонационные различия колоссальны, но так ли велики окажутся практические? Ну да, абсолютная истина не самое удачное выражение: трудно вообразить, что какой-нибудь юрист сумеет чётко объяснить, в каком именно месте абсолютность истины сменяет её относительность. Но ведь и везде так. Ныне действующий УПК обязывает судью и прочих участников процесса оценивать доказательства, «руководствуясь законом и совестью». Понятие совести тоже не поддаётся формализации, но на это никто не жалуется. Главный аргумент против новации другой. Критики законопроекта утверждают: суть его в том, чтобы усугубить и без того вопиющее неравенство сторон. Попросту говоря, давать обвинителю, не умеющему собирать доказательства, ещё и ещё шансы закатать-таки облюбованного следствием человека. А как можно думать иначе, когда видишь, что следователи предлагают резко расширить полномочия судей? И указания на то, что в практике отправления на доследование под любым предлогом и так уже укоренились, не могут считаться адекватным ответом: ино дело практика, которая сегодня сложилась так, а завтра, неровён час, сложится иначе, ино дело — закон. Когда критики проекта говорят, что его цель — закрепить по закону подчинённое положение судов, сделав их звеном общей «борьбы с преступностью», им трудно возразить. Да никто и не пытается: таких аргументов чиновные диспутанты не слышат.

Но с другой стороны — об этом тоже пишут, но куда меньше, — чистая состязательность процесса чарует только в кино. Если «серьёзные люди» хотят посадить бедняка, то чистая состязательность лучших прокуроров с бесплатным адвокатом будет равна расправе. Если «серьёзного человека» пытаются наказать за изнасилование, то дорогие адвокаты сметут путающегося в казённых фразах гособвинителя, как конфетную бумажку, перед любыми на свете присяжными. Настоящая состязательность — дело всё более дорогое и всё более долгое. Поэтому правосудие доступно всё меньшей части людей, а суды задыхаются — везде. Знатоки говорят, что даже англосаксы постепенно переходят к некой смешанной системе. Живущий в Лондоне юрист Гололобов пишет: «У британского суда теперь основная задача — судить очень быстро и эффективно. Суд располагает широчайшими возможностями: определять жёсткий график судебных заседаний, ограничивать расходы сторон, толковать молчание подсудимого не в его пользу, отказывать сторонам в заслушивании их аргументов, разрешать или запрещать апелляцию и много ещё чего. Суд перестал быть пассивным наблюдателем за спором сторон и начал активно вмешиваться в процесс». Если и наш суд двинется в эту же сторону, к добру это будет или к худу? Не знаю, и — соглашусь с лондонским юристом — никто сейчас наверняка не знает.

Но зато я вижу важный аспект предлагаемых изменений, которого пока не видит объект этих изменений, судьи. Ну или видят и молчат. А дело в том, что в случае принятия обсуждаемого закона судье предстоит совершать в процессе не только оценку позиций сторон, но и собственные действия. А это рано или поздно приведёт к постановке вопроса о том, чтобы за ошибочные действия отвечать. Интересно, как это будет выглядеть.

(обратно)

Конкуренции не дождетесь

Производители полуприцепов работают на грани рентабельности из-за политики государства, которое позволяет ввоз дешевой импортной б/у техники в страну. «Мы обеспечиваем достойную доходность гос.компаниям вроде Газпрома или Сбербанка», - с горечью иронизируют они, искренне не понимая почему правительство жертвует интересами отечественных компаний

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Отложенный прокат

Дагестанская коньячная баталия

Екатеринбург как порт

/section section class="tags"

Теги

Эффективное производство

Промышленность

Конкуренция и монополии

/section

«Я был на австрийских и немецких заводах, аналогичных нашему, на экскурсии. Что я могу вам сказать? Эти заводы нам уступают по многим показателям, но у них есть одно важное преимущество. У них есть стабильные заказы, и они знают, что они будут делать на следующий год», — рассказывает Владимир Бакшаев , директор чебоксарского ЗАО «Сеспель», выпускающего полуприцепы. У самого г-на Бакшаева и у его коллег по отрасли такой уверенности в завтрашнем дне, к сожалению, нет.

Нуждается ли Россия в собственном производстве полуприцепов — этих многометровых цистерн, контейнеров, самосвалов, предназначенных для перевозки всевозможных грузов от муки, зерна, комбикормов, минеральных удобрений, цемента и песка до сжиженного газа, спирта, масла, светлых и темных нефтепродуктов? Странный вопрос, на первый взгляд. Однако он возникает невольно, поскольку с рынка уже несколько лет выдавливаются конкурентоспособные даже по мировым меркам местные производители. Выживает их импортная, преимущественно б/у, продукция.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Если в 2005 году российские и импортные полуприцепы делили рынок поровну, то в 2012-м на импорт пришлось две трети рынка, а в 2014-м, по прогнозам, придется уже 80%. Перспектива скорого исчезновения отрасли в России вырисовывается отчетливо. Это понятно, если учесть, что ввозимая техника, зачастую совсем уж помоечная (две трети импортных прицепов старше трех лет), предлагается по демпинговым ценам. Менее понятно другое: почему правительство отказывает российским заводам, которые с 2009 года обращаются к нему с просьбами о регулировании ввоза прицепного металлолома?

Кроме экономической бессмысленности такой политики, толкающей к гибели жизнеспособные предприятия, которые могли бы занять достойное место на рынке емкостью 100 млрд рублей и платить налоги в казну, удивляет ее социальная незрелость. Производство полуприцепов дает сегодня средства к существованию примерно ста тысячам человек — рабочим и их семьям, жителям, как правило, небольших городов и поселков. Альтернативы этому источнику заработка у них нет. Даже в полумиллионнике Чебоксарах вероятность трудоустроиться близка к нулю. «Мы живем в регионе, где с потерей рабочего места человеку некуда пойти, и он вынужден ехать на заработки в Москву или на Север», — говорит г-н Бакшаев.

Спрашивается: ради чего обществу идти на такие жертвы?

Они выполнили наказ Путина?

Равнодушие официальной Москвы к проблемам производителей полуприцепов отчасти объясняется тем, что чиновники и законодатели не знакомы с реалиями этой отрасли. Один из руководителей профильного комитета Госдумы, искренне недоумевая, спросил директора предприятия: «А чем ваши новые прицепы лучше импортных бэушных?» То есть общественное сознание,взращенное на фоне советского автопрома, продолжает питать стереотип, что любая импортная колесная техника заведомо превосходит по качеству российскую. Однако в случае с российскими полуприцепами это утверждение несправедливо.

За последние восемь — десять лет большинство игроков этого рынка пережили серьезную модернизацию и стали как минимум вровень с мировым рынком. Тот же г-н Бакшаев утверждает, что «по сумме технологических процессов, применяемых на предприятии, “Сеспель” лидирует в Европе». «Наша продукция по своим потребительским характеристикам ни в чем не уступает зарубежным аналогам, а по многим показателям даже превосходит их», — заявляет Рустам Аляутдинов, директор по развитию компании «Бецема» (г. Красногорск). «По материалам и технологиям мы обходим многие европейские предприятия», — вторит ему Денис Кривцов, генеральный директор завода «Тонар» (г. Орехово-Зуево).

Как правило, на развитие идет вся прибыль предприятий. Вроде бы это и не очень большие деньги: в «Сеспеле» называют сумму 100 млн рублей при выручке 1,6 млрд рублей, «Тонар» вместе с заемными средствами направляет на развитие 200 млн рублей при выручке 2,6 млрд рублей. Но если делать это на протяжении многих лет, говорят директора предприятий, то результат будет налицо. «Тонар» за пять лет ввел в строй 3 тыс. кв. м производственных площадей и планирует ввести еще 9 тыс. кв. м. В прошлом году, несмотря на плохую рыночную конъюнктуру, на заводе стартовала программа роботизации сварки, и скоро число роботов перевалит за двадцать. Следом запланирована роботизация покраски.

Использование роботов и автоматов, а также других новейших технологий производства, судя по всему, стало общим местом у российских прицепщиков. Однако связанные с этим конкретные достижения в качестве и производительности бывают уникальными. Так, внедрив американские сварочные полуавтоматы, компания «Капри» (Ленинградская область) настолько улучшила качество сварки, что пошла на беспрецедентный на мировом рынке шаг — предоставление пятилетней гарантии на герметичность своих полуприцепов-цистерн (обычно гарантируют один — три года). Это особенно важно в условиях плохого качества российских дорог, подчеркивает замдиректора предприятия Юрий Гаврилов. Кроме того, в связи со специализацией компании на выпуске цистерн особое внимание здесь уделяется качеству раскроя металла, для чего стали применять плазменную резку с ЧПУ. Автоматизирована и гибка металлического листа под нужным радиусом — раньше это делалось вручную. Теперь, как рассказывает г-н Гаврилов, на итальянских вальцах с программным управлением вместо двух-трех рабочих работает один оператор, у которого к тому же квалификация ниже.

Аналогичные технологии внедрены на Грабовском автомобильном заводе (Пензенская область), крупнейшем в Европе по выпуску цистерн для нефтепродуктов. Но проблему прочности здесь решают по-своему. Дополнив технологический комплекс лазерной резкой, еще более тонкой, чем плазменная, а также станками для изготовления многорадиусных деталей сложной формы методом фланжирования, ГрАЗ довел до совершенства качество днищ и оснастил стенки цистерн внутри ребрами жесткости особой формы, препятствующими возникновению гидроударов во время транспортировки топлива и упрочняющими всю конструкцию.

На «Сеспеле» выпускают весь спектр цистерн — от пищевых до нефтяных и газовых, поэтому и список применяемых здесь супертехнологий предельно широк. Предприятие освоило редчайшие виды сварки, такие как плазменная и лазерная 3D-сварка и резка (по всему миру прицепщики используют ее в единичных случаях), конструкторские разработки ведутся с использованием трехмерного проектирования, и это упрощает работу со сложными пространственными конфигурациями. Настоящей инновацией стало внедрение сварки «трением с перемешиванием» — старой советской разработки, которая не востребована сегодня в России, зато взята на вооружение мировым авиа- и ракетостроением, производством скоростных поездов. Благодаря ей «Сеспель» не просто быстро и качественно, но с минимальными энергозатратами, без отходов и практически не загрязняя окружающую среду варит из небольших карт алюминия огромные — десять на десять метров — листы. По словам г-на Бакшаева, производительность этого вида сварки выше обычной, ручной аргонно-дуговой, в 60 раз, а качество непревзойденное. «Я точно знаю, что у наших конкурентов в Германии этого способа соединения алюминия нет, потому что такое оборудование стоит дорого. А мы этот станок сделали своими руками», — поясняет он. В связи с этим на прицепный завод даже потянулись за опытом представители авиационной промышленности.

Нестандартно подошли чебоксарцы и к модернизации покраски: заказали московским инженерам гибрид робота, состоящий из японской «руки» и американской окрасочной станции. В результате полуприцеп, который раньше красили две смены, бывает готов за час с четвертью, и при этом краски расходуется на 30% меньше.

Завод «Коммаш» (г. Арзамас) выпускает коммунальную технику на шасси, но вместе с прицепщиками подписывает петиции правительству, поскольку тоже страдает от притока на рынок бэушного импорта. Кроме технических новшеств — внедрения лазерной сварки и резки, использования роботов — здесь уже несколько лет перестраивают управление на принципах бережливого производства. В результате производительность труда выросла втрое. Количество рекламаций при этом уменьшилось наполовину, хотя объем выпуска, наоборот, удвоился. Сократив временной цикл разработки и производства продукта, предприятие внедрило более 40 единиц новой и модернизированной техники.

К слову сказать, для многих прицепщиков быстрое обновление ассортимента тоже стало нормой благодаря переходу на технологию трехмерного проектирования. «Тонар» за пять лет выпустил более 20 новых моделей машин. «Сеспель», начинавший в 2004 году с цементовозов, сейчас не только покрывает все виды грузов, но и разработал совершенно новый мультимодульный контейнер-цистерну для перевозки различных видов жидкостей любым видом транспорта, кроме авиа. «Бецема» гордится не только новинками как таковыми, но и европейским качеством дизайна своей техники.

Итак, производство полуприцепов развивается по всем возможным направлениям: технологии, управление производством, качество и себестоимость продукта, его разнообразие, новизна, дизайн. Похоже, это и есть те самые высокотехнологичные рабочие места, создать которые в количестве 25 млн, как мы знаем, давно поручено правительству президентом Путиным. Сравнив выручку этих предприятий на одного сотрудника с нормативом 3 млн рублей, содержащимся в правительственных документах, можно убедиться, что для них это уже не цель, а нижняя планка. В «Сеспеле» называют цифру 3,3 млн, в «Тонаре» — 4,5 млн, в «Капри» — 6,25 млн рублей. «Мы тоже могли бы дать шесть миллионов, но рынок не позволяет увеличить объем производства», — сокрушается г-н Бакшаев.

Они хотят конкурировать

«С новыми импортными прицепами мы можем конкурировать», — говорит Денис Кривцов. В действительности все, чего хотят производители полуприцепов, — честная конкуренция. Последнее письмо в правительство девять руководителей предприятий подписали осенью 2013 года в надежде на то, что их уравняют в правах с другими автопроизводителями в рамках постановления об утилизационном сборе, принятого только что, в декабре. Но правительство и на сей раз проигнорировало их просьбу. По сути, рынку был послан сигнал: нам не только безразлична судьба вашей отрасли, но и сам вопрос о конкуренции неинтересен. Между тем с конкуренцией здесь действительно беда.

К новой иностранной технике у российских производителей полуприцепов вопросов нет, и они чувствуют себя в этом сегменте рынка уверенно. «Мы предлагаем европейское качество по китайским ценам», — говорит Владимир Бакшаев, и к его словам могло бы присоединиться большинство игроков. Цена на отечественные прицепы на 30–40% ниже, чем на импортные: первые стоят в среднем 1,8 млн рублей, а вторые — 2,5 млн. Но вот конкурировать со старыми европейскими прицепами, стоящими до 1 млн рублей, нет никакой возможности.

Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на структуру затрат российского производителя на примере того же «Сеспеля»: львиная их доля — это закупка металла и комплектующих. Но и в остальном возможностей для оптимизации мало. Например, расходы на персонал в России труднее поддаются сокращению, чем в той же Европе. «У нас требуется больше вспомогательного персонала — в бухгалтерии, в охране, в содержании помещения. Кроме того, из-за больших размеров страны много сотрудников находится в командировках», — рассуждает Рустам Аляутдинов. В «Тонаре» ссылаются на необходимость держать избыточный основной персонал даже при нынешней более чем 50-процентной недозагрузке мощностей. «Рост рано или поздно начнется опять, а на то, чтобы найти и обучить грамотного специалиста, уходят годы», — поясняет г-н Кривцов.

В результате на фоне нынешнего ограничения спроса рентабельность продаж у производителей полуприцепов достигла минимальных значений. «Мы очень довольны, что у нас шесть процентов рентабельности и что мы своей самоотверженной работой обеспечиваем достойную, тридцатипроцентную, доходность государственным компаниям вроде “Газпрома” или Сбербанка», — с горечью иронизирует г-н Бакшаев, намекая еще и на чрезмерно высокие для предприятий тарифы на газ и банковский процент. «Я только что докладывал на совете директоров о том, что у нас нулевая рентабельность, и директора сказали: хорошо, что мы хотя бы не в минусе», — сообщает г-н Аляутдинов. «Рентабельность падает, — подтверждает Юрий Гаврилов, — и если раньше мы строили планы на десять лет вперед, то сейчас осторожно прикидываем года на три».

Интересно, а каковы издержки и рентабельность у импортера б/у прицепа? «Учитывая принятое лет пять назад в Европе законодательство об эксплуатации старой автотехники, по которому от нее выгоднее избавиться, чем платить утилизационный сбор, старые прицепы продаются там по символической цене», — рассказывает г-н Гаврилов. «Его сдали на утилизацию за сто евро, а они продали его за пятьсот евро нашим», — уточняет г-н Бакшаев. После такой взаимовыгодной сделки прицеп оформляется на российской таможне. «Бэушные прицепы стоимостью 15–20 тысяч евро ввозят сюда как гвозди», — делится наблюдениями г-н Аляутдинов. Впрочем, существует еще более простой и массовый канал ввоза. Импортером в этом случае является физлицо, прицеп оформляется как его личное транспортное средство. И вот по всей России колесят владельцы личных бензовозов с рентабельностью бизнеса около 100%.

Это напоминает историю с челноками, в свое время убившими легкую промышленность. Более того, по отношению к импортерам бэушных прицепов  российское законодательство настолько деликатно, что освобождает их даже от необходимости какой-либо сертификации ввозимой техники, хотя колесное транспортное средство — это не пуховик и не кастрюля. То есть ни о какой, например, безопасности старого полуприцепа вопрос даже не ставится. «Для ввоза бэушной техники сертификации не требуется, и требования технических регламентов на них не распространяются», — показывает официальное письмо таможни г-н Бакшаев. Зато к своим производителям у нас предъявляются одни из самых жестких в мире сертификационных требований: к качеству материалов, к технологиям, к сварочному оборудованию, к средствам измерений, к бренду и т. д. — всего предприятие платит за это более 8,5 млн рублей в год.

Трудно понять причины этой политики. Аргумент о защите конкуренции, как мы видели, здесь не работает. Ссылка на недавнее вступление России в ВТО тоже не выдерживает критики. «В соглашении ВТО с Россией предусмотрено проведение сертификации», — напоминает г-н Кривцов. Следовательно, в этом вопросе правительство делает немотивированный выбор в пользу перепродавцов бэушной техники и —косвенно — европейских производителей, заинтересованных в обновлении техники своих клиентов. Такой вот «чужой среди своих».

Ощущение иррациональности происходящего усиливается на фоне международного опыта. Вообще говоря, конкуренция на рынке полуприцепов, а иногда и всей колесной техники несовершенна во многих странах. Однако там этот принцип нарушают строго в интересах своих предприятий. В Австрии, Австралии, Бразилии, Индии, Иране, Канаде, Китае, Корее, Турции, США ввоз б/у запрещен совсем либо нельзя ввозить технику старше трех лет. «В Иране выпускают технику хуже нашей, но нашу не покупают, говорят, зато у нас люди заняты», — рассказывает г-н Бакшаев. Что уж говорить о такой политике, как в Турции или Китае, где не только ограничивают импорт прицепов, но и поощряют экспорт, освободив производителей от НДС. Поэтому в последнее время наблюдается наплыв в Россию тоже подозрительно дешевых, хотя и новых, турецких бензовозов.

(обратно)

«Тепловому хозяйству нужен справедливый тариф»

Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак — о возврате инвестиций в тепло, ценах на электроэнергию и борьбе угля с газом

section class="box-today"

Сюжеты

Инвестиции:

«Ставролен» возвращается в строй

Екатеринбург как порт

Мы должны дополнять друг друга

/section section class="tags"

Теги

Инвестиции

Энергетика

Эффективное производство

/section

Сутью реформы РАО ЕЭС, стартовавшей десять лет назад, было разделение отрасли на монопольную (сети всех уровней) и рыночную (генерацию и сбыты) части. Критики предупреждали, что в новых рыночных условиях монополии воспользуются своим положением и примутся повышать цены. Так и произошло — доля сетей в конечном тарифе по сравнению с советским периодом выросла более чем вдвое. Апологеты реформы РАО не видели в этом проблемы, утверждая, что все желающие смогут поставить свой генератор и отключиться от единой сети. И это мы сегодня наблюдаем — крупные потребители все чаще предпочитают обзавестись собственной генерацией. Теперь по тому же пути предлагается вести реформу теплоснабжения — ее следствием может стать вынужденный выход потребителей из централизованной системы.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

При этом российская энергетика все еще требует ручного управления. На рынке остаются дисбалансы: так, например, промышленность оплачивает часть услуг сетевых организаций за население. Без этого тарифы на электричество были бы, по разным оценкам, в 1,5–1,8 раза выше. Дисбалансы наблюдаются на рынке теплоснабжения — доходы от электроэнергетики закрывают часть расходов на теплоснабжение у крупной генерации (станций ТГК).

Еще одна тема — перекосы на рынке энергетического сырья. Российские нефтяники, нарастившие в последние годы объемы газовой добычи, вынужденно затоваривают внутренний рынок. В результате меняется топливный баланс страны, постепенно уголь на тепловых станциях вытесняется газом, из-за чего угольщики, в свою очередь, вынуждены наращивать экспорт, забивая все транспортные каналы.

Обо всех этих проблемах и поисках путей их решения журнал «Эксперт» поговорил с министром энергетики Александром Новаком .

— Александр Валентинович, недавно Министерство энергетики подготовило изменения в закон «О теплоснабжении», принявшись таким образом за реформирование теплосетевого хозяйства. Ваши полномочия и полномочия вновь созданного Министерства строительства и ЖКХ в этой сфере как-то разграничены?

— Мы отвечаем за теплостанции, работающие в режиме комбинированной выработки, то есть производящие электроэнергию и тепло. Соответственно, за инфраструктуру, которая лежит в зоне действия этих станций, — за магистральные теплотрассы. Если же источник производит только тепло, это зона ответственности Минстроя.

— При этом ваши предложения касаются тарифов на тепло, то есть косвенным образом всей сферы теплоснабжения.

— Сегодня в тепловом хозяйстве много потерь, много издержек. Основная причина отсутствия инвестиций — опасения инвесторов, что их вложения не окупятся. Отрасли нужен долгосрочный тариф, при этом его базовая величина должна быть справедливой. Мы предлагаем формировать цену «альтернативной котельной». Этот принцип ограничивает тариф на производство и передачу теплоэнергии предельной величиной — наименьшей ценой, при которой окупается проект строительства новой котельной, замещающей теплоснабжение от центральных источников. При этом тариф по тепловой генерации не может быть выше тарифа «альтернативной котельной», что станет ограничением для роста. Этот предел должен быть установлен до 2020–2022 года.

— Есть опасение, что в итоге увеличатся платежи за тепло.

— Во многих субъектах Российской Федерации сегодняшний тариф уже выше тарифа «альтернативной котельной». Это означает, что в отдаленной перспективе там не будет никакого повышения цен, их просто заморозят на нынешнем уровне. Но в некоторых субъектах, где тариф занижали, нужно будет стремиться к ценам «альтернативной котельной».

В каждой системе централизованного теплоснабжения создадут единую теплоснабжающую организацию, ЕТО, которая будет нести ответственность за всю территорию. Главная ее задача — повышение эффективности всей отрасли. ЕТО будут оптимизировать издержки, менять трубы, ставить приборы учета, потому что у них будет возврат инвестиций из тарифа. Подобная экономия — возможность для повышения рентабельности работы компаний. Единые теплоснабжающие организации и долгосрочные тарифы на основе «альтернативной котельной» — наши основные предложения. Мы сейчас обсуждаем их с федеральными органами исполнительной власти, с Министерством экономического развития, с Минстроем и с ФСТ. Планируем в течение ближайших месяцев в правительстве выйти на окончательное обсуждение.

— Но в расчете стоимости гигакалории от «альтернативной котельной» потери составляют всего 12 процентов, тогда как реальные — 20, а иногда и 30 процентов. Разница — прямой убыток ЕТО. В итоге единые теплоснабжающие организации очень быстро обанкротятся либо будут требовать повышения тарифов. Какое решение этой проблемы предлагает министерство?

— Отказ потребителя от централизованного теплоснабжения с одновременным строительством локального теплоисточника для собственных нужд даст возможность провести модернизацию системы. При этом в модель закладывается конкурентная и экономически выгодная для производителя мотивация, когда не изымаются доходы, заработанные благодаря снижению издержек. Это станет стимулом для достижения наилучших технических показателей в отрасли, в том числе в отношении потерь тепловой энергии в сетях. На наш взгляд, потери на уровне 12 процентов вполне достижимый показатель.

— Критики говорят, что изменения, вносящие в закон принципы ЕТО, выгодны прежде всего бизнесу крупной тепловой генерации.

— В результате сдерживания роста тарифов на тепло издержки крупной генерации перекладываются на производство электроэнергии. На оптовом рынке станции, вырабатывающие и тепло, и электричество, становятся менее эффективными, так как тепло для них — дополнительная социальная нагрузка. Решение этой проблемы напрямую связано с модернизацией и увеличением инвестиционной привлекательности отрасли.

Сетевой перекресток

— Министерство уже заявляло, что в электроэнергетике необходимо убирать перекрестное субсидирование. Какова сейчас его величина и как в итоге его отмена может сказаться на платежах населения за электроэнергию?

— Перекрестное субсидирование возникает в сетях низкого напряжения. Ими пользуется в основном население и малый бизнес, тогда как оплачивает крупная промышленность. На сегодня годовая выручка в целом по электроэнергетике составляет порядка 2 триллионов рублей. Доля потребления населения — примерно 15 процентов, то есть 300 миллиардов рублей. Еще около 220 миллиардов за население доплачивает крупный и средний бизнес. Стратегия развития энергетического сектора предусматривает уменьшение перекрестного субсидирования на 80 процентов, или до 50 миллиардов рублей к 2022 году. Оставшаяся сумма — часть «перекрестки», которая приходится на наименее обеспеченные слои населения, поэтому ее сокращение не предусмотрено.

Пока нельзя дать детальный прогноз, как будет реализовываться эта часть стратегии, особенно с учетом замораживания тарифов естественных монополий. Более объективную картину мы получим после опубликования Министерством экономического развития прогноза тарифов для населения и промышленности до 2030 года.

Кроме того, в каждом регионе размер перекрестного субсидирования разный. Он зависит от тарифа, установленного региональными энергетическими комиссиями, РЭК, уровня потребления промышленности в регионе, плотности населения и так далее. В среднем стоимость киловатт-часа складывается из стоимости производства электроэнергии — 45–50 процентов, сетевой составляющей — 45–50 процентов и сбытовой составляющей — 4–5 процентов. В части генерации у нас абсолютно рыночная ситуация, и здесь есть конкуренция среди производителей на оптовом рынке электроэнергии.

— Прогнозируете ли вы удорожание электроэнергии на оптовом рынке?

— Эта цена на 70 процентов зависит от стоимости топлива. После заморозки тарифов на газ цена на электричество также остановилась. Тем не менее она все равно будет увеличиваться за счет других факторов, в том числе за счет оплаты договоров предоставления мощности, ДПМ. Те станции, которые построены в рамках ДПМ, требуют возврата средств, и инвестиционная составляющая автоматически закладывается в тариф.

— Справедливо ли говорить, что основная причина высокой стоимости электроэнергии для потребителя — высокая доля сетевой составляющей?

— Доля сетевой составляющей в России выше, чем во многих странах. Это связанно с большой территорией, которую покрывает Единая энергетическая сеть, при низкой плотности населения. Для сравнения: на одного человека у нас больше сетей, чем во многих странах. В отдельных регионах доля сети в тарифе доходит до 65 процентов. Исключение составляет европейская часть России, где плотность населения выше и, как следствие, ниже доля сетевой составляющей. Мы считаем, что сложившуюся ситуацию необходимо менять.

— Каким образом?

— Что касается операционных затрат, то, во-первых, к 2017 году мы планируем повысить эффективность сетей на 15 процентов и на 30 процентов сократить инвестиционные затраты. Во-вторых, мы внедряем бенчмаркинг, то есть вводим систему эталонов при формировании тарифов для сетевых компаний. Это наилучшие показатели содержания и эксплуатации электрических сетей, аналогичные «наилучшим доступным технологиям» в промышленности. Если говорить о капитальных затратах, то при их одобрении также будут учитываться эталонные расходы. К примеру, не должно быть разницы между стоимостью строительства одинаковых подстанций, одинаковых линий электропередачи в разных компаниях.

Свою лепту внесет и публичное рассмотрение инвестиционных программ. При «Российских сетях» создан совет потребителей, такой же совет будет функционировать при правительственной Комиссии по развитию электроэнергетики.

Далее, необходима оптимизация количества малых территориальных сетевых организаций, ТСО. Неквалифицированные ТСО должны уйти с рынка либо объединиться с более эффективными.

Но и в минимизации расходов нужно знать меру. Главное — это надежность работы сети, которая в последнее время, кстати, заметно повысилась. Так, существенно сократились такие показатели, как количество и длительность технологических нарушений на одну тысячу человек. Например, за последние пять лет средняя длительность отключений электроэнергии уменьшилась с 4,6 до 2,5 часа. Речь идет о происшествиях на крупных линиях электропередачи, когда одновременно отключается свыше 10 тысяч человек.

Кто разрушает ЕЭС

— Даже надежная, но дорогая сеть, похоже, не нужна российской промышленности. В стране все активнее строится распределенная генерация. В итоге из единой энергосистемы уходят потребители — в сети же их остается меньше, и, соответственно, для оставшихся услуги сети становятся дороже.

— Задача министерства сохранять единую сеть. Это наиболее эффективная и надежная система с точки зрения поставок электроэнергии. Скажем, мы поддерживаем строительство распределенной генерации — генерирующий источник мощностью менее 25 мегаватт — лишь в том случае, если это выгоднее, чем тянуть сеть. Еще один допустимый вариант — локальная генерация в изолированных зонах. В остальных случаях министерство выступает против строительства распределенной генерации.

— В изолированных зонах бывает сложно возвести тепловую генерацию, так как часто там нет дешевого топлива — магистрального газа. В таких случаях нужно развивать возобновляемые источники энергии, ВИЭ?

— Безусловно, мы на сто процентов поддерживаем развитие строительства возобновляемых источников энергии в изолированных зонах: на Севере, Дальнем Востоке, в Якутии и так далее. Там, где требуется завоз топливно-энергетических ресурсов в виде дизеля, мазута, а себестоимость производства киловатт-часа зашкаливает, выгодно в качестве основной станции поставить, например, ветряную установку, а в качестве резервной — уже дизель.

Сейчас мы приняли программу поддержки развития ВИЭ. И если до этого такие проекты реализовывались местными властями точечно, без государственной поддержки, то сейчас они стали экономически выгодными. К тому же за последние годы существенно снизилась цена на фотоэлементы, кремний и так далее, поэтому проекты на базе ВИЭ все более востребованы.

Министр энергетики Александр Новак: «В большинстве случаев министерство выступает против строительства распределенной генерации»

Фото: Олег Слепян

— Но если не учитывать господдержку, энергия, полученная на основе ВИЭ, до сих пор серьезно дороже энергии, полученной из традиционных источников.

— Да, генерация на базе ВИЭ до сих пор неконкурентоспособна по сравнению с угольной или газовой. Конечная цель внедрения ВИЭ — развитие соответствующих компетенций, когда производится высокотехнологичное оборудование, ведутся исследования, публикуются материалы. Для всего этого должен быть заказ, а чтобы он был, его необходимо стимулировать. Мы хотим к 2020 году увеличить в России долю ВИЭ с 0,9 до 2,5 процента, до 6 гигаватт из 232 гигаватт установленной мощности. Это вполне реальная цель. Этих 6 гигаватт будет достаточно для организации производства соответствующего оборудования в стране.

Угольный баланс

— Вы говорили, что видите в ЖКХ серьезный потенциал для использования угля — например, перевод котельных с мазута на обогащенный уголь. А в целом каковы перспективы угольной генерации и наших производителей угля, переживающих не лучшие времена?

— Если рассматривать баланс топливно-энергетических ресурсов в целом, то доля угля в генерации будет и дальше снижаться. Эта тенденция наблюдается во всем мире: появляются новые виды энергии, растет доля ВИЭ, темпы роста такой генерации составляют 6,5 процента в год. Доля газа увеличивается на 1,9–2 процента, угля — на 1,1 процента. Россия встроена в мировой рынок топливно-энергетических ресурсов, стоит ожидать, что и у нас ситуация будет развиваться в том же русле.

С точки зрения экономики уголь становится выгоднее газа при соотношении цены на получаемую из них тепловую энергию в пропорции примерно два к одному. То есть газ должен стоить в два раза дороже угля. Еще лет десять назад в России это соотношение было меньше единицы. Но за последние годы газ на внутреннем рынке подорожал в 4,5 раза, а уголь — в 2,6 раза. Соотношение цен тоже изменилось — сейчас оно где-то 1,5. Главный вопрос на перспективу — будет ли это соотношение увеличиваться? Судя по прогнозу, который нам дает Минэкономразвития, в ближайшем будущем соотношение 2:1 не будет достигнуто, поскольку заморожены цены на газ.

— Но угольщики продолжают наращивать добычу?

— В прошлом году в стране произведено около 352 миллионов тонн угля. С учетом усушки, утряски при обогащении и прочих потерь реальные поставки на рынок — 321 миллион тонн, в том числе 180 миллионов тонн внутри страны. Примерно половина, около 90 миллионов тонн, идет на потребление в ЖКХ, сельском хозяйстве и металлургии. Оставшиеся 90 миллионов тонн — на производство электроэнергии. По нашим прогнозам, к 2035 году энергетика увеличит потребление угля до 150 миллионов тонн.

— Почему, ведь газ выгоднее угля?

— Министерство совместно с «Русгидро» — оператором тепловых станций на Дальнем Востоке — решило для сохранения топливного баланса возводить угольную генерацию. Сейчас на стадии проектирования и строительства как минимум три угольные теплоэлектростанции: Сахалинская ГРЭС-2, Совгаванская и Благовещенская ТЭЦ. Это ближайшие проекты, которые уже реализуются.

— Как принимается решение о строительстве именно угольной генерации?

— Обсуждается, какая станция более выгодна и более эффективна с точки зрения комплексного использования природных ресурсов. Допустим, по Сахалинской ГРЭС была дискуссия — на газе ее делать или на угле. Угольная получается чуть дороже и окупаемость хуже, но при этом в Сахалинской области уже есть газовые станции, и нужно диверсифицировать энергетику. К тому же там богатые залежи угля, и поэтому использовать уголь выгодно с точки зрения создания новых рабочих мест, сбора налогов и так далее. А для того, чтобы обеспечить станцию газом, нужно тянуть трубу, это другие инвестиции, довольно большие. Газ же на Дальнем Востоке можно по другому направлению реализовать — для газификации жилищно-коммунального хозяйства либо для экспортных поставок. Все это считается в комплексе. Мы вместе с Минэкономразвития и «Русгидро» пришли к выводу, что надо строить угольную станцию.

Есть и еще ряд проектов, которые могут использовать уголь в качестве топлива. Например, Уссурийская ТЭЦ недалеко от Владивостока, а также ряд экспортно ориентированных проектов, нацеленных на рынок Китая. Это попытка продавать уголь, но в качестве продукции более высокого передела. По старым прогнозам, к 2030 году добыча угля в стране должна составить около 380 миллионов тонн. Правда, в последние годы мы наращивали добычу существенно быстрее, чем было заложено в стратегии, поэтому прогноз может быть пересмотрен до 410 миллионов тонн.

При этом рост добычи будет происходить в основном на востоке страны. Это Тува, Забайкалье, Якутия, Сахалинская область. Это те центры, которые будут развиваться, станут основными источниками угля. Для Кузбасса ставка должна быть сделана на модернизацию действующих предприятий и глубокую переработку угля на месте.

— Почему?

— В стратегии мы ставим задачу сокращения транспортного плеча и повышения конкурентоспособности нашего угля. Везти уголь из Кузбасса сегодня накладно, да и требует специальных тарифов для перевозки на российских железных дорогах. Еще десять лет назад мы в год экспортировали всего 50 миллионов тонн угля, а сегодня — 141 миллион. Мы вынуждены расширять Транссиб и Байкало-Амурскую магистраль более чем на 50 миллионов тонн из-за малой пропускной способности этих трасс. Нужно стимулировать и более глубокую переработку угля непосредственно в угольных кластерах.

— Куда пойдет дальневосточный уголь?

— Естественно, в Азиатско-Тихоокеанский регион. Китай сегодня потребляет 3,3 миллиарда тонн угля. У них прирост годовой добычи составляет 300 миллионов тонн. Это столько, сколько мы добываем за год. А с учетом повышения уровня жизни и темпов ВВП у них потребление будет расти. Поэтому Китаю понадобится импортный уголь.

Крен на Восток

— Помимо угля и электроэнергии в Азии огромный спрос на нефть. Но в России старые нефтяные месторождения истощаются. Как мы можем удовлетворить растущие потребности?

— Сегодня объемы добычи нефти в России увеличиваются примерно на 5 миллионов тонн в год, это порядка одного процента (в начале 2000-х добыча нефти в стране росла на 9–10%, к 2005–2006 годам эти темпы упали до 2%. — «Эксперт» ). Замедление связано с истощением месторождений Западной Сибири. Но в последние годы удалось сделать ряд шагов, чтобы остановить падение добычи. Во-первых, снижение экспортной пошлины на нефть подтолкнуло к более глубокой выработке месторождений. Во-вторых, принят пакет законов в виде льгот по НДПИ, стимулирующих разработку трудноизвлекаемых запасов месторождений. Стало выгодно добывать дорогую нефть из сложных пластов, что позволит сохранить объемы добычи в Западной Сибири. В ближайшей перспективе ожидается эффект от совместных предприятий «Газпромнефти» с Shell и «Роснефти» с ExxonMobil в разработке Баженовской свиты.

Второе направление — новые месторождения. Добыча нефти на Дальнем Востоке растет опережающими темпами. Планируется пересмотр инвестиционной программы «Транснефти», расширение пропускной способности нефтепроводов ВСТО-1 до 80 миллионов тонн, ВСТО-2 — до 50 миллионов тонн в год.

— А что с более глубокой переработкой нефти внутри страны?

— В России действует программа модернизации нефтеперерабатывающих заводов. Несколько лет назад правительство приняло решение по запрету оборота бензинов и дизеля низкого класса. Это так называемое четырехстороннее соглашение с нефтяными компаниями. В результате 33 крупнейших НПЗ с объемами переработки нефти свыше миллиона тонн должны быть модернизированы: будут введены новые установки каталитического крекинга, гидрокрекинга. Заводы станут производить дизтопливо и бензины более высокого экологического класса — четвертого, пятого. Стоимость проекта составит порядка одного триллиона рублей.

За последние три года введены 34 такие установки, что позволило нам существенно увеличить объемы производства высокоэкологичных классов бензинов. Так, в прошлом году бензины пятого класса составили в объеме выпуска наших НПЗ уже 62 процента — а ведь в 2012 году их доля не превышала 24 процентов! До 2020 года будет введено 128 новых установок, все крупные НПЗ модернизируют. В итоге мы выйдем на переработку и производство бензина высокого класса и дизтоплива, а глубина переработки нефти повысится с нынешних 71,5 процента до 93 процентов. Это означает, что мазут будет выпускаться только для внутренних потребностей. Вся остальная нефть пойдет на производство высокоэкологичных бензинов. Для насыщения внутреннего рынка столько топлива не нужно, так что разница отправится на экспорт.

(обратно)

Аттестат из любой точки мира

— Дайте совет: что нужно, чтобы выйти на рынок? — Пока у вас нет хорошей идеи, наберитесь компетенций в интересной вам области, научитесь на ошибках и опыте других игроков

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Отложенный прокат

Дагестанская коньячная баталия

Екатеринбург как порт

/section section class="tags"

Теги

Эффективное производство

Эффективное управление

/section

сфера деятельности: дистанционное обучение

стартовые вложения: 2009 год - 1 500 000 руб.; 2010–2013 гг. - 5 500 000 руб. Собственные средства (включая займы друзей)

Возьмите классическую общеобразовательную школу. Наполните ее лучшими учителями. Стимулируйте их высокими зарплатами. Сотрите все территориальные и, частично, временные границы. Впишите ее в лучшие погодные условия. Исключите конфликты. И… останьтесь дома. Адрес этой школы будет начинаться с www. Доступ — онлайн.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В мире уже не спорят о преимуществах и недостатках онлайн-образования. Сегодня идет поиск лучшей модели подачи информации. Инструменты, которые используют проекты, работающие в этой сфере, — интернет, в частности Scype. Cпособ донесения знаний — то, что и создает конкурентное преимущество онлайн-образования.

В России чиновники дали «добро» новому формату в феврале 2012 года, когда был принят Федеральный закон № 10-ФЗ «О внесении изменений в Закон Российской Федерации “Об образовании”». Электронное обучение не только получило правовые рамки, но и, по сути, было приравнено к очному. Правда, потребители пока пробуксовывают. Какими бы прогрессивными ни считали себя родители, но, если у ребенка-школьника возникают трудности в учебе, путь накатанный — репетитор. Нужно подготовиться к экзаменам — репетитор. И конечно, считается, что онлайн-обучение не может быть полноценным. В этом есть доля правды: конкурентный рынок онлайн-обучения еще не сложился, проекты в этой сфере можно пересчитать по пальцам. Поэтому хватает недобросовестных игроков, спекулирующих на модном тренде.

С проектом 100ege.ru Максим Древаль и Алексей Половинкин стартовали в 2010 году. За 2013 год выручка создателей платформы онлайн-обучения составила 35 млн рублей. К 2017 году партнеры надеются выйти на оборот около 2 млрд рублей, из которых ровно половина будет прибылью.

Знания в новом формате

Название сайта Центра онлайн-обучения — 100ege.ru — вводит в заблуждение: кажется, что ресурс нацелен на подготовку к единым государственным экзаменам. На самом деле его профиль гораздо шире. Здесь по расписанию проходят занятия для школьников с шестого класса по десяти предметам. В программе — английский, биология, информатика, история, математика, обществознание, русский, экономика, физика, химия. Уроки ведут специалисты столичных вузов.

«Это годовые курсы — живые занятия, проходящие в реальном времени. Школьники общаются с преподавателем, как будто сидят за первой партой. Есть записи занятий для повторения, электронные конспекты, задачи. Знания делятся по уровню сложности: базовый курс, углубленный, олимпиадный. Есть целенаправленная подготовка к экзаменам», — перечисляет особенности проекта Максим Древаль.

Максим Древаль, 22; образование - МГУ (мехмат, не закончил)

На урок собирается от 30 до 200 детей. Если платить отдельно за каждое занятие, оно обойдется в 170 рублей. Но основатели 100ege.ru утверждают, что их клиенты предпочитают покупать годовую подписку — это 10–15 тыс. рублей за 30 уроков продолжительностью три часа каждый. Сейчас на сайте зарегистрировано около 50 тыс. человек, из них активных плательщиков — 4 тыс. Преподаватели ресурса — сотрудники МГУ, Высшей школы экономики и МФТИ, составители заданий для олимпиад, авторы учебников. Материальный интерес учителя — около 2 тыс. рублей за академический час.

Сайт у проекта аскетичный и может показаться недоделанным, хотя осенью прошлого года основатели переписывали его с нуля — чтобы уйти от первоначальной, чересчур бюджетной, версии. Но это вопрос вкуса — свои основные функции ресурс выполняет. К тому же дизайном и мультимедийной составляющей основатели не увлекаются по другой причине: «Когда мы только создавали платформу, то рассчитывали на регионы, где интернет слабый. Поэтому учиться у нас человек может при скорости уже в 0,7 Мбит в секунду», — объясняет Максим.

Выход к доске

Идея учебного онлайн-ресурса пришла в голову преподавателю МФТИ Алексею Половинкину в 2009 году. Тогда институт получил грант Минобрнауки на программу повышения уровня образования школьников. Деньги были совсем небольшие, но очевидный спрос натолкнул Алексея на создание предложения.

Максим Древаль в это время работал менеджером в интернет-поисковиках. Два будущих партнера довольно случайно встретились — и конструктивно поговорили. Уже через пару месяцев появилась первая версия продукта. Понимание того, как упорядочить предлагаемые знания, возникло не у Половинкина, хотя это было бы логично, имея ввиду его преподавательскую практику. За формат боролся Древаль. Каждая дисциплина, считает он, должна базироваться на предметном дереве знаний, дробиться на разделы и подтемы и предусматривать несколько уровней сложности.

С первыми преподавателями проблем не возникло: Алексей привлек своих коллег. Так что позиции «математика» и «физика» в 100ege.ru были закрыты. Со сторонними преподавателями было сложнее. «Обхаживали их, подарки дарили. Уговаривали. Нашли учителя по русскому языку, потом других. Длительный процесс», — вспоминает Древаль.

Алексей Половинкин, 33; образвание - МФТИ, факультет управления и прикладной математики

В 2010 году у бизнесменов были идея, небольшой грант, бюджетная версия продукта, несколько преподавателей и уверенность в важности своего дела. Но все это сопровождалось постоянно растущими расходами и отсутствием понимания того, как привлекать клиентов. «Мы пытались искать инвестора — бизнес-ангела. Но не хотелось отдавать за 20 тысяч долларов 40 процентов компании. По стартап-тусовкам не ходили — если честно, не было времени», — говорит Максим.

На ранней стадии инвесторы заходить в проекты действительно не любят. Хотя под хорошую идею можно найти и большую, чем намеревались привлечь партнеры, сумму, и под меньший процент. Но универсальный рецепт получения дензнаков на посевной стадии во всем мире прост и кажется шуткой лишь на первый взгляд. Инвесторы — это три F (англ. Family, Friends and Fools, то есть «семья, друзья и дураки»).

Взятые взаймы у родственников и друзей деньги, на которые партнеры покупали оборудование и время разработчиков, помогли продержаться, развиться и оставить позади уровень первого инвестраунда. «В 2010 году было хорошо в начале, а к концу года стало тяжело. Кое-как дотянули до 2011-го. Уже в начале пошли небольшие платежи — люди оплачивали годовые курсы», — рассказывает предприниматель.

В 2011 году компания выросла в несколько раз. Офис появился лишь в 2012-м. В конце того же года предприниматели заполнили пару килограммов документов на резидентство в Сколково. Попали туда со второй попытки. Статус резидента Сколкова освобождает от налогов и добавляет веса при поиске инвестора. Их компания уже ищет: «Три миллиона долларов хотим получить в течение двух лет, за 25 процентов компании,— делится планами Максим. — Деньги нам нужны для быстрого роста. Потому что мы растем в три раза за год».

Привлечение клиентов

Современные дети, еще не научившись говорить,пытаются раздвигать пальчиками снежинку на стекле, будто это дисплей планшета. Нынешние шестиклассники уже научились писать в программе Word быстрее, чем в тетрадях. Старшее же поколение пока более консервативно. Доверить детей онлайн-преподавателям, как следует из различных опросов, готов только каждый пятый.

«Сейчас наша основная аудитория — русскоговорящие старшие школьники из России, СНГ и зарубежья. Только в нашей стране их около 6,5 миллиона человек», — рассказывает Максим. Центр онлайн-обучения пытался привлекать слушателей через школы. «Проводили собрания, выступали. Потратили много времени и усилий. Привлекли таким образом человек десять», — говорит Максим. Пришлось продумать целый комплекс точек соприкосновения. Конечно, на руку сыграло, что проект работает при МФТИ. Отсюда и одно из наиболее удачных решений. «Три года назад мы взялись проводить официальный онлайн-этап олимпиады МФТИ и собираем на него порядка 20 тысяч школьников, нашу целевую аудиторию», — рассказывает Максим. Стартап проводит олимпиады, организует кружки, участвует в выставках. «Сейчас запускаем бесплатный интерактивный учебник по всем школьным дисциплинам — это тысячи заходов из поисковиков ежедневно», — говорит Максим.

Останавливаться на направлении b2c партнеры не стали. Продукт компании — виртуальная платформа — разработан в таком гибком формате, что его можно менять и пробовать разные способы монетизации, насколько позволяет фантазия. По расчетам, немалая доля денег в сфере образования лежит в сферах b2b («бизнес—бизнес») и b2g («бизнес—государство»). «Мы увидели спрос на вебинары. При этом удобных платформ нет. Например, вы хотите вести курсы онлайн. Но как? Для этого нужен сервис, нужна какая-то матрица, на которую можно нанизать расписание, темы, подтемы, последовательность занятий», — объясняет возможности обучающей платформы Максим. То есть это предоставление сервиса, лицензии.

Заработок в сфере b2g — работа в качестве модели регионального центра онлайн-обучения — несколько более растянут по времени, поскольку дело касается госзаказа, но теоретически сумма может превзойти все остальные пути получения прибыли. Дело в том, что регионы и муниципалитеты понимают, что наличие такой онлайн-площадки может качественно решить проблему недокомплектации школ, труднодоступных территорий, погодных условий, работы с одаренными детьми, обучения инвалидов.

Калькулятор

К середине февраля 2014 года в штате образовательной компании работали 23 человека. Самые многочисленные — разработчики, их девять человек. Отдельной категорией идут непосредственные исполнители образовательного процесса — учителя: двадцать постоянных, еще столько же подключаются по мере необходимости. Один час их времени обходится компании в 2 тыс. рублей.

Зарегистрированных учеников в проекте порядка 50 тыс., из них платят за курсы 4 тыс. человек. Одно занятие «в лоб», без скидок, стоит 170 рублей. «Изначально мы определяли цену, учитывая, сколько люди готовы платить за предмет. Нужно, чтобы это получалось дешевле, чем с репетитором. И сейчас стали заложниками той низкой цены, которую изначально установили. Конечно, теперь взять и резко поднять ее мы не можем», — рассказывает Максим.

«Как правило, пользователи оплачивают годовые курсы целиком. Это от 10 до 15 тысяч рублей в зависимости от продолжительности занятия (два или три академических часа). Средний объем покупаемых занятий — два с половиной курса. С учетом скидок средний чек получается около 26 тысяч рублей», — делится он расчетами. За год аудитория увеличивается в два-три раза.

Чтобы зарабатывать уже сегодня, по его словам, достаточно двух тысяч клиентов или четырех тысяч продаж полных курсов в год. «Это если не считать дохода от b2b и b2g направлений. В месяц мы тратим около 4 миллионов рублей, но это не совсем себестоимость, так как мы много вкладываем в разработку», — рассказывает стартапер.

Маржа проекта сейчас — 20%. При росте аудитории этот показатель увеличится, поскольку на новые 100 тыс. клиентов потребуется привлечь несоразмерно меньше сотрудников. Например, разработчиков понадобится всего десять.

Прибыльным проект стал во второй половине 2013 года. «Мы почти окупили вложения, осталось около 3 миллионов рублей долга», — говорит Максим Древаль. За 2012 год оборот компании составил 15 млн рублей, в 2013 году — 35 млн. У предпринимателей дотошно просчитаны цифры уже на 2017 год: «В Центре онлайн-обучения будут получать знания около 60 тысяч учащихся. За год будет проведено более 30 тысяч занятий. Штат преподавателей увеличится примерно до 150 специалистов по ста образовательным программам. Планируемая выручка при этих условиях — 1,7 миллиарда рублей».

Резюме

Каким будет образование уже через несколько лет? Сегодня этим вопросом задаются эксперты, инвесторы, государство, бизнесмены, завтрашние и сегодняшние родители. Сейчас в этой области несколько трендов: усиление и без того мощного влияния глобализации, уход в онлайн — со всеми вытекающими преимуществами, геймификация образовательного процесса, конструктор предметов (когда гуманитарий, например, больше не будет портить свой аттестат «неудом» по физике). А также реакция на изменения в науке: ту же физику и химию, например, перестанут преподавать по учебникам десятилетней давности. В общем, ориентиры даны, и они не кажутся недостижимыми.       

(обратно)

Новое качество рынка нефти

Рост производства жидких углеводородов вкупе с ростом энергоэффективности уже с избытком покрывает прирост мирового спроса на нефть и заставляет страны ОПЕК сокращать предложение и наращивать резервы

section class="box-today"

Сюжеты

Нефть:

Мера полимера

Нефтяная перестройка

Стартап взрывает недра

/section section class="tags"

Теги

Нефтяная отрасль

Нефть

Статистика знает все

Эффективное производство

/section

Мировой рынок нефти вступает в продолжительный период стагнации. Препятствовать росту цен и подталкивать их к снижению в долгосрочной перспективе будет сложившийся на рынке устойчивый избыток предложения нефти. Начиная с 1999 года, то есть уже 15 лет, рыночная стоимость нефти была как минимум в два раза выше средней себестоимости ее производства. Стабильно высокий и растущий уровень цен привел к началу разработки значительных запасов, ранее считавшихся нерентабельными, а также стимулировал увеличение расходов на интенсификацию добычи, доразведку и расконсервацию старых месторождений.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Целый ряд стран сумел предложить рынку новые объемы нефти и газа, причем значительные. Падение цен на газ в результате сланцевой революции в США (с 550 до 70–150 долларов за 1 тыс. куб. метров) переключило внимание разработчиков залежей сланцевого газа на добычу сланцевой нефти. Канада развернула активную добычу и переработку природных битумов. Австралия начала активно наращивать добычу сланцевого газа и мощностей по сжижению — по прогнозу, к 2017–2018 годам страна станет лидировать в мире по объему экспорта СПГ, обогнав нынешнего лидера — Катар. Одновременно мы видим значительные перспективы роста добычи в ближайшие годы на шельфе Бразилии и в странах Африки, а уже лет через пять в роли активного участника мирового рынка нефти выступит Мексика, которую пока что не считают перспективным игроком. Кроме того, активную работу по разведке и разработке собственных месторождений углеводородов начали такие страны, как Италия, Великобритания, Венгрия и Румыния.

Эта тенденция приняла столь значительный размах, что, несмотря на рост потребления нефти развивающимися странами, объемы ее дополнительного производства в последние два года начали превышать объемы потребления; цены на нефть не только стабилизировались, но и делали попытки просесть. Однако различные обстоятельства (волна арабских революций, гражданская война и падение добычи в Ливии, обострение отношений между суннитскими и шиитскими государствами, гражданская война в Сирии, реальная угроза начала войны между Ираном и Израилем, а также эмбарго на экспорт нефти из Ирана) не позволяли ценам пойти вниз. Когда оглядываешься назад, даже трудно себе представить, что все эти события произошли за последние два года в одном регионе с высокой концентрацией нефтедобычи, однако мы не увидели скачка цен хотя бы до 150 долларов за баррель — цены на нефть стабильно оставались примерно на одном уровне.

Бурный рост добычи в странах, которые прежде не были серьезными игроками на мировом рынке нефти, и перспективы дальнейшего роста были уравновешены нестабильностью политической обстановки в нефтедобывающем регионе. Однако это равновесие куда более хрупкое, чем кажется.

Факторы роста

Рост добычи не единственная причина, которая может спровоцировать значительное снижение мировых цен на нефть.

Во-первых, этому будет способствовать развитие высокотехнологичной многоступенчатой переработки. Простая перегонка нефти дает незначительный объем бензиновых фракций и значительные объемы тяжелых нефтяных остатков — мазута и гудрона, содержащих длинные цепочки ароматических углеводородов и пригодных только для изготовления асфальтов, мазутного топлива и т. д. Однако тяжелые остатки также можно перерабатывать, «разламывая» длинные цепочки ароматических углеводородов при помощи различных установок крекинга и риформинга. Эти технологические процессы позволяют добиться выхода светлых нефтепродуктов в объеме до 90%, а общий объем переработки поднять до 97%. При этом из тонны нефти можно получить большее количество литров нефтепродуктов за счет более глубокой переработки. В энергетической статистике США данная графа отдельно обозначается как «Выигрыш от глубокой переработки» и дает дополнительно 1 млн бар./сутки светлых нефтепродуктов ежегодно. Конечно, в развитых странах глубина переработки нефти уже сегодня достаточно высока, но в развивающихся ее есть куда наращивать.

Во-вторых, высокие мировые цены на нефть породили череду государственных программ экономии — энергосбережение и ужесточение требований к экологичности на транспорте, в промышленности и коммунальном хозяйстве. Причем занялись этим как страны, зависимые от импорта энергоносителей, так и не зависящие от него. Весьма показательным стал пример США, где еще до начала взрывного роста добычи нефти приняли программу энергосбережения и снижения зависимости от импорта нефти до 2020 года (одно из предвыборных обещаний Барака Обамы ). Благодаря этой и ранее принятым программам Соединенным Штатам удалось серьезно сократить потребление нефти — с 939 млн тонн в 2005 году до 819 млн тонн в 2012-м, то есть на 120 млн тонн в год. Сходного объема сокращения потребления добились и в странах ЕС.

В-третьих, началось массированное развитие различных альтернативных энергетических технологий по всему миру. Применение многих из них при низких ценах на нефть считалось экономически нецелесообразным, но работу в этом направлении не свертывали по политическим мотивам. Так, Япония 18 лет финансировала программу исследования гидратов метана, залегающих на дне моря, — и в прошлом году начала их добычу. Правительство страны уже пообещало запустить промышленную добычу этого сырья на шельфе в ближайшие пять лет. Китай настолько перестарался с производством фотовольтаических элементов (компоненты солнечных батарей), что обвалил мировые цены на них в двадцать раз за последние два года. При этом КПД новых трехслойных фотовольтаических пленок, по всей видимости, удастся удвоить, доведя его с 22 до 43,5%, что неизбежно подстегнет спрос и спровоцирует новый виток развития отрасли. Кроме того, Китай активно строит заводы газификации угля и привлекает компании из США для разработки своих нетрадиционных месторождений. Южная Корея, не имея собственных источников энергии, решила развивать самый доступный источник и активно разрабатывает технологию высокоэффективного сжигания угля, КПД которого может достичь 65%. Не остается в стороне и Россия, которая активно развивает ядерные технологии и в скором времени, по-видимому, станет первой страной, которой удастся замкнуть ядерный цикл, наладив рентабельную переработку топлива с АЭС.

Сочетание этих трех факторов и роста добычи будет оказывать понижательное давление на стоимость нефти.

За шесть лет до кризиса

Бытует мнение, что резкое падение стоимости нефти до уровня 60 долларов за баррель невозможно, поскольку уровень цен, обеспечивающий бездефицитные бюджеты стран — экспортеров нефти, значительно выше этой отметки. Однако эта точка зрения, справедливая для последних 10–12 лет, будет терять актуальность по мере того, как нефтяной рынок будет превращаться из «рынка продавца» в «рынок покупателя».

Даже год-два назад в ответ на падение цен на нефть производители действительно могли снизить объемы поставок, что позволяло в достаточно сжатые сроки восстановить удовлетворяющие их цены или даже вывести их на более высокий уровень без значительной потери доли мирового рынка. Теперь же снижение поставок хотя и приведет к восстановлению цен, но доля рынка будет неизбежно потеряна. Суммарная выручка экспортеров нефти все равно будет сокращаться — либо от падения цен, либо от сокращения физических объемов поставок.

Таблица 1:

Средняя себестоимость добычи нефти в 2007–2009 годах в некоторых регионах мира (долларов за баррель, в ценах 2009 года)

По приблизительным оценкам, независимые производители при нынешних ценах на нефть могут обеспечивать дополнительное предложение нефти на рынок в объеме до 0,7–0,9 млн бар./ сутки. Это значит, что если цены на нефть упадут, скажем, до 80 долларов за баррель и страны ОПЕК решат ввести квоты, урезающие существующие поставки на 2 млн бар./сутки, то уже в течение одного года 0,7–0,9 млн баррелей суточной потребности мировой экономики в нефти будет замещено сырьем из стран, не входящих в ОПЕК. Объемы перепроизводства нефти в мире в последние два года составляли порядка 0,4–0,5 млн бар./сутки. Поэтому такой индикатор, как уровень бездефицитных цен на нефть для стран ОПЕК, перестает быть актуальным.

В последнем обзоре состояния мировой энергетики аналитики компании BP осторожно замечают, что до 2020 года резервные мощности стран ОПЕК подскочат примерно до 7 млн бар./сутки и для ОПЕК это станет серьезным испытанием.

Опыт прошлого десятилетия показывает, что даже при сравнительно меньших объемах резервных мощностей ОПЕК цена на нефть подвергалась значительному давлению со стороны фондовых рынков. Однако следует помнить, что попытки ОПЕК удерживать нынешний высокий уровень цен на нефть будут лишь стимулировать развитие альтернативных поставщиков и альтернативных технологий. Конечно, сдерживать падение может, например, ситуация на финансовых рынках — сырьевые рынки давно стали их составной частью. Биржевые спекулянты могут сделать падение более мягким, но вряд ли смогут предотвратить его, а с какого-то момента и вовсе начнут игру на понижение. В целом нельзя исключать, что сегодня мы находимся в ситуации 1979–1980 годов и до обвала нефтяных цен, как в 1986 году, осталось всего шесть лет.

Другое широко распространенное в экспертной среде мнение гласит, что значительное падение цен на нефть невозможно ввиду высокой себестоимости добычи нетрадиционных углеводородов (в частности, сланцевой нефти, нефти твердых песчаников, сверхвязкой битумной нефти). Тут нужно принимать во внимание два обстоятельства.

Первое: технологии добычи нетрадиционных углеводородов начали развиваться при сверхвысоких ценах на нефть. Но они не стоят на месте, и сейчас появляются новые, менее затратные (чему помог и провал нефтяных цен в 2009 году).

Второе: производство и добыча углеводородов — весьма капиталоемкий процесс, в котором наибольшую долю себестоимости составляют невозвратные капитальные расходы. Пробурив скважину, ее владелец уже никуда не денется, и если его выручка от продажи нефти из этой скважины будет покрывать операционные издержки, то он будет продолжать качать нефть и нести убытки. И при этом такой производитель будет из кожи вон лезть, чтобы снизить операционные издержки и выйти на окупаемость проекта, что будет толкать развитие всей отрасли. Именно так это произошло, когда цены на газ в США обвалились в шесть раз.

Аналогичная ситуация наблюдается с разработкой залежей битумной нефти в Канаде. Если нефтепроводы, железные дороги, порты и терминалы под подготовку и транспортировку нефти уже построены, то они так и будут перерабатывать и возить нефть, хотя в целом инвестиционный проект будет убыточным. Конечно, при низких ценах и неокупаемости проектов новые инвестиции в разработку нетрадиционных углеводородов вряд ли придут, но уже осуществленные вложения в отрасль никуда не денутся и будут обеспечивать максимально возможное предложение углеводородов на мировой рынок. Все это хоть и будет сопровождаться волной банкротств в отрасли, но не помешает ей продолжать эксплуатировать построенные мощности — после смены хозяев и/или реструктуризации долгов.

Наглядный примером того, как это происходит, — газодобыча в США. Бум в этой отрасли начался, когда стоимость газа находилась на уровне 550 долларов за 1 тыс. куб. метров (2007–2010 годы), а себестоимость добычи была на уровне 200 долларов. Когда стоимость газа в течение последующих двух лет обвалилась до 70 долларов за 1 тыс. куб. метров (соответствует 10,6 долларов за баррель нефти) и находилась на этом уровне в течение года, отрасль не остановилась, добыча продолжала расти и стабилизировалась только в прошлом году. Что не так уж и плохо — с учетом того, что цена упала в три раза по сравнению с изначальной себестоимостью.

Каким же может быть потенциал снижения цен на нефть, который не повлечет значительного сокращения рыночного предложения? Баррель высоковязкой нефти из Канады сейчас продается примерно на 20 долларов дешевле западнотехасской смеси WTI (то есть по цене 70–75 долларов за баррель), поскольку нет инфраструктуры для ее вывоза и переработки. Другой пример: в США стоимость многих местных сортов сланцевой нефти до запуска новых железнодорожных и трубопроводных мощностей в 2013 году находилась на уровне 50–60 долларов за баррель ввиду того, что сырье невозможно было транспортировать из мест добычи традиционным трубопроводным и железнодорожным транспортом. Тем не менее, несмотря на такую цену и отсутствие инфраструктуры, нефтедобывающая отрасль США последние два года росла как на дрожжах, ежегодно показывая прирост порядка 50 млн тонн в год. С учетом этих факторов уровень рентабельности добычи сланцевой нефти в США может находиться в районе 40 долларов за баррель, а для высоковязкой канадской нефти — 50 долларов за баррель. Производство углеводородов из традиционных источников имеет себестоимость в среднем на уровне 15 долларов за баррель.

Планы игроков

Соединенные Штаты . В 2014 году США продолжат наращивать объемы производства нефти. Одновременно правительство США с высокой вероятностью уже в текущем году отменит действовавший около 40 лет запрет на экспорт нефти, поскольку данное ограничение будет тормозить развитие отрасли. Начало экспорта нефти из США, по-видимому, приведет к росту внутренних цен на 10 долларов за баррель и снижению мировых цен примерно на 5 долларов за баррель.

Канада . Нефтедобывающая отрасль этой страны значительно сбавила темпы роста добычи, хотя имеет возможности для роста даже более быстрого, чем в США. Главными препятствиями остаются ограниченность инфраструктуры и необходимость перенаправления экспортных потоков с южного (рынок США) на западное направление (Азиатско-Тихоокеанский регион), что требует строительства новых нефте- и газопроводов, портов, терминалов для сжижения газа и перевалки нефти, а также новых железных дорог. Правительство США под предлогом угрозы для экологии заблокировало строительство новых трансграничных трубопроводов, обеспечивающих экспорт канадских углеводородов. Нефтедобыча в Канаде была ориентирована на обеспечение южного соседа нефтью, однако теперь стала мешать национальной нефтедобыче США. Сейчас проходят общественные слушания проекта нефтепровода из провинции Альберта в порт Китимат на Западном побережье Канады, запуск которого можно ожидать уже к 2018 году. Окончание его строительства, несомненно, приведет к скачкообразному росту нефтедобычи в Канаде. К этому же времени можно ожидать выхода Канады на азиатский рынок СПГ и нефти.

Таблица 2:

Цены на нефть, обеспечивающие бездефицитный бюджет (долларовза баррель)

Мексика . Нынешнее правительство Мексики выработало межпартийный консенсус, который, в частности, привел к тому, что в декабре 2013 года поправками в конституцию страны были сняты ограничения на участие иностранных инвесторов в национальных нефтегазовых проектах. Геологические запасы Мексики допускают возможность дву- или даже троекратного увеличения добычи нефти в ближайшие 20–25 лет. Исходя из этого можно ожидать роста объемов добычи на 7–10% в год в течение двух лет. Впрочем, аналитики пока не склонны делать долгосрочные прогнозы в отношении Мексики.

Африка. Здесь по сравнению с началом 2000-х достигнуты немалые успехи. Высокие цены на нефть привели к формированию местных деловых и финансовых столиц (Лагос, Аддис-Абеба, Найроби) с современной инфраструктурой. Наметился серьезный тренд развития за счет экспорта различного сырья, в том числе углеводородного. И хотя сохраняются определенные внутренние проблемы в Конго, Южном Судане и долине реки Нигер, инвестиции и помощь в обмен на ресурсы со стороны Китая уже в течение текущего десятилетия позволят радикально преобразить экономический ландшафт континента.

Южная Америка . Основным игроком, от которого будет зависеть дополнительное предложение латиноамериканской нефти на мировой рынок, является Бразилия. Страна начала разработку сверхглубоких месторождений на шельфе, дополнительное поступление нефти с которых можно ожидать уже в этом году. Объемы поставок в 2014 году ожидаются незначительными, но в пятилетней перспективе Бразилия может начать поставлять на мировой рынок около 2 млн баррелей в день. В тоже время развитие нефтедобычи в Венесуэле — крупнейшей в мире по запасам нефти стране — продолжает снижаться и составляет сейчас всего 120 млн тонн в год.

Страны Персидского залива . Иран из-за эмбарго значительно сократил экспортные поставки на мировой рынок, но сейчас, после отмены санкций, готов нарастить добычу нефти на 1,3 млн бар./сутки. Ирак рассчитывает уже в этом году нарастить объемы добычи на 0,5 млн бар./сутки. А спад в нефтедобыче Ливии, вызванный волнениями в стране, может быть как минимум на 50% преодолен уже в этом году, что означает дополнительные 0,5 млн бар./ сутки для мирового рынка. При этом ход переговоров о перераспределении квот на добычу между Саудовская Аравией, Ираном, Ираком и Ливией может быть неким индикатором более долгосрочного поведения картеля, так как потребует сокращения добычи не только отдельными участниками, но и всей организации в целом.

Прогнозирование цены на нефть – очень неблагодарное дело, так как зависит от множества не всегда прозрачных и зачастую скорее политических, чем экономических факторов. Однако как раз усиление последних позволяет сегодня строить прогнозы с более высокой надежностью. Даже если в ближайшей перспективе резких колебаний цен на нефть не произойдет, в целом динамика на рынке будет развиваться в понижательном направлении в следующие 10-15 лет. И для российского правительства это может стать очень серьезным испытанием.

(обратно)

Баланс сил

Новый сайентизм и гендерное равноправие на Женевском часовом салоне SIHH-2014

section class="box-today"

Сюжеты

Часы:

Жить в интересные времена

Секунды до победы

/section section class="tags"

Теги

Часы

Культовая вещь

/section

В конце января вдоль Pont du Mont-Blanc, главного моста через Женевское озеро, развешивают флаги, весь город покрывается рекламой часов, ни в одном приличном ресторане вечером невозможно найти свободный стол, и все гранд-отели на набережных заполнены под завязку. В городе, вокруг которого сосредоточено швейцарское часовое производство, в 24-й раз проходит SIHH — Salon International de la Haute Horlogerie, которым открывается мировой календарь часовой индустрии. Из окрестных деревень, где на мануфактурах с видом на Альпы они собирают свои калибры, выбираются часовщики, со всего мира съезжаются пресса и закупщики, каждая марка подтягивает звезд, собираются коллекционеры и просто серьезные клиенты. И хотя за последние несколько лет рост часового рынка замедлился, швейцарская часовая промышленность остается одной из самых стабильных отраслей luxury goods, а швейцарский холдинг Richemont, устроитель SIHH и владелец большинства представленных тут брендов, — одним из ведущих мировых люксовых конгломератов и самой сильной часовой группой, опережая Swatch Group и Rolex. И SIHH — зримое тому подтверждение: за пять дней выставки заключаются миллиардные контракты, составляющие от 80 до 90% годового оборота часовых марок. Это пока остается неизменным. Что же изменилось? Тренды, и поскольку часовой мир — это не мир fashion, и изменения в нем происходят не каждый сезон, то любое смещение тут сразу заметно.

Звездное небо над нами

Несколько лет в часовом мире буквально царили всяческие metiers d’art — все с упоением покрывали циферблаты всевозможной эмалью, инкрустировали их соломкой, наносили гильоше, отделывали редкими породами дерева в технике маркетри, расписывали гризайлью, выкладывали золотыми гранулами, не говоря уже о банальном бриллиантовом паваже. И не то чтобы в этом году все сразу перестали это делать — вовсе нет, но общий акцент был смещен с metiers d’art на несколько иные вещи. Вехой стали новые часы Complications Poétiques, представленные Van Cleef & Arpels. Тут следует помнить, что Van Cleef & Arpels были главными зачинателями повальной моды на metiers d’art — именно с их драгоценной идиллии с феями, эльфами, бабочками и цветами началось победное шествие metiers d’art по часовому миру. Они буквально открыли золотую жилу, выстроив вокруг этого современный часовой имидж старого ювелирного дома и даже запатентовав само название «поэтические усложнения». До этого года все их Complications Poétiques были так или иначе связаны с этим миром прелестных созданий — начиная с феи, взмахивавшей палочкой, через знаменитый «Мост влюбленных» и головокружительные парные часы с девушкой на Эйфелевой башне и юношей на крыше Нотр-Дама и заканчивая прошлогодней балериной. А если и появлялись солнце, луна и звезды, то тоже исключительно в поэтическом виде. В этом году их часы в этой серии называются Midnight Planetarium и представляют собой настоящий наручный планетарий, сделанный по всем законам астрономических инструментов известным голландским мастером Кристианом ван дер Клаавом, который как раз и занимается оснащением часовых механизмов астролябиями и прочими астрономическими штуками. Часы с планетарием — его конек. На диски из авантюрина, который идеально представляет звездное небо, помещены шесть планет, видных с Земли невооруженным глазом: Меркурий, Венера, сама Земля, Марс, Юпитер и Сатурн. Все сделаны из разных полудрагоценных камней: Земля — из бирюзы, Юпитер — из агата, Меркурий — из змеевика и т. д., в центре — золотое Солнце. Каждая из планет движется по авантюриновому небосводу ровно с той же скоростью, что и по настоящему, и если Земле нужно 365 дней, чтобы обойти Солнце, то Меркурию — 88 дней, а Сатурну — 29 лет. Представьте себе, какая изящная и остроумная идея — сделать нечто, что будет меняться в течение 29 лет, то есть целой жизни! Это зримо воплощает идеальную ньютонову Вселенную на запястье, главный концепт механических часов вообще.

Конечно, разнообразные выдающиеся часы metiers d’art были у Cartier: неизменные животные и среди них жизнерадостный попугай, выложенный из окрашенных и высушенных розовых лепестков. Vacheron Constantin тоже продолжили свою серию metiers d’art — в прошлом году это были экзотические цветы из английских ботанических атласов XVIII века, в этом — национальные, в основном восточные, узоры.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

И конечно, Van Cleef & Arpels тоже не могли обойтись без metiers d’art и показали свои традиционные Les Cadrans Extraordinaires («Исключительные циферблаты»), где циферблаты двух моделей, Midnight Nuit Boréale и Nuit Australe, представляющих созвездия Северного и Южного полушарий, сделаны в технике гризайль, а четырех моделей Midnight Constellations (созвездия Пегаса, Орла, Феникса и Петуха) — с гравировкой, эмалью и бриллиантами. И коллекцию Lady Arpels Zodiac из 12 часов с эмалью, резным перламутром и паважем драгоценными камнями. Но их общей темой на этот раз стала именно астрономия.

Астрономия вообще новое всеобщее увлечение. Указатели фаз Луны стали мелькать у разных марок еще в прошлом году, но в этом появились сложноустроенные и очень красивые «лунники». Например, руководитель конструкторского подразделения Cartier Кароль Форестье-Кацапи показала целых два: Rotonde de Cartier Terre et Lune и Rotonde de Cartier Jour et Nuit avec Phases de Lune Retrogrades. В первых в качестве указателя лунных фаз использован турбийон, который вращается на лазуритовом циферблате, и это очень оригинально и неожиданно. Вторые — один из самых красивых циферблатов не только SIНH-2014, но и вообще последних лет. Cartier исторически связан с ар-деко, и Rotonde de Cartier Jour et Nuit — одно из лучших воплощений этой связи. Верхняя половина циферблата с Солнцем и Луной — и они попеременно, в зависимости от времени суток, показывают часы, в то время как стрелка в стиле Breguet — минуты, а нижняя, с ретроградной стрелкой, — фазы Луны. На белый циферблат нанесен узор в технике гальванизированного гильоше, и он преломляет свет с легким серебристым сиянием. Корпус сделан из палладия, и все вместе выглядит волшебно.

Но самый поразительный и, пожалуй, самый совершенный вечный календарь с лунными фазами, на который ушло четыре года, получился у A. Lange & Söhne — это Richard Lange Perpetual Calendar «Terraluna». И это неудивительно, потому что совершенство — второе имя этой саксонской мануфактуры. А их главная стилистическая характеристика — гармоничность. В их часах все индикаторы всегда безупречно пропорциональны. Здесь на чистом белом циферблате — три счетчика (часов, минут и секунд), большая дата, указатель запаса хода (его хватает на 14 дней) и традиционные синие стрелки из вороненой стали. А вот главное — указатель фаз Луны — спрятан на обратной стороне корпуса. Конечно, это особое щегольство, но оно еще и практично: это не просто маленькое окошко с условной Луной — это диск глубокого голубого цвета (специальное покрытие, которое отражает только синюю часть спектра) с яркими звездами и выпуклой полусферой земного шара в центре, вокруг которого, как и положено, вращается Луна. Но показывается положение Луны не только относительно Земли, но и относительно Солнца (в роли Солнца — баланс). Надо сказать, что это тот редкий случай, когда обратная сторона чуть ли не лучше идеального циферблата — суперсложный открытый механизм с небом, Землей и Луной буквально завораживает.

Этот тренд можно назвать астрономическим, но его стоит определять шире. Очевидно движение от metiers d’art, то есть декоративности, к астрономии, то есть науке; от бабочек, цветов и узоров — к звездам, Луне и планетам. Его вполне можно назвать сайентизмом — и это важный поворот.

Van Cleef & Arpels Complications Poétiques Midnight Planetarium

В погоне за тонкостью

Франк Тузо, директор по международному маркетингу и разработке часовых изделий Piaget, в ответ на мой вопрос, каково, на его взгляд, основное направление развития часового рынка сегодня, ответил, не задумываясь ни на секунду: «Конечно, это ультратонкие часы». И сказал он это не потому, что у Piaget многолетний опыт именно в этой сфере и с ними тут мало кто может соперничать, а потому, что это чистая правда. Тонкие, еще тоньше, самые тонкие — примерно так можно описать нынешнее положение дел в часовом мире. И у Piaget тут очередной мировой рекорд — они показали Piaget Altiplano 900P 38 мм с самым тонким механизмом с ручным заводом, их толщина всего 3,65 мм. Altiplano — это одна из самых узнаваемых моделей Piaget, она существует не первый десяток лет, но, пожалуй, никогда еще не воплощалась в такой радикальной форме. Чтобы добиться феноменальной тонкости, задняя крышка использовалась как платина, основа механизма, куда крепятся все его детали, а основные узлы были помещены не друг над другом, как обычно, а горизонтально, в одной плоскости, и все это вызвало совершенно новые инженерные решения. В результате получились одни из самых крутых ультратонких часов на рынке.

Но конкуренты у них тут есть, и это, конечно, дом Jaeger-LeCoultre, тоже прославленный среди прочего своими ультратонкими калибрами. Именно им принадлежал прошлогодний рекорд тонкости — это были платиновые Master Ultra Thin Jubilee толщиной 4,05 мм. В этом году вышли два новых варианта в розовом золоте: Master Ultra Thin Grand Feu и Master Ultra Thin 1907. В них стоит механизм с ручным заводом высотой всего 1,85 мм. У первых исключительно красивый и редкий белый циферблат в технике горячей эмали, дата 1907 в названии вторых отсылает к тому году, когда знаменитые часовщики Жак-Давид Ле Культр и Эдмон Жаже выпустили самые тонкие тогдашние карманные часы. Обе модели, особенно эмалевая, — настоящие часы мечты.

Vacheron Constantin Fabuleux Ornements

Но слово «ультратонкие» есть в названии еще одних часов, самой знаменитой модели Jaeger-LeCoultre — Grande Reverso Ultra Thin 1931. Кроме того что Reverso — вообще лучшие прямоугольные часы, простые и благородные, у этих есть еще несколько достоинств. Во-первых, это прекрасный винтажный циферблат по мотивам исторической модели. Во-вторых, второй ремешок из кордована (особой конской кожи), сделанный на мануфактуре Casa Fagliano основанной в 1892 году в Буэнос-Айресе и с тех пор выпускающей лучшие на свете ботинки для игры в поло, которые у них заказывают, например, Виндзоры. И в-третьих, цветосочетание: розового золота, из которого сделаны корпус и застежка, ремешка цвета порошка какао и циферблата цвета молочного шоколада — выглядит пленительно. И на руке эти Reverso сидят прекрасно — их толщина всего 7,3 мм.

Еще один важный игрок среди супертонких — главная мужская премьера Van Cleef & Arpels и одни из самых совершенных часов SIHH-2014, Pierre Arpels Heure d’ici & Heure d’ailleurs. Их сделали выдающийся часовщик — автор главных хитов серии Complications Poétiques Жан-Марк Видеррешт и его ателье Agenhor. Это часы со вторым часовым поясом, отсюда и название — «Время здесь и время там». Двойной прыгающий час (часы «здесь» и «где-то там»), чьи показания меняются одновременно, ретроградная минутная стрелка. Но главное, это настоящий шедевр ничем не замутненного классицизма, с лаковым циферблатом, изящным тиснением пике в его центре и каллиграфически выписанным названием. По словам Жан-Марка Видеррешта, чтобы добиться нужной тонкости, пришлось создать специальный механизм, ни один из имеющихся на рынке ультратонких калибров не подходил.

Усложнения для всех

Обычно на презентациях серьезные часовые журналисты вежливо скучают на женских коллекциях и оживляются на мужских. Потому что, конечно, все самое интересное с точки зрения часового искусства, то есть общей конструкции и усложнений, случается именно там. Но милый часовой сексизм состоит не только в этом — самое обидное, что весь крутой дизайн тоже достается мужчинам. А женщинам традиционно остаются бантики, цветочки, бабочки и прочие довольно консервативные штуки. Между тем носить серьезные мужские калибры стало модно — это делают все, от Дженнифер Энистон до героинь стритфэшн. В прошлом году мы уже писали, что наметился своего рода часовой унисекс, когда мужские марки показывают новые часы, на которые тут же начинают засматриваться девушки. И вполне предсказуемо женские часы с усложнениями сегодня стали одним из главных часовых трендов. Однако самые блестящие модели с великими усложнениями по-прежнему мужские.

Если прошлый год был годом Grand Complication, когда в одной модели собираются все великие усложнения: хронограф, вечный календарь и минутный репетир, и их показали сразу A. Lange & Söhne и Audemars Piguet, то в этом году все знаменитые дома решили сосредоточиться на отдельных усложнениях.

Это были репетиры, и прежде всего сверхтонкий (7,9 мм) минутный репетир с турбийоном и автоматическим подзаводом Master Ultra Thin Minute Repeater Flying Tourbillon в линии самых сложных часов Jaeger-LeCoultre — Hybris Mechanica. Конструкция этого репетира была особым образом усовершенствована: репетир обычно звонит часы, четверти и минуты, и если четвертей нет, возникает пауза. Тут же эта пауза практически отсутствует, и за часами плавно следуют минуты — и это те самые детали, на которых держится весь мир haute horlogerie. Прекрасный минутный репетир с большим указателем даты показала Parmigiani Fleurier — Toric Résonance 3. Сверх того это еще и замечательно красивый циферблат в стиле ар-деко. Дата тут в полночь меняется мгновенно, а не медленно переползает от одной цифры к другой.

A. Lange & Söhne Richard Lange Perpetual Calendar «Terraluna»

Очень популярны в этом году хронографы, например Montblanc в линии самых сложных часов Villeret 1858 (их делают на знаменитой мануфактуре Minerva в Виллере, которая теперь принадлежит Montblanc) показал ExoTourbillon Rattrapante — со сплит-хронографом, вторым часовым поясом и указателем времени суток, а также специально разработанной модификацией турбийона. А знаменитая итальянская марка Panerai представила целую серию хронографов: в корпусе Radiomir 1940, отсылающем к историческим моделям 1940-х годов, стоит механизм мануфактуры Minerva, с которой Panerai сотрудничал еще в 1920-е. Из трех версий — в розовом, белом золоте и в платине — самые особенные, конечно, платиновые Radiomir 1940 Chronograph Platino. Не только из-за платинового корпуса и лимита 50 штук, но и потому, что на фоне циферблата цвета слоновой кости очень рафинированно выглядят золотистые часовые метки и стрелки — рядом с синими стрелками хронографа. Дизайн, как всегда у Panerai, получился блестящий.

Ну а Audemars Piguet в этот раз показал очень запоминающийся концепт Royal Oak Concept GMT Tourbillon, любопытный не столько своими усложнениями (мировое время и турбийон), сколько общим исполнением. Это были одни из самых высокотехнологичных часов SIHH: корпус из титана, безель, заводная головка и кнопка управления из белой керамики, а самое главное, из такой же белой керамики сделан верхний мост, вертикально прорисовывающий открытый циферблат. Все вместе создает космического вида часы будущего. Несмотря на сумасшедший дизайн, часы получились на удивление симметричными и вообще сбалансированными. И, безусловно, эффектными.

IWC любит показывать сразу масштабные обновленные коллекции, состоящие из всех возможных вариаций, от самых простых до самых сложных моделей, и в этом году пришла очередь Aquatimer, существующих с 1967 года. Теперь это коллекция дайверских часов, посвященная Галапагосам, в ней есть и вечный календарь (Aquatimer Perpetual Calendar Digital Date-Month, лимит 50 штук), и хронограф (Aquatimer Chronograph Edition «50 Years Science for Galapagos», лимит 500 штук). Последняя модель, посвященная 50-летнему юбилею исследовательской станции имени Чарльза Дарвина, — одни из лучших дайверских часов последнего времени. Корпус, заводная головка и кнопки этого хронографа покрыты матовым черным каучуком — это одновременно очень красиво, очень приятно тактильно и напоминает о вулканической черной лаве Галапагосов. И особая деталь — изумительный флуоресцентный голубой цвет покрытия стрелок и часовой разметки.

Дайверская тема вообще сегодня так популярна, что даже Cartier показал первые в своей истории часы для ныряльщиков — Calibre de Cartier Diver. Но все-таки самыми эффектными сложными часами Cartier стало еще одно создание Кароль Форестье-Кацапи и еще одно великое усложнение — вечный календарь Rotonde de Cartier Astrocalendaire. В нем применена совершенно новаторская система отображения вечного календаря, «амфитеатр» — концентрические ступени с цифрами (их отмечает движущееся синее окошко), спускающиеся к турбийону в самом центре.

Конечно, эти футуристические часы, как и все остальные, — мужские. Женские часы с усложнениями — это такая адаптированная сложность. Но если прогресс будет развиваться такими темпами и суперсложные часы будут становиться ультратонкими, то скоро их вообще не придется гендерно маркировать. И это только радует.        

(обратно)

Стартап взрывает недра

Как российская компания повышает нефтедобычу других стран, сколько на этом можно заработать и почему у нее это пока не получается в России

section class="box-today"

Сюжеты

Нефть:

Мера полимера

Нефтяная перестройка

/section section class="tags"

Теги

Нефть

Нефтяная отрасль

Долгосрочные прогнозы

Эффективное производство

/section

«Гена, пожалуйста, заранее предупреди, а не как обычно». Из длинной черной трубы, лежащей на столе в углу офиса, полыхнула неяркая вспышка, звук взрыва оглушил, несмотря на специальные защитные наушники. Энергии подобного взрыва плазмы хватает, чтобы восстанавливать проницаемость нефтеносных пластов, испытывать нервы соседей по бизнес-центру и вселять надежду на завидные барыши в создателей технологии.

В конце прошлого года на проходившей в Хьюстоне конференции Total Energy USA компания «Новас» была награждена «за выдающиеся достижения в области инноваций». Сразу после этого она получила инвестиции на 6 млн долларов от канадской венчурной компании TechnoVita Technologies.

Мы решили узнать, чем российская технология так приглянулась американским нефтяникам.

Дрожь земли

Началось все с разработки петербургских ученых, выполненной под руководством профессора Санкт-Петербургского горного университета Анатолия Молчанова . В 1990-х они предложили использовать плазменно-импульсное воздействие на пласт для увеличения добычи нефти и газа.

Месторождение нефти подобно слоеному пирогу, пропитанному вожделенной жидкостью. Для ее извлечения по стволу добывающей скважины делаетсямножество перфораций. Но проблема в том, что только в фильмах нефть бьет фонтаном. В реальной жизни нефтью пропитаны плотные породы, весьма неохотно ее отдающие и быстро забивающие фильтры. Именно поэтому для чистки перфораций применяют кислоту и микровзрывы, а проницаемость пласта повышают гидроразрывами — закачивают в скважину большое количество жидкости, чтобы резкое повышения давления в призабойной зоне вызвало образование трещин в пласте. Но все эти методы имеют свои недостатки и ограничения, средний коэффициент извлечения нефти в России — 23–25%. В борьбу за повышение этого коэффициента и вступили ученые.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Генератор плазмы — трубка толщиной 102 миллиметра и длиной четыре метра. Внутри нее аккумуляторы и система конденсаторов, которая накапливает энергию. На рабочем конце — разрядник с небольшой бобиной калиброванной проволоки из специального сплава. Генератор опускается в скважину, продолжая питаться и управляться по проводу с поверхности. При разряде за 55 микросекунд вся энергия поступает на проволоку, которая испаряется в металлическую плазму, формирующую пульсирующий газовый пузырь с давлением до 550 атмосфер.

Первые импульсы чистят перфорацию, удаляя кольматант — породу, забивающую поры. Следующие импульсы распространяются по пласту, создавая микротрещины. Технический директор компании Петр Агеев , только что вернувшийся из Кувейта, взахлеб рассказывает о результатах испытаний. На малопродуктивной скважине удалось поднять добычу с 60 до 1400 баррелей в сутки. Секрет подобных чудес не в умении «жахнуть» посильней — так и скважину стоимостью в миллионы долларов разрушить можно, — а в фундаментальной науке. «Нелинейная физика и нелинейные волновые технологии нашли свое применение в борьбе с резонансом в технике. Мы же, напротив, научились создавать резонанс в нефтеносном пласте. Это создает аномальную трещиноватость, снимает поверхностное натяжение и вызывает эффект акустической кавитации, уменьшая вязкость нефти. Для того чтобы рассчитать место, силу и периодичность серии импульсов, мы моделируем залежь как совокупность нелинейных автономных колебательных движений в неравновесной диссипативной среде», — объясняет Петр Агеев.

Разработчики демонстрируют взрыв плазмы прямо на офисном столе

Фото: Дмитрий Лыков

После серии импульсов порода в радиусе сотен метров вокруг скважины начинает пульсировать. При испытаниях в Китае в соседней скважине, находящейся в 220 метрах от рабочей, на видеосъемке можно было невооруженным глазом наблюдать колебания породы: скорость расширения от точки взрывов составила 3,3 м/с, сжатия — в десятки раз больше. Колебания сохраняются более полугода, и все это время земля продолжает «вытряхивать» из себя нефть и газ.

Взрывные технологии использовались для увеличения нефтедобычи и прежде, однако химические взрывы ограничены сериями лишь в несколько десятков за один спуск и их невозможно точно дозировать по месту, времени и мощности. А генератор плазмы способен сделать за один спуск до тысячи точных импульсов, что позволяет использовать его для создания резонанса.

Помогает он и в решении обратной задачи. Часто разработка ведется «кустом» скважин, и после «снятия сливок» в некоторые из них закачивают воду, чтобы выдавить нефть в окрестные скважины. Закачивать жидкость в плотный пласт не легче, чем выкачивать из него. А использовать обычные взрывные технологии рискованно: при неравномерной проницаемости пластов вода может пойти лишь одним из них, и вместо равномерного выдавливания нефти из всех пластов получится лишь обводнение добывающих скважин. Генератор «Новаса» позволяет очень точно и точечно воздействовать на отдельные пропластки, равномерно увеличивая приемистость породы — ее способность вбирать в себя жидкость.

От топора к микроскопу

От задумки в 1990-х до воплощения прошло немало времени. В 2003 году в проект вошел его нынешний руководитель Никита Агеев . До этого он вместе с отцом Петром Агеевым помогал российским предприятиям, прежде всего военным, работать с китайским рынком. Семью Агеевых познакомил с разработчиками технологии руководитель одного из петербургских НИИ. Первым проектом стало изготовление комплекта оборудования для Китая. Потом решили создать совместную компанию «Рост». Агеевы внесли 200 тыс. долларов, ученые — свой патент, за который получили 70% компании. Начались первые лабораторные испытания, был сделан первый пилотный образец.

«От первого поколения аппаратуры, существовавшего в момент моего прихода в компанию, кроме самой металлической трубы, уже ничего не осталось. Мы все время дорабатываем, усиливаем аппаратуру дополнительными датчиками, чтобы видеть, что происходит под землей: датчики температуры, давления, осевого усилия, локатор муфт — магнитный датчик, который улавливает толщину трубы и считает количество пройденных стыков. Если первый вариант генератора был банальным топором, то сейчас уже что-то ближе к микроскопу. И я уверен, что поколение, которое появится через десять лет, будет совершенно не похоже на нынешнее», — рассказывает Никита Агеев.

Первый аппарат работал на обычной медной проволоке. Нынешняя версия — на сплаве, состав которого держат в секрете. Проволока из него не просто превращается в плазму, а увеличивает мощность взрыва на 50% за счет плазмохимической реакции.

В одном только Кувейте Никита Агеев рассчитывает зарабатывать 30–50 млн долларов в год

Фото: Дмитрий Лыков

Сложностей в ходе разработки возникало немало. Например, управлять генератором приходится по тому же кабелю, что и подавать питание. Осложняется это его длиной — до семи километров — и сильной индукцией неразмотанного хвоста на бобине. На столе в офисе лежат новые блестящие генераторы и рядом — черные, проржавевшие: в экстремальных условиях скважины «нержавейка» оказалась вполне себе «ржавейкой». Сейчас для корпуса используют титан, пробуют тефлон — черная поверхность липковата на ощупь. «Можно яичницу жарить», — шутит Никита.

К 2007 году появилось понимание технологии, пора было выходить на опытно-промышленные испытания. Но нефтяные компании не очень любят, чтобы на их рабочих скважинах ставили эксперименты. Поэтому потребовались уже серьезные инвестиции, чтобы пройти этап опытно-промышленных испытаний на месторождениях. Тогда в проект пришла группа инвесторов, вложившая за последующие три года около 4 млн долларов. Для этого была создана компания «Новас», которая сейчас работает на рынке. Еще несколько лет ушло на совершенствование аппаратуры и методик ее применения.

Прочистим скважины американцам

К 2011 году «Новас» созрел для коммерческого использования технологии. Начались переговоры с несколькими крупными российскими компаниями. Однако родной рынок давался нелегко. Согласование и проведение опытно-промышленных работ, отслеживание и анализ результатов, оценка с точки зрения применимости и соответствия бюджету — до заключения контракта уходило до трех лет.

Причем в России приходится заново проходить все бюрократические процедуры, даже если есть успешные результаты работы на скважине компании-соседа, находящейся в паре километров. В Юго-Восточной Азии или в Северной Америке достаточно продемонстрировать результат технологии лишь однажды. В России же обработано уже более 200 скважин при высоком проценте успешности, все результаты задокументированы, подтверждены актами, протоколами, геофизическими исследованиями до и после. Однако даже после успешных работ в одной «дочке» нефтяной компании приходится все повторять в ее другой «дочке».

Менеджеры и геологи российских компаний боятся рисковать. Демотивирует российских нефтяников и налоговая система, которая делает рентабельным освоение лишь высокодебетных скважин, прочие же выгоднее бросить, чем бороться за каждую тонну. Как рассказал «Эксперту» профессор Виктор Гаврилов, заведующий кафедрой геологии РГУ нефти и газа, в Западной Сибири сейчас заброшено около 700 тыс. скважин с дебетом 5–7 тонн в сутки, которые могут быть отработаны при изменении налогового режима. Сейчас же российские нефтяники оценивают целесообразность внедрения исходя из цены на нефть 2 тыс. рублей за тонну и срока окупаемости 90 дней. Американцы берут мировую цену минус 6 долларов (примерно 800 долларов за тонну) и год окупаемости.

Но несмотря на всю привлекательность чужих рынков, компанию долго пугали уровень конкуренции и высокая стоимость входа. Решились, когда придумали, как сделать уникальное по мировым меркам решение. Изначально «Новас» был ориентирован на работу лишь с вертикальными скважинами. Но в 2011 году задумались о том, что в мире растет число горизонтальных: в Северной Америке на одну вертикальную скважину строится три горизонтальные. При этом эффективных, экологически чистых технологий для повышения дебета на них пока не существует. Для изменения технологии нужны были дополнительные ресурсы. С этой идеей «Новас» пришел в Сколково: получили грант, собрали команду. На базе технопарка Сколково изготовили бо́льшую часть узлов. Но главное, фонд помог донести технологию до экспертных кругов и выйти за границу.

После нескольких поездок в США стал очевиден интерес со стороны американского рынка. Он оказался значительно более восприимчивым к инновациям, чем российский. Да и опасения насчет сложностей выхода на конкурентный рынок оказались преувеличенными: даже с имевшейся технологией для вертикальных скважин «Новас» принимали на ура. «Десять тысяч частных нефтяных компаний — рынок настолько гигантский, что на нем даже сервисные гиганты теряются. Около миллиона скважин на территории США. Таких работ, как наша, то есть повышение нефтеотдачи пластов, проводится около 250 тысяч ежегодно. В России столько скважин нет», — рассказывает Никита Агеев.

Снизить издержки входа помогла смена стратегии продвижения: после консультаций в Сколкове «Новас» решил уйти от позиционирования своей технологии как конкурента гидроразрыву и химическим методам. Соревноваться с давно закрепившимися на рынке сильными игроками на их поле молодой компании действительно было бы нелегко. Тем более что у плазменно-импульсной технологии есть своя ниша: для нее, в отличие от других технологий, чем пласт более плотный и менее проницаемый, тем лучше. «Новас» с удовольствием берется за скважины, на которых неэффективны другие методы. «Оказалось, что в мире большой сегмент рынка не занят никем. После использования гидроразрыва и кислотной обработки скважины обычно переводят в малодебетный фонд и консервируют. Мы с удовольствием беремся за них, чистим скважину и увеличиваем отдачу пласта. Если сейчас в мире около двух миллионов работающих скважин, то еще больше законсервированных. Мы нашли ту огромную нишу, которая позволила нам встроиться в существующую систему нефте- и газодобычи без необходимости устраивать в ней техническую революцию», — объясняет Никита Агеев.

После поездок в США он сразу же получил несколько предложений о партнерстве. В начале 2013 года было создано СП Novas Energy USA. Открытие офиса в Хьюстоне обошлось в 2,5 млн долларов: велики оказались затраты на юристов и патентование, а также на страховку первых испытаний — без нее американцы отказывались засовывать в свои скважины неведомые штуки.

Весной 2013 года был начат пилотный проект, до лета американцы наблюдали за длительностью эффекта на скважинах, а с начала осени началось коммерческое внедрение. К концу года было обработано уже около 30 скважин в США. Важную роль сыграли открытость американского рынка и его готовность к восприятию новых технологий. «Американцы устроили нам просто шикарный пиар, — считает Никита Агеев. — В Америке, в отличие от России, все необходимо делать публично, поэтому нефтяные компании, с которыми мы работаем, отчитываются о результатах работ». А результаты и впрямь были приметные: «Когда мы входили в США, мы откровенно рисковали, потому что, естественно, ни один хозяин не давал нам хороших скважин, как они их называют, “моя кормилица”. Они давали откровенно убитые скважины, которые не жалко. Чаще всего это скважины с дебетом один баррель в сутки. Они говорили: “Ты нам сделай два барреля, а мы уж дальше экстраполируем это увеличение на другие скважины”. По первым девяти скважинам у нас средняя прибавка была 460 процентов. Сейчас больше, потому что есть скважины, которые выдали 5000–6000 процентов. Если отбросить крайние значения, то мы выдаем в США 400–500 процентов прибавки», — говорит Никита.

Специалисты Novas USA уже провели опытно-промышленные работы в Канзасе, Оклахоме, Луизиане. Сейчас в США у компании подтверждены заказы на работу более чем на тысяче скважин. И это всего за несколько месяцев работы. Пока «Новас» позиционируется в США как российская компания. Но уже в этом году планируется организовать собственное производство полного цикла в Штатах. Офис в Хьюстоне сейчас старается сделать все оборудование полностью из американских компонентов, для этого даже меняют конструкцию некоторых узлов, которые в США невозможно лицензировать или приобрести. Полностью локализованное оборудование избавит компанию от необходимости каждый раз страховать свои работы на скважине заказчика, поскольку переведет все возможные риски в юридическое поле Штатов. Компания планирует сформировать к маю 2014 года не менее 20 бригад со своими каротажными подъемниками, а также построить собственный сервисный центр.

Сейчас американский офис забрасывает москвичей гневными письмами с требованием увеличить количество бригад. Никита им не менее гневно отвечает: надо обучать своих. Американцам же это не по душе: русский инженер един в трех ипостасях: и электронщик, и электрик, и механик. А в Штатах это три разных человека, и платить нужно, соответственно, в три раза больше.

Сунуть, вынуть, поделить

После успеха в США тут же появились заказы на обработку скважин со всего мира. Уже идут работы в Малайзии, Индонезии, Вьетнаме и Кувейте. Есть заказы из Китая, Омана, Бразилии, Канады. Ведутся переговоры с мексиканскими и колумбийскими нефтяниками. Неожиданным для компании стал интерес со стороны европейских стран. Первые кандидаты — Чехия и Албания.

И «Новас» столкнулся с проблемами роста. Главная — обученный персонал: пока на обе московские компании, основную и сколковскую «дочку», лишь 60 человек. Застать Никиту Агеева в московском офисе невероятно трудно: он летает по миру, договаривается о контрактах с нефтяниками и создает региональные офисы — работать со всем миром из Москвы невозможно. Помогают ему в этом три человека из международного отдела.

Во все страны «Новас» выходит через подбор стратегического партнера и создание СП. От партнера — инвестиции в развитие и персонал, от русских — лицензия на технологию и оборудование. Контрольный пакет везде остается за «Новасом». Подобные СП помимо США уже есть в Индонезии, Малайзии, Вьетнаме, скоро начнет работу предприятие в Сингапуре, ведутся переговоры в Кувейте и Омане.

«В Малайзии, Индонезии огромное количество малодебетных скважин. Компании готовы с ходу подписывать крупные контракты. Но мы пока не готовы, сначала надо убедиться, что покажем в тех условиях ожидаемый результат. Потому что провал в какой-то конкретной стране может испортить имидж компании во всем регионе либо даже в мире», — осторожен Никита. Пока «Новас» показывает успешность не менее 80%, причем под успешностью понимается не просто рост добычи, а достижение оговоренных показателей. Для нефтянки это хороший показатель. У некоторых компаний установлено, что 60% успешности любой технологии означает, что ее необходимо промышленно внедрять на всех скважинах.

На кувейтских скважинах с дебетом 100 тонн в сутки такого прироста, как в США, не добиться, но на прибавку в 20–30 тонн рассчитывать можно. Заказчиков это вполне устраивает. В Штатах с некоторыми компаниями удалось договориться на условиях раздела добычи: все работы за счет «Новаса», оплата — 49% от дополнительной добычи нефти. Но в других странах на столь заманчивое предложение не ведутся. Например, малайзийцы предложили полмиллиона долларов, если удастся добавить скважине хотя бы 10 тонн в сутки. А с учетом того, что скважина, поначалу дававшая 500 тонн, теперь дает лишь 50, потенциал восстановления продуктивности куда больше.

Самым лакомым рынком Никита Агеев считает китайский. Для китайцев важно освоить добычу метана из угольных пластов, традиционные технологии не работают. Поэтому правительство КНР выделяет 1,1 млрд долларов на поиск технических решений. «Сейчас в мире нет рентабельных технологий добычи метана из угольных пластов, а они востребованы в Китае, в США, Австралии. В отличие от уже существующих наш метод позволяет работать со всем объемом пласта, а также решать проблему миграции газа в более проницаемые перекрывающие породы, например карбонаты, с которыми мы умеем работать», — объясняет Петр Агеев. Общие запасы угольного метана в мире оцениваются в 260 трлн кубометров (это больше объема разведанных запасов традиционного природного газа), из которых 90% приходится на десять угледобывающих стран, в том числе Россию, Канаду, Китай, США, Австралию.

Никите Агееву Китай не в диковинку, он там проработал в общей сложности девять лет, но продолжает считать тамошний рынок самым опасным: «Китайцы не стесняются задавать напрямую вопрос, глядя прямо в глаза: “Вы не боитесь, что мы вас скопируем?”» Боятся, поэтому сейчас «Новас» ведет патентование по всему миру, планирует вставить датчики расхода проволоки и вскрытия аппаратуры, а также GPS-датчики, которые постоянно передавали бы местонахождение оборудования. Кроме того, каждый генератор состоит примерно из полутора тысяч деталей, которые изготавливаются на разных предприятиях. Конечная сборка — прямо в офисе. Здесь же приведение в порядок генераторов после работы и испытания. Поэтому Никита жалуется, что «Новас» выгнали уже из трех бизнес-центров. Энергии взрыва плазмы достаточно, чтобы в угольных пластах он чувствовался в радиусе полутора километров. Соседям по офису тоже вполне хватает. При этом испытания проводятся не одиночными взрывами, а сериями по 50–100 импульсов. Пробовали «стрелять», засунув генератор в трехсотлитровую бочку с водой, но она при каждом взрыве подпрыгивает на пять-десять сантиметров, и эти прыжки тоже производят немалое впечатление на соседей. Сейчас этажом ниже сидят две «дочки» «Газпрома» — потенциальные клиенты лично могут прочувствовать мощь технологии.

Однако даже если конкурентам удастся скопировать «железо» — это лишь часть ноу-хау компании. Главное же — методика применения. На скважину выезжает бригада, выполняющая лишь технические функции, а весь расчет, сколько и где взрывать на основании геофизических данных, производится в головном офисе компании: режим на конкретном месторождении зависит от типа коллектора и породы, ее пористости, плотности, проницаемости.

Себестоимость комплекта аппаратуры около 1,5 млн рублей. Разброс цен на работы очень велик и зависит от региона: от 15 тыс. долларов в России до полумиллиона долларов за одну обработку в Малайзии. За 2013 год выручка компании невелика: всего 54 млн рублей, это связано с тем, что первая иностранная «дочка» — в США — начала работать только в сентябре.

Согласно только что подписанному в Кувейте контракту, «Новас» будет получать за одну обработку скважины от 100 до 200 тыс. долларов. Одна бригада способна не напрягаясь обработать в год более 100 скважин. В одном только Кувейте, работая двумя-тремя бригадами, компания рассчитывает зарабатывать 30–50 млн долларов в год.

Российский рынок «Новас» бросать не планирует, но понятно, что он будет далеко не основным. Зато в России востребована более «интеллектуальная» услуга: вовлечение неработающих интервалов. «В России геологические службы посильнее, чем в США, они изучают причины, по которым скважины работают недостаточно хорошо, и просят нас вовлечь в работу неработающие пропластки, если геофизика показывает, что нефтенасыщенный интервал не выработан, но не дренируется. Именно на эти услуги у нас контракты с некоторыми российскими компаниями», — рассказывает Никита.

Рвануть помаленьку

Несмотря на взрывной рост спроса на работу с вертикальными скважинами, идею освоить горизонтальные «Новас» не оставил. Отличие в целях и методике работы: в вертикальной скважине главное — вовлечь в работу максимально удаленные участки. На горизонтальных же взрывная волна должна только почистить фильтры и ни в коем случае не сместить границу пласта, что чревато попаданием целого коктейля ядовитых веществ в грунтовые воды. Именно это вызывает наибольшие нападки на самый популярный метод увеличения добычи — гидроразрыв. Химические методы очистки в горизонтальных скважинах затруднительны: нелегко отсечь нужный участок, да и вся кислота под действием силы тяжести чистит только нижнюю половину.

Пока оборудование «Новаса» — это двухсоткилограммовый багаж. Для спуска генератора в вертикальную скважину требуется подрядчик на месте — геофизическая компания с кабелем и оборудованием для спуска, но уже в ближайшие месяцы оборудование планируют поставить на собственные «пикапы». Питания достаточно 220 В от обычной розетки или даже 110 для США, а потребляемая мощность — 500 Вт, в четыре раза меньше, чем обычный чайник.

С горизонтальными скважинами намного сложнее, пропихнуть генератор на несколько километров в узкую скважину нелегко. В «Новасе» потратили несколько месяцев, чтобы перебрать множество вариантов: скважинные трактора, жесткий кабель, насосно-компрессорные трубы. В итоге остановились на российской технологии. Для пропихивания оборудования в скважину будут использовать колтюбинг — гибкую жесткую сталеполимерную трубу, в которой броня вплавлена в специальный пластик с очень малым коэффициентом трения. Установка классического колтюбинга — это громадная неповоротливая махина, для перемещения которой по дорогам нужны специальное разрешение и проработка маршрутов. Поэтому переброска ее из одной точки в другую — большая проблема. Единственный в мире мини-колтюбинг удалось найти в Пскове. Тамошние конструкторы умудрились разместить установку с бобиной на 4,5 км на стандартном четырехосном грузовике.

На 6 млн долларов, полученных от канадцев, Никита Агеев планирует в 2014 году создать автономный мобильный комплекс, который будет состоять из мини-колтюбинговой машины, генератора плазменно-импульсного воздействия и всего сопутствующего оборудования, а также геофизических датчиков. После этого будут проведены исследования, и уж затем можно будет перейти к коммерциализации. Пока сделали первый образец, опробовали его на наклонной скважине, и удалось добиться того, что никому не удавалось: чистить скважину, не прекращая добычи. Сейчас горизонтальные скважины вырабатываются на 20%. Петр Агеев уверен, что с применением плазменно-импульсной технологии удастся довести выработку до 80%. Технологию по горизонтальным скважинам Никита планирует за два года довести до реализации нескольких пилотных проектов, доказать ее работоспособность, безопасность, экологичность и продать. Его канадский партнер уже берет на себя обязательства по продаже технологии.

(обратно)

Совсем один

Премьер-министр Турции изо всех сил пытается удержать власть в стране. Помощи ему ждать неоткуда

section class="box-today"

Сюжеты

Политические кризисы:

Некуда идти

Жизнь после революции

В регионах Украины наступило напряженное ожидание

/section section class="tags"

Теги

Политические кризисы

Отставки и назначения

Политика на улице

Турция

/section

Премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган окончательно лишился защиты Запада и воспринимается уже скорее как обуза, нежели как актив. Если раньше его терпели потому, что рассматривали как противовес России и как показательный (и по сути, единственный) пример успешной исламской демократии в регионе, то сейчас позиции Анкары и Москвы сближаются, а пример больше не нужен. После провала идеи «зеленой демократии» в Египте Запад охладел ко всему проекту демократизации Ближнего Востока.

Остался Эрдоган и без другого своего традиционного щита — поддержки населения. Серьезные экономические проблемы, с которыми столкнулась в последнее время Турция, а также жестокий разгон демонстрантов на площади Таксим нанесли серьезный удар по популярности премьера.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Почувствовав это, многочисленные враги Эрдогана решили воспользоваться ситуацией и убрать его из власти. Все началось в декабре, когда турецкая полиция без согласования с властями провела масштабную операцию под кодовым названием «Большая взятка», в ходе которой по подозрению в коррупции было арестовано полсотни випов из правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Повестка пришла и на имя сына Эрдогана Билала — ему инкриминировалась дача взятки при покупке участка земли в Стамбуле. Затем в прессу стали попадать аудиозаписи дискредитирующих разговоров других лидеров ПСР, которые в том числе свидетельствовали, что к взяточничеству причастен и действующий премьер. О том, что «Эрдоган все знал», говорили и его бывшие министры, которых он лишил портфеля сразу после начала скандала. Исейчас последний шанс премьера сохранить свой пост — региональные выборы, которые пройдут в марте. Эрдоган должен доказать всем, что все еще способен выигрывать.

Больше не союзники

Наиболее популярное объяснение ослабления власти Эрдогана заключается в том, что за этим стоит известный мусульманский проповедник Фетхулла Гюлен. Аналитики шутят, что в одной Турции двум «имамам» оказалось тесно.

Будучи одним из крупнейших суннитских богословов в мире, Фетхулла Гюлен создал одну из самых обширных и при этом закрытых религиозных сект. Он владеет сотнями лицеев, колледжей, университетов, мечетей, молельных домов, общежитий по всему миру и может в буквальном смысле воспитывать свои новые кадры с детского возраста. Официально структура Гюлена всегда занималась исламским просветительством, однако в 1990-е он, как и все исламисты, хотел вернуть Турцию на исламский путь развития. Однако при этом он всегда предпочитал компромиссы и тактику малых шагов, в частности считал необходимым «гармонизировать» интересы Турции и Запада. «С присущим паукам терпением мы должны установить свою сеть, а потом ждать, пока люди в нее попадутся», — убеждал Гюлен своих сторонников.

Подобная позиция не находила поддержки у основной на тот момент исламистской силы в стране — партии «Рефах» во главе с Наджметдином Эрбаканом. Тот отвергал «соглашательские» и «умеренные» позиции Гюлена и предпочитал идти на открытый конфликт с военными и кемалистами — вплоть до публичных обещаний построить мечеть на главной площади Стамбула. Подобные радикальные взгляды привели как к его победе на парламентских выборах 1996 года, так и к организации против него военного переворота в 1997-м. Партия «Рефах», к удовольствию Гюлена, была запрещена, а сам проповедник (на всякий случай сбежавший в США) нашел общий язык с более умеренными, как тогда казалось, последователями Эрбакана — Реджепом Эрдоганом и Абдуллой Гюлем. Созданная последними Партия справедливости и развития при поддержке организации Гюлена не только пришла к власти в 2002 году (уже через год после основания), но и начала постепенный процесс исламизации Турции. При этом Гюлену позволялось усиливать свои позиции в турецких властных и силовых структурах: по некоторым данным, к 2006 году до 80% высших офицеров турецкой полиции были приверженцами проповедника.

Однако, когда политическое поле было зачищено, а кемалистские организации (прежде всего «Эргенекон», созданный светской элитой для контроля над обществом и даже физического устранения неугодных) уничтожены или серьезно ослаблены, Гюлен увидел, что Эрдоган, получивший возможность развернуться, не особо-то отличается от своего духовного отца Эрбакана. Проповедник был недоволен резкой радикализацией внешней и внутренней политики премьера. Первой трещиной между двумя тактическими союзниками считается история с кораблем «Мави Мармара», пытавшимся прорвать израильскую блокаду сектора Газа в 2010 году: Гюлен тогда завил о «безответственности турецкого правительства», которое «не попыталось заранее договориться с официальными представителями Израиля, чтобы получить у них официальное согласие на оказание гуманитарной помощи жителям Газы». Выступил Гюлен и против подавления протестов на площади Таксим. В ответ Эрдоган начал убирать из власти гюленовских людей, а также объявил о намерении закрыть все частные школы, которые входили в сеть проповедника. Сразу после этого и грянула операция «Большая взятка».

Свои сдают

Согласно второй версии, против Эрдогана выступила значительная часть его собственной партии. Причем не только те, кто является последователями Гюлена, — очень многие в ПСР недовольны радикальной трансформацией и авантюрами премьера и не хотят потонуть вместе с ним.

Часть однопартийцев недовольна чрезмерной исламизацией Турции, за которую выступает Реджеп Эрдоган. Если его первые шаги на ниве исламизации, в частности снятие запрета на ношение никаба (женского головного убора, закрывающего лицо), воспринимались обществом как либерализация и демократизация общественной жизни, то нынешние меры, например замена в ряде государственных школ системы европейского образования на религиозное, вызывают масштабные протесты среднего класса. А он, между прочим, всегда считался основным электоратом ПСР. И если раньше перегибы Эрдогана избиратели терпели за его успехи в деле экономического развития страны, то сейчас кредит доверия исчерпан — турецкая экономика в серьезном кризисе. ВВП в 2013 году вырос всего на 2%, с начала 2014 года турецкая лира уже потеряла 15% своей стоимости, а в конце января центробанк повысил средние процентные ставки по кредитам с 7,5 до 12% годовых. В результате многие опасаются, что на мартовских выборах в региональные органы власти ведомая Эрдоганом ПСР потерпит сокрушительное поражение.

По идее в этой ситуации глава партии должен уйти в отставку, проведя тем самым ее ребрендинг. Однако, к неудовольствию ряда членов ПСР, Эрдоган не только не снимает с себя полномочия, но и в лучших традициях ближневосточных диктаторов хочет переписать конституцию под себя. Поскольку устав ПСР мешает ему идти на третий премьерский срок, Эрдоган хочет превратить Турцию в президентскую республику и на августовских президентских выборах снова стать главой государства.

Наконец, партийцев не устраивает чересчур агрессивная внешняя политика Эрдогана, которая пока что не приносит Турции ничего, кроме проблем. Так, дивидендами от участия в сирийской гражданской войне стали лишь десятки тысяч сирийских беженцев, экономические проблемы в юго-восточных областях (ориентированных на торговлю с Алеппо) и обострение курдской проблемы, которую турки и президент Сирии Башар Асад раньше решали совместно. Большими проблемами могут обернуться и заигрывания Эрдогана с Иракским Курдистаном. Как известно, Турция намерена помогать иракским курдам экспортировать их углеводороды через свою территорию, минуя официальный Багдад и контролируемый им порт Басра, — таким образом Эрдоган надеется поставить иракских курдов под свой контроль и оторвать их от курдских боевиков на территории Турции. Однако тем самым Анкара фактически играет на создание независимого Иракского Курдистана, который может стать ядром будущего курдского государства.

Премьер идет до конца

Существует еще одна версия, согласно которой за антиэрдогановской кампанией стоит Запад. У Брюсселя и Вашингтона действительно есть основания недолюбливать чересчур амбициозного турецкого премьер-министра. «В последней предвыборной декларации ПСР говорилось, что Турция уже стала региональным лидером и должна стать мировой державой, влиять на судьбы мира. Американцев также очень настораживают планы Турции по разработке собственного вооружения, включая межконтинентальную баллистическую ракету. Недоволен Запад и активизацией турецко-российского сотрудничества, излишней самостоятельностью турецкого премьера в ближневосточной политике», — считает тюрколог Владимир Аватков. Однако, учитывая масштаб кампании, вряд ли американцы и европейцы являются инициаторами этой атаки, скорее они лишь используют ее для наказания строптивого премьера и не поддержат его ни в конфликте с Гюленом, ни в конфликте с партийной элитой. Эрдогану это продемонстрировали во время его недавнего визита в Германию. Премьер сделал все, чтобы не раздражать немецкого канцлера Ангелу Меркель: в отличие от визита пятилетней давности сейчас Эрдоган не требовал от немецких курдов «отказаться от ассимиляции», а указывал, что они «должны понимать Гегеля, Канта и Гете». Однако это не помогло — Меркель заявила, что скептически относится к перспективам полноправного членства Турции в ЕС и посоветовала Эрдогану «посмотреть в глаза собственной истории» и открыть границу с Арменией.

Впрочем, окруженный со всех сторон премьер сдаваться не собирается и намерен выполнить свое обещание «переломать руки» всем тем, кто покушается на его власть. Так, он отказался искать компромиссы с Гюленом. Проповедник отправил Эрдогану письмо, предлагая миром уладить возникшие между ними разногласия, а Эрдоган ответил тем, что созвал журналистов и показал им этот документ, который, по словам премьера, доказывает наличие устроенного проповедником заговора. Кроме того, премьер занялся активной чисткой госаппарата и правоохранительных структур. Почти семь сотен полицейских отправлены либо в отставку, либо подальше от двух столиц (особо тщательной чистке была подвергнута стамбульская полиция), более 160 судей и около сотни прокуроров лишились работы, а множество других нелояльных представителей судебной системы отправлены в ссылку (в том числе прокурор Муаммер Аккаш, чья подпись стояла на повестке, присланной Билалу Эрдогану). Чистке подверглись и люди, отвечающие за жизнь и здоровье премьера, — на основе данных о прослушивании их разговоров 23 сотрудника были уволены. Зачищаются медиаполе и гражданское общество: принят закон, разрешающий блокировать доступ к интернет-сайтам без санкции суда, а на днях группа из 17 противников Эрдогана была приговорена к сроку от одного до двух лет тюрьмы за то, что они выкрикивали лозунги против премьера.

По мнению большинства экспертов, дальнейшая политическая карьера Эрдогана будет во многом зависеть не столько от его драконовских мер, сколько от мартовских выборов. Если ПСР выступит успешно, то в удачу премьера, возможно, поверят и дадут ему возможность остаться у власти — если не через изменение конституции, то через изменение устава ПСР, после чего Эрдоган просто в третий раз станет премьером. Если же партия с треском провалится (а этот сценарий более вероятен), то не исключено, что уже к августовским выборам во главе ПСР окажется другой человек.

(обратно)

Оживление на заднем дворе

Может сложиться впечатление, что влияние США в Латинской Америке резко ослабло, но это не так. Потенциал для проведения самостоятельной политики у стран региона по-прежнему невелик. Главные же латиноамериканские риски для США — внутри самих Соединенных Штатов

section class="box-today"

Сюжеты

Последняя империя:

Купленные Штаты Америки

Такая опасная безопасность

/section section class="tags"

Теги

Последняя империя

/section

Соединенные Штаты так или иначе фигурируют почти в каждом международном кризисе — кажется, что у Вашингтона есть интересы повсюду, будь то Ближний Восток, Восточная Азия, Африка или постсоветское пространство. И уж тем более общеизвестен американский подход к Западному полушарию как к собственному «заднему двору». Но в последние годы Латинская Америка раз за разом остается на периферии внимания мировых СМИ, разве что там случится некий разрушительный природный катаклизм. Свидетельствует ли такая тишина о том, что на «заднем дворе» США все в полном порядке? Может ли Вашингтон, спокойно полагаясь на ресурсы и поддержку своих южных соседей, заниматься проблемами других регионов планеты? Или, все еще пытаясь играть роль «мирового жандарма» и изнемогая от бесконечных хлопот, вызванных этими попытками, Вашингтон напрасно забыл о своем «ближнем зарубежье»?

До Монро и после Рейгана

Обычно историю отношений Америки с соседями по полушарию начинают с «доктрины Монро». Джеймс Монро — пятый президент США, во время правления которого, в конце 1823 года, Соединенные Штаты объявили, что будут рассматривать любые попытки европейских государств продолжать колонизацию в Западном полушарии или вмешиваться в дела государств региона как агрессивные действия. Другими словами, официальный Вашингтон объявил зоной своих исключительных интересов половину планеты.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Безусловно, начинать с «доктрины Монро» разумно. Однако, чтобы лучше понять специфику нынешних отношений США с соседями по континенту, надо вспомнить самую раннюю историю европейской колонизации в Западном полушарии. Ведь в течение достаточно долгого времени, вплоть до возникновения США и даже некоторое время спустя, поразительных колониальных успехов в обеих Америках достигла Испания. В то время как на месте колоний, из которых впоследствии возникли США, дышали на ладан крохотные и бедные поселения выходцев с Британских островов и из других регионов Северо-Западной Европы, немногочисленных, зачастую одержимых религиозных фанатиков, люмпенов и всяческих авантюристов, на юге Северной, в Центральной и Южной Америке процветала гигантская колониальная империя. Пока на атлантическом побережье современных США колонисты судорожно соображали, чего бы еще накопать съестного, как избежать мучительной смерти в руках индейцев и сколько бы ведьм еще сжечь, американские подданные испанских королей пользовались услугами обширных и надежных транспортных и почтовых систем и учились в университетах.

Если совершить исторический прыжок из тех времен больше чем на триста лет вперед, в годы правления Рональда Рейгана, сорокового американского президента, то мы увидим разительные перемены: большую часть Северной Америки занимает государство, созданное потомками именно тех чумазых и полудиких колонистов с атлантического побережья. Это государство с передовой наукой, внушительным экономическим ростом и огромной военной мощью способно легко и мгновенно менять (по необходимости убивая) руководителей нескольких десятков государств, возникших на обломках испанской колониальной империи. (Да и времена величия Испании давно миновали.) При этом большинство этих государств известно своей беспокойной жизнью, бесправием жителей, политической нестабильностью и бедностью.

Условия интеграции

Об истории и причинах таких перемен написаны бесчисленные тома. Успех США сделал их привлекательными для эмигрантов со всего Западного полушария. В результате в годы после президентства Рейгана и завершения холодной войны в Соединенных Штатах сформировалось настоящее отдельное государство испаноязычных американцев.

Почему важно именно президентство Рейгана? Дело в том, что помимо всего прочего именно в эти годы специалисты стали все чаще говорить о «культурных войнах» как одном из основных элементов американской внутренней политики. Вопрос образования и интеграции иммигрантов стал одним из основных фронтов этой войны — консерваторы, вдохновленные успехами Рейгана, перешли в массовое контрнаступление. По их мысли, в стране должна быть единая культура, опирающаяся на единые традиции и язык; либералы же, напротив, выступали за необходимость не просто двуязычного образования, а подчеркивания культурных различий между группами американского общества.

Спор этот продолжается до сих пор. И обе точки зрения не только опасны для внутренней стабильности страны, но и могут серьезно осложнить отношения США с их латиноамериканскими соседями. Консерваторы и представляющие их республиканцы уверены, что о силе американского государства и общества можно будет окончательно забыть, если отказаться от признания некоего набора базовых, традиционных ценностей. Позиция эта не лишена смысла, вот только, отстаивая ее, многие республиканские политики доходят до оскорблений миллионов испаноязычных граждан, подпитывают ксенофобские настроения и портят имидж США в глазах населения и политиков латиноамериканских государств.

Либералы, главным образом демократы, стараются всячески угождать испаноязычным избирателям, понимая, что это самая быстрорастущая демографическая группа американского общества и от ее поддержки зависит успех на любых выборах. Именно в связи с этим продолжается курс на облегчение условий интеграции — новым и будущим иммигрантам, а также новому поколению испаноязычных американцев уже не нужно принимать культуру и традиционный набор ценностей, доминировавшие в США еще лет тридцать лет назад.

И тут возникает главный вопрос, от ответа на который будет зависеть будущее не только отношений США с соседями, но и Соединенных Штатов как таковых: если традиционные американские ценности (трудолюбие, ориентация на сотрудничество, критическое мышление, либерализм, традиции самоуправления, взаимное уважение и многое другое) помогли США достичь лидерства во многих областях, опередив в том числе латиноамериканские страны, зачастую начинавшие с куда более выгодных позиций, то почему современная Америка должна отказаться от собственной цивилизационной модели, перенимая культуру южных соседей?

Умеренный антиимпериализм

Возможно, именно эта культура помогла многим государствам Латинской Америки достичь экономических успехов в конце прошлого — начале нынешнего века? На этот вопрос едва ли можно ответить утвердительно, скорее эти экономические успехи стали возможны благодаря изменившейся международной обстановке в условиях глобализации.

Экономическаямодель лидеров региона (Бразилии, Мексики, Аргентины, Колумбии, Чили) основана на активном участии в международном разделении труда, многие местные фирмы по-прежнему выполняют роль младших партнеров компаний США. Экономическое положение многих государств региона, даже относительно развитых, продолжает оставаться шатким — постоянные валютные проблемы Аргентины, недавно вновь обострившиеся, являются тому наиболее наглядным примером. Соседство с Соединенными Штатами и защищенность региона от крупных геополитических потрясений позволяют латиноамериканским странам сегодня развиваться быстрыми темпами.

Относительное экономическое благополучие последних лет дает им возможность быть более самостоятельными и уверенными в своих силах в международных делах. Однако говорить о том, что эти страны уже играют самостоятельную роль в международных делах за пределами региона, преждевременно. За последнее десятилетие немало было написано о том, что США больше не контролируют свой «задний двор», что появились такие лидеры, как Чавес в Венесуэле, Моралес в Боливии, Корреа в Эквадоре, Умала в Перу, активно противопоставляющие себя и свои страны Вашингтону. В несколько меньшей степени это касается мексиканских и бразильских политиков.

Под руководством Кристины Фернандес де Киршнер Аргентина, ранее являвшаяся едва ли не вассалом США, все больше отдаляется от своего бывшего патрона

Фото: ЕРА

Конечно, для антиамерикански настроенных наблюдателей подобное развитие событий выглядит очень привлекательно — Латинская Америка в едином порыве поднимается против империализма янки! Однако на деле подавляющее большинство этой фронды Вашингтону сводится к риторическим выпадам. Чавес — лучший тому пример: за годы пламенных выступлений венесуэльский президент не предпринял ни одного сколько-нибудь серьезного шага против США, а Венесуэла продолжает поставлять туда нефть и нефтепродукты.

Удивляться этому не стоит: домашние беды всегда проще объяснять происками могущественного внешнего врага, сплачивая тем самым избирателей, однако всем латиноамериканским лидерам по-прежнему очевидно, что США остаются доминирующей силой в Западном полушарии в военном, политическом, культурном, а самое главное, в экономическом отношении.

С другой стороны океана

Возможно, положение могло бы измениться, если бы латиноамериканское недовольство США получило существенную организующую поддержку мощной внешней силы. Главным претендентом на эту роль в последние годы стал Китай. Наиболее серьезен интерес Пекина к энергетическим богатствам Южной Америки, в особенности Венесуэлы.

Однако нельзя сказать, что это сотрудничество направлено против Вашингтона. Во-первых, эскалации глобального противостояния США и КНР сильно препятствует их взаимозависимость. Во-вторых, энергетическое сотрудничество Китая с Венесуэлой (и другими латиноамериканскими государствами) напрямую не затрагивает интересы североамериканских компаний. Как правило, речь идет об увеличении общих поставок латиноамериканских энергоресурсов на мировые рынки без ущерба для США. Напротив, эти поставки даже выгодны Америке: чем больше нефти на мировых рынках, тем ниже и стабильнее цены. В-третьих, латиноамериканские проекты не самые важные для китайских энергетиков. Китайскому ТЭКу Латинская Америка сегодня интересна как полигон для коммерческих проектов, а не как ресурсная база для удовлетворения растущего энергетического спроса КНР. Последнее с учетом всех расходов, особенно на доставку нефти до Китая, будет иметь смысл только при сверхвысоких мировых ценах на нефть.

Учитывая вышесказанное, не приходится всерьез рассчитывать, что Китай в обозримой перспективе будет проводить политику закрепления на «заднем дворе» Америки, направленную против Вашингтона. Политика Пекина в Западном полушарии идентична китайской политике в большинстве других регионов мира: главная ее цель — расширение присутствия китайских компаний. Конечно, и в такой стратегии для США есть угроза. Если китайские фирмы будут более успешно конкурировать с американскими, это нанесет ущерб интересам Соединенных Штатов.

Совсем недавно на помощь американским компаниям в их борьбе с конкурентами в регионе пришел Верховный суд США, в двух прошлогодних вердиктах отвергнувший практику подачи исков против американских и других зарубежных компаний, имеющих американские подразделения, за правозащитные нарушения в их зарубежной деятельности. Правда, эти решения Верховного суда полностью не избавили американские компании от гнета домашнего общественного мнения по поводу возможных нечистоплотных действий за рубежом.

Их китайские конкуренты обычно избавлены от этого бремени: экономическая эффективность и достижение поставленных целей — главные критерии успешности деятельности китайцев. Благодаря такому подходу китайским компаниям удается более эффективно конкурировать с западными в разных регионах развивающегося мира. Латинская Америка в этом смысле особенно показательна не только из-за географической близости к бдительной американской общественности, но и из-за многочисленности правозащитников среди испаноязычных американцев.

По лезвию бритвы

Подводя итоги, нужно отметить, что слово «вызов» наиболее точно описывает нынешние и будущие отношения США с южными соседями. С одной стороны, о каких-то острых проблемах говорить пока не приходится. С другой — Вашингтону сегодня просто некогда полноценно заниматься отношениями с государствами Западного полушария. Однако без внятной и эффективной стратегии этих отношений Латинская Америка будет все быстрее отдаляться от Вашингтона, если не в сторону другого центра влияния (в первую очередь Китая), то в «свободное плавание». В любом случае отсутствие позитивной динамики в отношениях с южными соседями грозит Вашингтону утратой лидирующих позиций американских компаний в регионе.

Но возможными экономическими неприятностями дело не ограничивается. Американским элитам надо понять, как они собираются действовать в условиях дальнейшей неизбежной «латинизации» США. Попытка решительно бороться с этим процессом (она может быть предпринята, например, если к власти придет республиканский президент, что сегодня маловероятно, но не исключено) имеет минимальные шансы на успех и грозит серьезно испортить отношения с соседями. Если же американские элиты, напротив, пустят идущую «латинизацию» на самотек, то будут все основания ожидать роста культурных и политических конфликтов, социального напряжения и вообще всяческой неразберихи в американской жизни. В этом случае фактически происходящая сегодня трансформация цивилизационно-культурного кода США может нанести серьезный удар по американским позициям в международных отношениях.

Латиноамериканский геополитический вызов — один из лучших примеров, демонстрирующих перенапряжение внешнеполитических сил Вашингтона. США в обозримой перспективе предстоит осознать, что не все национальные интересы равны. Америке надо будет решить, что важнее — развитие отношений с демографически и экономически растущими соседями или, скажем, безопасность ближневосточной нефти.

Латиноамериканским странам тем временем необходимо окончательно определиться с их местом в международных отношениях. Если они не хотят (а иногда уже просто не могут) быть лишь чьим-то «младшим партнером», то нужно доказать обоснованность своих претензий. Пока же там много антиамериканского шума (особенно в электоральной политике), но мало самостоятельных действий. Десятилетиями государства региона пользовались целым рядом преимуществ, которые им давало соседство с США: от таможенно-тарифных льгот до безопасности и борьбы с преступностью. Занимая самостоятельные позиции, враждебные Вашингтону, они должны быть готовы к утрате этих благ.

В последние годы нередко проводились параллели между российским «ближним зарубежьем» и американским «задним двором». Некоторые заявляли, что если Вашингтон пытается досаждать России на постсоветском пространстве, то и Москва должна быть активнее в Латинской Америке. Но даже беглый анализ американской внешней политики США убеждает, что нынешние американские попытки вмешиваться в дела разных регионов планеты редко приводят к позитивным для Америки итогам — гораздо чаще итог бывает прямо противоположным. Так что ответ на вопрос о формате российской политики в Латинской Америке очевиден: активность стоит проявлять лишь тогда, когда благодаря этой политике Россия может получить ощутимые преимущества. Например, если Венесуэла хочет приобрести российское оружие, а Куба — пригласить российских энергетиков для поиска газа и нефти на шельфе острова. В остальных случаях лучше заниматься налаживанием отношений с государствами, расположенными ближе к российским границам. Забытая в последние годы Вашингтоном Латинская Америка лишний раз в этом убеждает.               

(обратно)

«Однополое усыновление» и международное право

Вопрос об отношении к однополым бракам обозначил цивилизационный разрыв между Россией и современным Западом, чего не смогли сделать даже пресловутые споры о демократии. На это можно взглянуть с разных точек зрения, но вот в вопросах усыновления наши позиции, безусловно, правомочны и неоспоримы

section class="box-today"

Сюжеты

Россия и Европа:

Нафталиновое противостояние

Кто тут не любит Россию?

/section section class="tags"

Теги

Россия и Европа

Новое законодательство

Скандалы

Вокруг идеологии

Долгосрочные прогнозы

Их нравы

/section

Правительство РФ внесло существенное изменение в российские Правила передачи детей на усыновление, приведя их в соответствие с прошлогодними поправками в Семейный кодекс. Постановление от 10 февраля дополняет пункт 3 Правил, исключив из числа возможных усыновителей «лиц, состоящих в союзе, заключенном между лицами одного пола, признанном браком и зарегистрированном в соответствии с законодательством государства, в котором такой брак разрешен, а также лиц, являющихся гражданами указанного государства и не состоящих в браке». Не предвосхищая того, какой будет практика выдачи разрешений на усыновление обычным супругам из стран с разрешенными однополыми браками (а это Франция, Испания, Бельгия, Канада, Норвегия, некоторые другие и ряд штатов США), скажем о международном контексте, в котором российское правительство приняло этот документ.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Наметившийся в 2003–2004 годах рост критики извне в адрес России и в самом деле был вызван рядом причин. Но интересно при этом, что он практически совпал с принятием в июне 2003 года в Бельгии закона о легализации однополых браков. Разумеется, мы далеки от того, чтобы сводить противоречия к этой причине, но не стоит и продолжать игнорировать тот эпизод, особенно с учетом роли, которую данная проблематика сыграла в дальнейшем. Эскалация ценностных разногласий между сторонами постепенно набирала ход одновременно с принятием соответствующих законов об однополых браках в странах Европы и ряде штатов США. В 2011 году певица Леди Гага приехала на гей-парад в Риме, чтобы оттуда критиковать Россию, а позже госсекретарь Хиллари Клинтон признала финансирование этого выступления ее ведомством.

Главной проблемой является то, что за счет критики нарушения прав меньшинств формируется некий международный фронт, который может превратиться в серьезное препятствие для продолжения диалога между Россией и Западом. Данный фронт не является постоянным, но проявляет себя ситуативно. Так, попытки оказать давление на Россию «по секс-линии» делались в преддверии Олимпиады в Сочи.

Человечество сформировало определенные моральные нормы, рамки приличия и правила поведения. В то же время представители постмодерна приучили нас воспринимать любую ситуацию как нечто дозволенное, а понятие нормы считать устаревшим. Человек сам определяет, как, а главное, с кем разделить свою жизнь. Однако там, где разговор идет о брачных партнерах, нельзя отмахиваться от вопроса о том, как быть детям.

В июне 2013 года был принят закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», который в целях обеспечения «гармоничного и полноценного воспитания» запрещает однополым парам усыновлять или брать под опеку детей. Принятие закона послужило еще одним поводом для того, чтобы бросить «антилиберальный» аргумент в российский огород. Тем не менее критику в адрес закона (как и ту, которую наверняка вызовет свежее постановление правительства) можно считать полностью необоснованной, поскольку она идет вразрез с нормами международного права, на которые любят ссылаться представители Запада.

Согласно Конвенции ООН о правах ребенка (в существующей редакции — с ноября 1989 года), дети с необходимостью должны быть защищены как от физического, так и от психологического насилия со стороны родителей (ст. 19). Обеспечивается ли надлежащая защита однополыми опекунами, до сих пор остается спорным вопросом. Однако результаты исследования, проводившегося в течение полутора лет в Техасском университете в Остине (США), опубликованные в журнале Social Science Research, приводят совсем не безоблачную статистику. Так, уровень суицидальных настроений среди подростков, воспитывающихся однополыми парами, составляет 24%, в то время как воспитание традиционными семьями позволяет говорить всего о 5% подобных случаев. Кроме того, острыми остаются вопросы половой идентификации, а также профессионального самоопределения. По данным исследования, дети «нетрадиционных родителей» по мере своего взросления на 20% чаще остаются безработными. Связано это с депрессией или пагубным примером «взрослой» жизни, учеными оценивается по-разному. Возможно, объяснение можно найти в знаменитом исследовании Марка Регнеруса , который обосновал высокий уровень риска получения психологического ущерба тем, что структура гомосексуальной семьи далека от устойчивой. Дети становятся заложниками психологических трудностей, обусловленных вероятностью более частых разрывов между однополыми партнерами по сравнению с гетеросексуальными родителями.

Помимо этого, важными при рассмотрении данной проблемы являются статьи 21 и 29 Конвенции. Первая обязывает государства обеспечивать при усыновлении детей из другой страны нормы, принятые в отношении усыновления внутри страны. Вторая говорит о том, что государства обязаны гарантировать целостное образование усыновленных детей, которое будет ориентировано на «воспитание уважения к родителям ребенка, его культурной самобытности, языку и ценностям, к национальным ценностям страны, в которой ребенок проживает, страны его происхождения и к цивилизациям, отличным от его собственной». То есть защищены должны быть и «широта взглядов», и традиционные ценности, если они разделяются в стране происхождения.

Таким образом, можно заключить, что российская власть имеет полное право на международно-правовом уровне защищать исконно российские традиции. На них обратил внимание и Владимир Путин в ежегодном послании Федеральному собранию, говоря о нашем многовековом опыте, великой истории и культуре, а «не так называемой толерантности, бесполой и бесплодной».

(обратно)

Возможен ли Бог в мире страдания

На вопросы «Эксперта» отвечает епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов), председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению РПЦ. Разговор о благотворительности вывел нас на очень острую тему

section class="box-today"

Сюжеты

Религия:

Приговоренные к смерти

Религия появилась только в Новое время

/section section class="tags"

Теги

Религия

/section

Многие говорят: «Ну и где же ваш Бог, когда в мире есть Беслан, торнадо, которые уносят тысячи жизней, есть страшные болезни, когда дети рождаются уродами, когда несправедливость везде? Где ваш Бог? Или его нет, или он — зло, раз допускает такие муки».

Я не знаю, как отвечают на этот вопрос иудеи, мусульмане, я знаю, что путь, например, буддистов — избежать страданий, уйти от них.

Христианство предлагает другой путь — принятие страданий, понимание их смысла, сочувствие, соучастие.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Только во Христе ты получаешь ответ на вопрос, почему одни люди страдают, а другие нет. Потому что меня, скажем, очень мучило: что происходит в мире? что за жеребьевка такая? это случайный выбор или действительно каждый страдающий в чем-то грешен? или его родители? Я знаю, что это не так, — по моему опыту, по житиям святых, даже по Евангелию, когда Христу встречается слепорожденный и ученики спрашивают: что подумать об этом слепом? Сказать, что он согрешил, нельзя — он слепым родился. Не за грехи ли родителей он страдает? И слышат в ответ: «Не согрешил ни он, ни родители его».

Ну а что же тогда? Христианство на это отвечает так: Господь пришел на землю, чтобы разделить страдания людей, и христианские святые не отгораживались от чужого страдания, не стремились уйти от него, как Будда, и каждый здоровый человек тоже призван соучаствовать в этом страдании.

Многие богатые люди устраивают себе отдельный островок в этом море страданий и живут там счастливо за стеной — с деньгами, охраной, ездят на спецмашинах, летают спецрейсами, везде у них вип-зоны. Христианин же, мне кажется, понимает, что страдание есть следствие греха во всем человечестве, и если ты не болен, если ты не страдаешь, то не потому, что ты такой везунчик, а потому что Бог тебя призывает к соучастию в страдании других. Ты должен быть глазами для слепого, ушами для глухого, ногами для хромого, ты должен быть помощником инвалидам, людям, которые сами не могут двигаться, чтобы в этом единстве являлась любовь.

И если ты это понимаешь, тогда вопрос, почему в мире есть страдания, перестает тебя волновать. Потому что если человека окружает любовь, он уже не так страдает. И больному ребенку, если у него есть родители, которые его любят, которые окружают его заботой, легче освоиться со своей инвалидностью.

Часто человек, ухаживающий за больным, больше страдает, чем его подопечный. И если рассматривать человечество как единый организм, как предлагает христианство, если мы все — один всечеловек и во Христе имеем радость общения с Богом, мы можем преодолеть все наши скорби и трудности, можем получить прощение грехов, и тогда отходит на второй план, кто именно страдает — ты или другой. Нет этого мучительного вопроса: почему же так? почему кому-то одно, а кому-то другое?

— Но ведь те богатые, которые, живя в своих изолированных оазисах, щедро финансируют благотворительность, сами к чужому страданию не прикасаются.

— Нет, я думаю, прикасаются. В евангельской притче о богаче и нищем Лазаре, который лежал у его ворот, богач был осужден не за то, что был богат, а за то, что Лазарю ничем не помог и даже крошки ему не дал со своего стола. И трудно богатому войти в Царство Небесное именно потому, что мы все призваны делиться с другими, мы все призваны жить для других, и просто жить для себя ты не можешь.

— Когда-то в России богатые семьи занимались благотворительностью из поколения в поколение и видели оправдание своего богатства в том, что использовали его для служения Богу и ближнему. Но сейчас само слово «служение» вызывает вопрос: кому? И ответ для многих не очевиден. С другой стороны, благотворительность в мире, полном агрессии и лжи, требует организации, непрерывной упорядоченной работы на всех уровнях. И чтобы этим заниматься, человек должен четко знать, зачем ему это.

— У нас государство до сих пор сохраняет монополию на социальное служение, поэтому оно у нас практически не развивается. У человека, как правило, нет выбора, где получить помощь — в госучреждении или в НКО. И если так будет продолжаться, мы никогда не достигнем уровня больниц, домов престарелых и хосписов Европы или, скажем, Америки. Потому что этим должно заниматься все-таки общество.

Казалось бы, хорошо — у нас самые большие дома-интернаты, но иностранцы смотрят на нас с ужасом, когда слышат, что в доме-интернате живет пятьсот-шестьсот человек: там же превращаешься в деталь какой-то машины, в винтик. С другой стороны, о тебе заботятся, тебя кормят, тебе стирают, и на это тратятся огромные средства: у нас в Москве это больше ста тысяч в месяц на ребенка в детском доме для инвалидов.

Ситуация странная. Мы все поворачиваемся лицом к общественной благотворительности, к тому, что делает Церковь, и все никак не повернемся. Хотя если дать обществу возможность взять это в свои руки, то и протестов и каких-то негативных явлений было бы у нас меньше, потому что многие люди нашли бы свое дело, смогли бы являть свою любовь, свою заботу. Но, конечно, нужно, чтобы этим занимались не только «низы», но и «верхи», ведь у нас когда-то самыми активными благотворителями были не крестьяне, не рабочие, а дворяне…

— …императорский дом…

— Императорский дом. А у нас создаются общественные советы, попечительские советы, но это на бумаге — они же не действуют, у них нет никаких прав, они не могут снять директора, не могут ночью прийти проверить детский дом или больницу. А ведь больница днем и больница ночью — две разные больницы. И детский дом днем или когда в него пришла комиссия и детский дом ночью — два разных детских дома. Конечно, можно везде поставить видеокамеры, чтобы понять, что там происходит, может, когда-то это и сделают, но ситуация мало изменится.

Но самое главное — это то, что наш народ, который раньше называли богоносцем, стал толпой разрозненных личностей, и у каждой своя вера. Например, человек не признает ни одной из религий, но верит в какое-то абстрактное божество. И что с этой верой делать? Ну хорошо, я знаю, что «там что-то такое есть», но как с ним дальше-то общаться? Не общаться? Просто бояться и ждать встречи с ним или что? Или надеяться, что оно доброе и все тебе простит, что бы ты ни сделал? Вот это главная причина, главная беда.

У нас же в храмы по воскресеньям ходит ничтожно малое число людей. А для большинства «я православный» означает просто «я крещеный», «я русский», «я не мусульманин», но это все слова, за которыми ничего нет.

Я бываю в школах. Спрашиваю у девочек в десятом классе, что такое целомудрие, — они не знают, они не слышали этого слова. Спрашиваю, что такое кротость, — эта добродетель неизвестна современным людям. «Кто смел, тот два съел». Что там еще? «Нахальство — второе счастье», «для себя любимого». Вот это они знают, они этим живут. Это везде написано, об этом везде говорят. А то, что было существом жизни русского народа, уничтожается, этого уже нет.

Люди пока еще боятся, но в конце концов и этот страх может исчезнуть. И будет как в Аргентине, где оголтелые полуголые тетки штурмуют католический храм, а мужчины со слезами на глазах его защищают. И мы тоже к этому можем прийти, если не будет положено духовно-нравственное основание жизни народа.

— Вы говорите, что в народе иссякают какие-то вечные ценности. Но до революции Россия была православной страной, однако тот самый «народ богоносец» чуть ли не в одночасье превратился в богоборца. Где то звено, с потери которого все начинает распадаться? И можно ли уловить точку невозврата?

— Так как раз милосердие, помощь нуждающимся, забота о людях и могут сплотить, соединить общество. И это удивительно, что у людей, несмотря ни на что, есть такая тяга к добру. И часто это не церковные люди. В регионах много людей отзывчивых на чужую боль, на помощь другим. Об этом свидетельствуют и деньги, собранные прошлой осенью для пострадавших от наводнения на Дальнем Востоке. Просто нужно людям помочь, подсказать, как обрести устойчивость в мире, в котором мы с вами живем.

Люди нецерковные, по моим наблюдениям, иногда скорее откликаются на беду. С другой стороны, среди церковных добровольцев — тех, кто остается в этом служении — не только в чрезвычайных ситуациях, а на годы, — больше, чем в светских волонтерских организациях.

У нас в России сейчас уже около трехсот сестричеств, а ведь сестра милосердия — это трудное служение, ими становятся женщины, которые хотят всю свою жизнь посвятить нуждающимся. Таких людей сейчас, может быть, стало не меньше, но, во всяком случае, их по-прежнему не так много. Зато у нас сейчас очень большой приток людей, которые хотят помогать в свободное от работы время, добровольцев. Таких очень много.

Так что это движение развивается. Может, потому, что я стал встречаться с большим количеством людей, но мне сейчас видится, что готовых помогать нуждающимся стало гораздо больше.

— А когда к вам приходят нецерковные люди, имеет ли значение их побудительный мотив? Это может быть какое-то глубокое переживание, а может, просто друг сказал: «Пойдем за компанию». Это принципиально?

— Мотив, конечно, имеет значение. Но он может измениться, а действие — остаться. Один духовный писатель говорит, что даже если ты заплакал от обиды или от уныния, ты можешь превратить эти слезы в плач о грехах. То есть действие остается тем же самым, но мотив меняется, и само действие приобретает для человека другую значимость и ведет к другому результату.

Епископ Пантелеимон: «Принятие правильного решения — это не ход мысли,это изменение духа»

Фото: Виктор Зажигин

— Развитие волонтерства, конечно, вселяет надежду, но это все по большей части в городах. А у нас хватает медвежьих углов, где люди влачат существование в полной безнадежности, они никому не нужны. Церкви там нет и на их памяти никогда не было, до районных властей не достучаться, живут как в аду. Как помочь им?

— Бедность — она не только в медвежьих углах, она и в Центральной России. И таких людей огромное количество. Но что интересно: дров у них нет, а телевизор есть. И все эти люди в деревнях живут той жизнью, что в телевизоре. И происходит раздвоение: вот есть реальность, где все плохо, где ты пьешь, где нет денег, но есть телевизор, который погружает тебя в жизнь-мечту. Ну, у молодежи есть еще интернет.

Что может людям помочь? В девяностые годы очень большая надежда была на Церковь. Я помню, приходишь к какому-то начальнику: вот, Церковь нам поможет, батюшка, вот вы давайте что-то сделайте. Но помогает не Церковь, помогает Христос. Не какая-то организация хороших, умелых, знающих людей — вот пригласить их, выбрать какую-то хорошую партию, и все будет хорошо. Но такой партии не существует, люди-то во всех партиях одинаковые. А когда человек приходит к власти, у него больше соблазнов, больше искушений, и бывает трудно их преодолеть.

И Церковь тоже состоит из людей. И они далеко не святые. Люди в Церковь приходят учиться святости, но они такие же, как те, которые туда не ходят. Просто у них есть путь, они знают, куда идти, знают, как бороться с грехом. И пока человек не обратится ко Христу, пока у него не произойдет с Ним личной встречи, он обречен на страдания. На блуждания во тьме. И на веру в ложные идеалы.

И только Христос, обращение ко Христу может помочь человеку. И где бы человек ни жил — в каком-то таежном углу, или в Смоленске, или в Москве — если он верит во Христа, его жизнь преображается, он делается другим.

Добровольцы нашей службы «Милосердие» недавно рассказывали про одну парализованную старушку, к которой приходишь, а она всегда радостная. И им с ней приятно говорить, общаться, хотя она инвалид, не выходит из дому и не может жить без посторонней помощи. Но у нее есть в душе что-то, чего нет у других людей. Вот это и есть обращение ко Христу. Не просто всем ходить в церковь по воскресеньям, а обрести вот это знание, что есть Христос и общение с Ним в молитве, в чтении Евангелия, в таинствах Церкви — только это одно и может спасти человека от деградации, заблуждения и гибели.

И задача Церкви как раз явить Христа.

Конечно, мы, церковные люди, плохо умеем это делать. Но не нужно делать из этого поспешных выводов. Некоторые люди приходят в Церковь как в театр или на концерт — сейчас им будут показывать представление, будет музыка, будет интересно, и люди вокруг такие замечательные, хорошие. А Церковь — это музыкальная школа: ты пришел, тебе дали скрипку — учись, играй, и рядом с тобой такие же — кто на барабане, кто на скрипке учится.

Церковь — училище, и если ты хочешь научиться чему-то, ты будешь учиться рядом с такими же, как ты, людьми, которые, может, даже хуже, чем ты.

— Вы привели пример парализованной старушки, которая излучает радость. Но это редкость. И желающих помогать детям, даже трудным и больным, больше, чем старикам. Они бестолковые, капризные, а главное, они все равно на финишной прямой. Тут и не хочешь, а задумаешься и о своей смерти. Но мы не хотим о ней думать, мы не понимаем, зачем человеку память смертная. И не получается у нас милость к старикам.

— Если человек верит в Бога, если он прожил жизнь с Ним, это другая старость. Я как-то в одной деревне под Смоленском зашел в маленькую больничку, коек на двадцать, и там лежали две деревенские бабушки, такие милые. Я говорю: «Как вас зовут?» Одна говорит: «Меня — Танька». Прожила весь страшный двадцатый век, сохранила веру, хорошо бы, говорит, конечно, причаститься и в церковь сходить, да где же — у нас тут церковь закрыли, хоть бы батюшку пригласить, да где же его взять? Удивительная кротость и смирение. И нет уныния никакого.

Я помню, раньше для меня старики были каким-то особым классом людей. И мне они были не очень интересны. Теперь, когда я сам стал старым, я по-другому смотрю на людей: мои знакомые, которых я помню молодыми, стали старушками и стариками, но я смотрю на них, вижу их в молодости, и мне как-то легче их понять. Я смотрю на старого человека и думаю: он же в молодости был совсем другой. Думаю, что в вечности образ человека не тот, что в старости, когда человек уже умирает, а тот, который был на пике его расцвета, — таким человек будет для вечности. И знание об этом помогает примириться и с какими-то стариковскими немощами, и с болезнями.

— Но есть еще ситуации экстремального страдания: теракты, катастрофы, вооруженные конфликты — они видоизменяются, но так или иначе все время присутствуют в нашей жизни. И когда рядом с тобой человек получает смертельное ранение, а ты ничем ему не можешь помочь, есть какое-то христианское понимание, в чем в таких пиковых ситуациях выражается милосердие?

— Можно помочь молитвой. Это для человека неверующего молитва — просто констатация того, что больше ничего нельзя сделать: ну, мол, остается только молиться. Но я по своему опыту знаю, что молитва уменьшает страдание, сокращает мучение. У Церкви есть специальный чин: молятся не о выздоровлении, а о том, чтобы страдания скорее закончились.

Но в чем еще проблема нашего общества? Мы слишком много знаем о том, что происходит по всему миру, и слишком мало знаем о своей душе. Раньше люди жили ею и пытались навести порядок в ней, вокруг себя, с близкими своими. А мы погружены в телевизор, компьютер, а что там в душе — наоборот, стараешься от этого отойти и забыть.

А если каждый будет, в хорошем смысле, погружен в себя, он увидит и беду вокруг себя, и будет помогать нуждающимся. Но если он не наведет порядок в собственной душе, то ничего не изменится. Преподобный Серафим Саровский говорил: стяжи мир в своей душе, и вокруг тебя спасутся тысячи. Если у человека мирная душа, вокруг него образуется некое поле, оазис, входя в который и другие люди тоже приобщаются к этому свету, к этой радости. Им становится вдруг ясно, как им надо жить. Потому что принятие правильного решения — это не ход мысли, это изменение духа.

— Есть народная мудрость: не делай добра — не получишь зла. Но трактовки у нее разные, есть прямолинейная, а есть и такая: мол, человек думает, что делает добро, но, как говорится, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Мы хотим облегчить чье-то страдание, но иногда страдания нужны человеку больше, чем лекарство. Как понять, где граница твоего вмешательства в чужую судьбу?

— Двадцатый век — революционный, век всевозможных перемен — показывает, что очень часто то, что делается во имя светлого будущего, ведет к страшным катастрофам и страшным трагедиям. Но православный человек, верующий человек, ориентирован не на свое личное представление, как сделать лучше, а на стремление понять и исполнить волю Божию. На исполнение заповедей. А заповеди как раз и помогают не навредить другому человеку. Потому что правило «не навреди» актуально не только для врачей, но и для любого служения — и для учителя, и для социального работника, и для руководителя.

Говорят, что есть такая «одиннадцатая заповедь начальника» — не мешай. И очень часто вмешательство в жизнь других, кажется, должно быть к лучшему, а получается, только ухудшает положение. Здесь нужна мудрость. Но православному человеку легче, он знает, что есть Бог, что у Него есть план об этом мире, и нужно просто стараться действовать в соответствии с этим планом. Мы не всегда ясно его представляем, но можем ощутить его чутким сердцем, понять, что здесь лучше не вмешиваться, не мешать.

Да, такая чуткость приобретается с большим трудом. Но если ее нет, то может случиться трагедия: человек возомнит себя гением, который спасет человечество. Если он обуян гордостью, ему кажется, что он все понимает. Такие безумцы как раз и становятся диктаторами и увеличивают страдания людей.

— Ну, страдания-то неизбежны…

— К сожалению, многие этого не понимают. Мы боимся страданий. Как ребенок боится зубной боли. И это естественно. Когда Христос готовился к крестному страданию, он ужасался и просил, чтобы эта чаша его миновала. Если даже Богочеловек по своему человечеству страшился страданий, то что говорить о нас? Конечно, человеку естественно их бояться. Но принимать их все-таки нужно. И бояться их не настолько, чтобы пытаться избежать всеми способами. Потому что страдания есть знак неблагополучия, греха, неисправности этого мира. Знак того, что у нас, людей, не все хорошо.

И они помогают обратиться к другому миру, обрести другую жизнь. Вечную. Не в том смысле, что, мол, здесь терпи — там тебе будет хорошо, а уже здесь на земле ты можешь почувствовать, прикоснуться к этому другому миру — миру любви, радости, покоя. И путь к этому, приобщение к этой радости — это и есть христианство.     

(обратно)

Искусство жить с искусством

В центре современной культуры «Гараж» начала работать выставка «Личный выбор», на которой 23 коллекционера открыли, с каким искусством они живут дома и почему выбирают именно его

section class="box-today"

Сюжеты

Современное искусство:

Перестройка в «Переходе»

Самое лучшее, что происходило в ушедшем году, было связано с энергией доверия к себе и с личной инициативой

/section section class="tags"

Теги

Современное искусство

/section

Выставка «Личный выбор», открывшаяся в «Гараже», — своего рода социологическое исследование. Говоря о коллекционировании современного искусства в России, принято поминать добрым словом Щукиных, Морозовых и Третьяковых, вздыхать о том, как изменились времена и нравы. Кураторы «Гаража» взялись показать, что российские собиратели искусства вовсе не вымирающий вид (несмотря на жалобы галеристов), а их интересы весьма разнообразны. В подтверждение тезиса 23 коллекционера предоставили из своих собраний по одной работе, характеризующей их вкус и стратегию собирательства.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Выставка получилась на редкость респектабельной — ничего скандального или сомнительного, современное искусство в его самом благопристойном виде. Российские художники соседствуют с западными, но и те и другие представлены в основном «тяжелой артиллерией» — в экспозиции оказались классики прошлого века Энди Уорхол и Александр Колдер, бунтарь и борец за свободу Ай Вэйвэй, любители эпатажа братья Чепмен с веселыми черепами, живыми глазами глядящими на вас с огромного панно, самый дорогой фотограф планеты Андреас Гурски. Здесь же любимцы российских кураторов Александр Бродский, AES+F, Мамышев-Монро, Олег Кулик, Валерий Кошляков, Сергей Братков, шестидесятники Шварцман и Целков. Разнообразие техник (от живописи до лайтбоксов) и жанров не дает заскучать, а развеска на сетчатых перегородках, как в музейных запасниках, создает множественные пространственные переклички.

«Пять лиц» Олега Целкова из собрания Игоря Цуканова, «Лозунг» Сергея Браткова из собрания Владимира Смирнова и редкий для наших широт автор — Александр Колдер: скульптура «Треугольники», принадлежащая Константину Григоришину

Фото: Виктор Зажигин

Состав коллекционеров тоже разнороден — от олигарха и владельца «Гаража» Романа Абрамовича до хирурга Михаила Алшибая. Все представленные собрания сложились в последнюю четверть века, с тех пор как коллекционирование искусства стало сначала доступным, а затем и модным увлечением бизнес-сообщества. Но вот мотивы и стратегия собирательства у всех разные.

Начало многих коллекций связано с прагматической задачей украшения интерьера. Но в какой-то момент свободные стены заканчиваются, и подобранные работы так и застывают на правах декоративного убранства либо увлекают своих владельцев на путь бесконечного поиска, пополнения и обновления.

В 1990-е годы повальным увлечением коллекционеров были так называемые художники «Родной речи», то есть те, чьи работы в репродукциях публиковались в учебниках и висят в Третьяковке, а потому хорошо знакомы даже непосвященным. Айвазовский, Репин, Шишкин, Коровин, Левитан были самыми желанными авторами в первых домашних музеях. Одни собиратели сохранили любовь к XIX веку и поныне, другие же, все больше погружаясь в арт-среду с выставками, ярмарками, мастерскими живых художников, переменили вкусы. Так произошло с известными коллекционерскими парами — Иветой и Тамазом Манашеровыми и Екатериной и Владимиром Семенихиными. Принцип Манашеровых — искать «своих» художников, собирать максимум информации о каждом, поэтому вместе с произведениями в их собрание попадают графика, дневники и личная переписка. Семенихины, основавшие фонд культуры «Екатерина», ищут в современном искусстве произведения, в которых сильна эстетическая составляющая. По их мнению, искусство, каким бы концептуальным и актуальным оно ни было, должно оставаться визуально привлекательным, должно быть сделано с определенным мастерством и быть интересно для восприятия.

Коллекционер Маргарита Пушкина около скульптуры из своего собрания — «Растянутой женщины № 2» Эвана Пенни

Фото: Виктор Зажигин

Иногда, увлекаясь, коллекционер входит в число профессиональных работников арт-индустрии. Директор ярмарки Cosmoscow, цель которой — привозить в Москву западное искусство высокого уровня (первая ярмарка прошла в 2010 году, вторая намечена на ближайшую осень), Маргарита Пушкина считает, что коллекционирование — это путь развития самого коллекционера. «С того момента, как я стала интересоваться современным искусством, для меня начался очень серьезный познавательный процесс. Я стала много ездить, читать, интересоваться художниками, и именно это меня и привлекает в коллекционировании. Развивается вкус и начинают вызывать симпатию более концептуальные вещи. Например, со временем я полюбила медийные технологии: мне нравится видеоарт. Это уже не декоративная вещь для интерьера, но то, от чего я действительно получаю удовольствие», — говорит она. Развивающийся вкус приводит к вещам, которые непосвященному могут показаться странными. На выставке в «Гараже» Маргариту Пушкину представляет «Растянутая женщина № 2» Эвана Пенни, художника из Южной Африки, работающего в Канаде. Это гиперреалистическая скульптура из силикона с использованием натуральных волос и пигментов. «Когда работа только приехала ко мне домой из галереи и еще лежала в ящике, с ней было связано много смешных историй, поскольку гости ее побаивались и называли странной и ужасной. Да и для меня на тот момент такая покупка была смелым поступком. Но объектом коллекционирования могут быть разные вещи. И я объясняла всем, кто ужасался, что не надо относиться к искусству так серьезно. Это же весело! В этом меня всегда поддерживал мой маленький сын, который хохотал, глядя на “Растянутую женщину”. Но сейчас люди уже так не реагируют. Вырабатывается визуальный опыт в области современного искусства, и мы оказываемся все больше подготовлены к любым экспериментам художников», — рассказывает Пушкина.

«Политическая зона» выставки — «Наташа с бюстом Сталина» Комара и Меламида из коллекции Дарьи Жуковой и Романа Абрамовича и «Ленин» Энди Уорхола из собрания Владислава Доронина

Фото: Виктор Зажигин

Нередко коллекционирование так затягивает, что появляются амбиции создать свой музей. Такой подход, с одной стороны, накладывает определенную ответственность в выборе работ, но, с другой — позволяет стать сотворцом истории современного искусства. Игорь Маркин начал собирать коллекцию лет двадцать назад, когда появились первые свободные деньги, новая квартира и пустые стены, которые хотелось чем-то заполнить. По случаю он купил две работы художников-шестидесятников — Владимира Яковлева и Анатолия Зверева. Зверев, как выяснилось позже, оказался фальшивым, а Яковлева до сих пор можно увидеть в его музее Art4.ru неподалеку от Никитских ворот. Решив создавать музей, сначала Маркин покупал лучшие вещи лучших художников, но, натренировав глаз, теперь собирает работы молодых и радуется, когда впоследствии художник становится известным, подтверждая правильность выбора. С портретом поэта Льва Рубинштейна в московском метро авторства Семена Файбисовича, который Маркин предоставил для выставки, связана почти мистическая история. Коллекционер увидел картину в кабинете директора Манежа и уговорил ее продать. А через месяц в Манеже случился пожар, и директорскийкабинет вместе со всем, что там было, сгорел. А эта работа оказалась спасена для истории.

«Знаки, принятые за чудеса» Кенделла Герса составлены из полицейских дубинок, из собрания Андрея Третьякова

Фото: Виктор Зажигин

Принцип покупать самое лучшее (и самое дорогое) — стратегия похвальная, правда не всем доступная. Но именно благодаря ей на выставке в «Гараже» можно увидеть «Ленина» звезды поп-арта Энди Уорхола из собрания Владислава Доронина, «Треугольники» знаменитого американского скульптора первой половины ХХ века Александра Колдера из собрания украинского бизнесмена Константина Григоришина и впечатляющую скульптурную композицию Ай Вэйвэя «Круг животных / Головы знаков зодиака: золотые» из собрания Леонида Фридлянда. Впрочем, большинство коллекционеров упорно отрицают инвестиционную составляющую своего увлечения, делая упор на страсть, а рост цен на выбранных художников рассматривая как приятный бонус. «Когда я покупаю искусство, у меня в голове нет калькулятора и четких процентов роста, — рассказывает Маргарита Пушкина. — Но сейчас, имея опыт собирательства, я опираюсь на свои знания и уверена, что художники, которых я выбираю, интересные, перспективные и коммерческий потенциал у них есть. Когда я покупала скульптуру Эвана Пенни, он уже был довольно популярен, и я не отслеживала специально ценовые изменения. Но когда через пять лет мне понадобилась страховая оценка и я связалась с галереей, в которой купила работу, оказалось, что цена выросла в три раза. Это стало приятной неожиданностью».

(обратно)

Перед судом зрителя

Только тот артист, который воспринимает работу над ролью как очередной шаг на пути самопознания, интересен зрителю, уверен Максим Суханов — актер, который, по его собственным словам, не боится начинать с чистого листа

section class="box-today"

Сюжеты

Кино:

Философия в будуаре

Фильмы

Пять лучших фильмов 64-го Берлинского фестиваля по версии обозревателя «Эксперт Online»

/section section class="tags"

Теги

Кино

Кинобизнес

/section

Для Максима Суханова только что вышедший спектакль «Возвращение домой» — уже третья встреча с драматургией Гарольда Пинтера и очередная совместная работа с режиссером Владимиром Мирзоевым. На их общем счету больше десяти театральных и кинопостановок.

— Всегда было интересно, как себя чувствуют актеры, работая с постоянным режиссером. Это для вас имеет какое-то значение в момент исполнения роли?

— Так получилось, что мне этот режиссер оказался интересен настолько, что мы смогли сделать много работ. Это можно назвать как угодно: случай, судьба. И видимо, не только мне этот режиссер интересен, но и я ему, коль скоро он продолжает предлагать мне какие-то роли. Естественно, все, что мы делаем, говорит прежде всего о наших человеческих отношениях, о том, что химически, эстетически мы совпадаем в работе. Если бы этого не было, все закончилось бы одним-двумя проектами, как это обычно бывает.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Вы незамедлительно соглашаетесь на любое предложение Владимира Мирзоева?

— Нет, это не так. Мы все равно обсуждаем. Как я прислушиваюсь к тому, что говорит Володя, так и он прислушивается к тому, что говорю я. Здесь, правда, есть одно «но»: когда режиссер что-либо предлагает, он предлагает концептуально весь проект. Понятно, что его аргументация связана не только с какой-то конкретной ролью, но и со всем проектом — почему, как ему кажется, это произведение сейчас необходимо и актуально. Плюс, естественно, такая-то роль. Я же могу высказывать свои сомнения, которые, как правило, касаются только роли. Мне может быть что-то непонятно или неорганично именно сейчас в этой роли, и тогда у нас происходит какой-то диалог.

— Можно ли сказать, что ваш сегодняшний статус позволяет выбирать только те роли и проекты, которые вам по-настоящему интересны?

— Наверное, можно. Но я, впрочем, всегда старался играть там, где мне интересно. А если мне было не очень интересно, то говорил режиссеру, что, мол, прошу прощения, но если я буду здесь что-то делать, то это будет компромисс с моей стороны, и лучше взять актера, для которого сегодня более органично быть занятым в этой роли. Я всегда старался быть честным с режиссером.

— По каким критериям вы определяете, насколько та или иная роль органична для вас?

— Это и драматургия — не плоская, а глубокая, отзывающаяся во мне, и персонаж, который, когда я читаю текст, сразу же начинает во мне вибрировать, и я понимаю: я могу, соединив его с собой, что-то интересное преподнести. Но бывает и так: по прочтении я чувствую, что у меня совершенно холодный нос.

— Вы говорите, что в момент взаимодействия актера с текстом возникает «что-то интересное»…

— Знаете, когда читаешь — неважно художественное произведение или нехудожественное, — в какой-то момент текст от тебя отходит, ты раздвигаешь строки и начинаешь фантазировать по поводу прочитанного, абзац ли это, или страница. Текст начинает в тебе отзываться и оживать. Так же и персонажи: или читаешь и понимаешь, что текст тебе не дает никакого корма, чтобы его оживлять, или он начинает рисовать в тебе какие-то картины.

— Вы с одинаковой симпатией относитесь к отрицательным и положительным героям, которых вам приходится играть?

— Я никогда их не делю по такому принципу: считаю, что в настоящей драматургии не может быть персонажа исключительно положительного или исключительно отрицательного. Так или иначе, внутри каждого существует полифония разных «я», которые раздирают человека изнутри и постоянно ведут диалог. Я не берусь вспомнить какого-то героя, который точно был для меня отрицательным, во всяком случае, когда я его играл.

— Сейчас на киноэкране и даже на сцене может появиться кто угодно: музыкант, шоумен, телеведущий, иногда просто какой-то случайный человек. Может быть, это нормально — талант он и есть талант, его учить — только портить?

— Мне кажется, здесь нет какого-то одного закона для всех. Единственное, чего я всегда придерживался: во время обучения в вузе, у — и это обязательно — хорошего педагога закладывается фундамент, который потом дает тебе основание отбирать материал, опираясь исключительно на свой внутренний стержень, эстетический, художественный. И, даже если что-то вроде бы заманчиво, но совершенно неестественно для тебя, уметь от этого отказываться, уметь как можно реже идти на компромисс, выбрав работу, связанную с драматическим искусством. Если у тебя есть такой педагог, неважно где, — такие вещи закладываются. Не знаю, закладываются ли они у людей, которые вообще не учились. Вполне возможно, это все-таки происходит. А если мы говорим о театре как о коллективном творчестве или о кино, еще важна дисциплина, которая связана не только с тем, что человеку всегда нужно приходить в определенное время, хотя и это тоже, а дисциплина распределения собственных сил, чтобы аккумулировать эти силы для следующих работ. Потому что, если ты работаешь в театре, у тебя так или иначе есть какое-то количество спектаклей, и ты должен быть на подъеме в течение как минимум десяти месяцев. Это и дисциплина по отношению к самому себе, чтобы продолжать дальше этим заниматься, а не просто что-то сделать и выпасть.

— То есть здесь нельзя выложиться и победить раз и навсегда…

— У меня есть знакомые, которые говорят: «Я хочу сняться где-нибудь». То есть человек всю жизнь занимался вообще чем-то другим — ему просто захотелось сняться и попробовать. Это одна история. А если человек хочет двигаться дальше и дальше, изучать себя, в том числе и через роли, и через коммуникацию с новыми режиссерами, — это совсем другая история, игра вдолгую. Тут нужна самодисциплина, я так думаю.

— Самопознание — тот самый бонус, который получает актер помимо денег и славы?

— Самопознание — это одна из составляющих того, что он потом будет демонстрировать на сцене, того, с чем он будет выходить на суд зрителя. И именно это будет интересно тем, кто будет на него смотреть. Потому что никому не интересно смотреть то, что актер просто нафантазировал, равно как никому не интересно, когда он идет по каким-то своим старым следам, которые давно превратились в окаменелости. Самопознание можно назвать бонусом, но без самопознания просто нельзя.

— Вот как так получается, что один актер делает все правильно, но взгляд к нему не притягивается, а есть актеры, которые просто молчат, — и глаз не оторвать?

— Первое, это то, о чем я уже говорил: опора на свое собственное «я», которое очень многолико. Человек не должен присваивать себе где-то подсмотренное либо вычитанное в каких-то талантливых или даже гениальных работах, пытаться воспроизвести эти образы, надевая на себя как пиджак. Когда он, занимаясь содержанием и самим собой, будет равным себе, тогда он будет интересным. Возьмем пример из жизни: если мужчина знакомится с женщиной и начинает что-то такое представлять для нее, представлять нечто, что не имеет к нему отношения, откуда-то взятое, стереотипное, среднеарифметическое, не думаю, что он будет долго интересен этой женщине. Он будет интересен только тогда, когда он будет самим собой. Любая искусственность, псевдошность ведет в тупик.

— Каким образом актеры профессионально растут? Это процесс бесконечный или можно в какой-то момент остановиться?

— Наверное, можно остановиться. Я не думаю, что здесь есть рецептура какая-то. Это, конечно, зависит от любопытства к жизни, от желания узнавать все время что-то новое и познавать себя через что-то новое. Когда тебе попадается драматургический материал, когда ты встречаешься с режиссером, долго с ним общаешься, и тебе он постоянно кажется загадочным, интересным, и ты через него познаешь себя, тогда и продолжается развитие. Это не окаменение, не окостенение в своей профессии — это готовность каждый раз начинать с чистого листа, это понимание того, что со всеми, кто выходит с тобой на сцену в новой работе, неважно, только ли они закончили вуз или уже давно в театре, нельзя разговаривать, взобравшись на пьедестал.

Человек будет интересен только тогда, когда он будет самим собой. Любая искусственность, псевдошность ведет в тупик

Фото: Мария Плешкова

— Как вам удается сочетать работу в театре и в кино, ведь это, насколько я себе представляю, два совершенно разных режима актерского существования?

— Театральный репертуар планируется за полгода. Съемки в картине тоже планируются заранее, если только тебе не позвонили и не сказали: «Через неделю съемки, мы хотели бы вас на главную роль». Обычно так бывает, если кто-то у них отпал и теперь срочно нужна замена. Такие форс-мажорные варианты проходят редко. У тебя есть календарно-постановочный план, и ты стараешься его увязать со своим репертуаром в театре.

— А что касается актерской техники, как вам удается переключаться с театральной на киношную?

— Если я снимаюсь, допустим, раз в год, то переключаюсь легко, я уже научен тому, как переключаться. Если я снимаюсь раз в два года, это сложнее, потому что камера и вся обстановка в кино требуют постоянного тренинга.

— Как вы для себя определяете: вы больше киноактер или актер театральный?

— Сложно сказать. Я в театре с 1985-го и по десять месяцев в году играю, а снимаюсь раз в год или раз в полтора года.

— Кино, существенно расширяющее круг ваших зрителей, как-то влияет на вас? Ваш статус в момент выхода того или иного фильма меняется?

— Я это как-то не очень замечаю. У меня всегда хватало предложений, и никаких беспокойств, связанных со статусом, никогда не было. Я не особенно люблю, чтобы меня беспокоили часто, так оно и происходит. Меня беспокоят столько, сколько мне необходимо. Хотя я не могу сказать, что мне не хотелось бы сниматься больше в фильмах по хорошим сценариям, но таких предложений просто нет.

— Если театр является основным полем вашей профессиональной деятельности, то почему вы все-таки соглашаетесь сниматься в том или ином фильме?

— Я соглашаюсь, потому что мне нравится сценарий, мне нравится роль, мне нравится режиссер, а еще потому, что интересно пробовать себя в этой же ипостаси, но в кино.

— Получается, что театр — это такая постоянная работа, а кино, когда повезет?

— Но и в театре, когда повезет… Я играю те спектакли, которые уже вышли, но не факт, что у меня будет какая-то новая роль.

— Это момент везения, он может управляться каким-то образом? Для вас существует проблема зависимости от режиссера: выберет он тебя или не выберет?

— Они выбирают где-то у себя в комнате. До меня это как-то не доносится. Мне звонят и просят прийти на пробы, или мне звонят и говорят: «Мы бы хотели, чтобы вы у нас играли». Вот так обычно и происходит. Я к этому отношусь как к чему-то естественному. Ведь те же пробы — это не только пробы актера, но и пробы режиссера, потому что в этот момент ты понимаешь, на каком языке он разговаривает и сможешь ли ты с ним построить взаимоотношения, оказавшись в одной лодке.

— Как известно, актеру порой случается очень удачно сыграть какую-то роль, и эта маска прилипает к нему, все начинают смотреть на него сквозь призму этого персонажа. Что тогда делать?

— Что-то можно сделать, но у меня такого не было, чтобы я сыграл что-то, и меня начинают использовать именно в этом все время.

— А как же, к примеру, Сталин?

— Я сыграл его два раза в кино, больше меня пока не приглашали. Это не настолько ко мне прилипло, чтобы что ни звонок, так мне предлагают сыграть Сталина. Такое чаще бывает, наверное, с комедийными ролями. Я так понимаю, что для того же Вицина это был сложный момент: он ведь стремился делать какие-то драматические роли, а ему их не предлагали. Я же не могу сказать, что я обделен.

— И как вам это удается?

— Это отбор. Мне неинтересно делать что-то, что я уже делал. Были предложения, связанные с такими ролями, где разве что диалоги немного отличались, а все содержание — суть того, что делает герой, что он за собой несет, что он прячет, какой у него второй план, — абсолютная калька того, что я уже делал. Мне это делать уже неинтересно.

— Со стороны актерская карьера представляется совершенно непредсказуемой и парадоксальной: за головокружительным успехом может последовать оглушительная неудача, и наоборот, а есть такие, как Ди Каприо, которому не так много лет, а он уже переиграл все что только можно и всегда работает с лучшими режиссерами… Может быть, для этого нужно обладать каким-то особенным типажом?

— Я думаю, что помимо типажа, который у него есть, у Ди Каприо есть еще и дарование. Это не просто какой-то красавчик. Все-таки он драматический актер, и, я думаю, симбиоз его внешних и внутренних данных оборачивается тем, что режиссеры все время хотят с ним что-то снимать. Конечно, случай тоже имеет большое значение. Вы же понимаете, что информационные потоки растут для всех, и тебе нужно, чтобы в этих потоках твоя фамилия каким-то образом где-то возникла. Режиссер может просто по-человечески тебя забыть. Он перебирает каких-то актеров, которые могут ему подойти, а твою фамилию забыл. И его ассистент тоже назвал ему какие-то фамилии, а твоей фамилии там опять нет. И все. При таком потоке информации, как сегодня, до тебя может просто не дойти очередь или про тебя не вспомнят.

— То есть важно еще и попасть в информационную волну?

— Конечно.

— Она тебя несет-несет, потом сбрасывает неизвестно куда...

— А потом тебя кто-то увидел на каком-то вечере или на какой-то премьере: «Знаешь, я хотел тебе дать кое-что почитать!» Так тоже бывает — сидя дома, он мог и не вспомнить, что тебе надо дать прочитать. Хотя с Константином Сергеевичем Лопушанским (режиссер фильма «Роль», в котором Максим Суханов сыграл главного героя. — «Эксперт» ) мы не были знакомы, и он меня нигде не видел, да и пересечений у нас особенных не было — он живет в Петербурге, я в Москве, но каким-то образом он меня пригласил и захотел, чтобы я попробовался на эту роль.

— Насколько важны личные отношения в работе над тем или иным проектом?

— Очень важны. Кампания всегда должна быть настроена на то, чтобы всем вместе серьезно работать и сделать хорошее кино. Это атмосфера, которую формирует, конечно же, режиссер, притягивающий к себе правильных людей. Не может быть, чтобы мы делали что-то такое интересное с людьми, которым все по барабану, или с теми, кто работает на согнутых коленях с холодным носом.

— В момент съемок люди оказываются в ситуации подводной лодки, неужели не возникает никаких конфликтов?

— Конфликты бывают, но, как правило, они сущностные и разрешимые. Это даже не конфликты, это противоречия, которые можно разрешить с помощью приведения аргументов. В этом случае можно договориться и все выяснить. Я не помню ни одного конфликта, который бы возник, когда мы уже начали что-то делать, и был бы неразрешим. Может быть, это только пока.

— Актеры на сцене и в кино изображают жизнь, означает ли это, что они в совершенстве владеют искусством жизни?

— Актеры не то чтобы изображают жизнь, они в нее погружаются настолько, насколько возможно, и проживают жизнь просто гораздо плотнее, чем это происходит вне сцены. Конечно, они обладают не только способностью проживания, но и способностью трансляции: важно, чтобы их собственная энергия перемешивалась с энергией, которая идет из зала, и поступательно подходила к какому-то катарсическому моменту. По-другому никак.     

(обратно)

Hi-End

section class="box-today"

Сюжеты

Культовая вещь:

Hi-End

Скромное обаяние спекуляции

Презенты для настоящих мужчин

/section section class="tags"

Теги

Культовая вещь

Гаджет

/section

Замечательная швейцарская часовая мануфактура Girard-Perregaux имеет две линии безупречных классических часов: 1966 и Vintage 1945. Их бережно поддерживают и обновляют, меняя детали, но не меняя сути. На этот раз представлены модели с циферблатом изумительного синего цвета, который здесь любят и который использовал еще основатель Girard-Perregaux Жан-Франсуа Ботт в конце XVIII века. Модель Girard-Perregaux 1966 с круглым корпусом из розового золота — это классика par excellence, где нет ничего лишнего: часовые метки-палочки, листообразные часовая и минутная стрелки, прямая секундная и окошко даты. Чуть выпуклый темно-синий циферблат с отделкой «солнечные лучи», которая создает игру света при каждом движении руки. Диаметр корпуса 38 мм, толщина 8,62 мм, внутри — мануфактурный механизм GP03300-0030 с автоматическим заводом и 46-часовым запасом хода. Удобно сидят на любом запястье.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Вторая модель, Vintage 1945 XXL Small Second, — прямоугольная, в стиле ар-деко. В ней впервые использован синий циферблат с радужными переливами, которые создает вертикальная полировка. А секундный индикатор, напротив, имеет матовую отделку, что создает эффектный контраст. На этом индикаторе — красные цифры «60», и это единственное яркое пятно во всем дизайне. Минутная шкала в стиле «железная дорога», накладные арабские цифры в стиле Breguet, часовая и минутная стрелки в стиле dauphine — все идеально. В корпусе из стали — механизм GP03300-0051 с автоматическим заводом. Есть две версии: с синим ремешком из крокодиловой кожи и на стальном браслете.

История Иоланды Эстевез и Педро Кастельяноса очень характерна для «нового люкса»: поработав на массовый бренд, Иоланда решила, что хочет чего-то очень индивидуального, очень особенного и выражающего ее собственные представления о прекрасном. Так они с Педро создали марку вязаных вещей Knitbrary (производное от knitwear + library). Они занимаются шерстью — ездят по миру, ищут необычную шерстяную пряжу, потому что кашемиром и мериносом уже никого не удивишь. Найдя что-то интересное (это может быть викунья, королевская альпака или перуанская шерсть, как в последней коллекции), они делают лимитированную коллекцию — вручную и маленькими партиями. Их конек — мужские и женские свитера крупной вязки, но у Иоланды и Педро есть также отличные шапки и шарфы. Все производство сосредоточено в Испании. Knitbrary всего полтора года, но про них уже пишут глянцевые журналы, они участвуют в выставках MeMy Mode и Pitti Uomo, к ним приходят байеры концепт-сторов Makassar и Journal Standard.

Палитра лаков культовой американской марки Zoya столь широка, что их не перепробовать за всю жизнь, — более 400 цветов. Но когда появляются сезонные коллекции, все бьюти-форумы наполняются возгласами «Wow!» и «I need it!» — потому что это всегда что-то особенное. Так, зимняя коллекция Zoya называется Zenith Winter Holiday и, как и обещает слово «зенит» в названии, выглядит космически. Главные ее хиты — это так называемые голлографики, то есть лаки с блестящими разноцветными частицами, создающими глубину и объем 3D: Dream с эффектом ночного звездного неба и глубокий ежевичный Payton. А также изумительное прозрачное покрытие с частицами цвета февральской лазури Mosheen, которое можно наносить сверху на любой оттенок. Все лаки Zoya, кстати, названы женскими именами. Все можно найти в магазинах Cosmotheca.

Миланская компания Serapian делает мужские и женские сумки безукоризненного качества и дизайна. Их капсульная коллекция называется Humphrey Bogart и посвящена ретроромантике американского нуара пятидесятых и шестидесятых. Впрочем, выглядят эти сумки абсолютно современными и уместными в любой ситуации. Кожа, из которой сделана коллекция, называется circus — ее специальным образом обрабатывают, благодаря чему со временем проявляется фактура и кожа начинает выглядеть все благороднее и становится еще более приятной на ощупь. Кроме того, как все итальянцы, в Serapian отлично умеют работать с цветом, и их оттенки неподражаемы. Вообще же Serapian — это тот самый люкс с правильным лоском, который при этом не скучный, не пафосный и говорит о вкусе своего владельца только хорошее. В Москве бутики Serapian есть в торговой галерее «Модный сезон» и магазинах Podium.

Шведский мебельный бренд Gärsnäs только что показал новое кресло Emily на мебельной выставке Stockholm Furniture Fair. У марки уже есть кресло Emma, названное в честь одного из дизайнеров Färg & Blanche — Эммы Марги Бланш. Обивка, текстильная или кожаная, на выбор, прострочена — получаются большие ромбы неправильной формы. Деревянные ножки, вверху одетые в материал обивки. Это классный образец современного скандинавского дизайна, минималистский и ироничный, который всегда будет задерживать взгляд, но никогда не будет перетягивать все внимание на себя.

(обратно)

Случай в зоопарке

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

О тревожащих аналогиях

Уполномочен помогать детям

Коррупция — надежда мира

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

/section

Печальная судьба молодого жирафа Мариуса, которого как возможного носителя недоброкачественных генов служители копенгагенского зоопарка сперва застрелили из строительного пистолета для забивания гвоздей, а затем расчленили на пищу львам в присутствии специально для этого собранной детворы, привела отечественную публику в сильную оторопь. Все-таки большие дяди и тети все когда-то были детьми и запомнили зоопарк как место, где о живности заботятся и трогательно выкармливают и выпаивают. Потом, возможно, дяди и тети узнали, что в жизни всякое случается. Безнадежно больных животных бывает что усыпляют, чтобы напрасно не мучились, а животных, представляющих явную опасность для окружающих (взбеситься ведь может не только человек, но и скот), тоже умерщвляют, но все эти случаи прискорбной необходимости к злосчастному жирафу явно отношения не имели. Он был молод, здоров и никакой опасности ни для кого не представлял. Наконец, даже если животное опасно, чего не было, публичное свежевание трупа перед детской аудиторией есть совершенно новое слово в педагогике. Прежде считалось, что зрелищем смерти, печали детскую душу грешно возмущать. Тем более при отсутствии неодолимой надобности.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

И легенды зоопарков прежде были несколько иные. Кто-то вспомнит про бегемота из кёнигсбергского зоопарка, раненного при штурме города в 1945 г., но выхоженного, кто-то — бегемотиху Красавицу, пережившую благодаря самоотверженности служителей ленинградскую блокаду и мирно скончавшуюся в 1951 г. Сколь доброкачественны были гены у Красавицы, до сей поры неизвестно. Известны и печальные случаи: слоны в берлинском Zoo погибли при бомбежке слоновника в 1943 г. Хоть тогда бесчестно гибли также и люди на фронтах и в тылу Второй мировой, а Zoo был прямо в логове зверя, но слонов-то жалко. Даже оправдание варварских бомбежек рейха тем, что вольно же было немцам избрать такую форму правления, к слонам явно неприменимо, потому что они в 1933 г. за НСДАП не голосовали.

В случае с зоопарковой живностью люди имеют право на сентиментальность, тем более что у нас в России сентиментальное отношение к животным когда-то заложило — многие об этом забыли за давностью — основы гражданского общества. В 60-е гг. первым легальным общественным движением стало как раз движение за покровительство животным. Публицистика Б. С. Рябинина в «Науке и жизни», повесть Г. Н. Троепольского про Белого Бима Черное Ухо. В конце 60-х даже привлекли к ответственности золотую молодежь, свернувшую шею ручному лебедю Борьке на Чистых Прудах в видах подачи его к столу. Борька был казенным имуществом, принадлежащим коммунхозу, и это дало зацепку для процесса. Так слова царя Соломона «Блажен муж иже и скоты милует» (современный перевод — «Праведный печется и о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко») сделались едва ли не первым стихом Св. Писания, вошедшим в религиозное сознание возрождающейся интеллигенции. Что-то же должно было от этого остаться, и потому впечатление от копенгагенских мясников было тяжелым, и весьма.

Случись история с жирафом где-нибудь в Северной Корее или Саудовской Аравии, большой бы оторопи не было. Государства там откровенно мрачные, причем публично мрачные. Не ссылающиеся на эксцесс исполнителя, но твердо заявляющие: «Пьем да посуду бьем, а кому не мило, тому в рыло». Но Датское королевство, по согласному мнению мировой общественности, относится к государствам иной, причем диаметрально противоположной, природы. Чистое, ухоженное и благовоспитанное маленькое северное королевство, где люди столь благоденствуют, что благодать от них щедро изливается также и на скотов. Ино дело страна, где люди живут как скоты, ино дело — где и скоты живут как люди. При такой пряничной идиллии случай в зоопарке труднообъясним.

Бесспорно, научный руководитель столичного зоопарка Бенгт Хольст, заявивший: «Раньше мы приглашали на разделку змей, зебры и коз. Жираф у нас впервые. Мы существуем для того, чтобы просвещать людей. Это хороший способ показать людям, как выглядит жираф», производит сильное впечатление. Точь-в-точь посетитель рыночной площади, просвещающий свою коханку: «Вот тот, душечка, что, вы видите, держит в руках секиру и другие инструменты, то палач, и он будет казнить. И как начнет колесовать и другие делать муки, то преступник еще будет жив; а как отрубят голову, то он, душечка, тотчас и умрет. Прежде будет кричать и двигаться, но, как только отрубят голову, тогда ему не можно будет ни кричать, ни есть, ни пить, оттого что у него, душечка, уже больше не будет головы».

Научный руководитель мог бы также руководить экскурсиями детворы на скотобойню — расчленение свиней и говяд как животных, более употребительных в пищу, нежели жираф, еще более познавательно; мог бы в присутствии детворы совокупляться или совершать иные физиологические отправления — такое просвещение имело бы еще большее практическое значение. С другой стороны, всякий человек, в том числе и научный руководитель, может повредиться в уме. Если бы отдельно взятый г-н Хольст рехнулся — что делать, со всяким может случиться.

Но проблема в том, что опрошенные журналистами молодые копенгагенцы отнюдь не считают, что с крышей научного руководителя не все в порядке, и вообще находят всю историю с жирафом в порядке вещей: «Жирафу все равно. Я бы сама пошла смотреть, если бы у меня было время, — именно в образовательных целях»… «Я бы сам привел своих детей посмотреть»… «Я сам неоднократно был в зоопарке на расчленении животных, очень интересно и гораздо познавательнее, чем сидеть в классе и читать про это в книге».

Некогда в гитлерюгенде практиковалось воспитание крепости духа в арийских детях: дитя выращивало и воспитывало какую-нибудь мимимишную живность, а затем собственноручно расчленяло щенка или кролика. Но то был гитлерюгенд, а нынче окрепло что-то в Датском королевстве, идущем в авангарде европейских ценностей. Нам-то, положим, особенно заноситься не с чего: «Сами под образами семьдесят лет в Рязани // С залитыми глазами жили, как при Тарзане», но в конце европейского шляха ныне открывается такое, что только глаза остается залить при виде нечеловеческого.

(обратно)

Оглавление

Нехай клевещут

Почему Запад оказывает беспрецедентное давление на Россию и как этому противостоять

Об объективной истине

Конкуренции не дождетесь

«Тепловому хозяйству нужен справедливый тариф»

Аттестат из любой точки мира

Новое качество рынка нефти

Баланс сил

Стартап взрывает недра

Совсем один

Оживление на заднем дворе

«Однополое усыновление» и международное право

Возможен ли Бог в мире страдания

Искусство жить с искусством

Перед судом зрителя

Hi-End

Случай в зоопарке