Эксперт № 47 (2013) [Эксперт Журнал Эксперт] (fb2) читать онлайн

Не зарыть и не украсть

Редакционная статья

Еще пару лет назад это было невозможно себе представить: Фонд национального благосостояния, одна из двух нефтегазовых кубышек Минфина, публично теряет свою сакральность. Быстрое, плохо управляемое сваливание экономики страны в стагнацию заставило президента принять политическое решение о корректировке «родового» функционала фонда: до 40% средств ФНБ будет направлено на софинансирование стратегических инвестиционных проектов на условиях возвратности и разумной, слегка сверх инфляции, доходности. Остаток средств Фонда по-прежнему призван служить долгосрочным стабилизатором пенсионной системы. По задумке (в реальности, правда, успешно реализованной лишь в одной базирующейся на экспорте сырья державе мира — Норвегии) это макроэкономический эндаумент, средства от управления которым заместят бюджету нефтегазовые доходы после исчерпания углеводородов в недрах.

Другая копилка — Резервный фонд — пока в неприкосновенности. Сто двенадцать миллиардов долларов, почерпнутые оттуда в кризисные 2009 и 2010 годы (что эквивалентно 6,5% ВВП этих двух лет), сослужили действительно неплохую стабилизационную службу: заместили выпавшие в кризис регулярные доходы, позволили профинансировать ряд масштабных антикризисных программ. И вот после кризиса Минфин формулирует «бюджетное правило»: минимально необходимый размер Резервного фонда фиксируется на уровне 7% ВВП. (Вам теперь ясно, откуда взялась эта цифра? Бухгалтеры, как и генералы, всегда готовятся к прошлым сражениям.) Лишь после достижения этой планки часть сверхплановых нефтегазовых доходов, если таковые будут, разрешено направлять на госинвестиции. Сейчас объем Резервного фонда составляет порядка 4% ВВП, существенно ниже заветной черты. Экс-министр экономики Андрей Белоусов предлагал опустить планку до 5%, что позволило бы качнуть часть денег на инфраструктурные проекты уже в 2014 году, но Минфин стоял (и стоит) насмерть.

Президент поступил изящно: оставив в покое Резервный фонд, он умелой подсечкой уложил на татами Фонд национального благосостояния. Казалось бы, «иппон» — в дзюдоистских терминах чистая победа сторонников активной бюджетной политики над охранителями-накопителями. Однако радости опять как не бывало. Происходящая на наших глазах разделка освежеванной туши священной коровы являет собой отвратительное зрелище. Кровь брызжет по сторонам, внутренности плавают в наспех поднесенных тазиках. Вокруг туши — лоббистская вакханалия, толпа мясников, норовящих отрезать себе кусок пожирнее.

Не будем чистоплюями, так устроена жизнь. У всякой дирижистской политики не может быть иных первых бенефициаров, кроме крупнейших национальных компаний, причастных к разделу. Но это не умаляет чрезвычайной важности разработки четких, единообразных, прозрачных процедур допуска и экспертизы проектов, претендующих на средства фонда, ресурсы которого — рента наших общих недр — действительно являются общенациональными. Какими они должны быть, эти правила и процедуры, следует решать инвестбанкирам, ученым, ответственным чиновникам, бизнес-ассоциациям, региональным властям. Очевидно, это потребует непростого, многоступенчатого алгоритма согласования интересов. Возможно, есть что почерпнуть полезного из, увы, непродолжительного опыта функционирования Инвестионного фонда в 2007–2008 годах.

Первый шаг — оставлять часть денег за проданное сырье в стране, а не вкладывать их в иностранные «фантики» — сделан. Теперь надо очень постараться и не зарывать эти деньги в землю, а обустраивать на них страну для потомков.

(обратно)

Кусочек благосостояния заверните

Евгения Обухова

К распечатанному Фонду национального благосостояния выстроилась длинная очередь активных претендентов. При этом обоснованность ряда проектов вызывает большие вопросы, а выверенная процедура экспертизы проектов отсутствует

Фото: Александр Иванюк

Через десять дней начнется забег с препятствиями для госкомпаний, которые хотят получить средства Фонда национального благосостояния (ФНБ) и пенсионные накопления, находящиеся в доверительном управлении у ВЭБа. К 5 декабря Министерство экономического развития должно утвердить методику оценки инвестпроектов, которые претендуют на финансирование за счет этих средств. Известно, что инвестпроекты будут должны иметь паспорт, обоснование и — самое главное — в них должен быть заложен возврат средств ФНБ и минимальная доходность. Далее МЭР будет оценивать целесообразность финансирования инвестпроектов за счет средств ФНБ и направлять свою оценку в правительство, где и будет сформирован окончательный перечень проектов, на которые пойдут деньги фонда. Всего на инвестиции внутри России должно пойти не более 40% ФНБ.

Пока правительство одобрило только два инвестпроекта, на которые будут выделены средства ФНБ: строительство Центральной кольцевой автомобильной дороги в Московской области (ФНБ приобретет на 150 мрлд рублей облигации «Росавтодора» с минимальной доходностью инфляция + 1%) и модернизацию БАМа и Транссиба (в данном случае ФНБ на 150 млрд рублей приобретет привилегированные акции РЖД, пока доходность по ним составляет 2–3% годовых, но она может измениться).

У прочих госкомпаний свои планы. О желании профинансировать свои инвестпрограммы за счет ФНБ уже заявили «Россети», «Русгидро» и «Росатом»; кроме того, деньги из ФНБ могут быть направлены на развитие Московского авиаузла. Ранее 150 млрд рублей из ФНБ предполагалось вложить в строительство высокоскоростной магистрали (ВСМ) Москва — Казань, но вице-премьер Игорь Шувалов после совещания об использовании средств ФНБ в начале ноября сказал, что вместо ВСМ деньги будут вложены в Московский авиаузел (правда, этот проект еще должно утвердить правительство).

Самая большая проблема в том, что финансирование инвестпроектов через вложения в уставный капитал или долговые обязательства госкомпаний, во-первых, побуждает последние раздувать свои инвестпрограммы, не заботясь об их эффективности, а во-вторых, еще больше усложняет задачу ограничения тарифов (легко заметить, что основная часть претендентов на деньги ФНБ — это компании с регулируемыми тарифами). Более того, есть ощущение, что крупные госкомпании стремятся использовать ФНБ как источник очень дешевых денег для поправки своего финансового положения, вместо того чтобы работать над снижением издержек. Как признался «Эксперту» источник в одной из энергетических компаний, «индексация тарифов нулевая, инвестпрограммы урезаются — надо же что-то делать».

Больше не копить

Фонд национального благосостояния был создан в 2008 году — вместе с Резервным фондом они заменили Стабилизационный фонд Российской Федерации. При этом основным «преемником» Стабфонда является именно Резервный фонд: он должен обеспечивать выполнение государством своих расходных обязательств в случае снижения поступлений нефтегазовых доходов в федеральный бюджет. ФНБ пополняется по остаточному принципу: налог на добычу полезных ископаемых в виде нефти и газа и вывозные таможенные пошлины на нефть, газ и товары, выработанные из нефти, перечисляются в него только после того, как будет наполнен Резервный фонд. С 2010 года Фонд национального благосостояния практически не пополняется, сегодня их объемы примерно равны: в Резервном фонде около 2,8 трлн, в ФНБ — 2,85 трлн рублей (см. график).

Отдельных законов о Резервном фонде и ФНБ не существует, они являются частью бюджета и поэтому регулируются Бюджетным кодексом и рядом других законов.

Важно, что изначально Фонд национального благосостояния вообще не должен был служить никаким корпоративным интересам, в том числе поддерживать инвестпрограммы госкорпораций. «Фонд призван стать частью устойчивого механизма пенсионного обеспечения граждан Российской Федерации на длительную перспективу. Целями Фонда национального благосостояния являются обеспечение софинансирования добровольных пенсионных накоплений граждан Российской Федерации и обеспечение сбалансированности (покрытие дефицита) бюджета Пенсионного фонда Российской Федерации» — так описан функционал фонда на сайте Минфина России.

Напомним, с 2008 года действует программа софинансирования добровольных накоплений (так называемая «1000 на 1000»): граждане могут добавлять деньги к своим пенсионным накоплениям, получая от государства столько же, сколько они внесли. Вступить в программу можно было до октября 2013 года, само софинансирование рассчитано на десять лет. Однако граждане не особенно активно перечисляют в программу деньги, так что расходы государства на софинансирование добровольных накоплений сравнительно невелики: за четыре года, с 2009-го по 2012-й, на софинансирование было перечислено около 15,7 млрд рублей. Все остальное скапливалось на депозитах в ЦБ и ВЭБе.

В такой ситуации вполне логично было попытаться использовать средства, скопившиеся в ФНБ, как-то еще, в первую очередь на инвестиции внутри страны, на развитие инфраструктуры. Разговоры об этом пошли в правительстве еще осенью прошлого года, когда впервые наметилась тенденция затухания посткризисной волны экономического роста. В Послании Федеральному собранию в конце 2012 года Владимир Путин заявил, что часть средств ФНБ пора вкладывать в российские ценные бумаги, которые связаны с реализацией инфраструктурных проектов. «Чрезвычайно важное условие — и обращаю на это особое внимание: важно, чтобы они (проекты. — “ Эксперт” ) были окупаемыми и давали устойчивый гарантированный доход, а не требовали постоянной подпитки из ФНБ или из федерального бюджета», — уточнил президент.

Именно после этого госкомпании и госкорпорации поспешили заявить о своих претензиях на средства ФНБ. Сегодня же схватка за деньги ФНБ приближается к кульминации.

Благосостояние энергетики

Сразу после ноябрьского совещания об использовании средств ФНБ Министерство энергетики подало в правительство заявку о выделении из фонда 262 млрд рублей на проекты «Россетей» и «Русгидро» в 2014–2020 годах. При этом основные средства, около 220 млрд рублей, пойдут «Россетям». Для «Русгидро» Минэнерго просит 46 млрд рублей.

О том, что «Россети» претендуют на деньги ФНБ, стало известно еще летом. Тогда компания планировала привлечение этих средств в свой уставный капитал за счет допэмиссии: как вариант, ФНБ мог бы приобрести привилегированные акции ФСК ЕЭС.

В компании «Россети» «Эксперту» сказали, что пока идет отбор инвестпроектов, на которые могут быть направлены средства ФНБ, и подготовка документации для этих проектов. Одним из приоритетов в «Россетях» видят развитие энергосетевого комплекса Сибири и Дальнего Востока.

Известно, что глава «Россетей» Олег Бударгин считает необходимым увеличить инвестпрограммы ФСК ЕЭС и «Россетей» с 155 млрд и 157 млрд рублей соответственно в 2013 году до 200 млрд и 250 млрд рублей в год, чтобы обеспечить замену устаревшего оборудования и необходимый уровень развития электросетевого хозяйства. При этом обе компании активно занимают средства и планируют в ближайшее время привлечь за счет выпуска инфраструктурных облигаций примерно по 100 млрд рублей. «Россетям» ничто не мешает занимать и дальше: это прибыльная компания (31 млрд рублей чистой прибыли за 2012 год), соотношение чистого долга и EBITDA также далеко от предельных значений и пока не дотягивает до двух (без учета долга ФСК ЕЭС). А вот эффективность «Россетей» оставляет желать лучшего. По итогам первого полугодия 2013 года операционные расходы холдинга по МСФО выросли на 18,7% к аналогичному периоду прошлого года — и это несмотря на программу оптимизации издержек. Сильнее всего у «Россетей» растут затраты на персонал.

Но больше всего вопросов вызывает инвестпрограмма сетевого холдинга. «За последние десять лет в сетевые компании холдинга МРСК и в Федеральную сетевую компанию было инвестировано более 2 триллионов рублей. При этом стоимость основных средств этих компаний, которые сейчас объединились в ОАО “Россети”, на конец 2012 года составляет менее 1,5 триллиона рублей. То есть практически все оборудование должно быть новым, но вместо этого нам рассказывают про растущий износ и запрашивают все больше и больше средств, — сказал “Эксперту” Василий Киселев , директор НП “Сообщество потребителей энергии”. — Считаю, что в сетевом комплексе есть очень большой потенциал для повышения собственной эффективности. Именно здесь, а не в ФНБ следует искать средства для финансирования своих инвестпрограмм. А приоритетными, на мой взгляд, должны быть проекты по снятию сетевых ограничений и подключению новых потребителей».

С такой резкой оценкой согласен и управляющий партнер фонда стратегического планирования энергетики «Форсайт» Андрей Абрамов : «Разговоры о том, что сетевым компаниям не хватает средств на инвестиции для повышения “национального благосостояния”, выглядят как некая изысканная форма цинизма в условиях, когда избыточность и неэффективность инвестиционной программы “Россетей” является, пожалуй, самой обсуждаемой темой в российской энергетике. Сетевой тариф — главный источник роста конечной цены на электроэнергию, он уже превысил, например, уровень сетевых тарифов в США. А удельные затраты на сетевое строительство превышают европейские показатели, притом что стоимость рабочей силы (которая является здесь главной составляющей) в разы ниже европейской. Можно привести десятки примеров неэффективных, невостребованных и недозагруженных линий или подстанций, которые построены несколько лет назад, но даже не подключены к сети. Так, анализ Тюменской энергосистемы показал, что более 70 процентов проектов нового строительства либо не востребованы, либо имеют существенно более дешевые альтернативы. И это не говоря об уровне операционных затрат, которые для “Россетей” примерно вдвое выше, чем для независимых сетевых компаний (например, “Иркутскэнерго”, “Татэнерго”), что следует, в частности, из проведенного нами бэнчмаркинга». По оценкам специалистов фонда «Форсайт», ресурс сокращения затрат у «Россетей» составляет не менее 40%.

Сейчас рентабельность активов «Россетей» — 3,2%. То есть средства ФНБ выгоднее разместить на депозите в Сбербанке, чем вложить в активы «Россетей».

Разговоры о том, что сетевым компаниям не хватает средств на инвестиции, звучат цинично: ведь избыточность и неэффективность инвестиционной программы «Россетей» пожалуй, самая обсуждаемая тема в российской энергетике

Фото: ИТАР-ТАСС

Благосостояние на воде

Пока не до конца ясно, на что именно планирует потратить 46 млрд из ФНБ «Русгидро». Ранее ОАО РАО «ЭС Востока», «дочка» «Русгидро», предлагало направить средства из ФНБ на финансирование задолженности Дальневосточной генерирующей компании (ДГК). Заместитель генерального директора по стратегии и инвестициям РАО «ЭС Востока» Алексей Каплун заявлял, что сейчас РАО уже имеет слишком большой долг и не может привлекать заемные средства. Помощь ДГК, «дочке» РАО «ЭС Востока», в виде погашения части ее долгов за счет средств ФНБ могла бы исправить положение.

В целом инвестпрограмма «Русгидро» на период с 2013 по 2016 год составляет 326,43 млрд рублей. Соотношение чистого долга и EBITDA компании по итогам первого полугодия этого года вполне комфортно: 1,7. Интересно, что совсем недавно, в конце октября, Счетная палата РФ сообщила, что средства федерального бюджета в размере 50 млрд рублей, год назад перечисленные «Русгидро» в качестве взноса в уставный капитал, до настоящего момента не использованы, и подчеркнула, что строительство объектов электрогенерации, предусмотренных указом президента РФ от 22 ноября 2012 года, не начато в связи с неготовностью проектной документации. «Уже сейчас есть риски срыва сроков начала строительных работ на объектах топливно-энергетического комплекса Восточной Сибири и Дальнего Востока, что может повлиять на стоимость их строительства и создаст риски несвоевременного ввода объектов жизнеобеспечения в эксплуатацию, запланированного на 2016 год», — заявил аудитор СП Валерий Богомолов .

«На первом этапе реализации проектов ОАО “Русгидро” действительно не расходует бюджетные средства на строительство на Дальнем Востоке объектов теплогенерации, определенных в указе президента как первоочередные проекты (первая очередь Якутской ГРЭС-2, первая очередь Сахалинской ГРЭС-2, вторая очередь Благовещенской ТЭЦ и ТЭЦ в городе Советская Гавань). В этом нет ничего удивительного: суммарная стоимость четырех проектов не меньше 63 миллиардов рублей, то есть помимо государственных 50 миллиардов в него надо вложить еще 13 — это средства компании и заемные деньги. Уже израсходовано около 3 миллиардов рублей собственных средств компании, заключены контракты на 5,4 миллиарда. При этом государственные 50 миллиардов лежат на депозите и уже подросли на 1,6 миллиарда, которые, разумеется, также будут вложены в строительство», — комментируют сообщение Счетной палаты в «Русгидро», отмечая, что в целом не выбиваются из графика строительства.

Однако использование средств ФНБ для строительства четырех первоочередных объектов теплогенерации на Дальнем Востоке не предусмотрено. Деньги из фонда «Русгидро» планирует направить на следующий (за первоочередными четырьмя проектами в Якутии, Хабаровском крае, Сахалинской и Амурской областях) этап строительства теплогенерирующих станций для замещения подлежащих выводу из эксплуатации мощностей в объеме 3,4 ГВт и на сооружение ГЭС на притоках Амура для защиты населения и экономики Дальнего Востока от аномальных паводков. В компании подчеркивают, что энергетика Дальнего Востока особенно остро нуждается в масштабной программе модернизации и строительства новых источников энергии: более 80% генерирующего оборудования электростанций уже отработало нормативный срок эксплуатации. Замены требует 20% турбоагрегатов и 21% котлоагрегатов. Требует срочной замены более 80% сетей в регионе (за них как раз отвечает РАО «ЭС Востока»).

Необходимость средств ФНБ в «Русгидро» объясняют тем, что платежей по тарифам на инвестиции не хватает. «Ключевая проблема электроэнергетики на Дальнем Востоке — отсутствие механизмов, мотивирующих инвесторов вкладывать деньги в строительство энергетической инфраструктуры, — сказали “Эксперту” в “Русгидро”. — Дальний Восток — зона полного тарифного регулирования. Поэтому получаемой тарифной выручки ОАО РАО “Энергетические системы Востока”, входящей в группу “Русгидро” и являющейся ключевым оператором-эксплуатантом дальневосточных энергоактивов, хватает только на поддержание текущей деятельности. “Русгидро” также не имеет возможности полностью взять на себя финансирование всех потребностей дальневосточной энергетики, при этом компания должна обеспечить финансирование масштабной комплексной программы модернизации действующих ГЭС и реализацию инвестиционной программы с пусками объектов в 2014–2016 годах». Занимать дальше в «Русгидро» опасаются: «Дальнейший рост долговой нагрузки в условиях заморозки тарифов может негативно отразиться на кредитном рейтинге и ухудшить финансовый профиль компании».

Однако и эффективность деятельности «Русгидро» вызывает вопросы. Рентабельность по EBITDA у нее порядка 13%, а у сопоставимой компании — независимой гидрогенерирующей Красноярской ГЭС — 65% (конечно, такой разрыв рентабельности обусловлен перекрестным субсидированием, но этот пример показывает, что финансироваться должны отдельно конкретные инвестпроекты, а не холдинги в целом). «Гидрогенерация является самой рентабельной в стране и имеет возможность привлекать долговое финансирование в больших объемах, притом что объем гидроресурсов ограничен», — отмечает Андрей Абрамов из фонда «Форсайт».

Благосостояние остальных

Однако наиболее странно выглядит инициатива «Росатома». Госкорпорация предложила выделить из ФНБ 80 млрд рублей на… строительство АЭС «Ханхикиви-1» в Финляндии. Схема выглядит так: деньги из фонда будут направлены на выкуп 34% акций заказчика АЭС — финской Fennovoima. Зачем эта комбинация «Росатому», который и так является основным претендентом на строительство «Ханхикиви-1», непонятно. На вопрос «Эксперта» о том, как эти инвестиции повлияют на российскую экономику, в «Росатоме» не ответили.

Что касается развития Московского авиаузла, то тут нет четких данных. Известно, что основные инвестиции должны пойти на строительство третьей взлетной полосы в Домодедове и Шереметьеве. Для Домодедова, где третья ВПП должна появиться к 2020–2022 годам, это жизненно необходимо: сейчас аэропорт работает на пределе пропускной способности. Отсутствие дополнительных взлетно-посадочных полос заставляет или увеличивать время взлета и посадки самолета, или же вообще отказываться от новых маршрутов в перспективе. Предполагается, что строительство новой полосы начнется в 2016 году, из федерального бюджета на него будет выделено 20,1 млрд рублей (ВПП аэропортов находятся в федеральной собственности, и их строительство может финансироваться только из бюджета). Но за деньги фонда с Домодедовом конкурируют аэропорты Внуково и Шереметьево, контролируемые государством. Кроме того, для решения проблем Московского авиаузла планируется модернизировать аэропорт Раменское (г. Жуковский). Транспортно-выставочный комплекс «Россия» (стопроцентная «дочка» госкорпорации «Ростех») уже объявил о проведении открытого конкурса на строительство комплекса аэропорта. Работы предполагается начать в конце 2015 года.

Реконструкция же БАМа и Транссиба на деньги ФНБ заслуживает отдельного материала.

Погоня не самых эффективных компаний за средствами ФНБ выглядит как попытка получить госфинансирование любой ценой — раз уж тарифы заморожены. При этом механизм инвестирования средств ФНБ в российскую экономику и инфраструктурные проекты нуждается в тщательной проработке. Вызывает большие сомнения механизм простой накачки уставного капитала госкомпаний деньгами из фонда. Особенно это касается привилегированных акций: если дивиденды платятся, они являются неголосующими. Если же дивиденды не будут выплачиваться, нарушается правило возвратности для денег из ФНБ.

Гораздо более разумным видится механизм инвестирования через долговые обязательства. Тут на первый план выходит недоразвитость проектного финансирования в российских условиях. С точки зрения инвестора, из всех заявок, которые поступили в ФНБ, привлекательными выглядят лишь бонды «Росавтодора», да и то с натяжкой (выплаты по ним начнутся не сразу). Правильным же представляется вариант, когда под каждый проект создается специальная проектная компания — SPV, средства поступают в нее, а их расходование строго контролируется. При этом SPV является публичной компанией и отчитывается как ОАО, входящее в биржевой список А1 (высший уровень прозрачности). При нынешней системе отчетности госкомпаний за денежными потоками внутри холдинга уследить на порядок сложнее. Финансирование же через долговые бумаги РЖД или «Россетей» инвестпрограмм «вообще» немногим лучше взносов в уставный капитал госкомпаний (разве что доходность гарантирована). Наконец, раздача денег госкомпаниям провоцирует их снова давить на правительство, требуя роста тарифов, ведь деньги ФНБ понадобится в свое время возвращать.    

График

В бюджетных фондах Минфина на сегодня накоплено 176 млрд долл. - чуть менее 9% ВВП

(обратно)

О тщете литературных собраний

Александр Привалов

Александр Привалов

Российское литературное собрание с участием президента Путина интересно не тем, что о нём или на нём говорилось. Ну восхвалил каторгу, Господи прости, потомок Достоевского — и что? Всё это забудется через два дня — да уже забылось. Интересно, какие у этого события будут последствия, а о них мы можем лишь догадываться. Так, в школу, по-видимому, вернётся выпускное сочинение; русской литературе наверняка вернут какую-то часть отнятых у неё учебных часов и т. п. Хорошо это? Теоретически, наверное, хорошо. Практически — почти безразлично. Не будет в отечественном образовании серьёзных перемен к лучшему, пока место, где стоит нынешний Минобр, не будет перепахано и густо посыпано солью. Это условие, разумеется, никоим образом не достаточное, но совершенно необходимое — и совершенно пока невероятное.

Вот хоть этот возврат сочинений. Мне уже рассказали, что словесники (многие — не все, конечно) чуть не в панике: как с этими сочинениями работать, что с ними делать? Школьники не читают, не пишут, да и говорить толком не умеют не в последнюю очередь потому, что этого не умеют и их учителя. Не то что научить не умеют, сами не умеют ни писать, ни говорить. Показывали мне тут массивы текстов, вышедших из-под пера словесников, — читать страшно. А чего вы хотели? Если русская литература не просто перестала быть ведущим предметом, а годами подгонялась под уровень ОБЖ или «изо», если число часов (а вместе с ним и число учителей) быстро сокращалось — много ли лучших осталось терпеть бесконечные унижения? Да, именно унижения — не знаю, как иначе называть нарастающее давление чинуш. Мало того что учителя заставляют клепать прорву ненужной отчётности, так то и дело являются его проверять. И неприятности — вплоть до увольнения — можно огрести не только за то, что в годовом плане, составленном в августе, ошибся на два дня, указывая, на каком мартовском уроке будешь изучать такую-то тему, но даже и за то, что назвал тетрадь тетрадью, а не «рабочим полем», как по теперешней чиновничьей науке полагается. Нет, уволить за тетрадь , наверное, не уволят; но, согласитесь, и выволочку получать за неё — или за то, что по привычке сказал учащийся вместо положенного теперь обучающийся , — тоже донельзя оскорбительно.

Словесников нужно готовить, и готовить хорошо, но об этом никто всерьёз и не заговаривает. Четверть века педагогическим образованием вообще, почитай, не занимались, а в последнее время занялись. Уничтожением. За прошлый год в стране было закрыто (слито, реорганизовано и проч.) несколько десятков педвузов; сейчас процесс вроде бы приостановлен, но неизвестно, надолго ли. И если физику или математику может с грехом на три четверти преподавать любой технарь, то словесников — при том, как Минобр относится к гуманитарному образованию, — скоро будет совсем неоткуда брать. Если какой политолог из милости согласится посовместительствовать, все будут скакать от радости. Хоть по пять литсобраний в месяц собирай — не будет литературы в школе.

Образование отдано в безраздельную власть не просто «эффективному менеджеру», но менеджеру среднего звена — во всех смыслах среднего. Ни в какой другой сфере у этой публики так не развязаны руки, нигде они не пользуются такой безнаказанностью. Сейчас, например, им всё прощается за экономию . Ещё раз: по мне, сама затея снижать расходы на образование, и без того явно у нас недостаточные, есть грубая ошибка, но и экономить можно бы менее разрушительно. Средние менеджеры не затрудняют себя размышлениями. Сказано экономить? Давайте сливать. Вузы, ничего общего между собой не имеющие. Школы — с углублённым изучением математики и для детей с девиантным поведением. Сказано повысить зарплату преподавателям вузов? Что ж, давайте — за счёт сокращения их числа. Даже и это можно бы делать хоть с каким-то умом, но менеджеры просто выкидывают из вузов совместителей. Это глупо во всех случаях — сильнейшие профессионалы очень часто оказывались в наших вузах именно как совместители, — но, скажем, в медицинских вузах это настоящее убийство; не в переносном даже, а в прямом смысле, причём убийство массовое. Но менеджерам так проще — значит, так и будет. Понятно, что оставшимся в вузе преподавателям приходится повышать нагрузку. Нет, ректору и его приближённым зарплаты поднимаются и так — ну так на то они и менеджеры. А чёрная преподавательская публика уже понимает, что казавшиеся ещё вчера немыслимо тяжкими 900 горловых часов в год следовало считать раем. Что возмущавшее вчера количество навязываемой преподам ненужной писанины может быть удвоено и учетверено. Сказал же министр Ливанов год назад, что бо́льшая часть преподавательского корпуса у нас дрянь, — так с этим корпусом и обращаются.

Почему же преподаватели терпят такое обращение с собой? Почему не протестуют, не увольняются? Не протестуют, потому что разрозненны, а не увольняются, потому что, в отличие от чинуш, не вполне разучились чувствовать ответственность за своё дело. Думаю, на крыло встанут в мае, в конце учебного года. Кому есть куда перейти или уехать — перейдут или уедут. Кому некуда — да хоть в консьержи пойдут: платят там как бы и не больше, а работа много спокойнее и, главное, начальство не глумится. Тогда эффективные менеджеры смогут ещё большую часть казённых ассигнований тратить на себя, и возражать уже совсем никто не станет. А что студентов учить будет некому — кого это волнует? Есть ведь любимая игрушка: дистанционное обучение. Сойдёт как-нибудь.

Хотите доставить себе удовольствие мазохистского толка — почитайте официальные биографии деятелей Минобра: ливановских замов, глав департаментов. Почему эти люди отобраны для руководства именно образованием и наукой, а не чем-либо банно-прачечным или москательным, не понять. Если верить теории, что менеджер он и есть менеджер, ему всё равно, чем руководить (ср. раннесоветскую практику ответработников ), оно бы и пусть. Но из неофициальных источников известно, что как минимум к шестерым из вождей образования предъявлены серьёзные претензии по части подлинности их диссертаций. А это им не мешает руководить образованием? Нет, и это не мешает. Ни крестом ни пестом их не проймёшь.           

(обратно)

«Уралкалий» пошел по рукам

Иван Рубанов

Сулейман Керимов, контролирующий собственник крупнейшего в мире производителя калийных удобрений, выдавлен из компании. Выкупающий его долю Михаил Прохоров вряд ли приходит надолго. Он обеспечит «Уралкалию» передышку, но прежнего благополучия компании уже не видать.

Компания «Уралкалий» меняет хозяина

Фото: РИА Новости

Лидер мировой отрасли по производству калийных удобрений российская компания «Уралкалий» меняет хозяина. Группа «Онэксим» Михаила Прохорова завершила переговоры о приобретении 21,75% акций «Уралкалия» у прежнего контролирующего акционера Сулеймана Керимова .

За последние несколько месяцев калийная компания пережила падение цен на свой основной продукт и обвал котировок акций. Ее гендиректор Владислав Баумгертнер был коварно заманен в Минск и арестован белорусскими властями, а на менеджеров и собственников объявили настоящую охоту с привлечением Интерпола. Сделка должна завершить самый драматический эпизод в жизни «Уралкалия», Баумгертнер экстрадирован в Россию, но о стабильности и возврате к эпохе, когда «Уралкалий» дирижировал всем калийным рынком и наслаждался сверхвысокими ценами на свою продукцию, речь уже не идет.

Предыстория

Сулейман Керимов пришел в «Уралкалий» в 2010 году. Вместе с партнерами он за 5,3 млрд долларов приобрел 53% базирующейся на севере Пермского края компании у ее основателя Дмитрия Рыболовлева . Это одна из крупнейших сделок между частными лицами в истории России. Контрольный пакет акций был куплен с 20-процентной премией к рынку и на заемные средства, но тогда приобретение казалось крайне выгодным: уральский гигант и его прежний владелец находились под гнетом политических претензий, обваливших котировки компании (см. график 1).

Пользовавшийся серьезным влиянием среди высших чиновников Керимов быстро избавил компанию от административного прессинга. Более того, уже через несколько месяцев после покупки он провел эпохальную для компании сделку по поглощению «Сильвинита». Эта компания-близнец разрабатывает соседнюю часть Верхнекамского калийного месторождения, но напрашивающемуся слиянию долгие годы препятствовали личные трения собственников. С выходом из игры Рыболовлева проблема решилась. «Большой» «Уралкалий» в одночасье превратился в крупнейшего мирового производителя и экспортера калийных удобрений. Можно было рассчитывать на снятие сливок со своего лидерского статуса, однако тут у компании началась не самая простая жизненная полоса.

Долгие годы высокой конъюнктуры привлекли в отрасль новых игроков, а действующие все сплошь запустили проекты расширения мощностей. Рынок хлористого калия оказался разбалансирован. Цены на удобрения покатились с заоблачных вершин, а главное, продавцы начали нарушать, как у них принято говорить, «торговую дисциплину», попросту говоря, баловаться демпингом. Летом нынешнего года «Уралкалий» пошел ва-банк, решив публично объявить о кардинальной смене стратегии работы на рынке. 30 июля Баумгертнер заявил о выходе «Уралкалия» из торгового картеля с «Беларуськалием», который долгое время позволял держать в тонусе мировой рынок и успешно давить на самых крупных покупателей хлористого калия. Прежняя стратегия «цены важнее объемов» сменилась на противоположную: «Уралкалий» объявил о наращивании загрузки своих мощностей и увеличении поставок, рассчитывая выдавить с рынка игроков, в отличие от него не обладающих столь же мощным запасом рентабельности. Котировки «Уралкалия», как и других участников рынка, в одночасье обвалились на десятки процентов, цены на удобрения пошли вниз. (О подробностях летнего демарша читайте «На Керимова Лукашенко нашелся», «Эксперт» № 32.)

Потеря партнера оказалась для «Беларуськалия» крайне болезненной. Деятельность компании, которая осталась без собственной товаропроизводящей сети, была фактически парализована, что вызвало бурную реакцию президента Александра Лукашенко . 26 августа белорусы пригласили на переговоры в Минск, а затем арестовали гендиректора «Уралкалия» Владислава Баумгертнера и вскоре начали форменную охоту на других ключевых менеджеров российского предприятия, а также на самого Керимова. Они были объявлены в международный розыск по линии Интерпола.

Лукашенко заявил, что ожидает смены собственника российского предприятия и восстановления сотрудничества. Этот прессинг, конечно, имел негативный отклик российских чиновников и деловых кругов, однако ни президент, ни премьер публичной однозначной поддержки «Уралкалию», его гендиректору и мажоритарному собственнику не выказали. В то же время по линии силовых органов были сделаны шаги по смягчению участи Баумгертнера. После визита главы российской Генпрокуратуры Юрия Чайки в Минск Владислав был переведен из СИЗО под домашний арест, а затем была инициирована процедура, предшествующая запросу о его экстрадиции. Как только решение о выходе Керимова из «Уралкалия» стало достоянием гласности, белорусские власти заявили о своем согласии на экстрадицию.

Керимову продажа пакета калийной компании принесет около 4 млрд долларов (точная сумма сделки не раскрывается), но точно не моральное удовлетворение и ожидавшуюся сверхприбыль. В течение недели-двух должно быть заключено соглашение о продаже 12% акций компании, оставшихся у партнеров Керимова Филарета Гальчева и Анатолия Скурова (см. график 2). Покупателем должен стать владелец крупного агрохимического холдинга «Уралхим» Дмитрий Мазепин .

Мотивы покупателей

Причины ухода Керимова сейчас едва ли не полностью связывают с жестким прессингом со стороны Лукашенко, намекая на определенное влияние главы соседнего государства в высших эшелонах российской власти. Между тем еще весной этого года, до начала драмы с разрывом отношений и захватом заложников, два осведомленных источника в отрасли рассказывали автору этой статьи о вероятной смене собственника «Уралкалия». Речь шла о том, что Керимов при покупке активно использовал в основном заемные средства и теперь находится в непростом финансовом положении: чтобы не нарушать ковенанты, он вынужден постоянно выкупать с рынка дешевеющие акции компании. Кроме того, аппаратные позиции магната и сенатора от Дагестана существенно ухудшились в результате серии коррупционных скандалов и расследований, затронувших дагестанских чиновников и бизнесменов из этой республики, с которыми был связан Керимов.

«Выполненная в средневековом стиле, без всякого уважения к российскому суверенитету атака Лукашенко, по большому счету, осталась безнаказанной, — рассуждает политический аналитик, пожелавший остаться неизвестным. — Почему не было ответа со стороны нашего первого лица, не было никаких реальных действий? Ряд ошибок допустил сам Керимов, который почему-то посчитал, что играет в игры и разрывает отношения с таким же, как он, бизнесменом, а не с президентом союзного государства и с ключевым для него активом. Этим он позволил союзникам Лукашенко в российской власти, между прочим многочисленным, не лучшим образом настроить против него президента Владимира Путина».

Попытаемся определить долгосрочные интересы и место в компании новых собственников «Уралкалия». Проще всего с китайской финансовой корпорацией Chengdong Investment Corporation («дочка» суверенного фонда China Investment Corporation), которая, напомним, месяц назад заполучила находившиеся у нее в залоге 12,5% акций «Уралкалия» (принадлежали структурам Керимова и Гальчева). В последнее время китайцы стали миноритариями во многих сырьевых активах, включая проекты «Роснефти» в Восточной Сибири. По заверениям ряда аналитиков и представителей сырьевых компаний, с которыми нам удалось побеседовать, для китайцев это финансовое вложение; ни желания, ни возможности влиять на стратегическую политику у них нет. Трудно поверить в кротость такого крупного соседа, но российское законодательство и корпоративная практика действительно дают миноритариям очень мало возможностей влиять на политику компании, даже если они представлены в совете директоров.

Что касается Михаила Прохорова, то многим он кажется фигурой переходной. В перспективе, когда ситуация на калийном рынке успокоится и отношения с белорусами будут урегулированы, Прохоров, вероятно, перепродаст компанию какой-либо фигуре, более близкой Кремлю и более удобной для белорусов, например Аркадию Ротенбергу или Владимиру Когану . По-видимому, главным преимуществом, обеспечившим Прохорову промежуточную победу в борьбе за калийный актив, стало то, что в его распоряжении оказалось много наличности. Магнат недавно «окэшился», продав свою долю в крупной золотодобывающей компании Polyus Gold за 3,6 млрд долларов, и теперь он едва ли не единственный россиянин, способный оперативно и в полном объеме оплатить столь крупную сделку, не прибегая к заемным схемам.

Самый любопытный покупатель — Дмитрий Мазепин. «Деньги на покупку он должен получить от “Онэксима”, — рассказывает источник на рынке. — Этот уроженец Минска нужен Прохорову для того, чтобы он занялся урегулированием отношений с Лукашенко. Все знакомые с ним бывшие и действующие менеджеры “Уралхима” заверяют, что у него там есть серьезные связи и административный ресурс». Кроме того, Прохорову понадобятся компетенции по развитию удобренческого бизнеса, которые как раз имеет Мазепин: и в стратегическом, и в операционном управлении предприятием он определенно примет участие.

Интерес к «Уралкалию» самого Мазепина может быть разносторонним. Если его водворение на место главного акционера «Уралкалия» все же маловероятно (слишком мало финансовых и аппаратных ресурсов), то производственная синергия ему почти гарантирована. «Уралхим» использует хлористый калий (около 70 тыс. тонн в 2012 году) для производства смешанных удобрений. Раньше этот продукт «Уралхиму» доставался по дешевке: группе потребителей с помощью ФАС удалось признать калийщиков монополистами и получить огромный (одно время кратный!) дисконт к цене мирового рынка. После прихода влиятельного Керимова сомнительную практику было решено ликвидировать, но вот теперь Мазепин может попытаться получить уже персональный дисконт. Если выгорит, ему можно задуматься о строительстве новых цехов для расширения производства смешанных удобрений. Например, на березниковском «Азоте», который находится буквально в нескольких сотнях метров от активов «Уралкалия».

Фундаментальное перепроизводство

Однако еще более важен вопрос, как приход новых собственников повлияет на долгосрочные перспективы «Уралкалия». Выходя из торгового картеля, компания заявила об отказе от стратегии «цены превыше объемов» и о переходе к ровно противоположной производственно-ценовой политике. Как мы тогда и предсказывали, никаких значимых дивидендов это не принесло: цены упали, а вот спрос на рынке не вырос. Сможет ли теперь компания отыграть ситуацию: вернуть контроль над рынком и высокие цены? Отраслевые и биржевые аналитики, как и автор этой статьи, полагают, что ответ на этот вопрос скорее отрицательный. «Выход “Уралкалия” из торгового картеля был в первую очередь вынужденным решением, отражающим фундаментальные изменения на рынке: рост предложения и ухудшение торговой дисциплины продавцов», — считает аналитик ФК «Открытие» Денис Габриелик . «С приходом новых собственников возможно возобновление сотрудничества “Уралкалия” с “Беларуськалием”, — отмечает аналитик UBS Данила Якуб . — Но тогда российской компании придется уступить объемы продаж, поскольку сегодня “Уралкалий” продает на 50 процентов больше, чем “Беларуськалий”. При восстановлении сотрудничества с белорусами “Уралкалию” придется сократить экспорт». По словам сотрудника инвесткомпании, сделка по продаже Керимовым акций «Уралкалия» не сможет существенно повлиять на стоимость калийных удобрений: «У всех крупнейших производителей калийных удобрений упали объемы производства, поэтому трудно предположить, что при их увеличении цены начнут расти. Сегодня речь идет об удержании текущих цен».

Любопытныйи нечастый случай: фондовый рынок практически никак не отреагировал на новость о продаже «Уралкалия». Инвесторы ждут не ротации кадров, а конкретных рыночных решений.   

График 1

Керимову не удалось продать "Уралкалий" существенно дороже в сравнении с ценой приобретения

График 2

Структура акционеров "Уралкалия" по сотоянию на ноябрь 2013 года

(обратно)

Одинокий ковбой

Вера Краснова

Репортаж с фермы Андрея Давыдова, пионера мясного скотоводства, из которого становится ясно, почему у этой отрасли нет будущего

- Фермеров, которые занимаются мясным скотоводством в России, может быть, около ста. В Калужской области я знаю двух

Фото: Олег Сердечников

— А вы, Давыдов, что вы делаете?

— Я? Я это все организовал, руковожу процессом. У меня нет секретаря, нет агронома, животновода — я сам шприцую коров. Плюс первичные бухгалтерские документы — у меня нет бухгалтера, я окончил с золотой медалью Ярославское высшее военное финансовое училище…

— А на тракторе вы работаете?

— Ну я могу на тракторе, когда трактористы бухают, но, вообще-то, они лучше меня это сделают, они с закрытыми глазами трактор знают…

— Вы, Давыдов, не фермер, вы нанимаете работников, а фермер не должен работников нанимать, он сам должен работать. Вот N молодец, у него семь свиноматок, он работает сам, и ему помогают бабушка и сын после школы. Вот таким фермерам мы должны помогать...

Андрей Давыдов , фермер с двадцатилетним стажем, рассказывая, волнуется, будто все это случилось вчера. А было все в 1990-е, когда демарши против него регулярно устраивали чиновники от сельского хозяйства. Пропесочивали на совещаниях, писали заявления в прокуратуру, пока он договаривался с колхозниками о выкупе паев: мол, скупает землю русскую.

Но к чему сегодня ворошить прошлое?

— Из-за такой политики у нас в Калужской области фермеров с наделом земли больше ста гектаров всего три процента, а средний надел — около тридцати. Это ничто! — упреждает он мой вопрос. — Россия — самая богатая страна в мире по сельхозугодьям. Второе место у Канады. Но почему в Канаде есть фермы и по сорок, и по сто, и по двести, и по триста гектаров, а в России только по двадцать пять?

Он неторопливо ведет машину по шуршащему гравию. Вот и знакомая табличка «Частное владение».

— Как вам кажется, изменилась Барановка за десять лет?

На самом деле прошло уже одиннадцать. В 2002 году корреспонденты «Эксперта» побывали на ферме ДИК («Давыдов и команда»). Мало кто слышал тогда о разведении крупного рогатого скота мясной породы в условиях свободного выпаса. Давыдов подсмотрел эту технологию в Канаде и восхитился ее простотой и дешевизной. Себестоимость мяса у него выходила втрое ниже, чем у соседних колхозов, и вдвое ниже минимальной закупочной цены. Казалось бы, жизнь удалась. Но он, человек государственного склада, не успокаивался — хотел распространить свой опыт. Во-первых, российские фермеры получили бы шанс, как и он сам, быстро выбиться из полунищенского существования. Во-вторых, общими усилиями легче создавать новую отрасль — производство качественной, мраморной, говядины. В-третьих, от этого выиграли бы потребители.

Мы снова в Барановке. Те же аккуратные огороженные электроизгородью луга, на которых пасутся темно-рыжие герефорды. Та же щебенка на подъезде к деревне.

— А трактор шестидесятых годов выпуска у вас случайно не сохранился? — вспоминаю я одного из «героев» прошлого репортажа.

— ДТ-75? Да, ему пятьдесят один год, и это моя гордость! Он сейчас в поле.

Три дома, построенных фермером для своей семьи и семей наемных рабочих, — вот и вся деревня. Хотя нет, появился четвертый — для агротуристов. Но сейчас в нем живут младшая дочь с мужем, замечает Давыдов, так как они решили работать на ферме. А еще одну стройку хозяйству пока не потянуть.

— Вон там замороженный нулевой цикл, — показывает он на фундамент с цоколем по другую сторону улицы. — Надо еще миллиона два, но в прошлом году мы построили бойню и разделочную с холодильником. Так что у меня сейчас тысяч пять-семь найдется, если поковыряться в кошельке, да у жены, может, десятка. Все остальное в обороте. И кредитов миллиона на два с половиной. Вы, вообще, о чем хотели написать?

— О племенном хозяйстве. Ваша ферма ведь недавно получила этот статус? Выгоднее ли это, чем просто выращивать бычков на мясо?

— Плюсы от этого имеют в основном те, кто у меня покупает скот. А я, слава тебе, Господи, занимаюсь продажей мяса, потому что это стабильный и главный доход моего хозяйства.

— Что, нет большого спроса на бычков?

— Фермеров, которые занимаются мясным скотоводством в России, может быть, около ста. В Калужской области я знаю двух.

— Выходит, ваш прогноз насчет бурного развития этой отрасли не оправдался?

— Это мягко сказано. За эти годы произошли катастрофически отрицательные события в сельском хозяйстве. Я здесь в деревне уже вою от того, что не с кем поделиться. С коровами-то поговоришь, конечно, и они понимают, но не до конца… Ну что, к бычкам съездим? — Давыдов предлагает нехитрый план осмотра фермы. — Потом покажу вам бойню, родильное отделение, если вы не против.

И, проворно выскочив из-за руля, он бежит открывать электроизгородь.

Мировой рекордсмен

— У нас тут большой участок, сорок га, — запрыгивает он обратно, и наш джип по-партизански осторожно начинает пробираться по лугу.

— Когда выйдем, главное — не окружать их, иначе это будет для них сигналом опасности, — предупреждает Давыдов. — Обычно мы по пастбищу на квадроцикле ездим, чтобы не нервировать животных.

До быков, маячащих вдали, такими темпами нам ползти и ползти.

— Что за катастрофа произошла в сельском хозяйстве? — скандальное заявление Давыдова не дает мне покоя. — Вы говорите, что у фермеров земли мало, а ведь у вас с этим проблем не было.

— Да, у меня проблем не было, — соглашается он. — Но в то же время в районе мясному скотоводству не дали развиваться.

— Как это?

— Программу развития мясного скотоводства на основе кооперации я написал еще в 1996 году, ее приняли. Глава администрации все это использовал, чтобы защитить кандидатскую диссертацию. А реально палец о палец не ударил, ни рубля финансирования.

— А для чего нужна была господдержка?

— Все колхозы, совхозы смотрят в рот администрации, что скажут им на совещании. И как только какое-то из хозяйств покупало у меня быка-герефорда, на следующий год заставляли его на мясо сдать: мол, породу портить нельзя — швицкую и черно-пеструю. А я тут семинары провожу, всех убеждаю: «Ребята, смотрите, в Канаде дешево производят мясо, давайте и мы. Любых коров выбраковывайте и осеменяйте племенным бычком. Помесного теленка держите на подсосе семь месяцев. После этого или свое стадо формируйте, или продавайте телят мне на тридцать процентов дороже рынка». То есть возникла бы кооперация.

— Если землю давали беспрепятственно, где были фермеры?

— Смотрите. В 1992 году вышел указ Ельцина о реорганизации колхозов и совхозов, а закон об обороте сельхозугодий, который ввел правила, — в 2002 году. Десять лет спали! Поэтому землю начали скупать те, кто очень далек от сельского хозяйства. Дальше нацпроект развития АПК — 2006 год, а где же до 2006 года люди могли взять деньги? Никаких кредитов больше чем на шесть месяцев не существовало. Что в результате? В 2002 году все поняли, как можно распоряжаться землей, и за четыре года землю окончательно скупили те, кто мог взять и выложить по тысяче рублей за гектар пашни, других сельхозугодий. Это привело к тому, что деревня окончательно умерла. Главное средство производства теперь не у фермера, потому что у фермера не было даже тысячи рублей, понимаете?

Как не понять. Получается, что в 2009 году, когда правительство наконец-то объявило Программу развития мясного скотоводства, оно обращалось в пустоту. Не было ни субъектов этого развития, ни шансов на их появление.

Впрочем, Давыдов программой доволен. Три года, по его словам, ферма получала субсидию, покрывающую до четверти затрат:

— Мы смогли увеличить поголовье, обновить технику. Вот только в этом году непонятно, работает Программа или нет. Говорят, что работает, но субсидии прекратились.

Остановив машину, последние метров пятьдесят до быков он предлагает пройти пешком.

— Вот это наши лучшие быки и одни из лучших в России. Мальчик, мальчик, хороший! Мальчик краса-а-а-вец, мальчик-мальчик-мальчик! — он то приближается к животному, лежащему в центре небольшого стада, то отступает от него и делает пассы руками, побуждая того подняться. — Номер пятьдесят третий у нас самый лучший, ему три с половиной года, весит он килограммов девятьсот, а потом будет примерно тонна. Это классический бык-производитель, он работает с коровами май, июнь и часть июля.

В голосе фермера при слове «тонна» звенит детский восторг:

— Этот бык правильно выращен, и генетика хорошая, канадская сперма «Фонтан-Фаворит». Это, конечно, элита.

Главный показатель продуктивности мясного животного — ежесуточный привес в первые семь месяцев жизни — у этого быка действительно вне конкуренции. Кило четыреста и больше, при кормлении исключительно пастбищной травой, — не только всероссийский рекорд, но и завидный результат для Америки или Канады с их нормой кило — кило двести.

Поднявшись со своего лежбища и постояв в позе крайнего недоумения, пятьдесят третий решает, видимо, не нагнетать напряженность и поворачивается задом. Но застывает в полуобороте. Это дает нам повод обсудить его экстерьер. Туловище, на несколько сантиметров выше в холке, чем по стандарту, и вытянутое в длину, сулит фермеру большее количество мяса с самых дорогих частей: филея для вырезки, спинной части — для антрекота. А для технического использования на ферме бык-рекордсмен хорош тем, что у него относительно неширокие плечи и лоб.

По ежесуточному привесу в первые семь месяцев жизни — кило четыреста — у этого быка нет конкурентов в России

Фото6 Олег Сердечников

— Если лоб у быка большой, то телята потом плохо проходят через родовые пути коровы и возникает проблема с отелом, — разъясняет Давыдов. — Продавать быков-производителей, конечно, выгодно, если есть спрос, — возвращается он к моему вопросу. — Один бычок, полуторалетний или двухлетний, стоит у меня 125 тысяч рублей. И это образцово выращенное животное, оно будет долго-долго служить.

— Сколько?

— Пять лет. Для племенного быка это хорошо.

— Потом его на мясо?

— Потом на мясо. Причем из 125 тысяч, которые были уплачены за него, тысяч семьдесят вернется мясом. А еще государство дает субсидию при покупке племенного скота. Например, в Воронежской области субсидия сто рублей за килограмм. Если вы бычка весом шестьсот килограммов перевезли в Воронежскую область, вам шестьдесят тысяч вернули из бюджета, и через пять лет вы его продали еще за семьдесят тысяч. Деньги вернулись вам полностью. Если покупатель из Калужской области, возвращают пятьдесят рублей. Ну что делать? В Воронежской области в два раза больше любят мясное скотоводство, чем в Калужской. Причем, знаете, Калужская область тоже любит мясное скотоводство, потому что из пятидесяти рублей субсидий сорок рублей платит областной бюджет и только десять — бюджет РФ.

— Сказочные условия. И сколько бычков у вас покупают?

— Если повезет — около десяти племенных бычков в год. И телочек племенных — от десяти до двадцати голов.

— А где вы берете сперму? — вспомнилось, что Давыдов не раз на своем сайте вопил «Караул!» из-за отсутствия главного материала для селекционной работы.

— Сейчас нас обслуживает ОАО «Московское» из Ногинска, у них есть своя база. В Калужской области нет уже, а там еще есть.

Оказывается, пять или семь лет назад 12 га земли понадобились одному московскому девелоперу под застройку, и областное племпредприятие, несмотря на то что оно было государственным, просто обанкротили.

— Раньше-то у нас были племенные быки, были высококлассные специалисты, была лаборатория, был банк-хранилище, где сперма хранилась в азоте до пятидесяти лет. А теперь на генетике КРС поставлен крест. Это, конечно, катастрофа, — резюмирует фермер.

Травяной Клондайк

Если проехать еще столько же вглубь пастбища, то в заросшей деревьями и кустарником ложбине, по прикидкам, окажется большое стадо молодых бычков. Едем молча, щурясь от лучей осеннего солнца в лобовом стекле. Надо как-то совместить новость о бесславном конце животноводческой генетики в Калуге с рассказом Давыдова о его встрече с губернатором Анатолием Дмитриевичем Артамоновым. Фермер похвалился этим еще по телефону, когда мы договаривались о нынешнем репортаже.

— Это было сразу после того вашего приезда, ваша статья мне так помогла, — радостно причитал он в трубку.

Оказывается, Артамонов в 2002 году пригласил к себе Давыдова вместе с руководителем еще одного сельхозпредприятия, признал обоснованной критику в свой адрес и спросил: «Что бы вы сделали на моем месте?»

— А что изменилось после вашей встречи с губернатором? — решаю я узнать подробности.

— Самое удивительное, что он сделал почти все, что я предложил, — вспоминает те события Давыдов.

То есть губернатор закрыл фонд поддержки АПК — кормушку для приближенных к администрации руководителей хозяйств. Взамен этого из бюджета стали выделяться деньги на субсидирование покупки предприятиями АПК новой техники.

— Я сам уже подумываю купить John Deere, потому что область покрывает двадцать процентов стоимости энергонасыщенного трактора, — сообщает фермер.

Что не встретило сочувствия у Артамонова, так это предложение закрыть областной департамент сельского хозяйства за ненадобностью.

— В департаменте сельского хозяйства 148 человек, — по-военному четко начинает докладывать Давыдов. — Если взять департамент сельского хозяйства, например, штата Южная Дакота в США, где я был в 1995 году, то там семь человек работало. При этом у них более пяти миллионов голов мясного скота, а у нас в области — пять тысяч, да еще пятьдесят тысяч молочных коров.

Впрочем, государственная администрация, по его мнению, неэффективна на всех уровнях. Взять тот же Бабынинский район, где в управлении сельского хозяйства сидят четыре человека, а хозяйствующих субъектов — десять или пятнадцать, и половина из них — фермы размером меньше ДИК. Снова сравниваем с США, где в каждом графстве от государства работает один extension agent — агент по развитию. Да и развитием вверенной им отрасли наши чиновники озабочены, кажется, меньше всего.

— Вызывает меня в 2005 году глава районной администрации, — рассказывает Давыдов другой эпизод. — Он составлял график производства зерна, потому что губернатор сказал: собрать миллион тонн в Калужской области. И говорит мне: ты уменьшил площадь зерновых. Я говорю: а вы разорили ОАО «Калугахлебопродукт», Бабынинское хлебоприемное предприятие. Куда я зерно буду продавать? А если вам нужен миллион тонн зерна, купите в Воронежской области, будет цена покупки дешевле себестоимости производства в Калужской области. А здесь выгоднее заниматься мясным скотоводством.

Но до этого никому не было дела, — кипятится он. — Зато как только в Москве объявили программу по мясному скотоводству, все сказали: есть, так точно, будем исполнять.

— Спят… — мы почти незаметно подкрались к стаду.

Несколько десятков разномастных бычков — однолеток и двухлеток картинно расположились в укрытии за ветвями: лежа и стоя, поодиночке и группами. Скоро становится ясно, зачем мы сюда приехали. Перед нами не только чистопородные герефорды, но и помеси разных поколений с отечественной черно-пестрой породой.

— Если бычок родился от чистопородной коровки либо от помеси четвертого поколения, это, конечно, герефорд, красная масть, — объясняет фермер. — Вот идеальные герефорды под деревьями стоят, как пятьдесят третий, только еще маленькие. А более светлые, палевые с пятнышками коричневыми или черными — это помеси третьего поколения, второго поколения. А вон там черненький бычок, но такой зебристый — это, конечно, помесь первого поколения от черно-пестрой коровки…

Значит, чиновники зря пугали колхозников, будто после скрещивания черно-пестрых коров с герефордами трудно определить чистопородность теленка. Но самое интересное, что для производства мяса и ненужно добиваться этой самой чистопородности. Напротив, по словам Давыдова, помесные бычки, наследующие уже в первом поколении мясные качества отца-герефорда, удобнее для разведения, так как они крепче своих чистопородных братьев, меньше болеют. А насколько это дешевле, чем покупать чистопородных коров...

Он называет стоимость коровы: 90 тысяч рублей — а я вспоминаю численность импортного маточного стада, закупленного участниками Программы развития мясного скотоводства. Судя по всему, без особой надобности потрачены десятки миллиардов рублей, в том числе 23 млрд бюджетных.

— Почему-то мясное скотоводство стало усиленно развиваться в Липецкой, Воронежской, Ростовской областях, — рассуждает Давыдов. — А там черноземы и море зерна, которое может быть использовано в качестве корма для скота. Но я как специалист могу сказать, что это правильно для финишного откорма. А для операции «корова — теленок», то есть для первых семи месяцев жизни теленка, это невозможно. Нужны пастбища, пастбища и еще раз пастбища. Но нельзя на юге иметь хорошее пастбище.

— А почему на юге плохое пастбище? — решаю уточнить я. Причина банальна: там слишком жарко и мало влаги.

— Вот мы покупаем скот в Ростовской области, начинаем проводить карантин и не можем проколоть шприцем шкуру и мясо, потому что оно сухое, — делится фермер своими наблюдениями. — А у нас, посмотрите, какой травостой великолепный. И это после трех использований: двух стравливаний бычками и одного укоса на сено. Это идеальное пастбище, газон, животные здесь могут траву есть годами, и мы не даем им зерна никогда. Мы не используем минеральные удобрения больше десяти лет, как только заложили его, с 1996 по 2000 год. Я хочу сказать, что в Калужской области мы не вырастим зерновые, сахарную свеклу, подсолнечник, как в Ростовской области, зато у нас много земель, которые можно использовать как пастбища. И это Клондайк, это просто золотая жила.

Гляжу под ноги. Обычная трава, только очень густая, даже пружинит при ходьбе. Заложить один гектар такого газона, по словам Давыдова, стоит пять-семь тысяч рублей: купить ограждение, семена для посева травы и заплатить рабочим. После этого надо ежегодно покупать только дизтопливо — землю боронить, выкашивать сорняки. Итак, на 400 га угодий выходит экономия 2 млн рублей в год — огромная цифра.

— Я зарабатываю четыре — четыре с половиной миллиона рублей, продавая мясо, а затраты на его производство — два миллиона с небольшим, — поясняет он.

Потом, в Москве, я сосчитаю затраты на зерно и пастбище такой же условной фермы, расположенной в Черноземье. Получится свыше 3 млн рублей, или более 200 рублей в пересчете на килограмм мяса. Да, за дешевизной участники программы явно не гонятся. А еще на интернет-форумах, посвященных мраморной говядине, мне попадутся реплики наподобие вот этой: «Липецкого ангуса даже после мясорубки прожевать невозможно» (ангусы — популярная мясная порода, которую завозят в Россию). То есть от качества «южного» мяса потребители не в восторге, как и Давыдов.

— Что же, южным регионам теперь не выращивать мясной скот? Или вы предлагаете гонять туда бычков для финишного откорма из северных областей? — спрашиваю фермера. Оказывается, скот можно перевозить в скотовозах, и так делают во всем мире. В Америке штаты-откормочники — это Техас, Небраска, а производство «корова — теленок» сосредоточено в Калифорнии, Оклахоме, Канзасе, Южной Дакоте и Висконсине — там осадков много, трава растет хорошо.

— Только об этом не я должен думать, а такие люди, как Гордеев, Скрынник, Федоров, — язвит он. И добавляет: — Другое дело, что после зернового откорма, если все было правильно сделано, мясо получается более жирное, более мраморное. Но вот вопрос, нужна ли россиянам более жирная говядина. Например, детский организм ее не усваивает, даже в школьном возрасте. Для ресторанов — да, это мясо идет.

Возвращаясь к Программе, неплохо бы правительству определиться, кого оно будет кормить говядиной — преимущественно «креативный класс» или все-таки большинство народа?

— А почем вы свое мясо продаете? —хочу я понять, на кого работает Давыдов.

— По 330 рублей при себестоимости 150 рублей за килограмм в туше. Если бы я продавал на мясокомбинат, то закупочная цена была бы 130–160 рублей. Но я работаю на конечного покупателя — магазины, поэтому рентабельность получается бешеная.

— Для чего же вы свою бойню построили?

— Вот насчет бойни, разделки — это вопрос стратегический.

История, которую я слышу дальше, не оставляет уже никаких сомнений насчет политики властей в отношении мясного скотоводства. Вернее, ее отсутствия, когда одной рукой вроде бы стимулируют развитие отрасли, а другой потворствуют разрушению всей инфраструктуры.

— Раньше каждый субъект РФ имел большой мясокомбинат, который делал убой. Калужский мясокомбинат, когда я туда начал возить бычков в 1996 году, делал убой ста голов КРС в день, — вспоминает Давыдов. — Но лет пять назад его обанкротили. Так что сейчас у нас в области нет крупного мясокомбината. А те, которые были в Москве, в Подмосковье: Черкизовский, Останкинский — просто отказались от убоя. Ужесточились требования к ликвидации отходов от нутровки туш, к запахам и прочему, и они стали закупать импортное мясо, замороженные четвертинки. Это дешево и удобно.

Были, по его словам, еще маленькие мясокомбинаты в райцентрах, открывшиеся в 1990-е. Но и они в последнее время стали закрываться.

— Значит, это был вынужденный шаг?

— Конечно, я не хотел. Думаете, мне очень хотелось потратить миллион шестьсот? Да я лучше бы детям дом построил.

Впрочем, нет худа без добра. На самом деле миллион шестьсот — это, по словам фермера, недорого.

— Она идеальная, — говорит он о своей бойне. — Это уникальная разработка русского фермера Давыдова. Вот увидите.

Идеальная бойня

На обратном пути в деревню фермер успевает открыть кое-какие козыри своего проекта. Рассказать о самой гуманной технологии убоя — выстрелом в лоб из порохового оглушителя, с мгновенным отключением сознания. О запредельно низких показателях бактерий в смывах и в мясе. О том, что холодильная камера, где вызревают туши, собрана по индивидуальному заказу в Калуге. И что потребителю мясо отправляется спецтранспортом: он не пожалел полутора миллионов на изотерм Volkswagen Caddy.

— Мы прямо как конфетку делаем из этого мяса, — не скупится Давыдов на эмоции.

К счастью, мы приехали не в убойный день, так что потенциальных жертв нет даже поблизости. Давыдов, как в театре одного актера, подробно и живо показывает все приемы убоя, свои ноу-хау. Главное, что на крошечной площади в 30 кв. м соблюдены все санитарные и технические требования к подобным объектам и внедрены последние технологии, повышающие качество разделки туши.

— Бесполезно приглашать всякие институты, потому что они начнут сразу делать типовой проект. Они скажут, что бокс для оглушения должен стоять отдельно. После этого должен быть лифт-подъемник, на котором отрезают конечности, потом — место, где снимают шкуру, потом — нутровка, потом — пила. Пять, шесть рабочих мест запроектируют. Это будет огромная площадь, и все будет стоить бешеных денег, — объясняет фермер.

А здесь вместо шести рабочих мест получилось одно.

— Это рабочее место, на котором я делаю все. Если нужно, если хорошее настроение, я даже могу сплясать здесь, — зажигает Давыдов, стоя посреди комнаты. — И это все мы сделали сами. Я пригласил сварщика знакомого, две-три тысячи рублей в день ему платил, и за неделю мы все сделали так, чтобы мне было удобно.

Практически не сходя с места, он имитирует, как обезглавливают бычка и спускают у него кровь. Подвешивают тушу и отрезают конечности. Опускают на маневренную тележку, выдерживающую две тонны веса, перемещают ее к канализации и мойкой высокого давления моют шкуру, а потом снимают ее, ловко орудуя острыми как бритва ножами.

— Мы не касаемся туши руками, а делаем так, что она поднимается из шкуры на специальных крюках, — подчеркивает фермер. — Затем шкуру убираем, засаливаем, делаем уборку в помещении и дальше работаем в чистом помещении и с чистой тушей. Убираем все внутренности. Пилим по хребту, потом разделяем тушу на четверти и отправляем в холодильник.

В оборудовании бойни сочетается примитивизм, по выражению самого Давыдова, с крутизной. Да, можно обойтись ультрафиолетовым стерилизатором воды за шесть тысяч рублей. Но вот ножи, тележка, сверхпрочные крюки из пищевого металла, лебедка, трубчатый путь для подвешивания и перемещения туши, балансир, пила — это все заграничное, дорогое.

— Балансир стоит восемьдесят тысяч рублей, но без него невозможно работать с пилой. Потому что пила весит двадцать восемь килограммов, а с балансиром она как пушинка.

Давыдов имитирует, как обезглавливают бычка и спускают у него кровь, подвешивают тушу и отрезают конечности

Фото: Олег Сердечников

Кстати, распиленное мясо лучше качеством, чем разрубленное, и при разделке туши на крупные отруба лучше ее пилить. Это относительно ново для России.

— В Европе никто не рубит, — категоричен Давыдов. — Здесь у дочки рабочее место, — показывает он на столик у окна. — Она делает контроль всех органов.

Анна, дочь Давыдова, окончила скрябинскую ветеринарную академию и работала ветеринарным врачом в Барановке. А когда встал вопрос о бойне, устроилась в соседнем районе на бойню к одному ИП и через полгода аттестовалась как ветсанэксперт.

Почти вся семья фермера участвовала в проекте. Вдвоем с женой Мариной они собственноручно наливали полимерные полы. И сейчас он доволен, потому что они удобнее обычных кафельных: не скользят и не трескаются.

— Коля, старший внук, пятилетний, тоже помогает мне работать, он заходит и по моей команде ножкой качает гидроподъемник, чтобы правильно повесить четвертинку, — улыбается Давыдов. — Я считаю, что такая бойня, как наша, — выход для многих сельхозпредприятий, — подытоживает он, — потому что любой инвестор, узнав, что это пятьдесят тысяч долларов, скажет: «Я езжу на Touareg, и он стоит чуть-чуть дороже». А если бы в каждом районе были две-три такие бойни, то не было бы проблемы, куда скот девать. И у нас появилось бы качественное мясо.

Отелы с Wi-Fi-интернетом

— Вы собираетесь увеличивать убой?

Мы выходим на улицу, где фермер по просьбе фотографа пробует места для съемки. Мне интересно, почему Давыдов делает только один-два убоя в неделю, когда мощности бойни позволяют делать до пяти убоев в день.

— Нет, — отвечает он уверенно.

Он забирается на тюки сена, сложенные под навесом, — кадр обещает быть эффектным. Хотя в этом ракурсе, как мне кажется, ярче всего проступает одиночество героя.

— Много сена вы заготовили.

— В принципе нам хватит, — он соскакивает с душистого пьедестала, — но попытаемся еще добрать то, что не успели до дождей. Сегодня Саша, зять, поехал на пресс-подборщике — видели?

По пути на бойню мы провожали взглядом нечто несшееся стрелой по дороге. Так вот кто устроил «Формулу-1» между пастбищами!

— В прошлый раз вы говорили, что не хотели бы своим детям такого будущего, как работа на ферме. А сейчас?

— Если бы дочка с зятем не стали у нас работать, то я бы, наверное, закрыл ферму, потому что нет перспективы. А сейчас мы с зятем вдвоем практически все это хозяйство можем вести, без наемных рабочих. Он хорошо работает, молодец.

— Он деревенский?

— Нет. До этого он и на «Фольксвагене» поработал, и таксистом попробовал, и сотовыми телефонами поторговал в Москве, пока Аня училась в академии. А в результате пришел сюда и принял первого теленка сам, когда меня не было. И все, человек поменялся в отношении и к жизни, и к сельхозпроизводству.

— Кстати, вы обещали показать ваше родильное отделение.

— Да, сейчас поедем… Еще у нас три внука — это нам старшая дочь Катя подарила. Николай не только на бойне помогает, но и на квадроцикле ездит, и курочек сам кормит. Георгию три года, он тоже на «квадрике» может ездить. Это внуки фермеров, так и должно быть. Ивану, младшему, три месяца. Вырастут, и мы будем сами все делать легко.

— Так почему вы не хотите продавать больше мяса? Вам хватает выручки?

— Да, выручки хватает, потому что мы производим мясо премиального качества, и это лучшее мясо в России. А вообще, я в какой-то момент столкнулся с тем, что не хватает бычков. К нам, например, обращаются торговые сети: делайте поставку. Я отвечаю отказом, потому что у меня всего сто двадцать отелов в год. Если бы на рынке было предложение телят, то я был бы заинтересован в их покупке, доращивании. Но нет фермеров, которые выращивали бы этих телят. А в колхозах меня не устраивает качество, там годовалый бычок весит столько же, сколько мой пятимесячный. А если брать бычков моложе года, то они просто дохнут, потому что были «убиты» во чреве матери.

— В каком смысле?

— Вы знаете, что в России потери новорожденных телят составляют от двадцати до пятидесяти процентов? Я знаю пример, в соседнем районе, где они составляли семьдесят процентов, то есть пятьсот-шестьсот голов. Пригласили специалистов, и за год потери уменьшились до пятидесяти процентов. Хотя никто статистику такую не показывает, а показывают, что очень мало стельных животных: бык плохо работал.

То есть он осеменил полтораста коров, и почему-то беременными остались сто. На самом деле это обман. Отелов-то много, а телят всех зарывают в ближайших лесах. И это трагедия. А все потому, что завозят импортный скот — раз. Потому что деревня умерла и работают узбеки, которым плевать на все, — два. И корову неправильно содержат, кормят непонятно чем, и отел принят кое-как.

— Какие же потери телят считаются приемлемыми?

— В так называемых образцовых хозяйствах гордятся потерями на уровне двадцати процентов, но это означает порог рентабельности. По-хорошему, больше одного-двух процентов ты терять не должен. Ну давайте посмотрим нашу «родилку».

Машина останавливается у обычного сарая. Входим.

— Хорошо пахнет!

Аромат дерева скрашивает непритязательность классического хлевного интерьера. Хлев разделен на четыре загона — одноместные «палаты». Наши ноги утопают в толстом слое чистого сухого песка. На него, по словам Давыдова, прямо перед отелом постилают солому.

— Мы ведем дежурство, когда коровы рожают, — рассказывает он. — Смотрим по камере и ходим раз в час или в полтора часа, наши работники и мы сами.

Хлев оборудован четырьмя видеокамерами. Построить саму «родилку» стоило шестьдесят тысяч, а на видеонаблюдение — с Wi-Fi-маршрутизатором, выходом на двести пятьдесят пользователей в Барановке и жестким диском, хранящим запись две недели, — фермер потратил сто тысяч.

— Если мы видим, что между нашими посещениями корова уже тужится и голова теленка начинает появляться, мы, конечно, приходим, здесь на соломке сидим, ждем, — продолжает он. — Потому что очень важно, когда теленок родился, помочь ему начать дышать и сделать дезинфекцию пуза. И еще мы смотрим, чтобы он в первые час-полтора получил молозиво. Это значит на девяносто пять процентов, что он будет жить. Если он молозиво не получил, то шансы процентов семьдесят, что он сдохнет. Если вдруг какие-то проблемы у коровы, мы надеваем перчатку специальную, во влагалище руку засовываем и щупаем. Бывает, что одна ножка завернулась, либо шея завернулась, либо он идет попой, и тогда нужна помощь.

За ночь — срок пребывания коровы в «родилке» — теленок успевает встать на ноги, пососать мать и отдохнуть рядом с ней. Утром его прокалывают витаминами и с коровой перегоняют в общую группу. Кроме отелов, которые идут в феврале, марте и апреле, на дежурных лежит контроль первых десяти дней жизни телят в основном стаде.

— Потому что если кто-то начал поносить, мы этого теленка должны поймать и дать ему таблетки, чтобы его спасти, — поясняет Давыдов. — И теперь скажите, кто все это будет делать в колхозе? Кому это нужно? — задает он риторический вопрос. — А в Америке, например, семьсот шестьдесят тысяч фермерских хозяйств, которые занимаются только операцией «корова — теленок». Поэтому у них и поголовье мясного скота девяносто пять миллионов. Делим семьсот шестьдесят тысяч на количество субъектов РФ и получаем: около десяти тысяч фермеров должно быть в Калужской области.

— Ну да, а не три, — соглашаюсь я.

Узбеки vs фермеры

— Вот, нам газ провели, — перед отъездом в Москву мы набираем антоновских яблок в деревне, и Давыдов кивает на красивый вентиль за оградкой. — Это просто чудо. А то приходилось топить печку и котел. Особенно неудобно ночью. Вечером протопил, в десять-одиннадцать, лег спать — в двенадцать уже прохладно. Надо вставать в три-четыре часа, либо утром встаешь — совсем холодно. А здесь поставил температуру

— и все. С газом очень хорошо.

— Когда вам его провели?

— В прошлом году. А пользуемся мы вторую неделю: пока согласования, пока договоры — как обычно.

Эта безобидная новость про газ вдруг раскрывает мне до конца драму Давыдова: человек, построивший в чистом поле деревню, создавший передовое хозяйство, новатор в своей отрасли, почти двадцать лет жил с чадами и домочадцами без элементарных удобств. То есть он был никому не нужен.

— Дорожку ремонтируем и подсыпаем щебень в ямы мы сами, — рассказывал он еще утром. — Забетонировать — это мое, обкосить дорогу — сам. А чистить снег зимой — шесть километров — угадайте с двух раз, кто чистит. А должно чистить государство. Дорога-то муниципальная. Хорошо, что уже два года подряд мне хотя бы оплачивают эту очистку, два-три месяца из шести. Это хорошо, потому что, знаете, хоть что-то должно быть хорошее.

Хорошее находится с трудом. Невероятно, но деревня Барановка, в 1998 году зарегистрированная постановлением правительства, до сих пор числится в документах как сельхозугодья. У муниципалитета, района и области руки не доходят проделать полагающуюся в таких случаях работу, несмотря на многочисленные обращения фермера.

— Я этих писем обписался. Об-пи-сал-ся! — сокрушается он. — Я четвертый дом не могу зарегистрировать. И до сих пор мы не можем запустить сюда школьный автобус, а у нас все время есть дети работников, школьного возраста.

Проблема, однако, не только в местных властях. Давыдов и такие, как он, не вписываются в стратегию государства в целом. Взять ту же Программу развития мясного скотоводства: ставка делается на громкие проекты, многомиллиардные инвестиции — это понятнее и роднее чиновникам, чем фермы вроде ДИК. Возникает иллюзия, что можно разом «закрыть тему». Дошло до того, что в Брянской области, если верить местной прессе, администрация лишила фермеров обещанных субсидий по Программе, перенаправив их в инвестпроект одного известного агрохолдинга.

Давыдов с тревогой следит за происходящим.

— Проводятся совещания на уровне премьер-министра, и руководители области говорят: «Дмитрий Анатольевич, смотрите, какой у нас проект. Нам бы еще два-три таких проекта, и мы накормим Россию, а если четыре-пять проектов, то мы будем экспортерами мяса». Это неправда, — заключает он.

Действительно, надо слишком много узбеков поселить на одной только Брянщине, чтобы правильно принимать роды у ста с лишним тысяч коров, принадлежащих тому агрохолдингу. Хотя главный риск подобных проектов даже не узбеки, а само государство. Вот незадолго до нашего приезда в Барановку объявили о готовящемся банкротстве крупного племенного хозяйства в Воронежской области. Оказывается, федеральный центр в 2013 году задержал выплату субсидий на возмещение банковской ставки по кредиту.

У Давыдова рисков нет практически никаких. Кроме как оказаться в своем районе одному, в окружении тысяч трудолюбивых граждан «азиатской национальности». На прощание он невольно демонстрирует это, поглядывая на пасущуюся недалеко корову:

— Пора доить, а то жена сегодня в городе.

— Аппаратом доить будете?

— Да, аппаратом, — охотно отвечает он. — Вот, на одном аппарате пять пальцев и на другом пять.     

ООО "Предприятие ДИК" создано в 1992 году в Бабынинском районе Калужской области. Принадлежит семье Давыдовых. С 1995 года специализируется на производстве говядины герефорд на основе североамериканских технологий мясного скотоводства. В 2012 году получило статус племенного репродуктора по породе герефорд.

Стадо ДИК насчитывает от 350 (зима) до 450 (лето) голов скота,

в том числе основное стадо - 135 голов. Земельные угодья - 980 га.

Производственные сооружения включают: склад ГСМ (30 тонн), зерноток 30 x 24 м с навесом 12 x 24 м, зерносклад на 200 тонн, две фермы - откормочные площадки на 70 и 120 голов скота, убойный пункт, помещение для разделки туш, долголетние культурные пастбища площадью 450 га, огороженные электроизгородью с применением электропастухов. Выполнено инженерное обеспечение: подъездная дорога, линия электропередачи, водоснабжение, газопровод, система видеонаблюдения.

Число работающих (вместе с Андреем Давыдовым) - шесть человек.

Выручка в 2012 году - 5,5 млн рублей.

Результаты программы развития мясного скотоводства на 2009-2012 годы

Бюджет программы составил 23,4 млрд рублей, в том числе 15 млрд рублей - средства региональных бюджетов и 8 млрд рублей - федерального. Производство говядины от мясных пород КРС выросло с 62 тыс. тонн до 282 тыс. тонн в живой массе, или с 2 до 10%.

На 1 января 2013 года в 66 субъектах федерации насчитывалось 1,6 млн голов чистопородного мясного и помесного скота, включая 700 тыс. коров. Из них 35% сосредоточено в Южном федеральном округе, 20% - в Сибирском, 18,5% - в Приволжском, 11% - в Центральном.

Племенная база мясного скотоводства состоит из 305 хозяйств с поголовьем коров мясных пород 150 тыс. штук. Реализация племенного молодняка отечественной селекции возросла с 13 до 24 тыс. голов.

График

Российская мраморная говядина стоит в магазине до 1000 руб/кг включительно

(обратно)

По вопросам ремонта

Елена Николаева

— Дайте совет: что, по-вашему, нужно, чтобы выйти на рынок? — Опробуйте модель в маленьком масштабе.

сфера деятельности: посредничество

стартовые вложения: 2006–2007 гг. собственные средства Алексея Сапкина - $ 20 000

При слове «ремонт» любой взрослый поежится, уж очень неприятные воспоминания: и искали, и нервничали, и языки братских республик пытались учить, и обмануты были, и сроки срывались, и результаты часто не соответствовали ожиданиям. Многие в итоге сами переклеивали обои, перекрашивали потолки, укладывали полы. Хорошо, когда дельных рабочих могут посоветовать знакомые, иначе приходится искать строительные компании, организованные бригады или одиночек-любителей, просматривая объявления в газете, в интернете, в крайнем случае на столбе.

И во всех этих поисках человек, во-первых, действует практически вслепую (а ведь строителю нужно доверять — и не только принимая работу, но и, например, выделяя деньги на закупку материалов). Во-вторых, человек вынужден снова и снова рассказывать, что именно хочет получить на выходе. А при растущем спросе хороший подрядчик капризен, может и не захотеть работать в вашем районе, на вашем этаже, с вашим бюджетом или объемом работ. Ситуация складывается нелепая: выбирают строители, а не те, кто платит.

Развернуть рынок подрядчика в сторону заказчика решили Дмитрий Балакирев и Алексей Сапкин . Они создали «ремонтник.ру» — биржу по найму мастеров самых разных компетенций. Ввели рейтинговую систему, основанную на отзывах заказчиков, что отличает портал от других схожих сервисов. В день на ресурс заходит около 17 тыс. человек, принимается 300–500 заказов самого разного калибра — от ремонта водопроводного крана до строительства коттеджа. В 2012 году предприниматели переросли оборот в 1 млн долларов, а по итогам 2013-го надеются удвоить его.

Фальстарт

Сводить исполнителей с заказчиками предприниматели решили еще в 2006 году. Идея и разработка принадлежат Дмитрию — он работал дизайнером, занимался сайтами и активно использовал ресурсы для фрилансеров, поэтому сначала планировал создать некую альтернативу бирже творческих работников, только для курьеров или бухгалтеров. Однако понял, что нужно не распыляться, а сделать проект в какой-то одной сфере — в той, где больше всего проблем, большие бюджеты и не предвидится снижение спроса. Алексей же дал на проект денег. Первые инвестиции составили 20 тыс. долларов.

Дмитрий Балакирев, 30; образование: МИИТ (маркетолог)

Половина средств пошла на покупку домена «ремонтник.ру», остальное — на запуск. Не учли партнеры одного: ни заказчики, ни исполнители не торопились пользоваться площадкой. Это сейчас у всех смартфоны и доступ в интернет, а семь лет назад рынок был не готов. «Не было достаточного количества интернет-пользователей. И если заказчики более или менее разобрались, что к чему, то мастеров мы не могли привлечь, потому что это совсем другая категория людей: они были сильно старше нас и привыкли действовать по старинке. Да и к интернету не относились как к рабочему инструменту», — объясняет Алексей Сапкин. Месяца через три от идеи пришлось отказаться.

Но сайт предприниматели оставили, тем более что на его открытие уже была потрачена приличная сумма. Решили существовать в режиме информационной площадки, забили ее новостями о ремонте, статьями из разряда «Как сварить клейстер из манной каши», «Чтобы сделать унитаз, нужно быть хорошим психологом» и так далее. Привлекли контекстную рекламу. В 2007 году вышли за счет этого на окупаемость — благо денег нужно было немного. Так и жили несколько лет. В 2009-м сформировали каталог мастеров — те же «Желтые страницы», только онлайн и только в сфере, связанной с ремонтом. За размещение в нем брали с мастеров совсем небольшие деньги.

Старт

И вдруг в 2011 году начала оживать лента заказов. «Начало появляться по 20–30 заказов в сутки. В основном из Москвы иСанкт-Петербурга. И мы поняли, что время пришло: люди, далекие от интернета, стали приходить на ресурс, осваиваться. Научились пользоваться услугами», — объясняет всплеск активности Алексей. А тут еще владельцы «Из рук в руки» не сориентировались в ситуации — и этот привычный инструмент начал отмирать. Скупив пачками газеты, где привыкли «обитать» мастера, Дмитрий и Алексей начали набирать бесконечные телефонные номера. «Приходите, у нас есть заказы. У нас все бесплатно, — зазывали предприниматели профессионалов и любителей. — У нас аналог “Из рук в руки”, только лучше». Также стало понятно, что пора возвращаться к изначальной модели — биржа в чистом виде, не отягощенная рекламной мишурой: впереди маячили совсем другие деньги. Заработать стало можно на подписчиках. И понеслось: в арифметической прогрессии увеличивалась численность заказов, исполнителей. Если в 2010 году в сутки на сайт поступало 20 заказов, то в начале января 2013-го — уже 200 заказов, а сейчас бывает и по 500. Важно было, чтобы сайт не обвалился под таким натиском, требовалось расширять штат сотрудников — в общем, укрепляться по все фронтам. Понадобился инвестор. «В 2011 году в обмен на 51 процент ООО “Ремонтник.ру” пришли инвестиции от нового партнера — Андрея Младенцева . Это позволило полностью реорганизовать проект: перейти от медийной к сервисной модели. Провести большую рекламную кампанию, нанять сотрудников, — рассказывает Дмитрий Балакирев. — Отдать контрольный пакет было обдуманным решением и по многим причинам эксклюзивным, ориентированным лично на Андрея Младенцева, с которым Сапкин долгое время вместе работал. У нас сложились прекрасные личные взаимоотношения, но, учитывая степень нашего технического контроля над проектом, нам было важно, чтобы инвестор чувствовал себя максимально комфортно юридически и готов был вкладывать достаточно большие средства в рискованный на тот момент проект». Сумму привлеченных средств партнеры не раскрывают: «Пока инвестиции не вернули, но и не израсходовали даже половины». Деньги дали возможность вложиться в телевизионную рекламу: история хоть и двойственная, но инструмент работает и на узнаваемость, и на доверие; действует привычное «их же по телеку показывали».

Как это работает и сколько стоит

«Мы сначала не понимали, откуда будут деньги. Рассчитывали на несколько видов самой разной рекламы: медийка, контекст и даже продажа доступа за SMS к правовой строительной документации. Такая вот экзотика. Это был провал: мы думали, что мастера будут сразу платить нам за заказы», — вспоминает Дмитрий Балакирев. В итоге в качестве модели монетизации выбрали традиционную для сегодняшнего интернет-рынка фримиум, когда часть услуг предоставляется бесплатно, а часть — за деньги.

Алексей Сапкин, 30; образование: МГУ (журналист)

Заказчику не нужно ни платить, ни регистрироваться. Человек заходит, оставляет заявку, в которой описывает все необходимые работы. Сразу несколько мастеров могут ответить на заказ — и уже заказчик, сравнив условия и цены, будет выбирать подходящего исполнителя. Остается нажать кнопку «начать работу» — и в развернувшемся виртуальном соглашении можно зафиксировать все оговоренные детали. «Ремонт квартир, строительство и высокобюджетные работы быстро находят отклик. Почти сразу такие заказы получают до 25 предложений. С экзотикой все сложнее», — объясняет Сапкин. Ремонтники, предлагающие свои услуги, должны зарегистрироваться, создать аккаунт, куда могут загрузить всю необходимую информацию — специализации, контакты, портфолио, более того, для полной убедительности — верифицировать свой профиль с помощью документов. Самое же главное на сайте — репутация, рейтинг: именно по нему в первую очередь выбирается исполнитель. Формируется рейтинг из отзывов клиентов, с которыми мастер успел поработать, только после зафиксированных договоренностей с подрядчиком. Так что навредить конкурирующей бригаде или приподнять рейтинг себе не получится. «Мы приходим к тому, что каждая работа на сайте завершается отзывом заказчика; если он не пишет отзыв сам, то его записывает по телефону служба контроля качества, которая обязательно в процессе и по окончании работ звонит заказчику. Мы шаг за шагом конструируем пространство, в котором не останется места для недобросовестных людей — как мастеров, так и заказчиков», — рассказывает Алексей Сапкин. Если и случаются недопонимание или конфликты, то бригады, по словам предпринимателей, предпочитают исправить недочеты, чтобы не ухудшать рейтинг. У ремонтников два варианта взаимодействия с сайтом — бесплатный, в ознакомительном режиме, и за фиксированную абонентскую плату. «Мы не влезаем в кошелек, мы берем по подписке, размер которой зависит от вида работ и региона. Например, подписка PRO в разделе “Строительство коттеджей” в Москве стоит 6 тысяч рублей в месяц, а в “Мелком бытовом ремонте” в Пензе — 200 рублей. К примеру, средний чек сантехника невысокий — до трех тысяч рублей. И наш расчет был таким, чтобы выполнение единственного заказа отбивало стоимость подписки», — объясняет ценообразование Алексей Сапкин.

Мастера, которые не платят за услуги, могут откликаться на три заказа в день, в каталоге их анкеты размещаются на сером фоне в самом конце и без контактов. При этом сначала работа предлагается подписчикам, и, только если заказ за сутки не получил трех отзывов, увидеть его могут остальные.

Гарантии

Гарантий обеспеченности заказами нет («Когда вы видите предложение — звоните»). Как нет и защиты от ремонтников-мошенников. «На мошенников нарваться можно везде. Выбирайте правильно. Смотрите анкету, отзывы, документы, фото выполненных работ», — комментирует Сапкин. Чтобы обезопасить ремонтника, партнеры разрабатывают гарантийный механизм, когда после фиксации договора заказчик отправляет деньги на счет «ремонтник.ру», где они замораживаются и ждут, когда заказ будет выполнен. Кстати, нередко предлагают слукавить и основателям «ремонтник.ру». «Нас каждый день просят “сливать” заказы напрямую каким-то фирмам, без публикации. Конечно, это могло бы нас очень быстро обогатить — модель довольно выгодна и характерна для такого закрытого рынка, как ремонт. Но заказчик в этом случае всегда проигрывает, рынок деградирует, и мы не хотим иметь ничего общего ни с чем подобным», — утверждает Алексей.

Калькулятор

В штате 30 человек, из них 17 разработчиков (дизайнеры, верстальщики, программисты). Понятно, что небольшая компания за хороших программистов вынуждена платить больше, чем если бы проект был большой и известный. Внештатников десять. «Ежегодно количество людей удваивается», — говорит Алексей Сапкин. По моей оценке, ФОТ составляет порядка 1,9 млн рублей, это 50% всех трат. Остальные расходы — аренда (компания занимает по пол-этажа на двух уровнях офисного центра) и реклама. «В некоторые месяцы на рекламу — привлечение заказов и мастеров — идет и до 75 процентов от выручки», — рассказывает Алексей. В базе зарегистрировано несколько сотен тысяч пользователей. «Живых» мастеров — тех, кто за последние полтора месяца неоднократно авторизовался на сайте, — от 30 до 50 тысяч. В сутки «ремонтник.ру» посещают 15–17 тыс. человек, из них мастеров около 5–7 тысяч. За это же время на сайт поступает 300–500 заказов. То есть, получается, в лучшие дни бывает примерно одна сделка на 20 посетителей-заказчиков. Конверсия, таким образом, составляет 5%. Платными услугами хотя бы раз за год пользовались около 7 тыс. человек.

Разовый ответ на мелкий заказ в маленьком городе — 10 рублей, подписка на PRO — до 60 тыс. рублей (в Москве, в самых крупных разделах на несколько месяцев для строительной фирмы). В 2012 году оборот компании, как уже было сказано, превысил 1 млн долларов. Тогда же компания вновь, после инвестиционных вливаний, вышла на операционный ноль. Для того чтобы быть на самообеспечении, по словам Алексея Сапкина, достаточно иметь 5 тыс. платных пользователей.

Резюме

В очередной раз доказано: делаешь что-то удобное, предлагаешь решение проблемы — зарабатываешь. При этом каждый раз, когда видишь успешный сервис, возникает вопрос: как оценивать такие сервисы с точки зрения инвестора? На мой взгляд, нет понятного механизма для вычисления стоимости проектов в сети, чей успех держится на подписчиках, а модель работы — фримиум. Такие проекты можно сравнить с рестораном, для посетителей которого первое и второе блюда бесплатны, а за десерт предлагают заплатить. Не хотите десерт — что ж, спасибо, что зашли. На первый взгляд вроде, да, зал полный, официанты сбиваются с ног, на кухне круглосуточно трудятся поварские бригады. И только витрина с пирожными, дающими реальный заработок, стоит почти нетронутая.

(обратно)

Работа в долг

Сергей Сумленный

Немецкие компании все чаще используют труд работников, предоставленных фирмами-посредниками без условий найма. Это помогает бизнесу избегать конъюнктурных рисков, но вызывает серьезные социальные конфликты

Фото: Jean Gaumy / Magnum / Grinberg Agency

«Мы не желаем этого понимать. Это чушь какая-то» — представитель профсоюза работников сферы услуг Verdi Онно Данненберг предпочитает не выбирать выражений, общаясь с журналистами на пресс-конференции по поводу предстоящих реформ рынка труда. «Политики ведут себя просто бесстыдно», — вторит ему председатель регионального профсоюза работников металлообрабатывающей промышленности Südwestmetall Штефан Вольф .

Возмущение профсоюзных лидеров вызвали планы политиков консервативного блока ХДС/ХСС либерализовать рынок так называемой одолженной рабочей силы: разрешить компаниям основывать дочерние предприятия, занимающиеся наймом персонала с целью дальнейшей отправки этих сотрудников на работу в головную компанию. Социал-демократическая партия СДПГ, ведущая с консерваторами коалиционные переговоры, тоже готова пойти на похожие меры и разрешить создание фирм-посредников компаниям, находящимся в собственности местных властей.

То, что для иностранного наблюдателя выглядит как бессмысленная головоломка из параграфов законов о труде, на самом деле может стать одной из самых глубоких реформ немецкого рынка занятости. Эта реформа способна принципиально изменить расклад сил в отношениях между работниками и работодателями. Чтобы понять всю глубину трансформации, стоит разобраться с феноменом одолженной рабочей силы, которая уже не первый год активно завоевывает рынок труда Германии.

Восемьсот тысяч в долг

Более 800 тысяч немцев являются сегодня одолженными, или временными, работниками. Это значит, что формально они наняты фирмой-посредником, которая сама работы им не дает, а сдает в аренду другим компаниям, которые и оплачивают их труд. Выгода такой схемы в том, что компания, фактически использующая одолженный труд, не вступает с работником в трудовые отношения. Она лишь берет его в аренду — на день, неделю или месяц — и в любой момент может отказаться от его услуг, не будучи обязанной ни выплачивать компенсацию, ни уведомлять работника о предстоящем увольнении, ведь увольнения как такового с юридической точки зрения не происходит. Работник просто возвращается в распоряжение компании-посредника.

«Для компаний одолженные работники выступают своеобразным амортизатором, с помощью которого бизнес пытается сгладить конъюнктурные эффекты: в случае кризиса фирма сохраняет рабочие места за постоянными сотрудниками и отказывается от одолженных. Именно поэтому степень распространения одолженной работы — очень четкий индикатор ситуации на рынке занятости. Например, когда в 2009 году Германия вошла в кризис, количество одолженных работников сразу же упало на треть. Верно и обратное: как только в 2010 году ситуация на рынке улучшилась, рост числа занятых в сфере одолженных работников составил 32 процента, то есть все падение 2009 года было отыграно», — поясняет «Эксперту» Эльке Ян , специалист немецкого Института исследования рынка труда (IAB).

Либерализация немецкого рынка труда, сделавшая возможным использование одолженной рабочей силы, началась еще в 1980-е. Именно тогда были приняты первые законы, позволившие обходить социальные гарантии трудового законодательства. С тех пор количество одолженных работников постоянно росло. «В Германии наиболее активно одолженных работников используют тяжелая промышленность и металлообрабатывающие отрасли, машиностроение, судостроение, авиапромышленность. Здесь компании не размениваются на мелочи. Например, BMW берет не пять—десять работников, а заказывает сразу пятьсот», — поясняет Эльке Ян. Раньше такие компании просто боялись брать на работу лишних людей, ведь с наступлением кризиса их было бы крайне трудно уволить. Одолженная рабочая сила позволяет быстро нанимать персонал и быстро увольнять его. По обычным трудовым договорам в Германии делать это почти невозможно.

Прогнать, чтобы нанять

Однако то, что задумывалось как фактор оздоровления рынка, уже достаточно давно превратилось в угрозу социальной стабильности немецкого общества. Все чаще компании пытаются полностью переводить свой персонал на схему временной работы, а не использовать одолженную рабочую силу в качестве антикризисного довеска к основным трудовым ресурсам.

Наиболее яркий пример такого подхода — случай с кризисной сетью магазинов бытовых товаров Schlecker. Крупный семейный концерн, имевший сотни торговых филиалов по всей стране и оборот 6,5 млрд евро, долгие годы славился своим особенно жестким подходом к вопросам интенсификации труда и сокращению расходов на персонал. В 2011–2012 годах на фоне серьезных финансовых трудностей концерн неоднократно пытался увольнять весь персонал своих филиалов и лишь для того, чтобы сразу же нанять его снова, но уже на правах одолженных работников через фирму-посредника.

То, что в прошлом году трудовая политика Schlecker была первополосной темой ведущих немецких изданий (сам концерн, так и не справившийся с финансовыми трудностями, был вынужден в конце концов объявить о банкротстве), лишь еще раз показывает, насколько болезненно немцы воспринимают попытки подкопа под традиционные трудовые отношения. Создание для крупных концернов легальной возможности вывода рабочей силы в дочерние компании-посредники с целью последующего найма сотрудников на условиях одолженного труда, обсуждаемое сегодня федеральными политиками, может стать настоящей бомбой, заложенной под социальный мир в Германии.

Остроту проблемы отлично понимает канцлер Ангела Меркель , заявившая на прошлой неделе после обсуждения вопросов трудового законодательства: «Если это будет происходить все чаще, то, боюсь, многие захотят снова зарегулировать рынок». Между тем усиление госрегулирования рынка труда — последнее, на что хотела бы пойти Меркель, ставящая себе в заслугу как раз либеральное трудовое законодательство и сокращение числа безработных в стране до рекордно низких отметок.

Средство от безработицы?

Именно стабильно низкая безработица остается главным аргументом защитников одолженного труда в Германии. «Да, работники, занятые в нетипичных формах трудоустройства, получают меньше денег, чем постоянные сотрудники, выполняющие аналогичную работу. Однако для безработных, особенно для лиц, находившихся без работы долгое время, такие формы занятости дают возможность хоть как-то вернуться на рынок труда. Сознательное ослабление или даже откат успешных реформ трудового сектора был бы совершенно неверным решением, поскольку тогда для многочисленных безработных, в том числе для тех, кто долгое время не имел работы, будет полностью закрыта возможность интеграции на рынке труда», — пояснил «Эксперту» аналитик исследовательской компании Deutsche Bank Research Хайко Петерс .

По мнению сторонников модели одолженного труда, именно активное использование этого гибкого механизма позволило крупным немецким концернам успешно пережить времена экономического кризиса и в результате повысило конкурентные преимущества немецкой экономики. Теперь Германия пожинает плоды реформ, считает аналитик Deutsche Bank Research: «Рынок труда улучшился структурно. Например, количество нетипичных форм занятости сократилось, а число рабочих мест, имеющих социальную страховку, наоборот, больше не сокращается. Что касается одолженных работников, то, хотя их число и растет с начала года, оно все еще ниже уровня прошлого года. На рынке труда продолжается бум. Первые индикаторы показывают, что рост числа нанятых работников будет продолжаться до конца года. Мы ожидаем, что к концу 2014 года число занятых вырастет на 230 тысяч человек и достигнет исторического рекорда 42,3 миллиона занятых, а уровень безработицы понизится с 6,9 до 6,7 процента».

Позитивные макроэкономические показатели, однако, не могут заслонить собой тот факт, что конкурентоспособность немецких компаний во многом основана на многолетнем удерживании роста реальной зарплаты, в том числе в виде внедрения нетипичных условий занятости. В начале ноября Еврокомиссия объявила о начале проверки немецкой экономики на предмет искусственного увеличения профицита торгового баланса. Долгие годы Германия экспортировала значительно больше товаров и услуг, чем импортировала. По мнению критиков Германии внутри Евросоюза, одно из необходимых условий такого дисбаланса — искусственно заниженный уровень оплаты труда.

Ниже низшего

Порой ставки оплаты одолженного труда оказываются столь низкими, что становятся предметом разбирательства парламентских комиссий. Два года назад бундестаг потряс скандал: компания B+K, занимающаяся посредничеством на рынке труда, предоставляла работниц для уборки помещений в бундестаге, а также в дорогих гостиницах на территории Восточной Германии. За свою работу уборщицы получали невероятно низкую плату — 3,56 евро в час. В свое оправдание глава B+K Торстен Бентин заявил, что уборщицам и горничным, которых сдает в аренду его компания, разрешено брать из помещений, которые они убирают, выброшенные в урны бутылки и сдавать их, получая дополнительные деньги. «Если горничная в итоге остается с 3,56 евро в час, то она просто не подходит для этой работы», — подытожил г-н Бентин.

Невообразимо низкие ставки оплаты труда — во многом результат раздробленности рынка компаний-посредников. Хотя сегодня в Германии около 18 тысяч компаний-посредников, предоставляющих услуги аренды временных работников, почти 8 тысяч из них могут предложить лишь крошечный пул работников — не более десяти человек. Неудивительно, что главным фактором конкуренции между этими компаниями оказывается цена рабочий силы. Лишь немногие компании, работающие в Германии, могут похвастаться пулом более 10 тысяч человек. Одна из таких компаний — Manpower. Основанная более 60 лет назад в США, сегодня Manpower — один из крупнейших посредников на рынке одолженной рабочей силы в мире. На территории Германии Manpower имеет около 150 представительств и располагает пулом работников свыше 25 тысяч человек. В 2012 году оборот компании на немецком рынке составил 586 млн евро (оборот всего концерна по миру — 20,7 млрд долларов).

Именно абсолютное лидерство на рынке позволяет Manpower поддерживать инициативы, которые совершенно немыслимы для мелких компаний. Так, на прошлой неделе компания выступила с поддержкой идеи законодательно ввести в сфере одолженного труда закрепленную минимальную ставку — 8,5 евро в час. Заявление было сделано на фоне коалиционных переговоров между консервативным блоком ХДС/ХСС и СДПГ.

Введение минимальной ставки оплаты труда в Германии — одно из ключевых требований социал-демократов, и оно все еще вызывает жесткую критику со стороны многих консервативных политиков, считающих такое регулирование опасным для многих отраслей экономики. То, что компания-посредник в области одолженного труда, максимально чувствительной к расходам на рабочую силу сферы, поддерживает введение минимальной почасовой ставки, показывает, насколько сильны ее позиции. И насколько она готова их еще больше упрочить, когда с рынка уйдут мелкие конкуренты, у которых не будет возможности поставлять работников по 5 или даже по 3,5 евро в час.

Впрочем, низкие ставки — далеко не единственная претензия критиков реформы трудового законодательства. Несмотря на то что нормы Евросоюза предписывают компаниям обходиться с одолженными работниками точно так же, как и с постоянным персоналом, многие компании пытаются лишить временных работников прав, которые есть у обычных сотрудников. Бывший член производственного совета завода Nokia в Бохуме Вольфганг Эхтерхофф рассказал «Эксперту», что около тысячи одолженных работников, занятых на заводе вплоть до его закрытия, не только оплачивались по другой ставке, но и не имели, например, права на оплачиваемое время обеда. Точно так же и время, необходимое для переодевания в рабочую униформу, вычиталось из оплачиваемого рабочего дня одолженных работников, хотя постоянному персоналу оно засчитывалось как проведенное на работе.

Работники без прав

Иногда дело доходит до совершенно шокирующих историй. Например, в феврале этого года серьезный скандал затронул лидера интернет-торговли компанию Amazon. Благодаря расследованию журналистов крупнейшей немецкой телерадиокомпании ARD стало известно о почти рабских условиях работы сотен сотрудников складов интернет-концерна. На протяжении многих месяцев компания активно привлекала к работе временных сотрудников. Сотни упаковщиков посылок жили в предрождественский период (особенно важный для интернет-торговли) на пустующих базах отдыха и доставлялись на работу под присмотром специальной охранной компании H.E.S.S. Сотрудники охранной конторы не только давали много поводов для подозрения в неонацизме, но и открыто пытались напасть на журналистов, расследовавших использование компанией Amazon временных работников (подробнее см. «Рабство по-европейски», «Эксперт» № 8 за 2013 год).

Между тем ни низкая плата, ни тяжелые условия не останавливают немцев, говорит «Эксперту» Эльке Ян. Причина этого проста. «Мы знаем, что 60 процентов работников этого сектора — бывшие безработные. Так что неудивительно, что у них очень высокая мотивация, поскольку они надеются, что если будут хорошо работать, то получат постоянную работу в компании», — говорит г-жа Ян.

Однако эта надежда прямо противоречит интересам компаний, которые как раз ценят то, что от одолженных работников в любой момент легко избавиться. «Для компаний эти люди — лишь страховка от конъюнктурных колебаний, поэтому их надежды на постоянный контракт в большинстве случаев беспочвенны. Конечно, это оказывает определенное влияние на эмоциональный климат в компаниях», — резюмирует Эльке Ян.

Один евро тебе — два мне

Еще один повод для общественного недовольства — непрозрачная схема оплаты услуг фирм-посредников. За то, что посредники предоставляют компаниям рабочую силу, которую можно в любой момент уволить, компании готовы платить большие деньги — куда более солидные, чем те, что идут в карман самим работникам. «Размеры комиссии за предоставление одолженных работников — это самая закрытая информация. Компании стараются сделать все, чтобы эти данные не просочились наружу и, конечно, не попали к их работникам. Кроме того, размер комиссии очень сильно колеблется в зависимости от того, какому клиенту поставляются работники, сколько работников и какого качества эта рабочая сила. В среднем действует правило, что за низкоквалифицированную рабочую силу посредник получает 200 процентов заработка работника. То есть если человек занят в компании три месяца, то фирма-посредник получает шесть его месячных заработков. Если же речь идет о высококвалифицированных сотрудниках, то чаще применяются стандартные гонорары посреднику, не связанные со ставкой работника», — говорит Эльке Ян из IAB.

Такой разрыв между оплатой труда работника и комиссией посредника возможен только благодаря тому, что, нанимая одолженного работника, компания избегает не только сложностей с возможным увольнением, но и необходимости значительных социальных отчислений. Именно поэтому в ходе переговоров о создании коалиционного правительства ХДС/ХСС и СДПГ политики обсуждают не только возможность дальнейшей либерализации рынка труда, но и перспективы введения ограничений на использование арендованной рабочей силы, например сроком на 12 или 24 месяца. Впрочем, радикально ограничивать отрасль вряд ли кто-то решится. Слишком важны одолженные работники для жестко ориентированного на экспорт немецкого машиностроения. И слишком высокой ценой далось немцам достижение нынешнего конкурентного преимущества перед соседями по Европе.

Берлин

График 1

Количество "одолженных работников" в Германии неуклонно растет

График 2

Подавляющее большинство агентств-посредников на рынке "одолженной рабочей силы" - это очень маленькие компании

График 3

Риск стать безработным для "одолженного работника" в пять-семь раз выше, чем для обычного рабнтика-немца

График 4

Чаще всего "одолженными работниками" становятся лица с невысоким образованием

График 5

Мужчины попадают в категорию "одолженных работников" куда чаще женщин

(обратно)

Глупая смерть «Мастера»

Яковенко Дмитрий

Нарушения, в которых обвиняется Мастер-банк, не уникальны для российских фининститутов. Его закрытие — вопиющий пример избирательного характера пруденциального надзора Центрального банка

Рисунок: Игорь Шапошников

В прошлую среду в обед в одно из московских кафе зашел взбудораженный мужчина. Он выпил стопку водки и, невесело ухмыльнувшись, поделился с барменом: «У моего банка отозвали лицензию. Зависло на счете несколько миллионов. А я сегодня должен был перевести деньги поставщикам». Успокоить нервы чем покрепче в этот день хотелось не ему одному: сообщение о лишении Мастер-банка лицензии появилось в среду в девять утра, а очередь у главного офиса собралась уже к десяти.

На момент отзыва лицензии Мастер-банк входил в топ-100 по размеру активов (76 млрд рублей на 1 июля), обладал третьей по размеру сетью банкоматов. Кроме того, являясь так называемым принципиальным членом платежных систем Visa и MasterCard, он предоставлял процессинговые услуги 260 банкам. Но ни это, ни более чем двадцатилетняя история ( Борис Булочник — бессменный владелец Мастер-банка — основал его в 1992 году), ни даже членство в совете директоров Игоря Путина — двоюродного брата главы государства — не избавило банк от столь бесславного конца.

Длинная история

«Ситуация с Мастер-банком развивалась таким образом, что Центральный банк был вынужден применить крайнюю меру воздействия», — объяснила причины отзыва лицензии Эльвира Набиуллина , глава Банка России. Претензии к Мастер-банку у регулятора и правоохранительных органов действительно были уже давно.

В марте 2012 года прошли обыски в отделениях Мастер-банка, Далетбанка (с апреля — Золостбанка) и банка «Стратегия». Затем один за другим были задержаны четыре экс-менеджера «Мастера». Подозреваемыми также были объявлены сотрудники Далетбанка. Всех подозреваемых обвиняли в незаконном обналичивании 2 млрд рублей. После этих событий Далетбанк поменял собственников, название и лицензию. В отношении Мастер-банка тогда никаких санкций от ЦБ не последовало.

Но в начале августа Центробанк по результатам проверки обязал «Мастер» доначислить резервы на 336 млн рублей, а затем ввел ряд ограничений на его уставную деятельность. В тот момент норматив достаточности капитала Н1 составлял всего 10,8% и при доначислении необходимых резервов мог вплотную приблизиться к минимальной планке в 10%. Тогда Борис Булочник пошел на решительные меры: попытался приостановить предписания регулятора через арбитражный суд. Но долго препирательства с регулятором не продлились. 20 ноября с постановлением об отзыве лицензии в двери главного офиса Мастер-банка вошли сотрудники ЦБ и силовики. Причин для таких решительных мер нашлось достаточно. Во-первых, Центробанк насчитал в отчетности «Мастера» 20 млрд кредитов, выданных аффилированным лицам и компаниям, и дополнительно зарезервировал для их покрытия 11 млрд рублей (как 336 млн трансформировались в 11 млрд, знают только проверяющие), в результате в собственном капитале Мастер-банка образовалась брешь в размере 2 млрд рублей. Вторая причина для отзыва лицензии — раскрылась деятельность банка по обналичке. Причем на этот раз суммы операций оказались в сто раз большими, чем называли следователи годом ранее: по словам зампреда ЦБ Михаила Сухова , общий объем операций по обналичиванию составил порядка 200 млрд рублей. Одновременно сотрудники правоохранительных органов приступили к обыскам в прекратившем существование банке по делу 2012 года. А чуть позже появилась информация о том, что бывшие менеджеры Мастер-банка заключили со следствием соглашение о сотрудничестве. Скорее всего, на отзыве лицензии у Бориса Булочника проблемы не закончились.

Ни денег, ни карты, ни зарплаты

Негативные последствия ликвидации Мастер-банка оказались куда ощутимее, чем в результате похожей сентябрьской истории с банком «Пушкино». На расчетном обслуживании в «Мастере» находились несколько сотен компаний, причем далеко не самых маленьких: от ресторанов Аркадия Новикова и интернет-гипермаркета «Утконос» до «РЕСО-Гарантии» и Sberbank-CIB. Все их счета в Мастер-банке были заморожены, а сотрудники лишились возможности снять зарплату с карт.

Система карточных расчетов вообще пережила настоящий коллапс. Мастер-банк был одним из крупнейших игроков на рынке торгового и интернет-эквайринга (то есть организации платежей и расчетов по картам). Он также занимал третье место по размеру сети банкоматов (порядка 3 тыс. устройств), снимать наличные в них без комиссии могли клиенты и ряда других крупных банков. Наконец, Мастер-банк предоставлял процессинговые услуги многим небольшим банкам, так что в один момент операции перестали совершаться по картам, эмитированным как минимум каждым пятым российским банком. Неудивительно, что уже в день отзыва лицензии в ЦБ прошли совещания с участием представителей Visa и MasterCard: обсуждали, как справиться с остановкой процессингового центра Мастер-банка. Решение нашлось довольно быстро: о готовности взяться за процессинг «Мастера» заявил Сбербанк. Теперь для возобновления расчетов по картам бывшим партнерам Мастер-банка необходимо открыть в Сбербанке корреспондентский счет и внести на него обеспечение. Предполагается, что тогда же смогут снимать деньги физлица, которые получали на карту Мастер-банка зарплату. Позже банки-агенты должны будут выбрать себе новый банк-спонсор и переключиться на его процессинг.

Что будет с корпоративными клиентами Мастер-банка — вопрос сложный. Их средства на счетах «Мастера» будут заморожены еще очень долго. На 1 июля активы Мастер-банка составляли 76 млрд рублей. Объем вкладов населения — 47,4 миллиарда. Правда, размер страхового возмещения в АСВ оценивают всего в 30 млрд рублей: многие вкладчики Мастер-банка держали в нем депозиты, превышающие 700 тыс. рублей. Еще одна переменная с отрицательным знаком — злополучные 20 млрд рублей сомнительных кредитов. После того как вкладчики получат свои деньги обратно, активы банка будут составлять максимум 26 млрд рублей. «Как правило, в таких историях юрлицам удается вернуть очень небольшую долю своих средств, — говорит Станислав Волков , руководитель отдела рейтингов кредитных институтов “Эксперт РА”. — Нередко бывает такое, что обнаруживаются кредиты, которые даже на момент отзыва лицензии выглядели неплохо, а потом оказывались безнадежными. Большая доля пассивов Мастер-банка — вклады физических лиц, а значит, его активы в первую очередь пойдут на выплаты им».

Не последний раз

История с Мастер-банком свидетельствует о том, что правила игры на банковском рынке ужесточились. ЦБ в последнее время взял активный курс на оздоровление сектора и очистку его от увлекшихся сомнительными операциями игроков. И кажется, «Пушкино» и Мастер-банк не последние. «Продолжение, конечно, будет, и скоро, — уверен Дмитрий Савельев , заместитель председателя комитета Госдумы по финансовому рынку. — В этом году уже отозвано 14 лицензий; вероятно, до конца 2013 года их число составит порядка двадцати. Эльвира Набиуллина показала, что это не разовая акция, а начало глобальной чистки банковского сектора. На мой взгляд, в количественном выражении не менее 70 процентов банковского сектора задействовано в отмывочных схемах».

Один из экспертов банковского рынка согласен с тем, что ЦБ всерьез взялся за применение карательных механизмов: «Банк России уже давно знает все банки, проводящие незаконные операции. Но ранее у руководства ЦБ не хватало политической воли для очистки сектора. Сейчас, очевидно, возникло понимание, что пресечение вывода капиталов из России гораздо важнее, чем шутки друзей власти».

Однако другой собеседник «Эксперта», крупный клиент, знакомый с руководством Мастер-банка, поделился несколько иной историей развития событий. По его словам, причины отзыва лицензии у «Мастера» давние, их следует искать в 2010 году, когда у Бориса Булочника возник конфликт с главным бенефициаром аэропорта Домодедово Дмитрием Каменщиком . Тогда Мастер-банк выдал строительной компании «Сивас» банковскую гарантию. Гарантия была нужна для победы «Сиваса» в формальном тендере: управляющая компания аэропорта «Домодедово Констракшн Менеджмент» (ДКМ) искала подрядчика для выполнения строительных работ. По предварительной договоренности гарантия была оформлена с дефектом формы: никакого исполнения по ней потребовать было нельзя. Но это не помешало ДКМ через какое-то время не принять работу «Сиваса» и потребовать от Мастер-банка выплатить 1,2 млрд рублей по гарантии, чтобы вернуть выданный подрядчику аванс. Арбитражный суд решил, что Мастер-банк должен заплатить. Конфликт с Каменщиком был закрыт.

«Однако, судя по всему, эта история показала, что у банка есть проблемы с корпоративной защитой. Что привлекло к нему внимание других “участников соревнования”. Банк решили прибрать его к рукам, — рассказывает наш собеседник. — Но Булочник оказался не тем человеком, который готов запросто отдать банк, созданный собственными руками. Началась настоящая война, в которой участвовали чиновники из различных правоохранительных и регулирующих ведомств». Организаторы давления нашли на «Мастер» покупателя из числа крупных банков, однако «Мастер» сопротивлялся неожиданно долго. Длилось противостояние два с половиной года, в течение которых Булочнику предлагали продать Мастер-банк, но тот неизменно отвечал отказом. В банковском сообществе началась шумиха, и найденный было покупатель отказался от покупки из-за репутационных рисков. В результате ситуация дошла до того, что ни один банк уже не желал приобретать «Мастер», а сменить собственника и стать «свадебным генералом» Булочник отказался. Тогда, по-видимому, было решено банк обанкротить, а затем распродать по частям. Возможно, свою роль во всей этой истории сыграли традиционно не слишком хорошие отношения Булочника с руководством ЦБ, а также попытка оспорить постановления Центробанка в суде: этого регулятор простить не смог.

«У любого банка есть какие-то неприглядные счета, просроченные кредиты, но зачем ему их упоминать и портить свои показатели? Проще погашать их со временем из прибыли. Этим занимаются все, и в Банке России об этом прекрасно знают. В Мастер-банке и раньше были неоднократные проверки, и балансы всегда оказывались безупречными. В этот же раз сотрудники ЦБ просто перевели все такие счета в раздел сомнительных, и последовало постановление о доначислении огромных резервов», — рассказывают в близких к руководству «Мастера» кругах.

Если все обстояло именно так, то история с Мастер-банком выглядит уже не как кампания по обелению банковской сферы, а как выборочное регулирование: по такой схеме лицензию можно отозвать у любого банка, неважно, насколько сомнительной была его деятельность. «Сейчас звучат обвинения в том, что Мастер-банк занимался незаконными операциями, — говорят люди, близкие к руководству банка. — Он действительно это делал пять-шесть лет назад: был одним из самых известных в этой сфере. Но четыре года назад банк эту деятельность свернул и в последнее время пытался очиститься от плохого имиджа. Ни для кого не секрет, что у нас все банки вовлечены в незаконные схемы, и у Мастер-банка уж точно было не больше чернухи, чем в других банках».

Поэтому не очень понятно, зачем в и без того напряженной экономической ситуации потребовалось ликвидировать такой заметный банк, добавляя нервозности и всему банковскому сообществу (по рынку снова начали ходить различные черные списки, включающие порядка полутора сотен банков — кандидатов на вылет), и частным вкладчикам, и простым держателям зарплатных карт (потери по ним не страхуются). И бизнесменам, которые, как показала история Мастер-банка, могут стать банкротами простым решением ЦБ.

В подготовке материала принимала участие Кристина Шперлик

(обратно)

Очнись, иммунитет!

Галина Костина

На Европейском онкологическом конгрессе ESMO новой эпохой в онкологии назвали открытия и разработки в области иммунотерапии. Впрочем, таргетная терапия, ставшая революцией 15 лет назад, тоже продолжает бурно развиваться

Рисунок: Константин Батынков

Прогнозы экспертов, представленные на конгрессе ESMO, шокируют: каждый второй из нынешних новорожденных — потенциальный раковый больной. Это жесткий вызов ученым и разработчикам новых препаратов для лечения онкологии. Ученые признают, что они все еще далеки от полноценного понимания природы рака. Однако мощные силы, брошенные на изучение биологии опухолей, дают результаты. Эволюция борьбы с раком происходит у нас на глазах. Первые противоопухолевые препараты появились почти в середине прошлого века. Эти вещества били по всем быстроделящимся клеткам, к которым кроме раковых относятся еще и эпителиальные, клетки волосяных луковиц, некоторые клетки крови, и были далеко не безопасны для организма. Врачи сетовали на то, что больные зачастую погибают не от самого рака, а от токсического действия лекарств. Уже в конце 1980-х стали разрабатывать средства нового класса — так называемые таргетные препараты, которые действовали выборочно, на конкретную мишень в опухолевой клетке. Эти новые средства, начавшие появляться в клиниках с конца 1990-х, давали повод для оптимизма: врачи стали говорить о том, что формула «рак неизлечим» уходит в прошлое. Некоторые виды рака оказались излечимыми, другие стали поддаваться терапии — выживаемость больных стала повышаться. Новой эрой ученые и врачи называют разработки, направленные на активацию иммунной системы, изначально призванной бороться со всеми чужеродными или подвергшимися изменению клетками.

Химия клеточного диалога

Онкоиммунология старше химиотерапии. Еще в XIX веке врачи заметили, что у некоторых больных раком при заражении какой-нибудь инфекцией — рожистым воспалением или бешенством — развивался мощный иммунный ответ, который действовал и на опухоль. Время от времени к этой теме возвращались, в лабораториях пробовали направить иммунные клетки на опухолевые, но обнадеживающих результатов исследователи не получали. В силу же входила химиотерапия, бурно развивались методы радиолучевой терапии, совершенствовалась хирургия — на иммунитет махнули рукой.

«В последние годы произошла значительная эволюция в изучении биологии и иммунологии рака. Уже точно установлено, что в клетках организма постоянно накапливаются мутации, которые отслеживаются системами контроля. Накопление критической массы мутаций может привести к возникновению опухоли, — рассказывает ведущий сотрудник НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова Ирина Балдуева . — Процессы зарождения опухолевой клетки или мутации отражаются на ее поверхности: на ней появляются белки — так называемые антигены. Они словно сигнальные флажки говорят окружению: внимание, клетка изменилась. И клетки иммунной системы сразу распознают эти антигены, направляются к измененным клеткам и расправляются с ними». Пока еще неизвестно, в какой момент и почему это равновесие между появляющимися ненормальными клетками и иммунной системой нарушается. По словам Ирины Балдуевой, начинается этап «уклонения опухолевых клеток от иммунного надзора». До недавних пор вообще не было полной ясности во взаимосвязи рака и иммунитета. Только в последнее время ученые стали лучше понимать сложное взаимодействие между разными клетками, в том числе раковыми и клетками иммунной системы.

«Клетки находятся в постоянном диалоге, — рассказывает менеджер по научному сотрудничеству компании Roche Марина Грановская . — Представьте себе опухоль, где в плотном сгустке находятся не только раковые клетки, но и разные клетки иммунной системы, которые все же что-то видят и стремятся к опухолевым. Там же проросшие сосуды. Там же много сигнальных молекул — цитокинов, которые постоянно выпускают из себя как опухолевые, так и иммунокомпетентные клетки. Собственно, эти сигнальные молекулы и есть химия межклеточного диалога». Разобраться в этом разнообразии молекул не так просто. На поверхности раковой клетки может быть более 50 видов различных белков — антигенов (и это только обнаруженные!) Еще не изучены все сигнальные молекулы, которые раковая клетка выделяет с разными целями, в основном защитными. Не до конца изучены и сами клетки иммунной системы: какие белки сидят на них, каковы их функции, какие вещества выбрасывают эти клетки в пространство. Этот клубок опухоли живет своей жизнью, клетки и сигнальные вещества все время меняются, как темы разговора. В какой-то момент опухолевые клетки могут убирать со своей поверхности антигены, чтобы иммунитет их не видел. Или посылают сигнальные вещества,которые блокируют рецепторы иммунных клеток, словно закрывают им глаза или лишают их активности. Иммунная система вроде бы тоже не сдается. К примеру, она активирует часть своих «спящих» клеток.

Исследователи стараются разобраться в этом клубке, услышать «межклеточные разговоры», увидеть белки, имеющие важное значение для функций как клеток опухоли, так и иммунитета. Одно из открытий послужило началом истории нового продукта, который может стать надеждой для многих онкологических больных. «Лет десять назад ученые, занятые исследованиями ВИЧ, обнаружили один из механизмов, с помощью которого пораженная вирусом клетка маскируется, — рассказывает Марина Грановская. — Вирус нападает на клетки иммунной системы, и она истощается в результате мощного ответа на инфекцию. Пораженная клетка выставляет на своей поверхности антиген — белок PDL-1, предназначенный для связывания с рецептором иммунной клетки. Когда к пораженной вирусом клетке подбирается клетка иммунной системы, этот белок связывается с ее рецептором и тем самым словно разоружает ее. Ученые, исследующие рак, увидев это сообщение, подумали, что сходный механизм может быть и у опухолевых клеток. И действительно, обнаружили, что у опухолевых клеток на поверхности тоже появляется такой защитный для них белок».

Зомбированные секьюрити

«Почти тридцать лет мы не понимали, почему опухоль обезоруживает иммунную систему, — рассказывает руководитель группы глобального развития новой молекулы Дэниел Чен из входящей в группу Roche американской компании Genentech. — Открытие новых белков на опухолевых клетках и на Т-лимфоцитах, атакующих рак, позволило увидеть изощренные методы рака. Я попробую сравнить эту ситуацию с системой контроля в аэропорту. Представьте себе, что вы проходите контроль при посадке в самолет, и секьюрити сканируют вас: если вы в порядке, вас пропускают, если нет, вас задерживают и уводят. Так — в качестве секьюрити — работает иммунная система. Правда, она не только уводит чужого, но и уничтожает его. Что же наблюдаем мы в опухоли? Секьюрити вроде видит подозрительного типа, но, как зомби, немеет и ничего поделать не может, а подозрительный тип минует контроль и идет дальше. Оказывается, подозрительный тип — опухолевая клетка выбрасывает на свою поверхность белок PDL-1, и когда к ней приближается секьюрити — Т-лимфоцит с целью увидеть и уничтожить ее, этот белок соединяется с рецептором на Т-лимфоците. Опухолевый белок словно вытягивает вперед руки и останавливает Т-лимфоцит. Причем блокируются сразу два рецептора Т-лимфоцита — PD-1 и В7 (см. схему. — “ Эксперт” ). Так иммунная клетка теряет не только возможность узнавания опухоли, но и свою убийственную активность». Как только научная идея получила свое развитие, Genentech приступила к поиску вещества, которое будет препятствовать этой сцепке, мешающей иммунитету распознавать и атаковать опухоль. Исследования начались около 10 лет назад.

Дэниел Чен ведет исследования молекулы, заставляющей иммунитет бороться с раком

По словам Дэниела Чена, даже в самой Genentech многие отнеслись к этому проекту скептически: мол, десятки лет бились, пытаясь заставить иммунитет работать против опухоли, и все заканчивалось крахом. Но в том-то и сила этой первой в мире биотехнологической компании, что она всегда давала своим ученым и разработчикам свободу, предоставляя возможность идти своим путем, даже если окружающим какой-то проект казался полной безнадегой. «В нашу новую молекулу анти-PDL-1, которая должна была заблокировать эту сцепку, не верили даже тогда, когда мы приблизились к этапу клинических исследований, — продолжает Чен. — Зато когда увидели первые результаты всего у нескольких пациентов, скепсис улетучился, и компанию охватил настоящий драйв».

Дэниел, рассказывая историю одного из этих пациентов, не стесняется своих эмоций. В феврале 2011 года Джефу Шварцу поставили фатальный диагноз: рак почки в последней стадии. Это один из тех видов рака, который вообще практически не поддается лечению, что уж говорить о поздних стадиях. Опухоль была не только в почках, она метастазировала в легкие, сердце и другие органы. Состояние ухудшалось стремительно, Джеф уже не вставал с постели. Его приятель-адвокат, узнав, что врачи отводят Джефу Шварцу всего полгода жизни, в один из своих визитов сказал: извини, друг, но тебе пора заняться кое-какими бумагами и уладить все свои дела. Две маленькие дочки Джефа не понимали, что происходит с папой и почему он перестал с ними играть и вообще жить нормальной жизнью. Папа болен, сказали им. Тяжело было готовиться к худшему, не оставалось ни малейшей надежды. Это тягостное состояние нарушило сообщение лечащего врача Джефа: начинается исследование абсолютно нового препарата, давайте попробуем.

«Мне фантастически повезло», — рассказывал потом Джеф. А руководитель тех клинических исследований Марк Виллиган комментировал: «Я тоже был счастлив видеть, как после терапии анти-PDL-1 Джеф выздоравливал на глазах. Он не только встал с постели, через несколько месяцев он вернулся в свой бизнес и даже стал посещать спортивный клуб!»

Профессор одного из парижских университетов и руководитель ранних клинических программ для новых препаратов Жан- Шарль Сориа был одним из тех, кто с недоверием относился к этой разработке. Но первые же клинические исследования произвели на него огромное впечатление: «Одно дело, когда ты слышишь о каких-то теоретических изысканиях, и совсем другое, когда видишь, что это работает, как будто в организме щелкает выключатель». Профессор Сориа рассказывает о хороших результатах, которые были получены в лечении пациентов с раком легких. По его словам, еще больший эффект может дать комбинированная терапия (такие исследования сейчас ведутся): специальный таргетный препарат позволяет уменьшить опухоль, а анти-PDL-1, включив иммунную систему, помогает уничтожить ее или свести к минимуму.

На этот препарат и разработчики, и клиницисты, не говоря уже о пациентах, возлагают большие надежды: он достаточно универсален. В принципе препарат может действовать на многие виды рака и быть той волшебной пулей, о которой мечтают врачи и больные. По словам Дэниела Чена, компания надеется, что вдохновляющие результаты позволят ей пройти ускоренные клинические испытания. В этом случае препарат может быть зарегистрирован уже года через три.

На октябрьском Европейском онкологическом конгрессе ESMO в Амстердаме сообщение об анти-PDL-1 вызвало большой интерес онкологов. Кстати, там вообще было немало докладов о разработках в онкоиммунологии. По словам Дэниела Чена, сейчас многие биотехнологические и крупные фармацевтические компании ведут подобные разработки. Они связаны не только с белком PDL-1, но и с другими белками, сидящими на поверхности как опухолевых, так и иммунных клеток, а также с сигнальными веществами, которые запускают эти клетки. У Genentech тоже есть такие проекты. «Чем больше появится новых препаратов в этой области, тем легче клиницистам будет подбирать необходимые средства для определенных опухолей», — говорит Чен.

Дайте дорогу вакцинам

Лет двадцать назад в прессе появились первые сообщения о разработке терапевтических вакцин для онкологии. Во многих лабораториях мира сейчас исследуется больше сотни вакцин. Сравнительно недавно были зарегистрированы всего две: вакцины для рака предстательной железы провенге и для почечно-клеточного рака — онкофаг. Последнюю будет производить по соглашению с американской Agenus молодая российская компания «НьюВак» («дочка» «ХимРара»). «НьюВак» также ведет исследования комбинаций этой вакцины с дополнительными веществами. «Задача вакцины — подать иммунной системе информацию об антигене опухоли, задача дополнительной молекулы — так называемого ко-адьюванта — пробить бреши в защите опухоли от иммунитета, а эта защита достаточно разнообразна», — рассказывает медицинский директор компании «НьюВак» Андрей Голубев . Ко-адьювант как раз-таки бьет по одной из сигнальных молекул опухоли, которая мешает Т-лимфоциту атаковать эту опухоль (мы писали об этой разработке, см. «Двойной удар по раку» в № 14 «Эксперта» за 2012 год). По словам Голубева, это абсолютно новое слово в современной онкологии, ко-адьювант должен значительно увеличить продолжительность и улучшить качество жизни больных.

Ирина Балдуева разрабатывает инновационные вакцины против рака

Вакцины, направленные на активацию иммунитета, разрабатываются в нескольких российских институтах: в Российском онкологическом научном центре им. Н. Н. Блохина, Московском научно-исследовательском онкологическом институте им. П. А. Герцена, НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова в Санкт-Петербурге. В последнем, в частности, создано несколько вакцин, одна из которых уже зарегистрирована и применяется для лечения. «Мы разрабатываем вакцины с 1985 года, — рассказывает Ирина Балдуева. — И все они работают по принципу активации иммунной системы против опухоли. Мы применяем вакцины к пациентам, которые уже практически нечувствительны ни к какой другой терапии. И видим, что вакцины работают, причем наиболее эффективны при распространенном процессе». Единственная зарегистрированная вакцина уже применяется для лечения таких опухолей, как меланома и мягкотканная саркома. Балдуева объясняет, что применять препарат можно к тем опухолям, у которых есть очаги на поверхности тела. В пораженный очаг вводят фотосенсибилизаторы, которые накапливаются во всех делящихся клетках. Клетки поверхностного очага под воздействием фотосенсибилизатора становятся чувствительными к лазерному облучению. Лазерное облучение вводит эти клетки в состояние программируемой смерти — апоптоза. А в состоянии апоптоза они распознаются иммунитетом, силы которого будут брошены на их уничтожение. «Однако для того, чтобы воздействовать на клетки, которые находятся не только в поверхностном очаге, но и внутри организма, мы вводим вакцину с дендритными клетками», — рассказывает Ирина Балдуева. Действие этих клеток иммунной системы в организме можно представить следующим образом: при встрече с чужеродным агентом или опухолевой клеткой они захватывают их антигены и выставляют эти антигены на себе, как те самые яркие флажки, которые будут привлекать другие клетки иммунной системы. Так вот, после лазерного облучения в НИИ имени Петрова вводят большую дозу еще «не обученных» (без антигенов-флажков) дендритных клеток, которые нагружают себя антигенами уже в организме больного и мигрируют в лимфатические узлы, чтобы призвать Т-лимфоциты к борьбе с опухолевыми клетками по всему организму.

«В других своих разработках мы стараемся нагружать дендритные клетки разными антигенами, представленными опухолью, надеясь вызвать еще более выраженный и мощный ответ иммунной системы. К сожалению, науке пока известны не все опухолевые антигены, но со временем этих знаний будет все больше и они получат применение в разработках, — продолжает Ирина Балдуева. — К еще большему сожалению, даже те вакцины, которые мы уже создали и с которыми провели клинические исследования, не могут войти в широкую практику, поскольку в стране нет соответствующей законодательной базы для их применения». Как все принципиально новое, эти технологии по существующим законам, не успевающим за инновациями, трудно довести до регистрации. Удалось зарегистрировать только одну вакцину, и то за счет того, что действовали некие временные нормативные документы. Теперь все ждут принятия закона о клеточных технологиях, хотя специалисты называют его далеко не совершенным. В частности, в проекте этого закона, по словам Балдуевой, вакцины вообще не упоминаются. Тем не менее онкология — это та область, где ожидания пациентов и врачей чрезвычайно велики, поэтому они с надеждой ждут новых разработок. И возможности их применения.

Молекулы выживания

Надежды на онкоиммунотерапию не означают ослабления исследований в области таргетных средств, ведь они обусловили значительный прогресс в лечении разных видов рака в последние 15 лет. На конгрессе в Амстердаме обсуждались итоги применения многих таких препаратов и сообщения о перспективных разработках.

«Очень многие виды рака излечимы, если рак обнаруживается на ранних стадиях и остается локализованным, — говорит руководитель отдела биологии опухолевого роста НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова Евгений Имянитов . — Последние два десятилетия мы наблюдаем огромные подвижки в отношении рака молочной железы, рака шейки матки, меланомы не только за счет появления новых препаратов, но и за счет элементарного внимания к себе. В развитых странах почти исчезла смертность от рака шейки матки, потому что многие женщины ежегодно проходят осмотр, от рака молочной железы — потому что женщины после пятидесяти участвуют в скрининге, от меланомы — люди просто осматривают свою кожу. Усовершенствование диагностики, появление современных методов продолжают приносить свои плоды, ситуация в онкологии улучшается. Но, безусловно, огромную роль играют новые таргетные препараты, которые появились в последние 15 лет и уже помогают пациентам, и новые разработки, которые дают большую надежду».

Таргетные препараты избирательно поражают определенные мишени в раковой клетке и в отличие от традиционной химиотерапии не оказывают негативного влияния на клетки здоровые. Их разработкой занимаются как крупные компании — Roche, Novartis, Astra Zeneca, Merck, Bristol-Myers Squibb, GlaxoSmithKline, Bayer, Takeda, Boehringer Ingelheim и другие, так и небольшие биотехнологические. «В числе первых таргетных препаратов был трастузумаб — против одной из форм рака молочной железы, — рассказывает руководитель отделения изучения новых противоопухолевых лекарств РОНЦ им. Н. Н. Блохина Людмила Манзюк . — Новые знания в биологии опухоли позволяют появляться все большему числу таргетных препаратов. В частности, были разработаны так называемые антиангиогенные препараты».

На протяжении десятилетий процесс новообразования сосудов является предметом интереса ученых, разрабатывающих новые противоопухолевые препараты. В настоящее время в клиническую практику уже вошло более десяти препаратов, воздействующих на ангиогенез; в разных фазах клинической разработки находятся еще десятки молекул, которые в будущем помогут улучшить результаты лечения многих типов распространенных солидных опухолей. Одним из первых таких препаратов был бевацизумаб. Его используют против рака молочной железы, рака яичников, немелкоклеточном раке легкого и колоректальном раке в сочетании с другими препаратами, которые могут действовать на мишени конкретных опухолей. Ангиогенным действием обладает и такой препарат, как афлиберцепт. Он одобрен для терапии колоректального рака.

Благодаря современным научным достижениям наметился прогресс в лечении распространенных форм рака легкого — заболевания, ранее считавшегося фатальным. «С появлением таргетных препаратов в области терапии рака легкого многое изменилось, — рассказывает руководитель медицинского отдела компании Boehringer Ingelheim в России Алексей Гурочкин . — В этом году к средствам лечения распространенного немелкоклеточного рака легкого добавился препарат уже второго поколения, афатиниб. От средств первого поколения афатиниб принципиально отличается тем, что воздействует на все рецепторы фактора роста сосудов и значимо улучшает результаты лечения больных немелкоклеточным раком легкого, ранее не получавших противоопухолевого лечения. Есть также экспериментальные данные, что афатиниб активен в отношении рака легкого, устойчивого к лекарственному лечению. Другой препарат компании — нинтеданиб — действует сразу против трех видов рецепторов. Надеемся, скоро он станет доступным для лечения прогрессирующего рака легкого. Компания активно ведет клинические разработки для усовершенствования лечения рака легкого, колоректального рака, злокачественных опухолей головы и шеи, глиобластомы, других злокачественных новообразований и надеется достичь в будущем определенного прогресса в лечении пациентов».

Достаточно универсальными могут быть препараты, направленные на ингибирование так называемых киназ — около 1000 молекул, участвующих в передаче сигналов в опухолевых клетках. Есть такие, которые участвуют в сигнальных путях при многих видах рака. В частности, сейчас уже по двум показаниям — рак печени и рак почки — используется новый препарат сорафениб. «Полгода назад были опубликованы результаты исследования сорафениба при раке щитовидной железы, идет еще одно клиническое исследование по показанию рак молочной железы, — рассказывает руководитель направления по развитию медотдела компании Bayer Дмитрий Власов . — Если они пройдут успешно, препарат будет зарегистрирован и пациенты получат уникальное лекарство в своем классе».

В лабораториях Genentech готовят настоящие прорывы в онкологии

Одним из самых удачных ингибиторов киназ онкологи называют иматиниб. «Его появление привело к тому, что огромное количество людей с хроническим миелолейкозом действительно вылечены. Вообще, это заболевание просто перестало быть смертельным, пациенты живут с ним, как с сахарным диабетом или другой хронической болезнью, ведут практически обычный образ жизни, — говорит Евгений Имянитов. — Еще года два назад никто бы не подумал, что одно из страшнейших заболеваний кожи — злокачественная меланома будет лечиться при помощи лекарственных средств. Но появились препараты, обладающие огромной эффективностью». Первым в 2011 году вышел вемурафениб, который блокирует одну из главных сигнальных молекул в этом механизме. «Врачи наблюдали очень быстрый ответ на терапию, опухоли рассасывались буквально на глазах, — рассказывает глава представительства компании Roche в России Милош Петрович . — Но лекарство не стало панацеей, оставалась группа пациентов, нечувствительных к нему. Поэтому в компании идут активные разработки нового препарата, который сочетает комбинированное воздействие сразу на несколько мишеней».

Совсем недавно появился еще один препарат — ипилимубаб, который в некоторых случаях излечивает меланому. Он известен тем, что активирует иммунную систему пациента против опухоли. На лекарства этого совершенно нового класса возлагают большие надежды и врачи, и пациенты, поскольку в будущем они способны стать достаточно универсальными для многих видов рака.

«Мы можем говорить о ряде областей, в которых значительно улучшилась выживаемость пациентов, — продолжает Евгений Имянитов. — В частности, пациенты с опухолью толстой кишки, которым раньше было отпущено шесть–восемь месяцев, сейчас живут в шесть–семь раз дольше».

Несмотря на то что в лечении некоторых видов рака был достигнут значительный прогресс, выделялись группы пациентов, страдающих этими же видами онкологии, с определенными мутациями в генах, которые не реагировали даже на инновационные лекарства. И на эти группы тоже нацеливались разработчики. В частности, препарат иресса стал очень эффективным средством в борьбе с распространенным немелкоклеточным раком легкого с мутацией одного из генов. Другой пример: лимфома Ходжкина. В целом она хорошо поддается лечению, но есть пациенты, резистентные к существующим видам лечения. В основном это молодые люди, и они быстро погибают. Новый препарат брентуксимаб ведотин дает им надежду. Он воздействует на сравнительно недавно открытый белок, который представлен преимущественно на опухолевых клетках лимфомы Ходжкина. Клинические исследования показали высокую эффективность этого лекарственного средства.

По словам Евгения Имянитова, все же остаются виды рака, пока плохо поддающиеся лечению. Есть проблемы с раком поджелудочной железы, очень медленный прогресс наблюдается в отношении рака желудка, пищевода, печени, сарком. Этим областям сейчас уделяют особое внимание и ученые, и фармкомпании, пытаясь подобрать к ним специфические «ключи», а также заставить бороться с опухолью иммунную систему пациента.   

Лекарства есть, денег нет

Проект федерального бюджета РФ на 2014-2016 годы, подготовленный Минфином, предполагает снижение расходов на здравоохранение почти на 34%. В качестве причин называют стагнацию в экономике, повышение расходов на оборону и реализацию амбициозных инфраструктурных проектов - таких как высокоскоростная дорога Москва-Казань или грандиозные спортивные мероприятия (например, чемпионат мира по футболу 2018 года).

Исполнительный директор ведущей российской общественной противораковой организации "Равное право на жизнь", зампредседателя Ассоциации онкологов России Дмитрий Борисов, как и многие онкологи страны, опасается, что урезание бюджета на здравоохранение поставит под вопрос жизни раковых больных. "Совместно с Центром социальной экономики мы провели исследование, которое показало, что почти из трех миллионов онкологических пациентов более миллиона могут оказаться в тяжелом положении уже через два месяца: они будут вынуждены покупать необходимые дорогостоящие лекарства за свой счет, - рассказывает Дмитрий Борисов. - При этом вся ответственность за здоровье пациентов в условиях радикального недофинансирования ляжет на врачей. Нам говорят: те средства на лекарственное обеспечение, которые недодает федеральный бюджет, будут компенсированы регионами. Но уже сейчас становится очевидным, что многие субъекты федерации попросту не смогут выделить соответствующие деньги. Даже в таких профицитных регионах, как Республика Татарстан или Кемеровская область, наблюдается серьезное недофинансирование лекарственного обеспечения онкологических больных".

Проектировщики "бюджетного маневра" предлагают сделать акцент на реализации страхового принципа финансирования здравоохранения. Но даже первичный анализ, по мнению экспертов Центра социальной экономики, показывает: планы роста налоговых поступлений в бюджет ФОМС нереалистичны. Выходом из ситуации может стать увеличение федерального финансирования и внедрение механизма софинансирования лечения за счет добровольного страхования - основного инструмента защиты населения от финансового риска в момент получения медицинской помощи.

Эксперты отмечают, что за последние 15 лет в стране произошел существенный прорыв в области лечения рака. Сейчас выздоравливают более половины пациентов - и в том заслуга инновационной лекарственной терапии. "Однако в условиях "бюджетного маневра" даже самый талантливый врач помочь пациентам не сможет, - отмечает Дмитрий Борисов. - Планируемый "бюджетный маневр" - это попытка сэкономить на том, на чем экономить нельзя, - на здоровье граждан и будущих поколений".

График

Прогресс в уменьшении смертности пациентов с различными видами рака в США с 1990-го по 2009 годы (%)

Схема

Антитело не дает опухоли защищаться от имунной системы

(обратно)

Шестеро счастливчиков

Николай Пахомов

Амбициозная реформа системы здравоохранения США лишь посеяла хаос. Попытка приблизить общую эффективность медицинской системы к уровню других развитых стран привела к прямо противоположному результату

Испытывающие проблемы с медицинским обеспечением рядовые граждане, не относящиеся к наиболее обеспеченным группам населения, должны купить страховку на неработающем сайте или готовиться платить штрафы, в то время как куда более успешные и влиятельные американцы получили льготы

Фото: Dermot Tatlow / Panos / Grinberg Agency

Спустя всего год после переизбрания президент США Барак Обама стал «хромой уткой» — крайне неудачный старт реформы системы медицинского страхования, названной историческим достижением Обамы, обвалил уровень поддержки президента до рекордно низких 40%. Фактический крах весьма амбициозного проекта, о необходимости которого в Америке активно дискутировали на протяжении более пятидесяти лет, заставляет задаться вопросом: а возможно ли вообще в современных Соединенных Штатах осуществить эффективные реформы социальной системы?

Без особых вариантов

Частная система медицинского страхования сложилась в США во время Второй мировой войны — в тот период существовали ограничения на увеличение зарплат, а потому предоставление медицинской страховки было для американских предприятий одним из эффективных путей борьбы за лучших работников. Со временем эту систему дополнили программы Medicare и Medicaid, в рамках которых государство напрямую платит врачам за лечение соответственно пожилых и малообеспеченных американцев. При этом частный характер медицинского страхования (фактически привязка страховки к компании-работодателю) в сочетании с высокой стоимостью лечения (одна из причин этого — высокие издержки на юридическую защиту от исков недовольных больных) привел к тому, что в начале XXI века значительная доля американцев (более 45 млн человек) не имела медицинской страховки, а еще примерно 25 млн имели страховки, не обеспечивающие необходимый уровень здравоохранения.

Даже робкие попытки реформировать систему наталкивались на мощное сопротивление врачей, страховщиков, медицинских и фармацевтических компаний, которые успешно апеллировали к одному из краеугольных камней американской политической культуры — весьма скептическому отношению к государству. В случае медицинского обеспечения любая государственная программа немедленно вызывала ассоциацию с опытом Канады и Европы (младших американских партнеров), а политик, предлагающий такую программу, мог прослыть если не коммунистом, то уже точно чуждым американскому духу социалистом. Даже Билл Клинтон , до сих пор самый популярный политик США, не смог осуществить планы комплексной реформы системы медицинского обеспечения.

Понятно, что при всем идеализме (реальном или умело демонстрируемом) Барака Обамы и массовости его поддержки населением нынешний президент не мог не понимать, что десятки миллионов американцев, лишенных медицинской помощи, могут получить эту помощь не в результате появления системы государственного медицинского обеспечения, а благодаря расширению частных страховых программ. Вариант введения госстрахования по типу Medicare и Medicaid в условиях экономического кризиса, рекордного бюджетного дефицита и государственного долга был начисто исключен.

Поэтому в итоге общая модель реформы была списана с системы обязательного медицинского страхования, введенной республиканцем Миттом Ромни в период его губернаторства в Массачусетсе: застрахованными должны быть все; если человек не хочет страховаться, он платит штраф, а если не может по экономическим причинам, государство оказывает ему финансовую помощь.

Неоднозначная реформа

Чтобы как-то сбалансировать обязанность страховаться, американские власти надавили и на страховые компании. В частности, были резко ограничены возможности страховщиков отказываться страховать серьезно больных американцев, особенно детей. Раньше такие люди могли получить медицинскую помощь и лечение только в случае, если сами обладали необходимыми средствами. Страховые же компании, не желавшие брать на себя эти гигантские расходы, им в страховке спокойно отказывали, ссылаясь на наличие у них тяжелой болезни. Помимо этого молодым американцам разрешили оставаться в страховых планах их родителей до 26 лет. Был также введен целый ряд других стандартов страхования, которые существенно расширили обязанности страховщиков. А для того, чтобы американцы могли спокойно купить отвечающие этим стандартам страховки, была учреждена система торговых площадок в интернете.

Наконец, удалось администрации Обамы и ввести требования для работодателей страховать своих работников: если на предприятии или в организации работают больше 50 человек, то все сотрудники, работающие хотя бы 30 часов в неделю, должны получать медицинскую страховку за счет работодателя. Если же работодатель такой страховки не предоставил, то он должен платить штрафы.

Естественно, продвигаемая Обамой реформа натолкнулась на ожесточенное сопротивление находящихся в оппозиции республиканцев. Помимо интересов бизнеса и в целом прохладного отношения американцев к государству сказались и опасения американского среднего класса: простая логика подсказывает, что резкое расширение числа застрахованных почти наверняка приведет к падению качества обслуживания. Ведь, во-первых, в систему вольются наименее обеспеченные граждане, многие из которых в течение своей жизни никогда толком не обследовались и не лечились; во-вторых, ужесточение требований к страховщикам (например, невозможность отказать в страховании тяжелобольных) неизбежно повысит их совокупные издержки, покрытие которых будет осуществляться за счет «коммерческих» клиентов. Стало быть, те, кто на момент введения обязательного страхования уже был застрахован, в сухом остатке могут ожидать повышения стоимости страхования и ухудшения качества медицинских услуг. И на все это будут тратиться деньги из федерального бюджета, то есть налоги того же самого среднего класса, который в условиях кризиса и без того едва сводит концы с концами.

Испытывающие проблемы с медицинским обеспечением рядовые граждане, не относящиеся к наиболее обеспеченным группам населения, должны купить страховку на неработающем сайте или готовиться платить штрафы, в то время как куда более успешные и влиятельные американцы получили льготы

Фото: Dermot Tatlow / Panos / Grinberg Agency

Тем не менее реформу принять удалось, хоть и с большим трудом. Республиканцы не успокаивались, старались остановить ее действие в отдельных штатах, довели вопрос о конституционности принятого закона до Верховного суда, в 2010 году победили на выборах в палату представителей под лозунгами борьбы с реформой, активно применяли эти лозунги во время президентской кампании прошлого года. Палата представителей Конгресса показательно проголосовала за отмену реформы более сорока раз, ясно понимая, что демократы контролируют как верхнюю палату (Сенат), так и пост президента, следовательно, на отмену нет никаких шансов.

Верховный суд признал конституционность принятого закона. Проиграл выборы и Митт Ромни, предвыборная кампания которого строилась среди прочего и на обещании отменить закон о реформе системы медицинского страхования после победы на президентских выборах. Реформу пытались торпедировать с помощью шантажа в вопросе поднятия потолка госдолга и утверждения бюджета, но в итоге республиканцы сдались.

Мертворожденный сайт

Впрочем, обширность и сложность реформы обусловили ее поэтапное вступление в действие. Основной этап должен был начаться 1 октября 2013 года, когда в интернете должна была заработать федеральная торговая площадка, где незастрахованные американцы могли бы выбрать и приобрести страховой план, чтобы избежать налоговых штрафов, вводимых с 1 января.

Однако сайт для поиска страховок был быстро и полностью опрокинут потоком пользователей, желающих выбрать себе страховку. Все попытки снова привести его в действие успехом так и не увенчались. Получается, что американское государство требует от граждан приобрести страховки, грозя им штрафами, а купить эти страховки нет никакой возможности (в принципе страховку можно выбрать и купить по телефону, но понятно, что это не так удобно).

На администрацию Обамы критика обрушилась со всех сторон. Выяснилось, что при подготовке и запуске сайта проявились все традиционные проблемы американской бюрократии. Получившие непонятно за какие заслуги контракты подрядчики работу якобы выполнили, однако тестирование сайта было очень ограниченным. Ни ответственных, ни виноватых найти невозможно.

Крах сайта стал настоящим символом политической карьеры Обамы: президент, одержавший внушительные победы на выборах, в том числе благодаря потрясающе эффективной технической команде своего штаба, оказался не способен решить куда менее сложную техническую задачу запуска торговой интернет-площадки для продажи страховок, от работы которой зависит решение одного из самых важных вопросов жизни государства и общества. Контраст между умением Обамы побеждать на выборах и управлять государством разителен.

Беды президента на этом не закончились. В пылу дебатов о реформе он неоднократно уверял сограждан, имеющих медицинскую страховку, что беспокоиться не стоит, что их страховка сохранится и после начала действия реформы. Однако теперь президент и члены его команды не знают, как позиционировать эти высказывания. Ведь медицинскую страховку уже потеряли как минимум 4 млн американцев. Неужели президент уверенно обманывал сограждан?

Похоже, ни Обама, ни кто-либо в его администрации не оценили последствий, к которым приведут подобные обещания (примерно как с обещанием ударить по Сирии в случае применения химического оружия).

Дело в том, что новые стандарты страхования уничтожили целые виды страховых «муляжей», в действительности не обеспечивавших достаточного уровня медицинской помощи. Именно в этом состояла одна из целей реформы. Понятно, что на реальном качестве услуг это не сказалось, но как объяснить это нескольким миллионам людей, которые потеряли свои сравнительно дешевые страховые полисы? Получается, что Обама настолько не понимал сути своей основной реформы?

Несмотря на то что президент Обама теперь почти каждый день извиняется перед гражданами за оглушительный — на самом старте — провал реформы здравоохранения, конца кризису не видно

Фото: AP

Но еще больший удар по доверию президенту нанес тот факт, что за последние месяцы от действия реформы был защищен целый ряд групп, которым хватило влияния, чтобы заставить Белый дом прислушаться к своему мнению. В частности, от действия штрафов оказались защищены конгрессмены, работодатели, не страхующие сотрудников. Льготы будут введены и для поддерживающих демократов профсоюзов, страховые планы которых в результате реформы должны были стать более дорогими.

Другими словами, от испытывающих проблемы с медицинским обслуживанием рядовых граждан, явно не относящихся к наиболее обеспеченным слоям американского общества, требуют купить страховку на неработающем сайте или готовиться платить штрафы, в то время как куда более успешные и влиятельные американцы получили льготы.

Нагрузка растет

Медицинская страховка, как и любая другая, базируется на одной простой идее. Она имеет смысл тогда, когда число застрахованных максимально. То есть когда в это число входят как люди с максимальными рисками (на них в вероятном страховом случае пойдут основные расходы), так и люди с минимальными рисками, взносы которых будут финансировать всю систему. С этой точки зрения нынешняя американская реформа пока выглядит обреченной на неудачу.

По некоторым подсчетам, для ее успеха страховые планы должны купить примерно 7 млн молодых и здоровых людей, сегодня страховки не имеющих. В расчете на эту категорию американцев была запланирована целая рекламная кампания. Однако ее решили не начинать, пока не заработает сайт для приобретения страховок. Велика вероятность, что многим из молодых людей проще будет заплатить штраф, чем связываться со страховкой.

Ведь даже если сайт начнет работу, он скорее увеличит нагрузку на существующие социальные программы, чем увеличит пул застрахованных, платящих взносы. Например, один из первых вопросов, на которые должны ответить пользователи сайта, касается их доходов. Как только пользователи указывают низкий доход (у значительного числа застрахованных это именно так), они перенаправляются для регистрации в существующей с 1965 года программе Medicaid, по которой оказывается медицинская помощь малообеспеченным американцам. Уже известно, что с началом нынешней реформы число американцев, подавших документы на участие в этой программе, значительно увеличилось. При этом дальнейший рост без давно назревших реформ программы вызовет не только увеличение бюджетных расходов, но и дальнейшее ухудшение качества предоставляемой в рамках этой программы медицинской помощи. Все большее количество врачей отказываются принимать пациентов, лечение которых оплачивает бюджет: с государственной бюрократией дело иметь слишком хлопотно, а компенсационные выплаты из бюджета сокращаются.

Однако возможное увеличение числа пациентов — забота отдаленная; пока достоверно известны данные о числе записавшихся 1 октября, в первый день работы торговой интернет-площадки, когда сайт еще подавал признаки жизни. Страховку смогли купить шесть (!) человек. На середину ноября количество американцев, купивших страховку с 1 октября, составляло всего лишь около 100 тысяч. Похожие данные сообщают штаты, где удается регистрировать новых застрахованных, счет которых идет на единицы. По другим оценкам, приобрести страховые полисы удается 10% посетителей сайта. Даже если американцам удавалось воспользоваться сайтом, страховые компании получали искаженные данные счастливчиков. В какой-то момент президент Обама и демократы, извинившись, призвали американцев не зацикливаться на сайте, а записываться по телефону и лично в соответствующих офисах помощи в покупке страховки, однако и в этих случаях все заявки все равно попадают в общий хаос, возникший из-за аварии на сайте.

Что дальше?

Несмотря на то что президенту Обаме теперь приходится извиняться перед гражданами почти ежедневно, конца кризису не видно. Ремонт сайта вроде бы идет, но конкретные сроки его восстановления неизвестны. Соратники президента решительно отвергают любые разговоры о продлении срока, по истечении которого не имеющие медицинской страховки американцы будут обязаны уплатить штраф, хотя с такими призывами уже выступают даже некоторые видные демократы. Пока Обама лишь предложил продлить действие страховых планов, которые страховщики начали закрывать в связи с введением новых параметров страхования, однако еще совершенно не понятно, как это будет сделано.

Все более значительными становятся политические последствия буксующей реформы. В частности, растет критика в адрес администрации, например, из-за того, что предприятия и компании, обязанные страховать своих сотрудников, работающих по 30 часов в неделю, делают все, чтобы сократить число таких работников с помощью увольнений, или сокращают рабочее время сотрудников. Пока трудно сказать, насколько тяжелыми будут политические последствия для Демократической партии. Бараку Обаме в этом смысле несколько легче, поскольку избираться ему уже больше некуда.

В исключительно идеологизированном, поляризованном и непримиримом пространстве американской политики республиканцы называют нынешнюю реформу медицинского страхования самой страшной бедой Америки за всю историю ее существования. Конечно, такие оценки не вполне адекватны. Обама храбро попытался решить одну из основных проблем современной американской жизни в существующих условиях американской политической системы. И в этой своей попытке он зашел дальше других. Очень может быть, что история, идеология и нынешний политический климат в США делают современную американскую медицину в принципе не реформируемой.         

(обратно)

Стереотипы прошлые и нынешние

Петр Скоробогатый

О том, почему русский человек потянулся к своей истории и кто мешает писать историю новую, рассказывает архимандрит Тихон

Архимандрит Тихон

Фото: Иван Правдолюбов

В московском Манеже проходит выставка «Романовы. Моя история» — событие не только значимое в культурной жизни страны, но и важное с точки зрения ажиотажного интереса к нему. Тысячи людей отстаивают многочасовые очереди, чтобы совершить виртуальное путешествие в 400-летнюю историю российского императорского дома. Выставка проводится в рамках ежегодного форума «Православная Русь» под покровительством патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Один из кураторов мероприятия архимандрит Тихон , наместник Сретенской обители, признается, что столь высокое внимание к выставке стало для организаторов настоящим сюрпризом.

— Честно говоря, мы не ожидали, что выставка вызовет такой огромный интерес. Нам даже говорили: ну кто пойдет на выставку — смотреть учебник истории? Но вот как утверждают руководители Манежа, за последние несколько лет такой посещаемости не было. В день бывает до 18 тысяч человек, а всего за две недели прошло около 250 тысяч. Людям приходится стоять в очередях иногда по три часа. В конце концов выставку продлили до 24 ноября.

— Какую главную цель преследовали организаторы, посвятив выставку четырехсотлетней истории династии Романовых?

— Чаще всего мы слышим от посетителей слова: вы открыли для нас нашу собственную историю. Это и было нашей главной задачей — представить необычайно значимый отрезок истории в некой цельности. А еще мы хотели отдать долг за несколько поколений наших соотечественников: поблагодарить эту великую, самую известную, но и самую оболганную, оклеветанную в России семью. Для нас очевидно, что все правители этой династии, за исключением, может быть, одного-двух персонажей, все свои силы отдавали на служение России.

— Двадцатый век оставил в массовом сознании очень много стереотипов о жизни императорской семьи и просто исторических фальсификаций.

— Вы правы. Мы ставили цель максимально полно и честно рассказать людям о жизни правителей из семейства Романовых, не занимаясь идеализацией, но и пытаясь расчистить эти пласты истории от трудов усердных очернителей.

А история наша действительно мало известна, в чем признавалось большинство посетителей выставки, с которыми мы беседовали. Скажем, царь Михаил Федорович: что мы о нем знаем? В лучшемслучае слышали, что был такой юноша, на которого выпало управление целым царством. Что им самим управляли бояре и его отец патриарх Филарет и что вроде ничем особенным первый Романов себя не проявил. Но на самом деле приоткрывается совершенно иное зрелище.

Что это было за время? Смута. Страна разорена, раздираема дискредитировавшими себя, не способными к созиданию и управлению государством элитами. Бояре и духовенство дважды венчают на царство самозванца Лжедмитрия, Гришку Отрепьева, делая его своим законным царем. Затем следует бесславный хоровод: Василий Шуйский, второй Лжедмитрий (Тушинский вор), Семибоярщина, польский королевич Владислав, призванный на царство боярами. Политическая и духовная деградация доходит до поистине ужасающего уровня. Население с пяти миллионов человек сокращается до трех миллионов. Множество людей, особенно на южных границах, угнаны и проданы в рабство, в Крым и в Турцию. Причем работорговлей занимаются не только кочевники, но и наши соотечественники. Смута — страшное зрелище самоуничтожения народа и самой страны.

И вот такое государство принимает шестнадцатилетний подросток. Да, конечно, Михаилу в деле правления разоренной страной помогали мать, бояре и в первую очередь его отец — патриарх Филарет. Но надо вспомнить, что патриарх вернулся в Москву из польского плена только в 1619 году, то есть через семь лет после начала правления сына. Михаил Федорович управлял страной необычайно ответственно, с любовью и к тому же, как бы сейчас сказали, по-настоящему эффективно. Население за время его правления выросло более чем в два раза: с трех до семи миллионов человек. Территория увеличилась более чем вдвое. Это самый первый и почти неизвестный нам Романов.

— Но ведь в этом периоде российской истории, как, впрочем, и в любом другом, были и черные страницы, подчас жуткие и кровавые.

— Создавая историческую экспозицию, мы не стремились приукрашивать действительность. Скажем, в материалах, посвященных этому же периоду, рассказывается о трагической странице — казни четырехлетнего сына Марины Мнишек и второго Лжедмитрия, которого сделали знаменем борьбы за власть, а по сути, за новую Смуту.

Мы совершенно не скрываем и разных мнений, в том числе о последнем государе — Николае Втором. Приводим, к примеру, известные слова министра Ивана Щегловитого: «Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции». Но все же главным для нас было показать, что Романовы сделали для созидания России, упоминая, конечно, о сложных, противоречивых моментах.

— В представлении большинства людей выставка о царях и императорах — это красивые вещи, короны, иконы, предметы быта. В Манеже совсем не так.

— У нас было два артефакта: посох, принадлежавший первому Романову, и дневник и текст отречения последнего Романова — Николая Александровича. Остальное — это множество экранов, интерактивных панелей, экспонатов, с помощью которых можно самостоятельно углубляться в информацию настолько, насколько будет интересно.

В каждом из залов мы соорудили интерактивные экраны, на которых можно изучить важные вехи истории того времени. Например, Полтавская битва. Воспроизводится расположение войск, компьютерная реконструкция боя, можно увидеть результаты сражения, покрутить фигурку солдата, посмотреть обмундирование, вооружение.

На выставке есть ряд познавательных викторин. Делали для детей, но и взрослые, мягко говоря, не отставали. Мы даже были вынуждены иногда просить старших уступить место детишкам. Сорок–пятьдесят экскурсий в день проводилось только со школьниками.

Выставку «Романовы. Моя история» уже посетило четверть миллиона россиян

Фото: Иван Правдолюбов

— И все же, на ваш взгляд, с чем связан такой ажиотажный интерес к этой выставке? Понятны, к примеру, нескончаемые очереди к Поясу Пресвятой Богородицы, когда его привезли в Россию: верующие люди хотели прикоснуться к православной святыне. А здесь просто очередная выставка. Это очень значимый показатель, когда мы так стремимся изучить, принять и пропустить через себя свою историю, это важная составляющая формирования национальной идентичности.

— Вы сказали правильное слово: прикоснуться. Люди прикоснулись к своему прошлому, открывали свою собственную историю. Национальная идея и национальная идентичность неразрывно связаны с нашим прошлым. Мы не ошибемся, если скажем, что именно сопричастность истории своего народа и страны — это и есть значимая часть национальной идеи.

Как-то на выставке ко мне подошла очередная группа школьников, десятый-одиннадцатый класс. И вот один молодой человек на вопрос, что главное он вынес для себя, помолчал и ответил: «Я хочу продолжать их дело». Это дорогого стоит.

— Какое будущее ждет эту выставку?

— Стоит вопрос, чтобы экспозицию провезти по федеральным округам и большим городам. Возможно, будет найдено место для подобной экспозиции, но посвященной уже всей истории России. Но это дальние планы.

Да будет храм!

Помимо выставки в Манеже у отца Тихона хватает и других монументальных планов, особенно в родном Сретенском монастыре. Несколько лет назад у настоятеля и братии появилась идея возвести на своей территории новый храм. После ряда открытых и публичных процедур появился даже эскиз проекта. Однако в битву с монахами решил вступить «Архнадзор». Регулярные претензии к планируемому строительству очень напоминают организованную кампанию с регулярными резкими публикациями в СМИ, с фальсификациями и подложными данными.

— В чем основная идея этого строительства? Зачем монастырю новый храм?

— Сретенский монастырь находится на известной улице Большая Лубянка. Мы знаем, что здесь происходило в двадцатые, тридцатые, сороковые годы двадцатого века. Множество новомучеников находилось здесь в заключении, некоторые приняли мученическую смерть. Это важная часть истории и Сретенского монастыря, ведь на его территории располагались подразделения НКВД. У нас давно была мысль построить храм Новомучеников и Исповедников Российских на Крови, что на Лубянке. Особенно актуальной стала эта задача, когда из-за роста числа прихожан люди по праздникам перестали помещаться в храме и вынуждены в любую погоду молиться на улице. Храм Новомучеников мы хотим освятить в феврале 2017 года.

На территории Сретенского монастыря есть место, где не расположен ни один памятник архитектуры, лишь несколько строений, относящихся к концу девятнадцатого — началу двадцатого века, либо построенные уже в середине — конце двадцатого века. Это единственная площадка, на которой можно поставить храм. Год назад мы объявили открытый конкурс на проект, по итогам провели обсуждение, потом выбрали победителя. А недавно начались протестные выступления и публикации по этому поводу.

— Каковы основные претензии к строительству и на чем они основаны?

— Все это было бы смешно… Но последние недели мы только и делаем, что объясняемся по этому поводу. Вначале общественность уверяли, что сносятся памятники архитектуры. Мы представили документы: ни одно из предназначенных к сносу строений не является и никогда не являлось памятником.

Затем предложили: хорошо, если вам нужен храм, восстановите две церкви, разрушенные в двадцатые годы: храмы Марии Египетской и Святителя Николая. Храм, который мы хотим построить, должен быть рассчитан на две тысячи человек. Площадь разрушенной церкви Марии Египетской была, кажется, около двадцати квадратных метров. Храм Святителя Николая несколько больше. Не говоря уже о том, что для их восстановления нужно будет занять половину улицы Большая Лубянка, поскольку прежде эти храмы находились на нынешней проезжей части.

Потом нас стали обвинять и до сих пор обвиняют в том, что под зданием храма по проекту предусмотрены подземные гаражи. Мы так и не смогли объяснить активистам-общественникам, они просто не воспринимают этих доводов, что по сегодняшним правилам строительства нельзя строить общественное здание без обязательной парковки. У нас просто не примут проект. А гаражи нужны в первую очередь для нашего издательства, на средства которого существует и сам монастырь, и семинария, и детский дом, и многие другие проекты.

Но есть и серьезные аргументы. Одно из зданий, предназначенных к сносу, находится в охранной зоне храма. Сама эта зона менялась не раз, последняя была прочерчена два года назад, в 2011-м. Сейчас мы ставим вопрос о том, чтобы вернуть охранное пространство в положение до 2011 года. Если не разрешат… ну что делать, откажемся от этого строительства.

Вторая претензия — сам проект. Кому-то он нравится, кому-то нет, это тоже обычное дело. Например, композитор Эдуард Артемьев и актриса Анастасия Вертинская очень высоко его оценили и опубликовали свои впечатления. Есть и критические высказывания, к которым мы тоже внимательно прислушиваемся. Надо лишь заметить, что проект, конечно же, дорабатывается и мы учитываем критику.

Постройки, определенные под снос, не являются памятниками архитектуры

— Почему необходимо такое большое здание? Доводилось читать, что из общей площади застройки, десяти тысяч квадратных метров, только пять процентов будет задействовано собственно под храм.

— Это неправда. Пятьдесят процентов строящихся площадей будет задействовано под верхний и нижний храмы и их службы, ризницы, а также необходимые лестницы, эвакуационные пути, коридоры. В подклети храма предполагается музей новомучеников, лекторий, воскресная школа, издательство и необходимые технические помещения.

Вроде бы всё, казалось бы, на все вопросы мы ответили. Но нам снова и снова, и упорно, возражают. Последний аргумент: постройте храм где-нибудь еще, только не здесь. Теперь почему? Храм слишком высок, отвечают нам, он выше Успенского собора в Кремле! Ну и что из этого? В Москве множество церквей более высоких, чем Успенский собор, например храм Василия Блаженного на двадцать метров выше, и никакого сакрального значения это не имеет. Снесенная после революции колокольня Сретенского монастыря была около пятидесяти метров. Такой же примерно высоты будет и новый храм, так что его строительство восстановит историческую высотную доминанту.

Но тем, кто действительно хочет услышать наши аргументы, наверное, нет нужды объяснять, почему храм Новомучеников и Исповедников Российских мы хотим построить именно на трагически известной в двадцатом столетии Лубянке. И почему надеемся освятить его в феврале 2017 года. Храм должен нести в себе идею Небесного торжества Новомучеников, радость и свет победы Воскресения Христова, Церкви Христовой над злом этого мира, вечной жизни — над смертью.        

(обратно)

«Утопическое телевидение, созданное утопией»

Петр Скоробогатый

Генеральный директор Общественного телевидения России Анатолий Лысенко уверен, что российское телевидение остается лучшим в мире. А его телеканал возрождает просвещенческую функцию ТВ

Две небольшие студии ОТР сегодня загружены под завязку

Фото: Виктор Зажигин

Общественное телевидение России (ОТР) вот уже полгода в эфире. На запуск проекта и первые месяцы работы было потрачено около 1,5 млрд рублей. Осенью руководство канала пожаловалось: денег, выделяемых из бюджета, не хватает, приходится брать кредиты. Идея с добровольными пожертвованиями граждан вызывает лишь насмешки, неосуществимым оказался и план формирования целевого капитала, на проценты от которого можно было бы существовать. Попытка увеличить бюджетное финансирование на следующий год успехом не увенчалась. В 2014-м канал получит 1,425 млрд рублей — не самые большие деньги по сравнению с иными госсубсидиями, выделяемыми СМИ (см. таблицу). Гендиректор канала Анатолий Лысенко опасается сокращения штата и производства собственного контента. В ОТР даже задумались о том, чтобы изменить устав и получить право на показ рекламы, что окончательно убивает саму идею телевидения «общественного».

ОТР во многом стало заложником эпохи своего создания. Идея, спровоцированная мнимым запросом протестного движения, уже на начальной стадии формирования концепции по западным аналогам показала полную нежизнеспособность. От названия остался лишь лозунг: деньги выделяются из бюджета, руководитель назначается президентом, а острой политической дискуссии в эфире так и не появилось. Многие по сей день уверены, что Общественное телевидение ждет печальная участь других так называемых медведевских проектов, один за другим отключаемых от финансирования.

Тем временем канал развивается так, как будто уверен в безбедном существовании на годы вперед. С нуля выстроен вещательный комплекс, работает современное оборудование, открыты две студии. В коридорах — своеобразная смесь запахов от новой техники, мебели и ремонтных материалов. Бросается в глаза огромное количество сотрудников, привычное скорее для больших федеральных телеканалов, но очевидно избыточное для нишевых. Эфир представляет собой восьмичасовой цикл новостей, передач и советских фильмов, который повторяется трижды в течение дня. Программная линейка постоянно расширяется, а новости довольно непривычно сочетают общероссийскую повестку и нюансы жизни регионов.

Руководит ОТР по назначению президента Анатолий Лысенко, человек, который всю жизнь оказывался в знаковом телевизионном тренде. Тридцать лет проработал на Центральном телевидении, в Главной редакции молодежных программ. В конце 1980-х руководил легендарной программой «Взгляд». С 1990-го по 1996-й возглавлял ВГТРК, затем преподавал, управлял, советовал, вел передачи, писал книги. Сегодня он опять на передовой, с ворохом новых идей, с концепциями оригинальных программ, в гуще сражений с критиками.

Лысенко предложил свою концепцию Общественного телевидения — просвещенческую, социальную, с уклоном в региональную тематику. Его детище по-прежнему вызывает много вопросов, однако увидеть такой некоммерческий контент на другом отечественном телеканале сегодня невозможно.

Просвещение как национальная идея

— У вас огромный опыт работы на телевидении. По сути, вы застали три разные эпохи: советское телевидение, ТВ конца 1980- х — начала 1990- х и современное. Интересно узнать мнение о сегодняшнем телевещании человека, который, можно сказать, своими руками конструировал такие разные по стилистике эфиры. Например, почему так часто приходится слышать с пафосом произносимую фразу: « Я  вообще не смотрю телевизор»?

— Я не верю в этот посыл, хотя слышал его сотни раз от самых разных людей — от академиков до плотников. Потом вдруг выясняется, что эти люди знают сериалы лучше, чем я, который на этом деле собаку съел. К сожалению, телевидение смотрят все. Почему «к сожалению»? У нас нет культуры телесмотрения. У нас человек, войдя в дом, сняв пиджак и брюки, выключает свет и включает телевизор. И все. А потом он начинает щелкать каналы… даже болезнь психиатры называют…

— Заппинг, от английского zap — « перелистывать».

— Да. Он даже не смотрит. Хотя в принципе, если взять нашу программу и выстроить то, что ты хочешь посмотреть, — прекрасное телевидение. Я считаю его вообще лучшим в мире. Пока еще. Но нужно выбирать программы. Я не очень смотрю телевизор, выборочно. Слова, которые я употребляю при оценке, попадают очень часто под запрет, установленный Госдумой.

Что не нравится… Во-первых, меня огорчает то, что телевидение стало покупным. Когда я начинал работу, страшно сказать, сколько лет тому назад — лет пятьдесят пять—пятьдесят шесть, это было телевидение, которое изобретало. Каждый год молодежная редакция Центрального телевидения делала две-три-четыре новые передачи.

Было движение, было желание. Сейчас значительно проще купить готовый формат. Но готовый формат всегда несет в себе угрозу унификации. Сегодня все дома стали похожи друг на друга. И люди стали похожи. И программы. И это жалко — должно быть разнообразие. А мы старались придумать так, чтобы люди были разнообразнее.

Я могу понять коллег, которые руководят другими каналами. Да, делать свои передачи невыгодно. Риск. Ты вкладываешь деньги. Получится — не получится, черт его знает. Тем не менее сегодня у нас на ОТР примерно 65 процентов собственного контента и 35 процентов — покупного.

— Вы говорите об отсутствии конструкторской изюминки при копировании форматов. Однако сегодняшние программы и по содержанию пустоваты. Из трех классических постулатов функционирования телевидения — просвещать, информировать, развлекать — осталось, по сути, лишь последнее. Просвещенческая функция осталась в прошлом? Ведь денег на этом не сделаешь.

— Вы затронули очень больную тему.

В программах советского телевидения была заложена идеология. С ней можно соглашаться, можно не соглашаться. Но она была. Сегодня идеологии вроде нет. Да и родиться она не может, потому что для этого нужна какая-то идея. Мне нравится, когда все говорят: срочно создать национальную идею. Можно подумать, что какой-то человек подумал и высосал из пальца национальную идею. Она рождаться должна, а исходя из чего — никто не думает.

Просвещение — это и есть национальная идея. Это как ребенок. Сейчас все плачут: дети не читают. Я вот внука не могу заставить читать. Говорит, дед, я это в кино видел, это по телевизору видел. В крайнем случае посмотрю в интернете. Можно научить ребенка читать без насилия? Нельзя. Как нельзя научить чистить зубы, не заставляя. Первое время заставлять, а потом это входит в привычку. Какое-то насилие должно быть, чтобы заставить ребенка учиться. Точно так же должно быть в какой-то степени насилие, чтобы люди смотрели просвещенческие научно-популярные передачи.

— Да, но сегодняшние дети — это представители совсем иной эпохи, технологичной, технократичной, более быстрой и отчасти примитивной. Как можно заставить их просвещаться?

— Это действительно проблема. Произошла странная вещь. Я читал приблизительно те же книги, которые читала моя мама. И моя дочь читала примерно те же книги, что и я. А вот следующее поколение не читает те же книги, которые читаем мы. Распалась связь времен. Я как-то сказал, что поздравлял Сталина с семидесятилетием и даже жал ему руку, так на меня посмотрели такими глазами, что пришлось сразу сказать: Ивана Грозного я не видел и не был с ним знаком. Я понимаю, что это нереально для них. А прошло очень мало лет. Но произошли события, исторический слом, тектонический сдвиг. Одна платформа сдвинула другую, и землетрясение прошло сквозь судьбы людей. И распалась связь времен, ударив по просвещению.

С критикой в утопию

— « Не знаю, кто предложил президенту создать такой телеканал, но я изначально был против, так как сначала нужно построить в России гражданское общество». Вам наверняка не раз припоминали эту фразу. Изменили свое мнение?

— Я действительно тогда говорил: ребят, мы опоздали с этим, а потом, у нас нет гражданского общества. Что ж мы, получается, ставим телегу впереди лошади? Хотя в общем это наша национальная историческая особенность: или наступать на грабли, или ставить телегу впереди лошади. А потом мы подумали: это же и есть просветительский телеканал. Рассказывать об особенностях жизни страны, о людях. Это все шире. Просвещение — это, если хотите, прививка любознательности. Человек должен стремиться что-то узнать, и узнать желательно через труд. Когда уже знаешь что-то, есть возможность сравнивать, определять, что правда, что неправда.

— То есть получается, вы привнесли в ОТР какие- то свои представления о телеканале, отличные от того, что хотели заложить « сверху»?

— Как ни странно звучит, я не увидел, что хотели заложить сверху. Я видел, что хотят заложить сбоку. Та масса, которая кипела страстями вокруг этого. Я в своей жизни не получал большего количества негативных отзывов, хамских отзывов, чем в начале работы с ОТР. Основная масса почему-то видела, что создание Общественного телевидения — это создание оппозиционного телевидения, телевидения «Долой!», телевидения «Все на площадь!».

Я считаю, что это вообще не функция телевидения. Телевидение, призывающее на площадь, а еще хуже, призывающее к революции, надо закрывать. Потому что наше общество уже прошло через это, и чем это кончилось? Меня всегда изумляет эта наша либеральная интеллигенция, хотя я всю жизнь относил себя к ней. Ребята, надо знать историю. Ведь та прекраснодушная либеральная интеллигенция, которая носилась с крестьянами, обеспечивала им врачей и объясняла, что они должны читать книжки Толстого и что давайте свергнем Николая Второго и выберем достойных представителей, она же первая погибла во время революции, как рояль в поместье Блока. И жгли-то библиотеки, картинные галереи. Кого выслали на философском пароходе? Людей, которые столько лет призывали к изменению общественного строя, к либерализации. Всех выслали, они оказались не нужны. А сколько их погибло здесь? Подчистую выкошены, выброшены из жизни. Восемьдесят-девяносто процентов интеллектуального потенциала мы выкинули.

— И чего требовала российская интеллигенция от вас как от создателя ОТР?

— Тогда меня пригласил Миша Федотов на совещание нашей интеллигенции. Первый лозунг: забрать первый канал или второй! Создать гигантское ТВ. Затем: оно не должно никому подчиняться. Руководство общественного телевидения должно избираться всенародно! Детский сад. И сегодня я читаю уважаемых людей... Цитирую: общественное телевидение априори не может быть общественным. Это уродливое изобретение, потому что оно на деньги государства и руководство назначается государством. Правы?

— Если брать заграничные аналоги, доля истины в этих лозунгах есть.

— Ну создадим мы телевидение на деньги Прохорова — это что, будет абсолютно независимое телевидение? Кто платит деньги, тот девушку и танцует. Увы и ах, ничего другого придумать нельзя. Возникает вопрос: а что, вот деньги, которые государство выделяет из бюджета, на них штамп стоит? Ведь это наши деньги, народные, проведенные через бюджет, который существует для перераспределения денег, заработанных народом. Значит, априори это ох как нехорошо?

— То есть деньги прошли через « кровавый режим» и перестали быть народными?

— Вроде того. При этом мне всегда говорили: смотрите, в Америке же общественные каналы живут на общественные деньги. Выяснилось, что общественное телевидение в Соединенных Штатах 50 процентов получает от государства и от благотворительных взносов населения. Там привыкли к таким вещам — у нас же пример был, Лене Парфенову на «Дожде» собирали средства краудфандингом. На две передачи собрали — и на этом народный вклад закончился. А PBS 50 процентов получает от заказных передач крупнейших американских монополий. Бескорыстие американских монополий, как и наших олигархов, широко известно. Не нуждается в подтверждении.

А в Германии? Каждое квартировладение должно платить в год где-то 232 еврика. Мелочь. Десять процентов среднемесячной зарплаты бундесгражданина. Для них незаметно. Но владений-то 10–15 миллионов. Если перемножить — получается цифра, которая мне и в страшном сне не снится. Я задаю вопрос: а если мне не хочется смотреть ваше ОТ, нафиг оно мне нужно? Я могу не платить деньги? Мне отвечают: это закон.

А в законопослушной Англии, по-моему, около 10 тысяч человек входят в штат организации, которая шмонает по всей территории Великобритании с установками и изучает, сколько у вас телевизоров в доме. У них от числа телевизоров плата зависит. И имеет право войти в ваш дом, который, как известно, у англичан крепость. Представьте, что у нас приняты все такие предложения и народ сам платит. Если учесть, что у нас процентов тридцать не платят за ЖКХ. А с британской структурой сбора нам к сборщикам придется подключить ОМОН.

Второе: назначает президент. А как должно быть? Всенародное голосование? Вспомним судьбу этого комитета несистемной оппозиции, который тоже избирался по сложной системе, затем все переругались, а он благополучно распался. Мы никак сейчас выборы президента наладить не можем, в Думе, в местных комитетах…

— И все же, может быть, сегодня имеет смысл отказаться от бренда « общественное телевидение», раз его воспринимают в политическом ключе? Или провести какой- то ребрендинг, рекламную кампанию, показать, что на самом деле можно увидеть на ОТР?

— Название роли не играет. Все равно останутся «родимые пятна капитализма»: бюджет и назначение президента. У меня сейчас закончится срок назначения на эту должность, и, может, кого-то другого поставят. А от государственного финансирования мы не уйдем. Закладывали в план, идя на поводу у общественного мнения: создадим материнский капитал и будем жить на проценты с него. Что-то не нашлись желающие вносить материнский капитал. Это оказалось такой утопией. Я бы вообще назвал нас «утопическое телевидение, созданное утопией». Но, цитируя Мичурина, нельзя ждать милости от природы после того, что мы с ней сделали. Будем доказывать, что мы общественное телевидение, что мы руководствуемся тем, что интересно. Хотя никто сегодня, кроме очень наглых людей, не понимает, что нужно обществу. По-моему, обществу нужна спокойная сытая жизнь. А дальше оно само определит, что ему нужно.

Генеральный директор Общественного телевидения России Анатолий Лысенко

Что показывает ОТР

— Анатолий Григорьевич, какова сегодня концепция Общественного телевидения? Каковы тематика передач и структурный вектор развития канала?

— Когда мы только разрабатывали концепцию вещания, пришли к интересному выводу. Вот нет у нас гражданского общества, действительно нет. Но, порывшись в интернете, выясняешь, что существует гигантская сеть всевозможного рода организаций, группочек, объединений, союзов, которые занимаются своими делами. Группа, которая помогает семьям, где есть больные ДЦП, или группа, которая помогает отцам-одиночкам. Группа, которая занимается сохранением памятников старины или альтернативной историей. «Хрюши» в магазинах, потрясающие «Мурзилки». Волонтеры. Есть фрагменты такой странной паутинки. И вот мы подумали: это же и есть зачатки гражданского общества. Их надо поддерживать, помогать, чтобы они могли обмениваться опытом, обсуждать свои проблемы, и в какой-то мере защищать их от государства. Информировать людей, которые хотят помочь, но не знают как.

Второе. Если вы посмотрите наше телевидение, то обнаружите, что оно ограничивается пределами МКАД. Ну может, еще Санкт-Петербург набежит или Хабаровску «повезет», что его затопило. А страна-то живет. Отъехать от Москвы на сто пятьдесят — двести километров — это другой мир, другие проблемы. Другие заботы. Другие зарплаты. Все другое. И вот тогда мы решили: давайте делать передачи вне пределов московского кольца.

Третье. Чтобы ни говорили, в нашей стране телевидение — это трибуна. Кто выступает на этой трибуне? Я попросил своих студентов составить список. Страшно узок круг этих людей, и страшно далеки они от народа. Одни и те же. Ходят с одного канала на другой, говорят на все темы от внематочной беременности до революции в Сирии. Ходят, ходят, ходят, говорят одно и то же. Мы сказали: давайте убирайте этих звезд. Приведете звезд — не пущу. В стране вполне достаточно умных и толковых людей.

Такая вещь: тиражи упали у всех журналов и газет. Что-то есть в интернете, чего-то нет. Мы пошли на то, чтобы предоставить всем журналам — от «Эксперта» до «Фомы», от «Однако» до «Итогов» — возможность выходить в эфир. Каждый день на пятнадцать минут. Причем мы не вмешиваемся. Кричат: вот вы же под контролем правительства. Я говорю: вот шестой месяц мы работаем, никто не звонил мне. Даже обидно: неужели мы настолько плохо работаем, что нас даже облаять или похвалить не за что? Никто не звонит, никто не указывает.

Когда начали работать, мне позвонил Андрей Макаров, который возглавляет комиссию по бюджету: хорошо бы вы показали, как работает бюджетная комиссия. Ведь мало кто знает, что первый парламент в Англии был создан для утверждения бюджета. Это начало гражданского общества, зарождение парламентского строя. Кажется, скучно. А потом пришло много писем: расскажите, как работает непонятная машина государственного управления. Мы от нее столько ждем. Работает, громыхает, иногда из нее люди вылетают. Вообще, расскажите, как работает политическая жизнь в стране. Вот гениальная фраза Уинстона Черчилля о том, что политическая жизнь в России напоминает драку бульдогов под ковром: ничего не видно, но иногда оттуда вылетают трупы. Хотелось бы заглянуть под ковер, собственно, в этом и есть задача телевидения. И вот сейчас посмотрите наши передачи. Мы рассказываем о том, как принимают бюджет. На что идут народные деньги. Как идет война за эти деньги. Как идут обсуждения в комиссиях. С удовольствием смотрят.

— В этом нет ничего удивительного. Самые скучные бюрократические процедуры можно показывать интересно и захватывающе, была бы та самая изюминка, о которой вы вспоминали в начале.

— Во-первых, можно по-другому подавать. А во-вторых, мы живем в стране, в которой, не хочу никого обижать, народ фантастически неграмотен с точки зрения государственного управления. Вот сейчас мы стали делать передачу про ЖКХ. Запускаем передачу — если кто-нибудь бросит монету в эту протянутую руку — о медицине, об образовании. Мы пока стараемся не трогать такие темы, как национальные, религиозные отношения, хотя у нас выступают представители всех конфессий, кроме радикально-ненавидящих. Многого не успеваем. Не хватает денег на новые задумки.

— Изначально был уверен, что одна из важнейших задач Общественного телевидения — показывать все многообразие жизни в России. Это вообще национальная трагедия, что мы крайне плохо представляем себе, как живут люди даже в соседнем городе. Может, поэтому мы и не ощущаем себя гражданами одной огромной страны. И у меня технический вопрос. Уклон в региональную тематику подразумевает определенные проблемы: своих корреспондентов посылать очень дорого, а качество региональной журналистики оставляет желать лучшего. Как вы справляетесь с этим?

— Вы задаете очень сложные вопросы. Традиционно складывалось, еще в советское время, что периферийное телевидение и столичное телевидение, как говорят в Одессе, две большие разницы. Когда «молодежка» наша еще работала, мы искали людей, посылали группы, привозили ребят сюда на стажировку, но чаще всего это кончалось тем, что люди переезжали сюда. То же самое происходит и сейчас.

Технических проблем нет. Все камеры приблизительно одинаковые, тем более что многое снимают просто на телефон. Ребята отбирают там людей, они присылают сюда сюжет. Иногда сюжет идет полностью, зачастую приходится перемонтировать. Посылать своих? Вы правы, когда мне на стол кладут расчет командировки… Сейчас были эти несчастья на Дальнем Востоке. Что такое одна поездка на Дальний Восток? Группа три человека. Перелет самолета. Заказ транспорта. Гостиница. Это влетает в такие деньги...

Говорят: заказывайте у местных. Но это тоже легенды. Сегодня местные компании не будут работать за так. В основном они хозрасчетные. Значит, либо они ВГТРК — ну если надо, договоримся мы с ВГТРК, родная компания все-таки. Либо это также влетает в копеечку.

— Тем не менее вы планируете усиливать региональную тематику на ОТР?

— Сейчас несколько проектов разрабатываем. Например, «День губернии», я ее назвал «По главной улице с оркестром». Целый день мы рассказываем о какой-нибудь губернии. Или сейчас вот начали проект — дорогой, но очень интересный — «Город N». Мы рассказываем о городах N: Плес, Таруса, Вышний Волочек. Сколько таких потрясающих маленьких городов! Люди смотрят с интересом. Идет цикл «Большая страна» — это и документальные фильмы, и очень хорошие пятнадцати-двадцатиминутные документальные очерки о людях: доярка, председатель колхоза, учитель, библиотекарь. Сейчас мы дополнительно запустим программу, где они будут рассказывать о событиях: у кого ребенок родился, кто что сделал. Пока не очень получается рассказывать о малом бизнесе, очень тяжелая штука. Это осложняется тем, что мы не имеем права на рекламу. Ищем баланс. Планов-то много. Но, честно говоря, очень часто возникает ощущение, что это никому не нужно. Я уже с 1991 года чувствую себя профессиональным нищим. Можно уже претендовать на звание заслуженного нищего республики. Но раньше я находил больше понимания. Сегодня мы все время в долгу, в нулях, в займах и так далее.

— Вы в эфире уже шесть месяцев. На сколько процентов от задуманного сегодня работает ОТР?

— Сегодня мы не работаем даже на одну пятую. Во-первых, все должно устаканиться, техника, вот это здание — здесь же хозяйственные склады были. Из этого мы сделали вполне приличный телецентр, который сейчас работает двадцать четыре часа в сутки. Техника суперсовременная. Ее нужно отлаживать. Сидеть, правда, особенно негде, сидят друг у друга на головах. Сложность еще в чем. Мы будем выходить на платформе, мы включены в состав первого модуля. Но пока распространяемся по очень сложной системе, через сетевых операторов, поэтому в разных городах на разных кнопках. Люди не могут найти.

Конечно, хотелось бы работать лучше. Хотелось бы перейти на блок два раза по двенадцать. Перейти на платформу, чтобы иметь свою кнопку. Хотелось бы какого-то увеличения финансирования, чтобы можно было привлечь больше провинциалов. Я с удовольствием притаскивал бы сюда ребят, чтобы они месяц-два поработали и потом были бы нашими там представителями, потому что создать там корпункт не можем. Да и не нужно это, наверное. Есть много разработок интересных. Чего не будет — так это развлекухи.

— За шесть месяцев вещания у вас уже сформировался свой зритель? На ОТР очень разный контент — есть и классика, и молодежный формат. Вы планируете охватить самую широкую аудиторию?

— Мы с самого начала считали, что наш зритель — это человек от 32–35 лет и выше. Образование среднее и высшее. Не москвич. Такой был посыл. Судя по сайту, письмам, отзывам, в какой-то мере мы угадали. Но и в Москве нас сейчас стали смотреть. Тут очень трудно угадать. Конечно, объединить жителей Камчатки, Казани, Калининграда, Ростова, Ставрополя нереально. Мы должны предоставить самый широкий выбор, чтобы каждый мог выбирать что-то свое.

Вообще, зритель — консервативный человек. Я вот помню про «Взгляд» мне говорили: ах, как вы угадали! Да тогда четыре месяца нас поливали так, что мало не покажется. Потом вдруг оказалось, что страна не может без этого жить. То говорили «полуночный гаденыш», то вдруг выяснилось, что страна не может жить без наших мальчиков. Это очень сложно — сформировать своего зрителя.

Я не верю, что мы будем иметь супервысокие рейтинги. Во всем мире это неосуществимая мечта. У нас будет, как у канала «Культура», три-четыре процента. Я вообще считаю, что будущее телевидение — это нишевые каналы.

— Вас наверняка обвиняли в « архаичности форм» на Общественном телевидении. Почему при всех затратах был сделан выбор в пользу классической визуализации телепоказа?

— Выбор такой формы не случаен. С самого начала, когда мы просчитывали, было понятно, что у нас будет достаточно большой блок документального кино. Иначе мы не выкрутимся. Оно снято в архаике. А потому хотелось органичности всего визуального ряда. Хотя у нас очень хороший кинопоказ. Если обратили внимание — лучшая классика.

Мне бы хотелось чего-нибудь революционного, режиссерского. Но я пока не вижу режиссуры на телевидении. Ушло целое поколение гениальных режиссеров: Володя Ворошилов, Женя Гинзбург, Толя Монастырев. Они ушли, и образовалась пустота. Хотя, конечно, сегодня уже я не уверен, что они нашли бы место.

Эпоха кончилась. И в сегодняшнем кино уже не может быть своего Тарковского. Может быть хороший, профессиональный ремесленный режиссер. Это еще хорошо, если ремесленный. У нас, к сожалению, сегодня есть претензии, но нет ремесла. А ремесло — это самая сложная вещь.

Я и в журналистике сегодня вижу отсутствие ремесла. Элементарного умения вбить гвоздь. Умение договориться об интервью, составить вопросы. Может быть, это не их вина, их готовят так. Сейчас все больше не журналистика, а медиакоммуникации. А нужно учить все-таки ремеслу. Писать нужно. А не спрашивать: а сколько вы нам заплатите?           

(обратно)

Семь вызовов для русского университета

Дмитрий Гришанков

Чего мы ждем от высшего образования и какие университеты нужны стране? Внятного ответа нет, и это порождает метания в погоне за местами в рейтингах. В этой статье мы попытались обобщить мнения ведущих специалистов*

Рисунок: Игорь Шапошников

О российской высшей школе сейчас принято говорить в повелительном наклонении. От вузов требуют войти в топовые позиции мировых рейтингов, представить доказательства своей эффективности, развивать инновации и наращивать цитируемость в научных изданиях. Мнением самих руководителей университетов о приоритетах развития интересуются реже.

Мы подробно поговорили с ректорами десятка ведущих вузов России о том, зачем нашей стране нужны университеты и в каком направлении их надо развивать. Выслушали точку зрения чиновников и работодателей. По результатам бесед выкристаллизовались семь главных вызовов, ответить на которые российским университетам так или иначе придется.

1. Приоритет — обучение

На простые вопросы отвечать труднее всего. Зачем России университеты? Ответы руководителей вузов, работодателей, экспертов были разными, но сошлись все на банальном: «Учить». Виктория Петрова , заместитель генерального директора по региональной работе группы «Базовый элемент»: «Российская вузовская система нужна прежде всего для того, чтобы готовить специалистов, причем самой высокой квалификации, для определенных видов управленческой, научной и исследовательской деятельности». Ее формулировку уточняет Михаил Эскиндаров , ректор Финансового университета: «Если наш выпускник востребован, на него есть спрос со стороны работодателей, за ним охотятся и приглашают на работу уже на третьем-четвертом курсе, я считаю, что мы выполнили свою миссию. При этом есть еще одна задача. Я хочу, чтобы выпускник работал на благо России. Не обязательно оставаться в России, но работать — на благо России».

Казалось бы, не стоило терять столько сил и времени, чтобы получить столь очевидные ответы. Но очевидны они лишь на первый взгляд. Для тех, кто вовлечен в образовательный процесс, не новость, что в качестве целей перед ними ставятся наука, цитируемость, мало кому понятная инновационность и коммерциализация, безликая эффективность и прочее.

Нет, безусловно, в беседах тоже назывались иные цели. Например, ректор Уральского федерального университета Виктор Кокшаров совершенно справедливо указывает, что университет должен давать студентам «возможность не только обучаться, не только получать какие-то практические производственные навыки, но и раскрывать их творческие способности, таланты. Творчество может быть в сфере предпринимательства, в области культуры, искусства или спорта. Человек должен иметь возможность себя проявить». Еще один аспект, который обязательно должен быть присущ университету, — это умение прививать любовь к предмету, к профессии, добавляет Виктория Петрова.

Петр Чубик, ректор Томского политехнического университета: «Можно назвать массовизацию высшего образования социальным образованием. Если бы в начале 1990-х мы не пристроили молодежь в вузы, создав многочисленные филиалы, что бы она делала?»

Фото: ИТАР-ТАСС

Ну и, наконец, самая неоднозначнаяфункция университета — научные исследования. Об этом очень удачно высказался ректор МГИМО Анатолий Торкунов : «Хороший университет должен генерировать, воспроизводить знания на новом уровне познания и науки. Наука очень важна для университета, но абсолютизация этой важности может привести к совершенно нежелательным последствиям». У нас все же совершенно иная, чем, например, в США, история. Это и наличие мощной научной базы вне университетов (например, РАН и прикладные институты). И другая модель преподавания. Хороша она или нет, но еще долго учебная нагрузка на преподавателя будет многократно превышать аналогичную в США. А раз так, то когда ему заниматься исследованиями?

Итак, все едины в том, что главное — это обучение на благо Родины. Осталось лишь решить, как измерить качество этой деятельности. Прямой метрики нет. Приходится ориентироваться на косвенные показатели. И здесь можно выявить два подхода. Один, в частности, назвал ректор Академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау : «Я уверен, что хорошее образование там, где хорошие студенты, хорошие слушатели. Мы должны обеспечить такое качество образования, которое будет востребовано лучшими». Качество поступающих с грехом пополам можно оценить по ЕГЭ, результатам олимпиад и прочему. Другой подход охарактеризовал ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов : «Если мы оцениваем качество образования, нам совершенно не нужно знать, сколько квадратных метров площади приходится на одного студента. Выскажу страшную мысль. Нам даже необязательно знать, сколько научных работ выпустили преподаватели данного факультета. Важны лишь два аспекта. Первый: твердо ли знает студент основы своего предмета. Именно основы — остальное можно освоить ситуативно, найти в справочниках. Чтобы это узнать, нам нужен не зависимый от вуза выпускной экзамен, которого пока нет. Второе: сколько зарабатывает выпускник через два–пять лет после окончания вуза. Вуз смог внести вклад в его человеческий капитал или нет? Это оценка среднего дохода выпускника по отношению к средней зарплате людей без высшего образования. Она тоже не делается. Если мы не имеем результатов этих двух измерений, бессмысленно говорить о мониторинге качества вузов как об инструменте борьбы с псевдообразованием».

Александр Ефремов, декан факультета авиационной техники МАИ: «Некоторые говорят про студентов MIT: “Они заплатили, поэтому хорошо учатся”. Но не это основная мотивация. Они знают, что, получив здесь диплом и знания, найдут престижное место»

В общем, все просто: берем основную функцию (обучение) и смотрим, что на входе, что на выходе, в идеале — и то и другое. Но тогда выясняется, что вход никто из трех международных составителей рейтинга не наблюдает. А что касается выхода, то его частично пытаются замерить рейтинги The Times Higher Education World University Rankings (THE) и World University Rankings компании Quacquarelli Symonds (QS). Причем о корректности этого зtамера можно поспорить (см. «Международный рейтинг университетов: российская версия» ).

2. Глобализация

Это самый очевидный и опасный своей очевидностью вызов. Даже далекие от образования люди прекрасно понимают, как сильно мы оторвались от всего мира. Это порождает штампы, зачастую ошибочные с точки зрения оценки ситуации и вытекающих из этого действий.

По словам заместителя министра образования и науки России Александра Повалко , «практически все российские вузы находятся в замкнутом поле, они работают на одну страну или даже на отдельный регион. Очевидна их склонность к воспроизводству кадров за счет своих же выпускников, а негативные последствия инбридинга никто не отменял. Вузам нужен открытый поиск, они должны действовать на глобальном рынке. Ведь в конце концов все сводится к конкуренции за лучших студентов, ученых, преподавателей».

Прежде всего неплохо бы определиться, почему мы вдруг озаботились глобальной конкурентоспособностью именно в высшем образовании. Конкурентоспособность не может быть достигнута в чем-то одном. Создав университеты мирового уровня, надо предоставить их выпускникам и рабочие места мирового уровня (причем зарплата при этом отнюдь не главное). Или они просто уедут. Владимир Мау: «Хорошее образование там, где на него есть эффективный спрос».

Владимир Мау, ректор РАНХиГС: «Стимулируя обучение за границей, мы обрекаем на деградацию собственную систему образования. Опыт Петра I неуместен. Когда он посылал юношей учиться за границу, в России не было системы образования»

Но это не значит, что мы должны до поры до времени расслабиться и ради сохранения кадров содержать второсортные университеты. А вот мнение Михаила Эскиндарова: «Я считаю, что нам нужны специалисты, знающие специфику российской действительности, российской экономики. Она еще не западная, не рыночная, пока это квазирыночная экономика. Человеку, который приезжает сюда, зачастую очень сложно ориентироваться в российской действительности. Друзья часто спрашивают меня, отправлять ли им ребенка учиться в ведущие западные университеты. Я советую не отправлять, во всяком случае для получения степени бакалавра».

Следующая линия «глобального разлома»: мы совершенно чужие для довольно сплоченного международного научно-педагогического сообщества. Нас попросту не знают и не очень стремятся узнать: нет стимулов. Вот как об этом высказался Ярослав Кузьминов, обсуждая доступ наших ученых к публикациям в международных журналах: «При равных условиях больший доступ имеют американцы, англосаксы. Безусловно, российские, малайские, французские ученые тоже имеют доступ. Все объясняется культурой. Есть понятие социальных связей, социальных сетей». Нам предстоит не просто познакомиться, а стать своими на этом жестком и конкурентном рынке интеллекта. Виктор Кокшаров: «Необходимо, чтобы отдельные ученые, имеющие соответствующий потенциал и возможности, пробивались в мировую научную элиту при помощи университетов и государственных структур. Важно, чтобы наши ученые входили в состав советов ведущих международных научных изданий».

Далее — язык. По словам Ярослава Кузьминова, «при царе представить себе профессора университета, который не владел бы немецким, французским и хотя бы отчасти английским языком, было просто невозможно. За последние сто лет таких профессоров не осталось. Давайте выращивать новых!» Его мысль развивает Владимир Мау: «Необходимо усиленное изучение иностранных языков — не менее трех, причем один из них восточный».

Николай Кудрявцев, ректор МФТИ: «Если университет сделан правильно, то влияние “стен” должно проявиться. Многие вузы имеют свое лицо. Внутри Московского физико-технического института я различаю факультеты. Я чувствую их самобытный дух»

Фото: ИТАР-ТАСС

Однако с языками важно не переусердствовать. По мнению Анатолия Торкунова, «если мы не будем развивать науку на русском языке, то в значительной степени лишим русский язык одного из мощнейших стержней. Дело в том, что наука на русском языке — это не только научные достижения, но и развитие национального самосознания, а также собственно русского языка. По этой причине увлечение англоязычной наукой для такой большой страны, как Россия, где одной из основ существования и развития нации является, естественно, русский язык, было бы непростительной ошибкой, если не сказать больше». Так что преподавание, исследования и статьи на русском не только рано списывать со счетов, их надо всячески поддерживать. И один из ключевых факторов — создание авторитетных российских научных журналов. С участием ведущих иностранных ученых как в редколлегии, так и в качестве авторов.

Еще одно расхожее мнение: нам надо пойти по пути Китая и ряда других стран, отправив наших специалистов на выучку в ведущие (опять-таки: по какому списку? китайцы именно для этого сделали свой) университеты. Владимир Мау по этому поводу высказал жесткую позицию: «Мы должны понимать, что, стимулируя обучение за границей, мы стимулируем деградацию собственной системы образования. На это надо идти с открытыми глазами. Опыт Петра I неуместен. Когда он посылал юношей учиться за границу, в России не было системы образования. Очень показателен опыт Индии. Поскольку благодаря отсутствию языковых барьеров вся элита смогла учиться в британских вузах, в Индии не появилось хороших университетов».

Ярослав Кузьминов, ректор НИУ ВШЭ: «Для оценки качества образования важными являются лишь два аспекта. Первый — твердо ли знает студент основы своего предмета. Второй — заработок выпускника через два — пять лет после окончания вуза»

И наконец, еще один немаловажный фактор глобальной конкуренции — денежный. С одной стороны, стоимость обучения в российских вузах приблизилась к мировому уровню. С другой — зарплаты просто смешные. Ярослав Кузьминов: «Конкурировать на глобальном рынке — это не средняя зарплата по региону, умноженная на два. Так что даже в Томске, где средняя зарплата 30 тысяч рублей, нужно платить сильным преподавателям не 60 тысяч, а 300 тысяч, иначе ни одного сколько-нибудь перспективного человека удержать не удастся».

3. Массовость образования

Если в 1990 году в России было 2,8 млн студентов, то в 2012-м уже более 6,3 млн. Это не только наш тренд, аналогичная ситуация с «всеобщим высшим образованием» наблюдается во многих странах, особенно в развивающихся. Наше своеобразие лишь в том, что этот тренд наложился на тренд сокращения финансирования образования.

Казалось бы, нет ничего плохого в массовости образования. Тем более что отчасти это восполняет пробелы среднего образования. Более того, вроде бы повысилась доступность образования. Однако, как заметил Владимир Мау, «обилие бюджетных мест не гарантирует доступности. Качественных вузов все равно довольно мало. Говорят, что у нас резко ухудшилось высшее образование. Оно ухудшилось в среднем, из-за количественного его роста. Количество хороших бюджетных мест осталось примерно таким же, как было в Советском Союзе: 15–20 процентов выпускников школ поступают в хорошие вузы. Правда, возникает другой вопрос: что лучше — мало кому доступное, но очень хорошее образование или массовое разнокачественное? Я считаю, что плохой университет лучше отсутствия университета. Если человек идет в вуз, хоть как-то, хоть чему-то его там будут учить».

Виктор Кокшаров, ректор УрФУ: «Необходимо, чтобы наши ученые пробивались в мировую научную элиту при помощи университетов и государственных структур, входили в состав советов ведущих международных научных изданий»

Виктор Кокшаров к этому добавляет аргумент социальной функции университетов, особенно их филиалов: «С одной стороны, филиалы не могут, к сожалению, обеспечить должное качество образования, там недостаточно высококвалифицированных преподавателей. С другой стороны, для тех муниципальных образований, где находятся филиалы, они являются важнейшим элементом социальной среды. Они дают возможность получить образование тем людям, которые по каким-то причинам не могут покинуть предприятие, не могут уехать из города. При этом часть филиалов мы все равно будем сокращать». А Петр Чубик , ректор Томского политехнического университета, уточняет: «В развивающихся странах происходит массовизация высшего образования — назовите это социальным образованием. У нас это произошло в начале 90-х, когда надо было понимать, что делать с молодежью. Если мы бы их не пристроили в вузы, не создали многочисленные филиалы, что бы они делали? Работы ведь не было».

Более решительно настроен Ярослав Кузьминов: «80–90 процентов филиалов российских вузов — это машины для зарабатывания денег. Людей просто обманывают, это не высшее образование. Если минимальные стандарты там не соблюдаются, у филиала нет собственного коллектива преподавателей, то лучше перевести поток студентов на заочное обучение в ближайший региональный вуз».

А с точки зрения непосвященных, остается один вопрос: как отличить диплом, полученный в Москве, от диплома всеми забытого филиала?

4. Новые технологии обучения (чему и как учить)

Неправда ли, странно, что вопрос, как и чему учить, не на первом месте? Но именно такое сложилось ощущение после многочисленных бесед. Говорят об этом не сразу. Хотя, затронув наконец эту тему, готовы развивать ее бесконечно. Если обобщить все высказанное, то главный тренд — индивидуальность образования .

Индивидуализация, конечно, не за счет принципа «один студент — один преподаватель», а за счет достаточного количества модулей, из которых можно выбирать индивидуальную траекторию. Причем в идеале эти модули можно получать в разных университетах (Владимир Мау). И не только модулей, но и вариантов, траекторий обучения. Есть склонность к науке — выход в магистратуру и далее в аспирантуру. Есть склонность к производству — соответствующая траектория. Нет особых талантов и желаний — тоже должна быть своя траектория, аналог добротной средней школы или ПТУ.

Индивидуализация ведет к целому ряду новаций. Прежде всего непрерывность образования. Это не дань моде, а обоснованная практикой необходимость. Владимир Мау: «Качественное отличие мира индустриального от постиндустриального состоит в том, что вы не можете получить специальность на всю жизнь. Учиться теперь надо постоянно. Я всегда объясняю родителям, что мы и их школа тоже. У нас можно учиться с 14 лет и до конца жизни, на всех этапах профессиональной карьеры».

Виктория Петрова, замгендиректора группы «Базовый Элемент»: «Сейчас работодатели тратят на переучивание и подготовку своих сотрудников больше денег, чем государство тратит на все высшее образование в целом»

В свою очередь, непрерывность требует новой организации образования, оно должно становиться как можно более приближенным к обучаемому, отсюда необходимость развивать дистанционные формы, «внедрять новые технологии, от онлайн до разного рода симуляторов, тренажеров» (Владимир Мау). Переход к дистанционным формам обучения неизбежным считает и Михаил Эскиндаров: «Мы постепенно будем переводить студентов с классического заочного обучения на дистанционное по многим причинам, в том числе из-за экономической выгоды. Мы получаем возможность транслировать лекции, практические семинары известных людей из Москвы». Распространение дистанционных форм обучения неизбежно еще и потому, что в этот процесс уже включились и вневузовские структуры. Анатолий Торкунов: «Они зачастую создаются корпорациями, в том числе в сфере СМИ. Недавно ИД “Коммерсантъ” заявил о создании Академии журналистики, при этом речь идет о собственных программах, не связанных с дипломом или удостоверением какого-либо учебного заведения».

Однако пока тенденция к индивидуализации, а уж тем более к непрерывности образования в наших вузах входит в прямое противоречие с существующей моделью учебного процесса. В частности, с нагрузкой, которая приходится как на преподавателя, так и на студента. Она предполагает освоение/преподавание столь разнообразного и значительного объема материала, что времени на самостоятельную работу остается крайне мало. По словам Ярослава Кузьминова, недавно принятые образовательные стандарты для высшей школы «предполагают 24–26 часов для каждого студента в неделю. В мире максимальное количество часов — 16–18. Человек может сосредоточенно и глубоко изучать три предмета одновременно. Он не может изучать шесть предметов. Студент изучает их так, чтобы сдать. Наличие избыточного количества курсов приводит в лучшем случае к поверхностным знаниям». Сверхнагрузка на студентов неизбежно приводит к такой же избыточной загруженности преподавателей. Михаил Эскиндаров: «Профессор западного вуза не поедет преподавать в Россию. Если мы попытаемся заставить его, как нашего профессора, взять 450–500 часов аудиторной или иной нагрузки, он этого не сделает никогда. Почему преподаватели западных университетов имеют множество публикаций, активно участвуют в научных исследованиях, работают на различных престижных конференциях? Потому что нагрузка, например, английского или американского преподавателя составляет не более 100–120 часов за учебный год. Остальное время он должен отрабатывать часы путем подготовки статей, учебников».

5. Общественное настроение

Известно, что студенты ругают преподавателей, а те, в свою очередь, сильно недовольны студентами. Родители недовольны и теми и другими. Похоже, все они правы. У нас плохо отформатировано взаимопонимание: зачем родители направляют ребенка учиться, чего ждет студент от университета, а преподаватель от студента?

Виктория Петрова о студентах: «Они ленивы, незаинтересованны, не обладают никакими ценными знаниями, легко и непринужденно угробят любое порученное дело. Правда, большинство из них можно адаптировать к квалифицированному труду, и наши трудовые коллективы, в общем, с этим справляются. Но почти каждый такой “специалист”, не понимающий своего места в жизни, своих способностей и склонностей, не подготовлен еще и к социальной, жизненной ответственности, к тому, что после долгого и дорогостоящего переобучения — а сейчас работодатели тратят на переучивание и подготовку своих сотрудников больше денег, чем государство тратит на все высшее образование в целом, — он и сам должен приносить пользу обществу, предприятию, своему коллективу, семье, а он категорически не научен даже думать об окружающих. В лучшем случае будет делать что-то для себя».

Анатолий Торкунов, ректор МГИМО: «Увлечение англоязычной наукой для такой большой страны, как Россия, где одной из основ развития нации является, естественно, русский язык, было бы непростительной ошибкой»

За рубежом, по словам декана факультета авиационной техники Московского авиационного института Александра Ефремова , поработавшего в MIT, дело обстоит иначе: «Студенты там разные, но они ориентированы на то, чтобы получить максимум знаний и опыта. Многие наши студенты “сачки”, которые “отбывают номер”. Некоторые говорят: “Они заплатили, поэтому хорошо учатся”. На самом деле не это является основной мотивацией. Они знают, что MIT — это школа, диплом которой ценится очень высоко. Получив, во-первых, диплом, во-вторых, знания в этом университете, он найдет престижное место и будет хорошо работать. По этой причине там надо получить знания».

Ярослав Кузьминов считает, что, пока такого понимания не сложилось, нужно обеспечить конкуренцию: «Я бы сохранил отечественную жесткость системы. Когда к нам приезжают коллеги с Запада, они говорят: “У вас сумасшедший отсев студентов! Как можно так негуманно поступать?” Я считаю, что принцип высокого отсева неуспевающих, жестких обязательств студента: если выбрал определенную специализацию, будь добр осваивай ее до конца — все это на нынешней стадии нашего развития очень нужно. Ведь мы ленивые. Жесткий подход и риск отчисления я бы оставил».

Не лучше подготовлены к встрече с университетом и родители. Согласно исследованию «Эксперт РА», среди работодателей наиболее востребованы выпускники технических вузов, а родители упорно тянут своих чад в юристы и финансисты. Почему? Ответ дает Виктория Петрова: «У многих моих знакомых в этом году дети поступают в вузы. Родители, естественно, звонят и спрашивают совета: куда? Вопрос жизни и смерти: что выбрать — Академию народного хозяйства или Академию внешней торговли? Но никто из родителей не мыслит конечными категориями: а кем в итоге хочет стать их ребенок, к чему он стремится, к чему у него способности? Какие профессиональные навыки и знания он получит, где станет их применять? Таких вопросов себе никто не задает».

Михаил Эскиндаров, ректор Финансового университета: «Друзья часто спрашивают меня, отправлять ли им ребенка учиться в ведущие западные университеты. Я советую не отправлять, во всяком случае для получения степени бакалавра»

Общество меняется крайне медленно. Владимир Мау связывает свои надежды с усилением роли частного спроса: «У нас привыкли видеть в платежах за образование и здравоохранение признак бедности, нехватки бюджетных средств. Для развитых стран (а Россия страна развитая) это не так. С повышением общественного благосостояния готовность людей инвестировать в себя будет расти, и это тем более справедливо в условиях все большей индивидуализации образовательных траекторий. Тенденция к индивидуализации и непрерывности образования объективно усиливает роль частных инвестиций в его развитие».

6. Концентрация интеллекта

Довольно очевидный тезис: образование качественнее там, где сформировалась интеллектуальная среда, где легко найти товарища по интересам, где собирается большое количество разнопрофильных специалистов и есть условия для междисциплинарного взаимодействия. Однако на практике это пока реализуется лишь в форме слияния и укрупнения вузов. И не всегда удачно. А нужны более тонкие формы организации.

Виктор Кокшаров: «Мы сейчас ведем диалог даже не с местным, а с федеральным правительством в отношении поддержки нашей идеи создания Уральского технополиса на базе университета. Это новый кампус, оснащенный по последнему слову техники, где будут учиться в первую очередь магистранты и аспиранты, то есть специалисты высшего звена. Рядом планируется технопарк высоких технологий, где действуют малые инновационные предприятия, которые мы создаем. Студенты и преподаватели будут тут же развиваться и организовывать опытные производства. Немного дальше будет индустриальный парк, где уже можно выходить на крупные промышленные производства, если компании вырастут. Этот подход обеспечит единство трех составляющих: образование, наука, инновации. При компактном расположении укрепляется командный дух. Вот почему мы ратуем за формирование кампуса, по крайней мере для специалистов высшего звена, то есть магистрантов, аспирантов. Важен не только командный дух. Специалисты варятся в этом соку, они взаимодействуют друг с другом, с преподавателями, осуществляют научные разработки. Создается и взращивается критическая масса».

Александр Повалко, замминистра образования и науки: «Вузам нужен открытый поиск, они должны действовать на глобальном рынке. Ведь в конце концов все сводится к конкуренции за лучших студентов, ученых, преподавателей»

Фото: ИТАР-ТАСС

Беда большинства российских вузов в том, что в результате роста они оказываются разобщены территориально. Это непростая проблема. Ярослав Кузьминов: «Мы приходим к идее так называемого распределенного кампуса. На Садовом и Бульварном кольце довольно много места. Мы считаем, что нужно не гипотетически искать, где строить “Вышку” заново, а просто последовательно скупать дома в центре города или получать их от каких-то ведомств. Таким образом можно построить университет, между корпусами которого будет сравнительно небольшое расстояние. Мы считаем, что должны стремиться к пешей доступности. До 2020 года у нас есть план создать кампус в основном в рамках центра».

Наконец, важно не просто сконцентрировать интеллект и обеспечить ему инфраструктуру. Никто не отменял такую ценность университета, как свобода. Продолжает Кузьминов: «Интеллект и культура нации растут там, где есть зона свободы. Знаете, из кого образовалась “Вышка”? Она образовалась из кафедры истории народного хозяйства и экономических учений МГУ. Очень большая доля сотрудников прошла через эту кафедру. Знаете почему? Потому что не надо было “креститься на красный угол”. Если ты занимался первобытно-общинным строем, как ваш покорный слуга, можно было вообще ни на кого не оглядываться.

И сейчас, несмотря на все проблемы становления нашей демократии, интеллектуального давления, я думаю, все-таки нет. Мне кажется, что прорыв возможен там, где будет наибольшая концентрация интеллекта».

7. Самоидентификация

Все университеты-лидеры, будь то российские, американские или европейские, уникальны. У каждого есть своя ниша на рынке образовательных услуг, у каждого свой неповторимый стиль. У МФТИ нет аналогов, он такой один. РАНХиГС — даже затруднительно подобрать университет-аналог, с которым ему имеет смысл сравнивать себя. И это можно сказать практически о каждом из российских топ-30 или мировых топ-100 (по любой методике). И хотя, сравнивая их, мы так или иначе пытаемся всех привести к единому знаменателю, для развития университета осреднение равносильно смерти.

Эта самобытность отражается на всем: учебных программах и преподавательском корпусе, научных исследованиях и командах КВН. Этот дух впитывают в себя стены, его нельзя создать быстро, на это уходят десятилетия, а то и столетия.

Но позволю себе одно предположение, с которым, впрочем, многие согласились. Значительная доля успеха университета определяется его стенами. И даже если представить себе ужасное: преподаватели прекратили совершенствоваться и толком учить, не ведется никакой научной работы, то на результат это повлияет очень нескоро. Многие годы в университет продолжит идти молодежь определенного склада, которая будет взаимодействовать между собой и с внешним миром и неизбежно воспроизводить свой жизненный идеал. Иными словами, стены учат.

Николай Кудрявцев , ректор МФТИ: «Если университет сделан правильно, то это (влияние “стен”. — “ Эксперт” ) должно проявиться. Многие вузы имеют свое лицо. Внутри Московского физико-технического института я различаю факультеты. Я чувствую их самобытный дух. Это помогает сильно». Михаил Эскиндаров: «В корпусе на улице Кибальчича все аудитории именные. Они носят имена выдающихся преподавателей, профессоров, которые работали в университете в течение последних 95 лет. В корпусе, где мы находимся, на первом этаже золотыми буквами написаны имена этих людей. У нас также размещены таблички, например “Основатель эндаумент-фонда” или за чей счет отремонтирован корпус. Безусловно, это имеет воспитательное значение».

К сожалению, административные реформы в образовании сильно поспособствовали разрушению этих стен и в прямом, и в переносном смысле. Многочисленные переименования в погоне за статусом то университета, то академии, а теперь процессы слияний-поглощений размывают, а то и хоронят хорошо известные бренды. Мы это прочувствовали во время опросов студентов и выпускников: многие вузы никто просто не мог опознать. Присылали вопрос: а что это было при социализме?

* Статья написана по итогам серии углубленных интервью. Среди наших собеседников: Александр Ефремов, декан факультета авиационной техники Московского авиационного института - Национального исследовательского университета; Виктор Кокшаров, ректор Уральского федерального университета им. первого Президента России Б. Н. Ельцина; Николай Кудрявцев, ректор Московского физико-технического института - государственного университета; Ярослав Кузьминов, ректор Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики"; Владимир Мау, ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ; Виктория Петрова, заместитель генерального директора по региональной работе группы "Базовый элемент"; Александр Повалко, заместитель министра образования и науки России; Анатолий Торкунов, ректор Московского государственного института международных отношений (университета) МИД России; Петр Чубик, ректор Национального исследовательского Томского политехнического университета; Михаил Эскиндаров, ректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации. С полными материалами бесед можно ознакомиться по адресу raexpert.ru .

(обратно)

Международный рейтинг университетов: российская версия

Дмитрий Гришанков

Алексей Ходырев, рейтинговое агентство «Эксперт РА»

В глобальный топ-200 от «Эксперт РА» попало семь отечественных вузов. Оказывается, на практике лучшие работодатели мира берут выпускников совсем не из тех университетов, за которые сами обычно голосуют в социологических опросах

В глобальный топ-200 от «Эксперт РА» попало семь отечественных вузов

Фото: picvario.com / Russian Look

Пророссийский характер рейтинга отнюдь не означает попытку создать тепличные условия для российских вузов или выпятить какие-то присущие только им маргинальные свойства. Главное условие — достоверность, прозрачность, отсутствие доморощенности. Поэтому мы опирались исключительно на признанные в мире источники данных. И это, естественно, не лучшим образом отразилось на показателях наших соотечественников.

Пророссийская же направленность проявилась лишь при формировании критерия отбора. Исходя из скрупулезного анализа целей высшего образования в России мы постарались сформировать критерий так, чтобы по нему можно было судить о полезности университета с точки зрения нужд нашей страны.

Итак, критерий, основной вопрос на который отвечает рейтинг. Он естественным образом вытекает из наших многочисленных бесед с руководителями вузов и работодателями: где готовят кадры для лучших компаний мира ? Можно сформулировать еще более прагматично: кто может помочь в подготовке кадров для экономического роста нашей страны?

На наш взгляд, вопрос вполне актуальный. По крайней мере, ничуть не менее актуальный, чем вопросы, на которые отвечают наиболее известные международные рейтинги. К сожалению, нам не удалось найти авторских формулировок, поэтому приносим извинения авторам за возможные неточности: приходится воспроизводить по косвенным признакам. ARWU (более известен как Шанхайский рейтинг): куда направить учиться и стажироваться китайских студентов и преподавателей, чтобы, вернувшись, они могли вывести китайское образование на новый уровень. QS (Quacquarelli Symonds): какие университеты в наибольшей степени способствуют образовательным достижениям, карьерному росту и международной мобильности (из «Миссии QS»).

Теперь о данных, которые позволят оценить заявленный критерий. Сразу оговоримся, что мы пытались уложиться в скромный бюджет при приемлемом качестве.

Шаг первый. Мы составили шорт-лист, в который вошло 284 университета — объединение двух множеств: топ-200 рейтинга The Times Higher Education World University Rankings (THE) и топ-200 World University Rankings компании Quacquarelli Symonds (234 зарубежных вуза) плюс 50 лучших российских вузов по версии рейтингового агентства «Эксперт РА». То есть в состязании участвовали мировая элита и элита России. Мы заведомо обеспечили возможность участия лучших из лучших, отобранных нероссиянами (QS и THE достаточно авторитетны). Единственная вольность — мы дали россиянам шанс отстоять свои позиции. Но если они слабы, то все равно окажутся за бортом.

Шаг второй. Мы отобрали лучшие компании мира, интересные для России. Было бы наивно делать этот выбор самостоятельно. После долгих поисков мы решили довериться выбору шведской компании Universum, регулярно составляющей список наиболее привлекательных работодателей (The World’s Most Attractive Employers 2013 составлен на основании опроса около 200 тыс. студентов из 12 ведущих экономик мира: Австралия, Бразилия, Великобритания, Германия, Канада, Китай, Индия, Италия, Россия, США, Франция, Япония). По данным Universum, подавляющее большинство наиболее привлекательных работодателей — американские и европейские компаниями, ни один российский работодатель в список не вошел. В итоговый шорт-лист были включены 30 организаций из списка Universum, наиболее сильно представленных в России (с точки зрения числа занятых россиян с высшим образованием): 3M, Adidas, Bain & Company, BMW, Citigroup, Deloitte, Deutsche Bank, Ernst & Young, Heineken, Intel, Johnson & Johnson, KPMG, LVMH, Mars, McKinsey & Company, Microsoft, Nestle, Nokia, Novartis, Oracle, PepsiCo, Philips, PwС, Procter & Gamble, Schlumberger, Schneider Electric, Siemens, The Coca-Cola Company, Unilever, Volvo. То есть были отобраны лучшие мировые компании («компании мечты», «компании будущего»), не пренебрегающие работой в России.

И наконец, шаг третий. Мы посмотрели, сколько выпускников каждого из 284 университетов работают в отобранных 30 компаниях. Но мы не стали опрашивать HR или экспертов, а обратились к более беспристрастным источникам: международным социальным сетям, таким как Facebook, LinkedIn. Всего было проанализировано трудоустройство более 300 тыс. человек.

Итоговый список 200 университетов упорядочен по убыванию совокупного удельного веса выпускников вузов, работающих в 30 лучших корпорациях мира. Кто сомневается — может повторить наше упражнение. Подсуживание и лукавство исключены.

Можно, конечно, поспорить о нюансах. Почему 30, а не все 64 из списка Universum? Ответ простой: в списке те, кто ближе России. Нам не очень интересны кадры для корпораций, в России не работающих или представленных слабо. Другая возможная претензия: почему список Universum, ведь можно взять другой, побольше, попредставительнее, например, Fortune? Да потому, что он нам нравится и это «компании будущего», нам предстоит создавать в России именно такие. Следующий пункт: социальные сети не вполне корректны, там изрядно мусора и проч. Да, согласны. Но лучшего источника пока нет, кроме того, их некорректности ничуть не выделяют российские университеты. А нам важна объективность.

Далее, дежурный реверанс по поводу крупных университетов. Безусловно, они в рейтинге имеют преимущество. Но давайте вспомним исходный вопрос: где готовят кадры для обновленной России? Естественно, оптовые поставщики высококвалифицированных кадров предпочтительнее. А если бы мы, например, озаботились воспитанием элит, то и вопрос был бы сформулирован иначе, и приоритет получили бы иные университеты.

Наконец, многие указывают, что интересна судьба выпускников в течение трех–пяти лет после окончания университета, особенно важно проследить динамику их карьерного роста. Каемся, бюджета исследования на столь детальную проработку не хватило. Для очистки совести мы провели выборочные расчеты: порядок мест при более изощренных выборках меняется незначительно. Но это тема для дальнейшего развития проекта.

Бег в мешках

Участие российских университетов в исследовании напоминает бег в мешках, в то время как их зарубежные коллеги выступают в хорошей легкоатлетической амуниции.

Во-первых, в 30 тестовых корпорациях средняя доля выпускников рассмотренных нами российских вузов — 0,6%. В то время как в случае с американскими университетами — 9,2%. Совершенно очевидно, что если бы мы добавили к выборке «Газпром», РЖД и Сбербанк, ситуация бы сильно сдвинулась в сторону российской «сборной». Но, к сожалению, пока российские корпорации никто не называет в числе лучших. Среди 30 рассмотренных нами компаний 14 представляют США, все остальные — из Европы (см. график 1). Сформировав список работодателей таким образом, мы поставили Россию в заведомо проигрышную позицию. Но правда превыше всего.

Во-вторых, социальные сети, особенно профессиональные, в России пока распространены куда меньше, чем в США или Европе. К примеру, в ведущей сети для профессионалов LinkedIn количество зарегистрированных американцев в 46 (!) раз превышает число пользователей из России (см. таблицу 3). Причем россияне уступают не только благополучным европейским странам, но и более экзотическим, например ЮАР, Филиппинам, Чили и Индонезии. Но даже в мешках МГУ занял вполне пристойное 47-е место, а в топ-200 вошло семь российских университетов: МГУ, НИУ ВШЭ, СПбГУ, МГТУ им. Н. Э. Баумана, Финансовый университет, РЭУ им. Г. В. Плеханова, Новосибирский госуниверситет.

Таблица 3:

Россияне крайне скудно представлены в деловых социальных сетях

По нашим оценкам, если бы средство замера было более совершенным (хотя бы равный уровень проникновения социальных сетей во всех странах), то представительство России в топ-200 могло бы удвоиться. Например, если ради эксперимента сделать поправку на структуру пользователей социальных сетей (как уже говорилось, по количеству профайлов сейчас безоговорочно лидируют США), то МГУ в рейтинге оказался бы на уже 12-м месте, рядом со шведским Университетом Лунда.

Ну а развитие российских корпораций до конкурентоспособного в мировом хозяйстве уровня увеличило бы число российских университетов в рейтинге никак не меньше чем до 20, а МГУ однозначно попал бы в первую десятку. Так что конкурентоспособной высшей школе нужна конкурентоспособная экономика, одно без другого не живет.

Любят одних, а женятся на других

Результаты рейтинга оказались неожиданными. В компаниях, формирующих экономическую и технологическую повестку дня, оказалось не так много выпускников наиболее престижных вузов, как ожидалось (см. таблицу 1). Скажем больше: университеты — лидеры западных рейтингов: Гарвард, Стэнфорд, Оксфорд, Массачусетский технологический институт — в рейтинге с треском провалились. Лишь Кембридж сумел добраться до 15-го места (в западных же рейтингах, напомним, он уверенно обосновался в тройке лидеров). Массачусетский технологический институт (MIT), лидирующий в рейтинге QS, занял в нашем рейтинге 37-е место. А вот лидер рейтинга THE, Калифорнийский институт технологий (Caltech), занял всего лишь 212-е место, совсем немного уступив своему российскому коллеге МФТИ (211-е) и незначительно опередив МГИМО (213-е).

Таблица 1:

Рейтинг университетов — крупнейших поставщиков кадров для ведущих работодателей мира

Рейтинг показал: транснациональные компании, объекты обожания современного студенчества, охотно нанимают на работу выпускников российских вузов. Как уже было сказано, МГУ занял 47-е место, расположившись рядом с китайским Tsinghua University. И все же чуда не случилось: в рейтинге, составленном по американским данным, победили американские же вузы: Penn State University, University of Illinois at Urbana-Champaign, а также Rutgers, The State University of New Jersey — New Brunswick. Это крупные университеты, к слову, с весьма невысокой репутацией по версии QS: первые два из них по показателю «репутация у работодателей» имеют ранги 78 и 117 соответственно, а третий даже не вошел в топ-400. А вот из университетов, находящихся в топ-10 итоговых рейтингов QS или THE, в наш топ-10 вошел только University of California, Berkeley (7-е место). Занятный вывод: по представленности выпускников в лучших компаниях мира наиболее раскрученные университеты проигрывают менее известным. Оксфорд, Гарвард, MIT уступили не только американским кузницам кадров, но и, например, немецкому Technische Universität München и бразильскому Universidade de São Paulo.

Важен еще один вывод. Исследования репутации университетов среди работодателей, основанные на опросах, не дают однозначного представления о востребованности выпускников. Похоже, при опросах работодатели ориентируются не только, а может даже и не столько, на кадровый состав своих компаний, а прежде всего на ранее опубликованные списки. В анкетах пишут одно, а реально рекрутируют работников совершенно из иных соображений.

Таблица 2:

Крупнейшие поставщики кадров для ведущих работодателей мира среди российских университетов

Для того чтобы закрепить полученный на уровне ощущения результат, мы сравнили наш топ-200 с рейтингом репутации университетов у работодателей по версии QS. Коэффициент ранговой корреляции Спирмена между этими списками составил 0,36. Для тех, кто далек от статистики, это означает отсутствие какой-либо зависимости.

И в завершение. Наш рейтинг показал две вещи. Во-первых, результат рейтингования кардинально может поменяться даже при не очень значительной, казалось бы, корректировке критерия, постановке задачи. Поэтому, прежде чем смотреть на результаты и делать выводы, не грех проверить критерий: насколько он соответствует вашим представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо. Во-вторых, наши университеты все еще вполне конкурентоспособны на мировом рынке труда.

Однако полученные нами результаты — это вовсе не абсолютная истина, они не свидетельствуют о том, что с высшим образованием у нас все хорошо, а университетам не хватает лишь самого главного — правильного ценителя. Мы ответили только на заданный вопрос, и не более того. Неплохая востребованность на рынке труда вовсе не означает, что ничего не нужно менять. Рынок меняется, образование тоже. Нам есть чем заняться.       

График

Американские компании вне конкуренции по привлекательности для студентов

(обратно)

Приятного путешествия в ад

Ирина Осипова

На Римском кинофестивале состоялась мировая премьера последнего фильма Алексея Германа-старшего «Трудно быть богом». Первая реакция оказалась неоднозначной

Специальный приз за вклад в киноискусство, присужденный Алексею Герману посмертно, из рук директора Римского кинофестиваля Марко Мюллера получают вдова и многолетний соавтор режиссера Светлана Кармалита и его сын Алексей Герман-младший

Кажется, это был самый большой «долгострой» в истории кино — производство «Трудно быть богом» заняло 14 лет, но и это лишь верхушка айсберга: замысел картины и первый вариант сценария появились еще в 1968 году, то есть 45 лет назад. Перфекционизм Германа стал притчей во языцех. У его фильмов никогда не было легкой судьбы — режиссер не стремился развлекать зрителя и воспевать советские идеалы, отчего фильмы подолгу пылились на полках. Не было у Германа и явного мирового признания — 15 лет назад в Каннах картину «Хрусталев, машину!» ждали громкий провал и пустой зрительный зал к концу премьерного показа. Хотя позже французские кинокритики признавали свою ошибку и даже приносили официальные извинения, осадок остался. Девять месяцев назад Германа-старшего не стало, «Трудно быть богом» завершали жена и сын. И оттого в шумихе вокруг премьеры последнего фильма великого режиссера есть закономерное желание отдать заслуженную дань памяти. Надо сказать, это удалось. Мировуюпремьеру устроили на VIII Римском кинофестивале (молодом и не самом «зубастом»), который с прошлого года возглавляет большой поклонник российского кино Марко Мюллер. Алексей Герман обещал ему свой новый фильм, еще когда тот был директором венецианской Мостры. Для Германа даже было сделано исключение — приз за вклад в киноискусство, золотого Марка Аврелия, режиссеру присудили посмертно, что не принято на кинофестивалях. Поддержало фильм и российское Министерство культуры — Владимир Мединский лично прилетел в Рим на премьеру и в разговоре с журналистами сравнивал Германа с Феллини и Тарковским, чьи фильмы хоть и не были рассчитаны на массового зрителя, зато пересматриваются десятилетиями. Минкультуры также финансово поддержит российский прокат картины, который начнется в феврале следующего года. Однако разговоры о роли Германа в киноискусстве не могут перекрыть неоднозначные первые впечатления от самого фильма.

То, что лента не будет принята безоговорочно, создатели понимали сразу и как могли готовили общественность. За полгода до официальной премьеры еще не озвученный фильм показали узкому кругу кинокритиков, писателей и публицистов, которые начали создавать свой миф о картине. Алексей Герман-младший, который ради завершения дела отца отложил работу над собственным проектом, в многочисленных интервью на все лады повторял, что фильм не стоит оценивать по обычным критериям — это произведение искусства, выходящее за узкие рамки определенного жанра. Наконец, самым сильным шагом был предваряющий римскую премьеру индивидуальный показ для видного итальянского философа и писателя, специалиста по Средневековью Умберто Эко, который написал подготавливающее зрителя эссе. Кому-то оно может показаться слишком лирическим, но на самом деле эссе правдиво. «Приятного вам путешествия в ад», — пишет Эко, и к этому не стоит относиться как к метафоре.

«Трудно быть богом» стал одним из самых ожидаемых российских фильмов. Но вот вопрос: чего именно от него ждали? Поклонники повести Стругацких, очевидно, надеялись на тонкую и умную экранизацию, которая посрамит относительно недавний «Обитаемый остров». Но экранизацией фильм назвать сложно. Сценарий Германа и Кармалиты, по которому снимался фильм, — третий по счету, и от оригинала Стругацких в нем мало что осталось. Изменилась концовка, исчезли почти все основные линии и ключевые сцены, лишь иногда за кадром или из уст кого-то из героев звучат фразы вроде «после серых всегда приходят черные» или «богом быть трудно». Нет здесь ни философской беседы с Будахом, ни ярого противоборства с доном Рэбой, разве что историю любви Руматы и Киры сценаристы хоть немного пощадили, существенно ее, впрочем, перекроив и от самой любви ничего не оставив. От текстового оригинала в фильме сохранилось немногое — название (одно из промежуточных — «Хроника арканарской резни» было куда точнее), главный герой (надо отдать должное Леониду Ярмольнику — его игра безупречно органична) и место и время действия.

Кадр из фильма «Трудно быть богом»

Средневековый Арканар занимает все временное и смысловое пространство картины. В фильме почти нет действия, есть трехчасовое пребывание в среде, которая, как и в прошлых фильмах Германа, продумана до мелочей. В кадре нет ни одного случайного предмета, никакой неточности, оттого впечатление оказывается особенно сильным. Средневековье Германа оборачивается настоящим адом, и чем дальше по хронометражу, тем более чудовищной и мерзкой становится картинка на экране. Здесь нет хороших и плохих, добра и зла, а в благородном доне не видно благородства. Приемы Германа доведены до совершенства. Длинные кадры не дают проскочить мимо ужасов Арканара. А подмигивания арканарцев прямо в камеру как будто втягивают зрителя в круг обитателей.

Если отрешиться от грязи, отхожих мест, вспоротых животов, детей, играющих с выпавшими кишками, и прочего (правда, отрешиться от этого в полной мере невозможно), можно заметить, что видеоряд наполнен множеством живописных и литературных цитат, метафор и аллюзий. Румата въезжает под арку городских ворот на осле в окружении толпы, переиначивая канонический евангельский сюжет, и по-гамлетовски разговаривает с черепом. Зимний пейзаж первых кадров напоминает голландца Аверкампа, а к середине дело доходит до «Дерева повешенных» француза Жака Калло.

Однако, признавая мастерство, с которым сделан фильм, невозможно отделаться от одного вопроса после просмотра — зачем? Сложно найти причины, по которым зритель должен выдержать эту трехчасовую экскурсию в преисподнюю (на премьере в Риме многие и не выдерживали — к концу показа зал опустел примерно наполовину). Кажется, начав рисовать свой ад, режиссер так увлекся процессом творения, что создавал уже ад ради ада. Что тоже, конечно, не ново. В то самое Средневековье, которое изображает Герман, удачно нарисованный ад противопоставлялся раю, намекая грешнику на необходимость выбора линии поведения еще в земной жизни. Самым впечатляющим ад получался у Босха, и подход Германа ему, наверное, был бы близок. За пару веков до Германа свой ад гравировал испанец Гойя, в серии «Бедствия войны» изображая освободительную борьбу испанцев с оккупантами-французами. На многих листах натурализм и жестокость выходят за рамки человеческого восприятия, но в истории они остались лучшей иллюстрацией «малой войны» — без генералов, глобальной стратегии и побед, но с ужасом, в который ввергает война простого человека, независимо от того, к какой армии он принадлежит. Найти оправдание аду Германа — задача не из легких. Философам будет чем заняться. Простым зрителям стоит хорошо подумать, прежде чем отправляться в это путешествие.

(обратно)

Богатые тоже пишут

Темерев Александр

В этом году почетным гостем 15-й Международной ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction в Москве станет Швейцария. Из страны, которая в очередной раз признана самой богатой в мире по уровню доходов на душу населения, в Россию приедут несколько десятков писателей, издателей и книготорговцев, чтобы рассказать о себе

Нынешний футуристический облик библиотека Цюрихского университета обрела девять лет назад благодаря испанскому архитектору Сантьяго Калатрава

Фото: Reuters

В Швейцарии четыре государственных языка: немецкий, французский, итальянский и ретороманский. И если немногочисленные носители последнего отчаянно сражаются за свое самоопределение, то соседние Италия, Франция и Германия обладают мощнейшим культурным потенциалом, поэтому любое произведение, написанное на соответствующем языке, неизбежно попадает в сферу их влияния. Как же в таких условиях маленькой стране удается создавать независимую литературу, выражающую национальный характер?

Стремления к независимости Швейцарии не занимать: конфедерация была основана семь веков назад как альянс равноправных областей (кантонов), поклявшихся защищать друг друга от внешних угроз. Горная местность благоприятствует обороняющейся стороне, и швейцарцам удавалось успешно отстаивать свою автономию на протяжении многих столетий — любой ценой. Сейчас в каждом швейцарском доме, согласно требованию закона, есть бетонированное бомбоубежище, способное противостоять ядерной атаке (это не шутка), а каждый отслуживший в армии и находящийся в запасе обязан хранить личное вооружение (внушительных размеров автомат Sig 550) у себя дома. И действительно, эти автоматы можно встретить почти в каждой швейцарской семье, обычно в шкафу вместе с одеждой. Идея автономии глубоко интегрирована в культуру страны на всех уровнях. Швейцарец не станет покупать иностранный товар, если рядом лежит такой же с надписью «Сделано в Швейцарии» (пусть он втрое дороже). Солнечные батареи, дизель-генераторы и персональные ветряки идут нарасхват, увесистый слиток золота можно без документов купить (и продать) в любом крупном отделении основных швейцарских банков, а выращивать капусту и яблоки на самой дорогой земле мира в окрестностях Женевского озера — почетный героизм, который спонсируется государством.

Швейцарцы нелюбопытны. Именно поэтому страна славится своими банками, международными организациями, шпионскими явками и тайными обществами — швейцарцам совершенно нет дела до чужих секретов. Как, впрочем, и друг до друга — вывести швейцарца на откровенный разговор не проще, чем ограбить цюрихский банк. Парадоксальным образом это нисколько не препятствует подозрительности местных жителей: иностранцы по определению считаются замышляющими какой-нибудь заговор и терпеть их можно лишь по большой необходимости и, как правило, совсем не бесплатно. Увы, необходимость возникает часто: как бы ни хотелось швейцарцам быть полностью изолированными от мира, их высокий уровень жизни во многом напрямую обеспечен иностранным капиталом, хранящимся в местных банках, а политическая независимость — базирующимися здесь международными (то есть кишащими иностранцами) организациями. Налицо конфликт — а что может быть более плодотворным для творчества, чем конфликт?

«Хайди»

Не существует более выразительного описания швейцарской идиллии, чем «Хайди». Это детская книжка, написанная в 1880 году Йоханной Спири и получившая мировую известность (есть и русский перевод). Восьмилетняя Хайди живeт в Швейцарских Альпах со своим дедушкой, среди коз и горных цветов, наслаждается свежим воздухом и полыхающими на закате вершинами. «Почему горный орeл так кричит?» — спрашивает девочка. «А он просто смеeтся над людьми, которые живут в тесноте, деревнях и городах и только и делают друг дружке гадости», — отвечает дедушка и, подражая орлу, говорит: «Если бы каждый из вас шeл своим путeм и поднялся в горы, как я, вам было бы куда лучше!» (эту фразу можно было бы с лeгкой совестью включить прямо в швейцарский гимн — и, проведя пару ночей в каком-нибудь альпийском шале, убедиться, что орeл был совершенно прав). Потом Хайди отправляют учиться в большой и шумный Франкфурт, где она страдает, заболевает лунатизмом, и лишь срочное вмешательство доктора помогает найти средство от болезни — вернуться в Альпы к дедушке и вновь обрести здоровье и отличное расположение духа (впоследствии и сам доктор решает поселиться в горах). Тема возвращения — архетип швейцарской литературы, и то, что мы называем тоской по родине, или ностальгией, во многих языках именуется швейцарской болезнью; до сих пор многие швейцарцы каждый год отправляются в большой мир, чтобы познать его открытия и масштабы, и почти все возвращаются обратно, потому что нет места прекраснее родных гор. На самом деле «Хайди» — очень трогательная и красивая детская повесть, достойная занять место рядом с книгами признанных классиков этого жанра.

«Порядок мира»

Будучи преданны родине, швейцарцы любят путешествовать и делают это со всей серьeзностью. Как говорил Николя Бувье, известнейший (увы, не в России) швейцарский писатель, работавший в жанре путевых очерков, «путешествие ничему не научит тебя, если ты не дашь ему возможности себя уничтожить. Путешествие подобно кораблекрушению — те, чей корабль никогда не тонул, ничего не знают о море. Всe остальное лишь туризм». И действительно, список пройденного Бувье впечатляет: Югославия, Турция, Индия, Иран, Пакистан, Афганистан и другие неспокойные места, совершенно непохожие на Швейцарию. Его книги высоко оценивают критики, а два основных произведения («Порядок мира» и «Пустое и полное») даже сравнивают с культовой классикой жанра — книгой «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» американца Роберта Пирсига. Сполна насладившись познанием мира, автор вернулся в любимую Швейцарию и прожил остаток жизни в уютном местечке Колони на берегу Женевского озера (популярном сейчас как пристанище для семейств многих российских политиков и олигархов — о чeм редко пишут в газетах, потому что швейцарцы нелюбопытны, а остальным узнать неоткуда).

«Назову себя Гантенбайн»

Макс Фриш — пожалуй, самая яркая звезда швейцарской литературы. С его произведениями неизбежно сравнивают любого нового швейцарского писателя (как правило, далеко не в пользу последнего), а три наиболее известных его романа: «Штиллер», «Homo Фабер» и «Назову себя Гантенбайн» — достаточно хорошо знакомы и русскоязычной аудитории. Одна из главных тем творчества Фриша — понимание идентичности (что совершенно естественно для Швейцарии, вынужденной делить языки сразу с тремя соседними странами). Так, в «Штиллере» главный герой американец Джеймс Ларкин Уайт приезжает в Швейцарию и обнаруживает, что все считают его пропавшим швейцарским скульптором Анатолем Людвигом Штиллером, включая близких друзей и жену; насколько мнение других людей определяет, кто мы есть на самом деле? Ещe большее развитие эта тема получает в «Гантенбайне», где главный герой примеряет на себя истории двух других выдуманных персонажей — Тео Гантенбайна и Феликса Эндерлина, влюблeнных в одну и ту же женщину — актрису Лилю. Нарративы Эндерлина, Гантенбайна и Лили сменяются по ходу текста столь же просто, как предметы одежды. «Я не могу поверить, что то, что я вижу, и есть моя жизнь», — говорит автор устами одного из героев и соответственно окрашивает жизнь совершенно разными красками. Гантенбайну для этого приходится играть роль слепого: лишь задекларировав свой эпистемологический нейтралитет, показав отсутствие своего любопытства, он может по-настоящему понять, что думают о нeм и о происходящем окружающие его люди. Полученный опыт остаeтся с ним навсегда. Как несколько нескромно заключает главный герой и с ним автор: «Что я, собственно, делаю перед лицом каждой подлинной истории — не наброски ли к портрету чьего-то “я”?» Отличие же «Гантенбайна» от многих других упражнений в постмодернизме заключается в том, что герою всe же приходится прозреть. И каждый швейцарец может понять, какой самоотверженный бунт стоит за фразами автора «что значит порядок? Только человеку, который в разладе с миром, нужен порядок, чтобы не погибнуть» и «быт лишь благодаря чуду терпим».

Так, раз за разом в творчестве швейцарских литераторов всплывает одна и та же тема: маленькая, изолированная и стремящаяся к максимальной автономии Швейцария вдохновляется происходящим в других странах, даже если на словах отвергает это. Даже маленькая Хайди побывала за границей и вынесла оттуда ценный опыт, передав его своим друзьям в альпийской деревушке. Может быть, подлинная независимость возможна лишь тогда, когда не замыкаешься в себе?

Женева, Швейцария

(обратно)

Hi-End

Швейцарская часовая компания Corum была основана в 1955 году Рене Баннвартом, а уже в 1956-м в первом каталоге Corum появились часы Chargé d’Affaires. Последние несколько лет компания восстанавливала свои исторические модели — и вот очередь дошла до Chargé d’Affaires. И это действительно радует, потому то Chargé d’Affaires — одна из самых красивых моделей классических исторических часов среди всех представленных сегодня на рынке. Особая тонкость и прелесть Chargé d’Affaires в том, что в новой модели не только воспроизведен дизайн, но и восстановлен оригинальный калибр 1956 года СО286. Сделано это с помощью инструментов и техники той эпохи, но с соблюдением всех современных стандартов. В часах два заводных барабана, в каждом из которых своя заводная головка: одна приводит в действие стрелки, другая — будильник, который звонит в течение 12 секунд. Барабан будильника виден сквозь прозрачную заднюю крышку, на нем выгравирована надпись «1956 — Chargé d’Affaires — 2012». В целом же эти часы являют прямую реализацию девиза «ничего лишнего»: на посеребренном циферблате — часовые и минутные стрелки в стиле Dauphine, секундная стрелка в стиле Bâton, стрелка будильника с красным наконечником и аскетичные часовые метки. Запас хода — 56 часов (по году создания), диаметр — 38 мм, чуть больше исторического. Выпуск модели Chargé d’Affaires лимитирован: 150 экземпляров из розового золота на черном крокодиловом ремешке, и 50 — из белого золота на таком же ремешке.

Не иметь сегодня healthy gadget в виде браслета, контролирующего разнообразную жизненную активность, даже как-то странно. Это практически такой же способ показать миру свою современность и продвинутость, как смартфон или планшет. И как там все делится на Apple и Android, так и тут — на Nike Fuel и Jawbone. Последний обновил свой гаджет Jawbone Up, о котором мы писали полтора года назад, и выпустил Jawbone Up24. Главная техническая новость устройства — беспроводная синхронизация, то есть поддержка Bluetooth LE и автоматическая синхронизация с приложением на смартфоне, что решает проблемы предыдущей версии и делает новую исключительно удобной. На Up24 установлено новое приложение Up 3.0 для iOs и Android, которое уже можно скачать в App Store и Google Play. Новый Jawbone Up24 по-прежнему следит за физической активностью, дает знать, когда нужно встать из-за стола и прогуляться, когда нужно выпить воды и проч. Он также по-прежнему способен определять разные фазы сна (именно в этом пойнт Jawbone), но теперь у него есть еще функция восстанавливающего сна, когда браслет позволяет делать короткие (от 30 до 90 минут) перерывы на сон, пробуждая хозяина вибрирующим сигналом в фазе легкого сна, а значит, свежим и бодрым. На поверхность Jawbone Up24 вместо «елочки» нанесены полосы и волны, он доступен в черном и оранжевом цвете и стоит на сайте Jawbone 150 долларов.

К нам уже привезли праздничные наборы замечательной американской марки Aveda, делающей этичную и экологичную натуральную косметику, основанную на принципах аюрведы и целостном холистическом подходе к здоровью и красоте. В этом году Aveda представила несколько вариантов своих знаменитых рождественских наборов — собственно, они вполне покрывают потребность в подарках для самых разных людей с самым разным образом жизни. Есть, например, простой и легкий набор из двух мятных мини-блесков Nourish-mint — «зимняя ягода» и «гималайский снег», есть более основательный и серьезный набор для праздничного макияжа, включающий румяна Petal essence Face accent оттенка «снежный лотос» и четыре оттенка теней Petal essence single eye colors с восхитительными названиями: «заснеженный холм», «солнечная позолота», «непальская ночь» и «сливовые сумерки». Есть наборы с самыми нужными зимой продуктами: набор из трех кремов для рук Hand relief с тремя ароматами — розмарин и мята, специальный новогодний аромат лимитированной серии и оригинальный аромат Hand relief. Есть наборы, которые можно дарить в том числе и мужчинам: жидкое мыло для тела и рук плюс смягчающий и освежающий лосьон для тела с ароматом Shampure или гель для душа и увлажняющий лосьон для тела Beautifying composition с эссенциями розмарина и бергамота. Shampure и Beautifying — это, кстати, фирменные ароматы марки.

Все наборы упакованы в коробки из непальской бумаги локта — и это отдельная, и очень значимая, часть рождественской истории Aveda. Эта бумага делается вручную по старинным ремесленным технологиям бумажного производства Непала компанией Himalayan Bio Trade (HBT) в Гималаях. За шесть лет сотрудничества c HBT компания Aveda закупила более 1 млн листов такой бумаги. Это позволяет сохранять рабочие места (с полной или частичной занятостью) для 4975 человек, поддерживает 2400 семей и дает возможность более 5400 местным детям посещать школу. Традиционное ручное производство бумаги компанией HBT помогает сохранить более 34 тысяч акров лесов локта, охраняемых Лесным попечительским советом (FSC). Бумага локта является безопасной для окружающей среды и удостоена сертификата ассоциации WFEN (Wildlife Friendly Enterprise Network), поддерживающей защиту природного разнообразия гималайской природы. То есть такой праздничный набор не просто радует, но имеет еще самый широкий гуманитарный смысл.

Адреса Aveda в Москве: Apologia Aveda Lifestyle Salon & Spa , Грузинский пер., 4, 8 (499) 254-44-14; Mahash Natural Day Spa , ул. Молодогвардейская, 4/1, 8 (495) 981-85-32; Mahash Natural Hair Spa , ул. Малая Бронная, 12, 8 (495) 287-10-02; Beauty Lounge By Mahash , Рублевское шоссе, 30/1, 8 (495) 651-64-40; салон « Фрешмания на Пушкинской » , Малый Палашевский пер., 2/8, 8 (495) 694-10-59; салон « Фрешмания на Киевской » , ул. Большая Дорогомиловская, 11, 8 (499) 643-21-00; «Профиль Professional Атриум» , Земляной Вал, 33, ТЦ «Атриум», 8 (495) 783-85-21; «Профиль Professional Европейский» , пл. Киевского вокзала, 2, ТЦ «Европейский», 8 (495) 229-19-19; « Профиль Professional Лайтхаус» , ул. Валовая, 26, БЦ «Лайт Хаус», 8 (495) 783-85-24; ZAKARA Boutique-Salon-Spa , Смоленская-Сенная пл., 23/25, 8 (499) 252-70-58; «Артиколи AVEDA» , Красная пл., 3, ТД ГУМ, 1-й этаж, 2-я линия, 8 (495) 620-33-09.

В регионах: Е&С СТАНДАРТ Hair Dressing and Beauty Salon , Краснодар, ул. Красная, 204, 8 (861) 259-22-59; «Альтернатива Aveda» , Екатеринбург, ул. Сакко и Ванцетти, 47, 8 343-286-21-87; «Посольство СПА» , Уфа, ул. Кирова, 29, 8 347-292-78-23; LaVanda , Санкт-Петербург, Невский просп., 114–116, 8 812-332-55-25.

http://www.aveda.com/locator/index.tmpl

(обратно)

Соединение установлено

Яковенко Дмитрий

Банки уже приучили клиентов совершать большую часть платежей через интернет. Но до активных онлайн-продаж банковских продуктов еще далеко: мешают консерватизм и законодательные ограничения

Пятничный вечер. В отделении Сбербанка традиционная очередь. Женщина средних лет подходит к операционному окну и выкладывает на стойку целую кипу квитанций вместе с пластиковой карточкой.

— Вы ведь можете все это в интернет-банке оплатить, — устало напоминает ей операционистка.

— Ой, я что-нибудь напутаю, давайте лучше вы, — взмахивает руками посетительница.

— В электричество не верите? — шутит мужчина в очереди. Он провел в отделении уже полчаса — пытается забрать карту, оформленную несколько недель назад на сайте банка.

Подобные разговоры в банковских офисах по-прежнему не редкость, но факт есть факт: за последние несколько лет российские банки все же сумели приучить своих клиентов к дистанционному обслуживанию. Все больше людей предпочитают проводить рутинные платежи из дома или с мобильного телефона. По данным Банка России, сегодня каждый третий банковский платеж осуществляется через интернет. Дальнейшее развитие банков зависит в числе прочего от того, насколько активно они используют в работе с клиентами информационные технологии. Банки уже разглядели в системах интернет-банкинга не только модную дополнительную услугу, но и способ привлечения клиентской базы, зачастую достаточно обеспеченной. А уровень дистанционного обслуживания становится одним из ключевых критериев, на который ориентируются россияне при выборе банка.

Некоторые банкиры идут еще дальше и не только используют интернет как канал обслуживания, но и активно продвигают там традиционные продукты: кредиты или депозиты. Правда, таких пока что единицы — мешают традиционный консерватизм отрасли и ряд законодательных ограничений.

От толстого клиента к тонкому

Первые системы дистанционного банковского обслуживания (ДБО) появились еще в середине 1990-х. Они назывались «клиент-банк»: на компьютер клиента устанавливалось специальное программное обеспечение, через которое он мог осуществлять стандартные операции. В IT-терминологии такие системы называются «толстым клиентом». Разумеется, позволить себе установку такого ПО могли в основном корпоративные клиенты. «Основным драйвером развития систем дистанционного банковского обслуживания в то время являлось снижение затрат, — рассказывает Валерий Новиков , главный управляющий директор банка “Траст”. — Банки вкладывались в создание систем “клиент-банк”, и условным бизнес-кейсом, который тогда рассматривался, был вопрос, сколько мы сэкономим, если клиент самостоятельно наберет и отправит платежные документы, без посещения офиса и привлечения нашего операциониста».

С развитием интернета в 2000-е банки получили возможность предложить сервисы дистанционного обслуживания клиентам — физическим лицам: от «толстого» клиента перешли к «тонкому», не предполагавшему разработку ПО под конкретного пользователя. Тогда и появились первые интернет-банки, доступные с домашнего компьютера. Следующим этапом стало развитие систем мобильного банкинга. «Если раньше подобные приложения не пользовались особой популярностью — они были неудобными в использовании, прошивки на разных телефонах различались — то с появлением современных смартфонов мы наблюдаем настоящий взрыв на этом рынке», — рассказывает Валерий Новиков.

Сегодняшний интернет-банк разительно отличается от того, чем клиенты могли пользоваться в начале 2000-х. Поначалу онлайн-системы включали в себя только простые сервисы: просмотр баланса, переводы, выписки и задолженности по кредитам. Затем функционал интернет-банков существенно расширился: появилась возможность совершения платежей в пользу большого числа поставщиков услуг и товаров, а также большой спектр операций с банковскими счетами и продуктами.

Во многом активное развитие интернет-банкинга было связано с изменением отношения к нему у самих банкиров. «Еще в середине предыдущего десятилетия началась дискуссия о переходе с помощью систем ДБО от принципа экономии расходов к конкуренции за клиентов, созданию для них новой ценности, — рассказывает Валерий Новиков. — Клиенты, особенно молодые, все больше ценят свое время. И под них выстраивается новая банковская среда». Опрошенные «Экспертом» банкиры соглашаются, что поход в офис — это не самое радостное событие в жизни человека, и делают все, чтобы позволить клиенту выполнять рутинные операции — те, которые не требуют присутствия финансового посредника, — самостоятельно через интернет.

Простая интернет-экономика

Сейчас наступила эпоха дорогостоящих систем интернет-банкинга, которые к тому же требуют регулярного перезапуска. Дело в том, что интернет-банк может не только помогать экономить и привлекать клиентов, но и приносить кредитному учреждению существенный доход. Основа экономики интернет-банкинга такова: банк может брать с клиента ту или иную комиссию за проведение операции. Еще один вид дохода — interchange fee, комиссии, которые банкам-эквайерам платят получатели платежей через удаленные каналы обслуживания. «Банк также получает доход от конвертации валют, — рассказывает Олег Швецов , старший вице-президент банка “Петрокоммерц”. — Мы, например, ставим более льготные курсы в интернет-банке, чем в отделениях, клиент этим пользуется, меняет валюту у нас, а не в ближайшем обменнике, а мы зарабатываем на курсовой разнице». Поэтому системы ДБО нередко обсуждаются с точки зрения того, как повысить комиссионный доход, предложив клиентам более удобные формы платежей.

При этом банки все чаще начинают отказываться от комиссий за пользование системами интернет-банкинга. Так, например, поступают в «Трасте»: «Сегодня мы предлагаем нашим клиентам проводить многие операции бесплатно, — говорит Валерий Новиков. — Мы, по сути, инвестируем в наших клиентов, даем им возможность в полной мере, без дополнительных затрат, оценить удобство и функциональность системы». С коллегами по цеху согласны и в Промсвязьбанке. «Мы отменили комиссию по онлайн-платежам суммой до 10 тысяч рублей, — рассказывает Елена Махота , член правления, руководитель розничного блока Промсвязьбанка. — Некоторые банки делают свои системы мобильного и интернет-банкинга платными. Я считаю, что это неверно: как если бы ты пришел в отделение, а у тебя за вход потребовали сто рублей».

Банки, предоставляющие своим клиентам льготные условия пользования интернет-сервисом, ориентируются в первую очередь на косвенный доход. «На мой взгляд, именно величина косвенного дохода характеризует успешный и технологичный интернет-банк, — уверен Антон Максимов , руководитель направления электронного банкинга ОТП Банка. — Введение всевозможных комиссий, абонентской платы и других подобных платежей особых навыков не требует. Они, наоборот, только оттолкнут клиента от пользования вашим электронным сервисом. Другое дело — преподнести максимально прозрачную информацию, предоставить клиенту возможность самостоятельного выбора. Вот это сделать намного сложнее».

Важно помнить, что пользователь интернет-банка — полноценный клиент, а не просто человек, время от времени пополняющий счет мобильного телефона. Банкиры должны понимать: одного платежного терминала на сайте для клиента мало, необходимо добиваться повседневного использования всего спектра банковских сервисов. Среди пользователей интернет-банкинга много клиентов из так называемого сегмента mass affluent, и для банков работа с этим сегментом имеет огромный потенциал: эти люди хотят не только совершать ежедневные транзакции, но и управлять своими счетами, получать дополнительные финансовые услуги: страховые, инвестиционные. С этим согласен Семен Яковлев , партнер McKinsey & Company: «Часто, имея качественное предложение в интернет-банке, кредитное учреждение получает хорошую клиентскую базу: как правило, такими услугами пользуются наиболее обеспеченные клиенты. Проникновение банковских продуктов среди клиентов, которые пользуются интернет-банком или мобильным банком, выше, чем в среднем по клиентской базе. Соответственно банки получают более высокий доход от работы с такими клиентами».

Отучить от банкомата

Развитие систем интернет-банкинга позволяет уменьшить долю снятия наличных по банковским картам. Для банков это немаловажный фактор, помогающий в перспективе хорошо заработать. Активно совершая платежи через интернет, клиент начинает держать на своем счете все большие суммы. Если пользователей много — получается довольно внушительный объем средств. Стоимость таких остатков нулевая, и банк может бесплатно за счет этих средств фондироваться. И это во многом даже важнее попыток увеличить комиссионный доход. Именно поэтому развитие интернет-банкинга сопровождается активным развитием карточного направления.

За первое полугодие 2013 года россияне с помощью карт оплатили товары и услуги на 2 трлн рублей, а из банкоматов забрали 9 триллионов. «Несмотря на динамичный рост рынка карточных платежей и сегмента кредитных карт, мы наблюдаем некую инерцию со стороны населения, — признается Валерий Новиков. — К тому же далеко не все магазины готовы ставить у себя терминалы для работы с картами. Часто это объясняется нежеланием платить комиссию за эквайринг — такая проблема характерна для магазинов с небольшим оборотом. Многие из них еще не успели сопоставить комиссионную нагрузку, с одной стороны, и все “прелести” работы с наличными — с другой. В любом случае мы уверены, что многое зависит от банков: если есть магазин, в котором не хотят принимать карты, значит, есть и банк, который с этим магазином не попытался поработать, не смог предложить ему интересные условия по эквайрингу. Кроме того, необходимы действия для стимулирования безналичных платежей со стороны клиентов: мотивирующая тарифная политика, введение новых карточных продуктов, например, с программами накопления бонусов и миль».

Надежду внушает тот факт, что у наиболее активных клиентов банки все же сформировали привычку проводить рутинные операции онлайн. По данным Банка России, 33% всех банковских платежей осуществляется через интернет (см. график 1). В 2009 году их доля составляла всего 8% всех транзакций. У крупных банков цифры куда выше. Например, в Промсвязьбанке и Альфа-банке количество операций, выполненных онлайн, составляет 80%, в банке «Петрокоммерц» — около половины. Но если говорить о денежных оборотах, переместившихся в онлайн, то рынок ДБО все еще находится в зачаточном состоянии. Только 14% объема платежей совершается через интернет-банки. Одна из причин — проникновение систем ДБО среди клиентов российских банков все еще крайне невелико. «По данным компании Finalta (входит в McKinsey), в среднем в российских банках доля клиентов, которые совершают операции в онлайн-банке, составляет около 6 процентов общего числа активных клиентов, а в развитых европейских странах — 47 процентов», — рассказывает Олег Куришев , начальник департамента платежного бизнеса банка «Открытие». «Естественно, существует доля клиентов, для которых интернет-банк сложен, чужд, непонятен, как они думают, опасен, — соглашается Елена Махота. — Но это вопрос финансовой грамотности и времени: постепенно привычка совершать операции вне отделения будет формироваться все активнее».

С чем еще связаны такие скромные обороты российских интернет-банков? Очевидно, причина в том, что клиенты предпочитают совершать с их помощью весьма ограниченный набор рутинных и небольших по объему операций. По данным агентства J’Son & Partners Consulting, основную долю (83,7%) в структуре платежей, совершенных через различные сервисы дистанционного банковского обслуживания в 2012 году, занимали денежные переводы (включая переводы по свободным банковским реквизитам, переводы между счетами пользователей, пополнение электронных кошельков и т. д.). Вторым по обороту платежей (7,3%) был сегмент ЖКХ (см. график 2). При этом с денежными переводами ситуация достаточно интересная. По словам Олега Швецова, если онлайн-переводы между банковскими счетами пользуются у клиентов банка большой популярностью, то для перевода денег через «Золотую корону» или Western Union многие все равно приходят в отделения. Еще одно препятствие на пути роста оборотов — конкуренция с небанковскими платежными сервисами, такими как Qiwi или «Яндекс-деньги». Пока что банки в этой борьбе ведут: в 2012 году оборот небанковских сервисов составлял 281 млрд рублей против 591 миллиарда у кредитных учреждений (см. график 3). Однако доля небанковских сервисов на рынке с каждым годом становится все больше: 31% в прошлом году против 12% в 2008-м.

Пора включать воображение

Сейчас перед российскими банками стоит задача увеличения оборота своих систем ДБО. На рынке уже появилось понимание того, что должен представлять собой «стандартный» интернет-банк. «Говоря про условно стандартный функционал, необходимо смотреть на нужды клиента, — рассказывает Юрий Чернышев , начальник отдела по развитию и инновациям интернет-банка Альфа-банка. — У каждого из нас есть мобильный телефон, мы активные пользователи интернета, мы платим за квартиру, свет, электричество, городской телефон. Мы стараемся откладывать деньги “на завтра”, иногда нам не хватает и надо занять до зарплаты. Нужно перевести деньги другу или поменять деньги для поездки в отпуск. Удовлетворение всех этих потребностей и есть стандартный функционал».

Все это уже есть у большинства банков, и конкуренция в сфере интернет-банкинга обостряется все сильнее. Теперь банкирам необходимо включить воображение и нащупать новые точки роста. Одна из них — подключение к интернет-банку как можно большего числа получателей платежей. «Для системы интернет-банкинга важно наличие как можно большего числа услуг, которые клиент может дистанционно оплатить: мобильная связь, интернет, обучение, фитнес, коммунальные службы. И выигрывают те, кто продвигается в этом плане быстрее, — уверен Валерий Новиков. — Сейчас появились своего рода интеграторы — компании, которые подключили к себе множество контрагентов и предоставляют банкам платежные шлюзы на них. Для активного движения вперед мы начинаем работать с такими посредниками и готовы направлять на это определенные финансовые ресурсы».

Эксперты полагают, что подобная концепция интернет-банка как глобального платежного терминала будет оставаться наиболее популярной еще долго. Самые активные банки и вовсе выходят на поле, где уже давно развиваются специализированные интернет-стартапы. Например, все больше банков реализует на своих сайтах сервисы по поиску и бронированию гостиниц и авиабилетов.

Есть и другие направления развития: например, внедрение так называемых PFM-сервисов (см. «Время копить и экономить»). «Это уже отдельная история: интернет-банк как финансовый менеджер, позволяющий контролировать доходы и расходы, — объясняет Алексей Скобелев , генеральный директор агентства Markswebb Rank & Report. — Схожая с ней концепция — интернет-банк как агрегатор финансовой информации: клиент в любой момент может видеть свою задолженность по налогам или даже остаток денег на счете мобильного оператора».

И, разумеется, важную роль играет общая ориентация банка на технологичность: она ведь заключается не только в разработке интернет-банка, но и в том, насколько слаженно, быстро и гибко работает вся инфраструктура банка. «Для банков повышение технологичности розничного бизнеса актуально в том числе в рамках базового обслуживания клиентов. Речь идет об автоматизации бизнес-процессов с целью оперативного и качественного предоставления клиентам традиционных финансовых услуг, о гибкой настройке систем риск-менеджмента и подобных факторах», — поясняет Валерий Новиков.

Отдаленное будущее:  кредиты в сети

В последнее время банкиры начинают использовать интернет-банкинг для продаж традиционных банковских продуктов. Пока что это прежде всего касается открытия банковских вкладов. «Практически все вклады для частных клиентов, представленные в линейке банка, могут быть оформлены через интернет-банк. Возможно также дистанционное управление депозитным счетом, например пополнение, частичное снятие средств, закрытие вклада и так далее», — рассказывает Валерий Новиков.

«58 процентов депозитов Промсвязьбанка открыто через интернет-банк, год назад было только 30 процентов», — приводит пример Елена Махота. Однако картина с кредитованием через каналы ДБО пока что складывается прямо противоположная. «Мы активно работаем с онлайн-заявками на кредиты и за год получаем больше 600 тысяч лидов (заявок. — “ Эксперт” ). Но, как показывает практика, в дальнейшем одобряем меньше 10 процентов», — добавляет г-жа Махота.

Не слишком активно банки продают через интернет и другие продукты: страховые, накопительные, инвестиционные. И тем не менее в среднесрочной перспективе часть кредитных продуктов, особенно простых, как, например, получение овердрафта по текущей карте до 100 тыс. рублей, переместится в интернет. Но даже чтобы такие планы стали реальностью, банкирам придется преодолеть целый ряд ограничений, прежде всего консерватизм клиентов. «Люди очень консервативно относятся к своим деньгам, — констатирует Елена Махота. — С одной стороны, есть фокус на молодое поколение, которое живет в онлайне, — своего рода поколение диджитал. Но совсем другое дело старшее поколение. К тому же многие меняют свои предпочтения с возрастом. Если молодому человеку нравится покупать на сайте банка кредитную карту за 60 процентов годовых, это не значит, что через какое-то время ему не захочется прийти в офис и получить более дешевую карту». Любителям онлайн-кредитования пока что и в самом деле приходится рассчитывать исключительно на дорогие займы. «Самую низкую ставку в банке может получить зарплатный клиент: 14,5–15 процентов годовых — вполне реальные цифры, — приводит пример Елена Махота. — Если же человек заполняет заявку онлайн в каком-нибудь банке-монолайнере, то его ставка может достигать 50 процентов годовых». Но дело здесь, скорее всего, вовсе не в повышенных рисках интернет-кредитования, а именно в ориентации сегодняшних банков-монолайнеров на высокомаржинальное интернет-кредитование.

Второе ограничение — необходимость менять операционную модель банка, встраивая в нее каналы не только обслуживания, но и дистрибуции. «Концепция интернет-банка как полноценного офиса — передовая, но очень мало банков ее реализуют в полноценном виде, — считает Алексей Скобелев. — К тому же она технологически сложна и требует от кредитных учреждений изменения бизнес-процессов внутри банка. Даже у таких, как Альфа-банк, это занимает много времени — что уж говорить о менее технологически ориентированных банках». Серьезным сдерживающим фактором является и то, что банки сегодня могут продавать традиционные продукты, но предоставлять возможность управления ими еще не научились. «Например, в одном из крупных банков вы можете подключить страховку по кредитной карте через интернет-банк, но, чтобы отключить ее, вам нужно идти в отделение. То же самое и с вкладами: открыть через интернет можно, а закрыть — только в офисе», — рассказывает г-н Скобелев.

Неудивительно, что пока в России есть только один банк, чья бизнес-модель полностью построена на дистанционном обслуживании: ТКС-банк. Как показало его недавнее IPO, иностранные инвесторы оценивают такую модель высоко и явно не считают ее традиционной для кредитного учреждения. Банк был продан за пять капиталов — цена слишком высокая для кредитного учреждения, скорее это оценка для интернет-компании. Примечательно, что при цене размещения 17,5 доллара за бумагу 22 октября уже 15 ноября банк Олега Тинькова торговался на уровне 8 долларов: трейдеров взволновала новость о возможном запрете на выдачу пластиковых карт по потребительским кредитам вне офисов и отделений. Соответствующая поправка появилась в законопроекте «О потребительском кредитовании», ожидающем второго чтения в парламенте, она гласит, что «при выдаче потребительского кредита с лимитом кредитования электронное средство платежа должно быть передано заемщику в месте нахождения кредитора (его структурного подразделения) способом, позволяющим однозначно установить, что оно было получено заемщиком лично либо его представителем, имеющим на это право». Для банка, решившего вывести продажи кредитных карт в систему ДБО, такая формулировка означает полный запрет на реализацию подобной бизнес-модели. Представители ТКС-банка, правда, сразу же постарались успокоить инвесторов, заявив, что законодатель имел в виду всего лишь запрет на рассылку заранее одобренных карт.

Тем не менее законодательные ограничения для удаленного кредитования существуют: по требованию Банка России кредитные учреждения обязаны проводить идентификацию клиента в офлайне хотя бы один раз. Так что в ближайшее время с ограничениями со стороны регулятора столкнется и Альфа-банк, который объявил о планах заняться продажей кредитных карт через сайт. Экспертыговорят, что для универсального российского банка это достаточно смелый шаг. Правда, как именно карты будут доставляться клиентам, в Альфа-банке «Эксперту» не рассказали. Решить эту проблему помогло бы введение электронной цифровой подписи: банкам не пришлось бы встречаться с клиентами в офлайне. Но вряд ли это произойдет раньше чем через три года.

Так что прогнозы о переводе большинства банковских продуктов и операций в интернет и закрытии отделений кажутся не более чем футуристическими предсказаниями. В современных российских реалиях важна многоканальная система работы с клиентами: число банковских отделений на душу населения, особенно в небольших городах, оставляет желать лучшего, и здесь перед банками открывается огромный потенциал для роста. «Мы не только активно работаем над системами дистанционного обслуживания, но и развиваем масштабную региональную сеть: открываем мобильные и полномасштабные офисы, в том числе в городах, в которых до этого банк не присутствовал», — рассказывает Валерий Новиков.

Аналогичные выводы можно сделать и на основании западного опыта. «Мы можем посмотреть на восточноевропейские рынки: Польшу или Чехию, — говорит Елена Махота. — Они в какой-то момент увлеклись выводом клиентов в онлайн — и в результате потеряли контакт с частью клиентов. Во-первых, оказалось, что излишнее увлечение оптимизацией не стимулирует людей работать лучше. Во-вторых, многие западные банки зависимы от головных компаний, из-за чего разработки электронных сервисов могут длиться годами».     

Время копить и экономить

Елена Махота , член правления, руководитель розничного блока Промсвязьбанка:

Елена Махота

- В этом году мы запустили сервис управления личными финансами "Умные деньги", так называемый Personal finance management (PFM). Тренд на такие сервисы уже давно существует в Америке и особенно в Европе, для которой стремление экономить выходит на первое место. Так что и Промсвязьбанк как один из трендсеттеров электронных сервисов на российском рынке не мог остаться в стороне.

Суть "Умных денег" проста: клиент получает возможность контролировать свои расходы. Сервис автоматически фиксирует все транзакции по счету и составляет бюджет пользователя. При этом он осуществляет разбивку по категориям трат - таких категорий порядка двадцати пяти. Если транзакция осуществляется, например, в "Азбуке вкуса", банк понимает, что ее следует отнести в группу расходов на продукты. У клиента также есть возможность при снятии наличных в банкомате самостоятельно обозначить, на что он их потратил.

Формируя на основе ваших доходов и расходов усредненный бюджет, сервис ежемесячно показывает, сколько вы сэкономили по сравнению с предыдущими периодами. К этому еще добавляется очень полезная опция, которую предлагает банк: часть каждой транзакции, например 10 процентов, можно перечислять на накопительный счет. Если вы подумываете о поездке на отдых, у вас появляется возможность автоматически накопить нужную сумму за несколько месяцев.

График 1

Россияне все активнее используют интернет для совершения платежей

График 2

Интернет-банк, как правило, используется для того, чтобы перевести деньги с одного счета на другой

График 3

Банки пока заметно обгоняют электронные кошельки по обороту платежей

(обратно)

Виртуальный грабеж

Объемы краж в системах интернет-банкинга за последний год снизились, однако проблема виртуального взлома банковских счетов преступниками остается весьма острой

Рисунок: Валерий Эдельштайн

Современному грабителю не нужно надевать черную маску и наводить на жертву пистолет. Он может тихо сидеть у компьютера и похищать миллионы. Развитие услуг интернет-банкинга повлекло за собой и распространение различного рода виртуального мошенничества.

Сами банки по понятным причинам не очень охотно говорят об этой проблеме и нередко занижают ее значение. Однако, согласно данным независимой компании Group-IB, ежедневно в московских банках происходит до нескольких десятков хищений со стороны интернет-мошенников. Общие объемы мошенничества в российских системах интернет-банкинга по итогам прошлого года оцениваются той же компанией в 446 млн долларов. Правда, обнадеживает то, что в последнее время, несмотря на рост числа пользователей интернет-банкинга, размер украденных таким путем средств несколько снизился: в 2011 году в России из электронных кошельков граждан было похищено 490 млн долларов.

Снижение объемов виртуальных банковских краж объясняется несколькими факторами. С одной стороны, за последний год сами банки сделали немало, чтобы внедрить системы защиты от атак мошенников. Например, многие из них перешли на использование систем двухфакторной аутентификации, когда клиент интернет-банка помимо своего пароля вводит в систему дополнительный пароль, поступающий ему на мобильный телефон в SMS. С другой стороны, стоит признать, что в последнее время правоохранительные органы заметно активизировали борьбу с киберпреступностью. Так, за последний год был проведен ряд успешных операций по ликвидации действующих в этой сфере крупных преступных групп.

Тем не менее все эти меры, к сожалению, далеки от того, чтобы сделать проблему безопасности интернет-банкинга в нашей стране менее острой. В ответ на хитроумные механизмы защиты злоумышленники придумывают все новые трюки, чтобы через сеть добраться до банковских счетов граждан и компаний.

Вирусная атака

Самая распространенная схема виртуального банковского ограбления — использование преступниками вредоносного программного обеспечения, или вирусов. Проникнув в компьютер жертвы, так называемая троянская вирусная программа способна похитить пароли, ключи электронной подписи и прочую секретную информацию, которая дает доступ к банковскому счету их владельца.

Ужас банковских систем последнего времени — подмена электронного документа для пользователя. Человек на зараженном компьютере может видеть на экране привычную веб-страницу своего банковского интернет-сервиса. Но на самом деле это может быть подложная веб-страница. Вводя в нее, например, логин и пароль от своего виртуального счета, пользователь отсылает эти данные не в свой банк, а злоумышленникам.

Крайним в подобной ситуации часто оказывается клиент. Банки в договоре об интернет-услугах прописывают столь строгие требования, что клиентам крайне сложно их выполнить. Взять хотя бы условие использовать на компьютере только лицензионное программное обеспечение. Российская реальность такова, что редкий пользователь сегодня имеет на своем компьютере полностью лицензионный софт. И банки в случае кражи указывают на этот факт и отказываются компенсировать клиентам потери.

Проблема осложняется и тем, что в последнее время все больше пользователей интернет-банкинга совершают банковские онлайн-операции с помощью мобильных устройств. А как раз эта техника сейчас наиболее уязвима для хакерских атак.

«Сейчас интернет-банкинг использует каждый десятый пользователь интернета, и угрозы, разумеется, возросли в несколько раз, — говорит Павел Сакадынский , директор московского филиала КБ “Энерготрансбанк”. — Прежде всего стоит отметить бум вредоносного ПО для устройств на базе Android. По нашим данным, за последние месяцы количество вредоносных программ, написанных под Android, выросло почти на 37 процентов. При этом хакеры могут нанести вред не только непосредственно владельцу смартфона. Если гаджет, например, подключен к офисной точке Wi-Fi, хакер может проникнуть и в корпоративную сеть предприятия».

Злоумышленники уже научились взламывать упомянутые выше новые системы двухфакторной защиты. «Классические SMS с одноразовыми паролями уже не могут обеспечить хороший уровень защищенности, — подчеркивает Алексей Тюрин , директор департамента аудита компании Digital Security. — Проблема в том, что пользователи часто ставят на смартфоны множество приложений и разрешают им доступ к SMS. Этим и пользуются вирусописатели. Уже существуют продвинутые банковские вирусы, которые работают совместно: и на компьютере, и на смартфоне. Вирус на компьютере позволяет создать и отправить платежное поручение, а SMS с паролем для подтверждения платежа приходит на смартфон, откуда через соответствующее приложение переправляется злоумышленнику. Чтобы увеличить количество зараженных смартфонов и компьютеров, разрабатываются технологии, когда вирус может перебираться с устройства на устройство».

Внутренняя угроза

Понятно, что индустрия защиты от киберпреступников тоже не стоит на месте. Наиболее перспективные сейчас способы защиты от банковских интернет-мошенников — персональные средства аутентификации в виде USB-брелоков (так называемые токены) или смарт-карт.

На такие устройства вирусам проникнуть очень сложно, так как они хранятся отдельно от компьютера. При необходимости совершения сделки устройство подключается к компьютеру, и в нем генерируется нужный разрешающий код для доступа к банковскому счету. «Мы считаем перспективным применение токенов, причем моделей с экранами вместо обычных токенов, — говорит Алексей Тюрин. — Дело в том, что клиент, подписывая платежное поручение с помощью обычного токена, получает информацию о том, что подписывает, только через свой компьютер. Злоумышленник различными способами может подменить информацию на ПК клиента, и тот подпишет и отправит деньги злоумышленнику. Здесь могут спасти токены с экранами, которые являются дополнительным доверенным каналом получения информации о будущем платеже».

Одновременно наблюдатели критикуют позицию многих банков, которые совершенствуют свои системы защиты без особого рвения. «У ряда банков простая арифметика: если сумма убытков от мошенничества меньше, чем затраты на внедрение дополнительных мер безопасности, не имеет смысла что-то менять, — продолжает Алексей Тюрин. — Если банк составляет “правильный” договор, который перекладывает на клиентов всю ответственность за инциденты мошенничества, то, согласно российскому законодательству, клиентам очень трудно вернуть свои деньги даже в том случае, если хищение осуществлялось через уязвимости в системе самого банка. Наши исследования в области анализа защищенности систем дистанционного банковского обслуживания показывают, что примерно в 80–90 процентах случаев потенциальные возможности хищения денежных средств у клиентов существуют из-за проблемы с информационной безопасностью в самих банках. К сожалению, клиентам очень сложно доказать, что виноват именно банк».

Не стоит забывать и про такую опасность, как внутренние угрозы банков. «Мне представляется, что в скором времени массовый потребитель банковских услуг осознает простую вещь: внутренние угрозы опаснее внешних, — заявляет Николай Федотов из InfoWatch. — То, что это верно для других областей, уже всем очевидно. И только банки всеми силами привлекают внимание публики к внешним злоумышленникам — и старательно отвлекают от внутренних. Хотя именно инсайдеры-злоумышленники виноваты в большинстве хищений и других инцидентов».

«Основной защитой любой системы является грамотность ее пользователей, — продолжает тему Аркадий Прокудин , заместитель руководителя центра компетенции информационной безопасности компании “АйТи”. — До сих пор встречаются сотрудники, которые записывают пароли на бумажках и клеят их на монитор. Или используют пароли вроде 12345678, 00000 или “пустой” пароль. На мой взгляд, обученный специалист, соблюдающий политику безопасности компании, — это уже организация защиты на 50 процентов, все остальное доводится дополнительными решениями».

Наконец, участники рынка говорят о необходимости усиления роли государства в области регулирования интернет-банкинга. По последним данным, Банк России собирается в ближайшее время подготовить новый обязательный перечень правил для банков, предоставляющих услуги интернет-платежей. В частности, активно обсуждается идея обязательно указывать в банковских реквизитах еще и IP-адрес каждого клиента.

Как банки могут снизить угрозу интернет-банкинга

Дмитрий Бирюков , заместитель начальника отдела информационной безопасности банковских систем компании "Астерос":

Дмитрий Бирюков

- Прежде всего стоит отметить, что само понятие "интернет-банкинг" в России весьма расплывчато. В российском законодательстве до сих пор не существует нормативного документа с соответствующей четкой формулировкой. Эта деятельность регулируется различными федеральными законами, а также нормативными актами Банка России. Но до тех пор, пока нет официального определения, каждая кредитная организация в договоре с клиентом на дистанционное банковское обслуживание вынуждена сама описывать, что она понимает под интернет-банкингом. От того, насколько полно и грамотно составлен этот документ, зависят последствия споров между банком и клиентом. Для примера: типовой договор Bank of America с клиентом занимает около 60 страниц и описывает практически все возможные случаи и распределение ответственности между сторонами. Особое внимание в подобном документе уделяется как раз вопросам обеспечения информационной безопасности.

Ну а если говорить о том, какими средствами сегодня можно обеспечивать защиту интернет-банкинга, то первое, что нужно сделать, - в дополнение к имеющейся технической и эксплуатационной документации на системы, обеспечивающие предоставление услуг интернет-банкинга для клиентов, разработать пакет организационно-распорядительных документов по обеспечению информационной безопасности. Затем необходимо продумать регламенты и инструкции для сотрудников самого банка. И наконец, разработать инструктивные документы для клиентов, пользующихся данной услугой. Эта информация должна быть понятно и юридически грамотно отражена в заключаемых с клиентами договорах на дистанционное банковское обслуживание.

С точки зрения программно-технических мер защиты обязательной на сегодня является система двухфакторной аутентификации при осуществлении интернет-банкинга. Помимо этого в банках сейчас действует довольно много систем, прямо или косвенно помогающих защите данных, - от самых простейших до сложных аналитических решений для обнаружения вторжения, систем мониторинга и противодействия мошенничеству.

Важной частью работы по обеспечению безопасности является информирование и обучение клиентов банка в области дистанционного банковского обслуживания (ДБО). Они должны уметь использовать имеющиеся у банка технологии ДБО и быть проинформированы о возможных рисках.     

(обратно)

Правильно сгруппироваться

Глеб Жога

Для сбалансированного развития Пермского края необходимо демпфировать внешнюю конъюнктуру, влиять на госполитику в оборонном комплексе и машиностроении и привлекать инвесторов

Губернатор Пермского края Виктор Басаргин

В прежние времена Пермский край часто слыл новатором среди российских регионов, а уж на уральских территориях эта слава за ним закрепилась прочно. Не так давно, весной 2012 года, в крае сменилась управленческая команда. Новый глава Прикамья Виктор Басаргин известен своей аккуратностью и вдумчивостью. «Ну Виктор Федорович сплеча рубить не любит…» — частенько услышишь от его коллег и подчиненных. И похоже, традиционный подход к управлению регионом в нынешние времена приходится кстати. Мы расспросили губернатора о том, как развивается экономика Пермского края в непростой период «умеренного роста».

Стабилизировать отрасли

— Виктор Федорович, какова ваша предварительная оценка 2013 года, как развивалась экономика края?

— В начале года мы проваливались достаточно серьезно: индекс промышленного производства был 90 процентов с небольшим, притом что обрабатывающая промышленность, особенно машиностроение, демонстрировали показатели 40–60 процентов от объемов предыдущего года. Тогда мы ожидали, что на конец 2013-го будем иметь чуть выше 95 процентов производства от уровня 2012-го. Но пессимистические ожидания не оправдались. После первого полугодия мы вышли на уровень 99 процентов к 2012 году по физическим объемам производства, финансовый результат был примерно такой же. Да, падали поступления налога на прибыль и акцизы, что продолжается и сейчас. Но за девять месяцев у нас уже был промышленный рост на 0,3 процента. По итогам 2013 года, думаю, индекс промышленного производства достигнет порядка 101,5 процента. По финансам результат будет близким к уровню прошлого года.

— Какие факторы определили такую динамику?

— В нашем случае очень многое зависит от отраслевой структуры экономики региона. Сырьевой сектор составляет чуть более 50 процентов промышленности края. Это нефть, газ, нефтепродукты, минеральные удобрения. Пермский край, наверное, единственный регион, в котором практически вся добытая нефть перерабатывается на месте — на заводе «ЛУКойл-Пермнефтеоргсинтез». Сейчас на нем проводят техническую модернизацию, так что мы будем и свою нефть перерабатывать, и извне завозить. Причем завод будет производить более технологичный продукт: он уходит от мазута и всех низких фракций переработки нефти.

В 2013 году нефтяники увеличили объемы производства, но изменение курса рубля сыграло в обратную сторону, так что прироста экспортной выручки не получилось.

Оказали влияние и так называемые консолидированные группы налогоплательщиков, созданные в нефтянке. Мы недополучили 1,5–2 миллиарда рублей поступлений в консолидированный бюджет края — прибыли местных активов стали оставаться в Москве. Считаю, что это неправильно, потому что средства, которые потом возвращаются на территорию в виде дотаций, как правило, не соответствуют тем изъятиям, которые происходят в рамках консолидированной уплаты налогов.

Теперь про удобрения. Основное предприятие — «Уралкалий». В совокупности этот холдинг приносит в консолидированный бюджет 10–12 процентов. Предприятие в 2013 году изменило ценовую политику, снизив стоимость продукции, но увеличило объемы производства. Для нас это аукнулось уменьшением налоговых поступлений. Но потери мы компенсировали обязательством «Уралкалия» переселить березниковцев из зоны техногенной аварии (2,5 миллиарда рублей), а также соглашением, в котором четко определен размер поступлений «калийных» денег в бюджет: 6 миллиардов рублей.

В принципе для нас результат калийщиков выглядит достаточно стабильным, но мы знаем, что коллектив на предприятии очень напряжен. Чтобы нормально работать, люди должны видеть перспективу. А все текущие проблемы с руководством и со сменой собственника стабильности предприятию не придают. На «Уралкалии» ведь разработаны масштабные планы строительства производства: предусмотрено примерно 12 миллиардов рублей инвестиций. Коллектив за этим следит очень внимательно: если будет реализовываться программа развития, значит, все утрясется, будет стабильность.

— Каковы результаты машиностроительных предприятий края?

— У более высокотехнологичных предприятий — оборонно-промышленного комплекса и машиностроения — со стабильностью похуже. В 2013 году основное падение показывали именно они. Сегодня все они заверяют, что портфель заказов сформирован: и в космическую отрасль, и в авиационную, и в ОПК госзаказ поступил. Но стопроцентный оборонный заказ, по сути дела, сегодня сформировали Мотовилихинские заводы. Стабильность сбыта в секторе обеспечена.

Сейчас идет активный процесс формирования в стране центров компетенций, выстраивание вертикально интегрированных структур, прежде всего это касается компаний с госучастием. К сожалению, эти центры управления создаются не в Перми — часть управленческих функций выводится с территории региона. Судьба части предприятий теперь вершится без участия региона. Однако основная проблема даже не в этом. С центрами компетенций уходят и технологии, и финансы, а в результате все это отражается на людях, на тех же бюджетных поступлениях.

— Металлургию в Пермском крае уже не стоит относить к бюджетообразующей отрасли?

— Мы нашу металлургию вовсе не хороним. В прошлом году подписали соглашение с Объединенной металлургической компанией о модернизации Чусовского металлургического завода. Они должны вложить более 20 миллиардов рублей — вырастут объемы производства, улучшится качество продукции, соответственно, увеличатся налоговые отчисления.

А вообще, я считаю, что огромное богатство нашего края — лесопромышленный комплекс. Он сейчас не оказывает большого влияния на общую динамику экономики, но потенциал тут огромный. Мы, например, монополисты в производстве газетной бумаги. «Соликамскбумпром» — это один процент всего мирового производства. Он работает стабильно, проводит модернизацию (в прошлом году мы открыли первую линию), и у него серьезно вырастут объемы производства. Со сбытом тоже все более или менее нормально. Рассчитываем, что к концу 2016 года в производство будет вложено 12 миллиардов рублей, и сектор выйдет на новый уровень.

Активизировать инвестиции

— В Пермском крае долгое время наблюдался парадокс: системообразующие сырьевые предприятия доходны и высокорентабельны, а уровень инвестиций в регионе оставался низким.

— Да, за последние два года мы впервые ощутили рост инвестиций. Я считаю, что в этой активизации роста есть заслуга и нашей команды. Мы вошли в совместный проект с Агентством стратегических инициатив по инвестиционной привлекательности регионов, создали свои стандарты, разработали стратегию, организовали инвестиционное агентство, работающее с инвесторами по принципу «одного окна». Кроме того, мы заканчиваем создание ОАО «Корпорация развития», которое будет обладать ощутимым финансовым ресурсом и выполнять две функции: инвестирование в инфраструктуру частных бизнес-проектов, которые пройдут определенный отбор, и предоставлять гарантии бизнесу. Вообще, гарантийный фонд у нас в крае давно и, считаю, успешно работает, но он действует на уровне малого и среднего бизнеса. Корпорация развития будет готова работать с более крупными проектами.

Ну и, конечно, система контроля: если вы разок повстречались с инвестором, а потом отправили самостоятельно таскаться по кабинетам, то довольно скоро он понимает, что никому не нужен, и сворачивает деятельность. Поэтому мы стараемся не просто рекламировать нашу привлекательность, а выступать реальным партнером. Именно таким вниманием и реальной помощью мы привлекли в наш край «Кроно-групп». Они построят в Краснокамске завод глубокой переработки древесины. Объем инвестиций — более 200 миллионов евро.

— А какие из существующих предприятий стоит еще отметить с точки зрения активизации инвестиционного процесса?

— «Сибур». В прошлом году компания запустила новую линию по выпуску вспенивающегося полистирола Alphapor TM, это составляющие утеплителей. Они вложили более 2 миллиардов рублей. Сейчас мы ведем с компанией переговоры, чтобы на базе этой линии создать небольшой выпуск уже непосредственно утеплителей, а не просто исходных составляющих.

«Еврохим» запускает к 2016 году новое производство в Березниках на 2 миллиона тонн калийных удобрений в год. Для нас это, кроме всего прочего, еще и транспортное развитие, и новые рабочие места. Мы сегодня в Березниках уже имеем дефицит рабочих рук — территории в среднесрочной перспективе потребуются две тысячи новых работников. А в целом я считаю, что в ближайшее время примерно 15–20 тысяч рабочих мест будет создано в Березниковско-Соликамской агломерации.

В результате у нас сегодня на территории рост объема инвестиций — 22 процента и трехкратный рост иностранных инвестиций.

— Думаю, в нынешнее время говорить о бюджетных инвестициях не приходится…

— Нас часто обвиняют, что у нас не бюджет развития, а сплошная социалка: 70 процентов бюджета — расходы социальной направленности и лишь менее 10 процентов — все, что мы можем сегодня назвать инвестиционными расходами. Но мы стараемся компенсировать выпадающие статьи за счет привлечения средств. Мы считаем, что выход для нас — концессия. Сейчас мы заложили в бюджет 500 миллионов рублей на поддержку концессионных соглашений в сфере жилищно-коммунального хозяйства. По концессионной схеме собираемся строить мост через Чусовую, полигоны по утилизации отходов. Привлекаем средства на строительство аэропорта (первые два года — 4 миллиарда рублей, а в целом — 8 миллиардов) и железнодорожного вокзала (общая стоимость 10 миллиардов рублей).

Отдать долги

— При вашем губернаторстве бюджеты Пермского края стали верстаться с максимальной затратной частью и практически предельным дефицитом. Это редкость.

— Да, можно было сказать так: давайте сформируем бюджет по минимуму, а если будет появляться копеечка, будем ее перераспределять. Но мне кажется, что это игра втемную. Поэтому в нашем бюджете обозначены все приоритеты: наши социальные обязательства по исполнению майских указов президента, заработной плате бюджетникам, сносу ветхого жилья, строительству детских дошкольных учреждений. Но в числе наших приоритетов также промышленная политика, поддержка предпринимательства, инвестиции, строительство. Так что мы перед участниками бюджетного процесса открыли все свои намерения.

Более того, сейчас мы гасим все наши долги: отдадим последние 60 миллионов рублей, и ни одной копейки долга не останется. Если почувствуем, что макроусловия улучшились, то без проблем возьмем бюджетный кредит.

— Каким вы видите развитие региона в ближайшей перспективе?

— Следующий год будет непростым. У нас ориентированная на экспорт структура экономики. И, учитывая ожидаемую нерадостную динамику мировых рынков, радужных надежд у нас нет. Мы, думаю, сохраним общероссийский тренд: у нас будет очень небольшой прирост объемов производства, доходная база бюджета увеличится на 7–8 процентов. Но, как я вижу, некая подушка безопасности в крае есть у нефтяников за счет развития дополнительных направлений деятельности. Так что если резкого обвала цен не случится, то в отрасли все будет более или менее нормально. «Подушка» образуется и у калийщиков. К тому же создаются новые производства, которые в случае спада у системообразующих предприятий края могут подстраховать.

В целом есть уверенность, что мы сумеем сохранить и социальную, и экономическую стабильность в регионе.

Пермь

(обратно)

Краткосрочная стратегия

Глеб Жога

Базовые отрасли в Пермском крае высокорентабельны, однако до комплексного развития производственной базы и внутреннего рынка региона никому нет дела

Нефтепереработка — одна из ключевых отраслей пермской экономики

Фото: Legion-Media

Мы часто замечаем: когда говорят об Урале, обычно подразумевают только Зауралье, ядро которого составляют Свердловская и Челябинская области. Незаслуженно забыто Предуралье, которое в соответствии с нынешним административно-территориальным делением России отнесено к Приволжскому федеральному округу. Во-первых, а ведь бюрократическая классификация здесь не есть ни первичная данность, ни даже производная от наличествующих социально-экономических и социокультурных связей и черт. Во-вторых, само ядро Уральского макрорегиона немыслимо не только без Свердловской и Челябинской областей, но и без предуральских Башкирии и Пермского края.

Пермский край из перечисленной четверки самый маленький, хотя качественно это сопоставимые субъекты федерации. Во-первых, Прикамье в среднем менее плотно заселено, чем Башкирия или Зауралье: 2,6 млн человек населения Пермского края — это немного в сравнении с Республикой Башкортостан и Свердловской областью, каждая из которых имеет более 4 млн жителей. Демография на территории — проблемная сфера, снижение численности населения со времен 1990-х здесь одно из самых быстрых на Урале: сказываются и миграционный отток, и показатели естественной убыли. А Пермь в последние годы отчаянно старается сохранить статус города-миллионника, включая в состав городского округа близлежащие муниципальные образования. Екатеринбургу, Челябинску и Уфе к таким ухищрениям прибегать не приходится. (Заметим, что демографическая ситуация в последние годы в Пермском крае начала выправляться.)

Во-вторых, Пермский край меньше соседей и по размеру хозяйственного комплекса — как по активам (стоимости капитала), так и по числу занятых. Однако здесь отличия уже не столь очевидны: в посткризисный период Прикамье уверенно опережает Челябинскую область (базово она больше, но сильно пострадала в кризис и до сих пор не восстановилась) как по отгрузке промышленной продукции, так и по валовому региональному продукту в целом, а по некоторым показателям вплотную подбирается к Башкирии.

Полный завод

Урал традиционно воспринимается как промышленно ориентированный регион. Это так и поныне. Если в целом по стране производство промышленной продукции обрабатывающих производств на душу населения составляет 170 тыс. рублей в год, то в среднем по четырем областям уральского центра это значение переваливает за 250 тыс. рублей. Причем у южноуральской пары — Башкирии и Челябинской области — относительные показатели промпроизводства не так высоки, как у северных Свердловской области и Прикамья. Чем дружелюбнее климат, тем большую долю в структуре хозяйственного комплекса отвоевывает аграрно-промышленный комплекс (АПК). В случае со Свердловской областью важно иметь в виду, что вокруг Екатеринбурга активно развивается крупнейший в макрорегионе сервисный центр, развивающийся как некое противопоставление прежнему индустриальному архетипу.

Пермский край по показателю индустриальной ориентированности и вовсе уходит в отрыв и лидирует даже среди соседей — 278 тыс. рублей на человека в год. При этом мощный промышленный сектор здесь не балансируется ни сельским хозяйством, ни динамичным сервисным сектором. Даже доля пищевой промышленности в структуре промотгрузки здесь самая низкая, она еле дотягивает до 4%, при том что средняя по Уралу составляет 5,5%, а в южных частях макрорегиона достигает 6–8%. И не стоит оправдывать неразвитость пищевой отрасли и АПК в Пермском крае неблагоприятным климатом. Например, в имеющей сходные климатические условия Свердловской области этот сектор в последние годы чувствует себя очень уверенно и активно развивается, во многом благодаря инвестициям крупных промышленных холдингов.

Значимость пищепрома и сельского хозяйства в структуре регионального хозяйственного комплекса даже таких исторически ориентированных на индустриальную траекторию развития территориях велика. И дело здесь вовсе не в продуктовой безопасности и наличии глобальных геополитических рисков. Минувшая острая фаза кризиса явно продемонстрировала устойчивость ориентированного на внутренний рынок сектора АПК. Спрос здесь гораздо менее эластичен и подвержен флуктуациям, чем на мировых рынках сырья, от которых Урал критически зависит.

Полеты не для всех

Когда говорят о старопромышленном Урале, до сих пор под системообразующей отраслью имеют в виду металлургию, что верно опять-таки только для Зауралья. Конечно, исторически Прикамье тесно связано с металлургическим освоением Урала, но сейчас это направление играет в экономике области все меньшую роль. Крупнейшее предприятие отрасли в Прикамье — Чусовской металлургический завод, хотя и является одним из старейших ныне здравствующих заводов на всем Урале, в настоящее время планов активного развития не строит.

На излете последней волны динамичного экономического роста намерения значительного расширения ассортимента своей металлургической продукции демонстрировали Мотовилихинские заводы (предприятие с еще более почтенной историей — в этом году отмечает 277-летие). Тогда компания провела двухмиллиардную модернизацию, закупила плавильное оборудование, но грянул кризис, и пермским планам освоения мировых чернометаллургических рынков сбыться было не суждено. В начале текущего года на Мотовилихе переосмыслили стратегию развития: в «массовую» металлургию решили не соваться, а попытать счастья в спецсталях. При этом акцент в развитии предприятия снова был перенесен на производство артиллерийской продукции.

Оборонное машиностроение — еще одна традиционно уральская отрасль. На всем Урале военные и околовоенные производства представлены более или менее равномерно. Полный порядок здесь и в Пермском крае. Уверенно растут уже упомянутые Мотовилихинские заводы. В последние годы их продукция успешно продавалась на экспорт. Относительно стабильно чувствует себя пермское двигателестроение. Хотя оно не демонстрирует динамичного роста (у некоторых предприятий по итогам 2012 года прослеживается и негативная динамика), сектор все же развивается.

Среди крупнейших проектов стоит назвать создание технополиса «Новый Звездный». Проект реализуется в формате территориального научно-производственного кластера (один из трех на Урале, вошедших в пилотный список 25 кластерных объединений, сформированный правительством России летом 2012 года с целью оказания господдержки. Два других расположены в Башкирии и Свердловской области). В технополисе три ключевых направления с соответствующими якорными предприятиями: ракетное двигателестроение («Протон-ПМ»), авиационное двигателестроение («Авиадвигатель» и Пермский моторный завод) и энергетическое машиностроение («Протон-ПМ» и Пермский национальный исследовательский политехнический университет). Всего в кластер входит девять пермских предприятий «Оборонпрома» и Роскосмоса, университеты, исследовательские институты, общественные организации. Координатор развития кластера — «Протон-ПМ».

Добывающая экономика

Однако реальной отраслевой основой хозяйственного комплекса Пермского края являются три направления: химия, нефтедобыча и нефтепереработка. Погоду в них определяют два холдинга. Первое направление по большей части представлено объединенным «Уралкалием», а нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие предприятия в Прикамье — это «ЛУКойл». Суммарно на три направления приходится две трети промышленности края, более 40% промышленной отгрузки области обеспечивают активы, управляемые «ЛУКойлом».

Динамика производства минеральных удобрений предприятиями края представляет собой ломаную линию. Еще во время кризиса производители, уловив негативные веяния мирового рынка, сильно снизили объемы производств. Отчасти это была вынужденная мера из-за сжатия мирового спроса, отчасти — сознательное действие, чтобы приостановить обвал цен и подстегнуть их к росту образовавшимся дефицитом. Олигополия на рынке хлористого калия позволяет прикамским производителям диктовать свои условия. Позже, с конца 2009 года, калийщики снова пошли в рост. Затем опять сокращение поставок — большое влияние на заключение контрактов оказывают непрекращающиеся пертурбации в структуре собственности и партнерской сети прикамских калийщиков.

А вот у нефтяных и нефтеперерабатывающих компаний, как и положено стратегическим отраслям нашей страны, динамика стабильная: ни кризисный обвал, ни посткризисный отскок, ни нынешний застой не влияют на объемы отгрузки лукойловских заводов. Именно поэтому, кстати, минувшую острую фазу кризиса Пермский край прошел более или менее ровно. В среднем по стране падение валового продукта в 2009 году составило 7,6%, в среднем по Уралу — примерно 9%, а в Прикамье — 8,5%. При этом металлургическое Зауралье проседало на 12–14%.

Предприятия, представляющие три важнейших сектора пермской промышленности, суперрентабельны что по уральским, что по общероссийским меркам. В результате Пермский край по абсолютным объемам сальдированного финансового результата региональной экономики в последние годы стабильно выше своих уральских соседей (и это при том, что объективно он меньше всех). Если же измерять областные прибыли в расчете на одного занятого в экономике, то Прикамье более чем в четыре раза опережает Челябинскую область, в два с половиной раза — Башкирию и почти в два раза — Свердловскую область.

Кто не работает — тот проедает

Как отражаются эти высоченные доходы системообразующих отраслей на развитии экономики края? Однозначного ответа здесь дать нельзя: влияние оказывается не таким уж заметным. Во-первых, в посткризисный период инвестиционный процесс в Прикамье был самым стабильным на Урале. Прирост, хотя и небольшой, уверенно и без флуктуаций просматривается на всей ретроспективе. Однако общий объем вложений в основной капитал здесь самый маленький из всех уральских территорий. Расчет в подушевых показателях чуть-чуть корректирует эту картину: в 2012 году Пермский край слегка обогнал Челябинскую область. Однако качественно ничего не меняется. Такое положение дел не соответствует высокой доходности компаний. Судя по всему, высокие прибыли (в данном случае это по большей части ресурсная рента) в экономический комплекс территории не реинвестируются.

Во-вторых, денежные доходы жителей Пермского края в последние годы растут стабильными темпами. При этом размеры доходов здесь довольно высокие: Прикамье уверенно опережает и Башкирию, и Челябинскую область, хотя отставание от Свердловской области составляет порядка 20%. Результат, в общем, неплохой.

В-третьих, по абсолютному объему розничного товарооборота Пермский край на Урале располагается ниже всех. Причем отставание от лидера в этой сфере, Свердловской области, сознательно сделавшей в свое время ставку на развитие потребительского сектора, более чем двукратное. При расчете на единицу населения картина меняется не сильно. Одно время Прикамье было ниже всех, потом, во время кризиса, край немного перегнал обвалившуюся Челябинскую область. По показателям строительства и продаж жилья, что в валовых значениях, что в пересчете на душу населения, Пермский край — абсолютный аутсайдер на Урале. Здесь, если считать в подушевом выражении, отставание от лидера, на этот раз Башкирии, более чем двукратное.

Получается, что если в Пермском крае физические лица и зарабатывают неплохо, то тратить на месте свои доходы они не спешат. В меньшей степени эта тенденция заметна при анализе потребительских товаров. Однако на рынках долгосрочных активов (жилье, например) нежелание состоятельных пермяков вкладываться в родной регион видится совершенно отчетливо. Короче говоря, оставаться здесь надолго не планируют. Диверсификация доходов в стране в целом и на Урале в частности очень высока. Похоже, в Прикамье небольшая группа с высокими доходами совершенно не связана в своих тратах с территорией проживания, а вот группа жителей, не располагающая достаточными средствами, просто не в состоянии обеспечить необходимый спрос для динамичного развития пермского потребительского сектора.

Постоянную высокую прибыльность Прикамью обеспечивают три промышленных сектора: непоколебимо стабильные стратегические нефтедобыча и нефтепереработка, а также суперрентабельные олигополисты мирового рынка минеральных удобрений. Вся остальная прикамская промышленность остается для них лишь контрастным фоном. Высокие доходы системообразующих отраслей в прочую экономику региона в полной мере не транслируются. Доходы не трансформируются ни в потребительский спрос, ни в инвестиционный заказ. И если в докризисные времена разрыв не был столь болезненным из-за всеобщего конъюнктурного роста, то сейчас этот провал чрезвычайно сильно сковывает сбалансированное развитие территории.

График 1

В начале посткризисного периода Прикамье чувствовало себя уверенно

График 2

Из всех уральцев Прикамье продает меньше всего жилья

График 3

Прикамье в разы обгоняет соседей в показателях подушевой доходности экономики

График 4

Подушевые вложения в основной капитал в Пермском крае сравнительно невелики

График 5

Рост инвестиций в Пермском крае - самый стабильный на Урале

(обратно)

Островок стабильности

Александр Чертков

Кризисные явления в мировой и российской экономике не отразились на самочувствии одного из старейших предприятий страны — Гознака

Оборудование на участке изготовления пластиковых заготовок банковских карт на Пермской печатной фабрике

Гознаку — 195 лет. Отметили юбилей в начале сентября в Перми, которую выбрали для празднования потому, что в этом городе находятся два крупных гознаковских предприятия: Пермская печатная и Краснокамская бумажная фабрики. Обе очень важны не только для Гознака, но и для экономики Пермского края. На праздновании юбилея Гознака губернатор Виктор Басаргин даже назвал их «островком стабильности». Эти филиалы, отметил Басаргин, «независимо от ситуации стабильно и эффективно работают, выполняют ответственный государственный заказ, предъявляя к себе требования по самым высоким меркам».

Здесь делают деньги

ФГУП «Гознак» — одна из немногих российских компаний, которая в последние, кризисные для экономики годы успешно конкурирует с ведущими игроками отрасли защищенной продукции на международном рынке. Гознак — компания, уникальная не только в России: в мире нет второго предприятия, которое одновременно занималось бы производством бумаги, полиграфией, изготовлением монет, медалей, ювелирных украшений, приборов, оказанием услуг по обработке и хранению данных. При этом в каждом из направлений своей деятельности (а такая разнонаправленность — следствие исторического развития предприятия) Гознак находится на лидирующих позициях. Мощности компании позволяют ежегодно производить 11 тыс. тонн защищенной банкнотной бумаги, 7 млрд экземпляров банкнот, 5 млрд монет, до 40 млнпаспортов, до 45 млн почтовых марок, а также необходимое количество федеральных специальных, акцизных марок и другой продукции. Годовой оборот производимой компанией продукции — 46 млрд рублей.

Гознак сегодня — это три печатные фабрики (две в Москве и одна в Перми), две бумажные фабрики (в Санкт-Петербурге и Краснокамске), два монетных двора (в Москве и Санкт-Петербурге), а также научно-исследовательский институт; дирекция компании находится в Москве.

На всех гознаковских предприятиях трудятся около 9 тыс. человек, из них более 3,5 тыс. — на предприятиях — филиалах компании в Пермском крае.

Стратегическое преимущество

Краснокамская бумажная фабрика сегодня, по сути дела, градообразующее предприятие в Краснокамске. Да и на Пермской печатной фабрике трудятся почти 2,5 тыс. человек — по числу работающих это одно из ведущих предприятий города.

До 1919 года Гознак назывался Экспедицией заготовления государственных бумаг. Это учреждение было создано в 1818 году как комплекс, объединивший все стадии производства денег — от отлива бумаги до разработки дизайна и последующей печати. Это было выдающееся новшество в организации подобных предприятий, оно же делает Гознак конкурентоспособным спустя почти два столетия.

После революции 1917 года печатное производство компании перевели в Москву, а фабрика по выпуску банкнотной бумаги осталась в Петрограде. Со временем ее мощностей перестало хватать, и в 1936 году решением правительства СССР в Краснокамске была построена вторая бумажная фабрика Гознака.

Краснокамской бумажной фабрике выпало сыграть особую роль в годы Великой Отечественной войны. Сюда были эвакуированы оборудование и специалисты Московской печатной фабрики и Ленинградского монетного двора. В тяжелейших условиях в Краснокамске печатали банкноты, продовольственные карточки, облигации, чеканили монеты, изготавливали боевые государственные награды, выпускали специальные и технические сорта бумаги для фронта.

Собственное производство банкнотной и защищенной бумаги — стратегическое направление деятельности Гознака, и предприятие вкладывает значительные средства в модернизацию Краснокамской фабрики. Сегодня Гознак строит здесь банкнотный корпус, а для снабжения его водой соответствующего качества — станцию водоочистки. Установить и запустить в эксплуатацию самое современное оборудование для изготовления банкнотной и защищенной бумаги планируется до конца 2015 года. Новое банкнотное производство обеспечит высокое качество бумаги, оперативное выполнение заказов, возможность внедрения инновационных, востребованных заказчиками средств защиты бумаги.

Одновременно на Краснокамской бумажной фабрике осуществляется проект глубокой реконструкции уже имеющегося парка бумагоделательных машин. Цель — заменить существующий ассортимент выпускаемых бумаг на высокотехнологичные виды продукции.

Можно сказать, что бумажная фабрика Гознака в Краснокамске переживает второе рождение. Уже сегодня предприятие справляется с большими объемами производства банкнотной и защищенной бумаги, в том числе для поставок по экспортным заказам. В Краснокамске выпускают большой ассортимент общепромышленных бумаг высокого качества для полиграфии, чертежно-графических работ, цифровых печатных машин и даже основы для флизелиновых обоев.

Одна из бумагоделательных машин на Краснокамской бумажной фабрике

Модернизация пермского Гознака

Печатный комплекс в Перми начали строить в конце 1950-х. По мере возведения производственных корпусов и жилья для сотрудников в Пермь переводили персонал и оборудование Краснокамского филиала печатной фабрики, созданного в годы войны. Сегодня Пермская печатная фабрика — крупный филиал ФГУП «Гознак», одно из самых современных подобных производств в Европе, лидер по изготовлению качественных и защищенных от подделок документов, ценных бумаг, денежных купюр. Эту фабрику часто называют пермским Гознаком.

В последнее десятилетие Гознак вложил значительные средства в модернизацию печатной фабрики в Перми. В октябре 2006 года здесь пущен в эксплуатацию новый корпус банкнотного производства. Просторные, светлые цеха оснащены самым современным полиграфическим оборудованием; изменена внутренняя логистика — теперь складирование и хранение полуфабрикатов осуществляются автоматизированными системами без участия человека. Высокие технологии автоматизированного складирования были разработаны с помощью отечественных специалистов. Это правило, которого придерживается Гознак: высокотехнологичные проекты он доверяет отечественным компаниям.

В последние годы на фабрике коренным образом изменились условия труда. Реконструированы инженерные сети: организована система контроля температурно-влажностного режима, введены в строй автоматизированные котельная, холодильная станция, компрессорная станция для обеспечения фабрики сжатым воздухом.

Сегодня здесь работает организованное по самым современным стандартам производство защищенных документов на пластиковом субстрате. На предприятии производят банковские карты международных платежных систем VISA и MasterCard, пластиковые страницы с электронным носителем информации для загранпаспортов, проездных документов беженцев, вида на жительство.

В ассортименте продукции фабрики полисы обязательного медицинского страхования, универсальная электронная карта (УЭК). Сегодня на предприятии идет работа над идентификационным документом нового поколения, который через несколько лет придет на смену привычным нам паспортным книжкам.

Инвестиции в развитие и модернизацию производственных мощностей позволят ФГУП «Гознак» сохранять лидерство на российском и международном рынках, в том числе за счет расширения сфер деятельности от предоставления информационных услуг до производства документов нового поколения с цифровыми носителями. Все это должно укрепить позиции компании, обеспечить рост и развитие в новых условиях.               

Анатолий Никитин

Анатолий Никитин , директор Пермской печатной фабрики - филиала ФГУП "Гознак":

- В дни празднования 195-летия Гознака на Пермской печатной фабрике побывало много гостей. То, что они увидели в наших цехах, абсолютно не совпадает с обычными представлениями о типографиях. Впечатления - от удивления до восторга. И это понятно. Фабрика оснащена высокотехнологичным оборудованием, на котором можно выполнять самые сложные операции. Много автоматики. Для неспециалиста многое выглядит как увлекательный аттракцион. Для персонала фабрики это возможность работать на современном оборудовании, для чего необходимы не только опыт, но и принципиально новые профессиональные знания и навыки. Сегодня не существует технологий, связанных с производством банкнот и защищенных документов, которых не было бы на Пермской печатной фабрике.

Александр Биричевский

Александр Биричевский , директор Краснокамской бумажной фабрики - филиала ФГУП "Гознак":

- Наша фабрика сегодня проходит непростой этап расширения и модернизации производства. Работа предприятия не останавливается ни на один день. И в то же время идет масштабное строительство, закупается и завозится оборудование. Уже в начале 2016 года у нас в Краснокамске появится новое банкнотное производство, отвечающее самым современным требованиям, и водоочистительная станция. Высокотехнологичное оборудование потребует от персонала новых знаний и навыков, а специалисты Краснокамской фабрики всегда отличались универсальностью профессиональных навыков и серьезностью отношения к делу.                n

(обратно)

Бахаревка: жилье станет доступным

Анна Рыжова

Группа компаний ПИК построит в Перми большой район по государственной программе «Доступное жилье»

Бахаревка: проект комплексной застройки

Фото: Архив пресс-службы ГК Пик

Формат комплексной застройки территорий востребован не только в столице, но и в регионах. Большинство серьезных игроков рынка предпочитают строить «по-крупному»: в подобных проектах помимо жилых домов присутствует вся необходимая социальная и коммерческая инфраструктура. Эта тенденция — своевременный ответ рынку. Квартиры в таких районах покупают гораздо охотнее, ведь все необходимое здесь под рукой: детские сады, школы, магазины. В случае с пермским районом Бахаревка есть еще один плюс: относительно невысокая стоимость квадратного метра (проект реализуется в рамках госпрограммы «Доступное жилье»). Рассказывает Александр Селюков , вице-президент по развитию региональных проектов группы компаний ПИК.

— Расскажите, пожалуйста, о проекте в целом: какова его концепция?

— Жилой квартал комплексной застройки в Бахаревке — это пилотный проект государственной программы «Доступное жилье», которая была утверждена премьер-министром Дмитрием Медведевым для выполнения указов президента. Госпрограмма предполагает создание значительного фонда доступного жилья. На первом этапе было выбрано несколько экспериментальных площадок в разных регионах России, на каждой из которых планируется построить около миллиона квадратных метров жилья экономкласса.

— Почему под застройку был выбран именно этот район?

— Госпрограмма имеет установленные требования и порядок реализации. В соответствии с этим порядком Госстрой направил всем субъектам Российской Федерации предложения о принятии участия в госпрограмме. Руководство Пермского края одним из первых подало заявку на участие в программе и предложило группе компаний ПИК выступить в качестве застройщика.

Мы с готовностью поддержали эту инициативу, после чего заявка на проект комплексной застройки района Бахаревка была направлена в Госстрой. Была проделана огромная подготовительная работа, и в конце июня 2013 года на XVI Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге мы совместно с Госстроем, правительством Пермского края и АИЖК подписали многостороннее соглашение о реализации проекта.

В итоге жилой квартал в Бахаревке станет одной из первых пилотных площадок реализации доступного жилья в рамках госпрограммы. На территории бывшего аэропорта мы построим жилье экономкласса для 32,5 тысячи жителей.

— Кроме жилых объектов были заявлены социальные и коммерческие площади. Что именно планируется построить?

— Как и все наши проекты комплексной застройки, жилой квартал в Бахаревке будет включать всю необходимую социальную и коммерческую инфраструктуру. В рамках проекта будут построены четыре общеобразовательные школы на три тысячи мест, шесть детских садов более чем на тысячу мест, взрослая и детская поликлиники. В районе будут созданы хорошие условия для развития малого бизнеса. Будет возведено несколько торговых центров, все первые этажи отдадут под коммерческую инфраструктуру — магазины, сервисные службы, офисные помещения.

— На сколько лет рассчитана реализация проекта?

— Проект рассчитан на 10 лет и будет состоять из 11 очередей. В соответствии с местными нормами градостроительного проектирования мы планируем жилую застройку в виде прямоугольных кварталов. Каждый квартал будет образовывать собственное закрытое жилое пространство с зелеными дворами, детскими и физкультурными площадками, зонами отдыха. Проезды же будут делить эти кварталы на группы и обеспечивать выезд на основные улицы.

Первая очередь строительства — квартал из шести домов общей площадью более 46,9 тысячи квадратных метров.

Александр Селюков, вице-президент по развитию региональных проектов группы компаний ПИК

Фото: Архив пресс-службы ГК Пик

— На каком этапе сейчас находится проект?

— У нас уже полностью разработана концепция проекта, и в следующем году мы планируем приступить к строительству первой очереди. Но до сих пор не решен вопрос о функциональной принадлежности земель. Это тормозит процесс, поскольку пока в Генеральный план не внесены корректировки и данная территория не включена в зону застройки жилыми домами, мы не можем начать строительство.

Но хочу отдать должное руководству Пермского края: правительство принимает все меры, для того чтобы до конца года изменения в Генеральный план Перми были внесены.

— Сколько будет стоить жилье в новом районе?

— В соответствии с условиями госпрограммы «Доступное жилье» 50 процентов построенного жилья будет реализовываться по цене не более 30 тысяч рублей за квадратный метр, остальные 50 процентов — по рыночной стоимости. Таким образом, однокомнатную квартиру в Бахаревке можно будет приобрести в среднем за миллион рублей. Обращаю ваше внимание: мы говорим в контексте сегодняшних цен. Безусловно, никто не знает, какие цены на недвижимость будут через десять лет. Но, несмотря на то что темпы инфляции могут скорректировать цену, это жилье все равно будет самым доступным на рынке.

— За счет чего достигается столь существенное снижение стоимости квадратного метра?

— Программа предусматривает формат государственно-частного партнерства, где каждый отвечает за свой участок работы. В нашем случае частный инвестор предоставляет земельный участок, который находится у него в собственности, и осуществляет строительство жилья. Регион со своей стороны оказывает всяческое содействие в выдаче исходно-разрешительной документации, строительстве социальных объектов, дорожной сети. Сетевые организации за счет инвестиционных программ обеспечивают проект энергоресурсами. Такой симбиоз в итоге делает возможным в короткие сроки построить жилье высокого качества и, самое главное, по доступной цене.

— Будут ли работать ипотечные программы по этому проекту?

— Конечно! Основными покупателями квартир в новом районе станут молодые семьи с детьми, население со средним доходом, и ипотека в данном случае — непременный инструмент покупки жилья. Например, АИЖК уже разрабатывает специальные программы, которые позволят малообеспеченным семьям получить доступ к кредитным ресурсам по льготным ставкам. Кроме того, группа компаний ПИК уже сегодня работает с 18 крупнейшими российскими банками, которые предлагают нашим покупателям широкий выбор ипотечных программ со специальными условиями кредитования. Как правило, это снижение процентной ставки в среднем на один процентный пункт или установление для клиентов компании льготных тарифных планов.

— Позволит ли реализация проекта комплексной застройки Бахаревки решить жилищную проблему в Перми?

— Могу с уверенностью сказать: да, позволит. Кроме того, реализация столь масштабного проекта обеспечит налоговые поступления в местный бюджет, будет способствовать развитию местного рынка строительных материалов, созданию современной инфраструктуры, дополнительных рабочих мест и экономическому развитию региона в целом.

(обратно)

Основное направление — модернизация оборудования

Александр Чертков

Объединенная химическая компания «Уралхим» снижает издержки производства удобрений на своих пермских предприятиях и наращивает выпуск продукции

Генеральный директор ОАО «ОХК «Уралхим» Дмитрий Коняев

В Пермском крае «Уралхим» знают давно. Березниковский «Азот» стал одним из первых активов холдинга. В 2012 году в состав «Уралхима» вошли пермские «Минеральные удобрения». О том, какую роль в холдинге занимают пермские площадки сейчас, рассказал генеральный директор ОАО «ОХК «Уралхим» Дмитрий Коняев .

— Насколько значимым для холдинга стало расширение бизнеса в Пермском крае?

— Приобретение пермских «Минеральных удобрений» (ПМУ) стало стратегическим шагом, направленным на усиление позиций компании в азотном сегменте, и вывело «Уралхим» на первое место по производству аммиака и на второе место по выпуску карбамида в России. Две площадки в Пермском крае — филиал «Азота» и ПМУ — в сумме обеспечивают холдингу практически половину всего выпуска товарной продукции. Кроме того, они показывают и самую большую производительность труда в холдинге: 799 тонн продукции на человека на ПМУ и 653 тонны на «Азоте» по итогам 2012 года.

— Как быстро ПМУ смогли войти в структуру холдинга? Дал ли Пермский край толчок для других изменений в холдинге?

— Сразу после закрытия сделки мы начали внедрять стандарты работы «Уралхима» на ПМУ, и этот процесс нам удалось осуществить достаточно быстро и эффективно. Кроме того, к тому времени в компании назрело решение о создании единого многофункционального центра обслуживания. Покупка ПМУ подтолкнула нас создать такое подразделение именно в Перми. И в ноябре 2012 года здесь открылся филиал «Объединенный центр обслуживания» (ОЦО). В нем сосредотачиваются функции обработки финансовой информации, подготовки отчетности, ведения налогового учета, казначейства, поддержки единых информационной и телефонной систем для всей компании. Сейчас в ОЦО обслуживаются сами пермские предприятия и две сервисные компании холдинга. С января 2014 года на обслуживание в ОЦО перейдет наше предприятие в Кировской области — ОАО «ЗМУ КЧХК».

— Какой объем инвестиций направляет « Уралхим» в пермские площадки? Требует ли построенный намного раньше « Азот» больше вложений?

— Если говорить о техническом оснащении и автоматизации процессов, то в истории «Азота» было три технических перевооружения, и сейчас оба завода находятся примерно на одинаковом уровне. Основное, что влияет на программы развития предприятий и соответственно на объемы инвестиций, — это товарно-сырьевой баланс. Мощности «Азота» более чем в два раза превосходят мощности ПМУ, поэтому они требуют больше вложений в поддержание производства. На этот год вложения в развитие и ремонты на ПМУ составят 1,18 миллиарда рублей, на «Азоте» — 2,2 миллиарда рублей, что в сумме на 66 процентов больше, чем в 2012 году. При этом объем инвестиций в ПМУ в этом году станет абсолютным рекордом для этого предприятия за все время его работы.

— На что направлены эти инвестиции?

— Основное направление — модернизация оборудования, чтобы обеспечить его бесперебойную работу, снизить нормы расхода сырья. На «Азоте» в этом году стартовал масштабный проект модернизации цеха карбамида, рассчитанный на два — два с половиной года и инвестиции более миллиарда рублей. На ПМУ уже завершен первый этап реконструкции производства аммиака, который в целом даст увеличение производства на 25 тысяч тонн в год и значительное снижение расходной нормы природного газа. Кроме того, современное оборудование дает меньше выбросов, более экономично в потреблении воды и газа, что непосредственно улучшает экологическую обстановку.

— Новое, современное производство требует и соответствующих кадров. Как компания решает проблему привлечения специалистов в Пермском крае?

— Сейчас промышленность испытывает дефицит рабочих рук, тем более молодых специалистов рабочих и инженерно-технических специальностей. Престиж таких специальностей долгое время был низким. Но сейчас инженер и высококвалифицированный рабочий на крупном производстве — это интересная и высокооплачиваемая работа. На всех площадках у нас конкурентоспособные уровни зарплат, а на ключевых производственных позициях мы готовы платить выше рынка. Кроме того, на удержание специалистов работает и наша социальная программа — одна из лучших в отрасли. Для молодых специалистов у нас есть множество возможностей профессионального и карьерного роста. Мы активно сотрудничаем с образовательными учреждениями, разработали совместные программы вузовского и среднего технического образования. Открываем учебные центры непосредственно на предприятиях, развиваем программы наставничества.

— Сейчас много говорят о кризисных явлениях в мировой экономике. Насколько стабильно положение « Уралхима» и его пермских предприятий?

— Производство удобрений — одна из самых стабильных в долгосрочном отношении отраслей. Мировое сельское хозяйство потребляет все больше и больше удобрений, обеспечивая растущие глобальные потребности в продуктах питания. Но, как и любая другая отрасль, мы зависим от текущей рыночной конъюнктуры. Большую часть этого года она была относительно неплохой, но сейчас спрос и цены на мировом рынке упали, особенно сильно — в сегменте фосфорных удобрений. Однако в азотном сегменте, на который и делает ставку «Уралхим», ситуация более стабильна. Прогнозируя финансовые итоги года, можно уверенно сказать, что в целом компания «Уралхим» закончит год с неплохой прибылью и значительную долю этой прибыли холдингу обеспечат пермские предприятия.       

(обратно)

Новостройки перестали дорожать

Алексей Щукин

В 2013 году средний рост цен на новостройки в столичном регионе ниже уровня инфляции

Жилой комплекс ART в Павшинской пойме — один из самых неоднозначных экспериментов в области жилищного строительства Подмосковья: фасады 40-этажных башен раскрашивает итальянский художник-авангардист Марио Арлати

Рынок московских новостроек пребывает в противоречивом состоянии. С одной стороны, спрос на квартиры остается устойчивым. По крайней мере, крупные застройщики не испытывают недостатка в покупателях. В домах с хорошим местоположением может продаваться более ста квартир в месяц. С другой стороны, впервые за несколько лет цены на квартиры перестали расти. Новостройки старой Москвы подорожали за десять месяцев этого года всего на 3%. Цены на подмосковные стройки в этом году колеблются с амплитудой примерно 1,5% в месяц, то падая, то подрастая; итоговый рост не превышает 1,5%.

Строительный бум в Москве откладывается

Одна из интриг осени 2013 года — ожидание кардинального увеличения предложения новостроек в Москве. По крайней мере, летом генеральный директор компании «НДВ-недвижимость» Александр Хрусталев пророчил начало строительного бума: «Осенью в столице в продажу поступит более трех миллионов квадратных метров жилья в новых проектах, разрешения на строительство будут получены в ближайшее время. К лету 2014 года предложение в пределах МКАД увеличится в разы — до семи миллионов квадратных метров. Такой рост предложения неизбежно оттянет покупательский спрос из Подмосковья в столицу. Для Подмосковья, учитывая огромные объемы строительства, этот отток спроса может оказаться очень болезненным».

Сегодня можно утверждать, что этот сценарий не реализовался. Осенью новые крупные проекты действительно выходили на московский рынок активнее, чем в первой половине года. Постарались ведущие девелоперы. «Система-Галс» начала продажи в комплексе «Наследие» (95 тыс. кв. м), ц-строй» — в «Сердце столицы» (630 тыс. кв. м). Банк ВТБ запустил проект «Арена парк» с апартаментами на «Динамо» (108 тыс. кв. м). «Ведис» вывел на рынок «Вершинино» (74 тыс. кв. м). Capital Group представил высокотехнологичный комплекс «Лица» (180 тыс. кв. м). Однако никаких новых миллионов «квадратов» осенью на рынок не вышло.

С учетом весьма вялого начала года за десять месяцев в продажу поступило всего 1,6 млн кв. м жилья и апартаментов. Это на 30% больше, чем год назад. И в три раза меньше, чем во времена Юрия Лужкова. Правительство Сергея Собянина в последний год кардинально изменило политику в области строительства жилья. Два года назад мэр говорил о сдерживании стройки, теперь риторика сменилась на прямо противоположную. Причиной тому сокращающиеся доходы бюджета. В сентябре расходная часть годового бюджета города была секвестрована на 140 млрд рублей из-за резкого сокращения поступлений налога на прибыль от юридических лиц и субвенций от федерального правительства. В этой ситуации доходы от стройкомплекса становятся для бюджета все более и более весомыми. Однако стройка весьма инерционна: на объемы строительства времен Лужкова Москва может выйти в лучшем случае через несколько лет.

Меняется предложение на рынке новостроек: новые проекты более сложно устроены, чем их аналоги двухлетней давности. «Если раньше в проекте обычно было несколько жилых корпусов с коммерческими помещениями на первых этажах, то сейчас застройщики предлагают многофункциональные комплексы с квартирами, апартаментами, ритейлом, офисами и социальной инфраструктурой. Например, проект Wine House в Замоскворечье — это сочетание апартаментов в реконструируемом историческом промышленном корпусе и обычных квартир в новых зданиях квартала, а проект МФК “Водный” — микс из корпусов с апартаментами, торгового центра и офисного здания. Застройщики идут столь сложным путем, отвечая на требования властей и ограничения по использованию участка», — говорит независимый эксперт рынка недвижимости Юрий Кочетков .

«Итальянский квартал» (архитектор Михаил Филиппов) — один из тех жилых комплексов, которые реанимировали рынок элитной недвижимости после кризиса

Вывод новых проектов в Подмосковье в этом году несколько замедлился: минус 20% к прошлому году. Девелоперы понимают, что рынок перенасыщен в результате бума 2012 года. При этом говорить о едином рынке новостроек Подмосковья можно лишь с оговорками. «Рынок подмосковных новостроек состоит из локальных рынков отдельных городов со своими особенностями и трендами развития. Более того, даже в районах одного города может наблюдаться разнонаправленная динамика показателей. Яркий пример — два города-соседа: Реутов и Балашиха. Реутов чуть ли не в два раза дороже: 95 тысяч рублей за квадратный метр против 65. Одна из причин такой разницы — сложная транспортная ситуация в Балашихе», — говорит генеральный директор компании «Домус финанс» Павел Лепиш . Еще одна причина неоднородности — перенасыщение рынков отдельных городов, где было начато слишком много строек. Явное затоваривание наблюдается в Красногорске, Домодедове, Ивантеевке, Балашихе. Сочетание этих двух факторов привело к тому, что за год цены в Балашихе снизились в среднем на 4%. А в Реутове, Долгопрудном, Люберцах наблюдается положительная динамика цен.

Обратный выкуп как страховка от кризиса

Самый крупный комплекс, вышедший на рынок в этой осенью, — «Сердце столицы» от «Донстроя». Проект располагается на Шелепихинской набережной, в промышленной зоне, которая в будущем должна превратиться в многофункциональный район Большое Сити. На этапе старта проекта цены на апартаменты в «Сердце столицы» можно отнести к разряду низких для Москвы: 135–170 тыс. рублей за квадратный метр. Квартиры пока не продаются. Планируется, что они будут на 20% дороже, чем апартаменты.

«Сердце столицы» вызывает особый интерес как один из первых постлужковских проектов ревитализации промышленных зон. Что же мы видим в этом проекте? Во-первых, очень высокую этажность. Например, сейчас начаты продажи апартаментов в 37-этажной высотке. Во-вторых, высокую плотность застройки. «Донстрою» на участке площадью 14 га разрешили построить более 630 тыс. кв. м недвижимости. Это означает плотность застройки более 45 тыс. кв. м на гектар. Жилой проект такой плотности не соответствует российским нормам, поэтому часть недвижимости составляют апартаменты. Кстати, для такого квазижилья не надо строить социальную инфраструктуру.

В проекте «Сердце столицы» покупателям предлагается редкая для российского рынка программа гарантированной доходности с обратным выкупом. Приобретая недвижимость, покупатель при желании может продать ее застройщику через три года по фиксированной цене «вложенные средства плюс 13,5%». Доходность сделки для покупателя составит 4,5% годовых. Такая программа может иметь выгоду и для девелопера, и для части инвесторов. Застройщику эта новая услуга помогает привлечь новый пласт инвесторов, в варианте обратного выкупа девелопер просто пользуется три года дешевыми кредитными деньгами стоимостью менее 5% годовых. Инвесторы получают своего рода страховку от кризиса на рынке недвижимости, при этом в случае удачного развития ситуации на рынке инвестор может получить прибыль в 10–20% годовых. Впрочем, схема обратного выкупа вряд ли получит широкое распространение, поскольку нет уверенности в способности большинства девелоперов в случае углубления экономического кризиса выполнить такого рода обязательства. Случай «Донстроя» особый: за застройщиком стоит государственный банк ВТБ.

Панель forever!

В 2013 году новый импульс получил сегмент панельного домостроения. Это весьма неожиданно, потому что в предыдущие 25 лет инвестиций в домостроительные комбинаты практически не было: заводы просто вырабатывали еще советский ресурс. В результате сложилась удивительная ситуация: большинство столичных панельных серий, по сути, представляют собой разработки еще советских инженеров. Последняя «революция» в столичном панельном домостроении — это серия П44Т от ДСК-1, фасады которой отделаны плиточкой под кирпич. На панельное домостроение в столичном регионе приходится сегодня примерно половина рынка. Вряд ли на каком-то другом потребительском рынке продукт еще советской эпохи продолжает выпускаться и пользоваться спросом более 30 лет при небольших, почти косметических, изменениях.

В 2013 году ситуация стала меняться, и производители все-таки решились на модернизацию домостроительных комбинатов, где фонды часто изношены на 80%. Компания ПИК в течение ближайших лет намерена вкладывать по 1,5 млрд рублей в ДСК-2 и ДСК-3. ГВСУ «Центр» запускает в конце года новые технологические линии в Можайске. СУ-155 намерено потратить 4 млрд рублей на модернизацию своих производств. Заметим, что сегодня большинство домостроительных комбинатов полностью загружены, работая в три смены.

Так должны выглядеть панельные дома, произведенные новым домостроительным комбинатом компании «Мортон» (проект германского бюро Zerna)

Наиболее масштабный проект реализует сегодня компания «Мортон». Она строит с нуля крупный завод в Наро-Фоминском районе Московской области, способный выпускать дома площадью более полумиллиона квадратных метров в год. Планируется, что завод построят в кратчайший срок (чуть более полугода), и запущен он будет весной 2014 года. Полная его стоимость составит 9 млрд рублей, в финансировании примут участие Сбербанк и корпорация «Роснано». Для последней участие в проекте — это возможность сбыта высокотехнологичной продукции собственных недавно построенных в России заводов. В производстве панелей будут использоваться энергоэффективные светильники и стекло, стеклопластиковая арматура (в четыре раза легче металла), пластификаторы бетона, оконные профили из стеклопластика.

Завод «Мортона» будет отличаться от аналогичных производств несколькими параметрами. Во-первых, он будет максимально автоматизирован, так что человеческий фактор сведут к минимуму. Во-вторых, отказ от кассетного производства в пользу изменяемой опалубки означает возможность производства панелей различной формы и размеров. То есть завод не будет привязан к одной серии домов. Из его деталей можно будет строить и многоэтажное жилье, и малоэтажку, и школы. В-третьих, появляется возможность создания разнообразных фасадов, в том числе крашеного декоративного бетона. Важно, что мощности нового завода в ближайшие годы будут загружены его владельцем: «Мортон» сегодня один из крупнейших игроков столичного рынка с портфелем проектов на 6,5 млн кв. м.

Можно ли сказать, что модернизация заводов — это кардинальный шаг в развитии индустрии? Вряд ли. Модернизированные ДСК по-прежнему ориентированы на выпуск партий однотипных домов. В лучшем случае дома будут по-разному раскрашены. Исключение составляет завод «Мортона», который способен перенастраиваться на выпуск любых домов. Если ориентироваться на европейский опыт, то следующим шагом в развитии индустриальных систем строительства должен стать переход от крупнопанельного производства к мелкосборному. Только такой подход позволяет получить жилье с разнообразием типологий, фасадов и планировки.

«В 1970-е в европейском домостроении произошла смена технологического уклада — от крупнопанельного к мелкосборному. Индустриальный характер строительства остался. Дома по-прежнему собирали из деталей, изготовленных на заводе, но при этом резко увеличилась номенклатура выпускаемых изделий. Грубо говоря, крупнопанельный дом собирался из двадцати деталей, а мелкосборный — из ста, — говорит издатель архитектурного журнала “Проект Россия” Барт Голдхорн . — В отличие от крупнопанельного домостроения новые строительные технологии — это открытые системы. Они сопрягаются друг с другом, легко модифицируются и развиваются. Они дают разнообразие архитектуры: планировки и фасады могут быть любыми. Советский Союз, а теперь и Россия смену этого технологического уклада пропустили».

Индустриальное домостроение само по себе крайне выгодно: строительство из изготовленных на заводе деталей весьма экономично, особенно в российских условиях плохого климата и низкого качества работ. Однако переход к технологиям последнего поколения в России не происходит из-за высокой стоимости денег, устаревшей нормативной базы, рассчитанной на «панель», и отсутствия ясной градостроительной и промышленной политики властей. Так, этой осенью власти города подвели результаты конкурса на новый вариант муниципального жилья — и победителем предсказуемо оказались крупнопанельные дома. Так что в ближайшие годы дуополии «панели» и неиндустриального «монолита» на рынке столицы ничто не угрожает.           

Дмитрий Гусев

Дмитрий Гусев , управляющий партнер ГК "Глубина":

- Рынок новостроек Подмосковья заметно изменился за последний год. Во-первых, центр принятия решений по масштабным строительным проектам вновь вернулся в областное правительство. Был сформирован градостроительный совет при губернаторе Московской области. В Подмосковье наконец появился орган власти, контролирующий комфортность нового строительства. Во-вторых, подмосковные власти приняли давно назревшее решение об ограничении высотности новостроек. Очевидно, что существующая инфраструктура давно уже не выдерживает сильно выросшую нагрузку. В-третьих, резко усилился контроль за фактической обеспеченностью строек социальной инфраструктурой - школами, детскими садами, поликлиниками. Сегодня одной школы и одного садика "для галочки" на огромный жилой комплекс из 20 корпусов явно недостаточно. Контролирующие органы научились считать, и застройщикам приходится с этим мириться.  

Виталий Разуваев

Виталий Разуваев , коммерческий директор девелоперской компании "Сити - XXI век":

- На протяжении января - октября 2013 года рынок жилья столичного региона находился в состоянии стабильной неопределенности и отличался разнонаправленной ценовой динамикой. Удорожание новостроек по сравнению с концом 2012 года составило 2,4 процента в Московской области, около 6 процентов - в Новой Москве и 3,3 процента - в границах Старой Москвы. По итогам октября 2013 года средняя цена квадратного метра новостроек в границах Старой Москвы (без учета элитного жилья) составила 154 тысячи рублей, в Новой Москве - 93 тысячи рублей.

В условиях разнонаправленного влияния ряда факторов в 2013 году рынок новостроек московского региона характеризовался отсутствием четких ценовых трендов и бессистемной вариацией показателей ценовой динамики в различных сегментах и категориях жилья. Цены на квартиры в новостройках демонстрировали колебательную динамику в пределах 1-1,5 процента ежемесячно. В течение сентября - октября подавляющее большинство сегментов и категорий квартир демонстрируют ежемесячный прирост в пределах 1-1,5 процента.             n

(обратно)

Измельчение элиты

Алексей Щукин

Рынок элитных новостроек Москвы активно восстанавливается после кризиса. А вот спрос на элитные коттеджные поселки крайне низок

В проекте «Довиль» скрупулезно воспроизведена архитектура одноименного морского курорта в Нормандии

Столичный рынок элитных новостроек выходит на докризисный уровень. По данным IntermarkSavills, средняя стоимость квартир премиум-класса составляет сейчас 19 400 долларов за квадратный метр, это всего на 10% дешевле, чем до кризиса. В городе стабильно проводится 35–50 сделок с элитными квартирами в месяц. После нескольких лет затишья на рынок за год вышло сразу два десятка новых проектов.

Восстановление не коснулось рынка загородных элитных поселков. Средние цены на дорогие коттеджи по-прежнему ниже докризисных как минимум на 30%, а количество сделок крайне невелико.

Впрочем, даже восстановление рынка элитных новостроек в городе не должно создавать иллюзию повторения докризисной ситуации: после кризиса рынок переформатировался и стал кардинально другим.

Элитные покупатели стали скупы

Главное изменение: элитные городские новостройки стали рынком покупателя. До кризиса, при постоянном росте цен на 20–30% в год, правила игры диктовали девелоперы. Покупатели брали то, что им предлагали, правда, в любом случае оставались в выигрыше. Сегодня покупатель стал намного скупее и рациональнее, он не желает платить за излишества и крайне требователен к качеству элитной недвижимости. «До 2008 года покупка элитной недвижимости была элементом показного потребления. Покупкой квартиры на Остоженке, как и дорогого редкого автомобиля, человек заявлял о своей успешности. Сегодня мало кто хочет “светиться”. Более того, каждый пятый покупатель даже ставит условие: “Только не на Остоженке”», — говорит партнер компании Chesterton Екатерина Тейн .

Эти изменения переформатировали и рынок элитных новостроек. Первое: резко упали размеры ликвидных квартир. Покупатели не хотят платить за лишние метры, и застройщики либо реагируют на это, сокращая размеры квартир, либо остаются с малоликвидным, плохо продающимся товаром. До кризиса ходовым размером квартиры с двумя спальнями была площадь 150 кв. м, теперь — 90–100 кв. м. Квартиры с тремя спальнями обычно имели площадь 200 кв. м, сегодня — 120–140 кв. м. При этом покупатели стали гораздо требовательнее к рациональности планировки. Комнаты должны быть правильной формы, коридоров в квартире — минимум. Во многих новых проектах квартирография сделана с акцентом на небольшие по количеству комнат квартиры.

Второе изменение: размылось само понятие «элитная новостройка». Еще пять лет назад риелторы и застройщики дружно утверждали: «Элитная недвижимость — это маленький клубный дом на Остоженке, где не более 12 квартир». Потом в разряд премиум-класса записали Хамовники. А сейчас фактически любой качественный дом в центре считают элитным.

Самый дорогой район города сегодня уже не Остоженка, а Патриаршие пруды. Впрочем, это и неудивительно. Скорее Патриаршие просто восстановили свое реноме самого престижного района города. Ведь до начала интенсивной раскрутки московской «золотой мили» в начале 2000-х Патриаршие сильно превосходили Остоженку в престижности. На Патриках находится и самый дорогой дом Москвы: «Гранатный, 6». Квадратный метр там стоит в среднем 30 тыс. долларов, в пентхаусе — все 70 тысяч. Второй по цене дом в этом районе — «Булгаков», тоже порядка 30 тыс. долларов за метр.

Нет сегодня предрассудков и по поводу размера здания. Тема маленьких клубных домов, несомненно, была успешным в свое время маркетинговым ходом, поскольку на Остоженке из-за ограниченного размера земельных участков и дома строили маленькие. Семь-восемь лет назад элитность дома «Коперник» с сотней квартир вызывала сомнения, а сегодня такие комплексы большими уже не считаются.

Особняком на рынке стоит жилой комплекс «Садовые кварталы» в Хамовниках. По месту это полноценная «элитка». Нет сомнений и в высоком качестве градостроительных идей (отдельный элитный квартал с богатой инфраструктурой, парком и т. д.). Неоднозначное отношение к «Садовым кварталам» вызвано тем, что в нем неслыханное количество квартир — более тысячи.

Сегодня споры вокруг «элитности» «Садовых кварталов» затихают в силу заслуг застройщика этого комплекса: именно этот комплекс после кризиса 2008 года реанимировал почти мертвый рынок элитной недвижимости. Застройщик проекта стартовал с цены всего 6500 долларов за квадратный метр. Такая низкая цена пробудила покупателей, которые боялись приобретать новостройки после кризиса. Сам факт начала активных продаж в «Садовых кварталах» имел большое психологическое значение и для других проектов: покупатель увидел, что рынок оживает. Можно сказать, что «Садовые кварталы» вместе с «Итальянским кварталом» на Новослободской перезапустили рынок. Примерно так же поднял рынок экономжилья проект «Марфино»: в поисках спроса застройщик опустил цену до 65–70 тыс. рублей за метр.

src="/i/11/261411/tag_data_public_445986_446010_114_expert_47_jpg_450x300_crop_q70_jpg445158">

«Новый Арбат, 32». Апартаменты с сервисом от гостиничного оператора Marriott — новый для Москвы тип недвижимости

Еще одно важное изменение на рынке элитных новостроек: сегодня практически нет покупателей, готовых платить за излишества элитного дома — сигарные комнаты, каминные, бассейны и фитнесы. Все эти «навороты» неблагоприятно отражаются как на цене квадратного метра, так и на стоимости эксплуатации здания. Бассейны и фитнес-клубы в крупных жилых комплексах продолжают строить, но теперь это обычный бизнес, рассчитанный и на внешних посетителей, а не только на «своих».

Отказ от инфраструктурных излишеств не сопровождается упрощением входных групп зданий. Наоборот, нормой становятся высокие потолки, дорогие сорта дерева вместо венецианской штукатурки на стенах, мрамор вместо керамогранита на полу. Входная группа элитного дома сегодня должна выглядеть как лобби европейского бутик-отеля. Очевидный тренд — приглашение западных дизайнеров для разработки проектов входных групп. До кризиса это были единичные проекты, а сейчас уже норма. Например, авторы входных групп в домах «Баркли» — Филипп Старк, Келли Хоппен, Ричард Стерн.

Другой интересный тренд: элитные квартиры с отделкой. Еще недавно казалось, что дорогая квартира не может продаваться с отделкой от застройщика, что покупатель индивидуален и его вкус невозможно угадать. Исключение составляли небоскребы Сити, где по соображениям логистики крайне трудно организовать отделку сотен апартаментов разными бригадами. Сегодня элитные квартиры все чаще продаются с отделкой. Во-первых, покупатели уже творчески самовыразились на предыдущих квартирах и не хотят тратить годы на войну со строителями. Во-вторых, вкусы покупателей уже сформировались и более или менее понятны. В-третьих, затягивающаяся на долгое время отделка квартир создает дискомфорт, а процесс заселения дома длится годами. В городе уже почти полдюжины проектов с отделкой: Barkli Residence и Barkli Park, ОКО и «Моншер» от «Капитал групп», St. Nickolas на Никольской. Обычно средняя стоимость отделки в элитном доме составляет 2000 долларов за квадратный метр.

Весьма неожиданно, но значительную часть элитного рынка занимают не квартиры, а апартаменты, по документам проходящие как нежилые помещения. Среди новых проектов 2012–2013 годов апартаментные комплексы составляют более половины. С одной стороны, это отголосок фактического запрета на согласование жилых проектов в центре после прихода к власти нового мэра Сергея Собянина. С другой — девелоперы активно пользуются недосмотром властей и правовым вакуумом относительно того, что такое апартаменты.

Таблица:

Самые дорогие новостройки Москвы

Совсем новый тренд — апартаменты с гостиничным управлением. Покупая такие апартаменты, жилец получает возможность пользоваться всей инфраструктурой отеля, включая room-service. Один из первых проектов такого рода — «Новый Арбат, 32» под управлением Marriott. Впрочем, о перспективах этого сегмента говорить рано. «Пока апартаменты с гостиничным управлением — это лишь интересный эксперимент, — говорит управляющий партнер IntermarkSavills Дмитрий Халин . — Мне кажется, потенциал этого сегмента весьма ограничен. Это скорее жилье для мобильных людей, которые приезжают в Москву регулярно, но на несколько дней. По крайней мере, сегодня огромного спроса на такие апартаменты я не вижу».

Удивительный феномен элитного рынка Москвы в том, что значительную его часть занимают проекты, связанные с государственным банком ВТБ. Банк начинает крупный проект «Арена ВТБ» в районе «Динамо» с большим блоком квартир и апартаментов. Контролируемый банком девелопер «Донстрой» ведет сразу четыре элитные стройки, а «Система-Галс» — пять. Проекты от ВТБ обычно весьма масштабны: строить особнячки гигантской структуре невыгодно. Есть отличия и в ценовой политике. К примеру, «Донстрой» иногда начинает проекты с весьма высоких цен: у банка нет проблем с финансированием, и он рассчитывает продавать квартиры на заключительной стадии строительства или когда дом уже построен. При этом площадки достались банку по высоким докризисным ценам, так что возможности продавать дешево у него нет.

В целом по объемам и средним ценам рынок почти восстановился. Однако если посмотреть внимательнее, то окажется, что продаваемые объекты намного меньше по бюджетам и размеру, чем до кризиса. При этом собственно премиальный сегмент занимает весьма небольшую долю рынка. Большинство сделок проходит в крупных комплексах, которые до кризиса попадали в сегмент бизнес-класса.

Удорожание элитной жилой недвижимости в 2013 году по сравнению с 2012-м — общемировой процесс. И речь идет не только о Лондоне (около 10% годового роста) или Нью-Йорке (более 11%). Из 27 городов, входящих в Knight Frank Prime Global Cities Index, подорожание затронуло более двадцати. Самый большой рост наблюдался в азиатском регионе: в Джакарте, Пекине, Шанхае, Бангкоке цены показывают двузначные темпы роста. По этому параметру Москва находится на 20-м месте по годовому росту: цены выросли только на 1%.

Богатые покупатели наперечет

Иная картина на загородном элитном рынке: он так и не оправился от кризиса и пребывает в депрессии. Количество сделок ниже докризисного в четыре-пять раз. Характерная черта рынка: за последние пять лет в Подмосковье не было начато ни одного проекта из верхнего ценового диапазона. Такой продукт сегодня не востребован.

Рынок загородной недвижимости затоварен, и покупатели сегодня ожесточенно торгуются, выбивая себе большие скидки. По сравнению с докризисным временем цены на элитные коттеджи в среднем по рынку снизились на 30%. Малоликвидные объекты можно иногда купить с 50-процентным дисконтом к докризисной цене. Частные застройщики, чтобы реализовать давно построенные коттеджи, порой готовы продать их по себестоимости.

Резко изменились покупательские предпочтения. Если до кризиса элитные коттеджи часто имели площадь 700–800 кв. м, то сегодня основной спрос предъявляется на дома площадью 300–350 кв. м. Вместо запрашиваемых до кризиса участков площадью 30 соток большинство нынешних покупателей готово ограничиться 10–12 сотками. За этими изменениями стоит не только желание сэкономить, но и опыт загородной жизни: обычно «активно обитаемая» часть коттеджа не превышает 250 кв. м. Большинство покупателей сегодня крайне щепетильны и в вопросе стоимости эксплуатации дома: более 15 тыс. рублей в месяц они платить не готовы.

Меняется и отношению к местоположению коттеджа для постоянного проживания. Сегодня покупатели все чаще жертвуют красотой места в пользу транспортной доступности и близости к инфраструктуре. «Лет пять назад люди любили, чтобы поселок был в глуши, подальше от цивилизации. Сегодня все чаще предпочитают окраину города — ведь там есть магазины, больница, школа, бассейн», — говорит директор загородного департамента компании Chesterton Ирина Родина .

Сильно снизился средний бюджет покупки. Сегодня 90% сделок в дорогом сегменте проходит с объектами стоимостью 1–1,5 млн долларов. Именно на эту группу покупателей сегодня и нацелены девелоперы поселков. Все чаще строятся дорогие поселки с таунхаусами, где покупатель как раз может вписаться в искомый бюджет. Сделки с бюджетами в 3 млн долларов — редкость на рынке. «Покупатели с такими бюджетами наперечет. Если появляется новый клиент, то о нем знает весь рынок», — говорит один из риелторов.

Жилой комплекс Wine House в Замоскворечье представляет собой комбинацию лофт-апартаментов в историческом здании и квартир в новых клубных зданиях

Начатые до кризиса проекты верхнего ценового сегмента подвергаются реконцепции. Например, один из самых дорогих проектов Подмосковья «Агаларов Эстейт» сначала позиционировал себя как эксклюзивное место с домовладениями стоимостью от 10 млн долларов на участках площадью от 1 га. Сегодня в проекте уже есть и таунхаусы, и дома с квартирами. Размеры домов и участков были сокращены вдвое. В общем, «навес» недвижимости из дорогих поселков таков, что даже без появления новых проектов на рынке на их реализацию нужно минимум три-четыре года.

Такое положение загородного элитного рынка есть следствие нескольких факторов. Очевидна затоваренность: выход на рынок Подмосковья был для девелоперов намного легче, чем начало строительства в центре города. Отсюда слишком большое количество проектов элитного сегмента. При этом подмосковные поселки так и не сформировали полноценный пригород с высоким качеством жизни: недостаток инфраструктуры очевиден. Именно поэтому загородный дом рассматривается у нас как вторая недвижимость, которая не является предметом первой необходимости. Играет свою роль и постоянно ухудшающаяся транспортная ситуация. При этом соотношение цена–качество явно неадекватно по сравнению с зарубежными аналогами.

Эволюция рынка через парные проекты

Дух времени становится более понятен, если сравнивать докризисные и нынешние проекты одного и того же девелопера. В этом случае мы получаем чистый эксперимент, позволяющий оценить, как же изменился за последние пять лет рынок элитной недвижимости. Мы нашли такие парные проекты на столичном и загородном элитных рынках.

На рынке городского элитного жилья весьма показателен пример девелопера «Капитал групп», который до кризиса в районе Москва-Сити возвел пару высоток «Города столиц», а сейчас строит там же 85-этажный небоскреб ОКО. В чем же различие между этими высотками?

Первое: в ОКО значительно больше небольших апартаментов. Если в «Городе столиц» апартаменты с одной спальней составляли только 20% общего числа, то в ОКО их половина. При этом площадь апартаментов стала меньше на 10–20%.

Второе: все апартаменты в ОКО продаются с чистовой отделкой, готовыми санузлами и итальянской кухней, в то время как в «Городе столиц» первая четверть апартаментов сдавалась без отделки. Апартаменты в ОКО год назад, в начале строительства, стоили от 7000 долларов за квадратный метр (сейчас от 9000). Средние цены — 12–13 тыс. долларов за метр, что не так уж и много, учитывая отделку стоимостью 2000–2800 долларов за метр. Для сравнения: квартиры без отделки в обычном монолитном доме на юге города рядом с МКАД стоят сегодня 5800–6700 рублей за квадратный метр.

«Grand Deluxe на Плющихе» от «Донстроя» — новый подход к элитному жилью

Третье: сегодня условия покупки намного интереснее для покупателя, чем раньше. Застройщик дает беспроцентную рассрочку платежей на два года.

Четвертое: концепция новой версии небоскреба от «Капитал групп» выглядит более сложной. Первые семь этажей заняты разнообразной инфраструктурой: рестораны, фитнес, спа, конференц-зал, ночной клуб, частный кинотеатр. Плюс к этому десять этажей будет занимать luxury-отель Delano.

Пятое: все апартаменты могут быть обеспечены двумя машиноместами. В Сити с парковками большая проблема, но застройщик возводит на соседнем участке шестнадцатиэтажный (!) гараж с 10 подземными уровнями. Цена паркинга при этом кусается: 130–150 тыс. долларов за машино-место.

На загородном рынке хороший пример для сравнения — поселки Довиль и Трувиль соответственно на 11-м и 18-м километрах Минского шоссе. Их застройщик, компания «Мирум», в конце 1990-х совершила революцию на Рублевке, построив поселок Николино. Вместо привычных шестиметровых заборов в поселке были невысокие живые изгороди, а 25% драгоценной рублевской земли в проекте было отдано под общественные территории с озерами и прогулочными зонами. В Довиле, где стройка начата в 2004 году, застройщик пошел еще дальше. Огромный пруд занимает 16 га, вокруг него — лесная общественная зона, а все дома стилизованы под знаменитый французский курорт Довиль. Причем это тот случай, когда стилизация усилиями французских архитекторов и за счет качественных материалов удалась. Довиль выглядит редким случаем действительно оригинального и качественного поселка с высоким уровнем жизни. Несовременны в Довиле лишь большие участки и чрезмерные по нынешним временам площади. Средний дом имеет площадь 600–700 кв. м и стоит 5–7 млн долларов. После девяти лет строительства непроданными осталось 20% домов, и чтобы их реализовать, в поселке начали маркетинговую кампанию и осенью впервые пустили журналистов на свою территорию. До этого застройщик много лет обходился без рекламы.

Поселок Трувиль, можно сказать, более современная версия Довиля. Строить его начали уже после 2008 года. Большинство домов имеет площадь 350–420 кв. м. Их стоимость — 1,8–2,7 млн долларов. Инфраструктура поселка будет не столь разнообразной, как в Довиле. Соответственно меньше и цена эксплуатации. В духе современных тенденций значительную часть предложения составляют таунхаусы и дуплексы. Можно сказать, что пример поселков Довиль и Трувиль вполне наглядно отражает эволюцию загородного элитного рынка.               

Луиза Улановская

Луиза Улановская , руководитель департамента маркетинга и продаж компании "Газпромбанк-Инвест":

- На первичном рынке элитной загородной недвижимости Подмосковья сегодня представлено порядка 30 проектов. Большинство из них сосредоточено на Новорижском (35 процентов от объема предложений) и Рублево-Успенском (23 процента) шоссе. Средняя стоимость квадратного метра элитной загородной недвижимости - около 4,5 тысячи долларов. Новые проекты в сегменте высокобюджетного загородного жилья появляются весьма редко, это связано в том числе с дефицитом ликвидных земельных участков под такое строительство.

Докризисный ажиотажный рост рынка с большим количеством инвестиционных сделок на ранних стадиях строительства сменился вдумчивым подходом покупателей к выбору недвижимости. На смену "тысячеметровым дворцам с башенками" пришли стилистически выверенные, концептуальные проекты, как правило, с домами площадью не больше 600-800 квадратных метров и участками до 50-70 соток. До кризиса загородные коттеджи "улетали" за рекордные 0,5-3 месяца, сейчас срок экспозиции по элитной загородке, как правило, не менее 6-12 месяцев.       

(обратно)

Торговые центры идут на рекорд

Алексей Чеботарев

По итогам 2013-го ввод коммерческой недвижимости обещает стать рекордным за последние три года, и в ближайшие пару лет бум на рынке торговых площадей продолжится. В офисном сегменте все не так оптимистично

Гигантский ТРЦ «Авиа Парк», который будет открыт в 2014 году, станет полноформатным универмагом европейского образца (department store), редким для сегодняшней России

Фото: Олег Сердечников

Объемы сдачи объектов торговой и офисной недвижимости Московского региона выходят на докризисные показатели, в основном за счет ввода законсервированных долгостроев. Прежде всего это касается торгово-развлекательных центров, притягивающих сегодня основную долю инвестиций на рынке коммерческой недвижимости.

Офисный рынок, несмотря на заметный прирост новых площадей в этом году, в будущем ожидает более сдержанная динамика инвестиций — оптимизма по поводу бурного развития бизнеса, сопровождающегося повышенным спросом на офисы, у участников рынка нет.

Новые мегамоллы

В 2013 году в Москве будет введено 370 тыс. кв. м новых торговых центров, прогнозирует Colliers International, — на 100% больше прошлогодних показателей. По оценке NAI Becar, общий объем торговых площадей Москвы к концу 2013 года составит порядка 7,891 млн кв. м.

«Мы ожидаем ввода большого количества объектов, — говорит управляющий партнер Colliers International в России Николай Казанский . — Дело в том, что сейчас достроили многое из того, что закладывали в 2011–2012 годах. Стратегически в ближайшие несколько лет будет рост количества объектов и площадей. Тем более что в России примерно 500 качественных торговых центров, а, скажем, в Польше — 400. Тогда как товарооборот ритейла в России больше в несколько раз».

Действительно, Москва по-прежнему занимает одно из последних мест по показателю обеспеченности населения площадями в качественных ТЦ по сравнению с восточноевропейскими столицами и всего лишь шестое место среди российских городов-миллионников. Все опрошенные «Экспертом» специалисты по торговой недвижимости уверены, что необъятный московский рынок легко переварит запланированные объемы.

В третьем квартале на рынок вышли четыре объекта, крупнейший — ТРЦ «Райкин Плаза» (девелопер — ГК «Ташир», общая площадь — 75 тыс. кв. м). До конца года ожидается открытие третьей очереди в ТЦ «Отрада» площадью 140 тыс. кв. м и еще шести торговых центров. Самые масштабные — GoodZone (австрийская компания Immofinanz, 120 тыс. кв. м), «Реутов Парк» (Amma Development, 90 тыс. кв. м) и «Весна!» (Central Properties / Alto Assets, 126 тыс. кв. м).

«В следующем году мы ожидаем еще более высоких показателей: общая площадь московских торговых центров, которые обещают сдать в эксплуатацию в 2014 году, составляет немногим менее миллиона квадратных метров. Хотя, по нашим прогнозам, новое предложение не превысит 500 тысяч квадратных метров, — говорит заместитель руководителя отдела исследований компании Jones Lang LaSalle Олеся Дзюба . — Если сейчас обеспеченность торговыми площадями на тысячу москвичей составляет 303 квадратных метра, то к концу 2014 года этот показатель может достигнуть 361 квадратного метра».

Большая часть моллов возводится в черте «старой Москвы». Хотя ГК «Ташир» анонсировала строительство на территории Новой Москвы первого ТРЦ «Рио» общей площадью 70 тыс. кв. м, а компания бывшего сенатора Сергея Гордеева Praktika Development намерена строить торговй центр близ будущей станции метро «Саларьево». Однако большинство экспертов пока относятся к освоению новых городских земель настороженно. «А сколько людей будет жить в Новой Москве? Скажите мне, сколько там будет нового жилья, и я скажу вам, сколько там будет торговых центров», — говорит Николай Казанский.

Арендаторы делают ставки

Среди арендаторов площадей торговых центров преобладают иностранные компании. Набор брендов, как правило, один и тот же, принадлежащий ограниченному кругу крупных структур — розничных групп вроде Inditex Group, LPP, Fiba Group, Melon Fashion Group, Maratex, «Монекс трейдинг», «ДжамильКо». «Их магазины генерируют высокий покупательский трафик в торговом центре, — говорит директор отдела аналитики Knight Frank Russia Ольга Ясько . — По этой причине девелоперы прилагают все усилия, чтобы заполучить таких арендаторов. К тому же присутствие подобных торговых операторов уже давно стало своего рода знаком качества торгового центра».

«Как только хорошая марка появляется, ее хотят заполучить все торговые центры, — отмечает Николай Казанский. — Но при этом все равно выигрывают крупные моллы, которые более удобны для посетителя. И где есть некие точки притяжения, например кинотеатры. В последнее время становится особенно популярным включение в ТРЦ центров детского развлечения и образования».

Известных марок на нашем рынке пока недостаточно. По данным Retail-index.com, в России торговых операторов в 2,2 раза меньше, чем в Германии, в 1,5 раза меньше, чем во Франции и Великобритании. Однако участники рынка уверены, что благодаря нынешнему инвестиционному буму и появлению новых площадей у Москвы, скажем, есть все шансы к концу десятилетия, а то и раньше стать настоящей столицей мирового шопинга. «Понятно, что нам далеко еще до Лондона, Нью-Йорка и Парижа, но товарооборот у нас уже сейчас колоссальный, и не надо недооценивать Москву», — говорит Николай Казанский. «В столице давно открыты официальные бутики самых дорогих мировых брендов, что уже ставит Москву в один ряд с мировыми столицами моды — Миланом, Парижем, Берлином, Нью-Йорком», — отмечает Ольга Ясько.

По данным Knight Frank, за пять лет свои первые магазины в Москве открыли около 50 международных операторов, то есть в среднем ежегодно на российский рынок выходит десяток новых брендов. С начала года в Москве появилось 13 зарубежных марок, в том числе Happy Socks, The Kooples, Pili, Ash, Pili Carrera, Krispy Kreme, H&M Home. В столице открылись первые заведения американских сетей общественного питания Quiznos и Krispy Kreme. В двух московских торговых центрах ГК «Ташир» были открыты магазины французской ювелирной сети APM Monaco. В ТРЦ «Афимолл» появился флагманский магазин итальянского производителя обуви Ash.

Спрос на торговые площади высокий: на протяжении трех кварталов 2013 года доля вакантных помещений в функционирующих торговых центрах Москвы составляла около 3%. Сейчас, по мнению участников рынка, она приблизилась к 1%. В условиях ажиотажного спроса некоторые аналитики прогнозируют повышение арендных ставок. В частности, в NAI Becar предполагают, что стоимость аренды площадей в ТЦ вырастет на 5–10%. Впрочем, другие собеседники «Эксперта» ничего подобного не ждут. «Новые торговые центры лучше, и ставки там изначально выше средних», — объясняет Николай Казанский. Но в остальных торговых центрах арендные договоры долгосрочные, так что расценки, установленные на новых объектах, на них не повлияют.

Ставки же в устаревающих центрах могут снижаться, но обычно это происходит не публично, с арендаторами заключаются дополнительные соглашения, а официально цена не меняется. Но, похоже, арендодатели нашли возможность получать с торговцев больше. По информации Knight Frank, коммерческие условия аренды помещений в ТЦ меняются в сторону уменьшения базовой ставки аренды и увеличения процента, взимаемого с товарооборота арендатора (см. таблицу 1).

Таблица 1:

Условия аренды в торговых центрах Москвы в третьем квартале 2013 г.

Сложнее ситуация в стрит-ритейле. «Здесь на ставку аренды сильно влияет политика правительства Москвы, — говорит исполнительный директор “Rossmils-Россия” Алексей Могила . — Например, запретили парковку на какой-то улице — и продажи там сразу падают».

По мнению Ольги Ясько, рынок еще не успел ощутить на себе последствия запрета парковки внутри Бульварного кольца (а с декабря и внутри Садового кольца). «К тому же эти последствия могут иметь разнонаправленное действие в зависимости от профиля арендатора, — считает г-жа Ясько. — Например, запрет на парковку может негативно отразиться на работе операторов премиум-сегмента, в то время как обороты предприятий общественного питания, операторов “среднего класса”, а также магазинов с товарами импульсного спроса могут возрасти».

Таблица 2:

Наиболее крупные столичные торговые центры, ввод которых в эксплуатацию запланирован в 2014–2015 годах

Офисы идут в Новую Москву

Рынок офисной недвижимости в этом году тоже на подъеме. Но в отличие от сегмента торговой недвижимости, несмотря на серьезное увеличение объемов введенных и заявленных к вводу площадей, он близок к стабилизации. По данным Colliers International, общее предложение качественных офисов по итогам года может вырасти на 800–850 тыс. кв. м (в полтора раза больше, чем в прошлом году), до 14,8 млн кв. м. Впрочем, риелторы, учитывая опыт прошлых лет (по данным компании Praedium, в третьем квартале 2013 года ввод офисов составил только 38% запланированного объема), не склонны безоглядно доверять заявкам.

По площади качественных офисов на душу населения мы примерно вдвое отстаем от развитых стран. Однако, несмотря на имеющийся потенциал роста, эксперты настроены довольно пессимистично: «Инвестиции в офисную недвижимость более рискованные, чем инвестиции в недвижимость торговую. Бизнес-центры в кризис быстрее теряют арендаторов, чем ТРЦ. В 2014–2015 годах рост сегмента замедлится», — считает Алексей Могила.

В первую очередь это коснется самых дорогих офисов — класса А. Уже в третьем квартале текущего года, по данным Knight Frank , объем свободных площадей в таких бизнес-центрах вырос на 6 процентных пунктов и составил 18,6%. В свою очередь доля свободных площадей в офисах класса В за это же время снизилась на 3,9 п. п., до 10,6%.

«Рынок изменился, арендаторы стали разборчивее, — поясняет директор по работе с корпоративными клиентами Colliers International в России Вера Зименкова . — Теперь они понимают, что необязательно платить “за буквы”. В Москве, как известно, есть офисы класса А и есть офисы, которые просто присвоили себе эту букву. То есть помещение на самом деле может относиться к категории B+. Арендаторы, хорошо ориентирующиеся на рынке недвижимости, понимают, что лучше снять помещение в классе B+. По характеристикам оно не будет отличаться от так называемого А, но обойдется дешевле».

Бизнес-центр Golden Gate должен был быть сдан еще в начале года, но из-за пожара его ввод в эксплуатацию был перенесен на 4-й квартал

Главные арендаторы московских офисов, по оценке консалтинговых компаний, — ИТ- и медиакомпании: их доля уже третий год не опускается ниже 20%. «С января по сентябрь компании, оперирующие в сфере высоких технологий, медиа и телекоммуникаций, арендовали и купили около 25% офисных площадей в общем объеме спроса, — отмечает в обзоре директор департамента офисной недвижимости Knight Frank Константин Лосюков . — Доля организаций финансового сектора снизилась по сравнению с аналогичным периодом прошлого года и не превышает 10%, в то время как доля B2B-сектора не изменилась. Также в текущем году мы наблюдали сокращение доли производственных организаций, а компании, оперирующие в сфере добычи и поставок нефти и газа, увеличили свою активность по сравнению с 2012 годом».

Таблица 3:

Бизнес-центры, ввод в эксплуатацию которых запланирован на 2013 год (по данным CBRE и NAI Bekar)

Уровень базовых арендных ставок в бизнес-центрах класса А в пределах центра и Москвы-Сити достигает 1750 долларов за метр в год (с учетом НДС). Диапазон базовых арендных ставок: для класса А — 800–1750 долларов, среднее значение 1025 долларов; для класса В+ — 730–1100, среднее значение 915; для класса В — 570–920, среднее значение 745 долларов за квадратный метр в год.

Наибольшим спросом традиционно пользуются офисы между Садовым и Третьим транспортным кольцами, где было арендовано и куплено 30% всех офисных площадей. Доля площадей, арендованных и купленных в зданиях, расположенных внутри Садового кольца, сократилась до 17%. За пределами ТТК (внутри МКАД) была в 2013 году арендована и куплена почти половина офисных площадей в общем объеме спроса. В то же время, по данным Cushman & Wakefield, особенно активно растет спрос на офисную недвижимость в Юго-Западном округе. У границ этого округа, в Новой Москве, по отзывам участников рынка, продолжается формирование «кластера бизнес-центров».           

График 1

В этом году заявленные объемы ввода новых площадей вдвое превышают прошлогодние

График 2

Объем предложения офисной и торговой недвижимости в Москве растет

График 3

В этом году на рынке появилась новая категория офисов - В+

(обратно)

Новое назначение

Максим Соколов

Максим Соколов

После годичного вынужденного безделья бывший военный министр А. Э. Сердюков получил новое назначение. Его направили заведовать трактороиспытательным полигоном (Федеральным исследовательским испытательным центром машиностроения, ОАО ФИИЦМ) в пос. Новый Быт Чеховского р-на Московской области. Хотя полигонное хозяйство со времен распада СССР пришло в сильный упадок и учреждение держится в основном за счет аренды административного здания коммерческими структурами, А. Э. Сердюков, приехавший к месту новой службы в членовозе с мигалкой и машиной сопровождения, возможно, вдохнет в руины новую жизнь. Во всяком случае бывшая начальница департамента имущественных отношений МО РФ Е. Н. Васильева может посвятить Сердюкову прочувствованный стих: «Mein Lieber ist ein Traktorist // Мit starken Eisenpferden. // Mein Lieber war ein Finanzist! // Und ich will einer werden».

Такой причудливый жизненный путь — от «Ленмебельторга» к креслу верховного налоговика, затем к званию военного министра и вот теперь поселок Новый Быт — сам по себе является сюжетом увлекательного романа, но публика ропщет, ибо Сердюков-тракторист не укладывается в современные представления о преступлении и наказании. Если бывший министр пал жертвою наветов, а в действительности он невинен как Христос перед жидами, проще было бы предоставить ему самому искать дальнейшее поприще, ибо есть сомнения в том, что начальник тракторного полигона с должностным окладом 70 т. р. есть плод его самостоятельного выбора. В стране кризис, но не до такой же степени, опытный специалист по налогам и сборам заслуживает лучшей доли. Если же разговоры об умопомрачительных гешефтах А. Э. Сердюкова с военным имуществом соответствуют действительности, тогда его подобает предать суду как черного злодея, и к чему тогда идиллия в духе фильма «Трактористы»: «Здравствуй, милая моя, // Я тебя дождался, // Ты пришла, меня нашла, // А я растерялся».

Современным, причем достаточно идеализированным представлениям не соответствует никак, а российским традициям более чем соответствует. При созидании государственной модели сперва идет период бури и натиска, когда власть отличается чрезвычайной жесточью к своим слугам, не выключая самых высокопоставленных. Выпавшие из доверия — уж там основательно или безосновательно — при Петре очень плохо кончали. Обер-фискал А. Я. Нестеров (так при Петре называлась должность А. И. Бастрыкина, на которой, впрочем, и А. Э. Сердюков вполне смотрелся бы), назначенный в 1715 г., успевший отправить на виселицу сибирского губернатора М. П. Гагарина и начавший активно копать под самого А. Д. Меншикова, в 1722 г. был, однако, отрешен от должности и в 1724 г. колесован. Следствие вменило ему хищение 300 т. р., что тогда составляло 4% годового бюджета империи. При ближайших наследниках Петра стали меньше казнить вельмож на эшафоте, но выпавшие из доверия все равно долго не заживались. Сгноенные в соловецком каземате гр. П. А. Толстой и сын его Иван (1729 г.) и тогда же скончавшийся в березовской ссылке кн. Меншиков — их судьба тоже довольно нерадостная.

Соответственно, когда при т. Сталине настала эпоха великих свершений, казни высшей номенклатуры, выпавшей из доверия, опять сделались обыденным делом, и есть основания полагать, что лишь смерть (естественная или не совсем — Бог знает) вождя в марте 1953 г. избавила от казней новое поколение номенклатуры. Но уже брезжила заря милосердия. В 1955 г. видный философ Г. Ф. Александров был изобличен в организации борделя в Москве, но кара отличалась мягкостью: он всего лишь был переброшен в Минск на должность завсектором диалектического и исторического материализма Института философии и права АН БССР.

В полной же мере милосердие развернулось после разгрома антипартийной группы в июне 1957 г., когда заговорщики, неудачно собиравшиеся свергнуть Хрущева, ожидали самого худшего — со дня казни Берии прошло ведь всего четыре года. Вместо того им была явлена милость. Л. М. Каганович был направлен в г. Асбест Свердловской обл. директором горно-обогатительного комбината, Г. М. Маленков — директором Усть-Каменогорской ГЭС, В. М. Молотов — послом в Монголию, примкнувший к ним Шепилов — директором (в 1959 г. понижен до зама) Института экономики АН Киргизской ССР. Так и наука пригодилась в деле милосердия.

Не сказать чтобы эти вельможи до конца жизни сохранили благодарность Н. С. Хрущеву — благодарность вообще продукт скоропортящийся, но в 1957 г. они испытывали чувство приговоренных к смерти, которым в последний момент флигель-адъютант объявляет царскую милость. Случай с А. Э. Сердюковым, направленным испытывать трактора, — тоже на этой линии.

Но Н. С. Хрущев, а вслед за ним В. В. Путин лишь повторили практику просвещенного абсолютизма. С тем лишь отличием, что роль испытательного центра машиностроения, киргизского Института экономики, горно-обогатительного комбината etc. при Екатерине и ее сыне Павле исполняли собственные поместья опальных вельмож, где им было велено безвыездно сидеть; о предании же суду и речи не было. Иногда эта царская кара приводила к неоднозначным результатам: «Дело это еще при великой царице было, и оттого князь в Крутых Горах сидел, что она на него за что-то разгневалась, заточила его вдаль от себя, и он очень лют сделался — пуще всего на казнь рабов своих и на любовный блуд», иногда, как в случае с кн. Е. Р. Дашковой или фельдмаршалом Суворовым, результаты были куда более положительны — опальные все свои силы полагали на улучшение сельского хозяйства и только что трактора не испытывали.

Пожалуй, и новое назначение б. военного министра можно было бы истолковать в том благоприятном смысле, что нравы постепенно улучшаются, а что крот истории роет медленно — так на то он и крот, а не борзый кобель. Беда лишь в том, что роет он кругами: казалось бы, уже дорылся до состояния, когда все вот-вот склонятся главой под сень надежную закона, но тут вдруг начинается великий сумбур и очередная эпоха великих свершений, после чего крот, что твой Сизиф древнегреческий, принужден возобновлять рытье с исходной точки.

(обратно)

Оглавление

Не зарыть и не украсть

Кусочек благосостояния заверните

О тщете литературных собраний

«Уралкалий» пошел по рукам

Одинокий ковбой

По вопросам ремонта

Работа в долг

Глупая смерть «Мастера»

Очнись, иммунитет!

Шестеро счастливчиков

Стереотипы прошлые и нынешние

«Утопическое телевидение, созданное утопией»

Семь вызовов для русского университета

Международный рейтинг университетов: российская версия

Приятного путешествия в ад

Богатые тоже пишут

Hi-End

Соединение установлено

Виртуальный грабеж

Правильно сгруппироваться

Краткосрочная стратегия

Островок стабильности

Бахаревка: жилье станет доступным

Основное направление — модернизация оборудования

Новостройки перестали дорожать

Измельчение элиты

Торговые центры идут на рекорд

Новое назначение